Шри Ауробиндо : другие произведения.

Шри Ауробиндо. Савитри, Книга 4, Канто 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Canto II
   Песнь вторая
   THE GROWTH OF THE FLAME
   Рост Пламени
  
  
   A land of mountains and wide sun-beat plains
   Страна гор и, залитые солнцем просторные равнины,
   And giant rivers pacing to vast seas,
   И гигансткие реки, текущие к широким морям,
   A field of creation and spiritual hush,
   Сфера творения и духовной тишины,
   Silence swallowing life's acts into the deeps,
   Безмолвие, поглощающее в своих глубинах течение жизни,
   Of thought's transcendent climb and heavenward leap,
   Трансцендентный взлет мысли и прыжок, устремленный в небеса,
   A brooding world of reverie and trance,
   Созерцающий мир транса и грез,
   Filled with the mightiest works of God and man,
   Наполненный могущественнейшим трудами человека и Бога,
   Where Nature seemed a dream of the Divine
   Где Природа казалась грезой Божественного
   And beauty and grace and grandeur had their home,
   И обретали свой дом милость, красота и величие,
   Harboured the childhood of the incarnate Flame.
   Дали убежище детству инкарнировавшего Пламени.
   Over her watched millennial influences
   Тысячелетние влияния наблюдали за ней,
   And the deep godheads of a grandiose past
   И таинственные боги грандиозного прошлого
   Looked on her and saw the future's godheads come
   Взирали на нее и видели приближение богов будущего,
   As if this magnet drew their powers unseen.
   Словно этот незримый магнит притягивал их силы.
   Earth's brooding wisdom spoke to her still breast;
   Созерцательная мудрость Земли беседовала с ее безмолвным серцем;
   Mounting from mind's last peaks to mate with gods,
   Поднимаясь с последних вершин ума, чтобы соединиться с богами,
   Making earth's brilliant thoughts a springing-board
   Делая трамплином сверкающие мысли земли,
   To dive into the cosmic vastnesses,
   Чтобы погрузиться в космические беспредельности,
   The knowledge of the thinker and the seer
   Знание мыслителя и провидца
   Saw the unseen and thought the unthinkable,
   Видело незримое, и размышляло о немыслимом,
   Opened the enormous doors of the unknown,
   Открыло огромные двери неведомого,
   Rent man's horizons into infinity.
   Распахивая горизонты человека в бесконечность.
   A shoreless sweep was lent to the mortal's acts,
   Безбрежный размах был придан действиям смертного,
   And art and beauty sprang from the human depths;
   Красота и искусство поднялись из человеческих глубин,
   Nature and soul vied in nobility.
   Душа и природа соперничали в благородстве.
   Ethics the human keyed to imitate heaven;
   Человек приспособил этику, чтобы подражать небесам;
   The harmony of a rich culture's tones
   Гармония оттенков богатой культуры
   Refined the sense and magnified its reach
   Утончила чувство и увеличила сферу его восприятия,
   To hear the unheard and glimpse the invisible
   Чтобы слышать неслышимое и видеть невидимое,
   And taught the soul to soar beyond things known,
   И научила душу воспарять за пределы известного,
   Inspiring life to greaten and break its bounds,
   Побуждая жизнь превзойти и разрушить свои границы,
   Aspiring to the Immortals' unseen world.
   Стремясь к незримому миру Бессмертных.
   Leaving earth's safety daring wings of Mind
   Покидая безопасность земли, дерзновенные крылья Ума,
   Bore her above the trodden fields of thought
   Уносили ее за пределы исхоженных полей мысли,
   Crossing the mystic seas of the Beyond
   Пересекая мистические моря Запредельного,
   To live on eagle heights near to the Sun.
   Чтобы жить на орлиных высотах от Солнца поблизости.
   There Wisdom sits on her eternal throne.
   Там где Мудрость сидит на своем вечном троне.
   All her life's turns led her to symbol doors
   Повороты всей ее жизни вели ее к символическим дверям,
   Admitting to secret Powers that were her kin;
   К тайным Силам, что были ей родственны;
   Adept of truth, initiate of bliss,
   Адепт истины, посвященный блаженства,
   A mystic acolyte trained in Nature's school,
   Мистический ученик учился в школе Природы,
   Aware of the marvel of created things
   Осознавая чудо сотворенных вещей,
   She laid the secrecies of her heart's deep muse
   Она возложила тайны глубокого созерцания своего сердца
   Upon the altar of the Wonderful;
   На алтарь Чудесного;
   Her hours were a ritual in a timeless fane;
   Часы ее жизни были ритуалом в храме вечности;
   Her acts became gestures of sacrifice.
   Ее действия стали актами жертвы.
   Invested with a rhythm of higher spheres
   Облаченное в ритмы высших сфер,
   The word was used as a hieratic means
   Слово использовалось как священное средство
   For the release of the imprisoned spirit
   Для освобождения заточенного духа
   Into communion with its comrade gods.
   В общении с его товарищами-богами.
   Or it helped to beat out new expressive forms
   Или оно помогало выковать новые выразительные формы
   Of that which labours in the heart of life,
   Того, что трудится в сердце жизни,
   Some immemorial Soul in men and things,
   Какой-то древней Души в людях и вещах,
   Seeker of the unknown and the unborn
   Искательницы нерожденного и неведомого,
   Carrying a light from the Ineffable
   Несущей свет из Невыразимого,
   To rend the veil of the last mysteries.
   Чтоб сорвать занавес последних мистерий.
   Intense philosophies pointed earth to heaven
   Глубокие философии указывали земле на небо
   Or on foundations broad as cosmic Space
   Или на широком, как космическое Пространство, фундаменте
   Upraised the earth-mind to superhuman heights.
   Поднимали земной ум к сверхчеловеческим высям.
   Overpassing lines that please the outward eyes
   Превосходя линии, что радуют внешний взгляд,
   But hide the sight of that which lives within
   Но скрывают облик того, кто живет внутри
   Sculpture and painting concentrated sense
   Скульптуры и картины, сосредоточенное чувство
   Upon an inner vision's motionless verge,
   На неподвижной границе внутреннего видения,
   Revealed a figure of the invisible,
   Обнаруживало фигуру незримого,
   Unveiled all Nature's meaning in a form,
   Раскрывало в форме смысл всей Природы
   Or caught into a body the Divine.
   Или улавливало в теле Божественное.
   The architecture of the Infinite
   Архитектура Бесконечного
   Discovered here its inward-musing shapes
   Раскрывала здесь свои внутренне созерцающие формы,
   Captured into wide breadths of soaring stone:
   Схваченные в широких пролетах парящего камня:
   Music brought down celestial yearnings, song
   Музыка несла вниз божественные стремления, песня
   Held the merged heart absorbed in rapturous depths,
   Держала поглощенное сердце погруженным в восторженные глубины,
   Linking the human with the cosmic cry;
   Соединяя человека с космическим криком;
   The world-interpreting movements of the dance
   Интерпретирующие мир движения танца
   Moulded idea and mood to a rhythmic sway
   Формировали идею и настроение в ритмичном качании
   And posture; crafts minute in subtle lines
   И позе; изящные ремесла тонкими линиями
   Eternised a swift moment's memory
   Увековечивали память стремительного мгновения
   Or showed in a carving's sweep, a cup's design
   Или проявляли в резном изгибе, внешней форме чаши
   The underlying patterns of the unseen:
   Лежащие в основе образы незримого:
   Poems in largeness cast like moving worlds
   Великие поэмы создавались как движущиеся миры,
   And metres surging with the ocean's voice
   И ритмы, вздымающиеся океаническими голосами,
   Translated by grandeurs locked in Nature's heart
   Переданные красотой, запертой в сердце Природы,
   But thrown now into a crowded glory of speech
   Но брошенные теперь в богатое великолепие речи
   The beauty and sublimity of her forms,
   Красота и возвышенность ее форм,
   The passion of her moments and her moods
   Страсть ее моментов и ее настроений,
   Lifting the human word nearer to the god's.
   Поднимающие человеческое слово ближе к божественному.
   Man's eyes could look into the inner realms;
   Глаза человека могли заглянуть во внутренние царства;
   His scrutiny discovered number's law
   Его испытующий взгляд раскрывал закон чисел
   And organised the motions of the stars,
   И упорядочивал движение звезд,
   Mapped out the visible fashioning of the world,
   Наносил на карту зримое оформление мира,
   Questioned the process of his thoughts or made
   Исследовал процесс своих мыслей или чертил
   A theorised diagram of mind and life.
   Теоретические диаграммы жизни и ума.
   These things she took in as her nature's food,
   Все это она принимала как пищу для своей природы,
   But these alone could fill not her wide Self:
   Но одно только это не могло наполнить ее широкий Дух:
   A human seeking limited by its gains,
   Человеческий поиск ограничен своими достижениями,
   To her they seemed the great and early steps
   Ей они казались великими, азартными,
   Hazardous of a young discovering spirit
   Ранними ступенями юного исследующего духа,
   Which saw not yet by its own native light;
   Который еще не способен видеть, благодаря своему собственному врожденному свету;
   It tapped the universe with testing knocks
   Он простукивал вселенную пробными ударами
   Or stretched to find truth mind's divining rod;
   И стремился найти истину указкой ума;
   There was a growing out to numberless sides,
   Там был рост в бесчисленные стороны,
   But not the widest seeing of the soul,
   Но там не было широчайшего видения души,
   Not yet the vast direct immediate touch,
   Не было безграничного, непосредственного и прямого прикосновения,
   Nor yet the art and wisdom of the Gods.
   Не было искусства и мудрости Богов.
   A boundless knowledge greater than man's thought,
   Безграничное знание, более великое, чем мысль человека,
   A happiness too high for heart and sense
   Счастье слишком высокое для сердца и чувства,
   Locked in the world and yearning for release
   Запертые в мире и томящиеся по свободе,
   She felt in her; waiting as yet for form,
   Она ощущала в себе; будто еще ожидая формы,
   It asked for objects around which to grow
   Оно искало объекты вокруг, чтобы расти,
   And natures strong to bear without recoil
   И сильные натуры, которые бы не отшатываясь могли выносить
   The splendour of her native royalty,
   Великолепие ее прирожденной царственности,
   Her greatness and her sweetness and her bliss,
   Ее величие, блаженство и ее сладость,
   Her might to possess and her vast power to love:
   Ее могучую силу обладать и ее безграничную силу любить:
   Earth made a stepping-stone to conquer heaven,
   Земля сотворила мост для переправы, чтоб покорить небеса,
   The soul saw beyond heaven's limiting boundaries,
   Душа смотрела за ограничивающие границы небес,
   Met a great light from the Unknowable
   Встречая великий свет из Непознаваемого
   And dreamed of a transcendent action's sphere.
   И грезила о сфере трансцендентного действия.
   Aware of the universal Self in all
   Осознавая во всем универсальный Дух,
   She turned to living hearts and human forms,
   Она повернулась к живым сердцам и человеческим формам;
   Her soul's reflections, complements, counterparts,
   Отражениям ее души, к своим частям и дополнениям,
   The close outlying portions of her being
   Близким внешним частям ее существа,
   Divided from her by walls of body and mind
   Отделенным от нее стенами тела и ума,
   Yet to her spirit bound by ties divine.
   Но все же привязанных к ее духу божественными узами.
   Overcoming invisible hedge and masked defence
   Преодолевая незримый барьер и замаскированную оборону,
   And the loneliness that separates soul from soul,
   И одиночество, что отделяет душу от души,
   She wished to make all one immense embrace
   Она пожелала обнять все одним безмерным объятием,
   That she might house in it all living things
   В котором она могла бы поселить всех живущих существ,
   Raised into a splendid point of seeing light
   Поднятых в великолепную точку видящего света
   Out of division's dense inconscient cleft,
   Из несознательной расщелины глубокого разделения,
   And make them one with God and world and her.
   И сделать их едиными с Богом, с миром и с собой.
   Only a few responded to her call:
   Лишь немногие откликнулись на ее зов:
   Still fewer felt the screened divinity
   Еще меньше тех, кто почувствовал скрытую божественность
   And strove to mate its godhead with their own,
   И стремился соединить ее божество со своим собственным,
   Approaching with some kinship to her heights.
   Приближаясь с какой-то родственностью к ее высям.
   Uplifted towards luminous secrecies
   Поднятые к сияющим тайнам
   Or conscious of some splendour hidden above
   Или осознавая какое-то, скрывающееся на высотах, великолепие
   They leaped to find her in a moment's flash,
   Они подпрыгивали, чтобы найти ее во вспышке мгновения,
   Glimpsing a light in a celestial vast,
   Мельком видя свет в божественной шири,
   But could not keep the vision and the power
   Но не могли сохранить силу и видение
   And fell back to life's dull ordinary tone.
   И падали назад, в тупой, обычный ритм жизни.
   A mind daring heavenly experiment,
   Ум, отважившийся на божественный эксперимент,
   Growing towards some largeness they felt near,
   Поднимаясь к какой-то обширности, которую они близко чуствовали,
   Testing the unknown's bound with eager touch
   Пробуя границу неведомого страстным касанием,
   They still were prisoned by their human grain:
   Они все еще были пленниками человеческой плоти:
   They could not keep up with her tireless step;
   Они не могли следовать ее неутомимому шагу;
   Too small and eager for her large-paced will,
   Слишком малая и нетерпеливая, для ее широко шагающей воли,
   Too narrow to look with the unborn Infinite's gaze
   Слишком узкая, чтобы взирать взглядом нерожденной Бесконечности,
   Their nature weary grew of things too great.
   Их природа уставала от слишком великих вещей.
   For even the close partners of her thoughts
   Ибо даже близкие товарищи ее мыслей,
   Who could have walked the nearest to her ray,
   Что могли приблизиться к ее лучу,
   Worshipped the power and light they felt in her
   Поклонялись силе и свету, которые они в ней ощущали,
   But could not match the measure of her soul.
   Но не могли сравниться с мерою ее души.
   A friend and yet too great wholly to know,
   Подруга, и всё же слишком великая, чтобы быть полностью узнанной,
   She walked in their front towards a greater light,
   Она шла впереди к более великому свету,
   Their leader and queen over their hearts and souls,
   Их поводырь, королева их сердец и их душ,
   One close to their bosoms, yet divine and far.
   Близкая их сердцам, и все же далекая и божественная.
   Admiring and amazed they saw her stride
   Восхищенные и изумленные, они видели ее широкие шаги,
   Attempting with a godlike rush and leap
   Пытающиеся богоподобным натиском и прыжком
   Heights for their human stature too remote
   Покорить высоты слишком далекие для их человеческой природы,
   Or with a slow great many-sided toil
   Или медленным, великим, многосторонним трудом
   Pushing towards aims they hardly could conceive;
   Продвигающиеся к целям, которые они едва могли постичь;
   Yet forced to be the satellites of her sun
   И все же принужденные стать спутниками ее солнца,
   They moved unable to forego her light,
   Они двигались, неспособные отказаться от ее света,
   Desiring they clutched at her with outstretched hands
   Жаждая, они хватались за нее простертыми руками
   Or followed stumbling in the paths she made.
   Или шли, спотыкаясь, по ею проложенным тропам.
   Or longing with their self of life and flesh
   Или, стремясь своими самостями жизни и плоти,
   They clung to her for heart's nourishment and support:
   Они цеплялись за нее ради опоры и пищи своего сердца:
   The rest they could not see in visible light;
   Они не могли увидеть остальное в видимом свете;
   Vaguely they bore her inner mightiness.
   Смутно они ощущали ее внутреннее могущество.
   Or bound by the senses and the longing heart,
   Или, связанные чувствами и стремящимся сердцем,
   Adoring with a turbid human love,
   Обожая человеческой замутненной любовью,
   They could not grasp the mighty spirit she was
   Они не могли постичь тот могучий дух, которым она была
   Or change by closeness to be even as she.
   Или измениться посредством близости, чтобы стать как она.
   Some felt her with their souls and thrilled with her,
   Некоторые чувствовали ее своей душой и испытавали трепет;
   A greatness felt near yet beyond mind's grasp;
   Величие близко ощущалось, но все же за пределами понимания ума;
   To see her was a summons to adore,
   Видеть ее было призывом к обожанию,
   To be near her drew a high communion's force.
   Быть рядом с ней давало силу высокого общения.
   So men worship a god too great to know,
   Так люди поклоняются богу, слишком великому, чтобы его знать,
   Too high, too vast to wear a limiting shape;
   Слишком высокому, слишком широкому, чтобы носить ограниченную форму,
   They feel a Presence and obey a might,
   Они ощущают Присутствие и повинуются мощи,
   Adore a love whose rapture invades their breasts;
   Обожают любовь, чей восторг проникает им в грудь;
   To a divine ardour quickening the heart-beats,
   Они следуют божественному пылу, заставляющему сердце биться быстрее,
   A law they follow greatening heart and life.
   И закону, возвеличивающему жизнь и сердце.
   Opened to the breath is a new diviner air,
   Был открыт дыханию новый, более божественный воздух,
   Opened to man is a freer, happier world:
   Был открыт человеку более свободный и счастливый мир:
   He sees high steps climbing to Self and Light.
   Он видит высокие ступени, восходящие к Духу и к Свету.
   Her divine parts the soul's allegiance called:
   Ее божественные части вызывали преданную любовь души:
   It saw, it felt, it knew the deity.
   Душа видела, чувствовала, узнавала это божество.
   Her will was puissant on their nature's acts,
   Ее воля оказывала могучее влияние на действия их природы,
   Her heart's inexhaustible sweetness lured their hearts,
   Их сердца манила неистощимая сладость ее сердца,
   A being they loved whose bounds exceeded theirs;
   Они любили существо, чьи границы превышали их собственные границы;
   Her measure they could not reach but bore her touch,
   Ее меры достичь они не могли, но ощущали ее прикосновение,
   Answering with the flower's answer to the sun
   Отвечая ответом цветка солнцу,
   They gave themselves to her and asked no more.
   Они отдавали себя ей и не просили большего.
   One greater than themselves, too wide for their ken,
   Более великую, чем они сами, слишком широкую для их кругозора,
   Their minds could not understand nor wholly know,
   Их умы не могли ни понять, ни полностью узнать,
   Their lives replied to hers, moved at her words:
   Их жизни отвечали ей и двигались по ее слову:
   They felt a godhead and obeyed a call,
   Они чувствовали божество и подчинялись зову,
   Answered to her lead and did her work in the world;
   Отвечали ее руководству и делали в мире ее работу;
   Their lives, their natures moved compelled by hers
   Их души, их жизни двигались, принуждаемые ею,
   As if the truth of their own larger selves
   Словно истина их собственных более великих я
   Put on an aspect of divinity
   Принимала на себя аспект божественности,
   To exalt them to a pitch beyond their earth's.
   Чтобы возвысить их до высоты, что за пределами их земного масштаба.
   They felt a larger future meet their walk;
   Они ощущали, что более великое грядущее встречает их шаги;
   She held their hands, she chose for them their paths:
   Она держала их за руки, она выбирала для них пути:
   They were moved by her towards great unknown things,
   Она заставляла их двигаться к великим неизвестным вещам,
   Faith drew them and the joy to feel themselves hers;
   Вера вела их и радость ощущения принадлежать ей;
   They lived in her, they saw the world with her eyes.
   Они жили в ней, смотрели на мир ее глазами.
   Some turned to her against their nature's bent;
   Некоторые поворачивались к ней против своих природных наклонностей;
   Divided between wonder and revolt,
   Разрываясь между изумлением и мятежом,
   Drawn by her charm and mastered by her will,
   Притягиваемые ее чарами, подчиненные ее волей,
   Possessed by her, her striving to possess,
   Захваченные ею, старались ею овладеть,
   Impatient subjects, their tied longing hearts
   Нетерпеливые подданные, связанные своими томящимися сердцами,
   Hugging the bonds close of which they most complained,
   Крепко цепляясь за оковы, на которые они более всего жаловались,
   Murmured at a yoke they would have wept to lose,
   Роптали на ярмо, по которому плакали бы, если бы его потеряли,
   The splendid yoke of her beauty and her love:
   Великолепное ярмо ее красоты и любви:
   Others pursued her with life's blind desires
   Другие следовали ей со слепыми желаниями жизни
   And claiming all of her as their lonely own,
   И все требовали от нее, как от своей исключительной собственности,
   Hastened to engross her sweetness meant for all.
   Торопясь захватить ее сладость, предназначенную для всех.
   As earth claims light for its lone separate need
   Как земля претендует на свет лишь для своей обособленной нужды,
   Demanding her for their sole jealous clasp,
   Требуя ее лишь для своих одиноких ревнивых объятий,
   They asked from her movements bounded like their own
   Они просили от нее ограниченных действий, подобно их собственным действиям,
   And to their smallness craved a like response.
   И для своей малости стастно желали подобный ответ.
   Or they repined that she surpassed their grip,
   Либо сетовали, что она превосходит их понимание
   And hoped to bind her close with longing's cords.
   И надеялись связать ее накрепко путами страсти.
   Or finding her touch desired too strong to bear
   Или, находя ее прикосновение слишком сильным, чтобы его переносить,
   They blamed her for a tyranny they loved,
   Они обвиняли ее в тирании, ими же любимой,
   Shrank into themselves as from too bright a sun,
   Сжимались в себе, как от слишком яркого солнца,
   Yet hankered for the splendour they refused.
   И, страстно желая великолепия, отказывались от него.
   Angrily enamoured of her sweet passionate ray
   Гневно очарованные ее сладостным, страстным лучом,
   The weakness of their earth could hardly bear,
   Что едва могла переносить их земная слабость,
   They longed but cried out at the touch desired
   Они страстно жаждали, но кричали от ее желанного прикосновения,
   Inapt to meet divinity so close,
   Не способные так близко столкнуться с божеством,
   Intolerant of a Force they could not house.
   Нетерпимые к Силе, которую они не могли удерживать.
   Some drawn unwillingly by her divine sway
   Некоторые, против своей воли ведомые ее божественным влиянием,
   Endured it like a sweet but alien spell;
   Терпели ее как сладкие, но инородные чары,
   Unable to mount to levels too sublime,
   Неспособные подняться на уровни слишком возвышенные,
   They yearned to draw her down to their own earth.
   Они стремились притянуть ее вниз, на их собственную землю.
   Or forced to centre round her their passionate lives,
   Или, принужденные сосредоточить вокруг нее свои страстные жизни,
   They hoped to bind to their heart's human needs
   Они надеялись привязать к человеческим нуждам своих сердец
   Her glory and grace that had enslaved their souls.
   Ее великолепие и милость, покорившие их души.
   But mid this world, these hearts that answered her call,
   Но в этом мире среди тех сердец, что отвечали на ее зов,
   None could stand up her equal and her mate.
   Ни одно не могло стать ей супругом и ровней.
   In vain she stooped to equal them with her heights,
   Тщетно сгибалась она, чтобы уровнять их со своими высотами,
   Too pure that air was for small souls to breathe.
   Слишком чист был этот воздух, чтобы им могли дышать маленькие души.
   These comrade selves to raise to her own wide breadths
   Ее сердце желало возвысить эти дружественные я
   Her heart desired and fill with her own power
   До своих собственных широких просторов и наполнить своей силой,
   That a diviner Force might enter life,
   Чтобы более божественная Сила могла войти в жизнь,
   A breath of Godhead greaten human time.
   Дыхание Божества - возвеличить человеческое время.
   Although she leaned down to their littleness
   Хотя она склонилась к их малости,
   Covering their lives with her strong passionate hands
   Покрывая их жизнь своими сильными и страстными руками,
   And knew by sympathy their needs and wants
   С сочувствием относясь к их желаниям и нуждам,
   And dived in the shallow wave-depths of their lives
   И погружалась в мелкое волнение их жизней,
   And met and shared their heart-beats of grief and joy
   Встречала и разделяла их сердцебиения радости и горя
   And bent to heal their sorrow and their pride,
   И склонялась, чтобы исцелить их страдание и гордыню,
   Lavishing the might that was hers on her lone peak
   Расточая могущество, что принадлежало ей на ее одинокой вершине,
   To lift to it their aspiration's cry,
   Чтобы поднять туда крик их стремления,
   And though she drew their souls into her vast
   И хотя она привлекала их души в свою беспредельность
   And surrounded with the silence of her deeps
   И окружала молчанием своих глубин,
   And held as the great Mother holds her own,
   И держала, как великая Мать держит свое чадо,
   Only her earthly surface bore their charge
   Лишь ее земная поверхность несла их бремя
   And mixed its fire with their mortality:
   И смешивала свой огонь с их смертностью:
   Her greater self lived sole, unclaimed, within.
   Ее более великое я жило одиноко, невостребованное внутри.
   Oftener in dumb Nature's stir and peace
   Все чаще в суматохе и покое бессловесной Природы
   A nearness she could feel serenely one;
   Близость она могла безмятежно ощутить;
   The Force in her drew earth's subhuman broods;
   Сила в ней притягивала неразумных животных земли;
   And to her spirit's large and free delight
   И к простору и свободному восторгу своего духа
   She joined the ardent-hued magnificent lives
   Она пылко присоединяла раскрашенные великолепные жизни
   Of animal and bird and flower and tree.
   Животных, цветов, деревьев и птиц.
   They answered to her with the simple heart.
   Они отвечали ей своим простым сердцем.
   In man a dim disturbing somewhat lives;
   В человеке живет какое-то смутное беспокойство;
   It knows but turns away from divine Light
   Оно знает, но отворачивается от божественного Света,
   Preferring the dark ignorance of the fall.
   Предпочитая темное неведение падения.
   Among the many who came drawn to her
   Среди многих, кто пришел привлеченный ею,
   Nowhere she found her partner of high tasks,
   Ни в ком она не находила партнера своим высоким задач,
   The comrade of her soul, her other self
   Товарища души своей, свое другое я,
   Who was made with her, like God and Nature, one.
   Кто стал бы с ней единым, как Бог и Природа.
   Some near approached, were touched, caught fire, then failed,
   Некоторые приближались, ощущали прикосновение, ловили огонь, а потом терпели неудачу.
   Too great was her demand, too pure her force.
   Слишком велико было ее требование, слишком чиста ее сила.
   Thus lighting earth around her like a sun,
   Так подобно солнцу освещая вокруг себя землю,
   Yet in her inmost sky an orb aloof,
   И все же в своем глубочайшем небе отчужденная планета,
   A distance severed her from those most close.
   Дистанцией она была отделена даже от самых близких.
   Puissant, apart her soul as the gods live.
   Могуча, обособлена была ее душа, подобно живым богам.
   As yet unlinked with the broad human scene,
   Пока еще не связанная с обширной сценой человека,
   In a small circle of young eager hearts,
   В малом кругу юных, пылких сердец
   Her being's early school and closed domain,
   Существовали ранняя школа и замкнутая сфера ее существа,
   Apprentice in the business of earth-life,
   Подмастерье в делах земной жизни,
   She schooled her heavenly strain to bear its touch,
   Она учила свою небесную часть выносить ее прикосновение,
   Content in her little garden of the gods
   Удовлетворенная в своем маленьком саду богов,
   As blooms a flower in an unvisited place.
   Подобно тому как распускается цветок в безлюдном месте.
   Earth nursed, unconscious still, the inhabiting flame,
   Земля вскармливала пока ещё несознательное живое пламя,
   Yet something deeply stirred and dimly knew;
   Но что-то шевелилось глубоко и смутно знало;
   There was a movement and a passionate call,
   Там были страстный призыв и движение,
   A rainbow dream, a hope of golden change;
   Радужная греза, надежда золотой перемены;
   Some secret wing of expectation beat,
   Какое-то тайное крыло ожидания трепетало,
   A growing sense of something new and rare
   Растущее чувство чего-то нового и редкого
   And beautiful stole across the heart of Time.
   И прекрасного кралось сквозь сердце Времени.
   Then a faint whisper of her touched the soil,
   Затем слабый шепот коснулся ее земли,
   Breathed like a hidden need the soul divines;
   Словно вздохнула потаенная нужда, которую угадывает душа;
   The eye of the great world discovered her
   Глаз великого мира обнаружил ее,
   And wonder lifted up its bardic voice.
   И чудо возвысило свой поэтический голос.
   A key to a Light still kept in being's cave,
   Ключ к Свету еще хранился в пещере существа,
   The sun-word of an ancient mystery's sense,
   Солнечное слово смысла древней мистерии,
   Her name ran murmuring on the lips of men
   Ее имя журча бежало по человеческим устам,
   Exalted and sweet like an inspired verse
   Возвышенное и сладкое, как вдохновенная строфа,
   Struck from the epic lyre of rumour's winds
   Взлетевшая из эпической поэзии на крылях молвы
   Or sung like a chanted thought by the poet Fame.
   Или звенела как мысль воспетая поэтической Славой.
   But like a sacred symbol's was that cult.
   Но этот поклонение был подобно поклонению священному символу.
   Admired, unsought, intangible to the grasp
   Вызывающая восхищение, не узнанная, неуловимая для понимания,
   Her beauty and flaming strength were seen afar
   Ее красота и пламенеющая сила были видны издалека,
   Like lightning playing with the fallen day,
   Как молнии, играющие с угасающим днем,
   A glory unapproachably divine.
   С великолепием божественно недостижимым.
   No equal heart came close to join her heart,
   Ни одного равного ей сердца не нашлось близко, чтобы соединится с ее сердцем,
   No transient earthly love assailed her calm,
   Никакая мимолетная земная любовь не нарушила ее покой,
   No hero passion had the strength to seize;
   Никакая героическая страсть не имела силы захватить ее;
   No eyes demanded her replying eyes.
   Ничьи глаза не требовали ее ответного взора.
   A Power within her awed the imperfect flesh;
   Сила внутри нее внушала благоговение несовершенной плоти;
   The self-protecting genius in our clay
   Защищающий cебя дух в нашей глине
   Divined the goddess in the woman's shape
   В женском образе угадывал богиню
   And drew back from a touch beyond its kind
   И отстранялся от прикосновения, что превосходит его природу,
   The earth-nature bound in sense-life's narrow make.
   Земная природа, связанная узкими рамками чувственной жизни.
   The hearts of men are amorous of clay-kin
   Сердца людей, влюбленые в родную глину
   And bear not spirits lone and high who bring
   Не выносят одинокий, высокий дух, который
   Fire-intimations from the deathless planes
   Доносит им огни-намеки из бессмертных планов,
   Too vast for souls not born to mate with heaven.
   Слишком широких для тех душ, что не были рождены соединиться с небесами.
   Whoever is too great must lonely live.
   Тот, кто слишком велик, должен жить одиноко.
   Adored he walks in mighty solitude;
   Обожаемый, он шествует в могучем уединении;
   Vain is his labour to create his kind,
   Напрасен его труд создать себе подобных,
   His only comrade is the Strength within.
   Его единственный товарищ - лишь эта внутренняя Сила.
   Thus was it for a while with Savitri.
   Так было какое-то время и с Савитри,
   All worshipped marvellingly, none dared to claim.
   Все поклонялись в изумлении, но никто не осмеливался притязать.
   Her mind sat high pouring its golden beams,
   Её ум пребывал высоко, изливая свои золотые лучи,
   Her heart was a crowded temple of delight.
   Её сердце было переполненным храмом восторга.
   A single lamp lit in perfection's house,
   Одинокий светильник пылал в доме совершенства,
   A bright pure image in a priestless shrine,
   Светлый, чистый образ в храме без жрецов,
   Midst those encircling lives her spirit dwelt,
   Среди тех, кто её окружал, пребывал её дух,
   Apart in herself until her hour of fate.
   Ожидая одиноко своего судьбоносного часа.
  
  
   Конец второй песни
   End of Canto Two
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   18
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"