В лесах Мещеры, где черна вода, 
С гадючьими нехожими тропами,
Живы ведуньи, что не крестят лба,
Столетья мерят не годами - четвертями.

Одна четверть - на беду, 
Одна четверть - на войну,
Одна гнилая - никакая,
В четвертой четверти - 
Большой, 
Век открывается душой,
Все смыслы обнажая.

Вокруг этих лесов лежит страна,
Какая покорит любое сердце.
В этом мире прочих стран она
Словно тайная и манящая дверца.

Носит эту страну
Из стороны в сторону,
Словно бы измеряя,
Сколько можно наворочать дел,
Где у человека есть предел, 
И во всем жаждет самого края.

I

Англия и Франция 
Мир преобразили.
Вновь вот революция  - 
И теперь в России.

Пророкам в Русь широкий путь - 
Людским радельцем только будь.
И вот они явились.
И  пьяной, взъяренной волной, 
Неумолимой, как прибой, 
События забились.

Пророков этих буйный рой
Сказал вдруг дружно, вразнобой:
В России всё, мол, плохо.
Но вот поправить это как - 
Судили каждый так и сяк, 
 Не чуя здесь подвоха.

Копилась долго горечь та.
И наконец сбылась мечта
Некрасова-поэта, 
Когда любой крестьянский сын
Почуял, что он гражданин,
Что песенка не спета.

И все, что дед хулить не смел
И, зубы сжав, отец терпел, 
Все, что в стране назрело, 
Он видел способ разрешить, 
Конец страданьям положить, 
Он видел свое дело.

Ужаснее всего война,
Когда гражданская она 
И дело не в награде,
И бьет брат брата своего 
На смерть и в кровь из-за того,
Что выдумано кем-то в Петрограде.

Но кем - вопрос-то бородат.
Теперь большевиков винят:
Он, мол, постарались:
Всяк, кинув мать, жену и кров,
Шел братьев догонять, отцов, 
Что по стране мотались.

Буденный, Врангель и Махно...
Из снега с кровью кружево 
Задернуло Россию.
Но раз жизнь можно разлюбить, 
Войне подавно нечем крыть, 
Мы мира попросили.

Как будто схлынула война, 
И понадеялась страна
На мирную кувалду.
Ведь если даже бога нет, 
Концом таких жестоких бед
Стать может только правда.

Как будто встали на привал, 
Народ впервые задремал, 
На стеленных постелях.
Ему приснился страшный сон - 
Куда был Сталин вознесен;
Проснуться же не смели.

II

Всавай, страна огромная,
Вставайте, суд идет!
История бессонная
На суд тебя зовет.

Своею беззаветностью
Ты горд, социализм.
Испробуем же крепостью
Тебя мы о фашизм.

Не спи, страна огромная, 
Не ешь, а жди и пой.
Весь мир, страна бескровная, 
Ждет - дело за тобой.

III

Для чего, слепя глаза, 
Хлещет ливнями гроза - 
Чтоб заснуть в спокойных лужах?
Так за встряскою любой
Цепко следует покой
И вопрос: зачем он нужен?

В шею Гитлера прогнав 
И Европу успокоив
И страну на спор отстроив,
Люд советский заскучал 
И застой себе устроил.

Тут же под закат социализма
Новым все зажглись патриотизмом:

"Слишком долго мать наша Россия 
Слишком длинное платье носила, 
Да к тому же совкового покрою.
Нет уж, простоим мы головою, 
Чтобы видеть до бедрышек ножки, 
Что ведут нас по нашей дорожке.
И вообще, мы уж взрослые стали
И хотим все знать мы о маме.
В таком виде Россия годиться, 
С пионерами чтобы возиться, 
Коммунистиков малых тетешить
И баюкать, и сказками тешить.
Это вечное детство
Не хотим мы в наследство.
Нам теперь в мамы нужна дама, 
С которой нестыдно рвануть в Канны.
Слишком долго мы выпендривались, пыжились.
Хватит с нас, мы вдоволь намурыжились.
На что нам занавес железный, в самом деле, 
Когда у людей за бугром давно пневмодвери?
На что, кстати, и Берлин мы брали, 
Если вновь его нищим отдали?
И дитям военный комплекс ни в какую - 
Из-за джинсов они комплектуют.
Мир искриться Нью-Йорком, Парижем,
Мы ж друг друга в хрущевках все держим!"

Много так кричало, много так вопило,
Наконец, сыскался заводила.

Август был: хлеб бы жать, 
Яблоки бы собирать,  
В школу собирать,
Напослед купаться. 
Наш народ бедовой, 
Наблюдал, чумовой,
Сквозь стекло телевизоров - 
В Москве танков нанизано.

И пошел клич вдалеке, 
К  Красной площади с Таганки:
 - Помнят Ленина в броневике,
Полюбуйтесь: я на танке.

За социализм довелось нам сражаться,
Только как бы на бобах не остаться.
Знаю, как бы, бедолаги,
Даже туалетной бумаги 
Запасаете на пятилетки, 
Чтоб хватило вам и вашим деткам.
Что пожали, то сеем,
Довели мы Россию.
Вот уйдут в демократы 
Наши партбюрократы,
Кашу вмиг расхлебают - 
Клином клин вышибают.

У Карла Маркса и Ленина
Дури просто не меряно.
Во главе с этой троицей
Тяжело перестроиться.
И поэтому, братия, 
Сам я за демократию.
Безо всяких там форумов
Знаю твердую формулу, 
Как лицом к человеку нам встать, 
Как хваленый Запад нагнать.

Демократию, что зрела там веками,
В пятилетку заведем, не будем дураками.
Кончилась темная полоса, 
К нам вернется гласность, а за нею колбаса.

Знаю также на верном примере,
 Секса не было в эсэсэре.
О других беззакониях
Тоже в курсе я.
Мы с бедой этой справимся,
Если дружно навалимся.
Заведем проституцию,
То есть, тьфу, - конституцию
Не коммунистическую,
Не паралитическую,
А юмористическую
(Блин, демократическую! - 
Я хотел сказать).
То- то будет благодать, 
Разъедрит вашу мать.

Что тут стало, что тут было, 
Как историю скрутило!
Век сидеть и век писать - 
Сотой части не сказать.

IV

Где на свете золотое сине?
Где за небом землю не видать?
Ах, Россия, ты моя Россия,
За тебя, должно быть, сладко умирать.

Жить же здесь - большое слишком счастье, 
Чтоб живое сердце долго греть, 
Так же, как и крайнее несчастье, 
Нам перенести это суметь.

Как тебя отпели, ты ведь в курсе, 
И хоронят тридцать раз на дню.
Может, просто дело все во вкусе, 
Если кто-то всюду видит западню,

Если кто-то пьет твой звонкий воздух, 
Видит на земле твоих улыбок свет
И бубнит при этом: "Люди, поздно,
Прозевали мы Россию - больше нет!

Это плохо, то совсем вон скверно,
 Бьемся, а просвета не видать!"
Все вопят. Но все поймут, наверно:
Все здесь просто, все здесь - благодать. 

Даже пусть со всех концов вселенной
Неприятности сюда проложат путь,
Пред тобою, попрано- нетленной,
Я склонюсь: благословенна будь!

Да ты будь хоть мати Русь Святая,
Хоть забытою богом землей,
Краем ада, преддверием рая,
Что имею - тебе лишь одной.