Аннотация: грел "Грелку". Но истина оказалась... дороже:)
Степной колодец
Было это году в восемьдесят третьем-четвертом. Мы возвращались с рыбалки под Болхунами, сознавая, что до гостиницы еще два часа "доской по жопе" в душном КУНГе (кузов универсальный, нулевого габарита) военного ГАЗ-66.
Когда наша колымага, шлифуя "жидкий асфальт", вползла на очередной бугор, тут он и появился.
Мы-то, конечно, его не видели из кузова, но Никитич, который всегда ехал в кабине и трепался с Пашкой-водителем, среагировал мгновенно.
Вдоль дороги, по щиколотку в грязи, заляпанный чем-то красным, зеленым, увитый серебряными лохмотьями, брел человек в высотном костюме летчика.
За ним, подпрыгивая, дребезжа и поблескивая серебром, волочился на гофрированном шланге шлем. Его я рассмотрел позже, а когда мы, удивленные остановкой и воплем Никитича посыпались наружу, казалось, будто за человеком тянутся на кишках его внутренности.
То, что мы находились в командировке, да еще на авиационном полигоне, нисколько не убавило удивления, хотя мысли тут же заработали в логически верном направлении: испытания-катастрофа-катапультирование.
* * *
Стоянку, где находилась наша "глюкала" - так мы называли советский аналог "Авакса" - никто не охранял. В принципе, любой, кому удалось бы проникнуть на территорию полигона, мог беспрепятственно добраться от КПП на попутке и делать практически все, что ему заблагорассудится.
Только в самом конце испытаний посадили дежурного, а до того, кто угодно мог забраться по крутой лестнице в фюзеляж и изучать "последние достижения" советской инженерной мысли.
Правда, эти достижения были спрятаны глубоко -- в прошивках программ бортовых компьютеров, за панелями систем связи и в спецблоках, которые устанавливали только на время испытательных полетов.
Потому ценность добытой информации,проникни кто-то в "глюкалу",была бы минимальной. Так считали многие.
Наверное, это понимали и ребята из спецотдела, которые не раз инструктировали нас, гражданских командированных. Мы досконально усвоили правила работы с документами, систему пропусков, знали, что можно, а что нельзя привозить, увозить и так далее.
Но никто и никогда не объяснял нам, что нужно следить за теми, кто поднимается на борт.
Мы и не следили, полагая, что знаем всех, или почти всех смежников, которые за долгие годы испытаний стали почти родными. Те немногие новенькие, которые периодически появлялись на очередных этапах испытаний или приезжали на замену "старичкам", быстро становились такими же узнаваемыми.
Поэтому очередной незнакомец, появившийся на борту в сонливый послеобеденный час не вызвал ни интереса, ни удивления.
Пытливый взгляд, однако, уловил бы в его поведении много интересного.
Не останавливаясь, он быстро прошел в хвост, поднялся в отсек передатчиков и, как будто проделывал это не один раз, достал из-за стойки легкую металлическую лестницу.
Для тех, кто не знает, что такое "Авакс", хотя, уверен, многие видели этот забавный самолет с "грибом" над фюзеляжем в новостных программах, скажу лишь, что его "гриб" - это спрятанная в обтекатель антенна радиолокатора.
Во время полета "гриб" вращается, пространство обозревается, ну, и так далее.
Подняться в обтекатель антенны можно из отсека передатчиков. Для этого предназначалась лестница, по которой с корпуса самолета через специальный люк попадали в святая-святых.
* * *
В ту пору все предприятия, имеющие хоть какое-то отношение к авиации, проходили через этот полигон. В одном из таких НИИ работала Любочка.
Мы познакомились с ней на вечеринке по "установлению" контактов" и установили контакт настолько тесный, что следующую командировку планировали не наши начальники, а "подгоняли" мы сами.
Нет нужды объяснять, что такое южные ночи и как они подогревают свободу. Как и то, насколько скоротечна их прелесть и коротка память.
Но мы с Любочкой находились в самом начале пути и казалось, что весь мир должен "подождать". Вместе мы добирались на полигон -- то нашим, то их служебным автобусом, вместе ходили на танцы по субботам и бесцельно шлялись по местному рынку, удивляясь обилию "даров юга" и не всегда имея возможности попробовать хотя бы часть из того великолепия.
Любочкин НИИ был одним из "смежников" и обеспечивал телеметрию. Проще говоря -- независимые, внешние измерения во время испытаний. Так сказать, создавал эталон.
С ним сравнивались результаты испытаний, и получался некий главный результат, ради которого немалая часть страны жила в командировках и аккордно вкалывала сверхурочно.
Конечно, мы с Любочкой страшно гордились причастностью, тем более что она давала нам возможность решать мелкие (на таком-то фоне!) личные проблемы.
Я не стал бы упоминать Любочку, а, тем более, описывать ее место в испытаниях и моей командировочной жизни, не стань она одной из героинь моего рассказа, как и тот неизвестный, проникнувший на борт и уже пристроивший лестницу между пилонами обтекателя.
* * *
Табличка "Не влезай, убьет", равно как и "Не включать, работают люди", конечно, останавливает многих, но не всех. Находятся такие, которым просто позарез нужно "влезть", "включить", "открыть". Они есть всегда и во всем: начиная от обгона по встречной, и заканчивая дыркой в газовом стояке, заклеенной скотчем.
Ну, а если таблички, по понятным причинам, нет вовсе или она не видна, а блокировка люка после выключения электричества восстанавливается автоматически, то кто же знал, что в обтекателе, среди волноводов антенны, подсвечивая неярким, вечным фонариком, тихо делает свое дело никому не известный незнакомец?
В этой истории так и остался невыясненным один вопрос: кто убрал лестницу? Признавшихся не нашлось, отпечатки пальцев не снимали, да и так ли это важно, в конце-концов?
Любой техник, увидев лестницу и закрытый люк, мог решить, что ее просто забыли. Обычное дело в те годы: головотяпства и ответственности было поровну.
* * *
Об СВЧ многие слышали только в связи с "микроволновками". Известно, что в СВЧ-печках нельзя варить яйца, сушить голову или животных, а также нежелательно находиться близко, когда эта штука включена. Не то, чтобы излучение вредно при той небольшой мощности,- скорее не до конца изучено его влияние на человеческий организм. И, конечно, играют свою роль "байки" тех, кто имел с ним дело.
На военных сборах после четвертого курса, нам рассказывали, как жарили рябчиков, включая антенны комплекса С-200. А чуть позже, работая в НИИ, я наблюдал чудеса диагностики и исцеления.
Наверное, как и во многом, все дело в количестве.
Мощность передатчиков нашей "глюкалы" была во много сотен, или тысяч раз больше мощности микроволновки и излучалась в строго определенном направлении. Можно было совершенно безбоязненно находиться рядом, но стоило попасть под луч -- и за вашу жизнь никто не дал бы и пары электронов.
Видимо, произошло нечто среднее.
Когда антенна вместе с обтекателем начала вращаться, а люк заблокировался, незнакомец стал метаться. Хотя там и метаться было негде.
Обычно, полунатурные испытания, или, как мы их называли "облеты", продолжаются час-два. В тот раз "глюкала" работала с земли по настоящим самолетам-целям.
* * *
После работы я зашел в гостиницу, где жили телеметристы, и постучал в комнату Любочки.
-Как прошел денек, - поинтересовался я, поцеловав ее в курносый завиток и легонько прижав к себе.
- Нормально. Саня Лунев приехал и с ним еще пара ребят. Сегодня вечером будут "приехало" отмечать. Придешь?
- А как же? Конечно!
Саня Лунев -- приятель Любочки по работе, а с недавнего времени хранитель нашей с ней тайны и владелец часто пустующей квартирки на "Авиамоторной", был единственным человеком, кого нельзя было упрекнуть в болтливости.
Мы с Любочкой отвечали ему уважением и любовью. Короче, чем могли.
-А еще, - сказала Любочка, - что-то странное было сегодня с вашей "глюкалой".
А что такое? Мы, вроде, не летали. Так, "сушки" покрутились немного, да пара "девяносто пятых".
-Ну, я не знаю. Минут через пятнадцать после начала у нас на экране как будто прочертили линию между "глюкалой" и одной из целей. Буквально на несколько секунд. А потом линия вместе с целью пропала и больше не появилась.
Слушай, а может, это мишень была? И ее с земли сбили ракетой? Я что-то не слышал ни о каких проблемах с нашими.
- В том - то дело, что нет. Вообще, сегодня были только ваши полеты. И зона ваша.
-Да? Ну не знаю. Скажу ребятам. А когда ваша телеметрия будет готова?
-Завтра, часам к одиннадцати. Хочешь, приезжай на вторую площадку. Я тебе покажу запись с экрана и измерения.
Мы договорились встретиться днем, чему я был чрезвычайно рад. И, конечно же, не подозревал, что буду втянут в странную и непонятную историю.
* * *
Кому довелось бывать в степях между Волгоградом и Астраханью, наверняка слышали историю о степных колодцах. А если не слышали, то я не виноват. Ее и тогда рассказывали не всем и не везде.
Услышать ее можно только на ночной рыбалке, когда съедена наваристая уха и большая часть "рыбаков" отправилась спать в ароматные стога.
Когда заканчивается вода из последней, относительно холодной канистры и спирт разбавляется чаем из котелка, кто-нибудь из местных, затягиваясь до впалости щек ядовитой "Примой", скажет:
А что, ребята, слышали вы про степные колодцы?
Те из нас, которые уже не первый год стремятся в командировку ради таких вот рыбалок, промолчат, усмехаясь. А молодежь или новички, впервые, может быть, оказавшись под степным, рассыпчатым звездным небом и находясь еще во власти запахов, костра, разварившейся рыбы или, не имеющего названия напитка из спирта и чая, устроятся поудобнее на сухой земле и замотают головами.
И он, конечно же, расскажет. Не так гладко и коротко, как перескажу сейчас я, ибо я слышал эту историю множество раз и от разных рассказчиков.
Но всегда, любой из них приходил сквозь дебри отступлений и ненужных, казалось бы, подробностей к одному и тому же финалу, к одной и той же морали.
Давным-давно, когда на месте нынешних степей текла река и в краю этом, благодатном и обильном, росли не только арбузы, а и почти что апельсины, случилась большая обида.
Бобры поссорились с выдрами.
Поссорились капитально, до дележа воды, камыша и ряски в заросших прудах.
Говорят, что причиной стала рыба, которую любили ловить выдры в тени густых деревьев. Ее не стало, когда исчезли деревья, подпиленные бобрами в стремлении точить зубы.
Выдры решили отомстить бобрам и увести из этого места воду. Навсегда.
Часть из них стала учиться рыть землю. Учились долго. Упорно. Успешно.
Они добились в этом выдающихся результатов, но как-то измельчали, подурнели и превратились в невзрачных животных, названных сусликами.
Суслики должны были вырыть множество колодцев, в которые уйдет вода, а без нее уйдут бобры.
Колодцы эти будто бы соединялись сложной системой ходов, по которым до сих пор течет огромная подземная река. И выдры, ныряя в один, могли запросто перемещаться куда угодно, не затрачивая сил.
В степи до сих пор встречаются странные, обрушившиеся сооружения, которые очень похожи на колодцы. Если долго стоять рядом, а лучше, наклонившись, прислушаться к звукам, доносящимся из глубины, то можно услышать плеск воды и ощутить прохладу.
Но те, кто пытался спуститься, возвращались с потухшими глазами, уставшие и безвольные. Как будто немалая часть их силы утекла с подземной рекой.
Не опускайся в незнакомый колодец. Он может быть частью иного мира, куда тебе совсем не нужно.
* * *
Я вышел из автобуса у поворота на вторую площадку и пошел пешком к корпусу, где работала Любочка.
Пахло полынью. Жаркий степной ветер высушивал губы, нос, а мелкие песчинки то и дело попадали в глаза. Пятнадцать минут быстрым шагом и я у входа.
Боец на входе. Пропуск.Лестница наверх, в башню диспетчерского пункта. Еще боец, еще пропуск. Хорошо иметь "вездеход" пятого управления.
-Привет, Люба здесь?
-Ой, - это ее подруга Люда из Минского института, - не знаю. Тут такое....такое. Мы уже позвонили в первый отдел. Сейчас приедут.
-Что случилось? Где Люба? Можешь объяснить?
-Я ничего не знаю...не знаю. Она сидела вот тут, перед экраном. Смотрела запись вчерашнего "облета". И вдруг исчезла.
-Как исчезла? Куда исчезла? Вышла, что ли?
-Нет. Ну.....как бы была, и сразу -- как бы и ее нет. Я не знаю, не знаю.
Женщина. Разве можно от них услышать что-то путное.
Какая-то беготня в коридоре. Возбужденные голоса. Крики.
-Ты еще мне о привидениях расскажи! И о зеленых человечках! Напьются, москвичи хреновы, а потом мерещится.
В комнату влетел Саня Лунев.
-Привет,Саня, что с Любой?
-Ей-богу, не знаю. Люда говорит - исчезла, а что и как -- слова не вытянуть. Теперь вот этот -- из первого отдела. Кричит, Глаза навыкате. Слюной брызжет, а сделать ничего не может. Да и я, если честно, не знаю, что делать. Мистика какая-то.
-Так, Саня, успокойся. Давай мыслить логически. Пройти незамеченной мимо бойцов она не смогла бы? Так?
-Ну да. Они и утверждают, что не проходила.
-Стекла целы, других дверей, люков нет?
-Нет.
-Значит, выйти из комнаты куда либо еще, она тоже не могла.
-Ну.
-Остается......Что остается?
-Что?
-Она где-то здесь. В комнате.
-Но здесь-то ее нет!!! Ты что, не видишь? Люба! Ау!!! Ты здесь?
-Саня, не дурачься. Любка исчезла, - и это факт. Упрямый и неоспоримый. Давай вот что сделаем. Она мне вчера рассказывала о каких-то странностях с нашей "глюкалой", вернее, не с ней, а с целью. И еще о какой-то линии говорила. Собственно, я для этого и пришел. Она обещала показать запись. Кстати, Люда говорила, что она перед исчезновением смотрела запись вчерашней работы. Ты можешь прокрутить ее снова?
-Конечно.
"Пони бегает по кругу и в уме круги считает..." Была такая песня. Хотя, наверное, кто-то поет ее до сих пор.
А у нас с Саней курсор развертки бегает по кругу на экране системы отображения и через несколько оборотов пойдут отметки от целей.
Мы прокрутили первые десять минут записи, пока цели выстраивали картинку "облета" и прильнули к экрану. Любочка говорила о пятнадцатой минуте.
С каждым оборотом курсора отметки целей перескакивают ближе и ближе к центру экрана, который привязан к стоянке нашей "глюкалы" и где-то через четырнадцать сорок мы видим, как от центра к одной из целей протягивается цепочка отметок, образуя почти сплошную линию. Как будто кто-то, за мгновение, протянул реальную, отражающую конструкцию! Неслабую такую конструкцию, длиной -- ох, ты, господи, - почти 200 километров!
Мы смотрим друг на друга и молчим. Мы, понимающие в радиолокации столько же, сколько садовник в цветах, электрик в выключателях или поэт в рифмах, смотрим друг на друга и молчаливо соглашаемся, что такого не может быть.
Никогда. Нигде. По меньшей мере, в этом мире. Остается предположить другой мир.
Мы и предполагаем, понимая, что если Любочка, действительно, исчезла, то искать ее можно только там. Но как?
* * *
-Вот, черт!
Плавное, но все нарастающее вращение застало его врасплох. Как раз в тот самый момент, когда он смог-таки разобраться в хитросплетении волноводов и отыскать фазовращатель, из-за которого затеяли эту сложную и небезопасную операцию.
-Ведь не должны были включить, не должны!
И тут его взгляд, скользя за лучом фонарика, уперся в пол, где вместо просвета люка виден сам люк и яркая надпись на нем "Не забудь снять блокировку после отключения!".
Ладони внезапно стали влажными, и он лихорадочно вытер их попеременно о плечи куртки. Скорость вращения, хотя и небольшая, отжимала его к раскрывам волноводов, но он инстинктивно подвинулся к середине, туда, где ось.
Умом он понимал, что если включат излучение, здесь будет наименее опасная зона, хотя говорить о безопасности в его положении было глупо и смешно.
Тем временем становилось жарко. Были ли виной тому двигатели, вращавшие обтекатель, излучение или его фантазии -- сути это не меняло.
Жара -- она нигде не холод. Он снял куртку, отбросил ее в сторону, только потом, вспомнив, что в кармане остался детектор излучения. И, хотя, в нынешней ситуации смысла в нем не было никакого, он машинально пожалел, что не узнает, начиная с какой мощности человек начинает умирать.
* * *
- Саня, а ты можешь узнать, не было ли каких-либо происшествий с целями во время вчерашнего облета?
-А чего узнавать? Я и так знаю, что никаких.
-Ну, как же? Люба мне говорила, что одновременно с линией пропала и цель, к которой та протянулась. Давай еще раз посмотрим запись, а?
Четырнадцать сорок. Линия из мерцающих точек.
-Стоп!
-Останови воспроизведение и давай покадрово, ок?
Смотри, вот пошли отметки линии. Видишь, почти мгновенно. Двести километров -- и почти мгновенно. Скорость света? Никак это импульс, но какой-то материальный, что ли, раз уж есть отражение. Или это не отражение? Можешь увеличить область цели? По максимуму.
-Могу, но больше десятка метров не получится.
-Давай хоть столько. Посмотрим, что там произошло.
И мы увидели.
Мы увидели, как линия уперлась в цель, как та раздвоилась на две отметки, отстоящие едва различимо друг от друга, и одна продолжала двигаться, а вторая исчезла через полсекунды или чуть больше. Точно так, как сказала Люба.
-Ты видел, Саня?
-Ага...............
-А куда же делась вторая? И, главное, что это было?
-Хрен его знает. Но совершенно понятно, что это как-то связано с исчезновением Любы.
Факт.
* * *
Такая забавная штука эта гомеопатия. Казалось бы, - ну, сколько там того воздействия? Ан нет. Воздействует так, что некоторым сильным и проверенным лекарствам не снилось. Великая загадка природы.
Воздействуя малым, получать больше. "Капля камень точит" - хотя, наверное, это больше о времени. Его бесконечность компенсирует "малость", превращая последнюю в великана, делая непобедимым незаметное, всесильным ничтожное.
Как работает детектор излучения? Очень просто. Генерирует свое собственное, калиброванное излучение в очень широком диапазоне частот и сравнивает его с внешним. Ответ выдает в разах.
Детектор в кармане отброшенной куртки работал по тому же принципу. Но откуда было знать ему, -- достижению инженерной мысли "вероятного противника", что его гомеопатическое излучение вызовет череду явлений, о которых и не помышляли разработчики антенны.
Почему солдатам, при подходе к мосту дают команду сбить шаг? Да все потому, что может возникнуть губительное явление резонанса, способное разрушить и мост, и все, что покрепче моста.
Слабое излучение детектора, войдя в резонанс с антенной системой "глюкалы", привело к искривлению пространства в очередном импульсе и образованию мостика времени до ближайшего материального объекта.
Объектом оказалась одна из целей. Избытком пространства оказался некто вблизи антенной системы. Для восстановления равновесия возник дубль цели, в который переместился некто. Все просто.
Если бы еще знать, куда исчезла Любочка.
* * *
Линия горизонта, четкая, как береговая линия, казалось, застыла на стекле кабины кровавой полосой заката.
Он летел на перехват каравана с полной боевой нагрузкой и на торпедах, подвешенных к крыльям, сам вывел за час до этого -- на одной "За Сталина!", а на другой "За Любу!".
Ее фотография, на которой удивленные глаза в дугах бровей смотрели так спокойно и нежно, лежала в планшетке.
Он доставал фотографию перед каждым вылетом, а с тех пор, как от Любы перестали приходить письма и он узнал, что ее группу расстреляли еще в воздухе, сразу после выброски, каждая пуля, каждая торпеда или бомба носила ее имя.
Ему была безразлична смерть. Каким-то чудом он выживал в ситуациях, от которых отворачивалась удача. За глаза его прозвали "счастливчик", хотя, конечно, никто не рисковал так называть его в жизни. Нет, он не стал мрачным, злым, жестоким.
Он так и остался капитаном ВВС, командиром отдельной эскадрильи морских торпедоносцев, мужем Любочки.
Спустившись до высоты шестисот метров, самолет шел вдоль кромки берега, пока справа не показались дымы каравана. Плавно развернувшись, лег на боевой курс и снизился до трехсот. Капитан знал, что атаковать лучше со стороны берега, когда горы маскируют самолет и на их фоне тот не кажется легкой добычей. Однако уже за несколько километров появились облака разрывов справа, слева, выше и пришлось опустился почти до поверхности моря.
Когда до каравана осталось чуть менее километра, он скорректировал курс по прицелу и с высоты пятьдесят метров сбросил в направлении головного судна обе торпеды.
И в этот момент самолет сильно тряхнуло, окно кабины потемнело и стало неожиданно тихо. Осталось только плавное вращение.
-Вот и все, подумал капитан. С такой высоты не выпрыгнешь. Да и штопора осталось пол-витка.
,* * *
-Вот и все, подумал он. Вот, как это бывает. Закипает кровь, плавятся мозги, человек обугливается изнутри и становится похожим на печеную картошку.
Его перевернуло вниз головой, но что-то удерживало за плечи и он открыл глаза.
Прямо перед ним возникло маленькое облако, потом еще одно, еще, еще.
Я уже на небе, - горько усмехнулся он, но в следующее мгновение замер, пораженный увиденным.
Он висел на ремнях в кабине самолета и самолет этот, похоже падал. Он падал прямо на огромный корабль и с небольшого, оставшегося до корабля расстояния было видно, как по палубе разбегаются люди в военной форме.
-Я уже на небе и мне снится сон, - мелькнула мысль, прежде чем сокрушающий удар и нестерпимый жар поглотили его без остатка.
* * *
- Вот и все. Даже четверть витка, - с такой-то высоты.
Но вращение не нарастало, более того, оно замедлилось, а потом совсем прекратилось. Темнота и непонятное положение тела, совсем не похожее на то, что было мгновением раньше, сдерживали желание пошевелиться. Хотелось осмыслить ситуацию, но было неизвестно, есть ли для этого время.
Время, однако, шло и, похоже, его было достаточно.
Неожиданно откуда-то снизу лязгнуло, потом, разрезая темноту, хлынул поток света и удивленный голос произнес знакомую фразу, которую он не раз слышал от механиков, когда что-то случалось не к месту.
Но не это поразило его больше всего, и не помещение странного вида, совсем не похожее на кабину самолета, заполненное странными конструкциями из квадратных труб. Не множество странных проводов, и, даже, не яркий свет, неподвижность и человеческий голос, а фигурка девушки в дальнем углу и лицо, на котором удивленные глаза в дугах бровей смотрели на него спокойно и нежно.
-Здравствуй, Любочка, - сказал он тихо.
* * *
Когда исчез грохот и стало совсем не жарко, - осталась невероятная усталость и безволие, отчего с трудом открылись глаза и сил хватило только на то, чтобы переставлять ноги. Он и видел только свои ноги по щиколотку в грязи, да еще странного вида лохмотья, болтающиеся по бокам.
Странный дребезжащий звук, преследующий его, тянул, казалось за собой, и тормозил, как якорь.
Он не помнил, сколько времени длилось это состояние и очнулся только тогда, когда какие-то люди окружили его, загалдели, заглядывая в лица и что-то говорили....говорили...говорили....