Городков Станислав Евгеньевич : другие произведения.

Как появляются сказки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ...Существо повернуло голову и на Ай-яяйя уставились тусклые безжизненные глаза. Глаза твари, похожей на восставший из мертвых труп. На секунду гном выпал из реальности...

  КАК ПОЯВЛЯЮТСЯ СКАЗКИ.
   (с чего начинаются сказки)
  
   Пролог
  
  ...С чего начинаются сказки? Наверное, с того, что:
  - Давным-давно, в неком царстве-государстве, за тридевять земель и трижды по десять морей жили-были...
   А, может, сказки начинаются с того, что однажды на площади вольного города мастеров появляется старик в шляпе с пером и потертых сапогах и вокруг этого старика собираются все жители города..? Или, может, еще как-нибудь? Но, как бы сказки не начинались, появляются они так:
   ... Белесый густой туман клубился на подступах к реке. Солнце, блеклое и неторопливое, еще не проснувшееся, только-только выкатилось из своей теплой постельки где-то у юка на куличках. И, пока, еще было сыро и холодно.
  - Вставайте, Ваше Величество! - молодой паж чуть-чуть приподнял накидку из плаща руми, накидку, закрывающую вход в шалаш. Паж осторожно дернул за край мохнатой шкуры ор-рога, служившей одеялом для спящего.
   Из-под шкуры показалась голая, с узким золотым браслетом на запястье, женская рука. Вслед за рукой появилась и голова с белокурыми волосами и светлыми глазами...
   Впрочем, тоже нет. Скорее всего, сказки появляются по-разному. И у каждой из них своя история. Но эта сказка началась с того, что:
  ... В далекие-далекие времена, на широкой равнине, у слияния двух больших рек, лениво несущих свои воды к синему-синему морю-океану, стоял Город. Город мастеров и купцов, художников и поэтов. Город был горд собою и богат, и слава о нем и его мастерах, строящих дворцы небывалой красоты; купцах, способных привезти даже дивный рог зверя Ырх из страны эльфов; художниках, писавших картины - и в полном мраке ночи солнце сверкало с их картин и грело своими лучами; и сказителях, воспевавших человеческие чувства так, что слушавшие их сходили с ума от безумной любви или горя горького ... В цветущих долинах юга и продуваемых горячим ветром пустынях, в подпирающих небо горах и покрытых сухой полынь-травой степях на востоке, в холодных северных землях, скованных льдом и белым снегом и густых лесах запада - всюду слышали о Городе.
   Но однажды беда подступила к Городу, враг пришел на равнину и двинулся на завоевание Города...
   ... Развеет ветер прах погибших и смрад мертвых тел больше не поплывет над равниной, забудут давно о существовании Города... Посмеется вечность над словами и делами живших в нем. Изменят русла реки и горы встанут там, где были долины. И никто не сможет найти место, где сошлись в последней битве жители Города и чужеземная орда... Но навсегда осталась слава об этой битве! Битве безумцев и героев! Безнадежной битве!
   Исказились имена и подвиги героев... Ушло в небытие само время, стало сказкой, стало мифом... О добре и зле, об асурах и дэвах, титанах и богах, о Рагнареке... Воздалось должное трусам и смельчакам - умножился страх одних и безудержная храбрость других... И навсегда остался миф, миф, ставший сказкой о Кайе, светлоокой Кайе...
  ... Кайя смотрела на последних своих воинов - солдат, горожан, ремесленников и книгочеев, торговцев, трактирщиков, мужчин и женщин, стариков и юношей... Вон там, в помятой кирасе, с перевязанной рукой... это мясник - еще недавно он был за прилавком и продавал мясо. А там, дальше, с огромной секирой в руках - подмастерье кузнеца, того кузнеца, что погиб вчера у ворот. А за ним, еще дальше... Эта женщина с узким мечом и ее худенький сын... Кайя видела их раньше в городе, она знала их. Знала всех. Всех, кто пришел сюда. Это были ее люди, жители ее города! Те, кто еще остался жив и сумел придти сюда... Увели из Города детей и немощных, ушли, успели уйти, беременные, а остальные пришли сюда! На это поле! Пустым остался Город. Стены больше не защищали его, они были разрушены и пробиты, и люди пришли сюда. И она, Кайя, поведет их в последнюю битву...
  ... Рубленные, мятые доспехи, запекшаяся кровь и глаза, горящие глаза.
   Конь гарцевал под Кайей, она сняла шлем и волосы, белокурые волосы, рассыпались по плечам... Последняя правительница Города, последняя его королева... Паж, совсем ребенок, последний оставшийся из ее пажей - повис на уздечке ее коня, взял из рук шлем...
   - Ваше Величество, Ваше Величество... - склонились рыжие, светлые, темные головы. - Ваше Величество...
   Все... Все, кто способен, кто в силах был держать оружие, пришли на это поле, поле между двумя ручьями. Последние горожане славного Города, последние его жители... Всадники и пешие, молодые и старые, раненные... - ведь, в бою умереть не страшно, страшно остаться трусом и умирать в одиночку за стенами пустого Города - ...женщины Города, чьи дети и мужья уже остались навсегда... или сейчас останутся навсегда на этом поле; сестры, чьи братья... влюбленные, чьи любимые... отцы и матери, чьи... Даже эльфы и гномы, диковинные на вид баньши и вечные враги эльфов пикси, все... Все, кто прибыл с последними караванами в Город, не остались в стороне.
  - Мы можем уйти, - сказал Кайе предводитель эльфов, зеленоглазый русый лучник, - но кто после этого скажет, что мы не трусы?- И посмотрел прямо в глаза Кайе. И поддержали эльфа остальные Иные.
  - Мы остаемся! - сказали они и были на стенах Города, и уцелевшие вышли сюда, вместе со всеми на поле.
   Здесь, на этом поле, они и останутся - Кайя знала это, как знал это и каждый из них, каждый, кто стоял сейчас перед нею, в рядах последних ее воинов. Как знали это они все! Но, теперь, врагам не суждено завоевать Город! Никогда не суждено! Ибо нельзя завоевать то, чего нет...
  - Воины! - приподнялась на стременах и подняла меч Кайя, салютуя всем, стоявшим на поле. Конь заходил под нею, ступая то взад, то вперед... - Я приветствую, я рада вам, воины! - крикнула Кайя.
  - Кайя... Кайя...Кайя... - гул понесся по рядам воинов, последних жителей Города.
  - Аой, королева! - грохнули оружием о щиты Чужие, но теперь уже навсегда свои - эльфы и пикси, гномы и баньши.
  - Воины! - снова крикнула Кайя, поднимая коня на дыбы, и указывая мечом на лес позади себя. - Там враг...
  - Но... Но мы обманули его, воины! - засмеялась Кайя. - Обманули, несмотря на его жестокость и силу...
  
   Из леса вышла и остановилась первая шеренга, закованных в железо чужаков.
  
  ... - Мы погибнем, воины, но никто и никогда не сможет сказать, что покорил Город! - крикнула Кайя. Конь попятился под ней. - Воины! Горожане славного Города!
  
   Враги уже заполнили всю ширину поля, завизжали их дудки, загудели барабаны, и орда двинулась вперед.
  
  - Наши дети запомнят нас и расскажут потомкам! - Конь Кайи остановился. - А потом они вернутся и отстроят Город заново... Воины! Они будут счастливее, чем мы!
  
   Первые камни из вражеских пращей упали у ног Кайи, у ног коня Кайи. Первые шеренги чужаков опустили пики.
  
   Кайя повернула коня к врагу.
  - Воины! - она снова подняла коня на дыбы и подхватила шлем из рук пажа. Конь присел на задние ноги... - За мной, воины! - крикнула Кайя. - Смерть не страшна. Мы бессмертны, воины! - ...и конь прыгнул вперед. И счастливо засмеялась светлоглазая Кайя и, набирающей разбег лавиной, сметающей все на своем пути лавиной, устремились вперед последние воины Города, его последние жители...
  
  
   Глава 1
  
   Гном
  
  
   Жил - был гном! Такой, не шибко казистый, но и не шибко страшный, средний такой гном. И решил гном однажды пойти из горы, в недрах которой жил, пойти на свет посмотреть, узнать - кто чем живет, чем дышит и что делает...
  
   Седобородый Крекер Заморский пробился через толпу своих сородичей, собравшихся в огромной, освещенной фонарями пещере и, кряхтя - как-никак, почти 2 сотни лет исполнилось, подсаживаемый руками более молодых и шустрых гномов, влез на медный стул - трон. Стул стоял на единственном возвышении в пещеры.
  - Тише-тише, - усевшись на троне, закричал Крекер надтреснутым голосом, успокаивая собравшихся сородичей.
  - Так это правда, Ай-яяй Неказистый? - спросил он у гнома, стоявшего чуть в стороне от всех. - Правда, что ты хочешь покинуть нас, чтобы увидеть Внегорье?
   Маленький гном, одетый в короткие, а не длинные, как у всех, штаны и красные, с белыми полосами, гетры, смущенно затоптался на месте.
  - Ишь, как принарядился, - пробормотал с трона Крекер, - в мое время гномы так не наряжались...
  - Да! - услышав последние слова Крекера, возмущенно закричали и затопали ногами все гномы, присутствующие в пещере. - Не наряжались... И пусть он скажет, куда идет!
  - Тихо-тихо, - снова зашикал на сородичей Крекер, почесывая пальцем кончик своего длинного горбатого носа, - я сам спрошу!
   Гномы замолкли.
  - А куда ты идешь, Ай-яяй Неказистый? - громко, чтобы слышали все, спросил старейшина.
  - Хочу посмотреть Внегорье, - тихо, но твердо ответил гном, которого Крекер назвал Ай-яяем Неказистым.
  - Весь мир делиться на Горье, где живут гномы и Внегорье, где живут не гномы, - в свою очередь, громко произнес Крекер и наставительно поднял кривой указательный палец вверх.
   Сородичи Крекера внимательно проследили за пальцем старейшины... В пещере наступила уважительная тишина.
  - А что там? - спросил, в этой тишине, самый бойкий из гномов - драчливый подмастерье Ран-Задира.
  - Где там? - переспросил Крекер у Задиры.
  - Вверху! - уточнил гном. - Там, куда указывает твой палец!
   Крекер посмотрел на свой торчащий палец...
  - Там, - начал он... Идиоты, - брызжа слюной, неожиданно заорал он, - я никуда не указываю!
   Гномы, держась за животы, гнусно захихикали.
  - Знаем - знаем! - закричали они, покатываясь со смеху. - Однако у тебя такой корявый палец...
  - Дубины! - снова заорал Крекер. - Кретины! Оболтусы! - уже успокаиваясь, добавил он. - И, вообще, я не к вам обращался, а к нему! - указал пальцем, но уже не указательным, а другим, на Ай-яяйя, старейшина. - Слышишь, Ай-яяй, я к тебе обращаюсь!
  - Слышу - слышу, - пробормотал гном-отщепенец.
  - Так, вот... О чем это я? - громко спросил Крекер.
  - Об идиотах, кретинах и оболтусах! - хором подсказали собравшиеся в пещере гномы Крекеру.
  - Да, именно. Об оболтусах... Настоящий гном не должен болтаться по Внегорью!- твердо произнес старейшина.
  - А я хочу посмотреть Внегорье! - упрямо повторил гном.
  - Тише! - Крекер Заморский, старейшина гномов, поднял руку, призывая всех помолчать. И, тут же, сам нарушая тишину, спросил: - Все слышали, что он сказал?
  - Все! - подтвердили гномы.
  - Ага,- произнес Крекер, - есть повод... - и, не закончив предложение, старейшина задумался.
   - Я должен подумать над последней фразой Ай-яяйя и его нежеланием прислушаться к моей мудрости, - спустя минуту, выйдя, наконец, из задумчивости, произнес старейший и приготовился снова задуматься, теперь надолго.
  - Не пускай его, старейший, - не давая Крекеру впасть в ступор, выскочила вперед коренастая плечистая гномиха. Подперев толстыми руками крутые бедра, она стала перед Крекером. Дернув большой, как у всех гномов, головой и, отбросив со лба темную челку, она добавила: - Это он от наших малюток сбежать хочет...
   Не прекращавшие, несмотря на все уговоры Крекера Седобородого, шуметь гномы, мгновенно затихли - мужчины раскрыли рты, а женщины энергично стали толкать друг друга в бок.
  - Это каких - таких малюток? - спросил Крекер озадаченно, ерзая на своем троне и тоже раскрыв рот, потом, правда, решил закрыть его... Снова поерзал на троне и, наклонившись к гномихе, тихо спросил - Агниока, а разве у тебя есть малютки?
  - Нет... - игриво повела широким плечом гномиха. - Но будут... Если он останется, будут! - уточнила гномиха, угрожающе развернувшись к Ай-яяйю. - Куда он денется! - сурово пояснила она.
  - Ага - ага, - забормотал ошалело Крекер. - Конечно, будут... - И обронил: - И в самом деле, куда... - старейшина оборвал себя, потом не выдержал и промолвил: - Ишь ты!
  - Старейший... старейший, - встал на цыпочки и вытянул в сторону уха Крекера перемазанные жиром, свернутые в трубочку губы, Рубило Бесталанный, известный всем в пещере ябеда.
   Крекер даже не заметил, как Рубило подобрался к трону.
  - А Агниока прошлой ночью подралась с Кайлом и Буравчиком-Жлобом и поставила каждому по гузяку.., - зашептал на ухо старейшине Рубило, закладывая, требующую не отпускать Ай-яяйя, гномиху. - А Второму Фонарщику она пообещала показать огненную саламандру и поставить персональный фонарь под глазом, если он не перестанет обзываться!
   Крекер уважительно посмотрел на стоящую перед ним даму, на ее кулаки...
  - Да, - крякнул он. - Она может... Ну, что, войдем в положение дамы? - кашлянув, громко спросил старейшина у гномов, уже вслух, не стесняясь, обсуждавших перспективы замужества Агниоки и шансы Ай-яяйя на побег от нее.
  - Тише-тише, - одновременно снова призвал к порядку Крекер своих сородичей.
   Откуда-то, из прохода-штольни, ведущей из пещеры в глубину горы, послышался дробный топот и в пещеру ввалились еще двое гномов, опоздавших на общее собрание. Даже издалека было видно, что у обоих на лицах, под глазами, рядом с большими носами, лиловели крупные, солидные фиолетовые синяки.
  - Хм, - сказал Крекер, глянув на физиономии опоздавших гномов. - И где же вы были, добры молодцы Кайло и Буравчик-Жлоб?
  - Старейший, я же просил не называть меня этим обидным прозвищем 'Жлоб'!- прогундосил Буравчик-Жлоб.
   Соплеменники Кайла и Буравчика обидно захохотали, тыкая пальцами в побитых гномов...
  - Так, - перекрывая хохот сородичей, закричал Крекер и даже привстал на троне, чтобы его лучше было видно и слышно, - я принял решение! Слышите? Молчать всем! ...Сейчас теплая пора, - гномы в пещере притихли на минутку, - пусть Ай-яяй идет куда хочет! Но к осеннему выбору невест и ярмарке он должен вернуться!
  
  
  
   Забросил гном на плечи мешок с припасами, чтобы не помереть с голоду в первое время, палку взял крепкую - сдачу дать нахалу какому или зверье отогнать, приделал на пояс острый нож для мелочей всяких и попрощался с многочисленной родней - а гномы все родня между собой и в этой горе их жило не менее 3 сотен. Потом, семеня ногами, потопал к выходу из горы.
  
  ... - Иди-иди! - бросила Агниока и швырнула в Ай-яяйя рваным башмаком, из кожи горного чуда-юда.
   Ай-яяй едва успел увернуться от тяжелого башмака и вздохнул.
  - Но только попробуй не явиться на выбор невест, - крикнула ему вслед Агниока, - пожалеешь, что родился!
   Ай-яяй представил себе на секунду разъяренную Агниоку, ее пышущие огнем глаза, крепкие руки, массивные бока... и, еще быстрее засеменил прочь из пещеры. На спине у него покоился мешок с разными припасами и мелочами на первое время, на поясе висел нож, а в руке он сжимал окованную железом палку - сдачу дать кому или отбиться от зверья.
   Выйдя из горы, Ай-яяй втянул ноздрями горбатого носа воздух. Пахло незнакомыми цветами и еще чем-то таким, вкусным! Ветер ворошил густые волосы Ай-яяйя, прохаживался по траве. Далеко внизу под горой виднелся лес, но это внизу, а сейчас только трава, высокая, по пояс трава, шелестела вокруг Ай-яяйя. И это говорило гному, что он находится во Внегорье, а не с внутренней стороны гор. Ай-яяй натянул на голову старую кожаную шапку-клобук и отважно шагнул вперед... Однако тут же заметил, что его передник, торчащий из-под кафтана, передник, без которого не может обойтись ни один уважающий себя гном, порвался. А на правом башмаке отстала подошва. Передник был скроен из кожи молодого драконыша, сброшенной им во время линьки - их наглое и скандальное семейство - драконов - жило в самом центре Горья, в его самой большой долине - и Ай-яяй очень гордился своим передником. А башмаки были сделаны из шкуры самого чуда-юда. И потому Ай-яяй немного огорчился. Однако стоит ли горевать и начинать свой путь с прохудившейся одежонки, если ее можно починить?
  - Оп! - воскликнул Ай-яяй и, быстро присев на землю, извлек из заплечного мешка инструмент - шило, тонкую иглу и жилы, принесенного драконами с равнин, убитого носорога.
  - Раз-два и готово... - напевал Ай-яяй, сдвинув на затылок шапку, зашивая передник и укрепляя подошву, - эка невидаль, передник порвался...
   Сложив шило и остатки ниток опять в мешок, Ай-яяй встал, расправил зашитый фартук и провел пальцем по шву... - А ничего получилось, - подумал он, слегка удивляясь своему таланту портного, и даже оглянулся на родную гору. Вход в гору огромным черным ртом немо таращился на Ай-яяйя - давно уже никто не покидал его. И со всех сторон его, вход, окружали мрачные черные скалы, вздымающиеся острыми пиками к белесому небу, к далекому солнцу и блестящим снежным вершинам...
  - И-эх! - вздохнул Ай-яяй и поправил клобук на голове. Затем снова вскинул мешок на спину, взял посох и смело посеменил вниз по траве. А идти было трудно, потому что трава была очень высокой, да еще и колкой. И все время старалась хлестать его по ногам, там, где они были неприкрыты короткими штанами. Иногда спуск становился очень крутым, и тогда Ай-яяю приходилось упираться посохом в землю, чтобы не упасть. Но на душе у Ай-яяйя все равно было легко и радостно... И, вдруг, в траве что-то зашипело. Ай-яяй даже подпрыгнул от неожиданности и, сразу же, на всякий случай, отскочил в сторону. Потом осторожно раздвинул окованной железом палкой траву... Большая гладкая змея, свернувшись кольцом и приподняв треугольную плоскую голову, недовольно смотрела на Ай-яяйя, шипя и высовывая наружу раздвоенный язык. Ай-яяй не очень хорошо понимал змеиный язык, но, все же, разобрал ее слова: - Смотри, куда ноги ставишь, деревенщина!
   - Подумаешь, - произнес Ай-яяй, и аккуратно обошел рассерженную охотницу на мышей, жучков-паучков и прочую мелкую живность. А потом продолжил свой путь.
   Лавируя между тут и там прячущимися в траве увесистыми, а некоторыми даже очень увесистыми, камнями, Ай-яяй, насвистывая, продолжал спускаться по траве вниз. И спускался до тех пор, пока близко не увидел темнеющий лес.
  - Уф, - сразу остановился гном. Лес был для Ай-яяйя не самым приятным местом - в окрестностях горы, в которой жили родичи Ай-яяйя, леса, как такового, не было, а там, где он был... Сородичам Ай-яяйя приходилось спускаться за лесом в долину, где жили драконы - там лес был, но драконы считали его своей собственностью и нагло требовали даже за сгнившие деревья и корявые сучки самоцветные камни...
  - Уф, - еще раз вздохнул гном. Но деваться было некуда, или идти через лес, или... или возвращаться назад, в Горье...
  
   Опять посмеются над ним собравшиеся в кучу, по случаю его возвращения, гномы и слова обидные кричать станут - это у гномов в натуре, потешаться над незадачливыми своими сородичами. Подумал гном, подумал, да и достал из заплечного мешка-котомки отполированное до блеска бронзовое зеркальце. Посмотрел Ай-яяй на себя, мысль умную: - А очень даже казистый я гном, только бороду расчесать малость... - погонял в голове туда-сюда, потоптался немного стянутыми башмаками - ничего, крепко держаться - оборотился вокруг себя, сплюнул, да и вошел в лес...
  
   Ай-яяй только на минуту опять представил себе ухмыляющуюся Агниоку... и сразу же, перехватив поудобнее клюку, воскликнул: - Чему быть, того не миновать! - решительно вошел в лес.
   Яркое солнышко, до сих пор охотно сопровождавшее Ай-яяйя, при приближении гнома к темно-зеленым зарослям, испугано попятилось назад, а затем и вовсе сбежало куда-то. Ай-яяйя накрыло тенью громадных сосен, раскидавших свои лапы-ветви во все стороны. А между лапами этих сосен нахально стояли мохнато-бородатые низкорослые ели, явно недовольные вторжением Ай-яяйя в их царство. Гном осторожно ступил на мягкий пружинистый ковер из травы, сучков, шишек, веток и иголок... Посмотрел себе под ноги, чтобы не упасть, случайно зацепившись за демонстративно выставленный чей-нибудь узловатый корень. Отвел рукой недоброжелательную ветку ели, перебрался через упавший ствол... И зашагал по лесу. Кое-где сосны и ели, собравшись в круг и скрипя каждой своей иголкой, образовывали небольшие чистые полянки, и тогда солнце вновь возвращалось к Ай-яяйю, светило ему в лицо, разукрашивало воинственно насупленные ели. Шаг за шагом, Ай-яяй продвигался вперед. Уповая на свое врожденное чувство пространства, гном шел не отклоняясь ни на йоту от выбранного им направления. Вот уже и лес, вроде, пореже стал, и сосны постройнее. Куда-то подевались ворчливые дядьки - ели, и солнце то тут, то там пятнышками скакало по земле. Исчез под ногами мягкий подлесок из веток, шишек, сучков и еще один лесовик знает чего, местность стала более пологой, и небо, вроде, выше. А на верхушках деревьев стали перестукиваться чудные птицы - Ай-яяй раньше никогда таких не видел. В его родном Горье кроме нудных и дремучих - даже покалякать с ними не о чем, одна лишь еда на уме - горных орлов никаких птиц не водилось... Птицы, время от времени, роняли сверху на гнома какую-то шелуху - перья, кусочки коры, веточки, еще что-то...
   Уже ничего не боясь и даже перейдя на мелодию 'Вечернего скрежета по сковороде' - лауреата большого и малого музыкальных конкурсов гномов, общепризнанного лидера продаж на всех ярмарках Горья, победителя 5-го песенного турнира народов Горья и ближайшего Внегорья - авторитетное жюри в полном составе сбежало, узнав, кто автор данного произведения - кроме судьи-гнома, который и присудил победу 'Вечернему скрежету...'. 'Вечерний скрежет' был безусловным творческим успехом композитора Валуна Бездарного, хотя, завистники и поговаривали, что Валун не только бездарен, но и бесчувственен, кроме того, глух, как пень. Но, тем не менее... Знаменитого композитора знали даже драконы - предыдущее их семейство, обитавшее в центре самой большой долине Горья и обладавшее кое-каким музыкальным слухом, в полном составе покончило с собой, едва услышало первые аккорды нового произведения Валуна Бездарного. А старикашка-дед нового, поселившегося в долине драконьего семейства, во всеуслышание объявил, что, несмотря на больную печень, самолично сожрет всякого, в ком, хотя бы, за версту заподозрит музыканта. И не посмотрит, кто он, этот музыкант, будет по происхождению - гном, гоблин, тролль или какой другой нации... Впрочем, все это предыстория. А, пока, Ай-яяй с каждым шагом все больше и больше углублялся в лес. По его меркам он шел уже более 4 часов и живот Ай-яяйя, вот-вот, готовился выступить с пламенной речью на тему о вкусной и здоровой пище, заодно, естественно, упомянув и о тысяче и одном способе ее приготовления. Но, внезапно, деревья впереди Ай-яяйя раздвинулись, туда, дальше, заблестела полоска воды, и гном услышал звуки дудочки, завораживающие и манящие. Ай-яяй насторожился.
   ... - Точно, дудочка, - подумал он и рванулся туда, где слышалась музыка. А мелодия все нарастала и нарастала, маня своими руладами и переливами. Ай-яяй даже запыхался, бежавши... А потом, когда мелодия стала совсем близко, он притормозил и невольно начал ступать тихо-тихо, чтобы не спугнуть неведомого музыканта.
   На берегу маленького аккуратного озера, со всех сторон окруженного ровными высокими соснами, на выступающем из травы корневище сосны сидело никогда прежде не виданное Ай-яяйем существо. Похожее и одновременно непохожее на гнома, голое, однако покрытое от шеи и до пяток короткой коричневой шерстью, с безволосой смуглой головой и выступающими из нее закрученными в дугу толстыми рогами, рогами, доходящими существу до спины. Существо играло на маленькой тонкой дудочке, искусно перебирая по ней длинными пальцами, а чуть сбоку, на очищенной от сосновой хвои траве, на полянке, парами кружились под его музыку очень красивые, почти небесные создания, одетые в клетчатые юбки и ростом почти с Ай-яяйя.
   Ай-яяй спрятался за ближайшее дерево, чтобы не спугнуть диковинных танцоров.
   Доиграв мелодию до конца, странный музыкант опустил дудочку, но мелодия все еще продолжала плыть над озером. Пары танцующих распались и Ай-яяй увидел, что это просто женщины, нарядно одетые, очень тоненькие - на взгляд гнома, привыкшего к коренастым своим соплеменницам - красивые длинноволосые женщины. Они негромко щебетали-переговаривались между собой, смеялись и почти подметали подолами своих длинных ярких юбок траву.
   Ай-яяй во все глаза смотрел на необычных существ и, наконец, решился как-то обозначить свое присутствие.
  - Кыххх, хыы, е-хэ-хэ! - негромко кашлянул Ай-яяй и вышел из-за ствола громадной сосны.
   Длинноволосые женщины и диковинный музыкант повернулись в его сторону.
  - Ура-я, о-мен ши-и-ша! - воскликнули женщины. - О, брат-и-ирт о-мен!
   Ай-яяю показалось - он не то, чтобы не понял, скорее не расслышал, что сказали эти женщины. Однако показать это им он постеснялся.
  - Каис мак ши-и-ша о-ири?- спросила одна из женщин у него.
   Ай-яяй не знал что сказать, до него дошло, что он просто не понимает их языка, и ему стало неловко. На всякий случай, гном посмотрел на музыканта - вдруг, он поможет ему понять, что говорят эти тоненькие женщины, но музыкант лишь удивленно взирал на Ай-яяйя удлиненными влажными светло-коричневыми глазами.
   Женщины окружили Ай-яяйя и одна, с густыми шелковистыми волосами потянула гнома за рукав кафтана.
  - Ши-и-ша о-вариназ!- воскликнула женщина и тут же повторила на понятном для Ай-яяйя языке: - Это гном!
  - Вариназ, вариназ! - засмеялись чудные женщины. - Зачем ты пришел к нам, гном-вариназ? Потанцуй с нами, гном!
   Женщины закружились вокруг Ай-яяйя, диковинный музыкант снова заиграл на дудочке, та, что тянула его за рукав, взяла гнома под руку - Ай-яяйю показалось, что козлиное копыто вылезло на миг из-под длинной зеленой юбки... и ноги Ай-яяйя сами собой пустились танцевать...
  
  
   Глава 2
  
   Очнулся Ай-яяй, когда солнце уже клонилось к вечеру. Он лежал на вытоптанной траве, на берегу полузаросшего лесного озерца и вокруг никого не было - ни красивых длинноволосых женщин, ни чудного музыканта. Только ноги Ай-яяйя, время от времени, дергались сами собой и болели так, будто он с раннего утра и по самый момент пробуждения только и делал, что отплясывал горным козлом. И еще страшно хотелось пить и есть. Ай-яяй оперся локтем на землю и, несмотря на кружащуюся голову, попытался сесть.
   Он помнил, как спускался по траве вниз, как шел потом по лесу и набрел на... на... Женщин он помнил, музыканта помнил и как его в круг потянули, как залихватски и сумасшедше отплясывал под рулады дивного музыканта и женщины хлопали ему... И все, дальше ничего. Дальше память как отшибло.
  - О-хо-хо, - простонал Ай-яяй и дрожащими руками полез в мешок за прихваченными из дома медовыми лепешками и баклагой с ключевой водой. А и не тут-то было. Мешка не было, и куда он его подевал, Ай-яяй вспомнить не мог. Не мог и все! Ай-яяй в панике кинулся ощупывать пояс под кафтаном - хвала предкам, мешочек с самоцветными камешками, врученный ему, на всякий случай, старейшиной Крекером перед уходом Ай-яяйя из горы, и нож, хоть, и сбились под передник, но остались на месте.
  - Хы-хы, - облегченно вырвалось у гнома, больше он, все равно, не мог ничего сказать.
   Ай-яяй сделал над собой усилие и подполз к озеру - на какое-то мгновение ему показалось, что это не то озеро, где он танцевал, но Ай-яяй быстро прогнал эту мысль и, наклонившись, жадно хлебнул воды. Утолив жажду, Ай-яяй, с трудом, кое-как, встал и посмотрел по сторонам - а, вдруг, мешок где-нибудь рядом валяется? Но мешок не валялся. Ай-яяй прикрыл один глаз, пробормотал заклятие от пакостливого боггарта, шелудивого данни, шутника альрауна, прикрыл другой глаз... Подождал немножко, топнул ногой, при этом потерял равновесие и чуть не упал, открыл оба глаза. Мешок с припасами не появился. Тогда Ай-яяй снова прикрыл оба глаза, повернулся вокруг своей оси, опять топнул ногой, плюнул направо и налево - жаль, никто не подвернулся, и открыл глаза - все было безрезультатно. Мешка не было! Исчерпав, таким образом, все имевшиеся в его распоряжении средства для немедленного появления мешка, гном горестно вздохнул.
  - Можно еще, конечно, посмотреть за деревьями, - подумал Ай-яяй, с неприязнью взирая на окружавшие небольшой клочок чистого пространства древесные стволы... Хм, однако деревья, вроде, с утра были другие...
   С трудом переставляя гудящие ноги, подавляя позывы требующего - дай пожрать, шелудивый! - желудка... - Почему это я шелудивый? - подумал Ай-яяй, но спорить с собственным желудком было смешно. - ... Ай-яяй побрел к деревьям. Но мешка и там не оказалось. Его нигде не было. Живот гнома весь зашелся от возмущения: - Ты что, совсем оборзел? Там же лежали мои лепешки! ... Это же надо, украсть мои лепешки! - Потом живот, вероятно, окончательно изобиделся на Ай-яяйя и затих, но спустя минуту ка-ак дал Ай-яяйю под дых и по почкам... резкой болью: - Бушь знать, гнида, как не кормить меня! - Ай-яяй даже согнулся. Его спасло лишь то, что он сунул в рот найденный в кармане штанов... - ... вот, повезло дураку, - подумал, наверное, живот гнома, имея в виду хозяина и усиленно вырабатывая желудочный сок. - ...заскорузлый кусок яблочного пирога. Этот кусок Ай-яяй стащил когда-то у самой упитанной гномихи в горе - у своей двоюродной сестры Жирной Жаднюги, известной всем жадины и сладкоежки, и хотел дать Агниоке, но потом забыл. На счастье гнома, он так и остался валяться у него в кармане. Решив на время вопрос с едой, Ай-яяй задумался - что делать и как теперь идти дальше? Вот, юк! Он даже плюнул с досады. Ведь, сам виноват. Зачем было неизвестно с кем танцы танцевать и компанию заводить? Ай-яяю пришел на ум самый рассудительный гном в их горе - Кремень Головастый. Уж он бы не кинулся под чужую дудку кренделя выделывать и шапку свою в озеро закидывать...
  - Ох, - спохватился Ай-яяй, - я, ведь, и шапку в озеро закинул... О-хо-хо!
   Ай-яяй посмотрел на небо, которое быстро темнело и запахнул кафтан - хорошо, что, хоть, его не снял с себя и не закинул в озеро... Впрочем, вид у кафтана был еще тот, будто его очень долго жевали и топтали. Да, и остальная одежка выглядела не лучше. Гетры и фартук-передник измазаны во что-то желтое и липкое, штаны помяты и вытерты... Такое ощущение, что он целую неделю спал где попало, как попало и с кем попало, а походя еще и собирал грязь со всего леса...
  - И жрать, все равно, хочется, - произнес Ай-яяй.
   В конце концов, немного почистившись, Ай-яяй пошел искать место для ночлега, пока не наступила окончательная темень.
   Ночью Ай-яяю снился его знакомый - громадный старый горный орел. Старик ворчливо топтался по небольшой площадке на вершине скалы, площадке, являвшейся его гнездом, чесал загнутым клювом под крылом и таращил на спящего Ай-яяйя янтарный глаз. И нудно бубнил Ай-яяйю о еде: - Козочку молоденькую надо брать с собой, козочку, а не медовые лепешки. Мясо молоденькой козы сладкое, нежное, не то, что у жилистого барана...
   Проснулся Ай-яяй от чьего-то тяжелого дыхания, плохо выспавшийся и жутко голодный. И первое, что он увидел это громадные влажные ноздри огромного зверя, шумно обнюхивавшие его. Ай-яяй подскочил с охапки веток и осыпавшихся хвойных иголок, на которых спал, устроившись между корневищами высоченной, толстенной сосны. Огромное животное, на четырех длинных ногах с массивными копытами, с большой вытянутой мордой и целым набором великолепных рогов на голове, нависало над Ай-яяйем, с любопытством смотря на него коричневыми глазами. Опасности в животном не чувствовалось, но, на всякий случай, Ай-яяй застыл в неподвижности. Зверюга, снова потянулась мордой к Ай-яяйю. Обнюхав его, она еще немного поглазела на гнома и, наконец, развернувшись, величественно и неторопливо пошла в лес, периодически всхрапывая и обдирая рогами кору на деревьях.
   Ай-яяй понял, что спать он больше не хочет - зверюга разбудила его. А, пока... День занимался затянутым в облака, и надо было хоть какую еду поискать, иначе притупившееся за ночь чувство голода вскоре напомнит о себе. Но сначала Ай-яяйю хотелось отыскать свой посох. Ай-яяй был уверен, что его он в озеро точно не закидывал. Не закидывал и более того, до последнего держал в руках. Потому как, желая покрасоваться перед лесными дамами, положил его на плечи, заложил за него руки и отплясывал гномьего гопака одними ногами, руки, все время, держа на посохе... Сломать же посох лесные девы не могли - силенок бы не хватило, унести с собой... Тоже вряд ли - не нужен он им. Скорее всего, закинули где-нибудь поблизости.
   Посох свой Ай-яяй обнаружил засунутым в развилку меж двух деревьев. Сломать его, все же, пытались, но и в самом деле не сумели и, потому бросили, торчащим в развилке. Ай-яяй вытащил посох, поправил-зачесал назад свои, теперь постоянно сползающие - после потери шапки - на глаза волосы, и, постукивая о землю, от радости, вновь обретенным посохом, двинулся на поиски еды.
   Ай-яяй, как гном приличный, живущий в горе, довольно плохо представлял себе, что такое настоящий большой лес, но зато хорошо знал лесные ягоды и грибы. Гном надеялся заполнить ими свой желудок до того, как он, желудок, болезненно напомнит ему о своем существовании.
   Чутье, обострившееся из-за голода, подсказывало ему, что где-то рядом растут ягоды. И вскоре Ай-яяй, действительно, обнаружил кусты с большими красными ягодами. Эти ягоды Ай-яяй пробовал раньше, они были слегка горьковаты на вкус и, в горах, меньше размером... Но выбирать не приходилось. Гном стал срывать зрелые бусины и жадно запихивать в рот, они лопались у него в руках, сок тек по его рукам, пачкал кафтан и штаны, капал на гетры. Внезапно Ай-яяй осознал, что в кустах находится он не один. С другой стороны объедала ягоды здоровенная бурая лохматая животина, как минимум на две головы выше и раза в три толще Ай-яяйя. Животина порыкивала, сопела, роняла слюну, широкими толстыми лапами с кривыми когтями цепляла куст за кустом и тянула к себе, смахивая языком сразу половину ягод с ветки. А маленькие темные глазки зверя с неудовольствием смотрели на Ай-яяйя. Гном видел подобных животин раньше, они иногда забредали в Горье. К вящей досаде драконов. Ибо в Горье эти животины нагло занимались разбоем прямо на территории драконов, то есть прямо в самой большой долине Горья - подъедали мед у пчел, до которого и сами драконы были охочи; ловили рыбу в прозрачной речке, протекавшей в долине; собирали орехи - в общем, делали, что хотели, всячески игнорируя при этом драконов. Естественно, драконы любыми способами старались отвадить бурых зверей от Горья, но мохнатые косолапые животные - их так и звали Мохнатычи - плевать хотели на все потуги драконов. Драконов они абсолютно не боялись и вытурить их из долины было сложно... Однако, сейчас, с каждым взмахом своего языка, животина все ближе и ближе подбиралась к Ай-яяйю, ревела все громче и все недовольнее поблескивали ее маленькие глазки. Ай-яяй понял, что пора сматываться, пока зверюга не принялась вместо ягод за него. Противник однозначно был крупнее, сильнее, и наглее его. Ай-яяй аккуратно вернул на место ветку с недоеденными ягодами и спиной-спиной, не поворачиваясь, сделал шаг, затем еще один назад. Здесь он слегка присел, не сводя взгляда с уже откровенно злобно косящегося на него мохнатыча, нашарил рукой оставленную на траве, возле кустов, палку, подобрал ее и задом-задом попятился в лес. Как только животину стало плохо видно за деревьями, Ай-яяй тут же развернулся и, не думая больше не о чем, побежал прочь. Уносясь все дальше и дальше от ягодника, Ай-яяй со смехом представлял себе морду мохнатыча и его разгорающиеся, сначала недоумением, недовольством, а потом и откровенной злобой маленькие коричневые глазки - подумать только, какой-то недомерок-гном позарился на занятый им, самим мохнатычем, куст... Пробежав, наверное, с три пещерных перехода, Ай-яяй не выдержал и с хохотом повалился на траву. Смех душил его, Ай-яяй никак не мог забыть, как наперегонки с огромным зверем объедал ягоды. Только страшным чувством голода Ай-яяй мог объяснить свою смелость, и то, что не сбежал сразу, как только понял, кто находится в кустах кроме него. А так лишь шустрее 'перемалывал' ягоды... Отсмеявшись, Ай-яяй с облегчением вздохнул, хвала Истукану Каменному и Столбу Кварцевому - предкам-прародителям и духам-защитникам гномов, ягод он наелся досыта. В конце концов, поднявшись с земли и струсив с себя налипшие веточки, сучки, травинки и прочий лесной сор, Ай-яяй, решил продолжить свой путь.
   Через несколько минут он уже весело шагал по лесу, снова насвистывая 'Вечерний скрежет...'. Чем дальше шел гном, тем все больше и больше менялся лес. Сосны в этом лесу уже не стояли плотными рядами, и вместо сосен все чаще попадались незнакомые Ай-яяйю ветвистые, широкие и не очень высокие деревья. Их кроны и ветви зеленели зелеными лоскутками - листьями, хотя сами деревья были коричневыми или с пятнами белого и коричневого.
   Примерно к полудню, Ай-яяй почувствовал, что местность опять резко пошла под уклон. А трава под ногами перестала быть сплошным ковром. Тут и там появилось проплешины голой земли, тут и там торчали из земли камни. Пару раз Ай-яяй издалека видел бурых мохнатычей - их гном обходил заранее, а два или три раза он сам спугнул каких-то зверюшек, грызущих что-то в кустах, зверюшек, которых гном в Горье не видел. За одним Ай-яяй даже попробовал погнаться, кушать-то снова хотелось, но куда там. Зверек так сиганул по склону вверх, что Ай-яяй только и увидел куцый хвост и мелькнувшие лапы.
   Время шло, и гном уже начал склоняться к неутешительному выводу, что, видимо, и этим днем ему придется довольствоваться одними ягодами, а также, что, пожалуй, пора остановиться и поискать воду, ибо потребность в питье ощущалась все сильнее и сильнее.
   Ай-яяй расстегнул кафтан - чем дальше он спускался вниз, тем теплее и теплее становился воздух - и стал внимательнее приглядываться к окружающим деревьям и кустам. Гном надеялся, что сможет почуять, когда поблизости окажется вода или кусты с ягодами. Но, вместо запаха воды или спелых ягод, неожиданно, Ай-яяй ощутил запах дыма. Он потянул носом воздух еще раз... Так и есть, дым! Ай-яяй обрадовался - где дым, там, наверное, и жилье! Во всяком случае, ему очень хотелось в это верить. Ай-яяй тут же забыл о воде и быстренько направился в ту сторону, откуда пахло дымом.
   За небольшим рядом тоненьких бело-черных деревьев, покрытых шапками кудрявых зеленых лоскутьев-листочков, лес круто скатывался вниз. А там, внизу, простиралось поле без единого деревца. А прямо на краю поля, под лесным склоном, вилась не раз хоженая дорога. Дорога вдоль склона. И на этой дороге, чуть дальше, стояла сложенная из бревен берлога. Ай-яяй не знал, как называется подобное сооружение, однако оно весьма походило на берлогу троллей. Хоть и с какими-то пристройками. Скользя по земле, хватаясь рукой за что попало - кусты, камни, а то и просто траву, притормаживая, где возможно, посохом, Ай-яяй стал спускаться вниз. В конце спуска он, все же, не удержался и упал. Дальше Ай-яяй уже катился, но до ровной земли оставалось немного, и он ударился не сильно. Охая и ахая, он встал с земли и, в первую очередь, привел в порядок свои волосы - непривычно гному без клобука, волосы на глаза падают, листья всякие лезут, потом отряхнул одежду и подобрал, упавший рядом, посох. После чего направился к строению. Берлога состояла из четырех ровных стен, накрытых сверху еще двумя такими же ровными, только пол углом и маленькими, стенами. И, из одной из верхних стен, выходила труба, корявая и выпускающая, периодически, клубы дыма.
   Трава вокруг этого непонятного сооружения была вытоптана, а от самого дома исходил невнятный шум и гул. И в прорубленном в стене дома и подслеповато смотрящем на Ай-яяйя окне-проеме, затянутом какой-то пленкой, мелькали чьи-то фигуры и чьи-то головы. Ай-яяй на секунду задумался - с одной стороны кушать и пить хотелось сильно, а с другой... Кто хозяева в этом доме? Кроме своих сородичей-гномов и гномов из Трехглавой вершины и Корявого склона, а еще гномов с дальнего конца Горья, Ай-яяй видел только троллей и гоблинов. Они тоже жили в Горье, но, опять-таки, для троллей это строение было маловато, а гоблины строили иначе. Ай-яяй слышал еще о сидах, которые обитали на открытых пространствах у большой воды и тоже строили дома - но где здесь большая вода? И если дом, все-таки, их жилье, то, как они отнесутся к гному? В Горье поговаривали, что сиды не очень гостеприимны... На всякий случай, Ай-яяй решил сначала обойти дом по кругу и все осмотреть.
   С той стороны, где к дому примыкали огороженные брусьями пристройки, до гнома донеслись очень даже знакомые звуки. Так похрюкивали и визжали нахрапистые, с малюсенькими глазками и большим расплющенным носом животные, похожие на бурдюки на коротких ногах. Они небольшими стадами бродили по Горью. Обойдя дом, Ай-яяй увидел приземистое строение, из которого и доносились знакомые звуки. А еще за оградой дома находился навес, под которым топталась парочка незнакомых гному животных. Эти животные напомнили гному того громадного рогатого зверя, что навестил его спозаранку в лесу. Правда, они были поменьше размером, без рогов и одно из них жевало сложенную под навесом большую кучу сухой травы. Под навесом же находилось и длинное вытянутое сооружение из обтесанных деревьев на четырех сплошных колесах.
  - Перевозка, - сообразил Ай-яяй. Такие были и у гномов в Горье, только эта была намного шире и длиннее. Ай-яяй покрутил носом, где-то совсем рядом вкусно пахло жареным мясом. Он чуть скосил глаза и увидел сбоку от себя остатки большого кострища, на котором, видимо, недавно жарили мясо. Костер еще дымился и по обеим сторонам его стояли 'в боевой готовности' рогатины - лишь перекладина-вертело отсутствовало. А рядом ни души. Ай-яяй только вдохнул полной грудью сохранившийся в воздухе аромат подгоревшей мясной корочки... И тут его окликнули. Из неказистого узкого строения позади постройки с хрюкающими животными, строения, которое Ай-яяй сразу не заметил, вышел, подвязывая веревкой полосатые, оборванные к низу штаны, гном. Моложе, чем Ай-яяй, почти подросток, но гном.
  - Чего ищешь, дядя? - грубо спросил гном.
   Ай-яяй даже не успел обрадоваться тому, что это его соплеменник. Возмущение переполнило его - гном явно не испытывал никакого уважения к Ай-яяйю, а, ведь, Ай-яяй был явно старше этого хама. В Горье за такое бы...
  - А ты кто такой? - тоже грубо спросил Ай-яяй.
  - У нас харчевня для приличных... - начал было подросток, но, неожиданно, его прервали. Криво сколоченная, но прочная дверь дома-четырехстенка отворилась, и из открытых дверей чей-то женский голос проорал:- Кувень, паршивец, ты где? - Проорал на языке гномов.
   Подросток спохватился, и, уже не обращая внимания на Ай-яяйя, бросился к двери. Подумав, Ай-яяй направился следом за подростком-гномом.
  - В любом случае, - решил Ай-яяй, - кушать хочется и здесь есть гномы.
  
  
   Глава 3
  
   Подошел гном к дверям дома, а дом-то громадный, даром, что для троллей маловат. Зато гномов в нем может поместиться...Ого-го! Вошел гном в дом, и в правду, народу в нем! Кругом столы стоят и все заняты. И все сплошь гномами виду необычного, в одеждах ярких. Бород ни у кого нет, только усы растут, и волосы в косички заплетены. И все едят и пьют. И вооружены все, топоры боевые у каждого - будто враги рядом. Пожал плечами Ай-яяй, но коль уж вошел...
  
   В маленьком помещении, занимавшем чуть ли не полдома, было тесно от наполнявшего его народу. И все сплошь гномов. И всех сплошь с оружием. А еще вкусно пахло едой. И пивом пахло. Хорошо так пахло. Ай-яяй понял - это был дом, где можно поесть, дом, специально построенный, чтобы тут ели. На какое мгновение он растерялся - все гномы в помещении были в ярких кафтанах, цветных блузах и штанах, а он вошел в измазанных гетрах, грязном кафтане и мятых-перемятых штанах-шортах. Зато у Ай-яяйя был передник, которого не было ни у кого из присутствующих - а, ведь, любой сородич Ай-яяйя считал себя голым без передника. И это поразило Ай-яяйя даже больше, чем одежда гномов и обилие оружия при них. И даже больше, чем внешность гномов - у многих из гномов были косички и усы, но не было бород.
   Между столами, стоящими в помещении, массивными, коротконогими, и гномами, сидящими за этими столами, суетилась разбитная гномиха в мешковатых шортах и блузе неопределенного цвета. И что очень обрадовало Ай-яяйя - в некоем подобие передника, рваном, грязном и матерчатом.
   Гномы за столами шумели и галдели, гномиха в шортах разносила горшки, пахнущие едой, и со всех углов разило кисловатым ароматом кваса и пива... Двое гномов, с расчехленными топорами возле ног, сидевшие за ближайшим ко входу столом, бросили внимательный взгляд на Ай-яяйя и отвернулись. Ай-яяй потоптался немножко, ища свободное место, и решительно подсел на единственно свободную лавку у стола возле проема-окна. Высокий, непривычно длинноусый гном, сидевший за этим столом в компании еще двух усатых гномов и пивший что-то из жбана, поперхнулся и отставил жбан в сторону. Затем прищурил жесткие коричневые глаза и уставился на Ай-яяйя. Просквозил взглядом потертую одежду Ай-яяйя, посох, оббитый железом - его гном положил возле ног, и демонстративно поправил меч на поясе в длинных ножнах.
   К Ай-яяйю подскочила гномиха в шортах и выжидающе уставилась на него.
  - Чего будем? - спросила она, вытирая руки о свой рваный передник.
  - Есть хочу, - прямо сказал Ай-яяй, - очень хочу!
   Все трое гномов, сидевшие за столом с Ай-яяйем, громко засмеялись.
  - Есть похлебка жидкая на жиру, похлебка гороховая, каша с салом и полбой, мясо хрюкал... - начала перечислять гномиха, но Ай-яяйя остановил ее.
  - Неси все, - произнес он, мысленно облизываясь. - И хлеба давай!
  - А чем платить будешь? - осведомилась гномиха подозрительно. - Мы за просто так не кормим.
   Ай-яяй достал подвешенный к поясу, под расстегнутым кафтаном, плотный кожаный мешочек- подарок старейшины Крекера, и встряхнул его. Выпавший из мешочка камешек, прозрачный, отливающий голубым, он положил на стол.
   Двое соседей Ай-яяйя по столу, сидевшие напротив него, и шустро хлебавшие что-то из стоящего перед ними горшка, застыли с ложками в руках. Гном с жесткими глазами подался вперед и присвистнул:- Ого!
   Гномиха неторопливо взяла короткими пальцами камешек со стола, посмотрела его на свет и также не спеша, спрятала под передник.
  - Пить что-нибудь будем? - не выказывая никаких эмоций, поинтересовалась она.
  - Квас, кувшин принеси, - быстро сказал Ай-яяй, - и положи в кувшин соцветие вереска.
   Шум в помещении нарастал, в дальнем от Ай-яяйя углу кто-то из гномов затянул-завыл песню, а сидящие за столами гномы начали отбивать ритм, топая ногами и бряцая оружием.
   Гномиха продолжала стоять возле стола Ай-яяйя, не обращая никакого внимания на шум, с интересом смотря на Ай-яяйя.
  - Забавно, - наконец, произнесла она, - никогда не слышала о подобном рецепте. Впрочем, - добавила она, - вереска у нас все равно нет.
   Однако, прежде чем уйти, она повторила: - Соцветие вереска в кувшин кваса...
   Едва гномиха ушла, сосед Ай-яяйя, который был с жесткими коричневыми глазами и длинными усами - он сидел на одной лавке с Ай-яяйем - повернулся к Ай-яяйю и, перекрывая горланящих гномов, спросил: - Ты откуда, такой богатый, будешь?
  - С Горья, - простодушно ответил Ай-яяйя и, оправдываясь, пояснил: - Я недавно совсем...
   Гном крякнул.
   Двое соседей Ай-яяйя, подчистив горшок и облизав ложки, положили их на стол.
  - И давно ты оттуда? - снова задал вопрос усатый, словно не услышав последних слов Ай-яяйя. Ай-яяйя уже собрался повторить, что нет, не давно, но в этот момент вернулась гномиха в рваном переднике. Сопровождаемая знакомым Ай-яяйю подростком в оборванных штанах, она принесла заказ Ай-яяйя. Гномиха поставила на выщербленный стол два горшка с похлебкой и горшок с полбяной кашей, а шедший за ней недоросль Кувень водрузил рядом толстенький кувшин с квасом и положил поддон с большим куском жареного мяса и темным кругом хлеба. Затем гномиха достала из-под передника ложку с массивным черенком и положила возле горшков, потом снова полезла под передник и извлекла оттуда три золотых кругляша, маленькую стопочку серебра и горку медных кругляков. Все это она высыпала на стол перед Ай-яяйем.
  - Это сдача, - жестами показала гномиха, даже не пытаясь, в отличие от длинноусого вояки с мечом, перекричать гномов. Забрав пустой горшок со стола, она удалилась.
  - Кувень, ты где застрял? - спустя минуту, уже неся посуду с другого стола, громко закричала гномиха, заглушая даже орущих песню гномов. Подросток в оборванных штанах застрял у стола Ай-яяйя - он рассматривал никогда им невиданные прежде золотые монеты.
  - Иди, иди, - сказал усатый сосед Ай-яяйя подростку, и снова повернулся к Ай-яяйю. - Так я снова спрошу... А, ну, сядьте! - гаркнул он, вдруг, двум гномам, вскочившим с мест и сцепившимся друг с другом. - ...Давно ты оттуда?
   Ай-яяй собрал кругляши со стола и неторопливо ссыпал их назад в мешочек, в тот, из которого доставал камешек.
  - Дак, дня полтора, - произнес Ай-яяй, отламывая кусок хлеба и подвигая к себе ближе горшок с похлебкой. Одновременно Ай-яяй подумал: - И зачем усатому это знать?
  - Сколько-сколько? - недоверчиво переспросил усатый.
  - Полтора дня, - невнятно повторил Ай-яяй, уже работая ложкой.
  - Ну, да, конечно, - задумчиво пробормотал сосед Ай-яяйя, - полтора дня... А, ведь, и в самом деле, как будто, только что из Горья, - произнес он и задумался. - И палка с железом... Чистым. Интересно...
  - Что интересно? - спросил Ай-яяй, отставляя в сторону пустой горшок и подвигая к себе следующий.
  - Да, так, - произнес усатый. И добавил: - Давно я не слышал о тамошних гномах. Вот и подумал, интересно, не перевелись ли еще в Горье мастера...
  - Не, не перевелись, - обронил Ай-яяй, не совсем понимая, что усатый имеет в виду, но усиленно работая челюстями.
  - Угу, - сказал усатый гном и хмыкнул. - Я так и думал! - И ни с того, ни с сего, внезапно, произнес: - Я Колодун, предводитель отряда-гмайра гудавайсов. Мы луговые гномы и у нас сейчас война между маакондами-землями Гудайвас и Трифинг. Это все мои воины, - и Колодун обвел широким жестом гномов в помещении. - Мы идем к Головастому Гри, нашему герцогу. Хочешь присоединиться к нам?
  - Что? - чуть не подавился Ай-яяй. - Присоединиться? Я? Зачем? ...А-а, - минуту спустя, пытаясь сообразить куда клонит усатый, протянул он.
   Двое соседей Ай-яяйя по столу, услышав слова своего командира, в упор уставились на Ай-яяйя. Колодун обратился к тому из них, кто был с длинной косичкой.
  - Малту, - обронил Колодун, подождав, пока, наступит очередная пауза в пении гномов, - Група-хозяин обещал нам ночевку. Сходи узнай...
   Гном с косичкой, с неохотой вылез из-за стола и направился вглубь помещения - именно туда, время от времени, отправлялась гномиха с пустой посудой, чтобы, спустя некоторое время, появиться с полной.
  - Ты, ведь, - обратился Колодун к Ай-яяйю, - наверное, хочешь мир посмотреть?
  - Хочу, - перестав жевать, искренне ответил Ай-яяй. - Конечно, хочу! Интересно мне узнать, кто на земле живет.
  - Ну, вот, с нами и посмотришь. Ты же все равно пойдешь в город, а мы туда тоже идем. Значит и разницы тебе никакой, - заключил Колодун, - одному идти или с нами. Тебя как зовут?
  - Ай-яяй из Западной горы, - сказал Ай-яяй, вытирая ложку. Он уже успел прикончить и похлебку и кашу.
   Гном, оставшийся сидеть за столом, напротив Ай-яяйя, хихикнул:- Однако, Ай-яяй из Западной горы, и горазд ты жрать.
  - Смотри, Ай-яяй, - продолжал давить на Ай-яяйя длинноусый Колодун, - я тебя на довольствие поставлю и жалованье тебе положу, чтобы ты мог расплачиваться за еду деньгами, а не драгоценными камешками. А камешки прибережешь на более важные покупки.
  - Соглашайся, - насел на Ай-яяйя и сосед напротив. - Колодун - вождь удачливый!
   В помещении все нарастал и нарастал шум. Гномы уже начали шумно перемещаться от стола к столу.
  
   Ведь, гномам, да еще нескольким десяткам, да еще собравшимся вместе, не устроить разгул очень трудно - такая уж натура у гномов.
  
   Для разгула гномам не хватало самой малости - крепкого хмельного кваса, но именно его Колодун им даже нюхать запретил! А ослушаться в походе вождя никто не мог. В походе слово командира - закон, и Колодун не зря был предводителем гмайра. Он умел заставить выполнять свои приказы.
  - А тебе какой резон брать меня? - вопросил у Колодуна Ай-яяй, вытаскивая из-под кафтана свой нож и принимаясь им резать мясо.
   Вместо ответа, Колодун и второй гном, тот, что оставался сидеть за столом, уставились на нож в руке Ай-яяйя. На рукоятку из дерева, обернутую полоской шкуры дракона - для большого удобства - и тусклое лезвие.
   Ай-яяй, в это время, напряженно жуя мясо, решал - хочет ли он присоединиться к военному отряду, направляющемуся на помощь неведомому Головастому Гри или не хочет.
   - Я же не воин!- сказал Ай-яяй Колодуну.
  - Воина мы из тебя сделаем, - сказал Колодун. - Но, тут такое дело... Вы, горные гномы, сызмальства обучены с металлом дело иметь, а мне кузнец в отряде позарез нужен, - честно признался Колодун Ай-яяйю. И, видя колебания Ай-яяйя, добавил: - Соглашайся. Ты и мир с нами посмотришь, ведь, мы потом и дальше пойдем, из города... - Выдержав паузу, Колодун деловито произнес: - Короче, нечего хрюка за хвост тянуть. С этой минуты ты в составе отряда. Пока будешь без оружия, хотя, сдается мне, твой посох, - Колодун перевел взгляд на посох Ай-яяйя, - не хуже иного топора будет! А потом, - произнес он, - купим тебе оружие. Только, естественно, - тут же уточнил Колодун, - не из такого железа, как у тебя на посохе. Такое железо целое состояние стоит, да его еще и найти надо. Кстати, ты имел раньше дело с оружием? Я имею в виду, не просто ковал меч, а в бою применял?
  - Однажды, - ошалев от подобного напора, произнес Ай-яяй...
  ... Два раза за всю свою жизнь Ай-яяй участвовал в драках, где применялось оружие - один раз, когда его сородичи подрались с гномами из Трехглавой вершины, что в центре Горья, и, похватав, что попало под руку - мечи, топоры, дубины, поперли в Трехглавую вершину выяснять отношения. Ай-яяйя тогда бежал драться, размахивая длинной суковатой палкой - больше у него ничего не было. Но, в общем, до оружия там дело так и не дошло, старейшие уладили спор миром - все окончилось несколькими разбитыми носами, парой сломанных ребер и разбитой головой самого большого забияки в Западной горе Груба Драчуна, отца Рана Задиры. Однако второй раз... Тогда, из-за Восточного склона, пришли чужие гоблины и потребовали с гоблинов Горья дань. Но обида соседей - обида всех, таков древний закон Горья. Закон всех обитателей Горья. И гномов в том числе.
   В тот день Ай-яяй взял себе из изготовленных на продажу боевых топоров тот, который ковал сам, подогнал его по своей руке, а затем за несколько дней выковал жала для трех боевых дротиков. И, с помощью Гунаха Тугоухого, своего дяди по материнской линии - родители Ай-яяйя пропали без вести в одной из новых выработок, когда там случился большой обвал - сделал себе щит. А Агниока с младшим братом Остроглазиком принесли кольчугу пропавшего отца Ай-яяйя - у каждого уважающего себя горного гнома всегда есть не только кожаный передник, но и кольчуга, иначе - кольчатая броня, сплетенная из железных колец, впрочем... Впрочем, кроме кольчатой брони у каждого сородича Ай-яяйя, достигшего определенного возраста, имеется еще и множество других полезных в хозяйстве вещей - боевые топоры, копья, шестоперы и прочие 'утренние звезды'. Кольчугу подогнали, насколько удалось, под размер Ай-яяйя и все оставшееся время, Ай-яяй, под руководством бывалых гномов метал дротики в деревянные чурбаки и махал топором. А потом на склоне Синь-горы Ай-яяй вместе с остальными гномами, гоблинами, троллями и драконами встретил армию чужаков и, под улюлюканье горных орлов, погнал ее прочь, за пределы Горья. Тогда же он увидел, как убивает настоящее оружие. Это зрелище ему не очень понравилось. Но, вышло так, что через несколько минут он сам оказался перед выбором - убить или быть убитым. Большой отряд закованных в панцири чужаков, оттесненный жителями Горья в сторону и зажатый в узкой ложбине, попробовал прорваться к выходу во Внегорье. И гномы Западной горы находились у них на пути. Ай-яяй ни о чем не думал тогда, он действовал инстинктивно - остановившись и прицелившись, как его учили, он, один за одним, метнул три дротика в строй набегающих на него фигур. Два дротика пробили щит одного из чужаков и застряли в нем. А третий, когда щит стал мешать и чужак отбросил его, вонзился ему в живот. Чужак остановился, попытался вытащить дротик, а потом закричал и упал на землю, лицом вперед. Пока чужой тащил дротик и орал, Ай-яяй быстро выдернул из-за пояса топор и, ухватив его покрепче, с уханьем прыгнул в брешь, возникшую в строю черных фигур...
  - Ясно, - произнес Колодун. - Он привстал из-за стола и, перекрикивая шумящих гномов, позвал:- Гума!
   Откуда-то вылез и подошел к Колодуну костлявый и такой же рыжий, как и Ай-яяй, хотя и не столь огненный, гном.
  - Гума, - сказал Колодун, - с этой минуты этот гном твой ученик.
   Гума посмотрел на Ай-яяйя.
  - Ты что-нибудь умеешь? - спросил гном.
   Ай-яяй пожал плечами: - Юк его знает...
  - А может арбалетчика из него сделаем? - спросил Колодуна Гума. - И времени меньше займет...
  - Гума, - твердо сказал командир гмайра, - я сказал - он твой ученик! Понятно?
  - Понятно, - увял гном, - чего уж тут непонятно. Я попробую.
  - Попробуй, Гума, попробуй, - сказал Колодун. - И учти, - жестко добавил Колодун, - времени у тебя в обрез. А арбалетчика из него мы потом сделаем!
  
   Спал Ай-яяй в маленькой клетушке, в одном из подсобных помещений, находившемся во второй половине дома, позади зала для посетителей. И всю ночь, во сне, Ай-яяй решал задачу - правильно ли он поступил, присоединившись к военному отряду луговых гномов или неправильно...
   Утром, ни свет, ни заря Ай-яяйя разбудил один из гномов Колодуна. Сполоснув лицо из маленькой плошки с водой, плошки, которую он взял с собой на ночь - на случай, если захочется пить, Ай-яяй вышел в зал. Там уже деловито суетились вчерашние гуляки - воины-гномы и бегала хозяйка, разнося остатки вчерашней трапезы и горячую хапу - кипяченную воду с медом и травами.
  - Держи! - неожиданно услышал Ай-яяй и повернулся на голос. Гума, его новоиспеченный учитель, протягивал Ай-яяйю кусок холодного мяса и исходящий горячим паром кувшин. - Ешь и пей, - произнес Гума, потом добавил:- Мы сейчас выходим. Запомни, твоя задача, - Гума посмотрел на Ай-яяйя, - держаться возле меня. - И гном пояснил: - Эта харчевня последняя на земле гудавайсов, а, как только мы повернем от гор, то сразу окажемся в мааконде трифингов. Там в полупереходе от гор крепость-город Исток. Головастый Гри, как раз, его осаждает.
   За маленькими оконцами харчевни, рассвета, пока, не наблюдалось. Наскоро перекусив, Ай-яяй вышел во двор по нужде, а когда вернулся, заметил, что гномы, одетые вчера очень ярко, сегодня выглядели совсем иначе. Лица гномов посуровели и, даже, как бы, чуток постарели. Поверх кафтанов у гудавайсов теперь были серые и коричневые кожаные накидки. Появилось множество свертков с кольчугами и доспехами из кожи, обшитой металлическими пластинами. Сверху на свертках лежали треугольные удлиненные щиты и круглые, слегка вытянутые шлемы с нащечниками и назатыльниками. А, кое-где, просто толстые войлочные шапки-клобуки, заменяющие шлем. Закинув на спину свертки с доспехами, приторочив поверх них щиты и негромко поминая юка и всю его родню - лярв, анчуток и прочих данни с боггартами, гмайр гудавайсов уходил из харчевни...
  - Слушай, Гума, - прошептал Ай-яяй своему 'учителю', - я чего-то не понял. Мы уходим и дом совсем пустой остается. Кто теперь здесь есть будет?
   Гума повернулся к Ай-яяйю и воззрился на гнома. А потом выдавил с усмешкой:- Ну, ты, действительно, в глухом углу вырос. Это сейчас здесь никого нет, потому что война. А в обычные дни тут от народу не протолкнуться.
  
  
   Глава 4
  
   Как только дорога повернула в сторону от гор, Колодун остановил отряд. Позади оставалась недолгая дорога вдоль крутого склона горы, позади оставался мааконд Гудавайс. Впереди расстилалась холмистая, заросшая травой, долина Трифинга.
   Дом, где все едят-харчевню покидали еще затемно, однако сейчас ранее солнце постепенно растягивало тьму ночи. Несмотря на это, в долине, между холмами, еще лежал ночной туман, и было сыро и холодно. Ай-яяй, и не только он один, слегка поеживался от этой сырости. Странно, но в горах он не ощущал такой въедливой влаги. Здесь, внизу, явно было 'мокрее'.
  - Отсюда начинается земля Трифинга, - произнес Колодун. - Всем надеть доспехи и проверить оружие. Дальше мы пойдем боевым порядком. Тул, Земиг, - подозвал Колодун двух гномов. Двое воинов, один молодой, светлоусый и с золотисто-русой косичкой, второй - пожилой, безусый, и с седой косой, подошли к нему.
  - Возьмите по паре воинов и пройдите вперед, - сказал им Колодун, - один справа, другой слева. Сигнал тревоги - тявканье лиса. Сигнал вернуться назад - свист курнача. Запомнили?
   Оба гнома кивнули головой.
  - Тогда вперед, - произнес Колодун и махнул рукой.
  
   Спустя некоторое время одетый в кольчуги или обшитую металлическими пластинами многослойную кожу, в шлемах и клобуках, держа наизготовку копья, дротики и щиты, отряд гудавайсов перешел границу Трифинга. Воины шли споро, но чувствовалось - каждый был настороже.
  - На границе нас могут встретить сторожевые отряды, - пробормотал Гума. - Трифинги любят устраивать засады. - Говорил Гума, в первую очередь, для, прикрытого со всех сторон воинами-гудавайсами, Ай-яяйя.
   Предутренний туман быстро таял, день обещался быть жарким и солнечным.
   Идущий впереди гном Малту, тот самый, что сидел за одним столом с Ай-яяйем и являвшийся, как выяснилось десятником - помощником командира, неожиданно остановился и поднял руку. Гмайр замер. До слуха гудавайсов донеслось тявканье лиса. Вдруг, к тявканью одного лиса присоединилось еще несколько голосов, более тонких, не лисов, а лисиц и уже, вроде, как целый выводок лисьих скулил где-то впереди по дороге. Колодун, двигавшийся то позади, то сбоку отряда, гремя кольчугой, пробежал мимо остановившегося гмайра.
   Лисье тявканье нарастало, Ай-яяйю уже стало казаться, что здесь собрались лисы и лисицы со всего Горья и Внегорья. В довершение ко всему спереди раздался еще и громкий свист курнача.
  - Влипли, - сплюнул Гума и опустил копье на землю. - И, надо же, в самом начале.
   Ай-яяй увидел, как вынырнул из кустов по левой стороне дороги светлоусый Тул со своими разведчиками.
  - Сомкнуть строй, щиты! - скомандовал Колодун, втискиваясь сам в переднюю линию воинов...
  - Стой рядом, - приказал Ай-яяю Гума, - щиты прикроют.
   Вокруг Ай-яяй громыхнули, смыкаясь, щиты.
   На дорогу, пока еще далеко впереди, высыпали вооруженные гномы. Даже по приблизительным расчетам их было раза в полтора больше, чем гудавайсов.
  - Арбалеты! - прозвучала новая команда, гмайр расступился и часть гномов со взведенными арбалетами высыпала вперед, перед строем.
  - Если сразу атаковать, - процедил Гума, - у нас есть шанс на успех.
  - Приготовиться! - прозвучал приказ. Все замерли в напряжении. Неожиданно на дорогу, сбоку, ближе первого, высыпал еще один отряд.
  - Фьюить! - присвистнули рядом с Ай-яяйем, - однако... Их же теперь раза в три больше, чем нас!
  - Цыц! - рявкнул седой гном возле Ай-яяйя. - Молчи, дурья голова. Количество еще ничего не значит!
  - Однако, - едва слышно повторил Гума вслед за кем-то.
   По лицам гномов текли холодные капли пота.
   Ай-яяй поднял глаза вверх - над скопищем изготовившихся воевать гномов высоко в небе плыл горный орел.
  - Н-да, - быстро опуская взгляд, пока орел не успел зафиксировать его лицо, пробормотал Ай-яяй. - Приперся! Тебя только здесь не хватало...
   Но парящий орел, неожиданно, встрепенулся и резво начал спускаться вниз, прямо на головы гудавайсов. Не долетев, буквально, пары десятков метров до гмайра, орел возмущенно заклекотал и, зависнув, усиленно замахал огромными крыльями. Тугая волна воздуха едва не повалила гномов. А гигантские когти орла, способные пронзить двух гномов одновременно, увидели сразу все. Весь гмайр, как один, втянул головы в плечи и испуганно замер, смотря на огромного, размером больше любого из гномов, горного орла-идаго.
  - Зараза, заметил, - произнес, едва слышно Ай-яяй. - Ну, я это, я! - громко крикнул Ай-яяй, выдираясь из плотных рядов гудавайсов. - Я! Только Агниоке не говори, что видел меня здесь, иначе крику будет... На все Горье!
   Гномы удивленно уставились на Ай-яяйя. Однако орел каркнул в ответ на слова Ай-яяйя и тут же трескуче заклекотал.
  - Хорошо-хорошо, - сказал Ай-яяй, - я тебе потом все расскажу.
   Огромная птица сипло и, как показалось гномам, согласно каркнула и мгновенно взмыла вверх. Но потом, словно забыла что-то, опять спустилась, каркнула еще раз и, наконец, вертикально пошла вверх, с ходу отклоняясь в сторону гор.
  - У-у, - недовольно произнес Ай-яяй, провожая орла взглядом, - сплетничать полетел...
   На какое-то мгновение время будто замерло. Гудавайсы с опаской таращились на Ай-яяйя, Ай-яяй, в свою очередь, с недоумением на них. Даже арбалетчики впереди строя и те, забыли о трифингах.
  - А я думал, - тихо сказал Гума, - Малту врал, будто ты расплатился за еду камешком, который стоит дороже харчевни. Оказывается, не врал...
  - Кых, - наконец, произнес Колодун в переднем ряду, прочистив горло, - однако, друзья у тебя... необычные.
   Но происходящие события на дороге заставили гномов вернуться к реальности. Из-за кустов, вдалеке, на открытое пространство вышел еще с десяток вооруженных гномов. Ай-яяй, который обладал острым зрением, внимательно присмотрелся и, не смог удержаться от восклицания: - Так это же наш! Если не ошибаюсь, его Земиг зовут. А рядом гном в шлеме, украшенном перьями!
  - Земиг, Кукун и Рик-Молоток, - подтвердил слова Ай-яяйя молодой воин рядом, столь же остроглазый. - И они не связаны и с оружием. А гном в шлеме еще и хромает!
  - Хромает и маленький? - возбужденно переспросил Колодун.
  - Ага! - подтвердил гном.
  - А возле него три белобрысых бугая в шлемах с гребнем?
   Воин прищурился:- Да. Вроде, белобрысые, и возле него держаться.
  - Так я и думал, - тяжело сказал Колодун. - Это Нафиг Мне Штаны со своими телохранителями. - Видя, что имя Нафиг Мне Штаны ничего не говорит большинству гмайра и они вопросительно смотрят на него, Колодун пояснил:- Нафиг воевода Кубрана, герцога трифингов! Только у воинов его клана лисье тявканье означает призыв к бою. С ним драться, к сожалению, бесполезно, но можно попробовать договориться.
   Тем временем, воевода трифингов, окруженный телохранителями, приблизился к своим воинам, а затем, неожиданно, от трифингов отделились Земиг с Кукуном и Риком Молотком и направились в сторону гудавайсов. Никто из трифингов им не препятствовал.
  - Что бы это значило? - вслух спросил Малту, рядом с Колодуном.
  - Сейчас узнаем, - пробурчал Колодун, сжимая меч.
   Почти тридцать пар застывших в тревоге глаз наблюдали за приближающимися Земигом и двумя его напарниками, с которым Земиг ходил в разведку. Земиг шел и улыбался.
  - Мир! - еще издалека, не удержавшись, закричал толи Кукун, толи Рик-Молоток. - Мир!
   Гномы, кто помоложе, ломая строй, рванулись было к своим - Земигу, Кукуну и Рику-Молотку, но Малту грозно рыкнул: - Стоять! Держать строй!
   Земиг остановился перед шагнувшим ему навстречу Колодуном.
  - Головастый Гри заключил мир с Кубраном, - сказал Земиг.
  - Ты уверен? - спросил недоверчиво Колодун, подозревая подвох со стороны трифингцев.
  - Уверен! - произнес утвердительно Земиг. - Нам уже головы отрубить собирались, когда появился посланник от Кубрана. Кукун и Рик подтвердят!
   Сопровождающие Земига гномы одновременно кивнули головами.
   Колодун замолчал, думая над словами Земига. Наконец, он всунул меч в ножны, поднял глаза и обвел взглядом воинов, ожидающих его решения.
  - Это похоже на правду, - произнес он. - Но это означает, что в наших услугах Кубран больше не нуждается.
   И тут же гномы, кто помоложе, развалив строй, окружили Земига, Кукуна и Рика Молотка...
  - Будем считать, что нам, все же, скорее повезло, - спокойно сказал Ай-яяйю Гума, - чем не повезло. Могли бы остаться здесь навсегда. Хотя, конечно, - меланхолично уронил он, - добыча нам теперь тоже не 'светит'.
   Пока воины гмайра выспрашивали Земига, Кукуна и Рика Молотка, что произошло, и как они оказались среди трифингов, Ай-яяй уселся прямо на землю, там, где стоял и невольно стал слушать, как Колодун вместе с Малту и несколькими старыми вояками принялись обсуждать сложившееся положение. Проблема заключалась в том, что Колодун, Малту, Гума и другие пришли сюда не только помочь герцогу, но и пограбить Трифинг - война для них давно уже превратилась в способ добывания средств к жизни. Однако, раз Головастый Гри заключил мир с Кубраном, пограбить в Трифинге им уже не удастся и, естественно, герцог им тоже, теперь, ничего не заплатит. В общем, Колодуну грозило потерять славу удачливого командира, и поправить его дела, а заодно и материальное положение пошедших за ним воинов, теперь способен был лишь набег на каких-нибудь других соседей гудавайсов, с которыми Гри Головастый еще не успел заключить официальный мир. Но Ай-яяй-то вовсе не хотел грабить кого-то, он просто хотел посмотреть мир. Поэтому, вероятно, теперь его путь с гудавайсами расходился. Ай-яяй уже решил, что пойдет с трифингами в их крепость-город Исток. Он никогда не видел никаких городов, и ему было любопытно. Ай-яяй настолько замечтался, рассуждая о том, куда он пойдет, что даже не заметил - Колодун, стоя вполоборота к нему, уже несколько минут как беседует с двумя, откуда-то взявшимися, трифингами.
  - Сиды хорошо заплатят, - втолковывал Колодуну светловолосый, еще выше, чем Колодун гном - Ай-яяй уже заметил, что среди живущих на равнине гномов довольно много высоких. Гном был пышно разодет, в синем блестящем кафтане, красных штанах и высоких башмаках. И гном был не один.
  - Дело стоящее, - поддакивал его напарник, второй гном, дородный, ниже первого, в двухцветном - красно-синем кафтане и красно-синем же колпаке на голове.- Это не сопровождение обычного каравана, им нужен настоящий отряд. Потому и платят вдвойне, больше, чем за простую охрану.
  - Сколько? - спросил Колодун.
   Гном в синем наклонился к уху Колодуна.
  - Сколько-сколько? - недоверчиво переспросил Колодун.
   Гном снова что-то шепнул ему.
  - Ого! - хмыкнул Колодун и тут же спросил:- И куда идет караван?
   Гном опять наклонился к уху Колодуна.
  - Ого! - снова присвистнул Колодун. - И что, среди трифингов нет желающих за такие деньги?
  - Есть, - буквально на секунду, но замялся с ответом гном. - Но им мало и они хотят хороших воинов.
  - Ага, - самодовольно произнес Колодун.
   К Колодуну подошел Малту, с ходу понявший, о чем речь.
  - Сколько дают? - сразу спросил он.
   В свою очередь, Колодун наклонился к уху Малту.
  - Ого! - тоже воскликнул Малту и тут же отреагировал. - Это же выгоднее любого набега на соседей!
  - Хорошо, - сказал Колодун синекафтанному и двухцветному трифингам, - мы согласны.
   Ай-яяй, рассматривающий трифингов и прикидывающий - так все трифинги одеваются или только эти двое, увидел, как трифинги перемигнулись. Это Ай-яяйю очень не понравилось.
  - По рукам? - произнес трифинг в красно-синем колпаке и протянул руку Колодуну.
  - По рукам! - согласился Колодун и тоже протянул руку.
   Синекафтанный оскалил зубы: - Вот и ладушки! Я надеюсь, вы не сильно огорчитесь, если пир сегодня вечером, по случаю примирения трифингов и гудавайсов, обойдется без вас? Нафиг Мне Штаны в курсе, и не будет в претензии. Сиды спешат и настаивают на немедленном выходе. Так что, собирайтесь, а мы сообщим сидам о вашем согласии...
   Трифинги попрощались и быстрым ходом направились к своим соплеменникам. Ай-яяй поднялся с земли, отряхнул штаны и гетры...
  - То-то, я думаю, чего это здесь, вдруг, появился Нафиг Мне Штаны, - услышал Ай-яяй обращенные к Колодуну слова Малту. - Головастый осадил Кубрана в Истоке, а его воевода тут. Оказывается, он сидов сопровождал. И воинов так много поэтому, половина из них охрана сидов...
  - Колодун! - произнес громко Ай-яяй.
   Командир и Малту обернулись к Ай-яяйю.
  - Колодун, - сказал Ай-яяй, - я пропустил начало твоего разговора с этими трифингами...
   У Колодуна нетерпеливо вытянулось лицо. - Это не три... - начал было Малту... - ...Подожди, - сказал Ай-яяй, - выслушайте меня!
  ... - но когда вы закончили и ударили по рукам, трифинги... - Это не три... - опять начал Малту, но Колодун сделал знак ему помолчать... - ...переглянулись, и у них было очень нехорошее выражение на лицах. Они что-то задумали, Колодун. Что-то скверное.
   Колодун на секунду замер и тут же воскликнул: - И чувствовал же я здесь какой-то подвох, юк! Потому они и трифингов не набрали..! Конечно, сиды собираются идти через...
  - Так, - быстро оборвал Колодун сам себя и скомандовал: - Малту собирай воинов! А ты, - обратился он к Ай-яяйю, - подожди и никуда не уходи. Ты нужен мне! - Заодно Колодун объяснил все еще ничего не понимающему Ай-яяйю: -
  
  - Это не трифинги. Эти двое и половина тех воинов, которых не только ты, но и Земиг посчитал за трифингов - бастардии. Они похожи на трифингов, но это не трифинги.
  - В общем, так, - сказал Колодун, - я слово дал, деваться некуда!
   Ай-яяй не видел, когда расползся весь гмайр. Возможно, во время переговоров Колодуна с бастардиями, а может и еще раньше. Кольчуг и доспехов, правда, никто не снял - Колодун приказа такого не отдавал - и оружие держали при себе, только шлемы и войлочные шапки поскидывали, да так и устроились, кто где укрывшись от припекающего все сильнее солнца.
   Ай-яяй оглянулся и заметил, что Гума, Земиг и еще двое старых вояк, не стали уходить от дороги и расположились у единственного, росшего при дороге, куста. Гудавайсы составили домиком щиты, так, чтобы они создавали тень от солнца, и устроились возле них.
  - Воины! Гудавайсы! - на повышенных тонах обратился Колодун к окружившим его, спешно поднятым Малту гудайвасам, - нам не повезло, мы не захватили никакой добычи, но, - как хороший оратор Колодун сделал величественную паузу, - но сейчас нам предоставляется великолепный шанс! Среди трифингов находятся купцы-сиды и они готовы заплатить нам большие деньги! Они готовы заплатить, - громко повторил еще раз Колодун, - большие деньги! Очень большие! - Колодун подождал, пока улягутся восторженные крики воинов. - Однако, - уже на несколько тонов ниже продолжил предводитель гудавайсов, - они заплатят за то, что мы станем охраной их на пути через землю слуа... - При упоминании слуа зловещая тишина повисла в воздухе и гномы, как-то сразу, притихли, но Колодун мгновенно повысил голос:- Опасность не испугает нас, ибо мы настоящие воины-гудавайсы! Мы никого и ничего не боимся! Мы гудавайсы! - проревел Колодун. Его рев восторженно подхватили все воины.
  - На слуа, на слуа! - скандировали гномы, в том числе и поддавшийся общему безумию Ай-яяй. - На слуа! - ревели воины. - Утопим их в крови! Порубим на куски и уничтожим! Мы гудавайсы!
   Вдали, там, где находились отряды трифингов и бастардии, было плохо слышно, что кричат гудавайсы, но видя, как они, вдруг, взбудоражились, трифинги тоже заволновались и несколько воинов направилось к гудавайсам узнать в чем дело...
  
  
   Глава 5
  
  ... Они пробирались по ущелью уже третий день, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз. Хозяев каравана, сидов, Ай-яяй увидел только после того, как они покинули пределы Трифинга. Весь торговый караван состоял из полутора десятка сидов, которые везли на своих диковинных, шагающих на двух задних лапах животных, небольшие тюки, и двух отрядов охраны - гмайра гудавайсов и гмайра бастардиев с примкнувшими к нему, немногочисленными и полностью 'безбашенными' трифингами. Гудавайсы шли в авангарде. Поначалу караван пошел по дороге, по которой гудавайсы уже прошли один раз - к горе, на границу Гудавайса и Трифинга. А потом караван пошел дальше вдоль горы и гудавайсы были впереди, и, чем дальше караван шел, тем отвеснее становился склон горы, заросший весь кустарником и мелкими кривыми деревцами. Смотря на этот склон, поднимающийся все выше и выше, Ай-яяй подумал, что здесь он, навряд ли, сумел бы спуститься вниз или свернул бы себе шею при такой попытке.
   К вечеру они вышли на границу сфивриев, еще одного мааконда луговых гномов. Селение сфивриев, маленькое, расположенное у края горы, состояло из круглых, высоких, сложенных из камня и, чем-то, похожих на башни домов. Да и местность возле селения сфивриев выглядела совсем иначе, чем там, где Ай-яяйя спустился в долину и там, где они, гудавайсы - Ай-яяй уже причислял себя к гудавайсам, собирались воевать с трифингами. Долина, большая, зеленая, тянущаяся куда-то вдаль, тут превратилась в нечто каменистое и пустынное. Насколько хватало глаз, всюду виднелись громадные гранитные валуны, под ногами была не земля, а скорее каменная крошка, и росли, то тут, то там невысокие кусты. У Ай-яяйя возникло подозрение, что, когда-то, в незапамятные времена, здесь произошло грандиозное выяснение отношений между троллями и драконами. Причем и те и другие держали 'за пазухой' в качестве аргументов здоровенные валуны, притащенные с собой с гор. Эти валуны они и принялись метать друг в друга, как только закончились все иные доводы, вероятно, вряд ли сильно многочисленные. Заодно тролли и драконы основательно вытоптали здесь всю растительность, и так довольно чахлую. Но самое интересное, что там, где валуны находилось в количестве сразу нескольких штук, они очень походили на остатки каких-то разрушенных домов.
   Местные жители, завидев вооруженных гудавайсов, заперлись в своих домах, каждый из которых мог служить маленькой крепостью, но появившиеся следом за гудавайсами сиды, а за ними и бастардии с немногочисленными трифингами, развеяли их тревогу. Поняв, что их селение посетил торговый караван, а не разбойничий отряд, жители стали выходить из своих домов-башен. Сфиврии во многом походили на сородичей Ай-яяйя - также носили бороды, одевались в похожие штаны из кожи, а многие были и в шортах с гетрами. Но что особенно важно - непременным атрибутом одежды у сфивриев также являлся передник, та самая часть одежды, которая напрочь отсутствовала у трифингов, гудавайсов и прочих бастардиев. Во всем остальном сфиврии не отличались от соседних луговых гномов. Именно в этом селение Ай-яяй впервые смог, толком, рассмотреть сидов - диковинных, закутанных с головы до ног в светлые одеяния, бледнолицых созданий. Сиды разгрузили в селении своих животных, договорились с сфивриями о присмотре за животными, пока они, сиды, не заберут их назад, закупили продовольствие для каравана, и в этом же селении караван ночевал. Ай-яяй, после ужина, самолично сваренного им в котелке Гумы - после того, как десятник Малту выделил каждому гному в гмайре его долю продуктов из закупленного сидами продовольствия - поднялся на верхний этаж башни-дома, с хозяином которого договорился Малту, и жена хозяина дома, принесла ему грубый волосяной матрац. Сфиврийка напомнила ему Агниоку. Она была такая же крупнокостная и крепкобедрая, как Агниока. Только черты лица у сфиврийки были мягче... А потом наступило утро, сиды сами взялись за свои тюки, и караван двинулся в горы.
   Рядом с селением сфивриев с гор стекала шумная быстрая речушка и вдоль ее русла вверх поднималась широкая тропа. Местные жители ходили по ней в горы на охоту или собирать редкие травы, а купцы-сиды, время от времени, поднимались по этой тропе к горным гоблинам, но не тем, что жили вместе с гномами в Горье, а совсем другим - Ай-яяй про них даже не слышал. По этой же тропе можно было дойти и до перевала в Снежных горах, а потом через Красные скалы, через плоскогорье Острых Утесов спуститься на низкие земли, по которым текло множество больших медлительных рек. По этим рекам плавали целые дома, называвшиеся кораблями. Однако, этот путь был очень труден и потому купцы-сиды, часто путешествующие на низкие земли, редко пользовались дорогой через Красные Скалы. Они предпочитали другой, более длительный, но зато более легкий путь в обход гор. Правда, если в тех же горах, не доходя до Снежного перевала, свернуть с тропы и пройти по Плоским горам, то путь на низкие земли становился намного легче и короче. Но... Но Плоские горы были землей слуа - мерзких, практически бессмертных тварей, сжирающих всякого, кто забредал на их землю. Про них говорили, что это восставшие из мертвых гномы, погибшие в каком-то ожесточенном сражении в древности; что это гоблины, погибшие в том же сражение; что это... Во всяком случае, очевидцев, наблюдавших слуа вблизи, понятное дело, давно уже не встречалось...
   Все это рассказал Ай-яяйю Колодун, когда уговаривал Ай-яяйя идти с гудавайсами и дальше, в качестве охранника каравана сидов.
  - Ты столько увидишь, что даже не представляешь! Это тебе не крепости гномов, которые ты всегда можешь посмотреть и на обратном пути. Ты сможешь увидеть людей, очень необычных и странных созданий! Конечно, слуа жуткие твари, настолько жуткие, что охрана сидов сплошь состоит из одних бастардиев, мало наслышанных о слуа, и только те из трифингов, что совсем без 'башни', согласились сопровождать караван, но! Но сиды на что-то рассчитывают, раз идут туда. А ты нам поможешь, поможешь гудавайсам на земле слуа сохранить свои жизни. Подумай, ведь, не зря же я тебя встретил в харчевне у дороги...
  - А сколько времени продлиться поход? - перебил Колодуна Ай-яяй, он твердо помнил, что где бы он не находился, назад, в Горье, он должен вернуться к большой осенней ярмарки. То есть, в канун первого снега.
  - Сиды полагают, что два месяца туда и назад, значит, - начал считать Колодун, - если не через горы, четыре. Да еще пару недель там...
   Ай-яяй быстренько прикинул - шесть с половиной, не меньше. А до ярмарки почти семь... Можно и пойти, времени хватает...
  -... все вместе будет шесть с половиной, - наконец, посчитал Колодун.
   - Без мастера в таком походе никак нельзя, - не понимая, какое значение имеет для Ай-яяйя время, но, видя, что сроки его вполне устраивают, продолжил Колодун. - А ты же не просто мастер, ты горный гном, ты знаешь колдовство и с чистым железом управляешься. И все видели, как ты с орлом-идаго разговаривал. Ты учти, сиды дают очень большие деньги за охрану, на такие деньги можно полгода жить, ничего не делая!
   Видя, что Ай-яяй еще колеблется, Колодун 'надавил' сильнее: - Смотри, весь гмайр надеется, что ты пойдешь с нами. А сиды, между прочим, направляются в Синий Ключ. Ты знаешь, что такое Синий ключ?
   Ай-яяй, видимо, не проявил той реакции, которой ожидал от него Колодун, называя конечный пункт путешествия каравана. Колодун растерянно посмотрел на гнома.
  - Похоже, ты и не слышал о нем... - озадаченно произнес он.
  - Да, слышал-слышал, - сказал Ай-яяй. - Гоблины на ярмарке говорили. Рассказывали, что далеко внизу, где-то почти на краю света, есть селение, где в одном месте собрано столько домов, сколько деревьев во всей нашей долине, той, где живут драконы. И это селение называется Синий ключ.
  - Драконы..? - с интересом переспросил Колодун, сразу забыв о Синем ключе. Глаза гудавайса зажглись нехорошим светом.
   - А, нет ли, там, среди ваших драконов такого большого седого бугая? - задал он вопрос Ай-яяйю.
   Ай-яяй задумался.
  - Вроде есть, - припоминая семейство драконов, неуверенно произнес он, - но не уверен...
  - С хохолком, вздыбленным над головой, - уточнил Колодун. - У него еще одного зуба нет сбоку, вот тут, - показал Колодун, тыча пальцем в свой рот, в зуб в верхнем ряду справа.
  - Есть, - вспомнил Ай-яяй, - точно есть. Только он не наш. Он родственник ихний. Прилетает откуда-то вечно поддатый и клянчит у всех - гоблинов, гномов, троллей самоцветные камни. Позор их, драконов, семейства, как называет его самый старый дракон, дед драконьего семейства. И жулик, - добавил от себя Ай-яяй. Вечно предлагает меняться не глядя, и всегда мошенничает. И не показывай пальцем, я все равно близко к нему не подходил и не проверял - есть у него тут зуб или нет. Но хохолок, вздыбленный над головой и вся шкура как будто седая... Это у него, точно! А что? - поинтересовался Ай-яяй у Колодуна. - Натворил что или украл?
  - Натворил! - рыкнул Колодун. - Он мне должен пять золотых монет и не показывается, сволочь! Только и знает, что воровать скотину по ночам! - Колодун сплюнул. - Ну, ладно. Короче, я не буду тебе рассказывать про Синий ключ. Все равно, ни я, ни кто другой из моих гудавайсов там не был. Скажу только, что, по слухам, там дома выше и больше, чем самые огромные хижины троллей, которые ты видел в своем Горье; диковины встречаются чаще, чем простые вещи и народу разного и чудного - видимо-невидимо! А еще скажу, что если ты пойдешь с нами, тебе на всю жизнь хватит рассказов об этом городе, и все время ты будешь мечтать вернуться туда назад. Ибо, как утверждает Аугдун, предводитель бастардиев - а он гном серьезный и попусту болтать не будет, каждый, кто, хоть однажды, побывал в Синем ключе, мечтает вернуться туда снова!
   Последняя фраза добила Ай-яяйя - и он согласился.
   И, вот, теперь, третий день вместе с Гумой, Малту, Земигом и другими гудавайсами, вместе с бастардиями, трифингами и сидами, Ай-яяй пробирался по ущелью. Проводник, нанятый сидами в селении сфивриев, сначала вел караван вдоль русла реки вверх. Несколько часов они где шли, где почти карабкались по мелким, скользким, обкатанным ветром и водой - после разливов реки - камням все выше и выше. А потом, когда подъем стал более пологим и по обеим сторонам тропы протянулись широкие проплешины каменистых полян, за которыми вдали темнел лес, в какой-то известной лишь проводнику точке, повернули на восток. Дальше предстояло двигаться по узкой полоске земли, ограниченной с одной стороны вздымающейся вверх горой, а с другой непролазным темным лесом. Ай-яяй, не доходя до поворота, на минуту остановился и завертел головой, ему интересно стало - в какой стороне отсюда находилось его Горье.
  - Вон там! - Гума, шедший рядом с Ай-яяйем, понял, что он хочет, и указал рукой на видневшиеся далеко-далеко впереди и вверху пики темных скал. - И оттуда на запад, примерно, вот, так, - и Гума чуть повернул руку, чтобы она указывала не прямо вверх, а немного в западном направлении.
  - Далеко! - покачал Ай-яяй головой.
  - А что ты думал, - хмыкнул гудавайс, - полмесяца пути!
  - Сколько-сколько? - недоверчиво спросил Ай-яяй. Ему помнилось, что он спустился с Горья всего за каких-то полтора дня.
  - Идем-идем, - потянул гнома за рукав Гума, - нечего стоять... Отсюда полмесяца точно будет, - уточнил он, шагая пообочь с Ай-яяйем. - А от нас, гудавайсов, конечно, поменьше - недели полторы.
  - Нет! - твердо сказал Ай-яяй. - Отсюда не знаю сколько, но к харчевне - Ай-яяй теперь знал, что дом, где все едят, называется харчевней - я вышел через день с половиной, после того, как покинул пещеру!
  - Ага, - насмешливо произнес Гума, - а вид у тебя был, будто ты неделю с данни в обнимку скакал.
  - Я точно знаю, - озлился Ай-яяй, - я шел полтора дня!
  - Это ты бастардиям расскажи, - тоже разозлился Гума, - они с глейстиг... - Гума резко прикрыл рот ладонью и на секунду замолчал... - никогда не встречались, - досказал он шепотом, испуганно поводя глазами то вправо, то влево, хотя, кроме них, вокруг были только одни гномы.
  - Ты чего это? - растерялся от перемены в поведении Гумы Ай-яяй. - Что с тобой?
  - Тсс... - снова зашептал Гума, ворочая головой во все стороны. - Накличем. У них слух отменный, могут придти.
   Ай-яяй замолчал, обдумывая поведение слова Гумы, и заодно пытаясь сообразить, кто такие глейстиг. Так в полном молчании он прошел несколько десятков шагов, когда впереди раздался истошный вопль. Гудавайсы, кто как был - почти все без кольчуг и кожаных панцирей, чтобы не париться попусту в железе и коже, пока не дошли до опасных мест; кто в шлеме, а кто и без, перебросив из-за спины щиты, мгновенно сбились в плотный ком, ощетинившись копьями и дротиками. Ай-яяйя сдавили со всех сторон. Часть гудавайсов, быстро натягивала тетиву арбалетов. К гмайру Колодуна спешно подошел гмайр бастардиев, уже тоже сбитый в круг и тоже с гномами, не успевшими надеть доспехи. В середине круга бастардиев находились купцы-сиды со своими тюками. За бастардиями подоспели и трифинги.
  - Кто кричал? - спросил предводитель гмайра бастардиев, Аугдун.
   Кричал проводник. Бородатый крепкий гном-сфиврий дрожащей рукой указывал на большие, в рост гномов, куски гранита, торчащие из земли и оплетенные вьющейся травой. Мимо этих валунов им предстояло пройти. Там, за валунами стояла тоненькая длинноволосая женщина в зеленой юбке до земли...
   Гудавайсы и трифинги начали кричать все и сразу. С некоторым запозданием к ним присоединились и бастардии.
  - Накликал, - пробормотал Гума и заорал даже громче всех. Ай-яяй с недоумением смотрел на внезапно сошедших с ума гномов. Дикая какафония неслась со всех сторон. Гномы орали так, будто продали, по ошибке, самое дорогое, что у них было - мужское достоинство, и хотели, теперь, срочно вернуть его назад. Орали все - и гудавайсы, и трифинги, и бастардии. Ай-яяй не видел сидов, но, наверняка, орали и они... хотя, неизвестно как. Неожиданно гмайр сдвинулся с места, и вместе с Ай-яяем, зажатым в середине строя, сделал пару шагов по направлению к гранитным валунам. Ай-яяй плохо видел из-за спин окружавших его гудавайсов, что происходит и уши у него уже болели из-за дикого крика. Он начал расталкивать гудавайсов, стремясь выбраться из круга. Длинноволосая женщина, весьма похожая на тех дам, с которыми он отплясывал в лесу, по дороге из Горья, стояла у них на дороге, подняв руки и заткнув ими уши. Наконец, ее чудное лицо перекосилось и стало уродливым и злобным. А затем она развернулась и, подметая траву подолом юбки, в несколько прыжков, блеснув козлиными ногами, скрылась в недалеком лесу.
   Облегченный общий вздох гномов пронесся по долине.
  - Пронесло, - слышалось в этом вздохе.
  - И меня пронесло, - громко сказал сосед Ай-яяйя, незнакомый ражий гном-бастардий, принюхиваясь к своим отвисшим штанам.
   Мимо Ай-яяйя к гудавайсам, к их командиру Колодуну, быстро прошел с несколькими длинноволосыми бастардиями Аугдун, старший бастардиев и старший, вообще, всей охраны каравана.
  - Не стоять, не стоять, - прошумела команда по каравану.
  - Пошли, - сказал рыжий гном и направился куда-то в сторону, за кусты.
  - Куда? - спросил Ай-яяй.
  - Как куда? - переспросил гном. - Штаны чистить.
  - Что это было? - остановил Ай-яяй гнома.
  - Да они самые, - произнес бастардий, - глейстиг, не к добру помянутые...
  - Вот-вот, - подхватил неизвестно откуда появившийся Гума, - те самые, с которыми ты плясал. А я сдуру ляпнул, - зло сказал Гума. - Вернее, одна их них. Крик эти твари не переносят, а иначе бы набежало их сейчас сюда, и плясать бы нам всем неизвестно сколько... - Минуту помолчав, он добавил: - Тебе еще повезло, они могли и до смерти тебя затанцевать!
   Видя, что Ай-яяй не все понял, Гума пояснил: - Дамочки эти страсть как танцевать любят, но особая радость для них путника поймать и заставить танцевать! И водят его с собой потом, а он и рад. Пляшет, пока не упадет замертво или не надоест им. И главное, если жив остается, после ничего не помнит. Будто уснул и проснулся. - И, конкретно, для Ай-яяйя произнес: - Ты для них неделю, не меньше, отплясывал! - Заодно, упреждая вопрос Ай-яяйя, добавил: - А до Горья от гудавайсов больше недели идти и не спорь. У нас ведуны-знахари и охотники в горы ходят, на несколько дней вверх поднимаются и до Горья твоего все равно не доходят...
  
   Пройдя по узкой вытянутой полоске ровной земли еще несколько часов, караван вышел на гребень каменистой гряды, с обеих сторон которой сверкали уходящие далеко вниз провалы, а за ними, туда, дальше, виднелись скалистые горы. Гребень был достаточно широк, чтобы двигаться по нему, не заглядывая постоянно в кружащую голову пропасть. А потом, как-то быстро, гребень уперся в поднимающуюся вверх очередную гору и снова они полезли вверх, порой, едва, не скатываясь вниз. Ай-яяй мимоходом еще подумал - захоти кто устроить здесь засаду, никакая вооруженная охрана из гудавайсов, бастардиев и трифингов не помогла бы... И еще - вот почему сиды оставили в селении сфивриев своих животных и сами потащили тюки - дорогу вдоль русла реки их ручные звери еще одолели бы, но этот марш-бросок с периодическими подъемами... Маловероятно.
   Подъем кончился сразу, резко, но сидам, никому не доверявшим свои тюки, он дался тяжело. Еле добравшись до ровной площадки, они попадали без сил, окончательно перепачкав свои и так уже вымазанные светлые одеяния. Один из сидов, который никогда не нес тюки, видимо старший, скомандовал общий привал.
  - Слушай, - сказал Ай-яяй, усевшись-привалившись спиной к сидящему Гуме и тупо смотря на сидов, - у меня есть два вопроса. Первый - почему сиды носильщиков не наняли, чего они так мучаются? И второй - неужели, вот это, и есть легкий путь?
  - А зачем им носильщики, - ответил Гума, доставая из-за пазухи сухую лепешку, оставшуюся после завтрака... - Будешь? - спросил он. - Давай, - согласился Ай-яяй. Гума разломал лепешку надвое... - Вон, их сколько на пять тюков. Да, и товар, может, сильно хрупкий, не доверяют никому... А, насчет легкого пути... Не знаю. Но слышал, Аугдун говорил, что это последний трудный участок на дороге - дальше путь идет по плоской местности.
   Ай-яяй встал и, продолжая жевать кусок лепешки, направился к гному-проводнику.
  - Я сейчас, - сказал он Гуме.
  - Еще немного пройдем вперед, - произнес, не поднимая глаз на Ай-яяйя, сидевший на небольшом плоском камне, проводник. Проводник тоже жевал лепешку. - А там небольшой спуск и дальше по лощине до самых Плоских гор.
   Ай-яяй молча опустился на землю рядом со сфиврием.
  - Ты из горных гномов, - сказал проводник, стряхивая остатки лепешки с бороды. Он не спрашивал, он утверждал.
  - Далековато забрел, - продолжил гном. Потом помолчал и добавил: - С Плоских гор начинается земля слуа. - Проводник на секунду замолк, и затем спросил: - Ты, ведь, это хотел узнать? - Ай-яяй кивнул. Сфиврий помолчал, а потом сказал: - На границе со слуа я вас покину, но, на всякий случай, знай - у тебя палка оббита чистым железом, слуа боятся его...
   Лощина, о которой говорил проводник, через день пути превратилась в глубокое каменное ущелье, по обеим сторонам которого медленно вырастали громадные, уходящие в поднебесье скалы - сначала небольшие каменные наросты, а потом и отвесные каменные стены. Время от времени в ущелье попадались кусты и небольшие кривые деревца, торчащие из трещин каменной подошвы ущелья, но и близко не было никакой живности. Даже мошкары и комаров не было, одолевавших караван все время, пока они не вошли в горловину ущелья. Несколько раз над головами гномов, высоко, проплывал орел, но не тот громадный идаго, что спикировал на гудавайсов внизу, на равнине, а совсем другой, гораздо мельче. Впрочем, и Гума, и Земиг и остальные гудавайсы, все равно, не преминули спросить у Ай-яяйя, не его ли это очередной знакомый. Похоже было, что у гудавайсов сложилось стойкое мнение, будто все орлы в горах - это знакомые Ай-яяйя.
  
  
   Глава 6
  
   Прошло два дня. За это время Ай-яяйю несколько раз пришлось применить свое умение горного гнома работать с железом, то есть то, ради чего хитрый Колодун и приманил его в отряд. Подручными средствами, используя валяющиеся прямо под ногами камни и парочку, припрятанных Малту инструментов, он заточил меч Колодуна, а также купленный ему Колодуном топор и меч Гумы до такой остроты, что они стали напоминать оружие, изготовленное в Горье. А, так как, у гномов, пока они не вступили на опасные земли, свободного времени по вечерам хватало и, в придачу, каждый воин привык бахвалиться своим оружием, то, вскоре, к Ай-яяйю выстроилась целая очередь из гномов, желающих довести свое оружие до подобной остроты. Однако, тут, Ай-яяй быстренько переложил проблему на плечи Малту, просто несколько раз продемонстрировав, как надо затачивать оружие. А также показав, что при этом никак не обойтись без парочки тоненьких напильников - не грубых и дешевых, имеющихся у каждого, а из особого сплава, дорогих, которые были в наличии лишь у десятника Малту. Теперь гномы каждый вечер приставали не к Ай-яяйю, а к Малту, и это, естественно, десятника в восторг не приводило. Тем более, что и бастардии с трифингами, прослышав о заточке горного гнома, как бы ненароком, тоже стали интересоваться у Малту: - ... а не даст ли он и им инструмент на вечер? - Конечно, заточить оружие, как Ай-яяй, мало у кого выходило - тут требовалось, все-таки, определенное умение. Но, что-то приблизительно подобное, получалось. А, пока, Гума каждый вечер, как только привал, заставлял Ай-яяйя упражняться с боевым топором, доводя приемы владения им до автоматизма - мало-помалу Гума пришел к выводу, что его ученик прирожденный воин. Еще в самом начале карьеры Ай-яяйя, как воина гмайра гудавайсов - на первой стоянке в селении сфивриев, Гума, лучший в отряде на топорах и второй на мечах - после Колодуна, заставил Ай-яяйя показать на что он способен. Гума опробовал с Ай-яяйем дротик, длинное копье, топор, молот и даже, одолжив еще один меч у Колодуна, меч. Посмотрев, как Ай-яяй бросает дротики, Гума сказал, что ничему новому он здесь научить Ай-яяйя не может и, вообще, похоже, метание дротиков является национальной забавой горных гномов. Вероятно, едва проснувшись поутру, они первым делом бегут пометать дротик во что-нибудь, а уж потом занимаются своими делами. А на копьях... Ай-яяй, получив несколько чувствительных ударов от Гумы и отбросив мешающий ему щит, перехватил копье, как палку и так треснул им своего учителя, что Гума свалился кулем на землю.
  - Теперь я понимаю, почему ты всюду таскаешь с собой палку, - охая, произнес, поднимаясь Гума. - Тут ты многих переплюнешь! Ладно, мы к этому еще вернемся. - Затем Гума заставил Ай-яяйя по очереди взять топор, молот и меч. Меч Гума выбил у Ай-яяйя в первую же минуту, а топором и привычным для горного гнома молотом Ай-яяйя, все же, немного помахал, прежде чем гудавайс вышиб их у него из рук. Из Ай-яяйя требовалось сделать воина в кратчайшие сроки, поэтому от меча, поскольку Ай-яяйя совсем не владел техникой боя на мечах, Гума сразу отказался. Потом Гума отказался и от молота, решив, что он, все же, пока рановат для Ай-яяйя, и, в конце концов, остался один топор. Кое-что Ай-яяй уже умел им и продемонстрировал это - курс 'молодого бойца', пройденный в Горье, он не забыл. Кстати, на тех же курсах 'молодого бойца', он научился и правильно метать дротики, но Гума об этом не знал и списал навыки владения Ай-яяйем топором и дротиком на счет условий жизни горных гномов - кто их знает, горных, может они там топором зубы чистят и дротиками кашу едят. После того, как Гума определился с оружием для Ай-яяйя, Колодун с утра пораньше, до выступления каравана в поход, вместе с новоиспеченным воином поднял с постели кузнеца сфивриев и лично купил у него для Ай-яяйя копье, пару дротиков, боевой топор, правда Ай-яяй выбирал топор сам, и небольшой, с металлическим острым умбоном в середине, оббитый по краю металлической полосой круглый щит сфивриев - у гудавайсов щиты имели другую форму. От тяжелого широкого боевого ножа, необходимого дополнения к топору, Ай-яяй отказался, решив, что обойдется временно своим, тем, которым был у него с самого Горья. Нож Ай-яяйя пусть и не был столь устрашающего вида, но по качеству намного превосходил все ножи кузнеца. Даже сфиврий, увидев нож Ай-яяйя, с ходу предложил меняться - два своих боевых ножа против ножа Ай-яяйя, но гном отказался. Кольчугу же и шлем, висевшие тут же, в кузне, Колодун отказался покупать, сказав, что для воина-новичка это слишком дорогие вещи. Одна кольчуга стоила столько, сколько десять топоров с полным комплектом копий, дротиков и ножей. Но зато Колодун приобрел у кожевенника, тоже поднятого ими ни свет, ни заря, кожаную куртку с нашитыми на нее металлическими бляхами и стеганный плотный колпак - заменитель шлема. Отдав оружие и доспехи Ай-яяйю, Колодун честно предупредил, что стоимость вооружения он высчитает из доли, причитающейся Ай-яяйю в конце похода. Последующие дни, каждый вечер, Ай-яяй облачался в кожаную куртку, надевал на голову стеганый колпак, брал тяжелую палку или топор - смотря, что говорил Гума - и начинал махать ими, под присмотром Гумы, до полного изнеможения. Одновременно Ай-яяй учился грамотно пользоваться щитом - не только отбивать им удары, но и наносить их. А поскольку Ай-яяй был горным гномом и прилежным учеником, то Гуме, вскоре, было чем гордиться. За несколько дней Ай-яяй сумел, с учетом своих природных данных и предыдущей подготовки в Горье - о которой Гума не подозревал - стать почти настоящим воином. Конечно, многого Ай-яяйя еще не знал и не умел, но свое неумение он восполнял смекалкой, сноровкой и силой - хоть половина гудавайсов в гмайре и была выше его на голову, но силой с горными гномами им было не тягаться. Вот, только воевать в строю - держать строй, опираться на товарища и самому подстраховывать товарища, Гума научить Ай-яяйя не мог, в походе просто негде было.
   Наутро второго дня, проводник, объявив, что дальше по ущелью начинается территория слуа, забрал свою плату и покинул караван. Воины, быстро перекусив и не дожидаясь приказа командиров, стали надевать на себя полное вооружение. А перед самым выходом бастардии взяли в двойное кольцо сидов, трифинги переместились в авангард, а гмайр гудавайсов, наоборот, теперь шел позади. В таком порядке и двинулись. Сначала все было как обычно, как вчера, как и позавчера, как и за день до этого. Солнце только-только встало, но день уже намечался быть теплым и чистым. От остывших за ночь скал и камней тянуло холодом, и гномы поеживались. Четко слышался топот сапог и - бастардии предпочитали высокие закрытые сандалии со шнуровкой, а что было на ногах у сидов, вообще неизвестно - и сандалий. Солдаты лениво переговаривались, звякало оружия и, время от времени, раздавались приказы Колодуна или старшего по каравану - Аугдуна. А потом, сразу, резко, все изменилось. Словно промело по ущелью чем-то вязким и сырым. И разговоры гномов моментально стихли. Ущелье, вроде, осталось таким же, также стояли неприступно стены скал по сторонам ущелья, и под ногами шуршал то камень, то сухая земля, реже крупный каменистый песок... Само ущелье шло сначала под уклон вниз, а потом начало, понемногу, подниматься вверх. И валуны, везде были разбросаны громадные валуны. Но, если раньше они казались просто камнями, то сейчас нечто зловещее таилось в каждом из них. И не только в валунах таилась теперь угроза. Все, что вчера еще было простым и обыденным, сейчас скрывало угрозу. Гномы двигались настороженно и с опаской. Через несколько километров пути ущелье стало расширяться, а скалы по обеим сторонам ущелья отодвигаться вдаль. К середине дня ущелье уже окончательно превратилось в широкую долину, но долину необычную и странную, как будто состоящую из отдельных лоскутов. Полкилометра-километр абсолютно голой, покрытой лишь камнем и сухой землей взгорка-проплешины, кусочек заросшей сочной зеленью низины. А в низине всюду из-под земли бьют родники, сверкают озерца кристально чистой воды, и везде буйно растет трава и кустарник. Но живность в этой низине, где в изобилии имеется трава и полно воды, почему-то, отсутствует. А еще везде - на взгорках и в низинах, торчат массивные плиты гранита. А потом вдруг ветер, с утра прогуливавшийся по ущелью - долине и сопровождавший гномов, взял и стих. Ни с того, ни с сего, без всякого перехода, стих. Еще, когда взбирались на очередной взгорок дул, сильно дул, подталкивал в спину, а стоило каравану перевалить холм и начать спуск, как он, словно по мановению руки, прекратился. А солнце уже стояло высоко, и воздух нагрелся... Душно очень стало сразу.
   Гудавайсы шли последними, когда воздух будто лопнул и, откуда-то, поплыла жуткая вонь. Именно в этот момент Ай-яяй услышал, первый раз услышал, как кричат сиды. Тонкий, раскалывающий голову, заставляющий учащенно биться сердце - крик-визг сидов... А трифинги уже спустились во внезапно загустевшую белым туманом низину и туда же, в низину, следом за ними спускались бастардии с сидами... И лишь гудавайсы оставались наверху, на взгорье... Внизу, в тумане, уже хрипели умирающие трифинги и те из бастардиев, кто вошел в туман. Оставшиеся бастардии, окружив купцов-сидов, быстро пятились назад, на взгорок...
  - Арбалетчики ко мне! - закричал Колодун.
   - Малту, Гума, помогите бастардиям!
   Гмайр гудавайсов, четко, слаженно, разделился натрое и две его крайние части, ринулись вниз, обтекая с обеих сторон бастардиев с купцами-сидами. Арбалетчики-гудавайсы, центр гмайра гудавайсов, стоя на горе, спешно натягивали тетивы. Колодун обнажил меч.
  - В линию! - скомандовал Колодун арбалетчикам и поднял меч...
   Закричали-запели на языке гномов сиды.
  - Факелы! - услышали слова сидов гудавайсы...
   Ай-яяй был в десятке Гумы, прикрывшем правое крыло бастардиев. Ощетинившись копьями гудавайсы и бастардии, шаг за шагом, отступали назад от медленно ползущего к ним тумана. Ни гудавайсы, ни бастардии не решались применять дротики, боясь, что в тумане еще есть живые трифинги и бастардии. Наверху, на взгорке, гудавайсы-арбалетчики, отложив арбалеты, поджигали факелы, те самые, которых, по пути, в ущелье, изготовили не менее ста штук - такое количество потребовали сиды.
   К пятившимся гномам рванулся, неожиданно, клок белой мглистой пены и сразу поглотил несколько воинов. Визг и утробное рычание, будто огромный олдан - зверь с длинными клыками, изредка встречающий в горах и не боящийся нападать даже на драконов - рвал там, в белой пене, на куски и заживо пожирал воинов, донеслись до гудавайсов и бастардиев из тумана. Железный ком гномов, выставивших копья и прикрывшихся щитами, качнулся назад - и мгновенно стала видна пустота на месте, где вязкое месиво накрыло воинов-гномов. Держащие оборону рядом с Ай-яяйем: - пожилой Земига, к которому Ай-яяй уже успел привыкнуть, и плохо знакомый ему молодой гудавайс, разом исчезли в густом тумане. Ай-яяй еще услышал крик Земига, а в следующий миг белая мгла накрыла и его тоже, и часть гудавайсов вместе с бастардиями.
   Гума, не видя рядом Ай-яяйя... - Учти, Гума, воинов много, а мастер он один, - предупреждал его Колодун в первый же день появления Ай-яяйя в отряде, тем самым требуя не только учить, но и беречь горного гнома... - прыгнул вперед, в плотный жирный кисель-туман.
  - Прикрывай! - крикнул Гума стоявшим рядом воинам. И прикрывая Гуму, выплеснулся вперед железный клин гудавайсов, таща за собой и бастардиев...
  
  ... Сверху в туман начали падать факелы, и туман вмиг зацвел и потемнел, разрываясь на отдельные куски...
  
   Ай-яяй, как учил его еще, до Гумы, Руах Бугристый, бывалый вояка из сородичей Ай-яяйя, прикрылся щитом и в слепую ударил копьем туда, где слышалось рычание и чавканье. Копье воткнулось во что-то и тут же копье дернули так, что Ай-яяй выпустил его. Гном схватил дротик и метнул его туда же, куда ткнул копьем. Где-то впереди злобно кашлянули и появившаяся из тумана рука - не рука, скорее почерневшая кость с сухими длинными пальцами и когтями, царапнула по щиту Ай-яяйя. На щите гнома появились глубокие борозды...
  
   ...Факелы, падавшие и падавшие в туман, разорвали молочную мглу, разделили ее на тонкие полосы...
  
   Ай-яяй увидел на освободившейся от тумана земле, в нескольких метрах от себя, лежащего Земига, вернее, то, что от него осталось. Тело в кольчуге, голову с седой косичкой, вывернутую в обратную сторону, кровавое месиво вместо шеи и оторванные ногу и руку, все еще сжимающую копье. А рядом, держа за ступню и грызя оторванную ногу трифинга, стояло существо, от которого исходил удушающий запах тухлятины. И такими тварями была заполнена вся низина.
   Существо повернуло голову и на Ай-яяйя уставились тусклые безжизненные глаза. Глаза твари, напоминавшей восставший из мертвых труп. На секунду гном выпал из реальности...
   В существе было что-то от гномов и от гоблинов и в тоже время оно не являлось ни тем, ни другим. Оно просто было мерзостью. Выше любого из гномов, с выпирающими из грудины черными ребрами и торчащим между этими ребрами дротиком Ай-яяйя. Дротик совсем не мешал твари. А за спиной твари валялось копье, переломанное, Ай-яяйя...
   Пауза прошла и тварь, отбросив ногу трифинга, прыгнула на Ай-яяйя. Ай-яяй инстинктивно схватил свою палку, а не топор - ...твоя палка оббита чистым железом, слуа боятся его, - сказал проводник - сфиврий. Эти слова застряли у Ай-яяйя в памяти... - посох, который всегда носил с собой, и ткнул им в слуа. Тварь взвизгнула так, что у Ай-яяйя уши заложило, и отскочила в сторону. Посох легко пробил грудную клетку слуа. Долю минуты мерзкое существо еще стояло и смотрело на Ай-яяйя, а потом задымилось и горсточкой костей осыпалось на землю. И тут же, Ай-яяй, перекинув щит за спину, быстро завертел своей палкой над головой, прикрывая посохом не только себя, но и попавших в туман вместе с ним гудавайсов и бастардиев.
  - Назад, все назад! - закричал позади, ворвавшийся в туман Гума. - Назад, Ай-яяй!
   Несколько мерзких существ бросились к Ай-яяйю, но, заметив блеск чистого железа, отпрянули. Гном, не прекращая крутить палкой, сделал выпад. Одну тварь он достал. Слуа опять взвизгнула так, что у него заложило уши и, пойдя дымом, осыпалась на землю. Неожиданно Ай-яяй услышал пение, а может и крик сидов, затем страшный гул пошел вокруг, воздух стал твердеть, и даже, будто, трескаться. Голову Ай-яяйя зажало, словно в тиски, а потом...
   Очнулся Ай-яяй, лежа на траве. Рядом кто-то ходил. Ай-яяй с трудом разлепил глаза - вроде, ноги гномов...Он повернул голову - возле лежало еще несколько таких же, как он гномов. Ай-яяй присмотрелся... Нет, никого из них он не знал. Двое, кажется, гудавайсы и один похож на бастардия.
  - Очухался? - произнес знакомый голос над его головой, сверху.
   Ай-яяй посмотрел вверх. Колодун и Гума, ухмыляясь, смотрели на него сверху вниз.
  - Где я? - прохрипел Ай-яяй.
  - В безопасности, - ответил Гума. - Хотя мне, вот он, - Гума указал пальцем на Колодуна, - и намылил холку за тебя.
   Ай-яяй попытался сесть, но в голове, словно одно ведро воды перелилось в другое, и он упал на траву опять. Внезапно ему на память пришли последние события - кровавые ошметки тел гномов, издающие трупный запах твари, их пустые глаза и сильный удар изнутри в голове.
  - А где? Слуа... Где? - спросил он, снова впадая в забвение...
   Ему показалось, что он отключился всего на секунду, и во сне увидел жутких уродливых существ... Сознание медленно возвращалось к нему.
  - Хорошо им досталось, - услышал Ай-яяй голос Колодуна. - Слава Столбу Каменному и Горгулье Великому, что живы остались...
   Ай-яяй почувствовал, как на него льют воду. Сознание опять вернулось к нему.
  Он открыл глаза и снова увидел над собой Гуму.
  - Хватит поливать меня, - выдохнул Ай-яяй. - Я не кустик.
  - Ого! - воскликнул Гума. - Шутишь - значит жить будешь.
   Гума помог Ай-яяйю сесть. В голове Ай-яяйя шумело, но сидеть теперь он мог.
  - Сиди-сиди, - пробормотал Гума, - мы здесь ночуем сегодня. А завтра... - он замолчал не договорив.
  - Что со мной было? - спросил Ай-яяй у Гумы.
  - Да, все хорошо, - произнес Гума, - ты попал под колдовство сидов.
   Ай-яяйю показалось, что у него в глазах опять темнеет.
   - Плохо мне, Гума, - пожаловался он гному. - В глазах темнеет и темнеет.
   Гума неожиданно и громко расхохотался.
  - А сколько ты валялся без сознания, как думаешь? - отсмеявшись, спросил он.
  - Сколько? - вяло поинтересовался Ай-яяй.
  - Много! - ответил Гума. - И ночь уже не за горами. Ты, с тех пор, как шарахнуло вас, так и лежал. Но ты еще крепок, чувствуется в тебе закваска горного гнома. А Греп, Круун и бастардий еще не скоро очнутся, - снова стал серьезным он и добавил: - Так, что тебе заранее спасибо от них. Если бы не ты, попали бы они прямо на корм к слуа. А, вообще... Когда ты рванул вперед и слуа от твоей палки шарахнулись, сиды, аккурат, и применили свое колдовство. Именно с его помощью они и рассчитывают пройти через слуа.
  - А слуа что? Погибли все?
  - Ага, - опять развеселился Гума, но, как-то, горько, - погибли... Как бы не так! Те, кто попал под удар, рассыпались в прах, а остальные просто бежали. А потом, - Гума помрачнел, - началось... Разбежавшиеся слуа стали выть и от их воя поднялись все наши... Те, которые уже мертвые... Они лежали там по всей низине, все, кто попал в туман - трифинги, бастардии, Земиг, Руун, Крима. Безголовые, безрукие, одноногие и безногие совсем, они пошли и поползли на нас... Хорошо, что ты ничего не видел. Мы рубили их на кусочки, иначе никак... Короче, - подвел черту гудавайс, - это не хорошо, но теперь, если кто погибнет, сами в куски мертвого рубить будем...
  
  
   Глава 7
  
   Второй раз слуа напали на рассвете. Использовать туман для прикрытия они уже не смогли - по всему периметру караван охраняли воины с зажженными факелами, факелами, рвавшими туман и не дававшими ему превращаться в опасную белую мглу. А без сырого тумана густой трупный запах сразу выдал подбирающихся к каравану тварей и прежде, чем они успели напасть, сиды протянули свои руки в сторону слуа и завели песню. Над тварями отвердел воздух, стал белым, а, затем пошел трещинами и скрывавшиеся в кустах, за деревьями и камнями слуа стали рассыпаться в пыль...
   Больше слуа не нападали 'всей кучей'. Караван шел по их землям, но караванщики перестали быть легкой добычей. Теперь слуа поодиночке, как хищники, следили за караваном, и нападали на гномов тоже поодиночке, как хищники - Ай-яяй, как-то, даже поделился с Гумой мыслью, что, вероятно, до появления здесь каравана слуа с такой же страстью охотились друг на друга. Хотя Колодун и Аугдун запретили воинам отходить от каравана даже по нужде, в несколько раз увеличили ночную стражу и по малейшему поводу сразу обращались, а если дело было ночью, то и будили сразу сидов, охранники каравана все равно гибли почти каждый день или почти каждую ночь - в основном, ночью. Да и как было не гибнуть, если единственное, чего эти твари боялись - так это колдовства сидов и чистого железа на посохе Ай-яяйя. Реагировать же на все нападения слуа сиды просто не успевали, и Ай-яяй со своим посохом не мог носиться целыми днями и ночами то туда, то сюда по каравану. Правда, твари не очень любили еще огонь и это, как-то, выручало гномов. Да и с посохом Ай-яяйя, по его согласию, дежурили по очереди те воины, которым доверяли Аугдун и Колодун.
   На третью ночь пребывания каравана на земле слуа, в первой страже дежурил Ай-яяй. Он, конечно, уступал в воинском мастерстве гномам, назначенным командирами гудавайсов и бастардиев, зато с посохом управлялся лучше их, а после того, первого, столкновения со слуа - когда он прикрыл, попавших в туман воинов, Ай-яяй приобрел у гномов даже определенный авторитет. А когда Гума и Малту еще и рассказали бастардиям, а через них и сидам, что тот огромный орел-идаго, которого они видели над гудавайсами в первый день их знакомства на равнине, прилетал, конкретно, к Ай-яяйю, горного гнома совсем зауважали. Особенно сиды. Дело в том, что идаго являлся одним из воплощений их грозного бога Уушассы-льк и его появление над гмайром Колодуна означало, что предприятие сидов будет удачным, если гудавайсы примут в нем участие. А теперь выяснилось, что не просто гудавайсы, а гном по имени Ай-яяй...
   Темнота вокруг стояла почти непроглядная, на небе едва мерцали звездочки и чуть-чуть светило солнце Зуана - ночного бога гномов и гоблинов. Воинов в охране находились не менее, чем по трое - строжайший приказ командиров - с зажженными факелами в руках и на небольшом расстоянии от другой тройки. Между тройками находились разложенные костры, по периметру окружавшие караван. И каждый из воинов всматривался и внюхивался в темноту - не потянет ли откуда сладковато-тухлым запахом, запахом слуа.
   Шел, судя по времяощущению Ай-яяйя, примерно, второй час ночи. Скоро его должны были сменить... И вдруг сосед Ай-яяйя по караулу вскрикнул: - Слуа!
   Ай-яяй мгновенно повернулся к нему. Столб взлетевших ярких искр на секунду ослепил его, удушливая вонь ударила в ноздри. Крик. Сип... Тварь, каким-то образом, не дав себя почуять, подобралась к самому оцеплению, к освещаемой костром и факелами светлой границе в ночной тьме, но в последний момент не рассчитала и прыгнула прямо в костер. Стоя в огне, длинными руками с когтями она пыталась достать кого-нибудь из охранников-гномов. Ай-яяй на едином выдохе крутанул посох, подбивая твари руки... Дикий пронзительный визг. Слуа сделала попытку выпрыгнуть из костра, но гномы ткнули факелами ей в глаза, тварь подалась в сторону, и Ай-яяй всадил посох прямо ей в грудь. Слуа открыла темный провал рта, Ай-яяйю на минуту показалась, что вокруг пропали все звуки... А затем тварь осела, рассыпаясь в прах.
  - Все живы? - еще не совсем ощущая звуки мира, просипел Ай-яяй.
  - Все, - спокойно ответил длинноволосый, с холодными глазами воин-бастардий, видимо, старший тройки. А стражники, напарники длинноволосого, начали, зачем-то, усиленно отряхиваться, пытаясь скрыть за этим занятием свой, только что пережитый страх.
  - Ай-яяй! - неожиданно снова тревожно позвали, стоявшие дальше на карауле гудавайсы.
   Ай-яяй бросился к караульным.
   Двое гудавайсов - Кукун и дылда-воин из молодых, напряженно всматривались и внюхивались в окружавшую темень за порогом света их факелов и костра.
  - Что случилось? А где третий и кто старший? - одновременно выпалил Ай-яяй.
  - Рик-Молоток пропал, - не оборачиваясь к Ай-яяйю и всматриваясь в темень, произнес Кукун.
  - Рик и был старший, - добавил дылда, также, не поворачиваясь.
  - Как это произошло? - спросил Ай-яяй. - Не поворачиваться, смотреть!- тут же громко крикнул он, пресекая естественную попытку караульных повернуться к нему.
  - Да, на мгновение оглянулись, - сказал Кукун, стоя спиной к Ай-яяйю, - посмотреть, что у соседей...Повернулись, а Рика уже нет!
   Ай-яяй скрипнул зубами. Две твари одновременно подобрались к каравану, и когда одна напала на гномов возле одного костра, а стражники, возле другого, на секунду, потеряли бдительность, напала вторая и утащила одного из них.
  - Юк! Юк-юк-юк! - выругался Ай-яяй. Рик сам был старшим и не должен был допускать такого - даже секундную потерю бдительности. - Юк! - снова ругнулся он.
  - Теперь старший ты! - сказал Ай-яяй Кукуну. - Еще раз отвернетесь... В общем, сами понимаете, где окажетесь.
   Кукун виновато запыхтел.
  - Сейчас я найду вам третьего, - сказал Ай-яяй и шагнул к ближайшему догорающему костру внутри периметра каравана, костру, возле которого спали, подложив под себя щиты и ветки кустов, свободные от дежурства гномы. Не доходя пару шагов до гномов, он остановился, высматривая, кого из них настолько разбудил шум схватки и визг слуа, что он никак не может опять улечься. Один из бастардиев, с большим, еще больше, чем у Ай-яяйя горбатым носом, все перекладывал охапку веток то туда, то сюда, недовольно бурча при этом. Ай-яяй направился к нему.
  - Надо заменить караульного, - сказал Ай-яяй, присев возле воина.
  - Что? - вскинулся гном.
  - Надо заменить караульного, - тихо повторил Ай-яяй.
  - А... Это ты, - протянул гном, узнав Ай-яяйя, и спросил: - Что случилось?
  - Караульный погиб, - обронил Ай-яяй. - Надо третьего.
   Бастардий молча поднялся и, не говоря ни слова, начал надевать куртку с нашитыми металлическими пластинами. Потом нахлобучил на голову шлем с подстежкой, взял щит, сунул в ножны тяжелый нож, прихватил пару дротиков и, последней, поднял с земли палицу-молот. Бастардий хотел взять еще факел, но Ай-яяй остановил его.
  - Не надо, там есть! - коротко сказал он.
  - Хорошо, - кивнул бастардий. - Есть так есть. Пошли!
   Ай-яяй направился в сторону неполной тройки караульных. Гном шел за ним.
  - Это мы! - сказал, перед выходом из темноты на освещенную часть у караульного костра Ай-яяй, чтобы не заставлять нервничать и так напряженных после недавнего нападения гномов. - Я привел третьего.
  -Слышите?- поднял предостерегающе руку молодой дылда-гудавайс. Все замерли. Теперь уже и Ай-яяй и гном-бастардий, которого он привел и даже соседние караульные посты услышали тонкий, то повышающийся, то понижающийся доносящийся издалека вой.
  - Так они выли в первый день, после нападения в тумане, - произнес Кукун, - а потом мертвые из наших пошли на нас...
   Не успел Кукун договорить, как в темноте, за сигнальным костром раздались тяжелые шаги. Через нескольких минут, в полосу света вышла фигура. Шатаясь, тяжело ступая и подволакивая разорванную выше колена ногу, Рик-Молоток, со склоненной на грудь - из-за переломанной шеи, из которой торчала белая кость позвонка - головой, с выцарапанными пустыми глазницами, выставив впереди себя руки со скрюченными пальцами, появился в круге света.
  - Бей его! - первым среагировал на 'живого' мертвеца, приведенный Ай-яяйем воин-бастардий - ему было легче, он не был гудавайсом. Бастардий, взмахнув молотом, кинулся вперед, на мертвого гнома. В это время вой слуа затих и Рик остановился и затоптался на месте. Гудавайсы и Ай-яяй застыли - гудавайсы не могли решиться ткнуть факелами в Рика, который, буквально, еще десять минут назад был с ними. И Ай-яяй тоже не мог решиться ударить мертвого гнома и не просто гнома, а Рика, которого он знал. Ситуацию исправил бастардий. С уханьем он опустил на стоящего мертвеца занесенный молот. Хлюпанье, чвяканье, треск и ни головы, ни тела у того, что раньше было Риком, больше не существовало. Лишь одни ноги с тазом продолжали стоять.
  - Сторожить! - крикнул Ай-яяй Кукуну и молодому гудавайсу, требуя от них нести караул и, тем самым, морально облегчая их участь, освобождая от добивания того, с кем они только что делили еду и говорили 'за жизнь'. Одновременно Ай-яяй шагнул вперед и, держа в одной руке посох, второй выхватил топор и рубанул по существующим самим по себе ногам Рика-Молотка. Глуховато-мерзкий звук и каждая нога по отдельности упала на землю. А следом молот бастардия превратил их в сгустки переломанных костей и ошметки мяса.
   Когда Ай-яяйя сменил воин, из назначенных Аугдуном и Колодуном, Ай-яяй сначала закопал остатки бывшего гнома Рика-Молотка и по обычаю своих сородичей - горных гномов, насыпал немного каменной крошки сверху на место захоронения Рика. Потом, также, по обычаю сородичей, обратился к матери-земле и стихиям огня и воды, прося присмотреть их за хорошим гномом Риком, и только после этого двинулся спать. Возле костра, у которого располагался десяток Гумы - Гума был вторым десятником в гмайре гудавайсов - сидело трое, как и Ай-яяй сменившихся с караула воинов. Ай-яяйя сразу начал устраиваться, чтобы лечь - до рассвета еще оставалось время и можно было поспать, но сразу улечься, что-то, не получалось - то щит не так лежал, то поза неудобная и что-то упиралось в бок... Ай-яяй обратил внимание на отсутствие Гуммы - в эту ночь десятник не дежурил и мог дрыхнуть хоть до рассвета, а вместо этого, где-то, 'зубы точил'. В конце концов Ай-яяй почти устроился и даже попробовал смежить веки... Но у костра снова послышались чьи-то шаги.
  - Ай-яяй... - тихо прошептал голос Гумы. - Ты спишь7
  - Не, гуляю, - брякнул недовольно гном, не открывая глаза. - Тебя жду!
   Гума присел возле него.
  - Как сегодня? - спросил он. - Отбились от слуа?
  - Рик-Молоток погиб, - произнес Ай-яяй и, все же, разлепил веки.
  - Я слышал зов слуа, - сказал Гума, явно не собираясь позволить уснуть Ай-яяйю. - Это из-за него?
  - Сам не спишь и мне не даешь, - пробурчал Ай-яяй. - Да, из-за него. Слуа утащил Рика. А потом Рик вернулся... - Ай-яяй не хотел вспоминать, что произошло с Риком, и поэтому разозлился. - Ты ради этого не даешь мне спать? - зло спросил он Гуму.
  - Нет, - неторопливо ответил десятник. - Вставай! - неожиданно приказал он Ай-яяйю.- Пошли!
  - Куда пошли?- возмутился гном.- Я только что пришел и если сейчас не усну, завтра буду никакой!
  - Я знаю, - произнес Гума, - но есть разговор. Серьезный. Колодун и Аугдун ждут нас у палатки сидов. А, насчет, завтра - возможно, завтра караван, вообще, никуда не сдвинется с места.
   Возле единственной в лагере белого цвета палатки, как бы служившей центром остановившегося на ночь каравана - в отличие от спящих прямо на земле гномов, сиды всегда ставили на ночь большую палатку - на земле сидели Аугдун, Колодун, Малту, трое гномов-десятников из бастардиев и четверо сидов в светлых одеяниях.
  - Садись, - сказал Колодун подошедшему Ай-яяйю.
   Ай-яяй заметил, что все, включая и бледных, как утренний рассвет сидов, смотрят на него.
  - Интересно, что это они увидели на мне, - подумал гном.
  - Ты в курсе, что происходит с караваном? - спросил Колодун.
  - Да, вроде, с караваном все хорошо, - осторожно сказал Ай-яяй, садясь на землю рядом с Гумой, и не понимая, куда клонит Колодун, - только, все время, кто-нибудь гибнет.
  - Тогда слушай, - произнес Колодун. - В первый же день, как караван вступил на землю слуа, погибли все трифинги и шестеро бастардиев с двумя гудавайсами. На следующий день нападение удалось отбить. Но слуа быстро поумнели, и уже ночью погибло двое караульных. Следующей ночью погибло еще трое, да за эту ночь уже один... - Колодун вопросительно посмотрел на Гуму, тот подтверждающе кивнул головой. - Итого, выходит, по два гнома каждый день. - Колодун замолчал, давая Ай-яяйю проникнуться сказанным. Потом собрался продолжить, но Аугдун, старший всей охраны каравана, решил перевести разговор на себя.
  - Колодун хочет сказать, - произнес Аугдун, гном с длинными седыми волосами, чуть поменьше ростом, чем Колодун, но постарше возрастом, - что, как бы мы быстро не шли, к концу похода никого из нас в живых не останется. У нас впереди не менее месяца пути по земле слуа и наших воинов просто не хватит на весь путь. Если мы, конечно, что-то не придумаем...- Помолчав, Аугдун негромко произнес: - Когда-то давно, по этой земле ходили караваны на низкие земли. А там, где ты видел селение сфивриев, находился богатый многолюдный город, город, за который постоянно воевали трифинги и сфиврии. Там взимали пошлины с идущих через горы караванов и там караванщики всегда набирали носильщиков...
  ... Сидевшие вместе с гномами четверо сидов одобрительно зашелестели, кивая закутанными в белое головами...
  ... - Но потом появились слуа и караваны перестали ходить через Плоские горы.
   Ай-яяй не понимал, почему это рассказывают именно ему. А Аугдун продолжал:- Сиды, не говорят почему, но они очень торопятся, вернее, торопились попасть на низкие земли. Их мудрецы нашли заклинание твердого воздуха и сиды решили рискнуть - пройти с ним через Плоские горы снова...
  ... Сиды снова еле слышно зашелестели, но, на сей раз, в их речи явно слышался виноватый оттенок...
  - Его действие ты видел и даже сам почувствовал. Но слуа больше не собираются в стаи, - произнес Аугдун, - они действуют теперь по одиночке. Отреагировать на каждое их нападение сиды не могут...
  ... Сиды скорбно прикрыли глаза на минуту...
  ... - Огонь отваживает тварей, но они его не сильно боятся, а один воин с посохом из чистого железа не может сразить всех слуа сразу. Остальное ты знаешь - обычное оружие не действует на слуа, отрубленные конечности у них опять прирастают, разбитые палицей головы становятся целыми. По ночам караулят в две смены уже почти все гномы и сиды, а утром все сонные и невыспавшиеся. Из-за этого караван стал идти гораздо медленнее и раньше останавливаться на ночлег. В общем, - подытожил Аугдун, - положение такое, что дальнейшее наше продвижение через Плоские горы равносильно гибели каравана. - Аугдун замолчал и речь снова продолжил Колодун: - Сиды готовы уже вернуться назад, но это плохой вариант для нас. Мы ничего не получим в этом случае. Сидам нечем будет заплатить нам, они ничего не продали. А многие из нас рассчитывают на их вознаграждение. И еще - если мы сейчас повернем назад, нас не поймут в маакондах. Мы станем неудачниками, от которых отвернулись духи, а, значит, и судьба. Нас никто не захочет нанять. Тогда уж лучше нам остаться здесь навсегда.
  - Хорошо, - сказал Ай-яяй, - но я-то что могу сделать? Ведь, вы же не зря на меня так смотрите?
  - Ты горный гном, - сказал командир бастардиев и каравана Аугдун, - ты можешь помочь...
  - Как? - воскликнул Ай-яяй.- Интересно, как? Скажи, если знаешь?
  - Попроси оружие у своей родни, - обронил, видимо, заранее заготовленную фразу Колодун, опередив даже Аугдуна. - Оружие из чистого железа.
   На гномов и сидов упала тишина. Ай-яяй попытался сообразить, что же ему такое сейчас предложили. Гудавайсы, бастардии и сиды смотрели на него, выжидая, пока он осознает слова Колодуна. Наконец, Ай-яяй переварил предложение Колодуна и поинтересовался, с некоторой издевкой:- И как же смогу я это сделать? - Гном даже встал. - Кричать до тех пор, пока в Горье не услышат? И как оружие из Горья сюда доставить? Оно само сюда прилетит?
  - Сядь, - дернул его за штанину Гума, - не паясничай. Все продумано.
  - Сиды могут сделать так, что родичи тебя услышат, - произнес Колодун. - Так?- Колодун перевел взгляд на сидов. Один из купцов, самый бледный и самый старший, наклонил голову в знак согласия. Тогда Колодун продолжил: - Сиды готовы купить для части гудавайсов и бастардиев оружие ...- копья, в первую очередь нам нужны копья, - уточнил Аугдун... - из чистого железа, из расчета половину платят они, половину мы. Только тебе придется уговорить своих сородичей продать оружие сидам в долг, с уплатой после того, как караван вернется на земли гномов.
   Ай-яяй задумался: - Ха, как это сделать? Говорить просто... - Сомнений, что сиды смогут, каким-то образом, связать его с гномами в Горье у него не возникло, но, как доставить оружие сюда? А во-вторых - как объяснить Крекеру Седобородому, старейшему их рода и другим сородичам, почему Ай-яяй, находясь неизвестно где, просит их продать купцам-сидам, сидам, о которых в Горье лишь слышали, в долг оружие из чистого железа? Ведь, это оружие проходило долгий и сложный путь изготовления - его очищали от примесей, ковали, старейшие гномы добавляли в его состав порошки из добываемых в глуби горы ингридиентов, творили над ним заклинания. Ай-яяйю впервые доверили участвовать в изготовление меча из чистого железа лишь после того, как он стал совершеннолетним, в 40 лет. И нельзя было хоть на чуть-чуть ошибиться, иначе железо лопалось и рассыпалось на кристаллы. Чистое железо стоило очень дорого и оружие из него на продажу делали очень мало...
  - Хорошо, - сказал Ай-яяй. - Раз иного выхода нет, надо попробовать. Только не пойму - сюда-то оно как попадет?
  - Если ты согласен... - произнес Колодун и хитро улыбнулся, - Ай-яяй, мы все знаем, что у тебя есть орел-идаго в знакомых...
  - Допустим, - согласился Ай-яяй... - Постой-постой, - дошло до Ай-яяйя, - сиды что, могут связаться и с идаго... И вы думаете, что идаго согласится доставить сюда оружие?
  - Надеемся, что ты уговоришь его, - договорил за Колодуна Аугдун. - Ведь, идаго способен даже быка нести целый день.
   Ай-яяй схватился за голову. При чем здесь быки - кстати, рассмотрев их ближе в селении сфивриев, он понял, быки были чем-то похожи на того большого рогатого зверя, что разбудил Ай-яяйя в лесу. Ай-яяй слышал о быках - каждый год гномы его горы меняли часть сделанных топоров, вил, просто железных чушек и прочего на мясо быков и других животных, но это было уже разделанное на куски, просоленное мясо, а не сами быки. Однако, все это не имело никакого отношения к делу. Ай-яяй абсолютно не представлял, как можно уговорить сварливого, тупого и вечно голодного орла нести оружие сюда...
   - А может с драконами связаться? - спросил Ай-яяй и тут же понял, что сказал глупость. Драконам было абсолютно наплевать на дела окружавших их народов, и договориться с ними о чем-либо еще никому не удавалось. Ибо любая услуга у них стоила не меньше десяти килограмм золота, типа, брать меньше они не могут из уважения к собеседнику. Да и гарантировать, что драконы, после договора, хоть когтем пошевелят, чтобы выполнить договор, тоже было невозможно. Драконы никогда не заморачивались подобными мелочами - выполнением каких-то там договоров...
  - Мы думали об этом, но сиды говорят - они не смогут связаться с драконами, - мягко сказал Колодун. - Магия драконов препятствует этому. Да и доверять им... На кону наши деньги и наши жизни.
  - Хорошо, - повторил Ай-яяй. - Что я должен делать?
   Четверо сидов встали и подошли к Ай-яяйю. Сидевшие рядом с гномом Гума и Колодун подались в стороны. Ай-яяй тоже попытался встать, но Колодун сказал ему: - Сиди!- и Ай-яяй остался сидеть.
  - Что, прямо сейчас? - спросил Ай-яяй. - Посреди ночи?
  - А что тянуть, - ответил ему Колодун. - Ты и сам говорил, что твои сородичи и по ночам работают, а ваш старейшина, Крекер, вообще, страдает бессонницей.
   Сиды окружили Ай-яяйя, гном ощутил легкость их рук на своих плечах и один из сидов пропел ему: - Думай о своем доме, о том кого ты хочешь увидеть...
  
  
   Глава 8
  
   Орлу пришлось пообещать не только двух молоденьких нежных козочек, но и двух больших здоровенных быков, тех самых, что гномы меняли на ярмарке, и чье мясо заготавливалось впрок, на весь год. Старик-идаго, услышав голос Ай-яяйя, так был рад, что без всякой оплаты сначала согласился доставить все, что сородичи Ай-яяйя приготовят для каравана в Плоских горах. Правда, через пять минут он уже передумал и начал говорить, что стар и немощен, и у него и тут болит и там болит, и что Плоские горы это владения совсем другого орла и он не может там появиться, не получив по клюву... Однако, услышав про то, что полет будет не задаром, идаго быстро выздоровел и, заодно, тут же выяснилось, что и Плоские горы - ничья территория. Однако, следом за этим из орла поперла вся его глупость и жадность - он потребовал за доставку оружия в Плоские горы аж целое стадо молоденьких нежных козочек и, притом, все сразу. Кое-как Ай-яяйя сумел втолковать орлу, что и двух козочек с двумя большими быками хватит и ему...
   - ... оно же у тебя сгниет, и хранить тебе его негде, а если попытаешься опять на ледяных вершинах прятать, твои же соплеменники-орлы стащат...
  ... и его племяннику, такому же здоровенному и тупому молодому идаго, которого старый знакомый Ай-яяйя решил использовать, как носильщика, уважив просьбу своей сестры: -... вырос бугай здоровый, а ничего не умеет. Приспособь ты его к чему-нибудь... - Сам старик собирался лететь налегке, как охранник - гном внушил орлу огромную важность предстоящей ему задачи и добавил пару слов от себя о том, что при успехе возложенной на идаго миссии, он станет самым известным орлом не только в Горье, но и на равнине, среди луговых гномов.
  
   Узнав, в какую ситуацию попал Ай-яяй, сородичи долго хохотали - посмеяться над попавшим в беду соплеменником это первое дело у всех гномов. Но потом сородичи стали думать, как выручить Ай-яяйя и перестали потешаться, а тем, кто еще продолжал смеяться - Второму Фонарщику и Буравчику-Жлобу, Агниока поставила еще по одному синяку, в дополнение к уже имевшимся, и популярно объяснила, как плохо быть 'тормозом'.
   Собрали сородичи Ай-яяйя оружие из чистого железа, одолжили еще и у соседей из Трехглавой вершины и Кособокого склона - ибо помочь гному, тоже первое дело у всех гномов в Горье и, сложив все вместе в один большой кожаный куль, перевязали его несколько раз, чтобы идаго не рассыпал в полете.
  
   Сородичи, узнав, что Ай-яяй застрял с караваном сидов и гномами, живущими на равнине - гудавайсами и бастардиями в Плоских горах, сразу согласились помочь Ай-яяйю. Только долго расспрашивали-пытали его, разбудив даже огненных саламандр, которым до всего есть дело, о том, как он оказался в этих Плоских горах и как выглядят гудавайсы и бастардии. А потом сородичи еще долго потешались над Ай-яяйем, до тех пор, пока он не сказал им, что или они выслушают его или сиды не будут делать так, чтобы сородичи его слышали - ибо у них силы не бесконечны. Тогда старейшина - Крекер Седобородый - прикрикнул на всех гномов. Сородичи согласились продать оружие из чистого железа сидам, о которых слышали лишь хорошее, продать в долг, но, чтобы до первых холодов получить оплату за оружие и получить не только деньгами, а и продуктами, обычно вымениваемыми на осенней ярмарке гномами. Впрочем, когда дело дошло до цены, сиды и гномы быстро забыли о долге, времени и неспособности сидов длительное время поддерживать связь и начали отчаянно торговаться между собой, так, будто отдать дешевле или взять дороже означало для каждой стороны чуть ли не конец света. Ай-яяй, по молодости лет, никогда не участвовавший самолично в большой осенней ярмарке, даже и не подозревал, что его сородичи могут так торговаться. В конце концов, и сиды и гномы пришли к компромиссу - потом уже, задним числом, после того, как сиды заключили сделку, Гума сказал Ай-яяйю, что, все равно, оружие сиды купили у его сородичей на треть дешевле, чем оно продается в маакондах луговых гномов. И, судя по всему, раза в два дешевле, чем оно стоит в торговых городах самих сидов.
   Ай-яяй тогда же подумал - если кольчуга из мягкого железа в кузне сфивриев стоила столько, что можно полгода, по словам Колодуна, жить на равнине ничего не делая, то, сколько же стоит внизу оружие из чистого железа? Колодун обмолвился как-то, что воинам, которые возьмут топоры из чистого железа, придется выложить за них практически все, что сиды им заплатят. А, ведь, это только половина! Вторую половину оплачивают сами сиды! Впрочем, все равно, как сказал Колодун, в накладе воины не останутся, и даже жребий будут тянуть, лишь бы получить это оружие - ведь второго подобного случая им никогда больше не представиться.
   На следующий день никто не сдвинулся с места, весь караван ждал, когда прилетит орел-идаго с посылкой от сородичей Ай-яяйя. Сам Ай-яяй с утра спал, как убитый - добирал время, потерянное ночью на переговорах с сородичами и орлом. А Колодун в десятый раз напоминал Малту и Гуме о своей прозорливости: - Чувствовал я, что нам горный гном пригодится! Чувствовал!
   Гудавайсы и бастардии, как и ночью, продолжали, по очереди, охранять караван - Аугдун и Колодун отдали соответствующие распоряжения. Охранять днем было гораздо легче, и дозорные даже позволяли себе расслабиться. Но, лишь, слегка. А свободные от дежурства гномы точили оружие; сидели у костров, продолжавших гореть - на случай нападения слуа; рассказывали друг другу истории и отсыпались за все прошедшие дни. Чем заполняли время ожидания сиды, знали только их боги, да, возможно, еще Аугдун, по долгу службы бывающий в их палатках.
   Два идаго появились над лагерем за полдень. И один из них держал в когтях большой куль. Орлы, не снижаясь, сделали над лагерем круг, потом второй...Колодун первым сообразил - идаго высматривают Ай-яяйя, он для них гарант и самый главный здесь - и подскочил к спящему Ай-яяйю:- Вставай! Вставай, орлы прилетели!
   Ай-яяй, кое-как, продрал глаза - уж что-что, а поспать он любил, да не всегда удавалось, и спросил: - Что? Кто прилетел?
  - Орлы прилетели, - поторопил его Колодун. - Тебя ищут!
   Ай-яяй живо поднялся со своего ложа из щита, веток и собственного кафтана, которым он укрывался, но который, под утро, почему-то, оказался под ним и, задрав голову вверх, заорал и замахал рукой: - Привет! Я тут! Тут!
   Идаго заметили Ай-яяйя и спикировали вниз. Громадные, с размахом крыльев в несколько гномьих ростов, птицы неслись вниз, увеличиваясь с каждой секундой, вырастая до чудовищных размеров... Стоящие и глазеющие на орлов гномы занервничали и кинулись разбегаться куда подальше от места, где стоял Ай-яяй. Оказавшись над Ай-яяйем, почти в десятке метров над ним, молодой идаго мгновенно выпустил куль из когтей и взмыл вверх. Куль увесистым тюком полетел прямо в Ай-яяйя, но в последний момент гном успел отскочить в сторону. Еще не совсем проснувшийся, но уже обозленный, Ай-яяй показал кулак молодому орлу и закричал: - Совсем глупый, да?!
   Старый орел следом за молодым идаго подлетел к Ай-яяйю и, зависнув на одном месте, часто-часто махая крыльями и гоня мощную воздушную волну, что-то прокаркал гному. Ай-яяй громко закричал в ответ: - Вижу, что молодой! Но он же убить меня мог!
   Идаго быстро заклекотал.
  - Хорошо-хорошо, - примирительно сказал Ай-яяй, - я прощаю его.
   Старый орел снова заклекотал, длинно и отрывисто.
  - Да-да, - опять громко произнес Ай-яяй. - Потребуешь Крекера Седобородого или Агниоку, скажешь - доставил. Они все отдадут!
   Старый идаго еще раз каркнул и взмыл вверх, где его ожидал, кружась под облаками, с утра в этот день оккупировавшими небо, молодой орел. Вскоре оба идаго скрылись за горами.
   В свертке, кроме закупленного сидами оружия лежали отдельно упакованные топор, дротики и кольчуга Ай-яяйя. И нацарапанный на маленьком куске кожи, прикрепленном к кольчуге рисунок гнома, поджариваемого на огне - Ай-яяй ухмыльнулся, он понял Агниоку. Она, как всегда, выражалась ясно и коротко - типа, пусть только он попробует не вернуться...
  
   Полмесяца караван еще двигался по Плоским горам. Полмесяца еще твари осаждали караван, но оружие из чистого железа в руках воинов заставило их быть осторожными и лишь восемь гномов за это время стало их добычей.
   В один из облачных, с небольшим дождиком, дней, караван вышел к небольшой речушке, совсем маленькой, текущей по низине меж кущами небольших деревьев. Именно здесь все сразу, как-то, поняли, территория слуа закончилась. Они прошли их землю, прошли и остались живы. Вброд, по пояс в воде, во всей экипировке, гномы, галдя, перешли речушку и помогли сидам перенести, не замочив, их драгоценные тюки. А на другом берегу растерялись. Гнетущий страх, все время осязаемо висевший в воздухе, тут исчез! Совсем исчез! Не нужно стало напряжение, готовность к ежесекундному нападению слуа, безразличие к собственной жизни - всего этого больше не требовалось!
  - О нас сказания сложат, - сказал, подойдя к Ай-яяйю и снимая шлем, мокрый и счастливый Гума. - Мы прошли через землю слуа.
   Ай-яяй заметил появившуюся седую полоску в спускающейся на плечо рыжей косичке Гумы. Впрочем, такие полоски появились в волосах многих гномов, а не только в косичках гудавайсов. Старший охраны каравана Аугдун выглядел совсем седым... Чуть больше половины гудавайсов и бастардиев, из тех, что вступили на землю слуа, вышли из нее. И это, не считая погибших еще в первый день трифингов.
  - Не сложат, - ответил Ай-яяй.
  - Определенно, сложат, - не согласился Гума. - Поверь мне, пройдет немного времени и наш поход станет легендой, - добавил он. - А о нас, как о героях будут песни петь в маакондах.
  
   После этой речушки, неизвестно откуда стекавшей в долину, сиды и гномы еще целый день шли по Плоским горам. А потом сухие взгорья и травянисто-лесистая равнина закончились. Стены скал придвинулись ближе, и они оказались вновь, как в начале пути, на каменном гребне. С одной стороны резко вздымалась вверх, уходя в близкое серое, придавленное облаками, небо, массивная поверхность скалы, с другой - скатывался вниз бездонный обрыв. И между ними узкое ложе гребня, продуваемое холодным, с дождем, ветром. А ширина у гребня такая, что два гнома с трудом разойдутся - совсем не то, что у входа на Плоские горы. Но самое скверное, гребень был аккуратно перегорожен многометровым завалом-стеной из огромных валунов.
  - Гм, - хмыкнул умудренный жизнью седоусый длинноволосый десятник-бастардий. - Для чего - понятно. Вопрос - кто?
   То, что выход с Плоских гор перегорожен искусственно, видно было по кускам каменной кладки, скреплявшей валуны.
  - Ты, горный гном, скажи, - обратился седой Аугдун к Ай-яяйю, имея в виду завал, - его можно разобрать?
   Ай-яяй подошел к сооруженной из камней стене, потрогал кладку - крепкая и сама, как камень. В пещерах, в Горье, подобной кладкой стены подпирали...
  - Нет, не думаю. Эту стену придется перелезать, - произнес Ай-яяй и вынес окончательный вердикт: - Разобрать нам ее без инструментов не под силу.
   Скрежеща зубами и поминая недобрым словом строителей завала, рискуя сорваться в пропасть или со стены, караванщики несколько часов перебирались через завал. Однако без жертв все равно не получилось - двое бастардиев сорвались в пропасть почти с самой верхотуры стены и еще один упал и сломал ногу, уже перебравшись на ту сторону стены... Его, оставшегося в живых, но с поврежденной ногой теперь предстояло нести до того места, где найдется лекарь. Когда все караванщики оказались по ту сторону громадного сооружения, и сиды и гномы вздохнули с облегчением. В дальнейшем путь, по обещанию сидов, предстоял гораздо легче...
   Несколько дней после выхода с Плоских гор и преодоления стены, отделяющей слуа от остального мира, караван двигался по горному лесу. Лес то ужимался близко подступающими скалами, то вновь расползался до едва виднеющихся вдали гор. На удивление, в этом лесу совсем не было маленьких и кривоватых деревьев, так часто встречавшихся в Плоских горах. Здесь росли высокие, с крепкими ровными стволами бело-коричневые деревья, иногда уступавшие свое место неким странным толи деревьям, толи кустарникам-переросткам с огромными, сворачивающимися при прикосновении, листьями. И весь лес, после Плоских гор, казалось, был наполнен звуками - жужжали летающие и ползающие жуки, порхали птицы, копошились на земле невидимые зверюшки, пару раз караван пересекал следы неких больших трехпалых зверей и почти все время караван сопровождал чей-то рык. И еще - всю дорогу по лесу они двигались под уклон. И поэтому, когда увидели быструю речушку, на обратной стороне которой простиралась голая равнина с редкими деревьями, и располагалось небольшое селение, правда, неизвестно кому принадлежащее, уже не удивились, что вокруг больше нет скал, и вверх не уходят вершины гор. Горы закончились. Караван вышел в равнинное предгорье. Возле этой реки, на более-менее свободном от леса кусочке земли, сиды и решили остановиться на ночь. Тем более, что время было позднее, темнело и переправляться в темноте через реку, чтобы заночевать в неизвестно кому принадлежащем селении, никакого смысла не было. Но на ночь, по уже заведенному порядку, выставили охрану, пусть и меньшую, чем в Плоских горах, где хозяйничали слуа, но, все равно, значительную.
  - Слышишь, Ай-яяй, - толкнул в бок сидящего горного гнома Гума, - сиды рассказывают, будто раньше Плоские горы и вся территория до этой реки гоблинам-бхурди принадлежала.
  - И что? - спросил Ай-яяй. Он сидел на земле, удобно подложив под себя срубленные топором ветки, и неторопливо помешивал палкой угли в костре, греясь - все же ночь есть ночь - и коротая, таким образом, время до своего дежурства. По периметру костра спали воины из десятка Гуммы - те, кто был свободен от дежурства либо нес караул в третью, последнюю, предрассветную смену. Сам Ай-яяй дежурил ночью во вторую смену.
  - А ни что, - ответил Гума, устраиваясь рядом с Ай-яяем, - только за весь лес мы ни одного селения не видели.
  - И что? - повторил свой вопрос Ай-яяй.
  - Да захирели селения здесь, я думаю, - сказал десятник. - Как караваны перестали ходить, так и захирели. А за рекой, в деревне, наверное, остатки гоблинов-бхурди живут.
  - А ты чего не уляжешься? - поинтересовался Ай-яяй у десятника. - Уже за полночь, здесь не территория слуа и спать давно пора. Нападать на нас, вроде, некому...
  - Эх, босота. Сразу видно, что ты не ходил раньше с караванами, - сказал Гума. - Напасть на караван всегда есть кому, иначе бы купцы охрану не брали. А не спится мне, - произнес, вставая Гума, - я и сам не знаю почему. Пойду, проверю охрану, что ли...
  - Подъем, подъем! - грубо командовал чей-то голос. Вокруг слышалось бряцанье оружия и возгласы просыпающихся гномов. Ай-яяй продрал глаза чуть ли не рукою - ему казалось, он только что вернулся с караула и даже не успел толком окунуться в сон, а уже будят.
  - Подъем, сыны Столба Каменного и Горгульи Великого, подъем, иначе боггарты будут танцевать на наших потрохах!
   Ай-яяй мигом подскочил с земли, так орал Колодун лишь когда слуа атаковали их в Плоских горах.
   В предрассветной мгле десятники Гума и Малту поднимали гудавайсов, заставляли их проснуться и стать в строй. И ругались Гума и Малту, при этом, почем зря...
   Чуть-чуть, только-только начало светлеть небо, солнце тусклым краешком высунулось из-за горизонта... Ай-яяй присмотрелся и увидел в этом полусумраке - совсем близко, ближе, чем полет арбалетной стрелы, среди деревьев стояли, много, чужие высокие воины с большими щитами, копьями и обнаженными необычной формы мечами. Многие из воинов были без шлемов, с длинными волосами.
   Гума, Малту, десятники бастардиев и Колодун сбивали воинов в железный ком с сидами-купцами в середине. Ай-яяй заметил стоящего, чуть в стороне от строя, Аугдуна. Старый гном опирался на древко копья и задумчиво смотрел на пришельцев. Рядом с ним находился еще один гном, бастардий.
  - Это эльфы, - прошептал втиснувшийся в строй рядом с Ай-яяйем Гума, - луговые эльфы. Только бы за деревьями еще и лучники не прятались...
  - Кто? - спросил, не совсем понимая, о чем речь, Ай-яяй.
  - Кто-кто, - передразнил Ай-яяйя Гума, - эльфы, но лесные. Тогда нам всем конец. Юк, и откуда они здесь взялись...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"