Аннотация: добавил еще 2 главы. Обновление от 7.8.9 Изменил 5 главу - добавил потерянную часть.
Закон переполнения.
Глава 1. Орис.
Выход из метро 'Юго-Западная' загораживала длиннющая очередь ожидающих маршрутного такси людей. Поискав глазами место, где сквозь нее можно было бы просочиться, Орис с трудом протиснулась между грязной, заваленной окурками и пустыми пачками из-под сигарет урной и массивным, основательно поддатым дядькой, ожесточенно обсуждающим какую-то проблему по телефону. Зябко поежившись, девушка кинула взгляд в витрину книжного магазина и тяжело вздохнула: ее по-летнему легкая одежда мало подходила для прогулок по свежему воздуху. Впрочем, еще утром синоптики во весь голос утверждали, что день обещает быть теплым, и температура воздуха вряд ли опустится ниже двадцати пяти градусов по Цельсию.
Двадцатью пятью не пахло. По ощущениям Орис, воздух остыл градусов до десяти, и, судя по небу, затянутому невесть откуда взявшимися облаками, вот-вот должен был начаться дождь.
- Привет, подруга! А с тобой можно познакомиться? - тембр голоса, раздавшегося у нее за спиной, оказался на редкость неприятным, и она, не оглядываясь, ускорила шаг.
- Слышь, красотка! Куда мы так спешим? - не унимался преследователь. - Каблуки сломаешь! Але, слышь меня, ты?
- Я на улицах не знакомлюсь... - стараясь, чтобы в ее голосе не было слышно страха, пробормотала она, и свернула налево, на Покрышкина, взглядом выискивая автобусы, подъезжающие к остановке около Академии. Автобусов было предостаточно, но они почему-то не двигались!
- Черт... - про себя подумала девушка. - Авария! И что мне теперь делать?
- Оп-па! Какая засада! - увидев безумную кашу из пытающихся как-то объехать столкнувшиеся автобус и 'Газель' автомобилей, расхохотался ее очередной ухажер: - Думаю, что это надолго... Может, завалимся в Макдак? Пока припрутся мусора, пока все тут разрулят, пройдет часа два. В лучшем случае. Не пешком же ты, в натуре, попрешься?
- Спасибо за предложение, но меня ждут. И отвезут домой на машине... - пробормотала девушка и скользнула в небольшую щель между автомобилями.
- Ну и хрен с тобой... - зло буркнул преследователь и, судя по всему, отстал.
Авария была так себе: маршрутное такси, явно пытавшееся протиснуться между подъезжающим к остановке автобусом и встречным автомобилем, задела и тот, и другой, и теперь их водители, ожесточенно ругаясь, пытались объяснить лихачу степень его кретинизма. Судя по всему, ругались достаточно давно: на лице водителя маршрутки успел нарисоваться свежий синяк, а бейсбольная бита, зажатая в руке водителя пострадавшего 'Мерседеса' свидетельствовала о том, что гонщик пытался сопротивляться.
- Слышь, чмо, ты вообще догоняешь, сколько стоит этот бампер? - постукивая битой по своему бедру, возмущался сильно перекачанный хозяин легковушки. - Платить охренеешь, тварюга!
Судя по выражению лица водителя 'Газели', он знал. Или догадывался. И не питал особых надежд на то, что ему удастся отвертеться.
А толпа на остановке все прибывала и прибывала: несмотря на то, что час пик должен был вот-вот закончиться, желающих добраться до Солнцево, Ново-Переделкино или Очаково было предостаточно. И каких-либо теплых чувств к тем, кто лишил их такой возможности, они не испытывали. Особенно возмущалась подогретая пивом молодежь: то и дело то один, то другой 'борец за справедливость' принимался материть виновника аварии, а особо дерзкие швыряли в него пустые банки из-под коктейлей. В общем, ожидание автобуса обещало быть долгим...
- Замерзну к чертовой матери... - очередной раз кинув взгляд на небо, подумала Орис. - Может, правда зайти в Макдональдс? Или пройтись пешком? Нет, уж лучше пешком... - всплывший в памяти рассказ кого-то из подружек о том, что, попав в аварию, они как-то ждали прибытия инспектора шесть с половиной часов, оказался тем самым аргументом, который помог принять такое нелегкое решение. И девушка, очередной раз вздохнув, принялась протискиваться сквозь толпу, пытаясь пробиться к тротуару, ведущему в сторону Никулинской...
...- Эй, красотка, тебя подвезти? - жизнерадостный голос водителя четвертой по счету притормозившей около тротуара машины еще больше испортил ей настроение: казалось, что вид ее задницы, обтянутой мини-юбкой, действовал, как красная тряпка на быка, на хозяина каждой машины, сворачивающей с Анохина на Покрышкина. И заставлял давить на тормоз.
- Вот дура! И надо было так вырядиться? - который раз подумала она, еще больше ускоряя шаг. - Может, срезать дворами?
- Че мерзнуть, а? У меня в тачке тепло, и мухи не кусают... - вопил через опущенное боковое стекло 'джентльмен'. - И музон суперский... Харе ломаться, залазь... Не обижу...
Миновав перекресток, Орис решительно направилась в сторону прохода между домами, и навязчивый кавалер, рыкнув на прощание, сорвал с места свои 'Жигули'...
- Холодно-то как... - ежась от порывов пронизывающего насквозь ветра, пробормотала девушка. - Пока доберусь до дому - заиндевею... Как же тут всегда дует... Ладно, хватить ныть - не так уж и много осталось-то...
...Резкий рывок за руку оказался для Орис абсолютно неожиданным: еще мгновение назад вокруг нее вроде бы никого не было, и вдруг ее развернуло лицом к высокому, широкоплечему парню с совершенно безумным взглядом черных, как ночь, глаз!
- Не торопись... - выдохнул очередной ухажер, и, склонив голову на плечо, окинул ее оценивающим взглядом. - А ты ничего так... Симпатичная... Сиськи, кстати, свои?
- Руки убери! - попытка вырваться из его захвата не удалась, и пытающаяся не показать своего страха девушка рванулась еще раз.
- Сиськи свои, я спрашиваю? - абсолютно не обращая внимания на ее сопротивление, парень шагнул навстречу, и свободной рукой грубо вцепился ей в грудь. - Ого! Судя по всему, да... Надо же, такая худенькая, и такие буфера... А ты мне нравишься...
- Зато ты мне - нет! - вырывалось у Орис.
- А что это меняет? - ухмыльнулся он. - И потом, еще не вечер... Хотя... вечер, но я не в том смысле... У-у-у... и кто тебя этому учил? - легко сместившись в сторону от удара в пах, он отбил ее колено влево, и потерявшую равновесие девушку развернуло к нему спиной. - Решила прижаться ко мне задницей? Что ж, принимается...
- Руки убери!!! - почувствовав, что его пальцы стискивают ее ягодицы, Орис не выдержала и заорала.
- Еще раз откроешь рот без спросу - дам по башке... - жутким шепотом сообщил он. - Не заставляй меня выходить из себя... Тебе же хуже будет! Кстати, ты должна меня поблагодарить!
- За что то? - опешила девушка.
- Ну, еще минуту назад ты мерзла, а сейчас, судя по тому, что соски не рвут майку, тебе стало значительно теплее! Блин, а мне нравилось, когда их было видно... Впрочем, это дело поправимое...
Через секунду раздался отвратительный хруст рвущейся ткани, и Орис почувствовала, что ее майка, а вместе с ней и лифчик превратились в лохмотья.
Сорваться с места не удалось - резкий рывок за 'хвост', в который были убраны ее волосы, чуть не уронил Орис на землю.
- Куда рванула? - раздалось за спиной. - Я еще не закончил... Посмотри сюда, ты, тварь! И реши, что тебе нравится больше - порадовать меня своими ласками, или... тоже порадовать, но посмертно?
Повернувшись на не слушающихся ее ногах, Орис посмотрела на своего мучителя, и чуть не упала в обморок: в его руке откуда-то возник небольшой, но выглядящий ужасно неприятно нож.
- Ты удивишься, но особой разницы между обладанием красивой женщиной или трупом красивой женщины я не вижу... - криво ухмыльнулся насильник. - И у того, и у того есть свои плюсы и минусы... Живые бабы иногда преподносят приятные сюрпризы, зато мертвые не орут, не дергаются и не пытаются сделать мне больно... То на то и выходит...
- Как можно любить труп? - дрожащими губами спросила Орис.
- А что тебе в этом не нравится? Да большинство так называемых супруг изображают в постели бревно! Или супер-оргазмы... А на самом деле думают о шмотье, подругах или любовниках. Труп - искренен до предела и ничего не изображает...
- А кровь?
- Могу свернуть шею, чистюля! - хохотнул парень, и, подтянув ее поближе, расстегнул пуговицу на юбке. - Впрочем, пока не поздно проявить покорность - наши женщины почему-то не любят, когда над ними доминируют... А жаль - могли бы получать море удовольствия... Ну, перебирай конечностями! Вылазь из юбки, нафиг!
Странное состояние обреченности и леденящий спину страх не давал пошевелиться. Здоровяк, заглянув ей в глаза, удовлетворенно осклабился и захохотал:
- Вот таких баб я люблю больше всего! Впала в ступор, да? Интересно, а это состояние твои ощущения приглушает или нет? Ну, говори, овца! - неожиданно разозлившись, он грубо сжал пальцами соски и потянул их на себя. - Что чувствуешь, шалава?
- Б-больно... - выдавила девушка, и почувствовала, что плачет.
- А так? - царапнув ее щеку щетиной, он приник к ее груди губами.
- Так - нет...
- Приятно, дура? - оторвавшись от соска, зарычал он.
- Н-наверное...
- Вот и отлично... марш в кусты - там моя тачка... - расстегивая ремень, скомандовал он, и подтолкнул Орис к еле видимой в темноте машине. А через мгновение в ее глазах что-то мигнуло, и силуэт 'Вольво' стал идеально четким. С расстояния метров в восемь девушка умудрилась рассмотреть наклейку техосмотра, очки под лобовым стеклом и кронштейн с зажатым в нем телефоном 'Nokia'. Темнота вокруг стала какой-то прозрачной: кроме автомобиля, Орис умудрялась видеть каждую жухлую травинку, смятые фантики из-под конфет, обломок кирпича, невесть откуда взявшийся в недавно облагороженном парке и даже какое-то насекомое, деловито идущее куда-то по своим делам. Так же обострился и слух: сквозь фон из возбужденного дыхания идущего следом мужчины она умудрялась слышать звуки музыки, доносящиеся из находящихся довольно далеко домов, рев пролетающих где-то на Мичуринском проспекте машин, шебуршание птиц в ветвях деревьев и еще много-много всякого.
- Откидывай спинку... - забросив ее на пассажирское кресло, скомандовал здоровяк. - Молодец! Теперь снимай трусы и ложись...
- Я не хочу... - собравшись с силами, воскликнула она.
- Зато хочу я... - боль от его пятерни, сдавившей грудь, не смогла перебить странного, иррационального удивления от того, что в кромешной тьме она прекрасно видит черты его лица, шрам рядом с уголком правого глаза и каждый волосок на небритой физиономии.
- Мама... - почувствовав на себе его пахнущую потом тушу, Орис попыталась закрыть глаза и не смогла.
- Любишь посмотреть? - заметив, что ее глаза широко открыты, хохотнул насильник и впился ей в губы поцелуем...
...Странное состояние отрешенности, в которое она впала практически с первого его поцелуя, что-то сделало с ее восприятием времени и ощущений. Время тянулось, как резиновое, а каждое его действие откладывалось в памяти с мельчайшими подробностями, от которых хотелось завыть. А вот тело и мозг пребывали в полуобморочном состоянии: несмотря на все угрозы вошедшего в раж мужчины, Орис никак не могла заставить себя пошевелиться, и тем более, сопротивляться! Казалось, что ее сознание полностью абстрагировалось от происходящего, и не среагировало даже тогда, когда парень выхватил нож:
- Вылезай из тачки, сука... Вылезай, я говорю! - поддев острием клинка ее правую грудь, он легонько надавил на рукоять, и девушка почувствовала, как по ее животу потекла теплая струйка крови.
- Ну же, шевелись! Машину заляпаешь!!! - вгоняя клинок параллельно ее телу, прошипел он, и рывком выбросил ее на траву.
Боли от удара об землю она не почувствовала - ощущение ожога от нового надреза, на этот раз от колена по внутренней части бедра и вверх, оказался намного острее. Вымотанное истязаниями тело почти не отвечало на вспышки боли - парень даже забеспокоился, и, вбив клинок в левое подреберье, возмущенно зарычал:
- Ты что, обкуренная, что ли? Чего не орешь?
- Обними меня... - неожиданно для себя самой пробормотала Орис. - И поцелуй, милый...
- Охренела? - дернулся было здоровяк, и попробовал отшатнуться. Но было уже поздно: рука девушки, взметнувшаяся к его лицу, нанесла страшный удар в подбородок, от которого его немаленькое тело отбросило на добрые полметра.
- Что за фигня? - удивленно подумала Орис, и обмякла - импульс силы, понадобившийся для того, чтобы нанести этот удар, словно выскреб все остававшееся в ней здоровье...
...Тело умерло довольно быстро: Орис испуганно ощутила, как перестало биться ее сердце, как бились в конвульсиях конечности, как расслабились мышцы и связки, и сходила с ума от ужаса от того, что все еще способна думать и ощущать!
Свет фар, осветивший заросли кустов, около которых она лежала, больно резанул по все еще открытым глазам. Щелчки открывающихся дверей прозвучали, как выстрел над ухом, а потом над ней склонилось чье-то смутно знакомое лицо:
- Она еще жива?
- Она? - Нет! - пробормотал кто-то еще. - Остаточные явления от работы 'Оттиска'.
- Глаза открыты... - в глазах мужчины, присевшего рядом с ней на корточки, промелькнула легкая грусть. - Красивая баба была, правда?
- Все они одинаковые... - вздохнул его собеседник. - Что расселся? Помоги загрузить клиента! Тяжелый, скотина... Михальчук был заметно плюгавее...
- Девочку жалко... - вздохнул первый. - Я бы, на ее месте, сошел с ума...
- Ты уже сошел, Валера! Это клон! Пятьдесят пять килограммов органики и наш 'Оттиск' в голове. И несколько управляющих программ... О чем тут жалеть?
- Она была женщиной, дурень... - потянувшись к ее глазам, он осторожно опустил ее веки, и в сознании Орис наступила тьма...
Глава 2. Екатерина Петрова.
Плацкартный вагон, как ни странно, оказался чистым, аккуратно убранным, и в нем практически ничем не пахло. Удивленно покосившись на электронное табло над выходом в противоположный тамбур, на котором весело мигала надпись 'туалет свободен', Катя на всякий случай выглянула наружу - поезд еще стоял. Впрочем, за двадцать с лишним минут до отправления последнее было неудивительно. А вот работающий в пределах города туалет - очень.
- Давно не ездили поездом? - заметив ее взгляд, ехидно поинтересовалась идущая навстречу проводница.
- Есть такое дело... - не могла не признать Петрова.
- Оно и видно! Вагон оборудован биотуалетом и кондиционером. Так что путешествуйте Российскими железными дорогами...
- Спасибо... - улыбнулась Катя. - А что, есть варианты? В смысле 'железки'?
- Слышь, подруга, шевели поршнями! - голос, раздавшийся сзади, настроения не испортил, но заставил вспомнить, что она в вагоне не одна.
- Ой, извините! Секундочку... - юркнув в свое купе, Катя приподняла нижнюю полку, и попробовала впихнуть под нее свою сумку. Сумка зацепилась, и никак не желала помещаться.
- Але, крошка! Задница у тебя, конечно, ниче, но стоять в раскоряку так долго все-таки не стоит! - не унимался обладатель колоритного прокуренного баса.
- Сумка застряла... - слегка поморщившись от такого панибратства, девушка кое-как утрамбовала свои пожитки, опустила полку и уселась на диван. То же мгновение в купе стало тесно: вслед за невысоким небритым субъектом неопределенного возраста, сжимающим в руке початую бутылку пива, в помещение ввалились еще двое таких же 'красавцев', и беззастенчиво уставились на нее.
- Не, жопа у тебя симпатичнее мордашки... - заявил последний из тройки ее соседей. - Впрочем, водку мы еще не пили...
- Я, пожалуй, лягу на верхней полке... - ужаснувшись количеству пивных бутылок, выкладываемых на столик, буркнула она.
- А стоит? Может, тяпнешь с нами? - не отводя взгляда от ее груди, ухмыльнулся мужчина лет сорока, уже порядком 'подшофе'.
- Извините, но мне нельзя... - снова вспыхнув от радости, ответила она, и, не дожидаясь продолжения уговоров, полезла наверх.
- Ты больная, что ли? Или с нами выпить впадлу? - с легкой угрозой в голосе поинтересовался он.
- Вообще-то я в положении... - мысль о том, что эту новость первым узнала какая-то пьянь в поезде, а не законный муж, отчего-то здорово расстроила, но девушка решила, что это не считается, так как относится к 'синдрому попутчика' или как он там правильно называется.
- Мда... Это залет! А ведь, в натуре, залет! Она же залетела!!! - расхохотался обладатель баса. - Леха, за это надо выпить! В смысле, чтобы в нашей жизни не было залетов! Особенно таких!
Дикий хохот, потрясший купе, заставил Катю грустно улыбнуться - беременность после двух лет ожидания лично для нее была огромным, просто запредельным счастьем, и пить за то, чтобы ее не случилось, она бы не стала. Ни за какие коврижки. Ощущение того, что уже завтра, когда она расскажет про нее Косте, наступит новая жизнь, в которой будет все чудесно и замечательно, снова заставило ее улыбнуться, и девушка, сложив руки на животе, в котором уже начал развиваться ЕЕ ребенок, мечтательно прикрыла глаза...
...Может, ты останешься хотя бы на эту ночь? - придерживая рукой дверь машины, спросила Катя у мужа, на ощупь пытающегося вставить ключ в замок зажигания. - Завтра же воскресенье! Выедешь часов в пять, и к утру будешь дома...
- Ага, и сразу на работу. Не выспавшийся, с красными глазами и ничего не соображающей головой... - скривился Костик. - А Николай Алексеевич мне за это премию выпишет... В размере среднегодового дохода какого-нибудь европейского государства... Нет уж - лучше я поеду сейчас, а завтра выдрыхнусь до упора.
- Я буду скучать... - наклоняясь и целуя мужа в неохотно подставленную щеку, прошептала она.
- Тебе будет некогда! - усмехнулся Костик. - Насколько я понял, тещу нельзя оставлять одну. Значит, думать ты будешь о ней, а не обо мне... Ужас!
- Как я могу думать не о тебе? - захлопала ресницами Катя. - И не надейся! А потом, когда она пойдет на поправку, я вернусь домой, и... - наклонившись пониже, так, чтобы мама, сидящая в кресле-каталке неподалеку, не слышала того, что она скажет, девушка прошептала на ухо мужу несколько коротких предложений. И тут же покраснела...
- Ого! Мне нравится ход твоей мысли... - шаблонная фраза в его устах прозвучала как-то суховато. - Ладно, вернешься - обсудим... Ну, не дуйся - я тоже буду скучать... Правда-правда...
Захлопнув дверь машины, Катя грустно вздохнула, зачем-то протерла ветровое стекло подолом сарафана, и помахала ладошкой вслед выехавшему со двора автомобилю.
В ответ рявкнула 'крякалка', на установку которой Костик зачем-то выбросил аж триста с лишним долларов, но пользоваться которой в городе побаивался, и 'Тойота-Авенсис', объезжая колдобины, медленно потащилась в сторону выезда из деревни.
- Не любит он тебя, дочка! - зябко кутаясь в шаль, пробормотала мать. - А меня так вообще на дух не переносит!
Зачем ты так, мама? - вспыхнув, возмутилась Катя. - Любит! Я точно знаю...
- Ой, надо же, знает она! А кто тебя в прошлом году забыл у Смирновых на дне рождения?
- Сколько тебе можно повторять? Он пришел с работы голодный. Оля не умеет готовить, нарезку и салатики, которые она купила в магазине, съели до его прихода, поэтому, выпив натощак, он быстро захмелел. Потом почувствовал себя плохо и уехал домой. На такси. А меня он, по-моему, и не видел - мы с Люськой на кухне трепались. И вообще, сколько можно вспоминать одно и то же? Да если хочешь знать, дай Бог, чтобы у каждого мужчины было так мало недостатков, как у него!
- Ой, Катюха, и дурища же ты у меня! Точно Одуванчик! Ничего не соображаешь! Видел бы покойный батя, кого мы воспитали на свою голову! Глаза разуй, доча! Как можно быть такой слепой? Любовь, ексель-моксель! - скривившись, пробормотала она. - Подленький он у тебя, и гнусный. Как можно этого не видеть?
- Может, хватит? - не выдержала Катя. - Он - мой муж. Не тебе с ним жить. Не надо его хаять, ладно? И не заставляй меня жалеть, что я приехала. Давай договоримся - тему Костика мы поднимать не будем! И вообще, мама, нам что, больше не о чем поговорить? Мы же два года друг друга не видели!
- Вот именно! Как закончила свой дурацкий институт, ни разу ко мне не приехала! А все он, зараза...
- Мама, я обижусь... - Катя нахмурилась, и сжала кулачки. - Мы же договорились!
- Ладно, не буду... - женщина удивленно посмотрела на дочь и... улыбнулась: - Я смотрю, Одуванчик научилась злиться! Надо же, до чего доводит жизнь в столице! Мне казалось, что это просто невозможно!
Катя покраснела до корней волос и пулей влетела в дом. А со двора продолжал доноситься хохот матери:
- Небось, твои второклашки дают тебе прикурить?
...Коряга приперся за бутылкой в половине пятого вечера:
- Эй, хозяйка, прими работу, что ли? Огород в одеяльном состоянии! Любо дорого смотреть!
- В каком-каком? - не поняла Катя.
- Ну, все путем... Одеяльном, значица! - посмотрел на нее дядя Коля. - Принимай и... давай пузырь, что ли - трубы горять!
- А, идеальном! - сообразила девушка, и, улыбаясь, вытолкала работягу во двор. - Сейчас посмотрю...
- Ты там в своей Ма-аскве ваще заумной стала! И че тебе в деревне-то не жилось? Вон, у Игоревны сын подрос - мы бы тебя за него сосватали! Глядишь, брюхатая бы уже ходила! А то и разродилась бы уже. - разглагольствовал почувствовавший близость 'зарплаты' мужчина. - Видел я твоего хахаля - ну, разве это мужик? Ручонки беленькие, мягонькие - небось, отродясь лопаты в руках не держал! Не говоря уже о мотыге или топоре. Хлюпик! Шурик Федуловский его одной левой землю грызть заставит!
- Зато умница! Книги читает всякие разные. Обходительный и добрый... - вступилась за супруга Катя.
- А чо баб обходить-то? - удивился Коряга. - За космы и в кровать! А книги, они и не нужны особо! Вот посмотри на меня - чем не мужик? Еще года два назад на спор подковы гнул! А этой дряни в обложках после школы в руках и не держал!
- Мужик! - усмехнулась девушка, оглядывая огород - дядя Коля, при всей своей любви к алкоголю, остался таким же добросовестным работягой, как и до ее отъезда в столицу. - А он - интеллигент!
- Дурища ты, Одуванчик, прости меня Господи! На кой ляд тебе эти винтелигенты? Какой с них потомство? Как телок у Манькиной коровы в прошлое лето - весь кривой и с пятью ногами...
- А мне люб и такой! - слегка нахмурилась девушка. Потом посмотрела на грядки и добавила: - Ладно, дядя Коля, работу приняла! Идем за бутылкой... Хотя, может, все-таки деньгами? Купишь домой конфет, что ли?
- Доча, не смеши мои калоши! На кой ляд мне конфеты? - ошалело остановившись, Коряга квадратными от удивления глазами уставился на нее. - Их разве пьют?
- Ну, бывают конфеты с ликером! - хмыкнула девушка.
- Это как так?
- Ну, снаружи шоколад, а внутри - ликер!
- Баловство это, детка! Зачем жрать шоколад, если хочется выпить? И потом, ликер - не водка, по шарам не шибает. Так что мне пузырь беленькой, пожалуйста! Честно заработанный, между прочем! Или не так?
- Все так, дядя Коля! - рассмеялась Катя. - Пройдешь в избу? Покормлю тебя, что ли...
- Не, тащи сюда... Пойду домой, к своей клуше... А то потом опять пилить будет, что искала по всей деревне... Ты лучше сама поешь, а то вон как на городских хлебах отощала - ни сисек, ни задницы! Стыдобища, да и только! И кто на тебя такую позарится?
- Там так модно, дядя Коля! - представив себе себя, идущую по Москве а-ля та же соседская Глаша, Катя захихикала. - Сисястые и задастые никому не нужны! Девки сидят на диетах и тренируются в фитнесс-клубах... Чтобы быть стройными, как тростинка!
- Ужас, что деется! Постой-постой, на чем, говоришь, они там сидят, Катюха?
- Диета - это когда кушаешь всякие там салаты, овощи. Вечерами не ешь совсем. В общем, делают все, чтобы не располнеть...
- И за что там потом держаться? Откуда сиськи-то возьмутся? - удивился Коряга.
- Сиськи можно в клинике сделать. Силиконовые... Ну, искусственные... - увидев в его глазах недоумение, девушка попробовала было объяснить, но не тут-то было:
- А свои, значит, не катят? Дуры, прости меня, Господи. Сбрендили совсем! Тьфу... Брось ты этого хлюпика, Одуванчик! Айда обратно! Чего-то мне там уже не нравится, дочка...
- Да нет, там все не так плохо, дядя Коля! Жить можно!
- Жить можно и в сортире... - буркнул Коряга. - Только надо ли? Ладно, сама с усами - учить не буду... Живи, как знаешь... Ладно, разболтались! Дуй за пузырем! Пойду я, что ли... Если что - зови. Знаешь где...
- Ага! С удовольствием! Подожди секундочку - уже бегу...
...Как ни странно, здорово набравшись, компания на нижних полках цепляться к ней не стала. То ли забыли про ее существование, то ли плавно перешли в состояние, когда на женщин уже не тянет: мычание 'ты конкретный пацан, Семен' и 'а ты помнишь, как мы тогда зажгли?' все реже перемежалось звоном сталкивающихся бутылок, и часам к двум ночи пьянка плавно сошла на нет. Полежав минут двадцать в полной тишине, Екатерина осторожно повернулась на бок, посмотрела вниз и чуть не упала с полки: картину внизу можно было смело отправлять на конкурс 'Нарочно не придумаешь'! Относительно нормально спал только один из троих собутыльников: скрючившись на половине нижней полки, он умудрялся дрыхнуть, лежа лицом на куче пустых бутылок, в процессе попойки, видимо, забрасываемых за спину. Второй монстр общения по душам стоял на полу на коленях, навалившись грудью и лицом на противоположную полку. Причем его абсолютно не беспокоил тот факт, что на его спине валялся ботинок третьего пропойцы. Хозяин ботинка спал сидя. Корпусом навалившись на столик...
- Может, щелкнуть на мобильный? - усмехнулась девушка, потом немного подумала, и решила, что не стоит. Полювобавшись на соседей по купе еще немного, она сходила в туалет, умылась, вернулась в купе, и, забравшись на свою полку, провалилась в сон...
Поезд прибыл на вокзал минута в минуту - что тоже мало походило на ее прошлые путешествия этим видом транспорта. Выходя на перрон, Катя даже сделала комплимент проводнице, чем вызвала у той гордую улыбку:
- Давно уже так, милая! Кстати, тебя эта пьянь не доставала? Сказала бы - я бы тебя переселила...
- Как ни странно, спали, как убитые... - вспомнив их позы поутру, хихикнула девушка, и, помахав на прощанье собеседнице, выскочила на перрон.
Ехать домой на метро не хотелось, поэтому, отойдя от площади трех вокзалов подальше, она подняла руку и снова улыбнулась: поток машин, блики солнца в стеклах несущихся мимо автомобилей и рев их двигателей, от чего она уже успела отвыкнуть, заставил ее, наконец, поверить, что она снова в Москве.
- Куда эдэм, дэвюшка? - из окна остановившейся рядом машины на нее смотрело лицо, как это сейчас принято говорить, азиатской национальности.
- Мне на Сокол. Улицу Песчаную знаете?
- У миня навигатор! - усмехнулся водитель. - Давизу...
- Двести рублей хватит? - на всякий случай поинтересовалась она: для бомбил, стоящих рядом с вокзалами, это были вообще не деньги.
- Да... - не стал кочевряжиться таксист.
- Ну, тогда поехали...
...С пробками им повезло: в этот час основной поток машин двигался в центр, и ехать по Ленинградке в сторону области можно было практически с любой скоростью. Поэтому через каких-то минут двадцать пять она выскочила из машины возле своего подъезда, и, улыбнувшись узбеку или таджику - определять по лицу, кто из них кто, она никогда не умела, - принялась набирать код на домофоне.
- Сломан, дочка! - чуть не сбив ее с ног выбитой могучим плечом дверью, из подъезда вынеслась тетка, живущая в пятой квартире. - Уже две недели как починить не могут, сволочи! И за что мы только деньги платим? А ты откуда такая загорелая? Небось, по заграницам моталась?
- Откуда такие деньжищи, тетя Оля? - захихикала Катерина. - В деревне была, у мамы... Болела она очень...
- Что с ней было? - насторожившись, как заметивший жертву стервятник, женщина замерла на полушаге и вопросительно уставилась на нее.
- Ой, я в этом всем не разбираюсь... - солгала Екатерина: слушать мнение крупного специалиста по всему на свете ей абсолютно не улыбалось. - Врач сказал, что выздоровела, и я выехала обратно...
- А что болело то? - так просто Ольгу было не остановить.
- Секундочку? - выхватив из сумочки телефон, девушка приложила его к уху, и сделала вид, что кого-то внимательно слушает. Потом помахала недовольной соседке рукой, и, 'не заметив' ожидания в ее глазах, дернула на себя дверь подъезда.
Короткая пробежка до третьего этажа - 'пока еще можно, надо бегать', подумала Катя, - и ключ, звякнув, скользнул в замочную скважину...
- Интересно, какие у него будут глаза? - подумала девушка, входя в квартиру, и вздохнула. - Наверняка, лучиться от счастья...
...Глаза у него оказались закрыты. И ничем не лучились: по крайней мере, вспоминая этот момент через какое-то время, Екатерина так и не смогла вспомнить этой подробности. А вот лицо женщины, мирно спящей на плече мужа, наверное, смогла бы описать до самых мелких деталей - родинки под левым ухом, завитка рыжих волос на виске или тоненькой сеточки морщинок около глаза.
- Что это значит? - окинув взглядом весь тот бедлам, в который эти двое превратили ее спальню, Катя брезгливо отпихнула носком туфельки валяющиеся на полу трусики пассии ее мужа, и обессилено села на стул рядом с дверью.
- Катюшка? Что ты тут делаешь? - дернувшись так сильно, что голова любовницы свалилась у него с плеча, Костик дурными глазами посмотрел на висящий на стене календарь с голыми тетками. - Сегодня же только пятое число?
- Да вот, хотела сделать тебе сюрприз. Порадовать... - чувствуя, как у нее немеет левая рука, выдохнула девушка. - Но у меня что-то не получилось...
- Константин? А это кто? - от тембра голоса открывшей глаза женщины у Кати заныли зубы. - И что она тут делает?
- Моя бывшая жена... приперлась непонятно с чего ... - слова мужа, прорывающиеся в ее сознания, отчего-то почти ее не задевали: видимо, боль, разливающаяся в груди, была сильнее морального потрясения от их смысла.
- Да. Бывшая. Уйду сейчас... - с трудом собравшись с силами, пробормотала она, встала, и, наступив на валяющийся на полу лифчик, механически отметила, что он гораздо дороже, чем ее белье. Не меньше трехсот долларов за комплект.
- Ну и пожалуйста... - промелькнуло в голове. - Зато она старая... Как ни пытается это скрыть... Вон, на что шея стала похожа...
Десять метров до входной двери дались с безумным трудом - казалось, что она двигается сквозь толщу воды, и к моменту, когда ее рука все-таки дотянулась до дверной ручки, Екатерина почувствовала, что сейчас упадет.
- Я позвоню тебе. Потом. Не приходи сюда, ладно? - шепоток Костика за ее спиной прервался, еще не начавшись, и вместо него она услышала полный возмущения голос:
- Если тебе что-то было нужно - надо было позвонить и предупредить, что хочешь приехать! Да, кстати, а почему ты не отдала мне свои ключи после развода? Что за свинство?
- Свинство? На! - связка, вывалившись из ее рук, со звоном ударилась о порог. - Я ухожу...
- Куда? - шепнул Костик. И тут же добавил для НЕЕ: - Ну, и вали, откуда пришла... Надо же, все выходные испоганила...
- А ты мне испоганил жизнь... - шепнула девушка, и сползла по стене рядом с дверью...
- Руку сдвинь... Прищемлю... - прозвучало над головой.
Подтянув правую руку поближе, Катя закрыла глаза, и уже не увидела, как лязгнула захлопнувшаяся над ней дверь...
Глава 3. Валерий Беликов.
Жестяная банка из-под 'Пепси-колы', стараниями кого-то из охранников превращенная в пепельницу, оказалась полна под завязку. Задумчиво осмотрев высоченную пирамиду из окурков, возвышающуюся над нею, Валера расстроено вздохнул: пристроить еще один было уже некуда - в конструкции, свидетельствующей о недюжинном инженерном таланте его создателей, не оказалось ни одного места для дополнительных элементов.
- Гады... - буркнул Беликов, и, отшвырнув докуренную до фильтра сигарету в кусты, лениво посмотрел на часы. До конца обеденного перерыва оставалось двадцать семь с половиной минут.
- И угораздило же меня вчера купить этот чертов торт? - подумал он, и, прислушавшись к урчанию в животе, все еще напоминающем о еще не пережитом пищевом отравлении, выругался. Вслух. Однако это не помогло: желудок, периодически напоминающий о своем существовании спазмами и резью, упорно противился даже мыслям о приеме какой-либо пищи.
- Надо заняться делом... - стараясь отогнать от себя мысли о том, что все его сотрудники сейчас уминают вкусный и сытный обед в институтской столовой, и, небось, похохатывают над его проблемами, Валера пару раз подбросил на ладони отказывающееся нормально работать 'изделие ? 42-17-31а', в просторечии называемое 'Оттиск', и зачем-то подергал торчащие из него шунты: - Ну, что же ты, падла, тупишь-то, а? Вроде, по расчетам, и глючить уже нечему... О, а если изменить настройки четвертого блока так, чтобы...
- Вы что тут расселись? - зашедший во внутренний дворик института мужчина в армейском камуфляже без знаков различия был ему не знаком, но держался так, как будто, как минимум, был начальником отдела режима. Или представителем заказчика.
- Обед. Курю. Вопросы? - упустив интересную мысль, и от этого мгновенно разозлившись, зарычал Беликов. - Че надо?
- Ноги в руки, бля, и выметайся с территории к чертовой матери! - показывая пальцем куда-то в сторону отдела снабжения, командирским голосом приказал незнакомец. - Минута времени. Иначе мои мальчики выпихнут тебя за ворота пинками!
- Чего? - обалдело уставившись на хама, Валера автоматически убрал 'Оттиск' в карман белого халата, и, набычившись, вскочил с лавочки. - Кому ты тыкаешь, скотина?
Несмотря на свои метр шестьдесят восемь и шестьдесят один килограмм веса, трусом Беликов не был. Отсутствие физической силы и умения за себя постоять с лихвой компенсировались наличием бойцовского духа и безбашенностью. Поэтому, услышав в ответ список ожидающих его неприятностей, перемежаемый многоэтажным матом, он рванулся навстречу военному и раз пять от души врезал ему по физиономии. Увы, сбить с ног девяностокилограммовую тушу противника ему не удалось. И нанести серьезные увечья - тоже. А через пару секунд он ощутил первый удар под дых, потом пропустил пару ударов в голову, и 'поплыл'...
- Жека, Щегол! - вышвырните этого урода к чертовой матери!!! - надрывался военный, ощупывая разбитый нос и тыльной стороной ладони стирая кровь со своего камуфляжа. - Вот сука, а? Нос сломал!
Улыбаясь разбитыми губами и с трудом вдыхая и выдыхая из-за острой боли в сломанных ребрах, избитый, но не сломленный морально Беликов обложил здоровяка по матери, и, покачиваясь на руках волокущих его к проходной громил, лишь немного опоздавших к началу драки, с чувством морального удовлетворения любовался гримасой ненависти, появившейся на лице победителя...
- Ого... За что это тебя так? И кто? - осматривая его расквашенную физиономию с профессиональным интересом, поинтересовался Слава. - Ты что, впал в детство?
- Да нет, не впал... - поморщившись от боли в боку, хохотнул Беликов. - Прикинь, нашу контору выселили!
- Не понял? - приоткрыв створки шкафчика и громыхая какими-то склянками, без особого интереса спросил Арбенин. - Что значит 'выселили'?
- Приехали какие-то уроды, показали документы на землю, поставили по всей территории охрану и выбросили всех сотрудников на улицу!
- Постой! Насколько я помню, у вас не шарашкина контора, а секретный институт! Который пашет на оборонку... Так?
- Угу... - криво ухмыльнулся Валера. - Только вот восемь гектаров в центре города - это такие бабки, что охренеть... В общем, говорят, что там, - он показал пальцем в потолок, - договорились. Продали землю, попилили бабки и разбежались...
- И все-таки я не врубаюсь! Что значит 'продали'? А государство? - смочив ватный тампон какой-то едкой гадостью, Славка аккуратно прикоснулся им к лицу зашипевшего от боли Беликова. - У вас же там режим, охрана!
- Какой, нахер, режим, Ланцет! Охрана получила приказ и в полном составе умотала на базу. А приехавшие с покупателями ЧОП-овцы выкинули меня за проходную прямо в белом халате! Не дав забрать ни куртки, ни пропуска, ни дипломата! Да что там дипломат? Смотри, что у меня с собой! - вытащив из кармана 'Оттиск', Валера продемонстрировал его товарищу.
- Что за хрень? - без особого интереса осмотрев чип, Арбенин продолжил обрабатывать ссадины.
- Это - последняя разработка института! Чтобы ее увидеть, надо получить столько допусков, что проще застрелиться!
- Забавно... И что теперь? Тебя будут ловить по всей России?
- Ага, щазз! - скривился Беликов. - Пока я к тебе добирался, поболтал по телефону с Копыловым. Ну, с моим непосредственным начальником. Так он сказал, что продали не только землю, но и девяносто процентов оборудования, и завтра за ним приедут покупатели... Охренеть - ты бы видел нашу лабораторию! И все это отдадут каким-то коммерсантам?
- А что будет с вами? Кстати, сейчас будет больно. У тебя тут рассечение, и я должен его зашить...
- Хорошо, хоть не резать... У-у-у... жжет! А анестезии нет?
- Обойдешься... - хохотнул Арбенин. - Так ты не сказал, что с вами будет...
- А ничего. Копылов сказал, что мы теперь безработные. Что теперь делать - ума не приложу...
- Мда, приехали... Ну, а подрался-то с кем?
Валера растерянно посмотрел на товарища, потом сообразил, что о самой драке не сказал ни слова, и, вздохнув, начал издалека. Со своего позднего ужина...
Глава 4. Леха Мельников. Ретроспектива.
...Класс затих не сразу - появление директора с новым учеником, видимо, давно никого не удивляло: новый район, постепенно вселяющееся в растущие, как грибы, многоэтажки и постоянно увеличивающееся количество 'переселенцев' сделали свое дело - появление в классе нового ученика стало делом обыденным, не вызывающим ничего, кроме легкой скуки.
- Здравствуйте, дети!
Судя по тому, как ребята отвечали на приветствие сухонького, одетого в потрепанный серый костюм директора, особым уважением он тут не пользовался.
- Это ваш новый одноклассник. Зовут его Алексеем. Фамилия - Мельников. Прошу любить и жаловать!
- Любить - не обещаем... Да и жаловаться как-то западло... - оглядев его с ног до головы оценивающим взглядом, и решив, что такой типаж не в ее вкусе, отозвалась надменная девица с третьей парты, стоящей около окна. - Хотя можете оставить. На что-нибудь да сгодится...
- Фу, Кольцова! Как тебе не стыдно? - покраснев до корней волос, тоненько вскрикнул Максим Александрович.
- Да почти никак... Чай, не голая сижу...
- А еще комсомолкой называешься! - директор побледнел, как полотно, и дрожащими пальцами вцепился в узел собственного галстука.
- О, так что, комсомолки должны сидеть голыми? - ехидно поинтересовался белобрысый парнишка с задней парты. - Слышала, Кольцова? Ну-ка, сымай юбку, пока не поздно! Дай комсомольцам полюбоваться на твою задницу!
- Валеев! Зайдешь после уроков ко мне в кабинет!
- А ну-ка рты закрыли! - тихий голос училки, стоящей у доски, заставил заткнуться всех. Включая директора. - Мельников, значит? Марш на свободное место. Нет, не на галерку! Вторая парта. Вот здесь, передо мной... Идите, Максим Александрович! Мы тут сами разберемся...
- Спасибо, Елена Васильевна! До свидания, дети... - облегчение в голосе директора было настолько сильным, что Алексей поморщился: такие мямли ему не нравились. Никогда...
Соседом по парте оказался мелкий чернявый парнишка с тонкими, как у девочки, запястьями, болтающимися в рукавах форменного пиджака, как карандаш в стакане.
- Валера... - отложив в сторону какую-то железяку, представился он.
Называвшись, Алексей пожал протянутую руку и еле сдержал улыбку: потирая расплющенные его рукопожатием пальцы, мальчишка смешно оттопырил нижнюю губу и прошептал: - Ну, ты и силен, однако! Вы в какой дом переехали?
- Двенадцатый корпус. Рядом со школой...
- Здорово! А я живу в десятом! Соседи почти...
- Беликов! Рот закрой! И скажи-ка мне, что такое... хотя, пожалуй, определение закона Ома для участка цепи нам скажет твой новый товарищ. Мельников, если я не ошибаюсь?
- Да, для участка цепи... - мгновенно почувствовав, что определения он не помнит, ухмыльнулась Елена Васильевна. - Как он формулируется, Алексей?
- Сила тока прямо пропорциональна напряжению и обратно пропорциональна сопротивлению... - не заглядывая в учебник, прошептал сосед по парте.
- Беликов! Я и так знаю, что для тебя это не новость! Дай товарищу проявить свои знания!
- Если они есть... - хохотнула та самая девица, которая издевалась над директором. - Судя по росту и ширине плеч, на голову здоровья могло не хватить...
- Ну, судя по размерам твоей груди, мы с тобой пострадали одинаково... - отшутился Алексей.
- Оба - вон из класса. Послезавтра с каждого спрошу по два лишних параграфа. Вот тогда и проявите свои рост, ширину плеч и другие качества...
В принципе, класс оказался ничего - двадцать два человека, двенадцать из которых составляли девочки, мало чем отличался от старого. Правда, ярых ботаников в нем не было - оба отличника, Валера Беликов, его сосед по парте, и Славка Арбенин, сидящий прямо за ними, - внешне выглядели редкими босяками. И вели себя приблизительно так же: при первой возможности с удовольствием сбегали с уроков, спокойно давали списывать домашние задания и не стучали учителям на своих одноклассников. Единственное, что отличало их от остальных учеников - это книги. И один, и второй вечно таскали с собой кучу посторонней литературы, причем не каких-нибудь там Майн Рида или Дюма, а какие-то толстенные справочники! Кроме того, у Беликова, откликающегося на кличку Изя, что, как оказалось, не имеет ничего общего с евреями, а является сокращением от слова 'извилина', половина портфеля была забита железяками, отвертками и тому подобной дребеденью. Как оказалось, при необходимости Валерка мог починить все, что угодно, начиная от велосипеда и заканчивая дверным замком, а Ирка Лапшина утверждала, что он умудрился как-то заставить заработать их старый черно-белый телевизор.
Арбенин болел биологией и медициной. И кличка у него была соответствующая - Ланцет. Видимо, потому, что он мечтал стать хирургом. И хобби у него было соответствующее - анатомия, биология, химия. Причем занимался он этим все свободное время, не обращая внимания ни на то, что происходило вокруг, ни на то, что по этим предметам давно знал раза в три больше, чем наши учителя...
Остальные ребята учились средненько - шесть ударников, остальные - троечники. Поэтому в школу Алексей ходил с удовольствием - это было лучше, чем сидеть дома и слушать непрестанную грызню родителей, нытье матери, сетующей на безденежье и свое чертовое счастье, заставившее ее выйти замуж за алкоголика. Или слоняться по практически пустой квартире, в которой, кроме панцирной кровати родителей, дышащего на ладан шкафа и газовой плиты почти ничего не было - вся обстановка была пропита отцом еще до обмена, в процессе которого вместо их трешки в центре они получили двушку на окраине. И полное списание его долга...
Спортсменов в классе было трое - Дима Скобелев занимался шахматами, Саша Колосков - легкой атлетикой, а Света Сизова - плаванием. Причем последняя доплавалась до кандидата в мастера спорта.
Глядя на рослую, широкоплечую девицу, Алексей периодически ловил себя на мысли, что его первый разряд по боксу по сравнению с ее КМС-ом как-то не звучит. Однако ездить в старый зал через весь город не мог - не хватало времени. И средств. Поэтому шансов догнать и обогнать упертую одноклассницу было мало, и через полгода, возвращаясь из школы и лениво поглядывая на висящую в коридоре самодельную грушу, он все реже и реже вспоминал про большой спорт. У него появились новые интересы...
...Гену Быкова по кличке Танк из девятого 'Б' ему показали недели через две после того, как он первый раз появился в новой школе. И с придыханием в голосе рассказали про его 'подвиги': участие в групповых драках школа на школу; про побитого им пьяного милиционера и нож, который он носит в кармане, не боясь ни директора, ни участкового; про ребят, которые ходят под ним и про то, что у него есть собственный мотоцикл. Купленный на невесть откуда взятые деньги...
Кличке парень соответствовал полностью - невысокого роста, коренастый, с широченными плечами, накачанной шеей, сломанными, как у борца ушами, мощным, тяжелым подбородком и неприятным, пронизывающим взглядом исподлобья. Двигался он неторопливо и вальяжно, зная себе цену, и никогда никуда не спешил. Да и куда было торопиться тому, кого не боялась разве что их физичка и пара учительниц, разменявших седьмой десяток лет? На урок? А зачем? Появляясь в школе к большой перемене, Быков обычно устраивался в школьном буфете и решал там одному ему известные проблемы. А, закончив общение с вызванными прямо с уроков ребятами, тут же уходил домой. Или на пятачок перед гастрономом, где после обеда собиралась одна и та же компания, судя по татуировкам на пальцах, стоящих по ту сторону закона. Кстати, говорили, что он чувствовал себя среди них, как минимум, равным...
Поэтому, столкнувшись с ним в первый раз на лестнице, Алексей сделал шаг в сторону, и, не отводя взгляда от хорошеньких ножек идущей чуть выше Маши Фомичевой, сделал следующий шаг...
- Как зовут, пацан? - рывок за рукав оказался таким сильным, что Мельников еле удержал равновесие.
- Руку убери... - привычно рявкнул он, и тут же мысленно чертыхнулся: вступать в конфронтацию с этим человеком ему совершенно не улыбалось.
- А ты борзый, я погляжу... - ухмыльнулся Танк. - Что, некому воспитывать? Так обратись - помогу с удовольствием... - и, холодно прищурившись, добавил: - Я спросил, как тебя зовут!
- Зовут Алексеем. Воспитывать меня не надо - сам с усами... - стараясь не показать страха, Мельников уставился в глаза собеседнику.
- Ну, что ж, Леха, это решать не тебе... Через десять минут жду тебя за школой... Посмотрим на твои усы... и цвет крови, заодно... - демонстративно засунув руку в карман, где, как известно, должен был лежать нож, Быков презрительно сплюнул на ступеньки, и, не дожидаясь ответа, продолжил спускаться по лестнице.
- О, черт! Ну, ты и влип! - голос возникшего рядом Беликова неприятно резанул по нервам. - Не идти нельзя. Идти тоже как-то стремно...
- Не стремно... - пожал плечами Алексей, и, развернувшись, двинулся вслед за Танком...