Аннотация: Иногда мы все видим то, что уже видели.
Хмурый осенний день лениво выполз из туманной осенней ночи. Просыпаться было тяжко, несмотря на то, что и время уже позднее, и выходной, а все равно тяжко. Женька долго лежала в постели, подогнув ноги и не открывая глаз. Снова одолевало чувство нереальности происходящего, происходившего, будущего происходить. В голове так же настойчиво, как и раньше, клевала мозг одна и та же мысль. "Белый медведь, - по-утреннему хрипло сказала себе Женька. - Я не могу перестать думать о белом медведе".
Резким движением девушка откинула одеяло и выползла навстречу утру. В квартире было тихо - родители ушли, брат еще спит. Завтракать не хотелось. Приводить себя в порядок - тоже. Но надо было. Женька твердо решила, что это должно войти в привычку. Да и должно же быть что-то, что отвлекало бы от неприятных мыслей. О собственном одиночестве, даже среди людей, о собственной никчемности и никому ненужности, о том, что смысл жизни - в проживании сегодняшнего дня, каждого дня, которые делают жизнь на шаг ближе к смерти.
Надо было съездить в центр - прогуляться, развеяться, сделать вылазку в магазин косметики, доставить себе маленькую радость. В последнее время Женька с ужасом чувствовала, что разучилась искренне радоваться. Разучилась улыбаться, смеяться. Вернее, тело по привычке улыбалось и смеялось, а вот сама Женька чувствовала себя запертой внутри себя, как в каменном мешке, без дверей и окон, без надежды на выход, где она отчаянно стучит в слепую стену кулаками и орет так, что рвутся связки. Жизнь на автомате, дни как конвейер, без цели, без радости, без грусти. Конечно, случались и маленькие радости - прогулки по центру города были как раз такими вот маленькими радостями. Женька выросла там и обожала все эти узкие улочки, спуски и подъемы, старые дома, - там каждый камень, казалось, наполнен воспоминаниями поколений. В тысячный, наверное, раз она пройдет возле своего старого дома, где они раньше жили. Заглянет в окна, на подоконниках которых красуются скромные цветы герани, в сотый раз подумает, что там кто-то живет, но так и не рискнет хотя бы дернуть за дверную ручку, чтобы войти туда, где остались ее воспоминания о тех днях, когда она была счастлива. Когда деревья были большими, солнце светило ярче, взрослые не врали, а жизнь впереди казалась бесконечным потоком прекрасных событий...
Выйдя из дома, Женька заметила, что забыла плейер. В последнее время она никуда не выходила, не закрыв уши наушниками. Музыка - это тоже маленькая радость, она отвлекает от неприятных мыслей. Все должно отвлекать от неприятных мыслей, особенно сейчас, когда так больно думается о белом медведе. Солнце не светило уже давно. Грязные рваные облака затягивали небо круглые сутки. Все было серым - небо, дома, асфальт под ногами, лица людей, даже воздух тоже был серым. Минуту Женька стояла и раздумывала - не вернуться ли ей домой, но потом махнула рукой и бодро зашагала в сторону остановки, разбавляя царившую серость яркой фиолетовой курточкой.
В этом магазине Женьке нравилось. Потому что здесь можно было успокоиться и отвлечься. Мягкий свет, легкая музыка, приятный запах, растворенный в воздухе, чтобы клиенты не спешили уходить, а оставались хоть ненадолго, консультанты, скользящие как феи по залу, всегда открытые, всегда готовые помочь. Пусть даже ты ничего не купишь, здесь просто можно побродить вдоль стеллажей с продукцией, послушать советы, что-то попробовать, почувствовать себя привлекательной, почувствовать себя женщиной. Пусть это все обман, эфемерная пустота, но ведь кому-то эта пустота помогает жить, не скатываться на антидепрессанты. Лучше сюда, чем в специальную аптеку, лучше обман, искусственная радость. Хотя... Таблетки - это тоже обман, только безрадостный.
Женька тихо шагала по залу, принюхиваясь к новым ароматам, приглядываясь к новым продуктам. Все казалось посторонним, живущим не здесь. Как будто она и реальность вокруг нее были в двух разных бранах, которые никак не столкнутся...
Она подошла к кассе с новой карточкой, полученной на прошлой неделе. Это тоже был повод для маленькой радости - теперь есть большая скидка, хотя и понятно, что скидка работает против тебя. Просто ты станешь больше покупать. Но это тоже маленькая искусственная радость. Какая-никакая, а все-таки.
Прямо у выхода из торгового центра на стареньком стульчике сидела старушка в линялом пальто. Женьку словно что-то задержало. Она услышала слабый голос - кажется, старушка обращалась к ней. Или не к ней? Просто, к кому-нибудь. Или в пустоту, в надежде, что пустота ей ответит. Странное чувство заставило Женьку остановиться и наклониться ближе к старушке, прямо к ее лицу.
- Вы не купите мне булочку? - услышала она.
"Булочку"... Женьке сжало сердце. Маленькая, сухонькая старушка в застиранном до неопределенного цвета пальто... Сколько ей лет? Семьдесят? Восемьдесят? Чем заслужила она это? Конечно, Женька купит ей булочку...
- Я отдам деньги, - поспешно добавила старушка. - У меня есть деньги, я только спуститься не могу. Дойти смогла, а спуститься сил нет... Мне надо три булочки и молока...
Женька махнула рукой и вприпрыжку начала спускаться на цокольный этаж, где располагался продуктовый супермаркет - длиннющий, под весь торговый центр. Хлеб и молоко - основная пища пенсионеров. Особенно одиноких. Когда средств хватает только чтобы сводить концы с концами, да если бы они и были - все равно не хватит ни сил, ни желания разнообразить свой стол. Зачем это, если ты просто ждешь смерти?.. И только по привычке что-то делаешь - ешь, спишь, пьешь лекарства от болезней, которые уже не лечатся, ходишь в магазин за покупками, смотришь в окно, как проходит чужая жизнь. Потому что твоя уже прошла. Мимо... Женька вздрогнула и отмахнулась от мрачных мыслей, от своих мыслей. Ведь это она каждое утро встречала новый день как шаг, приближающий ее к смерти... Несмотря на то, что ее жизнь едва дошла до середины. Бросить все и не думать. Возможно, старушка действительно просто устала, мало ли - погода оставляет желать лучшего, вполне молодые здоровые люди чувствуют усталость и недомогание. Хотя мало она похожа на благополучную бабушку нескольких внуков, спокойно живущую под присмотром своих взрослых детей... Вот и полки с булочками. Женька выбрала три порумяней, захватила бутылку молока, оплатила все на кассе и живенько поднялась. "Только бы она не пыталась вернуть деньги", - подумала она и тут же предложила старушке:
- А давайте я вас до дома провожу! И пакет донесу, и вам с опорой легче идти будет.
Старушка, не переставая благодарить, согласилась. Они потихоньку вышли из торгового центра и пошли вдоль улицы по направлению к старой площади. Женька придерживала старушку под локоть, тащила пакет с булочками и старалась прислушиваться к тому, что говорит старушка. Говорила она очень тихо, почти не слышно, Женька с трудом разобрала что-то про одиночество, плохое здоровье, про то, что когда-то старушка закончила институт, работала, а теперь вот - никому не нужная старая развалина... Они шли уже долго, Женька все ждала, что они свернут в один из старых двориков, где за фасадами дорогих магазинов были старые дома, настолько старые, что было удивительно, как в них живут еще люди. Но они не сворачивали, а все шли и шли... Женька стала думать, как же старушка дошла, как она одна преодолела такое расстояние - она же еле идет!
- Мы правильно идем? - засомневавшись, спросила она.
- Да, - тяжело махнула рукой старая женщина. - Я тут на площади живу, вон дом, четырехэтажный, а за ним - мой.
Женька осторожно повела ее через дорогу. Удивительно, но вечно спешащие машины останавливались, давая им пройти. "Значит, не все еще умерло в людях", - подумала она. В скверике посреди площади старушка остановилась.
- Все, не могу больше, - тяжело выдохнула она.
Женька оглянулась - почти все скамейки были забиты стайками молодежных компаний. На одной, правда, было посвободнее - всего лишь семейная пара с мальчишкой лет трех. Правда, они тут же исчезли, едва старушка присела на краешек скамейки. "Да, нереспектабельного вида бабушка, - подумала Женька, - но ведь на бродягу какого не похожа, чистенькая, хоть и выглядит как нищая". Старушка, заметив, что сидит одна, подвинулась и предложила Женьке сесть. Девушка послушно села. Старушка немного помолчала, а потом спросила:
- Вы никуда не торопитесь? А то я Вас задерживаю...
- Нет-нет, - поспешила заверить Женька. - Я никуда не тороплюсь...
Действительно, куда ей торопиться? Когда домой возвращаться не хочется, дел никаких нет, даже по дому все переделано - пол, как положено, блестит, белье выстирано, окна вычищены - суббота прошла с пользой.
- Спасибо Вам, - повернувшись к Женьке, сказала старушка.
- Да ладно, - отмахнулась девушка и посмотрела на старушку. Ее лицо почему-то показалось Женьке то ли знакомым, то ли где-то единожды увиденным. То ли просто обычным - хорошее такое лицо, только глубокие морщины не разбегались по нему солнечными лучиками как у Женькиной бабушки, а собирались куда-то вниз линиями скорби. Выцветшие глаза с грустью посмотрели на Женьку.
- Молодые люди хорошие, - сказала старушка. - Помогают. Мне один раз молодой человек помог. Тоже проводил до дома. Я его спрашиваю, может, торопится он куда, от дел его отрываю... А он говорит: нет, я в центр просто так приехал. Хороший молодой человек. Приятный. Вы правда никуда не торопитесь?
Женька отрицательно мотнула головой. Передохнув, они продолжили свой путь. Дом, в котором жила старушка, оказался прямо через дорогу. Старый такой, крепкий, из прошлого столетия. С широкими лестницами и большущими окнами в пролетах. Подниматься пришлось под самую крышу, на верхний этаж. И как только бедная старушка забирается так высоко? Тройка звонков, коммунальная квартира, чьи-то старые вещи на лестничной клетке... Старушка открыла дверь и показала, куда ставить пакеты. Женька послушно поставила и начала прощаться.
- Спасибо Вам, - тихо проговорила старушка и посмотрела Женьке прямо в лицо. - Здоровья Вам, что нам еще нужно? Даже когда ты одна, тебе нужно здоровье...
Женька вышла из старого дома в сонный серый город. Сердце почему-то колотилось, дыхание перехватывало...
- Боже, - сказала она вслух, - это же я! Я через пятьдесят лет! Я через пятьдесят лет...
Евгения Львовна с трудом присела на непонятно каким образом оказавшийся в холле торгового центра старый стул. Дошла. Как бы тяжело ни было - а дошла. И больше не может сдвинуться с места. Она осмотрелась. Стены из прозрачного пластика зазывали в косметический магазин. Когда-то ей это тоже было доступно, нужно, прямо-таки необходимо - зачем? Было видно, как по залу скользили трехмерные голографические девушки в голубых и красных передничках. Когда они проплывали мимо бродящих у стоек с продукцией девушек и женщин, то притормаживали и по шевелению их искусственных губ было видно, что они спрашивают - не нуждаются ли в их помощи. Вот кому-то что-то объясняют. А раньше это делали ведь живые люди! Раньше... Раньше Евгении Львовне даже было о чем думать, о чем спрашивать, на что надеяться... А сейчас... Если бы она знала, что будет доживать свои дни так? Но что тогда? Что бы она сделала тогда? Разве можно изменить свою жизнь, если кто-то сверху за тебя уже все решил? Когда-то она тоже пыталась бороться, как та мышка, что упала в кувшин с молоком и сбила его в масло. Вот только, кажется, упала она в кувшин вовсе не с молоком... Потому что, как ни барахталась, а выплыть не сумела...
Ну что - отдохнула? Надо купить что-нибудь на ужин. Вот только ноги не идут, кажется...
Из торгового зала медленно вышла худенькая девушка в яркой фиолетовой курточке. Ее будто что-то останавливало... А Евгении Львовне почему-то она показалась знакомой... Будто все это уже было, было давно, полвека назад... Или вчера? Или сегодня?
- Девушка, Вы не купите мне булочку? - с надеждой в голосе спросила она...