Гордиенко Галина Анатольевна : другие произведения.

Маска

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это одна из самых первых книг, простите стилистику. Она вышла в АСТ, поэтому править не буду. Обычнейшая покупка в антикварном магазинчике навсегда изменила жизнь четырнадцатилетнего Глеба. Судьбы современного подростка и испанца Педро из Средневековья переплелись, и распутать этот ужасный узел не так-то просто...

   Галина Гордиенко.
   МАСКА
  
  
   ГЛАВА 1
   НЕЧАЯННАЯ ПОКУПКА
  
   -Нет, ну может человек хоть раз в жизни сделать себе подарок? А то вечно вся наличка уходит на ерунду какую-нибудь. Компьютерные игры моментом приедаются, музыкальные диски у всех одни и те же, а это...
   Глеб тяжело вздохнул. Он уже с добрых полчаса топтался у прилавка недавно открывшегося в их районе антикварного магазинчика и все никак не мог заставить себя отойти. Самое смешное, он и заглянул-то сюда просто так, от нечего делать. Его друга, Женьки Савченко, не оказалось дома, и мальчишке совершенно нечем было заняться в ближайшие пару часов. И домой тащиться бесполезно, он не взял ключей. А мать вернется только к шести вечера. Вот и занесло в этот крохотный магазин: не болтаться же в дождь по улице! Вечно он ключ забывает в карман сунуть, а замок у них, как назло, автоматический...
   Глеб отошел к подоконнику, но глаз с витрины так и не отвел. Там лежала самая поразительная вещь, которую мальчик когда-либо видел в своей жизни: искуссно отлитая из какого-то пластика маска. Она изображала...
   Глеб неожиданно задумался, затем пожал плечами и снова подошел вплотную к прилавку. И замер, буквально поедая глазами поразившую его воображение вещицу. С первого взгляда даже трудно было сказать - что это. Маска - это уж точно. Но вот дальше?
   Насколько знал Глеб, обычно маски изображали животных, людей, сказочные персонажи или каких-нибудь абстрактных страшилищ. Карнавальные - делались из бумаги, пластика и ткани. Декоративные - из керамики или дерева. Эта же - непонятно что такое.
   Единственное, в чем был абсолютно твердо уверен Глеб: она никоим образом не походила на человеское лицо! Даже утрированное. Даже если ее делал сумасшедший. А вот животное...
   Мальчик напряженно всматривался в странно серую, почти асфальтового оттенка кожу, расцвеченную под пустыми глазницами слабо светящимися голубоватыми прожилками; в раздвоенное подобие подбородка, на котором топорщились жесткие, проволочной толщины серебристые волосы; на вывернутые, перечеркивающие почти всю маску практически черные губы: из под верхней на нижнию наползали устрашающего вида белоснежные, кинжальной остроты клыки; и на нависающую над удивительно высоким, морщинистым лбом серебристую гривку. И почему-то решил, что на животное, пусть мифологическое, маска тоже не походила. Что-то такое в ней было... Ну...
   Глеб вдруг поежился и непроизвольно пробормотал:
   -Интересно, из чего она сделана?
   Молоденькая продавщица, переставляющая на полке старинную фарфоровую посуду, вздрогнула и обернулась:
   -Ты что-то спросил?
   Глеб сглотнул и нащупал в кармане свой бумажник, куда перед уходом, как специально, сложил все свои сбережения. Они с Женькой собирались приобрести на двоих прекрасный гоночный велосипед и даже присмотрели один такой в спортивном магазине, он стоил чуть больше шести тысяч.
   -Э-э... Я спросил: из чего она сделана?
   -Что - она?
   Девушка поставила на место хрупкую, полупрозрачную чашечку для кофе и подошла к прилавку.
   -Вот эта маска.
   Продавщица посмотрела на ценник, перевела глаза на явно несовершеннолетнего покупателя и протянула:
   -Из папье-маше, я думаю. Или пластмасса какая-нибудь. Из новейших. А зачем тебе?
   -Ну...-мальчик хрипло откашлялся.-Я купить хочу.
   И подумал вдруг, что сходит с ума. Девушка кинула на него удивленный взгляд.
   -Ты цену-то видел? Две с лишним тысячи !
   -Видел. У меня как раз есть. Я на велосипед копил.
   -И потратишь теперь на такую гадость?!
   -Почему - гадость?- обиделся Глеб.
   Девушка наклонилась над витриной, рассматривая маску. А через пару секунд неожиданно отшатнулась, даже побледнела. И пролепетала тоненьким, срывающимся голоском:
   -Ты, правда, хочешь ее купить?
   Мальчик попытался отвести глаза от странной, будто живой маски, но не смог. Ему показалось: в помещении потемнело. Он отстраненно подумал, что дело движется к вечеру, да и дождь, наверное, усилился. Почти пять все-таки. Мать скоро должна вернуться с работы.
   В пустых глазницах будто зарницы полыхнули, и Глеб зажмурился. А когда снова посмотрел на витрину, маска лежала как ни в чем не бывало. Зато Глеб именно после этого твердо понял: без покупки он из магазина сегодня не уйдет. И, ужасаясь собственному решению, проскрипел:
   -Да. Я ее покупаю. Упакуйте пожалуйста.
   А когда непонятно чем встревоженная девушка подняла стеклянную крышку витрины, на Глеба на какую-то долю секунды дохнуло холодом. Маска же смотрелась совершенно чуждой среди разложенного вокруг антиквариата. И поразительно живой. Ей явно было не место среди других товаров.
   Глеб завороженно наблюдал, как продавщица бережно укутывает купленное им сокровище в шелковистую бумагу, а затем укладывает в коробку. Тоненькие пальчики девушки дрожали, и подросток, желая отвлечь ее, преувеличенно бодро поинтересовался:
   -А откуда она?
   Продавщица подняла на него затуманенный взгляд, и мальчик терпеливо повторил:
   -Откуда она? Ну, чье производство?
   Девушка внимательно осмотрела коробку и пробормотала:
   -Здесь не указано. Подожди, сейчас посмотрю.
   Подсев к монитору своего компьютера, она минут пятнадцать просматривала какие-то малопонятные Глебу путанные таблицы и за привычной работой явно успокаивалась. Наконец она воскликнула:
   -Нашла! Вот: старинная маска, изображающая неизвестный мифологический персонаж. Приобретена два месяца назад на аукционе в Латвии. Возраст - приблизительно два века. Предположительно изготовлена в Индии. Все. Распечатать тебе?
   -Да нет, не нужно, я запомнил.
   Оживившаяся продавщица подтолкнула поближе к Глебу почти плоскую коробку и с любопытством спросила:
   -А зачем тебе она? Страшная же, жуть просто.
   Выразительное личико девушки передернулось. Мальчик серьезно сказал:
   -Не знаю. Просто понял: без нее не уйду. Что-то в ней есть такое...
   -Да уж! -кивнула продавщица.-Что-то есть. Теперь бы мне эту ночь без кошмариков провести!
   -Скажете!- засмеялся Глеб.-Маска как маска. Необычная просто.
   Он попрощался с девушкой и с невольной усмешкой представил себе физиономию Женьки, когда тот увидит его новейшее приобретение. Особенно, как узнает, какие деньжища он на него грохнул. Велосипед-то того! Накрылся. Если только у отца денег перехватить.
   И, забыв на время про покупку, Глеб распахнул дверь на улицу. К его удивлению, дождя не было. Но тяжелые, темные тучи нависали едва ли не над крышами домов и ощутимо давили и на прохожих, и на сам город. Казалось, еще немного, и вся эта жуткая масса воды, зависшая по какому-то недоразумению в воздухе, рухнет на застывшую от холода землю и похоронит ее под собой.
   А тут еще и солнце... В крохотном, четко очерченном окошке, возникшем как раз в этот момент прямо над головой мальчика, неожиданно показался солнечный диск. Только не яркий, разгоняющий сумрак, как обычно, а багровый и тусклый. Будто чей-то глаз слепо и испуганно шарил по земле в поисках его, Глеба.
   -Свихнулся я, что ли!- с досадой сплюнул на мокрый асфальт мальчик.-Бредятина какая-то в голову лезет.
   И тут же тучи сомкнулись, на улице потемнело еще сильнее, и снова на город обрушился нескончаемый осенний дождь. Мелкий и холодный.
   Глеб заспешил к дому, продумывая предстоящий разговор с отцом. Действительно, почему бы и не перехватить у него нужную сумму до Нового года? Глебу на днях обещали местечко в Макдональдсе: вечера-то у него пока свободны. А если еще и газетами приторговывать... Ну, по выходным!
   ГЛАВА 2.
   РАЗБОРКИ С БЛИЖАЙШИМ ДРУГОМ.
   Глебу повезло: ему даже не пришлось звонить Женьке. Тот уже нетерпеливо топтался на его лестничной площадке и, судя по всему, начинал злиться. Увидев же выходящего из лифта приятеля, возмущенно завопил:
   -Ты, ошибка природы, где пропадаешь? Я тут уже больше часа отплясываю, на улицу носа не высунуть, льет как из ведра, магазин вот-вот закроется, а ты...
   -Рот-то закрой!- огрызнулся Глеб.-Нечего соседей на уши ставить!-И кивнул на собственную дверь.-Ты звонил?
   Женька растерянно кивнул. Глеб посмотрел на часы: двадцать минут седьмого:
   -И что, никого?!
   -Почему - никого?-удивился Женька.- Мать твоя дома.
   -Так что же ты тут ошиваешься?!-рассвирепел уставший мальчик, которому несколькими секундами раньше вдруг показалось, что придется околачиваться на лестнице на пару с недотепой Савченко еще невесть сколько.
   -Тебя ждал.
   -А в моей комнате никак не мог? Или скажешь, мать не предлагала зайти?
   -Почему - не предлагала?-хмуро проворчал Женька.-Просто я времени терять не хотел. Если сейчас в дом зайдем - фиг тебя выпустят. Скажут: поздно уже, и уроки еще не сделаны.
   -Ну?-нетерпеливо перебил его Глеб.
   Ему смертельно хотелось сбросить промокшую плащевку и выпить хотя бы горячего кофе. Да и... Елки, у него с самого утра во рту ничего не было!
   -Не нукай!-разозлился Женька.-Не запрягал!-Он выразительно похлопал себя по карману.-Я в магазин хочу успеть. Он до восьми, кажется.
   -Опоздал!-ухмыльнулся Глеб.
   Женька посмотрел на часы.
   -Успеем. Если ты языком поменьше трепать будешь, и мы сразу же выйдем.
   -Говорю - опоздал. Даже если такси поймаешь - не поможет.
   -Думаешь, магазин до семи?
   -А хоть до десяти!
   -Не понял,-насторожился Савченко.
   -Не понял!- передразнил его Глеб.-Дома надо после школы торчать, вот что! Я к тебе в три заходил, тебя где носило?
   -В три? Э-э...
   -Можешь не напрягать единственную извилину,- хмыкнул Глеб.-Все равно поезд ушел.
   -О чем это ты?
   Женька непонимающе уставился на приятеля, и тот с явным удовольствием пояснил:
   -Денежки-то на велик тю-тю!-И Глеб сунул прямо под нос Савченко полиэтиленовый пакет со своим фантастическим приобретением.-Видишь?
   Женька отшатнулся и свирепо рявкнул:
   -Что ты трясешь у меня под носом своей авоськой?! Говори яснее, кретин лупоглазый: ты что, деньги посеял?!
   -Какие речи при нашей встрече!-хмыкнул Глеб.-Сюда бы сейчас твою маменьку! Пусть бы посмотрела, кто на кого дурно влияет! А то вечно...
   -Ну, достал!
   Женька Савченко, чей немалый росточек уже год как зашкаливал за метр восемьдесят, побагровел и демонстративно начал засучивать рукава. Глеб, едва достающий кудрявой макушкой до Женькиного сутулого плеча, решил подать немного назад и суетливо запричитал:
   -Каюсь: был груб. Обещаю исправиться и прошу взять меня на поруки. Был неправ и сей же секунд признаю свои ошибки. Умоляю пощадить за младостью лет!
   Его веснушчатая, продувная физиономия являла собой такое явное, ничем неприкрытое раскаяние, что Женька сначала оторопело замер, а потом захохотал. Глеб оскорбился:
   -Ты, нехристь полуобритая! Плюешь, значить, на мое искреннее покаяние? Я тут перед тобой, как перед самим папой римским, душу наизнанку выворачиваю, а ты...
   -Почему - нехристь?-заинтересовался Женька и машинально провел рукой по густому, жесткому ежику: он не признавал других стрижек.
   -А кто ты?-хохотнул Глеб.-Глубоковерующий, что ли? Окрестили тебя когда-то в мокрых пеленках, и ты уже христианин, да?
   Женька ошеломленно потаращил глаза, пытаясь понять, в глубины какой дискуссии затаскивает его сейчас хитромудрый приятель, и решил не отвлекаться. Поэтому сдвинул брови и твердо заявил:
   -О моей вере - потом поговорим, а пока вернемся к нашим баранам, то есть - деньгам!
   И довольно ощутимо толканул ближайшего друга в грудь. Весовая категория была различной, поэтому Глеб перышком отлетел к подоконнику. Потер плечо, поморщился и уважительно пробормотал:
   -Ну, слоняра...
   -Так где наши денежки?-вкрадчиво поинтересовался Женька, предусмотрительно перегораживая приятелю путь к отступлению.
   -Не наши, а мои!-огрызнулся Глеб.
   -Пусть - твои,- покладисто согласился Женька.-Не будем спорить о терминах.
   -Я же тебе показывал, идиот! Вот они.
   -В этом крошечном пакетике?-недоверчиво ощупал последний Савченко.- Ты их что, в коробочку сложил, да?
   -Жди! Я на них себе подарок купил!
   -Не понял.
   -Поясняю для особо тупых: я купил себе подарок!
   -Э-э...-наморщил лоб Женька.-На наши денежки?
   -На мои!
   Женька непонимающе потаращился на друга, затем снова заглянул в пакет: плоская коробка его не впечатлила. Поэтому он с большой надеждой спросил:
   -И какую сумму из своих трех с половиной тысяч ты расстратил? Сотню? Три? Кайся, несчастный, пока я добренький.
   -Две с половиной.
   -Подумаешь!-с явным облегчением ухмыльнулся Савченко.-Две с половиной - не критично. Я у сестры пока перехвачу.
   -Тысячи,-с неожиданным для себя ехидством перебил его Глеб.
   Женька замер, забыв прикрыть рот. Глеб состроил самую невинную физиономию, на какую только оказался способен. Савченко рот захлопнул, взгляд его стал задумчивым, карие глазки засемафорили приятелю красным.
   Глеб дураком никогда не был и попытался понезаметнее отступить к собственной двери. Ближайший дружок перехватил его за плечико и предупредительно сжал. Глеб заскулил:
   -Да ладно тебе! Я же не говорю, что велик накрылся!
   -Да-а?
   -Честно! Я даже знаю, где деньжат перехвачу, уже все продумано.
   -Продумано, решено, схвачено,-заторможенно пробормотал Женька, с нехорошим интересом рассматривая веснушчатый нос приятеля.
   -Да без проблем, клянусь! Две с половиной тысячи - не сумма!
   -Полтора года копили,- по прежнему задумчиво напомнил Савченко, а жесткие, крепкие пальцы его продолжали ненавязчиво испытывать на крепость сомнительные мышцы друга детства.
   -И что?-широко и предельно фальшиво заулыбался Глеб.-Ты же меня знаешь, сказал - значит, все! Будут две с половиной через... ну, недельку!
   -А откуда?-ответно осклабился Женька.- Или в соседней квартире богатенький Буратино поселился, и ты решил его как следует тряхануть?
   Глеб громко икнул и зачем-то отрицательно мотнул головой. Савченко пожал плечами.
   -Нет? А может, в какой-нибудь Засрановке приказала долго жить твоя старая прабабушка и перед смертью отписала тебе все те бревна, из которых когда-то сложили ее халупку? И все это как раз тянет на две с половиной тысячи? После уплаты всех налогов, разумеется?
   -Что ты несешь?-ошарашенно проблеял Глеб.
   В его голову непрошенно постучалась мысль: как бы ему, Глебу, понравилось, если бы ЖЕНЬКА истратил свою часть денег, и покупка велосипеда отложилась бы по ЕГО вине?
   Мысль Глебу привлекательной не показалась, и он торопливо отогнал ее. А чтобы окончательно успокоить невесть с чего проснувшуюся совесть, визгливо закричал:
   -Ну чего ты пристал-то?! Сказал, будут деньги! Думаешь, я не хочу велика?!
   В ту же самую секунду дверь квартиры Глеба распахнулась, и на площадку выглянула его мать. Она была явно не в настроении - окинула растерянно застывших приятелей прокурорским взглядом и скомандовала:
   -Марш в дом, оба! Устроили концерт на лестнице, нашли место. Мне уже соседи жалуются!-А закрывая за подростками дверь, она раздраженно продолжила.-Больше получаса там торчите! Старуха Зелинская второй раз звонит! Комнаты вам мало для ваших разборок, петухи!-И, стащив с плеч Глеба мокрую куртку, распорядилась.-Быстро мыть руки, я только что плов разогрела!
   Женька, шагая за другом в ванную, прошипел:
   -Попробуй только не достать за эту неделю деньги, сморчок курносый! Я тебе тогда...
   -Да кончай ты!-шопотом огрызнулся Глеб.
   -Кончай! Снег выпадет, особо не покатаешься!
   -Какой снег?!-возмутился Глеб.-Сентябрь только начался!
   -Только!-проворчал Савченко.- Год на год не приходится!-И лишь на подходе к кухне, спохватился.-Так что же ты приобрел на такую-то сумму, экономный ты наш? Давай уж, колись. Вертолет последней модели, двухпалубную яхту, горные лыжи? Или я что-то упустил?
   -Да тише ты!- прошипел Глеб.-После ужина увидишь.
   И удовлетворенно хмыкнул: ему самому не терпелось посмотреть на только что купленную маску. Но не при матери же! Да и о цене ей лучше не знать, не поймет ведь.
   ГЛАВА 3.
   СТРАННЫЙ ВЕЧЕР.
   Ужин растянулся на целых тридцать пять минут, но Глеб не возражал. Во-первых, он жутко проголодался, а плов и только что вынутый матерью из духовки пирог с яблоками - были поразительно вкусными. Во-вторых, сам момент распаковки таинственной маски ему почему-то приближать не хотелось. Если честно, Глебу даже казалось: лучше сделать это, когда он останется один. Мысль была дурацкой, но избавиться от нее никак не удавалось. Поэтому мальчик с удовольствием согласился на добавочный кусок пирога. Просто чтобы протянуть время.
   Женька проводил взглядом солидный ломоть, который Глеб плюхнул на свою тарелку, посмотрел на настенные часы, поморщился и раздраженно проворчал:
   -И куда в тебя только лезет, проглот ушастый? Смотреть же не на что!
   -Много бы ты понимал!- прошамкал Глеб.-Я же расту. Мне лопать нужно.
   -Лопать! Да у тебя уже из ушей торчит.
   -И пусть. Не жалко,-пропыхтел Глеб и попросил у матери еще чая.
   Женька Савченко с явным подозрением посматривал на друга: обычно худенький, невысокий Глеб особым аппетитом не отличался. А уж таким, как сегодня... Да даже он, Женька, такой порцайки бы не осилил! Что-то тут нечисто.
   И Женька решил поэкспериментировать. Поднялся с табуретки и небрежно бросил:
   -Ладно. Ты можешь заправляться, раз на тебя сегодня такой жор нашел, а мне домой пора. Завтра контрольная по физике, сам знаешь.
   Глаза его ближайшего дружка радостно замерцали. Он, лишая себя возможности ответить, от души кусанул свой пирог и торопливо закивал, прощаясь. Савченко удовлетворенно ухмыльнулся и эксперимент продолжил:
   -Да, я на секунду в твою комнату загляну, очень уж меня твой пакетик заинтересовал, лады? А ты не спеши, не спеши.
   Этого Глеб явно не ожидал. Рука его от неожиданности дрогнула, и он опрокинул на стол чашку чая. Мать, бросаясь к мгновенно растекающейся лужице с губкой, сердито закричала:
   -Горе мое! Тебе же сказано было - не спеши! Что же ты руками-то машешь, как ветряная мельница?
   Женька хмыкнул, подозрения подтверждались: Глеб явно ждал его ухода. А значит... Значит, фиг ему! С маслом и маком. И Женька с фальшивым сочувствием протянул:
   -Да не суетись ты! Подавишься же. Дожуй сначала, нечего воздух ртом хватать. И знаю я, что ты мне скажешь...
   -Ч-что?-выдохнул Глеб, спешно заглатывая непрожеванные толком куски проклятого пирога.
   -Тоже, секрет! Мол, иди давай, дай мне доесть спокойно.
   -Ав-ва...-очень умно парировал Глеб, отодвигая от себя совершенно лишнюю добавку и безуспешно шаря по столу глазами в поисках хоть какой-нибудь жидкости: пирог нужно было срочно запить.
   -Непуть моя!-выхватила из под его неловкой руки блюдце мать.-Марш из-за стола! И быстрее! Пока что-нибудь не разбил!
  
   ***
  
   -Ну ты даешь! - возмущенно воскликнул Глеб, прикрывая за собой дверь комнаты.-Я из-за тебя чуть было не подавился.
   -Из-за меня, как же!- хмыкнул Женька.-Жаба задавила, будто я не понял.
   -Это ты о чем?-вспыхнул Глеб.
   -Сам знаешь,-отрезал Женька.-Нечего придурком прикидываться!
   -Я - придурком?!
   Женька прошел к дивану, уселся и демонстративно посмотрел на часы:
   -Слушай, я все равно не уйду, пока не увижу, на что ты там наши денежки гробанул. Так что не тяни, нет смысла.
   -Я и не тяну!-огрызнулся Глеб, с неожиданной неприязнью рассматривая друга.
   Но как он не сверлил того взглядом, Женькина физиономия даже не дрогнула, и Глеб сдался: не хватало еще, чтобы сейчас на их вопли мама прибежала! Мальчик нехотя вытащил из шкафа спрятанный им пакет и хмуро проворчал:
   -Ну и зараза же ты!
   -На себя посмотри!-весело отозвался Савченко, с любопытством наблюдая за приятелем.
   Глеб тяжело вздохнул и вдруг успокоился. Сейчас - так сейчас. Действительно, какая разница? И разве не хотел он поразить Женьку?
   Мальчик бережно извлек из пакета обшитую коричневой, бархатистой тканью коробку и насмешливо поинтересовался:
   -Угадай, что в ней?
   Женька вскочил с дивана и подошел к другу. Потом осторожно коснулся пальцем странной монограммы: перечеркивающей золотистый диск темной молнии, и пробормотал:
   -А ты действительно за это два с половиной куска отдал?
   -Отдал. Так что в ней? Ну, с трех раз?
   -Дай-ка. На вес проверю.
   -Да пожалуйста. Только легонькая она, не поймешь ни черта.
   Женька перехватил у Глеба коробку и едва не упал от неожиданной тяжести. С трудом удержавшись на ногах, он взгромоздил коробку на письменный стол и разъяренно рявкнул:
   -Издеваешься, да?!
   -Ты чего?-искренне удивился Глеб, с некоторым беспокойством посматривая на покрасневшее лицо друга.
   -Ничего! Свинцом набил свою картонку, скотина?!
   -Каким свинцом?! Свихнулся ты, что ли?!-наконец решил возмутиться и ничего непонимающий Глеб.
   -Таким! Она килограмм двадцать весит, не меньше!
   Тут Женька осекся. Он вдруг вспомнил, что худенький, невысокий Глеб только что держал коробку без всяких усилий. Да и ручки пакета бы наверняка оборвались...
   Женька озадаченно уставился на приятеля.
   -В этом соль, да?
   -К-какая соль?-пискнул Глеб, глядя на ближайшего друга, как на опасного сумасшедшего.
   -Да ладно тебе! Я все понял. Твоя покупочка с каким-то фокусом. Ты ее держишь, она - легонькая, передаешь другому, что-то там делаешь, кнопочку какую жмешь, может быть, и этот другой - с копыт валится. Вес сразу с полтонны! Вообще-то классно, но две с половиной тысячи...
   Глеб круглыми глазами уставился на Савченко, потом недоверчиво улыбнулся:
   -Разыгрываешь, да? Не мог сразу сказать, что ничего в голову не приходит?
   И он легко взял со стола коричневую коробку. Женька настороженно уставился на его руки. Глеб замер. Женька скомандовал:
   -Не шевелись, а то по шее получишь!
   -Даже не дышу!- серьезно отозвался мальчик.
   Женька обошел вокруг застывшего приятеля и пожал плечами. Затем подставил под коробку руки:
   -Отпускай!
   -Что?
   -Руки убери, кретин!
   -А ты не уронишь?
   -Постараюсь!- прошипел Женька и сжал зубы.
   Глеб непонимающе улыбнулся и отпустил коробку. Она неожиданно мягко спланировала в подставленные руки Савченко. Тот напрягся, и... Коричневая, почти плоская коробка практически ничего не весила!
   Женька недоверчиво осмотрел ее, но никаких рычажков или потайных кнопок не увидел и не нащупал.
   -Ну что?-осторожно поинтересовался Глеб.
   -Ничего!
   Женька почти обнюхал коробку и снова пожал плечами: та ничем не выделялась среди себе подобных. Разве что необычной монограммой.
   -Показалось, что ли?- угрюмо подумал Женька.-Может, споткнулся на ровном месте? Черт...
   Коробка странно холодила пальцы, и мальчик осторожно вернул ее другу. Ему вдруг резко расхотелось смотреть, что же там, внутри. Но Женька своего состояния не понял и разозлился. И именно поэтому решил настоять на своем. От ткнул в коробку пальцем и брюзгливо проворчал:
   -И долго мы вокруг нее прыгать будем? Вскрывай давай.
   -Угадать даже не пытаешься?-ухмыльнулся Глеб.
   -Да пошел ты! Чокнутый, который в секунду может почти три тысячи пустить на ветер, на все способен!
   -А все-таки?
   Женькины глаза вдруг заблестели, и он изо всех сил хлопнул Глеба по плечу.
   -Понял. Ты молоток.
   -Что?
   -Да ладно тебе! В такой плоской коробочке лишь одну стоящую вещь можно упрятать.
   -Нет, ты назови!- заупрямился Глеб, с недоверием поглядывая на друга.
   -Пожалуйста!-хмыкнул Женька.- Оружие! То есть, пистолет. Только не пойму, как тебе его продали? Или на отца оформляли?
   Глеб ошеломленно приоткрыл рот. Женька торжествующе расхохотался. Глеб обозлился:
   -Чего ржешь, как конь, дурак? Купить пистолет мне и в голову не пришло бы! Это ты детективами бредишь! Тоже мне, безусый Пуаро! Миссис Марпл недоделанная! Пистолет! Придумал, тоже! Нет, с тобой свихнуться можно!
   -Что - не угадал?-искренне удивился Женька.
   -Нет!!!
   -Тогда...
   В голову больше абсолютно ничего не приходило, и Женька Савченко тупо уставился на коробку. Две с половиной тысячи и такой крохотный объем... Он вяло пробормотал:
   -Если бы ты был девчонкой, я бы решил: там какое-то дебильное украшение. Шкатулка, веер, браслет какой-нибудь, да что угодно. Или шмотки. Но ты - не девчонка...
   -Большое спасибо!
   -Не за что. О-о! Не часы, нет?
   -Не угадал.
   -Тогда открывай. Мои три попытки накрылись, и я сдаюсь.
   Глеб пожал плечами. Он положил коробку на стол и несколько раздраженно обернулся к скалой нависшему над ним Женьке:
   -Слушай, сядь, а? Что ты мне прямо в затылок пыхтишь!
   Савченко, к его удивлению, подчинился. Обошел стол и молча уселся в кресло. Глеб вздохнул: причин тянуть больше не было. Мальчик приподнял крышку и вынул из коробки маску, обернутую в шелковистую, коричневую бумагу. А затем бережно начал ее разворачивать.
   Женька взволнованно следил за его руками и даже незаметно для себя приподнялся с места. А еще через минуту удивленно повернулся к окну. Ему вдруг показалось: в комнате резко похолодало.
   Будто дождавшись невидимого сигнала, на улице визгливо завыло. Неожиданно сильным порывом ветра распахнуло форточку. Она с размаху ударилась о стену, и на пол посыпались осколки. Женька вздрогнул: ему в лицо бросило колючие дождевые капли. За окном заполыхало, оглушительно загремел гром. Отблески мертвенного света заплясали на лицах чем-то испуганных мальчишек. Женька громко сглотнул и пробормотал:
   -Черт, что на улице делается!
   -Ага,- кивнул Глеб, чьи дрожащие пальцы нерешительно перебирали шуршащую бумагу.-Стекло разбилось, хорошо, мама не слышала.
   -Не тяни давай,-прошептал Женька.-Раз уж начал.
   Но развернуть свою таинственную покупку Глеб опять не успел: на подоконник что-то шумно упало. Мальчик поднял глаза и обомлел: прямо под проливным дождем, нахохлившись, сидел громадный черный ворон и, как показалось Глебу, насмешливо наблюдал за ним. Страшный, будто железный клюв небрежно долбанул в стекло, словно проверяя то на крепость.
   -Э-э... Т-там...П-п-понимаешь...
   Женька неохотно обернулся и раскрыл рот. Птичка на подоконнике зловеще каркнула, глаза ее настороженно блеснули. Ливень усилился.
   Тяжелые, свинцовые тучи почти касались земли своим брюхом, вбирая в себя весь город. Даже ближайших фонарей не было видно, все терялось в серой дымке дождя. Опять сверкнула молния, и ворон торжествующе развернул громадные крылья, явно наслаждаясь творившимся на улице кошмаром и не спуская глаз с мальчиков. Женька потерянно ахнул:
   -Вот это воробышек!
   -Зззз...
   -Ты чего жужжишь?
   -З-з-закрой окно!
   Явный страх друга подействовал на Женьку Савченко благотворно, он моментально пришел в себя и привычно возмутился:
   -Глаза-то разуй! Оно ж разбито!
   -Шшшш...
   -Елки, ты совсем, рыжий, свихнулся! То жужжал, теперь шипишь! По русски говорить разучился, нет?
   -Ш-ш-што-ры,-еле разжимая застывшие губы, выдавил Глеб.
   -Так бы сразу и сказал!-хмыкнул Женька.
   Он подошел к окну и раздраженно постучал пальцем в стекло. Ворон, вопреки его ожиданиям, даже не шелохнулся. Савченко поймал злобный, совершенно не птичий взгляд и прокомментировал:
   -Елки, как в дешевеньком ужастике! Не пташка, демон!
   Глеб за его спиной почему-то тоненько заскулил, ворон напрягся, а Женька, стряхивая с себя какую-то тяжелую, сонную одурь, жизнерадостно предложил:
   -Перекрестить тебя, что ли? Чтобы не нарушать сценария?
   И, довольно захохотав, поднял руку. Птице последнее движение явно не понравилось. Она еще раз громко каркнула и изо всех сил долбанула клювом в окно. Раздался странный треск, и по мокрому стеклу зазмеились многочисленные трещины.
   -Вот дрянь!- гневно заорал Савченко и действительно начал накладывать на проклятого ворона крест.
   Но, как и положено, не успел: тот легко соскользнул с подоконника вниз и исчез, как и не было.
   Женька ткнул в разбиток окно пальцем и обернулся к другу.
   -Нет, ты видел, а?! Никто же не поверит, клянусь чужой мамой! Не пташка, монстр в миниатюре! А клюв-то, клюв!
   Глеб моргнул и пробормотал:
   -Т-т-точно...
   За окном снова сверкнуло, но уже не так близко. Женька тщательно задернул тяжелые, золотистые шторы, аккуратно сунул в общую кучу отлетевший было осколок, и сказал:
   -Уйду, уберешь стекло. Не забудь только, а то вляпаешься с утра пораньше, я тебя знаю.-Он вернулся на место, посмотрел на какого-то бледного, почти синюшнего приятеля и скомандовал.-Давай уж, заканчивай!
   Глеб вздрогнул и с явным удивлением покосился на собственные руки. Те уже не дрожали, но и двигаться не хотели. Будто их наполнили свинцовой тяжестью. Той самой, на которую недавно жаловался Женька. Глеб с неожиданной злостью подтолкнул раскуроченный сверток к другу:
   -Давай ты заканчивай, мне что-то не по себе. Молнии эти дурацкие, ворона задрипанная...
   -Погода - дрянь, тут ты прав,- кивнул Женька.-А насчет птички - не скажи. Классная птаха. Как из хорошего триллера.
   -Вот именно.
   -Да ладно тебе! Ворон не видел, что ли?
   -Таких - нет. Надо же, стекло разбила! Мало того, что форточка вылетела, так еще и это...
   И Глеб глухо забормотал что-то о разбитом окне, о странной птице, о предполагаемой реакции матери, о погоде и еще о чем-то совершенно ненужном, а сам завороженно следил за руками Женьки Савченко. Будто в замедленной съемке он видел, как его друг и одноклассник небрежно подтаскивает к себе почти развернутый сверток и осторожно начинает освобождать покупку от бумаги.
   Странно шелковистая, та неприятно липла к его пальцам и будто противилась попыткам стащить ее с маски. Когда только что отодранный Женькой лист уже в третий раз вернулся на место, мальчик рассвирепел. Вцепился в тонюсенькую бумагу клещом и злобно взвыл:
   -Да что же это такое?! Этот рыжий велосипедные деньги растренькал, а я даже не могу увидеть на что?!
   Он изо всей силы потянул лист в сторону - бесполезно: тот упрямо не поддавался, словно прикипел к месту. Женька неожиданно для себя пообещал:
   -Перекрещу, заррраза! Это... Как это? Крест животворящий, вот!
   Глеб невольно фыркнул. Женька сунул ему под нос костистый кулак и прорычал:
   -Из-за тебя все, лопоухий!
   -Что - из-за меня?
   -То! Обозвал нехристем! Теперь, как назло, все на эту тему в голову лезет!
   -А при чем тут я?-удивился Глеб, не сводя глаз со свертка.
   -Сглазил потому что!- злобно пояснил Женька.-Я до этого о религии и не думал вовсе. А тут и ворону крестом спугнул, и опять...
   Он дернул бумагу, та натянулась, но опять не поддалась. Женька, ужасаясь про себя собственному редкостному кретинизму, поднял правую руку. Он решил все-таки перекрестить эту дурацкую Глебову покупку и навеки покончить и с ней, и с божественной темой, так назойливо лезшей сегодня в голову. Елки, сумасшедший вечер! Погода, что ли, так сокрушительно на него действует?
   Додумать он не успел, перекрестить тоже: бумага, будто испугавшись его поднятой руки, змеей выскользнула из пальцев и спланировала на пол. А Женька Савченко вытаращил глаза, забыв обо всем.
   ГЛАВА 4.
   СТРАШНАЯ МАСКА.
   На столе лежала самая странная и,-черт возьми!-жутковатая вещица в мире. Неприятный, какой-то асфальтовый цвет пористой, изрытой мелкими язвочками кожи неведомого монстра; змеящиеся в зловещей ухмылке практически черные губы; невероятно острые, прямо-таки вурдалачьи клыки - заставили мальчика чуть ли не отпрыгнуть от стола.
   -Ну как моя масочка?-натужно хихикнул Глеб.-Впечатляет?
   Если честно, Глеб сам был нешуточно потрясен. В магазине он то ли не разглядел толком свою покупку, то ли там освещение было другим, то ли он уже устал, поэтому и воспринимал теперь все более остро...
   -Масочка?-прохрипел Женька, вытирая рукавом джемпера вдруг взмокший лоб.-Ты ЭТО назвал масочкой?
   -Ну да,-кивнул Глеб, с удовольствием посматривая на перекошенное лицо друга.-А что это, по твоему? Только маска. Необычная, правда. В жизни таких не видел. Вот и потратился.
   Женька продолжал зачарованно рассматривать лежащую на столе вещицу. И не потому, что очень уж хотел. Просто не мог отвести от нее глаз. Абсолютно ни на что непохожая, она невольно приковывала внимание.
   -Масочка,-еле слышно бормотал Савченко.-Во сне увидишь и не проснешься. Мини-триллер натуральный. Детям и беременным женщинам просьба не смотреть. Интересно, у какого извращенца она из рук вышла?
   -Почему это - извращенца?-счел нужным возмутиться Глеб.
   -А ты помалкивай, рыжий!-не глядя на приятеля, угрюмо посоветовал Женька.-Тебе самому к психиатру сходить бы не помешало. Тоже, покровитель изящных искусств нашелся. Такие деньжища на это дерьмо выбросил!
   -Хочешь сказать - она тебе не нравится?-огрызнулся Глеб.
   -Честно?
   -Естественно!
   -Она меня в дрожь бросает, -абсолютно серьезно ответил Женька.-Понял, нет, одноклеточное? Меня, Женьку Савченко, твоя покупка бросает в дрожь! И знаешь, какое желание вызывает? Здоровое, заметь!
   -Ну, какое?-проворчал Глеб.-Хотя я и так знаю. Сейчас скажешь - держаться от нее подальше.
   -Нет, веснушка в квадрате, не угадал.
   -Ну... Надавать мне по шее за истраченные деньги?
   -И надавал бы, если бы это могло их вернуть! Можешь не сомневаться.
   -Э-э... Так что тогда?
   -Вышвырнуть ее в окно. Понял, нет?
   -Это мою-то маску?!
   Женька с трудом отвел взгляд от стола и с насмешкой посмотрел на друга.
   -А что ты с ней собираешься делать? Может, на новогодний вечер нацепишь, девчонок пугать? Или нет, на Хеллоуин! Он ближе. Слушай, рыжий, а это мысль! Будешь изображать... Точно, дьявола!-Савченко покосился на маску и с большим сомнением протянул.-Да нет, пожалуй. Тот, вроде бы, побольше на человека должен смахивать. А эта твоя тварь ни на что непохожа. О-о... Понял. Прости. Монстр из соседнего измерения! Как, подходит?
   -Да иди ты!-оскорбился Глеб.
   -А с чего это ты, немощь рыжая, лобик свой низкий морщишь? Хочешь сказать: твоя маска -слепок с милой сказочной зверюшки? Эдакий рождественный зайчонок, замаскировавшийся под волка?
   -Да что ты привязался?!
   Женька Савченко бросил еще один быстрый взгляд на маску, криво улыбнулся и вдруг совершенно спокойно сказал:
   -Она мне не нравится.
   Глеб несколько растерянно посмотрел на друга. Женька редко говорил серьезно. Чаще насмешничал. Причем не только над посторонними или над ним, Глебом, но и над собой. Почти никогда нельзя было понять, что же он на самом деле думал. А тут...
   Мальчик почти шепотом спросил:
   -Почему?
   -Не знаю. Могу сказать одно: эта... вещица вызывает у меня отвращение. Она... она мало похожа на маску. Обычную, я имею в виду.
   -А... а на что?
   Савченко подошел к столу и несколько долгих секунд рассматривал странную покупку друга. Потом протянул к ней руку и вдруг резко отпрянул в сторону. Глеб удивился:
   -Ты чего?
   -Гадость какая! Она... Она словно живая!
   -С ума сошел?!
   -Точно. Мне вдруг показалось... Ну, на секунду... Да нет, чушь.
   -Говори, раз начал!
   Женька гулко сглотнул и почти прошептал:
   -Показалось, будто из глазниц...
   -Что?!
   -Не знаю,-угрюмо буркнул Савченко.-Как мелькнуло что-то. Свет, что ли. Только... Мертвенный, понимаешь? Бред какой-то. Показалось, думаю.
   -Показалось ему!
   Глеб злобно покосился на приятеля и осторожно взял маску в руки.
   Женька побледнел. Ему вдруг стало трудно дышать. Воздух в комнате становился странно вязким и каким-то горьковатым. Защипало глаза, а в рот словно горячего песка сыпанули. У мальчика даже губы потрескались. А язык разбух и буквально корябал пересохшие десна.
   Женька сморгнул с век невольные слезы и с непонятным для себя ужасом смотрел, как Глеб вертит в руках проклятую безделушку. Ему казалось: тонкие губы маски зазмеились в насмешливой улыбке, а серая кожа стала отсвечивать фиолетовым. Мерцающие огоньки словно перетекали из точки в точку, когда Глеб поворачивал маску, а жесткие, проволочной толщины волоски у висков неприятно подрагивали. Острейшие клыки снежно мерцали, и их колличество чуть ли не удвоилось.
   В комнате неожиданно потемнело, свет от настольной лампы потускнел, а за окном снова завыло, и жалобно задребезжало в раме разбитое стекло. Женька попытался пошевелить губами, но не смог. И если бы не саднящая боль иссушенной, потрескавшейся кожи рта, то он бы решил, что спит. А что еще? Эдакий непритязательный кошмарчик!
   -Может, правда, сплю?- с некоторой надеждой подумал мальчик, бессильно наблюдая, как его друг самозабвенно вертит в руках жутковатую маску.-Насмотрелся всякой дряни по видику, теперь вот пожинаю. Еще и Стивена Кинга только вчера вечером закончил. Кретин. Не голова - мусоросборник премиленьких триллеров...
   Женька сделал попытку вдохнуть вязкий, какой-то комковатый воздух и едва не подавился им. С большим трудом сглотнул мерзкую массу и тоскливо удивился:
   -Только почему именно маска? Елки, единственный фильм с маской, что помню, - как раз комедия. Как в ней? Какой-то ночной бог? Одеваешь маску и пожалуйста! Ты почти всесилен. Но та маска совсем не страшная. Ни на грамм.
   Правда, когда ее нацепил тот мафиози... Но он и сам по себе - мразь порядочная. По фильму - маска просто позволила ему реализовать себя. Нет, это не то. Когда ее не одевали, она казалась совершенно обычной. И никого не пугала.
   Женька увидел, как Глеб зашевелил губами и запаниковал: он ничего не слышал. Мальчик тряхнул тяжелой головой и напряг слух. В висках неприятно застучало, и словно сквозь вату до него донеслось невнятное бормотание:
   -Знаешь, она на ощупь такая странная. К пальцам липнет и... Не знаю, как сказать. Понимаешь, то горячей кажется, то прямо-таки ледяной. Глупо звучит, да?
   Женька хотел ответить, но снова не смог пошевелить губами. Мальчику стало страшно: он чувствовал себя мухой в стакане меда. Вот только мед был горьким. И пах пеплом. Не горячим, а старым, прибитым дождем. Женька воспаленными глазами уставился на друга, больше он ничего не мог. Только наблюдать.
   Глеб вертел в руках маску, а на улице, судя по звукам, разыгралась настоящая буря. За окном выло, не переставая, и от пронзительного, какого-то тоскливого воя буквально кровь стыла в жилах.
   Жалобные вопли разбушевавшегося ветра не заглушались даже громом, а ветвистые молнии били в землю прямо под самыми окнами. Тяжелые портьеры не могли скрыть их мертвенного света, и Женька видел, как купается в нем странная маска, как она буквально на глазах наполняется жизнью и силой. Даже пустые глазницы уже не казались Женьке пустыми, ему явственно чудилось присутствие в этой комнате постороннего. Пока пассивного. ПОКА.
   -С ума схожу,-почти равнодушно подумал мальчик.-Или сплю. Если нет, тогда... Погода так действует, что ли?
   Пошевелиться по прежнему не удавалось, и он с бессильной тревогой наблюдал, как Глеб безмятежно забавляется со своей покупкой. Тот вертел ее в руках, бережно проводил пальцами по щекам, трогал острейший белоснежный клык, осторожно тянул за серебристые волосы на подбородке...
   А у Женьки замирало сердце. Он почему-то страшно боялся, что Глеб решит примерить маску. Прекрасно понимал, что это глупо, и все равно боялся.
   -Нет, пусть будет сон. Так спокойнее. А раз сон...
   Идея считать происходящее сном неожиданно пришлась Женьке Савченко по душе. Она позволяла не признавать себя сумасшедшим. И давала свободу действий. Пусть и по дурацким, в жизни недопустимым правилам.
   Например, Бог. А что? Если это сон, и этот сон из разряда ужастиков и неслабеньких, то... Молитва должна помочь! А смеяться над собой он будет потом. Когда все закончится.
   Оживившийся Женька поднапрягся и через секунду разочарованно поник. Он не знал ни одной молитвы! Ни одной. Хотя во сне, казалось, мог бы и знать. Что же теперь? Мальчик тяжело вздохнул, решаясь.
   -Господи, если Ты есть, помоги!-стесняясь собственной глупости, невнятно, почти не ворочая языком, забормотал он.-Я же крещеный. Да, я не знаю молитв, меня им не учили. Но мне не нравится то, что здесь происходит!
   Тут Женька замер. Он увидел: Глеб со своей маской направляется к настенному зеркалу. И мальчик судорожно задергался в своих невидимых тенетах. Он чувствовал: сейчас Глеб примерит маску. Иначе зачем этому кретину зеркало?!
   Наверное, Женька сходил с ума. С чего бы еще ему втемяшилось в голову, что этого никак нельзя допустить? Он ведь даже не мог сказать -почему. Просто твердо знал - нельзя. НЕЛЬЗЯ.
   И впервые в жизни Женька Савченко всерьез обратился к тому высшему и могучему Нечто, что в такой невероятной ситуации было единственной его надеждой. Без молитв, которых не знал, как умел.
   -Помоги мне! И Глебу. Мы же...
   Он замер на секунду, не находя слов, с ужасом наблюдая, как Глеб неторопливо приближается к цели. И почти закричал, сам не понимая, откуда и как рвутся в его сознание эти слова:
   -Мы дети Света! Помоги!
   А вспомнив свои недавние шутливые угрозы наложить крест, с трудом шевельнул застывшими пальцами и изумленно почувствовал: они его слушаются. И чем дальше, тем больше. Еще через секунду Женька вскрикнул и схватился за уши: в комнате будто лопнула громадная струна.
   Глеб, стоявший уже у зеркала, опустил так и неподнесенную к лицу маску и обернулся.
   -Ты чего?
   -Уши!- прохрипел Женька.
   Глаза Глеба расширились, он положил маску на диван и бросился к другу.
   -Это г-гроза,-бормотал мальчик, с ужасом глядя, как из правого Женькиного уха бежит тоненькая струйка крови.-Т-так грохануло! У тебя барабаннная перепонка, наверное, лопнула. Сейчас маму позову.
   -Не надо. Дай лучше что-нибудь.
   -Ч-что?
   -Да ватку хотя бы, лопоухий! Или тряпочку.
   В голосе Женьки Савченко зазвучали привычные командные нотки, и Глеб с видимым облегчением огрызнулся:
   -Где я тебе возьму ватку? Держи носовой платок!- А наблюдая, как приятель старательно размазывает по щеке кровь, не выдержал.-Гони назад! Я сам. И наклонись, верста коломенская! Мне же неудобно.
   -На цыпочки привстань, тоже, ушки на ножках!-бодро отозвался оживающий на глазах Женька.
   За окном уже не гремело, ветер стих, в стекла умиротворяюще били тяжелые капли дождя. Настольная лампа горела, как обычно. Воздух тоже перестал напоминать кисель, который нельзя вдохнуть. Бесследно исчез странный запах. Страшная еще секунды назад маска валялась на пестром пледе забавной, пусть и экзотической безделушкой и ничем не привлекала внимания. Словом, комната имела самый невинный вид, а недавние события казались Женьке бредом слабого на голову, истеричного подростка.
   Опасливо прислушиваясь к болезненному гулу в ушах, Женька Савченко испытывающе уставился на друга. Тот сосредоточенно вытирал кровь и на его взгляд никак не реагировал. Женька тяжело вздохнул, размышляя: завтра ему бежать в психушку или чуть погодить? Решив ждать, вздохнул еще тяжелее. Глеб буркнул:
   -Больно, да?
   -Терпимо. Не пойму только с чего вдруг...
   -И я не знаю, я же не врач.
   -Вот уж новость!
   -В школу завтра пойдешь?
   -Наверное.
   -А я б на твоем месте, гульнул бы. Такой повод...
   -Ты о чем?
   -Ну ты даешь! А ухо?
   -Подумаешь... Матери покажу, всех дел.
   -Она же терапевт!
   -И что? Не погонит в поликлиннику, значит - порядок.
   Кровь уже не текла, и Женька мягко оттолкнул приятеля в сторону. Затем подошел к дивану и ткнул пальцем в маску:
   -Слушай, и куда ты ее теперь?
   -Не знаю пока. На стену, может, повешу.
   Маска мрачно лупилась в потолок; тонкие, черные губы змеились трещиной; пустые глазницы внушали невольное отвращение. Женька, всматриваясь в тошнотворную морду, недоверчиво спросил:
   -Слушай, а где клыки?
   -Какие клыки?-не понял Глеб.
   -Как это - какие? Я сам видел: торчали! Сверху вниз. Пара, по меньшей мере. А то и больше...
   Глеб наморщил лоб, припоминая, затем хмыкнул:
   -Ну и где же они?
   -Это я и хочу знать!
   -Эй, ты не устал прикалываться?
   Женька приоткрыл рот. Глеб сочувственно посмотрел на друга:
   -А может, ты заболел? Весь вечер какой-то дерганный. К маске моей цепляешься. И ухо вон. Или на тебя так гроза действует?
   -Или...-еле слышно пробормотал Савченко, вспоминая сегодняшний вечер, свои дикие фантазии и не менее дикую попытку обратиться к Богу.
   Вид сейчас у Женьки был забавным, и Глеб невольно фыркнул. Савченко шумно вздохнул, помассировал ноющие виски и раздраженно проворчал:
   -Сумасшедший вечер! А все из-за тебя, кукла ты рыжая!
   -Из-за меня?- возмутился Глеб.-При чем тут я?!
   -Деньги кто растренькал?
   -Ну...-тоном ниже отозвался Глеб.-Через неделю... Сказал же...
   -Через неделю! А, черт!
   -Ты чего?
   -Да голова трещит! Пойду я, наверное...- И, уже открывая дверь комнаты, Женька почему-то шопотом поинтересовался.-Слушай, а ворона-то была?
   Глеб вытаращил глаза, подлетел к окну и распахнул шторы. Наружное стекло было треснуто.
   Женька с большим облегчением вздохнул и пояснил:
   -Думал, вдруг бредил.
   Глеб ухмыльнулся:
   -Если только со мной на пару! Была ворона. Точно. Сам видишь, как эта зараза клювом приложилась.- Он зашторил окно.-Матери сегодня говорить не буду. Поздно уже. А завтра соседа приглашу, он всему дому стекла вставляет...
   Женька бросил последний взгляд на маску:
   -Ну и дерьмо!
   -Понимал бы!- огрызнулся Глеб, бережно пряча драгоценную покупку в шкаф, подальше от глаз матери.
   Он чувствовал себя слишком уставшим, чтобы сегодня еще заниматься маской. Да и уроки не сделаны. А завтра контрольная по физике.
   Женька же, выйдя на улицу, с наслаждением вдохнул влажный, холодный воздух и быстрым шагом направился к остановке автобуса. Недавние события казались ему самым настоящим бредом, и он твердо решил выбросить их из головы. Не в психушку же тащиться, в самом-то деле!
   Мальчик поднял голову, машинально отыскал взглядом окно Глеба и невольно вздрогнул: оно не светилось подобно соседним обычным ровным, чуть желтоватым или голубоватым светом, а странно пульсировало. И неяркие всполохи больше всего напоминали мертвенный свет молний.
   Женька замер, зажмурился и изо всех сил потер глаза. А когда открыл их, рассмеялся: свет был обычным.
   -Пора лечиться!- вслух посоветовал себе он и почти побежал к остановке.
   Если бы Женька знал...
   ГЛАВА 5.
   ЭТО СЛУЧИЛОСЬ!
   Физику Глеб отложил в сторону только в одиннадцать вечера. И не потому, что был готов к контрольной. Просто в уставшую голову уже ничего не лезло. Последние пятнадцать-двадцать минут мальчик бессмысленно пялился в книгу, не воспринимая смысла прочитанного. Наверное, из упрямства.
   Наконец поняв, что впустую теряет время, Глеб сдался. И некоторое время сидел за столом и таращился в плотно зашторенное окно.
   Поразительно, но голова была абсолютно пустой - ни одной самой завалящей мыслишки. Прислушиваясь, как в стекла монотонно барабанит дождь, Глеб равнодушно пробормотал:
   -Потоп...
   Затем подошел и отодвинул шторы. В разбитую форточку швырнуло ветром холодные капли, но мальчик даже не поморщился. Машинально размазал воду по лицу и уставился в ночь.
   За несколько часов на улице ничего не изменилось. Тучи так же низко висели над городом и, казалось, почти задевали крыши домов. Наступившая ночь поглощала все звуки, и даже транспорта не было слышно, хотя проспект находился совсем рядом. Бесконечные струйки дождя размывали очертания ближайших зданий, и редкие светящиеся окна мигали в ночи зрачками огромнейшего, многоглазого зверя. И его же приглушенные дождем вздохи неслись в разбитую форточку, заставляя мальчика зябко ежиться и напряженнее вглядываться в темноту.
   Глеб с трудом оторвал себя от окна и зачем-то обошел квартиру. Мама уже спала, и свет был везде выключен.
   Мальчик бездумно выпил холодного чая, затем залез под душ и долго стоял под тугими прохладными струями. Он ни о чем не думал, а как будто прислушивался. К себе или к чему-то вовне, Глеб не сказал бы и сам. И ждал. Отстраненно и равнодушно.
   Даже когда напор холодной воды увеличился, Глеб не стал регулировать температуру, ему было все равно. И лишь услышав, что часы в зале пробили три четверти двенадцатого, он немного оживился. Старательно закрутил краны и, не вытираясь, вышел из ванной.
   Мокрые следы рваной цепочкой обозначали его путь, но мальчик словно не замечал этого. Он медленно вошел в свою комнату и аккуратно закрыл дверь. А сделав шаг, вдруг обернулся и проверил: плотно ли. И направился к шкафу.
   Меж тем погода успела измениться. Дождь стих, ветер тоже, и мир за окном замер в каком-то оцепенении. Тишина стояла такая, что Глеб ясно слышал тиканье часов в зале и приглушенное закрытой дверью урчание холодильника на кухне.
   Вдруг что-то заскребло по подоконнику. Глеб обернулся: за стеклом топтался уже знакомый ворон, его блестящий глаз выжидательно посверкивал.
   -А-а, ты уже тут...-не удивляясь, пробормотал мальчик.
   И все же птица, видимо, задела какую-то струнку в его душе, и Глеб замер перед шкафом, мучительно морща лоб и что-то пытаясь вспомнить.
   Ворон возмущенно каркнул, уперся носом в разбитое уже стекло и надавил. Раздался неприятный скрежет, и на металлический подоконник со звоном посыпались стекла. Птица, словно боясь порезаться, шарахнулась в сторону. И тут же вернулась, не успел грохот затихнуть.
   Камнем застывший Глеб завороженно смотрел в окно, наблюдая за огромной птицей. Ворон снова оглушительно каркнул. Мальчик вздрогнул. Тут же заскрипела дверца шкафа, наверное, Глеб нечаянно задел ее. И купленная сегодня маска спланировала прямо к ногам мальчика.
   Теперь замер ворон. А Глеб наклонился, поднял маску и непонимающе уставился на нее. В сумраке комнаты та явственно мерцала неприятным, каким-то холодным светом. Даже рука мальчика приобрела синюшный, мертвенный оттенок и словно начала светиться сама. Кожа на глазах становилась прозрачной, и пораженный Глеб увидел, как яростно пульсирует кровь в многочисленных кровеносных сосудах.
   Затем он перевел взгляд на маску и уже не смог отвести его. Впрочем, Глеб и не пытался. Сомнамбулически поднес маску к лицу, и как раз в эту секунду часы в зале начали бить двенадцать.
   И тут же мир будто сошел с ума. Ворон с торжествующим воплем сорвался с подоконника и исчез. Тяжелые, неподвижные тучи разорвало огромнейшей молнией, сверкнувшей так близко, что от оглушительного грохота у Глеба заложило уши. Сумасшедшим ветром выбило последнее стекло в окне, и многочисленные осколки со звоном посыпались в комнату. Тем же ветром маску плотно прижало к лицу мальчика, и она настолько ярко вспыхнула, что приглушила свет очередной молнии. Ледяным холодом дохнуло в самое сердце Глеба, он пошатнулся и пронзительно закричал. А затем дрожащими руками отшвырнул проклятую маску в сторону. И непонимающе уставился на нее. Та уже не светилась, лежала на вишневом паласе грязной серой кляксой, совершенно потеряв свою недавнюю жутковатую привлекательность.
   Потрясенный мальчик пинком отправил ее под диван и, шатаясь, подошел к окну, подставляя пылающее лицо разошедшемуся ливню. И, глотая ледяную воду, растерянно подумал, что ни разу в жизни не видел такой грозы. И такой темной, какой-то бархатно-черной ночи.
   А минутой позже понял: где-то оборвало провода. В ближайших домах уже не светились окна, и типовые многоэтажки совершенно потерялись в окружающем мраке.
   Мальчик подошел к столу, нашарил настольную лампу и включил ее, но свет так и не загорелся.
   -Точно, авария,-пробормотал он.
   Идти искать свечи Глебу не хотелось, к тому же, у него почему-то сильно кружилась голова. Наверное, первый раз в жизни мальчика подташнивало, и это ощущение было малоприятным. Глеб сильно замерз, и ему страшно хотелось лечь.
   Мальчик с большим сомнением посмотрел на разбитое окно, прислушался к звукам льющегося прямо на письменный стол дождя и поежился. И потом, Глебу почему-то очень не хотелось ночевать в этой комнате. Он сам бы не смог сказать - почему. Но, объясняя себе, подумал: спать сегодня здесь - это то же самое, что спать на улице.
   Глеб подошел к шкафу, выгреб оттуда свое одеяло и подушку и пошел к двери. А расстилая в зале, вспомнил вдруг про брошенную в детской маску и нахмурился. И зачем он, идиот, купил ее?!
   Недавние события как-то моментально смазались в его памяти. Странно светящаяся маска; ставшая вдруг прозрачной кожа руки; бешеная круговерть на улице; громадный, зловещий ворон; разбитое окно; внезапное отключение электроэнергии - все смешалось. Зато стойко держалось ощущение: произошло что-то страшное. Произошло именно с ним, Глебом. Вот только мальчик никак не мог понять - что же именно.
   Он лежал в темноте и, преодолевая мучительную головную боль, перебирал в уме события сегодняшнего вечера. А услышав, что часы бьют уже час ночи, тяжело вздохнул: это было бесполезно. Ему казалось: все случилось, когда он поднес к лицу проклятую маску. Но как он не напрягал память, вспоминались только страшный холод, вдруг парализовавший его; мгновенная боль, терзающая буквально каждую клеточку его тела и заставившая его кричать; и... Да все, пожалуй.
   -Ерунда какая-то. Женьке рассказать, вот поизгаляется. Год мне эту покупку припоминать будет, а то и два. Нет, забыть о ней надо и все. И маску куда-нибудь подальше засунуть. Или выбросить. Эх, денег жалко! Такие деньжищи угробил, выпрашивай теперь у отца! Что еще он скажет, когда вернется из командировки...
   И уже проваливаясь в тяжелый сон, Глеб вспомнил о контрольной по физике и тоскливо подумал, что пара ему обеспечена.
   ГЛАВА 6.
   СЛОМАННАЯ НОГА.
   В школу Глеб приплелся лишь ко второму уроку, совершенно невыспавшийся и мрачный донельзя. Женька, считавший, что приятель решил просто прогулять контрольную по физике, его появлению искренне удивился. Сгреб в сторону разбросанные по всему столу учебники и язвительно проворчал:
   -Явился, ясно солнышко! Не успели первые петухи глаза продрать.
   -Отстань!- вяло отмахнулся мальчик.-И без тебя тошно.
   -Да ну? И с чего? Али похмелье замучило?
   -Это рыжего-то?-обернулся в их сторону вездесущий Пашка Горелов.-Ну ты даешь! Да он же у нас образец добродетели! Не курит, не пьет, так что если скончается в цвете лет, то абсолютно здоровеньким. Так, рыжий?
   Глеб скривился, но промолчал. Тогда Пашка нагло ухмыльнулся и небрежно пнул его в щиколотку.
   Пашка Горелов был известным задирой, и Глеб обычно держался настороже: тот всегда к нему цеплялся. Но сегодня... Сегодня Глеб его выпада не заметил и в результате камнем полетел на пол.
   Пашка довольно осклабился:
   -А ты, Жека, прав оказался! Рыжий точно с похмелья. Глянь-ка, на ногах не держится.
   Женька, который сам частенько подсмеивался над несобранным и легкомысленным приятелем, разъяренно уставился на одноклассника.
   -Ты, толстомордый, что к Полякову цепляешься? А если я тебя пну?
   Пашка демонстративно раправил плечи:
   -Ты - меня?!
   -Да, я - тебя! Думаешь, бока нажрал и уже крутой? Ишь, задница со стула свешивается, не седалище, а... железнодорожная платформа!
   Пашка побагровел: явно излишний вес всегда являлся его болевой точкой.
   К месту предстоящей разборки спешно подтягивались мальчишки. Девчонки, не теряя драгоценного времени, хватали со столов учебники физики и выскакивали в коридор.
   Глеб с трудом сел, размазал ладонью кровь, сочащуюся из разбитой брови, и растерянно пробормотал:
   -А почему - железнодорожная платформа?
   Горелов покраснел еще сильнее и сжал кулаки. Мальчишки засмеялись. Женька пожал плечами.
   -Хрен его знает. Просто впечатляет так же. Немалыми габаритами.
   И протянул руку, помогая другу встать. Но Глеб подняться не успел. Пашка Горелов, поймав насмешливый взгляд выходящей из класса Маринки Лебедевой, первой школьной красавицы, в которую давно и безнадежно был влюблен, взревел раненым мамонтом и изо всех сил толкнул его. Худенький Глеб перышком пролетел едва ли не полкласса и с грохотом врезался спиной в стеллаж. Сверху посыпались книги, плакаты и какие-то наглядные пособия. Пашка трубно захохотал.
   Теперь побагровел уже Женька Савченко. Драться Женька не любил, но умел. И даже два года подряд честно отходил на каратэ. Правда, потом решил, что время, потерянное на секцию, можно использовать с большим толком, и занятия бросил. Но навыков не потерял, и в классе об этом прекрасно знали. Поэтому ребята поспешно попятились поближе к стенам, освобождая место для стычки.
   Обычно трусоватый Пашка понял, что терять ему нечего, и с ехидством выкрикнул:
   -Что, за дружка вступаться будешь? Это рыжее чучело сам не в состоянии кулаками махать? Или у него их нет? А может, он и не мужик, а? Раз все за твою спину прячется? Штаны, они сейчас, сам знаешь, не показатель!
   Женька кинул быстрый взгляд на копошащегося среди сброшенной макулатуры Глеба и мрачно посоветовал:
   -Ты, Горелов, кончал бы своими подбородками трясти. Весь пол вон слюной забрызгал. И к Полякову нечего цеплятся, у вас разная весовая категория. К Петьке, смотрю, не лезешь. И меня обходишь. Тоже, мужик нашелся!
   -И мужик!-взвизгнул Пашка.
   -Ага. Как раз. Шмат сала в упаковке,-язвительно пробормотал Женька, засучивая рукава.
   Кто-то из мальчишек захихикал. Это оказалось последней каплей: Пашка затрясся от злости и, забыв об осторожности, танком попер на Савченко.
   Глеб, только что скинувший с себя последний плакат, слепо зашарил глазами по классу. Впервые в жизни мальчика переполняла ярость. У него даже в ушах шумело, а в виски будто кто-то постукивал крошечными молоточками. Обычно добродушный Глеб в эти мгновения был готов убивать: голубые глаза его потемнели и странно светились.
   А наткнувшись взглядом на толстого, накачанного Горелова, мчавшегося на Женьку подобно взбешенному буйволу и с таким же ревом, он сжал кулаки и с бессильной ненавистью прошипел:
   -Чтоб ты ноги переломал, заррраза!
   И ахнул, ослепнув на секунду. Ему вдруг показалось, что из его глаз в класс, словно из окон, заглянул чужак, и перепуганный Глеб поспешно оттеснил его. А вернув зрение, ошеломленно уставился на суетящихся вокруг толстяка мальчишек.
   Тот сидел посреди класса и тоненько поскуливал, держась обеими руками за ногу. Женька, нависая над недавним неприятелем, озабоченно гудел:
   -Ну чего ты воешь пароходной сиреной? Подумаешь, упал. Не ты первый...
   Пашка Горелов даже глаз не поднял. Скорчился еще сильнее и прибавил в свой вой жалостности. Ребята переглянулись и столпились вокруг пострадавшего плотнее. Признанный силач класса Петька Симонов недоуменно пожал плечами:
   -С чего ты хлопнулся-то? Как корова на льду, ей богу!
   -Ой, не могу!-хохотнул Сашка Петров.-Раз и... Будто землю из под ног выдернули! Первый раз такое видел.
   -Клянусь, думал пол провалит! Такой грохот!
   -Ага. Прямо землятресение. Как только снизу не примчались...
   -Вставай Пашка, сейчас физик притопает,- уговаривал кто-то из ребят.
   Но Пашка Горелов даже попытки не делал встать. Выть, правда, перестал. Сидел на полу и осторожно баюкал странно вывернутую правую ногу, а по его полному, бледному лицу медленно скатывались капли пота.
   Не менее бледный Глеб тяжело вздохнул. Он был почему-то уверен: Пашка сломал ногу. Ненависть куда-то ушла. Глеб потерянно посматривал на одноклассника и не чувствовал ничего, кроме сожаления. И страха, который он старательно загонял в подсознание.
   И действительно, при чем тут он, Глеб? Бред какой-то. Обычная случайность. Просто его по голове как следует всеми этими книжками шарахнуло, вот и примерещелось невесть что.
   Мальчик с трудом поднялся, вытащил носовой платок и, намочив его слюной, кое как протер лицо. Затем кинул взгляд на разводы крови и пожал плечами. В коридоре прозвенел звонок. Глеб еще раз вздохнул, неохотно шагнул к одноклассникам и, толкнув Женьку в плечо, проворчал:
   -Отстаньте вы от него! Не видите, что ли, он ногу сломал. Медсестру нужно звать. Или врача.
   А кто-то из только что вошедших девчонок с робкой радостью прошептал:
   -Накрылась контрольная...
   И оказалась права.
   ГЛАВА 7.
   СТРАННЫЕ СНЫ.
   Сегодня из школы Глеб с Женькой возвращались вместе и никуда особо не спешили. Дождь, выматывающий души из горожан никак не меньше недели, наконец кончился, и в просветы между тучами били яркие солнечные лучи. Ветра не было, и на улице резко потеплело. Перепрыгивая через парующие лужи и не сговариваясь, мальчишки свернули к бульвару: идти домой совсем не хотелось.
   Женька жизнерадостно насвистывал. Глеб с удовольствием зарывался носами кроссовок в опавшие листья. Оба молчали. У торгового центра купили по брикетику мороженного и пошли дальше.
   Наконец Женька выбросил свою фольгу и покосился на друга. Тот брел рядом, почти не обращая внимания на покрытый шоколадом брусок, и яркие белые капли уже срывались на асфальт, буквально чудом не попадая на плащевку.
   Женька не выдержал и подтолкнул приятеля под руку:
   -Спишь на ходу?
   -Ч-чего?
   -Того! Спишь на ходу, говорю. Вон, мороженное тает.
   Глеб рассеянно посмотрел на свою порцию и бросил ее в ближайшую урну. Женька крякнул:
   -Ну ты даешь! Зачем покупал, если не хочешь?
   -Да так...
   Женька притормозил, внимательно рассматривая знакомое с раннего детства лицо. Глеб вяло улыбнулся:
   -Чего уставился? Подумаешь, мороженное.
   -Да в жизни не видел, чтобы ты от него отказывался! А тут - в урну.
   Глеб пожал плечами. Женька прищурил глаза:
   -И вообще, ты в последнее время...
   -Что?
   -Сонный какой-то! Или дома что?
   -Отстань. Все нормально.
   Мальчики медленно побрели по улице. Женька незаметно присматривался к приятелю. Ему вдруг показалось, что даже яркие веснушки Глеба поблекли, а рыжие волосы приобрели оттенок ржавчины и сильно потускнели. И вел он себя непривычно. Обычно бежал чуть ли не вприпрыжку, а тут еле-еле переставлял ноги. Глаза вон как оловянные. Заболел?
   И Женька осторожно поинтересовался:
   -Может, к врачу сходишь? Не хочешь тащиться в поликлиннику, я могу с матерью договориться.
   -При чем тут врач?-угрюмо буркнул Глеб, не поднимая взгляда.
   -При том. На ходу дрыхнешь. Как рыба снулый.
   Глеб хмыкнул. Женька рассвирепел:
   -Скрываешь что, лопоухий?
   -Ага. Сны.
   Женька от изумления притормозил, попялился немного в спину ушедшего вперед приятеля, затем бросился догонять. А догнав, рявкнул:
   -Я не ослышался?
   -Ты о чем?-равнодушно пробормотал Глеб.
   -Ты сказал - сны!
   -Ну и что?
   -Я не понял!
   -Что - не понял?
   Женька приоткрыл рот, затем вцепился в плечо ближайшего друга детства и заставил того остановиться. И разъяренно прошипел:
   -Издеваешься, да?
   Глеб поморщился и сбросил его руку. Женька прорычал:
   -Ну?!
   Глеб устало посмотрел на него и пожал плечами.
   -Что тебе надо?
   -Ах ты спиногрыз плюшевый, веснушка занюханная! Или на ухо ослаб за эту неделю? Я же тебя русским языком спрашиваю: что скрываешь? А ты - сны! Шутки шутишь, гад ползучий? Или твои веснушки на асфальт бай-бай просятся? Так я им живо помогу!
   -Вот пристал!-проворчал Глеб и еле заметно улыбнулся.
   -Зубы скалишь?!
   -Нет, клыки!-фыркнул мальчик, и его голубые глаза блеснули.
   Женька негодующе посмотрел на друга и решительно потребовал:
   -Выкладывай все!
   -Все?
   -Ну да! Думаешь, не вижу, что ты уже неделю не в себе? На уроках дрыхнешь, на переменах из-за стола не выходишь, на улице и то спишь на ходу. Не слепой. Так что давай, колись!
   -Я же тебе объяснил...
   -Да-а? Тогда я не понял. Давай еще раз и попроще. Считай, я ничего не слышал.
   Глеб свернул к скверу. Женька ухмыльнулся:
   -От случайных свидетелей прячемся? Чтобы никто не подслушал?
   -Ага,-мрачно кивнул мальчик.-Тайны Мадридского двора!
   В сквере действительно никого не было. Только пожилой дворник не спеша выгребал из-под деревьев граблями опавшие листья, да на самой дальней скамейке дремала над вязаньем старушка.
   Глеб свернул в пустынную аллейку и проворчал:
   -Не знаю я, о чем говорить...
   -Не скромничай, рыжий!
   Глеб нехорошо улыбнулся:
   -Ну, как хочешь. Если считаешь, что мой бред тебе интересен...
   -Давай-давай! Я уж сам разберусь, что мне интересно, а что нет.
   Глеб втянул носом воздух:
   -Листьями прелыми как пахнет...
   Женька хмыкнул:
   -Не тяни.
   -И не собираюсь. Просто думаю, с чего начать.
   -С начала!
   -Знать бы, где оно...-Глеб неожиданно резко остановился и обернулся к другу.-Помнишь ту маску?
   -Э-э...-осторожно протянул Женька.-Это на которую ты наши денежки грохнул?
   -Мои, не наши!
   -Ну, помню.
   -Так вот, с нее и началось. Я как с ума сошел...
   И, хмуро посматривая на друга, Глеб коротко пересказал события страшной ночи. Женька ошарашенно смотрел на него, не зная, верить ли собственным ушам.
   Глеб тяжело вздохнул:
   -Я, наверное, бредил. К утру температура поднялась за тридцать восемь, я даже школу решил сачкануть. Тем более, контрольная...
   Женька встряхнул головой, избавляясь от наваждения, и хрипло пробормотал:
   -А зачем притащился?
   -Сам не знаю. Дома как-то не по себе было. Мать таблетками накормила, а сама на работу ушла. Вот я и сорвался в школу. Температура как раз спала.
   -И что? При чем тут сны? И потом, это же почти неделю назад было!
   -При том. Именно с того дня, я толком спать не могу.
   -Не понял. Заснуть не получается, что ли? Так это к врачу нужно, снотворное выпишут или еще что-нибудь.
   -Отстань ты со своими врачами!-огрызнулся Глеб. А помолчав немного, сердито сказал.-Сплю я как сурок, едва голову на подушку опущу. А вот дальше...
   -Что?- с любопытством спросил Женька.-Кошмары мучают?
   -Мучают. Какую ночь уже.- Глеб поднял голову и в упор посмотрел на друга.-Слушай, сны могут быть связаны между собой?
   -Как это?
   -Ну... Например, ты каждый день видишь во сне одно и то же.
   -Запросто! Я весной почти каждую ночь море вижу. Пока мы с матерью в поезд не сядем. А потом как отрезает, до следующей весны.
   -Море? Это не то!
   Женька пожал плечами. Глеб наморщил лоб.
   -Я имею в виду, посторонний человек снится. Ну, как фильм какой. Кадры из его жизни. Вперемежку все. То детство, то юность, то... смерть! И люди совершенно незнакомые. И события. И даже время.
   -Время?
   -Да. Будто это все не в наши дни происходит. А много-много лет назад. В средневековье, кажется. И не у нас, а где-то в другой стране. Может, в Испании.
   -С чего ты взял? Они у тебя во сне что, по испански говорят?
   -Не знаю. Я их понимаю. Ну, я во сне, как бы и не я. Другой. Не рыжий, а смуглый и черноволосый. И зовут меня... Педро!
   -Класс! И чем тебе этот сон не нравится? По-моему, так очень даже...
   Глеб отвел глаза в сторону и едва слышно выдохнул:
   -Я в этом сне другой.
   -Ну и что? Подумаешь, смуглый и черноволосый! У тебя просто комплекс.
   -Я не о том. Дело не в цвете волос.
   -А в чем?
   -Я... Как бы это сказать? Я там... злой очень. И... подлый. Я радуюсь, когда...
   Глеб вдруг жарко вспыхнул и замолчал. Женька удивленно посмотрел на приятеля:
   -Когда что?
   -Нет. Не могу. Не скажу.
   -Ты чего? Это же сон! Просто сон!
   -Все равно. Гадость какая! Не спрашивай.
   Глеб отвернулся и самым внимательным образом начал рассматривать играющего с опавшими листьями малыша. Тот вначале собирал их в громадные букеты, затем приподнимался на цыпочки и подбрасывал в воздух. А потом радостно визжал, подставляя под медленно падающие листья свою кудрявую голову.
   Женька тронул Глеба за плечо.
   -Я не понял. Ну, видишь ты сны. И что тут особенного? Их почти все видят. И страшные тоже.
   -Не знаю. Может, я сошел с ума. Или схожу.- И Глеб глухо добавил.-Иногда мне кажется: я - уже не я. Я - он, понимаешь?
   -Нет.
   -Я помню его детство, его родителей, его двух братьев и сестру. Помню, как его в пятнадцать лет отправили в монастырь, учиться. Помню, как он сбегал оттуда вечерами со своим дружком и шлялся по кабакам. Помню...- Глеб запнулся, но преодолевая себя, решительно продолжил.- Помню, как он убил в первый раз, а потом напивался на чужие деньги с какой-то уличной девкой. Помню, как обманывал, воровал, снова убивал и насиловал. И плевать ему было на весь мир! А потом...-Глеб неожиданно побледнел и еле слышным шопотом закончил.- Потом он отравил собственных родителей и старшего брата!
   -Зачем?!
   -Чтобы унаследовать их деньги.
   Женька с открытым ртом уставился в спину друга, затем пробормотал:
   -Странный какой сон! Прямо фильм...-И оживленно воскликнул.-Слушай, может, ты недавно действительно фильм какой-нибудь посмотрел по телеку, а? Вот и снится теперь всякая чушь на ту же тему.
   Глеб отрицательно замотал головой и вдруг истерично хихикнул. Женька удивился:
   -Ты чего?
   -Ничего. Ты знаешь, я исторические фильмы в жизни не смотрел.
   -Нет, чего смеешься?
   -А-а... Трех мушкетеров видел?
   -Ну?
   -Здорово, да, когда верхом на конях? Или в карете. Четверка, например, запряжена. Красиво. А знаешь, какая это гадость - лошадь в городе?
   -Почему - гадость?-растерялся Женька.
   -Жуткая,- с каким-то удовольствием подтвердил Глеб.-Гадят прямо на улицах, представляешь? За ними убирать не успевают. Сам ночью сколько раз вляпывался!- И с явным усилием уточнил.-Во снах, я имею в виду...
   Ребята помолчали. Женька смотрел на друга и не знал, что сказать. Затем спросил:
   -Что, и каждую ночь одно и то же?
   -Ага. Только не одно и то же. Повторяется лишь: я - Педро. Остальное - разное. Как думаешь, что это?
   Женька пожал плечами.
   -Хрен его знает. Я что-то такое читал...
   Глеб настолько резко обернулся, что Женька испуганно отпрянул в сторону.
   -Что читал?!
   -Э-э... Понимаешь, я никогда к этому всерьез не относился.
   -Плевать! Так что?
   -Ну... Будто мы живем не одну жизнь. Учти, это бред, и лично я в это не верю!
   -Ладно-ладно!
   -Так вот: мы живем не одну жизнь и иногда, временами, нам вспоминаются предыдущие. Какой-нибудь толчок - и все. Сны или вдруг кажется, что в этом месте бывал, а сам точно знаешь: ты тут впервые.
   -Чепуха какая!- с неожиданной злостью воскликнул Глеб.
   -Почему?
   -Потому! Я никогда, понимаешь, никогда!- не смог бы быть такой дрянью!
   -Святой, как же!
   -Пусть не святой! Но тогда меня не выворачивало бы каждую ночь наизнанку! Человек так не меняется! Пусть даже в другой жизни!
   -Может, ты исправился? Совесть там замучила...
   -Совесть!- вдруг глухо рассмеялся Глеб.-Не смеши меня!
   -А что? Я сам читал: грешники в те времена каялись и становились чуть ли не святыми.
   -Ты меня точно не понял!- удивительно спокойно произнес Глеб.-Я тебе говорю: он получал удовольствие. Настоящее. Наслаждался, понимаешь? И чем дальше, тем больше. Он... он не мог раскаяться!
   -Ну и черт с ним!- мирно кивнул Женька.-Забудь!
   -Интересно, как?-отрывисто спросил Глеб.
   -Думай о другом. А то зациклился на этом Педро, перебираешь в уме все, что приснилось, вот и получается замкнутый круг: все снится по новой. О таком я тоже читал.
   Мальчики медленно двинулись к выходу из сквера. Женька предложил:
   -Давай, я тебе классный видик дам? Ты его перед самым сном посмотришь, чтобы настроиться на приятное, а потом ляжешь.
   -Думаешь, поможет?
   -А то! Главное, не вспоминай своего Педро. Думай о фильме. Мировая комедия об инопланетянах, веселая и добрая. После нее никаких ужастиков сниться не должно.
   -Попробую,- с сомнением протянул Глеб.-А то я, знаешь, уже лечь боюсь. А когда лягу - то глаза закрыть. Таращусь в темноту и считаю, считаю. Вчера до девяти тысяч с лишним досчитал, пока вырубился. И без толку.
   -Все, договорились! Я тащу тебе пленку, а ты мне завтра свой сон пересказываешь. Уверен, он будет другим, сам увидишь.
   Глеб тяжело вздохнул:
   -Хорошо бы. А то ведь свихнусь. И без того иногда...
   -Что - иногда?- насторожился Женька, косясь на мрачное лицо приятеля.
   -Так. Ничего. Если твой видик поможет, тогда расскажу. Завтра.
   -Идет!
   Мальчики дошли до угла и остановились: здесь они обычно прощались и расходились в разные стороны. Но сейчас расставаться не спешили. Женька задумчиво мычал себе под нос какой-то заунывный мотивчик и придерживал друга детства за полу куртки. Наконец Глеб не выдержал. Толкнул его и немного испуганно прошипел:
   -Да что с тобой? Воешь, как волчара на месяц!
   Женька вздрогнул, чуть осмысленнее посмотрел на него и сказал:
   -Знаешь, я не согласен.
   -С чем?-опешил Глеб.
   -С тем, что ты мне ничего не расскажешь. Если опять свой дурацкий сон увидишь.
   -А, вот ты о чем...- протянул Глеб, мгновенно мрачнея.
   -Ага. Именно об этом. Ты в любом случае мне все завтра рассказываешь. Все. Понял? А то точно свихнешься!- И, спохватившись, добавил.-Хотя я и уверен, что видик поможет!- Не дожидаясь ответа, Женька подтолкнул Глеба в плечо. -Иди уж, лопоухий, а то почти четыре. Мать, наверное, телефон оборвала. Опять потом все на меня свалит.-И крикнул в спину Глебу.-Веснушки не забудь надраить, рыжий, потускнели уже! Мыло в мыльнице, помнишь? А наждачка в кладовке, в ящике с инструментами!
   Глеб засмеялся, и Женька с чувством выполненного долга побрел домой. О предстоящих страшных событиях он и не подозревал. А историю с таинственной маской настолько старательно задвинул подальше, что вполне искренне о ней не помнил. И сны Глеба с ней не связал. Хотя и мог бы.
   ГЛАВА 8.
   ГЛЕБ МЕНЯЕТСЯ.
   На следующий день Глеб опять опоздал в школу. Пришел только ко второму уроку, к самому звонку, и сразу же уткнулся носом в учебник. Лицо его было настолько угрюмым и каким-то не по Глебовски взрослым, что подошедший к столу Женька Савченко никаких вопросов задавать не решился, отложил их на потом. Просто молча сел на место. И завороженно наблюдал за приятелем оставшиеся пять уроков.
   Тот по прежнему вел себя странно. Как и всю эту неделю. Очень подвижный, непоседливый, быстрый, как ртуть, он обычно все перемены проводил на ногах. А тут и не пытался встать. Лишь изредка отрывался от книги, и тогда Женька ловил на себе его настороженный, какой-то затравленный взгляд.
   На одноклассников Глеб посматривал как на опасных чужаков и не делал даже попытки заговорить с ними. А ведь всегда любил потрепаться. Знал множество анекдотов и артистично их рассказывал, собирая вокруг себя по полкласса.
   Сейчас же ребята от него только что откровенно не шарахались, он казался им неприятным незнакомцем. Обычно выразительное лицо Глеба эти дни смотрелось застывшей, мертвенной маской, и даже рыжие волосы не оживляли его.
   А вот когда мимо их стола недавно проходила Маринка Лебедева, Женька неожиданно заметил, как тусклые, безразличные до этого глаза друга вдруг масляно блеснули, и рука Глеба воровато потянулась к Маринкиной, обтянутой велюровой юбочкой попке. Это было настолько не похоже на Глеба, что Женька наконец не выдержал. Толкнул его и прошипел:
   -Ты чего?
   Глеб вздрогнул и нехотя обернулся. Женька уточнил:
   -К Маринке решил клеиться?
   Рыжие брови озадаченно сдвинулись, Глеб хрипло переспросил:
   -Клеиться?
   -Ну да! Хочешь, чтобы она Карапетяну капнула?
   -Кому?
   -Ну ты даешь!- искренне возмутился Женька.-Совсем со своими снами с катушек съехал!
   Глеб по прежнему смотрел непонимающе. Женька сердито пояснил:
   -Карапетян - это качок из десятого "Б". Если Маринка ему пожалуется, что ты руки распускаешь...-Он сделала многозначительную паузу, но Глеб продолжал смотреть вопросительно, и Женька хмуро закончил.-То он тебе голову оторвет! Дошло, нет? Тоже, ловелас нашелся лопоухий!
   К искреннему изумлению Женьки, Глеб помрачнел и осторожно потрогал руками собственные уши. А затем очень серьезно спросил:
   -Мои уши действительно не в порядке?
   Женька приоткрыл рот. Глеб ждал ответа. Женька гулко сглотнул и сказал:
   -Да нет, в норме. Это я так, пошутил.
   -Неудачная шутка,- буркнул Глеб, продолжая ощупывать свои уши.
   Прозвенел звонок, в класс вбежала Маринка. Глеб восхищенно прошептал, провожая ее взглядом:
   -Какие формы! Что за дева...
   Пораженный Женька отметил, что руки приятеля нервно подрагивают, а голубые глаза снова лихорадочно блестят.
   -Точно заболел!-подумал он.-Свихнулся малость со своими снами. На Маринку смотрит, как наш котяра на неосторожного голубя. Только что не облизывается. И говорит странно. "Формы"! "Дева"! Чокнуться можно. Как в средновековье, ей богу.
   Мысль о средновековье вернула Женьку ко вчерашнему разговору о снах и о мифическом Педро, злодее и бабнике. Он решил пошутить и окликнул:
   -Эй, Педро! Нравится у нас, нет?
   Результат безобидной шутки оказался впечатляющим. Глеб буквально подпрыгнул на месте и побледнел, как смерть. Почти незаметные обычно веснушки сейчас казались практически черными, а голубые глаза сузились и странно мерцали. Глеб с трудом пошевелил бесцветными губами и еле слышно прошептал:
   -Что?!
   -Что слышал!- растерянно парировал Женька.
   Ему неожиданно стало страшно. Всегда добродушный и безобидный Глеб почему-то резко изменился, на мальчика смотрел незнакомец. Смертельно опасный незнакомец. И Женька, не отрывая взгляда от ледяных глаз недавнего друга детства, испуганно пролепетал:
   -Эй, ты чего? Я же пошутил...
   -Как ты меня назвал?!
   -Ну, Педро. Сон твой вспомнил и назвал. Просто так. Сам же рассказывал. А тут на Маринку уставился, как кот на сметану, вот я и брякнул. Обидеть не хотел, честно. Что ты взбеленился, не понимаю...-потерянно бормотал Женька.
   Он сам не вслушивался, что несет. Просто старался привести в чувство явно сошедшего с ума Глеба. И хотя бы немного притушить этот жуткий, убийственный блеск его глаз, лишавший Женьку спокойствия и пугавший почему-то едва не до обморока.
   Женьке повезло: в класс вошел Евгений Анатольевич, учитель истории. Класс встал, приветствуя его, вынужден был встать и Глеб. И как только он отвел взгляд, Женьке тут же стало легче, и минуту спустя он уже не понимал, что его так встревожило.
   Невнимательно вслушиваясь в новый материал, Женька искоса рассматривал невозмутимое лицо Глеба и думал, что с мистикой нужно кончать, иначе он и сам свихнется. Вначале дурацкая маска, потом - не менеее дурацкие, непонятные сны, и вот результат: на месте друга он уже готов видеть черти кого. Ведь струхнул по черному, что там себя обманывать. И кого испугался? Глебыча! Который на голову ниже и раза в полтора легче. И драться совершенно не умеет. Сколько он, Женька, себя помнит, столько его и защищает, а тут...
   Женька дождался, когда историк отойдет в противоположный конец класса и склонился к приятелю.
   -Слушай, давай после уроков поговорим.
   -О чем?
   -Как это - о чем? Хотя бы о снах. Нужно же до конца разобраться...
   Глеб, не оборачиваясь, неопределенно пожал плечами. Женька жарко зашептал:
   -Кстати, ты не сказал, помог ли мой видик?
   -Не понял...
   -Ну, видел ли ты после него свой сон? Про Педро, я имею в виду!
   -А-а, вот ты о чем. Нет, не видел.
   -А какой видел?
   -Сон?
   -Ну да.
   -А никакой. Спал по мертвому.
   Женька покосился на учителя, но тот спокойно стоял у последних столов и в их сторону не смотрел.
   -Слушай, а что ты мне вчера рассказать хотел?
   -Я?
   -Не я же!
   -Не помню уже. По-моему, так ничего.
   -Может, о маске?
   Глеб вздрогнул и с некоторой запинкой отозвался:
   -П-почему - о маске?
   -Я знаю?-удивился Женька.-Сам говорил, с нее все началось.
   Глеб обернулся.
   -Что началось?
   Женька растерялся.
   -Ну, не знаю. Сны, наверное. Про Педро. Сам плакался - замучили, мол. Сплошные кошмарики.
   -А-а...-протянул Глеб.-Затем он посмотрел на идущего вдоль их ряда учителя и решительно сказал.-Забудь. Чепуха все. И маска, и сны.- И отвернулся.
   А Женька, который только что очень доходчиво говорил себе то же самое, вдруг разозлился. И решил чуть позже все же вытрясти с Глеба всю правду. Какую, мальчик не конкретизировал. Правду и все. И о странной маске, и о снах. И потом, хотел же Глеб что-то вчера рассказать! Не решился, а он, дурак, его не дожал. Интересно, что?
   ГЛАВА 9.
   СЛУЧАЙ В АВТОБУСЕ.
   Еще два дня прошли вхолостую. Женьке так и не удавалось переговорить с Глебом. Тот умудрялся моментально испаряться после уроков, не успевал Женька отвернуться хоть на секунду в сторону. Осторожные же вопросы Женьки о маске или снах, Глеб встречал откровенной насмешкой.
   Женьке даже начинало казаться, что он все выдумал. Или преувеличил. И он продолжал присматриваться к другу просто автоматически, отмечая проишедшие в нем изменения и подыскивая им наиболее простые объяснения.
   Например, его явный и нескрываемый интерес к девочкам, Женька Савченко отнес к возрасту: все-таки четырнадцать лет. Правда, еще совсем недавно Глеб исправно немел и краснел в их присутствии, но... Возраст!
   И Женька завороженно наблюдал, как уединившиеся у подоконника Глеб с Маринкой о чем-то увлеченно беседуют. И Маринка периодически весело или смущенно хихикает. И мило краснеет. Женька видел, как Глеб будто случайно касается то груди, то бедра Маринки и даже не нарывается на отпор. А ведь любой другой уже заработал бы по физиономии.
   Одноклассники к этой парочке не подходили. Глеб смотрел настолько угрюмо, что от него хотелось держаться подальше. Как-то забывались и его невысокий рост, и отсутствие мышц, и неумение драться. Он вдруг стал казаться опасным. По настоящему. Хотя определить, в чем она заключается, эта опасность, вряд ли бы кто-нибудь четко сумел.
   Даже Герка Карапетян не смог отвадить Глеба от Маринки, как ни скрипел зубами и ни играл мускулами. Глеб на это просто не обращал внимания. Смотрел на Герку, как на пустое место, и тот растерялся. Женька сам слышал, как злющий Карапетян после уроков спросил Маринку:
   -И что ты только находишь в этом рыжем задохлике?! Он же тебя на целые полголовы ниже!
   А Маринка рассеянно улыбнулась и протянула:
   -Не скажи. Он... он взрослый! По настоящему, понимаешь? И с ним интересно.
   -А со мной нет?-помрачнел Карапетян.
   -Ну что ты, Герочка,-равнодушно пробормотала Маринка и оглянулась на Глеба.
   Женька перехватил все понимающую, странно мягкую усмешку друга и увидел, как в ответ жарко вспыхнула Маринка. И как неохотно она ушла с Геркой. И эта странная перемена в друге его необъяснимо тревожила.
   Поэтому сегодня Женька решил не дать Глебу возможности оторваться и намертво прилип к нему после последнего урока. Он даже не отвлекался на знакомых, временно ослеп и оглох, следуя за невозмутимым Глебом к раздевалке. Зато в результате они вышли из школы вместе. Женька посмотрел на сияющее в небе солнце и широко улыбнулся:
   -Ты смотри, какая погодка!
   -Бабье лето,-констатировал Глеб, болезненно щурясь.
   Затем он полез в карман и вытащил оттуда темные очки. Женька удивился:
   -Ты что, на пляж собрался? Так поздновато уже.
   -Глаза режет,- коротко ответил Глеб, надевая очки.
   Женька с сомнением взглянул на небо и пожал плечами. По его мнению, солнце слишком ярким не было. Да и с чего бы? В сентябре-то.
   -Пешком пойдем?-предложил он, искоса рассматривая бледное лицо приятеля.
   -Ты как хочешь,-буркнул тот.-А я - автобусом.
   -И ладно,- добродушно кивнул Женька.-Прокатимся.
   Мальчики пошли к остановке. Женька осторожно предложил:
   -Ко мне не заедешь? Мне отец пару неплохих игр привез, посмотрел бы...
   -Не сегодня.
   -А что, ты занят?
   -Да нет.
   -Тогда поехали!
   -Сказал - не сегодня.
   Женька разозлился:
   -И что ты заладил - не сегодня, да не сегодня! То сам напрашивался, а тут... На себя не похож! Будто одолжил свою шкуру кому-то. Поносить. На время. Достал, елки!
   Лицо Глеба застыло. Он механическим движением поправил очки и холодно процедил сквозь зубы:
   -Кто кого достал? Цепляешься ко мне, как репей к собачьему хвосту. Надоел.
   Женька оторопел:
   -Ах ты, фантик плюшевый, веснушка несчитанная! Да ты ж мне плешь проел, выпрашивая диски! А тут я сам предлагаю... Ну все, еще хоть раз попроси что-нибудь, фиг обломится!
   -Выпрашиваю?-недоверчиво пробормотал Глеб.
   -А то нет?-рявкнул Женька.-Клянчишь почище профессионального нищего! А сколько моих видиков у тебя пылятся?!
   Последняя фраза натолкнула Женьку на кое-какую мысль, и он довольно ухмыльнулся. И воскликнул:
   -Кстати, это я вовремя вспомнил!
   -Что?-притормозил Глеб и настороженно уставился на него.
   -То! Про видики. Танька давно требует, чтобы я их вернул.
   -Какая Танька?
   -Ну, рыжий, ты совсем плох!-Савченко удрученно покачал головой.-Танька - это моя старшая сестрица. Вспомнил, нет?
   -Я и не забывал!- огрызнулся Глеб.-Просто: мало ли о какой Таньке ты болтаешь!
   -Так вот, видики ты мне сегодня вернешь. Прямо сейчас. Или завезешь сам, к вечеру. Это как хочешь.
   Глеб поморщился и снова пошел к остановке. Женька хмыкнул:
   -Ну так как? Мне заехать или сам?
   -Лучше ты,-буркнул Глеб, и Женька Савченко почувствовал его неприязненный взгляд даже сквозь темные стекла очков.
   -Ничего,-подумал он,- понаблюдаю за ним в привычной обстановке и выброшу всю эту чушь из головы. Да, и на маску нужно взглянуть. Наверняка же все выдумал.
   ХХХ
   С автобусом им не повезло. Десятка подошла набитая, как никогда. Женька предложил было Глебу плюнуть на нее и пройтись пешочком или подождать следующую, но Глеб даже не посмотрел в его сторону, молча побежал к дверям. Пришлось идти на штурм.
   У рынка часть людей вышла, и мальчишкам даже удалось сесть. Женька настороженно присматривался к вошедшим. Ему жутко не хотелось, чтобы рядом с их креслами встала какая-нибудь древняя старушенция, нагруженная сумками. Уступать место старшим - это, конечно, прекрасно, но... Он почему-то чувствовал себя уставшим, начинала побаливать голова. Впрочем, он сидел у окна, так что вскакивать, скорее всего, пришлось бы Глебу.
   Но им повезло. Единственную пожилую женщину усадили у самого входа, а остальные пассажиры вполне могли и постоять. А уж когда у их мест остановился здоровенный мордастый бугай в кожаной куртке, Женька совсем успокоился. Тот загородил своей спинищей полсалона, и на следующей остановке к их креслам не просочилась бы и муха, не то что малоподвижная бабулька с авоськами. Вот только расслабился он совершенно зря.
   Коротко стриженный дядечка молчал не больше минуты. Закончив сверлить взглядом кудрявый затылок Глеба, он громко рыгнул, распространяя по салону запах спиртного, и начал качать права. Причем самозабвенно и с большим удовольствием. Тема была единственной: о неуважительном отношении к старшим со стороны молодежи.
   Мужику было никак не больше тридцати пяти, за его плечами можно было свободно спрятать газетный киоск, а обросшие темными волосами ручищи казались прилично шире саперных лопаток. Поэтому мальчишки не сразу сообразили, что тот имеет в виду их и себя. И этим нечаянно подбавили масла в огонь. Громила решил, что его игнорируют.
   А тут еще и часть пассажиров его поддержала: уж очень тема оказалась болезненной. Даже только что усаженная тетка, которой уступила место молоденькая девушка, приняла участие в диспуте.
   В результате мужик почувствовал себя трибуном. И когда какой-то дедок начал вещать о падении нравов в обществе, это оказалось последней каплей. Нравы срочно требовалось поднимать. И качок решил приступить к делу немедленно.
   Силищей его Бог не обидел, умом тоже,-его просто не сочли нужным подбросить,-поэтому несчастный Глеб вылетел из своего кресла с весьма приличным ускорением. Редкие протестующие реплики трезво настроенных пассажиров совершенно заглушил восторженный рев сторонников строгости нравов, и секундой позже почти на голову Глеба шлепнулся растерянный Женька.
   Победитель довольно крякнул и вольготно раскинулся на двух креслах одновременно. А мальчишки закопошились в проходе, пытаясь подняться.
   Молодая женщина протянула Глебу руку и с возмущением прошептала:
   -Пьянь несчастная! Так ведь и покалечить можно!
   Слух у мужика оказался преотличным, и он взревел:
   -Как ты меня назвала?!
   Женщина не испугалась и пообещала на следующей же остановке вызвать милицию. Пассажиры притихли, раздумывая, чью же сторону принять. Борец за строгость нравов озадаченно засопел. Поднапряг единственную извилину и решил все-таки с хорошо одетой женщиной не связываться. Поэтому заинтересованно уставился в окно, явив подросткам коротко стриженный мощный затылок, плавно перетекающий в плечи. Такой мелочью как шея мужик не обзавелся.
   Первым удалось подняться Женьке: его приземление было более мягким. Глеба он поставил на ноги одним рывком и болезненно поморщился - болела ушибленная рука. Сочувствующая им женщина вышла на первой же остановке, остальные пассажиры успешно делали вид, что не замечают вывалянных в пыли мальчишек.
   Женька прошептал:
   -Ты как?
   Глеб осторожно потрогал пальцем наливающийся на глазах кровоподтек на скуле и буркнул:
   -Могло быть и хуже.
   Он спрятал в карман раздавленные темные очки и с лютой ненавистью посмотрел в сторону развалившегося на его месте мужика. Женьке стало не по себе, и он предложил:
   -Может, выйдем? Чуть-чуть осталось.
   -Вот уж нет!- резко ответил Глеб, сузившимися глазами рассматривая заполненный салон. Затем он повернулся к Женьке.-Впрочем, ты можешь и выйти. Точно. Тебе лучше выйти. На ближайшей остановке.
   -Почему - мне?-возразил Женька.- Я живу на две остановки дальше тебя!
   Глеб мрачно промолчал. Женька кивнул на правую ногу друга,-тот довольно заметно на нее припадал,- и заметил:
   -И потом, тебя же проводить нужно. По-моему, ты ногу подвернул. Из-за этой толстозадой сволочи.
   Глеб внимательно посмотрел на него и сухо отозвался:
   -Как хочешь. Только не отходи от меня.- Секундой позже он с явным усилием добавил.-У меня действительно болит нога. Еле ступаю.
   Дальнейшие события слились в памяти Женьки в одну сплошную черную полосу, и он никогда потом толком не мог восстановить их. Запомнил только, что Глеб заставил его пройти вперед и встать сразу же за кабиной водителя.
   К его искреннему удивлению, они проехали остановку Глеба. Женька даже подумал, что Глеб решил все же заехать к нему за играми. Но и его остановку Глеб проигнорировал. А когда Женька потянул его к выходу, лишь отрицательно замотал головой и прошептал:
   -Хочешь, выходи, я еду дальше.
   -Куда?!- изумленно воскликнул Женька, торопливо припоминая маршрут десятки: может, Глеб едет к травмотоложке? Из-за ноги. Она как раз через три остановки.
   Но Глеб снова промолчал, и Женька не стал расспрашивать.
   Еще через остановку Глеб удовлетворенно мотнул головой. Женька проследил за его взглядом и увидел, что мужик в кожанке с кряхтением выбирается с кресла, готовясь к выходу. А дальше...
   Худенький Глеб с неожиданной силой толкнул Женьку к ближайшему свободному сиденью и приказал:
   -Садись и держись обеими руками! Ну!
   -Зачем?-растерянно пробормотал Женька.
   -Потом!!!
   И мальчик подчинился. Глеб же встал рядом и вцепился в спинку его кресла так, что побелели костяшки пальцев. А сам напряженно уставился в спину водителя.
   Внимательно наблюдающий за другом Савченко, невольно отметил, как покраснела шея пожилого дядечки за рулем, как окостенели его плечи, а только что небрежно лежавшие на руле руки мертво сжали его. И с изумлением заметил, что автобус резко увеличил скорость. А должен был вроде бы тормозить, остановка была уже совсем рядом.
   Глеб обернулся, обернулся и заинтригованный Женька. И в ту самую секунду, когда едва не покалечивший их громила оторвал руки от поручня и сделал шаг к двери, глаза Глеба торжествующе вспыхнули. Он мгновенно развернулся в сторону водителя, и тут же пронзительно завизжали тормоза. Автобус, мчавшийся со скоростью не меньше шестидесяти километров в час, встал как вкопанный.
   Пассажиры закричали и горохом посыпались друг на друга. Женьку мотануло, и, если бы не предупреждение Глеба, он вылетел бы из своего кресла. Глеба оторвало от поручня и швырнуло на пару метров вперед, он буквально чудом уцепился за что-то. А мимо него с громадной скоростью пронесся мужчина в черной кожаной куртке и врезался головой прямо в прозрачную кабину водителя.
   Женька ошалело тер кулаками пылающие виски. В салоне кто-то пронзительно выл. Жалобно плакал ребенок. Кричала от боли какая-то женщина. Мужской голос со вкусом поминал Бога, черта и всех предков незадачливого водителя по седьмое колено включительно. Непосредственно за спиной Женьки визгливо обещали подать в суд на автохозяйство за разодранный и испачканный плащ. Древний старичок, едва не вышибивший своей спиной дверь автобуса, оказался знатоком ненормативной лексики и за несколько минут ни разу не повторился. Дико орала невесть как оказавшаяся в автобусе кошка: она потеряла хозяйку...
   Но мальчик ничего этого не слышал. Он не мог оторвать взгляда от своего недавнего врага: пластик прогнулся, помутнел, но страшный удар выдержал, а вот мужчина... Вся кабинка и даже ближайшие кресла были забрызганы его кровью! Женьку затошнило.
   И именно в этот момент он услышал тихий смешок. Не веря собственным ушам, он поднял глаза: смеялся Глеб. Смеялся, с трудом растягивая распухшие, саднящие от недавшего падения губы и не сводя ледяного взгляда с валяющегося почти у его ног мужчины.
   Женька Савченко затряс головой, и неожиданно автобус начал отдаляться. Очертания смеющегося Глеба расплылись, детский крик звучал уже чуть ли не сиреной, заполняя весь мир, и Женька впервые в своей жизни потерял сознание.
   Очнулся он лишь после укола и первое что увидел, были настороженный взгляд Полякова и мягкий, сочувственный пожилой медсестры.
   -Ну как ты?-легонько похлопывая мальчика по щекам, поинтересовалась она.
   -Я жив?-глупо выдавил Женька.
   -Жив, милок, жив,-ласково закивала тетка.-И дружок твой жив. Ушибся, правда, сильно, ручки побаливать будут, но вот косточки целы. А у тебя вообще все хорошо. Испугался, видать, сильно и всех дел. Ничего, сейчас выйдешь на воздух, посидишь на лавочке, придешь в себя...
   Женька тупо слушал словно журчащий говорок медсестры и пялился на залитый кровью пол. Женщина мягко развернула его голову в другую сторону.
   -Не смотри, сынок. В счастливой рубашке ты родился, ни одной царапины. А уж как остальные пассажиры, наша забота, не твоя.
   Мальчик облизал пересохщие губы и прошептал:
   -Все живы?
   -Практически все, милый.
   Медсестра взяла его под локоть и повела из автобуса. Глеб, прихрамывая, брел рядом, внимательно и немного напряженно посматривая в его сторону. Женька прохрипел:
   -А кто погиб-то?
   Женщина пожала плечами.
   -На ем, милок, не написано. Вот попозже разберутся и узнаем, кто.
   Глеб же холодно отозвался:
   -А качок один. В черной кожаной куртке. Ты его видел. Он как раз на наших местах ехал. Не повезло ему. Головой стукнулся. Хорошо, мозги наружу не вылетели...
   Женьку снова замутило, а медсестра укоризненно заметила:
   -О смерти так не говорят, сынок. Она гостья непрошенная, все под ней ходим.
   -Да-а?-со странной усмешкой протянул Глеб.
   А женщина строго заметила:
   -Да. Уж верь мне. Двадцать пять лет на скорой помощи проработала. Чего только не видела. Не гневи Бога, сынок.
   Глеб промолчал и помог вывести Женьку из автобуса. Затем сел с ним рядом на скамейку и задумчиво смотрел, как отъезжает от остановки последняя машина скорой помощи.
   Какой-то дедок подсел к ним и с любопытством спросил:
   -Вы оттуда, да?
   И кивнул на почти перпендикулярно развернутый к остановке автобус, вокруг которого хлопотала милиция и дорожная служба.
   -Оттуда.
   -И что, ни царапины?-продолжал приставать дед, жадно осматривая помятые фигурки мальчишек.
   -Почему - ни царапины?-равнодушно пробормотал Поляков и задрал рукав куртки.
   Мгновенно собравшаяся вокруг скамейки толпа загудела. Женька с трудом повернул голову и увидел на правой руке Глеба страшную, на глазах наливающуюся кровью вмятину.
   -Страсти-то какие!- взвизгнула какая-то старушка.
   -Мышцы как подавило,-заметил кто-то.-Прямо в кисель.
   -Порвало, наверное,-пискнули сзади.
   -Кости целы и ладно,- басовито прогудел высокий, полный мужчина.
   -До свадьбы заживет,- поддержала его стоящая рядом женщина.
   -Это обо что ж ты так приложился?- с любопытством спросила длинноносая девчонка примерно их возраста.
   Глеб скользнул взглядом по простенькому личику и вежливо пояснил:
   -Да о поручень. Я вообще-то держался, но когда автобус встал, руки оторвало, и я полетел. Хотел уцепиться за соседнее кресло, но на такой скорости разве рассчитаешь? Вот и врезался рукой. Как только не сломал, не понимаю.
   -Чего он тормознул-то?-спросил кто-то.
   -А хрен его знает. Пьян был, наверное.
   -Или на дорогу кто выскочил! Такое тоже бывает.
   -Ничего, милиция разберется. Вон их сколько понаехало!
   Женька слушал различные версии проишествия и чувствовал, как голова начинает снова гудеть. Глеб осторожно толкнул его под локоть и предложил:
   -Пошли, что ли? Сколько можно тут сидеть...
   -Куда?-еле слышно пробормотал Женька.
   -Да куда угодно. Хочешь, к тебе, ты поближе.
   -А ты? Со мной?
   -Ладно уж. С тобой. Хоть кофе выпью. И руку перетяну чем-нибудь. Болит, зараза.
   -Болит?-встревоженно развернулся к нему Женька.
   -Не кудахчи, не курица!-оборвал его Глеб.-Мне руку смотрели, обычный ушиб. Сильный, правда. Заживет, как на собаке, я и не то видел.
   -Интересно, что это ты мог такого уж видеть, убогий ты наш?-ядовито поинтересовался Женька, с трудом сползая со скамьи.
   -Приходишь в себя?-насмешливо хмыкнул Глеб.
   И ребята, озабоченно посматривая друг на друга, не торопясь двинулись к Женькиному дому. По счастью, от него отъехали всего на пару остановок.
   ГЛАВА 10.
   СНОВА МАСКА.
   Им повезло: дома была только Татьяна, старшая сестра Женьки. Так что обошлось без особых стонов.
   Татьяна училась уже на третьем курсе медицинского института и к Глебовым синякам и ссадинам отнеслась филосовски. По принципу: до свадьбы заживет. А вот увидев страшенную вмятину на его правой руке, она присвистнула и потребовала, чтобы Глеб пошевелил пальцами, а потом напряг мышцы. Глеб молча подчинился. Девушка усмехнулась:
   -Приложился здорово, но обойдется. Болеть, правда, будет долго.
   -Перетопчусь!- буркнул Глеб.
   Татьяна еще раз осторожно помяла пальцами вмятину, поморщилась и предложила:
   -Слушай, а давай медовый компресс сделаем?
   -Медовый?-обернулся к ней Женька.
   -Ну да. У нас один парень на курсе,- он из деревни,- говорит: так его прабабка любые ушибы лечила. Кровоподтеки мигом рассасываются. И боль компресс снимает. А хитрости никакой. Помажем руку медом, затем сверху марлю положим, потом - полиэтилен и перебинтуем. Ну как?
   Глеб с Женькой переглянулись. Глеб кивнул:
   -Ладно.
   -И мать твоя не заметит,- добавил Женька.-Под свитером повязки не видно будет.
   -Чудаки,-фыркнула Татьяна.-А фингал под глазом? Его-то не спрячешь.
   -Мелочь,- отрезал Женька.-На драку свалить можно.
   -А какая разница?-удивилась девушка.
   -Ну, балда!- возмутился младший братец и пояснил.-Драка - дело привычное, а вот если Глебыч скажет про аварию...
   -Точно!-кивнул Глеб, с интересом наблюдая, как Татьяна осторожно размазывает по его руке густой и пахучий мед.-Авария звучит куда серьезнее.
   -А за драку не попадет?-хмыкнула она.
   -Скажешь!- махнул рукой Женька.-Глеб сам в драку не полезет, и его мать это отлично знает. Ну, а если полезли к нему... Тут он не виноват!
   Пообедать решили у Савченко, и все тридцать минут, пока они ели, Женька внимательно присматривался к другу. Тот вел себя почти как обычно. Не считая, конечно, повышенного интереса к Таньке.
   Он так таращился на нее, что Женька впервые в жизни заметил: старшая сестрица у него - довольно красивая девушка. Хоть и шмакодявка. Особенно рядом с ним, Женькой. Сто шестьдесять пять сантиметров всего. Метр с кепкой, что называется. Но вот все остальное...
   И мальчик невольно отметил большущие карие глаза, опушенные длинными ресницами; полные яркие губы; аккуратненький носик; забавную ямочку на округлом подбородке; густые, слегка волнистые волосы цвета гречишного меда и тонкие пальчики с коротко остриженными розовыми ноготками.
   Он поймал затуманенный взгляд приятеля и обнаружил, что Танька расхаживает по квартире в полупрозрачной белой футболке и нижним бельем явно не увлекается. А грудки у нее... И ножки тоже...
   Женька неожиданно для себя рассвирепел и изо всех сил лягнул пялившегося на сестру Глеба в щиколотку. Тот вскрикнул. Танька сочувственно спросила:
   -Руку задел?
   -Ногу,-прохрипел мальчишка.
   -Поаккуратнее нужно!-заботливо заметил Женька и с большим аппетитом потащил в рот кусок копченого угря.
   А когда Танька отошла на секунду к холодильнику, злобно прошипел приятелю:
   -Это моя сестра, козел! Еще один такой взгляд...-И через паузу добавил.-И Танька медовые компрессы к твом глазкам прикладывать будет! Усвоил, рыжий?
   -Понял, осознал, больше не буду,-хмыкнул Глеб и действительно дальше вел себя образцово.
   ХХХ
   Ровно через сорок минут, мальчишки открывали дверь в квартиру Поляковых. Матери еще дома не было. Глеб подбежал к телефону и аккуратно сместил трубку.
   -Ты чего?-удивился Женька.
   -Не понял?
   -Нет.
   -Ну ты даешь! Мать же наверняка уже несколько раз звонила. Об аварии ей не скажешь, так что пусть думает: я просто трубку неправильно на рычаг положил. Звонков-то не было. Ну, это я ей так заявлю.
   -Здорово придумал,- согласился Женька, а Глеб пожал плечами.
   Мальчики пошли в его комнату. Включив свет, Женька Савченко невольно отметил, что никаких следов того кошмарного дня, когда на улице бушевала гроза, и странная ворона старательно разбивала стекла в раме, не осталось. В детской было чисто, тепло и уютно. Абсолютно целая форточка плотно закрыта.
   Женька осмотрел стены, но страшной маски не заметил. А искал он ее невольно.
   Почему-то с недавнего времени Женька все неприятности стал связывать именно с ней. Наверное, после жалоб Глеба на необычные сны. Да и тот жуткий вечер, когда Женька чуть не счел себя сумасшедшим, он прекрасно помнил. Порой сам не знал, что было в действительности, а что он выдумал. Началось-то все точно с маски. А уж сегодня...
   Отгоняя неприятные воспоминания об аварии и неуместном смехе Глеба, Женька поморщился. Глупо было связывать картонную, разрисованную каким-то душевнобольным безделушку с сегодняшними событиями.
   Нежелание Глеба выходить на нужной остановке; его странно напряженный взгляд; покрасневшая шея водителя; неожиданное увеличение скорости автобуса и внезапное, резкое торможение; смерть этого несчастного кретина в черной кожаной куртке и нескрываемое удовлетворение Глеба... А его приказ держаться покрепче за спинку кресла?!
   Женькино лицо скривилось: да мало ли что ему могло привидеться? Вон, в обморок бухнулся. Позорище. Даже Таньке о таком не скажешь. Мужик, тоже...
   Женька подошел к письменному столу, но маски не нашел и там. Злясь на себя, он повернулся к Глебу и буркнул:
   -А где твоя страшилка? Ты же ее на стену хотел повесить.
   -Какая страшилка?- искренне удивился Глеб.
   -Какая?!-разозлился мальчик.-Ты мне, рыжий, мозги не пудри! И нечего на меня тараканьи глазки таращить, я тебе не Маринка Лебедева!
   -Это уж точно,- фыркнул Глеб.
   -Так где маска, убогий?
   -Это ее ты страшилкой назвал?
   -Нет - тебя!
   Глеб помрачнел и отвел глаза. Затем наклонился и начал осторожно массировать ногу. Женька ядовито поинтересовался:
   -Так что, лопоухий, покажешь маску? Или ты ее в окно выбросил? Как я тебе советовал?
   Глеб промолчал. Женька хмыкнул:
   -Да уж, ты выбросишь. Задавишься скорее, бережливый ты наш! Еще бы, такие денежки на нее бухнул!
   -Свои, заметь,-не поднимая головы, огрызнулся Глеб.
   -Это как сказать,-протянул Женька.-Велосипед-то в этом году накрылся!
   -Почему это - накрылся? Пятнадцатое сентября только.
   -Ага, пятнадцатое,-злобно покосился на друга Савченко.-И не только, а уже! Больше недели прошло, а где обещанные две с половиной тысячи? Ты же клялся, спиногрыз несчастный!
   "Не волнуйся - достану! Сказал, значит, все!"-Передразнил он приятеля.-Трепло и растратчик!
   Глаза Глеба странно вспыхнули, и он резко выпрямился. Затем рявкнул:
   -Когда тебе нужны деньги?
   -Вчера!-насмешливо заявил Савченко.
   -Завтра, нет, послезавтра, пойдем за великом! Клянусь.На этот раз - железно.
   Голос Глеба звучал абсолютно серьезно, и Женьке это почему-то не понравилось. Он смерил недоверчивым взглядом щуплую фигурку друга детства и сдвинул брови.
   -Клянется он! Интересно, откуда ты их выкопаешь? Или нашел свой Клондайк?
   -Чего нашел?-непонимающе нахмурился приятель.
   -Тьфу ты!-ожесточенно сплюнул Женька.-Одноклеточное!-Он обошел вокруг озадаченно пялившегося на него Глеба и проворчал.-Ладно, не скрипи шестеренками, развалишься!
   Я имел в виду: ты что, золотые россыпи обнаружил? У подъезда, например? Или на даче? Или у отца в старом ботинке?
   -Иди ты!- огрызнулся Глеб.-Какие россыпи?! Просто достану. А где, не твоя забота.
   -Ага. Не моя, значит,- пробормотал Женька.-Ну-ну...
   Он упал с размаху на диван: тот застонал. Глеб угрюмо буркнул:
   -Поаккуратнее, слоняра. Сломаешь, где я спать буду?
   Неосторожная реплика Глеба о сне, невольно напомнила Женьке о кошмарах и о маске, и он оживился. Вскочил на ноги и радостно воскликнул:
   -Елки, чуть не забыл!
   -О чем?-мгновенно насторожился Глеб.
   -О маске, рыжий! Так что потряси веснушками и вспомни, куда ты ее засунул? Учти, не увижу, не уйду.
   -Да зачем она тебе?!
   -Сам не знаю,-признался Савченко. Он покосился на мрачное лицо Глеба и, подумав, сказал.-Ну, в прошлый раз... Понимаешь, уж очень она меня тогда напрягла. Я едва не свихнулся.
   -И что?
   -Вот и хочу взглянуть трезвым взглядом. Грозы сегодня нет, до ночи еще далеко, температура у меня нормальная. Короче, хочу ее еще раз увидеть! Понял, нет?
   -Увидеть,-буркнул Глеб.-Вот уж чего мне совсем не хочется!
   И он зябко поежился.
   -А ты можешь на нее не смотреть!-хохотнул Женька.-Без тебя обойдусь. Просто скажи: где она. Я сам возьму.
   -Сам... Как же...
   Глеб хмуро посмотрел на друга и сдался. Подтащил к шкафу кресло, затем залез на него и потянулся рукой к антресолям. Но не достал. Бормоча себе под нос все, что он думает в данный момент о Савченко, Глеб перебрался на ручку кресла и, балансируя на ней, попытался нащупать что-то под самым потолком. Но у него и сейчас не получилось: не хватало еще несколько сантиметров. Мальчик тоскливо выругался и полез на спинку: кресло опасно задрожало. Глеб вскрикнул. Женька разозлился:
   -Ты куда, убогий?! Хочешь наконец попасть в травмотоложку?
   -Мечтаю!- огрызнулся Глеб.
   -Ручки-ножки лишние? Ткни пальцем - какая, сам выдерну, зачем тебе мучиться?
   -Помалкивай,-прошипел Глеб, стараясь не упасть и хватаясь рукой за дверцу шкафа.
   -А ну, сползай!- скомандовал Женька.
   -Ч-чего?
   -С кресла, говорю, слезай, мокроносый!
   Глеб с большим облегчением спрыгнул на пол и болезненно охнул: заныла ушибленная нога.
   -Калека,- констатировал ближайший друг.-На ходу на запчасти разваливаешься.-Он кивнул на шкаф.-На антресоли, что ли, маску засунул?
   -Ну да. В коробке.
   -И как только сумел, низкорослый ты наш,-вздохнул Женька.-Или соседа какого попросил?
   -Ага, пал на колени и умолял!-злобно заорал Глеб.
   Женька покрутил пальцем у виска и неохотно взгромоздился на кресло. Вытянув руку, он с напряженным лицом зашарил на антресолях. Затем наморщил лоб.
   -Ах ты ж недомерок... Куда забросил... В самый дальний угол... Снайпер лопоухий... Веснушки несчитанные, извилины немерянные...
   Глеб фыркнул:
   -Молчи уж, верста коломенская! И с креслом поосторожней, угробишь еще.
   -Стоило бы,- проворчал Женька, вытягивая наконец из под потолка пыльную коробку.
   Он поставил ее на стол, и мальчишки переглянулись. Обоим вдруг вспомнился дождливый вечер и их безнадежные попытки увидеть только что купленную Глебом маску. И странные, необъяснимые явления: застывший, пахнущий пеплом воздух; пугающее оцепенение; громадная, зловещая птица за окном; сумасшедшая гроза; полубредовое состояние Савченко...
   Женька нахмурился и рукой смахнул с крышки пыль. Затем ткнул пальцем в необычную эмблему:
   -Интересно, что она значит?
   Глеб вздрогнул и почти шопотом сказал:
   -Противно Свету. Знак Тьмы.
   -С чего ты взял?-изумленно протянул Савченко, рассматривая перечеркнутый ломаной линией золотистый диск.
   -Знаю и все,- буркнул Глеб.
   -Да, но откуда?
   Глеб отвернулся, но Женька упрямо приставал:
   -Спросил у кого, а? Или где в фильме похожий видел?
   -Вот прилип,-пробормотал Глеб и неожиданно разозлился. Развернулся к Женьке и рявкнул.-Ну, видел, и что?
   -Где?
   -Где-где! Во сне, понял?!
   -Ага, -довольно потер руки Савченко,-дошли и до снов!
   -Отстань, а?-безнадежно попросил Глеб и сел на диван.
   -Ни за что!- помотал головой Женька.-Сейчас ты - это ты, поэтому надо дожать.
   Глеб вдруг побледнел.
   -Что ты хочешь этим сказать?
   -Только не надо - ля-ля!-фыркнул Женька.-Ты прекрасно меня понимаешь.
   -Нет!
   -Да.
   Глаза Глеба настороженно блеснули, и он торопливо опустил голову. Женька хмыкнул:
   -Ну что, будешь колоться?
   -Не понимаю, о чем ты?-с деланным равнодушием пробормотал Глеб.
   Женька внимательно посмотрел на друга.
   -Как хочешь. Смотри, пожалеешь. Не было бы только поздно.
   -Иди ты!
   Женька погладил пальцем бархатистую коричневую поверхность и задумчиво протянул:
   -Как думаешь, сейчас я маску легко достану?
   Глеб пожал плечами.
   -Я имею в виду спецэффекты. Гроза там, ветер или монстрик какой в виде черного ворона...
   Мальчишки невольно взглянули на окно: на улице еще не совсем стемнело, и вечер был удивительно теплый и тихий для середины сентября. На подоконнике, естественно, никого.
   Женька вздохнул: он все сказал и причин тянуть больше не было. Поэтому он осторожно снял крышку и вытащил из коробки по прежнему завернутую в коричневую шелковистую бумагу маску. На этот раз никаких фокусов ни с весом, ни с самой бумагой Женька не заметил. Маска почти ничего не весила, а бумага мгновенно соскользнула, едва он дотронулся до нее.
   Глеб вздрогнул и отвел глаза. Женька побледнел, на лбу у него выступила испарина, но он сжал зубы и заставил себя посмотреть на жуткую вещицу. И разочарованно вздохнул: ничего особенного он не почувствовал. Обычная карнавальная маска. Только что поразительно искуссно сделанная. И материал непонятный. Не бумага и не пластик. Немного похож на кожу, бархатистый и мягкий.
   Заскрипел диван. Это Глеб встал и подошел к столу. Женька кивнул на маску.
   -Как сделано, а?
   -Да уж,-прохрипел приятель, завороженно рассматривая отвратительную морду неведомого существа.
   -Художничек-то явно чокнутый,- сделал вывод Савченко, дергая за жесткий серебристый волос на подбородке.-Какого монстрика выдал! Только людей пугать.
   Мальчишки помолчали. Женька недоуменно протянул:
   -И все равно непонятно, с чего нас тогда так разобрало? Маска как маска. Ну, страшненькая. И что? Я сколько ужастиков видел, не счесть. И ты тоже.
   -Погода, может?-еле слышно предположил Глеб.
   -Наверное. А у тебя еще и температура, сам говорил.
   Глеб отошел к окну. Плечи его напряглись.
   -А сны?
   -Что?
   -Мои сны!
   Женька, которого безобидный вид маски совершенно успокоил, ухмыльнулся:
   -Подумаешь, сны! У тебя была просто нервная встряска. Ну шок, понимаешь? Вот после этого и кошмарики. Я читал: после шока и не такое бывает. А у тебя, убогий ты наш, еще и склонность к шизофрении. Явная, причем.
   -Что?!-возмутился Глеб, мгновенно краснея.
   -То!-хмыкнул Женька.-Я после твоих рассказиков у матери пошарил и, знаешь, сколько медицинских журнальчиков пролистал? Тонны. Так вот, шизики, если хочешь знать, частенько раздваиваются. Сознание, я имею в виду. Ну, как бы две личности в одном теле живут одновременно. Кстати, чаще всего: одна из них -жутко отрицательный типчик, другая - кошмарно положительный...
   Глеб раскрыл рот и побагровел еще сильнее. Женька хохотнул:
   -Вечная борьба противоположностей, понимаешь? И заметь, отрицательный кажется чужаком, и с ним старательно борятся. Ну, а сам герой, шизик, то есть, естественно, ангел во плоти. И если кого где грабанет или прибьет в сердцах, то обвиняет не себя, а плохого дяденьку. Того, который его, якобы, заставил это сделать. Сечешь, нет?
   -Секу,-ошарашенно пробормотал Глеб.
   -Удобно - страсть. Кстати, все мы шизики, и в каждом полно дерьма. Это не я так думаю. Это в тех же журнальчиках поясняют. Только одни то дерьмо в себе давят, а другие ломаются.
   Глеб мрачно молчал, потирая ноющую руку. Женька поставил точку:
   -А маска - это так. В струю пришлась.
   -Ч-что?
   -То. Возраст у нас с тобой паршивенький.
   -При чем тут возраст?- растерянно посмотрел на друга Глеб.- Или тоже журналы?
   -А то! Впечатлительность, мнительность, неустойчивость психики, то, се! А если при этом еще и воображение богатое...
   -Воображение,-пробормотал Глеб.-У меня его никогда не было, сам знаешь.
   -Значит, мы оба ошибались!-категорично заявил Женька.-Имеется. И еще какое. Без классного воображения накрутить такое...-Он мотнул головой и с восхищением перечислил.-Надо же, средневековье! Испания! Педро! Бабник, злодей, убийца и насильник. Круто, черт! А про лошадей ты как ввернул? Я почти купился...
   -К-каких лошадей?
   -Как это - каких? А тех, которые в городе. Забыл, что ли? Мол, только в фильме они хороши, а на деле - кучи навоза на улицах и перепачканная обувь.
   -А-а...
   -Вот тебе и а-а...
   И Женька еще раз осмотрел маску: та за прошедшие минуты совершенно не изменилась и по прежнему казалась прекрасно сделанной безделушкой. Без капли мистики. А он-то, кретин, сколько мучился!
   И мальчик аккуратно завернул дорогую старинную вещицу в бумагу, уложил в коробку, а затем забросил ту на антресоли.
   -Не возражаешь?
   Замороченный Глеб даже не ответил. Думал о чем-то своем и зачем-то шевелил губами. Женька Савченко хлопнул его по плечу.
   -Слушай, я пойду, да? Время уже. И мать твоя скоро придет.
   Глеб кивнул. А открывая другу дверь, вяло пробормотал:
   -Считаешь, я свихнулся, да?
   -Не выдумывай!-разозлился Женька.-Просто мы с тобой малость заигрались и всех дел. Нервный стресс, это сегодня так называется.
   -Думаешь?
   -Клянусь. Я сам хорош, такого понапридумывал. Тебя уже чуть не Педро видел, честное слово. А все из-за маски. Ну и пуганула она меня тогда! Ей Богу, думал: надо в психушку бежать, местечко бронировать.
   -А-а...
   -Да плюнь! Все утрясется. Вот сегодня посмотрели на нее днем и трезвым взглядом и что?
   -Что?- тупо повторил Глеб.
   -Да ничего! Обычная безделушка. А мы два обалдуя, понял? Два начинающих шизика. Гормоны играют, вот и... Только об этом молчок, усек?
   -А как же...
   -Ну...
   Договорить Женька не успел. Глеб неожиданно побледнел и быстрой скороговоркой выкрикнул:
   -Слишком просто у тебя все! А он... Он меня вытесняет! Временами! Понял, нет? Вытесняет! Я сам иногда не знаю: я это или не я.
   -Ты о чем?-обернулся Женька, так и не успев переступить порога.-Кто вытесняет? И кого?
   -Педро. Меня,-очень серьезно ответил Глеб.
   Его голубые глаза вдруг подозрительно заблестели, и он отвернулся. Теперь открыл рот Женька. Глеб, будто боясь, что он уйдет, сбивчиво пояснил:
   -Он... Он во мне, понимаешь? Ну, как два человека в одном помещении. Он что-то делает, говорит, а я как бы со стороны смотрю. Иногда успеваю ему помешать, иногда нет. А то - провал! Вообще ничего не помню. Как спал. И это днем!
   Женька молчал. Глеб вздохнул:
   -Я его не всегда чувствую. То есть, я - это я, а он наблюдает, понимаешь? Рядом, просто не лезет.
   -Я - это не я,-тупо пробормотал Женька.-Давно подозревал...
   Глеб не обратил на этот бред ни малейшего внимания, только убежденно сказал:
   -И он - не человек. Ну, не совсем человек. Он... Глупо, понимаю. Но в старину таких называли - чернокнижник. Он душу продал. Он сам так думает. Даже если чушь, но он уверен - продал. И поэтому ему море по колено. А маска...
   -Что - маска?- пробулькал Женька, изумленно таращась на свихнувшегося друга детства.
   -Маска - это тюрьма. Его, Педро, то есть. Ну... как бы это сказать? Его туда монахи заключили. Тоже э-э... колдуны. Только белые. Они свету поклонялись и Христу, он - тьме. И вот... В наказание... И чтобы души человеческие не губил...
   Женька молчал, как пень, только хлопал ресницами. Глеб виновато пожал плечами.
   -Это не я придумал. Это сон. Последний. Его душу заперли в эту маску, а тело сожгли. Ритуал такой. Глупости, конечно, но...-И он с явной надеждой произнес.-Если ты прав, и это просто шизофрения...
   Женька икнул. Глеб повинился:
   -Я хотел тебе рассказать, но не мог. ОН не давал. Ты бы все равно узнал, честно. Ну, чуть позже. Он не всегда мешает. Я иногда сильнее. Как сейчас, например. Тебе смешно, да?
   Женька промолчал и зачем-то туже затянул шарф. Глеб натянуто улыбнулся:
   -Здорово у меня крыша поехала, а?
   -Э-а, ну...-вразумительно отозвался Савченко.
   Глеб тяжело вздохнул:
   -Ладно, я понимаю. Иди уж. Почти шесть, сейчас мать придет.
   И, мягко вытолкнув друга на лестничную площадку, захлопнул за ним дверь.
   Женька оцепенело потаращился на блестящий глазок, снова громко икнул и с большим трудом заставил себя двинуться к лифту. Затем погрузился в подошедший автобус и добрался до дома. Потом его долго тормошила мама, расспрашивая о дурацкой аварии, и он что-то отвечал и даже вполне удачно отшучивался. Ужинал, беззлобно ссорился с Танькой, сидел за компьютером, равнодушно шаря по Интернету. И лишь когда родители и Танька легли спать, и в доме наступила полная тишина, Женька начал потихоньку приходить в себя. И думать.
   ГЛАВА 11.
   ДЕНЬГИ НА ВЕЛОСИПЕД.
   Наутро Женька пришел в школу совершенно невыспавшийся и с головной болью. Он запутался.
   С одной стороны, увиденная им вчера маска, доказывала: это обычная карнавальная безделушка. И все, что он, Женька, вокруг нее накрутил - просто его собственные фантазии. Бредни. Воспаленное воображение, подогреваемое необычно бурной грозой. С этим ясно.
   С другой стороны, с Глебом явно что-то было не так. И маска, получается, тут не при чем. Что же тогда? Он действительно страдает шизофренией? И сейчас элементарно болен? Навязчивые идеи, раздвоение личности... С этим-то что делать? Может, рассказать все Таньке? Есть же у них там факультет, где учат этих...как их там? психиатров, что ли? Короче, тех, кто занимается шизиками. Пусть Танька узнает, что в таком случае делать...
   Принятое решение немного успокоило Женьку, и он с нетерпением стал ждать прихода друга. До урока еще оставалось целых семь минут, а тот всегда имел дурацкую привычку прибегать перед самым звонком.
   Глеб влетел в класс буквально перед носом физика и коротким кивком приветствовал приятеля. Лицо его было на удивление бодрым, на щеки вернулся исчезнувший в последнее время румянец. Женька почувствовал себя обманутым: Глеб выглядел абсолютно здоровым.
   Наблюдая, как он роется в сумке и затем небрежно швыряет на стол учебник с тетрадками, Женька не выдержал:
   -Ну, как ты?
   -Ты о чем?
   Лицо Глеба оставалось невозмутимым, и Женька раздраженно прошипел:
   -Я о твоих глюниках.
   -О чем?-с изумлением переспросил Поляков.
   -О Педро, болван!
   -Ах, о Педро...
   Глеб фыркнул и развернулся к приятелю. Его глаза откровенно смеялись.
   -Ну и лопух же ты!
   -Что?!
   -Лопух, говорю.
   -Не понял. Объяснись, рыжий.
   -А что тут объяснять? Я тебя разыграл, ты - купился. Все элементарно, Ватсон.
   И Глеб негромко рассмеялся. Женька посмотрел на учителя: тот рисовал на доске какую-то схему и пока на класс внимания не обращал.
   -Розыгрыш?-недоверчиво протянул он.
   -Ага,- хмыкнул Глеб.-А ты надеялся - правда?-Он подмигнул.-На что хочешь могу поспорить: уже спасательные операции планировал! Скажешь, нет?
   Женька ошарашенно рассматривал веснушчатую физиономию приятеля. Глеб хихикнул:
   -Надеюсь, в психушку еще не звонил, а? Или для начала с матерью советовался? Кстати, что она тебе сказала? Что нам на двоих палату нужно приготовить, да? Поуютнее и с хорошими запорами?
   Какое-то время друзья детства просто молча пялились друг на друга, затем Женька Савченко сумел стряхнуть с себя странное оцепенение.
   -Ну, длинные ушки на ржавой макушке,- проскрипел он, чувствуя себя полнейшим кретином и задыхаясь от ярости.-Погоди у меня!
   Глеб фыркнул, но на всякий случай отодвинул свой стул подальше. И тут же преданно уставился в глаза подошедшего физика. Тот постоял над ними, затем раздраженно ткнул пальцем в багрового Женьку.
   -Савченко, тебе явно остыть нужно. Так что прошу к доске.
   -З-зачем?-с трудом выдавил Женька, стараясь не смотреть на насмешливую физиономию приятеля.
   -Как это - зачем? Повторишь классу коротко мои недавние объяснения. Если ты их слышал, конечно. Схемку видишь?
   Женька уставился на доску, затем тупо кивнул.
   -Тогда, вперед! Как раз прикроешь свой последний трояк по контрольной.
   Женька побагровел еще сильнее, но с места не двинулся.
   -Ну что же ты?
   -Не прикрою.
   -Что? Погромче, пожалуйста.
   -Не прикрою, говорю.
   -Что так? Или тебя теперь тройка устраивает?
   -Я...э-э...
   -Ну?
   -Я вашего объяснения не слышал!-неожиданно для себя прямо-таки оглушительно громко рявкнул Савченко.
   -Ясно. Меня ты не слышал. А кого тогда слышал? Может, Полякова?
   -Очень нужно,-пробормотал Женька.-Этого рыжего клоуна...
   -Ну что же, не буду настаивать. А твоя троечка, значит, получает нешуточное подкрепление.
   -Чего-чего?
   -Двойку,-очень вежливо пояснил физик и неторопливо пошел назад к кафедре.
   Женька бросил злобный взгляд на друга. Глеб старательно закашлял, пряча улыбку. Женька показал ему внушительный кулак. Глеб невинно замерцал голубыми глазками. Женька сжал зубы. Глеб прошептал:
   -Кстати, я денежки достал.
   Женька приоткрыл рот. Глеб ухмыльнулся:
   -Ага. На велик. Как и обещал. Две с половиной тысячи.
   И он с преувеличенным вниманием начал слушать новый материал. А разъяренный Женька в очередной раз за сегодня побагровел.
   -Ну, уел. Про розыгрыш я совершенно не подумал. Даже в голову не пришло. А ведь единственное нормальное объяснение. Здорово же он меня уделал!-Женька все еще недоверчиво покосился на приятеля.-И деньги достал. Откуда только? Или дядя Саша уже вернулся из командировки, и этот хмырь выпросил у него? Да нет, не может быть. Рыжий сам говорил: раньше середины октября отец не приедет...
   ХХХ
   Не успел прозвенеть звонок на перемену, как Глеб тут же исчез куда-то с Маринкой Лебедевой на пару. Заглянувший в класс Герка Карапетян аж затрясся от злости и упал на стул рядом с Женькой.
   Савченко даже не дрогнул - мрачно таращился в окно. Герка ощутимо толкнул его локтем под ребра, привлекая таким нехитрым образом внимание, и рявкнул:
   -Это рыжее недоразумение - твой дружок?
   -Ну?
   -Так твой или нет?
   -А если и мой, то что?
   -Если твой,-прошипел Карапетян, наливаясь на глазах нездоровой краской,-то передай ему: пусть вставные челюсти себе готовит! Да поживее, понял, нет? Еще раз подойдет к Маринке и...
   Договорить Герка не смог, задохнулся от ярости и, сжав кулаки, пулей вылетел из класса.
   Женьке Савченко его визит пришелся ко времени: он вывел его из ступора. Мальчик даже заставил себя выползти в коридор, к подоконнику. К своему искреннему изумлению, Глеба с Маринкой он там не застал. Зато услышал, как соседка Глеба по подъезду, Ирка Фомина, увлеченно рассказывает ахающим девчонкам:
   -Обчистили начисто! Жена сказала: в его бумажнике не меньше пятнадцати тысяч было. И ладно бы просто деньги забрали! А то... Хорошо, если сам выкарабкается!
   -Ну, гады,-потрясенно прошептала Нелька Кузнецова.-Пусть бы ограбили, ладно, но убивать-то зачем? И всего-то из-за пятнадцати тысяч.
   -Сказанула!-хмыкнула Ирка.-Сейчас и из-за сотни запросто прибить могут!
   -Ага,-кивнула Светка.-Наркоманы, например.
   Девчонки немного помолчали. Савченко еще раз осмотрел коридор, но Глеба не увидел. Поэтому плюнул, подошел к одноклассницам и небрежно поинтересовался:
   -Кого грабанули-то?
   -А Голубева. С моей площадки. Он палатку на рынке держит, молочными продуктами торгует. Его в нашем доме все знают, мы ему деревенские творог со сметаной обычно заказываем. И молоко. Настоящее, парное еще.
   Женька втиснулся между девчонками и открыл форточку. Затем равнодушно спросил:
   -А когда? Ограбили, имею в виду. Вчера, позавчера или неделю назад?
   -Вчера вечером. Часов в девять.
   Ирка вздохнула:
   -Милиция говорит: специально его ждали.
   -С чего они взяли?
   -Ну... Понимаешь, как раз перед ним еще пара жильцов прошла, и их пропустили. А про Голубева все знают: у него деньги есть. Вот его и остановили.
   -А кто?
   -Ну ты даешь!- удивилась Ирка.-Откуда же я знаю? Его нашел Катюнин с третьего этажа. Домой шел и наткнулся. Он и милицию вызвал, и скорую помощь.
   -А сам Голубев что говорит?
   -А ничего. Хорошо, если вообще выкарабкается. Ему голову сильно разбили, он в сознание так и не пришел.
   -Голову?
   -Ну да. Там и железяка рядом с ним валялась, вся в крови.
   Нельку передернуло. Светка пробормотала:
   -Не повезло мужику...
   Ирка мрачно заметила:
   -Милицию удивило, что с него часы не сняли и печатку. Часы, говорят, дорогущие жутко.
   -Значит, только деньги нужны были,- буркнула Светка.
   -Часы будто не деньги,- возразила Ирка.-Они несколько тысяч баксов стоят, я сама слышала, как жена Голубева сказала.
   -Ну и что?-возразила Светка.-Их же еще продать нужно. А так: деньги взял и чистенький. Найди его попробуй.
   -Это ты верно,-угрюмо согласился Женька.-На них не написано, чьи они.
   Он зачем-то закрыл форточку и вытер рукавом свитера внезапно взмокший лоб.
   Нелька сердито поинтересовалась:
   -И никого, конечно, не заметили?
   -Ты о чем?- вяло спросила Ирка, а Женька невольно насторожился.
   -Я имею в виду: та парочка жильцов, что прошла перед Голубевым, она что, никого не заметила? В самом подъезде или там рядом.
   -Не-а, никого.
   -Свет, что ли, не горел?-спросила Светка.
   -Почему - горел. Просто там никого не было. Или он прятался.
   -Совсем никого?-процедил сквозь зубы Женька и поморщился: у него снова заболела голова.-Даже шушеры никакой во дворе не было?
   -Не-а. Ведь девять вечера почти.
   Ирка немного помолчала, потом неохотно буркнула:
   -Правда, говорят, мальчишка какой-то вроде бы бродил у скамеек, но на него внимания не обратили. Может, он ждал кого.
   -Его же срочно найти нужно!-воскликнула Нелька.-Вдруг он видел?
   -Это вряд ли,-фыркнула Ирка.-Ты сама много смотришь на взрослых?
   Женька хмуро бросил:
   -А сколько ему лет?
   -Кому?-удивилась Ирка.-Голубеву, что ли?
   -Да нет, мальчишке.
   -Ну ты, Савченко, даешь! Кто бы знал!
   -Ну, примерно. Пять, десять, пятнадцать...
   -Не пять. И не пятнадцать, точно. Сказали - мальчишка. А не малыш и не подросток. И потом: кто его разглядывал? Скользнули взглядом и все.
   -Понятно,-пробормотал Женька и встряхнул головой, прогоняя совершенно идиотские мысли.
   Не обращая больше внимания на девчонок, начавших теперь обсуждать какой-то новый телевизионный сериал, он вернулся в класс и сел на место. Мальчик снова думал о розыгрыше Глеба, но уже без всякой злости. Мало того, Женьке Савченко очень хотелось, чтобы так оно и было. Поляков разыграл его, а он, бездарь, купился.
   И Женька старательно отгонял от себя воспоминания о вчерашней аварии и странном поведении Глеба. Смешно, но ему почему-то казалось: виновник аварии - Поляков. Это именно он каким-то таинственным образом заставил водителя сначала увеличить скорость, а потом резко затормозить. Как раз в тот момент, когда несчастный придурок в черной кожаной куртке оторвал руку от поручня. Идиотизм, елки!
   А может... может, Глеб просто заранее знал об аварии? Говорят, такое бывает. Поэтому и приказал ему держаться. А все остальное - случайность.
   Женька сжал руками ноющие виски и раздраженно подумал, что он сам потихоньку сходит с ума. Вот и выискивает совершенно фантастические объяснения проишедшему. А в итоге окажется как с маской: обычнейшая дешевка.
   ХХХ
   Прозвенел звонок, и в класс шумно начали возвращаться одноклассники. Женька бездумно смотрел на дверь, прокручивая в памяти заданный наизусть текст на английском языке и ждал Глеба. А когда тот появился, Женька невольно вздрогнул: Глеб был почти на пол головы ниже остальных мальчишек. И много уже в кости. И если остальным вполне было можно дать их четырнадцать, а то и больше, то вот Полякову...
   -Кретин!- обозлился на себя Женька.-Будто я раньше не знал, что Глеб - недомерок!
   Английский был моментально забыт, а Женька снова перебирал самые невероятные предположения. И чтобы выбросить из головы весь этот бред, он встретил друга насмешкой:
   -Ты уже заказал себе вставные челюсти, нет?
   -Чего?-удивился Глеб, смахивая со стула какие-то бумажки.
   -Ничего. Спрашиваю, Карапетянчика видел?
   -Этого горбоносого?-хмыкнул Глеб.-Нет, а что? Опять Маринку искал?
   -А то! И тебя.
   -А я-то ему на кой? Маринку не заменю, как не старайся!
   -Это уж точно, рыжий. Вот только Герке от тебя другое нужно.
   -И что?
   -А сам не знаешь?
   -Ну, догадываюсь. Боится получить отставку?
   -Ага. Поэтому просил передать: еще увидит тебя рядом с Лебедевой, оставит без зубов. Велел заранее челюсти вставные подыскивать, чтобы было чем сухарики грызть. Заботливый, блин!
   -Ясненько,-беззаботно фыркнул Глеб.
   Женька изумленно уставился на друга, не узнавая его. Тот обычно был не то чтобы трусоват, нет. Просто осторожен. И никогда не лез на рожон. Это было глупо. И потом, ему ли драться с Геркой Карапетяном? Тот на целую голову выше и раза в два тяжелее. Да еще лет с девяти занимается боксом. Так что...
   Но легкомысленное поведение Полякова все же настораживало, поэтому Женька раздраженно воскликнул:
   -Ты что это, бесстрашненький наш, решил стряхнуть на него свои веснушки? Надеешься, раздавить ими? Или вы с Маринкой на пару отбиваться будете? Она визжать, а ты в это время как раз оглушенного Герку повяжешь?
   Глеб весело хохотнул. Женька ядовито поинтересовался:
   -А может, ты меня плохо расслышал, а? Так я могу и повторить: Герка Карапетян вышел на тропу войны. Понял, нет? Причем, оба кулака при нем, дома он их не оставил. Так что держись от Лебедевой подальше. Чего ты к ней прилип, как банный лист, в самом-то деле? Других девчонок тебе мало?
   -Ага. Мало.
   -Нарываешься, лопоухий, -мрачно констатировал Савченко.
   -Мои зубки,-ухмыльнулся Поляков,-мне и рисковать!
   И его голубые глаза холодно блеснули. Женька тяжело вздохнул:
   -Свихнулся!
   -Да?
   -Само собой.- Он кивнул на правую руку Глеба.-Болит?
   -Болит, зараза,-легко согласился Поляков.
   -А нога?
   -Нога тоже, но поменьше.
   Женька разозлился:
   -Ты, убогий, хоть на время притихни!
   -На какое время?-заинтересовался Глеб.
   -Пока на части рассыпаться перестанешь! Пусть рука подживет.
   -Идет,-не стал возражать Глеб и весело подмигнул задержавшейся у их стола Маринке.
   Та вспыхнула и негромко спросила:
   -Так ты зайдешь за мной сегодня?
   -Как обещал, солнышко...
   В голосе Глеба, который Женька Савченко слышал практически ежедневно и знал гораздо лучше собственного, вдруг прозвучала совершенно чужая нотка. Не мальчишеская.
   Женька озадаченно сдвинул брови, напряженно рассматривая веснушчатую физиономию приятеля: на ней, как ему вдруг показалось, на секунду застыла странная, незнакомая усмешка.
   Но Маринка отошла, Глеб встряхнулся, и на Женьку в упор уставились ярко-голубые поляковские глаза. Женька громко сглотнул, наваждение схлынуло, не оставляя следа.
   Глеб кивнул на вошедшую химичку:
   -Лабораторную оформил?- И серьезно сказал.-Забудь ты о Карапетяне. Ничего он мне не сделает. Грозится просто.-Он взял у Женьки тетрадь.-Я вчера письменные не накатал. Не успел. Сейчас быстренько перепишу.
   -Не успел,-привычно проворчал Савченко, неодобрительно наблюдая, как Глеб торопливо передирает домашнюю работу.-И чем был занят?
   -Денежки тебе доставал,- машинально отозвался Глеб.-Обещал же...
   У Женьки внезапно пересохло во рту. Он прохрипел:
   -И откуда ты их выкопал? Две с половиной тысячи на дороге не валяются!
   -Это как сказать,-пробормотал Глеб, небрежно набрасывая схему.
   -Чего?
   -Того.
   Женька кинул быстрый взгляд на химичку: та начала обход класса, собирая тетради. По счастью, с другого ряда.
   -Ты, орхидея рыжая, быстро говори, где взял денежки?
   -Тебе-то что?-удивился Поляков, на секунду поднимая глаза.-Где взял, там уже нет.
   -Я серьезно!
   -А я - нет.
   Глеб со вздохом облегчения захлопнул тетрадь и протянул ее подошедшей учительнице. Женька подождал, пока та отойдет и прошипел:
   -Так что скажешь?
   -Ну, пристал!- разозлился Глеб и вдруг хихикнул.
   -Я жду!
   -И жди. Я просто вспомнил, как ты мне советовал свой э-э... Кодайк найти!
   -Клондайк, баран!
   -Пусть, Клондайк. Так вот, я и нашел.
   -Что?
   -Нашел, говорю.
   Женька приоткрыл на секунду рот, затем медленно спросил:
   -И далеко ездить пришлось?
   -Зачем? У собственного подъезда, как ты и сказал.
   Женька побагровел. Глеб фыркнул:
   -Правда, ботиночек отца был бы много проще, но... Пришлось заглянуть в собственный!
   Савченко немо зашлепал губами. Поляков удивился:
   -Да что с тобой? Заболел, что ли?
   -Ах ты ж, удав рыжий!-прорезался наконец голос у Савченко.-Еще и смеешься!
   Глеб пожал плечами:
   -Дай повод, поплачу. На что не пойдешь ради друга.
   Женька свирепо уставился на приятеля, но спросить его напрямую, не он ли ограбил несчастного Голубева, все же не решился. Просто не смог.
   Практически не слыша объяснений химички, Женька мрачно нависал над тетрадью и автоматически переносил в нее с доски очередное уравнение реакции. Глеб удивленно посматривал на него, но молчал.
   К концу урока Женька Савченко придумал способ проверить, откуда достал деньги его не в меру энергичный дружок детства. Две с половиной тысячи - большая сумма. Если Поляков их у кого-то перехватил, значит, это все, что у него есть.
   Поэтому, как только прозвенел звонок, Женька повернулся к приятелю и в упор спросил:
   -Ты свой Клондайк как, хорошо обшарил?
   -Вроде бы,-насмешливо отозвался тот.-А что?
   -Ничего. Просто я подумал, что нам неплохо бы сразу же кое-какие инструментики приобрести. И хотя бы одну запаску. С тобой, рыжим, без этого никак нельзя. Вот я и мучаюсь, где бы нам еще деньжат перехватить? Тысчонки полторы бы для начала.
   -Запросто,- легко согласился Глеб.-Полторы тысчонки я тебе накину. Еще чего?
   -Все,-прохрипел Женька.-У меня все.
   -Везет тебе!- весело хмыкнул Глеб и помахал рукой посматривающей в его сторону Маринке.-А у меня проблем! Как блох у хорошей дворняги.
   И торопливо выскочил из класса следом за Лебедевой.
   А Женька Савченко остался сидеть на месте, мучительно размышляя на тему: некоторым кретинам шевелить мозгами никак нельзя. Вредно. И опасно. Например, ему. Потому что ни к чему хорошему это не приводит. Мало было ему загадочек. Так нет, подбросил еще одну. Теперь вот должен мучиться: Поляков или не Поляков ограбил несчастного Голубева? И ладно бы только ограбил. Ирка говорила: у ее соседа голова жутко разбита, и он до сих пор без сознания. Тогда что же получается: убил? И это рыжий, зажмуривающий глаза в самых страшных местах, когда смотрит триллеры? Не может такого быть!
   ГЛАВА 12.
   КАРАПЕТЯН ПОПАДАЕТ В БОЛЬНИЦУ.
   Через пару недель Женьке Савченко опять не повезло. Ну, если честно, не ему лично, но дополнительную информацию к размышлению он все же получил.
   Урок физкультуры в пятницу был последним, и Женька твердо решил не уходить без Глеба домой. И попытаться поговорить с ним еще раз. Серьезно. Хотя...
   Дело в том, что в последние дни Глеб вел себя совершенно как обычно. Был весел и опять на переменах развлекал класс анекдотами. Правда, держался много увереннее, чем раньше, и перестал шарахаться от некоторых мальчишек. Но это не слишком бросалось в глаза. Ведь Пашка Горелов из-за своей сломанной ноги в школу еще не ходил, а уж как он приставал к Полякову...
   Короче, если честно, Женька не очень-то представлял себе, о чем именно он собирается говорить с Глебом. Не спрашивать же, почему вдруг вокруг него начали крутиться девчонки? Маринка Лебедева - понятно, Поляков сам к ней неровно дышит. А Ритка Иванова, Женька Сидорова, Валька Смирнова? Так и вьются рядом! И ладно бы Глебыч хоть немного походил внешне на того же Карапетяна. А то... Недомерок рыжий!
   Женька Савченко искренне не понимал: что одноклассницы в нем находят? Разве только веснушки.
   Про необычные сны, таинственную маску, странный случай в автобусе и найденные внезапно деньги на велосипед Женька спрашивать не собирался. Во-первых, боялся, что Поляков его просто высмеет. А во-вторых, кто сказал, что он ему вообще ответит? И потом, даже если ответит, чему верить? Мистика хороша только в триллерах.
   Но поговорить все же хотелось. Для собственного спокойствия. Просто чтобы еще раз убедиться: у Глеба все в порядке.
   Поэтому Женька не стал убегать после физкультуры домой, а вышел на улицу и стал ждать Полякова. Тот в последнее время здорово наловчился исчезать после уроков в одиночку, но Женька терпел. Понимал: Глебыч старается побольше побыть наедине с Маринкой. Или с Нелькой Кузнецовой, смотревшей Глебу буквально в рот и звонко смеявшейся над любой его шуткой. Даже самой глупой.
   Но сегодня девчонок пригласили на медосмотр к стоматологу, так что Поляков после физкультуры был абсолютно свободен. Вот только копался в раздевалке дольше всех. Или ждал, что Женьке надоет ждать, и он смоется? Вот уж зря!
   Женька уже с полчаса топтался у спорткомплекса и раздраженно поглядывал на входную дверь. Глеба не было, и он уже подумывал: не вернуться ли ему и самому в раздевалку?
   И тут вдруг Женька заметил чуть в стороне Герку Карапетяна. Тот стоял, прислонившись спиной к старой, обломанной, еле живой березе и тоже чего-то ждал. Или кого-то. И бросал недобрые взгляды на окна спортзала. Женьку Савченко он то ли не видел, то ли просто не брал в расчет.
   Женька заволновался. Герка запросто мог явиться сюда свести счеты с этим кретином Поляковым. Только вот смысл? Драться? Смешно! Глеб против Карапетяна, как пятилетка против самого Глеба. Припугнуть? А вот это похоже на правду. Иначе с чего бы он тут крутился?
   Женька хмыкнул: это могло стать интересным. И он незаметно зашел за угол здания, поджидая финала. Поляков сейчас выйдет и... Покрутится ловелас рыжий, как ужака на сковородке!
   Но Глеб все не выходил. А вот Карапетяну торчать на улице, видимо, надоело. Он нетерпеливо осмотрелся,-Женька еле успел нырнуть за угол,-и вошел в спорткомплекс. А Женька, подождав еще с пару минут, осторожно пошел следом. Мало ли... Вдруг этот качок все же полезет в драку? Хоть Глеб последнее время и ведет себя как последняя свинья, но не давать же Карапетяну размазывать его по стенке!
   ХХХ
   В раздевалке Женька никого не застал и удивленно присвистнул: где же тогда ошивается рыжий? Интересненько...
   В спортивном зале на первом этаже тоже никого не было. В комнате тренеров громко возмущалась чем-то Изольда Васильевна. Наверное, говорила по телефону, потому что ее собеседника Женька совершенно не слышал.
   Он поднялся на второй этаж и остановился перед залом, где находилась баскетбольная площадка. Осторожно потянул дверь на себя и замер. Он услышал холодный голос Глеба:
   -Напрасно суетишься, выбирать девчонке.
   -Выбирать?!-с еле сдерживаемой яростью прохрипел невидимый Герка.-Ах ты, сопляк веснушчатый! Ты меня что, не понял?!
   Глеб хмыкнул. Карапетян проревел:
   -Я тебя предупреждал, чтобы ты к Маринке близко не подходил?!
   -Ну?
   -Предупреждал, нет?!
   -Да кто ты такой, предупреждать?-огрызнулся Поляков.-Плевать я на тебя хотел, понял, нет?
   Женька раскрыл рот и невольно восхитился безрассудной храбростью приятеля. И снова потихоньку потянул дверь: ему хотелось видеть противников и, если что, успеть на помощь этому рыжему ослу. По счастью, дверь не скрипела. И открылась настолько, что Женька свободно мог наблюдать за происходящим.
   Увиденная сценка Савченко понравилась, он ухмыльнулся и устроился поудобнее: прислонился спиной к деревянной обшивке и стал ждать развития событий.
   Глеб тем временем спрыгнул со стоявшего у стены старого коня и насмешливо бросил Карапетяну, беззвучно хватающему ртом воздух:
   -Если не смог удержать девчонку, вини себя, понял? А не того, к кому ушла.
   -Что?!-прошипел Герка, становясь не бледным, нет, а каким-то фиолетовым.
   -Что слышал! Хочешь вернуть Маринку, пожалуйста. Только уж сам, без меня. Получится, значит, я где-то ошибся.
   Карапетян вытаращил глаза. Женька тихонько ахнул: он начинал невольно уважать Глеба. Маска там, или не маска, но так держаться против первого силача школы...
   Ситуация казалась настолько дикой, что Карапетян неожиданно успокоился. Нормальные краски вернулись на его лицо, темные выпуклые глаза перестали метать молнии. Герка бросил убийственный взгляд на своего щуплого противника и, сняв дорогую кожаную куртку, небрежно бросил ее на пол. Женька насторожился. Глеб легкомысленно засвистел и облокотился на коня.
   -Малыш, ты, видимо, отличаешься редкой тупостью,- почти ласково пропел Карапетян.
   Он аккуратно засучил рукава белоснежной рубашки, зачем-то снял узенький черный галстук и сунул его в карман брюк. Растегнул пуговицы у самого воротника и продолжил:
   -А чувство самосохранения у тебя напрочь отсутствует. Это очень плохо, малыш.
   Женьке неожиданно стало жарко, он стянул с себя плащевку и тоже бросил ее на пол. На секунду промелькнула мысль: не пригласить ли сюда из тренерской Изольду и тем самым предотвратить драку? Но подумав, вниз Женька не побежал - это ничего не решало. Не сегодня, так завтра или послезавтра Герка все равно застанет Глеба одного. И что тогда? Сейчас хотя бы он рядом.
   -Да-а?-с еле заметной насмешкой протянул Глеб, внимательно наблюдая за приготовлениями противника.
   -Точно, задохлик, поверь мне на слово. И я очень рад, что именно мне предстоит тебя поучить.
   -И чему?-перебил его Поляков.
   -Силу надо уважать, рыжий. И отступать вовремя.
   -А если я не хочу?
   -Значит, ты дурак. Когда идет электропоезд, глупо стоять на рельсах. И опасно. После сегодняшней нашей встречи, ты поймешь, что я прав. И в следующий раз это наверняка сбережет тебе жизнь.
   Глеб выпрямился, его голубые глаза странно замерцали в полумраке спортзала, и он негромко сказал:
   -Тебя эта наша встреча тоже кое чему научит, красавчик!
   Женька опешил и застыл на пороге. Герка нехорошо ухмыльнулся:
   -И чему, задохлик?
   -Нельзя все время полагаться только на грубую физическую силу.
   Карапетян хмыкнул и с невольным одобрением отметил:
   -А ты неплохо держишься, малыш. Так и быть, на этот раз бежать за вставными челюстями тебе не придется, я тебя просто слегка э-э... поучу уважению к старшим.
   -Попробуй, красавчик! И не заходи слишком далеко, мне не хочется укладывать тебя в больницу!
   -Маринке ни слова?- бросил Герка.
   -Ни Маринке, ни кому другому,- согласился Глеб.
   Мальчишки помолчали. Глеб спокойно наблюдал за десятиклассником, Герке тоже явно не хотелось начинать драку.
   -Может, все же разойдемся?- почти мирно предложил Карапетян.
   -Я тебя здесь не держу,- пожал плечами Глеб.
   -Обещай оставить Маринку в покое, и я уйду.
   -Опять двадцать пять!- удивился Глеб.-Мы же это уже обсудили.
   -Значит, не уйдешь?-сдвинул брови Герка.
   -И не подумаю. Выбор за ней, и ее выбор на сегодня -я. Так что ищи себе другую девчонку. Или борись за эту. Если, конечно, мозгов хватит, спортсмен!
   Последняя фраза прозвучала издевательски, и Герка снова вскипел. И с проклятьями бросился на Полякова.
   Женька, нетерпеливо топтавшийся на пороге и моливший Бога, чтобы все уладилось без драки, обреченно облизнул пересохшие губы и двинулся на помощь. Вот только в зал опять не попал. Застыл на пороге, изумленно тараща глаза и абсолютно ничего не понимая.
   Герка Карапетян, самый сильный и, наверное, самый смазливый парень в школе, по которому сохло большинство девчонок от третьего класса по одиннадцатый включительно, до худенького, невысокого Глеба так и не добрался. Он застрял всего в полуметре от ненавистного соперника и ничего не мог поделать: как ни давил на невидимую стену, она не поддавалось. А вот Герка завязал в ней все больше и больше и через пару минут стал напоминать муху, попавшую в еще теплое, не совсем застывшее фруктовое желе. Барахтаться барахтался, а выбраться не мог.
   Женька вдруг вспомнил свое состояние в тот проклятый вечер, когда на улице бушевала гроза, и ему даже показалось, что в спортзале так же запахло пеплом, а воздух становится вязким и отдает горечью. Радуясь, что ни Глеб, ни Герка его не заметили, Женька с приглушенным стоном вывалился в коридор и бессильно припал к стене: его неожиданно начало подташнивать.
   -Ну что,-услышал он спокойный голос Глеба,-усвоил урок?
   -Гнида,-прохрипел, задыхаясь от гнева Карапетян.-Проклятая рыжая гнида!
   -Нет? Значит продолжим.
   Воздух вдруг стал плотным и зазвенел, словно струна. Женька открыл глаза и еле слышно выругался от изумления: Карапетян висел посреди зала в паре метрах от пола, почти под самым потолком! Глеб стоял под ним, глаза его сверкали, а голос необъяснимо изменился, стал глубоким и бархатистым:
   -Как, красавчик, нравится? И заметь, никаких тебе кулаков.
   Герка забился в своих невидимых тенетах, но промолчал. Женька, широко раскрыв рот, наблюдал.
   -Если усвоил урок, отпущу. И даже прощения просить не заставлю.
   -Пошел ты!-с трудом выплюнул Герка.
   -По стенке тебя, что ли, размазать?-с нехорошей задумчивостью протянул Глеб.-Или в окно выбросить? Там, правда, сетка, но это-то нам раз плюнуть...
   И пораженные Женька с Геркой увидели, как прочная металлическая сетка на одном из окон вдруг разошлась ровно по центру и лепестками отогнулась в сторону. Через секунду с громким хлопком распахнулось само окно. Вернее, верхние рамы.
   -Ну?
   Герка побагровел и грязно выругался. Затем злобно прошипел:
   -Ну, экстрасенс хренов! Попадись мне только на ровной дорожке! Я же тебя предупреждать больше не буду: на запчасти, гада, разберу, вообще потом на девчонок смотреть не захочешь! Сопляк рыжий!
   -А вот это уже угроза,-печально констатировал Поляков.-И я вынужден защищаться. Надеюсь, к тому времени как ты выйдешь из больницы, твой пыл малость поугаснет.
   Он добавил что-то на незнакомом гортанном языке, махнул рукой и несчастного Герку, словно ветром понесло к открытому окну. Женька задохнулся от ужаса и заорал что-то невнятное. А затем на четвереньках влетел в зал. Глеб обернулся, изумленно раскрыл рот и прошептал:
   -Женька!
   Из его глаз мгновенно выветрился весь лед, они опять стали ярко-голубыми глазами Глеба Полякова. Зато забытый им на секунду Герка Карапетян с большим шумом сверзился вниз и пронзительно заорал от боли: он угодил как раз на низкую деревянную скамейку под окном, где сидели обычно болельщики.
   Мальчишки бросились к нему. Карапетян, бледный до синевы, продолжал орать благим матом и безуспешно пытался подняться, держа на весу вывернутую под необычным углом руку.
   -Позвоночник сломал!-выдохнул перепуганный Женька, глядя как тот барахтается на полу.
   -Еще чего! Пару ребер и руку!-перебил его Глеб. Он осторожно ткнул пальцем в перепачканную белую рубашку и заявил.-Через месяц заживет как на собаке!
   -Молчи, убогий,- огрызнулся Женька, не обращая ни малейшего внимания на вопившего Герку.-Твоя работа! Не мог придержать своего Педро, болван!
   Глеб вытаращил на него глаза:
   -При чем тут я?! Это же из-за тебя он упал!
   -Из-за меня?!
   -Ну да! Я его только пугнуть хотел, а ты меня отвлек! Вот он и шлепнулся. Если бы не ты...
   -Ах ты, спиногрыз зачуханный!-рассвирепел Женька.- Я ему виноват! Он, значит, людишек под самым потолком держит, пугает, видите ли, а я ему виноват! -Женька изо всей силы толканул Глеба в грудь и гаркнул.-Да я тебе сейчас все веснушки пересчитаю, лопоухий, ты у меня без единой домой помчишься!
   Заинтригованный Герка прекратил орать и, раскрыв рот, наблюдал за разворачивающейся баталией.
   -Конечно, ты виноват!-тоненько взвизгнул, отлетевший к противоположной стене Глеб.-Он из-за тебя упал! Понял?
   -Из-за меня, держи карман шире! А под потолком его кто держал?!
   -А что мне оставалось, дать ему себя избить, да?! Да он, скотина, в два раза меня тяжелее! Поэтому и полез! Трус!
   -Я - трус?!- забыв на секунду о боли, взревел Герка и снова сделал попытку подняться.
   На этот раз ему повезло, и он кое как встал на колени. Глеб с Женькой переглянулись и хором ответили:
   -Конечно, трус!
   Женька ткнул пальцем в сидевшего на полу приятеля:
   -Ты же знал, что много его сильнее, зачем полез в драку?
   -Я его предупреждал!
   -Ну и что?-обозлился Женька.- Почему это он должен был тебя послушаться? Маринка - не частная собственность. Упустил, вот и кусай себе локти, при чем здесь Поляков?
   -Да я вас...-забывшись на секунду, начал Герка.
   Но закончить ему не дали: в зал торопливо влетела разъяренная Изольда Васильевна. Она наконец-таки услышала из тренерской их пронзительные вопли и примчалась наводить порядок, безошибочно угадав очередную разборку между питомцами.
   Увиденное ее потрясло. Она неверяще уставилась на разодранную сетку и покраснела от негодования. Затем рявкнула:
   -Кто?!
   Мальчишки переглянулись и как-то незаметно для себя сбились в кучку.
   Изольда Васильевна Павленко была бывшей баскетболисткой и когда-то играла за сборную России. И это бы ладно. Но чуть позже она увлеклась каратэ и бросила его лишь из-за отсутствия достойных противников. Ее роста и веса. И накачанный Герка рядом с ее двумя метрами тринадцатью сантиметрами и ста двадцатью килограммами живого веса,-ни капли жира!- смотрелся жалким воробышком. Поэтому на рев горячо уважаемой учительницы физкультуры никто не откликнулся.
   Изольда покраснела еще сильнее и уставилась на мальчишек инквизиторским взором:
   -Молчать будете?!
   Герка, нежно нянча поломанную руку и неуклюже прячась за Женьку, пролепетал:
   -Вы все равно не поверите...
   -Да?-нехорошо ухмыльнулась Изольда и, склонившись к нему, близоруко сощурила глаза.-А ты попробуй!
   Но пока Герка пробовал, лихорадочно раздумывая, как бы соврать поправдоподобнее, Изольда наконец рассмотрела его несчастную правую руку. Она мгновенно побледнела и тяжело выдохнула:
   -Убийцы. Висельники. Вы меня в гроб вгоняете. Что это?!
   Герка икнул и оглянулся на Глеба. Глеб поспешно нырнул за широкую спину Женьки. Женька тупо пробормотал:
   -Что?
   -Это!
   Изольда обвиняюще ткнула пальцем в бедную руку.
   Герка невнятно пискнул от боли. Впечатлительный Глеб позеленел вместо него. Женька обреченно пояснил:
   -Рука.- И, подумав, зачем-то добавил.-Правая.
   -Я вижу, что не крыло!- заревела Изольда.-Почему она поломана?! Кто ее сломал, я тебя спрашиваю?!
   Глеб с Женькой одновременно показали на Карапетяна:
   -Он!
   -Но как? КАК он ее сломал?!
   Герка закатил глазки. Женька открыл рот. Глеб виновато пролепетал:
   -Упал.
   -Откуда?
   Глеб ткнул пальцем под потолок. Изольда уставилась вверх, но ничего интересного не увидела. Поэтому потребовала уточнения: протянула длинную руку и легко выдернула испуганного Глеба из-за Женькиной спины.
   -Что, с потолка упал?
   -Ага,-еле слышно подтвердил мальчик.
   Изольда снова покраснела, теперь от гнева, и заорала:
   -И как он там оказался?
   Теперь зажмурился Женька. Герка же открыл глаза и с любопытством уставился на недавнего противника.
   Глеб повинно опустил голову:
   -Я его туда закинул...
   Изольда потерла пальцами виски и сказала себе:
   -Спокойно, милая, спокойно. Это дети.
   Испуганный ее тоном Глеб легонько толкнул рукой Герку и потребовал:
   -А вы его спросите!
   Герка поморщился от боли, затем замотал головой и заявил:
   -Меня тошнит.
   Изольда зловеще улыбнулась:
   -Головкой стукнулся?
   -Нет,-выкрикнул вынырнувший на секунду из ступора Савченко.-Он руку сломал и пару ребер! О скамейку ударился!
   -Когда?-вкрадчиво поинтересовалась Изольда.
   -Когда с потолка падал!- простодушно пояснил Женька.
   Изольда закрыла глаза, постояла так пару секунд, а затем ледяным тоном сказала:
   -Слушайте внимательно, мальчики. Вы знаете, я не люблю вызывать родителей, предпочитаю не выносить ваши проступки на педсовет, но если я сию же секунду не услышу правду...- Она немного помолчала и заявила.-Я изменю своим принципам. Вы меня поняли?
   Мальчишки поспешно закивали.
   -Прекрасно. Тогда приступайте. Только чтобы я поверила. И побыстрее, у нас нет времени, мне нужно вызвать скорую помощь и отправить Карапетяна в больницу. Так кто из вас начнет?
   Ребята тоскливо переглянулись. Глеб раскрыл было рот, но Герка изо всех сил заехал ему здоровой рукой под ребра. И пока Поляков смаргивал с ресниц невольно выступившие слезы и хватал широко раскрытым ртом воздух, Герка удовлетворенно ухмыльнулся и начал каяться:
   -Это я виноват, Изольда Васильевна.
   -Да-а?
   -Ага. Я и мальчишек втянул.
   Изольда склонила голову и с явным интересом произнесла:
   -Давай дальше.
   -Понимате, я зашел в зал, Маринку Лебедеву думал застать, вы ее знаете. Так вот, зашел и вижу: сетка на окне порвана. Ну, я подумал, что ее как-то перехватить нужно, хотя бы по центру, чтобы дальше не разъезжалась...
   -Чем?-перебила его Изольда.
   Герка поднял на нее непонимающие глаза, а Глеб с Женькой побледнели в ожидании разоблачения. Изольда ядовито улыбнулась:
   -Я спрашиваю, чем ты собирался перехватить сетку?
   -А-а...-протянул Герка и полез в карман.Затем он вытащил помятый галстук.-Вот. Свой галстук на это дело пожертвовал.
   -Дальше!- сухо бросила учительница физкультуры.
   -Ну, мальчишки еще торчали в раздевалке, вот я их и привлек. Чтобы помогли до дыры подняться. И долез ведь. А когда попытался галстук из кармана вытянуть, сорвался. Сам не знаю, как получилось. Прямиком на скамейку грохнулся. И вот...
   И Герка со стоном поднял свою несчастную руку. Изольда вздохнула:
   -Похоже на правду. А то Поляков меня чуть с ума не свел: с потолка, говорит, упал.
   -Но ведь действительно с потолка,-пробормотал Глеб.
   -С окна - это понятнее,- отрезала Изольда.Она внимательно осмотрела мальчишек и сказала. -Ладно, я к телефону. А вы посидите пока с Карапетяном, хорошо?
   Глеб с Женькой дружно кивнули.
   Изольда вышла. Герка хрипло хохотнул и пробормотал:
   -Черт, и не расскажешь ведь никому, не поверят же!
   Женька вздохнул. Карапетян злобно покосился на Глеба.
   -Ты, экстрасенс рыжий, ты еще раз этот фокус сможешь проделать?
   Глеб отрицательно помотал головой.
   -Сейчас нет.
   -А когда - да?
   -Не знаю. Это не только от меня зависит.
   -А от кого еще?-удивился Герка.
   Глеб открыл было рот, но Женька поспешно сказал:
   -Понимашь, у него эти способности недавно появились. Он их пытается развивать, но... Пока все спонтанно!
   -Все равно - мощно,-буркнул Герка.
   Вид у него был задумчивым, и Савченко это не понравилось. Он раздраженно посмотрел на друга детства и небрежно бросил:
   -Знаешь, чепуха все это!
   -Не скажи,-протянул Герка.
   -Серьезно. Мы у одного спеца через Интернет срашивали, так он заявил, что такие способности, как появились, так и исчезнуть могут. В один момент. Внезапно, то есть. Особенно в подростковом возрасте. Гормоны, то, се, состояние нестабильное, сам понимаешь...
   -Понимаю,-устало пробормотал Карапетян.-Но все равно здорово!
   И мальчишки, рядком усевшись на скамью, стали терпеливо ждать приезда скорой помощи.
   ГЛАВА 13.
   "СОС" ЧЕРЕЗ ИНТЕРНЕТ.
   Глеб бродил по квартире как неприкаянный. Матери с утра не было дома, поехала на рынок за продуктами. Отец должен был вернуться из командировки только через две недели. Так что в это субботнее утро Глеб оказался предоставлен себе, и никто ему не мешал. И, наверное, первый раз в жизни, ему это было не нужно.
   Мальчик не знал, что ему делать. После того странного вечера в первых числах сентября его жизнь совершенно изменилась. И если в самом начале это пугало Глеба, то теперь -нет.
   Теперь смущало одно: Женька Савченко слишком о многом догадывался. А тут еще вчерашний случай. Принесло же к спортзалу Герку Карапетяна! И именно тогда, когда рядом ошивался Женька.
   Глеб подошел к шкафу и поднял голову: маска продолжала валяться на антресолях, куда ее закинул в последний раз Савченко. Глебу даже не нужно было ее видеть, он ее просто чувствовал.
   Подросток бросился ничком на диван и задумался, перебирая в памяти проишедшее за этот месяц. Он прекрасно помнил, как мучали его кошмары. Помнил странную раздвоенность, когда просыпаясь, не мог сразу понять, кто он. Помнил первое убийство Педро: окровавленную подушку под головой прекрасной белокурой девушки и валявшийся рядом огромный кухонный нож, настоящий тесак для рубки мяса. Удар был нанесен чуть выше ключицы и перебил сонную артерию. Педро всегда знал, что делает. Помнил свою панику утром и мучительную неуверенность,-еще не совсем проснулся!- не оставил ли он рядом с трупом какой-нибудь улики?
   Потом вид трупов Глеба потрясал гораздо меньше, он научился абстрагироваться от этого, иначе бы просто сошел с ума. Даже во сне Глеб теперь знал: это всего лишь сон, и Педро - не он. Обычный персонаж затянувшегося не в меру триллера.
   Глеб помнил, как впервые почувствовал в себе проклятого испанца не ночью, днем. Это случилось, когда Пашка Горелов сломал ногу. С каким трудом Глеб тогда вытеснил чужака, загнал его в глубины подсознания! И потерял покой, потому что начал понимать, что происходит. Он был отныне не один. Их было двое. В одном теле. В ЕГО теле. Теле Глеба Полякова.
   Вначале Глеб растерялся, ему проще было поверить в то, что он сходит с ума. Особенно после случая в автобусе. Он сам смутно помнил аварию, больше по рассказам Женьки и тем рваным картинкам, что сохранила память.И до сих пор не был уверен, что в аварии виноват именно он. То есть, Педро.
   Глебу было страшно. Очень страшно. И будь Педро побезобиднее, он наверняка бы сдался. Но... Если смерть того ненормального мужика в кожаной куртке была правдой, и если она была как-то связана с ним, Глебом... И перепуганный насмерть мальчик начал бороться.
   Проанализиров все и проведя несколько рискованных опытов, Глеб твердо понял одно: ему нельзя злиться. Никак. Стоило ему выйти из себя и... Это будто служило катализатором: мозг затапливала жаркая волна безумия, и мир исчезал.
   Несколько раз Глеб даже не смог восстановить, что же происходило в его отсутствие. И боялся копаться.
   Например, как-то с утра свитер оказался перепачкан бурой, уже засохшей кровью. Глеб очень надеялся, что его собственной: нос был явно распухшим и немного побаливал.
   А потом, двумя днями позже, потрясенный мальчик обнаружил в кармане джинсов приличную сумму денег и довольно заметные царапины на запястьях. И при этом никаких проблесков: где он был и с кем!
   Глеб с горечью усмехнулся: даже Женька подозревал в нем какого-то монстра, чуть ли не убийцу. Особенно, когда он передал ему деньги на велосипед. Который, кстати, они так и не купили, как-то не до этого стало, и покупку, не сговариваясь, отложили до весны.
   Убийца...Смешно! Ведь он просто продал Петьке Жихареву из соседнего подъезда свои новенькие финские лыжи, подарок отца к последнему дню рождения. И всего-то за пять тысяч. А Женька наверняка подумал...
   Глеб невольно поморщился: случай с Голубевым его тоже основательно напугал. Хотя оставалась надежда, что он, то есть Педро, тут совершенно не при чем. Пятнадцати тысяч у него в жизни на руках не было! Плохо было другое: тот вечер он тоже не помнил. Совершенно. Как и многие другие.
   После этого последнего провала в памяти Глеб в панике бросился к литературе. Ужастикам и мистике. За какую-то неделю он просмотрел их столько, что другому бы хватило на всю жизнь. И пришел к выводу - они не могли ему помочь. По той простой причине: Глебу не встретилось ни одного идентичного случая. Так, слегка похожие. Например, одержимость злым духом.
   Но там не было маски! И человек не пытался бороться, он не мог. Он элементарно исчезал, а на его месте появлялся другой. Как правило, сумасшедший убийца. Маньяк. Монстр. И потом, это-то была СКАЗКА! Пусть страшная.
   А Педро маньяком не был. И злым тоже. Он просто хотел жить в свое удовольствие. И не терпел, когда ему мешали. Он убивал людей, как другой убирает камешки со своей беговой дорожки. И никогда не мучился угрызениями совести.
   Глеб тяжело вздохнул: кое в чем Педро ему даже помог. Мальчик стал чувствовать себя много увереннее. И по другому смотрел на сверстников. Он уже не считал их сильнее или опытнее. Рядом с ним, Глебом, они были теперь сосунками. Он перестал бояться: слишком хорошо знал, как хрупка и недолговечна человеческая плоть. И любой из этих накачанных мальчишек смертен. ЛЕГКО смертен. Как и он сам. Это открытие пугало.
   Глебу нравилось, что он стал по другому относиться к девчонкам. Мягче и снисходительнее. Он знал их слабости и прощал их. Как многое прощал Педро. В конце концов, Педро был из другого мира, и ему ли, Глебу, его судить?
   Глеб вспомнил вчерашний случай и нахмурился: оказывается, он получил от своего невольного напарника еще кое какие свойства. И управлять ими не умел, хотя и попытался. Вчера вечером. В том же спортзале.
   Глеб догадывался: это произошло спонтанно, в минуты гнева, когда он разрешил Педро немного потеснить себя. А вот полной свободы... Полной свободы Глеб ему не давал! С тех самых пор, как узнал что происходит. И понял как бороться с испанцем. Это случилось неделю назад. Ну да, ровно неделю...
   ХХХ
   Именно тогда Глеб обнаружил в собственных карманах чужие деньги, почти четыреста рублей, и страшно испугался. Саднящие царапины на запястьях вообще повергли его в шок. Как и абсолютно безнадежная попытка припомнить, где он провел вчерашний вечер.
   Удалось восстановить в памяти лишь то, как в восемь часов он отправился в ближайший магазин за батоном: мать попросила. И как его в подворотне тормознули какие-то подростки, почти ровесники. Только что на голову выше и раза в полтора пошире. И как его, Глеба, небрежно толкнули к грязной, облупившейся стене.
   Дальше: беспомощная злость, понимание, что ему одному с этими полупьяными отморозками в жизни не справиться, и навалившаяся в секунду темнота.
   Самое интересное, мать сказала: он вернулся довольно быстро, минут через двадцать, и принес хлеб. А потом отпросился прогуляться с девчонкой, клятвенно обещая вернуться домой к одиннадцати вечера. И его отпустили.
   Наверное, от удивления, иного объяснения Глеб не находил. Ну не было у него еще девчонок! Разве что Маринка Лебедева. И мама это прекрасно знала.
   Вот тогда-то Глеб понял: что-то нужно делать. Срочно. Потому что в один прекрасный день с постели может встать не он, Глеб, а Педро. Педро, освоившийся за месяц в этом новом для него мире и от этого еще более опасный. Человек, для которого важны только его собственные желания, и которому плевать на других. Убийца. И обаятельный убийца.
   Для Глеба он пока был просто персонажем прекрасно написанной книги, а вот кем станет для остальных?
   Глеб встряхнул головой: он до сих пор до конца не верил себе, и вся история казалась ему дикой сказкой. Бредом рефлексирующего подростка. Затянувшимся кошмаром. Оставалось проснуться и... Но вот последнее никак не получалось!
   Первой мыслью Глеба тогда было: рассказать все Женьке Савченко. Но потом он вспомнил свои прежние попытки хотя бы намеками дать Женьке понять, что проиходит, и отказался от этого. Реакция Савченко была предсказуемой. И нормальной.
   Легче объявить его, Глеба, шизиком, чем поверить во весь этот бред! И правильно. Он бы и сам в жизни в такое не поверил. Ну, происходи все это с другим. С Женькой, например. Себе-то не верил.
   И Глеб решил воспользоваться компьютером. В конце концов, в Интернете шарили сотни тысяч людей! Среди них вполне мог оказаться и какой-нибудь спец. Пусть с тараканами в голове, раз верит ТАКОМУ. Но Глебу-то что? Ему как раз именно такой и нужен.
   И ровно неделю назад Глеб пустил на поиски этого человечка небольшое письмецо с кричащей пометкой - "СОС"...
   "Тому, кто поверит! Нужна срочная помощь. Мой друг купил в антикварном магазине старинную маску. Внешне - страшную. Сделанную, как он предполагает, из кожи. Затем приложил ее к лицу. В грозу. Было больно. Потом его начали мучать сны. Очень реалистичные. Про одного и того же человека. Позже ему показалось: они делят одно тело. На двоих. Иногда чужак вытесняет, это сопровождается полными выпадениями памяти. Может быть, мой друг - обычнейший шизик?
   Пишу потому, что чужак - человек страшный. Он убийца. И если вместо моего друга жить будет он... Да, на коробке с маской был знак: перечеркнутый молнией золотистый диск.
   Если кто может помочь, мой адрес..."
   К искреннему изумлению Глеба, уже к вечеру многие откликнулись. Правда, большинство развлекались, явно не веря написанному. Ответы были на любой вкус, вот только нужного не было. И Глеб вяло просматривал чужие письма:
   "Клево. Не хочешь попробовать свои силы в прозе? Стиль фэнтази, например. У тебя получится. Сюжетик ты выдал не слабый. Сандро."
   "Ненавижу вас, всех тех, кто верит в зло! Это противно Богу, и он вас накажет. Юля."
   "Ну ты и козел! Нашел, что выставлять! Смотри, места в психушках еще имеются! Не хочешь туда? Кирилл."
   "Если это правда, значит, душа есть. А смерти нет. Спасибо тебе. Катя."
   "Прикалываешься, да? Хочешь, будем развлекаться на пару? Черкни пару строк мне лично. Кстати, я - обаяшка, все говорят! Р."
   "Где можно достать такую же маску? Жизнь надоела, не вижу в ней смысла. Сил на самоубийство нет. А маска - выход. С удовольствием бы поменялся с твоим другом местами и уступил свое тело пришельцу. А кто он, мне плевать. Олег."
   К утру следующего дня поток писем иссяк, и Глеб пал духом. Вечером он решил проверить почту просто так, на всякий случай. Хуже все равно быть не могло. А вдруг...
   И ему повезло. Письмо действительно было. Очень коротенькое и деловое:
   "Кажется, могу помочь. Жду твоего друга в субботу вечером по адресу - ул. Сталеваров, дом 38, кв. 6. Петр Степаныч Козырев. Да, лучше всего подойти с 18 до 21 часа. Поторопитесь, я уже стар."
   Несколько простеньких строчек привели несчастного Глеба в состояние шока. Он не знал, что делать. Его разыгрывали? Но зачем? Просто так, чтобы похихикать потом?
   А если письмо написал какой-нибудь шутник-психиатр? Он сунется по дурости по этому адресу, а его уже поджидает там целая бригада типчиков в белых халатах! И со смирительной рубашкой наготове. Интересно, его признают шизиком и запрячут подальше? Ну, в дурдом, за крепкие решетки? Или на это нужно согласие родителей, он же несовершеннолетний?
   А если... Если его уже разыскивает милиция?! Мало ли что он натворил, пока в теле хозяйничал Педро? Если этот средневековой кретин опять кого-нибудь грохнул... Уже в их мире... И кровь на свитере...
   Нет, этого просто не может быть! В смысле, вряд ли милиция шлет такие дурацкие письма. Они запросто могут вычислить его и так. Или нет? Электронная почта...
   Глеб промучился всю ночь, перебирая различнейшие варианты, и к утру созрел: он все-таки решил идти. А на случай коварнейшего психиатра, таким ухищренным способом набирающего себе пациентов, он представится просто другом. Другом несчастного шизика. Это даже благородно. И не выдавать бедолагу - его право. И Глеб с нетерпением стал ждать шести часов.
   ГЛАВА 14.
   ТЫ - ХОЗЯИН ПОЛОЖЕНИЯ!
   На улице Сталеваров взволнованный мальчик оказался уже к пяти вечера, просто не хватило терпения дожидаться шести. Глеб без всякого труда нашел нужный дом, квартиру,-она была на втором этаже,-и вышел во двор, решив порасспрашивать соседей.
   Как назло, на улице не было ни одного мальчишки школьного возраста. И вообще никого. Только у песочницы сидела старушка, а копошившийся у ее ног малыш, радостно гукал и старательно обсыпал себя песком.
   Глеб пожал плечами и сделал вокруг песочницы большой круг. Безрезультатно, правда.
   Старушка продолжала блаженно щуриться на заходящее солнышко, ее внук еще яростнее заработал совочком. Мальчик тяжело вздохнул и сузил следующий круг. На него по прежнему не обращали внимания.
   Разозлившийся Глеб прошел вплотную, едва не касаясь сутулой спины в темном драповом пальто. Опять никакого результата.
   Глеб подумал и уселся на ту же скамеечку. Старуха даже не взглянула в его сторону, а малыш засиял, забулькал и с большим энтузиазмом вывалил на его кроссовки следующую порцию влажного песка.
   Глеб запыхтел. Малыш торопливо грузил совок, явно беспокоясь, что незнакомец вот-вот уйдет. Когда пацан с трудом приподнял переполненную лопатку, нервы у Глеба не выдержали, и он весьма ловко скользнул за старушку. И очень вовремя: малыш не рассчитал замаха и осыпал родную бабушку с ног до головы.
   Зато та мгновенно проснулась. Отобрала у мальчишки орудие производства и темпераментно разразилась небольшой лекцией на тему: только плохие детки обижают собственных бабушек.
   Малыш привычно внимал. Глеб тоже. Затем совок вернули временно притихшему владельцу, а старушка наконец соизволила заметить незнакомца. И тут же строго поинтересовалась: кто он, собственно, и что делает в чужом дворе. А то, мол, поразвелось в наше время всяких, только ломают...
   -Ага,- с готовностью поддакнул Глеб.-И песочницы после них пропадают, как и не было.
   Это старушку поразило. Она развернулась к мальчику и ахнула:
   -И песочницы?! А на что они им, сынок?
   -На наркоту выменивают,-шопотом признался Глеб.-Сейчас, знаете, хорошая доска в большой цене!
   Старушка отшатнулась и с большим подозрением стала всматриваться в его лицо. Глеб поспешил отпереться. Размашисто перекрестился и оскорбленно заявил:
   -Да что вы, бабушка! Да я даже не курю, клянусь собственным здоровьем!
   Старушка продолжала сверлить его прокурорским взглядом. Глеб торопливо добавил:
   -И пива в рот не беру, честное слово!
   Бабуля сурово молчала. Глеб пожевал губами, но ничего путного больше в голову не приходило. Бабка же явно ждала дальнейших откровений. Тогда Глеб зажмурился и выпалил:
   -У меня даже по английскому пятерка, вот!
   Английский старушку доконал. Глаза ее оттаили, а застывшие было морщины мягко поползли в стороны: она заулыбалась. Глеб решил ковать железо, пока горячо. Заглянул в записку и сказал:
   -Я вообще-то в гости пришел. Во-он в тот подъезд. Только мы на шесть договорились, поэтому и жду тут.
   Старушка оживилась и воскликнула:
   -В первый подъезд? Так это же мой подъезд, сынок. А к кому ты, если не секрет?
   -Да нет, какой секрет. Я в шестую квартиру, к Козыреву. Петру Степанычу. Знаете такого?
   Старушка вдруг отодвинулась от него, и лицо ее опять застыло. Глеб испугался:
   -Что, нет в шестой квартире такого? Может, я спутал чего?
   Бабка сдвинула едва заметные бровки и строго спросила:
   -А кто он тебе, Козырев-то? Родственник какой?
   -Да вы что?-удивился Глеб.-Я его еще и в глаза не видел!
   -Тогда зачем он тебе?-въедливо продолжила допрос старушка.
   Глеб пожал плечами:
   -Да так. Совет должен дать.
   Старуха подозрительно осмотрела Глеба с ног до головы, и голос ее немного смягчился:
   -Болен, что ли?
   -Кто?-не понял мальчик.
   -Ты, кто ж еще! То-то я смотрю, бледный такой, одни веснушки на лице и видны.
   Ошарашенный Глеб промолчал. Бабка вздохнула:
   -Тогда ты по адресу.
   Мальчик прошептал:
   -Так вы его знаете?
   -Как не знать,-проворчала старушка.-Его тут все знают, колдуна старого...
   -П-почему - колдуна?- пролепетал Глеб, бледнея еще сильнее: мало ему было своих проблем!
   -А как же?- рассудительно сказала старушка.-Колдун, он и есть колдун, как ты его не назови. Иные, правда, экасентами их кличут, но суть-то не меняется.
   Глеб похлопал рыжими ресницами и робко поправил:
   -Экстрасенсами, бабушка.
   -А пущай!- отмахнулась старушка.- Мне все едино.
   Они помолчали. Малыш озабоченно пыхтел: он завалил себя песком почти по колени и теперь работать становилось затруднительно.
   Глеб едва слышно спросил:
   -А он мне поможет?
   Старушка пожала плечами.
   -Наверное. Он почти всех на ноги ставит. Даже когда врачи отказываются.
   -Он - врач?
   -Какой там врач,-удивилась его бестолковости бабуля.-Колдун! Лекаря, те травками да таблетками пользуют, а энтот...
   -Что - этот?-прошептал Глеб.
   -А бес его знает! Руками поводит, пошепчет что-то себе под нос и всех дел. А то еще, люди говорят, и перед зеркалом посадит. В ночи-то!
   -А зачем?-выдохнул Глеб.
   -Кто его знает. Одно слово, колдун. Как на пенсию вышел, так и балуется. А раньше, говорят, приличным человеком был.
   Глеб посмотрел на часы. Старушка вздохнула:
   -Не злой, правда. Многим помогает. И денег не берет. Не предлагай, смотри, денег-то, а то рассердится!
   -А у меня и нету.
   -И ладно.
   Время подходило к шести. Глеб неохотно встал. Мальчику было сильно не по себе, и он теперь жалел, что вообще подошел к бабке. Неизвестный Петр Степаныч Козырев казался ему такой же загадкой, как и купленная в сентябре маска. И даже более страшной: Глеб о нем ничего не знал.
   Старушка посмотрела на мнущегося у скамейки мальчишку и заботливо напутствовала его:
   -Иди уж, болезный. Небось поможет, ирод.
   И Глеб пошел.
   ХХХ
   На звонок к двери никто не вышел. Зато загудел динамик, оттуда донесся чей-то кашель и незнакомый голос прохрипел:
   -Открыто. Заходи.
   Глеб растерянно оглянулся. Голос нетерпеливо повторил:
   -Да тебе я, тебе! Заходи, нечего головой вертеть. Да дверь захлопни!
   Наткнувшись взглядом на крошечную телекамеру, мальчик перевел дух и осторожно толкнул обитую светло-коричневой кожей металлическую дверь. Не успел Глеб прикрыть ее и услышать мягкий щелчок замка, как тот же голос распорядился:
   -Можешь не разуваться. Свернешь по коридоду налево и - в первую комнату. Я жду.
   Мальчик робко прошел по абсолютно пустому коридору, застеленному лишь темно-вишневой ковровой дорожкой и заглянул в комнату. И широко распахнул глаза: в инвалидном кресле сидел высокий, костистый, абсолютно лысый старик и нетерпеливо смотрел в его сторону.
   Глеб растерялся. Первой мыслью было: он не туда попал. Старик хмыкнул:
   -Чего встал? Заходи. Да не сомневайся: я и есть Козырев.
   Он рассматривал мальчика пронзительными, абсолютно молодыми карими глазами и улыбался. Глеб перевел дыхание и немного расслабился.
   -Садись, что ли.
   Глеб сел и с любопытством уставился на странного старика.
   Темная, сухая кожа туго обтягивала шишковатую голову; из растительности лохматились лишь седоватые брови; тонкие, бледные губы растягивались в подобие улыбки; глаза настороженно поблескивали. Старик даже не пытался скрыть, что внимательно рассматривает посетителя.
   Глеб невольно поежился. Почему-то он никак не решался сказать, что пришел сюда из-за письма, полученного по электронной почте. Как-то не вязался компьютер с возрастом хозяина квартиры. Совершенно не вязался. Может, кто-нибудь разыграл его? Впрочем, старуха-то...
   -Ну, что молчишь?
   Глеб громко вздохнул. Козырев мягко сказал:
   -Это ты маску нашел?
   Врать Глеб почему-то не решился. Опустил голову и поправил старика:
   -Не нашел, купил.
   -Ну, это без разницы.
   Козырев помолчал. Глеб ждал. Затем старик взял со стола раскрытую, толстую книгу с пожелтевшими страницами и протянул мальчику.
   -Ну-ка посмотри, знак на коробке такой, нет?
   Глеб увидел знакомый золотистый диск, перечеркнутый росчерком молнии, и кивнул. Старик невнятно проворчал что-то, быстрым движением отобрал у мальчика книгу, захлопнул ее и процедил сквозь зубы:
   -Не повезло тебе!
   Глеб побледнел. Козырев поспешно поправился:
   -А может быть, повезло. Это, милый ты мой, как посмотреть.
   Они помолчали. Глеб затравленно скользнул взглядом по многочисленным книжным полкам, практически полностью скрывающим стены в довольно большой комнате, и пролепетал:
   -Что вы имете в виду?
   Старик пожал плечами.
   -Долго рассказывать. Впрочем... Ты веришь в Бога?
   Глеб растерялся. Потом честно ответил:
   -Не знаю.
   -А в существование души человеческой? Лишь временно привязанной к нашему бренному телу?
   Глеб пробормотал:
   -Раньше не верил. А теперь... Теперь верю. Из-за маски.
   -Уже неплохо,- констатировал Козырев.
   -Что -неплохо?-не понял Глеб.
   -Разговор легче пойдет,-пояснил старик.
   Раздался звонок в дверь. Глеб вздрогнул. Старик чертыхнулся и нажал какую-то кнопку.
   Только сейчас Глеб заметил: письменный стол старика больше походил на панель в кабине современного лайнера, такую он недавно видел в приключенческом фильме. Длинный ряд цветных клавиш; крошечные окна незнакомых приборов; и вмонтированные в плоскость стола мониторы.
   Один из них вдруг замерцал, и мальчик рассмотрел со своего места: на лестничной площадке перед уже знакомой дверью стоит какая-то молодая женщина в дорогом кашемировом пальто.
   Козырев поймал заинтересованный взгляд мальчика и кивнул на свой стол:
   -Не удивляйся. Это мои ноги и моя горничная. Ненавижу благотворительность. И больницы.
   Глеб посмотрел на старика совершенно другими глазами и прошептал:
   -А откуда это у вас?
   -Да сам сделал. Я же бывший конструктор. Пятьдесят лет на космос работал. А теперь вот для себя рубку создал. Барахла электронного за годы у меня в доме скопилось тьма, да и бывшие сослуживцы кое чего подкинули...
   -Здорово!
   Вновь пронзительно зазвенел звонок. Старик поднял руку, требуя тишины, склонился к монитору и нетерпеливо бросил:
   -Вы с чем, дама?
   Женщина резко подняла голову и уставилась прямо в глазок камеры. Затем оглянулась на пустую лестничную площадку и еле слышно прошептала:
   -Я к Козыреву.
   -Понимаю,- нетерпеливо сказал старик.-Но с чем?
   -Э-э...-замялась женщина.-Не хотелось бы прямо здесь говорить...
   Лицо Козырева вдруг вспыхнуло, брови сдвинулись:
   -Я принимаю только больных. Понимаете? Только больных. Никаких приворотов, отворотов и тому подобной чепухи.
   -Но как же?-пробормотала женщина.-Мне же сказали - вы колдун!
   Старик побагровел еще сильнее, шопотом выругался и рявкнул:
   -Дурость людская! Нет ей границ! Я не колдун, молодка! Я - лекарь! Знахарь! Доктор! Поняла, нет? Не колдун! Не кол-дун!!!
   И разъяренно шлепнул по клавише. Экран погас. Козырев перевел дыхание и мрачно улыбнулся испуганному этим взрывом гостю.
   -Все в порядке. Не обращай внимания.-Затем он нервно побарабанил пальцами по столу и спросил.-На чем мы с тобой остановились?
   Глеб громко сглотнул и прошептал:
   -На душах.
   -Ага!- проворчал старик.-Значит, на душах. Ага!
   Он взглянул в окно: на улице потихоньку темнело, и включил настольную лампу. Потом посмотрел на мальчика:
   -Ладно. Для начала расскажу тебе легенду. Или сказку. Просто, чтобы ты лучше понял дальнейшее. Только не перебивай меня. Я этого не люблю.
   Глеб торопливо кивнул.
   -Вот ты в Бога не веришь. И о душах человеческих тоже раньше не думал. И большинство, подавляющее большинство твоих современников - такие же. Скажу тебе еще: даже сотню лет назад, нет!-пару сотен лет назад,-когда в Бога, казалось бы, верили практически все, это была лишь вера. Вера, а не знание. Твердое знание. Разницу понимаешь, нет?
   Глеб пожал плечами. Козырев хмыкнул:
   -Вера, милый ты мой, это надежда. Всего лишь. Даже слепая вера - это все равно отсутствие полной уверенности.-Он посмотрел на непонимающее лицо мальчика и тяжело вздохнул.-Ну ладно. Вот пример.
   Допустим, я верю, что ты - неплохой мальчишка. Верю, понимаешь? Но ты можешь убить, обмануть, украсть. Значит, я ошибаюсь.
   Теперь так: я знаю, что ты - мальчик, что тебе сейчас - тринадцать...
   -Четырнадцать!- перебил его Глеб.
   -Четырнадцать лет. ЗНАЮ. И этого ничем не изменить. Это факт, не вера. ФАКТ. Ты понял разницу?
   Глеб робко кивнул. Старик сказал:
   -Итак, продолжим.
   Значит, твои современники и твои ближайшие предки - в лучшем случае верят. И это изменило наш мир. А вот в старину... Ну, в дохристианскую эпоху, в Богов не только верили. Люди знали: они существуют. Для них это было непреложным фактом. Как кусок мяса на обед, как восход солнца, как дождь. И они вели себя соответственно. Даже жертвоприношения не были кощунственными в то время. С чего бы? Что такое бренное тело даже для жертвы? Крошечная остановка на вечном пути? Тогда ЗНАЛИ: душа вечна. И действовали, исходя из этого.
   Глеб завороженно слушал, глаза его блестели. Козырев угрюмо улыбнулся:
   -Преступников, страшных преступников, в те времена казнили далеко не всегда. Понимали - нет смысла. Ведь он вернется в мир завтра же. Просто в другом обличье. И снова будет пакостить.
   Причем, имелись в виду не обычные там кражи, грабежи, насилия или убийства, нет. Имелся в виду грех против души человеческой. Когда ее отвращали от света и толкали во тьму. Представь - вечная тьма! И вот таких растлителей наказывали жестоко. Знаешь, как?
   Глеб приоткрыл рот. Козырев кивнул:
   -Правильно. Их не убивали. Их запирали. Навечно.
   Думаешь, откуда в старых легендах идет э-э...пусть версия! о вечном заточении? Не смерти, нет. О заточении!- Он раскрыл какую-то потрепанную тетрадь и грустно сказал.-В древности существовали целые ритуалы. Нам о них практически ничего неизвестно. Так, в самых глухих деревеньках сохранилось что-то типа жутких сказочек.
   Например, деревенские колдуны, по просьбе общества, запирали чью-нибудь черную душу в какую-то безделушку. Обычно, куклу. Страшненькую, внешне воплощающую зло. Ну, в меру фантазии э-э...колдуна. И будто бы эти куклы было совершенно невозможно уничтожить. Ни в воде они не тонули, ни в огне не горели. Чаще всего их прятали. Закапывали, допустим. А опустевшее тело преступника сжигали. Чтобы тому некуда было вернуться. Так в этой старой тетради моим прадедом записано. Потом все это забылось. Твердые знания сменила вера. Просто - вера...
   Козырев помолчал. Глеб вопросительно смотрел на него.
   -Однако, что-то всплывало еще то тут, то там,- глухо продолжил старик.- За это наказывали, ведь право на чудо имел лишь всевышний. Или святой. Многое в те времена отметалось, как язычество. Слепо и глупо. И все-таки...-Козырев дотронулся пальцем до все той же тетради.-Какие-то слухи сохранились. Даже не легенды, а именно слухи. Э-э... кое какие записи частных лиц временами находились.
   В некоторых из них промелькнуло: будто бы в средневековье самых страшных грешников все еще продолжали наказывать таким же образом. Особо избранные и чистые. Посвященные в ритуал. Почти приближенные к Богу.
   Им давалось Церковью право лишать душу человеческую будущего. За грехи. И запирать ее навечно на Земле. Как раз в маске. Так говорит легенда. То есть, увидевшие свет записи полусумасшедших затворников. Обычно, монахов.
   Глеб поежился. Старик вздохнул:
   -Маски делали из кожи погибшего при рождении младенца, абсолютно безгрешного существа, чья душа уже беседовала с Богом. Тело грешника сжигали сразу же после ритуала. А саму маску прятали либо глубоко в земле, обязательно освященной, либо замуровывали в церковных стенах.
   Позже от этого ритуала отказались, признали ересью. А может, просто уже не верили по настоящему в существование души. Так, надеялись. Уж очень страшила смерть, как полное небытие!
   Старик замолчал, бережно листая свою тетрадь. Глеб, не дождавшись продолжения, старательно закашлял. Козырев поднял на него глаза.
   -Теперь можешь задавать свои вопросы.
   -Я не вопросы,-пробормотал мальчик.-Я просто...-И он почти выкрикнул.-Я просто хочу сказать: эти легенды - правда!
   -Слухи,- поправил его Козырев.
   -Пусть, слухи!
   Старик закрыл тетрадь и с интересом посмотрел на мальчика.
   -А откуда ты знаешь?
   -Я... я во сне все видел. Такой ритуал. Семь монахов во дворе-колодце при старой церкви...
   Глеб побледнел и закрыл лицо руками.
   -Что с тобой?-тревожно спросил Козырев.-Тебе плохо?
   Глеб с трудом заставил себя успокоиться и глухо пояснил:
   -Понимаете, во сне... Я... Я был Педро! Это я был распят на горячих камнях! Я, не он! Это меня загоняли в... ничто!- Он застонал и сбивчиво зашептал.-Глухие стены, и солнце прямо в глаза. Семь дней без воды! Семь дней! И семь стариков в белых балахонах.
   Кружат, кружат вокруг, как вороны! А в вытянутых руках золотые диски. Солнце отражается в них, как в зеркалах, и лучи бьют мне в лицо. Я сходил с ума! Они выжгли мне душу! Выжгли!
   Глеб замолчал, глаза его лихорадочно горели, тело била крупная дрожь.
   Козырев быстро выкатил свое кресло из-за стола, нащупал пульс мальчика, огорченно покачал головой и простер морщинистую, узловатую руку над затылком Глеба.
   Горячее, обволакивающее безумие, начавшее было гасить сознание подростка, отступило. Глеб вздрогнул, поднял голову и почти спокойно сказал:
   -А потом все исчезло. Солнце, жар, жажда. Я уже со стороны наблюдал, как мое тело обкладывается сухими осиновыми дровами и сжигается. Живое тело! Только меня в нем уже не было. А потом маску вываляли в моем еще горячем пепле и читали над ней молитвы. Затем бумага, коробка, и мир погас.
   Старик вернулся на место и задумчиво протянул:
   -Вот как это было.
   -Да, вот так!- отрывисто произнес Глеб.-Если только это правда, и я не схожу с ума!
   Козырев тяжело вздохнул:
   -Я тебе сочувствую, мальчик. И я тебе завидую.
   -Завидуете?!-закричал Глеб.-Чему?! Тому, что я тихо схожу с ума?! Тому, что я не знаю порой, кто я?! Что делаю и где бываю?! Что шарахаюсь от единственного друга, как прокаженный?! Так кто я?! А?! Кто?!
   И Глеб неожиданно для себя заплакал. Старик покачал головой и еле слышно отозвался:
   -Зато ты получил давно забытые знания. Я знаю, я чувствую твою ауру. В ней мощь, сынок. Большая сила. В старину таких людей называли колдунами. А сейчас... От такого подарка трудно отказаться!
   -Оно мне надо?-огрызнулся Глеб, пытаясь сдержать нервную дрожь и судорожно всхлипывая.
   Козырев, искусно управляя коляской, исчез из комнаты и вернулся уже с холодной минеральной водой. Он протянул запотевшую бутылку Глебу.
   -Успокойся. И подумай, как следует.
   -О чем?-взвизгнул Глеб, торопливо вытирая покрасневшие глаза.-О том, что однажды не смогу проснуться?!
   -А вот это ты зря.
   -Что - зря?
   Козырев усмехнулся и холодно произнес:
   -Ты - хозяин. Он - гость. Он ничего не сможет сделать, если ты не позволишь. Ты даже можешь...
   Старик внимательно посмотрел на мальчика, глаза его остро блеснули. Глеб пробормотал, уничтожая остатки недавних слез:
   -Что - могу?
   -Растворить его в себе. Со временем. Если захочешь.
   -Это как?-ошарашенно спросил мальчик.
   -Так. Две личности сольются и станут одной.
   Глеб приоткрыл рот и побледнел. Затем прошептал:
   -Но...Он же убийца! Насильник! Вы хотите, чтобы я стал им?!
   Старик усмехнулся:
   -Вот уж нет. Ты же сильнее. Ты - лучше, добрее, милосерднее. Ты - дитя другого века. Ты - другой. Не ему с тобой тягаться.
   -Да с чего вы взяли?!-возмутился мальчик.
   Козырев спокойно повторил:
   -Ты - хозяин. Считай Педро,-я правильно запомнил имя?
   Глеб хмуро кивнул.
   -Считай его просто половиной своей души. Темной половиной. Она есть в любом, понимаешь? В тебе, во мне, в твоем ближайшем друге. В любом. Мы ее постоянно оттесняем. Если хотим, конечно. Извечная борьба добра со злом, света с тьмой, в ней соль жизни. Кто-то сказал: и рай, и ад - в душе человеческой...
   Глеб, не зная, что ответить, дрожащей рукой открыл бутылку и глотнул ледяной воды. Старик грустно произнес:
   -Тут много непонятного...
   -Ч-чего?
   -Ну, почему твой Педро, например, вдруг смог вырваться? Это не так-то просто. В моей книге такая возможность практически отрицается.
   Глеб пожал плечами.
   -День, час, год, твое присутствие, что-то сыграло роль катализатора. Только вот что?
   -Может, погода?-буркнул мальчик.
   -Почему - погода?
   -Ну, не знаю. Гроза была ночью. Страшная. Маска даже светилась. Знаете, фиолетовым. Молнии такой свет давали. И птица еще. Ворон черный. Стекло, дрянь, расколотил!
   -Это когда?- заинтересовался Козырев.
   -Когда я маску из коробки вытащил. И потом, когда вечером ее из шкафа доставал.
   -Забавно,-пробормотал старик.-Животные и птицы обычно чувствительны к катаклизмам. А твой Педро, видно, почуял возможность выбраться и стал пользоваться накопленной силой, давить на тебя и играть окружением.
   -Но почему - ворона?- раздраженно воскликнул Глеб.
   -А кто еще? Их в городе тьма, одна, наверное, рядом с твоим домом крутилась. Вот и почуяла неладное. Других же животных в доме, я понял, нет?
   -Нет. У мамы аллергия на шерсть.
   -Жаль. Интересно было бы понаблюдать.
   Глеб поставил бутылку на стол и в упор взглянул на старика.
   -Так мне от этого Педро теперь не избавиться? До самой смерти? Не загнать его назад, в маску?
   -Ну почему?-усмехнулся Козырев.-Видишь эту книгу?
   Он ткнул пальцем в фолиант, где Глеб недавно рассматривал знакомую эмблему. Мальчик кивнул.
   -Так вот, там сказано: если уничтожить маску, освободится дух. Он в этом мире, только пока здесь маска. Именно она - его прибежище. Постоянное, я имею в виду. Твое тело - лишь временное. Таков выбор Педро. Его удача или неудача.
   -Но... Вы же сами говорили: она в огне не горит, в воде не тонет! Маска, то есть.
   -Только пока в ней заключена чья-то душа! Без нее - это просто кусок кожи. Пусть, хорошо выделанный и искуссно разукрашенный. Брось ее в огонь, и ты будешь свободен. По крайней мере, так сказано в этой книге. Только учти...
   -Что?-пробормотал Глеб, пытаясь переварить информацию.
   -Исчезнет твой Педро и ты... Ты потеряшь то, что приобрел! Его навыки. Его силу. Чем ты сегодня бессознательно пользуешься. И еще...
   Глеб почти со страхом посмотрел на Козырева, до того зловещим стал вдруг его голос.
   -В этой книге сказано: гибнет захваченное тело, и дух возвращается в дарованную ему обитель. Или клетку, это как посмотреть. До следующей возможности получить свободу, понимаешь? А если ты сможешь растворить Педро в себе, если вы с ним сольетесь и станете одной личностью...
   -Тогда что?-испуганно прошептал Глеб.
   -Тогда ... Тогда ты получишь в подарок то, что называют вечностью! И сможешь заглянуть в наш мир через сотню лет, или много позже. Как повезет. Активно или пассивно, по собственному выбору.
   -Не понял.
   -Чудак. Педро мог быть просто наблюдателем. Но не захотел. Поэтому потерял свободу. И потом, ты ведь мог оказаться не таким сильным. Педро просто не повезло.
   Старик посмотрел на настенные часы. Глеб тоже машинально бросил на них взгляд и удивился: время подходило к девяти. А ему казалось, он только пришел! Козырев вздохнул:
   -Я тебе все сказал. Ты теперь можешь выбирать. Сам. А я, извини, устал.
   Глеб встал. Старик угрюмо улыбнулся:
   -Ты родился под счастливой звездой, ты знаешь об этом?
   -Это как?
   -Так. Когда я тебя сюда приглашал... Я многое умею, малыш! Ты мог отсюда не уйти. Живым. Или в здравом рассудке.
   -Ч-чего?-пробормотал Глеб, стремительно бледнея.
   -Теперь-то что дергаться? Я убедился - ты чист. А Педро, что ж... Надеюсь, все обойдется. Я не хочу лишать тебя шанса.
   Глеб потерянно молчал, с трудом переваривая услышанное. Козырев нажал на одну из клавиш на своей фантастической панели и сказал:
   -Я открыл тебе дверь. Будут сложности, приходи, попытаюсь помочь. А еще лучше, вначале позвони.
   Он протянул Глебу визитную карточку. Мальчик взял ее, но уходить не спешил.
   -Мне сохранить это в тайне?
   Козырев пожал плечами и сухо буркнул:
   -Как хочешь. Только прежде чем сказать, поставь себя на место слушателя. В такое трудно поверить, ты не находишь? Правда, сейчас развелось жулья всякого и просто дураков...
   -Будто их раньше не было!
   -Не скажи. Сейчас это вошло в моду.
   Глеб тяжело вздохнул. Козырев бодро улыбнулся:
   -Выше нос! Ты же понял меня? Хочешь избавиться от Педро, уничтожь маску. Лучше сожги. Наверное, так оно проще. Да, так оно проще.
   И Глеб ушел. И с тех самых пор маялся. Уже неделю.
   ХХХ
   Он не знал, что ему делать. Сжечь маску? На это не поднималась рука. Да и Педро...
   Глеб за последние семь дней научился контролировать его: давать частичную свободу, но находиться рядом и в секунду загонять непрошенного гостя в подсознание. Мальчику даже стало казаться, что Педро потихоньку начал как бы исчезать. Растворяться, что ли, понемногу. И самого Глеба наконец перестали мучать кошмарные сны. Он становился собой, почти забывая о своем невольном соседе. И если бы не вчерашний случай в спортзале...
   Какое странное чувство Глеб испытывал, когда удерживал Герку в воздухе! Будто... Будто весь мир был в его распоряжении! И он манипулировал им. А руки... Это так жалко, оказывается!
   Педро наверняка научился этому уже лишившись тела, когда стал пленником маски. Единственная возможность для него ощущать себя живым и не потерять связь с окружающим. Вот и развлекался, как мог. Вспомнить только тот страшный вечер, когда он, Глеб, купил маску!
   Интересно, что думает о нем сейчас Женька Савченко? Что он - экстрасенс? Или Женька по прежнему винит во всем маску? И Педро.
   Глеб помрачнел и бросил хмурый взгляд на антресоли.
   -И зачем я только растрепал ему тогда об испанце?! Правда, потом сказал, что это обычный розыгрыш...
   Глеб вспомнил недавние вопли Савченко о Педро и сдвинул брови. Ему совершенно не хотелось делиться своей тайной с другими. Даже с Женькой. К чему? Чтобы от него шарахались?
   И Глеб решил потихоньку успокоить приятеля. В конце концов, они дружили с детства и не расставаться же им теперь из-за всех этих глупостей?
   О Герке Карапетяне он не беспокоился. Глеб знал: тот искренне поверил, что он - экстрасенс. А если учесть тот бред, что так вовремя подкинул ему Женька, то вообще все в порядке.
   Глеб хмыкнул: Женька временами бывает гениален. Надо же, такое придумать: сегодня есть способности, завтра исчезнут. Гормоны, елки! Здорово.
   А лезть к нему, чтобы проверить, Герка после вчерашнего точно поостережется. Гордый слишком, чтобы так уж запросто проглотить возможное поражение!
   ГЛАВА 15.
   НЕСОСТОЯВШАЯСЯ ДИСКОТЕКА.
   Следующая неделя прошла на удивление тихо. Глеб потихоньку развивал вновь приобретенные способности и теперь совершенно не понимал, как он без них жил раньше. Окружающий мир приобрел совсем другой вид: он весь был пронизал нитями и полями различнейших видов энергий. Что называется, протяни руку и пользуйся. Глеб воспринял это спокойно. В конце концов, включал же он свет в комнате нажатием клавиши! Или музыкальный центр - через пульт, даже из другого конца комнаты. А воля человеческая...
   Женька Савченко продолжал осторожно приглядываться к нему, но с расспросами почему-то не лез. Глеб чувствовал: боялся. И прекрасно понимал почему: он сам боялся.
   Тем более, единственным недостатком его новых возможностей было постоянное присутствие в эти секунды прямо таки кипящего от злости испанца. Мальчик с огромным трудом сдерживал его, не позволяя полностью гасить собственное сознание.
   Глеб до сих пор не знал точно: КТО из них... ну, пусть колдовал. Педро, пытавшийся воспользоваться моментом и захватить власть над телом, или он, Глеб Поляков. Уверен был в одном: не давая минимума свободы испанцу, сам он ничего не мог сделать. Не умел. Пока.
   Глеб перестал толком высыпаться. Ложиться в постель ему тоже было страшно. Даже во сне Глеб теперь контролировал неистового Педро, загоняя его подальше, запирая в неведомых глубинах сознания. И дремал вполглаза, мгновенно просыпаясь, как только в его быстрые, лихорадочные сны вторгалась тема Испании. И успевал ловить отчаяние и ярость Педро. И торжествовал очередную победу, ломая чужую, враждебную ему волю.
   Временами уставший от постоянной борьбы с самим собой, Глеб ловил себя на мысли: сжечь проклятую маску и таким образом избавиться от кошмаров, но... Не мог! Часами валялся на диване и смотрел на антресоли, не в силах заставить себя хотя бы достать коричневую коробку.
   Глебу не хотелось расставаться с полученными способностями! Своими или Педро, неважно. И мальчик утешал себя мыслью, что он - сильнее. Что это продлиться недолго, и Педро скоро исчезнет. Сольется с ним. Растворится в нем. Станет его, Глеба, продолжением. Пусть, недобрым. Он справится!
   ХХХ
   Женька покосился на приятеля: тот на удивление быстро написал сочинение и теперь старательно перемигивался с Маринкой Лебедевой и Нелькой Кузнецовой.
   С Маринкиного стола перекинули записку. Женька нахально перехватил ее и развернул: "Слушай, завтра в семь вечера в нашей школе дискотека. Для десятых-одниннадцатых классов. Пойдешь, нет? Я обычно хожу. Марина."
   Женька хмыкнул:
   -Держи, ловелас!
   Глеб возмущенно прошипел:
   -Чего хапнул?! Не тебе писано!
   -Скажите, тайны Мадридского двора! Глазоньки разуй, рыжий: на записке не указано - кому она.
   -Будто ты и так не знаешь!
   -Знаю. Но надежда, везучий ты наш, умирает последней. Вдруг Маринка прозрела? Пересчитала твои веснушки, прикинула твой росточек в сантиметрах-миллиметрах, сопоставила с моим, и... Я - видный пацан, не находишь, рыжий?
   Глеб фыркнул:
   -Видный! Как фонарный столб, что ли?
   Женька тихо присвистнул и тут же старательно склонился над тетрадью: в их сторону с явным раздражением смотрела Луиза Ивановна, литераторша. Дождавшись, пока она отвернется, он прошептал:
   -Здорово наловчился языком трепать, убогий ты наш! Откуда что берется...
   -При таком-то учителе,-ехидно отозвался Глеб.
   Урок литературы был последним. Когда мальчики сдали тетради, Женька небрежно спросил:
   -Так что с дискотекой? Пойдешь, нет?
   Глеб пожал плечами.
   -Не знаю пока. Сам слышал: она для десятых-одиннадцатых.
   -И что? Маринку же пускают.
   -Маринку! Она девчонка. И красивая девчонка.
   -Значит, не пойдешь?
   -Говорю - не знаю.
   Женька недоверчиво хмыкнул. Глеб настороженно посмотрел на друга.
   -А ты что, собрался идти?
   -Один - точно нет. А если ты рискнешь...
   Глеб бросил быстрый взгляд на Маринку, весело болтающую с подругами и неохотно протянул:
   -Вообще-то можно. Вот только одеть что?
   -Нашел проблему! Джинсы, само собой. С черной рубашкой, например, я помню: у тебя есть такая.
   -Думаешь?
   -А то! Не на бал пойдем, на дискотеку.
   Глеб забросил в сумку расхристанный дневник и с любопытством спросил:
   -А с чего это тебя вдруг туда потянуло? Или девчонка какая появилась?
   -Пока нет. Это у тебя медом намазано. А я мальчик простой, сама невинность...
   -Спешишь потерять?
   Женькины глаза округлись, и он изумленно выдохнул:
   -А ты, сельдь ржавая, делаешь успехи! Скоро язык гастучком завязывать сможешь. Перед дискотекой, например. Эдакая рыбка в кружавчиках. Неплохо, да? Девчонки штабелями сыпаться будут, остроумный ты наш!
   -Куда мне до тебя!
   -Не скажи.-Женька перебросил сумку через плечо.-Ты домой?
   Глеб покосился на Маринку, старательно копавшуюся среди своих тетрадей. Девчонки практически все уже ушли.
   Савченко фыркнул:
   -Все понятно. Ты провожаешь Лебедеву, чтобы на нее какая собачка не гавкнула, ворона сверху сюрпризик не скинула.
   Глеб сдвинул брови. Савченко поспешно сказал:
   -Ни-ни! Я со всем моим уважением! Сделай скидку на зависть черную, на молодость глупую, на гормончики играющие... И забудь!- Он сделал шаг к выходу и обернулся.-Кстати, что ты там насчет дискотеки решил?
   -Созвонимся,- буркнул Глеб.
   -Тогда, пока!
   И Женька звучно хлопнул дверью.
   ХХХ
   Мальчишки встретились у самой школы. Сдавая в раздевалку куртки, они придирчиво осмотрели друг друга.
   Глеб послушался совета Савченко и явился в новых черных джинсах и черной же рубашке с подвернутыми почти до локтей рукавами. Рыжие кудри были старательнейшим образом расчесаны и даже уложены в подобие прически. Женька фыркнул:
   -Елки! Писанный тушью восклицательный знак!
   -Молчи уж, ворона разряженная!- парировал Глеб.
   И смерил презрительным взглядом белоснежную шелковую рубашку с узеньким черным галстуком. Высоченный Женька смотрелся много солиднее большинства старшеклассников, болтавшихся по вестибюлю.
   -Класс! Ударами обменялись, теперь скажи, где Маринка?-усмехнулся Савченко.
   -В зале договорились встретиться,- буркнул Глеб, невольно ежась под насмешливым взглядом рослой девушки из одиннадцатого класса.
   -Тогда пошли,-кивнул Женька.
   Ребята побродили немного по школе, привыкая к обстановке и стараясь не обращать внимания на группки ребят из старших классов. Затем Глеб посмотрел на часы и потянул друга на второй этаж. Именно там, в актовом зале, устраивались дискотеки. И именно оттуда уже доносилась музыка.
   У входа в зал подростков ждало неожиданное припятствие: четверо дежурных. И вся четверка - высоченные лбы из одиннадцатого математического, баскетболисты. Даже Женька на их фоне смотрелся мальчишкой.
   Как-то сразу стало видно, что Женьке вряд ли больше четырнадцати, несмотря на его рост. Уж слишком тоненькой выглядела длинная шея, слишком худыми плечи, слишком гладенькими и розовыми щеки.
   Явно скучающие на своем посту парни встретили их появление с плохо скрываемым восторгом. Они переглянулись и самый накачанный из них, Петька Соломин, шумно потянул носом:
   -Кажется или действительно молочком запахло?
   -Это которое на губах у некоторых не обсохло?-радостно поддержал его Гришка Карасев, так же старательно втягивая воздух длинным носом.
   -Елки,-угрюмо рявкнул бесхитростный Ромка Иванов,-скоро из яслей на танцульки начнут таскаться!
   -Заметь, на НАШИ танцульки!-насмешливо протянул Васька Куценко.
   Мальчишки растерянно притормозили. Глеб сжал кулаки, а Женька увещевающе бросил:
   -Да ладно вам, ребята, нас там девчонка ждет.
   -Девчонка? Ты сказал - девчонка, или я стал туг на уши?
   -Не, Петюнчик! Со слухом у тебя - порядок!
   -Ага!- обрадовался двухметровый Петюнчик.-Это хорошо, а то я было забеспокоился.-Он потер громадные ручищи и заговорческим шопотом поинтересовался.-Так кого из вас, парни, ждет фемина?
   Мальчишки переглянулись, и Глеб угрюмо буркнул:
   -Ну, меня. Вам-то что?
   -Ай-ай-я-яй!- расстроился Соломин и даже укоризненно покачал головой.-Разве можно...
   -Чего-чего?-влез Васька, любовно погладив свои перетянутые резинкой длиннющие волосы.
   -Как чего, Васек?-удивился Петька.-Ты ж посмотри на мальчишечку! Разве в его возрасте можно о девчонках думать, а? Это ж вредно, Васек! Я точно тебе говорю - вредно.
   -Ага,-рассматривая багрового Глеба как в бинокль через сложенные в трубку ладони, прогудел Ромка Иванов.-То-то, я смотрю, он такой маленький!
   -Дружка его девчонки не ждут, так вон как вымахал.
   -Точно, мужики! Это как у собак. Сами знаете, у меня полуторагодовалый боксер, здоров уже, зараза! Так вот, в клубе сказали: раньше двух лет его к сучкам не подпускать. Прямо: ни-ни, мужики! Говорят: рост, стати, все к чертям полетит. Вон, как у этого рыжего сморчка.
   -Серьезно, Гришка?
   -А то! Стал бы я врать!
   Возле растерянных мальчишек начали собираться старшеклассники. Каждую наиболее удачную реплику дежурных встречали хохотом. После последних полетели советы. Большинство сошлись на мнении: всему поможет сон.
   -Святое дело!- одобрил Васька.
   -Малышам сон, как рыбке - водичка, а нашему Петюнчику - хорошее пивко!-жизнерадостно заорал Гришка.
   Петюнчик гордо расправил плечи и потребовал, чтобы Глеб как следует оценил его рост.
   -Два метра одиннадцать сантиметров!-заявил он.- Точно, как в аптеке. А все почему? Да потому что баиньки всю жизнь ложился в положенное времечко!
   -Это ж какое положенное, Петюнчик?-с жарким любопытством влез какой-то недомерок из собравшейся толпы.
   Петюнчик хмыкнул:
   -Тебе это уже не поможет, Косарев, так что не суетись!
   Косарев покраснел и спрятался за чужими спинами, а Петюнчик посмотрел на часы:
   -Как раз это, мужики! Восемь, то есть. Самое детское время! Во сне, чтоб вы знали, сопливчики растут. Клянусь, аж кости трещат. Сам сколько раз по ночам слышал!
   Толпа захохотала. Плечистый Петюнчик еще раз взглянул на часы и рассердился:
   -Вы-то чего ржете, как кони, болваны?! А ну, марш в зал! Давно паркетины пора подошвами протирать! Чистый детсад, ей Богу!
   И он быстренько пропихнул одноклассников через двустворчатые двери. А сунувшихся было за ними мальчишек, моментально ухватил за воротники:
   -А вы куда, мелкотня?! Сказал же вам добрый дяденька - спатеньки пора! Не поняли, что ли?
   -Слушай, пропусти, а? Чего прицепился?-прохрипел Глеб, беспомощно дергаясь в его руках.
   Женька молниеносным движением ткнул пальцем Соломина куда-то в предплечье и, отбежав чуть в сторону, насмешливо наблюдал, как тот трясет мгновенно онемевшей рукой. Мрачный Глеб тоже наконец вырвался и отошел к подоконнику. Ромка Иванов изумленно присвистнул:
   -А щенки-то царапаются, други!
   -Ага,-кивнул Васька и, набычившись, начал рассматривать угрюмых мальчишек.-Хорошего отношения, блин, не понимают.
   -Приемчики разные, понимаешь, выучили,- возмущенно поддержал Гришка.
   -А вот мы их сейчас понянчим на кулачках!- хищно улыбнулся побледневший Петюнчик, недоверчиво ощупывающий собственную руку.
   -Точно. Раз слово доброе до сопляков не доходит,-грозно прорычал Ромка, демонстративно засучивая рукава.
   Женька с тревогой взглянул на прямо-таки пылающее лицо друга детства и воскликнул:
   -Может хватит, а, парни? Поразвлекались немного, кровь погрели, теперь успокоились, а?
   Глеб вытер рукавом выступившую на лбу испарину. Женька поспешно сказал:
   -Чего вы на тех дверях костьми-то ложитесь? Пропустили бы. А то ведь мы не соврали: действительно девчонка ждет. Неудобно же, не находите?
   Старшеклассники переглянулись. Васька с любопытством протянул:
   -Так кого ждут-то? Тебя?
   -Да нет. Полякова. Хотя бы его пропустите. Я, если что, внизу подожду.
   -Вот это друган!-заржал Васька.-Это я понимаю!
   -Да погоди ты!- оборвал его Гришка.-Пусть вначале скажет: кто ждет? Может, врет все.
   -Очень надо!- фыркнул Женька.-Да Маринка Лебедева из нашего же класса. Ее-то вы пропустили?
   Парни снова переглянулись. Петька недоверчиво покрутил головой:
   -Маринка Лебедева ждет этого сморчка?!
   -Эй,-возмутился Ромка,-она же с Геркой ходит, с Карапетяном! Я их сотни раз вместе видел!
   -Ага. А Герка сейчас в больнице отдыхает. Что-то он там сломал, не помню точно что.
   Парни помолчали, обдумывая ситуацию. Затем Петюнчик длинно сплюнул и сложил пальцы в огромнейшую фигу:
   -Вы эту выразительную фигурку из трех пальчиков хорошо знаете?
   -Ты прав, дружище!- хлопнул его по плечу Ромка.-Чтобы мы позволили какому-то недомерку смущать девчонку нашего Карапетянчика? Да еще пока он в больнице? Да ни в жизнь!
   -Парни,-трагическим шопотом воззвал Васька,-я даже согласен пойти на кое-какие жертвы!
   -Это какие ж?- с любопытством поинтересовался Гришка.
   Ромка фыркнул и с большим сомнением уставился на приятеля. Петька сдвинул брови. Васька скорчил самую умильную рожу:
   -Командируйте меня, други! Я лично попасу малолетку на дискотеке! Чтоб никто и близко не сунулся, мало ли...
   -Молоток!-хохотнул Петюнчик.-Нашел-таки повод смыться на танцы! Не растерялся.
   -Ну, зараза,-восхищенно выдохнул Ромка.
   -Так как, мужики? Лечу, нет? Нельзя же бросать такую кралечку без присмотра! И Карапетяну спокойнее!
   -Давай уж,-тяжело вздохнул Гришка.-Проныра!
   Васька моментально нырнул в зал, и Гришка тут же прикрыл за ним дверь, приглушая несущиеся с уже начавшейся дискотеки звуки музыки.
   Глеб смертельно побледнел. Глаза его сначала вспыхнули, затем превратились в кусочки льда. Он мертвой хваткой вцепился в подоконник и еле слышно прошептал:
   -Ах так...
   Женька испуганно приоткрыл рот, но спросить ничего не успел. В зале что-то оглушительно рвануло, и тут же раздались пронзительные крики. А секундой позже двери распахнулись, и оттуда с перепуганными лицами начали выбегать старшеклассники. А за их спинами бушевало нешуточное пламя.
   Какая-то тощая девчонка с личиком крысы пронзительно завизжала:
   -Горим!!!
   Кто-то крикнул дежурным:
   -Вызывайте пожарных и скорую, быстро!
   Петька Соломин, мгновенно забыв про мальчишек, бросился вниз по лестнице в учительскую. Гришка, пропуская мимо себя охваченную ужасом толпу, злобно заорал:
   -Да что случилось-то?!
   Какой-то парень на бегу бросил:
   -Откуда мы знаем? Рвануло что-то!
   -Проводка, наверное,- донеслось уже откуда-то снизу.
   В эту секунду погас свет, и только языки пламени за спинами бегущих кое-как освещали вестибюль, делая происходящее совершенно нереальным: рвущиеся к летнице старшеклассники; ожесточенные, перекошенные лица; сумасшедшие глаза; разинутые в крике рты; и топот множества каблуков по ступеням.
   Глеб еле слышно рассмеялся, и это сразу же привело Женьку в чувство. Он развернулся к приятелю и заорал:
   -Прекрати! Сейчас же прекрати! Немедленно!
   Стоявший рядом мальчишка усмехнулся:
   -Ты о чем?
   -О пожаре!!!-рассвирепел Женька.
   Он схватил Глеба за плечи:
   -Поляков! Поляков!!! Ты слышишь меня, скотина ты рыжая?!
   В бесстрасных глазах Глеба что-то мелькнуло, и Женька затряс его еще энергичнее:
   -Да вернись же ты, кретин!!! Слышишь, нет?! Мы же сейчас поджаримся тут! Глебыч!!!
   Глеб попытался вырваться, но Женька держал мертво. Он тряс друга детства, как грушу, и лихорадочно выкрикивал:
   -Поляков! Поляков! Поляков!
   Будто произносил заклинание. И это помогло. Глеб заморгал, из его глаз ушел лед, и он изумленно воскликнул, осматриваясь:
   -Черт! Что тут происходит?!
   Женька всхлипнул от облегчения и прорычал:
   -Идиот!!! Давай туши огонь, быстро!!!
   Из горящего зала по прежнему выбегали старшеклассники. Из последних. Те, кто пытался тушить пожар. Эти уже не орали. Лишь кто-то невидимый тоненько поскуливал от боли.
   Глеб испуганно пролепетал:
   -При чем тут я?
   -Потом!-рявкнул Савченко.-Вначале пожар! Да быстрее, болван!!!
   Глеб растерянно посмотрел на него, затем кивнул, зажмурился и, когда снова приоткрыл глаза, Женьке вдруг захотелось шарахнуться в сторону. Взгляд Глеба стал отстраненным, мерцающе холодным, в нем засветилась какая-то сумасшедшинка. Савченко простонал:
   -Поляков?
   -Я тут. Погоди. Не мешай. Не отвлекай меня.
   Глеб стиснул зубы, протянул руку ладонью вверх, затем резко сжал пальцы, будто выхватывая что-то невидимое из воздуха, и тут же швырнул это нечто себе за спину. И сполз по стене на пол.
   Женька приоткрыл рот, а потом неуверенно обернулся: в вестибюле была полнейшая темнота, пожар потух. Потух в какую-то долю секунды.
   Женька громко икнул, затем едва ли не первый раз в жизни выругался. Неумело и несвязно. И как в чудеснейшую музыку начал вслушиваться в изумленные вопли старшеклассников и в пронзительный вой сирен: к школе спешили пожарники и машины скорой помощи.
   Он толкнул Глеба в бок и пробормотал:
   -Слышь, Глебыч...
   -Ну, чего еще?-глухо отозвался друг детства.
   -Сматываться нужно, вот что! Танцульки твои все равно накрылись.
   -Давай,-безразлично буркнул Глеб.
   Женька с большим трудом поднялся на ноги и посмотрел вниз: Глеб даже не шевельнулся. Женька возмутился:
   -Ты что, рыжий? Прилип к стене, что ли? Вставай!
   -Ага.
   -Да что ага-то, пироман зачуханный?! Вставай, говорю!
   А так как Глеб по прежнему не шелохнулся, Савченко одним движением поднял его за воротник рубашки и потащил вниз по пустующей уже лестнице, приговаривая:
   -Нет, с этим что-то нужно делать! Свихнемся же. Оба свихнемся. И этот засранец рыжий. И я, любимый. Хватит с нас! Завтра же... Нет, сегодня же вечером! Как только до дома доберусь...
   -Ты о чем?-пролепетал откуда-то снизу Глеб.
   -Молчи, недоразумение рыжее! Навязался на мою голову... Растратчик хренов! Денежки он, видите ли, на маску ухнул... Ладно бы на что путное. Теперь вот зажили весело. Аж ветерок в ушах свистит. Ну погоди у меня, любитель танцулек! Бабник, блин...
   Женька прислонил безразличного, будто выжатого друга к стене и пошел в гардероб на поиски курток. На творившееся вокруг, он не обращал ни малейшего внимания. Лишь порадовался громадному прожектору, включенному одной из подъехавших пожарных машин: свет облегчал поиски.
   Затем Женька втолкал приятеля в плащевку и вытащил на улицу. И волоча его к остановке, истово поклялся:
   -Ну, я твоего испанца... Ублюдка ископаемого... Заразу средневековую... В могилу загоню! Где ему и место!
   ГЛАВА 16.
   НОВАЯ СТРАШИЛКА.
   Следующая неделя превратилась для Женьки Савченко в настоящую каторгу. Он искал выход из сложившейся невероятной ситуации. Чтобы особо не мучиться, подросток заставил себя принять за аксиому: все случившееся с Глебом - правда. Раз сам Глеб в это верит. А уж сходит он с ума или нет, дело десятое.
   Осторожные расспросы домашних ни к чему не привели. Мать просто пожала плечами и заявила, что она терапевт и вопросами психологии никогда не увлекалась. Танька же просто восхитилась его фантазией и посоветовала взяться за перо. То есть, сесть к компьютору и постараться накропать что-нибудь забавное. Вдруг у него действительно способности?
   Просмотренная литература помогла мало: на похожую историю Женька наткнуться не смог. От мистическоих триллеров, которые он за эту неделю перетаскал из пункта проката, свихнулся бы любой, кроме него. Женька, по счастью, не вдумывался. Видя, что ситуация в фильме расходится с настоящей, он просто переключался на другой. И разочарованно откладывал в сторону очередную касету с видиком.
   В четверг Женька почти сдался. И от отчаяния, наверное, решился на следующее: распечатал на принтере с десяток листовок, где очень кратко пересказал случившуюся с приятелем историю, и подошел за завтраком к сестре.
   -Слушай, раздай своим сокурсничкам, а? Тем, что психологией интересуются.
   Таня отставила в сторону стакан с соком и с любопытством спросила:
   -А что это?
   -Да так. Считай, тест.
   Девушка взяла из его рук лист и быстро просмотрела. Затем разочарованно протянула:
   -Опять ты со своей сказочкой!
   Женька вспыхнул, но сдержался. Сел за стол, налил себе чая и сердито посмотрел на сестру.
   -Тебе-то что? Я сам, может, психологом стану. Или психиатром. Это же не одно и то же? А тут как раз на эту проблему наткнулся...-Он стукнул ладонью по столу.-Должна же она иметь решение! Хоть какое-то!
   -Но ведь это выдумка!- возмущенно воскликнула Таня.
   -И что? Если больной в нее верит?
   -Какой больной?!
   Женька устало сказал:
   -Да теоретический! Теоретический, непонятно, что ли? Это тест такой. Задача. Ее нужно как-то решить.
   Таня еще раз прочла текст и пожала плечами.
   -Ну, если так... Отдам, ладно. У меня как раз есть знакомый, он всем этим увлекается. Только...
   -Что-только?
   -Странный тест какой-то. Больше на сюжет для триллера похож.
   -Любой шизик,-буркнул Женька,-сюжет для триллера. Разве нет?
   -Наверное,-Таня сунула листы в свою сумочку и недоверчиво покосилась на брата.-А с чего это тебя вдруг в эти дебри потянуло? Ты же никогда медициной не интересовался.
   -Ну и что? Медицина и сейчас меня мало волнует. Я имею в виду все ваши трупики в моргах.-Женьку передернуло.-А это совсем другое.
   -Да-а?-насмешливо протянула девушка.
   -Вот именно!-отрезал Женька.
   Таня испытывающе смотрела на младшего брата. Женька вскочил из-за стола.
   -Слушай, только не тяни! Отдай сегодня же с утра, а в конце дня опроси ребят, может, кто чего и скажет.
   -К чему такая спешка?-удивилась Таня.-Горит, что ли?
   -Вот именно!-огрызнулся мальчик.
   Сестра нахмурилась, и он поспешно пояснил:
   -Понимаешь, зациклился я на этом! Даже спать толком не могу. Думаю, думаю, и все по нулям. Ну не вижу решения и все!
   -Забавно...-пробормотала Таня.Она какое-то время помолчала, затем посмотрела на младшего брата.-Слушай, а где ты на этот тест наткнулся? Ну, если меня спросят?
   -В Интернете как-то шарил,-с тяжелым вздохом ответил Женька, быстро прикидывая, что на обычную литературу ссылаться никак нельзя: слишком легко проверить.
   -Понятно. Кто-то подшутил, а ты...
   -Слушай,-разозлился Женька,-даже если кто пошутил, все равно эта задачка должна иметь какое-то решение! Как и любая другая. Если сам человек в это верит...
   -Шизик, ты хочешь сказать,- угрюмо уточнила девушка.
   -Пусть! Но он верит, понимаешь? Считай, он обратился к врачу. Тот должен что-то предложить, разве нет?
   -Наверное,-Таня внимательно посмотрела на младшего брата.-Надеюсь, этот шизик - не ты?
   -Ага. Я. Как догадалась?
   Таня улыбнулась:
   -Ну ладно. Жди теперь вечера. Может тебе и повезет.
   ХХХ
   Женьке Савченко действительно везло. Он с самого понедельника практически не видел Глеба. Тот как раз загрипповал и поэтому уже четвертый день сидел дома. Так что не нужно было присматриваться к нему и медленно сходить с ума.
   Пару раз Женька забегал к другу после занятий, подкидывал свои тетради с классными работами и давал перечень пройденных тем. Глеб вел себя образцово: валялся в постели, осторожно пытался шутить и ни разу не вспомнил о проишедшем на дискотеке.
   Женька тоже молчал. Ему легче было признать себя сумасшедшим, чем ДЕЙСТВИТЕЛЬНО поверить в совершенно нереальные, невозможные события.
   Мальчик убедил себя: все - невероятная случайность. И его собственная фантазия, разбуженная внезапным пожаром. И Глеб "тушил" огонь просто чтобы успокоить его. Тот сам погас. Внезапно. Как и разгорелся.
   Что же касается самого Глеба и его странных снов... Обычнейшая шизофрения! А раздвоенность сознания и вера в средневекового пришельца спровоцированы той таинственной маской, страшной грозой в вечер ее покупки и опасным возрастом. И это пройдет! Нужно просто что-то сделать. Вот только что?
   И тут Женьке и в самом деле помогла Татьяна. Она сегодня вернулась домой не одна, а с невысоким, крепким пареньком, очень просто, неброско одетым.
   Женьку сразу же поразило несоответствие между грубоватыми чертами лица гостя и проницательными глазами. Они с парнем с интересом рассматривали друг друга, а Татьяна весело возмутилась:
   -Что, так и будете торчать у порога?
   Женька проворчал:
   -Ладно тебе. Лучше скажи, как мои тестики?
   -А никак. Единственное попадание в десятку.
   Женькины глаза округлились. Он гулко сглотнул и переспросил:
   -В десятку?
   -Ну да. На твою сказочку нашлась другая, она и будет решением для больного. Ну, по-моему.
   -Если он действительно верит в эту историю,-хрипловатым голосом поддержал ее гость.
   -Верит! Еще как верит!-выкрикнул Женька.
   -Тогда пошли,- скомандовала Таня, подталкивая младшего брата в спину.-Вначале мы с Федькой выпьем кофе, а потом...
   -Может, вначале расскажете?-взмолился Женька.
   -Эгоист!- возмутилась сестра.-У меня с самого утра ни крошки во рту не было!
   Женька удивился:
   -Почему это? Ты же деньги на буфет брала.
   -Ну, брала! А сходить не сходила. Иначе когда бы, интересно, я твои тесты пристраивала? На лекциях, что ли? Еще каждый с вопросиками приставал!
   Женька обреченно вздохнул и с надеждой посмотрел на молчаливого Федора:
   -Ты тоже голодный?
   Тот фыркнул. Татьяна закричала:
   -Ну ты, братец, и нахал! Кто же гостей о таком спрашивает?!
   -Подумаешь,-проворчал слегка покрасневший Женька.-Просто если он есть не хочет...
   Федор снова фыркнул и успокоил его:
   -Не волнуйся. Я и за кофе не онемею!
   Затем Женька терпеливо ждал, пока сестра переоденется, умоется и окажется наконец на кухне. И лишь когда кофе был в чашках, а сестра со своим гостем умяли уже по паре бутербродов с ветчиной и сыром, он не выдержал. В упор уставился на Федора и потребовал:
   -Ну начинай, что ли! У меня ведь тоже нервы есть!
   Тот кивнул, поспешно проглотил откусанное, запил кофе и выдохнул:
   -Ты прав. Сейчас. Только обдумаю с чего начать.
   Татьяна показала брату кулак, но ничего не сказала. Схватилась за свою чашку и с любопытством уставилась на товарища.
   Федор усмехнулся:
   -Ладно, слушай. Только пока не перебивай. Я говорить не очень-то умею, больше молчать привык.
   Так вот, сам я из деревни. Вологодская область, слышал? Деревушки там есть, тебе и не представить. В лесах затеряны, с миром практически не связаны. Телевизор и то - редкость. Простая антенна не берет, а спутниковая откуда? Так что там свой телик - бабкины сказки. Была у нас одна такая...
   Федор помолчал и криво улыбнулся:
   -Прочитал я сегодня твою шпаргалку, вспомнил кое что. В детстве сколько ночей из-за этой историйки не спал, кошмары мучили. Верил тогда - правда все. И сестренка моя верила. На пару тряслись. Короче, слушай.
   В давние времена в соседней веси,-это в старину так у нас деревни называли!- ведьма жила. Травы собирала, людей да зверей лечила. И места наши от злых духов охраняла. Сильная была, ей верили и с любой бедой к ней шли. И будто бы тогда же в наших местах девчонка народилась. Злая-презлая. С пеленок весь мир ненавидела.
   А как подросла, людишки прямо взвыли. Скотину домашнюю изводила запросто, любо ей было смотреть, как тварь живая мучилась. А потом и детишки малые исчезать начали. К вечеру с прогулки не возвращаются и все. С собаками найти не могли. Следы словно в воздухе таяли.
   Федор потер затылок и глухо сказал:
   -Ну, я тебе все те страсти пересказывать не собираюсь, которыми нас бабка Марфа сна лишала. Я коротко.
   В общем, выяснили: это Аксютки вина.
   Поймали ее деревенские, связали накрепко, да к ведьме притащили. Спасай, мол.
   Убивать боялись, верили - вернется завтра и тогда окончательно деревню погубит. Одна была надежда - на мудрость предков.
   Ведьма не подвела. Трое суток колдовала в специально поставленной для этого избе. Ее мужики из сухой осины срубили. Затем вышла одна, а в руках кукла тряпочная. Показала ее деревенским и сказала:
   -Здесь теперь Аксютка. В вечном заточении.
   А дом приказала сжечь. Вместе с телом пакостной девчонки. И что удивительно, оттуда даже крика ни разу не раздалось...
   Женька слушал, приоткрыв рот. Забывшая про свой кофе Таня завороженно смотрела на сокурсника.
   Федор вздохнул:
   -Это начало истории. Затем, через много-много лет, когда старая ведьма собралась помирать, позвала она к своей постели приемницу. Та много слабее была, ее уже и ведьмой-то никто не звал, просто знахаркой. Так вот, позвала и велела из подпола шкатулку деревянную выкопать. И куклу показала. Страшную, жуть. Не лицо у ней, прямо таки морда звериная. Из под верхней губы клыки торчали, иной волчара бы позавидовал, глаза угольками светились.
   Показала и говорит:
   -Слабею я. А она, Аксютка, с каждым годом все сильнее становится. Вот-вот из клетки своей вырвется. И ведьмой, не человеком. Многое умеет из того, что русичи и забыли давно. Плохая мысль была ее сюда упрятать.
   Мол, слепой слышит прекрасно, пальцы чувствительны, и обоняние у него развито. Безрукий ноги к делу приспосабливает. А Аксютка... Ей, мол, теперь и рук-ног не надобно, чтобы пакостить. А уж коли на свободе окажется... В общем, держись!
   И строго-настрого наказала за людишками в деревне внимательно наблюдать. А как почует знахарка, что кто-то из них внезапно переменился... Особенно, в худшую сторону... Тут же куклу эту страшную сжечь! И тем закрыть Аксютке дорогу в мир этот. Мол, кукла - уже не только тюрьма, но и дом, и единственное пристанище. Исчезнет она, исчезнет и злодейка.
   Испуганная знахарка предложила спалить зловещую игрушку сразу же, но ведьма лишь головой покачала: нельзя. Куклу, пока там Аксютка, никак не уничтожить. А вот только та ее оставит...
   Федор покосился на потрясенные лица слушателей и грустно улыбнулся:
   -А дальше... Дальше ведьма умерла. И буквально через пару дней из деревни ушла молодая девка. Куда, никто не ведает. И кукла исчезла. Как ни искали ее, не нашли. Так что бродит она где-то по свету, людей губит. Сжечь бы, да Аксютка больно хитра оказалась. Как в кого переселится на время, куклу эту сразу же прячет. Вот и вся сказка.
   Таня протяжно вздохнула. Федор повернулся к побледневшему Женьке:
   -С твоей историей, как видишь, совпадает почти один к одному. Кукла, маска, сам понимаешь, без разницы. Только твоему мифическому больному почему-то повезло. Он все-таки борется, его не сломали. И пришелец заперт, как в ловушку попал. Теперь бы только маску сжечь.
   Таня вскочила со стула, подбежала к мойке и побрызгала в лицо холодной водой. И с облегчением рассмеялась:
   -Ну и сказочка, брррр... Пострашнее твоей истории, Женька, будет. Садистка ваша бабка Марфа, вот что. Такое детям рассказывать! Так и с ума свести недолго.
   Федор пожал плечами.
   -А она сама в эту сказку верила. И передала ее на случай: а вдруг судьба кому из нас на ту страшную куклу наткнуться? Считала: Аксютка со временем обязательно в наши места вернется. И игрушка при ней будет. Вот только обличье...-Он грустно улыбнулся.-Не будешь же на каждую подозрительную незнакомку бросаться!
   -Почему -незнакомку?-возразила Таня.- А вдруг это будет мужчина?
   -Бабка Марфа считала - обязательно женщина. Не знаю, почему.
   Таня какое-то время ошарашенно смотрела на однокурсника, затем махнула рукой и воскликнула:
   -Елки, но ведь это же сказочка! А ты так серьезно говоришь!
   -Антураж должен соответствовать!-спокойно заявил Федор.-Иначе какой смысл рассказывать, вся соль пропадет.
   Таня кивнула:
   -Ты прав.
   Женька пробормотал, не сводя внимательного взгляда с Федора:
   -Значит, маску нужно сжечь? Просто сжечь?
   -Ну да. Во всяком случае, так в легенде говорится. Ты ее сжигаешь, и пришелец исчезает. Тут же. Как и не было. Я так понял: сожжение куклы эквивалентно смерти. То есть, пришелец гибнет, а твой больной совершенно свободен и может наконец забыть о маске. Ведь в твоей истории маска, не кукла, я правильно запомнил?
   -Да. Маска.-Женька долго обдумывал что-то, затем спросил.-А ты веришь в эту историю?
   Федор, уже пивший следующую чашку кофе, поперхнулся от неожиданности и долго кашлял. Потом неохотно проворчал:
   -Сейчас - не знаю. А вот в детстве точно верил. Скажу одно, если бы столкнулся с такой ситуацией, как в твоем тесте, маску непременно сжег бы. На всякий случай. Даже если это просто сказка.
   Таня укоризненно посмотрела на младшего брата и воскликнула:
   -Так и можешь передать. Если тебе адрес оставили. А от нас отстань. Мне Федька обещал еще курсовую по химии помочь сделать. Понял, нет?
   Женька спорить не стал. Думая о своем, встал и медленно вышел из кухни.
   ГЛАВА 17.
   ГИБЕЛЬ МАСКИ.
   В пятницу после уроков Женька сразу же пошел к другу. Зачем, сам точно не знал. Надеялся как-то добраться до маски.
   Никакого четкого плана у подростка не было. Хотя в уме он перебрал их чуть ли не с десяток. Все грешили одним: прекрасной концовкой, когда проклятая маска сгорала без остатка, и смутным, неопределенным началом.
   Женька не представлял, как же ему добраться до коричневой коробки. Он почему-то совершенно не верил, что Глеб отдаст ему свою страшную покупку добровольно.
   Запросто заявит, что именно он, Женька, сошел с ума, понавыдумывал страстей всяких, а его маска тут не при чем. Обычнейшая безделушка и дорогая, кстати. А дальше? Драться с ним, что ли? Выкручивать пальцы? Нет, тут надо что-то придумать!
   Но придумать ничего не получалось. Как попасть в квартиру, когда Глебыча не будет дома? Дождаться его выздоровления, выманить вечерком куда-нибудь и подкатиться к его матери? Мол, можно я подожду Глебыча в его комнате? А потом? В самой комнате костра не разложишь, а тащить маску с собой...
   Женька помотал головой: ну уж нет! Не то, чтобы он окончательно поверил в эту историю...
   Да и где жечь-то? На улице? Вот картинка будет, еще в милицию загребут, пока он с тем костром возится. И дождь сейчас постоянно, отсырело все, никакой огонь не возьмется.
   А вот в ванной, в Поляковской ванной, - запросто можно. Газеты старые поджечь, а потом и маску туда же сунуть. Она не хуже бумаги гореть должна. И дверь запереть нужно обязательно, чтобы до самого конца никто не вошел. Когда же все кончится... Да пусть тогда его Глебыч хоть шизиком объявляет!
   Женька притормозил у самого дома Полякова и бросился к ближайшему газетному киоску. Изумленная продавщица, совсем молоденькая девчонка, неверяще переспросила:
   -Старых, сухих газет? С десяток, не меньше?
   -Ну да!-нетерпеливо бросил странный покупатель.
   Девушка растерянно осмотрела свой прилавок. Женька раздраженно пояснил:
   -Сухие, это чтобы горели получше!
   -Г-горели?
   -Ну да! Как порох!-А поймав испуганный взгляд продавщицы, Женька досадливо махнул рукой. -Да не пироман я! Мне... мне на дачу нужно! Чтобы э-э... листья жечь! Они сейчас влажные, а вот если для начала газеты запалить...
   -Ясно,- с некоторым облегчением прошептала девушка, поспешно выкладывая перед подростком целую стопку макулатуры.-Листья, что ж... Их все осенью жгут.
   ХХХ
   На лестничной площадке Женька замер и растерянно посмотрел на груду газет, зажатых в правой руке. Затем растегнул молнию на своей спортивной сумке и стал поспешно вталкивать в нее бумагу. А закончив, прикрыл на секунду глаза. Женьке было страшно.
   Он попытался посмеяться над собственной нерешительностью и не смог. В эти секунды мальчик перебрал в памяти все странные и необъяснимые события, проишедшие с момента покупки таинственной маски. Их было не так уж много, но...
   Страшная гроза тем сентябрьским вечером. Черная птица, рвущаяся в теплую комнату. Воздух, вдруг ставший густым и вязким, и запах мокрого пепла. Собственный ужас и безмятежное поведение Глебыча. Тоскливое ожидание катастрофы, едва ли не первое в его жизни обращение к Богу, и струйка крови, бегущая из ноющего уха.
   А потом? Потом невнятный рассказ Полякова о его снах, его странные припадки, когда он на себя становился непохож. Случай в автобусе, пусть Глебыч в самой аварии и не был виноват, это глупости, конечно, но он смеялся. И как смеялся!
   Дальше... Дальше спортзал, Герка Карапетян, повисший в воздухе, словно попавшая в невидимую паутину муха, и... и... Появившиеся непонятно откуда деньги! Интересно, этот самый Голубев выздоровел, нет?
   Женька поежился, будто на лестничной площадке потянуло пронизывающим сквознячком.
   А вопли Глебыча о провалах в памяти? О том, что их двое, и он, Поляков, сам не знает, кто он? А недавняя дискотека и мертвенные, льдистые, совершенно чужие глаза?!
   Мальчик с трудом перевел дыхание. Ну, пусть половина из всего этого выдумки. Пусть Глебыч где-то и разыграл его, как он сам уверял. Пусть именно он, Женька, потихоньку сходит с ума, раз верит в подобную чушь, пусть. И все равно единственное лекарство от этого - уничтожение маски.
   Если она исчезнет, можно будет вздохнуть свободно. Ведь если сгорит маска, по легенде исчезнет и проклятый Педро! Верит в это Глебыч, не верит, но он сам-то как?
   И Женька откровенно признался себе, что верит. Нет маски, нет проблемы. И плевать, что Поляков на стенку от злости полезет! Женька ему потом все объяснит. Не дороже же проклятая маска его, Женькиного, спокойствия? Даже если это просто дорогая безделушка...
   Женька восстановил в памяти рассказ Федора и неожиданно подумал:
   -Интересно, это убийство, нет? Раз у Педро вместо обычного тела маска, а я ее уничтожу... Елки, бред какой! Этот испанец умер давным давно! Точно с ума схожу!
   И мальчик твердо решил, что уйдет он сегодня из этой квартиры, только после того, как сожжет маску. Даже если и не сможет как-нибудь обмануть Глеба и сделать это украдкой. Даже если придется с ним драться.
   ХХХ
   Драться не пришлось. Глеб встретил его с улыбкой, практически здоровый. Насмешливо поглядывая на ближайшего друга, он повесил в шкаф Женькину куртку и спросил:
   -Сразу после школы?
   -Естественно. Стал бы я из дома в такой дождище тащиться!
   -И из школы было незачем. Я почти здоров, а у тебя куртка вся мокрая.
   -Да ладно! Мокрая-сухая, какая разница? Чего только не сделаешь, чтобы тебе выходные испоганить.
   -Это ты о чем?
   -Ну ты даешь! Да я ж тебе уроков приволок вагон и маленькую тележку! Хватит, пофилонил!
   -Ну, я же могу сказать, что болел.
   -Ага! С учетом, что во вторник контроша по алгебре и самостоятельная по химии. А в понедельник - сдача зачета по физике. Кстати, по литературе - домашнее сочинение. Ты Луизу знаешь, все равно писать придется, болен-не болен...
   Глеб застонал:
   -А тема?
   -Вот уж не беспокойся! Почти с десяток, на любой вкус.
   -По Толстому?
   -Угадал, рыжий.
   Женька небрежно швырнул сумку у двери в ванную комнату и повернулся к другу:
   -Ты один?
   -Ну да,-непонимающе посмотрел на него тот.-Мама на работе. Сегодня, правда, раньше придет, обещала к пяти.
   Женька невольно покосился на часы и вздрогнул: было пятнадцать минут четвертого. Нужно было торопиться.
   Он заглянул в комнату и кивнул на смятую постель.
   -Все еще валяешься?
   -Матери обещал. Грипп все-таки. Она осложнений боится.
   -А сам как?
   -Да практически нормально. Читаю вон.
   -Ага. И музычка, само собой.
   Женька повертел в руках наушники, покосился на мигающий огоньками музыкальный центр и нажал на паузу. Затем упал в кресло, зевнул и заявил:
   -Слушай, болящий, а кофе в твоем доме получить можно? А то я, знаешь ли, подмерз слегка, пока к тебе добирался. На улице слякотище и ветер, бррр...
   Глеб подошел к окну: день действительно был пасмурным. Над городом висели тучи, и мелкие капли дождя стучали в стекло. Мальчик поежился и протянул:
   -Гадость какая!
   -Так как насчет чего-нибудь горяченького?-перебил его Женька, стараясь говорить небрежно.-Или мне самому заняться, а ты полежишь? Так я запросто, скажи только, где что находится. Я и на тебя сделаю. Трудно, что ли?
   Глеб хмыкнул:
   -Сиди уж! Гость все-таки.-Он уже пошел к двери и вдруг обернулся к товарищу.-Кстати, ты единственный, кто рискнул навещать гриппозного. Даже не позвонил никто ни разу, разве что Маринка с Нелькой...
   -Ну и что? Сейчас это не принято, сам знаешь.
   -Знаю. И все-таки...
   -Что за реверансы, рыжий?-немного смущенно буркнул Женька.-Друг я тебе или не друг?
   Глеб ухмыльнулся:
   -Так что тебе, друг? Кофе, чай или и мясца тушеного разогреть? Я еще и сам не ел, а мать оставила...
   -Все давай!-подумав с секунду, заявил Женька.-От горячего мяса в такую погоду только полный кретин откажется.
   -Пить что будешь?
   -Если кофе растворимый, то лучше чай. А если натуральный...
   -Ничего себе заявочка! А может, тебе свежемолотый подать?
   -Думаешь, откажусь?
   Глеб посмотрел на приятеля и криво улыбнулся:
   -Нет, не думаю.
   -И правильно. Действуй. А я здесь посижу, книжечки вон полистаю. Нужно же посмотреть, чем ты себе голову забиваешь.
   Глеб пожал плечами и вышел. Женька с пару секунд прислушивался к удаляющимся шагам, потом бросился к шкафу. Придвинул кресло, птицей взлетел на него и вытянул с антресолей знакомую коричневую коробку. Хлопок дверцы холодильника застал его в тот момент, когда он швырял пустую уже коробку на место.
   С брезгливостью поглядывая на бледно-серую, будто мертвую маску, Женька Савченко сунул ее за пазуху и скривился от отвращения. Затем одним движением вернул кресло на место. И едва успел усесться в него и взять в руки какую-то книгу, как в комнату заглянул чем-то встревоженный Глеб.
   -Ты чего?
   Глеб потерянно осмотрелся, бросил быстрый взгляд на антресоли и пробормотал:
   -Сам не знаю. Не по себе как-то. И на улице вдруг потемнело, даже пришлось свет включить...
   Только сейчас Женька заметил, что окно как зашторено чем-то темным, а буквы во взятой им наспех книге едва различимы.
   -Елки, действительно стемнело. С чего бы? Еще и четырех нет.-Он подошел к окну и присвистнул.-Вот это тучка! Брюхом по земле скребет, конца-края не видно.
   Глеб потер лоб и мучительно поморщился:
   -Голова что-то кружится.
   Женька посмотрел на бледное лицо друга и проворчал:
   -Расклеился, лопоухий. Ложись, что ли...
   -А кофе?-пролепетал Глеб и снова бросил тревожный взгляд на антресоли.
   -Что - кофе? Обойдусь, не дергайся,-Женька подтолкнул едва стоящего на ногах друга к постели.-Давай-давай, в темпе! Рановато встал, наверное. Грипп все-таки.
   Глеб послушно лег и натянул тяжелое шерстяное одеяло до самого подбородка: его начал бить озноб. Женька удивился:
   -Да что это с тобой? Замерз, что ли?
   -Н-не знаю.
   Женька осторожно потрогал влажный лоб приятеля и невольно отдернул руку:
   -Ты же горишь весь! У тебя температура, наверное, за сорок! Давай, я скорую вызову?
   -Не нужно. Скоро мама придет.
   -А таблетки где лежат? Тебе жаропонижающего нужно выпить. Анальгина хотя бы. Или аспирина. Мне мать всегда дает.
   -На кухне. На холодильнике. На блюдце. Мама выложила.
   -Ладно. Я сейчас. Жди.
   Женька с сомнением повертел в руках несколько упаковок и решил все-таки остановиться на аспирине. Заставив дрожажего Глеба проглотить сразу две таблетки, он набросил на него еще одно одеяло и раздраженно заявил:
   -Закрой глаза и постарайся заснуть!
   -Ты не уйдешь?-простучал зубами Глеб.
   -Нет.
   Женька постоял какое-то время возле больного, потом услышал как задрожало оконное стекло, поднял голову и потрясенно замер: на подоконнике опять сидела черная птица!
   Мальчику вдруг показалось, что его забросило в давний сентярьский день, и ворон на улице тот же самый. Так же лил дождь, так же гудели от вдруг начавшегося ветра кроны высоченных тополей за окном, так же зловеще вбирали в себя оцепеневший город огромные тучи. Где-то над самой головой загремело, и сумрак разрезала ветвистая молния.
   Женька вздрогнул: он вспомнил про маску. Теперь мальчику казалось: она обжигает ему кожу. Даже сквозь вельветовую рубашку.
   Женька бросил быстрый взгляд на Глеба, и ему стало не по себе. Тот лежал смертельно бледный, к влажному лбу прилипли рыжие кольца волос, тонкие пальцы намертво вцепились в край одеяла, глаза были закрыты, а дыхание тяжело, со зловещим свистом вырывалось из посиневших губ.
   -Что с тобой?-испуганно воскликнул Женька и потряс Глеба за плечо.
   Но тот глаз не открыл. Его пальцы словно судорогой свело, испуганному Женьке даже показалось, что Глеб сейчас порвет несчастное одеяло. Затем лицо Глеба дрогнуло, и он еле слышно прошелестел:
   -Нет, Педро, никогда! Никакой свободы...
   Теперь смертельно побледнел Женька. За окном опять сверкнула молния, мальчику почудилось, что в комнате вновь запахло пеплом. Глеб выгнулся дугой и застонал:
   -Я тебе не верю! Плевать на маску!
   Задребезжало стекло, и потрясенный Женька услышал, как заорала ворона. Это вдруг привело его в чувство. Женька вскочил на ноги и, умоляюще глядя на приятеля, пробормотал:
   -Сейчас... Сейчас... Потерпи немного...
   И бросился в ванную.
   Остальные минуты протекали как в дурном сне. Ничего не соображающий, почти парализованный страхом Женька лихорачно рвал на куски купленные газеты и швырял их в ванну. А потом никак не мог сообразить, как поджечь их. У Женьки не оказалось ни спичек, ни зажигалки, и он глупо метался между комнатой Глеба и кухней. Женьку бросало в дрожь от воплей проклятой вороны за окном, от мертвенных вспышек молний, от еле слышных стонов друга.
   Почему-то Женьке казалось: это он во всем виноват. Он взял маску, и Глеб это как-то почувствовал. И Педро тоже. Если он, Женька, не сходит с ума, конечно. И что теперь делать - непонятно. Положить ее на место? Пусть все так и останется? А если... Если с постели встанет уже не Глеб?!
   И в эту секунду мальчик вспомнил про газовую плиту. Его торжествущий вопль перекрыл даже раскаты грома. Женька бросился на кухню. Протягивая дрожащими руками клочок газеты к вспыхнувшей горелке, он невнятно бормотал:
   -Цивилизация, чтоб ее! Ни спичек в доме, ничего! Понапридумывали...
   Костер в ванной разгорелся мгновенно. Прислушиваясь к какафонии звуков на улице, Женька извлек из-за пазухи маску и еле слышно прошептал:
   -Противно Свету, вот и вернись во Тьму, оставь нас.
   Мальчик швырнул ее в огонь и едва успел отпрянуть от вметнувшегося прямо к потолку столба гудящего пламени. И чуть не потерял сознание от страшного, полного мучительной боли, какого-то звериного воя.
   Костер погас так же внезапно, как и разгорелся. И так же внезапно затихла гроза на улице. Тишина действовала оглушающе, Женька даже зажмурился и затряс головой. Ему вдруг показалось, что он оглох.
   Мальчик заставил себя заглянуть в ванну и изумленно присвистнул: там не было даже пепла. Вообще ничего не было. Только странный, еле заметный багровый отблеск на самом дне. Да и он размывался буквально на глазах. И пахло непривычно. Как после сильной грозы.
   Женька долго пялился на нежно-голубую эмаль, но так ничего и не понял. Пожал плечами и на подламывающихся ногах побрел в комнату. А заглянув в нее, ошеломленно застыл на пороге: по ней, как ураган прошел.
   На полу валялись осколки стекол, на письменном столе все было залито водой, золотистые портьеры раздувало свежим, холодным ветром, как паруса в хороший шторм. Зато и небо стремительно очищалось. Тучи разметало только что прошедшей грозой, и ярко-голубых заплат все прибывало и прибывало.
   Женька невольно зажмурился от бьющего прямо в глаза скатывающегося к западу солнца и растерянно пробормотал:
   -Природный катаклизм. Прямо как тогда.
   Женька освобожденно рассмеялся и наконец посмотрел на Глеба. Тот по прежнему лежал в своей постели и, казалось, спал. Женька подошел к нему и осторожно потрогал лоб: он был прохладным.
   Мальчик бросил взгляд на часы: шестнадцать сорок пять. Затем Женька наклонился над другом и прислушался к его дыханию. Оно было еле слышным, но ровным.
   Женька потряс спящего Глеба за плечо. А когда рыжие ресницы дрогнули, торопливо сказал:
   -Глебыч, опять грозой окно разбило, слышишь? И мать твоя вот-вот придет. Что делать будем?
   Знакомые голубые глаза непонимающе уставились на него. Женька рассердился:
   -Хватит ушами хлопать, рыжий! Нечего теперь симулировать! Все кончено, понял? Накрылся твой Педро медным тазом! Все. Финита ля комедия!
   Глеб с трудом сел в постели, обвел глазами свою разгромленную комнату и потрясенно прошептал:
   -Так это не сон был?
   -Сон, догадливый ты наш, сон. Именно, что сон. А теперь ты проснулся, и все в порядке. Ну, если не считать... э-э... небольшого погромчика! Который нужно срочно ликвидировать. Пока твоя мамуля не пришла. Так что вставай. Труба зовет!- Женька пнул ногой ближайшее стекло.-Помню, ты в прошлый раз говорил: кто-то из твоих соседей стекла вставляет всему дому? Ну, подрабатывает?
   -Говорил. Дядя Саша из сорок девятой квартиры,-заторможенно пробормотал Глеб, продолжая круглыми глазами рассматривать свою комнату.
   -Лады! Позовем дядю Сашу.
   И Женька пошел к двери. Впервые за долгое время мальчик чувствовал себя прекрасно: все было кончено! А уж что из произошедшего было правдой, а что результатом воспаленного воображения - неважно.
   ГЛАВА 18.
   НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ.
   -Ты костюм себе приготовил, рыжий, или до сих пор на маменьку полагаешься?
   -А ты?
   Женька Савченко метнул в засыпанную снегом ель крепкий снежок и довольно захохотал: зазевавшегося Глеба как лавиной накрыло. Глядя, как слепо тот таращится, пытаясь хоть частично стряхнуть с себя холодную, колючую массу, Женька заявил:
   -Нечего было вопросом на вопрос отвечать!
   Глеб сердито воскликнул:
   -А тебе вечно везде сунуться надо! Что, бессоница замучила?
   -Угадал, лопоухий. Именно бессоница и именно замучила. Так как там насчет костюмчика? Сварганил что-нибудь?
   -Стараюсь.
   -И над чем трудимся?
   -А секрет.
   -От меня?!
   -Ага. Сюрприз, понимаешь?
   -Ну, елки...-Женька раздраженно покосился на друга и забормотал.-Веснушка в квадрате - это веснушка. Возведем ее в куб, что получим? Опять-таки вульгарное рыжее пятно. Увеличим степень до бесконечности и результат? Глебка Поляков, блин, на мою голову!
   Ребята не спеша побрели по заснеженной аллее, где недавно прошедшая снегоуборочная машина оставила широкую дорожку. Снег последние несколько дней шел практически непрерывно, и город больше всего напоминал громадный снежный сугроб.
   Впрочем, приближающиеся новогодние праздники заставляли относится к этому белому нашествию снисходительно, и если бы не движение на дорогах...
   Сегодня, например, больше половины маршрутов городского транспорта были отменены, а едва ползшие автобусы и троллейбусы были так переполнены, что ребята предпочли возвращаться из школы пешком. Тем более, погода была с утра прекрасной.
   Небо наконец очистилось от туч, и яркие солнечные лучи превращали заснеженный город в громадный, играющий всеми гранями драгоценный камень. Смотреть на это сверкающее великолепие можно было только сквозь затемненные стекла, поэтому ребята все время щурились, но настроение все равно было отличным.
   Глеб покосился на нырнувшего в сугроб ярко-рыжего спаниэля и рассмеялся. Женька встретил очередной прыжок жизнерадостно повизгивающей собаки пронзительным свистом и обернулся к приятелю.
   -На вечер вместе пойдем или встретимся уже в школе?
   -Это как хочешь.
   -Тогда вместе. Я за тобой зайду к семи, понял? Чтоб был готов. Да, и мать предупреди, чтобы до одиннадцати не ждала.
   -А то она сама не знает!
   -Помалкивай, рыжий. В прошлом году она и моих на уши поставила, чуть ли не с девяти звонить начала.-И он передразнил.-Женечка еще не пришел? А вы уверены, что с ними ничего по дороге не случится? Может, их лучше встретить у школы? А то мало ли...
   Глеб хмыкнул, но промолчал. Женька загреб в руку побольше снега, сжал его и скривился: вместо нормального снежка на ладоне лежал подтекающий водой кусок льда. Он, щурясь, посмотрел на солнце и обеспокоенно сказал:
   -Зараза, как шпарит! На дорогах сейчас подтает, а к вечеру...
   -Думаешь, гололед будет?
   -Ну да. Сейчас около нуля, а уж к ночи подморозит обязательно. Ну и везет же нам! Представляешь, по льду к школе тащиться?
   -Почему - по льду? Тротуары песком посыпят.
   -Ну ты, рыжий, оптимист! Сегодня первый день снег не валит, хорошо, если они хоть почистить их успеют.
   -Тогда давай автобусом?
   -Ага. В давках. Как раз когда я в костюмчик свой влезу!
   Глеб с любопытством посмотрел на друга и осторожно поинтересовался:
   -И что за костюмчик? Или тоже секрет?
   -Точно, любознательный ты наш, секрет. И еще какой. Вечером увидишь, за штаны держись покрепче, честно предупреждаю...
   -Держаться?-непонимающе покосился на него Глеб.
   -А чтоб не выпрыгнуть из них с переляку!
   И Женька, помахав другу рукой, перебежал на другую сторону улицы. Прежде чем нырнуть в подворотню, он закричал:
   -Эй! Чтобы в семь вечера в прихожке топтался, понял, нет? Шапку, так и быть, можешь в руках держать!
   И исчез.
   ХХХ
   К досаде Женьки, Глеб его распоряжение выполнил буквально: ждал в прихожке полностью одетым, и увидеть его костюм Савченко так и не удалось. И если сам Женька вертел в руках громадный полиэтиленовый пакет, куда были уложены остатки реквизита, то Глеб явно собрался идти налегке. Мальчик удивился:
   -Эй, а обувь? Или ты в своих луноходах решил на дискотеке топтаться? Думаешь, Маринка оценит?
   Глеб ответить не успел. Вмешалась его мать:
   -Не волнуйся, Женечка, все в порядке. Костюм ему отец прямо к школе подвезет. Ему лишь на вечер дают. Из театральной костюмерной. Ты бы видел, как...
   -Мама!-сердито оборвал ее сын.-Это же сюрприз! Помолчи пожалуйста!
   -И для Жени тоже?-удивилась женщина.
   -В первую очередь - для него! Остальные вряд ли оценят.
   -Ну ладно-ладно, извини.
   -Ничего. Ма, ну мы пошли?
   -Хорошо. Только через дорогу поосторожнее. Гололед!
   -Не жди раньше одиннадцати! И вообще, не беспокойся.
   ХХХ
   В лифте стояли молча. Женька сверлил взглядом невозмутимое лицо друга и пытался угадать: что же за умопомрачительный костюмчик тот приготовил к новогоднему вечеру. Да еще желая поразить именно его, Женьку. В голову ничего толкового не приходило, и Савченко мрачнел на глазах.
   Терпения ему хватило еще минут на десять. Свернув на Воскресенский проспект, он не выдержал. С трудом удерживая равновесие на обледеневшем тротуаре, Женька проскрипел:
   -Эй, рыжий, я же не дойду...
   -Скользко? Ты к обочине поближе держись, тут песка побольше сохранилось.
   -Издеваешься, да?
   -Не понял. Ты о чем?
   -Ах ты ж ошибка природы! Я о твоем костюме говорю, не дошло, что ли?!
   -При чем тут мой костюм? И потом, ты же его сейчас увидишь.
   -Э, нет! До школы еще минут двадцать пилить, не меньше. Так что колись! Я, например, вампирчиком выряжусь. Зубки накладные достал, масочку, закачаешься! А ты кем?
   -Не-а,-замотал головой Глеб.- Подождешь свои двадцать минут, не вечность.
   Тротуар пошел под уклон, и Женька с Глебом были вынуждены замолчать. Редкие прохожие с трудом держались на ногах. Подвыпивший мужчина прилип к фонарному столбу: все попытки оставить его кончались плачевно, и добирался он до этой спокойной пристани уже на четвереньках. На глазах мальчишек, уже в третий раз.
   Женька хихикнул:
   -Ему и ночевать здесь придется. Обнял, как родного.
   Ребята осторожно перешли дорогу, ведущую в ближайший двор, и Глеб вдруг обернулся. Около деревянной горки суетились малыши. Они скатывались вниз кто на ногах, кто на санках, кто на собственной спине, и стекла в окнах дрожали от их криков и смеха. Хорошо накатанная, обледеневшая дорожка тянулась практически к самому проспекту. Женька обернулся и подтолкнул застывшего друга:
   -Эй, ты чего? Заснул?
   Глеб вздрогнул и перевел на него затуманенные глаза. Ему было не по себе. Хотелось бежать от этого двора как можно скорее, и хотелось остаться: посмотреть, что же случится. В последнем Глеб почему-то не сомневался. Но Женька потянул его за рукав, и мальчик нерешительно двинулся следом.
   Они отошли от заинтересовавшего Глеба двора уже метров на десять, когда женщина, шедшая им навтречу, вдруг закричала. И тут же воздух наполнился пронзительными гудками машин, скрежетом тормозов и перепуганными воплями людей. Женька обернулся, глаза его округлились, он пробормотал:
   -Ничего себе!
   И резко дернул к стене ближайшего дома растерявшегося Глеба. Глеб словно во сне смотрел, как немногочисленные прохожие, скользя и падая, спешат под защиту каменных стен и буквально пластаются вдоль них, стараясь занимать как можно меньше места. Он заставил себя обернуться и чуть не застонал от облегчения. Нет, картина, конечно, была страшненькой, но... Люди были в безопасности!
   Не прекращая гудеть, с вершины холма, где и брал начало самый старый в их городе Воскресенский проспект, с огромной скоростью мчался серебристый рефрижиратор. Почти весь транспорт, по счастью, не столь многочисленный из-за погоды, спасался по обочинам дороги. Испуганные пассажиры спешно покидали салоны и бежали к домам. Самые удачливые водители скрывались на боковых улицах.
   Мальчишки слышали, как переговариваются встревоженные прохожие:
   -Похоже, тормоза отказали.
   -Ничего, через два квартала дорога подниматься начнет, тормознет. Куда денется...
   -Хорошо, машин практически нет.
   -И не говорите!
   -Гололед проклятый.
   -Воскресенский в такую погоду вообще перекрывать положено, он через два холма идет.
   -В шины специальные нужно машины обувать, вот что.
   -Вы еще скажите, цепи на колеса наматывать!
   -А хоть бы и цепи...
   Огромная машина, не переставая оглушительно гудеть, неуклонно приближалась, включенные фары казались глазами диковинного зверя, и в этот момент... Из только что оставленного ребятами двора вдруг вылетели легкие красные санки, птицей пролетели с десяток метров и встали как раз посреди проспекта!
   Весь мир замер. Время будто изменило свое течение, секунды делились на мгновения, растянутые до бесконечности. Потрясенные прохожие поразительно четко видели совсем крошечного, лет двух, мальчишку, одетого в ярко-голубой комбинезончик и обмотанного для тепла белоснежным шарфом.
   Ослепленный светом надвигающегося на него монстра, он зажмурился, звонко рассмеялся и позвал, сильно картавя:
   -Глишка! Хочу снова на голку!
   Люди застыли: никто бы не успел добежать до малыша и вернуться обратно. Кто-то зарыдал. Женька прошептал:
   -О Боже!
   И зажмурился.
   Глеб гулко вздохнул, его голову словно ледяным обручем охватило. Он смотрел на летящую сквозь безмолвный теперь проспект потерявшую управление машину и обреченно думал:
   -Слишком тяжелая.
   И проклинал мгновение, когда согласился идти на новогодний вечер пешком. Если бы он сел в автобус...
   Глеб бросил быстрый взгляд на перекошенное лицо друга и развернулся к мчавшемуся рефрижиратору. И почувствовал, что он движется прямо на него. Ясные, ничего непонимающие глаза малыша невидяще скользнули по подростку, и Глеб задрожал. И вытянул вперед руку.
   Женька пришел в себя от оглушающей тишины, опустившейся на центральную улицу города в этот зимний вечер. Ни криков людей, ни визга тормозов, ни шелеста шин пролетающей мимо громадной машины, ничего. Он повернул голову к крошечным красным саночкам, и рот его непроизвольно открылся.
   Санки находились на месте. Задравший головенку, все еще живой малыш восторженно таращился на нависший над ним бампер рефрижиратора и пытался дотянуться до него рукой, ему явно хотелось прикоснуться к великолепной машине. А та...
   Женька вытаращил глаза: огромнейшие колеса продолжали вращаться! Мальчик видел обезумевшее лицо вцепившегося в руль человека, его разинутый в безмолвном крике рот. Потрясенный, Женька обернулся к другу и снова застыл от изумления.
   Бледный до синевы Глеб медленно сползал по кирпичной стене дома, его правая рука была вытянута в сторону машины и явственно дрожала, подламываясь в локте. Огромные голубые глаза слезились, на рыжих ресницах уже намерзал серебристый ледок. Потерявшие свой цвет губы на фоне ярких веснушек казались серыми, рыжие волосы липли к вискам, вязаная шапка валялась в ногах.
   Мгновенно забыв о трагедии на дороге, Женька закричал:
   -Эй, что с тобой?!
   Его вопль прозвенел над улицей, как звон колокола, заставляя людей постепенно приходить в себя. Кто-то пораженно прошептал:
   -Она стоит...
   -Почему она стоит?!-истерично завизжали за спиной.-Посмотрите на колеса!
   Женька, не обращая внимания на окружающее, затряс друга:
   -Да очнись же ты!
   Глеб скользнул по нему взглядом, на секунду в его глазах что-то мелькнуло, и он прохрипел:
   -Не трогай меня... Лучше...
   Он сполз еще ниже и уже почти сидел на обледеневшем тротуаре, но руку по прежнему не опускал, она все так же была вытянута в сторону буксующей на дороге машины.
   -Что - лучше? Ну?!
   -Малыша... с дороги... убери... быстро...
   Женька растерянно обернулся на рефрижиратор и вдруг все понял. С ужасом глядя на друга, он прошептал:
   -Это ты ее держишь?
   -Тяжелая,-еле выдавил мальчик.
   -Но...- Женька уставился в бледное, перекошенное от страшного усилия лицо, и потрясенно пролепетал.-Я же сжег маску! Сжег! Педро умер! Я точно знаю, он умер!
   -Малыша... Быстро...
   Женька отшатнулся от друга и развернулся к дороге. Там ничего не изменилось. Ну, если не считать, что счастливый малыш дотянулся таки до бампера и теперь радостно смеялся. А какая-то молодая женщина, стоя на обочине, монотонно приговаривала:
   -Ну иди же ко мне, иди! Я тебе конфетку дам, честное слово.
   И неверяще смотрела на вращающиеся колеса, боясь сделать лишний шаг и тем стронуть эту металлическую громадину с места.
   Пожилой, немного помятый мужик пьяно бормотал:
   -Бросаю пить. Все. Точно бросаю. Глюки пошли, это знак. И нет бы черти, как у порядочных людей, а то...
   Женька осторожно обошел женщину и шагнул на дорогу. И вдруг замер. Мальчику стало страшно. Вдруг вспомнилось, что ему только четырнадцать, и вся жизнь впереди. И не виноват он вовсе в этой ситуации, виноват этот противный малыш и тот, кто за ним присматривал. И почему именно он, Женька, должен соваться под эту страшную машину?
   Неожиданно пришло в голову, что если сказочка Федора насчет куклы оказалась неправдой, то Педро до сих пор жив, и тогда... Тогда Женька единственный, кто знает о нем! И стоит только ему шагнуть на дорогу, как проклятый испанец отпустит машину и...
   -Покатай меня машинка, а? Я холоший, я кашку всю-всю за завтлаком съел!
   Беззаботный лепет ребенка штопором ввинчивался в мозг подростка, он стиснул зубы и обернулся, ища взглядом друга. А увидев, задрожал: Глеб уже почти лежал на асфальте, и его рука не упала на землю только благодаря тому, что опиралась на колено.
   -Не успею!-подумал он.
   Ему показалось, что губы Глеба шевельнулись, и в памяти всплыло:
   -Тяжелая...
   Женька всхлипнул, зажмурился и рванулся к машине.
   Дальнейшее заняло секунды: он грубо оторвал мальчишку от бампера вздрагивающей от напряжения машины и, не обращая внимания на его рев, побежал к тротуару. А переступив невидимую черту, не услышал, нет, почувствовал всеобщий вздох облегчения. И тут же, будто получив какой-то невидимый сигнал, серебристый рефрижиратор сорвался с места и огромным снарядом промчался вниз по проспекту.
   Оскорбленно ревущего малыша вырвала из рук подростка молоденькая женщина, почти девочка. Кто-то изо всех сил стукнул его по спине. Кто-то сунул ему в руку открытую банку с пепси. Кто-то истерично рыдал на его плече.
   Женька ничего этого не слышал и не видел. Он не мог оторвать взгляда от раздавленных, расплющенных чуть ли не в лепешку маленьких красных саночек посреди дороги, и в его воспаленном мозгу птицей билась единственная мысль:
   -Успел!
   И лишь когда взволнованный пожилой мужчина едва ли не насильно заставил его глотнуть ледяного пепси, мальчик вышел из ступора. И обернулся к другу. А увидев лежащее прямо у стены какое-то вдруг удивительно маленькое тело в знакомой куртке, отбросил банку в сторону и побежал к нему.
   Женька упал на колени и ужаснулся мертвенно бледному, влажному лицу. Рыжие волосы, прилипшие ко лбу Глеба, казались языками пламени, кончик носа вдруг заострился, скулы были туго обтянуты, веснушки смотрелись на голубоватой коже, как черные угольки на снегу.
   Женька оглянулся на столпившихся вокруг спасенного малыша возбужденных людей и неожиданно для себя грязно выругался. И вцепился в обмякшее тело друга, пытаясь хотя бы посадить его, пусть и на асфальт. А когда привалил Глеба спиной к стене дома, то натянул ему на голову валявшуюся на земле шапку и прорычал:
   -Хватит притворяться, симулянт чертов! Открой глаза, ну?!
   И, глядя в безжизненное лицо друга, Женька вдруг заплакал. А потом бешено затряс его, приговаривая:
   -Нет уж, мухомор рыжий, ты у меня фиг помрешь! Я тебя достану и там, ты меня знаешь. И нечего передо мной мертвеца изображать, все равно не поверю. Так что открывай глаза, быстро, а то я тебе сейчас...
   Глеб висел в его руках тряпочной куклой, и окончательно свихнувшийся Женька рассвирепел. Изо всех сил шлепнул друга детства по щеке и яростно прохрипел:
   -А костюмчик?! Ты ж так и не сказал мне что за костюмчик! А теперь, значит, умирать надумал?! Убью, скотина бесчувственная!!!
   И чуть не уронил Глеба, когда золотистые ресницы наконец дрогнули. Глеб с трудом приоткрыл глаза и растянул непослушные губы в улыбку:
   -Не вытряси душу, болван! И так еле держится...
   Женька крякнул от неожиданности и, глядя в такие знакомые голубые глаза, умоляюще прошептал:
   -Ты ж не Педро, нет?
   -Нет. Я Глеб.
   -Педро умер? Ну, когда я сжег маску?
   -Когда ты сжег маску, его не стало.
   Женька Савченко всхлипнул от облегчения, затем вмазал ближайшему другу по другой щеке и оскорбленно проревел:
   -А машина?! Разыгрывал, обглодыш рыжий?!
   Глеб через силу ухмыльнулся:
   -Нет.
   -Что?!
   -Нет. Я просто кое чему у него научился. У Педро. Он - часть меня, понимаешь?
   Женька застыл, пытаясь переварить информацию, потом всмотрелся в болезненно заострившееся лицо друга и пролепетал:
   -Как же ты ее удержал, такую громадину?
   Глеб не ответил. Глаза его снова начали закатываться. Женька с секунду еще потрясенно смотрел на него, потом обернулся к гомонящей за их спинами толпе и закричал:
   -Скорую вызвали, нет?! Тут человеку плохо!
   Какая-то старушка наклонилась над лежащей на его коленях головой Глеба и сочувственно пробормотала:
   -Ишь, чувствительный какой. Небось, перепужался...
   -Скорую!!!-бешено заорал стервенеющий Женька.
   Сморщенное личико отшатнулось, и старушка обиженно прошамкала:
   -Чего кричать-то? Вызвали уже. Там и женщине плохо. Видать, сердце прихватило...
   Бормоча что-то себе под нос, она медленно побрела в сторону никак нерасходящейся группки людей, а Женька замер в ожидании. А услышав вдалеке рев сирены, свирепо прошипел:
   -Не вздумай умирать, рыжий! Помни, ты так и не сказал мне, что у тебя за прикид...
   И, честное слово, ему показалось, что Глеб едва заметно улыбнулся.
   КОНЕЦ.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"