Почти уже подойдя к своему дому, Луиза остановилась. Запах болезни, сладковато-противный. Так жалуется человеческая печень, когда перестаёт справляться. Ни у кого из соседей не замечалось этих отклонений. Чужой.
Луиза закрыла глаза, раскрыла ладони и мысленно вошла в свой дом. Мужчина. Сидит. Довольно давно. Раздражен ожиданием. Страх. Но не панический, боится не её, потому опасности нет. Ах, вот кто это. Не узнала сразу. К богатству... Ведьма выдохнула, проморгалась, встряхнула руками, будто от воды, пошла к своему дому по ночной улице.
- Давно ждёшь, князь?- с порога спросила Луиза. - Не так уж и сильно тебя беспокоит правый бок, чтоб не вытерпеть до утра.
- Молчи, ведьма. О своих хворях я поведаю лиценциату или выпишу доктора, а к тебе... А к тебе я совсем по другому поводу.
Лицо князя в полутьме белело узким овалом. Над ним, отделённое тонкой полоской берета, волновалось пушистое серебристое перо. Луиза ждала. Помолчав, мужчина словно через силу проговорил:
- Утром они сожгут Пункера.
Новость ошарашила ведьму.
- Что? Как утром? Уже сегодня утром? Не может быть!
- Так почему я здесь?!
Луиза заметалась по своей маленькой комнатке. Печь, стол, стул, кровать, окно, дверь - прямиком на улицу. Она никогда не придавала значения размеру своего жилища. Вдруг оказалось, что оно тесное, как клетка. Ей же надо что-то сделать, срочно. Она хватала то прялку, то горшок, передвигала или возвращала вещь на место, хватала другую и опять отставляла. И всё быстрей и быстрей... По помещению пошел шум, стук; вот чашку, в которой она лила расплавленный свинец на воду, она поставила мимо стола, та упала, но, напитанная колдовской силой, не разбилась вдребезги, а грохоча покатилась в угол. Тут ведьма замерла в ступоре, а когда звучание подпрыгивающей на стыках половиц посудины прекратилось, обрушила на князя водопад слов:
- Как ты мог это допустить?! Ты князь или тряпка?! Старый князь никогда бы этого им не позволил! Казнить самого Пункера! Который верой и правдой служит вам уже лет двадцать пять. Он не может быть казнён! Как можно сжечь Пункера?!
- Заткнись!
Мужчина сорвал берет, злобно хлестнул им по свободной поверхности столешницы.
- Богу богово, кесарю кесарево. И Бог свидетель: кесарь сделал всё, что в его силах, чтоб его самый меткий лучник... Да что там, самый меткий стрелок во всём подлунном мире, оставался на его службе. Но дело зашло слишком далеко и в неурочный час. Под Аубергом стоит две сотни рыцарей. Через два дня отряд двинется на юго-восток, но если я освобожу Пункера, то сегодня же весь город, слышишь, не меня, а весь город обвинят в поклонении дьяволу, а послезавтра эти двести окажутся тут. И не одни! А с жадным ополчением аубергских бюргеров, пришедших уничтожать еретиков и делить их имущество. Во славу Господа милосердного они вырежут весь город, включая младенцев, а тех, кого "пощадили", стащат в один дом и там сожгут. Как это делали всегда. И мой отец тоже, если помнишь. Еретики должны гореть, ведь они принесли клятву сатане. Ну, да не мне тебе рассказывать.
Князь выдохнул, истратив запал. Луиза ни разу не перебила. Уже другим тоном, голосом смирившегося с судьбой человека князь добавил:
- Пункер не выдержал пыток. Сознался, что на шестой день праздника Параскевы стрелял в статую Христа.
Луиза тихонько засмеялась.
- Так зачем же ты пришел, князь? Может, надеешься, что я взойду на костёр вместо твоего меткого стрелка?
Князь вернул берет на голову.
- Два дня назад святые отцы пошли бы на такой обмен. Как бы я поступил, не знаю; меня всё равно не было в городе. Но теперь уже не отступятся. Ведьм, как ты, по всем государствам они жгут десятками за год. А стрелки-колдуны им достаются... Да они им не достаются вовсе. Если бы не этот отряд панцирных рыцарей... О! Если бы на два-три дня позже...
- Так зачем же ты пришел?
Мужчина встал. Он был выше женщины на полторы головы и потому нагнулся, почти достав губами до её лба:
- Подари ему лёгкую смерть: убей. Я знаю, ты любила Пункера. Ты легко дарила ласки моему отцу и мне. Но любила только Пункера. А он тебя. До тех пор, пока твое ведьмовство напрочь не изуродовало твоё лицо и фигуру. Но ты его любила и не стала привораживать. Так подари смерть.
Из груди Луизы раздалось что-то похожее на шипение большой обозлённой рыси.
В молодости она была хороша собой. Дьявольски хороша. Но после того, как умерла дочь, сводная сестра молодого князя, она буквально за год превратилась в сгорбленную старуху с ужасным носом-клювом, а бородавки изуродовали её некогда обворожительное личико. И вот стоит князь, её ровесник, статный тридцатилетний мужчина, а она похожа на шестидесятилетнюю старуху... Луиза так и не смогла понять, почему: то ли кто-то из ведьм наслал порчу, то ли она сама наслала порчу не на тех, кто был виновен в смерти дочурки, за что и поплатилась красотой.
- Убей его и уходи из города. Я принёс тебе золото. Держи.
Кожаный кошель оказался так туго набит, что даже не звякнул, когда камнем упал на столовые доски.
Булочники, которые встают раньше всех, чтоб у добрых бюргеров к завтраку подавались тёплые свежие булочки, только-только начинали растапливать печи, когда к городской площади торопливо, почти бегом направилась сгорбленная старуха. Она двигалась пружинистым шагом, свойственным скорее бывалому солдату, привыкшему к дальним переходам, чем доживающей свой век женщине.
Дойдя до лобного места, ведьма принялась тихо свистеть. "Неужели всех собак уже посадили на цепь?" - пронзила её догадка. Но нет. Раздалось цоконье когтей по брусчатке, она повернула голову и увидела, что к ней направляется громадный кобель с блестящей черной шерстью. "Иди сюда, пёсик. Иди, мой хороший... Съешь меня..." Луиза вытащила на предутренний сумеречный свет заговорённый амулет, и собака, его увидев, завороженно упёрлась остановившимся взглядом в блестящий камень. Ведьма принялась составлять заклинание. Если бы кто-то сейчас вышел на площадь, то ровным счетом ничего не увидел: Луиза умела отводить глаза...
В это время два "святых" отца и четыре вооруженных солдата входили в келью, где содержали истерзанного Пункера. Идти сам тот был не в состоянии. Однако, стоило одному из солдат дотронуться до него, лучник, словно дикий зверь, с рычанием набросился на пришедших. Перед тем, как его убили, Пункер свернул голову солдату и зубами вырвал кадык одному священнику.
Через час, всё еще бледный от пережитого, отец Генрих сидел в зале у князя и вынужденно слушал его поучения.
- Ах, падре, - князь использовал испанское слово, - если бы не моя печень, мне бы не пришлось надолго отлучиться из города для встречи с университетскими светилами и вы бы не смогли этим воспользоваться.
- Что посоветовали доктора?
- Заявили, что если я прекращу пить вино, то через месяц бок меня перестанет беспокоить. Но с какой стати вы принялись добиваться признания у Пункера?
- Человек без договора с дьяволом не может быть таким метким. И вот, мы у него нашли... - Из складок рясы о.Генрих достал пару деревянных шариков и деревянную же кисть руки.- ...Это лучники вырезают у статуй Христа, чтоб глаза не подводили и рука не дрожала.
- Ай-яй-яй. Но казнить-то зачем? По нашим законам его надо было лишь изгнать.
Инквизитор засопел. Хотел было сказать, что такие законы не в духе святой церкви. Удержался. Но подпустил шпильку:
- Люди рассказывали, что у вас ведьм выгоняли часто, да только не богопротивную Луизу. Вашу бывшую любовницу.
- Врут люди, врут. Может у моего отца с ней что-то и было. Старик любил жизнь! Обожал веселиться. Говорят, однажды он разрезал живот судье из столицы и набил его утробу целой библиотекой томов римского права, за то, что тот хотел вершить суд сам; якобы это дело судьи, а не князя. Враньё! Наглая ложь! Столько книг в один живот не влезет! А что касается Луизы, то она любила лишь Пункера, а меня - никогда. Будь она ведьмой, то присушила его, меня или другого мужчину. Но нет. Никто из женщин не может пожаловаться, что после того, как Луиза подурнела, у кого-то отбила мужа или парня... Но вернёмся к моему лучнику. В конце концов, три хороших стрелка заменят одного великолепного. Однако он же был не просто лучник. Он был воин. Рядом с ним даже мне хотелось выполнять его приказы. Красавец. Стратег. Если бы у меня не было сыновей, перед смертью я бы назначил его своим наследником. Зачем же сжигать? Теперь, как и впредь, судить горожан буду я сам. Отрубили бы ему руку...
- В него вселился дьявол! Разве может скованный цепями человек без помощи сатанинской убить двоих?
Князь фыркнул.
- Вы плохо знали Пункера. Скорее, он сам бы вселился в дьявола.
Говорят, днём видели, как Луиза-страшная в сопровождении городской собаки, которая охраняла ратушу, уходила из города в сторону Ауберга. Ну, тем днём, вечером которого среди рыцарей началась холера, перекинувшаяся на жителей города. А еще говорят, что лет через десять в Англии сжигали ведьму, похожую на Луизу-страшную. За связь с дьяволом. А к ней в костёр прыгнул сам демон-любовник в облике черного пса! Ростом с телёнка, глаза горели... Но сила Господа оказалась сильней, и сатанинский слуга ведьму не спас, наоборот, откусил голову.