Если попытаться представить картину мира в виде пестрого ковра из денег, то Бог, несомненно, предстанет в виде тысячедолларовой банкноты.
Спорно ее существование, но упорно твердят, что такие используются при проведении специальных операций.
Ниже разлягутся "франклинки" по сто баксов, символизирующие сильных мира сего и всяких выдающихся личностей вроде Леонардо, Микеланджело, Толстого, Ленина, Черчилля, Бетховена - в общем, чемоданы денег.
Еще ниже будут мелькать полтинники Маяковского, Фолкнера, Пастернака, Булгакова, архитектора Шухова и заводчика Морозова. Возможно, на одном из них мы увидим портрет Брежнева или Сталина, росчерк Пикассо или Глазунова, а то и вовсе не увидим ничего - ведь не все стали известны миру.
Весенней круговертью молодых листьев будут порхать двадцатки имени товарища Кирова, Розы Люксембург, молодого Есенина, Бабеля, Шагала.
Десять баксов Троцкого, Суслова, Прохнова, Немцова и Жириновского, свернувшись в трубочку, будут оплевывать друг друга сжеванными манифестами и избирательными бюллетенями.
Их столько, десяток, что, боюсь, всех денег мира не хватит, чтобы приклеить на каждого, считающего себя носителем Гамильтона. За них убивают, травят, подставляют. Ими дают в морду и просто дают. Их суют за резинку трусов в каком-нибудь клубе, на них вешают "мигалки" и "крякалки" и это ими, скомканными и политыми шоколадом, заткнуты рты, заклеены глаза, замурованы уши.
Пропустим "пятерки" губернаторов, редкие нынче двух долларовые "джефферсоновки" какого-нибудь заведующего экологией региона и будем снисходительны к желанию почти каждого гаишника согреть сердцем Дж. Вашингтона.
А ниже всех в этой иерархии, в гремящей коробке с мелочью позвякиваем мы - разменные монетки Бога: в основном, копейки, пятаки, десятики или пятнашки.
Но если очень повезет, то наша солидность обретет ребристость двадцатика, или, даже, полтинника.
* * *
Я был даже не копейкой, а полушкой: сервисный инженер на одной из радиостанций.
Паяльник, да мультиметр - вот все мои атрибуты и элементы машины для заработка денег.
Заменял блоки в аппаратуре, если что-то выходило из строя, проводил профилактику, халтурил, когда у кого-то из сотрудников ломался телик, телефон или другая электроника.
По совместительству обслуживал редакционные факсы, заправлял тонером картриджи в принтерах и следил за ксероксом.
Ребятам из компьютерного отдела было лень, а мне шеф приплачивал лишние пару тысяч.
История, которая круто изменила мою жизнь, началась, как водится, в понедельник.
С утра прибежал шеф и завопил:
--
Пашка, сейчас придет один мужик. Мне надо, чтобы ты оставил нас одних в аппаратной, а сам куда-нибудь слинял на полчасика. Договорились?
--
Не, Юрий Викторович, я лицо материально ответственное, вся аппаратура на меня записана и если что случится, мне и отвечать. Да и потом -- видите, сколько здесь всякого добра? Если что пропадет -- сразу и не хватишься, а потом голову сломаешь. Давайте я тут, в уголочке посижу, а вы с ним покумекайте.
--
Да не кумекать мы здесь будем. Мужик, знаешь, откуда? - и он многозначительно поднял палец к потолку, - короче, главный велел оставить его здесь на полчаса, а всем нам убраться. Так что ты лучше не спорь, не зли меня!
Ну ладно, решил я. Главный, он на то и главный, чтобы раздавать всякие главные приказы, которые нам, простым трудягам, ни хрена не понять.
Скоро Викторыч привел мужика, который тянул на научного сотрудника с его классической бороденкой, портфельчиком и затененными стеклами очков в тонкой вороненой оправе.
Шеф усиленно подмигивал мне из-за спины ученого и нервно дергал головой по направлению к двери. Я же, неспешно, даже вальяжно - демонстративно полез в карман куртки, достал кошелек и процедил сквозь зубы:
--
Пойду, што ли, кофейку попью. Как, Викторыч, составишь мне компанию?
--
Иди, иди... я сейчас догоню.
Я вышел, закрыл за собой дверь и остановился в нерешительности: то ли сначала покурить, то ли сразу перехватить стаканчик кофе?
И до лестницы, где обычно курили сотрудники, и до автомата в конце коридора было одинаково близко, но желание спасти лошадь пересилило, и я поплелся на лестницу.
Как всегда, по трансляции, негромко звучали музыкальные заставки передачи, которая шла в прямом эфире, а в пепельнице, на подоконнике дымился и вонял чей-то окурок. Несмотря на утро понедельника, окурков было до фига, - знать не у одного меня выдалось тяжелое утро. А виной всему долг, о котором напомнил охранник Славик.
Сказал же ему: Отдам с премии, а премия в четверг. Шеф обещал пять штук подкинуть. Или три? Черт, так пять или три? Если три, где взять еще тыщу? Блииин. Точняк, три!
Я ткнул окурок в пепельницу, плюнул на него для верности и пошел за кофе.
Навстречу по коридору шла какая-то тетка.
--
Молодой человек, не подскажете, где у вас бухгалтерия?
--
Да вон там, третья дверь налево, - буркнул я, все еще переживая за премию и тут же, через пару шагов, спохватился, - какая, к черту, третья налево? Первая, сразу за поворотом!
Но тетка уже не обернулась на мое чертыханье, а мне стало не до нее. Уж очень задела необходимость расставаться с тыщенкой.
У автомата толпился народ, который, как обычно, перед планеркой взбадривался -- кто газировкой, кто кофе, а кто и "Рэд Булом".
Однако в это утро все почему-то брали горячий шоколад.
Порывшись в кошельке, я нашел две монеты по пять рублей, сунул их по привычке в щель и, когда на табло загорелось 10, нажал кнопку выдачи.
Взял стакан, отошел в сторонку, глотнул и с удивлением ощутил во рту вкус горячего шоколада.
--
Черт, выругался я про себя, промахнулся. Ну и задела меня эта премия! Да уж.
--
Стоп! А остальные? Они-то, почему все набросились на шоколад?
--
Блин. Хрень какая-то.
В конце коридора открылась дверь аппаратной, и из нее вышел тот самый мужик. Поравнявшись со мной, он вежливо произнес:
--
Спасибо. Вы можете вернуться на свое рабочее место. До свидания, - и потопал дальше.
--
Ага. Спасибо и тебе, мил человек. Разрешил. Хрен моржовый, - и я мысленно послал ему вдогонку большую волосатую фигу.
В аппаратной все было по-прежнему. Мужик, вроде бы, ничего не упер, аварийные лампочки не горели, паленой изоляцией не пахло.
--
Ну и плюс с тобой, - подумал я и сел разгадывать очередной кроссворд.
Однако из головы не выходила странная история с горячим шоколадом. И чем больше я думал о ней, тем больше странностей обнаруживались в событиях сегодняшнего утра. Взять, к примеру, этот случай с теткой. Ну, с какого такого бодуна я послал ее в несуществующую комнату? Тоже, скажешь, премия? Вообще-то не настолько она меня и взволновала, если честно.
--
Стоп!
Я подвинул телефон, снял трубку и набрал номер Викторыча.
--
Юрий Викторович, - Паша беспокоит, - и, не давая спросить, тут же отрапортовал:
--
Да ушел он уже, ушел, не волнуйтесь. Сказал мне спасибо и свалил с глаз долой. Ну, вот. Да ничего, ничего, я не в обиде.
--
Тут вот какой вопрос у меня, Юрий Викторович. Помните, Вы обещали мне премию подкинуть в четверг. Ага, за те праздники.
--
Точно будет? Ой, спасибочки! А не напомните, сколько там мне причитается?
--
Да говорили, говорили....запамятовал я.
--
Ага, пять?.....Спааасибо.
.
Пять. Медленно, уже не слушая, о чем еще верещит в телефоне голос шефа, я положил трубку и тупо уставился на календарь с изображением логотипа родной радиостанции.
***
- Здррррравствуй великий город.....Здравствуйте все!
В эфире программа "Позвони и выиграй!" и с Вами я - ведущий программы Макар Шевченко.
Сегодня, дорогие друзья, мы разыгрываем две, повторяю, - две путевки на Мальдивы и вы сможете стать их счастливыми обладателями, если правильно ответите на три вопроса в прямом эфире.
Итак, телефон в студии 767-4545 и мы начинаем нашу игру........
Голос по трансляции зазывал будущих счастливцев, а Паша сидел неподвижно за столом и смотрел на календарь, выстукивая пальцами что-то нервное и невнятное.
Где-то в комнатах раздавались голоса сотрудников, жужжал вентилятор в процессорном блоке, квакала сигнализация за окном. Но все эти звуки долетали, словно из другого мира.
Мысль, мелькнувшая в голове Паши, сковала его, словно лед.
--
Ладно, старик, - успокаивал он самого себя, - может ты и ошибаешься. Подумаешь, совпало пару раз.
А какой-то червячок внутри не успокаивался -- неспроста это, ох, неспроста. И мужик этот, и тетка, и шоколад, и Славка со своим долгом!
--
Ладно, начнем разбираться. Первым делом надо прощупать, на кой черт приходил этот мужик. Наверняка ведь, гад, еще заявится. Не даром сказал "до свидания".
Разбирался Паша недолго.
Уже через час в углу аппаратной, на стеллаже с запасными блоками была установлена видеокамера от системы наблюдения, которую охранник Славка принес на днях в починку. Ремонт занял пару минут -- сбился фокус - и сейчас все работало отлично.
--
Уж я "вернусь на рабочее место" - приговаривал Паша, маскируя камеру пупырчатой упаковкой, - уж я посмотрю, что ты за фрукт!
Он вывел управление камерой на кнопку и примотал ее в укромном месте к стойке стеллажа.
На следующий день мужик пришел один, без Викторыча.
По-хозяйски поставил портфель на стол, поправил очки и выжидающе уставился на Пашу.
--
Понял, понял, - сказал Паша. Пойду, пожалуй, покурю. Он потянулся за пачкой сигарет и зажигалкой, незаметно нажав при этом кнопку включения камеры.
Редакционный народ толпился в курилке и живо обсуждал свежий "роман" ведущего спортивной программы с "этой дурой из Новостей".
Пашу поприветствовали -- кто кивнул головой, кто протянул руку -- и продолжили вялый треп. По трансляции, наверное, в десятый раз предлагали путевки на Мальдивы:
--
Итак, дорогие друзья, есть три варианта ответа на этот вопрос, но вы должны выбрать один и позвонить нам в студию по телефону......
--
Первый вариант: жирный. Второй вариант: зеленый. Третий вариант: каменный.
--
О! У нас уже есть первый звонок. Здравствуйте, представьтесь, пожалуйста.
--
Хорошо. Владимир из Москвы отвечает на вопрос. Итак, Владимир, - Ваш вариант ответа.
--
Третий, каменный, - прохрипел Владимир.
Ближе к концу дня, когда никто из сотрудников уже не мог, даже случайно, заглянуть в аппаратную, Паша закрылся изнутри и включил режим просмотра.
Сверху было хорошо видно, как он вышел в коридор, а мужик, закрыв дверь на ключ, достал из портфеля что-то, похожее на алюминиевый мини-кейс.
Внутри оказалась какая-то плата и, присмотревшись, Паша ахнул. Это была плата модулятора передатчика. Правда на передней панели, помимо индикаторов и контрольных разъемов Паша рассмотрел головки пяти или шести тумблеров.
Мужик подошел к резервному передатчику, открыл дверцу модуляторного отсека, заменил плату, включил на ней третий тумблер и, как это всегда делал сам Паша, перебросил сигнал с основного передатчика на резервный.
--
Ангидрид, твою перекись, - прошептал Паша, - нахрена же они это делают? Неужели, чтобы путевки никому не отдавать? Ну и крохоборы, блин.
--
Ладно, я вам устрою "хургаду" с "анталией".
Паша потер ладони, представляя, как вытянется лицо этого мужика и дрогнет голос Макара, после того, как кто-нибудь правильно ответит на вопросы и получит путевку.
Работая на радиостанции, Паша, конечно же, знал о "неслышном шепоте". Ребята из рекламного отдела иногда в открытую обсуждали это в курилке.
Как понял Паша, это была своеобразная игра с громкостью. Сигнал склеивался из двух записей: обычной и скрытой. Обычная воспринималась сознанием, а другую записанную тише, и, казалось бы, неслышную, улавливало только подсознание.
Например, голос диктора рассказывал о преимуществах какого-нибудь автомобиля, а скрытый голос целенаправленно повторял: "Ты хочешь эту машину. Ты купишь эту машину". В результате, в автосалоне, человек уверенно выбирал именно ту марку, на которую указывало подсознание.
По видимому, новый модулятор подмешивал к сигналу из студии какой-то "неслышный шепот" типа тройка, тройка, тройка.....
- Аналогично и с этими путевками, думал Паша, - в третьем варианте всегда находится неверный ответ, и все, управляемые скрытой записью, выбирают третий.
Вот и я выбрал третью кнопку на автомате, тетку послал в третий кабинет, премию до трех тысяч уменьшил.
Все дорогу домой Паша думал о том, как перехитрить мужика с его подставным блоком.
И придумал.
Реализация была плевым делом для такого специалиста по электронике, как Паша.
Несложная система из двух электромагнитов с толкателями, которые есть в любом замке домофона, легко уместилась на внутренней стороне дверцы модуляторного отсека. Когда ручку закрывали, замыкалась одна цепь и толкатели электромагнитов выключали третий тумблер и включали пятый. А когда поворачивали ручку, чтобы открыть дверцу, все делалось с точностью до наоборот: тумблеры возвращались в исходное положение, как будто ничего не происходило.
Испытав систему, Паша стал ждать удобного случая, чтобы осуществить свой план.
В конце недели к Паше зашел Викторыч и объявил, что завтра снова придет мужик, но тут же успокоил:
--
Ты, Паш, извини. Я понимаю, что гонять тебя туда-сюда некрасиво, но завтра, ей-богу, в последний раз.
--
Да я что, Юрий Викторович, - надо, значит, надо. Сделаем.
Уходя из аппаратной, Паша включил питание электромагнитов. Оставалось только ждать.
Мужик пришел рано утром в субботу и, если бы Паша не включил систему вчера, вряд ли ему удалось сделать это сейчас. Уж очень внимательно следил мужик за каждым движением Паши и чуть ли не вытолкал его, когда позвонил Викторыч и сообщил, что главный собирает всех сотрудников на планерку.
На планерке царила легкая и непринужденная атмосфера.
--
Друзья, - начал главный, во-первых, разрешите поздравить всех нас с днем выборов.
Я надеюсь, что каждый найдет время и проголосует за достойнейшую партию.
Разрешаю сегодня всем, кроме дежурной смены, уйти после обеда.
Да, друзья, хочу вам сообщить, что по решению избиркома страны, нашей радиостанции оказано высокое доверие. Мы будем первыми информировать граждан о подсчете голосов практически в реальном времени. А во время выборов мы будем давать в прямом эфире репортажи с избирательных участков. И на всех участках будут установлены радиоприемники, настроенные на волну нашей радиостанции.
--
Бляяяяяяя.......только это и возникло в голове у Паши, только одно это слово.
Ни мысли, ни шевеления извилин, ни страха, ни желания. Одно только слово.
У двери в аппаратную сидел человек, похожий на агента из боевиков.
--
Ну да, пробурчал Паша самому себе,- а ты думал Викторыча посадят в такой ситуации?
Он прошел мимо двери, свернул за угол коридора и только сейчас понял, как и куда он влип.
Первым делом ему захотелось вернуться к главному, покаяться, все рассказать. Но потом, трезво оценив ситуацию, Паша решил не дергаться. Ему даже стало интересно -- а что же произойдет?
После обеда, пристроившись к приятелям из своего района, Паша отправился на избирательный участок. Школа, где тот располагался, кишела людьми, выездными буфетами, пахла пивком и селедочкой. В зале, где собственно происходило само действо, чинно змеились очереди, а бодрый голос Макара из динамиков плел что-то о часовых поясах.
Как и все, Паша отметился в списке, взял бюллетень, поставил жирную галку напротив пункта ПЯТЬ, и опустил его в урну.
Приняв с ребятами за углом школы по полстакана "Журавлей" и закусив мандарином, Паша захотел вернуться на работу и попытаться что-то сделать.
В метро, разомлевший от духоты и водки, Паша стал рассуждать:
--
Как ни крути, а они все же гады! Ладно бы с путевками мухлевали, но так, по-крупному! Это же кому рассказать! Выбирайте, мол, третий номер в списке! - и тут же замолк, опасаясь, что скажет это вслух.
Злость росла, набухала, давя изнутри. Она душила его, смеялась над бессилием, мелкостью, никчемностью и не только его, но и всех людей, людишек, людишечек, которых заставили прийти и обмануться.
Уже в здании, поднимаясь по лестнице, Паша решил пойти прямо к главному и высказать ему все прямо в лицо. Он полагал, что главный не знает об этом, что все это происки каких-то враждебных сил, что это подстава и он, Паша, обязан стать спасителем доброго имени.
В приемной уже никого не было. В углу работал телевизор и известный телеведущий взволнованно говорил что-то известному политику.
Паша прислушался.
--
Нет, я категорически отказываюсь понимать, как им удалось настолько серьезно обойти бесспорного лидера, нашу надежду, символ процветания и мощи. Это что-то невероятное. Опросы на выходе с участков дают невероятные цифры......
Ну, началось, - подумал Паша.
Тем временем из кабинета стали доноситься громкие голоса. Кто-то, видимо гость главного, уже не кричал, а буквально орал:
--
Вы что полагаете, это Вам так просто сойдет с рук?! Мы истратили на Вашу идею почти все наши ресурсы, а в итоге получили совершенно противоположный результат....
--
Не знаю, что Вы там испытывали и убеждались!
--
Да Вы знаете, сколько теперь должны нам? За двести лет Вам столько не заработать... и, даже, не украсть!
--
Хорошо, что мы подстраховались, оставили кое-какие ресурсы и сейчас они брошены на изменение ситуации, но имейте в виду, когда все это закончится, - Вам несдобровать!
Паша тихонько выскользнул из приемной и двинулся в сторону курилки. Там стояли ребята из дежурной смены и обсуждали все те же новости.
Время близилось к восьми. Через несколько минут закроются все участки и Паша узнает, наконец, что он натворил.
--
А шеф-то, шеф.....оказался такой же сволочью, как и те гады, которые прислали мужика, и мужик гад....и вообще.......блин......полная жопень.....
--
Надо сваливать отсюда, пока не поздно. Хрен с ней, с работой. Устроюсь в какой-нибудь сервис-центр.
Паша зашагал в сторону приемной, чтобы найти там бумагу, написать заявление об уходе и бросить его на стол главному.
Пока он писал заявление, на экране телевизора появилась заставка с флагом, заиграл гимн и тот же известный телеведущий, улыбаясь, начал что-то говорить.
Паша как раз закончил писать, поставил число, подпись и, перед тем, как снова заиграл гимн, услышал:
--
Таким образом, победу на выборах одержала наша надежда и опора, ТРЕТИЙ номер в избирательном списке -- партия.....
Дальше Паша не стал слушать.
Он медленно положил заявление на секретарский стол. Сглотнул ком какой-то горечи, стыда, мерзости и еще чего-то, что захотелось выплюнуть прямо здесь, в этой приемной, облевав и телевизор, и шкафы, и табличку на кабинете главного, и фикус в углу и далее, в коридоре, все эти бесконечные фотографии, на которых бесконечное число узнаваемых с наушниками на головах, аппаратную, модулятор, мужика и его агента вместе со стулом.......
На ватных, будто не своих ногах, Паша поплелся к выходу и, уже в коридоре, услышал какой-то звук из кабинета главного.