Аннотация: Бывает, люди влюбляются в никчемных представителей...это грустно, но от этого некуда недется. А это некчемное существо, оно счиатет себя центром вселенной.....это плохо....А когда слабый любит никчемный "центр" ....это больно, больно всем....
Боль рождается где-то там,
Во внутренностях живота,
Как будто кто-то железным прутом
Там дико вращает.
Линда.
1.
- Морковкина! - окрикнул мою подругу один из одногруппников.
Стояла почти в обнимку с ней, видела, как ее лицо перекосилось, но тут же рас-плылось в улыбке, она резко повернула голову:
- Чего тебе, Сев?
Он запнулся. Знал, что у нее ужасное настроение, не ожидал ее улыбки, забыл, что хотел спросить.
- Ну? - протянула она, поворачиваясь ко мне в профиль. - Чего ты хотел?
- Я забыл, - Сева уставился в пол, - глупая получилась ситуация.
Она посмотрела на меня, ее лицо говорило: "Совсем тупой, бесит!"
- Это нестрашно, - ее лицо расплылось в добродушной улыбке, - позвони, если вспомнишь.
Я взяла ее за руку, и мы пошли к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж.
- Морковкина, почему ты им всем улыбаешься, говоришь приятные вещи, если на самом деле они тебя бесят? - поинтересовалась я.
- Зачем им видеть мое настоящее лицо, - она меня обняла, - мои настоящие эмо-ции? Юлька, моя душа распахнута только для тебя.
Я чмокнула ее в щеку.
Уже год мы живем у меня вдвоем, считай с того времени, как родители купили мне квартиру. Не одной же мне жить! Во-первых, так дешевле, во-вторых, она составляет мне компанию, когда вечером я остаюсь дома (это бывает редко). Она привыкла проводить время дома, ну или в компании самых близких людей, а они все остались в Воронеже. Не любит она шумные вечеринки, устала, наверное, за пол года бессонной жизни. А я, я, на-оборот, ненавижу сидеть дома. Спим, естественно, на одной кровати, это потому, что в квартире всего одна кровать, а в комнате нет места, чтобы положить матрац, другой ком-наты просто нет, а на кухне спать не прикольно, ну и, наверное, потому, что нам ком-фортно находиться рядом друг с другом; я люблю ее обнимать. Готовим, убираем, моем полы по графику, я сама его составила, как и выносим мусор. Стиркой занимаемся от-дельно, не буду же я ей трусы стирать, а вот джинсовые вещи стираем вместе в старой "Вятке", правда, пару раз получалось, что ее темно-синяя юбка (ну или черная) оставляла разводы на моих голубых "Levis". У нее были только юбки, но зато всех фасонов, длин и расцветок; у меня же была одна юбка - на десять сантиметров выше колена, прямая, ми-литэри, но цепочку я от нее аккуратно отодрала, уж слишком она попсовая, хотя смотре-лась хорошо.
Я открыла входную дверь, она вошла раньше меня. Она всегда входила раньше ме-ня, она вообще всегда входила первая, а иначе начинала беситься: хорошее настроение могла моментально улетучиться, она могла раскричаться на меня и закурить. Я ненавижу, когда от нее несет табаком, и, слаба богу, курила она редко, только когда что-то выводило ее из себя; в таких ситуациях за час у нее могло уйти более полпачки. Я вообще не курю, спортом, правда, тоже не занимаюсь, на лыжах по лесам не бегаю, с гор не катаюсь. По мне лучше отправиться в клуб, выпить немного водки и танцевать. Стараюсь быть в курсе культурной жизни страны, слежу за премиями им наградами в различных областях и могу с уверенностью сообщить, что в нашем кино ничего особого не происходит, ситуация с современной русской литературой еще хуже, зато спорт еще держит планку, хотя она и снижается...
- Юлька, - обратилась ко мне Морковкина, входя на кухню, - что сегодня делаем?
- Сегодня среда, - сказала я, глянув на мобильник, - а значит у тебя фитнес, а у ме-ня "Американская трагедия".
- Сжечь бы это твое расписание, - буркнула она.
- Но оно позволяет тебе не париться из-за фигуры.
Она встала передо мной, расстегнула юбку, та упала, сняла топ, кинув его на стул, осталась в одних трусиках и белых носках, затем повернулась на триста шестьдесят гра-дусов и с искренним любопытством спросила:
- Ты считаешь, что здесь есть из-за чего париться?
Я смахнула челку, посмотрела на ее маленькую торчащую грудь, плоский живот, длинные ноги:
- Ты столько ешь...
Улыбка пропала с ее лица:
- Ты то себя не истязаешь!
- Я почти ничего не ем, а три ночи в неделю провожу в клубах, - возразила я.
Она не обратила внимания на мои слова, собрала вещи и пошла в комнату. Пошла за ней, устала, хотелось лечь на кровать и просто закрыть глаза на пару минут, а может часов.
Морковкина, даже футболку не надев, разлеглась на "своей" половине дивана, как обычно, согнув ноги в коленях, болтала пятками. Я легла рядом, она положила мне руку на спину, голову на плечо, я ее чмокнула. Все как обычно, так у нас происходит каждый день, а через час она позанимается фитнесом, потом сварит пельмени, а я буду есть салат из морской капусты, купленный в супермаркете на той стороне улицы. Но пока она лежит рядом со мной.
- Юлька, - начала она, - а что будет, если у тебя появится кто-то? Куда придется идти мне? Что делать?
- Мне казалось, что у меня есть ты, - слегка улыбнувшись, сказала я.
- Я говорю о другом! - она резко повернула голову в мою сторону. - Я говорю про любовь...
Она отвернулась, я смотрела на ее затылок с прямыми синими волосами.
- Зачем все это?
- Просто в один момент ты встретишь того единственного, а я... что я буду делать? - она нервничала, голос немного дрожал. - Кому нужна Морковкина с синим цветом во-лос, проколотым языком, носом, губой и левым соском и татуировкой на всю спину, не-смотря на то, что она всегда была лучшей ученицей?! Люди считают меня...
- Какая разница, что они думают! - оборвала ее я.
- Ты не чувствуешь на себе постоянные взгляды прохожих...
- Тебя это напрягает?!
- Нет! - почти крича, ответила она. - Меня бесит, что работодатели считают, что школьный аттестат куплен, бесит, что декан считает, что моих мозгов хватит не больше, чем на работу посудомойщицей! Меня это бесит!
- А мне наплевать на мнение окружающих!
- Ты же не маленькая девочка, - она громко выпустила воздух из легких, - ты на-ходишься в совершенно другой ситуации. Люди могут не принять твоего стиля одежды, но это не влияет на оценку твоих умственных способностей, мои же проколы и дикие цве-та волос вызывают другую реакцию, хотя, на мой взгляд, эта та же одежда, - она уткну-лась головой в подушку. - Ненавижу беспросветный консерватизм и непросветную ту-пость, - почти шепотом, сказала она.
- А что ты тогда здесь делаешь? - обидевшись, спросила я.
- Если хочешь, я могу уйти прямо сейчас, - спокойно сказала она, доставая из при-кроватной тумбочки свою оранжевую футболку.
Я обняла ее, прижавшись головой к плечу:
- Я не смогу жить без тебя, ты моя лучшая подруга.
- Это мило, - уголки ее губ приподнялись на несколько секунд.
Теперь она лежала рядом со мной в футболке, пусть ярко-морковной, пусть контра-стирующей с ее цветом волос, но она лежала рядом со мной, и мне было хорошо.
- Милая, - шепнула я ей на ухо, - тебе никогда не придется уйти.
Она хмыкнула и ничего не ответила.
Я, в отличие от нее, придерживалась традиционного взгляда на жизнь, пирсинг и татуировки меня совсем не привлекали, у меня даже уши не проколоты. Я не против, про-сто мне это не нравится. Меня никогда не интересовали яркие цвета волос, необычные шмотки. Я привыкла выражать свою индивидуальность другим способ - я рисую. Ни в коем случае нельзя сказать, что я отрицаю эту культуру, нет, я даже в какой-то степени понимаю ее, понимаю и уважаю людей, которые вливаются в нее, никогда не считая их сбившимися с пути, я просто в ней не нуждаюсь, как многие не нуждаются в просмотре телевизора или в хождение по магазинам. На самом деле, когда мы только познакомились, она особо ничем не выделялась. Ну, у нее была дырочка в носу, в которую она вставила синюю сережку - стразу, и все. Она ходила со своим естественным цветом волос - кашта-новым, - и он ей шел, ее одежда была невзрачных цветов, как у большинства жителей го-рода, носила очки. Из толпы она выделялась взглядом: она смотрела на всех с таким удив-ление, но в тоже время чувствовался холод и презрение. Мы вместе поступали тогда, а по-том у нее сорвало крышу. Раньше она жила в Воронеже под тотальным контролем роди-телей, даже нос она проколола здесь, за день до нашей встрече в универе. В первую неде-лю полноценной жизни она вообще не ночевала дома, благо на улице было лето, но до сих пор для меня оставалось секретом, как же ей удалось поступить. Она возвращалась в об-щагу пьяная и обкуренная около шести утра. Ее соседка говорила, что она какое-то время употребляла наркотики. Об этом же говорят ее руки. Сейчас она, слава богу, не курит, я терпеть не могу запах табака. Правда, бросила она не из-за моей нетерпимости к этой при-вычке, а потому, что ее вышвырнули с работы за внешний вид, и она пока живет за мой счет, то есть просто из уважения ко мне. У нас не Европа, смысла в суд идти нет, только деньги в канализацию. Правда, я считаю, что она сама виновата: могла бы носить парик, вытаскивать штангу из-под губы, носить костюм, а не яркие майки с юбкой и галстуком. Люди ее не поняли, итог: она безработная. Я сама иногда удивляюсь, как я ее понимаю.
Я стояла перед ней и смотрела в глаза. Мне было немного неловко. Показалось, что она и так все поняла, без моих нелепых слов, по моим глазам. Да и вообще, она же всегда понимала меня без слов.
- Когда мне уехать? - серьезно спросила она.
- Прости, - сказала я, опустив голову.
- Когда мне уехать? - повторила она свой вопрос.
- Это не принципиально, можешь не торопиться, - тихо сказала я.
Мне немного жгло в груди, но что я могла поделать? Она должна понять, простить. Должна...
- Уеду сегодня же, - сказала она, уходя в комнату.
Она открыла кран, мощный поток воды стучал о дно ванны. Минут через десять замолк. Я вздохнула и села на пол. Было немного неловко, ведь ей некуда идти. Но я же в этом не виновата. Она может попробовать восстановиться в общаге. А я, я имею права на свою жизнь, которая, в конечном счете, не обязана зависеть от нее. Я же не заставляю ее проектировать свою жизнь так, чтобы она не мешала моей, она сама это делает. Она сама могла уйти...
Она вернулась в комнату одетая, только волосы были мокрыми. Обычно, после ванны, она еще долго ходила в полотенце. Я все разрушила. Нет. Я бросила снаряд, а она помогает ему разорваться. Она ведь могла отнестись к этой новости по-другому, с пони-манием. Я не хотела разрушить наши отношения, я не виновата, что у меня в квартире только одна кухня.
Минут за двадцать она собрала вещи (у нее никогда не было много вещей), по-смотрела на меня грустными глазами, в которых чувствовалась обида, положила ключ на стол и тихонько ушла, прикрыв за собой дверь (она закрывалась только ключом). Я смот-рела в окно, она поймала машину, малиновую ладу, и уехала. Налет грусти прошел минут через пять, когда позвонил Денис и сказал, что уже собрал вещи. Сам он жил с родителя-ми.
2.
В течение двух месяцев я вообще ее не видела: она не посещала лекции, не появля-лась в кафешках, в которых всегда зависает наша группа. Но меня это не парило, я все время проводила с Денисом. Да, мне иногда хотелось с ней поговорить, но я была обиже-на! Она должна была понять мои чувства!
Денис - верх совершенства. Он меня понимает, выполняет любые мои прихоти, правда, мы иногда ссоримся, потому что он бывает недоволен моим поведением, но это не важно. Я буду делать так, как мне нравится, а ему придется с этим считаться, не собира-юсь ему уступать.
Только что вернулись после третей пары. Уже почти три недели живем вместе. Он сразу прошел в комнату, а я сначала заскочила в ванную, чтобы подкраситься.
- Я не могу понять всей этой фигни, - сказал он недовольно, когда я вошла в ком-нату. - Зачем ты постоянно красишься? Думаешь, мне приятно есть килограммы твоей помады или очищать щеки от слоев штукатурки?
- Знаешь, я не хочу выглядеть жабой! - грубо сказала я.
Он удивленно посмотрел на меня.
- Без косметики я выгляжу некрасивой.
- Я понимаю, тебе хочется, чтобы на тебя пялились на улицах, но дома... Яркие тени, огромные ресницы, которые смахивают на накладные, липкие полные губы... Я по-нимаю, если бы ты красилась, когда мы посещаем какое-то торжественное мероприятие, это не повседневный образ...
- И?
- Не приравнивай себя к шлюхам!
Мои глаза широко распахнулись, словно окна, я хотела что-то ответить, но горло заледенело, я занесла руку и ударила ему по щеке. У него остался след от моих пальцев.
- Я всего лишь высказал свое мнение, - смотря мне в глаза, сказал он.
- Если тебе что-то не нравится...
Он покачал головой и пошел к двери.
- Куда ты? - удивленно спросила я.
- Курить.
Какое ему дело, что я делаю?!
Мы шли по улице, держась за руки, он рассказывал очередную научную теорию, вычитанную в какой-то книге, но я не слушала его, просто кивала головой в знак согласия. Я думала о сегодняшнем вечере: мы идем на закрытую вечеринку - презентацию новой книги одного из его друзей. Бесплатный вход, бесплатная выпивка, танцпол и куча народа, что может быть лучше?! Но вот только мне нужна какая-нибудь маечка к новым джинсам.
- Милый, - я перебила его, - мне нужна новая маечка, мне не в чем идти.
- Могла бы сказать, что не слушаешь. Зачем я сейчас распинался? - спросил он уныло.
- Пора запомнить, что я не обращаю внимания на то, что мне не интересно. А вот и магазинчик, - я потянула его за рукав.
Он отдернул руку и закурил.
- Ты опять куришь?! - недовольно воскликнула я.
- Ты опять накрашена, - спокойно произнес он.
- Это тут не причем. Ты же знаешь, что я терпеть не могу этот запах!
Он пожал плечами:
- Я уже сам могу решать, что мне делать, а что нет.
- Но вообще-то, раз мы вместе, ты должен считаться с моим мнением!
- Да? - его брови приняли форму домика.
Удивление было открыто наигранным.
Я вырвала сигарету из его рук и выкинула ее:
- Так лучше.
- Ты такая глупая, - недовольно сказал он.
- Ну и?
- Надоело! Люблю тебя, но такая жизнь, она ужасна! Понимаю, почему Морковки-на о тебе забыла.
- Бросаешь меня?
- Да, - сказал он, его глаза стали мокрыми.
Я гордо отвернулась, он пошел за мной - ему надо было забрать свои вещи.
Он ушел, а я осталась одна. Как только дверь захлопнулась, слезы хлынули из глаз. Он не мог так поступить со мной. Я ведь живая! Я думала, что дорога ему, а он просто плюнул на меня! Это не справедливо! Такое впечатление, что кто-то взял тупой нож и пы-тается вырезать легкое или сердце. Лежала на кровати и скулила, а плечо никто не под-ставляет. Почему все меня бросили? Чем я все это заслужила? Я не хочу оставаться одна. Где Морковкина? Она обещала быть рядом со мной, когда мне будет плохо! Почему ее нет. Я потянулась за телефонной трубкой, набрала номер Аси.
- Аська, - жалобно протянула я в трубку, - я очень хочу найти Морковкину...
- Зачем? - удивленно спросила она.
- Мне плохо без нее...
- Денис бросил? - с презрением спросила она.
- Да, - слеза потекли с новой силой.
- Нужна жилетка, - она хмыкнула.
- Я очень по ней скучаю...
- Юлька, - услышала я голос моей подруги, - я сейчас приеду.
- Морковкина, я так скучала.
- Если бы, - грустно произнесла она и повесила трубку, раздались короткие гудки.
3.
Я открыла ей дверь, она обняла меня. Я уткнулась головой в ее плечо и скулила, но слезы уже не текли.
- Мне жаль, - искренне сказала она. По крайне мере ее голос звучал очень мягко.
- А толку?
- Я просто посочувствовала, так как мне действительно грустно.
Я взяла ее за руку и повела в комнату, усадила на диван и села рядом.
- Знаешь, я скучала.
- Хочется в это верить, - уныло произнесла она.
- А что мешает? - недовольно спросила я.
Морковкина промолчала, просто наклонила голову, разглядывая коленки.
- Морковкина, ты должна была меня понять.
Она посмотрела на меня, пытаясь изобразить интерес на своем лице.
- Я влюбилась, я хотела все минуты проводить рядом с ним.
Она слегка покачала головой.
- Ты должна понять. Обижаться глупо!
- Да причем тут все это?! - она начинала злиться. - Ты нарушила свое слово! Ни-кто не заставлял его давать! Да и выставить меня можно было повежливей, - она почесала бровь. - Какой толк сейчас об этом говорить?..
Я обняла ее, хотя и не разделяла ее мнения.
- Зато я поняла, что мне на самом деле никто кроме тебя не нужен! - с воодушев-лением сказала я.
Она недоверчиво пожала плечами, я взяла ее за руку и начала рассматривать ее ла-донь, потом мой взгляд поднялся выше, я непроизвольно выпустила ее руку.
- Ты опять на игле? - мои глаза выражали ужас.
- Уже нет, ты ведь снова со мной.
- Все это время...
Она утвердительно кивнула.
- А деньги? - с опасением спросила я.
Она вновь уставилась на свои коленки:
- Этот период жизни тебя не касается!
- Нет! - воскликнула я.
- Я взрослый человек и вольна сама выбирать себе дорогу в этой жизни, не лезь, тебя это не касается.
Я хотела посмотреть ей в глаза и понять, что ошиблась, но она отвернулась от ме-ня.
- Юля, не лезь!
Она ушла в ванную; я закрыла лицо руками.
Все было как раньше, еще до Дениса, но или почти все. Я просто в ней не нужда-лась, мне было с ней скучно, мне не нравилось, что она начала проявлять свой характер. Правда, теперь у нее были свои деньги, она начала курить, но к наркотикам действительно не притрагивалась. Каждый вечер смотрела ее руки, а ее бесило мое недоверие. Иногда пропадала на целый день, возвращаясь ближе к полуночи. Почти не проводили время вме-сте. Иногда, правда, она подходила поговорить.
- Юлечка, - она села рядом со мной, - как твои дела?
- Нормально, - я даже не посмотрела в ее сторону, мои мысли занимал новый мо-лодой человек. Она о нем не знала.
- Ты не хочешь говорить? - она прижилась ко мне.
- О чем?
- Раньше...
- Раньше ты не торговала собой!
Она резко поднялась:
- Мне нужны деньги, чтобы не быть тебе обузой. Это ведь все только ради тебя.
- Теряю уважение к тебе, - безразлично сказала я, смотря в телевизор.
- Зачем я здесь тогда?
- Привязанность...
- Нравится портить жизнь другим людям! Калечишь мою жизнь из-за своих прихо-тей... А я ведь приехала только потому, что ты меня позвала!
- Ты всегда можешь уйти!
- Хочется, чтобы Паша переехал вместо меня?
Я удивленно посмотрела на нее:
- О чем ты?
- Высокого мнения ты о моих умственных способностях.
Я вздохнула:
- Да, он хочет, чтобы я жила одна.
- Не буду мешать твоему счастью, - дрожащим голосом сказала она.
Ее сумка уже была собрана. Она знала, что уйдет, еще утром.
Я обняла ее и попыталась сказать что-либо доброе, но не было слов. Она почти чу-жая мне. Она оттолкнула меня:
- Так ты делаешь еще больнее... Не лицемерь, тебе это не идет... Пока.
Закрыла за ней дверь и ушла в комнату.
4.
- Быстро ты нашла мне замену, - грубо сказал Денис, подойдя ко мне после мате-матики. - Глубока была твоя любовь, - он презрительно ухмыльнулся.
- Ну и? - мое лицо выражало недовольство.
- Не стыдно?
- С чего? - я нахмурилась.
- Ты и сама знаешь. Просто не разделяю твои новые принципы.
- О чем ты? - я была искренне удивлена.
- Типа ты не знаешь, - он хмыкнул. - Я думал, ты веришь в чувства, а ты, как и все остальные, хочешь только денег!
Он отвернулся и направился к своим друзьям.
- Не смей меня так оскорблять! Я им дорожу! - крикнула я.
Я была обижена, оскорблена, задета. Кем он меня считает?! Я же не виновата в том, что он меня бросил. Он сам так захотел. А он еще что-то про меня говорит! Мои глаза смотрели на дверь, но я вроде ничего не видела, вернее не соображала. Слегка наклонила голову на левый бок и выпятила губу, пытаясь понять, кто ему сказал такое про меня.
Мимо меня прошла Морковкина, но даже не поздоровалась. Мило! А чем я все это заслужила?!
- Морковкина! - окрикнула я ее. - И тебе здравствуй!
Она обернулась и посмотрела на меня, машинально кивнула головой и пошла дальше. Она вообще поняла, что это я?! А! Люди вокруг меня сходят с ума!
Ночь. За окном много-много звезд, они разные, одни чуть побольше, другие немно-го мигают, но все вместе они очень красивые; черное небо и желтые звезды, всю жизнь смотрела бы на них. Сижу на коленях у Паши, он держит меня за талию, я целую его, еще целую, потом смотрю в глаза и понимаю, что влюбилась. Но видимся мы крайне редко, он работает, иногда ночует в офисе, потому что не успевает к метро, а ехать на такси до мое-го дома очень дорого, хотя он и богатый. Те ночи, что он проводит рядом со мной, - луч-шие, как жаль, что это бывает раза три в неделю. Правда, он ни разу не признался мне в любви. Говорит, что я красивая, сексуальная, милая, но он даже на влюбленность не наме-кает. Не хочет себя связывать, но мне то хочется привязать его к себе.
Позвонил телефон. Я чертыхнулась. Не хотелось никого слышать.
- Алло, - недовольно буркнула я.
- Юля? - произнес взволнованный голос. - Это ты?
- Да, а кто это? - удивленно спросила я.
- Ася. Нужно, чтобы ты срочно приехала! Это важно, очень важно! - она задыха-лась. - Ты ведь знаешь, где находится первая больница? Пожалуйста, это очень важно! Ты можешь еще на метро успеть, оно только через час закрывается!
- Ася, а что произошло?
- Морковкина, она там, у нее передоз!
Я закусила нижнюю губу и посмотрела на Пашу. Он улыбался. Завтра он уезжает в командировку на неделю, я хочу побыть с ним, но Морковкина... Она сама виновата, а он...
- Ася, я никак не могу, - вздохнула я, - я обещала кое-что сделать... Привет ей от меня передай.
Она ничего не ответила, просто повесила трубку.
- Чего? - спросил Паша.
- Морковкина в больнице.
- Я провожу тебя к метро, - он поднялся со стула.
- Я не поеду к ней, я хочу остаться с тобой, - я обняла его, - ты ведь завтра уезжа-ешь.
- Но, может быть, ты ей нужна. Я думаю, что если секс будет не сегодня, а через неделю, то это не страшно.
- Но я просто хочу быть рядом с тобой, я ведь люблю тебя!
- Любишь?! - он удивленно посмотрел на меня. - Я думал, что у нас отношения несколько другого рода. Мне не нужна любовь.
Я отошла от него на шаг и посмотрела в глаза:
- Только секс?
- Естественно. Какая любовь? Но сейчас тебе лучше поехать к ней, если надо, я оп-лачу такси.
Я непроизвольно опустилась на стул. Вот почему Денис так говорил утром. Об этом знали все, кроме меня. Это не справедливо!
- Ты поедешь со мной?
- Зачем? Я ведь толком даже не знаком с ней.
- У меня нет желания ехать.
- Тогда пойдем в комнату, - он взял меня за руку
- Нет! - я ее отдернула.
Он удивленно посмотрел на меня, слегка наклонив голову на бок.
- Я не хочу таких отношений, я думала у нас все по-другому! Я думала, что ты лю-бишь, поэтому и отдалась.
Он отвернулся, покачивая головой.
- Как хочешь, тогда я поеду к Кате, - сказал он спокойно, - а ты, ты все же съезди в подруге, она заслуживает помощи.
- К Кате? - я вскочила со стула. - Так вот, где ты пропадал все другие дни! Это подло!
- Это взрослая жизнь, - спокойно ответил он. - Я тебе ничего не обещал, ничего не должен.
5.
Он ушел, я закрыла дверь, легла на диван и уснула. Не слез, не мыслей не было. Только немного обидно. Я даже не привязалась к нему за это время, а он... Я не хочу о нем думать! Я не заслужила всего этого!
Часов в шесть меня разбудил телефон. Не открывая глаз, я пошла на кухню.
- Алло, - сонно произнесла я.
- Она вчера умерла, - произнес знакомый голос.
- Кто?
- Морковкина, - в трубке послышались рыдания. - Она письмо для тебя оставила, а то бы никогда тебе не позвонила!
- Ася, ты серьезно? - я сглотнула слюну.
- Сучка, с таким не шутят!
- Эй! Поосторожнее!
- Если тебе хочется прочитать письмо, то я отдам его в универе. Не опаздывай!
Короткие гудки, сон весь улетучился, трубка выпала из рук. Вчера не верила в та-кой исход, а Ася, она во всем меня обвиняет! Но причем тут я. Это была ее жизнь, ее вы-бор, ее решение. У нее были свои мозги, кстати, вроде довольно умные. Я то тут причем?!
"Ну вот. Все закончилось так грустно, но это не должно тебя напрягать, в прочем, меня это не парит. На самом деле, ты можешь даже эту записку не читать, если тебе не интересно. Но если продолжишь, даже просто из любопытства, мне будет приятно, навер-ное. Хотя кто знает, что будет. Интересно, а ты приехала ко мне в больницу. Очень наде-юсь, что да. Я ведь тогда бросила все и приехала к тебе, когда Денис ушел. Но, нет, не бу-ду ровнять тебя под себя. Ты, ты совсем другая, и это меня в тебе и привлекало. Эта моя любовь, она была такая чистая, она не могла тебе мешать, ты ведь о ней даже не знала, ты то думала, что это просто дружба. Думаю, что это обстоятельство должно объяснить, мою злость и обиду. Нет? Тогда ты так и не смогла понять, что чувствует человек, когда его бросают, хотя уже пора. Я ведь даже твоим идиотским правилам подчинялась, лишь бы тебе было приятно. Сейчас, это смешно, я вспоминаю и понимаю, что постоянно унижала себя из-за тебя. А ты, ты это не оценила. Если бы я говорила тебе это в лицо, то в данный момент, наверное, смеялась. Ты вообще не умеешь ничего ценить! Так и не смогла понять, за что тебя любила...
И на иглу во второй раз я села из-за тебя, и в третий тоже. Ах, тебе же этого не по-нять, милая моя, ты ведь не любила (сейчас я презрительно фыркаю) никогда. И эта неле-пая смерть только оттого, что меня душит этот мир, меня душит твоя ветреность, твое предательство. Ты забывала меня из-за них, хотя могла хотя бы позвонить, узнать, почему я не появляюсь в универе. Я не оставила тебе номера, хочешь сказать, но, когда тебе было плохо, ты сразу меня нашла! Как жалею, что тогда бросилась к тебе, оставила Асю, кото-рая по-настоящему мною дорожила (как подругой! Я не могла предать мои чувства к те-бе). Ты... я ведь была для тебя просто спасательным кругом от одиночества. Я с этим ми-рилась... Почему? Сама не знаю, глупая была.
Интересно, а у тебя на глазах слезы появились, пока ты читала? Думаю, нет, ты ведь сама меня выставила, а потом еще считала, что я чем-то тебе обязана. Мысли пута-ются после новой дозы. Да, я пишу тебе под кайфом, а иначе ты бы читала расплывшиеся буквы, ну, или расшифровывала, или просто бы выкинула эту бумажку в урну. Но я не о том.
Я вообще не понимаю, зачем я обо всем этом распинаюсь здесь. Просто, наверное, хочу поведать тебе о том, что чувствую, ну или вернее, чувствовала, так как я уже умерла. Еще бы знала толком за что, за какую идею. Я просто оказалась слабой... Стыдно... Жал-ко родителей, я ведь с ними с самого поступления не виделась. Столько воды утекло, а хотелось бы сейчас обнять их и попросить прощения (я вздыхаю). Я на самом деле ску-чаю, но поняла это только сейчас. Поздно, слишком поздно. Надеюсь, они узнает меня, когда будут забирать из морга перед кремирование (хочу, чтобы мой прах развеяли, пусть это и очень банально, над Байкалом, это озеро такое огромное, по величине похожее на мое чувство). Я так стала не похожа на ту, которую они когда-то любили и лелеяли, обе-регали. Большой город оторвал мне голову вместе с частью мозгов, но мне нравилось то, что я выделялась. Это предавало мне энергию и силы двигаться дальше. Я когда-то гово-рила тебе об этом, но ты, наверное, не помнишь. Ты ведь редко слушаешь окружающих, ты поглощена собой, магазинами и еще чем-нибудь.
Любить, значит оставаться живой, но я уйду, просто потому, что мне здесь плохо. Сейчас вместо одной дозы вколю себе сразу две или три, а может и больше. Надо посмот-реть сколько осталось. Думаю, вся эта хреновина свела меня с ума, именно она подкинула мне мысли о суициде, но все это как-то глупо. Только ты не думай, что ты в чем-то вино-вата, то есть ты виновата в какой-то степени, но не заморачивайся по этому поводу. Все будет хорошо, жизнь прекрасно. А меня в твой жизни не было уже очень давно, ты, на-верное, даже не помнишь, как я выгляжу. Кстати, буду рада, если ты поедешь с другими гостями в мое последнее путешествие.
Люблю тебя больше жизни, поэтому с ней прощаюсь. Будь самой счастливой, лад-но?! И просто забудь меня, пожалуйста. Представь, что меня никогда не было, что я про-сто твой сон, плод твоего воображения.
Прощай. Сейчас сделаю парочку уколов и никогда больше тебя не увижу..."
Последнее слово было немного смазано. Мои руки непроизвольно опустились, она заставила меня ощутить груз вины. Но на кремирование я не поеду, мне нечего там де-лать.