Горохов Артём Андреевич : другие произведения.

В петле

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


В ПЕТЛЕ

"Цену воде узнаешь ты в пустыне..."

Часть первая.

Глава первая.

   Осень была в разгаре. Было ещё жарко, воздух дрожал, но старожилы уже видели приближение зимы. Что-то в природе изменилось. Этого нельзя было увидеть, это можно было только почувствовать. На голубом небе не было ни единого облачка, солнце беспрепятственно разливалось по всей долине и проникало во все её уголки. Но ему оставалось уже не долго полноправно властвовать. Ещё несколько часов и оно исчезнет за горизонтом, зальёт своей благодатью другую землю. Может там, в далёких краях это солнце люди видят по-другому? Может, они искренне радуются, просто глядя на него? Слушая песни древних поэтов, не верится, что и здесь когда-то так могли.
   "Ну вот, - сказала Наиля Рашидовна, после того, как звонок прозвенел, - восьмой "Б", ваш урок физики закончен, запишите домашнее задание, оно на доске. До свидания. Поднимите стулья на парты, помогите дежурным!" Восьмой "Б" загалдел - кончился седьмой урок, последний на сегодня. Стулья с грохотом были водружены на парты и оголтелая толпа, толкаясь, ринулась к выходу.
   Наиля Рашидовна устало опустилась на свой стул и вздохнула. Дети ушли, и сразу всё стало мрачным и немым. Эта учительница была невысокого роста, с крашенными чёрными волосами. На её лице уже потянулись морщинки - свидетели эмоций. Простодушная, открытая Наиля - опа никогда не скрывала своих чувств. Ей было весело - она смеялась, грустно - плакала. Об этом можно было сразу догадаться, взглянув на её лицо. Морщинки в уголках глаз смеялись, в то же время морщинки у уголков рта и на лбу задумчиво грустили.
   Вот уже четырнадцать лет Наиля Рашидовна работала учителем физики старших классов в средней школе N185 Странно, вся жизнь связана с одной работой, с одной школой, с одной квартирой. Наиля Рашидовна посмотрела в окно и глубоко задумалась. Она не понимала, что случилось, что испортило ей настроение? Вроде бы всё было так же, как и раньше, как вчера, как двадцать лет назад. Но нет! Она поняла. Она не видела золотой благодати этих солнечных лучей, не видела зелёных приветствий трав. Она стала заложницей быта, дурного круговорота работа - дом - работа. "А когда же это произошло?" - задала себе вопрос Наиля Рашидовна. "Ну, ни вчера, - отвечала она сама себе, - и ни год назад. Неужели это произошло именно тогда, шесть лет назад? Неужели это меня сломило?" Наиля Рашидовна услышала, как по коридору шли дежурные, о чём-то переговариваясь. "Хватит! Что это за мысли такие? Ты мать, ты жена, у тебя есть обязанности и не в них проблема! Всё!" Женщина встала и, придвинув свой стул, пошла в лабораторию, заваленную хламом.
   Здесь она взяла свою чёрную сумочку из дерматина, журнал и ключи. В кабинете ученицы из класса уже подметали. "Вика! - обратилась Наиля Рашидовна к своей любимой ученице, - ключи оставляю тебе, как закончите, закроете всё и ключи сдадите вахтёру!" - "До свидания!" - "До свидания, девочки".
   Наиля Рашидовна пошла в учительскую. Там сейчас оставалась только завуч Валентина Григорьевна. Наиля Рашидовна положила журнал на полку и остановилась перед столом, за которым сидела Валентина Григорьевна. Завуч что-то скоро писала. Она остановилась и подняла усталые серые глаза на преподавателя. Через большие очки в розовой оправе были видны тёмные круги под глазами. Она некоторое время смотрела молча, а потом спросила: "Что, Наилечка? Всё?" - "Да, Валентина Григорьевна. Ничего там не слышно?" - "Да, говорят, по крайней мере, на десять дней ещё задержат". - "Ох, - только и выдохнула Наиля Рашидовна. - Что-то в этот раз совсем затянули! Ну, ладно, до свидания!" - "Да, да".
   Наиля Рашидовна сегодня освободилась раньше обычного. И к стати - на базар надо было сходить. Она вышла из школы и зашагала вниз по улице. От школы до базара было двадцать минуть ходьбы, поэтому ехать на автобусе и тем более на маршрутке было не нужно, да к тому же и дорого.
   Наиля Рашидовна тихо ступала по залитой солнцем улице, но её каблуки громко стучали по асфальту. Этот звук отражался от стен домов и вливался в голос улицы, в котором в унисон пели и машинные моторы, и гудки, и разговор прохожих, и множество других звуков. Навстречу Наиле Рашидовне шли три молодые девушки - ученицы медицинского колледжа. Они громко разговаривали и звонко смеялись. Следом за ними шёл серьёзный молодой человек. Вид у него был солидный, хотя он ещё не был тем, за кого себя выдавал. Тут из-за дома вышла молодая мама с крошечным сынишкой, которого она держала за руку. Наиля Рашидовна улыбнулась и будущим медсёстрам, и будущему бизнесмену и молодой маме. Но тут она вспомнила себя такой же молодой с таким же сынишкой. "Несчастный Батыр!" - воскликнула учительница, не сдержав себя, и две слезы скатились с её ресниц. Но эта слабость была секундной. Женщина через миг уже вновь стала сильной и только быстрее зашагала вниз по улице.
   Базар кипел. Здесь уже тысячи голосов сливались воедино, тысячи лиц становились чем-то целым. Да мне ли рассказывать вам про восточный базар, про этот сумасшедший поток, который захватывает и заставляет раствориться в себе!
   Наиля Рашидовна хотела слиться с этим потоком, просто плыть по течению. Но это было трудно. Цели и возможности были строго ограничены. На зарплату учителя не очень-то разгуляешься. Особенно, когда такие задержки по выплатам! Так что Наиля-опа чётко знала, что сюда она пришла купить на ужин макарон, наутро хлеб и ещё несколько тетрадок сыну в школу, т.к. купленные летом уже закончились. Она не могла себе позволить просто ходить по магазинам, даже просто смотреть. "Зачем расстраиваться лишний раз?" - думала она про себя. Вот и получилось, что на весь базар у педагога ушло только пятнадцать минут. В белой хозяйственной сумке появились десять тетрадей, килограмм макарон, произведённых в Казахстане и булка чёрствого хлеба. Зато кошелёк совсем опустел. Осталось семьдесят сум, когда проезд в автобусе стоил сто. Это обрекало уставшую учительницу на долгий путь домой пешим ходом. Ну, а что оставалось? Наиля Рашидовна на оставшиеся деньги купила в киоске телевизионную программу и устало зашагала домой.
  
   Маленькая красавица Гульнора с утра оставалась одна. Она уже привыкла и совсем не боялась. Утром, когда все уходили, она ходила по квартире и, как ей казалось, наводила порядок, после она играла со своей любимой куклой, которую звали Эсмеральда, и дожидалась брата. Рустам возвращался из школы к часу. Они с сестрой обедали, прибирались и садились за уроки. Рустам делал домашние задания, а в это время Гуля читала в слух. К четырём часам из школы возвращалась мама. Она принимала у детей их работу и отпускала на улицу. После этого Наиля Рашидовна принималась хлопотать по хозяйству, чтобы, когда муж придёт с работы, дома было чисто, прибрано, а на достархане был горячий ужин. Её муж, Уткир Сабитович работал на заводе аппаратчиком и со смены возвращался к семи часам.
   Иногда, когда оставалось немного свободного времени, Наиля Рашидовна шла к серванту, доставала оттуда потёртую папку и садилась с ней на стул у окна. Из этой старой папки женщина медленно доставала различные дипломы, грамоты и внимательно их рассматривала, перечитывала до боли знакомые строчки. На самом дне папки лежала большая фотография приятного юноши в чёрном пиджаке. Наиля-опа не могла смотреть на этот снимок без слёз. Она невольно начинала плакать, когда видела, что фотографию, на дне папки, закрывает последняя грамота.
   На этом помутневшем от слёз и времени снимке был запечатлён старший сын Курбановых - гордость и боль всей семьи.
   Ещё в детстве родители заметили у маленького Батыра потрясающие способности в математике. Шестилетний мальчик мог оперировать в голове трёх- и четырёхзначными числами. Наиля Рашидовна стала заниматься с сыном. И не зря! Мальчик был просто гением математики, да и физики. Батыр занимался с лучшими педагогами города, очень любил шахматы и го. Школу он закончил экспромтом в шестнадцать лет. Родители не моги нарадоваться на своего сына. Весь ковёр в зале был завешан дипломами и медалями. И Курбановым везло. По счастливому стечению обстоятельств у Батыра появилась возможность поступить в Бауманское училище в Москве. Такой шанс упускать было нельзя.
   Расставание было очень трудным. Родители не представляли, как будут жить без сына. Батыру было ещё тяжелее, но он крепился. Он даже подбадривал родителей: "Вот отучусь быстренько, поступлю в аспирантуру и вас к себе заберу!" Однако ничему этому не суждено было сбыться.
   Через семь месяцев в семью Курбановых пришло ужасное письмо. Писала какая-то неизвестная женщина по имени Светлана. Но что писала! Светлана писала о том, что Батыр трагически погиб. Она сообщала о том, что похоронила Батыра, а его узбекский адрес нашла только сейчас. Письмо было бессвязное, запутанное. Уткир Сабитович по - дешёвке продал свой старый "Запорожец" и уже через два дня вылетел в Москву.
   До самого последнего момента Курбановы надеялись, что произошла какая-то ошибка, что кто-то так зло пошутил, но всё оказалось ещё хуже.
   Не без труда Уткир Сабитович нашёл двухэтажный особняк на окраине Москвы. В большом доме жила только одна женщина - Светлана Покровская, вдова убитого несколько лет назад российского предпринимателя. После гибели мужа женщина совершенно замкнулась в себе. Она жила только в одной комнате большого дома, утопавшего в запущенном саду.
   Уткир Сабитович с трудом открыл большие кованые ворота. В центре площадки перед домом был фонтан с грязной зелёной водой. Навстречу гостю вышла женщина средних лет с белым вытянутым лицом. "Пройдёмте, - сказала она, - я давно вас ждала". Она взяла Уткира Сабитовича за рукав и повела в дальний угол сада.
   -Что за шутки такие, Светлана Ивановна? - растерянно спросил гость. - Я хочу знать, где мой сын? Что вы с ним сделали?
   -Ах, я вам так сочувствую. Я пережила подобное. Это случилось два месяца назад. Я вышла в сад и случайно оказалась в этом углу. (Глаза у Светланы Ивановны покраснели и наполнились слезами; голос дрожал.) Я прошла за эти кусты и увидела... его растерзанное тело прямо там, - она махнула ослабевшей рукой в сторону забора. - Это так ужасно! Я видела его раньше там, в парке. Он сидел на скамейке и всегда читал. Нет, иногда он сам с собой играл в шахматы. Я ещё так думала, какой странный парень! В наше время в этом глухом парке да ещё и с книгой!
   Уткир Сабитович соображал с трудом. Мозг его горел. Он хотел что-то спросить, но не знал, что.
   -Я увидела его прямо здесь. Боже! Это было так ужасно! Я вам покажу, у меня есть снимки криминалистов. Я, право, не знаю, как вам сказать. Батыра растерзали одичавшие бродячие собаки. Это было установлено точно. Я... Я не могу вспоминать об этом, думать...
   Светлана Ивановна с рыданиями опустилась на траву. И только теперь Уткир Сабитович увидел у самого забора невысокую мраморную плиту с высеченными на ней православным крестом и надписью "Невинно погибшему рабу Божьему". Далее было приписано чёрным маркером "Курбанову Батыру".
   Светлана Ивановна неожиданно резко поднялась и сказала:
   -Извините. Я не знала его имени и не знала, что он мусульманин. Если вы скажете, я заменю плиту.
   -Нет. Это уже не имеет значения.
   Чуть позже, на захламлённой кухне за чашкой чая Светлана Ивановна рассказала о том, как запретила кремировать неизвестный труп, как захоронила его на муниципальном кладбище.
   -А через две недели после похорон я пошла к той зелёной скамейке и нашла в трёх метрах от неё паспорт Батыра, - закончила Светлана Ивановна. - Я сейчас принесу фотографии.
   Уткир Сабитович сначала хотел отказаться от снимков, но остатки разбитых надежд затеплились в его душе. Светлана Ивановна принесла большую пачку фотографий. Даже в растерзанном изуродованном трупе Уткир Сабитович узнал своего ненаглядного сына.
   -Какая глупая и страшная смерть. Я готов был ко всему, только не к этому, - выдохнул Уткир Сабитович, едва сдерживая слёзы. - Где он похоронен?
   Уже через час двое избитых судьбою людей стояли посреди большого поля, усеянного одинаковыми металлическими табличками с номерами.
   Светлана Ивановна уверенно прошагала по узким тропинкам и остановилась у таблички 14814, украшенной свежими цветами.
   -Я уже заказала табличку с его именем. Завтра будем устанавливать. Хорошо, что вы приехали сегодня. Ах, бедняжка, Батыр, сынок! - она зарыдала в голос.
   Уткир Сабитович стоял и молча смотрел на обезумевшую от своего и чужого горя женщину.
   Вечером, когда Курбанов стал распаковывать свои вещи, в комнате, предоставленной ему Светланой Ивановной, на него вдруг всей тяжестью навалились чувства и переживания. Он чувствовал пустоту, которая полностью поглощала его. С ней ничего нельзя было сделать. Уткир Сабитович прямо в одежде повалился на кровать и закрыл глаза. Он хотел заснуть и уже никогда не просыпаться. Но сон-предатель не приходил. Перед открытыми глазами Уткира Сабитовича стояли цветные картинки, на которых были счастливый отец со счастливым сыном. Здесь же рядом были и молодая Наиля, носившая Гулю и радостный Рустам. Эти картинки часто менялись, были всё ярче, завлекали. Уткир Сабитович уже видел себя там, далеко, там, где всё было хорошо. Однако, он ни на секунду не забыл про пустоту, которая была рядом, которая давила. Он боялся, что картинки уйдут, и он останется один на один со своим горем.
   В эту ночь Уткир Сабитович ни на секунду не уснул, не забылся, но утром он встал другим человеком. Он смог обуздать пустоту и пересилить боль. Произошло ужасное, но жизнь продолжалось.
   "На всё воля Аллаха!" - уверенно сказал Уткир Сабитович, и они со Светланой Ивановной поехали на кладбище.
   Табличка была заменена. Теперь среди тысяч безымянных могил появилась одна дерзкая, которая пересилила всё это и громко заявила о своём хозяине.
   "Он был силён в жизни, он пересилил и смерть!" - задумчиво, но в то же время и уверенно сказала Светлана Ивановна.
   Вечером Уткир Сабитович простился с этой странной и доброй женщиной и направился в аэропорт, чтобы улететь, чтобы больше никогда не вернуться в город, убивший его сына.
  
   Вспоминать всё это для Наили Рашидовны было очень трудно и больно, но она чувствовала в этом жизненную потребность. Ей казалось, что она отдаёт какую-то дань сыну, терзая себе душу и выплакивая глаза.
  
  

Глава вторая.

   Вечером, в восемь часов, семья Курбановых в полном составе собиралась за достарханом. Была пора ужина. Казалось, ничто не могло нарушить эту традицию. Уткир Сабитович приходил домой со смены, умывался и садился за стол. К этому времени Наиля Рашидовна уже несла горячий ужин. Дети помогали матери накрывать на стол.
   Точно так было и сегодня. Дымящиеся макароны с жидкой подливой, распространяя приятный аромат, были внесены в комнату и вскоре перекочевали в тарелки. Старый чёрно-белый телевизор, что стоял на полу в углу был включён и настроен на канал "Ёшлар". Уткир Сабитович некоторое время сидел молча, сегодня он выглядел уставшим. Этот коренастый человек среднего роста много повидал на своём веку. Он был очень силён и опытен, но смоляные волосы и усы его сильно молодили. Отец семейства отложил вилку в сторону и перевёл свой взгляд с телевизора на детей.
   -Ну что? - спросил он у Рустама. - Как у тебя дела в школе? Какие оценки?
   -По физкультуре пятёрка! - бойко ответил Рустам и осёкся. Он помолчал и, опустив голову, тихо добавил, - А по русскому языку Зульфия Отабековна двойку поставила.
   -Да? А что так?
   -По родам не ответил.
   -Как же ты?! Надо учить. А то некрасиво получается. Мой сын - и получает двойку! Постарайся исправить. Хорошо?
   -Да, пап я уже всё выучил. Так больше не будет.
   -Я знаю, ты у меня молодец. Ну а ты, Гуля, всё в порядке?
   -Всё хорошо, папа. Целый день играла, потом ещё читала.
   Дети быстро поели и теперь сидели и ёрзали. Рустаму ещё было стыдно, и он молчал, а Гуля просто чего-то стеснялась. Наконец она не выдержала и пропищала:
   -Пап, можно мы пойдём поиграем немножко у Донияра?
   -А что вам дома не играется? - полушутя спросил Уткир Сабитович.
   -А Фахриддин-ака сегодня Донияру купил машину на радиопульте. Ну, можно? Мы только посмотрим. Она же прямо как настоящая!
   -Ну, хорошо, бегите, только, как мама позовёт, сразу домой.
   В ответ послышалось только дружное "ура". Дети, галдя, "посыпались" вниз по подъездной лестнице.
   -Соседи говорят, что Фахриддин-ака новую "Нэксию" купил, - заговорила Наиля Рашидовна. - Надо бы к нему зайти, поздравить. Ведь друг же.
   -Да, когда-то мне пришлось вместе учиться с Фахриддином. Он молодец. Видишь, каким человеком стал?
   -Ну, ничего, у нас ещё всё впереди.
   И, хотя Наиля Рашидовна сказала это вполне серьёзно и уверенно, оба дружно засмеялись. Они понимали, что чуда не произойдёт, что им не грозит ничего подобного. Но эти люди были богаты чем-то своим, тем, что нельзя пощупать и увидеть. Это нельзя отобрать у владельца, это можно только потерять, растратить.
   -Хотин, что там говорят у тебя на работе? - спросил Уткир Сабитович, снова принявшись за еду.
   Наиля Рашидовна как-то замялась. Опустила глаза в тарелку и тихо ответила, словно она в этом была виновата:
   -Пока ничего не обещают, говорят, может быть через десять дней только...
   -Это плохо, у меня даже на сигареты сегодня не осталось, - говоря это, Уткир Сабитович достал из кармана пиджака смятую пачку "Карвон", и, вытащив оттуда последнюю сигаретку, закурил. Наиля Рашидовна пошла на кухню и принесла самодельную деревянную пепельницу.
   -Я могу попросить в долг у Рано, поможет, наверное, хотя сейчас и им тяжело.
   -Нет, не надо, я поговорю с Сергеем Ивановичем, он поможет.
   -Как скажешь. Да, Уткир, все говорят про какие-то карточки. У вас ничего не слышно?
   Уткир Сабитович, прищурив глаза от едкого дыма, утвердительно качнул головой и указал рукой на телевизор.
   -Сейчас новости посмотрим, расскажу.
   По телевизору начинали передавать вечерний выпуск новостей. Дилдора Рустамова серьёзно и бойко стала рассказывать о новых терактах в Ираке, о самочувствии марсахода "Спирит" и о небывало жаркой погоде в странах западной Европы. Курбановы с большим вниманием слушали выпуск новостей. Эти простые, добродушные люди искренне переживали за других людей, где бы они ни находились и кем бы они ни были. Просмотрев прогноз погоды, Уткир Сабитович продолжал:
   -Да, на счёт карточек - сейчас все только об этом и говорят. Задолженность по зарплате уже почти полгода, а так будет возможность, хоть как-то вытащить деньги. Я сегодня подписал заявление, так что через неделю будет карточка.
   -А как ей пользоваться-то? Где её принимают?
   -Говорят, в городе уже несколько магазинов поставили терминалы. А так, дал карточку, ввёл код и покупай, что хочешь. Я решил взять.
   -Да, правильно, так хоть что-то купить сможем, а наличные неизвестно, вообще, когда ни будь выплатят, или нет.
   -Ладно, зови детей, а то поздно уже.
   Наиля Рашидовна отнесла посуду на кухню и пошла во двор. Курбановы жили в грязном спальном районе города на пятом этаже панельного дома в маленькой двухкомнатной квартире. Когда жена вышла, Уткир Сабитович устало растянулся на курпачах и посмотрел на потолок, весь в ажурных жёлтых разводах. Он просто устал от однообразия. Казалось, что жизнь остановилась. Причём остановилась не на самом лучшем своём отрезке. "Хорошо бы всё взять и изменить в момент!" - подумалось Уткиру Сабитовичу. Он машинально потянулся к пиджаку за сигаретами, и тут его больно кольнуло воспоминание, что сигареты уже кончились. "Надо бросать курить! От этого одни расстройства!" - уверенно сказал сам себе Уткир Сабитович. Он встал и пошёл за спичками, чтобы посветить в тёмном подъезде, заслышав, что жена с детьми поднимаются.
   Наиля Рашидовна стала мыть посуду, а уставшие за день дети - укладываться спать в углу на курпачах. Места было мало, и дети спали прямо в зале. Уткир Сабитович слышал, как жена возится на кухне, видел, как спят дети, и ему стало хорошо и спокойно. Он подумал, что у них хорошая семья, большое и светлое будущее. Тяжёлая работа сегодняшнего дня осталась где-то далеко. Уткир Сабитович не заметил, как заснул. Наиля Рашидовна убралась и вернулась в комнату. Увидев спящего мужа, она нежно улыбнулась и вновь вернулась на кухню - нужно было писать планы уроков.
   Когда Уткир Сабитович проснулся, уже было за полночь. "Дадасы! - слышал он сквозь сон. - Пора спать!" - говорила ему Наиля Рашидовна. Уткир Сабитович поднялся, посмотрел на пиджак и сказал: "Сигарет всё равно нет. Пойдём спать!" Они скоро улеглись в спальне на старой невысокой тахте. Но теперь Уткиру Сабитовичу не спалось. Он долго лежал молча и думал о том, как ему предстоит пользоваться пластиковой карточкой, о том, что завтра обязательно надо посоветоваться с Сергеем Ивановичем. Затем он неожиданно вспомнил, что видел в серванте раскрытую папку с грамотами Батыра. "Ты сегодня опять вещи Батыра перебирала, да, Наиля?" - спросил он негромко. Жена не отвечала. "Конечно. Спит уже, бедняжка, устала, наверное, сегодня. Нелегко ей приходится, а тут ещё и эти воспоминания!" - подумал Уткир Сабитович и, повернувшись на другой бок, вскоре уснул. Но Наиля Рашидовна не спала. Она тихо лежала, и на подушку время от времени скатывались прозрачные горячие слёзы. Внутри ей было так больно, что невыносимо хотелось кричать, но она молчала и, лишь слёзы всё чаще скатывались по щеке. Она не плакала о чём- то конкретном. Ей просто было обидно за свою судьбу, за сына, за мужа, в конце концов. В эту ночь она смогла заснуть только под утро, за час до рассвета, когда всё в этой земле погрузилось в мёртвую тишину и спало в предрассветной прохладе.
  
  

Глава третья.

   Утро четверга было обычным, точно таким же, как и многие предыдущие. Наиля Рашидовна встала раньше всех и стала готовить завтрак. Она поставила на плиту чайник достала хлеб, брынзу и стала собирать детям завтрак в школу и мужу обед на работу. Вскоре встал и Уткир Сабитович. Он вышел на миниатюрный балкончик и несколько минут стоял там, вдыхая чистый свежий и ещё прохладный воздух и созерцая прекрасную панораму природы. Когда вскипел чайник и был заварен чай, Наиля Рашидовна пошла будить детей. Рустам, услышав приближающиеся шаги матери, тихо поднялся. Гуля тоже открыла глаза.
   -Спи, - сказала ей Наиля Рашидовна, - рано ещё.
   -Сейчас же "Шарки ва Джордж" начнётся! - запротестовала Гуля, потирая кулаками слипающиеся глазёнки. Она подскочила и включила телевизор. Мультик, действительно, уже начинался.
   После скорого завтрака все стали умываться и собираться.
   Первым квартиру покидал отец. К восьми часам ему уже надо было быть на заводе, а до него ещё добираться надо было. Чуть позже выходили Наиля Рашидовна и Рустам. Им было по дороге, да и школа была не так далеко от дома. В это утро всё было как обычно. Все разошлись, давая указания Гуле, остающееся в доме за старшего.
   Когда все ушли и мультики закончились, Гуля принялась за свою обычную "уборку". Первым делом она стала поправлять курпачи на полу в зале, но это было довольно тяжело и поэтому быстро наскучило. Тогда Гуля пошла на кухню и стала прибирать там. В утренней спешке посуда была оставлена прямо на столе. Гуля собрала все пиалушки и понесла их к раковине. Но её детские ручки не удержали этого груза, и четыре пиалы полетели на пол. Все они разлетелись на мелкие осколки, а остатки чая растеклись по полу мутными лужицами. "Какой ужас!"- манерно выговорила Гуля, покачав головой. После этого она вышла из кухни, закрыла дверь и принялась играть в куклы.
   Наиля Рашидовна пришла в свой чистый кабинет и здесь все заботы, мучавшие её со вчерашнего дня, покинули её. Весёлые галдящие классы сменяли друг друга и не давали скучать.
   А у Рустама сегодня был тяжёлый день. Первым уроком шла математика, которую ещё можно было стерпеть, но за ней русский. Однако, одноклассник Рустама, разделявший его вкусы, предложил простой выход. Давлет подошёл к Рустаму на перемене и сказал: "Слышь, там пришёл Лёха, который должен сейчас в девятом быть. Он, говорят, в спортивный колледж поступил. Пойдёшь с ним разговаривать? Там уже несколько пацанов сидят. Пошли!" Рустаму не хотелось ходить к этому забияке Лёхе, но на русский не хотелось идти ещё больше. Рустам уже не помнил, когда он сбегал последний раз с урока, но сейчас Давлет говорил так уверенно, что отказать было невозможно. "Пошли!" - ответил Рустам. И вот они, схватив свои портфели, чуть пригнулись и побежали за угол школы. Здесь на бревне сидел Лёха, а несколько человек из школы - рядом на корточках. Рустаму сразу не понравилась эта компания. Двое парней здесь были бывшие одноклассники Лехи, двое были из седьмого класса. Так что младшекласники приходились здесь не кстати. Рустам сначала не хотел идти, потом боялся, что их выгонят, и придётся идти на русский, но их никто не выгонял. Мальчишки тоже сели на корточки и стали молча слушать, как говорят старшие, стараясь подрожать им в каждом движении.
   -Так что теперь занимаюсь каратэ, - рассказывал Лёха. - Ну, тренер у нас там вообще крутой! Движения ногами, удары. Отработано. Он у нас прямо как Брюс Ли. Мы между собой его так и называем. Он такие вертушки делает! Говорит, если будем стараться, то через год будем не хуже него делать. Вот так то! Вадик, курить есть? - неожиданно обратился он к одному из парней.
   -Насвай немного есть, - скучно ответил невысокий девятиклассник с лицом серого цвета.
   -Э-э-э! Насвай - это так, (Как говорят-то?) для бедных, что ли?
   Лёха поднялся и стал рыться в карманах. После долгих стараний он. Наконец достал из кармана измятые пятьсот сум и протянул их побледневшему Рустаму.
   -Слышь, малой, - сгоняй за пачкой "Pine"! Давай по-скорому!
   Рустам взял деньги и на подкашивающихся ногах пошёл к старушке, которая сидела в ста метрах от школы и торговала всякими мелочами. Рустам шёл, и вдруг ему вспомнилась реклама по телевизору, где говорилось о том, что детям до восемнадцати лет продавать сигареты и спиртные напитки - запрещено. Он думал: "Вот сейчас не продадут мне сигареты. Что я тогда им скажу? Побьют они меня, наверное. Зачем я послушал Давлета? Лучше бы пошёл на урок". Наконец он дошёл до старушки и стал смотреть, что она продаёт. Он довольно долго смотрел в таз, в котором были вперемешку насыпаны семечки, конфеты, сигареты, и не мог найти среди них "Pine".
   -Что встал тут? - заворчала старушка. - Или берёшь что ни будь?
   -Пачку "Pine"! - дрожащим и не своим голосом произнёс Рустам и протянул деньги. Он даже зажмурился на минуту, боясь даже укоризненного взгляда старушки. Но ничего не произошло. Он открыл глаза и увидел, как старушка недовольно рассматривает измятую и заклеенную пятьсотку.
   -И как вы нехорошо с деньгами обращаетесь! - проскрипела продавщица, протягивая пачку сигарет. - В следующий раз не возьму такую, и придётся тебе тогда аж на угол к Зухре бежать!
   Рустам схватил проклятую пачку и со всех ног бросился бежать к школе. Здесь за углом он остановился, запыхавшись, и протянул пачку Лёхе. Тот, что-то говоря, взял пачку и стал её открывать. Рустам тем временем уже хотел сесть на своё прежнее место, но Лёха вдруг обратился к нему:
   -Тебя как зовут, малой? - спросил он хитро.
   -Рустам, - последовал тихий ответ.
   -Ты молодец, Рустам! Садись рядом на бревно!
   Рустам сел. Тем временем пачка прошла по рукам, которые извлекли оттуда по сигарете. Рустам даже онемел на секунду, когда увидел, что сигарету взял и Давлет. Но тут очередь дошла и до него.
   -Нет, я не курю! - испуганно пропищал Рустам.
   -А что так? - удивился Лёха - Вадим поделись с парнем насваем.
   -Да нет, я и насвай не курю, - ещё тише проговорил Рустам.
   -О! - промычал Лёха, затянувшись. - Когда-то же надо начинать! На! - он протянул Рустаму свою сигарету. - На, на! - настаивал он, хотя Рустам отказывался.
   Бедняга осмотрелся - все затихли и в упор смотрели на него. Он медленно, как во сне взял сигарету и набрал в рот дыма. Было тепло, но противно и невкусно. Вся компания дружно улыбнулась. "Да не так же! - сказал Вадим поучительно. - Надо вдыхать его. Вдыхать". Рустам посмотрел на него и молча стал втягивать дым. Не прошло и секунды, как горло его сжалось, и лёгкие стал раздирать удушающий кашель. Вся компания дружно покатилась со смеху.
   Рабочий день Уткира Сабитовича начался как обычно. Он сменил ночных работников, дождался Сергея Ивановича и пошёл снимать показания с датчиков, работавших аппаратов. Этот процесс обычно занимал не больше часа. В специальный журнал необходимо было записать точное время и показания. Это Уткир Сабитович делал очень внимательно и не торопясь. Он аккуратно вписывал цифры, перепроверяя свои записи по два раза и сравнивая их с записями сменщика. Порой, от одной цифры могли зависеть жизни и здоровье десятков людей.
   Точно так было и сегодня. После утреннего обхода Уткир Сабитович пошёл в каморку к Сергею Ивановичу. Мастер цеха был крепкий седой человек, закалённый в Афгане. Всю жизнь он привык только выполнять чьи-то приказы. Так было легко, и думать не о чём не надо было. А теперь, когда думать было можно, и даже нужно, это стало любимым делом Сергея Ивановича. Теперь, опираясь на богатый жизненный опыт, этот человек любил порассуждать и подискутировать. Бывало, они с Уткиром Сабитовичем по часу разговаривали за пиалой чая, сидя в маленькой тёмной каморке, пропахшей едким дымом дешёвых сигарет.
   -Ну вот, наконец, - обрадовался Сергей Иванович вошедшему Уткиру Сабитовичу. - А я говорю, что за люди пошли?! Вот наш новенький, что за знатока из себя строит?! Никто сейчас никого слушать не хочет!
   -Да! - улыбаясь, поддакнул Уткир Сабитович.
   -Вот, вот. Ни старших, ни начальников. А вот раньше был порядок! Я же в Мурманске служил. Так вот случай был: зима, мороз градусов сорок. Ну вот мы с ребятами из части решили в баню вечером сходить. Вот сержант ушёл, а мы и в баню. А там буквально метров триста было. Ну, пошли. Сидим. Значит, паримся, а тут наш сержант прибегает. Как стал материться. Мы повыскакивали и в часть бегом, даже толком не оделись. А сержант нас на год старше. А мы бегом, как миленькие. Сержант ведь! А я вот вчера говорю этому новенькому (Тулкун что ли?) давление, говорю, на сорок поставь. А он говорит, что по инструкции не положено! Я его чуть не избил, ей богу! Я сказал, значит сделай! Я здесь за всё отвечаю, но и всем управляю тоже я! Кто его спрашивает? Будто я сам не знаю, что не положено, да ведь надо же!
   -Ну, ведь парень в чём-то прав! Наверное, зря ты на него окрысился.
   -Ну, да, пример не самый подходящий. Однако, смотри, везде же это неповиновение. Свобода, понимаешь!
   -Да не всё так плохо. Надо же верить в лучше и стараться видеть лучшее.
   -Где же тут видеть лучшее? Где, вообще, лучшее? Где его искать, когда всё так плохо?! Зарплата вот у меня низкая, но и её ведь не платят. Сколько уже месяцев задолженность? Четыре? Пять? А может, шесть? Я, право, уже со счёта сбился. Так и миллионером скоро стану. А что делается для нас?
   -Ну как же! - возразил Уткир Сабитович. - Там, наверху, люди тоже работают, стараются. Директор у нас человек хороший. Он то точно знает, сколько месяцев задолженность. И ему тоже от этого мало приятного. Вот он и додумался до карточек. Хоть через карточки смогут с нами рассчитываться.
   -Ты что думаешь, что это для нас делается? Ошибаешься! Это кое-кому выгодно, но только не нам. Мужики вон говорят, что в новом магазине, где эти самые карточки принимают, цены в полтора раза выше базарных будут! Что прикажешь делать? Что это такое? Грабёж средь бела дня!
   -Да, на счёт цен я тоже слышал. Но это-то временно! Сейчас терминалы в каждом магазине появятся. Тогда конкуренция появится, и цены сравняются с базарными, а может, и ещё ниже станут.
   -Кукиш! Там не дураки сидят. В банке им наличные деньги не дают. Вот у меня соседка в банке работает. Говорит - нет налички, и всё! Хоть что делай, хоть куда жалуйся. Нету! Что же у нас вся жизнь по карточкам да безналичная станет?
   -Ну, это временное явление, - сказал Уткир Сабитович несколько рассеянно.
   -Какое же временное? Просто хотят у людей последнюю копейку отобрать. Люди голодные, денег нету. Вот они и готовы уже и в полтора и в два раза платить, но лишь бы хлеба пожевать да колбасы понюхать. Это мне ещё легко - у меня и куры, и утки, и поросятки. А как другие? Ведь люди то в долгах и голодают почти!
   Оба неожиданно замолчали. Хотелось говорить, но эмоции не давали. Сергей Иванович разлил по пиалкам жидкий и холодный чёрный чай и откинулся на низкую и скрипучую спинку стула. Тут из-за приоткрытой двери послышался встревоженный крик Тулкуна:
   -Сергей Иванович! Скорее сюда! Давление растёт, что-то случилось!
   -Самый верхний клапан открой, дурак! - в ответ крикнул мастер.
   Больше Тулкун не кричал, но Сергей Иванович нервно подскочил и быстро вышел. Положение, действительно, могло быть очень опасным.
   Однако, ничего не произошло. Он вернулся спокойный через пару минут.
   -Я же говорил, - повторил он. - Меня слушать надо. Тоже мне специалиста прислали. Ещё бы минута-две и всё - хана. Сейчас всё на нас, на стариках держится. Что они думают делать через пару лет, когда последние уволятся и разъедутся, я не знаю. Так о чём ты говорил, Уткир?
   -Я вот говорил: "Займи, Сергей Иванович до получки несколько тысяч!"
   -А?! Так сколько тебе надо?
   -А сколько не в натяг, столько и давай.
   -Пятёрочку хватит? - больше просто туго.
   -Вот спасибо! Как получу свою карточку, откушу от неё кусачками шматок на пятёрочку и сразу тебе!
   -Э-хэ-хэ!
   Сергей Иванович встал и с серьёзным видом достал из кармана старой куртки пять тысяч сумов. Он ещё раз пересчитал и отдал Уткиру Сабитовичу.
   -Так ты всё-таки решил карточку брать? И ты тоже в эту кабалу записываешься? - спросил он чуть погодя.
   -Ну а что остаётся? Семью-то как-то надо кормить. Я уже не говорю одевать и обувать! Так не только в два, но и в три раза заплатишь! Я уже не знаю, что делать...
   -Ну-ну ты это, не раскисай! Сейчас время такое пошло - надо крутиться! Найди себе дело какое. Подрабатывай, приторговывай, разводи, в конце концов!
   -Да знаю я! Надо что-то делать. Пока ещё не знаю, что!
   -Думай!
   -Думаю.
  
  

Глава четвёртая.

   Ещё вчера вечером Курбановы решили пойти в гости к своим соседям и друзьям Эшонкуловым. А с пустыми руками в гости ходить не принято. Сегодня Уткир Сабитович смог уйти с работы пораньше. Он пешком направился на базар. Здесь уже было совсем не так, как днём. Последние продавцы собирали непроданный за день товар, закрывали ларьки. Только на выходе, прямо у центральных ворот ещё толпились казашки со своими сумками. А метрах в ста, возле "чёрного ворона" скучали милиционеры. Они сидели на корточках и лениво посматривали на торгующих казашек. Уткир Сабитович подошёл к торгашкам, и те сразу заверещали: "Водка, сигареты, масло подсолнечное, спирт разливной". Уткир Сабитович всего за семьсот сум приобрёл бутылку "Пшеничной" и после этого встал в стороне, укладывая её в свою небольшую сумку. После того, как бутылка была тщательно уложена и замаскирована, Уткир Сабитович невольно встал и стал смотреть на этих несчастных продавщиц. Это были женщины от десяти и, наверное, до шестидесяти лет. Их товары расходились быстро, но работа их была рискованная. Их родственники за границей закупали дешёвые и часто недоброкачественные продукты и раз в неделю переправляли их через границу, а здесь за дело уже принимались эти бегуньи. Одно время они заполонили всю базарную площадь, цеплялись за каждого прохожего и проезжего, но вскоре этому было решено положить конец. И каждое утро "на борьбу с контрабандистами" выходили милиционеры. Они задерживали торговок, изымали товар, те активно сопротивлялись, вступали в рукопашную схватку. В итоге милиционеры "прописались" на базаре, а торговки пришли в постоянное движение. Им приходилось целый день беспрестанно перемещаться по базару, чтобы не быть пойманными. Уткиру Сабитовичу вспомнились те ужасные, душераздирающие сцены драк при задержании, визг, крик. "Вот, например, тоже бизнес! - подумалось Уткиру Сабитовичу. - Жалко их, но всё же это, действительно, незаконно. Это разрушает нашу экономику, наше независимое государство!"
   Уткир Сабитович зашагал домой, намертво уверившись, что лучше работать на заводе, чем торговать контрабандой.
   Наиля Рашидовна, как пришла со школы, стала заниматься готовкой. Она пекла и жарила. Так, чтобы к вечеру получился небольшой тазик печёного. Дети уже давно были на улице - играли на площадке.
   Без пятнадцати семь Наиля Рашидовна позвала их домой, умыла, причесала. В семь часов Курбановы покинули своё жилище и пошли в гости. Прямо-таки праздник какой-то!
   Фахриддин Эшонкулов с женой Маликой и сыном Донияром жили в двухэтажном особняке, который располагался буквально в ста метрах от пятиэтажки, в которой жили Курбановы.
   Уткир Сабитович нажал кнопку звонка. Где-то далеко послышалась соловьиная трель, моментально залаяли собаки. Через пару минут по двору послышалось шарканье тапочек. "Ким бу?" - тоненьким голоском спросила Малика. "Открывай, Курбановы пришли!" - громко ответил Уткир Сабитович. Малика щёлкнула замком, и все заулыбались, приветствуя друг друга. Женщины обнялись и сразу же стали щебетать о всяких мелочах. "Проходите, пожалуйста! - пригласила Малика. - Фахриддин вот-вот будет. Он сегодня немного задерживается.
   Уткир Сабитович разместился на топчане, который стоял прямо на улице и был устлан курпачами и небольшими ковриками. В одном углу стоял ляган со свежими фруктами, а в другом маленький телевизор. Посреди просторного двора бил небольшой фонтанчик. После долгого знойного дня так приятна и спасительна была эта прохлада и вечерняя нега. Наиля Рашидовна пошла помочь Малике по хозяйству. А дети играли в дальнем углу двора, там, где была весёлая зелёная трава, поливаемая каждый день, и молодые фруктовые деревья, на которых листва ещё даже не начинала желтеть.
   А тем временем солнце опять перевалило за горизонт, и где-то занялся рассвет.
   Уткир Сабитович с упоением созерцал чистый, ухоженный двор Эшонкуловых. Ему радовали глаз разросшиеся в клумбе кусты касторки, белоснежные пластиковые стол и стулья, ровные кирпичики брусчатки. У него тогда совершенно не было никакого чувства зависти. Он искренне радовался за Фахриддина.
   Вскоре Малика и Наиля Рашидовна стали накрывать маленький достархан, стоявший посредине топчана. Они принесли свежие лепёшки, фисташки, арахис, миндаль и два маленьких чайника с зелёным чаем. В одном был горячий, только заваренный, а в другом холодный. Ещё через пять минут все трое уже сидели за достарханом и оживлённо разговаривали. Разговаривали так, словно ни у кого не было никаких проблем. Ещё через десять минут послышалось урчание автомобильного двигателя. Это Фахриддин загонял машину в подвал дома, который был устроен под гараж. Вскоре Фахриддин Эшонкулов уже в домашней одежде вышел к гостям во двор. Старые друзья горячо приветствовали друг друга. Мужчины сели за достархан, а женщины пошли на кухню. Ужин уже был готов. Дымящийся бешбармак перекочевал на большом лягане с кухни во двор и занял почётное место среди других блюд. Уткир Сабитович достал приготовленную бутылку "Пшеничной", но Фахриддин ожесточённо замахал руками. Он сам принёс с холодильника запотевшую бутылку "Узбекского стандарта" и поставил её на стол.
   -Вот, - довольно сказал он. - Попробуем эту. И, вообще, надо поддерживать отечественного товаропроизводителя!
   Уткиру Сабитовичу было не очень приятно, но он улыбался.
   -Хоп, ака! - шутя, ответил он.
   И потом уже серьёзно:
   -Что, жена говорит, новую машину взял? Давай сразу рассказывай!
   -Да нет, не купил, Уткир, в рассрочку взял. Так что она ещё пока не совсем моя. А так, чтобы купить, это не каждый сможет. Ну, а машина стоящая. Новая "Nexia DOHC" - потом покажу.
   За разговором ужин шёл своим чередом. И тут в восемь часов Фахриддин переключил телевизор на первый канал. Начинался розыгрыш лотереи.
   -Вот, - пояснил Фахриддин, - сын давно просит, купи да, купи. Я ему вчера взял один билет. Пацаны! - крикнул он. - Давай сюда! Начинается.
   Мальчишки наперегонки добежали до топчана и улеглись перед телевизором. Донияр взял ручку и стал зачёркивать выпадавшие цифры, а Рустам старался ему помогать находить номера.
   Взрослые вновь вернулись к своему разговору. Фахриддин-ака рассказывал, о том, как успешно идут дела, как развивается его фирма. Курбановым, в общем, оставалось только молча слушать. Через пятнадцать минут тихий разговор был прерван дружным криком мальчишек. "Ура!- повторялось вновь и вновь. - Победили!"
   -Папа! - восторженно закричал Донияр, - я выиграл музыкальный центр "Samsung"!
   Фахриддин сравнил номер билета с тем номером, что ещё высвечивался на экране и подтвердил:
   -Смотри-ка, действительно, выиграл! Ну, молодец! Пойди сюда, поздравлю.
   Он поцеловал сына и, усадив рядом с собой, обнял за плечи. Рустам тоже подполз поближе к Уткиру Сабитовичу. Разговор перешёл на детей, на их успехи.
   Малика стала рассказывать, какие строгие требования в гимназии, где учится Донияр.
   -Мне кажется, - говорила она, - что скоро им и уроки будут преподавать на английском! С одной стороны хорошо, он уже азы освоил. Так что только словарный запас теперь расширяет. Но это ещё полбеды! С этого года ещё и немецкий изучать стали. Это трудно. Приходится теперь репетитора нанимать.
   -У нас здесь в районе хороший репетитор есть - Елизавета Прокофьевна, - заметила Наиля Рашидовна. - Правда, говорят, берёт дорого.
   -Да, она к нам и ходит! И я бы не сказала, что намного дороже, чем другие. Я вот думаю, что слишком трудно для детей - три языка сразу учить. Я имею в виду и русский.
   -Ну, в английском и немецком слова многие похожи, - сказала Наиля Рашидовна.
   -Вот он уже и начинает путать! А сейчас ещё спортом займётся, так вообще не знаю, что будет!
   -А каким видом спорта хочешь заниматься? - спросил Донияра Уткир Сабитович.
   -Кортовым теннисом, - ответил тот бойко.
   Фахриддин заулыбался.
   -Он как увидел "Кубок Президента", так сразу решил. А ты Рустама ещё никуда не отдал?
   Уткир Сабитович спохватился.
   -Да, он что-то ничего не говорит. Ты куда хочешь пойти, сынок?
   Рустам смущённо заулыбался и опустил глаз.
   -На каратэ.
   -Всё. Тогда решено. Выберем с тобою секцию, и будешь заниматься!
   Вскоре перешли к чаю. На столе разложили печёное, принесённое Наилёй Рашидовной, и плиточный шоколад, разломанный на дольки. За этими вкусностями разговор перешёл на темы отвлечённые - погоду и природу. Наконец Фахриддин позвал Уткира Сабитовича посмотреть его новый автомобиль. Когда мужчины ушли, Малика загадочно, почти шёпотом сказала:
   -Пойдём, Наиля, покажу, что мне муж подарил на день рождения! Прелесть!
   Они встали и пошли в дом. Дети играли на улице. Женщины поднялись в малый зал на втором этаже. Наиля Рашидовна села на белый кожаный диван, а Малика оставила её на пару минут. Вскоре она вернулась, бережно держа в руках красную плоскую коробочку.
   -Я даже не думала, не ожидала! Он такой добрый! - лепетала она. - Ну вот смотри!
   Малика развернула коробочку к Наиле и медленно открыла крышку. Наиля Рашидовна даже ахнула. В тусклом свете электрических ламп золото и бриллианты засверкали, как звёзды на чистом ночном небе. На дне коробочки на чёрном бархате лежал замечательный, шикарный гарнитур - большая плетёная цепочка, маленькая цепочка, серьги, два кольца, браслет. Все предметы тонкой ювелирной работы были выполнены из красного, жёлтого золота, платины. На каждом предмете была ослепительная россыпь кристально чистых бриллиантов.
   -Никогда не видела ничего более красивого! - зачарованно прошептала Наиля Рашидовна. - Просто произведение искусства! Какая тонкая работа!
   -Одного золота больше ста восьмидесяти граммов подлила в огонь масла Малика. - Только о цене не спрашивай! Я у Фахриддина сама не решилась спрашивать. Боялась, что после не смогу спокойно носить! Представляешь, как наши там обзавидуются.
   -Ну и повезло же тебе. Такой муж у тебя. Инициативный, работящий, денежный. Знаешь как сейчас на заводе?! Такая жизнь пошла!
   А тем временем внизу Фахриддин объяснял все преимущества своей новой машины. Он долго говорил о комфортабельном салоне, о мощном моторе и электронной оснастке. Уткир Сабитович молча слушал, заложив руки за спину. Фахриддин разглагольствовал, а потом, взглянув на Уткира, замолчал и, немного погодя, спросил серьёзно:
   -Ну как жизнь, Уткир? Что думаешь делать?
   Уткир Сбитович опёрся на капот и посмотрел на бетонный пол.
   -Трудно сейчас, Фахриддин, зарплату на заводе не платят. Правда что-то мутят с пластиковыми карточками, но это ещё не о чём не говорит. Да что мне тебе жаловаться? Сам, наверное, знаешь?!
   Фахриддин положил другу на плечё руку и заговорил.
   -Сейчас нет толку работать на государственных предприятиях. Этот твой завод постепенно умирает. Я давно с ним не имею никаких дел, но представляю, как там сейчас. Предприятие не платежеспособно. Я тебе вот что хочу сказать - сейчас надо неофициально устраиваться на посильную работу. Частникам не выгодно принимать тебя на работу официально. Знаешь, какие налоги? Вот все и стараются обналичить через третьи организации, отмыть. Так всем лучше. И хозяину удобно, и работнику выгодно - как правило, неофициальная зарплата намного больше и выплачивается своевременно. Только государство проигрывает. Так что любому предпринимателю когда-то приходится вступать в сделку с собственной совестью. - Уткир Сабитович продолжал молчать. - Я вот к чему веду - бросай этот завод, переходи ко мне. Что я чужим плачу? Давай, всё легче будет!
   Уткир Сабитович странно улыбнулся. Наступившее молчание затягивалось.
   -А что я могу делать? - спросил он.
   -Да образования никакого не нужно! Я хочу открыть новый магазин, если хочешь, можешь пока там поработать. Ты не подумай ничего такого. Я тебе это как друг говорю. Подумай, прежде чем отказываться.
   Уткир Сабитович не очень хорошо соображал в этот момент. Он не знал обидеться на Фахриддина за такое предложение, или пламенно благодарить его.
   -Хорошо, - сказал он. - Я подумаю. А теперь пойдём наверх, а то там, наверное, женщины нас уже потеряли!
   -Пойдём.
   А женщины про них и не вспоминали. Они болтали, как могли болтать только две близкие подруги.
   -Вот такие вот у нас дела, - говорила Малика. - Так что Фахриддин решил открыть магазин, где бы принимали эти пластиковые карточки. Денег же в городе нету. Что у нас вообще за город такой? А на заводе столько людей смогут получать деньги на карточку! Ведь это хорошая идея!
   -Хоти-и-ин! - послышалось в это время на улице.
   Малика выглянула в окно.
   -Куда вы там запропали? - спросил снизу Фахриддин. - Мы-то думали, что вы нас ищите, а вы про нас совсем позабыли?
   -Ну, как же! Уже бежим!
   В этот вечер в уютном огороженном дворике ещё долго не гас свет над топчаном.
   Домой Курбановы вернулись, только к двенадцати часам ночи. Дети были сразу отправлены спать, а родители ещё несколько часов говорили на кухне. Говорили о жизни, о наболевшем, пытались найти выход из сложной сложившейся ситуации.
   -Так ничего и не говорят, - шёпотом сказала Наиля Рашидовна. - Я вот думаю, на каникулах съезжу к сестре в Казахстан. Там сейчас, говорят, очень много работы. Благо граница рядом. Я знаю, что ты против переезда, но можно жить здесь, а работать там. Что тут такого. Если вы о себе не думаете, так хоть о детях подумайте! - вдруг сорвалось у неё с языка. Она замолчала, ожидая бури, шквала. Почему-то перед её глазами стоял портрет Батыра. Но ничего не произошло. Всё было мертвецки тихо.
   -Да, - глухим, сдавленным голосом, ответил Уткир Сабитович. - Ты права, как это не печально, ты совершенно права. Надо заботиться о детях. - Он помолчал немного и как-то грубо продолжил. - О живых детях, Наиля. Мы же решили, что прошедшего не вернуть. Я знаю, что ты постоянно думаешь о Батыре. Ты же терзаешь себя. Я люблю его так же, как и ты, но ничего уже не сделать. Ты же и детей ранишь, когда они видят тебя такой. Ты как - бы в трауре постоянно. Так что тут не только в деньгах эти наши проблемы. Мы, по-моему, не правильно на жизнь смотрим. С одной стороны с лишком легко, с другой - с лишком сложно. Давай на сегодня оставим этот разговор. Пора идти спать! - он уже встал и пошёл с кухни, но потом повернулся. - А к Гульбахор съезди - кто его знает!
   Уткир Сабитович, тихо ступая, пошёл в комнату. А Наиля Рашидовна прошла на балкончик и выглянула в окно. Сначала она смотрела на далёкие холмы, серебрящиеся в лунном свете, но потом её глаза сами посмотрели на уютный коттедж Эшонкуловых. Там на улице ещё горел свет, а Фахриддин, обняв за плечи Малику, сидел на краю топчана. Наиля Рашидовна никогда раньше не завидовала. Она и не знала это чувство и познакомилась с ним только сейчас. Она ещё не понимала, что завидует. Ей просто было непонятно, почему Эшонкуловы так богаты? Почему у Фахриддина такая хорошая работа? Почему у Малики такой шикарный гарнитур? И самое главное - почему они так дружны и все живы - здоровы? Верно говорят - деньги к деньгам.
   Уткир Сабитович тихо ступил на палас в зале и, осторожно пробираясь в темноте, пошёл к спальне. Он ступал почти бесшумно, но тут Рустам поднял голову и тихо спросил: "Пап, а ты правда отведёшь меня завтра на каратэ?" "Конечно, если сейчас же будешь спать!" - так же тихо ответил Уткир Сабитович. Рустам улыбнулся и, положив голову на подушку, почти в тот же миг заснул. Ему просто так хотелось быть сильным и знаменитым, как Брюс Ли!
  
  

Глава пятая.

   Мало кому интересен рабочий день обычного труженика. Утро - спешка и страх опоздать. Затем целый день монотонной часто изнурительной работы. Кроме того, нужно иметь характер и крепкие нервы, чтобы быть рабочим человеком. Ведь здесь человек не видит итога своей работы, и результата. Он выполняет маленький отрезок большой работы. И очень нелегко, особенно в трудные времена, чувствовать себя частью чего-то большого и важного, но не маленькой шестерёнкой в большом механизме! Поэтому-то всё чаще люди не видят от своей работы пользы общей или даже элементарного результата. Для них работа становится тяжёлой повинностью, благодаря которой они получают свою трудовую копейку, которая позволяет не умереть с голода. А что делать, когда и денег нет? Трудный вопрос. У каждого на него свой ответ. Однако, люди под страхом увольнения молчат, продолжают работать без воодушевления, но со злобой и скрытым недовольством. В этом случае проигрывают все. А чаще всего именно так и происходит! Печально.
   В пятницу утром Курбановым было тяжело вставать. Вчера все легли спать поздно, так что утром глаза наотрез отказывались открываться. Но, что поделаешь? - Выбирать не приходится.
   Вообще утро выдалось неудачным. Уходя из дому, все журили Гулю. Не то что не советовали, но даже запрещали возиться на кухне. Посуда же денег немалых стоит! Кроме того, Уткир Сабитович чуть не опоздал на работу. Он влетел в цех буквально в последнюю минуту. И только он хотел расслабиться, осознав, что успел, как его охватило незнакомое, неприятное чувство. Он не мог понять, что произошло, но он точно знал, что что-то не так.
   -Что случилось? - сразу спросил Уткир Сабитович у Тулкуна.
   -У Сергея Иванович на проходной листовки нашли. Ох, там скандал! - на ухо прошептал ему тот в ответ.
   -Понятно, - прошептал Уткир Сабитович. - Иди работай, не отвлекайся. Это никак не должно повлиять на работу. И смотри - слухов всяких не распускай. Ты сам знаешь, какой человек Сергей Иванович. Так что может ему их и подкинули! Всё иди!
   Узнав от Тулкуна эту шокирующую весть, Уткир Сабитович поспешил в маленькую курилку. Последний раз провокационные листовки с призывом к забастовке были разбросаны на заводе два месяца назад. Тогда никого не нашли, но пообещали, что "саботажники будут строго наказаны". Уткир Сабитович стал рыться в столе у Сергея Ивановича. Он спешно выдвигал шкафчики, открывал тумбочки - не было ничего. Наконец Уткир Сабитович заглянул под стол и в самом дальнем углу, у стены заметил что-то тёмное. Он протянул руку и вытянул оттуда небольшой свёрток, обёрнутый в газету и перевязанный бичевой.
   Дрожащими руками он развязал узел, развернул газету, и тут перед его глазами предстала ровная стопка новеньких листовок, отпечатанных в какой-то типографии на плохой дешёвой бумаге. Он даже не успел прочитать написанное. Только лишь несколько слов выхватили его глаза - "до каких пор", "хватит" и "забастовка". Уткир Сабитович быстро свернул газету и вышел из комнатки. Быстрыми шагами он пересёк цех и кинул злополучный свёрток в одну из топок. От высокой температуры края бумаги сразу почернели. Языки пламени отрывали чёрные шматки и взметали их вверх. Уткир Сабитович не стал привлекать внимания работников. Он повернулся и пошёл в комнатку, чтобы взять журнал и начать свой утренний обход. Но тут же приостановился, заметив, что к комнатке подошли какие-то неизвестные люди. Уткир Сабитович взял себя в руки и, как ни в чём не бывало, пошёл прямо к людям.
   Незнакомцев было пятеро. Всех их, за исключением, охранника, Уткир Сабитович раньше не видел. Тем не менее, он поздоровался с каждым за руку и уже направился к двери, когда его окликнули.
   К нему обратился высокий мужчина в костюме с аккуратно приглаженными волосами. Среди незнакомцев он выглядел начальником, хотя могло быть и не так.
   -Извините, - спокойно сказал он низким голосом, - вы не покажите нам рабочее место Сергея Ивановича Базарова?
   Уткир Сабитович ожидал этой просьбы, но для вида он очень удивился и в ответ спросил:
   -А что, собственно, случилось? Где сам Сергей Иванович?
   -Не беспокойтесь, всё в порядке. Нам просто нужно осмотреть его рабочее место.
   -Вообще, это вот здесь, - сказал Уткир Сабитович, открыв грязную рассохшуюся дверь.
   -Всё, спасибо! - сказал уже охранник, зачем-то положив руку на кобуру с пистолетом. - Занимайтесь своей работой и не мешайте нам заниматься своей!
   И тут же все пятеро принялись обыскивать комнатку, переворачивая всё вверх дном. Уткир Сабитович с удивлённым видом посмотрел на них. Затем взял журнал, ручку и пошёл на свой утренний обход, постоянно оборачиваясь. Его никто не окликал. Когда он вышел из этой каптёрки, лицо его было мертвецки белым, а сердце бешено колотилось. Впервые Уткир Сабитович не мог сосредоточиться на своей работе. Так что он не мог поручиться и за точность вписанных данных. Этот обход у него занял почти полтора часа. Зато, когда он вернулся, Сергей Иванович уже был на своём месте. К удивлению Уткира Сабитовича он не был расстроен или подавлен. Скорее наоборот - Сергей Иванович был бодр и полон сил. Когда Курбанов вошёл, он встал и протянул ему руку.
   -Спасибо, выручил ты нас! Помог ты нам в нашей нелёгкой борьбе! Честно сказать, я думал, что уже всё! Если не мы, то кто тогда откроет глаза этим слепым котятам? - живо заговорил он, снова вернувшись на стул.
   -Я не хотел помогать вам в этом деле, - задумчиво возразил Уткир Сабитович. - Просто тебя было жалко. Ты вот рискуешь, а для чего? Ведь толку никакого!
   -Ну, как никакого?! Мы в этот раз более пятисот штук успели разбросать. И почти все они на руках. Я знаю, люди читают, другим передают, думают! А тебе спасибо! Я твой должник!
   -Да ну, что за ерунда! Просто я думаю, не стоит вам больше этим заниматься.
   Сергей Иванович лукаво улыбнулся и навалился локтями на стол, наклонившись к Курбанову.
   -Наше дело правое, и мы победим! - пропел он. - А если по секрету, то уже готовятся бумаги на счёт карточек. А то вишь, что делают - заставляют народ радоваться этим подачкам! Ты слышал? Один инженер письмо директору написал: "Прошу, - говорит, - не перечислять мои деньги на пластиковую карточку! Я, - говорит, - не дурак!" Так и написал, представляешь? А вот недавно письмо на завод пришло. Оказывается, группа рабочих написала письмо президенту, рассказала всё, как есть. Ну никто, естественно, не подписался. Жить хотят. Там это письмо прочитали и отправили обратно с просьбой разобраться. Прокол, конечно, но всё равно приятна нам эта активность!
   Уткир Сабитович сидел с уставшим видом, опустив голову. Но в это время он внимательно слушал и напряжённо думал.
   -Вот несколько лет назад было ещё хуже, но никто и пикнуть не смел. А как мы стали "работать", так и люди стали смелее, стали думать. Мы, Уткир, уже давно в петле сидим. И эту петлю всё сужают. А мы привыкли и терпим, хотя можем спокойно из нее вылезти. Ведь есть же у нас права. Есть! Так что большей частью нас удерживает в петле наш глупый первобытный страх, неуверенность, малодушие и неверие. Вот так-то!
   Он прищёлкнул языком, и медленно двигаясь, закурил.
   -Вот я, - продолжил он чуть погодя. - Вот я человек сильный, и я вне петли. Поэтому мне всё видно и так горестно, за остальных. Люди ведь не живут, они как роботы. А надо разбудить силу воли и просто ожить. Надо не представлять повседневную рутину, как обузу, как груз. Это начало... Да ну её, эту философию!
   Сергей Иванович глубоко и с наслаждением затянулся и неожиданно бросил сигарету на пол. Уткир Сабитович с удивлением посмотрел на него. Тогда Базаров снова улыбнулся и сказал:
   -Всё, я бросил и больше в рот не возьму. И так может не каждый!
   -Да, - согласился Уткир Сабитович, - не каждый.
   Сергей Иванович вышел, а Курбанов очень глубоко и серьёзно задумался. Настроение у него было отвратительным, он чувствовал подавленность и пустоту. Он сам себе задавал вопрос: "Ну почему раньше можно было жить, просто живя, а теперь можно жить только крутясь, толкаясь, дерясь? Мы, люди, мы же не готовы к этому. И разве допустимо, чтобы кто-то пользовался этим? Правительство не допустит этого. Нет, мы не в петле. - В то же время он подумал о своих проблемах и почувствовал, как это гнетёт его, что что-то нужно делать. Но в одном он был точно уверен - Базаров неправ. - Это, действительно, похоже на саботаж. У всех бывают тяжёлые периоды и к этому надо относиться с пониманием!"
  
  

Глава шестая.

   Вечером этого дня вся семья Эшонкуловых сидела в зале на втором этаже за ужином. На улице было совсем темно, когда во дворе раздалась громкая трель электрического звонка. Собаки, что сидели в будках с другой стороны дома, залаяли грубыми и сиплыми голосами. Малика поднялась из-за резного деревянного стола, чтобы открыть. Но Фахриддин сказал жене: "Сиди!" и сам пошёл во двор. Тем временем за забором кто-то громко сигналил. Малика выглянула в окно и стала смотреть, как Фахриддни, шаркая, плёлся к калитке, возился с замком. Во двор вошёл невысокий парень в кепке. Малика не видела его лица, но она уже поняла, что его раньше не видела. Они о чём-то оживлённо говорили. Потом Фахриддин сердито и громко воскликнул: "Как 76 процентов?" Незнакомец махал руками из стороны в сторону и всё говорил. Фахриддин снисходительно качал головой и потом снова громко сказал: "Так вот и скажи, что и работа субподрядная и материалы я даю под восемьдесят процентов, но не меньше. И вообще, Пусть Бахтияр мне позвонит! Или Эргаш!" Они пожали друг другу руки и вышли на улицу, во мрак. Через несколько секунд тихо заурчал мотор дорогой машины, а Фахриддин вернулся во двор с большой коробкой в руках. Он захлопнул металлическую дверь ворот и пошёл в дом. Малика увидела, что коробка полна денег и отогнала от окна детей, которые уже тоже успели позалезать на подоконник. Фахриддин вернулся за стол. "Кто приезжал?" - спросила Малика. "А, так, - отмахнулся Фахриддин. - Потом расскажу. Но за столом, только он взялся за вилку, как на улице снова раздалась трель. "Донияр, пойди открой! - раздражённо сказал Фахриддин - ака. И потом добавил, когда сын уже забарабанил по ступенькам. - Спроси только, кто?" Через минуту Донияр вернулся. "Это дядя Уткир", - доложил он, запыхавшись. - "Ты сказал, чтобы он заходил?" - "Нет". - "А что ж ты так?" Фахриддин поднялся, подошёл к окну и пригласил гостя.
   Уткира Сабитовича пригласили за стол, Фахриддин принёс водки и налил гостю полную рюмку. Себе Фахриддин налил символически и, заметив, что жена и дети поели, сказал Малике, чтобы она пошла укладывать детей спать. Когда мужчины остались наедине, Уткир Сабитович заговорил свободнее. Он опустошил рюмку и сказал:
   -Я к тебе по делу пришёл, Фахриддин. Ты вчера говорил о какой-то работе. Что там у тебя за дело?
   -Вот как? Без дела значит уже и не приходишь? А на счёт дела - да. Около завода хочу магазин новый открыть, чтобы по карточкам можно было расплачиваться. Там же на заводе, знаешь, зарплату теперь на кредитки выдают. - Он помолчал, а потом рассмеялся. - Ты же тоже на заводе работаешь! Совсем забыл! Тьфу ты! Так вот мне туда нужен такой наместник, чтобы и за продавца, где надо, чтобы товар мог принять, грузчиками руководить, уборщицами. Ну, понял? Такая работа. Как говорится, не пыльная. Зарплата сразу скажу не очень - сто пятьдесят тысяч. Ну, зато деньги живые. Хотя, что я? У тебя та там сто пятьдесят есть?
   -Нету, но не будем сейчас о моей зарплате. Когда ты собираешься открываться? - Уткиру Сабитовичу было неприятно. Ему опять казалось, что Фахриддин как-то хочет его оскорбить, унизить. А тут ещё Зелёный Змей в голове шептал: "Да, ты прав, так оно и есть!" Но Курбанов сдерживал себя.
   -Планирую уже в конце следующей недели. Если хочешь, давай завтра съездим, покажу тебе всё.
   -Конечно. Всё, решено. Завтра.
   -В десять устроит? Ты никуда не собираешься?
   -Да мне то что? Ты главное смотри, чтобы тебе было удобно! - тут Курбанову от чего-то вдруг стало не по себе. Он непроизвольно поднялся из-за стола, а уже потом залепетал: - Ну, что-то я у вас засиделся. Мне пора, жена заждалась.
   Фахриддин не удерживал его. Когда Уткир Сабитович уходил он ещё раз уточнил время завтрашней поездки, а уже потом распрощался.
   У Уткира Сабитовича сегодня был тяжёлый и неудачный день. Сначала эта история с Сергеем Ивановичем и даже не столько история, сколько разговор. Потом - испорченное настроение на весь день и, кроме того, когда он вернулся домой, Рустам надулся - он очень ждал, что сегодня они с отцом пойдут записываться на каратэ. Но этого не произошло. И более того - у Курбанова - старшего не было уважительных причин, он просто малодушно забыл о своём обещании. И вот, когда и дома вышел скандал, Уткир Сабитович пошёл к Фахриддину, но и там он не нашёл успокоения. Теперь он не спешил домой, а стоял в ночи и дышал чистым и свежим воздухом. Настроение у него было неважнецким. Ему казалось, что какая-то невидимая петля давит его. Беспощадно давит.
   Когда Фахриддин проводил Курбанова, он не вернулся в дом, а сел на край топчана на улице. Скоро к нему спустилась и Малика. Она уже и детей уложила и посуду в посудомоечную машину заложила. Она молча подошла и села рядом.
   -Жалко мне Уткира, - задумчиво сказал Фахриддин. - Совсем он измучился, истерзал себя. Им сейчас так тяжело! А мы, собственно, и помочь никак не можем. Я же не могу ему просто так дать денег! Они и так с нами уже не могут общаться. На них давит эта разница в нашей жизни. Хоть бы в магазин он согласился устроиться. Тогда и помочь можно будет существенно и незаметно!
   -Да, мне тоже их жаль! Но ведь сейчас жизнь такая?!
   -Да, но я этого раньше просто не видел, этой разницы. Жил себе, как хотел, и ничего не видел, совсем. И только в прошлый раз, когда они пришли к нам в гости, тогда я заметил как им тяжело.
   Малика немного и сочувственно помолчала, а потом спросила:
   -Кто это сегодня принёс нам деньги? Я раньше не видела этого парня.
   -Зачем тебе это знать? Тебе не всё ли равно?
   -Не-е-ет! Ну скажите! - взмолилась Малика.
   -Хорошо, ты сама просила. Так вот, я уже почти год нелегально, так сказать, "отмываю деньги" через одну "чёрную" фирму. Недавно ту фирму вычислили, и у них сейчас большие проблемы. Мне пришлось перечислить деньги другой фирме. А там сильно занижают процент обналички. Вот я сегодня с ними и ругался.
   -Как чёрная и нелегальная? Почему ты не по закону? Ведь это же наказуемо? Что это может...
   -Почему не по закону? Потому, что я хочу ездить на новой машине, потому, что ты хочешь носить дорогие золотые украшения! Если бы по закону, то мы бы жили гораздо скромнее. А так, рискуя, я получаю больше. Риск, как говориться, дело благородное!
   -Ох, я даже не знаю. Так это всё непривычно.
   Фахриддин обнял жену.
   -Не беспокойся, это мои дела. Всё у нас будет хорошо. Я обо всё позабочусь.
   А в это время Наиля Рашидовна сидела у окна и плакала. Дети уже спали. Уткира Сабитовича не было. Эта женщина почувствовала себя очень одинокой. Она снова взяла в руки фотографию Батыра и стала пристально её рассматривать. Горькие слёзы так и лились из её глубоких чёрных глаз. Она выглянула в окно и стала наблюдать за домом Эшонкуловых. И в этот вечер Фахриддин с Маликой сидели на краю топчана, свесив ноги, и о чём-то мило разговаривали. Наиля Рашидовна опустила голову на руки и заплакала, всхлипывая.
   Уткир Сабитович поднялся по тёмной и грязной лестнице. Ночью здесь надо было быть особенно осторожным. Надо было умело лавировать по узкому промежутку между перилами и стенкой с обсыпающейся штукатуркой и большими солеными пятнами, то-тут, то там появлявшихся на неровной поверхности. В воздухе витал запах сырости и мусорки.
   Уткир Сабитович открыл дверь своим ключом и вошёл в тёмный коридор. Отсюда в полумраке виднелись фигурки спящих в комнате детей и слышались всхлипы с балкона. Уткир Сабитович стянул туфли и на носочках пошёл на звук. Он совсем растерялся. Когда увидел свою жену. Он привык видеть сильную, настойчивую вполне самостоятельную женщину, а теперь Наиля была такой жалкой, несчастной, беззащитной!
   -Ну, что же ты так, жёнушка! - тихо прошептал Уткир Сабитович, сев с ней рядом. - Что случилось?
   Наиля Рашидовна не слышала, как подошёл муж, и теперь испуганно вытирала слёзы. Она хотела взять себя в руки, как случалось обычно, но на этот раз у неё не получалось.
   -Что-то не то в нашей жизни! - сквозь плач шептала она. - Что-то не так! Что случилось? Я ничего не пойму...
   Уткир Сабитович нежно гладил жену по голове, перебирал её волосы и старался говорить успокаивающие, ободряющие слова, хотя ему было не лучше. Ему так хотелось, чтобы и его кто ни будь ободрил, поддержал. Но, кто мог? Будучи вместе, эти люди оставались наедине со своим горем.
   Уткир Сабитович долго говорил, обещал, что скоро всё изменится. Хотя, в общем, он сам в это ни секунды не верил.
   Это очень плохо, трагично, когда люди начинают жить будущим. Они не живут в настоящем, здесь они как роботы, но они утешают себя, говорят, что надо потерпеть ещё немного, что скоро будет хорошо. Но если бы они хоть секунду подумали, что будущее может быть несоизмеримо труднее, хуже настоящего, то они бы и в своей будничной жизни нашли и цели, ради которых стоит жить, и средства, с помощью которых можно достичь этих целей! Так что слеп тот, кто живёт будущим!
  

Глава седьмая.

  
   Утром в субботу Уткир Сабитович мог поспать, не нужно было никуда собираться, никуда торопиться. Он так и рассчитывал - поспать часов до десяти сладко и беззаботно. Но он не смог. Он слышал, как поднялась жена, потом дети. Они ходили тихо, старались не шуметь, но Уткир Сабитович слышал всё. Он встал десятью минутами позже, чем обычно и, как обычно, пошёл на балкон. Вся его семья, - кроме Гули, разумеется, - торопилась в школу. Как Уткир Сабитович не удерживал себя, он вышел из дома, когда ещё не было восьми. Не зная, куда деться, Курбанов ходил по двору, а потом сел на поваленное дерево в пятидесяти метрах от дома Эшонкуловых и закурил. Он всё думал, сколько придётся ждать Фахриддина? В девять часов Уткир Сабитович подумал, не стоит ли самому позвонить им, может, они ещё спят? Не успел он это подумать, как кто-то хлопнул его сзади по плечу. Это был Фахриддин. Он, улыбаясь, пожал Курбанову руку и спросил:
   -Что, уже проснулся?
   Уткир Сабитович вздрогнул от неожиданности и съязвил:
   -Я-то давно проснулся, а ты, наверное, только что?
   -Хо! Да я уже в Ташкент смотался, кучу дел сделал. В наше время спать нельзя. Надо крутиться! Ты готов?
   -Всегда готов! Как пионер. Поехали тогда!
   -Поехали.
   Они сели в удобные мягкие сиденья комфортабельной легковушки и заскользили по неровной глади давно не ремонтированного асфальта. До завода, на котором работал Уткир Сабитович, они добрались меньше чем за десять минут. Машина остановилась у закрытой металлической двери нового магазина. Сквозь чистые прозрачные стёкла было видно, как внутри копошатся люди. Уткир Сабитович раньше не видел этого магазина, просто не обращал внимания. А теперь ему очень понравились чистые стёкла, дверь и клумба, засаженная самыми разными цветами. Всё было очень чисто и опрятно. Хорошая традиция - облагораживать территорию возле своих владений!
   Уткир Курбанов даже остановился перед этим произведением искусства - клумбой. Он подумал, какой титанический труд - по линейке, с точностью до сантиметра рассадить здесь эти растения, сделать аккуратные грядки!
   -Ты что остановился? - недоумевая, спросил Фахриддин.
   -Кто делал клумбу? - в свою очередь спросил Уткир Сабитович.
   -Ха! - Я не знаю. Мне главное - результат. Я заплатил, работа сделана. Но, если хочешь, сейчас спросим.
   -Не, не надо, просто, красиво сделано, с любовью! Пойдём.
   Фахриддин открыл дверь и пропустил Уткира Сабитовича вперёд. В магазине, практически, всё уже было готово. В последний раз перед открытием мылись полы с порошком. Протирались прилавки и стёкла витрин, раскладывались товары и клеились ценники. Рядом с кассой стоял новенький, ещё не пользованный терминал для кредитных карточек. Работающие люди, завидев хозяина, остановились, но Фахриддин сразу сказал: "Работаем, веселее, веселее!" Люди сразу вернулись к работе, стараясь делать всё с показным старанием. А тем временем Фахриддин водил своего друга Курбанова по магазину и показывал, где будет мясной отдел, где промтоваров, где продуктовый и т. д. Затем он показал подсобное помещение, большую комнату - холодильник, склад, чёрный ход. Всё это время он рассказывал, где нужно разгружать где, хранить, где отдыхать и как, вообще, работать. Уткир Сабитович всё время кивал головой и со всем соглашался. Здесь, действительно, всё было очень хорошо задумано и спланировано.
   Наконец, минут через десять Курбанов и Эшонкулов снова вышли в павильон. Уткир Сабитович всё ещё с интересом рассматривал блестевшие никелированные полки с красивыми товарами.
   -Ну, что скажешь? - спросил Фахриддин.
   В это время Уткир Сабитович обратил внимание на ценники. Он переводил взгляд с одного на другой и всё больше удивлялся.
   -А, что это за цены у тебя такие? - удивлённо спросил он. Цены были в среднем на десять процентов выше, чем на базаре. Некоторые, конечно, были такими же, как на рынке, но иные были и в полтора раза выше.
   -Но ведь за карточки! - удивился Фахриддин,- не за наличку же.
   -Ну и что, не за наличку. Заводским же не пересчитывают - наличка ли, безналичка. А ты почему так делаешь?
   -Почему да почему! Какое тебе дело? - заводился Фахриддин. - Ты знаешь, сколько проблем с обналичиванием этих виртуальных денег? В банке денег нет, если хороший процент не посулишь! Что я себе в убыток должен работать?! Ты говори, согласен, нет?
   -Нет, я у тебя работать не буду, - мрачно и уверенно сказал Уткир Сабитович и пошёл к двери. Фахриддин не удерживал его. Он только сказал ему вслед:
   -Я же хотел, чтоб и тебе было получше, а ты! Надо же крутиться!
   Уткир Сабитович вскипел и хлопнул дверью, которая на самом деле не хлопнула, а мягко закрылась при помощи специального механизма. Уткир Сабитович зашагал домой, не видя ничего перед собой. Он и не думал ни о чём, просто не мог. Он очнулся, когда на дороге на него чуть не наехала машина. Он от неожиданности и испуга прыгнул на тротуар и замер там на мгновение. Его могли сбить насмерть, если бы он не очнулся в последний момент. "Уж лучше бы сбил!" - подумалось Курбанову, но тут же он вспомнил про детей, которых нужно растить, про жену, которая нуждается, как минимум в моральной поддержке. Так трудно маленькому человеку быть сильным!
   Уткир Сабитович зашагал домой. Сегодня у Рустама было мало уроков, нужно было сходить с ним в секцию каратэ. Курбанов - старший знал только один клуб каратэ в том районе города, где они жили.
   У Рустама, действительно, сегодня было мало уроков, но он и их решил посетить не в полной мере. Отсидев три урока, он позвал Давлета за школу. Он знал, что скоро может прийти Лёха, да и на последнем уроке сидеть не хотелось совсем. Мальчишки вышли за школу и уселись на корточки на излюбленном месте. Уже прошло десять минут урока, но никто не приходил за угол школы. Тогда Рустам аккуратно достал из кармана портфеля две сигареты и предложил одну Давлету. Друг не стал отказываться. Они закурили, деловито пряча курящиеся сигареты в кулаках.
   -Сегодня мы с отцом пойдём в секцию. Он обещал меня устроить, - хвастался Рустам, еле сдерживая кашель от едкого и вонючего дыма. Но кашлять было нельзя, ведь теперь он был "крутым". - Так что скоро я и с Лёхой буду тягаться!
   -Да, ты молодец! - отвечал Давлет. - Мне отец сказал, что я не заслужил такого. Научись, говорит, сначала в школе! Как это понять-то?
   Оба дружно засмеялись, извергая клубы серого дыма. Но внезапно Рустам замолк и резким движением бросил недокуренную сигарету в арык. С испуганным видом он встал. Давлет сначала не понял, что произошло, но когда он посмотрел в ту же сторону, что и Рустам, он сразу обо всём догадался и воткнул свою сигарету в землю. По улице прямо к пацанам шёл Уткир Сабитович Курбанов. Рустам побледнел и весь обмяк. Он прямо-таки не знал, куда деться. Однако, Давлет, который не так испугался, сразу заметил, что не всё так плохо. Вскоре это заметил и сам Рустам. - Уткир Сабитович был какой-то растерянный и ничего не замечал. Он, похоже, заметил мальчишек, только когда Давлет громко сказал:
   -Здравствуйте, Уткир Сабитович!
   Курбанов посмотрел на него, потом на сына и протянул:
   -Здравствуй, здравствуй. А что это вы тут делаете, ребята?
   -Да, вот, одного урока нет, учительница заболела. Вот мы стоим, Артура ждём, домой собирались, - нагло соврал Давлет. А у Рустама прямо сердце ёкнуло. А что, если отец захочет зайти к маме, или просто к классной руководительнице? Что тогда будет?!
   Но Уткир Сабитович ничего не замечал. Он сказал:
   -Вот и хорошо. Пойдём, тогда, с тобой, Рустам, узнаем, что там за секция.
   -До свидания! - попрощался Давлет и хитро подмигнул всё ещё онемевшему Рустаму.
   Минут десять отец с сыном шли молча. Каждый думал о своём. Но это "своё", пересекалось у отца с сыном, а у сына с отцом.
   Клуб, куда направлялись Курбановы, располагался в большом спортивном зале закрытой школы. Уткир Сабитович, а за ним и Рустам зашли в прихожую. Здесь не было никого. Из комнаты вело несколько дверей. Сначала Курбановы растерялись, но потом они услышали хлопки и удары и пошли на звук. Их уши их не обманули. Короткий коридор вёл прямо в зал, где велись занятия. Не смотря на ранний час, здесь было многолюдно. Учащиеся разбились на пары и отрабатывали приёмы и удары. Большинство было одето в кимоно белого и чёрного цветов. В зале было чисто и светло. Видимо, совсем недавно здесь был проведён ремонт. В воздухе ещё чувствовался лёгкий запах краски. Но он не раздражал, а скорее наоборот - ободрял, веял новизной и чистотой. Среди тренирующихся пар ходили двое парней постарше и поправляли, если кто-то что-то делал неправильно. Курбановы просто стояли и смотрели. Наконец, один из парней заметил их и подошёл.
   -Здравствуйте, - обратился он вежливо. - Чем могу помочь?
   -Я бы хотел поговорить с тренером. Хочу сына записать к вам, - ответил Уткир Сабитович.
   -Отлично! Тренер сейчас занят. Я отвечу вам на все интересующие вас вопросы. Меня зовут Влад. Давайте выйдем в фойе.
   Они снова прошли по коридору и оказались в фойе.
   -Что у вас, вообще за организация? - спросил Уткир Сабитович. - Чему здесь учат, и что требуется от обучающихся?
   Влад заговорил, словно включилась кассета:
   -Без преувеличения могу заметить, что наш клуб - самый лучший в городе. Здесь преподают профессионалы. Владимир Олегович учился каратэ в Японии пять лет и имеет международное свидетельство тренера. Я и Джахонгир учились в Ташкенте у мастера Джалолиддина Усманова, если вам это имя что-то говорит. Что касается требований - не младше семи лет, через год обучения - обязательно кимоно, если хотите, можете покупать сразу - так даже лучше, ну и, конечно, своевременная оплата. Ну, это в основном. Если решите записываться, то там есть ещё мелкие формальности.
   -Понятно. А какая оплата?- спросил Уткир Сабитович.
   Этот вопрос был не совсем приятным для Курбанова, но уместным и важным.
   -Да, оплата у нас не выше, чем у других - пять тысяч в месяц. Можно сказать, символически.
   Этот ответ словно ударил Уткира Сабитовича, Рустам-то не знал. Семейный бюджет Курбановых не мог записать в расход дополнительно пять тысяч в месяц.
   -Ну, что ж, Влад, - сказал Уткир Сабитович, - спасибо за консультацию. Мы подумаем, и, может быть, вернёмся.
   -Да, что вы! Заходите. Всегда рады.
   Курбановы вышли на улицу.
   -Ну что, па-ап? - весело протянул Рустам.
   -Сынок, мы не сможем тебя устроить. Это для нас слишком дорого.
   У Рустама аж глаза заблестели.
   -Тогда я к Фахриддину-ака пойду, попрошу его! - почти выкрикнул Рустам от обиды и отчаянья.
   -Даже не думай! - взревел Уткир Сабитович. Он схватил сына за плечё и затряс его. - Не смей! Я тебе запрещаю к ним ходить. Понял?
   Рустам так испугался, что язык его не ворочался. Он не мог ничего сказать, но обида надолго поселилась в его душе. Он не понимал, что его желание выполнить просто невозможно.
  
  

Глава восьмая.

   В субботу Наиля Рашидовна приходила домой позже всех, но обедать без нее не садились. Все терпеливо ждали до трёх часов, потом грели обед (его готовили накануне вечером) и садились все вместе обедать.
   Сегодня Наиля Рашидовна принесла радостную весть - учителям выдали по десять тысяч. С этих денег можно было отдать долги, а остаток тянуть до бесконечности.
   Все сели за стол и принялись за суп. Муж и жена перекинулись несколькими словами о настроении и самочувствии, а потом Наиля Рашидовна спросила, что там на счёт магазина? Уткир Сабитович помрачнел и сухо ответил, что он отказался от этой работы. Наиля - опа поняла, что что-то случилось и об этом лучше не спрашивать. И тут она вспомнила, что сегодня в школе ей учителя пожаловались на Рустама. Он не стала медлить.
   -А что это у тебя в школе, Рустам? - спросила она. - Светлана Григорьевна жалуется, говорит, что ты стал совсем плохо учиться. Говорит, что последнюю работу вообще на двойку написал, что тройку поставила только из уважения ко мне. А?
   -Эльмира Талгатовна сказала, что тебя на её последних трёх уроках не было. Что это такое, сын? Почему я должна за тебя краснеть перед учителями. Люди подумают, что за учительница такая, которая не может своих детей воспитать?
   -А я учусь, я воспитанная! - вставила Гуля деловито и немного с обидой.
   -Да, ты у нас молодец, а вот брат твой что-то оплошал! Ну, что, дадасы, будем с ним делать? - на полном серьёзе спросила Наиля Рашидовна.
   Уткиру Сабитовичу было жаль сына. Ему было стыдно, что он не может оплатить даже его занятие в спортивной секции. Но больше всего ему было обидно. Обидно за себя, за семью, за то, что из-за каких-то глупых проволочек страдает его семья, его дети.
   -Знаешь, что, Наиля? У каждого бывают проблемы и неприятности. Давай дадим Рустаму возможность самому всё исправить. Он у нас уже большой, взрослый человек.
   -А ты думаешь, он справиться?
   -Думаю, справиться. Справишься?
   -Справлюсь, - хмуро ответил Рустам, опустив нос в тарелку.
   Он был виноват, но он ещё и обижался. Уж очень ему хотелось быть сильным, как Брюс Ли и "крутым", как Лёха. Уж очень много он хвастал тем, что будет заниматься каратэ. Кроме того, ему так не хотелось снова заниматься математикой, которую он порядком упустил.
   Поели довольно быстро, больше не прерываясь на разговоры. После чая Уткир Сабитович отправил детей гулять на улицу, не забыв напомнить о том, что он сказал Рустаму, имея в виду Эшонкуловых.
   Дети скоро ушли, и Уткир Сабитович начал говорить быстро и с жаром. Ему очень хотелось высказаться. А с кем он мог поговорить кроме жены и Сергея Ивановича?
   -Что за жизнь такая у нас настала? Приходится переступать через себя, или через всех остальных. Кто переступает через других, тот живёт хорошо. А что имеет тот, кто через себя переступает? Я сегодня пошёл с Рустамом на каратэ записываться. Там месячная плата пять тысяч. Ну не можем мы этого себе позволить! Как я это сыну объясню? И что, я должен был устроиться в магазин к Эшонкулову? Я бы там гарантированно получал больше и в срок. Но как бы я в глаза смотрел рабочим с завода?
   -Ну что? Что там такое?
   -Там цены на всё выше! Ради чего, для чего?
   -Не расстраивайся! - успокаивала Наиля Рашидовна. - Ты всё сделал правильно. Ведь, чтобы перешагнуть через других, сначала нужно перешагнуть через себя! Так что ты сильнее других.
   -Но я не хочу не через кого перешагивать!
   -Ты и не должен! Живи и радуйся тому, что есть!
   Как ни странно, простые слова жены сильно ободрили Уткира Сабитовича. У него появилась уверенность в том, что он, действительно, всё делает правильно, и что всё не так плохо. Так что всю следующую неделю он работал спокойно. Даже замечания Сергея Ивановича не поколебли его. Он был силён.
   Ровно через неделю произошёл случай, который заставил Уткира Сабитовича ещё раз проявить волю.
   Из школы Рустам пришёл позже, чем обычно. Он был очень весёлым. Но пока никто, кроме него самого, не знал причину его веселья. Наконец, за обедом Рустам проговорился:
   -Мам, пап, - обратился он.- Я сегодня с Сашей Поленовым записался на карате к Борису Виссарионовичу!
   -?
   -Не беспокойтесь, там всё очень хорошо устроено и оборудовано. И главное - совершенно бесплатно! Можно ходить, хоть каждый день. Можно я завтра пойду?
   Уткир Сабитович подумал и ответил серьёзно:
   -Это ты сынок, конечно, хорошо придумал, но всё-таки я должен сначала сходить и посмотреть, что там, да как. Давай прямо после обеда и пойдём туда! Хорошо?
   -Конечно, пойдём! Тебе там понравится! Там бесплатно!
   Уткир Сабитович хотел сказать, что деньги - не главное, но потом передумал. Что мог сын подумать, если отец сначала говорит, или подразумевает одно, а потом совершенно другое?
   После обеда отец с сыном снова, как и неделю назад, пошли вместе. Только в этот раз Рустам вёл Уткира Сабитовича. Клуб, куда они шли, по словам Рустама был совсем не далеко, в соседней махалле. Уткиру Сабитовичу это сразу не понравилось. Он знал ту махаллю очень хорошо, и не мог представить, где может находиться спортклуб.
   Даже погода в ту субботу была гнетущая. В пятницу выдался на редкость жаркий и душный день. К вечеру набежали тяжёлые чёрные тучи, так что и ночью не стало прохладнее. Все ждали дождя, но он всё не начинался. Весь день субботы был тих и жарок - необычайно. Было неприятно и некомфортно.
  
  

Глава девятая.

   Рустам подошёл к забору, по крайней мере, в три метра высотой. И похвастал: "Видишь, какой забор!" Уткир Сабитович недоверчиво оглядывал строение. Этот спорткомплекс был построен на большой территории - кто-то скупил несколько участков, снёс старые дома и построил здесь эту громадину.
   Рустам позвонил. Дверь щёлкнула и открылась. Рустам, а за ним и Уткир Сабитович зашли внутрь. Здесь было чисто аккуратно и пусто. Они встали посреди большой бетонной площадки. Из построек внутри был только один огромный одноэтажный дом с пластиковыми окнами и металлической дверью. Всего через несколько секунд дверь отворилась, и на пороге показался невысокий кореец лет тридцати. "А вот и Борис Виссарионович!" - радостно сказал Рустам. Человек подошёл к Курбановым и поздоровался с каждым из них за руку.
   -Очень рад вас видеть! - заговорил он мягким баритоном. - Меня зовут Борис Виссарионович.
   -Да, сын говорил о вас. Меня зовут Уткир Сабитович.
   -Очень приятно.
   -Мы пришли на счёт занятий. Я бы хотел узнать, как это у вас тут?
   -Извините, а на какие именно занятия вы хотите ходить? Просто у нас здесь очень много возможностей для прихожан - занятия боевыми искусствами, английским и корейским языками, компьютеры, правовая грамотность.
   -Я хотел устроить сына в секцию карате.
   -Отлично. Это правильно. У нас здесь тренируют настоящие мастера. Я и сам иногда провожу тренировки. У меня чёрный пояс.
   -Интересно. Я вот только не совсем понял, что у вас за организация, и кем вы тут работаете?
   -У нас здесь Католическая пресвитерианская церковь и я здесь пастырь. Все курсы у нас при церкви и открыты для прихожан. Это ни к чему вас не обязывает. Просто посещайте раз в неделю лекцию и ходите на праздники. У нас здесь одна большая дружная семья. Вам непременно понравится. Мы роднимся в духе. Может быть, вас сейчас что-то пугает, но это ваше сердце привело вас сюда.
   Уткир Сабитович воспитывался атеистом, но вера ему была нужна, и он считал себя мусульманином. Хотя, принципиальной разницы не было, если бы он увидел правду в другой вере, то он без единого колебания перешёл бы туда. Однако, сейчас его пугала настойчивость и назойливость. Ему это просто не нравилось.
   -Меня сюда привело не сердце а желание устроить сына в спортивную секцию! И я вообще не понимаю, как можно завлекать людей бесплатными занятиями! Ведь сюда, действительно, должно привести сердце! Это выглядит, по крайней мере, странно!
   -Нет, не странно. Люди, как заблудшие овцы. Он не видят света. Мы им показываем материальные, земные ценности, чтобы они пришли сюда и увидели настоящее, духовное! Разве это не логично?
   -Нет! Рустам, пошли, мы здесь больше не останемся. Ты будешь заниматься в другом месте. Прощайте, Борис Виссарионович!
   Пастор мило улыбнулся.
   -До свидания! Да поможет вам Господь!
   Он проводил Курбановых до двери и сам закрыл за ними.
   Когда Курбановы вышли на улицу, Рустам опустил голову и молчал. "Иди домой, - сказал ему Уткир Сабитович. - Мне надо зайти к одному знакомому. Иди".
   Рустам ничего не сказал. Он даже голову не поднял, только зашагал по улице. Уткир Сабитович немного постоял, глядя на него, а потом зашагал в противоположном направлении.
   Он довольно долго плутал по незнакомому району, терзая себя невесёлыми думами. Было грустно и обидно, но тяжелее всего было чувствовать безвыходность этой ситуации. Также, было очень жаль Рустама. "Так пацан совсем перестанет верить в отца, в то, что он что-то ещё может. Нет! Так нельзя! Нельзя! Что мы, не люди что ли?" Уткир Сабитович принял решение и уверенно зашагал по улице, сразу сообразив, где он находится.
   Через пятнадцать минут он уже был у дверей спортивного комплекса, где они с Рустамом были неделю назад. Уткир Сабитович быстро нашёл Влада.
   -Что, всё-таки решились? - спросил Влад приветливо.
   -Да, ничего лучшего мы найти не смогли. Давайте оформим, какие надо документы.
   -Я же вам говорил! Мы сделаем из него настоящего мастера. А документы - там только одна ваша подпись нужна и заявление о том, что хотите устроить сына.
   Не прошло и десяти минут, как Уткир Сабитович уже вышел из здания школы. Всё было готово. Он ещё не знал, где возьмёт денег, и как это всё будет дальше, но он чувствовал, что всё сделал правильно, что именно так нужно было поступить в подобной ситуации, что угодил сыну.
   Уткир Сабитович огляделся и, увидев в конце улицы человека, уже развернулся, чтобы идти домой, но тут лицо увиденного человека ему показалось знакомым. Он обернулся и увидел, что прохожий уже бежит к нему. Теперь Уткир Сабитович рассмотрел его хорошо и узнал в нём Фарруха Зоирова, своего давнего и хорошего знакомого. Фаррух несколько лет назад ушёл с завода. Он отказался ехать на хлопок, и его попросили, а он согласился. Уткир Сабитович не знал, чем занимался Фаррух, но он слышал, что тот не бедствует и живёт вполне прилично.
   Уткир Сабитович очень обрадовался этой встрече. Он крепко пожимал руку Фарруху и улыбался.
   -Ну, как у тебя дела, Уткир? - спрашивал Фаррух. - Где сейчас работаешь? Только не говори, что всё там же!
   -Да, всё там. А что делать? Хотя, в общем, мне нравится. Ты знаешь, я люблю свою работу.
   -Ну, ты альтруист! Иначе и не назовёшь. Слушай, Уткир, заходи, как будет время, я всё там же. А сейчас не могу говорить - спешу.
   Друзья уже распрощались, и пошли в разные стороны, как Фаррух вспомнил и закричал вдогонку:
   -А! Уткир! Ты не знаешь? В этом районе ночной сторож нужен. У тебя нет знакомых, кто бы согласился?
   -Да. А где здесь, далеко?
   -Нет, тут рядом. И территория не большая. В общем, без проблем.
   -Я и сам готов, если там всё, как ты говоришь, - неожиданно для самого себя ответил Курбанов.
   -Пойдём, прямо сейчас покажу!
   Фаррух повёл Уткира Сабитовича в соседнюю махаллю, петляя по узким улочкам, между высокими и низкими, богатыми и бедными частными домами. Уткир Сабитович внимательно смотрел по сторонам, но с первого раза дорогу запомнить было нельзя. Вскоре Фаррух остановился у больших синих ворот. "Вот и пришли!" - сказал он. Они вошли во внутрь. Фаррух привёл Уткира Сабитовича на большую территорию, огороженную высоким забором с колючей проволокой. На территории стояло несколько бараков. В клетке сидели две молодые собаки и отчаянно лаяли. В одном из окон большого барака горел свет. "О! Дядя Володя ещё здесь. Как раз прямо сейчас и поговорим! Пойдём" - сказал Фаррух и повёл Курбанова ко входу.
   Внутри всё было намного цивильнее, чем снаружи. Всё было покрашено и побелено. Везде горели лампы дневного света. Были навесные потолки "Armstrong". Фаррух постучал в одну из дверей. "Дядя Володя, можно к вам?" - спросил он и вошёл. Комната, видимо, была кабинетом. Здесь всё было особенно роскошно. За столом сидел седой мужчина лет пятидесяти с волевым морщинистым лицом. Он разговаривал по телефону. Вошедшие поздоровались с ним за руку, а он жестом предложил им присесть на стулья.
   Пока дядя Володя разговаривал, Уткир Сабитович рассматривал кабинет. Ему ещё никогда не приходилось бывать в кабинетах, отремонтированных по европейскому стандарту.
   -Что, - спросил дядя Володя, - Фаррух, у тебя проблемы какие?
   -Нет, дядя Володя, вы же говорили, что сторож вам нужен. Вот товарищ хочет узнать, какие условия.
   Дядя Володя критически осмотрел Уткира Сабитовича и спросил:
   -Вас как зовут?
   -Уткир.
   -Так вот, Уткир. Здесь ночью дежурит один парень - алкаш. Я не могу на него надеяться. Он сюда и пьяный приходит, и ломает всё, и вещи пропадают. Я ищу ему замену. От ночного сторожа требуется только принять дежурство вечером и передать утром, никакой дополнительной работы. За это я плачу двенадцать с половиной тысяч. Ну вот, если ты не обладаешь теми же пороками, что и мой сторож и согласен на мои условия, то я готов тебя принять.
   -Да, - робко сказал Уткир Сабитович. - Я согласен. Я на всё согласен.
   -Вот и отлично. Жду вас через неделю. Но это уже точно?
   -Не волнуйтесь, дядя Володя, - вставил Фаррух. - Уткира я знаю давно и готов за него поручиться, он человек слова.
   -Ну, тогда будем считать, что вы со следующей недели приняты на работу.
   -Да, будем считать так. А теперь, извините, мне нужно идти, - Уткира Сабитовича переполняло чувство радости. Он попрощался, вышел на улицу и направился домой.
  
  

Глав десятая.

   На улице было тихо и сумрачно. Каждый шаг Курбанова отдавался гулким эхом. Но вот к этому звуку присоединились редкие и тихие удары. Они становились громче и всё чаще. Скоро эти отдельные звуки переросли в приятный шорох. Капли долгожданного дождя падали на тёплый и пыльный асфальт, разбивались. Дождь становился всё сильнее и сильнее. А Уткир Сабитович шёл всё так же, не торопясь. Вот и он прибавил шаг. Вот он побежал. А дождь уже лил, как из ведра. На улице теперь слышались только миллионные топоточки бегущего ливня.
   Уткир Сабитович и не думал о том, чтобы забежать куда ни будь и переждать там дождь. - Нет. Он бежал домой по промокшей до нитки улице. Он сам промок, но ему было хорошо.
   Наиля Рашидовна услышала знакомые шаги в подъезде, и сразу открыла дверь.
   -Вай, дадасы! Наверное, промокли совсем?
   -Я торопился, но не успел! - пыхтя, ответил Уткир Сабитович.
   Наиля Рашидовна сразу с порога дала мужу полотенце и забрала мокрую одежду. После того, как Курбанов вытерся и переоделся, он включил телевизор и лёг уставший, но довольный.
   -Гуля! - позвал он.
   Тут же из соседней комнаты послышались быстрые шаги.
   -Пойди сюда, Гуля, как твои дела? Что ты сегодня делала? - спросил Уткир Сабитович, обняв дочку.
   -Играла, - тихо ответила Гуля.
   -Играла? - переспросил Курбанов, щекоча девочку.
   -Да, играла и читала, и ещё гуляла, отвечала Гуля, хохоча во весь голос.
   -А где Рустам? - чуть тише спросил Уткир Сабитович.
   -В комнате сидит, ничего не говорит, как пришёл, - так же тихо ответила Гуля.
   -Ну ничего, ты у меня молодец! Давай, иди играй!
   Уткир Сабитович повернулся к телевизору. Как раз шли новости. Вооружённые столкновения на границе Абхазии и Грузии, переворот на Гаити, очередные взрывы в Ираке, акция возмездия Израиля на Палестинских территориях. "Правильно говорят, - подумал Уткир Сабитович, - мир - это когда воюют в другом месте! Вот у нас всё спокойно, а мы к этому нагло привыкли. Мы этого просто не замечаем. А ведь где-то люди просто радуются тому, что на улице не стреляют. Эх, какие мы всё-таки стали грубыми и слепыми!"
   Время шло к ужину. Наиля Рашидовна уже начинала накрывать на стол. Сегодня она приготовила ароматный лагман - любимое блюдо мужа. Вскоре стол был накрыт и Курбановы, как обычно, стали рассаживаться. Последним за достархан сел Рустам. Он со всех сил старался не показывать, что ему больно и обидно, но это у него не получалось. Он был молчалив, и лицо его посерело.
   Сначала все ели молча. Но потом Наиля Рашидовна, у которой сегодня от чего-то было хорошее настроение, спросила мужа:
   -А где это вы пропадали, Уткир?
   Это был рискованный вопрос. Муж мог просто проигнорировать, или вообще обидеться, но и у него настроение было хорошим, и на душе было легко.
   -Да, делами важными ваш папа занимался. Мы, Наиля, видишь с Рустамом сегодня пошли в эту секцию карате, - тут он посмотрел на сына и помолчал немного, - а там, оказывается, преподают какие-то миссионеры иностранные. Мне там не понравилось сразу. Ну, я, чтобы Рустама не мучить, отправил его домой, а сам пошёл по нашим махаллям. - Он опять помолчал многозначительно. - И решил я, что клуба лучше того, куда мы с Рустамом ходили в прошлую субботу, не найти. В прошлый раз сыну там понравилось. - Всё это Уткир Сабитович как бы говорил одной Наиле Рашидовне, но Гуля уже давно и широко улыбалась, а Рустам с алеющими ушами сидел, уткнувшись в тарелку. - Вот я, не долго думая, и решил его туда записать. Это много времени не заняло.
   Рустам внимательно слушал, что говорил отец. И когда он услышал это, он не поверил своим ушам. Рустам удивлённо и как-то восторженно посмотрел на отца. Он просто не верил. Боль и обида в его душе растаяли без следа.
   -Так что со следующей недели, - продолжал Уткир Сабитович, - будешь ходить на тренировки.
   Рустам стыдливо улыбнулся и бросился в объятия отца. Он уже и представить не мог, как это он обижался на отца, винил его в чём-то. У него на глазах даже слёзы проступили.
   -Спасибо, пап, спасибо! - шептал он.
   Наиля Рашидовна улыбнулась, а Гуля даже в ладоши захлопала.
   -Ну всё, давай, ешь!- сказал Курбанов - старший, потрепав сына по густой шевелюре.
   -А потом, - продолжал он свой разговор с женой, - только вышел я из этого клуба, смотрю - Фаррух идёт. Помнишь, он работал раньше со мной вместе, а потом из-за хлопка уволился? Я тебе ещё тогда рассказывал.
   -Да, да, как же, помню! - весело ответила Наиля Рашидовна.
   -Вот, он мне предложил работу ночного сторожа. Я почти сразу и согласился. Лишний заработок не помешает. Пошёл с ним сразу и посмотрел объект, и с начальником поговорил. Замечательный человек. Со следующей недели буду охранять его базу, тут в махалле недалеко.
   Наиля Рашидовна слушала уже серьёзно и со вниманием.
   -А когда же ты отдыхать будешь? Что теперь круглые сутки работать? - Это же трудно! И нужно ли так себя мучить?
   -Ну, я же согласился, значит, всё продумал и просчитал. Там забор хороший и собаки во дворе. Так что спи себе спокойно и получай за это деньги. Вот и вся работа! Как он сам сказал - вечером принял, утром сдал.
   -Всё равно, непривычно как-то. Я всё никак не могу представить, как это будет.
   -Ну, ничего страшного! Можно поработать там некоторое время. Пока положение в семье и на заводе не улучшится. Ты главное не переживай! Пробьёмся! Ну всё, давайте кушать, а то остынет всё.
   Только они принялись за еду, как в дверь постучали.
   -Ну вот, так всегда, - возмутилась Наиля Рашидовна, - только сядешь - обязательно что ни будь помешает! Иду!
   Она пошла в прихожую, открыла дверь и заговорила с кем-то. Потом она вышла в подъезд и притворила дверь.
   Вернулась она через несколько минут.
   -Кто это там приходил? - спросил Уткир Сабитович.
   -Это баба Маша, - запыхавшись, отвечала Наиля Рашидовна. - Сейчас звонила тётя Ира. Она сказала, что скоро приедет к нам погостить. Я, правда, не поняла, где она будет жить, она сказала, что приедет в среду.
   Тётя Ира была родной тётей Уткира Сабитовича. На самом деле её звали Инабат, но все называли её тётей Ирой. Она осталась одна из всех родственников Уткира Сабитовича. Этой женщине было шестьдесят три года. У неё также не было близких родственников. Он жала одна в частном доме и вела большое хозяйство.
   Уткир Сабитович не очень хотел, чтобы тётя Ира приезжала как раз в тот момент, когда положение семьи было не очень стабильным, но нельзя же сказать гостю - "пойди прочь!"!
   -Примем, когда бы ни приехала, - сказал Уткир Сабитович. - Потеснимся немного, я всё равно ночью буду на дежурстве. Ты ей сказала, что мы ждём с нетерпением?
   -Именно так и сказала.
   -Ну, вот и всё.
  
  

Глава одиннадцатая.

   Утром следующего дня, когда Уткир Сабитович вернулся в каптёрку с обхода, Сергей Иванович как-то хитро и с поддёвкой сказал ему:
   -Тебя, что-то просили зайти в бухгалтерию. Не знаю уж, что там, но просили.
   -Спасибо. Я тогда сейчас схожу? - попросил Курбанов, не догадываясь, зачем его вызвали в бухгалтерию.
   -Сходи, сходи, - пробурчал Сергей Иванович, отвернувшись, и улыбаясь чему-то.
   Курбанов положил журнал на место и вышел, прикрыв дверь, но дверь отсырела и не закрывалась. Более того, она со скрипом отворилась и повисла на своих ржавых петлях. Сергей Иванович Базаров закинул ногу на ногу и, щурясь, стал смотреть, как Курбанов идёт по цеху. "Э-эх!" - выдохнул он с досадой и сожалением.
   Уткир Сабитович пересёк небольшую площадь и прошёл к заводоуправлению, которое располагалось недалеко. Он зашёл в бухгалтерию и поздоровался. Здесь, среди нескольких столов, заваленных всякими бумагами, сидели несколько роботов в очках. Они как бы являлись биологическими дополнениями своих компьютеров. На приветствие Курбанова никто не ответил, только все очки обратились на него. Уткир Сабитович прямо не знал, что делать. "Вам в соседнюю комнату", - наконец ответила одна женщина в ярко-красной кофте. Уткир Сабитвович прошёл в маленькую комнатку, что располагалась по соседству. Здесь, за пошарпанным столом с компьютером и двумя стопками бумаг сидела молодая подвижная и общительная девушка - полная противоположность роботов из первой комнаты.
   -Здравствуйте, - первой поприветствовала она Курбанова.
   -Здравствуйте, - оживившись, ответил тот. - Моя фамилия Курбанов. Мне сказали, что нужно прийти в бухгалтерию.
   -Да, да, вчера ещё надо было зайти. Вот тут ваша кредитная карта пришла. Мы на неё уже перечислили двести тысяч.
   Девушка достала из ящика стола несколько одинаковых пакетиков с карточками.
   -Курбанов, Курбанов, - повторяла она, пересматривая карточки. - Вот. Курбанов Уткир Сабитович. Получите.
   Уткир Сабитович взял маленький пакетик, в котором и была синяя карточка с изображением Эмира Тимура верхом на коне. Кроме карточки, в пакете лежала ещё бумажка с номером счёта и другими цифрами.
   -Смотрите, - сказала девушка, - здесь внизу ваш личный пин-код. Вам нужно его запомнить. Не говорите его посторонним людям, а то они смогут завладеть вашей карточкой и воспользоваться ею. В случае потери карточки, немедленно сообщите нам. Мы её аннулируем. Вот, пожалуй, и всё.
   -Спасибо, - растерянно пробормотал Уткир Сабитович, - до свидания.
   -До свидания, - так же приветливо и живо ответила девушка. - Приходите, если возникнут какие-то вопросы!
   Уткир Сабитович вышел в коридор и направился к выходу. Ему вдруг вспомнился разговор с Сергеем Ивановичем. Разговор о карточках, обдираловке, а потом уже и о петле. Уткир Сабитович не знал, что делать с карточкой и машинально нёс её в руке на уровне груди. Это выглядело очень странно. Со стороны казалось, что он бережно несёт какую-то очень ценную вещь. В то же время ему от чего-то подумалось: "А в петеле ли та живая девушка? Нет, - доказывал он сам себе, - она настолько весела, эмоциональна. Она по-настоящему жива! Нет, нельзя быть таким, находясь в петле. Она, несомненно, вне петли. Она свободна, в отличии от меня!" Уткир Сабитович опомнился, положил пакетик с карточкой в задний карман брюк и вышел на площадь. Ему хотелось быть свободным, не зависящим от кого-то и тем более от чего-то. Он знал, что он сделал первый шаг к свободе, но этого было мало. Он чувствовал, что нужно делать что-то большее. Нужно переменить свою жизнь, и главное - нужно в первую очередь переменить себя. А это было самым трудным. Уткир Сабитович почувствовал, что он очень слабый человек. Ему вспомнилось, как Сергей Иванович в один момент бросил курить, то что он тогда почувствовал, что не сможет сделать так же. А ведь с того времени Базаров ни разу не курил, по крайней мере, при Курбанове. "Всё! Буду курить меньше и меньше, - решил Уткир Сабитович. - И здоровью лучше, и деньги не будут попросту уходить!"
   Уткир Сабитович вернулся в цех. Он зашёл в каптёрку и нарочно похвастался перед Базаровым:
   -Вот, карточку получил! Сегодня праздник будет, вечером накуплю всего.
   -Хо! - воскликнул Сергей Иванович. - Ну, тогда я тебя поздравляю! Тебя будут обдирать, а ты будешь ещё и благодарен им за это. Поздравляю, Уткир!
   Базаров крепко пожал Курбанову руку. Они сели за стол и налили себе холодного и мутного чёрного чая.
   -Позвольте с вами не согласиться, Сергей Иванович!- вдруг сказал Курбанов таким тоном, словно хотел пошутить. - Не всё так плохо, как вы говорите! Это сейчас у нас один магазин. Но ведь у нас на заводе столько народа работает, что каждая третья семья в городе связана с заводом. Вы представляете, сколько это денег? Ага. Предприниматели тоже представляют. Они быстро откроют и другие магазины, будет развиваться конкуренция, и цены понизятся, и станут ниже, чем на базаре. Вот тогда-то вы, многоуважаемый Сергей Иванович, и перечислите свои денежки на карточку и признаете, что ошибались!
   -Какой у вас, дорогой Уткир Сабитович, в сорок лет прямо-таки юношеский максимализм! Удивительно!
   -А разве не максимализм - ваше желание переделать людей, "открыть им глаза" а потом ещё и мир перестроить! А вы ведь меня старше!
   -Ох, не знаю, не знаю. Я вот думаю, что сейчас плохо, но будет лучше, а вы думаете, что сейчас уже хорошо, а потом будет только лучше и лучше. Так очень легко обмануться. И тогда то уже не вылезешь из петли. Депрессия и чувство обмана вместе с той же петлёй будут так давить, что на самом деле удавишься! - серьёзно возразил Базаров.
   -Но нельзя же всё время жить будущим! Издало вот правительство указ, например, вы - сразу ищите подвох и угрозу для себя. А я вот хочу чувствовать, что этот указ издан для меня и ради меня! И всё тогда хорошо.
   -Да ты же хочешь уговорить себя, что всё прекрасно, когда всё хуже некуда! Ты сам петлю затягиваешь! Ты как раб повинуешься! - уже почти что кричал Сергей Иванович.
   -Что ты заладил со своей петлёй?! Тоже мне Ленин нашёлся! Всё ему козни да заговоры мерещатся! Что же ты людям жить нормально не даёшь! - в тон Базарову ответил Курбанов.
   -Радуйся! Радуйся голодным детям, голому заду и соседям миллионерам! Пожалуйста! А я не собираюсь! - Сергей Иванович резко встал и вышел.
   Уткир Сабитович покраснел и задышал глубоко и часто.
   -А я не хожу с голым задом, и дети у меня сыты и одеты! - крикнул Курбанов вдогонку Сергею Ивановичу. Но тот не слышал его, он уже кричал на рабочих цеха.
   А в это время Рустам сидел за углом школы и покуривал вместе с Давлетом. Лёху отчислили из спортивного училища, и он больше не приходил. Теперь мальчишки сидели за углом школы сами. Рустам собирался стать лучше, действительно, собирался, но это было слишком тяжело и непопулярно. Теперь, когда он мог прогуливать уроки, курить и при том заниматься каратэ, в классе все его уважали и боялись. Так что теперь Рустаму приходилось заниматься с упорством, чтобы отметки его не снижались и, в то же время, он нагло врал учителям, подчас выглядя смешным. Учителя любили этого шустрого черноглазого мальчишку и жалели его. Им было достаточно того, что он занимается с усердием. И иногда они закрывали глаза на прогулы Рустама.
   У Рустама редко находилось даже пятьдесят сум на сигареты, но Давлет и Юра - мальчик из параллельного класса - охотно покупали на свои и считали это пропуском к той особой территории за школой.
   Наиля Рашидовна сегодня не пришла на работу, так как вчера у Гули открылся кашель, и поднялась температура.
   Рустам рассказывал пацанам, как они с отцом ходили в церковь и потом в клуб.
   -Да, повезло тебе!- вырвалось у Давлета. - А я, наверное, пойду в церковь. Что там такого? Мне родители всё равно ничего не скажут. Им всё равно.
   -Ладо, - сказал Рустам, вставая, - скоро будет звонок. Нам пора идти, следующий - математика - прогуливать нельзя.
   -Да.
   Они выглянули из-за угла и стали осматривать первый этаж - нет ли кого? Всё было чисто. "Пошли!" - скомандовал Рустам и зашагал первым. Они благополучно преодолели вахтёра - улыбчивую старушку и пошли по первому этажу так, словно ничего не произошло. До звонка ещё оставалось несколько минут. Мальчишки уже почти дошли до конца коридора, когда им на встречу по лестнице спустилась Валентина Григорьевна. От неожиданности и испуга мальчишки даже остановились на миг, а потом почти хором пропели:
   -Здравствуйте!
   Валентина Григорьевна строго посмотрела через большие розовые очки и спросила:
   -А что это вы тут делаете? У вас сейчас какой урок?
   -Мы дежурили на географии, а теперь будет математика! - с ходу выпалил Рустам.
   -Ну, если вы прогуляли! Я вот пойду и узнаю, что у вас должно быть А ты, Рустам, мне в последнее время не нравишься. Смотри, поговорю с матерью!
   Рустам не успел ничего ответить, оглушительно зазвенел звонок, а уже через несколько секунд из классов высыпали ученики. Валентина Григорьевна снова повторила "я сейчас разузнаю" и погрозила пальцем.
   Когда завуч ушла, Давлет громко сказал:
   -Вот, мокрая курица в очках! Какое тебе дело?!
   -Да нет, - возразил Рустам. - Она права. Юра, давай на уроки. И мы тоже пошли. А то распустились совсем.
   Вечером, когда прозвенел звонок, Уткир Сабитович быстро переоделся, собрался и вышел. Курбанов пересёк площадь и подошёл к магазину Фахриддина. Он на секунду остановился перед дверьми, вспомнив своё последнее посещение этого места, но потом без колебаний взялся за ручку и, толкнув её, зашёл внутрь. Сейчас он переступил через личные, собственные чувства и думал только о семье. Курбанов взял у входа пластмассовую корзинку и пошёл меж стеллажей. У него было двести тысяч - довольно много. Но он не знал, что можно купить, и что нужно купить. Он взял два пакета макарон, кетчуп, хотя не знал зачем, плитку шоколада для детей, потом булку хлеба и батон, двести грамм варёной колбасы. Уткиру Сабитовичу показалось, что на первый раз этого достаточно. Он подошёл к кассе и поставил корзину с продуктами на прилавок.
   -Вашу карточку, - потребовала продавщица.
   Затем она стала перекладывать продукты в чёрный пластиковый пакет, попутно, плюсуя цены на калькуляторе. А в это время Уткир Сабитович рассматривал красивые ряды бутылок со спиртными напитками.
   -Три тысяч шестьсот восемьдесят,- подытожила она. - Наберите код.
   -Мне ещё бутылочку "Необыкновенной", - вдруг сказал Курбанов. Он не знал, что заставило его сказать это.
   -С вас четыре тысячи семьсот ровно.
   При этом она поместила карточку в прорезь небольшого аппарата, набрала сумму и протянула к Курбанову коробочку с клавишами. Уткир Сабитович достал бумажку и старательно набрал код. Продавщица вытащила кредитку, оторвала чек и отдала Курбанову.
   -Спасибо за покупку! Приходите ещё!
   -Спасибо.
   Уткир Сабитович нёс довольно объёмистый пакет и думал: "Четыре тысячи семьсот! А так много продуктов. Так у меня ещё осталось сто девяносто пять тысяч триста!"
   Курбанов быстро добрался до дома и, войдя на кухню, гордо поставил на стол пакет с купленными товарами.
   -В-о-от! - протянул он важно, - видишь, жена, что делает эта карточка, которую все так ругают! - он поднял над собой эту синюю пластмасску в пакетике.
   -Да, - улыбнулась Наиля Рашидовна. - Это хорошо. Вот только, Гуля кашляет сильно и, по-моему, у неё поднимается температура. Надо бы лекарств в аптеке купить. Вы не сходите?
   -А где Гулечка? - я её и не видел-то.
   -В комнате лежит.
   Уткир Сабитович быстро прошёл в комнату и подошёл к дочке, которая лежала в углу и смотрела телевизор. Глаза у неё блестели, и вид был болезненный. Уткир Сабитович приложил ей руку ко лбу, лоб был уже горячий. Он погладил её по волосам и поцеловал. Она улыбнулась в ответ, хотела подняться, но слабость снова уложила её.
   -Сейчас папа купит лекарств и тебе сразу станет лучше! - прошептал Курбанов на ухо дочери.
   В квартиру как-то робко вошёл Рустам. Он дотемна играл на улице и теперь, зная, что сестра заболела, боялся, что его будут ругать. Однако его никто даже не пожурил. Уткир Сабитович одевал туфли, когда Рустам вошёл.
   -Давай, сынок, не раздевайся, пойдём с тобой в аптеку, - сказал Уткир Сабитович.
   Они вышли на улицу. Было уже совсем темно, но фонари не зажигали. Во тьме были слышны чьи-то пьяные визги и крики. Отец и сын дружно, почти в ногу, зашагали во тьме. До аптеки, которая работала круглосуточно, было не больше десяти минут ходьбы. Почти всю дорогу они прошли молча.
   Подойдя к аптеке, Уткир Сабитович поднялся на невысокий приступок и позвонил в звонок, который располагался возле подсвеченного изнутри окна. Минуту спустя к окну подошла пожилая женщина в маленьких очках с прямоугольными стёклами. Она открыла окно и посмотрела прямо на Курбанова. Тот немного растерялся он не знал что сказать и что ему, вообще, нужно.
   -Здрасьте! - сказал он. - У меня дочка - шесть лет что-то затемпературила и кашель сильный. Что вы мне посоветуете взять?
   На приветствие провизор ответила только кивком головы, при этом ещё прикрыв глаза. А после она добавила, манерно растягивая слова:
   -Я не педиатр, чтобы вам рецепты выписывать. За этим нужно в поликлинику обращаться. От температуры можно дать ацетилсалициловой кислоты. А от кашля вот таблетки травы термопсиса. Но это самое элементарное.
   -Хорошо, давайте, что вы там сказали.
   На пластиковой тарелочке появились две пачки с таблетками.
   -С вас сто девяносто семь сумов, - послышалось из окна.
   -Вот, пожалуйста. - Уткир Сабитович дал двести, и они с сыном поспешили обратно.
   На этот раз у Курбановаа уже было такое ощущение, что, купив эти лекарства, он решил все проблемы, и Гуля уже здорова. Это позволило ему обратить внимание на сына. Он стал его ободрять:
   -Ничего, сынка, потихоньку всё нормализуется. Мы с матерью всё делаем, чтобы вы ни в чём не нуждались. Мы работаем, деньги зарабатываем, а ваше дело - только учиться. Вот так всё и пойдёт - лучше и лучше! Потом ты выучишься, работать начнёшь, нам помогать. Ты главное нас не расстраивай. Мы стараемся, и ты старайся.
   -Да пап, я понимаю... я буду стараться, - ответил Рустам, не поднимая глаз, хотя во тьме этого и нее было видно.
   Дома все собрались вокруг Гульноры. Ей дали таблетки и чаю, ужинать она не стала. Она чувствовала себя плохо, но улыбалась и смотрела с удивлением, как все всполошились из-за неё.
   -Ну вот, - говорила Наиля Рашидовна, - скоро тебе станет получше. Таблетки начнут действовать, и температура сразу спадёт. Ты только лежи смирно!
   По телевизору шли мультики и, чтобы не тревожить Гулю, этим вечером даже не включили новости. Ужинать сели на маленькой кухонке. Наиля Рашидовна уже успела отварить макароны и поджарить колбасу. Всё это было залито острым кетчупом и выглядело очень аппетитно. Рустам, как всегда, быстро всё поглотал и убежал в комнату. Супруги Курбановы тихо разговаривали.
   -Надеюсь, что с Гулей всё будет нормально, - говорила Наиля Рашидовна. - Если завтра температура будет держаться надо с ней идти в больницу. Шутить с этим нельзя.
   -Да, - согласился Уткир Сабитович, налив себе почти полстакана водки. - Если что, то и лекарств можно купить любых. Я слышал, что в центральной аптеке уже тоже терминал поставили. Мы же теперь богатые! - он хохотнул и выпил. - Сергей Иванович ругает меня, но, по-моему, он даже завидует немного и скоро сам возьмёт карточку. Мне вот сегодня на карточку двести тысяч перечислили. Худо - бедно, но на сколько нам этого хватит? Конечно, транжирить не надо, но и жить можно пошире! - он снова налил и выпил.
   -Да, конечно, всё легче будет. Даже если и цены немного выше, это - ничего. Лучше уж так, чем без ничего!
   -Вот и я так говорю, а мне всё рассказывают, что нас надувают, навариваются на нас. Я вот подумал - это сколько же денег надо заплатить за магазин, за всё оборудование, зарплаты работникам сколько? А налоги? А транспортные расходы и всё такое прочее? - разглагольствовал Уткир Сабитович, подзадориваемый алкоголем.
   -Да, всё не так просто, как кажется со стороны, - подтвердила Наиля-опа, опершись на руку.
   -Так что в конечном итоге всё так и получается, что для народа всё делается. Просто надо уметь видеть эти старания. Если смотреть критически, то не только у нас, но и в благополучной Европе мало чего хорошего найдёшь. Он поднял перед собой стакан и внимательно посмотрел на него, потом посмотрел через него на стену и добавил: Надо только уметь смотреть на мир правильно!
   Курбановы сегодня допоздна засиделись за ужином. Пол одиннадцатого на кухню пришёл Рустам и тихо сказал:
   -Там у Гули температура упала. Она вся мокрая спит.
   -Ох, пойду посмотрю, - спохватилась Наиля Рашидовна.
   Она с Рустамом прошла в комнату, взяла большой белый платок и тихонечко подошла к дочке. Этим платком она аккуратно вытерла капельки пота, выступившие у дочки на лбу. Температура, которая уже успела было подняться до тридцати восьми с половиной, совсем спала. Гуля спокойно спала, посапывая.
   Курбанову - старшему стало очень хорошо и спокойно. Он ещё некоторое время сидел на кухне недвижимо. Ему казалось, что если он двинется, то всё это спокойствие кончится в то же мгновение. Он просто сидел и смотрел в окно, за которым была ночь. Он не мог сконцентрироваться на какой-то отдельной мысли, от этого ему представлялось, что уже нет никаких проблем.
   Некоторое время спустя он всё же встал и медленно пошёл в комнату. Здесь на курпачах спала Гуля, Рустам сидел в углу и смотрел телевизор. Наиля - опа была в спальне - застилала постель. Уткир Сабитович лёг прямо в одежде пока Наиля Рашидовна раскладывала бельё в шифоньере. Курбанов подложил руки под голову и глубоко вздохнул. Наиля Рашидовна закончила раскладывать простыни, закрыла дверь и увидела, что муж уже крепко спит, приоткрыв рот. Она улыбнулась, погасила свет и вышла.
  

Глава двенадцатая.

   Утром Уткир Сабитович чувствовал себя не важно - беспокоил живот и головная боль. Он поднялся с кровати с большим трудом. У него было такое состояние, что он без сожаления и даже с большим удовольствием целый день провалялся бы в постели, но это было непозволительно - работа не любит ленивых!
   Придя в цех, Уткир Сабитович обнаружил, что Сергея Ивановича нет на месте. Это было очень странно, так, как этого просто не могло быть! Уткир Сабитович некоторое время стоял в растерянности посреди каптёрки. Он соображал, что ему теперь делать. В это время в комнатку вошёл рабочий с ночной смены - маленький и седой старичок дядя Петя. Он по возрасту уже давно должен был быть на пенсии, но работал "до тех пор, покуда не выгонят". Он остановился и деловито так сказал:
   -Слушай, Уткир, так это - Иваныча сегодня-то не будет. Он сюда несколько раз звонил, тебя искал. Вот, просил передать.
   -А, спасибо, Пётр Савельевич, - рассеянно пробормотал Курбанов. - А что у него случилось?
   -Вот этого уж не знаю, - развёл руками дядя Петя. - Дела у него какие срочные, что ли.
   -Ну, ладно, спасибо.
   -Ага.
   Делать было нечего. Сергея Ивановича не будет целый день. Это значит, что целый день не с кем будет толком поговорить. Уткир Сабитович посидел ещё немного и приступил к работе.
   У Сергея Ивановича, действительно, были неотложные дела. А случилось вот что:
   Вечером, когда Базаров вернулся домой, он, как обычно, занялся делами по хозяйству. Его жена Татьяна Евгеньевна стряпала на кухне - готовила ужин. На вид этой женщине можно было дать не больше сорока. Она была очень красива и вместе с тем беспредельно скромна. Её глубокие чёрные глаза прямо - таки светились от внутренней доброты, а в густых смоляных волосах не было ни одного седого. Эта женщина большую часть своей жизни проработала нянечкой в яслях. Сергей Иванович покормил поросят и стал заниматься ремонтом насеста в курятнике. Вскоре Татьяна Евгеньевна позвала ужинать. Сергей Иванович к этому времени уже закончил работу. Он засыпал в кормушки пшеницу вперемешку с кукурузой и, закрыв курятник, пошёл домой. Когда он только переступил порог, зазвонил телефон. Он взял трубку прямо грязными руками. На это Татьяна Евгеньевна, выйдя из кухни, укоризненно покачала головой.
   -Слушаю! - сказал Сергей Иванович в трубку.
   На том конце провода послышалось шипение, и женский голос почти что прокричал:
   -А я уже еду-у-у!
   После этого трубку сразу бросили и послышались короткие гудки.
   Выругавшись, Сергей Иванович положил трубку.
   -Кто это звонил? - спросила Татьяна Евгеньевна.
   -Да баба какая-то пьяная! - пробурчал Базаров. - Или дурная! - добавил он уже из ванной, куда пошёл мыть руки.
   Позже, когда чета Базаровых сидела на кухне за ужином, кто-то постучал в калитку на улице. Было уже совсем темно, и дворовые шавки дружно залаяли. Громче всех визжала самая маленькая и самая глупая - Моська. Сергей Иванович молча встал. Он долго и раздражённо надевал тапочки в темноте прихожей. Один тапочек нашёлся сразу, а второй, как на зло, запропал куда-то. Сергей Иванович шарил босой ногой по грязному половику и уже мысленно проклинал того, кто пришёл в такое время. Наконец нашёлся второй тапочек, и Сергей Иванович зашаркал по бетону на улице в направлении калитки.
   Собаки, завидев хозяина, примолкли и завиляли хвостами. Базаров даже не спросил, кто пришёл. Он сразу открыл калитку и оцепенел, не веря своим глазам.
   -Варька! - воскликнул он, наконец, сипло. Дочка бросилась Базарову на шею и завизжала от радости.
   Сергей Иванович схватил чемоданы дочери и даже не побежал - полетел домой. На ходу он кричал: "Танюша, ты посмотри, кто приехал!".
   Варвара Сергеевна была обычной женщиной средних лет. С самого детства её отличала безграничная самостоятельность и какая-то даже наглость. Она шестнадцать лет назад вышла замуж за молоденького лейтенанта - военного лётчика и вскоре уехала с ним в далёкий Уссурийск Приморского Края. С тех пор он только два раза была в отчем доме. Первый раз в девяносто первом, а второй раз аж в девяносто пятом. Времени прошло много, но она совершенно не изменилась.
   Дочка без всякой робости вошла в дом и обняла мать, у которой глаза уже наполнились слезами. Ведь никакие письма, звонки и фотографии не смогут заменить настоящего, живого человека. Эмоции переполняли их, столько хотелось рассказать, о скольком расспросить. Однако, родители в первую очередь стали думать о своей дочери. Сергей Иванович отнёс сумки и чемоданы в зал, а Татьяна Евгеньевна робко спросила:
   -Что, Варюшка, устала, наверное, с дороги? Ты иди умойся, а я тебе сейчас в комнате постелю.
   -Что ты, мам?! - запротестовала Варвара Сергеевна. - Как в наше время можно спать? Я на вас хочу посмотреть, поговорить с вами! Столько ж лет прошло. Неужели нечего дочке сказать?
   -Как же? Есть что сказать. Но мы-то в первую очередь за тебя беспокоимся. Тогда давай умывайся, а я тебе ужин накрою, - как бы оправдывалась Татьяна Евгеньевна.
   Варвара Сергеевна, широко ступая, направилась в ванную, при этом оглядываясь по сторонам. Она умылась, вымыла руки и направилась в комнату, чтобы переодеться в более свободную и удобную одежду. Тем временем Базаровы суетились на кухне. Татьяна Евгеньевна убрала со стола грязную посуду и стала накрывать дочке. Сергей Иванович от возбуждения ходил из стороны в сторону, потом взял чайник и, налив себе в пиалу чаю, сел на табурет к столу. Татьяна Евгеньевна остановилась, посмотрела на стол. Потом поправила скатерть, снова посмотрела, потом, переложила вилку с ножом. "Да успокойся ты наконец! - сердито буркнул Сергей Иванович. - Что ты мельтешишь? Сядь уже! Всё нормально". Татьяна Евгеньевна послушно опустилась на скрипучий стул. В это время на кухню влетела Варвара Сергеевна. Она села к столу, опёршись на столешницу локтями. "Ну что?"
   -Ты не смотри, кушай! - вновь засуетилась Татьяна Евгеньевна. - Мы уже ужинали.
   На ужин был татарский пирог и салат из помидоров, огурцов и лука. Варвара послушно взяла кусок пирога. Видимо, она, действительно, была голодна.
   -А у меня, здесь на сотке роуминг, но такая связь плохая. Я вам звонила, но не туда попала, что ли? Там со мной разговаривать не захотели.
   Базаровы дружно заулыбались, а потом и громко рассмеялись. Варвара смотрела на них удивлённо и тоже улыбалась.
   -Так это ты звонила? - сквозь смех выдохнул Сергей Иванович. - А я Танюше говорю - баба пьяная звонит! - Ха! О-о-й!
   -Всё хорошо, - серьёзно продолжала Варвара, - вот только сухо как-то ...и пресно!
   -Может, тебе чайку зелёного налить? - спросила Татьяна Евгеньевна.
   -Да нет, мне лучше кетчупа дайте, или майонеза.
   -А мы всякую синтетику не держим, - полушутя заметил Сергей Иванович. - У нас всё натуральное. Вот салат ешь. У вас там, на Дальнем, небось, таких вкусных овощей и нет?
   -Ой, да всё у нас есть, и едим мы, абсолютно всё, что захотим. Ты, пап, прямо как с луны свалился! Там цивилизация, там - всё! - уже громко и с чувством выпалила Варвара.
   -Ну, что завелась? Ты лучше расскажи, как вы там все поживаете?
   -Ой - хорошо! - Варвара даже взяла чай и откинулась на спинку стула. - Олегу недавно подполковника дали. Так у него всё на службе, как по маслу. Вот, полгода назад сертификат выдали на полтора миллиона рублей на приобретение квартиры. Мы себе четырёхкомнатную квартиру почти в самом центре взяли. Теперь просторно! Я окончила бухгалтерские курсы, теперь работаю в частной фирме. Работа у меня не пыльная, а платят тысячу долларов в месяц. Вадим в подготовительный класс в прогимназию ходит, а Никита вот в девятый пошёл. Мы ему компьютер недавно купили. Квартира у нас есть - так что следующая покупка - машина. Какую ни будь японскую подержанную купим. Там видно будет. А у вас, я смотрю, ничего за эти пятнадцать лет не изменилось? Всё так же тихо и незаметно?
   Сергей Иванович кашлянул:
   -Как же? У нас и порося и курята другие, и уток я тоже стал держать! А с матерью твоей живём и живём. Я на заводе, она - в яслях. Крыша над головой есть, хлеб насущный есть, что нам старикам ещё надо?
   -Как что? - с неподдельным удивлением воскликнула Варвара. - Стремиться нужно! Крутиться нужно!
   -Ну, тебе ли меня воспитывать? Это же я тебя этим принципам и научил. Крутимся мы, как можем. А как же? Без этого, наверное, и ноги бы протянули, причём давно.
   -Да, чувствую, если кто-то из нас не остановится, мы скоро переругаемся напрочь! Лучше уж я поем.
   -А что, доченька, одна приехала да в такое время? Надо было с сыновьями и летом, сказала Татьяна Евгеньевна.
   Варвара, казалось, чуть не подавилась.
   -Ну да! Их сюда и силой не затащишь. Даже и слышать не хотят. А летом же жара невыносимая! Я думала, что сейчас уже полегче, так нет же! Опять прогадала - парилка!
   После ужина все остались на кухне - убрались. После этого направились в зал, включили старенький "Электроник". Шли новости на канале ОРТ. Базаровы замерли и затихли, прикованные к голубому экрану. Екатерина Андреева бойко рассказывала о мировых новостях, а Сергей Иванович и Татьяна Евгеньевна уже "клевали носами". Варвара сначала как-то не обратила внимания, но потом, когда заметила, засмеялась и воскликнула звонко:
   -Родители, вы что? Ещё рано спать, вечер только начинается! На каком канале у вас НТВ? Это мне можно спать, у нас дома сейчас утро, а вы что?
   Новости по ОРТ как раз закончились, и включился канал "Спорт", где рассказывали о странных народных играх.
   Базаровы завозились.
   -Какой такой НТВ? - спросил Сергей Иванович. - Вот, что есть - и всё. Больше ничего не покажут. У нас же нет ни кабельного, ни спутниковой тарелки. Так что теперь можно только макомы послушать, если хочешь.
   Варвара Сергеевна ужаснулась:
   -Да вы что?! Как же вы тогда живёте? Зачем вам тогда вообще телевизор, если вы Россию не смотрите?
   Сергей Иванович встал и выключил телевизор.
   -Да даже если бы и показывали. Что смотреть-то? Это раньше, например, культуру пропагандировали, а теперь что показывают? Что за бардак?
   -Ну, вы прямо как в каменном веке!
   -Эко открытие! Мы хорошо живём. С солнцем ложимся, с солнцем встаём, работаем на совесть и едим здоровую пищу! А вы там, похоже, совсем испортились! Вы хоть внуков наших как воспитываете?
   -Да нормально мы их воспитываем, папа! Мне просто вас жалко. Как же так можно?
   Татьяна Евгеньевна молча наблюдала за этой словесной перепалкой. Она только боялась, что они поссорятся.
   -Мы сами выбрали эту жизнь, и нам она нравится. Что ты думаешь, мы бы не купили тарелку, если бы захотели? Не в этом же дело. Ладно, не будем больше об этом, а то тут и до ссоры недалеко!
  

Глава тринадцатая.

  
   Рано утром Сергей Иванович несколько раз звонил на работу, чтобы сказать, что его не будет сегодня, заодно он хотел дать несколько поручений Курбанову, но Уткира не было.
   С утра Базаров с дочкой поехали в банк. Там они уплатили пять долларов, для того чтобы потом получить временную прописку. Это заняло совсем немного времени. На улице было ещё прохладно, дул лёгкий ветерок, и солнце ещё не пекло.
   Выйдя из банка, Варвара стала оглядываться - где остановка? Сергей Иванович вышел вслед за ней, приговаривая: "Так, теперь нам надо на маршрутку и в милицию". Они вышли на дорогу и стали ждать маршрутку. Варвара Сергеевна только потом вспомнила, что здесь можно остановить такси, где пожелаешь. Это там, в России, в каждом автобусе едкие надписи типа "Остановок "здеся" и "тута" - нет!" и пр.
   До милиции они добрались через пятнадцать минут, но здесь ещё ничего не работало. У стражей порядка был "развод". У ворот стоял охранник в бронежилете и с автоматом. Поверх фуражки была надета каска тёмно-зелёного цвета. Ему было очень жарко. Он то и дело поглядывал на стул, который стоял в тени и обещал отдых уставшим ногам. Но позади стоял начальник и отчитывал построенных милиционеров. Поэтому охранник крепился и монотонно отвечал: "Подождите здесь. Пока входить нельзя". Тем временем перед воротами уже собралась толпа человек в сто. Базаровы молча встали в очередь.
   Милиционеры внутри разошлись в разные стороны, и во внутреннем дворе стало пусто. Ещё минут через десять охранник сказал: "Всё. Проходите по очереди!" и сел в теньке. Народ стал ломиться во внутрь, словно там золотые слитки раздавали. Базаровы зашли одними из последних. Они прошли небольшой дворик и очутились в большой квадратной комнате с низкими потолками, до отказа набитой людьми. Посетители мгновенно распределились по очередям в разные кабинеты.
   Сергей Иванович быстро нашёл ту очередь, куда им было нужно. Здесь народу было больше всего. Самые разные люди с серыми вытянутыми лицами устало стояли, потупив взгляд. Очередь двигалась очень медленно. Работники паспортного стола то и дело покидали свои места и медленно, величаво, "перекочёвывали" в другой кабинет - "поболтать по неотложным делам". Тем временем в этой "гостиной", где все окна были закрыты, и не было ни одной вытяжки, стало невыносимо жарко и душно. Лица у людей становились всё серее и вытянутее.
   -А я и не думала, что сейчас ещё столько уезжает! - сказала Варвара Сергеевна.
   -Почему ты думаешь, что все уезжают? - возразил Сергей Иванович. - Кому прописать, кому ещё что!
   -Так значит ещё не все от сюда уехали?
   -Всё равно все не уедут! - уверенно сказал Сергей Иванович, смотря в сторону. - Мы останемся!
   Прошло, по крайней мере, час, прежде чем они попали во внутрь. В кабинете сидела совсем юная девушка с погонами старшего лейтенанта.
   -Что вам? Прописаться? - спросила она устало. - Ваши паспорта, справку с банка. Так. На какой срок? Хорошо. Приходите после обеда.
   Вся процедура заняла не более двух минут. Базаровы вышли на улицу и зажмурили глаза от беспощадного солнца. Было десять минут двенадцатого.
   -Слушай, Варька, - обратился Сергей Иванович, - давай минут на пятнадцать на завод заскочим? Мне там кое к кому заглянуть надо.
   -Конечно, поедем. В чём проблема?
   До завода они добрались уже на автобусе. Варвара осталась на большой красивой и чистой площади перед заводоуправлением, а Сергей Иванович прошёл на территорию. Он очень переживал, как там, в цеху без него?
   Уткир Сабитович после своего утреннего обхода ещё раз прошёл по цеху и понаблюдал, как идёт работа. Хотя, это было сделано, скорее для вида, нежели из надобности. Кроме того, Курбанов чувствовал себя совершенно разбитым и обессилившим. Он вернулся в каптёрку, разыскал в столе смятую пачку сигарет, достал одну и закурил с наслаждением. Но сигарета не помогла. Его по-прежнему подташнивало и клонило ко сну. Уткир Сабитович перетащил небольшое кресло за дверь, и развалился в нём, положив гудевшие ноги на скрипучий стул. Он рассчитывал, что успеет подскочить и сделать умное лицо, если кто неожиданно войдёт.
   Сергей Иванович быстрым шагом прошёл по цеху, и его опытный глаз сразу заметил, что всё нормально, что работа идёт по плану и согласно графику. "Ну, Уткир молодец!" - похвалил про себя Базаров Курбанова. Он прошёл к своей клетушке и привычным жестом открыл отвисшую и скрипевшую дверь. Перед его взглядом предстал спавший Курбанов. Его рука безвольно висела, а пальцы касались грязного пола. Сергей Иванович никак не ожидал увидеть здесь такое. Он замер на мгновение, оценивая ситуацию, а потом со всего маху хлопнул дверью. Тут же он подбоченился и начал громко причитать: "Да как это так можно - спать на рабочем месте! За это надо депремировать!"
   Уткир Сабитович подскочил от неожиданного хлопка, но затёкшие ноги подкосились, и он снова плюхнулся в кресло. При этом его лицо имело совершенно глупое выражение. Он ничего не понимал и только тупо в упор смотрел на кричавшего Базарова. Видя это, Сергей Иванович улыбнулся и сел на стул напротив Курбанова.
   -Ну ты что, Уткир, стоит мне отлучиться ненадолго, как у тебя здесь такой бардак! - с иронией в голосе сказал Базаров. - Что это с тобой?
   -Ох, Сергей Иванович, - еле выговорил Курбанов, - что-то мне сегодня совсем нездоровится. Погода, наверное. Прямо на ногах не могу стоять, и из рук всё валится!
   -Пить меньше надо! - так же в шутку сказал Базаров.
   А Уткир Сабитович встрепенулся:
   -А что, так заметно?
   -Эх, Уткир! - выдохнул Базаров. - Прямо-таки не знаю, что с тобой творится. Ладно, потом поговорим об этом. Ко мне вот вчера дочка приехала, так что я сегодня с ней - и в банк и в милицию. - Он встал и пошёл к двери, Курбанов встал вслед за ним. - Если надо, я после обеда тебя сменю, - уже на выходе добавил Сергей Иванович.
   -Нет, не надо, - уныло ответил Курбанов. - Я справлюсь.
   Сергей Иванович ещё раз осмотрел цех и вышел. "Ничего, - подбадривал он себя, - всё у нас нормально, а будет ещё лучше! Только лучше!"
   Тем временем Варвара Сергеевна осмотрела площадь, которая ей очень понравилась. Ведь когда-то это был завод всесоюзного значения, так что даже в эти непростые времена он находил те копейки, которые требовались для поддержания внешнего лоска. Всё вокруг было аккуратно покрашено, ухожено. Особенно Варваре понравился симпатичный магазинчик, которого раньше здесь не было. Она зашла вовнутрь и была приятно удивлена внутренним интерьером и изобилием товаров. Ей очень понравился этот по-европейски построенный Mini Market или M&M. Сюда ещё так гармонично пририсовывались люди, которые деловито оплачивали покупки по кредитным карточкам. Она решила выйти на улицу, чтобы отец не потерял её, а потом произвести покупки уже с ним.
   Только она вышла, как увидела отца, спешащего к ней через площадь.
   -Какой у вас тут хороший магазин! - удилась Варвара.
   -Угу, - подтвердил Базаров, добавив про себя: "Чтоб его!"
   -Давай здесь продуктов накупим!
   -Давай! "Да они здесь в десять раз дороже!" - про себя.
   Варвара Сергеевна быстро прошла по рядам с корзиной. Мгновенно набрав товара тысяч на десять. Тем временем Сергей Иванович судорожно подсчитывал, есть ли у него столько денег. Он замешкался непроизвольно, и Варвара заплатила сама.
   Они вышли на улицу с двумя пакетами и направились домой. Здесь было недалеко.
   -Как у вас тут всё хорошо сделали! - не переставала восторгаться Варвара, доводя этим отца почти до нервного срыва. - Такой магазин хороший - и прямо перед заводом. Да я ещё смотрю - люди с пластиковыми карточками. Что зарплату на них начисляют? Здорово! Это же так удобно! А у тебя есть карточка?
   Сергей Иванович не знал, куда деваться, но тут неожиданно для себя и почти что против своей воли сказал:
   -Да, у нас всё для народа делается! Заботятся о нас. Я тоже собираюсь заявление написать, чтобы мне деньги на карточку перечисляли. - Там, говорят, ещё и проценты какие-то начисляют! - добавил он ещё немного погодя.
   Внутри у него всё кипело. Он кому угодно мог бы сказать всё, что думал на самом деле, но только не своей дочери и не сейчас. "Неужели какой-то чёртов патриотизм у меня разыгрался? - терзал себя Базаров. - Нет, просто не хочешь признать суровую реальность и признать поражение! ... Слабак!"
   После обеда Варвара одна поехала в милицию за паспортом и пропиской. Она решила навестить своих старых подруг и сказала, чтобы её ждали только к ужину. На ужин она поручила родителям приготовить окорочка и картошку-фри.
   Вечером, когда Уткир Сабитович вышел из проходной, он остановился на мгновение на площади. Он почти весь день мучил и терзал себя за слабость и отсутствие воли. Теперь он дошёл до такого состояния, когда невозможно сконцентрироваться на какой-то мысли, в голове был полнейший бардак. Курбанов пошёл в магазин и купил на карточку разной провизии, хотя дома ещё была еда, которой бы хватило на несколько дней. Уже очень долгое время Курбановы не могли позволить себе закупаться впрок.
   Как и в прошлый раз Уткир Сабитович остановился возле кассы, а потом попросил охлаждённую бутылочку самого крепкого пива. Из магазина он вышел довольный, открыл об перила бутылку и глотнул ледяного пива. А-а-ах! Хорошо. От прохладного напитка становилась тепло на душе. Сразу после первого глотка в голове у него прояснилось, во всём теле появилась сила. Сразу вспомнились молодые годы, когда они изредка с друзьями скидывались по мелочи и покупали разливного пива. Хорошее было время тогда . . . беззаботное.
   Когда Уткир Сабитович пришёл домой, все встретили его как обычно. Никто его и не собирался в чём-то упрекнуть. Всё было нормально. От этого Курбанову стало совсем фривольно.
  
   Варвара вернулась домой к семи часам. Ужин уже был готов. Именно такой, какой она заказала. Когда она зашла на кухню, мать с подозрением нюхала парившие окорочка, которые уже были разложены по тарелкам, а отец в это время открывал майонез, кетчуп и красное вино "Кизил Мусаллас".
   -Что, ма? - своим громким голосом спросила Варвара. - Чем-то воняет что ли? - Она тоже наклонилась к тарелке и вдохнула пар. - М-м! - Как вкусно пахнет! Давайте скорее садиться!
   -А мы только тебя и ждём!
   Сергей Иванович разлил вино по бокалам и поставил соусы на стол. Всё! Они сели и замерли - почти что званый ужин. Варвара же мигом отрезала кусочек курицы, обмакнула его в кетчуп и отправила его в рот.
   -Да! - проговорила она, - почти, как дома.
   Базаровы тоже ели, но с опаской.
   -А наши домашние куры совсем другого вкуса, - заметила Татьяна Евгеньевна.
   -Ну что ты, ма?! Мы их круглый год едим - и ничего! Просто их же в Америке производят. Там и корм другой и воздух и вода! У нас люди только окорочка и едят.
   -Ладно! - прервал их разговор Сергей Иванович. - У меня тост за прекрасную дочь и за её замечательных родителей!
   Чокнулись и выпили дружно. А Варвара стала рассказывать о своей поездке:
   -Вот, из милиции поехала к Лильке Савиной - решила навестить. Дома сидит - от безделья страдает. Уволилась с вашего завода и никуда не идёт. Муж у неё один работает. Дура - говорю! Кто ж сейчас сидит? Надо хоть что-то делать. Она - да, да. И всё! Меня аж зло берёт. В кого люди с возрастом превращаются?! Так что я у неё долго не задержалась - поехала к Лоле Сергеевой, а мне там говорят - уехала пару лет назад в Россию, и вестей нет никаких. Вот так, я уже домой направилась и тут на улице я встретила Юрку Иванова. Разговорились. Оказывается, он лет пять назад перебрался в Петербург. Там у него что-то не заладилось, он переехал в Тулу, но и там, говорит, не то. Так он год назад вернулся сюда, своё дело начал. Теперь стал большим человеком - у него своё производство. Во как!
   -Да-а,- выдохнула Татьяна Евгеньевна, - не знает человек сегодня, куда судьба его завтра занесёт!
  

Глава четырнадцатая.

   Фахриддин Эшонкулов с самого утра колесил по Ташкенту. К половине девятого он уже закончил все свои дела и направлялся домой.
   Настроение у предпринимателя было хорошим. Он подписал контракты по доставке продуктов в свои магазины прямо с завода-производителя.
   Утро это выдалось на редкость хорошим. Ночью прошёл небольшой дождик, и утром было весьма прохладно, но солнце светило так ярко и нежно, что ему радовался каждый.
   Фахриддин Эшонкулов свернул с проспекта им. -ова на улицу Д. Он ехал медленно, рассматривая красивых и нарядных людей, шагающих по улице, залитой солнцем. Он повернул голову, взглянув на толпу возле магазина, и снова развернулся к дороге. В это время ему показалось, что среди светлых людей промелькнуло одно тёмное и хмурое лицо, словно чья-то зловещая тень. В следующую секунду раздался оглушительный взрыв. Машину сильно качнуло. Фахриддин на секунду зажмурился и съёжился от неожиданности. Потом он снова посмотрел в ту сторону, где только что стояла толпа. Теперь на том месте была чёрная воронка и стояла дымовая пелена. Около двух десятков человек лежало на тротуаре. Некоторые, шевелились, кричали, а некоторые уже не подавали никаких признаков жизни. Особое внимание Эшонкулов обратил на высокого мужчину в разорванном чёрном костюме. В руке у него был небольшой дипломат. Мужчина пытался встать, но у него ничего не получалось, ноги его не слушались, а голова, видимо, шла кругом. Он неуклюже опирался на руки, не отпуская при этом дипломат - хотя тот ему очень мешал - приподнимался, но тут же снова падал.
   Всё это прошло за какие-то секунды. Фахриддин не успел даже затормозить. Он так и ехал дальше, совершенно ошеломлённый. Глаза его были широко открыты и смотрели на дорогу. Но он видел только тех людей, лежащих на асфальте среди чьих-то вещей и фрагментов чьих-то тел. Автомобиль он вёл машинально.
   Только проехав несколько километров, он, наконец, опомнился и остановился у обочины. Посмотрев в зеркало, он обнаружил, что всё лицо у него в крови. Эшонкулов судорожно достал из заднего кармана брюк носовой платок и аккуратно стал вытирать лицо. Рана оказалась пустяковой - на лбу у него была только неглубокая царапина. Видимо, осколок взрывного устройства пролетел через салон, "чиркнув" Эшонкулова. Ему очень повезло, отклонись он на пару сантиметров, и Фахриддин лежал бы в своей машине на той чёртовой улице с дыркой в голове!
   Немного отдышавшись, Фахриддин вышел из машины и стал её осматривать снаружи. Практически, никаких серьёзных повреждений она не получила. Только в задней двери была небольшая круглая пробоина и фара была разбита.
   Фахриддин сел за руль и покатил домой. Он знал, что город, наверняка уже закрыт, но всё-таки поехал. Он рассчитывал как ни будь прорваться.
   К его удивлению на посту при выезде из города не было машин, видимо их разворачивали обратно. Фахриддин увидел на дороге милиционера с жезлом, который скомандовал ему разворачиваться, но Эшонкулов не послушался и подъехал к регулировщику. Это был ещё совсем молодой лейтенант.
   -Что случилось? - спросил Фахриддин.
   -Не знаю, - скучая, ответил лейтенант, - у нас приказ - никого из города не выпускать.
   -Странный приказ. У меня там жена дети маленькие, может можно меня по-дружески? А?
   Милиционер так же, скучая, проговорил:
   -Покажите ваши документы, - и отвернулся при этом, словно рассматривая дорогу.
   Фахриддин быстро вложил в свои права тысячу сумов и подал книжечку лейтенанту. Тот вытащил банкноту, переместил её к себе в карман, даже не взглянув на права, и крикнул сержанту, который стоял у закрытого шлагбаума: "Открывай!"
   Этим же утром в Ташкент на маршрутке направилась и Варвара Сергеевна. Ей предстояло выполнить много дел, так что утром она уже распределила весь свой день в Ташкенте до минуты.
   Она с трудом впихнулась в переполненную маршрутку, расталкивая людей локтями. Утром всегда много народу - в Ташкенте крутится очень много денег, так что все стремятся найти там работу.
   Варвара ехала и смотрела в окно. Она не переставала удивляться, как много изменилось с тех пор, как она была здесь последний раз, как много успели построить нового. И это даже не в пригороде Ташкента, а в её родном городе!
   Маршрутка беспрепятственно преодолела пост на границе города, но не успела она проехать и нескольких сот метров, как сотрудник ДПС, стоящий на дороге, приказал ей разворачиваться обратно. Водитель выскочил из машины и побежал к гаишнику. Вскоре он вернулся и объявил: "в городе произошли взрывы, машины дальше не пускают. Если хотите, то я сейчас развернусь и высажу вас на вон той автобусной остановке, чтобы вы могли добраться до метро. Кто хочет, может вернуться со мной обратно". Люди сразу загалдели и завозились на своих местах. Водитель не стал их слушать. Он, как и обещал, остановился около остановки, и добрая половина пассажиров покинула салон. В маршрутке осталось только несколько человек. Пока люди выходили, Варвара никак не могла решить, стоит ли ехать дальше? В конце концов, она решила, что ехать дальше бесполезно и небезопасно. Она осталась.
   Водитель, ругаясь по-узбекски, захлопнул дверь и медленно покатил обратно. Он не взял платы за проезд ни с тех, кто вышел на остановке, ни с тех, кто решил вернуться.
   На заводе, где работал Уткир Сабитович, слух о взрывах стал распространяться уже в обед, но ни по одному радиоканалу ничего об этом не говорили.
   В начале каждого часа в каптёрке всё затихало. Уткир Сабитович и Сергей Иванович замирали и вслушивались в хриплые звуки, которые издавал старый и раздолбанный карманный приёмник. Однако, ни по-русски, ни по-узбекски о взрывах не говорили ничего.
   Всё это сильно накаляло обстановку. В цеху уже говорили, что произошло шесть взрывов, и при этом имеются сотни погибших. Но никто не мог сказать, откуда вся это информация. Все только говорили, что люди говорят и всё в этом роде.
   После обеда Базаров плюнул на приёмник и не стал его слушать - бесполезно! Только в четыре часа, когда начинали вечернюю трансляцию "Маяка", Сергей Иванович снова затих и припал ухом к шипевшему динамику. Диктор сообщил: "И в начале выпуска о взрывах в Ташкенте. Правительство Узбекистана пока не представило официальных данных, но по сообщению из собственных источников "Маяка" нам стало известно, что сегодня, около девяти часов утра, в Ташкенте произошло, практически одновременно, три взрыва. Во всех трёх случаях взрывы были осуществлены террористами-смертниками. Первые два взрыва произошли возле зданий посольств США и Израиля. Третий взрыв прогремел в центре столицы, прямо на улице. Имеются десятки погибших и сотни раненых. Более подробную информацию мы предоставим вам в следующих информационных выпусках на "Маяке". А теперь к другим событиям. Сегодня Владимир Ходорковский..."
   -Сволочи! - рявкнул Сергей Иванович. - Смотри, что делают! Никакой жизни людям нет! По всему миру ходят эти роботы-камикадзе, а в результате этой б-о-ольшой политики страдает только простой народ!
   Уткир тоже загорелся:
   -Самое главное что? А то, что с ними сюсюкаются. Надо всех их переловить и повесить на столбах в городе! Вот это будет по-настоящему гуманно и демократично!
   -Ты совершенно прав. С фанатиками невозможно договориться. А у меня сегодня дочка в Ташкент поехала. Вот я знаю, что не могла она пострадать при взрывах, что просто не могло так совпасть, а мне всё равно боязно. Вот я как услышал про взрывы, так сразу мне и захотелось домой позвонить. А представляешь, что в Ташкенте? У всех там сразу холодный пот проступает, начинают люди бегать, звонить, суетиться, смотреть - нет ли поблизости подозрительной личности с большой сумкой или поясом шахида. Я это вот к чему, - Сергей Иванович заметно волновался, видимо ему становилось спокойнее от этих рассуждений, - на эти взрывы затратили всего несколько тысяч долларов, а какой ажиотаж!
   Уткир Сабитович сидел и молчал, соглашаясь со всем. Тогда Базаров продолжал, оживлённо:
   -Я хочу сказать, что мировой терроризм не так могущественен, как нам кажется. Просто эти взрывы очень сильно действуют на психику. Люди боятся, не могут нормально работать, они беспрестанно созваниваются с родными, чтобы убедиться, что с ними всё в порядке. И в конце концов у людей складывается такое впечатление, что правительство не может больше контролировать обстановку в стране. Это сильно бьёт по политической и экономической стабильности в республике. А это-то и надо террористам. Они больше ничего не могут сделать, но народ уже боится. А преступникам только этого и надо.
   -Золотые слова, Сергей Иванович.
   -Я к чему веду, - почти кричал Базаров, - надо, чтобы народ открыл глаза, понял, что происходит на самом деле...и вылез из этой чёртовой петли! Тогда бы было так хорошо. И спокойно, и тепло, и сытно. Ан - нет!!! Во-о-о-т! - он аккуратно сложил большой кукиш, плюнул и вышел.
   Вечером весь городок, да и вся республика, наверное, были всполошены. Люди негодовали. При этом каждый находил свои причины. Кто-то переживал по поводу кончины ни в чём не повинных людей, кто-то обвинял в случившимся правительство, а кто-то просто был недоволен тем, что взрывы нарушили его планы.
   У Базаровых за ужином сначала было тихо. Проголодавшаяся Варвара уплетала макароны с котлетами, а Сергей Иванович сидел молча и недвижимо.
   Наконец Варвара не выдержала:
   -Пап, ну что ты так переживаешь? - мягко обратилась она. - Сейчас во всём мире такая ситуация. Нигде нельзя чувствовать себя в полной безопасности. Это просто атрибут нашего неспокойного времени. Надо научиться не обращать на это внимания.
   -Да я собственно и не по этому поводу, - буркнул Сергей Иванович и начал есть.
   -Я вот в прошлом году весной в Воронеж ездила по поручению. Так стоило мне туда прибыть, как в городе теракт, оцепление - сплошные проблемы! Я вот так и привыкаю.
   Все замолчали и просидели так некоторое время. Тогда Варвара продолжила "ободрять" родителей:
   -Это ещё что, а вот когда у нас был передел собственности - вот это был ужас. Каждый божий день "братки" собирались и стреляли и взрывали. А вот сейчас ничего, поутихло всё само собой. Надо и здесь немного подождать. Всё само собой уладится!
   Уткир Сабитович просто смотрел новости и переживал за Родину. Эту боль семья Курбановых восприняла, как свою собственную. Даже дети, которые ещё мало чего понимали в этом, видя переживания отца, тоже притихли.
   Но больше всего этот взрыв потряс Фахриддина. Эта ночь выдалась прохладной, и Эшонкуловы легли спать в спальне на втором этаже. Малика уснула быстро, а вот к Фахриддину сон не шёл. За деньги его не купишь! "Ну что у меня за жизнь? - думал Эшонкулов. - Чего хорошего? Что мы сыты и одеты? Так и другие сыты и одеты. Чего?! Почему мне приходится обманывать государство, людей, себя?! Хорошо, что жену и детей я ещё не обманываю! Сегодня я был на волоске от гибели. Может, Аллах меня уберёг, чтобы дать шанс исправиться, начать жить по-новому? Это ж надо - так сложилось, что я приехал из другого города в этот мегаполис, блуждал по улице, проскакивал на красный свет светофора - и всё для того, чтобы во время взрыва оказаться на той улице! - Фахриддин провёл рукой по лбу, нащупав царапину, словно для того, чтобы убедиться, что всё, что произошло сегодня - было на самом деле. - Это, действительно, знак мне! - Он повернулся к открытому окну и посмотрел на небо, где полная жёлтая луна продиралась сквозь рваные и страшные облака. - Надо думать о том, как можно всё исправить. Конечно, нельзя всё сразу перевернуть, но постепенно начать действовать - выходить из тени и хоть немного снизить цены в магазине - это, несомненно, можно и нужно", - Сонливость совершенно улетучилась, и Фахриддин уже представлял себе, как завтра он начнёт новый день и новую жизнь.
   На улице, за забором, послышалось мягкое урчание мотора. После этого негромкий и отрывистый сигнал. Кто-то заглушил мотор и вышел, хлопнув дверью. Эшонкулов прислушался. "Фахриддин!" - послышалось на улице.
   Эшонкулов подскочил, как ужаленный. "Деньги! Деньги же привезли! Чёрт! Ну как я мог забыть?" Он быстро надел халат и побежал вниз.
   Через пару минут он вернулся в дом с большой коробкой из-под печенья "Ulker" доверху наполненной пачками денег. Он тихо поставил коробку в спальне под шифоньер, снова лёг в кровать и уже через минуту заснул крепким и безмятежным сном "праведника".
  

Глава пятнадцатая.

   Следующая неделя для всех оказалась тяжёлой и перенасыщенной разными событиями.
   В понедельник утром проблемы возникли у Рустама. В связи с происшедшими взрывами, в школе, как и везде, вводились дополнительные меры безопасности. Ни то что в школу, но даже близко к школе не подпускали незнакомцев. Родители провожали и встречали детей у входа, не заходя внутрь без лишней надобности. Но самая большая неожиданность ждала ребят на школьной линейке, которая проходила еженедельно на большой перемене после третьего урока.
   Рустам со своими друзьями геройски отсидел три урока и на линейке встал в первый ряд, чтобы все его заметили. На этот раз на линейку пришёл сам директор Шухрат Саидович. Когда он вошёл, заложив руки за спину, все моментально затихли и вытянулись по струнке. Прозвучал государственный гимн и после этого директор стал рассказывать школьникам, о том, какие удары нанёс мировой терроризм нашей республике, как опасен религиозный экстремизм и сепаратизм. Он попросил всех быть бдительными и, увидев незнакомого подозрительного человека, или какой-либо предмет, незамедлительно сообщать об этом учителям. И в самом конце, когда ученики начали радоваться, что звонок уже прозвенели и идёт урок, директор сказал, что с самого утра и до третьего урока никого из школы выпускать не будут. А до двенадцати часов из школы можно будет выйти, только если уроки уже кончились, или с запиской учителя. Теперь вахтёр имел при себе расписание уроков у всех классов и знал, когда кто должен покинуть школу.
   Это известие вызвало среди учащихся тревогу и недовольство. По чёрно-белым рядам прокатился неопределённый возглас. Ведь уже так много учеников пристрастились на каждой перемене "бегать за угол"!
   Наиля Рашидовна сразу заметила Рустама и отметила про себя, какой у неё хороший сын.
   На заводе, где работал Курбанов, тоже усилили охрану и контроль на проходной. Так что теперь рядовым служащим стало практически невозможно выносить с территории лампочки, моточки проволоки и изоляционной ленты. Печально, что с тем же занятием, но в гораздо больших размерах, у руководства не возникло никаких проблем.
   Но больше всего проблем возникло, как ни странно у Фахриддина Эшонкулова. Дело в том, что правительство, озабоченное сложившейся ситуацией, решило навести порядок в области "незаконного оборота наличных средств". Конечно, здесь была и доля правды. Вполне логично было предположить, что часть "отмытых" денег шла на финансирование терроризма. Но, несомненно, главной и основной целью этого решения было стремление сделать бизнес как можно "прозрачнее".
   Выход подобного постановления правительства означал для Эшонкулова проблемы с прокуратурой и налоговой полицией, тотальные проверки и главное - понижение процентной ставки в обналичивающей фирме. Он целый день метался по городу - старался понять, как теперь нужно "крутиться", чтобы остаться чистым. Он обегал почти все государственные учреждения и всех своих друзей, но вечером, когда он пришёл домой, он понял, что до сих пор находится в полной растерянности.
   Уткир Сабитович сегодня спешил. Он даже домой поехал на автобусе. Сегодня был его первый день дежурства на базе у дяди Володи. Наиля Рашидовна знала, что муж торопится на службу. Она пораньше приготовила фаршированные перцы и стала ждать. Около шести часов она снова подогрела, уже успевшее остыть блюдо, и отложила мужу три больших перца в небольшую кастрюльку, которую тут же завернула в полотенце. Потом она отдельно положила в пакет три ломтика хлеба, ложку, большой помидор и соль в спичечном коробке.
   Уткир Сабитович "влетел" к себе в квартиру, когда на часах было уже без десяти минут семь. Он быстро умылся, переоделся в более поношенную одежду, и, взяв сумку с ужином, вышел из квартиры. Наиля Рашидовна даже не успела ничего толком сказать мужу. Она только проводила его до двери и сказала, когда он уже спускался по лестнице: "Удачи!"
   Уткир Сабитович прибыл на пост ровно в семь. На базе уже никого не было, кроме дневного рабочего - маленького старичка дяди Ризы. Курбанов поздоровался со старичком, и они прошли внутрь. Риза показывал Уткиру закрытые и опечатанные двери. Это заняло всего пару минут. Потом Курбанову был показан его пост - сторожка. Риза дал ему единственный ключ - от калитки и наказал следить за собаками. "Они ещё молодые, - говорил он хрипло и как-то сердито, - так что пока тебе надо их охранять. Каждая из них по семьдесят тысяч стоит. Если украдут - где такие деньги возьмёшь? Ну, всё".
   Уткир Сабитович проводил дядю Ризу, аккуратно закрыл калитку на ключ и прошёл в сторожку. Это была небольшая будка, которая стояла особняком. Она была всего метра два на два с половиной. Здесь стояла металлическая кровать с сеткой и полуразвалившаяся тумбочка, накрытая газетой. Уткир Сабитович положил сумку на кровать и вышел на улицу, чтобы ещё раз повнимательнее осмотреть эту базу.
   К его удивлению здесь, кроме барака, где с одной стороны располагались офисные помещения и склад с комнатой дневных рабочих - с другой, были ещё и другие складские помещения, курятник, вольер с утками, голубятня и крытый загон, где стояло стадо баранов в пару десятков голов. После этого обхода Уткир Сабитвоич вернулся в сторожку. Он постелил на тумбочку свои газеты и уже на них поставил кастрюльку и всё прочее.
   Было около восьми часов. Делать было нечего и Курбанов сел ужинать, но и аппетита у него не было. Он с трудом съел перцы и кусочек хлеба. Оставшийся хлеб он наломал в бульон и понёс всё это собакам.
   Это были две кавказские овчарки - Бакс и Евра. Завидев человека, они стали лаять, но когда Курбанов подошёл, они завиляли хвостами. Они были ещё малы. Покормив их, Уткир Сабитович взял длинную цепь, которая концами была прикреплена к ошейникам, и вывел псов на улицу. Они сразу начали резвиться, но Курбанов не отпускал их. Он провёл собак по всему периметру базы и потом укрепил цепь на колышке, вбитом в землю около сторожки. Сам сторож сел неподалёку на старый деревянный стул со сломанной ножкой, который стоял на улице. Собаки некоторое время прыгали, грызли цепь и рычали, но скоро и они затихли, уставившись своими умными глазами на уставшего человека.
   Рустам весь этот день провёл, как порядочный школьник. Его друзья ему несколько раз предлагали "сократить" количество уроков, но он не соглашался. Он помнил, что у него сегодня первая тренировка. После обеда Рустам аккуратно сделал все уроки и в пять часов пошёл в секцию.
   Наиля Рашидовна беспокоилась за здоровье дочки. Ей уже не было так плохо, но температура не падала ниже 37. Кроме того, у Гули был довольно сильный кашель. Наиля Рашидовна давала ей лекарства. Просто простуда - думала она.
   Приготовив ужин и проводив мужа с сыном, эта женщина осталась совсем одна. Гуля смотрела телевизор, а Наиля Рашидовна села на стул у окна и загрустила.
   По небу быстро бежали разорванные ветром облака. Заходящее солнце уже подрумянивало только один их край. Становилось прохладно. Повядшая и поблёкшая зелень уже слегка шуршала при лёгком ветерке.
   Наиля Рашидовна размышляла: "Как же это Уткир будет всё успевать? Так у него совсем время на отдых не останется. А когда он будет появляться дома? Теперь дети что совсем не будут видеть отца? Нет, так нельзя. - Она с шумом выдохнула.- Нельзя, так что так будет только некоторое время. Сейчас Рустам там обживётся, а потом что-нибудь придумаем. Всё-таки хорошо, что сынишка будет заниматься спортом. Это поможет ему быть более дисциплинированным. Я уверена - всё сложится само собой. И деньги найдутся на тренировки, и Уткиру не придётся там сторожить!"
   Однако, Наиля Рашидовна не очень-то поверила себе, и ей захотелось зареветь. Зареветь так, как это делают маленькие дети - открыто и не стесняясь. Слёзы уже сами подступали к горлу, но тут в коридоре кто-то постучал в дверь.
   "Ну, вот ещё выдумала!" - поругала себя Курбанова и пошла в коридор. Это пришёл радостный и немного уставший Рустам. Ему очень понравилось на тренировке. Там он увидел именно то, что хотел. Те, кто занимался уже несколько лет, с лёгкостью и гордостью показывали малышам такие приёмы и трюки, которые те до этого видели только в кино. Рустам уже видел себя мастером боевых искусств - честным, сильным и справедливым, прямо - белым рыцарем!
   С порога он громко закричал: "Папа! Папа!" Однако, ему навстречу вышла улыбающаяся Наиля Рашидовна. "Ну, что расшумелся? - спросила она. - Ты что, забыл, что у папы сегодня новая работа? Теперь он дежурит до самого утра. Ну, давай рассказывай, что там?"
   Рустам быстро умылся, и Курбановы втроём сели за достархан, как обычно, включив новости на канале "Ёшлар", хотя Уткира Сабитовича и не было. Рустам быстро затараторил - у него была масса впечатлений. Так что Наиле Рашидовне постоянно приходилось его успокаивать и заставлять есть. Гуля ела мало и без аппетита, но на это никто особо не обратил внимания, так как "организм её был ослаблен, и болезнь ещё не прошла окончательно".
  

Глава шестнадцатая.

   Потянулись новые и трудные дни. У Уткира Сабитовича совершенно не оставалось времени, чтобы повидать семью. Случалось даже так, что с утра с дежурства Курбанов шёл прямо на завод, а вечером - снова на дежурство. Тогда Наиля Рашидовна собирала ужин мужа в пакет, и Рустам бегал - относил его к отцу. Он уже скучал, хотя ему было и весело и интересно в школе и на тренировках. Он сразу попросился дежурить с папой, но Наиля Рашидовна не разрешила. "По крайней мере, в аптеку сбегаешь, если лекарства вдруг понадобятся. И ты уже совсем взрослый. Мне нужна твоя помощь по дому!" - говорила она, хотя в это же время думала, что, если и Рустам уйдёт, то она умрёт от одиночества.
   Точно так всё случилось и в среду. Уткир Сабитович не пришёл домой. Рустам, прежде чем бежать с ужином к отцу, слёзно просился остаться там, но у Гули немного поднялась температура, она сильно кашляла и капризничала, и Наиля Рашидовна проявила строгость.
   Рустам вскоре вернулся. Курбановы, как обычно сели ужинать. Сегодня вечерняя пища была не так разнообразна и изыскана - только макароны, немного поджарки и кетчупа. Наиля Рашидовна нарезала огурцы и пошла на кухню за солью, как кто-то постучал в дверь. Рустам побежал открывать. Наиля Рашидовна сильно удивилась - кто мог заявиться к ним в такой час? Неужели что-то с Уткиром? Она прямо с солонкой прошла в коридор. Она никак не ожидала увидеть того, кто пришёл. Это была тётя Ира! Тётя сразу полезла к Наиле Рашидовне обниматься и целоваться, хотя Курбанова в первые минуты никак не могла скрыть удивление на своем лице.
   Инабат Махмудовна, или тётя Ира, как её все называли, была очень бойкая женщина. На вид, которой можно было дать не больше пятидесяти лет. Она жила одна в большом доме. Её муж умер от туберкулёза четыре года назад, а дети разъехались по "краям земли". Лицо у неё было волевое, и, наверное, даже не женское. Волосы у неё были коротко острижены и выкрашены в яркий бешенный "махагон".
   Тётя Ира ввалилась к Курбановым с большим узлом в руках. Она бросила его в коридоре, сразу перекрыв этим в нём всё движение.
   -Ух! - выдохнула она как-то агрессивно, почти рыча, - Пока к вам на галёрку забралась, чуть богу душу не отдала! Пусть Уткир быстрее сбегает вниз за моими вещами, а то разворуют всё к чёртовой матери!"
   -А Уткир сегодня на дежурстве... - пролепетала Наиля Рашидовна неуверенно.
   -Ну!!! - сказала тётя Ира и как олимпийский атлет поскакала вниз.
   -Рустам! - позвала Курбанова, - давай быстро за ней, помоги принести.
   Рустам убежал, а Наиля Рашидовна быстро пошла на кухню. Она достала ещё одну тарелку и стала перекладывать в неё часть содержимого из своей тарелки, потом из рустамовской. Но этого оказалось мало, и тогда с незваным гостем пришлось "поделиться" и Гуле.
   Тем временем уже вся прихожая была заставлена, тюками сумками и тазами. Наиля Рашидовна даже испугалась на минуту - не собирается ли тётя Ира переселиться к ним насовсем?
   Все, уже вчетвером, уселись за стол. Тётя Ира сразу включила канал "ОРТ", даже никого и не спрашивая. Курбановы набросились на долгожданный ужин, а тётя Ира немного помолчала и спросила совершенно серьёзно:
   -Вы что, пост какой-то держите?
   -Нет, - ответила Наиля Рашидовна. - Это скромный ужин честного труженика.
   -Да, но на макаронах с постным маслом долго не протянешь! Рустам! Вон в коридоре в синем тазу, там чёрный пакет. И прозрачный... Да неси весь таз лучше!
   Рустам мигом слетал в коридор и перед тётей Ирой, как по щучьему велению, оказался синий эмалированный таз. Она деловито извлекла оттуда сливочное масло, лепёшки, другое печёное. Всё это немедленно переместилось на стол. "Угощайтесь! - сказала она и потом добавила, - я предполагала, что пригодится". Дети сразу и с большим удовольствием стали есть. А Наиля Рашидовна с интересом повернулась к телевизору. "Нежданный гость - хуже шайтана! - подумала она. - Ну как не вовремя она приехала. И так забот по горло, а тут ещё "тётя Ася приехала"!"
   -А что Уткир? - тем временем поинтересовалась тётя Ира. - Всё на своём заводе? И что это у него за работа по ночам?
   -Ох! - вздохнула Курбанова. - Всё на заводе. Сейчас вот им зарплату на электронные карточки перевели - всё лучше. А ещё он устроился ночным сторожем на одну базу.
   -Я всегда говорила, что Уткир и за "спасибо" работать будет! - качая головой и хмурясь, сказала тётя Ира. - Кто ж сейчас так живёт? Сторож - это понимаю и одобряю, а вот завод... Сейчас нужно жить своим хозяйством и иметь реальные деньги, а эти карточки - при детях не скажу что! Пошёл бы Уткир к директору этой базы, попросился работником. Потом бы и своё хозяйство там завели - кур, уток, барра!
   Дети с открытыми ртами смотрели на ораторствующую родственницу, Наиля Рашидовна молчала и кивала изредка - для приличия. А гостья никак не успокаивалась:
   -Наиля, вот я вам давно предлагала ко мне в город переехать. У меня дом большой - а вместе, какое хозяйство можно было бы развести. Вот я нигде не работаю, не подрабатываю, а в кармане деньги есть. Всё меня дом кормит, у меня и птица, и бараны. А недавно я договорилась в воинской части брать помои и взяла пятерых поросят по сорок тысяч. Мне одной, конечно, трудно, а ведь ещё самогон! Вместе - как хорошо!
   -Ну, у нас здесь место обжитое, что мы его бросим, а на счёт своего хозяйства на базе - так мы и сами думали, но рано ещё, Уткир ведь только несколько дней там проработал.
   -Нет. Не нравится мне это! - неопределённо сказала тётя Ира. - Вы как мухи сонные! Разве в наше время так можно!
   Тётя Ира уже через час из гостьи почти что "переквалифицировалась" в хозяйку. И, надо заметить, что это внесло свои положительные изменения в жизнь Курбановых, но было уже поздно. Механизм разлада был запущен, и даже режим санации тёти Иры не мог остановить его. Ах! Если бы она приехала хотя бы на пару месяцев раньше!
   -Так, дети, - полковничьим голосом скомандовала тётя. - Поели? Тогда давайте всю посуду на кухню и накрывайте на чай! Мать и так у вас целый день прыгает! И отец! -И чуть тише,- Дай Аллах ему ума!
   Дети вышли из оцепенения и стали энергично собирать посуду. Рустам сложил тарелки и ушёл на кухню. Гуля тоже пошла за ним. И вдруг на кухне она сильно закашляла.
   -Это ещё что такое? - громко спросила тётя Ира. - Какой нехороший, грудной кашель, Наиля! Чем она у вас болеет?
   -Да, просто простудилась, - тихо и безвольно ответила Наиля Рашидовна.
   -Просто простудилась! - передразнила её тётя. - Ты что, не слышишь, как бухает? Ну-ка, Гуля, иди сюда, открой рот к лампочке.
   Тётя Ира взяла Гулю за голову и, прищурившись, стала смотреть её горло.
   -Так, - деловито, как и всегда, комментировала она,- зев красный. Так, всё. А теперь подыши. - Она приложила ухо к её груди, но этого и не требовалось. Уже и просто так было слышно, как воздух в груди свистит и клокочет.
   -Ну, что скажете, доктор? - шутливо спросила Наиля Рашидовна.
   А тётя Ира была очень серьёзна и сосредоточена.
   -Вы чем лечитесь? - спросила она.
   -Жаропонижающее и таблетки "От кашля".
   -Да вы что, шутите? Так вы с чем играете? У неё все симптомы бронхита. А если ещё немного подождать, то и плеврита, а потом и до воспаления лёгких не далеко. Завтра же вызывай врача на дом. Да что там, я сама вызову. С вас... - она не закончила, - ты, Гулечка, полежи лучше, не переутомляйся. Давай.
   Наиля Рашидовна забеспокоилась. Её не очень пугал диагноз, поставленный тётей Ирой, но её сильно настораживала её чрезмерная серьёзность. Она чувствовала, что у этой женщины гораздо больше жизненного опыта, чем у неё, и она решила довериться тёте и слушать её советы.
  

Глава семнадцатая.

   Этим вечером у Курбановых не сидели долго. Все устали за день и уже к одиннадцати часам стали "клевать носами". Тётя Ира постелила себе курпачи в комнате и стала собираться отправиться ко сну. Дети уже засыпали, а Наиля Рашидовна ушла в спальню.
   Спать улеглись, когда ещё и одиннадцати не было. Дети заснули раньше. Через несколько минут послышался громкий и энергичный, как и сама хозяйка, храп тёти. Наиля Рашидовна закрыла глаза. Ей было совсем одиноко. Кровать казалась пустой и громадной, настолько, что можно было в ней потеряться. Ей в голову лезли какие-то бессвязные мысли. Хотя нет. Все они были исполнены пессимизмом и почти что отчаяньем, а когда из комнаты послышался храп, то Курбанова подумала: "Всё! Сегодня мне не уснуть!"
   Однако, уже через пару минут она забылась неглубоким и беспокойным сном. Сном, который не приносил бодрости и расслабления. Она словно предчувствовала приближение беды.
   Глубокой ночью Наиля Рашидовна проснулась от каких-то неопределённых шорохов голосов и света, шедшего из комнаты. Она с трудом встала и зашагала босыми ногами. В комнате было так ярко, что терпеть было невозможно. Тем не менее, Наиля Рашидовна увидела, что Гуля лежит недвижимо в углу, тётя Ира стоит перед ней на коленях и слушает её дыхание. Рустам вышел из кухни, неся в руках мокрую простыню, с которой капало на пол.
   Тётя Ира увидев, что Наиля Рашидовна проснулась, спокойно и уверенно сказала ей:
   -У Гули температура за сорок. Быстро иди ищи телефон и вызывай "скорую".
   Наиля Рашидовна дотронулась рукой до лба дочери, который пылал, накинула халат и выскочила в тёмный и холодный подъезд.
   Тётя Ира бережно подняла Гулю и мигом обернула её в мокрую простыню. Девочка встрепенулась и отчаянно закричала:
   -Нет! Пустите, мне холодно...Мама!!!
   Наиля Рашидовна, которая в это время поднималась по лестнице, услышав этот крик, даже остановилась. Внутри у неё всё затряслось и похолодело. Она совершенно не знала, что ей делать, и если бы не тётя, она, наверное, даже не вызвала бы "скорую", хотя медлить нельзя было ни секунды.
   "Скорая помощь" приехала через десять минут. Десять минут, которые казались вечностью даже для тёти Иры. Гулю за это время успели ещё два раза обернуть в простынь, но это не помогало. Наконец, в подъезде послышались шаги. Наиля Рашидовна зажгла свет и открыла дверь настежь.
   В квартиру, поздоровавшись, вошёл врач - молодой парень - кореец, за ним проследовала медсестра в белом колпаке и с чемоданчиком в руках. Они прошли внутрь, не снимая обуви. В другой раз это бы возмутило хозяйку, но теперь она даже не обратила на это внимание.
   Врач быстро осмотрел больную.
   -Литическую! - сказал он сестре сухо и стал прослушивать девочку.
   Сестра деловито открыла свой поношенный чемоданчик и стала с невероятной скоростью отламывать головки ампул. От этого всем обитателям квартиры Курбановых, кроме Гули, стало холодно и неприятно. Гуля же лепетала что-то бессвязно, она бредила. Тем временем доктор всё мрачнел и мрачнел. Тётя Ира поначалу насторожилась, завидя его молодое лицо, но потом она успокоилась, видя слаженность его действий и холодное спокойствие. Это приходило только вместе с опытом.
   Наконец медсестра подошла к Гуле со шприцем и ваткой. Гуля мутными глазами посмотрела на шприц, и лицо её исказилось от ужаса. Не смотря на сильный жар, у неё хватило сил, чтобы закричать и отчаянно замахать руками и ногами.
   Однако, и медсестра была с опытом. Укол она сделала мгновенно и совершенно безболезненно. Гулю снова уложили на прежнее место и положили ей на лоб мокрый и холодный платок. Она вся дрожала.
   Наконец врач, встав в коридоре, подозвал к себе Наилю Рашидовну, тут же подошла и тётя Ира.
   -Так, - сказал он серьёзно и холодно, - состояние у ребёнка тяжёлое. Её необходимо прокапать немедленно и как можно быстрее просветить рентгеном. У меня есть опасение, что это пневмония. Кроме того, она должна находиться под врачебным наблюдением. Иными словами я предлагаю забрать её в больницу.
   Наиля Рашидовна побелела. Она за всю свою жизнь всего несколько раз обращалась в больницу.
   -Это обязательно? - спросила она дрожащим голосом. - Может...
   -Я вам очень настоятельно советую, - ответил врач и снова замолчал.
   -Если надо, то надо! - сказала тётя. - Так, Наиля, иди собирайся, а я вещи кое-какие соберу. Поедешь с дочкой, - скомандовала она.
   Наиля Рашидовна послушно забегала. Она быстро переоделась и подозвала к себе Рустама и стала давать ему наставления.
   -Вот, смотри, - говорила она не своим голосом. - Завтра утром побежишь к отцу и скажешь, что мы в больнице. Пусть он возьмёт отгул и сразу едет к нам. Потому, что там лекарства надо будет купить, и вообще... А вот я тебе написала записку. Ты её отнеси завучу и отдай сразу утром. После школы сразу домой. Дома будет тётя Инабат.
   Наиля Рашидовна с трудом взяла на руки дочку и, встав, покачнулась. У неё потемнело в глазах. Тогда тётя Ира решительно взяла ребёнка из её рук и сказала: "Ты лучше вещи возьми, а то упадёшь от страха. Этого ещё не хватало!" Она быстро зашагала вниз по подъезду, нащупывая ступеньки в темноте.
   Уже через минуту "скорая" скрылась за поворотом. В квартире остались только Рустам и тётя Ира. "Ну-ка быстро спать!" - фыркнула тётя мальчику, который стоял в нерешительности.
   Уткир Сабитович проснулся среди ночи. Ему стало как-то душно и вдобавок во рту пересохло. Он глотнул воды из пиалы и вышел на улицу. Собаки спали. Всё было тихо и спокойно - ни ветерка, ни звука - предрассветная тишь.
   Курбанов прошёлся по базе и вернулся в сторожку. Однако, как он не старался, ему не удалось уже заснуть. Когда солнце поднялось уже достаточно высоко, он позавтракал тем, что осталось от ужина, и снова вышел на улицу. Было совсем светло и свежо. По улице прогоняли стадо. Уткир Сабитович вышел на улицу. По дороге шло стадо голов в сто. Тут все были вперемешку: и бараны, и козы, и коровы. Позади шёл маленький сухой и совершенно чёрный старичок. На голове у него была замасленная тюбетейка, на ногах - высокие охотничьи сапоги, а через плечё была перекинута самодельная плётка. Люди по улице открывали ворота и выгоняли свою скотину, которая послушно шла по знакомой дороге на пастбище.
   Тут в конце дороги показался и дядя Риза. Уткир подождал, пока тот подойдёт, поздоровался со старичком.
   -Ну, что? - спросил Риза. - Всё спокойно?
   -Всё нормально, - ответил Уткир Сабитович. - Пойдёмте - покажу. - Риза открыл ворота и выпустил баранов, которые сразу помчались к уходившему стаду. После того, как бараны были отпущены, они прошлись по базе и уселись в тесной сторожке.
   Уткир Сабитович стал чувствовать себя стеснённо и решил сегодня пораньше, не торопясь, пойти на работу. Он распрощался с Ризой и медленно пошёл по улице. Ещё не было и семи часов.
   Утром тётя Ира разбудила Рустама без десяти семь. Она уже заварила чай и сварила густую манную кашу, с комочками. И всё это из своих продуктов!
   Рустам с большим трудом и скорее из уважения к тёте съел кашу и побежал к отцу на базу. Он ещё рассчитывал побегать там с собаками. Но на базе уже был только дядя Риза, который даже не открыл дверь, а говорил через сетчатое ограждение: "Хо! Так ты на полчаса опоздал! Ушёл твой папка давно, так что он, наверное, уже на заводе!"
   Рустам никак не ожидал такого поворота событий. Ошарашенный, он поплёлся домой.
   День обещал быть трудным. Тётя Ира выслушала Рустама и отправила его в школу. После этого она навела в квартире полный порядок и пошла по своим делам. На завод она идти не собиралась.
   Уткир Сабитович оказался на работе всего на двадцать минут раньше, чем обычно. К его удивлению Сергей Иванович уже был на своём месте. Настроение у Курбанова было никудышным. У него даже не хватало сил, чтобы спорить со своим извечным оппонентом. Целый день он мучился и терзался, чувствуя, что вечером снова придётся с завода идти прямо на базу. Казалось, что день тянулся бесконечно. Кроме того, Курбанов чувствовал себя совершенно разбитым. Его постоянно клонило в сон. После обеда он нашёл-таки полчаса, чтобы вздремнуть. Однако этот короткий сон отнюдь не помог ему, а скорее наоборот. К чувству беспричинного беспокойства, которое не покидало его целый день, прибавилось ещё совершенно испортившееся настроение.
   Когда Уткир Сабитович вышел с завода, было совсем темно. Ему пришлось немного задержаться, и теперь он уже явно опаздывал на дежурство. От этого настроение ещё больше омрачилось. Уткир Сабитович, ругая и понося себя мысленно, заскочил в магазин Эшонкулова и купил там на карточку пол литра самой дешёвой водки. После этого он бегом побежал на остановку и сел в маршрутку, проезд вкоторой стоил двести сум!
   Эта отчаянная мера была действенна, и Уткир Сабитович не опоздал. Но, не смотря на это, Риза смотрел на него исподлобья и говорил сухо. Они прошли по базе вместе, проверяя бумажные наклейки с сегодняшним числом на дверях. Вскоре дядя Риза ушёл, оставив Уткира одного.
   Курбанова это совершенно не опечалило. Он сел на кровать и вздохнул. Скоро должен был прийти Рустам и принести ужин. Однако, шло время, и никто не приходил.
   А задержка произошла вот из-за чего: тётя Ира вернулась в три часа дня. Чуть позже пришёл и Рустам. Сегодня ему пришлось целый день упорно учиться. Тётя Ира к четырём часам приготовила ужин и себе с Рустамом и племяннику Уткиру, и Наиле с Гулей - отдельно.
   Она расспросила Рустама, где дежурит отец, когда приходит на базу и прочее. Выпытав всё это, она нахмурилась и сказала: "Так, слушай. - Уже поздно и совсем темно. Я тебя в эту глухомань не отпущу. Мало ли что. Твой папаша может и не пришёл ещё туда. Ты тогда где будешь шататься? Так что ты бери вон ту сумку и шуруй в больницу. Благо - не далеко! А я пойду - найду твоего отца и растолкую ему всё как есть да как жить нужно. Ты сиди в больнице и жди, я туда потом сама подойду".
   Рустам не смел возразить. Он быстро собрался и убежал в больницу.
   Не удивительно, что тётя Ира нескоро пришла к своему племяннику. База, которую сторожил Уткир Сабитович, была в самом сердце чужой махали. Так что тёте пришлось изрядно поплутать, прежде чем она нашла большие синие ворота.
   А Уткир Сабитович тем временем уже успел совсем отчаяться. За окном быстро темнело, солнце давно зашло, и в сторожке темнело тоже. Курбанов решил не вставать, чтобы зажечь лампу. Он достал из сумки бутылку и принялся её открывать. Это дело оказалось довольно трудоёмким. Халтурная крышка никак не хотела слазить. Она вместе с кольцом перекосилась и засела в этом положении намертво. Уткир Сабитович помучился ещё некоторое время, возясь с ней, но - безрезультатно. Тогда ему пришлось встать и включить свет. На столе он нашёл вилку. Он просунул один зубец своего инструмента под кольцо и сильно рванул в порыве ярости. Кольцо разорвалось и слетело вместе с пробкой, покатившись по полу.
   Всё! Прохладный но жгучий напиток был незамедлительно налит в грязную пиалу. Уткир Сабитович дохнул и в один присест глотнул горькой. Только потом он пошарил по тумбочке и нашёл там полкуска хлеба, оставшегося ещё со вчерашнего вечера.
   Курбанову сразу стало легче. Он уже и не обиделся бы, если бы ему сегодня не принесли ужин совсем. В голове у него тихо зазвенело, а на сердце стало тепло и весело. Он повалился на продавленную сетчатую кровать.
   В это время тётя Ира, подёргав запертые двери и ворота, нащупала на стене кнопку электрического звонка. Она была настроена решительно. Звонок ответил на её требование протяжным гудком, который разбудил всех собак по махалле. Со стороны же казалось, что запустили сигнал воздушной тревоги.
   Уткир Сабитович от неожиданного и пронизывающего насквозь звука подскочил с кровати и выскочил на улицу. В темноте он слегка шатался и таращил глаза. И тут-то послышался довольно громкий и определённо знакомый голос, который был страшнее сирены:
   -Уткир! Что встал, чёрт! Впускай скорее тётю!
   -Щас, только ключи возьму, - ответил Курбанов и пошёл в сторожку, соображая, что же в конце концов происходит.
   Он убрал водку под кровать и, нащупав ключ от ворот в кармане, вышел на улицу, стараясь при этом выглядеть как можно увереннее.
   Он отпер дверь, и тётя мигом оказалась внутри. Они обнялись. И тут начался штурм.
   -Я просто удивляюсь тебе! - начала тётя. - Что за жизнь ты ведёшь? Я уже не говорю про тебя, но мне стыдно перед другой семьёй. Что у вас за жизнь, а?
   -А что? - оторопел Уткир. Они прошли в сторожку и он даже сел на кровать. - Что?
   -Как что? Как вы питаетесь? - Раз. Как ты работаешь? - И тут её прорвало.- Да ты целыми сутками не бываешь дома. Дети и жена тебя не видят. Ты не принимаешь участия в их воспитании. Так они уже через год совсем от рук отобьются! А Наиля? Ей же тоже нужна поддержка, и хотя бы пара нежных слов перед сном. Так она может и другого найти! А? И это ещё что? - она понюхала пиалушку и выплеснула остатки содержимого на пол. - Ты ещё и пьёшь - в алкаша превращаешься? Значит, ты все проблемы этим заливаешь?
   Она так разошлась, что еле удержала себя, чтобы не бросить пиалу на пол. Уткир был морально подавлен. Он сидел, опустив безвольно руки и голову. Давно нестриженные волосы его разметались. Он молчал.
   Тётя Ира неожиданно замолчала. Она села на кровать рядом с Курбановым и положила ему руку на плечё.
   -Что ж ты, Уткир? Я тебя помню ещё младенцем. Пелёнки я за тобой стирала, когда Зухра - покойница в институт да на работу бегала. Ты что, думаешь я тебя ругать приехала? Я вижу, что у вас что-то не так и хочу помочь. Вот ужин.
   Она извлекла из сумки котелок, касушку, лепёшку, вилку и свежие нарезанные овощи.
   -Вот, ешь, пока совсем не остыло. Наверное, голодный совсем.
   -Я просто устал от всего этого. Думаете, я не вижу, что что-то не так? Я стараюсь, я всё делаю, но пока ничего не меняется.
   Он сел к тумбочке-столу и стал есть.
   -Ну и что? Тебе всё равно нельзя опускать руки. У тебя силы и воля должны быть нескончаемыми! Ты же глава и опора семьи! Сейчас у всех трудные времена!
   Уткир Сабитович немного оправился от шока. К нему вернулось самообладание.
   -Да, вы совершенно правы. Я справлюсь со всем этим. Это была лишь минутная слабость.
   Уткир Сабитович уверенно встал, взял из-под кровати бутылку и вышел. На улице он со всей силы швырнул её в небо. В воздухе на миг повисла тишина. А потом бутылка шлёпнулась об асфальт и разлетелась на мельчайшие осколки. Собаки в вольере залаяли. Курбанов вернулся во внутрь.
   -Вот так!
   -Уткир, я не сомневалась, что ты силён, но, вот, как бы это сказать, у тебя новое испытание.
   Курбанов насторожился.
   -Понимаешь, - сокровенно продолжала тётя, - вы сильно запустили гулину простуду. Сегодня ночью у неё поднялась высокая температура. Врач сказал, что у неё могло вспыхнуть воспаление лёгких.
   Уткир прямо подскачи от этой новости. Щёки на его смуглом лице заалели.
   -Где она? - Он готов был прямо сейчас бежать к дочке.
   -Ну, что ты? С ней сейчас всё в порядке. У нее просто сильный бронхит. Я уже купила необходимые лекарства. Гуля с Наилёй сейчас в стационаре в детской больнице.
   Уткир Сабитович снова сел. Он ёрзал в нерешительности.
   -Так что мне сейчас делать? - почти что плача спросил Уткир.
   -Ну-у! Тебе надо только работать добросовестно, а за дом не беспокойся. Всё в порядке. Я сама всё готовлю и ношу им. А завтра - договоримся - я с Рустамом здесь посижу, а ты сходишь их проведать. Ты главное так не переживай. Всё нормально. Это же только мелочи жизни!
   Уткиру Сабитовичу стало немного спокойнее. Он облокотился на стену и закурил. В тот же момент он подумал, что тогда на работе он решил бросил курить, что у него есть сила воли. Но, подумав, он простил себе эту сигарету, учитывая ситуацию.
   -Как вы, тётя Инабат, вовремя приехали! - сказал он. - А я совершенно забыл про ваш звонок. Наиля мне тогда сказала, а я не принял во внимание. Вот что бы мы без вас в такой ситуации делали? - Он пустил к лампочке густую и вонючую струю дешёвого дыма. - У нас видите, какая жизнь?! - он вздохнул и сел к столу.
   Тётя Ира тоже вздохнула.
   -Да вот вижу, и мне это совсем не нравится. Вам надо многое и основательно менять. А лучше всего переезжайте ко мне. Я с Наилёй говорила - она нивкакую. Ну да ладно, сейчас не до этого. - Тётя Ира посмотрела в окно и потом на маленькие золотые часы у себя на руке. - Значит, так, - сказала она уже своим обычным голосом, - ты не волнуйся - всё нормально. Думой только о своей работе, а об остальном я позабочусь сама. Ты меня знаешь. Ну всё, мне пора идти в больницу.
   Она решительно встала и вышла из сторожки. На улице была кромешная тьма - в махалле на улицах не горел ни один фонарь. Уткир Сабитович проводил тётю до калитки и запер за ней дверь.
   Не смотря на всё то, что он узнал, ему в целом было легче, чем до прихода тёти Иры. Он вернулся и стал быстро есть уже совсем остывший ужин. После ужина он прошёлся по базе и выпустил собак из вольера. Они сначала ходили за ним, преданно виляя хвостами, но потом стали носиться по всей базе, рыча и лая, в шутку, друг на друга. Уткир Сабитович улыбнулся и вернулся в сторожку. Там он выключил свет и повалился на кровать. Он положил ноги на металлическую спинку и заложил руки за голову. В проёме открытой двери виднелся краешек неба и вечные звёзды.
   Уткир Сабитович смотрел на эти звёзды и чувствовал, что сегодня ему не заснуть совсем. Но в этом он ошибался. "Как всё-таки всё получается! - думал он. - Это ж надо так случиться, что так много и всё сразу! И моя новая работа и гулина болезнь и приезд тёти - в противовес всему этому. Всё меняется и всё это - к лучшему!" Курбанов совсем умилился. Ему стало хорошо и спокойно. Уставший, он почти сразу и задремал.
   Тётя Ира вскоре уже была в больнице. Она была одной из тех, которые успевают быть везде и делать всё. Она перекинулась парой фраз с дежурным врачом, который попался ей в коридоре, и зашла в палату N10.
   Это была большая и холодная комната. Наверное, зимой здесь всё инеем покрывалось. В ней стояли в ряд пять кроватей, четыре тумбочки и два стула. Под потолком одиноко болталась одна лампочка. На центральной кровати лежала Гульнора Курбанова. Рядом с её кроватью стояла уродливая и худая стойка для капельницы. Из пластикового пакетика с жёлтой жидкостью капли бежали по трубке и попадали прямо в вену пациентки.
   -Мам, у меня вся рука надулась и сейчас лопнет, - хныкала Гуля.
   После ударной порции лекарств ей стало много лучше, но кашель по-прежнему раздирал её лёгкие, и температура держалась на отметке.
   Наиля Рашидовна с совершенно измученным и бледным лицом сидела на стуле рядом с кроватью.
   -Ну, потерпи ещё немножко, моя хорошая, - говорила она. - Это лекарство. Оно твою болезнь побеждает. Смотри - уже немного осталось!
   Хмурый и осунувшийся Рустам сидел на пустой кровати рядом.
   Кроме Курбановых, в палате больше никого не было. В пустых и тёмных окнах - глазницах не было видно ничего, кроме отражения комнаты.
   -Как моя красавица поживает? - спросила тётя Ира, присаживаясь рядом с Рустамом.
   -Всё хорошо, спасибо, - манерно ответила Гуля, надула губки и отвернулась.
   -Вот и славно! - тётя Ира посмотрела вопросительно на Наилю Рашидовну. Та в ответ одобрительно закачала головой - всё нормально.
   -Так вот, я только что от вашего папочки, - сказала тётя между прочим.
   Гуля повернулась к ней.
   -Нет.
   -Как же нет! Я ему ужин отнесла. А он мне говорит: "Есть не буду, пока мне не скажешь, как моя дочурка!" Ну, я ему всё рассказала, и он тогда тебе во-о-т такущий привет передал! - Она показала руками, какой был привет. - Я вам тоже ужин принесла.
   Гуля даже заулыбалась, при словах об отце, а тётя Ира стала доставать из сумки "ужин для больных".
   -Ну, кушайте, а мы с Рустамом пойдём. Нам же тоже надо подкрепиться! - Тётя подмигнула. - Давай, Гульнора Уткировна, выздоравливай!
   Тётя Ира и Наиля Рашидовна вышли в коридор.
   -На тебе прямо лица нет, Наиля, - сказала тётя. - Сейчас ужинайте, и мы пойдём. А потом я где-то полдесятого приду тебя заменить. Ага?
   Наиля Рашидовна отчаянно замотала головой.
   -Нет. Не надо, я в порядке и сама посижу с дочкой. Вы, пожалуйста, за Рустамом последите, я так волнуюсь.
   -Ой, дочка, я же сказала, что приехала вам помочь. Ты главное не переживай. Всё будет хорошо!
   -Спасибо вам, тётя Ира.
   -Пустяки, ты поужинай хорошо, а то на тебя смотреть страшно - бледная.
   -Хорошо.
  

Глава восемнадцатая.

   На следующий день Рустам прибежал на базу раньше отца. Он даже не пошёл ради этого на тренировку. Дядя Риза долго смотрел на него через забор, но так и не пустил. Тогда Рустам сел на корточки возле забора и стал ждать. За последнее время этот мальчишка заметно возмужал. Все события, которые произошли за последнее время, помогли ему стать старше и самостоятельнее.
   На улице постепенно темнело и становилось прохладнее. А Рустам всё сидел и ждал. И вот, наконец, в конце улицы появился коренастый человек, который шёл быстрой уверенной походкой. В этом человеке Рустам без труда узнал своего отце. Отца такого, которого он знал с самых своих первых лет жизни. Он поднялся и быстро пошёл навстречу Уткиру Сабитовичу.
   Они прошли на базу и остановились перед дядей Ризой, который стоял, надувшись, и смотрел на Рустама с недоверием. Он быстро прошёл с Уткиром Сабитовичем по базе и удалился восвояси.
   Отец с сыном сели в сторожке. Уткир Сабитович потрепал сына по голове и спросил:
   -Ну, как там дела?
   -Всё нормально! - бойко ответил Рустам. - Гуля поправляется, только вот тётя Ира раскомандовалась совсем! Жизни нет!
   Уткир Сабитович засмеялся и снова потрепал сына.
   -Ну, что ж ты так про тётю! - пожурил он его. - Ты в любом случае должен её слушаться! Она ж сейчас в квартире за старшего.
   Внезапно их мирный разговор был жестоко прерван бешенным рёвом сирены воздушной тревоги. Рустам подскочил и даже побледнел от неожиданности.
   -А вот и тётя! - сказал Уткир Сабитович обрадовано.
   Он быстро вышел и трусцой побежал к калитке, в которую уже ожесточённо стучали.
   Тётя ворвалась, как морозный ветер в натопленную комнату. Она мигом очутилась в сторожке и стала давать ценные указания:
   -Так, Уткир, вот тебе сумка, там ужин для больных. Да, здравствуй. На весь поход тебе полтора часа. Ребёнку тоже нужен отдых. Нечего ему шляться по ночам где ни попадя! Так, ты после больницы зайди домой и поешь. На плите кастрюля - разогрей.
   -Хорошо, хорошо! Понял! Есть!
   -И смотри - быстро. Мы же тебе не сторожа!
   Уткир Сабитович взял сумку и, выйдя за калитку, плюнул.
   По улице, навстречу Курбанову, шла женщина средних лет с измождённым лицо. За ней с отставанием шагов в пять шёл седой мужчина с красной и испитой физиономией. Он был совершенно пьян и шёл еле-еле. Он даже и говорил с трудом.
   -Сто-о-ой! - кричал он жене. - Иди держи меня!
   -Сам иди, скотина! - огрызнулась женщина. - Нажрался, как свинья! Только из дома вышел!
   -Держи-и-и-и меня! - тянул пьяный. - За это я тебе деньги плачу!
   Он остановился и замер, шатаясь. Но ноги его подгибались, и он опустился на землю. Он сел, продолжая что-то бормотать.
   А жена его шла по улице вперёд, награждая его самыми нелицеприятными и нелитературными словами, какие только существуют в русском языке. При этом на улице, кроме Курбанова, были и другие люди.
   Тем временем Курбанов поравнялся с матерящейся женщиной и подошёл к пьяному, который уже улёгся на земле в пыли. Он почти что спал.
   Эта картина была совершенно ужасная и производила неизгладимое впечатление. Уткир Сабитович не нашёл, что сказать и просто прошёл мимо. Женщина остановилась в двух метрах от мужчины, продолжая кричать.
   "Никогда! Никогда и ни при каких обстоятельствах я не стану таким! - кричал мозг Курбанова. - Эти люди, кроме человеческого обличия, потеряли ещё что-то незримое. Наверное, душу! Я таким не буду!" Уткир Сабитвоич зашагал вперёд ещё решительнее. Он был в хорошем расположении духа и полон сил.
   В самом конце улицы он обернулся, но на улице уже никого не было. Видимо, эта пара жила где-то неподалёку, и эта несчастная женщина всё-таки дотащила своего "кормильца" до семейного очага.
   Уткир Сабитович за десять минут добрался до больницы и остановился перед палатой N10. Внутри было совершенно тихо. Хотя, нет, время от времени слышались неприятные звуки стука металлических предметов о поднос.
   Уткир Сабитович постучал и сразу вошёл. В это время медсестра как раз делала укол в руку Гуле. Гуля зажмурилась и отвернулась. За эти два дня в больнице она настолько привыкла к уколам, что даже не пугалась их.
   Медсестра вывела иглу и быстро вышла, поздоровавшись с Курбановым. Тут Гуля открыла глаза и прямо засветилась вся. Она попыталась даже подсочить с кровати, но Наиля Рашидовна удержала её.
   -Папа! Папа! - послышался радостный, но сипловатый крик. После него Гуля сразу закашлялась. Уткир Сабитович подошёл к кровати и, наклонившись, поцеловал дочку. После этого он сел на кровать рядом с Наилёй Рашидовной и обнял её.
   -Ну, как у вас дела, девчонки? - спросил он, стараясь держаться как можно увереннее и веселее.
   -Я хочу домой и совсем не хочу больше уколов! - сразу выпалила Гуля. - И телевизора здесь нет. Мне скучно.
   -Ничего! - уверенно сказал Уткир Сабитович. - Совсем скоро я вас с мамой заберу домой и мы заживём, как прежде, лучше прежнего! А теперь, чтобы скорее выздороветь, тебе нужно хорошо покушать!
   И тут Уткир Сабитович стал доставать содержимое из сумки, точно так же, как тётя Ира вчера.
   Гуля с удовольствием принялась за ужин, а вот Наиля Рашидовна ела символически. Лицо её было бледным и осунувшимся.
   Уткир Сабитович склонил свою голову к голове Наили Рашидовны.
   -Ну, это ничего, - тихо, еле слышно сказал Курбанов. - Это всё мелочи. Мы вместе справимся с этим, и жизнь у нас наладится.
  
  
  
  
  

Часть вторая.

Глава первая.

   Действительно, жизнь идёт своим чередом. А люди всё спорят - судьба зависит от человека, или человек от судьбы. Наверное, это вопрос скорее личного характера. Слабый скажет, что человек зависит от судьбы. А сильный скажет, что наоборот. Кто ж из них всё-таки прав?
   Логично было бы предположить, что здесь имеется тот редкий случай золотой середины и идеального баланса, который в человеческом обществе встречается так редко. - Человек властен над судьбой ровно настолько, насколько это необходимо истории. А судьба, в свою очередь, властвует над человеком в такой степени, в какой он сам ей позволяет.
  
   У Курбановых вскоре всё утряслось само собой. Гуля провела с матерью в больнице ровно семь дней. Тётя Инабат всё это время присматривала за Рустамом, готовила завтраки, обеды и ужины и была полноправной хозяйкой квартиры. Уткир Сабитович упорно и самозабвенно работал. Он за эту неделю стал более серьёзным и замкнутым в себе. На его лбу - точно меж бровями явно означились три глубокие складки. Кроме того, в его черных волосах появились и первые седые. Они уже явно виднелись на висках. Но, это - ничего!
   Наконец настал долгожданный день - воскресенье. Вся семья собралась в полном составе. И Наиля-опа с Гулей уже два дня, как вышли из больницы, и Уткир Сабитович был свободен, и у Рустама не было занятий. Ну, а тётя Инабат была свободна всегда.
   Надо сказать, что за последнее время тётя Ира по собственному желанию стала полноправным членом семьи. Она надеялась устроить здесь такой матриархат, при котором она бы управляла семьёй. Она искренне полагала, что Курбановы, все, без исключения, - желторотые птенцы, которые и шагу без её помощи сделать не могут. Сложившаяся ситуация, только вселяла в неё ещё больше уверенности.
   Однако, это было не совсем так. Рустам, который по воле судьбы был вынужден общаться с тётей больше всех, откровенно невзлюбил её. Он не признавал в качестве авторитета никого, кроме отца и матери. А тут какая-то тётя-домоправительница-домомучительница устроила ему казарменное положение. Так что Рустам всё чаще конфликтовал с тётей и при первой же возможности убегал к отцу.
   Наиле Рашидовне тоже не очень нравилось такое поведение тёти, но она понимала, что тётя делает для них очень большую и нужную работу, что без тёти сейчас было бы гораздо тяжелее. Она просто терпела. Да и со своим характером эта женщина навряд ли смогла бы сказать что-то поперёк пожилому человеку.
   Уткир Сабитович редко видел тётю, но он знал её буйный нрав, да и Рустам ему частенько сетовал на произвол родственницы.
   Единственным человеком, кто искренне полюбил тётю Иру, была маленькая Гуля. Для неё тётя Ира стала самой лучшей подругой.
   Так вот в это воскресенье Наиля Рашидовна и тётя Ира приготовили ароматную домламу. К обеду все собрались за столом. Тарелки с кушаньем перемещались с кухни в комнату. "Ешьте! - ультимативно приглашала тётя Ира. - Ешьте! Это последняя домлама в этом году. В следующий раз уже не найти всех овощей". - "Хороша!" - хвалил Уткир Сабитович. А Рустам сидел молча и ковырялся вилкой в этом "ералаше".
   Но день этот был таким не по-осеннему тёплым и светлым, что никому не хотелось ругаться и, вообще, спорить.
   -А ты, детка, что не ешь? - с искренним удивлением спросила тётя у Рустама.
   -Мне это не нравится, - решительно ответил Рустам, словно давно ждал этого вопроса.
   Тётя Ира улыбнулась.
   -Ну, шеф-повар, тогда скажи, что мы не так приготовили? Разве не такую пищу должны есть настоящие каратисты?
   -Ничего! Мне вообще не нравиться домлама.
   Тётя Ира помрачнела.
   -Ешь, что приготовили, или вообще без обеда останешься! - сухо сказала она.
   Уткир Сабитович, который до этого момента молча следил за этим разговором, не стерпел.
   -Ты, сынок, картошку с мясом поешь, а остальное оставь, - спокойно сказал он и посмотрел на тётю, которая стала с увлечением есть. - Как у тебя дела в школе и на тренировках?
   Рустам встрепенулся и стал рассказывать о своих успехах. Ему, действительно, было чем похвастаться. Близился конец четверти и Рустам хорошо "подтянул" свои отметки. На тренировках же он показывал очень хорошие результаты. Тренер был приятно удивлён способностями этого мальчугана и всерьёз намеревался уже весной отправить его на соревнования в Ташкент.
   Но тётя Инабат не просидела молча долго. Она положила свою вилку на край тарелки и, чуть наклонившись вперёд, сказала:
   -Я смотрю, Рустам, ты совершенно распоясался. Я тебя просто в угол поставлю. Там ты быстро научишься уму-разуму!
   Уткир Сабитович застыл на мгновение. Он тоже положил свою вилку и спокойно сказал:
   -Тётя Ира, давайте мы сами разберёмся в своих семейных отношениях. Вы, конечно, наш гость, но я вас прошу не вмешиваться в наши с сыном дела.
   Тётя Ира молча продолжила есть.
   -Так ты меня выгоняешь? - спросила она громко и вдруг.
   -Вас никто не выгоняет, - невозмутимо отвечал Курбанов-старший. - Просто есть элементарные правила общения людей. Есть личная и семейная жизнь.
   -Семейная жизнь? Да я вас пытаюсь вытащить из этой помойки! - Тётя развела руками. - Сюсюкаюсь тут с вами, как с маленькими. Я вам просто предложила: хотите жить вместе со мной, хотите жить лучше? А ты мне, Уткир, про мораль читаешь? Ты ж элементарно семью обеспечить не можешь!
   -Ну, хватит! - Уткир Сабитович даже встал. - Хватит! Я не потерплю в моём доме таких разговоров!
   -Какие же вы дураки! - воскликнула тётя плаксивым голосом и встала.
   Тётя Инабат стала ходить по квартире и собирать свои вещи. Курбановы молча сидели за столом.
   -Что ж вы? Ешьте, а то всё остынет, - сказал Уткир Сабитович, словно ничего не случилось.
   Из всех привезённых вещей тетя Инабат собрала только две сумки. Она ушла, конечно, демонстративно и очень решительно, но не далеко. Она перебралась к своей подруге, которая жила с мужем в маленькой двухкомнатной хрущёвке. Она сильно ругала Уткира Сабитовича, но она также надеялась, что они поймут её и попросят вернуться.
   Возможно, Курбановы и поняли бы её, если бы она до конца с ними была честна. Но она не могла. Она не могла просто так прийти и сказать, что она чувствует приближение старости, что она страдает от одиночества и просто физически не может справиться со своим большим хозяйством, что она задумалась о смерти...
   Она этого не сказала, и теперь Курбановы сидели за столом и мирно обедали, возможно, даже радуясь такому разрешению проблемы. Только вот Гуля не могла понять, зачем было нужно кричать и зачем прогнали любимую тётю Инабат.
  

Глава вторая.

   Погода за неделю изменилась совершенно. Осень выиграла битву с летом и в этих краях. С севера пришёл холод, и дождь залил улицы. Люди понадевали свитера и куртки и вооружились зонтами. Листья на деревьях посерели и стали по-очереди осыпаться.
   Ну, это не должно приносить с собой сплин. Это просто жизнь. Это всё равно, что смена дня ночью. За ночью будет снова день. Осень нужна, и она, бесспорно, красива. Со смертью старого она приносит столько нового! Она приносит и вдохновение поэтам, но вот не все люди - поэты. И по этой причине не многие могут философствовать, глядя на осень. У большинства людей почему-то возникают совершенно иные вопросы. Как-то: где взять денег на покупку тёплой обуви детям? (Ведь старая износилась уже до неприличия! К тому же она и мала.) Вовремя ли в этом году включат отопление и дадут горячую воду? И включат ли вообще? На сколько поднимут тарифы на газ, теплоснабжение и горячую воду?
   Почему возникают именно такие вопросы? Хм. Ну, это вопрос уже не ко мне.
   Можно сказать, что с настоящей осенью к Курбановым пришла и белая полоса жизни. В школе Наиле Рашидовне вовремя выдали зарплату. Зарплату же перечислили на карточку и Уткиру Сабитовичу. Кроме того - Вы не поверите!- восемнадцать (!) процентов ему выдали наличными! Рустам эту четверть закончил без троек. Да что там без троек! У него и четвёрок было всего пять штук. Гуля окончательно выздоровела, хотя после выхода из больницы ей ещё десять дней делала уколы медсестра, которая жила в соседнем подъезде.
   И вроде бы жить им спокойно и дружно, но нет - судьба! Злой рок...
   И вот в следующий выходной день вся семья Курбановых отправилась на базар. Но не на свой маленький рынок, а на центральный городской базар.
   День выдался прохладный и пасмурный. Ещё ночью над городом побежали страшные рваные тучи. К утру они плотной пеленой окутали всё небо, и даже невозможно было определить, где солнце? Однако дождь не шёл. Небо только всё мрачнело и хмурилось.
   Курбановы набрали разнокалиберных сумок, взяли почти все деньги, что были дома, и даже один имеющийся зонт тоже был взят. На базар шли пешком, хотя, было довольно далеко. Но никто не смел роптать - шли за покупками.
   Когда Курбановы шли по улице, которая вела к базару, с неба начали падать первые и робкие капли дождя. Поначалу на них никто не обращал никакого внимания, тогда капли заметно увеличились и участились. И вот люди внизу забегали. Курбановы тоже прибавили шаг и вскоре очутились в большом здании, где прежде был Универсам, а теперь эти помещения сдавались в наём торговцам импортными вещами, привозимым из Киргизии и Казахстана.
   Внутри двухэтажного здания было тепло и шумно. В воскресный день здесь, как обычно, было не протолкнуться. Обычно Курбановы не заходили сюда - просто незачем было. А теперь они были полноправными членами этой круговерти, и были счастливы.
   Задача минимум была такова: купить Рустаму новые тёплые туфли, Гуле -куртку и продуктов на неделю. Всё это надо было купить на тридцать две тысячи.
   На первом же прилавке Наиля Рашидовна увидела красивые туфли.
   -Сколько такие? - спросила она у продавца, который сидел на стуле и уныло щёлкал семечки.
   -Тридцать пять, - ответил он неохотно.
   Наиля Рашидовна прямо-таки отшатнулась от прилавка, но Уткир Сабитович спокойно взял туфлю и стал вертеть её. Он долго щупал материал и гнул подошву.
   -Смотри! - сказал он жене. - Они даже не прошиты, и подошва совсем холодная.
   Они отошли от прилавка и пошли дальше.
   -Ты что? - с жаром зашептала Наиля Рашидовна. - Ты же слышал - "тридцать пять"! У нас же нету столько! - Что смотреть?
   -Ну, Наиля, это ж базар. Нельзя так прямо пугаться их цен. Может они сами пугаются, когда говорят такую цену?! Здесь надо спокойно искать такой товар, который бы тебя устроил, и торговаться до твоей цены. А те туфли, действительно, были плохого качества.
   -Ох, какие у вас теории!
   -Ну а сама-то, как из кишлака только что. Да что из кишлака, и там сейчас уже таких нет. А вон смотри туфли коричневые.
   -Ага, почём это, девушка?
   Продавщице на вид было лет пятнадцать, но на шее у неё были несколько толстых золотых "тросов", а кольца самых разных видов - на каждом пальце. Не смотря на эти "навороты", продавщица оказалась очень общительной и доброжелательной. Она открыто и не высокомерно смотрела на людей, вызывая доверие.
   -Эти пятнадцать тысяч. Вы посмотрите - материал хороший, утеплены, подошва "гелевая".
   -Ну что? - спросил Уткир Сабитович у семьи.
   -На вид хорошие, - признала Наиля Рашидовна. - Красивые.
   -Ну-ка, Рустам, примерь!
   Продавщица дала картонку и ложку. Рустам обул правый ботинок и крепко зашнуровал его. Он сидел так, словно сшит был специально для Рустама.
   -Ну, не жмёт, не велик?
   -Не-а.
   -Нравится?
   -Угу.
   Уткир Сабитович взял туфлю и подал её продавщице.
   -Хорошо, мы посмотрим ещё. Если что, тогда к вам вернёмся.
   -Ладно. Я ещё уступлю.
   Курбановы пошли дальше, но ничего подходящего они найти не смогли. Кожаные туфли высокого качества стоили от двадцати тысяч, и выше. Посоветовавшись, Курбановы решили вернуться к той девушке. Они хотели сначала взять туфли Рустаму, а уж потом куртку Гуле.
   Они вернулись к прилавку и стали заново рассматривать приглянувшуюся пару. Была потребована вторая туфля. Она тщательно исследовалась и сравнивалась с первой. Наконец был задан конкретный вопрос:
   -Сколько будет окончательно?
   -За тринадцать я отдам, - так же приветливо ответила девушка.
   -О! Дорого. Давайте за двенадцать? - предложил Уткир Сабитович.
   Девушка задумалась и стала как-то оценивающе рассматривать всю семью Курбановых. Возможно, она думала, что не все люди обеспечены так, как она, что у кого-то зарплата пятьдесят тысяч, а у кого-то и двадцать пять. Ну, а скорее всего, она думала о том, сколько ей останется с этих туфлей, если она отдаст их за двенадцать. Не знаю, о чём она думалаЈ но она как-то стыдливо ответила:
   -Хорошо.
   -Ну и отлично! Тогда упакуйте их.
   Пока продавщица возилась с пакетами и коробками, Наиля Рашидовна потянула мужа за рукав.
   -А вон, Уткир, симпатичная курточка.
   За спиной у продавщицы действительно висела аккуратная красная куртка с большим изображением покемона Пикачу на спине.
   -Покажите нам ещё вон ту курточку, - попросила Наиля Рашидовна. - А чьё она производство?
   -Это Китай, но продукция заводская - качественная. Вы сами посмотрите.
   Куртка, и вправду была хорошо сшита из плотного материала, напоминающего вельвет. Уткир Сабитович сразу отметил качество и спросил уже у Гули:
   -Тебе нравится, Гульнора Уткировна?
   Гуля одобрительно закачала головой и стала надевать куртку. Она ей была чуть-чуть велика. "На вырост!" - решил Курбанов и спросил:
   -Ну, а куртку нам, как оптовым покупателям, за сколько отдадите?
   Девушка совершенно мило и обольстительно улыбнулась и ответила:
   -Вам за восемь пятьсот.
   -Хорошо, вы и её заверните.
   Рустаму была вручена коробка с туфлями. Гуле - пакет с курткой. Они были очень довольны. С таким же довольным чувством и Уткир Сабитович достал из кармана толстую пачку банкнот и стал, не спеша, отсчитывать двадцать тысяч пятьсот сумов.
   Курбановы пошли дальше. И тут Наиля Рашидовна увидела красивые складные зонты. Она сразу представила, как элегантно будет смотреться её муж с таким зонтом.
   -А давай тебе зонт купим! - осторожно предложила она. - Наш старый совсем всякий вид потерял. А тебе много ходить приходится.
   Уткир Сабитович не считал зонт предметом первой необходимости, но не стал перечить жене. Они стали рассматривать красивые автоматические китайские зонты. Они все работали как часы, но Курбановы долго выбирали "лучший". Ведь они сегодня были настоящими покупателями! Кстати, этот китайский зонтик стоил аж два с половиной доллара.
   Курбановы вышли из бывшего универсама и в нерешительности остановились под большим металлическим навесом. На улице лил сильный дождь, и пахло свежестью. Было решено, что женщины с покупками останутся ждать здесь, а мужчины, вооружившись зонтами, пойдут добывать продукты питания.
   Уткир Сабитович с Рустамом пошли на базар и долго там лавировали в рядах. Они накупили самых разных продуктов, которых хватило бы, по крайней мере, на две недели. И вот, с тремя до верху заполненными хозяйственными сумками они мокрые и довольные вернулись под навес.
   Курбановы на базаре себя сегодня чувствовали настоящими людьми. Они в полной мере ощутили пользу от своей работы. Они смогли как бы "пощупать" результат своего труда. Дети сыты, одеты и обуты. Все были довольны и, возможно, даже счастливы.
   Внезапно ливень закончился, и прямо в зените выглянуло солнце. Последние капли дождя упали на умытый тротуар. Дружная семья весело зашагала домой.
  

Глава третья.

   На следующий день, вечером, когда Уткир Сабитович пришёл на базу, дяди Ризы уже не было, но зато в офисе горел свет. Уткира Сабитовича это как-то насторожило. Он уже начал думать не Бог весть что, но внутрь зайти не решился. Он прошёл по всей территории, проверил замки и сел на стул возле сторожки. Что-то внутри не давало ему покоя. Он беспрестанно ёрзал и сплёвывал на сырую землю. Наконец он закурил и откинулся на спинку стула.
   В это время из двери вышел дядя Володя. Он был одет в синюю рубашку и светлые брюки. Дядя Володя вышел, держа руки в карманах. Он посмотрел по сторонам и, заметив в темноте фигуру Уткира Сабитовича, пошёл к нему навстречу.
   Курбанов без сожаления швырнул в ржавую урну только что закуренную сигарету и встал.
   -Уткир, - обратился дядя Володя, - а я вас жду. Что ж вы не заходите? Добрый вечер!
   -Добрый вечер! Да я что? Моё рабочее место здесь.
   -Ну. Хорошо. Я, собственно, вот по какому поводу: сегодня уже месяц. Как вы у меня работаете. Так что время получать зарплату. - Он протянул Курбанову пачку сотенных купюр, перевязанных ниткой. - Пересчитайте!
   -Да, нет. Я вам верю, - поспешил ответить Уткир Сабитович.
   Дядя Володя несколько снисходительно улыбнулся.
   -При чём тут верю - не верю? У нас, знаете, как говорят - деньги счёт любят! Считайте!
   Уткир Сабитович медленно и неуклюже пересчитал деньги и сказал:
   -Всё правильно.
   -Ну, вот и славно. Пока, я вполне доволен вашей работой. Но не расслабляйтесь!
   Дядя Володя собрался и вскоре уёхал. Прибежал Рустам - принёс ужин.
   Уткир Сабитович быстро поел, снова прошёл по базе и, выключив свет в сторожке и закрыв дверь, улёгся на кровать.
   На улице было уже довольно прохладно. Так что спать даже просто с открытой дверью уже было зябко. Уткир Сабитович смотрел в окно, где виднелся только маленький кусочек беззвёздного неба и думал.
   Все дыры в семейном бюджете были залатаны, а в "закромах" ещё оставалось тридцать девять тысяч. Завтра был первый день осенних каникул. Уткир Сабитович благодарил бога, что ни его, ни его жену в этом году не отправили на хлопок. Погода осенью выдалась дождливая и холодная. На полях, наверное, было совсем невыносимо.
   Уткир Сабитович помнил и о поездке жены в Казахстан. Он прекрасно помнил, что они уже сто раз обсуждали этот вопрос, и ими было решено, что Наиля Рашидовна дней на пять съездит к Гульбахор. Всё сложилось удачно - были и деньги и возможность. Но Уткиру Сабитовичу было неспокойно. Отчего-то ему очень не хотелось, чтобы его жена ехала в Казахстан. Однако, он даже себе не мог объяснить причину этого нежелания. Так что было бы просто бессмысленно растолковывать что-то жене. В конце концов, Курбанов решил, что не будет ничего плохого из того, что его жена на несколько дней съездит к сестре. Он не собирался покидать родной город, даже если там, за границей, ему посулят золотые горы, а вот, возможно, Наиля Рашидовна после своей поездки сделала бы вывод, что и здесь не так плохо, как все говорят, и оставила бы в покое свою идею с переездом.
   Решив это для себя. Уткир Сабитович несколько успокоился. Он встал и вышел на улицу. Там он спустил с цепи собак и, вернувшись к себе, зажёг свет. Спать не хотелось. Да и время ещё было мало. Уткир Сабитович стал с интересом читать прошлогодний номер газеты "Труд - 7", который лежал на тумбочке.
   Дома у Курбановых тоже всё было тихо и спокойно. Вскоре после запоздавшего ужина, дети, уставшие за день, заснули. Наиля Рашидовна вымыла посуду и вышла на балкон. Она закуталась в занавеску и открыла окно. На улице было замечательно свежо и безмятежно. Наиля Рашидовна посмотрела на дом Эшонкуловых, где в желтых полукруглых окошках время от времени мелькали маленькие фигурки.
   Наиле Рашидовне подумалось: "Возможно, они и не счастливее нас. Может, деньги и не играют такой важной роли! Может у нас семья из-за нашего положения дружнее и крепче! Ну и что, что они богаче! Может, мы такие ещё и счастливее их! Что деньги? - суета".
   На следующий день Уткир Сабитович пришёл домой в четыре часа. Он не объяснил, по какой причине это произошло, но Наиля Рашидовна видела, что всё нормально, и не беспокоилась. Рустам был дома, так как тренировок сегодня не было. А Гуля была дома, потому что на улице было мокро и холодно.
   Наиля Рашидовна возилась на кухне, а Уткир Сабитович сидел в комнате, где играли и шумели. Уткир Сабитович, придя, включил телевизор, но он смотрел его невнимательно.
   Дети ссорились и шумели всё сильнее. Наиля Рашидовна боялась, что они рассердят отца своим криком. Она хотела выйти и прикрикнуть на них, но всё не могла оторваться от плиты. Но не прошло и минуты, как в комнате поднялся совершенный гвалт. Там стучали и орали. Наиля Рашидовна с испугом на лице и шумовкой в руках выскочила из кухни. И тут же её испуг переменился на умиление и радость.
   На полу в комнате лежала хохочущая и брыкающаяся Гуля. Уткир Сабитович щекотал и слегка щипал её, а Рустам бодал его в бок и пытался повалить.
   Наиля Рашидовна сначала просто стояла и улыбалась. Потом она заливисто рассмеялась. А потом она не стерпела - положила шумовку на стол и тоже бросилась в эту кучу-малу. Курбановы боролись и щекотались, пока силы не покинули их. После они ещё долго смеялись, и настроение было радостным на протяжении всего вечера.
  

Глава четвёртая.

   Ранним утром следующего дня Наиля Рашидовна и Уткир Сабитович вышли из подъезда своего дома. В руках Уткир Сабитович нёс большую клетчатую сумку.
   На улице было ещё темно и по - ночному холодно. Курбановы прошли к остановке и стали ждать автобус. Они направлялись на городскую железнодорожную станцию. Через их город проходила линия, по которой регулярно проходили поезда Ташкент-Джамбул. Эти поезда неслись, как бешенные, потом останавливались на городской станции на пять минут и продолжали свой бег.
   К остановке, на которой стояли только Курбановы, подъехал старый и полуживой автобус Львовского производства с большими синими полосами по бокам. Он невообразимо громко пыхтел и громыхал. Курбановы заскочили в остановившийся автобус, и этот раритет покатил дальше.
   Не смотря на ранний час, автобус был набит так, что яблоку упасть было негде. Даже весь проход меж сиденьями был заставлен здоровенными баулами и ящиками с фруктами-овощами. Это с пригорода ехали торговки. Они совершали невообразимые операции и спекуляции. В результате всех этих действий цены на эти продукты на базаре были в два раза выше, чем по приезде в город. Кроме финансовой стороны, это приносило ещё и огромные проблемы горожанам, которые хотели воспользоваться услугами общественного транспорта.
   Курбановы вскоре очутились на перроне. До приезда поезда оставалось больше сорока минут.
   На перроне было многолюдно. Самые разные люди собирались здесь каждое утро, однако цель у всех у них была одна - дёшево и без лишних проблем пробраться в Казахстан.
   Всё здесь было настолько неорганизованно (или организованно?), что пассажиры даже не собирались приобретать билеты. Просто, когда подъезжал поезд, все, толкаясь и крича, бежали внутрь и занимали свободные места. Потом они просто платили определённую сумму и всё.
   Курбановы простояли в молчании минут пятнадцать. У обоих на душе было неприятное чувство. Как-то не лежала душа к этой поездке. Но, говорить о чём-то было уже поздно и незачем.
   Уткир Сабитович закурил и отвернулся.
   -Уткир, - сказала Наиля-опа, - что ты будешь ждать здесь? Ещё столько времени!
   -Да, ну...
   -Нет, может, дети проснулись уже. Ничего не поймут - испугаются. Что здесь делать? Сяду и поеду.
   -Думаешь, справишься сама?
   -Конечно.
   Уткир Сабитович крепко обнял и поцеловал жену. Они распрощались с тяжёлым чувством на душе.
   Распрощались, словно на век...
   Уткир Сабитович ушёл с перрона быстрыми шагами, и Наиля Рашидовна осталась одна. Она стояла около своей большой сумки и смотрела на суетящихся людей. Люди "крутились". Они возили из Казахстана разные продукты и вещи. Для этого нужно было иметь длинный язык, крепкие ноги и железные нервы. Наиля Рашидовна подумала, что не сможет так ни при каких обстоятельствах. Она просто человек не такого характера.
   Вскоре люди ей стали неинтересны, и она невидящим взглядом стала смотреть на асфальт. Время тянулось совсем медленно. А асфальт был совсем не интересный. Его местами "украшали" окурки и плевки.
   Внезапно Наиля Рашидовна несознательно выделила из толпы одного человека. Она увидела того, кто не суетился. Это был молодой человек лет двадцати пяти. Он был одет в растянутые чёрные джинсы и потёртую кожаную куртку. Рядом с ним стояло эмалированное ведро, сверху завязанное большим платком.
   Молодой человек стоял растерянно и курил. Он то и дело смотрел по сторонам и на часы. Похоже, он ждал кого-то.
   Наиля Рашидовна прямо загляделась на него. И только спустя минуту она поняла, что в этом человеке так её привлекает. Этот молодой человек был невероятно похож на Уткира Сабитовича в молодости. Она смотрела на этого парня и вспоминала, как они встретились с Уткиром в первый раз, как он ухаживал за ней, как они гуляли, разговаривали. Как в сказке!
   Наиля Рашидовна отвернулась и подумала, сколько лет прошло, сколько воды утекло, а они вместе и любят друг друга по-прежнему. А прошлое - это только тёплые воспоминания.
   До прибытия поезда оставалось меньше пяти минут. Внезапно, кто-то сзади дотронулся до плеча Наили Рашидовны. Она вздрогнула от неожиданности и развернулась. Перед ней стоял тот самый "молодой Уткир". Наиля-опа окаменела. Словно прошлое и настоящее слились воедино.
   -Извините, опа, - застенчиво обратился молодой человек. - Здравствуйте! У меня тут очень неприятная ситуация получилась. Понимаете, у моей двоюродной сестры Зули после завтра свадьба. И тётя вот просила - он указал на ведро - топлёного масла ей привезти. Мой друг должен был сегодня ехать в Казахстан, но его что-то нет. Не знаю, что мне и делать! Я сам на службе - поехать не могу. Может, вы мне поможете?
   Наиля Рашидовна стояла, как зачарованная.
   -А как я вам смогу помочь?
   -Да вот я вам ведро дам, а там вас встретят. Вам даже таскать не придётся. Я вам здесь возле вашего места поставлю. А там мой брат заберёт. - Поезд подъехал к станции. - Вы меня спасёте?
   -Хорошо! Отчего человеку не помочь?
   Они улыбнулись, и парень побежал к остановившемуся поезду.
   -Я вам место сейчас займу.
   Он вернулся через минуту, взял своё ведро, сумку Наили Рашидовны и пошёл к вагону.
   -Вот. Самое хорошее - у окна, - говорил он, пока Курбанова усаживалась.
   Люди с перрона вмиг перебрались в вагоны. Стало тесно. Поезд вот-вот должен был отправляться.
   -Спасибо вам! - говорил парень. - Вы меня выручили. Удачно вам добраться.
   Он быстрым движением сунул что-то в сумку Курбановой и стал проталкиваться к выходу.
   Вот и всё. Поезд слегка качнулся и медленно пополз. Наиля Рашидовна сунулась в сумку и достала оттуда пять тысяч сумов.
   Парень стоял на перроне и махал рукой. Наиля Рашидовна стала стучать ему и показывать деньги. А он только улыбнулся и приложил левую руку к сердцу.
   Поезд разогнался и оставил позади грязную маленькую станцию.
   Наиля Рашидовна покачала головой и положила деньги в свой кошелёк. "Неужели? - думала она. - Неужели сейчас люди думают, что ничего не делается без денег? Ах, как обидно и неприятно! Парню просто нужно было передать это масло. Да я бы его с удовольствием и просто так повезла. Помочь человеку - это же святое дело!"
   За окном потянулся монотонный сельский пейзаж. Маленькие глинобитные домики прятались за стенами молодых тополей. То и дело за окном виднелись бескрайние хлопковые поля, на которых маленькими точками обозначались хлопкоробы. Посреди таких полей стояли тележки от тракторов, куда сборщики сдавали урожай. По дороге попались два поля, на которых работала современная хлопкоуборочная техника. Но это было как что-то невероятное.
   Вагон поезда был также забит, как и утренний автобус. Люди ехали парами и группами и громко разговаривали, смеялись. Наиля Рашидовна слышала чьи-то бойкие шутки, доносившиеся сзади, и улыбалась. Ведро с маслом она поставила ближе к себе, чтобы довести эту посылку в целостности и сохранности.
   Вот за окном потянулись серые группы домов, дорога. Поезд, успевший порядком разогнаться, стал притормаживать и совсем остановился. Это уже была граница.
   Все пассажиры остались недвижимы на своих местах. На станции было пустынно, только пограничники изредка проходили вдоль платформы.
   Но вот сзади Наиля Рашидовна услышала какие-то негромкие речи и возню. Она обернулась и увидела двух пограничников, вошедших в вагон. Один - сержант был одет по форме, с большой фуражкой. Он стал проверять документы у всех подряд. А второй пограничник был одет в камуфляжную форму и в руках держал поводок. Рядом с ним стояла небольшая собачка с длинными ушами-лопухами и вьющейся шерстью. Собака обнюхивала багаж и замирала с невозмутимым видом. Она тоже просто делала свою работу. Наиля Рашидовна отвернулась - ей это было не интересно.
   "Очередь" продвигалась медленно, но вскоре дошла и до Курбановой.
   -Ваш паспорт, - потребовал сержант.
   Наиля Рашидовна протянула ему документ.
   -Куда вы едите? - спросил он, внимательно, изучая документ.
   -Я еду к сестре в гости.
   Сержант уже хотел отдать паспорт, но в это время собака обнюхала ведро, что Наиля Рашидовна поставила поближе к себе, пронзительно тявкнула, села и посмотрела на хозяина.
   Сержант мгновенно насторожился и помрачнел.
   -Что у вас в ведре? - спросил он сухо.
   -Это меня попросили передать в Казахстан масло, - спокойно ответила Наиля Рашидовна.
   -Развяжите тряпку!
   Наиля Рашидовна развязала большой платок, которым ведро было обвязано сверху.
   На две трети оно было заполнено топлёным сливочным маслом. Сверху масла лежали две пачки с кофе в зёрнах. При этом одна пачка была прорвана, и несколько зёрен высыпалось.
   Собака снова обнюхала ведро и также пискляво тявкнула.
   -Наиля Рашидовна, - обратился сержант, - возьмите свои веши и пройдите с нами для досмотра.
   Ничего не понимая, Наиля Рашидовна взяла свою тяжёлую сумку в правую руку, а злополучное ведро - в левую и последовала за пограничниками.
   Они вышли из поезда и прошли в какое-то строение. Здесь, в одной из комнат сидел офицер пограничник и что-то писал.
   Все трое зашли в эту комнату и остановились.
   -Рузмат Саматович, - обратился сержант к офицеру, - вот, тут собака показала, - он махнул рукой в сторону ведра.
   Офицер встал, зачем-то взял в руки свою фуражку и сказал:
   -Капитан Толипов. Что вы везёте в ведре?
   Наиля Рашидовна поставила тяжёлую ношу на пол и сказала устало:
   -Меня один парень на перроне попросил взять это ведро с собой. Он сказал, что сам отвезти не может, а у его сестры скоро свадьба.
   -Значит, вы не знаете, что в ведре?
   -Там масло и... кофе.
   -Хорошо, тогда нам придётся провести досмотр. Пригласите понятых, - обратился он к солдату.
   Наиля Рашидовна по предложению Толипова села на стул. Через несколько минут в комнату вернулся солдат. С собой он привёл какого-то старика и женщину лет сорока.
   -Понятые, - сказал капитан, - при проверке вещей гражданки Курбановой, собака показала наличие в них наркотических веществ. (Наиля Рашидовна охнула, и руки её опустились) Сейчас мы будем проводить досмотр вещей Курбановой.
   Ведро было поставлено на стол, а кофе вынут из него. Сержант достал откуда-то длинную спицу с ручкой. Он подошёл к столу, вонзил спицу в масло прямо посередине и стал медленно опускать её вниз. Она медленно опускалась и, дойдя до середины, неожиданно провалилась.
   Капитан аж подпрыгнул. Лицо его покраснело, и он сказал:
   -Прошу вас обратить внимание на то, что содержимое ведра неоднородно.
   Стол в кабинете был застелен целлофаном. Масло было отделено от ведра с помощью металлической линейки. Потом ведро перевернули и стали стучать по дну. Наконец масло отлепилось и плюхнулось на стол.
   -Теперь внимание! - сказал Толипов и стал медленно поднимать ведро. Усечённый масляный конус медленно обнажался и, наконец, все увидели его верхушку. В масле были два пакета плотно обёрнутые клеёнкой и липкой лентой.
   Наиля Рашидовна всё никак не могла понять, что происходит. Она сидела, смотрела и думала, когда же, наконец, её отпустят, и она поедет дальше? Но её не отпускали. Люди всё что-то говорили, ходили взад-вперёд. Наиля Рашидовна уже и не слушала, что говорят. Она просто смотрела и видела, как капитан, одев, резиновые перчатки стал вытаскивать из масла эти пакеты. Потом он размотал ленту и снял клеёнку. Внутри оказались аккуратные пакеты крест-накрест перевязанные той же жёлтой клейкой лентой. Капитан положил пакеты на стол и снял перчатки. В руках у него оказался розовый нож для бумаги. Понятые подошли ближе. Капитан резанул пакеты по бокам и из них высыпался белый порошок.
   Наиля Рашидовна сидела, как завороженная. Пакеты с порошком поместили в большой прозрачный пакет. Капитан сел за стол и стал что-то писать. Когда он закончил, в этой бумаге расписались и понятые.
   После этого они удалились в сопровождении солдата.
   В комнате осталась Курбанова, сержант и капитан.
   -Вы говорите, что не знаете того человека, что передал вам это ведро, и он вас не знает?
   -Да, именно так. Я видела его впервые.
   Капитан обрадовался:
   -Тогда ведро такое, эту тряпку - всё это - Ироде и пусть едет. И пара в штатском с ней пусть поедет, - сказал он сержанту. - И побыстрее, чтобы поезд не задерживался. А я сейчас переговорю с нашими казахскими друзьями.
   Тот ушёл, а капитан сел за стол и стал смотреть в окно. Женщина в длинной юбке и с пустым перевязанным ведром прошла в вагон и села на место Курбановой. Поезд загудел и поехал дальше ... без Наили Рашидовны.
   -Благодаря вам, - сказал капитан, - мы, возможно, закроем канал поставок наркотиков из Афганистана, и всех повяжем! - он даже руки потёр от удовольствия.
   -А что ж я? - растерянно спросила Наиля Рашидовна.
   -А что ж вы - это уже суд решит! - ответил капитан недовольный тем, что его отвлекли от столь приятных мыслей. Ведь он уже видел себя премированным майором!
   -Но ведь я же ни в чём не виновата! Я просо откликнулась на просьбу!
   -Степень вашей вины определит суд. Что вы заладили?!
   Капитан поднял трубку и буркнул туда что-то нечленораздельное. Вскоре в комнату вошли двое милиционеров. Они взяли Курбанову под руки, и повели в КПЗ.
  

Глава пятая.

   Всё, что происходило потом, Наиля Рашидовна помнит плохо. Всё точно в дымке. Через час на неё надели наручники и посадили в милицейский уазик. Почти час она тряслась в нём вместе с охранником, пока они не добрались до Ташкента.
   После этого путешествия Курбанова оказалась совершенно одна в маленькой комнате с маленьким окном с металлической решёткой и толстой железной дверью с глазком.
   Наиля Рашидовна села на нары возле стены, поджала ноги, обхватила колени руками и замерла. Она полностью погрузилась в себя и только думала: "Что же будет с детьми? Что они подумают о своей матери? А может, это просто сон? Я проснусь, и всё будет по-прежнему, мы будем вместе, мы будем смеяться..."
   Но это был никакой не кошмар, не смотря на весь ужас ситуации. Наиля Рашидовна оказалась маленьким колёсиком в большом механизме, игрушкой в чьих-то корыстных руках.
   Шли часы, но Наиля Рашидовна не просыпалась. Вообще ничего не менялось.
   Наконец ключ заскрежетал в замочной скважине, и дверь отворилась с ужасным, душераздирающим скрежетом. В помещение зашёл милиционер и сказал: "Курбанова, на выход". Наиля Рашидовна встала, и её повели по унылым бесконечным коридорам.
   Она оказалась в маленькой, но уже светлой и чистой комнатке, захламлённой, чем ни попадя. Милиционер усадил Наилю Рашидовну на стул, который стоял посреди комнаты и вышел, притворив за собой дверь.
   За большим столом с компьютером сидел лысоватый человек предпенсионного возраста.
   -Следователь Онищенко, - представился человек.
   Он поднял свои серые невыразительные и уставшие глаза на Наилю Рашидовну и продолжил:
   -Итак, гражданка Курбанова. Вы, конечно, можете сейчас ничего не говорить и потребовать адвоката. Но я вам сейчас открою маленькую тайну: всю вашу группировку повязали, и у нас и в Казахстане. Так что вам теперь лучше начать сотрудничать со следствием и всё рассказать на чистую.
   Наиля Рашидовна покраснела от одной мысли, что её причисляют к бандитской группировке.
   -Гражданин следователь, - начала она жарко и плаксиво, - я ехала в гости к своей сестре и один парень, которого я раньше никогда не видела...
   -Его кличка Абдулла, - перебил её следователь.
   -Он только попросил перевезти в Казахстан ведро с маслом. У его сестры скоро свадьба, а сам он не может... Он, когда поезд тронулся, мне только сунул пять тысяч. А я бы и так провезла... Как человеку не помочь?
   -Нехорошо! - снова перебил её Онищенко. - Не хотите вы помочь нам и себе. Вы бы могли себе наказание смягчить, если бы предоставили следствию ценную информацию.
   -Я говорю чистую правду! - Наиля Рашидовна не выдержала и заплакала. - Почему вы мне не верите?
   -Ну, хорошо. Посмотрим, что нам Абдулла расскажет, а вы пока возвращайтесь в свои апартаменты. А Абдулла нам всё расскажет! Будьте уверенны.
   Наилю Рашидовну снова увели в камеру. А следователь Онищенко озадаченно пробормотал: "Неужели снова дуру захомутали? Сволочи!"
   Тянулись дни, а в семье Курбановых никто ни о чём не знал. Телефона ни у них, ни у Гульбахор не было. Да и Гульбахор не знала, что Наиля-опа собирается к ней ехать.
   А тем временем Наиля Рашидовна всё так же находилась в КПЗ в Ташкенте. За три дня её ещё два раза вызывал на допрос Онищенко. Однако, этот опытный следователь сразу увидел, что Наиля Рашидовна ни в чём не виновата. Стоило только посмотреть в её глаза, и сразу становилось ясно, что произошла чудовищная ошибка, что этот человек с ангельской душёй не должен и не может здесь находиться. Кроме того, Абдулла сразу сказал, что эту женщину он видел впервые и решил просто воспользоваться ею. Не смотря на всё это, факт оставался фактом - "гражданка Курбанова Н. Р. была задержана при попытке провоза через государственную границу крупной партии сильнодействующего наркотического вещества".
   Вместе с Наилёй Рашидовной в камере сидела ещё одна женщина. Она была вся исцарапана, и под глазом у неё был синяк. Все звали её просто Наташа, но сама она за всё время пребывания в этой комнатке не произнесла ни слова. А Наиля Рашидовна и не хотела с ней разговаривать. Она хотела остаться в одиночестве и молчать. Она ни на секунду не переставала думать о своих детях, о муже. И всё чаше из её глаз тихо капали горячие слёзы.
  

Глава шестая.

   Когда до конца осенних каникул осталось два дня, Уткир Сабитович забеспокоился. То неприятное чувство, что поселилось в нём с отъездом жены, сейчас вспыхнуло с новой силой. "Ну что ж она не едет? Почему задерживается? - крутилось у него в мозгу. - Может, она заболела, или ещё чего случилось?"
   Дети ничего не подозревали и не волновались. У них были каникулы, и они просто отдыхали, резвились.
   Весь день в пятницу Уткир Сабитович не находил себе места. Глаза у него бегали беспрестанно. Даже Сергей Иванович не выдержал и спросил:
   -Ты что, Уткир, случилось что?
   -Да нет, Сергей Иванович, всё нормально. Просто на душе у меня неспокойно.
   -А что, за Родину переживаешь, за народ?
   Он помолчал немного и продолжил сам рассуждать деловито.
   -Так и у меня такое же беспокойство. Это хорошее чувство, положительное!
   -Да какой народ? Какая Родина, Сергей Иванович? Просто как-то не так!
   -Эх, Уткир, что-то ты совсем ошалел, может, на хлопок тебе съездить для разнообразия? А то ты что-то человеческий облик потерял. Ты хоть одежду в порядок приведи. Постригся бы.
   -Да нет, - уныло протянул Курбанов.
   -Что нет?! Ты тогда ко мне зайди - жена тебя пострижёт. Она хорошо умеет.
   -Нет, спасибо, дорогой Иваныч!
   Уткир Сабитович вышел из комнаты.
   Сегодня, как и во все эти дни, Курбанов пришёл домой на час раньше обычного. Он неумело и совсем без энтузиазма принялся возиться на кухне. Детей он заблаговременно выпроводил во двор, чтобы не галдели и не действовали на нервы.
   Стряпая у себя дома на кухне, Уткир Сабитович немного успокоился. Он втянулся в это дело, и внезапно подлая мысль всё-таки вырвалась на волю: как же все-таки мне связаться с Гульбахор?
   Не успел он эту мысль окончательно обдумать, как кто-то сильно постучал в дверь. Уткир Сабитович удивился и пошёл открывать.
   Пока он прошёл семь метров он кухни до двери, стучать стали так, словно хотели выбить дверь. "Ну, иду!" - крикнул Курбанов недовольно. Он открыл дверь и перед ним оказался маленький человек в милицейской форме с погонами сержанта. Человек, сразу как отворилась дверь, шагнул в квартиру.
   -Курбанов Уткир Сабитович? - спросил он таким тоном, словно обвинял в чём-то.
   -А вы собственно кто? - оторопел Уткир Сабитович.
   Человек хмыкнул, оглядывая тёмный и малюсенький коридор.
   -Это не важно, - всё тем же тоном сказал человечек. - Курбанов, ваша жена была задержана пять дней назад на границе, при попытке провоза наркотиков. Сейчас она в Ташкенте, в тюрьме. Вас вызывает следователь. Вы должны приехать завтра в девять утра. - Человечек достал из кармана брюк смятую бумажку и протянул Уткиру Сабитовичу. - Вот адрес.
   -Как в тюрьме? Какие наркотики? - севшим голосом вопрошал Уткир Сабитович.
   -Всё, что приказали, я вам передал. Больше я ничего не знаю.
   Человек развернулся и, больше не проронив ни слова, удалился.
   Уткир Сабитович не знал, что ему делать, что думать. Внезапно у него сильно закололо в груди. Он с кряхтеньем попятился назад и опустился на сложенные стопкой курпачи. Тревожное чувство, которое не покидало его все эти дни, в миг испарилось. Вместо него в душе появилось гнетущее чувство безысходности, которое давило, словно петля на шее. Он готов был к любому повороту событий, но только не к этому.
   Уткир Сабитович посмотрел на бумажку, которую держал в руке. На ней аккуратным мелким почерком было написано: г. Ташкент, Хамзинский район, улица Шарк юлдузи, дом 13, кабинет 302. Онищенко.
   Всё смешалось в доме Курбановых и перевернулось вверх дном. Уткир Сабитович с красным лицом ходил по квартире и постоянно курил. Невкусный, подгоревший ужин был готов, но ели только дети. Рустам видел, что случилось что-то страшное, и боялся даже спросить. А Гуля, увидев такое поведение отца, сразу спросила:
   -А что случилось, пап?
   -Ты, дочка, ешь! - только и ответил Уткир Сабитович, не переставая отмерять шаги. - Ты ешь, а я пойду на дежурство.
   Он быстро собрался и ушёл, даже не взяв ужин и не оставив традиционных наставления: никому не открывать, не баловаться со спичками, не ругаться и т. д.
   Рустаму от страха даже стало неприятно в животе. Он закрыл дверь на замок и щеколду и принялся вместе с Гулей убирать со стола.
   На базе Уткир Сабитович не мог найти себе места. По дороге он купил ещё пачку сигарет и теперь курил. Ему временами становилось как-то нехорошо. Ему казалось, что что-то его душит, что ему нечем дышать. Тогда он выходил на улицу и смотрел в небо, затянутое тучами. Есть уже не хотелось совсем, только подташнивало слегка.
   Этой ночью Уткир Сабитович забылся сном только на пару часов, пред рассветом.
   Он молча прошёлся с дядей Ризой по базе и быстрым шагом направился домой.
   Было ещё раннее утро. Дети спали. Уткир Сабитович смотрел на них некоторое время, а потом наклонился и взял Рустама за руку. Тот проснулся и тихо, чтобы не разбудить Гулю, поднялся. Ему нужно было идти в школу.
   Мужики молча сели на кухне и стали есть позавчерашнюю лепёшку, запивая её чаем с сахаром.
   -Рустам, - сказал Уткир Сабитович. - Мне по делам нужно съездить в Ташкент. Ты после уроков сразу иди домой. Когда будешь уходить, разбуди Гулю и скажи, как обычно.
   -А что случилось, пап? - решился спросить рустам.
   -Я думаю, произошла большая ошибка. Поэтому-то я и еду в Ташкент, чтобы всё разузнать. Вот приеду, тогда и расскажу подробно. Ты главное не волнуйся! Всё у нас будет хорошо.
   Уткир Сабитович умылся, гладко выбрился, взял паспорт, деньги и пошёл к городской автостанции, откуда уходили маршрутки в Ташкент.
   Надо сказать, что в Ташкенте Курбанов бывал нечасто. Это раньше, в молодости, он ездил туда день - через день. А последний раз он был там почти два года назад, когда ездил на похороны дяди Исмаила - дальнего родственника по отцовской линии. Город даже за этот короткий период претерпел некоторые изменения, и Уткиру Сабитовичу пришлось очень долго плутать в поисках злосчастной улицы Шарк юлдузи.
   Собственно, это был скорее переулок, в котором умещалось несколько домиков старой постройки. Дом номер тринадцать оказался зданием прокуратуры.
   У высокого забора с эмблемами в виде щита и мечей стоял высокий автоматчик, облачённый в бронежилет.
   По всему своему виду он никак не собирался пускать Курбанова во внутрь.
   -Я к Онищенко, - сказал Уткир Сабитович, но это не сильно помогло.
   Охранник сначала внимательно пролистал паспорт, потом тщательно осмотрел его хозяина - не шахид ли? - а уж только потом нехотя открыл калитку.
   Уткир Сабитович нерешительно шагнул на широкую бетонную дорожку, по краям которой шёл красивый, аккуратно остриженный газон. Было как-то не по себе. Уткир Сабитович поднялся по пустынной лестнице и на две секунды остановился перед большой стеклянной дверью застеклённой тонированным стеклом. Курбанов глубоко вдохнул и вошёл внутрь. Здесь было несколько оживлённее. Милиционеры, работники прокуратуры, просто люди в штатском здесь сновали из стороны в сторону. Уткир Сабитович не знал к кому обратиться. Он шагнул вправо и прошёл в узкий и плохо освещённый коридор. На дверях висели номерки - 110, 111. Курбанов увидел лестницу и повернул на неё. Уткира Сабитовича очень удивило то, что здание прокуратуры внутри было в неудовлетворительном состоянии. Деревянные ступени были сбиты. Уткир Сабитович поднялся на последний, третий этаж и остановился. Здесь творилось что-то невообразимое. В пустой проходной комнате стоял пустой и открытый сейф, два разломанных стула. Всюду у стен были сложены невысокие стопки из жёлтых бумаг и папок.
   Уткир Сабитович поднял глаза и увидел прямо перед собой бумажку с цифрой 302. Он постучал несмело.
   -Да, да, входите, - послышалось изнутри.
   Уткир Сабитович толкнул дверь, сделал шаг и очутился в маленькой комнате. Здесь был совершенный беспорядок. Вся комната была заставлена и завалена всякой рухлядью. Стол и пол были заставлены теми же стопками бумаги. За столом сидел лысоватый человек невысокого роста и что-то быстро писал на большом листе.
   Он не посмотрел на того, кто вошёл и, продолжая писать, сказал:
   -Присаживайтесь.
   Уткир Сабитович сел на продавленный стул и положил руки на колени.
   -Ну, с этим переездом, - весело сказал лысоватый человек, - ну, такая чехарда! Я уже совсем измучился.
   Он поднял глаза на посетителя и замолчал, увидев настороженное, сосредоточенное лицо Уткира Сабитовича.
   Уткир Сабитович молча протянул ему бумажку, которую ему вчера принёс милиционер.
   -Ах, вон оно что!- воскликнул лысый и помрачнел.
   Он развернулся направо и из стопки папок вытащил одну из самых толстых.
   -Для начала позвольте представиться. Я Кирилл Владимирович Онищенко.
   -Курбанов Уткир Сабитович.
   Они поднялись и пожали друг другу руки. Онищенко облокотился на стол правой рукой, а пальцами левой стал барабанить по папке.
   -Видите ли, Уткир Сабитович, я веду дело преступной группировки некого Муканны, как его именуют в определённых кругах, - лицо следователя почернело, а невыразительные глаза приняли траурный образ. - Это шайка отъявленных подонков. На их счету убийства, ограбления, разбойные нападения, бандитизм, разумеется, ну и контрабанда наркотиков.
   Кирилл Владимирович достал из ящика стола серую пачку "Wills" и предложил сигаретку Уткиру Сабитовичу. После он взял одну себе, и они закурили.
   -Мы давно вели слежку за этой бандой и давно бы их повязали, но начальство требовало от меня раскрыть всю сеть наркотраффика. Для этого необходимо было узнать, кто и каким образом вывозит наркотики из Узбекистана, и кто принимает их в Казахстане. И вот на днях нам это удалось. Вся банда арестована и даёт показания. Но вот в чём загвоздка: последним курьером, кто провозил наркотики через границу, оказалась ваша супруга. - Он открыл папку и посмотрел вовнутрь. - Курбанова Наиля Рашидовна.
   -Это полнейшая чепуха! - Уткир Сабитович поднялся со своего места. - Я скорее поверю в то, что вы подставили мою жену, чем в то, что вы сказали. Это же абсурд!
   -Успокойтесь вы, - безучастно проговорил следователь. - Я понимаю, что вы думаете, но это не так. Часто для перевозки наркотика используют совершенно посторонних людей. Чаще всего - женщин. За несколько тысяч их просят перевезти небольшой сверток с "гостинцами". Мне так думается, что ваша жена тоже стала жертвой этой злой шутки.
   Уткир Сабитович обхватил голову руками. Он мало чего понимал и совершенно не знал, что ему делать. Ему хотелось убежать куда ни будь далеко-далеко.
   Кирилл Владимирович налил в гранёный стакан воды из графина, который стоял на столе, и протянул его Курбанову. Уткир Сабитович не стал пить.
   -Что теперь будет? - спросил он зло и тихо.
   Кирилл Владимирович глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула.
   -Я делаю всё, что возможно. Мне просто жаль вашу жену... Думаю, если нам повезёт, то ей дадут два, максимум три года.
   Уткир Сабитович поднял ошалевшие глаза на следователя.
   -Как??? Разве её не отпустят сейчас же?! Она ведь ни в чём не виновата!!!
   -Это как посмотреть. Знаете, сколько женщин за это по тюрьмам сидят?! Да, многие, как ваша супруга, действительно, делали это из желания оказать помощь, а многие от "хорошей" жизни сознательно шли на это преступление. Вот...
   Уткир Сабитович ощущал полное бессилие. Он знал, что любое его действие будет бесполезно.
   -Когда я смогу увидеть её? - спросил он тем же загробным голосом, что и минуту назад.
   -Приезжайте в понедельник часов в десять утра. Я постараюсь устроить для вас свидание. Это всё, что я могу сделать.
   -Спасибо, Кирилл Владимирович. Я пойду.
   -Да, в понедельник, не забудьте.
  

Глава седьмая.

   Когда Уткир Сабитович вышел из здания прокуратуры, мир для него перевернулся. Он не ощущал себя. Всё было чужим и диким. Мир был незнакомый и другой. Уткир Сабитович не мог осознать себя в Ташкенте на пустынной улице просто потому, что он не хотел осознавать, что его дорогая Наиля в тюрьме. "Наиля в тюрьме?! - терзал себя Курбанов. - Что за бред! Я просто сошёл с ума. Не верю".
   Он шагал машинально к метро и совершенно не знал, что теперь делать. Всё рухнуло в одно мгновение. "Только жизнь начала устраиваться, - неслышно, в себе, кричал этот несчастный человек, - как сразу такой удар. Ну за что на нашу долю такие испытания?!!! Я же не выдержу!"
   Он спустился в метро, сел в поезд и продолжил травить себя: "Ещё две недели назад я думал, что ничего хуже уже случиться не может. Ан-нет! Как же верно говорят: от сумы да от тюрьмы. Ха!" Уткир Сабитович вслух рассмеялся. Пассажиры, сидевшие рядом, испуганно посмотрели на него, но ему было не до них.
   Только на полпути домой Курбанов вспомнил о Гулечке и о Рустаме. Только они могли спасти в такой ситуации и они же могли стать последним ударом по растревоженной психике. И петля бы затянулась.
   Как можно было думать о покорности и отступлении, когда были эти два ангелочка! Они должны были помочь отцу мобилизовать все силы и с достоинством выдержать это испытание. Однако, как им можно объяснить, что их мать в тюрьме, что её обвиняют в совершении серьёзного преступления? Объяснить это им? Как их можно было обнадёжить, успокоить?
   По дороге домой Уткир Сабитович купил бутылку дешёвой водки. Он всерьёз боялся, что он не сможет справиться с желанием удавиться. Отчасти и поэтому он остановился перед подъездом и стал осматривать двор. В песочнице с другими девочками играла Гуля. А за гаражами было слышно, как мальчишки играли в футбол.
   -Рустам, - негромко позвал Уткир Сабитович.
   Из-за гаража высунулась недоумевающая голова Курбанова-младшего сомневающегося, зовут ли его? Увидев у подъезда отца, он стремглав побежал к нему.
   -Что случилось? - испуганно прошептал Рустам, смотря на необычайно бледное лицо отца.
   -Сейчас, сынок, давай домой поднимемся, а там и поговорим по-мужски.
   Они скоро поднялись на свой этаж. Уткир Сабитович скинул туфли и прошёл на кухню. Он достал хлеб, соль, открыл бутылку и налил себе в стакан водки.
   Пока Рустам возился в коридоре, Уткир Сабитович уже успел выпить и налить себе снова.
   -Садись, - сказал он вошедшему Рустаму, указывая на табурет.
   -Что-то с мамой случилось? - тихо, дрожащим голосом спросил Рустам.
   -С мамой! - подтвердил Уткир Сабитович. Он еле сдерживал своё волнение, руки его тряслись. Он выпил ещё. - Ты же знаешь, сынок, какая у нас мама добрая, отзывчивая. Она всем готова помочь. - Рустам смотрел на отца, не отрываясь. Он сглотнул. - Так вот этим и воспользовались бандиты. Они, сынок, подсунули ей в сумку наркотики, чтобы она их через границу перевезла. Ну, это как в кино. Ты знаешь. И её задержала милиция. Она сейчас в тюрьме.
   Сказав это, Уткир Сабитович чуть не заплакал. А Рустам откинулся назад, и лицо его порозовело.
   -Это ничего, папа! - сказал он бодро и уверенно. - Главное - что с ней всё в порядке. Все мы живы и здоровы, а остальное - ерунда! Я испугался, думая, что её больше нет!
   Эти слова ещё маленького человечка словно током ударили Курбанова - старшего. "Это ребёнок может так трезво рассуждать! Это у ребёнка такое спокойствие, такая уверенность! А я значит... тряпка?!"
   -Ты совершенно прав, Рустам. Нам, как никогда надо быть сильными и дружными. Только вместе мы сможем преодолеть новые испытания, которые нам посылает судьба! Я думаю, что Гуля не должна знать о том, что случилось. И вообще никто пока не должен ни о чём знать!
   -Да, папа, я тоже так думаю.
   -Ты у меня молодчина, моя опора! Теперь иди на улицу и помни - у нас ничего не случилось, мама в гостях у сестры.
   -Да.
   Алкоголь быстро добрался до мозга Курбанова и отуманил его сознание, что собственно, от него и требовалось. Уткиру Сабитовичу стало спокойно и жарко. Он включил телевизор и снова сел на кухне. Теперь у него была одна мысль, за которую он зацепился, как за спасательный круг: "Какой у меня хороший сын!" Однако, время от времени проскальзывала и другая: "Ну что я за тряпка? Ровняться на сына!"
   В третьем часу домой прибежала Гуля.
   -А когда, мы будем обедать, пап?
   -Ох! - спохватился Уткир Сабитович. - Сейчас я тебе что ни будь согрею. Ты иди, умывайся.
   Гуля не спрашивала ничего о матери, а Уткир Сабитович и не собирался напоминать ей пока.
   Курбанов открыл дверцу старого "Мира" и застыл. В холодильнике было почти совсем пусто. Он стал смотреть по кружкам и кастрюлькам, но обеда не было - его никто не сготовил.
   -Оба-на! - вырвалось у Уткира Сабитовича. Его слегка качало. - Дочка, ты пока телевизор посмотри! Чер-рез пятнадцать минут будет обед.
   Уткир Сабитович позвал с улицы Рустама, и они стали стряпать на скорую руку. Уткир Сабитович начистил картошки, нарезал её широкими кругляками и положил в сковородку с нагретым хлопковым маслом. Картошка зашипела и скоро стала подрумяниваться. Рустам тем временем намыл и мелко нарезал свежей зелени.
   Картошка скоро из бледной, белой превратилась в аппетитно-золотую. Она "перекочевала" на тарелки и была тут же обсыпана зеленью. Семья Курбановых в сокращённом составе разместилась за столом. Все с удовольствием ели и с увлечением смотрели телевизор. Гуля сильно проголодалась. Она съела всю картошку, закусывая хлебом. И вот, когда голод был побеждён, она громко спросила:
   -А когда приедет мама?
   Рустам и Уткир Сабитович немного испуганно посмотрели на нее.
   -Она немного задержится у тёти Гульбахор, детка, - неуверенно и фальшиво соврал Уткир Сабитович.
   -Но ведь в понедельник начинается новая четверть! - не унималась девочка. - Она что в школу не пойдёт?
   -Ну, значит, не пойдёт. Ты же знаешь, что многие классы сейчас на хлопке, работы у учителей нету. Вот она и решила там задержаться. Она ж всё для нас старается!
   -А-а-а! - протянула Гуля. - А то я по мамочке уже так соскучилась! Скорее бы она к нам вернулась.
   -Ты давай на улицу дуй. А то по тебе, наверное, уже все подруги соскучились. Смотри, сегодня какой день хороший выдался!
   Гуля послушно собралась и убежала на улицу.
   -Рустам, приберёшь здесь? - спросил Уткир Сабитович. - Я что-то сегодня очень устал.
   Рустам стал мыть посуду, а Уткир Сабитович лёг в углу комнаты на курпачах и стал смотреть телевизор. Он упорно смотрел, но не воспринимал того, что видел и слышал. Он думал о своём. Уткир Сабитович не собирался спать, но глаза его, словно, песком были посыпаны. Он сопротивлялся упорно, но не долго, сон одолел его.
   Проснулся Уткир Сабитович, когда уже стемнело. Голова его отказывалась работать - а значит и расстраиваться, вспоминать что-то плохое.
   И вечер в целом прошёл нормально. Вот только Гуля этой ночью спала очень плохо. Она то и дело подскакивала и испуганно звала мать. Ей и воды давали и всех кукол принесли и уложили спать вместе с ней, но какая-то подсознательная тревога не покидала девочку.
   Дети утихомирились и заснули крепко только когда было уже за полночь. Уткир Сабитович тоже улёгся в свою постель, ставшую холодной и огромной, но ему не спалось. Он очень скучал по Наиле. Это чувство Уткир Сабитович мог даже смаковать, когда знал что жена вернётся через несколько дней. А теперь...
   Теперь, когда мужчинам-Курбановым было известно, что Наиля Рашидовна вернётся не скоро, они просто погибали от грусти. Как много значила эта женщина в семье! Она каждому уделяла время, каждого грела теплотой своей души и связывала всех воедино. Теперь же было печально, холодно и одиноко. Но поделать с этим ничего нельзя было. Разве что только смириться.
  

Глава восьмая.

   У Уткира Сабитовича было несколько отгулов. Поэтому он не стал никому ни о чём рассказывать, а позвонил Сергею Ивановичу и сказал, что захворал и что его не будет несколько дней. Этим проблема с работой была отложена на некоторое время.
   В понедельник утром Уткир Сабитович проводил сына в школу, наказал Гуле никому не открывать, сказал, что пошёл на работу, а сам уехал в Ташкент.
   Он долго маялся в дороге. Из небольшого городка, где жили Курбановы, очень много народа ездило в Ташкент на работу. Эта лихорадочная беготня ежедневно начиналась с шести часов и продолжалась почти до девяти.
   Ладно, с междугородними маршрутками больших проблем не было, а вот в метро на станции "Буюк Ипак йули" была настоящая давка. У двух окошечек, где продавали жетоны, образовалось две длиннющие очереди, хвосты которых доходили до самых турникетов.
   Уткир Сабитович встал в конце очереди и стал молча двигаться к окошечку. А вокруг творилось невообразимое - люди толкались, лезли к окошку, ругались. Две женщины у окошечка кассы подрались и стали громко выражаться по-русски. С хвоста послышались одобрительные возгласы: "И не надо лезть без очереди! Встаньте в очередь! Девушка, не продавайте ей, она без очереди залезла!" Уткиру Сабитовичу вдруг вспомнилась реплика Шарикова из фильма "Собачье сердце": "В очередь, сукины дети, в очередь!"
   Одна женщина, действительно, проскользнула без очереди и сунула в окошечко сто шестьдесят сумов. Благочестивая старушка в платке, которая тоже собиралась дать деньги, выхватила деньги "нахалки" из окошка и сунула туда свои. Но женщина не сдавалась и напирала. Тогда благочестивая старушка стала оттеснять врага острым локтём. "Боже мой! - думалось Уткиру Сабитовичу. - Люди, ради чего вы ругаетесь, портите себе настроение? Разве вы не знаете, что нечто гораздо более плохое может испортить жизнь? Да радуйтесь тому, что у вас такая жизнь. А вы по таким пустякам!"
   Курбанов постучался в кабинет к Онищенко, как раз тогда, когда по радио в соседнем кабинете объявили: "Тошкентда соат ун". Следователь пожал руку Курбанову и сказал: "Вы как раз вовремя, Уткир Сабитович, я в изолятор еду. Пойдёмте".
   Сегодня на Кирилле Владимировиче была красивая синяя форма, и Уткир Сабитович смотрел на него, как на большого начальника.
   Они вышли из здания и сели в старенькую шестёрку следователя Онищенко.
   Пока автомобиль, кряхтя и пыхтя, выбирался из плена стоянки, Кирилл Владимирович молчал. Но как только автомобиль выскочил на оживлённую трассу, он стал болтать с Курбановым, как с хорошим другом.
   -А знаете, Уткир Сабитович, у нас прокуратура скоро переезжает в новее здание.
   -Да, вы мне говорили.
   -Ха! Так с этим такая чехарда! Полная неразбериха. Тут не только бумаги, но и люди теряются. Вот на той неделе целые сутки сотрудника искали.
   У Уткира Сабитовича шальные мысли завертелись в голове.
   -Кирилл Владимирович, - обратился он тихо, - а может, и моей жены документы пропадут? Мы же все люди. Вы понимаете?
   Онищенко с дороги перевёл глаза на пассажира.
   -Вы что, мне взятку предлагаете?!
   -Нет, какая взятка?!
   -Знаете. Есть одно священное и нерушимое понятие - закон! Я скоро уйду на пенсию. И хочу заявить вам, уважаемый Уткир Сабитович, что за тридцать один год своей службы я ни разу не преступил закон! Так просто нельзя! Вы понимаете? Нельзя!!! Я и присягу давал!
   -Я понимаю вас, извините, - виновато пробормотал Курбанов.
   -Не извиняйтесь, я тоже вас понимаю.
   Машина вскоре остановилась у серого неприметного здания. Курбанов с Онищенко вышли из машины и прошли в здание. На втором этаже Кирилл Владимирович остановился возле одной из дверей и отпер её ключом. Это был небольшой, но чистый и светлый кабинет. Жестом следователь предложил Уткиру Сабитовичу сесть.
   -Я могу предоставить вам десять минут, не более. Скоро соберётся следственная бригада, и она должна будет вернуться в камеру. Вы подождите, сейчас.
   Кирилл Владимирович вышел и закрыл за собой дверь. Уткир Сабитович сидел на стуле и думал: "Десять минут - ведь это так много! За десять минут можно столько рассказать, расспросить. Это почти что вечность".
   Тут дверь за спиной у Курбанова тихо отворилась. Он медленно обернулся и увидел Наилю Рашидовну, стоящую на пороге. Она беззвучно плакала и не могла сделать больше ни шагу.
   Что-то внутри неё мешало ей переступить порог. Тогда Уткир Сабитович резко поднялся с места и пошёл навстречу жене. Наиля Рашидовна бросилась в объятия мужа.
   Она плакала и пыталась объяснить, что не виновна в преступлении. Что она только пыталась помочь человеку, а тот оказался подлецом...
   -Ну, что ты об этом, - ласково сказал Уткир Сабитович, - я всё знаю. Я знаю, что ты невиновна.
   -А что будет с детьми? Как это им можно сказать? Слушай, Уткир, - зашептала она горячо, - не берите позор на себя. Найдите себе новую достойную жену, скромную и хорошую, чтобы она позаботилась о наших детях.
   -Ты что, - выдохнул Уткир Сабитович. - Ты что такое говоришь? Да разве мы бросим нашу любимую, единственную. Ты не виновата, Наиля, и на этом точка. Надо бороться до последнего вздоха, а ты сдаёшься ещё перед боем. Мы всех на ноги поднимем!
   Они замолчали и только крепче обняли друг друга. Так они и простояли несколько минут. Постучался и заглянул вовнутрь Онищенко: "Пора!"
   -Мы не на секунду не разлучимся! - сказал Уткир Сабитович, держа жену за руки. - Мы семья и мы всегда вместе. А вместе мы справимся с любыми трудностями. Помни это, Наиля, и не сдавайся. Думай о детях, о муже, в конце концов. Мы любим тебя!
   -Хорошо, я буду бороться. Этот следователь очень хороший. Он сразу понял, что да как. Со мной здесь обращаются хорошо. Так что вы за меня не переживайте!
   Вошёл Кирилл Владимирович и охранник.
   "Уткир, будь сильным. Заботься о детях!" - это были последние слова, которые произнесла Наиля Рашидовна, пока её уводили.
   Онищенко сел за стол напротив Курбанова.
   -У нас есть надежда, что суд будет очень скоро. Все материалы дела оказались в руках следствия. Если всё удачно сложится, то уже через месяц можно рассчитывать на первое заседание.
   -Не знаю, радоваться мне этому, или печалиться.
   -Да радоваться, конечно! Суд всё рассудит и всем определит... Кхм. Просто не придётся вам себя долго терзать. Сейчас я пока не могу сообщить вам никакой конкретной информации. Вы можете оставить телефон, по которому вас можно будет найти?
   -Вообще-то у меня дома нет телефона.
   -Тогда вот возьмите мой номер и позвоните мне, скажем так, через неделю. А теперь, извините меня, но я должен идти.
   -Да, спасибо вам, Кирилл Владимирович.
  

Глава девятая.

   Кирилл Владимирович не обманул. Через тридцать девять дней состоялось первое закрытое заседание суда. А ещё через две недели после этого было последнее - третье заседание, на котором был зачитан окончательный приговор всем проходившим по делу Муканны. На этом заседании присутствовали и родственники подсудимых. Но таковых было не много - только восемь человек.
   Уткир Сабитович сидел в небольшом зале суда на стуле, в самом углу. Он молчал. Ему очень хотелось закурить, но он терпеливо ждал. И вот в зал, в наручниках, под конвоем завели одиннадцать человек подсудимых. Всех их посадили в большую клетку и только там сняли наручники. Подсудимые были полностью деморализованы. Они молча сидели, опустив головы. Среди них была и Курбанова Наиля Рашидовна. Она была единственной, кому нечего было стыдиться. Но, наверное, ей было стыдно больше всех. Стыдно только потому, что её причисляют к числу этих преступников. Пока все рассаживались, пока судья читал что-то в слух, пока прокурор читал текст обвинительного заключения, Уткир Сабитович, не отрываясь, смотрел на жену. Он и не слышал, что творилось вокруг.
   Залом суда была большая длинная комната. На большом помосте заседал суд. Чуть ниже стояли столы для обвинения и защиты. Слева у двери была клетка с подсудимыми. Далее, до самой стены, ровными рядами шли стулья для родственников, слушателей, журналистов и прочих. Внезапно Уткиру Сабитовичу вспомнились строчки: "Человек, обвиняемый в преступлении, считается невиновным до тех пор, пока его вина не будет доказана судом". "Значит, сейчас идут последние минуты, пока Наиля ещё невиновна..."
   Суд шёл долго. Очень долго. Наконец судья - седой старичок с зычным голосом стал зачитывать приговор. Он очень долго читал что-то. Из всего прочитанного Уткир Сабитович выловил только несколько цифр: 18, 14, 7, 7. Наконец была произнесена фраза, которую Уткир Сабитович ждал больше всего, которой больше всего боялся: "Суд постановляет: приговорить Курбанову Наилю Рашидовну, с учётом обстоятельств дела, наличия у подсудимой малолетних детей и того, что это её первая судимость, к двум годам лишения свободы с отбыванием срока в колонии общего режима".
   Два года! Как это много! В мозгу у Уткира Сабитовича что-то щёлкнуло. Он только посмотрел на жену.
   Услышав приговор, Наиля Рашидовна подняла блестящие от слёз глаза на мужа. Они смотрели друг на друга. Потом все вокруг зашевелились, охранники надели на осуждённых наручники и стали выводить из зала суда.
   Вскоре из зала вышли все, на своём месте остался сидеть только Уткир Сабитович. Он всё ещё смотрел туда, где только что ещё была его жена. Внезапно кто-то пожил ему руку на плечё. Уткир Сабитович медленно обернулся. Это был Кирилл Владимирович. Он был одет в свою синюю форму и стоял манерно, словно памятник.
   -Покурим, господин Курбанов! - предложил Онищенко.
   -Покурим, гражданин прокурор, - согласился Курбанов.
   Они прошли в небольшую комнатку, сели в кресла и закурили.
   -Вот и всё...- сказал Уткир Сабитович, выпустив дым большими кольцами.
   -Всё, - согласился Кирилл Владимирович и выпустил в потолок длинную струю дыма. - Поверьте мне, Уткир Сабитович, лучше быть просто не могло. Это вполне мягкий приговор. Скорее всего, ваша жена не отсидит и половины срока, как её выпустят по амнистии.
   -Да, два года - прекрасно, - согласился Курбанов. - А вы что теперь будете делать? Новое дело?
   -Нет, я ухожу. Хватит с меня этой игры - добро-зло!
   -Эх-х-х! Ну и я пойду.
   Мужчины распрощались, и Уткир Сабитович быстрыми шагами покинул здание суда.
  
   Теперь началась самая тяжёлая пора. Приговор был вынесен, и Наиля Рашидовна, мать, жена, любимая учительница, отзывчивая соседка, золотая женщина - "мотала срок".
   Если всё время ведения следствия ещё можно было отговариваться всякими байками от настойчивых вопросов друзей и соседей, то теперь нужно было что-то делать.
   Первым делом Уткир Сабитович пошёл к директору школы, где работала Наиля-опа.
   Шухрат Саидович был свободен и сразу принял посетителя. Шли уроки, и в приёмной не было никого, кроме тихой секретарши, похожей на маленькую девочку. Уткир Сабитович очень этому обрадовался.
   -Ну, рассказывайте, - обратился с улыбкой Шухрат Саидович. - Как здоровье супруги, когда она выйдет? Меня уже ученики пытают: когда любимая учительница выйдет?
   -Шухрат Саидович, у нас случилось горе, - сказал Уткир Сабитович гробовым голосом, который теперь постоянно вытекал из горла Курбанова. - Вам я расскажу всё, но я очень прошу, чтобы больше никто! Это для меняя очень важно.
   -Конечно, о чём разговор? На меня вы смело можете положиться.
   Тикали китайские часы на стене, за приоткрытой дверью секретарша тихо шуршала листами бумаги.
   -Понимаете, - сказал Уткир Сабитович, не зная, как начать рассказ. - Вы же знаете, какой человек моя жена. Она самоотверженно трудиться ради других...Она с радостью помогает всем, кто нуждается. Видно сейчас так нельзя жить...
   Она на каникулах собиралась поехать в Казахстан к сестре. Она собралась. Мы её отправили, а она откликнулась на просьбу одной твари... она взялась передать ведро с топлёным маслом. А в ведре оказались наркотики. Наилю посадили на два года и ученики её уже не увидят. - Он замолчал на мгновение. За дверью тихо зашуршали листы. - И я вас прошу, чтобы они о ней ничего и не узнали.
   Уткир Сабитович встал.
   -Мне нужно идти.
   -Что я могу сделать для вас. Если надо, я могу написать рекомендательное письмо. Вы, заберёте документы жены?
   -Нет, только моя просьба. А документы, наверное...Хотя, нет, давайте сразу.
   -Хорошо.
   Они крепко пожали друг другу руки, и Уткир Сабитович вышел из школы.
   Он много изменился за последнее время. Изменилось его лицо, голос, походка. На улице стало холоднее, прохожие стали кутаться в свои демисезонные одеяния, но ни это было причиной. Уткир Сабитович теперь непроизвольно стал ходить согнувшись. Он по-прежнему ходил быстро и уверенно, но теперь весь его корпус с опущенной головой был наклонен вперёд. Так что казалось со стороны, что он бежит от чего-то.
   Странно получилось, но в этот же день несколько старшеклассников прицепились к Рустаму и стали допытывать у него: а где твоя мама? Где мама? Они смеялись и галдели по-очереди.
   Рустам, который по своему характеру был человек сильный, делал вид, что ничего не произошло. И вообще, с начала четверти он практически не изменился. Только некоторые одноклассники заметили, что Рустам стал немного молчаливее и сосредоточеннее.
   Теперь после уроков Рустам нигде не задерживался и сразу шёл домой. Он чувствовал, что теперь на нём лежит большая ответственность. Он знал, что у каждого в семье прибавилось обязанностей. Единственное, чего он боялся - это, что он не сможет больше ходить на тренировки. За то время, которое он занимался этим видом спорта, он успел так сильно привыкнуть к этим залам, к своим товарищам, что не представлял свою жизнь без всего этого.
   И вот, сегодня уроки закончились раньше. Рустам быстро собрался и вышел из школы. За углом здания, где начинался забор, в кружок сидели несколько старшеклассников. Это были девятиклассники. Увидев Рустама, они перемигнулись и зашептали.
   -Рустам, - вдруг выкрикнул один из них, - а где твоя мать-то? А?
   Рустам не повернулся к ним и молча зашагал дальше. Старшеклассники поднялись и неспеша пошли дальше.
   -Скажи, - крикнул другой, одетый в джинсовую куртку, разрисованную ручкой, - а твоя мать везла только для себя, или вы все вместе курите?
   Кучка преследователей захихикала. Рустам невольно зашагал быстрее. Внутри у него всё похолодело. Ему вдруг стало стыдно и зло одновременно.
   -А мы её с таким вниманием слушали, когда она нам о вреде наркотиков рассказывала. Только сейчас понимаю, какая опытная женщина была! - послышался сзади прокуренный и хриплый девичий голос.
   Из глаз Рустама закапали слёзы, но он, стиснув зубы, молчал и шёл.
   Раненная в душу жертва и стайка шакалов достигли поворота, где бабушка Зухра продавала школьникам семечки, насвай и сигареты.
   Здесь преследователи отстали.
   Вдогонку Рустаму они послали ещё несколько колких фраз:
   -Ты что оглох, пень?
   -Да нет, он под кайфом. Дома-то, наверное, столько плана натырено!
   Рустам шёл и ему хотелось реветь. Реветь так, как не ревут мужчины. Что было делать бедному мальчугану.
   Пока Рустам дошёл до дома, уже ничто не могло его скомпрометировать. Он понимал, что всем тяжело, как и ему. Слёзы его высохли на холодном северном ветре, а на лицо была одета каменная маска. Дома он ни слова не сказал отцу о произошедшем.
   Теперь, когда все Курбановы собирались вместе, каждый старался помочь другому, поддержать. Только вот не часто собирались они. У Уткира Сабитовича теперь совершенно не было времени. Он всегда торопился и постоянно опаздывал. Он старался успеть на обе работы, кроме того, нужно было ещё и дома что-то делать. Когда выдавался свободный часок, они с Рустамом учились готовить. Так что всё чаще вместо улицы Рустам получал плиту. Но нет, он не роптал.
   И, в общем, всё шло своим чередом, но долго так продолжаться не могло.
  

Глава десятая.

   Наступил новый понедельник новой тяжёлой недели. Уставший и совершенно не выспавшийся Уткир Сабитович пешком приковылял на работу. Бодрый Сергей Иванович резво ходил по цеху и командовал. Сегодня в цех должна была прибыть какая-то инспекция. Но никто не знал, какая именно. По этой причине в спешном порядке всё приводилось в порядок. Уткир Сабитович незаметно прошёл внутрь и встал за спиной у Базарова.
   -Что там в углу за свалка? Я тебя спрашиваю! - кричал он. - А почему здесь кожух не надет? Ты разве не знаешь, что это нарушение техники безопасности?! А ты думаешь, я не знаю, что с кожухом перегревается? Делай, что говорят!
   Тут он резко развернулся и чуть не врезался в Курбанова.
   -А, Уткир, здорово! Ну, как ты? Давай иди поспи, отдохни.
   Глаза у Курбанова слипались, но он молча стоял.
   -Слушай, Сергей Иванович, да, моя жена - контрабандист наркотиков, но я не нуждаюсь ни в чьей помощи! У меня это уже в печёнке всё сидит! Одни, понимаешь, делают грозное лицо и плюют тебе в рожу, а другие улыбаются и тоже плюют! Кто из них лучше? Сам шайтан не разберёт, хоть все они братья!
   Сергей Иванович посмотрел на пол. Зачем-то плюнул и посмотрел в озлобленные глаза Уткира.
   -Ну и пусть плюют, если хотят. Бог им судья. А ты должен жить дальше, ради жены, ради детей. Пойдём в комнату.
   Они прошли в свою маленькую келью, заварили чаю и продолжили разговор там.
   -Я сильный, Сергей Иванович, но не может ни один человек такого вытерпеть! Это и морально и физически. На меня теперь как на врага народа смотрят. Я никому не говорил, но теперь все знают! Ладно я, а дети что? Им как? Что нас ждёт? Я просто и представить боюсь.
   -Есть такая притча о праведном Иове. Был богатый человек, был род у него большой. И славил он Бога. А люди завидовали ему и говорили: "Тебе есть за что славить, вот ты и славишь! А какова твоя истинная вера?"
   Прошло время, и нашёл на род Иова страшный мор. Все дети его и родные его преставились. И погибли и разбрелись бесчисленные стада Иова. И тогда остался он совершенно один. Все друзья отвернулись от него. И жить пришлось ему на улице с бродячими псами. Тело его покрылось страшными кровоточащими язвами. И бродячие псы лизали его раны. Но Иов по-прежнему горячо любил и славил Господа.
   Тогда Господь наградил Иова за его терпение и любовь. Выздоровел Иов. И размножился его род больше прежнего, и расплодились стада его больше прежнего.
   Я это к тому веду, что ждёт вашу многострадальную семью что-то хорошее. Может вот завтра всё так изменится, что и представить нельзя.
   Уткир Сабитович всё это время сидел молча, и глаза его наполнились слезами.
   "А может, действительно, - думал он, - найду на дороге билетик спортлото и выиграю сто девяносто миллионов сумов. И жену тогда из тюрьмы выкуплю, и унижаться мы не будем, как прежде унижались, и Эшонкуловым нос утрем!"
   -Хочется мне, дорогой Сергей Иванович, верить в лучшее, но не получается. Спасибо за поддержку. Без вас всех я, быть может, уже давно удавился. На что детям такой отец? Я, Сергей Иванович, всё чаще вспоминаю ваши слова о "петле". Так вот иногда подумаешь-подумаешь и прям чувствуется на шее - Она! И думаешь тогда: "Что мнится, что на самом дела - один чёрт!"
   -Ну, Уткир, что тебе эта петля так приелась? Это я тогда так, к красному словцу сказал, а ты так в душу принял. Это же всё так - болтовня. Ты пойми: мы так, всю жизнь в грязи ковыряемся, а жизнь-то там, - он показал наверх, - выше она!
   Уткир Сабитович немного успокоился. Они сели за столик и стали пить чай с рафинадом.
   -А меня с утра с этой проверкой замучили! - переменил тему Базаров. - Что тут проверять? Того и гляди, всё на воздух взлетит к такой-то матери! Кадров нету, персонала нету, а половина ещё и на хлопке. Ладно - надо. Ну а ежели что случится, так отвечать Базаров будет! Инспекция, мать их за ногу!
   -Так и надо их заслать подальше! Что вам терять, что сюсюкаться?
   -Э-э, брат, не скажи. У меня ты знаешь, какие цели. Я массам глаза открываю, о будущем забочусь.
   В комнату заглянул Тулкун.
   -Сергей Иванович! Пришли!!!
   Сергей Иванович завозился, поднялся не спеша.
   -Ты Уткир не ходи, не порти себе нервы зря.
   А Уткир Сабитович и не собирался двигаться. Он удобно уселся в кресле с пиалою в руке. В голове у него было не очень хорошо. Казалось, что мозг разбух и проситься наружу. Во всём теле чувствовалось недомогание. Уткир Сабитович не хотел не то что вставать, но даже поднести пиалушку к губам. Он засыпал. И при этом не замечал течения времени. Он забывался.
   Внезапно дверь отворилась, и вошёл слегка взъерошенный Сергей Иванович. Курбанов встрепенулся и поменял позу. Как только он пошевелился, он снова почувствовал себя хорошо, бодро. Он взглянул на часы, которые стояли на столе, и с удивлением заметил, что прошло уже более получаса.
   -Ну, что, - спросил Уткир Сабитович деловито.
   -А, - махнул рукой Базаров, - пожарники. Я им минут двадцать объяснял, что не моё это дело следить за соседним двенадцатым складом. Я им говорю вот мой цех и всё, а они мне - нет! Ну что оставалось мне делать? Я плюнул на них и всё. Пусть что хотят, то и делают!
   -Ну и правильно! Надо решать всё резко и сразу. Вот я у вас, Сергей Иванович, под столом новую пачку листовок заметил. Я хочу вам помочь. Давайте раскидаю где ни будь хоть половину!
   -Эх, Уткир, у нас, у борцов всё происходит спонтанно. И делаем мы всё от душевного порыва, а не от отчаянья. Тебе вот захотелось экстрима. Ты пробежишься, раскидаешь. Нервы у тебя поиграют. А может, ты ещё пойдёшь и сам расскажешь, дескать, вот он я! Нет, так нельзя. И, кроме того, нам уже рисковать нечем, а на тебе большая ответственность. У тебя дети всё-таки. Их кормить надо, одевать, согревать.
   Уткир Сабитович не возражал. Он достал сигарету и закурил.
   -А что за листовки, Иваныч? - спросил он совершенно спокойно.
   -Да, общего содержания. Чтобы зарплату вовремя и наличными, чтобы хлопком и увольнением нас не пугали. Мы вот умеем работать в химической промышленности и мы работаем, не покладая рук. Так дайте нам достойную оплату и позвольте заниматься любимым делом! Делом, где мы специалисты! Но ты Уткир, услышал про всё про это и сразу забыл! Не надо тебе этого. Ты пока на другом фронте сражаешься.
   -Значит, не доверяешь мне, Иваныч? - с лёгкой улыбкой спросил Курбанов и затушил окурок, который уже жёг пальцы.
   -Да ну тебя! - Базаров эмоционально махнул на Уткира Сабитовича рукой и вышел.
   А Курбанов улыбнулся ещё шире, но всё так же не весело.
  

Глава одиннадцатая.

   Когда Уткир Сабитович вышел из проходной, на улице было уже совсем темно. Люди выбегали с завода, словно растревоженные муравьи из муравейника. Они разлетались в разные стороны и пропадали в ночи.
   Уткир Сабитович не торопился, хотя и опаздывал. Теперь он никуда не успевал. Он спокойно зашёл в магазин и купил пол литра. С этой вещью в сумке он скорым шагом пошёл на базу.
   Теперь дядя Риза выпускал собак и уходил немного раньше. У Уткира Сабитовича были свои ключи. База была совершенно пуста. Всё было тихо и спокойно. Этот район города спал уже в семь часов вечера. Зато здесь и вставали с солнцем. А в зимнее время и раньше.
   Уткир Сабитович открыл калитку и вошёл вовнутрь. Две собаки, пушистые как медведи, приветствовали его, виляя хвостами. Курбанов быстро прошёл по всей базе и проверил замки на складах. Всё было в порядке.
   На улице было очень холодно. Тридцатый день ноября подходил к концу. Над городом нависли тяжёлые тучи. Уткир Сабитович потёр озябшие руки друг об дружку и вошёл в сторожку. Здесь он включил свет и маленькую электрическую плитку.
   Было очень холодно, а Рустам с ужином всё не шёл. Тогда Уткир Сабитович достал из пакета бутылку и налил в пиалушку водки. Он всё выпил залпом, и почти сразу ему стало теплее, а Рустам всё не шёл. Тогда Курбанов выпил ещё и закусил сухой корочкой, которая завалялась в тумбочке.
   Маленькая электрическая плитка нагрелась, спираль заалела, и от неё полилось тепло. Внезапно свет моргнул, потом ещё. Уткир Сабитович с недоверием посмотрел на лампочку. Она моргнула в последний раз и погасла совсем. В сторожке и во всей округе сразу стало совершенно темно. В углу медленно тускнела спираль плитки.
   Уткир Сабитович за провод подтянул плитку под кровать, сбросил туфли и поджал ноги. Он прислушивался, но всё вокруг было тихо. Только где-то далеко лаяли собаки. "Рустам не придёт сегодня, - подумалось Уткиру Сабитовичу. - Неужели у ребят что-то случилось?" Ему очень захотелось пойти домой и проверить, всё ли нормально? Но ему было зябко и пост оставлять тоже было нельзя. Тогда Уткир Сабитович поморщился, глотнул водки прямо из горла и опёрся затылком о холодную стенку.
   А в это время Рустам сидел на балконе и собирался заплакать. Ему было стыдно и очень одиноко. Сегодня в школе он подрался с мальчишками, которые были на год старше его. На уроке физкультуры, который был последним, они стали приставать к Рустаму, дразнить его. Просили продать им немного анаши. Не долго думая, Рустам кинулся в бой, но силы были не равны. В итоге у него пошла кровь из носа, а под правым глазом появился довольно заметный синяк.
   Кроме того, дома Рустам поссорился с Гулей. Он просто ни за что накричал на неё и сказал, чтобы она не показывалась ему на глаза. Рустам приготовил ужин, но вдруг засомневался - что сказать отцу, когда тот спросит про синяк? Рустам уже решил, что дождётся пока на улице будет потемнее, а потом быстро сбегает на базу и передаст котелок прямо на улице.
   Он выждал с полчаса, а потом, когда он уже начал собираться заморгал и погас свет. В коридор из соседней комнаты прибежала Гуля, крепко обняла брата и прошептала: "Мне страшно, не оставляй меня!" Рустам бросил свою куртку на пол в комнате, обнял сестру и закручинился ещё сильнее.
   Тем временем Уткир Сабитович всё в той же позе сидел на кровати и смотрел в окно. На небе не было ни луны, ни звёзд, но глаза привыкли ко мраку, и теперь за окном можно было различить и деревья и дома и антенны на крышах. Этот район был как бы в яме, и поэтому все его обитатели старались поднять свои телевизионные антенны как можно выше. И вот везде торчали невиданные конструкции десяти, а то и пятнадцати метровой высоты.
   Время от времени, когда от озноба по телу проходила дрожь, Уткир Сабитович прикладывался к горлышку и ему сразу становилось тепло. С течением времени интервалы между этими нехитрыми действиями всё уменьшались, а глотки становились всё больше и многочисленнее.
   В голову Уткиру Сабитовичу лезли совсем невесёлые мысли, но они быстро перемешивались с чем-то аморфным, и постепенно растворялись в этом чём-то.
   Через час бутылка была пуста. Но это была не беда, так как рука Курбанова уже безвольно лежала на кровати. Сам он так и сидел, опёршись о стену, и уже не чувствовал ни холода, ни голода и не думал ни о чём.
   Тихо-тихо стрелки на часах сомкнулись, ознаменовав полночь и пришествие зимы. Наступило первое декабря. Весь район, отключённый от снабжения электричеством по причине неполадок в сети, мирно спал. В морозном воздухе было тихо, как в раю.
   Тучи, узнав о том, что теперь зима у власти, осмелели и завозились. Эта возня была только там, наверху. И вот на землю упала первая снежинка. Этого никто не заметил, и она растаяла, обиженная. Но за ней пришли миллионы, миллиарды других. Они бесшумно ложились на заснувшее от холода тело Земли, покрывая его совершенно белым ковром.
   И вот утром жители города, выглядывая в свои окна, восхищались красотой спящей природы. Но это не занимало их надолго. Многие почти моментально стали думать: "А что же одеть сегодня? И туфли осенние уже совсем не подходят, и старые сапоги совсем износились! А дети!? Эх-эх".
   Уткир Сабитович с трудом открыл слипшиеся глаза. Он сидел всё в той же позе. Всё тело его затекло. Позвоночник болел от напряжения, а голова просто раскалывалась с похмелья. Болел желудок от невиданной битвы с алкоголем.
   Света по-прежнему не было. Стёкла в сторожке изнутри покрылись льдом, а изо рта шёл пар.
   Уткир Сабитович встал с большим трудом. Он застегнул свою тоненькую куртку и вышел на улицу. Воздух здесь был чист и свеж. Теперь Курбанов почувствовал, как отвратительно воняет перегаром внутри. Он испуганно открыл дверь сторожки, чтобы там хоть немного посвежело.
   Кряхтя и прихрамывая, Уткир Сабитович зашагал по первому снегу к колонке. Здесь он умылся, сделал несколько больших глотков ледяной воды и заковылял обратно. Желудок стал болеть ещё сильнее, кроме всего прочего от студёной воды заломило зубы. Уткир Сабитович прямо завыл.
   Его лёгкие осенние туфли моментально остыли, и теперь холод стал пробирать Курбанова до мозга костей. Он прибежал трусцой в сторожку, которая успела остыть совершенно, и задрожал. Уткир Сабитович стал поглядывать в окно, где и как можно развести костёр? Но вот ворота открылись, и на территорию базы ступил спаситель - дядя Риза. Он был одет в серую фуфайку и ватные штаны. На голове у него красовался потрёпанный треух, а на ногах - тяжёлые кирзовые сапоги.
   Уткир Сабитович выскочил ему навстречу.
   -Ну что, замёрз? - спросил дядя Риза?
   -Как собака! - прохрипел Уткир Сабитович и убежал, даже не сдав дежурства.
   Дома было тепло. Всю ночь газ горел на плите, освещая и согревая. Уткир Сабитович опаздывал. Он влетел в квартиру, как метеор. Рустам готовил завтрак, Гуля спала.
   Уткир Сабитович долго рылся в шифоньере, отыскивая свою зимнюю одежду. В итоге он нашёл старейшие кожаные ботинки с прохудившийся подошвой и страшнючую джинсовую куртку, из которой в двух местах торчала вата. Уткир Сабитович собрал всё это в охапку, надел тёплые брюки и пришёл в комнату. На кухне сидел, опустив голову, Рустам. Он собирался всё рассказать отцу и очень боялся, что тот станет ругать его из-за отсутствия ужина. Но ничего этого не было. Уткир Сабитович непричёсанный и не бритый влетел на кухню. Он положил между двумя ломтями хлеба кусочек брынзы, завернул всё это в пакет и сунул в карман. После этого он налил немного кипятка, который с большой натяжкой можно было назвать чаем, в пол-литровый термос, потрепал Рустама по голове и убежал.
   Рустама это очень удивило. Он уже хотел сам всё рассказать отцу, но то уже ушёл, хлопнув дверью. Рустам ещё никогда не видел отца таким неорганизованным, неряшливым и рассеянным. Ему на душе стало ещё тяжелее.
   Уткир Сабитович быстро шёл по засыпанным снегом тротуарам. Ему было очень плохо. Всё тело болело и не хотело двигаться вообще, но подгонял холод. Курбанов подумал, что похож на настоящего бомжа и ему даже стало немного смешно. Действительно, вытертая куртка с ватой, взлохмаченные, давно не стриженые волосы, двухдневная, наполовину седая щетина - всё это было обязательным атрибутом элемента, представляющего самое дно человеческого общества. Однако, Уткир Сабитович не замечал того, чтобы люди как-то сторонились его. Одним словом его принимали точно так, если бы он был одет опрятно, причёсан и побрит. "Значит, главное - внутри, а вид обманчив!" - рассудил Курбанов. Он соображал с трудом, его мозг не был готов размышлять, но зато активно приветствовал эмоции своего хозяина.
   "Как же так! - возмутился Уткир Сабитович. - Почему на мою долю выпали такие испытания? Почему Фахриддин ничего не делает, а живёт как бай?! Почему моя жена в тюрьме? Почему я должен мёрзнуть в этой келье по ночам? Что? - спрашивал он сам у себя. - Разве это справедливо? Почему я стал похож на бомжа. Я работаю, я воспитываю детей, я слежу за собой, чтобы дать им личный пример. А в итоге я опять остаюсь не с чем! Так может нужно делать всё наоборот и тогда и будет всё наоборот? В смысле хорошо?!" Здесь мысли прервались. Уткир Сабитович шёл дальше. Просто шёл, ни о чём не думая. Однако у него на душе остался очень неприятный осадок. Он решил про себя, что мир очень жесток и ужасно не справедлив по отношению к нему.
   С этими чувствами, но без всяких мыслей Курбанов пришёл на работу. Он прошагал через цех, не встретив на своём пути никого. Дверь в каптёрку была открыта. У стола, спиной к двери, стоял Сергей Иванович и тихо басом напевал:
   -В вине-е, в вине-е! Вся истина в вине-е-э-э!!!
   Уткир Сабитович снял свою жалкую куртку и повесил её на вешалку. Базаров повернулся и хмуро сказал:
   -А, Уткир.
   Он немного постоял, внимательно всматриваясь в Курбанова.
   -Ты что это совсем?! Или ты вступил в движение хиппи? - Всё это говорилось очень строго, басовым металлическим голосом и без нотки иронии. - Ты что всю ночь пил-гулял? А вид такой словно и не одну.
   -И не пил и не гулял, - тихо ответил Курбанов. - Я и ночью работаю.
   -А что это тогда от тебя так несёт? Ты бы хоть веточку райхона пожевал.
   -Жизнь такая, - ответил Уткир Сабитович и отвернулся.
   Он никак не был готов к такой лобовой и бескомпромиссной атаке со стороны Сергея Ивановича.
   Базаров поставил на плитку чайник и прошёл два раза по комнате. Было тихо.
   -Ты, Уткир, про жизнь мне сказки не рассказывай. Людям бывает ещё тяжелее, но они людьми остаются! А ты начинаешь походить не знаю на кого! Сходи на мост в воскресенье, купи себе хоть куртку нормальную, постригись, побрейся. О детях подумай.
   Базаров говорил это без упрёка, а Уткир Сабитович молчал. Он смотрел в пол и думал: "Да, тебе, Иваныч, легко говорить. У тебя и жена дома и дочь, и хозяйство большое! А думаешь, все так живут? Ты мне про внешний вид говоришь, а сам не бритый, а у самого военный бушлат до блеска заносился!"
   Сергей Иванович сел на стул и тоже замолчал.
   Вскоре закипел чайник. Базаров заварил крепкого чёрного чаю и сел к столу.
   -А у меня, Уткир, дочь вчера уехала в Ташкент. Совсем мы с Варькой разругались. Он здесь уже успела и в Фергану съездить и в Самарканд. Дела у неё здесь какие-то фирменные. Так вот она на той неделе снова к нам приехала и говорит: "Пап, мам, здесь жить нельзя, бросайте всё, пусть всё горит синим пламенем. Будем, говорит, жить там, в тесноте, но лучше!" Я ей говорю: "Ты что, сдурела? Эта земля тебя выкормила, вырастила, а ты её покидаешь в трудную минуту? Ты говоришь, пусть горит всё?! Да ты должна здесь всю жизнь прожить, трудясь на благо себе и Родины! Ты и детей должна родить, чтобы, когда ты в землю ляжешь, они продолжили твоё дело!" Она говорит мол, последний раз приглашаю, езжайте со мной. А я ей сказал, что в жизни к ней не приеду.
   Ну, дома скандал такой, слёзы, крики. Вот вчера собралась и сегодня утром уехала. Таня никакая ходит. Глаза всё на мокром месте. А я уже давно заметил. Не моя это дочка. Не такой я её воспитывал. Она, как уехала, так словно душу потеряла. Вот живёт теперь с холодным расчётом по потребностям тела. Вот. Ты давай, чайку попей. - Ум прояснится.
   Уткир Сабитович молча взял пиалу с чаем и стал пить. Сразу стало получше. Сергей Иванович сидел, ёрзая, хотел что-то ещё сказать, но не сказал и вышел.
  

Глава двенадцатая.

   Утром получилось так, что Рустам вышел из дома раньше обычного. Он очень медленно пошёл по направлению к школе. Мысли его были чёрными, под глазом был синяк. Рустаму вспомнился ужасный вчерашний день. Он даже зажмурился на мгновение. Ему ясно вспомнились те вчерашние выкрики и побои.
   Рустам тихо шёл, пиная ногами снег. Вот показался и поворот в сторону школы. Рустам хмуро посмотрел в его сторону и, не останавливаясь, пошёл дальше. Он стал спускаться вниз по направлению к центральному городскому рынку. Люди спешили кто куда. Школьники бежали в свои школы. А Рустам просто шёл.
   Снег уже давно не падал. Солнце поднималось выше над горизонтом и начинало припекать.
   Рустам спустился к базару и окунулся в этот самобытный, неповторимый мир восточной торговли. Здесь все кричали, всюду играла музыка. Рустам шёл в людском потоке и с интересом смотрел по сторонам. Тысячи людей толкались, пихались, покупали, продавали, перепродавали. Справа от дороги стоял небольшой фанерный ящик, на котором стояли три перевёрнутых стакана. Ловкий "лотерейщик" прятал под одним из стаканов шарик и начинал хитрые манипуляции. Сегодня с утра игроки выигрывали чаще, чем обычно, и по этому возле ящика собралась приличная толпа. Наверное, у "лотерейщика" сегодня было хорошее настроение.
   Рустам протиснулся к самому ящику и стал пристально наблюдать за процессом обмана. Пардон! Игры. Курбанову-младшему очень захотелось тоже сыграть, но у него совсем не было денег. Ему казалось, что уследить за шариком - проще пареной репы. Вскоре этот процесс ему показался монотонным, и он пошёл дальше.
   Такая ходьба по базарным "достопримечательностям" могла продолжаться часами.
   Солнце уже хорошо пригревало, и снег на земле стал превращаться в грязевое месиво. С крыш падали крупные капли, а иногда и пласты мокрого снега. Вскоре старые, прошлогодние ботинки у Рустама промокли, и он остановился под навесом, где продавали местные и заморские фрукты-овощи. Рустам остановился перед одним из прилавков и стал с жадностью смотреть на изобилие цветов. На ступеньках деревянного помоста разместились яблоки, груши, апельсины, ананасы, гроздья бананов, киви и т.д. Рустаму вдруг пришло в голову, что он никогда не ел ни, ананасов, ни бананов, ни киви. Он стал пристально всматриваться в эти диковинные дары природы, и ему стало казаться, что он чувствует их запах, вкус.
   В это время продавщица громко крикнула: "Что встал здесь? Покупай быстро, или уходи отсюда!" Рустам посмотрел на неё испуганно и отошёл. Он встал с самого края павильона у лестницы. С этого места всё было хорошо видно и на голову ничего не капало. Рустам стал осматриваться и с удивлением, среди пустых прилавков увидел группу серых чумазых существ. Это были дети. Возле них горел маленький костёрчик, и к нему все тянули руки. Их было человек десять. Все они были разного возраста. Некоторые из них спали прямо на полу.
   Никто на эту группу не обращал внимания. Никто, кроме Рустама. С виду это были обычные, совершенно чумазые дети. Их отличало лишь одно - туманный взгляд и странная привычка. Они то и дело подносили ко рту кулак и глубоко вдыхали воздух через него.
   Когда в павильоне появлялись люди, самый старший из этой группы толкал в плечё самых младших, и те быстро бежали к посетителям. Он подходили к людям сзади, тянули их тихо за рукава или за куртки и, когда человек оборачивался, они молитвенно складывали руки и смотрели своей "жертве" в глаза.
   Люди на такие вещи реагировали по-разному. Одни суетливо рылись в кошельках, потом извлекали оттуда сотню, или две и протягивали просящим. Другие просто никак не реагировали, тогда эти попрошайки разворачивались и уходили. А были и такие, которые одёргивали руки и громко прогоняли просителей. При этом все они повторяли одно и то же слово, которое издали Рустаму казалось ругательством на узбекском языке.
   Четыре часа, проведённые Рустамом на базаре прошли незаметно. Ему уже было пора возвращаться домой. Надо ещё было накормить сестру обедом, купить хлеба и подумать, что можно приготовить на ужин? Он спустился со ступенек и зашагал обратно - домой.
   Домой Рустам пришёл как обычно, около часа. Он сильно замёрз. Его старые ботинки совсем промокли. Дело в том, что Рустам не мог без позволения одеть новые, купленные ему на осенних каникулах. А отец утром ничего не сказал о том, что одевать.
   Дома Курбанову-младшему показалось очень тепло и безопасно. Здесь никто не донимал его расспросами о матери и всякими глупостями. Дома он чувствовал себя независимым и сильным. Когда Рустаму пришлось большую часть своего свободного времени тратить на заботу о доме, даже его уличные друзья перестали его уважать.
   Вечером, когда прозвенел звонок, Уткир Сабитович, как и другие добропорядочные граждане, поспешил домой. Он мельком взглянул на магазин, но даже шаг не убавил. Настроение его было скверным. Ему хотелось прыгнуть выше всех, доказать, что он не хуже других, что он Человек! "Я им всем ещё покажу, на что я способен! Обо мне ещё будут говорить с восхищением! Что, думаете, я не способен бизнесом заняться, или листовки разбросать? Да, может, я ещё и лучше вас это всё могу, и сделаю!" Его прямо разбирало от злости. Он всё ускорял шаг.
  

Глава тринадцатая.

   Наступило воскресенье - единственный день, когда все Курбановы были полностью свободны.
   Рано утром Уткир Сабитович вышел на улицу и встретил Гаухар - дочку Перманкула, который жил в первом подъезде.
   -Чем занимаешься, красавица? Как отец? - спросил Уткир Сабитович.
   -Спасибо, дядя Уткир, у нас всё нормально. Я сейчас на курсы парикмахеров хожу. Учусь.
   -О! Хорошо. А меня сможешь постричь?
   Бойкая девушка одним взглядом оценила шевелюру Курбанова и ответила утвердительно.
   Уже через сорок минут Уткир Сабитович был сносно пострижен. А побрился он ещё до этого, ранним утром.
   Когда дети встали и позавтракали, Уткир Сабитович предложил им сходить прогуляться на Дорогу жизни.
   Вскоре все Курбановы собрались и дружно вышли из квартиры.
   Дорогой жизни народ называл стихийную барахолку, которая расположилась на берегу канала, что проходил через самое сердце города. Здесь на сотни метров растянулись импровизированные прилавки, заваленные всякой рухлядью и старьём.
   Несколько раз милиция пыталась разогнать торговцев, но у них ничего не вышло. Несколько раз сюда пытались вклиниться челночники, торгующие китайским ширпотребом, но они не прижились здесь.
   Курбановы влились в поток людей на этом базаре. Здесь было шумно, интересно. Здесь царила своя, неповторимая и ни с чем не сравнимая атмосфера. Продавцы грелись, попрыгивая у костерков, разговаривали на бытовые, политические и прочие темы. Некоторые выпивали прямо за "прилавком". Среди потенциальных покупателей шныряли ловкие торговцы и на все голоса орали: "Холодный квас!", "Пирожки, пигоди кому?", "Горячий чай, кофе, пожалуйста", "Жареные рыбки", "Резинки, нитки, иголки!", "Хот-доги! Гамбургеры, чизбургеры!" и многое и многое другое.
   Около моста, что вёл через канал, скапливалась вся "элита" этого базара. Чтобы занять выгодное место люди приходили сюда часам к шести утра, а летом - ещё до пяти. - Впрочем, некоторые здесь и ночевали. - И вот около семи, когда начинали появляться первые покупатели к мосту потихоньку, по очереди, подтягивались и первые продавцы - "погреться". Дело в том, что одна благовидная почтительная старушка ежедневно на перилах моста торговала бормотухой.
   "Элита" ловила первых покупателей и продавала им всё, что угодно, подешевле. Первые вырученные деньги они послушно, как дань, относили старушке и пропускали стаканчик - другой живительного напитка. Так начинался каждый божий день.
   Курбановы шли, не торопясь, рассматривали весь товар, а заодно и продавцов. Чего и кого здесь только не было. И жалкие пропойцы распродавали здесь своё последнее барахло, и трясущиеся старушки привозили сюда предметы старины, такие же древние, как и они сами. Многие продавали здесь "лишние" вещи перед отъездом в Россию. В общем, глаза разбегались.
   Здесь продавали милицейскую форму и запчасти сливного бочка от унитаза, серебряные чайные ложки и крышки от давно разбившихся чайников. Продавали бытовую технику и сложные приборы, предназначение которых не знал ни продавец, ни покупатель. Одним словом, каждый мог найти на Дороге жизни всё, что хотел.
   Уткир Сабитович приметил одну хорошую утеплённую куртку. Материал был хорошим и не сильно заношенным. За неё просили семнадцать тысяч и обещали поторговаться. Уткир Сабитович видел, что она ему будет в пору и даже не стал её примерять. Они пошли дальше - сначала надо было осмотреться.
   С утра Уткир Сабитович отмерил на покупку куртки тридцать тысяч и не тийина больше. Он знал, что на базаре самая дешёвая и неприглядная куртёнка стоит, по крайней мере, шестьдесят тысяч. И вот на северной оконечности базара Уткир Сабитович увидел кожаную куртку, висящую на дереве. Он не спросил цены и сразу попросил показать куртку ему. Кожа была качественная, толстая, не потёрта и даже нигде не блестела. Про себя дав оценку куртке - пять, Курбанов равнодушно спросил:
   -Ну и сколько вы хотите?
   -Двадцать пять, - ответила высокая женщина средних лет с золотыми, коротко стрижеными волосами.
   Уткир Сабитович очень обрадовался её словам, но и глазом не моргнул.
   -Двадцать! - сказал он, держа куртку в руках.
   -Нет! Нет! - запротестовала женщина и потянулась к куртке. На ипподроме куртки, по крайней мере, за сто пятьдесят долларов, а вы - двадцать! Нет!
   -Ну что ж вы так?! - обиделся Курбанов. - Это же базар! Скажите свою цену.
   -Ну, тысячу уступлю. Не больше.
   Уткир Сабитович так же равнодушно протянул куртку, и Курбановы пошли дальше.
   -Что ты, не купил её, папа? - спросила Гуля, дёргая отца за рукав. - Она тебе хорошо будет!
   -Подожди, дочка, надо посмотреть сначала.
   Они прошли до конца и стали возвращаться.
   -Двадцать! - сказал Уткир Сабитович продавщице, когда они снова проходили мимо.
   -Нет!
   -Ну, она же мне будет большая! Уступайте!
   -Не будет большая! - хором ответили сразу три женщины. Вы же под пиджак, под свитер одевать будете! Вы померейте!
   Уткир Сабитович доверчиво улыбаясь, стал с недоверием примерять куртку. Она была велика, но самую малость.
   -Как на вас шита! - припевала продавщица, застёгивая молнии на карманах.
   Уткир Сабитович растопырил руки в сторону и повертелся.
   -Хорошо, двадцать одна! - пошёл он на компромисс.
   -Вам я, так и быть, отдам за двадцать три! Вот мужчина давал двадцать три, я не отдала! - соседи торговки в подтверждение её слов закивали головам.
   -Ни мне, ни вам! - выкрикнул Курбанов. - Двадцать два!
   Женщина отрицательно закачала головой. Уткир Сабитович отсчитал двадцать две тысячи и протянул ей.
   -Двадцать две!
   Продавщица молча взяла пачку, пересчитала и постучала этой пачкой по всем своим товарам.
   -Носите на здоровье.
   Уткир Сабитович выглядел очень довольным. Он снял куртку. Сложил её аккуратно и перекинул через руку. Он представлял, как он будет солидно выглядеть в этой почти новой кожаной куртке.
   Курбановы проходили по набережной ещё полтора часа. Для них это было развлечением. Кроме того, в кармане Уткира Сабитовича оставалось ещё восемь тысяч "свободных" денег. За триста сумов Гуле была куплена Барби и потом отдельно за двести несколько комплектов одежды для неё. Рустам выпросил у отца стильные тёмные очки, которые тоже были приобретены за девятьсот сум.
   Потом, позже, довольные и немного подуставшие Курбановы подошли к мосту. Уткир Сабитович купил три большие булочки с котлетой и сочной морковчой. Они стояли и ели с большим удовольствием и аппетитом. Потом здесь же Уткир Сабитович купил два стакана чая - себе и Рустаму, и большую чашку какао - Гуле. Весь этот обед семье обошёлся всего в шестьсот пятьдесят сум.
   -Как хорошо! - вырвалось у сытого и довольного Рустама.
   -Жаль только мамы с нами нет! - тихо напомнила Гуля, крепко держа за руку свою новую подругу.
   -Да-а-а.
   -Ладно, дети, пора нам домой!
   Уткир Сабитович вдруг поймал себя на том, что он эти два с лишним часа, что они провели на базаре, не разу не вспомнил о Наиле. Ему стало стыдно и очень обидно за жену. Если бы она была сейчас здесь, то не надо было бы ничего больше. Не нужны были бы эти булочки и куртка. Курбанов отдал бы всё - только бы Наиля оказалось здесь сейчас с ними вместе.
  

Глава четырнадцатая.

   Фахриддин с большой скоростью нёсся по улице. Вот он проскочил на красный и свернул в переулок, который должен был его привести прямо к дому.
   Эшонкулов успел сделать все дела, которые планировал на сегодня. А было всего то полдвенадцатого. У Фахриддина было легко на душе. Он решил сегодня больше не ездить к себе в офис. Он собрался плотно пообедать и немного вздремнуть. Внезапно сотовый телефон заиграл "Бумера". Эшонкулов недовольно поморщился, но всё-таки звонок принял.
   -Алло, - сказал он грубо.
   -Фахриддин, - послышалось из трубки таким же тоном, - это Эргаш. Тут у меня прокуратура копает. Скоро тебе со встречной проверкой нагрянет. Это я так, чтобы тебе это не было сюрпризом.
   Эшонкулов уже подъехал к дому и остановился перед воротами. Он, не заглушал двигателя, а лёг на руль и покрепче прижал телефон к уху.
   -Эргаш, у нас же так - от тебя грязь полилась, тебе и убирать. Так что ты сам там разводи. Я уже три месяца с тобой...
   -Послушай, Фахриддин!
   -Я уже три месяца с тобой дел не имею, а тут ещё мне такую свинью подкладываешь. Я документы, отчёты - базара нет, но разводить ты сам будешь.
   -Что ты меня сразу грузишь?! Ты сам что творил? Мне теперь за всё отвечать? Я опять всё плати!
   -Ты что говоришь?! Есть правило такое: от кого грязь, тому и чистить. Тебе разводить.
   -Фахриддин, я уже два месяца тут летаю. Что, я не заплатил бы? Тут серьёзное дело. Я уже, как это говориться, гол как сокол! Не ровен час завтра в другом месте куковать буду. Я тебе просто звоню предупредить по-дружески. А всё, что смогу - я сделаю.
   -Хорошо, ещё созвонимся.
   Фахриддин постучал легонько телефоном по торпедке и заглушил мотор. Что теперь загонять машину, если после обеда снова надо на работу ехать!
   Мрачный Эшонкулов зашёл домой, ничего не сказав жене. Он наспех пообедал и улёгся на диване в надежде вздремнуть. Но голова его была полна неутешительных мыслей и расчётов. Он минут сорок возился, переворачивался с одного бока на другой, но сон не шёл. Фахриддин встал, поморщился от лёгкой головной боли и стал собираться. Он позвонил своему бухгалтеру, плановику, пэтэошнику и сказал, чтобы все к трём часам собрались в офисе.
   Фахриддин приехал на работу растрёпанный и злой. Было уже пять минут четвёртого, а никто ещё не пришёл. Фахриддин позвонил Эргашу. Тот мгновенно взял трубку.
   -Слушай, Эргаш, а кто проверяет?
   -Ташкентская городская прокуратура. Фахриддин. Я сейчас говорить не могу. Тебе попозже сам перезвоню.
   -Ладно.
   Фахриддин встал и стал ходить по своему кабинету из угла в угол. "Ташкентская! Своей мало! Всем надо! Где эти лентяи, чёрт бы их побрал!" Он снова сел и взял в руки трубку, тут же положил её обратно. В дверь робко постучали. Лицо Фахриддина перекосила ухмылка. Обычно его работники не стучали.
   -Ну, ну! - сказал Эшонкулов громко.
   В кабинет с опаской заглянула бухгалтерша.
   -Можно?
   -Нужно! И быстрее! Где вас носит? Я сказал быть в три!
   За бухгалтершей просеменили и остальные. Три женщины расселись за столом и стали деловито доставать и портфелей всякие бумаги.
   -Маршрутка сломалась по дороге, - попыталась оправдаться всё та же бухгалтерша.
   Фахриддин даже встал от волнения и перевозбуждения.
   -Дамы, я вынужден сообщить вам пренеприятнейшее известие: к нам едет ревизор. Не сегодня, так завтра нагрянет прокуратура. Они будут проверять всё по "Мавероунахру". Так что сейчас быстро найти все документы по этой фирме и разобраться, что и как. Там, как назло, самая грязная бухгалтерия. Сегодня с документами вы должны разобраться. Всё, что нам не выгодно отложите и оцените, во сколько нам это встанет. Потом эту сумму будем высчитывать из зарплаты нашего дорогого бухгалтера, Валентины Михайловны, которая нас клятвенно заверяла в том, что здесь и комар носа не подточит.
   -Ну что вы. Фахриддин Давронович, я же с голоду тогда умру! - заёрзала бухгалтерша, доставая из сумки сигареты.
   Фахриддин со злой усмешкой посмотрел на неё и молча пошёл к двери.
   -Быстро, быстро! Работать! - сказал он и хлопнул дверью, выйдя.
   Он встал на пороге одноэтажного здания, в котором снимал за тридцать тысяч сум в месяц две комнаты, и закурил. Он стоял на холодном и колючем ветру в одном пиджаке и без наслаждения жевал свою "Marlboro".
   День близился к концу. Солнце уже укатилось за горизонт, и лишь его последние бледные лучи ещё подсвечивали серые облачка. По небу нескончаемой сетью тянулась стая каркающих ворон. Весь день эти птицы проводили на городской свалке, а вечером все они "перекочёвывали" в западную часть города. И всё это они делали лишь для того, чтобы потом вернуться на мусорку.
   Может какая-то ворона, сидя на дереве в благополучном западном районе, и думала: "Вот какая я успешная, удачливая. Я сыта, сижу на красивом дереве, гажу на чистый, выметенный асфальт. К моей ноге вчера намертво приклеилась блестящая и шуршащая фольга, и теперь все остальные вороны просто умирают от зависти! Я неповторима! Я королева!"
   Вот так, может и чувствует себя эта ворона королевой, но завтра рано-рано ей снова предстоит лететь на свалку и целый день рыться в зловонных отходах...
  
   На следующий день в офис к Эшонкулову пришли двое проверяющих. Это были совсем молодые и не по годам наглые пацаны. Они пролистали все документы, которые им дал Фахриддин, и заявили, что даже документы Эргаша содержат куда меньше "компромата". Эшонкулов молча курил. Проверяющий, видимо старший, стал объяснять, где и как Фахриддин "наварился" сколько и по каким каналам нелегально выудил налички.
   Эшонкулов напряжённо думал, как бы повежливее сунуть этим кровопийцам по сотне баксов и отвязаться от них. Они его раздражали.
   -Что будем делать, Фахриддин Давронович? - спросил проверяющий и навалился всем телом на стол Эшонкулава. Их лица приблизились. Фахриддина прямо взбесили эти мутные, наглые глаза проверяющего. Как такого ещё взяли в прокуратуру? Может, он знаниями отличился?
   -А что делать? - с фальшивой усмешкой переспросил Эшонкулов. - У меня всё нормально, всё чисто и по закону. Так что вы зря приехали.
   -Ну, чисто то оно чисто, но вы должны понимать, что мы должны предоставить какой-то результат нашей поездки своему начальству. Что ж мы, получается, зря сюда ехали, на транспорт тратились? - проверяющий откинулся на спинку стула. Второй только молча наблюдал за происходящим.
   У Фахриддина Давроновича неожиданно сильно заболели виски. Он даже вздрогнул.
   -Я вас прекрасно понимаю и с удовольствием вам окажу своеобразную спонсорскую поддержку. Я готов вам возместить в полной мере транспортные расходы.
   -Не знаю, удобно ли это? Некоторые это и как взятку могут представить.
   -Какая взятка? Вы что? Я, как представитель бизнеса, оказываю всестороннюю поддержку вам, как представителю власти! - Эшонкулова чуть не стошнило от его собственных слов.
   -Ну, ладно, - протянул проверяющий. Он взял со стола Эшонкулова калькулятор и, постучав по нему пальцем, протянул Фахриддину.
   Сам Фахриддин "оценивал" этих мздоимцев в сто долларов, но был согласен и на двести, но не более. На калькуляторе высвечивались единица и три нуля. Тысяча!
   "И как во властные структуры попадают такие сволочи? - подумал Фахриддин, глядя на число. - Из-за таких подонков потом народ начинает думать, что вся власть такая! А к чему это приведёт?! Да их надо судить! Судить за действия, которые ведут к свержению конституционного строя!"
   Эшонкулов весь побагровел. Ему было противно находиться рядом с этими господами, вежливо беседовать с ними. Ему было обидно за державу. Он вскипел, раздумывая: "Лучше уж я отвечу за свои преступления, за всё, что я украл у государства, но пусть и они за всё ответят! Позвоню в СНБ и скажу, что с меня требуют взятку!"
   Эшонкулов был в крайне взвинченном состоянии. И всё это происходило большей частью из-за его ущемлённого самолюбия. Он просто не мог позволить, чтобы с ним кто-то обращался подобным образом. У него были высокопоставленные друзья и знакомые. Он был большой человек в городе!
   Фахриддин взглянул на часы и самодовольно улыбнулся и, порывшись в карманах, кинул на стол перед проверяющим измятую купюру достоинством в тысячу сум.
   -А теперь, извините, но у меня обед! Всего хорошего.
   Ошеломлённый проверяющий, ещё улыбаясь, машинально взял со стола бумажку посмотрел на неё внимательно, потом положил обратно и резко встал.
   -Ты у меня по-другому заговоришь! - прошипел он.
   Фахриддин закрыл за ними дверь и плюхнулся на диван. "Что я наделал? Дурак", - прошептал он, сжимая голову руками. "Ничего решительного, конкретного. Всё полумеры. Сделал худшее из всего возможного!"
  
  

Глава пятнадцатая.

   Курбановы шли по наклонной. Это началось уже давно. Просто вся семья всеми силами сопротивлялась этому процессу. А заключение Наили Рашидовны только ускорило этот процесс и отняло последние силы у остальных.
   Уткир Сабитович уже ни на секунду не мог избавится от гнетущего чувства собственной ущербности и несостоятельности. Он испытывал беспричинное чувство зависти, перемешенное со злостью, по отношению ко всем людям. Исключение составлял разве что Базаров.
   Курбанову казалось, что все живут лучше, богаче, дружнее, что все гордятся этим безмерно и пытаются ещё его упрекать, что у него не так. Особое место в рядах этих "врагов" занимал Фахриддин Давронович Эшонкулов. Каждый день Уткир Сабитович находил минутку, чтобы покурить на балкончике и с ненавистью посмотреть на особняк соседей. Когда он докуривал сигарету, он плевал вниз, выбрасывал окурок и говорил: "Ничего, мы ещё посмотрим!"
   Ещё Курбанова особо раздражала его пластиковая карточка. Он с большим трудом мог заходить в магазин Эшонкулова и что-либо там покупать. Он заставлял себя думать о детях, но он думал о повышенных ценах и о доме Фахриддина, о его машине.
   Однажды, на дежурстве, выпив двести граммов водки, Уткир Сабитович даже собирался уничтожить свою карточку, но вовремя одумался. И вообще, Курбанов стал выпивать всё чаще и чаще. Он чувствовал себя одиноким, покинутым и что самое страшное - беспомощным. Теперь только водка могла отогнать от него эти печальные думы.
   Не намного лучше шли дела и у Рустама. Ему всё труднее было ходить в школу. Он почти по всем предметам отстал от программ и теперь ко всему прочему боялся выглядеть в лице одноклассников тупым. Учителя понимали положение, в котором оказался мальчик, и не требовали от него много. Они старались, как могли, помочь ему, но что они могли сделать, если он не ходил в школу?
   Рустам стал ходить по базару, наблюдая за "торговой деятельностью", он посещал городской стадион, наблюдая за тренировками спортсменов. Рустам видел на базаре многих ребят, которые были не старше его. Они возили тележки, бегали с поручениями, торговали. Целые дни они проводили на рынке и ничего не теряли оттого, что не посещали школу. Постепенно и у Рустама сложилось впечатление, что не обязательно посещать школу, чтобы стать настоящим человеком.
   Иногда Рустам приходил к школе и просто сидел за углом и курил. К нему подходили одноклассники, разговаривали, смотря на него с опаской. Его сверстники несколько сторонились его, а дети помладше открыто боялись. Что можно ожидать от беспризорника?
   Два раза Рустам мыл чью-то машину и за это ему заплатили тысячу сум. Он мчался на базар, покупал себе за сто пятьдесят сум лепёшку с морковчёй, а остальное мигом проигрывал у "лохотронщика" с шариком. И это ему нравилось.
   Одна только Гуля жила по-прежнему. Он играла с любимыми куклами в жизнь и очень скучала по маме, но не плакала. Она видела, что у папы и у Рустама проблемы, что они озабочены чем-то, но она ничего не могла сделать. Он жила своей жизнью. Играла, читала, помогала брату по хозяйству и старалась своим существованием не мешать никому.
   А жизнь Наили Рашидовны описать можно одним словом - забвение. Через месяц после оглашения приговора, её из ташкентской тюрьмы перевели в колонию общего режима в Сурхандарьинской области.
   Жизнь заключённой была не простой. Кормили здесь не вкусно, но сытно. Обращались хорошо. Сокамерницы были в большинстве своём одинокие, избитые жизнью женщины. Здесь не было и не могло быть никакой "дедовщины". Между заключёнными складывались, если так можно выразиться, тёплые, доверительные отношения. Однако, Наиля Рашидовна общалась мало. Поначалу она до смерти скучала по семье, а потом поняла, что долго не протянет с таким настроем. Она уговорила себя меньше думать о том, что было, о семье. Она просто жила и не задумывалась. Утром она шла в строе в швейный цех, где работали осужденные. Здесь шились некоторые заказы для армии, а чаще - брезентовые рукавицы для рабочих. В свободное время читала классическую узбекскую и русскую литературу. А когда разрешали - Наиля Рашидовна с увлечением и удовольствием смотрела телевизор.
   Особое впечатление на Курбанову произвело "Воскресение" Льва Толстого, которое она перечитала в первую же неделю своего пребывания здесь. Она с новой позиции посмотрела на жизнь девушки, обвинённой в преступлении, которое она не совершала. Наиля Рашидовна даже провела аналогию между Масловой и собой. Вот только своего Кирсанова у Курбановой не было. Но, не смотря на это, она решила, что её не сломать.
   Наиля Рашидовна не боялась за себя. Она страшно боялась за детей и за мужа. Она прекрасно знала, что им там, на свободе, во много раз тяжелее, чем ей здесь.
  
   Бывало так, что целыми ночами Уткир Сабитович сидел в своей каморке и думал. Он, небритый, почерневший, укрывался грязным одеялом и строил грандиозные планы. Он продумывал все ступени подъёма его семьи на вершину счастья и благоденствия. Исполнение этого плана должно было начаться прямо со следующего дня, но ничего не происходило, и вечером Уткир Сабитович покупал бутылку "Пшеничной". Так что следующая ночь проходила без всяких мыслей - в забытьи.
   В итоге этот путь привёл Курбанова к такому решению - должно что-то происходить, должно что-то меняться! Уже не важно, в какую сторону, но лишь бы что-то поменялось!
   Эта мысль настойчиво стучала в мозгу у Курбанова.
   Один раз Базаров на целый день ушёл в заводоуправление, а Уткир Сабитович остался за главного. Он принялся от нечего делать наводить порядок в каптёрке. Он подровнял мебель, мусор собрал и бросил в урну. Передвигая стол Сергея Ивановича, Курбанов снова наткнулся на листовки, которые, обёрнутые в грубую бумагу, лежали под столом. Моментально в мозгу у Курбанова зародилась сумасшедшая мысль, но он отогнал её в испуге.
   Выяснилось, что Базарову в заводоуправлении устроили крепкую головомойку. Там были недовольно производительностью труда в цеху и дисциплиной - особенно дисциплиной. Рабочие цеха за последний месяц одиннадцать раз опоздали утром. А больше всего зама директора волновало то, что по его данным именно из цеха Базарова появлялись распроклятые листовки!
   -Вы, Сергей Иванович, - говорил зам, - должны понимать, что отчасти вина лежит и на вас. Вы недосмотрели - и вот - пожалуйста! - Он положил на стол пять разных листовок, которые появились за последний год. - Вы найдите этого человека. А то может получиться так, что в следующий раз вас обвинят. Это же саботаж - серьезное обвинение. Вы, как человек военный должны понимать, что такое диверсия.
   Базаров молча сидел и качал головой. Что ещё ему оставалось делать? Он понимал, что эта игра в "просвещение" зашла слишком далеко. Могло получиться так, что вся сеть "народовольцев" могла быть накрыта. Сергей Иванович также понимал, что, скорее всего, ему придётся уйти с работы, чтобы не ставить людей из цеха под удар. Кроме всего прочего, зачинателем всего, действительно, был он, Базаров. Кто, кроме него, мог ответить за его поступки?
   На следующий день Сергей Иванович был мрачен, как туча, а Курбанов - наоборот, был в хорошем расположении духа, что случалось в последнее время не часто.
   -Ну, что ты себя мучаешь, Сергей Иванович? - спросил участливо Курбанов. - Мне то ты можешь рассказать?! Что в себе всё держать?
   -Да, что говорить, Уткир? Разваливается вся наша организация, которую мы строили так долго. Мне намекают на то, что кому-то всё равно придётся отвечать за все эти листовки, за всё! Вот и должен буду отвечать я, а в другом случае подозрение падает на всех моих подчинённых. Кто-то настучал, там уже известно, что листовки отсюда тянутся.
   -Ну, что ты Сергей Иванович! Что ты сразу руки опустил, не всё так плохо, как есть на самом деле. Ха!
   -Да я Уткир не за себя переживаю. По сути, мне эта работа и не нужна совсем. Я бы со своим хозяйством и больше бы заработал, если время бы было... Мне просто обидно за людей. Здесь и я себя человеком чувствую. У нас образовался кружок людей с прогрессивными взглядами. Мы несли наши позитивные идеи в народ. А тут - раз и всё! Тоже мне! Че Геварой каким - то себя возомнил!
   Сергей Иванович замолчал и покачал головой. Он встал и, достав из открытого сейфа пачку сигарет, закурил - в первый раз за последние несколько месяцев.
  

Глава шестнадцатая.

   За две недели до нового года произошло чудо - всем работникам завода выдали всю зарплату по ноябрь! Это уже само по себе было праздником. В тот же день Уткир Сабитович страшно напился на дежурстве.
   Он вынес стул из сторожки и поставил его на выпавший днём снег. Потом он сидел на этом стуле и плакал всё повторяя: "Что за мир? Даже такой человечище, как Сергей Иванович не может жить нормально! За что его гноят?!"
   Ещё за долго до этого, спустя месяц, как появились карточки, Уткир Сабитович услышал, что кое-где можно обналичить свои деньги под восемьдесят пять - девяносто процентов. Многие люди соглашались отдавать десятую часть от своих кровных каким-то жуликам, только бы держать в руках настоящие деньги, а не кусок пластмассы.
   На счету Курбанова было триста восемьдесят тысяч. И ему нужны были наличные. Он уже твёрдо решил, что не отступится от плана, который разработал пару недель назад.
   Наступило воскресенье. Курбанов побрился, причесался аккуратно, оделся поприличнее и вышел из дома.
   Он шагал минут двадцать, прежде чем дорога привела его к заправочной станции. Машин здесь не было, и все работники станции откровенно скучали.
   Уткир Сабитович осмотрел по сторонам и зашёл в будку, на которой было написано "Хазина". Здесь у кассового аппарата и терминала для карточек сидел парень, которому было лет двадцать отроду. Уткир Сабитович поздоровался с ним за руку. Он всё не знал, как бы спросить, можно ли обналичить?
   -Мне вот сказали, что здесь это, карточки принимают, - протянул невзначай Уткир Сабитович.
   Парень посмотрел на него оценивающим взглядом и, повернувшись к окну сказал:
   -Пятнадцать процентов.
   Уткир Сабитович вздохнул свободно. Ему стало полегче.
   -Что так дорого? Давай десять?
   -Нет, ака, не могу я десять. Если хотите - тринадцать. Больше я сбросить не могу.
   -Ладно, давай! - Уткир Сабитович протянул ему карточку. - Снимай все. Здесь триста восемьдесят тысяч.
   -Тогда я вам должен триста тридцать тысяч шестьсот, - констатировал парень, постучав по калькулятору.
   Через десять минут Курбанов уже вышел с заправки. Неся в руках небольшой свёрток, а в кармане его лежала опустевшая карточка.
   Дома на большом чистом листе бумаги Уткир Сабитович написал заявление на имя директора предприятия, в котором просил увольнения по собственному желанию.
   Всё уже было предрешено.
   В понедельник Уткир Сабитович пришёл на работу около шести часов. Он был трезв совершенно, но чувствовал он себя очень плохо. Его морозило, в животе всё бурлило, замёрзшие руки тряслись. Уткир Сабитович был одет в свою старую куртку.
   Он сел в кресло и стал осматривать каптёрку, словно в последний раз.
   Курбанов плохо соображал этим утром и, несомненно, он бы не сделал ничего, если бы план действий не был многократно обдуман и продуман до мелочей.
   Просидев в кресле около десяти минут, Уткир Сабитович опомнился и подскочил. Он торопился. Трясущимися руками он достал из кармана сложенное заявление и положил его на стол Сергею Ивановичу. Поверх заявления он положил свою карточку. Ещё раз оглянувшись, Курбанов вытащил из-под стола свёрток с листовками. Он разорвал бечевку и, развернув бумагу, стал набивать свои карманы листками. Он даже не видел, что на них было написано. Это для него было не так важно.
   Курбанов одел на голову свою старейшую шапку "петушок" и вышел из цеха. На улице было ещё темно. Рабочие ночной смены ещё не закончили работу, а дневная смена ещё не шла. На территории завода было пусто. Только время от времени по тротуарам проходил кто-то.
   Уткир Сабитович поднял воротник, согнулся. В таком виде он прошёл немного вглубь завода. Здесь он развернулся и быстрым шагом направился обратно. При этом он время от времени оглядывался по сторонам, словно боялся, что его кто-то заметит, и бросал в воздух несколько листков.
   Удачно миновав проходную, Курбанов вышел на площадь и ещё прибавил шаг. Здесь он кинул в воздух последние экземпляры листовок и почти бегом скрылся за углом.
   А люди уже спешили на работу.
   Курбанов блестяще справился со своей ролью. Как он и хотел, его заметили те, кто должен был заметить. Дело было сделано.
   Как только Уткир Сабитович повернул за угол, им овладело пьянящее чувство небывалой свободы. Ему стало легко. Он чувствовал, что сделал, большое, благое и общеполезное дело, при этом в некоторой степени жертвуя собой.
   "Теперь главное, - думал Курбанов, - это не встретить на дороге Сергея Ивановича. Всё должно случиться само, без его вмешательства".
   Боясь этой встречи, Уткир Сабитович свернул направо и прошёл через дворы на главную магистраль города. Он поплутал ещё несколько минут и оказался на берегу канала.
   Здесь было тихо и безлюдно. Этот канал вообще был вещью удивительной. Он протекал через самое сердце города, при этом его берега так заросли деревьями, что, находясь здесь, можно было смело представить себя на лоне природы километрах эдак в десяти от ближайшего населённого пункта. Уткир Сабитович сел на бордюр и замер. По воде тянул прохладный ветерок. Вокруг копошились птицы. Они искали себе корм в подтаявшем снегу. Над горизонтом поднималось солнце. Начинался новый день.
   Уткир Сабитович долго сидел и любовался первозданной красотой этого мира. Он сидел, пока совсем не продрог. Холод заставил Курбанова подняться и пойти в сторону Дороги жизни.
   "Канальный базарчик" уже кипел. Уткир Сабитович для успокоения нервов и согрева выпил стаканчик кислейшего и холоднейшего вина, купленный у благовидной бабушки. После этого он пошёл по тесным рядам, рассматривая товар.
   Уткир Сабитович пришёл в замечательное расположение духа. Он чувствовал себя совершенно беззаботным человеком. Он помнил, что у него целый день свободы, и от этого ему становилось ещё легче.
   Курбанов много времени провёл на Дороге жизни. Здесь он разговаривал с людьми, общался, торговался по пятнадцать минут за вещь, которую покупать и не собирался. Одним словом проводил время, так, как проводят здесь многие. И это ему очень понравилось.
   Домой Уткир Сабитович пришёл в полдень. Гуля ему несказанно обрадовалась, а вот Рустам сидел хмурый. Он сегодня ходил в школу, и там его долго и крепко ругали - за прогулы, неуспеваемость и т.д. А теперь Рустам боялся, что отец захочет посетить школу, пользуясь тем, что у него выдалось свободное время. Но этого не произошло. Уткир Сабитович был очень весел.
   -Ну, дети, - сказал он с порога, - теперь я человек свободный, вольный. Сейчас мы с вами будем играть и бороться, а потом все вместе пойдём обедать в чайхану!
   -Ур-ра! - послышалось в ответ.
   Дети с криком налетели на отца. Он быстро скинул туфли, схватил обоих нападавших под мышки и потащил в комнату. Здесь они устроили кучу-малу, а потом стали обкидываться маленькими подушками.
   Через час они уставшие и радостные собрались, оделись во всё чистое и новое, и пошли в чайхану "Шаршара", которая славилась своим бешбармаком и располагалась неподалёку.
   Курбановы сели за отдельный столик и заказали две порции фирменного блюда. Вскоре два большущих лягана с дымящимися кусочками теста в бульоне с луком и тремя разновидностями мяса были поданы. Порции были очень большими. Так что одна досталась Курбанову-старшему, а вторая - Гуле и Рустаму - на двоих. Был принесён также катык и две лепёшки.
   Курбановы сидели в "Шаршаре" почти два с половиной часа. Они просто болтали, смеялись и ели вкуснейший бешбармак в городе.
   Потом все они в течение долгого времени вспоминали этот день. Последний весёлый день, как они говорили.
  

Глава семнадцатая.

   Уткира Сабитовича Курбанова уволили с предприятия в тот же день. Сергей Иванович весь день ходил как сумасшедший, пил валидол. Вечером он сразу побежал домой к Курбанову, но дома его не было. В ближайшие дни Сергей Иванович заходил ещё два раза, но застать Уткира Сабитовича у него не получалось.
   А у Курбанова с того дня началась новая жизнь. Каждый день, если позволяла погода, Уткир Сабитович отправлялся на Дорогу жизни. Он собирал дома весь ненужный хлам, весь мусор, и носил всё это на базар. Здесь всё это расходилось в момент. Так что по началу Уткир Сабитович каждый день приносил домой с базара по полторы тысячи сум, а то и больше. На базаре у него появилось множество знакомых. Всё это были образованные, доброжелательные люди. Некоторые из них злоупотребляли алкоголем, но это им было простительно.
   Несколько раз Уткир Сабитович делал бизнес: ранним утром он проходил по базару и выискивал вещи, которые неопытные продавцы продавали по заниженной цене. Он скупал эти вещи и потом продавал их сам, но уже за реальную цену.
   Все эти первые успехи очень ободрили Уткира Сабитовича. Он даже за пятнадцать тысяч купил козочку, которую по Дороге жизни водил один хмурый старик. Уткир Сабитович попросил, чтобы дядя Володя разрешил его козе бегать в хозяевском стаде. Дядя Володя эту идею одобрил и разрешил.
   Дома у Курбановых лежало больше трёхсот пятидесяти тысяч сум. Это позволяло Уткиру Сабитовичу чувствовать себя совершенно независимым в финансовом плане. Так что отчасти и по этой причине он почти каждый день покупал себе чекушку, когда вечером шёл на дежурство.
   Просто довольно часто ночью, когда Уткир Сабитович оставался один, к нему в голову приходили очень невесёлые мысли. Они давили и душили, а Уткир Сабитович просто отгонял их с помощью этого волшебного зелья.
   Ну, разве можно его за это осуждать? У него хотя бы была причина для таких действий, а некоторые вполне нормальные люди делают то же самое, не имея при этом никаких оснований.
   Надо заметить ещё и то, что на Дороге жизни Уткир Сабитович оказался своим человеком. У большинства из здешнего контингента оказались схожие с ним проблемы. Здесь люди открыто говорили о своих бедах и от этого они казались не такими страшными.
   После того, как отец уволился с завода, Рустам стал немного чащё ходить в школу. Если быть точным, то он ходил через день. А в школе всех это не очень то заботило. Многие дети из нормальных, благополучных семей ходили точно также. Однако, не смотря ни на что, Рустам не перестал посещать центральный городской рынок. Уж очень он его притягивал! Конечно, Курбанов-младший понимал, что теперь он где угодно мог встретить отца, но он шёл на риск. Да и отец сильно изменился за последнее время...
   Однажды вечером, когда Уткира Сабитовича как обычно не было дома, Рустам с Гулей ужинали перед телевизором.
   -Ну, как день прошёл? - спросил Рустам у сестрёнки. Он это сделал скорее из приличия, нежели из интереса.
   -Классно, - Гуля заулыбалась, - опять тётя Ира приходила, мне конфеты приносила.
   -Тётя Ира? - равнодушным тоном переспросил Рустам. У него хватило ума не показывать сестре своё удивление. - А что, она и до этого приходила?
   -Да, три раза, - Гуля запнулась.
   Рустам помолчал и снова спросил:
   -А что же ты раньше не говорила?
   -Она не велела.
   -Значит, брату не доверяешь? - улыбнувшись, спросил Рустам.
   -Доверяю, - буркнул Гуля, надувшись.
   Рустам ушёл на кухню и бесцельно стал переставлять на столе посуду.
   -А что она спрашивала? - громко спросил он.
   -Не скажу! - послышался упрямый ответ.
   Воцарилось молчание, которое нарушал только телевизор, по которому шла реклама "A'lo o'yinchi". Рустам стал складывать посуду в раковину. Тут на кухню пришла Гуля, держа под мышкой куклу.
   -Она про маму спрашивала, про папу.
   -Про меня не спрашивала и ладно, - сердито ответил Рустам. - Иди в комнату.
   Рустам вспомнил их споры и перебранки в семье, когда у них жила тётя Ира. Он также вспомнил, какие у нёё были отношения с отцом, и решил пока ничего не говорить отцу. Он снова зашёл в комнату и сказал:
   -Сейчас я тебя не ругаю, но в следующий раз ты должна мне или папе всё сразу рассказать! Понятно?
   -Нет! Она моя подруга. Она меня любит, как мама!
   Рустам только махнул рукой и вышел на балкон. На улице было холодно, и стёкла запотели изнутри. Рустам был очень зол. Он приложился лбом к обжигающе холодным каплям и закрыл глаза.
   На следующий день Уткир Сабитович рано утром ушёл на мост, а Рустам решил не идти в школу. Он так и не успокоился со вчерашнего вечера. Да что там с вечера, за всё последнее время переживания одно за другим наслаивались на его психику. Рустаму хотелось с кем-то поговорить, рассказать о своих проблемах. Раньше он довольно часто говорил с мамой, но теперь это было невозможно, он говорил и с отцом, но теперь Уткир Сабитович стал каким-то другим. Он часто был пьян, а когда трезвел, то был молчалив и задумчив. Одноклассники и друзья после всех недавних событий стали по-другому относится к Рустаму, и у него решительно не осталось человека, кому он бы мог полностью довериться и открыться. Это сильно угнетало Рустама. Ему становилось с каждым спором, с каждой нахлобучкой всё тяжелее и тяжелее. Временами, когда его, например, отчитывали в школе, у него закипало всё внутри и ему хотелось сделать что совершенно непредсказуемое. Он представлял себе, как он обругает учительницу и одноклассников самыми непристойными и грубыми словами, которые только знает, потом пиннёт дверь и убежит из класса. Раньше ничего подобного в голову Рустама не приходило, и он никогда бы не позволил себе такое, а теперь он был всё ближе и ближе к тому, чтобы воплотить свои грёзы в реальность. Он этого ему иногда самому становилось не по себе.
   То что с отцом и братом твориться что-то неладное замечала и Гуля, но она не уделяла этому особого внимания. Она только меньше играла с Рустамом и ждала маму. Каждый день ей казалось, что вот сейчас раздастся стук в дверь и приедет мама с кучей гостинцев, или без ничего - всё равно - лишь бы поскорее приехала. Но дни шли, а мама всё не ехала, зато иногда заходила тётя Ира и она с каждым разом с каждым своим приходом всё больше и больше нравилась Гуле. Она каждый раз непременно приносила с собой что ни будь вкусненькое и интересовалась всем, что происходило с Гулей и вообще говорила с ней как со взрослой, как это иногда делала мама. Так что тётя Ира стала самой короткой подругой для маленькой Гули.
   А тётя Ира не оставляла своих планов. Она, пользуясь своим боевым и напористым характером, очень скоро разузнала, что Наиля Рашидовна оказалась за решёткой, что Уткир Сабитович уволился с завода и промышляет непонятно чем. Она прочно укрепилась в доме своей подруги, который, к стати сказать, располагался на одной улице с той базой, которую по ночам охранял Курбанов. Эта бойкая женщина решила для себя, что заберёт Гулю к себе и будет воспитывать её сама. Она решила, что этот ангелочек не должен расти и воспитываться в неполной семье с матерью зэчкой (тётя Ира понимала, что это ошибка, что это жестокая несправедливость, но, тем не менее, ей нравилось говорить и думать таким образом) безработным отцом-пьяницей и с братом самого прескверного характера.
   Так что злой рок не оставлял несчастную семью. Над ней нависали всё новые и новые угрозы. И члены семьи должны были за счастье почитать то, что им было неизвестно, что ещё ждёт их впереди. Иначе их жизнь моментально превратилась бы в совершенный кошмар. А так она превращалась в кошмар постепенно и как бы незаметно.
  

Глава восемнадцатая.

   Время шло своим чередом. Началась вторая неделя декабря.
   Странным образом складывались дела у Уткира Сабитовича. Пожалуй, в том, что случилось позже, важнейшую роль сыграло его душевное состояние. Иначе трудно объяснить действия человека когда.... Впрочем, не всё сразу.
   Каждый день Уткир Сабитович начинал новую жизнь. В его воспалённом мозгу уже давно сложился алгоритм, по которому должна была складываться жизнь семьи Курбановых. Кардинальные перемены, по замыслу Курбанова-старшего начинались прямо с восхода следующего дня и в скорости они должны были переменить абсолютно всё. Однако солнце вставало, садилось, но мало чего менялось. Единственно - за последнее время неожиданно быстро истощился "фонд" наличных денег, которые хранились в квартире под шифоньером. А случилось это из-за того, что Уткир Сабитович давно не видал наличности более пятидесяти тысяч и ему казалось, что триста тысяч это такой капитал, который обеспечит безбедное существование всей семье, по крайней мере, год. Вдобавок к этому Курбанов совершенно не мог тратить денег - этим раньше занималась Наиля.
   Я не буду перечислять весь перечень полезных и не очень вещей, приобретённых в последнее время, но замечу, что только на курево и спиртное в день уходило не менее полутора тысяч. Одним словом под шифоньером осталось чуть больше ста тысяч сум.
   Деньги исчезали на глазах, а новая жизнь не торопилась приходить. Боевой дух Уткира Сабитовича постепенно тонул в пиалах с водкой. Его лицо стало серым и хмурым. Глаза потеряли былой блеск и стали мутны и невыразительны. Мало помалу перемены, происходившие в этом человеке, стали заметны всем. Став более замкнутым и раздражительным, Уткир Сабитович стал похож на настоящего бомжа. Ему самому было на это наплевать. На Дороге жизни, где Курбанов проводил большую часть дня, многие были точно такими же, как и он. А знакомые Курбанова делали вид, что ничего не замечают и про себя связывали всё это с трагедией, произошедшей в семье. А впрочем, всем, кроме Сергея Ивановича, было решительно наплевать.
   Базарову никак не удавалось застать Уткира Сабитовича. Поначалу он хотел просто врезать ему, но со временем его пыл остыл. Он просто хотел поговорить и хоть немного вникнуть в суть всего того, что произошло за последнее время. Сергей Иванович был растерян. Произошедшее не входило в его планы. И более того, он даже и не подозревал, что подобное может произойти.
   Базаров пытался застать Уткира Сабитовича дома, но тщетно. И вот, разузнав, где дежурит Уткир Сабитович, холодным вечером направился разыскивать базу. Он представлял себе, где она расположена, так как когда-то давно ему приходилось несколько раз проходить мимо этой базы. Так что Базаров даже в этот тёмный вечер надеялся, что сможет её отыскать.
   Он не ошибся. Так и было. Та самая база. Сергей Иванович добрался до нее, когда уже было полвосьмого. Кругом было совершенно темно, ни один фонарь уличного освещения не горел. Только перед некоторыми домами тускло светили лампочки.
   Сергей Иванович на минуту остановился перед большими металлическими воротами базы, за которыми было светло почти как днём - три прожектора разрезали мрак своими мощными лучам.
   Базаров просто стоял и смотрел за забор, ему не была видна сторожка. Собаки, бегавшие по двору, почуяли чужака и, подбежав к самым воротам, стали истошно лаять.
   Базаров замер в нерешительности. Давно так с ним не было. Он был сильным и смелым человеком, но теперь он всерьёз подумал о том, чтобы уйти и наведаться к другу как ни будь в другой раз. Как, думал он, как я могу просто так вломиться и устраивать допрос - почему так? и как могло случиться такое?
   А в это время Уткир Сабитович уже спал. Он принял триста грамм, с трудом запихал в себя недоваренную, совсем невкусную картошку с подливой, приготовленную Рустамом и отключился. Проснулся он неожиданно и сразу сел на кровати. За окном оглушительно лаяли собаки. Курбанов не как не мог понять, что случилось и который час.
   Он накинул свою продранную джинсовую куртку и выглянул во двор. Собаки продолжали брехать и старались укусить кого-то, просовывая свои морды под воротами. Уткир Сабитович прищурился и заковылял к воротам.
   -Ну кого вам там черти принесли? - сердито и неразборчиво буркнул он. - Пошли отсюда!
   Собаки замолкли. Уткир Сабитович глянул за забор, но во тьме ничего различить было нельзя. Он уже хотел было вернуться в свою каморку, как вдруг из темноты послышался голос, который так боялся услышать Курбанов:
   -Открой, Уткир, это я.
   Уткир Сабитович замер, в висках у него застучало. Он не знал, что и делать. Моментально он стал вспоминать во что он сейчас одет и когда последний раз брился.
   -Да, Сергей Иванович, уже иду. Только собак закрою.
   Друзья и до недавнего времени сотрудники крепко пожали дуг другу руки.
   -Ну, как поживаете, как здоровье? - бодрым голосом спросил Курбанов, ведя своего гостя в сторожку.
   -Да что обо мне!? - неуверенно отвечал Сергей Иванович. - Я пришёл разузнать как у тебя дела? Столько раз заходил к тебе на квартиру, но никак не получалось застать. Так что вот выведал у Рустама где ты ночуешь и нагрянул с визитом.
   -И правильно, и правильно, - отвечал Курбанов, ища на стене выключатель.
   Загорелся свет. Уткир Сабитович стал расчищать гостю место на заваленной всяким тряпьём кровати.
   Курбанов старался не смотреть на Сергея Ивановича. Он боялся встретиться с Базаровым взглядом. Глаза у Курбанова были мокрыми.
   -Так, так - повторял он. - Вот, гостя поближе к плитке и чаю, сейчас чаю!
   Уткир Сабитович наклонился к тумбочке, сунул недопитую бутылку "Пшеничной" подальше и налил маленький алюминиевый чайничек воды из пластиковой бутылки.
   Сергей Иванович молча следил за приятелем. Он не верил своим глазам. Курбанов в его памяти всегда был собранным, подтянутым, опрятно одетым, пунктуальным человеком. А сейчас перед собой он видел непонятно кого, серую фигурку. Курбанов действительно представлял собой жалкую картину. Он весь ссутулился, сжался, волосы его торчали в беспорядке в разные стороны, недельная седая щетина походила на иголки кактуса, и вдобавок из продранной куртки во все стороны торчали клочья жёлтой ваты.
   Чайник на плитке начал кряхтеть и постукивать, вода медленно начала нагреваться. Уткир Сабитович, наконец, прекратил свою возню и, остановившись перед гостем, взглянул прямо на Базарова - мол, вот я такой и что? да я такой, а тебе какое дело?
   Сергей Иванович поймал этот колкий взгляд, и сердце его опять ёкнуло.
   -Ну, не суетись, Уткир - почти шёпотом сказал он. - Садись лучше. - Он помолчал. - А у меня вот Варька уже две недели как уехала. Совсем мы с ней рассорились и всё. Она говорит, что мы туту коммунизм строим и великое будущее, а уже давно пора на себя работать и думать о себе! Меня учит, представляешь? - Сергей Иванович положил руку на плечё Уткира Сабитовича, и, засмеявшись, посмотрел на него. - Представляешь? А я её так воспитывал! Ну, в детстве. И как такая выросла? Прямо не знаю. Это всё муж её испортил. Так скоро и будет не о детях, не о родителях, а только о себе. Ну!
   Базаров с досады сжал кулак и махнул им перед собой. Его старания не прошли даром. Уткир Сабитович стал чувствовать себя посвободнее. Он улыбнулся и подумал, что Базаров совершенно не изменился. Ни капельки. И ещё не совсем протрезвевшему Уткиру Сабитовичу стало казаться, что ничего и не произошло с ним, что и он не изменился, что всё как в старые добрые времена. Он тоже чуть заметно улыбнулся.
   -А у меня вот...-проговорил он и сразу запнулся. - Сам видишь, Сергей Иванович.
   -Э, Уткир, в жизни всякое случается, сам знаешь. На то и проблемы, чтобы их решать. Я же пришёл чтобы посоветоваться. Вот ты совсем пропал и не появляешься. Так же не делают. Друг я тебе или кто?
   -Что-то мне неудобно. Что я?
   -Знаешь, что и как неудобно делать? Вот, сам знаешь. А так. А может, мне помощь твоя нужна, или совет? Или ты теперь свободный и считаешь, что мы заводские не люди, не ровня тебе?
   -Да, Иваныч, почти в точку попал. Я же теперь человек совсем вольный...
   -Вольный! Ты чай заваривай вон - кипит. А то я в твоей конуре уже продрог совсем. Ты вот завтра возьми и щели заклей, или законопать лучше.
   -Угу, вот только чай пустой, ничего у меня нет.
   -Ну и у меня ничего нет. Так что давай пиалы. Наливай.
   Бледный, не успевший завариться чай испускал целые клубы пара. Сергей Иванович закурил и предложил Курбанову. Тот не отказался.
   -А что, Иваныч, а как же борьба с курением и стойкость характера, прищуриваясь, спросил Курбанов.
   -Чтоб бороться, чтобы из петли вылезти, - он замер на мгновение, - надо быть хотя бы живым, а если я не погреюсь, то точно скоро околею. Я смотрю и ты теперь на меня нападки совершаешь! Что за жизнь пошла?!
   -Да я же любя, в шутку. Я вот тоже покуриваю, греюсь.
   Скоро в малюсенькой комнатке, где два человека помещались с трудом, было так накурено, что можно было топор вешать. От кипятка согрелись и люди. А на улице поднялся сильный ветер. Он время от времени дул так, что шаталась дверь и окно, что свистели провода и где-то далеко выли трубы.
   -Я вот думаю, Уткир, что на жизнь надо смотреть широко. Вот посмотришь, например, на тебя сейчас и думаешь - так тяжело человеку так его судьба кидает. А вот если на всю твою жизнь посмотреть со стороны, то, возможно, получится, что ты вполне нормальный, счастливый человек. Просто у тебя моменты безграничного счастья меняются моментами вот таких тяжёлых периодов, понимаешь?
   -Что-то не верится мне, что если на жизнь мою смотреть, то я счастливым буду...
   -Да ты просто на настоящем моменте не зацикливайся, пройдёт ещё немного времени, и ты будешь только вспоминать эти ужасные дни.
   -Эх, было бы так.
   -А ты не замыкайся, Уткир. У тебя есть хорошие друзья, которые всегда тебе помогут и поддержат. Мне сейчас пора идти, но ты смотри, не забывай. Приходи к нам в гости с детьми, поужинаем, поговорим, вина выпьем - расслабишься, развеешься!
   -Хорошо, непременно зайду! - Уткир Сабитович заулыбался. - Всё!
   -Ну, а мне пора.
   Сергей Иванович стал одеваться и прощаться. Они вышли на улицу, и леденящий, до костей пробирающий ветер мгновенно украл у них всё тепло. Ветер бил в лицо, ворошил волосы и залезал под одежду.
   Уткир Сабитович проводил Базарова до калитки.
   -Найдёте дорогу, или проводить до маршрутки? - спросил он неожиданно упавшим голосом.
   -Найду, здесь я часто ходил - дорогу найду! Только ты обязательно приходи, мы договорились?
   -Договорились. И вы заходите...
   Они крепко пожали друг другу руки, и Сергей Иванович исчез в темноте.
   Он шёл, не видя дороги, но наступал решительно, отчаянно. Мозг его кипел. Сергей Иванович не мог с собой совладать. Он совершенно растерялся и не знал что делать. Базаров шёл и разговаривал сам с собой: "Боже мой! Что за издевательство! Уткир превратился в настоящего алкаша и бичугана! Он теперь и на человека не похож! Может быть взять его детей на воспитание, пока он и их не доконал, как себя? Но тогда он совсем опуститься и превратиться в элементарное животное, совершенно... точно. Но что же делать? Я не могу это просто так оставить!"
   Курбанов ещё немного постоял на улице, а потом опустил голову и поплёлся в сторожку. Ему хотелось умереть от своего стыда от одного своего вида и от того, что Сергей Иванович увидел его таким.
   Он чуть не плакал. Уткир Сабитович быстро достал из тумбочки бутылку и прямо из горла выпил всё, что в ней осталось. После этого он прямо в куртке улёгся на кровать и почти мигом уснул, приговаривая "Вот завтра! Вот завтра..."
   А утром Курбанова разбудил дядя Риза. Он видимо долго его тормошил, потому что когда Уткир Сабитович всё же с трудом открыл глаза, дядя Риза был уже очень зол.
   -Просыпайся, наконец, алкаш чёртов! - бурчал он.
   -Ну, что ещё за? - с трудом отвечал Курбанов, стараясь пересилить тошноту и головную боль.
   -Сейчас хозяин приедет и голову тебе оторвёт! Совсем бухой! Иди быстрее умойся, приведи себя в порядок! Ты что хочешь работу потерять?!
   Уткир Сабитович кряхтя, поднялся и пошёл прямо домой. Почти целый день он проспал, ничего не соображая и не вспоминая.
  

Глава девятнадцатая.

   Пришла очередная суббота. Уткир Сабитович не приходил домой с ночи, и Рустам решил не идти в школу. Они с Гулей сидели дома, громко работал телевизор. Дети некоторое время бесились, носились по всей квартире.
   Время шло к обеду, а Уткира Сабитовича всё не было дома, но это никого не беспокоило, ведь так уже случалось не раз.
   Внезапно кто-то постучал в дверь. Рустам замер в испуги придержал Гулю, которая было бросилась открывать. Отец обычно не стучал - у него были ключи, ну а если и стучал, то совсем не так. Рустам сказал сестре на ухо, чтобы она оставалась в комнате, а сам на цыпочках пошёл в коридор.
   Он остановился перед дверью и, потянувшись, посмотрел в глазок. Рустам онемел. Его самые ужасные предположения сбылись. За дверью стояла завуч из его школы - Валентина Григорьевна.
   Рустам, охваченный страхом, притаился за дверью и даже задержал дыхание. Но ничего не помогло. "А ну быстро открывай, Рустам! - громкие слова отчётливо доносились из-за двери, - я знаю, что ты дома! Сейчас же открывай!"
   Рустам выпрямил, спину и с побледневшим лицом открыл дверь.
   -Здравствуйте, Валентина Григорьевна, - сердито проговорил Рустам и насупился.
   -С тобой я даже разговаривать не буду! - заявила завуч. - Позови быстро отца.
   -Его нету. Только я с сестрёнкой.
   Рустам стоял в дверном проёме, немного приоткрыв дверь. Валентина Григорьевна отстранила его со своего пути и прошла в коридор.
   -Уткир Сабитович! - позвала она, и тут же добавила тише - без матери совсем от рук отбился, обалдуй!
   Не дождавшись ответа, она пошла в квартиру и осмотрела все комнаты. Надо заметить, что квартира была далеко не в лучшем своём виде. А что могли сделать два ребёнка? Они, конечно же, не убирались с того момента, как уехала Наиля Рашидовна, так как никому из них, включая главу семейства, порядок не требовался.
   На кухне стояла грязная посуда. Да что грязная - на столе и в раковине стояла почти вся посуда и вся она была грязная. Когда надо было что-то взять - брался наиболее чистый предмет.
   В комнате по всему полу были раскиданы курпачи, подушки и тетрадки. Кое-где на стенах виднелись рисунки кисти Гули.
   В спальне также был бардак. Все вещи валялись на кровати, или на полу. Это Уткир Сабитович искал старые и ненужные, ну или не совсем ненужные вещи на продажу.
   Валентина Григорьевна пришла в совершенное бешенство. Она долго и громко причитала, вопрошая неизвестно к кому, что тут делается и как так можно относится к детям?
   Наконец она немного притихла, но только для того, чтобы вручить Рустаму листок, на котором директор просил Уткира Сабитовича в понедельник явиться в школу. Она также сказала Рустаму, что если он не придёт в понедельник учиться, то она сама притащит его за уши.
   -Дура! - довольно громко сказал Рустам, закрыв дверь за завучем. Он повеселел после её ухода. - Мы ещё посмотрим, как вы меня за уши.
   Гулю очень напугала это, по её мнению, беспричинно кричавшая женщина.
   Когда Валентина Григорьевна уже выходила из подъезда, на неё чуть не налетел шатающийся мужчина бомжеватого вида.
   Это Уткир Сабитович возвращался домой после долгого дежурства и увеселений на Дороге жизни.
   "Ну и райончик! - подумала Валентина Григорьевна и зашагала быстрее проч. - Не удивительно, что дети портятся при таких родителях!"
   Уткир Сабитович даже и не заметил Валентину Григорьевну. Он шёл на автопилоте, думая только о кровати.
   Рустам услышал знакомые шаги и открыл дверь в подъезд.
   -Младес, сынок! - с трудом проговорил Курбанов - старший и ввалился в квартиру.
   Через пару минут он уже спал, повалившись прямо на разбросанные в спальне вещи.
   Рустам некоторое время с беспокойством ходил по квартире, а потом решительно выбросил в мусорное ведро бумагу от директора и сел с сестрой смотреть телевизор. Однако, спокойно сидеть он не мог. Он чувствовал беспокойство и смятение. Рустам всё думал, как ему поступить. Ему не удавалось ничего путного придумать. Он не мог себе представить, как он придёт в школу, как его встретят учителя, что он скажет одноклассникам?
   В жизни семьи Курбановых наступил такой период, когда проблемы стали возникать быстрее, чем решаться. Это неизбежно привело к тому, что вскоре их накопилось столько, что решить их казалось абсолютно невозможным. Так продолжаться больше не могло, и семья начала разрушаться.
  

Глава двадцатая.

   В ночь на понедельник Уткир Сабитович пришёл на дежурство почти на час позже. Злой дядя Риза молча посмотрел в мутные глаза Курбанова, под которыми красовались тёмные круги, и отдал ему ключи. Уткир Сабитович даже не посмотрел вслед старику, который всё качал головой.
   Курбанову было наплевать. У него болело всё тело. При каждом вдохе казалось, что грудная клетка разрывается на части. Мысли в головы не шли. Уткир Сабитович, как обычно, сел на кровать в сторожке и, достав бутылку, стал поглощать её содержимое, не закусывая. Он только морщился. Когда бутылка разведённого казахского спирта опустела, Курбанов закурил и завалился на спину. Он напился до беспамятства. Только счастливый случай не дал сигарете упасть на матрац. Она упала на голый бетонный пол и вскоре затухла.
   В этот холодный вечер казалось, что ветер носил над базой слова, которые шептала женщина: "Любимый, ты только продержись! Ты только о детях позаботься! Забудь меня, и не позорьтесь! Найди детям заботливую мать и себе любящую жену. Уткир, делай что хочешь, но не оставляй детей! Заклинаю тебя!!!" - дальше слова сорвались на плач. Ветер часто носил подобное, но сегодня отчего-то эти фразы были слышны особо отчётливо. Но человек, который лежал в беспамятстве в холодной сторожке не слышал их. Этот человек совершенно опустился. Это был исхудалый и почти седой мужчина с пропитым лицом, покрытым глубокими морщинами и с заросшим щетиной подбородком. В этот момент все его боли растворились и проблемы утонули на дне бутылки. Наверное, ему было хорошо, так как некоторые морщины на его лбу распрямились, а на губах время от времени появлялась бессмысленная улыбка. Всё ничего, вот только он не слышал слов, принесённых ему ветром...
   Пришло злое чёрно-белое утро. Солнце было спрятано за чёрными тучами, пришедшими с севера, дул порывистый ветер. Холодало.
   Уткир Сабитович очнулся оттого, что ему на голову лили воду и сильно теребили. Он едва открыл опухшие глаза, но всё-таки смог увидеть перепуганное лицо дяди Ризы. Старик матерился и продолжал трясти Курбанова. Тогда Уткир Сабитович поставил ноги на пол и сел на кровати. В голове у него симфонический оркестр играл какофонию. Сквозь звон в ушах Курбанов услышал: "Алкаш убитый, пока ты бухал, здесь всё растащили!!!"
   Уткир Сабитович от этих слов встрепенулся и неуверенно встал на ноги, внутри у него всё похолодело и затряслось. Он, сдерживая рвотные позывы, шатаясь, вышел на улицу. Он с трудом переставлял ноги и шёл машинально. Это всё было как в кино, как-то нереально. Курбанов первым делом увидел зарезанных собак. Одна висела на заборе, подцепленная за ошейник, а вторая в луже крови лежала под первой. Уткир Сабитвоич повернул голову в сторону и увидел распахнутые двери двух складов. Руки Курбанова тряслись. Он некоторое время стоял на месте, пытаясь всё понять, но мозг понимал только опасность и страх. Почти не осознавая своих действий, Курбанов перевалился через невысокий забор и упал на землю.
   Подгоняемый страхом, он поднялся и побежал, заваливаясь то на правую, то на левую сторону. Его тело не слушалось его разума, а было охвачено какими-то звериными чувствами. Курбанов упал в арык, но голова его продолжала кружиться из стороны в сторону. Уткир закашлял, и его стало рвать. Желудок выворачивался на изнанку, но так как он был пуст, то и смог выбросить только желчь с кровью. Курбанов с трудом поднялся и побежал дальше. Хорошо, что в этот час на улице практически, никого не было. Ибо это было поистине страшное зрелище.
   Поскользнувшись, Уткир Сабитович упал в очередной раз, отключившись.
  
   Этим промозглым утром в понедельник Рустам проснулся рано. Было около шести часов. В квартире было совершенно темно, но Рустам знал, что уже утро. Он дрожал от холода и от страха. Рустам тихо поднялся и прошёл на балкон, нигде не включая свет и стараясь не шуметь. Ему хотелось плакать от безысходности. Ведь сегодня, скорее всего, за ним зайдёт какая ни будь из учительниц и поведёт его под конвоем в школу. Рустам этого очень боялся. Но ещё больше он боялся, что кто ни будь из старых знакомых семьи увидит отца и ужаснётся. Нет, Рустам не мог этого видеть. В волнении мальчишка заходил по квартире. Он остановился перед сестрой и посмотрел на неё внимательно. Гуля спала как маленький ангелочек.
   Рустам решился. Он стал быстро одеваться. Сначала тёплое нижнее бельё, потом старые надёжные джинсы, свитер, шарф, куртку тёплую и новые ботинки. Уже нацепив шапку, Рустам прокрался к шкафу и стал в нём рыться. На самом дне, под грудой рванья, он нащупал остатки запасов отца. Там было очень и очень немного. Рустам посмотрел в потолок и вытащил две тысячи. Потом он вздохнул и вытащил ещё одну тысячу. Деньги он сунул в дальний карман и, выйдя из спальни, снова подошёл к Гуле. Он склонился над ней и замер на мгновение. Постояв, он поправил одеяло и пошёл к выходу. На кухонном столе он оставил короткую записку - "Папа, не волнуйся, я найдусь сам. Рустам"
   Курбанов-младший вышел из дома, когда на улице было ещё совсем темно. Он направился в сторону городского базара, но шёл он не обычным путём, а околицей - т.к. боялся быть обнаруженным. Он сбежал из дому.
   Минут через двадцать после того, как Рустам вышел из дому, к подъезду, подбежал-таки гонимый страхом Уткир Сабитович. Он шатался и кряхтел, глаза его были совершенно одуревшими. Он огляделся по сторонам и стал подниматься по лестнице. Всё это время он бормотал бессвязные слова, сознание его не прояснялось.
   Уткир Сабитович дрожащими руками и с большой осторожностью открыл дверь и вошёл в квартиру. Было темно. Курбанов быстро прошёл в спальню и стал перебирать вещи. Он нашёл тёплые штаны и свою старую куртку. После этого он надел на себя целую охапку своей старой одежды и стал похож на капусту. Уткир Сабитович прошёл по квартире и опять вернулся к шкафу. На дне он достал оставшиеся деньги и, отсчитал десять тысяч. Эти деньги он положил на кровать, а остальные сунул себе в карман. Там было немногим больше двадцати тысяч.
   Действия Курбанова были безрассудными, им руководил только страх быть пойманным. Он ещё раз прошёлся по всей квартире, то и дело повторяя еле слышно: "Вы уж простите меня, детки! Всё будет хорошо. Папка вернётся через несколько дней". И в этой суматохе судьба ещё раз посмеялась над Курбановыми. Уткир Сабитович решил оставить детям записку, чтобы те не волновались. Он глазами искал листочек бумаги и тут его взгляд упал на листок, лежавший на кухонном столе. Уткир Сабитович схватил с пола красный химический карандаш и, смочив его во рту, жирными красными буквами написал прямо поверх рустамовской записки - "Дети, у меня срочные дела! Вернусь через несколько дней. Будьте сами!" Свою записку Уткир Сабитович оставил всё там же на столе. Войдя в комнату, он взглянул на спящую Гулю и остановился на миг. Спустя мгновение он уже захлопнул дверь и стал торопливо спускаться по ступенькам лестницы.
   Выйдя на улицу, Курбанов испуганно осмотрелся по сторонам, потом пригнулся, съёжился и быстро зашагал проч. Но идти ему было некуда, и он машинально направился на Дорогу Жизни.
   Здесь он первым делом выпил стакан вина и ему стало немного лучше. Уткир Сабитович стал лихорадочно соображать - что ему теперь делать? Он решил переждать несколько дней в надежде, что всё образуется само собой. Но вот о том, где он проведёт эти несколько дней, Курбанов ещё не думал.
   Постояв немного у моста, Уткир Сабитович решил пройтись по базару, чтобы немного развеяться.
   В это же время Рустам испытывал то же самое, что и его отец. Этому мальчишке было очень страшно и обидно. Подходя к центральному городскому рынку, Рустам достал из дальнего кармана припасённые три тысячи. Деньги он пересчитал и разделил на две части. Пятьсот сум он сунул в карман брюк, а две с половиной тысячи спрятал далеко за пазуху.
   Около двух часов Рустам без цели слонялся по рынку. Его начал одолевать голод. Рустам купил себе лепёшку и положил в неё морковчу, купленную на сто сум. И всё бы ничего, но становилось скучно и холодно. Рустаму стало очень тоскливо и он даже стал подумывать о скором возвращении домой. Доедая свою лепёшку, Рустам подошёл к тому месту, где он в прошлый раз увидел тех странных детей. Они и теперь были здесь. Человек десять разместились вокруг двух костров. Некоторые из них сидели, некоторые лежали на картонках. Рустам сел на корточки и стал рассматривать эту странную компанию.
   Здесь были дети самых разных национальностей. Никому из них на вид нельзя было дать больше шестнадцати. Одеты они были в сильно поношенную выцветшую одежду. Они были неряшливы, грязны и постоянно матерились. Среди них явно выделялся вожак. Этот парень, которому на вид было семнадцать или восемнадцать лет. Он был одет лучше других, и другие его беспрекословно слушались и служили ему. А если проявлялось неповиновение, то вожак сразу применял силу.
   В руках этих детей были прозрачные пакеты. Рустам пристально наблюдал за ними, даже перестав есть свою лепешку. Он заметил, как вожак достал из кармана новый тюбик клея "Момент" и стал выдавливать его содержимое в пакеты. Когда тюбик закончился, он снова спрятал его в карман. Дети разобрали пакеты. Они с усердием стали наполнять их воздухом. Когда пакеты надувались до предела, они замирали на некоторое время, а потом глубоко вдыхали в себя содержимое пакетов.
   Вожак стаи, заметив в павильоне покупателей, толкнул самую маленькую белокурую девочку, что сидела неподалёку. Девочка с охотой пошла попрошайничать. И тут вожак заметил Рустама, который как завороженный сидел и глазел на них. Он поманил Рустама пальцем, но Рустам не двигался с места. Тогда один из парней, лежавший у костра встал и пошёл к Рустаму. Это был совсем невысокий паренёк с совершенно чёрной кожей и с узкими и мутными глазами. Он был одет в когда-то цветастую куртку, которая была ему так велика, что рукава доходили ему почти до колен.
   -Ты чё сидишь? - обратился он к Рустаму хриплым прокуренным голосом. - Чё, не видишь, что тебя Старший зовёт? Пошёл!
   Рустам повиновался. Ему стало страшно, но его интерес не пропадал. Он медленно пошёл меж пустующих прилавков к костру, а тот парень, что позвал Рустама шёл сзади. Так что деваться Курбанову- младшему было некуда.
   -Чё ты здесь высматриваешь? Спросил Старшой у Рустама? Ты от ментов что ли пришёл? Что ты здесь вынюхиваешь?
   -Нет, - неуверенно отвечал Рустам, - я просто здесь гуляю.
   -Нет, ты именно здесь что-то высматривал. У тебя есть деньги? Лучше отдай сам!
   -У меня нет денег, - испуганно отвечал Рустам. - Он отступил назад.
   -Подожди, малой, это ты вчера деньги в комке украл, да?
   -Нет! - прошептал Рустам и почти заплакал. - Я вчера даже на базаре не был!
   -Ну-ка держи его! - скомандовал Старший. И Рустама мигом подхватили под руки двое парней. Но Курбанов и не думал сопротивляться. Он стоял в оцепенении.
   К Рустаму вплотную подошёл тот самый низкорослый пацан с мутными глазами. Он стал быстро и со знанием дела обыскивать Рустама. Через минуту у него в руках уже оказались все деньги, припасенные Рустамом.
   -Сарик! - потребовал Старшой и протянул руку. Сардор (так звали этого мальчишку) послушно протянул вожаку все деньги, найденные у Рустама.
   Он немного постоял и потом решительным движением сбил Рустама с ног и прокаркал своим хриплым голосом: "Снимай ботинки!"
   Рустам хотел закричать, но не смог. Он ожесточённо дёргал ногами и извивался всем телом. Но его крепко держали за руки, и он не мог вырваться. Сардор накинулся на Рустама и быстро стащил с его ног драгоценные новенькие ботинки, которыми так гордился Рустам. Когда это произошло, Рустам перестал сопротивляться и замер. Его отпустили. Сардор скинул свои старые прохудившиеся туфли и кинул их Рустаму. Курбанов-младший сел на цемент, поджал под себя ноги и забился под прилавок. Сначала он хотел наброситься на своих обидчиков и показать им все известные ему приёмы, но потом он понял, что это бесполезно и, надев брошенные ему туфли, поплёлся проч. Когда он вышел на пустырь за базаром и перешёл железную дорогу, из глаз его прыснули слёзы, и он побежал, не разбирая дороги.
  
   К двум часа последние продавцы покинули Дорогу жизни, и Уткир Сабитович остался один. Он сел на берегу канала и стал думать, что ему делать? Уткир Сабитович знал, что ему некуда идти, что ему негде ночевать, но придумать ничего он не мог. Домой идти нельзя было не в коем случае - там могла его ждать милиция. Тогда куда? К друзьям? К Эшонкулову что ли? Курбанов даже криво улыбнулся. К Сергею Ивановичу? Нет, уж лучше на улице замёрзнуть!
   Уткир Сабитович посидел на берегу ещё некоторое время и направился на центральный базар. Он располагался недалеко - буквально в десяти минутах ходьбы. Но что это сейчас меняло?
   Уткир Сабитович бродил по базару без цели, шарахался от каждого милиционера, и время для него тянулось бесконечно долго. "Долог день до вечера, если делать нечего!" - проговорил про себя замёрзший Курбанов-старший. Положение его было хуже некуда. Уткир Сабитович уже подумывал о том, не пойти ли ему в милицию самому? Но потом он решил, что если и его вдруг посадят, то дети не смогут вынести такой груз - оба родителя уголовники! И к тому же, их отправят в детский дом. Нет! Этого нельзя было допустить.
   Короткий зимний день подходил к концу. Уже после четырёх часов солнце заходило за горизонт, и начинало стремительно темнеть. Центральный базар тоже стал стремительно пустеть. Уткир Сабитович еле передвигая ноги от непонятно откуда навалившейся усталости, шёл между магазинных рядов. Уже чувствовалось приближение нового года. Некоторые витрины были красиво украшены и подсвечены изнутри разноцветными огнями. Уткир Сабитович остановился перед одной витриной, которая вся сверкала. "Вот бы детям показать!" - мелькнуло в голове у Курбанова. Он улыбнулся на миг, представив, как засияет личико его дочурки. Но уже через секунду он помрачнел и, опустив голову, зашагал дальше. Он направлялся к тому месту, где торговали разливным казахским спиртом.
   Уткир Сабитович купил литр. После этого он пошёл в магазин и купил там одну банку говяжьих консервов, булку хлеба, спички и пачку самых дешёвых сигарет.
   Собрав всё это добро в большую хозяйственную сумку, Уткир Сабитович долго ходил в сумерках по близлежащим дворам в поисках тёплого подъезда для ночёвки. Но к его удивлению на каждом подъезде стояла прочная металлическая дверь, запертая на замок. Раньше он этого не замечал. Тогда Уткир Сабитович решил пойти немного дальше от базара.
   Уже стало совсем темно. Уткир Сабитович вышел к главной улице города и, посмотрев по сторонам, перебежал через неё. Он зашёл в ближайший двор и с радостью заметил, что подъезд открыт. Это был чистый подъезд двухэтажного дома. На втором этаже было очень тепло. Уткир Сабитович присел в угол и расстегнул замок своей куртки. В это время дверь, спиной к которой сел Курбанов резка открылась и ударила Уткира Сабитовича по колену. Из двери выглянул здоровенный мужик с сигаретой в зубах. Одет он был в одну нижнюю майку и спортивные брюки. Он внимательно посмотрел на Курбанова а потом угрожающе прошипел:
   -Мужик, даже и не думай!
   -Уже ухожу, - пролепетал Уткир Сабитович и полетел вниз по ступенькам.
   Он вновь оказался на холодной и тёмной улице. Курбанов был в отчаянье. Он хотел найти хотя бы укромное местечко на улице, где бы смог развести костёр и поужинать. А может и поспать, согреваясь спиртом и огнём. Выйдя из двора, Уткир Сабитович пошёл вдоль сараев, стоявших в двух десятков метрах от дома. К своему удивлению Курбанов заметил на недалёких деревьях отблески костра. Он оживился и свернул за сараи. Его взору представилась довольно интересная картина. На большой площадке с трёх сторон огороженной сараями и гаражами располагалась мусорка. Баков для мусора здесь не имелось. Отходы были навалены горой меж трёх бетонных плит, поставленных в виде буквы "П". Но мусора было уже столько, что он не умещался меж плит. Им была засыпана прочти вся площадка между гаражей. Но взгляд Уткира Сабитовича был прикован к трём мужчинам, которые сидели вокруг небольшого костра. Все они сидели возле кладовки, дверь которой была открыта. Двое из них сидели на перевёрнутых вёдрах спиной к Курбанову. Третий был в очках и сидел на досках, сложенных стопкой. Всё это были люди откровенно бомжеватого вида. Они о чём-то переговаривались, не замечая Курбанова. Уткир Сабитович кашлянул, прочистив горло, и подошёл поближе.
   -Можно погреться у вашего костра? - спросил он, стараясь быть как можно приветливее.
   Вся троица мигом обернулась на голос Курбанова. А тот, что был в очках ответил:
   -Конечно, брат, подходи. Щас и тебе ведро дам.
   Он прошёл в кладовку и принёс оттуда ведро с дырявым дном. Уткир Сабитович взял ведро и, поставив его поближе к огню сел, обняв свою сумку. Над огнём была укреплена арматура, на которой висел небольшой котелок, в котором варилась картошка, и даже плавали редкие кусочки мяса.
   -Я Васёк, - представился бомж в очках и протянул свою сухую жёсткую и чёрную руку.
   - Я Уткир, - сказал Курбанов, пожимая его руку и думая о том, сколько не его руке болезнетворных микробов?
   -О! Тёзки! - сказал Васёк, мотнув головой в сторону серого мужчины, который сидел по правую сторону от него. - А это Стас.
   Все замолчали на некоторое время. Уткир Сабитович стал осторожно осматривать своих новых знакомых. Это были серые люди с хмурыми вытянутыми лицами. У Уткира - было совсем пропитое лицо совершенно чёрного цвета. Стас был ещё молодым человеком с перекошенной на левую сторону нижней губой и большим синяком под глазом. Самым интересным из всей компании был Васёк. На вид ему было лет 45. Это был типичный бомж. Одет он был как капуста (впрочем, все здесь так одевались, иначе ночью можно было замёрзнуть насмерть). На голове у Васька была вязаная шапка с помпончиком и небольшим козырьком. На носу у него красовались круглые очки, которые были настолько заляпаны, что, казалось, сквозь них ничего нельзя было увидеть.
   Васёк то и дело помешивал то, что варилось в котелке, и пробовал алюминиевой столовой ложкой.
   -Всё, - сказал он, - готово! - Все оживились. - А ты, Уткир, есть будешь? - спросил он у Курбанова.
   Уткир Сабитович чувствовал сильный голод и сказал: "Буду".
   -Он будет! - протянул Васек, оглядывая своих товарищей. При этом он эти два слова сопроводил ещё четырьмя матерными. Лицо Стаса перекосилось от улыбки, и он стал хрипло посмеиваться, смехом похожим на лай большой собаки.
   Васёк ушёл в кладовку и вернулся оттуда с миской и большой ложкой. Его товарищи откуда-то тоже достали миски и ложки. У Курбанова ничего этого не было. Васёк стал разливать ужин из котелка по мискам.
   -Ну а ты (!) чё? - обратился он к Курбанову. - (!) Ты как есть собираешься (!)?
   Уткир Сабитович пожал плечами. Васёк встал, отложив свою ложку, и снова пошёл в кладовку. Оттуда он принёс ещё одну алюминиевую ложку и грязную тряпку.
   -Ну (!) ты даёшь (!)! - сказал он, протягивая всё это Курбанову. - Ешь из котла тогда!
   Курбанов аккуратно снял котёл с арматуры и поставил на землю возле своих ног. Он не ожидал здесь встретить такое гостеприимство. Не долго думая, Уткир Сабитович достал из своей сумки литровую бутылки спирта.
   -Угощайтесь! - сказал он, протягивая бутылку Ваську.
   Тот схватил бутылку и мигом пригубил.
   -Спирт! - воскликнул он. - Стас, бегом набери две бутылки в реке.
   Стас схватил бутылки и убежал в темноту. Только сейчас Уткир Сабитович понял, что он находится буквально в ста метрах от северной оконечности Дороги жизни.
   Пока Стас бегал за водой, Васёк перелил спирт из литровой бутылки в полуторалитровую. После он долил бутылку речной водой, закрыл пробку и стал сильно трясти бутылку.
   -Всё, братва, (!) живём! - повторил он раза три. Появились кружки, и дело пошло.
   Уткиру Сабитовичу стало даже хорошо. Он совсем расслабился и почти забыл обо всех своих несчастьях. Ему казалось, что он оказался в компании своих хороших друзей, где ему не надо ни о чём беспокоиться. Бомжи о чём-то разговаривали, а Курбанов не слушал их и смотрел на костёр. Так продолжалось часа два. Потом Стас встал, и Уткир Сабитович встрепенулся. Он поднял глаза и осмотрел всю компанию. Стас собирался куда-то уходить.
   -Подожди, - проговорил Васёк заплетающимся языком. - Надо же закончить! (Он поднял в воздух бутылку, в которой был грамм триста жидкости) На посошок! - сказал он и разлил всё по кружкам.
   Все выпили и Стас, пожав всем руки, взял свою большую и очень грязную сумку и исчез в темноте, как тогда, когда он ходил на речку за водой. Уткир Сабитович сидел недвижимо. Ему казалось, что двинуться в этот миг абсолютно невозможно. Васёк помешал палочкой тлеющие в костре угли и подкинул ещё веток. В это время худощавый и чёрный Уткир, сидевший до этого молча, стал заваливаться вперёд. Васёк, заметив это, подскочил и придержал друга, чтобы тот не упал лицом в костёр.
   -Давай, (!) подсоби! - прокряхтел он Курбанову.
   Уткир Сабитович с трудом поднялся и, шатаясь, подошёл к Ваську, и они вместе потащили бесчувственного Уткира в сарай. Здесь с левой стороны из старых досок была устроена широкая лежанка. Они уложили Уткира на неё, а сами вышли и вернулись к костру.
   -(!) Вот разморило! - посмеивался Васёк. - А ты, друг, как здесь оказался? Я тебя, что-то раньше здесь не видел? Из Ташкента переселили, да?
   Слова этого человека в очках словно разбудили Курбанова. Он мигом вспомнил о своём бедственном положении, даже не смотря на хмель. Уткир Сабитович помрачнел и съёжился.
   -Нет, я местный. А здесь я оказался по неудачному стечению обстоятельств. Временно.
   -А! - Его слова почему-то развеселили Васька. - Все мы здесь временно! Ты, (!) не обижайся, но нет ничего более постоянного, чем временное. Вот Стас уже пятый год так - временно. А я, к примеру, скоро второй год мотать буду. Ну, это всё равно лучше, чем на зоне чалиться. Здесь ты хотя бы свободен.
   Уктир Сабитович молчал.
   -Да, лучше не тереби душу. Потом как ни будь сам расскажешь. А можешь и не рассказывать. Поступай как знаешь.
   Начинал падать снег. На улице было холодно. Ветки в костре догорали. Васёк стал заносить все свои вещи внутрь кладовки. Потом он принёс из кладовки большущую эмалированную кастрюлю зелёного цвета с дырявым дном. Взяв в той же кладовке совковую лопату, Васёк стал выкатывать из костра раскаленные крупные камни и закидывать их в кастрюлю. Когда с камнями было покончено, они с Курбановым занесли кастрюлю в кладовку.
   -Вот, теперь будет потеплее,- сказал Васёк, потирая руки. - Там лежанка широкая - так что ты ложись рядом с Уткиром. - А здесь моё место - законное. - Васёк указал на металлическую кровать, которая стояла с правой стороны от входа.
   Потом он зажёг маленькую свечку, которая стояла на полке среди каких-то бутылок и склянок. Когда Курбанов зашёл, он закрыл дверь изнутри на щеколду и стал укладываться на свою кровать. Уткир Сабитович тоже прямо в одежде улёгся на пустую лежанку. Благо худощавый Уткир не занимал много места.
   Васёк улёгся, и стал ворочаться. Потом он накинул на себя ворох всякого тряпья и задул свечку. А уже несколько минут спустя он захрапел.
   Уткир Сабитович ворочался с одного бока на другой. В сырой кладовке было довольно душно и воняло перегаром. От кастрюли с камнями веяло теплом. Курбанов не заметил сам, как заснул.
  

Глава двадцать первая.

   Тем же вечером около одиннадцати часов Рустам бродил в одиночестве по незнакомому району. Он совсем замёрз и очень устал. Начал падать снег. Рустам подошёл к двухэтажному двухподъездному дому и зашёл в первый подъезд. Здесь было гораздо теплее, чем на улице. В это время на втором этаже открылась дверь, и кто-то вышел в подъезд. Рустам вздрогнул и забился под деревянную лестницу. Со второго этажа спустился старичок в вязаной безрукавке и закрыл подъездную дверь. Рустама он не заметил и вернулся в свою квартиру. Делать Курбанову-младшему теперь было нечего. Он поднялся выше, на площадку между этажами. Здесь было ещё теплее.
   Рустам сел в углу на площадку и снял дырявые промокшие туфли. Замёрзшие ноги его стали отогреваться и болеть. Рустам лёг в углу, сжавшись в клубок, и тихо заплакал. Ему было и больно и обидно одновременно. Он долго возился на своём месте. Горячие слёзы против его воли скатывались по его щекам. Рустам вскоре уснул.
   Ночь прошла как один миг. Рустам услышал звук, открываемой наверху двери. Он схватил свои туфли и тихо шмыгнул под лестницу на первом этаже. Сверху спустилась женщина, одетая в пышную пушистую шубу и аккуратные сапоги. Она открыла дверь и засеменила по нападавшему за ночь снегу. Рустам чувствовал тошноту, возникшую от голода. Он одел свои мокрые и совсем холодные туфли, но на улицу выйти не решался. Ещё было совсем рано, так как на улице было темно почти как ночью. Рустам встал и закутался в свою куртку. Порывшись в карманах, он, к своему удивлению нашёл там 200 сум. Эта зелёная бумажка немного ободрила озябшего мальчугана. Он вытер нос рукавом и вышел на улицу.
   Идти, кроме как на базар, ему было некуда и Рустам зашагал по свежему снегу. Он дрожал от холода и шёл всё быстрее, чтобы согреться. На базаре он подошёл к хлебному ларьку, где как раз разгружалась машина со свежим хлебом. Он дал продавцу деньги, а тот дал ему свежую тёплую буханку хлеба и 50 сум сдачи. Рустам схватил хлеб и мигом откусил хрустящий угол. Было очень вкусно. Он шёл по снегу, ел хлеб и согревался. Рустам не заметил сам, как зашёл в какой-то магазин. Он стоял перед витринами и ел хлеб. Женщина - продавец смотрела на него из угла некоторое время, а потом встала и подошла ближе. "Возьми вот соли", - неприветливо сказала она, - "И уходи".
   Рустам набрал в ладонь соли и высыпал её в карман. После этого он снова вышел на улицу. Хлеб с солью был ещё вкуснее. Он быстро умял почти всю булку. Рустам зашёл на базар и снова остановился перед теми рядами, где вчера его обобрали токсикоманы. Здесь пока ещё никого не было. Он сел в дальний угол павильона и стал доедать свой хлеб, то и дело посыпая его солью из кармана. Курбанов-младший, наконец, согрелся. Он заворожено смотрел на то, как продавцы умело устанавливают на прилавки громоздкие деревянные конструкции и раскладывают на них свои заморские фрукты. Как и вчера, он не заметил, как к нему приблизились серые дети. Их было четверо. Самый высокий был их вчерашний вожак. Справа от него стоял невысокий паренёк самого безобразного вида. А чуть позади них стояли две белокурые девочки довольно опрятные.
   -Смотри-ка какой смелый, - сказал Старшой, обращаясь к своему спутнику. - Вернулся, значит, больше ничего ценного не имеет. Наш кадр. Иди сюда, - обратился он к Рустаму и поманил его пальцем.
   Рустам вздрогнул и быстро сунул в рот корочку хлеба, которая осталась от целой буханки. Он медленно подошёл.
   -Тебя как зовут, малой?- спросил он, положив ему не плечё руку.
   -Рустам.
   -Ты из дома сбежал?
   -Да.
   -И тебе некуда идти? И тебе нечего есть и нечего делать?
   Рустам ответил утвердительно, смотря прямо в серые глаза Вожака.
   -Ты хочешь быть с нами? - вожак нахмурил лоб.
   -Хочу! - уверенно ответил Рустам, словно под гипнозом смотря в бесцветные и пустые глаза.
   Вожак подтолкнул Рустама слегка, и они медленно пошли вперёд.
   -Я готов тебя принять. Но у нас есть некоторые правила, которые ты обязан будешь исполнять. Они обязательны для всех. И если ты их нарушишь, то...тебе лучше не знать, что тогда. Это простые правила: ты всегда должен слушаться старших и выполнять их приказы, ты должен делать то же, что и все, ты всегда отвечаешь только за себя. Ну, это позже поймёшь. Ты готов присоединиться к нашему клубу,(!)?
   -Я готов! - решительно отвечал Рустам. Он принимал за честь то, что с ним говорит вожак, и тем более то, что он его приглашает к себе.
   -Правильно, Рустик. Теперь ты свой у нас! Меня звать Димон, или можешь называть Старшой. Сейчас иди вон с Юрком разведи костёр и приберись в нашей норе.
   Юрок был тот парнишка, что вначале стоял с Димоном. Он взял с собой Рустама, и они пошли за прилавки.
   Юрок уже относился к Рустаму, как к своему, и Рустам немного успокоился. Они подмели то место, где обычно кучковались токсикоманы. Потом они натаскали сюда сломанные деревянные ящики из-под апельсинов и стали разводить костёр.
   Две девочки, что пришли утром вместе с Юрком, были сёстрами двойняшками и звали их Зина-Клава. Их называли именно Зина-Клава, и очень редко по отдельности, потому что они всегда были вместе и были довольно сильно похожи друг на друга. Эти девочки, которым было не больше 7-8 лет, были одним из основных орудий токсикоманов по добыче денег. Видя, этих милашек, ещё не успевших сильно испортиться, люди почти всегда безотказно выкладывали свои деньги, которые потом расходовались по усмотрению Димона - на еду, на клей, ацетон или ещё на что ни будь.
  
   Уткир Сабитович проснулся утром от холода, его сильно трясло. К удивлению Курбанова, в кладовке никого не было, и дверь была приоткрыта. Кастрюля, что грела ночью, совершенно остыла. Изо рта валил пар. Уткир Сабитович подскочил с досок и, пошатываясь, вышел на улицу. Снег, выпавший ночью, возле кладовки был затоптан. Воздух был холоден, но вдыхать его было приятно.
   Курбанов осмотрелся. Васёк спускался с горки с бутылками, наполненными водой. Уткир палочкой ковырялся во вчерашнем мусоре. Найдя что ни будь ценное, он брал эту вещицу и клал к себе в сумку. Уткир Сабитович поморщился.
   -Ну, как, нормально? - спросил, подошедший Васёк.
   -Нормально! - ответил Курбанов, стараясь выглядеть как можно бодрее.
   Они с Васьком расчистили местно для костра, выложили из кастрюли камни кругом. В центр этого круга Уткир положил старую газету, которую он достал из своей сумки. Васёк принёс из кладовки несколько сухих палок и досок. Они разожгли костёр и подвесили над ним на арматуре страшнейший в мире чайник, предварительно налив в него воды и насыпав заварку. "Так крепче заваривается" - пояснил Васёк. На морозном воздухе чайник со студёной речной водой долго не закипал. Все сидели молча и смотрели на огонь. На мусорку время от времени приходили люди. Они, не обращая никакого внимания на бомжей, высыпали мусор прямо на входе на мусорку и уходили. А если приходили дети, то они боязливо смотрели на бездомных и высыпали мусор за пределами мусорной площадки - в арыки.
   Поварившийся минут десять чай разлили по кружкам. Васёк принёс из кладовки банку из-под кофе, наполненную крупным сахарным песком и полбулки хлеба, завёрнутую в целлофановый пакет. Уткир Сабитович не сомневался, что этот пакет был выловлен из соседней кучи. Но он не побрезговал ломтём хлеба, напротив- с удовольствием стал его жевать, запивая чуть сладким чаем.
   -Ну, всё, - наконец прервал молчание Уткир. - Я сёдня на мардикёр-бозор иду. Может какую работу найду. Надоело мне тут прозябать.
   -Ну так ты это, придёшь? - спросил его Васёк, подняв на него глаза и не отрываясь от своей кружки.
   -Приду, наверное. Всё, бывайте.
   И он ушёл.
   -А ты как на жизнь зарабатываешь? - спросил Васёк у Курбанова.
   -Да, понимаешь, я же только вот второй день как на улице.
   -Ну, да(!)! Неудачное стечение обстоятельств! Я не против, если ты в моей норе обитать будешь - и теплее и с образованным человеком поговорить всегда приятно, но на тебя, приятель, я своих бабок тратить не собираюсь, так что придётся тебе пахать как все.
   Уткир Сабитович утвердительно кивал.
   -Так вот, зарабатывать можно несколькими путями. Можно поискать работу на "бирже труда", как Уткир. Но там нашего брата не любят. Как посмотрят на наши пропитые и небритые рожи, так и шарахаются. А если и возьмут куда - так навоз кидать или ещё что. Второй способ - это здесь соседям помогать - иногда бабульки приходят или одинокие там всякие. Так вот, бывает надо, что тяжёлое погрузить, или выкинуть, или огород перекопать, ну там, весной. Или ещё что. Но это редко попадается. А если ты ленивый или общение с людьми не очень любишь, как некоторые, то можно здесь вот в кучах ковыряться. Здесь просто - сортируешь - бумагу, целлофан, бутылки пластиковые, тряпки, если попадутся. А как наберётся партия покрупнее, то относишь её в пункт вторсырья. Вот тебе и работа.
   Уткир Сабитович поначалу собирался уйти отсюда поскорее. Он никак не ожидал оказаться на мусорке в компании бичей. Но потом он подумал, что лучшего места переждать дней десять он не найдёт. Здесь у него была и пища, и крыша какая-никакая над головой. Обождав десять дней, Уткир Сабитович надеялся связаться со своими детишками и узнать, не искал ли его кто, не приходила ли милиция или ещё кто. В общем, Курбанов решил воспользоваться гостеприимством Васька и остаться здесь.
   Знал бы он, что его никто не ищет! Знал бы он, что дядя Володя не заявлял на него в милицию, и что настоящие воры были пойманы через несколько дней, во время попытки совершить новое ограбление. Но Уткир Сабитович ничего этого не знал и продолжал испытывать чувство страха.
   После завтрака Уткир Сабитович взял у Васька большую и очень грязную хозяйственную сумку и пошёл с палочкой разгребать тот мусор, что с утра успели насыпать жители близлежащих домой. В этой куче уже возились афганские скворцы и десяток кошек. Завидя Курбанова, они разбежались по сторонам.
  

Глава двадцать вторая.

   Когда Гульнора проснулась утром, она не испугалась того, что была в доме одна. К этому она привыкла. С утра она позавтракала и посмотрела телевизор. Потом она поиграла, порисовала и после этого стала смотреть в окно, ожидая прихода Рустама.
   Она не стала бояться и тогда, когда, ни Рустам, ни отец не пришли к обеду. Пообедала она тем, что осталось от завтрака и снова стала смотреть в окно.
   И только вечером, когда на улице стало совсем темно, Гуле стало страшно. Она сначала села в угол комнаты и стала звать всех по очереди - сначала Рустама и отца, а потом и мать. Скоро она заплакала. Так прошёл ещё час.
   Слёзы высохли. Гуля робко встала и, пробежав по всей квартире, везде зажгла свет. Потом она сделала звук телевизора громче и стала искать себе еду на ужин. Гуля была вполне самостоятельной для своего возраста девочкой, но она не знала, как ей поступить в такой ситуации. Она не могла самостоятельно приготовить себе ужин, не могла даже сама открыть замки на двери, чтобы позвать кого-нибудь. Но как она могла позвать кого-то постороннего, когда ей всю жизнь все талдычили - не открывать дверь никому постороннему!
   На ужин Гуля съела лепёшку с маслом и с сахаром. Потом она долго сидела в зале перед телевизором. Время от времени, когда она вспоминала, что осталась одна, Гуля начинала плакать. Около 10 часов она уснула.
   Утром следующего дня всё повторилось. С той лишь разницей, что Гуля выгребла и съела всё, что было в холодильнике. На обед она ела сахар. А к вечеру попробовала сварить макароны. Но они у неё не получились - не доварились. Однако, Гуля, посыпав их оставшимся сахаром, съела почти все.
   Во второй половине дня кто-то постучал в дверь. Девочка стремглав помчалась в прихожую.
   -Кто? - кричала она на бегу, не сомневаясь, что это Рустам или папа.
   -Девочка, это Валентина Григорьевна. Я завуч школы, где учится твой брат. Открой дверь, пожалуйста, - послышалось ей в ответ.
   -Взрослых дома нет, а мне не разрешают открывать дверь посторонним, - сказала Гуля, сразу погрустнев.
   -Открой, я знаю, что твой брат дома! Открой, или я сейчас же вернусь с милицией.
   -Никого из взрослых нет, приходите завтра! - громко сказала Гуля и отошла от двери. Она снова заплакала.
   Валентина Григорьевна ещё некоторое время покрутилась на лестничной площадке и ушла. Она всерьёз собралась обратиться к участковому и в махаллинский комитет. Но всё это она решила отложить на завтра, так как у неё ещё были неотложные дела.
   Гуля плакала. Ей хотелось есть и, кроме того, в не отапливаемой квартире было уже довольно холодно.
   Гуля заснула рано, но спала она плохо. То и дело она начинала во сне звать своих родных, но потом просыпалась и долго возилась.
   Утром она проснулась, когда ещё было темно. Сил встать у неё уже не было. Она долго лежала в курпачах и тряслась от холода. По-прежнему работал телевизор и горел свет. Но Гуле уже не было страшно. Она бы уже не испугалась, даже если бы выключили свет.
   Ближе к обеду Гуля с трудом поднялась и пошла на кухню в поисках съестного. Но ничего не было. Тогда девочка стала грызть сырые макароны, которых осталась ровно горсть.
   Около трёх часов дня в дверь сильно постучали, и Гуля снова со всех ног бросилась к двери. От слабости и голода у неё закружилась голова, и она упала на пол у двери.
   -Гуля, доченька, открой дверь! - послышался голос тёти Иры. - Кто с тобой дома?
   -Никого нет, - еле слышно ответила Гуля. Она сняла с двери ключи и долго не могла попасть в замочную скважину. Но силы её покинули, и она так и не смогла открыть дверь, так как старую деревянную конструкцию во время открывания замка нужно было приподнимать за ручку и прижимать нижний край ногой.
   Тётя Ира за дверью начинала волноваться.
   -Что там, Гулечка? Ты не можешь открыть? С тобой всё в порядке?
   -Мне плохо, тётя Ира! - почти что прошептала Гуля.
   -Не волнуйся. Всё будет хорошо. Сейчас я пойду вниз, а ты мне бросишь ключи в окно. Хорошо?
   С большим трудом Гуля прошла на балкон и бросила связку ключей в форточку.
   Уже через минуту в квартиру влетела тётя Ира. Она, не снимая обуви, прошмыгнула на балкон и взяла совсем ослабшую Гулю на руки.
   -Что с тобой, детка? - спросила она с тревогой.
   -Наверное, я умираю...- пролепетала Гуля.
   Тётя Ира понесла девочку в зал и, проходя кухню, она увидела раскрытый и опустошённый холодильник, перевёрнутые шкафы и несколько макарон, лежащих на столе. Она всё мигом поняла. В зале она быстро одела Гулю в тёплые вещи и понесла её на улицу. В ближайшей чайхане она взяла порцию наваристой шурпы из баранины и лепёшку. Маленькая девочка набросилась на еду как хищный зверёныш. Она за какие-то 5 минут съела всё, что было принесено официанткой. Лицо её порозовело. Тётя Ира молчала, пока девочка ела.
   -Ещё? - спросила она наконец.
   -Нет, я сейчас лопну! - сказала Гуля, повеселев.
   -Долго уже ты дома одна? - серьёзно спросила тётя.
   -И папа и Рустам уже три дня не возвращаются. Наверное, у них какие-то дела срочные. Тётя Ира, а с ними всё в порядке?
   -Всё с ними в порядке, детка. Но вот тебе придётся поехать со мной. Пока они не закончат свои дела. Договорились?
   -Но как они нас найдут тогда? Ведь квартира-то будет закрыта! - забеспокоилась Гуля.
   -Не переживай, мы оставим им записку, и они, когда придут, сразу прочитают и найдут нас! - тётя Инабат старалась говорить это как можно веселее и задорнее, но тон её всё так же оставался серьёзным.
   -Ну, пошли, - сказала она Гуле и взяла её за руку.
   Гуля была неописуемо счастлива встретить, наконец, близкого человека. Она очень любила тётю Иру. Она улыбалась в первый раз за трое суток. А когда тётя взяла её за руку, она схватилась за её руку обеими ручками и так и не отпускала до самого дома.
   В квартире тётя Ира быстро собрала в свою сумку все вещи Гульноры и, закрыв квартиру, они ушли.
   Инабат собралась сегодня уезжать к себе домой и пришла попрощаться, но неожиданные обстоятельства изменили её планы. Она отвела Гулю в дом своей подруги, где проживала последнее время, а сама вернулась в пустую и холодную квартиру Курбановых. Здесь она осмотрела каждый уголок, собрала в хозяйственную сумку все мелкие и более-менее ценные вещи, деньги, что лежали в спальне и пошла в махаллю. Вскоре эта бойкая женщина подняла на уши все местные власти. Уже через полчаса в квартире был и председатель махаллинского комитета, и участковый со своим помощником, и секретарь и посбон махали. Тётя Ира быстро объяснила им суть сложившейся ситуации и указала им на их недоработки и халатность.
   Ещё спустя час, все вещи в квартире были описаны, квартира была обесточена, был отключён газ и вода. После этого в присутствии соседей была закрыта на все замки и опечатана входная дверь. Ключи тётя предала председателю под его личную перед ней ответственность для временного хранения в сейфе.
   Вечером этого же дня тётя Ира собрала все свои вещи в три больших узла, погрузила их в такси, и они вместе с Гулей уехали из города. Этим же вечером подруга тети, наконец, вздохнула свободно.
   Тётя Инабат была настроена очень решительно. Она хотела лишить Уткира Сабитовича родительских прав и удочерить Гулю. Но всё это было решено по запарке. Уже по дороге домой тётя Ира немного остыла. Ей стало жаль своего племянника. Она стала переживать и думать, что же всё-таки произошло, если отец оставил дочь на столько времени одну без продуктов, без ничего.
   Гуля смотрела в окно, она уже забыла о том, что произошло в эти три дня. Рядом с тётей ей было спокойно и хорошо. Вскоре она уснула. Через два с лишним часа жигулёнок - такси подкатил к дому тёти Иры. Она вместе с таксистом перетащила свои вещи на крыльцо и расплатилась с ним. После этого она взяла спящую Гулю на руки перенесла в дом и положила на свою кровать. Гуля открыла глаза на мгновение. "Спи, дочка, - сказала тётя, - завтра утром всё тебе здесь покажу. Спи".
  

Глава двадцать третья.

   Этот день Рустам провёл на базаре. Сегодня было довольно холодно и кроме Зины-Клавы и Юрка на базаре больше никого не было. Девчонки ходили и попрошайничали, а мальчишки прибрались и разожгли костёр. Потом они придвинулись ближе к огню. Рустам снял свои мокрые туфли и поставил их к костру. Свои ноги в сырых носках он тоже пододвинул к огню. Было горячо, но в то же время и приятно. От носков и туфель шёл пар. Юрок почти всё время молчал. У костра он достал пакет с какой-то желтоватой жидкостью в нём и стал вдыхать воздух из него.
   -Будешь? - спросил он у Рустама через несколько минут.
   -Нет, а зачем ты дышишь так? - спросил Рустам.
   -Ты попробуй, и узнаешь!- криво улыбнулся Юрок. - Закайфуешь сразу.
   Рустам отказался. Юрок подышал так ещё некоторое время, потом завязал пакет, сунул его обратно в карман и растянулся во весь рост на картонке. Рустаму делать было нечего. Он смотрел на огонь и время от времени подбрасывал в него сломанные и сырые доски. Через час пришли погреться и Зина с Клавой. Они сели рядом и протянули к огню грязные руки.
   В третьем часу на базар пришёл Димон. Он был прилично одет и в руках держал синий полиэтиленовый пакет.
   -Давай деньги, - сказал он Зине-Клаве.
   Девчонки протянули ему комок купюр разного достоинства и потом ещё две пригоршни мелочи.
   -Это всё? - спросил он строго и даже угрожающе.
   -Всё, всё.
   -Хорошо, сказал Димон. - Вот, - он достал из пакета свежий хлеб, полбатона копчёной колбасы, немного морковчи в пакетике и полбутылки напитка "SIBUR".
   -На сегодня вы свободны, - сказал Димон. - Он достал из кармана аккуратную пачку тысячных купюр и вытащил из её середины четыре сотенных бумажки. - Вот, - он протянул деньги, и все взяли по стольнику. - Завтра приходите с утра.
   Димон ушёл. А четыре ребёнка сели вокруг костра. Юрок поровну разделил хлеб и колбасу. Все взяли палочки, и, насадив на них по кусочку колбасы, стали жарить её в огне. Было не столько вкусно, сколько интересно. Морковчу ели руками, а напиток пили по очереди из горлышка. Рустам взял бутылку после Юрка. От неё воняло бензином и ещё какой-то гадостью. Он поморщился и выпил свою долю напитка.
   -Давайте купим клея! - вдруг предложил Юрок.
   -Да, ну тебя! - загалдели девчонки - всё равно денег - то не хватит!
   -У тебя есть деньги? - спросил Юрок у Рустама.
   -Я не дам! - неуверенно ответил Рустам и сдвинулся назад на всякий случай.
   -Ну и пошли вы все (!)! - сказал Юрок. Он пошёл за угол и купил там пять сигарет. Потом он вернулся и прикурил от костра. После этого он ушёл и уже не возвращался.
   -Сколько у тебя есть денег? - обратилась к Рустаму одна из девочек. Он не различал их ещё.
   -Сто пятьдесят. - Ответил он.
   -Давай купим шоколад. У нас есть ещё 400, - сказала девочка. Рустам согласился.
   Когда стал приближаться вечер, они ушли с базара и, зайдя в ближайший магазинчик, купили там плитку российского шоколада. После этого Зина с Клавой повели Рустама к месту ночлега. Они минут сорок шли по незнакомому для Рустама району. Наконец они остановились у глухой стены пятиэтажного дома, на стене которого было написано "Park city" и стрела указывала вниз. Внизу был еле заметный лаз, который вёл в подвал. Одна из девочек юркнула туда, но уже через минуту снова показалась наверху.
   -Куча бомжей уже забурилась! - недовольно объявила она. - Опять опоздали! Теперь придётся в подъезде спасть.
   -А ты где спишь? - спросила другая девочка.
   -В подъезде.
   -А в Сити никогда не спал? - Рустам помотал головой. - А здесь хорошо. Там внизу теплотрасса проходит. Там так тепло и сухо. Но там часто бичи и алкаши набиваются. Так что если мы без старших, то нам лучше туда не соваться.
   Девчонки повели Рустама по окрестным дворам, и вскоре они нашли тёмный, но тёплый подъезд. Здесь они на площадке между четвёртым и пятым этажом постелили несколько сухих тряпок, которые собрали возле дверей в подъезде, и уселись на них, тесно-тесно прижавшись друг к другу. Они разделили шоколад на три равные части и быстро съели его.
   -А ты, почему на улице оказался? - спросила Зина. - У тебя родители живы?
   -Живы. - Рустаму не хотелось говорить на эту тему.
   -А у нас папа умер, а мама пьёт. Ей не до нас.
   -А я просто сбежал из дому. У меня все живы и здоровы.
   -Тогда ты дурак! Или врёшь. Кто просто так согласиться так жить?
   -А кто такой Димон? - спросил Рустам. Ему было интересно и ему хотелось переменить тему их разговора.
   -Смирнов? Это главарь всех нюхачей в нашем городе. Ему уже 20 лет. Он организует всё. Забирает все деньги у нас. Но зато мы едим и мы вместе. По одиночке, мы, наверное, бы умерли все. А так мы хотя бы сытые.
   Они ещё долго переговаривались во тьме подъезда, пока все разом не уснули.
  
   Уткир Сабитович весь этот день скучал. Он не очень хорошо себя чувствовал после вчерашнего спирта. Сегодня он решил не выходить за пределы мусорки, чтобы не встретить никого знакомого и немного пообжиться. Он после завтрака вооружился небольшой палочкой и пошёл разгребать мусорные завалы. Сначала необходимо было ногой или рукой разгрести нападавший снег, а потом уже палочкой поднимать более древние пласты завала и вылавливать оттуда вторсырьё. Курбанова мутило. Он то и дело отходил, чтобы подышать чистым воздухом. Температура была не столь низкой, и на глубине гнилостные процессы не останавливались. Воняло ужасно.
   Васёк копался рядом. Казалось, что он ничего неприятного в этом процессе не видит. Он распинывал снег, а потом прямо руками принимался ворошить кучу. За какие-то пару часов он набил сумку целлофаном, собрал пару килограммов бумаги из свежевыброшенного мусора и подвязал на верёвку пару десятков бутылок из пластика. После этого он ушёл и вернулся уже к обеду. "На триста семьдесят сдал!" - похвастался он. Курбанов за всё это время с непривычки не собрал и трети того, что собрал Васёк.
   Васёк, вообще был человек общительный и разговорчивый. Он практически постоянно о чём ни будь рассказывал, непременно вставляя между словами крепкие выражения.
   -Странный ты человек, Уткир! - говорил он. - Молчишь, в мусоре не разбираешься, не материшься даже.
   -А что мне попросту ругаться?
   -Как это что? Сделай свой вклад в дело уничтожения русского мата! Вот посуди сам: раньше, когда за мат можно было пятнадцать суток получить, это было средство выражения переполняющих душу эмоций (!)! Это было запрещено, и поэтому так популярно. Вот ты скажешь что ни будь в роде "!!!" и все тебя уже уважают и боятся. А что теперь?! Теперь матерятся даже дети малолетние из соседнего двора. Они не понимают что говорят. Вот и мы через слово употребляем по матушке. И все люди уже к этому привыкли. Так что если мы не сбавим наступление, то лет через двадцать мат полностью исчезнет. Он просто вольётся в арфиграфические и толковые словари и станет обыденностью! Вот так(!)!
   -Хорошая идея! - поддержал Васька Курбанов.
   -Нет,(!), я так рассуждаю. Скажи же сам, я верно говорю?
   -Получается верно.
   -Вот так и победим мат. И мы тоже внесём свой вклад. Так что ты, друг, не стесняйся.
   К вечеру Уткир Сабитович собрал тринадцать пластиковых бутылок, пару килограммов бумаги, и целый пакет пластмассовых обломков.
   -Ты поторопись! - предупреждал Васёк. - В шесть вагончик закрывается.
   Уткир Сабитович взял в руки две сумки, согнулся и в первый раз за целые сутки вышел с мусорной площадки. Он переживал о том, что встретит на улице кого ни будь знакомого и ему станет невыносимо стыдно. Но на улице было уже совсем темно и, к счастью Курбанова, уличное освещение не работало. Люди, поскальзываясь на заснеженных улицах, спешили домой с работы. Они кутались в свои одежды и не обращали никакого внимания на Уткира Сабитовича.
   "Вагончиком" в определённых кругах называли пункт приёма вторсырья, расположенный недалеко от центрального рынка. Старый вагончик без колёс был вкопан в землю. Здесь принимали макулатуру, целлофан, пластик, тряпки, пластиковые бутылки. Полноватый и унылый человек, что сидел целыми днями внутри, никогда не скучал. Почти со всего города сюда стягивались бездомные и обездоленные люди, тек, кого принято не замечать. Они как прозрачные тени обходили городские свалки бытовых отходов, добывая там себе "хлеб". Люди хоть немного сытые и обеспеченные отворачивались от них, а они даже радовались этому. Наверное, потому, что они знали, насколько они неприглядны и что их вид вызывает у остальных только уныние и негативные эмоции. Эта прослойка населения была очень замкнута. Они общались почти всегда только между собой. У них были свои интересы, свой язык общения.
   Уткир Сабитович подошёл к вагончику, когда на улице было уже совсем темно. Внутри, за металлической дверью располагалась маленькая комнатка, освещённая тусклой лампочкой. Унылый работник вешал макулатуру, принесённую растрёпанным и грязным бомжём. Он был одет в фуфайку и ватные штаны, его нечесаные и давно не стриженные золотистые волосы торчали в разные стороны. От него воняло махоркой, перегаром, потом и мусоркой. Работник морщился, отсчитывая ему триста сум. Когда бомж вышел, Курбанов протянул унылому работнику тринадцать бутылок и сетку с бумагой. Работник взвесил бумагу, её оказалось почти два килограмма. Он высыпал её из сетки в коробку и покачал головой: "В следующий раз сырую не возьму". Потом был взвешен и пластик. Уткир Сабитович заметил, что работник, вешая его сумки, украдкой осматривал его. Ему от этого стало не по себе. Он взял свои четыреста тридцать сум и поспешил выйти. Курбанов решил купить у казашек на базаре банку дешёвой тушёнки. Он прошёл через грязные дворы и вышел к базарной площади. Но здесь уже никого не было. Уткир Сабитович покрутился немного и, увидев вдалеке двух милиционеров, повернул обратно. Курбанов был приятно удивлён тем, что ему удалось за день таким вот образом добыть 430 сум. Он решил про себя, что деньги, которые он взял дома, он прибережёт, а здесь будет себе зарабатывать на пропитание сам. Да и в его сумке, в кладовке ещё лежала банка консервов.
   К своему новому жилищу Уткир Сабитович возвращался по другой дороге. Отойдя метров 500 от базара, он свернул во дворы и увидел, как двое детей стояли у глухой стены дома, а третий ребёнок залазил в подвал. Уткир Сабитович покачал головой и пошёл дальше. Он вспомнил про Рустама и Гулю, и сердце его сжалось. "Как они там? - думалось ему. - Что со мной происходит? Как я мог дойти до такого?"
   В это время Курбанов проходил мимо труб теплотрассы, что шли по поверхности земли. С них была содрана вся обшивка, и даже стекловата исчезла бесследно. Трубы были горячие, и под ними была голая сухая земля. На трубах рядом сидело три человека. И ещё один человек сидел перед ними на корточках. Все они страшно материлась и смеялись. По их сиплым и хриплым голосам с трудом можно было определить, что два их обладателя были мужчины и две женщины. Это тоже были бездомные. Они грелись на трубах отопления и пили неразбавленный спирт. Эта компания привлекла внимание Курбанова, и он отвлёкся от своих печальных мыслей. "Ведь раньше я не замечал ничего подобного, - думалось Курбанову. - А ведь всё это было. Просто теперь я стал частью этого и всё вижу!" Он ускорил шаг и через десять минут оказался на "своей" мусорке. Васёк уже разжёг большой костёр и грелся у него.
   -Ну чё ты так долго-то (!)!? - спросил он быстро. - Не мог найти вагончик?
   -Нет, хотел на ужин тушёнки банку купить. Но на базаре уже никого не было.
   -Ха (!)! (!) У тебя что, денег много что ли? Я вот сейчас рис сварю и вот это тоже, - он достал из снега пакетик, в котором лежали куриные головы и шеи.
   -Нет, давай это в следующий раз, - возразил Курбанов. - У меня там есть припрятанная банка консервов. Сейчас принесу.
   Он сходил в кладовку и, порывшись в своей сумке, достал оттуда консервы. После этого он открыл банку ножом Васька и вдохнул приятный аромат говядины. Желудок от такого запаха чуть не вывернулся наизнанку.
   Васёк тем временем залил в котелок воды и засыпал туда пол-литровую банку жёлтого, неочищенного риса. Котелок был подвешен над костром на арматуре, Васёк присел и потёр руки.
   -Уткир, наверное, уже не придёт сегодня, - задумчиво проговорил он. - У тебя как с финансами. Ты бы добавил к моим двумстам ещё четыре сотни, - так я бы "53"-го купил.
   -Не проблема, Васёк!- обрадовался Курбанов. - Мне как раз в вагончике отстегнули четыре сотни. Вот, держи, - он протянул Ваську измятые бумажки.
   Васёк очень обрадовался. Он схватил деньги, пластиковую бутылку и побежал в магазин, где продавали спиртное на разлив. Васёк вообще считал, что день прошёл зря, если он не закончился попойкой. Усатый узбек в чёрной тюбетейке слил ему в баклажку две бутылки дрянного портвейна, и Васёк поскакал обратно.
   Дешёвый рис быстро разварился и впитал в себя всю воду. Уткир Сабитович вывалил в котелок содержимое банки и стал аккуратно размешивать всё это. Получилась отличнейшая каша. Уткир Сабитович снял с огня котелок и закрыл его крышкой. Снова начинался снег. До наступления нового года оставалось тринадцать дней. Уткир Сабитович надеялся, что к Новому Году ему удастся вернуться домой, и этот праздник они отпразднуют в своей тёплой квартире вместе с детьми. Он решил, что на сэкономленные деньги он купит детям подарки.
   Пришёл Васёк с бутылкой, наполненной жидкостью, похожей на жидкий чай.
   -Ну вот! - сказал он. - Принёс горячительное. И даже не отпивал ни капельки.
   -Садись, всё готово.
   Они сели, как и вчера возле костра ужинать. Васёк принёс большие целлофаны. Одним он накрылся сам, а другой дал Курбанову. Снег шёл сильный, и можно было быстро промочить одежду. А высушить мокрые ватники на морозе и в сырости было, практически невозможно.
   Половина сготовленной каши была разложена по тарелкам. Вино было разлито по стаканам.
   -Я хочу предложить тост за то, чтобы мы как можно скорее вернулись в свои дома! - сказал Курбанов.
   -Охотно!
   Они чокнулись и выпили. Васёк наморщил лоб и даже перестал есть. Он смотрел в костёр и моргал.
   -Знаешь, Уткир, у меня ведь, действительно, когда-то была и семья, и был дом! А я дошёл до такого! Сначала я выпивал просто, потом с женой разругались. А потом пошло-поехало. Сначала паспорт потерял, по ментовкам затаскали. Потом жена себе другого нашла. Говорит - пусть и чужой, но зато дочку вырастит, а ты алкаш безмозглый. Я сначала кочевряжился, но это всё блеф. Себя только обманывал. Но она ведь права. И я ушёл. Сначала по всей стране мотался, а потом здесь вот осел.
   -Да ты не раскисай! - пробормотал Курбанов ртом, набитым кашей. - Разное в жизни бывает. Налей ещё. - Он протянул свою кружку. - У меня почти то же самое. У меня жена... - Он замолчал. Ему не хотелось объяснять почти что незнакомому человеку, как его жена была хороша и как она случайно попала в тюрьму.
   Васёк налил, и они молча выпили.
   -А здесь и не так плохо, - сказал Васёк. - И крыша над головой, и хлеб. Вот только иногда нюхачи нападают! Я здесь дубину приготовил на всякий пожарный.
   -Кто нападает? - переспросил Уткир Сабитович.
   -Да токсикоманы, нюхачи. Они конкретные отморозки. Нанюхаются бензина и забьют тебя до смерти. А ведь всем всё равно. Потерянное поколение (!)! я вот в прошлый раз только и успел на крышу от них залезть.
   Очки у Васька запотели. Он их снял и стал протирать грязной тряпочкой, которую достал из кармана. Глаза у него были мокрыми.
   В этот момент на мусорку пришла пожилая женщина, одетая не понятно во что.
   -Киня, киня, киня! - прокричала она писклявым голосом.
   И в ответ на её крик из всех щелей повылезали кошки. Они подняли свои хвосты и побежали к ней. Женщина поставила на землю несколько консервных баночек, блюдце, и стала разливать в них из кастрюльки еду.
   -Специально для кошек готовит каждый день, - тихо сказал Васёк. - У неё, наверное, крыша подвинулась.
   Женщина тем временем, вылила всё, что было в кастрюльке, и подошла к костру.
   -Здравствуйте, мальчики! - сказала она. - Приятного аппетита!
   -Здрасте, тётя Римма, - ответил Васёк, - спасибо.
   Тётя Римма достала откуда-то пакетик, в котором лежало несколько галетных печеней, и протянула его Ваську.
   -Спасибо!
   Женщина ещё постояла некоторое время, наблюдая за тем, как кошки доедают ужин, и потом ушла.
   -А вообще здесь много тех, кто кошек подкармливает. Они их прямо всех в морды знают. Если бы не знали, я бы давно всех этих кошек на мясо срасходовал. - Добавил Васёк. - Но нельзя! Они и мне помогают. Вот, почти всю посуду они мне принесли. Иногда еду приносят или ещё какие вещи. Вот, какие люди ещё остались (!)!
   Они снова выпили. Васёк всё грустнел. Каша выдалась отличная. Обитатели помойки наелись вдоволь и ещё полкотелка осталось на завтра. Вино было допито. Чай решили не ставить. Васёк заторопился спать. Он стал всё убирать в кладовку и вынес кастрюлю для камней.
   Минут через десять, двери кладовки были закрыты, а её обитатели улеглись на свои койки. Васёк долго возился и плаксиво говорил, что его, наверное, когда ни будь съедят клопы или вши.
   Уткир Сабитович сегодня напротив, заснул быстро.
  

Глава двадцать четвёртая.

   Утром Курбанов проснулся от страшного холода. Он с трудом открыл глаза, поднялся и сел на своих досках. У него страшно болела голова. На улице было уже совсем светло. Курбанова холод пробирал прямо до костей. Он спрыгнул со своей лежанки и шагнул за порог. В это время он прямо-таки поледенел. На снегу, возле сарая лежал бесчувственный Васёк. Всё вокруг него было залито кровью. Запястье его левой руки было порезано ножом. Уткир Сабитович замер и не двигался. Васёк был бледным и даже не дышал.
   Наконец Курбанов опомнился. Он схватил своего нового приятеля под руки и оттащил его к стене кладовки, туда, где под крышей не было снега. Васёк был ещё жив. Он на миг пришёл в сознание и снова отключился. Уткир Сабитович бросился на улицу. Ему навстречу шла женщина, которая несла в руке ведро с мусором. Одета она была хорошо, шла бодро, а её чёрные волосы были сплетены в длинную косу.
   -Помогите! - бросился к ней Уткир Сабитович. - Мой друг вскрыл себе вены.
   Женщина (как позже узнал Курбанов, её звали Наташа) взглянула на Васька, бросила своё ведро и побежала домой.
   -Пережмите его рану! - крикнула она.
   Уткир Сабитович побежал к Ваську и зажал ему запястье. Через несколько минут вернулась с бинтами Наташа. Они вместе с Курбановым туго перевязали рану Васька.
   -Когда он это сделал? - спросила Наташа.
   -Я вышел утром и увидел его! - испуганно ответил Курбанов. - Я не знаю.
   -Сейчас приедет скорая, - сказала Наташа.
   Прошло ещё минут десять или пятнадцать, пока приехала машина скорой помощи. Она не смогла въехать на территорию мусорки и остановилась в стороне. Врач с медсестрой пробрались по тропинке на свалку и с несколько брезгливым видом подошли к Ваську.
   Курбанов всё это время стоял в стороне и лишь наблюдал за тем, что происходило. Врач быстро осмотрел Васька, пощупал его пульс, осмотрел рану. Потом медсестра сделала в вену Ваську два укола, и они встали. Врач говорил, что он не может забрать в больницу бездомного, а Наташа говорила, что ответственность за его жизнь лежит на нём. Эти пересуды продолжались ещё минут десять. Потом Наташа сходила домой и принесла оттуда десять тысяч сумов. "Ну я и сволочь!"- подумалось Курбанову. После этого Васька положили на носилки и унесли в машину. Скорая уехала, и Наташа ушла. Правда до этого она сказала, что Васёк через несколько дней вернется, и что с ним всё будет нормально. Уткир Сабитович остался один и в полной растерянности. Он долгое время не мог решить, что ему делать? Он не мог оставить кладовку с вещами Васька открытой и уйти куда ни будь. А ключей от замка у него не было. Уткир Сабитович порылся внутри кладовки и нашёл ключ на полке. После этого он взял под кроватью Васька широкую доску и с её помощью засыпал окровавленный снег, чтобы люди не пугались. Курбанов, так и не позавтракав, закрыл кладовку и пошёл на дорогу жизни. Он долго ходил здесь, слушал, что говорят люди. Он купил себе старую опасную бритву, кусок хозяйственного мыла, блок спичек, сигареты. Здесь же около моста он купил себе лепёшку и пару колбасок по сто сум каждая. Ему сейчас даже не было интересно знать, из чего можно было сделать колбаску, которая бы стоила сто cум? Это был обед Курбанова. Он отошёл в сторону и стал есть. Ему не хотелось снова возвращаться на свою помойку. Да и колбаски были ещё теплы. После обеда Уткир Сабитович пошёл вдоль берега канала. Зимой на дороге жизни было мало народу, да и расходились все гораздо раньше. Курбанов шёл довольно долго. По левую сторону от него стояли большущие коттеджи сытых людей. Они выносили свои заборы прямо к реке, захватывая берег, деревья. Наконец Уткир Сабитович вышел к спуску. Здесь на набережную вела дорога. Уткир Сабитович сел на корточки на бордюр и с наслаждением закурил. Он смотрел по сторонам
   Близился вечер холодного зимнего дня. На набережной было тихо и безмятежно.
   Внезапно воздух разрезала отвратительная брань совершенно пьяного человека, которого не было видно. Как это было некстати! "Неужели все люди живут в разных мирах? Или божественная чистота природы может сожительствовать с безобразными человеческими порокам?" - подумал Курбанов.
   Эти противоречия его несколько смутили. На душе у него было как-то неприятно. От неспокойных мыслей он и себе не мог найти места.
   Курбанов всё терзал себя вопросами: "Для чего это нужно? Не оскверняет ли человек природу таким своим поведением? Может ли так продолжаться, или это конец всему?"
   Человек такое существо, которое даже в самой безвыходной ситуации склонно верить в лучшее и надеяться.
   Уткир Сабитович умиротворил своё сознание и совершенно забыл о случившимся. Когда от сигареты остался маленький окурок, Курбанов встал и прошёл на небольшую горку, за которой начинался спуск с набережной.
   Пейзаж был написан самыми сочными красками. Гладь воды была идеально ровна и почти так же изливала глубокий синий свет, как и чистое небо.
   На горке, прямо в грязи, лежал мужчина, свернувшись калачиком. Чёрные волосы его были всклокочены. Он безмятежно спал. Одежда у него была хорошая, но вся в грязи. Однако, ничто не беспокоило его в этот момент.
   И тут снизу на горку стала подниматься пожилая женщина. Она шла, согнувшись почти пополам, и тащила за собой тележку, нагруженную большими мешками с пластмассой и макулатурой. Курбанов видел эту бабушку и раньше. Она каждый день обходила со своей тележкой несколько городских мусорных свалок. Она, как и многие другие, рылась в мусоре, выискивая там вторсырьё. Занятая своим делом, она почти весь день ходила по городу, и только к вечеру, когда все мешки её были набиты "добром" "под завязку", она направлялась на пункт приёма.
   Эта бабуля несколько неприятного вида стала медленно подниматься в гору. Она шла маленькими шагами. И вот, дойдя до спящего мужчины, она остановилась перед ним и замерла. Курбанов видел её грубое, дочерна загоревшее лицо, испещренное глубокими морщинами. Она стояла и смотрела на мужчину: не помер ли? Нет, не помер ещё!
   Солнце уже спустилось к самому горизонту и освещало крыши домов и верхушки деревьев своими прощальными, самыми золотыми лучами.
   На берегу речки было безлюдно, только бабуля с большой тележкой медленно шла по тротуару, да мертвецки пьяный человек лежал на тропинке...
   Уткир Сабитович бросил окурок, который жёг пальцы и пошёл обратно. Ему было очень горько.
   "Вот если бы я сегодня не позвал на помощь, то человек наверняка бы умер! - думал он. - Но, может быть он решил покончить с собой именно из-за того, что вчера я с ним говорил не на ту тему, что я растеребил его душевную рану! Он мог умереть по моей вине! Надо же! Даже у самого последнего алкаша и бомжа в душе есть какие-то сентиментальные струны, которые могут его смертельно ранить, что они не бесчувственные чурбаны, а обычные люди".
   Курбанов без всякого желания разжег костёр и положил в него камни. Потом он согрел себе немного промёрзшей вчерашней каши.
   "А может, просто Петля на шее затянулась?"
  
   А Рустам весь этот день провёл на базаре. Он сдружился с молчаливым и заторможенным Юрком и с сёстрами. Они всё делали вместе, они разговаривали, шутили, попрошайничали. Первый раз попросить деньги для Рустама было чем-то постыдным. И он бы никогда не сделал этого по своей воле.
   После обеда, когда все токсикоманы, как обычно, вдыхали клей и ацетон, Димон сказал Рустаму: "Пойди вон к тем женщинам и попроси у них денег". Рустам в это время курил. Он не ожидал такого приказа, но противиться приказу Старшого было нельзя. Рустам положил свою сигарету на край бетонного прилавка и пошёл к женщинам, которые покупали в это время бананы. Рустам подошёл к ним сзади и тихо потянул одну из них за край рукава. Женщина обернулась и взглянула на Рустама. Он посмотрел ей в глаза и не успел ничего сказать, как женщина снова отвернулась. Она порылась в своём дорогущем кошельке и протянула Рустаму зелёную бумажку - двести сум. Он схватил деньги и бегом помчался назад. Когда он зашёл за прилавок, все взгляды были направлены на него. Лица у всех были насторожены. Только Сарик нагло улыбался. Он курил рустамовскую сигарету. Рустам посмотрел на него и протянул деньги Смирнову. "Молодец! - похвалил тот Рустама. - Оставь их себе". Рустам повеселел. Он сел к огню и стал есть булку. Рустам уже знал всех нюхачей в лицо. В этой группе постоянно было около десяти человек. Все они жили в подвалах и на чердаках и питались тем, что добывали на базаре. Были ещё "приходящие" - те, у кого был дом и семья. Но этот дом был хуже самого дрянного уличного закоулка, а семья была пьющая, и часто неполная. Так что приходящие большую часть времени проводили на улице, а домой возвращались, чтобы добыть денег и пищи. Таких было человек 6-8. Банда приняла Рустама в своё лоно. Только Сардор не мог смириться с этим. Он невзлюбил Рустама и постоянно старался ему насолить.
   В этот день токсикоманы долго были на базаре. Когда стал приближаться вечер, Смирнов с двумя взрослыми девушками ушли и вскоре вернулись с картошкой, мясом и даже помидорами!
   После этого токсикоманы всей гурьбой покинули базар. Они перешли через центральный проспект города и прошли через тихие, спящие и заметённые снегом дворы. Потом они вышли к берегу речки и прошли по набережной метров триста. После этого они спустились с уклона и пролезли в дыру деревянного забора. Рустам очень старался запомнить дорогу, по которой они прошли, но это у него не получилось. Токсикоманы пролезли на территорию заброшенного сада, огороженного высоким забором, обшитым проржавелыми металлическими листами. На территории сада находился большой сарай из жжёного кирпича. Задней своей стеной сарай примыкал к другим сараям. Здесь и располагался "штаб" нюхачей. Вся компания зашла в сарай. Здесь было гораздо теплее, чем на улице, и, что главное - сухо. Под потолком висела керосиновая лампа, которую сразу же зажгли. Внутри сарая было довольно уютно. В углу стояла большая бочка, из которой была смастерена печка-буржуйка, труба от которой выходила в дырку в стене. Недалеко от печки стоял старый диван. Кроме него здесь были ещё три кровати, поставленные вплотную друг к другу, и стол. На стене, напротив входа, висело зеркало, под ним стояла табуретка. Рядом с зеркалом висел плакат Юлдуз Усмановой, а рядом с ней - Терминатора.
   Рустаму здесь понравилось. Юрок и ещё один пацан разожгли печку. От неё повеяло теплом и слабым запахом дыма. Взрослые девушки стали разделывать мясо на столе. А Сардор был отправлен на улицу - разжигать костёр там. На буржуйке готовить было нельзя. Она только грела.
   В этом странном сарае каждый делал то, что хотел, но, вместе с тем, он делал что-то полезное для всех. Рустам сел на диван и ему было тепло. Он наблюдал из своего угла за тем, как все что-то делали. Потом он присмотрелся и увидел, что в задней стене сарая разобрана кладка и сооружён небольшой лаз в соседний сарай. Он увидел, что взрослые девушки и Смирнов несколько раз ныряли туда.
   Ужинали все с удовольствием, постоянно шутили и подкалывали друг друга. Посуду не мыли. После ужина все разошлись по своим углам и стали готовиться ко сну. Смирнов пошёл в свою комнату, которая, как оказалось, и располагалась в соседнем сарае. "Седня со мной пойдёшь ты" - сказал Димон, одной из взрослых девушек, которую звали Джамиля, и исчез во тьме лаза. На эту его реплику никто не обратил внимания. Рустам сидел в углу дивана и ему было хорошо. Он был сыт и ему было тепло. Сейчас ему казалось, что ничего лучшего уже и быть не может. Димон зажёг в своей "комнате" свечку и Рустаму стало видно край кровати, которая там стояла, а ещё стул и тумбочку. Джамиля повертелась перед зеркалом, распустила свои густые чёрные волосы и, взмахнув головой, пошла к Димону в комнату. Войдя туда, она завесила лаз каким-то одеялом. Рустаму ещё минуту была видна её тень на одеяле, но потом она потянулась к свечке и задула её. У Димона стало темно.
   Девчонки в комнате долго возились, а потом стали укладываться на своих составленных кроватях. Всего их там поместилось шесть человек. Юрок, который сидел всё это время за столом, вдруг сорвался со своего места и с разбегу, перемахнув через металлические спинки, плюхнулся на кровати. Девчонки бросились в стороны и оглушительно завизжали. Они стали не в шутку бить его чем ни попадя. И он ретировался. Он запрыгнул на диван к Рустаму.
   В это время в сарай зашёл Сардор. В одной руке он держал дымящуюся сигарету, а в другой - полиэтиленовый пакет. Он один раз вдыхал табачный дым, а другой - пары бензина из пакета. Казалось, мозг его был так затуманен, что не работал абсолютно. Он вразвалочку подошёл к дивану и невнятно сказал, обращаясь к Рустаму:
   -Проваливай на пол! Здесь моё место!
   -Ну что ты до него докопался?! - вмешался Юрок, - Вот же есть место - садись.
   -А ты что тут борзеешь? - сказал он Юрку и плюхнулся на диван - между Рустамом и Юрком. Видимо у него не было сил даже для того, чтобы ругаться.
   Рустам сжался в своём углу. Сардор возился на своём месте и никак не успокаивался. Рустам не смотрел в его сторону. Но тут он внезапно почувствовал, что кто-то слегка ворошит край его куртки. Он резко обернулся и увидел, как Сарик вытащил у него из кармана те двести сум, которые ему дал Смирнов. Рустам вскипел. Он не мог стерпеть такого. Он знал, что "заработал" эти деньги, что они его по праву.
   Рустам вскочил с дивана и протянул руку.
   -Быстро отдал! - сказал он громко. - Рустам не чувствовал страха или сомнения. Все в комнате умолкли и уставились на него.
   Сарик лениво поднялся со своего места.
   -А ты попробуй забери, чучка! - сказал он и толкнул Рустама в грудь.
   Рустам попятился и упал на спину. Сардор засмеялся и хотел вернуться к себе на диван, но Рустам мигом подскочил и ринулся на него, размахивая кулаками. Они вцепились друг в друга и повалились на земляной пол. Время от времени они били друг друга по лицу. Рустам прижал Сардора к полу и прокряхтел: "Отдай!"
   Сардор оттолкнул Рустама ногой. Они поднялись на ноги. В это время Рустам вспомнил те приёмы, которым его учили мастера карате. Он сделал два прыжка с ноги на ногу и со всего маха ударил Сардора в грудь ногой. Сардор отлетел на пару метров, врезался спиной в стену и упал. Все девчонки в комнате закричали. Сардор лежал, не двигаясь. Рустам подошёл к нему и вытащил из кармана куртки свои двести сум. После этого он уже хотел вернуться на диван, но тут его взгляд упал на его ботинки, которые были одеты на ноги Сардора. Рустам сел на корточки и стал стягивать с него и туфли. На крик девчонок из своей комнаты выскочил полуодетый Димон. Он остановился посреди комнаты и мигом сообразил, что происходит. В это время Рустам со своими ботинками в руках повернулся к Смирнову. Тот улыбался. "Ну, ты шустрый оказался! Молодец!" - сказал он и снова ушёл. Рустам сел на диван, снял старые рваные туфли и бросил их за диван, туда, где ещё лежал Сардор. Свои ботинки он поставил сушиться возле печки, а сам сел на прежнее место.
   Через некоторое время Сардор завозился и поднялся. Он сел в противоположном углу дивана и надел свои старые туфли. Он вёл себя так, словно ничего не произошло. Рустам не смотрел на него.
   Вскоре в сарае всё утихло, и лампа под потолком была погашена.
  

Глава двадцать пятая.

   Васёк вернулся через три дня с плотно перебинтованной рукой. Уткир Сабитович обрадовался ему, как старому другу. Он похлопал его по плечу и непредусмотрительно спросил:
   -Ты что ж так, друг? Что случилось?
   -Да глупость простая (!)! - ответил весело Васёк. Спирт в мозг шибанул. А я что-то и поехал!
   -Ну, ты это, больше так не пугай! - говорил Курбанов, улыбаясь и наливая в чайник воду.
   -А я резанул, а потом давай платком руку завязывать! Ничё не получается. (!) В общем, пока я здесь ходил, (!) кровищи (!) море натекло. Я уже хотел тебя позвать, как здесь в обморок шарахнулся!
   -А в больнице хорошо - после моей-то норы! - уже за чаем говорил Васёк. - И теплее, чем у нас в сарае, и кормят хорошо. Но держать там не хотят. Чуть получше стало - и всё - проваливай!
   -Я пойду искупаюсь, - сказал Васёк. - Здесь у моей подруги квартирка.
   Он ушёл. Курбанов потягивал горячий и почти что безвкусный чай и думал о том, что до нового года оставалось всего два дня. Он решил, что завтра под вечер пойдёт к себе домой и проверит, как там дети, а также разузнает "оперативную обстановку". Он уже думал о том, что ему купить Гуле и Рустаму? "Лишь бы их в детский дом не забрали!" - испугался Уткир Сабитович. Он боялся, что его разыскивает милиция, а дети его уже в детском доме.
   Под вечер тридцатого декабря Уткир Сабитович побрился, причесался и с трудом дождался темноты. В сумерках он пошёл к себе домой. Столько дней он уже не ходил по этим местам!
   Курбанов волновался и шёл всё быстрее и быстрее. Наконец он подошёл к углу своего дома и посмотрел во двор. Во дворе как раз никого не было. Он чёрной тенью скользнул в свой тёмный подъезд и устремился вверх. В висках его стучало. Оставалось всего несколько ступенек. Курбанов перепрыгнул через них и очутился перед наглухо запертой дверью своей квартиры. Он дёрнул ручку, потом ещё. Только тут он заметил, что дверь опечатана. Уткир Сабитович лихорадочно искал в кармане спички. Но спички ему не помогли. Даже со светом нельзя было разобрать того, что было написано на этой полоске бумаги. И только единственное слово было написано чётко: "опечатано".
   Он стоял перед запертой дверью и не знал, что ему делать? Внезапно сзади кто-то стал ворочать ключ в замочной скважине. Уткир Сабитович резко обернулся и поспешил вниз, чтобы его никто не увидел. Он вылетел на улицу и помчался дальше от своего дома.
   Квартира была опечатана. А это для Уткира Сабитовича означало лишь то, что его ищет милиция, что его дети неизвестно где и что он теперь обречён на одиночество и на скитание по помойкам.
   Уткир Сабитович стиснул зубы и пошёл на свою помойку. Что теперь делать, он не знал. По дороге он купил бутылку водки и две бутылки пива.
   Васёк с первого взгляда понял, что у его приятеля случилось что-то нехорошее. Он не стал мучить его расспросами и просто пригласил к столу. А вот бутылка водки его обрадовала несказанно.
   -Ну, ты расщедрился, друг! Садись поближе к огню и разливай огненную воду.
   Уткир Сабитович налил грам по сто и сразу выпил всё, что было в его кружке. Потом он взял тарелку с дымящейся гречкой, предложенную Васьком.
   -Будем встречать новый год вместе, - сказал Курбанов очень невесёлым тоном.
   -Что, хреново, да?
   -Да, Васёк, хреново! Хреново так, что мне б тоже ножом по венам!
   -Нет, в таком случае лучше налить себе побольше. Ты не думай, что один такой, все те, кто здесь - пережили большую жизненную трагедию. Но живут же. Наливай себе побольше!
   -Васёк, не встретил бы я тебя, уже давно лежал бы где ни будь в морге. Видать судьба меня сюда привела, - говорил Курбанов, разливая по кружкам всё, что было в бутылке.
   Ему становилось легче, хотя он и чувствовал, что ему мало алкоголя в этот вечер.
   -Да, главное не опускать руки. Говорят вот был такой Яов, что ли...- он не договорил реплику, забыв то, о чём хотел сказать.
   Когда обитатели помойки улеглись спать, Васёк опять долго возился и проклинал всех насекомых. Он чесался, кряхтел и не давал спать своему соседу.
   -Ну мать же ж их! - восклицал он то и дело. - Только сёдня помылся, так они на меня с новой силой!
  
   Даже в этом небольшом городке Новый Год было принято встречать на широкую ногу. Люди долгое время откладывали, недоедали, недопивали для того, чтобы прожечь всё это за одну ночь. За несколько дней до праздника центральный базар города превращался в кишащий муравейник. Казалось, весь город здесь. Цены взлетали до небес, но несчастные работяги, повздыхав, выкладывали столько, сколько требовали наглеющие продавцы. Не смотря на всю эту суету, не создавалось праздничного настроения. Люди были угрюмы, крепко держались за свои худые кошельки.
   Уткир Сабитович решил отметить новый год вместе с Васьком. Собственно ему больше и не с кем было отмечать. Он выделил на это мероприятия десять тысяч, клятвенно заверяя себя, что в течении месяца вернёт всё до последнего тийина.
   Под вечер тридцать первого декабря они с Васьком пошли за покупками. У Васька тоже было около трёх тысяч. Он очень гордился тем, что смог скопить такую сумму и не пропить её.
   Не смотря на валивший снег, мороз и ветер, и даже не смотря на то, что до наступления нового года оставалось всего семь часов - на базаре было не протолкнуться. Люди спешили купить дорогущие деликатесы - окорочка и бананы. Кто-то покупал подарки детям, кто-то из подполы покупал запрещённые киргизские фейерверки и петарды. Кстати, петарды неутомимо бахали в толпе. Люди уже привыкли к этим звукам и не шарахались в стороны. Милиционеры скучали в стороне.
   Курбанов с Васьком первым делом купили два здоровенных окорочка. Под Новый Год это продукт становился дефицитом, и потом их могло не хватить. Потом они купили два килограмма риса, литр хлопкового масла, и, конечно, литр водки. "Если что, я потом к Азизу сбегаю. Он же не упустит выгоду - наверное, всю ночь будет торговать!" - ободрял своего друга Васёк. Они купили ещё баночку приправы из красного перца, соли, хлеба, свечки и направились "домой". Деньги были истрачены почти все. Люди не обращали внимания на бомжей и шли мимо. А Курбанов то и дело заглядывал в глаза прохожих. Внезапно, он похолодел. Он увидел, как Эшонкуловы покупают копчёного сома. Уткир Сабитович отвернулся в страхе и зашагал быстрее прочь.
   Эшонкуловы под новый год обычно ехали в Ташкент на Алайский базар и покупали там самые дорогие и вкусные продукты. Но в этом году у Фахриддина были большие проблемы с финансами. Он никак не мог решить свои проблемы с прокуратурой и очень переживал по этому поводу. Его помощник привёз из его же магазина все необходимые продукты, но Малика закапризничала и упросила мужа ещё съездить на базар.
   Было уже темно, когда бездомные пришли на мусорку. Над рекой уже кто-то запускал сигнальные ракеты и фейерверки. Уткир Сабитович разжёг костер, и они с Васьком приняли по сто грамм - для "сугреву". Потом в котелке стали варить окорочка. Когда они уже были готовы, их вытащили на тарелку, а в получившийся бульон засыпали рис.
   К тому времени, как рис приготовился, уже полбутылки было выпито. Васёк развеселился и стал рассказывать всякие байки.
   -А вот был случай: здесь хромой один в мусоре нашёл 20 баксов!
   -Да ну! Врёшь!
   -Чем хошь клянусь (!)! Вот прям здесь нашёл.
   -И чё потом?
   -А чё потом? Пропили всё, конечно!
   Настроение и у Курбанова немного поднялось.
   Шёл сильный снег, но сегодня, бомжи не торопились идти спать. Ведь такой праздник! Ужинать обитатели сарая сели только около 11, как все нормальные люди. Рис был разложен по тарелкам, а сваренные окорочка насадили на металлическую спицу и поместили над пламенем. Уже через пару минут их бока подрумянились, а кожица стала золотиться и лопаться. Можно было ужинать.
   Ужин выглядел так аппетитно и пах так приятно, что бомжи не могли решить, с чего же начинать? Тогда Васёк сказал:
   -Надо ж выпить для аппетита!
   Он налил в кружки водку и сказал:
   -С наступающим Новым Годом, друг! Я чувствую, что все твои беды останутся в году уходящем, и что наступающий год принесёт нам очень крутые перемены! Я это действительно чувствую!
   -Я в этом уверен! Всё образуется! - подхватил Уткир Сабитович - За тебя!
   Они выпили и приступили к еде.
  
   Токсикоманы тоже встречали Новый Год широко. Пожалуй, даже шире бомжей. Смирнов принёс кучу продуктов. И ещё двадцать тысяч. В предпраздничные дни люди были особо добры и щедры и на базаре попрошайничали абсолютно все нюхачи, даже те, кто потерял человеческий облик. Как не странно, люди давали денег всем, даже Сарику с окончательно отупевшим взором. Может быть, они хотели таким образом откупиться, "купить" свою совесть, чтобы она молчала и не талдычила о несчастных беспризорниках. Но сами беспризорникам было без разницы, почему им дают деньги. И был важен только тот факт, что деньги давали. А это означало - клей, бензин, сигареты, а иногда вдобавок к этому ещё и казахский спирт.
   К новогоднему столу было куплено очень много продуктов. В первую очередь окорочка, потом картошка, корейские салаты, колбасы. Купили несколько литров спирта, сигарет, ацетона, клея. В общем, гулять собирались основательно. Кроме всего этого было куплено несколько упаковок петард, которые взрывали непрестанно.
   Вечером, когда девчонки, как обычно готовили ужин, Рустам не находил себе места. Ему было весело, он то и дело шутил, бросал в буржуйку взрывпакеты, из неё вырывались снопы искр, а девчонки каждый раз вскрикивали и ругались. В эту ночь многие не пришли в штаб нюхачей. У кого была хоть какая ни будь семья, предпочли встречать праздник дома. По крайней мере, первую его половину. Сначала в сарае было только шесть человек. Даже Зина-Клава не пришли. Потом пришёл молчаливый Сардор. А часам к десяти, когда ужин был уже почти готов пришёл пьяный Димон. Он распорядился накрывать стол и сказал, что опоздавшие пеняют на себя. Он сел на диван рядом с Рустамом, в руке у него была бутылка пива "Балтика 7". Он положил руку Рустаму на плечё и притянул его к себе поближе.
   -А ты молодец! - сказал он, с трудом ворочая языком. - Абжир бола экансан! И освоился быстро и место своё нашёл. - Он посмотрел на Сарика и продолжил. - Выпей со мной!
   Рустам посмотрел ему в глаза.
   -Давай, не будь бабой. Все когда-то начинают. Ну-ка Джама, подай моему другу спирта разбавленного.
   Джамиля налила в пластиковый стакан спирта и разбавила его Кока-Колой. Потом она подала его Рустаму.
   -Если бы не ты, - испуганно сказал Рустам, - я бы давно замёрз на улице. Я рад, что попал к вам!
   -Во какие тосты говорить надо! - громко воскликнул Димон. - Давай чёкнемся.
   И он стукнул слегка своей бутылкой по стакану Рустама. Потом он глотнул пива и, запрокинув голову назад, стал смотреть на Рустама. Рустам не стал медлить. Он зажмурился и стал мелкими глотками пить свой коктейль. Рот и горло его жгло, но он выпил всё до дна, как лекарство.
   -Вот так и пьют наши парни! - сказал восторженно Смирнов.
   Рустаму почти сразу стало жарко и необычайно легко. Потом ему стало ещё веселее и приятнее. Димон то и дело подливал ему в стакан коктейля, а Рустам уже смело пил.
   Ближе к полуночи пришли два взрослых друга Смирнова. Они были ещё трезвые, но быстро набрались.
   Ужинать сели в двенадцатом часу. Сначала все чинно сидели ели и пили, но потом кампания разошлась. Все стали неугомонно смеяться и обкидывать друг друга картошкой и овощами. Рустам чувствовал себя великолепно. Ему было так весело, как, наверное, не было никогда. Его немного качало, но это ему не мешал дальше пить и веселиться.
   На стол полетели зажженные взрывпакеты. Еда разлеталась в стороны. Все веселились. Потом неожиданно Димон вскочил на стол и заорал: "А ну прекратили (!)! Мы (!) цивильные люди, или мы кто?! (!!!) Надо нормально себя вести. А то всем (!!!!)"
   После этого компания притихла, но веселье не прекратилось. В полночь открыли бутылку шампанского и разлили всем по бокалам. "С Новым Годом!" - закричали все дружно и выпили. Девушки собрались идти на берег реки смотреть салют. Димон тоже засобирался с ними. В итоге на берег вышла вся компания.
   Падал прошлогодний снег. Ведь он, на самом деле, сформировался в облаках ещё в прошлом году, а только теперь падал. Снега в этом году было очень много. Уже намело такие сугробы, каких в здешних местах не видели лет десять.
   Вокруг творилось невообразимое - во всех окрестных дворах народ вывалил на улицу. Подпитые люди смеялись, запускали салюты, различные фейерверки, сигнальные ракеты. А взрывающиеся петарды создавали непрекращающийся треск. Воздух наполнился запахом пороха. Было красиво. Конечно, не так, как это бывает в больших дорогих городах, но для этого городка было действительно красиво. Токсикоманы тоже радовались. Они матерными словами выражали, переполнявшие их эмоции и непрестанно взрывали взрывпакеты, которых было припасено - уйма. Минут через десять или пятнадцать грохот стал утихать.
   -А пойдём бичей шугать! - предложил немного протрезвевший на морозе Смирнов.
   -Вот это дело! - поддержал его Сардор.
   Но на его слова никто не обратил внимания. Было видно, что девушки никуда идти не хотят, но они ничего не говорили. А Рустам был рад. В этот момент он за своим вожаком пошёл бы даже в огонь.
   Токсикоманы пошли по берегу.
  
   Часы у Васька отставали, и полночь у них наступила на пятнадцать минут позже, чем у других людей. Водка к этому времени уже почти вся закончилась. Да и еда была подметена почти вся. Уткир Сабитович сидел довольный и сытый. Ему было тепло и хорошо. Не хотелось двигаться с места. Даже спать идти было лень.
   Оставшуюся водку разлили и, поздравив друг друга с Новым Годом, выпили. Васёк тоже был чрезвычайно доволен. Он неотрывно смотрел на огонь и начинал "клевать" носом.
   Внезапно Уткир Сабитович увидел чёрные фигуры, которые спускались с горки по белому снегу. Он сначала даже не обратил на них никакого внимания.
  
   Когда шайка токсикоманов подошла к спуску, который вёл на мусорку, Димон остановился.
   -Т-с-с-с! - прошипел он. - Не спугните их, уроды!
   Он посмотрел на Рустама и ободрил его:
   -Щас бичей мочить будем! А ты не боись! Повторяй всё за мной.
   -Хорошо! - ответил разгорячённый Рустам.
   Токсикоманы стали медленно спускаться по скользкой горке.
   -Нюхачи! - внезапно заорал испуганный Васёк.
   -Что случилось? - не понимал Курбанов.
   -Отморозки бегут! Спасаемся! - почти во весь голос кричал Васёк.
   Он подскочил со своего места и потерял очки. Искать он их не стал, а сразу устремился в кладовку.
   Токсикоманы спустились с горки и с криками побежали к костру. Впереди бежал Димон, за ним Рустам с Сардором и все остальные.
   Васёк выбежал из кладовки со здоровенной дубиной. Курбанов замешкался. Он не понимал, что происходит вокруг него. Он тупо смотрел на Васька с дубиной и на приближающиеся тени.
   Димон бросился к Ваську, но то в ответ заорал: "Убью всех (!)!" и замахал дубиной. Димон отступил на миг, а потом бросился к Уткиру Сабитовичу и пнул ему коленом в живот. Курбанов согнулся от неожиданного и сильного удара. В это время сориентировался и Рустам. Он тоже подбежал к незнакомому мужчине и пнул его в бок вслед за Смирновым. Уткир Сабитович захрипел и стал убегать с мусорки. Васёк, видя, такое развитие событий, бросил свою дубину в приближающуюся шайку и мигом взобрался на крышу сараев. Несколько человек, в том числе и Рустам, погнались за Курбановым. А остальные стали разорять нору бомжей. Они перевернули всё, что было на улице, бутылку из под водки и тарелку разбили об стену. Двое ринулись ко входу в кладовку, но в этот момент в них с крыши полетел кирпич. Они отступили к костру. Васёк на крыше непрестанно матерился и бросал вниз кирпичи, которыми были укреплены листы шифера.
   Курбанову с трудом удалось убежать от преследователей. Он забежал за ближайший дом и упал в снег. Сердце его колотилось как бешенное. Ему казалось, что он сейчас умрёт. Дышал он прерывисто, хватая ртом воздух. Живот его болел.
   На мусорку вернулись те, кто погнался за Уткиром Сабитовичем. Васёк не сдавался и продолжал кидать с крыши всё, что попадалось ему под руку. Лезть за ним никому не хотелось. Тогда Димон высыпал на угли костра целую пачку взрывпакетов и сказал: "Валим отсюда!"
   Взрывпакеты стали разрываться и разлетаться по сторонам вместе с углями и искрами. Через пару минут взрывы прекратились. Токсикоманы снова взобрались по горке и пошли продолжать веселиться.
   Уткир Сабитович отдышался в сугробе и решил вернуться на помощь Ваську. Он неуверенно пошёл по улице, качаясь из стороны в сторону и ругаясь про себя. На улице уже никого не было.
   На помойке тоже никого не было. Васёк стал аккуратно спускаться с крыши.
   -Ты как? - первым делом спросил он у Курбанова.
   -Да вроде бы все кости целы! - пыхтя, ответил Уткир Сабитович.
   -Я всех этих (!) (!) бы (!)!!! - прорычал Васёк. Они мне постоянно такую (!) устраивают! Я тут уже дубину (!) приспособил!
   -А кто это вообще и что им от нас надо было?
   -Да это ж эти...нюхачи! Помнишь, я тебе говорил как-то? Токсикоманы они - клей нюхают.
   -А я причём?
   -А это они так развлекаются! Ну конкретные отморозки, (!)! Уже сколько раз так нападали. Надо знакомых пригласить и их всех (!)!
   -Я прям за пять минут протрезвел абсолютно!- засмеялся Курбанов. - Такая гимнастика. Может, продолжим наше празднование?
   -Не проблема. Я же говорил.
   Уткир Сабитович стал рыться в карманах в поисках денег, но Васёк остановил его и сказал, что купит сам. Он ушёл, а Курбанов стал наводить порядок. Он совсем не злился на нюхачей и понимал, что они такие же отбросы общества и игрушки судьбы, как и он сам. Курбанову вспомнился его сын и он загрустил. На берегу реки шумела какая-то пьяная компания. В небо полетели красочные салюты. Вспышки осветили радостные лица людей. "А может ему и лучше без меня будет?! - подумал Курбанов. - Ну что я за отец?! На кого я стал похож? Да что похож, кем я стал?" Он покачал головой, но дальше скучать ему не пришлось. Пришёл Васёк с бутылкой водки за восемьсот сумов.
   Они просидели около костра ещё около двух часов, а потом нехотя пошли спать.

Глава двадцать шестая.

  
   Первый день нового года для мужской половины семьи Курбановых оказался тяжёлым. После вчерашней вечеринки у Рустама страшно болела голова. Он открыл глаза и посмотрел на стол. За столом сидел Димон и пил пиво. Рустама затошнило и он отвернулся.
   -На, глотни, - предложил Димон.
   Рустам только покачал головой.
   -Я сказал иди глотни! - повторил вожак.
   Рустам с трудом поднялся, его качало, и голова кружилась. Он еле-еле подошёл к столу и плюхнулся на стул.
   -Наверно я заболел, - промямли он.
   -Знаем мы эту болезнь! - хохотнул Димон. - Вот, выпей пива.
   Он налил в стакан немного пива из своей бутылки и пододвинул стакан к Рустаму. Курбанов- младший знал, что его вырвет, но отказать не мог и зажмурился. Но от холодного пива его не вырвало, а напротив, ему почти сразу стало немного лучше. Рустам повеселел.
   -Сейчас на базар пойдём? - спросил он.
   -Да какой базар?! Уж скоро час. Да и людей там сегодня не будет. Сегодня здесь пошустрим.
   Рустаму не верилось, что уже обеденное время. Он никогда раньше так долго не спал, но никогда до этого и не ложился спать так поздно.
   Уткир Сабитович к своему удивлению увидел, что Васёк уже в девятом часу стал возиться на помойке и разжигать костёр.
   За ночь намело настоящие сугробы. Ветки деревьев не выдерживали такого груза и ломались. Машин на дорогах почти не было. Уборочная техника не справлялась, и снег на дорогах был укатан как стекло. Город отходил после праздника. Людей на улицах тоже было мало. Большинство лежало дома перед телевизорами и подъедало те вкусности, которые не смогли запихать в желудок вчера. Некоторые уже убирались в домах. Некоторые работали.
  
   Фахриддин Эшонкулов в это утро проснулся рано. Он почти не спал в эту ночь, но не потому, что праздновал, а потому, что его ни на минуту не покидали тревожные мысли. Ему так и не удалось уладить свои проблемы. Те проверяющие, которых он так бесцеремонно выгнал, не оставляли его в покое. Они пообещали ему, по крайней мере, три года за решёткой и стали выполнять своё намерение.
   В это утро Фахриддину надо было ехать к Эргашу. В девять часов Эшонкулов уже сел в свою Nexia DOHC и выехал на дорогу. Он обдумывал, как же ему выбраться из этой ямы? Дороги были скользкие, но он не обращал на это никакого внимания. Голова его была занята другим. Внезапно на повороте его машину повело в сторону. Фахриддин машинально выжал сцепление и тормоз. От этого машину закрутило волчком. Благо, что на дороге не было других машин. Фахриддина повернуло три раза и отбросило в сторону. Обошлось. "Ну и начало дня!" - сказал Фахриддин и открыл окно. Постояв с минуту, он поехал дальше.
   Эргаша в офисе, как на зло, не оказалось. Эшонкулов готов был разорвать своего бывшего партнёра по бизнесу, так как считал, что отчасти тот виноват в том, что у Эшонкулова сейчас столько проблем. Фахриддин сел в машину и включил печку на полную. Он не знал, что делать. Так, пожалуй, не было ещё никогда. Фахриддин всегда знал, что и как ему делать, если на пути возникали проблемы, в его мозгу моментально рождался план их преодоления. А сейчас он не знал ничего.
   Эргаш приехал через полчаса. Он был весел, и по всему было видно, что он отлично встретил Новый Год. Он приветливо махнул рукой Фахриддину, но тот ответил ему только кивком головы. Они прошли в холодный офис и сели за стол друг против друга.
   -Что там слышно, Эргаш? - сухо спросил Фахриддин.
   -Ничего не слышно, Фахриддин-ака.
   -У меня есть один знакомый в прокуратуре. Так вот он сказал, что такое дело вряд ли в десять штук уложится.
   Фахриддин ударил по столу кулаком. Он негодовал.
   -Но он только обещал узнать. Так что пока ничего. Я сейчас ему позвоню.
   Он нажал кнопку на своём факсе, и воздух наполнился пронзительным звуком телефонного гудка. Эргаш набрал номер и стал ждать. Наконец на том конце взяли трубку.
   -...-ака, - как можно вежливее запел Эргаш. - Как вы праздник отпраздновали?
   Телефон продолжал оставаться на громкой связи. Голос в динамике недовольно ответил:
   -Что тебе надо, Эргаш?
   -Ака, вы помните, я спрашивал на счёт вопроса Эшонкулова?
   -Помню, Эргаш, и вот что тебе скажу. Ты мне больше такую (!) не подставляй! Таких идиотов только могила исправит! Здесь уже, по-моему, никто не поможет. На твоего Эшонкулова уже заведено уголовное дело по фактам проверки. Так что у него будет время подумать над своим поведениям. Всё, мне сейчас не до тебя!
   В телефоне снова послышались гудки. Эргаш как заторможенный положил трубку.
   -Пон-я-ятно!- протянул Фахриддин и резко встал.
   Эргаш не останавливал его. Он только промямлил:
   -Я помогу тебе, всем, чем смогу. Ты, не раскисай. Люди и не из таких передряг выбирались сухими!
   Фахриддин не знал, куда ему податься. Он медленно поехал домой.
   Бедная Малика металась с этажа на этаж, кричала на детей, но не могла угодить мужу. Он безмолвно лежал на кровати в одежде и ничего ей не говорил. Он уже давно ей ничего не рассказывал, но Малика поняла, что у мужа большие проблемы. Она тоже не знала, что ей делать? Фахриддин всегда был её опорой, весь дом держался на нём, и всё, что не происходило, происходило по его задумке, или с его разрешения. А теперь он только молчал.
   Малика долго не решалась позвонить своей маме, но потом всё-таки решилась. Пожалуй, это было худшее из того, что она могла сделать в этот момент. Фахриддин даже не вышел к тёще, а закрылся в своём кабинете на замок. Малика чуть не плакала. Мама её подбадривала и предлагала на время оставить мужа в покое, чтобы всё улеглось само собой.
   -Он у себя закрылся и не отвечает!- жаловалась Малика со слезами на глазах.
   -А ты пойди и спроси, можем ли мы чем-то помочь ему? Может ему что-то надо?
   Малика поднялась на второй этаж и на цыпочках подошла к кабинету мужа. За закрытой дверью было тихо.
   -Фахриддин-ака, - позвала она.
   -Да.
   -Мама спрашивает, не можем ли мы тебе чем либо помочь?
   Она услышала шаги. Вдруг дверь отворилась, и перед ней оказался разъярённый Фахриддин. Она ещё никогда не видела мужа таким.
   -Пусть твоя мама проваливает к чёртовой матери! - заорал он на плачущую Малику. - Ну почему ты такая дура? - Он опрокинул огромную вазу, которая стояла у двери. Она упала и разбилась на тысячу осколков. - И ты можешь проваливать! Если ты ничего не понимаешь...
   Он хотел добавить ещё, но потом ударил кулаком в стену и вернулся в кабинет, хлопнув дверью.
   Малика, плача навзрыд побежала вниз. На лестнице её встретила мама. Она обняла свою дочку и тихо сказала: "Побудете у нас некоторое время".
   Уже через полчаса Малика собрала детей и уехала на такси в дом к своим родителям.
   Фахриддин прошёлся по пустому дому. Мозг его кипел. Он взял коньяк в баре и стал пить его прямо из бутылки.
  

Глава двадцать седьмая.

   Шла первая неделя зимних каникул. Рустам не на минуту не расставался со своими новыми друзьями. Они продолжали попрошайничать на базаре, ходили по домам, расположенным рядом с их штабом, но здесь давали мало. Токсикоманов в этом районе невзлюбили. Люди косо смотрели на эту шайку одурманенных отморозков и забирали детей подальше от них. Димон, узнав про это, позвал к себе Рустама с Юрком и дал им ответственное задание - выкрасть все половые тряпки из подъездов близлежащих домов.
   Мальчишки с этим заданием справились блестяще. Их никто не заметил. Позже эти тряпки были сданы в утиль, а на вырученные деньги куплены сигареты и клей.
   Всё шло хорошо, и Рустам всё реже вспоминал о покинутом им доме и семье, но неожиданный случай омрачил его существование.
   Вечером шестого января токсикоманы, как обычно, сидели в своём логове. Некоторые дышали клеем и бензином, Рустам курил. Внезапно дверь открылась, и в комнату вошёл Сарик.
   -Закрывай дверь быстрее, урод! - скомандовал Димон. - Холод собачий.
   Сарик прошёл к столу и сев, закурил.
   -Я тут письмо из зоны нашёл! - деловито проговорил он, доставая из кармана смятые листы.
   Рустам, заслышав это, вспомнил маму и загрустил. Он сидел в своём излюбленном углу дивана в полумраке.
   -Ну-ка давай сюда!- сказал Смирнов. - Где взял?
   -Да по верху когда мотался, смотрю - почтальонша в ящик положила, ну я его в карман и всё.
   Димон открыл письмо и прокричал:
   -Слушайте все! Здесь письмо на волю!
   "Целую вас, мои дорогие, любимые! Как вы там живёте? Все ли здоровы? Надеюсь, что у вас всё хорошо. Я немного освоилась в колонии, но сердце по вас тоскует. Мой любимый, прости меня за то, что своей глупостью заставила тебя страдать. Я знаю, что ты не сердишься, но мне стыдно за себя. Я знаю, как тебе сейчас тяжело там одному. Но я мысленно всегда с тобой. Молю! Будь крепок, как прежде! Ты очень нужен детям. Ты их единственная надежда и опора сейчас! Крепись и верь! Мне тоже не так просто, но за меня не беспокойтесь. Я уже немного привыкла к жизни в колонии. Но всё равно, непрерывно думаю о воле, как и все тут. (До этого момента Рустам настороженно слушал. Он всем сердцем надеялся, но после следующей строки сердце его оборвалось и упало в пропасть.) Уткир, береги детей! Это всё, что у нас есть! Не оставляй их одних, оберегай их! Я прошу тебя только об этом!
   Да что это я? Даже расплакалась. Как там успехи у моего сына? Как закончил четверть? Нет ли троек? Как твои успехи в тренировках, сынок? (Эти строки, прочитанные с издёвкой Димоном, резали Рустама, словно бритва. По его горячим щекам покатились слёзы.) Сын, ты уже совсем взрослый и ты всё понимаешь сам. Сейчас нам всем тяжело, но мы же вместе, и мы всё перенесём! Будь помощником папе. Помогай ему по хозяйству, присматривай за Гулечкой. Но первое для тебя - это учёба. Покажи всем в школе, что ничто нас не может сломить. Покажи это всем своими знаниями и отметками. Я верю в тебя!
   А ты, мой ангелочек, не скучай, когда-нибудь ты всё поймёшь. Мама тебя любит больше всех на свете и очень скучает по тебе. Я очень скучаю, Гулечка, но пока не могу вернуться к вам. А ты скучать не должна. Пройдёт ещё совсем немного времени и мама вернётся. Будь послушной девочкой, помогай брату и папе.
   Ну, это пока и всё, мои дорогие! Целую вас крепко-крепко!
   Ваша мама."
   -Ерунда! - подытожил Димон и кинул письмо в буржуйку. Рустам, едва сдерживая дыхание, ринулся на улицу. На это никто, кроме Юрка, не обратил никакого внимания.
   Рустам ушёл в дальний угол сада и, сев на снег, заплакал. Он всхлипывал, глубоко дышал, но остановиться не мог. Юрок осторожно подошёл сзади.
   -Что с тобой? - удивлённо спросил он.
   -Ничего! Проваливай! - прокричал в ответ Рустам сквозь слёзы.
   -Это что, твоя мама написала, да?
   -Ну, да! Да! Что тебе-то? Или ты всем хочешь рассказать?
   -Да я никому не расскажу. Мы же друзья. У меня вот тоже мама сидела, когда я совсем маленький был. А потом у неё ещё ходка была, но она умерла в тюрьме.
   Рустам не мог остановиться. Слёзы не переставали скатываться с его ресниц, хотя он то и дело вытирал их кулаком.
   -Ну, не плачь!
   -Я не могу! Мне так больно...
   -Пошли!
   Юра взял Рустама за руку и повёл обратно в сарай. Здесь они вернулись на диван. Юра достал из кармана пакет с каплями жёлтой жидкости внутри.
   -На, дыши! - сказал он.
   Рустам сопротивлялся. Ему не хотелось стать таким же, как Сардор.
   -Подыши, и боль пройдёт.
   -Нет, я не буду.
   -Попробуй один раз. Я раньше тоже сопротивлялся, пока не понял, как это помогает! В любом случае - всегда можно отказаться.
   Рустам неуверенно взял пакет в руки.
   -Как надо? - спросил он безвольно.
   -Ты зажми верх пакета в руке, чтобы только края торчали. Вот. А теперь надуй его и подожди немного. А потом глубоко вдохни воздух из пакета и задержи дыхание.
   Рустам проделал эту нехитрую операцию. И снова надул пакет.
   -Как будто краской пахнет после ремонта, - сказал он, слабо улыбнувшись.
   -Вот и всё. Так и дыши, пока не почувствуешь, что всё.
   -А как я почувствую, что - всё?
   -Почувствуешь.
   Юрка позвал к себе в комнатку Димон и стал ему там что-то говорить. Рустам вдыхал пары бензина. Довольно долго ему казалось, что ничего не происходит, но потом Рустам почувствовал, что жидкость из пакета начинает действовать. Ему стало казаться, что он стал совсем маленьким, а комната - наоборот увеличилась. Рустам смотрел на лампу. Ему чудилось, что она увеличилась до невероятных размеров, что она давит на него. Немного испугавшись, Рустам перевёл взгляд на стол. Стол тоже был большой, но он не давил на Рустама. Рустам удивлённо оглядывал новую комнату, а потом поднял руку с пакетом и посмотрел на неё. Рука тоже была необычайно огромного размера. Рустаму казалось, что она такая большая, что он не может ей управлять, что он даже не может ей пошевелить. Всё его тело стало мягким как вата и лёгким как пёрышко, но сдвинуть его с места было невозможно. Голоса тех, кто был в комнате, стали тише и отдалённее. Рустама ничто не беспокоило, он ещё помнил про мамино письмо, но теперь это не причиняло ему боли. Он поднёс ко рту пакет и снова вдохнул. Потом ещё раз, и комната стала исчезать. Мир вокруг стал подвластен воображению Рустама. Всё, о чём он только не думал, представало перед ним, как в реальности. Рустам был то дома, то на тренировке, потом его окружили персонажи мультфильмов и заскакали вокруг него. "Всё!" - услышал он сквозь свои галлюцинации и отключился.
   Юрок подошёл к своему другу и усмехнулся, увидев, как Рустам улыбается в бензиновом сне. Он вытащил свой пакет из руки друга и ушёл по поручению Димона.
   Рустаму думалось, что он дома, что мама готовит на кухне манты, а он с папой и сестрой борются. Он даже махал руками. Внезапно он открыл глаза, и всё ушло. Он снова оказался в тёмном сарае. Некоторое время Курбанов-младший не мог сообразить, куда всё пропало, и где он вообще находится. Лампа под потолком была погашена, и все давно спали, только блики из жерла буржуйки плясали на стене.
   Рустам пытался собраться с мыслями, и всё понять, но мозг его отказывался работать. Посидев немного на диване, он положил голову на подлокотник и мигом заснул.
   Утром Рустам чувствовал себя ужасно. Его, не переставая, тошнило и периодически рвало даже от воды, но все ушли на базар, и он пошёл тоже. Голова его сильно болела, лицо было бледное, под глазами виднелись синие круги. По дороге Юрок объяснял Рустаму, что это как со спиртом, что если переберёшь, то потом все - ломать будет, но дело можно будет легко поправить, немного подышав. Рустам дышать отказался. Он угрюмо сидел под прилавком почти весь день. Невесёлые мысли снова заполнили его голову. К вечеру Рустам твёрдо решил вернуться домой. Он уже представил себе, как обнимет отца и будет просить прощения. Он расскажет ему всё, что происходило в школе и попросит, чтобы его перевели в другую школу. Отец сначала поругает его, а потом крепко обнимет и простит.
   Вечером, Рустам собрал всю свою одежду и пошёл домой! Юрок вызвался его проводить. Ему было жаль расставаться с этим шустрым и приятным мальчишкой. Он очень давно не встречал таких друзей и даже забыл, наверное, что есть настоящая дружба.
   Они подошли к дому, где жил Рустам и крепко пожали руки на прощание.
   -Может, ещё увидимся! - сказал Рустам и побежал наверх.
   -Я пока здесь посижу, - крикнул ему вдогонку Юрок, - а то может, тебя не пустят!
   Он сам улыбнулся своим словам, но, как и обещал, сел на корточки на засыпанную снегом скамейку. Ожидание его не было долгим. Через минуту из подъезда вылетел испуганный Рустам.
   -Что, не приняли?
   -Наша квартира опечатана! Побежали, может папа на дежурстве и Гулю с собой забрал?! Побежали!
   Рустам со всех сил рванул на базу. Юрок, истощённый и пропитанный насквозь токсичными парами совсем не поспевал за ним.
   На базе было необычно много людей. Рустам встал возле забора и стал смотреть в щель. Перед входом в офис стоял дядя Володя, рядом с ним стоял милиционер, чуть поодаль - дядя Риза. Из открытой двери сторожки лился жёлтый свет. Вдруг кто-то вышел на улицу. Рустам не знал этого человека, но это точно был не Уткир Сабитович. Рустам встал и замер, сердце его застучало быстро-быстро, а потом вдруг замерло. Рустам замешкался, и в это время на улицу вышел дядя Володя, а за ним милиционер. Рустам готов был заплакать. Он подошёл к дяде Володе вплотную, поднял на него глаза и тихо-тихо спросил:
   -А где мой папа?
   Дядя Володя пару раз видел этого пацанёнка с Курбановым и сразу, понял, что это его сын.
   -А, этого, дружок, я не знаю, - ответил он. - Тебе должно быть виднее. - Рустам отступил от него. - Кстати, скажи отцу, пусть придёт и заберёт свои вещи, и пусть ни о чём не беспокоится. Всё уже устроилось само.
   Рустам не дослушал его. Он побежал прочь от базы, ему хотелось скрыться от посторонних глаз во тьме.
   Юрок бежал за ним и не представлял, как помочь другу? Он за несколько лет своего бродяжничества совсем отвык от нормальных человеческих эмоций и отношений. Он знал только силу, грубость, наглость.
   -Что мне теперь делать? - спросил его Рустам, вдруг остановившись, - скажи, что мне делать? Куда мне идти?
   -Ну, куда идти?! А где ты всё последнее время был? Ты, это, подожди малость, может, сами найдутся. Может, они тебя ищут, или к матери поехали.
   -А может, они к тёте Инабат поехали? Она же приглашала.
   -Может и к ней. Пошли.
   -Тогда мне надо будет накопить денег и тоже поехать к ней... Я обязательно поеду к ней!
   -Ты не переживай так сильно! Я когда из дома ушёл, мне как раз одиннадцать лет было. Сначала очень тяжело было, но потом привык.
   -Как одиннадцать? А сейчас тебе сколько лет? - удивился Рустам.
   -Скоро шестнадцать будет.
   Рустам промолчал, но очень сильно удивился. Юрок выглядел лет на одиннадцать. Наверное, после того, как он убежал из дома, он больше не жил.
  

Глава двадцать восьмая.

   Через пару недель после Нового года потеплело. Ночью уже не было таких заморозков как раньше, обычно температура не опускалась ниже -5. А днём солнце пригревало так, что снег таял, и ручьи сбегали с горки, как раз на мусорку.
   Васёк к этому времени заболел. Как-то он ковырялся в мусоре и расчесал на правой ноге укус клопа. Через некоторое время это место покраснело и стало припухать. Из ранки сочился гной. Васёк и на это не обращал особого внимания. Он сходил к своей подруге, помылся, как обычно - раз в месяц, а рану обработал йодом.
   Но это не улучшило его положение. Уже через неделю нога его сильно опухла, так что он уже ходил с трудом. Страшная гнойная рана увеличивалась в размерах, а краснота и опухоль распространялись всё дальше. Некоторые жители близлежащих домов, узнав, что Васёк болеет, приносили ему всякие лекарства и мази. Он без разбору принимал их, накладывал на рану мази и обвязывал ногу бинтами, но ничего не помогало. А один фельдшер, который пришёл на помойку выбросить мусор, равнодушно сказал, что теперь поможет только ампутация, если заражение крови ещё не пошло.
  
   Когда день выдался особо тёплым, Васёк вытащил свою кровать на улицу и поставил около входа. Сейчас он ходил мало, с утра он вместе с Уткиром добывал вторсырьё, потом Курбанов относил его в вагончик и готовил обед, а после обеда всё повторялось снова.
   Васёк лежал в кровати, задрав ноги на спинку, и курил махорку, завёрнутую в газету. Уткир Сабитович неподалёку от него готовил обед. Васёк выпустил облако вонючего дыма и сказал:
   -Вот, ты скажи мне, друг, Уткир, тебе нравится твоя нынешняя жизнь?
   -Что за вопрос? Нет, конечно!
   -И мне не нравится. А между тем, многие люди живут ещё хуже нас! Например, в Африке. Уже прошёл (!) век научного прогресса, уже началось третье тысячелетие, а на Земле люди до сих пор живут в каменном веке, за исключением золотого миллиарда!
   -Это верно говоришь. А что сделаешь? Коммунизм?
   -Ха-ха (!)! - При коммунизме я жил не намного лучше. В нашей коммуналке воняло похуже, чем здесь, и комната наша была не больше этой. Но если бы не было у власти идиотов-милитаристов, развязывающих реальные и идеологические войны, не надо было бы столько денег тратить на армию и прочие глупости. Дали бы эти деньги обездоленным(!). Да и жирдяев бы немного потрясли. Ведь столько народа нахапали и жируют теперь реально. А у кого хапали? У государства? Ни (!)! У народа хапали! А где справедливость?
   -Да, справедливости нет! Я работал дни и ночи, семью кормил, а оказался здесь! А вот мой сосед один имеет двухэтажный особняк, шикарное авто, у жены его бриллианты. А как он это всё добыл?
   -Ну, ты здесь не просто так оказался. Были бы мозги правильные, ты бы тоже не бедствовал, но твой, сосед должен с тобой поделиться - по человечески! (!)(!) Взял бы тебя на работу с повышенным окладом, или ещё что. (Уткир отвернулся.) Все люди братья, в конце концов!
  
   Вечером Уткир пошёл в вагончик сдать то, что набрал с обеда. После этого он направился в пункт приёма стеклотары - сдать несколько найденных стеклянных бутылок, а после этого он пошёл в магазин. На помойку он вернулся уже после восьми. Было темно. Костёр не горел. Уткир удивился. Он пошёл в кладовку и увидел спящего Васька. В воздухе витал перегар. На полу валялась почти пустая литровая баклажка из под спирта. На полке лежало пол батона колбасы и полбулки хлеба, там же стояла открытая банка с надписью "Килька в томатном соусе".
   Обитатели кладовки довольно давно не пили. Васёк принимал всякие таблетки, а с ними пить спиртное было нельзя. Ну а Курбанов был солидарен со своим другом. Уткир бросился к своему пиджаку, который лежал на его лежанке. Он давно уже не носил деньги с собой, когда уходил ненадолго. Он стал доверять своему приятелю. Но в этот раз его худшие опасения оправдались - Васёк взял из его денег почти восемь тысяч. Так что из всех сбережений Курбанова осталось немногим больше пяти тысяч.
   Он сжал руки в кулаки, стоя перед спящим Васьком. Уткир Сабитович даже замахнулся, но потом безвольно опустился на свою лежанку. Что было взять с этого полуживого бомжа?
   Курбанов доел и допил оставленное Васьком и улёгся спать. Он даже не разжигал костёр и не грел камни. Было совсем не холодно.
  
   В это же время Рустам сидел на своём месте и вдыхал ядовитые пары. У него уже появился свой пакет и свой клей. Он старался как можно реже прибегать к помощи пакета и дышал только когда настроение было совсем плохим. Сегодня был именно такой день. Уже шла новая четверть, а Рустам не учился. Кроме того, он не мог собрать денег, чтобы поехать к тёте Инабат. Да и их квартира была всё ещё опечатана.
   Рустам вспоминал, как он вчера пошёл к Димону и всё ему рассказал. Димон денег ему не дал, но сказал, что даст ему возможность заработать. Сегодня утром, когда Димон пришёл на базар, он подозвал к себе Рустама.
   -Знаешь, где золотники сидят?
   -Нет.
   -Ну, где валютчики.
   Рустам снова отрицательно замотал головой. Тогда Димон позвал Юрка. Юрок знал, где сидят валютчики. Тогда Димон достал из-за пазухи цепочку, на которой болталось золотое колечко с массивным красным камнем. Он снял кольцо и протянул его Рустаму.
   -Мне пятьдесят кусков, а остальное - тебе. И поделись с кентом своим, - и он махнул на Юрка.
   Рустам крепко сжал кольцо в грязной руке и набрался храбрости.
   Оказывается, валютчики и золотники сидели в небольшом проулке, недалеко от того же центрального базара. Здесь неподалёку располагался пункт обмена валют, но валюты в нём никогда не было - всё скупалось ушлыми дельцами, а потом продавалось по завышенным ценам. Валютчики ходили по улице с барсетками, набитыми деньгами и приставали ко всем прохожим, у которых был более-менее презентабельный вид. "Доллары, российские, тенге, евро". Некоторые люди шарахались от них, некоторые шли в обменник, но там им говорили, что денег нет, и они вынуждены были возвращаться к тем же валютчикам.
   Золотники были в более комфортных условиях. По обе стороны улицы они расставили пластиковые столы и стулья. На столах лежали довольно внушительные футляры в основном чёрного цвета. Изнутри на них были подколоты сотни золотых безделушек. Когда подходили клиенты, футляры открывались, предлагая взорам покупателей свои сокровища.
   Рустам с Юрком два раза прошли по этому проулку, решая, к кому им подойти. На них уже смотрели искоса. Наконец Рустам увидел одну толстую женщину, которая еле вместилась в стул. Футляр на её столе был открыт. Он несмело подошёл к ней сбоку.
   -Чё те надо? - писклявым голосом спросила женщина.
   Рустам протянул ей на грязной ладони кольцо.
   -Вот. Мы хотим продать.
   Женщина с недовольным видом взяла кольцо и стала вертеть его в руке. Все движения её были медленными и ленивыми.
   -И сколько ты хочешь? - наконец она задала вопрос Рустаму.
   -Семьдесят кусков, - сказал ей Юрок.
   -Так, мальчики, - сказала торговка, подняв глаза к небу, - я дам вам двадцать тысяч.
   -Не пойдёт! Я же сказал семьдесят! - снова выскочил вперёд Юрок. - Хочешь - бери, не хочешь - отдай назад!
   -А может, вы его украли? - пискляво отвечала толстуха, гримасничая. - Я даю двадцать. Пойдёт?
   -А с каких пор ты не берёшь краденое? Я сейчас другим его продам. Отдай!
   -Значит краденое? Я милицию позову.
   -И они тебя саму загребут. Я сказал - отдай!
   Женщина, не отдавала кольцо и зачем-то смотрела по сторонам. Рустам понял, что дело пошло не по плану и что он может потерять кольцо. Он схватил футляр со стола. Тот был приколот булавкой к ленточке, а та была привязана к столу. Булавка со шматком чёрного бархата оторвалась, и футляр оказался в руках у Рустама. Женщина крякнула и постаралась встать. Её заплывшие жиром глаза широко раскрылись. Но встать у неё с первого раза не получилось.
   -Отдайте моё кольцо! - негромко сказал Рустам.
   Женщина испуганно кивнула и протянула ему колечко. Рустам взял его и швырнул футляр на стол. Торговка мигом схватила его.
   -Дура зажравшаяся!
   Мальчишки дружно побежали за угол ближайшего дома и скрылись в переулке.
   Через квартал они остановились отдышаться.
   -Что я скажу Димону? - встревожился Рустам.
   -А что говорить? Главное - кольцо у нас. Пусть сам его продаёт.
   Смирнов, выслушав объяснения Рустама, утвердительно закачал головой: "Сволочи там сидят! А кольцо это моей мамки, не ворованное".
  
   -А ты что видишь, когда подышишь? - спросил вечером Юрок у Рустама.
   -Разное. Иногда семью свою вижу, или мультики.
   -Да, я тоже чаще мультики, особенно от ацетона. Я иногда и просто так мультики вижу.
   -Это как? - засмеялся Рустам.
   -Как? Да ходят радом со мной, разговаривают, я на них стараюсь не обращать внимания и не разговаривать с ними, а то люди подумают, что я с ума сошёл.
   -Это поэтому ты всё время молчишь?
   -Да. Иногда трудно разобрать, кто что сказал, глюк, или человек. Вот и молчу. Не люблю, если меня за идиота считают. Меня мамка всё время идиотом называла. Вот и не люблю.
  
   Утром первым проснулся Уткир Сабитович. Он вышел на улицу и запрыгал, чтобы согреться. Солнце уже встало, но ещё не пригрело. Через пятнадцать минут выполз и Васёк.
   -Уткир, - сказал он, - я это, отдам. Не выдержал вчера. Уж так выпить хотелось.
   -Да ладно. На что мне эти деньги? Детей моих забрали, жену посадили. Осталось меня закопать...
   -Ну тебя! Я вот еле ползаю, но не хочу, чтобы меня закопали. Жить-то надо. Зачем-то ведь живём! Я пойду себе костыль сделаю.
   Васёк пошёл за мусорку, там лежали ветки и листья, которые люди понатаскали сюда ещё осенью. Васёк с трудом пролез к веткам по грязи и стал выбирать подходящую. Он долго не мог найти ничего хорошего, но потом всё-таки вернулся с какой-то корягой. Из неё он себе выстрогал небольшую палочку, на которую по-настоящему и опереться было нельзя. С этой палкой он поплёлся к кучам мусора и стал в них копаться с явным намерением как можно скорее вернуть долг Курбанову. Уткир Сабитович не стал его тормошить. Ему было приятно видеть, как борется за жизнь этот человек. Васёк еле ходил. Он так ослаб из-за своей болезни, что его качало из стороны в сторону, когда он шёл. Видя это, Уткир Сабитович наполнялся сил и уверенности, ощущая себя здоровым и способным на многое.
   "Жизнь на помойке - вполне приемлемая", - иногда думалось Курбанову, и он сам тут же пугался этой мысли. Действительно, сама обстановка не угнетала его. Ему скорее было больно, когда он вспоминал о своей семье. Ему порой невообразимо сильно хотелось увидеть глаза своей дочурки, услышать её заливистый смех, прижать к груди насупившегося из-за чего-то Рустама и крепко поцеловать жену. Но всё это было невозможно! Вот что приносило самую сильную боль. А ещё неприятно было сравнивать свой прежний уровень жизни и быт с нынешним. Часто Курбанов вспоминал Сергея Ивановича и улыбался. Ему хотелось пойти к Базарову домой, поговорить с ним, выпить домашнего вина и вспомнить былое. Вспоминал Уткир Сабитович и Эшонкулова, но с какой-то завистью. Он не мог простить ему его счастья и успеха.
   Рустам тоже часто-часто вспоминал дом и семью. Больше всего он хотел увидеть своего отца. Ему хотелось обнять его и уже не отпускать никогда. Рустам думал, что отец очень далеко, в другой области, в другом городе. Знал бы он, что отец его на самом деле находится в паре километрах от него! Рустам вспоминал и Эшонкуловых, их дом и машину дяди Фахриддина и машину Донияра с пультом управления.
  

Глава двадцать девятая.

  
   А тем временем в семье Эшонкуловых было совсем всё не так уж радужно. Дело, заведённое на Фахриддина, в прокуратуре собирались передать в суд. Все старания и ухищрения, к которым прибегал Фахриддин, чтобы выкрутится из этой петли, ни к чему ни привели. Он только растратил ещё кучу денег. Малика с детьми вернулась домой, но отношения в семье оставались напряжёнными.
   Фахриддину нечем было платить взносы по кредиту за машину, и вскоре банк изъял машину и продал её с торгов, погасив остаток задолженности.
   В начале февраля дело Эшонкулова передали в городской суд по уголовным делам. Теперь, уже ничто не могло спасти Фахриддина. Ему пришла повестка в суд, и он затрясся от страха. Он ощутил своё полное бессилие и ужаснулся. Фахриддин нанял в Ташкенте дорогущего адвоката, но даже тот в итоге не сильно помог, хотя за свои услуги потребовал пятьсот долларов.
   Суд прошёл в кабинете судьи. На процессе присутствовали только сам судья, прокурор и секретарь. Адвокат на процесс опоздал.
   Фахриддин сидел на отдельной скамье - скамье подсудимых - и отвечал на вопросы судьи. Ему пришлось признать все пункты, по которым его обвиняли. А здесь было и уклонение от налогов, и подделка документов и хищение.
   Фахриддин обречённо кивал головой. Он не доплатил налогов государству на несколько миллионов. А ещё этот чёрный обнал. Оставалось только кивать головой и уповать на жалость судьи. Из всемогущего и успешного бизнесмена, Эшонкулов превратился в ничто. Ему было очень горько.
   В итоге случилось то, чего боялся Фахриддин. Суд постановил восполнить весь ущерб, нанесённый государству, выплатить штраф в размере 600 минимальных заработных плат (А это, между прочим, более 6 миллионов, что было весьма существенно для Фахриддина в данный момент!) и приговорил Эшонкулова к трём годам исправительных работ с удержанием 20 процентов в доход государства.
   Фахриддин не мог ожидать ничего худшего. Адвокат сразу заявил, что они обратятся в областной суд с апелляционной жалобой.
   Суд рассмотрел жалобу, но оставил приговор городского суда в силе.
   Чтобы выплатить все полагающиеся суммы Эшонкуловым пришлось продать дом и даже некоторые украшения Малики. Фирма Фахриддина была признана банкротом, а магазин возле завода закрылся. Малика с двумя сумками вещей и Донияром переехала жить к своим родителям. Счастью Эшонкулову, построенному на удаче, дерзости и, отчасти, мошенничестве пришёл конец.
   Нельзя сказать, что семья от него отстранилось. Нет. Здесь такое бывает крайне редко. Но, какое-то изменение в отношении к нему всё-таки произошло. Хотя все и понимали, что ему просто повезло чуть меньше, чем всем остальным, таким же как и он.

Глава тридцатая.

   Дни тянулись серые и однообразные. Так было и раньше, но теперь ощущать это было гораздо больнее. Просто теперь не было в этих днях ничего светлого, позитивного. Наверное, с такой глубины просто невозможно увидеть все прелести и красоты того мира, что находится наверху. Но ведь от этого не легче!!
   Уткир Сабитович словно не жил. Он отмерял день за днём и из вчера смотрел в завтра. Но завтра так и не наступало. Уродский круговорот, приносящий только боль и несбыточные мечты.
   Иногда вечером, когда сон-предатель не приходил, Курбанов задыхался, ощущая на шее петлю неизбежности. В эти ужасные моменты, когда он задумывался о своём сегодня, ему хотелось одного - умереть. Хотелось взять с полки верёвку, приспособить её под потолком и покончить со всеми бедами одним махом. Но так было нельзя. Ведь, в конце концов, человек создан для того чтобы жить!
   Это говорил себе и Уткир Сабитович. Он смотрел на спящего Васька и ставил его себе в пример. Ваську и в правду было много хуже, но он держался молодцом. Может это было из-за того, что Васёк сам довёл себя до этой помойки, а Уткира Сабитовича сюда привела судьба?! Наверняка сказать трудно, но это помогало Курбанову и он засыпал, обещая себе набраться оптимизма и решительности. Чтобы жить...
  
   К концу января опять похолодало. Опять грелись камни, и пился разбавленный спирт. Когда вечером кастрюля заносилась во внутрь, Васёк закрывал дверь, зажигал свечу и менял повязки на своей гниющей ране. Впрочем, после того, как соседка принесла Ваську вонючую чёрную мазь в маленькой баночке, рана его помаленьку стала заживать.
   Это очень его радовало. Он каждый вечер снимал бинты и радовался тому, что немного спала краснота, что рана затягивается.
   -Всё! Уткир, скоро я вернусь в строй. Ещё немного и смогу добывать деньги, смогу жить, как раньше! Хорошо будет (!)!
   -Ты не торопись больно. Выздоравливай себе потихоньку, книжки читай. Мне не в натяг. Да ещё и запасов моих немного осталось - на крайний случай.
   -(!)(!) Мне ж неудобно! Я тебе, Уткир, всё, всё верну! Я добро не забываю. Вот я один раз хотел (!) залезть в соседний гараж и кое-что присвоить. Ну, хозяин меня поймал и (!)! Я потом долго ещё хромал и шепелявил. А потом Пасха была. Мы с кентами на нуле. Смотрю - едет сосед этот. Я к нему подбежал и прямо говорю: "Дай на бутылку!". Он без базара дал. Вот этого я тоже никогда не забуду! Клянусь(!)!
   -Да, надо добро помнить! Что злое помнить - только себя терзать! - А сам Курбанов сразу вспомнил Эшонкулова с его магазином и машиной и тех сволочей, из-за которых его жена "чалится на зоне". Это выражение Уткир Сабитович перенял от Васька, который его часто употреблял, рассказывая про свою жизнь.
  
   Васёк ходил со своей палочкой. Он говорил, что мышцы на больной ноге совсем атрофировались. Нога, действительно, была, по крайней мере, в полтора раза худее здоровой. Васёк выходил за пределы свалки и вставал на дороге. Так он мог стоять долго. Он просто стоял и смотрел на улицу.
   Один раз Васёк вернулся с такой прогулки с женщиной и с пацанёнком лет 7 или 8. Женщина была бомжеватого вида. Голос у неё был грубый, а лицо почти кирпичного цвета.
   На Курбанова она не обращала ни малейшего внимания.
   -Вася, - настойчиво повторяла она. - Ну, на несколько дней! Ну, больше некуда(!)! Я потом сразу заберу его. Сам видишь какое дело.
   -Анжела, ну на (!) мне эта головная боль? Я сам еле хожу.
   -Когда тебе (!) было надо помочь, я без разговора помогла. И деньгами, кстати, тоже! Так что не (!). Поживёт здесь, ничего тебе не будет. И хватит (!)!
   -Ну(!)! (!) с тобой! Но я за твоего не отвечаю. Если (!) куда, то я за ним бегать не буду.
   -Хорошо. Максим слышал?! Если куда (!), то потом (!)! Я через три дня вернусь.
   Анжела достала из-за пазухи свёрнутые деньги и протянула их Ваську. Там было не больше двух тысяч. Васёк молча взял деньги и передал Уткиру Сабитовичу. После этого женщина ушла, а её сынишка сел на корточки рядом с Уткиром Сабитовичем. Курбанов пересчитал деньги и протянул их обратно Ваську.
   -Здесь тысяча восемьсот.
   -Пусть у тебя будут. Всё равно я никуда не хожу. А если и хожу, то пропиваю сразу. Что скажешь, Максимка?
   Курбанов стал рассматривать мальчика. Он был небольшого роста с волосами цвета соломы. Вязаную шапку он держал в руке и иногда вытирал ею нос. Одет он был неплохо, но как показалось Курбанову, холодновато. Сразу было видно, что мальчик взросл не по годам. Да и матерился он не хуже чем Васёк.
   -Да папка в тюрьме помер. Я ж ему говорил - не бухай (!). И маме говорю, что б не пила, но меня не слушает.
   Курбанов слушал его с удивлением.
   -Чё уставился? - неожиданно спросил он у Уткира Сабитовича. - Это кто ваще, Вася?
   -Это отличный человек, мой друг дядя Уткир.
   -А что ему надо-то (!)?
   -У меня, Максим, сын очень на тебя похож. Ты мне его напомнил. Такой же самостоятельный и серьёзный. Его Рустам зовут.
   -А где он сейчас? - спросил Максим уже не так агрессивно.
   -Я его потерял. Наверное, он в детском доме.
   -Я тоже вот с мамой жил, а мой папаня постоянно пропадал, то в загулах, то в отсидках. А щас помер в тюрьме. Вот мама и поехала туда.
   -Скучаешь, наверное?
   -Да я его почти не видел. А если приходил он к нам, то бил мамку, и меня иногда, или молчал. Так нам теперь только легче будет.
   Уткир Сабитович посмотрел на голые ветви высоких деревьев и подумал: "Может и Рустам мой так думает? А что, это, действительно, правда". Курбанов замолчал.
   Максим сразу освоился на новом месте. Он носился по свалке, лазил в кладовке, ел, то, что находил и постоянно болтал. Уткир Сабитович никак не мог на него налюбоваться. Он радовался так, словно рядом с ним бегал его сынишка, а не чужой. Максим был обычным мальчишкой, только много матерился и очень по-взрослому смотрел на мир. Как говорил Васёк, мат для этого ребёнка был таким же средством выражения мыслей и эмоций, как и обычные слова. Видимо с ним с пелёнок так разговаривали. И ещё не известно, какое слово он произнёс первым.
   Вечером за ужином Васёк вдруг сказал:
   -Слушай, Максимка, сбегай в магазин за бутылкой. Сейчас я тебе денег дам.
   -Да кто ж ему продаст? - засомневался Курбанов.
   -Азиз. А что?
   -Ребёнку продаст что ли?
   -Да Азиз кому хочешь и что хочешь продаст! Давай, Максим, бегом!
   -Хороший мальчишка. Жаль только, что в такой среде с малых лет растёт.
   -Да в какой среде(!)?! Просто без парника. Сразу всю жизнь насквозь видеть будет.
   -Может ты и прав.
   Вскоре вернулся и Максим с бутылкой водки. Снова вернулись к ужину.
   Время шло, и Максим стал засыпать. Он за целый день наносился так, что стал засыпать прямо сидя возле костра. Васёк, видя это, пошёл в кладовку и зажёг там свечу. Он вытащил из-под своей кровати большой сундук и поставил его в дальнем углу кладовки, у изголовья своей кровати. Его было вполне достаточно для того, чтобы на нём улёгся Максим. После этого он достал из вороха тряпья на своей кровати тёплый платок и накрыл им крышку сундука. Вместо подушки он свернул старую кофту и вдобавок выделил ещё и одеяло, рискуя замёрзнуть сам.
   Потом, когда Васёк вышел, Уткир Сабитович на руках отнёс мальчишку в кладовку и уложил на жёсткий сундук. Максим даже не проснулся. Свечка была потушена, а дверь закрыта. Бомжи вышли на улицу и снова сели к костру. Говорить было не о чем. Курбанов удивлялся, думая о том, что он за это время ни разу не поссорился, или даже серьёзно поспорил с Васьком. Такой уж уживчивый и добросердечный приятель ему попался. А Васёк думал о том, чтобы Максима поскорее забрала мать - пока не простудился.
   Вскоре пошли спать. Как обычно, набрали камней и закрыли дверь. Васёк стал менять свои повязки, а Уткир Сабитович решил заснуть поскорее, пока не отрезвел совсем. Он отвернулся в другую сторону, чтобы не видеть изуродованную ногу Васька, но сон не шёл к нему. Курбанов слышал, как копошился Васёк, потом он слышал, как он встал, затушил свечку и улёгся, а затем он услышал и его храп.
   Совсем рядом сопел и Максим. Курбанов переворачивался с боку на бок, но заснуть не мог. Он сел на своих нарах и попытался рассмотреть в темноте спящего ребёнка. Через несколько мгновений он различил его тёмный силуэт и ужаснулся. Ему казалось, что здесь, рядом с ним спит Рустам. Курбанов знал, что это не так, но ему хотелось верить в это. Он снял свою куртку и встав, накрыл ею ребёнка. "Спи, сынок!"
   После этого Уткир Сабитович уснул мгновенно, зная, что пацану тепло.
   Утром Максим подскочил раньше всех. Он распахнул дверь и выбежал на улицу. День был морозный, но солнечный. На улице было красиво. Снега почти не было, только кое-где на крышах и на сухой траве лежали белые пятна. Нехотя поднялись и остальные обитатели кладовки. Максим шустро сбегал за водой к реке, поставили чай. Уткир Сабитович продрог. Он быстрее надел свою куртку и поспешил к огню. Холодная ночь дала о себе знать. На нижней десне у него образовался флюс, который стал раздуваться и побаливать. Но всё это - ничего. Главное, что с ними теперь был Максим, который оживил быт бомжей.
   Как оказалось, этому мальчугану было уже десять лет. Он никогда не ходил в школу, но умел читать и считать. Казалось, он знал всё и умел многое. Он помогал по хозяйству, носил вместе с Курбановым в вагончик вторсырьё, и ходил за покупками. Максим ходил за водой, разжигал костёр и даже несколько раз готовил еду. Бомжи не могли не похвалить его. Даже они, при этом человечке стали лучше. Они стали меньше пить и чаще улыбаться. А Уткир Сабитович, как-то по утру, увидев в зеркале страшного, осунувшегося и небритого бандюгана, взял у Васька осколок зеркала, мыло, свою опасную бритву, и пошёл на речку бриться.
   Только вот Максим часто напоминал Уткиру Сабитовичу о Рустаме, о доме, и он печалился. В тот день, побрившись, он решил снова сходить к себе на квартиру. Но вот результат оказался прежним. Дверь была заперта и опечатана. Было видно, что за время отсутствия Курбанова, дверь никто не открывал.
   Ничего поделать было нельзя. Курбанов вернулся на свалку, которая уже стала ему надоедать. Нет, он уже не чувствовал тошнотворного запаха отбросов, его не тревожили теснота и холод, просто он чувствовал, что не может отсюда выбраться. Он не знал, куда ему идти и что делать, чтобы вернуться к своей прежней жизни. О своих горестях он решил рассказать Ваську. Уже оттого, что кто-то его слушает, Курбанову стало легче. Васёк, выслушав его, достал из кармана мешочек с махоркой, обрывки газет и свернул самокрутку. Закурив, он прищурил глаз и сказал:
   -Здесь, Уткир, я тебе плохой советник. Да если бы я знал, как отсюда выбраться, я бы ни минуты здесь не пробыл. (!) Я (!) вот что думаю(!). Надо такую работу найти, чтобы денег побольше было, чем с этой кучи дерьма. (Он махнул в сторону рукой.) Потом надо одежду получше найти и работу получше. Ну, ты понимаешь, да? - Если вид у нас будет хороший, то и платить будут больше. А там может и удастся вырваться с этого (!) зиндана (!).
   -Точно! Что на мардикёр - базар надо идти?
   -Да что туда идти? - Все знают, что там одни зеки и алкаши. Я вот слышал, что в том году зарабатывали так: за железной дорогой, где частный сектор, весной начинается стройка - кто дом строит, кто - молхону. Так вот люди берут старую солому, глину с оврага, замешивают и лепят саманные кирпичи. А местные, говорят, хорошо их покупают. Вот и мы могли бы с тобой такую фигню замутить.
   -А что, идея хороша! Тогда, как начнётся жара - сразу туда.
   -Хорошо, если я не сдохну!
   Максим всё это время внимательно их слушал.
   -А можно и мне с вами? Я помогать буду.
   -Так это ж, (!) его знает, когда будет!
   -Ну, всё равно. Возьмёте?
   -Ладно. Видно будет.
  
   На пятый день пришла не совсем трезвая Анжела. От неё заметно несло перегаром. Она стала собирать вещи сына.
   -Всё, - говорила она, - закопали муженька моего нерадивого! Отмучился! И нам легче, прости Господи!
   -А нового ещё не нашла что ли? - с улыбкой спросил Васёк.
   Анжела кокетливо повернулась и захлопала ресницами.
   -А это не ваше, Василий Иванович, дело!
   -Какой я тебе (!) Иванович?!
   -А мне без разницы. Не видишь - я в трауре!
  
   Максим исчез так же неожиданно, как и появился. Мать взяла его за руку и увела, чтобы он уже никогда больше не встретился с обитателями кладовки. Оба бомжа к нему очень привязались и даже полюбили этого "белобрысую бестию". Но вслух о своих чувствах ни один не сказал.
  

Глава тридцать первая.

   А тем временем, в жизни токсикоманов началась чёрная полоса. Всё началось с того, что одна молоденькая журналистка, написала в местной газете наивную статью про "ребятишек, нюхающих клей". После этой статьи, а может и просто так, токсикоманов "вдруг" все заметили. Люди стали обращаться с жалобами в милицию, инспектора подросткового отдела стали вести разъяснительную работу, объясняя, "как и почему в нашем тихом городке" появилась такая шайка нюхачей. В итоге, на заседании в хокимияте было решено всех токсикоманов изловить, и отправить на реабилитацию в отдалённый городок. Потом их, конечно, собирались вернуть в семьи "под присмотром махалли", сирот - распределить по домам милосердия, а совершеннолетних организаторов шайки наказать за вовлечение несовершеннолетних в асоциальное поведение.
   Одним словом, планы были большие, но вот реализовать их было довольно сложно.
   Токсикоманы быстро узнали об этой программе и стали осторожнее. Теперь любой милиционер мог поймать их. На базаре появляться стало опасно. Да и в штаб Димон сказал приходить как можно реже и лучше в тёмное время суток.
   Но меры предосторожности не помогли. Вскоре на базаре было пойман Сардор. Вернее сказать была поймана целая группа из пяти человек, но всем, кроме Сарика удалось убежать. Он просто настолько деградировал, что и бегать нормально разучился. Его сразу отправили на лечение, так как он был, практически, невменяемым.
   После этого случая Димон собрал всех токсикоманов в штабе и сказал, что временно они покидают центральный базар. Потом он разделил всех на четыре группы и распределил каждую группу в отдельный район города. Там можно было попрошайничать на местных базарах (пусть и с меньшим успехом), а можно было ходить и просить милостыню по квартирам. Иногда это тоже помогало. Через каждую неделю группы меняли места своего пребывания, чтобы лица попрошаек так не мозолили глаза.
   К радости Рустама он оказался в одной группе с Юрком и Зиной-Клавой. Им достался неплохой район, который в народе называли "Май". Раньше здесь располагался большой кинотеатр "Май". Потом его снесли, и на его руинах образовался базар, но название осталось.
   Утром группа Юрка собралась возле базара. Они стали осматривать местность. Милиции видно не было. Можно было приступать к "работе". Вперёд пустили сестёр. И вторая женщина, к которой они обратились, уже дала им стольник. Всё было в порядке, только продавцы искоса поглядывали на незнакомых попрошаек. Через пятнадцать минут к работе приступил и Рустам. Ему денег давали реже, но всё-таки давали. Причём Зина-Клава в основном приставали к русским, а Рустам - к узбекам. Этой уловке их научил Димон. Он также строго запретил просить повторно у того человека, который только что уже дал другому. "Это его будет раздражать, - говорил он, - и в следующий раз он уже не подаст". Вообще, Рустам уже стал мастером этого дела. Он с первого взгляда мог определить "жертву" - человека, который точно даст денег. Он попрошайничал уже без всяких угрызений совести.
   "Прочесав" базар до обеда и, дождавшись того времени, когда покупателей стало совсем мало, токсикоманы ушли с базара пообедать. Перекусили они лепёшками и сладким чаем, который продавала какая-то маленькая и нечистоплотная женщина. После такого обеда они пошли по району. Выбрав дом, они заходили все вместе в подъезд. Юрок оставался внизу - караулить, ему всё равно никто бы не подал, - а остальные поднимались на этажи - по одному человеку на этаж. Стучали и звонили во все двери. Кто ни будь да и открывал. И в это время заводилась старая песня "дяденька/тётенька, подайте на хлебушек!" При этом от просящего часто за версту несло бензином и прочей дрянью. Но люди подавали. Попадались, конечно, разные. Некоторые просто не открывали, наблюдая за нюхачами в глазок. Некоторые начинали кричать и ругаться, угрожая милицией, тогда приходилось ретироваться.
   Все собранные деньги передавались Юрку, как старшему по группе. А вечером, когда становилось темно, и токсикоманы собирались в своём логове, все собранные за день деньги передавались Димону. Он всё тщательно пересчитывал, а потом отдавал часть самим попрошайкам. А какую часть отдать - он решал сам. Это могла быть и половина, и десятая часть. Обмануть его почти никогда не пытались. Он знал, сколько примерно денег собирается за день. Да и утаенный стольник он сразу видел в глазах обманщика. А если, действительно, выявлялось утаивание, то обманщик жестоко избивался и лишался на долгое время денег, клея и других привилегий.
   Вот и в этот вечер подозрение главаря пало на Юрка. У него, конечно, не хватило бы затуманенных мозгов, чтобы врать, но Смирнову Юрок сегодня не понравился.
   -Это всё? - спросил он строго, потрясая двумя с половиной тысячами.
   -Как обычно, Димон. - сказал Юрок, неуверенным и слабым голосом, как обычно.
   -Ты меня знаешь, Юрок, смотри! Если узнаю, что обманываешь, то (!)! Вот, - он протянул восемьсот сум.
   Юрок взял деньги и отдал их Рустаму.
   -Вот ещё(!)! - сердился он. - Никогда я не (!)! А теперь мне не доверяет!
   Рустам взял деньги и отдал пятьсот девочкам.
   Ужин был скудным - варёная картошка и жидкая подлива. Рустам сильно проголодался. Он мигом съел свою порцию, но добавки не было. Юрок же долго ковырялся в своей тарелке, а потом - подвинул её Рустаму и ушёл на диван. Рустам быстро доел и его порцию и поспешил тоже занять место на диване. Он хотел ободрить своего лучшего друга, но Юрок только молчал и дышал в пакет. Тогда Рустам не стал его больше теребить и тоже достал свой пакет.
   После вдыхания ядовитых паров, во рту надолго оставался привкус бензина. При этом язык уже не различал вкуса, так что у любой пищи часто был вкус промасленной тряпки.
   Утром Рустм чувствовал себя плохо, но он уже привык к этому "отходняку" (как выражались сами нюхачи). Он вышел на мороз и ему сразу полегчало, в голове просветлело. Юрок тоже, шатаясь, вышел на улицу. Он выглядел совсем плохо. Он смотрел в пустоту, махал руками, иногда говорил что-то. "Мультик словил!" - констатировала Зина.
   -Может, мы сегодня без него сходим? - спросил встревоженный Рустам у Димона.
   Тот с улыбкой посмотрел на бедного Юрка и покачал головой.
   -Нет, ему нельзя здесь оставаться - людей перепугает. Так что забирайте его с собой! И сегодня ты за старшего.
   Рустам согласился и взял Юрка под руку. Тот не сопротивлялся. Зина-Клава болтали всю дорогу и смеялись над Юрком.
   -Перебрал он вчера! - хохотали они. - Это он специально так!
   Юрок всё бессознательно лез в карман за пакетом, чтобы снова надышаться, но Рустам одёргивал его руку и, в конце концов, забрал пакет. Ему казалось, что если Юрок вдохнёт из пакета ещё хотя бы раз, то он умрёт прямо здесь, на улице.
   Когда пришли к базару, Юрку лучше не стало. Он смотрел по сторонам пустыми глазами и был белый, как стена. Рустам посадил его на край неглубокой траншеи, что шла за базаром, а сестёр отправил на работу.
   Юрок сидел тихо и не двигался. Рустам смотрел на него некоторое время, а потом стал тормошить его. "Юра, Юра, слушай меня! - громко повторял он. - Ты есть хочешь? Есть хочешь? Я сейчас за водой схожу! А ты сиди здесь и не двигайся с места. Хорошо?" Рустам оставил своего друга и перепрыгнул через канаву, дно которой было заполнено грязной жижей. Он направился в сторону базара. Когда он прошёл шагов десять, что-то заставило его обернуться.
   В это время Юрок стал заваливаться вперёд. Он ничего не соображал и упал в канаву как полено. Рустам бегом бросился обратно. В два счёта он оказался на краю канавы и без раздумья бросился вниз. Грязи было почти по колено. Юрок упал лицом вниз. Он мог захлебнуться грязью, если бы Рустам не подоспел. Рустам поднял Юрка из жижи, тот кашлял. Внезапно его начало рвать. Он снова упал на дно. Рустам схватил друга за шиворот и поволок его наверх, как мешок. Дно было скользким, и Рустам сам упал пару раз, пока выбрался наверх. Одежда у обоих была в грязи. Они промокли до нитки.
   Что делать, Рустам не знал. Он оставил Юрка, измазанного грязью, лежать на земле, а сам побежал за сёстрами. Через пару минут он вернулся с Зиной, которая помогла ему перетащить мокрого Юрка в ближайший тёплый подъезд. Вскоре туда пришла и Клава, держа в руках два стакана с горячим чаем.
   Юрок стал понемногу приходить в себя. Дрожащими руками он взял стакан и стал осторожно потягивать прозрачный чай.
   -Ну ты дал! - сказал разгорячённый Рустам. - Мог помереть! Захлебнулся бы и всё!
   -Я и хотел вчера помереть. Думаю - отравлюсь нахрен, и конец всем мучениям. Живём (!) как животные!
   -Нашёл способ, твою мать за левую ногу! Что теперь делать-то будем? Надо возвращаться в штаб, а то воспаление лёгких подхватим.
   -Нельзя нам туда. Димон убьёт! Лучше спирту немного купим и здесь согреемся.
   -Нет, сегодня я за старшего. Девчонки останутся здесь, а мы с тобой пойдём в штаб. Потом я вернусь сюда. Я за всё отвечаю.
   В этот момент Рустам был исполнен решимостью. Он не принял возражений и повёл Юрка в логово; девчонки остались на базаре.
   К логову пацаны добрались только минут через пятнадцать-двадцать. Рустам старался идти окольными путями и всё время оглядывался, чтобы их не увидели лишние глаза. Он всячески старался не привлекать внимание. Но как могли не привлекать внимание два мокрых и измазанных грязью мальчика. У Юрка даже лицо и волосы были измазаны глиной.
   Дверь в логово была закрытой. Рустам остановился в нерешительности.
   -Вон, дым из трубы идёт! - сказал он обрадовано и постучал в дверь.
   -Да и замка нет, изнутри закрылись (!)! Эй, (!), открывайте, хриплым голосом закричал Юрок.
   Спустя пару минут дверь открыла Джама. Она недовольно посмотрела на мальчишек, но, увидев их вид, она вдруг рассмеялась.
   -Давайте быстрее к печке! Что с вами случилось?
   Рустам вкратце рассказал их сегодняшние приключения. Джамиля не переставая, смеялась. Рустам не так промок и испачкался, как Юра. Он повесил мокрую куртку к огню и ноги тоже протянул поближе к печке. К его удивлению Джамиля взяла грязную одежду Юрка и пошла стирать её на речку. Юрок, завёрнутый в одеяло, дрожал, сидя на диване.
   -Спасибо! - сказал он тихо.
   -Мы квиты. Что Смирнову-то скажем? Вечером, действительно, прибьёт нас! - взволнованно спросил Рустам.
   -Ты за это не беспокойся. Я сам с ним переговорю. Только как обсохнешь, сразу отправляйся на базар, чтобы сёстры без присмотра не оставались. И деньги у них сразу забирай. А с Димоном я поговорю. У нас с ним свои счёты.
   Вскоре вернулась Джамиля. Она развесила на верёвках над буржуйкой вещи Юрка и пошла в комнату Смирнова. Рустам посидел ещё минут сорок и убежал, не утерпев и так и не высохнув до конца.
   Рустам вскоре пожалел, что не посидел у печки подольше. Стоило ему выйти на улицу, как всё тепло, накопленное им, улетучилось; влажная одежда стала холодная как лёд. Но возвращаться уже было нельзя. Рустам старался побольше двигаться. Он быстро добрался до базара и нашёл там сестёр. Они стояли возле магазина стройматериалов и ели шоколад.
   -Вы на что его купили? - строго спросил Рустам.
   -На наши, заработанные!
   -Вы же знаете, что всё нужно отдавать старшому, а потом уже получите свою долю!
   -Ой, да ладно! Мы твою долю оставили. Кто узнает? Мы часто берем, и никто не замечает.
   -А если я скажу? Мне ваш шоколад не нужен. Вы меня подставить что ли хотите? Я сегодня первый раз в группе за старшего, а вы такое делаете! Сколько уже собрали?
   Зина с недовольным видом протянула ему деньги.
   -Здесь тысяча сто.
   -Этого же мало! Где теперь возьмём деньги?
   Девчонки надулись.
   -Расскажешь, да?
   -Не расскажу, но только в первый раз. Я из-за вас страдать не собираюсь!
   Эти слова их успокоили.
   -Это ничего. Мы соберём в домах. Ведь время ещё есть до вечера. Да и на базаре народ ещё ходит. Бери шоколад.
   Рустам больше не стал сопротивляться. Он взял, протянутую ему фольгу, развернул её и стал с удовольствием есть чёрный горьковатый и ароматный шоколад. Он уже давно не ел ничего такого вкусного. Зина-Клава улыбались.
   -Ну всё, за работу! - подгонял их Рустам. Надо тысячи три собрать!
   И все трое вернулись на базар. К трём часам удалось набрать уже две сто. Оставалось пройти по домам, и можно было отправляться в штаб.
   Рустам сильно устал и нехорошо себя чувствовал. Он практически ничего не ел за весь день и сильно замёрз. Когда было собрано ровно три тысячи, Рустам поторопил девочек, и они пошли пешком обратно в штаб.
   К вечеру похолодало. С севера снова надвигались тучи, обещавшие сильные снегопады. Зимой солнце заходило совсем рано. После пяти часов вечера уже начинало стремительно темнеть, и через полчаса город погружался во мрак. Уличное освещение практически, нигде не работало. Только центральный проспект был кое-как освещён, да находчивые жильцы освещали пространство перед своими домами. В этой темноте, когда город замирал, токсикоманы со всех концов города направлялись в своё логово.
   Рустам с девочками пришёл раньше всех. Смирнов уже был здесь. Рустаму было страшно. Он боялся, что его отругают, или изобьют за сегодняшнее происшествие, но больше этого он боялся, что его выгонят из этой банды.
   Дрожа мелкой дрожью от холода и страха, Рустам вошёл в сарай. Первым делом он поздоровался со Смирновым за руку. Потом он протянул ему деньги.
   -Три тысячи.
   Димон ответил не сразу. Эта пауза очень напугала Рустама поначалу, но потом он понял, что Димон хотел его похвалить, но так как делал это не часто, не мог сразу найти подходящие слова.
   -Ну, вы это, молодцы! В узком составе, а денег больше принесли.
   -Так получилось, не доглядел я за Юрком.
   -Он мне сказал уж. Сам виноват. Кто ж так кайфует перед работой. Правильно я говорю? И бабки, наверное, Юрок всё время тырит! - с улыбкой подытожил Смирнов.
   Он отсчитал тысячу и отдал Рустаму.
   -Надёжный ты парень. Ты мне нравишься.
   У Рустама, словно, гора с плеч свалилась. Он в изнеможении плюхнулся на диван. Потихоньку приходили и остальные группы. Денег приносили мало - кто полторы, а кто и тысячу. Смирнов был недоволен, попрошайки перестали кормить шайку.
   -(!) - говорил он. - Так скоро жрать не на что будет покупать. Не то, что клей. Завтра группы меняются своими точками. Сами распределитесь. И вообще, посмотрите на себя. С такими рожами только милостыню просить. Да вам (!) кто даст! Приведите себя в порядок, или я всем устрою лечение от токсикомании за счёт государства!
   Все молчали и смотрели в пол. Каждый понимал, что по-отдельности никто из них не представляет из себя ничего.
   -(!)Не знаю, как остальные, а я тебя не подведу больше. - Деловито заявил Юрок. - Если бы не ты, Димон, мы бы все здесь в тепле не седели. Я отвечаю.
   Этот разговор не продолжался долго. Говорить, в сущности, было не о чем. Все понимали, что дела с каждым днём идут всё хуже.
   Рустам всё это время лежал на диване в своём углу. Его самочуствие ухудшалось. Видимо он простыл за этот день, набегавшись по морозу во влажной одежде.
   Стали накрывать на стол. Рустаму есть не хотелось совсем. Когда все сели ужинать, он отказался.
   -Ты что, заболел что ли? - спросил Смирнов.
   -Да нормально всё. Устал просто. И есть не хочу, - отвечал Рустам.
   Смирнов толкнул Джамилю в бок:
   -Пойди посмотри.
   Джамиля подошла к Рустаму и приложила свою холодную ладонь к горячему лбу Рустама.
   -У него уже высокая температура.
   Лекарств никаких в сарае не было. Смирнов послал одного маленького мальчишку на улицу - набрать в пакет снега, чтобы приложить его к голове Рустама. Потом он дал тысячу Юрку и послал его в круглосуточную аптеку, которая располагалась в нескольких минутах ходьбы от их логова.
   Юрок вскоре вернулся. Он принёс две упаковки аспирина и баночку, в которой было 200 драже аскорбиновой кислоты.
   Рустам немного поел, выпил таблетку аспирина и ещё штук 15 драже. После этого он снова лёг на диван и приложил к голове пакет со снегом. Снег быстро таял, и мальчишка, которого звали Амир, снова наполнял пакет.
   Было интересно смотреть на то, как внешняя дикость и чёрствость этих несчастных детей борется с их внутренним состраданием и стремлением помочь. В итоге Рустаму помогали те, кому это поручал Димон, да Юрок всё крутился возле дивана. Спать легли как обычно. Рустам засыпал, просыпался, бредил и метался в полусне. Он то и дело звал маму, отца. Только к полуночи жар начал спадать и он заснул.
   Утром Рустам проснулся, накрытый своей курткой. В полутёмной комнате никого не было. Уже был одиннадцатый час. Рустаму хотелось есть. Он чувствовал себя не очень хорошо, но знал, что температуры у него нет. Он поднялся и сел на диване. В висках сразу застучало и заболело. Глаза тоже болели при движении. Болезнь ещё не отступила.
   В комнату зашла всё та же Джамиля.
   -Проснулся? - спросила она. - Как ты себя чувствуешь?
   -Получше, но не хорошо.
   -Поешь! Я сейчас тебе чай заварю.
   Рустам сел за стол и стал есть лепёшку с маленьким кусочком сливочного маргарина. В чашке крепкого чёрного чая он растворил десяток драже и засыпал их сахаром. Получилось недурно.
   Когда Рустам поел, Джамиля положила перед ним аспирин.
   -Спасибо тебе! - искренне, но не без нотки смущения сказал Рустам.
   -Жалко мне тебя. Я сразу увидела, что ты не этого круга и сюда случайно попал.
   -У меня мама в тюрьму по ошибке попала. А потом так вышло, что я из дома сбежал. Теперь очень жалею. Мне, если честно, не так уж здесь нравится.
   -А кому нравится? Тебе надо домой вернуться.
   -Я хотел вернуться, но там никого нет и дверь опечатана. Я хотел к тёте поехать, но много денег нужно. Так что пока мне деваться некуда. А тебя здесь что держит?
   Джамиля поставила локти на стол и подперла кулачками подбородок. Это была симпатичная девушка с большими чёрными глазами и правильными чертами лица. При этом взгляд её был всегда какой-то печальный. Она смотрела на Рустама некоторое время своим печальным взглядом, как бы оценивая его.
   -У меня мама тоже в тюрьму попала. Она отчима зарезала, когда он в очередной раз ко мне приставал. Мне тогда только четырнадцать лет было. Маму на семь лет осудили. А я стала жить с её братом. Он стал пропивать наше добро и водить к нам таких людей, что я поняла, что с отчимом было гораздо лучше. А когда там стало невыносимо, я тоже собрала вещи и ушла. Здесь я очутилась когда мне было пятнадцать. Меня подобрал Смирнов. Если бы не он, я бы давно умерла где ни будь под забором. Но и он пользуется моей зависимостью от него. Но я люблю его, наверное.
   -Это тебе сейчас сколько лет? Шестнадцать?
   -Почти семнадцать.
  

Глава тридцать вторая.

   -А ещё, - говорил Васёк, - можно пойти за город на речку и там цветной металл искать. Там многие большие бабки срубают. Только там конкуренция большая - надо уметь защитить себя.
   -Что драки бывают что ли?
   -Да не то чтобы драки. Просто откопаешь что ни будь, а тут приходят какие ни будь жлобы и говорят: давай (!) отсюда. Тогда тебе надо будет доказать, что это ты сам всё откопал, а не на чужое место пришёл.
   -А ты сам копал?
   -Нет, мужики рассказывали. Тот же Уткир там долгое время копал, но, говорят, это трудная работа. Это тебе не бумажки палочкой ковырять.
   -Я, например, работы не боюсь. Давай попробуем сходить туда, когда потеплеет.
   -Я не против.
   Снова пошёл снег. Эта зима, вообще, выдалась снежная. Иногда снег падал по три дня кряду. Тогда наметало сугробы по колено. Люди старались в такую погоду лишний раз не выходить из дому, дети целыми днями пропадали на горках, только бомжам деваться было некуда. Мало того, что одежда и обувка у них была не приспособлена к такой погоде, так ещё из-за такого снега нельзя было откопать промёрзший мусор. В итоге почти целыми днями они сидели у костра, или в кладовке. Васёк почти совсем выздоровел, но всё ещё ходил с палочкой, он был очень слаб.
   Уткир Сабитович нашёл в кладовке книжку без обложки и стал её читать от нечего делать. Это был "Гаргантюа и Пантагрюэль". Уткир Сабитович внимательно читал, но книга была такая скучная и нудная, что чтение превращалось в работу. Однако, даже эта книжка помогала скоротать "резиновое" время.
   Почти каждый вечер бомжи брали себе бутылку - для настроения и "сугреву". Этого момента ждали целый день. У Уткира Сабитовича уже даже тряслись руки, когда он разливал спиртное. Он на это не обращал внимания. Алкоголь моментально согревал и успокаивал. Васёк начинал шутить, а Курбанов забывал о своих бедах. Иногда они пели негромко и нескладно.
   Курбанову было немного полегче. Он знал, что не помрёт с голоду завтра, или послезавтра. Для себя он уже твёрдо решил, что, как только станет тепло, он пойдёт за город собирать металл, а потом, когда станет жарко - начнёт делать кирпичи. Так жить было гораздо легче. Казалось, что эта свалка, эта кладовка - всё это временные неудобства, которые надо только перетерпеть, а вот когда станет тепло, тогда начнётся другая жизнь.
  
   К концу февраля стало заметно теплеть. Даже ночью редко температура опускалась ниже нуля. Снег стал постепенно сходить. Днем на солнце всё сияло и искрилось, а ночью мороз сковывал всё льдом. Но все уже понимали, что зима не вернётся.
   Васёк этому радовался как ребёнок.
   -Слава богу! - говорил он. - Я думал, не протяну эту зиму! Я всё себе говорил - главное - дожить до Навруза, а там уже будет всё нормально.
   -Уже и до Навруза всего-то месяц остался. Сейчас с каждым днём теплеть будет, а потом пойдём металл копать. Помнишь?
   -Да помню! Но, (!) мне ещё окрепнуть надо - кагору побольше пить.
   Этот разговор был днём 27 февраля. Уткир Сабитович после обеда стал разгребать свежий мусор, принесённый жителями ближайшего дома на помойку, а Васёк лежал на кровати на солнце и курил. К вечеру Курбанов собрал кое-что и пошёл в вагончик, а Васёк сказал ему, что собирается на помывку к своей знакомой.
   Курбанов пошёл в вагончик. Он был закрыт, но в нутрии горел свет, а это означало, что работник ещё придёт сюда сегодня. Курбанов сел на корточки на бревно, что валялось неподалёку, и стал ждать. К вагончику подошёл ещё один бомж. Он как баран постоял возле закрытой двери, а потом подошёл к Курбанову.
   -Что, он придёт ещё?
   -А кто его знает. Видишь, свет горит? Наверное, придёт.
   -А у тебя закурить не будет?
   Курбанов посмотрел на него молча и достал из кармана пачку "Карвон". Одну сигарету он протянул незнакомцу, а вторую взял сам. После он не спеша зажёг спичку и прикурил, потом протянул сигарету незнакомцу и тот тоже закурил.
   -Спасибо тебе, брат, - прошамкал он. - Думал желудок вывернется наизнанку от голода. Со вчерашнего вечера ничего не ел. А сигарета хоть аппетит перебьёт. Ну, сам понимаешь.
   Уткир Сабитович покачал головой. Ему совсем не хотелось разговаривать с этим оборванцем. Его спас работник будки вторсырья. Он устало открыл дверь и Курбанов прошёл во внутрь. Через пару минут он уже вышел обратно на улицу, пополнив свой карман четырьмястами сумами.
   Уже было полседьмого, но Курбанов всё-таки решил пойти на базар. Он купил литровую баклажку спирта и пошёл по работающим магазинам, чтобы купить макарон, свечку и спичек. На помойку он вернулся к восьми часам. Васька не было, костёр не горел, а дверь была просто плотно закрыта.
   Уткир Сабитович открыл дверь и первым делом проверил то место, где хранились, сбережённые им четыре тысячи. Денег не было. Уткир Сабитович решил, что Васёк мог их просто для сохранности взять с собою, и успокоился. Он вытащил из-под кровати Васька несколько сухих досок, старую газету и стал разжигать костёр. У него это долго не выходило. Наконец доски затрещали, пожираемые пламенем. Курбанов немного посидел у огня и решил не ждать Васька. Он налил спирт в полуторалитровую баклажку и долил водой под крышку. После этого он всё тщательно взболтал и сделал несколько глотков из горла. "Хорошо! - сказал он сам себе. - Может, Васёк на ужин у неё остался?" Сам Уткир Сабитович несколько раз ходил мыться к этой приветливой женщине. За лишних пару сотен сум она могла налить и тарелку позавчерашнего супа. Курбанов разогрел приготовленную вчера вечером гречневую кашу и стал есть её, то и дело, прикладываясь к бутылке.
   Время шло, но Васёк всё не приходил. "Загулял на мои деньги,(!)!" -громко выругался заплетающимся языком Курбанов. Он уже съел всю кашу и выпил почти полбутылки. Было уже около одиннадцати, когда Уткир Сабитович решил пойти спать. На улице стало холодно. Подул морозный ветер, и на лужах, появившихся под крышами кладовок стал крепнуть лёд. Уткир Сабитович зажёг в кладовке, купленную сегодня свечу и расправил свою постель. Камни он тащить не стал - было неохота, да и мороза такого не было. Курбанова сильно разморило, но он улёгся на свою лежанку, не выпуская бутылки из рук. Он громко говорил сам с собой, ругал Васька и даже собирался его избить, если он не вернёт денег. Вскоре Курбанов заснул.
  
   Проснулся он рано утром и очень удивился, тому, что Васька до сих пор нет в кладовке. Курбанов сел и поморщился, глотнув из бутылки. Уткир Сабитович с трудом встал, всё тело его болело. Он открыл дверь и встал в проём. На улице было уже светло, но ещё очень рано. Он постоял несколько мгновений и вышел из кладовки. Людей видно не было, и даже машины ещё ездили редко. Курбанов потянулся, и вдруг весь обмяк. Он увидел Васька, который недвижимо лежал ничком в луже прямо возле двери. Лицо его было совсем белым, а глаза полуоткрыты. В левой руке он держал наполовину пустую бутылку 53 портвейна.
   Уткир Сабитович в два шага подскочил к другу и стал его тормошить. Он дёргал его за плечё, бил по щекам, но всё это было бесполезно. От него до сих пор несло перегаром и спиртом, наверное, даже его одежда пропиталась этим запахом. Васёк уже был холодным, и тело его застыло.
   Курбанов поднялся на ноги и поднял глаза к небу. "Что мне делать?" - спросил он. "Что мне делать?" - в отчаянье закричал он. Моментом позже он побежал в кладовку и взял с полки верёвку, которую давно подметил. Он сел на свои нары и стал дрожащими руками вязать петлю. Из этого ничего не выходило. Наконец, он смастерил некое подобие петли и, встав, подвязал её за балку. Потом он взял мыло и стал им натирать внутреннюю часть петли, стараясь при этом экономить дорогой продукт. Наконец, всё было готово. Курбанов плакал. Он прямо в запачканных глиной ботинках встал на свою постель и взял в руки петлю, чтобы одеть её себе на шею. Взяв петлю, он выпрямился и ударился головой о дощатый потолок. Даже повесится здесь было нельзя!!!
   Начиная рыдать, Уткир Сабитович сдёрнул верёвку и кинул её на землю. После этого он вышел на улицу и снова посмотрел на мёртвое тело своего единственного друга. Он словно хотел проверить, не ожил ли он, не ушёл ли куда, и не привиделось ли это ему? Васёк лежал, как и прежде.
   Курбанов походил на месте и, вернувшись в кладовку, выпил всё, что оставалось в баклажке с вечера. Алкоголь его моментально свалил и одурманил. Курбанов опустился в неестественном положении на кровать и выронил бутылку из рук.
  
   Смерть двух бомжей обнаружилась очень скоро. Уже через сорок минут на помойку пришли первые жители, чтобы выбросить мусор. Они и обнаружили Васька, лежавшего в луже, и Уткира Сабитовича в кладовке. Женщины очень испугались и заголосили. Вскоре к месту происшествия подтянулись жители близлежащих домов. Все подходили, глазели и качали головами. За то время, пока бомжи жили на помойке, многие уже успели привыкнуть к ним. Кто-то вызвал скорую помощь и милицию.
   Милиционер приехал первым. Он вышел из своей девятки и сквозь толпу подошёл к Ваську. Он пошевелил труп ногой, при этом не вынимая рук из карманов. Люди смотрели на него как на человека, который должен разрешить, все проблемы. Милиционер заглянул в кладовку и сказал:
   -Наверное, спиртом палёным отравились.
   -Точно! - подтвердил кто-то из толпы. - Здесь полно продают.
   -У них родственники или близкие есть?
   Люди замотали головами.
   -Да откуда у них родственники?! Они здесь уже какой год в одиночестве живут!
   -А кто их в морг повезёт? Кто хоронить будет? Я на своей машине везти не могу.
   -Сейчас, может скорая заберёт! - выделился из толпы высокий и седой мужчина лет семидесяти.
   -Да не заберёт скорая. Кому они нужны? Они вообще, трупы не возят, а тем более бродяг!
   Прошло ещё минут десять, пока не приехала скорая помощь. В потрёпанном "дамасе" был только водитель и женщина-врач. Врач вышла и аккуратно стала пробираться через мусорные кучи, мягко ступая в тонких сапожках на высоком каблуке. Люди расступились, пропуская врача. Женщина склонилась над Васьком и достала из кармана белого халата, который был одет поверх пальто, фонарик. Она приподняла веко Васька и посветила ему в глаз. Зрачок не сокращался. "Труп" - констатировала она. Люди с интересом заглядывали из-за её плеча. Потом она осторожно прошла в кладовку, где у неё в глазах помутнело от ужасного запаха. Она подошла к Курбанову и посветила ему в глаз таким же образом. "А этот жив!" - сказала она удивлённо. Люди загалдели и стали заглядывать в кладовку. Милиционер, который всё это время с растерянным видом стоял в стороне, стал их отгонять и сам зашёл в кладовку. Он стал сильно тормошить Курбанова за плечё, но тот не подавал никаких признаков жизни.
   -У него может быть отравление, - задумчиво сказала врач.
   -Ну а что тогда вы ждёте? Забирайте его, это ваш клиент.
   -А как мы его возьмём без паспорта, без прописки, без родственников. Может, вы его в вытрезвитель отвезёте? - спросила она уже у милиционера.
   -Ну, да! У меня тут уже один труп есть. Не хватало мне, чтоб ещё один у меня в машине копыта отбросил. А если у него отравление, как вы сказали?!
   -Д-а-а, - протянула врач. - Придётся нем его забрать. Мужчины, помогите! - обратилась она к зевакам.
   Из "Дамаса" взяли носилки и седой мужчина, который говорил до этого, с молодым высоким парнем с трудом погрузили на них Уткира Сабитовича. Потом они неуклюже затащили его в машину и встали рядом, отряхиваясь. Скорая уехала, оставив милиционеру сигнальный листок. Тот в свою очередь начал расспрашивать жителей близлежащих домов о Ваське, но никто не мог дать ему никакой достоверной информации. Беглый осмотр кладовки не дал никаких результатов, никаких документов обнаружить не удалось. Люди стали расходится, так как основное представление закончилось и становилось неинтересно. Осталось только несколько старушек, которые качали головами и крестились, время от времени.
   Участковый уехал нанимать машину, чтобы отвезти труп в морг. А Васёк так и лежал в луже. Сверху на его спокойное и гладко выбритое лицо капала вода. Он вчера долго мылся и потом у Азиза изрядно принял на грудь. После этого он взял ещё бутылку, чтобы отнести её Курбанову и пошёл домой. Он долго шёл, петляя, но до кладовки не дошёл два шага, упав в лужу и заснув в ней. Его ослабленный и истощённый организм не выдержал, и он умер под утро от переохлаждения.
   Через полчаса вернулся участковый с разбитым Москвичом, в народе прозванным "Пирожковоз". Милиционер с водителем брезгливо подняли Васька и закинули в багажник машины, но так как он был мал, тело не помещалось туда. Тогда водитель взял ноги Васька и закинул их на стенку кузова, почти под крышу. Потом он закрыл дверь, и они уехали.
   Так закончил свои дни лучший друг Уткира Сабитовича по имени Васёк. Курбанов даже не знал его фамилию. Он для всех был просто Васьком - не хорошим и не плохим человеком, обитавшим на мусорной свалке. Фамилию и родственников его установить так и не удалось, и он вскоре был похоронен в безымянной могиле за счёт городского бюджета.
   Кладовку, которая так долго служила домом для многих людей, местные жители забили гвоздями, не тронув ни единой вещи внутри.
  

Глава тридцать третья.

   Уткир Сабитович очнулся в маленькой белой комнатке. Он лежал на кушетке, накрытый одеялом. По капельнице капли желтоватого раствора скатывались в его вену. "Потолок белый, - подумал Курбанов первым делом. - И очень холодно". Уткиру Сабитовичу было плохо. Всё его тело болело, а голова не соображала. Он слегка повернул голову и стал осматривать металлическую стойку, на которой была установлена капельница. Потом он посмотрел на тумбочку из ДСП, которая стояла по правую сторону от кровати. Тумбочка покосилась, а дверца её была приоткрыта и висела на одной верхней петле. "А Васёк умер... - снова подумал Курбанов, без всяких эмоций. - А я - нет".
   Уткир Сабитович постепенно приходил в себя, и горечь возвращалась в его сердце. "Наверное, это злой рок, - размышлял он. - Все люди, которые находятся рядом со мной - попадают в беду или...в гроб. Неужели это наказание мне? Но что я сделал? Что, я грешил больше других? Воровал я? Убивал я? А врал? А ругался? Так за что? За что?? За что я лишён всего того, что у меня было? А что у меня много было? - он не знал, кому задаёт эти вопросы. Наверное, он их задавал Всевышнему. Он так сам и решил. - Я не ценил того, что у меня было - да! Но разве я не достоин был большего? Почему негодяи так хорошо живут, а люди нормальные в грязи и бедах? Так отмечаешь ты своих избранников? Я не прошу многого, я уже ничего не боюсь, потому что мне нечего терять. Так дай мне хотя бы то, что у меня было! Я разве многого прошу?" В это время в палату вошла медсестра и удивлённо посмотрела на Курбанова с обращённым в потолок взором.
   -Ну, что, алкоголик? - спросила она довольно приветливо и вместе с тем равнодушно. - Очнулся?
   -Лучше бы не очнулся!
   Медсестра проверила капельницу и посмотрела на Курбанова с удивлением в уставших глазах.
   -А что так?
   -Нет в мире справедливости! - буркнул Курбанов, думая, что медсестра сейчас устроит ему допрос.
   -Ну, нет. И что теперь?
   Медсестра уже хотела выйти.
   -А когда обед? - спросил Курбанов.
   -А ты заплатил за обед?
   -Нет.
   -В час обед.
   Медсестра закрыла дверь.
   Курбанову стало ещё обиднее. Наверное, он ожидал сочувствия со стороны этой женщины, но она лишь выполняла свои обязанности для того, чтобы в конце месяца получить свою крохотную зарплату.
   В час полная русская женщина лет шестидесяти прикатила металлическую тележку с вёдрами и нарезанными буханками хлеба. "Обед! Обед!" кричала она. Курбанов слышал, как захлопали двери и зашаркали по коридору тапочки. Женщина стучала половником и крышками на вёдрах с едой. Уткиру Сабитовичу даже казалось, что он чувствует запах этого обеда, за который не заплатил. Он не стал выходить.
   Через десять минут шарканье в коридоре прекратилось. Дверь палаты Курбанова медленно открылась, и женщина заглянула вовнутрь. Она посмотрела на Курбанова и спросила:
   -А ты что, касатик?
   -А я не заплатил! - гордо ответил Уткир Сабитович.
   -Давай, иди сюда.
   Женщина исчезла. Укир Сабитович с трудом поднялся с кровати. При этом он обнаружил, что одет в больничную пижаму и халат, а возле кровати стояли кошмарного вида тапочки. Он сунул босые ноги в тапочки и пошёл в коридор. Женщина посмотрела на него с жалостью и упрёком и налила ему полную тарелку борща, в другую тарелку он насыпала перловой каши с подливкой. Потом она ещё сунула Курбанову полбулки хлеба, и алюминиевую ложку, и стакан чёрного чая без сахара. "Посуду потом отнеси в столовую, касатик".
   Весь этот шикарный обед Уткир Сабитович поставил на тумбочку и понял, что ему до смерти хочется есть. Он взял ложку, здоровый кусок хлеба и стал с наслаждением есть горячий борщ, в котором мяса не было и в помине. Первое он умял в две минуты, как и весь хлеб. Потом он поглотил и второе. Перловая каша, которую Курбанов терпеть не мог, показалась ему самой вкусной на свете вещью. Отобедав, Уткир Сабитович лёг на кровати и вытянулся во весь рост. "Вот теперь можно жить!" - сказал он
   Делать в больнице было абсолютно нечего. Спать Уткиру Сабитовичу не хотелось, а во всей палате не было ни одного листочка, который можно было бы почитать. Курбанов просто лежал на своей койке и смотрел в окно. Было видно только грязное небо и верхушки голых деревьев. Время от времени по веткам скакали чёрные вороны. Такой вид, конечно, не мог поднять настроение больному, но Курбанов был рад тому, что сыт и находится в тепле и безопасности. В больнице было хоть немного теплее чем в сарае.
   Ближе к вечеру в палату вошёл маленького роста кореец, одетый в белый халат. На шее его висел фонендоскоп, и Курбанов понял, что это врач.
   Врач сунул руки в карманы халата и встал перед кроватью больного
   -Как вы себя чувствуете? - спросил он.
   -Спасибо, нормально, - ответил Курбанов.
   -Вы ничем и не больны. Вы просто перебравший алкоголик и вам не у нас нужно лечится. Вы это понимаете? Паспорт у вас есть?
   -Нет.
   -Вы бездомный?
   -Да.
   -Так вот, здесь вам долго находится нельзя. Завтра после обеда вам выдадут ваши вещи, и вы покинете больницу.
   -Хорошо.
   -И помните - если не завяжите с этим, то алкоголь вас убьёт.
   Врач постоял ещё с минуту, рассматривая Курбанова, и потом вышел.
  
   В четыре часа принесли полдник - сладкий чай и красивую сдобную булочку. Курбанов очень обрадовался. Он давно не ел ничего подобного. Он сидел на краю своей кровати, отламывал от булочки маленькие кусочки и ел их, долго прожёвывая.
   После полдника Уткир Сабитович вышел в коридор. Здесь было сумрачно. Свет горел только там, где в центре коридора стоял столик дежурной медсестры. Разорванный линолеум мыла маленькая женщина. По коридору медленно, еле передвигая ноги, ходили старики. На скамейках, вдоль стен и на единственном продавленном диване сидели женщины, разодетые в цветастые халаты. Они не обращали ни на кого внимания и увлечённо болтали. Это было терапевтическое отделение.
   Уткир Сабитович заложил руки за спину и как больничные старики прошёлся из одного конца коридора в другой. Здесь он остановился у окна, возле которого стояли в кадках две большущие китайские розы. За окном виднелся только бок облезлого четырехэтажного здания и небольшой пустой дворик. Уткир Сабитович постоял здесь несколько минут.
   Было скучно. После ужина все разбрелись по своим палатам и занялись своими делами - кто разговаривал, кто слушал радио, кто читал. Курбанов не выходил из своей палаты. Он закрыл дверь и лёг на кровать не включая свет. Даже здесь, одетый в больничную одежду, как и многие другие, он был недочеловеком. Он потерял что-то такое, без чего невозможно жить и быть. Может, это была надежда, может самооценка, или ещё какая вещь, которую нельзя описать словами. "Хорошо бы выпить!"- подумал Курбанов, но тут же откинул эту мысль. Доктор запретил пить, да и денег не было. Жизнь потеряла всякий смысл. Не было ни любимой работы, ни жены, ни детей. Мир сузился до предела, до точки на стене, в которую упёрся взгляд. Уткир Сабитович чувствовал безразличие. Безразличие ко всему. Его не интересовало абсолютно ничто: ни его будущее, ни будущее кого-то ещё. Он даже отчаялся когда ни будь увидеть своих родных и друзей. В груди его был большой камень, который задавливал все мысли и эмоции.
   Курбанов повернулся на бок и закрыл глаза. Он знал, что не заснёт, но ненадолго закрыл глаза. В коридоре кто-то позвал - "Анора!". Уткир Сабитович открыл глаза и стал смотреть на белую стену.
  
   На следующий день всё повторилось, только врач больше не заходил. После обеда Курбанову принесли его старую одежду. На неё было страшно смотреть, хотя её здесь прокипятили и выстирали. Уткир Сабитович переоделся, поблагодарил сестёр и, вышел, согнувшись как крючок.
   Идти, кроме как на помойку было некуда. Курбанов пришёл к сараю и остановился на том месте, где несколько дней назад лежал Васёк. Здесь он постоял немного и принялся открывать дверь, которая в трёх местах была заколочена гвоздями. Дверь быстро поддалась. Курбанов вошёл в кладовку. Здесь не изменилось ничего. Даже остатки продуктов лежали на полке. Уже вечерело. Уткир Сабитович зажёг свечу, взял две хозяйственные сумки и стал набивать туда все вещи, которые могли бы ему пригодиться. Первым делом он собрал более-менее хорошую одежду, потом чайник, котелок, тарелку с вилкой, нож. Потом он осмотрелся и взял с полки свою бритву, зеркало, продукты. Пошарив рукой по полке, он в самом углу нащупал что-то бумажное. Посветив свечкой, он увидел, что это деньги. Это были деньги Курбанова, которые Васёк припрятал перед своим уходом, чтобы посторонний не нашёл их. Здесь было чуть больше трёх тысяч. Набив две сумки до отказа, Уткир Сабитович поел хлеба, выпил воды и лёг спать.
   Проснувшись рано утром, Курбанов нехотя поднялся с постели и умылся холодной водой из речки. Прикрыв дверь, он пошёл на Дорогу жизни.
   Как только на улице потеплело, и снег сошёл, базар возле речки стал оживать, он не исчезал и зимой, но в такое время здесь были только самые заядлые торгаши, а с приходом тепла появлялись бабушки с тележками, жители окрестных дворов и перекупщики. Курбанов прошёлся и опытным глазом просмотрел товар. Было несколько интересных вещиц, но покупать их Уткир Сабитович не собирался. Он дошёл до моста, зная, что здесь продают военную униформу. Муж с женой торговали невесть откуда взявшимся камуфляжем, ботинками, и прочим добром. Вещи были и новые и поношенные. Здесь были и погоны и нашивки, и походные фляжки, и даже противогазы. Курбанов, осмотрев товар, увидел то, что искал - это была сапёрная лопата. Небольшая складная лопата была бы очень удобна при поиске цветного металла. Курбанов взял лопату и стал вертеть её в руках.
   -Сколько? - спросил он.
   -Десять тысяч, - ответил мужчина-продавец.
   -А за сколько вы отдадите?
   -За семь окончательно я отдам.
   Курбанов мялся на месте, не решаясь расстаться с лопатой, в кармане у него было только четыре тысячи триста сумов. Он посмотрел в глаза продавцу и униженно попросил:
   -Ака, мне очень нужна лопата. У меня есть только четыре тысячи триста. Отдай, пожалуйста.
   Продавец не долго думал. Он только посмотрел на жалкого Уткира Сабитовича и сказал:
   -Возьми.
   Курбанов очень обрадовался. Он взял лопату, сложил штык и поблагодарил продавца. После этого он спустился ниже к ступеням моста, туда, где обычно стояли скупщики.
   Здесь он заметил толстую женщину в кожаном плаще, которая стояла, щёлкая семечки.
   -Зуля, - позвал её Курбанов, - пойдём, Зуля, товар есть.
   Женщина немного удивилась и оживилась. Она знала, что Курбанов живёт на помойке и не думала, что у него есть что ни будь для неё. Интерес её заметно поубавился, когда она узнала, что Курбанов продаёт вещи из кладовки.
   -Что, Васёк умер? - спросила она по дороге.
   -Да, помер, бедняга.
   -А ты значит его наследник?
   -Ну, вроде того.
   Зуля заглянула в кладовку, посмотрела на кровать Васька, на старые вещи и на оставшуюся посуду.
   -Три тысячи, - назвала она цену.
   -Давай, за пять, Зуля, - попросил Курбанов.
   -Нет, тут же вообще, ничего ценного, кроме кровати нет! Я тебе по старой дружбе дам тысячу сверху, но это из жалости к тебе.
   -Хорошо.
   Зуля достала из-за пазухи толстую пачку денег, обёрнутую в белую тряпочку, и отсчитала четыре тысячи. Курбанов был доволен. Он взял деньги, сумки и ушёл, чтобы никогда больше сюда не возвращаться. А Зуля закрыла кладовку и пошла за людьми, которые помогли бы ей с купленным барахлом.
   Уткир Сабитович пошёл на базар и купил там самых дешёвых продуктов - риса, картошки и макарон. Потом он взял сигареты, спички и двести граммов соли. На оставшиеся деньги он купил коровье горло в павильоне, где продавали сбои и полупротухшее мясо. Запихав всё это в сумки, Курбанов вышел за базар и пошёл в сторону большой речки, которая располагалась за городом. Уткир Сабитович перешёл через железную дорогу и пошёл по узкой улочке, на которой стояли покосившиеся глиняные домики.
   Курбанов даже толком не знал, куда идти. Он прошёл эту махаллю и снова вышел на большую дорогу, которая выходила за город и потом вела к заводу, на котором раньше работал Курбанов.
   Он шёл долго, и по дороге ему не попался ни один человек. По сторонам дороги сначала шли огороды, потом небольшие поля. Дорога становилась всё хуже. Это значило, что Уткир Сабитович идёт в нужном направлении. Асфальт здесь был уже с большими выбоинами и трещинами. Машины здесь ездили очень редко.
   Курбанов шёл уже минут сорок или пятьдесят. Он устал, но всё шёл, так как не собирался останавливаться до тех пор, пока не найдёт себе подходящее место.
   Асфальт уже закончился совсем, и дорога была каменистая с большими лужами. По левую сторону была широкая и быстрая река, по правую - метрах в пятистах начинались заводские стены. Берег местами был пологий с небольшими деревцами и кустами почти у самой воды. То тут - то там виднелись перерытые кучи - это копатели искали медь.
   Уткир Сабитович поставил сумки на землю и осмотрелся. Вокруг не было видно ни единой души. Берег реки почти везде был усыпан мусором. Мусор сюда свозили давно. Раньше его разравнивали бульдозерами, а теперь сваливали просто так. Покурив и передохнув несколько минут, Курбанов пошёл дальше.
   Так он прошёл ещё минут десять, пока его взгляд не пал на обрывистый берег, под которым на пологом спуске росло несколько деревьев. Здесь под берегом было довольно удобное место. Уткир Сабитович спустился вниз. Это местечко было закрыто от ветров с северной стороны, да и с дороги его было трудно заметить. Курбанов решил обосноваться здесь. Он поставил свои сумки меж трёх деревьев и стал доставать из них тряпье. Вскоре он без труда соорудил некое подобие палатки, укрепив тряпки и ненужные вещи на ветвях деревьев. Сверху на случай дождя были уложены два больших куска полиэтилена. Третий кусок стал основанием подстилки для сна. На него Курбанов набросал все оставшиеся вещи и сверху накрыл всё шерстяным одеялом. Выглядело довольно прилично - как у Ленина на разливе.
   После всех приготовлений Уткир Сабитович пошёл осматривать окрестности своих новых владений. Обойдя круг радиусом в пятьсот метров Уткир Сабитович приметил несколько мест, где под землёй могли лежать "сокровища", но зато он не нашёл ни одной нормальной сухой палки. Он собрал несколько деревяшек для костра и принёс их к своему "шалашу".
   Надо было приспосабливаться к новой жизни. Уткир Сабитович долго разжигал костёр, сырые палки не хотели гореть. Когда огонь разгорелся, и палки затрещали, Курбанов подвесил над костром чайник, предварительно зачерпнув воды в реке.
   Вокруг было красиво. Река несла свои воды в долину, принося жизнь. Нигде вокруг, кроме берегов реки ещё не было травы. Только здесь, да ещё на небольших островках, посредине русла уже появилась мелкая травка. Далеко-далеко за рекой, была скоростная трасса, и можно было видеть, как по ней несутся автомобили. Иногда появлялись и люди, но они были такими маленькими, что невозможно было понять, что они делают на том берегу.
   Уткир Сабитович заварил чай прямо в чайнике и стал есть хлеб с солью. Это был обед.
   Пообедав таким образом, Уткир Сабитович решил не тратить времени даром и пошёл на разведку. Он взял сапёрную лопату и пошёл на те места, которые приметил давеча.
   Выбрав небольшую полянку, на которой то и дело попадались ржавые железки, Курбанов стал копать. Земля была сырой и податливой. Он переворачивал пласт за пластом, разрубая штыком лопаты большие комья. Ему почти сразу попались какие-то проволоки и куски металла. Но больше всего было всякой ерунды. Вскоре им были откопаны: разбитая на кусочки тарелка, две крышки от банок, маленькое колесо (видимо от коляски), и изгнивший под землёй ботинок. Это был плохой знак. Найти цветной металл в бытовых отходах было маловероятно. Курбанов собрал все найденные железяки и пошёл капать на другое место - в пятнадцати шагах от этого.
   К вечеру Курбанов принёс к своему шалашу целую кучу откопанного добра, но к его разочарованию, среди целой кучи металла было всего несколько коротеньких алюминиевых проволочек и два медных проводка сантиметров по тридцать длиной. Эти находки он бережливо спрятал под свою подстилку и сел к костру.
   По реке дул ветер, и ужин готовился очень долго. Вода с мясными обрезками долго не закипала. Так что рисовой кашей Уткир Сабитович поужинал только когда было часов десять вечера.
   Накидав в костёр побольше сырых палок, Уткир Сабитович лёг спать, накидав на себя всевозможные тряпки, укрывшись сверху одеялом. К его удивлению было не так уж холодно. Пожалуй, даже теплее, чем в кладовке в зимнюю стужу.
  

Глава тридцать четвёртая.

   Рустам шёл на поправку. Джамиля ухаживала за ним, и он выздоравливал во многом благодаря её стараниям. При этом Рустаму всё-таки было трудно понять, как в таком сообществе как шайка токсикоманов могли быть такие отношения. Уже через неделю он чувствовал себя вполне нормально, если не считать лёгкой боли в горле при глотании, но Джамиля не отпускала его на базар. Она говорила, что если он сейчас не долечится, то потом может заболеть ещё сильнее. Рустам, в общем, и не сопротивлялся. Он отдыхал.
   Между тем положение токсикоманов всё ухудшалось. Их активно отлавливала милиция. Зина-Клава теперь не приходили ни в сарай, ни на "работу". Юрок один попрошайничать, конечно, не мог и поэтому он пока ходил с другой группой.
   В первый день весны Рустам решил, что это последний день его лечения. Завтра он решил быть вместе со всеми. Этот день был особенный. Смирнов сегодня пришёл раньше обычного - в обед. Он был не в духе и постоянно ругался. Не удивительно, ведь его шайка больше не приносила ему таких доходов, как раньше. Смирнов теперь всё реже появлялся в сарае, а ночевал он в своей квартире.
   -Вот видишь, Рустам, поднял кто-то кипиш, мол, нас нужно изловить и вылечить. И все (!) сразу зашевелились. Все что-то делают, хотя это никому не нужно на самом деле. До нас ведь никому дела нет.
   -И что теперь будет?
   -Да ничего не будет! Ну, поймают нескольких, ну полечат у чёрта на рогах пару месяцев. На время мы притихнем, а когда все успокоятся, мы снова заживём. Я за свои двадцать три многое повидал. Ничего с нами не сделают - невозможно. Что, разве я здесь кого-то держу?! Просто всем, кто со мной, нравится такая свобода и самостоятельность и никакая милиция, никакая махалля не сможет дать им ничего лучшего.
   -Что это ты сегодня в философию ударился? - вмешалась Джамиля. - Протрезвел что ли?
   -Молчи! Женщине слово не давали! Так что, Рустам, ты не переживай, ничего не изменится.
   Рустам промолчал о том, как ему хотелось, чтобы всё изменилось.
  
   Ближе к вечеру, как обычно, стали подтягиваться те токсикоманы, кому, кроме как в сарай, идти было некуда. Начали готовить ужин. Димону сдали совсем мало денег, и он не переставал материться. Одним словом, всё шло как обычно.
   Уже накрыли стол и собирались ужинать, когда на улице кто-то заорал:
   -Шухер! Менты лезут!
   -(!)
   -(!) всем! - закричал Смирнов. - Убегайте.
   Все повскакивали со своих мест и, толкаясь, повылетали на улицу. Юрок схватил Рустама за край свитера и потащил за собой. С двух сторон на забор карабкались милиционеры в зелёных бушлатах. "Всем стоять!" - кричали они.
   Рустам не соображал, что ему делать. Он только схватил в руки свою куртку и теперь бежал за Юрком. Они пролезли под кустами жасмина и забежали в угол огорода, за сарай. Здесь в два прыжка Юрок оказался на крыше. Этот маршрут был отработан давно. Рустам тоже без труда забрался на крышу. За ребятами бежала Джамиля. "Бежим!" - торопил Юрок. Рустам замер. Из дальнего угла к ним бежал сержант, а внизу стояла Джамиля и испуганно смотрела то на Рустама, то на милиционера. "Давай!" - крикнул ей Рустам и протянул руку. Он с силой потащил её руку, и девушка оказалась на крыше, выпорхнув из рук подбежавшего сержанта.
   Они втроём побежали по кладовкам и гаражам. На крышах было скользко, да и сами крыши были в ужасном состоянии - то тут, то там балки сгнили, и рубероид прорвался. Беглецы видели, что с обеих сторон сараев внизу стоят люди, среди которых были и милиционеры. Люди что-то кричали и указывали на них пальцами, некоторые даже побежали в ту сторону, куда бежала троица.
   Добравшись до другого края гаражного комплекса, беглецы медлить не стали. Мальчишки с ходу махнули вниз и поймали Джамилю, которая смело спрыгнула. Оказавшись на земле, все трое, не говоря ни слова, со всех ног рванули в одном и том же направлении. Теперь их уже никто бы не догнал.
   Было холодно и совсем темно. Идти было некуда. Трое беглецов слонялись возле базара, но здесь было пусто.
   -Надо где-то на ночь место найти. Нам же некуда идти, - сказала Джамиля.
   -Не учи, сами знаем! - окрысился Юрок.
   -В подвал можно пойти, или в подъезд.
   -Я не хочу в подвал! Там всегда полно бомжей бухих!
   -Хватит мне мозги (!)! Пойдём в подъезд.
   Они отошли немного от базара и нашли дома, в которых подъезды не были закрыты металлическими дверьми. Здесь они поднялись по деревянной лестнице на площадку между первым и вторым этажом. Здесь было довольно тепло и душно. В подъезде вкусно пахло чьей-то стряпнёй.
   Юрок закутался в свою куртку и сел в самый угол. Рядом с ним села Джамиля, а с краю - Рустам. Они молчали, пока отогревались их замёрзшие руки и носы.
   -Что теперь делать будем? - тревожно спросил Рустам?
   -А чё? - Ничё! - ответил Юрок сердито. - Пошатаемся так недельку- другую, а потом снова все вместе соберёмся. Первый раз как будто!
   Юрок быстро заснул и завалился набок.
   -Иди ко мне! - предложила Джамиля Рустаму, - греться будем.
   Рустам придвинулся к ней ближе и просунул руку за её спину. Джамиля обняла его за плечи, и положила его голову к себе на грудь.
   -А где мы деньги будем всё это время брать? - спросил Рустам.
   Джамиля ответила не сразу. А Рустам замер, услышав, как бьётся её сердце. Он прижался к ней ещё теснее и почувствовал, как часто и чуть заметно она дышит.
   -Да, попрошайничать бесполезно. Можно машины мыть на централке.
   -Да! Это хорошая идея! Там помыл одну машину - вот и тысяча есть. С голоду не помрём.
   -Я к Смирнову на квартиру пойду завтра.
   Рустам поднял голову и посмотрел в её чёрные-чёрные глаза, которые были совсем близко.
   -Не уходи! Я не хочу, чтобы ты уходила.
   -Да глупый ты! Вам же легче без меня будет! Я и делать-то ничего не умею, кроме как ...- и она замолчала.
   -А я готов и воровать, если ты останешься!
   -Нет! Тебе нельзя! Ты скоро вернёшься к родным и заживёшь по-старому.
   Джамиля поцеловала Рустама в макушку и стала перебирать рукой его волосы. "Спи!". А Рустам не двигался и слушал её дыхание.
  
   Когда Рустам проснулся утром, Джамили не было рядом. Он подскочил и спустился вниз. Она ушла. Рустам очень расстроился. Он сунул руки в карман и обнаружил там шестьсот сум, которых там раньше не было. Он взбежал по лестнице и разбудил Юрка.
   -Вставай! Джамиля ушла!
   -Ну и пусть валит! - совсем сердито ответил Юрок. - Я жрать хочу до блевоты! А без этой (!) нам только легче будет.
   Рустам опустил голову.
   -Пошли!
   Мальчишки вышли на базар. Делать здесь было особо нечего. Никого из их шайки видно не было. Только милиционеры косились на них.
   -Что будем делать-то? - почесал затылок Юрок.
   -Если я буду попрошайничать, то мало кто мне подаст, да и менты загребут. Вчера вот Джамиля сказала, что можно машины мыть.
   -Да! Это умно!
   -Тогда давай деньги сложим и купим два ведра и марлей. У меня есть тысяча.
   -Рустам, а как мы есть будем? На что?
   -Вот заработаем, а потом и поедим.
   Юрок помолчал некоторое время.
   -Ты иди и на свои купи нам марли по два метра и поесть. А я - вёдра найду.
   Рустам согласился. Он пошёл к центральному входу на базар, где казашки ходили с марлями, намотанными на метровые палки. Здесь он купил два куска по два метра и заплатил за это шестьсот сумов. Денег на еду осталось только четыреста. На эти деньги Рустам взял излюбленную еду тележечников и токсикоманов - лепёшку с морковчёй. После этого он пошёл в то место за базаром, где они с Юрком договорились встретиться.
   Юрок уже сидел там. Он сидел на двух маленьких вёдрах, перевёрнутых вверх дном. Когда Рустам подошёл, он подскочил и взял вёдра в руки. Это были два маленьких и абсолютно новых пластмассовых ведра красного цвета вместительностью 3-4 литра.
   -Ну как, пойдёт? - спросил гордый Юрок.
   Рустам взял одно ведро в руки и повертел его в воздухе.
   -Отличные! И сколько такие?
   -Не знаю, я их (!)! Ещё более горделиво ответил Юрок. - А шампунь вот купил! По сто пятьдесят всего.
   Он достал из кармана стограммовый флакончик зелёной шампуни.
   -Давай, (!) отсюда, пока нас не (!)!
   И они пошли, с удовольствуем жуя свежую лепёшку с сочной морковкой. Путь им был не близкий. Они шли на главную дорогу, почти в конец города. Здесь дорога немного расширялась, а по обе стороны здесь были широкие арыки. Здесь всегда было много мойщиков, но сейчас, когда ещё было холодно, на всей дороге машины мыли всего-то в трёх местах.
   Рустам с Юрком через полчаса дошли до этого места и прошли всех мойщиков, которые без работы сидели на вёдрах. Юрок выбрал место и поставил своё ведро на дорогу, метрах в двух от края. Сверху на ведро он аккуратно уложил марлю.
   После этого они сели под дерево ждать клиентов. В таком сидении прошло полчаса, потом ещё полчаса. Ноги у мойщиков затекали и они вставали, чтобы их размять. Юрок время от времени выходил на дорогу и махал перед проезжающими машинами марлей Рустама, но никто не останавливался. Метрах в трёхстах остановился жигулёнок, и водитель со своей подружкой стали мыть его сами.
   -Ну что за (!)! - расстроился Юрок. -(!)! Так не пойдёт! Рустам, ты своё ведро возьми и иди на ту сторону дороги. А если машину остановишь, то я к тебе подойду, а то у нас так ничего не получится!
   Рустам послушался своего старшего друга и пошёл на другую сторону дороги. Здесь он поставил своё ведро точно напротив Юркиного и стал махать тряпкой как тореадор.
   Юрок под деревом, смотря на него, улыбнулся и закурил.
   Однако, вскоре эти смешные движения Рустама возымели результат. Буквально минут через десять на обочине затормозила красная "Nexia". Из неё вышел "крутейший" парень. Одет он был в куртку с красными кожаными вставками и с непонятными надписями. На голове у него была большущая кепка из красных и белых полос. А на ногах - туфли с розовым мехом. Выглядело это просто сногсшибательно т.е. убийственно. Этот "денди" непрерывно жевал жвачку и говорил очень растянуто, по-блатному. "Ащину нне памой!" Рустам скорее по интонации понял, что от него требуют, и позвал Юрка. Юрок быстро подбежал и только сказал Рустаму: "За мной повторяй". После этого он закатал штанины и стал обливать машину водой со всех сторон, набирая воду из арыка. Рустам последовал его примеру, а франт достал мобильный телефон, встал в стороне, и стал разговаривать, деловито наблюдая за мойщиками. Время от времени он ржал как конь, закидывая назад голову и пугая прохожих.
   Юрок облил всю машину, потом набрал в своё ведро воды и налив туда шампуни, стал взбалтывать шампунь до тех пор, пока из ведра не полезла пена. После этого мальчишки стали окунать в ведро свои марли и драить машину. Минут через десять машину стали поливать водой, смывая грязь и пену. Когда вода стекла, стали вытирать корпус, отжав марли. Чуть позже Юрок оставил Рустама доделывать эту работу, а сам полез в салон. Он вынул все полики и стал стряхивать с них пыль.
   После этого Юрок хотел протереть салон внутри, но франт нервно остановил его: "Ты, этта, в салоне не пачкай у иня там всё гупкай натёрта!" Юрок вернул полики на место и осторожно прикрыл дверь. После он своей марлей дотёр то, что не вытер Рустам.
   -Ну, хватит уже! - протянул франт, - сколько там?
   -Полтарушка, - сказал Юрок равнодушно.
   Было видно, что пижону жалко отдавать полторы тысячи, но в это время зазвонил его телефон. Он взял трубку и стал придерживать её плечом. В это время он раздражённо достал из кармана пачку денег, поверх которых было вставлено несколько десятидолларовых банкнот, и отсчитал полторы тысячи.
   "Nexia" завизжала и рванулась с места.
   -Ну и придурок! - засмеялся Рустам. - Обезьяна!
   -Да, таких уродов полным-полно развелось! Но с ними надо вежливо, а то не заплатит, или ментов приведёт. Они же гниды все!
   -А ты что, раньше машины мыл? - спросил Рустам, заметив, как быстро и слаженно всё делал Юрок.
   -Да, когда было мне 13-14 лет, мы с друзьями здесь подрабатывали. Хорошо тогда было! Особенно летом было (!)!
   -А потом что, перестал?
   -А потом я со Смирновым связался, токсикоманом стал, и всё пошло под откос!
   Мальчишки замолчали и достали сигареты, чтобы покурить. Было видно, что Юрок сильно расстроился, вспомнив былые времена.
   Минут через пятнадцать подъехал жигулёнок белого цвета, который они вымыли за тысячу. К вечеру в карманах мойщиков было семь с лишним тысяч. Рустам был очень доволен. Правда, он и замёрз очень. Особенно коченели на ветру руки. К вечеру его руки были красными-красными и не слушались.
   -Это ещё что! - ободрял Рустама друг, - вот потом суставы начнут опухать и кожа облазить!
   -А ты как же? - спрашивал Рустам, отогревая ладони дыханием.
   -А я привычный! - и Юрок показал Рустаму свои кривые и припухшие пальцы.
   -А почему мы здесь раньше не работали, если здесь за день можно столько бабок срубить?
   -Э, Рустам, здесь своя мафия! Это сейчас холодно и никого нет. А если бы нас местные увидели, то все бабки бы отобрали и вёдра сломали. А может, и избили бы!
   -А кто здесь?
   -Да их много! Здесь очень строго! Можно, конечно и здесь пристроиться, но тогда надо будет большую часть им отстёгивать.
   Заработанные за день деньги приятели разделили поровну и пошли ужинать. Для мальчишек это были огромные деньги. Они давненько таких в руках не держали. Для начала друзья купили по пачке сигарет "Pall Mall".
   -Слушай, а может, за вёдра вернём деньги?!
   -Не страдай (!)! Сколько я за свою жизнь таскал вещей - и ничего. Эти богатеи может, и не заметили, что у них пара вёдер исчезла! Пойдем, лучше шашлык пожрём!
   От шашлыка Рустам отказаться не мог. Он так давно не ел шашлык, что забыл его вкус.
   Мальчишки в одном из спальных районов зашли в маленькую чайхану, которая находилась во дворе частного дома.
   -Нам по полпорции плова и по три шашлыка, - сказал Юрок подошедшей официантке. - И по коле.
   Официантка недоверчиво посмотрела на оборванных и грязных токсикоманов.
   -Вперёд заплатите!
   -Да не боись, заплатим! У нас есть деньги.
   Официантка ушла.
   -До чертей мне надоело всякие помои и лепёшки с морковкой есть! - сказал Юрок.
   -Да, охота иногда, как людям поесть. Вот раньше мы с отцом хоть ходили. А теперь я уже и забыл, какого это всё вкуса!
   -Надо ещё чая взять.
   Вскоре пришла официантка с пловом и колой.
   -Нам ещё чайник чёрного чая принеси.
   Женщина достала блокнот и стала считать.
   -Это будет три тысячи восемьсот.
   Юрок достал деньги и отсчитал требуемую сумму. Женщина пересчитала деньги и заметно повеселела. Она ушла и вернулась с чаем и половиной лепёшки.
   Плов казался изголодавшим мальчишкам чем-то волшебным. Не даром говорят, что Авиценна лечил некоторых своих больных особо приготовленным пловом. А шашлык с луком и уксусом был просто сказочным яством. Рустам даже не говорил ничего. Он только быстро набивал свой желудок. За то время, пока он жил с токсикоманами, он привык есть быстро - за общим столом самый быстрый был самый сытый. И теперь друзья не оставили в тарелках ни одной рисинки и даже вытерли масло лепёшкой. Они съели и выпили всё, что им принесли.
   Было очень приятно ощущать сытость, а не урчание в животе. Было тепло и хорошо. Рустам развалился на стуле и пил ещё тёплый чай.
   -Вот бы каждый день так есть! Это, наверное, надо быть большим начальником, чтобы так есть каждый день?
   -Это надо большим вором быть, или, по крайней мере, предводителем токсикоманов!
   -Что, Смирнов так питается?!
   -А ты что думал?!
   Юрок взял со стола зубочистку и стал ковыряться во рту. Потом он выбросил зубочистку и стал ковыряться в зубах пальцами. Подошла официантка.
   -Что ни будь ещё?
   -Видишь, (!), нам намекают, что нам пора идти! Пойдём.
   Друзья взяли свои вёдра, тряпки и зашагали в поисках ночлега.
   -А меня даже нюхать клей не тянет!
   -Эх, если бы нас так всегда кормили, да спать давали в тепле, то ни одного токсикомана не было бы!
  
   Рано утром следующего дня друзья снова были на дороге и подзывали клиентов.
  

Глава тридцать пятая.

   Почему судьба сыграла с этой семьёй такую злую шутку? За что она вынесла им такой суровый приговор? Или же это своего рода путь - "сквозь тернии к звёздам"? На этот вопрос я ответить не смогу. Не сможет ответить и никто из Курбановых.
   Неужели так грубо и жестоко надо было учить их любить свою жизнь?! Неужто и в правду цену воде можно узнать только в пустыне, а цену жизни ... в гробу? Почему же никто из них не жил в настоящем и совершенно не ценил того, что у него было? Я не верю, что они узнали настоящую цену жизни, только потеряв всё, только умерев, ибо уже не было ни Уткира Сабитовича, ни Наили Рашидовны, ни Рустама, ни даже Гули. Те люди исчезли бесследно, как исчезло и их счастье, о котором они в прочем не догадывались.
   Жизнь каждого из членов семьи Курбановых перевернулась. Каждый из тех, кто когда-то составлял единое целое, теперь превратился в маленький неполноценный кусочек. И он не видел смысл в существовании в таком состоянии. Жизнь потеряла всякий смысл. Жить стало не для кого и незачем. Но может ли человек самостоятельно распоряжаться своей жизнью, или он должен посоветоваться с другими, как и что ему делать? Может ли человек лишить себя жизни, или даже суицид случается с позволения неба? Тогда где же выбор? Выбора ...нет?
  
   Уткир Сабитович влачил жалкое существование, опустившись на самое дно человеческого общества. Пожалуй, во всей земле не найти человека более слабого и никчёмного.
   Сегодняшний день был копией вчерашнего, а на завтра всё повторялось. Ежедневно он ел, хотя ему не хотелось, спал, хотя ему не хотелось. Он даже не пил оттого, что не чувствовал радости, или расслабления от алкоголя. Впрочем, сейчас и денег на спирт у него не было. Он только напевал иногда старые-престарые песни и без устали, как робот копался в земле, перерывая целые горы мусора.
   Уткир Сабитович не думал ни о чём. Не о чем и незачем было думать. Он только чувствовал - чувствовал теплеющий с каждым днём ветер, чувствовал голод или сытость, чувствовал... свободу. Курбанов понял, что теперь он свободнее всех ныне живущих. Он не спешил и не следил за временем, он не боялся опоздать, он не беспокоился за жену и за детей, не боялся того, что о нём подумают или скажут люди. О! как приятно порою было ощущать такую свободу! Она пьянила сильнее любого спирта, она возносила на недосягаемые высоты, она обнимала крепче всех женщин мира!
   Выкопанные из земли провода Курбанов старательно и не спеша (он теперь всё делал старательно и не спеша) очищал от земли и разделял на две кучки - в одну он клал медь, а в другую - алюминий. Когда он собирал несколько килограммов металла, то складывал всё в небольшую сумку и шёл в пункт приёма, который располагался в пустынной местности на окраине города, в нескольких километрах от места стоянки Курбанова. Человек, как две капли похожий на приёмщика из вагончика, равнодушно и брезгливо вешал металл и выплачивал за него деньги. Здесь Курбанов встречал таких же, как и он "старателей", но никогда не разговаривал с ними. Ему было не интересно разговаривать с людьми, которые не знают о свободе. А ещё Курбанов решил, что сошёл с ума, и люди наверняка не поймут, если он начнёт им что ни будь растолковывать. На полученные деньги он в небольшом магазинчике в ближайшей махалле покупал самые простые и дешёвые продукты, которые позволяли разве что не умереть с голода.
   Уткир Сабитович обычно вставал рано, как когда-то прежде. Он не ел, а только умывался речной водой и пил эту же воду. После этого он шёл к своему "месту работы". Он выкапывал пробную ямку. Если в грунте встречались проводки или проволока, он клал на край ямы дощечку и садился на неё. Потом он обычно закуривал и смотрел на восход, на реку, на землю. Докурив, он взрыхлял лопатой землю, а потом начинал "месить" её руками. В этом не было необходимости - провода можно было увидеть и просто так. Но от этого процесса Уткир Сабитович получал удовольствие. Ему казалось, что в такие минуты он единится с Землёй, со всем сущим. Ему казалось, что он чувствует своего рода взаимопроникновение. "Я точно спятил!" - говорил он в конце своего ритуала и при этом ощущал свободу всем своим существом.
   Что это было? Прозрение? Или это была защитная функция психики в ответ на бесконечные стрессы и боли?
   Так проходили дни и недели. Вокруг всё зеленело и распускалось. Солнце днём уже хорошо пригревало, и на деревьях набухали почки. Дни были прекрасны. После долгой и мерзкой зимы в такие дни особенно чувствовалось преображение природы. В один из таких дней Уткир Сабитович сказал себе: "Пора делать кирпичи". Сказав это, он моментально собрал все свои вещи и без всякого сожаления покинул свой "дом" в котором прожил уже больше месяца.
   Уткир Сабитович пошёл вдоль речки, осматривая дома и огороды. "Может здесь? - спрашивал он сам себя. - Нет, здесь им строить нечего. А здесь? Здесь дом слишком дорогой. Им такие кирпичи ни к чему". К его собственному удивлению Уткир Сабитович шёл уже почти полдня и не мог найти подходящий дом. Уже после обеда, когда Курбанов, видимо, вышел за черту города, он увидел небольшой домик, который стоял обособленно. Довольно большая территория, которая спускалась к реке, была огорожена плетнем. Недалеко от дома виднелся недостроенный с прошлого года дом из сырцового кирпича. "Вот!"
   Уткир Сабитович пошёл к этому дому. В нижней части огорода он увидел совсем молоденькие плодовые деревья, высаженные в несколько рядов. За домом мужчина лет пятидесяти и мальчик лет пятнадцати вскапывали огород.
   Курбанов подошёл к забору и остановился в нерешительности. Он не знал, как начать разговор, как предложить свою помощь?
   -Ака! - позвал он негромко.
   Мужчина поднял глаза и, увидев Курбанова, оставил свою лопату. Он прошёл по краю огорода к забору.
   -Салам алейкум, ака! - сказал Уткир Сабитович, глупо улыбаясь, - сизга ёрдамчиси керак эмасми?
   -А что ты делать умеешь? - спросил мужчина, обескураженный вопросом.
   -Могу саман делать.
   -Рано ещё саман делать. Он не высохнет до лета. Не время ещё.
   Уткир Сабитович посмотрел в сторону, а потом на мужчину. Это был крепкий мужчина с седыми волосами и густой бородой. На голове он носил тюбетейку, а на ногах шерстяные носки и калоши.
   -Ты алкаш, наверное?
   -Нет, я раньше пил, а сейчас интерес пропал. Я медь копал.
   -Хорошо, можешь огород покопать. Я посмотрю, как ты работаешь.
   Уткир Сабитович повеселел. Он подошёл к калитке, и хозяин впустил его вовнутрь.
   Меня зовут Бахром ака, - представился он.
   -А меня Уткир.
   -Хорошо, Уткир, бери лопату и вскапывай огород до конца. Может, на ужин себе накопаешь!
- Хорошо!
   Уткир Сабитович прошёл во двор. Две маленькие шавки недоверчиво поглядели на него, но не залаяли. Свои вещи Курбанов оставил у стен недостроенного дома. Потом он снял куртку и прошёл к тому месту, где Бахром ака оставил лопату. Он поплевал на ладони и взялся за лопату.
   -Хусайн! - позвал Бахром ака, - иди домой! Не мешай Уткиру работать.
   Мальчик удалился, не проронив ни слова.
  
   Несколько часов Уткир Сабитович копал. Ему было интересно и он работал с любовью. Он вспомнил, что не копал уже лет пятнадцать или двадцать. Он знал, что в любое время может оставить работу, взять свои вещи и пойти туда, куда ему захочется. Два раза приходил Хусейн и приносил прохладный зелёный чай в маленьком жестяном чайничке. Тогда Уткир Сабитович садился в теньке и с наслаждением пил вкусный и терпкий чай. Он смаковал каждый глоток, в то время как глаз его радовался, плодам проделанной работы. "Вот и я не зря день прожил. Теперь у хороших людей будет вскопан огород!"
   Солнце спряталось за деревьями, а вскоре спустилось и за линию горизонта. Уткиру Сабитовичу оставалось вскопать пару метров. Бахром ака встал на углу дома и наблюдал, как работает Курбанов. Он был очень доволен работником. Работу Уткир Сабитович закончил уже в сумерках.
   -Хорошо! - порадовался он, поставив лопату и очистив её от налипшей глины. Потом он увидел хозяина и сказал, - Всё!
   -Молодец, Уткир! - похвалил Бахром ака. Иди умываться и потом ужинать.
   Уткир Сабитович пошёл умываться к колонке, которая была в пяти метрах у дома, там, где стояли стойки, по которым вился виноград. Он взял приятно пахнувшее мыло и тщательно вымыл лицо, шею и руки по локоть. После он взял полотенце, которое здесь положили специально для него, и стал вытираться. Только теперь он осмотрел дом и двор Бахром ака. Это был не очень большой одноэтажный дом из сырцового кирпича. Перед домом была большая забетонированная площадка и топчан. Посреди площадки стоял пластиковый стол и стул. И хотя роскоши, или излишеств здесь не было, по всему было видно, что у людей, живущих здесь, водятся деньги. "Наверное, хозяин трудится, зарабатывает деньги непростым трудом. А семья, сыновья ему помогают" - подумал Курбанов.
   -Садись за стол, - пригласил хозяин и указал на пластиковый стул.
   Бахром ака ушёл, а вскоре появилась хозяйка. Она принесла большую косушку, доверху наполненную наваристым и очень жирным лагманом. Потом она ушла и снова вернулась, неся в руках ложку, маленькую лепёшку и чайник с пиалой. Всё это она поставила перед Уткиром Сабитовичем и пригласила: "Кушайте!"
   Курбанов взял ложку и, не спеша, стал перемешивать лагман. Это был самый настоящий лагман со свежей зеленью, острым перцем и курдючным салом. Курбанов перемешивал его не спеша, вдыхая аромат. Потом он взял лепёшку, которую, видимо, испекли здесь же, в тандыре, и разломал её на несколько кусочков. "Хорошо!" - подумал он и стал медленно есть вкуснейшее блюдо.
   Пока он ел, его никто не беспокоил. А когда он съел всё и стал потихоньку пить горячий чёрный чай, за стол к нему подсел Бахром ака.
   -Ты сегодня на славу потрудился. Нравится лагман?
   -Да, лагман отменный. Давно я не ел такого.
   -Уткир, я не знаю, кто ты, но вижу, что работник ты хороший. Мой старший сын сейчас живёт в Ташкенте и мне трудно с младшим справляться с таким хозяйством. И мне, в общем-то, не помешал бы работник, но человек я не богатый, так что сам понимаешь...
   -Я, Бахром ака, готов поработать у вас некоторое время. И мне ничего особого не надо. Будет обед, будет ужин - да и ладно!
   -Работы у нас невпроворот, так что сидеть не придётся. Я могу тебе предложить кормёжку и пятьсот сум в день. Но работать придётся на совесть.
   -Я согласен.
   -Тогда по рукам?
   -По рукам!
   Они встали и крепко пожали друг другу руки.
   Курбанова не пригласили спать в дом, но он за это не обижался. Он понимал, что люди опасаются незнакомца, да ещё и бомжа. Но зато Курбанову вынесли раскладушку с курпачёй и ватное одеяло. Он поставил раскладушку в одной из комнат в недостроенном доме и лёг спать.
   И хотя от работы и усталости болели руки и спина, Уткир Сабитович не мог заснуть. Слишком уж непривычно было для него спать на раскладушке, а не на земле. Непривычно было видеть вокруг себя пусть и недостроенные, но стены.
   Уткир Сабитович повернулся на спину и стал смотреть в звёздное небо. Медленно-медленно звёзды перемещались по небу, сменяя друг друга. "Вот так и отец мой смотрел на это небо. И я смотрю, и Рустам будет смотреть. И тысячу лет назад люди, как и я, смотрели на эти вечные звёзды, восторгаясь их красотой. А теперь редко кто замечает красоту этой вечности. А ведь ничто не изменилось! Как приятно смотреть на звёзды!"
  
   На следующий день, по привычке Курбанов проснулся очень рано. Он встал и умылся. Потом он заправил свою постель и сел на дощечке возле недостроенного дома, смотря на то, как кроваво-красное солнце выползает из-за далёких гор, укутанных облаками. Вот солнце вышло всё и горы, которые только что стояли сине-серыми гигантами, осветились яркими лучами. Солнце, спрятавшись за облаками, превратилось в золотой шар и разорвало свой покров. Облака больше не сдерживали светило, и золото всесильными лучами стало разливаться по всей долине. Вот луч попал на Уткира Сабитовича и слепил его. Курбанов прищурился, улыбаясь. Он ощущал тепло. Вскоре пришёл Хусайн и позвал Курбанова завтракать.
   Уткир Сабитович позавтракал за пластиковым столом на улице. Ему дали только что испеченную лепёшку и чай, крепкий чёрный чай с сахаром. Когда Курбанов сел, жена Бахром ака принесла ему на блюдечке три ломтика брынзы. Уткир Сабитович быстро поел, думая о том, что и сами хозяева, наверняка, ели на завтрак то же самое.
   -Как спалось? - спросил после завтрака хозяин. - Не замёрз?
   -Нет, всё отлично было. Я привычный к этому.
   -Значит, Уткир, сейчас пойдём в сад. Там надо будет окопать все деревца.
   Они прошли в дальний угол участка, где Бахром ака показал деревья, которые надо было окопать.
   -Сейчас Хусайн в школу пойдёт, а ты пока вскапывай. Я поеду на базар и куплю новых саженцев. Нам надо будет засадить тот угол, - и он показал на то место, где в данный момент ничего не росло.
   -Всё понятно. Тогда я сейчас же приступаю!
   Бахром ака скоро уехал на своей старенькой 24-й "Волге". Уткир Сабитович закатал рукава своего свитера и рубашки и взял лопату. К новой работе Уткир Сабитович приступил с усердием и внимание. Он бережно окапывал каждое деревце, предварительно осматривая его, как хозяин. "Так, это у нас ряд абрикосов растёт. Здесь в середине персики, а по краям черешни. Вот пройдёт ещё несколько лет, и они начнут плодоносить. И семье тогда хорошо будет. Может быть, к тому времени меня уже и в живых не будет, а эти добрые люди съедят фруктов с этих деревьев и вспомнят меня!"
   Уткир Сабитович испытывал удовольствие от того, что работал. Он понимал, что своим трудом улучшает землю и жизнь людей, что делает нужное и полезное дело. И он знал, что день, который начался так хорошо не пройдёт зря.
   Работу Курбанов выполнил быстро. Он пошёл к дому посмотреть - не приехал ли Бахром ака. Но хозяина до сих пор не было. Уткир Сабитович сел на дощечку и закурил. Жена Бахрома ака время от времени выходила во двор и развешивала на натянутых проволоках выстиранное бельё. Она не задерживалась на улице и время от времени с опаской поглядывала на Уткира Сабитовича. Курбанов заметил это и усмехнулся. Он понимал, что вид его и положение его заставляет людей настораживаться, ибо они привыкли, что опустившиеся до дна деградируют до дна и готовы зарубить любого встречного ради бутылки или тысячи сум. Что поделаешь? Ведь отчасти это было правдой!
   Через сорок минут приехал Бахром ака. Он позвал Уткира Сабитовича, и они стали вытаскивать из багажника автомобиля саженцы черешни, сирени и кусты роз. Корни саженцев были обмотаны влажными тряпками или целлофаном.
   -Уткир, всё, кроме роз неси в сад, а я сейчас подойду.
   Уткир Сабитович взял саженцы и пошёл туда, где работал давеча. Бахром ака переоделся и тоже пришёл туда. Они вместе с Курбановым с помощью верёвки вымеряли расстояние между деревьями и отметили те места, куда надо было посадить новые деревца. Уткир Сабитович стал копать.
   -Я вот решил взять черешню. Она в этом году дорогая, но зато потом и продать её легко и дети любят больше всего.
   -Да, цены с каждым годом растут.
   -Да, ты прав, на всё выросло. А советское время помнишь? Хлеб за копейки? Водку за копейки? - Оба заулыбались. Уткир Сабитович выкопал одну яму. Бахром ака взял саженец и опустил его в ямку. - Засыпай. Мы помнится с друзьями по несколько копеек сбрасывались и 53 покупали. А потом во дворе весь вечер сидели и песни под гитару пели! Сами вино осенью делали!
   -Да, вот время было! А как с бобинными магнитофонами таскались. Они по двадцать килограммов весят, а мы их из одной махали в другую тащим, да так, чтобы все увидели! Переписывали песни друг у друга, менялись.
   -Эх, как я скучаю по тем временам! Мне больше никогда в жизни не было так хорошо. Я всё время, когда спать не могу, лягу и вспоминаю, как жили мы раньше. Я до войны жил в Душанбе. Там и родители мои похоронены. А как война началась, я понял, что нужно спасаться - собрал семью - и сюда. Всё пришлось с нуля начинать. А как вспоминать начну - то так скучаю!
   -Это неправильно. Вот мы всю жизнь горюем о прошлом и не замечаем, как проходит настоящее. Вот проходят дни, а мы в них ничего хорошего не видим, а когда они пройдут, и что ни будь у нас в жизни изменится - мы будем вспоминать их с любовью и сожалением. А ведь они ничем не отличались особо!
   Не переставая беседовать, они посадили ещё несколько саженцев.
   -Это ты верно говоришь. Но ведь труднее с каждым годом жить становится.
   -А может, это только вы на жизнь по-другому смотрите?
   -Ну, как по другому? Вот, например, картошка в этом году по пятьсот сум была! У меня вот жена раньше работала в больнице медсестрой. И получала она там огромную сумму - почти пятьдесят тысяч! То есть на её месячную зарплату мы могли купить сто килограммов картошки. В роде бы подспорье существенное, да? Но маршрутка уже триста сум стала. И вот она в день туда триста и обратно триста. Короче говоря, от её зарплаты едва двадцать пять тысяч оставалось. А ещё хлопок каждый год, субботники бесконечные. Она у меня исхудала, как спичка стала. Я ей говорю - "Бросай ерундой заниматься!"
   -Тоже правильно говорите.
   -Теперь мы беднее не стали. Но зато и жена у меня дома, и нервы не треплют и в доме порядок. Трудно, конечно. Я вот один работаю. А семья у меня, кроме жены ещё младший сын, дочки, тёща. Иногда старший помогает.
   Они закончили с деревцами и высадили по углам огорода четыре кустика сирени. Когда и с сиренью покончили, они пошли на площадку перед домом и закурили, сев на стулья. Маленькая девочка принесла банку с прохладным зелёным чаем и две пиалушки.
   -Сейчас, Уткир, перекур, а потом после обеда надо будет розы высадить перед домом. С обеих сторон дорожки. Я сорок кустов купил. Посадим поочерёдно - красные и белые в четыре ряда. Хорошо будет, а?
   -Да, красота будет.
   -Ну, ладно, некогда сидеть!
  

Глава тридцать шестая.

   Рустам с Юрком ежедневно выходили мыть машины. Мойщиков на дороге поприбавилось, но пацаны уходили дальше всех и оставались незамеченными. Жили они где придётся, но не сильно тосковали по сараю, так как ежедневно им удавалось заработать пять и более тысяч. Этого с лихвой хватало на хорошее питание, сигареты, выпивку и клей. На улице было уже тепло, и руки от холодной воды теперь не болели, как раньше. Рустаму всё это очень нравилось. Иногда он подумывал о том, что неплохо было бы узнать, где Джамиля, и где сейчас обитают токсикоманы? Но он сравнивал свою нынешнюю жизнь с прежней и отказывался от этой идеи. По крайней мере, сейчас. Да и Юрок не торопился разыскивать своих прежних товарищей. Ему тоже нравилась такая жизнь. Они хорошо ладили с Рустамом и жили душа в душу.
   Но и этим дням не суждено было долго длиться.
   Тринадцатого марта выдался тёплый и солнечный день. В такие дни обычно было довольно много желающих помыть машину. Рустам с Юрком решили прийти пораньше на место "своей работы".
   Они поставили свои вёдра на край дороги и стели курить под деревом. Ждать долго не пришлось. Подкатила "Nexia", направляющаяся в Ташкент. Мальчишки быстро вымыли её и положили в карман первую на сегодня полторушку. Рустам снова вернулся к своему ведру, а Юрчик показал жестом, что пошёл по нужде за сараи, которые стояли в двухстах метрах на противоположной от Рутсама стороне дороги.
   Рустам даже не видел, как по дороге к нему приближалась группа парней, которые тоже мыли машины - местная мафия. Они как обычно шли к своим точкам, где мыли машины. И тут им на глаза попался Рустам. Они слышали, что на дороге промышляют посторонние, но не разу им не удалось никого засечь. И теперь на глаза им попался Рустам.
   Они незаметно подошли к нему сзади, и один из парней толкнул его в плечё. Рустам подскочил и удивлённо посмотрел на пятерых молодчиков. Он не понял, что произошло, но он уже испугался. Он оглянулся, но Юрка видно не было.
   -Пацан, - сказал грозно самый рослый. - Ты разве не знаешь, что это наша земля?!
   -Мы не знали, - пролепетал Рустам.
   Его сильно толкнули в плечё.
   -Как это не знали? Все знают, а ты нет? Ты на нашей земле бабки срубаешь, а с нами не делишься.
   -Я не знал, мы больше сюда не будем приходить.
   -Конечно, не будешь. А как на счёт того, что ты уже здесь собрал?
   Рустам попятился назад. Самый рослый, что всё время говорил, приблизился к Рустаму и схватил его за воротник.
   -Гони десять штук, пока жив ещё!
   -У меня нет. У меня вот только тысяча, - Рустам совсем стушевался. Он весь дрожал и посматривал за плечё своему обидчику. Но Юрка не шёл.
   -Нет, ты, кажется, меня не понял.
   Рустам подумал, что Юрок всё видит, но боится подойти. Тогда он решил больше не рисковать и убежать. Он рванулся из рук нападавшего и попятился назад. В это время его обидчик сделал большой шаг вперёд и нанёс Рустаму с размаху удар в челюсть. Рустам запнулся и упал. Он не ожидал такого удара. В ушах у него зазвенело, и он не сразу понял, что произошло. Он стал подниматься, чтобы попытаться снова убежать. Но в это время другой парень пнул его в живот. Дыхание у Рустама сбилось, и он упал на землю.
   В это время из-за гаражей вышел Юрок, который даже не представлял себе, что здесь происходит. Он остановился на миг. Потом схватил с земли обрубок проржавелой трубы и со всех ног побежал на помощь своему другу. Он с ходу ударил самого крепкого на вид налётчика по спине. Удар получился не сильный. Труба была такая старая и ржавая, что она переломилась посредине. Но эта внезапная контратака заставила нападающих ретироваться. Юрок ринулся на них, размахивая трубой. Все пятеро побежали прочь, распинав в разные стороны вёдра, тряпки и шампунь друзей.
   Рустам с трудом поднялся. Он еле дышал, на глазах у него непроизвольно появились слёзы. Юрок помог ему подняться.
   -Ты как? - взволнованно спросил он.
   -Я думал ты испугался и убежал.
   -Да как ты мог так подумать? Мы же друзья!
   Рустам присел возле арыка и стал осторожно смывать кровь с разбитых губ и щёк. Он набрал воды в рот и, прополоскав, выплюнул красную от крови воду. Было видно, что ему больно.
   -Они вернутся?
   -(!) Да уж конечно! Нам надо уходить отсюда. Ты идти можешь? (!), (!)!
   -Могу.
   Юрок стал собирать их разбросанные вещь.
   -(!)! Эти (!) одно ведро нам (!)! Смотри какая трещина! Ладно (!) с ним!
   Он взял всё в руки, и они пошли с Рустамом в другой район города. Юрок знал, что в другом районе, в проезде между махалями есть ещё одно место, где моют машины. Обычно сюда мог придти каждый желающий и подработать мойщиком. Часто сюда приезжали водители, чтобы самостоятельно вымыть свой автомобиль. Это была даже не улица, а маленький проулок, но здесь можно было хоть что-то заработать. Мальчишки долго шли сюда. Прошёл почти час, пока они пришли на это место. Возле арыка, где обычно мыли машины, никого не было. Мальчишки сели на бетонный блок, который стоял на краю. В этом месте арык совсем заилился, и вода вышла из бетонных берегов, заполнив большую канаву. Здесь было удобно набирать воду и мыть тряпки, поэтому-то мойщики и облюбовали это место.
   Машины проезжали мимо. Водители поглядывали на вёдра с тряпками и на мойщиков, но никто не останавливался.
   -Как бы мне хотелось вернуться и хорошенько избить этих подонков! - сказал Рустам, трогая пальцами опухшую губу.
   -Понимаю! Но нельзя нам возвращаться. Я же говорил, что у них там мафия! Вот если бы была цела наша банда, мы бы их тогда хорошенько (!)!
   -Да! Хоть мы раньше и хуже жили, хоть и работали больше, но мне раньше как-то лучше было. Мы как семья были что ли?!
   -Раньше мы были вместе, были сила, а теперь на с вот любой может так (!)!
   -А если бы я один был, то вообще убили бы меня, наверное. Спасибо тебе, что выручил!
   Юрок махнул рукой и отвернулся. Они молча закурили.
   День длился долго. Два раза приезжали машины, но водители мыли их самостоятельно. Только к вечеру остановилась белая шестёрка.
   -Мойте быстро! Я тороплюсь! - скомандовал водитель.
   Рустам стал разводить в ведре шампунь, а Юрок полез в салон, чтобы закрыть окна.
   -О! "Blaupunkt"! - восторженно проговорил он, указывая на колонки.
   -Э! Ты ещё сабвуфер не видел! - похвалился водитель. - Послушай как прокачивает!
   Он залез в салон и включил магнитофон. Звук был такой силы, что даже с закрытыми дверями улица наполнялась ритмичными ударами. А машина прямо подпрыгивала от мощных басов. Юрок закачался в ритм мелодии.
   -Что, нравится музыка негритянских кварталов?
   -Рэп!
   -Ты мой давай!
   Мойщики поработали на совесть, и вскоре музыкальная тачка укатила, блистая никелированными дисками. Больше в этот день никто не соизволил воспользоваться услугами мойщиков. Из-за этого пацанам пришлось довольствоваться гораздо более скромным ужином, чем обычно.
  
   Когда не было работы, Рустам садился на корточки на краю арыка и смотрел на огромное здание за забором. Это был большущий дом из красного кирпича. Он был старой постройки и выглядел очень величаво. В наше время архитекторы мало внимания уделяют внешнему облику строений. А здесь были и мощные колонны, и фигурные пилястры.
   -Вот когда-нибудь вырасту, стану богатым, - мечтал вслух Рустам, - и куплю этот дом. Буду жить в нём как бай. Буду круче, чем дядя Фахриддин.
   -Ты лучше другой дом купи. Это инфекционная больница за забором! А то потом все деньги уйдут на дезинфекцию! Вот смеху будет (!)!
   -Да я же знаю, что никогда у меня не будет таких денег. Так что можно мечтать и об этом доме. Красивый же?
   -Красивый.
   Юрок закурил и задумался. Рустам тоже полез в карман за сигаретами.
   -А ты как себе своё будущее представляешь?
   -Да я давно уже о такой (!) не думаю. Я просто надышусь из пакета и смотрю свои мультики. А много будешь думать - голову сломаешь.
   -А я всё мечтаю, всё думаю. Я вот думаю, что завтра придёт за мной папа, что заберёт меня, и я буду снова в школе учиться, и всё будет по-старому.
   -Ни (!) не будет!
   -Зачем ты так говоришь? Ты же даже не знаешь, что случится через минуту?!
   -Вот ты достал! Я, зато знаю, что токсикоманы, вроде тебя и меня, не могут в жизни стать нормальными людьми. И вообще они долго не живут! - мальчишки замолчали. - А тебе надо к тётке ехать. У тебя ещё есть реальный шанс вернуться к нормальной жизни. Бабло у тебя уже есть.
   -Я знаю, но мне как-то неохота. Поехали вместе.
   -Да ну (!)! Что мне там делать? А ты езжай.
   -Я пока ещё здесь побуду. Что я, друга брошу?
   -Будет тебе! Вон машина остановилась!
   Оба друга бросили в сторону окурки и пошли мыть "Нексию".
  
   Район, где мыли машины ребята, был глухим, и машины здесь проезжали очень редко. Так что можно сказать, что сытая жизнь мойщиков закончилась. Были дни, когда приезжали на мойку несколько машин, но бывали и дни, когда за весь день не было ни одной машины.
   Теперь ели меньше, оставляя деньги на завтра. Мальчишки ходили в своей старой и давно не стираной одежде. Сами они выглядели как настоящие черти. Скитаясь по подвалам и чердакам, они все перепачкались, ободрались. Волосы их давно не мытые и не чёсанные торчали во все стороны длинными сосульками. Один их внешний вид уже отпугивал осторожных водителей.
   Чтобы оторваться от суровой действительности, чтобы перебить чувство голода мальчишки вновь стали часто покупать клей. Юрок стал молчаливее и заторможеннее. Всё указывало на то, что его реальность вновь смешалась в его голове с мультиками. Рустам видел это, но он привык к тому, что его друг живёт в своей особой реальности. Да и сам он любил "смотреть мультики", которые в основном, появлялись при вдыхании ацетона.
  

Глава тридцать седьмая.

   Не смотря на то, что погода с каждым днём становилась всё лучше, клиенты у мойщиков исчезли совсем. Возможно, решающую роль в этом сыграл ужасный внешний вид мальчишек. У Юрка и Рустама на двоих осталось пять тысяч. Рустам хотел припасти эти деньги на случай возможной поездки к тёте Ире. А Юрок просто приберёг их на чёрный день. Но мальчишки и сами знали, что при настроении могут спустить всё за полдня.
   -Надо нам Смирнова искать, - сказал как-то Юрок. - Хоть с ним было и (!) и голодно иногда, но всё-таки там хоть какая-то стабильность была. А здесь мне совсем разонравилось. (!)!
   -Да,(!)! Я давно хотел предложить тебе поискать нашу банду.
   -Всё, тогда после обеда пойдём прошвырнёмся по центральному базару. Наверно кто ни будь из наших там шляется.
  
   Часов в двенадцать мальчишки припрятали свои вёдра в укромном месте и пошли на базар. Они шли, воровато оглядываясь - боялись, что их поймает милиция. За последнее время они ни разу не были на базаре.
   Но вопреки их волнениям ничего не произошло. Милиционеры, как и раньше не обращали на них особого внимания. Токсикоманы прошлись у центрального входа, профессиональным взглядом, приметя двух маленьких попрошаек. Это были незнакомые им мальчик и девочка лет по пять или шесть отроду. Люди охотно подавали этим "ангельчикам" с бездонными голубыми глазами.
   Друзья прошли к рядам, где продавали фрукты и с удивлением увидели, что на их старом месте сидит компания малолеток с пакетами в руках. В кружке были даже Зина с Клавой. Они первыми увидели пацанов и, подбежав к ним, стали обниматься. Рустам с удивлением смотрел на сидевших токсикоманов, среди которых было и двое новеньких мальчишек приблизительно его возраста.
   -Как вы? Как вы? - щебетали Зина-Клава. - Ой, у нас столько случилось. Где мы только не были! А теперь так хорошо, что лучше, чем раньше.
   -А Смирнов где?
   -Да здесь он, здесь. Что с ним будет? А где вы так долго пропадали? Вас что в А. тоже посылали на лечение?
   -Нет, мы здесь были, - ответил Рустам неуверенно.
   Юрок прошёл к кружку, где сидели токсикоманы. И остановился перед компанией. Новенькие были совсем юными. Они с нескрываемым удивлением и испугом смотрели на Юрка.
   -Ты кто такой? - спросил Юрок у одного из мальчишек.
   Тот встал со своего места и сказал:
   -Я Эльдар.
   -А ты?
   -Я Искандер.
   -И что (!), что вы тут делаете?
   Не дожидаясь ответа, рассерженный чем-то Юрок отошёл от кружка.
   -Пошли! - сказал он Рустаму, и они отошли в сторону.
   Юрок взял Рустама за Рукав и повёл в сторону. Он хотел ему что-то сказать. Но не успели они сделать и десяти шагов, как наткнулись на Димона.
   -Пацаны!? - удивлённо пробормотал он, осматривая Рустама и Юрка. Они поздоровались за руку. - Вы где всё это время пропадали?
   -Да, где только не (!), Димон! Совсем (!)!
   -Ну и вид у вас! (!)! От вас, наверное, люди шарахаются!
   -Ну, а то! Мы месяц уже по улице шатаемся. Где сейчас штаб наш? На старом месте?
   Смирнов подумал, пожевал спичку и, смотря в сторону, сказал:
   -Пока нигде. В то место не суйтесь. Там уже новые хозяева - занимаются своим участком.
   -Так, что, Смирнов? Нам что, уйти? - не выдержал Юрок.
   -Вы, это, в порядок себя приведите. И завтра утром сюда приходите. Вдвоём пойдёте в район, - он достал из кармана пачку денег и дал мальчишкам по пятьсот сум. - А теперь валите отсюда, пока вас менты не оприходовали.
   Друзья медленно пошли с базара.
   -Видал, да? Мы теперь ему не нужны получается.
   -Конечно! У него вон какие малолетки там. И чистые, и с глазами. А мы только деньги будем зазря его тратить. Нам никто уже не подаст.
   -Но ему же надо, чтобы кто-то контролировал?!
   -(!)!
   Они какое-то время шли молча. Рустам не выдержал.
   -Юра, так что мы теперь будем делать?
   -У Смирнова есть гарантия, что хоть кусок хлеба будет! Так что сейчас попрёмся в парикмахерскую дешёвую. Я знаю место, а с утра - на базар.
   Они зашли в махаллю, что располагалась неподалёку и вскоре нашли парикмахерскую, где совсем юная девушка стригла по пятьсот сум. Она оценивающе осмотрела мальчишек, но ничего не сказала. Наверное, к ней часто приходили обитатели "дна", и она привыкла. Стрижка заняла час. После этой процедуры, которую мальчишки почти совсем забыли, они посмотрели друг на друга и засмеялись. Уж очень непривычно для них было видеть друг друга таким остриженным и умытым.
  
   Рано утром следующего дня друзья почистили свою истрепавшуюся одежду и пошли на базар. Было часов восемь, но на базаре уже работали две группы попрошаек. А между рядами сновали смуглые цыганки с детьми и дымящимися ковшиками в руках. В ковшах они поджигали особый вид травы, и считалось, что окуривание этим дымом, оберегает людей от бед, болезней и приносит удачу.
   Смирнова видно не было. К мальчишкам подошли Зина-Клава. Они были очень опрятно одеты, аккуратно причёсаны.
   -Слушайте, девчонки, а что Смирнов уже был? Развод был?
   -Нет, теперь каждый сам с самого утра работает, а Смирнов только проверять приходит.
   -Вот как классно! Он-то когда сюда придёт?
   -Скоро придёт, наверное. Ладно, нам работать надо.
   -Вот, так, братан, нас и кидают!
   Друзья прошлись по базару и уселись на пустой прилавок всё тех же рядов, где продавали фрукты. Закурили.
   Минут через пятнадцать пришёл Смирнов. Он даже вроде бы поморщился, увидев мальчишек.
   -А что вы сюда пришли? Надо было сразу идти на базар в микрорайон.
   -Ты же сам вчера сказал сюда придти.
   -Да, сказал. Теперь, видите, всё по-другому. Каждый теперь сам, как хочет, так и работает. Теперь никому не надо никого подгонять. Половину отдают мне. На эти деньги я хочу новый штаб устроить. Да и пока что на еду, на вид деньги нужны. Так что они теперь сами заинтересованы в том, чтобы побольше собрать.
   -Пусть Зина-Клава тоже с нами пойдут, - попросил Юрок. - Нам же не подадут!
   -Нет, я их отпустить туда не могу. Они видал какие? Да они вдвоём за день здесь десять кусков срубить могут! Я никого не держу, вы это знаете. Просто теперь правила изменились. Я думаю это временно, потому что и я без бабок тоже.
   -Понятно.
   -Тогда мы пошли.
   Смирнов дал им денег на дорогу, и друзья поехали в самый отдалённый район городка.
   Здесь они пришли на местный базарчик и остановились перед воротами. Они не знали, что делать. По идее им надо было идти и просто попрошайничать, но они за последнее время так от этого отвыкли, что попрошайничать им казалось чем-то постыдным. Вот что значит - работа испортила! Впрочем, и раньше основную работу по добыче денег выполняли сёстры.
   -Может, какую работу поищем, а, Юрок?
   -Какую на работу?! Пошли!
   Юрок пошёл вперёд, а Рустам последовал за ним. Они вышли на базарную площадь, и Юрок подошёл к солидному мужчине с барсеткой в руках.
   -Дяденька, дайте на хлеб!
   -Чего тебе дать?! Иди работай!
   Юрок отошёл. Тогда Рустам тоже подошёл к какой-то женщине и попросил денег, как делал это раньше.
   -Шёл бы ты работать, чем попрошайничать! Уже вон какой здоровый лоб.
   Она сначала не хотела давать ему денег и отвернулась, но видимо в ней сопротивлялись два противоположных чувства и она почти тотчас повернулась и достала из кошелка пятьдесят сум. "Жалкие пятьдесят сум!" - подумал Рустам и сказал:
   -Спасибо.
   Прокантовавшись на базаре до обеда, пацаны поняли, что здесь им денег не достать. Тогда, пообедав двумя корейскими пирожками с капустой под названием - "пигоди", они решили пройтись по близлежащим домам. Но и здесь их ждала неудача. Население в этом районе проживало в большинстве своём бедное - т.н. рабочая окраина. Так что люди здесь знали, как тяжело достаётся трудовая копейка, и очень дорожили заработанным.
   В итоге вечером у попрошаек не осталось ровным счётом ничего от "заработанных" за день девятисот сум.
   Вечером, когда было уже совсем темно, на базар пришёл Смирнов.
   -Ну что?
   -Да ни (!) нет, Димон! Не хотят они нам денег давать.
   -Это я и сам понял. Из вас уже попрошайки не годятся. Морды ваши попорчены.
   -Может нам работа какая есть?
   -Я тебе работодатель что ли (!)? Вам, (!), хоть на еду денег осталось?
   -Найдётся у нас на еду.
   -Тогда вот вам ещё пятихатка. Завтра утром будьте на центральном. Может и для вас что-нибудь найдётся.
   Смирнов, постоял ещё некоторое время, потом плюнул и ушёл. А друзьям снова предстояло искать крышу на эту ночь. Это уже превратилось в привычку. Спать бездомным на одном месте было нельзя. Обычно, если люди замечали у себя в подъезде или на чердаке чужаков, они начинали просто кричать и возмущаться, вытесняя чужаков, некоторые пытались угрожать, наивно полагая, что их можно чем-то напугать. А вот если люди замечали бомжей второй или третий раз, они уже частенько вызывали милицию. Поэтому, почти каждую ночь ребята с час бродили в потёмках в поисках подходящего для ночлега места. Эта ночь не стала исключением.
   На пустой желудок не спалось. Юрок стал дышать клеем, а Рустам лежал и вспоминал Джамилю. Ему очень хотелось её увидеть, поболтать с нею, пообщаться. Потом Рустам вспомнил дом, семью, маму. Он часто вспоминал дом, но теперь эти воспоминания, к его удивлению, не приносили такой боли, как раньше. Они только стали чуть более туманными и отдалёнными. Рустаму казалось, что он уже целую вечность живёт с токсикоманами, что так было почти всегда в его жизни. Рустаму вдруг стало очень одиноко. Он понял, что круг его общения сузился до одного Юрка. Теперь не было ни семьи, ни одноклассников. Даже той банды, которую полюбил Рустам, не было!
  
   На следующее утро друзья пришли на базар, когда солнце ёще не поднялось над горами. Базар ещё не наполнился людьми, но Смирнов и ещё пятёрка его подчинённых уже были здесь. Димон стоял и курил, посматривая в стороны. "Пошли", - сказал он подошедшим мальчишкам. Они прошли через ряды с овощами, через закрытые мясные ряды и вышли за пределы базара. Здесь, недалеко от железной дороги располагались вряд несколько магазинов хозяйственных товаров.
   -Сейчас машина с цементом придёт, - надо разгружать будет. Кроме этой работы я для вас ничего не нашёл.
   -И на том спасибо.
   -Там две тонны. За это вам будет четыре штуки на двоих. Мне ничего с этого не надо. У меня с хозяином свои счёты.
   -А какой магазин-то?
   -Вон, видишь? Самый крайний, - и Димон указал ругой, в которой держал сигарету.
   Это был тот магазин, из которого Юрок украл вёдра.
   -Идёт.
   -Всё, тогда ждите. Придёт парень Хамид и всё объяснит.
   И действительно, как только ушёл Смирнов, приехал бортовой Зил, из кабины которого вышел водитель и паренёк, представившийся Хамидом. Он открыл магазин и показал мальчишкам место на складе, куда надо было складывать мешки с цементом. Потом он выдал им одну старую куртку и один респиратор.
   Юрок надел куртку и сказал Рустаму лезть в кузов. Начали работать. Рустам подтаскивал сорокакилограммовые мешки к краю кузова и опускал их на спину другу. Юрок кряхтел, но довольно резво относил мешки на склад. Минут через десять темп их работы стал заметно снижаться. Юрок весь взмок. Цемент летал в воздухе, лез в нос и глаза, прилипал к коже. Юрок надел респиратор и скомандовал Рустаму продолжать работать.
   Водитель довольно долго стоял в магазине и разговаривал с Хамидом. Потом он подошёл к машине, закинул под язык насвай и стал наблюдать за тем, как работают мальчишки. Юрок отнёс мешков пятнадцать и уже совсем обессилил. В кузове ещё оставалось три с половиной десятка.
   Рустам, видя, что юрок уже еле ходит, спрыгнул с кузова и заменил друга. Он надел насквозь пропыленную куртку и респиратор. Юрок залез в кузов и стал подавать мешки Рустаму. Первые мешки показались ему не такими тяжёлыми. Он довольно легко нёс их, трудно было только брать их и складывать в указанном месте. Но вскоре мешки стали становиться всё тяжелее и тяжелее. У Рустама стали подкашиваться ноги, и заболела спина. Кроме того, пацаны не завтракали и почти что не ужинали. Рустаму становилось дурно. Он останавливался на минутку в складе, чтобы отдышаться.
   Разгрузка закончилась только спустя час. К этому времени мальчишки уже еле стояли на ногах. Они насквозь промокли и пропитались цементом. Их волосы и лица были пепельно-серого цвета. Только вокруг рта и носа был круг чистой кожи, которую закрывал респиратор.
   Юрок с трудом вытряхнул куртку и отдал её Хамиду. Мальчишки стояли в магазине возле прилавка. Хамид с водителем смотрели на них с жалостью. Хамид достал из-под прилавка пачку тысячных купюр и отсчитал каждому по две тысячи. Потом он помедлил и вытащил ещё тысячу.
   -Это вам на душ. Спасибо.
   Мальчишки ничего не сказали. Они даже не были рады лишней тысяче. Они молча взяли деньги и вышли на улицу.
   Не прошли они и двадцати шагов, как перед их глазами оказалась табличка, на которой было написано "Туалет -100, душ - 500".
   -Пошли в душ сходим что ли! - предложил Рустам.
   -Я себя чувствую как грязная и потная свинья.
   -Ты и воняешь так же.
   Они зашли в маленькое помещение, пол и стены которого были покрыты кафелем. Это учреждение только открыли, так как раньше друзья не видели здесь ничего подобного. За деревянным столом сидела бабушка и решала кроссворд.
   -В туалет? - спросила она, поглядев на друзей поверх очков. Вопрос был дурацким.
   -В душ.
   -Душ по пятьсот.
   Рустам дал ей тысячу.
   Бабуля достала из ящика стола два довольно чистых и сухих вафельных полотенца и протянула их Рустаму.
   -Душ налево.
   Мальчишки прошли налево. Здесь была чистая комната в белом кафеле. С одной её стороны, у стены, стояли скамейки, а на самой стене были прикручены крючки. А с другой стороны были устроены пять раздельных кабинок.
   Друзья быстро разделись и заскочили в кабинки. Здесь в стену была вмонтирована стойка с душем и двумя кранами. В полу, под деревянной решёткой располагалось отверстие стока.
   Рустам отрегулировал воду и запрыгнул под град капель, падающих сверху из душа. Это было что-то давно забытое и очень приятное. Рустам сделал воду горячее, потом ещё горячее. Он просто стоял под водой. Потом он увидел мыльницу и в ней маленький кусочек вкусно пахнущего мыла. Он медленно взял мыло и стал мылиться.
   Минут через пять в комнату заглянула бабуля и сказала: "Орлы, ваше время вышло!"
   Мальчишки нехотя выключили воду и стали вытираться полотенцами. Потом они оделись и почувствовали себя людьми. Почувствовали себя обновлёнными и полными сил.
   -Вот это кайф! Я раз в месяц готов даже вместо "Момента" сюда сходить!
   -Да, это точно. Теперь пошли что ни будь перекусим.
   -А нажраться мне ещё как свинье и завалиться спать!
   -Что заладил свинье да свинье!
   На базаре, позади мясных рядов с обеих сторон располагались две закусочные. Здесь в маленькой комнатушке делали пирожки, беляши и чебуреки. А по пятьдесят сум можно было купить ещё чай или какао.
   Люди, особенно в выходные дни, ели здесь. Не смотря на то, что начинка этих пирожков, видимо делалась из того, что не могли продать торговцы в мясных лавках, людей здесь всегда было достаточно. Может быть, кто-то приходил есть сюда потому, что не ел дома, или потому, что здесь было дёшево, или потому, что хотел почувствовать себя человеком - показать другим, что он способен купить себе два-три пирожка на сотню сум.
   Рустам с Юрком пришли именно сюда. Они заказали себе по два чебурека, по три пирожка и по стакану какао. В окошечко они заплатили семьсот сум и в ответ получили свой заказ на двух газетных листах и горячее какао в пластмассовых стаканах.
   Они сели за стол, который стоял на улице, и стали с аппетитом есть непонятно чем пахнущие пирожки. Вернее, пирожки пахли почти что нормально, так как были с картошкой и с луком. А вот чебуреки без горького соуса, который в стакане стоял на столе, людям разборчивым, съесть было невозможно.
   Но изголодавшиеся мальчишки умяли всё в момент. Потом они решили, что от такой еды только больше аппетит появляется и взяли ещё пирожков с мясом на пятьсот сум.
  

Глава тридцать восьмая.

   Уже ровно неделю Уткир Сабитович жил в недостроенном доме у Бахрома ака. Он работал на совесть и уже начинал прибираться в недостроенном доме, чтобы вскоре продолжить строительство. Уткир Сабитович здесь уже совсем освоился. Его трижды в день хорошо кормили, Бахром ака относился к нему как к другу и исправно платил по пятьсот сум в день. Правда в дом Курбанова не пускали, и жена хозяина с ним не разговаривала. Он даже не знал, как её зовут. Но это было нормальным для таких традиционных патриархальных семей. Уткир Сабитович прекрасно понимал этих людей и был им очень благодарен. Он впервые за долгое время помылся, побрился и вымыл голову. Это снова сделало его похожим на нормального человека. Жизнь Уткира Сабитовича приобретала какие-то определённые формы.
   Приближался праздник, а перед праздником необходимо было навести полный порядок на участке перед домом и за пределами участка.
   Уткир Сабитович всего за час навёл порядок на участке. Здесь всё было чисто и прибрано - требовалось только вынести за пределы участка две кучи мусора да одну сухую корягу. Когда всё это было сделано, он принялся за уборку прилегающей к участку территории. Он собирал прошлогоднюю листву, ветки и мусор в кучи, поливал их бензином из бутылки, который дал Бахром ака, и поджигал.
   За работой день прошёл как обычно - быстро.
   Вечер этого дня выдался особенно тёплым и нежным. Бахром ака не было весь день он приехал только вечером, когда время шло к ужину. Он выглядел уставшим, но довольным, в руках у него была бутылка водки.
   Уткир Сабитович сидел на своей кровати, когда Хусайн позвал его ужинать. К его удивлению, вся семья ужинала за одним столом на улице - так сказал Бахром ака. Уткир Сабитович впервые ужинал вместе с этой семьёй и от этого чувствовал себя неловко. Он сидел между Хусайном и хозяином и смотрел в тарелку. Почти что напротив него сидела жена Бахрома ака и чуть поодаль её мать. Уткир Сабитович несколько раз украдкой взглянул на жену хозяина. Это была женщина в возрасте. Волосы её были с сединой, она не красилась, на лице были заметны несколько глубоких морщин. Но в целом лицо это было очень сильной и волевой женщины. Она чем-то напомнила Курбанову его жену. Но, вспомнив Наилю, Уткир Сабитович сразу переключил своё внимание на еду. Он давно не позволял себе мечтать и даже думать о том, что так ранило его душу. Он не мечтал, думая, что мечты не сбываются, и не думал, потому что знал, какую боль это может принести.
   На ужин подали ароматную картошку с подливой. Бахром ака открыл ножом бутылку и жестом пригласил Уткира Сабитовича подать ему свою пиалу. Курбанов замотал головой.
   -Я бросил, Бахром ака.
   -Давай, Уткир, не обижай меня. Я тоже не пью, но раз месяц можно же себе позволить. Что я один что ли пить буду?! Давай!
   Уткир Сабитович протянул ему свою пиалушку. Выпили.
   -Я вот, Уткир, скажу тебе, что я очень доволен твоей работой. Уже вторую неделю ты нам здесь помогаешь, и за это время не было ни одного раза, чтобы ты что-то сделал не так, или испортил что-то. Хороший ты работник. И человек тоже хороший.
   -Спасибо. И мне у вас хорошо. Спасибо, что приютили и работу дали.
   -Ну, мы люди простые. Как мы живём, ты видишь, как работаем - тоже видишь. Ты уж извини, что в дом тебя не поселили, но сам ведь, наверное, знаешь, какие люди сейчас бывают. Моя жена вот всё меня ругает. Но не мог же я тебя сразу в дом пустить.
   -Это пустяки. Я вот до этого куда хуже жил. Мне у вас очень хорошо.
   Они снова выпили.
   -К стати, Уткир, я не познакомил тебя. Это вот моя тёща - Диля-опа. А жену мою зовут Наиля.
   У Курбанова ёкнуло сердце и лицо заалело. Вдруг нахлынули какие-то расплывчатые и запретные воспоминания. Он старался отогнать их, но с радостью предался этой боли.
   -Какое совпадение - мою жену тоже зовут Наиля.
   -Да? - А где она сейчас? - вдруг спросила Наиля.
   -Ну, что ты! - упрекнул её Бахром ака, - захотел бы человек рассказать - рассказал бы. Что ты лезешь?
   -Да нет, всё нормально. Она находится в тюрьме. - За столом повисло молчание. Уткир Сабитович выдержал несколько секунд. - Она ни за что сидит. Она ехала в Казахстан, и её попросили передать ведро со сливочным маслом, а в масле оказался наркотик. Вот так она поплатилась за свою доверчивость и доброту.
   Все молчали. Наверное, все поначалу думали, что жена Уткира Сабитовича умерла, а теперь никто не знал что сказать.
   -И её всё равно осудили?
   -Да.
   -Как это ужасно! И несправедливо!
   -В итоге вся моя семья распалась на кусочки, и я остался один. Прошу, давайте не будем об этом говорить. Мне тяжело.
   Бахром ака кивнул головой и налил Курбанову водки.
   -Я вот сегодня на Навои такую аварию видел! Нексия как залетела в бок Дамасу! Она аж под него залезла.
   -И люди пострадали? - спросил Хусайн.
   -Да, пострадали, но не сильно. Так, несколько порезов да ушибов. Сейчас так трудно ездить стало. Молодым выскочкам родители машины покупают, права покупают, а те потом носятся - беспредельщики! Всё бы - ничего, но ведь такие аварии делают! Вот полгода назад возле супермаркета мы с Наилёй такую аварию страшную видели. Там девочку лет семи машина насмерть сбила!
   -Да, это так ужасно было! Она, наверное, метров на двадцать от удара отлетела. И главное - всё произошло за какие-то секунды.
   -Это самое страшное - человека сбить. Тем более насмерть! Ладно машину поцарапать или помять. Даже самому пострадать - это не страшно. А человека убить - это на всю жизнь тебе клеймо! Хотя, может для нашей молодёжи это так - денежные затраты только. Они дадут там сто или двести долларов и считают, что всё - дело закрыто. А ведь человека не вернуть!
   -Да что это мы всё о таких вещах говорим? Давайте о хорошем!
   -Слышали, говорят в нашем заштатном городишке хотят лунапарк построить?
   -Да, я слышал. Огромные деньги хотят угрохать. Город от грязи задыхается, а они миллиарды туда тратят! Да ладно, Аллах им судья. Сами знают, что делать. Может и действительно, что ни будь толковое из этого выйдет! Будет детям развлечение.
   -Да и взрослым. Не всё же сразу. Москва, как говориться, не сразу строилась!
   -Ха! Верно, верно! Но наш городок никогда Москвой не станет!
   -Не такой у нас уж и плохой город!- сказал уверенно Уткир Сабитович. - Главное - люди хорошие здесь живут. В основном.
   Вскоре женщины принесли чай и печёное, которое наготовила Наиля. Водка к этому времени уже закончилась, а Уткир Сабитович не чувствовал ровным счётом ничего. Для его "тренированного" организма это была с лишком маленькая доза. А вот Бахрома ака, который, видимо, и в правду выпивал очень редко, порядком разморило.
   Попили чай и женщины стали уносить лишнюю посуду. Вскоре за столом остался Уткир Сабитович и Бахром ака.
   -По правде сказать, Уткир, я давно не встречал такого хорошего и работящего человека как ты. Ты даже и к алкоголю, как я понимаю, равнодушен. (Уткир Сабитович про себя ухмыльнулся) Давно я не встречал таких как ты.
   -Ну, наверное, я не такой уж и хороший, как кажусь.
   -Не надо, не надо! Я людей быстро распознаю. Вот иногда и десяти минут достаточно понять, что человек - дрянь. А тебя я уже неделю знаю. Вот я только одного не пойму - почему такой человек как ты живёт в таких ужасных условиях? Ты вот мне за неделю такую громадную работу выполнил! Почему ты своё хозяйство не заведёшь? Что мешает? Ты бы мог с таким рвением, с таким характером, как сыр в масле кататься!
   -Наверное, этого не всегда достаточно. Наверное, не судьба мне жить нормально. Я даже уже и не думаю ни о чём.
   -Всё это ерунда! Я тебе хочу помочь. Что я могу для тебя сделать?
   -Мне от вас ровным счётом ничего не надо. Вы и так для меня многое делаете.
   -Нет, я хочу тебе помочь, - воцарилось молчание. - Хорошо, поговорим об этом как-нибудь в другой раз.
   На этом разговор и закончился. Таким людям, как Бахром-ака, нет времени болтать попусту. Их день начинается с восходом солнца и руки их всегда заняты делом.
   Уткир Сабитович направился в свой угол.
   -Постой, Уткир, - остановил его Бахром ака. - Я сейчас скажу жене, чтобы она тебе в доме постелила постель.
   -Нет, спасибо, мне здесь лучше. В доме я не засну, да и не ловко.
   -Уверен?
   -Да я уже так привык.
   Курбанов залез в недостроенный дом и стал бережно расправлять постель. Посидев немного на краю кровати, он лёг и стал, как обычно смотреть в звёздное небо. Голова его была занята воспоминаниями, вдруг ярко вставшими пред ним, в глазах мелькали картинки из прошлого. Уткир Сабитович ясно видел их с Наилёй свадьбу, рождение первенца, потом рождение Рустама и Гули. Потом ему вспомнилась их трагедия и безымянная могилка. Он вспомнил свою работу, которую когда-то так любил, вспомнил доброго Сергея Ивановича и ещё много чего другого.
   Странно, но теперь эти воспоминания не приносили Курбанову такой боли, как раньше. Нет, он не очерствел, просто теперь он почему-то стал смотреть на всё это как бы со стороны. Он видел и хорошее и плохое, ему приятно было вспоминать и ему хотелось думать и мечтать. "Боже мой! - подумал Уткир Сабитович. - Неужели я вновь могу позволить себе помнить, думать и даже мечтать?! Это уже само по себе такое счастье!"
   Уткир Сабитович пытался заснуть, но это у него не получалось. Теперь новые мысли и забытые чувства бередили его душу. "А может, есть судьба и справедливость в этой жизни?! Может быть всё образуется? И всё будет как прежде! Нет, будет уже по-другому. Я так хочу увидеть своего сына! Больше всего я хочу, чтобы моя семья была рядом, чтобы я обнял жену и приласкал детей! Я бы был самым счастливым человеком на земле!"
  

Глава тридцать девятая.

   Утром следующего дня Рустам и Юрчик были на центральном базаре. Делать им было нечего и они просто без дела слонялись по территории, смотрели на людей, на товары, на то, как работают новые подчинённые Димона. Было скучно, после вчерашних "упражнений" с мешками с цементом болела спина, болели мышцы живота, шея и руки. Они прождали Димона с час, но он всё не шёл.
   Промаявшись таким образом ещё час, они сели на своём излюбленном месте на пустующем прилавке и закурили. Оба приятеля молчали. Говорить, в сущности, было не о чем.
   -(!) Скучно хоть вешайся (!)!
   -Скучно! А мне в последнее время ещё всё время родные вспоминаются. То папа, то мама, то сестрёнка. И даже тётя! Соскучился я по ним.
   -Тебе, Рустам, ехать к ним надо. Что ты вот здесь сидишь?! Какой толк?
   -Здесь друзья мои, здесь я делаю, что хочу. Но бывает и скучно.
   Они помолчали, докуривая сигареты до самых фильтров.
   -И денег (!) нет!
   -Что теперь делать-то будем?
   Юрок затянулся последний раз и, спрыгнув с прилавка, решительно бросил бычок в сторону.
   -Ты что делать собираешься?
   -Молча посиди здесь. Сейчас я тебе покажу, как надо развлекаться и бабки заколачивать.
   Рустам встревожился, а Юрок тем временем, сунув руки в карманы, решительно зашагал к рядам, где торговали всякими шмотками. Сердце у Рустама замерло и он не смел сделать больше не шага. Он только, затаив дыхание, смотрел, как макушка Юрка мелькает среди покупателей. Юрок зашёл в глубь рядов. Там он толкался и осматривался какое-то время. Рустам не спускал с него глаз.
   Он видел, как его друг уже дошёл почти до другого конца ряда. Вот он развернулся и быстрым шагом зашагал обратно. Вот он вынул руки из карманов и посмотрел в сторону. В следующий момент он неожиданно сделал выпад в сторону и схватил с прилавка спортивную ветровку. В следующий миг он со всех ног бросился бежать в сторону Рустама. За прилавком стояла молодая пара - парень и девушка. Девушка стала кричать и звать на помощь, а парень в мгновение ока перемахнул через свой прилавок и помчался вдогонку за Юрком. Их разделяли всего метров пять или шесть.
   Рустам замер. Он не знал, что ему делать и не знал, что собирается делать его друг. Юрок, выскочив из рядов, резко свернул налево. Люди оглядывались на бежавших и даже останавливались, чтобы посмотреть, чем всё это закончится? Кто-то крикнул: "Вор!!!"
   Свернув за угол, Юрок наткнулся на двух милиционеров - сержанта и рядового. Он чуть не сшиб их. На миг всё замерло. Юрок сделал ещё два шага, когда милиционеры поняли, что происходит, и бросились за ним. В три прыжка рядовой настиг Юрка и бросился на него сзади. От неожиданного толчка и веса рядового Юрок со всего маху упал на асфальт. Милиционер свалился на него. При падении Юрок ударился лицом и исцарапал руки. Из разбитого рта и носа его потекла кровь. Он крепко схватил ветровку руками и прижал её к себе. Всё это произошло за какие-то секунды. Инстинктивно пытаясь убежать, Юрок хотел подняться, но подоспевший сержант со всего маха ударил его по спине резиновой дубинкой.
   Рустам оцепенел. Когда Юрок упал, он рванулся на помощь другу. Но теперь он остановился в нескольких метрах от него.
   К милиционерам подбежал продавец. Он кричал что-то несвязное и матерное и порывался пнуть Юрка под живот.
   Люди расступились и образовали кольцо. "Что случилось?"- спрашивали только подошедшие. "Вора поймали!" - деловито отвечали им другие и одобрительно качали головами - "Так и надо!"
   Юрка подняли с земли, и милиционеры взяли его сзади под руки. Лицо Юрка было в крови и грязи. Он тяжело дышал. В правой руке он крепко держал испачканную и окровавленную ветровку.
   Когда его вели в опорный пункт, Рустам на миг встретился с ним глазами. Юрок помотал головой и отвернулся. Его увели, и люди вскоре разошлись. А у Рустама внутри всё трепетало. Его охватило отчаянье. Он лихорадочно старался понять, что ему делать и куда идти, но ничего придумать он не мог. Идти самому в милицию было глупо да и опасно. Смирнов ни за что не пойдёт выручать Юрка. У него своих проблем с милицией хватает. "Но зачем? Зачем он это сделал? Дурак!!! Ах, какой дурак!" Рустам прислонился к стене аптеки и замер. Он вдруг понял, что остался один. Ему стало просто страшно. Теперь у него не было лучшего друга, у него не было друзей вообще, у него не было родных, не было никого! Никто не вступиться за него, если у него будут проблемы, никто не поможет ему, если у него случится беда! Рустам почувствовал себя также, как он чувствовал себя до того, как познакомился с токсикоманами. Они на долгое время стали для него всем, но теперь даже они оставили его. "Зачем же Юрок сделал это? На что ему сдалась эта ветровка?"
   Рустам постоял у стены аптеки ещё минут тридцать или сорок. Он всё ждал, и ему казалось, что в следующий миг из дверей опорного пункта выйдет исцарапанный и помятый, но свободный и радостный Юрок. Но он не выходил. Вместо него туда и обратно сновали милиционеры. Рустам понял, что Юрок уже не выйдет из этих дверей. Его выведут.
   Больше стоять здесь было незачем. Рустам пошёл прочь от этого места. Он шёл, куда глядели его глаза. Ему некуда была идти. С Юрком они решали, что им делать, что есть, где ночевать. Но теперь не было Юрка, и Рустам понял, что один он - ничто.
   Рустам вышел за базар и пошёл в сторону железной дороги. Он перебирал в мозгу - к кому он мог бы пойти, кто бы его приютил. Но это было пустое занятие. Он сам понимал, что бездомный токсикоман не нужен никому. Рустам понял, что его теперь примут только самые близкие и любящие его люди. Те, кого он так давно и бессовестно покинул. Подумав об этом, он испытал прямо-таки ужас. "Что я скажу папе? - встрепенулся он. - Как я ему всё объясню? Разве это можно понять или простить? Я последняя дрянь и скотина! Тряпка! Но может папа простит меня? Нет! Такого дрянного тряпку нельзя простить!"
   Рустам сел на рельсы подальше от дороги, где ходили люди. Он обхватил голову руками и зарыдал. То и дело он всхлипывал и повторял: "Такое нельзя простить! Тряпка!" Для него перестало существовать всё, кроме вины и горя.
   Если бы он понял то, что он сам не может себе простить своих поступков, то ему наверняка, стало бы легче. Ему казалось, что отец не сможет простить сына. Да если бы и была его вина в том, что произошло, то и тогда, ответ на этот вопрос всё равно был бы ясен. Его нам дали наши предки ещё несколько тысяч лет назад - простит! Простит отец, что бы ни произошло!
  
  
   Уткир Сабитович в это утро латал крышу дома, которую ещё две недели назад потрепало сильным ветром. Пару листов шифера оторвались и съехали вниз со своих мест. Уткир Сабитович после завтрака взял лестницу и полез на крышу. Бахром ака стоял внизу и руководил действиями Курбанова, у него сегодня сильно прихватило спину. Когда Уткир Сабитович стал осторожно ступать по крыше, листы от сотрясения вздрогнули и скатились вниз. Упав, они раскололись на мелкие кусочки, хотя высота была всего метра три-четыре.
   Курбанов слез и покачал головой. Как назло, на севере появились тучки, которые к вечеру обещали дождь.
   Уткир Сабитович решил собрать разбитый шифер, но Бахром ака остановил его.
   -Сейчас сыну скажу, чтобы убрал. А ты Уткир, пожалуйста, сходи на базар - купи там пару листов. Тут недалеко. Я бы съездил, но сегодня ни сесть, ни встать!
   -Да, сейчас схожу.
   Курбанов переоделся, взял у хозяина деньги и пошёл на базар. Он был в пятнадцати минутах ходьбы.
   Курбанов шёл на базар без всяких опасений. Он здесь давно уже не был. Непонятно почему, но настроение у Уткира Сабитовича было приподнятым. Да разве обязательно нужны причины для того, чтобы настроение было хорошим?
   Подойдя к железной дороге, Уткир Сабитович вспомнил, как как-то он с Наилёй здесь ждал поезда, вспомнилась ему и давка, в которой они потеряли друг друга, а потом нашли и обнялись крепко-крепко. Наверное, сто лет прошло с того момента. Курбанов улыбнулся и пошёл напрямик к хозяйственным магазинам. Он зашёл в ближайший магазин. Вместе с ним вошёл пузатый мужчина, видимо хозяин, он говорил на ходу, потрясая сотовым телефоном: "Хамид, позвонишь мне сразу, - он уже вышел на улицу, но потом вернулся и повторил - Сразу!"
   В магазине стоял только один покупатель - дряхлый старичок в толстенных очках. Парень за прилавком рылся в коробках. Уткир Сабитович подошёл к прилавку и спросил:
   -У вас есть шифер?
   Ответа не последовало. Парень даже не поднял голову из-под прилавка.
   -Хамид, шифер есть? - переспросил Курбанов.
   Услышав своё имя, парень поднял глаза.
   -Да.
   -Мне два листа дашь.
   -Хорошо, только клиента отпущу.
   Вскоре Уткир Сабитович взял два листа шифера подмышку и вышел из магазина. Ему хотелось прогуляться по базару, но он отговорил себя, решив, что работа не ждёт и что гулять в толпе с шифером в руках - неудобно.
   Выйдя за территорию базара, Уткир Сабитович сразу свернул направо. Он не знал, зачем он сюда повернул. Просто он решил, что пройдёт по этой стороне от железной дороги, а потом перейдёт её в том месте, где начинается махалля Бахром-ака.
   Уткир Сабитович шёл по пыли и смотрел больше под ноги, чем по сторонам. Он не сразу понял, что серый объект, который находился на путях, был мальчиком, который сидел на рельсах, низко-низко опустив голову.
   Курбанову надо было перейти железную дорогу в этом месте. Он приблизился к мальчику, который был одет в какие-то лохмотья. К своему удивлению, Уткир Сабитович услышал, что этот мальчуган прямо рыдает.
   Он направился к нему. Подойдя поближе, Курбанов аккуратно положил шифер на шпалы и подошёл к мальчику. "Как на моего Рустама похож!" - подумал Уткир Сабитович.
   -Эй, дружок, что плачешь? - спросил Уткир Сабитович, стараясь, чтобы его голос звучал как можно мягче и нежнее.
   Услышав, его слова, мальчик замер, словно испугался. Он даже не дышал.
   -Кто тебя обидел? - снова спросил Курбанов. - Я тебя в обиду не дам!
  
   Услышав вдруг голос за спиной, Рустам встрепенулся. Он не сразу понял, что знает этот голос. Ему даже стало казаться, что эти слова сказал его отец, но, подумав это, он мигом отбросил своё предположение. Этого просто не могло быть. Так он думал. Однако, сердце его затрепетало. Он замер и притих, не поднимая голову, чтобы расслышать этот голос, если он скажет ещё что ни будь. "Кто тебя обидел? - спросил голос, - сердце у бедного Рустама застучало так, что казалось, что оно вот-вот вырвется наружу". "Я тебя в обиду не дам!" - ласково сказал его папа.
   Рустам поднял голову и посмотрел вверх. Он не мог в это поверить, он остолбенел от избытка, переполняющих его чувств. Перед ним стоял его папа. "Папа! Папа!" - прокричал Рустам и бросился на шею Курбанову - старшему. Он обхватил отца руками и ногами и заплакал ещё сильнее. "Прости, прости меня, папочка!" - еле выговорил он через рыдания, которые не мог сдержать. Он инстинктивно прижимался к отцу со всей силой, боясь, что снова его потеряет.
   Уткир Сабитович, моментально узнал в плачущем мальчике своего сына. Сердце его ёкнуло. Первое, что он почувствовал - был стыд. Стыд за то, что пришлось пережить его сыну по его вине. Но потом чувства нахлынули на Уткира Сабитовича и поглотили его целиком. Он чувствовал и невообразимую радость, и тревогу и страх и восторг и ещё много чего.
   Он прижал к груди своего мальчишку и стал целовать его в щёки, в макушку, в нос. "Это ты прости меня, мой малыш! Я так виноват перед вами! Ты же простишь меня? За что мне тебя прощать?! Я обещаю - теперь всё будет хорошо! Всё будет хорошо! Я это теперь сердцем чувствую!" - с жаром шептал Уткир Сабитович.
   Они долго не могли отпустить друг друга и так стояли неподвижно. Трудно сказать, сколько это длилось. Наверное, несколько минут.
   Курбанов-старший бережно опустил сынишку на землю и тут же взял его за руку.
   -Пойдём, пойдём, сынуля, я здесь недалеко в махалле... - он запнулся, - работаю. - Ох, чуть не забыл! Шифер.
   Он взял в одну руку шифер, а другой, обнял за плечё Рустама. И в этот миг он не обращал внимания на неудобства. Рустам тоже обнял отца. Так они и шли, не в состоянии отпустить друг друга.
   Когда первые пламенные чувства немного улеглись, Уткир Сабитович решил постараться объяснить сыну то положение, в котором он оказался, и рассказать о том, что пережил.
   -Рустам, ты уже совсем взрослый. Ты всё поймёшь. Раньше, я жил неправильно. Я делал ошибки, за которые мне пришлось дорого заплатить. - Тут он понял, что говорит с лишком расплывчато и непонятно. - Я жил на улице и собирал бутылки и металл. Я опустился на самое дно. Да ты и сам видел, как я опускался.
   -Я, я тоже - взволнованно проговорил Рустам.
   -Знаю, и тебе пришлось много пережить из-за моего безрассудства. Но теперь мы вместе. И теперь всё будет по-новому. За последнее время я изменился. Я нашёл работу. Всё поправится.
   Рустам с надеждой смотрел на отца, который действительно, изменился до неузнаваемости. Его волосы, некогда, смоляные, теперь были почти совсем седые. Он сильно исхудал, и волосы его к тому же сильно отросли. Но Рустам чувствовал себя в безопасности. "Я тебя в обиду не дам!" - крутилось у него в голове.
  
   Вскоре они подошли к дому Бахром - ака. Хозяин встретил их у входа. Он сразу всё понял.
   -Бахром-ака! - с ходу начал взволнованно говорить Уткир Сабитович. - Бахром - ака! Это мой сын!
   -Давай шифер! - спохватился он.
   -Нет, я сейчас его сам положу. Вот, поставлю его к стене пока. У вас же спина.
   Рустаму с первого взгляда понравился человек, у которого работал его отец. К тому же по дороге Уткир Сабитович уже успел рассказать сыну о том, с каким прекрасным человеком свела его судьба.
   -Здорово! - сказал Бахром-ака и протянул Рустаму сильную мускулистую и тёплую руку. Тебя как зовут?
   -Рустам.
   -А меня дядя Бахром. Будем знакомы. У тебя замечательный отец!
   -Да.
   Уткир Сабитович смотрел на своего сына и не мог на него нарадоваться. Он от избытка чувств готов был прыгать и плясать.
   Самая заветная мечта его вдруг сбылась самым неожиданным образом. Он был счастлив и не мог справиться с чувствами.
   -Ты, Рустам, не стесняйся, - говорил Бахром-ака. - Пошли в дом. Сейчас я покажу тебе комнату, где спит твой папа. Моя жена постелет тебе, и вы будете спать рядом.
   -Уткир Сабитович хотел остановить его, возразить. Но потом понял всё и чуть не расплакался он умиления и благодарности.
  
   Уткир Сабитович остался один на улице. Ему казалось, что он сошёл с ума. И ему это нравилось. Он был счастлив и не мог в это поверить.
   Вскоре из дома выскочил Рустам. Он тоже спешил к отцу, боясь, что тот снова куда-то пропадёт.
   В этот день больше ничего не делали, только после обеда Уткир Сабитович вместе с Рустамом поставили на крышу два новых листа шифера. Рустам не отходил от отца и старался помогать ему во всём. Бахром-ака смотрел на них с земли, к нему подошла Наиля. Она тоже постояла, посмотрела на Курбановых и улыбнулась.
   К вечеру пошёл дождь, но крыша была уже готова. Ужинать сели дома все вместе. За столом уселась вся семья Бахром-ака и Курбановы. Говорить, в сущности, было не о чем. Расспрашивать Рустама о том, что с ним произошло, было неудобно. С первого взгляда было понятно, что всё последнее время этот мальчуган провёл, как и его отец - на улице.
   Уткир Сабитович с Рустамом с удовольствием стали смотреть телевизор. Они и забыли, когда в последний раз вот так сидели в тепле, сытые и смотрели телевизор. Это было так необычно для них. Вскоре Рустам заснул. Уткир Сабитович тихо встал и пошёл на улицу. Надо было перенести вещи под крышу, потому что дождь усиливался.
   Курбанов надел в прихожей свои туфли и вышел на улицу. Воздух пах свежестью, пылью, ароматом, какого-то цветущего растения. Курбанова остановил Бахром ака.
   -Подожди, Уткир, покурим.
   Он достал пачку и протянул её Уткиру Сабитовичу. Они закурили, смотря в небо, где среди чёрных туч блистала одна единственная звезда.
   -Наверное, ты очень обрадовался, найдя сына?
   -Да, я так давно ждал этого момента, что даже не мог поверить. Я даже и сейчас не могу в это окончательно поверить. Это просто чудо!
   -Я тоже за тебя рад. Это справедливо в какой-то мере. Ты хороший человек.
   -Я больше не смогу у вас оставаться. Я должен буду забрать сына и найти нам жильё.
   -О чём разговор, Уткир? Ты отлично поработал, и мне жаль терять такого помощника, но ты достоин гораздо большего. Да и всё у тебя будет хорошо. Просто не сворачивай со своего пути.
   Бахром ака выбросил недокуренную сигарету.
   Уткир Сабитович прошёл в недостроенный дом и сел на корточки перед своей постелью. Теперь все вещи его не представляли для него какой-либо ценности. Ему не хотелось забирать отсюда ничего. Ему хотелось оставить в прошлом всё то, что с ним приключилось, и эти вещи тоже. Он покопался в сумке некоторое время решая, что ему забрать, а что можно оставить. Через несколько минут он бросил сумку под кровать. Курбанов взял с собой только деньги (немногим больше десяти тысяч) и кое-какую мелочь, которую рассовал по карманам. В числе всяких бесполезных вещичек в его кармане лежал и старый ключ от квартиры. Уткир Сабитович достал его из кармана и повертел в руках. "А что, если там милиция? Что если меня закроют? Я не могу допустить, чтобы меня вновь разлучили с сыном!" Он спрятал ключ обратно и постарался не думать о неприятном. Он был настроен решительно и был уверен, что теперь никто не заберёт у него сына.
   -А что же вещи? - спросил Бахром ака, который всё это время так и сидел на крыльце.
   -Вы их сожгите, пожалуйста. Не хочу забирать в новую жизнь ничего из прошлого.
   -Понимаю. Хорошо, не беспокойся, Уткир. И иди, тебя Рустам искал.
  

Глава сороковая.

   Утром Уткир Сабитович проснулся от яркого солнца, которое из окна светило прямо ему в лицо. Он повернулся и обнял Рустама, который спал рядом. От прикосновения проснулся и Рустам. Открыв глаза, он резко повернулся и посмотрел на отца, удостоверяясь, что всё произошедшее было наяву, а не во сне.
   -А что мы сейчас будем делать, папа? Мы здесь пока будем жить, да?
   -Нет, нам, наверное, надо будет вернуться домой. Хотя бы на время.
   Уткир Сабитович сказал это несколько неуверенно. Он боялся идти домой. Рустам понял, что задал неудобный вопрос. Вообще, Курбановы с момента встречи старались не задавать друг другу неудобных вопросов.
   -А я дядю Володю видел, - вдруг вспомнил Рустам. - Он сказал, что всё решилось само собой, и чтоб ты пришёл и забрал свои вещи, которые там остались.
   Уткир Сабитович улыбнулся. Он знал, он отчего-то был уверен в том, что всё сложится и решиться само собой.
   -Да, пойдём домой. Как сказал какой-то писатель - время раздирать и время сшивать.
   В дверь постучали, и в комнату вошла Наиля - жена Бахрома-ака. Она пригласила к завтраку.
   Рустам быстро подскочил и побежал умываться, Уткир Сабитович последовал за ним.
   Они сели за стол в приподнятом настроении. Впереди их ждала новая жизнь.
   -Вы теперь домой? - спросила Наиля.
   -Да! - радостно ответил Уткир Сабитович. - Теперь мы с сыном домой.
   -Я тут вам приготовила кое-чего печёного. Я сложу в пакет. Не забудьте взять.
   -Спасибо большое. Спасибо вам за всё. Вы очень добрые и гостеприимные люди. Спасибо.
   После завтрака Курбановы стали собираться. В общем, и собирать-то было нечего. Вещей у них не было никаких.
   Провожать Курбановых вышли все. Только Хусайн был в школе.
   -Вот, - Бахром ака протянул Курбанову конверт. - И не отпирайся. Ты это всё заработал. Так что всё честно.
   Отказываться, действительно, было глупо.
   -Спасибо! - сказал Уткир Сабитович.
   Он замер на секунду, решая, как ему поступить. Потом он решился - обнял Бахром ака и похлопал его по спине.
  
   И они ушли не оборачиваясь. Уткир Сабитович больше никогда не выдел этого доброго и простого человека и его семью. Но он всегда помнил о том, как его встретили в этой семье и о той помощи и поддержке, которую оказал ему Бахром-ака.
   Курбановы пешком направились в свою квартиру, в которой не были уже несколько месяцев. Прежде эта квартира словно не существовала для них, а теперь появилась вновь. Они шли почти час, но это ведь были сущие пустяки.
   Курбановы пришли к своему дому, поднялись по лестнице на свой этаж и остановились перед своей дверью.
   В квартиру уже так давно никто не заходил. Дверь покрылась паутиной и пылью, а бумажку с печатью кто-то сорвал.
   Уткир Сабитович достал из кармана ключ и бережно открыл дверь.
   Они осторожно вошли в квартиру. Здесь всё оставалось не тронутым с момента, как они оставили здесь Гулю. Вещи были разбросаны по полу, в квартире царил беспорядок. Всё было покрыто толстым слоем пыли.
   -Ну вот мы и дома, - проговорил Уткир Сабитович.
   -Home, sweat home! - вспомнил Рустам школьный курс английского.
  
   Конечно, было приятно вернуться домой. Но это было ещё и очень трудно. Здесь каждая вещь, на которую падал взгляд, рождала волну воспоминаний. Прошлые боли вновь возвращались.
   Но теперь отец с сыном были вместе, и этого уже было достаточно для того, чтобы старые проблемы отступили. Ведь не даром говорят: "Если хочешь сделать человека счастливым - отними у него всё, а потом - верни обратно!" Первым делом Курбановы стали прибираться. Уткир Сабитович стал раскладывать по местам разбросанные вещи, а Рустам тем временем стал мыть полы. Уборка затянулась надолго. Около трёх часов Рустам сбегал в ближайший магазин и купил там лапшу быстрого приготовления. Пока его не было, к ним в квартиру уже успели прийти двое соседей. Они были очень удивлены тем, что Курбановы живы и здоровы. А Уткир Сабитович на все их вопросы отвечал, что они с Рустамом были в длительное поездке.
   Наскоро пообедав, они, наконец, закончили уборку. Рустам протёр пыль и вынес два пакета мусора. Теперь в квартире было совсем как раньше.
   Посидев часок у телевизора, Курбановы направились на базарчик, который располагался совсем недалеко от их дома - надо было закупить продуктов, т. к. в квартире совсем не осталось ничего съестного.
   На базаре им пришлось оставить почти семь тысяч, но зато теперь дома были и крупы, и овощи и даже немного дешёвого мяса. На ужин они решили просто поджарить немного молодой картошки и посыпать её зеленью. Месяцы голода и лишений научили их довольствоваться малым. Впрочем, и прежде эта семья никогда не шиковала.
   Отец с сыном вместе нарезали картошки, вместе зажарили её и вместе стали есть, сидя перед телевизором. Они никогда раньше не могли и подумать о том, что просто делать что-то вместе может быть так приятно.
   Поужинав, они быстро прибрались и вновь вернулись к телевизору. За этот день они так умотались, что Рустам почти сразу уснул на курпачах, и Уткир Сабитович тоже вскоре стал клевать носом. Он встал, взял из кармана куртки сигареты и пошёл курить на балкон. Он так давно не курил на балконе. Курбанов медленно втягивал дым и смотрел на далёкие горы, которые были едва различимы в лунном свете, на двор, пустой и притихший, на дом Эшонкуловых, в котором не горело ни одного огонька. "Что это там Фахриддин притих? - подумал Уткир Сабитович, - надо будет навестить его как-нибудь".
   Он бросил окурок вниз и вернулся в комнату. Рустам мирно спал. Уткир Сабитович выключил телевизор и накрыл Рустама старым пледом. Сам он тоже собрался спать. Он прямо в одежде лёг в кровать, но, как он и думал, сон не шёл. Перед глазами Уткира Сабитовича стояли яркие картинки из прошлой жизни. Он вспомнил лицо Наили, вспомнил Гулечку. Он долго лежал и думал, смотря в потолок. За окном было тихо. Только машины изредка проносились по пустынной дороге. Курбанову стало тяжело дышать. Он с трудом встал и открыл форточку. Прохладный и свежий воздух быстро наполнил комнату. Уткир Сабитович постоял у окна с минуту и закрыл форточку, чтобы Рустам не простыл. Затем он снова пошёл курить на балкон. На душе у него было неспокойно. Он боялся того, что всё повторится снова. Нельзя было всё оставлять так, как было прежде. Нужны были решительные действия и перемены.
   В эту ночь Уткир Сабитович так и не заснул.
  
   -Рустам, - начал он говорить утром за завтраком, - я думаю, что нам надо менять свою жизнь. Эту квартиру нам лучше продать.
   -Да, мне тоже неохота здесь жить.
   -Я думаю нам с тобой надо съездить к тёте Ире. Домком мне вчера сказал, что она к себе забрала Гулечку. Она, бедняжка, наверное, совсем соскучилась. Мы не можем её оставить одну.
   -Да пап, я тоже очень соскучился. Но честно сказать, мне не очень нравится тётя Ира. Она такая грубая, и командирша!
   -Надо постараться её понять. Она одинокая женщина преклонного возраста. Она всю жизнь надеялась только на себя, а теперь она одна не может со всем справиться. А прямо сказать это и признать это она не может. Она ведь когда приезжала, звала нас к себе.
   К обеду в квартире были собраны в сумку некоторые вещи - в основном - одежда и игрушки Гули. После этого Курбановы снова сходили на базар и накупили там гостинцев - разных, не особенно дорогих сладостей, печёного и ещё всяких мелочей, которые так любят, порой, дети.
   Пообедав наскоро, они собрались, взяли две приготовленные сумки, закрыли квартиру и пешком пошли туда, откуда ехали маршрутки в город тёти Иры.
   Недалеко от центра города возле остановки в ряд стояли несколько "Фордов". Один молодой парень громко зазывал пассажиров. Маршрутки довольно быстро заполнялись народом и сразу уезжали. Курбановы заняли два места рядом и стали ждать. Вскоре маршрутка заполнилась, и они поехали. Обоим было интересно. Они уже довольно давно не ездили ни на каком транспорте и ещё дольше не ездили за пределы своего города.
   Дорога заняла всего около часа. Курбановы заплатили по восемьсот сумов и вышли на остановку. Уткир Сабитович давно не был в этом городе. Он старался вспомнить, куда им надо идти, но никак не мог сориентироваться. Вспомнив, что район, где жила тётя Ира, назывался Умид, Уткир Сабитович спросил у прохожего, куда им идти? Мужчина сразу указал им дорогу, сообщив, что идти придётся минут двадцать, или тридцать.
   Это, конечно, не испугало Курбановых, которые были привычны к длительным переходам. Их больше волновало то, как их встретят.
   Поплутав с полчаса, они, наконец, нашли нужную им улицу - улицу Ленина. Она, конечно, была давно переименована, но почти на всех домах и заборах она была - Ленина. Дом тёти Иры был виден издалека. Он был выше других домов, и забор вокруг него был выше других, и территория была огорожена больше, чем у других.
   Уткир Сабитович сильно волновался, не зная, как их встретят. Сердце у него сильно колотилось. Вот он уже видел массивную зелёную калитку. Она открылась и на улицу вышла опрятная девочка. Это была Гуля. Она повернулась и, увидев папу с братом, улыбнулась. Потом она засмеялась и, закричав, побежала им навстречу, расставив руки в стороны. "Папа! Папа! Рустам! - она бросилась на шею к Уткиру Сабитовичу и притянула к себе Рустама. - А я знала, что вы сегодня приедете. Я это чувствовала".
   Она вдруг заплакала и не могла больше ничего сказать. "Ну, всё, ну всё, красавица моя! Успокойся. Теперь нас уже никто не разлучит. Мы всегда-всегда будем вместе!" - пытался ободрить её Уткир Сабитович. Она подняла своё заплаканное лицо с его плеча и пристально посмотрела в его глаза своими большущими глазами. "Правда?" - "Даю тебе честное слово!" Гуля снова спрятала лицо у него на плече и только крепче прижала их к себе.
   -А как тётя? - спросил старший Курбанов, через пару минут.
   -Она дома. Она болеет в последнее время. Лежит всё.
   -Ну, веди нас.
   Гуля побежала домой, громко крича: "Ира! Они приехали! Папа с Рустамом приехали!" Рустам поднял с земли сумки, и они зашагали к калитке. "Как подросла за это время Гулечка!" - подумал Уткир Сабитович.
   Они прошли за калитку и очутились на чистом и аккуратном дворе. Не смотря на раннюю весну, здесь, за калиткой, всё уже было зелено, всё цвело. Пройдя, под шпалерами, на которых крепились виноградные лозы, Курбановы остановились перед крыльцом большого недавно выбеленного дома.
   На крыльцо вышла тётя Ира. Она была одета в махровый халат и выглядела очень болезненно. Она похудела с того момента, как Курбановы видели её в последний раз. Курбановы остановились в нерешительности. "Утки-и-ир! - протянула тётя Инабат. - Пойди обниму тебя! - Они обнялись. - Долго же вы добирались до меня! Я так вас ждала. Проходите!"
   Она потрепала Рустаму волосы и пошла внутрь дома. Уткир Сабитович очень обрадовался тому, что тётя встретила их так приветливо. Он ждал от неё упрёков и издёвок, но ничего похожего не было. Видимо, за это время и тётя Ира изменилась.
   -Болею я уже неделю. Простуда, или грипп.
   Тётя Инабат прошла на кухню и поставила чайник на плиту. Гуля тем временем скакала вокруг Уткира Сабитовича.
   -Какая ты красивая! - говорил он. - Сейчас достану подарки для тебя.
   Он открыл одну из сумок и стал выкладывать из неё на стол сладости, которые они с Рустамом купили на базаре и то печёное, что передала им Наиля.
   -Это к чаю нам. А вот твои игрушки. Наверное, ты соскучилась по ним?
   -Конечно! Где они?
   Гуля схватила игрушки и прижала их к груди. Она была так счастлива! Дети не скрывают своих эмоций. Она то обнимала, то целовала поочерёдно папу, брата и любимую куклу.
   Закипел чайник, был заварен большой чайник крепкого чёрного чая. Тётя Инабат разложила привезённые Курбановыми гостинцы по вазочкам и расставила их на столе. Потом она достала из комода плетёные салфетки и уже на салфетки поставила блюдечки и чашки с большими розами по бокам.
   Все вместе сели за стол. С одной стороны - тётя Ира, а напротив неё Уткир Сабитович. Справа от себя Курбанов-старший посадил сына, а с левой - дочку. Он в который раз поцеловал Гулю и прижал её к себе. Тётя Ира стала разливать крепкий чай. Гуля смотрела на всех своих родственников по очереди и не могла сдержать счастливый смех.
   Когда почти весь чай был выпит, тётя Ира сказала:
   -Гульнора, покажи Рустаму дом и двор, он же никогда не был здесь, наверное, ему будет интересно. А мы с папой пока поговорим здесь.
   Дети ушли, а Уткир Сабитович смотрел на тётю Иру. Она совсем не казалась какой-то властной диктаторшей. Он видел перед собой только слабого больного и одинокого человека.
   -Что с тобой, приключилось, Уткир? - спросила она, когда дети убежали на улицу. - Где вы пропадали столько времени?
   -Ох, тётя Ира, где только я не был. Как только судьба надо мной не издевалась, но теперь всё нормально. Как ни будь, я вам обязательно расскажу. Это долгая история.
   -По-моему ты сильно изменился. Глаза у тебя какие-то другие стали.
   -Это точно! Я совсем другим человеком стал благодаря всему тому, что со мной случилось. Да и вы вроде бы изменились.
   -Изменилась? - Не знаю. Навряд ли. В моём возрасте уже только могила меняет людей... Очень тяжело мне одной. Такое у меня хозяйство, с которым я уже не могу управится сама. Годы своё берут. Ты Гулю забрать хочешь? - она помолчала немного, не дождавшись ответа. - Славная девочка, я так к ней привыкла за это время.
   -Тётя Ира, скажу вам честно - я не хотел бы возвращаться в нашу прежнюю квартиру. Уж слишком много грустных воспоминаний она приносит мне и детям. Там всё будет напоминать им о прошлом, а я хотел бы начать новую жизнь. Я много думал на эту тему и вспомнил, что вы приглашали нас как-то к себе. Можно мы поживём у вас хотя бы пока не продадим ту квартиру и не купим себе какое-нибудь жильё.
   Тётя Ира просияла. Она резко наклонилась вперёд и взяла Уткира Сабитовича за руку.
   -Уткир, пожалуйста, живите у меня! Я была бы очень рада. И детям будет хорошо и тебе, и мне. Я уже старая и чувствую, что жизнь близится к концу. Для меня так важно знать, что в последний момент своей жизни я буду не одна!
   Лицо её вдруг изменилось, и она заплакала. Трясущейся рукой она достала из кармана халата платок.
   -Я так устала от одиночества! - проговорила она сквозь слёзы.
   Уткир Сабитович опешил. Он и не представлял, что такой человек, как его тётя может испытывать такие чувства, может плакать. Он встал и пересел поближе к тёте. Потом он обнял её и приблизил своё лицо к её лицу.
   -Ну, что ты так, тётя?! Мы будем вместе. И всё у нас будет хорошо. Я теперь точно знаю, что всё будет хорошо. И вы ещё сто лет проживёте.
   В комнату вдруг вбежали дети. Они смеялись и кричали. Тётя Ира вся мигом изменилась. Она смахнула слёзы и даже улыбнулась.
   -Там такой фазан, пап! - сказал Рустам.
   -И уточки!!
   -Ой вы хорошие мои! Как я рада видеть вас такими весёлыми и дружными! Дай Бог, чтобы вы всегда были такими!
  
   Рустам быстро освоился в доме у тёти. Гуля показала ему весь дом и большое хозяйство - территория вокруг дома была в три или в четыре раза больше, нежели вокруг соседних домов. На заднем дворе располагались хозяйственные пристройки. Здесь был большой птичник и сарай для скота. Но сейчас овец и коз в загоне не было - они были в стаде. На большой территории рос виноград и другие плодовые деревья.
   Время близилось к вечеру, и пора было идти встречать скот из стада. Тётя Ира засобиралась, но Рустам сказал, что он сходит вместе с Гулей. И они ушли. Тётя Ира стала прибирать на кухне, а Уткир Сабитович вышел на улицу. Он прошёлся по двору, по маленькому садику. Ему сразу вспомнилось детство. Он с родителями часто сюда приезжал. Иногда он целое лето жил в этом доме, ходил купаться на речку, ловил рыбу. Он прошёлся вокруг дома и ему казалось, что здесь ничего не изменилось с того момента, как он был здесь в последний раз. От этого ему стало приятно и спокойно.
   Минут через пятнадцать дети пригнали скот. В стаде тёти Иры было полтора десятка голов коз и овец. Кроме того, в птичнике жило больше пятидесяти птиц. Неудивительно, что престарелой женщине было трудно следить за таким хозяйством.
   Уткир Сабитович открыл калитку, и бараны побежали в свой загон. За ними с прутиками в руках зашли Рустам с Гулей.
   Потом Гулю зачем-то позвала домой тётя Ира, и она убежала.
   -Смотри, пап, какая большая территория! Здесь можно столько всего посадить и вырастить!
   -Это ты правильно говоришь, сынок. Ты вот послушай меня. Мы, наверное, все вместе будем жить в этом доме. Постарайся не конфликтовать с тётей. Она опытный и умный человек. Я знаю, что иногда она говорит что-то с лишком грубо или резко, но ты постарайся понять её. У каждого человека свой характер.
   -А мне кажется, что она не такая, как тогда, когда она была у нас. Здесь дома она более добрая и приветливая. Но я в любом случае не буду с ней ругаться. Я её понимаю.
   -Ну и славно!
  
   Ужин готовили все вместе. По случаю встречи решено было запечь курицу в духовке. Тётя Ира для этого выбрала самого жирного из своих петухов.
   Пока петух готовился в духовке, у приехавших Курбановых сводило животы, и текли слюнки. А Гуля видимо уже привыкла к такой пище и ходила совершенно спокойно.
   Рустам с Гулей нарезали салат, а тётя Ира полезла в погреб и набрала там графин домашнего красного вина.
   Наконец, всё было готово. В нетерпении все уселись за стол. Курицу, обложенную молодым картофелем, выложили на блюдо и поставили в центр стола.
   -Разливай, Уткир! - скомандовала тётя. - А я пока курицу разрежу на кусочки, чтоб удобнее было.
   Уткир Сабитович взял графин и налил в фужер тёти вина.
   -А себе что?
   -Я в последнее время не употребляю.
   -Брось, один стакан по такому случаю сам Бог велел. Наливай. И детям напиток есть. Рустам, возьми в пенале.
   Пока Рустам открывал бутылку тархунного напитка, тётя Ира разложила по тарелкам мясо и румяную картошку.
   -Прошу!
   -Хочу предложить тост! Я благодарю судьбу за то, что она подарила мне этот день, когда я снова обрёл своих детей! Я уверен, что теперь нас уже ничто не разлучит!
   -Ура!
  

Глава сорок первая.

   Всё то, чего боялся Уткир Сабитович, не произошло. Вопреки всем ожиданиям тётя Ира встретила их с распростёртыми объятьями, да и всё вообще складывалось как нельзя лучше.
   Прошло несколько дней с того момента, как Курбановы переехали к тёте Инабат. За это время не произошло ни одной ссоры, ни одного скандала. Даже Рустам хорошо ладил с тётей. Одним словом, жизнь начала налаживаться.
   Видя, что всё идёт хорошо, Уткир Сабитович засобирался в свой город. У детей, услышавших это известие, лица моментально помрачнели.
   -Папа! Мы с тобой!
   -Нет, мои хорошие. Вы должны будете остаться здесь и помогать тёте. Вы же сами видите, что она ещё не выздоровела. Мне надо будет только доделать кое-какие дела и потом я уже никуда не уеду.
   -А ты надолго? - спросила надувшая губки Гуля.
   -Я думаю, дней на пять или семь.
   Вечером этого же дня Уткир Сабитович позвал к себе Рустама. Гуля уже заснула, а тётя Ира смотрела какой-то сериал.
   Отец с сыном сели на скамейке возле дома, и Уткир Сабитович закурил.
   -Рустам, пока меня не будет, ты остаёшься за старшего.
   -Ты на пять дней, да, пап? - спросил Рустам серьёзно.
   -Не знаю, честно сказать. Мне надо будет завершить все дела, которые у нас остались в том городе. Первым делом надо будет продать все вещи и квартиру. Это сам понимаешь, не так то просто будет сделать. Потом мне надо будет пойти в твою школу и поговорить там с директором. Заберу твои документы. Потом зайду к Эшонкуловым, к Сергею Ивановичу и дяде Володе. Вот, пожалуй, и всё.
   -Ты же не успеешь, за пять дней.
   -Рустам, ты же у меня уже взрослый. Я так сказал, чтобы Гуля не расстраивалась и не капризничала. Я туда еду только для того, чтобы решить все эти дела. Больше там мне делать нечего. И не бойся, я никуда не пропаду. У тёти Иры есть телефон. Я буду вам звонить через день. Хорошо?
   -Да.
   -Только ты не подведи меня. Ты моя надежда и опора. Следи за сестрёнкой и за собой тоже. Я вернусь сразу, как закончу дела. Я на тебя надеюсь.
   -Я не подведу, пап.
  
   На следующее утро Уткир Сабитович быстро собрался и налегке поехал обратно в свой город. Теперь у него не было никакого желания сюда возвращаться. Пока он ехал в маршрутке, мысленно он оставался с детьми в "своём новом" доме.
   Это было четырнадцатого апреля. День выдался пасмурный - подстать настроению Уткира Сабитовича. В его городе шёл небольшой дождик. Уткир Сабитович сразу направился в свою квартиру. Проверив, всё ли в порядке, он взял зонт, который они как-то купили на базаре вместе с Наилёй Рашидовной.
   Взяв зонт, Уткир Сабитович вышел на улицу. Он для себя ещё не составил план своих действий, и поэтому теперь в раздумье стоял перед подъездом, решая, куда ему пойти в первую очередь.
   Постояв с минуту, он открыл зонт и зашагал по направлению к базе. Он решил пойти именно туда, потому, что меньше всего хотел этого. Он знал, что на базе не оставил никаких ценных вещей - ничего. Он просто хотел попрощаться с дядей Володей и поблагодарить его за то, что он с пониманием отнёсся к его беде.
   Курбанов шёл по улице не спеша и рассматривал каждый дом, каждый закоулок, словно прощаясь со всем этим. Подойдя к синим воротом, он остановился и стал заглядывать за ворота. Никого не было видно. Из-за склада выглянул огромный ротвейлер. Увидев Курбанова, он зарычал и бросился к двери. Подбежав, он стал истошно лаять и бросаться на дверь. Курбанов отпрянул назад. На лай из сторожки выглянул какой-то незнакомый парень с длинными русыми волосами.
   -Кого вам надо? - спросил он, смахнув волосы с лица.
   -А дядя Володя здесь?
   -Нет, его сегодня не будет. Что ему передать?
   -Нет, ничего. Я может лучше потом зайду.
   Курбанов постоял у ворот ещё мгновение, а потом развернулся и зашагал обратно к дому. Он решил навестить Фахриддина Эшонкулова.
   Подойдя к воротам дома, где жили Эшонкуловы, Уткир Сабитович поправил одежду и причёску. На его звонки и стук долго никто не отвечал. Наконец дверь открыла незнакомая Курбанову женщина. Она только приоткрыла дверь и сердито спросила:
   -Те чё надо?
   -Я к Фахриддину, - ответил удивлённый Уткир Сабитович.
   -Они здесь уже давно не живут!
   Сказав это, женщина закрыла дверь.
   -Подождите, подождите!
   Дверь снова приоткрылась.
   -Что ещё?
   -А где он?
   -А я знаю? Может в Россию сбежал, а может, и посадили уже. Не знаю я. До свидания.
   Она захлопнула дверь, закрыла её изнутри на замок и ушла домой. Ничего не понимающий Уткир Сабитович ещё какое-то время стоял перед этой закрытой дверью, соображая, что происходит и куда ему идти теперь.
   Время уже было обеденное, и Курбанов зашёл в ближайшую чайхану, где раньше никогда не бывал. В зале было людно. Столики, стояли близко друг к другу. Видимо сюда по случаю дождя принесли и столы с улицы. Почти все посетители были военными. Здесь обычно обедали офицеры из ближайшей воинской части. Уткир Сабитович занял только что освободившийся столик и стал ждать официантку. Ждать пришлось довольно долго. Подошедшей девушке Уткир Сабитович заказал полпорции лагмана, две тандырные сомсы и чёрный чай.
   Заказ ему принесли почти сразу. Не смотря на то, что цены здесь были совсем низкие, готовить здесь умели. Курбанов быстро и с большим аппетитом съел свой обед, заплатил тысячу сум и вышел на улицу.
   Вечером Уткир Сабитович всё-таки решился пойти домой к Базаровым. Он купил в магазине какой-то вафельный торт и к семи часам был уже у дома Сергея Ивановича. Он сильно волновался, но ещё сильнее ему хотелось увидеть своего старого и лучшего друга.
   Уткир Сабитович нажал на кнопку звонка и почти сразу из дома кто-то вышел и пошёл к калитке, шаркая тапочками. Дверь открылась, и на пороге оказался Сергей Иванович.
   Увидев Курбанова, он остановился и замер. Но это оцепенение Базарова продолжалось только один миг. В следующее мгновение он заключил Курбанова в свои объятия. "Дружище! Уткир!" Сергей Иванович сжимал друга так сильно, что тот чуть не задохнулся и выронил торт на землю.
   -Не верю своим глазам! - кричал раскрасневшийся Сергей Иванович. - Танюша! Танюша, смотри, кто пришёл! Я же говорил, что человек не пропадёт!
   Сергей Иванович потащил Курбанова домой. На пороге стояла и улыбалась Татьяна Евгеньевна. Курбанов вручил ей торт.
   Ещё не успев опомниться, Уткир Сабитович оказался за столом.
   -Как раз ты к ужину поспел! Ну, молодец.
   Сергей Иванович пошёл в угол комнаты и выключил телевизор, по которому начинался "Ахборот". Потом он сам взял тарелку Курбанова и стал накладывать в неё гречневой каши из кастрюли.
   Они втроём сели за стол, и Базаровы уставились на Уткира Сабитовича.
   -Как вы поживаете тут, Сергей Иванович? Как завод?
   -Поживаю хорошо, Уткир. И завод ещё держится. На нас. Вот только всё это время ты мне покоя не давал. Я и квартиру вашу через день проверял, и базу, и где только я не был. Я, Уткир, признаться, не знал, что уже и думать. Очень я рад, что ты жив и здоров, и что ты сидишь здесь за столом вместе с нами!
   -Я тоже очень рад вас увидеть. Соскучился страшно.
   -Ты давай, Уткир, рассказывай - где был, откуда и куда едешь?
   -Не мучай гостя, Серёж, дай поесть человеку.
   -Ну, брось, видишь, он сам вон поговорить хочет, а не кашу есть! Ты, Уткир, ешь...и рассказывай!
   -Где я только не был за это время, Сергей Иванович! Прямо и стыдно говорить до куда я опустился. Слава богу, теперь всё закончилось и исправилось.
   -Вы уезжали куда-то, да?
   Уткир Сабитович положил свою ложку на край тарелки и посмотрел в сторону на пол. Потом он вздохнул.
   -Нет, я почти всё это время здесь был. Я какое-то время жил на свалке, недалеко от базара центрального, потом в больнице оказался, потом жил возле речки на улице и копал там цветной металл. А недавно меня взял на работу один добрый человек (он за линией живёт). Я у него работал какое-то время, а потом нашёл Рустама, и жизнь моя стала постепенно налаживаться.
   -Ну, слава Богу! Мы за вас так волновались. Теперь всё будет хорошо!
   -Да! Всё будет хорошо. Я знаю. Так вот, мы с Рустамом ездили к моей тёте. Она живёт в N. Всё это время и Гуля у неё жила. Я, Сергей Иванович, подумал, и решил, что лучше мне откликнуться на предложение тёти и переехать к ней. Я там хочу новую жизнь начать. А вместе - будет легче. Вот приехал сюда продать вещи и квартиру.
   Курбанову было так легко говорить о своих бедах этим людям. Он видел в их глазах искреннее понимание и сочувствие, и ему становилось легче.
   -Я тебя уважаю, Уткир. Ты сильный человек. Я никогда в тебе не сомневался. Если уже решил делать так, то делай! Жаль только, что жить теперь будем далеко друг от друга. Но зато можно будет в гости друг к другу ездить!
   -Я хочу сейчас деньги собрать и своё хозяйство завести. У моей тёти там и условия хорошие и территория позволяет.
   -Вот это правильно! Своё хозяйство - это всегда своё хозяйство! Я тебе готов помочь, если надо.
   -Да я уж сам. Вот только с квартирой бы меня не обманули. Я слышал, сейчас цены поднялись сильно? Мне бы продать её побыстрее по приемлемой цене. Не хочу, чтобы дети там без меня долго оставались.
  
   Разговор между старыми приятелями затянулся до поздней ночи. Уткир Сабитович вернулся домой заполночь, и то он еле ушёл - Базаровы не хотели его отпускать.
   Уткир Сабитович был неописуемо рад встрече с Сергеем Ивановичем. Он знал, что Базаров его встретит именно так, и никак иначе. Настроение у Курбанова было великолепным. Сергей Иванович обещал ему разузнать всё про квартиры, про цены и про покупателей.
  
   Рано утром следующего дня Уткир Сабитович вышел из дома и направился к школе N185. Директор Шухрат Саидович встретил Уткира Сабиторвича приветливо. Он усадил его в кресло и, не задав ни одного вопроса, предложил сигарету. Курбанов отказался.
   -Шухрат Саидович, - заговорил Курбанов, не зная, с чего ему начать. - Вы знаете, в какой тяжёлой ситуации оказалась наша семья. Я сразу к делу - я пришёл, чтобы попросить вас о помощи.
   -Всё, что смогу.
   -Мы переезжаем в другой город. Я хочу начать там жизнь заново. Вы знаете моего сынишку - он добрый и способный мальчуган. Я знаю, что в этом году он практически не занимался. Но я ручаюсь за то, что он освоит всю программу. Я просто хочу, чтобы он не терзал себя. Вы же знаете, как иногда трудно переходить в новую школу. Я хочу вас попросить, чтобы в документах у Рустама не было записано ничего о его пропусках. Выставьте ему тройки, и пусть мальчишка идёт в шестой, а не заново в пятый класс...
   Уткир Сабитович замолчал.
   -С ним всё нормально?
   -Да, теперь уже всё в порядке, но ему многое пришлось пережить.
   -Учитывая всё то, что ваша жена сделала для нашей школы, с моей стороны было бы просто свинством не откликнуться на вашу просьбу. Я всегда стараюсь понять людей и помочь им. Вы зайдите через день. Я скажу, чтобы к завтрашнему дню подготовили все документы Рустама.
   Уткир Сабитович облегчённо вздохнул и поднял глаза на портрет Президента, который висел над креслом директора.
   Они встали и крепко пожали друг другу руки.
   -Спасибо, Шухрат Саидович! Я знал, что вы поймёте! Спасибо.
   -Удачи вам. Приходите завтра с утра.
  
   Выйдя из школы, Уткир Сабитович решил прогуляться до базара. Сегодня и погода была совсем другая - светило солнце. Прогулявшись по базару, Уткир Сабитович приобрёл кое-что из съестных продуктов и газету частных объявлений.
   На обед Курбанов снова решил зайти во вчерашнюю чайхану, которая, как оказалось, называлась "Шабода".
   Сегодня здесь было не так многолюдно. Возможно, Уткир Сабитович просто пришёл раньше, чем вчера. Он выбрал столик на улице и сел на холодный пластиковый стул, подставив спину тёплому солнцу. Заказав то же, что и вчера, Уткир Сабитович стал просматривать газету. Первым делом он открыл раздел "Недвижимость".
   Квартир продавалось много во всех районах. Но цены в основном, не писал никто. Но вот взгляд Курбанова пал на объявление, в котором говорилось о продаже четырёхкомнатной квартиры в центре. В скобках была указана цена - 14 000 у.е. За то время, пока Уткир Сабитович был оторван от жизни общества, цены на недвижимость в его городе подскочили в несколько раз.
   Принесли заказ, но Уткир Сабитович ещё раз внимательно просмотрел все колонки и нашёл объявление, где говорилось о продаже в их районе трёхкомнатной квартиры. Была указана и цена - 5000. "Вот это уже более похоже на реальность. Значит, половину от этой цены мне дадут без всяких разговоров. Что ж, вполне достойно!"
   Уткир Сабитович стал есть. Он никак не ожидал, что цены будут так высоки.
   Пообедав, Курбанов ещё какое-то время сидел в чайхане, просматривая газету и попивая крепкий чай.
   После обеда он направился на центральный базар. Здесь в одном из закоулков расположились скупщики вещей. Молодые предприимчивые парни, судя по стендам, которые были установлены прямо на земле, готовы были за приемлемую цену купить любую мебель, любую вещь из квартиры и гаража.
   Уткир Сабитович даже не читал, что было написано на табличках, он смотрел на лица. Скупщики, видя интерес Курбанова, стали наперебой подзывать его. Но Курбанов уже решил, к кому подойти. Он увидел приятного мужчину лет тридцати, который вёл себя достойнее других и лишь один раз сказал: "Ака, идёмте, нормальную цену сделаю!"
   Уткир Сабитович быстро переговорил с этим мужчиной, которого звали Ахтам. Описав те вещи, которые намеревался продать, Курбанов вопросительно посмотрел на Ахтама, но тот сказал, что на вещи надо сначала посмотреть. Он предложил Курбанову съездить в квартиру и оценить вещи на месте.
   Оказалось, что за углом дома у Ахтама стояла 24-я волга, в которой сидел его младший брат - Эльдор. Втроём они уселись в машину и уже через пятнадцать минут были в квартире у Курбанова.
   -Уткир Сабитович, я вас обманывать не собираюсь. Мы работаем честно. Я вам скажу сразу окончательные цены, выше которых я не поднимусь. А вы если хотите - соглашайтесь, если хотите - нет.
   -Хорошо.
   -Вы всё продаёте?
   -Абсолютно.
   Хорошо, - они прошли к телевизору и включили его. - Двадцать пять тысяч. - Уткир Сабитович согласился. - Тумбочка - пять. Ковёр...шерстяной, да?
   -Да.
   -Ковёр - пятнадцать.
   После этого они прошли на кухню и посмотрели посуду и столовые приборы. Всего здесь набралось тысяч на сто. За всё время оценки Уткир Сабитович не разу не возразил против цен, предлагаемых скупщиком. Он без сожаления отдавал эти вещи, как прошлое, которое хотел скорее забыть. Оценив добрую половину имущества, нажитого Курбановыми за долгие годы, Ахтам быстро обошёл всю квартиру.
   -За всё я вам готов дать триста пятьдесят тысяч. Хорошо - четыреста тысяч - это окончательно.
   Уткир Сабитович молчал.
   -Это хорошая цена, но думайте сами. Я больше дать не могу.
   -Нет, я согласен, согласен. Только мне надо будет забрать некоторые вещи - мои и сына.
   -Тогда вы их отложите, а остальное мы забираем.
   -Нет, подождите! Мне ещё несколько дней здесь жить надо. Можно несколько дней подождать?
   -Хм, хорошо. Только вы больше никому не продавайте. Мы договорились?
   -Договорились.
   -Отлично, тогда вот мой телефон. Звоните.
   Ахтам написал на маленькой бумажке номер телефона и передал её Уткиру Сабитовичу.
   После этого скупщики ушли, и Уткир Сабитович остался один. Он заварил себе чашку чёрного чая и выпил его с сахаром. Посидев минут пять у окна, Курбанов вдруг вспомнил о том, что ещё сегодня с утра собирался позвонить своим.
   Он вышел во двор и направился в отделение почты своего района. Он помнил, что здесь располагался и переговорный пункт. У дверей почты Курбанова встретили два жёлтых таксофона, которые работали по карточкам. С них можно было звонить как по городу, так и по всей стране. На почте Курбанов купил карточку за пять тысяч и прослушал краткую лекцию о правилах пользования таксофоном. Так ничего и не поняв, Уткир Сабитович вышел на улицу. Здесь он стал внимательно изучать инструкцию, которая висела над аппаратом.
   Наверное, только с пятой или с шестой попытки Уткир Сабитович, наконец, смог всё сделать, как требовалось, и в трубке послышались длинные гудки.
   Трубку взяла Гуля.
   -Алло! - сказала она, чётко проговаривая буквы.
   -Здравствуй, дочка!
   -Папа! - закричала в трубку Гуля. Уткир Сабитович даже отвёл трубку от уха и улыбнулся. - Папа, когда ты приедешь? Я так соскучилась!
   -Я уже многое сделал, но у меня ещё остались кое-какие дела. Я постараюсь вернуться как можно скорее. Как у вас дела? Ты себя хорошо ведёшь?
   -У нас всё хорошо. Мы не ссоримся, живём дружно. Сейчас Рустаму дам трубку, он просит.
   Послышался шорох.
   -Привет, пап! У тебя как дела?
   -Привет, сынок. У меня всё идёт хорошо. Я уже все вещи из квартиры продал, был у Сергея Ивановича, твои документы из школы взял. Сейчас осталось только клиента на квартиру найти. Сергей Иванович обещал помочь. Если всё удачно сложиться, то, думаю, через пять или семь дней вернусь.
   -А ты от соседей звонишь?
   -Нет, я карточку купил и звоню из автомата. Как там тётя?
   -Нормально. Уже почти совсем выздоровела. Сейчас в курятнике убирается. Позвать?
   -Да не стоит. Я ещё позвоню. Ты лучше иди помоги ей. И за сестрой присматривай. Ну всё, а то у меня тут деньги капают.
   -Пока! Только ты не задерживайся, и звони!
   -Есть.
  
   Уткир Сабитович повесил трубку. Он успокоился, узнав, что дома всё в порядке. Ему захотелось прямо сейчас бросить всё и уехать обратно, но надо было завершить все дела, чтобы больше не было надобности возвращаться сюда. Уткир Сабитович снова вставил карточку в прорезь автомата и набрал номер Базаровых. Трубку взяла Татьяна Евгеньевна. Уткир Сабитович спросил у неё, когда Сергей Иванович собирается к нему. Она ответила, что Базаров к нему не придёт, а наоборот - они ждут Уткира Сабитовича у себя. Курбанов не стал отпираться и сказал, что придет к семи. Уткиру Сабитовичу было охота поговорить с кем ни будь, да и в квартире сидеть было скучно.
   Забрав карточку, Уткир Сабитович вернулся домой, переоделся и пешком пошёл к Базаровым.
   Сергей Иванович уже был дома. Он встретил Курбанова и, проведя его в зал, усадил в кресло. Сам он сел напротив него на диван.
   -Ну, Уткир, как дела твои?
   -Нормально, Иваныч. Сегодня вот договорился с покупателями мебели. Всё заберут подчистую!
   -А что поторопился? Я думал, мы завтра вместе пойдём. Я и отгулы уже взял на три дня. Сколько дали - то?
   -Четыреста тысяч за всё.
   -Хм, ну неплохо... А заберут когда съезжать будешь? Ясно. Ну, всё нам меньше работы будет. Я сегодня на счёт квартиры узнавал. Вроде бы многие интересовались до этого, а теперь никто ничего не говорит. Я вот тут два номера нашёл. Надо будет нам с этими людьми договориться и завтра встретиться, чтоб время не тянуть.
   Татьяна Евгеньевна позвала ужинать. Разговор продолжили уже за столом, поедая тушёную капусту.
   -Вообще-то Тулкун себе квартиру искал. Он женился недавно. И родители им денег выделяют на отдельную жилплощадь. Но думаю там совсем немного. Так что сначала попробуем вот эти номера, - Сергей Иванович похлопал себя по нагрудному карману рубашки. Уткир Сабитович молча ел. - Ты Тулкуна-то помнишь, Уткир?
   -Помню, помню. Как забыть. Я просто оторваться от такой вкуснятины не могу.
  
   После ужина, напившись чаю, Сергей Иванович стал звонить по номерам, что были у него в кармане. Уткир Сабитович сидел с ним рядом. По первому номеру Базарову сообщили, что никакими квартирами не интересуются, а по второму номеру ответила женщина, которая устало сказала, что так и быть - посмотрит квартиру. Встречу назначили на десять часов утра.
   Пробыв у Базаровых до одиннадцати часов, Уткир Сабитович пошёл домой спать, и опять не смог заснуть почти всю ночь.
  
   Заснув только на рассвете, Курбанов проспал. Его разбудил стук в дверь. Это уже пришёл Сергей Иванович. Было девять часов. Сергей Иванович, как всегда, растормошил Уткира Сабитовича и стал помогать ему прибирать квартиру, читая наставления о том, что ночью надо было не в потолок плевать, а ванную чистить и полы мыть.
   Ровно в десять часов в дверь постучали. Открыл Сергей Иванович. На пороге стояла маленькая и очень полная женщина и рядом с ней - крепкий мужчина в тёмных очках, который под мышкой держал барсетку и, не переставая, жевал. Женщина пресно улыбнулась и залепетала:
   -Ой, мы с вами, наверное, вчера разговаривали? Я Гала. Можно пройти, да?
   -Конечно!
   Сергей Иванович открыл дверь полностью и впустил Галу. Мужчина в чёрных очках стоял на пороге.
   -Ну что ты не заходишь, Вазгенчик? - писклявым голосом протянула женщина.
   Вазгенчик, не произнося ни слова, прошёл внутрь. Здесь гостей встречал Курбанов. Он быстро водил их по комнатам, чувствуя себя виноватым за каждое пятно на потолке и за каждую трещинку на штукатурке.
   -Ну что, Вазгенчик? - спросила Гала, когда они прошли по всем комнатам.
   Мужчина поднял голову и ещё раз посмотрел на потолок. Как раз над ним было яркое жёлтое пятно.
   -Две с половиной даём. Но не больше.
   -А вообще ничего, да?
   -Сарай обычный.
   Сергей Иванович всё это время стоял молча и мрачнел. А когда прозвучала сумма в две с половиной тысячи, он постарался улыбнуться и сказал:
   -Ну, не смешите! У нас уже есть те, кто готов больше дать. Нас ваше предложение, к сожалению, не устраивает. - С этими словами он стал "вытеснять" покупателей к двери.
   -А сколько? - возмущённо спросил Вазген, выглядывая поверх очков.
   -Извините, кажется, мы с вами не договоримся.
   Сергей Иванович подождал пока они ушли, и закрыл за ними дверь.
   -Таким даже за пять не продадим! Верно говорю?
   -Верно!
   -Значит, что сейчас делаем?
   -Сейчас можно уже и позавтракать наконец! - Уткир Сабитович заварил кофе. - Иваныч, может предложишь Тулкуну. Я, наверное, ему за две с половиной отдам. Верно же сказали - не квартира, а сарай. А так и ему будет хорошо и мне.
   -Хм, базара нет. Тулкуну я предложу, но вот цена... В вашем районе за трёхкомнатную уже и пять просят. Давай скажем ему три с половиной хотя бы. Это уже реальная цена будет.
   -Я полностью на тебя полагаюсь. Только лишь бы человека не обидеть.
   -Человека не обидеть?! В наше время надо думать только о том, как бы тебя не обидели! Сколько я с тобой как подпольщик разъяснительную работу проводил - и всё без толку! ... Тогда допивай, доедай, и поедем на завод.
  
   На площади перед заводом друзья оказались около полудня. Сергей Иванович зашёл на территорию, а Уткир Сабитович сел на скамейке и стал его ждать. Он осматривал до боли знакомую площадь, стараясь найти что ни будь новое, но ничего не находил.
   Сергей Иванович вернулся минут через двадцать в повышенном настроении.
   -Фортуна на нашей стороне! Тулкун как раз себе присматривает. И цена его приятно удивила. Считай, Уткир, клиент у тебя есть.
   -А что говорит?
   -Говорит вечером придёт с женой после семи.
   -Вот и отлично! Тогда будем ждать.
  
   Тулкун пришёл в половине восьмого. С ним была маленькая молчаливая беременная женщина - его жена Адолат. Тулкун очень засмущался, увидев Уткира Сабитовича, но через пять минут общения, всё наладилось. Молодая семья была нетребовательна. Квартира им понравилась и они заявили об этом сразу. Пройдя пару раз по всем комнатам, все собрались в зале.
   -Сергей Иванович говорил, что вы три с половиной хотите? - спросил Тулкун у Уткира Сабитовича.
   -Да. Да, - неуверенно ответил Курбанов, поглядывая на Базарова. Ему было как-то неловко говорить это. Ему казалось, что его квартира на самом деле не стоит и половины от этой суммы.
   -Уткир Сабитович, мы с вами хорошо знакомы, работали вместе - так что буду говорить прямо. Нам родители дали денег на покупку квартиры, но такой суммы у нас нету. Мы можем дать три тысячи и сами оформить. Что скажете?
   -Хорошо. Я согласен, - ответил Курбанов улыбнувшись.
   Пожав руки, они разошлись, условившись назавтра идти к нотариусу. Когда Тулкун с женой ушли, Сергей Иванович стал приглашать Курбанова к себе на ужин, но тот отказался.
   Минут через пять ушёл и Сергей Иванович. Уткир Сабитович остался один. Ему хотелось провести последнюю ночь в этой квартире, в квартире, с которой связан такой большой период его жизни. Уткир Сабитович накинул ветровку и вышел на улицу. Было уже темно. С далёких гор дул слабый ветерок, который приносил свежий и приятный воздух.
   Уткир Сабитович первым делом пошёл к почте и позвонил своим. Он проговорил минут десять, рассказывал о том, что сделал, сказал, что приедет через четыре дня. Поговорив, он свернул в ближайшую улочку, где в частном доме всегда продавали тандыр-самсу. Курбанов заплатил шестьсот сум и взял две большие и очень горячие самсы.
   Придя домой, он быстро поставил чайник и, когда вода вскипела, заварил себе целый чайник крепкого чёрного чая. После этого он сел у окна и стал с удовольствием есть ароматные самсы с множеством приправ и курдючным салом.
   Поев, он закурил и выпустил в потолок длинную струю дыма. За окном был мрак, и Курбанову было немного не по себе. Он знал, что пройдёт ещё всего лишь несколько дней, и весь его быт кардинально изменится, что не будет этой квартиры, не будет всей этой обстановки - всего. Хотя, после того, что пришлось пережить Курбанову за последние месяцы, любые перемены в его жизни могли быть только к лучшему. Уткир Сабитович выглянул в окно и вдохнул свежий воздух. Он вспомнил, как они любили с Наилёй разговаривать, высунувшись в окно. Ведь здесь из окна был такой вид, какой навряд ли когда увидишь даже по телевизору. И Наиля Рашидовна любила смотреть в окно, ожидая мужа вечером.
   Постояв минут пятнадцать, Уткир Сабитович вернулся в комнату. Он прошёлся по всей квартире и сел в комнате в углу на курпачу. Телевизор он не включал. Он сидел в углу, не включив даже свет. Перед глазами его проходила вся его прошлая жизнь. Он видел, как они в первый раз с Наилёй зашли в эту квартиру, как сами делали здесь ремонт, как росли их дети, как они вместе играли, делали уроки, ссорились и мирились. Он видел, как Наиля Рашидовна плакала здесь, рассматривая фотографии, как Рустам дулся на него, как они смеялись все вместе над какой-то пустяковой шуткой.
   Курбанов просидел так около часа. Вскоре в комнате стало совсем темно, и он уснул, сам того не заметив. Во сне он улыбался.
  
   Проснувшись наутро, Уткир Сабитович почувствовал прилив сил и бодрость. Он уже простился со всем, что оставлял здесь и не сожалел ни о чём. Позавтракав, он позвонил Ахтаму, и тот через час приехал с братом за мебелью. Они вдвоём стали спускать все вещи Курбановых и грузить их в свою машину. Уткир Сабитович только наблюдал за этим процессом со стороны. За четыре ходки на машине они опустошили всю квартиру. Остались только две сумки с вещами, которые Уткир Сабитович забирал с собой. Наконец Эльдар отсчитал Курбанову четыреста тысяч новыми тысячными купюрами, и они пожали друг другу руки.
   Через полчаса после того, как ушли скупщики, приехал Сергей Иванович и Тулкун. Курбанов быстро собрался, взял документы, и они все вместе поехали оформлять их сделку. Проездив целый день по разным инстанциям, они порядочно понервничали, но даже к вечеру не собрали всех необходимых справок. Оформление пришлось перенести на следующий день.
   Встретившись утром, мужчины быстро прошли по нужным инстанциям и ещё до обеда оформили сделку по всем правилам. Тулкун был доволен и не скрывал этого, Уткир Сабитович был доволен не меньше него. На радостях Тулкун пригласил всех посидеть в чайхане. Они зашли в приличное заведение и сели в отдельную комнату. Тулкун заказал плова, салатов и ещё много всего.
   В чайхане они просидели довольно долго. Разговаривали о политике, вспоминали прошлое, потом стали говорить о работе, о новых листовках (при этом Сергей Иванович хитро улыбался). Разошлись друзья только к пяти часам. Уткир Сабитович в последний раз прошёлся по пустой квартире, забрал две своих сумки и отдал ключи Тулкуну. После они попрощались, и Курбанов вместе с Сергеем Ивановичем пошли к нему домой.
   Рано Утром Уткир Сабитович уже стоял на пороге дома Базаровых. Он уже распрощался с Сергеем Ивановичем, с Татьяной Евгеньевной, обещал навещать и звонить им. Они обнялись с Сергеем Ивановичем, и Курбанов сделал уже два шага, как Базаров окликнул его.
   -Уткир, Уткир, подожди! Совсем я забыл, и ты тоже хорош! А адрес-то свой новый не сказал!
   -Да, я и не вспомнил! Мои мысли уже там! Ну, запиши.
   Татьяна Ивановна принесла из дома телефонную книгу, и Уткир Сабитович собственноручно записал в неё свой новый адрес и номер телефона.
   После этого он ещё раз простился с ними и уже решительно пошёл не оборачиваясь.
  

Глава сорок вторая.

   Через два дня, после того как Уткир Сабитович распрощался с Базаровыми, он вошёл в калитку дома тёти Иры. Дети узнали его шаги и с радостными криками бросились ему на шею. Они были искренне рады видеть отца и не скрывали своих чувств. Уткир Сабитович тоже был очень рад. Началась новая жизнь. Он обнял крепко-крепко своих детишек и потащил их в дом.
   Деньги, полученные от продажи квартиры, Уткир Сабитович без колебаний в банке обменял на сумы и получил четыре миллиона двести девяносто тысяч. Два миллиона он сразу положил на вклад под проценты, чтобы потом можно было снимать набежавшие деньги и не беспокоиться хотя бы о питании.
   Посоветовавшись с тётей Ирой, Уткир Сабитович купил пять молоденьких телят, истратив на это в общей сложности полтора миллиона. С Рустамом он смастерил хороший загон, куда и поставил свою новую живность. После этого Уткир Сабитович купил на сто пятьдесят тысяч разных кормов и подкормок.
   Теперь он увлечённо занимается своим новым делом. Телята крепнут на глазах и к следующей весне обещают удвоить вложенные деньги. Каждое утро Курбанов самостоятельно выгоняет телят из загона и отправляет их в стадо. Вместе с Рустамом они чистят загон и обрабатывают участок.
   Рустам без проблем устроился в школу и закончил год только на "хорошо" и "отлично". Этот мальчишка со всей серьёзностью отнёсся к урокам, и теперь это принесло свои плоды. Рустама как подменили, и Уткир Сабитович говорит, что лучшего сына в целом свете не найти. Впрочем, про дочку он говорит то же самое. Но это ведь, правда! Теперь каждый член семьи выше всего ставит своих родных и общение с ними. Не знаю, возможно, ли было такое общение без всех тех страшных передряг, которые пережила эта семья?
  
   Наступило лето. У Рустама начались каникулы. Целый день он проводил с отцом. Они вместе обрабатывали огород, ремонтировали, где это требовалось, дом и хозяйственные постройки. А вечером три раза в неделю Рустам ходил в спортивную секцию, где занимался карате.
   Из старой скамейки и толстенных цепей они смастерили во дворе дома качели, на которых можно было смело кататься и втроём и вчетвером.
   Они покрасили их зелёной краской, отчего они стали очень хорошо гармонировать с зеленью сада. Вечерами Курбановы любили сидеть на этой скамейке, наблюдая за тем, как огромное красное солнце медленно садится за горы, чтобы где-то далеко-далеко вновь забрезжил рассвет.
  
   После целого дня работы Уткир Сабитович сел на скамейку-качели и закурил. Он смотрел вокруг и радовался тому, что везде ему удалось приложить руку и всё исправить или улучшить.
   С тренировок пришёл Рустам. После знойного июльского дня жара начинала спадать, наступал спасающий своей прохладой вечер.
   Рустам переоделся в домашнюю одежду, вышел во двор и сел рядом с отцом. Уткир Сабитович выбросил сигарету. В это время из-за угла выбежала Гуля.
   -Ага! Без меня хотели кататься!
   Она взобралась на скамейку и уселась рядом с отцом, только с другой стороны.
   -Куда это мы без тебя?! - сказал Курбанов. Он усадил дочку получше и, обняв детей, притянул их к себе поближе.
   После этого он стал медленно раскачивать качели ногами.
   -Как я рад, родные мои, что мы вместе, что всё у нас хорошо! Я даже и не предполагал, что всё сложится так! Всё-таки судьба к нам благосклонна.
   Гуля вдруг отстранилась от отца и пристально посмотрела ему в глаза.
   -А как же мама? - лицо её исказилось от нахлынувших эмоций. - А где наша мама? Я так хочу к маме!
   -Да, пап! А что же с нашей мамой? Ты же не забыл её?!
   Уткир Сабитович с серьёзным лицом молчал некоторое время. Потом он снова притянул детей к себе.
   -Как вы могли подумать, что я хоть на минуту забыл о маме?! Я скучаю по ней не меньше вас. Но вы же помните, что нам нужно быть дружными и сильными.
   -Значит, мама не вернётся? Спросила Гуля сквозь слёзы.
   -Ну почему же? Я вам по секрету скажу - когда я продал квартиру, я не сразу поехал к вам сюда. Я ездил навещать маму. Она - представляете? - думала, что мы её бросили и забыли о ней! Она была очень рада слышать, что у нас всё в порядке и... И скоро она вернётся к нам. Скоро будет большой праздник, и она вернётся! - Уткир Сабитович крепко поцеловал детей в макушки и поднял взгляд в небо. - ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО!
  

Артём Горохов 20 октября 2006 года.

  
  
  
  
  

Конец.

  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"