В детстве я был ужасно нервным и чудовищно впечатлительным ребенком. Не знаю, почему это произошло именно со мной, но я фантастического много чего боялся. Точнее, меня пугали - все, всем и всегда.
Едок из меня всегда был неважнецкий плюс очень подводила конституция тела. Итоговым результатом было - очень средний по росту (для своей возрастной группы, разумеется) ребенок, мальчик с несоразмерно большой черноволосой головой, главным украшением которой были громадные зеленые глаза в опушке совершенно шикарных ресниц (взрослые тети вокруг постоянно ахали, чем меня изрядно смущали: "Какие ресницы! Какие ресницы! Как у девочки!"), худенькое тельце с совершенно спичечными ручками и ножками, наводящие на мысль о фашистском концлагере для малолетних узников.
Моя худоба смущала решительно всех и все очень решительно с ней боролись, применяя чаще репрессивные методы. Угрозы типа "Пока не съешь - из-за стола не выйдешь!" пропускаю сразу, поскольку их было так много, их произносили так часто, что я практически перестал их воспринимать. Тогда попытки (или все-таки пытки?) заставить меня поесть побольше переходили в другую плоскость ужаса. Очень хорошо мне запомнился некий ужасный "Бабай". Мне было года 3, в очередной раз я не хотел есть, сидя за обеденным столом на веранде у своей прабабушки (дело происходило на первом этаже). Родственники мне пообещали, что сейчас придет страшный Бабай, который меня съест, если я не съем этот молочный суп (о-о-о-о-о-о, как же мне были ненавистны пенки в этом супе!). Я только посмеялся, но тут... за окошко появилась отвратительная фигура (небольшая сувенирная кукла, изображающая папуаса) и грозно зарычала. Господи, как я заорал от страха! Слезы и сопли - рекой; меня просто колотило от темного детского безутешного ужаса! Плюс ко всему меня скручивала вселенская обида на моих родичей: почему они смеются, а не защищают меня от страшного Бабая?
Воспитатели же в детском саду фантазией не отличались. Они ПОВЫШАЛИ на меня голос, когда я плохо ел, когда ел не очень быстро, когда не ел предлагаемую ЕДУ вовсе. Именно ЕДУ, поскольку называть вкусной и здоровой пищей те пищевые... э-э-э-э, не могу подобрать слово... пищевые ингредиенты. Мне, привыкшему к бабушкиным разносолам (блинчики, омлеты, пельмени и манты РУЧНОЙ лепки, сладкие пироги и прочее), до смерти не хотелось даже дотрагиваться (не то что пихать в рот!) эту склизкую манную кашу (у меня даже сохранился снимок, где я сижу в слюнявчике над тарелкой манной каши, весь ею перемазанный и реву), сиреневые в своей бледности куриные яйца, всегда невкусную картошку и особенно ЭТО. С точки зрения поваров, готовивших для нашего детсада, ЭТО было мясом, но в реальности это было нагромождением жил, прожевать которые я не мог никакими силами. Более того, жевание мясных жил всегда вызывало у меня безудержную рвоту, поэтому детсадовское "мясо" боялся как огня. Реакция на известие о наличии в обеденном меню "мяса" была одна и та же: тоскливый душевный вой - как у обреченного на казнь преступника, которого после очень длительного ожидания привели-таки в газовую камеру или посадили-таки на электрический стул.
Наши воспитатели были не менее непреклонны, чем палачи из США: советские дети ОБЯЗАНЫ съесть ВСЕ, особенно "мясное". И поэтому почти каждый обед превращался для меня в практически смертельную игру "Выброси мясо!".
Какой там "крутые" игры современного телевидения?! Какие там "Последний герой - 10", "Естественный отбор" или "Бои без правил"?! Моя скромная детская игра сжигала мои нервы почище всех перечисленных игр вместе взятых! Господи, чего я только не делал! Прятал ненавистные куски за батареи парового отопления; подбрасывал кусочки мяса в чужие тарелки; запихнув мясо в рот, торопливо бежал в туалет, где с невыносимым отвращением сплевывал ЭТО (иногда меня при этом бурно сташнивало!); прятал кусочки мяса на тарелке, накрывая их столовой ложкой. Это был практически смертельный риск, поскольку после приема ПИЩИ мы сдавали свою грязную посуду нянечке, которая ОЧЕНЬ придирчиво проверяла чистоту тарелок! Не приведи Господи, если кто-то чего-то недоедал! Наша нянечка начинала орать, ОЧЕНЬ громко орать, и несчастный пулей летел на место дожевывать свою ЕДУ. Поскольку я среди едоков был САМЫЙ плохой, то на меня орали практически каждый день. Вопли тем более усиливались, когда торжествующая нянечка уличала меня в попытке спрятать мясо. Ага, маленький паршивец, ты не только не ешь мясо, но и пытаешься его выбросить!!! Негодяй!!! Нянечка немедленно звала воспитательницу, та тоже начинала ОРАТЬ; потом нередко появлялась сама грозная ЗАВЕДУЮЩАЯ (мы, мелюзга, так все ее и звали - ЗАВЕДУЩАЯ, не по имени, не по фамилии), которая тоже ПОВЫШАЛА голос. Меня ставили в угол на 2 часа, запирали в темной кладовке, где хранились раскладушки. Но особенно страшным было другое - поедание несъеденного мяса в присутствии нянечки, и (или) воспитателя, и (или) ЗАВЕДУЮЩЕЙ.
Сейчас, по прошествии более чем 20 лет, эта картина видится мне какой-то нереальной в своей бессмысленной жестокости: представьте, три взрослые огроменные тетки сидят за столом (ЗАВЕДУЮЩАЯ всегда красилась в огненно-рыжий цвет) и сурово глядят на плачущего худенького пятилетнего мальчика, который стоит напротив в беленьких трусиках и майке, держит в своих руках-спичках стальную миску с коровьими сухожилиями и давясь от неудержимой рвоты, пытается съесть ЭТО. Каждая неудачная попытка сопровождается рыком, которому позавидовал бы и африканский лев. Экзекуция обязательно происходит в присутствии других детей, которые уже лежат на раскладушках (у них "тихий" час!) и с интересом смотрят за мучениями мальчика. Эдакий кровавый спектакль императора Нерона, избиение христиан, с поправкой на место, время и обстоятельства, но по сути - то же самое!
И не приведи Господь сблевать - тогда рвоту заставят собирать руками, делая положение еще более страшным и стыдным! Страх буквально душит: ты боишься нянечку, воспитательницу, ЗАВЕДУЮЩУЮ, боишься насмешек со стороны других детей, боишься обоссаться, боишься блевануть. О-о-о, это такой "Фактор страха", которому не позавидуешь. А ведь от сильного стресса рвота только усиливается... Однажды я опорожнил желудок прямо в кабинете ЗАВЕДУЮЩЕЙ, в результате чего был СИЛЬНО наказан: сняв с себя трусы, я стал собирать свою блевотину ими в помойное ведро.
Много позже я пытался понять: для чего работники детского дошкольного учреждения так издевались над нами? Для чего они пугали нас денно и нощно? Может быть, они удовлетворяли свои садистские наклонности? Не могли нас ОТКРОВЕННО бить, пытать или насиловать, так отыгрывались другими способами? Или им приказывали СВЕРХУ делать из нас испуганное стадо? Думаю, что именно этот вариант следует признать правильным, поскольку нас пугали не только этим!
Мы, еще ни дня не ходя в среднюю школу, были прекрасно информированы о ядерной угрозе, знали, что американцы могут сбросить на нас бомбы, это нам внушали ПОСТОЯННО. Мы хорошо знали, что ядерный взрыв имеет форму гриба. Мы знали про химическое и бактериологическое оружие. Мы прекрасно знали, каким десятком способов может быть умерщвлен человек в современном мире. Мы до смерти боялись войны, но играли только в нее.
Не знаю, в КАКУЮ войну играю дети сейчас. Говорят, что чаще всего в "русских" и "чеченцев". Наше поколение, поколение рожденных в середине 70-х еще играло в "русских" и "немцев". Великая Отечественная война пока что была относительно "свежим" событием, память о ней (несмотря на прошедшие 30 лет) не стерлась сильно. Поэтому "наши" стреляли во "фрицев", "фрицы" - в "наших".
Естественно, что все мальчики мечтали стать "русскими" (даже 4 узбека, один татарин и один осетин, которые были в нашей группе). Никто не хотел воевать за "фашистов", тем более по негласному мальчишескому договору "немцы" ДОЛЖНЫ были проигрывать ВСЕГДА. А кому было охота проигрывать? Поэтому выходя после второго завтрака на предобеденную двухчасовую прогулку, мы, юные "бойцы", затевали один и тот же бесконечный спор о разделении игровых ролей в предстоящей войне.
Увы, Данила Богров из фильма "Брат-2" был неправ: "Сила - в правде!" Скорее наоборот, кто сильный - тот и прав. Те мальчишки, которые были посильней физически и понаглей морально (проще говоря, нынешние и будущие хулиганы) ВСЕГДА становились "нашими", а застенчивые слабаки (будущие трусоватые интеллигенты) - "не нашими".
Я, как яркий представитель "задохликов", по определению должен был навеки застрять в "немцах", но мне везло - я неизменно был "русским".
Во-первых, я знал достаточно много для своих лет об армии, боевой технике, воинских званиях, блоке НАТО и т.д. Длительное сидение возле телевизора и просмотр многочисленных политических передач (особенно - "Международной панорамы") сделало свое гнусное дело. Уже пятилетним ребенком я мог спокойно рассуждать о недавней агрессии Израиля на Голанских высотах, о резне в лагерях Сабра и Шатила, об американских ракетах "Першинг" и МХ; знал, что флагманом 6-ого флота США в Средиземном море является линкор "Нью-Джерси" (ох, как же мне нравилась картинка с его изображением, вырезанная из газеты "Известия"!). Все эти знания делали меня в глазах наших детсадовских хулиганов эрудитом на уровне гения, они меня очень за это уважали.
Во-вторых, неизменный "главнокомандующий русской армией" Димка был по совместительству моим добрым приятелем. Нет, не самым-самым, но ОЧЕНЬ близким. Димка не был хулиганом, он был просто здоровенным мальчишкой, выше всех нас на голову, шире всех в плечах, лучше всех в драке. Впрочем, с ним никто никогда не дрался, поскольку это всегда был "игра в одни ворота". Отец Димки был штангистом-любителем, настоящий медведь по виду и повадкам, и Димка был его маленькой копией. Ко мне, как я уже говорил, Димка относился с симпатией, но иногда мои советы выходили ему боком. Стыдно говорить, но во многом благодаря мне Димка стал "фашистом" (в старшей группе детского сада Љ4 города Н. Узбекской ССР).
...Все началось с замечательного телефильма "Семнадцать мгновений весны", который в конце 70-х демонстрировался на советском телевидении второй или третий раз. Я, как и все зрители СССР, жадно наблюдал за всеми перипетиями борьбы отважного разведчика Штирлица-Тихонова против озверелого шефа гестапо Мюллера-Броневого. Естественно, что в пятилетнем возрасте еще трудно оценить всю прелесть игры актеров, практически невозможно воспринять сложный текст, рассчитанный на взрослых. Но вот что пленило меня сразу, навечно врезавшись в память - это бесподобно красивая форма "проклятых фашистов". Увы, "наши" в этом смысле проигрывали начисто. Ну скажите, что в этом красивого - серо-зеленая гимнастерка, невзрачные погоны, мятая фуражка или потертая пилотка-"пирожок"? Даже наши офицеры и генералы практически ничем не отличались от солдат, разве что орденов и медалей у них побольше болталось на груди. Впрочем, награды тоже не производили особого впечатления: маленькие, круглые, ОБЫДЕННЫЕ.
То ли дело "не наши"! Великолепная черная форма, серебряное шитье, аксельбанты, шевроны, какие-то красивые значки и нашивки; не скучные прямоугольнички погон с красными полосками и звездочками, а искусно сплетенные РУНЫ (помню, как я сладко замирал от этого магического словосочетания, произнося его вслух: "Руны бригадефюрера"). Фуражки тоже были ничего: с высокой тульей, на которой хищно светился череп с перекрещенными костями. И все это великолепие (согласно решению Татьяны Лиозновой) демонстрировалось в черно-белом варианте. Ух, как мне было обидно! Представляю, насколько бы большее впечатление произвел бы цветной телефильм... Впрочем, это лишь только фантазии, хотя... когда по НТВ демонстрировали фильм Леонида Парфенова, посвященный очередному юбилею "Семнадцати мгновений весны", костюмы для фильма показали-таки в цветном изображении. Даже на вешалках нацистская форма смотрелась потрясающе и оставалось только гадать, как стильно она бы выглядела на актерах.
...Однако вернемся в прошлое. Просмотр фильма вызывал у меня горестную зависть и раздражение, что я не могу выглядеть ТАК ЖЕ. В своих чувствах я не был одинок: друг Димка тоже переживал и злился. И вот во время очередного спора, чья форма лучше (мне до дрожжи нравилась одежда рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, Димке - рейхсляйтера Бормана) я предложил Димке прямо-таки гениальное решение: как сделать, чтобы хоть немного походить на наших кумиров. Все просто: взять красную повязку, нарисовать на ней свастику и надеть ее на правую руку. После можно даже приветствовать друг друга "по-фашистски": вскидывая руку в известном жесте и называя друг друга "рейхсфюрер" и "рейхсляйтер".
...О том, где взять красную повязку Димка не задумался ни секунды: его мать была активисткой ДНД и у них дома было сразу ДВЕ красные повязки (правда, украшенных выцветшей надписью ДНД).
Здесь нужно сделать небольшое лирическое отступление, поскольку для большинства молодых читателей, которые не жили в СССР (или были слишком юны в то время), аббревиатура "ДНД" не имеет ровно никакого значения.
ДНД - это "Добровольная народная дружина", затея более чем странная во всех смыслах. Ведь в теории задумывалось так: советские рабочие и служащие после окончания трудового дня или во время выходных дней добровольно объединяются в некие дружины (под эгидой милиции), объединяются в небольшие группы и патрулируют город, вылавливая алкоголиков, мелких хулиганов и прочую публику подобного рода для дальнейшей передачи их в милицию.
Тот, кто придумал это безумие, не учел двух просто вопиющих вещей. Первое - что же это за МВД СССР, которое НЕ МОЖЕТ (или не хочет?) ловить мелких хулиганов и дебоширов без помощи оравы добровольных помощников? Неужели доблестная советская милиция ПУБЛИЧНО расписывается в своем бессилии?
И второе - покажите мне тех безумцев, которые после работы, уставшие как собаки, ДОБРОВОЛЬНО ринутся на улицы ловить правонарушителей? Или они двужильные - работать восемь часов, а потом, наскоро перекусив, броситься очищать улицы от скверны? Или неужели они пожертвуют своими выходными ради охраны общественного порядка?
Попав из сфер мечтаний высшего руководства СССР в реалии жизни, ДНД очень быстро выродились в пустую формалистику. В этих дружинах совершенно не было "добровольности": если кто-то осмеливался не приходить на дежурство, на работе его ждали суровейшие санкции: общественное порицание, выговоры (а то и изгнание с работы!) от администрации и - самое страшное - лишение премий при выдаче заработной платы. Впрочем, был и "пряник": за каждое дежурство давали день-отгул. Поэтому к ДНД относились брезгливо, как к налогу на общественные туалеты - деньги вроде идут, но... не совсем чистые.
Несколько раз и я упрашивал маму взять меня на ДНД. Сцена была одна и та же: человек десять женщин (и пара-тройка мужчин для солидности) приходили в определенное отделение милиции, слушали некий "инструктаж", брали (под расписку!) и надевали дурацкие красные повязки и несколько часов ходили по определенному маршруту в городе. Естественно, что никаких хулиганов и дебоширов никто никогда не ловил: женщины просто шли, беседуя о бесконечных "женских делах", мужчины потягивали пивко и также лениво трепались о ерунде. Потом все возвращались в знакомое отделение милиции, сдавали красные повязки, отчитывались и облегченно спешили домой, проклиная чертовую ДНД, но радуясь заработанному лишнему выходному дню.
...Так вот, Димкина мама как раз была руководителем отдельной бригады ДНД на своем предприятии. Сослуживцы ее, наверное, крепко не любили, но для нас с Димкой это не имело никакого значения - главное, что были ДВЕ нарукавные повязки, которые можно было превратить в фашистские!
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ: ЛЕКСИКА РУССКОГО ЯЗЫКА.
Кстати, я по сей день не понимаю, почему нам все время вдалбливали слово "фашист", "немецко-фашистские захватчики" и т.п.? Ведь в Германии НИКОГДА НЕ БЫЛО ФАШИСТОВ. Существовала НСДАП - национал-социалистическая (именно СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ, а не социАЛИСТская, такого слова просто нет в русском языке) немецкая ("Д" - это "дойче", "немецкая") рабочая ("А" - это "арбайтен", "рабочая") партия. И все! Члены этой партии назывались либо национал-СОЦИАЛИСТАМИ, либо нацистами, либо совсем сокращенно - наци. Ни малейшего намека на "фашистов"! Даже наоборот, немецкие нацисты... презирали фашистов! Ибо фашистами назывались ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО итальянские союзники Гитлера, члены ИТАЛЬЯНСКОЙ ФАШИСТСКОЙ партии под руководством дуче Бенито Муссолини, а немцы всегда относились к гордым итальянцам без всякого пиетета. Еще во времена Древнего Рима дикие ГЕРМАНСКИЕ племена, прорвавшись через Альпы, смели Империю неудержимым натиском.
Более современный пример тоже не радовал: когда во время Первой мировой войны германский император Вильгельм Второй высказал в присутствии своего начальника Генерального штаба Мольтке озабоченность по поводу Италии (мол, к кому она присоединиться - к нам или к врагам, к Антанте?), Мольтке ответил очень здраво и очень цинично примерно следующее: "Ваше Величество, если Италия вступит в войну с нами на стороне Антанты, нам потребуются 10 дивизий, чтобы ее уничтожить. Если же она присоединиться к нам, к Тройственному союзу, нам потребуются те же 10 дивизий, чтобы спасти их от полного разгрома. Там что вопрос о предпочтениях Италии в войне не имеет для нас никакого значения!" Красиво сказано, а?
Гитлер тоже никогда не жаловал Муссолини: дуче ВСЕГДА ставился перед свершившимся фактом, не имея возможности ничего возразить фюреру; в Африке итальянские войска "тратились" немецким командованием (знаменитым "лисом пустыни" Эрвином Роммелем) без всякой жалости; в летнем наступлении 1942 года в СССР итальянцами также "затыкали дыры", не задумываясь о потерях. Фашисты и нацисты с ТРУДОМ ТЕРПЕЛИ друг друга; эдакий вынужденный союз гиены и шакала.
Но почему тогда нам, мне (и в детском саду, и в школе) упрямо вдалбливали "немецко-фашистские", нагло перевирая ИСТОРИЮ? Разумных объяснений у меня на ум приходит только два. Первое - попытки замазать "фашизмом" такое опасное выражение как "национал-СОЦИАЛИЗМ". Ведь наличие "национального социализма" у Гитлера неизбежно вело к опасным историческим параллелям - не являются ли "национальный социализм" Гитлера и "интернациональный социализм" Сталина близнецами-братьями? И вообще, социализм в СССР мог быть только один, наш, родной, положительный во всех смыслах, без всякой примеси нацистской заразы!
Второе объяснения - банальное невежество. Во времена такое случалось сплошь и рядом. Так, после войны Сталин решил написать большую теоретическую работу по вопросам языка, русского языка. Недоучка-семинарист, не имевший даже законченного ШКОЛЬНОГО образования, решил облагодетельствовать мир своими изысканиями в такой сложнейшей отрасли науки как ЯЗЫКОЗНАНИЕ, требующей ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ знаний во многих гуманитарных дисциплинах (филология, история, теология и т.д., и т.п.). Естественно, что написание "эпохальной" брошюры "Марксизм и вопросы языкознания" с ИСТИННО НАУЧНОЙ точки зрения вылилось в постыдный фарс: Иосиф Виссарионович, в меру своего интеллекта, писал какие-то соображения, табун, нет, скорее, послушное стадо академиков и профессоров дружно поддакивало ЛЮБОЙ не то что мысли - прихоти, "гениального учителя всех времен и народов". С другой стороны, иногда допускалось, что САМИ "ученые" должны что-то писать, но это "что-то" ОЧЕНЬ внимательно изучалось Сталиным и безжалостно РЕЦЕНЗИРОВАЛОСЬ и ИСКАЖАЛОСЬ.
В таких условиях неизбежно должен был случиться какой-нибудь ляп. И он случился, причем не один. Так, Сталин мудро указал в своем научном труде, что "мысли возникают на основе языкового материала", и все покорно закивали головами - ах, ах, как же ПРАВИЛЬНО говорит товарищ Сталин! Но потом на ЗАПАДЕ кто-то высказал здравую мысль: а как же глухонемые? Они ведь не говорят, не слышат речь, у них нет НИКАКОГО языкового материала, а мысли возникают, да еще какие! Вон, Людвиг ван Бетховен: глухой, говорил пискляво, еле-еле (сильнейшая детская простуда, убившая слух Бетховена, поразила и его связки, у него практически не произошла мутация голоса), а какой композитор! Мысли не простые, а ПРОСТО ГЕНИАЛЬНЫЕ! Сталин от своей ошибки пришел в ярость, но смолчал, свалив вину на... академиков, они, де, не ПОПРАВИЛИ его! И даже не знаешь, смеяться от такого заявления или плакать.
Другой пример. Рука Сталина вывела ахинею примерно следующего содержания: "Язык - это часть общества. Кончается данное общество - кончается данный язык". И снова въедливые ЗАРУБЕЖНЫЕ ученые недоуменно пожали плечами: а латынь, а древнеславянский? Древний Рим давно исчез, а все мировые научные классификации - на латыни. Давно сгинула Киевская Русь, а православная церковь по-прежнему пишет и поет на старославянском. И снова Сталин задохнулся от ярости: какие подлецы советские академики, не могут ткнуть носом товарища Сталина в его ошибки!
Наконец, пример из потрясающей книги Юрия Борева "Сталиниада".
"..Академик Виктор Владимирович Виноградов подготовил для Сталина статью "Марксизм и вопросы языкознания" (предтеча брошюры самого Сталина - А.Г.). Сталин обработал этот материал, придав ему свою интонацию и стилистику. Утром, раскрыв газету, Виноградов прочел статью Сталина и с ужасом обнаружил, что происхождение русского языка объяснено в ней ошибочно. Вместо того, чтобы сказать, что русский язык произошел из курско-московского диалекта, написано: из курско-орловского. В сознании Сталина с войны запечатлелось устойчивое сочетание "Курско-орловская дуга", и он описался. С трепетом душевным позвонил Виноградов в секретариат Сталина и сказал об этой описке Поскребышеву. Тот ответил: "Раз товарищ Сталин написал про курско-орловский диалект, значит, из него теперь и будет происходить русский язык".
И ничего удивительного не было бы в том, если бы Сталин в очередной раз просто оговорился, а бесчисленные холуи и подпевалы мигом подхватили "новую мудрость гениальнейшего вождя и учителя всех времен и народов".
...Итак, наше с Димкой "преступление" практически созрело. В один прекрасный день он украл у матери, активистки ДНД, две красный повязки и принес их в детский сад. Забившись в кусты как два партизана, мы жадно рассматривали эти две повязки, красные, с еле-еле проступающей серебристой надписью ДНД. Димка деловито вытащил из кармана черный карандаш и принялся с усердием рисовать на ткани. Но, увы, ничего не получалось; видимо, карандаш предназначался все-таки для рисования на бумаге, а не на повязках ДНД. Димка был крайне раздосадован, он чуть не плакал, но тут я предложил, что сам нарисую свастики; у меня де, есть хорошие фломастеры и это было чистой правдой.
Так случилось, что мой родной дядя Володя жил (и живет) в Болгарии. Будучи русским, он, после окончания института в Москве, женился на болгарской девушке и уехал к ней. Во времена Брежнева наличие "родственника за границей" было неслыханной удачей! Тем более дядя попал не в "проклятый капитализм", а в самый что ни на есть "социалистический лагерь". Да еще в такую страну, которая попала в известную прибаутку тех времен: "Курица не птица, Болгария не заграница!" Но это было НЕПРАВДА, для меня Болгария была НАСТОЯЩЕЙ заграницей, чудесной, волшебной страной, где есть такие замечательные фломастеры. Да, да, вы догадались правильно, фломастеры, которыми я собирался рисовать свастику на повязке были присланы дядей Володей. Они были толстенькие, разноцветные, с очень изящными колпачками, украшенные рисунками каких-то животных и надписями на непонятном языке (много позже я узнал, что на венгерском). Но главным чудом был ЗАПАХ, непередаваемый "ацетонно-бензольный" аромат красителя. Мне, естественно, категорически запрещали нюхать фломастеры, но я все равно тайком свинчивал заглушку и жадно вдыхал (как наркоман кокаин) неведомый, "заграничный" запах.
Фломастеры были прекрасные, рисовали даже на стекле, и я резонно рассудил, что уж для ткани-то они тоже подойдут. Все это я объяснил Димке, он без колебаний отдал мне повязки. В этот же день, тайком принеся их домой, я как заправский Штирлиц приступил к выполнению задуманного. Делал я все в секрете, поскольку даже моих пятилетних мозгов хватило на то, чтобы понять - делаешь ты, Леша, что-то нехорошее. Но отступать было поздно! Для начала я хотел сделать нацистские повязки с максимальной точность. В кино я видел, как ПРАВИЛЬНО они выглядят: кроваво-красная повязка, большой белый круг, в котором изящным паучком сидит иссиня-черная свастика, обязательно с наклоном. Но... реальность оказалась более сложной. Во-первых, я пожадничал - не стал рисовать большой белый круг, хотя соответствующий фломастер был. Да, да, в моем волшебном наборе был даже БЕЛЫЙ фломастер, но я, представив, сколько его придется потратить, банально "зажилил краску". И второе - начав рисовать саму свастику, не додумался перед этим провести линии карандашиком, по линейке, а уж потом малевать все фломастером. В результате первая "фашистская" повязка была крайне неудачной, примерно так же как фигура сеятеля у Остапа Бендера. Но я, спрятавшись за большим платяным шкафом в маленькой спальне от дедушки и бабушки, продолжал упорно творить. Вторая повязка получилась отменной: я наконец-то сообразил взять пластмассовую линейку и небольшими точками отметил контуры будущего "фашистского" знака. Утолщив и посильней зачернив линии, я с гордостью вертел продукцию собственного производства в руках. Как же классно мы будем выглядеть с Димкой! Ходить в шикарных повязках, приветствовать друг друга ленивым взмахом правой руки, называя себя "рейхсфюрер" и "рейхсляйтер".
На следующий день я, едва удерживая трясучее волнение в руках, притащил "обесчещенные" повязки в детсад. Была поздняя осень (для Средней Азии еще сравнительное теплое время года), я же специально одел темно-синие брючки и темно-синюю же курточку. Увы, у меня не было не только черного мундира СС, но даже какой-нибудь ТЕМНОЙ одежды. Правда, было пальто, с воротником точь-в-точь как у бригадефюрера Шелленберга (помните то смачный кадр: молоденький генерал СС Олег Табаков в шикарной шинели идет по полю аэродрома, встречая генерала СС Василия Ланового?), я ужасно им, пальто, гордился, но... было еще слишком тепло, мне бы его одеть не дали. Поэтому пришлось ограничиться темно-синей курточкой.
Однако мое радостное настроение вскоре улетучилось и виноват был в этом я. Едва я переступил порог нашего детсада, Димка сразу потащил меня в уголок раздевалки смотреть повязки. Одна повязка ему сразу не понравилась (кривая, невыразительная свастика), а вот другая... он ее немедленно захапал, чем вызвал у меня протест, поскольку на нее я тоже претендовал. И началось! Я, с подступающими в голосе слезами, требовал справедливости, предлагал кинуть жребий, говорил, что я, мол, так старался, рисовал... Димка вполне резонно возражал: повязки, мол, его повязки, чего хочу, то с ними и делаю. И вообще, мне еще шею надо намылить за такую некачественную работу, за такую кривую свастику. Спорили мы недолго, поскольку Димка очень скоро вышел из себя и полез на меня с кулаками. Лучшее средство борьбы с превосходящим противником - позорное бегство, и я не стал исключением, побежал прочь. Димка, при всех своих талантах, очень медленно бегал, был неповоротлив, поэтому я легко ускользнул. На прощание я швырнул в него ту самую неудачную повязку с гневным пожеланием: типа, подавись ими, жадина-говядина! Обида так меня распирала, что на большой предобеденной прогулке я демонстративно не стал участвовать в очередной "войнушке": ушел в дальний угол площадки и забился в одно секретное местечко, которое я называл "штаб". "Штабом" была крохотная полянка, заросшая высокой травой и окруженная со всех сторон густым кустарником выше моего роста. До сих пор не знаю, как этот кустарник назывался, но у него были очень интересные, маленькие овальные листочки, которые интересно было отщипывать по одному. Мой "штаб" и эти листочки в дальнейшем стали ярким эротическим эпизодом моей детсадовской жизни, но... об этом в другой раз. А сейчас я сидел на корточках, надувшись как мышь на крупу, злобно-сосредоточено отщипывал листочки (как пасущийся козлик) и... молчал. Где-то громыхала большая битва между "нашими" и "немцами", которыми на этот раз руководил этот гад Димка. Я несколько раз издалека его видел; он надел ОБЕ повязки! На левой руке у него была некрасивая повязка, на правой - красивая. Мальчишки из его войска лихо салютовали своему новому "фюреру" и наверняка завидовали. Ведь у них не было ни единой повязки, а у Димки - сразу ДВЕ! Я отвернулся, не в силах выдержать этой картины, и продолжил истребление лиственного покрова неведомого по сей день кустарника. Не помню, сколько прошло времени, я уже изрядно попортил окружающую фауну, но вскоре раздался...
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ: ЛЕКСИКА РУССКОГО ЯЗЫКА.
Кстати, я всегда восхищался русским языком, точнее - его насыщенности. Не знаю, может в других языках ЭТО есть тоже - масса СОЧНЫХ слов, которые делают речь ЗРИМОЙ, дают возможность ВИДЕТЬ слово, ПОНЮХАТЬ предложение, ПОЩУПАТЬ текст. А сколько в русском языке синонимов?! Одно и тоже понятие можно ОБОЗВАТЬ столькими словами, что оно будет играть как настоящий бриллиант, десятками граней. Возьмите убогий мировой английский: масса русских слов "идти, шагать, прийти, шествовать и т.п." втиснуто в это жалкое "go"! Или вон слово "lord" "сожрало" столько замечательных слов - повелитель, властелин, хозяин, командир, начальник!
В случае, который рассматриваю я, мне не по нутру английское "scream" - "крик". "Я сидел в своем секретном "штабе", рвал листики и вдруг услышал scream". Фу, как невыразительно! Нет, я услышал вопль! Визг! Крик! Ор! Вой! Даже не знаю, с чем это было сравнить. У братьев Стругацких в "Отягощенных злом" крик одного из героев, Агасфера Лукича Прудкова, сравнивается с визгом Коня бледного. Это из Библии, "конь бледный, с всадником, имя которому Смерть, топчет сонмы грешников". Я буду более современен: электрический визг жидкокристаллического робота-убийцы Т-1000 (актер Роберт Патрик), который попал в ванну с расплавленной сталью, в знаменитом боевике Джеймса Кэмерона "Терминатор 2: Судный день".
...Итак, я стремглав понесся к источнику громкого звука. Какие-то нотки живого человека в воплях все-таки были и я без труда узнал голос одной из наших воспитательницы (ФИО не буду называть: если она жива, то я должен уважать старость, если мертва - уважу смерть). Картина, которая открылась передо мной, достойна кисти великого художника, калибром Рубенса или Рафаэля. Что-то в стиле "Изгнание Христом торговцев из храма".
Возле беседки стояла воспитательница, напротив ее - ревущий (ой, мама, такого не бывает, Димка НИКОГДА не плакал!!!) Димка, чуть поодаль стояла вся наша притихшая старшая группа детского сада и вздрагивала, поскольку иногда децибелы, исходящие изо рта воспитательницы, явно превосходили болевой порог человеческого уха.
В руке воспитательница сжимала одну из повязок со свастикой, завязочка была оторвана. Видимо, она с такой яростью СНЯЛА с Димки ненавистную повязку, что оторвала ее "хвостик". Странно было другое - на правой руке по-прежнему красовалась еще одна повязка, та самая, с УДАЧНОЙ свастикой.
Воспитательница махала перед носом Димки обесчещенным куском материи и непрерывна ругалась. Точнее, не ругалась, а обзывала Димку, используя виртуозные комбинации из трех слов: Родина, предатель, фашист. Иногда воспитательница обращалась к присмиревшим детсадовцам, призывая их в свидетели НЕОПИСУЕМОСТИ поступка Димки, ребята, глядя глазами затравленных зверьков, безропотно кивали головами.
Я неслышно подошел поближе, спрятавшись за беседку. Возможно, именно тогда я впервые понял выражение "сердце колотилось". Нет, у меня оно не просто КОЛОТИЛОСЬ, оно, этот крохотный комок мышц пятилетнего мальчика, БИЛО меня всего изнутри. Пульс был ВЕЗДЕ: в голове, в висках, в горле (я просто задыхался), само собой в груди, в животе, в гениталиях (мне нестерпимо хотелось упустить мочу и кал одновременно), в коленках (ноги тряслись и были как ватные). Страх съедал меня ЗАЖИВО: сейчас воспитательница до конца обругает Димку, потом задаст ТОТ САМЫЙ вопрос ("КТО сделал эти ФАШИСТСКИЕ повязки???"), Димка назовет МОЕ имя и... все, конец...
Но Димка молчал. Даже если бы он и хотел чего-то промямлить в свое оправдание, воспитательница все равно бы его не слушала. Она упивалась криком, она наслаждалась оскорблениями, она ЕЛА наш СТРАХ. Не знаю, сколько продолжалась эта чудовищная сцена, время для меня остановилось... Потом воспитательница, схватив Димку за шкирку, поволокла его в детсад, в кабинет страшной ЗАВЕДУЮЩЕЙ.
Дальнее действо было окутано тайной, поскольку Димку в этот день мы уже не видели. Воспитательница выглядела мрачной и озлобленной, никто из нас не осмелился даже пикнуть о своем желании узнать, что же случилось с Димкой. Три последующих дня также не внесли ясности - Димка в детском саду не появлялся. По нашей группе поползли самые противоречивые и "нехорошие" предположения о Димкиной судьбе: выгнали из детсада; положили в больницу, т.к. родители избили Димку почти до смерти; поставили на учет в детскую комнату милиции; увезли в сумасшедший дом; посадили в тюрьму (не самого Димку, конечно, он еще слишком мелкий, а его родителей). В общем, версии были одна страшнее другой, но лично я боялся не этого. Животный страх вызывало во мне только ОДНА мысль - "А если Димка ВСЕ расскажет?" Тогда все шишки, достающиеся сейчас Димке, автоматически перейдут и ко мне. Более того, запросто могли сделать ГЛАВНЫМ во всей этой дурацкой истории. Мол, ты подсказал, ты рисовал - значит САМЫЙ виноватый!
Однако финал оказался довольно счастливым. Димка преспокойно появился в детском саду после трехдневного отсутствия. В первый момент, едва Димка утром зашел в раздевалку, мы гурьбой кинулись к нему, наперебой расспрашивая. Точь-в-точь как в песне Высоцкого про сумасшедший дом, про Канатчикову дачу (эту песню я прекрасно знал уже в пятилетнем возрасте!):
"Что там было, как ты спасся?!?" -
Каждый лез и приставал.
Но механик только трясся
И чинарики стрелял.
Он то плакал, то смялся,
То щетинился как еж.
Он над нами издевался.
Ну, сумасшедший, что возьмешь...
Но Димка вел себя совсем не так - он молчал как партизан. На все наши дикие (и даже дичайшие) предположения он коротко говорил одно слово - "Нет!", и на этом диалог обрывался. Интерес к Димке утих ОЧЕНЬ быстро, буквально в тот же день.
Я подошел к Димке гораздо позже, на прогулке, когда вокруг не было никаких нежелательных свидетелей. Честно говоря, я уже не боялся, что Димка меня выдал (или выдаст), но я боялся получить от него тумаков (просто из желания жестокой солидарности - мол, шкодили вместе, вся ругань и наказания достались мне одному, так хоть отлуплю тебя в отместку).
Однако Димка повел себя в высшей мере благородно. Честь ему за это и хвала! Он не стал меня бить, не порвал со мной дружбу; наоборот, он был страшно ГОРД, что не выдал меня. В этой гордости намешалось многое: негласный кодекс мальчишеской чести, не позволяющий "закладывать" друга и быть ябедой и, наверное, коммунистическая пропаганда, с пеленок воспитывающая из нас Мальчишей-Кибальчишей, знающих СТРАШНУЮ тайну, но не выдающих ее НИКОМУ, под ЛЮБЫМИ пытками.
Мы спрятались с Димкой в моем "штабе" и он вкратце рассказал, что же произошло.
...После того, как воспитательница "промыла мозги" Димке на публике, она повела его к ЗАВЕДУЮЩЕЙ, где еще два часа Димке (в ОЧЕНЬ громкой и ОСКОРБИТЕЛЬНОЙ форме) разъясняли, какой же он негодяй. Точнее, предатель, который продал Родину, родителей и друзей за "фашистский знак". Самое удивительное, что злобные "прокуроры" даже не поинтересовались, ОТКУДА у Димки ТАКИЕ повязки, им это было совсем неинтересно. Они торопились высказать свое НЕГОДОВАНИЕ - и не больше. Далее последовал звонок Димкиной маме прямо на работу; встревоженная, она пулей прилетела в детсад, где ЗАВЕДУЮЩАЯ и воспитательница, упиваясь злобной радостью, "открыли глаза" ошарашенной маме на ее сына-"фашиста".
Димкина мать повела себя достаточно мудро. Много позже я узнал, что она была председателем профкома на своем предприятии, ходила в заслуженных "общественницах", т.е. прекрасно представляла себе всю подлючесть советской системы.
С одной стороны, если бы руководство детского сада "накапало" бы Димкиной маме на работу о недостойном поведении ее пятилетнего сына, то у нее могли быть ОГРОМНЫЕ неприятности. "Создание и ношение фашисткой символики", "пропаганда нацизма" - такие серьезные обвинения могли запросто поломать карьеру, а то и жизнь. Строгий выговор, снятие с поста "общественного руководителя", увольнение с работы или (а это САМОЕ страшное!) исключение из КПСС - таков "щедрый" набор экзекуций, который мог быть предложен для провинившейся матери Димки.
Но с другой стороны, мать Димки могла с таких же успехом ответить, написав мерзкую кляузу в городской управление дошкольных учреждений. Мол, я, мать, воспитывала сына как настоящий член ПАРТИИ, а воспитатели "идеологически развратили" сына, сделав из него "фашиста"! И все вышеизложенные обвинения и наказания могли "повесить" на руководство детского сада Љ4.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ: РУССКАЯ ИСТОРИЯ 20-ОГО ВЕКА.
Внимательно прочтите два абзаца, предшествующие данному размышлению. Я только сейчас ужаснулся тому, ЧТО ТОГДА БЫЛО. Вдумайтесь - за дурацкие шалости ПЯТИЛЕТНЕГО мальчика ГОСУДАРСТВО было готово ИЗУРОДОВАТЬ судьбы многих людей! Родители мальчика, воспитатели мальчика - всех, всех бы перемололо жерновами СОВЕСТКОЙ ВЛАСТИ, если бы эта история выплыла бы наружу. Нет, конечно, никого бы не расстреляли и даже посадили, как в безумные времена Сталина. Времена БОЛЬШОГО ТЕРРОРА вроде бы прошли, НО...! Но суть осталась АБСОЛЮТНО ТАКОЙ ЖЕ; только пули в затылок сменились на слова максимальной обличительности, на выговоры неописуемой строгости, на исключения из всего, из чего только возможно исключить.
Поэтому НЕ ВЕРЬТЕ про "тихий и мирный застой" конца 70-х! "Красный дракон" НИКОГДА не ведал мира, он ВСЕГДА мучил людей, питаясь то их кровью (как в 37-ом) или же болью и страхом (как в 80-ом).
...Итак, мудрая мать Димки предложила руководству детсада "соломоново решение": сор из избы не выносить. Она-де сама накажет Дмитрия, и все будут счастливы и довольны. ЗАВЕДУЮЩАЯ и воспитательница тоже жили в советской системе, им тоже не хотелось объясняться у НАЧАЛЬСТВА, поэтому ОЧЕНЬ радостно приняли предложение Димкиной мамы.
Дома Димке все-таки досталось по "филейной части" ремнем: повязки были взяты под расписку, они стоили денег и поэтому мать Димки зад сына особо не жалела. В итоге ей пришлось писать ОБЪЯСНИТЕЛЬНУЮ на своей работе: дескать, СЛУЧАЙНО сожгла повязки раскаленным утюгом, - и платить штраф - рублей 15, хорошие деньги по тем временам (75 буханок белого хлеба!). Три дня ягодицы Димки заживали от ударов (крови не было, но синяков... много), а затем он, получив строгое внушение от родителей, спокойно направился в детский сад. И все дружно сделали вид, что ничего не было.