Аннотация: Рассказ родился благодаря одной нечаянной беседе в Киево-Печерской Лавре много лет назад. История, взятая за основу - легенда, противоречащая всем существующим канонам. Но есть в ней что-то пленительное...
Огонь в небесах.
Над нами те ж, как древле, небеса,
И так же льют нам благ своих потоки,
И в наши дни творятся чудеса,
И в наши дни являются пророки.
Владимир Бенедиктов
I
Посещение Лавры никто не планировал.
Отдыхали, гуляли с местными друзьями по клубам, любовались Днепром, пили горилку, спорили о Киевской Руси. А потом вдруг Соне показалось, что съездить в Киев и не побывать в Киево-Печерской Лавре - неправильно.
Тоха по-детски распахнул голубые глаза и, хлопнув себя по колену, воскликнул:
- Димыч, у тебя мудрая женщина! Правда, давайте выберемся.
- Да ладно, за стеной она выглядит точно так же, как будет смотреться изнутри, - поморщился Дима. - И потом, чтобы идти в монастырь, надо выбраться засветло, быть трезвым и перегаром не дышать.
- В курсе я, нечего из старшего брата дикаря делать. Только проблема-то в чем?
Димка потер ладонью коротко стриженую светлую голову и потянулся за через чаем.
- Ну я вообще думал сегодня на пати сорваться. У нас вроде как отдых, а не паломничество. Я вон и вооружиться успел. Глянь, там на спинке стула куртка висит, в правом кармане.
Тоха вытащил знатно упакованный пакетик и присвистнул.
- Хороший запас.
Соня подорвалась с кресла.
- Я покурить.
Хлопнула балконная дверь, и в комнате повисла тишина.
- Проблемы? - поинтересовался Тоха.
Дима махнул рукой и вышел вслед за девушкой.
Она стояла, устало облокотившись о перила, вечерний ветерок ерошил ей крашеные в черный по-мальчишески остриженные волосы.
- Ну ты чего опять надулась?
- Да ничего. Ты же считаешь, что все в норме вещей - значит, так оно и есть.
- Сонь, хорош капать на мозг? Твои сигареты в сто раз вреднее, я же не пилю тебя каждый раз по этому поводу?
- Хватит передергивать и подменять понятия! Я не цеплялась к тебе, когда ты покуривал раз в месяц. А теперь ты дома укуриваешься каждые выходные, а здесь вообще зажег, да еще и Тоху вечно подбиваешь. Знаешь, меня достало.
Она нервно затушила сигарету. Дима обнял ее за худенькие плечи.
- Ну брось, кисуль. Я обещаю - вернемся домой, и я сбавлю обороты. Хорошо? И, если ты так хочешь, давай завтра сходим посмотрим твою Лавру. Ну? Хочешь?
Соня улыбнулась и уткнулась личиком любимому в грудь.
- Хочу!
Тоха, наблюдавший всю сцену через стекло, довольно ухмыльнулся.
- Ну вот, мир, труд, май, - сказал он себе, и направился в прихожую. В квартире, где двое повздоривших влюбленных нашли общий язык, третьему лучше не задерживаться.
II
- Ты хочешь жить? - Не знаю. Это было.
- Опомнись! - Я не жду, не помню, не боюсь.
- Ты можешь все. - Мне все давно постыло.
- Я промолчу. - А я, я обойдусь.
Ф. Вийон
Она ждала на улице маму, прохаживаясь по бордюру, с удовольствием постукивая по нему новыми красными босоножками. Прозрачный утренний воздух дышал свежестью.
У соседнего подъезда сидел странный человек в смешном черном плаще.
- Привет, - сказала она, рассматривая кружевные манжеты его рубашки - совсем как у мамы на кофте.
- Здравствуй, - глухим голосом ответил человек.
- А почему у тебя рюшки на рукавах? Дяденьки такие рубашки не носят, только принцы в сказках.
Человек озадаченно взглянул на ребенка, потом уставился на манжеты и пожал могучими плечами.
- В самом деле? Видимо, я безнадежно отстал от моды.
- А ты кто?
- Дух.
- Ааа, ты привидение!
Человек усмехнулся.
- Почти.
Она была счастлива. Хлопнув в ладони от восторга, села с ним рядом.
- Давай дружить? Я всегда говорила, что есть привидения, а мама говорит, я много мультиков смотрю. Она говорит, что я глупая и что привидений нет. А вчера я ей опять сказала что видела маленькое привидение, а мама меня наказала. А ты правда привидение? Не врешь? Поклянись! Скажи: "Чтоб я лопнул если я вру"!
Человек вместо страшной клятвы улыбнулся и разжал сомкнутую руку. На ладони лежала пасочка. Ее пасочка!
- Ой! Я вчера с Леной и Олей играла, а пришли мальчишки и стали драться, я ее спрятала, потом искала-искала, а куда спрятала - забыла!
Девочка вертела формочку для песка в руках, радостно встряхивая косичками.
- Значит, ты хороший, - вдруг уверенно сказала она.
- Нет.
- А зачем ты тогда мне пасочку отдал, если ты плохой?
- Не знаю, - и это была правда.
- А у меня завтра день рождения! У тебя когда день рождения?
- Не знаю.
- Ты же большой, - с сомнением сказала она. - Неужели не знаешь? Ну когда тебе подарки дарят?
- Мне никто не дарит подарков, - улыбнулся человек, и в его пронзительных холодно-голубых глазах потеплело.
Девочка ахнула.
- Никогда-никогда?
- Никогда.
- И не дарили?
- Нет.
- Ой... А у тебя мама есть?
- Нет.
- А папа?
Человек вздрогнул.
- Был... Наверное.
- Он умер, как мой дедушка?
- Нет.
- Поругались?
- Хуже.
- Подрались!?.
Человек усмехнулся.
- Вроде того...
- А ты попроси прощения. Когда меня папа наказывает, я прошу у него прощения - и мы миримся! Папа всегда простит!
- Я не могу.
- Страшно?
- Слишком давно все было.
- Ты скучаешь, да? - почти шепотом спросила она.
Чуть помолчав, человек очень глухо сказал:
- Пожалуй...
И тут раздался строгий женский окрик.
Девочка вскочила с бордюра.
- Это мама. А ты еще придешь?
- Не знаю. Может, звездочкой подмигну, - улыбнулся человек.
- Ты приходи!!! Пока!
- Прощай.
- Кому это ты кричишь?
- Дяденьке-привидению. А ты говорила, что привидений нет! А он есть! И он поссорился с папой...Мы с ним поговорили.
- Когда же это вы успели - я же следом за тобой вышла. Ох, сколько же можно с тобой говорить...
Ребенок обиженно надул губки. И вдруг...
- Мамочка, я сейчас! Я к тому подъезду, я на минуточку!
Девочка выпустила материну руку и пулей бросилась к тому месту, где только что был человек в странном плаще. Она хотела подарить ему свою пасочку - ведь так не должно быть, чтобы кому-то никогда не дарили подарков.
Но там уже никого не было.
Она растеряно посмотрела по сторонам. Обернулась на мамин голос. И, поколебавшись еще мгновение, положила игрушку на бордюр.
- Милое грустное привидение, если ты еще придешь, возьми это в подарок.
И побежала обратно.
- Мама, а Боженька может помочь грустному привидению? Бабушка говорит, Он может все.
- Не говори ерунды. Ни привидений, ни Бога нет, это придумали глупые люди давным-давно. И только старенькие бабушки и дедушки, которые неграмотные, верят в такую ерунду. Больше не поедешь в деревню, нечего тебе там делать!
"Боженька, помоги этому привидению помириться с папой, пожалей его. Он мой друг, и ему очень-очень грустно", - шепотом попросила малышка темную тучку на голубом небе. Мир бабушкиных сказок, красивых икон и чудесных историй все еще слишком живо владел ее воображением.
Нервно дрогнули ветви деревьев. На какое-то мгновенье воцарилась тишина, необыкновенная тишина на том месте, где раньше лежала детская игрушка.
***
Лавра сияла куполами и до блеска отшлифованными тысячами ног булыжниками древней мостовой. В туфлях идти было совершенно невозможно. Каблуки скользили, попадали в щели кладки, и Соня уже отчаялась получить от прогулки удовольствие.
- Давайте вон туда свернем? - предложил Димка, указывая направление, куда иногда сворачивал прогуливавшийся по монастырю народ.
- Отец, а не подскажешь, куда вон та дорожка ведет? - беспардонно спросил Тоха, останавливаясь перед проходившим мимо немолодым монахом с тощей бороденкой.
- К колодцам преподобных Антония и Феодосия. Непременно сходите туда, молодые люди, непременно, к нам издалека приезжают, чтобы воды благодатной напиться и с собой взять. Вы у нас впервые, как я понимаю?
- Вы бы разулись вовсе, в такой обуви и упасть можно.
- Да неловко как-то...
- Ну-ну, босой ходить не стыдно, вот не венчанными жить как мужу с женой, наркотики принимать, вином упиваться, как некоторые - вот это стыдно. Не бойтесь - грязь не пороки, отмывается легко, а так вы же только о ногах думать будете, на мысли о Боге уже и сил не останется.
Молодежь переглянулась. Поколебавшись, Соня сняла туфли, и когда ее ноги встали на начинавшую прогреваться мостовую, невольно охнула от удовольствия.
- Вот так гораздо лучше. Ну раз вы у нас впервые, то, может быть, не знаете: самое поразительное место в Лавре - пещеры. Обязательно побывайте там. Ну, идите с Богом.
- Спасибо, отец.
Монах засеменил в гору по своим делам, а ребята направились к колодцам.
- Обычный фанатик. Только повод дай - они и в разговор о геморрое вставят нравоучение, блин, - раздраженно парировал Димка.
Земляная тропинка привела к первому колодцу, окруженному лавочками, под навесом густых зеленых крон деревьев. Люди набирали воду с помощью закрепленного на цепи ведра.
- Говорят тут часовню скоро сделают, и над Антониевым колодцем тоже, - делилась новостями одна из паломниц, набирая уже третью канистру воды.
- Доброе дело, - ответила ей другая.
- Да чего же доброго, первозданность-то теряется. А мне так нравится сидеть тут на лавочке, смотреть на тропку и думать, будто вот-вот и сам батюшка наш Феодосий по ней спустится...
Когда люди пошли дальше, Тоха тоже зачерпнул воды. Пили из ладоней, вода оказалась немного металлической на вкус и очень холодной.
- А у Антония водичка мягче, вкуснее, - сказала ребятам немолодая женщина в сером платочке, подходя к ним и устраиваясь на лавочке с молитвословом в руках.
- А почему тут к дереву иконка Архангела Михаила прикреплена? - спросила у нее Соня, рассматривая простенькую затянутую в пластик иконку, за которую кто-то заткнул кучу бумажек.
- Это любимое молитвенное место отца Агафангела, Царствие ему Небесное. Святой человек был, иконописец. Вон, люди до сих пор ему записочки пишут, чтобы помолился о них, помог, утешил. В Китаевской пустыни схоронили его, лет пятнадцать назад, может, и больше. Не хотите попросить о чем-нибудь? Я могу и ручку и листочек дать.
Соня снисходительно улыбнулась.
- Спасибо, нам не надо. Ну что, пойдем обратно в Лавру?
Димка охотно кивнул, эта тетенька с елейным личиком начинала его раздражать своей услужливостью.
Тоха задумчиво погладил ствол дерева.
- И как, исполняется? - спросил он, оборачиваясь к женщине.
III
От жажды умираю над ручьем.
Ф.Вийон.
Агафангел в мастерской он был один, если не считать молящегося в углу Ангела Хранителя. Мягкие почти бесконечно длинные афонские четки медленно проползали между пальцами левой руки. Правая осторожно придавала архангельскому мечу металлический блеск.
- Это - меч человеческий, не ангельский, - сказал кто-то за спиной.
Кисть выпала из рук. Агафангел истово перекрестился и обернулся.
В мастерской стоял человек в черной одежде. Агафангел еще раз перекрестился.
- Господи Иисусе...
- Сегодня ты меня не прогонишь. Я не воевать пришел.
- Изыди, бес!
Демон устало махнул рукой.
- Оставь... Я же сказал, что не воевать пришел. У меня есть право быть здесь.
- И кто же дал тебе это право?
- Тот, чье имя ты призываешь, ради чистой души. Или ты после двадцати семи лет в монашестве так и не усвоил, что все, происходящее под небесами, попущено Богом?
- Что тебе надо?
- Твое присутствие. Кстати, как тебе мой новый костюмчик?
- Однако, мы не такие уж разные. Ты тоже ничего не понимаешь в моде.
- Перестань! Я задал тебе вопрос!
- Да, я слышал. У тебя никогда не было чувства юмора, - демон помолчал, прежде чем продолжить, словно подбирал слова, - Потому что... это утоляет одну боль, доставляя другую. Ты славно пишешь, монах. И черты, и характер удался.
- Тебе видней.
- Это уж точно... Величайший воин из всех созданных. Никогда не забуду свою схватку с ним лицом к лицу. А меч у Архистратига не из металла, а из обжигающего яростного пламени.
На всякий случай монах пробормотал молитву Животворящему Кресту и еще раз оглядел старого знакомца. Тот медленно отошел к окну и прислонился к стене.
- Скажи, Агафангел, а ты смог бы простить наши давние столкновения?
- Зачем ты спрашиваешь меня об этом? Бесам не нужно прощения людей. Вы прокляты людьми и Богом.
- Может быть! - глаза демона вспыхнули алым огнем. - Да, мы прокляты. Но почему же тогда мы не уничтожены? Зачем мы существуем?
- Ты меня спрашиваешь? Вы же бессмертны, - пожал плечами старец, несколько пообвыкнув к присутствию странного гостя.
- Глупость! Все что создано может быть уничтожено. А иначе какой смысл в древней битве между нами и ними? Зачем мечи, доспехи?
- Ты хочешь сказать, что вы смертны?..
- Нет, мы бессмертны сами по себе. Но и демона, и ангела можно убить. Иначе на чем бы держалась воинская слава Михаила? Легко быть отважным, если уверен в собственной безопасности. В чем смысл восстания Люцифера? Неужели ты думаешь, что наше сражение не более, чем бутафория?
Агафангел развел руками. Он не знал ответа.
- Так зачем мы не уничтожены, монах?
- Хочешь сказать, из-за вашей силы?
- Ты веселишь меня. Что сила ангелов перед силой Бога?
- Если вы это осознавали, то на что надеялись, восстав против Него? Обрекли себя на гибель и вечные муки?
Агафангел изумленно смотрел на демона, стоящего перед ним.
Тот опустил веки.
- Это трудно объяснить. Вот ты, родившись, знал, что умрешь. Однако ты живешь, трудишься, и в тайне мечтаешь продлить свой век. Многие из твоего племени готовы почти на все ради достижения каких-то целей. А ведь им, как и их наследникам, и детям наследников в итоге предстоит прописка в гробу и трупные черви в качестве компаньонов. И тебе тоже, Агафангел.
- Я уже родился смертным, а вы сами решили свою судьбу.
- У вас тоже в Эдеме был выбор.
- Нас прельстили, а вы пали по собственной воле.
- Вам посулили власть и знание - и вы пали. А у нас уже было и то и другое. Хотелось большего. Созданный обречен быть меньше создавшего, а это несправедливо. Ты не знаешь огня, распалившегося в нас! Он пожирал, увлекал, манил, он подарил отчаянье. По сути, мы пали по одной причине - от жажды большего.
- Вы полны ненависти и злобы.
- По отношению к людям? Нет, это не ненависть... Это презрение и гнев. Вы, слабые, безвольные, вы имеете право выбирать до сих пор. Ваше племя на протяжении жизни тысячу раз предает и кается - и вас прощают... А у нас нет больше выбора. Одна ошибка. И все. Вы живете играя. Для нас же существование - вечная боль.
- Расскажи мне про ад, - вдруг попросил монах своего давнего врага.
- Про ад? Нечего там рассказывать. Придет время - все тебе покажут, и думаю, ты испытаешь разочарование. Ни сковородок, ни пламени.
- А как же геенна огненная?
- Символ, означающий нечто совершенно иное... Помнишь, когда ты медлил исполнить свой обет, сладкий, выворачивающий душу наизнанку зов заставлял тебя рыдать, глядя в распахнутое звездное небо?
На ресницах Агафангела появилась капля и затерялась в густой поросли его бороды.
- Да...Я помню.
- Представь себе эту боль, увеличенную в сотню, в тысячу раз - и ты поймешь, зачем я пришел к тебе.
- Неужели?.. Неужели призыв Бога слышен и в аду?.. Истинно нет предела милосердию Божию...
- Лучше бы был, - усмехнулся демон, - Эта мука пострашнее серного озера. И хуже всего то, что за единый миг ее можно все отдать... А когда зов чуть смолкает...
Демон подошел вплотную в иконе Михаила. И в его глазах мелькал тени прошлого: блики от мечей и доспехов, чьи-то лица, всполохи света, и рука невольно потянулась к груди - к тому месту, где под одеждой скрывался глубокий шрам от оружия того, чей образ так талантливо воссоздал иконописец.
- Так вот почему вас не уничтожают... Бог надеется на ваше раскаяние.
- Нет. Он прекрасно знает, что никакого раскаяния не будет. Существо, испытавшее хоть малейшее сомнение в этой истине - предатель Люцифера и князя, которому служит. Подобный поступок является предательством и изменой. Виновный подлежит немедленному уничтожению. То, о чем ты подумал, невозможно из-за того что мы не хотим. Не хотим, потому как не имеем права и не нуждаемся в этом!
- Но...раз создано наказание...Значит такое уже случалось?...
Демон усмехнулся.
- Случалось... Конечно случалось. Словно яркая звезда, срывается предатель из подлунного царства в сумрак, чтобы навсегда остаться безличной тенью...Иногда, когда ты видишь звездопад - это не только звезды.
- Ты посеял в мою душу смущение. Я не понимаю...
- Не понимаешь, почему нас не уничтожили? А тебе не приходило в голову, что нелегко заставить себя убить своих детей??? Ты забыл, что мы с тобой - братья?!
Ужас пронизал Агафангела от этих слов.
- А ты? Ты хотел бы покаяться? - вдруг спросил инок.
- Ползать на коленях и молить о прощении - удел рабов, ваш удел. А я свободен. Ты бредишь, старик, - процедил демон сквозь зубы, и Агафангел даже отшатнулся, увидев его лицо.
- Ты споришь с самим собой. Зачем тогда ты спрашивал, смог бы я простить тебе то, как ты мучил меня или нет?
- Ты не понимаешь, что несешь, - прошипел демон, и его плащ превратился в огромные крылья летучей мыши.
- Запомни - не прощается только то, в чем не каются!
- Заткнись, Агафангел. Мне это не поможет. А тебе - вполне. Ровно через год в полдень зазвучит по тебе отходная.
Монах вздохнул. Взгляд его посветлел.
- Помоги тебе Архангел Михаил.
Демон фыркнул и огромной черной птицей вылетел прочь через окно.
Агафангел перекрестился.
- Все что ты сделал мне, я тебе простил. Но только это.
От этих слов яркий свет вырвался с не дорисованного изображения Михаила. Агафангел пал на колени. Когда он поднял голову, то увидел, что икона завершена, а в руках у архангела не стальной, а огненный меч.
***
В пещере проход был узеньким, ступеньки истертыми и неудобными. Темнота освещалась только свечкой, зажатой в ладони таким образом, чтобы воск не капал на пол.
Сначала шел Димка, потом Соня и Тоха.
Справа и слева стояли раки с мощами святых. Дима спешил, он уже порядком устал от всего мероприятия. Соня щурила глаза, пытаясь рассмотреть получше образы, висевшие над раками.
- Интересно, откуда вообще традиция выставлять покойников на обозрение? Я себя ощущаю персонажем "Баек из склепа", - признался Димка.
- Подожди, дай хоть одну раку рассмотреть.
Девушка остановилась и осветила свечой небольшой гробик. Что-то внутри оказалось завернутым в зеленую парчу.
- А может, там и нету никого? - шепотом спросила она.
- Давай заглянем в следующую, - предложил Тоха.
- Да никого там нет, все сгнило уже давно, - фыркнул Дима. - Ребят, может на воздух?
- Если не веришь, что там кто-то есть, чего дрейфишь? - хихикнула Соня. В этот момент двое мужчин догнали их, и чтобы разминуться, ребята прижались к одной стене.
- Ну что, посмотрим...
Тоха поднес свечку к прозрачной крышке.
- Нет, братишка, тут однозначно кто-то лежит.
- С чего ты взял?
Он ткнул пальцем в стекло.
- Руки.
Из складок золотой парчи выглядывали две неестественно маленькие, сухонькие ручки коричневатого цвета.
Соня закричала.
- Пошли отсюда! Пошли скорей! Господи, тут везде мертвецы!
Тоха проводил удивленным взглядом поспешно удалявшихся друзей. Вокруг стало значительно темнее. Он снова поднес свечу к крышке раки. На коричневатых ручках были видны рельефно проступающие жилки. Палец невольно потянулся к ним и столкнулся с прохладой стекла. Странно, но ни страха, ни брезгливости он не испытывал. Тоха поднял глаза на висевший над ракой образ. Хотелось бы ему знать, кем был этот человек, чем занимался, о чем мечтал.
Поднявшись на поверхность, он осмотрелся. Не увидев ребят, дошел до ближайшей лавочки и присел. И задумался.
Солнце уже во всю шпарило с высоты. Паломников и туристов набралось уже больше позволенного приличием. Все сновали взад-вперед, шумели, смеялись. Девушки в ярких футболочках и шортиках, иностранцы с фотоаппаратами - и на удивление, почти совсем не видно стало монахов. Суета, свечки в руках у паломников. Как-то дико это выглядело, и Тоха даже понять не мог, почему.
И тогда он увидел странного человека в рясе. Он брел сквозь толпу, почти не разбирая дороги. Рот раскрыт, волосы всклочены, взгляд какой-то безумный. Монах вдруг остановился недалеко от Антона и повернулся к нему. Что-то пробормотал себе под нос и направился в церковь.
Сразу захотелось выйти за ворота и покурить.
IV
Но как понять, где правда, где причуда?
И сколько истин? Потерял им счет.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Ф.Вийон.
Камнем пал он на монастырскую стену. Когда-то давно здесь жила юродивая Анна. Ее душа была чиста, как у младенца, и не раз он приходил искушать ее, а потом - просто поговорить...
Вокруг царила тишина. Над церковью не видно сверкающего невещественным светом креста. Над монастырем - только пара светлых лучей.
Демон изумленно опустился около храма в образе обычного мирянина. Должно быть, монастырь пустует.
Двери открыты. Слышно пение. Читается акафист Святителю Николаю. И зачем только эти девицы пошли в монахини?..
Он беспрепятственно прошел на середину храма. Забавно. Монахини думают о трапезе, о жмущих ботинках, о новой мантии, о симпатичном прихожанине с холодными голубыми глазами. И только у одной из них за плечами стоял Ангел Хранитель.
Гость из бездны, приветствуя его, чуть заметно поклонился. Ангел ответил ему тем же.
Зайдя за колонну, демон растворился и уже невидимый подошел к нему.