Аннотация: Влияние первоначальных детских впечатлений на дальнейшее отношение к жизни индивидуума.
Приёмщик бутылок.
(рассказ)
Наверху выла вьюга. Здесь, на дне глубокого тёмного колодца, приглушённо раздавались её порывы. Канализационный люк изнутри покрылся толстым слоем снежного налёта. Значит, на дворе около двадцати мороза. Вон и теплотрассы не в меру горячие. Всю ночь маялся!
Слабый мерцающий огонь вырывал из тьмы деревянный настил и сгорбленного человека на нём. Старая облезлая лампа советских времён с остатками керосина, работала на последних парах. Человек украл её в одной из дач и долго хвастался друзьям по сословию. Сейчас, бормоча что-то неразборчивое, постанывая от головной боли, он искал лекарство и еду чудесным образом соединённую в одном предмете - в бутылке разведённого спирта. Перебирая заплесневелые, сырые и тухлые тряпки, в которых шебаршились маленькие белые червячки, он никак не мог обнаружить запрятанную вчера вещь. Попадались то пустые консервные банки, то осколки острого стекла, то грязные изогнутые ножи и ложки. Было душно, хотелось пить и выбраться на хоть и холодный, зато свежий воздух. Не найдя спиртное, обругав всё и вся, бездомный стал облачаться в изодранную фуфайку. Страшно хотелось есть, ломило и кололо всё тело, снова разболелась болячка под коленом. Фитилёк стал ещё тускнея, моргнул и погас.
Не прекращая бормотать, бездомный на ощупь нашёл липкие перекладины арматурной лестницы. Ох, как же тяжело ему было подниматься наверх эти несколько метров! Вот он добрался до выхода, поднажал на люк. Тот, словно приваренный, ответил на нажатие опасной прочностью. Бездомный долго кричал, бил по толстому слою инея, в надежде что кто-нибудь выпустит его оттуда. Бесполезно. Только злорадный вой вьюги да хруст горячей воды в трубах.
Пришлось спуститься вниз, в слепую найти кровать и уж от неё определиться с направлением. Ему не хотелось лезть вдоль труб проложенных в бетонном коробе, в абсолютной темноте не один десяток метров. Но выбора не было. Иначе он тут попросту умрёт с голоду. И как он поползёт с больной ногой?
За время пути он неоднократно натыкался на невидимые острые преграды. Было очень жарко, гроздья тараканов, крыс клубками шарахались от него по сторонам, насекомые набивались в ноздри. А он всё полз вперёд, и остановился передохнуть, когда увидел далеко-далеко тусклое пятнышко света. Отлежавшись, утихомирив ноющую ногу, мужчина снова пополз вперёд. Приближаясь к соседнему жилищу, он обнаружил там двух работников ЖЭТ в телогрейках, с фонариками. Они говорили:
- Смотри ещё один чёртов бомжара! По-моему, загнулся.
- Точно, посвети-ка сюда... Ага, изо рта что-то торчит... Ого, да это бутылка.
- В горло затрамбовали?
- Похоже на то. Ментов надо вызывать. Работа снова откладывается...
Сверху кричали:
- Чего там?
- Жмурик тут, Петька! - отозвался тот, что обнаружил бутылку. - Мы поднимаемся.
Мужчины удалились. Люк не прикрыли, столб дневного света осветил каморку Валерки. Настил с трупом, немного бурой жидкости, остатки застолья... Человек выбрался из узкого лаза, приметил немного спирта в железной солдатской кружке, разом выпил его, занюхав рукавом. Потом оглядел соседа, поморщился, махнул рукой, и начал подниматься наверх, во вьюгу. Снежинки заносило сюда, они окутывали "квартиру" тут же тая.
Бездомный, наконец, выкарабкался из колодца. На него смотрел ошарашено молодой парень - третий из бригады. Отступая, он вдруг повернулся и бросился бежать к ближайшему дому. Наверняка подумал, что мертвец очухался.
- Ну и дурак! - крикнул ему вдогонку бомж. Дойдя до входа в свой дом, он отметил, что тот основательно примёрз. Нужен лом, чтоб подковырнуть чугунную плиту. А где его взять?
Приятная теплота разлилась по телу, перестала болеть голова. Боль приутихла, снова чувствовалась сила. Он закутался в свою вонючую телогрейку, основательней нахлобучил солдатскую шапку-ушанку. Надо было идти за пропитанием. Ближайшие баки с мусором контролировались группой Безглазого. Туда лучше не соваться, а то так отметелят, что точно не оклемаешься, подумал бездомный и неторопливой походкой отправился в обход. Он знал место, где люди вываливали разный мусор прямо во дворе. Чего он там не находил?! Хлеб, огурцы, коричневые яблоки, таблетки, кастрюли, утюги... Как можно выбрасывать это? Вот ведь зажрались!..
Проверив означенную кучу, сегодня, под небольшим заснеженным слоем, он нашёл только три пол-литровых стеклянных бутылки. В одной, правда, замёрзло пиво. Примерно грамм двести. Отлично! Найдя там же тонкий пакет со стёртым рисунком какой-то женщины, он уложил туда отрытое богатство. Сзади кто-то дышит. Медленно обернулся, по обыкновению ожидая удара. Перед ним, пошатываясь, стоял Колька-Щепка.
- Слышал, Чирий, наших мочат! - проговорил подошедший.
- Кого это?
- Да соседа твоего, Валерку!
- Когда?
- Этой ночью... Выпить есть чего-нибудь?
- Сам наскребаю, не видишь?
- Давай вместе?
- Пошёл ты... Иди отсюда, пока я тебе бутылкой по башке не дал!
- Чего ты?..
- С тобой только свяжись... живо куда-нибудь вляпаешься. Топай.
- Смотри, дорыпаешься, сожгу твою хату...
- Попробуй только, сифилитик! Кишки-то твои живо на нож намотаю...
- Вижу совсем мозги твои отсохли... - Щепка отошёл от кучи над которой словно ворон навис Чирий. Прихрамывая значительно заметнее чем оппонент, подошедший двинулся дальше в поисках пропитания. И больше никто не беспокоил собирателя жестяных банок и стеклотары. Он шёл к известным точкам и ненавидел пенсионеров шмыгающих впереди хватая бутылки. Что им дома не сидится? Ведь там тепло, пенсию приносят, дети помогают... Зачем обирать нас, бездомных? Однажды он побил подвыпившего пенсионера своей клюкой. Отхлестал как надо. Вот была радость! Не то что теперь...
Его провожали разными взглядами. В одних он явно читал сожаление, в других яростную ненависть, в-третьих брезгливость, в-четвёртых безразличие. Больше всего было последних. Это радовало и огорчало одновременно. Только начиная думать о себе как о человеке, Чирий впадал в уныние. Хотелось поскорее погрузиться в негу хмельного небытия...
Во второй половине дня метель как будто усилилась. У будки приёма стеклотары образовалась небольшая очередь. Чирий стоял последний, за пенсионером, и его так хотелось ударить по старой шерстяной шапочке с надписью "Sport". Постукивали бутылки, лениво переговаривались пожилые люди, считались гроши. На снегу скользили ноги. Чирий поскользнулся, упал, больно ударяясь лопаткой о железо светло-коричневого ларька, вызывая дружный хохот очереди. И никто не протянул руку что бы помочь...
Наконец, истомившись, Чирий приблизился к заветному окошку. Поспешно выставляя на прилавок собранное добро, он не сразу заметил как изнутри что-то сверкнуло неуловимо быстро. Бледно-красная молния пронеслась по сумрачному помещению... И возник голос оттуда, прямо из этого сумрака, голос приёмщика бутылок:
- Приветствую!
- Чего? - не понял Чирий. - Ты бутылки принимаешь?
- Не можете преодолеть кризис? - странно проговорил приёмщик. - Вы пришли по адресу. Мы поможем...
- Возьми эти чёртовы бутылки и дай мне денег! - не вытерпел всегда раздражительный Чирий. - Или налей, если хочешь помочь!
- Я налью тебе особого зелья, - продолжал голос из окошечка. - Сейчас наша организация проводит эксперимент - влияние детства на формирование личности. Приглашаем вас принять в нём участие. За согласие... - и из мрачной полутени высунулась бутылочка "Столичной".
- Ничего не понял! - пожал плечами бездомный. - Что я должен украсть или кого обмануть?
- Расскажите о своём детстве.
- Оно тебе надо?
Бутылка стала исчезать из поля зрения Чирия. Он спохватился.
- Ладно, ладно... Зачем так нервничать? Дерьмовое было моё детство. Отец и мать были алкашами, всё из дома тащили, меня избивали, на пару суток замыкали в квартире... - рассказывая то с начала, то с конца, он вдруг подумал, что давно не вспоминал своё детство. Возникло позабытое чувство щемящей тоски. Он не мог отследить его, выявить, распознать. Всегда тайное, оно распространялась по его гибнущему разуму и понять его природу он не мог. Словно предназначенное только ему нечто радостное, отняли самым наглым образом. И взамен дали голод, холод и страх. И похитителей он знал - собственные родители. Как он ненавидел их! До сих пор. Пронеся через всю свою жизнь эту ненависть, он погибал от её разящего действия. Ведь ненависть, это стойкое нервное напряжение в системе, комок нецелесообразных импульсов, длительное действие которых ведёт к непоправимым нарушениям. Нельзя долгое время ненавидеть, иначе потом начинаешь презирать и себя...
Когда он скатился? Трудно сказать. Одно время даже работал, жил в общежитии. Но постоянно он ощущал ненависть к этому миру, его полное отрицание. Он удивился, слыша однажды, мол, жизнь прекрасна... Тогда он долго смеялся, видя, что человек произнёсший это, был абсолютно трезв. Жесток, опасен и противен казался ему этот мир, к тому же - безлик, равнодушен и шумен. Он рассказывал и думал только об одном: почему же другим людям он кажется прекрасным? Что они в нём видят хорошего?
Едва подбирая слова, он договорил свою банальную историю. Замер в ожидании награды.
- Просуньте голову в окошечко, мне надо вас лучше рассмотреть, - произнёс приёмщик бутылок.
Чирий загнул одеревеневший позвоночник и впихнул свою истерзанную голову в проём даже не удосужившись снять шапку. Он ничего не увидел, только вдруг почувствовал, как кто-то сдёргивает головной убор и словно в кандалы заключает череп. Холодный обруч металла ожёг кожу, крепко сжал лобные и височные кости. И сознание Чирия померкло...
...Слышится тихий шёпот дождя. Верхний свет погашен, но горит приятный глазу оранжевый абажур. Рядом мама. Она читает сказку на ночь. Под её мягкий голос охватывает приятная полудрёма. Не хочется более лазить по кровати в поисках чего-нибудь интересного. Хочется отдыхать под эти творящие тепло звуки...
...Новый Год! Праздничная суета, яркая мишура, много подарков под ёлкой, кружится хоровод. Мама и папа сидят неподалёку и машут руками, смеются. Рядом друзья - Колька и Андрюха. Они одеты в костюмы лягушонка и лисы. То мелькает, то появляется вновь из-за пушистой стройной красавицы, пара удивительно голубых глаз Светы. Она - Мальвина - самая красивая девочка в их группе...
...Школа. Беготня на переменах, рассказы стихов, первая двойка, томное воздыхание по голубым глазам Светы, первая ссора в Андрюхой. Любовь к рассветам, особенно к солнечным, игры и рисование на полу цветными карандашами с друзьями. Походы в лес за грибами...
...Сильная простуда. Надоедливый вид из окна скучных многоэтажек. Одиночество. Охота на улицу, к пацанам, поиграть в футбол или лапту. Наставления отца, что плохо а что хорошо. Разговор со Светой. Она согласна дружить! Ура!..
...Последний путь в школу...
Ударом пудовой гири было сравнимо пробуждение. Тело словно смялось, волнами по нему прошли страшные судороги. Чирий отскочил от окошка и упал на истоптанный снег оставив приёмщику свою шапку. Но его голос продолжал преследовать бездомного - теперь он засел прямо в голове:
- Не нервничайте так. Изменение памяти ведёт к перестройке подсознания. Оно же, в свою очередь, меняет ваше тело подстраивая его, так сказать, под новое руководство. Незначительно, конечно. Сейчас это пройдёт... Теперь слушайте. Вы в эксперименте. Не вздумайте использовать полученную информацию против человека! Не советую встречаться с теми людьми. Ровно через сутки вы должны быть здесь для снятия чужой начальной памяти и возвращения вашей. Если вас не будет - вы погибнете.
И всё.
К киоску по приёму бутылок подходили пожилые люди. Они брезгливо морщились видя на снегу корчившегося человека. Негромким шёпотом две старухи обсуждали вид его, остальные же деланно выражали полное безразличие. Наконец, силы восстановились. Появились ранее незамеченные боли в спине, печени, коленях, голове. Последняя попросту "раскалывалась"... Зато нога стала меньше болеть и кисти рук не ломило как прежде. Взглянул на образовавшуюся очередь. И впервые ему стало стыдно за свой ужасный вид. Он отвернулся, поднялся, выпрямляя ворот фуфайки. Первые шаги дались с трудом. Он несколько раз упал. Из очереди донеслось: "На водку всегда найдут!".
Боль тела не давала покоя, однако, она уходила на второй план. Основное внимание было приковано к воспоминаниям его юности. Двигаясь с прикрытыми глазами, он улыбался самому себе перебирая в памяти давно забытые им события. Господи, до чего же было ему хорошо! Но почему он раньше этого не помнил? И откуда эта вонь, и грязные одежды? Что с ним стало? И пришло осознание того, что хорош и весел этот буран; растопырив пальцы пытался поймать несколько снежинок. И странная боль ушла... Он муссировал внутри себя приятные образы давнего детства, и именно они говорили о том, каков есть мир хорош и прекрасен, когда вокруг тебя любящие люди, когда ты ощущаешь их заботу, чувствуешь свою значимость. И что зовут его Дима.
Отойдя от киоска несколько сот метров, Дима обнаружил в правой руке бутылку водки, а в левой удерживался пустой пакет. И впервые ему не захотелось пить. Наоборот, возникло желание выбросить бутылку в ближайшую урну для мусора. Он так и сделал. Теперь предстояло отыскать свой потерянный дом. Вот же память какие чудеса вытворяет!
Подпоясавшись, с удовольствием разглядывая окрестности, Дима двинулся вдоль улицы совершенно изменившейся походкой. Пританцовывая, он точно знал направление, словно когда-то, не очень давно, тут был. Да, он бегал по этому тротуару в школу, чёрт возьми! Там, за углом, должна быть парикмахерская. Точно. Он почему-то не сильно удивился случившейся метаморфозе, больше удивлялся тому почему его тело и одежды пребывают в таком плачевном состоянии. Что вообще произошло? Он ведь жил в канализации!..
Радуясь непогоде, Дима, наконец, добрался до своего двора. Он безошибочно определил подъезд и заходя в него совершенно спокойно поздоровался с тётей Лидой. Та выпучила на него глаза и брезгливо шарахнулась в сторону. Сколько времени прошло, а она почти не изменилась, подумал бездомный. Поднявшись на третий этаж, он позвонил в квартиру под номером десять. Открывать никто не торопился. Наверное ушли куда-нибудь, подумал он. Сейчас они старенькие. Надо хорошо их расспросить, что же с ним стало. Совершенно машинально начал искать ключи в своих карманах. Брезгливо натыкался в них на комья земли, окурки, пробки от бутылок. Прислонившись к стене, он остался ждать.
Шли часы. За это время Дима до мельчайших подробностей вспомнил каждую трещину и надпись сделанную на белой стене лестничного проёма. Он знал расположение в квартире предметов. Сейчас, наверное, всё там изменилось... Шаги, в который раз раздались внизу. Особо не реагируя на них, он рассматривал дверную отделку. И вдруг голос, знакомый, мягкий, строго спросил:
- Что вам тут надо?
Бездомный обернулся и чуть приоткрыл рот от неожиданности. Перед ним стояла его мать, но не постаревшая, а довольно молодо выглядевшая, в голубой вязаной шапочке, светлом пуховике и в его тон сапожках. Эта она! Вон та родинка едва приметная на подбородке, тот же взгляд... Несомненно в его странных воспоминаниях была именно эта женщина. Ему так и хотелось прижаться к ней, обнять, сказать ей о том, что он соскучился. Очень хотелось. И он сделал два шага вперёд.
- Не приближайтесь! - неожиданно испугалась женщина. - Проваливайте отсюда! Я сейчас мужа позову...
- Не надо... - прошептал бездомный. - Послушайте...
- Вы дадите мне пройти в мою собственную квартиру?
- Одну секунду, послушайте... - умолял пришедший. - Я не знаю что со мной... Но мне кажется, что я вас знаю...
Женщина оттеснила бомжа и принялась торопливо открывать железную дверь. Почему она просто не позвонила? Руки её дрожали, ключ так и норовил выпасть из пальцев не желая занять правильное положение в замочной скважине. Морщась от вони, она хотела только одного - поскорее проникнуть домой и отмыться от этого противного запаха. А он не уходил, стоял тут в подъезде, на соседском коврике и продолжал говорить какую-то чушь:
- Да, да не удивляйтесь... Я раньше жил здесь...
- Что-то не припомню...
- Правда. В квартире номер десять.
- Да что вы меня отвлекаете! Никто тут не жил кроме нашей семьи! - ей всё же удалось отомкнуть первую дверь. За ней была вторая, лёгкая, деревянная. Звенела связка ключей.
- В прихожей на стене находилось большое зеркало. Снизу оно исцарапано. Там есть крохотное слово "Света". В спальне треснута стена. И ещё висели розовые шторы на кухне. А в зале поскрипывают доски пола...
Женщина открыла дверь и хотела уже спрятаться от назойливого бездомного, как замерла от его последней фразы:
- Почему вы сказали, что Света слишком избалованный ребёнок?
Она медленно повернула голову.
- Что, простите?
- Вы сказали своему сыну, что Света очень избалована. Почему?
- Я что-то не понимаю...
- Разговор после её ухода на кухне за уборкой посуды. Припоминаете?
Женщина стала медленно наступать на бездомного.
- Откуда вы знаете моего сына? Он сам вам рассказывал? Нет, он бы никогда не стал...
- И всё-таки вы не ответили...
Её худощавые руки протянулись, и ухватили бездомного за грудки.
- Прекратите! Заткнитесь! Слышите? И не приходите сюда никогда!.. - и с обоих глаз её сочились слёзы...
- Простите, - пробормотал Дима. - Извините, но мне кажется, что когда-то я был этим самым ребёнком, вашим сыном. Потом что-то случилось и я оказался на улице. Вы не знаете...
- Убирайтесь! Я вас ненавижу!.. - уже рыдала женщина. Она слабо оттолкнула бомжа. Утирая слёзы быстро скрылась в квартире. С громким щелчком захлопнулась дверная пластина.
Бездомный остался один. Желание позвонить он урезонил. Посижу маленько и пойду, устало подумал он, подгибая колени и прислоняясь к стене. Просидев так около получаса, поняв что его не восприняли всерьёз, он устало поднялся разгибая спину. Неторопливо стал спускаться с лестницы, когда дверь скрипнула и знакомый мужской голос произнёс:
- Мужчина, постойте. Войдите.
Бездомный без труда узнал отца, слабо кивнул ему в знак приветствия и вошёл в квартиру. Всё было на своих местах. Только сменились обои, да более свежими выглядели деревянные косяки.
- Вы что-то можете нам рассказать о Диме? - продолжал мужчина не приглашая пройти. Женщины не было видно.
- Я и сам толком ничего не понимаю. Одно время мне казалось, что я живу как-то не так, не как все. Потом пошёл сдавать бутыли и этот приёмщик... Он что-то сделал со мной... Каким-то образом я вспомнил своё настоящее детство. Вот я и здесь.
- Вы сказали, что являетесь сыном Марии...
- Я помню её как свою мать!
- А я, значит, отец?
- Точно.
- Ни фига не точно! Ты знаешь хоть что-нибудь о нас?
- Спрашивайте.
- Что я подарил сыну первого сентября?
- Компьютер.
- Где он больше всего любил играть?
- В спальне.
- Чем он болел?
- Простуда. А у вас тогда был вывих.
Мужчина ошарашено отстранился. Он ухватился за ручку межкомнатной двери чтобы не упасть. Из кухни вышла хмурая Мария.
- Что вы ещё о нём знаете?
- Всё, говорю вам. Я ведь был им когда-то...
- Этого не может быть! - простонала она. - Димочка погиб почти три года тому назад! Мы похоронили его...
Она плакала. Муж начал утешать её. Бездомный был в растерянности. Он понял что натворил. И был совершенно сбит с толку. Вспомнились слова приёмщика, мол, не ищи тех людей. Теперь он понял, кого не надо было искать! Не поворачиваясь стал отступать к двери.
- Не уходите, - произнёс мужчина. - Вы должны нам всё рассказать. Правда, Мария?
Бездомный замер. Этого он давно ждал... Стоя под горячими струями воды, он будто снова очутился в своём кем-то украденном прошлом. На тело было страшно смотреть. Он и не смотрел подставив лицо льющейся чистоте. По белоснежной эмали стекала уже откровенная грязь. На отмывку ушло пол брикета душистого мыла. Не жалел он и шампуня. На змеевике висел приготовленный Марией халат. Долго смотрелся в зеркало, но видел какую-то чужую обветренную физиономию, взлохмаченные мокрые волосы. Ничего общего со своими воспоминаниями. И наверное по этому немного жутко...
В зале накрыли стол. Супружеская пара была несколько встревожена, суетлива, напряжена. Сергей подкручивал седину на виске. Мария робко улыбалась. Дима сел за стол не ощущая ничего кроме голода. Молча принялись есть. Где-то на середине трапезы Мария спросила:
- Что с вами случилось? Откуда вы?
- Отсюда, - с готовностью ответил Дима. - Вон из того угла я пускал самолётики, а пятно на стенке не я сделал, а Колька. Это он тогда чернила разлил, растяпа! Правда, я сам удивляюсь, где я находился всё это время? Видимо какой-то жизненный кризис. Опять же я люблю жизнь, что бы так безответственно относится к ней... Не могу уловить тот момент перехода от нормальной жизни к скотской... И ещё этот приёмщик бутылок, помню, предупредил, мол, я участвую в каком-то эксперименте и что должен явиться завтра в это же время и он восстановит мою память... Кажется, так он сказал... Не то я погибну...
- Как он выглядел, этот приёмщик? - спросил Сергей.
- Да весь фокус в том, что я его не видел. Помню смутно - теперь ещё хуже - что принёс на сдачу несколько бутылок, а он мне заявляет о каком-то эксперименте. Ну и заинтересовал меня чем-то таким, что меня тогда привлекало... Я голову просовываю, а он меня хвать железным обручём! Ну и тогда пришло долгожданное приятие этого мира...
- Но ты и Дима совсем разные люди! - почти выкрикнула Мария. - Ему сейчас исполнилось бы восемнадцать... - голос её дрогнул.
- Прямо какое-то перерождение... - бормотал Сергей.
- Надо было внимательней слушать приёмщика бутылок, чёрт возьми! - раздосадовано вымолвил гость и даже хлопнул себя по колену. - Я хорошо запомнил слово эксперимент, но не больше. Возможно, тот уровень моего мышления не позволил понять его.
Постепенно их разговор сменился на более семейный и спустя час эти три человека весело болтали о прошедшем, о том веселье, что случалось у них по праздникам, когда заходили Степановы. Бесследно исчезло ощущение незнакомого человека, отступила скованность. Слова подбирались свободно, известные, незабытые ещё общие шутки то и дело веселили собравшихся. Господи, думала женщина, а ведь это и вправду мой сын! Она ни с кем не спутает его манеру говорить, двигаться, жестикулировать мышцами лица... Уж очень похоже делал это пришедший к ним в воскресенье бездомный. Его "украшал" широкий шрам на шее; волосы были жидкими, наблюдалось их редкость на макушке - первый признак начинающего облысения. Ладони и пальцы были изъедены коростами. Но это всё затмилось множеством невербальных жестов.
Вот и Сергей оживился. Он не мог не заметить схожесть своего сына с этим человеком. Он пытался объяснить это, но не мог. Внешность его совершенно ужасна; иногда проскакивали сленговые выражения, но гость каждый раз просил прощения. Может, держал ложку чуть не так, смеялся с хрипом комично тряся головой - привычки тяжёлой уличной жизни. И, тем не менее, это был их сын!
Засиделись далеко за полночь. Мария постелила Диме в его комнате.
Во сне к нему явился приёмщик бутылок в виде сильного голоса и сообщил о том, что надо вернуться. На утро, Дима проснулся хмурый. Он чувствовал что у него отнимут это немногое хорошее. Сообщив родителям он принялся одеваться.
- А может не ходить? - робко произнесла Мария.
- Тогда я умру. И знаешь, я ему верю, - ответил сын.
К ларьку отправились вместе. С дрожью в ногах, Дима подошёл к окошечку.
- Эй, вы там?
Теперь он точно увидел какой-то странно-жёлтый всплеск света в полумраке за оконным пространством. Голос приёмщика не заставил долго ждать.
- Да, я здесь.
- Постойте, скажите, я могу остаться таким как сейчас или вы вернёте меня к прежней жизни?
- Придётся вам стать тем кем вы были. Это не моя прихоть или злорадная натура. Просто таков порядок вещей Природы. Эта твоя память вовсе не твоя, а одного молодого человека. Он ушёл из этого мира некоторое время назад. Теперь он находится очень далеко отсюда и существует с вашими воспоминаниями. Мы пока не можем искусственно создавать их. Только, так сказать, менять носители... Да, а вы изменились...
- Мне страшно... Я ничего не вспомню?
- Абсолютно. Просовывайте сюда голову...
Сергей и Мария видели, как их Дима пригнулся к окошечку, и как отпрянул назад, упав на истоптанный снег. Они подбежали к нему, привели в чувство. Озираясь взглядом затравленного, испуганного человека, Чирий стал вырываться из тёплых рук Марии. Шатаясь, он двигался на четвереньках пачкая новую одежду. Сергей подскочил к окошку и закричал в него:
- Что вы сделали с моим сыном?! Ублюдки...
Из крохотного помещения заставленного стеклотарой, на него смотрела испуганная работница в серой шали. В руках она держала раскрытую "Лизу". На светлой коже женщины выступил алый румянец. Глаза прослезились...
Делая шаг назад, Сергей пробормотал:
- Простите, я думал... Простите...
- Серёжа, он убежал! Димочка убежал, - кричала взлохмаченная Мария. - Мне кажется, он не узнал нас...
- Будь проклят тот кто это сотворил! - крикнул в небо Сергей.
Прав оказался приёмщик бутылок. Чирий действительно ничего не вспомнил. Он продолжал жить в своей норе, пока, однажды, к нему не заглянули милиционеры и не забрали в отделение. Тот парень, что стоял тогда у люка и видел вылезшего бездомного из жилища покойного Валерки, дал точные описания Чирия. К тому же отпечатки пальцев на кружке были не в его пользу. Предъявив обвинение в убийстве, бездомному предоставили дом. Он даже этому несколько обрадовался... Но, иногда, его посещали стойкие приступы хандры, жуткой тоски по чему-то несбывшемуся. И ещё лик женщины, далёкий и таинственный как другая вселенная... И некоторые запахи казались очень знакомыми. Лёжа на нарах он долго думал над этими "странностями" его восприятия. С этим и засыпал...
А с Земли, в определённую точку Мирового пространства, было послано сообщение:
"Амон. Опыт укрепил теорию. Возможно изменение направленности развития здешнего общества посредством внедрения специальной "ранней искусственной памяти". Повышаю степень его использования до четырёх. Жду образцы "РИП". Следующий сеанс через триста сорок оборотов этой планеты вокруг звезды".