Мы в эту ночь пришли совершенно случайно.
Из темной комнаты черным неслышным телом,
Которое не различает порога и перехода,
И разницы нет - приходили и мы ли это.

И только ветер и отсветы поворотов
Тихонько гладят христовым плащом чудесным,
И необычно идти и кувыркаться наощупь,
Чтобы понять и осознать темноты священность.

Мы все - гордыня и сумрака теплого против,
Великолепны в сказках своих любовных,
И темноту сгущаем, но ей это незаметно,
Черных снежинок воздуха щекотанье...

Она иногда наряжаться красиво любит,
Плескаться в воде, где кутята слепые бьются
Глазами, которые смотрят - изо всей силы
В черную ночь всей темнотой зрачковой. 

Мы просто дети, синие, желтые краски,
Зеленые, белые, красные перемешались
В черную точку, - гордись волосами кисти
Пусть не заметил художник, бросая на холст мазками...

Но даже такая слава в черной ночи не слышна,
И только нежность легкого дуновения и журчанье
Нашего света, голоса, жизни, лапок,
Смешанных в среднюю неощутимую температуру.

Не обижайся, что телом ты вышел ясным,
Не обижайся, заснешь и проснешься в небыль...
Ей все равно - почему бы дождю не пролиться,
Руки пройдут, почему бы не трогать капли...

Ночь сыновей не знает и что - прекрасна,
Не ощущая себя в едином слепом стремленьи...
И ты великий осколок материнского этого ветра,
Темного вихря бессмысленная игрушка...

А потому легко и радостно так смеяться,
Гулять и плакать и истекать безбрежно...
В этой ночи темной глухой настолько,
Что непонятно, есть ли вообще ночь эта.