Алина никак не засыпала, продолжая хныкать даже на руках. Единственное, что немного успокаивало дочку - это когда Агния, продолжая укачивать ее, кругами ходила по комнате. Потому она упорно продолжала делать именно это, хоть ноги уже просто "гудели".
- Давай я, Бусинка, - Вячек перехватил ее на середине комнаты. - А ты передохни, малышка.
Для Агнии, совершающий свой моцион почти "на автомате" с закрытыми глазами, это оказалось неожиданностью. Вздрогнув, она стряхнула с себя накатившую сонливость и улыбнулась любимому:
- Держи, - почти одними губами прошептала она мужу, помогая удобней взять у нее прикорнувшую дочь, даже в дреме не выпускающую изо рта обслюнявленный сухарь - единственное, что помогало им облегчить сегодня состояние Алины.
Это Вячек придумал, когда дочь со слезами и криком отвергла все игрушки, призванные облегчить ей прорезывание зубов, а гели, вроде бы специально предназначенные для того, чтобы сделать этот процесс безболезненным - помогали не больше, чем на пару часов. Их педиатр оправдывалась тем, что у Алины прорезались сразу два верхних зуба, потому и проходило это настолько тяжело для ребенка. Вячеслава такое объяснение не успокоило, и Агнии пришлось выступить в роли громоотвода, отвлекая внимание мужа от и без того перепуганного врача.
И это с хныкающей на руках Алиной. Но они с дочкой все-таки дали доктору время скрыться от раздражения своего папы. И счастье еще, что та не пересеклась во дворе с Федотом, который приехал буквально на пару минут позже, проведать крестницу. Как бы Агния спасала врача от этого "безумного" крестного у нее даже идей не было. Сейчас, в два часа ночи, Федот, к примеру, помчался в аптеку, уверенный, что обязательно должно существовать более действенное лекарство. И врач просто "издевается над ребенком", заставляя терпеть такие муки. Не помогли ни попытки Агнии убедить друга в глупости такой уверенности, ни даже одергивания уже успокоившегося Вячеслава. Федота было не переубедить. Правда, как подозревала Агния, немалую роль сыграло здесь то, что ни одно средство, предложенное Федотом, состояния Алины не облегчило. В то время как сухарь Вячека пришелся их дочери по душе. Это задело крестного. Вот он и отправился рыскать по аптекам.
Подумав о том, что может грозить бедным фармацевтам при встрече с Федотом, у которого ущемлено самолюбие и рвет крышу от беспокойства за Алину, Агния улыбнулась и с облегчением опустилась на кровать. Откинулась спиной на подушку, вытягивая уставшие ноги.
- Что смешного? - так же тихо, как она пару минут назад, поинтересовался Вячек, хоть и сам наблюдал за ее видимым облегчением с улыбкой, продолжая укачивать похныкивающую во сне дочку.
Слишком уставшая, чтобы вдаваться в долгие объяснения, она просто покачала головой. Закинула руки за голову, потянулась.
- Ужас, ну и ночь, таких у нас еще не было, - выдохнула Агния, пытаясь размять шею.
И действительно, ни один из четырех зубов Алины, уже прорезавшихся к этому времени, не доставлял им столько хлопот. Но Вячеслав только кривовато усмехнулся:
- Да, ладно, малышка, нормально все. Прорвемся, - муж подошел ближе к ней и, продолжая поддерживать дочь левой рукой, правой ладонью погладил Агнию по щеке.
Она чуть не замурлыкала, прижавшись к его теплой ладони.
- Отдохни пока, я ее подержу, - распорядился Вячек.
Агния и рада была бы подчиниться, но устала за эти сутки так, что просто не могла моментально расслабиться, да и горло немного першило - так долго она пела Алине колыбельные.
- Да ну, серьезно, Вячек, ты можешь вспомнить ночь тяжелее? - прошептала она, имея в виду то, что дочь их вовсе не "мучила" до этого. У Алины не было проблем с животиком, как у многих других детей, если верить врачу, да и так, дочь не отличалась капризностью, и эта ночь была первой за одиннадцать месяцев, которую они не спали.
- Я могу вспомнить триста шестьдесят семь кошмарных ночей, - как-то совсем уже без веселья, с горечью хмыкнул Вячеслав, продолжая поглаживать ее щеку. - Так что, серьезно, Бусинка, это - просто рай.
Улыбка Агнии угасла сама собой. Повернув голову, она прижалась губами к шрамам на руке мужа. Триста шестьдесят семь - ровно столько ночей они провели тогда друг без друга. Ей не надо было уточнять, что муж имел в виду. И пусть она тогда была не в том состоянии, чтобы следить за временем, Вячеслав считал не просто дни, минуты и секунды. И он был совершенно прав - сейчас, это было блаженство и рай: суматошно, хлопотной, но счастливо.
А Вячек вдруг улыбнулся куда веселей.
- Триста шестьдесят восемь, собственно, - со смешком уточнил он.
Вот теперь не поняв, Агния чуть нахмурилась и с недоумением глянула мужу в лицо.
Он покачал головой, словно не собирался дальше объяснять своего уточнения. Но потом обвел глазами ее нахмуренные брови, погладил, повторил тремя оставшимися пальцами контур ее скул, носа, губ и хмыкнул, словно идя у нее на поводу:
- Помнишь, как ты в Киев рвалась, еще девчонкой? Орала. А потом извиняться в клуб приперлась, - Вячек покачал головой, видно, вспоминая.
Агния кивнула, не очень понимая, к чему он об этом. Та ночь помнилась ей утомительной, дымной и напряженной, но никак не ужасной. И муж, похоже, как это часто бывало, по глазам понял, о чем она думала. Хмыкнул:
- Ты даже приблизительно не представляешь, на волосок от чего ходила тогда, малышка. От чего я пытался удержаться, - он чуть сильнее сжал пальцы на ее подбородке. И на какое-то мгновение замер, глядя Агнии в глаза. К счастью, Алина уже заснула, видимо, и не зашлась в очередном приступе плача. - Злой на тебя был, жутко просто. И хотел так, что в голове гудело, руки зудели. И еще водка... Стоило-таки прибить тогда Федота, - Вячек хмыкнул, продолжая смотреть ей в глаза.
С виной. С признанием того, что мог причинить ей боль.
Агния же только сильнее прижалась к его ладони. Обхватила своей ладошкой руку мужа. Она помнила ту ночь: свой стыд, желание извиниться и дикий страх потерять "своего Вячеслава Генриховича", пусть тогда, наверное, и не до конца понимала, что же он для нее значит. Поняла она и то, что Вячек сейчас попытался сказать, в чем признался. Все-таки теперь она куда лучше его знала и понимала, чем тогда, тринадцать лет назад.
Но только улыбнулась и поцеловала кожу мужа. Ведь не случилось ничего непоправимого. Наоборот, даже. И он сдержался, сумел. Агния знала, что Вячек только хмыкнет, если она скажет, что никогда не сомневалась - он ей ничего плохого не сделает. Начнет говорить, что она и сейчас такая же наивная, как девчонкой была. Только Агния все равно в своих выводах не сомневалась. Не зря же не боялась его никогда. Душой это чувствовала.
- Люблю тебя, - вместо этого прошептала она мужу.
А он все так же кривовато улыбнулся, словно считал, что она к нему слишком снисходительна. Перевел глаза на всхлипнувшую во сне Алину. И вдруг так помрачнел:
- ...!
Агния подскочила, уже отвыкнув, чтоб муж так выражался.
- Что? Ей хуже? - переполошилась она.
Но Вячеслав покачал головой и крепко обхватил ее за плечи рукой, прижал к своему боку. Уткнулся лицом в макушку:
- Какая же я падла, а, Бусинка, - тихо выдохнул он. - Только представил, что кто-то на мою дочь с такими мыслями глянет... Только о чем-то подобном подумает... Урою сволочь! Голыми руками придушу, - с бешенством, хоть и тихо, рыкнул Вячеслав.
Он серьезно разозлился: Агния всем телом ощущала, как Вячеслав напряжен и чуть ли скрипит зубами от злости на вероятных "недоброжелателей". Возможно, и злость на себя за те давние мысли и желания, выплескивая в это возмущение.
А ей так смешно стало. Очень-очень. Пришлось лицом к его плечу прижаться, чтобы не рассмеяться в голос. Нет, ясно, что Вячек имел в виду действительно ужасные намерения. Только вот, что-то подсказывало ей, что и любому, даже уважительному интересу парней к его дочери он будет не рад, и отреагирует почти так же.
Продолжая давить смех, она нежно погладила его по спине, словно успокаивая:
- Давай, мы хоть с зубками у Алины разберемся, Вячек, - шепотом предложила она мужу, подмигнув. - А о парнях потом подумаем, хорошо?
Он моргнул, глянул на нее с удивлением. И сам улыбнулся, будто разом расслабившись. Кивнул, нежно поддерживая дочку на своей руке, продолжая укачивать. И наклонился, завладев губами Агнии с такой нежностью и страстью, что у нее внутри защемило что-то от безграничной любви и обожания.
- Лады, Бусинка, - чуть оторвавшись от ее губ, прошептал Вячеслав, проводя носом по ее щеке. - Давай так.
Бонус 2
(Глава из Интервенции любви)
У Вячеслава Боруцкого был капец, какой долбанный день. И пусть сейчас часы показывали только час пополудни, он ощущал себя настолько выжатым, словно бы не спал двое суток. Это было не так. Он ночью спал, хоть Алинка немного и капризничала поначалу. И не болело вроде ничего, но и успокаиваться дочка не желала.
Упрямая малышка.
Они с Агнией даже поспорили, от кого именно дочка получила такой характер.
При мысли об этом он усмехнулся.
Нет, его точно вымотали не эти ночные бдения крохи и не шутливые препирания с женой.
Сейчас с Алиной гулял Федот, его лучший друг и по совместительству - крестный его дочери. Вячеслав видел, как они ходят по газону, на котором только-только выросла трава. Точнее, ходил-то Федот, таская Алинку на руках, типа показывая крестнице все, что попадалось на глаза. А следом за этой парочкой весело носилась Моня (сокращенно от Монстр). Их йоркширский терьер обожал Федота. Меньше, конечно, чем Агнию. Но все же. Федот так же отвечал собаке страстной любовью. Правда, тайной. На людях он продолжал ворчать на эту "крысу", хотя они все давно его раскусили.
Вячеслав был зол на Федота. Хоть и понимал, что эта злость результата не даст. И все же, далеко не в первый раз за долгие годы их дружбы, ему хотелось хорошенько стукнуть Федота. Не то, чтобы раньше он себя в таком желании ущемлял. Однако сейчас не думал, что подобное станет лучшим выходом.
Агния расстроится, если он побьет Федота. Ясное дело, Вячеслав не хотел расстраивать свою малышку. Свою ненаглядную Бусинку. Даже несмотря на то, что меньше трех часов назад она, меняя памперс Алинке, с сияющей улыбкой повернулась к Вячеславу и на полном серьезе заявила:
- Вячек, а я хочу научиться водить машину. Покажи мне, пожалуйста?
Бусинка.
Его Бусинка за рулем машины.
От одной мысли о чем-то подобном - его прошибал холодный пот. И сердце подозрительно давило, замирая колом за грудиной. В его возрасте такие новости наверняка опасны. Еще удар хватит, не дай Бог.
Почему-то Вячеславу не казалось нечто подобное хорошей идеей. Но разве он хоть раз сумел отказать своей Бусинке? С самого первого раза, когда она, пятнадцатилетняя сирота, пришла проситься певицей в ресторан к нему, человеку, держащему в своих руках весь криминал города. Нет, конечно, он тогда выставил ее, хорошенько припугнув.
Не то, чтобы это дало желаемый эффект. Разве, в итоге, он не сдался перед упорством этой девчонки?
И если пораскинуть мозгами, Вячеслав мог привести десятки подобных примеров. Радовало его только то, что по большей части, все обходилось. Потому, глядя на шикарные волосы своей обожаемой жены, которые уже доставали до лопаток, отрастая после того, как два с половиной года назад он таки сдался очередной ее придурочной идеи и помог Агнии остричь пряди перед алтарем церкви - Вячеслав не заявил вот так-вот, с ходу: "и не мечтай!".
Он попытался пропетлять, напомнив, как она сейчас устает с Алинкой. И что он всегда готов ее отвезти, куда только Бусинке в голову не взбредет. И что Федот есть на подхвате. И пять парней самой близкой охраны...
- Да, не парься, Бусина. Если че, я могу тебе показать, чего и как. Делов-то, - перебил все его разумные доводы как раз подошедший Федот, лыбясь, как полный дебил.
И забрал Алинку из рук Агнии.
Знал же, падла, кем стопудово прикрыться.
- Ни фига, - отрезал Боров, выразительно глянув на друга, и глазами дал понять, что не забудет такой "помощи". - Я сам жену научу, - заявил он.
Одна радость - после этого заявления Агния просто расцвела от счастья. И так крепко обняла его, что у Вячеслава вообще появилось желание ее не отпускать. Имелось у Вячеслава пара идей о том, как отвлечь свою малышку...
Только она, похоже, твердо решила додавить его. И все тем же тоном уточнила, могут ли они этим после обеда заняться? Не прекращая отвечать на поцелуй Вячеслава при этом. То ли он старый стал, то ли прогрессивно глупел, впадая в маразм, но только ляпнув "да", более сосредоточенный на воплощение своего плана в жизнь, он сообразил, на что подписался.
В общем, несмотря на все, что последовало за этим поцелуем, этот день не казался ему особо удачным. И меньше всего ему хотелось бы решать еще чьи-то проблемы. Своих - по горло.
Однако, когда ему позвонил Соболев, Вячеслав даже немного повеселел. Теперь у него появилось оправдание, чтобы перенести "урок по вождению". На неопределенное время. Агния поймет, что он не может не помочь кумовьям.
Бонус 3
(Глава из Интервенции любви)
Он испытывал дикий, не поддающийся контролю разума, ужас. Такой страх, какой Вячеслав Боруцкий не испытывал последние три года. С того момента, как полуживым дополз с той проклятой свалки к ним домой, почти не сомневаясь - найдет Агнию мертвой. Впрочем, то, что Вячеслав не обнаружил труп жены, не особо облегчило его состояние тогда. И первоначальный страх сменился отчаянием и паршивым ощущением собственного бессилия и вины, еще большего ужаса, когда глядя на опустошенный дом и их разоренную спальню, Вячеслав досконально осознал, что Шамалко сотворил с его малышкой. Даже последние три года, когда он чуть ли не каждый час напоминал себе - все хорошо, ему удалось выдернуть Агнию из того ада, не до конца изжили из души Боруцкого привкус пережитого ужаса. И сейчас он расцвел новым буйным цветом.
Потому что глядя на то, как Агния с восторгом осматривает все вокруг, заняв водительское место его автомобиля, Вячеслав мог думать только обо всех катастрофах, которые поджидают его малышку на дороге.
- Морду проще сделай. А то Бусина сейчас глянет сюда, и побежит в дом скорую вызывать, чтоб тебя от инфаркта спасали, - Федот подошел сзади и встал справа от Вячеслава, обвел его насмешливым взглядом.
А потом и сам посмотрел на Агнию, которая сейчас настраивала водительское сиденье под себя с помощью электропривода:
- Ты глянь на нее, видно ж, что малышка на седьмом небе от счастья из-за твоего разрешения попробовать. Не порть человеку праздник. Расслабься.
Он видел. И понимал. Но все равно.
- Не могу, Андрюха, - Боруцкий отвернулся, чтобы и правда, не дай Бог, не испугать жену выражением лица. Федот не просто так прикалывался, со смыслом. - Все понимаю. Но не могу я расслабиться!
Пальцы Вячеслава непроизвольно сжались, словно в поисках сигареты. И пришлось глубоко вдохнуть, чтобы подавить желание закурить. Он не выкурил ни одной сигареты с тех пор, как родилась их дочь, как он полностью осознал, что должен приложить все усилия и старания, потому как кроме него некому о его малышках позаботиться. Да и не сумеет никто их любить так, как Вячеслав любил свою жену и дочку.
Стараясь взять себя в руки и подавить панику, в которой бы никогда не признался ни Агнии, ни Федоту, Вячеслав посмотрел на крыльцо дома, где Алинка, сидя в детском кресле-качалке, заливисто смеялась над Моней, возбужденно гоняющей по веранде мяч. Рядом с их дочкой сидела экономка и стоял один из охранников.
- По крайней мере, тебе удалось уговорить ее отказаться от идеи о "маленькой и аккуратной машинке", - хмыкнул Федот, видимо, пытаясь поддержать друга.
Достал из кармана пакет с семечками и принялся щелкать, предложив и Вячеславу. Федот тоже бросил курить вместе с Боруцким. Из солидарности, как объяснял он сам.
Вячеслав покачал головой, отказываясь от семечек, и сделал еще один глубокий вздох. Да, отговорить Агнию от "компактной" модели, было уже победой. Потому как, увидь он ее в одной из этих "консервных банок", которые не особо больше брелока сигнализации к самим же машинам - точно свалился бы от удара. По крайней мере, в его машине Агния будет в большей безопасности. Даже если во что-то врежется. Или если с дороги слетит. Или если какой-то недоумок нарушит правила, и в ее машину врежется. Или...
Он мог перечислить еще сотни этих "или". И не было разницы, что сегодня Агния впервые(!) села за руль и пока даже не пробовала управлять, все еще адаптируясь. Она и не заикалась о том, чтобы куда-то выехать со двора. Даже здесь еще машину не завела. А он уже с ума сходил от ужаса. Как же ему дальше себя в руках держать-то?
И Вячеслав знал, что вряд ли сумеет относиться к этому спокойней. Господи! Прошло три года с тех пор, как он ее вернул, а Вячеслав до сих пор ни разу не оставлял Агнию без своего присмотра или наблюдения Федота больше, чем на пять минут. И это не было преувеличением. Он практически неотлучно находился рядом с женой. Потому что, если говорить откровенно, до сих пор в душе боялся, что может случиться еще что-то. Слишком много он сам когда-то делал. Потому и сейчас опасался, что судьба предъявит еще один счет.
- Вячек!
Сделав настолько спокойное лицо, насколько вообще был способен, он повернулся к жене, делая вид, что просто наблюдал за дочкой.
И сделав вид, что не заметил ободряющего похлопывания Федота по плечу, облокотился о водительскую дверь, заглядывая внутрь салона через открытое окно.
- Не знаю. Да, кажется, - она подняла к нему румяное лицо, и посмотрела взглядом, просто таки искрящим от счастья.
Он не видел такой смеси смущения, радости и счастья на ее лице, с тех пор, как Агния была совсем девчонкой, и радостно кидалась ему навстречу, во время визитов "опекуна".
Прав Федот. Сто раз прав. Не мог и не собирался Вячеслав лишать свою малышку такой радости. Себе и своему страху на горло наступит, но ее научит водить.
- Раз кажется, давай дальше разбираться, - хмыкнул он.
Обошел машину и сел на пассажирское место, ощущая себя не очень привычно в роли "педагога". Но не успел сказать ни слова, Бусинка обняла, бросившись ему на шею, стоило Вячеславу опуститься на сиденье. Прижалась лицом к его шее, сбивая с дыхания. И крепко сжала свои ладони у него на затылке:
- Спасибо, Вячек! - с восторгом выдохнула она. - Мне так этого хотелось!
Ему пришлось прочистить горло и шумно выдохнуть, чтобы совладать с голосом, да и самим собой.
- Да, ради Бога! Было бы за что, малышка, - обхватив ее затылок своей рукой, он с удовольствием погрузил пальцы в ее светлые волосы, которые доросли уже до середины спины Агнии.
Сам прижал ее голову крепче к своему плечу и глубоко вдохнул, наслаждаясь ее теплом, ее дыханием, сладким запахом этих прядей.
- Только, очень прошу, Бусинка, веди аккуратно, лады? - все же прорвалось его беспокойство.
Агния рассмеялась. Подняла голову и посмотрела на него долго-долго. И так открыто, что Боруцкий понял: все она знает. И про страх его. И про ужас. И про те подспудные опасения, что небо не закрыло счет. Более того, до такой же степени, до настолько же сильной дрожи в сердце боится потерять его самого.
- Вячек, я слово даю, - тихо пообещала Агния, погладив пальцами его напряженные скулы. - И потом, я же не собираюсь еще никуда ехать. Ты мне хоть покажи, как заводить, да какие педали нажимать, чтоб с места тронуться. И обещаю - на этом мы сегодня остановимся.
Она еще раз нежно поцеловала его губы.
А у Вячеслава от сердца отлегло. И вздохнуть полной грудью вышло. Это - запросто. Ключ и педали, это он может ей позволить. Даже разрешит проехать по двору. Метра два. Пока, более чем достаточно, по его мнению.
Но едва он открыл рот, чтобы начать что-то объяснять Бусинке, запиликал мобильник. Боруцкий и не хотел бы брать, но с Соболевым у них были дела, которые не отодвинешь. Потому, так и продолжая гладить волосы Агнии, не позволив ей подняться со своего плеча, Вячеслав ответил на вызов:
- Слушаю, Соболь. Как детвора? - поинтересовался он у кума, видя явный намек на необходимость "вежливости", в глазах жены, тихо прислушивающейся к разговору.
- Нормально, растем, - усмехнулся в ответ Соболев. - Ваша как?
- Буянит, - весело констатировал Вячеслав, наблюдая, как Алинка пытается поймать хвост Мони.
Соболев еще раз усмехнулся в трубку, дав понять, что знает, о чем говорит Вячеслав.
- Я насчет Лютого, - после "любезностей", уточнил Соболев, возвращая разговор в серьезное русло.