Аннотация: Трагическая судьба собаки, не по своей воле переходившей из рук в руки.
Алексей ГОРШЕНИН
СУДЬБА СОБАЧЬЯ
Давненько уже, в середине девяностых годов минувшего века случилась эта история, а до сих пор живет в памяти, будто происходило всё вчера.
* * *
Вряд ли надо напоминать, что это было за время. Развал экономики, повальная безработица, жуткая инфляция с бешеными скачками цен. Пачками закрывались предприятия, сотнями тысяч люди выбрасывались на улицу и в попытках выжить начинали заниматься тем, о чем раньше и помыслить не могли. Тысячи классных инженеров, например, торговали китайским или турецким ширпотребом на барахолках, а то и просто подметали улицы, выдерживая при этом жесткую конкуренцию с "понаехавшими" выходцами из Средней Азии.
Много чего пришлось перепробовать и мне - бывшему ведущему инженеру-проектировщику одного из предприятий нашего города, оставшемуся без работы после его банкротства. Твердых заработков не имелось, да и те, что перепадали иногда, были мизерными, и их не всегда хватало даже на самые необходимые платежи. И не знаю, выжили бы мы тогда вообще, не будь у нас дачи?
Ну, дача - наверное, слишком громко сказано. Скорее - садовый участок в четыре сотки с махонькой избушкой на его краю, сооруженной из всякого подручного хлама. В избушке хранился садовый инвентарь, и можно было переночевать при случае. Остальную землю участка занимали грядки с разными овощами и съедобной зеленью. Этот огород-кормилец в основном и спасал нас от голодной смерти в лихие девяностые.
На той даче и началась история, о которой я хочу рассказать.
Осень перевалила на вторую половину октября. Дачный сезон практически закончился. Огороды убраны, урожай свезен в овощехранилища, погреба, холодильники да морозильные камеры. Уже и большинство участков хозяевами к зиме подготовлено. Осталось только в домиках прибраться, да замкнуть их надежней до весны.
Именно с этой целью жена собралась в тот день на нашу дачу. Обычно мы с ней ездим вдвоем. Особенно когда приходит пора урожая. Однако на сей раз супруга оставила меня дома, сказав, что в моем присутствии нет никакой необходимости, а она только туда и обратно.
И каково же было мое изумление, когда после обеда, случайно глянув в кухонное окно, выходившее на оживленную трассу, ведущую к вокзалу, я увидел свою жену в сопровождении огромного, ей по пояс, если не выше, темно-серого пса с обрывком веревки на шее, за который она его вместо поводка и держала. Я протер глаза - не померещилось ли? Нет, так и есть: строго на зеленый свет светофора от остановки по переходу шествовала "дама с собачкой", по мере приближения которой улетучивались последние сомнения, что это моя половина, с которой мы живем уже не один десяток лет. Но что это за псина ее сопровождает, и откуда она взялась?
Через несколько минут в дверь позвонили. Я открыл и чуть не рухнул тут же у порога. Вблизи пес и вовсе показался монстром. Он топтался, нерешительно оглядываясь на жену.
- Проходи, не бойся! - выпустив из рук обрывок веревки, легонько подталкивала она его, не поднимая глаз.
- И что бы это значило? - ледяным тоном поинтересовался я, когда пес, наконец, переступил порог нашей квартиры.
- Это собака, - невинным голосом сказала жена.
- А я думал чудище неведомое.
- Нет-нет, он хороший, добрый, - поспешила заверить меня жена.
- Где ты такого откопала?
- Там... на даче.
- А домой-то зачем притащила? - возмутился я.
- Он сам увязался...
И вот что услышал я от жены.
* * *
Закончив дела на даче, она пошла на электричку. По дороге к платформе вдруг выбежала из переулочка огромная собака и стала ее обнюхивать. Жена обмерла от страха и стояла ни жива ни мертва. Обнюхав, собака басовито гавкнула, виновато повиляла хвостом и, опустив голову, медленно побрела прочь. Придя в себя, жена поспешила от опасного места. Оглянувшись на всякий случай через несколько шагов, увидела, что собака смотрит ей вслед. Жена прибавила ходу и боялась оглянуться весь оставшийся до посадочной платформы путь.
До прихода электрички оставалось с полчаса, и в ее ожидании жена села на лавочку неподалеку от билетной кассы. Клочья грязно-серых туч затянули небо. Моросил с короткими перерывами дождь. Было холодно и промозгло. Немногие ожидающие электричку дачники зябко ежились.
- Ну и погодка! - сказала сидевшая рядом пожилая женщина.
- Да уж, - согласилась моя жена, - в такую погоду добрый хозяин собаку из дому не выгонит!
- Выгоняют, еще как выгоняют! - вздохнула женщина. - А уж дачники - особенно. Как сезон заканчивается, так и бросают их.
- Кого бросают?
- Собак да кошек. Летом - играют, забавляются, а осенью, когда до следующего года уезжают, бросают: домой не берут, здесь бросают на погибель. Если зима холодная, к лету из животных почти никто не выживает. И мороз, и голод, да и просто не приспособлены они, бедолаги, к жизни уличной. Домашние же!..
- Боже! За что такая жестокость?
- Да ни за что. Надоели - бросили! И вся недолга...
И тут вдруг жена моя почувствовала, как кто-то уткнулся к ней в колени и тяжело вздохнул. Повернувшись на этот вздох, она испугано вскрикнула, увидев косматую голову уже знакомой темно-серой большой собаки. Пес, видимо, незаметно шел за нею по пятам, а на платформе, пока она разговаривала с женщиной, неслышно подкрался к их лавке и вот - нате вам!..
Жена почувствовала, как задрожали колени. Пес поднял голову и не спускал с нее глаз. "А вдруг набросится? - подумала она. - Загрызет, ведь!" Но никакой агрессии пес не проявлял, а только умоляюще, словно просил о чем-то, смотрел на нее печальными влажными, словно слезами омытыми, глазами. А может, это и правда были собачьи слезы?
- Вот вам, пожалуйста, и ходить далеко не надо, - показала на пса собеседница жены. - Один из таких осенних дачных беспризорников! Я часто его тут в последнее время вижу. И хозяев знала. Они в конце августа дачу свою продали в связи с переездом, а пса с собой не взяли. Не нужен, верно, в других краях. И новым владельцам дачи тоже ни к чему оказался. Вот и шатается по поселку неприкаянным...
- А что за веревка на шее? - показала жена на обрывок.
- Говорят, от нового хозяина дачи досталась. Рассказывают, что поначалу пес на свой участок по привычке захаживал, даже ночевал там, пока новый владелец не застукал. Ему это не понравилось. Он псу веревку на шею и в лесок - тут неподалеку. К березе привязал и оставил. Но собачина здоровенный, веревку-то и оборвал. Как только сам не удавился?!
Видя, как с опаской смотрит моя жена на пса, собеседница поспешила ее успокоить:
- Да вы не бойтесь. Он только с виду такой страшный, а на самом деле - добрый. - Женщина порылась в сумке, достала ломоть хлеба и положила у ног собаки: - На-ка, перекуси, сердешный!
Пес, благодарно ударив по земле пару раз хвостом, быстро съел хлеб и вопросительно глянул на женщину.
- Больше нет ничего, - извиняющимся тоном сказала она.
- А у меня и хлеб закончился, - развела руками жена. - Не рассчитывала долго задерживаться.
Пес перевел на нее все тот же печально вопрошающий взгляд и снова прижался к ее коленям.
Вдалеке с визгливыми переливами запела электричка.
- С вами просится, - кивнула в сторону пса женщина. - Понравились вы ему. Явно понравились. Вон как прижался. Как к мамке родной!
Жена осторожно погладила косматую голову. Пес вскинул голову, радостно гавкнул, потянулся к ней всем телом и лизнул прямо в лицо. Сигнал приближающейся электрички становился все громче.
- Заберите вы его, бога ради, заберите! А то пропадет здесь! - увещевала женщина.
- У меня кот дома. И концы с концами едва сводим, - вяло отбивалась жена, косясь на колотящего в волнении хвостом пса.
- А кому сейчас легко? Возьмите!
Из-за поворота показалась электричка. В полном смятении, не зная, что предпринять, жена поднялась. Пес вскочил следом за ней.
Электричка, сбавляя ход, уже льнула своим зеленым цельнометаллическим боком к платформе.
- Я помогу вам сесть, - сказала женщина.
Пути к отступлению были отрезаны...
В полупустом вагоне пес улегся под лавку и пролежал там вся дорогу, время от времени высовывая и поднимая голову, словно желая убедиться, здесь ли его благодетельница.
- Я даже не знаю, как его звать, - сокрушенно сказала жена.
- Я точно не скажу... - наморщила лоб собеседница. - То ли Федя, то ли Фредди?.. Да вы позовите. На что откликнется - так, стало быть, и зовут.
Жена наклонилась к лавке и негромко позвала:
- Фредди!
Пес сразу же высунул голову, словно только этого и ждал.
Весь дальнейший путь пес был настолько тих и спокоен, что никто на него не обращал внимания. Лишь когда в городе пересели на троллейбус нужного маршрута, кондукторша сделала жене замечание: такая большая собака должна быть в наморднике. Но позволила доехать до нужной остановки, потребовав, правда, купить псу билет.
* * *
И вот они - моя жена с приблудной собакой - здесь, передо мной, в прихожей нашей квартиры.
Пока супруга рассказывала, пес, опустив голову, переминался с ноги на ногу. Был он ростом со здоровенного дога и чем-то похож на него. Такого же типа вытянутое с развитой грудной клеткой и подобранным животом тело с продолговатой мощной шеей, которую венчала крупная голова с плоским лбом и вытянутой зауженной волосатой мордой. Такие же длинные с мускулистыми бедрами ноги. Только хвост с легким изгибом несколько толще, чем у дога. И сам пес не гладкошерстный, как дог. В домашних условиях, ухоженный и откормленный, он был, наверное, даже симпатичным. Но сейчас - запущенный, грязный, в клочьях темно-серой свалявшейся шерсти, нацеплявшей дачных репьев, в каких-то болячках, язвах и струпьях на коже - представлял он собой зрелище жалкое и неприятное.
Я вообще не был любителем собак, а уж бездомных тем более. В девяностые немало их рыскало на помойках в поисках пропитания, вызывая у меня не столько чувство жалости, сколько брезгливости и даже отвращения. Кошки были мне ближе. Даже уличные.
- Пусть он пока поживет у нас? - попросила жена.
- Да ты что - с ума сошла! - взъярился я. - А где эту громадину поселишь?
- В Сашиной комнате.
Саша - наш старший сын - учился тогда в военном училище в другом городе, и комната его временно пустовала.
- Ну, допустим. А кормить? Его же легче убить, чем прокормить.
- Да он неприхотливый. Ты бы видел, как он на станции простой хлеб ел - дачница угостила!
- Эка невидаль! Мы сами на хлебе и воде сидим. А он один сожрет больше нас двоих.
- Ну, как-нибудь перебьемся... - не сдавалась жена.
Но и я не собирался идти на поводу.
И тут услышал за своей спиной радостный возглас Наташи:
- Ой, какая собака! Какая интересная! Мама, а что за порода? А где ты ее взяла?..
Возгласы и вопросы сыпались, как горох из прохудившегося мешка. Я понял, что позиции мои серьезно ослабли. В собачьем вопросе дочь была безоговорочной союзницей жены. Обе мечтали о собаке, но сначала я не разделял их желание, а потом получилось так, что нам подарили котенка сибирской тигровой породы, который вырос в большущего кота-красавца, который и стал безраздельным хозяином нашей квартиры. И вот, как с неба свалившаяся, такого же масштаба, как наш кот Дима, собаченция топчется в пороге. И не какой-тот там щенок, а взрослый пес.
Наташа смело протянула к его голове руку, погладила, а потом и еще почесал за ухом. Пес довольно заурчал и благодарно лизнул в щеку присевшую перед ним Наташу.
- Я не знаю, какой он породы, - хмуро сказал я, - но думаю, что у нас ему не место.
- Ну, почему, папа! - вознегодовала Наташа. - Посмотри, какой он хороший, добрый!
- С чего ты взяла, что добрый?
Пес снова лизнул ее, в другую щеку.
- Вот видишь, видишь! - торжествующе сказала Наташа.
- А Дима? - напомнил я дочери. - Этот барбос может его просто порвать.
- Еще неизвестно. Вспомни дачу! - парировала она.
Да, действительно...
Летом мы частенько вывозили кота на дачу. Бывало, что он жил там с нами неделями. И с превеликим удовольствием. Особенно Дима любил поваляться на травке у штакетника, отгораживающего наш участок от узенькой улочки, на которую он выходил, в тени растущей у забора рябинки. Подремывая, кот, тем не менее, зорко наблюдал за улочкой: проходящими мимо дачниками, проезжающими велосипедистами, бегущими к речке звонкоголосыми ребятишками. Ну и, конечно, за главными своими антагонистами - собаками, которых в дачном поселке было в достатке. Будучи крупным животным сам, страха перед собаками Дима не испытывал. Скорее наоборот, они его опасались. Завидев царственно развалившегося Диму, они резко застопоривали ход и дальше идти отказывались. Разворачивались и бежали обратно, трусливо оглядываясь на ходу. И не только те, что поменьше.
Однажды, когда Дима после обеда привычно нежился в тенечке под рябиной, из-за уличного поворота показалась "дама с собачкой". Окрестных собачников с их питомцами мы знали наперечет, но эту парочку видели впервые. Новенькие. Шоколадная от загара (скорее всего южного) "дама" и такого же шоколадного окраса "собачка" - довольно крупный упитанный доберман, пританцовывавший рядом с хозяйкой. Еще издалека заприметив кота, доберман, замедлив ход, напрягся и, повернувшись к "даме" что-то прогавкал. Теперь и она заметила Диму, который, услышав собачий лай, поднялся с травки и переместился на середину нашей улочки. Мы с Наташей молча наблюдали эту сцену. Увидев нас, "дама" закричала:
- Хозяева, уберите кошку!
- А в чем дело? - поинтересовался я.
- Дело в том, что Теодор не переносит кошек. Так что как бы вам плакать потом по своей кошечке не пришлось! - высокомерно заявила "дама".
- Ну, это мы еще посмотрим, кому плакать придется, - сказал я, задетый ее тоном, и подумал, сжимая черенок лопаты: "Огрею псину, если что!"
Доберман между тем уже не пританцовывал, а передвигался в нашем направлении осторожными боязливыми шажками. Метра за два до кота и вовсе остановился.
- Еще раз говорю - уберите кота! - взвизгнула "дама".
Теодор тоже прогавкал что-то вослед хозяйке.
Я не удостоил их ответом, лишь крепче ухватил черенок. Услышав лай добермана, Дима неспешно поднялся, выгнул спину, отчего стал раза в два выше, грозно зашипел и двинулся навстречу.
Теодор попятился и прижался к "даме".
- Ну, что ты, дурашка, - потрепала она его за ухом. - Вперед, задай ему перцу! - И подтолкнула под зад.
И тут случилось невероятное. Даже для нас с Наташей: Дима выгнул спину, зашипел, а потом, прыгнув на добермана, вцепился когтями передних лап ему в морду. Доберман отчаянно заскулил, завизжал и бросился наутек. Больше мы эту парочку в нашем переулке не видели.
Конечно, Дима оказался тогда на высоте, но так и пес тот был калибром помельче. А как с этим - уживутся ли? О том я и дочь спросил.
- Папа, я их подружу, - пообещала Наташа. - Они будут - не разлей вода!
Я недоверчиво покачал головой.
- Вот уперся! - снова подала голос жена. - Что ж его теперь из-за тебя снова на улицу выгонять? Только песик в себя после пережитого начал приходить, а ты...
- А я смею напомнить, что нам и без него не сладко.
Я собрался, было, сказать еще пару слов в подтверждение нашего бедственного положения, но тут впервые с момента, когда пес переступил порог квартиры, наши с ним взгляды встретились.
Густой жесткий волос надбровий пса не мешал увидеть его глубоко посаженные ореховые глаза. Я глянул в них и понял, что "зеркало души" они не только у человека. И говорить могут не только о человеке. К собаке это может относиться в не меньшей степени. Во всяком случае, у Фредди были именно такие "говорящие глаза". Глядя в них я понял, что сменил пес, вероятно, не одного хозяина. Когда он становился в тягость, от него избавлялись. Как случилось и перед тем, когда подобрала его моя жена. И вот стоит он перед нами, спорящими, а нужен ли вообще тут бездомный бродяга. Уже явно не молодой, он, по всему чувствовалось, шел сюда с надеждой обрести нормальную жизнь домашней собаки. А надежда эта сейчас зависела от решения стоявшего перед ним в прихожей бородатого мужика в очках, то есть меня.
Фредди не спускал с меня глаз. Налитые самыми настоящими слезами, они просили, умоляли не выгонять его, обрекая снова на бездомную бродячую жизнь, обещали любовь и верность. Вместе с тем, сквозь слезы проступала в них такая горестная безысходность, что я отступился.
- Ну, пошли, - сказал я, освободив ошейник от обрывка веревки.
Фредди благодарно ткнулся мордой мне в бок и, радостно виляя хвостом, последовал за мной.
* * *
- Вот здесь будет твоя "конура", - сказал я, проведя собаку в комнату сына. Такому крупному, как Фредди, псу эта крохотная комнатенка в "хрущевке" образца пятидесятых годов и впрямь могла, наверное, показаться собачьей конурой.
Пока новосел обнюхивал свое новое жилище, я провел со своими женщинами летучку, где первым на повестку поставил вопрос об имени. В англосаксонском варианте оно мне не нравилось. Куда приятней и роднее русское Федя. Так и предложил звать. Но поддержки не встретил.
- Фредди - романтичнее, - заявила Наташа. А жена по этому поводу сказала:
- Раз жил до сих пор с этим именем, так пусть и дальше оно за ним остается.
Ладно. Фредди, так Фредди...
Вторым важным вопросом я поставил будущие взаимоотношения пса и кота. Следить за ними придется всем нам. Но ответчиком за них я назначил дочь, обещавшую кота с собакой подружить. И на всякий случай пристращал: при малейшем проявлении агрессии к Диме, Фредди окажется на улице. Роль главной кормилицы Фреди, да и вообще его ангела-хранителя, я по праву отвел жене. Ну, а себе оставил общее руководство.
Говорят: не так страшен черт, как его малюют. И Фредди подтверждал правоту этих слов с первых же дней пребывания в нашей квартире, отметая одно за другим самые худшие мои опасения.
Псом он оказался на удивление послушным, дисциплинированным, воспитанным, я бы даже сказал - интеллигентным. Ничего не брал без спросу, не самовольничал, сразу отзывался на зов любого из нас, не заставляя повторять дважды. Но к каждому, при общем ко всем нам уважении, благодарности и признательности, отношение у него было индивидуальное. К жене - благоговейное. Видимо, как к своей спасительнице, не давшей ему, выброшенному на улицу прежними хозяевами, погибнуть. К дочери - теплого расположения. Как к доброму другу и компаньону, с которым можно хорошо проводить время и общаться. Ко мне - смею думать, как к строгому, но справедливому вожаку этой маленькой стаи из трех человек и одного (нет, теперь уже двух) животных. К коту?..
Взаимоотношения нашего многолетнего общего любимца Димы с Фредди оставались, по крайней мере, на первых порах весьма сложными. Во-первых, не зря говорят - "как кошка с собакой". Это действительно по природе своей животные-антагонисты, которым очень трудно, а чаще всего просто невозможно ужиться друг с другом. Если, конечно с младенческого возраста они не сосуществуют на одной территории, в едином житейском пространстве и не ощущают себя как бы членами единого семейства (в том числе и людей), на нем обитающего.
Но Диму и Фредди обстоятельства свели, когда оба они были уже немалого возраста сложившимися животными со своими привычками, характерами, особенностями, присущими их породам, а так же собачьему и кошачьему менталитетам. Я не знаю, какое место в семейной иерархии предыдущих хозяев занимал Фредди - возможно, самое незначительное, но наш Дима всегда был в доме фигурой номер один. Он это понимал, чувствовал, и поступиться своим положением, естественно, не мог.
Но Фредди на первенство и не претендовал. Напротив, относился к хозяйским амбициям кота с пониманием и уважительно уступал ему дорогу, если пути их (в первую очередь к "питательному пункту" на кухне) пересекались.
А вот кот наш не сразу определился со своим отношением к появившемуся нежданно-негаданно на его территории сожителю-"конкуренту". Сначала подолгу присматривался к псу в сторонке, не решаясь приблизиться (одно дело гонять на даче собачьих недорослей, а другое дело находиться рядом с таким гигантом, по сравнению с которым сам выглядишь мелковатым). Когда Фредди в ожидании, когда его поведут гулять, терпеливо ожидал у входной двери, Дима с большой опаской обходил собаку, чтобы пробраться в туалет, или на кухню.
Но самые большие затруднения возникали у кота, когда псу в комнате сына, отведенной ему под жилье, становилось то ли тесно, то ли жарко от батарей отопления, и он глубокой ночью, либо ранним утром выбирался в полусонном состоянии из своей "конуры" на середину внутриквартирного коридора, где ему было вольготнее и прохладней. Любитель ночных прогулок по квартире, Дима вдруг натыкался на косматое чудовище, растянувшееся чуть ли не на всю ширину коридора. Оно звучно похрапывало, словно взрослый здоровый мужик, в такт мерно вздымающимся и опадающим бокам.
Кот с недоумением взирал на него, не понимая, как ему пройти дальше. В первую ночь он просто развернулся и ушел восвояси. В следующий раз попытался одолеть преграду через узкий проход между стеной коридора и задними лапами пса. И это ему удалось. Только вот когда проход остался за спиной кота, Фредди, увидев что-то во сне, дрыгнул ногой, которая, распрямившись, словно сжатая пружина, пнула вдогонку удаляющегося кота. Возмущенно мявкнув, Дима рванул на кухню.
Однако искать пути преодоления сонного Фредди после этого не перестал. Попробовал перепрыгнуть - тяжеловат оказался для таких прыжков. Наконец, нашел выход. Настолько же простой, насколько и рискованный. Кот взбирался на распластанное туловище пса по животу к хребту, а отсюда спрыгивал на пол. Судя по вздрагивавшим в эти моменты собачьим бокам, Фредди явно ощущал присутствие на них кошачьих лап, но виду не подавал и не препятствовал Диме осуществлять его героические "рейды". По-видимому, из уважения ко всем тем, кто приютил его в этой квартире. А Дима, пес понял, входил в их число.
Я рассказал о ночных "рейдах" нашего кота дочери, на что Наташа заявила, что пора сделать их настоящими друзьями. Я только хмыкнул в ответ, не в силах себе представить, как это вообще возможно. А Наташа в тот же день взялась за реализацию своей идеи.
После обеда, когда Фредди, положив голову на лапы, подремывал в своей "конуре", Наташа принесла кота и посадила рядом с псом. У кота на загривке вздыбилась шерсть. Он сердито заурчал и отодвинулся.
- Ну, что ты, Димочка, испугался? Не бойся! - гладя кота, стала увещевать Наташа. - Фредди хороший, добрый, только несчастненький. - При этих словах пес, словно бы подтверждая их неоспоримую правоту, тяжело вздохнул и печально посмотрел на Наташу из-за шторок волосатых надбровий. - Давай его погладим!
Наташа брала в свою руку кошачью лапу и тянула к собаке. Кот инстинктивно отдергивал ее. Однако дочь раз за разом настойчиво повторяла попытку. Наконец, ей удалось добиться своего и провести Диминой лапой по боку пса.
- Тебе понравилось, Фредди, правда? - спросила Наташа, и пес как бы в подтверждение, коротко гавкнул густым басом. - Ну, вот, хорошо, - удовлетворенно констатировала дочь. - А теперь, - обняла она кота, - попробуй погладить его сам. - И подтолкнула к псу.
И - о, чудо! - Дима, выпустив на всякий случай острые когти, уже самостоятельно, как гребешком, прошелся сверху вниз по жесткой шерсти Фредди. Пес покосился на кота, а тот через пару мгновений уже по собственной инициативе повторил свой "жест доброй воли". Наташа радостно захлопала в ладоши. И тут же взялась за укрепление собачье-кошачьей дружбы.
Диму нам принесли, когда ему было несколько месяцев от роду, а дочь училась в третьем классе. Мечтала она, правда, о собаке, но и разрисованный медовыми полосами котенок, похожий на тигренка, так ей понравился, что сразу же стал ее любимцем. Что касается "собачьей темы", то и она нашла свое отражение в отношениях Димы и Наташи. За неимением самой собаки, девочка взялась учить собачьим командам кота. Занималась этим не один месяц. Результаты, однако, были очень скромные. Из полутора десятков команд кот усвоил только две: "голос" и "дай лапу". "Голос!" - командовала Наташа, и Дима в ответ едва слышно мявкал. "Лапу!" - требовала она, и кот поднимал и протягивал ей переднюю лапу. Причем делал это куда с большей охотой, чем по приказу мяукал. Выполнение этих команд, особенно протягивание лапы, принесло Диме известность среди наших родственников и в кругах кошатников, где мы общались, и стало, можно сказать, его "визитной карточкой. Поэтому после того, как кот погладил Фредди, Наташе сразу же пришла мысль использовать уникальную Димину способность.
- Дима, лапу! - сказала она.
Кот охотно протянул ей лапу.
- Да не мне, а Фредди, - досадливо поморщилась девочка и прямо с протянутой лапой повернула Диму к собаке.
Кот застыл напротив. Фредди понюхал кошачью лапу и, оторвав от полу, подал в ответ свою, в которой Димина буквально утонула.
- Мама, папа, быстрей сюда, смотрите! - в неописуемом восторге закричала Наташа. Мы с женой поспешили к ней, и увидели необычное зрелище - "рукопожатие" кота и пса.
Оно оказалось поистине символическим, и стало началом их дружбы. Исчезла взаимная настороженность. Дима не только безбоязненно перебирался по ночам через Фредди, но и при желании мог поточить об него когти, что, по всей видимости, псу доставляло немалое удовольствие. Нередко они и засыпали рядышком, чуть ли не в объятиях друг у друга. В общем, надо было признать, что Наташе удалось успешно решить проблему совместимости нашего кота-аборигена и пришлого пса.
* * *
Хватало, впрочем, с Фредди, и других проблем. Давала о себе знать бродячая жизнь пса. Пришлось для начала хорошенько отмывать его в ванне с дегтярным мылом под теплым душем. Но даже после этого он не переставал чесаться. Особенно донимали собаку уши.
Жена повела его к ветеринару. Внимательно осмотрев, врач нашел у Фредди целый букет разных болезней, в числе которых ушного клеща, который и вызывал сильную чесотку. Нашлись, кроме того, блохи и другие паразиты. Врач прописал кучу лекарств, на которые мы потратили уйму денег из нашего и без того очень скудного бюджета, в связи с чем я не преминул подколоть жену: "Вот цена твоей доброты. И это, думаю, только начало". Жена молча проглотила эту "пилюлю" и с помощью дочери продолжала самоотверженно выхаживать Фредди.
От того же ветеринара мы узнали, что Фредди относится к довольно редкой, а в наших сибирских краях экзотической породе "ирландский волкодав". Так что оказался он хоть и бродячей, но совсем не простой собакой. Однако голубых кровей замашек в его поведении не наблюдалось. Он не капризничал, никаким образом не давал знать о своей редкой породистости. Если в чем и выражалась его собачья особенность, выделявшая из общей массы, так это в присущем ему врожденном благородстве.
Стараниями моих женщин Фредди довольно быстро оправился, избавился от болячек. И так же быстро мы привязались друг к другу. Даже я, главный противник того, чтобы пес жил у нас. О самом Фредди и говорить нечего. Он просто боготворил всех нас, включая кота.
С появлением пса в семье прибавилась новая забота - прогуливать его. С котом в этом плане все было просто: приучил к лотку - и голова дальше не болит о кошачьем туалете. С собакой, да еще такой большой, гораздо сложнее. Лотком не обойтись. По крайней мере, два раза в день надо выводить на прогулку, чтобы делала свои дела.
Но как раз эту проблему мы решили, пожалуй, быстрее всего. Поскольку я по давно заведенному порядку вставал раньше всех, то и утренняя прогулка с Фредди выпадала мне. Пока я приводил себя в порядок, одевался, Фредди терпеливо дожидался у входной двери. Потом сам подставлял шею, я надевал ошейник, пристегивал к нему поводок, и мы отправлялись на свежий воздух.
Поздняя осень погодой не баловала: то мелким нудным холодным дождем встречала, а то и "белыми мухами", напоминая, что зима на подходе. Невзирая на это, прогулки наши продолжались по часу и более. За это время мы успевали обойти весь наш микрорайон с соседним парком в придачу. Нам хватило одной первой прогулки, чтобы Фредди запомнил сей, ему, кстати, поправившийся маршрут, и в дальнейшем уже не я, а он вел меня по нему согласно своим собачьим меткам.
Едва поспевая за Фредди с туго натянутым брезентовым поводком в руке, я в полной мере ощущал, насколько это мощная собака. Собачников с их разномастными питомцами встречалось у нас на пути немало. Но, еще издалека завидев Фредди, они старались обойти нас стороной. Даже, несмотря на то, что Фредди дружелюбно помахивал хвостом. Кое-кто из собачников удаленно пытался возмущаться, что такая большая собака и без намордника, но подойти ближе не решался. В душе я соглашался с ними, и сам себе обещал, что в ближайшее время куплю намордник на всякий пожарный. Но вскоре произошедшие один за другим два инцидента переубедили меня в такой необходимости.
До поры собак, равных Фредди, в местах наших прогулок не встречалось. Значительно мельче попадались и слабее. Но в один из утренних променадов мы напоролись на такого же здоровенного, только светло-коричневого и гладкошерстного дога.
Он выскочил из густых кустов заброшенной аллеи на окраине парка без поводка и намордника в одном ошейнике и бросился к нам. Разделявшие нас три или четыре шага дог преодолел одним мощным прыжком. Но Фредди, стремительно развернувшись, встретил нападавшего грудью. Я едва успел отстегнуть длинный поводок, чтобы Фредди, не запутался в нем, и собаки сцепились в жутко рычащий клубок, в котором невозможно было ничего в отдельности различить.
- Томас, Томас! Куда ты рванул, зараза? - раздалось из тех же кустов и показалось следом бородатое бритоголовое существо в солнцезащитных очках.
Выбравшись из кустов, мужик удивленно воззрился на дерущихся псов.
- Что происходит? - спросил он.
- А то и происходит, что твой барбос выскочил из кустов и набросился на моего пса, - зло сказал я и, подобрав суковатую палку, уже собрался треснуть ею вероломного дога, но его хозяин перехватил мою руку:
- Подожди, земеля, щас разрулим! - И рявкнул так, что мне показалось, будто я стою рядом со львом: - Томас! - Далее непечатная очередь. - Фу! Фу, я говорю!
Я тоже стал кричать "фу", хотя еще ни разу не прибегал к этой команде (не было повода) и даже понятия не имел, а знает ли ее Фредди. Но оказалось - знал, потому что, услышав, приостановил боевые действия, не спуская с противника настороженного взгляда, в любой миг готовый продолжить поединок. И точно так же поступил дог.
Мы немедленно оттащили за ошейники в разные стороны своих псов, взяли их на поводки, а уж потом спокойно и вполне дружелюбно обсудили ситуацию.
- Ты, земеля, извини, что так вышло. У Томаса в парке, да и вообще на районе конкурентов нет. А на всякую собачью шпану он внимания не обращает. А тут такой же крутяк отыскался. Вот и взыграло, сам понимаешь...
- Да уж, - согласился я, - нашла коса на камень...
- Красавец! - похвалил бородатый Фредди. - Только что у него за порода?
- Ирландский волкодав, - просветил я его. - И бросил ответного "леща": - Твой тоже хорош!
Так и разошлись с миром, предварительно согласовав на будущее наши маршруты прогулок с тем, чтобы они не пересекались.
Следов той драки на Фреддиной шкуре осталось немало. Но и догу пперепало изрядно. "А, не дай бог, был бы в наморднике?.." - с ужасом подумал я.
Едва успел Фредди зализать раны, полученные в поединке с догом, как новая стычка. Только теперь уже не с собаками...
Днем Фредди переходил в руки моей жены. А вечерами, после возвращения из школы и выполнения домашних заданий им завладевала дочь. С ней Фредди гулять любил больше всего. Оно и понятно: если я и жена пса в основном лишь выгуливали с главной целью дать ему возможность справить на улице естественные нужды, то Наташа с ним еще и играла. Девочка креативная, она горазда была на всякие выдумки, и они весело проводили время. За час-полтора прогулки Фредди выбегивался так, что обратно домой едва плелся.
В этот вечер всё было, как всегда. В седьмом часу Наташа с Фредди отправились на вечернюю прогулку. Ноябрьские дни быстро укорачивались, и к этому времени суток становилось уже совсем сумеречно. Для прогулок Наташа с недавних пор облюбовала пустырь за гаражами на противоположной стороне шумной магистрали, к которой примыкал наш микрорайон. Там было просторно, безлюдно, и ничто не мешало их с Фредди играм. Выпавший накануне снежок освежал воздух и как бы подсвечивал пустырь снизу, от земли фосфоресцирующим светом. Наташа отстегнула поводок и слегка шлепнула им Фредди:
- Давай побегай по своим делам!
Пес умчался к гаражам, а Наташа полной грудью вдыхала не испорченный здесь автомобильным перегаром воздух. И не заметила, как возникли за ее спиной эти двое. Долговязые, в одинаково темных в ранних сумерках куртках с натянутыми по самые глаза капюшонами, под которыми плохо видны были лица, они находились уже в явном подпитии. Может, где-то тут среди гаражей и бухали.
- Во, Колян, глянь, какая конфетка! - неожиданно гаркнул над ухом Наташи один из них, облапив ее сзади.
- Ништяк! - возник перед ней другой и предложил: - Давай, братан, мы сейчас с нее фантики снимем и попробуем, какая она на вкус?
- Давай! - радостно согласился "братан", не выпуская Наташу из своих объятий. А Колян уже взялся расстегивать Наташину куртку.
- Что вы делаете? Что вам надо? - стала вырываться перепуганная Наташа.
- Щас узнаешь! - глумливо пообещал Колян, продолжая освобождать ее от "фантиков".
- Перестаньте, прекратите! - отбивалась Наташа. И тут же вспомнила о собаке. - Фредди, Фредди! - стала звать она.
Напавший сзади верзила зажал ей рот ладонью. Но было поздно. От гаражей к ним мчался, едва касаясь длинными мощными лапами заснеженной земли Фредди.
На все дальнейшее ушло не более полуминуты. Пулей долетев до места происшествия, Фредди с разгона в прыжке толкнул передними лапами Коляна в спину так, что повалились все трое. Фредди и на земле не позволял Коляну встать, терзая его лапами и зубами. Братан, падая, невольно разжал объятья, и Наташа смогла вскочить и отбежать в сторону. Быстро поднялся и "братан". Выхватив нож, поспешил к Коляну.
- Фредди! - предупреждающе закричала Наташа.
Оставив истерзанного Коляна, Фредди вскинул голову и, мгновенно оценив грозящую опасность, в великолепном прыжке успел перехватить запястье "братана" с занесенным для удара ножом. Верзила взвыл от боли, роняя нож. А Фредди терзал уже его. И неизвестно, чем бы все это закончилось, не взмолись неудавшиеся насильники, отпустить их подобру-поздорову, пока этот зверь не загрыз насмерть.
- Фу! - сказала Наташа и усадила разгоряченного пса рядом с собой.
Кое-как отряхнувшись, охая и хромая, парочка побрела восвояси. Через несколько шагов Колян оглянулся и злобно прошипел:
- Ну, падла, мы тебя из-под земли достанем и тогда...
Он еще не успел закончить фразу, как Фредди, уловив в его словах угрозу, бросился к нему...
Наташа неторопливо шла между темных гаражей к широкой, хорошо освещенной их улице, слыша впереди басовитый лай Фредди, который гнал обезумевших от страха гопников, как когда-то его ирландские сородичи преследовали волков, и ее переполняло чувство гордости за своего рыцаря и защитника.
Когда, вернувшись с прогулки, Наташа поведала нам с женой о случившемся, памятуя о том, как бесстрашно бился Фредди в парке с чужим агрессивно настроенным догом, я безоговорочно поверил каждому слову дочери и вполне разделил ее гордость за отважного телохранителя. А вот перепуганная от услышанного жена, всплеснув руками, заявила:
- Нет, тебя я одну прогуливать собаку больше не пущу! - И повернулась ко мне, ища поддержки. Едва сдерживая слезы, смотрела на меня и Наташа.
- Ну, почему же? - не согласился я с женой. - По-моему, если рядом Фредди, за нашу дочь можно быть спокойными.
А про себя опять подумал: "Если, конечно, пес без намордника".
* * *
В общем, жизнь Фредди на новом месте налаживалась, а сам он все уверенней интегрировался в нашу семью, становясь полноправным ее членом.
Прекрасный я пес! Одно было непонятно: почему оказался на улице? И вспомнилась дачная тетка, которая, как я сейчас понимал, называла тогда весьма точную, хотя и жуткую в своей бесчеловечности причину: "надоели - бросили!" Скорее всего, и от Фредди прежние хозяева избавились по той же логике! Или испугались, увидев, что из крохотного щенка выросло. Впрочем, это уже не важно. Суть та же: надоел - выбросили!
И сразу же подумалось: "Господи! Да что там животные? СМИ и пресса буквально кишели криминальными сообщениями о том, как современные мамы-кукушки подкидывали своих детей то на крыльцо детдомов, то оставляли в торговых центрах, а то и вовсе в мусорных контейнерах. Но эти, ладно, хоть самих младенцев не трогали. А сколько малышей погибало по вине нерадивых или зверино жестоких родителей, которые в пьяном либо наркотическом угаре истязали, увечили и даже убивали своих малых детей только за то, что плакали, например, мешая уснуть, или просили есть! Что уж тут про несчастных собак и кошек говорить!..
На фоне всего этого Фредди, с моей тогда точки зрения, несомненно, повезло. Попал в хорошие руки, перспективы его дальнейшей судьбы особых сомнений, казалось бы, не вызывали. Тем более что первоначальные проблемы, с ним связанные, отпадали как засохшие струпья со старых болячек. Кроме одной, но очень острой. Касалась она Фреддиного пропитания.
Даже просто прокормить такую большую собаку (не говоря уж о каком-то особом для этой породы режиме питания) было непросто. Особенно в подобных нам семьях, балансирующих на грани нищеты и выживания. Постоянной работы ни у меня, ни у жены тогда не было и не особо предвиделось. Перебивались, как могли и чем удавалось. Я - то погрузочно-разгрузочными работами на железной дороге, то какими-то подворачивавшимися шабашками; жена пыталась продавать взятый у оптовиков на реализацию ширпотреб. Денег едва хватало, чтобы раздавать долги, оплачивать квартиру и сводить концы с концами. Пропитание Фредди ложилось на нас нелегким бременем, которое с каждым днем только увеличивалось.
И это при том, что в еде пес был неприхотлив, ел все, что давали: от любого хлёбова до черствого хлеба, размоченного в воде. Просто крупное тело такой собаки и пищи требовало соразмерно больше.
Однажды жена вернулась домой с эмалированным литра на четыре бидончиком в руке. Была она в прекрасном настроении, очень чем-то довольная. Давно, очень давно я не видел ее такой. Наверное, с торговлишкой сегодня повезло, предположил я. И ошибся. Едва раздевшись, жена поспешила к Фредди. Пес, шумно втягивая воздух, потянулся навстречу.
- Большую ложку принеси! - попросила жена.
Я принес ложку, и жена взялась выскребать из бидона ложкой содержимое. Это была мешанина из макарон, куриных шкурок, овсяной каши, кусочков хлеба, и каких-то других продуктов, перемешанных с коричневатым подливом. Все это курилось теплым парком и вполне съедобно пахло.
- На ужин тебе хватит, - сказала жена, выпростав половину банки. - А это на завтрак, - закрыла ее крышкой и подтолкнула пса к миске: - Ешь!
Фредди не стал ждать повторного приглашения и взялся за дело. Несколько минут слышалось его громкое чавканье, сопение. Наконец он оторвался от чисто вылизанной миски, поднял голову на жену и благодарно гавкнул.
- Что бы это значило? - спросил я.
- Фредди сказал "спасибо".
- Я понял. За что спасибо-то?
- За то, что хорошо поел. - Жена не стала больше томить и сказала: - Я, кажется, решила проблему Фреддиного пропитания.
- Каким же образом?
- Ты подругу мою институтскую, Люду Куломзину помнишь?
- Припоминаю. И что?
- Я давно ее не видела. Потеряла совсем. А сегодня столкнулись с ней на улице. Представляешь!
- Ну, и?.. - начинал я терять терпение. Какое мне дело было до ее подруги, которую я и видел-то всего пару раз!
- Она раньше, как и мы, в НИИ служила, потом институт закрыли, осталась без работы...
- Короче!
- Сейчас в детсаде воспитателем.
- Инженер воспитателем?
- А чего ты удивляешься? Сейчас время такое: люди сплошь и рядом занимаются совсем не тем, чему их учили.
- Это - да!
- Так вот. После детей много недоеденного остается. И мы с Людой договорились, что я буду к концу ее смены приходить и эти остатки забирать. Для Фредди. Они все равно выбрасывают.
- Значит, будешь пса объедками кормить?
- Ну, тогда найди возможность ублажать его вырезкой и сахарными косточками, - съязвила жена. - Крыть мне было нечем. - Да ему и без разницы? Ты же видел, с каким удовольствием он все сейчас уплетал!
-Да уж... - вынужден был я согласиться.
Детсадовские объедки на несколько месяцев стали для Фредди настоящим спасением. На нем даже шерсть залоснилась
Увы, недолго музыка играла... С началом весны садик закрыли. Якобы за не надобностью из-за плохой заполняемости. Хотя на самом деле какому-то новоявленному банку приглянулось детсадовское здание, и он его купил. Естественно, "позолотив ручку" нужным чиновникам. Дело в девяностых годах рядовое и обычное.
В результате Фредди потерял неплохой "паёк". А коллектив детсада так и вовсе пострадал хуже собаки, потеряв средства к существованию. Впрочем, кого тогда такие "мелочи" волновали! Тем более если речь шла о выгодной (не для детсадовского персонала, конечно, и посещавших заведение детишек родителей) сделке.
На Фредди, да и на нас всех, безвременная кончина этого дошкольного учреждения отразилась очень чувствительно. Сравнительно сытое существование пса закончилось. Что касается нас с женой и дочерью, то мы и раньше-то ничего лишнего не могли себе позволить, а теперь и вовсе стали вместе с собакой жить впроголодь.
К чести Фредди, новый поворот судьбы он встретил достойно. Поначалу, конечно, удивлялся, куда подевалась ставшая привычной детсадовская мешанина из остатков каши супа, омлета, немудреных салатов и винегретов по утрам и вечерам, заглядывал жене в глаза, обнюхивал эмалированный бидон, из которого ему все это в миску накладывали. Но однажды как-то разом все понял, погрустнел и оставил свои ожидания.
А темная полоса нашей жизни становилась все мрачнее и жестче. Бывали дни, когда, кроме хлеба, размоченного в воде, псу и дать было нечего. Выручал небольшой запас дачных овощей свеклы, моркови, брюквы, кабачков, который, увы, тоже подходил к концу. У дочери от однообразной пищи и недоедания возникло навязчивое желание съесть за один присест большую полукилограммовую банку китайской тушенки марки "Великая стена".
Фредди заметно похудел, сдал. У него запали бока. Он смотрел на нас печальными глазами и лишь изредка осторожно поскуливал, словно понимая, что не он один терпит здесь лишения.
Глядя на него, жена украдкой плакала. У нее появился свой "пунктик".
- Отдать бы Фреддиньку в хорошие руки - чтобы ему было сытно, и он ни в чем не нуждался, - мечтательно говорила она.
- Не надо было его брать в свои, - мрачно отзывался я.
- Я же хотела, как лучше, - оправдывалась жена. И не оставляла надежды устроить Фредди лучшую жизнь.
* * *
И случай такой ей подвернулся.
На исходе апреля к нашей соседке по лестничной площадке приехал брат. Когда-то заводской рабочий, сделался он после сокращения в начале девяностых годов фермером. Где-то сотне верст от города держал хозяйство с разной живностью. Не сказать, чтобы процветал, но и особо не бедствовал. В деревне ему определенно нравилось. Жил там практически постоянно, выбираясь в город только по делам. Приезжал на видавшем виды газике, останавливался у сестры, нашей соседки, но долго не задерживался.
Фермер увидел нашего пса, когда жена выводила его на прогулку. Собравшись звонить в квартиру сестры, он так и застыл, не успев надавить на кнопку.
- Вот это собачина! - восхитился он. - Я таких еще не видал. Что за порода?
Коротко объяснив, жена с Фредди отправились на прогулку. Но на этом их встреча с фермером не закончилась. Вечером соседка зазвала мою жену в гости. Вернулась она в некотором смятении.
- Что-то случилось? - спросил я.
- Да нет пока... - как-то туманно сказала жена, о чем-то сосредоточенно размышляя. - Хотя...