Мелф : другие произведения.

Ты обурел, боец?..

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  Квинт Цецилий Метелл по прозвищу Верный был весьма озадачен.
  Озадачить его умудрился самнитский воин в битве у Коллинских ворот.
  Поняв, что нарвался на самого Метелла, самнит, очевидно, заранее простился с жизнью - но помирать просто так, не оскорбив противника, не пожелал. А посему заорал:
  - Прощай, подстилка Суллы!
  Метелл моргнул. Но тем не менее кротко ответил:
  - Ты бы мечом работал, а не языком...
  - Против тебя не стою, - пробурчал самнит, вяло отмахиваясь мечом. - Больно хорошо дерешься... для подстилки.
  - Что ты заладил, в самом деле - почему подстилка-то?!
  - Потому что Сулла всех вас перееб, об этом же все знают! Так что поменьше гордитесь собой, римские квириты! Вы не квириты, а какие-то, не побоюсь этого слова, похотливые греки! Спартанцы!! Катамиты!!!
  Этого Метелл уже не стерпел - самнитский солдат отправился ругаться с Хароном.
  - Только его не обзывай катамитом, - посоветовал Метелл отлетевшей самнитской душе.
  А потом крепко задумался... Легче всего было поверить, что солдатик просто хотел сильно задеть его - вот и измыслил такое серьезное оскорбление. Ну а если он говорил правду - и какие-то "все" действительно говорят о полководцах Феликса - а значит, и о Метелле - такие гадости?!
  Когда все было кончено и сулланцы вошли наконец в Рим, Метелл единственный вроде бы не радовался победе. Феликс заметил это.
  - Чтой-то мы такие мрачные?.. Жопу седлом натер, что ли?
  Ну вот! Сразу про жопу!
  - Меня самнит очень гадко обозвал, - нехотя признался Квинт Цецилий.
  - На самнитов не обижаются! Тем более он покойник. Ты позаботился о том, чтоб он с его поганым языком стал покойником?
  - Лучше бы я позаботился об этом до знакомства с его гадским языком...
  - Квинт Цецилий! Ты что, девочка тринадцатилетняя, обижаться не пойми на что?
  Ну вот! "Девочка..." Что-то, кажется, самнит не зря такое говорил про Феликса, не зря!
  Квинт Цецилий, серьезный, как никогда, со своей осунувшейся после всех боев и тревог физиономией и коротким солдатским ежиком волос, в потрепанной кожаной лорике и линялом палудаменте, меньше всего на свете походил на девочку и в общем-то сам догадывался об этом. А посему посчитал наилучшим задать Феликсу честный, прямой вопрос.
  - Феликс! Скажи мне ради всех богов - почему болтают о том, что ты спишь со своими командирами?!
  Феликс засиял - и вопрос, и сердитая физиономия Метелла доставили ему неимоверное удовольствие. Ай да самнит... не то чтобы сломил боевой дух Метелла - но изрядно разбередил ему достойную квиритскую душу!
  - Так почему? - повторил Квинт Цецилий.
  Голубые глазищи Феликса ехидно сверкнули из-под рыжего чуба:
  - Может быть... потому... что это правда?!
  - Со мной ты не спал! - возмутился Квинт Цецилий.
  - Пока нет, - загадочно ухмыльнулся Феликс.
  - Я тебе дам "пока"!!!
  - Лучше просто дай... - Феликс мечтательно возвел зенки к небу. - Я ведь тебя люблю, Метеллушка...
  Метелл отчаянно покраснел. И буркнул:
  - Я тебя тоже люблю.
  - Да, знаю. Как друга. Как боевого товарища. Это так мало!
  - Тебе всю жизнь всего мало, - заявил Метелл. - И по морде ты мало получал! С этим могу помочь. Обращайся. Кстати, ты успел совратить кого-то одного из наших или уже нескольких?
  - Да всех, - хихикнул Феликс.
  - Да не пизди.
  - Да сам разбирайся. Что я буду сплетничать и трепать чужую честь.
  Феликсу стоило большого труда сдержать так и прущее из него хихиканье: он не сомневался, что нехорошо заинтригованный Метелл действительно попытается узнать, кто же из парней не устоял перед Феликсом. Следовало предупредить парней. Шутка получалась знатная...
  Вскоре Метелл уже бормотал: "Нет, это не армия, это лупанар..." Да и то: Феликс всячески способствовал тому, чтоб бедный Квинт Цецилий убедился именно в этом. Помпей сперва не соглашался "строить из себя шлюху с яйцами", но Феликс убедил его в том, что это очень смешно. Помпей подумал и решил, что действительно смешно - неужели Метелл поверит, что он, Помпей Великий, тоже из таких?..
  Метелл же спросил его об этом вполне прямо. Римский нобиль не испытывал особого уважения к молодому провинциальному выскочке, а потому и не шибко церемонился с ним.
  - Слышь, Помпей, а ты с Феликсом спал?
  - А чо? - отозвался тот, даже не краснея.
  - Да "ничо", - передразнил его Квинт Цецилий. - Поганенькое любопытство, знаешь, замучило...
  - А чо, - повторил Помпей безмятежно, - вон этот, Ахиллес, тоже с Гектором спал, чо. А такие герои, чо!
  - С ПАТРОКЛОМ, дура деревенская! - рявкнул Метелл, свирепо глядя в сияющую румяную рожу юного героя.
  - Но ведь спал же? И это, я имел в виду - Гектора он тоже выебал, чо... Опустил типа. А с Патроклом любовь была, чо. И этот, Александр-то Македонский... - тут Помпей прямо-таки вдохновенно воззрился на Метелла. Все знали, что Македонский - его личный образец для подражания.
  - Македонский-то - с Гефестионом тоже, - заявил Помпей.
  - Далеко тебе до Македонского, - вздохнул Метелл, поняв, что имеет дело с придурковатым, - Македонский-то у нас, выходит, Феликс. А ты всего лишь Гефестион... Не ты же его трахал? А он тебя?
  - Да мы по очереди, чо...
  Метелл схватился за голову, странно посмотрел на Помпея и счел за лучшее замолчать на эту тему совсем.
  - Как успехи? - поинтересовался у него Феликс несколько позже.
  - Ну с Помпеем все ясно... чего с дурака взять... Но, Феликс, неужели и остальные?.. И КРАСС тоже? Я не верю!!!
  - Ма-арк Лициний! - взвыл Феликс.
  - Что?..
  - Дашь мне?
  - Не! Еще чего!
  - Вот, - обрадовался Метелл, - хоть кто-то...
  - Погоди, - отмахнулся Феликс и продолжал:
  - Марк! А если не бесплатно?
  - А за сколько?..
  - ТЬФУ!!! - взревел Метелл. - Помпей - Гефестион, а этот вообще за деньги!!! И одно утешает - никто не спит с тобой, Феликс, просто по любви! Один по дури, другой из жадности...
  - А насчет любви - это ты у брата своего спроси, - туманно ответствовал Феликс.
  - У которого? - тупо спросил Метелл, - У меня их...много.
  - Ну, у Лукулла, наверное?..
  Квинт Цецилий несколько позеленел. Ему было совершенно наплевать на мужскую честь Красса и уж тем более Помпея, они, к счастью, не приходились ему братьями. А вот Лукулл, к несчастью, приходился...
  Спрашивать у него Метелл ничего не стал. Просто некоторое время полюбовался на то, как тот изящно встряхивает каштановой гривой, после чего подошел и от души залепил Лукуллу в глаз.
  - Братик... ты чего? - заскулил тот, подымаясь с земли. - За что? Почему?!
  - Потому что тебя зовут Луций Лициний Лукулл.
  - Э?..
  - А звали бы Цецилий Метелл - вообще убил бы...
  - Да что я сделал?!
  - А вот будешь знать, как с Феликсом спать... по любви...
  Тут Лукулл вспомнил, что Феликс предупреждал его об этом розыгрыше (правда, фонарь под глазом как-то не предусматривался), и вопросил:
  - Братишка, да ты что, ревнуешь, что ли?!
  - Все-таки убью, - вздохнул Метелл. - Вот чувствую - придется...
  Он еще раз вздохнул - глубоко и горько - и, слегка ссутулившись, куда-то побрел. Похоже, морально готовить себя к братоубийству.
  Феликс радостно заржал, когда Лукулл поведал ему о происхождении роскошного синего украшения под глазом.
  - Между прочим, не смешно, - сказал Лукулл. - Он ведь правда был того... в расстроенных чувствах. Или ты думаешь, Квинт Цецилий имеет привычку чуть что бить морды своим родным?!
  - О боги, - простонал Феликс, - как я его обожаю... Он такой умница, но почему, почему такой серьезный?! Но бросать эту шутку на середине мне жалко...
  - Ничего себе на середине! Ты убедил его, что спал с Помпеем, с Крассом и со мной - тебе мало?!
  - Мне, как он же и сказал, всегда всего мало. Ты не забыл, что все вы сегодня приглашены ко мне на обед?
  - Не забыл. Ну так и что?
  - Не только вы.
  - А кто еще?
  - А Катилина.
  - О боги, - застонал Лукулл, - в то, что ты спал с Катилиной, даже я могу поверить! Потому что у Катилины бывает такая морда, словно он с Марсом Воителем только что переспал... Бедный мой братик!
  - Так это еще не все.
  - Кто еще? Только не говори мне, что это...
  - ...Квинт Гортензий.
  - Парень, который строит глазки даже мраморным колоннам!!! Юпииииитер!!!!!!
  - Нет, Юпитера я не приглашал... Его - в следующий раз...
  Катилина, как всегда, явился полупьяный, плохо выбритый и с мечом на поясе. Метелл аж вздрогнул: Феликс, увидев это создание, расплылся в нежнейшей улыбке:
  - Здра-авствуй, милашка!
  В ответ милашка оскалилась, как Капитолийская волчица, и отозвалась в том же духе:
  - Здра-авствуй, старый веселый ебунчик!
  Прелестно, подумал Квинт Цецилий. Ебунчик. Одни ебунчики кругом. Мало им было превратить армию в лупанар - они и в Рим его с собой притащили. Где мы - там лупанар. А я что здесь делаю?.. И кто у Феликса все-таки самая любимая жена в гареме? Или он еще не определился?..
  Из тягостных раздумий Метелла вырвал очередной вопль Феликса:
  - Квинт Гортензий, душа моя!!! На тебя ж смотреть тошно! Так бы и выебал - так ведь не даст!
  Феликсова душа вскинула тонкие брови:
  - Что-то, Феликс, не понял я ваш сегодняшний дискурс...
  - Иди ко мне, я тебе его покажу - сразу поймешь! Он же прямо-таки выпирает...
  - Фу, какие вы все пьяные, - оратор, по своему обыкновению, принялся выкобениваться, - с вами даже пить противно. Один Метелл похож на человека, владеющего дискурсом...
  - Э, э, у меня ничего не выпирает! - испугался Квинт Цецилий. - Ты обо мне так не думай!
  - Солдатня дремучая, - скорбно вздохнул оратор, присевши на метеллово ложе, - Что такое дискурс?
  - Хуй по-умному?
  - Метелл сказал слово "хуй"!!! - возрадовался Феликс.
  - Я тебя имел в виду, - огрызнулся Метелл. - Гортензий, отвали со своим дискурсом. Только об одном все ваши мысли.
  - Да ну? - удивился Квинт Гортензий. - Разве? Вон Красс, по-моему, опять что-то считает...
  - Прибыль подсчитывает. От торговли жопой.
  - Мда? Как интересно... А Лукулл вон, например, жрет.
  - Тоску заедает. Он не самая любимая жена в гареме.
  - Квинт Цецилий, - Гортензий положил ладошку ему на лоб, - по-моему, ты себя не очень хорошо чувствуешь. У тебя жара нету?..
  - Убери лапы!!! - сдавленно прошипел Квинт Цецилий. - Знаю я вас... сперва с лапами, потом с дискурсом... а я порядочный квирит!!!
  Гортензий хлопнул глазами... До него начало доходить, что дело нечисто: Феликс трясся от подавляемого хихиканья, на румяной морде Помпея было написано отчетливое "гыгы", Лукулл с синяком под глазом стеснительно порозовел, но ухмылялся, а по Крассу было очень видно, что все тут с крепостной стены упали на голову, один он здоров и занят делом. Катилина же имел вид столь загадочный, что это выглядело даже и непристойно.
  "Кажется, дураков тут только двое - Квинт Цецилий и я, - подумал Гортензий, - Не-не-не! Я так не хочу!"
  Оратор страшно не любил быть дураком. Он сам про себя прекрасно знал, что умный. Умнее некоторых. Да и Квинта Цецилия за дурака совсем не держал. И чего это они тут с ним делают, а? У Гортензия взыграло чувство справедливости. Он пока еще не знал, куда его вывезет, но пронзительно глянул на всех и вопросил:
  - Ээээ, мальчики, а что это мы сегодня без девок?..
  - Как без девок? - удивился Феликс, - Девки есть.
  - А-а! И кто у нас тут дева? Помпей, ты, что ли?
  - Чего это я?! - возмутился тот.
  - А ты самый молодой, - Гортензий умело надавил на воинские понятия, которые Помпей только и понимал.
  - И красивый, - гаркнул Катилина. Гортензий его просто обожал за это - Луций Сергий всегда сходу улавливал правила любой его глумливой игры.
  - Чего красивый-то? - смутился Помпей.
  - А что, - спросил Гортензий, - разве нет? Может, ты считаешь, я в красоте ничего не понимаю?.. Феликс! Понимаю я в красоте или не понимаю?
  - Квинт Гортензий все понимает в красоте! - заявил Феликс. - В статуях, картинах, бабах, мужиках и Помпее! Никто лучше него в этом не понимает.
  - Вот! - Гортензий пересел на ложе Помпея и прихватил его за подбородок, - Ты прекрасен, дитя мое! Ты похож на Александра Македонского. Который пару раз падал с коня на голову. Но красоты это не портит, я тебя уверяю. Готов ли ты?..
  - К чему?! - испугался Помпей.
  - Он спрашивает: к чему? Други, он спрашивает - к чему! К любви, конечно! Посмотри, как глядит на тебя твой старший товарищ Метелл! - Гортензий успел втихушку подмигнуть Квинту Цецилию, - Он глядит на тебя, как доблестные воины Спарты на юных товарищей, только что взявших в руки... оружие. Ну да, оружие.
  - Пусть не глядит!!! - взвизгнул Помпей, - Не буду я брать в руки его... оружие!
  - То есть как это не будешь? - спросил Катилина. - А если приказ?!
  - Я...я... я его приказам не подчиняюсь, я сам командир, у меня свои легионы!!!
  - Нет такого закону, - произнес вдруг Метелл, - чтоб тебе свои легионы иметь.
  Гортензий чуть не подпрыгнул на ложе: ура, кажется, Метеллушка проникся наконец!
  - Поскольку ты, Помпей, есть салага, - продолжал Метелл сухим тоном главнокомандующего, - то где твое право на легионы? Я тебе скажу, где право твое. На тумбочке стоять твое право. Есть у тебя в лагере тумбочка? Нету тумбочки? По уставу караульной службы нарушаешь, ну это ничего, у МЕНЯ в лагере есть тумбочка. И на ней всякий день стоит вот такой помпей, учится родину любить. Ты кому, дух, не подчиняесся? Мне не подчиняесся? Мне, то есть проконсулу волею сената и народа Рима, не подчиняесся ты? Ты подчиняесся даже Гортензию, ибо он есть военный трибун, а ты звания не имеешь никакого и нет у тебя никакого звания...
  Гортензий внимал с наслаждением: ТАКОЕ нести он, хоть и военный трибун, но по сути человек совершенно не служивый, просто не умел. Для того, чтоб пороть такое, надо было отслужить с двадцатилетнего возраста до обеда... то есть тьфу, до нынешнего года. Феликс с Лукуллом тоже замерли в совершенном эстетическом восторге. Катилина аж зажмурился от удовольствия.
  - Что ты прибурел, боец?! - грозно вопросил Квинт Цецилий у Помпея, который действительно... прибурел: лучше описать выражение его рожи было просто нельзя. - Ты буреешь, боец, а служба идет, враги не дремлют. Пока ты буреешь. Буреть ты знаешь где будешь?
  - На тумбочке?.. - пролепетал Помпей.
  - Буреть ты на границе у меня будешь, с Нумидией будешь, понял, боец?!
  - Нуми...дия? - икнул Помпей. - Это в Африке которая?.. За что?!
  - Это которая в Африке, да! Ты допиздишься, боец, царь Сифакс насрет тебе в сапоги...
  Перспектива насратия в калиги окончательно выбила Помпея из колеи, он задрожал.
  - Сифа-акс... - Феликс хотел что-то сказать, но вместо того сполз с ложа в корчах.
  - О боги, - тихонько ухмыльнулся Гортензий, - Помпеюшка вообще кроме "ать-два" че-нибудь знает? Сифакса еще Сципион Африканский разбил же... Даже я знаю, - скромно добавил он.
  - Бери, короче, оружие, - рявкнул Катилина на Помпея, - а то Сифакс, сам понимаешь!
  - Куда брать? - покраснел Помпей.
  - Куда брать, боец? - завел Квинт Цецилий снова, - В легионе служишь и не знаешь, куда берут пилум?! В жопу берут пилум, такие как ты бойцы, позор легиона, да!
  - Ты попал, Помпей, - вздохнул Лукулл, - у Метелла знаешь какой там пилум?..
  - А ты вон смотрю хорошо знаешь, да? - заверещал Помпей в отчаянии.
  - А че ж, он же брат мой. Да и в лагере в одну латрину ссать ходили, знаю, конечно.
  - Ну че, Помпей, БЕРИ! - настаивал Катилина.
  - У меня не надо, - сказал Метелл, - ты, боец, не заслужил еще трогать пилум главнокомандующего. И у Феликса, таким образом, не бери.
  - А у кого?.. - растерялся Помпей.
  - У Катилины бери. Он твой брат, рядовой! Или там у Гортензия. Он трибун, что означает, что он тебе почти отец! Офицер есть отец солдатам, да!
  Лукулл безудержно заржал: у Помпея был такой вид, словно его очень затруднил выбор.
  - Фе-еликс... - жалобно проскулил он.
  - У Гортензия бери, у него красивый, - посоветовал тот безжалостно.
  - А у меня больше, - сказал Катилина.
  - Хрена, - отозвался Гортензий, - то есть пилума. Ты думаешь, у меня маленький, что ли?..
  - А вы померяйтесь, раз такие споры, - подал голос Красс. - Чего проще, взяли и померились.
  - Си-ил моих не-ету, - взвыл Лукулл, - я-ааа напишу мемуаааары... и та-ам обязательно будет глава про то, как на обеде у Феликса-императора великий римский оратор Квинт Гортензий и его друг Катилина мерились хуями...
  - Пилумами, - поправил Гортензий строго. - Ладно, Сергий, я согласен, что у тебя больше.
  - Выкрутился, подлец? - фыркнул тот. - Ну че, Помпей, куда берешь мой самый большой в этом обществе пилум?
  - Да тебя переклинило, что ли, - обиженно пробухтел Помпей.
  - Да я, может, влюбился в тебя, глупый! Ты на этого, на кого там Гортензий говорил? На Александра Македонского похож. Красив, понимаешь?
  - А Гортензий красивее, - попытался увильнуть в сторону Помпей.
  - А Гортензий - мой, - заявил Феликс, - я тут главный, самое красивое - мое! Иди сюда, моя прелесть!
  Гортензий, невозмутимо улыбаясь, перебрался на его ложе, Феликс обнял его и чмокнул в нежное ухо. Только дурачок Помпей мог поверить, что за этим последует что-то еще, ну так он и поверил.
  - Ты не отвлекайся, боец. От задачи отвлекаться - все вы отвлекаться! - рявкнул Метелл. - Я вам дам отвлекаться, три ночи в карауле куковать будете громко с выражением!
  - Я лучше куковать!!! - крикнул Помпей с отчаянием. - Чем пилум Катилины в жопу! У меня мать еще жива, если узнает - я ж застрелюсь с такого позора!
  - Что значит мать, боец? - сурово сказал Метелл. - У всех мать. Вот буквально, боец, мать у всех. У меня тоже мать. Но мне пред ней не стыдно. И вообще - Рома твоя мать. А ты ее не ценишь, службы не знаешь. Мать у него... а у кого не мать?!
  Катилина меж тем, вставши, медленно и эффектно стал приподнимать подол рубахи. Помпей вытаращил глазищи.
  - Там не страшно, - успокоил его Луций Сергий. - Там просто много. Правда.
  - Ни хуя себе! - взвизгнул Помпей.
  - Почему "ни хуя", когда хуя? - обиделся Катилина. - Разве ни хуя? Гортензий, ну?
  - Хуя, - подтвердил оратор. Он хихикал - Феликс безобразничал, щекоча ему ухо языком.
  Помпей страшно побледнел, но тем не менее твердо произнес:
  - Это, которое... Пилум... в жопу нельзя. Не влезет потому что!!!
  - В жопу солдата все влезет на службе родины! - возразил Метелл, - На то и солдат, и жопа, что все влезет, когда надо!
  
  ... Помпей никогда в жизни не бежал с поля боя. Он не боялся настоящих пилумов, стрел и мечей. Но позорное его бегство из триклиния Феликса, как потом он успокаивал себя, не считалось. Есть же кой-что страшнее, чем любое оружие!
  Катилина меж тем опустил подол рубашки, скрыв свой таран от чужих глаз, рухнул на ложе и расхохотался, дико, с подвизгиванием. Лукулл давно уже валялся, как тряпка, обессилев от подавляемого смеха. Красс вытирал слезу в уголке глаза - он очень тихо, но тоже ржал.
  - Тьфу, Феликс, ты мне все ухо обслюнявил, - Гортензий потерся ухом об плечо Феликса.
  - У тебя самое вкусное ухо на свете, может.
  - Может, но оно мне дорого как память, может...
  Гортензий поднялся с ложа и ушел. Вернулся быстро. В руках у него была здоровенная белая роза из феликсова палисадника. Он с улыбкой положил ее на ложе Метелла Верного, словно выражая восхищение игрой замечательного актера.
  - Это что такое, дурища? - бормотнул Верный беззлобно. - Я вам что, шут гороховый, что ли?..
  - Ты потрясающий, - сказал Гортензий. - Я сто лет так не ржал.
  - Ты обурел, боец?..
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"