Горски Кристоф : другие произведения.

Падение Еноха

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Все дороги ведут в Рим, но ни одна из них не приведет к Еноху. Город вне времени и пространства, конкурент Рая и Ада, который влияет на нашу жизнь - и обычный человек, нечаянный убийца, который почему-то так нужен этому странному месту.

   Земля.
   Пролог.
   У каждого мира есть свой стандарт. Они решили так в самом начале и установили закон компенсации. Вы называете их парками или норнами. Но это всего лишь символы для обозначения принципов логики, которая применима лишь тогда, когда соприкасаются разные миры. Уравнение для Земли настолько сложно, что лишь Они могут его постичь. Когда появляются помехи, вводится компенсация. Это уже происходит...
   Генри Каттнер.
  
   Пациент.
  
   Резкий вдох.
   Выдох.
   Еще один - будто осколки стекла в легких.
   Снова выдох.
   Глаза... Кажется, они открываются.
   Картинка нечеткая, размытая... Странно, ведь очков никогда не носил.
   Боль пронизывает все тело. Черт, дайте кто-нибудь аспирина... Ладно, можно и морфия, что-то слишком уж больно.
   Даже думать больно.
   Вокруг много шума. Кто-то разговаривает, кто-то плачет. Кто-то орет. Вой сирен. Где я вообще?
   Не могу пошевелить руками и ногами. Такое впечатление, что заперт в собственном мозгу... Но... Это ведь невозможно... Да ну, бред.
   И память как-то молчит. Эй, там! Что со мной? Кто-нибудь может объяснить, какого черта происходит вокруг?
   Новые звуки. Сирены рядом. Кто-то стучит по металлу... металл... автомобиль? Я в салоне автомобиля?
   Выключите эту хрень, от нее уши болят... Гребаная "болгарка", а-а-а-а-а...
   Да что же такое... Меня отсюда собираются вытаскивать, или нет?
  
   - Осторожнее, у него в груди что-то застряло...
   - Придется отрезать - и в карету... Надеюсь, что выживет...
   Это деловитые и спокойные голоса.
   - Выживет!? Пусть сдохнет, ублюдок!!!
   Истеричный вопль.
  
   Интересно, что я им сделал?
   Пытаюсь стонать. Выходит отвратительно.
   Как же это могло произойти? Почему? За что?
   Автокатастрофа - это уже понятно... но почему я...
   Почему я ничего не помню?
  
  
   Во второй раз я просыпаюсь в белой комнате. Вопреки досужим домыслам, с окном, в которое заглядывало яркое летнее солнышко - желтые пятна танцевали как раз напротив кровати, в которой я лежу. Рядом кто-то сидит, наклонив голову вниз. Женщина. Красивая, молодая... узкое лицо, длинные каштановые волосы. Только вот ранее я ее не видел - наверное, запомнил бы, внешность весьма приметная... Странно тогда, почему она здесь сидит? Пытаюсь пошевелиться, но не могу. Боли тоже нет - она куда-то ушла, затаилась в глубине тела и ждет момента, чтобы выбраться наружу.
   Голосовые связки тоже практически не работают - интересно, какую дрянь мне вкололи?
   Из горла вырывается лишь стон.
   Женщина резко подхватывается.
   - Ты жив... ты пришел в себя... Слава богу, ты очнулся! - она улыбается и плачет одновременно. Мне почему-то хочется обнять ее. Странное чувство, ведь я никогда ее раньше не видел - в этом я точно уверен.
   Я снова пытаюсь заговорить, но не могу - ощущение, будто горло набито мягкой и пушистой ватой, которая глушит все звуки. Пытаюсь напрячь мышцы, но они тоже не отзываются.
   Дверь открылась. На зов женщины пришел мужчина в белом халате - явно врач. Он внимательно смотрит на меня, поворачивается к ней.
   - Алиса, он действительно в сознании.
   Алиса... вот как ее зовут. Чудесное имя, в детстве я читал книгу... как же ее... об Алисе... и Шляпнике... И Белом Кролике. Нет, никак не вспомнить. Наверное, я слишком много провалялся здесь, мозг совсем не работает.
   - Мне нужно провести несколько тестов... Ты слышишь меня? - это врач ко мне. Пытаюсь издать хоть какой-то звук, не выходит. Смотрю на него.
   - Моргни, если да.
   Моргаю. Это у меня получается.
   - Хорошо, - он улыбается, подходит к столику, рядом с кроватью, достает оттуда какие-то приспособления - стетоскоп и еще что-то. Сначала слушает дыхание, затем достает иголку и - черт, нет! - всаживает ее мне в ногу. Боли нет. Вначале я не верю, но потом приходит понимание. Женщина внимательно смотрит на врача. Тот - на меня.
   - Ты что-нибудь чувствуешь? Моргни раз, если да, дважды - если нет.
   Моргаю дважды. Чувствую, как глаза заполняются слезами. Женщина - Алиса - тоже плачет. Странно, я ее совсем не помню... Да и врач меня явно знает. Но и его я вспомнить не могу. Словно пятна в голове... Большие белые пятна...
   Закрываю глаза.
   Отрубаюсь.
  
  
   - Возможно, это и к лучшему, - мужской голос будит меня.
   - Как ты можешь такое говорить, Виталик, ты же его брат! - это уже женский голос. Не открываю глаза. Слушаю.
   - Ты видела, сколько людей под больницей, Алиса? Они считают его убийцей, готовы устроить самосуд на месте. В принципе, закон будет на их стороне - он действительно виновен в аварии.
   - Не верю я, не верю, слышишь?! Он не мог так поступить... Это же дети, Виталик, он всегда любил детей... Машина могла сломаться...
   - У него в крови нашли алкоголь. Я не смог изъять этот тест - его проводили в присутствии милиции... Ему светит лет десять... если повезет. Да, он не мог, но, блядь, сделал это. И, хоть я люблю его всем сердцем, люди внизу тоже правы - он убил их детей...
   - А машина? Свидетели?
   - Да черт его знает... машину сейчас исследуют, свидетели же говорят, что он просто на полной скорости влетел в толпу пешеходов... Я не знаю, что случилось на самом деле. Ты же его знаешь, он иногда бывал не в себе...
   - Не в себе он бывал, но он - не убийца. Это я знаю точно.
   - В общем, сути это не меняет. Так что его паралич действительно к лучшему... кто знает, сколько он тут пробудет - все не в тюрьме... А там ему крышка, Алис... Он слишком свободолюбивый, будет грызть решетки и вот тогда уже действительно кто-то пострадает...
   - Но он не может шевелиться...
   - Пока нет. Я Маркову позвонил... это нейрохирург... светило местное... Если его может кто-то поднять, то только Марков... Коля - хороший парень, мы учились вместе. Так что по документам мы попробуем устроить ему паралич, а в действительности - как бог даст... пусть полежит, подумает...
   Вот значит как... Я едва слышно всхлипываю, но этого вполне достаточно, чтобы они умолкли. Мой брат и моя... моя кто? Девушка? Жена? Любовница? Сестра? Я открыл глаза. Странно, почему я не помню ни ее ни его? И детей не помню... Хотя, это и к лучшему... я убил детей... детей... множественное число... Интересно, сколько погибло под колесами? Влетел в толпу пешеходов... что же ты делал? Еще и алкоголь в крови... пьяный... черт... Интересно, я всегда ездил пьяный? Ну, было такое хотя бы раз?
   - Очнулся...- констатирует Виталик - тот самый врач, что проверял меня ранее. Мой брат...
   - Он все слышал, - шепчет Алиса. - Ты все слышал?
   Я моргаю. Слезы мешают разглядеть ее. Странно, что я ее не помню... красивая девушка.
   - Послушай, Марк, мы попробуем...
   Он что-то говорит, но я не слышу. Марк? Это мое имя? Странно, но мне кажется, что меня зовут не так... Не Марк... Хотя как еще? Они явно меня знают, причем - давно. Как они могут ошибаться? Меня вдруг прошибает холодный пот. Будто мало полного паралича... Черт, я же нихера не помню!
  
   Только одно имя крутится в голове. Чуждое, красивое. Омерайе.
  
   Проходит несколько дней - и сливаются в один. Длинный. Бесконечно скучный.
   Слезы Алисы.
   Беспокойство Виталия.
   Спокойный профессионализм Маркова - невысокого крепенького человечка с залысинами в темной шевелюре.
   Я по-прежнему ничего не чувствую.
   Я по-прежнему ничего не помню.
   Никакой ясности.
   Самое странное, что я не чувствую никакой горечи по поводу своего поступка.
   По поводу убийства детей.
   Это пугает.
   Странно, но я ощущаю лишь гнев. Глубокий, затаенный, рвущийся наружу. Словно это был не я. Словно действовал кто-то другой. Словно меня попросту подставили. Такое же чувство охватывало, когда они называли мое имя. Марк. Странно, но такого имени я не помню. Не ассоциировал с собой. Вообще. Ни капли. Марк - это их друг-брат-любовник. Но Марк - это не я. И с каждым днем убежденность в этом крепнет.
   А еще приходят сны.
  
   ... Тяжелые атмосферные суда мягко пробираются над чащобой. Массивные, но изящные корпуса, ощетинившиеся орудиями. Выключенные бортовые огни. Явно полицейская операция. Или шпионы. Военные так не действуют. Военные сначала прессуют артиллерией, затем уже гонят пехоту и бронетехнику. Они не крадутся.
   - Почти на месте, - это навигатор. Он сверяет курс с картой.
   - Хорошо, - кивает капитан и наклоняется к переговорному устройству. - Стрелки, на позиции.
   На палубе движение - команда с мостика срывает людей с места, они подхватывают громоздкие электрические орудия, садятся вдоль фальшборта. Лица расслаблены, глаза бегают, выхватывая малейшие признаки цели.
   - Капитан, есть связь с другими кораблями, - связной кивает.
   - Хорошо. Как только поступит сигнал с флагмана, дайте мне знать.
   Атмосферные корабли - основная сила Еноха. Мощные, оснащенные по последнему слову техники и магии, они могли вести затяжные бои - и быстрые схватки. В данный момент над нужным сектором не было ни одного корабля, тяжелее фрегата. Мощные, но быстрые и маневренные, они в любой момент могли отступить с минимальными потерями.
   - Есть сигнал с флагмана, сэр.
   - Общая готовность. Все на позиции.
   - Есть все на позиции.
   - Подготовить портальный луч.
   - Есть подготовить портальный луч.
   Сектор принадлежит Падальщикам. С Падальщиками у Еноха всегда были плохие отношения. Впрочем, любой солдат может по пальцам двупалого ленивца перечислить тех, у кого были хорошие отношения с Падальщиками. То же, впрочем, зачастую касалось и Еноха. Дипломатические танцы и худой мир. Но не дружба. Слишком сложно дружить с серьезной силой, даже если она не стремится к войне.
   - Готовность номер один.
   - Есть.
   - Залп!
   Атмосферные фрегаты включают портальные лучи одновременно, странная энергия, полученная путем преобразования электромагнитных волн, разорвала ткань пространства, образовывая дыру в мире. Это было сложно, ученые Еноха долго выбирали нужное место - и нашли его. На чужой территории. На вражеской территории.
   Солдаты, прикрывая глаза ладонями, отслеживают тылы и фланги. Вряд ли Падальщики пропустят такую иллюминацию, сейчас, главное, сбросить груз - и отступать к пограничным фортам. Там есть мониторы, против них сложно выстоять даже этим уродам...
   Уйти тихо не удается - портал еще работает, когда из леса под фрегатами выныривает гигантская тень и нечто бьет в бронированное днище корабля. Кое-кто не удержался и полетел вниз, те, кому удалось остаться на корабле, хватаются за оружие. Стрелки дают залп, отбрасывая ледяных драконов на поверхность, заработали бортовые орудия фрегатов, а лучи все горят, разрывая пространство между мирами...
  
   От таких снов я просыпаюсь - но не в страхе, а по-другому. Будто вспоминая. Будто все это было. Будто на самом деле...
   Пауза между морганием. Мир на грани. Сны и явь. Я открываю глаза.
   Вокруг темно. На улице ночь, тихая-тихая, скорее всего я нахожусь не в городе, а где-то за его пределами. Только шуршат ветвями деревья, покачиваясь от сонного ветра, да птицы напевают колыбельную лесу. Смотрю в потолок, на котором качаются тени. Словно какой-то театр. Приятно было бы сейчас лежать и вспоминать что-нибудь, но... но их нет. Ни одного воспоминания. Ни одного движения. Как отрезало. Словно родился заново. Словно жить начал уже после автокатастрофы. Меня зовут Марк, у меня есть девушка Алиса и брат Виталий. Я убил несколько человек. Бред, но факт. Причем, все бред. Даже имена. Они чужие.
   Интересно, каким я был? Добрым и милым, или злым? Самоуверенным или робким? Богатым или бедным? Сильным или слабым? Сколько их могло быть, этих "я"? Кем я работал? Быть может, я был финансистом... Или сотрудником спецслужб? Или продавцом? Черт... столько вопросов. Быть может, Алиса рассказала бы мне все... если бы я только мог спросить. Но губы по-прежнему не двигаются, тело не откликается на мои призывы, остается лежать и смотреть. Чертова судьба овоща... Остается надеяться на доктора Маркова, друга моего брата, который должен помочь... На него - и на судьбу. Я не помню, каким я был, но я не мог убить детей. Все. Точка.
   И имя. Я помню его. Омерайе. Красивое и чужое. Быть может, это и есть шанс вспомнить...
  
  
   Посланники.
  
   Это место мало напоминало привычные взгляду пейзажи, но ему оно, тем не менее, нравится. Он ходит по улицам. Привыкает.
   Было бы глупо думать, что здесь нет людей, обладающих магическими способностями.
   Вон тот нищий, например, совсем не нищий.
   В ответ на презрительную ухмылку бросает в спину слабенькое, но искусно выполненное проклятье. Правда, оно разбивается о взметнувшиеся крылья... да и Эль с ним.
   Он здесь не для того, чтобы вершить правосудие и наказывать зарвавшихся магов.
   Он здесь для другой цели.
  
   Вчера они встретились в одном из ресторанов города, именуемого Москва. На этом настоял Мика, он уже бывал здесь, совсем недавно. Другие не возражали.
   Они сидели на крыше высотного здания, ветра не было - надежно защищали стеклянные перегородки, но ощущение все равно родное - будто дома, будто на своих вершинах, пьянящая радость полета, тонкая музыка боя...
   Он тогда был поразительно молчалив и задумчив. Это не укрылось от Габри.
   - Азра, что с тобой?
   - Ностальгия, - улыбался он, глядя в небеса и мысленно поглаживая крылья.
   - Не отвлекайтесь, - призвал к порядку Мика. До сих пор мнит себя главным. Азру это всегда забавляло - он был старше остальных, на порядок старше. Не так уж и легко лишить жизни того, кто приносит смерть... Но годы вытравили жажду власти. Азра был философом. И убийцей. В зависимости от ситуации. Впрочем, очень часто, ситуации совпадали.
   Дани, Ури и Рафа что-то увлеченно обсуждали. Азра полагал, что женщин. Молодняк, с сожалением подумал он. Впрочем, когда-то он и сам был таким. Он усмехнулся, вспоминая те времена.
   Последний из Семи, Варака, пригубил шампанское и отставил бокал в сторону.
   - Мика, мы поняли задачу. Разделяемся и ищем, когда находим - оповещаем остальных и... - он многозначительно махнул рукой.
   - Не "и", - покачал головой Мика. - Боюсь, что лишь двое из нас могут с ним справиться.
   Азра усмехнулся. "Двое". Это он еще и на себя намекает. Весьма самонадеянно...
   - Потому оповещайте и ждите. Вы - лишь глаза и уши Азры...
   А вот это правильно. Азра отнюдь не преувеличивал собственные возможности. Просто он знал свою работу лучше, чем кто либо. Кроме, разве что, того, кого им предстояло остановить. И еще одного... бывшего коллеги...
  
   Азра останавливается на перекрестке, прижмурившись от яркого солнца. Рядом пролетает джип, за ним - еще несколько авто. Азра лениво улыбается. Невысокий, светловолосый, в обычном пальто, он не производит впечатления опасного человека. Но люди, идущие на встречу, расступаются, дают дорогу, подсознательно ощущая что-то вроде благоговения и страха.
   Так принято, Азра не знал, кем и когда.
   Это было задолго до его рождения...
  
   Он гулял по городу весь день. Свыкался с этим миром. Город жил по своим правилам и Азра принял их - многое ему не нравилось, но это была не его жизнь и менять что-то он не мог - был не вправе. Потому и не вмешивался в местные "разборки" - к чему портить этим людям такой прекрасный солнечный день.
   Уже под вечер он снял комнату в недорогой гостинице, заказал ужин в номер и, завалившись на кровать, думал о доме. Наверняка там все хорошо. Никаких проблем. И не будет, если он, Азра, остановит носителя проклятья...
  
   Он просыпается посреди ночи, поняв, где находится цель. Она совсем рядом, потому Азра и почувствовал ее. В нескольких десятках километров. И она не двигается. Азра поднимается, одевается, быстро приводит себя в порядок и открывает балконную дверь. В лицо бьет свежий и прохладный ветер. Азра улыбается ему, как старому другу, становится на ограждение балкона и прыгает навстречу потоку...
  
  
   Пациент.
  
  
   Сегодня доктор Марков выглядит слишком уж озабоченно.
   Если не сказать - нервозно.
   Нет, внешне это никак не проявляется - движения лениво-отточены, как и должно быть у настоящего профессионала. Просто иногда его взгляд слишком быстр, лицо - слишком уж неподвижно, а руки слишком уж холодны.
   Доктору Маркову страшно.
   Это физиологический показатель.
   Если человеку страшно, организм реагирует весьма своеобразно - вкачивает всю кровь в ноги, чтобы дать возможность убежать. В это время руки становятся холодными.
   Странно только, откуда я это знаю?
   - У вас весьма странная форма амнезии, - говорит Марков, стараясь не встречаться со мной взглядом.
   Я трижды моргаю, надеясь, что он заметит.
   На нашем языке это значит "не понимаю".
   - Избирательная, - Марков замечает. - Вы не помните вашего имени... Ваша личность, как таковая, стерта. Однако, судя по рассказам вашей жены, вы помните, как быть человеком.
   Все-таки жена, думаю я отвлеченно. Да, мы с ней разговаривали. Ну, как разговаривали. Она задавала вопросы - я отвечал. Оказывается, я достаточно много знаю, если не считать воспоминаний о Марке Горском...
   Я моргаю один раз.
   - Это довольно-таки странно. Я встречал такое лишь однажды... Человек подвергался психотропному воздействию на протяжении нескольких лет. Нам едва удалось спасти его, - Марков останавливается и внимательно рассматривает меня, будто разыскивая признаки психотропного воздействия.
   Я снова моргаю три раза.
   - Быть может, Марк, мне удастся доказать, что вы находились под чьим-то влиянием, когда совершали... то, что совершили.
   Я смотрю на него с плохо скрываемой яростью. Детоубийство. Так называется то, что я совершил. И не нужно меня жалеть, док...
   - Ну-ну, - ласково говорит Марков. - Вы можете оказаться невинным человеком.
   Я и есть невинный человек, думаю я.
   Воткни мне скальпель в спину, молчу я, воткни, и я расскажу, что не убивал никаких детей.
   Впрочем, кто их убил, я тоже не знаю.
  
   Причину поведения Маркова я понимаю лишь вечером.
   Когда меня начинают готовить к операции.
   Перед анестезией я вспоминаю, как молиться, но не делаю этого...
  
   Посланники.
  
   Прямо перед воротами загородного больничного комплекса прогуливается невысокий молодой человек со светлыми волосами. Он рассматривает ворота, трассу рядом с ними, проезжающие автомобили. Погода еще не успела испортиться, потому Азра получает удовольствие от этих прогулок. Теперь, когда он знает, что цель находится здесь и что цель не может передвигаться без посторонней помощи, ему просто любопытно.
   Азре давно не бывало любопытно.
   Проезжающие автомобили и люди в них тоже любопытны.
   Азра видит их сроки.
   То, что отмеряно судьбой. Это так явственно, что иногда приходится зажмуриваться от обилия информации.
   И он знает, что может вмешаться.
   Крылья дают ему такую возможность.
   Однажды он даже не сдержался - несколько часов назад, когда дорогу переходила девушка лет девятнадцати. Ее срок подходил к концу, Азра видел это. Именно потому крылья слегка приподнялись и серый автомобиль не успел затормозить.
   Удар.
   Азра зажмурился, крылья слегка дрожали, он тяжело дышал, впитывая субстанцию, которая была его сутью уже много десятков лет...
   Смерть.
   Сейчас Азра спокоен.
   Он не собирается вмешиваться в жизни других людей.
   Он просто выжидает.
   Цель здесь. Это успокаивает. Придает сил. Можно подождать еще немного.
   Самое смешное, что Азра так никому и не рассказал о том, что обнаружил цель.
   Несмотря на то, что Мика связывался с ним прошлой ночью. Он не хотел делиться. Он собирался сделать все сам. И при мысли об этом губы Азры растягиваются в улыбке...
  
  
   Пациент.
  
   Когда я открываю глаза, вижу перед собой взволнованные лица. Алиса и Виталий. Он приобнимает ее, она вытирает слезы. Сзади слева стоит Марков. Он устал и нервничает.
   Я машинально ощупываю лицо.
   И только потом понимаю, что сделал.
   Я могу двигаться.
   Руки работают.
   Я вижу, как выражения лиц Алисы, Виталика и Маркова меняются на удивленно-счастливые.
   Это словно в замедленной съемке, они сначала вытягиваются, затем расплываются в улыбках, я вижу каждую морщинку на их лицах.
   Сосредотачиваюсь на себе.
   Ноги двигаются.
   Общее состояние - весьма слабое.
   - Марк, - плачет Алиса, - скажи что-нибудь.
   - Что-нибудь, - повторяю за ней. Мой голос тихий и хрипловатый. Весьма приятный.
   - Коля, ты сделал это, ты сумел! - мой брат бросается к Маркову, пожимает ему руку, хлопает по плечу, тот растерянно смотрит на меня. Растерянность вперемешку с испугом. Чего боится мой спаситель?
   Алиса падает мне на грудь, касается своими волосами моего лица, целует меня.
   Я отвечаю ей - я еще слаб, но губами шевелить могу.
   Марков отступает от Виталика и властно поднимает руки.
   - Алиса, Виталий, - говорит он. - Я думаю, на сегодня достаточно. Ему нужен покой.
   Алиса нехотя отступает. Я удивленно смотрю на Маркова - мне тоже не хочется, чтобы она уходила. Но он настойчиво выпроваживает единственных людей, которые меня знают.
   Когда за ними закрывается дверь, Марков поворачивается ко мне. В его глазах все тот же испуг.
   - Кто ты, черт возьми, - шепотом спрашивает он.
   Я по привычке трижды моргаю, потом спохватываюсь.
   - М-марк Горский... Кажется... - произносят губы.
   - Не-е-ет, - Марков отрицательно мотает головой. - Я видел Марка Горского, хотя и не был с ним близко знаком. Он - хороший парень. И ничерта не понимает в медицине. И я еще не видел человека, способного проснуться посреди операции на спинном мозге!
   Оп-па. Я озадачен не меньше доктора. Скрытые таланты, детоубийца?
   - Потому я не знаю, кто ты, Марк, или сам дьявол во плоти... - говорит Марков.
   - Доктор, я не знаю, - говорю искренне.
   - Это-то и странно...
   - Я думаю, что память вернется... во всяком случае, надеюсь на это.
   - А я думаю, что есть способ тебе помочь.
   - Какой?
   - Гипноз. Быть может, мне снова удастся поговорить с моим "ассистентом"...
  
  
   Стрелок.
  
   Противники нервничают.
   Это заметно по их стрельбе - еще недавно она была уверенная, четкая и выверенная. Сейчас же все напоминает заварушку на Диком Западе - палят наугад, лишь бы не дать высунуться.
   Вот только, к сожалению, противник уже давно не там.
   Он поднимается во весь рост и вскидывает руки. В них - два пистолета, больших и блестящих.
   Пальцы сжимаются.
   Два выстрела сливаются в один, двое людей умирают.
   Стрелок исчезает.
   - Эй ты, чокнутый ганфайтер! - орет кто-то из противников. - Может поговорим?
   Он молчит.
   Фактически, ему не о чем говорить с этими людьми.
   И еще, если честно, ему незачем их убивать.
   Так вышло. Совершенно случайно его выбросило не в том месте и не в то время.
   Он оказался случайным свидетелем расправы одной группировки над другой. Его приняли за стрелка противоположной стороны и с тех пор пытаются убить.
   Быстрый взгляд на циферблат часов показывает, что попытки заняли около двадцати минут.
   За это время он убил восемь человек.
   Еще около десяти палят во все стороны, пытаясь уцелеть.
   Он мог бы убить всех, но не хотел.
   Это было приятным развлечением перед серьезной работой.
   - Эй, мудачина! Может мы тебя перекупим?
   Мужчину с двумя пистолетами зовут Джеффри Саммер. Он - элитный убийца на службе одной из разведок. Проблема его противников в том, что эта разведка не принадлежит миру планеты Земля.
   Саммер снова поднимается и стреляет. Две пули покидают его пистолеты. И снова находят свои цели. Он не промахивается. Практически никогда. Точно никогда, когда его мишенями становятся люди.
   Голоса противников становятся яростнее. Но кроме этого в них слышится страх. Саммер кивает. Так и должно быть, паника расстроит их ряды и задача станет еще проще. Он снова движется, перебегает от одного укрытия к другому, прежде чем замереть на месте, превращаясь в тень. Его пистолеты скрыты под плащом. Их рукояти вытерты от частого использования. Он стоит, рассматривая противников.
   Оставшиеся в живых восемь человек, не мудрствуя лукаво, присели спина к спине. Их глаза напряженно ловят каждое движение, и он только что едва не попался. Самоуверенность, мистер Саммер, молчит он. Только что она едва не погубила вас.
   Впрочем, остальных можно оставить в живых. Вряд ли это испортит репутацию, думает Саммер и отступает.
   Он выходит из дома, оставив жителей этого мира хоронить своих мертвецов. Его лицо почти ничего не выражает, свои эмоции Джеффри Саммер оставил в другом мире. Сейчас он выполняет задание.
   Стычка с местными не вписывалась в его планы, но сута провела его именно в это место, пришлось действовать по ситуации. Впрочем, поправил он себя, ты мог уйти после первого убийства. Но остался. Азарт? Тренировка? Они вряд ли могли всерьез угрожать его жизни. Саммер ненавидит эту сторону своей жизни. Впрочем, вряд ли можно убивать, не став при этом психопатом...
   Саммер-убийца и Саммер-человек не очень-то жалуют друг друга.
   Он идет по улице, разглядывая лица людей. Все куда-то спешат - обычный синдром больших городов. Кто-то бежит с работы, кто-то на работу (несмотря на то, что уже включились фонари), кто-то идет пить с друзьями, кто-то - на свидание. Саммер никуда не спешит, он неторопливо плывет по человеческим волнам, ловя на себе взгляды местных жителей.
   Возможно, с усмешкой думает он, в этом городе редко появляются люди в дорогих смокингах, да еще и пешком. Он застегивает пуговицы плаща, чтобы меньше выделяться, и подходит к обочине. Нужен транспорт. Объект находится слишком далеко для пешей прогулки...
  
   Пациент.
  
   Сегодня утром я сам поднимаюсь с кровати. Тело восстанавливается фантастически быстро, это даже заставляет забыть о более серьезных проблемах.
   Впрочем, они не дадут забыть.
   Я вижу их из окна.
   Трое женщин и двое мужчин.
   Немолодые, усталые лица.
   Невидящие и ненавидящие глаза.
   Мои личные мойры.
   Это их детей я убил в автокатастрофе. Всего их было трое - двое мальчиков и девочка. Это мне рассказал Виталик, Алису спрашивать об этом не стал.
   И сейчас они там.
   Стоят и смотрят на окна моей палаты. Если бы взгляд мог убивать, я был бы мертв. Ровно пять раз. Правда, говоря по правде, я пошел бы на это. Но Алиса... Странно, но за это время я привязался к этой женщине, практически чужой для меня. Она не оставила Мар... меня. Не ушла. Она любит. По-настоящему любит.
   Даже Виталик иногда косится на меня с презрением - хоть и брат. А она любит. Поэтому я не могу умереть. Поэтому мне не хочется в тюрьму.
   Мое выздоровление пока держится в секрете.
   Под дверями больничного комплекса дежурит милиция.
   Внутрь они не заходят - незачем. Все равно я не выйду. Так они считают.
   Алиса приносит мне книги. Я уже прочел несколько - например, "Алису в стране чудес". Это детская сказка, говорит Алиса. Правильно, думаю я. Детская сказка для ребенка.
   Я сижу в кровати, опершись на подушку, и смотрю в потолок. Это мое любимое развлечение - смотреть...
  
   Посланники.
  
   Цель обрела подвижность, но Азру это не смущает.
   По его данным, цель не имеет памяти.
   Она - пустой сосуд. Правда, Мика сказал бы, что это не имеет значения, но для Азры значение есть.
   Он не хочет убивать пустышку.
   Он хочет сразиться с врагом.
   Впервые за много лет ему интересно. Интересно, кто выиграет. Настолько интересно, что он готов поставить на кон все.
   Не только свою жизнь. Жизнь других посланников. Жизнь всей родины...
   Азра азартен.
   Крылья понимают его, их маленькие перышки, красные, словно капельки свежей крови, дрожат от нетерпения, и он поглаживает их.
   Азра ждет своего врага.
   Хотя бы одного из них...
  
  
   Пациент.
  
   Мир словно ускоряется. Событий происходит все больше. Во-первых, какая-то медсестра проболталась о моем выздоровлении и теперь милиция дежурит у дверей палаты. Они ждут восстановления. Полного. К сожалению, состояние памяти их не интересует. Только физические показатели.
   Родители тоже узнали, что убийца их детей уже на ногах.
   Их ненависть усилилась. Я почти физически ее ощущаю.
   Алису ко мне не пускают.
   Виталик заходит редко - он врач и иногда может пройти через патруль.
   Говорит, что в больничный комплекс уже пытался пробраться журналист. Для них такие истории - как манна небесная. Потому не советует мне подходить к окну - чтобы никто не смог сфотографировать.
   Но я все равно подхожу.
   Один раз меня допрашивали.
   Я честно сказал, что не помню ничего до аварии, но следователь не поверил.
   Сейчас я сижу на кровати и смотрю в потолок.
   Снова.
   От излюбленного занятия отвлекает шум за дверью, чьи-то голоса - настойчивые. Я слышу акцент, человек что-то объясняет охранникам, по всей видимости, успешно, поскольку возражающих ноток не слышу.
   Наконец ручка двери проворачивается и входит он.
   Высокий, крепкий, насмешливый. В дорогом смокинге под плащом. А еще у него там оружие. Я не помню, откуда это знание, но оно настойчиво разорвало ход моих мыслей. Два пистолета. Рукояти потерты от частого использования. И я, кажется, помню его имя...
   - Саммер. Джеффри Саммер, - представляется он.
   - Марк Горский, - машинально говорю я.
   - Очень приятно, господин Горски, - он произносит мою фамилию на западный манер.
   - Чем могу быть полезен, господин Саммер?
   - У меня к вам конфиденциальный разговор...
   - А как вы прошли через охрану? - перебиваю я.
   - Дело в том, что я работаю на правительство, - улыбается Саммер.
   - На чье?
   - В данном случае, на ваше... А вообще - на свое.
   - Неплохой ответ, - бормочу я.
   - Спасибо. Мистер Горски, я не отниму много вашего времени, - Джеффри Саммер достает из кармана какое-то устройство, оно напоминает стетоскоп. - Позвольте? - он подходит ближе и кладет ухо "стетоскопа" на мою голову. Это металл. Мне холодно.
   - Что это?
   - Мыслелов, мистер Горски. Мне нужно кое-что узнать. Отвечайте на мои вопросы, пожалуйста.
   - Почему я должен это делать?
   - Потому что, - он наклоняется ниже, - я единственный ваш шанс вырваться отсюда.
   Я ему верю. Не знаю, почему, но верю.
   - Мистер Горски, что вы помните до аварии?
   - Ничего.
   - Любые мелочи, мистер Горски. Имена. Странности, - он внимательно слушает содержимое моей черепной коробки.
   - Имя... - вспоминаю я.
   - Какое имя? - настораживается Саммер.
   - Омерайе, - произношу я, и он отходит.
   - Отлично, мистер Горски.
   - Что, господин Саммер?
   - Вы - Объект. Именно за вами я и прибыл. Подождите, я принесу вам одежду, - Саммер улыбается и выходит из комнаты.
   Понял, Марк Горски? Ты - не Марк Горски. Ты - Объект. Так сказал человек с двумя пистолетами, работающий на свое правительство. Он говорит с акцентом и знает того, кем ты должен быть. Я мотаю головой, пытаясь понять, что происходит, когда Саммер возвращается обратно. Он слишком быстр, думаю я.
   Саммер кладет на кровать пакет с одеждой. Внутри джинсы, рубашка, носки, куртка и ботинки. Нижнее белье у меня есть.
   Я одеваюсь, пока Саммер высматривает что-то в окне. Одевшись, подхожу к нему. Он смотрит на ворота. За ними что-то есть. Что-то очень опасное, потому что пистолеты Джеффри Саммера сами прыгают ему в руки.
   - Выходи, быстро, - он приказывает и я повинуюсь. Выбегаю в коридор, вижу мертвых охранников, позади плывет холодная ухмылка Саммера и стволы его пистолетов.
   - Такси ждет на улице. Выходи и садись, тебя никто не тронет, - говорит он. - Водитель знает, куда ехать. Я немного задержусь...
   Я не хочу идти. Я хочу знать, где Алиса, но голос Саммера будто гипнотизирует и ноги сами ведут меня к лифту.
   Кнопка "1".
   Выход.
   Мои личные мойры смотрят сквозь меня, не видя во мне убийцу их детей. Хочется прокричать им слова извинений, но губы плотно сжаты, а ноги несут к темно-синему автомобилю с оранжевыми шашечками. Водитель кивает и давит на газ. Я оглядываюсь и вижу, как какой-то предмет выбивает коридорные окна на пятом этаже. Вслед за ним вылетает Саммер, впереди него летят маленькие черные точки.
   Пленка замедляется.
   Это пули, они направлены в сторону ворот, туда, куда едем мы.
   Водитель резко жмет на тормоз и я оборачиваюсь к лобовому стеклу.
   Навстречу нам расцветают алые крылья...
  
  
   Слияние путей.
  
   Машину резко заносит, и я едва успеваю держаться за спинку переднего сидения. Водитель явно мастер своего дела, он снова вжимает в пол педаль акселератора и автомобиль резко бросает в сторону. Подальше от пуль Саммера и этих ужасных крыльев.
   Как будто билет на Апокалипсис в первом ряду.
   Я смотрю.
   Саммер приземляется на землю, подогнув ноги, слегка отряхивается, не прекращая стрелять.
   Стволы его пистолетов плюются пулями, словно два автомата.
   Но крылья не стоят на месте, они закрывают владельца, двигаются в странном ритме, танцуют, словно кровавый вихрь вдруг расцвел в воротах больницы.
   Врачи и посетители застыли от изумления и ужаса.
   Я читаю это в их глазах.
   Мне не страшно.
   Нет.
   Мне спокойно.
   Мне?
   Или тому существу, которое проснулось посреди операции?
   Это пугает гораздо больше крыльев и пуль Саммера.
   Водитель направляет автомобиль на ограждение, мы тараним его, сносим и вылетаем на трассу. Водитель работает рычагом скоростей и машина мчится к городу, удаляясь от Джеффри Саммера и кровавого вихря крыльев...
  
   Немного позже, когда машина тормозит у старинного здания и мужчина в ливрее с брезгливостью на лице открывает мою дверь, водитель поворачивается и дает мне бумажный пакет. Его лицо ничего не выражает. Я беру пакет и выхожу из такси. Машина трогается с места, вливается в поток других авто, потом вдруг резко останавливается. Слышен удар, звон разбитого стекла и маты.
   Но я уже не смотрю. Я иду вслед за мужчиной в ливрее.
   Они все тут знают больше меня.
   Знают обо всем.
   Он проводит меня к деревянной стойке, за которой стоит компьютер. За ним - девушка.
   - Вы заказывали?
   Я теряюсь. Не знаю, что сказать. Кого я должен был заказывать? Или что?
   - Ч-что? - говорю я.
   - Номер. Вы заказывали номер?
   - Номер... - я думаю. - Посмотрите на имя Джеффри Саммер, - ничего лучше в голову не приходит.
   Она смотрит в компьютер, что-то проверяет. Потом отрицательно кивает головой.
   - К сожалению, ничего нет.
   - Странно, - я уже более уверен в себе. - Мой друг должен был... Впрочем, взгляните на имя Горский. Марк Горский.
   Она снова всматривается в экран. Лицо светлеет.
   - Да, господин Горский, есть. Ваш номер - шестьдесят четвертый. Оплачен до следующей недели.
   - Можно ключ? - устало прошу я.
   - Да, только предъявите документы...
   - Что? - снова интересуюсь я.
   - Ну, паспорт.
   Я снова в замешательстве, потом смотрю на бумажный пакет в руке. Распечатываю его. Внутри стопка бумажек зеленого цвета и какая-то книжечка. Достаю книжечку, открываю. Внутри моя фотография. Мое имя. Моя дата рождения.
   21 апреля 1980 года.
   Город Киев.
   Украина.
   Прекрасно, что бы это ни значило...
   Отдаю книжечку девушке, она стучит по клавишам компьютера и я получаю ключ. Теперь остается лишь дождаться возвращения Саммера. Если он жив... Лучше бы это было так.
  
  
   Сказители.
  
   Я сижу в баре при отеле и пью виски со льдом.
   Саммера все нет, а мне не хочется оставаться в одиночестве.
   Я его боюсь.
   Поэтому я сижу внизу.
   Людей здесь не очень много - кроме моего стола заняты еще четыре.
   Это хорошо, потому что меня могут показывать по телевизору.
   Я убил троих детей и сбежал из клиники.
   Кубики льда приятно позвякивают о стекло.
   Пальцы подмораживает и это приводит меня в чувство.
   Это уже четвертый виски за последний час.
   - А вот была еще история, - говорит кто-то слева и я поворачиваю голову.
   Их четверо. Эта цифра словно преследует меня сегодня - мне дали ключ от 44 номера. Молодые парни, но что-то в них не так. Словно какая-то мелочь, въедается в голову и не дает покоя. Они пьют темно-коричневую жидкость (коньяк, говорит память, и я с ней соглашаюсь) и спокойно беседуют. Нет, не так. Рассказывают.
   - У нас в Новосибирске жил мужик один. Он еще с детства боялся ответственности - в отношениях, в работе, во всем. Ему казалось, что он не справится и все будут смеяться над ним. А он боялся, когда над ним смеялись, потому такое частенько происходило.
   Так вот, придумал он себе оправдание - почему не берется за длительные проекты, не хочет серьезных отношений и отказывается от всего, что может затянуться на долгое время. Он выдумал себе Смерть. Мол, существует некое проклятье родовое (родители его к тому времени умерли уже, так что ничего опровергнуть никто не мог, а мужик приехал из другого города, тут его не знал никто), согласно которому в 43 года он покинет этот мир. Генетический механизм смерти. Несчастный случай. Мол, так все мужчины в его семье умирают уже лет 400...
   И снова эта цифра. Но мне интересно и я слушаю дальше.
   - Начинает с какой-то женщиной встречаться, а детей не делает - мол, умрут же, как и я, вдруг мальчик родится. И на него проклятие перейдет. Зачем, говорил, мальцу жизнь портить? Вот и расставался со всеми. И зажил хорошо - подрабатывал где-то, халтурил, зарабатывал прилично, разовые работы делал на ура, разовые отношения так же, о любви и думать позабыл, равно как и о других чувствах.
   А потом и о проклятье позабыл. И вот, значит, просыпается он как-то утром - и с ужасом понимает, что ему 43 года исполнилось. И что, мол, все-то о проклятье знают. Он поднимается с кровати и начинает лихорадочно собираться, чтобы сбежать, да и все подумают, что умер. А чтобы окончательно похоже на правду было, включает газ на кухне и в дальней комнате лампочку зажигает - с расчетом, чтобы пока газ туда дойдет, его как раз достаточно для взрыва было.
   Собрался, значит, на вокзал приехал, взял билет до Москвы, сел в поезд - и тут его соседка по купе заходит, а это - одна из бывших его. Ну, поздоровались, разговорились - и она ему говорит, мол, милый, а тебе помирать не пора? Может соврал ты мне? И смеяться начала.
   А мужик - как в детстве - испугался страшно. Открыл окно поезда, да и выскочил на ходу. Разбился насмерть. Только чтоб не смеялись.
   - А мораль? - спрашиваю я неожиданно для себя самого. Парни внимательно, оценивающе рассматривают меня. Я рассматриваю их.
   И понимаю, что в них странного.
   Все четверо - абсолютно седые.
   Несмотря на молодость свою.
   - А тебе, друг, мораль зачем? - спрашивает тот, что рассказывал.
   - В любой истории должна быть мораль, - я отвечаю, понимая, что фраза не моя. Что где-то ее просто слышал.
   - Мораль есть, друг, - говорит другой. - Нельзя убежать от ответственности, потому ты в ответе и за свою смерть тоже.
   Парни переглядываются.
   И тут один из них задает вопрос, который меня пугает.
   - Мужик, а где я тебя видел?
   Я отворачиваюсь и делаю большой глоток виски.
   - В кино, - говорит кто-то рядом со мной.
   Я поднимаю голову.
   Джеффри Саммер, улыбаясь, садится рядом. Парни кивают ему, как знакомому.
   - Не стоит бояться, мистер Горски, - говорит он. - Они вряд ли вас выдадут. Только через время. И в весьма завуалированном виде.
   - А... кто это? - осторожно интересуюсь я.
   - Мы - Сказители, - отвечает тот, что сказал мне о морали. - Мы смотрим истории, а потом их рассказываем. Не беспокойтесь, господин Горски, нам нет дела до ваших законов и проблем.
   Джеффри Саммер кивает.
   Я допиваю виски.
   Он поднимается, кладет на стол бумажку.
   - Идемте наверх, мистер Горски. Нам нужно кое-что обсудить.
  
  
  
   Посланники.
  
   Азра движется в человеческом потоке.
   Он раздражен, но внешне этого не заметно.
   Зато внутри он весь кипит.
   Азра рвет нити.
   Многие люди, что встречаются ему на пути, вскоре покинут этот мир, потому что так повелел он. Многие, но не Саммер. И Азру это откровенно бесит. Саммер принадлежит его миру. Потому Саммер не повинуется его воле. А его воля - чтобы Джеффри Саммер умер.
   Еще Азра думает, что зря не позвал других.
   Кто-то из них мог погибнуть.
   Но это его мало интересовало.
   Объект был бы уничтожен. Во всяком случае, он бы задержал Саммера. Другие - взяли бы объект. Судя по тому, что успел заметить Азра, он вряд ли себя осознает. Потому сопротивляться не смог бы.
   Но обернуть время назад не может даже Азра, при всем его могуществе.
   И, да простит Эль, даже он сам вряд ли может это сделать.
   Потому нужно искать объект.
   А после - уничтожить его.
   Вместе с Джеффри Саммером.
   Однако, кроме раздражения, Азра чувствует любопытство и интерес. Этот Саммер... с ним интересно сражаться. Достойный противник. Но Азра всегда был лучше...
   Азра вдруг успокаивается.
   Резко, как и вскипел. На его лице появляется улыбка. Пора вызывать остальных. Он засек объект.
  
  
   Стрелок и пациент.
  
   Я сижу напротив Саммера. Тот курит, вольготно расположившись в кресле.
   Он молчит.
   Я тоже молчу. Потом не выдерживаю.
   - Что произошло там, в больнице?
   - Бабочке оборвали крылышки, - Саммер тушит сигарету в пепельнице и внимательно смотрит на меня. - Пора бы тебе кое-что узнать, Горски.
   Этот переход на "ты" меня слегка смущает.
   - Я готов, Саммер. Говори.
   - Готов, - он улыбается. - Это вряд ли.
   - Саммер, я ничего не помню. Потому поверю в любой бред.
   - Реальность зачастую гораздо бредовей самого бредового бреда, - Саммер сыпет тавтологиями и смеется.
   - Говори.
   Он поднимается, подходит к окну и задергивает штору.
   - Не сейчас. Сначала нам нужно найти Омерайе.
   Снова это имя.
   - Кто это?
   - Увидишь...
  
  
   Рассказ стрелка.
  
   Если тебе говорят, что Вселенная похожа на репчатый лук, лучше в это поверить.
   Особенно если память ушла и не спешит возвращаться.
   - Это ближайшая аналогия, - пока машина движется по городу, Саммер виновато разводит руками. Раньше я не подозревал, что он на это способен. Чувствовать себя виноватым.
   - Вселенная многослойна, Гор, - он использует сокращенную версию моего имени. Так проще. Я не против.
   Водитель, похоже, находится под гипнозом. Он ведет автомобиль и не вмешивается.
   Я смотрю в окно и слушаю.
   Отрешенность.
   Так легче.
   - Хорошо, что ты все забыл. Мне было бы сложнее объяснить. Этот мир - верхний слой. Наш мир находится глубже. Всего на слой, не более. Наши ученые считают, что мы - ядро. Это значит, что поверх вас есть еще миры, их бесчисленное множество, - Саммер говорит короткими рублеными фразами. - Мы едем к твоему суте.
   - Кому?
   - Омерайе. Твой сута. Он может проводить нас в наш мир.
   Меня пробирает нервный смешок. Оказывается, имя, за которое я хватался - мой личный таксист. Проводник между мирами... Все чудесатее и чудесатее.
   - Говори дальше.
   - Ваша мифология - это наша история. Что-то просачивается, особенно, духовные вещи, грань между слоями - не преграда для знания. К счастью, вы получаете это знание в виде мифов и легенд, Гор. Ваши боги жили у нас... некоторые живут до сих пор. Вы подпитываете их своей верой - она тоже способна проникать сквозь грань и становится источником энергии. Не все могут ею пользоваться.
   У меня лишь один важный вопрос.
   Остальное сейчас мелочи.
   - Зачем вашему миру я? - мой голос на удивление ровный и спокойный.
   - Подобные сценарии использовались вашей литературой, Гор. Это не только наш мир. Он твой, - Саммер смотрит на меня так, что ему невозможно не поверить. - Сейчас я расскажу тебе одну историю. В вашем мире она весьма... апокрифична.
   Много тысячелетий назад Творец создал Райский сад - Эдем. И поселил в нем двух разумных существ.
   - Адам и Ева, - киваю я, пугаясь собственных воспоминаний. Похоже, память способна на сюрпризы.
   - Именно так, - серьезно говорит Саммер. - После процесса, известного как Грехопадение, их изгоняют из Рая. Они строят свое пристанище за пределами Эдема и рожают двоих сыновей.
   - Каин и Авель, - я снова врываюсь в его рассказ.
   - Дальнейшая история, полагаю, тебе тоже известна. Думаю, есть смысл перейти к самому апокрифу. После убийства, Каин ушел в пустыню, где встретил некое существо... Лилит. Бывшая жена Искусителя приютила проклятого братоубийцу и многому его научила. Это официальная версия событий. В реальности все было немного по-другому...
  
   Бог смерти.
  
   Пустыня тянется, сколько хватает взгляда.
   Он идет, слегка прихрамывая.
   Песок забивает глаза, путается в завитках волос и бороды.
   При каждом шаге босая нога обжигается и тонет в сыпучем золоте.
   Каин тихо смеется.
   - Спасибо, о великий, - бормочет он. - Прекрасная цена за то, что я выполнил твою волю. Прекрасная цена за то, что я принес в этот мир смерть. Стать неуязвимым для нее... Даже в те моменты, когда я так ее хочу...
   - Интересно, ты уже возродил Авеля? - говорит он еще. - Он уже сидит в твоем чертовом Эдеме? Играет с ангелами? Это хорошо, ведь я любил своего брата. Но ты заставил убить его. Хорошая идея. Остаться незапятнанным. Чистым и непогрешимым.
   - Но ты кое-что просмотрел, Всевидящий, - смеется он и его безумие хохочет. - Ты создал не равного себе, но вполовину такого же сильного. И я стану твоим крестом. И тебя распнут на мне. Мне отмщение. И аз воздам.
   Он идет долго, пока усталость не сшибает его с ног.
   И тогда к нему приходит она.
   - Тебе наскучил твой лживый господин, госпожа? - с долей насмешки спрашивает Каин. Но тьма молчит. Она оценивающе смотрит на мощное тело землепашца.
   - Зачем тебе проклятый изгнанник? - спрашивает он.
   - Ты - прецедент, Каин, - говорит тьма и частица тьмы. - Опасный для всех.
   - Да, Лилит, - отвечает он.
   - Потому я с тобой.
   - Спасибо тебе, - он сам удивлен собственной честностью.
   И есть еще кое-что, в чем он никогда не признается.
   Он ее любит.
   Боги не способны на любовь, но в нем слишком много человека.
   И она отвечает ему взаимностью, потому что ее Господин Лжи был рожден богом. И ему неведома любовь.
  
  
   Пациент.
  
   Мгновение - и я словно просыпаюсь.
   Я был там.
   Я видел это.
   Любовь первой женщины и первого убийцы пронизывает меня насквозь.
   Не понимаю.
   - Каин построил первый город моего мира. И назвал его в честь одного из своих сыновей. Енох, - Саммер умолкает.
   - Ты - из Еноха, - говорю я уверенно.
   Он кивает.
   - И ты, - говорит он.
  
  
   Посланники.
  
   Мика.
   Габри.
   Ури.
   Дани.
   Рафа.
   Варака.
   Они все смотрят на Азру.
   - Ты заигрался, приносящий смерть, - говорит Мика. На его прекрасном лице нет ни одной эмоции.
   Азра лишь машет рукой.
   Его крылья подрагивают.
   - Благодаря твоей ошибке объект начинает вспоминать. Как только он вспомнит достаточно, даже ты не сможешь его остановить.
   Азра улыбается, он считает Мику юнцом и идиотом. Он не знает мощи кровавых Крыльев, этот молодой и самоуверенный посланник. Даже сам Азра не до конца постиг эту силу. А времени для тренировок было более, чем достаточно.
   - У нас мало шансов достать его, прежде чем барьер памяти рухнет, - продолжает Мика. - Сута - вот слабое звено операции Саммера. У нас есть его координаты. Если мы успеем раньше, сможем победить.
   Азра кивает. Это вполне здравая мысль. Мика пытается унизить его, но боится. Азра не зря носит Крылья. И его репутация всегда впереди него. Подкрепленная реальным опытом.
  
  
   Пациент и стрелок.
  
   Машина заезжает в какой-то двор и движется по серому асфальту почти бесшумно.
   Саммер что-то высматривает, управляя водителем.
   А у меня еще есть вопросы.
   - Крылатый, с которым ты дрался в больнице...
   - Здесь их называют ангелами... вернее, архангелами. А багровокрылый - самый опасный из всех, - отвечает Саммер, продолжая рыскать взглядом по зданию. - Их семеро, самые сильные. Мика - нечто вроде главного стратега. Габри - личный курьер. Ури, Дани, Рафа и Варака - вспомогательные силы. И Азра. Приносящий смерть.
   Я понимаю, что мне напоминают эти имена.
   - Не хватает приставки "эль", - говорю я.
   Саммер кивает.
   - Это не приставка. Что-то вроде воинского звания. Очень высокого звания, личное подчинение самому Элю...
   - Самому...
   - Здесь его называют Богом, Иеговой, Аллахом, Творцом, Брамой... у него много имен, и каждое из них содержит патент на сотворение мира. Весьма, кстати, лживый патент... У нас его называют просто - Эль. Божественное Начало. Альфа и Омега.
   Я пытаюсь переварить информацию.
   На главный вопрос Саммер пока не ответил.
   - Что касается твоей роли... - машина останавливается и Саммер открывает дверь. Левая рука ложится на рукоять пистолета. Затем резко выхватывает его и стреляет вверх, пуля проходит сквозь крышу салона и я слышу чье-то шипение.
   В это же время крышу просто срывают и чья-то рука выбрасывает меня на улицу.
   Удар об асфальт весьма ощутим, я бросаю взгляд на машину - то, что от нее осталось - и вижу багровокрылого. Азраэль. Ангел смерти. Саммер палит в него из обеих стволов, но крылья двигаются очень быстро. Впрочем, огневая мощь агента Еноха заставляет архангела подняться повыше.
   Саммер, не прекращая огонь, выпрыгивает из автомобиля, и тут я замечаю новую опасность.
   Их шестеро. Трое летят к агенту, трое - ко мне. Крылья у них белые.
   На лице Саммера ничего не отражается.
   Он что-то нажимает на пистолетах и явно переводит их в режим автоматического огня, потому что пули летят автоматными очередями. Я даже не успеваю задуматься, откуда у него боезапас. И насколько его хватит.
   Саммер прячет левый пистолет и что-то подбрасывает в воздух, бросаясь ко мне.
   Вспышка - но беззвучная - белого света, воздух рябит волнами, словно от камня, упавшего в воду, от предмета, который бросил агент, расходятся круги...
   Архангелов, похоже, зацепило - только Азра пытается удержаться, остальных отбросило куда-то в сторону. Саммер хватает меня за шиворот и тащит к подъезду, он настолько силен, что я даже не успеваю подняться на ноги.
   Все это время его правый пистолет выплевывает очередь за очередью, заставляя крылья Азры сливаться кровавой кляксой.
   Дверь открывается и Саммер вбрасывает меня внутрь, затем вбегает сам.
   - Безопасно, - говорит он и смотрит на ступеньки.
   Я тоже смотрю.
   Там стоит девушка.
   Божественной красоты.
   И я знаю ее имя.
   Омерайе.
  
  
   Сута.
  
   Мы сидим в маленькой кухне за столом и пьем чай.
   Архангелы выжидают на улице - их видно с окна, они, словно мои персональные фурии, стоят внизу, сложив руки на груди, и смотрят.
   Они не могут войти.
   Сут оберегает само мироздание.
   Против него, возможно, бессилен сам Эль.
   По крайней мере, так говорит Джеффри Саммер, а у меня нет причин ему не доверять.
   - Слово "сута" пришло из санскрита, - объясняет Саммер. - Означает - возница.
   Девушка входит на кухню и внимательно смотрит на меня.
   - Омерайе, - я выгляжу довольно глупо.
   - Ты помнишь меня, - улыбается она. - Я перевезла тебя сюда, когда ты был еще ребенком.
   Я содрогаюсь.
   Сколько ей лет?
   - Сколько и тебе, - говорит она.
   Читает мысли?
   - Только твои, брат.
   Я отхлебываю чая и ставлю чашку на стол. Брат... Она - моя сестра... Тогда... Кто я?
   - Позволь мне объяснить, - говорит Саммер. Он спокоен и невозмутим, словно ничего не происходит. Впрочем, кто знает, быть может, для него подобные ситуации и есть норма. Джеймс Бонд из другого мира, всплывает в голове нелепое сравнение. Нелепое еще и потому, что я в упор не помню, кто такой Джеймс Бонд.
   - Глупо было бы полагать, что у Каина не было потомства.
   Условно его можно разделить на две линии. Те, что произошли от обычных женщин, сейчас занимают серьезные посты в управлении Енохом. Они - холодная правящая каста. Впрочем, в последнее время каиниты редко вмешиваются в политику. Они просто собирают дань.
   - Дань? - переспрашиваю я, не в силах отвести взгляда от Омерайе.
   - Кровь, - говорит Саммер. - Их вы знаете, как вампиров... немертвых. Сочетание живых генов матерей с генами Первоубийцы дало странное сочетание... Впрочем, первое поколение давно умерло - они были безумны. Нынешние вампиры весьма... милые создания, по сравнению со своими предками. Кроме того, это превосходные бойцы. Личная гвардия...
   - Чья?
   - А вот тут мы подходим к другой ветви потомства Каина. Дети Каина и Лилит. Когда смерть и тьма слились воедино, они приняли причудливую форму, Гор. Женщины получили дар прокалывать слои реальности. Они стали сутами. Но у Каина и Лилит рождались лишь двойняшки. И суты получили братьев. Таких, как ты.
   Я едва не поперхнулся чаем. Мало оказаться существом из другого мира, чьей смерти хочет Бог. Но стать героем чертовой мифологии? Всего за несколько дней? Мог ли я винить себя за убийство детей? Это было заложено в моих генах... Кровь убийцы. Или не кровь?
   - Мы называем подобных тебе кшатриями. Это тоже индийское слово, Гор. Каста воинов и королей. Весьма подходит в данной ситуации, - спокойно продолжает Саммер. Он действует правильно. Он не жалеет меня. Меня... своего... повелителя?
   - Да, брат, - кивает Омерайе. Моя сестра.
   - Ты и твоя сестра были рождены последними. После этого Каин и Лилит исчезли. Но, к сожалению, у их потомства было слишком много врагов. Почти всех убили. И сут тоже - они бессмертны, пока живы их кшатрии. Те, кто вместе рождаются, должны вместе умереть.
   - И я... - меня вдруг осеняет.
   Саммер кивает.
   - Вы - последняя пара. Властители Еноха.
  
   Воссоединенные.
  
   Когда мы выходим из подъезда, Саммер не скрывает удовлетворения.
   Он насмешлив и холоден, но пистолеты держит наготове.
   Семеро архангелов не препятствуют нам.
   Они ничего не могут сделать.
   Пока я не обрел силу, меня можно убить.
   Но рядом со мной - сестра. Я под ее защитой.
   Другая женщина - Алиса - отодвинулась куда-то на край моего сознания.
   Я - под защитой сестры.
   Под защитой самого мироздания.
   Мы выходим со двора и подходим к дороге, когда нас останавливает резкий оклик.
   Голос жесток.
   Это багровокрылый.
   - Я уверен, что ты ничего не помнишь, Марк Горски. Вероятно, даже не знаешь имени, которым они хотят тебя называть, - он обращается ко мне.
   Мы стоим.
   Саммер достает пистолеты, готовясь стрелять, но я останавливаю его.
   Мне любопытно.
   - В тебе слишком много этого мира, - кивает архангел. Крыльев не видно - наверное, он не собирается подрывать устои земной религии.
   - Что тебе нужно, убийца? - в голосе Саммера сквозит ледяной ветер.
   - Сам-то кто? - беззлобно отвечает Азра, от чего я смеюсь. Это нелепый ответ для сверхъестественного существа, способного одной левой уничтожить город. Азра смотрит на меня. Он не выглядит угрожающе - невысокий светловолосый мужчина с приятной улыбкой и жестоким голосом.
   - Остановись, и мы не причиним тебе вреда. Живи в этом мире, Марк Горски. Вернись к своей семье. Проживи жизнь по-человечески. Наш мир - не твое место, - убеждает архангел.
   - Позволь мне самому выбирать, - говорю я.
   - Я и собираюсь это сделать, - Азра улыбается и поднимает правую руку, указывая на проезжающий мимо троллейбус. - Смотри, Марк Горски, чем будет выстелена твоя дорога в Енох.
   Он легонько сводит пальцы - и троллейбус начинает корежить, изнутри стального чрева доносятся чьи-то крики, пока тихие, но я знаю, что вскоре они станут громче. Там слишком много людей.
   Пальцы движутся друг к другу и троллейбус схлопывается, словно жестяная банка под ногой подростка. Резкий вопль - и все закончено, там, где только что были десятки людей - бесформенный металлопластиковый шар. Из него начинают просачиваться алые струйки. Кровь.
   Я невольно сглатываю.
   - Ты можешь это остановить, Марк Горски, - улыбается Азра, выбирая новую цель.
   - Да, - тихо произношу я. Внутри вскипает ярость. - Могу.
   Саммер отталкивает меня в сторону и открывает огонь, но его пули останавливаются.
   Я смотрю на свою сестру.
   Омерайе словно в трансе, она что-то шепчет и Азру это явно пугает.
   Перевес не на его стороне.
   С пространством что-то происходит, оно становится зыбким, и вокруг Азры словно появлятся невидимая клетка.
   Она хочет его убить.
   И здесь у нее есть силы это сделать.
   Но это не мой выбор.
   И не мое решение.
   - Омерайе, остановись, - тихо говорю я голосом, полным металла. И она слушается. Азра перестает улыбаться.
   - Архангел, приносящий смерть, - говорю я. - Ты мог остаться в живых. И мог уговорить меня остаться здесь. Но теперь, из-за твоего поступка, я возвращаюсь домой.
   Лицо Азры выглядит испуганным.
   Над ним кружат еще шестеро.
   - Я, кшатрий, возвращаюсь в свои владения, - я сам не узнаю свой голос, будто источник темной ярости, пришедшей из глубин подсозания, двигает моими связками. Саммер и Омерайе смотрят на меня со странной смесью страха и благоговения.
   Я слышу свой голос со стороны.
   - И там я убью тебя, Азраэль.
  
  
  
   Часть 2. Енох.
  
   Кшатрий.
  
  
   Пустыня тянется, сколько хватает взгляда.
   Я иду, слегка прихрамывая.
   Песок забивает глаза, путается в завитках волос.
   При каждом шаге босая нога обжигается и тонет в сыпучем золоте.
   Если это традиция, мне она не нравится.
   Но я возвращаюсь домой, что придает сил. Возвращаюсь один - ни Саммера, ни сестры нет рядом. Я плохо помню, что произошло на Земле. Лишь одну фразу, которую сказал, прежде, чем очутиться здесь.
   Я убью тебя, Азраэль.
   Приятно иногда оставлять последнее слово за собой.
   Земная одежда средних широт плохо приспособлена для блужданий по песку, потому я останавливаюсь, вытряхиваю упрямые кристаллики из ботинок, снимаю куртку и повязываю ею голову. Выглядит наверняка смешно, но голову стало припекать гораздо меньше. Рукава рубашки подкатываю, расстегиваю верхние пуговицы. Точно так же подтягиваю джинсы.
   Остается лишь одна проблема.
   Я понятия не имею, куда идти.
   Солнце по правую руку, значит, я движусь на север. Впрочем, вряд ли к этому миру применимы физические законы Земли, а я еще слишком мало знаю, чтобы воспользоваться скрытыми талантами.
   Странно осознавать, но рассказ Саммера меня не шокировал.
   Будто в глубине души я знал это.
   Знал, что когда-нибудь покину Землю. Что окажусь не совсем человеком.
   Кшатрий. Властитель Еноха. Сын Каина и Лилит.
   Детоубийца.
   Пациент.
   Кроме всего прочего, я даже не знал своего настоящего имени.
   Я иду, упрямо сопротивляясь мягкому песку, который пытается остановить меня изо всех сил.
   Обволакивает ноги.
   Кидается в глаза.
   Мне кажется, что песок знает гораздо больше меня, но я не знаю, на каком языке он разговаривает.
   Потому я иду, стараясь прикрываться рукой во время особенно сильных толчков.
   Небольшие самумы появляются со всех сторон, буквально на секунду-две, чтобы распасться легкой пылью.
   В свете солнца они сияют золотом.
   Если бы я был художником, лучшей натуры для шедевра не сыскать.
   К сожалению, нижние слои мироздания закрыты для художников.
  
   Через некоторое время я сажусь на песок и роюсь по карманам в поисках сигарет. Кратковременные земные привычки дают о себе знать.
   Смятая пачка в заднем кармане джинсов, внутри нее - зажигалка.
   Я прикуриваю, выдыхаю дым, смотрю на самумы.
   Я сижу на вершине бархана, потому все как на ладони - будто танцы духов пустыни. Впрочем, быть может, так оно и есть. Быть может, духи пустыни веселятся, встречая будущего повелителя Еноха.
   Стоп.
   Я смеюсь над собственной глупостью, снова затягиваясь сигаретой.
   Все просто.
   Это словно испытание, любой властитель, прежде чем вступить в законные права, обязан чем-то пожертвовать ради своего трона. Показать, что судьба государства для него важнее личных потребностей.
   Что-то осознать в себе самом.
   Ты ведь не думал, что тебя встретит делегация с балдахинами?
   Эскадра атмосферных кораблей из снов?
   Ты ведь даже не помнишь своего имени, кшатрий...
   Я выбрасываю окурок щелчком и поднимаюсь.
   Если уж нужно сдавать экзамены, пора начинать прямо сейчас.
   Будто в ответ на мои мысли самумы исчезают, вместо них из песка вылезают странные фигуры, словно уродливые подобия человека, сотканные из земли, странные фигуры со светящимися значками на широких лбах.
   Их четверо и они стоят молча, склонив головы.
   А затем бросаются вперед.
   Уже нет времени для раздумий - это просто некая часть испытания, или же реальное нападение. Крыльев, правда нет, но вряд ли у Эля есть лишь ангелы...
   Я бью первого голема ногой в живот, он рассыпается в пыль, но тут же появляется снова.
   Неправильная тактика.
   Словно какое-то глупое фэнтези... Правда, времени, чтобы вспомнить, что значит это слово, практически нет.
   Несколько минут я безуспешно сражаюсь с ожившими кучами песка, затем один из них четким ударом вспарывает мне руку и я словно ухожу в небытие...
  
   Здравствуй, мое личное безумие.
   Здравствуй, наследник.
   Мы оба молчим. Я понимаю, кто стоит передо мной.
   Кто явился мне.
   - Отец, - говорю я, не испытывая чувств.
   - Сын, - соглашается крепкий землепашец со странным взглядом.
   - Почему ты пришел?
   - Потому что таков порядок вещей. Я прихожу только в момент смерти.
   Чувствую себя глупцом. Не в первый раз.
   - Ты послал големов?
   Он отрицательно кивает головой.
   - Ты появился на границе, истуканы - древняя охранная система. Ее создали задолго до Эля и нашей нынешней жизни. Тебе просто повезло.
   Если это везение, впору вешаться.
   Я смеюсь в ответ собственным мыслям.
   - Повезло, сын, - Каин смотрит на меня с укоризной. - Иначе мы бы встретились слишком поздно.
   - И зачем тебе наша встреча? Собираешься пробудить во мне древние знания и силы? Как в дешевых романах того мира, куда меня забросили в детстве?
   Каин снова мотает головой из стороны в сторону.
   - Как мама? - спрашиваю я.
   Он улыбается со странной для Принесшего Смерть нежностью.
   - Хорошо, сын. Сейчас она с ним... А с ним всегда хорошо. Кто знает, может быть он согласится помочь.
   С ним. Я понимаю, о ком он. Первый ангел. Носитель крыльев цвета ночных облаков. Тот, которого на земле зовут сатаной. Искусителем. Странно, что в понимании моего отца это - хорошо. Неожиданно я осознаю, что если бы мне пришлось делить Омерайе... Или даже Алису...
   - Ревность - ничто, сын.
   Я понимаю, как мы отличаемся. В моем отце слишком мало от человека. Он бессмертен и могуществен, а это меняет. Он - почти бог. Я же - слишком человек.
   - Чего ты хочешь, отец?
   - Одного обещания, сын.
   - Говори.
   - Ты должен закончить мою месть. Месть нашего рода.
   - О чем ты, отец?
   - Ты должен убить Эля.
   Я смеюсь.
   Я хохочу.
   Я катаюсь по земле, пытаясь удержать рвущийся наружу смех.
   Убить Эля.
   Все так просто, да, папа?
   Просто появиться ниоткуда и убить бога.
   - Я помогу тебе, - говорит Каин и исчезает.
  
   - Он жив, - изумленный голос доносится откуда-то сверху. - Поверить не могу, что кто-то сумел выжить после схватки с охранниками. Туда уже лет сто никто не совался!
   Я хочу сказать, что и сам бы не сунулся, но губы не двигаются.
   История решила повториться?
  
  
   Стрелок.
  
  
   Джеффри Саммер не умеет паниковать.
   Они с Омерайе стоят перед стенами Еноха, но того, ради которого он рисковал жизнью, нет. Лишь выжженная земля и циклопичные стены первого города.
   Омерайе тихо улыбается.
   Саммер по привычке проверяет наличие оружия. Пистолеты на месте и это его успокаивает.
   Над городом медленно плавают атмосферные корабли - гражданские суда вперемешку с военным флотом, патрулирующим стену.
   Скоро их заметят.
   Омерайе продолжает улыбаться.
   - Он жив, - говорит она. - Растерян, напуган, но жив. Завтра я проведу нас к нему.
   - Может, лучше сегодня? - Саммер не хочет ждать. Теперь, когда цель так близка.
   - Завтра, - прохладно отвечает сута. - Сегодня он будет занят более важными делами.
  
  
   Посланники.
  
   Азра на удивление тих и молчалив, что подмечают другие архангелы.
   Но никто не задает вопросов.
   Все понимают, что значит его молчание.
   Сегодня наследный властитель Еноха поклялся убить его.
   Азра обладает практически безграничным могуществом, но его соперник тоже познает смерть, что уравняет шансы.
   Потому ангел-убийца немного встревожен.
   Они всемером идут по тропинке над пропастью, один за другим, крылья смиренно сложены за спиной.
   Перед ними раскинулся цветущий сад.
   Эдем.
   Они возвращаются домой, чтобы предстать пред Элем. Чтобы узнать, что будет дальше.
   Архангелы идут к богу.
  
  
   Город.
  
   Все дороги идут в Рим, но ни одна из дорог не приведет в Енох. Так говаривали те немногие, которым удавалось сюда попасть - тайными тропками, колдовством или силой науки. Но всегда - в обход. Тайно. Скрываясь от взглядов.
   Многие шли сюда всю свою жизнь, чтобы быть пойманными стражей, потомством Каина или многочисленными созданиями первых уровней города.
   Он - велик и многогранен.
   Он - государство в государстве.
   Он - первый и единственный.
   Он создан, чтобы властвовать над мирами и научиться властвовать собой.
   Таков Енох, нерушимый символ человечества.
   Свободный, грешный, живой.
   Его стены высоки и неприступны. Его улицы похожи на кровеносную систему, по которой течет человеческая масса мира. Он собирает патриотов, чтобы обагрить их кровью землю, на которой стоит. Здесь найдется место всему - вечному веселью Красных кварталов и научным изысканиям Логоса, сварам Портов и чувственным прогулкам Лесничеств.
   Здесь в Тихом ваянии живут потомки Каина и живых женщин, собирающие кровавую дань и творящие чудеса.
   Здесь на Нижних уровнях заперты уроды и модифицированные, бунтари и переделанные, мятежники и мутанты, вперемешку с опасным зверьем и пальпи - полуразумной членистоногой расой.
   Здесь в Дворце Необратимости детей превращают в адептов древних наук, которые позволяют создавать богов и управлять ими.
   Здесь в Клыке воспитывают будущих Волчьих Пастырей, чьи хлысты защищают город от любого вреда извне и изнутри.
   Здесь в Безмятежности обитают сильные мира сего, огражденные от остального города и правящие им.
   Здесь в Проклятых Верфях строят странные корабли, превозмогающие силы гравитации, а в Оружейных кварталах ломают головы над новыми видами оружия.
   Здесь твердой рукой вершит правосудие Рэдлоу, красный дьявол, чей рог был отломан в многочисленных уличных боях.
   Здесь ждет своего властителя темный плащеносец Шалхасс, повелевающий бессмертными наркоманами, зависящими от крови вампирами.
   Здесь преступным миром управляет невесть откуда взявшийся Эсквайр, чей джентльменский облик не мешает ему слыть одним из самых жестоких людей города.
   Здесь Нижние уровни мобилизирует Марек Криг, Марек Война, чье призвание превратилось в прозвище.
   Здесь за самые отчаянные дела хватается Джек-Выкидуха, профессионал острых ощущений.
   Здесь распускает антигосударственные слухи опасный одиночка Еретик, который, по слухам, и обломал адскому шерифу один из рогов.
   И здесь же бургомистр Ван Хольт пытается выжать из подчиненных, вампиров и демонов хоть каплю информации о возвращении сына Каина.
   В целом же - обычный город, с его проблемами и развлечениями.
   Добро пожаловать в Енох, путник, гласит надпись на центральных воротах. А внизу какой-то шутник несколько тысячелетий назад добавил: "Не забудь унести отсюда ноги, или что там у тебя...".
  
  
  
   Кшатрий.
  
   Тем, кто никогда в жизни не видел танцы женщин пустыни - рекомендую посмотреть. Подобного зрелища нет нигде, оно доставит одинаковое удовольствие закоренелому эротоману и поклоннику искусств.
   Их тела тонкие и гибкие.
   Их движения напоминают те самые танцы самумов, что встретили меня в начале пути.
   Кто знает, быть может, это своеобразная форма поклонения?
   Я не спрашиваю ничего.
   Эти люди и так настороженно ко мне относятся.
   Странная одежда.
   Акцент - я с удивлением понял, что понимаю их, но моя речь чем-то явно отличалась.
   И тот факт, что я выжил после схватки с охранниками границ.
   Впрочем, последнее меня смущает меньше всего.
   В этом, скорее, заслуга папочки.
   Но женщины танцуют, а я смотрю на них.
   Я возбужден.
   И даже мысли об Омерайе не останавливают.
   Скорее, странно, что я так думаю о ней.
   Она ведь моя сестра, но мысли у меня мало напоминают братские.
   Впрочем, выжимая из памяти скудные знания мифологии, боги берут себе в жены сестер без особого зазрения совести. Берегут кровь.
   - Тебе нравится, путник. - Это не вопрос. Это констатация. Я молчу.
   Но Дерхан, властитель племени, не успокаивается.
   - Эти женщины - мои.
   Я равнодушен и холоден.
   - Все женщины здесь - мои.
   Продолжаю молчать, рассматривая гибкие тела танцовщиц. Их ноги сильны, но в них нет бугров мышц. Плавные линии, которые перетекают в упругие ягодицы, взлетают по тонким талиям - прямо к круглым грудям, и дальше - к шее, красивым лицам, копнам темных волос.
   Они скорее похожи на кошек, чем на людей.
   Я вижу в их глазах страсть и дикую похоть.
   Танец похож на секс.
   Я не могу больше терпеть и отворачиваюсь в сторону барабанщиков - это мужчины с выражением экстаза на лицах.
   Может, это и есть их вид любовных ласк? Сочетание грубой мужской музыки с тонкими и дикими женскими движениями?
   Дерхан рядом курит трубку, прикрыв глаза.
   Запах дыма сладковат и слегка подстегивает обоняние, растормаживая рефлексы.
   Мне хочется возлечь с этими женщинами.
   Со всеми.
   Брать одну за другой, пока они не взмолятся о пощаде.
   Эти мысли слегка пугают, но возбуждают еще больше.
   Дерхан смеется.
   - Путник, я вижу твои желания, - говорит он, не вынимая трубку изо рта.
   Я думаю о пустыне, что вокруг.
   О золотом песке и его кружении.
   Наверняка в лучах луны он красив, словно россыпи серебра.
   Это помогает отвлечься.
   Дерхан обеспокоен.
   - Путник, тебе не нравится их танец? - спрашивает он.
   Я сглатываю слюну.
   Мне нравится их танец, Дерхан. Но мой путь зовет.
   - Благодарю тебя за спасение, вождь Дерхан, - говорю я. - Но я иду домой.
   Дерхан благосклонно кивает.
   - Я спас тебя, теперь в ответе за твою жизнь. Я дам тебе одежду и ездовое животное. Я дам тебе оружие. Ты - сильный, путник. Я бы хотел, чтобы ты остался.
   - Я тоже хотел бы этого, но путь зовет.
   Он понимает с полуслова.
   Маленький властелин полудикого племени пустыни.
   Хотелось бы, чтобы в Енохе все было так же просто.
   Мне приносят одежду - плотные брюки и куртку, высокие сапоги и плащ. На голову наматывают ленту алого цвета, скрывая лицо. Оставляя лишь глаза.
   Мне приносят оружие - небольшой кинжал и кривую саблю. Я вешаю их на пояс.
   Мне приводят ездовое животное, которое Дерхан именует саллахом. Это крупный зверь с широкими мягкими лапами, он скорее напоминает представителя рода кошачьих, как и все здесь.
   Мне приносят еду и воду в мягком бурдюке.
   Напоследок мне приводят женщину - одну из танцовщиц - но я отказываюсь.
   - Удачного пути, странник, - неожиданно серьезно говорит Дерхан. - Наш род многим обязан Повелителю Смерти и его ужасной спутнице.
   Я улыбаюсь ему и прыгаю в седло.
   Зверь мягко движется по песку, словно перетекая с места на место.
   Я иду домой.
  
  
   Патрульный корабль Еноха пролетает надо мной как раз в момент рассвета, когда пляшущие самумы сначала становятся алыми, а затем вспыхивают золотом. Он мягко опускается на песок, саллах шипит, но я легко успокаиваю его, удивляясь перемене в себе.
   Мир принял меня.
   Или я принял мир?
   Навстречу сходят двое - высокий мужчина в темном плаще с пистолетами и девушка божественной красоты.
   Джеффри Саммер и Омерайе.
   Защитник и любовь.
   Козыри в моей карточной колоде.
  
   Лорд-кшатрий.
  
   Енох огромен.
   Город-государство, он поражает воображение.
   Если бы его увидел хотя бы один урбанист, умер бы от счастья, увидев воплощенную мечту.
   Высокие дома из неизвестного камня сочетаются с парками и небольшими поместьями.
   Длинные трубы в южной части города выбрасывают в воздух неизвестный дым.
   Высокие стены щетинятся длинными пушками и отточенными штырями.
   Надо всем этим величественно парят атмосферные корабли.
   Город пересекает небольшая речушка, причем, начинается она где-то в его стенах.
   Гигантская гора ядовитым зубом нависает над северной частью города.
   Я смотрю и не могу отвести глаз.
   Енох. Мои владения.
   Джеффри Саммер, облаченный в военную форму со сверкающими эполетами и нашивками, стоит рядом. Его лицо практически непроницаемо, но глаза выдают - в них сияет гордость.
   Саммеру не чужд патриотизм.
   Корабль снижает скорость и идет на снижение. Дозорные обмениваются сигналами, нам дают разрешение на посадку. Рулевые уверенно правят к центральной части города, списанной с футуристических пейзажей земной фантастики - стеклометаллические здания, сверкающие в полуденном свете, круглые, словно шляпки грибов, посадочные площадки, и над всем этим - висячие сады, посреди которых стоит дворец из хрусталя. Символ чистоты власти. Императорский дворец Еноха.
   Атмосферник мягко скользит вниз, мимо нас проносятся легкие частные суда, тяжелые грузовики, небольшие, напоминающие ос, патрульные корветы. Названия мне тихо подсказывает Саммер, улавливая мой взгляд.
   На площадке перед дворцом толпятся люди.
   Их довольно много, они расположены в виде геометрически правильного квадрата - такое построение на Земле называют каре (если узнаю, кто выдумал избирательную амнезию - убью). Все они в матовых серых доспехах, на головах - шлемы в виде волчьей головы. Именно волчьей, это животное я помню.
   - Волчьи пастыри. Элитные войска Еноха, - подсказывает Саммер. - Это личная гвардия властителей, по крайней мере, ее человеческая часть.
   Я удивленно смотрю на Саммера. Агент пожимает плечами.
   - Вампиры не слишком любят дневной свет. Они будут ждать внутри.
   Согласно киваю.
   Хотя бы в этом сказки не врут. Впрочем, мир многослоен...
   Корабль мягко опускается прямо посреди живого квадрата.
   Лица Пастырей непроницаемы.
   - Лорд-кшатрий, мы прибыли, - докладывает капитан корабля.
   - Спасибо, капитан, - благосклонно киваю в ответ.
   Саммер косится на меня.
   Я одергиваю плащ, подаренный племенем пустыни, поправляю саблю и иду к трапу.
   Лестница висит прямо в воздухе, словно тонкая паутинка.
   Пропускаю вперед Саммера и жду Омерайе.
   Она неслышно появляется сзади, берет меня за руку.
   Мы медленно ступаем по трапу.
   Волчьи пастыри поднимают правые руки вверх и в небо устремляются тонкие лучи света.
   Нет, не лучи, отмечаю я. Хлысты.
   Они приветствуют нас.
   Будущих властителей города.
  
  
   Большая политика.
  
  
   Во дворцовом зале, несмотря на то, что уже несколько сот лет его никто не занимал, все чисто - это дань традиции. Каждый день слуги до блеска полируют полы, начищают стены и трон - единственное украшение зала.
   Это геометрически правильный куб, словно высеченный из глыбы белого металла. Сюда не проникает солнечный свет, а от зыбкого огня факелов кажется, будто стены двигаются.
   Посреди зала, словно его часть, странный и уродливый нарост, стоит трон. Вернее, два трона - они стоят рядом, на расстоянии протянутой руки друг от друга. Они высечены из того же странного металла, что и стены, пол и потолок.
   А еще в зале стоят люди.
   И не совсем люди.
   И совсем не люди.
   Они смотрят на нас с Омерайе, словно ожидая чего-то. Саммер мягко отступает в сторону и устраивается возле двери, оставляя нас наедине друг с другом и с ними. Нашими будущими подданными. Впрочем, я бы согласился на его поддержку, но это, по видимому, исключено местным этикетом. Жаль, что никто не потрудился обучить меня его основам.
   Пока я думаю, что сказать, из общей массы мягко выходит высокий светловолосый мужчина. Он болезненно худощав, движется неслышно, будто вообще не ступает на пол.
   - Лорд-кшатрий, - его кошачьи глаза останавливаются на мне и перебегают к Омерайе. - Леди-сута.
   После этого он кланяется. Не особо низко, но довольно почтительно. Когда он поднимается, я вижу на его лице улыбку, которая открывает клыки. Вампир. Родственник по отцу. Скорее всего - некий глава клана.
   - Мы рады вашему возвращению, будущие властители.
   Будущие. Мне не нравятся подобные слова. Так говорят те, кто скрывает истинные чувства. Впрочем, я могу его понять: много лет он и ему подобные дергали за ниточки города, прежде чем появились мы. Детоубийца и его сестра.
   Меня вдруг пронизывает резкое чувство вины.
   Омерайе слегка сжимает мой локоть, это помогает.
   - Скажи свое имя, брат по отцу, - говорит она хрустальным голосом.
   - Шалхасс, госпожа, - он снова склоняется перед нами.
   - Глава братьев и сестер, - кивает сестра, рассматривая согбенную фигуру вампира.
   - Ваши знания так же велики, как и красота, - в голосе Шалхасса нет и намека на лесть. Сухая констатация факта.
   Я молчу.
   Неожиданно меня словно "накрывает" ощущением нереальности. Театральной постановки. Словно сейчас меня вырвет из сна, я окажусь в больнице, рядом будут сидеть Виталик и Алиса, а на улице - мои личные мойры...
   Встряхиваю головой.
   - Можешь представить нам остальных, брат по отцу.
   Шалхасс отрицательно кивает головой. Омерайе бледнеет от ярости. Похоже, ее воспитывали слегка в ином тоне, нежели меня. Впрочем, что я помню о своем детстве?
   Она поднимает руку и вампир падает на колени.
   Он силится встать, но не может, словно на его плечи обрушился целый дворец.
   Его лицо меняется, на нем появляется хищный оскал, но он не может сдвинуться с места.
   Остальные следят за этим с изумлением.
   По всей видимости, они не до конца поверили в возвращение властителей.
   Пора подыграть сестре.
   - Встань, раб по отцу, - мой голос удивительно резонирует в этом зале. Потрясенный вампир поднимается, Омерайе опускает руку.
   - Ты ослушался повеления своей властительницы, - говорю я, чувствуя странную уверенность в своих словах. Впрочем, после разговора с отцом бояться нечего... - Ты решил поднять руку на императорскую пару. Знаешь ли ты свое наказание, вампир?
   Он напуган.
   Его бледность все четче выделяется в неверном свете факелов.
   Он знает наказание.
   И, как выяснилось, я тоже его знаю.
   На ходу срывая одежды, вампир идет к выходу из зала.
   Его бледное жилистое тело хищника озаряется кровавым оттенком огня, когда он проходит мимо нас с Омерайе.
   Но я не останавливаю его.
   Когда солнце прикасается к его коже, она начинает медленно тлеть, словно пергамент в плавильне.
   Когда солнце обжигает его мускулы и выедает глаза, он начинает кричать.
   Когда солнце обгладывает его кости, он рушится наземь.
   Волчьи пастыри бесстрастно взирают на гибель первого среди ночной власти города.
   Так его, наследничек. Мы всегда убивали своих братьев.
  
  
   Властители Еноха.
  
  
   Когда мы занимаем трон, все замирают, словно впадая в каталепсию. На их лицах я вижу страх и любовь.
   Я, человек с Земли, и моя сестра, игла в мироздании, нашли свои места на императорском троне первого города мира.
   Пришла пора собирать поклоны.
   - Я, Генрих Ван Хольт, лорд-губернатор Еноха, склоняюсь перед властителями и прошу долгой жизни и права на служение.
   - Я, Рэдлоу, Красный дьявол, шериф-протектор Еноха, склоняюсь перед властителями и прошу долгой жизни и права на служение.
   - Я, Шакти, ныне первая среди братьев и сестер по отцу, склоняюсь перед властителями и прошу долгой жизни и права на служение.
   - Я, Дариус Крэйг, глава оружейного цеха, склоняюсь перед властителями и прошу долгой жизни и права на служение.
   - Я, Соломон Керк, глава торговой палаты, склоняюсь перед властителями и прошу долгой жизни и права на служение.
   - Я, Фаркас, Пастырь над пастырями, склоняюсь перед властителями и прошу долгой жизни и права на служение.
   Их много.
   Тех, кто пришел поклониться новой власти Еноха. Ремесленники и купцы, военные и преступники, знать и духовенство. Все хотят припасть к нашим ногам. К нашему трону. Мы же просто благосклонно киваем, признавая за всеми ними право на долгую жизнь в служении своим господам. Сейчас не до политических разборок. Церемонии и ритуалы... Как выяснилось, я их ненавижу.
   - Я, Джеффри Саммер, советник губернатора по особым поручениям, склоняюсь перед властителями и прошу долгой жизни и права на служение, - я останавливаю его жестом и приказываю подняться. Он выполняет приказ. В его глазах мелькает удивление.
   - Джеффри Саммер, советник губернатора по особым поручениям, тебе дарован новый статус, - говорю я. - Отныне ты - личный консультант властителя Еноха. Тебе будут даны нужные привилегии и статус.
   Он изумлен моим решением, но не спорит.
   Я скрываю улыбку. Джеффри Саммер мне нужен - любая власть держится на страхе или доверии, а агенту Еноха я доверяю. Я вижу в его глазах неспособность предать город. Не властителя. Не властительницу. Не губернатора и всю остальную шушеру. Джеффри Саммер готов умереть за Енох, а именно такие люди мне сейчас и нужны.
   - Благодарю, властитель, - он склоняет голову и становится по правую руку от меня. Теперь мы принимает оставшуюся часть втроем.
   Процессия заканчивается лишь поздно вечером - оказывается, в Енохе очень много важных людей. Других в наш зал не пускают.
   Утомленные церемониалом, мы переходим в небольшой зал, где уже накрыт стол. Я отхлебываю вина (изумительно-молодое, свежее, с превосходным букетом). Саммер сидит рядом.
   Когда мы утоляем первый голод, я поворачиваюсь к свежеиспеченному консультанту.
   - Саммер, а теперь мне нужен ответ на последний вопрос.
   Он смотрит на меня с самым серьезным видом.
   - Собственно, для этого я и вывел тебя из подчинения Ван Хольта. Чтобы ты не нарушал приказ. Зачем мы здесь?
  
  
  
   Война.
  
  
   - По всему видно, что от императорской власти в Енохе отвыкли. Губернатор владеет городом официально, слушая подсказки вампиров, кое-кто из сегодняшних гостей дергает за ниточки уголовного мира. Дворец вы убираете скорее по традиции, - я закончил загибать пальцы и перехожу к сути. - Зачем было возвращать меня и Омерайе? Неопытного, потерявшего память, человека и суту, которой, по сути, тоже не было дано императорское воспитание.
   - Все очень просто, - Саммер слегка смущен. Этого за ним прежде не водилось.
   - Дай угадаю, - говорю я. - Это как-то связано с крылатыми охотниками и их... хм... творцом.
   - В общем и целом вы правы, властитель, - начинает Саммер, но я останавливаю его взмахом руки.
   - Можно на ты. И по имени.
   Саммер смотрит на меня с недоумением и ужасом.
   - Вы... его уже знаете?
   - Кого? - не понимаю я.
   - Имя...
   - Марк Гор... - я замолкаю на полуслове. Действительно, вряд ли это имя, которое мне дали при рождении. Смотрю на Омерайе, но та разводит руками.
   - Считается, - Саммер снова бесстрастен, - что имя лорд-кшатрий узнает лишь перед смертью. Потому не советую вам... тебе его искать.
   Нервно смеюсь.
   Любопытные тут традиции, папа... Знал бы - послушал бы умного дядю с багровыми крыльями. На Земле все как-то проще. Но любопытство не отпускает.
   - Давай пока будет обходиться старым именем. Я к нему привык, - милостиво (как на потомка первого убийцы и любовницы Сатаны) разрешаю я.
   - Марк... Дело в том, что Еноху грозит опасность.
   - Эль?
   - Он самый. Первые стычки с Эдемом начались давно, около трех тысяч лет назад. До этого жители Еноха даже не подозревали о его существовании. Ваши родители были немногословны на этот счет. Вначале все было весьма спокойно - небольшие пограничные стычки. Енох расширялся, наши земли росли, равно как и влияние. Мы захватывали рудники, магические источники, а затем наткнулись на ангелов. Каким-то образом Эль учуял в нас частицу того, кого проклял много тысячелетий назад. Так началась первая война.
   Но люди выгодно отличаются от ангелов тем, что быстро приспосабливаются к ситуации. Наши оружейники весьма искусны, мы успешно отбили первые атаки и сами перешли в наступление. Затем - неудачная попытка захвата Рая - и некий мирный договор. Продлился он, к слову, недолго. Всего за три тысячи лет мы шесть раз воевали с Эдемом и каждый раз была ничья. Потом кому-то в голову пришла гениальная в своей простоте мысль, что Эль просто ненавидит нас из-за Каина и Лилит...
   - И они решились на революцию, - смеюсь я.
   - Именно так. Подготовка шла долго, как моральная, так и физическая, умелые пропагандисты устроили весьма хорошее представление. Каин и Лилит не устояли против целого города, но уничтожить их тоже никто не смог. Даже вампиры.
   - Хороши детки, - комментирую я, отхлебывая вина.
   - И их заточили в каком-то из измерений, - сбить Саммера мне не удалось, - Весьма энергоемкий процесс. А вслед перебили и всех детей, кроме вас - некая группа лояльных власти монархистов смогла перебросить вас на Землю. Так что ты прав, Марк. Здесь все отвыкли от императорской власти. В особенности, вампиры, которые предали отца...
   - Не зря Шалхасс погиб.
   - Не зря. Он был искупительной жертвой. Они признают вашу силу.
   - И сколько длится нынешнее перемирье?
   - Около пятисот лет.
   Я не понимаю.
   - А мы?
   - Разные потоки времени, Марк. Не более того. Чем ближе к центру, тем быстрее оно движется.
   Так, теперь ясно. И наш возраст. И то, зачем нас призвали.
   - Так что там случилось, что вам вдруг захотелось вернуть правящую касту?
   - Буквально год назад наша разведка обнаружила, что Эдем усиленно готовится к войне. Полтысячелетия мы отдыхали, а Эль копил силы. Он усыпил нашу бдительность, чтобы атаковать. По всей видимости, его нервирует не Каин, а весь наш город. Мы стали слишком серьезной силой мира, многие города признали нашу власть и протекторат, влияние Эдема падает. Им нужно разрушить Енох, разрушить до основания, чтобы восстановить былую мощь.
   - Или быть растащенными по кусочку...
   - Вряд ли, - не соглашается Саммер, - другие города слишком боятся Эля. Они считают его всемогущим.
   - Почему тогда решились перейти на вашу сторону?
   - Потому что у нас был свой бог.
   Как все просто. Хочешь получить мир - заведи себе бога. Поклоняйся ему, корми его, пои, а в нужные моменты попросту спускай с цепи. Бог - сторожевой пес. Глупая, но правдивая шутка.
   - Почему же вы не вернули Каина и Лилит, - я, впрочем, знаю ответ на этот вопрос.
   - Мы боимся, что они сами уничтожат предателей, - тихо говорит Саммер.
   Я смотрю на Омерайе.
   Она задумчиво разглядывает стену. Затем ее взгляд пересекается с моим.
   - Придется нам стать богами, брат.
   Придется... если бы я еще знал, как...
  
  
   Искушение.
  
   На следующий день я просыпаюсь свежим и бодрым, как и подобает властителю первого города мира (причем, ученые утверждают, что именно этот мир стоит называть первоосновой, впрочем, подобного мнения придерживаются и земные мудрецы, так что...)
   Странно, но в реальности положения меня убеждают слуги. Те, что готовят ванную, одевают, подстригают волосы по последней енохской моде и вообще стараются во всем угодить. Я им не отказывают - мозг занят предстоящей войной.
   То, что Еноху не удастся ее избежать, стало понятно еще вчера.
   Вопрос лишь в том, как ее выиграть. Желательно, малой ценой.
   Я изо всех сил стискиваю зубы, чтобы не попроситься обратно на землю. Даже пожизненное заключение в украинской тюрьме пугает меньше здешнего будущего. Плюс потеря памяти. Впрочем, для этого достаточно лишь прыгнуть с какого-нибудь моста. Вниз головой.
   За завтраком мы вдвоем с Омерайе.
   Я наблюдаю за ней и чувствую, как меня охватывает возбуждение. И плевать на кровное родство. Все мифологии Земли говорят, что боги вольны любить родственников. Правда, есть несколько минусов. Я боюсь нашего потомства. Если у Каина и Лилит рождаются кшатрии и суты, что воспроизводим в свет мы?
   Саммер появляется под конец завтрака. Мы с Омерайе не перекинулись и словом. Она вообще почти все время молчит, и это меня пугает.
   - Марк, - агент, вернее, консультант властителя, склоняет голову. - Прошу прощения за вторжение, но ситуация начинает выходить из-под нашего контроля.
   Я киваю, но мысли возвращаются к Омерайе. Как быть с ней? Что я ей скажу? Как объясню свои чувства. Впрочем, с легким холодком вспоминаю я, объяснять ничего не надо. Она сама все понимает. Она ведь читает мои мысли, как открытую книгу!
   Я смотрю на нее и вижу легкую улыбку. Боюсь покраснеть. Это будет выглядеть весьма глупо, учитывая все регалии. Да еще и Саммер...
   Отвлекаюсь и готов принять все плохие новости.
   Консультант молчит и ждет, пока я обращусь к нему. Обращаюсь.
   - Марк, наши дозорные сообщают о передвижениях войск Эдема. Пехота рассредоточена на подступах к равнине Мегиддо, там же видны эскадрильи ангелов...
   Я жестом останавливаю его.
   - Какой равнине?
   - Мегиддо.
   Кажется, на Земле тоже есть подобное место. Щелкаю пальцами, вспомнив.
   - Армагеддон.
   - Что? - Саммер выглядит слегка недоуменным.
   - Земное христианство. Там есть последняя битва между силами добра и зла... и произойдет она на равнине Мегиддо, или же, на греческом, Армагеддон. Единственное несоответствие - мы не считаемся стороной зла.
   - Нас вообще забыли включить в пропагандистскую литературу, - усмехается Саммер. - Впрочем, вряд ли они там ждут войска Сатаны. В Аду сейчас тоже неспокойно, но они пока к войне не готовятся.
   Я едва не стучу себя кулаком по лбу. Раз есть Рай, должны быть и их противники!
   - Джеффри... А скажи-ка мне, чью сторону принимает Ад?
   Он задумывается на мгновение.
   - Откровенный нейтралитет. У них с Эдемом было несколько стычек, еще пару боев провели с нами... Это тоже мощная сила, но Сатана вряд ли выступит на нашей стороне. Ему это невыгодно - Рай для него удобен в качестве противника в управлении Землей, мы же - темная лошадка. Кроме того, он слегка обижен на твоего отца. Прошу прощения, вашего отца, - он кланяется Омерайе.
   - Вот уж не думал, что боги способны на ревность...
   - По сути, Сатана - не бог. Мифы о нем не врут, он действительно был архангелом, правой рукой Эля, но потом решил пойти другим путем, провел тонкую и красивую революцию и, в результате, возглавил противоборствующую фракцию. А ангелы отличаются от людей разве что крыльями. Взять того же Азру...
   Тут он полностью прав. Если архангелы способны на подлость и, как мне кажется, месть, то чего ожидать от самого свободолюбивого.
   - А свобода выбора? - спрашиваю из чистого любопытства.
   - А ты думаешь, выбор существует? - Саммер, холодный профессионал и старый разведчик, лукаво улыбается.
   Поддел. Согласен. Пора на войну.
   Поднимаюсь, но меня останавливает голос Омерайе.
   - Задержись ненадолго. Джеффри, оставь нас.
   Саммер отвечает поклоном и удаляется.
   - Брат. Пока тебя еще можно убить, - говорит Омерайе.
   Развожу руками. В этом я и сам уверен.
   - Но мы должны разбудить дремлющие знания и силы, - она берет меня за руку и ведет в покои.
   Кажется, я знаю, что сейчас будет, потому вырываю свою руку.
   - Нет, Омерайе. Если я перешагну эту черту... - я останавливаюсь, набирая воздуха в грудь, и понимаю, что у меня нет объяснений. Просто, похоже, я до чертиков боюсь становиться богом, хотя способ, вне всяких сомнений, будет весьма приятен. То, чего я пытаюсь добиться с первого момента встречи. Искушение сильно, но...
   - Знаешь, я почти не помню свою жизнь на Земле, - говорю я. - Но там была женщина... ее звали Алиса. Так вот, она так на меня смотрела... Вряд ли подобный взгляд дарят тем, кто получает все просто так. Мне кажется, я привык бороться. Привык и умел это делать, а сейчас - забыл. Потому и получаю все как подношения, так, будто это правильно. Недавно Саммер едва не отдал за меня жизнь, спасая от архангелов. Затем вождь какого-то пустынного племени предлагал женщин и подарил одежду, оружие и ездового саллаха. Вчера мне присягнул Енох. Сегодня едва с ложечки не кормили, а теперь - ты... Я не могу.
   Я разворачиваюсь и выхожу из дворца. Не потому, что так уж уверен в своих словах. Потому что слишком боюсь вернуться.
   Кажется, Марк Горски, ты начал обретать свою личность...
   И словно тихий шепот в голове. "Наконец-то".
  
  
  
   Предвоенная подготовка.
  
   На борту личной императорской атмосферной яхты, способной в одиночку атаковать крейсер и выиграть при этом, Саммер косится на меня.
   Я не виню его. Возможно, это странно, но я распаковал тюк со своей земной одеждой, вычистил ее и надел. Сам. Куртку брать не стал - погода была слишком теплой.
   Поэтому в окружении Пастырей в матовых доспехах, вампиров в темных плащах и экипажа яхты в удобной военной форме я выгляжу странно.
   Даже Саммер одет в доспех - черный, скрадывающий его крепкую фигуру и слегка смазывающий движения, он будто сшит из клочка облака.
   И я. Джинсы, ботинки и темно-синяя рубашка. С закатанными рукавами.
   - Наша основная мощь - воздушные силы, - говорит Саммер. - Мы способны выбить ангелов, но на твердой земле могут возникнуть проблемы.
   Проблемы... я с самого начала догадывался о них. Как ни велик Енох, здесь попросту не хватит боеспособного населения. Пастырей мало. Вампиры действуют ночью. Военные части, в основном, рассредоточены на атмосферниках.
   Есть еще мифические шансы на мирных граждан, но...
   - Преступники, - произношу вслух еще не вполне оформившуюся мысль.
   - Что? - Саммер вскидывает голову.
   - Среди вчерашних гостей дворца был один человек...
   "Я - Эсквайр, просто эсквайр. Склоняюсь перед властителями и прошу долгой жизни и права на служение". Похоже, с долгой жизнью может не сложиться, зато права - сколько угодно.
   Яхта меняет курс. Его прокладывает Саммер - агента Еноха трудно удивить такой "тайной", как месторасположение логова главы преступного мира города. Мы прибудем туда через несколько десятков минут, а я ощутимо нервничаю. Ведь, в сущности, кто я для этого города? Мифический потомок мифического создателя? Дань традиции? Да, я ощутил некую силу, когда говорил с Азрой на Земле, да, я разговаривал со своим отцом, но вряд ли это делает меня богом. Все тот же обычный человек. С избирательной амнезией и муками совести по поводу детоубийства.
   Но отступать некуда.
   Слишком поздно. Теперь для всех этих людей и нелюдей, которые многие годы жили и правили городом, я - надежда на спасение.
   Яхта приземляется возле небольшого двухэтажного здания, расположенного прямо посреди парка.
   Мы с Саммером идем вдвоем.
   Я не хочу давить на Эсквайра.
   Впрочем, тот явно не удивлен моим приходом и тоже выходит навстречу. Один.
   Крепкий и кряжистый, слегка прихрамывает.
   Сейчас выпьет рому и выматерит нас, как салаг.
   Это уже фантазии, но он больше напоминает боцмана из детских книг, нежели Эсквайра.
   Человека, чьи приказы слушает даже губернатор.
   Это факт.
   Заметно по его уверенности.
  
  
   Мы сидим за небольшим столиком в тени деревьев и потягиваем освежающий напиток с легким привкусом цитруса.
   Церемонии затягиваются.
   - Эсквайр, ты знаешь, зачем мы прибыли?
   - Нет, властитель.
   Он не врет.
   Вряд ли хоть одна законная власть города вот так вот в открытую приходила к нему в гости. Что ж, буду первым. Неприятным исключением.
   - Я хочу узнать, насколько ты предан Еноху.
   - Всей душой, властитель.
   И снова не врет.
   Мне, кажется, везет на патриотов среди отщепенцев. Даже Саммер вряд ли когда-то был вхож в высшие круги. Одиночка, сеющий смерть и с готовностью выполняющий самые сложные задания...
   - Ты знаком с напряженной ситуацией на наших границах?
   Он кивает. Время "да, властитель" прошло. Теперь он снова король преступного мира.
   - Сколько людей под твои контролем? Способных сражаться.
   - Много, властитель.
   - Ты признаешь мою власть, Эсквайр?
   - В общем и целом я и рад бы не признать, - усмехается он. - Только не получается. С законными наследниками лучше либо ладить, либо сдохнуть, властитель. А уходить сейчас мне очень не хочется.
   - Думаю, это утвердительный ответ, - усмехаюсь я.
   - Да. Знаете, почему?
   Отрицательно качаю головой.
   - Потому что вы сами ко мне пришли, - честно признается Эсквайр, хитро усмехаясь. - Без подковерных интриг. Без посланников типа Саммера. Без приказов о мобилизации. Просто и бесхитростно. Честно.
   Даже не знаю, что на это ответить. Честность самого лживого сукина сына Еноха обескураживает.
   Саммер невозмутимо потягивает коктейль.
   - Спасибо, Эсквайр, - говорю я.
   - Всегда рад помочь трону. Даже ценой жизни, властитель.
   - Ты знаком с силами Эдема? - я перехожу к основной теме.
   - Весьма опосредственно. По слухам, они согнали множество пехотинцев, что усложняет жизнь нашим войскам. Ввиду их малой численности. Боюсь, только, что моих ребят тоже будет маловато...
   Так, мысленно мрачнею я. Значит, провалился гениальный план. Но старый разбойник еще не договорил.
   - Есть еще одна идея, - он показывает пальцем вниз.
   Ад, что ли, недоумеваю я. Саммер заметно оживляется, в его глазах мелькает интерес. Интересно, что такого находится под Енохом, что может нам помочь?
  
  
  
   Нижние уровни.
  
  
   Я и раньше слышал это обозначение, но мельком, и не обратил на него никакого внимания. Нижние уровни Еноха. Но что есть на нижних уровнях?
   - Пехота, - говорит Саммер.
   Эсквайр удовлетворенно кивает.
   Я перевожу взгляд с одного на другого.
   - Может, объясните своему властителю, что такого в тех нижних уровнях?
   - Марек Криг, - Эсквайр называет имя.
   - Властитель, на нижних уровнях Еноха, фактически, живет другой город, - говорит Саммер. - Очень много людей. То, что вы видите вокруг себя, словно крышка, закрывающая котел с дьявольским варевом.
   Он долго объясняет, и картина начинает складываться.
   Сначала там были тюрьмы, но заключенных было слишком много. Мужчины и женщины. Иные странные создания. Даже вампиры. Мутанты. Модифицированные люди. Уроды. Бунтари. Революционеры. Преступники, которых изгнал верхний мир. Маньяки.
   - В конце концов, их запечатали там, внизу. Над этим работали маги и строители, под прикрытием военных и милиции. Это произошло около трех сотен лет назад, за это время они пытались прорваться наверх, но мы пресекали их усилия. И вот некоторое время назад пошли слухи о том, что нижние уровни создали своего бога...
   Я не прерываю Саммера, но происходящее меня мягко говоря пугает. Словно каждая уважающая себя сила в этом мире способна сотворить свое божество... Такое впечатление, что вскоре богов будет больше, чем людей, что чревато конкуренцией. Не зря я не рвусь в их ряды.
   - Его зовут Марек Криг, Марек-Война. И он руководит нижними. За последние лет десять мы едва удерживаем запоры, Криг организовывает атаку за атакой. Следует отметить, он весьма хороший военачальник.
   Да уж. Оказывается, не все так славно в Енохе...
   - И что мне им предложить? - спрашиваю я.
   - Свободу, властитель. Свободу и право признать вашу власть и умереть за свой город, - отвечает Эсквайр.
   - Думаешь, они вот так вот просто сдадутся на милость угнетателей? - в моем голосе звучит насмешка.
   - Нет. Но сын Каина способен их убедить. Тем более, что Эдем вряд ли радостно примет их в свои объятия...
   Я резко поднимаюсь.
   - Как туда попасть?
  
  
  
  
   Черный вход.
  
  
   На яхте на меня смотрят, как на сумасшедшего. Да, они почитают меня и подчиняются мне, но их мнение явно читается на лицах.
   Только сумасшедший пойдет на нижние уровни.
   Тем более, в одиночку.
   И без оружия.
   Впрочем, вряд ли оно мне поможет, если все рассказы о нижнем городе - правда.
   Яхта опускается у неприметного здания в промышленных районах Еноха.
   Это бывший склад. Ему лет четыреста, но здание до сих пор выглядит крепким.
   - Здесь, властитель, - Саммер показывает на склад. - Здесь наш "черный вход". Стоит ли предупреждать, что еще ни один наш агент не вышел оттуда.
   - Не стоит, - говорю громко, а затем наклоняюсь к Саммеру и говорю шепотом: - Если я не вернусь, выиграй эту битву. И передай Омерайе...
   - Не стоит, Марк. Мне иногда кажется, что именно из-за таких "завещаний" люди погибают. Просто останься в живых, иначе я спущусь вслед и разнесу эти уровни к чертям собачьим, - шепчет он в ответ, и я понимаю, что он говорит правду.
   Спустится.
   И разнесет.
   Мой единственный друг в городе рабов.
   Я прыгаю на землю и машу яхте.
   - Доставьте консультанта Саммера в командный пункт. За мной не возвращайтесь. Властитель Еноха сам выйдет из подземелий во главе армии.
   В ответ - стройный рев голосов.
   Хорошо иметь абсолютную власть, неожиданно думаю я. Изо всех этих людей лишь Саммер пытался меня остановить, остальные молча признали неизбежное. Решение властителя - закон, даже если оно откровенно попахивает самоубийственной глупостью.
   Так можно и не сдержаться.
   Вхожу в склад, где уже много столетий ничего не хранится, и иду к люку, который мне описал Саммер. Набираю в грудь побольше воздуха и тяну дверцу на себя.
   Затем проталкиваю туда ноги и прыгаю.
   Привет, неизвестность...
  
   Подземелья Еноха.
  
   Некоторое время сижу у стены, пока глаза привыкают к здешнему сумраку.
   Он не такой, как на поверхности.
   Другой.
   Едкий и сизый, словно дым.
   Глаза слезятся и я моргаю, отгоняя ненужную влагу.
   Когда я начинаю различать контуры предметов, поднимаюсь. Куда идти - непонятно. Карты нижних уровней пока никто не создал. Во всяком случае, в верхнем мире. Сначала не до того было, а когда спохватились - здесь уже воцарился Марек, установивший непроницаемый барьер для магов и ученых.
   Потому просто иду, куда глаза глядят.
   Наткнусь на кого-то - спрошу дорогу. Если не убьют.
   Под ногами хрустят камешки и, скорее всего, чьи-то останки. Это наводит на суицидальные мысли, но я пытаюсь сохранять самообладание. Сейчас главное - убедить первых встречных не убивать меня, а довести до Марека. А уж с ним я как-то...
   А вот и встречные.
   Мне в горло упирается холодная сталь.
   Их трое.
   - Глянь-ка, а я думал, сюда уже никто не сунется, - хихикает один.
   Я начинаю понимать всю бредовость замысла. Один человек. Драться, кажется, не особо умею. Оружия нет, да и толку. А из этого люка появлялись обученные люди. Зато - властитель Еноха. Придется импровизировать...
   Пальцем осторожно отвожу лезвие от шеи.
   - Мне нужен Марек Криг, - вот и вся импровизация.
   - Он всем нужен, - философски замечает второй из троицы.
   Я нахожу взглядом ближайшую стену, нарочито медленно приближаюсь к ней. Патруль нижних меня пока не убивает. Думаю, из любопытства.
   Я прислоняюсь к стене и сажусь на корточки.
   - Позовите его, - говорю самым ледяным голосом, на который способен.
   - Может его... того? - неуверенно спрашивает первый голос.
   - Слишком наглый, - парирует второй. - Слышь, а зачем тебе Война?
   Двусмысленный вопрос. И Война-то мне из-за войны нужен...
   - Я не привык ждать, отребье, - рявкаю я.
   И тут вступает третий.
   - Сдается мне, знаю я, кого нелегкая принесла...
   Остальные молчат.
   - Джеффри Саммер. Правая рука губернатора по особым вопросам... Палач, шпион и убийца.
   Я не выдерживаю и начинаю хохотать. Нет, ну надо же. Спутали властителя с его консультантом... в каком они веке живут, интересно? И не слышали, небось, о прибытии потомка Каина и его сестры...
   - Да уж, - говорю, когда смех отступает, - Потешили. Ребята, а вы что, последних новостей не слыхали?
   Я плохо их вижу, но понимаю, что все трое отрицательно вертят головами.
   Да уж.
   Не такие они тут и кровожадные.
   Впрочем, быть может, повезло, что наткнулся на людей, да еще и охранников. Они никогда особым умом не отличались.
   - Давайте сделаем так. Двое из вас посторожат меня, чтоб не сбежал, а третий сбегает к Мареку Кригу. И передаст ему привет от властителя Еноха, лорда-кшатрия. И попросит явиться. На срочную аудиенцию.
   Их лица явно вытягиваются. Похоже, они даже пытаются вытянуться в струнку. Все же и сюда проникли традиции верхнего города...
   А еще я почти физически слышу запах их страха.
   Еще бы.
   Сам лорд-кшатрий пожаловали.
   Не распылили на атомы, а вежливо посмеялись и попросили Марека кликнуть.
   Радоваться надо.
   Они мгновение совещаются, затем третий поворачивается ко мне.
   - Ну смотри, верхний... Если обманул...
   Развожу руками. Думаю, увидят. Мол, дела мне нет, вас, дураков, обманывать...
   Один - кажется, это второй - исчезает во тьме тоннелей. Двое других усаживаются напротив меня. Поплотнее друг к другу и копья на подхвате.
   Ага.
   Если бы я возлюбил сестру свою, их бы это вряд ли спасло.
   Но я не возлюбил.
   И, если Марек Криг окажется ревнивым божеством, возможно, что и не возлюблю...
  
  
   Мы сидим около пятнадцати минут.
   Стражники нервничают.
   Наверняка для того, чтобы добраться до ближайшего пункта связи, требуется меньше времени. Значит, либо нашего второго разжаловали (или убили), либо есть некие неурядицы. Скорее всего, связанные с доступом к информации. Мол, откуда простым стражникам знать о прибытии властителя в Енох. Или же, почему лазутчик до сих пор жив.
   Двое других стражей - Первый и Третий, смелеют.
   Первый достает из своего доспеха флягу.
   - Властитель, - спрашивают меня, - Не почтите за трудность, почтите за честь.
   Знали бы они, откуда я...
   - Бросай, - говорю я.
   Первый бросает.
   Я ловлю.
   Отхлебываю и меня едва не выворачивает.
   Впрочем, после второго глотка местная брага идет нормально.
   Делаю еще один глоток, контрольный, и бросаю флягу обратно.
   Страж ловит.
   Оба подвигаются поближе.
   - Властитель, - говорит первый, - А нас не казнят?
   В ответ успокаивающе машу рукой. Они подземные, увидят. Алкоголь растекается по сосудам, щекочет их, дразнит, и я погружаюсь в бездну опьянения. Во всяком случае, если Марек решит меня убить, ничего не почувствую.
   Интересно, а остальные агенты Еноха? Может быть, у них просто не было чувства юмора?
   Саммер наверняка бы выжил, думаю я. Вряд ли он настолько глуп, что начал бы палить в столь милых стражей.
   Мы снова пьем, на сей раз - все вместе.
   - Скучно здесь, - жалуется Первый. Третий до сих пор молчит. Поворачиваю к нему царственное лицо.
   - А ты что скажешь?
   - А что мне сказать, - говорит Третий и делает глоток из фляги. - Действительно скучно. Вы хоть развеяли слегка наш вечный покой.
   Первый хихикает. Тоже мне, дети ночи...
   - Давайте за Енох! - предлагаю тост и они поддерживают. Значит, помнят. Хотя бы по преданиям. Помнят место, в которое хотят вернуться. И не испытывают к нему ненависти. На этом можно сыграть...
   - Ребята, а кто заточил-то вас сюда?
   - Губернаторы... - мрачно говорит Третий. - Они запечатали входы и выходы. И их агентов мы ждем здесь давным-давно.
   Значит, ненависти к Каину и его потомкам нет. Интересно, если я прикажу убрать Ван Хольта... Но эту мысль сразу отметаю. Вряд ли Ван Хольт причастен к тому, что ныне творится в подземельях. Его предки - да. Но сам губернатор... Впрочем, здесь слишком много неизвестных...
   Мы допиваем первую флягу, когда со стороны, куда убежал Второй, доносится низкий гул.
   Стражники подхватываются, поднимают копья.
   Я сижу, не двигаясь.
   Кроме гула появляется красное зарево.
   Факелы. Сюда идет Марек Криг.
  
  
   Марек Криг.
  
  
   Он велик и могуч.
   Он умен и владетелен.
   Его тень затмевает солнце, а шаги звучат подобно барабанному бою.
   Но мне плевать.
   Когда процессия диковинных созданий плавно растекается вдоль стен подземелья, я вижу Марека Крига. Или того, кто выдает себя за него.
   Выглядит он, честно говоря, получше меня.
   Высокий, широкоплечий, он обходится минимумом доспехов - только набедренная юбка из полосок металла и рогатый шлем с забралом. Поверх груды мышц -плащ из шкуры животного.
   Интересно, он всех гостей так встречает? Или все-таки поддерживает связь с верхним миром?
   - Ты, что называет себя властителем, поклонись богу подземелий!
   Его голос громогласен и раскатывается по многим залам.
   Но мне все еще плевать.
   Я молчу.
   - Марек не ждет, Марек велик, - гласит толпа.
   Жрецы, прихлебатели и идиоты.
   - Ты, что зовешь себя Войной, - говорю я. - Нам вряд ли нужны свидетели.
   Он не понимает.
   Жаль.
   Выпитый самогон подземелий добавляет мне храбрости и я продолжаю сидеть.
   - Поклонись, иначе почувствуешь мощь бога войны!
   Все так же громогласен. Все так же раскатывается.
   А я все так же сижу.
   Рискую жизнью, но сижу.
   Похоже, они не понимают других методов...
   Мне становится скучно.
   - Марек, - говорю я, - Принеси вина.
   Они молчат.
   Переваривают просьбу.
   И Марек молчит.
   Всемогущий идиот, думаю я.
   Послали же мне такого...
   - И в третий раз говорю тебе поклонись!
   Точно идиот.
   Я бы послал его, но так он может потерять влияние, а оно мне очень необходимо.
   Встаю.
   Чувствуя себя последним дураком, кланяюсь.
   - Доволен? - интересуюсь довольно вежливо, правой рукой сжимая кусок камня.
   Марек Криг делает величественный жест правой рукой и все расходятся.
   Пора говорить по душам, громогласный бог.
  
   Несколькими мгновениями позже Марек Криг снимает свой дурацкий шлем и встряхивает головой, чтобы волосы распрямились. Они белы, словно снег. Он смотрит на меня красными глазами. Марек Криг - альбинос.
   Он просто и без затей садится на землю, знаком приглашая меня последовать его примеру.
   Пожимаю плечами и сажусь.
   - Надеюсь, ты не обиделся? - говорит он с тенью иронии.
   - Нисколечки, - я снова пожимаю плечами. - Твои подданные, твои игры.
   Он облегченно вздыхает.
   - Меня доконают эти танцы... Постоянное соблюдение ритуалов...
   - Не сомневаюсь, Марек.
   Я чувствую какой-то подвох. Громогласный идиот оказывается вполне себе нормальным человеком... то есть богом.
   - Я знаю, зачем ты пришел, - уверенно заявляет он.
   - Странно, - отвечаю я, в третий раз пожимая плечами. - Еще час назад я сам не знал, что приду.
   - Давай мыслить логично. Нижние уровни - это превосходное место для пушечного мяса. Мы оба это понимаем.
   Развожу руками.
   - Значит, ты хочешь, чтобы мы помогли тебе в какой-то войне, потому что ребята сверху заигрались своими высокотехнологичными игрушками и магией.
   Киваю.
   - Тогда есть смысл обсудить цену, властитель.
   - Марк, - говорю я. - Мы равны, Криг. Я властвую на земле, ты - под землей. Какие тут властители?
   Он явно удивлен.
   - Ты не похож на своего отца, Марк.
   - Хорошее воспитание, - снова пожимаю плечами. - Что за цена?
   - Отпусти нас.
   Вот так вот. Просто и без затей.
   - Э-э-э... - осторожно начинаю я. - Вы и так свободны.
   - Мы заперты здесь. Ваши маги хорошо постарались. Да, лазутчики могут выбраться, но массовый исход невозможен. Нас перебьют поодиночке. Достаточно поставить у выхода какую-то плотоядную тварь - и мы обречены. А пробить объединенную магию Еноха я не могу.
   - Взамен ты обещаешь признать власть Еноха и приходить на помощь в случае военных столкновений, - я не прошу, я констатирую. Оказывается, в позиции силы находится именно слабый...
   - Мне ничего не остается.
   - Клятва, Марек.
   Он поднимается, затем становится на одно колено.
   - Я, Марек Криг, владыка подземелий, склоняюсь перед властителем и прошу долгой жизни и права на служение.
   - Я даю тебе это право. Твой народ будет свободен.
   - Спасибо, - он говорит честно. - Мы поселимся на свободных землях и не будем притязать на владычество Еноха.
   Если только оно сохранится, думаю я.
   - Хорошо. Я дам приказ открыть Нижний город, Марек по прозвищу Война.
   - Прекрасная новость. Стоит сообщить о ней подданным.
   - Стоит, - я поднимаюсь. - Ну, тогда до встречи наверху.
   - Еще одна просьба, - его голос останавливает меня.
   - Слушаю.
   - Солнцезащитные очки. Для всех.
   Я смеюсь и ухожу к люку.
   Слишком уж легко все получилось.
   Ровно по подсказке Эсквайра без активных действий с моей стороны.
   Ладно, разберусь позже.
  
  
   Армада Еноха.
  
  
  
   Представьте себе бесконечную равнину, выжженную и вытоптанную тысячами тысяч сапог.
   Представьте себе рой атмосферных кораблей, напоминающий рассерженный улей или кружение мух над трупом.
   Представьте себе несколько сотен людей в шлемах с волчьими головами, чьи огненные хлысты вознеслись в небо.
   Представьте себе магов, вокруг которых изменяется сама реальность.
   Представьте себе сотни металлических исполинов-големов, которыми управляют специально обученные люди.
   Представьте себе дрессированных боевых животных, чьи клыки источают яд, а тела рвутся в бой.
   Представьте себе несколько божеств, решивших повоевать.
   Представьте себе армаду, равной которой нет во Вселенной.
   Представили?
   А теперь умножьте все это в десять раз.
   Императорская яхта висит над всеми.
   Ее гладкие матовые бока черного цвета поглощают солнце, которым питаются двигатели. Не спрашивайте, как они работают. Я не знаю.
   Марек Криг стоит рядом, опершись на борт. Он в роскошном плаще багровых оттенков. При взгляде на него я вспоминаю крылья Азры, и мне становится дурно. Его рогатый шлем отблескивает в свете лучей. За его спиной - гигантский меч, под стать своему хозяину. Бог-варвар, возжаждавший крови.
   Рядом с ним в сером плаще кутается Шакти, женщина-вампир, первая среди сестер по отцу. Ее лицо скрыто восковой маской, но я знаю, что за ней. Клыки и язык, который их облизывает. Она в предвкушении. Кровь ангела смертельна для вампира, но кроме ангелов в Эдеме есть множество людей. Праведников, чья живительная жидкость сладка, словно мед.
   Саммер в униформе грустно всматривается вдаль. Его руки лежат на потертых рукоятях пистолетов, будто и здесь он ждет атаки.
   Эсквайр где-то внизу. Они с Рэдлоу прорабатывают какие-то стратегические планы. Два врага сошлись вместе.
   Омерайе во дворце и мысли о ней возбуждают меня. Она ждет, как и я.
   Предварительный смотр войск, вот как это называется.
   Капитан яхты смотрит на меня и я киваю.
   Яхта выстреливает чем-то ослепительно желтым.
   Смотр окончен.
  
  
   Еретик.
  
   Мы идем ко Дворцу втроем - я, Саммер и Криг. Шакти отлучилась к братьям и сестрам, остальным здесь делать нечего. Идем молча, что наконец-то дает мне возможность подумать критично.
   Вам никогда не казалось, будто вы играете роль в пьесе и все вокруг - лишь декорации? У меня вдруг появляется стойкое ощущение нереальности происходящего. Слишком уж легко все дается. Смерть Шалхаса, договора с Эсквайром и Кригом. Такое ощущение, будто все меня ждали и были готовы к моим предложениям. Слишком быстро эти существа согласились с моими предложениями. Даже не пытаясь торговаться - что можно простить Кригу, получившему право выйти в подлунный мир, но Эсквайр, старый преступник, глава криминального мира Еноха...
   Самое страшное, что мне не с кем поделиться своими наблюдениями. Даже Саммер - я доверяю ему, но открыться полностью не могу.
   Город, который настолько могуч, что создает богов и сокрушает их, у ног обычного пришельца с Земли, с другого мира - пусть я кшатрий и потомок Каина, пусть трижды властитель, но в душе я обычный человек. Без сверхспособностей. Возможно, более удачлив, но...
   Но не бог.
   Саммер вдруг толкает меня в плечо, я падаю, а он открывает огонь - он невероятно быстр, Марек Криг едва успевает выхватить меч, но тот, от кого они обороняются, еще быстрее.
   Гораздо быстрее.
   Он словно тень в отражении, сливается в непрерывном движении, уклоняясь от пуль и взмахов меча.
   Я впервые встречаю существо, которое быстрее Саммера. Даже Азра отступает перед агентом Еноха, а незнакомец походя обходит стремительную атаку.
   Меня хватают за плечо и я, вопреки своей воле, взмываю в воздух. Затем существо закидывает меня на плечи и прыгает с дворцовой дороги куда-то в темную пропасть. Свист воздуха в ушах, встряска от приземления.
   - Потом поблагодаришь, - говорит оно спокойным голосом, будто не бежит с человеком на плечах со скоростью пассажирского состава.
   Я даже не могу пожать плечами.
   Но мне не страшно.
   Почему-то пришелец внушает странное доверие.
   Спустя какое-то время мы оказываемся в довольно-таки грязном заведении. Это дно Еноха, прослойка между Нижним и Верхним городами.
   Он садится напротив меня.
   Это мужчина, темные глаза, небольшая бородка, искорка безумия.
   - Привет, Джо, - говорит он.
   - Мое имя - Марк.
   Он тихо смеется.
   - Да, Джо, как скажешь. С памятью плоховато пока. Но это твое имя. Настоящее.
   - Ты знаешь мое имя. Откуда? - спрашиваю я. Слишком много потрясений для одного дня. Но это имя явно мне знакомо. Это мое имя. Черт его подери.
   - Знаю, - он подзывает трактирщика, что-то заказывает полушепотом.
   - И что ты хочешь мне сказать? - я устал.
   - Я многое о тебе знаю, Джо. Хочешь, расскажу?
   - Валяй, - машу рукой.
   - Отлично... Ты прибыл с мира, который называют Запретным, с планеты Земля. Практически перед прибытием потерял память после свершения ужасающего преступления - убийства. Саммер нашел тебя в госпитале, вы встретили по дороге одного невежливого ангела... - он вкратце пересказывает все события, предшествующие нашему разговору, упомянув даже о видении с Каином в пустыне.
   Я охренел.
   По-другому просто не скажешь. Разве что еще жестче.
   Он ухмыляется.
   - Знаешь мое имя? - спрашивает он.
   - Понятия не имею.
   - Вряд ли они станут обо мне рассказывать, - искорки в его черных глазах пляшут все быстрее.
   - Почему?
   - Фактически, я - твой предшественник, Джо. Здесь меня зовут Еретиком.
  
  
   Смена декораций.
  
  
   Он молча смотрит на меня и ждет. Я тупо гляжу в стену. Предшественник. Декорации. Черт, а ведь я был прав...
   - Ты - не император Еноха, Джо. Император и властитель здесь лишь один. И мы оба знаем его имя.
   - Каин, - произношу я внезапно пересохшими губами.
   Он кивает.
   - Именно. Отец смерти. Неудачный эксперимент Эля. Мрачный и жестокий бог, который не разучился любить и мстить.
   - А... зачем тогда мы?
   - Это весьма запутанная история. Если вкратце, мой брат-землянин, то его лишили физической оболочки в далекие времена. Каин заигрался, маги поняли, чем это грозит городу - и отправили императора в отставку. Об импичменте здесь не слыхали, потому его попросту развоплотили, а бессмертную душу переместили в другое измерение. Лилит сбежала сама, сменила имя и долгое время жила на Земле, пока, наконец, не выдумала изощренный план по возвращению своего любовника.
   Дело в том, что душу можно поселить в тело. Только вот не каждое тело подходит. Есть целый ряд физиологических условий... и несколько психологических, - его взгляд мрачнеет. - Я убил свою семью. Жену и дочь. Зарезал ножом ночью. Я не помню этого, так сказали в больнице. Я ждал смерти, когда пришел он...
   - Саммер?
   - Саммер. Лучший из лучших Еноха. Когда-то они с Азрой были друзьями...
   - С ангелом? - недоверчиво переспрашиваю я.
   - С ангелом, Джо. Ангелами не рождаются, это такой же миф, как и сотворение мира Элем. Ангелы - это что-то вроде призвания. Если разлучить их с крыльями, они окажутся беспомощными. Обыкновенные люди, вроде тебя. Это как ритуал. Когда умирает прежний носитель, крылья сами ищут себе хозяина. Багровые - одни из самых сильных - выбрали Азру. Есть лишь одни крылья, которые способны тягаться с кровавыми... Их хозяин нашел способ приручить их навсегда. Крылья черных облаков... Сатана здорово посмеялся над Элем, когда ушел, - Еретик усмехается. - Но вернемся к нашей теме.
   Я киваю.
   - Дальше - тот же сценарий. Азра, Омерайе... Ты не поверишь, но я влюбился в нее...
   - Поверю, - говорю я и сердце стискивает ледяной рукой.
   - Лилит умела привлекать мужчин, Марк. Всегда умела, умеет и будет уметь. Я возлег с ней на вторую ночь пребывания в Енохе... Как оказалось - это и был путь для него... Я не знаю, как это происходит, но во время секса Лилит может проникать в самые отдаленные уголки многомерной Вселенной... А он ждал этого и вошел в меня. Мерзкое ощущение, будто изнасилование... - Еретик умолкает.
   - Как ты умудрился остаться собой?
   - А я не остался, - хохочет он. - Я же Еретик. Бесноватый. Мрачное проклятье Еноха. Что-то произошло во время соития... Мое сознание подходило для внедрения не на сто процентов. Видимо, Лилит понадеялась на удачу. И мне удалось освободиться, но часть души осталась инфицированной темной силой Каина. Я бежал из дворца. Не знаю, как мне удалось, но бежал. А затем, когда остановился, понял, что получил часть его могущества... Так что теперь я тоже полубог. Что очень помогает в здешних реалиях... А вот ты...
   - Что я?
   - Ты подходишь ему. Тебя терзает чувство вины. Видимо вина - как смазка, извини за сравнение. Каин не может войти в душу, которая не терзает себя. Это его рок. Каин сам ощущает вину. Вину, любовь, и желание мести. Потому мы с тобой должны ощущать то же самое. Это помогает богу адаптироваться к человеческой душе, опять таки, не могу объяснить почему...
   - Кто об этом знает?
   - Не все, Джо, - он отрицательно качает головой. - Лилит удалось убедить Джеффри Саммера, Эсквайра и вампиров - последние преданы ей всей душой, ведь именно она научила Каина создавать их. К тому же они жаждут искупить свое предательство. И остаться в живых. Остальные, включая твоего дружка Крига, свято верят в сказку, которую им преподнесли - только наследник Каина может поднять мощь города. Беда лишь в том, что у Каина не может быть наследников - Лилит бесплодна. Когда Эль увидел их с Адамом детей, его чуть кондрашка не хватила, - Еретик рассмеялся, - и он отобрал у нее возможность детовоспроизведения. А их монстрят поселил в какой-то из зоопарков Эдема.
   - А почему ты вытащил меня?
   - Джо, если Каин вернется, он пойдет войной на Эдем. На самом деле тамошние обитатели не готовятся ни к какой войне, это сказки для тебя, Эль довольствуется локальными шпионскими операциями, привлекая лишь семерку архангелов. А война... она разрушит оба города. И тогда Ад добьет остатки Еноха и Эдема и воцарится здесь, а значит - и на Земле. Это чревато последствиями. Грубо говоря, я хочу жить. И неплохо жить. Тем более, это невыгодно еще одному городу, с которым я успешно сотрудничаю. Усиление Еноха - угроза равновесию мира...
   Я шумно сглатываю. Все, хватит откровений на сегодня...
   - Еретик, - мой голос звучит почти жалобно. Он удивленно поднимает брови.
   - Что?
   - Где можно отоспаться?..
  
  
  
   Окончательное прозрение.
  
   Я открываю глаза и несколько секунд всматриваюсь в потрескавшийся потолок.
   Затем медленно поворачиваю голову влево и натыкаюсь взглядом на белозубую улыбку.
   Очень знакомую улыбку.
   - Тебе надо было уйти из города сразу же после встречи с ним, - говорит Джеффри Саммер.
   Он в элегантном черном костюме, как во время своего появления на Земле. Как в момент нашей первой встречи.
   - Где... Еретик? - осторожно интересуюсь я.
   - Ушел, - Саммер разводит руками. - Но это уже неважно. Часики тикают, Марк.
   - Уже не властитель? - ехидно спрашиваю. Он не знает моего имени. Это что-то значит, но что? Быть может, очередной призрачный шанс? Лицо Саммера мрачнеет.
   - Боюсь, у нас нет времени на распри. Я доставлю тебя во дворец, Марк. Это моя обязанность.
   Медленно поднимаюсь с кровати. Голова раскалывается - это неудивительно, учитывая происшедшее.
   - Сам пойду, - бурчу я, натягивая рубашку. - И больше вряд ли буду доверять людям.
   Саммер молчит.
   Спустя несколько минут мы выходим из комнаты, идем длинным темным коридором - Бесноватый притащил меня в какую-то донную ночлежку, но и за это я ему благодарен. Последняя ночь перед казнью. Перед переходом в небытие. Пора бы и покаяться, только вот ни одного греха за собой не помню. Вся человеческая жизнь, вся цивилизация - не более, чем шутка. Отражение вражды первородного мира. Нет никакого Бога-Творца. Нет никакого Иисуса. Никакого Аллаха. Никакого блядского Будды. Есть Эль, есть Каин, есть Сатана.
   Так перед кем каяться?
   Перед собой, что ли?
   И в чем?
   В том, что я убил троих детей? Вряд ли это произошло по моей воле, скорее всего все подготовила Лилит.
   Я чувствую нарастающую ненависть к ней.
   Это нормально.
   После любви.
   Сука.
   Мы с Саммером поднимаемся на борт двухместной лодки. Ему не нужны свидетели. Мне, впрочем, тоже. Плевать на этих идиотов, если они так легко повелись на сказки прошлого, пусть утонут в собственной крови...
   Только одна мысль сейчас пульсирует в глубине головы.
   Жаль, что не я возьму Енох силой.
   Енох, Лилит.
   Все-таки люди - очень мстительные существа.
   - Марк, ты должен быть благодарен судьбе, - терпеливо говорит Саммер, поднимая лодку в воздух.
   - За что? За секс перед смертью? Или за то, что в моем теле будет жить обезумевший от вины маньяк? Это смешно, Джеффри. Смешно предавать доверие ради неминуемой смерти.
   Всю дорогу к дворцу мы молчим.
   Лодка мягко садится перед входом.
   Лилит уже ждет.
   Я окидываю ее взглядом.
   Она роскошна.
   Темные волосы, бледная кожа, красные губы и тело... Прозрачная накидка его почти не скрывает, полные красивые груди, плоский живот, гладкий лобок, в который хочется впиться губами...
   Трясу головой, сбрасывая наваждение, но в джинсах что-то ощутимо шевелится.
   Лучше бы подумал о том, как остаться в живых, лузер.
   Или... пошло оно к черту?
   Просто стыдно умирать, не зная, кем ты был при жизни.
   Лилит берет меня под локоть и ведет в покои.
   Там все и закончится.
   Для меня.
   Она настолько самоуверенна, что отпускает Саммера. Во всем дворце - ни души. Только она, властительница Еноха, и полный сосуд, который нужно опустошить.
   Чтобы открыть дорогу Каину.
   - Омерайе... - я зову ее старым именем. Лилит улыбается.
   - Слушаю тебя, Марк Горски.
   - Кто я?
   Она смеется.
   - Ты действительно хочешь знать? Вспомнить, кем был?
   - Хочу. Так... легче.
   Она склоняет голову.
   - Что ж... думаю, я могу рассказать тебе. А лучше - показать...
   Ее пальцы касаются моих висков...
  
  
   Джо.
  
   Ослепительный взрыв.
   Атомы собираются в молекулы, молекулы - в более сложные структуры, где-то наверху парит Любовь, я ощущаю ее каждой клеткой тела, она словно проникает сквозь отверстие в моем животе, через тонкую живую трубку.
   Это пуповина.
   Я в материнской утробе.
   Я мало что могу разобрать, но мама меня явно любит. И это хорошо, это убаюкивает, я много сплю под сладостную колыбель ее чувств.
   Еще один взрыв, вслед за которым - тьма...
   Она обволакивает, манит к себе, но я вижу маленькую точку света и начинаю двигаться к ней.
   Тьма сыплет проклятьями.
   Тысячи тысяч глоток изрыгают хулу.
   Но меня тянет вверх и...
   - Он жив! Нам удалось!
   Вокруг радостные голоса.
   Я делаю первый вдох, вокруг так холодно и прозрачно, что я кричу.
   И тьма кричит мне вслед.
   Меня держат на руках и я тянусь ручонками к Самой Теплой Улыбке в мире.
   Со мной разговаривают, но я слышу лишь имя.
   Имя, которое заставляет губы растягиваться в улыбке.
   Дальше - будто стертая видеокассета, много помех, шумы, и снова запись.
   Школа.
   Первая любовь.
   Первая драка до крови.
   Первый алкоголь и первая сигарета.
   Первый секс.
   Первые наркотики.
   Обрыв записи.
   Чужие мысли вторгаются в мою голову, нагло исследуя девственно чистый лист мозга, записываясь на извилинах причудливой вязью, формируя характер и личность - и все это в течении нескольких мгновений, пока я вспоминаю.
   Я улыбаюсь.
   Лилит думает, что это от воспоминаний. Да, детка. Именно от них.
   Когда она убирает свои руки с моих висков, я смеюсь.
   Она тоже улыбается.
   Улыбайся, сука.
   Теперь сыграем по моим правилам.
  
  
   - Ты готов?
   - Всегда готов, - приятно снова быть собой. Спокойным, ленивым, расслабленным. Знающим толк в сексе.
   Отступаю на шаг и осматриваю Лилит. Я знаю толк в женщинах. Она хороша. Длинные волосы, тонкие плечи, прелестная грудь, идеальная форма бедер. Думаю, что задница тоже идеальна. Интересно, сколько ей лет? Впрочем, плевать.
   Подхожу к ней, ложу руку на плечо и сбрасываю ее платье на пол.
   Медленно снимаю одежду.
   С удовлетворением наблюдаю, что мое тело не испортилось за время амнезии - 74 килограмма мышц. Не зря в свободное время я бывал в спортзалах - не только чтобы снимать телочек с шейпинга.
   В паху - мощный стояк.
   Она удовлетворенно улыбается и подходит к кровати, медленно опускается на нее. Я не в силах больше сдерживаться.
   Издаю низкий горловой рык и подхожу к кровати.
   Думаю, здесь стоит выключить свет.
  
   А вот здесь включить.
   Поза с тех пор успела перемениться несколько десятков раз. Сейчас она на мне, глаза прикрыты, из плотно сжатых губ прорываются стоны, ноздри раздуваются, волосы рассыпались по спине.
   Мне... скажем, тоже неплохо.
   Все-таки несколько тысяч лет опыта сказываются - она может даже не двигаться и уносить куда-то в гребаные комиксовые небеса.
   А теперь простите.
   Я занят...
   О, БЛЯ СВЯТЫЕ НЕБЕСА И ТРАХНУТЫЙ ХРИСТОС!
   Это Охуенно. Круто. Пиздато. Реактивно.
   Я кончил.
   - Все, приехали, - говорю я, шлепая наездницу по бедру. - Слезай.
   Она открывает глаза.
   Там есть недоумение. Отчаяние. И немного обычного женского удовлетворения.
   - Но... - говорит она.
   - Но нужно было думать раньше, - я осторожно снимаю Лилит со своих бедер, вытираюсь простыней.
   - Что происходит?
   Честное слово, растерянные демонессы - это круто. Попробуйте как-нибудь. Как русская рулетка - только в барабане миллион заполненных гнезд и одно пустое.
   Что ж.
   Я всегда играл наудачу.
   Интересно, объяснить ей, или сама поймет?
   Натягиваю джинсы, рубашку.
   Сажусь рядом с обнаженной демонессой на кровать.
   Приобнимаю ее.
   Она настолько шокирована, что даже не реагирует.
   Наклоняюсь к ее уху.
   Шепчу:
   - Я не Марк Горски, тупая сука.
   И еще:
   - Кажется, папочке придется сидеть в своем отстойнике еще очень долго.
   И еще:
   - Я вас развел.
   И, наконец, последнее:
   - И трахнул тебя, детка.
   На сей раз она отреагировала довольно-таки быстро.
   Я пришел в себя, когда влетал в стену покоев.
   По всем правилам комиксов.
   Со всеми звуками.
   Если верить озвучке (обрисовке?) Гоблина, это "Ндышь!". И "А, бля!" И "Ну, тварь..."
   Она подходит ко мне, скалясь.
   Не такая уж и красивая.
   Все-таки возраст сказывается.
   Последнюю фразу я говорю вслух, она замахивается для удара и тут стена позади меня исчезает, а что-то типа веревки-лассо обхватывает мое туловище.
   Лилит промахивается - меня выдергивают настолько быстрым рывком, что рука (лапа?) демонессы врезается в пол. Нехило так врезается, борозды пропаривает только так.
   Оглядываюсь, но вижу только небо.
   Взмываю вверх. Поднимаю голову - канат привязан к Личной Императорской Яхте. И, кажется мне, я знаю, кто ею управляет.
   Визгнув двигателями, яхта совершает гигантский стартовый прыжок.
   Я вижу, как внизу пролетает Енох, гигантские стены, мощная армия, совершающая маршевые учения. Хороший вид. Если бы еще не веревка, стянувшая ребра...
   И сигару.
   И кресло.
   И какую-нибудь прикольную книжку.
   Все, хватит.
   Размечтался, бля.
   Главное - ты уже здесь. Там, где надо.
   Ну, почти.
  
  
  
  
  
  
  
   Часть третья. Начало конца.
  
   Джо.
  
   Еретик сидит за пультом управления яхты.
   Я сижу рядом, потягивая коктейль через трубочку. Здесь, на яхте, гигантские запасы... хм... всего. Знаете, как смешать правильный мохито? Все начинается со льда. Его нужно раздробить на мелкие-мелкие кусочки. Затем растолочь мяту в ступке. Засыпать ее в бокал и смешать со льдом. Немного тростникового сахара. И ром. Никакого спрайта. Вы слышите меня, бармены ночных клубов? Никакого спрайта, сэвэнапа и других лимонных газировок.
   - Рад, что ты вернулся, Джо, - говорит Бесноватый.
   Сам рад. Приятно быть собой.
   Приятно быть собой, когда твой план срабатывает.
   В целом - приятно быть собой во всех смыслах.
   Интересно, как там Лилит?
   Улыбаюсь своим мыслям.
   СВОИМ.
   Ключевое слово. В нашей жизни мало ключевых слов. И почти все они связаны с различными проявлениями эго. Мало кто это замечает, но ключевыми словами жизни становятся местоимения типа "я", "мое", "свой" и так далее. Всю жизнь мы пытаемся что-то взять под свой контроль. И подтверждаем это подобными словами. Навязываем себе. Напоминаем. Словно тэги на интернет-страничках. Чтобы личный поисковик мог поймать их.
   Власть.
   Контроль.
   Все завязано на этих двух понятиях.
   Так было всегда.
   Кажется, кое-что изменилось.
   - Хорошая комбинация наркотиков и психозондирования. Даже боги приняли тебя за Марка Горски. Даже не подозревая, что сами завязли в игре... Чужой игре.
  
   В чужой игре. Какие приятные слова. Я всегда любил играть. С самого детства. С тех самых пор, как родился на свет...
  
  
  
   Начало конца.
  
   Люди не любят замечать странностей.
   А эта история, которую никогда не перескажут Сказители, весьма странная.
   Истории начинаются по-разному.
   В разных местах, с разными людьми. Но всех этих людей объединяет одно. Помимо своей воли, либо же благодаря ей, они становятся героями. Не теми, что творят подвиги и сокрушают зло. Просто Главными Героями повествования.
   Дима и Дэн всегда хотели быть Главными Героями.
   Но для этого нужно было Влипнуть В Историю.
   Так говорили в приключенческих фильмах и книгах. Так говорили они сами - двоюродные братья, которых никто не любил.
   С самого первого дня школы, когда Дима и Дэн сели за одну парту, на них начали бросать косые взгляды. А после занятий к ним подошел Гога.
   Гога был родом с Кавказа.
   Отец Гоги держал ресторан, в котором частенько появлялись люди с оружием. Отец Гоги покупал оружие, продавал оружие, иногда занимался наркотиками - так бывает, в небольших городах люди редко становятся узкими специалистами. Профилем отца Гоги была торговля, предметом торговли было все, что приносило прибыль.
   Когда он только приехал в город, то свято верил в своего Аллаха.
   После нескольких лет борьбы за выживание, а потом - и за власть, он потерял веру.
   Зато приобрел кое-что другое.
   Хватку.
   Гоге этого вполне хватало.
   Имя отца обеспечивало ему определенную известность и защиту. Поэтому Гога был лидером. Никто не пытался это оспорить - родители остальных - учителя, инженеры, врачи, мелкие перекупщики - вряд ли могли оспорить влияние отца Гоги.
   Так Гога научился безнаказанности.
   Поэтому, когда в класс пришли двое парней, которых (по слухам) воспитывала лишь бабушка, он решил научить их покорности.
   После коротких разборок за задней стеной школы Гога еще долго писался в кровать и все деньги отца не могли излечить его от этой постыдной болезни.
   О том, что произошло ТАМ знали лишь четверо. Гога, его правая рука Шурик, и Дима с Дэном. Только вот Гога и Шурик при виде братьев начинали мелко дрожать и старались смыться куда-то, лишь бы не попадаться им на глаза. А сами братья мало с кем разговаривали.
   Вернее, вообще ни с кем.
   Они хотели Влипнуть В Историю, но Гога оказался слишком слабым противником. Тем более, что тогда мальчики плохо могли контролировать свои силы.
   У Димы и Дэна были скрытые таланты...
  
  
   Школа.
  
   Я ненавидел это здание с самого первого класса, пока, наконец, не понял, как здесь здорово после уроков. Когда по коридорам не гоняют младшеклассники, старшаки не курят под стенами, учителя не снуют, пытаясь подглядывать - чем это здесь занимаются их детишки?
   Знаете разницу между педофилом и педагогом?
   Первые по-настоящему любят детей.
   Впрочем, первых здесь тоже хватало.
   Взять хотя бы Ивана Викторовича, что преподавал такой женственный предмет, как рисование. Когда он заходил в наш класс и видел маленьких девочек в школьной форме, его пах бугрился, словно там боролась мышиная стая. Он садился на скрипучий стул, задавал тему урока педерастичным голосом.
   - Детишки, сегодня мы с вами будем рисовать тигренка, все помнят, тигрята добрые, маленькие и полосатые. У них есть папы-тигры и мамы-тигры, как и у вас, поэтому вы - тоже тигрята...
   И тоже полосатые. До-о-брые тигрята. Интересно, знает ли Иван Викторович, что бы сделали с ним добрые тигрята где-то в районе Амура? Как они впивались бы отточенными желтыми клыками в его кожу, вырывая сочные куски мяса. Я зажмурился, представляя себе эту картину. А пенис Ивана Викторовича пошел бы на десерт самым маленьким. Папа-тигр и мама-тигр с умилением бы смотрели, как их полосатая малышня отгрызает старому извращенцу член. Интересно, возбудило бы это Ивана Викторовича?
   Дэн толкнул меня под бок. Его темные глаза смотрели с укоризной.
   - Хватит, Дим, - шепчет он.
   - Я только разогреваюсь, - отвечаю я.
   В наше время дети развиты не по годам.
   Я сидел и смотрел, как Иван Викторович катается на стуле, прижимаясь пахом к столешнице. Он закрывал глаза и делал вид, что дремлет, в то время, как под черепной коробкой бурлили маленькие гаденькие мыслишки. И Катеньку Иванову, и Ниночку Ткаченко, и всех их, этих миленьких лолиточек...
   Я тихонько хихикаю и стул под ним ломается с громким треском. Иван Николаевич со всей дури шлепается на пол, класс откровенно смеется, а Дэн укоризненно глядит на меня темными глазами.
   Извини, братец, что играл без тебя.
   У Дэна другие таланты.
   Он умеет насылать вред.
   Черноглаз-черноглаз, наводит порчу на нас...
   Так его дразнили раньше, пока не поняли, что это правда.
   Пока самые отпетые хулиганы не начали болеть.
   Пока дразнилки не испугались за свои языки.
   Дэн никогда не дрался.
   Ему достаточно просто смотреть - и у противника сжимается сердце и что-то противно сосет под ложечкой. Черноглаз. Это прозвище так и прилипло к нему, но теперь все боялись произносить его вслух.
   Сам Дэн редко пользовался своими талантами.
   Он не любил причинять вред.
   Хотя мог.
   Потому, что мог.
   В отличие от него, я был озорником и проказником. С самого детства.
   Например, затевают мальчишки какую-то пакость, а без она ни с того ни с сего проваливается. Зато мои кнопки всегда срабатывали.
   Вот и сейчас. Стул тоже сработал.
   Я мог даже не подкладывать настоящую кнопку. Не подпиливать стул. Все случалось само собой - легко и просто. Дэн говорил, что я - словно чертик из табакерки, но я давно нашел себе другое прозвище.
   Я завидовал своему мрачному крутому брату.
   Он был силен, я же - просто игрок.
   Черноглаз и Джокер.
   Колл ми Джо.
  
  
  
  
   - Мне нужны бабки. Бабульки. Бобосы.
   Мы сидим втроем в какой-то кофейне, Дэн заливает в себя седьмую за ночь порцию американо, я пью матэ, И ничего не заказывает. Ему нужны бабки. Бабульки. Бобосы.
   Нам они не нужны.
   - И что ты предлагаешь? - спрашивает Дэн, косясь на И.
   Тот пожимает плечами.
   И хочет легких денег.
   Мечта для середнячков.
   Впрочем, И и есть середнячок.
   Когда-то давно на какой-то тусе И подвалил к нам с Дэном и сказал:
   - Привет. Я - И.
   - И че?
   - Имя такое. И. Как в "А и Б сидели на трубе". Только с большой буквы.
   - Где твои А и Б, И? - спросил Дэн.
   - А упало, Б пропало. И остался на трубе, - грустно сказал И, помахивая футляром с саксофоном.
   Он реально умел играть так, что пробирало до кишок. Только это никому не было нужно.
   Потому сейчас:
   - Мне нужны бабки. Бабульки. Бобосы.
   - Хватит, И, - не выдерживаю я. - Запарил. Пойди да достань.
   Дэн ухмыляется.
   Он в черной куртке, черных джинсах, черном свитере и черной рубашке. На руке у него часы с черным циферблатом и черным ремешком. В ухе - черная серьга.
   В глазницах черные глаза.
   Только волосы подкачали - белее снега.
   Доливаю в калабас воды.
   Смотрю в окно.
   03.44.
   Площадь пустая. Только у хреново отреставрированного фонтана пара алкашей ссорятся из-за бутылки пива, да из пивной "шайбы" доносится музыка и пьяные вопли.
   Обычная городская ночь.
   - Знаешь, И... - говорит Дэн. - Есть легкий способ срубить денег.
   И весь внимание. Даже его футляр слушает.
   - Тебе нужно, - продолжает Дэн. - Основать свою религию. Да, Джо? - подмигивает мне.
   - Неплохая идея. Разводить богатых прихожан на удачную загробную жизнь. Главное - идея, И, - подхватываю я.
   В это время телефон пищит смс-сообщением.
   Пора на работу.
   Интересно, почему в 80% случаев это делают ночью?
   "Ящик полон".
   Это значит, что мне нужно расплачиваться, говорить всем "гуд найт" и несколько минут бороться с двигателем мотоцикла.
   Дэн снова ухмыляется.
   Я давлю лыбу в ответ.
   И серьезно задумался. Наверное, подсчитывает выгоду.
   Машу всем рукой.
   - Пока, пацаны. И, надумаешь, расскажешь.
   И кивает, продолжая загибать пальцы.
   Я выхожу на улицу.
   Свежий морозный воздух ударяет в лицо, сразу прогоняя остатки сонливости, которые подкрались в кафе. Ящик полон. Значит, пора на вокзал.
   Пока пытаюсь завести мотороллер, один из алкашей присасывается к бутылке, посматривая в мою сторону. Пшел нах, думаю я, слыша тарахтение движка. Одеваю шлем, опускаю стекло и показываю ему средний палец.
   Саундтрэком отъезда служит отборная брань.
   Я тихо смеюсь, но под шлемом этого не видно.
  
  
   Вообще, у меня лучшая работа в мире.
   Я - курьер.
   Только не думайте, что я вожу какие-то сраные бумажки, пиццу или еще какую-то офисно-планктонную хрень.
   Я доставляю Несчастье.
   Разные люди оставляют Несчастье в камере хранения железнодорожного вокзала, а я забираю его оттуда вместе со своим гонораром - кстати, весьма приличным.
   Просто на самом деле большинство людей - трусы и боятся сами донести Несчастье.
   Я не боюсь.
   В старину запрещали трогать гонцов, даже если те приносят плохие вещи, однако при дворе им все равно рубили головы.
   Сейчас никто не возбраняет послать мне пулю в голову, топор в череп и так далее, но обычно все заканчивается слезами.
   Потому что большинство трусов - мужчины.
   Мужчины, которых я никогда не видел, но всегда могу описать - просто по Несчастью, которое они оставляют в камере хранения.
   Есть запачканные Несчастья, все липкие от шоколада и жирной еды, которые оставляют толстяки, боящиеся своих родителей.
   Есть Несчастья, от которых несет дешевыми сигаретами и водкой, которые оставляют рабочие.
   Есть Несчастья, пропитанные дорогими парфюмами. Эти я люблю больше всего, потому что гонорары обычно очень высоки.
   Но больше всего говорит почерк.
   Нервный и истеричный почерк графомана.
   Четкий и уверенный почерк бизнесмена.
   Мелкий почерк клерка.
   Стоит мне взять Несчастье в руки, как я вижу человека, который его писал.
   Этот носит плащи барберри и ездит на мерседесе последней модели.
   Тот катается на гольфе и одевается в левайсе.
   Этот предпочитает спортивный стиль и гоняет на прокуренной девятке.
   Толстые, худые, лысые, волосатые, гопники, неформалы, их всех объединяет одно.
   Страх.
   Женщины в этом плане гораздо сильнее.
   Но сегодняшнее Несчастье пахнет женскими духами.
   Более того, дорогими женскими духами.
   И немного - страхом.
   Но и страх другой.
   Я держу лист перед носом и вдыхаю страх женщины.
   Боюсь, сегодня будет неудачное утро...
  
   ... Она писала это второпях и в спешке, ежеминутно вытирая слезы рукавом и оглядываясь, будто Он мог быть здесь, рядом, видеть это. Она курила тонкую сигарету и пепел падал прямо на бумагу, покрывая ее легким серым налетом, она втирала этот пепел в бумагу, сама не замечая этого, а ручка продолжала носиться по листу.
   Она боялась Его.
   Настоящей леди не подобает так выражаться, но Она Боялась Его До Усрачки.
   Он не всегда был таким - стал лишь в последнее время, после того, как начал вести дела с этими гребаными арабами. Стал нагл, груб, раздражителен, а в его глазах поселилось высокомерие и жестокость.
   Он бил ее и учил покорности.
   Он раздевал ее и выгонял на улицу.
   Он смеялся над ее желаниями.
   И, что самое страшное, он мог ее убить.
   Вернее, не он.
   Его Помощник.
   Помощника она боялась еще больше, чем мужа.
   Он был черным.
   Снаружи и изнутри.
   И в глазах его жила Смерть.
   Самая настоящая.
   Помощник никогда не переступал рамки приличия, она не видела у него оружия, особых физических данных тоже не было, но она была уверена, что доведись Помощнику убить человека, он сделает это без особых усилий.
   Но последней каплей стал даже не черноглазый потенциальный убийца.
   Последней каплей стал щенок.
   Она нашла его на улице - маленький, лохматенький, кареглазенький крепыш, которого кто-то оставил умирать. Она обогрела его и принесла домой. Накормила. Уложила спать. А когда пришел муж, попросила оставить щенка ей.
   Муж расхохотался ей в лицо.
   - Сублимируешь, сука? - говорил он, когда она умоляюще подняла холеные руки.
   - Это. Не. Ребенок. Тварь. - говорил он, когда она начала плакать.
   А затем поднял щенка двумя пальцами. Посмотрел в его наивные маленькие глаза.
   И резко мотнул рукой.
   Что-то хрустнуло и из горла собачонки вырвался последний писк.
   Он брезгливо положил трупик на стол
   - Выбрось. И чтоб я больше такого не видел.
   А Помощник стоял у двери и внимательно наблюдал за ней.
   Она, плача и размазывая слезы вместе с тушью, тенями и помадой, осторожно взяла щенка и прижала к груди, словно пытаясь усыпить.
   В то мгновение она решила уйти.
   Нет, не так.
   Она решила сбежать.
   Взять все деньги и драгоценности.
   Купить билет на первый попавшийся поезд.
   Сойти на первой же станции.
   Пересесть на другой поезд.
   И так до тех пор, пока не почувствует, что свободна.
   Но она должна была оставить ему какое-то послание.
   На номер телефона человека, который его доставит, она наткнулась в метро. На дешевых расклейках красовался плачущий смайл и надпись: Доверьте ваше Несчастье профессионалу. И номер телефона. Она сразу поняла, о чем речь.
   Послание она писала на вокзале, в маленьком кафе, второпях.
   Оставила его в камере хранения.
   Положила туда же несколько стодолларовых бумажек.
   Затем подумала и добавила еще.
   Когда поезд отъезжал от платформы, она еще дрожала...
  
  
   Я держу в руках стопочку стодолларовых купюр и лист бумаги, вырванный из ежедневника.
   Я совершенно не хочу доставлять это послание.
   Но не могу отказаться.
   Она наверняка в меня верит.
   Я вдыхаю запах, который впитала бумага, и вижу тонкие нервные пальцы, длинные темные волосы, большие серые глаза и алые губы.
   Она очень красивая.
   Настолько красивая, что мне хочется ее догнать.
   Остановить.
   Защитить.
   Убить его, если придется.
   Но я сдерживаю порыв.
   Ты должен быть хладнокровным, курьер. Иначе грош тебе цена.
   Я засовываю послание во внутренний карман куртки, прячу деньги в кошелек и иду к мотороллеру, припаркованному у входа в вокзал.
   Перед выходом останавливаюсь и смотрю на табло, чтобы запомнить, куда идет ее поезд.
   Этот маршрут будет храниться в моей памяти очень долго.
  
   Перед тем, как завести мотороллер, звоню Дэну.
   - Есть трабл, ман.
   - Что именно, Джо? - Дэн, как всегда, невозмутим.
   - Кажется, сейчас я доставлю Несчастье твоему шефу.
   Дэн приглушенно матерится.
   - Снова, - наконец, говорит он.
   - Снова, - киваю я, будто он может меня увидеть.
   - Обещаю тебя не убивать, - говорит Дэн.
   - Да уж постарайся, - кисло отвечаю я.
   - Это будет сложно. Шеф с ума сойдет.
   - Ты, кстати, тоже виноват.
   - Че?
   - Она боялась тебя, бразза.
   - Меня многие боятся... - это правда. Но ее судьба меня почему-то волнует. Стал падок на красоту, Джо?
   - Похоже, мы снова переедем.
   - Либо же мы решим проблему, - когда Дэн это говорит, я понимаю, как он собирается решать проблему. Он молчит, затем продолжает:
   - Другому я бы сказал - не шути с ним. Тебе не скажу.
   Я нажимаю отбой.
   Несчастье пульсирует в нескольких сантиметрах от моего сердца.
   Завожу мотор.
   Интересно, как она в постели?
   Эта мысль догоняет меня, когда я выруливаю со стоянки.
  
  
   Разные люди реагируют на Несчатье по-разному.
   Есть три основные реакции.
   Гнев.
   Истерика.
   Отрицание.
   Первые просто бросаются на тебя, будто это ты их бросил. В какой-то мере так оно и есть.
   Вторые плачут и крушат все, что попадется под руку.
   Третьи не верят. Плачут, крушат и бросаются на тебя.
   Ты - гонец Несчастья.
   И ты отгребешь.
   Я говорю:
   - Здравствуйте. Я - смс-сообщение.
   Или:
   - Привет. Я - почтальон.
   Или:
   - Йо. Тебя кинули, чувиха.
   А в ответ - Гнев, Истерика, Отрицание.
   Когда я нажимаю кнопку звонка, расположенную справа от калитки, включается переговорное устройство.
   - Слушаю вас.
   Это охрана.
   Иногда бывает и такое.
   - У меня послание для Виктора.
   Я всегда зову адресатов по именам. Никаких отчеств и фамилий. В конце концов, я несу весьма интимные вести и на мгновение сам становлюсь им очень близок. Один шаг. От любви до ненависти один шаг, и лучше сделать его со мной.
   Потанцуем?
   - Какого рода?
   - Личного.
   - Пошел-ка ты нахер, пока я не вышел, - устало говорит охранник.
   Я не сержусь.
   Привык.
   - Передай своему шефу, что у меня письмо от Леры.
   Молчание длится около трех минут.
   Все это время я курю в сидении мотороллера.
   Замок лязгает.
   Окурок улетает в кусты.
   Квадратный человек с наушником смеряет меня взглядом.
   - Пошли, - наконец, говорит он.
   Я иду за ним.
   Виктор ждет меня у дверей.
   Он высокий, темно-русый, болезненно-худощавый.
   У него некрасивая угреватая кожа и пронзительный взгляд.
   Он неприятен.
   Из тех людей, что не считаются ни с кем.
   Из тех, кто не боится пачкать руки.
   Он нервный, агрессивный и пугающий.
   Он машет рукой, отсылая охрану, и смотрит мне в глаза.
   - Ты кто такой, блядь? - устало говорит он.
   - Я - курьер, - отвечаю я и достаю Несчастье. Разворачиваю медленно. Пробегаю глазами, привыкая к почерку, чтобы не сбиться. Читаю вслух:
   - "Дорогой Виктор. Или то, что осталось от дорогого Виктора. Я покидаю наш мир. И прошу тебя о маленьком одолжении. Сдохни.
   Ненавижу. Не твоя, Лера."
   Вот и все. Кратко и со вкусом. С каждым словом женщина мне нравится все больше.
   Он смотрит поверх меня.
   Облизывает губы.
   Есть три основные реакции.
   Его реакцию условно можно назвать Гневом.
   Только у него есть пистолет.
   И этот пистолет смотрит мне в глаза, подмигивая холодной пустотой дула.
   Улыбаясь всеми восемью патронами.
   Самое время для шутки.
   Но мне, блядь, почему-то не смешно.
   На самом деле мне страшно.
   Теперь я понимаю, почему Лера боялась его до усрачки.
   Потому что он псих ебанутый.
   Я сталкиваюсь с безумием в его глазах, которое выплескивается через край. Интересно, что за арабы ведут с ним дела? Поклонники Абдул Аль-Хазреда?
   Некоторое время мы не двигаемся.
   Просто смотрим в глаза друг другу.
   Наконец, я не выдерживаю:
   - Виктор, я просто передаю послание.
   Он молчит.
   В целом, ему похер.
   Самое время для шутки, Джо.
   И я улыбаюсь.
   Он нажимает на курок, но пистолет издает глухой щелчок.
   Осечка. Порох промок насквозь. Превратился в серую кашицу. Это смешно. Ха-ха.
   Он делает шаг вперед и поскальзывается.
   Падает наземь.
   Это тоже смешно.
   Вы любите американские комедии?
   Я тоже нет.
   Он лежит и смотрит на меня. Затем пытается подняться, но снова поскальзывается.
   Ха-ха. Ночь смеется. Ночь оценила шутку, но скоро ее время закончится.
   Ничего. Утро тоже умеет смеяться.
   Я - Один Шанс Из Миллиона.
   Генератор невероятностей.
   Какова вероятность того, что он поскользнется в третий раз?
   Миллиард к одному.
   Он поскальзывается и уже не пытается подняться.
   Шутка реальности.
   Дэн умеет убивать, а я умею выживать.
   Просто я невероятно везуч.
   До пиздецов.
   До усрачки.
   Он уже не страшен.
   Он смешон.
   Я разворачиваюсь и ухожу, краем глаза замечая, как охранник, спеша ко мне, ударяется лбом о низко висящую ветку и падает.
   На восходе сереет.
   Пора валить, Джо.
   Не искушай судьбу.
   Я резко разворачиваюсь, подхожу к Виктору и сильно бью его носком ботинка под ребра.
   Затем еще раз. И еще раз.
   А затем я втягиваюсь.
   Я ебошу его. Хуярю. Пиздячу. Дрючу по полной программе, пока некрасивая голова не окрашивается красным. Пока безумные глаза не наливаются кровью лопнувших сосудов. Я учу его тому, что безнаказанности не существует. Что всегда есть тот, кто сильнее тебя. Впрочем, вру. Я просто мщу ему за нее. Думаю, ей понравится.
   Не нравится, с-сучара? На-ка еще!
   Сейчас я забываю, что работаю курьером Несчастья и тупо приношу Боль.
   Которую этот ушлепок никогда не забудет.
   Все, пиздос.
   Хватит.
   Вытираю руки о его халат и выхожу за пределы поместья.
   Закуриваю.
   Руки дрожат.
   Губы растягиваются в улыбке.
   Это мой тебе подарок, Лера.
  
   Спустя несколько десятков минут мотороллер припаркован у моего дома, а я спускаюсь в метро.
   Просто чтобы покататься.
   Побыть с кем-то.
   Только что я едва не убил человека. Просто потому, что он вел себя жестоко по отношению к незнакомой женщине.
   Впрочем, нет.
   Не так. Не просто. Именно потому, что он это делал. Делаю глубокий вдох.
   На эскалаторе почти никого нет - я вошел на станцию едва ли не сразу после открытия.
   Вообще, я не люблю метро.
   Там слишком громко, много людей и запахов, слишком много мыслей, нереализованного потенциала и возможностей, много неудач и страхов.
   Но не сейчас.
   Сейчас там почти никого нет.
   Пустые вагоны, словно грохочущие призраки, мчатся темными тоннелями.
   Зевающие машинисты мочатся прямо из дверей вагона.
   Кто-то когда-то толкал телегу о машинисте, которому припекло поссать. Вообще, они могут это делать прямо из своей кабины, на рельсы. Главное - направлять струю в нужную сторону. Не на станцию. Этого, видать, сильно прижало - он начал ссать влево.
   А теперь представьте лица людей, когда из тоннеля выезжает поезд и их обдает горячими жаркими каплями, и они видят счастливое лицо машиниста и его член, торчащий из штанов.
   Не то, чтобы я поверил, просто это действительно могло произойти.
   Метро живет по своим правилам, здесь может случиться все, что угодно.
   Стою на платформе.
   Кроме меня тут:
   Несколько крепких бабуль с кравчучками и огромными клетчатыми сумками.
   Компания молодежи - человек пять, все сонные и разукрашенные. Наверняка, возвращаются с какой-то вечеринки.
   Несколько крепких мужиков - явно рабочие, строители.
   Одна моложавая женщина в пальто.
   Крепкий парень с грубым лицом в спортивной куртке и грязных джинсах. Он мне нравится меньше всех - смотрит на окружающих исподлобья, слегка пошатывается. Ему хочется подраться. Я чувствую это.
   Снова шумно втягиваю воздух: мне слишком уж хочется подыграть ему, но этого нельзя делать. Нельзя срываться в бесконтрольную агрессию. Спокуха, Джо. Все ок. Все нормас. Нормалечек. Все охуенненько. Да, именно так. Где же этот блядский поезд?
   Оглядываюсь снова.
   Спортивный зыркает на меня, стараясь сфокусироваться подольше. Черт, какого хрена ему надо, этой грязной тупой твари?
   Че-то у меня не выходит успокаиваться.
   Внутри глухо клокочет ярость и я с удивлением узнаю ее.
   Ярость, умноженная на два.
   Парни, держите меня.
   Кажется, я втрескался.
   Только то, что я ее никогда не увижу, вводит меня в исступление.
   Есть идиоты, которые влюбляются на улице.
   Есть придурки, которые влюбляются в фото.
   Есть те, что способны влюбиться в голос.
   Знакомьтесь, это Джо. Имбецил, который влюбился в Несчастье.
   Ф-фух.
   Сразу два ф-фуха.
   Я въехал, какого хрена злюсь, а на станцию вкатывается поезд.
   Машинист в синей униформе удивленно смотрит, как я машу ему рукой.
   Ссать он явно не собирается.
  
   В вагоне становлюсь сразу у двери - чтобы выйти, как только захочется.
   Людей почти нет.
   В мой вагон с платформы заходит только спортсмен и компания молодежи.
   Первый все так же злобно на меня зыркает.
   С-сука, он меня таки достанет.
   Стараюсь смотреть в сторону.
   Поезд выкатывается из тоннеля и останавливается.
   "Станция ... Выход на правую сторону".
   Двери схлопываются обратно.
   Когда объявляют дарницу, я выхожу.
   Мудак выходит вслед за мной.
   Подымаюсь по ступенькам. Руки держу в карманах куртки, чтобы этот приставучий мудоеб не заметил, что они сжаты в кулаки.
   Я не слишком много матерюсь?
   Кажется, слишком. Пора завязывать, но я на взводе.
   Турникет, ступеньки вниз, дверь, свежий воздух ударом по лицу. Небольшой муниципальный рынок - ровный ряд пластмассовых коробок-магазинов.
   Направляюсь туда.
   На скамье возле кафе син бар сан сидят две девушки. Они допивают какую-то фигню из жестяных банок и что-то оживленно обсуждают. Какого хрена им надо здесь в семь утра?
   Краем глаза вижу, как спорсмен идет сзади.
   Резко выдыхаю и останавливаюсь.
   Девки умолкают.
   Иду навстречу спорсмену.
   Когда прохожу возле него, сильно толкаю его плечом.
   - Ты че, бля... - слова застревают у него в горле, потому что я не настроен на танцы.
   Вдавливаю кулак ему в шею, бью второй рукой в живот.
   Нас с братом никогда не любили в школе.
   Приходилось учиться выживать, с-сука.
   Ты этого не знал, да?
   Не знал, что парни в урбан-стайле с торчащими во все стороны волосами и серьгой в ухе могут быть опасны.
   Ты думал, что отпиздишь кого-то.
   Что отведешь свою мелкую бухую душонку. Что втопчешь меня в говно.
   - Не выйдет, - шепчу в его ухо, ощущая запах грязных волос.
   - Не выйдет, - кулак врезается в его висок.
   Он падает.
   Разворачиваюсь в обратную сторону.
   Когда прихожу мимо девок, могу прочесть их мысли.
   - Афуеть, - думает одна.
   - Пиздец, - думает вторая.
   - Этому я бы дала, - думают обе.
   Улыбаюсь им и иду к дороге.
   Пора припарковаться, Джо.
   Поспать и подумать, че делать дальше.
   Подумать, как найти ее.
  
  
   Я ворочаюсь в спальном мешке на прохладном полу и вижу Дэна.
   Во сне.
   Он в больничной палате, на кровати лежит окровавленное месиво. Это моих рук дело - месиво, я имею в виду. Месиво что-то говорит.
   Я прислушиваюсь.
   Это не бред.
   Дэн действительно в больничной палате Виктора.
   И я вижу это во сне.
   Странно, да?
   Думаю, если бы с детства вы считали себя проклятым мутантом, вы бы так не думали. Я считал. И Дэн тоже. Мы оба - проклятые мутанты. Выродки. Хрен знает кто.
   Месиво продолжает говорить.
   Слегка напрягаюсь и разбираю слова.
  
   В больничную палату сквозь задернутые шторы пробивается серый дневной свет.
   Противно пищит аппарат жизнеобеспечения.
   Ритмично пиликают датчики.
   Тихо хрипят легкие, пытаясь выхватить из воздуха все, что только можно.
   Глаза пытаются сфокусироваться, но это сложно, учитывая, что они заплыли кровью.
   Во рту - крошево.
   Язык исколот и едва ворочается.
   Несколько сломанных ребер.
   Вывихнутая рука.
   Все это видит Дэн.
   Все это вижу я.
   Человек на больничной койке почти ничего не видит. Но пытается разговаривать.
   - Ты должен достать его, Черноглаз. Должен, твою мать. Это прописано в твоем сраном контракте.
   Дэн долго смотрит на месиво, которое было его шефом.
   Его язык облизывает губы.
   Он не колеблется.
   Просто ждет момента.
   Когда хрипы на кровати заканчиваются, Дэн произносит:
   - Нет.
   И месиво взрывается обвинительными воплями.
   - Какого хера? Я тебе что, мало плачу? Ты вообще понимаешь, с кем имеешь дело?
   Дэн не собирается ничего понимать.
   Он пытается объяснить этому тупице, что происходит.
   - Вик. Этот человек избил тебя на глазах у всей твоей охраны. Ты пытался пристрелить его, но пистолет постоянно давал осечку. Ты хотел ударить его - и упал. Твои люди хотели остановить его - и с ними тоже случалась какая-то хрень. Я боюсь, что если ты, со всеми своими бабками, объявишь на него охоту, он тебя прикончит.
   И ничего его не остановит. А знаешь почему, Вик?
   Вик не знает. Он пытается изрыгать проклятия.
   Его язык пляшет среди разломанных зубов.
   Дэн терпеливо ждет.
   Когда Вик слегка успокаивается, Дэн продолжает:
   - Вик, твоя проблема в том, что ты - просто человек. А тот, кто сделал с тобой это, больше, чем просто человек. Сложи два и два, чтобы получить четыре. Он тебе не по зубам. На твоем месте я бы молился, чтобы он не вернулся.
   - Черноглаз, - хрипит месиво. - Ты можешь его достать. Я знаю.
   Дэн грустно качает головой.
   - Не могу, Вик. Курьер Несчастья, который за сраных несколько минут превратил тебя в кровоточащий кусок говна, мой брат. Собственно, потому мне проще достать тебя, чем его.
   Вик умолкает.
   До него начинает доходить.
   Дэн неумолимо продолжает.
   - Если бы ты не полез за стволом, все было бы хорошо. Но ты дал ему возможность сорваться. Не знаю, за что тебя невзлюбила бывшая жена, Вик, но мой брат очень хорошо это прочувствовал. И если он сделал вывод, что ты заслуживаешь наказания, то так оно и есть.
   Вик хрипит проклятья. Они адресованы Дэну.
   - Вик, я вынужден разорвать наши отношения. Верю в твое благоразумие и думаю, что ты не попытаешься ему отомстить. В противном случае ты таки сдохнешь.
   Дэн разворачивается и выходит из палаты.
   Это его тактическая ошибка, но он намеренно оставляет Вику жизнь.
   Это не его драка. Не его бойня. Если Джо это затеял, Джо и властен над судьбой его экс-шефа.
   Дэна на улице ждет И с неизменным саксофоном, который может изложить какую-то дельную идею.
   А пока стоит позвонить Джо...
  
   Моя рука во сне тянется к мобильнику, так что я поднимаю трубку после первых трелей.
   - Джо, - это мой брат.
   - Дэн, - полусонно бормочу я. - Я сплю.
   - Джо, я говорил с Виком.
   - Я знаю, наслышан. Наберу, когда проснусь, - нажимаю отбой и проваливаюсь в сон. На сей раз - никаких правдивых сновидений. Привет, Морфей. Поставь какое-нибудь кино...
  
  
   Ветер приятно обтекает тело, шлем удобно сидит на голове, движок мотороллера тихо жужжит где-то за задворками сознания.
   Я лавирую в потоке машин, изредка выскакивая на тротуар, выжимая ручку газа до упора.
   Сегодня я везу особое Несчастье.
   Обычно письма Несчастья друг другу пишут любовники. Супружеские пары. Друзья. Иногда - враги. Но иногда - очень редко - буквы на листах бумаги выводят близкие родственники.
   Я даже не могу представить, почему.
   Что нужно сделать, чтобы от тебя отказались твои родители.
   Не в младенческом возрасте, нет.
   Тогда ничего не нужно делать - достаточно просто твоего появления на свет, как напуганная второкурсница несет тебя в приют. Достаточно того, что она просто боится тебя и своего будущего с тобой. Потому что ты загубишь ей жизнь. И плевать, что ее жизнь уже загублена, она все равно боится ответственности.
   Это просто.
   Сматываешь ребенка в сверточек.
   И кладешь у порога чьего-то дома.
   На коврике чужой квартиры.
   В мусорном баке.
   И снимаешь с себя ответственность.
   Но совсем другое дело - сделать это в зрелом возрасте.
   Когда ребенок вырастает и несет в себе частичку любви и заботы.
   Когда ответственность уже отпала.
   Наверное, для этого стоит кого-то убить. Изнасиловать. Пытаться захватить мир и потерпеть неудачу. Хрен его знает.
   Но такие Несчастья самые страшные.
   За ними всегда стоит темная согбенная фигура отца и плачущая мать.
   За ними стоит пронзительное одиночество.
   И вот такое проклятье я везу сейчас.
   Оно написано на листе А4 и аккуратно запаковано в конверт без марок и обратного адреса.
   Оно стоит 400 долларов, которые я оставил в камере хранения.
   На адресе "туда" стоит улица, находящаяся за городом, неподалеку от дома Вика. Это больница. Очень хороший госпиталь, где спасают жизни людям, которых больше нигде не спасут. Не хотел бы я туда попасть.
   Я проношусь мимо автостанции и вылетаю на трассу.
   Мой мотороллер без проблем выдает 100 км/час, но я держусь в крайней правой.
   Шлем отражает блики пробивающегося сквозь тучи солнца и отбрасывает их куда-то на дорогу.
   Спустя несколько километров, сворачиваю направо, к воротам госпиталя.
   Въезжаю во двор под удивленными взглядами врачей и посетителей, паркую мотороллер и захожу в здание с надписью "Отделение судебной психиатрии".
   Что же ты все-таки сотворил, Георгий Павлович Бессонов, что от тебя решили отказаться родители?
   Пока иду к стойке регистратуры, в мозгу проносятся варианты.
   Утопил домашнего любимца в серной кислоте.
   Съел сердце младшего брата/сестры под сырным соусом и накормил этим родителей.
   Оставил их без денег и жилья, чтобы срубить бабла на наркоту.
   Что?
   Что из вышеперечисленного?
   Что из неперечисленного?
   За какой грех твоя душа окажется в аду, Георгий Бессонов?
   На регистратуре улыбаюсь:
   - Здравствуйте. В какой палате лежит Георгий Павлович Бессонов? У меня письмо от его родителей.
   В меня изумленно упираются два голубых глаза совсем молоденькой девочки.
   - Простите, вы не прочли табличку на входе? Это отделение судебной психиатрии, к пациентам пускают только милицию и врачей...
   Действительно, Джо. Ты что, не прочел табличку? Этого сукина сына не зря сюда упекли. Он может ждать тебя, чтобы раскроить твой череп и высосать твой мозг.
   - Это проблема, поскольку я не из милиции и, как вы можете судить, не являюсь его врачом. Но письмо должно быть доставлено. Кто мне может помочь?
   Я настойчив и это срабатывает.
   Она поднимает трубку и набирает внутренний номер.
   - Михаил Палыч, тут какой-то человек хочет попасть к Бессонову... ну, из 213 палаты. Да, именно к нему... говорит, у него письмо...
   Все это я слышу уже порядочно удалившись от стойки.
   Спасибо, девочка.
   Номер палаты был очень кстати.
   Иду нагло, не таясь.
   Если пытаться прокрасться, сцапает охрана. Наглое поведение срабатывает в 95% случаев.
   Срабатывает и здесь.
   Хреновая тут охрана, сидит вон, в героев по сетке играет.
   Подымаюсь на второй этаж, пробегаю взглядом по номерам палат и иду к нужной.
   Здесь ходят врачи, медсестры, люди в погонах, люди в штатском.
   И я.
   В коричневой куртке с надписью "революшн" на спине, 511-х левайсах и черных полуботинках.
   С прической, похожей на взрыв макаронной фабрики.
   Правда, меня должны задержать?
   Допросить?
   Доставить в отделение милиции?
   Да/Нет?
   Правильно.
   Нет.
   Если есть хоть один шанс из миллиона... Здесь их гораздо больше.
   Дверь нужной палаты закрыта, но я знаю, что делать.
   - Откройте дверь, - командным тоном говорю пробегающей мимо санитарке. Она удивленно осматривает меня и мой наряд, но бежит за ключами.
   Щелчок.
   Дверь открываю медленно - на случай, если Бессонов превратился в огромного серого волка и попытается вырвать мне горло.
   Иначе почему бы от него отказались родители?
   В палате неожиданно светло.
   Георгий Павлович Бессонов, 28 лет от роду, лежит на койке, не двигаясь.
   В его глазах слезы.
   Закрываю за собой дверь.
   - Георгий Павлович Бессонов?
   Он поворачивает голову.
   - Кажется, да.
   Вот тебе и раз. Кажется.
   Интересно, сильно ли его стукнули?
   Подхожу ближе, сажусь на стул.
   - Георгий, у меня послание от ваших родителей, - достаю лист, разворачиваю, затем складываю обратно и рассматриваю сегодняшнего адресата.
   У него темные глаза и небольшая бородка.
   И он не маньяк-убийца, который ест своих родственников.
   Это я знаю точно.
   - А что ты сделал?
  
   Спустя несколько десятков минут я сижу верхом на стуле, а Бессонов - в койке, обхватив колени руками.
   - Есть только один способ проверить, говоришь ли ты правду, - говорю я.
   - Какой? - его подбородок вскидывается. Гнев.
   Вместо ответа я достаю мобильник и звоню Дэну. Диктую адрес и прошу приехать. Говорю, что это серьезно. И что Это ему понравится.
   Дэн в ответ обзывает меня задницей и я слышу, как он говорит кому-то адрес госпиталя.
   Скоро он будет здесь.
  
   Мой брат входит в палату, когда я рассказываю Бессонову последние новости.
   - А еще террористы поезд взорвали. Между Москвой и Питером. Тридцать человек погибло, поезд под откос пустили.
   Бессонов изумленно качает головой, когда дверь открывается и входит мой брат.
   - Привет, бразза, - говорит он. - И чего ты меня вытащил в эту дыру?
   - Познакомься, - отвечаю я. - Георгий Павлович Бессонов. Маньяк-убийца.
   Дэн смеется.
   - Нихрена он не маньяк. И уж точно не убийца.
   И у меня отлегает от души. Значит, шестое чувство дало правильную подсказку. Блямать. За что ж его так?
   Бессонов переводит взгляд с меня на Дэна и обратно.
   - Какого хрена тут происходит, парни?
   - У меня для тебя хорошая новость, - говорю я. - Если Дэн говорит, что ты никого не убивал, так оно и есть.
   Теперь удивляется Дэн.
   - Джо, какого хера?
   - Спокойно, бразза, - говорю я. - Это наш шанс.
  
   Помните начало истории?
  
   Дима и Дэн всегда хотели быть Главными Героями.
   Но для этого нужно было Влипнуть В Историю.
  
   Джо и Черноглаз сохранили эту мечту.
   Несмотря на всю бредовость, она была гораздо логичнее тупого и бессмысленного существования.
   А теперь представьте себе, что судьба дает вам Шанс.
   Даже не так - Шансище. Счастливый Лотерейный Билет. Счастливый Билетик Троллейбуса. Осталось только разжевать и проглотить. Выбросите? Выбрасывайте. А мы предпочитаем не отказываться.
   В конце концов, именно судьба сделала нас такими, какими мы сейчас есть. Именно Судьба превратила Диму и Дениса в Джокера и Черноглаза. В хз кого. В Людей Со Способностями. В Специалистов Особого Профиля.
   Пора занести ей шоколадку и букет цветов.
   Как первой учительнице.
  
  
   Когда Бессонов во второй раз излагает свою историю, он спокоен.
   Он нам верит.
   А мы верим ему, как бы все нелепо не звучало, отдавая комиксами и дешевыми книжками с эльфами и рыцарями на обложке.
   Георгий Бессонов говорит нам, что этот мир - не одинок.
   Георгий Бессонов говорит нам, что есть другой мир, а мы - лишь его отражение. Отражение его мифов и легенд.
   Это ему сказал Человек в Похоронном Костюме с двумя пистолетами.
   Их рукояти вытерты от частого использования.
   Он представился агентом своего правительства.
   Джеймс Бонд, ржем мы, не понимая, как близки к истине.
   Бессонов говорит, что Джеймс Бонд из другого мира рассказал ему это, потому что он, Георгий Бессонов, отказался бежать из госпиталя.
   Твой дом там, говорил агент.
   Твой сута ждет тебя, рассказывал он.
   Ты вернешься в свой мир властителем, вещал человек с пистолетами.
   Как называется мир, спросили мы с Дэном.
   Енох, ответил Бессонов. Первый город, который основал Каин после встречи с Лилит в пустыне. Город, находящийся в перманентной локальной войне с Раем и Адом.
   Город, где магия и технология достигли высочайшего уровня.
   Город, где нет ничего не возможного.
   Ребята, я уже люблю это место.
  
  
   - Единственное, чего я не понимаю, - задумчиво говорит Дэн, потирая подбородок, - это нахрена было убивать твоих близких?
   Губы Бессонова сжимаются, глаза сужаются.
   Он не знает.
   Это то, что мешает ему сразу принять предложения агента.
   Два трупа - женщины и девочки. Семьдесят шесть ножевых ранений на двоих. Они искромсаны вдоль и в поперек, их тела изуродованы до неузнаваемости, их глаза больше не увидят неба, а их души давным-давно находятся в Раю.
   Хотя Рай - выдумка, объяснял агент. Пиар-акция Бога-творца по имени Эль. Глупого и мстительного создания.
   Когда Бессонова нашли, он валялся без сознания рядом с трупами жены и дочери, сжимая в руке нож. Тот самый нож, которым из них сделали решето.
   Теперь я знаю, что нужно сделать, чтобы от тебя отказались родители.
   Просто убить свою жену.
   И свою дочь.
   Просто всаживать в их уже мертвые тела нож.
   По самую рукоять.
   А потом - вырубиться рядом.
   Тебя найдут соседи - дверь окажется открыта.
   И вызовут милицию.
   А ты скажешь, что потерял память.
   Что не помнишь ни-хре-на.
   А профессор в госпитале скажет, что это стресс, шок, а убийства совершила твоя вторая личность. И у тебя, дружочек, ши-зо-фре-ни-я. Маниакальная шизофрения. Раздвоение личности. Это лечится, но долго. А двойное убийство лишает тебя шанса увидеть небо без зарешеченного окна.
   Ты будешь лежать в больнице, и плакать, а родители - выводить буквы письма.
   Потом его заберет курьер.
   Такой, как я.
   - Наверное они хотели отрубить все твои связи с Землей, - говорю я. - Теперь тебе нечего терять. Видимо, ты им очень нужен.
   Бессонов бьет кулаком по стене.
   Из его глаз текут слезы.
   - С-суки, - шепчет он. - Ур-роды... уебки... пидарасы... твари...
   Дэн угрюмо молчит.
   Я кое-что обдумываю.
   - Парни... - наконец говорит Бессонов. - Мне сложно просить вас о чем-либо, но мне никто не поверит. Грохните меня.
   - Чего? - недоверчиво переспрашивает Дэн. - С какой радости?
   - Я не хочу туда... Не хочу...
   - У меня есть идея получше, - говорю я, все решив.
   - Какая? - Бессонов поворачивает голову ко мне. Я смотрю в его красные глаза.
   - Мы разъебошим этот Енох.
  
   А почему бы, собственно, и нет?
   Мы Вляпаемся В Историю, которой нет равных во всем мире. Хотя бы потому, что она происходит где-то за его пределами. Это раз.
   Какие-то ушлепки приходят сюда и думают, что Земля - проходной двор и тут можно творить все, что угодно? Хрен там. Это два.
   Среди всех людей, которые нам встречались, только мы - Специалисты Особого Профиля. Поверьте, мы долго искали себе подобных, но так и не нашли. Мы верим в то, что такие люди существуют. Но они либо слишком хорошо скрываются, либо понятия не имеют, что творят. А тут - целый мир, где такие, как мы - в порядке вещей. Это три.
   Этот несчастный тип мне нравится. Мне мало кто нравится. Это четыре.
   И, наконец, думаю, это будет весело.
   Пять причин, чтобы устроить веселые пиздецы миру, отражением которого мы являемся.
   Мне кажется, этого вполне достаточно.
  
   Наш план был довольно прост.
   И, как во все простые планы, его разрушили осложнения суровой реальности.
  
   Я держусь за темно-синим шевроле-авео на почтительном расстоянии, фыркая в шлем.
   Агент другого мира мог бы позволить себе машинку получше этой дребезжащей развалюхи, но его, похоже, все устраивало.
   Он был высок, красив и одевался в классическом стиле.
   Точно Джеймс Бонд.
   Скорее, Пирс Броснан, чем Роджер Мур, думаю я.
   Пирс Броснан с двумя пистолетами, рукояти которых вытерты от частого использования.
   Дэн едет рядом, его иссиня-черный бмв мягко шуршит колесами метрах в пяти впереди меня, в соседней, левой полосе.
   В городе тянучка, что существенно улучшает наши шансы оставаться незамеченными.
   Впрочем, если есть хоть один шанс на миллион...
   Авео с агентом и Бесом заезжают в арку одного из дворов бульвара. Мы проскакиваем мимо и паркуемся за углом дома.
   В арку заходим почти одновременно, успевая увидеть...
   ...семь крылатых теней над крышей авто.
   ...багровые крылья того, что камнем падает на несчастный авео.
   ...вспышки выстрелов сквозь металл крыши.
   ...как рука багровокрылого вскрывает тачку, словно консервную банку, и как его откидывает залпами.
   ...как Бессонова выкидывают из машины, а агент что-то подбрасывает в воздух.
   ...как крылатых разбрасывает во все стороны, а Бес с иномирцем-Джеймсбондом скрываются в подъезде.
   ...как крылатые снижаются и приземляются на мокрый асфальт.
   ...как одновременно подымаются их головы и они смотрят вверх.
   Мы тоже смотрим вверх.
   Там, на балконе, стоит Охренительно Красивая Девушка.
   И смотрит на ангелов.
   Да. Это именно они. Ангелы.
   Их семеро.
   Мика.
   Габри.
   Ури.
   Дани.
   Рафа.
   Варака.
   И Азра. Самый опасный. С багровыми крыльями. Ангел Смерти.
   Бес рассказал и о них.
  
  
   Время остановилось.
   Мы с Дэном стоим у арки, отчаянно и на всю катушку используя Шанс из Миллиона. Счастливый билетик.
   Нас не должны увидеть.
  
   Плэй.
   Двери подъезда открываются и выходит Бес. С ним - агент и девушка с балкона. Сута. В переводе с санскрита это означает - возница. Личный таксист между мирами.
   Ангелы хотят подойти к троице, но их что-то удерживает.
   Лично я думаю, что это девушка.
   Они выходят на проспект, и Азра идет вслед за ними. Мы следуем за ним.
   Мы невидимы.
   Неслышимы.
   Мы - серая масса.
   Обычные Прохожие.
   Два парня, Джо и Дэн.
   Какие проблемы, ребята? Мы не лезем в ваши дела.
   Нам своих хватает.
   Я выматываю шанс настолько сильно, что даже Бес нас не замечает. Он стоит и смотрит на Азру. А тот - на него.
   Азра подымает руку и проезжающая мимо маршрутка резко замирает.
   Я вижу удивленные глаза людей.
   Она переполнена, как и всегда в час пик.
   Маленький желтый автобус.
   Всего лишь частность на пути слияния миров.
   Азра сжимает руку в кулак и маршрутку сплющивает в металлопластиковый шар отвратительного болотно-желтого цвета.
   Сейчас он окрасится красным.
   Пиздос.
   В ответ девушка что-то говорит и ангела сносит.
   В буквальном смысле этого слова.
   Его проносит сквозь арку, словно гигантский веник решил смести мусор с лица земли.
   Пока мы смотрим на это, Бес, агент и девушка исчезают.
   Испаряются.
   Без всяких там Светящихся Дыр Между Мирами.
   Без Песнопений И Заклинаний.
   Просто - бах - и нету.
   Даже без бах.
   - Херня, - говорит Дэн.
   Я с ним согласен.
   Блядь.
   Кажется, Влипнуть В Историю не получилось...
   Но на всякий пожарный мы решаем не сводить глаз с госпиталя и "Отделения судебной медицины".
   Если есть хоть один шанс из миллиарда...
  
  
   Мобильный звонит, когда я зачитываю очередное письмо Несчастья.
   Письмо Несчастья - это как письмо счастья в интернете, только наоборот.
   Здесь не нужно "разослать его минимум десяти друзьям".
   Скорее, наоборот.
   Разорвать на части, сжечь, а пепел рассеять над жерлом действующего вулкана.
   Уничтожить, искромсать, забыть.
   Стрелять по нему из огнемета.
   Заливать кислотой.
   И Никогда Не Читать Его Вслух.
   - Поэтому я решил уйти от тебя, чтобы начать новую жизнь без ограничений. Надеюсь, у тебя все будет хорошо. Артем, - заканчиваю я под трели телефона.
   Пока растрепанная девушка в одном халатике пытается найти что-то тяжелое, чтобы бросить в меня, вручаю ей письмо и, разворачиваясь, беру трубку.
   - Джо, ты не поверишь, - начинает Дэн и я уже знаю: не поверю, но так оно и есть.
   Один шанс из миллиона.
  
  
   - Я увидел его случайно, - рассказывает Дэн. - Тот же агент, что забрал Беса. Он общался с каким-то чуваком, что-то ему втолковывал. Чувак явно местный. Я имею в виду, что он с Земли.
   Бля, у них там что, дело на поток поставлено? Параллельно с этим мой мозг выдает единственно правильное решение.
   - Я займу его место, - говорю я.
   - Как? - офигевает Дэн.
   - Использую шанс. Мне нужны бабки на пластическую операцию. Психотропные вещества. Полное стирание памяти. Оставь только пару крючков, чтобы я смог вспомнить.
   - Но это самоубийство, Джо!
   - Нихрена. Это самоубийство для тебя. Я же найду, как использовать свои скрытые таланты даже если не буду помнить об их существовании. Мне всегда везет, Дэн. Это наш шанс догнать Беса.
   - Если он живой еще.
   - Живой, - я уверен в этом. - Мы сделаем их, Дэн.
  
   Когда я вижу свое новое лицо, я остаюсь доволен результатом. У меня новые документы и новая жизнь. Осталось лишь избавиться от кое-чего старого.
   Привет психохирургам.
   Когда я ложусь на "лечение", Дэн занят парнем, чье место я должен занять. Парня зовут Марк Горский. Прости нас, чувак. Ты ни в чем не виноват. Жертва обстоятельств...
   Последнее, что я помню - настойчивая мысль о единственном шансе.
   Шансе, который нельзя упустить.
  
  
   Машина.
   Дверь.
   Хлопок.
   Давлю педаль газа, выезжая на широкий проспект и понимаю, что тормоз не работает.
   Они пошли на крайние меры...
   Кто "они"?
   На какие меры?
   Зачем?
   Прежде, чем врезаться в толпу детей, переходящих дорогу за учительницей, я забываю и свои последние мысли...
  
   Резкий вдох.
   Выдох.
   Еще один - будто осколки стекла в легких.
   Снова выдох.
   Глаза... Кажется, они открываются.
   Картинка нечеткая, размытая... Странно, ведь очков никогда не носил.
   Боль пронизывает все тело. Черт, дайте кто-нибудь аспирина... Ладно, можно и морфия, что-то слишком уж больно.
   Даже думать больно.
   Вокруг много шума. Кто-то разговаривает, кто-то плачет. Кто-то орет. Вой сирен. Где я вообще?
   Не могу пошевелить руками и ногами. Такое впечатление, что заперт в собственном мозгу... Но... Это ведь невозможно... Да ну, бред.
   И память как-то молчит. Эй, там! Что со мной? Кто-нибудь может объяснить, какого черта происходит вокруг?
   Новые звуки. Сирены рядом. Кто-то стучит по металлу... металл... автомобиль? Я в салоне автомобиля?
   Выключите эту хрень, от нее уши болят... Гребаная "болгарка", а-а-а-а-а...
   Да что же такое... Меня отсюда собираются вытаскивать, или нет?
  
   - Осторожнее, у него в груди что-то застряло...
   - Придется отрезать - и в карету... Надеюсь, что выживет...
   Это деловитые и спокойные голоса.
   - Выживет!? Пусть сдохнет, ублюдок!!!
   Истеричный вопль.
  
   Интересно, что я им сделал?
   Пытаюсь стонать. Выходит отвратительно.
   Как же это могло произойти? Почему? За что?
   Автокатастрофа - это уже понятно... но почему я...
   Почему я ничего не помню?
  
  
   Теперь вы все знаете начало этой истории.
   Пора сыграть финальную сцену.
   Ваш выход, месье Джо.
  
  
  
   Часть четвертая. Стандарт.
  
  
   За нашими плечами меняется город.
   Он находится в постоянном движении, улицы и переулки сливаются с парками и лесопосадками, пустыня сражается с океаном, горы с пропастями.
   Дома постоянно движутся, если сегодня вы уснули в одном месте, завтра проснетесь в другом.
   В центре города ведут борьбу Символы.
   Гора Олимп теснит Пирамиды Майя. Те, в свою очередь, уступают Египетским. Небесная Обитель Индры ежеминутно сталкивается с северно-снежной Валгаллой, откуда доносятся звуки битв.
   Вавилонская башня строится и разрушается несколько раз в минуту.
   Это - Мозаик.
   Город Падших Богов.
   Сюда приходят те, что отжили свой век, но слишком бессмертны, чтобы подохнуть.
   Неудивительно, что они пребывают в ярости.
   Под днищем яхты, простираясь до горизонтов, копошится муравейник.
   Энты стоят в одном ряду с гигантскими слонами.
   Зомби маршируют рядом с големами.
   Наги ползают у колец Уробороса.
   Небо тоже кишит созданиями.
   Гарпии, стимфалийские птицы, сфинксы, драконы.
   Представьте себе войско, которое размерами превосходит население Земли.
   Представили?
   Умножьте его втрое.
   И, что самое смешное, нам даже не пришлось их уговаривать.
   Они сами жаждут отмщения.
   Они хотят разграбить Рай и заморозить Ад.
   Но больше всего они хотят уничтожить власть Еноха.
   Слишком изощренную.
   Слишком человеческую.
   В этом мире нет места власти людей, говорит мне Зевс и я с ним соглашаюсь.
   Это мир богов и демонов, говорит мне Яма-Дхарма, повелитель мертвых, и я соглашаюсь.
   Этому миру суждено вечно меняться, улыбается мне Локи, и я снова соглашаюсь.
   Они правы.
   И Еретик, который меня почти не помнит, Георгий Павлович Бессонов, смотрит на меня со смутной надеждой.
   А я смотрю на Дэна.
   Его белые волосы торчат во все стороны.
   В его ухе блестит черная серьга.
   Он одет в черный плащ.
   И он улыбается.
   - Ну че, Димон, - говорит он. - Влипли В Историю?
   Я улыбаюсь в ответ.
   Влипли.
   Добро пожаловать в сюрреализм, Джо.
   Ты всегда хотел безумия - вот оно, бери, черпай.
   Войско безмолвствует.
   Это будет наш Крестовый Поход.
   Мы разнесем все в пух и прах.
   Мы разрушим каждую пять этого мира.
   И это отразится на Земле.
   Вся современная гнилая жизнь канет в лету.
   Понятия типа "иезуитство" вообще исчезнут. Как и понятие "христианской морали". Вместе с ними уйдет "джихад" и "нирвана". В пизду. Когда наши войска растопчут Рай и Ад, на Земле воцарится хаос.
   И тогда, возможно, люди научаться выбирать сами.
   Не подбирать крохи со стола.
   Не жрать то, что дают им самые совершенные масс-медиа в мире, а думать самостоятельно.
   Новая Эпоха Человечества.
   И, в конце-концов, это просто охуительно весело.
   А потом я вернусь на Землю и найду ее.
   Девушку Леру, из-за которой я едва не убил человека.
   Приду к ней со щитом.
   Если есть хоть один шанс из миллиона.
   Я поднимаю вверх руку.
   В ней зажат пистолет.
   Стартовый.
   Ну, на старт...
   ...внимание...
   ...марш!..
  
  
   Рассказчики.
  
   - А потом вся эта пиздоватая шара рванула вперед, - говорит парень с абсолютно седыми волосами, разливая коньяк по четырем рюмкам. - Хе-хе, он еще думал, что мы не узнаем эту историю...
   - А дальше? - спрашивают остальные. Их трое. И все они - седые.
   Рассказчик разводит руками.
   - А дальше происходит сейчас. За историю, - четверо чокаются, выпивают.
   С улицы доносится приглушенный звук взрыва, сквозь окно воняет паленым, слышны выстрелы и крики.
   Первый Рассказчик поднимается.
   - Я закрою окошко, - говорит он. - Дует.
   Остальные кивают.
   Он закрывает окно и задергивает шторы, чтобы не видеть хаос, воцарившийся на улице.
   Он успевает заметить лишь перевернутую машину, на которой прыгает смеющийся ребенок.
   Он смеется, несмотря на уличные драки, разбитые тачки, взрывы и выстрелы.
   - Хороший парень, - говорит Рассказчик и возвращается за стол.
   - А мораль? - спрашивают остальные.
   - А мораль они выберут сами...
  
   Конец?
  
   Сентябрь - ноябрь 2009 года.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"