Я лежу в кровати и слушаю шёпот дождя. Пальцами глажу молочно-белую ткань под своей щекой. Светает. Пересчитываю потерянные сны, те, которые не приснились сегодня, и не приснятся уже никогда; получается не так уж и много. Впрочем, я не об этом.
***
Шум дождя похож на грохот удаляющегося поезда, длинного, как жизнь. Или как последняя секунда перед оптимистичным щелчком курка. Дыхание перехватывает. И вроде бы мне не грустно, но лучше бы я не думала о поездах и городах, в которые они направляются.
***
А что если... Да, точно! Топот тысяч копыт. Разгоряченные, пахнущие свежей травой, лошади несутся по крыше моего дома. Огненно-рыжие, они не тормозят у края, но, ловя солнечные блики полузакатившимися зрачками, проваливаются в неназванную бездну. Хочется запрыгнуть на спину одной из лошадок и...Ладони вспотели. Что же всё-таки значит этот пугающий гул? Аплодисменты?..
***
Я стою на сцене, сжимая в руках шелестящие листочки в клеточку, исписанные непонятными знаками. Зал абсолютно пуст, только на каждом сидении тонкая зажженная свечка.
"Читай", - слышится сзади меня мягкий, какой-то мяукающий голос. Я оборачиваюсь и вижу седого человека в круглых очках. Он иронично улыбается: "Стишки, да?"
Я вижу, что на сцене уже целая толпа. Она увеличивается, и все эти люди откуда-то мне знакомы... Меня уже оттеснили к самому краю, я оступаюсь и падаю в зал. Раздаются очередные аплодисменты. Человек в очках улыбается: "Замечательно, дорогая!" - а я слышу треск огня. Я дождевая капелька, которая стремительно летит навстречу бесконечной плоскости крыши.
***
Шелест стихает. Но внутри меня ещё бьётся что-то, что не совпадает с размеренными ударами сердца. Тихие, синкопированные звуки, которым так не хватает тягучего прокуренного голоса. Встаю, включаю компьютер, ставлю диск вечно юной Дженис и открываю текстовый редактор, чтобы написать о поездах, лошадях... И мокрых крышах, которые, объединяясь с серостью асфальта в замечательный тандем, влекут к себе глупых девочек, растерявших последние сны.