Шри Ауробиндо : другие произведения.

Шри Ауробиндо. Савитри, Книга 7, Канто 5

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Canto V
   THE FINDING OF THE SOUL
   Песнь пятая
   Обнаружение души
  
  
  
  
   Onward she passed seeking the soul's mystic cave.
   Дальше она шла, ища мистическую пещеру души.
   At first she stepped into a night of God.
   Сначала она вступила в ночь Бога.
   The light was quenched that helps the labouring world,
   Погашен был Свет, что помогает этому тяжко работающему миру,
   The power that struggles and stumbles in our life;
   Сила, что борется и спотыкается в нашей жизни;
   This inefficient mind gave up its thoughts,
   Этот беспомощный ум отбросил свои мысли,
   The striving heart its unavailing hopes.
   Борющееся сердце оставило свои бесполезные надежды.
   All knowledge failed and the Idea's forms
   Все Знание и все формы Идеи потерпели неудачу,
   And Wisdom screened in awe her lowly head
   И Мудрость в благоговейном ужасе спрятала свою смиренную голову,
   Feeling a Truth too great for thought or speech,
   Ощущая Истину, что была слишком велика для слова и для мысли,
   Formless, ineffable, for ever the same.
   Бесформенную, невыразимую, вечно одну и ту же.
   An innocent and holy Ignorance
   Невинное, святое Неведение
   Adored like one who worships formless God
   Склонилось в благоговении как тот, кто поклоняется бесформенныму Богу,
   The unseen Light she could not claim nor own.
   Перед незримым Светом, на который оно не могло претендовать и которым не способно было обладать.
   In a simple purity of emptiness
   В простой чистоте пустоты
   Her mind knelt down before the unknowable.
   Ее ум преклонил колени перед непостижимым.
   All was abolished save her naked self
   Все было уничтожено, кроме ее обнажившегося я
   And the prostrate yearning of her surrendered heart:
   И смиренного стремления ее сдавшегося сердца:
   There was no strength in her, no pride of force;
   Не было силы в ней, ни гордости обладания силой;
   The lofty burning of desire had sunk
   Высокий пыл желания угас
   Ashamed, a vanity of separate self,
   Пристыженное, тщеславие ее отделенного я,
   The hope of spiritual greatness fled,
   Надежда на духовное величие исчезли,
   Salvation she asked not nor a heavenly crown:
   Она не просила ни спасения, ни божественного венца:
   Humility seemed now too proud a state.
   Даже смирение казалось теперь слишком гордым состоянием.
   Her self was nothing, God alone was all,
   Ее я стало ничем, один лишь Бог был всем,
   Yet God she knew not but only knew he was.
   Но она все еще не знала Бога, лишь знала, что он есть.
   A sacred darkness brooded now within,
   Священная тьма повисла теперь внутри,
   The world was a deep darkness great and nude.
   Мир стал глубокой тьмою, обнаженной и великой.
   This void held more than all the teeming worlds,
   Эта пустота вмещала в себя больше, чем все эти несметные миры,
   This blank felt more than all that Time has borne,
   Это пустое пространство ощущалась больше, чем все то, что сотворило Время.
   This dark knew dumbly, immensely the Unknown.
   Эта тьма безмолвно и неизмеримо таила в себе знание Неведомого.
   But all was formless, voiceless, infinite.
   Но все было бесформенно, бесконечно, немо.
   As might a shadow walk in a shadowy scene,
   Подобно тому как на фоне тени скользит другая тень,
   A small nought passing through a mightier Nought,
   Каким-то маленьким ничто, что движется сквозь более великое Ничто,
   A night of person in a bare outline
   Каким-то темным, лишенным содержания, абрисом личности,
   Crossing a fathomless impersonal Night,
   Пересекающим бездонную, безличностную Ночь,
   Silent she moved, empty and absolute.
   Она шла в молчании, абсолютная и пустая.
   In endless Time her soul reached a wide end,
   Ее душа достигла беспредельного конца в бесконечном Времени,
   The spaceless Vast became her spirit's place.
   Местом ее духа стала лишенная пространства Беспредельность.
   At last a change approached, the emptiness broke;
   Наконец какое-то изменение приблизилось и пустота нарушилась;
   A wave rippled within, the world had stirred;
   Затрепетала внутри волна, мир начал шевелиться;
   Once more her inner self became her space.
   Снова ее внутреннее я стало ее пространством.
   There was felt a blissful nearness to the goal;
   Ощущалась блаженная близость к цели;
   Heaven leaned low to kiss the sacred hill,
   Небеса склонились низко, целуя священные холмы;
   The air trembled with passion and delight.
   Воздух затрепетал страстью и восторгом.
   A rose of splendour on a tree of dreams,
   Розой великолепия на древе грез,
   The face of Dawn out of mooned twilight grew.
   Лик Рассвета поднимался из лунных сумерек.
   Day came, priest of a sacrifice of joy
   День вошел, как жрец какой-то жертвенной радости
   Into the worshipping silence of her world;
   В молитвенное безмолвие ее мира;
   He carried immortal lustre as his robe,
   Он нес бессмертное сияние словно свои одежды,
   Trailed heaven like a purple scarf and wore
   Расстилая небеса как пурпурную мантию,
   As his vermilion caste-mark a red sun.
   И нес красный диск солнца как алый символ своей касты.
   As if an old remembered dream come true,
   Как будто давняя, живущая в памяти, мечта стала реальностью,
   She recognised in her prophetic mind
   Она узнала в своем пророческом уме
   The imperishable lustre of that sky,
   Нетленное сияние этого неба,
   The tremulous sweetness of that happy air
   Трепетную сладость этой счастливой атмосферы
   And, covered from mind's view and life's approach,
   И скрытую от прикосновенья жизни и видения ума
   The mystic cavern in the sacred hill
   Мистическую пещеру в священной скале
   And knew the dwelling of her secret soul.
   Обитель своей тайной души.
   As if in some Elysian occult depth,
   Словно в какой-то оккультной, исполненной блаженства, глубине,
   Truth's last retreat from thought's profaning touch,
   В последнем приюте Истины от оскверняющего прикосновенья мысли,
   As if in a rock-temple's solitude hid,
   Словно в тайном уединении скального храма,
   God's refuge from an ignorant worshipping world,
   В убежище Бога от поклонения мира неведения,
   It lay withdrawn even from life's inner sense,
   Оно лежало, скрытое даже от внутреннего ощущенья жизни,
   Receding from the entangled heart's desire.
   Вдали от путанного желанья сердца.
   A marvellous brooding twilight met the eyes
   Глаза ласкали чудесные, задумчивые сумерки
   And a holy stillness held that voiceless space.
   Священной тишиной было наполнено это безмолвное пространство.
   An awful dimness wrapped the great rock-doors
   Ужасный туман окутывал великие скальные врата,
   Carved in the massive stone of Matter's trance.
   Что были высечены в массивном камне транса Материи.
   Two golden serpents round the lintel curled,
   Два золотых змея обвились вокруг перекладины,
   Enveloping it with their pure and dreadful strength,
   Окутывая их своей ужасной, чистой силой,
   Looked out with wisdom's deep and luminous eyes.
   Взирали на нее глубокими, сияющим глазами мудрости.
   An eagle covered it with wide conquering wings:
   Орел распростер над ними широкие победоноснные крылья:
   Flames of self-lost immobile reverie,
   Огнями погруженных в забвении, неподвижных грез
   Doves crowded the grey musing cornices
   На серых, задумчивых карнизах теснились голуби,
   Like sculptured postures of white-bosomed peace.
   Словно изваяния белогрудого покоя.
   Across the threshold's sleep she entered in
   Она ступила внутрь через сон порога
   And found herself amid great figures of gods
   И оказалась среди великих фигур богов,
   Conscious in stone and living without breath,
   Сознательные в камне и живущие без дыханья,
   Watching with fixed regard the soul of man,
   С пристальным вниманием наблюдающие душу человека,
   Executive figures of the cosmic self,
   Исполнительные фигуры космического я,
   World-symbols of immutable potency.
   Миры-символы неизменного могущества.
   On the walls covered with significant shapes
   Со стен, покрытых символическими формами,
   Looked at her the life-scene of man and beast
   Сцены жизни человека и зверя смотрели на нее
   And the high meaning of the life of gods,
   И высокий смысл жизни богов,
   The power and necessity of these numberless worlds,
   Могущество и необходимость этих бесчисленных миров,
   And faces of beings and stretches of world-space
   Лики существ и протяженности мирового пространства
   Spoke the succinct and inexhaustible
   Выражали сжато и неистощимо
   Hieratic message of the climbing planes.
   Иератическое послание восходящих планов.
   In their immensitude signing infinity
   Символизируя в своей необъятности бесконечность,
   They were the extension of the self of God
   Они были расширением личности Бога
   And housed, impassively receiving all,
   И вмещали, беспристрастно принимая все,
   His figures and his small and mighty acts
   Его фигуры, его могучие и малые деяния,
   And his passion and his birth and life and death
   Его страсть, его рождение, жизнь и смерть
   And his return to immortality.
   И его возвращение к бессмертию.
   To the abiding and eternal is their climb,
   Их восхожденье вело к неизменному и вечному,
   To the pure existence everywhere the same,
   К чистому существованию, что везде одно и тоже,
   To the sheer consciousness and the absolute force
   К абсолютному сознанию и абсолютной силе,
   And the unimaginable and formless bliss,
   К невообразимому, свободному от форм, блаженству
   To the mirth in Time and the timeless mystery
   К радости во Времени и к мистерии вне времени
   Of the triune being who is all and one
   Триединого существа, которое есть все и одно,
   And yet is no one but himself apart.
   И все же не является ничем, но обособленно.
   There was no step of breathing men, no sound,
   Там не было звуков, и не слышны были шаги живых людей,
   Only the living nearness of the soul.
   Лишь ощущалась живая близость души.
   Yet all the worlds and God himself were there,
   И все же все миры и сам Бог были там,
   For every symbol was a reality
   Ибо каждый символ был реальностью
   And brought the presence which had given it life.
   И нес в себе присутствие, которое давало ему жизнь.
   All this she saw and inly felt and knew
   Все это она видела, и внутренне ощущала, и знала
   Not by some thought of mind but by the self.
   Не посредством мысли, но всем своим существом.
   A light not born of sun or moon or fire,
   Свет, рожденный не солнцем, не луной, и не огнем,
   A light that dwelt within and saw within
   Свет, что пребывает и созерцает внутри,
   Shedding an intimate visibility
   Льющийся вокруг, давая сокровенный обзор,
   Made secrecy more revealing than the word:
   Сделал тайну более явною, чем слово:
   Our sight and sense are a fallible gaze and touch
   Ошибаются взгляд наших глаз и прикосновение чувства,
   And only the spirit's vision is wholly true.
   И лишь виденье духа всецело истинно.
   As thus she passed in that mysterious place
   И пока она шла в этом мистическом месте
   Through room and room, through door and rock-hewn door,
   Переходя из комнаты в комнату, сквозь одну дверь и следующую, вырубленную в камне, дверь
   She felt herself made one with all she saw.
   Она ощущала себя единой со всем, что видела.
   A sealed identity within her woke;
   Внутри нее пробудилась скрытая тождественность;
   She knew herself the Beloved of the Supreme:
   Она осознавала себя Возлюбленной Высочайшего;
   These Gods and Goddesses were he and she:
   Этими Богинями и Богами были он и она:
   The Mother was she of Beauty and Delight,
   Она была Матерью Красоты и Восторга,
   The Word in Brahma's vast creating clasp,
   Словом в широком созидающем объятии Брахмы,
   The World-Puissance on almighty Shiva's lap,-
   Мировым Могуществом на коленях всемогущего Шивы, -
   The Master and the Mother of all lives
   Матерью и Властительницей всех жизней,
   Watching the worlds their twin regard had made,
   Наблюдающей миры, что были сотворены их соединившимся взором,
   And Krishna and Radha for ever entwined in bliss,
   Кришна и Радха, навеки в сплетенные блаженстве,
   The Adorer and Adored self-lost and one.
   Обожающая и Обожаемый, потерявшие себя друг в друге и единые.
   In the last chamber on a golden seat
   В последних покоях на золотом троне
   One sat whose shape no vision could define;
   Сидел Тот, чью форму и вид описать невозможно;
   Only one felt the world's unattainable fount,
   Только ощущался недостижимый источник мира,
   A Power of which she was a straying Force,
   Могущество, странствующей Силой которого она была,
   An invisible Beauty, goal of the world's desire,
   Незримая Красота, цель страстного стремленья мира,
   A Sun of which all knowledge is a beam,
   Солнце, лучом которого является всякое знание,
   A Greatness without whom no life could be.
   Величие, без которого никакая жизнь не могла бы существовать.
   Thence all departed into silent self,
   Отсюда все уходило в безмолвное я,
   And all became formless and pure and bare.
   Все стало бесформенным, чистым и нагим.
   Then through a tunnel dug in the last rock
   Затем через туннель, что был вырублен в последней скале
   She came out where there shone a deathless sun.
   Она проникла туда, где сияло бессмертное солнце.
   A house was there all made of flame and light
   Дом там стоял, весь из пламени и света,
   And crossing a wall of doorless living fire
   И, пройдя сквозь стену живого огня без дверей,
   There suddenly she met her secret soul.
   Внезапно она встретила там свою тайную душу.
  
  
  
  
   A being stood immortal in transience,
   Бессмертное Существо перебывало в преходящем,
   Deathless dallying with momentary things,
   Бессмертие, развлекающее себя мимолетными вещами,
   In whose wide eyes of tranquil happiness
   В чьих широко распахнутых очах безмятежного счастья,
   Which pity and sorrow could not abrogate
   Которое не могли отменить никакие печали иль горе,
   Infinity turned its gaze on finite shapes:
   Бесконечность взирала на конечные формы:
   Observer of the silent steps of the hours,
   Наблюдатель безмолвной поступи часов,
   Eternity upheld the minute's acts
   Вечность поддерживала действия мгновения
   And the passing scenes of the Everlasting's play.
   И преходящие сцены игры Предвечнего,
   In the mystery of its selecting will,
   В мистерии своей избирающей воли,
   In the Divine Comedy a participant,
   Участница Божественной Комедии,
   The Spirit's conscious representative,
   Сознательный Представитель Духа,
   God's delegate in our humanity,
   Посланец Бога в нашей человеческой природе,
   Comrade of the universe, the Transcendent's ray,
   Товарищ вселенной, луч Трансцендентного,
   She had come into the mortal body's room
   Она вошла в пространство смертного тела
   To play at ball with Time and Circumstance.
   Чтобы играть в мяч с Обстоятельством и Временем.
   A joy in the world her master movement here,
   Радость в мире - ее главное движение здесь,
   The passion of the game lighted her eyes:
   Страсть игры сияла в ее глазах:
   A smile on her lips welcomed earth's bliss and grief,
   Улыбка на ее устах приветствовала печали и блаженство земли,
   A laugh was her return to pleasure and pain.
   Смех был ее ответом на удовольствие и боль.
   All things she saw as a masquerade of Truth
   На все вещи она смотрела как на маскарад Истины,
   Disguised in the costumes of Ignorance,
   Прикрытой костюмами Неведения,
   Crossing the years to immortality;
   Что через годы движется к бессмертию;
   All she could front with the strong spirit's peace.
   Все могла она встретить лицом к лицу в покое могучего духа.
   But since she knows the toil of mind and life
   Но поскольку она знает тяжкий труд жизни и ума,
   As a mother feels and shares her children's lives,
   Как мать чувствует и разделяет жизнь своих детей,
   She puts forth a small portion of herself,
   Она посылает вперед малую частицу самой себя,
   A being no bigger than the thumb of man
   Существо не больше большого пальца человека,
   Into a hidden region of the heart
   В сокровенную область сердца,
   To face the pang and to forget the bliss,
   Чтобы встретить лицом к лицу боль и позабыть блаженство,
   To share the suffering and endure earth's wounds
   Чтобы разделить страдание и выносить раны земли
   And labour mid the labour of the stars.
   И трудиться под звездами.
   This in us laughs and weeps, suffers the stroke,
   Оно смеется в нас и плачет, и выносит удары,
   Exults in victory, struggles for the crown;
   Ликует в победе и борется ради венца;
   Identified with the mind and body and life,
   Отождествляясь с телом, жизнью и умом,
   It takes on itself their anguish and defeat,
   Оно принимает на себя их поражение и муку,
   Bleeds with Fate's whips and hangs upon the cross,
   И висит на кресте и истекает кровью под хлыстом Судьбы,
   Yet is the unwounded and immortal self
   И все же остается невредимым и бессмертным,
   Supporting the actor in the human scene.
   Поддерживая актера на театральной сцене человеческого бытия.
   Through this she sends us her glory and her powers,
   Через эту часть она посылает нам свое великолепие и свои силы,
   Pushes to wisdom's heights, through misery's gulfs;
   Выталкивает на высоты мудрости, проводит через пропасти невзгод;
   She gives us strength to do our daily task
   Она дает нам силу для того, чтобы исполнить нашу ежедневную задачу
   And sympathy that partakes of others' grief
   И сочувствие, что способно разделить горе других,
   And the little strength we have to help our race,
   И ту небольшую силу, что мы имеем, чтобы помочь нашей расе,
   We who must fill the role of the universe
   Мы, кто должны исполнить роль вселенной,
   Acting itself out in a slight human shape
   Которая сама осуществляет действие через эту слабую человеческую форму,
   And on our shoulders carry the struggling world.
   И несет на наших плечах этот борющийся мир.
   This is in us the godhead small and marred;
   Оно в нас малое и искаженное божество;
   In this human portion of divinity
   В этой человеческой частице божественности,
   She seats the greatness of the Soul in Time
   Она пребывает как величие Души во Времени,
   To uplift from light to light, from power to power,
   Чтобы поднимать его от света к свету, от силы к силе,
   Till on a heavenly peak it stands, a king.
   Пока он не взойдет царем на божественную вершину,
   In body weak, in its heart an invincible might,
   В слабом теле, в его сердце - непобедимая мощь,
   It climbs stumbling, held up by an unseen hand,
   Он восходит, спотыкаясь поддержанный незримою рукой.
   A toiling spirit in a mortal shape.
   В смертной форме работающий дух.
   Here in this chamber of flame and light they met;
   Здесь они встретились, в этой обители огня и света;
   They looked upon each other, knew themselves,
   Они смотрели друг на друга, и осознали себя,
   The secret deity and its human part,
   Тайное божество и его человеческая часть,
   The calm immortal and the struggling soul.
   Борющаяся душа и спокойное бессмертие.
   Then with a magic transformation's speed
   Затем, со стремительностью волшебного преображения,
   They rushed into each other and grew one.
   Они слились друг с другом и стали едины.
  
  
  
  
   Once more she was human upon earthly soil
   Снова она была человеком на этой земной почве,
   In the muttering night amid the rain-swept woods
   Средь бормочущих звуков ночи и омываемых дождями лесов,
   And the rude cottage where she sat in trance:
   В простой хижине, где она сидела в трансе:
   That subtle world withdrew deeply within
   Глубоко внутрь отступил этот тонкий мир
   Behind the sun-veil of the inner sight.
   За солнечную вуаль внутреннего видения.
   But now the half-opened lotus bud of her heart
   Но теперь полураскрытый бутон лотоса ее сердца
   Had bloomed and stood disclosed to the earthly ray;
   Расцвел и стоял, открытый земному лучу;
   In an image shone revealed her secret soul.
   В этом образе сияла раскрытой ее тайная душа.
   There was no wall severing the soul and mind,
   Не было стены разделяющей ум и душу,
   No mystic fence guarding from the claims of life.
   Не было мистического ограждения, предохраняющего от требований жизни.
   In its deep lotus home her being sat
   Ее существо сидело в своем глубоком лотосовом доме,
   As if on concentration's marble seat,
   Словно на мраморном троне концентрации,
   Calling the mighty Mother of the worlds
   Призывая могучую Мать миров
   To make this earthly tenement her house.
   Чтобы она сделала это земное жилище своим домом.
   As in a flash from a supernal light,
   Как во вспышке божественного света
   A living image of the original Power,
   Живой образ изначального Могущества,
   A face, a form came down into her heart
   Чей-то лик, чья-то форма снизошли в ее сердце
   And made of it its temple and pure abode.
   И сотворили из него свой храм и свою чистую обитель.
   But when its feet had touched the quivering bloom,
   Но когда его ноги коснулись этого трепетного цветения,
   A mighty movement rocked the inner space
   Могучее движение сотрясло внутреннее пространство,
   As if a world were shaken and found its soul:
   Как если б мир был потрясен и обнаружил свою душу:
   Out of the Inconscient's soulless mindless night
   Из Несознания бездушной, лишенной ума Ночи
   A flaming Serpent rose released from sleep.
   Пылающая поднялся Змей, освобожденный от сна.
   It rose billowing its coils and stood erect
   Он поднялся, вздымая свои кольца и выпрямился,
   And climbing mightily, stormily on its way
   Восходя как могучий ураган на своем пути,
   It touched her centres with its flaming mouth;
   Он своим пылающими устами коснулся центров Савитри;
   As if a fiery kiss had broken their sleep,
   Словно пламенный поцелуй нарушил их сон,
   They bloomed and laughed surcharged with light and bliss.
   Они расцвели и рассмеялись, наполняясь блаженством и светом.
   Then at the crown it joined the Eternal's space.
   Затем над теменем они слились с пространством Вечного.
   In the flower of the head, in the flower of Matter's base,
   В цветке головы и в цветке основания Материи,
   In each divine stronghold and Nature-knot
   В каждой божественной крепости и узле Природы
   It held together the mystic stream which joins
   Она поддерживала непрерывным мистический поток, который соединяет
   The viewless summits with the unseen depths,
   Взору недоступные вершины и незримые глубины,
   The string of forts that make the frail defence
   Цепь крепостей, что держат хрупкую оборону,
   Safeguarding us against the enormous world,
   Нас охраняя от огромного мира,
   Our lines of self-expression in its Vast.
   Наши границы самовыражения в его Беспредельности.
   An image sat of the original Power
   Образ изначальной Силы восседал,
   Wearing the mighty Mother's form and face.
   Несущей могучей лик Матери и ее форму.
   Armed, bearer of the weapon and the sign
   Вооруженная, носительница оружия и знака,
   Whose occult might no magic can imitate,
   Чьё оккультное могущество накакая магия имитировать не может,
   Manifold yet one she sat, a guardian force:
   Многосторонняя и все же единая, она сидела, хранительница силы:
   A saviour gesture stretched her lifted arm,
   В спасительным жесте была поднята ее рука,
   And symbol of some native cosmic strength,
   И, символом какой-то врожденной, космической силы,
   A sacred beast lay prone below her feet,
   У него ее, расростершись, лежал священный зверь,
   A silent flame-eyed mass of living force.
   Безмолвная, огненноглазая масса живой силы.
   All underwent a high celestial change:
   Все претерпело высокое, божественное изменение:
   Breaking the black Inconscient's blind mute wall,
   Разрушая слепую, немую стену черного Несознательного,
   Effacing the circles of the Ignorance,
   Стирая круги Неведения,
   Powers and divinities burst flaming forth;
   Силы и божества, пылая, бросились вперед;
   Each part of the being trembling with delight
   Каждая часть существа, содрогаясь от восторга,
   Lay overwhelmed with tides of happiness
   Лежала, охваченная потоками блаженства,
   And saw her hand in every circumstance
   И в каждом обстоятельстве видела ее руку,
   And felt her touch in every limb and cell.
   И ощущала ее прикосновение в каждой клетке и каждом члене.
   In the country of the lotus of the head
   В области лотоса головы,
   Which thinking mind has made its busy space,
   Которую мыслящий ум сделал своим суетным пространством,
   In the castle of the lotus twixt the brows
   В замке лотоса между бровей,
   Whence it shoots the arrows of its sight and will,
   Откуда он пускает свои стрелы видения и воли,
   In the passage of the lotus of the throat
   В проходе лотоса горла,
   Where speech must rise and the expressing mind
   Где должны рождаться речь и выражающий ум
   And the heart's impulse run towards word and act,
   И импульс сердца бежит в направлении действия и слова,
   A glad uplift and a new working came.
   Работа новая началась и радостный подъем.
   The immortal's thoughts displaced our bounded view,
   Мысли бессмертного вытеснили наш ограниченный кругозор,
   The immortal's thoughts earth's drab idea and sense;
   Мысли бессмертного заменили тусклую земную идею и чувство;
   All things now bore a deeper heavenlier sense.
   Все вещи несли теперь более глубокий, более божественный смысл.
   A glad clear harmony marked their truth's outline,
   Радостная, чистая гармония наметила очертание их истины,
   Reset the balance and measures of the world.
   Изменила баланс и меры мира.
   Each shape showed its occult design, unveiled
   Каждая форма обнаружила свое оккультное предназначение, раскрыла
   God's meaning in it for which it was made
   Замысел Бога в ней, ради которого была она сотворена,
   And the vivid splendour of his artist thought.
   И яркое великолепие его артистической мысли.
   A channel of the mighty Mother's choice,
   Выбор пути могущественной Матери,
   The immortal's will took into its calm control
   Воля бессмертного взяла под свой спокойный контроль
   Our blind or erring government of life;
   Наше слепое или заблуждающееся управленье жизнью;
   A loose republic once of wants and needs,
   Когда-то беспорядочная республика желаний и нужд,
   Then bowed to the uncertain sovereign mind,
   Подчиняющаяся ненадежному уму монарху,
   Life now obeyed to a diviner rule
   Жизнь теперь подчинилась более божественному правлению,
   And every act became an act of God.
   И каждое действие стало актом Бога.
   In the kingdom of the lotus of the heart
   В царстве лотоса сердца
   Love chanting its pure hymeneal hymn
   Любовь, напевая свою чистую, свадебную песнь
   Made life and body mirrors of sacred joy
   Зерцалом священной радости сделала жизнь и тело,
   And all the emotions gave themselves to God.
   И все эмоции отдавали себя Богу.
   In the navel lotus' broad imperial range
   В широком, имперском регионе лотоса пупка
   Its proud ambitions and its master lusts
   Его гордые амбиции и его господствующие вожделения
   Were tamed into instruments of a great calm sway
   Были приручены и стали инструментами великого, спокойного правления,
   To do a work of God on earthly soil.
   Чтобы на земной почве совершать работу Бога.
   In the narrow nether centre's petty parts
   В крошечных частях узкого нижнего центра
   Its childish game of daily dwarf desires
   Его детская игра ежедневных карликовых желаний
   Was changed into a sweet and boisterous play,
   Сменилась бурной и сладостной игрой,
   A romp of little gods with life in Time.
   Возней малых божков с жизнью во Времени.
   In the deep place where once the Serpent slept,
   В глубокое место, где когда-то спал Змей,
   There came a grip on Matter's giant powers
   Пришла власть гигантских сил Материи
   For large utilities in life's little space;
   Для обширного использования в маленьком пространстве жизни;
   A firm ground was made for Heaven's descending might.
   Для нисходящего могущества Небес была сотворена твердая почва.
   Behind all reigned her sovereign deathless soul:
   За всем этим царила ее суверенная бессмертная душа:
   Casting aside its veil of Ignorance,
   Отбросив свой покров Неведения,
   Allied to gods and cosmic beings and powers
   Соединившись с богами, космическими существам и силами,
   It built the harmony of its human state;
   Она творила гармонию своего человеческого состояния;
   Surrendered into the great World-Mother's hands
   Сдавшись в руки великой Матери Мира,
   Only she obeyed her sole supreme behest
   Она повиновалась только ее верховному повелению
   In the enigma of the Inconscient's world.
   В этой загадке Несознательного мира.
   A secret soul behind supporting all
   Позади поддерживающая все, тайная душа
   Is master and witness of our ignorant life,
   Свидетель и властитель нашей невежественной жизни
   Admits the Person's look and Nature's role.
   Допускает облик Личности и роль Природы.
   But once the hidden doors are flung apart
   Но однажды широко распахиваются скрытые двери,
   Then the veiled king steps out in Nature's front;
   На передний план Природы выходит завуалированный царь;
   A Light comes down into the Ignorance,
   Свет нисходит вниз в Неведение,
   Its heavy painful knot loosens its grasp:
   Ослабляет свою хватку его тяжелый, болезненный узел:
   The mind becomes a mastered instrument
   Подчиненным инструментом становится ум,
   And life a hue and figure of the soul.
   Жизнь - формой и фигурой души.
   All happily grows towards knowledge and towards bliss.
   Все счастливо растет к блаженству и знанию.
   A divine Puissance then takes Nature's place
   Место Природы тогда занимает божественное Могущество
   And pushes the movements of our body and mind;
   И рождает движения нашего ума и тела;
   Possessor of our passionate hopes and dreams,
   Обладатель наших страстных надежд и грез,
   The beloved despot of our thoughts and acts,
   Возлюбленный деспот наших действий и мыслей,
   She streams into us with her unbound force,
   Она со своей несвязанной силой вливает в нас,
   Into mortal limbs the Immortal's rapture and power.
   В смертные наши члены могущество и восторг Бессмертного.
   An inner law of beauty shapes our lives;
   Внутренний закон красоты формирует наши жизни;
   Our words become the natural speech of Truth,
   Естественной речью Истины становятся наши слова,
   Each thought is a ripple on a sea of Light.
   Каждая мысль - волною в океане Света.
   Then sin and virtue leave the cosmic lists;
   Добродетель и грех покидают тогда космические списки;
   They struggle no more in our delivered hearts:
   Они больше не борются в наших освобожденных сердцах:
   Our acts chime with God's simple natural good
   Наши действия созвучны с простым, естественным благом Бога
   Or serve the rule of a supernal Right.
   Или служат правилу высочайшей Правоты.
   All moods unlovely, evil and untrue
   Все неприятные настроения, ложь и зло
   Forsake their stations in fierce disarray
   В спешном беспорядке свои места бросают
   And hide their shame in the subconscient's dusk.
   И в сумерках подсознтельного скрывают свой позор.
   Then lifts the mind a cry of victory:
   Затем ум крик победы поднимает:
   "O soul, my soul, we have created Heaven,
   "О душа, моя душа, мы сотворили Небеса,
   Within we have found the kingdom here of God,
   Здесь, внутри, мы нашли царство Бога,
   His fortress built in a loud ignorant world.
   Его крепость, построенную в шумном мире неведения.
   Our life is entrenched between two rivers of Light,
   Меж двумя реками Света установилась наша жизнь,
   We have turned space into a gulf of peace
   Мы превратили пространство в бездну покоя
   And made the body a Capitol of bliss.
   И тело сделали Капитолием блаженства.
   What more, what more, if more must still be done?"
   Что еще, что еще, если должно быть сделано что-то еще?"
   In the slow process of the evolving spirit,
   В медленном процессе эволюционизирующего духа,
   In the brief stade between a death and birth
   В кратком промежутке между рождением и смертью
   A first perfection's stage is reached at last;
   Стадия первого совершенства наконец достигнута;
   Out of the wood and stone of our nature's stuff
   Из леса и камня вещества нашей природы,
   A temple is shaped where the high gods could live.
   Храм построен, где могут жить высокие боги.
   Even if the struggling world is left outside
   Даже если снаружи останется борющийся мир,
   One man's perfection still can save the world.
   Совершенство одного человека может еще спасти мир.
   There is won a new proximity to the skies,
   Новая близость к небесам завоевана,
   A first betrothal of the Earth to Heaven,
   Первая помолвка Земли и Небес,
   A deep concordat between Truth and Life:
   Глубокое согласие между Истиной и Жизнью:
   A camp of God is pitched in human time.
   Лагерь Бога был разбит в человеческом времени.
  
  
   End of Canto Five
   Конец пятой песни
  
  
  
   Священное
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"