Аннотация: Если представить себе, что мир вокруг нас изменился и стал похож на сказочный рай, где нет боли, нищеты, обременяющих обязательств, то будет ли этого достаточно для счастья?
Валютный курс страданий на сегодня составил...
"Здравствуйте, господин Капелла!" - неслось со всех сторон. Детские лица и там и тут, веселые звонкие голоса. Начинался новый учебный год.
Эмиль Капелла шел по школьному коридору, улыбаясь и кивая на приветствия.
В учительской царил почти такой же хаос. Взрослые оживленно делились новостями: кто-то развелся и отправил новый запрос в брачное агентство, кто-то решил сменить род деятельности, кто-то потратился на синтетическое тело для своего родственника.
- Эмиль, отлично выглядишь! Чем занимался в отпуске?
- Спустил кучу денег в "комнатах удовольствий" и на "сеансы мечты".
- Да уж, удовольствие дорогое. Хорошо старикам - тем все радости бесплатно.
- Мне кажется, Герт, за прошедшие два месяца я ими наелся лет на сто. Теперь вот проснулась жажда полезной деятельности. А где Ишка?
- Ты не слышал? Ишка ушел.
- Вот как. Значит в нашем коллективе появился новый сотрудник?
- Да, из микросхем.
- И как он выглядит?
- Стандартный офисный робот. Прогресс, понимаешь ли. Людям - свободная жизнь, механизмам - работа.
Эмиль усмехнулся, и, продолжая беседу, начал собираться на урок:
- Я не считаю что это правильно, Герт. Воспитывать и обучать они же будут не роботов, а детей. Ладно на производстве, там, я согласен, стопроцентная замена кадров была неизбежна... - в этот момент фраза оборвалась, потому что к нему на шею бросилась очаровательная молодая женщина.
- Здравствуй, Лиза, здравствуй, милая!
- О, как ты похорошел! Может быть сегодня вечером зайдешь ко мне? - в ее рыжих волосах вспыхивали блестки, а на губах играла кокетливая улыбка.
Эмиль улыбнулся. Конечно, почему бы и нет, только не сегодня, потому что этот вечер он уже спланировал.
- Хорошо, но ты вредина. Вот я ради тебя свои встречи отменяла, а ты - никогда.
- Может быть, он просто более тщательно выбирает себе партнеров? - съязвил Герт, направляясь к выходу.
Лиза надула малиновый ротик.
- Ненавижу его. Он постоянно насмехается над всеми!
- Милая, не стоит ненавидеть человека только за своеобразное чувство юмора. Ну я пошел, пожелай мне удачи.
Капелла всегда волновался перед знакомством с новыми учениками.
Десять человек - это редкость для класса в сезонной школе. Гораздо большей популярностью пользовались полные пансионы.
Эмиль представился и начал разъяснять, в чем состоит цель читаемого им курса.
- Я буду рассказывать вам о литературе допереломного периода и истории человечества. Нам предстоит нелегкий труд попытаться понять наших предков, их мечты и желания, которые очень сильно отличаются от наших. Что же такое допереломный период? Это эпоха несчастливого, негармоничного существования людей...
Он переводил взгляд с одного лица на другое. Что-то мешало ему читать лекцию, отвлекало, и он никак не мог понять причину.
- Представьте себе мир, где нет такой медицины, как сейчас, где приходится тяжелым трудом зарабатывать себе на жизнь, нет термоодежды, поддерживающей всегда определенную температуру вашего тела...
Тоненькая девочка за первым столом у окна. Вот что мешало ему вести лекцию. Вот что доставляло беспокойство и было причиной нервозности! Эти глаза...
У нее были короткие черные волосы, аристократически правильные черты и удивительно белая кожа, будто она никогда не посещала процедуры здоровья, обязательно включавшие в себя солярий. Странное, совсем недетское выражение лица. И противоестественно огромные голубые глаза. То есть по размеру они были не больше положенного природой, но почему-то казалось будто они гигантские, да еще с голографическим эффектом трехмерного объема.
Эмиль отвел взгляд.
- До изобретения синтетических тел жизнедеятельность человека прекращалась одновременно с естественным разрушением физического тела, - он взял в руки список присутствующих. Девочку у окна звали Маргарита Хименес. - Нам трудно представить, но в допереломный период люди жили в постоянном ожидании и страхе перед таким моментом, иными словами - перед смертью...
Дети заерзали, в их лицах читался живой интерес. Конечно, все они слышали о таком явлении прошлого, но урывочно.
- Смерть и боязнь разрушения тела физического были следствием неразвитости науки и техники, а также узостью стереотипных мнений...
- Разрешите, я выйду?
Маргарита. Ее нечеловеческие глаза вдруг стали влажными и от этого ослепительно яркими. У Эмиля даже дух захватило от такого зрелища. Получив разрешение, она направилась через всю аудиторию к выходу, и по тому, как притихли остальные дети, Капелла понял: они тоже видят в своей однокласснице нечто... противоестественное.
Она вернулась минут через пятнадцать и до окончания лекции не поднимала лица от своего ноута. Конечно, так было куда спокойнее всем, но Эмиль с изумлением заметил, что постоянно смотрит на ее макушку в надежде встретиться с ней глазами.
Две последующие лекции в других классах прошли как во сне. В конце рабочего дня он ощущал себя истерзанным. Адреналин и витамин радости помогли вернуть жизненный тонус и оптимистическое видение мира. Эмиль не поленился поднять анкетные данные Маргариты Хименес, но ничего интересного не нашел, кроме указания на недавний перевод из иногородней школы.
"Рабочее время уже больше часа как окончилось, давно пора прекратить думать об учениках и переключить свой мозг в режим отдыха!" - мысленно отругал он себя и засобирался из школы.
На улице пошел снег. Противный, колючий, укладывающийся в белые разводы на земле. И почему бы человечеству в конце концов не покончить и с этой мерзостью? Или по крайней мере не перенести снег на ночное время? Интересно, чем метеорологи вообще занимаются?
Эмиль щурился, прятал подбородок в шарф и торопливо засеменил к стоянке, как и все окружающие.
Хотя нет, не все.
Она стояла к нему спиной, то вытягивая руку к небу, то приближая к лицу.
"Да и пусть стоит, мне-то какая разница? Рабочее время закончилось, я направляюсь домой, меня сегодня ожидает приятный вечер..."
- Маргарита!
Девочка обернулась, и от ее улыбки у него защипало веки.
- Что вы делаете? - спросил он.
- Рассматриваю снежинки.
- Что-что, извините?..
- Снежинки! - она показала на свой темно-зеленый рукав с блестящими на нем ледяными кристалликами. - Вы никогда не замечали, что они все разные?
Эмиль даже немного растерялся.
- Я вообще-то никогда их не рассматривал, - честно признался Эмиль. Никогда. Даже когда был совсем ребенком. Даже в голову не приходило, что их можно рассматривать! - Но это понятно, просто вода кристаллизуется и...
- Да нет же, вы посмотрите!
Маргарита протянула ему руку так, чтобы удобнее было смотреть. То, что Эмиль привык считать колючей гадостью, состояло из крошечных спиралек, абсолютно правильных пятиконечных звездочек, перекладинок, тончайших осколочков льда, похожих на еловую ветку. От теплого дыхания они съеживались и на глазах превращались в капли воды.
Он был поражен. Красиво, черт побери...
Просто снег...
Может, она не совсем в себе? Говорят шизофрения и сейчас встречается, а шизофреники отличаются измененным сознанием...
- Почему ты до сих пор здесь, а не ушла домой вместе с остальными?
Маргарита отвернулась, стряхивая варежкой снег с рукавов.
- Они обзывали меня уродцем и ведьмой. Я подумала, что они побьют меня.
- Побьют??? Дикая мысль.
- В той школе, из которой я ушла, меня часто били. Когда мне сломали нос и разбили все лицо, мы оттуда уехали...
Эмиля передернуло.
- Господи, кошмар какой. Я надеюсь, твоя семья подала в суд?
- Нет. Они не были злыми, господин Капелла, дело во мне. Я знаю, они все меня боятся.
Девочка заглянула ему в глаза, пристально, долго, и Эмиль почувствовал себя просто голым.
- А вы, господин Капелла? Вы тоже меня боитесь?
Он видел только бездонную глубину ее радужек, лгать было невозможно.
- Пожалуй, - признался он.
- Вы хороший человек, господин Капелла, - улыбнулась она, - ну, я побегу, а то совсем замерзну.
- Ты что, не пользуешься термоодеждой?
- Дед говорит, незачем.
- А твои родители как на это реагируют? Или у вас все решает дед? - возмутился Эмиль.
- Мои родители умерли, нас с братом воспитывает дедушка. Извините, я побегу.
- Да, конечно. До завтра.
- До свидания.
Так вот в чем причина! Никаких секретов, все логично и просто.
Девочка воспитывалась старым маразматиком-шивистом.
Сектантом.
Перед тем как сесть в свой аэромобиль, Капелла невольно взглянул на снежинки на своем рукаве и хмыкнул.
Диана, конечно, девушка милая и приятная, но встречу придется отменить. Сегодня ему надо поговорить с Ишкой.
Ишка всегда любил небрежность и восточную роскошь в мелочах.
Он полулежал на подушках , весь пропахший вишневым табаком и ликером, с беспорядочно разметавшимися прядями длинных светлых волос по плечам.
- О, гляди-ка кого принесло! Ты в первый раз в моей норе?
- Норе? это больше похоже на дворец тысячи и одной ночи!
- Увы - нет, потому что ради личностного общения с тобой пришлось временно распустить всех наложниц. Присаживайся, угощайся всем, что видишь на столе.
Гостиная и правда производила впечатление чего-то нереального. Красные ковры с рисунком, напоминающим вязь, тяжелые шторы, позолота картинных рам и посуды, напольные подушки, и только огромная телевизионная панель на всю стену возвращала к действительности.
- Я был удивлен, когда узнал, что ты бросил работу.
- Отчего же? Я, как любой другой член человеческого общества имею право на свободное существование. Вот я и решил им воспользоваться.
- Но прочему вдруг?..
- Ну тебя же не было, чтобы меня отговорить! - усмехнулся Ишка, и уже серьезно добавил: - Да надоело мне ... весь этот фарс поперек горла встал. Чем мы занимаемся, Эмиль? Кого и зачем мы учим? Детей, которые, когда вырастут, будут жить на проценты со своего первоначального государственного вклада и кайфовать в "комнатах удовольствий"? Сейчас вон вообще запустили программу - демография под контролем называется. Слышал?
- Ну да, правильная программа. Рожать мало кто хочет, приходится в пробирках новое поколение выращивать. Чтобы знать, какой прирост предстоит осуществлять искусственно, от женщин требуется официальное заявление о рождении ребенка естественным путем не позже чем за три года до планируемой беременности.
- Все верно, и наверное все правильно, кроме одного - бред это все. Чтобы родить, женщина должна получить разрешение! Бред и еще раз бред!
- А если у нее неблагополучная наследственность? Или если сразу вдруг тысячи женщин решат родить незапланированных младенцев и начнется перенаселение? Нужно же регулировать прирост массы...
- Вот! Мы перестаем быть людьми, мы стали массой, и это меня выворачивает. Зачем массе древняя наука философия, скажи мне? Незачем. А я лучше свое время потрачу на что-то значительно более полезное по сравнению с бессмысленным сотрясанием воздуха в аудитории. Почитаю книги...
- И много уже прочел? - съязвил Эмиль.
Ишка задрал голову вверх и расхохотался.
- О да, ты опасный человек! В самое яблочко, ни одной с момента увольнения. Как-то времени не остается...
- Раньше оставалось.
- Я стал медлительнее.
- И пьянее.
- Не буду спорить, но пьянство, как ты знаешь, не порок, когда под рукой антиалко. Надо же чем-то забивать мысли о бессмысленности существования.
Когда-то давно Ишка привлек Эмиля именно такими размышлениями. Он часто говорил нестандартные вещи.
- Существование, как я понимаю, всегда казалось человечеству бессмысленным, но теперь оно по крайней мере весьма приятно.
- О да, с этим не поспоришь. Но ты ведь притащился сюда не для того чтобы выслушивать мои монологи о вечном?
- Я приехал расспросить тебя о шивистах. Помнится, ты как-то интересовался этим вопросом?
Ишка присвистнул и налил себе и Эмилю ликера.
- С чего вдруг такой вопрос?
- Понимаешь, у меня в классе есть одна девочка, и я думаю, она шивистка.
- Ого. Хотел бы я на нее посмотреть.
- Что ты знаешь о них?
- Нууу... Это сектообразная философия, культивирующая боль и страдания. Пока человек жив, он должен страдать, и находить в мучениях наслаждение. Отсюда и название - "шивисты". Бог Шива, как ты знаешь, является символом разрушительной энергии, боли и смерти. Говорят, они отказываются почти от всех достижений цивилизации а в самоистязании невероятно упорны и искусны. Они не принимают витамины радости, чтобы поднять себе настроение, ограничивают медицинское вмешательство, отказываются создавать копии своей памяти и соответственно не используют синтетические тела для продления жизни, умирая вместе со своим физическим телом. Впрочем, в этом пункте я склонен с ними согласиться.
- А они обладают какими-то...особыми внешними характеристиками?
- Знаешь, их вообще-то не так много осталось в мире, чтобы проводить типологию внешности. А что, у твоей подопечной есть какая-то особая внешняя примета?
Эмиль покачал головой.
- Ей невозможно лгать. И у нее изумительные глаза, в которые нельзя не смотреть... Они обжигают, пугают - но притягивают.
- Осторожнее, ты говоришь как древний влюбленный.
- Ишка, я тебя умоляю, ей всего одиннадцать лет!
- Тем хуже для тебя, - прыснул тот, раскуривая трубку.
- Ты никогда не пытался для себя ответить на вопрос, а почему они выбирают страдание и боль, если можно быть просто счастливыми, как все?
- Твой вопрос похож на детский, типа почему зеленое назвали зеленым, или почему небо находится наверху. Ответ один: не знаю. Нравится им так.
- Сомневаюсь, чтобы моей ученице нравилось быть сиротой. Что мешало им приобрести синтетические тела для ее родителей? Если у них не было средств, могли написать заявку в социальную службу, чтобы их обслужили бесплатно. Или скажем так же сомневаюсь, что ребенку приятно ходить зимой без термоодежды. И все это не она сама себе выбрала, ее вынуждает родной дед! Как подумаю об этом, меня аж выворачивает. Почему шивизм не запретят на государственном уровне? Таких персонажей как этот престарелый садист усыплять надо.
Ишка хлопнул собеседника по плечу, заливаясь беззвучным смехом:
- Гуманист ты мой! Сама доброта, мать твою!
- Слушай, ты сегодня вообще способен еще хоть немного на серьезное общение? - раздраженно поинтересовался Эмиль.
- Да, но у меня больше нет желания. Расслабься, какое тебе дело до какой-то из твоих учениц? Ну живут они так - чего ты-то паришься по этому поводу? Тебя кто-нибудь просит о помощи, о вмешательстве, орошает горючими слезами твою мускулистую грудь? Нет. Вот и кури себе в сторонке.
- Это ты озвучил свою жизненную позицию? - огрызнулся Эмиль.
- Именно. Но если ты хочешь устроить операцию по спасению несчастной девочки, валяй, я ни мешать, ни осуждать тебя не стану, хотя затея абсолютно провальная. Хочется тебе природного адреналина и перезвона нервишек - вперед, но будь готов к разочарованию.
Эмиль осекся, и вся его агрессивность сдулась.
- Ты действительно так думаешь?
- Да неважно вовсе, что думаю я или кто-то еще. Значение имеет только то, что думаешь ты, это твоя жизнь, приятель.
Ишка наполнил рюмки ликером.
- За ветряные мельницы! - улыбнулся он.
На следующий день Эмиль ждал Маргариту после уроков в школьном парке. Ее одноклассники и некоторые другие ученики лепили что-то из мокрого, перемешанного с грязью снега. Непривычное зрелище, обычно все они торопились припасть к любимым электронным играм.
Сегодня все коллеги Капеллы оживленно обсуждали большой маскарад, объявленный на вечер элитным клубом "Позитив". Погруженный в размышления Эмиль кажется раздражал их всех, кто-то даже спросил, не болен ли он. Ответил резкостью, а сейчас недоумевал, почему. Ведь его самого всегда утомляли не улыбающиеся лица или отмалчивающиеся персонажи.
Первое правило вежливости - если не готов нормально общаться и быть оптимистичным, не появляйся на люди.
Девочка задерживалась.
Когда ее зеленое пальтишко показалось на крыльце, случилось нечто непонятное. Вся детвора, какая только играла в парке, рванулась к ней. "Бей ее!", "Обстрел противника!" - звенело в воздухе, и большие оледеневшие комки снега полетели в ее сторону, а она, поворачиваясь к ним спиной, пыталась закрыть лицо.
Эмиль закричал что-то угрожающее, но его голос утонул в детском гомоне. Маргарита влетела обратно в здание школы, Эмиль - за ней.
- Ты жива? С тобой все в порядке? Повернись ко мне!
Он развернул сгорбленную фигурку за плечи и отнял от лица руки в пуховых варежках.
По ее щекам текли слезы, а из уголка разбитого рта струилась кровь.
- Господи, да что же это... - пробормотал он и выбежал обратно на крыльцо.
- Послушайте, вы! - крикнул он притихшим детям, - Я, учитель Эмиль Капелла, приказываю вам подойти ко мне немедленно и выслушать то, что я скажу. Ваш поступок, бессмысленный, звериный вызывает во мне отвращение, и каждый из вас понесет достойное наказание. Ни один не уйдет от взыскания, и о сегодняшнем происшествии узнает и школьный совет, и ваши родители. Что на вас нашло? Вы всей толпой накинулись на беззащитную девочку, как... У меня нет слов. Расходитесь по домам, немедленно!
Он вернулся в школьный холл, не обращая внимания на растерянные лица озадаченных преступников.
Маргарита сидела у входа, вновь закрыв лицо руками. Незнакомое до сих пор чувство болезненно колотилось в его груди. Он стащил с ее головы грязную шапку. Неожиданно для самого себя Капелла вдруг привлек девочку к себе и обнял. Она снова заплакала.
- Когда они обзываются...это ничего, мне не важно...но когда дерутся...мне страшно становится...
- Тшшш... Все хорошо.. - бормотал он, гладя ее волосы. - Давай я тебя домой отвезу. Где ты живешь?
Девочка затихла.
- Дед не любит нежданных гостей...
- Я не гость, а твой провожатый. - не терпящим возражения тоном сказал Эмиль.
Ситуация сыграла ему на руку, и Капелла не собирался упустить такую возможность.
В доме даже не было робота-мажордома. Дверь открыл высокий юноша лет пятнадцати в льняном кимоно, внешне удивительно похожий на Маргариту. Он сначала изумленно взглянул на Эмиля, а потом перевел взгляд на сестру, и странный звук слетел с его губ.
- Да, все началось снова. Познакомьтесь, это Уго, мой брат. А это учитель Капелла, он помог мне в школе.
Юноша закивал головой, приглашая жестом проходить дальше и протягивая Эмилю руку для приветствия.
- Он не говорит, но прекрасно слышит. - объяснила девочка, пока брат помогал ей раздеться.
- День добрый. - донесся из глубин гостиной мужской голос, и у Эмиля что-то замерло внутри. Это мог быть только дед Маргариты.
Старик оказался очень высоким и статным. Ухоженная совершенно белая борода и закрывающие шею седые кудри демонстрировали его небезразличие к внешнему виду, а новый отличного качества и старомодного кроя серый костюм говорил о привычке к данному типу одежды, незыблемости вкуса и благосостоянии.
Он шел так же неспешно, как и говорил. Остановившись напротив Капеллы, абсолютно не смущаясь, не пытаясь заполнить звуком своего голоса повисшую неловкую паузу, рассматривал его лицо.
У Эмиля вспотели ладони. В холодно-серых глазах старика, в его облике, во всем его существе было что-то не определяемое словами, могучее, заставляющее почувствовать себя крошечным и ничтожным.
И вызывавшее животный страх.
"Он точно обладает гипнозом, надо избегать прямого взгляда", - сделал для себя вывод Капелла.
- Меня зовут Орландо Хименес, и я рад приветствовать вас в своем доме. - сказал наконец старик.
- Эмиль Капелла, учитель вашей внучки.
Уго тронул старика за рукав и повернул к нему Маргариту, показывая на ее лицо.
- Да, я слышал разговор. Возвращайся к занятиям, а Маргарита сделает нам чай.
Эмиль неоднократно пытался нарисовать в своем воображении портрет старика-шивиста, издевающегося над детьми, вверенными его опеке. Представлялась сгорбленная фигура, засаленные волосы, садистская полуулыбка, нищенская одежонка - в общем, ничего похожего на то, что он видел сейчас.
В гостиной было много света,голый паркетный пол, несколько шкафов с разными инфоносителями, три рабочих стола, за одним из которых Эмиль с изумлением увидел робота одной из последних моделей. Тот поприветствовал гостя и продолжил увлеченно заниматься каким-то делом. В углу стоял небольшой круглый столик перед черным угловым диваном. Ни телевизионной панели на всю стену, ни игровых устройств, ни напольных подушек.
- Мне очень жаль, что такое произошло с Маргаритой. Как представитель преподавательского корпуса приношу вам свои глубочайшие извинения и обещаю приложить все усилия, чтобы виновные были наказаны и ничего подобного больше не повторилось.
Орландо откинулся на спинку удобного дивана.
- Вы ведь не для этого сюда пришли? Я сторонник уважительного отношения к времени, и я вас слушаю.
Капелла не был готов к такому повороту разговора, но отступать он не собирался.
- Хорошо, господин Хименес. Маргарита, да и Уго наверное тоже, подвергают опасности свое здоровье и, кто знает, может быть даже жизнь, исключительно из-за особенностей вашего быта и воспитания. Я, как учитель, озабочен судьбой вашей внучки, и сюда пришел в надежде хоть сколько-нибудь продуктивного диалога.
- Иными словами, вы, молодой человек, имеете желание поучить меня уму-разуму? - с тонкой улыбкой заключил старик.
- Ни в коем случае. Я имею желание попытаться убедить вас, что ваши внуки имеют право на свой собственный ум-разум и судьбу, отличную от вашей.
- И похожую на вашу?
- В каком-то смысле, да.
- А с чего вы взяли, что она счастливее моей?
Эмиль развел руками.
- По крайней мере, коллеги не разбивают мне лицо. Я не рискую схватить воспаление легких, потому что ношу термоодежду. Мне не нужно оставлять свои занятия, чтобы открыть входную дверь - эту функцию выполняет робот. Мои родители используют синтетические тела. Я не боюсь стать изгоем общества, поскольку адекватен ему, и этот список можно продолжать и продолжать. Разве нет?
- Насчет последнего не уверен, с остальным соглашусь.
- Тогда почему бы им тоже не пользоваться всеми благами цивилизации? Почему они должны непременно быть несчастными?
- А кто вам сказал, господин учитель, что они несчастнее вас?
- Но если вы согласились со сказанным ранее, вывод очевиден!
- Не вижу связи.
- Вы хотите сказать что можно быть безумно счастливым замерзшим сиротой с разбитым носом?
- Нет, но испытать счастье у него шансов гораздо больше, чем у вас.
- Я УЖЕ счастлив. И я был счастлив вчера, и позавчера, и завтра я тоже намерен пребывать в том же состоянии. Золотая мечта человечества стать наконец счастливым и избавиться от страданий уже давно реализовалась, остается только право принять или отвергнуть достигнутое.
В гостиную вошла Маргарита с подносом в руках. Расставив все для чаепития на столе, она разлила напиток по чашкам, улыбнулась и ушла наверх.
Хименес покачал головой.
- Счастье, о котором грезило человечество во все века, и то состояние, в коем сейчас пребываете вы - совсем не одно и то же.
- Докажите!
- Извините, но я закончил, Орландо! - доложил робот, выдвигая из-за стола свое антропоморфное бело-серебристое тело.
- Отлично, Джи, теперь пойди посмотри не нужен ли ты Уго для спарринга, только будь осторожней, чем в прошлый раз.
- Иду. Орландо, еще раз прости за прошлый раз, я виноват, не рассчитал силу.
- Ничего.
Эмиль решительно вернул старика к беседе.
- Ну так что, господин Хименес?
- А в этом есть какой-то смысл?
- Для меня - есть, потому что речь идет о шансе переубедить вас.
- А если результат окажется обратным? Что тогда?
Эмиль развел руками.
- Тогда... Не знаю. Я не думал об этом, потому что убежден в правильности своего мнения.
Старик сделал глоток чая, подержал чашку в руках, задумчиво глядя на нее, сделал еще один и неспешно водрузил ее обратно на блюдце.
- Ну что ж, не знаю - это тоже ответ. Доказательство мое будет эмпирическим, не люблю голых слов. Так вот, любезнейший, я заявляю вам, что вы не то что не знаете счастья, вы не знаете даже истинного наслаждения чаем.
- Вы издеваетесь? - мрачно поинтересовался Эмиль.
- Нисколько. Но вы можете его познать, если последуете моим рекомендациям.
- Слушаю.
И Хименес выдал совершенно безумную вещь, против которой восставала любая логика. А потом сообщил, что, к сожалению, у него дела, но он был бы рад еще одному визиту учителя в его дом.
Эмиль откланялся.
Вечер выдался так себе. Эмиль сначала долго мучил игровую систему, потом принял душ. До маскарада еще оставалось достаточно времени.
"А что я теряю?" - спросил он себя наконец.
Пока заваривался чай, Капелла, запахнув шелковый халат поглубже, вышел на открытую веранду. Очень скоро дрожь начала сотрясать его тело, но он терпел.
"Идиот... - ругал он себя, переминаясь с ноги на ногу, - стоишь почти голый на холоде и ждешь, когда у тебя окоченеют ноги! И как ему удалось втянуть меня в это???"
Но доведенный до конца эксперимент был единственной возможностью продолжить начатый с Хименесом диалог. И вот, уже достаточно промерзнув, Эмиль влетел с веранды в комнату. Пританцовывая, рванулся было к пульту климат-контроля, но остановился и направился за чаем. Первый же глоток подтвердил его правоту - вкус чая есть вкус чая, неважно, мерз ты или нет, как сладкое есть сладкое, а не соленое!
А потом будто фокус ощущений сместился. Эмиль даже замер внутри себя самого и вслушивался, вслушивался... Обжигающее тепло волнообразно разливалось по венам и наполняло тело, делая его обмякшим и тяжелым, и с губ сорвалось:
- Хорошо...
Согретые чашкой ладони приятно покалывало. Хотелось, чтобы напиток был еще горячее, а сладкая истома глубже.
Так и не успев проанализировать свои ощущения, Эмиль уснул в кресле.
Впервые за много лет он не использовал сонных капель. Впервые за много лет он пропустил вечеринку, обещавшую новые впечатления.
Ему их хватило и здесь.
Днем с приятелями говорить оказалось не о чем, ведь он пропустил главное событие недели. Эмилю хотелось поделиться пережитым, но кому интересны чужие эмоции, если они не связаны с чем-то по-настоящему интересным? К интересному относилось фаер-шоу на маскараде и начавшийся там роман Лизы с продюсером мероприятия. А тут еще администрация как-то странно прореагировала на инцидент с Маргаритой, и Капелле вдруг стало скучно. Вечером он отказался от кальяна у Ишки и вновь оказался на пороге того дома.
- Извините, что я без предупреждения, но у меня нет никаких контактных номеров и... я сделал то, что вы сказали, господин Хименес.
- Заходите. И зовите меня Орландо, это сделает наше общение проще.
- Как скажете.
В гостиной-кабинете никого не было.
- Детей нет дома? - поинтересовался Эмиль.
- Да, они отправились с картой созвездий полюбоваться на небо. Приятное и полезное занятие для их возраста.
- Вы так думаете? Психологи считают что дети должны в первую очередь играть, это обогащает их жизненный опыт.
- Они играют, поверьте мне. Просто игры другие. Присаживайтесь, не желаете ли чего-нибудь? Может, кофе, чай, или что покрепче? У меня хороший бар.
- Если можно, скорее что-то покрепче, - признался Эмиль.
Старик пристально посмотрел на него и вызвал Джи.
- Кроме всего прочего у вас, наверное, проблемы на работе?
Капелла уже ничему не удивлялся.
- Да, проблемы. Школьный совет отказался наказать детей, участвовавших во вчерашнем побоище. Более того, если нечто подобное повторится, они хотят исключить Маргариту как фактор, пробуждающий в учениках животные инстинкты. Извините, я хотел как лучше. Не понимаю, что происходит.
Орландо кивнул.
- Я не удивлен. Просто вчера решил вас не отговаривать от задуманного, ведь вы бы все равно меня не послушали.
- Не послушал бы, - согласился Эмиль.
- Ну так как ваш эксперимент?
- Должен признаться, не ожидал ничего подобного. Это потрясающе. Я не совсем понял механику эффекта, но надеюсь, вы мне ее объясните?
- Охотно. Суть в том, что все в этом мире раскрывается в полной мере только в сравнении. Вы сейчас прикоснулись только к первому пласту, относящемуся к физическим ощущениям. Да, вкус еды острее, если вы перед этим были голодны, сон слаще, если вы тяжело работали или эмоционально устали за день, и так далее.
- Первый пласт? А какой же тогда второй?
- Второй относится к эмоциям и чувствам. Вы историк литературы, и стало быть, читали, например, Илиаду?
- Конечно.
- И о чем она с вашей точки зрения?
- Илиада является описанием реального события в контексте древней культуры.
- Звучит абракадаброй. А почему тогда произведение начинается не описанием исторической эпохи или побегом Елены, а словами: "Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына"? Богиня, видите ли, должна воспеть гнев Ахилла.