Шри Ауробиндо : другие произведения.

Шри Ауробиндо. Савитри, Книга 5, Канто 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Canto II
   Песнь вторая
   SATYAVAN
   Сатьяван
  
  
   All she remembered on this day of Fate,
   Все она запомнила в этот день Судьбы,
   The road that hazarded not the solemn depths
   Дорогу, что не отваживалась погрузиться в торжественные глубины,
   But turned away to flee to human homes,
   Но прочь сворачивала, чтоб убежать к человеческим жилищам;
   The wilderness with its mighty monotone,
   Дикую природу в ее могучей монотонности,
   The morning like a lustrous seer above,
   Утро в вышине словно сияющий провидец
   The passion of the summits lost in heaven,
   Страсть вершин, затерянных в небесах,
   The titan murmur of the endless woods.
   Титанический шепот бескрайних лесов.
   As if a wicket gate to joy were there
   Словно врата в радость были там,
   Ringed in with voiceless hint and magic sign,
   Окруженные безмолвным намеком и магическим знаком,
   Upon the margin of an unknown world
   На краю неизвестного мира,
   Reclined the curve of a sun-held recess;
   Распростерлось полукругом, залитое солнцем уединенное убежище;
   Groves with strange flowers like eyes of gazing nymphs
   Рощи, где странные цветы, словно глаза нимф
   Peered from their secrecy into open space,
   Выглядывали из своего укрытия в отрытое пространство,
   Boughs whispering to a constancy of light
   Ветви, шептавшие постоянству света,
   Sheltered a dim and screened felicity,
   Служили убежищем неясному скрытому блаженству,
   And slowly a supine inconstant breeze
   И медленно ленивый, затихающий ветерок
   Ran like a fleeting sigh of happiness
   Пролетал как мимолетный вздох счастья,
   Over slumbrous grasses pranked with green and gold.
   Сквозь дремотные травы, украшенные золотым и зеленым.
   Hidden in the forest's bosom of loneliness
   Скрываясь в груди лесного уединеннения,
   Amid the leaves the inmate voices called,
   Среди листвы голоса лесных обитателей звучали,
   Sweet like desires enamoured and unseen,
   Сладостные, словно чарующие, незримые желания
   Cry answering to low insistent cry.
   Крик, отвечающий настойчивому, тихому крику.
   Behind slept emerald dumb remotenesses,
   Позади дремали изумрудные, молчаливые дали,
   Haunt of a Nature passionate, veiled, denied
   Убежище страстной Природы, завуалированное, недоступное
   To all but her own vision lost and wild.
   Никому, кроме ее собственного взгляда, затерянное и дикое.
   Earth in this beautiful refuge free from cares
   Земля в этом прекрасном убежище, свободная от забот
   Murmured to the soul a song of strength and peace.
   Напевала душе песню силы и покоя.
   Only one sign was there of a human tread:
   Лишь один след там был оставлен ногой человека:
   A single path, shot thin and arrowlike
   Единственная тонкая тропинка, подобно стреле, устремлялась
   Into this bosom of vast and secret life,
   В эту грудь обширной, таинственной жизни,
   Pierced its enormous dream of solitude.
   Пронзая ее огромную грезу одиночества.
   Here first she met on the uncertain earth
   Здесь первый раз она встретила на ненадежной земле
   The one for whom her heart had come so far.
   Того, для кого привело ее сердце в такую даль.
   As might a soul on Nature's background limned
   Как на фоне Природы очерчивается душа,
   Stand out for a moment in a house of dream
   Проявлясь на мгновенье в доме грез,
   Created by the ardent breath of life,
   Созданном пылким дыханием жизни,
   So he appeared against the forest verge
   Так он появился на краю леса
   Inset twixt green relief and golden ray.
   Между его зеленым рельефом и золотыми лучами.
   As if a weapon of the living Light,
   Словно оружие живого Света,
   Erect and lofty like a spear of God
   Прямая и высокая, как копье Бога,
   His figure led the splendour of the morn.
   Его фигура венчала собой великолепье утра.
   Noble and clear as the broad peaceful heavens
   Благородный и чистый, как широкие, мирные небеса,
   A tablet of young wisdom was his brow;
   Зерцалом юной мудрости был его лоб,
   Freedom's imperious beauty curved his limbs,
   Повелительная красота свободы дышала в изгибах его членов,
   The joy of life was on his open face.
   Радость жизни была на его открытом лице.
   His look was a wide daybreak of the gods,
   Его взгляд был широким рассветом богов,
   His head was a youthful Rishi's touched with light,
   Его голова - была головой юного Риши, осененная светом,
   His body was a lover's and a king's.
   Его тело - было телом возлюбленного и царя.
   In the magnificent dawning of his force
   В великолепном рассвете своей силы
   Built like a moving statue of delight
   Вылепленный, как живая статуя восторга,
   He illumined the border of the forest page.
   Он озарял границу лесной страницы.
   Out of the ignorant eager toil of the years
   Из невежественного страстного труда лет
   Abandoning man's loud drama he had come
   Он пришел, оставив позади шумную человеческую драму,
   Led by the wisdom of an adverse Fate
   Ведомый мудростью враждебной Судьбы,
   To meet the ancient Mother in her groves.
   Чтобы встретить древнюю Мать в ее рощах.
   In her divine communion he had grown
   В ее божественном общении он вырос,
   A foster-child of beauty and solitude,
   Приемыш ее одиночества и красоты,
   Heir to the centuries of the lonely wise,
   Наследник уединенной мудрости столетий,
   A brother of the sunshine and the sky,
   Брат солнечного света и небес,
   A wanderer communing with depth and marge.
   Скиталец, общающийся с глубиною и окраиной.
   A Veda-knower of the unwritten book
   Знаток Вед ненаписанной книги,
   Perusing the mystic scripture of her forms,
   Глубоко проникший в мистическое писание ее форм
   He had caught her hierophant significances,
   Он уловил ее сокровенные смыслы,
   Her sphered immense imaginations learned,
   И изучил её сферические, необъятные фантазии,
   Taught by sublimities of stream and wood
   Обучаемый возвышенной красотой рек и лесов,
   And voices of the sun and star and flame
   И голосами солнца, огня и звезд,
   And chant of the magic singers on the boughs
   И пением магических певцов на ветвях,
   And the dumb teaching of four-footed things.
   И бессловесным учением четвероногих существ.
   Helping with confident steps her slow great hands
   Поддерживаемый в самоуверенных шагах ее неторопливыми, великими руками
   He leaned to her influence like a flower to rain
   К ее влиянию он тянулся, как цветок к дождю,
   And, like the flower and tree a natural growth,
   И рос естественно, как цветок или дерево
   Widened with the touches of her shaping hours.
   Расширяясь от прикосновения ее формирующих часов.
   The mastery free natures have was his
   Ему принадлежало мастерство свободных натур
   And their assent to joy and spacious calm;
   И их восхождение к радости и просторному покою;
   One with the single Spirit inhabiting all,
   Единый с одним Духом, обитающим во всем,
   He laid experience at the Godhead's feet;
   Он положил переживание к ногам Божества;
   His mind was open to her infinite mind,
   Его разум был открыт ее бесконечному уму,
   His acts were rhythmic with her primal force;
   Его действия были созвучны ритму ее первобытной силы;
   He had subdued his mortal thought to hers.
   Свою смертную мысль он подчинил ее мысли.
   That day he had turned from his accustomed paths;
   В этот день он свернул со своих привычных тропинок;
   For One who, knowing every moment's load,
   Ибо Тот, кто, зная значение каждой секунды,
   Can move in all our studied or careless steps,
   Может двигаться во всех наших обдуманных или беспечных шагах,
   Had laid the spell of destiny on his feet
   Наложил чары судьбы на его ноги
   And drawn him to the forest's flowering verge.
   И привел его к цветущему краю леса.
   At first her glance that took life's million shapes
   Сначала ее взор, что воспринимал миллионы форм жизни
   Impartially to people its treasure-house
   Беспристрастно, чтобы заполнить свою сокровищницу,
   Along with sky and flower and hill and star,
   Вместе с небом, цветами, холмами и звездами,
   Dwelt rather on the bright harmonious scene.
   Больше внимания обращал на светлую гармоничную сцену.
   It saw the green-gold of the slumbrous sward,
   Он видел зеленое золото дремотных лужаек,
   The grasses quivering with the slow wind's tread,
   Травы, волнуемые медленной поступью ветра,
   The branches haunted by the wild bird's call.
   Ветви, оглашаемые криком диких птиц.
   Awake to Nature, vague as yet to life,
   Пробужденный к Природе, но еще неясный для жизни,
   The eager prisoner from the Infinite,
   Страстный пленник, пришедший из Бесконечного,
   The immortal wrestler in its mortal house,
   Бессмертный борец в её смертном доме,
   Its pride, power, passion of a striving God,
   Её гордость, сила, страсть борющегося Бога,
   It saw this image of veiled deity,
   Она видела этот образ завуалированного божества,
   This thinking master creature of the earth,
   Этот мыслящее господствующее существо земли,
   This last result of the beauty of the stars,
   Этот конечный результат красоты звезд,
   But only saw like fair and common forms
   Но видела только как красивые и обычные формы,
   The artist spirit needs not for its work
   Ненужные духу-художнику в его работе,
   And puts aside in memory's shadowy rooms.
   И откладывала в сторону в темные комнаты памяти.
   A look, a turn decides our ill-poised fate.
   Поворот, взгляд, решает нашу неуравновешенную судьбу.
   Thus in the hour that most concerned her all,
   Так в самый важный для нее час,
   Wandering unwarned by the slow surface mind,
   Блуждая, не предупрежденная медленным поверхностным умом,
   The heedless scout beneath her tenting lids
   Беспечный разведчик под ее прикрытыми веками,
   Admired indifferent beauty and cared not
   Восхищался безразличной красотой и не старался
   To wake her body's spirit to its king.
   Разбудить дух ее тела для своего царя.
   So might she have passed by on chance ignorant roads
   Так могла она пройти случайными дорогам неведения,
   Missing the call of Heaven, losing life's aim,
   Упустив зов Небес, теряя цель жизни,
   But the god touched in time her conscious soul.
   Но вовремя бог прикоснулся к ее сознательной душе.
   Her vision settled, caught and all was changed.
   Ее взор прояснился, уловил - и все изменилось.
   Her mind at first dwelt in ideal dreams,
   Ее ум, погруженный сначала в идеальные грезы,
   Those intimate transmuters of earth's signs
   Эти сокровенные преобразователи знаков земли,
   That make known things a hint of unseen spheres,
   Что делают известные вещи намеками невидимых сфер,
   And saw in him the genius of the spot,
   И она увидела в нем гения этого места,
   A symbol figure standing mid earth's scenes,
   Символическую фигуру, стоящую посреди сцен земли,
   A king of life outlined in delicate air.
   Царя жизни, очерченного тонким воздухом.
   Yet this was but a moment's reverie;
   Но это было лишь мимолетною грезой;
   For suddenly her heart looked out at him,
   Ибо внезапно ее сердце на него посмотрело,
   The passionate seeing used thought cannot match,
   Страстным видением, с которым не может сравниться мысль,
   And knew one nearer than its own close strings.
   И узнало его лучше, чем свои собственные близкие струны.
   All in a moment was surprised and seized,
   Все ее поразило и пленило в этот миг,
   All in inconscient ecstasy lain wrapped
   Все, что лежало срыто в бессознательном экстазе
   Or under imagination's coloured lids
   Или под раскрашенными веками воображения
   Held up in a large mirror-air of dream,
   Пребывало в обширном воздухе-зеркале грез,
   Broke forth in flame to recreate the world,
   Прорвалось вперед в пламени, чтобы переделать мир,
   And in that flame to new things she was born.
   И к новым вещам она была рождена в этом пламени.
   A mystic tumult from her depths arose;
   Мистическое смятение поднялась из ее глубин;
   Haled, smitten erect like one who dreamed at ease,
   Принуждаемая, взметнувшись, словно тот, кто грезил в покое,
   Life ran to gaze from every gate of sense:
   Жизнь рванулась, чтобы взглянуть изо всех ворот чувств:
   Thoughts indistinct and glad in moon-mist heavens,
   Мысли радостные и неясные в луннодымчатых небесах,
   Feelings as when a universe takes birth,
   Чувства, как при рождении вселенной,
   Swept through the turmoil of her bosom's space
   Пронеслись сквозь суматоху пространства ее груди,
   Invaded by a swarm of golden gods:
   Наводненную толпою золотых богов:
   Arising to a hymn of wonder's priests
   Возносясь до гимна жрецов чуда,
   Her soul flung wide its doors to this new sun.
   Ее душа широко распахнула двери этому новому солнцу.
   An alchemy worked, the transmutation came;
   Алхимия сработала, трансмутация произошла;
   The missioned face had wrought the Master's spell.
   Назначенный лик вызвал эти чары Господа.
   In the nameless light of two approaching eyes
   В безымянном свете двух приближавшихся глаз
   A swift and fated turning of her days
   Сладкая и предопределенная перемена ее дней
   Appeared and stretched to a gleam of unknown worlds.
   Явилась и протянулась до проблеска неизвестных миров.
   Then trembling with the mystic shock her heart
   Затем, дрожа от мистического шока, ее сердце
   Moved in her breast and cried out like a bird
   Шевельнулось в груди и вскрикнуло как птица,
   Who hears his mate upon a neighbouring bough.
   Что слышит на соседней ветке своего возлюбенного друга.
   Hooves trampling fast, wheels largely stumbling ceased;
   Остановился быстрый стук копыт, колеса запнулись и встали;
   The chariot stood like an arrested wind.
   Колесница замерла, как пойманный ветер.
   And Satyavan looked out from his soul's doors
   И Сатьяван выглянул из дверей своей души
   And felt the enchantment of her liquid voice
   И ощутил очарование ее певучего голоса
   Fill his youth's purple ambience and endured
   Наполнившее царственную атмосферу его юности и вынес
   The haunting miracle of a perfect face.
   Пленяющее чудо её совершенного лика.
   Mastered by the honey of a strange flower-mouth,
   Покоренный сладостью чудесных уст, подобных лепесткам цветка
   Drawn to soul-spaces opening round a brow,
   Притянутый пространствами души, распахнутых вокруг ее чела,
   He turned to the vision like a sea to the moon
   Он поворотился к видению, как море притягивает к себе луна,
   And suffered a dream of beauty and of change,
   И вынес грезы красоты и перемены,
   Discovered the aureole round a mortal's head,
   И обнаружил ореол вокруг головы смертного существа,
   Adored a new divinity in things.
   Преклоняясь перед новой божественностью в вещах.
   His self-bound nature foundered as in fire;
   Его самоограниченная природа обрушилась, словно охваченная огнем;
   His life was taken into another's life.
   Его жизнь была захвачена другой жизнью.
   The splendid lonely idols of his brain
   Великолепные, одинокие идолы его ума
   Fell prostrate from their bright sufficiencies,
   Пали простершись, лишившись своих ярких достаточностей,
   As at the touch of a new infinite,
   Как от прикосновения новой бесконечности,
   To worship a godhead greater than their own.
   Чтобы преклониться перед божеством более великим, чем они сами.
   An unknown imperious force drew him to her.
   Неведомая, повелительная сила притянула его к ней.
   Marvelling he came across the golden sward:
   Охваченный чудесным переживанием, он пересек золотую лужайку:
   Gaze met close gaze and clung in sight's embrace.
   Взор встретился со взором в объятиях глаз.
   A visage was there, noble and great and calm,
   Лик был там, благородный, спокойный и великий,
   As if encircled by a halo of thought,
   Словно окруженный ореолом мысли,
   A span, an arch of meditating light,
   Лоб, арка созерцающего света,
   As though some secret nimbus half was seen;
   Была видна словно сквозь какой-то тайный нимб;
   Her inner vision still remembering knew
   Ее внутреннее зрение, все еще помня, знало
   A forehead that wore the crown of all her past,
   Лоб, что нес корону всего ее прошлого,
   Two eyes her constant and eternal stars,
   Два глаза, ее постоянные вечные звезды,
   Comrade and sovereign eyes that claimed her soul,
   Близкие и единственные глаза, что звали ее душу,
   Lids known through many lives, large frames of love.
   Веки, знакомые на протяжении множества жизней, широкие окна любви.
   He met in her regard his future's gaze,
   Он встретил взор своего будущего в ее взгляде,
   A promise and a presence and a fire,
   Обещание, присутствие и пламя,
   Saw an embodiment of aeonic dreams,
   Увидел воплощение вековечных грез,
   A mystery of the rapture for which all
   Мистерию восторга, к которому все
   Yearns in this world of brief mortality
   Стремится в этом мире краткого смертного существования,
   Made in material shape his very own.
   Воплотив в материальную форму все, самое ему близкое.
   This golden figure given to his grasp
   Эта золотая фигура, созданная для его объятий,
   Hid in its breast the key of all his aims,
   Скрывала в своей груди ключи от всех его целей,
   A spell to bring the Immortal's bliss on earth,
   Чары, способные принести на землю блаженство Бессмертия,
   To mate with heaven's truth our mortal thought,
   Соединяющее с истиной небес нашу смертную мысль,
   To lift earth-hearts nearer the Eternal's sun.
   Поднимающее земные сердца ближе к солнцу Вечного.
   In these great spirits now incarnate here
   В эти великие духи, теперь воплощенные здесь,
   Love brought down power out of eternity
   Любовь привнесла силу из вечности,
   To make of life his new undying base.
   Чтобы сделать из жизни свою новую бессмертную основу.
   His passion surged a wave from fathomless deeps;
   Его страсть поднялась волной из бездонных глубин;
   It leaped to earth from far forgotten heights,
   Она обрушилась на землю с далеких забытых вершин,
   But kept its nature of infinity.
   Но сохраняла свою природу бесконечности.
   On the dumb bosom of this oblivious globe
   На немой груди этой забвением охваченной земли,
   Although as unknown beings we seem to meet,
   Хотя незнакомыми друг другу мы кажемся при встречах,
   Our lives are not aliens nor as strangers join,
   Наши жизни друг другу не чужды, и не как посторонние мы объединяемся,
   Moved to each other by a causeless force.
   Притянутые друг к другу беспричинной силой.
   The soul can recognise its answering soul
   Душа может узнать отвечающую душу
   Across dividing Time and, on life's roads
   Сквозь разделяющее Время и, на путях жизни
   Absorbed wrapped traveller, turning it recovers
   Погруженная в забвение, закутанная странница, поворачиваясь, она вновь вспоминает
   Familiar splendours in an unknown face
   Знакомую красоту черт на незнакомом лице
   And touched by the warning finger of swift love
   И, от прикосновения предупреждающего пальца стремительной любви,
   It thrills again to an immortal joy
   Снова трепещет бессмертной радостью,
   Wearing a mortal body for delight.
   Принимая ради восторга смертное тело.
   There is a Power within that knows beyond
   Есть Сила внутри, что знает за пределами
   Our knowings; we are greater than our thoughts,
   Наших знаний; мы более велики, чем наши мысли,
   And sometimes earth unveils that vision here.
   И иногда земля раскрывает здесь это видение.
   To live, to love are signs of infinite things,
   Жить и любить - это знаки бесконечных вещей,
   Love is a glory from eternity's spheres.
   Любовь -- это великолепие вечных сфер.
   Abased, disfigured, mocked by baser mights
   Униженная, искалеченная, осмеянная низшими силами,
   That steal his name and shape and ecstasy,
   Что похитили ее имя, форму и экстаз,
   He is still the godhead by which all can change.
   Она - все еще Божество, посредством которого все может измениться.
   A mystery wakes in our inconscient stuff,
   Мистерия пробуждается в нашем несознательном веществе,
   A bliss is born that can remake our life.
   Блаженство рождается, которое может преобразить нашу жизнь.
   Love dwells in us like an unopened flower
   Любовь, живёт в нас, как нераскрывшийся цветок,
   Awaiting a rapid moment of the soul,
   Ожидая быстрого мгновения души,
   Or he roams in his charmed sleep mid thoughts and things;
   Или бродит среди мыслей в своем очарованном сне;
   The child-god is at play, he seeks himself
   Играя как бог-ребенок, себя она ищет
   In many hearts and minds and living forms:
   Во многих сердцах, живых формах и умах:
   He lingers for a sign that he can know
   Она медлит, ожидая знака, который она может узнать
   And, when it comes, wakes blindly to a voice,
   И, когда знак приходит, слепо пробуждается от голоса,
   A look, a touch, the meaning of a face.
   Взгляда, прикосновения, выражения лица.
   His instrument the dim corporeal mind,
   Ее инструмент, туманный телесный ум,
   Of celestial insight now forgetful grown,
   Становится прежде забытой божественной интуицией,
   He seizes on some sign of outward charm
   Она улавливает какой-то знак внешнего очарования,
   To guide him mid the throng of Nature's hints,
   Который ведет ее через множество намеков Природы,
   Reads heavenly truths into earth's semblances,
   Читает в земных подобиях небесную истину,
   Desires the image for the godhead's sake,
   И просит воплощенья в образе ради божества,
   Divines the immortalities of form
   И угадывает бессмертия формы
   And takes the body for the sculptured soul.
   И принимает тело как скульптуру души.
   Love's adoration like a mystic seer
   Обожание любви, словно мистический провидец,
   Through vision looks at the invisible,
   Через зримое взирает на незримое,
   In earth's alphabet finds a godlike sense;
   Находит богоподобное чувство в алфавите земли;
   But the mind only thinks, "Behold the one
   Но ум при этом лишь думает: "Смотри на того,
   For whom my life has waited long unfilled,
   Кого так долго ждала моя незаполненная жизнь,
   Behold the sudden sovereign of my days."
   Смотри на внезапного повелителя моих дней".
   Heart feels for heart, limb cries for answering limb;
   Сердце чувствует сердце, члены кричат отвечающим членам;
   All strives to enforce the unity all is.
   Все стремится принудить все к единству.
   Too far from the Divine, Love seeks his truth
   Слишком далекая от Божественного, Любовь ищет истину,
   And Life is blind and the instruments deceive
   Жизнь слепа и инструменты обманывают,
   And Powers are there that labour to debase.
   И Силы действуют, что все пытаются обесценить.
   Still can the vision come, the joy arrive.
   Но все же может открыться видение и прийти радость.
   Rare is the cup fit for love's nectar wine,
   Редкая чаша подходит для нектара-вина любви,
   As rare the vessel that can hold God's birth;
   Как редок сосуд, что может вместить рождение Бога;
   A soul made ready through a thousand years
   Душа, ставшая готовой за тысячи лет, -
   Is the living mould of a supreme Descent.
   Живая форма для божественного Нисхождения.
   These knew each other though in forms thus strange.
   Они узнали друг друга, хотя и в новых друг для друга формах.
   Although to sight unknown, though life and mind
   Хотя неведомые зрению, хотя жизнь и ум
   Had altered to hold a new significance,
   Изменились, чтобы вместить новый смысл,
   These bodies summed the drift of numberless births,
   Эти тела сложили поток бессчетных рождений
   And the spirit to the spirit was the same.
   И дух для духа остался тем же самым.
   Amazed by a joy for which they had waited long,
   Пораженные радостью, которую они так долго ждали,
   The lovers met upon their different paths,
   Возлюбленные встретились на своих различных путях,
   Travellers across the limitless plains of Time
   Путники в безграничных полях Времени,
   Together drawn from fate-led journeyings
   Сведенные в одном месте в одном из путешествий, управляемых судьбой,
   In the self-closed solitude of their human past,
   В самоограниченном одиночестве их человеческого прошлого
   To a swift rapturous dream of future joy
   К сладостной, восторженной грезе будущей радости
   And the unexpected present of these eyes.
   И к неожиданному дару этих очей.
   By the revealing greatness of a look,
   Через открывающее величие взгляда,
   Form-smitten the spirit's memory woke in sense.
   Пораженная формой память духа пробудилась в чувстве.
   The mist was torn that lay between two lives;
   Туман был разорван, что лежал меж двух жизней;
   Her heart unveiled and his to find her turned;
   Ее сердце открылось и повернулось, чтобы найти его;
   Attracted as in heaven star by star,
   Плененные друг другом как в небесах звезду пленяет звезда,
   They wondered at each other and rejoiced
   Они удивлялись друг другу и радовались
   And wove affinity in a silent gaze.
   И в безмолвном взгляде сплетали духовную близость.
   A moment passed that was eternity's ray,
   Миг пролетел, что был лучом вечности,
   An hour began, the matrix of new Time.
   Час наступил, матрица нового Времени.
  
  
   Конец второй песни
   End of Canto Two
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   11
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"