Вечер плавно переходил в хмурую ночь. Небо грустно моросило мелким дождем, совсем не украшающим окружающий пейзаж и увеличивая неисчезающие лужи.
Рынок замирал. Последний покупатель ушел, а продавцы сворачивали свой нехитрый скарб, собираясь по домам.
Промозглый ветер забивал небесную влагу во все щели, чем вызывал недовольное бурчание расходившихся торговцев, целый день мокнувших на своих местах. От вездесущих капель не спасали редкие тенты, кустарно закрепленные всевозможными веревочками и хлопающие под порывами ветра.
С пустых прилавков грязными струйками стекала вода и исчезала между бетонными плитами, впитываемая землей, толи в ручейках, уносивших ее в ливнестоки.
Позабытые весы одиноко, как на постаменте, стояли на краю железного стола, тускло отблескивая в лучах мерцающего фонаря своими тарелками и ржавыми боками. Стояли они давно. Продавец один из первых сбыл свой товар и убежал на отъезжающий автобус. Он бросил свое орудие труда, взятое на прокат в начале торгового дня, совсем не задумываясь, что кому-то придется их относить на склад вместо него. И весы стояли. Стояли и ждали, пока их заметит и заберет пьяный сторож, иногда обходивший ряды, но совсем не желавший утруждать себя какой либо лишней работой.
Не собиравшийся переставать дождь, давно пропитал ветхий брезент козырька и просочился сквозь него, падая вниз крупными, нечастыми каплями. Капли, барабаня по весам, разбрызгиваясь вокруг, медленно, но уверенно, не считаясь со временем, заполняли пустые чаши. Стрелка на весах плавно смещалась то влево, то вправо, пытаясь указать, с какой стороны набралось больше, как бы пытаясь удержаться в шатком равновесии.
Дождь все продолжался.
Рынок опустел.
Сторож, шатаясь и спотыкаясь, закрыв ворота на амбарный замок, шлепая по лужам, с чистой совестью выполненной работы, удалился в каптерку, отдыхать от чрезмерно принятой дозы алкоголя.
Старые весы, так и не дождавшись пока их заберут, продолжали взвешивать набиравшуюся в них воду...
Капля падала долго. Она образовалась высоко. Где-то в облаке, нависшем над землей, и вместе с такими же, как и она, каплями, неумолимо притягиваемая всеми законами физики устремилась вниз. Упругие удары ветра бросали ее со стороны в сторону, то сталкивая ее с другими каплями, то разгоняя их в разные стороны...
Она упала неожиданно. Прилетев вроде бы ниоткуда, не задев нависший брезент, с силой шлепнулась прямо в центр тарелки весов, закончив свое движение. Стрелка, лениво отреагировав на это падение, пошатнулась и плавно, с ускорением, устремилась в сторону. Весы глухо звякнули своими суставами, пошатнулись, соскочив с камешка, подложенного продавцом под ножку, всей массой нависли над краем стола и, не прекращая своего движения, с грохотом полетели на мокрый бетон базарной площади, разлетаясь на всевозможные запчасти. Тарелки, жалобно постукивая по бетону, разбрызгав накопившуюся в них воду, покатились в разные стороны. Кто куда...
Капля оказалась последней, упавшей на старые, ржавые, много повидавшие на своем веку весы...
Сторож не проснулся. Он спал, убаюканный спиртным и мерным шумом дождя...