Гордеев Петр Александрович : другие произведения.

Защита поэта. Глава 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Исторический детектив.

  Глава первая
  
  Содружество поэтов Аталанты,
  И юные, и зрелые таланты
  Пируют в храме муз своих,
  Почтив вначале жертвой их.
  (Аталанта - остров в средиземном море. На нем находился древнегреческий город, возможно, не один. - П. Г.
  "Содружество поэтов" - уже с 7 века до н.э. в греческих городах стали появляться литобъединения. Назывались они "мусическими сообществами". - П. Г.
  Музами поэтов, то есть богинями-покровительницами, в древней Греции считались Каллиопа, Евтерпа, Полигимния, Эрато. - П. Г.
  "...Почтив вначале жертвой их" - любой пир в храме начинался с жертвоприношения богу или богам. Часть мяса закланного животного шла на угощение участникам пира. - П. Г.).
  Пока гостей влечет лишь пища,
  Иначе будет в животе
  Большая очень скукотища
  И будут песни, да не те.
  Поевши, начали симпосий -
  Беседу умную с вином:
  Оно, конечно, не амбросий,
  Но истина, и правда, в нем -
  И взгляды, шутки веселее,
  Приятней сразу разговор.
  Но здесь не просто пьяных сбор,
  Не просто греков пированье,
  А близких тонких душ собранье,
  Поэзии питомцев хор.
  (Симпосий - увеселительная часть пира, начинавшаяся после приема пищи, включавшая в себя обычно винопитие, беседы, выступления танцовщиц, музыкантов, поэтов, жонглеров и другие развлечения. - П. Г.
  Амбросий - приятнейший напиток, который пили боги на Олимпе. - П. Г.
  "Но истина, и правда, в нем" - намек на слова А. С. Пушкина, который в своем стихотворении восклицает: "Но истина в вине!").
  Раздался лиры звук, прелестней
  Которого поэту нет.
  Один из них заводит песню,
  Затем - другой ему во след.
  Часы бегут. Уж вечер скоро.
  Уйти собрался вдруг Аброй
  (В поэме этой наш герой).
  Ему сказали: "Что так рано?
  Обычно не спешишь домой,
  А нынче уж уходишь - странно.
  Жена не ждет - ты холостой".
  "Живу я дальше вас отсюда:
  Хочу уйти, светло покуда -
  Боюсь, мне встретится злодей,
  Убивший много так людей, -
  Аброй тревожно отвечает. -
  И ведь не просто убивает,
  А, как известно, даже им
  При этом груди разрывает,
  Еще, наверное, живым".
  Поэт, который песнь читает,
  Ее сейчас же прерывает.
  Повисла сразу тишина.
  Была тревожною она.
  И стало жутко всем поэтам:
  Они все вспомнили об этом
  Ужасном очень маньяке,
  Что жил когда-то вдалеке
  (Молва о нем давно ходила
  И край весь греческий страшила),
  И вдруг явился он сюда.
  Его найти, поймать труда
  Немало стража приложила,
  Но все бессилен их стратег,
  Хотя не глупый человек.
  (Стратег в греческих полисах в мирное время выполнял роль главного полицейского, следователя и дознавателя. - П. Г.).
  И пир закончился уныло.
  Спешат поэты все домой,
  Подумав что бы им грозило,
  Когда бы темною порой
  Пошли по улице глухой.
  
  Пора о повести герое
  Немного больше рассказать,
  Его немного описать.
  Подробно фабулу я строю,
  В которой будет он, не скрою,
  Не раз в опасности большой:
  Ну, я рассказчик уж такой -
  Люблю, чтоб было интересно -
  Рассказ плохой, когда в нем пресно.
  Сперва поведаю о том,
  Каким кормился ремеслом.
  Владел запасом слов богатым
  И много речи говорил -
  Судебным ритором он был,
  Сейчас сказали б, адвокатом.
  Каким был внешне? Чуть черняв.
  С большими карими глазами.
  А роста среднего. Кудряв.
  С весьма развитыми плечами.
  
  В тименос часто он ходил
  И жертвы в храмах приносил.
  (Тименос - часть древнегреческого города, где находился комплекс храмов и алтарей. - П. Г.).
  И здесь как раз началась драма,
  Которой посвящен рассказ.
  Однажды вышел он из храма,
  Наверное, не в добрый час.
  Аброя, встретивши нежданно,
  Один клиент остановил
  (Удаче рад был несказанно)
  И с час, наверное, вводил
  Героя нашего он в дело.
  Оно задержки не терпело.
  "Составишь речь?" - затем спросил.
  "Ну что ж, возьмусь", - Аброй ответил.
  Когда расстался с ним, заметил,
  Что уж смеркается, а он
  Своей любимой Афродите
  Не сделал даже и поклон:
  Героя нашего поймите -
  Он был в красавицу влюблен.
  (Афродита - богиня любви. Древние греки с нею связывали свои надежды на удачу в любовных делах. - П. Г.).
  Киприды статуя стояла
  На площади меж храмов тут,
  Нагой красою восхищала.
  Мужчины ежели пройдут,
  Не только взглянут с восхищеньем,
  Но также с сильным вожделеньем.
  (Киприда - второе имя Афродиты, по месту ее рождения, острову Кипру. - П. Г.).
  Аброй подумал: "Надо б в храм
  Зайти и деньги дать жрецам,
  На жертву ей, но для Гермеса
  Уже потратил деньги все,
  А без него не будет веса
  Моей ораторской красе.
  (Бог Гермес считался покровителем ораторов. - П. Г.)
  Попозже сделаю закланье.
  Сейчас же просто помолюсь
  И в долгом истовом старанье
  К богине с просьбой обращусь
  Пресечь душевное страданье -
  Иль мне в любви удачу дать,
  Иль вовсе больше не влюблять".
  Однако сделалось морозно
  В его испуганной душе,
  Когда увидел, что уже
  Сильнее смерклось. Нет, уж поздно.
  Но тут же мысленно сказал:
  "С каких же пор ты трусом стал?
  Чего бояться в этом месте?
  Всегда здесь люди. С ними вместе
  Дадим отпор мы маньяку,
  Придет он если на ловитву.
  Себя на смерть не обреку,
  Останусь если на молитву".
  Подходит к статуе Аброй,
  Киприде стал молиться снова,
  Твердя опять за словом слово
  С привычной истовостью той,
  Привык молиться ей с какой.
  Когда закончил, пеленою
  Подернул сумрак все кругом,
  Пока не слишком уж густою:
  Неплохо было видно в нем.
  Аброй домой пошел. Случайно
  Взглянул на бодрос вправо он
  И был в тот миг необычайно,
  До боли в сердце поражен.
  (Бодрос - специальная яма, куда выбрасывали отработанный храмовый инвентарь. - П. Г.).
  А что увидел? Среди хлама
  Вблизи от задней части храма
  Жены какой-то голова
  Заметна. Явно не жива.
  Аброй подумал: "Да, конечно,
  Маньяка жертва. Здесь ее
  Припрятал, видимо, поспешно -
  Такое мнение мое.
  Посланье новое от гада.
  Позвать людей скорей бы надо".
  Глядит вокруг - нет никого.
  Он в храм спешит, но дверь его,
  Что крепкой бронзою обита,
  Ключом уж наглухо закрыта.
  Бежит в другой - и у того
  Закрыта тоже. Также - в третьем.
  Аброй повержен в ужас этим.
  Выходит, он сейчас один
  Во всем теменосе, и коли
  Придет маньяк, а тот, как тролли,
  Быть может, мощный исполин,
  То как отпор он дать сумеет?
  Его легко тот одолеет.
  А значит, надобно бежать.
  Но нужно же о ней сказать,
  Об этой женщине убитой
  И в хламе храмовом зарытой.
  Конечно, нужно, но кому?
  Стратегу, судя по всему,
  Ведь он сейчас начальник сыска.
  Однако дом его не близко
  И трудно в сумерках найти,
  К тому ж немало будет риска
  Сейчас по городу идти -
  Бандитов встретить можно даже,
  Того ж маньяка по пути.
  Однако есть ночная стража.
  Ее мне следует позвать,
  Чтоб труп убитой показать.
  Но та всегда, когда не надо, -
  Она вдруг здесь, чтоб запугать
  И куш за что-нибудь сорвать,
  Такие взятки - ей награда,
  Когда ж нужна, то не сыскать.
  Аброй подумал: "В дом ближайший
  Тогда пойду что ль, постучусь,
  Отдам жильцам поклон нижайший,
  Что очень поздно, извинюсь.
  Скажу об этой им находке.
  Пускай подскажут делать что.
  А в этих случаях хоть кто
  От любопытства очень ходкий.
  Придут, конечно, поглазеть.
  И если нас маньяк увидит,
  Тогда, наверно, не обидит -
  Толпа собраться может ведь.
  Да пусть хоть будет мало люда,
  И это будет для него
  Острасткой все ж скорей всего".
  Собрался уж идти отсюда,
  Как вдруг увидел - человек
  Один идет ему навстречу,
  На вид обычный - грек как грек,
  Такие ж ноги, руки, плечи,
  Но ритор весь затрепетал,
  Циклопа словно увидал.
  Упало будто сердце в пятки.
  Хотел бежать уж без оглядки,
  Но все же в руки себя взял,
  Припомнил, что умеет драться -
  Недаром был панкратиаст.
  Хоть без призов пришлось остаться,
  Но бить, валить он был горазд.
  (Панкратиаст - тот, кто занимался панкратионом, распространенным у греков видом единоборств, представляющим собой бои без правил. - П. Г.).
  Остался все ж стоять на месте,
  Кулак сжимая под плащом.
  Сейчас сразится с маньяком.
  Из схватки выйдет не без чести -
  Вполне уверен ритор в том.
  А тот все ближе. Поравнялся
  Уже с Аброем и затем
  Проходит мимо. Между тем,
  Казалось, сам он испугался.
  В душе невольно посмеялся
  Аброй, герой наш, над собой:
  "Трусливый все же я какой".
  Подумал сразу же: "А может,
  Вот он-то мне как раз поможет.
  Воскликнул ритор: "Дорогой!
  Тебе сказать мне надо слово!"
  А тот бежать. Не ждал такого
  Аброй никак и крикнул: "Стой!
  Я труп нашел!" Остановился
  Такой же, как и он, герой,
  К нему лицом оборотился,
  Поскольку понял, видно, что
  Не с злыднем тем имеет дело -
  Не стал бы тот кричать про тело:
  У маньяков в словах не то
  В момент погони - это точно.
  "Твоя нужна мне помощь срочно, -
  Аброй сказал. - Гляди, вон там,
  У храма, в бодросе, где хлам,
  Маньяка жертва скрыта, видно, -
  Ее немного в куче видно".
  Подходят к бодросу они.
  Аброй сказал: "Туда взгляни".
  Прохожий этот рассмеялся
  И в яму сразу же забрался.
  Раскинул хлам, сказал: "Не то.
  Так это ж статуя. Но кто
  Ее искуснейший создатель?
  Нилон, конечно, наш ваятель:
  Об этом надпись говорит.
  Она вот здесь, на постаменте".
  Герой наш мысленно кричит:
  "Какой в случившемся моменте
  Большой, однако же, курьез!
  А я подумал и всерьез...
  Потеки краски впечатленье
  Создали, будто это тленье.
  (Древние греки раскрашивали статуи для придания им впечатления большей живости, но краски тогда были слишком нестойкие и к сырости, и к свету, и времени. - П. Г.).
  К тому же в сумерках порой
  Все в несколько обманном виде.
  Деталей в точности не видя,
  Ошибся я", - решил Аброй.
  Заходит в бодрос и скульптуру
  Извлек совсем из хлама он.
  Ее красою поражен.
  Глядит на дивную фигуру.
  Причем немало удивлен,
  Что здесь она. Конечно, с дуру
  Такое место ей нашли.
  Как это выбросить могли?!
  
  На день другой свое желанье
  Аброй исполнил - совершил
  Киприде в храме здесь закланье,
  А после жрицу он спросил,
  Зачем Нилоново творенье,
  Как мусор, бросили в бодрос?
  Героя нашего вопрос
  Привел священницу в смущенье.
  Сказала: "Он изображенье
  Своей гетеры в храм принес.
  (Гетера - женщина, продающая свою любовь. От других проституток гетер отличали обычно более красивая внешность, высокая образованность, умение хорошо играть на разных музыкальных инструментах, танцевать, поддерживать интересную беседу. Слово "гетера" с древнегреческого буквально переводится как "спутница". Гетеры нередко были любовницами и даже женами великих людей. - П. Г.
  Древнегреческие мужчины нередко в дар храму Афродиты приносили статую своей возлюбленной, часто гетеры. - П. Г.).
  Она недолго здесь стояла:
  Мужчин уж слишком восхищала,
  А вот гетер наоборот -
  Они завистливый народ.
  Убрать красавицу просили,
  Но мы нисколько не спешили.
  И этих женщин большинство
  Ходить к нам вовсе перестали,
  В святилище другое стали
  Они ходить и для того,
  Чтоб их вернуть, ее убрали".
  Аброй подумал: "Ведь доход
  Они вам главный и давали,
  Побольше, чем другой приход.
  Пойду, узнаю у Нилона,
  Как звать красотку и найду.
  Без лишних слов и без поклона
  Ее за деньги обрету".
  Идя домой, себя на мысли
  Поймал о том, что нет уже
  Былой любви в его душе -
  Те чувства будто бы прокисли.
  И вот стучится в дверь Аброй.
  Кричит при этом: "Раб, открой!"
  Она открылась. На пороге
  Стоит невольник: брови строги.
  Аброй сказал: "К Нилону я".
  "Готова статуя твоя,
  Искусства тонкого образчик".
  Аброй - ему: "Я не заказчик.
  Но нужен очень мне Нилон.
  Сейчас, надеюсь, дома он".
  "Тогда постой", - слуга ответил.
  Закрылась дверь. Но вот опять
  Пришел, сказал: "Велит позвать".
  Героя нашего приветил
  Нилон достаточно тепло.
  "Ты - ритор, знаю: на агоре
  Нередко видел. Привело
  Ко мне тебя что?" Когда вскоре
  Узнал, что стало с вещью той,
  Творил которую с душой,
  С досадой молвил: "Можно было
  Ее бы просто с глаз убрать
  И внутрь сокровищницы взять.
  Ни чем бы это не грозило.
  Могли бы все же сохранить.
  Над этой статуей расправу
  Им надо было учинить,
  Чтоб их скорее возвратить,
  Богатых этих шлюх араву".
  "А как, скажи, зовут ее,
  С которой ты ваял свое
  Такое дивное созданье,
  Что будит сразу же желанье?"
  Нилон смеется: "Вот она.
  Теперь почти что мне жена.
  Памфила, эй! Сюда иди-ка!
  Сейчас ей вспомнить даже дико,
  Что тоже шлюхою была.
  Но ей судьба меня дала".
  И вот - прекрасная натура,
  С которой сделана скульптура.
  Герой наш так и обомлел.
  Понятно, как он пожалел,
  Что ныне только для Нилона
  Ее фигура, ласки, лоно.
  А тот сказал: "Да не жалей -
  Зато сестренка есть у ней -
  Уступит вряд ли красотою.
  Тебя сведу, коль хочешь, с тою.
  "Стефаной звать мою сестру.
  Прекрасна, как и Афродита.
  Но к деньгам много аппетита:
  Не всем бывает по нутру", -
  С улыбкой молвила Памфила
  И пыл Аброя остудила.
  Как мог он это упустить,
  Такое важное, из виду?
  Купить не в силах он "Киприду",
  А значит, вместе им не быть.
  Нилон, заметив его мину
  Довольно кислую, легко
  Понял гримасы той причину,
  Поскольку знал: невелико
  У них обычно состоянье,
  У этих риторов, - язык
  Не столь доходен, как ваянье,
  Пускай как мастер он велик.
  Сказал Аброю: "Весть, с которой
  Ко мне пришел, не хороша,
  Зато теперь с заботой скорой
  Вернуть сумею что душа
  Моя ваяла в упоенье.
  Нет, правда, худа без добра.
  Приятно то, что в заблужденье
  Тебя ввело мое творенье,
  А это больше серебра
  И даже золота. Считаю
  Себя твоим я должником.
  На пир роскошный приглашаю.
  Придет Стефана в этот дом.
  А кто на пир зовет, на том
  Расходы все за угощенья,
  А также и за развлеченья.
  Начнем, пожалуй, уже днем.
  Какой у нас ближайший праздник?
  Ага, идет к нам Вакх-проказник.
  Его почтить к нам приходи.
  Немного ждать уже осталось -
  Семнадцать дней, какая малость.
  Себе терпение найди".
  "О, как тебе я благодарен!
  Когда вести судебный спор
  Придется, будет мной подарен
  Тебе мой риторский напор".
  Знакомцы новые обнялись
  И оба радостно расстались.
  Аброй направился домой
  Уже от страсти сам не свой.
  Зовет его воображенье.
  О, сильно как в нем нетерпенье!
  
  Но прежде, чем на этот пир
  Прийти, попал вновь на застолье
  Поэтов здешних, на раздолье
  Их песен звучных в ритме лир.
  Его один поэт устроил,
  Друзей на тонкий лад настроил.
  Опять на пир пришел Антей,
  И кто на пиршество собрались,
  Ему понравиться старались.
  Он был из местных всех людей
  Богатым самым и к тому же
  Влиятельным был очень мужем.
  В Совет Архонтов он входил,
  Который правил государством.
  Поскольку остров не был царством,
  Народом каждый избран был.
  (В древнегреческих демократических полисах архонт или архонты считались правителями государства. Если их было более одного, то они составляли Совет, представлявший, как правило, верховную исполнительную власть в государстве. - П. Г.).
  К тому ж Антей руководил
  Сообществом поэтов местных
  И ходом встреч их интересных.
  Кого он лучшим находил,
  Того в круг избранных вводил.
  И это было для них счастье -
  Давало право на участье
  В пирах Антея и других
  Богатых, как и он, таких.
  Стихи читали им под лиру.
  Люба поэзия была
  И очень эллинскому миру:
  Внимавших множество нашла
  Стихам эпическим и кратким,
  Размером пусть не столь уж гладким.
  Украсив лирою своей
  Симпосий важных богачей,
  Поэт всегда вознагражденье
  Имел за это выступленье
  Хорошее. Кого Антей
  Включал в круг избранных друзей
  Своих по музам, примечали
  Таких жрецы и им давали
  Заказы гимны сочинять -
  Богов стихами прославлять.
  Нередко люди приезжали
  Сюда из разных городов,
  И часто те принадлежали
  К числу любителей стихов.
  И, если были из богатых,
  То их охаживал Антей
  И жить селил в своих палатах
  На время нескольких тех дней,
  Что в этом городе гостили.
  Пиры обильные давал,
  Куда поэты приходили
  Из тех, что избранными были.
  И каждый гостя развлекал,
  Свои читая сочиненья.
  Нередко их стихам внимал
  Приезжий с чувством восхищенья.
  Потом давал заказ писцам,
  Чтоб с текстов копии те сняли,
  Платил и этим, и творцам.
  И гости книги забирали,
  Когда отсюда уезжали,
  Стихов порой на целый том.
  Везло избранникам и в том,
  Что на мусические игры
  Их город слал, где кифаред,
  Флейтист, певец, танцор, поэт
  С такими ж бились, словно тигры,
  Чтоб приз в борьбе той получить,
  В своем искусстве первым быть.
  Теперь спросить вполне уместно -
  Ответить надо будет честно -
  А наш герой в их входит круг,
  Поэтов, избранных Антеем?
  Ответить честно мы сумеем:
  Архонт Антей ему не друг.
  И нет пока других ответов:
  Антэй в числе иных поэтов,
  Кто в дом его совсем не вхож.
  Хотя не то чтобы не гож,
  Но, видно, все же есть причина,
  Что для Антея ниже чином
  Избранных им он как поэт.
  Его не вводит в высший свет.
  Поэтам властью не избранным
  Довольно кажется то странным,
  Что ныне им велит Антей
  Гермесу гимн писать скорей.
  И он сказал, что сочиненья
  Отдаст жрецам для обсужденья
  Какое можно исполнять
  В обрядах их богослуженья.
  И кто же в конкурсе таком
  Добился в этот раз успеха?
  Была участникам потеха:
  Нет, не грамматик Абраком,
  Поэт поистине прекрасный,
  А победил поэт Евсей,
  Хотя, конечно, не ужасный,
  Но в десять раз его слабей.
  (Грамматик - древнегреческий учитель грамматики, риторики, математики, логики. - П. Г.).
  
  Прошло с поры той восемь дней.
  Нашел Аброя на агоре
  В его под портиком конторе
  Эвдром, с табличкою в руках,
  А тот, узнав его, заметил:
  "А ты, посыльный, все в бегах?"
  "Антей прислал", - эвдром ответил.
  (Эвдром - скороход, посыльный у древних греков. - П. Г.
  Табличками древние греки называли навощенные дощечки, на которых писали палочкой, называемой "стилем" или "стило". - П. Г.).
  Аброю он табличку дал.
  Ее тот быстро прочитал:
  И вот какой был текст посланья:
  "Хочу в другой Гермесов храм
  Теперь на суд другим жрецам
  Отдать те ваши написанья.
  Желаешь дать мне новый стих
  Иль строк не надобно других?"
  Аброй стирает текст на воске
  И букв своих кладет полоски:
  "Сегодня вечером зайду,
  Чтоб в тексте что-нибудь подправить -
  Боюсь, ошибки там найду.
  Не стоит все, как есть оставить".
  Писать закончивши, сказал:
  "Неси тому, кто посылал, -
  Вручил эвдрому он дощечку, -
  Хотя отсюда недалечко,
  Я все же драхму тебе дам".
  "Тогда считай, что я уж там", -
  Сказал эвдром и из конторы
  Идет довольный, очень скорый.
  (Драхма - денежная единица в древней Греции. - П. Г.).
  
  Когда работу завершил,
  Аброй к Антею поспешил.
  Не очень рад ему хозяин,
  Слегка расстроен его вид
  И как-то кисло он глядит.
  "Его такой взгляд неслучаен -
  О многом взор ведь говорит", -
  Герой наш мысленно заметил.
  Антей привел его в покой,
  Который был хотя большой,
  Но тесен все ж, не очень светел.
  И свитки здесь лежат горой:
  На полках, также под стеной
  В ларях и ведрах деревянных -
  Предмет стараний неустанных
  Хозяина, который их
  Везде скупает, где возможно -
  Для книголюбов, для любых,
  Привычно это и так должно.
  Нет свитков лишь на потолке.
  Немало в стопках здесь табличек
  На полках, словно в коробке
  Бывает в наше время спичек.
  Одна из них уже в руке
  Хозяина. Дает Аброю.
  Ее тот сразу же узнал:
  Недавно он ночной порою
  На ней текст гимна написал.
  "Садись, Аброй, вот в это кресло:
  Оно приятно нежит чресла.
  Любую книгу можешь брать
  В моем собранье и читать", -
  Сказал Антей и удалился.
  Аброй же в текст свой углубился.
  И сразу он оторопел,
  И дух в нем сник, похолодел.
  Герой наш видит, что иные
  Слова отсутствуют совсем,
  А где-то вместо них другие,
  Что стих весь делают ничем,
  Лишенным ритма, чувства, смысла.
  Концовка ж вовсе его скисла.
  Герой наш сразу приуныл.
  По памяти стал сразу править,
  Однако вскорости решил
  Занятье глупое оставить,
  Дощечку, стило опустил
  В большом расстройстве на колени,
  Напал, как будто приступ лени,
  Как будто он лишился сил. -
  С обидой, гневом чаще дышит.
  "Какой же смысл? Антей опять
  Какую хочет, дрянь напишет -
  Ему ж я должен текст отдать,
  А здесь легко стирать, писать -
  На ум пришли такие мысли.
  Они ударили, повисли.
  Не стал хозяина он звать,
  Чтоб в споре правду защищать.
  Ругаться с ним? Нет, это слишком.
  Дощечку взял свою под мышку,
  Из дома просто вышел вон,
  Не молвив слово на прощанье.
  Пока по улице шел он,
  Вертелось, прыгало в сознанье:
  "Так вот зачем он дал заданье
  Нам гимны эти написать -
  Чтоб тем, кто, может, недоволен,
  Что избранным не может стать -
  Хотя протест иных не волен -
  Так просто место указать.
  Но больше нет во мне желанья
  Себя давать так подставлять.
  К тому же надобно сказать,
  Что я не чувствовал страданья,
  Причем нисколько оттого,
  Что в круг не смог войти его
  Друзей-поэтов им избранных,
  А что в числе лишь нежеланных".
  
  Аброй считает день за днем,
  До страстной муки, аж до стона,
  Частенько думая о том,
  Как он на пире у Нилона
  С родною встретится сестрой
  Памфилы, дивной красотой
  Дающей сладкую надежду,
  Что, надо думать, и у той
  Такие ж формы под одеждой.
  И вот осталось лишь два дня.
  Аброй с работы возвращался
  Домой, который приближался,
  Желанным отдыхом маня.
  Аброй не рад сейчас прогулке -
  Еще маньяк не пойман ведь,
  А стало быстро уж темнеть.
  В одном пустынном переулке
  Идет навстречу человек.
  Дорожный плащ его поблек.
  Петаз вперед надвинут низко
  И глаз не видно: тот петаз,
  Своею формой точно таз,
  Что кверху дном, а может, миска.
  В тунике синей этот муж.
  Прошел, казалось, мимо уж.
  Аброй взглянул назад и близко
  Его увидел за собой:
  К нему уж тянется рукой -
  Прием борцовский совершает.
  Петаз висит за головой,
  Движеньям этим не мешает,
  Держась на крепком ремешке.
  Большую силу ощущает
  Аброй в обнявшей вдруг руке,
  Но все же смог освободиться,
  Назад немного отстраниться,
  Напор нежданный отразив.
  А тот, возможность упустив
  Его схватить за шею сзади
  Захватом мощным, резким ради
  Того, чтоб сразу одолеть
  (В борьбе не может преуспеть
  Никто, кто схвачен так за шею,
  Еще к тому же с силой всею -
  Опору тот теряет ведь),
  Мгновенно тактику меняет -
  Ударить в голову желает,
  Чтоб очень сильно оглушить,
  К отпору сил его лишить.
  Герой наш быстро разумеет,
  Что дело не с борцом имеет:
  Все бить и бить тот устремлен -
  Ударной техникой владеет,
  Похоже, только. Но и он,
  Бороться тоже не умеет
  Сейчас - приемы позабыл
  От страха все, хотя и был,
  Как знаем мы, панкратиастом,
  Палестры местной гостем частым.
  (Палестра - площадка для борьбы, как правило, квадратная, окруженная портиком. - П. Г).
  В испуге только он хватал,
  Ловил, сжимал злодея руки -
  Себя ударить не давал -
  Гасил его прямые, крюки.
  Движенья полностью сковал.
  (Крюки - боковые удары на профессиональном жаргоне боксеров. - П. Г).
  При этом сам вдруг изловчился
  И так ударил, что свалился
  Противник. Правда, оглушен
  Не очень был - поднялся он
  Почти мгновенно. Сразу взялся
  За нож, который в потайном
  Лежал кармане под плащом.
  Аброй струхнул еще сильнее
  И прочь помчался со всех ног.
  Бежал злодея он быстрее
  И тот догнать его не смог.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"