Опустившаяся на город тёмная ночь заволокла своей чернотой улицы и погрузила жителей в сон. Редкие запоздалые прохожие, спешившие поскорее добраться домой, тесно прижимались к стоявшим сплошной стеной зданиям и опасливо вскидывали глаза к небу при каждом подозрительном шорохе. Наступавшая тьма приводила за собой ПЬЮЩИХ - призрачных серых теней, настигавших запоздалых путников и отнимавших у них жизненные силы. Изредка на улицах утреннего города находили полуобезумевших стариков, утверждавших, что ещё вчера они были молоды и красивы. Официально им не верили, выдавая за помутившихся разумом сумасшедших, но добропорядочные обыватели знали: этой ночью над городом опять кружил серый призрак, и сердца людей трепетали в страхе. Кто следующий?
Правда, появлялись серые тени редко, так что некоторое время спустя в их существование переставали верить, но только до тех пор, пока не находился очередной несчастный старец. И тогда город наполнялся новыми слухами. Наступала ночь, и жители укрывались за ставнями.
Но эти слухи нисколько не пугали широко шагавшего по улице высокого худого человека, одетого в чёрную тунику, поверх которой был накинут просторный тонкий плащ такого же чёрного цвета, или он только казался чёрным в черноте окружающего пространства? Правой рукой прохожий опирался на большой, слегка кривоватый посох с навершием в виде трёх переплетающихся змей. Других людей на улице не было, но всякий, заметивший его даже краем глаза, безошибочно определил бы в нём мага. По мере того, как он приближался к своей цели, его шаги замедлялись, делались тише, а очертания его фигуры как бы растворялись в черноте ночи, поэтому никто не видел, когда он свернул в боковой проулок и, приоткрыв маленькую деревянную дверь, проскользнул под своды небольшого каменного строения. Его ждали.
-Маг Караахмед, Вас ждут, - в словах никакого почтения. Чопорный, такой же сухой, как и сам чародей, слуга принял из рук вошедшего трость и, не обронив ни единого слова, проводил вверх по жалобно заскрипевшей старинной лестнице. Маг почувствовал на спине тонкую струйку пробежавшего по ней озноба, вздрогнул и, сжав зубы, попробовал вновь вернуть себе прежний самоуверенный вид. На несколько шагов ему это удалось, но чем выше они поднимались, тем угрюмее становился взгляд пришедшего чародея, тем сильнее поникали его плечи. Всё существо Караахмеда, наполнившись непонятным волнением, дрожало в ожидании встречи с хозяином этого старого дома. Впрочем, этот дом не был единственным из того, что принадлежало ждущему наверху человеку. Кому-кому, а магу было отлично известно, что тот и ему подобные владеют ВСЕМ, в том числе и жизнями ползающих под их ногами простых смертных. И от этого знания Караахмеду становилось не по себе, а по мышцам нет-нет, да и пробегала дрожь. Правители мира ЛОРДы были воистину всесильны, всемогущи и всеведущи.
Хозяин дома казался дряхлым и даже жалким в своей старости, но эта кажущаяся дряхлость не обманула умевшего видеть сквозь тень мага. В глазах сидевшего в постели старика блестел всесжигающий огонь непомерной власти. Человек, представший перед вошедшим магом (если это вообще был ещё человек), мог выбрать себе любую личину, и если он предпочёл сегодня образ древнего старца, то отнюдь не путающемуся в своих ногах и мыслях магу было испрашивать причину этого. Едва приоткрыв дверь и увидев брошенный на него взор, Караахмед бухнулся на колени. Вся мощь, вся его магическая сила будто истаяла, превратившись в едва угадываемую нить, исчезающую в бесконечном пространстве чужой власти. Ему показалось, что со всех сторон к его телу прихлынула и охватила всепоглощающая тьма. В глазах чародея померкло. Он ничего не видел, кроме внезапно окутавшей его черноты. На самом деле в тесной келье, служившей опочивальней незримого владыки мира, от яркого света, излучаемого самими стенами здания, было светло, как днём.
-Ты знаешь, зачем мы призвали тебя, раб? - прозвучал в ушах опустошённого Караахмеда надтреснутый голос старца. Не в силах произнести даже одно слово, чародей, отрицая, лишь слегка качнул головой.
-Но ты, наверное, догадываешься? - старец шевельнул пальцем, и мощь, сжимавшая чародея в своих объятьях, исчезла.
-Нет, не мы, а ты возродишь его и скуёшь ему меч Смерти, Чёрный гробовой меч, - голос говорившего был холоден, как лёд.
- Но он же, - чародея била крупная дрожь, и он даже не пытался её унять, - давно не тот, кем был. Если он возродится, то приведёт в наш мир армию тьмы.
-Это неважно. Нам нужна его чёрная сила, - глядя на коленопреклонённого мага, лорд почувствовал, как в его груди вздымается волна плохо контролируемой злобы. - Ты понял меня, презренный?
-Да, мой господин! - не заметив, а скорее инстинктивно ощутив состояние своего хозяина, маг сжался, словно заползающая в свою раковину улитка.
-И будешь служить ему, покуда мы не скажем обратного, - лорд всё же сумел сдержать себя в руках, и на его лице вновь появилось выражение старческой умиротворённости.
-Да, мой господин, - склоняясь к самому полу, послушно подтвердил чародей.
-И будешь... - говоривший на секунду смолк, обдумывая свои слова. - Впрочем, это чуть позже. А сейчас займись советником короля Прибамбаса Изенкранцем. Он тоже может и должен послужить нашему делу. Нужно развалить Рутению изнутри. Ибо ни один Повелитель, ни один меч не способен сокрушить совместную силу россов. Эта кость в нашем горле должна рассыпаться в пепел, ничто не должно противиться нашей власти! - с этими словами лорд поднялся со своего ложа. - Всесильного советника ты сможешь прельстить только одним... - сухо, но многозначительно добавил он, повернулся и вышел сквозь стену, оставив Караахмеда наедине со своими мыслями. Чем прельстить Изенкранца, маг знал. Но чтобы выковать Чёрный меч, требовались не только тайные знания и сила праха усопших, нужно было найти место сосредоточения подземных сил и сотни рабов, способных построить гигантскую кузницу. Наконец Караахмед вспомнил о таком месте. Но для осуществления замыслов требовалось заручиться поддержкой правителя гор. Но захочет ли тот пойти на сговор с тёмными силами? А если нет, то как его заставить сделать это? Всё ещё стоя на коленях, маг думал, и постепенно в его голове начал вырисовываться план действий, который должен был привести к выполнению задуманного.
Ещё до начала лета король (по наущению советника Алексея Карапетовича Изенкранца) учредил указом своим реформу армии. В первую очередь были введены новые звания для командного состава. И хотя генерал-воевода так и остался воеводою, все остальные чины были упразднены и введены новые. Тысячники стали полковниками, полутысячники - майорами и флаг-майорами, если в подчинении у них были кавалеристы, и флиг-майорами, если они командовали лучниками; сотники стали капитанами, десятники - лейтенантами. Тысяча стала полком, полутысяча - вице-полком, сотня - ротой, а десяток - отделением. В армии появились полковые маги, да ещё в дружины зачастили храмовые жрецы. Собственно, этим вся военная реформа армии и ограничилась. Ах да, ещё: публичная порка рядового состава была заменена более "гуманной" ссылкой на рудники да вешаньем на дыбе. А полностью указ гласил:
Велением своим королевским повелеваю-приказываю: звания новые для людей служивых учредить штабам и составу ратному представить. Воеводам ленту бархатную багровую на камзол нацепить знаком отличным. Алую - генералам, армиями повелевающим; голубую - их заместителям и прочим, им равным; зелёную - старшим над штабной канцелярией. Тысячникам полковниками именоваться, равные должности от канцелярии с добавлением приставки штаб-с быть, тысячникам от кавалерии кавалергард-полковником утверждаю, и оным папаху баранью на голове носить, лентами украшенную муаровыми; полковникам и штаб-с-полковникам ленту красную, полковникам от кавалерии синюю ленту. Полутысячникам звание майор учредить, чин от канцелярии равный штаб-с-майором именовать. Майорам и штаб-с-майорам бант красный на груди иметь, кавалергард-майорам синий. Сотники отныне капитанами будут и носить им ленты жёлтые и зелёные на погон, десятников именовать лейтенантами и знак отличия иметь, коим самим себе возможным представится.
С трудом в войсках Рутении приживались новые звания, так что вскорости наиболее дальновидными воеводами-генералами были сделаны умные выводы, и государя завалили депешами. Вот что в одной из тех депеш было написано: Королю - государю нашему докладная мной, генерал-воеводой Кривгородским, подана: не сложилась реформа военная, не привились звания новые. Рядовые (те, что ратники) не желают по-новому кликаться да и прочие именоваться именами странными отказуются. Десятники и сотники в бой с розами алыми на груди идти стесняются. Говорят, что побьют их вороги, коль им станет о званьях ведомо. И зовутся, как прежде, сотники, рядовых прозывают ратники, капитанов, майоров и вовсе слыхом не желают слыхивать. Мы уж к дыбе двоих подвесили, так едва не пожали смутное. Так что я, государь мой, батюшка, у тебя испрошу дозволения оставлять на пока и старое, до поры, чтобы новь привилася. В том тебе и молюсь и каюся, генерал-воевода Кривградский.
Изенкранц сперва докладные депеши рвал, потом на стол стал складывать, затем призадумался. Вроде дело и яйца выеденного не стоило, но отменять свои решения советник не любил. Хотя, если поразмыслить, то и отменять ничего не требовалось. Тот же генерал Кривградский выход из положения и указал. Поразмышляв так некоторое время, Изенкранц уселся в своё любимое кресло и крикнул тут же появившегося Ивашку.
-Садись и пиши, дурак, - почему-то ВРИО нравилось именовать своего служку именно так и не иначе. Причину такой любви сам Изенкранц понять не мог, но факт оставался фактом: при каждом удобном случае он именовал того дураком, да ещё к тому же и безмозглым.
- Воеводам и прочим людям воинского сословия, именем своим и велением приказываю: наряду с именами да званиями новыми, Его Величеством королём Пибамбасом 1 введёнными, сохранить имена да звания старые, вековыми традициями скрепленные, и да будут они наряду с новыми в одному ряду стоять.
Что подписью собственноручной удостоверяю ВРИО Изенкранц-благодетель.
-Ивашка, черкани за меня подпись да во все гарнизоны воинские депеши спешные отправь, пусть в войсках радуются. - На этом Изенкранц отослал от себя быстро собравшего бумаги писаря.Казалось, на сегодняшний день государственные дела были закончены. Он уже хотел было встать, чтобы пойти в свою опочивальню, когда в помещении внезапно похолодало, прямо перед его глазами стало разрастаться дымное облако, и из ничего вдруг вырисовалась фигура чёрного бородатого мужика, державшего в правой руке большой деревянный посох. ВРИО непроизвольно потянулся рукой к висевшему на поясе длинному узкому мечу.
-Тебе нечего бояться, - возникший из воздуха маг успокаивающе поднял руку. - Я тебе не враг.
-Кто же ты? - спросил Изенкранц, не спеша убирать руку с рукояти оружия, впрочем, он отчётливо понимал, что едва ли сможет противостоять магу.
-Это не столь важно. Главное, что со временем мы можем стать и друзьями, - голос говорившего шелестел, как подёрнутая инеем, падающая на землю листва, - но сейчас я всего лишь посланец. Посланец сил, более могущественных, чем я сам и тысяча таких как я, вместе взятых.
-Ты посланец Тёмных Правителей? - от этих слов лицо Изенкранца налилось мёртвенной бледностью, но он тут же взял себя в руки. ВРИО был много наслышан про этих так называемых незримых владык мира, но пока ещё ни разу за всю свою жизнь не чувствовал их влияния и, несмотря на все доводы секретных агентов, сомневался в их существовании. И вот теперь их посланец стоял перед ним. Высокий, сухой, как тростинка, но твёрдый, как старый дуб, он излучал силу и вызывал невольное уважение. - Так что же от меня хотят твои владыки? - Изенкранц понял, что властителям требуется его если и не помощь, то, по крайней мере, участие и, поняв это, почувствовал себя гораздо увереннее. Если бы это было не так, то разве стали бы Тайные столь открыто заявлять о своём существовании?
-Ты умён, ты действительно умён, советник! - Изенкранц увидел, как шевельнулась чёрная прядь в волосах качнувшего головой мага. - Я не стану томить тебя. Прочти, - в руках мага прямо из воздуха материализовался туго свёрнутый свиток белоснежной бумаги. Маг осторожно расправил исписанный мелкими буквами лист и протянул его уже совершенно пришедшему в себя советнику. Тот неторопливо, даже с некоей долей грации, подхватил послание и принялся читать.
-Ого! - сказал он по окончании чтения. - Разрушить союз Росслана, княжества Улук-ка-шен и славного города Трёхмухинска, ослабить общую мощь, обескровить армию... Да-а-а, а не слишком ли много желают от меня незримые владыки мира? - ВРИО выпустил из рук пергамент и, опустившись в кресло, закинул ногу на ногу. Он был прагматик, и отметать сходу столь, казалось бы, невероятное и нелепое предложение не спешил. Следовало узнать, что же у них запрятано в рукаве и чем они намерены склонить его на свою сторону. Значит, предстоял торг. А в этом деле Изенкранц толк знал, торговаться умел и потому вместо того, чтобы разразиться гневно-справедливой отповедью, он спокойно спросил: - А взамен? Что я получу взамен?
- Ты можешь попросить всё, что захочешь; всё, что пожелаешь!
-Я? - советник хмыкнул. - Чего могу возжелать Я? Я, имеющий всё?! - он лениво потянулся, изображая полное презрение к стоявшему перед ним посланцу тайного ордена.
-Человек не может иметь всего! - парировал маг, нисколько не возмутившийся столь неучтивым поведением Изенкранца.
-Я имею всё! Я не повелеваю, но правлю. К моим услугам мощь самого сильного, самого большого государства мира. Если я захочу - все цивилизации вздрогнут от звона наших мечей и топота копыт нашей конницы. Но я могу поступить и по - другому: в моём распоряжении столько золота, что я могу купить все государства мира и их правителей с потрохами. Блеском этого металла я действительно могу всё!- ВРИО улыбнулся.
-За золото нельзя купить всего! Некоторые вещи просто невозможно купить по определению, - гнул свою линию посланец лордов.
-На золото можно купить всё! - упорно не желая сдаваться, возразил Изенкранц.
-Да? - ехидно поинтересовался посланец. - А любовь? Можно купить за золото любовь?
-Можно, - сжав губы, прошипел ВРИО, - всё можно, сколь угодно можно. Кинь я клич, и сто тысяч девушек воспылают ко мне неистребимой любовью.
-Да? - вновь на этот раз ехидно повторил посланец. - И принцесса Августина?
А это уже был удар ниже пояса. Изенкранцу невольно вспомнился давно состоявшийся разговор с принцессой.
-Августина, постой, Августина! - униженно молил Изенкранц, в полутьме дворцового перехода преследуя убегающую девушку. Наконец ему удалось ухватить её за руку, и они, напряжённо дыша, остановились напротив друг друга.
-Отпусти руку! - сказала Августина, и в её сжатой в кулачок руке сверкнуло лезвие узкого меча. Изенкранц вздрогнул, но отступать не спешил.
-Но я же люблю тебя, Августина!
-А я ненавижу трусов и предателей!
-Но я никого не предавал, государственная комиссия...
-Мне плевать на её выводы! То была Ваша вина, что Лохмоград сдали без боя! И это Вы виноваты в исчезновении князя. Почему с ним не было надлежащего сопровождения?
-О, - задумчиво процедил советник. - Вы до сих пор вздыхаете по этому чужестранцу?! Вы обвиняете меня в его смерти, но я в то время был едва ли не под арестом. И, как мне известно, от сопровождения он отказался сам.
-Всё равно, - девушка взмахнула мечом, имитируя атаку, и Изенкранц поспешно отпустил её руку.
-Августочка, Вы...
-Не смейте так меня называть! - Августина выставила впереди себя тонкое острое лезвие.
-Говорите, - девушка, гордо приподняв голову, вперила свой взгляд в лицо бледного, как смерть, советника.
-Принцесса, я предлагаю Вам свою руку и сердце! Вместе мы будем править Рутенией, вместе мы сделаем её величайшей державой мира, вместе... Выходите за меня замуж, принцесса! - Изенкранц бухнулся на колени и покорно подставил под её меч свою голову. - Примите моё предложение, - униженно попросил всесильный советник и застыл в ожидании ответа.
-Нет! - громко выкрикнула принцесса. - Я говорила и говорю Вам это в сотый раз: - Нет, нет, нет! Я лучше приму предложение графа! По крайней мере, так я смогу избавиться от ваших настойчивых ухаживаний!
-Но... граф беден... - растерянно пробормотал Изенкранц. - Его замок почти разрушен, Вам даже негде будет жить!
-Зато я не буду видеть Вашего мерзкого лица! - с этими словами Августина повернулась и решительным шагом направилась в свою опочивальню. На полпути она остановилась и, повернувшись в сторону всё ещё коленопреклонённого советника, отрывисто бросила: - Но я не уйду, не оставив Вам подарка. Я дарю Вам свой меч, обагрённый кровью врагов, ибо такой трус, как Вы, никогда не посмеет обнажить оружие против достойного противника! Желаю Вам, чтобы Вы проткнули им своё тощее горло! - закончив говорить, она швырнула в едва увернувшегося Изенкранца своё оружие и, тряхнув кудрями, решительно зашагала дальше.
-Ты... ещё пожалеёшь об этом, ты ещё пожалеешь! - едва слышно прошептал Изенкранц, нащупывая рукоять меча.
Но кто мог знать об этом разговоре? Или действительно у тайных везде есть свои глаза и уши? Впрочем, какое это имело значение теперь? Он зло посмотрел на стоявшего перед ним мага.
-Что вы морочите мне голову? Любовь не столь важная штука, чтобы вести о ней серьезные дискуссии, - пробормотал он недовольно. - Если у Вас всё, то уходите и не морочьте мне голову Вашими никчёмными обещаниями!
-Постойте, не торопитесь меня гнать! - голос посланца стал вкрадчивым. - А жизнь, вечную жизнь можно обменять на золото?
-Вы ведёте опасную игру! Я слишком умён, чтобы попасться на подобную удочку. Вечная жизнь просто невозможна!
-А если это не так? Если мои хозяева смогут предложить за нашу сделку столь редкостное вознаграждение?
-Что?- лицо Радетеля и Спасителя стало наливаться кровью. - Вы хотите сказать, что можете сделать меня долгожителем? Что я смогу жить столетия? Вы надо мной смеётёсь?
-Ни в коем случае! - посланец выглядел совершенно серьёзным, его лицо стало подчёркнуто строгим и даже, можно сказать, слегка мрачным. - Но я сказал не о лишних сотнях лет, полных всяческих превратностей, я сказал о вечности. Вы будете жить вечно!
-Вы хорошо играете, - казалось, Изенкранц выглядит совершенно равнодушным, хотя уже где-то в глубине души появилась невозможная мысль "А вдруг"? - Но не стану ударяться с Вами в бесплодные дискуссии. Я прагматик. Мой ответ: докажите. Как Вы сможете доказать, что у Вас есть подобное средство? Может, Вы сами бессмертны? Тогда, наверное, позволите проткнуть Вас мечом? - Изенкранц, забавляясь, вытащил из ножен висевший у него на перевязи тонкий клинок принцессы Августины.
-Увы, я смертен. Нектар бессмертия слишком редок и дорог, чтобы мои хозяева потчевали им своих никчёмных слуг, но доказать честность их намерений я смогу. Вы, кажется, на днях жаловались, что Вашей любимой белой мышке осталось жить не больше месяца, это верно? - спросил посланец, не уточняя, откуда у него имеются такие сведения.
-Да, это так, но позвольте... - советник не успел договорить, его перебил довольно резкий возглас мага.
-Что, если Ваша мышь проживёт полгода и будет продолжать жить дальше? Это будет считаться доказательством?
-Пожалуй... - задумчиво протянул Рачитель и Радетель, с интересом поглядывая на странную склянку, появившуюся в руке чародея.
-Я надеюсь, Вы не будете возражать, если я капну в её питьё маленькую капельку из этой скляночки?
-Можете вылить хоть всё, но учтите, если моя мышь сдохнет...
-Она переживёт нас всех! - уверенно сказал чародей, и решительным шагом подойдя к клетке с мышью, капнул одну каплю своего чудодейственного раствора в стоявшее там маленькое блюдечко. - Я явлюсь ровно через полгода. Вы должны будете принять решение. А теперь прощайте! - Маг, отступив к двери, сделал странный пас рукой и шагнул в заклубившееся в комнате сиреневое облако. Изенкранцу на мгновение показалось, что в этом таинственном облаке он увидел чёрную, уводящую в бесконечность, дыру, но в тот же миг её и шагнувшего в неё мага заволокло дымом, и всё исчезло. Изенкранц облегчённо перевёл дух и посмотрел в сторону клетки, где маленькая, ничего не подозревающая мышка жадно слизывала с тарелочки вылитую туда капельку жидкости.
Маг появился ровно полгода спустя, но произошло это вновь неожиданно. Изенкранц только вознамерился предаться послеобеденному отдыху и уже приподнялся из-за стола, как пред его глазами замерцало.
-Ваша мышь жива! - утверждающе произнёс чародей, бросая на стол развёрнутый до половины свиток с каким-то написанным красными чернилами текстом. - Это договор, - пояснил он. - Надеюсь, теперь Вы готовы к его подписи?
-Но Вы могли её подменить, - неуверенно промямлил Изенкранц. Неожиданное появление чародея привело его в значительное замешательство.
-Подменить? Зачем это нам? Впрочем, раз Вы так считаете, раздавите её! Да что Вы на меня так смотрите? Вы ничем не рискуете! Если эта мышь бессмертна, она оживёт вновь, а если не оживёт - значит, была подмена, и Вы не станете виновником гибели Вашей любимицы! - маг усмехнулся.
Казалось, Изенкранц раздумывает. Наконец он оторвал взгляд от лежавшей перед ним на столе бумаги и отрывисто бросил:
-Сделайте это сами! Я не могу убивать животных... - и добавил после некоторой паузы... - с детства.
-Хорошо, - Караахмед решительно вытряхнул из клетки ошеломлённого грызуна, и пока он не опомнился, наступил на него носком своей широкой туфли. Мышь пискнула, из-под подошвы брызнули алые капли крови, и маг, брезгливо поморщившись, вытер окровавленную туфлю о ворсистую поверхность расстеленного на полу ковра.
На том месте, где только что сидела мышка, виднелось небольшое бесформенное белое пятно, перепачканное кровью. Изенкранц смотрел, не отрываясь. Он ждал окончания действа, не зная, радоваться или огорчаться неудавшемуся обману. Наконец он словно очнулся и уже хотел было крикнуть стражу, но в этот момент белое пятно зашевелилось, кровь на его поверхности стала быстро исчезать, и через минуту, взирая на окружающее своими глазками - бусинками, на ковре, как ни в чём не бывало, сидела большая белая мышка.
-Ядвига! - позвал Изенкранц, и мышь повернулась в его сторону. - Этого не может быть! - промямлил он, поднимаясь из своего мягкого кресла. - Это какой-то фокус! Признайтесь, что Вы маг, и я вознагражу Вас. Хотя нет, я сейчас сам всё проверю, ибо не позволю одурачить меня в моём собственном доме!
Изенкранц нагнулся, подхватил пятернёй свою любимицу и сжал в кулаке так, что хрустнули рёбра, а из широко открытого рта зверюшки брызнула кровь.
-Какая гадость! - Рачитель брезгливо отбросил в сторону раздавленное тело мышки. - И где ваше хвалёное бессмертие?
-Терпение, советник, терпение! - посланец успокаивающе положил руку на плечо вздрогнувшего от этого прикосновения Изенкранца. Рука мага была холодна, как зимний лёд. В следующее мгновение безвольное тельце на полу слабо зашевелилось.
-Теперь Вы верите?
-Где подписать? - хрипло пробормотал королевский советник, левой рукой практически вырывая из рук стоявшего перед ним посланца склянку с чёрно-коричневой жидкостью, и быстро подписывая нужную бумагу.
-Я не советую Вам изменить своему слову, - взяв договор и уже повернувшись к двери, приглушённо прошипел маг. - Лорды, - маг впервые назвал своих хозяев по их истинному имени, - не умеют прощать отступников.
-Они смогут меня убить? - настороженно поинтересовался Изенкранц.
-Нет, Вы действительно будете жить вечно. С этого момента они уже не властны над Вашей жизнью, но они достаточно могущественны, чтобы её Вам отравить. Поэтому лично я искренне советую Вам выполнить обещанное, - маг улыбнулся. - А теперь прощайте.
-Стойте, Караахмед, что же, я теперь никогда не смогу умереть? Никогда не познаю тайну смерти?
Улыбка мага стала ещё шире. Он взмахнул рукой, ударил посохом, и перед ним стало расползаться во все стороны блеклое, сиреневое облако. Посланец медленно повернулся и пристально поглядел в глаза ожидающего ответа Изенкранца. Позади него появилась чёрная воронка, а на лице мага расползлась странная полубезумная улыбка.
-Стоит лишь пожелать смерти, и она явится. Стоит лишь пожелать, - донеслось из исчезающего на глазах провала.
Глава 1.
-Зачем обременять себя излишними государственными заботами? - подходя к трону, вкрадчиво произнёс Изенкранц. - Нынче в мире королевское правление выходит из моды, к чему королю тяготы и заботы государственные? К тому же, иногда случаются революции там всякие... перевороты... - советник, сделав театральную паузу, перешёл на другую сторону королевского трона. - А ограниченная конституционная монархия - это те же права, и никакой, Ваше Величество, совершенно никакой ответственности! Ваше дело поручить правление верному человеку, а уж он от Вашего имени и по поручению народа всё сделает в лучшем виде.
-Мня, мня, - король, переваривая сказанное, пошлёпал губами. Радетель и рачитель уже не первую неделю обихаживал государя, стремясь добиться его согласия на отречение, но Его Величество упорно хранил молчание. Прибамбас уже давно хотел сбросить с себя государственную обузу, но что-то не давало сделать ему этого последнего шага.Он уже подписал и утвердил выборы. Теперь от него требовалось ни много ни мало как почётное самоограничение с сохранением, как утверждал советник, всех привилегий и почестей. К почестям король был слаб, да и привилегии любил, а вот заниматься государственными делами, копаться в бумагах и строить планы государственные - это было для него ношей тяжкою. Поэтому Прибамбас раздумывал, а Изенкранц продолжал увещевать. И, наконец, Его Величество согласился.
Но несколькими месяцами спустя уже во всю правившему Изенкранцу пришла в голову мысль, что, пожалуй, с королевским отречением он поторопился. Придуманные им (с подсказки всё того же Караахмеда) реформы шли полным ходом, народ бурлил и стало ясно, что в случае бунта этот самый народ захочет крови. И чья это будет кровь? Правильно! Если король отрёкся, значит, вина падёт на управляющего министра-советника. А кто управляющий министр? То-то. Такой вариант Изенкранца не устраивал, и ему в голову пришла совершенно гениальная идея. Следовало вернуть королю трон (правда, он не должен был об этом знать) и творить реформы от его имени. Сделать это было проще простого, стоило лишь написать манифест о возвращении и дать королю в нём расписаться. Изенкранц решил так и поступить. В ночь он надиктовал своему слуге Ивашке несколько добивающих экономику страны указов и среди них подсунул "Манифест о возвращении государя". Так что спал Изенкранц ночью мало, а на утро уже стоял перед спальней Его Величества и уничижительно просил аудиенции.
-Заходи, заходи, что у дверей топчешься? - милостиво разрешил король, приподнимаясь в кровати и лениво потягиваясь. - С чем припёрся-то?
-Ваше Величество! - Изенкранц низко поклонился, ибо, даже уже обладая законной неограниченной властью, советник понимал, что король, хоть и отрёкшийся от трона, обладает слишком огромным влиянием, чтобы презирать его воткрытую. - От Вашего имени я надиктовал несколько документов, - неизвестно откуда в руке советника появился туго свёрнутый свиток.
-Как, что, зачем? - король оторвался от созерцания собственных ногтей и повернулся к стоявшему подле постели Изенкранцу. - Ты же сам сказал: отныне правительство берёт все заботы о государстве в свои руки.
-Ваше Величество, всё это бесспорно, мы и так по мере сил способствуем процветанию нашего отечества, но эти документы слишком важны. Мы не посмели... Ваше Величество, одну только закорючку, и я оставлю Вас в покое!
-Хорошо, хорошо, - беззлобно проворчал Прибамбас, принимая из рук советника свиток. "Только бы он не начал читать, только бы он не начал читать!" - словно молитву, повторял про себя Изенкранц всё то время, пока король разворачивал бумаги и, скрипя пером, подписывал придуманные Изенкранцем указы. На последнем свитке перо скрипнуло и сломалось.
-Ах, ты... Вот незадача! - король покачал головой. - Ты пока за пёрышком сбегай, а я документики почитаю.
От этих слов внутри Изенкранца словно промчался ледяной вихрь.
-Ваше Величество, не извольте беспокоиться! - советник мёртвой хваткой вцепился в разложенные перед королём бумаги. - Это не слишком важная бумага, на ней будет достаточно и вот этой кривой, то есть плавной линии. - Он ткнул пальцем в свиток, показывая черту, оставленную на листе сломавшимся пёрышком.
-Не слишком важная бумага? - выкрикнул король, багровея от ярости. Изенкранц понял, что он ляпнул лишнее.
-Нет, Ваше Величество, я не так выразился! Конечно же, это очень важный документ, государственной важности документ, документ важной важности, но предыдущие в сравнении с ним являются важнейшими!
-А-а-а, - глубокомысленно изрёк Его Величество, постепенно успокаиваясь и отпуская из рук тут же исчезнувшие со стола бумаги. - Что ж, теперь я надеюсь, никто не станет мне мешать заниматься более важными занятиями?! - король покосился на стоявшую на окне выпивку.
-Ни в коем разе, Ваше Величество! - Изенкранц, низко поклонившись, поспешил покинуть тронный зал. На губах прощелыги играла едва заметная улыбка. Ещё вчера он мог занять пост Императора всея Росслании и Рутении, но природная осторожность подсказывала советнику, что спешить нельзя. Ещё неизвестно, как выгорит дело и выгорит ли оно вообще. Ведь кто знает, а не сметёт ли волна народного возмущения дворец и не станет ли тогда подписавший столь "тяжёлые" и "кровавые" документы первым клиентом недавно воздвигнутой виселицы?!
Итак, обеспечив себе на сей случай твёрдое алиби, Изенкранц мог спокойно раздать документы писцам для переписки, чтобы потом разослать их с гонцами по городам и весям. А на следующий день ко дворцу с немногочисленной свитой прибыл граф Дракула...
-Союзники мы верные ваши. Нынче, когда и врагу ведомо, сколь силы мои подорваны, тяжело нам приходится. Помощи государя росского просим, ибо знаем мы, сколь обильно и могуче государство Рутенское, - граф, смиренно склонив голову и нервно теребя шлем, стоял подле государева трона.
-Так чем же можем помочь мы другу нашему разлюбезному? Рутения, чай, сама в разрухе великой стонет.
-А мы многого и не просим. Дозволь торговлю вести вольную, да...
-И чем же торговать будем? - перебил Дракулу всё более раздражавшийся государь.
-Оружием, коему равных нет да каменьями горными, взамен...
-Да у нас ныне и своего оружия завались, детей малых мечами одарить можем.
-Так оружие-то ваше "сырокованное", в горне не закалённое, на ветрах не стуженное, его лишь в лихую годину, коли лучшего не станется, из сусеков вынимать надо. Хорошего удара знатным клинком такой меч не выдержит!
- А нам и такой хорош, и нечего нам втюхивать свои мечи втридорога, знаем мы вас! - король смолк, увидев, как заскрежетал металл железных перчаток под крепко сжавшимися кулаками Дракулы.
-А каменья самоцветные? - едва умерив вскипевшую в груди злобу, вопросил побелевший лицом граф.
-Каменья? - кажется, на лице государя появилась хоть какая-то заинтересованность, но склонившийся к его уху Изенкранц склонил мысли короля в прежнее русло. - Хотя у нас и без того каменьев хватает. Из дальних краёв западных их так и везут, так и везут, а уж они - то, верно, много лучше вашенских будут!
-Каменья лучше? Да разве могут каменья самоцветные все как есть краше наших быть? Ходил я по рядам яхонтовым, изумрудным да бриллиантовым, у нас такие каменья и купцу проезжему не предложили бы, не то чтоб государству союзному!
-А ты не хули, не хули товары заграничные! В хуле да злобе зависть твоя купается. Нет моё твердое, и оно не изменится!
-Хорошо, государь, пусть по - твоему сбудется, но в этом отказать ты не посмеешь. За то, что границу твою бережём западную, не многое прошу: хлеба да крупицы в количестве малом выдели, - Дракула грозно насупился. - Не дашь ты, к народу твоему в ноги паду!
После этих слов королю стало неуютно в своём троне. Изенкранц молчал, не зная, что присоветовать, народ-то и впрямь мог прогневаться.
-Хорошо, будь по - твоему! - король изобразил на лице улыбку. - Волей государевой покупать твои мечи да копия не стану, неча казну разорять, а так торгуй, с кем сторгуешься, но каменьев что бы твоих и духу не было. У меня с партнёрами западными счета не оплачены. Да и хлеба не дам, купишь, коль заработаешь.
-Ну, спасибо, государь, порадовал! Видит бог, с чистой душой к тебе ехал! В одной упряжи мы, вместе, что те прутики. Только пока до тебя дойдёт-доедет, уже и поздно будет назад поворачивать! - с этими словами Дракула развернулся, гордо выпрямился и, стуча тяжёлыми коваными сапогами, покинул тронную залу.
-Это что он имел в виду? - поинтересовался король у своего "верного" советника.
-Заговаривается он, Ваше Величество, как мечом по шлему заехали, так разум и померкнул.
-А - а - а... - задумчиво протянул король, возвращаясь к так некстати прерванному пасьянсу.
-Седлай коней! - в сердцах пнув ногой дубовые ворота, Дракула не вошёл, а влетел в гостиничный двор. - Уезжаем!
-Куда ж, отец родной? А подводы, а припасы? - бородатый вой-старшой над дюжиной воинов растерянно огляделся по сторонам.
-Не будет ни подвод, ни припасов, ничего не будет.
-Как это не будет? А как же... - поняв, что расспросы бесполезны, старшой оборвал себя на полуслове. - Эй вы, олухи, что рты поразинули? Не слыхали что ль, что сказал князь-батюшка? Живо коней седлайте, а то ужо я вам! - второй раз повторять распоряжение ему не пришлось. Закованные в броню воины вывели из стойла ещё жующих свой овес животных и принялись быстро оседлывать. Вскорости маленький отряд, одетый в чёрные брони, был готов к выезду.
-По коням! - прозвучала зычная команда. Повинуясь голосу командира, всадники одновременно и легко (словно и не было на них тяжёлой брони) влетели в сёдла и, дав в шпоры, поскакали в сторону поспешно распахнувшихся перед ними ворот.
-Что ж теперь делать-то будем, князь-батюшка? - осмелился задать вопрос подъехавший к скакавшему впереди Дракуле старшой.
-Сражаться будем, до самой смерти сражаться. Не впервой нам с ворогом в одиночестве биться! - "Не впервой-то оно не впервой, а после битвы крайней нет прежней мощи в гнезде родовом. И стены порушены и народ поизведён. Это когда ж оно всё восстановится, когда ж дети подрастут и стены поднимутся? До того времени ещё дожить-продержаться надо!" - с тоской подумал граф, но вслух говорить этого не решился. - Бог даст, выстоим, и крепость отстроим, и детей вырастим.
-Только на бога и уповать остаётся! - проворчал себе под нос седой воин, едущий чуть поодаль и невольно прислушивавшийся к разговору старших начальников.
Месяц спустя Рутения расторгла своё мирное соглашение с княжеством графа Дракулы, урожденного князя Улук-Ка-шен. Ещё через месяц войско росское к княжеству приблизилось, и у границ лагерем, повинуясь указам королевским, стало. А на исходе третьего к крепости княжеской огромное западное войско припылило, но на приступ сразу не пошло, а парламентёров для переговоров выслало.
-Князь-батюшка, что нам разговоры с супостатами разговаривать? - обратился к Дракуле самый старый из воинов. - Начиним их стрелами калёными. Будут знать, как к нам соваться!
-Я бы рад сделать по - твоему, да не могу поступиться честью воинской. Не к лицу воину безоружных бить! Вот когда на приступ пойдут, тогда пусть свистят стрелы калёные и мечи звенят булатные, а сейчас мы их выслушаем и ответ дадим.
Пока они таким образом разговаривали, вражеские парламентёры приблизились. Было их трое. Восседали они на чёрных рослых конях, из доспехов лишь кольчушки лёгкие, головы без шлемов, волосы коротко острижены, в руках хлысты длинные. Они подъехали и под стеной, где стоял граф, остановились.
-Предводителя видеть хотим вашего! - крикнул располагавшийся посередине.
-А не много ли чести будет? - спросил Дракула, который в воронёных доспехах и без шелома, перьями украшенного, ничем от воинов своих не отличался.
-Ему слово повелителя нашего обращено и с ним разговаривать велено.
-Так что ж он сам-то не явился? - спросил кто-то из стоявших рядом с графом воинов. - Наших стрел испугался?!
Парламентёры от таких слов скривились, но промолчали, вроде бы и не заметили прозвучавшей в них насмешки.
-Если нет среди вас Дракулы, то передайте ему: знаем мы, что меч, миру явленный под именем Перста Судьбоносного, пребывает сейчас в крепости. Вот графу слово наше великое: коли добровольно его отдадите, не тронем вас, мимо пройдём. Пусть стоит ваша крепостёнка от дня сегодняшнего до века скончания, а там видно будет.
-Значит, коли меч вашим станет, так вы нас не тронете? - граф насупился и пристально посмотрел на стоявшего перед ним парламентёра.
-Так, значит, ты Дракулой будешь? - спрашивая, парламентёр уже не сомневался, что заговоривший с ним и есть Дракула. - Обещаем тебе, что не тронем, в том клянёмся мечами и землями нашими.
-Клятва - это хорошо, только не было ещё клятвы, которую бы вы не нарушили. Да и поверил бы я вам, всё одно ни к чему это было б. Нет у меня меча. Не я ему хозяин, и не мне отдавать его врагам земли росской. А и был бы он мой, всё одно не отдал бы. А теперь уходите, пока целы, а то у моих воинов уже руки чешутся.
-Зря ты так, граф, зря! Пожалеешь ещё, когда кровью своей умоешься! - пригрозил один из парламентёров, поворачивая коня и поспешно отъезжая от стен столь негостеприимной крепости. - Нет сегодня в мире силы, способной нам противиться! Твоя крепость падёт, меч будет наш, и Рутения задрожит от топота наших коней!
А граф ничего не ответил. Он молча повернулся к своим воинам и, надев шлем, опустил забрало...
...Вскоре земля и впрямь содрогнулась от копыт наступающего войска, и закипела битва и полилась кровь...
Благословенный халиф, эмиред Рахмед, правитель оркского халифата, верховный вождь высших орков, развалившись на шелковых перинах огромной, захваченной в походах кровати, спал. Внезапно ему послышался странный шипящий звук, будто из туго надутого курдюка спустили воздух. Он открыл глаза и увидел стоявшую напротив кровати огромную фигуру старого воина, увешанного изржавленным оружием и облечённого в истлевшие погребальные одежды. В руках воина был большой меч, с острия которого на пол капала исходящая паром кровь. "Это всего лишь сон", - подумал Рахмед и закрыл глаза, но видение не исчезало. Казалось, оно стало ещё чётче, будто в спальне кто-то зажёг вечерние факелы. Меж тем фигура, загремев доспехами, приблизилась, и призрачная левая рука простёрлась в сторону притихшего в страхе Рахмеда.
-Что же ты, праправнук мой, правнуком моим выращенный, заповеди мои забыл древние? Во дворце сидишь, словно пёс, ко двору прикованный? Я ли за тебя в поход да разор деревень росских ходить буду? Я ли стану славу, богатства да земли оркские приращивать? Кровь на мече моём почти уж высохла. Где же видно, чтобы орки работали да в полях, словно рабы, трудились? Нынче должен ты в поход идти да пощипать врагу нашему извечному волосья да испить его крови сладостной!
-Как же я в разбой пойду, если своей рукой собственной договор вечный о дружбе нерушимой подписывал, печатями оркскими скреплял? - оцепенев от пристального взгляда пращура, молвил правитель халифата.
-Это когда ж договор с врагами для орка обязателен был? - с ехидной улыбкой спросил пращур. - Мы всегда их вершили и рушили по своему усмотрению. Ибо нет ничего неизменного и нет ничего в вечности верного. Даже конь любимый понесёт другого седока, стоит лишь тебе от меча пасть!
-Так как же понимать твоё веление? - спросил вздрогнувший от звука своего голоса Рахмед.
-Ну и глуп же праправнук мой... Так и понимай, что на коня садиться да меч в руки брать пора пришла, твои воины лишь команды ждут. Торопись в путь, пока Рутения обессилила, нет в ней мощи, способной тебе на границах своих противостоять. Далеко не ходи, там погибельно. Пробегись по её окраинам. Собери рабов да добра разного, вырежи жителей да дома спали, потешь душу старого пращура! И не смей моей воле противиться! - старец замолчал, ударил копьём об пол и видение исчезло.
Рахмед лежал ни жив, ни мёртв на разбросанных подушках и пялился в открытое окно. Пот холодный по спине бежал, а на полу подле кровати, там, где старец меч окровавленный держал, натекла кровавая лужа, будто сон и не сон был вовсе.
А в это же время в пещере потаённой Караахмед над чашей воды колдовской сидел и посмеивался. Его появление в спальне Рахмедовой, ещё с вечера зельем отупляющим окуренной, в одеждах смертных оркских да в чарах лик изменяющих, удалось на славу. Чародей не удивился бы, если б Рахмед тут же кинулся исполнять сказанное "пращуром". Да, маг был доволен. Пока всё шло по намеченному плану. Рутения постепенно разваливалась. Правда, очередной (весенний) поход западного войска провалился, но зато была дотла разрушена столь ненавистная лордам крепость графа Дракулы. Теперь, если ничто не изменится, орды орков наводнят собой заокраиную Рутению, а это значит, что скоро и к оркам придёт война. Караахмед довольно потирал руки. Его замыслы и впрямь начали сбываться.
-Видение мне ночью было, - Рахмед, в тревоге озираясь по сторонам, рассказывал окружившим его придворным, - будто стоит надо мной старик древний, в руках меч до эфеса окровавленный и говорит он страшным голосом: "Иди походом на села росские, бери всё, что на пути попадётся, убивай, жги да в полон уводи"! Не посмел я ему противиться. Обещание дал на границу войска наши двинуть. - Если Рахмед и ожидал увидеть на лицах своих придворных мудрецов осуждение в поспешности данного слова, то он ошибался...
-И правильно, - поддержал своего правителя сидевший впереди всех пожилой мудрец. - Давно пора мечи обнажить, воины по крови да добыче вольной стосковались.
-Дело говоришь! - сидевший по правую руку от пожилого мудреца молодой, только что назначенный племенным вождём орк, начав говорить, аж вскочил на ноги. - Кровь застоялась в руках наших, иные роды к стыду своему орало в руки взамен мечей взяли, мужчины за женскую работу взялись. Не пристало нам, оркам, в земле ковыряться! Мы, орки - люди вольные!
-Давно пора Рутении отомстить за обиды наши! - в один голос, перебивая друг друга, заговорили сидевшие в кругу старейшины.
- Мы созданы, чтобы сеять зло и разор врагам своим! Мы всемогущи в гневе своём! - выкрикивал всё тот же молодой вождь, мечущийся между разгорячённых принимаемым решением мудрецов.
-Значит, решено! - ни на кого не глядя, тихо произнёс правитель, но его услышали и притихли. - А кого в поход двинем? Войско ханское и воинов старших родов или будем призывать воинов родов младших? - в зале повисло молчание, затем подал голос всё тот же пожилой мудрец, сидевший на самом почётном месте (напротив властелина).
-Зачем призывать рода иные, коли и наших воинов хватит? - старик слегка покосился на сидящих рядом. - Мы своё войско выставим, возьмём на себя все тяжести и битвы великие приграничные, собьём заставы охранные, померимся силами с войсками бродячими. А остальные прочие пусть пребудут в благостном неведении. А уж когда вглубь Рутении за большой добычей двинемся, тогда и созовём воинства родовые. - Он замолчал, а Рахмед подумал: "Ох, и хитёр же ты, Ник-хи-та бек! Добычей лёгкой делиться не желаешь, знаешь, что нет никаких застав росских и что никаких воинств бродячих на границах не осталось, лишь деревни да поселения беззащитные!" - подумал, но промолчал. Ни к чему было заводить пустопорожнее.
-Два дня вам готовиться, на третий день выступим, - сказал Рахмед, жестом отпуская своих мудрецов - советников.
На третий день разномастное оркское воинство двинулось к границам росского государства.
Отряды орков ворвались в предгорную деревушку. Сталь обагрилась кровью. Немногочисленные мужчины, ошеломлённые внезапностью нападения, пали, даже не начав защищаться. Хохот радостно хватавших добычу орков разносился под низко опустившимися небесами.
-Ребятушки, деточки, вы же меня не убьёте? Вы же хорошие?! Деточки, - дрожащими губами пролепетала упавшая на колени старушка, - не надо, деточки, пожалуйста! - по изрезанному морщинами лицу потекли слёзы. И вдруг поняв, что гибель стала неизбежной: - Только не сжигайте, нельзя нам в огонь, деточки, нельзя! Тело в земле упокоиться должно, бог нашгневаться станет! Па-жа-лу-ста, ради...
-Ага, щас, - ухмыльнулся длиннобородый молодой орк Айдыр, сын самого Рахмеда. Тяжелая дубина, набирая скорость, со свистом рассекла промозглый, пахнущий сыростью воздух и рухнула вниз.
-Поджигай! В огонь...
-Жги их всех! - возглас потонул во всеобщем хохоте.
-Ж-ги... - пронеслось над темнеющими вершинами леса.
-Гос-по-ди! - истошно завопили на окраине посёлка, но господь отвернулся...
Пламя пылало под жалобно завывающим ветром, со стоном вырывалось из-под стропил и длинными жадными языками лизало по - ночному чёрное небо.
-Чтоб ни один не ушёл! Слышите, ни один! Нам не нужны призраки прошлого! В огонь! В пламя! Пусть они обратятся в пепел, а пепел развеется ветром. Пусть память о них померкнет под слоем чёрной сажи! - огромный, укутанный в медвежью шкуру, Айдыр потрясал топором, стоя на ещё тёплом трупе полураздетого крестьянина, грудь которого рассекала широкая рубленая рана, а на голове виднелся кровавый след от удара палицы. Левой рукой, ухватив за косу, он держал стоявшую на коленях девушку. Её бледное лицо заливала кровь, а по намытым в ней дорожкам безудержными потоками текли слёзы. Ладонь разжалась, и пленница упала в пыль дороги. Сын Рахмеда усмехнулся и впечатал каблук тяжёлого сапога в девичий позвоночник. Вскрик, выгнувшееся дугой тело, пальцы, срывая вмиг окрасившиеся в красное ногти, заскребли по каменистой земле.
-Айдыр! - окликнул его находившийся чуть в стороне и молча наблюдавший за происходящим высокий худой орк в укрывающем до пят балахоне. Не видимый для остальных орков, Караахмед предстал перед наследником халифа в образе его предка.
-Подойди ко мне! - голос человека звучал повелительно. Орк недовольно поморщился, но противиться сказанному не посмел.
-Ну? - выдавил он, остановившись в шаге от скрывающего своё лицо чародея.
-Скажи отцу, пора уходить, скоро здесь будут воины государя.
-Подумаешь, мы - витязи гор, мы никого не боимся! Нет силы, способной совладать с нами!
-Оставь свои слова для глупого воинства и беги к своему отцу. Пусть поторопится. Они уже в лиге отсюда. Это говорю я, твой пращур.
Повелительно ткнув пальцем в грудь орка, Караахмед замолчал. И только тут Айдыр осознал, что не знает этого говорящего с ним старца. Он хотел у него что-то спросить, но тот уже исчез в облаке сиреневого дыма. Айдыр вздрогнул, от прежней уверенности на его лице не осталось и следа, по исказившимся чертам лица пробежала тень страха.
-Отец! - едва ли не бегом он бросился на поиски где-то затерявшегося среди воинов родителя. А чародей, появившись вновь, посмотрел вслед бегущему и слегка приподнял закрывающий часть лица балахон, открыв свету скрывавшуюся под ним усмешку. Войско государя было ещё далеко, но иногда стоило сбить спесь с расхрабрившихся в победах над крестьянами горцев. Караахмед, о существовании которого даже не подозревали вышедшие на тропу войны орки, протянул руку в сторону жалобно застонавшей девушки. Вспышка пламени, и на том месте, где она только что лежала, осталась лишь уносимая ветром горсть пепла. Ничто не должно было запомнить его присутствия. Чародей обвёл взглядом поднимающиеся ввысь клубы дыма, и лёгкая улыбка искривила его губы. Что ж, он своего добился. Теперь уже ничто не остановит возжелавших мести воинов государя. Пламя захлестнет оркские аулы и крепости, тысячи их лучших воинов полягут в битвах, кровь потечёт по камням мутным потоком, в котором так хорошо ловится золотая рыбка, особенно если знать, на что и как ловить. А он знал множество великолепных приманок...
Тем временем запыхавшийся Айдыр наконец-то нашёл распалённого кровавым действом родителя. Лицо вождя блестело пота и тёмных полос разбрызгавшейся по нему крови, а висевшая на его плечах медвежья шкура, мокрая от изрядно пролившейся на неё крови в багровом отсвете пожаров казалась медной.
-Отец! Наш великий предок явился мне в образе воина. Он слышит топот вражеских сотен, - левая рука Айдыра, державшая щит, поднялась на уровень плеча, указуя куда-то в сторону севера. - Армии подлого государя вторглись в наши земли.
-Что с того? Росские собаки не посмеют придти в наши горы! - Рахмед, верховный вождь высших орков, сердито взглянул на запыхавшегося от быстрой ходьбы сына.
-Они в лиге пути! - рука с тяжёлым топором взметнулась в сторону севера. - И позволь мне напомнить: мы уже давно ведём нашу праведную войну на равнине. У них было достаточно времени, чтобы собрать войско...
-Ты мне перечишь? - злобно пророкотал голос эмиреда.
-Нет, отец, я всего лишь...
-Молчи! - казалось, вождь к чему-то прислушался. Хотя, что можно было услышать среди криков и завывания вздымающихся к небу пожаров? - Хорошо, если ты боишься, мы уходим.
-Отец, я...
-Молчи! - Рахмед повернулся к сыну спиной, и медвежья шкура, сдвинувшись на бок, обнажила огромный бицепс на его правой руке, державшей окровавленный меч. - Уходим! - его голос вознёсся над равниной, перекрывая рёв пламени и грохот рушащихся стропил.
-Уходим! - пронеслось многоголосое эхо, и сотни обезумевших от кровавой бойни орков, взвалив на плечи тюки с награбленной добычей, поспешили на зов своего предводителя. Они торопились. Каждый знал: последнего из пришедших ждёт наказание. И хорошо, если вождь проявит милость и всего лишь лишит опоздавшего законной добычи, а не отрубит голову и не оставит тело на растерзание расплодившимся шакалам.
Но сегодня эмиред Рахмед был добр или просто не счёл нужным наказать опоздавшего, и через несколько минут его воинство ускоренным маршем двинулось на юг. За их спинами ветер разносил искры, раздувал и без того бушующее огненное море. А на самой окраине села, надрывая душу, сквозь рёв пламени рвался в зенит тоскливый плач обречённой на мучительную смерть собачонки, метавшейся на привязи подле всё сильнее разгорающейся избёнки своих хозяев.
...И горели дома росские, и кричали матери криком звериным, детей оплакивая, и заливались кровью пашни хлебные. И вздрогнула земля, и загремела гроза в небе, и пошло эхо по всей стране, и не смогли его величество гневу народному противиться, и собрали они войско великое и отправили на покорение оркской погани...
(из летописной книги Рутении).
-Ваше Величество, орки совсем обнаглели! Наши земли объяты пламенем, - Изенкранц склонил голову в почтительном поклоне.
-Но, - король вопросительно посмотрел на своего главного советника, - мы же заключили мирный договор с горными витязями. - На лице короля появилась растерянность. - Или не заключили?
-Да, Ваше Величество! Истинно так, заключили! - Изенкранц склонился ещё ниже.
-Тогда... тогда почему они не остановят вражеское нашествие? Мы же союзники!
-Они говорят, у них слишком мало сил, чтобы противостоять врагу, - советник склонился почти до самого пола, чтобы король, не дай бог, не увидел ухмылку, появившуюся на его лице. - Они потеряли слишком много воинов в недавней битве. Им необходимо пополнить силы.
-Но, - растерянность короля стала ещё сильнее. - Они же бились против нас, по договору они...
-Осмелюсь возразить, Ваше Величество. Они всего лишь продекламировали свою готовность обеспечивать безопасность наших южных границ в обмен на поставки военного и гражданского имущества, а также некоей суммы, чтобы они могли содержать свою оберегающую нас армию.
-И что мы? Мы не выполнили своих обязательств?
-Что Вы, Ваше Величество! Все поставки, все выплаты, всё, всё, вплоть до копеечки, согласно договору, но... - рачитель отечества обречённо вздохнул. - Последнее время их траты возросли, им требуется некое увеличение расходных фондов.
-Но мы не можем, вот так взять и... - король замолчал, обдумывая сказанное. - И какова же сумма предполагающихся дополнительных субсидий?
-Сущие пустяки, Ваше Величество, сущие пустяки! Два миллиона золотом, - советник развёл руками. - Всего два миллиона.
-Но это же, но это же почти столько, сколько мы тратим на содержание всего королевского войска?!
-Ваше Величество, мир на границах не может стоить слишком дорого!
-Где мы сможем взять искомую сумму? - король решил не спорить со всё знающим, мудрым советником. - Это окончательно опустошит казну!
-О, Ваше Величество, это не будет стоить Вам ни копейки!
???
-На половину суммы мы поставим им оружие, и на половину сократим зарплату ратникам, этого вполне хватит.
-Но мои ратники и без того не слишком богаты!
-Мир, Ваше Величество, это такая штука... Мир стоит дорого. А что касается ратников, так они что, ради Родины и пострадать не могут? А чужим платить надо! Хорошо платить, а то, не ровен час, кто и побогаче нас сыщется.
-Но, надеюсь, после этого они наведут порядок на наших южных границах?
-Естественно! Но не сейчас, они ещё слишком слабы. Год, другой... - Изенкранц прищурился, - третий, - добавил он едва слышно и, низко поклонившись, поспешил откланяться.
Теперь ему было что поделить с благословенным Мурзой, правителем горных витязей.
А войско росское и впрямь вскоре к владениям оркским двинулось. Повозки скрипели, подковы стучали по дорогам разрушенным, ратники пешие лаптями да сапогами старыми пыль поднимали. Жёны да невесты любимых провожали, а детки малые слезами заходились.
Войско Росслана хоть и медленно, но приближалось к предгорьям. Война, к которой со слепым упрямством так стремились орские правители, становилась неизбежной. Рахмед со страхом вдруг понял, что настало время великой битвы, а значит, ему следует призвать старейшин младших родов и ещё более отдалённых, замкнутых в себе кланов. Клич был кинут, и в назначенный час старейшины и военачальники собрались в просторном доме верховного эмиреда.
-Король Рутении вышел на тропу войны! - одетый в шубу из шкуры белого горного волка Рахмед величественно развалился на специально постеленных для него подушках.
-У-у-у, - в едином порыве взвыли приглашённые старейшины, но эмиред воздел вверх руку, призывая к спокойствию.
- Его войско в трёх днях пути от нашей столицы, но, - верховный вождь улыбнулся, - волей Всевышнего идти они будут семь. Мы долго готовились, ибо знали, что час этот неизбежен. И вот он настал. Встретим же врага так, как и подобает настоящим воинам, пиками да стрелами! Завалим их трупами наши горы и долины! И да славятся наши предки! - произнеся ритуальную фразу, Рахмед обвёл взглядом всех присутствующих. - А теперь пусть выступят старейшины старших родов, славные воители, отличившиеся в первых, самых жестоких и кровавых битвах! Слава им, первыми принявшим удар на свои плечи. Слава!