Гончаров Валерий Владимирович : другие произведения.

Повесть Lust Prinzip

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Lust Prinzip

повесть

"В отличие от выборов, хоккея, медной промышленности

и других негативных вещей, искусство существует для удовольствия"

Лев Пирогов, литератор

   Самолет набрал высоту. Все сразу почувствовали себя единым экипажем ветерана-лайнера, который поплыл себе по добру поздорову в воздушном океане, накладывая на присмиревших пассажиров печать бездомности и новых историй.
   Лично мне сейчас - вынь да полож новую историю. Хотя хватает старых. Но они затянулись, барахтаясь в кульминации без эпилога. Всегда чувствую себя предательницей, отрываясь от дома и судеб близких. И молитву себе нашла как раз по такому случаю "Боже, ты знаешь все. И любовь твоя совершенна. Возьми же жизни моих дорогих людей в свою руку. Сделай то, что я жажду сделать, но не могу".
   Со своей старушкой совестью, как говорил один мой знакомый пират, я всегда договорюсь. Но для этого ее надо выловить. А ловить было нечего.
   Вам нравится летать на самолете? То же самое!
   У стюардессы авиакомпании "Финэйр" перчатки на два размера больше, а туфли - на три размера меньше, судя по ее походке и кислому лицу. Красота теперь не к месту в самолете. Теперь авиакомпании принимают на должность только женщин обыкновенной внешности. Психологи пришли к выводу в условиях стресса, каким является полет, красота - дополнительный раздражающий фактор и для мужчин, и для женщин. Вполне возможно, так оно и есть, потому что букетик фиалок на подносе стюардессы, разносящей шампанское, смотрится недорезанным баклажаном.
   Если на меня посмотрит сосед слева, то я его ничем не раздражу. Я не могу назвать себя красивой. Сосед справа ни на кого смотреть не собирается - он спит
   Летим мы в Чили Многие - впервые, я - нет
   - Пусть поволнуются, помучаются, - подумала я, наблюдая затылки группы правительственных чиновников, давно будивших во мне чувство маленькой мести за демонстрацию каменных лиц в кулуарах кремлевских убежищ.
   Но никто из них мучаться не собирался, все смеялись над каким-то анекдотом про парашютистов.
   Стюардесса несколько раз прошла мимо нашего мэтра Борсгауса, руководителя делегации, выискивая в его усталом финно-угорском лице свои расовые признаки Мэтр был политической фигурой и носил зубоврачебную кличку "Бор".
   Вы любите говорить о политике? Аналогично... Мне просто нравится Бор. Странное дело, чем больше проваливались его экономические идеи, тем человечней он воспринимался. Политический темперамент Борсгауса, споткнувшийся на высоком пороге третьего тысячелетия, безоглядно нырял в пучину российских реформации. Искать правых и виноватых в этом деле так же безнадежно, как сменить орбиту Луны.
   Мне почему-то кажется, что все, что не умеют политики, доделает искусство. Так уж повелось,
   Перелеты нашего авиалайнера были похожи на остановки маршрутного такси, когда, прежде чем попасть на место, успеваешь налюбоваться чужими улицами, на которые уже кто-то приехал. 24 часа полета, 7 посадочных стран.
   Мотаясь где-то на середине пути, мы зависли в порту ирландской столицы, уныло рассматривая рождественские витрины Поддавшись на уговоры жизнерадостного Димыча из "госфондимущества", я пошла у него на поводу, пробуя чернущий ирландский портер. Мы сидели на разноцветной полянке ёлочно-игрушечного кафе Интонации Димыча смазывались пивным бульканьем. Слух привлекли шаги по гулкой аэровокзальной плите, они приближались к стойке бара, за шторой мы одиноко сидели. Боковым зрением я уловила пружинистую спортивную походку молодого мужчины Он был в очень светлом, голубоватом джинсовом костюме с аксессуарами из тисненой кожи. Гулкие ковбойские сапоги, матовая старина серебряных браслетов, звякнувших по полировке стойки по-свойски, привлекли мое внимание
   Мужчина заговорил по-английски с барменом, поэтому я продолжила разглядывать волны его палевых, выгоревших волос и совсем светлые глаза на загорелом лице. Из разговора улавливалось несколько фраз, соответствующих рождеству и ночному времени суток. Бармен охотно реагировал на шутки посетителя
   - О, еще одна звезда на небосклоне Дублина, - оценила я, увидев, как незнакомец ставит автограф на видеокассете окончательно проснувшегося бармена. Кассета нырнула в видик и в зал полилась мелодия шлягера уходящего лета. Я вспомнила имя певца и этот клип Дон Монадо пен про роковую измену, которая подстерегает сомневающихся.
   Почему коренной американец, по слухам, с изысканным музыкальным образованием взял себе имя, похожее на геральдику испанских грандов' Зачем назваться лейбницким монадой, чтоб заковать страсть в джинсы и металлический холодок рок-музыки?
   Дон Монадо стоял совсем рядом возле моих проклюнувшихся вопросов, потягивая смоляное пиво и прищуренным взглядом изучал свой экранный образ в неподвластном теперь никому отрезке времени. Он был интересен, этот человек, немного выше среднего роста, с подвижным ухоженным телом. Голос его запоминался и действовал на нервы так как положено
   Клип закончился, Монадо кивнул бармену, а мне достался только конец его улыбки и взгляд, которым смотрят вдаль, где ждут прекрасные дамы, а не уставшие
   тётки со свертками и булькающими бородатыми мужиками в полосатых галстуках.
   Садились мы с Монадой в один самолет и полетели каждый в свою сторону Монадо сошел в перуанской Лиме. Я стояла возле фольклорного киоскам смотрела, как он уходил по длинному переходу. Чтоб как-то оправдать свое состояние, купила себе джемпер, расшитый индейскими узорами, который будет напоминать о монадовском шлягере, заслуженно получившем первое место в колонках MTV.
   Бор выспался, сидел нахохлившийся, рассматривал какие-то б? гаги. Мне нравилась его аккуратная работоспособность азарт новых решений К нему всегда тянулись люди, не умеющие выстраивать собственную судьбу самостоятельно.
  -- Давайте, Ольга Владимировна, чай мы с вами выпьем, - он достал термос и раз лил горячий напиток, - скажи, кто тебя обидел и я откушу ему нос, - Бор внимательно посмотрел на меня, опустев очки на длинный нос.
  -- Даже не знаю, что сказать, Геннадий Сергеевич. Раскисла от дороги.
  -- А выглядишь очень неплохо
  -- Аи, бросьте... Эти комплименты. Сколько не повторяй "халва", во рту слаще не станет. Я знаю себе цену, излишки своего веса и тяжесть прожитых лет.
  -- Леля-Леля, никогда не говори о себе плохо. Съешь шоколад и улыбнись. Подсознание верит в то, что мы говорим о себе, - он тронул мою руку. - У подсознания, Лёлечка, нет чувства юмора. Очень важно понимать эту мысль.
   Бор по профессии - философ. За Бором можно целый день ходить, слушать и записывать. Не беспокоясь при этом о хлебе насущном и тем более о том, где уже "не хлебом единым"... В тех местах, где живут особы, приближенные i императорам, вас накормят, напоят и спать уложат. К тому же у Бора есть дар внутренней обворожительности, он любую тему направляет в русло доброжелательности. С ним не страшно. Мне нравится сейчас одно из его высказываний: "Доверяйте жизни. В ней есть все, что нам нужно". Неплохо, правда?
   - Леля, - продолжает Бор, - я понимаю, как трудно женщине тащить на себе и семью и работу. Минуты, сэкономленные нами при общении с близкими, превращаются потом в часы печали, когда их нет рядом.
   Грандиозно! Так бы и слушала его день-деньской. Но иногда приводится работать,
   Кстати, о работе... Вам не скучно? И слава Богу! Работа в Чили - это кое-что.
   Я, как глава "Уральского центра культурных инициатив", после нескольких выставок на территории Южной Америки, получила приглашение чилийского министерства культуры принять участие в моделировании гаперейного моста "Сантьяго-Екатеринбург".
   Думаю, вы со мной согласитесь: земля Чили для россиянина - место таинственное. С некоторых пор, когда призрак коммунизма был задушен в Чили на корню, средства массовой информации перестали уделять этой стране должное внимание. Информаторы немассового плана вяло поговорили о каком-то экономическом чуде под предводительством господина Пиночета, да и только. Такие чудеса оскорбительны в нашей ситуации, когда мы своих экономических чудес все еще дожидаемся.
   Бьюсь об заклад, что любой журналист или путешественник не назовет Чили иначе как "excellente". Эпитет достаточно распространенный, но есть определения естественного свойства' в них заключена истина. Тут уже ничего не поделаешь, иначе эту страну и не назовешь. Excellente - и все тут
   Приморские города, зеленые от йодного дыхания океана памятники, цепи и решетки, соборы с майоликовыми куполами, пышные порталы, площади, заросшие цветами и узкие улицы. Новая архитектура, вросшая в кварталы между домами и патио.
   Изразцовые кафедральные соборы, светлые фасады, аркады, балконы, чеканка оград, часовни, готические сводики и европейские новинки строительства. Запах портовых рынков, фруктов, виноградного вина и кофе. Люди, несущие в своих жилах кровь спустившихся с гор индейцев, рыбаков - островитян и примазавшихся к ним испано-португальских, конкистадоров. Мне показалось, что менталитет чилийцев чем-то схож с русским- они много говорят, любят тратить деньги, критиковать правительство, щедры и консервативны, романтичны и... перепуганы.
   Куда ни пойдешь - обязательно выйдешь к океану. Город, где мне предстояло жить, назывался виноградником у моря - Винья дель Map. В семидесяти километрах от Сантьяго.
   Чилийская православная община прикрепила за мной переводчика, отец которого окончил Universi dad de Amistad de Los Pueblos Patrice Limumba Парень по имени Артуро образование еще не получил, более того, нахватал "хвостов" в последнем семестре, так что виделись мы нечасто. Испанский я стала изучать с практических занятий, в гуще событий. Через пень-колоду, но практически. Поселилась в гостинице "Золотой фрегат". Она находилась в остове корабля нач. 18-го века, стояла на утесе береговой полосы Винья дель Мара.
   Мой "Золотой фрегат", раскрашенный в цвет сусального золота, смело плыл в страшноватый океан в экипировке отеля-редиссон У каждой страны - свой голос. У Чили - голос океана. На всех крышах чайки, чайки; в жизни не видела так много чаек. Tieras de regadio - орошенная земля, мешающая рыбное дыхание моря с запахами винограда и черемойи.
   Человек, каждый день таращащийся на море перестает быть горожанином. По-моему, это одна из неразгаданных загадок Чили - его провинциальный дух. Слева -океан, справа - горы, или наоборот. И если зайти в портовую таверну, - oiga, viajero, - чтоб в далеком чужом краю поближе узнать этот край, то надо сразу пить мансанилью, похрустеть лангустом, съесть рыбный суп с сыром и свежим куском белого хлеба. После этого легче смотреть в глаза моря с отвесных скалистых берегов Вимья дель Мара.
   Здесь рыбой удобряют землю. Небо целыми днями отражается в немых и бездонных водах, поэтому иногда непонятно, где верх, где низ. Беспредельное черное море, кобальтовое небо - это чилийская ночь с мерцанием маяков, "миганием бакенов и огнями армады военного флота. А чилийское утро, как новая жизнь, начинается с красивого раскатистого "р-р-р-р" и смешных уменьшительных словечек - ala salud de usted, после чего ощущаешь какую-то легкую, щекочущую нервы напряженность. Пьешь свой утренний кофе и разглядываешь людей, спешащих но делам. Они держат голову, как испанцы - это наполовину graideza наполовину упрямство, у них горячие непроницаемые глаза, как у индейцев в засаде и раскованная походка мореплавателей. И еще утром и именно за тем же кофе можно разглядеть садовое искусство чилийцев, в котором они большие мастера.
   Ели, сосенки, кипарисы, подстриженные буксы, мирты, лавровишни, остролист, жимолость, гиацинты, розы Как в придворном этикете, все эти деревья и декоративные кустарники выстрижены, вывязаны и выложены в пирамиды, шары, шпалеры, аллеи, своды, живые изгороди, бордюры, лабиринты - целая геометрия старой школы садового искусства. В жаркой стране люди понимают, что в саду главное не цветы, а тень. Чилийцы любят фонтанчики, бассейны, канавки с журчащей водичкой. Хозяин отеля, которого все зовут Пальменьо говорит, что влюбленный чилиец обязательно должен выпить воды, где моет ножки любимая женщина. Этой воды Пальменьо уже, видимо, напился до отвала, потому что сейчас пил только вино. Вино, по словам самих чилийцев тоже пахнет морем, как и цветы в садах и парках.
   Вы любите море? Не сомневаюсь. Эту водную долину с далеким горизонтов, по которой незримо плывет мой "Золотей фрегат", трудно назвать морем. Это океан. Я люблю океан так, насколько способен русский человек, потерянный для жизненных традиций из-за пристрастия к современному искусству.
   Чили, как и Испания, до самого девятнадцатого века не знала пейзажной живописи, только изображения человека, которое принесло христианство. Я не собираюсь исследовать национальный творческий запал чилийцев, просто сообщаю некоторые факты для общей информации, Провинциализм этой нации по-современному смешал на сегодняшний день такие важные понятия, как реализм, сюр, искусство и свободы мысли a la salud.
   Моя галерея разместилась в университете им. Св. Тересии. Чилийцы - отъявленные католики, поэтому в каждом ученом совете учебных заведений есть свои padre, а в рядах студентов затесываются и монашеская братия. Тех и других трудно отличить в спортивно-молодежной среде "унисекс". Библиотека в университете обалденная: от старинных фолиантов в переплетах из дерева и свиной кожи до целых полок, посвященных кубизму. Библиотекой заправляют монахи в черных джинсах, когда они уходят в монастырь, одевают рясы и жуют "Орбит".
   Постеснявшись обедать в бесплатной университетской столовке, я во время сиесты бегала в ближайшую таверну с наглым названием "Que vd. se aliviel", т.е. поправляйтесь на здоровье.
   Днем есть совсем не хотелось, но надо было как-то жить и мыслить, поэтому выручало мороженное. Мороженное в таверне было отличное: из яиц, фруктов и сливок - целый комплекс белков, протеина и глюкозы. Наешься и можно ходить с холодным животом по разным арт-делам.
   На пятый день моего замораживающего обеда в таверне ко мне подошел военный патруль, проверил документы и солдат в белой каске на чистейшем испанском попросил проследовать за ними в комендатуру. Пока мы дошли до комендатуры, мой живот стал холодильником, мороженное и не думало таять в сорокаградусную жару. В голове, в свое время напичканной совпропагандой, жалко тащились мысли о застенках хунты.
   По моим скромным наблюдениям, в государственном устройстве Чили армия часто исполняет полицейские функции. Не знаю, по собственной инициативе или по просьбе трудящихся. Я замечала, как шумные компании затихали, проходя мимо дежуривших у некоторых зданий военных И вроде военного положения нет, а порядок имеется. Ненавязчивый, но функциональный на улицах тебя не изнасилуют и не ограбят. Если сам не захочешь.
   Учитывая, что Чили не очень "публичная" страна п экономика ее пока не "прозрачная", заходя в комендатуру, я на всякий случай посмотрела на небо. А вдруг, 1а ultima vez?
   Внутренности понемногу оттаяли на третьей чашке кофе, которым меня учтиво угощал молодой полковник. К "черным полковникам" он явно не имел отношения по возрасту, но более всего меня успокоил портрет в его кабинете: новый кандидат в президенты от рабочей партии. Кандидат и мне улыбнулся, как родной.
   Тем временем полковник Альберто сообщил мне, что на последнем венесуэльском аукционе картин, он со своим отцом, приобрели несколько работ, что сам он -неудавшийся художник, но, как коллекционер, вполне определился. Поэтому просит меня, сеньору русси, продать кое-какие работы из галерейной коллекции. Альберто, на данном этапе жизни, увлекался концептуализмом, который зародился в США, но расцвел махровым цветом почему-то в России.
   Сама я к концептуальным идеям относилась сдержанно , но некоторые работы этого плана были очень интересны . Раскладывая перед Альберто цикл художника Антона К. под названием "Аквариум" на террасе университетского дворика, я наблюдала как студенты, монахи и полковник энергично обсуждали невнятные морские зарисовки .
   Хитрые концептуалисты умеют из ничего сделать перфоманс. Картинки "Аквариума" плавали на фоне черной туши среди символов и вкраплений красок, сплетая паутину из жгучих и тонких цветовых мазков, когда буквальное уже не может быть явным, а становится удовольствием удовольствия и догадок. Морские сюжеты - беспроигрышная тема. Даже там, где морем и не, пахнет. Маринистов всегда покупают. Провожая Альберто с покупками к машине, я заметила, что народ хорошо относится к своей к своей армии.
   - Сегодня, - ответил полковник Альберто, - армия - это лучшее, что есть в Чили.
   Трудно было с этим не согласиться
   - Сеньора выбрала для себя клуб? - спросил на прощание продвинутый полков-
   ник.
   - Выбрала в Сантьяго клуб "Гуммигут".
   Не знаю, одобрил ли полковник мой выбор, но я возлагала на клубный билет большие надежды.
   В Сантьяго сейчас есть клубы. Возможно, хорошие. И точно - модные.
   С приобретением месячного клубного билета у меня появилась возможность запросто совать нос в бомонд чилийской столицы. В "Гуммигут" был небольшой концертный зал, спорткомплекс, бассейн, бутик, маленькая галерея, пара ресторанов, казино.
   Знакомая из посольства Лена Громова говорила, что хозяин клуба - гросфатер немецкой крови. На этой земле, после времен второй мировой войны, параллельно проживали русская православная община и германская лютеранская. Бывшие "наци", их жертвы, сторонники и противники сталинизма и других тоталитарных преследований, не рискнувшие присоединиться к строительству мирной жизни на родине, возделывали заморские берега Чили и плодили новое потомство, выпуская газеты на своем языке. Эти издания осторожно обходили любые политические пристрастия, больше апеллируя к личным чувствам. И на русском, и на немецком я прочла в утренних газетах, что старожилы (обеих сторон) утверждали, будто не помнят такой ранней весны Я не стала сверяться с народными прогнозами коренных чилийцев. Все было ясно! У меня, например, на Урале, все погодные истории начинались или заканчивались словами, мол, давно такого снега, дождя или зноя не было. И все это только в начале кажется лихорадочным бредом, а потом уже начинаешь понимать, что история любой нации - это наука об утратах. Современные этнические процессы никак не могут завершиться, утрачивая нажитые знания.
   Первая денежная сумма, которая появилась у меня после сбыта "Аквариума", дала мне небольшую передышку. Дни побежали веселей, подпрыгивая на мелких сюрпризах. Выполняя свой минимум в становлении беспокойного арт-бизнеса, я не могу не поделиться с вами, мой читатель, выношенной уверенностью в положительности некоторых обязательных атрибутов общения. Это не открытие. Возможно, и вы заметили, что людям нравятся симпатичные, собранные, улыбчивые, легконогие и таинственные личности. Видимо, так сегодня стилизуется понятие достоинства Избалованным любителям мифов и зрелищ хочется уже не чудес, - кого сейчас проймешь чудесами? - нужны примеры сложного сочетания внутренней стойкости и внешней одухотворенности Наверное, так должны выглядеть ангелы, когда они спускаются на землю.
   Ангелов я не видела. Чаще всего бесы искушали моё естество. Неоцененные на родине полотна становились раритетами на чужой земле и символикой сложного ареопага современной живописи, когда любой рекламный элемент, любая установка прессы, в каких угодно тонах - от льстивых до ругательных - дает эффект пристального внимания.
   Мой офис, как я уже говорила, находился в самой гуще молодежной жизни. Наблюдая универсальный "пофигизм" ироничной юности южно-американского континента, я раскладывала перед ними свои первые вернисажи. Молодость не пройдет мимо абстрактного искусства. Фрейлинский принцип наслаждений - Lust prinzip - штудировался студентами в аудиториях и дискотеках. Развлечения вроде секса, алкоголя, наркотиков, компьютера спокойно конвертируются во влечение к духовным элементам мироздания.
   Абстрактное пространство картин стало в моих чилийских впечатлениях бездной океана, куда нырял каждый день мой "Золотой фрегат" с ночным миражом клипов MTV.
   Я радовалась своему плохому знанию испанского. Проходя выставки, вернисажи, показы, перфомансы, акции, можно было избегать дискуссий. Картины надо смотреть без объяснений. Это Бору надо будет вдалбливать своему электорату, почему из пункта Вальпараисо в пункт Веншилс все еще не вышли сухогрузы с дешевым медным чилийским концентратом. Для уральских медных заводов. А я могу демонстрировать картины молча. Избегая споров. Потому, что в спорах рождаются спорные истины.
   Сторонясь от одних сюжетов, нарываешься на другие. Мир бизнеса, так же, как и мир искусства, не меняет судьбы человека. Не верите? Напрасно.
   Только кажется, что с успехом или большими деньгами тебя, наконец-то, настигли перемены, а на самом деле нас постоянно караулят привязанности.
   Как-то позвонила из посольства Лена Громова:
  -- Ольга, ты в клубе бываешь?
  -- Пару раз обедала. Вернисаж буду там делать.
  -- Я не об этом. Танцевала там?
  -- В клубе не танцевала. А на приморской дискотеке довелось. Что-то между рум бой и ламбадой.
  -- Ну и как?
  -- Никак. Ощупали как курочку. -Кто?
  -- Руки народа.
   - Так тебе и надо. Приезжай завтра на пароме в "Гуммигут". Познакомлю с од ним дойчем из Цюриха. Он здорово танцует, а я танцевать не умею.
   Так я познакомилась с Куртом, Что он делал в Сантьяго - не знаю, но танцевал классно. Со всей своей "сумрачной германской гениальностью". Он заглядывался на Лену. И это понятно. Ленка у нас - настоящая модель: высокая блондинка с изящными ногами, ломкими пальцами и ярким синим взором. В перерывах между танцами Курт молча смотрел на Лену, а она улыбалась его рыжим коротким волосам. Как все рыжие, Курт был очень спокоен, что внушало темпераментным чилийцам определенной уважение,
   Клуб предоставлял условия наслаждения одиночеством. Я заказывала кофе с ликером, листала старые журналы в библиотеке. Когда слышала забойные звуки рок-н-ролла "Lust-Luse", спустилась в танц-бар, где меня поджидал Курт.
   Встретилась я с этой парой через три дня, Курт обнимал Лену за плечи, а Лена обнимала меня и рассказывала, смеясь красивым ртом:
  -- Представляешь, Лёка, я уже знаю его папашу. Этот der Fater держит в Сантьяго ресторан немецкой кухни. У папаши голос как у Ричарда-третьего Только от это го голоса приседают не кони, а моя коллега-переводчица. Так и ходит на полусогнутых... Интересно, у сынка не проклюнется этот бас?
  -- Лен, - я вежливо улыбалась Курту, - давай говорить по-немецки или испанки? Неудобно, как-то Курт не знает русский язык.
  -- Не шути, Лека, ты - как тот "пацак" из фильма "Кин-дза-дза". говоришь на язы ках, окончания которых не знаешь. Курт все понимает, успокойся Лучше послушай меня: в ресторации der Fatera сегодня будет ужинать Бор, С делегацией.
  -- А мне можно, - я закусила губу, - можно побыть там? Поужинать'
  -- Конечно. Я уже договорилась с Куртом. Ты будешь с ним. А я сегодня - переводчик у Бора.
   Вечером я не придумала ничего лучшего, как придти в ресторан, обвешанной фотоаппаратами. Я знала, что при беседе, Бор никогда не будет шарить глазами по залу, он смотрит на собеседника или в тарелку. Но, как политик, он не может не среагировать на прессу. Возможно, моя экипировка привлечет Бора рефлекторно.
   С разрешения Der Fater'a я несколько раз щелкнула объективом. Фотоаппарат у меня был хороший, но даренный Не читали у Карела Чапека о подарках? Он писал, что у людей нет профессионального подхода к подаркам и владелец фотоаппарата стреляет объективом направо и налево, "как буйный помешанный, которому попал в руки браунинг, - сам, изумляясь, что иногда получается снимок",
   Бора фотографировать вообще трудно - слишком подвижная мимика. Бор оглянулся на клацанье аппарата и внимательно посмотрел на Курта.
   Курт сказал.
   - Я угощу вас, Ольга, русским блюдом. Это мясо по-татарски.
   На куске обжаренного хлеба лежит красный кусок мясного фарша. Сырого.
   - Вам не нравится? - озабоченно поинтересовался Курт.
   Бор повернул голову влево и, расслабляя галстук, посмотрел на меня. Он был способен зацепить публику.
  -- Anchor man - сказала я шепотом.
  -- Что? - переспросил Курт.
  -- Человек-якорь - повторила я, кивая в сторону Бора Курт улыбнулся Лене. У них были свои якоря.
   До каюты в "Золотом фрегате" я добралась за полночь. Меня ждал океан. С телеэкрана пел Дон Монадо. Я стояла на балконе, вся в брызгах и оцепенении, осознавая собственное ничтожество.
   Зазвонил телефон. Звонил Бор.
   - Не спишь, княгиня? Оглянись - "все пропитано зноем, запахом моря, цветов, звуками эротических ритмов, парни ходят с расстегнутыми рубашками, играя мускулами сияющей груди, упруго поджимая свои задницы. Везде - начало весны. Любовь. Жар. От него лопаются губы без влаги поцелуя..."
  -- Геннадий Сергеевич? Готовите речь перед сенаторами?
  -- Цитирую, Маркеса, У тебя появился друг. Хочешь слетать со мной в Концепсьон?
  -- Спасибо, Геннадий Сергеевич. У меня с завтрашнего дня неделя сплошных вы ставок.
  -- Удачи! Буду тебя вспоминать Спокойной ночи.
   В Вальпараисо мы приехали вместе с полковником Альберго. Пока доехали до военной академии, я разглядывала армаду кораблей, маячивших на горизонте желтого от солнца океана, напевала песенку "Полковнику никто не пишет".
   Здание академии было странной кубической конструкции и походило на приемный пункт инопланетян. Контингент сверкал пуговицами белых мундиров и выглядел совершенно довольным собой и своим орбитальным комплексом.
   За три дня вернисаж посетило более трех тысяч человек - что осталось для меня загадкой. Люди толпились у кассы, как овцы на заклании. Я лихорадочно листала местные газеты и экспресс-программы, пытаясь обнаружить истину взрывного интереса жителей Вальпараисо к уральскому абстрактному искусству.
   Альберто сообщил, что в конце показа муниципалитет проведет благотворительный аукцион и на вырученные средства можно будет купить золоченые подрамники для картин. Как все военные, он не обходил детали.
  -- Картины в хороших рамах будут пользоваться большим интересом, - советовал Альберто, когда ко мне подошел мужчина лет 40-45 в клетчатой рубашке и ков бойских сапогах.
  -- Мне надо поговорить с вами, - попросил по-русски мужчина, - Меня зовут Сер гей, Сергей Нечипуренко. Я бывший капитан. Моё судно стоит здесь неподалёку. В общем, мне надо поговорить.
   Я посмотрела на Альберто, изучающего незнакомца и сказала:
   - Пожалуйста, Сергей. Через полчаса в кафе напротив. Сергей подошел тогда, когда я сидела за столиком.
   - Если я закажу пиво, вы расплатитесь за меня? - он спросил, снимая со светлых полос повязку-бандана. - Я понимаю, Ольга Владимировна, насколько необычен мой рассказ, но мне бы очень хотелось попросить 10 минут вашего внимания.
   Сергей говорил негромко и быстро. Передо мной мелькнул сюжет из жизни моряка. Оказывается, восемь лет назад судно, на котором Нечипуренко был капитаном, было арестовано за долги на одном из островов близ Вальпараисо. Судно имело украинский флаг. Команду из шести человек отправили в Киев, а его судьба вместе с двумя матросами так и не была решена. Один из матросов погиб от несчастного случая в порту, следы другого затерялись. Сам Сергей сначала караулил корабль, потом, когда судно отогнали новому хозяину, перебивался случайными заработками. Сейчас он работал на ферме, жил в служебном помещении. Основные деньги уходили на переписку с посольствами. Уходя в плаванье под флагом Украины, Сергей имел паспорт россиянина
   Альберто резковато поинтересовался у моремана:
   - Вы пришли к русской синьоре жаловаться?
   Сергей сухим взглядом пересчитал на погонах Альберто его карьерные ступени и посоветовал:
   - А пошел ты ..
   Полковник не знал, куда русские постоянно посылают друг друга, но вполне мог догадаться, поэтому я настоятельно попросила Альберто оставить меня наедине с моим земляком.
   - И не подумаю, - уперся полковник, - Я у себя дома И я ненавижу попрошаек За восемь лет можно было...
   Он не договорил. У Сергея задергался лицевой нерв. Он медленно стал повязывать бандана голову, опуская тяжелые веки на холод своих глаз. Оба мужчины наполнились воинственной спесью и молчанием динамита.
   Бесполезно ждать трезвых решений от тех, кто привык бряцать оружием. Глаза мужчин таили сейчас одну лишь пустоту - такую бездонную, что им самим было невдомек, насколько она мрачна.
   - Господа! - попросила я, - Сейчас нам уж точно делить нечего. Уже все поделе но. Сергею надо уезжать домой.
   - Есть с собой документы? - спросил Альберто Сергея, разбавляя пиво "Фантой". Сергей подал ему бумаги из кармана ковбойки.
  -- Это копии. Мои документы в посольстве г. Сантьяго. Вот квитанция, - Сергей положил последнюю бумажку на стол.
  -- Сережа, возьми, пожалуйста, мою визитку и вот эту телефонную карточку на сорок долларов. Вот немного денег...
  -- Денег мне не надо, - перебил меня Сергей, - Я купил билет на обратный путь. Спасибо за внимание. Скоро мой автобус.
   Русский моряк уходил по зеленым камням мостовой приморского города Вальпараисо. Дамы средних лет пили возле тротуара свой кофе и смотрели ему вслед на широкие плечи и легкую стать. Это был хороший южный город. В нем было все, что нужно для жизни, школы, музеи, храмы, магазины, рыбацкие флотилии.
  -- Он испортил вам настроение, сеньора - с сожалением заключил Альберто, ког да мы выезжали из города. - И я, вероятно, тоже Я понимаю, что это не по-христиански , но меня бесят такие люди! Сальвадор Дали писал, что только сопротивление рож дает форму, человек, не умеющий противостоять трудностям, становится бесформен ным. Как плевок. Простите, если я оскорбил ваши ... национальные чувства,
  -- Забудьте, Альберто. Все правы. И вы. И Сальвадор Дали. Со своими формами. Я расстраиваюсь совсем по-другому. Потому что не понимаю мужчин
  -- Русских или чилийских? - Альберто выключил гудящий кондиционер.
  -- Мужчин, Альберто. Включи лучше музыку. Отдохнем немного. Вот эту, пожалуйста, оставь. Тебе нравится этот певец? - спросила, вслушиваясь в одну из песен Монадо.
   Альберто улыбнулся.
   - Он нравится моей жене. А я всегда интересуюсь тем, что может её радовать. Мне кажется, если бы он не был таким красивым "гринго", его бы голос не запоминался. Он просто красивый.
   Понятное дело, окружение никогда не разделяет мой новые идеи При дурном настроении все лица - как глухая стена, сквозь которую не пробиться К тому же, вы, заметили, мой читатель, энергетика человека удивительный образом подключается к ландшафту ..
   Прибыв в гостиницу, я заказала на ночь горячего молока, приняла горячую ванну и стала щелкать пультом телевизора. Позвонила Лена:
  -- Что нового, Ольга?
  -- Порядок. С выставкой. А в остальном - светская жизнь: суета, понты и усталость от всего этого. Скажи-ка, Лен, к тебе в посольство обращаются россияне с не стандартными судьбами? Может, моряки с кораблей?
  -- Не знаю. Я всего лишь переводчик. Ко мне никто не обращается.
  -- Понятно. Тогда до завтра. Я буду в клубе с утра.
   На экране взлохмаченная монадовская группа прыгала на фоне какого-то спортзала. Океан, как Солярис, постоянно возвращал в мою каюту песни Дона Модано
   Из "Золотого фрегата" я вышла почти в 6 утра, проехала несколько остановок на автобусе и пошла разгуливать в свой выходной день по рыбному рынку, наслаждаясь купленной у торговки горячей кукурузой. Жевать кукурузу на ходу, на рынке просто необходимо, иначе надо будет отвечать на вопросы, вроде, "синьора покупает оптом или на день?" А жующий человек к вопросам не располагает. Чилийцы уважительно относятся к гастрономическим пристрастиям.
   Солярис щедро дарил рынку своё хозяйство,- рыба, креветки, лобстеры, мидии, устрицы, водоросли блестели в кусках льда своей чешуёй, панцирями и ракушками. Изыск испано-индейской кухни - суп под названием "буайбес".
   Надо сказать, что здесь с успехом заменяют европейские завтраки буайбесом, в котором плавает косяк рыбы и всяких морских гадов. С красным перцем, сыром и зеленью. Я не раз ужинала буайбесом, но есть его на завтрак не рискну. Не знаю, как вы, а мне после сытной пищи хочется спать. Другое дело - кофе. Можно еще было глотнуть фирменный слабоалкогольный напиток из фруктов, со вкусом русской бражки.
   Скоро семь часов, а жара уже наступает. Я пила кофе на террасе приморской харчевни. Здесь, как всегда, было пусто, только справа, в углу, светловолосый мужчина, свесившись через перила, выбирал у торговца засахаренный миндаль Его волосы были зачесаны назад. Шорты и отсутствие обуви говорили о том, что он делал пробежку по мокрому песку. Это очень укрепляет, по слухам, икроножные мышцы. Он покосился на мою длинную сигарету и я решила, что передо мной - явно американский турист. В США сейчас не с чем больше бороться, как с курением.
   Парень с миндалем расторговался и запел песню про гитару в далеких горах Андалузии. Слова затихали в звуконепроницаемом влажном песке, но успевали задеть за живое. Сигарета тлела в моих пальцах как огарок свечи.
   Турист вылил кофе из чашки обратно в кофейник и недовольный пошел в мою сторону, где был вход в харчевню. Если кто-то несет полный кувшин с горячим кофе, то его лучше не отвлекать, поэтому я не стала разглядывать проходящего. Он заговорил сам:
  -- Beg your pardon, miss ..
  -- Миссис. Но лучше по-испански.
  -- Сеньора не подскажет, когда отходит паром в Сантьяго? Первый паром. Я посмотрела сначала на кофейник, потом на часы.
  -- В семь часов. Но вы на него не успеете.
  -- Почему? Еще десять минут, - он оживленно махал перед моим носом кофей ником. - Думаете меня не пустят на паром босиком? Почему?
  -- Потому, что вы стоите тут и болтаете
   Я подняла глаза на любознательного туриста и встретила ироничный стальной взгляд дона Монадо.
   Солярис экспериментировал надо мной, выкидывая на террасу морской харчевни "Тетушка Палома" образ певца из Калифорнии.
   Все мы чего-то хотим. Если человек ничего не хочет, он либо святой, либо серьезно болен. Мечты и желания перепутываются, вступают в противоречие друг с другом, с желаниями других людей. Что делать с крылатой фразой: бойтесь своих желаний, потому, что они сбываются. Что делать?
   В живописи есть такой термин - "искусство тишины" Это течение имеет довольно широкий диапазон. Его "отцы" считают, что в реальной жизни зритель XXI века слишком часто встречается со многими стрессовыми ситуациями. Все равно какими. Поэтому такой зритель в галерею придет, чтобы отдохнуть. Следовательно, его не надо возбуждать или огорчать ситуациями фигуративного искусства. В беспредметных работах "искусства тишины" всегда найдется отдых. На этих картинах нет даже названия, так как и названия могут утомить.
   Так и некоторые встречи несут с собой такое спокойное и внятное озарение, что рассуждать по этому поводу не хочется. Хотя, я понимаю: сейчас не нужны слова. Все ждут действия.
   А его нет Я и певец сидим себе на террасе. Снова пьем кофе. Говорим об океане. О чудесных свойствах воды стирать накопленную информацию. Дон грызет крепкими зубами миндаль. Я докуриваю сигарету, никотин которой так и не может убить во мне лошадь.
   Первый паром давно ушел. Второй тоже. Уже лень говорить. Вдыхаем в себя пары йода и расплываемся по акватории тишины. И о чем, скажите, говорить? И так ясно, что мы тут потеряли. В прибрежных песках Винья дель Мара. Сами понимаете, от хорошей жизни не станешь прыгать со сцены и бегать босиком за уходящими паромами,
   Внешность у Дона - самая лицедейская. У него есть своя роль, он научился общаться со зрителем легко и без аргументов. Берет при разговоре за руку, может обнять за плечи. Внимательно вслушивается. Иногда кажется, что он чертит своими теплыми руками магический круг, в котором очень уютно.
   Мы расстались возле парома. Мне нужно было в клуб, а он, видимо, передумал ехать в Сантьяго. Обменялись телефонами Он должен был позвонить, чтоб посмотреть выставку в "Гуммигуте". Я не хотела звонить ему. Мы и так хорошо пообщались. Пусть человек занимается своим делом. А я - своим.
   В клубе уже были Курт и Лена. Они помогали развешивать картины.
  -- Ольга, - спросил Курт, протягивая мне работу Саши Нама, - этот художник кореец?
  -- Русский кореец. Он талантлив. Если я продам его картины, он сможет учиться живописи у серьезных мастеров
   Курт засомневался:
  -- В таком респектабельном клубе вряд ли кто-то купит абстрактные работы не известных молодых художников.
  -- Вполне возможно, что не купят. Задача выставки - убедить, что современную живопись лучше покупать сегодня, чтоб помочь художнику. При жизни. Курт, Саша Нам - твой, современник. Кто поймет тебя лучше современника?
  -- Это уже агитация, - сказал Курт, - Мой отец недавно купил работу Дега, - Курт подошел к Лене и потрогал рукой её волосы на плечах.
   Лена оглянулась, присоединяясь к нашей беседе, глубоко вздохнув, ответила.
  -- Дега умер в нищете. Ему теперь нет никакого дела до того, что теперь за импрессионистов платят миллионы. Импрессионистов просто разыграли как карту. На которую выпал выигрыш.
  -- Лена-Лена, это я понимаю, - серьезно убеждал Курт, - Я не понимаю современной абстракции. Иногда кажется, что художник так малюет потому, что не умеет рисовать по-настоящему. Я лично люблю Гаспара Фридерикса. Он на дереве каждый листочек вырисовывал. Его деревья звенят, как колокольчики коров. Это голос моей родины А у этого корейца, наверно, нет родины. Поэтому он рисует бездну.
  -- Абстракционизм, - продолжал Курт, - всё путает, дает надежду на миры, которых нет. Русских, после ваших революций, заклинило на абстракционизме. А это - про сто упражнение для мозга. Уходите в свои выдуманные пространства. Живете, как в бреду.
  -- Это ты о чем, Курт? - я раскладывала афиши, - Если ты говоришь о политике, то, конечно, любой власти спокойней с функционерами и исполнителями. Я, напри мер, не могу постоянно жить в навязанных ситуациях. Я не умею жить в одном пространстве. Не потому, что я хуже тебя, или лучше, - не могу и всё. Сколько по физическим законам измерений?
  -- Ну, три, - остановился Курт.
  -- А в абстрактной живописи - намного больше. Я сегодня познакомилась с одним человеком. Разговаривая со мной, он находился здесь, еще - в Калифорнии, потом - в Бразилии, и, наконец, на звезде Альтаир*. Если б я его рисовала, мне бы понадобились лучшие приемы постмодернизма. Жаль, что я не рисую.
   - Ну и хорошо, что не рисуешь, - успокоил меня рыжий Курт, - иначе бы ты, Ольга, обиделась на меня. Художники очень обидчивы.
   Курт постарался сгладить некоторую остроту разговора. Он всегда старался быть вежливым.
   Вам не кажется, что в сегодняшней жизни самое главное - вежливость? Или чувство меры? Что, в общем-то, одно и то же. Я почему-то вспомнила Бора Он с детства был уравновешен. Мы учились вместе однажды. Еще в школе.
   Так, на чем мы остановились? На вежливости. Что это такое? Как бы вам объяснить... Мне кажется, это такое состояние, при котором хорошее и плохое могут сосуществовать вместе. Не мешая друг другу. Когда я вижу вежливых и спокойных, я им сразу верю. Как последней инстанции. А вам не случалось воспринимать хорошие манеры за нечто большее?
   Время стало индустриальным. Это какое-то новое время, которого всё больше не хватает. Казалось бы, Интернет, факс, электронная почта, телевидение, то да сё. Связь осуществляется моментально, за ней не надо куда-то ехать, бежать, тащиться. А времени все равно нет. Вам это знакомо?
   Шел второй месяц моей работы. Ко мне привыкли и начали критиковать. Альберто, злой как черт, привез статью из вечернего столичного обозрения, где автор настоятельно советовал возить в Сантьяго картинки уральской природы, а не мазню "подвальных неудачников".
  -- Чего ты заводишься? - спросила я Альберто, - Дальше-то что? Что можно из влечь из обиды?
  -- Ольга, я просто очень люблю ругаться1
   Я посмотрела на Альберто. Впервые увидела человека, который говорит о себе так конкретно.
  -- Очень люблю ругаться, - рубил правду-матку Альберто, - сжав правую руку в кулак. - Надо всегда вызывать людей на конфликт. Там всё раскрывается и обнажается! Это интересно.
  -- Наверное, ты большой любитель корриды? - спросила я.
  -- Мне по сердцу бой, битва, сражение Правила войны и корриды одинаковы. Быку лучше умереть в бою, чем на бойне, под ударом молота.
  -- Не знаю, дорогой Альберто, не знаю. Быка всё равно убьют, даже самый сильный из них будет бифштексом на тарелке человека. Не понимаю я этого. Давай лучше выпьем.
   Мы пили "Cointrean" - куантро, крепкий напиток е ароматом апельсиновых корок. У Альберто было длинное и грустное лицо, яркие, смоляные глаза. Я представила - "Учись падать у звезд- - песня Д Монадо
   ла его в роли тореро, с золотыми нашивками, мулетой и плащом. Бык кидается на красную тряпку, а тело матадора, как в танце, бросается в сторону. Толпа ревет и в любой момент может выбрать сторону быка. А я бы выбрала Альберто.
   Я подружилась с ним и его семьей Его жена, креолка Вероника, была художником-декоратором, рисовала на шелке. Мы с Альберто голову сломали, думая, как организовать выставку ее работ в Петербурге. Сегодня я составляла письма в муниципальный комитет по общественным и межрегиональным связям мэрии
   После третьей рюмки куантро я не выдержала и рассказала Альберто о своем знакомстве с Монадо.
  -- Он вскружил тебе голову, Ольга? - оживился Альберто.
  -- Нет. Виделись всего раз Просто вспоминаю об этом. Уже целую неделю.
  -- Он позвонил тебе?
  -- Нет, Альберто.
  -- Мало ли что, - начал горячо убеждать меня полковник, - Он же гастролирует в Бразилии. Знаешь, Ольга, однажды я долго не мог дозвониться Веронике...
  -- Альберто, дружище, здесь совсем другая история. Если мужчина говорит, "Я тебе позвоню" и не звонит, это не значит, что он забыл это сделать. Это не значит, что он потерял твой телефонный номер. Это даже не значит, что он умер. Это значит, что он не хочет тебе звонить.
   На выставку в клуб пришел Борсгаус с маленькой свитой. Костюм на нем сидел как влитой. Правда, он немного прихрамывал после дружеского футбольного матча, но, все равно, хорошо выглядел. Не подкопаешься
   - Здравствуй, Леля! Давно не видел тебя в платье, очаровательница! Освоилась?
   - когда Бор улыбался, на его щеках появлялись породистые складки, - Оказывается, "Гуммигут" - сгущенный сок из стволов деревьев. Его пьют, как березовый? Знаешь об этом?
  -- Из него изготовляют акварельную краску. Желтого цвета. Возможно, поэтому здание клуба желтое.
  -- А... Значит другая аналогия, - Бор задумался.
  -- Другая.
   Бор долго ходил, рассматривая картины молча. Потом сказал:
  -- Ты пригласила на выставку Рауля?
  -- Нет, - я прислушалась к интонациям Бора. Рауль был сыном Пиночета, возглавлял медный концерн. Мы познакомились с ним на одном из приемов во дворце Ла Манеда.
  -- Пригласи, Леля, обязательно пригласив
  -- Неудобно, как-то.
  -- Это работа. Всё нормально. Тем более, что он передавал тебе привет, - Бор оглянулся, - Не вижу твоего капитана Нечипуренко?
  -- Сегодня Сергей не придет. Ему надо закончить работу, С документами у него всё в порядке. Альберто помог На днях Сергей получит расчёт и купит билет.
   - Хороший какой у тебя поклонник, этот Альберто - Бор посмотрел мне в глаза. Сколько раз я пыталась выдержать его взгляд. И не выдержала, Когда он ухо-
   дил, мне всегда казалось, что я делаю что-то не так. Из туалета я вышла с красным носом.
   - Ольга, что случилось? - озабоченно спросил Курт, когда я отказалась пойтид:-
   ним потанцевать.
  -- Уже все прошло, - ответила я, - А где Лена?
  -- Лену не пустил муж, - очень четко произнес рыжий Курт. И решил перейти на близкую ему тему;
  -- У тебя, Ольга, хороший муж?
  -- Хороший. Но мы разведены. Уже пять лет.
  -- Странные вы, русские женщины, - подвел итоги дня Курт, - Разводитесь с хорошими мужьями. Как ты, Ольга. И живете с плохими. Как Лена. Объясни хоть что-нибудь по этому поводу.
  -- Попробую. У нас, в православии, считается, что мужчина предстает перед Богом, а женщина перед мужчиной. Как бы тебе объяснить...
  -- Не объясняй Слишком издалека Философия начинается там, где заканчиваются наслаждения, - огорчился Курт
  -- Ладно, рыжий, не обижайся. Давай прощаться. Чувствую, мы поддержали друг друга как могли. Жаль, что ты не знаешь русский язык.
  -- Жаль, что ты не знаешь немецкий...
   Ночной паром уныло дотягивал свой последний рейс. Угольками светились то ли маяки, то ли корабли, развлекая своими огнями черную ветреную ночь Мне хотелось спать и, казалось, я очень устала говорить на чужих языках. Наверное, я стоптала семь пар железных сапог, изломала семь железных посохов, изгрызла семь железных хлебов и, разбитая, уставшая, выходила на берег чужого города, где ни одной близкой души. В сумке зазвонил "мобильник"
  -- Ольга... Ты одна возвращаешься? - спросил голос Дона Монадо.
  -- Привет... Нет, не одна. С мыслями.
  -- Может твои мысли согласятся с нами погулять, поужинать?
   Вы знаете, читатель, как вести себя в таких случаях, когда хочется добраться до подушки, но с тобой желает пообщаться публичная личность?
   Публичная личность стояла возле "Золотого фрегата". Дон открыл мне дверцу такси, принимая сумку с буклетами.
  -- Очень плохое настроение? - спросил Дон с самой что ни на есть "friendly faces" - дружелюбной физиономией. У меня не было уверенности, достаточно ли friendly мой фейс. У нашего брата россиянина щёки сводит судорогой, если пытаемся удержать улыбку больше пяти секунд. Американцы же - народ тренированный, могут часами улыбаться.
  -- Дон .. Мне бы переодеться. Я уже замерзла в этом платье. Подожди меня пожалуйста.
  -- Зачем мне стоять здесь? - удивился Дон, - Я донесу твою сумку. Ты чего-то боишься?, - Дон усмехнулся, - У вас в России мужчина может зайти ночью к женщине?
  -- Может, - согласилась я, - Но неприятности будут подстерегать его на каждом шагу.
   Дон промолчал, пошевелив пару раз темными бровями.
   Из окон моей каюты была видна освященная огнями приморская улица. Мне казалось, что в это время город будет слать, накапливая силы, но город продолжал свой отдых, как танцор - в движении, вдохновляясь собственной беззаботностью В глубине сердца что-то встряхивалось и улыбалось, что-то давно забытое, молодое и доверчивое.
   Огни Винья дель Мара отстраняли от побережья тёмный мозг Соляриса. Сегодня океан пошел на перемирие с людьми. Он предоставил меня и Дона самим себе. Дон повернул меня к себе и поцеловал. Слава обрывались в шепот, а шепот в экстаз. Разве можно искать смысл в наслаждении?
   В ласках Дон был таким же горячим, как его музыка. В английском есть такие слова; "sensitive" - чувствительный, "sincere" - искренний, "supportive" - умеющий поддержать, Не слишком ходовые понятия в нашем обиходе. Это я между прочим.
   Когда стало совсем жарко, Дон вынес меня на балкон.
   Минутку, ответьте, пожалуйста. Да, да, я к вам обращаюсь! Во время секса вы следите за своим лицом? В том-то и дело...
   С такой изувеченной страстью внешностью, я, видимо, не годилась для жертвоприношения. А то бы полетела в пасть океана из рук Дона Монада. Уверена, он из тех, кто любит, когда за них умирают. Как все публичные личности.
   Из холода ночи мы перешли в ванну и снова любили друг друга, скользя по атласу тел и стонущему мрамору, отдавая теплой воде психоз выворачивающего оргазма,
   В ласке, с помощью тела, единственного инструмента, без протеста и страданий морального тожа, двое путешественников согревали друг друга. По всем правилам этой врачебной науки.
   Утро мы проспали. День ловили за хвост.
  -- Когда самолет? - спросила я, разливая какао.
  -- Скоро, - он взял меня за руку, а другой рукой перелистнул заголовок свежей газеты, останавливая внимание на неизвестных мне темах.
   Женщины, наверное, замечали, что мужчины любят читать газету первыми? Сама мысль о том, что он не самый первый, пагубно действует на психику мужчины.
  -- Тебя интересует статистика? - спросил Дон, всматриваясь в газету.
  -- Очень интересует, - заверила я.
  -- Оказывается Чили занимает четвертое место в мире по экспорту вин, второе, после Норвегии, по экспорту лососевых рыб, по экспорту же фруктов - первое в Юж ном полушарии,
  -- Молодцы, - согласилась я.
  -- Французский журнал "Курье интернатиональ", - продолжил читать Дон, нама зывая бутерброд маслом, - задал вопрос одному из лидеров чилийских социалистов, известному экономисту Оскару Ландерретчс "Так что же, спасибо Пиночету?". Дей ствительно, - ответил тот, - приходится признать, что военное правительство сыгра ло решающую роль в либерализации внутреннего и внешнего рынка. Но настоящий экономический бум, огромный приток инвестиций и рост уровня жизни начались толь-
   ко с конца 80-х годов, когда восстановилась демократия. В девяностые годы количество бедных сократилось с пяти до двух миллионов." Вот так "просвещенная диктатура"! - Дон улыбнулся мне и отложил газету в сторону. Я рассмеялась.
  -- Мне казалось, что только русские за завтраком говорят о политике
  -- Для меня это новость, - удивился Монадо.
  -- Наверное, ты, как американец, думаешь, что экономическому чуду Чили обязано "чикагским мальчикам"?
  -- А что в этом плохого? Результаты реформирования чилийской экономики оказались так удачны, что эти проверенные идеи подхватили позднее и Рональд Рейган, и Маргарет Тетчер.
  -- Соблазнительный пример - искушение для многих, Дон, но его нельзя скопировать. Как нельзя пересадить в нашу северную землю чилийскую пальму.
  -- Русские любят носиться со своими особенностями. Ты, наверное, боишься в России зарабатывать много денег?
  -- Конечно, боюсь. Я давно обхожу возможность больших заработков. Просвещенная диктатура, как и просвещенная монархия не приживется в странах, где в силу исторических причин подневольных рабов всегда было больше, чем вольных тружеников.
  -- Ты говоришь о своей стране?
  -- Не только Россия для тебя далека. Но по другую сторону Анд есть ближай шие соседи Чили. Аргентина уже много лет в кризисе, Бразилия борется с голодом и нищетой, в Перу, Боливии, Эквадоре демократия не вызывает восторга у народных масс В Колумбии и Венесуэле я не была, но, по слухам, там далеко до нормальной жизни, - мне хотелось как-то оживить фразы и я добавила:
  -- У нас, в России сейчас такое время, что недостаточно заработать много де нег. Надо, чтобы тебе эти деньги простили другие.
  -- Это твои слова? - спросил Дон. Он сидел напротив меня и аккуратно резал кекс.
  -- Конечно, не мои. У меня есть умный приятель. Он политик.
  -- Ты увлекаешься им?
  -- Я увлекаюсь живописью.
   Мне нравилось разглядывать Дона.
   - Ещё чаю? - спрашивает он, смешливо двигая бровями. И зачем мужчинам достаются такие красивые лица?
   Хотелось любви... Честно говоря, она всегда со мной, но так приятно делить радости.
  -- Ольга, - голос Дона проникал в самые затаённые уголки размягчённого сознания, - Я вернусь и обязательно посмотрю твою выставку, - он взял меня за подбородок, - Ах, крошка... как же ты мне нравишься...
  -- А выставка может не понравиться, - предупредила я.
   В моей семье рисуют все: папа на холстах - он живописец, мама - прикладник, раскрашивает деревянную шадринскую посуду, брат рисует в компьютерных программах - он медиа-художник, дочь моя поступила в архитектурный, будет ландшафт-дизайнером. Одна я не умею рисовать.
   Родители говорят, что в детстве я рисовала везде, на стенах, мебели, листовках, журналах, газетах.
   Знаете, как меня приучали к горшку? Был найден самый естественный для нашей семьи выход. Мама рисовала на использованных ватманских чертежах мою жизнь - жизнь маленькой девочки Лели. Лёля спит. Леля проснулась Леля умывается Лёля сидит на горшке. Мне очень нравились рисунки. С этого момента новые жизненные ситуации я требовала сначала нарисовать. Папа потом сказал:"- Лёля, все рисунки, которые ты найдешь в нашем доме - про твою жизнь, Ищи себя сама, - и протянул тяжелый альбом на котором стояли большие буквы "Кукрыниксы". Читать тогда я понятно, не могла.
   Последние две недели выставки бежали сломя голову, водили меня за нос и оставляли с этим носом наедине.
   В мою университетскую контору приехал капитан Нечипуренко в бандана. Он активно овладевал забытым немного русским языком. Я нашла ему в университетской библиотеке книгу Антона Чехова и детектив Агата Кристи московского издательства.
  -- Нет, - качал головой Сережа, - Чехов сейчас совсем не идет. Как-то у него всё плоховато Лучше Кристи. Она уютненькая. Даже в убийстве.
  -- Чем это она уютна? - я глядела на Сергея поверх очков, сидя у компьютера.
  -- Нравится. Чистенькие старушки, садовые цветы, чай с печеньями, вышитое бельё, шляпки, блузки, драгоценности. В общем, любое говно выглядит конфеткой, а у нас - любая конфетка окажется говном. В русской классической литературе мало хэппи-эндов. Может, потому мы так неряшливо живём?.. Даже в книгах неуютно. У нас стыдно быть красивыми. Первое, что я обнаружил, живя здесь, в этой стране, что кра сивым быть очень хорошо. Это приятно. Оказывается.
  -- Тебя здесь женщины любят? - мне было интересно.
  -- Смотрят... Чилийцы очень консервативны. В последний год... - Сергей вдруг остановил рассказ и, уронив голову на грудь, стал беззвучно смеяться.
  -- Ты чего? Расскажи!
   0x08 graphic
- Ладно, слушай. Подружился с девушкой. Она учится на ветеринара, а в свободное время помогает отцу продавать на рынке рыбу. Младше меня на 15 лет, но здесь это не важно, Важно, что я уже имел работу и мог позволить себе ухаживать за сеньоритой. Полгода провожал её до дома. Дарил цветы. А не так давно она пригласила меня к себе домой, познакомить с родителями. У них двух этажный дом, свой катер. Серьёзные люди. Отец молча посмотрел на меня налитыми кровью глазами и заслонился от нас газетой. Мамаша радушно угощала, но радость ее была немного на тянутой Думаю, ничего, поем и пойду. Всё шло нормально, пироги со шпинатом, тушеная телятина, винцо свежее, то да се. На десерт - какой-то сливочный крем, залитый вареньем из черешни. А я, к слову, сладкое люблю - стыдно сказать. Бабуся моя у Киеви варила варенье всегда без косточек. Вишню и черешню чистила. Мамаша моей Малу варенье подала с косточками. Чай в больших кружках, без блюдец. Ем десерт и не знаю, куда девать косточки. Решил складывать за щёку. Справился с порцией, как Малу нежно ставит передо мной вторую. Сконцентрировался, значит, ем и косточки отделяю. За другую щёку. И тут расслабился, решил ответить на вопрос мамаши Малу, а косточки пошли по масляному крему в горло В общем, чувствую: начал заглатывать. Не знаю как я выглядел, но, чтоб процесс шел равномерней, пришлось встать и держаться за стол. Стол затрясся вместе со всей тарахтящей посудой. Косточки проталкивались в глотку с каким-то жутким рыком. Моя сеньорита - в шоке, мамаша ловит сервировку...
  -- А папаша? - стонала я.
  -- Папаша? Отложил газету. Смотрел с неподдельным интересом.
  -- Ой, Сережа, а ты за словом в карман не лезешь .. Ты на самом деле хочешь уехать из Чили?
  -- Думаешь, болтуны здесь больше нужны, чем у Киеви? - он вздохнул, соору ая из буклетов высокую стопку. - Мне сорок лет. Наконец-то я привык к новой профессии Меня любит засидевшаяся в девках Малу. Уезжать сейчас отсюда страшновато. Хочу увидеть родину, поклониться родительским могилам, но опять.. начинать всё заново..
   Дверь открылась. Вошел Альберто, улыбаясь самому себе и заодно окружающим. Стопочка буклетов не выдержала и рассыпалась под натиском сквозняка Форменная фуражка Альберто качалась на макушке, как у настоящего уральского "дембеля".
  -- Ольга, у тебя в "электронке" письмо. Я утром отправил, а ответа не дождался. Мобильник твой не работает.
  -- Ах ты, господи, - я всплеснула руками, - забыла подключить "трубу" к питанию, - я надела очки поглубже, вылавливая на экране почтовый конвертик.
  -- Ольга, - громко сказал Альберто, - русские очень часто говорят "боже", а сами в него не верят, - Он стал задиристо косить цыганским взглядом в угол, где притих Нечипуренко.
  -- Почта! Почта! - объявила я голосом актера народного театра и прочла вслух текст "Ольга, тебя ищет Лена. Она хочет сообщить, что капитана ждут после трех в посольстве".
   - Здорово! Спасибо, Альберто! - я воспользовалась американскими интонация ми и сделала лучезарный смайл, - Сергей, поедем на автобусе, собирайся.
   Нищему собраться - только подпоясаться - изрек по-русски Сергей, проходя мимо Альберто.
   - Это фразеология, - объяснила я полковнику, в глазах которого мелькнул охот ничий азарт. - Он говорит, что собрался давным-давно, о господи!
   Альберто надвинул фуражку на брови и на мой "рог Dios" ответил: - Caramba!
   Волонтерство в Чили, на мой взгляд, развито необычайно, почти как в США. Просто удивительно, сколько всяких дел люди делают бесплатно - с удовольствием и гордостью. В любое свободное время Альберто и его жена Вероника волонтёрили на разных мероприятиях городского художественного центра, принимали участие во всех экскурсиях, проводимых школой, где учились их дети.
   Однажды, будучи в гостях у Альберто, я заметила, как заходя в домашний кинозал, он врубал стереосистему на самую громкость. Не потому, что глухой. Видимо, так он искал какое-то соответствие своему внутреннему состоянию холерика. В коллекции его картин преобладали выразительные, беспокойные краски, быстрые мазки, вибрация цвета. До сих пор удивляюсь, чем его привлек концептуальный -Аквариум*.
   Я ждала Сергея в клубе. "Гуммигут" был переполнен и смахивал на вокзал, откуда отходят поезда в разные направления. Сама я тоже походила на сбрендивший паровоз, который рванул не по той колее, так как решила экскурсировать группу врачей из десяти человек, приведенных Куртом. Среди врачей были два немца. Курт улыбался мне, как боевой товарищ по партии и оттеснял плечом своих коллег по черепно-мозговой хирургии в сторону вернисажа, где затаились кобальтовые "Гольдбергс-кие вариации от бессонницы".
   Не спорю, именно так называется одно из музыкальных сочинений Иогана-Се-бастьяна Баха, которое он посвятил страдающему от бессонницы герцогу Гольдбер-гу. Так же назвал свою серию из семи картин молодой екатеринбургский художник Антон Кузьмин.
   В этих картинах он использовал три цвета: синий, белый, черный. Всего три, но - в бесконечных вариантах. Представьте себе семь окон, на которых колышутся шторы. Если не хочется спать - смотри в окна. Увидишь даль, небо, море, свои невостребованные удовольствия. Увидишь и поймешь, что высыпаться совсем не обязательно для нового для со свежими силами. Эти силы всегда с тобой. Как мечта, которую нельзя объяснить, но она есть и может сбыться в два счета, в любой момент. А если спать, все-таки надо, сон придет. Сон прячется в легких шторах, в безнадежно-бесконечном пространстве тысячи и одной ночи, сон сеет свои синие семена в воспаленную и жирную черноту земли...
   Пока я подбирала оттенки смысла для испанского языка в сложносочиненных предложениях, пришла Лена к рассказала так как надо. Для экскурсовода нужен не просто огонёк, я бы сказала - настоящее пламя.
   Сергей подошел к нам за ужином, Он подсел и начал вяло жевать ростбиф. На нём было написано долгое прощание. Я представила, как он восстанавливает в себе приметы старого быта, меряет одежду, оставшуюся в шкафу бабушки и высчитывает разницу между песетой и карбованцем.
   Русский человек, видимо, не может в силу обстоятельств, как, например, американец, подчиняться чему угодно, лишь бы был Lust-prinzip. Поэтому я не удивилась, когда капитан в бандана сообщил:
  -- Я решил остаться.
  -- Как - остаться? - спросила по-русски Лена.
  -- Не хочу говорить. Зашибёсся с вами, - Сергей поднялся и пошел с террасы прямо на дорогу, поблёскивая круглыми плечами в белой майке.
  -- Вот те на, - всплеснула руками Лена, - И зачем мы с Альберто старались? Ушел, голубчик! Ни спасибо, ни насрать!
   Курт дотронулся до её ладошки, грустно улыбаясь:
  -- Не переживай, всё, что мы делаем - мы делаем для самих себя... Раньше ниша семья жила в Восточном Берлине, бывшем ГДР. Я, отец и мама Отец долго отказы вался вступить в компартию, поэтому постоянно сидел без работы, потом не выдержал и сбежал на Запад. Мама побоялась последовать за ним, так и осталась на Востоке, убеждая себя и меня заодно, что всё у нас замечательно и правильно. Я очень хорошо учился в школе, но стать медиком мне захотелось по ту сторону стены. Берлинской цены. И я убежал. А мама умерла. Одна. Похожую историю, наверное, могут рассказать во многих немецких семьях, - Курт немного помолчал, а потом продолжил, расслабляя галстук на шее, - Сегодня со мной были мои бывшие одноклассники, тоже' из ГДР. Сейчас никто из нас не сокрушается по поводу потерянного коммунизма. На против, все активно живут дальше. Просто, когда подходит к концу какая-то эпоха жизни и истории, всегда грустно, потому - что с этим было что-то связано. Я1 до сих пор не могу вернуться в тот город, где умерла мама. И у Сергея, в его отсутствие умер ли родители, как подкошенные.
  -- Хорошо, что я влюбилась в немца, - заулыбалась Лена, обнимая Курта.
  -- А в кого здесь еще влюбляться? - сказал рыжий, намекая на лениного супруга- чилийца, - Наши системы образования ближе, русская и немецкая.
  -- Ближе-то-ближе, но наше влияние в мире поменьше, чем у тех же американцев, а наши языки не являются международными, - признала я.
  -- Что-то последнее время, подруга, ты часто вспоминаешь американцев. К чему бы это?
   Вот этого я не знала. Но, наверное, к чему-то... Мне легче с иронией взглянуть на свою жизнь, чем на свою историю. Для Курта и всех нас, кто жил при социализме, строительство светлого будущего, запуск ракет в космос, пионерские галстуки были тем, что отличало нас от остального мира. Чтобы жить дальше, надо осмыслить всё, что произошло в нашей новейшей истории. Но пока не получается.
   Вы согласны со мной? Возможно, причина в том, что, после распада Советского Союза, люди остались во многом прежними. Кончилась одна эпоха, но другая никак не начнётся.
   Помню, как Бор, на приёме во дворце Ла Манеда не очень задерживался возле бывшего секретаря Альенде, хотя самих чилийцев всё это уже не волнует: в белом мундире внук генерала Краснова беседовал с бывшими коммунистами, министр экономики и энергетики Росси пожимал руку российскому депутату Госдумы, а директор дома российского союза кинематографистов Ю. Гусман, наш бессменный "КВНщик", рассказывал анекдоты сыну Пиночета.
   Мне повезло. Лучше всего почувствовать специфику страны можно окунувшись в жизнь такого городка как Винья дель Map. Здешние бедняки не прозябают в нищете, а богатые не купаются в роскоши, главной ценностью большинства жителей считается возможность жить своим трудом.
   - Здесь отличное место для тех, кто любит и умеет работать, - уверял меня полковник Альберто. И это понятно. Непонятно, почему решил остаться капитан Нечи-пуренко, после того, как его легализовали? Впрочем, как всегда, разрушая чужие иллюзии, я сохраняю собственные.
   Последние дня в Чили прошли, как Бог на душу положит. Многое уже не успевала. Как обычно, не хватило времени. Оставалось: решать проблемы с той мерой неопределенности, которая удачно маскирует отсутствие уверенности в себе.
   Чтоб увидеть моих новых друзей перед отъездом, я заказала в клубе ужин, пригласив Альберто с Вероникой, Лену с Куртом, дозвонилась до ранчо, где ковбойствовал Сергей. Может, придёт. Хотела найти Борсгауса, но Лена предупредила:
   - Бора не ищи. Они в Концепсьоне. По медной программе. Когда я появилась в клубе, на выставке разгуливал Дон.
   - Теперь буду знать, Ольга, как в России понимают постмодернизм, - задвигал он бровями, улыбаясь во всю красоту своих белых зубов, - Мне иногда жаль, что модернистская эпоха изжила свой век.
   Мысленно я была согласна с Доном. Модернизм - это не просто новый стиль и десять метафор на одно предложение. Это воля к переоценке. Последние зрители прочёсывали остатки экспозиции, расшифровывая тайны авангардной живописи и тайны переоценки.
  -- Я бы купил эти картины, которые пол музыку Баха.
  -- Мне приятно это слышать, но работы давно куплены. Ещё на первой выставке их приобрёл один известный человек.
  -- Американец?
  -- Как ты угадал?
   Он внимательно посмотрел на меня и обнял за плечи.
   Когда Дон чем-нибудь интересовался, по его лицу пробегала холодноватая изморозь оценки. Потом его серые глаза теплели.
   Из окон вовсю резвился Солярис, мешая океан с небом. Обрывки тумана качались на ветках чилийской ели и, намаявшись, падали куда-то вниз, в жару, в горячий фейерверк портулаков.
   Дон отодвинул штору, чтоб увидеть морскую равнину. При повороте его смуглой шеи, в ложбинке ключицы билась пульсирующая тень, похожая на родничок темечка младенца. Что-то я уже о нём знала: Дон спит, засунув руки под подущку, терпеть не может большого скопления людей и обожает сладкое.
   Он повернулся ко мне, молча обнял и стал втискивать наши тела в нишу оконного проёма.
  -- Обнимаетесь? - отвлёк нас голос Сергея Нечипуренко. Он стоял, опираясь на перила как можно непринуждённей. Чёрная жилетка подчеркивала его сильные мускулы.
  -- Там ваши приятели валтузят друг друга, - добавил капитан по-русски.
  -- Как? - я оторопела.
  -- Очень просто. Начали в ресторане. Разбили два фужера Метрдотель предложил закончить разговор на свежем воздухе. По тихой грусти.
   Пока мы втроём сбегали по лестнице, Сергей отчитывался.
   - Хрен их знает, из-за чего' Когда я торжественно появился, они уже кидались друг на друга. Этот Курт - нудота, а полковник - петух крашенный Мне им обоим давно хочется набить морду. Да нельзя1 Должен же я отсюда когда-нибудь уехать. Хватит, намахался!
   Возле зеленой ограды стояли сцепившиеся Альберто и Курт. Елена мочила в каменном роднике платок, прикладывая его к глазу. Вероника наблюдала за происходящим, держа гибкой рукой бокал красного вина. Было видно, что ещё никто из них не был уверен в исходе дела.
   - Кто ударил Лену? - заорала я
   Мужчины разняли руки и подошли, поправляя рубашки.
  -- Это не мы, Ольга. Её ударил муж. Она пришла с синяком, - объяснил Курт, застёгивая пуговицу, которой не было.
  -- Ольга, - перебил Курта Альберто, - я хочу сообщить, что её муж - мой единственный друг. Так нельзя себя вести! На виду у всех. У человека должна быть честь. Наши женщины себе такого не позволяют.
  -- Да что вы говорите? - набычился потерявший терпение Сергей, - лично я здесь у вас всякого навидался. Тебе, вояка, не нравится, что жену твоего друга трахает рыжий наци. А был бы чилиец в фуражке, ты бы и вида не подал. Защищал бы личную жизнь.
  -- Это почему я - "наци"? - тихо поинтересовался Курт, стукнув кулаком в ладонь своей влажной руки, - Да, мой дед - фашист, но я не стыжусь этого. Мы не сплёвываем свою историю. Это у вас в России каждый год - свергают, да переименовывают.
  -- Всё! Всё! - крикнула я, - Довольно! Я не собираюсь проводить свой последний вечер в комендатуре Сантьяго, слушая ваши бредни. Может начнём с сотворения мира? И сразу всё решил, кто, с чем не согласен. До нашей эры и после.
   Я пошла спускаться к морю по каменным ступеням. Насчитав сто ступенек, оглянулась. Все молча двигались за мной.
   Везде лежало множество камней самой различной формы. Одни были совершенно голые, другие с какими-то наростами, из-под мышек камней торчали пучки травы, возвышались отполированные прибоем валуны. Только у прибрежной полосы был
   рассыпан песок, сухой и нагретый солнцем.
  -- Освежимся? - предложила я, кивая в сторону желтоватой воды.
  -- Холодно, по-моему, - комментировал Курт, - здесь вода слабо прогревается,
  -- Ничего! - подмигнул Дон, снимая брюки, - Потом согреемся в песке. Надо же что-то делать!
   Ах, какая была холоднющая вода! Но такая чистая! Гладкая, как масло, тихая как сон. После моря так сладко нырять в горячий песок. Солнце еще жгло кожу крапивой. Я села, оглядывая нашу джаз-банду. Конечно, самая красивая - Лена. Вероника была маленькой изящной брюнеткой А маленькая красавица - это полкрасавицы.
   Очень ладная фигура - у аристократичного Дона, но он немного проигрывал в своей сухощавости накачанным бицепсам и трицепсам капитана.
   По песку шел Бор, держа в одной руке пиджак, а в другой - остроносые туфли. Присел возле меня, расстёгивая рубашку.
   - Мне сказали, Ольга, что твои кавалеры передрались? - Бор завертел головой, в поисках утерянной запонки.
   Геннадий Сергеевич не знал испанского, поэтому разморенные после шокового купания кавалеры лежали тихо, не ведая, как их судьбы уже попали совсем в другие истории.
  -- Хочется есть! - сообщила Лена, стряхивая песок с нежных бёдер.
  -- Я, как зачинщик сегодняшнего международного инцендента, - потянулся с улыбкой Альберто, - беру ужин на себя Возвращаемся в клуб. Пора выпить хорошего вина и съесть скворчащий кусок мяса,
  -- Хочу рыбы! - запела Вероника, - И ещё сыр! И жареный перец в оливковом масле.
  -- Я бы водки выпил, - заявил Сергей, одевая жилетку, - И ещё жареный картофель.
  -- Не откажусь от жареных цыплят, - присоединился Дон, - Что будет есть наш гость? - обратился Монадо к Бору.
   Геннадий Сергеевич посмотрел на меня, я перевела вопрос.
   - Всё, что гвоздями не приколочено, - ответил лениво Бор. Посмотрел на синяк Лены и негромко добавил:
   - Лена, из-за тебя у твоего отца, в посольстве будут большие неприятности. Курт не понял слов русского политика, но о чем-то догадался.
   - Скажи своему политику, что мы поженимся - попросил Курт Лену и пошёл впереди нас, перепрыгивая две ступени,
   Ужин подходил к концу. Я танцевала сначала с Куртом, потом с Доном, Мы уже все пришли в себя, вытряхнули налипшийпесок, нависли над тарелками с едой. Течение обходило наш столик. Я сказала, что мы сейчас похожи на вольный город на Чёртовых Куличках.
   Лена долго переводила интересующимся значение слова "Кулички". Успокоились на том, что Кулички - первый русский развлекательный сайт (www.kulichki.ru), с множеством разделов, где можно отвести душу. Монадо чистил мне яблоко Альберто говорил с метрдотелем.
   - Я из Сан-Франциско, - рассказывал Дон Веронике и Сергею, - никакой другой американский город не может сравниться с Сан-Франциско по обилию ресторанов, магазинов, архитектурных чудес, музеев и по умению жить приятно. Обязательно побывайте в Сан-Франциско. Богемный город.
  -- Что это означает? Только для богатеньких, что ли? - поинтересовался Сергей.
  -- Чудак, - перебила его Вероника, - хиппи - "дети-цветы* осели в 60-х годах имен но в Сан-Франциско. А почему? Очень дешёвая жизнь, мягкий климат, красивый го род, богемная жизнь - везде живопись, выставки, аукционы, распродажи картин. Я была на чудесной выставке в районе Аломо Сквер, - она заглянула в глаза Дона Монадо.
  -- Да, я там живу. Мой любимый район - кусочек викторианской эпохи. Я серьёзно советую Ольге собрать новую экспозицию и приехать в Сан-Франциско. После чилийских портовых городов наши "Рыбацкие верфи" сразу станут ближе к тебе, Ольга.
  -- Неужели в Калифорнии нет своих мазил-абстракционистов? - задал вопрос Сер гей.
  -- Ты же моряк, парень, - Дон смешливо задвигал бровями, - тот, кто знает море, не боится авангарда. Я смотрел буклеты Ольгиной галереи, она все "(ыставки делает в портовых городах.
  -- А может потому, - аккуратно вставил реплику Бор, - что Ольга живет на Ура ле, где нет моря.
  -- Может потому, - ответил Монадо, - Я плохо знаю географию.
  -- Это свойственно американцам, - рассуждал Бор, - мой старший сын чахнет над колбами в университете Хьюстона, а младший учится в начальной школе Ривер Оке. Так вот, его (я имею ввиду младшего) система представлений о мире за эти три года явно деформировалась. В ней появился америкоцентризм. К примеру "испанцы" для него - это жители Латинской Америки. О существовании испанцев и Испании он не подозревал. Из всей Европы он слышал мельком об Италии, но привязать её в пространстве не мог, поскольку об остальной Европе он не слышал. Вообще.
  -- Незачем было отдавать своих детей на чужбину, - заявил Сергей. Он сегодня с большим удовольствием исполнял роль чёрта из табакерки. Бор стал внимательно рассматривать цветы в вазе напротив. За Бора почему-то ответил Курт:
  -- По моим сведениям, политическим фигурам России лучше держать детей заграницей, чтоб избежать всякого рода шантажа и давления. У меня есть знакомый - солидная фигура в нефтяном бизнесе. Его компания тоже размещается в Хьюстоне, куда он перевёз семью. Но этим летом он отправил их обратно в Германию по единственной причине: его не устраивали школы.
  -- Что делать? - ответил скопом на все вопросы Дон, - У нас другая система образования.
  -- Я читал, - снова заговорил Бор, - что в своё время американцы провели исследование и обнаружили, что некоторые человеческие качества намного важней для успешной карьеры и счастливой жизни, чем разнообразные знания и интеллект.
  -- Верно, - согласился Дон, - у нас детей не перегружают информацией: если по надобится, информацию можно найти. Мы не растим учёных. Учёных можно купить в Китае, Индии, России.
  -- Купите у нас Бора, - попросила я и заплакала. И мне было не стыдно своих слёз, ведь они такие сладкие, как тёплый песок после холодного моря. Бор подал мне
   платок и крякнул, разглядывая приближающегося Альберто.
   - Не верю своим глазам! - воскликнул полковник, - Что опять у нас случилось? Я посмотрела на Лену и она ответила, поднимая правую руку:
   - Всё в порядке. Ничего нового не случилось. Просто Ольга любит Бора. Труд но не догадаться. Даже тем, у кого рация на бронепоезде
   Я оглядела наш круглый стол в желтом "Гуммигуте": Вероника с Альберто рассматривали друг друга, Курт с Леной - свои салфетки, Дон чистил кожуру с нового яблока. Сергей сказал, наливая себе и Бору водки:
   - Голодранцi ycix крайн, гоп до кучи! Бор выпил и посмотрел на Дона.
  -- Значит - купить? - продолжил разговор Монадо. разогревая свои глаза улыб кой, - Вы учёный? - спросил он Бора.
  -- Конечно, - встревал в разговор Сергей, - Он у нас философ. А вы у нас сегодня - главный по закупкам? - делал удивленное лицо Нечипоренко.
  -- Нет, - парировал Дон, - я сегодня вроде клоуна. Клоун номер два. Потому, что первый всё-таки ты, кэптен... У меня такое чувство, что все мы сейчас играем какую- то пьесу: роли распределены и в конце - только расставание. Давайте, будем прощаться.
  -- Давайте, - поддержала я.
   Последний вечер впечатал нас друг в друга. Никогда раньше я не видела таких похожих лиц.
   Везде, насколько хватало взгляда, были dидны большие открытые окна. На окнах колыхались шторы, за шторами вздыхал океан.
   Когда я не могу разобраться в самых обычных вещах, то ищу тайные знаки смысла во всём, что меня окружает.
   - Дон, - я ждала, когда с глаз спадёт пелена слёз, - Ты сказал что-то о пьесе... А кто написал её?
  -- Кто из нас первый уезжает завтра? - Дон задвигал бровями. - Я.
  -- Ну вот. Раз уезжаешь ты, значит, сегодня - твоя история, Ольга.
   - Если бы я была писателем, я сочинила бы лучше. А в этой истории концов с концами не связать.
   Почему так получается? Почему подчас легче расстаться, чем любить? Почему? У вас было такое? Значит, было?.. И вы уходили, чтоб никогда, никогда не быть вместе, но жить с этим всю жизнь... Как тень с тенью.
   Или вы знаете истории лучше?
   Расскажите мне.
   На прощание... Пока мы ещё рядом. На наших "Чертовых Куличках".
   чудесный, превосходный (с исп)
   дворик (с исп)
   фрукт с кожицей киви и вкусом ананаса, величиной с чайное блюдце.
   эй, путник (с исп.)
   величие (с исп.)
   ...в последний раз
   Отец концептуального искусства Д.Х Кошут так объяснил новую терминологию в 19б9г: "искусство - это сила идей, а не материал... мое искусство невозможно увидеть, то, что видимо, это только указание на присутствие информации искусство существует как невидимая, эфирная идея.
   арт-представление из картин или предметов, объединенных одной темой.
   сумрачный германский гений" А Блок
   одноименный роман польского писателя-фантаста Станислава Лема
   прошу прощения, мисс - англ
   - Гаспар Давид Фридерикс - немецкий художник начала 19 века
   Подавив оппозицию Сальвадора Альенде, диктатор Аугусто Пиночет ввел в Чили принудительный либерализм, который в 1985 году дал возможность реформисткой деятельности команде прагматичных экономистов, чьим учителем был профессор Чикагского университета Милтон Фридман Под влиянием -чикагских мальчиков- в Чили прошла рациональная приватизация, коснувшаяся промышленности медицины и пенсионного обеспечения При тотальной приватизации государство оставило за собой управление несколькими крупными промышленными компаниями (например, корпорацией по добыче меди) и контроль над системой социального обеспечения Частный бизнес жестко контролируется государством В Чили необычайно низкий уровень коррупции (по материалам СМИ)
   Шадринск - город на Среднем Урале
   "Кукрыниксы" - трио советских художников-карикатуристов* - "Кукрыниксы" - трио советских художников-карикатуристов
   тысяча чертей.
   пролетарии всех стран соединяйтесь - укр
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   - 3 -
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"