Мария Луиза Кашниц

СТАРЫЙ САД

Перевод И.Городинского

Оглавление

Глава I Старый сад. 4

Глава 2 О том, как, дети пробрались в старый сад и о

том что там с ними произошло. 10

Глава 3 О том, как старый, сад ожил и осудил детей 16

Глава 4 В которой дети пускаются в путешествие, ви-

дят, как сражаются кроты и знакомятся с ма-

мой-луковицей. 24

Глава 5 О том, как дети попадают ,в руки азбойников и

избегают большой опасности. Они

видят пробуждуние весны и присутствуют при

пробуждении божьей коровки. 32

Глава 6 О том, как дети слышат пение к&мней, подни

маются вверх с помощью подземного огня и в

конце-концов добираются до матери земли. 43

Глава 7 О том, как дети совершают путешествиек отцу

морей. Они получают одежду, для подводного

плавания слушают в жабьем пруду удивительный

разговор и попадают под власть водяного. 55

Глава 8 В которой рассказывается о реке, стремнине,

путешествующих рыбах и о дочери отца морей. 66

Плава 9 О том, как дети находят удивительного

попутчика. Они попадают в беду из-за своего

любопытства и познают целительное

могущество музыки. 73

Глава 10 О том, как дети попадают на утонувший

корабль и в черные, как ночь, морские глуби.

Буря выбрасывает их на скалы, и там они

лышат, как отец морей разговаривает

со своими детьми. 80

Глава II В которой говорится о солнечном острове, о

цветах, крыльях бабочки и новых встречах. 90

Глава 12 О том, как дети слышат у руин храма удиви-

тельную историю. Они страдают от жары и

зноя и знакомятся с народом злых карликов. 103

Глава 13 О том, как дети слушают старинные

сказания о солнце. Они взлетают на

радуге в небо и оказываются в близи солнца. 125

Глава 14 Счастливое путешествие.

Приключение в орлином гнезде.

Больной ребенок. 119

Глава 15 0 подарке старой женщины и о болотных

призраках. 130

Глава 16 Дети слушают историю старого дерева.

Они встречают дикое войско и гостят в

башне ветра. 141

Глава 17 Последняя встреча и возвращение в старый

сад. 153

Конец 159

Глава 1

Старый сад

Посередине большого города раскинулся очень старый сад. В прежние времена, еще совсем недавно, принадлежал он господскому дому, окружали его луга и леса, и никто не знал где кончается сад и начинаются просторы. Зимой в сад из леса приходили лани, а летом далеко, далеко, насколько хватало сил убегали в луга господские дети.

Но потом дети выросли и уехали в чужие края, а город рос себе и рос и подбирался все ближе к старому дому. Настал день, когда вокруг сада возвели защитную стену словно для того, чтобы город не проглотил его. Снаружи высокой стены свалили деревья, проложили улицы и построили высокие дома. Когда город окружил старый сад целиком, он оставил его позади, продолжая расти все дальше и дальше вглубь страны.

Несмотря на все перемены господский дом и старый сад казалось по-прежнему соседствовали друг с другом. Еще были живы родители детей, что уехали в чужие страны; правда старики уже не владели поместьем, но они еще могли гулять под старыми деревьями сада, а в разгар лета, когда листва становилась густой, думать, что все осталось таким, как в старые времена. Но им уже было без малого по сто лет и слабость одолела их. И наступил день, когда старики в один и тот же час умерли, но их дети не вернулись. Для старого сада началось новое время, беспокойное и опасное.

Сначала чужие люди вышли через красивую белую крытую галлерею из дома и спустились по лестнице прямо в сад. Они стали на большой лужайке и с презрением осматривали дом. Они говорили друг другу, что на крыше не достает нескольких рядов черепицы, и обвалился большой кусок парапета террасs и пинали ногами маленького заросшего

крапивой ангела, который лежал рядом в траве. Они что-то

записывали и рисовали в записных книжках, а когда пришли еще раз воткнули в землю длинные красные вешки. И вскоре от старого дома ничего не осталось. Старый дом снесли, а на его месте построили большой доходный дом, и не успел дом высохнуть, как его уже заселили.

Чтобы разрушить старый дом и построить новый пришлось сломать болышой кусок стены, предназначенной для защиты вековых деревьев, лужаек и старомодных клумб. Теперь, там где владелица сажала розы, лежала куча строительного мусора, и долгое время все выглядело так, словно это было только начало и в старом саду начнут строить один дом за другим. Но на этот раз получилось совсем по другому. Однажды позади нового доходного дома вымостили довольно большой двор, тобы жильцы могли развесить на нем немного белья, а между двором и садом натянули проволоку. После этого со старым садом ничего больше не происходило. Шли годы, и жизнь снаружи очень быстро менялась. Грохот на улицах постоянно усиливался, все больше автомобилей проносилось мимо, и через два года даже небо наполнилось жужжаньем, свистом и гулом аэропланов, круживших над городом. Но старый сад никто не трогал. Шум и волненье царили кругом, а посередине тихо, словно забытый всеми, лежал сад.

Несколько лет тому назад в большой доходный дом вселились двое детей, мальчик и девочка, брат и сестра, которые всем сердцем любили друг друга. Они приехали вместе с родителями из глубины города, и новая квартира с первого взгляда очень понравилась им. Хотя новый дом к этому времени имел весьма потрепанный и убогий вид, и каждая снежная буря и ливень старались сделать его еще более уродливым, у него было большое преимущество: окна на задней стороне смотрели не на двор и стены домов, а прямо в старйй сад. Зимой солнце висело среди голых веток и освещало ярким сияньем самые укромные уголки комнат бедняков, а летними ночами старые деревья шелестели также проникновенно и прекрасно, как в то время, когда здесь еще стоял старый дом.

Когда дети поселились в доме, стояла необыкновенно суровая зима, и они неделями почти не выходили из дома. Но дни не тянулись для них очень долго, потому что они могли смотреть из окна на старый сад. Придет лето, и мы будем играть под высокими деревьями, мечтали они. И прятаться в густых зарослях и лежать на траве. Когда ветер свистел в трубе, они воображали, что качаются на тонких ветвях деревьев, а когда за окном не переставая шел снег, - что бегают босиком по колкой горячей траве летнего луга.

Еще ни разу так не радовались дети весне, как в этом году. Но когда они в первый же день после снегопада спустились вниз, чтобы пробраться в старый сад, они приуныли. Дети увидели, что в высоком проволочном заборе нет калитки, а на проволоке сидят уродливые острые колючки. А когда они познакомились с другими детьми из большого дома и начали расспрашивать о старом саде, то услышали весьма удивительные истории.

Однажды, рассказывали дети, какой-то мальчик перелез через стену и пробрался в сад, чтобы нарвать смородины. Там перед ним внезапно появился старый садовник, который летом приходил в сад рано утром и оставался там до вечера, но он не вышел из кустов, как человек, а медленно сантиметр за сантиметром вырос прямо из под земли на дороге. Он ничего не сказал, но долго пристально и страшно смотрел на мальчика. Другой ребенок видел, как этот садовник ростом в три раза выше обыкновенного человека шел вечером через большой луг и распутывал заросли, чтобы посмотреть не прячется ли в них какой-нибудь проныра. А один раз маленькие девочки, игравшие на дворе, видели, как у самой проволоки прошмыгнул старикашка гномик, поковырялся среди корней, а потом вдруг зашипел словно змея и исчез...

Все эти истории дети из доходного дома передавали друг другу из поколения в поколение вмасте с ломаными игрушками и наиболее сочными бранными словечками. От того, что они их слышали, когда были совсем маленькими, сад внушал им великий страх. Они никогда не осмеливались перелезать через ограду, а заслышав на той стороне шаги, стремглав мчались домой.

У новенького мальчика и его сестры от таких рассказов мурашки по спине бегали. Но даже наслушавшись ужасных историй, они не перестали тосковать по незнакомому саду. И чем теплее и прекрасней становилась погода, чем дольше они не могли найти вход а сад, тем настойчивее они стремились туда попасть.

Мальчику к этому времени исполнилось девять лет, а девочке на год меньше. Брат и сестра так любили друг друга, что почти не разлучались и не стремились заводить друзей, но характеры у них были очень разные и относились они к саду также по разному. Краснощекий мальчик был неугомонным упрямцем, он с увлечением прочитал много книг об удивительных открытиях и завоеваниях чужих стран, а поэтому сад для него с самого начала был всего лишь страной, которую можно завоевать и поработить. Глядя в сад во время оттепели из своего окна с высоты птичьего полета, когда уже можно было различить и черные дороги, и еще заснеженные лужайки, он рисовал карту, помечая на ней переплетения многочисленных тропинок, маленькие холмы, озерцо, а также самые высокие деревья и глухомани. Спустя некоторое время, когда первая красноватая весенняя вуаль накрыла ветви, брат и сестра раскрасили карту: траву зеленой, дороги коричневой, озерцо синей краской, а красивую клумбу сделали рэноцветной, затем придумали много всяких названий для различных уголков сада. Карту, на которой теперь были тщательно нанесены все названия,

мальчик хранил, словно драгоценное сокровище. Лежа вечером в кровати и слушая шелест высоких деревьев под окном, он представлял себе, как однажды проникнет в сад. Несколько раз в день он подходил к ограде и в упор смотрел на ржавые колючки, которые словно враги не сводили с него глаз. В такие минуты он не раз был уверен, что слышит шаги старого садовника или стук его каблуков. Поскольку он все-таки никогда не видел садовника в лицо ни в саду, ни у маленькой калитки на соседней улице, к которой он часто тайком подкрадывался, то вскоре стал думать об удивительном старике также упорно и воинственно и с таким же желанием напасть на него, как о саде. Это был король страны, которую мальчик так страстно хотел завоевать, враг, которого надо было победить. Правда, как это сделать мальчик не знал.

Маленькая девочка, у которой каштановые локоны свободно спадали на плечи, была нежной и бледненькой, и хотя брат, очень рано приучил ее к самым разным буйным играм, она все-таки была не такой воинственной, как он. Когда рядом никого не было, она очень любила играть с разными безделушками и строить из перышек, веточек и камешков свой маленький мирок. В одной из ее книжек с картинками была нарисована веселая пестрая процессия зверей и весенних цветов, выходящая из коричневой земли, чтобы отметить праздник весны. Она надеялась найти эти прелестные цветы и грациозных жучков в саду, мечтала о красивых клумбах, маленьком, сверкающем озерце и играх, в которые можно будет играть на большом дугу. Ее маленькая доверчивая душа вскоре забыла страшные истории, которые ей рассказывали другие дети, и она только опасалась, что весна пройдет, а они так и не найдут вход в сад.

Но настоящая благоухающая, цветущая весна приходила в город очень поздно. Город находился далеко на востоке, и там бывает не одна, а целых семь зим в году, и шестая снова покрывает льдом и снегом все почки. Но в седьмую зиму уже идут маленькие дожди, и когда зима проходит, листья, стебельки и цветки изо всех сил спешат появиться на свет. И в этом году, хотя пасхальные каникулы давно прошли и приближалась Троица, еще во всю цвели яблони и одновременно сирень и ракитник. Начал благоухать жасмин,

а вскоре луга заполонили одуванчики. По ночам, не умолкая, пели соловьи, и вот уже каштаны расправили свои красивые белые и красноватые свечи.

В это прекрасное время года случилось так, что мальчик, когда он был один во дворе, захотел во что бы то ни стало пролезть через ограду. Не успел он оглянуться, как уже очутился по другую сторону в траве, даже не порвав штаны. Он повернулся и побежал через маленький луг к цветущим кустам, нашел там свою тропинку и отправился вглубь сада.

В этот вечер мальчик увидел в саду много чудес. Он прокладывал себе дорогу через топкую, сырую чащу, где камни были покрыты мхом, и видел, как из под его ног прыгали в разные стороны толстые златоглавые жабы. Потом

он нашел в кустах старые качели и качался на широкой доске, а качели так охали и стонали, что он испугался и спрыгнул. Вскоре мальчик услышал другой странный звук, похожий на плачущий голос, он доносился с макушки дерева, и обнаружил в кроне дуба арфу, которая начинала звенеть при каждом порыве ветра. Наконец он выбрался из колючего кустарника на открытое место, остановился и вскрикнул от удивления. Несмотря на то, что было уже поздно и не очень светло, он отчетливо увидел, что участок сада, который лежал перед ним, заботливо ухожен и содержится в полном порядке. Дорожки чисто выметены, низкие вечнозеленые ограждения вокруг клумб красиво и искусно подстрижены в виде разных фигур. Там были курица, высиживающая цыплят, гном в остроконечной шапочке и даже целый замок с зубцами и башнями. На клумбах росли и цвели самые разные весенние цветы, а между ними стояли на длинных палочках серебряные и золотые шары, в которых вечернее солнце отражалось маленьким красным воздушным шариком. В середине этого прекрасного сада цветов на маленьком пригорке стоял бук, внизу ствол дерева окружала белая деревянная скамейка,

а невдалеке, в центре радующей глаз травки расположилось маленькое озерцо, окруженное камышом и цветущими ирисами. Когда мальчик приблизился к воде, со всех сторон приплыли рыбки, словно они привыкли к тому, что люди их кормят. И дикий черный лебедь тоже медленно и царственно подплыл к пришельцу и удивленно смотрел на него.

Желание мальчика попасть в сад неожиданно исполнилось так быстро, что ему казалось будто он видит сон. Едва он нагнулся к воде, как услышал голос матери и поспешно побежал назад, боясь, что его тайну раскроют. Но в этот же вечер он рассказал сестре обо всем, что увидел в старом саду, и маленькая девочка, сидя в кровати, подперев щеки ладошками, с изумлением слушала его. Он еще продолжал говорить, когда за окном месяц вышел из облаков, и несколько минут по кроватям детей скользили колышащиеся от ветра тени листьев. Старый сад словно передавал им привет, и дети, веря всем сердцем, что их желание исполнится, легли спать.

Глава 2

О том, как дети пробрались в

старый сад и о том, что там

с ними произошло

С самого начала года еще не было такой великолепной погоды, как в то летнее утро, когда родители брата и сестры проснулись ни свет ни заря, чтобы провести день за городом, собираясь вернуться домой только поздно вечером. Стоял настоящий летний день. Солнце сияло, дул легкий ветерок, он нес с собой запах цветущих кустов и соленого моря, до которого было рукой подать.

Мальчик решил, что именно в этот день он завоюет сад. После первого мимолетного посещения он больше не возвращался туда и поскольку ему было немного стыдно вспоминать, что в тот вечер он путешествовад там не первооткрывателем и победителем, а просто маленьким, робким мальчиком, он сунул утром в карман острый нож, карту и немного еды, которую мать оставила детям. И не успели родители завернуть за угол, как он уже потащил сестренку на двор и помог ей перелезть через ограду.

- Теперь мы завоюем эту вражескую страну, - торжественно сказал он, когда они оказались по ту сторону ограды.

Он вынул карту и стал рассматривать коричневые дороги и жирную красную стрелку, указывающую вглубь чащи, потом сломал две толстые ветки, вырезал из них две крепкие палки и дал одну сестре. Осторожно оглядываясь, он углубился в кустарник, а девочка с любопытством шла сзади. Когда брат внезапно выпрыгнул из укрытия и, как все мальчики, играющие в дикарей, с громким криком "Враг идет!" накинулся на кусты, он, правда, не знал, кто этот враг, но капли росы с листьев летели ему в лицо, ветки хлестали по голым ногам, и от волненья колотилось сердце. Теперь и девочка принялась колотить вокруг себя как попало палкой. Дети бежали все быстрее, листва шелестела, ветки трещали, в воздухе носились искромсанные листья.

До самого обеда дети только и делали, что играли в завоевателей. Кустарники были девственным лесом, через который они с большим трудом прокладывали себе дорогу, а метелки тростника были головами туземцев, прятавшихся в воде, чтобы напасть на пришельцев.

Чем дальше уходили дети в сад, тем веселее становился мальчик. Он размахивал в воздухе палкой и бил по тростнику. Увлекшись такой замечательной игрой, он колотил по воде, а потом пошел напрямик через цветочные клумбы, И его сестричка так спешила за ним, что растоптала много цветов и сломала много нежных ростков. Но этого она не заметила.

Когда дети чуть позже перевели дух, оказалось, что больше нет ни одного места, которое они бы пропустили и не завоевали. Теперь они были королем и королевой и сидели на скамейке из бука в золотых, сплетенных из одуванчиков коронах. Наступил полдень, солнце стояло прямо над головами, было светло и жарко, и, как это бывает летом, прозрачная дымка окутывала землю. Девочка думала, что раз уж они король и королева, им ничего другого не остается, как любоваться своей страной и радоваться, и хорошо бы было немного посидеть. Но мальчик и думать об этом не хотел. К нему в штаны залез муравей и укусил его, мальчик злился и чесался.

- Теперь мы должны укротить зверей, - внезапно закричал он. - Они наши подданные и должны исполнять все, что мы пожелаем.

Кое-кто мог бы немного ужаснуться, видя, что делают дети. Но у них ведь еще никогда не было возможности пообщаться с природой. Они знали лишь животных, которые служили людям и других, прирученных ими ради собственного удовольствия. Мальчик был один раз с отцом в цирке и видел там медведей, львов и обезьян, которые по приказу укротителя танцевали и выделывали разные фокусы. Это событие он запомнил, и хотя невозможно было сравнивать гордых зверей с паучками, жуками и дождевыми червями, населявшими старай сад, но надо было им показать, что они лишь подданные, которые должны подчиняться воле правителя. Можно было положить жука на спину и наблюдать, как он старается снова встать на ноги, или порвать паукам паутину и заставить их ее снова поспешно плести. В домики больших улиток можно бшЕО так долго засовывать палочку, пока они не забирались в них целиком, а их усики не вдавливались, как пальцы перчаток. Также весело было привязать длинными нитками к большим жукам кусочки коры, которые им с трудом приходилось тащить за собой. Но все это не шло ни в какое сравнение с удовольствием от паники в муравейнике, если бросить в его середину ком земли. Сразу же толпа муравьев спешит убрать инородное тело из дома. Они тащат его, берут на буксир и только с большим трудом им удается снова навести кое-какой порядок. Вот какими дикими и бесполезными вещами занимался мальчик в первые послеобеденные часы, а девочка стояла рядом и хлопала от радости в ладоши. Она даже не замечала ни неподвижных жуков с оторванными лапками, ни большого количества раздавленных муравьев. Старший брат казался ей волшебником, которого слушались все звери. Он заставил муравьев вытащить из муравейника ком земли и теперь побежал к озерцу и приказал лягушкам прыгать в воду. Он топал своими маленькими крепкими сапогами по колеблющим- ся луговым растениям у воды, и лягушки в самом деле вытворяли роскошные прыжки в воду головой вперед. Теперь он решил даже укротить дикого лебедя.

- Иди сюда, - закричал он,- поклонись мне.

Но лебедь лишь посмотрел на детей злыми, светлыми глазами и, мощно взмахнув крыльями, поплыл прочь, А когда мальчик и девочка побежали за ним вслед, он внезапно повернулся, злобно зашипел и бросился на них.

Встретив такое сопротивление, мальчик настолько разозлился, что у него сразу пропала охота покорять зверей сада. Он стоял на берегу и сердито смотрел вниз на воду, а когда сестренка попросила его покататься с ней на качелях, хмуро покачал головой.

- Что с тобой? - удивленно спросила девочка.

- Ничего, - ответил мальчик, и так оно и было, но от духоты у него заболела голова и ему стало скучно.

Теперь он уже больше не знал, чем бы еще заняться в старом саду, и ему чуть ли не захотелось вернуться на дорогу и поиграть с другими детьми.

Если подумать каких удивительных событий и встреч ждал мальчик от этого дня, можно вполне представить себе, что теперь в этой послеобеденной тишине его постигло разочарование, и от этого ему пришли в голову странные мысли. Посидев молча некоторое время, он вытащил нож, вырезал лук и несколько стрел и начал стрелять в воробьев, которые сидели на дороге и склевывали крошки, оставшиеся от завтрака. А когда ему несмотря на все уменье не удалось попасть ни в одного из них, он набрал камней и стал бросать их в жуков, ползавших в траве, и в ящериц, которые сидели на солнце на маленьких камнях. На атой охоте ему повезло больше, он даже попал прямо в веретенницу, которая осталась лежать с разбитой головой. Этот успех настолько подогрел охотничий пыл мальчика, что он все послеобеденное время только и занимался изготовлением нового оружия и подкрадывался к очередным жертвам. Когда в конце-концов он уже не мог больше вспугнуть какую-нибудь дичь, он начал стрелять стрелами в деревья. И от страстного желания бить и ломать, как это время от времени случается с детьми, он решил, что еще не все сделано, и принялся пакостничать дальше.

Когда наступил вечер, старый сад выглядел плохо. Из всех водяных кранов толстыми струями хлестала вода и оставляла широкие борозды в красиво обработанной граблями дороге. Заботливо подвязанные кустики беепомощно лежали на земле, с заново засеянных грядок были сорваны марлевые покрывала, и воробьи склевывали семена. Уже издали можно было слышать боязливое попискивание преследуемых певчих птиц, а в ветвях старого дуба висела умолкшая разбитая арфа. Девочка не осуждала брата. Хотя она очень любила зверей и цветы, тем не менее ей и в голову не пришло не участвовать в его играх. Потому что, как он не разбойничал и не радовался, сестре все-таки казалось, что она никогда не видела его таким несчастным, и она ничего не могла с собой поделать, ей было жаль его куда больше, чем раненых зверюшек и вырванных цветов. Поэтому она ликовала каждый раз, когда ему удавалась какая-нибудь дикая выходка. Однако, постепенно ей становилось не по себе и немного страшно. Когда мальчик стрелой разбил на мелкие кусочки арфу, он решил сделать в стволе старого дуба глубокий надрез. Он оперся коленом о скамейку и уже намеревался вонзить нож в кору, чтобы посмотреть, как потечет сок. В этот момент сестра, издали следившая за ним, увидела вдруг на скамье длинную острую тень, которая медленно колебалась взад вперед. Это была тень дерева, которая от вечернего солнца падала на свободное место, и если бы девочка обернулась, она увидела бы, что это тень от высокого тополя. Но она не обернулась. Тень на скамье показалась ей высоким человеком с островерхой шапкой, и тут она вспомнила о садовнике, который целый день не показывался им. Но испуганный крик сестры не смутил мальчика.

- Пусть только придет, - сказал он смеясь и еще крепче сжал в руке нож.

И чтобы показать сестренке, что он не боится старого садовника, он влез в середину клумбы, переворошил землю и сшиб головки у остальных цветов. Но старый садовник не пришел. Вместо этого послышался тихий гром.

Гром не утихал и, когда дети посмотрели на небо, они увидели черное огромное облако, похожее на лежащую собаку, которая передними лапами опиралась на кроны деревьев. Тяжелая дождевая капля упала на нос девочке, и сразу позади черных стволов каштанов вспыхнул яркий свет. Стало ясно, что надвигается гроза, а так как девочка очень боялась непогоды, она заплакала и побежала к дому.

Но уже с первых шагов дети заметили, что идти вперед было не так-то просто. Дул очень сильннй ветер, он дул им в лицо, словно хотел их задержать. Небо покрылось новыми, еще более черными тучами, и вскоре послышался второй, куда как более громкий удар грома. Дети собрались с силами, и помчались со всех ног по узкой тропинке. Но посередине рощи, прежде чем они добежали до луга, с ними приключилась весьма странная история.

Глава 3

Как старый сад ожил и осудил

детей

Самым удивительным было то, что с детьми кто-то заговорил.

- Что,- закричал мальчик, стараясь перекричать ветер и повернулся к сестре, а девочка спросила:

- Что ты сказал? - и они остановились и уставились друг на друга, потому что никто из них ничего не сказал, и тем не менее они ясно слышали два, три, нет, много голосов и смогли разобрать, что они говорили:

- Вам отсюда не уйти. И не пытайтесь. Мы вас не выпустим, - шептали голоса.

- Кто там, - закричал мальчик и начал колотить палкой по веткам, которые так яростно шелестели на ветру и словно сплетались в стену, перекрывая дорогу.

Но потом он внезапно выронил палку и схватил сестру за руку. Дети очень медленно сделали шаг назад и в испуге остановились. Внезапно они заметили в кустах много маленьких лиц, которые злобно разглядывали их.

Эти лица были не круглыми, как у людей, а имели форму остроконечных листьев сирени и клена. Но было хорошо видно, что они живые, и именно они только что говорили. Казалось также, что они и не думают отказываться от намерения перекрыть детям дорогу. Потому что теперь ветви принялись бить детей по лицу, как будто хотели оттеснить их снова вглубь сада.

Когда дети увидели, что в этом месте им не пройти, они побежали прежней дорогой назад, чтобы найти другой внход. Однако вскоре они обнаружили, что не только кусты, но еще больше других обитателей старого сада удивительным образом ожили. Потому что теперь повсюду кто-то таинственно шевелился и подходил все ближе маленькими шажками, а кто-то с шумом, хлопая крыльями, и со всех сторон к буку двигались длинные колонны маленьких зверюшек. Муравьи, жуки-олени, кузнечики, дождевые черви, гусеницы и улитки. Кроты вылезли из своих земляных холмиков, белки спустились вниз с верхушек деревьев, утки и золотые рыбки сновали вдоль и поперек в озерце, порхая и подпрыгивая приближалось множество птиц, которые расселись на ветвях старого бука.

Но не только звери в этот вечер пустились в дорогу. Вокруг детей летали причудливые духи кустов, и вскоре к ним со всех сторон приблизились подобные невесомые существа. У них были круглые, светлые лица, схожие с березовыми листьями, либо неподвижные и блестящие, как листья магнолии. У многих волосы напоминали острые иголки, у других были серые шелковистые кудри. У некоторых были шапочки, выглядевшие плоскими желтыми грибами, а у других, в свою очередь, красивые одежды из нежных цветочных лепестков. Из-за отсветов грозы в саду то темнело, то светлело, казалось, что нежные духи растений либо внезапно появляются, либо исчезают. Но было видно, что они, как и звери, направляются к одному и тому же месту и рассаживаются там в определенном порядке.

Когда все звери и духи растений прошли мимо детей, в старом саду воцарилась глубокая тишина. В этой тишине было что-то пугающее. Казалось будто кто-то обуздал молнию, гром и бурю и сам готовится провозгласить что-то важное. Все звери, растения, тихий и жаркий воздух и без единой морщинки вода озерца казалось ждали этого. И мальчик невольно обнял за плечи сестру, думая, что вот-вот появится старый страшный садовник огромного роста, каким он иногда показывался на глаза другим детям.

Но в саду очень медленно посветлело. Свет, который казалось исходил от старого бука, все больше и больше охватывал круглую площадку и теперь стало отчетливо видно, что пришедшие существа образовали вокруг бука большой круг. Место около белой скамейки осталось свободным, только черный лебедь стоял там, он будто смотрел на них злыми сверкающими глазами. И когда они пос смотрели на него, он внезапно захлопал крыльями.

В глубокой тишине это прозвучало так громко, словно стая птиц одновременно поднялась в воздух, и собравшиеся тихонько зашевелились. Потом снова наступила тишина. Но теперь перед мощным стволом старого бука появилась фея в длинном аемлисто-буром платье. Ее лицо было таким светлым, как первые нежные весенние ростки, волосы цвета осенней листвы, а когда она двигалась, раздавались звуки, подобные шелесту летнего леса. Склонив голову, она поздоровалась с собравшимися, и все низко поклонились ей. Дети смотрели на все, что происходило вокруг них словно во сне настолько необыкновенным это было. Прекрасная фея заговорила, и хотя ее голос в действительности не был человеческим голосом, а больше напоминал шепот ветвей и шелест листьев, дети отчетливо понимали каждое слово.

- Вы позвали меня, - сказала она,- и вот я здесь. Несмотря на то, что Иванова ночь еще не наступила, вы собрались и попросили меня вынести приговор. Что случилось? Кого вы обвиняете?

Едва прозвучали эти слова, со всех сторон поднялся невообразимый шум. Сверчки скрипели, птицы верещали, духи цветов и деревьев шушукались и шептались. И во всем этом гаме детям то и дело слышались их собственные имена, и они заметили, что все, кто стоял на открытой площадке, повернулись и сердито смотрели на них. Тут прекрасная фея подняла руку, и сразу воцарилась такая же, как и прежде, глубокая тишина.

- Пусть говорит кто-то один, - сказала низким голосом фея.

Тотчас вперед вышел гордый черный лебедь и смиренно поклонился.

- Мы позвали тебя, - торжественно произнес он, - и мы благодарим тебя за то, что ты пришла. Здесь стоят два изверга, которых мы обвиняем,и ты должна их наказать. Но сначала посмотри, что они с нами сделали.

Черный лебедь взмахнул крыльями, после чего собравшиеся забеспокойлись. Маленькие и большие звери, цветы и духи деревьев вышли вперед и стало видно, что у всех всевозможные раны. Среди них были муравьи и жуки, у которых не хватало ног, божьи коровки с оборванными крылышками и бабочки, чей красивый наряд был смят и испачкан. Пришли яцерицы с оторванными хвостами и земляные черви, у которое не хватало половины туловища. Рядом стояли нежные существа с лицами листьев и лепестков и можно было легко увидеть, что им тоже досталось от извергов. Потому что их красивые зеленые одежды были растрепаны и порваны, а лица поцарапаны. Кое-кто сильно прихрамывал, а кое-кого даже несли на носилках. И внезапно к кругу приблизилась целая процессия с такими носилками. Их несли коричневые земляные гномики, и целая стая светлячков летела по обе стороны от них. Носилки были прикрыты покрывалами из паутины, но все-таки под ними можно было увидеть мертвых зверюшек, а на самых больших свернувшуюся в клубок мертвую змею.

Носилки опустили к ногам прекрасной феи. Она нагнулась, подняла паутинные покрывала и при виде серебристой змеи из ее глаз скатились две большие слезы. Она тщательно осматривала раненых, и ее красивое лицо становилось все печальнее и печальнее.

- Видишь, - сказал, немного помолчав, черный лебедь, - что сделали изверги. Они ворвались в сад, ломали палками ветви и в клочья раздирали листья. Они ловили аверей, чтобы их мучить и отрывали головки у цветов. Они бросали камни в жуков и стреляли стрелами в птиц. Они пустили воду через дорогу и так изрезали ножом кору деревьев, что деревья кровоточат. Это все причинили нам изверги, и потому ты должна нам поручить их наказать.

Когда черный лебедь кончил говорить, он еще раз хлопнул крыльями, потом повернулся и медленно, переваливаясь с боку на бок, тяжело ступая, пошел к детям, и все отошли немного назад, чтобы освободить ему место. Мальчик и девочка увидели его сверкающие желтые глаза и очень испугались. В эту минуту фея велела лебедю вернуться и кивком головы подозвала детей к себе.

Хотя дети были почти не в состоянии пошевелить ни руками, ни ногами, они легко, словно их гнала вперед таинственная сила, побежали к дереву. Они бежали, взявшись за руки, и когда они вступили в полосу нежного зеленого света, все звери и духи растений с любопытством подошли к ним поближе, и фея тоже посмотрела на них. Но в ее взгляде не было ни любопытства, ни гнва, она смотрела на них спокойно и печально, и хотя на ее лице лежал отпечаток красоты вечной юности, казалось все-таки, что она много старее и мудрее всех существ, населяющих старый сад. Она молчала и ждала пока дети подойдут совсем близко и, когда они, наконец, оказались перед ней, на ее лице промелькнула улыбка, словно фея все поняла.

- Дети, - сказала она тихо, как бы себе самой, - человеческие дети.

Потом она выпрямилась и заговорила громким, спокойным голосом:

- Вы позвали меня вынести приговор, и я это сделаю. Но я буду судить их по старым законам сада. Я пошлю духов колокольчиков на поиски защитника для детей, если они никого не найдут, я позволю вам привести приговор в исполнение.

При этих словах собравшиеся разочарованно вздохнули, но никто из них не отважился возразить, и лебедь, повидимому выступавший в роли добровольного предводителя, согнул как бы в знак согласия длинную шею. Тогда прекрасная фея подала рукой знак, после чего поднялся и выступил вперед отряд нежных созданий, расположившийся на холме. Это были духи цветов с изящными шлемами-колокольчиками на голове, в руках они тоже держали колокольчики. Тут же полились нежные, чистые звуки, и одновременно духи цветов звонко запели:

Всем, всем, всем:

Раскаялись дети.

И нужен защитник,

Чтоб им за признанье

Смягчить наказанье.

Когда песенка кончилась, духи, звеня колокольчиками, скрылись в кустарнике и было слышно, как они то тут, то там ее повторяли. Песенка звучала все глуше и глуше и в конце-концов смолкла.

Это была в самом деле тишина полная страха. Еще никогда минуты ожидание не тянулось для детей так долго. Казалось, что духам придется обыскать весь сад, чтобы найти одно единственное существо, которое согласилось бы замолвить хоть словечко в их защиту. И чем дольше они не возвращались, тем меньше дети надеялись на это. Они боязливо поглядывали на прекрасную фею, и от того, что та не выглядела злой и, казалось, почти так же, как и они, озабоченно прислушивалась не возвращаются ли духи колокольчиков, девочка уже почти собралась было просить фею пощадить их. Но в ту минуту, когда она подняла руку, снова послышался грубый скорбный голос черного лебедя.

- Видно им нужно много времени, - сказал он и снова повернулся к фее бука. - Мы могли бы пока обсудить, какое наказание должны понести дети.

- Да, - печально сказала фея, оглядела всех собравшихся и спросила, - кто хочет привести приговор в исролнение?

И снова поднялся дикий шум, как в начале собрания. Птицы кричали и бранились, сверчки скрипели, цветы шушукались.

- Мы, - кричали птицы, - мы заклюем пришельцев клювами.

- Мы, - сказали муравьи, - мы залезем к ним в рукава и будем их кусать.

- Нет, мы, - кричал колючий кустарник, - мы раздерем их одежду и расцарапаем в кровь лицо.

- Дайте нам наказать их, - просила крапива, - мы до красна обожжем их нежную кожу.

- Нет, нам,-- предлагали духи деревьев, - мы отхлещем их ветвями, и они позеленеют и посинеют.

Когда дети услышали эти возбужденные голоса, они оцепенели от страха. Но вскоре они испугалиеь еще больше. Потому что перед ними поднялся зверь, которого до этого здесь не было, и, когда он выпрямился и прозвучал его свистящий голос, мальчик и девочка увйдели змею с черным крестом на голове.

- Все это пустяки, - сказала змея, - это не помещает детям снова вернуться и натворить еще больших бед. Дайте мне наказать детей. Я уколю их своим ядовитым зубом, и они умрут.

Когда эмея это сказала, в круге воцарилась полная тишина. Все звери и духи смотрели на детей и оглядывали их со всех сторон, словно они только теперь заметили какой красивой и нежной была девочка, и как решительно

выпрямился мальчик и обнял сестру, чтобы ее утешить.

- Умереть, - в ужасе прошептали нежные духи цветов, и звери тоже задумчиво покачали головами.

Но потом все начали перешептываться и обсуждать опасность, грозящую старому саду.

- Они убьют наших малышей, - сказали мамаши зверюшек и испуганно посмотрели на носилки с мертвецами, которые стояли посередине.

И тогда раздались два, нет три, много голосов:

- Да, так будет лучше всего. Если защитник не найдется, пусть они умрут.

В эту минуту звон колокольчиков послышался совсем рядом, но пение звучало приглушенно, и, когда маленькие духи вошли в круг, дети увидели, что они пришли одни и не нашось никого, кто замолвил бн за них доброе слово.

- Смерть, смерть, - звучало со всех сторон.

Прекрасная фея ничего не сказала, и так как она, в раздумьи, с закрытыми глазами прислонилась к стволу дерева, нежное сиянье почти погасло. В саду было очень темно, и только жуткий отблеск грозы скользил время от времени по кустарнику и падал на то место, где поднялась во весь рост и тихо пожачивалась змея.

Буря вознобновилась и шумела в деревьях, и удивительным образом вновь раздались печальные звуки разбитой арфы.

И от всего, что произошло, девочка заплакала, Она начала всхлипывать так громко и сильно, что все голоса примолкли. И тут прекрасная фея словно пробудилась от скорбного детского плача. Она шагнула вперед и снова осветилась красивым светом. Фея улыбнулась и сказала:

- Приговор должен войти в силу, но не немедленно. Правда дети не нашли здесь в саду ни одного защитника, но этот сад еще не весь мир.

Она задумалась, немного помолчала и потом продолжила, причем первый раз обратилась к детям.

- Я дам вам отсрочку. Она продлится лишь до восхода солнца, и вы должнн ее потратить на путешествие. Во время путешествия вы попадете вглубь земли, высоко в небо, в водяные потоки и подвергнетесь многим опасностям, Но если вы найдете мать эемли и доберетесь до отца морей, если услышите песню солнца и погостите в башне ветра, тогда вы спасены и будете освобождены от наказания. Согласны ли вы на такое опасное путешествие?

- Да, - ответили дети в один голос, и у них словно камень с души упал.

Потому что вдруг исчезла змея и, когда они оглянулись, оказалось, что и другие звери и духи намеревались тихонечко уйти.

- На восходе солнца, - воскликнула вслед уходящим фея, и будто тихим эхом отозвались ее слова от ветвей и тропинок:

- На восходе солнца.

С надеждой посмотрели дети на ночное небо. Но вскоре они снова испугались, так как им показалось, что на горизонте уже появилась яркая полоса.

- Как же нам за такой короткий срок обойти всю землю? - задумчиво спросил мальчик, - как нам найти дорогу?

- Ее вы конечно сами не найдете, - сказала фея и, улыбаясь, покачала своими осенне-золотистыми локонами.

Но потом она хлопнула в ладоши, и по этому знаку земля распахнулась и выпустила коричневое, как фея, существо. Вода в озерце поднялась и забурлила и из нее вышел крошечный белый дух; на крыльях ветра спустилось невесомое существо, и тут же из зубчатой молнии стремительно выскочил и устремился вниз огонек. Эти четыре призрачные существа медленно закружились вокруг детей, напевая чистыми голосами:

Земля приветит вас прохладой,

Стремнины путь укажут в глуби,

Не будет к солнцу вам преграды,

Помчитесь вы на крыльях бури...

Пока они пели, прекрасная фея подошла немного ближе, подняла руку, и дети увидели, что в руке она держит изумительной красоты цветок. Но когда они нагнулись, чтобы рассмотреть его получше, то вдохнули неописуемо сладкий и сильный запах, который исходил от чашечки, и почувствовали, что он все усиливается и усиливается, в голове у них помутилось, и они уже не видели ни феи бука, ни духов, а лишь сплошной золотистый туман. Этот туман, сквозь который словно издали доносились звуки арфы, поплыл у них перед глазами, усталость одолела их, и они медленно опустились на землю. И сразу же им показалось, как это уже не раз было, когда они засыпали, что все их тело съежилось и стало невообразимо маленьким. Но, прежде чем их мысли в самом деле спутались, туман исчез, а вместе с ним запах цветка, и вот уже они снова в полном сознании, еще бодрее, чем прежде.

4 Глава

В которой дети пускаются в свое первое

путешествие, видят как сражаются кроты

и знакомятся с мамой-луковицей

- Ты совсем не изменилась, - удивленно сказал мальчик.

- И ты тоже, - сказала девочка.

- Но где мы? - вдруг спросили дети в один голос. Где большой бук и цветочная клумба? Где озерцо с цветущими ирисами?

Хотя дети оставались на том же месте, где они были, ничего этого они больше не видели. Им казалось что вместо открытой площадки перед буком, они стоят на широком каменистом поле. Невдалеке от них простирался большой лес, деревья в лесу были похожи на гигантские травинки, а прямо перед ними поднималась страшная серая башня, и от ее основания расходились во все стороны круглые горбатые деревянные ответвления, которые исчезали в земле. Вдали сверкало нечто похожее на гладь гигантского озера.

В то время, как мальчик и девочка с удивлением все это рассматривали, внезапно рядом с ними кто-то захихикал. Они испуганно обернулись и увидели коричневого маленького духа, который сидел на камне и светил по сторонам ярким Фонариком.

- Где мы? - растерянно спросили дети

- Там же, где и были, - ответил дух. - Только вы стали очень маленькими, и это хорошо. Потому что с вашими неуклюжими человеческим телами, грубыми руками и ногами вы не смогли бы попасть туда, куда вы теперь пойдете. И вашими большими человеческими глазам вы вряд ли разглядите все, что вам предстоит найти во время путешествия.

С этими словами маленький дух вскочил и, хотя дети все еще удивленно осматривались, повел их к круглому отверстию, от которого вел в глубь земли похожий на лестницу ход. У них едва не защемило сердце от необходимости туда спуститься, но одновременно это было увлекательное приключение, о каком мечтал мальчик, и так как дух весело улыбался и кивал, они охотно пошли за ним. Узкий ход вскоре привел к более широкому, от которого во все стороны расходились другие хода, они снова раэветвпялись и, хотя подземная сеть ходов была такой густой, что казалась лабиринтом, дух ни на минуту не задумался. Он вел за собой детей, поворачивал то направо, то налево, шел то быстрее, то медленнее и в конце концов спустился вниз по крутой лестнице. Но как же дети испугались, когда, оказавшись внизу, он внезапно обернулся и приветливо произнес:

- Теперь прощайте. До этого места я вас проводил, но теперь вы дожны идти сами.

С этими словами он расстегнул цепочку, на которой у него висел на шее фонарик и повесил его на шею мальчика.

- Это, - сказал он, - волшебный фонарик,который в темноте начинает светиться ярче, а на свету гаснет. Я отдаю его тебе.

И пока мальчик в смятеньи смотрел на сверкающий огонек на своей груди, маленький дух начал тихонечко улетать.

Когда дети это увидели, им стало очень страшно.

- Как нам найти дорогу ?- спрашивали они,- кто скажет нам, где живет мать земли?

Они умолякще протягивали руки, чтобы задержать маленького духа, но он только, улыбаясь, качал головой.

- Идите и спрашивайте, - сказал он, все глубже отступая в тень, он будто исчезал в земле.

И только слова "идите и спрашивайте" - еще много раз прозвучали словно издалека в ушах детей.

Как жутко в земле, как тревожно и тихо. Остались далеко яркие, сияющие лучи солнца, нежные порывы ветра и веселый шум дня. В земле находят покой умершие, и лишь тьма и тишина смерти казалось господствует в ее каморках и проходах.

Но не только смерть живет в земле. Высокие деревья, чьи кроны раскинулись высоко в небе, простирают мощные корни в ширь и глубь земли, и эти бледные, неподвижные корни так же полны жизни, как зеленые листья и белые, и самых разных оттенков цветы. Неторопливо ощупывают землю нежные волоски корней и всасывают влагу, которую гонит вверх мощное сердце дерева, чтобы свет превратил застывшие соли в дыхание жизни. Не мертвы и семена, которые лежат в земле. Они набухают во влажной почве и весной посылают нежные корешки вглубь, а их росток пробивается сквозь эемлю, чтобы свечкой расти к свету. Множество зверей находят в земле надежное убежище и наполняют ее беспокойной жизнью. Немалое число их обретает красивые крылья и пробирается в свое время наружу к солнцу.

Если подумать о том, сколько дышащих, полных энергии существ укрывает земля, пребывание в ней покажется не таким ужасным. Но мальчик и девочка, которые после своего превращения оказались в глубине эемли такими крошечными одинокими и беспомощными, ничего об этом не знали. Длинные корни деревьев с их белыми волосками казались им

странными эмеями, которые стремились их схватить и задержать, В белых ростках им виделись бледные руки мертвецов, и так как удивительные живые существа двигались, то рядом с ними, то вдали и повсюду слышались негромкие шаги, тихие голоса, тихая грызня и глухое постукивание, им было страшно, и они долго не решались сойти с места, на котором их оставил маленький дух. Наконец, они сделали несколько робких шагов и вступили, повернув за угол, в просторное, похожее на пещеру, помещение. Но там их ждало приключение, которое их еще больше напугало.

В проходе с красивыми гладкими стенами и полом, который был утрамбован, как ток, они увидели прямо перед собой каго-то зверя. Зверь был черного цвета и такой большой, что заполнил собой почти все пространство. Но несмотря на свою величину, было видно, что при приближении путешественников он испугался. Он беспомощно повел по сторонам розовой мордой и чуть ли не боязливо спросил:

- Кто ослепляет меня ярким светом? Кто забрался в мой дом?

- Это мы, - дрожащим голосом ответил мальчик,- двое детей, которые ищут мать земли. Не покажешь ли ты нам дорогу к ней?

Но черный зверь ничего не ответил. Повидимому его заинтересовало совсем другое и, так как в полусумраке пещеры фонарик почти потух, он видно сразу же забыл про детей. Неуклюже и неловко сгорбился он на дороге, оперся на свои огромные, похожие на руки, лапы и, прислушиваясь,

поднял бледную морду с острым рылом в воздух. Мальчик с нетерпением смотрел на зверя. Для него это был очень крупный зверь, чуть ли не медведь,но он разглядел, что это всего лишь крот и ему стало стыдно за свой страх. Через некоторое время он повторил свой вопрос, и, так как крот все еще молчал, протянул руку, чтобп поторопить слепого зверя и напомнить ему о себе. Но едва мальчик дотронулся до крота, он очень испугался и отступил от крота как можно дальше. Потому что вдруг заметил, что крот был какой-то злющий презлющй и дрожал.

- Отстаньте от меня, - яростно выдохнул он,- разве вы не видите, что у меня кет времени? Разве вы не слышите, что враг рядом?

Он немного выпрямился и стал прислушиваться еще внимательнее, и дети воспользовались этой минутой, чтобы проскользнуть мимо него и спрятаться. Потому что и они услышали отдаленный щум, который, неуклонно приближался. Этот шум был похож на странный стремительный галоп мягких лап, от которого дрожала земля. Только дети успели забраться в узкий боковой ход, как услышали совсем рядом пыхтенье и фырканье возбужденного зверя. Затем они сразу же услышали глухой звук, как от столкновения двух тяжелых тел и, выглянув с трепетом из своего убежища, заметили в широком проходе, что оба зверя сплелись в один клубок. И к своему удивлению увидели, что новый пришелец тоже крот.

Боясь привлечь к себе внимание бойцов, мальчик и девочка застыли на месте, и перед их глазами разыгралась ужасная битва, которая все время вспыхивала вновь и которой было не видно конца. Неуклюжие звери обхватили друг друга с необъяснимой ловкостью. В сумерках пещеры блестели их ужасные белые челюсти, а зубы вгрызались в толстую шкуру соперника, Розоватые, лопатообразные лапы превратились в ужасное оружие, их круглые тела перекатывались друг через друга, причем каждый пытался прижать другого к стене. Это выглядело отвратительно и жутко. Но еще страшнее были их непрерывное пыхтение и свист. В этих задыхающихся звуках слышалась ужасная жажда крови и мести:

- Ты или я, один из нас должен отступить.

- Ты.

- Нет ты.

- Я первый был здесь.

- Я построил нору.

- Здесь нет места двоим,

- Я должен жить.

- Я хочу жить.

Все эти слова звучали в яростном шуме битвы. Но вскоре стало еще хуже. Потому что из многочисленных ран текла кровь, и враги кричали не столько в пылу борьбы, сколько от боли. И вскоре они стали оскорблять друг друга ужасньши ругательствами.

- Ты разбойник, - кричали они, - ты убийца.

- Я разорву тебя на тысячу кусков.

- Я убью твоих детей и внуков

И они с новой силой бросились друг на друга. Но с этого момента замолчали и был слышен лишь топот ног, скрип зубов и глухой стук сталкивающихся тел. Девочка закрыла лицо руками, и мальчик тоже отвернулся. А когда они снова посмотрели на дерущихся, все было кончено.

Стояла тишина, словно вся эта ужасная битва им только привиделась, а на самом деле ее не было. Но в развороченном проходе лежали два темных безжизненных тела, перекрывшие дорогу. Здесь не было ни победителя, ни

побежденного, остались лишь два трупа. Когда мальчик и девочка это увидели, они очень опечалились. Им стало страшно и тревожно при виде внезапно угасшей жизни, которая только что так гордо и яростно защищала себя. Не имело никакого смысла размышлять кто из соперников в действительности был прав. Оба были мертвы, и прекрасно утоптанный ход, и горы запасов никому из них были уже не нужны.

- Давай поищем другую дорогу, - попросила девочка, которая не хотела больше оставаться в жилище крота.

Они повернули в узкий проход, в котором только что прятались, Фонарик засветил ярче и ярче, дети медленно шли, взявшись за руки, и тихо обсуждали ужасное происшествие. Но через некоторое время их внимание привлекло нечто совсем другое.

- Мы попали в тупик, - сказал мальчик.

И в самом деле, узкий ход в этом месте казалось не шел дальше, а упирался в стену. Но она не поднималась прямо вверх, как боковые стены, а образовывала широкий свод, и вскоре дети увидели нечто большое и круглое, заполнившее собой весь проход и перекрывшее им дорогу.

-Это луковица, - изумленно проговорила девочка.

Дети знали, что луковичные шкурки можно с легкостью одну за другой снять, и решили таким способом освободить себе место.

Но едва они начали ногтями отковыривать кусочек верхней шкурки, как испуганно затаили дыхание, их снова кто-то окликнул, и, когда они в страхе отступили, то увидели, как шкурки словно сами собой раздвинулись, и дети увидели лицо.

Это лицо было круглым, как сама луковица, толстым и приветливым, как у доброй старой матушки. И хотя рот в эту минуту произносил сердитые олова, круглые глаза смотрели никоим образом не злобно, а скорее так, словно лицо собиралось лукаво улыбнуться.

- Кто это рвет мои шкурку? - спросила луковица, - мне больно, и я беспокоюсь.

И тут девочка очень вежливо извинилась за то, что они разбудили луковицу, и так как она больше не боялась, то попросила также посоветовать им, как найти дорогу к матери земли. Но луковица видно услышала лишь первые слова.

- Я не спала, - таинственно сказала она, - я кормлю красавца. Я одеваю красавца. Я его поторапливаю, чтобы он рос и стал большим.

- Кто же этот красавец, - с любопытством спросила девочка, - нельзя ли на него посмотреть?

Но луковица покачала головой.

- Он внутри меня питается многими вкусными вещами, которые я накопила. Я слабею, покрываюсь морщинами и старею, а он становится все сильнее и прекраснее.

Луковица помолчала и шепотом добавила:

- Он уже начал расти. Если вы подождете...

Но ждать дети в самом деле не могли. Им надо было торопиться, и, так как мальчик уже собрался повернуть назад, казалось, что девочка никогда не узнает кто такой красавец. В этот момент луковица снова заговорила, и ее круглое лицо словно осветилось.

- В моем сердце, - сказала она тихо,- начертана вся судьба моего ребенка. Хотите посмотреть?

- Как нам это сделать? - спросила девочка,- мы ведь не можем заглянуть тебе в сердце сквозь все твои шкурки.

Тут старая матушка улыбнулась так сердечно и добродушно, что ее круглое лицо внезапно помолодело и похорошело.

- Подойдите, - сказала она,- крепко закройте глаза и прислонитесь ко мне. И не шевелитесь. Тогда вы забудете самих себя. Тогда вы увидите...

С этими словами луковица еще больше наклонилась вперед из шкурок, словно из окошечка, и развела в сторону руки, дети подошли поближе и зажмурились. И тут же у каждого из них возникла перед глазами прекрасная картина, а так как они не знали, что оба видят одно и тоже,то начали перешептываться.

- Я вижу красивый луг и на нем много разных цветов, - сказала девочка, - а над ними синее небо. Посередине маленькая клумба с черной землей.

- Жаркое солнце ярко светит, - сказал мальчик, - и трава колышится на ветру.

- Теперь на клумбе что-то шевелится и раздви- гает землю, - сказала девочка.

- Это большой росток, он очень медленно выбирается наружу, - сказал мальчик.

И вдруг дети увидели, что белый росток все тянется и тянется вверх. Он рос не непрерывно, его словно в определенные промежутки времени подгоняла таинственная музыка. Он позеленел и выпустил много листьев, которые откинулись на сторону, как раскрытые ладошки. Эти листья быстро выросли, и из середины поднялся прекрасный крепкий стебель с бутоном. И этот бутон начал менять окраску, он совсем незаметно приобрел нежно красный цвет, покраснел словно ребенок. Он превратился в ярко-красный чудесный цветок. Еще не распустившись, он стоял вертикально и только тихо покачивался на ветру на своем твердом, крепком стебле. Он был прекрасным и гордым, как молодой счастлививый принц.

- Теперь он распускается, - сказал мальчик.

- Смотри, какой он пышный, - сказала девочка.

И детям показалось, что в эту минуту все цветы на лугу словно побледнели. Потому что в тысячу раз красивее и величественнее чем они стоял юный, прекрасный тюльпан.

Он распускался все больше и больше, и между его алыми лепестками появилось семь коричневых тычинок. Все больше

распускался тюльпан, и теперь яркие лепестки выгнулись внутрь, как в великолепном танце.

- Уже все кончилось? - спросила девочка, у нее вдруг потемнело перед глазами.

- Да, - сказала старая матушка, и это прозвучало так, словно она всхлипнула. - Все кончилось. Красота тоже должна увять, красота тоже должна умереть.

Дети отступили и вопросительно посмотрели на матушку. Но она молчала и снова очень медленно скрылась за своими морщинистыми шкурками.

- Прощайте, - прошептала она,- ищите лестницу, которая ведет вниз. Вам нужно идти туда, если вы хотите найти мать земли.

Глава 5

Дети попадают в руки разбойников и избегают

большой опасности. Они видят пробуждение

весны и присутствуют при пробуждении божьей

коровки.

- Это здесь, - сказал мальчик, когда они вернулись немного назад. Дети стояли перед лестницей, которую не заметили раньше и, помня совет старой матушки, сразу стали спускаться. Через некоторое время они увидели, что приближаются к освещенному и обжитому помещению. Фонарик потух, но они услышали многоголосый шум, который вскоре перешел в хриплое, режущее слух пение. Нерешительно, не зная идти ли им дальше, либо вернуться, они, прислушиваясь, спустились еще на несколько ступенек, но в эту минуту рядом раздался пронзительный свист, и сразу по обе стороны от них оказались две огромные остроконечные морды, которые перегородили лестницу.

- Предъявите паспорта, - прошипела одна из них.

- У нас нет никаких паспортов,- сказали дети и попытались объяснить каким образом они здесь очутились.

Но их сразу схватили, сдернули с лестницы и поставили на землю. И не успели они подняться и немного перевести дух, как услышали рядом тот же самый противный голос:

- Вот они.

И другой - не менее резкий и хриплый, который приказал:

- Поставьте их на стол. Они такие маленькие, что их едва разглядишь.

При этих словах детей снова не очень-то деликатно схватили и подняли вверх. Они открыли глаза.

То, что они увидели было настолько отвратительно и ужасно, что у них от страха даже пропал голос. Они сидели на деревянном столе, а перед ними выгнуло спины сборище огромных коричневых мышей с остроконечными мордами и сверкающими глазами, которые придвигались к ним все ближе, причем их длинные голые хвосты вели себя, как самостоятельные существа, ползали и свивались в кольца, а белые бороды дрожали от вожделения. В зеленом свечении гнилого дерева просматривались очертания большой пещеры, в которой повсюду стонали и шевелились еще живые остатки разных гадов и было видно, что здесь заканчивается своего рода торжественное пиршество.

- Теперь нас сожрут, - в ужасе прошептала девочка.

Она сказала это очень тихо, но так как в эту минуту в пещере стояла мертвая тишина, большие отвратительные звери все-таки услышали ее слова. Они пронзительно захохотали, и их отвратительные хвосты стали скручиваться в кольца еще быстрее, чем прежде.

- Мы как раз едим, - сказала особенно жирная мышь, - а вы заслуживаете наказания, потому что вы бродяги и шпионы и пришли в наше государство без паспортов Но, как я вижу, вы немного похожи на человеческих детей, которые умеют петь и танцевать. Поэтому сейчас вы должны петь и танцевать, и если вы поможете нам скоротать время, так и быть, идите своей дорогой.

Растерявшиеся, дрожащие от страха дети, услышав эти слова, сначала танцевать не собирались. Но так как жирная мышь все настойчивее повторяла свое требование и подталкивала их остроконечной мордой, они в конце-концов положили руки друг другу на плечи и принялись кружиться. Тут мыши отодвинулись, а когда они увидели, как изящно и ловко двигаются их гости, послышалось одобрительное шипение.

- Это было красиво, - сказала жирная мышь, - но теперь вы должны еще и спеть. Вам надо выучить нашу песню, песню землероек и, если вы ее хорошо споете, мы отпустим вас в целости и сохранности.

И пришлось детям выслушать песню землероек. В песне шла речь не больше, не меньше, как о могуществе и красоте землероек. Их красивые фигуры восхвалялись также, как их смелость и хитрость, и можно было подумать, что мир состоит лишь из подземных ходов и пещер, личинок майских

жуков, червей и улиток. И в центре этого мира живет большой клан землероек, они покорили всех животных, и их государство прекраснее и лучше всего, что есть на земле.

- Вы прослушали песнь,- сказала жирная мышь,- теперь вы должны повторить ее и в конце три раза громко крикнуть; Нет ничего прекрасней на земле, чем клан землероек.

Мальчик посмотрел на сестренку и заметил, что она от смущенья и страха уже открыла рот, чтобы запеть. Он схватил ее за руку и быстро сказал:

- Этого мы сделать не можем.

Когда мыши услышали эти слова, у них сделались такие

злобные морды, что мальчик долго не мог придти в себя. Но потом он вспомнил, о чем он должен думать, исполняя песню, и твердо сказал:

- Мы не можем врать, что прекрасней вас никого

на земле нет, потому что тюльпаны красивее, бук более могучий, а солнце в тысячу раз прекраснее, чем вы.

Уже при первых словах мальчика поднялся ужасный щум и началась страшная суматоха. Мыши орали и свистели, а громкий голос толстухи перекрыл всех:

- Это уже чересчур,- сказала она,- теперь вас сожрут.

Она задрала длинный хвост свечой вврех, и по этому знаку все мыши бросились на детей, чтобы растерзать их острыми зубами.

Кто бы мог подумать, что путешествие детей может так быстро и так ужасно кончиться!

Мальчик обнял девочку и, думая, что все кончено, они

крепко зажмурили глаза, чтобы по крайней мере больше не видеть отвратительных морд своих врагов. Но в эту минуту произошло нечто неожиданное.

То ли коричневый гномик еще находился неподалеку и поспешил к ним на выручку, то ли к жилищу землероек подобрался враг, но со строны лестницы три раза прозвучал пронзительный свист и по этому сигналу, который повидимому означал смертельную опасность, мыши страшно испугались и засуетились. Они оставили в покое детей, некоторое время, словно обезумев, метались по пещере и в конце-концов исчезли в различных почти незаметных лазейках. Внезапно наступила глубокая тишина и, когда дети осмелились наконец открыть глаза, они увидели, что в пещере пусто. Тогда они быстро и тихо слезли с пня и со всех ног пустились наутек.

Это ужасное приключение настолько перепугало детей, их сердечки так сильно бились, что они перестали внимательно следить за дорогой и пошли не вглубь земли, а к ее поверхности. Попрежнеиу у них в ушах звучали сильные, алчные голоса кровожадных зверей, и они не успокоились бы так быстро, если бы теперь пока они шли чередой красивых, освещенных луной, гротов, им бы не встретилось невообразимо прелестное существо. Дети заметили вдруг, что они не одни. Им и раньше попадались на глаза какие-то тени, которые выскальзывали из семян и корней и усремлялись вверх. Эти тени напоминали духов цветов сада, фонарик все отчетливее высвечивал их. По двое, по трое, а то и вчетвером летели они через гроты, и хотя у них были очень милые и нежные лица, дети не осмеливались заговорить с ними, а маленькие духи в венках из цветов или красивых золотистых колосьев не замечали их. Улыбаясь и перешептываясь, словно влекомые каким-то предстоящим событием, они торопливо пролетали мимо детей на приглушенные, но сильные звуки колокола, которые непрерывно доносились издалека.

В то время как дети тоже обратили внимание на эти красивые низкие звуки и приготовились разузнать в чем тут дело, рядом с ними неожиданно раздался тоненький голосок:

- Подождите, возьмите меня с собой.

Они осмотрелись и обнаружили маленького духа, у которого тоже был венок из красивых золотистых колосьев, но он не летел и не бежал вприпрыжку, как другие, а шел медленно и с большим трудом. Когда дети остановились,

он протянул к ним руки.

- Быстрей, быстрей, - возьмите меня на руки, иначе мы опоздаем.

Не раздумывая, мальчик и девочка скрестили руки и присели, и маленький дух смог сесть на них, как в кресло и обнять детей за шею. Это ему понравилось, и он тут же принялся безостановочно торопить их. Как они не старались, но угодить ему не могли, и в конце-концов, когда колоколышй звон внезапно прекратился, он расплакался.

- Слишком поздно, - простонал он,- они уже начали.

Но в эту минуту дети завернули за угол, и, хотя ничего другого, кроме большого полукруглого грота, закрытого паутинным занавесом, они не увидели, одно

это казалось мгновенно успокоило маленького духа. Он соскользнул со своего сидения, поблагодарил детей и стал кивать во все стороны и здороваться.

Дети, в свою очередь, осмотрелись и заметили, что все воздушные существа, которые недавно пролетали мимо них, расположились в этом зале и ждали театрального представления совсем как люди.

- Что здесь происходит? - робко спросила девочка.

Повидимому только в эту минуту маленький дух разглядел, что на детях нет венков ни из цветов, ни из колосьев, и внешне они не похожи на всех присутствующих. Тогда он приложил палец к губам и велел им замолчать.

- Они играют весеннюю игру, - сказал он очень тихо, - и раз уж вы мне помогли, останьтесь и посмотрите. Они играют ее всего один раз в году, ночью, и все, кто тут присутствует, видят ее один единственный раз в жизни. Они смотрят эту игру прежде, чем подняться на поверхность земли и принести плоды. И в тот день, когда жнец идет по полю, они рассказывают своим детям старую историю.

Маленький дух замолчал, и, когда дети с удивлением уставились на него, показал им на занавешенную стену, которая только что осветилась изнутри мягким светом. В толпе духов произошло легкое движение, и словно эхо зазвучала приятная музыка, которая все время нарастала пока не стала похожей на шелест нивы. Наконец занавес раздвинулся, и сразу послышался восхищенный гул зрителей.

Дети тоже, словно зачарованные смотрели на прекрасную картину, которая представилась им и в сущности состояла из двух частей. Большая сцена была разделена посередине на две части, верхнюю и нижнюю. Если нижняя, как две капли воды была похожа на подземную пещеру, то верхняя представляла собой прекрасный луг под темно-синим небом. На зеленом ковре сидели эльфы самых разных трав и цветов. Они перешептывались, наклоняли друг к другу красивые украшенные венками головки, а на голубом небе сияло круглое смеющееся солнце. Среди цветов стояла прекрасная фея. У нее была человеческая фигура, но ни один человек не мог бы сравниться с ней по красоте. На голове у нее, как и у всех духов цветов, был венок, но сплетенный из сотен различных цветов и поэтому в ней легко можно было распознать королеву весны. В начале представления прекрасная фея тихо запела эльфам колыбельную песню, и они один за другим опустили головки и закрыли глаза. Солнце спускалось все ниже и стало багровым, но королева не перестала петь. Она опустилась на колени и ласкала цветы нежными пальцами.

Между тем, в нижней половине сцены посветлело. Под красивым лугом можно было разглядеть открывшуюся в земле то ли трещину, то ли расселину, и зрители внезапно заметили, что и там кто-то есть. Сильный, высокий человек, как бы слепленный из глины и выглядевший ужасным извергом, поднялся со своего ложа и подкрался к расселине, чтобы послушать песню.

Когда все цвета уснули, прекрасная фея встала и принялась осматривать луг, и вскоре подошла к расселине, и с любопытством заглянула вглубь. И тут человек из подземелья страшно и тоскливо застонал, и внезапно, пока прекрасная фея ратерянно и беспомощно осматривалась, выпрямился во весь рост. Он протянул свои мощные руки и втащил королеву весны к себе в темную пещеру и, как она не сопротивлялась, и не душераздирающе плакала, и не горевала, не отпустил ее. Он принес ее на руках на свое ложе, потом схватил каменную глыбу и подкатил к расселине. Затем занавес тихо опустился, зрители не двигались и в страхе ожидали продолжения спектакля. Следующее действие началось с той же картины. Но когда дети внимательно к ней присмотрелись, они увидели, что многое изменилось. Пещера, которая была такой пустынной и темной, теперь оказалась наполненной теплым красивым светом, в то время как прелестный луг погрузился во мрак и был покрыт клочьями тумана. Свет в пещере казалось исходил не от лампы, а в большей степени от тех, кто в ней находился. Это были все та же прекрасная фея и изверг, но теперь уже было явно видно, что похищенная совершенно не боялась своего похитителя и от души полюбила его. И хотя изверг с виду ничуть не изменился, казалось, он за время долгой любви и похорошел, и стал не таким мрачным и диким. Он спокойно сидел на ложе и слушал нежную песню, которую мечтательно напевала юная королева весны.

Но к этой дивной песне вскоре присоединились печальные звуки. Туман, покрывавший верхнюю часть сцены рассеялся, но небо оставалось по зимнему серым, солнце исчезло, беспорядочно разбросанные повсюду цветы лежали, словно мертвые. По пустынному полю брела закутанная в серое покрывало плачущая женщина, а далеко позади печально двигалась процессия, причем ее неизвестные участники в отчаяньи ломали руки.

- Где же ты, - причитала серая женщина, - ты, моя красивая застенчивая дочь, возвращайся ко мне. Смотри, как горюем мы по тебе. Солнце не показывается, цветы и деревья умирают. Тн, прекрасная весна, сжалься над нами! Вернись, милая жизнь!

Эта жалобная песнь, которую повторяли то серая женщина, то, как эхо, участники процессии, смутила обитателей пещеры. Прекрасная фея весны бросилась на грудь супругу и спрятала лицо, а дух земли с жалостью смотрел на нее.

- Что же нам делать?- спросила тихо молодая женщина.

- Надо призвать мать земли,- сказал изверг и с этими словами взял молоток и три раза ударил по большой медной чаше, и, когда затих последний звук, земля распахнулась и медленно, медленно поднялась из нее завернувшаяся в коричневое покрывало фигура.

- Мне уйти или остаться? - обратилась с глубоким поклоном к ней молодая женщина, и та ответила:

- Ты должна и уйти, и остаться. Теперь ты должна подняться наверх и шесть месяцев подряд пробыть на земле. В это время там будет лето, будут цвести цветы, созревать фрукты, а люди радоваться. Но через шесть месяцев ты должна вернуться к своему супругу. Тогда земля станет пустынной к печальной, как сейчас, и люди будут горевать. Но они познают надежду и полюбят ее...

С этими словами мать земли исчезла, и красивая женщина, проливая потоки слез, покинула супруга. Медленно, словно во сне, вышла она на поверхность земли и казалось забрала с собой весь свет. На лугу проснуласьжизнь. Цветы подняли головки, встали и закачались в радостном танце. Лучи солнца пробились сквозь серые тучи, и участники процессии, которые так горевали, радостно запели и удалились.

Какое-то время красивая королева стояла в задумчивости, опустив голову,но потом подняла руки к солнцу, и по ее лицу скользнула радостная улыбка.

Она медаенно шла по лугу, и везде, где она ступала, расцветали новые цветы и созревали колосья. Люди танцевали и обнимались, порхали бабочки,пчелы жужжали, и пока солнечные лучи сияли все ярче, а радостная музыка звучала все громче, незаметно опустился занавес. Дети долго словно зачарованные не двигались с места. Они, можно сказать, не заметили, как маленький дух еще раз поблагодарил их, а когда собрались ответить ему, увидели, что остались в зале одни.

- Нам надо спешить, - сказал, наконец, со вздохом мальчик, и первый раз дети подумали о том, как быстро летит время. Они твердо решили не задерживаться больше в пути. Но скоро забыли о своем намерении. Потому что уже через несколько шагов снова встретили зверя и получили от него удивительное известие.

Зверь, которого они перегнали, былаа толстая, белая личинка майского жука. Заколдованным детям она показалась очень большой, но не такой огромной и страшной, как мыши, и, так как она к тому же выглядела медлительной и добродушной, девочка осмелилась спросить ее:

- Не идешьь ли ты по дороге к матери земли?

- Нет, - ответила личинка майского жука, ни на минуту не останавливаясь. - Так далеко я не хожу. Я ищу божью коровку.

- Кто такая божья коровка?- с любопытством спросили дети.

- Когда я ее последний раз видела, - сказала личинка, - она выглядела почти также, как я. Но у нее была большая спячка. Во время спячки она очень внешне изменилась. Я слышала, сегодня день ее нового рождения. Если вы поможете мне ее найти, то увидите, как она появляется на свет. И если вы мне потом расскажете, как она выглядит, то я в награду опишу вам дорогу к матери земли.

Из всего, что рассказала личинка, дети вряд ли поняли хоть одно слово. Но они охотно пошли за ней и с большим любопытством наблюдали, как она некоторое время спокойно ползла дальше, потом внезапно переводила дыхание и как все слепые, двигаясь на ощупь, крутилась вокруг себя.

- Это должно быть здесь, - сказала она, - Посмотрите вокруг и посветите немного своим фонариком. Здесь должна жить божья коровка.

Дети послушно посветили во все утлы маленького грота.

- Я что-то вижу,- сказала наконец девочка, но это не может быть божьей коровкой. Это уродливый узелок, который лежит на слизистой шкурке и не шевелится.

- Это она, - радостно сказала личинка. - Это божья коровка. А теперь ждите и смотрите.

Дети остановились и стали терпеливо ждать, потому что не могли себе представить, что должно произойти с мертвым уродливым существом. А зрители все прибывали и прибывали, но на этот раз это были не нежные,красивые эльфы цветов, которые так изящно прилетали, а толстые белые слепые личинки, они ползли также неуклюже, как личинка майского жука и молчали. Детям от такой тишины стало страшно, и они начали изподтишка осматриваться, чтобы понять каким образом можно было бы отсюда незаметно уйти. К тому же земля слегка задрожала, и очень далекий, словнос большой глубины голос крикнул:

- Божья коровка, откройся, - и дважды повторил эти слова.

Дети посмотрели на уродливое неподвижное созданье, лежащее в углу грота и вдруг увидели, как по нему словно бы пробежала легкая дрожь. В мертвой тишине сначала раздался треск, а затем послышался тихий шорох. И тут серая шкурка в одном месте лопнула и наружу выглянула черная блестящая голова.

- Она жива,- спросила личинка майского жука,- вы ее видите?

И все слепые зверюшки разом окружили детей и спросили:

- Вы видите божью коровку? Она в самом деле изменилась.

- Она жива, - сказал мальчик. - она медленно выбирается из кокона. У нее черная голова с двумя тонками рожками и глазами, которые могут смотреть во все стороны. У нее шесть изящных подвижных ножек и круглое тело, прикрытое словно панцирем красными подкрыльями. На этом красном панцире семь черных точек...

- Божья коровка, божья коровка, - хором закричали слепые личинки, - ты нас слышишь?

- Я вас слышу, сказала божья коровка, которая еще неуверенно стояла на своих изящных ножках, - и вижу вас тоже. Мне кажется, что я вас когда-то знала, но это было очень давно. Теперь у меня есть крылья, и я могу улететь на небо.С этими словами красивый жучок добрался до расселины, сквозь которую пробивался лунный свет.

- Ах, побудь еще, - просили личинки, побудь с нами еще минуту и расскажи, как ты себя чувствовала во время спячки. Скажи, может быть у нас тоже появятся крылья, и мы полетим на небо.

Тут божья коровка нетерпеливо подняла красные твердые надкрылья и под ними оказалось что-то такое сморщенное серебристого цвета.

- Мне снилась эемля, - воскликнула она, - я мечтала о солнце. Я мечтала приносить людям счастье.

- А что будет с нами, - печально забормотали личинки, когда мы изменимся.

- Рано иди поздно, - сказала божья коровка,- рано или поздно.

И с этими словами она стукнула твердой черной головой по потолку грота. Два больших комка земли полетели вниз, и детям пришлось отскочить, чтобы они не попали в них. Когда они снова посмотрели вверх, то увидели в потолке большую круглую дыру, над которой стояло зеленое ночное небо. Но божья коровка уже выкарабкалась наружу, сидела на краю, отряхивалась и готовилась к полету.

- Ее уже нет, - с жадным любопытством спрашивали личинки. - Она уже летит?

- Она только что улетела,- сказала девочка.

Потому что в это время божья коровка поднялась вверх, в яркий лунный свет так свободно, легко и красиво, словно мечта.

- Принеси счастье, принеси счастье, - закричали дети, их переполняла неописуемая тоска по дому.

И они еще долго махали рукой вслед красивому жуку.

- Наступит день, когда мы тоже полетим, - сказали личинки и поползли прочь, чтобы поесть.

Только личинка майского жука на минуту задержалась около детей.

- Идите прямо, - сказала она, потом направо, а затем налево. Вн придете к большой лестнице. Эта лестница ведет вниз к подземному озеру. Это все, что я знаю, а теперь прощайте.

- Желаем тебе счастливо измениться, - крикнули дети ей вслед.

Но она их уже не слышала.

Глава 6

В которой дети слышыат пение камней,

поднимаются вверх с помощью подзем-

ного огня и в конце-концов добира-

ются до матери земли.

Лестница в самом деле вела вглубь земли. У этой длинной лестницы было столько ступеней, что мальчику надоело их считать, а девочка устала.

- Ты все еще не видишь, где она кончается, - то и дело спрашивала девочка, и мальчик поднимал фонарик и старался светить как мсжно глубже

- Нет, я не вижу, - печально отвечал он.

Чем глубже спускались дети, тем тише становилось вокруг. Куда ни глянь не было никаких зверей, даже шорохов, от которых их сердца замирали от страха и любопытства, не было слшщо. Сквозь тишину пробивался лишь равномерный шум, словно где-то спокойно текла река.

И только он это сказал, дети увидали у своих ног конец длинной лестницы. Свет фонарика упал на темную воду, и когда оии оказались внизу, то попали из узкой шахты, в которой была лестница, в необозримо широкую и высокую пещеру, где с шумом текла подземная река. И здесь

дети тоже не увидели ни одной живой души, и так как вскоре вода преградила им дорогу, они подумали, что снова заблудились. Но тут они вдруг увидели на воде стеклянный

челн, неведомая рука направляла его к берегу прямо к их ногам, как бы приглшая совершить путешествие или переправиться через реку на этой замечательной лодочке. И так как фонарик светил то ярче, то бледнее, словно подавая им тем самым знак, они сели в челн, и он тотчас отчалил от берега и заскользил назад на середину реки. Это было замечательное путешествие. Непрерывно сменяясь, проносились перед глазами детей глубокие гроты, пологие откосы и зубчатые расщелинны. Со скалистых стен падали бурлящие водопады, а в рсщелинах светились не- обыкновенные камни. Часто челн летел так быстро, что у детей кружилась голова, и они закрывали глаза. Потом они снова спокойно скользили по воде, и окружающая картина менялась медленно.

Как удивителен мир камней, которые покоятся в глубине земли. Казалось они не двигаются, не меняются, а застыли на месте. Но и эдесь есть жизнь и изменения. Много тысяч лет тому-назад, когда ледники еще не начали двигаться, серый гранит громоздился мощными скалами и свободно стремился в высь в ярких лучах солнца, пестрый песчаник был зыбким морским песком, который ветер гнал по побережью, а черные угольные гряды гор бнли ничем дру- гим, как шелестящими зелеными лесами. Столетиями капающая

вода создавала в пещерах изящные сталактиты, а кристаллы и руда росли, как растения.

Но все эти изменения происходили так медленно, что в течение одной человеческой жизни их вообще было нельзя заметить. Мертвыми и неподвижными казались горные породы в глубине земли и детям, которые их истории не знали, одиночество и тишина земной глуби тяжким грузом ложились на сердце. Они уже не могли больше усидеть на месте, встали, приложили руки к губам и громко закричали, как это делают, чтобы услыш&ть в уединенных горных хребтах эхо или позвать незнакомого путешественника. И сразу же услышали эхо, отраженное и мощно усиленное высоким сводами и, так как звукам не было конца, им показалось, что это не только эхо. Потому что, когда они, затаив дыхание, подались вперед и прислушались, то различили следующие слова:

Ваш пульс частит, дышать нельзя,

Сжимает грудь. Идите вспять,

Стремитесь изменить себя

И изначальный вид принять.

Но нам в подземное царстве темном

Биенье сердца не дано.

И тысчи лет, и лет миллионы

Для нас мгновение одно.

И о былом воспоминаньям

В местах столь древних места нет.

Разрешено прервать молчанье

Лишь на призыв людей в ответ.

- Что это значит? - бояэливо прошептали дети и посмотрели по сторонам. Они не увидели того, кто с нимк заговорил, но слова продолжали звучать, словно бесконечная перекличка бормочущих голосов, которая продолжалась везде, где они плыли.

Лодка проплывала мимо гранитных скал, и гранитные скалы провожали ее словами:

Здесь вечный лед сковал

Скопление пород.

Он над хребтами встал

В сияньи дня и звезд.

Свет солнечный палил огнем,

Но все слабее жгли лучи.

И с серых гор, покрытых льдом

В долины ледники сошли.

Громады скал, стремясь согнуть,

Стереть, тащили эа собой,

О, бесконечный странный путь,

И тишина в глуби земной.

Продолжение последовало, когда дети проплывали мимо стены из мягкого красноватого камня, испещренной светлыми и темными полосами, в которых отпечатались чудесные узоры из папоротника, ракушек и улиток. Здесь бормочущие голоса сообщили дстям новое необыкновенное известие:

Дюны лежали кругом,

Берег укрыли пластом,

Зыбким и рыхлым песком.

Вечная песнь волны

Водоросли рыбой полны,

Колючки среди травы,

Аммонитов, улиток не счесть.

Но в глуби на дно увлек

Ковчег, закрыв на запор,

Жизни светлый росток.

Прошли тысячи лет с тех пор,

И камнем стал песок.

Снова все стихло, лодка быстро заскользила дальше. Вскоре лети оказались в теснине, где камни были черны, как уголь, и около самых черных и самых мрачных выступов они вновь услышали рокот:

Прежде мы были лесами.

И шелест был песней земли.

Нас грозы язвили,

Нас бури валили,

Свой облик менял шар земной.

Песчаные бури нас очищали,

Шли ледники и нас лизали,

И мертвый лес исчез в пучине морской.

С тех пор тысчелетия прошли,

И новая зелень пробилась из новой земли.

- Что бы все это значило? - спросила девочка.

Но мальчик приложил палец к губам. Потоку что пение продолжалось, но уже слабее и в конце концов затихло.

Не слышим мы шум земных голосов,

Нас давит тяжесть прошедших веков,

В круге стремительном и быстротечном,

Места нам нет, потому что мы вечны.

Последние слова и все предыдущие еще долго звучали в ушах детей, когда они вскоре в полной тишине быстро поплнли дальше. Эти слова показались им очень странными, и они не поняли их. Но в их сердца проникло новое чувство, ощущение бесконечности времени.

Мечты и раздумья детей вскоре нарушили странные звуки, которые сначала доносились издалека, но, приближаясь, становились все громче и громче. Через определенные промежутки по подземелью разносился глухой гром и грохот, а земля вздрагивала от мощных толчков. К тому же становилось все теплее и теплее и, наконец, стало так жарко, что у детей лица взмокли от пота, и они с трудом могли дышать. Они уже давно плыли не по широкому шумному потоку в просторной пещере, а по мелководью под низкими сводами. Здесь челн сам по себе причалил к берегу маленькой бухты, и дети, дрожа от страха, вышли из него. И тут у них под ногами тоже оказались раскаленные камни, а сквозь щели скал им навстречу пробивался красный овет. Они пошли ма этот свет и, пройдя сквозь узкие ворота в стене, увидели яркий огонь.

Этот огонь полыхал в круглом сооружении, похожем на бесконечно высокий камин. Гигантские языки огна щипели, взвивались вверх и лизали стены, и в вьшине, излучая удивительный свет, стелился дым. У огня, сгорбившись, сидел высокий древний старик. В руках он держал длинный железный прут и время от времени совал его в пекло И огонь начинал полыхать с ещо большей силой, и дым поднимался кверху густыми облаками. Здесь стояла такая жара, что дети почти не могли ее вынести. Каждый шаг по раскаленным камням обжигад ноги, и из глаз текли слезы от дыма. Но, боясь одиночества больше, чем огня, они не повернули назад. Они подошли вплотную к старику, и тогда он поднял голову и долго с удивлением смотрел на них.

- Как вы сюда попали? - спросил он наконец?

Пока мальчик расскаэывал, старик пристально смотрел ка него, и его потухшие глаза на изборожденном морщинами лице лихорадочно заблестели. Но казалось он даже не сдушает мальчика. Он не сводил глаз с волшебного огонька, который горел у него на груди, внезапно перебил его и тихо сказал.

- У вас есть волшебный фонарик.

Мальчик в растерянности замолчал.

- Тому, кто обладает волшебным фонариком огонь не повредит, - продолжал старик. - Вы можете взлететь с языками пламени на вершину горы и вернуться, и ни один волосок не упадет с вашей головы.

- Может быть, - удивился мальчик, - но теперь мы доджны найти мать земли. Нам еще идти и идти, а мы уже потеряли много времени.

Услышав эти слова, старик очень опечалился. Он подпер голову рукой и словно стал много старше, чем прежде. Но через несколько минут снова заговорил:

- Знаете почему я здесь сижу? - спросил он и, не дожидаясь ответа продолжил, - я должен оберегать огонь, чтобы он не погас. Я должен его помешивать, чтобы огонь выбивался из горы и вытекала раскаленная лава и опустошала землю.

- Зачем ты это делаешь? - испуганно спросили дети.

- Таков приказ,- таинственно ответил старик, - я деладз это бесконечное число лет. Но теперь я очень устал: и с радостью узнал бн, не придет ли вскорости время огню погаснуть. Я хотел бы знать вся ли земля выжжена, и все ли люди умерли. Я был бы рад, если бы вы слетали наверх и посмотрели, что делается вокруг.

Когда старик кончил, он опять умоляюще посмотрел на детей и так настойчиво, что они почувствовали удивительное волнение и забыди свой страх.

- Мы согласны, - тихо сказали они.

В ответ зеликан протянул руку, поднял детей и поставил их на свое большое колено. Слегка окутал их, словно плащем, дымом и мощно вдохнул лрямо в огонь.

Уух... запело и загудело пламя, искры полетели во все сторонн, и поднялись черныеклубы дыма Но искры не опалили детей, они не задохнулись от дыма, а глыбы раскаленных скал, вылетавших из глубины не задели кх. Плащ старика укрывал их, словно мягкая подушка. Он так быстро вынес их наверх, что они опомнились лишьь тогда, когда покинули мрачеую бездну горы, и сияние луны осветило их. Мальчик немнюго распахнул плащ. Он высунулся наружу и вскрикнул от удивления.

На своем воздушном кораблике дети парили высоко над огнедышащей горой. Под ногами оии увидели раскаленную бездну и мерцающие потоки лавы, которые скользили с темной вершины вниз. На склоне горы лежала прекрасная страна. Виноградники и апельсиновые рощи простиралксь по пологим откосам, и пинии поднимали к небу гордые кроны. Серебристое море сверкало вдали в лунном свете, и тени больших островов подобно скользящим судам поднимались из искрящихся волн. Воликоленый город и деревни расположились вдоль побережья морской бухты, а в деревнях они увидели длинные процессии поющих людей в праздничных венках. Дети протгивали руки к луне и вершине горы, а с лодок, украшенных венками, юноши и девушки бросали в серебристые волны цветы.

Когда мальчик и девочка увидели со своего воздушного кораблика эту прекрасную страну, они от тоски и радости широко распростерли руки. Они забыли и хранителя огня, и мать земли, старый сад и свой родной город на востоке. Если бы мы могли здесь остаться, вздыхали они и мечтали о том, как бы они играли с веселыми детьми и ели вкусные фрукты. Но тем временем дети уже тихо спускались вниз. Дым окутал их, пламя бушевало, они все быстрее и быстрее скользили вниз и не успели оглянуться, как снова стояли перед стариком.

- Итак, что вы увидели наверху, - с нетерпением спросил он,- превратилась ли страна вокруг горы в пустыню? Погибли ли люди?

Мальчик протер глаза и с изумлением уставился на старика.

- Страна вокруг,- сказал он, - красивее всех стран на свете. Люди попрежнему живут на склонах горы. На застывшей лаве они посадили прекрасные сады и возвели величественные постройки. Они ничего не боятся поют и смеются, и празднуют праздник весны...

Когда мальчик замолчал, старик сгорбился и вновь стал шуровать огонь длинным прутом. Он не оказал ни слова, но дети видели, что старик очень опечалился. И так как он, молча, показал рукой на ворота в скале, они не решились спросить его еще о чем-нибудь. Они молча пошли к зоротам, которые сразу, как по волшебству, звякнув, отворились и тут же за ними захлопнулись.

И снова дети пустились в путь, быстро и весело шли от туда, где всем сердцем надеялись сразу же найти старую мать земли, которая наверняка живет в роскошном дворце. Только дворца нигде не было видно, а местность вокруг была еще более необжитой и пустынной, чем прежде. Никаких красивых гротов, могучих отвесных скал, благородных камней, бурлящих водопадов не было вдоль узкой дороги, а когда дети начинали громко разговаривать, эхо не отвечало им.

Кругом была только земля, черная вязкая, заглушавшая любой звук и такая горячая, что у детей снова вспотели лица. Они удрученно взялись за руки и заговорили о матери земли, ктоторая, как им было известно, живет на такой глубине"

- Она наверняка просто старая злая ведьма,- сказал мальчик, - это она приказала истопнику превратить землю в пустыню.

- Но ведь она также, и изменила божью коровку,- сказала девочка, - и послала ее на землю приносвть людям счастье.

- Но она позволила уродливым алчным мышам сожрать так много беззащитных зверюшек, - сказал мальчик.

- Однако, она освободила фею весны, и это благодаря ей выросли красивые цветы, - сказала девочка.

- Прекрасное дитя луковицы должно было умереть, - сказал мальчик.

- Это правда, - печально пробормотала девочка,- наверное мать земли и в самом деле злая ведьма. Может быть и мы потому так далеко зашли, чтобы она смогла нас поймать и убить.

Сказав это, девочка остановилась, не желая идти дальше. Слезы катились по ее щекам, она дрожала всем телом. Но мальчик обнял ее за плечи и подбадривал:

- Идем, - просил он, - сделай еще хоть несколько шагов.

Как раз в эту минуту он увидел, что в конце дороги, но довольно далеко, разливается слабое сияние.

- К этому мерцающему свету и направились дети. Они шли очень медленно, так как при каждом шаге у них подкашивались ноги, а глаза слипались от подступающего сна. Они продолжали вдти по дороге, хотя были почти уверены, что встретят ужасную ведьму, которая схватит их длинными тощими пальцами. Но в этом удивительном путешествии пути назад не было. И они, спотыкаясь, брели вперед грустные уставшиў и полуослепшие, но в их сердцах все еще жила неугасимая присущая людям надежда на хороший конец.

И надежда не обманула их. Потому что в конце дороги была полная влаги пещера, наполненная мощным дыханием земли. В этой круглой пещере, половину которой заполняло глубокое озеро, сидела огромная женщина. Спокойно и неподвижно сидела она в непостижимом одиночестве и тишине земных глубин. Ее прекрасные застывшие члены были словно вылеплены из земли, длинные волосы напоминали корни, а большие глаза отливали чернью бездонного моря. Когда дети медленно, моргая, с тяжелыми головами приблизились к ней, она протянула руки и прижала их к своей груди.

В эту минуту мальчик и девочка почувствовали, что все их страхи кончились. Они лежали взявшись за руки и прижимались к теплому телу матери земли. Спать, спать, спать, думали они, и у них на сердце было также хорошо, как вечером дома, когда мама наклонялась над кроватью и целовала их на ночь. Они слышали мощное, спокойное биение сердца матери земли и, уже в полусне, ее низкий сильный голос.

И этот голос пел:

Берут начало все дороги

Во мне, чтоб вновь вернуться вспять,

Вам надо отдохнуть с дороги,

На берегу реки поспать.

Когда дети услышали эту песню, необыкновенная радость наполнила их сердца. Печаль от тоски по дому и усталость от длинной дороги свалились с них, как увядшая листва, на которой уже появились молодые почки. А мать земли продолжала петь, и ее слова пробуждали в спащих удивительное чувство роста и движения, словно это о них шла речь в песне:

Зерно покой в земле находит

И из него росток встает.

В нем кровь моя кипит и бродит,

И мощно шлет его вперед.

Свое уэилище покинув,

Он жаждет солнечного дня.

Им движет звук неуловимый,

Так бьется сердце у меня.

Колосья веют, вызревают,

И вновь зерном росток рожден.

Леса растут и умирают,

Здесь мой приказ для всех закон.

Тем, кто под солнцем обитают,

Жизнь горячит блаженством кровь,

А те, кто путь свой завершают,

В мое вернутся лоно вновь.

Дети отчетливо слышали слова этой песни, но они слишком устали, чтобы понять их смысл. Они уснули и тотчас увидели сон. И от того, что они так тесно обнявшись спокойно отдыхали на груди матери земли, ощущали одни и те же удары ее сердца и слышали один и тот же голос, им приснился один и тот же удивительный сон.

Вокруг них была ночь, сырая и теплая. Сквозь темноту до них донесся голос, который спокойно и громко сказал:

- Встаньте.

И тут они на ощупь определили, что их со всех сторон тесно окружают стены. Снова раздался тот же голос и повторил:

- Встаньте*.

Тогда они выпрямились насколько смогли и ударились о потолок своей подземной камеры, после чего опустились снова на пол. Но голос прозвучал третий раз и пробудил у них страстное стремление к свободе. Они чувствовали, что их тела растут и требуют простора, и стремились с помощью головы и плеч выбраться наружу. Внезапно они ощутили сильную боль, а затем неопиоумое блаженство. Они пробили землю и свет нежно прикоснулся к ним.

Дети стояли на земле под лучами солнца, ветер обвевал их тела, но их тела преобразились. Вместо гибкого тела у каждого из них был стройный ствол, который рос все выше и выше, и становился все крепче и неподвижнее. Вместо ног, которые так быстро бегали по земле, у них появтаиеь раскидистые корни, которые все глубже уходили в эемлю, а вместо рук раскинулись во все стороны мощные ветви и нежные побеги. Но они все еще слшали слььные глухие ударн сердца, побудившие их пробить землю. Они от четлио ощущали его и при каждом новом ударе немного прибавляли в росте, чуть шире простирали ветви и чуть глубже опускали в землю корни. Они росли и росли и превратились в могучие деревья. Их кроны переплелись и лоддерживали друг друга во время бури, а семена соцветий смешивались и превращались в плоды. Их стволы стали крепкими, ках мощные колонны и больше не шевелились, но звездными ночами их кроны шелестели, как могучие кроны в старом саду на родине. И хотя у них не было ни глаз, чтобы видеть, ни ушей, чтобы слышать, они знали теперь многое чего раньше узнать не могли. Они узнали об источниках, которые пробивались там, где подземные толчки опустошали земли, о плодоносной земле там, где текли потоки лавы. Они узнали, что также, как красивый красный тюльпан, умирают и все цветы, но семя живет и дает жизнь новым корням. И еще они узнали, что если бы не было алчных землероек, многочисленные личинки,в том числе и майских жуков, изгрызли бы корни и ростки и уничтожили нежные растения.

И,узнав об этом, и о многом другом, они почувствовали себя очень мудрыми и очень старыми. Они все еще слышали биенье сердца матери земли, но уже не тянулись больше к небу и не углублялись в землю. Они лишь стояли и думали о том, что их почки лопаются, и плоды созревают. Бесчисленное количество раз ощущали они стремительное наступление весны, тишину лета,медленную вязкую осеньь и неподвижность зимы, и бесконечное число лет прошли,словно одно мгновенье Но все больше и больше

они ощущали это не так остро, как прежде. Потому что теперь они были уже очень древними, их стволы покрылись глубокими бороздами, как скалы земли. Мы должны держаться изо всех сил, думали они, и, когда начинались бури, их корни обхватывали старую землю. Их кроны сплетались все теснее и крепче. Но все это не помогло им. Начался страшный ураган. Их кроны шумели прекрасней, чем когда-либо, но это звучала песнь смерти. Их стволы были уже старыми и трухлявыми, а корни не могли их удержать.

- Я падаю, - вскричала девочка во сне, - и ей покаазалось, что она очень долго падает вниз.

И мальчик почувствовал то же самое, что и его сестренка.

Теперь они лежали на земле и чувствовали, как их чдены медленно дервенеют, и темнота окружает их. Становилось все темнее и темнее, они вновь погрузились в землю и земля сомкнулась над ними. Вокруг было очень тепло и влажно, громко стучало сердце матери земли, и они вновь услышали ее голос и последнюю строку песни.

Вечно сердце мое бьется,

И в плохом добро найдется,

Кто во мне жизнь начинает,

Свет однажды повстречает,

Упадет, своего ль добьется,

Все равно ко мне вернется.

Когда прозвучали последние слова, и дети осторожно открыли глаза, они увидели, как заволновалась вода глубокого озера и коснулась колен матери земли. Нахлынула вторая волна, за ней третья, и эта третья покрыла колени матери земли целиком и смыла детей.

Глава 7

Дети отправляются на

поиски отца морей. Они

получают костюмы для

плавания, слушают уди-

внтельиую беседу в за-

води жерлянок и попада-

ют в руки водяного.

Дождевая вода, которая проникает вглубь земли, накапливается то в одном, то в другом месте в обширных подэемных котловинах. Воды становится все больше, уровень ее поднимается все выше, она быстро прибывает со всех сторон и ищет выход из подземелья. В каком-нибудь месте скала уже не в силах одержать напор воды, которая туда стремится, и из горы пробивается маленький ручеек или родник. В самом низу глубокой лощины вода впервые видит свет, леса склоняются над ней, и тихая узкая луговая долина уговаривает ее спуститься вниа и течь дальше. Берегом ручейка, который торопливо бежит по долине, взбираются в гору люди, отыскивают родник и сооружают из шероховатого камня водоем. Вскоре на камнях нарастает темный мох, но вода, которая не перестает подниматься из глубины, остается критвльно-чистой и вкусной, полезнее любого благородного вина. Путники, поднимающиеся вверх по долине, прежде чем затеряться в глухой чаще лесов, делают у родника роследнюю остановку. Они черпают ладонями воду, омывают потный лоб и руки, после чего чувствуют необыкновенный прилив сил.

У одного из таких водоемов, сооруженных человеческими руками проснулись и пришли в себя дети. Но добрались они туда не той дорогой, которой шли путники, а поэтому сначала вообще не заметили ни темных лесов, ни неба, ни узкой долины. Они пришли из недр земли, их подняла вверх вода, и она же, зеленоватая сверкающая, как стекло, окружала их, когда они открыли глаза. Они все еще были такими маленькими, что водяные растения казались им кустами и деревьям, а низкие стены водоема мощными скалами. Где мы, изумились они. И быстро получили ответ. Из красивых темных зарослей мха,где дети искали убежища от потоков воды, похожих на сильные порывы ветра, выплыло прелестное существо, обняло их двумя руками и утащило в безопасную низинку.

- Вы находитесь в воде родника, - сказало прелестное существо, которое было похоже на девочку, хотя ее ногb укрывал длинный шлейф. - Этот родник - мое царство, и поэтому вы мои гости. Я вас долго ждала, добро пожаловать.

- Кто рассказал тебе про нас? - с удивлением спросил мальчик.

- Вода, - улыбаясь, ответила красавица фея родника, - вода, которая поднимается из недр земли. Вода, которая стремится вниз с горы и ищет море.

- Море? - задумчиво произнес мальчик, - то самое, где живет отец морей.

- Правильно,- ответила фея родника,- и вы вскоре отправитесь туда вместе с водой, Но сначала вы должны надеть волшебную одежду.

С этими словами она подала детям одежду, которая была тонкой, как паутинка, и переливалась разными цветами. Как только дети надели ее, они сразу начали двигаться в воде легко и умело. Фея родника взяла их за руки и увлекла за собой к поверхности водоема. Поток воды становился светлее и светлее, он все ярче сверкал подобно серебру, и вскоре дети вынырнули на поверхность и увидели черные еловые леса, луга и маленькую полную луну, которая стояла высоко в небе.

- Какая красота, какая красота, - ликовали они и опять забыли, что время их путешествия оганичено и им надо .поскорее добраться до отца морей. В восторге они тихо покачивались на волнах, в которых брильянтами искрился лунный свет. Но их радость быстро прошла. Потому что фея родника внезапно словно испугалась.

- Я слышу голоса людей, - прошептала она,- шаги.

С этими словами она увлекла детей назад в глубину, и потоки воды укрыли их.

Тем временем шаги приближались, и дети, и фея родника услышали звонкий девичий голос:

- Я хочу вымыть лицо. Ведь тот, кто в полнолуние умоется родниковой водой, останется навсегда красивым.

Поверхность воды заволновалась, а когда она вновь успокоилась, дети увидели лица двух девушек, которые наклонились над родником. Одна была очень красивой, другая - уродливой и печальной.

- Я брошу талер, который мне подарили на крестины, в воду, - сказала некрасивая девушка, - чтобы тот, кого я. люблю, пошел со мной в воскресенье на танцы. Я пожертвую своим самым любимым украшением, чтобы он меня полюбил и женился на мне.

С этими словами девушка взяла большой блестящий талер, который она носила на груди на цепочке и бросила его в водоем, и он, как маленькое золотое солнышко, скользнул мимо детей в глубину.

- Что это значит? - с любопытством спросила девочка.

- Вы скоро это узнаете, - улыбаясь ответила фея родника.

После ухода девушки она снова скользила с детьми по воде и тащила за собой блестящий талер, словно золотой якорь.

Как красиво было во дворце феи родника! Подобно пухлым подушкам повсюду стояли скамьи из дерна, из густых переплетений папоротника высовывались изящные домики улиток, и гладкая галька устилала дно потока. Из ниши, которая вдавалась глубоко в серую скалу, пробивался яркий свет, там фея родника повернулась, ее глаза странно

заблестели, и она сказала:

- Теперь я вам покажу мои сокровща.

Дети нагнулись, посмотрели внутрь пещеры и вскрикнули от неожиданности.

В тесном гроте высилась большая блестящая, сверкающая груда. Там были золотые и серебряные монеты и толстые серебреные талеры, ожерелья из светлых блестящих камней и золотые сердечки, жемчужные серьги и сверкающие кольца. Фея родника протянула свои прелестные руки и ласково потрогала красивые драгоценные украшения.

- Это мои сокровища, - сказала она, милые моему сердцу бесценные сокровища их принесли мне люди, чтобы я им помогла. Сегодня, как и тысячу лет назад, они приходят ко мне в каждое полнолуние и просят красоту, богатство и любовь. Смотрите...

Фея родника вынула из груды великолепную медаль и показала ее детям, и пока мальчик тщетно пытался разобрать буквы и цифры на венке, а девочка задумчиво рассматривала прекрасное яйцо, она рассказала им о рыцаре, который отправился, на войну и пожертвовал эту медаль, за счастливое возвращение. Она вынула тонкую серебряную цепочку с незатейливым сердечком и рассказала о девушке, чей возлюбленный был смертельно болен. И, наконец, показала детям простое золотое- кольцо.

- Его принесла мать,- сказала она,- ее сын связался с плохой компанией.

Затаив дыхание" слушали дети старые истории.

- И ты всем этим людям помогла?- нетерпеливо спросила девочка. - И уродливая девушка выйдет замуж за своего любимого?

Фея родника кивнула, но вскоре начала раскачиваться над своими сокровищами и, казалось, совсем забыла про гостей. Цепочки и кольца скользили у нее между пальцами, а она, словно во сне, тихо напевала про себя, и ее глаза сверкали изменчиво и таинственно, как сама-вода. Тем временем поток из глубины все усиливался, тихие голоса воды напоминали детям об их путешествии, и они попрощались с феей родника и отдались на волю воды. Их вынесло наверх, и снова по обе стороны были берега ручья и небо над головой.

Так началось веселое путешествие в сверкающих в лунном свете торопливых волнах, и дети надеялись, что так будет и дальше, и они попадут прямо в море. Но прошло совсем мало времени, и случилось .новое происшествие.

- Остерегайтесь, - бормотали маленькие волны ручья, среди которых так весело скользили дети, - остерегайтесь стоячей воды и душных заводей. Остерегайтесь глубокого омута с жерлянками, где живет горбун, и плавунца, который всплывает в полночь, чтобы утащить вас на дно.

- Мы постараемся, - закричали дети и крепко взялись за руки.

Но волны продолжали предостерегать их.

- Скоро мы попадем в большую заводь, - сказали они, - постарайтесь проплыть ее до полуночи. Смотрите не останьтесь там и не попадитесь плавунцу.

Дети уже второй раз услышали это странное имя и очень хотели бы узнать кто это такой. Но вот они в самом деле добрались до большой заводи и, когда узкие берега ручья разошлись, маленькие волны начали разбегаться в разные стороны.

- Вперед, вперед,- кричали самые проворные и смелые и стремились как можно быстрее достичь конца заводи.

Дети старались не отставать от них, но сразу попали в водоворот и их так быстро закружило, что они ослепли и оглохли. Когда они снова пришли в себя, их уже отнесло от стремнины. Вода вокруг них была мутной и тихой, над водой поднимался высокий камыш, огромные плоские листья распрстерлись по поверхности заводи, и белые цветы качались в ночи на длинных мягких стеблях. Это было тихое приветливое место, и дети радовались, что могут хоть немного отдохнуть. Но не успели они досыта наглядеться на красивую картину, как их внимание привлекло нечто в высшей степени странное, шевелившееся у них под ногами.

Это нечто оказалось вязкой проэрачной белой массой. Оно двигалось у самой поверхности воды в виде пористой глыбы и шляпы и, когда дети наклонились, они смогли рассмотреть, что эта прозрачная глыба состоит из бесчисленного количества круглых пузырьков, и в каждом из них сидит кто-то, похожий на черную рнбку или червячка. Все эти существа не сидели тихо, а судорожно трепыхались, бились всем телом о стенки своих круглых каморок, как арестанты, жаждущие свободы.

В то время, пока мальчик и девочка, затаив дыхание, рассматривали диковинные существа, они услышали какой-то шорох. Дети испугались, но сразу услышали совсем близко звонкое, веселое кваканье лягушки, к которому примешивался продолжительный жалобный крик жерлянки. Ночные голоса авучали, как диалог, и, послушав их некоторое время, дети поняли, что они говорят о сидящих в неволе черных рыбках.

- Сегодня наши детки выскользнут из яиц,- радостно сказала лягушка.

- Сегодня они пробьют прозрачные каморки, выплывут в больщую воду и будут самостоятельно искать пищу.

- Вряд ли это им удастся, - отвечала- жерлянка, - прежде чем они что-нибудь добудут, они умрут с голода.

Но лягушка и слушать не хотела жерлянку.

- Они быстро наберутся сил, - весело воскликнула она. - Пройдет всего семь ночей и у них появятся плечи и длинный хвост.

- До этого дело не дойдет, - печально сказала жерлянка, - задолго до того их сожрут рыбы.

- Через два раза по семь ночей, - громко и беззаботно воскликнула лягушка, - у них вырастут хорошенькие маленькие ножки. Они все еще будут плавать, как рыбы, но уже станут изредка высовывать из воды свои головки.

- Утки и лягушки только того и ждут, чтобы их проглотить, мрачно проговорила жерлянка.

- Через три раза по семь ночей, - сказала ляхушка, - они вырастут. У них будет красивая толстая голова, белый дрожащий живот и золотистые глаза. Они отбросят хвост и станут выпрыгивать на берег и спать под листьями.

- Там их поймает змея, - пробормотала жерлянка.

- Они вырастут большими и сильными и доживут до глубокой старости, - продолжила лягушка. Весной они будут откладывать яйца и орать во всю глотку до самого утра...

- и их сожрет аист, -добавила жерлянка, оставив за собой последнее слово.

Лягушка замолчала, и, когда дети снова посмотрели на прозрачную груду, они увидели, что то тут, то там стеклянные пузырьки лопнули. Беспрестанно открывались новые, и из, них, беспокойно подрагивая, выплывали маленькие лягушачьи личинки. Живчики, но ужасно беспомощные. Они заплывали прямо в пасть толстомордым пескарям и сильным окуням, а если избегали одной беды, немедля попадали в другую. Но хотя многие погибали, все время появлялись новые, которым предстояло выжить и обрести эолотистые глаза, белый дрожащий хвостик и могучий голос Через три раза по семь ночей, говорила мудрая лягушка, и, когда дети вспомнили ее слова, они подумали, что их время тоже проходит.

Разве кругом не поздняя ночь, и не советовали ли им волны не задерживаться в этой заводи? И не башенные ли часы бьют вдали за лесом? Дети испугались и быстро поплыли дальше, чтобы найти место, где ручей покидает заводь. Но едва они сделали несколько гребков, как с басовитым гудением взлетела стрекоза, луна скрылась за облаками и в воздухе запахло леденящим ужасом.

- Уже полночь пршептал высокий камыш, и жалобно прокричала выпь.

- Уже полночь, - заволновалась и пробрмотала черная вода.

И тут на поверхность воды поднялось нечто...

- Бойтесь горбуна, - говорили маленькие волны ручья. - Бойтесь плавунца, который поднимается из воды в полночь.

И дети твердо решили поторопиться. Но теперь они увидели, что все-таки упустили время. Какое-то живое существо странного вида медленно приближалось к поверхности воды. Оно поднималось справа и слева, и сзади детей, а когда они от страха попытались прорвать макический круг, поднырнув под него, то увидели, что окружены со всех сторон. Какие удивительные существа заполнили тихую воду заводи! У одного было бесцветное стекловидное тело в форме веретена, и оно било по воде одним единственным длинным волосом. Другое походило на охапку изящных колокольчиков и было странно видеть, как их нежные стебли беспрерывно сжимались и расширялись словно от мощных толчков. У третьего было пузатое тело, гигантская с острым животом голова,твердый, как галька, панцырь, один единственный огромный черный, очень подвижный глаз, а его руки походили на клещи рака и разветвлялись, как оленьи рога. За ним медленно приближалось нечто круглое и багровое с волосатыми паучьим лапами. Светящимся золотым шаром медленно всплывал кто-то еще, и под неподвижным колоколообразным колпаком плыли своей дорогой мягкие, похожие на корни, лапки. Дети обхватили руками мягкий стебель кувшинки и боялись даже пошевелиться. Потому что все больше этих удивительных зверюшек приближалось к поверхности воды, после чего беззвучно погружались в глубину. Они скользили мимо брата и сестры, и их страшные глаза, колеблющиеся лапы и дрожащие ресницы настолько завораживали и манили, что мальчик и девочка вскоре словно погрузились в сон и опустили головы. Они выпустили из рук стебель кувшинки, за который держались и молча сонно скользнули в темную воду. Окруженные колокольчиками и звездами, светящимися шарами и удивительными сказочными зверушками опустились они в глубину.

Дети забыли и путешествие, и стремительный поток воды, который спешил к морю. Они чувствовали себя так, словно никогда ничего другого не видели кроме этой тихой заводи, в которой все живое так бесшумно и разнообразно двигалось вверх и вниз. Они едва замечали, что вокруг них сгущается темнота и испугались только в тот момент, когда их ноги коснулись илистого дна. Здесь царили тьма и влажное тепло гнили. Единственно, что они отчетливо увидели, это медленно приближающиеся к ним два зеленых глаза.

Эти зеленые глаза могли не только видеть в темноте, но и сами излучали сильный свет. Они принадлежали водяному, который жил на илистом дне. Он подходил к детям все ближе, и они закричали от ужаса, увидев его отвратительное, похожее на лягушачью морду, лицо. Но водяной лишь слегка дотронулся до девочки белыми падьцами и заговорил, и его голос звучал, как бульканье в болоте.

- Это ты? Ты снова вернулась? - спросил водяной.

- 0 ком ты говоришь? - боязливо спросила девочка.

- Моя дочь, - тоскливо пробормотал водяной, - моя дочь много лет тому назад в такое же полнолуние выплыла наверх. Моя дочь оставила отца и родину, чтобы стать женой человека.

- Я не твоя дочка, - сказала девочка.

Водяной глубоко вздохнул, словно от безграничного разочарования и замолчал. Но через некоторое время снова заговорил и с горечью сказал:

- Я мог бы понять, что она слишком горда, чтобы вернуться на родину. Я мог бы понять, что она скорее выплачет глаза, чем пожалуется отцу.

- Почему твоя дочь так несчастна? - тоскливо спросили дети.

- Она несчастна, - сказал водяной, - потому что грубые башмаки дюдей ранят ее нежные ноги, а грубые человеческие одежды тесны для нее и давят ее нежное тело. Она плачет, потому что нежные объятия ее любимого не так сладостны как ласки ветра лунными ночами, самое нежное слово ее ребенка не так прекрасно, как шорох камыша на рассвете. Она стоит по ночам на берегу ручья, и ее слезы струятся с водой в мою заводь. Но она не возвращается.

При этих словах уродливая рожа водяного изменилась и стала такой печальной, что пбчти превратилась в лицо одинокого и старого человека. Он вздохнул и замолчал, но не переставая смотрел на девочку и осторожно прикасался к ней ласковыми пальцами. И прежде чад дети пришли в себя от удивления, он нагнулся над ними и с горячностью проникновенным голосом сказал:

- Хотя ты и не моя дочка, ты все-таки должна остаться со мной. Ты должна носить ее роскошные одежды и сверкающие украшения, спать в ее мягкой кровати из тины и пить из ее золотой чаши. Ты должна сидеть рядом со мной, петь мне песни, которые пела она, и танцевать в камыше с феями тумана. Но сначала я тебя заколдую, чтобы ты больше не тосковала, и твое сердце уснуло под покровом тихой воды...

Несмотря на то, что дети уже не боялись и очень жалели водяного, они пришли в ужас, когда услышали его слова. Они вспомнили старый сад и большой дом, и мать, которая наверно уже вернулась из поездки и напрасно ищет их и, словно очнувшись от другого сна, настойчиво стремились навстречу родине.

- Мы не можем остаться у тебя, - испуганно воскликнул мальчик, - нам надо добраться до. отца морей, - и умоляющее сложил руки.

Но водяной не обратил никакого внимания на эти слова.

-Одеть в серебро, - закричал он.

И тут же большой серебристый паук спустился вниз на сверкающей нити, и пока дети плакали и молили отпустить их, он уже начал возводить над ними из тоненьких нитей колокол. Колокол становился все больше и больше серебряная паутина, все плотнее окутывала детей.

- Что с нами будет?- с ужасом спрашивали они.

- Ваше сердце перестанет ощущать радости и печали людей, а ваша кровь станет хлодной, как вода, -сказал водяной и медленно удалился. Снова детей окружила тьма, они тесно прижались друг к другу и слышали только стук своих сердец, который становился все тише и слабее.

Вот так мальчик и девочка в самом деде попали в руки водяного, еще немного, и они навсегда остались бы в тихой глубине эаводи. Но тут произошло событие,которое в один миг освободило их из тягостного плена.

- Ты. слышишь? - тихо спросил сонным голосом мальчик.

- Я что-то слышу, - сказала девочка, - это похоже на барабанный бой.

Шум, который доносился до детей с поверхности воды, был в самом деле похож на отдаленный, приглушенный барабанный бой. Он не утихал, становился все сильнее и сильнее, и в тихой заводи возникло странное волнение. Казалось, каждое живое существо стремится из-за атого шу-ма перебраться в другое месте, рыбы и лягушки,торопливо плавали туда-сюда, и плавунец двигался быстрее, чем прежде.

-Что делается наверху? - спрашивали мальчик и девочка, они очнулись и стряхнули с себя оцепенение.

На этот вопрос ни паук, ни кто-либо из суетящихся обитателей глубины ничего не ответил. Тогда дети попытались с новой энергией вырваться на свободу. Они рванулись с такой силой, что серебряный колокол не выдержал, и так как водяного поблизости не было видно они, держась за руки, быстро поднялись наверх, высунули головы из воды и увидели, что идет дождь.Исчезло зеленое ночное небо, исчезла луна, которая так весело по нему гуляла, и из непроницаемой тьмы обрушился ливень. Упругие свистящие капли подобно дубинке колотили детей так, что они закричали от боли и поспешили хоть как-то укрыться под большими листьями кувшинки. Над их головами грохотало, вода рассыпалась брызгами и бурлила, как во время шторма, капли с шумом неслись вниз. Но все звуки свивались в ушах детей в мелодию свободы, в дикую прекрасную песнь странников.

- Возьмите нас с собой, возьмите нас с собой, - кричали они,и, как только дождь стал слабее, оставили укрытие и скользнули назад в черный бушующий поток.

Они почувствовали, как их подхватили и увлекли в темноту, и когда наконец луна снова вышла из облаков и осветила все кругом нежным светом, они были уже далеко от затхлой заводи, горбуна и странных, обитающих в глубине созданий. Снова по обе стороны ручья простирадись луга, подпрыгивали и катились малейькие волны.

- Плывите с нами, плывите с нами, - пели они.

Впереди их ожидало море.

Глава 8

В которой рассказывается о реке,

стремнине, путешествующих рыбах

и о дочери отца морей.

Это было совсем другое путешествие. Теперь детям уже не приходилось пробираться наощупь и ползать в потемках под землей. Там царили тишина и тьма, здесь - движение и свет. Буйное веселье, необузданное стремление к неизвестной цели исходили от потока воды и, казалось, переполняли все, что было с ней связано. Быстро, чересчур быстро проносились перед глазами детей живописные берега, белое выстиранное белье развевалось на длинных веревках в лунном свете, и там, где среди цветущих плодовых деревьев появился могучий черный силуэт старой круглбй башни, дети подняли руки, потому что им захотелось остаться. Но волны ручья пели вперед, вперед и вот уже все осталось позади. Ручей становился все шире и шире, его уже можно было назвать речушкой, она текла через город. Из окон домов лился свет, и черные баржи словно дремали вдоль набережных.

За городом русло реки расширилось, и вода потекла медленнее. Маленький пароходик с пыхтением поднимался вверх по течению, и дети, глядя ему вслед, видели множество людей, перегнувшихся через поручни. Они помахали им и в ответ с удаляющегося пароходика донеслась волнующая летняя песня. Мальчик и девочка снова опечалились и вновь всем сердцем захотели стать человеческими детьми и оказаться дома. Но они попали сюда не для того, чтобы грустить. Их подхватила волна парохода, которая с шумом обрушилась на берег и с пеной хлынула на луг. А когда вода спала, и пароход исчез, дети внезапно сделали удивительное открытие.

Под ними в воде лежало нечто, выглядевшее, как широкая черная лента, которая непрерывно двигалась. Но когда они разглядели ее получше, то увидели, что это была не лента, а процессия крошечных рыбешек, которые быстро двигались против течения. Сотни рыбешек плыли рядом друг другом, держась при этом на определенном расстоянии от берега реки. Их было так много, что ленте не было конца.

- Откуда вы? - закричал мальчик путникам, - куда вы направляйтесь, кто показывает вам дорогу, и почему вы так спешите?

Но лента и не думала останавливаться, чтобы ответить на этот вопрос, наоборот, маленькие рыбки, казалось, попытались еще быстрее плыть вперед. Они молча продолжали скользить в воде, а волны в это время снова забормотали, и их слова прозвучали для мальчика ответом на его вопрос. Волны пели

Где встали к небу в дни былые

В снегу и льдах вершины гор,

Проснулись там они впервые,

В холодной тьме глухих озер.

Куда и как в ручьях и реках,

Какой дорогой им проплыть,

Волшебный дар далеких предков

Им было не дано забыть.

Тоска их властно разбудила

И увлекла из мира снов

В морские дали и глубины,

Как прежде дедов и отцов.

Жизнь начинается однажды

Среди долин в тени лесной,

Но обрести свободу жаждет

И на свободе облик свой.

Так рассказывали волны о маленьких рыбках и, выслушав их, дети ничего нового не узнали. Ведь они впервые услышали о странных путешественниках чьи предки однажды поднялись к горному озеру, чтобы метать икру, и теперь они самостоятельно ищут дорогу к морю. Вскоре дети узнают об этом побольше. Но пока волны уже не пели.

- Держитесь крепко за руки, - кричали они, -сейчас все пойдет кувырком и прнялись ликовать и смеяться, словно их ожидало удивительное приключение.

Они скакали, прыгали и несли детей с такой скоростью, что у тех дух захватывало.

- Сейчас начнутся пороги, - шумели деревья на берегу.

- Скоро большой водопад, - кричали травы и кустарники.

Но волны ликовать не перестали.

- Не бойтесь, - пели волны

А потом...

Не очень-то приятно сделать подряд десять кувырков, вымокнуть до нитки и вылететь на скалу. Но именно это случилось с детьми. Потому что их в самом деле понесло по водопаду. Волны старались изо всех сил перенести детей как можно осторожнее через огромные валуны внизу водопада, но это им не удалось Трах, хлопнулись мальчик и девочка на твердый камень и, если бы не волшебные одежды, они наверняка распрощались бы с жизнью. Теперь они, словно оглушенные, сидели на камне и, вздыхая, потирали ушибленные места. Но всякое желание продолжить путешествие у них пропало.

- Если бы мы только могли добраться до берега, - сказал мальчик и посмотрел по сторонам.

Тут он заметил, что на серой мокрой скале был кто-то еще. Почти рядом с ними, там, где вода омывала плоский камень, стоял большой лосось. Он был такой красивый, гордый о ярко-красным брюхом, золотистыми плавниками и голубоватой с темно-красными Полосами головой, что дети долгое время не решались заговорить с ним. Но любопытство пересилило. Они встали и осторожно, стараясь не подскользнуться на гладком мокром камне, подошли к прекрасной рыбе.

- Какой у тебя великолепный наряд, робко и восхищенно сказала девочка.

При этих словах лососю пришлось повернуться, чтобы увидеть детей хотя бы одним большим круглым глазом. Но это был равнодушный, холодный взгляд, которым он один единственный раз окинул их с головы до ног. Затем, не обращая на них внимания, чуть-чуть скользнул назад, и снова с бурлящей водой бросился на скалы. Он оперся на свой большой хвостовой плавник и, прежде чем дети поняли, что он задумал, прыгнул. Да, он прыгнул, взвился изо всех сил вверх в кипящую пену, в водопад, и они на мгновенье увидели высоко над собой эолотой блеск его плавников. Но затем случилось нечто ужасное. Лосося постигла неудача, он упал и снова скатился на камень. Он лежал совсем близко от детей, и падающая вниз вода хлестала его.

- Надеюсь, все-таки он не умер, - прошептала девочка.

Когда дети немного оправились от испуга, они подошли к нему и попытались изо всех сил оттащить тяжелую рыбу хоть немного в сторону, чтобы падающий поток воды не доставал до него И тут они увидели, что он жив.

Красавец лосось был жив и шевелился. Но сколько дети со страхом не спрашивали, почему он не остался на скале, он не только не отвечал им, но так нетерпеливо бил плавниками, словно хотел сказать, не мешайте мне. И снова повторилась странная, ужасная игра. Гордый старый лосось приготовился к прыжку. Он прыгнул, свалился назад и, придя в себя, сразу скользнул в воду, чтобы в очередной раз повторить попытку.

Шесть раз прыгал красавец лосось в водопад и шесть раз скатывался назад. Он падал на острые кромки скалы и истекал кровью. Он падал на потрескавшийся мох и растирал в кровь жабры. Каждый раз, когда он падал, дети спешили к нему, сталкивали в воду, смывали кровь и гладили руками сверкающие бока. Потому что с каждым разом лосось становился все милее их сердцу, ддя них он был прекрасным рыцарем, который сражался с непобедимым противником. Они любили его, хотя он вообще не замечал их усилий. Он лежал на скале, бил по камню плавниками и пристально холодно и строго смотрел на них своим круглым глазом. Не мешайте мне, как бы говорил он, я должен прыгать. И снова поднимался...

Когда он прыгнул седьмой раз, детям показалось, что этот прыжок станет последним. Кровь лилась рекой из чешуйчатого панциря. У него уже почти не было сил оттолкнуться, его печальные глаза почти ничего не видели. Но он еще раз собрал воедино все свои силы, подпрыгнул и исчез в бурлящей пене. Теперь он свалится, подумали дети, и со страхом смотрели вверх. И снова увидели они блеск золотистых плавников и брызги воды, но рыба не упала. На этот раз лосось устремился вперед в своем великолепном брачном наряде. Теперь он исчез, чтобы продолжить путь против течения, уставший, весь в ссадинах и ранах, из которых сочилась кровь, но попрежнему храбрыый и гордый

- Он победил, - сказал мальчик, и у девочки выступили слезы на глазах, потому что прекрасная рыба исчезла навсегда.

Снова они услышали, как бормочут волны: плывите с нами и вспомнили о рыбе, которая так смело кидалась навстречу падающей воде и им стало стыдно своего малодушия и страха. Мы тоже достигнем нашей цели подумали они. Мы найдем отца морей, ветры, солнце и башню ветров. Мы вернемся в сад и снова станем человеческими детьми. И они кинулись во вздымающиеся валы. Но теперь дети не просто отдались на волю волн, они сами работали рукам и ногам и в своих волшебных одеждах плыли быстрее самой быстрой рыбы. Они плыли по поверхности воды и видели, как восходит и заходит солнце, как река становится все шире и превращается в могучий поток, как он течет по широкой ровной местности, и большие города встают на его берегах. Потом они снова скользили в глубину и видели там сотни живвых существ, плывущих своей дорогой вверх и вниз и одержимых тем же таинственным стремлением, как и молодые угри и старые лососи. Они видели рыб, которые начинали свой путь и тех, которые вернулись, а их икра ниточкой висела на тростнике, черную камбалу, зарывшуюся в песок и высматривающую одним глазом добычу и раков, медленно пятившихся назад. Детям очень хотелось остановиться и понаблюдать за подводным царством, но волны подгоняли их.

- Море близко, - пели они.

Мальчик облизнул губы и внезапно почувствовал вкус соли. Дети вынырнули на поверхность. Вокруг опять была ночь. Поток делился на семь рукавов, три шли направо, три налево, дети поплыли по среднему, и он вынес их прямо в море. Они снова увидели среди разорванных облаков луну и, казавшуюся раздробленной на куски, землю между потоками. И вот уже показались пологие берега, освещенные тусклым лунным светом.

- Прощайте, прощайте, - кричали волны, которые проделали вместе с детьми такое большое путешествие, и с рокотом исчезали в безбрежном море.

Дети подплыли к берегу и то, что они увидели, их не очень удивило. Ведь рядом с их большим городом тоже было море и длинная в раковинах и водороcлях отмель. Но вскоре они с изумление заметили нечто другое.

Несмотря на то, что устье реки уже давно осталось позади, их все время несло все дальше и дальше в море. Казалось вся вода стремится туда, отмель становится все шире и шире, и, хотя волны прибоя мчались попрежнему и с пеной обрушивались на берег, делали они это как-то вяло и неохотно. Не было никакого сомнения, море медленно, но безостановочно отступало.

- Разве нам надо плыть дальше? - спрашивали дети у морских волн, - разве мы уже не на месте?

От удивления волны защумели и начали перешептываться.

- Кто вы такие, - спросили они, - неужели вы ничего не знаете о невесте месяца, о том, как она горюет? Неужели вы не чувствуете, как она тоскует?

- Кто она, - невеста месяца?- с любопытством спросила девочка.

- Плывите с нами, и вы это узнаете, - пропели водны, - плывите с нами, и вы ее увидите. Она идет по далекой узенькой тропинке между водой и землей и простирает к месяцу руки. Она поет и плачет от тоски по любимому, до которого ей не дойти.

- Мы хотим ее увидеть, - сказали дети.

И так как их уже отнесло в море довольно далеко, они поднимались как можно выше на плечах каждой новой волны. Вскоре они заметили, что вдали, там где чуть видимая тонкая линия отделяет море от неба, медленно идет молоденькая девушка. Даже несмотря на большое расстояние они увидели, что лицо прекрасной девушки залито слезами, и услышали, как она горюет и жалуется.

Дочь моря горевала и простирала к месяцу руки так беспомощно, с такой любовью и мукой, что дети поняли почему все волны моря совершили такое далекое путешествие, и почему они так шумели от сострадания и боли. Потому что теперь дочь моря попыталась, хотя у нее не было крыльев, подняться в воздух. Она потянулась к небу на своих красивых ножках, широко распростерла руки, и вместе с ней с трепетом устремились вверх все волны моря. И тут из белоснежного светила показались голова и плечи красивого юноши, и он тоже простирал руки, чтобы поднять к себе свою любимую. Но все-таки дочь моря не смогла подняться над волнами и полететь. Горестно вскрикнув, она спустилась назад и стала погружаться все глубже в воду. И вот уже на поверхности моря осталось лишь ее белое лицо и волосы, которые лежали на волнах, как сверкающая серебряная паутина. Потом исчезли и они. Волны моря тоже печально опустились и направились к берегу. Медленно покрылся водой серый песок, прилив поднимался все выше и выше и в конце-концов снова затопил покинутые на побережье скалы. Но он еще долго рокотал и пел о печальной судьбе невесты месяца, о древней тайне прилива и отлива.

9 Глава

Дети находят удивительного

попутчика. Они попадают иэ-за

своего любопытства в беду и

познают целительное могущество

музыки.

Дети всем сердцем жалели дочь моря, но все-таки вскоре забыли ее горести. Как прекрасно было безбрежное море, волшебные одежды быстро несли их вперед, все вокруг манило продолжить путешествие. Теперь они поняли, почему маленькие рыбки оставили тихое горное озеро и пустились в такое длинное путешествие, чтобы добраться до моря. Здесь были свобода и просторы, о которых мечтал мальчик, и сказочное царство, заставлявшее сильнее биться сердце девочки. Наверху бежали облака, среди них скользила луна, свистел ветер, искрились, перекатываясь, волны, изредка вдали спешил неведомо куда ярко освещенный корабль. Под водой простиралась удивительная страна, горы и долины, темные леса водорослей, коралловые рифы, и блестящий морской песок, и все это, подобно эаколдованному царству, покоилось в глубине в отблесках лунного света. Дети то ныряли вниз, то поднимались на поверхность, в восторженном упоении уплывали все дальше в море и качались на ночных волнах, рассматривая дно. Тем временем зашла луна. Приближался рассвет. Тут дети вспомнили, что у них очень мало времени и надо как можно скорее найти отца морей, и на мгновенье, вспомнив о безбрежных просторах моря, они пришли в ужас. В эту минуту перед ними возникло удивительно изящное существо. У него была голова благородной лошадки, выгнутое тело, гордый взгляд, он поднимался, покачиваясь, вертикально вверх и, казалось, приглашал детей следовать за ним. Существо молча уходило в глубину, и брат, и сестра без колебаний доверились ему.

Можете ли вы себе представить леса из одних темно-красных кораллов. Видели ли вы серебристый пористый морской мох, похожий на хвойные деревья, кроваво-красный щавель, душистую морскую гвоздику и стройный короставник? Все эти растения и огромное количество других росли на дне моря. У многих были корни, они опускали их в морской грунт подобно земным растениям, а их красные ветви качались в волнах, образуя волосатый кустарник на белых, похожих на молоко стеблях. К скале присосалась мягким телом кувшинка и шевелила в воде красно-белыми усиками, похожими на остроконечные листья цветущего георгина. Рак-отшельник втиснул мягкое тело в пустую раковину, а на плывущих кусочках дерева мягкой шкуркой рос мох. В бесконечном потоке скользили другие странные существа и сверкающие всеми цветами радуги медузы, морские ежи со спутанными шипами и морские звезды с остроконечными щупальцами. Грациозно плавали над зарослями мха маленькие рыбки с пестрыми шлейфами, огромные каракатицы грозно вытягивали мягкие щупальца и покрывали коричневыми облаками прозрачный поток, а из рассщелин скалы стрелами вылетали в поисках добычи меч-рыбы.

Дети увидели все эти диковины, когда они скользили вслед за морским коньком в глубину. Они плыли в сгущающихся зеленых сумерках сквозь заросли мха и водорослей, освещенных темным золотистым светом, над красными скалами и белым песком с отметиным, которые оставили волны подобно тысячам нежных птичьих крыл. Воздушные пузырьки всплывали, как серебристые жемчужинки, тени больших рыб медленно проплывали у них под ногами, и дети не могли досыта наглядеться на эту необыкновенную таинственкую красоту. Морской конек скользил впереди них, как безмолвный верный проводник, поэтому дети не сомневались, что отец морей где-то недалеко. Но они находились дальше от цели, чем им казалось, и не успели

они покинуть прекрасный морской сад, как снова попали в беду.

Почему все-таки именно в ту минуту, когда дети

проплывали мимо,открылись створки черной раковины, и они увидели льющийся из нее нежный блеск перламутра. Почему именно в эту минуту шум волн так смутил мальчика и девочку? Казалось, они пели, дети смогли разобрать слова этой песни:

Бил ветер в побережье,

Шумел морской прибой,

И к ветру обратилась

Песчиночка с мольбой.

Смотри: средь белых лилий

И зелени лесной

Бежит вода извечно,

Меняя облик свой.

Я мертвая, невзрачная,

Но на закате мне

По небесам промчаться бы

В багровой вышине.

Когда вернусь назад я,

Хотела б стать другой,

Прекрасней белой лиии,

И рощицы родной.

Красивее, чем волны

И золото плодов,

Склоняться будут люди

Передо мной без слов.

Песчинку нес чрез море

Вихрь на крыле своем

И уронил над бездной

Ракушке прямо в дом.

Ракушки знают тайны,

Что скрыты от людей,

Поют они иэвечно

Старинную песнь морей,

Одела в семь вуалей

Песчиночку она.

Они сверкнули радугой

В тени морского дна.

Багрянцем туч небесных

И золотой пыльцой,

Лимонницей летящей

И майскою листвой.

Крылом дазурным птицы,

Стремниною стальной

И пурпуром бездонным,

Что сну дает покой.

Луна, мерцая, светилась

И пела песнь волна.

И в ракушке родидась

Из песчинки жемчужина.

Она прекрасней лилии

И золота плодов,

Склоняться люди будут

Пред песчинкою без слов.

Когда тихие далекие голоса волн закончили песню, они тотчас запели ее вновь. Тем временем раковина все шире раскрывала свои черные створки, и все сильнее струилось из нее чистое сияние перламутра. Морской конек уже успел намного опередить детей, он на минуту остановился, словно завлекая их. Но они, уцепившись за шероховатую отвесную скалу, тревожно и пристально всматривались в сияние, и вдруг девочка решилась и подплыла к раковине.

- Дай мне посмотреть на прекрасную жемчужину, - попросила она.

Раковина не ответила, казалось даже, что она испугалась и хочет сомкнуть створки. Но девочка не пала духом.

- Разве мы можем покинуть море, не увидев красавицы, - спросила она, - мы не причиним тебе вреда. Открой нам лишь на мгновенье твои створки, чтобы мы могли хоть одним глазком взглянуть на жемчужину, которая когда-то была обыкновенной песчинкой.

Но сколько девочка не просила и не уговаривала ракушку, ее желание не сбылось. Щель между створками раковины становилась все уже, а сверкающая радуга тускнела и тускнела. Лишь слабое сияние пробивалось из глубины удивительного домика...

Увидев, что раковина вот-вот закроется, дети быстро подплыли как можно ближе, чтобы хоть чуточку поглядеть на удивительное семицветное сияние. Они так страстно этого желали, что не заметили, как их нежные одежды повисли на острых краях раковины, а ее створки грозили сомкнуться, словно ужасные клещи. Дети еще успели увидеть необыкновенно красивое сияние, потом отпрянули назад и, когда створки захлопнулись, почувствовали себя одинокими путешественниками, у которых на глазах зашло солнце. Они оставили раковину и повернулись, чтобы плыть дальше. И тут дети заметили, что морской конек исчез. Одновременно они сделали еще одно открытие, более страшное. Их чудесные одежды повисли печальными разодранными клочьями, и поэтому они не могли больше плыть быстро и с трудом тяжело передвигались по морю. Одежды уже не служили им волшебной эащитой.

- Плохи нынче ваши дела, бедные дети, - нашептывали морские волны, здесь только у них одних был голос.

В эту минуту к дрожащим от страха детям приблизился ужасный зверь. Он только что выпустил коричневую жидкость и медленно плыл, погружаясь все глубже и глубже. Он плыл вниз головой и греб многочисленными щупальцами, которые росли из его головы, словно корни. Они непрерывно шевелились, но не могли полностью спрятать ужасный, как у

попугая, клюв, и дети видели сквозь коричневый туман, как он смотрит на них широко открытыми зловещими глазами. Внезапно он протянул к ним клейкие щупальцы...

Раньше дети в своей волшебной одежде все время чувствовали себя свободно и в безопасности. Теперь они

ощутили страх дичи, которую травят. Они убегали, в изнеможении переводили дыхание и снова в ужасе бежали дальше. Им часто казалось, что опасность уже позади, и они облегченно вздыхали. Но потом белое клейкое страшилище, колыхаясь и раскачиваясь, опять приближалось, клюв попугая нависал над ними, белые щупальцы касались их, и коричневая жидкость обжигала кожу. Исчезли красные коралловые заросли и грациозные цветы глубин, умолк шум волн. Казалось дети остались в зеленой глубине один на один с чудовищем, которое продолжало преследовать их. Силы покидали детей, и они уже теряли надежду на спасение. Но тут сквозь мертвую тишину пробился какой-то далекий звук.

Отдаленный шум однажды уже спас путешественников от большой опасности. Это был дождь, который бил по тихой заводи, как по коже большого барабана. Но в эту минуту дети услышали тихую песню, неописуемо чарующую мелодию, которая наполняла сердце тоской и радостью. Они слушали ее, затаив дыхание, и вдруг заметили, что страшилище притихло, прислушалось и попдыло в ту сторону, откуда доносились звуки. Так к детям пришли спасение и свобода. Но волшебное пение притягивало их тоже, поэтому они и не подумали спасаться бегством, а наоборот устремились к поверхности воды. Они уже издалека увидели сквозь волны яркий, волшебный овет и, вынырнув, обнаружили, что находятся в просторах темно-синего моря. Сияло солнце, огромное сверкающее солнце. На волнах качалась бльшая плоская раковина, и в ней стоял человек, который смотрел на воду и пел.

Ах, как радовались дети, что разом избавились от стрыха и беды! Как жарко пылало солнце, как радостно щумели волны, как весело развевался на ветру белый плащ удивительного певца! Он пел и пел на незнакомом языке бесконечную песню, и чем дольше раздавался его голос, тем

больше оживало море. Множество рыб высунули головы из воды и, словно для того, чтобы послушать песню, качались на волнах медузы и морские звезды. Небо закрыли тучи белых чаек, которые парили над челном, и внезапно черный лебедь стремительно спустился с большой высоты и, распластав крылья, лег на темную поверхность моря. Волны смолкли...

Пение тоже смолкло, прекрасный юноша нагнулся и поднял вверх семиструнную лиру. В глубокой тишине полуденного зноя прозвучала толстая струна, за ней остальные, причем каждая следующая была тоньше и издавала более высокий звук.

Первая струна звучала, как призыв, вторая, как буря, третья, как шелест осенних лесов и четвертая, как удар по звонкой бронзе, пятая напоминала шум волнующихся нив, шестая - голоса детей на мартовском лугу, седьмая звучала, как пение ангелов или танцующих звезд.

Все эти сильные и радостные звуки слышали мальчик и девочка, и каждый раз радовались и чувствовали себя сильнее. Новая сила и несказанный восторг наполнили их мятущиеся испуганные сердца. Уже услышав глухой звук, они вынырнули из воды, и протянули руки в неудержимом стремлении к человеку моря. Словно сами собой вновь сомкнулись их разорванные одежды, стали попрежнему сверкающими и яркими, и с былой волшебнОЙ легкостью заскользили дети к плывущей раковине. Они увидели юношу совсем близко, заметили его необыкновенную красоту, и, когда он при последнем, бесконечно долго затухавшем звуке наклонился к воде, им покаэалось, что он с радостной улыбкой смотрит на них.

- Возьми нас, - закричали они, - разреши нам остаться с тобой, - и попытались уцепиться за раковину.

Но прекрасный юноша не слышал их. Он опустил лиру и раковина тут же начала, удаляться сначала медленно потом все быстрее и быстрее плыла она по морю и исчезла. Птицы снова поднялись в небо, рыбы исчезли в море. Опять зашумели волны и поднялись белые пенящиеся гребешки.

- Вперед, вперед, - пели они мальчику и девочке.

И когда дети протерли глаза, то снова увидели морского конька, который, танцуя и кивая, плыл перед ними. Плывите за мной, плывите за мной, казалось говорил он, и дети снова отправились на поиски отца морей.

10 Глава

Дети попадают на утонувший

корабль и в черные, как ночь,

морские глуби. Буря выбрасыв-

ает их на скалы, и там они

слышат, как отец морей разго-

варивает со своими детьми.

Корабль, к которому морской конек привел детей, очень много лет тому назад налетел на скалы и затонул. Тогда это был красивый новый корабль. Но он так долго пролежал на далеком дне, что стал с виду совсем другим. Стройные мачты, белые паруса и черные реи сгнили, сохранился только корпус, да и он зарылся в песок, словно огромный зверь. Не осталось ни белой краски, ни золотых букв, ни сверкающих латунных поручней. Словно лохматый зеленый гриб висели водоросли на ржавых бортах корабля, черные ракушки тысячами покрывали узкий киль, а древоточцы проложили свои хода в прогнивших брусьях палубы.

Первое, что увидели дети на старом корабле, была полусгнившая фигура на носу корабля. Молодая женщина с рыбьим хвостом крепко обеими руками держала на голове корону из звезд. У нее были сияющие глаза из янтаря, развевающиеся волосы, вырезанные иэ дерева, и она выглядела такой живой и неугомонной, что мальчик весело окликнул ее. Но она не пошевелилась и не произнесла ни слова. Однако вскоре другой шум донесся издалека, он звучал, как тихие стоны и вздохи, и, когда дети обер нулись, мимо них кто-то проплыл...

- Кто это? - испуганно прошептала девочка.

То, что она увидела, было похоже на человека, который выпрямившись во весь рост, скользил в воде с закрытыми глазами. На нем были надеты треуголка, штаны до колен и башмаки с пряжками, одежда давно пршедших времен. Он клонился то на одну, то на другую сторону, как тело, которое безвольно движется все дальше и дальше. Однако, несмотря на свой вид, он не был мертвым, потому что издавал жалобные звуки, которые дети только что слышали. Некоторе время они громко и жутко звучали у них в ушах. Потом странный призрак проплыл мимо носовой части корабля. Он скользнул вдоль покрытого водорослями борта и исчез, и звуки стали слабее. Вскоре они раздались снова, только с другой стороны. Не было никакого сомнения, что призрак плывет вокруг корабля и снова приближается к ним.

От одной этой мысли дети потеряли голову от страха. Ни гном, ни злые мыши не вызывали у них такого ужаса, как этот человек, который словно призрак жил на дне морском. Охотнее всего они бы уплыли, но, страх сковал их и, прежде, чем они смогли пошевелиться, утопленник всплыл снова. На этот раз его глаза были широко открыты. Он пристально смотрел на детей и по его белому лицу было видно, что он удивлен. Он не шевелил ни руками, ни ногами и несмотря на это без труда стоял на одном месте, и только тихо покачивался. Дети хорошо видели его голубой, отделанный желтыми лацканами сюртук, узкие черные штаны и белые чулки. Они ужаснулись еще больше, когда заметили, что не только одежда, но и все тело человека были прозрачными, как стекло.

Утопленник довольно долго молча смотрел на детей, после чего протянул к ним бледные руки.

- Идемте со мной, - пробормотал он, не сводя с них пристального взгляда, и дети почувствовали, что вопреки своему желанию, вннуждены идти с ним.

Он поднялся выше и привел их по обвалившейся палубе, где торчали остатки мачт, к разрушенной лестнице в жуткий темный трюм. Там утопленник сел на заросшую мхом ступеньку и подпер голову руками. Дрожащие от страха дети прислонились к остаткам мачты. Так прошло несколько минут, которые показались им вечностью. Потом утопленник заговорил.

- Знаете ли вы птицу альбатрос? - спросил он.

Теперь, когда водяной человек стал рассказывать о своей судьбе, дети почувствовали себя, как в жабьем пруду. Они перестали дрожать, страх исчез, осталось только жгучее, любопытство. На вопрос утопленника они отрицательно покачали головами, но он не поднял глаз и, не ожидая ответа,продолжал:

- Птица альбатрос, - сказал он, - священная птица мореплавателей. Тот, кто ее убьет, должен погибнуть в море. Тот, кто ее убьет, обречен и не сможет найти покоя.

- Ты убил альбатроса? - печально спросил мальчик спустя некоторое время.

Утопленник кивнул и стал в отчаяньи ломать руки.

Потом он рассказал:

- Стоял прекрасный жаркий летний день, и море было гладким и тихим, как озеро. Мы праздновали день рождения недавно построенного корабля и одновременно мой собственный, это было удивительное совпадение. Дым стоял коромыслом, но так как я впервые был капитаном, был молод и заносчив, мне всего было мало. Я приказал подать много вина и выступил перед матросами с речью, которая по-видимому была остроумной, так как они хохотали во всю глотку. Когда мы подняли тост за кррабль, они выпили и за мое здоровье и стали славить меня. Мы пили кубок за кубком, пели и вытворяли дикие шутки. Однако мне все еще казалось, что этого недостаточно для праздника. Мне чего-то не хватало, я не знал чего. Может быть я думал о том, как прекрасно было бы, если бы девушки моего родного города или хоть одна из них, сидели здесь и видели меня. Может быть просто в безветрии чересчур палило солнце, а воздух был слишком неподвижен. Я чувствовал, что должно произойти еще нечто великолепное и необычное, и, когда мой взгляд упал на матросов, которые теперь стояли вокруг меня и устало пялили глаза на воду, меня охватила смертельная тоска. В эту минуту я посмотрел вверх и увидел альбатроса.

Альбатрос это птица, огромная, белая птица, которая часто подолгу, распластав крылья, парит над кораблями Этот тоже тихо пролетел над нами. Но он привел меня в состояние несказанного возбуждения. Я выхватил из-за кушака револьвер, вытянул руку и прицелился. Матрооы увидели револьвер и их сонного состояния как не б0ывало. Они обступили меня, закричали и жестами умоляли не стрелять. Я, однако, вскинул голову и гордо и презрительно засмеялся. Я спустил курок и услышал резкий хлопок, а за ним удивительный свист и шелест. Огромная птица с распростертыми крыльями упала на палубу прямо к моим ногам.

Не прошло и часа, как появился туман. Это было хуже чем буря или непогода и от того, что туман в это время года в здешних морях явление совершенно необыкновенное, матросы сначала растерялись. Я знал, что они шепчутся и обвиняют меня в грозящем несчастьи, но делал вид, будто ничего не слышу. Туман был таким густым, что на расстоянии в полметра ничего нельзя было разглядеть, но это меня не беспокоило. Я все еще был упрямым, теперь мне захотелось побороться с судьбой. Я стоял на мостике, крепко деркал штурвал и пел...

Внезапно мы налетели на скалу. В здешних водах незачем опасаться скал; возможно это был плавучий остров, который пересек наш путь. К чему рассказывать, это был мощный толчок, потом корабль лег на борт и стал тонуть. Матросы столпились вокруг шлюпки, которую они спустили на воду, чтобы отплыть от корабля. Они не позвали меня с собой, но я и не думал о спасении. Я стоял выпрямившись, обхватив одной рукой мачту, и мрачно смотрел, на серую пелену тумана, Я знал, что побежден, но все же не хотел в это поверить. Волны хлынули на палубу, плескались, поднимались все выше и выше и достигли горла, Я не шевелился...

Когда утопленник закончил свой рассказ, он снова вздохнул и стал опять ломать руки. На его лице уже не было ни следа гордости и презрения к смерти, и дети с искренним состраданием смотрели на него.

- Неужели ты должен все время оставаться на дне моря? - спросил мальчик, а маленькая девочка печально добавила:

- И тебе никогда не будет прощения?

Утопленник поднял голову и сказал:

- Я получу свободу только тогда, когда мой прекрасный корабль обратится в пыль. Только тогда, когда мой прекрасный корабль развеют ветры, я обрету покой.

С этими словами он встал, прошел по палубе и, как прежде, медленно поплыл вокруг корабля. Дети между тем

удивленно и печально снова погруэились в волны, и так как они неосознанно стремились к поверхности моря, яркому солнцу и свежему воздуху, то лишь издалека один раз увиде ли утопленника. Он обратил к ним бледное лицо и печально смотрел им вслед.

В замешательстве и смущении от печальной судьбы проклятого дети бесцельно плыли вперед, пока снова, уже в третий раз к ним не присоединился морской конек. Веселый дружок, но немой, как все обитатели морских глубин, он и теперь не отвечая на вопросы детей, скользил впереди, танцевал и кивал им. На этот раз путешествие длилось очень долго. Под ногами плывущих путешественников расстилался меняющийся ландшафт морского дна: долины и горы, леса и ущелья. Но вскоре буйная, пестрая раститтельность сошла на нет, а с ней исчезли все разноцветные удивительные существа, которые живут в прекрасных садах моря. И дно все больше и больше уходило вниз и скоро оказалось так далеко от поверхности моря, что солнечные лучи едва достигали его, и вместо зеленовато-золотистого света там царили тоскливые сумерки.

Путешественники плыли над широким, покрытым галькой откосом, на котором торчали из песка бесчисленные, усеянные ракушками пни и, когда они оставили позади этот старый, многие тысячи лет тому назад затонувший лес, вокруг них стало еще темнее. Они скользили почти над самым дном, но едва могли различить в песке слабые следы волн. Морское дно становилось все мягче и и илистее, мимо проплывали необыкновенные звери и не успели дети оглянуться, как сумерки сменились глубокой, непрони цаемой тьмой. Брат и сестра от испуга взялись за руки и опустились на илистое морское дно. Какими одинокими, какими беззащитными были они в ужасной водяной толще! И все-таки иименно здесь выпало на их долю замечательное, удивительное приключение. К ним что-то быстро приближалось Это был огонек, и пока они с любопытством смотрели на него, вынырнул второй, медленно опускался вниз третий, четвертый вырвался из черного дна, и темный поток постепенно наполнился светящимися существами. Так как они были с виду совсем разные, испускали разноцветные светящиеся лучи и к тому же не стояли на одном месте, а непрерывно грациозно двигались, зрелище, развернувшееся перед глазами детей, напоминало великолепный фейерверк, какого они никогда в жизни не видели. Правда,не хватало шипения, треска и громких хлопков, сопровождающих фейерверк, когда его поджигают люди. Зато прекрасные, разноцветные созданья, едва всплыв, не гасли. Они только перевоплощались, когда менялись местами и скользили либо в одиночку, либо группами. Они постепенно окружили детей, и те смогли разглядывать их вблизи, Удивлению и восхищению детей не было конца.

Хотя можно было бы думать, что только самые сильные и неуклюжие звери и растения могут вынести темноту и одиночество морской глуби, и неимоверную тяжесть водяной толщи, существа, которые жили внизу, оказались самыми нежными хрупкими на свете. Многие из них напоминали тончайшие стеклянные украшения имели Форму зубчатых колесиков, изящных солнц, лучистых звездочек и прозрачных шариков. Другие казалось были сплетены из тонких женских волос, и они тоже образовывали звезды или нежные губки, Некоторые походили на прелестные цветы, другие порхали между ними светящимися зелеными шариками, наполненными светлыми зернышками. Подобные морским звездам верхних слоев, но бесконечно нежнее и изящнее, звезды с красными щупальцами пробирались по морскому дну, светящиеся рыбки стремительно проносились мимо, а скалы были покрыты тонким слоем мха. При взгляде на эти волшебные существа в душах детей возникло удивительное ощущение праздника. Впервые пришо им на ум, что существует мир, который не видит ни один человек, и в этом неизвестном мире бесчисленные существа рождаются, живут и умирают по своему закону Они созданы более тонко и осмысленно чем все, что может предположить человек, и несмотря на жизнь на такой ужасной морской глубине, похожи на хрупкие игрушки, предназначенные для детей эльфов. Весело светясь, они скользили взад и вперед...

Восхищаясь огоньками, дети вспомнили свою родину и родителей, которых они так давно покинули. Однако они не тосковали и не раскаивались. Они живо представили себе, как подробно будут рассказывать о всех чудесах. Дети так радовались этому, что в конце концов снова поплыли даль-ше по течению в волшебном светящемся царстве, чтобы встретить отца морей. На этот раз они были не так далеко от него, как им казалось.

Долгое время море было спокойным, словно тихое озеро, и дети двигались свободно и без всякого напряжения, как люди, гуляющие в ясный, безветренный день по лугу. Но почему им вдруг пришлось с трудом бороться с водой, которая вдруг вопреки их желанию понесла их. Правда,теперь дети неожиданно попали в верхние, более светлые слои, светящиеся созданья исчезли и, казалось, что поверхность воды уже не далеко.Но не могло быть и речи о том, чтобы добраться до желанной цели. Как два обессиленные листочка, которые ветер бросил в море, плыли они стараясь не потерять друг друга. Волны шумели гораздо сильнее, чем раньше, и к этим звукам примешивался похожий на гром рокот, который, казалось, угрожающе нарастал. Это был отголосок прибоя у скалистого берега; туда влекли волны маленьких, беспомощных детей и выбросили их наконец, на каменистую отмель небольшой бухты. Боль от удара была ничуть не меньше, чем от давно забытого падения в водопаде маленького ручья. В изнеможении вскарабкались дети в конце концов на высокий плоский камень, где волны не могли их достать. И немного успокоившись, они со страхом посмотрели вокруг.

То, что они увидели, не успокоило их маленькие, мятущиеся сердца. Каким ярким и сияющим казалось солнце, когда удивительный игрок на арфе проплыл мимо них на раковине, и они вслед за морским коньком нырнули в глубину. Теперь кругом снова была ночь, глубокая, беззвездная ночь, и небо было покрыто густыми, беспокойно бегущими тучами. Но смятенье в небе не шло ни в какое сравнение с волнением, которое приводило в движение море. Огромные свирепые волны, одетые в густую пену, накатывались на отмель, и прибой с грохотом бил о скалистый берег. Небольшая бухта, в которой дети нашли убежище, была со всех сторон окружена скалами, на узкой отмели лежали только темные камни, и волны непрерывно перебрасывали их с места на место. Это было зловещее и печальное зрелище. Но самое ужасное было то, что вода все настойчивее поднималась выше и выше. Еще немного, и она доберется до плоского камня и снова унесет детей прочь и разобьет их хрупкие тела о скалы.

От такой злой беды мальчик и девочка могли бы ужаснуться и придти в отчаянье. Но в эту минуту они просто не думали о том страшом, что им грозило. Они увидели скалистый утес, который возвышался среди волн на некотором отдалении от отмели. Хотя небо было покрыто тучами, луна все-таки давала немного света, и дети увидели огромyю таинственную фигуру, которая стояла на утесе и простирала руки над волнами.

Едва мальчик и девочка увидели ее,они сразу поняли, что это никто иной, как отец морей, который вынырнул там, дабы в бурную ночь обратиться к волнам. Потому что могучий великан на скале был очень старый человек. У него были зеленые спутанные волосы, словно лес из водоросдей, и длинная развевающаяся борода, усеянная бесчисленными ракушками. Его одежды казались сплетенными из красноватых прозрачных сетей, и в руках он держал трезубец. Он медленно повернулся и как только бросил взгляд на бушующую воду дети увидели его глаза цвета страшной сияющей синевы южных морей. Внезапно он так возвысил голос, что перекрыл грохот прибоя. Он сказал:

Под звездным покровом, в печали ночной

К отцу вы идете из дали морской.

Быстрей, поспешите, приблизьтесь к скале

И что совершили поведайте мне.

Как только отец морей произнес эти слова, он призывно распростер над водой руки, и волны сразу с шумом так мощно устремились к утесу, что почти целиком покрыли его. Подобно тому, как возвратившиеся домой дети бросаются на грудь отца, они точно так же стремились все выше и выше и покрывали скалы брызжущей пеной. Все новые и новые волны стремлись наверх, и когда они с грохотом разбивались, этот грохот звучал в ушах детей бесконечной песней:

На берег скалистый могучий прибой

Шлет денно и нощно волну за волной.

И крошим, и точим мы древний гранит,

И рушатся cкалы, и камень летит.

Бывает корабль налетит на утес,

Мы душим пловцов, что нам случай принес.

Их жилы дрожат, нам жалеть не дано,

Мы тащим тела их и души на дно,

Так пели первые волны, а когда они умолкли, поднялись и запели вторые:

За морем сияние льется с небес,

Танцуют лучи и зовут нас к себе.

Летим к вам, о тучи, и вас мы найдем,

И станем другими, все снова начнем.

Там лес и поля, и блестят озерца,

О, как далеко вы, владенья отца,

Песню продолжили третьи:

Как страшно выл ветер средь сосен, берез,

Над нами глумился жестокий мороз.

Мы льдинками стали, пушистой семьей,

К земле опускались одна за другой.

И пологом белым укрыта земля,

И мы защитили посевы, поля.

Запели четвертые:

Мы таяли с дрожью с приходом тепла,

Земля нас вбирала и жадно пила.

Потом вырывались из алчной земли,

Чтоб жаждущих губы источник нашли.

Смиряли мы голод, на пламя мы шли,

Живительной кровью по кругу текли.

Теперь щум стал таким громким и мощным, словно одновременно запели все волны бескрайнего моря:

Туманные дали, неведомый рок

Зовут нас вернуться к началу дорог.

Пусть долго по кругу к истокам идти,

Но примет нас море в объятья свои.

Там ждет нас отец на высокой скале,

Ему наша песня о вечном бытье.

Отец морей, опершись о трезубец и устремив в даль взгляд своих глаз цвета синего моря, молча слушал буйные оглушительные песни. Наконец он поднял трезубец, и море у его ног немного успокоилось. Он произнес:

Пусть ветер поет и пусть слышат кругом,

Мы были началом, мы будем концом.

И кровь закипает, и тучи летят,

Потоки к бездонным глубинам спешат.

Мы дамбы ломаем, хлеб поим водой,

И жизнью бываем, и смертью порой.

Ломать, защищать, поглощать, созидать,

Так было, так есть и так будет опять

Когда отец морей умолк, волны хоть и продолжали шуметь, но дети уже не могли больше ничего понять. Они не могли рассмотреть лицо старика, который подобрал свое одеяние из сетей, выпрямился и огромными шагами двинулся вперед по воде, чтобы, дойдя до горизонта, медленно опуститься в волны. Они смотрели ему вслед и даже немного опечалились от того, что их морское путешествие окончилась, и сырая волшебная одежда, высохшая на ветру, с шелестом сползла с них, словно шелковая кожа. Но ветер шумел и не давал грустить, а рокот волн нагонял сон. И нежная алая полоска на востоке предвещала новые приятные приключения.

Глава II

в которой говорится о

солнечном острове, о

ветрах, крыльях бабочки

и о новых встречах.

Веки у детей сомкнулись. Они спали и видели сны, но на этот раз это были разные сны. Мальчику снился человек, который стоял на скале и запрягал в колесницу двух рослых скакунов. Скакуны были с ног до копыт золотыми, и колесница тоже была из чистого золота. Они громко ржали, порывисто взмахивали головами, и их золотые гривы развевались.

- Возьми меня с собой, возьми меня с собой, закричал мальчик во сне.

Возничий засмеялся и протянул руку, чтобы помочь мальчику взобраться на колесницу. Но прежде чем мальчик дотянулся до огненной упряжки, скакуны рванулись с места. Они помчались по песку, по волнам и, наконец, взмыли вы соко вверх. Но в сверкающей колеснице, натягивая золотые возжи, стоял, вглядываясь в даль, человек. Колесница, величественно сияя, уже летела по небу, и ее ярко-золотистые лучи освещали темный берег.

Девочка ничего такого не видела. Ей приснилась Фигура человека, но не рядом, а на большом расстоянии. На горизонте появилась молоденькая девушка, которая, как ей показалось, только что вышла из волн. Окутанная розовым покрывалом, она поднималась все выше и выше и, так как вокруг нее роились маленькие розовые облака, девушка была похожа на красивую молодую пастушку, которая гонит своих овечек на пастбище. Несмотря на большое расстояние девочке показалось, что пастушка улыбается ей, кивает и указывает на поток у своих ног, откуда в это время все ярче разливалось сияние. Легкое,как дуновение, слово наполнило воздух, это слово было "терпение", и стоило ему тихо прозвучать, как красавица пастушка раскрыла ладонь, и нечто, подобное ласковому невесомому дыханию, окрашенному в нежный приятный цвет, начало парить в воздухе и, приближаясь все ближе и ближе, легло на плечи девочки мягким одеянием. Она проснулась и увидела покрывало, концы которого были эавязаны у нее на груди. Но прекрасная пастушка исчезла, а рассвет еще только брезжил.

Озябшие дети сидели в утренних сумерках тесно прижавшись друг к другу и рассказывали свои сны. В это время они заметили, что находятся не на том месте, где они уснули. Они сидели не на жестких камнях, а на плотном белом мхе, и цветущие травинки склонялись к их головам, а там, где раньше поднимались черные скалы, высокие деревья раскинули могучие кроны. Удивительные незнакомые цветы качались, словно во сне, на тенеподобных темных стеблях, с веток какого-то куста расслабленно свисали, сплетаясь по двое, листочки, и красивые бабочки, сложив крылышки, дремали в траве. Беспокойный морской поток исчез, и только тихий рокот говорил о том, что до берега рукой подать. Кругом царила мертвая тишна. Но пока дети с удивлением осматривались, вдали запел петух, и вскоре на небе произошли странные события. За деревьями появилось сияние, розовое, как покрывало, которое пастушка из сна накинула на девочку. Сияние ширилось и так осветило маленькие облака на небе, что они стали похожи на огромных красных ягнят. Солнце осветило также большое облако, гонимое ветром, оно выглядело, как женщина, одетая в развевающееся покрывало. Она парила в воздухе и показывала рукой на холмы у своих ног. Там разливалось еще более яркое сияние...

Прелестное представление длилось всего несколько минут. Но за это короткое время на земле все преобразилось. Цветы и травы тихо зашелестели, этот шелест напомнил детям голоса родного старого сада. Как и тогда они увидели между листьями маленькие лица, которые поднялись и повернулись к свету.

- Ночь уже прошла? - спрашивали они, - уже наступило, утро?

И вскоре шепот и щушуканье, которое слышали дети, сменилось густым гулом. Это был ликующий хор бесчисленных

голосов и, хотя каждый из них приветствовал утро по своему, все вместе они славили восходящее светило.

- Солнце, - кричали они, и это звучало прекрасной музыкой.

Когда мальчик и девочка посмотрели вокруг, они увидели, что все листья и цветы повернулись на своих стеблях и смотрят на восток. Тем временем алые ягнята уже исчезли. И пастушка, которая поднималась все выше и выше, тоже исчезла и оставила только свои покрывала, затянувшие небо, как нежная паутина. Алый цвет все болыше заливал небо и в конце-концов оно засветилось, как огненный сноп, а горизонт эасверкал ярчайшим золотом.

- Солнце, - пели ликующие голоса тропического сада.

И солнце внезапно появилось. Оно висело над верхушками травинок огромным огненно-красным цветком, таким великолепным и сияющим, что его вид непонятно почему смутил детей. Однажды им рассказывали, что солнце это небесное тело, такое же, как земля и звезды, но они об этом забыли. Солнечная страна, озаренная спящими лучами, овеваемая порывами утренего ветра, была похожа на волшебное царство, чьи жители склонялись перед светилом, как перед своим королем. Вот уже сверкает сквозь кусты его золотое одеяние, вот уже детям кажется, что они видят, как к ним приближается прекрасный, сияющий силуэт.

От нетерпенья они не усидели на месте, вскочили и взялись за руки, чтобы побежать навстречу солнцу. Но, сделав всего несколько шагов, дети от удивления застыли на месте. В саду было уже очень светло, и потому они отчетливо видели, что снова перевоплотились и с их плеч спадают похожие на покрывала одежды, на которых висят прекрасные приятного цвета крылья бабочек.

Дети часто мечтали о том, что придет день, когда они смогут летать, как птицы! Не на грохочущем аэроплане или на безжизненном огромном воэдушном корабле, а бесшумно туда, куда захочется. Они тут же попробовали взлететь, но это удалось им не сразу. Сначала у них получались только смешные прыжки, но вскоре они уже могли вспорхнуть и подняться над густой травой. Каждый раз, пытаясь взлететь, дети звонко смеялись, и им в ответ звучал, подобно громкому веселому смеху, щелест травы, скрип сверчков и пение,птиц. За этим занятием бни забыли про солнце, а когда, наконец, запыхавшись с пылающими щеками ухватились за качающиеся ветки и огляделись, оно уже стояло в безоблачном небе и не было никакой сияющей принцессы, которая обходит землю, а лишь привычное солнце, далекое и яркое. Но дети были так счастливы, что увидев это, ничуть не разочаровались.

Какой лучезарной радостью жизни, каким стремительным напором дышит раннее летнее утро! Капли росы еще сверкают в траве всеми цветами радуги, стены излучают прохладу ночи, бабочки поднимаются и перелетают с цветка на цветок, пчелы жужжат, птицы щебечут в листве. Все сильнее печет солнце, цветы и листья пьют его свет, как восхитительный напиток, который превращается в них в огонь жизни и делает их сильнее. Нераспустившимся цветам солнце тоже посылает все более жаркие лучи, словно торопит их не задерживаться и расцветать. Какое-то время они медлят, в их доме еще сумеречно и очень тихо и неизвестно, что делается в бурном щумном мире. Но вскоре они начинают волноваться. Их листья вокруг чашечки досаждают им и жмут, лепестки хотят развернуться, а тычинки выпрямиться. Волнение нарастает, танец золотых лучей обжигает все сильнее. Листья внезапно откидываются и образуют сверкающую чашечку. Покрытые золотой пыльцой тычинки выпрямляются и окружают стройный пестик, который несет на себе завязь. Теперь цветок распустился, горячий летний ветер овевает его, а над ним на темносинм небе, как золотой щит, висит солнце.

Цветку лишь мгновение ничто не досаждает. Потом с покоем покончено навсегда. Теперь к нему стремятся крылатые зверюшки. Они, как и сами цветы пребывали в темной земле и теперь, появившись на свет,изменились. Прилетают черные шмели, золотистые пчелы и сверкающие мотыльки и по темному пятнышку, которое привлекает их, находят в глубине цветка озерцо с медом. Пока пестрые мотыльки парят над цветами и при помощи длинных хоботков только лакомятся, пчелы и шмели набрасываются на цветы с такой необузданной силой, что их стебли начинает качаться, а листья дрожать. Они проникают в глубь чашечки, и от их жужжания цветок, как барабан глухо гудит. С тычинок падает золотистая пыльца, и они дрожат, как травинки в бурю. Вполне вероятно, что все это очень пугает красивый мододой цветок и может быть ему какое-то мгновенье хочется закрыться и вернуться в темноту и тишину. Но он этого не делает. Потому что если его корни и стебель выходцы из темной земли, то его цветок частица сияющего света, точно также, как пестрые мотыльки и золотисты пчелы. Пока солнце стоит в небе, цветок всегда будет распускаться и никогда не будет таким счастливым и прекрасным, как в это время. Он осыпает диких гостей пыльцой, а они принесут ему пыльцу других, отстоящих от него на большом расстоянии, цветков, которая ему необходима для образования плода.

Дети увидели у своих ног такую сверкающую чашечку распустившегося цветка, и так как они были очень маленького роста и похожи на бабочек, они взлетели и пробрались внутрь красивого цветка, который показался им восхитительной беседкой в волшебном саду. Его лепестки словно стены из лазурита, пестик возвышается посередине стройной колонной, тычинки похожи на мерцающие деревца в цвету, а озерцо с медом сверкает в глубине, как золотистый ручеек. Увидев это великолепие вблизи, дети пролетели еще немного вперед к другому цветку, им каэалось что за все время их путешествия, они не встречали ничего похожего на такую мимолетную летнюю прогулку. Однако, чуть позже они заметили, что cолнце уже стоит высоко над их головами, но когда они попытались долететь до него, выяснилось, что хрупкие крылья могут только перенести их через луг, а не поднять высоко в небо.

- Как же мы доберемся до солнца, - спросила девочка.

Она совсем пала духом, села ни листик и горестно подперла рукой голову. Мальчик задумался, но ему тоже долго ничего не приходило на ум. Наконец, он вспомнил, что под землей и под водой звери давали им кое-какие советы, и он надумал попросить совета у зверей. Уже через минуту рядом с детьми опустился толстый шмель. Шмель был такой огромный и страшный, что маленькие путешественники испуганно отшатнулись. Но он их не заметил.

- Ну, погоди, - глухо и сердито сказал он, - я до тебя все-таки доберусь. Ну, погоди, я до тебя все-таки доберусь.

Когда мальчик это услышал, он от любопытства переслал бояться.

- О чем его ты? - спросил он.

- Я разговариваю с аконитом, - сказал шмель.

Он был настолько занят собой, что даже не посмотрел, кто стоит рядом.

- С аконитом, он так глубоко спрятал мед, что я не могу его достать своим хоботком. С аконитом, который хоть и очень гордый, и очень знатный, но все-равно не сможет мне помешать.

- Что ты с ним сделаешь? - испуганно спросила девочка.

Но ответа она не получила. Шмель уже поднялся в воздух, загудел и полетел и цветку, голубые листки которого возвышались дерзко и гордо, как рыцарский шлем. Он сел на один из цветов и попытался проникнуть в чашечку своим данным хоботком. Но это ему как видно не удалась. Тогда он повернулся, уцепился за стебель и обхватил нежный темнокоричневый вырост на лепестке, который помогает извлекать нектар.

В эту минуту дети услышали голос синего цветка.

- Не делай этого, - сказал он, волнуясь, - если ты это сделаешь, пчелы уже не проберутся в мою чашечку и не смогут принести мне цветочную пыльцу.

- Ну и пусть, - сказал шмель и его острые челюсти приблизились к прозрачному хрупкому выросту.

- Если ты это сделаешь, - повторил цветок, волнуясь все сильнее, - я завяну еще до того, как солнце будет стоять высоко в небе.

Но и на это шмель не обратил внимания.

- Я хочу меда, - спокойно сказал он.

Тогда цветок заговорил в третий раз, казалось, он совершенно упал духом.

- Если ты это сделаешь, - сказал он, - значит я расцвел зря.

Но и эти печальные слова не смогли унять шмеля. Он уже начал перекусывать страшными челюстями нежную оболочку. И дети отчетливо увидели, как из ранки сначала капельками, а затем все сильнее потек мед. Дрожа от сострадания ждали они, что раненый цветок закричит от боли и заплачет...

Но синий аконит молчал. Несмотря на то, что разбойиик схватил его и терзал, - аконит не издал ни звука, пока шмель раз за разом раздирал соцветие за соцветием. Он знал, что все его усилия и труды были впустую и терпел это, как обезоруженный рыцарь, терпеливо принимающий смерть. Шмель сосал и сосал, и насытившись улетел; он равнодушно гудел низким басом, летая над лугом. После него прилетели пчелы, но они уже не заползали в чашечку цветка, а просто пили вдоволь из открытых ран, и цветочная пыльца, которую они приносили с собой, падала на землю, или ее уносил ветер. Когда, наконец, были высосаны последние капли меда, цветок еще стоял прямо, но его сверкающие соцветия поблекли. Под яркими лучами солнца, овеваемые горячим летним ветром, они устало сникли и вскоре повисли увядшие и непривлекательные.

Задумчиво и печально, смотрели дети на гордый синий цветок, к которому никто не пришел на помощь, даже солнце, чьи сверкающие лучи весело танцевали на лугу. Они укоризненно посмотреди на него и увидели, что светило уже стоит в небе очень высоко. Тут дети вспомнили о своем путешествии и снова пустились в путь за советом. Но теперь они не полетели, а спустились на землю и пошли через лес травинок. Через несколько шагов они снова встретили какого-то зверя.

Этот зверь оказался саранчой, которая сидела на травинке на краю тропы. Она быда не крупней обычной саранчи, но детям, показалась великаншей. Ее задние ножки словно вилы выпирали высоко вверх, а длинная голова выглядела особенно страшно. Поскодьку она сидела спокойно и не проявляла враждебности, а, напротив, весело и удивленно смотрела на детей, мальчик осмелел и начал рассказывать ей свою историю. Саранча глядеда на мальчика огромными глазами с нескрываемым удивлением, казалось она весьма участливо слушает его. Но внезапно мальчик еще не успел попросить совета, саранча забеспокоилась. Было заметно, что ее внимание привлек кто-то другой.

Зеленый кузнечик опустился невдалеке от саранчи на листик и принялся тереть краешки крыльев длинными задними ножками. Мелодия, которую он извлек таким образом, была не слишком благозвучной, потому что состояла из одного длинного звука. Но именно поэтому она была трогательной и проникала в душу. Казалось кто-то непрерывно повторяет слова "полюби меня" и также, как дети, которые, слушая его, с надеждой наклонились вперед, так и саранча не осталась безучастной. Она стала прихорашиваться, приветливо шевелить хоботком и, в ответ на это зеленый кузнечик маленьким прыжком перебрался к ней поближе. Но как раз в эту минуту случилось нечто непредвиденное.

Блямс, шлепнулось что-то, и толстая травинка наклонилась до земли и снова, как пружина, выпрямилась. Когда, она перестала раскачиваться, на ней висел второй кузнечик цвета коричневого мха. Несмотря на то, что он вроде бы свалился прямо, с неба, он тем не, менее знал, где находится. Потому что еще один прыжок, и вот он уже совсем рядом с зеленым кузнечиком. Он сидел в ярком солнечном свете и каждый мог видеть, какой он сильный и великолепный кузнечик.

Тем временем зеленый кузнечик, не переставая, пиликал, и его песня звучала еще более трогательно и страстно, чем прежде. Но почти сразу заиграл и пришелец. Он извлекал музыку таким же способом, но его мелодия звучала совсем не как неясное и робкое объяснение в любви. Это было громкое, многозвучное, можно сказать бурное приглашение к танцу.

Идем, идем, - казалось не переставая звал он саранчу.

И при этом легкомысденно качался вверх-вниз на травинке и даже не смотрел на саранчу.

Какой упорный нарушитель спокойствия, подумали дети и ничуть не удивились бы, если бы зеленая саранча сердито набросилась на пришельца. Но вскоре дети заметили, что она ведет себя как-то странно, не так, как раньше. Зеленого кузнечика саранча просто слушала, а, слушая пришельца, дрожала от волнения. Она повернулась и пристально смотрела на него своими огромными глазами ничуть не сердито, а с восхищением и спустя немного времени детям показалось, что саранча из-за нового гостя полностью забыла прежнего обожателя.

Может быть она и вообще больше не посмотрела бы на него, если бы он внезапно не перестал пиликать и не взвился бы в воздух. Это был великолепный прыжок высоко над цветами, и саранча с восхищением посмотрела на него. Но не успел скрипач вернуться на старое место, как новичок напружинил свои большущие задние ножки и прыгнул, и этот прыжок был куда лучше первого, новичок взлетел над цветами еще выше. Саранча стремительно вертела головой от одного кузнечика к другому и тихо стрекотала от удовольствия. Так начался в высшей степени захватывающий поединок, за которым дети следили с восхищением.

Кузнечики прыгали и прыгали, все выше и выше, так красиво и грациоэно, что на них невозможно было досыта наглядеться. И прыгали они, это было видно, только для того, чтобы понравиться саранче. Но это была неравная борьба. Зеленому кузнечику удалось несколько раз перещеголять соперника, но для этого ему пришлось собрать все свои силы. Когда он вернулся, то сидел, дрожа всем телом, и в его больших встревоженных глазах можно было прочесть, как он боится проиграть. Второй, однако, делал вид, что его нисколько не интересует исход соревнования. Трр, и его нет, трр, и вот он уже сидит, сильный красивый и ничуть не измученный. И при том он еще успевал повторять свой веселый победоносный призывный клич. Сначала дети невзлюбили новенького. Но через некоторое время они подумали, что это он, а не другой получит в жены саранчу. Он был таким жизнарадостным, задорным и веселым, что перед ним невозможно было устоять. И,если зеленый выглядел очень уставшим и старым, то его соперник казалось с каждой минутой молодел и набирался сил. Пойдем, снова кричал он так громко и весело, словно дело шло о самой малости, о коротенькой прогулке в синеве. Но затем он внезапно прикоснулся своим хоботком к хоботку саранчи, и это означало, что он предлагает ей стать его женой. Зеленая саранча была вне себя от восторга.

Зурр, и они взлетели и понеслись по воздуху, две темные точки в лучах солнца, супружеская пара, которая после свадьбы отправилась в путешествие, чтобы без помех побыть в одиночестве. Дети кричали махали им вслед, им тоже очень захотелось оказаться в ярком солнечном свете,и они пошевелили крыльями, чтобы взлететь еще раз. Но вначале они снова посмотрели на зеленого кузнечика, который так. бесславно проиграл. Но он исчез, и его песня смолкла.

Третьим зверем, которого встретили дети на своем пути, и за которым они следили с восхищением была обычная пчела, одна из тех тысяч, которые летают над летним лугом, и все-таки казалось она не совсем такая, как все. Остальные пчелы непрерывно перелетали от цветка к цветку и собирали мед, а эта тихо не шевелясь сидела в траве.

Подойдя к ней поближе, дети разглядели, что она очень старая и, верно, у нее уже не было сил подняться в воздух. Ее крылья сморщились и устали, лапки подрагивали, а красивая, огненно-красная как у лисицы шубка потускнела. Она смотрела на детей своими чудесными глазами, но, повидимому, не видела их и, дрожала и чуть-чуть шевелила крыльями. При этом раздавался нежный дрожащий звук, похожий на последний вздох лопнувшей струны.

- Почему ты так вздыхаешь, - спросили дети.

Они не очень надеялись получить ответ, потому что старая пчела сосредоточенно думала о чем-то своем и, освещенная солнцем, тихо сидела, словно старуха, которая ждет прихода смерти. Но пчела немедля зашевелила крыльями быстрее.

- Старость - не радость, - сказала она.

Когда девочка услшала это, ей стало очень жалко пчелу. Она прекрасно могла себе представить, как, наверное, неприятно быть старой и дряхлой, и не иметь сил даже пошевелиться. Поэтому девочка протянула руку и потрогала сморщенные дрожащие крылья пчелы.

- И ты не можешь летать? - спросила она, - и ты не можешь посещать цветы и доставать себе мед для еды?

- Нет, - ответила пчела, - для этого у меня больше нет сил. Я сижу здесь уже много-много часов, мои крылья ослабли, глаза потускнели, и я уже не могу как следует различать цветы.

- Значит, вокруг тебя совсем темно и. тебе одиноко? - печально спросила девочка.

- Да нет, - ответила пчела, - не темно и не одиноко. Я хоть и не могу различить кое-какие вещи, зато отчетливее вижу другие.

С этими словами пчела еще быстрее зашевелила крыльями, казалось к ней возвращается былая сила. Она выпрямилась на хрупких ножках и торжественно заговорила.

- Я вижу наш дом, - сказала она, - наш большой красивый дом со всеми его переходами и каморками, кладовыми и инкубаторами, и большими великолепными воротами. Я вижу, как непрерывно прилетают и улетают мои сестры, как радуются прилетающие, как изо всех сил торопятся те, кто улетают. В моих ушах звучит веселая песня рабочих пчел и звонкая песня королевы, крики охран- ников у ворот и тихий писк только что появившегося выводка. Все это мне так близко, словно я еще нахожусь на родине. Но я знаю, что больше не увижу ее. Я знаю, что мне не остается ничего другого, как сидеть здесь и размышлять...

- О чем ты размышляешь? - робко спросила девочка, когда старая пчела замолчала.

- Я думаю о том, что молодые личинки получили сегодня нужный им корм, - задумчиво сказала старая пчела, - я спрашиваю себя, вычищены ли ячейки для нового выводка настоько тщательно, что у королевы нет замечаний! Когда я вспоминаю новые соты, то сомневаюсь смогут ли молодые пчелы достаточно прилежно смешивать воск со слюной, и хорошо строить такие, же прямоугольные каморки, как это было в мое время...

Старая пчеда замолчала и опустила печальные глаза. Но через неко торое время снова зажужжала.

- Я спрашиваю себя, - сказала она, - так ли внимательна и храбра стража у ворот, как в то время, когда я была в ее рядах. Иногда я слышу пролетающую мимо пчелу и мне кажется, что она ленивее и медленнее возвращается с медом, чем в мое время.

- Если бы я не была такой старой, - вдруг проговорила она, если б я могла хоть разочек попасть в наш дом и посмотреть что стало с королевой! Вполне возможно, что ее уже так нежно не гладят и так заботливо не кормят, как в мое время. Может быть молодая королева уже сломала свою ячейку и вышла наружу, чтобы ее прогнать. И возможно старую королеву окружает не слишком много защитников...

Пока старая пчела говорила, поднялся какой-то странный шорох. Он исходил от высоких деревьев, окружавших летний луг и был похож на шум бури, В конце-концов он стал таким громким, что его услышала и старая пчела. Она внезапно умолкла и задрожала всем телом от волнения.

- Это он, сказала она, - это мой народ. Это вылетела моя старая королева, чтобы найти себе новую родину.

В эту минуту дети увидели странный темно-золотистый, быстро летящий шар. Он приблизился, и они увидели, что он сплошь состоит из пчел, которые махали крыльями, крепко уцепившись друг за Друга. На секунду рой эавис над ними, затем полетел на другую сторону луга, где еще стояли высокие треснувшие деревья.

На это ушло несколько минут, в течение которых старая пчела чуть не сошла с ума от волнения. Она выпрямилась, задрожала, поднялась на задних лапках и с шумом замахала крыльями.

- Возьмите меня с собой, - кричала она изо всех сил.

И внезапно вспорхнула над травой и полетела.

Дети с беспокойством следили за ней. Они сомневались, что у нее хватит сил догнать рой. Но страстное желание поддерживало старую пчелу, а тоска по родине гнала ее вперед. Она поднималась все выше и выше и превратилась в сверкающую точку, догнала рой и прижалась к нему. И вот уже ее не видно, она стала одной из многих сотен пчел. Но детям казалось, что они все еще различают в глухом шуме ее голос, самый громкий и самый ликующий из-всех.

Глава 12

В которой дети слышат у руин храма уди-

вительную историю. Они страдают от жары

и зноя и знакомятся с народом злых кар-

ликов.

- Я не думаю, что мы узнаем что либо о солнце от крылатых зверюшек, - сказал мальчик, когда пчелиный рой исчез между деревьями. Солнце скоро сядет и им наверное некогда думать о чем-то другом, а не о своей короткой жизни.

С этими словами он взял сестренку за руку и полетел с ней вглубь страны, которая медленно проплывала под ними. Долгое время они видели только разросшийся пышный кустарник и глухую чащу, освещенную жарким послеполуденным солнцем. Но потом острые глаза мальчика обнаружили среди цветущей растительности старую каменную кладку. Он знал, что время не ждет, но ему очень захотелось немного передохнуть и оглядеться. Глухая местность показалось им такой красивой и приветливой, что они сложили крылья и медленно опустились на землю.

Каменные стены стояли на вершине холма, с которого можно было рассмотреть окружающую местность до самого моря. Это были серые выветрившиеся колонны, одни из них еще не покосились и подпирали разукрашенные барельефы, другие обвалились, и их огромные куски, обросшие вьющимися растениями, лежали вокруг. По нагретым солнцем ступеням разрушенной лестницы сновали ящерицы, а вечнозеленые кусты иэдавали сильный горько сладкий аромат.

Дети опустились между этими стенами и с удивлением смотрели то на высокие колонны, уходящие в темносинее небо, то на великолепные разрошиеся кусты, часть которых состояла целиком из серебристых колючек , а остадьные были покрыты неподвижными блестящими листьями,словно начищенными кремом. Сильный аромат путал их мысли, на душе быяо празднично, как в церкви. Они с удоволвствием еще долго сидели бы тихо и, рассматривая красивую местность, ничего не делали и слушали шорох ветра, который пел над их головами в кронах сосен. Но уже через несколько минут они забеспокоились и испугались. Тень упала на камень и, скользя, приближалась все ближе и ближе, и нечто похожее на коричневую человеческую руку распрстерлосЬ над ними и схватило их.

Ужас парализовал детей. Но время шло, никто их не обижал, и дети отважились пошевелиться и взглянуть на врага. И они увидели, что их на самом деле поймал человек.

Этот человек лежал в траве, подперев голову рукой. На нем были короткие штаны и широкая рубаха нараспашку, кожа у него была темнокоричневая от загара и блестела, как полированный камень. Его коричневые спутанные волосы отливали золотистой пылью, а, когда он смялся, его белые зубы сверкали. Наверное до этой минуты он лежал на солнце и спал, и сейчас он, наверное, тоже думал, что видит сон. Потому что словно во сне смотрел на странных существ, которых держал в руке.

- Кто вы, удивительные созданья? - изумленно спросил он, наконец.

При этих словах дети окончатёльно забыли про угрожающую им опасность. Они так долго видели только зверей и духов растений, странных чудовищ и сказочных существ, что вид человека и звук человеческого голоса показался им прекрасней самой восхитительной музыки Поэтому они, отбросив страх, принялись рассказывать о том, как они попали на остров, откуда у них крылья, как они летели через страну, и как их привлек старый храм. Коричневый от загара гигант, все также подпирая голову рукой, вниматеяьно слушал их. Хотя эти события должны были показаться ему странными, он ничуть не удивился и улыбался, как человек, который вновь услышал давно забытую историю. Его коричневые пальцы разжимались и разжимались и в конце-концов отпустили детей, которые как и прежде сели на серый мраморный камень.

Но они и не думали улетать, чтобы вновь очутиться на свободе.

- Может быть ты расскажешь нам где мы? - спросил мальчик, - что это за старые колонны и разбитые барельефы?

- Охотно, - ответил загорелый человек и снова растянулся в траве.

Теперь он лежал на животе, подперев голову руками, и дети смотрели в его сиящие темно-золотистые глаза. Солнце пылало, аромат диких зарослей еще больше дурманил голову. И мальчик рассказал.

- Не думайте, - начал он,- что этот остров всегда был таким прекрасный, как теперь. Когда-то он был лишь скалой и болотом. На его голых берегах жило лишь несколько семей рыбаков, и очень редко какой-нибудь парусник находил сюда дорогу через море. Но однажды ночью, когда буря особенно неиствовала, и люди пошли в гавань, чтобы оттащить свои суденышки подальше от моря, они увидели приближающийся к берегу челн. Спустя некоторое время челн подошел ближе, и они заметили, что он движется не при помощи весел, а как бы сам по себе, влекомый сильным северным ветром, и что нет в нем никого кроме какой-то женщины. Женщина сдела бессильно опустив руки, и когда, наконец, челн достиг убогой гавани, она от изнеможения, не могла вымолвить ни слова. Назвав свое имя и попросив убежища для себя и ребенка, которого она должа родить, женщина опустилась на землю и уснула. И проспала, как младенец, всю ужасную бурную ночь под шум и вой ветра и волн.

Но обитатели острова не вернулись назад в свои хижины и не легли спать. В ту минуту, когда чужестранка ступила на остров, их сердца наполнились страхом. Они сидели друг подле друга и советовались оставить ли им женщину у себя или нет. Хотя отказать человеку в гостеприимстве считалось у них ужасным позором, они решили с самого начала принять на себя этот позор.

Однако всю ночь напролет они пытались побороть мрачное предчувствие, которое толкало их на такой шаг. Бать может чужестранка была лишь беднягой, потерпевшей кораблекрушение, а дитя, которому она должна была дать жизнь, лишь обыкновенным ребенком. Но каждый раз, когда кто-нибудь из рыбаков высказывал такую мысль, другие перебивали его и напоминали старое предание, по которому из ребенка без роду и племени вырос непохожий на остальных людей, отвратительный, опасный, властолюбивый смельчак. И миротворец замолкал. Он знал насколько сурова и тяжела жизнь на острове и надо радоваться, если ничего необычного не происходит.

Когда наступило утро, и чужестранка открыла глаза, рыбаки подошли к ней и велели убираться с острова. Женщина тотчас встала и, не сказав ни слова, пошла на берег к челну. Но от слабости каждый шаг давался ей с большим трудом. Проходя мимо старой маслины, единственной на всем острове, она на мгновенье остановилась и оперлась рукой об изрезанный трещинами ствол. Теперь рыбаки увидели, что нельзя терять ни минуты, Ветви маслины зашевелились, а это значило, что женщина трясет ствол из-за мучительных родовых схваток. Даже небо, которое с незапамятных времен покрывали серые тучи, в этот день выглядело еще более темным и зловещим. Морские волны выпрыгивали на берег, как кровожадные звери, и люди еще сильнее чем ночью почувствовали, что им грозит гибель. Но они упустили время, теперь им пришлось бы подгонять женщину ударами палок. Но этого они делать не стали.

Было очень странно видеть, как старая маслина, их священное дерево, все ниже наклоняет крону, словно желая поклониться несчастной бездомной пришелице, и завешивает ее ветвями, закрывая от глаз рыбаков. Казалось, старая маслина в самом деле хочет предоставить ей приют и стать ее родиной, в чем рыбаки отказали ей. Поэтому рыбаки не шевелились и терпеливо вдали, что произойдет дальше.

Но ожидание продлилось куда больше, чем они думали. Дни сменялись ночами, и все это время чужестранка оставалась под деревом, а рыбаки рядом с ним. Они не посмели отлучиться, чтобы заняться своим делом или поспать, потому что с каждым днем небо становилось все более мрачным, а море от ночи к ночи все более бурным. И хотя волны поднимались все выше и выше, царил полный штиль, и только ветви маслины непрерывно шевелились. Когда прошли семь дней и семь ночей, произошло нечто очень странное.

Рано утром прибежали жены рыбаков и рассказали, что они заметили из окон своих хижин, построенных на горе, семь белых лебедей, которые намеревались окружить остров. Чтобы увидеть это удивительно знамение, рыбаки впервые за все время ушли от маслины и поднялись на гору. Оттуда они еще смогли увидеть вдалеке семь больших белых лебедей, которые спокойно плыли по морю. Но когда они в тревоге поспешно вернулись назад, им показалось, что под старой маслиной появился свет, причем более яркий, чем тусклые утренние сумерки, а подойдя ближе, рыбаки увидели маленького мальчика, который вышел из ветвей и протянул руки к востоку, туда, где под облаками пряталось солнце. Облака, стоявшие стеной, разошлись, и из темноты брызнул луч света такой яркий и прекрасный, что скудная земля острова засверкала словно золотая. Облака расходились все больше, и открылось синее, чистое небо, морские волны, отливая голубизной, шурша набегали на берег, ветер и волны радостно пели нежную песнь, и эазвучали голоса птиц, которых здесь раньше никогда не слышали, и они, не умолкая, ликовали и веселились. Между тем мальчик медленно шел все дальше и дальше, и с каждым шагом он становился выше и прекраснее. Он шел по золотистой, лучившейся словно солнце земле, и там, где он ступал, прорастала зеленая трава и расцветали разные цветы. Так он исчез из глаз мужчин и женщин острова. Но они узнали в нем сверхчеловеческое существо, которое может призвать солнце и пробудить жизнь на веки вечные. И хотя они больше никогда не видели этого мальчика, они все же построили ему дом с колоннами, фронтоном и крышей...

С этими словами мальчик показал на серые колонны и разбитые мраморные барельефы, потом снова лег на траву и замолчал, и дети тоже сидели молча на нагретом солнцем камне. Солнце стояло почти над их головами, когда мальчик, наконец, встаал, потянулся и зевнул.

- Скоро полдень, - сказал он, и прежде, чем брат и сестра собрались спросить его, как добраться до солнца, дружелюбно кивнул и пошел прочь.

- Он вернется, - сказал мальчик, но девочка задумчиво покачала головой.

Дети смотрели ему вслед и им стало как-то не по себе, потому что он с каждым шагом не уменьшался, а, казалось, подрастал и становился все выше и выше. Еще немного, и они поверили бы что это сам удивительный мальчик лежал редом с ними и рассказывал им свою историю.

Красивого смуглого мальчика уже не было не слышно и не видно. Солнце пылало огнем, царила мертвая тишина. Только ящерицы шныряли по ступеням храма и темные листья шевелились на нежном полуденном ветре.

"Летите дальше, летите дальше" звучало в ушах детей, и они словно опьяненные терпким и сладким ароматом диких растений поднялись в воздух. Вдали на фоне синего неба виднелись голые пологие вершины гор, и они устремилиськ ним, чтобы оказаться ближе к солнцу. Сверкающие кроны сосен, темные заросли и цветущий кустарник вскоре исчезли. Под ногами путешественников простиралась голое плоскогорье, а среди белых камней и серых валунов росли большие удивительные растения с зубчатыми острыми листьями твердыми и неподвижными, как металл. Не было ни деревца, которое могло бы дать хоть какую-то тень и в горящем неподвижном воздухе солнце излучало смертоносную жару. Во время полета дети прижимались почти вплотную к земле, потому что они очень устали и надеялись найти хоть немного воды. Но местность вокруг них становилась все более сухой и бесплодной. Из пожелтевшей неподвижной травы поднимались лишь отдельные кусты с длинными колючками и кактусы круглые и колючие, как свернувшиеся в клубок ежи. Кроме огромного серого орла, парившего царственными кругами высоко в небе, не было видно ни одного живого существа, и только белые кости скелетов зверей, погибших от жажды, торчали из песка. Как тяжело было лететь при, такой жаре, как мучительно хотелось пить! Вскоре дети опустились на землю, и, так как от яркого солнца у них заболели глаза, они больше не осмеливались смотреть на него, а разглядывали колючие кусты и серые скалы, надеясь найти хоть каплю воды. Осматривая окрестности, дети вскоре сделали удивительное открытие. Им показалось, что они будто бы видят, как среди камней то тут, то там появляются и снова исчезают маленькие человеческие лица. Они слышали семенящие шаги, а вскоре то с одной, то с другой стороны послышались тихий шепот и хихиканье. Тем временем дети подошли к воротам в громаднобй отвесной скале, из которых открывался вид на просторную тенистую пещеру; над воротами можно было прочесть надпись, сделанную удивительными буквами:

вход в город гномов

Дети, прочитав надпись, просто сгорали от любопытства, а прохлада и сумрак пещеры и вовсе заинтеревовали их. Правда, они обнаружили вторую надпись, которая строго-настрого запрещала вход всем крылатым существам. Но в эту минуту дети не подумали о том, что они нечто другое, чем несчастные человеческие дети, и уверенно приблизились к тенистому убежищу. Но прежде чем они подошли вплотную к пещере, к ним вышел маленький человечек, раскинул тощие руки и преградил им путь. На нем быд черный пречерный плащ, а в руке он держал палку с колючками Он грозил палкой детям и злобно смотрел на них.

- Вы, что не умеете читать? - строго спросил он. - Разве вы не знаете, что крылатое существо еще никогда не вступало в наш город, потому что мы его убивали?

Пока дети во все глаза испуганно смотрели на гномика, из пещеры с любопытством высыпало много других гномов, мужчин и женщин. Смотреть на крошечные человеческие фигурки было совсем не противно, их морщинистые лица выглядели не злыми, а почти доверчивыми. Но они руками загораживали детям путь и тихим голосом шептали:

- Крылатых тварей здесь не ждут, воды, ночлега не дадут.

Так гостей не приветствуют,и мальчик уже хотел было повернуть назад. Но девочка стояла и с тоской смотрела в холодный сумрак пещеры.

- Мы не родились с крыльями, - сказала она, - Мы человеческие дети, которые путешествуют под землей с волшебным фонариком, а под водой в рыбьей одежде. Теперь нам одолжили эту одежду, чтобы мы смогли добраться до солнца. Неужели мы из-за вас должны умереть от жажды? Или погибнуть от жары?

С этими словами девочка подошла к привратнику и с мольбой протянула к нему руки. Привратник с удивлением ее слушал и с большим любопытством разглядывал волшебную крылатую одежду. Но под конец он только равнодушно пожал плечами.

- Вам хорошо, - спокойно сказал он, - Но вы можете снять свои крылья и, если вы это сделаете, мы дадим вам воды и разрешим отдохнуть. Мы встретим вас в нашем городе и научим всему, что умеем делать сами, прясть и ткать, возделывать поля и охотиться.

С этими словами гном кивнул и велел всем, кто стоял вплотную к детям, расступиться, и они увидели в глубине пещеры разную изящную утварь, столы, уставленные едой и мягкие ложа, которые так и приглашали отдохнуть. Гномы участники застолья поднимали чаши и бокалы, наполненные водой и призывно протягивали их детям. При этом они снова приветдиво зашептали:

- От всей души мы вам поможем,

Так будьте же на нас похожи.

Девочка немедленно с жадностью протянула руки к воде. Но мальчик все еще стоял, отвернувшись от пещеры.

- Почему вы так ненавидите крылатых? - снова спросил он.

- Какой странный вопрос, для того, кто обошел весь мир, - ответид гном. - Потому что везде и всюду, слепой должен ненавидеть зрячего, глухой слышащего, а тот, кто ползает, того, кто летает.

- Ничего подобного, - ответил мальчик, хотя он не знал откудау него такая уверенность и не мог привести ни одного примера.

Пока он раздумывал и размышлял, сестренка дернула его за рукав и тихо сказала:

- Если я не получу хоть капельку воды, я умру. Почему мы не должны пить и спать, ведь так мы никогда не доберемся до солнца?

Мальчик повернулся к ней и увидел, что она в самом деле смертельнно устала. Тем временем гном разворошил палкой песок и выгреб большой человеческий скелет. Он дергал его в разные стороны, кости отвратительно стучади, а в пещере снова послышадся хор шепчущих голосов:

- Белый скелет тлеет в песке,

- Те, кто пришли, погибли все,-

бормотали гномы, и девочка, услышав эти страшные слова, обхватила руками шею брата и стала, словно в лихорадке, бессвязно ему что-то нашептывать. Мальчик не мог больше противиться и начал дрожащими руками снимать плащ, который был завязан узлом у него на груди. Увидев это, гномы ужасно развеселились. Они стали танцевать и по их приветливым лицам было видно, что они радуются и ликуют. Теперь гномы больше не шептали, а пронзительно визжали и, выбежав из пещеры, окружили детей и запели во весь голос:

- И крыльев нет,и сон исчез,

Еще два гнома в мире есть...

и вот они уже протягивают руки, чтобы схватить крылатые одежды детей и разорвать их на тысячу кусков.

В эту минуту мальчик стал совсем другим. В нем словно проснулся остаток древней человеческой гордости, вспыхнули искры упорства и величия, которые помогают людям превозмочь невыносимые страдания и страх смерти. И эта ожившая гордость помогла ему увидеть на лицах гномов не добродушие, а дьявольскую злобу. Тенистая пещера уже не манила его, она показалась ему гнездом, полным нечисти, а изящная утварь ветхим хламом. Он перестал снимать крылья, еще крепче завязал узлом плащ на груди, потом обнял сестру и поднялся вместе с ней в воздух.

Глава 13

Дети слушают старинные сказания

о солнце. Они взлетают на радуге

в небо и оказывыются вблизи солнца.

Мальчик изо всех сил махал крыльями, но все еще слышал под собой яростный рев гномов. Потом вокруг него мало-помалу воцарилась тишина. Теперь он уже был среди жарких степей далеко от города гномов с его соблазнами и опасностями. Он спускался все ниже и, наконец, осторожно опустил на землю сестру, которая спала у него на плече. Сейчас над ними было лишь синее небо, а вокруг сухая степная трава, овеваемая горячим ветром пустыни. Трава раскачивалась над ними, шептала и пела и мальчику, когда он от изнеможения дважды закрыл глаза, показалось,что он слышит в ее шорохе удивительные истории.

ТРИ ИСТОРИИ 0 СОЛНЦЕ

Давным давно шептала трава, жил огромный серый орел, которому принадлежало солнце, луна и звезды. Он держал их взаперти в шаре, хорошо стерег, и на земле царила тьма.

Но у серого орла была дочь. Она подрастала и становилась все краше и краше, а когда стала взрослой и у нее появился возлюбленный, выдала ему тайну отца, рассказав, где он прячет шар.

- Если у тебя хватит ума, чтобы его украсть,- сказала она, я пойду за тобой. Если у тебя хватит храбрости взять шар в руки и унести, я стану твоей женой. Если у тебя хватит силы, чтобы подбросить его в воздух, я полюблю тебя навеки.

И в тот момент, когда старый орел скрылся за скалой, молодой возлюбленный украл шар. Он взял его и унес, и подбросил в воздух с такой же силой, с какой любил дочь орла. Его любовь была неимоверна велика, и шар раскололся, и из него вылетели солнце луна и все звезды. В ту же минуту набо так засияло и засверкало, что люди и звери в страхе опустили глаза. Когда они снова решились посмотреть вокруг, то увидели, что повсюду на земле начали распускаться деревья и расцветать цветы. А на холме, среди расцветающих цветов, тесно обнявшись, лежали дочь орла я ее возлюбленный, и в их широко открытых глазах отражалось счастливое небо, они были мертвы.

Как только прозвучали эти слова, ветер стих, трава выпрямилась и неподвижно стояла под жаркими лучами солнца. Но уже через несколько минут она опять склонилась над детьми и зашпептала:

- Давным давно, - начала она снова, - жил маленький мальчик, который с каждым днем становился прекраснее и умнее. Мать целыми днями не отходила от него, но отец возвращался доьмой затемно, когда мальчик лежал в кровати, а едва начинало светать снова уходил. Когда мальчик начал говорить, он как-то раз во время обеда спросил:

- Где отец?

Мать показала на небо, где ярко сияло и сверкало солнце и сказала:

- Он возит солнце по небу на колеснице.

С этого дня мальчик каждое утро незаметно вставал, крался за отцом до берега моря и там прятался. Он смотрел, как отец запрягал двух золотистых коней, садился вместе с солнцем в колесницу и прикрывал его своим щитом.

В один иэ дней, когда мальчик уже стал взрослым, он, выйдя утром из за укрытия, стал просить и молить отца разрешить ему один единственный раз поехать вместо него. И отец, который видел сына лишь спящим, был так поражен его красотой и бесстрашием, что согласился. Он долго наставлял сына, после чего вручил ему золотой щит и поводья и разрешил их натянуть.

Огненная упряжка подняла колесницу высоко в воздух, и мальчик закричал от удовольствия. Сначала он крепко сжимал поводья рукой и прятал солнце за щитом, как учил его отец. Но вскоре он загорелся желанием полететь быстрее и осветить самым ярким светом луга и поля, и горные хребты земли. Он убрал щит, дал коням полную свободу, как ураган помчался вперед, и жаркий свет, словно пожаром полыхнул по земде. Ручьи высохли, поля засохли, горные хребты почернели, звери и люди погибли от жары и жажды. Увидев это, мальчик зашатался и упал с колесницы, и, когда отец остановил взмыленных коней на западе у ворот среди скал, то увидел пустую колесницу...

Трава вновь перевела дыхание, стояла тихо и не шевелилась. Но прошло совсем немного времени и горячее дыхание южного ветра снова коснулось верхушек стеблей, и она начала новый рассказ:

- Давным давно, - забормотала она, - жила юная принцесса, которая была очень хороша собой, а поэтому, что ни день, то приезжал новый жених и просил ее руки. Но взять в мужья кого-либо иэ них принцесса не желала. Я обручена с солнцем, говорила она, и я жду его. И в самом деле, каждое утро затемно подходила она к окну и ждала солнце, которое, как сверкающий рнцарь, вставало из-за деревьев парка. Солнце поднималось все выше и выше, и принцесса сидела в саду, запрокинув голову, и смотрела на небо до самого вечера, пока золотая колесница вновь не начинала спускаться к земле. Потом она возвращалась во дворец, надевала подвенечное платье, и вся ее свита должна была тоже наряжаться к свадьбе. Солнце, пылая, опускалось, оно вновь стояло за деревьями парка, словно рыцарь в сверкающих доспехах, а принцесса с придворными стояла на дворцовой лестнице и полная страстного ожидания протягивала к нему руки. Но жених не приходил. Медленно угасало алое солнце и наступала ночь.

Прошло много дней и недель, и принцесса так загоревала, что не только все люди, но и звери в парке жалели ее. В один из дней, когда принцесса в который раз сидела на траве и смотрела в небо, она услышала шум крыльев. Над ее головой пролетели все птицы парка, и каждая бросила ей перо. Принцесса поняла, что они хотят помочь ей и с большим трудом сделала себе из разноцветных перьев два крыла и спрятала их в каморке.

Однажды утром она крепко привязала крылья к плечам и бросилась вниз с башни, и крылья понесли ее. Она поднималась все выше и выше и внезапно увидела совсем близко над собой солнечную колесницу и своего прекрасного возлюбленного с равевающимися кудрями, который, стоя, управлял скакунами. В ту же минуту он тоже заметил ее. Но он подумал, что это удивительная и редкая птица, и его охватил охотничий азарт. Он положил стрелу на свой лук и выстрелил в разноцветные крылья. Оба крыла были пробиты и бессильно повисли, но принцесса не только не упала, а полетела, увлекаемая силой своей великой любви все выше и выше, все ближе и ближе к солнцу. Тогда прекрасный юноша-солнце взял вторую стрелу из колчана и выстрелил. Стрела скользнула по лбу принцессы, полилась кровь, и она ослепла. Но ее любовь была настолько велика, что она не заблудилась, а подлетала все ближе и ближе к своему любимому и, наконец, оказалась совсем рядом и протянула к нему руки. И тут юноша выронил третью стрелу, которой он целился прямо в сердце принцессы. Он раскрыл объятия и прижал принцессу к груди. Рысаки мчались вокруг земли,а он целовал принцессу в уста.

- Какая прекрасная история, - сказала девочка и подняла глаза, чтобы посмотреть на солнце.

К своему удивлению дети увидели, что небо уже не такое голубое, каким оно было, а затянуто пеленой из темных облаков. Вдали над морем повидимому прошла гроза с ливнем. Через все небо там протянулась радуга, такая прозрачная и прекрасная, какой дети еще ни разу в жизни не видели, с одной стороны она опиралась на остров, затем уходила в небо и падала далеко в море на неизвестную страну. Семь дорог одна другой ярче и краше протянулись волшебным мостом ввысь и снова вниз, и, когда дети это увидели, они невольно взмахнули крыльями, взялись за руки и полетели туда, где прекрасные дороги поднимались к небу.

Основание радуги покоилось на самом высоком холме, и дети быстро добрались до него. Солнце в это время закуталось в плотное покрывало, словно мать, которая сначала подходит к спящему ребенку, а потом зажигает свет, сначала шепчет, а потом заговаривает с ним. Его сияние не ослепляло, его лучи больше не вонзались в землю огненными стрелами. Легкий ветерок шевелил траву на склоне. Летите дальше, летите дальше, эвучало вслед детям, как доброе пожелание счастливого пути. Они уже добрались до холма. Радуга не отступила от них вдаль, как это обычно бывает у человеческих детей. Она все еще оставалась на месте и не выглядела крутой, а поднималась красиво и полого, как брови или машущие крылья.

Когда дети приблизились к семи дорогам, воздух осветился семью нежными красками. Они пересекли первую дорогу, освещенную красным цветом, вторую - оранжевым, третью - желтым, он сверкал как цветочная пыльца. Но полетели они по четвертой дороге, которая была похожа на прекрасный зеленый луг, им летелось на удивление легко, они словно плыли в шумящей морской стремнине. Под их ногами колыхался залитый светом туман, зеленый как изумруд, который искрится всевозможными красками. Это было великолепное зрелище, и они долгое время не желали смотреть ни на что другое. Наконец, они поднялась немного выше, настолько, что могли смотреть на землю через три дороги справа и через три дороги слева.

Они увидели, что уже поднялись очень высоко. Залитый светом остров в венце из светлых виноградников и темных оливковых лесов на скальном основании лежал далеко внизу и казался крошкой, затерявшейся в синеве морских просторов. Рядом находились другие острова большие и маленькие. Часть из них была покрыта буйной темной растительностью, остальные были голыми каменными глыбами наподобие одиноких утесов. Между островами в искрящейся синеве маленькими серебристыми рыбками плавали парусные суденышки и корабли. Вскоре они исчезли, и одиночки-острова казались похожими на маленькие листики, унесенные ветром в море. Теперь дети очутились в другой части земли. Клочья тумана мчались мимо них по обеим сторонам, черные облака поредели, и сквозь них то и дело проглядывало синее небо. Солнце понемногу снимало свое покрывало, и семь дорог радуги стали прозрачными и побледнели. Теперь дети действительно,летели,к солнцу, и от такой дерзости у них вполне могла закружиться голова. Но они уже не думали ни о дочери серого орла, ни об отважном юноше. Казалось само солнце защищает их и притягивает к себе, нежно, как мать земли. Ничего не помня от счастья, летели они к нему подобно бабочкам и не заметили, что семицветная радуга уже давно не достает до земли и от нее почти ничего не осталось кроме легкого облачка на вершине холма, сотканного из семи красок. Они опустились на это облачко, как на ароматное ложе и отдыхали, обняв друг друга и глядя на небо. Остатки покрывала соскользнули с солнца, и оно, сверкая, выступило вперед.

Хотя мальчик и девочка еще сохранили человеческое обличье и крылья бабочки, они были сейчас ничем другим, как ча&тичкой безграничного светового потока. Поэтому огонь солнца их не сжег и не ослепил. Они не чувствовали ни жажды, ни усталости и безбоязненно смотрели на могущественное светило. Потому что светило, гигантский парящий шар и в самом деле было солнцем, о котором детям рассказывали в школе, И они отчетливо видели, что оно состоит целиком из огня. Но этот огонь не был равномерным, на нем были и темные пятна, и сверкающие многократно разветвлящиеся прожилки, и оно не было абсолютно круглым, как шар, по его краям шли странные зубцы. Светило напоминал бесконечно большую страну с островами, гор нымй хребтами и реками; по ее краям в сторону мирового пространства непрерывно полыхали колеблющиеся огни.

Дети с большим удивлением смотрели на это зрелище. В то же время у них перед глазами стояла другая картина, изображавшая женщину-солнце их детских лет, улыбающееся добродушное лицо, которое на родине выглядывает из-за зимних туч. Оно изменилось, стало прекраснее и страшнее в венке из пылающих локонов, но сверкало и смеялось, как сама радость. Солнце улыбалось детям, и теперь они отчетливо услышали звук, сначала тихий, потом непрерывно усиливающийся, он тоже исходил от огромного сверкающего солнца, смешивался с другими звуками, такими чистыми, прозрачными, могучими и густыми, что дети слушали их с восхищением. Музыка звучала так, словно ее создавали скрипки и флейты, контрабасы, корнеты и арфы, но сравнить ее с какой-либо музыкой, создаваемой земными инструментами, было невозможно, казалось это звучало солнце, двигаясь по кругу, и не оно одно, а вместе со всеми небесными телами вселенной. Сначала дети слушали эту музыку затаив дыхание, потом все спокойнее, словно вторя ей, но не во сне, а в светлой страстной яви вечности. И они удивились бы, если бы эта музыка звучала непрерывно, а они вечно лежали бы у ног солнца.

Но им не суждено было остаться. Голоса огромного оркестра вселенной умолкли или умолкли только для их ушей и им показалось, что их уже никто не защищает, и они падают. Внезапно они заметили, что от радуги осталась лишь тонкая, как дыхание вуаль, и, так как солнце больше не оберегало и не поддерживало их, они до смерти испугались, подумав, что остались одни высоко в небе, И тут внезапно прозвучал голос, он исходил не от скрипок или флейт, а словно из человеческих материнских уст.

- Отнесите их вниз. Отнесите их домой.

И вот уже к ним примчались сверху золотистые скакуны с развевающимися сверкающими гривами, и не успели дети оглянуться, как оказались на их золотистых спинах и понеслись вниз к земле с такой скоростью, что не смогли ничего ни услышать, ни разглядеть.

Глава 14

Счастливое путешествие.

Приключение в орлином

Гнезде. Больной ребенок.

Как прекрасно бабье лето на просторах широко раскинувшейся горной долины! Луга, окаймленные маленькими серыми каменными оградами, выплывают из тумана незадолго до полудня, но потом окутываются призрачным сияющим светом. Воздух чист и кажется, что до горных вершин рукой подать. Они уже покрыты снегом, но в садах растет и зреет лазоревый виноград, такой сладкий и хмельной, как в южных морях. Ветер гонит берегом озера вверх по долине желтые листья клена и липы, и первые робкие снежинки летят с гор. Поблескивают красные ягоды рябины...

Клич перелетных птиц, наверное,и радует, и тревожит долину. Издревле птичьи дороги тянутся через перевал на юг, и многие птицы устремляются с холодного севера в теплые страны.

Маленькими и большими стаями быстро летят они туда, построившись клином или тупым углом, и тот, кто знает их обличье, может уже издали различить скворцов и ласточек, славок и черных стрижей. Эта толчея длится весь день и не прекращается ночью, причем ночью летят самые трусливые, опасающиеся хищных птиц. Весело и спокойно летят своей дорогой некоторые птицы, болтают и приветствуют друг друга. Другие задерживаются лишь на мгновенье. Охваченные неутихающим страстным желанием, словно жаждущие души, стремятся они к далекой цели.

Но птицы в эти дни вовсе не единственные путешественники. Прощаний и напутствий не перечесть. Маленькие цветы и высокие деревья, похожи на мам, отправляющие своих детей в путешествие. Но теперь это уже не пыльца, которую ветер или насекомые забирают с собой в дорогу. Путешественники и те, кто их ожидали давно соединились в чашечке цветка. Небо и земля сыграли свадьбу, и от этого союза родились дети - разнообразные плоды. Теперь они улетают, их ждет дальняя дорога; они откроют новые земли и пустят корни. В путь!

В сущности прощания, путешествия и поиски начались уже давно. Из желтого цветка одуванчика образовалась коробочка полная семян, их унес летний ветер, и они опустились на землю на невесомых парашютиках. На прогретых солнцем лесных прогалинах недотрога, словно метательный аппарат, мощно выбросила свои семена. Воробьи склевали сочную мякоть вишен, косточки вишен упали на землю, а за мягкие заячьи шкурки уцепились своими крючками репейники, чтобы тоже попасть в дальние страны.

Но все это не идет ни в какое сравнение с великим походом, который происходит теперь и совпадает с перелетом птиц и расставанием с летом. Еще манят блестящие красные ягоды рябины и темно-синие кисти винограда, еще много других невзрачных плодов предлагают дикому зверью глухомани полакомиться ими, но главный - это все-таки ветер, чье могучее дыхание трясет, рвет и уносит. Ему приходится доверять без оглядки.

- Не имеет смысла цепляться за ветки. Не имеет смысла упираться, - шелестел старый клен, на вершину которого солнечные лучи оеторожно посадили детей.

Но мальчик и девочка еще изо всех сил обнимали трепыхавшие на ветру ветки и не хотели их отпускать и отдаться на волю ветра. Только что они храбро парили на невообразимой вышине, но вдруг оробели.

Не успели дети придти в себя, как заметили, что не могут больше пошевелить крыльями. Они посмотрели друг на друга и увидели, что их красивая разноцветная одежда стрекоз исчезла. Правда, у них еще остались крылья, но совсем не такие, как прежде. Они были похожи на твердые неподвижные с многочисленными прожилками крылья плодов старого клена. Ветер подхватывал плоды, сдирал с веток, и они парили высоко в воздухе, словно пыльца вместе с первыми желтыми ^листьями, а затем как попало опускались на землю. Все это происходило на глазах у детей, и они еще крепче держались за ветки и сопротивлялись ветру.

- Разве нам уже нельзя лететь туда, куда мы хотим? - спраш вали они, - разве мы должны не задумываясь лететь куда попало, как листья, которые уносит ветер?

Нет, дети этого не хотели. Но спустя некоторое время они все-таки прислушались к шелесту листьев. Они услышали голос старого-дерева, который провожал молодые плоды в далекое путешествие и подбадривал их, и этот голос внушал им все больше доверия. Дети посмотрели вокруг и увидели голубое небо и белые вершины гор, услышали доносившиеся сверху крики перелетных птиц, увидели солнце, которое стало теперь маленьким и далеким и, казалось, доверчиво, весело и поощрительно подмигивало им. Мальчик развязал шарф девочки и туго обвязал им ее и себя, чтобы их не оторвало друг от друга, и они не потерялись. Потом он и сестра перестали цепляться за раскачивающуюся ветку и просто сели на нее. В следующую минуту мощное дыхание ветра подхватило их под крылья и подняло высоко в воздух. Листья клена зашелестели, и они пустились в путь.

Пока. ветер нес маленьких путников над широкой ровной долиной, это им нравилось, и они даже обрадовались такой замене. Прежде они сами должны были с трудом искать дорогу к спящему острову, а теперь ветер нес их на своем дыхании все дальше, и они могли беззаботно все рассмотреть: прекрасную долину, горы и белые облака, разнообразные семена и плоды, путешествующие,как и они, с ветром, стаи птиц, стремящиеся в жаркие страны, и маленьких детей внизу у разноцветных домиков, машущих вслед птицам. Они могли нагнуться и помахать им или спокойно продолжать парить и радоваться теплым солнечным лучам, не заботясь о преходящем времени или о недостижимой цели.

Но долина под ними становилась все уже и уже, горы все выше и выше, воздух все холоднее. В долину со скал с шумом низвергались горные потоки, а на гребне горного хребта гигантские ели со стоном сгибались под ударами бури. Семена, плоды, фрукты и листья, все воздушные спутники путешественников разом исчезли, и только стаи птиц летели над головами детей. Птицы летели очень быстро, словно стремясь избежать какой-то грозной опасности, но вожаки все-таки подгоняли их.

- Кто не знает дороги, тот пропал, у кого нет цели, тот погиб, - кричали старые птицы молодежи, и дети, услышав эти слова, огорчились, потому что знать не знали где находится башня ветра, а из всех царств, в которых они побывали ни одно не показалось им таким вероломным и полным опасностей, как царство ветра. Тем временем их спокойный полет тоже закончился. Гигантская тень накрыла солнце, и дети с ужасом распознали большую хищную птицу, которая казалось камнем падает с неба прямо на них. На какое-то мгновенье они увидели над собой могучие крылья, потом их подхватили, подняли высоко в воздух и увлекли навстречу самым высоким скалам.

Орел, схвативший детей, стремился к своему гнезду. Но недалеко от гнезда он опустился на старую ель, которая издревле одиноко стояла на откосе, и сама была похожа на гнездо орла. Там дети пришли в себя и, открыв глаза, сразу подумали, что их немедленно разорвут на куски и сожрут. Но потом они заметили, что старый орел не обращает на них никакого внимания. Правда, его когти крепко держали их, но смотрел он на гнездо в скалах, откуда неумолчно доносился громкий крик. И впрямь, через несколько минут второй орел покинул гнездо и стремглав полетел к ели.

Орлица была не такой сильной и не такой красивой, как орел, и выглядела очень усталой и изнуренной.

- Ты слышишь, как он кричит, - заговорила она уже издали. -Он сожрал двадцать кроликов и десять больших птиц и все еще голоден. То, что ты принес, он сожрет в один присест.

- Верно, - сказал старый орел, - но я ничего другого не добыл. Я уже много дней охочусь и очень устал. Я надеялся, что принесу какую-нибудь живность, он поиграет с ней и забудет про голод.

- Ты прекрасно знаешь, что он этого не сделает, - печально сказала орлица. - Он не стал играть ни с зайчатами, ни с юркими мышами. Он их тут же проглотил и заорал, требуя.новой пищи.

Орлица глубоко вздохнула и замолчала, замолчал и старый орел. И воцарилась тишина" в которой отчетливо слышался, ужасный крик, доносившийся из гнезда.

- Если бы он, наконец, захотел летать, - с отчаяньем сказал старый орел.- Мне уже очень много лет, я побывал в дальний краях и не разу не видел орленка, который так долго сидел бы в гнезде, как этот птенец. Я никогда не видел подросшего птенца, который боялся бы летать. Если так пойдет дальше, мы вообще не сможем его прокормить. Тогда он умрет с голоду.

С этими словами орел снова глубоко вздохнул. Но затем вдруг замахал крыльями.

- Попробую принести ему добычу, которую я поймал здесь, может быть он на некоторое время забудет о голоде.

С этими словами он поднялся и полетел к гнезду вместе с детьми.Он летел все быстрее и быстрее, и не успели перепуганные дети хоть что-то предпринять, как он уже, распластав крылья, парил над гнездом.

Гнездо орла, построенное в расщелине высокой скалы из плотно подогнанных друг к другу веток и глины, земли и кустиков, напоминало башню. Оно висело очень высоко, так высоко, что клочья облаков летали вокруг, а дом и деревья в долине, если смотреть из него, казались игрушечными, Но детям было не до башни и не до великолепного обзора. Они неотрывно смотрели внутрь гнезда и дрожали от отвращения и страха.

В гнезде орденок ворошил клювом, лежащие вокруг него трупы зверюшек, кости и волосатые лоскутья шкур. Он был очень большим, выглядел почти как взрослый орел, и размах его крыльев вполне мог бы перекрыть гнездо. Но крылья он не расправлял.

Уродливыми и неуклюжими движениями передвигал он взад-вперед неповоротливое тело, и лишь его бегающие глаза смотрели жадно и элобно. Сейчас.он, повернув голову, смотрел, на старого орла, который парил над гнездом

- Чего вы там сидите и болтаете, и не возвращаетесь назад? - свирепо заорал он.- Раэве вы не знаете, что я хочу жрать?

Старый орел в ответ на грубые олова не произнес ни звука, а лишь разжал когти. Дети перепугались до смерти и попробовали из всех сил уцепиться за его лапы, хотя раньше защищались и не давали себя схватить, Но они уже падали, а старый орел мощно взмахнул крыльями и улетел прочь от гнезда.

Теперь мальчик и девочка сидели на куче вонючей падали,смотрели в холодные, злобные глаза орленка и в который раз думали, что настал их последний час. Хотя орленок поначалу не собирался сразу расправиться с жалкой добычей, он очень скоро передумал. Он подвинулся поближе к детям и разинул клюв. Мальчик и девочка в страхе вскочили и, спотыкаясь, старались перебраться через кости и лоскутья шкур на край гнезда, а орленок с какой-то непонятной радостью смотрел на них.

- Сейчас я буду вас гонять, - сказал он противным, хриплым голосом. А затем и в самом деле начал преследовать детей, гонять их от одного края гнезда к другому и снизу вверх. Орленок ни разу не отпустил детей от себя настолько, чтобы ветер мог бы их унести и ни на мгновенье не оставлял в покое. Однако, он не сожрал их. Чем дольше длилась игра, тем орленок, казалось, получал больше удовольствия.

Только с наступлением темноты детям удалось найти в сучьях гнезда укромное местечко, в котором они смогли спрятаться. Там они сидели, дрожа от усталости, и со страхом смотрели, как орленок разыскивая их, то при ближался, то удалялся. Спустя некоторое время им показалось, что он, наконец, вообще забыл о них.

Теперь орленок забрался на самый высокий край гнезда, и его неуклюжее тело отчетливо вырисовывалось на фоне светлого ночного неба. Он сел на край гнезда, и снова раздался его хриплый крик. Но на этор раз он не требовал еды и не бранился. В его голосе слышалось нечто похожее на страшное одиночество и отчаяние, и он кричал, не переставая, до тех пор, пока не осип и уже не мог издать ни звука. Потом он свалился внутрь гнезда и лежал посередине, распластав крылья, словно мертвый. Но уже через несколько иинут он поднялся, влез на самый верх и снова стал также страшно кричать.

Дети, не шевелясь, с изумлением смотрели на странное поведение птенца, и мало помалу страх и отвращение сжимали их сердца все меньше и меньше. Теперь они поняли, что орленок не мог набраться храбрости, чтобы подняться в воздух, и от этого неописуемо страдал. Страдал из-за того, что он такой жирный и неуклюжий, и по сути дела никто иной, как прожорливый домосед, и ненавидел самого себя, потому что не хотел попытаться стать смелым и гордым орлом, похожим на своих родителей и на других орлов, которые летали вокруг далеких гор. И от этой ненависти и пренебрежения к самому себе он злился на всех живых существ. Наверное, в самом деле это так, подумали дети, они очень жалели орленка и решили поговорить с ним, рассказать ему какой могучий'союзник ветер, как уверенно несут распростертые крылья того, кто летит, и как прекрасно скользить по воздуху. Но, когда они нагнулись к орленку, чтобы все это сказать, то увидели, что он от истощения и голода лишился сил и уснул. Теперь им ничто не угрожало, и они стали думать, что делать дальше.

Как раз в эту ммнуту вернулись орел и орлица. Они летели неслышно и медленно и опустились не в гнездо, а на выступ скалы и, когда они сложили могучие крылья, дети увидели, что с ними прилетел еще кто-то. Но кто это был они распознать не смогли.

- Это здесь, - сказал старый орел. - Гнезду уже больше ста лет, оно очень прочное. Но я знаю в скалах место, в которое ударила молния. Если ты дунешь туда, то сможешь поднять гнездо в воздух, словно охапку соломы.

Когда старый орел замолчал, чужестранец пошевелил своими огромными крыльями.

- Ты действительно этого хочешь? - спросил он голосом, который прозвучал как грохот и шум ветра. - Подумай, хочешь ли ты в самом деле пожертвовать старым замком горного орла ради ленивого и трусливого птенца?

Старый орел вздохнул и замолчал. Но спустя некоторое время сказал:

- Да хочу.

С этими словами он полетел показать гостю дорогу, а тот полетел за ним.

Почти в ту же минуту яростно завыл ветер приближающейся бури. В брезжущем рассвете он становился все сильнее и сильнее, сотрясал гнездо и бил в скалы также, как бьют в берег волны морского прибоя. В лесах затрещали деревья, тяжелые камни с грохотом покатились вниз с горы. Высоко в небе в сумятице облаков кружились старые орлы, а внизу в гнезде сидел птенец и все еще боялся взлететь и в страхе таращил желтые глаза на свирепствующую бурю. Он изо всех сил уцепился за гнездо, но это ему не помогло. С ужасным грохотом еще до восхода солнца обрушилась в бездну часть скалы, нависшая над гнездом, и в то 'мгновенье когда, первые лучи солнца коснулись гор, ветер .подхватил и унес старое орлиное гнездо, которое лишившись опоры, парило в воздухе подобно мякине.

Ну и натерпелись же дети страха! Какой вихрь, какое захватывающее дух падение в бездну! Они все время думали только об орленке, который так беспомощно горбился в гнезде и совсем забыли о себе. Они очнулись лишь в тот момент, когда ветер выдул их из падающего гнезда.

- Что сталось с бедняжкой орленком? - спросила девочка.

После того, как они долго и безуспешно пытались отыскать его следы на каменистом откосе бездны, слезы выступили у нее на глазах. В это время мощные удары крыльев потрясли уже успокоившийся воздух. Дети чуть не упали и, посмотрев наверх, увидели очень близко от себя орленка, который быстро летел мимо них. Буря унесла его с собой и научила летать, и теперь он летел так отважно и смело, как не летал ни один орел в этих горах. Он уже был далеко, маленькая точка в сверкающих алых лучах, и детям показалось, что он летит прямо к солнцу.

- Прощай, - кричали они и махали ему вслед.

Но орленок уже был далеко и не слышал их.

Целый день нес ветер детей над безлюдной, дикой горной местностью. Они поднялись так высоко, что видели под собой ледники, пустынные горные хребты и заснеженные вершины, на которые никогда не ступала нога человека. Темные облака окружали горы, и из белого тумана, заполнявшего долины, отчетливо доносился наредкость чистый перезвон колокольчиков стад. Только с наступлением ночи дети снова спустились вниз и внезапно увидели перед собой черную крышу горной хижины и свет, который пробивался из маленького окна.

Ах, как давно путешественники не видели человеческого жилья! Пещеры и ущелья, кроны деревьев и чашечки цветов служили им убежищем, они разговаривали с ветром и волнами, зверюшками и звездами, слушали пение стихий. Когда они подошли к окну и заглянули в маленькое, окруженное четырьмя стенами помещение, оно показалось им. на удивление незнакомым, а кровать, шкаф, скмья и плита - странной утварью. Но они очень быстро перестали чувствовать себя чужими. Они увидели в маленькой комнате двух человек, ребенка, который лежал в большой кровати и спал, и молодую женщину, сидевшую рядом с ним, и тоска по родине, словно волна нахлынула на них. Но погоревать из-за этого они не успели. Теперь их внимание привлекло нечто другое.

Ребенок, лежавший на старой деревенской кровати в узорчатых в красную клеточку подушках, проснулся и страшно закашлялся. Он эадыхался, жалобно стонал и протягивал к матери маленькие, исхудавшие ручонки. Мать наклонилась к нему и глубоко вздохнула. Потом поднялась и быстро,словно приняв внезапное решение, достала из шкафа большой темный платок и накинула его на плечи. Она еще раз подошла к кровати, снова нежно уложила больного малыша в подушки и тщатально накрыла его большой периной. Потом быстро, не оглядываясь, вышла из дома. Она бежала во весь дух ночью к огням маленькой деревушки, которые поблескивали в долине.

Дети посмотрели ей вслед, потом опять повернулись к окну и проскользнули сквозь выбитое стекло в комнату, чтобы немного отдохнуть в тепле и тишине. Но хоть они и устали от длительного путешествия на ветру, но уснуть даже на мгновенье им не удалось.

Больной ребенок, который некоторое время безучастно и тихо лежалв подушках, почти сразу проснулся и у него начался приступ еще более страшного кашля с судорогами. Его маленькое личико запылало огнем, и вскоре он начал задыхаться и колотить маленькими кулачками вокруг себя, словно желая убить кого-то, кто пытался его душить.

Мальчику и девочке бьшо невыносимо видеть это и не иметь возможности помочь. Быть бы нам лучше с бегущими облаками и веселыми перелетными птицами, думали они! Но не могли решиться выскользнуть из комнаты и оставить больного ребнка в одиночестве. Они, конечно не могли облегчить его страдания, но все-таки могли попробовать заговорить с ними утешить. Услышав нежные голоса своих странных маленьких гостей, малыш немного успокоился и перестал колотить кулачками. Но ночные часы тянулись очень медленно, малыш задыхался все больше и после длинного приступа кашля внезапно притих и откинулся назад на подушки. Теперь дети услышали ветер, который сотрясал ели, стоявшие возле дома, и им показазалось, что рев и грохот ветра.это чей-то глухой голос, И этот голос кричал:

- Откройте мне!

Дети были слишком маленькими и слабыми, чтобы открыть тяжелую дверь. Но даже если они и могли бы это сделать, то в эту минуту они были не в состоянии пошевелиться. Это смерть стоит на дворе и хочет войти думали они и дрожали от страха. Старую дубовую дверь начали трясти снаружи все сильнее и сильнее, и она все громче скрипела. Внезапно дверь распахнулась, ударила по стене, лампа сразу погасла и в комнате стало совсем темно. Долгое время дети вообще ничего не видели, но дул очень сильный ветер и им пришлось крепко держаться друг за друга, чтобы их не унесло. Но потом снова все стихло. За окном светила луна, и ее яркий свет падал в комнату и ложился мерцающей дорожкой на пол и старую кровать. Больной малыш неподвижно лежал в кровати с остановившемся взглядом и открытым ртом, а рядом с ним стояла высокая крылатая фирура.

Это в самом деле смерть, подумали дети, сейчас она поцелует ребенка и унесет.Но теперь они отчетливо видели, что Фигура была похожа на ангела с темными крыльями. Он нагибался все ниже и его уста почти касались уст ребенка. Но он поцеловал его. Он не тронул его даже рукой и не заговорил с ним, он лишь глубоко и спокойно дышал, и это прохладное сильное дыхание проникало сквозь открытый рот в маленькую судорожно сжатую грудь. Ребенок чуть-чуть пошевелился. Щечки малыша порозовели, он вздохнул, и в маленьком нежном теле, подобно ударам волн в спокойном озере, проснулась жизнь. Он закрыл глаза и погрузился в глубокийсон.

Ветер погасил лампу. Он убил моего ребенка, - в отчаяньи закричала мать, которая ночью бегала так далеко за помощью и, вернувшись, увидела, что в комнате темно и тихо.

Внезапно вокруг нее словно зашумели и зашелестели большие крылья, и эти мягкие крылья подняли у унесли детей сквозь открытую дверь ввысь к облакам. Они уже не увидели приветливое лицо матери и не слышали ее счастливого лепета, с которым она склонилась над кроватью спасенного ребенка. Они летели сквозь ночь и смеялись от радости.

Глава 15

О подарке к дню рождения

старой женщиныи и о болотных

призраках.

- Ветер, ты здесь, - часто спрашивали дети, прка они день за днем то медленно, то быстро, то, высоко, то почти над землей летели в даль.

Но ветер, который помог орленку и пробудил к жизни малыша не разговаривал с ними. Он пел, но его песня была песней без слов и, так как она звучала порой глухо и грозно, потом снова нежно и приветливо, дети думали, что их, наверное, не всегда несет один и тот же ветер. Им также казалось, что они не всегда летят в одном и том же направлении, а иногда пересекают вдоль и поперек горный хребет. Вначале дети с большим любопытством осматривали незнакомую страну с ее долинами и вершинами, но вскоре устали и, закрыв глаза, отдались на волю ветра, словно путники в стране грез. Они открывали глаза только ночью и пристально смотрели на небо. Ночью облака исчезали и появлялись бесчисленные большие и маленькие звезды, млечный путь растекался по небосводу светлой полосой, и падающие звезды чертили сверкающие дорожки и гасли в темноте. Некоторые звезды были такими яркими и близкими, что их свет переливался в уединенных горных озерах словно свет солнца или луны, другие звезды были далекими маленькими и бледными. Но и эти звезды казались детям иными, чем прежде. Еще совсем недавно они втихомолку думали, что небо это ничто другое, как огромный темный колокол, а звезды - зубчатые окошечки, через которые пробивается свет всамделишного божьего неба, теперь они отчетливо видели, что звезды это парящие в безбрежном ночном пространстве светящиеся круглые тела, которые поддерживает непонятная сила. А иногда детям казалось, что они сами застывают на месте, а звезды близкие, большие, дальние, маленькие, непрерывно бесшумно, словно ими управляют волшебные руки, начинают двигаться все быстрее и кружиться вокруг друг друга.

Ах, чудес было слишком много для маленьких боязливых сердец и хорошо, что ночи длятся не вечно, и предрассветные сумерки сменяет день.

Как все-таки мы далеко от земли и людей, вздыхая, думали дети, когда снова становилось светло, и они видели серое море тумана, заполнявшего долины, словно бурлящий поток. Но они забывали, что пребывают в царстве воздуха, в котором мысли путешествуют быстрее звезд и находятся во власти ветра, который сегодня проносится над Сахарой, а завтра уже над зелеными равнинами Ирландии.

Наступило очередное утро, солнце ярко сияло, и внизу раскинулась другая страна, страна светлых изобильных лугов и лесов. В полдень они уже спустились на землю и увидели красные крыши и белые дома среди высоких деревьев, приветливый тихий город. И не успели они оглянуться, как очутились в траве какого-то сада.

Сад, куда ветер принес детей был очень маленький и прмыкал к отдельностоящему дому. Вообще-то он состоял лишь из маленькой травяной площадки, окруженной с двух сторон деревьями и кустами, а со стороны улицы к ней вела обвитая плющем арка. К четвертой стороне прилегал высокий узкий дом, который, казалось, склонился над садом окнами и террасой. Но хотя сад был маленьким, в нем было нечто особенное. Возможно из-за того, что в саду не было ни одной дорожки и ни одной цветочной клумбы. Вместо разровненного граблями гравия приходилось идти по плоским камням, обросшим со всех сторон травой, а на месте четко очерченных клумб протянулись широкие цветочные грядки, на которых так густо и пышно росли разнообразные цветущие кусты, что нельзя было.разглядеть ни пяди земли. Тюльпаны и крокусы цвели в траве, розы и клематис карабкались вверх по деревьям, а весной альпийская растительность расстилала между камнями пушистые сверкающие подушечки из цветов.

Как хорошо здесь растениям, размышляли прохожие, взглянув мимоходом на маленький рай. Они останавливались и им казалось, что даже птицы в этом саду поют громче и веселее, чем где-либо. Однако, среди посторонних наблюдателей было очень немного тех, кто видели в кажущихся дикими зарослях неустанный уход и заботу о саде. Сад принадлежал старушке, которая уже много лет жила в узком высоком доме. В маленьком царстве, не считая высоких деревьев, не было ни одного растения, чье семя или побег она не посадила бы в землю собственными руками. Не было ни одного, о котором старушка не знала бы откуда он взялся, и, когда она утром шла по траве или по проходу между розами, то пропалывая, сорняки возле корешка, то обрывая дичок или увядший лист, и у нее на каждом шагу возникали воспоминания о прошедших годах. Она называла цветы и кусты своими детьми и, как хорошая мать, не только любила их всей душой, но быда также строга с ними. Она заботилась о том, чтобы каждый вырос высоким и красивым, каким он и должен был бы быть, и не любила тех, кто вровал у соседа причитающееся ему место и свет. Поэтому духи сада называли ее на своем языке любимой. Но она этого не знала.

В тот день, когда дети так неожиданно оказались в маленьком садике, старушка праздновала свое восьмидесятилетие, и хоть она уже много лет жила в одиночестве, кое-кто из ее старых друзей пришел к ней, чтобы пожелать ей счастья. Поэтому она не смогла, как обычно, придти в свой сад, а должна была сидеть в комнате и беседовать с гостями. Гости все время прибывали, особенно к вечеру, поэтому она не смогла придти к своим прекрасным детям-цветам ни в полдень, ни после обеда.

В течение всего дня обитатели сада с нетерпением ждали ее прихода. День стоял ясный, солнечный и почти безветренный, но тем не менее среди них царило странное беспокойство. Листья деревьев непрерывно шевелились и тихо шептались, цветы наклонялись друг к другу, как нарядные девушки перед началом бала, пчёлы и осы так возбуждённо гудели, что казалось это оркестранты настраивают свои инструменты, а усики вьщихся растений, словно танцуя, колыхались на железной арке. То тут, то там шушукающиеся голоса задавали один и тот же вопрос:

- Она еще не пришла?

Другие отвечали им:

- Еще нет, но скоро придет.

Потом наступил полдень, жаркий сверкающий полдень, и воцарилась тишина, тишина, наполненная ожиданием. Но и этот час прошел, а старушка не появилась.

- Ничего страшного, - сказали цветы, пытаясь скрыть разочарование, - Теперь она скоро придет, а в послеполуденном свете мы выглядим еще красивее.

Но нашлись и те, которые начали волноваться. Поэтому высокому подсолнечнику пришлось встать во весь рост, заглянуть в комнату и рассказать, что там происходит.

- Она все еще разговаривает с гостями, - сказал высокий подсолнечник, посмотрев в открытое окно. - Они рассказывают ей о своей жизни. Но кажется жизнь людей не такая счастливая, как наша. Чем дольше наша любимая хозяйка слушает гостей, тем печальнее и утомленнее она выглядит. Она улыбается и говорит им добрые слова, но тайком все чаще посматривает на окно, словно мечтает повидать нас.

Когда духи сада услышали подсолнечника, они окончательно убедились, что еще совсем немного и старушка придет к ним, и они подарят ей единственное их достояние: красоту. Но время тянулось и тянулось, дело было осенью, солнце садилось рано, поэтому они снова забеспокоились и послали в комнату в качестве вестника осу.

- Теперь все люди ушли, - сказала, вернувшись, оса, - осталась лишь молодежь, которую они называют детьми, хотя они уже выросли. Они ходят по комнате и просят показать вещи, которое сто раз видели, и рассказать истории, которые сто раз слышали. Но кажется, что от старых историй настроение нашей любимой хозяйки не улучшается, а ухудшается. Потому что, когда она трогает прекрасные старинные вещи, ее руки дрожат,а взгляд блуждает, словно она хочет убежать от старых воспоминаний...

Дети сада молча выслушали осу. Но ее рассказ ошеломил их.

- Хоть бы она пришла к нам, - прошептали они.

Потом деревья зашелестели, георгины запылали огнем в лучах вечернего солнца, перекати-поле засверкало подобно морской пене, розы, словно летом, сладко запахли, последние бабочки бесшумно стали порхать над травой. Это так прекрасно, что могло бы навеки утешить человеческое сердце. Но старушка сидела в комнате и ничего этого не видела.

- Теперь она совсем одна, - сказал голубой клематис, чьи усики обвились вокруг окна, - Одна со своими мыслями и грезами. Она лежит на маленькой кушетке, закрыв глаза. Но по ее виду не скажешь, что тишина и покой, как обычно благотворно действуют на нее. Хотя ее мысли по видимому уже не заняты делами прошлых лет, она не повеселела. На ее лице лежит тень беспокойства. Она плачет и часто испуганно смотрит на дверь,словно ждет еще одного гостя, которого очень боится.

Услышав это, обитатели маленького сада ужасно встревожились.

- Наша любимая хозяйка плачет? - спрашивали все цветы, деревья и кусты, птицы, пчелы и мотыльки.

Они все были готовы утешить старую женщину, а поэтому сразу начали звать ее. Но голоса сада были очень тихими, и старушка не услышала их. Она не заметила также ни прилетевших ос, жужжавших над ее головой, ни мотыльков, которые садились ей на руки. Но именно в тот миг, когда духи сада потеряли всякую надежду, кто-то вышел из тени деревьев и сказал:

- Сейчас я позову ее.

Это был ветер. Да, да это несомненно ветер стоял среди травы, и хотя он был удивительно бесплотным, его крылатую фигуру можно было сразу узнать.

Он тряс ветви деревьев. И они, как море, громко шумели, потом он запел и заставил ветви подобно мечам биться друг о друга. Тогда старушка в доме подняла голову. Через некоторое время она встала и подошла к стеклянной двери, которая вела в сад.

Теперь она в самом деле придёт, подумали духи сада. Мы примем ее всем сердцем и будем любить. Мы подарим ей всю нашу красоту, и она забудет свое горе.

Но в эту минуту они заметили, что вокруг стало совсем темно. В воцарившейся тьме красивые кусты и деревья, сверкающие цветы и гордые травинки превратились просто в тени.

- Слишком поздно, - прошептали они.

Они знали, что им уже нечего дарить: ни красок, ни аромата, ни красоты, а поэтому они сникли и умолкли, и из-за того, что солнце село, умолкли также птицы и перестали жужжать насекомые. Только ветер все еще стоял на прежнем месте и тихо шевелил крыльями, и, когда старушка вышла из дверей и медленно сошла вниз по ступенькам, он пошел ей навстречу и дохнул на нее.

Старушка стояла после длинного дня в своем саду и из-за воцарившейся темноты, конечно, не могла ничего различить, чтобы порадоваться. Но она дыщала воздухом, исходившем от крыльев ангела и струившемся из его уст,и этот воздух казался ей восхитительным напитком. Потому что в нем были сладкая грусть и запахи летнего сена, холодный ветер заснеженных гор и соль моря. Были в нем и теплое дыхание прошлого, и чистое холодное дуновение звездного мира, в нем было все: смерть и жизнь, все вместе.

- Нет ничего прекраснее, - пробормотала старушка и вдохнула полной грудью чистый ночной воздух.

Когда она повернулась, чтобы войти в дом, и свет из комнаты упал на ее лицо, все обитатели сада увидели, что ее слезы высохли и на сердце у нее легко, словно она в это мгновение отпила из кубка вечной жизни.

Мальчик и девочка провели целый день в чужом саду с его ожиданием. волнением и радостью, сопереживали вместе с ним, и это трогало их, но как бы издалека, так сердцу ребенка известие о старости и близкой смерти кажется сказкой. Теперь дети снова летели, летели все время на север и чем дальше, тем отчетливее видели они, что какая-то жизнь кончается, и это была жизнь лета. Уже исчезли перелетные птицы, туман по утру опускался на луга, люди собирали яблоки и сбивали палками орехи с деревьев. Детям казалось, что они влетают прямо в зиму.

Потому что не только люди начинают готовиться в это время к холодным месяцам. Цветы и листья доверили свои семена ветру, теперь они думали о том, как пережить холодное время, бури, снегопады и жестокий мороз. Подобно тому, как жизнь в больших домах в летнее время протекает во всех комнатах и каморках под крышей, и в. открытых верандах, а зимой возвращается лишь в некоторые помещения, потому что отопление скудно и в мансардах свистит ветер. Точно также и самые открытые каморки деревьев, их нежные листья, пустеют и признают себя побежденными. Зима близко, зима идет, шелестят старые деревья и зовут назад жизнь, которая летом проявляет себя в тысячах всевозможных форм. Тогда жизнь начинает возвращаться назад в твердые корни, назад под защиту стволов. Сок уже ушел из листьев, все семена жизни, которые неустанно впитывали свет, соскользнули назад в землю или под твердую кору. И также, как в старых домах запирают двери и утепляют их войлочными прокладками, так и здесь запирают все ходы, которые ведут к листьям. Листья еще висят на своих ножках, но в них уже нет сока, они лишились сил и побледнели. Скоро придет ветер, листья облетят и будут кружиться в воздухе, но они еще об этом не чувствуют. Жизнь, зеленый дышащий поток жизни ушел из них, они мертвы.

Умирающие дистья, как никогда красивы, поэтому дети, которые летели в лучах яркого осеннего солнца над лесистыми горами, не думали о смерти. Как прекрасны пламенеющие буки, золотистые березы и красно-коричневые дубы! Как чист воздух, как свеж ветер, который нес путешественников, и как много нового они увидели. Это были большие города с высокими домами и широкими улицами, спортивные площадки и колокольни, желтое жнивье и большие коричневые реки, маленькие красивые деревни и одинокие замки. Это были крошечные паровозы, автомобили на широких дорогах и корабли на голубых морях, и все они быстро двигались, но дети летели еще быстрее. Уже остались позади высокие горы, местность постепенно становилась ровнее, на широких лугах паслись коровы и лошади, дороги были обсажены белыми березами, а среди пологих берегов блестели заросшие камышом озера. Детям вспоминалась родина и, когда они как-то раз ночью увидели внизу не только огни города, но заметили также сверкающую воду и темные сады, и до них донеслись звуки, похожие на звуки арфы, то подумали, что уже вернулись домой. Но ветер дул сильнее, чем обычно, и вскоре появились темные тучи и закрыли манящую картину. Дети подумали, что им надо лететь дальше к башне ветра и утешились. Но покоя как не бывало.

- Дуй сильнее,ветер, - молили они, не переставая, и ветер дул изо всех сил.

Но бывали часы, когда он еле шевелил своими крыльями и дышал очень ровно, как соня, который спит, зарывшись в подушки. Небо в это время становилось серым, воздух теплым, казалось дыхание весны обволакивает леса, а руки и ноги детей словно наливались свинцом. Хотя они уже научились, как яхтсмены, ловить ветер, но продвигались вперед очень медленно и им часто хотелось спуститься вниз и отдохнуть.

- Дай нам немного отдохнуть, - просили они ветер в такие минуты.

И однажды он им ответил:

- Ладно, теперь можете отдохнуть, - сказал он, - Я опущу вас на землю и вскоре заберу снова. Но за это время вы не должны пролить ни одной слезинки, иначе вы будете принадлежать земле, и я не смогу взять вас с собой в башню ветра.

Дети изумленно кивнули и сразу почувствовали, что они опускаются все ниже и ниже. Под ногами они увидели странную мрачную местность, сосновые леса и пастбища, кусты можжевельника и маленькие березы, черную воду и пятна зеленой травы, и не успели они все это рассмотреть, как почувствовали под ногами эемлю и, отвыкнув от ходьбы, сделали первые неуверенные шаги. Все кругом: земля, трава и кусты голубики казалось было пропитано влагой, и дети отправились на поиски сухого места, где они могли бы отдохнуть. Но уже через несколько шагов они в страхе затаили дыхание, так как заметили, что они не одни. В теплых вечерних сумерках рядом с ними шла горбатая старуха с клюкой. Она была совсем прозрачной и, казалось, состояла из тумана, но ее глаза сверкали, и она нетерпеливо стучала клюкой по земле, словно принуждая детей идти дальше.

- Кто ты? - с опаской спросил мальчик.

- Я болотная ведьма, - сказала старуха,- и, так как вы здесь первый раз, я хочу показать вам мое царство. Но нам, надо торопиться, потому что мое царство велико.

С этими словами она подняла детей и посадила на плечи, где они сидели, как пара испуганных птичек. Потом она крадучись заскользила быстрыми шагами сквозь кусты в середину болота. Ах, какой странной была местность, в которой жила болотная ведьма! Дети еще никогда не видели таких печальных деревьев, как ольха и березы, и ветлы, которые росли на топкой земле. Их изуродованные стволы напоминали скрюченные человеческие тела, а ветви, покрытые серыми лишайниками, развевались, как чело-веческие волосы, а когда болотная ведьма стукнула клюкой по стволу березы, та ужасно застонала и рухнула.

- Вы слышали? - спросила старуха, - в этих деревьях живут человеческие души. Это души людей, которые при, жизни не хотели расти и становиться лучше, хотя это было в их силах, души бездельников и равнодушных, Теперь они страстно мечтают о ярком свете, свежем воздухе, о просторе. Но их корни стоят в воде, а сердцевина сгнила. Они не могут расти.

Болотная ведьма замолчала, но тут раздался.жалобный стон деревьев, стоявших вокруг, и, услышав его, дети пригорюнились.

- Неужели их нельзя спасти?- спросила девочка.

Болотная ведьма таинственно пожала плечами и сказала:

- Это не мое дело.

Она повернулась, хлопнула в ладони, и по этому знаку со всех сторон в зарослях зашевелидись птицы, которые не летали, а неуклюже и некрасиво семенили и подпрыгивали, и, разевая рот, жалобно стонали. Они напоминали старух в рубищах, которые бродят вокруг и жалуются, и при виде их дети так загрустили, что не посмели расспрашивать ведьму. Но старуха подняла клюку, ударила одну из птиц, и когда та, шатаясь, убежала, объяснила:

- Видите? И в этих птицах живут человеческие души. Это души женщин, которые были слишком корыстолюбивы, чтобы любить, души женщин,которые опустили крылья и отдались на волю урагана любви. Теперь они хотели бы летать, да не могут. Только ночью, как тени, скользят они по болоту.

- Их тоже никогда не удастся спасти? - с грустью спросили дети.

И снова ведьма сказала:

- Это не мое дело,- и торопливо заскользила прочь через прогалины зеленой травы и черные кусты можжевельника.

Сумерки тем временем спустились еще больше, вдали танцевал огонек, другой пробегал мимо по тропинке, третий пересек путешественникам дорогу} голубые огоньки были так красивы, что дети закричали от радости и протянули к ним руки. Они уже успели забыть стонущие деревья и птиц, но вскоре им пришлось сновава вспомнить печальных обитателей болота. Потому что в эту минуту ведьма оказалась рядом с первым танцующим огоньком и, когда она нагнулась и дохнула на него, а он кинулся прочь, в голубом огоньке отчетливо вырисовалась хрупкая фигурка, которая ломала руки и словно корчилась в муках.

- Это тоже человеческие души? - испуганно спросили дети.

Болотная ведвма кивнула и принядась разгонять клюкой далекие огоньки, и они, пританцовывая, поспешили разбежаться.

- Это, - сказала она,- души людей, которые вели беспокойную жизнь. Это искусители и соблазнители, которые радовались, высмеивая мирную жизнь, и поносили надежду. Теперь они ищут покоя, но не находят его. Им суждено танцевать и днем, и ночью, и горе тем, кого их сияние соблазнит последовать за ними.

- Что с ними будет?- спросил мальчик.

- Раз ты такой любопытный, сынок, то посмотри,- сказала болотная ведьма и, хотя дети, услышав каким голосом она это сказала, испугались и просили ее ничего не делать, застучала толстой клюкой по земле.

Земля заколыхалась и глухо загудела, из расселин хлынула черная вода и болото разверзлось. На поверхности показалось нечто, оно поднималось все выше сантиметр за сантиметром и несмотря на ночную тьму можно было отчетливо видеть человеческую голову и лошадиную морду. Наконец, когда сумерки высветили призрак целиком, оказалось, что это крестьянин, который шел по болоту позади упряжи. Он щелкал кнутом, погоняя лошадь, но его голос был до странности тихим, он словно доносился издалека и, не успев сделать шаг, крестьянин вновь погружался сантиметр за сантиметром, пока над его кричащим ртом и дико вскинутой мордой лошади не аабурлила вода и не сомкнулась земля.

Дети все время помнили о предупреждении ветра и, как ни странно и горько им было, они все-таки сдерживали слезы. Но сейчас им было все труднее сохранять спокойствие. Едва крестьянин и лошадь исчезли,как вынырнул второй, а когда он тоже утонул, то оказалось, что это не конец, и из бурлящей глуби показалась новая Фигура. Как только девочка увидела его, она сразу задрожала.

Там стоял ребенок, он держал в руках цветы и улыбался. Это был маленький мальчик, который по-видимому убежал от родителей, его, лицо раскраснелось, темные волосы спутались, отчего упрямец был очень похож на брата девочки. И так как в эту минуту деревья еще жалобно стонали, козодои печально кричали, а блуждающие огоньки зловеще пританцовывали, девочка забыла, что брат сидит рядом на плечах болотной ведьмы, представила себе будто он тонет* и ей показалось, что она потеряла его... Она горестно протянула руки к незнакомому мальчику, и слезы потоком заструились по ее щекам.

Внезапно фигура ведьмы растворилась в тумане, козодои стали легко подобно стрелам носиться в небе, в старых деревьях раздался шорох и шум, словно из их крон поднялись стаи птиц, и из болота поднялись. утопленники и с блаженными улыбками устремились к небу. Кто-то схватил детей за волосы и стал трясти их так, что они закричали от боли. Это был ветер, он успел их подхватить, прежде чем они погрузились в сырой черный вереск.

- Разве я не запретил вам плакать, -сердито закричал он.

С этими словами он поднял их высоко в воздух почти до самых облаков.

Глава 16

Дети слушают историю

старого дерева. Они

встречают дикое войско

и гостят в башне ветра.

Ветер так рассердился, что прошло немало времени, прежде чем он снова заговорил с детьми. Ветер нес их на восток над дремучими лесами, над свинцовыми озерами и все время только страшно свистел и выл. Там, где он появлялся. белые чайки с криком улетали вглубь страны, рыбачьи лодки старались побыстрее укрыться в гавани, и волны выбрасывались на берег словно в поисках защиты. Но именно это, казалось, нравилось ветру больше всего. Когда море осталось позади, и внизу снова появились леса, большие, величественные буковые леса, настроение у него улучшилось. В один из прекрасных солнечных дней он опустил детей на лесную поляну. Здесь он уже не выл и не буйствовал, а чуть слышно пел и слегка шевелил крыльями, чтобы сорвать с деревьев последние листья. Дети сидели на откосе и, глядя на раскинувшийся перед ними северный ландшафт, заметили совсем рядом мощный бук, который буря повидимому уже давно вырвала с корнем; его никто не прибрал к рукам, и он так и лежал с торчащими корнями и голой кроной, словно поверженный великан. Дети долго смотрели на него, удивляясь, что его не внвезли из леса подобно другим деревьям и не распилили. Так как ветер все еще был тихим и приветливым, они осмелились спросить у него о судьбе бука.

- Я тоже подумал об этом, - сказал ветер и поведал детям историю бука:

- Давным давно вместо этого бука стоял здесь очень старый лес. Его стволы и кроны были такими же могучими, как ствол и крона этого дерева. Деревья стояли не тесными рядами, а как бы каждый сам по себе, подобно дружине могучих богатырей, и между ними было так много места, что пышному подлеску хватало и света и воздуха. Но коричневая листва, которая кавжый год облетала с деревьев, покрывала землю словно толстое одеяло и душила все живое. Между великолепными серебристыми стволами росли только грибы: золотисто-желтые рогатики и лисички, а зимой все было покрыто метровым слоем снега. Лес был частью очень большого поместья, состоявшего из лесов, обширных лугов и полей. Владелец поместья любил свои луга, тучные нивы, большие дубовые и сосновые леса, которые росли на равнине, но больше всего он любил старый буковый лес на воэвышенности, посаженный еще его отцом, откуда он мог обозревать все свое владение.

Когда деревья леса состарились и их надо было валить, помещик с большой неохотой согласился сделать обход и пометить деревья, приговаривая их тем самым к смерти. Но сделать это было необходимо, деревья валили не все разом, а по несколько штук в год, чтобы часть из них оставалась на месте, защищала молодую поросль и давала ей тень. Молодая поросль росла такой здоровой и сильной, какой можно было только желать, она состояла, как это теперь водится, из разных сортов деревьев. Но какими бы прекрасными не росли молодая ольха, сосны и буки, они не могли заменить владельцу старый лес. Поэтому он распорядился оставить от прежнего лесостоя по крайней мере одно дерево, которое было бы самым величественным и гордым.

Владелец поместья часто приезжал к старому буку, который был много старше его самого. Добравшись до возвышенности, он слезал с коня, словно старое дерево было королем, к которому можно было только подойти. Он садился на один из мощных корней и слушал, как я дую в ветви, а они шумят также сильно, как сверкающее море, которое можно было увидеть отсюда на горизонте, потом вставал и осматривал ясными дальнозоркими глазами местность и как бы заново становился ее владельцем. Чем старше становился помещик, тем больше любил он эти часы и все чаще приезжал сюда, а так как молодые деревья, кустарники и побеги окружали старое дерево словно жесткая колючая изгородь, приказал прорубить дорогу только для того, чтобы ему вместе с конем можно было бы беспрепятсявенно подняться вверх, Но он проехал по этой дороге один единственный раз, после чего скоропостижно умер.

Теперь всеми делами поместья распоряжался его сын. Это был его единственный сын, который до этого жил в городе и по роду работы неимел дела ни с деревьями, ни с урожаем, ни с травой. Он не захотел менять профессию и поэтому сдал в аренду всю равнину. Однако, по какой-то странной прихоти решил распоряжаться лесами сам. Поэтому уже на следующий год, приехав в отпуск домой, он взял тавро и отправился помечать деревья, которые по его мнению нужно было валить.

Молодой хозяин отправился в обход леса не один, а в сопровождении старого лесничего, который исполнял свои обязаннсти еще при жизни его отца. Это он привел сюда молодого хозяина и настоятельно просил первым делом пометить старый бук.

Это случилось прошлой осенью, я, как и сегодня, был здесь и срывал последние листья с деревьев. Я отчетливо видел лицо молодого владельца поместья, который стоял под буком и опирался на длинную ручку тавро, и слышал, что говорил ему лесничий.

-Этот бук, - говорил он,- уже давно надо было срубить. У него больная сердцевина, и этой болезнью могут заразиться молодые деревья. Весьма вероятно, что буря вырвет бук вместе с корнями. Тогда, он упадет на молодую поросль и задавит лучшие деревца.

Лесник еще долго рассказывал о том, какой вред может нанести старое дерево, и молодой хозяин, внимательно гладя на него, а потом на свою молодую жену, которая в этот день впервые пришла с ним а лес, понял, что они не верят в его решимость, пометить любимое дерево отца. Но как раз из-за их сомнений он это сделал. Он схватил тавро, словно игрушку, и ударил не очень Сильно, но достаточно, чтобы на коре дерева появилась яркая отметина в виде большой буквы и короны.

Этой ночью молодой хозяин почти не спал. Он еще мальчиком часто смотрел, как валят деревья, и слышал своеобразный стон и свист, с которым тяжелые кроны скольэили по воздуху и с грохотом падали на лесную почву. Ему показалось, что он снова слышит этот бесконечно жуткий звук. В предрассветной дремоте он подумал, что душа умершего отца переселилась в старое дерево и живет в нем. Эта странная мысль уже не покидала его.

Он подумал, что еще не поздно добраться до леса прежде чем туда придет дровосек. Наверное, можно ножом обработать кору дерева так, чтобы'метку нельзя было увидеть. Он оделся и пошел в лес,

Это случилось в предрассветных сумерках, в самое зловещее время ночи. Я все еще был там, куда стремился молодой хозяин, хотя уже собрался в путь, чтобы полететь над морем. Я остался, потому что, услышал голос старого бука. Я очень хорошо знал его голос, мы беседовали с ним бесчисленное количество лет и понял, когда он меня позвал, что это значит: я должен умертвить его, дать ему возможность умереть великой свободной смертью кораблей и древних деревьев. Но я знал также, что старое дерево вопреки всему будет сопротивляться смерти. Так оно и вышло. Я старался изо всех сил, но мне их не хватило, чтобы вырвать из земли древние раскидистые корни, которые так долго обнимали землю и черпали из нее жизненную силу. Я пытался еще и еще раз, казалось по всему лесу разносятся звуки ужасной битвы, уже разлетелись на куски стоявшие вокруг молодые деревья, а старый ствол стоял непоколебимо. Но потом я вдруг почувствовал, что его силы кончаются. Он начал стонать и раскачиваться, как человек, который дрожит всем телом. Я приготовился ударить еще, раз и знал, что это будет последний удар. Все это время молодой хозяин неподвижно стоял рядом с буком. Он держал в руке нож, но ничего не делал. Возможно он предполагал, что нож для заделки тавро ему уже больше не понадобится, и можно спокойно пойти домой, и лечь в постель. Но он этого не сделал. Он так и стоял под старым деревом, и, когда оно закачалось, земля вспучилась и освободила гигантские корни, и ствол рухнул, молодого хозяина могло бы легко убить. Потому что он лишь в последнее мгновение, не разбирая дороги, отпрыгнул в сторону. Но с ним ничего не случилось. Только старое дерево было смертельно ранено и закричало и молодому хозяину пришлось услышать его крик, а затем печальную песню, которую я спел моему старому другу.

Я не мог, сделав свое дело, так просто улететь от поверженного, умолкшего дерева. В блеклых сумерках страшно было смотреть, как оно лежит с торчащими корнями, гигантским стволом и разможженой кроной, но моя песня была еще ужасней, чем эта картина. Я сразу запел о море, о больших кораблях, об одиноких ночах лесов и извечных стихиях, и мой голос был хриплым и страшным и человеческому сердцу вполне могло показаться, что все силы ада танцуют над мертвым деревом.

Наконец наступил рассвет, взошло солнце, я перестал петь и посмотрел на того, кто вместе со мной бодрствовал возле покойного. Я думал, что молодой хозяин в страхе лежит распростершись на земле, плачет или молится. Но он стоял, и я увидел, что это уже не юноша.Тяжело и устало, но спокойно и твердо спускался он по откосу. Теперь он мог пойти и поднять тавро, мог иметь сыновей и имел право положить им руку на плечо также тяжело, как это делал его отец. Молодой хозяин стал мужчиной.

С этими словами ветер подхватил детей из темной листвы и подняд в чистый осенний воздух. Он молчал и быстро уносил детей прочь, и лишь издалека они еще раз увидели мертвое дерево, которое осталось там, где его свалил ветер, как память о том, что невозможно забыть.

Дети снова летели быстро, снова внизу чередовались леса и поля, реки и городки. Приятно было смотреть на незнакомые разноцветные деревянные домики, но мальчик и девочка не очень внимательно разглядывали местность, над которой они теперь пролетали. Они вспоминали только что услышанный рассказ, и чем дольше они о нем думали, тем более аловещим казался им ветер, такой сильный, что он мог вырывать с корнем деревья, могучие и толстые, как старый бук. Они вспоминали ужасные часы, проведенные в гнезде орла, опасности заколдованного болота и пытались представить себе, что их ждет. До сих пор стояла пасмурная, облачная, но все еще теплая погода, однако, теперь с каждым часом становилось все холоднее, и дети уже дрожали от холода. На полях по утру лежал иней, такой же белый и плотный, как снег, озера покрывала сверкающая ледяная пленка, неподвижно стояли прозрачные леса. Когда они долетели до морского побережья, то увидели, что море куда ни глянь покрыто голубыми взгромоздившимися друг на друга крупными льдинами. Дети испугались, и их сердца затрепетали.

Неужели дальше будет все больше льда и снега печально думали они. Неужели в конце этого длинного путешествия нас ждут лишь ледяные объятия смерти?

Да, казалось в самом деле дети не увидят ни родителей, ни старого сада родного города. Они опустились ниже и летели вдоль безлюдного берега, и куда бы они не посмотрели повсюду не было ничего кроме безмолвного горя и страшного отчаяния, страха и стонов земли. В дюнах сосны гнулись под свистящими порывами ветра, как под ударами бича, и вихрем, не зная покоя, носился белый песок. Птицы облепили большие льдины, они рылись в замерзших водорослях в поисках пищи, их растрепанные крылья казались бесцветными и омертвевшими. У уток, опустившихся стаей на лед, чтобы отдохнуть, лапы примерзли ночью ко льду, и крики испуганных измученных птиц невыносимо звучали в ушах детей. В низине лежал, распластав крылья, большой белый лебедь, он умирал от голода и в тот момент, когда дети его увидели, на него прыгнул крупный белый хорек, подкравшийся по льдине. Кровь хлынула из груди лебедя, горячий животворный источник в застывшей пустынной местности. Лебедь умирал от голода, и в тот момент, когда дети его увидели, он, умирая, вскрикнул, а хорек алчно и ненасытно пил его кровь...

Какой ужасной была зима, каким лютым мороз. Наступила ночь, и дети почувствовали, как деревенеют их члены и цепенеют сердца. Какое-то время их мысли еще возвращались назад в поисках родины и далекого островка света с его роскошными цветами и жаркими лучами солнца. Потом эти картины исчезли, и на их глазах огромные снежные тучи вздулись под завывание ветра над застывшими волнами. Вдруг дети увидели процессию великанов, которые мчались по небу. Процессия приближалась и выяснилось, что это войско, в котором были всадники на могучих конях, короли в развевающихся одеждах, великаны с дубинами и крылатыми зверьми, и, когда они оказались совсем близко, дети ощутили на щеках, как град и снег, свистящее дыхание скакунов, они увидели протянутые к ним руки и услышали слова:

- Идите с нами, идите с нами.

Тут дети аабыли, что они человеческие дети, им показалось, что они никогда не, принадлежали другому миру, а лишь стремительному воздушному потоку, который вечно мнится между землей и вселенной.

Но именно в эту минуту дети достигли цели. Подобно тому, как человек внезапно падает во сне с большой высоты, так упали теперь и они, ударились довольно сильно о лед и тотчас словно пробудились от сна. Вокруг было еще темно, но не настолько, чтобы они не увидели прямо перед собой башню, которая мрачно и мощно высилась на скале. В башне горел огонь, его отблески падали из окон и рисовали на льду причудливые фигуры. И не успели дети сообразить, что это может быть и есть башня ветра, как уже встали и неуверенными шагами пошли на огонь.

Насколько утомительно было добраться до башни ветра, настолько просто было найти вход в нее. Девять больших, словно порталы, окон круглой башни были широко распахнуты, блики огня падали наружу, а воздух дул сквозь проемы с такой силой, что языки огня непрерывно трепетали. Но это ничуть не волновало обитателей башни, их громкие голоса далеко разносились в ночи и, когда дети добрались до порога, на их уши обрушился такой неистовый пум, что они в страхе остановились и чуть было не убежали. Но сильный порыв ветра поднял детей, могучая рука подхватила их, и не успели они опомниться, как уже сидели между двумя пальцами, словно в узком, но надежном убежище. Когда дети, наконец,осмелились оглядеться, они увидели удивительную картину.

В большом круглом помещении стоял круглый стол, уставленный разной золотой утварью: блюдами и тарелками, чашами и кубками, за которым сидело десять мужчин. Все они были большого роста, но очень разными с виду, некоторые выглядели дикими и могучами, как неповоротливые великаны, другие хрупкими и красивыми, как ангелы. У всех, кроме одного,за плечами были большие крылья. Этим великаном был старец с длинными волосами и длинной бородой; он сидел отдельно от всех на особом стуле, словно отец среди сыновей и хозяин дома, который заботится о гостях. Он не пил вместе со всеми и не ел, а лишь наполняя до краев золотые кубки и внимательно смотрел, что делается вокруг.

Это он взял детей и держал их в руке, а теперь кивком головы потребовал тишины. Веселый гул голосов, пение и разговоры сразу смолкли. Все девять молодых великанов с любопытством нагнулись и внимательно посмотрели на гостей. Через некоторое время они, казалось, узнали их и один за другим стали поднимать кубки в честь детей.

Огромный сильный великан, рыжебородый и рыжеволосый с большим смеющимся ртом, первым поднял кубок и произнес:

Вы помните, как птицами летели?

Я взял вас землю посмотреть с высот,

Деревья песню древнюю вам пели,

Как доверять стихии лист и плод.

Потом поднялся второй, еще более могучий, с желваками мускулов и лбом, похожим на скалу, с большими серыми крыльями хищной птицы. Он сказал:

Где грозно поднялись вершины гор,

Там трудный путь, для вас я проложил,

Гнездо разрушил, и пред вашим взором,

Орленок-изверг, к солнцу воспарил.

У третьего были черные кудри и черные, как у ворона крылья, и он пел:

Казалась странной вам дорога ночью,

Глухая тьма, в ней свет земли потух,

Круженье звезд вы видели воочыо,

Звучанье сфер ваш услаждало слух.

У четвертого были прекрасные, нежные черты лица, как у архангела и золотой обруч вокруг лба. Он поднял кубок и сказал:

Вела вас к хижине моя дорога,

Там встретил вас ребенка тусклый взгляд,

Но я принес в устах дыханье Бога,

Ребенка к жизни возвратил назад.

Великан замолчал, и сразу заговорил пятый, он выглядел, как его близнец, но был темнее лицом и более могучим.

Я сердцу, что терзалось страхом смерти,

Напиток созиданья подарил,

И крылья распластав свои однажды,

В глухой ночи избранницу носил.

Шестой выглядел жестоким и одичавшим. Когда он вскочил по башне разнесся щум, похожий на удар крыльев. Ведгикан грозно закричал:

Я вырвал вас из ярких сновидений,

Мой плащ летел, вбирая солнца блик,

Под нами из лесов, озер селений'

Земли был виден обновленный лик.

Седьмой был серым и хрупким и кутался во влажный плащ. Он посмотрел на детей странным жгучим взглядом и произнес:

Со мной страну фантомов вы узнали,

И топь белесую, и лес сухой,

Но слезы жалости вы не сдержали,

Чуть не погибли вы от малости такой.

Как только он замолчал, поднялся еще один и стукнул по столу громадными кулаками так, что кубки подпрыгнули. У него были всклокоченные белокурые волосы и смеющиеся глаза. Он вскричал:

Лежал внизу осенний лес безлистный,

И серый плес, и пламя тростника,

И мертвый друг, ему я поклонился,

Любовь и смерть воспел вам на века.

Оставался еще один, сымый страшный, огромный с сосульками, которые свисали с его бороды несмотря на жаркий огонь и дребезжали и гремели, словно кости мертвеца, и из его волос,казалось, веяло снегом,а глаза были холодными и синими, как сталь. Он сказал резким голосом:

Мое дыханье волны подчиняло,

И гибла тварь, и каменела твердь,

Вас войско дикое в полон забрало,

И мчаться с бурями вам вечно впредь,

С этими словами он поднял кубок и так посмотрел на детей холодными, как лед, глазами, что они содрогнулись. Но прежде, чем он выпил, старец кивком велел ему замолчать и поставить кубок на стол. Он сам взял слово и сказал громким спокойным голосом:

В долинах ветер, буря в поднебесьи,

Им, странникам не свойственен покой.

Но вам нельзя держаться с ними вместе,

Для вас закон, что властвует землей.

Садится солнце, дымка гасит пламя,

Привал у странников к концу идет.

Извечно дали их зовут и манят,

Кто ветра гость, свой дом не обретет...

Он не успел договорить, как девять великанов вскочили из-за стола и направились к выходам; прощяясь друг с другом они обступили старца, а дети на это время остались одни и о них забыли. Какое-то сияние притягивало их к себе, они посмотрели наверх и с изумлением увидели, что у башни нет крыши, и куполом ей служит утреннее небо, а неподвижные черные стены с каждой минутой становятся тоньше и проэрачнее, и сквозь них видна бесконечная сверкающая ледяная равнина.

Но не успели они опомниться, как вокруг поднялся громкий шум.

- Прощай отец, - кричали ветры, - вихрем излетая ввысь, каждый в своем направлении.

Черная башня полностью растворилась, старец исчез, и только вдали слышался рев и свист, и громкий хохот, словно гром, разносился над ледяной равниной.

Глава 17

Последняя встреча

и возвращение в

старый сад.

Мальчик и девочка стояли одни на необозримой ледяной равнине в застывшем ледяном воздухе. Неподвижные крылья пдодов деревьев все еще висели у них эа плечами, но они были такими слабыми и безжизненными, словно их сломала снежная буря, и дети приуныли, ведь они втайне надеялись волшебным образом попасть из башни ветра в родной сад.

- Как мы теперь попадем домой? Как нам подняться в воздух на сломанных крыльях, и кто покажет нам дорогу? - жаловались они и без какой-либо надежды оглядывали ледяную равнину.

Но вскоре они заметили, что там есть на что посмотреть, кроме голубых сверкающих заснеженных льдин. Совсем близко от них стояла низенькая палатка, а рядом с ней торчало нечто похожее на птицу, которая стояла на голове и протягивала к небу крылья. В птице дети вскоре распознали летательный аппарат, но в таком плачевном состоянии, что ему повидимому уже никогда не подняться в воздух. Дети также заметили тонкий синий дымок, поднимавшийся свечой вверх из отверстия в коричневой палатке. Он, словно знамя, развевался над одиноким домом. Он был признаком жизни, и дети изо всех сил послешили к этому удивительному жилищу. Они не увидели вблизи палатки ни одной души и поэтому, не колеблясь, откинули в сторону лохматую шкуру, закрывавшую вход и проскользнули внутрь.

В палатке было сумеречно, тепло и тихо. В жел^езном ящике тлели угли, и котелок с водой, висевший над ним, тихонечко пел свою песню. Никаких других звуков не было слышно и ничего не видно, кроме двух, лежащих горкой подушек и железной койки покрытой шкурами и плащом. Только привыкнув к темноте, дети увидели, что на койке, вытянувшись во весь рост, спит человек Они подкрались поближе, сели на пол и стали разглядывать человека, которого нашли в такой глухомани.

Он спал крепким сном усталого, изнуренного человека и вполне могло случиться, что не проснись он, спать бы ему вечным сном. Но он открыл глаза и посмотрел на детей. Когда они доверчиво подошли ближе и заговорили с ним, он немного грустно улыбнулся, словно осознав, что слышит духов, но их общество, казалось, ему понравилось. Он подпер голову рукой и во время их ддинного рассказа не только улыбался и кивал, но даже всплакнул, и сдезы покатились по бородатому лицу. Несколько раз он даже закрывал глаза от изнеможения.

Детям незнакомец понравился с первого взгляда. В его присутствии они чувствовали невыразимую тоску по другому миру, где правят не только волны и ветер, но и порывы человеческих душ. Когда его одолел сон, дети вышли наружу и, глядя на бесконечное ледяное море, позади которого садилось огненно-красное солнце, поняли, что никогда не наберутся храбрости отправиться домой по такой пустынной местности. Они поспешили вернуться назад, чтобы снова встретить такой добрый теплый взгляд одинокого человека.

- Рассказывайте дальше, - попросил незнакомец и слушал их, не шевелясь, с широко открытыми глазами.

Один раз он перебил их и рассказал о полете сквозь тучи и бурю во время последнего путешествия в своей полной приключений жизни и о том, как его любимая птица разбилась насмерть. В другой раз он указал на снимок, лежавший перед ним на одеяле, на котором были видны маленький белый дом, деревянный мостик и две большие липы.

- Это мой дом, - пояснил он и рассказал о своих детях, мальчике и девочке, которые так любили отца, что не хотели ни спать, ни есть, когда его не было дома.

Вспомнив детей, незнакомец так опечалился, что мальчик и девочка нежно прижались к нему. Тогда он протянул руку и приласкал их, и его рука была такой же крепкой и сильной, как у отца, и нежной и легкой,как у матери, но взгляд отсутствующий и напряженный, и, когда он снова заговорил с ними, глаза его сверкали , словно в лихорадке.

- Пойдемте, дети, - сказал он вдруг тихим голосом, - пойдемте со мной в вечность.

В эту минуту они поняли, что он принимает их за своих собственных детей и не стали возражать. Но их сердца затрепетали от горя и сострадания.

Незнакомец еще раз уснул и еще раз проснулся. Дети уже не знали сколько прошло часов, дней и недель за то время, что они сидели подле него, рассказывали, слушали и молчали. Они видели, как он схватил толстую тетрадь и долго писал в ней, пока карандаш не выпад из его рук и не скатился с кровати, после чего он подозвал детей и заговорил с ними тихо и быстро, словно не желая больше терять времени.

- Вы ведь много путешествовали, не встречались ли вам странствующие души? - спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил, - теперь я умру, моя душа покинет меня и пустится в путь. Но она будет слабой, такой же слабой и уставшей, как мое тело. У нее не хватит сил взлететь и влиться в поток странствующих человеческих душ, который впадает в великое сердце Бога.

Дети затаили дыхание от изумления, что человек, который всю свою жизнь посвятил исследованию полярного моря, произнес такие слова. Но их удивление не смутило умирающего.

- Да, -сказал он еще раз ясным твердым голосом, - Я боюсь что моя душа будет долго бродить по миру или даже останется здесь, потому что она все силы уже израсходовала на земле. Поэтому я прошу вас взять ее с собой. Вы. не будете ее видеть, но она будет рядом, легкая как птица, и полетит за вами, когда вы полетите в ночь. Она будет сопровождать вас, потому что души умерших какое-то время еще жаждут жизни. Но когда вы встретите поток странствующих душ, она покинет вас. И тогда вы будете свободны...

- Вы обещаете выполнить мою просьбу? - спросил умирающий" потому что дети в страхе молчали.

Он протянул руку и потрогал их волосы и крылья. Они не посмели ему сказать, что не могут больше летать, а их души боятся стихий и только, всхлипывая, кивнули. Тем временем пламя погасло, вода в котелке перестала петь, дыханье умирающего становилось все слабее и слабее и вскоре затихло.

Дети сидели в глубокой тишине, тесно прижавшись друг к другу. Они опять остались одни, не зная, что их ждет. Но в эту минуту они думали не о себе, и слезы катились, по их щекам не от страха перед своей неведомой судьбой. Чужестранец умер, пламя погасло, до утра еще было далеко, но несмотря на это в маленькой палатке царило странное беспокойство. Казалось будто пойманная бабочка, очень тихо все быстрее шевелит крылышками, и каждый раз, когда дети слышали этот странный шорох, они вздрагивали будто кто-то их о чем-то предупреждал. Они вспоминали о своем обещаний умершему, и чем дольше они обо этом думали, тем невозможнее казалось им выполнить его просьбу. Они ни на минуту не находили покоя и в конце-концов уже не смогли, ничего не делая, тихо сидеть в палатке.

- Идем, - прошептала девочка.

Она встала, откинула шкуру от входа, а мальчик шел за ней по пятам. Стояла ночь, и звезды сияли в ледяной, стуже. Но дети всем сердцем хотели исполнить волю умершего и попробовали пошевелить крыльями, и теперь крылья уже не висели неподвижно и безжизненно у них за плечами, а легко и быстро подняли их в воздух, как крылья бабочек на острове света. Они поднимались все выше и выше, и вскоре ледяная равнина осталась далеко внизу, земля с ее полярными морями и заснеженными горными хребтами казалась лунным ландшафтом, а звёзды большими и близкими, как в те ночи, когда они летели вместе с ветром Но теперь их вид вселял в детей не ужас и страх, а радость. Они не видели душу, которую должны были сопровождать, но не сомневались, что она следует за ними, Потому что звезды приветливо блестели и искрились, нежная благозвучная музыка непрерывно звучала вдали, и внезапно дети увидели над собой ту самую белую полосу, которую люди называют млечным путем, состоящую из бесчисленного количества светящихся точек. Казалось они стремительно летят вдаль подобно стае перелетных птиц,

- Это они, - прошептала девочка, - Это души умерших.

В эту минуту дети сложили крылья и услышали тихий шорох, который удалялся сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.

- Прощай, - крикнули они и с любовью подумали о своем одиноком друге.

Им еще долго казалось, что они стоят на месте, в то впемя как они уже начали все быстрее и быстрее скользить вниз среди сиящих звезд и, наконец, вихрем помчались навстречу земле.

Сумерки великолепного майского утра окутывали старый сад. Безоблачное небо распростерлось над городом и пригородами, над рекой и близлежащим морским побережьем. На востоке яркий зеленовато-золотистый свет уже озарил горозонт, тихий ветер струился сквозь струны старой арфы и разносил неясные звуки по саду. Мальчик и его маленькая сестра, оглушенные быстрым падением, лежали в траве у озера и, казалось, грезили. Ветви старго бука шуршали над их головами, вода озерца у их ног подергивалась мелкой рябью, и, словно во сне, они снова видели собравшихся вокруг бука зверей и духов растений и слышали их шепот. Черный лебедь стоял в середине круга, и фея бука снова выступила вперед.

Но когда дети захотели встать, чтобы поприветствовать фею, они не смогли этого сделать. Сладкая глубокая сонливость овладела ими, они смогли лишь с трудом открыть глаза и, чуть-чуть приподнявшись, вновь опустились в траву. Прекрасная фея бука увидела это и, улыбаясь, подошла к ним, а за ней и духи с приветливыми ухыбками затеяли вокруг них хоровод. Лебедь встал рядом с ними, и при виде его дети пришли в ужас и перепугались. Но он также, дружески склонил гордую шею.

- Вы вернулись, - сказал он, - добро пожаловать, - и словно эхо прокатилось по рядам духов:- добро пожаловать.

Но пркрасная фея бука еще молчала и кивком повелела другим тоже замолчать, так что дружеские возгласы быстро превратились в шепот и затихли. Тем временем небо на востоке светлело все больше. Солнце взошло, его сияние уже озарило крыши высоких домов, теперь оно искрилось в саду, и один солнечный луч золотистый и яркий пробрался сквозь ветви. Когда прекрасная фея бука нагнулась и взяла детей на руки, яркий солнечный луч упал на их лица и, казалось, ласкал их, ветер, подобно нежной руке, перебирал их волосы, и капли росы, падавшие с крон деревьев увлажняли их лица.

- Добро пожаловать, - сказала фея бука. - Вы выдержали путешествие. Вы вернулись назад, и теперь я вас поцелую, чтобы вы не аабыли даже самой малости из того, что с вами было.

С этими словами она склонилась над детьми, поцеловала их и осторожно положила назад в траву. Сразу кругом поднялся веселый шум. Духи колокольчиков звонили своими колокольчиками, сверчки скрипели, хоровод вокруг детей кружился все быстрее, и от этого движения и звона, ликования и вращения детям казалось, что они скользят в воздушной каретесквозь сияющее майское утро, а вокруг них порхают мотыльки и пчелы и звучат веселые голоса.

Снова кто-то нагнулся над ними, но это была не фея бука, потому что она уже давно вернулась назад в серый ствол, и только ее голос доносился издалека, словно шорох. Теперь их приветствовал мужчина и, увидя его, они испугались, так как по зеленому фартуку и круглому ножу узнали в нем садовника. Но в следующее мгновение они, еще совсем сонными, подумали, что это не он а любимый Боженька, который запомнился им по книжкам с библейскими историями. Старик, казалось, тоже не желал им ничего плохого. Он вынул, большой сверкающий ключ и положил его мальчику на грудь, потом протянул большую коричневую руку, пахнувшую землей, и положил ее сначала на глаза мальчику, а потом девочке.

- Спите, - сказал он, - еще рано.

Когда дети снова с трудом, сонно моргая, открыли глаза, они увидели, как он уходит по той самой тропе, по которой они проникли в сад. Тогда ови поняли, что путешествовали вместе с ветром весной и жарким летом, с осенними бурями по ледяной северной стране и все-таки на рассвете вернулись назад и очень удивились. Но прежде чем они смогли о чем-либо спросить, старый садовник оглянулся и приложил палец к губам,словно попросил их молчать. И они тотчас уснули.глубоким сном.

Конец

Когда дети проснулись после долгого беспробудного сна, они увидели, что их крылья исчезли, исчезли также духи, фея бука и старик. Солнце уже стояло высоко в небе, птицы щебетали, пчелы жужжали, лебедь плыл по озерцу и бил крыльями. Но теперь дети больше не видели того, что было скрыто от их глаз и не понимали языка зверей и растений. Поэтому они долгое время не решались пошевелиться или заговорить друг с другом, боясь, что все пережитое ими этой ночью рассется, как сон.

Но ничего не рассеялось и все, что дети видели, они запомнили до мельчайших подробностей на всю жизнь. Возвращаясь в то утро домой, они поискали место, где они перелезли через, забор, и обнаружили там дверь. Она была совсем новой крепко сколоченной из только что срубленной ели, и на ней висел блестящий замок. Когда мальчик попробовал открыть его ключом, который ему подарил садовник, ключ в точности подошел и замку. Тут дети поняли, что могут приходить в сад, когда им захочется, и это они делали почти каждый день, пока не кончлось их детство. Они приходили и помогали садовнику поливать и вскапывать, полоть и сажать, и, хотя нежные и дикие голоса природы никогда так отчетливо не. разговаривали с ними, как в ту ночь, но все-таки они всю жизнь были им ближе, чем другим людям.

- Ты помнишь, - часто спрашивали друг у друга дети, когда, буря завывала особенно громко, и звезды на зимнем небе особенно ярко светили.

Они все время пытались рассказать матери о своем путешествии. Но она отказывалась их слушать, возможно из-за того, что ночь, когда она напрасно искала своих детей, была очень страшной, а может быть и потому, что глаза детей, когда они рассказывали об этом, блестели и сверкали, как в лихорадке.

- Вам это приснилось, - весело говорила она.

Но так говорят все матери, хотя в сущности они знают об этом больше.