Екатерина Гончарова
Силы Судьбы: Игра Богов
Оглавление:
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 1
Солнце жгло неумолимо. Ветер сушил губы, вырывая из груди остатки дыхания. Я чувствовала, что силы покидают меня. Достав из наплечного мешка последнюю горстку ирсиса, тщательно растерла траву по ладоням, вдохнула пряный и живительный запах. Сколько еще ждать? И ждать ли? Похоже, судьба моя не торопится на встречу со своей избранницей. А может, и торопится... В образе всадника смерти... И как же я решилась на такое?...
...Моя мать была ведьмой. Так считали местные. Никто не знал, откуда пришла она в эти земли, изможденная, с еле живым пищащим комочком на руках. Поселилась в старом заброшенном домишке возле леса, на окраине деревни.
Младенец выжил, вопреки хилому здоровью. Возможно, моя родительница была могучей ведьмой, или ее желание выходить меня во что бы то ни стало оказалось столь велико, что болезнь отступила. А может, и мое чахлое тело так стремилось выстоять, что нашло в себе силы побороть недуг. Как бы то ни было, я осталась жива и росла, как дикий терн, вольно и неукротимо, постигая законы природы и людей в самом непритязательном образе, ибо не было никого, кто бы воспитывал и направлял меня.
Мать назвала меня Орфиной. После болезни она посвятила своего ребенка Богине Луны Орифель и оставила мое воспитание на произволение Божества. Она ни в чем не стесняла меня, позволяя естественному любопытству развиваться так, как пожелала бы я сама. Единственное, в чем меня настойчиво поощряли, так это в моей тяге к познанию целебных сил растений и трав. Уже к двенадцати годам я научилась набирать и смешивать дары природы в тех равенствах частей, чтобы они могли приносить наибольшую пользу телу и душе. Чему-то научила меня мать, а что-то открыла и я сама, по наитию или благодати, данной мне Богиней.
Лес всегда вливал в меня бодрость и успокоение, я могла часами бродить по чащам и полянам, прислушиваясь к его внутренней жизни и токам, наполняющим этот гигантский сложный мир, живущий по своим древним и таинственным законам. Я разделяла с ним радость и грусть, мечты и надежды. А однажды разделила боль и смерть.
...Это произошло ночью, накануне моего четырнадцатого дня рождения. Уже три месяца в деревне свирепствовало какое-то странное поветрие. Началось все с падежа домашнего скота. Вначале гибли куры, индюки и гуси, затем смертельная напасть перебросилась на свиней и коз. Заболело несколько коров. Поселяне, как всегда, обратились к моей матери. Она так и не стала своей в деревне: кто-то боялся ее, кто-то ненавидел, большинство чуждались нас либо сторонились, но случись какая-то беда - со взрослым ли, с ребенком, а чаще со скотиной - о "ведьме" тут же вспоминали и норовили звать помочь. Мама же всегда охотно шла навстречу просьбам, стараясь вылечить, утешить, поддержать, и не отказывала никому, даже ярому недоброжелателю. Магия Луны и благословение Богини Орифель - вот те могучие истоки, чья живительная сила исцеляет все недуги страждущих живых существ. Обычно лунная Богиня благосклонно относилась к нам, смертным. Но только не в этот раз...
В этот раз грозное нашествие небесной тени затмило прекрасный лик Луны. И как бы ни старалась моя родительница, каких бы попыток ни предпринимала, ее целительских умений оказалось явно недостаточно. Время уходило, и ничто не могло помочь: мор брал свое. Вначале жители еще надеялись на чудо, потом наиболее недовольные принялись роптать и стали косо поглядывать на "ведьму", однако бросать упреки в открытую пока побаивались, опасаясь наложения "ведьмовских" заклятий и порчи. Недаром говорится: всяк судит по себе. Чем темнее душа, тем больше грязи она выплескивает на окружающих. Наверное, пришел срок платить по счетам. Падеж скота через пару месяцев перерос в человеческую чуму. Люди начали умирать семьями...
...И вот, в ту самую роковую ночь, они пришли... Пришли вершить суд над "ведьмой", которая, как считали, навела порчу и сгубила деревню.
Они ввалились, с грохотом вырвав дверь из петель. Мама вскочила с лавки и закрыла меня собой, однако было уже поздно. Озверевшая толпа набросилась на нас, оцепеневших от страха и вмиг обессилевших, подымая неспособное к сопротивлению тело моей матери на вилы и раздирая плоть на куски руками. Я в каком-то диком ужасе вывернулась из-под окровавленных пальцев и, метнувшись к окну, прорвала пленку бычьего пузыря, выскользнула и побежала, сломя голову, к лесу. Бежать было недалеко, и я, может быть, и спаслась бы, но на мое несчастье кое-кто из мужиков не успел войти в узкую дверь и принять участие в кровавом действе. Они столпились во дворе, задорными криками подбадривая тех, кто "развлекался" в доме. Кто-то успел увидеть, как я вылезала в окно, и с диким ревом за мной погнались по меньшей мере четверо одержимых жаждой мести.
Я бежала, захлебываясь собственным дыханием, не чуя под собой ног и слыша приближающийся топот. "Стой, ведьминское отродье!" - орали мне в спину преследователи. Несмотря на мои неполных четырнадцать лет, я выросла худенькой, хрупкой и маленькой, не моим изящным ножкам было тягаться с силой мышц здоровенных мужиков. Они настигли меня прежде, чем добежала до ближайшей рощи. Ах, березки, березки! Знаю, вы бы укрыли меня под сенью своих зеленых кос, не оставили бы на поругание мерзким тварям, забывшим о человечности. Но вы не смогли, не успели. Меня сбили с ног и принялись срывать одежду, а потом... Страшная боль и кровавый туман застили мое сознание... Меня терзали и насиловали долго и зверски. Я все помню... И в то же время не помню... Разум отказывался воспринимать окружающее, а потом сознание оставило меня...
Не знаю, как мне удалось выжить. Думаю, свою роль сыграла моя выносливость, закаленная перенесенными с детства болезнями, а может мстителям надоело надругательство над моим недвижимым телом, и они оставили меня, решив, что я уже мертва. А может, лес или Богиня Орифель вспомнили обо мне и дали силы превозмочь содеянное... Боги ведают все тайны мироздания, но я всего лишь тень их на этой земле... И я превратилась в тень....
Придя в себя после адской боли и надругательств, сумела доползти до ручья у подножья деревьев и несколько дней пролежала там, прикасаясь к чистым струйкам благодатной воды, вдыхая смолянистый запах нагретой коры и душистые испарения трав. Немного окрепнув и оправившись, ночью мне удалось пробраться незамеченной в наш разгромленный дом. Сдерживая позывы рвоты на запах гниющей плоти, рыдая, собрала в холщовый мешок окровавленные и изодранные останки моей матери и похоронила единственного родного мне человека под сенью молодых берез на священной поляне, которую я когда-то посвятила Богине Луны, так же, как мать когда-то посвятила ей меня. Спи спокойно, дорогая мама, Богиня присмотрит за тобой! В кущах божественных деревьев, трав и цветов будет отныне тень твоя собирать целебные букеты и нести их на алтарь поклонения Орифель...
Сама я сплела шалаш в глубинах лесных зарослей и ушла туда жить. Пару раз возвращалась в дом, чтобы собрать уцелевший скарб, но избушку жечь не стала: не мною построено, не мне и распоряжаться. Лес давал мне все, чтобы восстановить здоровье. Вскоре только шрамы на теле и в душе напоминали о происшедшем. Думаю, что и в деревне давным-давно похоронили саму память обо мне и моей матери, кроме того, выживших после чумы осталось ой как немного, большей частью лишь старики да дети. Было ли это возмездием Богов за содеянное, не ведаю, но мстить мне оказалось уже не кому, да и не собиралась я мстить.
Я училась жить заново, без матери и в одиночестве. За неимением людского общества разговаривала с ручьями и ветром, делилась мыслями с деревьями, учила человеческому языку говорливых соек и скворцов. Да, нередко на меня накатывала тоска, хотелось уйти куда-то или даже вовсе наложить на себя руки, но я боролась с малодушными порывами, заваривала и пила настой ирсиса или мяты, пела песни, которым учила меня мама, и ходила к большой березе молиться Богине, принося ей в дар сплетенные на утренней заре цветочные венки, омытые ранней росой. А еще я научилась прясть пряжу из паутины и вышивать нитками из высушенной разноцветной меленики.
Кто-то скажет, кому нужна такая жизнь без цели? Я же отвечу, что все в руках Богов, и не нам решать, что нужно в этой жизни, тем более я была благодарна высшим силам за то, что осталась жива. Я многое узнала о себе и о природе, живя, как отшельница, лес стал мне еще ближе. Он научил меня душевному спокойствию, открыл тайны животворных соков, текущих в его жилах, я стала лучше понимать язык диких тварей, их желания, ощущения и позывы, называемые инстинктами, научилась ходить скрытно, скользя божественными тропами - тропами природной тени, научилась выдержке и терпению, а еще стрельбе из лука, который удалось смастерить сама. Так длилось время, наполненное познанием сущего, пока Боги не решили, что пришла пора вывести мою скромную персону на арену бытия.
Прошло, наверное, года четыре с тех пор, как я удалилась жить в леса. Иногда мне случалось бродить возле деревни, я наблюдала, как хохочет подросшая молодежь, шумно гомонят по дворам дети, стучат топоры плотников, пахнут свежей стружкой новые дома. Мычали коровы, гоготали гуси, клохтали куры, лаяли собаки. Эти, когда-то привычные с детства, звуки уже не вызывали никаких движений в моей душе, мне стал более приятен равномерный шум чащоб и потайные шорохи лесных обитателей. "
Но вот однажды поутру меня разбудил не совсем обычный звук. Играла флейта. Потом к ней добавились протяжные напевы скрипки и раскатистая дробь барабанчика. Из-за одинокой жизни в лесу мой слух сильно обострился, мне удавалось точно различать расстояние и направление до любого звука или шума. И сейчас то, что уловил мой чуткий слух, исходило вовсе не из чащи леса, а совсем наоборот - с окраины деревни.
...Когда-то, лет в шесть, мама первый раз взяла меня на ярмарку. Именно на ярмарке я тогда столкнулась с удивительным и странным словом "музыка" и с еще одним, не менее причудливым - "орхестра". В тот же миг, как увидела и услышала эту самую орхестру - я пропала...
Помню, стала на месте прямо посреди толпы, будто вкопанная, вытаращив глаза и приоткрыв рот, а люди вокруг, толкаясь, смеясь или ворча, обходили мой застывший столбик, решив, наверное, что я бессмысленная дурочка. Но я ничего не замечала. Я просто не могла оторваться от красиво разодетых музыкантов, от тех странных "штук" в их руках и от того, что творили эти люди со своими удивительными "штуками". Завороженная "музыкой" до глубины души, двигаясь как в бреду или во сне, я медленно приблизилась к помосту, уцепилась за шершавый деревянный край и снова неподвижно замерла. Когда же неожиданно все звуки стихли, я вдруг принялась восторженно кричать, прыгать и плясать, не взирая на хохот и насмешки окружающей толпы.
Моя живая непосредственность и радостно блестящие глаза так умилили исполнителей (а может быть, и пара медяков от мамы), что они даже дали мне потрогать свои мудрено устроенные "штуки" - инструменты. Маленькая и глупая, я подумала тогда, что "музыка" - это такое волшебство. Оказалось - нет, инструменты вовсе даже не волшебные, а сделаны, хоть и умелыми, но обычными людьми, и только по-настоящему обученные люди своим искусством умеют так "играть" на этих "штуках", что хочется то петь, то плакать, то смеяться, а то и вовсе - плясать без удержу.
После посещения этой ярмарки я потом долго не могла успокоиться, даже сделала себе дудочку из тростника, но она получилась грубая, неумелая, с сипящим звуком, так что вскоре была заброшена за ненадобностью. Мама, конечно, видела, как меня увлекла музыка, но в деревне у нас никто не умел ни делать музыкальных инструментов, ни, тем более, играть на них, поэтому возможности научить меня не было. Зато на ярмарку я теперь ездила довольно часто. Чтобы послушать орхестру, готовилась к поездке чуть ли не за полгода.
И вот теперь я опять услышала эти чарующие звуки! Ярмарка? Неужели, ярмарка приехала в деревню?
Ноги сами понесли меня к лесной опушке, на окраину поселения, откуда музыка слышна была громче всего.
Я не думала о том, что давно не показывалась на людях, что, возможно, странно выгляжу или веду себя не так, как все. Влечение музыки было так велико, что никаких других мыслей просто не возникало. Оказавшись недалеко от ярмарочного городка, заполненного толпой, бурлящей вокруг разноцветных шатров, впервые за несколько лет рискнула шагнуть в омут людских прикосновений, шума, говора, толкотни.
Толпа подхватила меня, завертела, закружила и понесла вольным потоком мимо товаров и торговцев, зазывал, глотателей огня, жонглеров и канатоходцев, ошеломила разнообразием запахов, цветов и звуков, глаз, рук, улыбок, криков, голосов. Я подчинилась воле толпы, тем более что ее поток нес меня прямиком к источнику музыки - небольшой орхестре, играющей на деревянном помосте, возвышающемся в центре всеобщей суматохи. Людская волна прибила меня к помосту и отхлынула, оставив наслаждаться игрой музыкантов. Я стояла, как завороженная, не в силах справиться с теми потрясающе глубокими впечатлениями, что дарил мне каждый звук, проникающий в душу. Меня словно выворачивали наизнанку, по щекам текли слезы, которых я не замечала, сердце билось в такт звучащей мелодии, и не было такой силы, что способна была оттащить меня от этого места.
Наверное, прошло довольно много времени, день стал клониться к вечеру. Наконец, исполнители опустили свои инструменты, устало потянувшись, поднялись со скамей, и не спеша сошли с помоста, направившись в сторону ближайшей закусочной. Я чувствовала, что мой мир рухнул. Неужели, все? Они закончили?!.. В надежде продолжала стоять, топчась на одном месте, внутренне опасаясь, что если отойду, музыка больше никогда не вернется, и эти мелодии будут вспоминаться мне только во сне.
Мое оцепенение было прервано вежливым похлопыванием по плечу. Обернувшись, я увидела подле себя худощавого встрепанного паренька в накидке ярмарочного зазывалы.
- Сударыня, ярмарка закрывается. Приходите завтра. А сегодня уже поздно, по закону торговля разрешена только до семи вечера.
- А музыканты?
- И музыканты завтра. Всё завтра.
Я горестно вздохнула - мне не хотелось уходить: казалось, если сейчас уйду, то пережитое чудо вмиг развеется, как дым, и тем самым обещанным мне завтра не будет больше ни ярмарки, ни музыки и ни орхестры. Тоскливо оглянулась.
Последние редкие посетители не спеша тянулись к выходу. Работники торопливо собирали цирковые принадлежности, торговцы задергивали пологи на своих торговых лавках и шатрах. Я снова тяжело вздохнула и нехотя побрела в сторону леса. Не пройдя и двадцати шагов, вдруг наткнулась взглядом на яркую палатку, украшенную переплетающимися огненными знаками, из которых непостижимым образом складывалась огромная сияющая надпись: "Судьба". Судьба?! Что бы это значило? Откровение Богов? Или просто ярмарочная шутка? Никогда ни на одной ярмарке не встречалось мне еще ничего подобного. Неожиданно почудилось, будто я нахожусь во сне и никак не проснусь. Явно не сознавая, что делаю, шагнула вперед и раздвинула полог.
Внутри царил полумрак. Показалось, что шагнула в склеп, столь резким был переход от света к темени, окружившей меня. Немного поколебавшись, сделала еще пару шагов и вот тут-то и увидела Ее. Не представляю, как выглядят мумии, но слыхала рассказы. Та, что сидела передо мной, жестко выпрямив спину и сложив иссохшие руки на острых, узловатых как корявые стручки коленях, вполне могла претендовать на звание одной из них. Ее глаза были плотно сомкнуты, кожа пергаментом облегала костистый череп, губы провалились...
Меня затрясло. Я ощутила, как нечто незримое потянулось к моему лицу, коснулось лба, щек, скользнуло по волосам. Незримое равнодушно взирало, исследовало, ожидало... Вздох замер у меня на губах. Я словно онемела. Мысленно убеждала себя, что это просто кукла, чтобы удивить и напугать посетителя, обычная цирковая забава, с целью пощекотать легковерным обывателям нервы. Но что-то глубоко внутри меня говорило, просто вопило, об обратном. Хотелось развернуться и бежать прочь, однако ноги словно приросли к полу, я не владела собой.
- Ищешь судьбы? - шепот раздался как бы из ниоткуда, оглушающий, шелестящий, пронизывающий до костей.
- А... Я... - горло свела судорога, я еле разомкнула губы.
- Ищущий судьбы да обрящет, но лишь единожды...
Шепот был подобен десятикратно помноженному эхо, отзвуки его колыхались в моем мозгу.
- Согласна ли принять ее сейчас или никогда?
Шепот достиг точки кипения и вдруг смолк. Всё стихло. Я поняла, что от меня ждут решающий ответ, и погрузилась в размышления. Итак, выбор своей судьбы я могу сделать только раз и лишь сейчас, другого случая у меня не будет. А могу и уйти, но что меня ждет там, за стенами палатки? Жизнь в лесу? Вероятность превращения в дикого зверя без общения с людьми? А если попробовать вернуться в деревню, то не повторю ли я тогда судьбу своей матери? От кого бежала она с младенцем на руках и как окончила свои дни?... Горькие мысли завладели моим разумом. О, Богиня Орифель, полагаюсь на твое милосердие! К вам взываю, о Боги! Уповая на вас, склоняюсь перед вашим выбором! Знаю, я лишь ваша тень в этом мире. Решите же мою судьбу!
Глубоко вздохнула и твердо произнесла:
- Согласна принять!
Темная неподвижная голова мумии вдруг качнулась, медленно кивнула, и иссохшие останки в один миг осыпались прахом. Налетевший невесть откуда порыв ветра развеял их без следа.
Я невольно завизжала от страха, стремглав выскочила из палатки... и в изумлении застыла. В изумлении, если не сказать больше. Это оказалось совсем незнакомое место! Я не увидела ни ярмарки, ни деревни, ни родного леса. Всюду, куда ни глянь, простиралась широкая степь, щедро залитая лучами изнурительного солнца. Такого обилия солнечного света мне еще видеть не приходилось. В нашем краю даже летом воздух достаточно влажен, чтобы смягчать палящий зной, кучевые облака изливают нередкие дожди, насыщая почву благодатной влагой, а пышная зелень лесов сберегает испарения. Здесь же, в этой чуждой и чужой степи, летние жара и зной распоряжались погодой по-хозяйски. Небо, сверкающее ослепительной голубизной и чуть подернутое белесоватой дымкой, казалось запрокинувшимся во всю высь, солнце же, рьяно полыхающее в этой выси, изливало свой палящий жар со всей яростью распоясавшегося светила. Растерянность и смятение охватили мою душу. Беспомощно потоптавшись на месте, решила вернуться в уже знакомую палатку и тщательно осмотрела все внутри. Хм... Пустая...Обычный глинистый земляной пол, а стены - просто ткань, натянутая на жерди, даже огненные знаки куда-то пропали. Никаких подсказок. Что же делать? В задумчивости опять вылезла наружу.
Резкие порывы ветра колыхали сухой ковыль, трепали полы моего длинного домотканого платья, небрежными дуновениями задирая подол до самых колен. Я облизнула спекшиеся от жары губы. Надо бы поискать воды... Если учесть, что я весь день провела на ярмарке, стоя возле орхестры, то неудивительно, что мои внутренности наконец-то напомнили о самом насущном. Немного еды есть в заплечном мешке, там же пучки собранных поутру трав, а вот вода... Я не имела привычки брать с собой воду, ее всегда, куда ни глянь, было в избытке, но теперь, по-видимому, придется приноравливаться к новым условиям.
Воду я могла находить по запаху, руководствуясь своим звериным чутьем, развитым в лесу. Вот и сейчас прикрыла глаза и, пригнувшись к земле, медленно втянула ноздрями потоки воздуха. Ещё и еще раз. Да, вот оно. Откуда-то повеяло влагой. Стараясь не упустить нужное направление, осторожно двинулась следом за манящим запахом, и тут же резко подпрыгнула от неожиданности, упершись лбом во что-то невидимое. Это загадочное нечто мягко подалось, а затем оттолкнуло меня назад. Я беспомощно заметалась. Через пару минут выяснилось, что моя свобода равна ровно шести шагам в любую сторону от палатки. Далее находилась какая-то невидимая, но непреодолимая преграда. Очевидно, Боги оградили меня от излишних забот, оставляя только возможность уповать на Силы Судьбы, раз уж выбор был сделан.
Глава 2 ↑
... Я сидела под сумрачным пологом, вытянув ноги и прикасаясь ладонями к прохладной земле. В палатке было душно и жарко, но пыльная ткань хотя бы защищала от палящих лучей. Чтобы занять себя и отвлечься от жажды, сняла заплечный мешок и решила перебрать свалявшиеся в кучу травы. Найдя ирсис, растёрла сок травы по ладоням, затем легонько провела ими по лбу и щекам. Кожа ощутила в местах прикосновений прохладу. Скоро должно полегчать, ирсис придает бодрость на пару часов. Жаль, нет настоя, он действует быстрее и дольше.
Устало привалившись к приятно холодящему и скользкому шелку палатки, погрузилась, как упала, в тяжелую дремоту. Сколько так проспала, не ведаю, но внезапно что-то будто толкнуло меня изнутри, и я резко вскочила на ноги, пытаясь осознать степень надвигающейся опасности. Ступни ощутили слабое подрагивание почвы, затем подключились нюх и слух - до меня донесся терпкий запах конского пота, лёгкое пофыркивание лошади и бряцание металла. Всадник?! Я осторожно отодвинула полог и высунула голову наружу. Резкий переход от полумрака к свету не позволил быстро сосредоточить взгляд, я защурилась, но разглядела в тёплом оранжевом свете клонящегося к закату солнца три скользящих по степи силуэта. Не всадник. Всадники! Сердце заколотилось в грудную клетку подстреленной птицей. Бежать?! Что за глупости, мне некуда бежать... Тогда, звать на помощь? А надо ли? Может, скрыться в палатке, авось не заметят и проскачут мимо? Уже была готова юркнуть обратно за полог, но тут один из наездников повернул голову, придержал лошадь и уставился на мой шатёр, потом что-то крикнул своим спутникам, те тут же развернулись и поскакали на зов. Я почувствовала, как страх сковал все тело, конечности задрожали. Проснувшиеся инстинкты взывали к немедленному бегству. Но, во-первых, бежать было некуда, а во-вторых, наконец-то вспомнила, что сама выбрала свою судьбу. Значит, надо выйти и принять предначертанное свыше.
Обуреваемая противоречивыми позывами и обессилев в борьбе с самой собой, я отчаянно цеплялась обеими руками за ткань полога. Тем временем, трое незнакомцев направили лошадей в мою сторону. На фоне плотных вечерних теней, отбрасываемых на землю косыми лучами заходящего солнца, массивные боевые животные выглядели сказочными кентаврами, объединённые со своими седоками в одно целое. Под мощными копытами глухо содрогалась земля, позвякивала упряжь. Наездники хранили молчание. Они подъехали на расстояние броска ножа и рассредоточились полукругом. Теперь у меня была возможность рассмотреть их.
Все трое были одеты по-походному просто, но с тщательностью опытных воинов. На каждом была кожаная куртка, обшитая металлическими пластинами, такие же, но более крупные пластины, прикреплённые к кожаной основе, прикрывали бёдра. Сапоги и перчатки были проклёпаны металлическими кольцами. Мужчины имели при себе короткие мечи с широким лезвием, впрочем, они не спешили их обнажать. Шлемы с кольчужными вставками были приторочены к луке седла. Я не большой знаток в воинском вооружении, но мне показалось, имей эти люди суровые намерения, вид их был бы более грозным. Хотя справиться с такой хрупкой и маленькой девушкой как я и одному из этих всадников хватило бы пары минут безо всякого вооружения.
Двое воинов были высокими, широкоплечими, их строгие черты лица, длинные волосы с заплетёнными на висках косицами и заносчивый вид явно говорили о благородном происхождении. А вот третий сильно выделялся среди своих собратьев необычной внешностью, чем особенно привлек мое внимание.
Он был чуть ли не на две головы ниже ростом, хоть и обладал столь же мощным сложением, его грудная клетка и плечи были не в пример шире и бугрились могучими мышцами. Тем не менее, ноги... ноги казались несоразмерно коротки по сравнению с туловищем. Я видала карликов на ярмарке, их облик отличался сильно искривлёнными конечностями и изуродованными чертами лица. Здесь же всё выглядело так, будто тело взрослого мужчины погрузили по пояс в воду, и вода исказила очертания ног. Может, это какие-то расовые особенности? Я жила среди людей и еще ни разу не встречала представителей других рас, правда, рассказы о некоторых слыхивала, но ни в одном из них не встречались упоминания о подобных созданиях. По моему мнению, воин вовсе не выглядел уродом, он просто был иным, не подпадая под общепринятые человеческие мерки. Что-то заставляло всё пристальнее вглядываться в этого человека, меня притягивало многое: правильность и благородство черт его лица, светлые, в рыжину волосы цвета палой осенней листвы, твёрдые линии подбородка и скул, породистый нос с едва заметной горбинкой и слегка вздернутый на конце, ярко очерченные полные губы с насмешливым изгибом, тёмные прямые брови. Но примечательнее всего были глаза с радужкой золотистого цвета - полуприкрытые тяжёлыми веками, они таили в себе опасный блеск дикого зверя. Настоящие рысьи глаза.
- Глянь-ка, Редвин, там какая-то крыса шуршит, - презрительно произнес незнакомец, привлёкший мое внимание, и прищурился, метнув острый взгляд в мою сторону, - Не хочешь проверить? - этот вопрос был адресован темноволосому воину, носившему серебристое оплечье в виде ястребиной головы.
- Эй ты, парень, подойди сюда, - властно приказал тот, кто носил имя Редвин, медленным выразительным жестом доставая меч из ножен. Обращались, по-видимому, ко мне. Я всё ещё с опаской выглядывала из-за полога, боясь открытого пространства, поэтому, наверное, мужчины, не разглядев подробностей, приняли мою испуганную мордочку за мальчишескую.
- Ты меня слышал? - в голосе темноволосого зазвучали нотки угрозы, он нетерпеливо тронул поводья коня, и тот, подавшись ближе к палатке, резко осадил назад, всхрапнул и замотал мордой, неожиданно наткнувшись на невидимую стену. Изумлённый, всадник послал животное в объезд, но жеребец только фыркал и приседал на задние ноги, не в силах выполнить приказ хозяина и преодолеть препятствие.
- Какого дьявола тут происходит? - к озадаченному Редвину подъехал второй воин, обладатель шикарно вьющейся каштановой шевелюры и весёлых карих глаз, - Ред, ты соскучился по балам и решил нам продемонстрировать балетные па на коне?
- Кен, если ты такой умный, то сам попробуй, - огрызнулся в ответ незадачливый участник действа.
- О, так ты мне предлагаешь попробовать? - восхитился насмешливый Кен, - Не откажусь, а что именно? Станцевать с тобой?
- Нет, вон с тем ушлёпком, который прячется в палатке. Только вначале доберись до него, а я пока отдохну.
- У вас там что, приключился случай одновременного разжижения мозгов? - из-за спин обоих воинов раздался низкий, обманчиво-ленивый голос мужчины с рысьим взглядом. - Мне бы не хотелось, чтобы этот трагический случай послужил поводом к замене моих телохранителей. Обоих сразу.
- А ты не подумал, что телохранителям проще заменить одного тебя? И тоже сразу, - это был голос Кена. Всадник спешился и, по всей видимости, исследовал пространство позади палатки.
Интересные отношения! Я даже немножко приободрилась после забавной перепалки между мужчинами, уверившись в том, что незримая черта не даст им добраться до меня.
- Я-то как раз подумал, - голос желтоглазого воина звучал задумчиво, - и в отличие от вас, я думаю уже давно. И знаете, о чём? Я думаю, что бы значила эта надпись на палатке?
- Какая надпись? - хором отозвались удивлённые телохранители.
- Вы еще и читать разучились? Ну, если соберёте остатки мозгов, то, надеюсь, на одно-то слово вам ума хватит.
- Какое слово? - хор уже, похоже, становился традицией.
Желтоглазый глубоко вздохнул, всем своим видом показывая, что теряет остатки терпения, и, стиснув зубы, произнес:
- Хорошо, я преподам вам урок грамоты, но по двойной ставке. В качестве оплаты с вас - тщательная чистка и заточка моего лабриса1 по возвращении.
- Сакравор2, - растерянным тоном промямлил Редвин, ероша встрепанную шевелюру, - я не понимаю, о чем вы вообще...
- Вообще, мы на "ты", не надо преувеличивать, а в частности, может хоть кто-нибудь из вас объяснить мне, что означает это долбаное слово "Судьба", написанное долбаным красным по синему на этой долбаной палатке?! Или вы все уже ослепли, мать вашу?! - мужчина ожесточённо обвел яростным взглядом притихших компаньонов. У меня вырвался прерывистый вздох, я закусила ткань полога. Он видит надпись?! Что это значит?
Компания тем временем выдержала длительную паузу, затем Кен, переглянувшись с Редом, видимо, решил разрядить обстановку и неуверенно произнес:
- Ваше Высочество, ни я, ни Редвин и правда не видели никакой надписи, да и сейчас не видим... Клянусь кровью Предков!
- Дьявол вас побери, какого хрена вы оба уже в который раз тычете мне титулами в морду?! Нарываетесь, что ли, я не пойму?! Кенвел, от тебя уж я вообще никак не ожидал... - обладатель титулов возмущённо уставился на Кена.
Насмешник с каштановыми кудрями растерял весь свой задор и, понурив голову, тихо произнес:
- Прости, Джел, я просто подумал, что, возможно, ты видишь то, что недоступно нам, в силу своего происхождения...
- Вот, б...ть, только о моем происхождении не надо тут! Вы прекрасно знаете, чего оно на самом деле стоит, мое происхождение!
- Ну, Джел, ты же все-таки королевской крови, - пытался оправдаться Кен, смущенно ковыряя чересседельник.
- Ага, это прямо видно невооруженным глазом, стоит только на меня взглянуть, - язвительно произнес воинственно настроенный молодой мужчина и припечатал, - Ладно, хватит языком трепать. Есть ещё предложения?
Телохранители задумчиво молчали. Потом Редвин неожиданно вскинул голову:
- Джел, ты сказал, там написано "Судьба"?
- Написано. Красным по синему, если это имеет какое-то значение.
- Я кое-что, кажется, вспомнил, если не ошибаюсь.
- Ну? Выкладывай!
Редвин в нерешительности потеребил косичку.
- Не уверен в точности изложения, но я читал про такое в Хрониках Предков. Джел, а ты-то сам не читал, что ли, Хроники?
- Хроники? А зачем они мне? Я Предками не интересуюсь, и они меня не трогают.
- Джел! Ну ты палку-то не перегибай.
- Было бы что перегибать! Её давно уже и без меня перегнули. Ладно, рассказывай давай, что вспомнил.
Черноволосый телохранитель еще немного помялся и приступил к рассказу, явно пытаясь цитировать:
- Легенды гласят, что некогда в мире Семь Дев, известные как Богини Судьбы, обретались, плетущие ткань из нитей Судеб. Те нити Богини сплетали в прекрасный узор на картине Богов, и каждая нить сверкала, как ценный алмаз, украшая собой мирозданье. Картина сплеталась стройна и прекрасна, приводя ко всеобщей гармонии сущее, и всякое божье создание и в морях, и на суше, и в высях имело свой смысл и свое назначение в этой чудесной картине. Богини Судеб, сплетая нити сии, по мере плетения тратили силы, в своей нелегкой работе из юных они превращались таинственно в старых. Когда же одной из Богинь срок наставал умереть, она, чтоб воскреснуть, должна была нить, что плела, связать только с той, что Богами назначена с целью гармонии не нарушить. Связав эти нити, Богиня по новой рождалась, а те существа, чьи нити Судеб связала она, никак не могли отказаться от этого дара, иначе ждало их и род их проклятие Рока. Лишь те, которым Богами назначено нити связать, способны увидеть тот огненный знак их Судьбы, иначе никто. Шли долгие годы, и вот, забыли создания божьи о Девах Судьбы, возомнили они, что сами вершат свои судьбы, Божественного лишаясь поэтому произволенья. Всё тоньше сплеталась картины прекраснейшей ткань, все тусклее и краски и нити на ней, и рвались узлы, мирозданье теряло гармонию.
- Так. Насколько я понял из той белиберды, что ты мне тут наплел,- Джел нетерпеливо прищелкнул пальцами, - выходит, раз я один вижу эту надпись, значит она и предназначена только мне?
Телохранители согласно закивали в ответ.
Желтоглазый воин в задумчивости выпятил челюсть, что-то прикидывая и бросая неопределенные взгляды в сторону "яблока раздора", то есть нас с палаткой. Потом мотнул головой и послал сотоварищам ехидную усмешку:
- Так и знал, опять все придется делать самому. Скоро баб придется трахать вместо вас.
- Ну уж нет, этого мы тебе не отдадим, - загоготал Ред.
- Да ладно? Боюсь, дело как раз только к этому и идет, - с этими словами воин пустил коня вскачь, легко преодолел невидимую грань, выхватил меч и одним движением вспорол палатку, которая опала вокруг меня, как лепестки яблони под порывом ветра. Таким образом, благородные господа удостоились лицезрения моей скромной персоны в полном, так сказать, объеме.
- Ого, да это же девка! - сильно удивился Ред.
- Снулая рыба какая-то, а не девка. Тьфу, - сплюнул пренебрежительно Кен.
- Ошибаетесь, благородные рыцари. Это не девка, это Судьба, - радостно осклабился в ответ Джел. Он уже успел спешиться и стоял рядом со мной, нагло оглядывая снизу вверх. Не смотря на мой весьма незначительный рост, воин был едва ли выше меня, зато телосложением превосходил в два, а то и в три раза.
- Вот не знал, что Судьба, оказывается, белокурая, да еще и с зелеными глазами, - наглец бесцеремонно схватил меня за подбородок, намереваясь, похоже, провести осмотр, словно перед ним стояла не девушка, а кобыла.
Мои щеки обдало жаром, я попыталась вывернуться, но цепкие пальцы перехватили меня за локти и не дали отскочить в сторону. Я раздраженно зашипела, тщетно пытаясь сбросить с себя прямо-таки железный захват, и вцепилась ногтями воину в предплечья. Бесполезно. Это было все равно, что вцепиться в камень.
- Эй, Джел, - подал голос темноволосый Редвин, - смотри, как бы эта дикая кошка не выцарапала тебе глаза ненароком.
- Гляжу, вы что-то не сошлись во мнениях, - лениво протянул мой пленитель, иронично наблюдая за моими попытками вырваться, - то она у вас снулая рыба, то дикая кошка. Вы уж как-нибудь определитесь, что ли.
- Ты на нас-то не кивай, - кокетливо подковырнул Кен, - твоя Судьба, ты и определяйся, что с ней делать.
- Ничего. Позже определюсь. Бабе всегда найдется применение, - цинично заявил едкий молодой человек и, ловко подхватив меня под бёдра, одним движением закинул в седло своего скакуна. Я только взвизгнула от неожиданности и судорожно вцепилась в гриву.
Мужики радостно заржали.
Мне же было не до смеха. Во-первых, я совершенно не умею ездить на лошади, особенно боком (поездка без седла на деревенском битюге не в счет, тем более что я умудрилась свалиться с него буквально через несколько шагов своевольной скотины), во-вторых, я жутко испугалась высоты. А что бы вы думали? Сидеть в седле боком, взирая на мир с высоты конского крупа то еще удовольствие! Пусть даже кобылка Джела и не такая рослая, как скакуны телохранителей, однако я ощущала себя не иначе как курицей на насесте - внутри меня все просто ёкало от страха, хотя животное пока что стояло смирно, равнодушно пережевывая удила.
- Я не умею ездить на лошади, - мой полузадушенный писк вряд ли можно было назвать просьбой о помощи. Но меня услышали.
- Ща научим, - глумливо хохотнул кто-то из воинов.
Мне стало ясно, что от этих шутников бесполезно ожидать какого-либо взаимопонимания. Оставалось надеяться только на то, что Судьба не подкинет мне во второй раз совокупное изнасилование, это было бы уже чересчур. Я тихонько скрестила указательный и безымянный пальцы в ритуальном прошении и мысленно вознесла молитву Богине Орифель.
Джел между тем взмахом руки подозвал к себе одного из воинов, им оказался Ред, который быстро подошёл и привычно опустился на одно колено. Придерживаясь рукой за плечо и уверенно поставив ногу на колено телохранителя, мой захватчик оттолкнулся второй ногой от стремени, молниеносным ловким движением вскочил на лошадь и оказался в седле позади меня. Я покачнулась, но сильные мужские руки удержали меня, а низкий голос выдохнул в ухо:
- Держись за мой пояс, не упадёшь.
Я судорожно вцепилась левой рукой в кольчужный пояс наездника, обхватив его за талию, и кобыла тронула неспешной рысью. Земля замелькала из-под копыт, у меня зарябило в глазах, и я с усилием перевела взгляд на конскую холку. Стало немного легче. Только-только удалось немного приноровиться к лошадиному бегу, как у меня возникли новые сложности. Хотя, не такие уж новые, скорее, забытые старые.
- Благородный рыцарь, не найдется ли у вас немного воды? Я весь день не пила... - мысли о воде заставили меня судорожно сглотнуть. В горле стояла невообразимая сушь, казалось, язык сейчас пойдет трещинами, как земля в пустыне. "Благородный рыцарь" внимательно посмотрел на меня, что-то мелькнуло в его рысьих глазах, и он неторопливо кинул в сторону, не отводя взгляд:
- Ке-ен!
Телохранитель с каштановыми кудрями тут же нарисовался поблизости.
- Кен, будь так добр, подай мне флягу, если ты там не все еще вылакал.
Кен хмыкнул, порылся в седельных сумках и протянул сладко булькнувший влагой сосуд. Джел передал мне флягу, но я никак не могла ее толком удержать, а уж отпить на ходу, думаю, и вовсе бы не удалось, поэтому компании пришлось придержать скакунов и подождать, пока я утолю свою жажду. Как ни странно, фляги хватило, хотя до этого мне казалось, что я готова была выпить море. Ничуть не смутившись этой небольшой задержкой, наш маленький отряд снова тронулся в путь.
Неотвратимо надвигающиеся сумерки накрывали степь тёмным звёздным занавесом, украшенным незрелой долькой луны. Звезды тихо лили свой небесный свет, а прогретая за день земля дышала и истаивала в глубокой мгле ночными запахами цветущих трав, чьи насыщенные ароматы, потревоженные копытами коней, взметались в воздух и мягко овевали разгоряченное за день лицо. Где-то далеко, в незримых, скрытых во тьме степных просторах резко и трескуче кричала беспокойная неведомая птица.
Я почувствовала, что мною все больше и больше овладевает чудовищная усталость. Событий, произошедших со мной за день, хватило бы и на десятерых. Неудивительно, что одного этого дня оказалось слишком много для моих слабых жизненных сил. Животные скакали споро и привычно, словно знали, куда. (Возможно, так оно и было.) Их дробный, торопливый стук копыт навевал сон. Я все чаще клонилась головой, задрёмывая на мгновения и не обращая внимания на тряску лошадиной рыси. Наконец, не выдержала и прислонилась к широкому плечу Джела. Он не возражал, обхватил покрепче и только тихо спросил:
- Похоже, тебе тоже досталось от Судьбы?
Я коротко кивнула, низко опустила голову и окончательно задремала под мерный стук копыт.
Глава 3 ↑
Меня пробудила тишина. Не та тишина, что ночует в лесу или птицей парит на рассвете. Полная тишина, как будто я внезапно лишилась слуха. Я распахнула глаза. Вокруг меня не было видно ни зги, кромешная тьма окружала со всех сторон, и только впереди маячило какое-то светящееся пятно. Оно росло и близилось, оставаясь в то же время отчего-то неподвижным. Может, я все еще сплю? Мне хотелось обернуться, увидеть своих спутников, но глаза были будто прикованы к диковинному пятну.
И вот я уже явственно вижу, что это поляна, на которой горит костер, отбрасывая яркий круг света, за грань которого не в силах преступить окружающая тьма. На поляне, скрестив под собой ноги, сидит молодая женщина, одетая в длинное белое платье из тонкого льна, ее серебристые волосы спадают тяжелой волной ниже пояса, утонченные черты лица прекрасны и почему-то немного похожи на мамины. Глаза незнакомки светятся юной радостью жизни, и в то же время в них таится глубокая мудрость.
Руки удивительная дева погрузила в костер... Нет, не в костер. Это было похоже на очаг, наполненный ослепительным лунным светом. Из него женщина вытягивала три блистающих нити и, неспешно перебирая их пальцами, лукаво поглядывала на меня. На шее девы висела подвеска, сплетенная из трав, их изящное плетение повторяло символ, знакомый мне с самого детства. Именно его я научилась сотворять пальцами, вознося молитвы своей Богине.
- Богиня Орифель! - выдохнула я в смятении.
- Да. Я та, что зовется Богиней Орифель, - услышала в ответ глубокий грудной голос, - Но я еще и та входящая в число Семи Богинь Судьбы, чьи имена уже давно забыты в этом мире. Подобно Луне, я, Богиня Судьбы, так же старею, умираю и вновь возрождаюсь юной. А этот символ, - Богиня указала на подвеску, - этот символ обозначает сплетение нитей Судеб. Сегодня ты совершила выбор - избрала нить своей Судьбы. Благодаря этому выбору в мире снова возродится юная Богиня Судьбы. Но нить твоя еще не переплетена с другой, ибо не кончился еще день. Сегодня же ты обратилась ко мне с молитвой, сотворяя пальцами этот символ, взывая о помощи. Как Посвященной Богине Луны, я даю тебе право выбрать, которую из этих трех нитей сплести с твоей.
Богиня замолчала и потом значительно произнесла:
- Джелларис, Редвин и Кенвел. Выбирай из троих.
Я молчала в ошеломлении. Богиня ласково улыбалась мне и не торопила.
Наконец, я собралась с духом и спросила:
- Но если мне дано было выбрать из троих, почему же тогда только один смог увидеть надпись и преодолеть препятствие? Это из-за того, что Джел королевской крови?
- Джелларис, конечно, носит в себе часть королевской крови, но дело вовсе не в ней, а в его расе. Он получил ее в наследство от матери, которая принадлежит к Древним. А Редвин и Кенвел относятся к расе людей, давно уже не верящих в древних Богинь, у них свой Бог, - Богиня погрозила мне пальчиком, - Не стоит задавать слишком много вопросов, Орфина. Твое время истекает, делай свой выбор.
Я оглянулась назад. Рыцари на своих скакунах были недвижимы. Все трое смотрели пустым взглядом в пространство, их лошади застыли в позе движения.
- Они не видят и не слышат нас сейчас, - прозвучал голос Богини, - Здесь только мы с тобой, они же пребывают в ином пространстве и времени.
О, Боги. Опять я стою перед выбором. На этот раз перед выбором спутника жизни.
Черноволосый сдержанный Редвин или жизнерадостный кареглазый шутник Кенвел?.. Да, они оба очень привлекательные мужчины, и, несомненно, каждый из них по-своему хорош, но... Я обернулась и взглянула в лицо застывшего Джела. Потянулась было прикоснуться ладонью к его щеке... и всем сердцем потянулась к нему... Да! Джел! Джел мой! Я чувствую это. Я выбираю его. Решительно обернулась к Богине.
- Вижу, твой выбор сделан. Ну, что ж. Смотри сама. Но с ним будет непросто.
- Да, понимаю, - прошептала я и потупилась. Потом решительно вскинула голову, - Богиня Орифель. Разве жизнь сама по себе простая вещь?
- Конечно, нет, - Богиня снова улыбнулась, а потом наставительно заметила, - но ты сделала свой выбор и будь готова к трудностям.
После этих слов Благословенная Орифель отделила одну нить из трех, которые дрожали сверкающим светом в ее руке, и отмерила по локоть длину. Потом Богиня кивнула головой, и из-за полога тьмы на поляну вышла маленькая светловолосая девочка. Она вытянула из своих длинных волос нить и сплела ее с той, что держала Богиня.
Очаг лунного света ослепительно засверкал и стал неудержимо вращаться, охватывая поляну и сминая ее в какой-то световой смерч. Смерч съежился, уменьшаясь в размерах, и превратился в плотный светящийся шарик. Этот ослепительный клубок света бил мне в глаза и раздражал, раздражал... Я пыталась закрыться рукой...
...Шар оказался фонарем. Он светил мне прямо в лицо, а я... Я обнаружила себя сидящей на лошади. Копыта бодро цокали по мостовой - видимо, мы только что проехали городские ворота. Мимо пробегали темные стены жилых домов, таинственно поблескивали маленькие слюдяные окошки, светящиеся красным. Давным-давно наступила ночь, городские улицы озарял тихий желтоватый свет фонарей, в которых с чадящим дымом горели и потрескивали фитили.
Я еще никак не могла прийти в себя после своих видений.
Неужели, это был сон? Но все было так реально, словно наяву... Богиня, разговор с ней, рыцари, выбор...
А что, если проверить?
- Не ответите ли на один вопрос, благородный рыцарь? Ваше настоящее имя Джелларис? - обернулась я к воину.
Тот словно застыл на мгновение, а потом резко осадил лошадь.
- Откуда тебе известно... - он не договорил, его взгляд будто взметнул огненные искры.
- Мне сказала об этом Богиня Орифель. Она явилась мне только что, во сне, - призналась я и, видя недоверие в глазах мужчины, поспешно добавила, - Я - Посвященная Богине Луны.
Насчет того, что мне разрешено было выбирать из троих, предусмотрительно умолчала.
Джел все еще сверлил меня подозрительным взглядом. Какой он недоверчивый, этот мужчина. Нет, МОЙ мужчина. Теперь я была в этом уверена, ведь Богиня связала наши судьбы.
Выдержав испытание тяжелым взглядом и не отводя, в свою очередь, глаз, решилась на еще одну откровенность:
- Богиня Орифель открыла мне, что она одна из древних Богинь Судьбы, чьи имена забыты. Я видела, как она связала две нити - вашу и мою - в одну. Легенды не лгут...
Меньше всего ожидала, что Джел фыркнет и пренебрежительно произнесет:
- Наслушалась в детстве страшных сказочек на ночь, вот и снится всякая чушь.
Я сжала кулаки в негодовании.
- Как вы смеете оскорблять Богиню! Как вы можете называть чушью божественные откровения!
Невыносимый упрямец только пожал плечами:
- Да мне плевать! Это твоя Богиня, а не моя. Меньше всего меня сейчас интересуют чьи-либо откровения. Я, б...ть, устал, как пес, и жрать хочу п...ц как, а потом намереваюсь завалиться в постель - возможно, даже с тобой, - глумливо усмехнулся этот гад, и, понукая кобылу, бодро припустил вслед за телохранителями. Мне еле удалось удержаться в седле.
У меня потемнело в глазах. Я вся просто помертвела. Боги, кого я выбрала... Да, когда меня предупредила Благословенная Орифель о трудностях, я, видимо, в полной мере не осознавала, что меня ждет. Зато теперь меня охватила дрожь. Я получила в спутники жизни редкостного мерзавца. У него же нет ничего святого, он даже при женщине ругается как оголтелый упырь. А уж об отношении к слабому полу и говорить не приходится - похоже, этот моральный урод заранее всех женщин записал в шлюхи. Он даже ни разу не поинтересовался, как меня зовут!..
Но вот странность. В том своем сне я же выбрала его. Почему? В том сне Джел казался совсем не таким... Тогда я смотрела на его лицо и видела внутренний свет, в его глазах плавилось янтарное золото, мое сердце так и стремилось к этому человеку...
Но это во сне. А наяву...
Нет, надо что-то делать. Я не позволю надругаться над собой еще раз. Нет, нет! Я не останусь с ним наедине! Богиня говорила о трудностях?! Это не трудности, это - пропасть! Причем, бездонная... Я еще не знаю, смогу ли, после пережитого, вообще лечь в постель с мужчиной, но с таким!.. Нет. Я или сбегу, или... умру. Нет, я найду способ сбежать. Я сделаю это. Да поможет мне Благословенная Орифель!
Погруженная в свои мысли, вся в страхе об уготованном мне нынешней ночью и укрепляя сердце в намерении бежать при первой же возможности, я не глядела по сторонам, справедливо полагая, что трем воинам, сопровождающим меня, намного лучше известно, куда направляться. Тем более что все трое вдруг начали резво погонять коней, что означало, по всей видимости, конец пути.
И действительно, темнота загустела какими-то постройками, надвинулись низкие покатые крыши, послышался гомон людских голосов. Наша компания въехала в некое подобие внутреннего дворика, образованного из опор, заросших плющом, которые были красиво подсвечены развешанными кое-где фонарями. Тусклый свет пробивался сквозь листву, создавая причудливую игру зеленоватых теней на лицах и руках.
- Эй, хозяин! - гаркнул один из рыцарей, походу, Кен, - Прикажи коней не поить, пока не остынут, да задай им овса полные ясли. И смотри, чтоб конюхи чистили, как положено! А нам - две лучших комнаты и ужин на четверых! Да побыстрее!
- Слушаюсь, благородные господа, - выскочивший откуда-то, словно из-под земли, хозяин, маленький и круглый как чугунок, присел в раболепной позе, - Ужин подать в общую залу или в комнаты?
- В залу давай! Да пошевеливайся! Его Высочество ждать не любит!
Торопливый топот ног затих где-то в глубине постройки. До нас тут же донеслись звуки хлопающих дверей, крики, звон бьющейся посуды, брань и проклятия.
Ага, понимаю, здесь Джел против титулов выступать не будет. Титулы заставляют любых слуг проявлять чудеса сверхрасторопности.
На смену хозяину появился предупредительный мальчик и учтиво предложил:
- Не желают ли благородные господа пока что комнаты посмотреть?
Рыцари небрежно кинули поводья подбежавшим коноводам и поднялись вслед за мальчиком на второй этаж. Мальчик тащил на себе дорожные сумки рыцарей. А меня тащил за собой Джел.
Комнат было две. В одну с нарочито-деловым видом направились оба телохранителя, причем Кен, обернувшись, еще и подмигнул, скотина. Во вторую комнату меня почти что запихнули, подталкивая в спину железным кулаком. Я вошла и замерла на пороге. Ну вот, так и есть! Кровать одна. И вряд ли мне разрешат спать на полу... Одно, очень узкое, окошко... а замок в двери наверняка запирается на ключ... Отсюда не сбежишь...
Неожиданно получила ощутимый тычок в бок и чуть не протаранила стоящую рядом скамью - это мой "нежный кавалер" слегка "подвинул" меня в сторону, решив закрыть за моей спиной дверь. Я кинула возмущенный взгляд, потирая ушибленную коленку, но не удостоилась даже ответного. Что уж говорить об извинениях. Вот тиран! И что он так взбесился? Вроде в степи, пусть и ерничал, но как-то необидно, так, по своему наглому нраву. А сейчас, чувствую, просто кипит... Ужас! И хотелось бы выяснить причину такого отношения, но как? Я никогда не имела дела с мужчинами. Что у них в голове, одни Боги знают...
Тем временем непостижимый мужчина скинул с себя в угол провонявшие потом и лошадью доспехи и остался в одних льняных подштанниках.
- Я мыться! - рявкнул он и скрылся за маленькой дверкой, ведущей в умывальню.
С ума сойти. Просто сама галантность... Его Высочество...
Распустила косу и решила расчесать волосы березовой расческой, потому что голова уже можно сказать гудела - поздний час, меня утрясло на лошади, да и сон был не в сон. А расчесывание волос, как известно, расслабляет и успокаивает, тем более березка хорошо действует на кожу головы, кроме того, это еще и священное дерево Богини Луны.
Я сняла свой заплечный мешок и стала рыться в поисках расчески. Под руку попались связки трав, и мне пришла в голову мысль - а может, удастся подсыпать сонный цвет в еду или вино? Нет. Вряд ли. Слуг не подговоришь, а сама не смогу - заметят...
Дверка умывальни хлопнула. Намывшееся Высочество подошло к своим сумкам и, шурша, стало в них копаться. Я намеренно повернулась к этому обнаженному негодяю спиной, продолжая расчесывать волосы. Длинный свист оставила без внимания: нечего потакать всяким наглецам - стоит только что-то сказать, сразу получу кучу гадостей в ответ, лучше промолчу. Мне бы со своими волосами справиться, а то они, хоть и были заплетены, но все равно за день почему-то сильно спутались. Любая женщина знает, как трудно бывает прочесать длинные волосы, особенно, если они еще и ниже пояса.
Вздохнув, вспомнила, какие красивые были волосы у мамы - шелковистые, длинные, золотые, как молодой одуванчик. Я так любила их перебирать и сплетать. А длина маминых волос просто потрясала, они доставали почти до колен! И вообще, моя мама была красавица... Как жаль, что я совсем на нее не похожа. И ростом какая-то маленькая, и личико узкое... Были бы у меня хотя бы волосы мамины! Так нет, даже цвет другой, не золотой, а какой-то серебристый. Эх... Не зря, видно, Кен обозвал меня снулой рыбой...
Стало грустно. Заплела косу и обернулась.
Джел уже переоделся. На нем были кожаные штаны и куртка. Он валялся на кровати, заложив руки за голову и беззастенчиво меня разглядывая. Я сразу вспомнила, что мне-то, в отличие от него, переодеться не во что. А надо бы. Мое домотканое платье давно уже запылилось и помялось. Рискнуть спросить?
- Прошу простить меня за беспокойство, но у меня нет платья на замену. Нельзя ли узнать у хозяина, может...
Дверь захлопнулась. Я чуть язык не прикусила. Вот, что это за поведение, а?? Молча встал и вышел! Даже не дослушал...
Ну и ладно. Пойду тогда просто помоюсь, раз уж переодеться не во что.
Заглянула в умывальню. О, Боги! Такое ощущение, что там плескалось стадо. Его Высочество, наверное, еще и водоплавающее, раз столько на пол натекло. В огромном медном чане для омовения, встроенном в деревянные половицы, воды оставалось всего на донышке, да и та грязная. В ведре набралось тоже на пару горстей. Ну что ж, удовольствовалась ополаскиванием рук и лица. Эх, теперь толком и не помыться - надо ждать, когда слуги наносят еще.
Огорченно вздохнула, открыла дверь умывальни, вышла...
И замерла.
На постели лежало платье. Чудесного травянисто-зеленого цвета, обшитое на рукавах и по подолу золотой нитью, изображающей орнамент из лесных цветов. Ткань мягко переливалась, играя полутонами в блеске свечей. Такой красоты за всю свою жизнь я не только не носила, но даже и не видала. Откуда только Джел его взял? Не у прислуги же купил.
- Спасибо огромное, - прошептала я в восхищении и добавила, - оно, наверное, очень дорогое? У меня нет...
- Не понравится, можешь выкинуть. Все равно его после тебя никто носить не станет, - пробурчал этот возлежащий на кровати мерзавец и отвернулся к стене.
У меня сразу все настроение пропало. Вот за что он так, а?? Что я ему сделала?!
Молча глотая слезы, взяла платье и пошла в умывальню переодеться - хоть к ужину буду прилично выглядеть.
Наряд оказался в самый раз, только в талии чуть широковат, хотя вышитый кушак, прилагающийся к платью, все исправил. Я полюбовалась на себя в небольшое зеркало и даже распустила волосы - не ожидала, что мне так пойдет этот цвет. Но мои зеленые глаза вкупе со светлыми волосами замечательно подчеркивались травянистыми оттенками ткани. Эх, видела бы меня мама... Ей бы понравилось...
Дверца умывальни содрогнулась от грохота.
- Ужинать!
Да что же это такое? Успокоится когда-нибудь этот негодяй или нет??
Я выскочила из-за дверки как ошпаренная и сразу налетела на Джела, который вознамерился, видимо, треснуть по несчастной створке еще раз. Он вовремя приостановил замах, а то лежать бы мне не иначе как с раздробленным черепом.
Мой мучитель посторонился, кинул на меня досадный взгляд и как-будто смутился. Может, совесть проснулась? Маловероятно, проснется у такого, как же.
Не собираясь задумываться о причинах столь внезапной перемены настроения у Его Высочества, я оправила сбившиеся под кушаком складки и быстро выскочила из комнаты, опасаясь, что меня опять поторопят кулаком или еще чем похуже. И только спускаясь по лестнице на первый этаж, вспомнила, что так и не заплела волосы. А и ладно! Пусть будет, как есть. Некогда плести, сзади, вон, уже напирает вся компания.
В зале, не смотря на поздний час, все еще сидели люди. Почти все столы были заняты. В общем шуме голосов можно было различить чавканье, кашель, сопение, выкрики, стук игральных костей, шлепанье карт, а где-то в дальнем углу - визгливый женский смех.
Большой, во всю стену, кирпичный камин, выложенный диким камнем, догорал яростным жаром углей. По недавно беленым гладким стенам залы мелькали живущие своей тайной жизнью дрожащие тени. Тени перемежались с отблесками пламени свечей, стоящих в цветных бокалах на каждом столе.
Под закопченным потолком на массивных железных цепях висела пара громадных деревянных колес от старой мельницы, утыканных большим количеством горящих свечей. Свечи шипели, трещали и плавились, брызгая горячими восковыми слезами и раскачивая по полу и сидящим в зале растопыренные тени.
Из-за перегородки, отделяющей залу от кухни, доносились всевозможные соблазнительные запахи, очаровывающие желудок. Пахло тушеными овощами, жареным мясом, луковым соусом, бульоном, специями и вином. Кухонные испарения, вздымаясь потоком горячего воздуха, под потолком смешивались с гарью свечей, дымом, запахом кислого пива, чеснока и человеческого пота. Вся эта смесь клубилась, витала и обволакивала, насыщая воздух туманной дымкой.
Нас с поклонами усадили за стол, находящийся в самом углу, между стеной залы и кухонной перегородкой. Здесь было довольно уединенно и не так шумно. Мне удалось сесть рядом с Редвином, чему я была очень рада, устав от тычков и грубостей моего соседа по комнате.
Телохранители весело переглядывались и подталкивали друг друга локтями. Джел сидел какой-то хмурый, бросая косые взгляды то на меня, то на друзей. И что ему неймется?
Тем временем, слуги принесли тертый сыр, холодную телятину, ломти хлеба и крупно порезанную свежую зелень. Я в первую очередь с удовольствием откусила хрустящий лист салата, положив себе еще и немного телятины. Мои спутники, нимало не стесняясь, нагребли в свои тарелки от души, и молча занялись поглощением пищи.
Немного погодя нам подали жареное мясо с маринованной свеклой. Я к этому моменту уже настолько наелась, что смогла проглотить лишь пару кусочков, а мужчины, как ни в чем не бывало, накинулись на жаркое, обильно запивая его вином и закусывая луком и чесноком.
Утолив голод, воины несколько оживились и, налив себе еще вина, принялись обсуждать сегодняшнюю поездку в дозор, о которой я не имела ни малейшего представления, поэтому не особенно прислушивалась к разговору, больше разглядывая народ, сидящий в зале.
Сидела и прикидывала, не удастся ли мне сбежать прямо из-за стола. Пришла к выводу, что нет. Наверняка Редвин или тот же Джел окажутся быстрее и схватят меня еще раньше, чем я успею достичь двери. Больше чем уверена, что и местная публика, если и кинется помогать, то вовсе не мне. Даже если я позову на помощь - кто захочет связываться с Его Высочеством? А скорее всего, окружающие вообще сделают вид, что ничего не происходит...
Мои раздумья прервались в тот момент, как я услышала Кенвела, который, посмеиваясь, сказал:
- Что-то, Джел, ты сегодня не в духе. Что, девочка плохо старалась?
Я вся вспыхнула и возмущенно поглядела на Кена - и этот туда же! Но не успела ничего возразить, потому что издевательский ответ Джела просто потряс меня:
- Не люблю иметь шлюх на голодный желудок!
Я потеряла дар речи. И мне, кажется, стало нехорошо, потому что Кен, бросив на меня взгляд, схватил стакан воды и брызнул мне в лицо. Вода немного помогла, я пришла в себя.
Еле разлепив губы, с усилием произнесла:
- Простите, я хотела бы подняться в комнату. Мне надо прилечь...
Редвин помог мне встать и собрался проводить. Джел резко вскочил со своего места, но телохранитель спокойно, но уверенно остановил его со словами:
- Сядь, Джел! Я сам. Тебе надо остыть.
|
