КУЛЬТУРА
не у кого орел на гербе,
а кто орлом сидит на траве
и подтирается лопухом,
как дворянским патентом.
не тот, кто верхом,
а те, кто просто с вилами в ряд
за пот и за песни свои стоят.
и, если читал про огромный мир,
не можешь пойти не к ним.
09.09

***
если кто-то захотел согреть надёжней чая
девочку, Акакия и всех.
он берёт сначала книжку и читает,
на окне сидит и учится грозе.

из смешных, родных, знакомых улиц
выворачивает дивные холмы,
баррикады называются.
июль
маленький в окошечке тюрьмы,
а вообще огромный.

в самой пухлой книжке
и в холмах своих не спрячешься теперь
от жандармов или тех, кто с ними
и кого нельзя терпеть.

если хочешь - станет чуточку теплее тем, кого ты трогал.
не хочу, чтоб ты боялся, но смотри
дом сгорел, отрезана дорога,
собран хворост, испугались и погасли фонари.

но никто, совсем никто не сдался
из героев прошлого.
а мы..
08.09

***
если кутаться и сворачиваться калачиком,
можно досворачиваться до другого измерения,
поэтому в холодные ночи
безопасней гулять.
потому что столько сокровищ,
как помидоры в теплицах,
ждут, когда ты вдохнёшь их запах,
и распробуешь,
и задумаешься, откуда они растут.
так что, другого не миновать.
успокоенный этим,
я молча люблю ледяную воду
и жёлтые листья,
залезаю в окно на кухню,
ставлю чайник,
воображаю гостей,
чтобы можно было сказать:
"знаешь, я думаю,
что-то всё таки изменилось
и скоро случится, как  мы хотели.
вставай!
это я не тебе, это я начал петь"
08.10

ДЕЛЬЧИК И МАВОЧКА
когда сейчас упадёт как яблоко,
дельчик и мавочка, взявшись за руки, ринутся в дождь,
орбиты пролягут у самых плеч,
астероид тронет и скажет, ты знаешь,
у меня теперь океан и хвощи,
и динозавры, ррр, придёшь кататься?
самый обыкновенный утюг
возьмёт и сожжёт все мундиры,
оставит удобные футболки, плащи, трусы посмешнее,
или такие, чтобы было легко снимать,
и скафандры,
но тоже такие,
чтобы под ними все жилки
были открыты
хлёсткому, нежному, влюбчивому, циничному, доброму пространству,
пальцам товарища, когда он полезет ласкаться,
тёплым струйкам, запаху пустырей,
грохоту железных мостов,
тревоге, тревоге.
когда бесстрашие встретит само себя за тем краем вселенной,
и, как обычно, окажется, что это совсем не край,
когда я начну делать зарядку,
а звёзды расскажут, где были днём
и многому научат флаг, все знают какого цвета,
когда всё это, и куча всего ещё случится,
вернее, пока случается.
всё таки, самое вот такое вот
это про дождь, потому что есть с кем ринуться.
04.09

УТИЛИТАРНОСТЬ
даже луна в голых ветках не чище пользы.
можно клясться всеобщим братством:
лучше шарить в гардеробе по польтам,
чем руководствоваться моралью.

рацио, правда, свобода - это одно и то же.
всё, что не хочет показать откуда растёт - враньё.
нужно сказать словами то, что чуешь кожей,
а иначе оно - фьють.

только раз так - распахнуть глаза на сто горизонтов,
знать побольше, и чтобы рабочий день 3 секунды.
и тогда люди будут друг другу как пляжный песочек
и лезть в неведомое, как велосипед по песку.
05.12

Я, ВРЕМЯ
я, Время остервенело сжимаю знамя.
сжигая глазами свору, я не боюсь.
как рыцарь, индеец, Гек Финн и космодесантник
рвусь вперёд и помню Советский Союз.

я знало и Галилея, и галилеян,
звало павших и трогало Землю за вспухшие бугорки.
но что может быть настоящее и алее
играющих в мяч, несущихся наперегонки?

когда шёл снег - это белели мои костяшки.
весной не нужно так стервенеть.
когда весёлым напором был сброшен царь, и предатель за ногу стащен,
я не могло поверить, что такая планета - мне.

нытику и копуше.
но я видело Ленина, повстанца китайского и Бланки,
и у меня ваше знамя, алое, ну же!
мы пойдём туда, где только дети к речке бегают наперегонки.

я Время, искусанное фашистом,
либералом, кем ещё?
точно, искусанное, и жизни
не бывает, если не топать вперёд за моим плечом.

перехватите древко, помассируйте пальцы.
(мои пальцы бураны, и нет нежней и сильней)
сделаем эпоху мятного чая, а дальше
просто будьте со мной.
03.09

20 КАКОЙ-ТО
повсюду кошки. можно пить из лужи.
как мускулы танцующей - завод.
читать про нас у них сгорают уши,

как будто и не знают, чья возьмёт.
зазеленев из ломких головешек
войны, которая к ним больше не придёт,

они без горечи и без насмешки
настраивают хитрый хроноскоп,
плюют на православных потерпевших,

скорлупку гладят над чужим песком,
своим для них. пускай их джованьоли
берёт свой пульт и начинает гон

из восхищенья, тошноты и воли.
08.12

ФУТУРИЗМ
==будущее==
в пушистых и спиральных городах
учись летать, как ветер по откосам,
с работы и на работу и привыкай
к огромным и близким соседним звёздам,
к важным вопросам.
обсуждать их, примостившись на подоконнике,
рискуя свалиться,
восторженно вопя рассвету,
греясь чаем,
грызя лакомства пищепрома,
запивая дорожным туманом из командировки.
хорошо дома.
поезд, урчащий, ловкий
спешит к своей птице,
закончив нас развозить.
и росинки дрожат,
и антенны мушкетёрски скачут по крышам.
слушай! слышишь?
травинки пробиваются между плит.
это растёт наш город.

==сейчасошнее==
чего не хватает, чтоб вырос мир?
заливистых птиц?
доносящихся звёзд?
внимательных глаз?
дрожащих ресниц?
умытый, отточенный маленький мир.
так бритвенно-ласково смотришь в тебя,
а всё-таки всё плохо,
и все почти умерли.

==былое==
деревья ничего не боятся.
они целят в небо верхушками
и пускают корни,
но только для того, чтобы набрать провизии
и стартовать.
и предки, поднимаясь с косами, ничего не боялись.

==стремленческое==
нам стоит
сильнее распахнуть зенки
и шагать вперёд на бритву прекрасной дали,
превращаяя мгновения в красные кирпичики нового города.
быть кирпичиком лучше, чем глиной у полководца.
лучше быть загоревшимся солнцем,
чем сгоревшим трудягой в несвежей майке.

==балансирующее==
когда бьют, и когда болеешь, или голодный,
боль - такая же угнетённая, как и ты.
настоящая боль - это если ты маленький,
и тебя не взяли на корабль,
или, если любовник исцарапал всю спину и отгрыз пол-уха.
или ты не можешь выкричать то, что убьёт тебя
(не сегодня, мяу),
или можешь, вот как сейчас.
просто взглянёшь, а там небо, или листочек.
и освобождённая боль
тоже живёт в этом городе на досчатом чердаке,
и мы все ухитряемся не пересечься, когда к ней приходим.

==настоящее. решающее==
мир вырастает.
мы повисли на локтях на просмолённой летней крыше,
и выше тоже мы
05.09

ГРИНПОЙНТ
гроза всё что нужно сказала вслух.
они идут и мы с ними,
передовые разъезды луж,
серьёзные и смешные.

на водяных лошадках своих,
трогаясь бинтами,
они проносятся и о них,
грея лапки, мечтают.

ветер - конармия. ветер - свой.
он дышит и гладит шею
и строит на крапинках мостовой
бойцов за идею.

мы взяли город.
с собой в кино
на фильм про неуловимых.
и хлеще нот возле мытых ног
ревущие сороковые
ласкаются, как травинки.

я в сквере с берёзками пью лимонад.
мы с ливнем пришли к ним в гости.
а небо не высохнет никогда.
не бойся.
08.08

***
любые флаги любишь на ветру.
но даже на ветру, раскуривая трубку,
не злишься так, как если ляжет в руку
стрелялка, и твой комикс выпадет из рук.

о долбаная вечная война.
я вставшему на грудь вожу пером по пятке.
пусть засмеётся гад. тогда как будто всё в порядке,
и честь, и родина, и книжка спасена.
02.10

ГОМОЭРОТИЗМ
драка или крапива
и лететь с доской.
смелый, какой же ты счастливый,
будто морской!

братик, какой ты в этой рубашке,
будто на крыше волк.
белые ручейки на пальцах
с тобой в душевой.

рта не хватает дышать, когда мы
вместе идём домой.
я говорю 'до завтра' как дама,
а утром ты как с боёв весной.

о как всё мутно и прекрасно
думать по вечерам.
всё же, какой же ты несносный,
брат! брат! брат! брат!

купол цикад такой, а чудо
меньше, чем земляника.
мы ничего пока не будем,
даже сбежав от них.

если рисуешь карту мира,
кузнечик запрыгивает в окошко,
а я не хмурый,
просто многого хочется.

кто-то, картавя, читает текст
мультика, где мы рвёмся вперёд,
и мы притихли, надеясь,
что он не врёт.

милый, какой же ты красивый,
рубашковый и несносный.
ты мне важнее нашей битвы,
хоть она и вот-вот начнётся.
10.10

КЕЛЬТЫ И КОММУНАРЫ
спокойно, потому что предел.
на осаждённом горящем острове не спрятаться в домике.
крещёные кельты и коммунары. их общий день.
мартовский кот над вымечтанным котёнком,

которого топят в кровавых ямах по всему миру.
и, если это никого не касается,
маленькое ненужное будущее засыпает в тряпку с эфиром,
но проснётся котом-подростком, ещё грациозней и кусачей.

ещё отточенней - лакать из кровавых луж.
пока ботинок не опустился, можно вдохнуть так много.
вихрастые кельты играют в войну на полу.
и до них доходит. верней прорывается, как подмога.
03.09

1871
вот весенняя грязь
и её замарали версальцы.
страшно скорчиться и навсегда победить.
понимаем, и ты не всё можешь, гроза.
как по пальцам идут версальцы
и не думают проходить.

дым, лазурь, жилки и вздутые вены.
так недавно здесь был апрель
и так хорошо говорил.
версальцы идут, сами как расстрелы
и взрывают, и зарывают,
и вновь заселяют Париж.

они заодно и с ружьём, и с зонтиком.
они буржуа, они мясники.
от них хочет закрыться солнце
и, даже не простреленные, болят мозги.

как хорошо, что можно сгуститься меньше листочка,
но не чёрным сгустком, а зелёным, живым.
такая ненависть!
какая она точная,
правильная, целебная.
нужны триллионы такой листвы.

у буржуа рождаются дети
и выбирают парус,
или абсент, или бомбу.
они защитят города.
а пока мы держимся, мы Коммуна, мы с вами.
они пройдут, но там и умрут,
а мы это навсегда.
09.09

РЕВОЛЮЦИОНЕРАМ
они повторяли и знали, что нечего плакать,
что правда одна и мила и проста, как сестра.
облава не может накрыть разговора о главном
и рыжие руки курсистки сильнее облав.

и что-то прекрасное чётко сворачивал химик,
и спорил поэт, что не надо, и клялся бомбист.
и все города их от пуль укрывали такие
распахнутые, как Трир и Симбирск.

колосья, и звёзды, и дружбу домов предрекали
и цепи ломали - гимнастикой, дельностью книг.
а я бы, наверное, отдал свою баррикаду
за строчку "не смейся над нами коварный старик".
04.10

ХАРА
если ты, брат, не дрожишь про Чили
каждый сентябрь в годовщину путча,
где-то тебя не тому учили,
хочешь, вали и дальше не слушай.

если не знаешь любви и гнева,
если не помнишь про Ла-Монеду,
что тебе нужно под этим небом?
что ты вообще забыл на планете?

кто тебя, парень, в жизни окликнет,
если в твоей душе нихуя нет
чести, любви и последних хрипов
радиостанции Магайянес?

вместе идут коммунист, католик,
русский, чилиец, американец.
мир - перевёрнутый автобус,
родина - площадь для баррикады.

путь в коммунизм - как ступеньки к морю,
их стерегут бегемоты и змеи.
вобщем то, лучшее, что ты можешь -
плачь, обыватель! ты не умеешь..

зябко, и дышишь враньём, как гаром,
а у вранья новый хвост отрастает.
белый красавчик Виктора Хару
больше нигде уже не достанет.

нет ему ходу со стадиона,
в горле его теперь стадион.
он - Эдвин Димтер, убийца, вот он,
каждой ладонью в лицо - это он!

ты не палач, просто, ты не влюблённый,
не коммунист, не католик, не брат мне.
памятник даже, всей своей бронзой
под голубями - и то опрятней.

думаешь, ваши нам вломили?
лучше б ты, парень, был предатель.
не попадайся мне в новом мире.
не попадайся. не попадайся.
10.06

ГЕРЦЕН И ОГАРЁВ
я хочу теряться чёрным на синем,
находить ещё красивых тёплых углов,
разговаривать с искоркой, засыпать, как кошка в корзинке
и дружить с переменчивым миром как Герцен и Огарёв.

смелые, как стихи, молодые, бородатые люди,
хлещет, как рубашкой по плечам, когда читаешь про них.
крепкое яблоко, ветер на волнорезе, родник.

смотри, какая осень, осень-лошадка.
мы вдвоём, как на фотографии Герцен и Огарёв.
жалко, что они - позапрошлый век, или не жалко?
нужно ещё так много правильных слов.

я помню, Брехт написал 'vorwärts und nie vergessen..'
мы наша сила, вперёд и не забывай,
как крепко дружили тогда Огарёв и Герцен,
как загорались, когда кто-нибудь звал.

я хочу летать, как ракета, на синем-синем,
писать стихи, как миллион несносных щеглов,
быть достойным хороших книг, настоящим, верным,
как Мадзини и Кошут, Герцен и Огарёв.
12.08

КАЛИНОВСКИЙ
             А. Сузиню
ты не рыцарь.
ты парень с шарфом на ветру,
друг того, кто косой
бьёт по яйцам дворянству.
ты первый аккорд того, что сыграет Хара.
у тебя есть книжки в мешке, и речка, чтобы прыгать с разбегу,
и наш край,
про который ты знаешь, какой он взаправду,
про который тебе не наврут ни белый предатель, ни царский убийца,
где вереск и васильки важнее флагов,
и песни лучше гимнов дерутся за нас,
и жалейки прогонят барабаны в собачьей шкуре,
а белые ожелы драпают от жаворонков,
и двуглавые тоже,
и аисты, как лягушек, едят ненастоящих,
и зубры сжигают их спокойной священной красотой.
ты свой, советский.
я говорю так, чтобы слышали те.
знаешь, с 33 года н. э.
нацики всё время предают революционеров.
так стой без коня и фуражки
мой гордый, отважный, сказочный предводитель,
выдумщик и открыватель моей родины,
настоящий
Кастусь Калиновский.
стой на каком захочешь пригорке.
я приду к тебе поговорить о БССР,
а потом мы сделаем тебя из самого жаркого, звонкого, искрящего и летучего камня,
и придут пионеры с васильками в причёсках.
вы победили,
ты и твои друзья,
у нас и в Париже.
и ни одна сволочь не запишет в фашню генералов Коммуны,
и не скажет, что флаги - это большее наше, чем речки и листья,
и вообще ничего не скажет.
да, настороженный, хмурый, горячий, чуткий повстанец,
Кастусь настоящих книжек,
сходивший с губ хороших учителей,
и шагавших рядом друзей.
мы найдём слова мужицкой правды,
найдём дела
и тоже победим,
как ты,
наш Кастусь Калиновский.
настоящий.
04.09

ГОДИВА
таких уродов, как твой граф, Годива,
на вилы надо, передай своим.
у нас такие девушки как ты
в разведку скачут по степи горячей,
или с размаху падают в росе.
а граф.. вот это, знаешь, средний палец,
а это - вилы. хочешь, расскажу,
как Ветер и крестьяне взяли Кричев,
четыре года дрались с панским войском,
стояли хмурые и не пускали катов
и научились катов не пускать.
Годива, слушай, нахуй феодалов!
вас там убьют, тебе туда нельзя.
вот пулемёт, прильни к нему, не бойся!
вот физики вполвалку отдыхают.
они потом тебе изобретут
машинку, чтоб слетать обратно, только,
твой Ковентри недавно разбомбили
и всё кружились, пялясь на тебя,
и хохоча, и тыкая крестами,
уроды, как твой граф.
а мы стоим,
суровые, а ты в разведку скачешь,
мы верные и смотрим восхищённо,
теперь нам легче убивать графьёв
и, вырвавшись, не сделаться графьями.
вот это - вилы, это - пулемёт.
07.10

ЖАРА
1
жаркий ветер как из раны,
ночь как свежие бинты.
это шорохи саванны
и кузнечик на ладонь.

мы в траве, где ждут жар-птицу
ароматные ветра.
между встречных экспедиций
с книжкой топчется жираф

в небе сто гигантских луков
ищут астро-острова
на земле простые звуки
и чудесные слова.

хорошо лежать в саванне.
рядом бродит сотня львов
и с остывшего асфальта
из коленок лижет кровь.

очень страшный зверь кузнечик,
он играет, что с тобой,
что саванна и винтовка
и тропа на водопой,

что не дом, а просто трубы,
по которым льёт вода.
за холмами ждут и любят,
но не встретят никогода.

ароматы лезут в горло,
как ливийцы на броню.
ты так здорово простёрлась,
я сюда теперь вернусь.

не когда мне в зубы осень
выдохнет, каким я стал,
а когда товарищ спросит,
где я был и пропадал.

в синей огненной саванне
я придумывал про нас.
ты, мой милый, мой товарищ,
промелькнул и не погас.

хорошо вдвоём в саванне
слушать стрёкот, пить взахлёб,
окопаться, не сдаваться
и прорваться прямо в лоб.

2
надо было весной уходить в леса и атаковать.
но теперь то, в саванне что делать, если не партизанить?
когда выжигают хлеб, страна оживает
и больше не хмурится, как с тарзанки.

я не думал, что может быть так легко, когда тлеют поля,
у стихов расплываются буквы и обугливаются края.
просто это дышит другая земля,
не такая, как раньше, а своя.

и хоть дымный ветер не заменит воды,
лучше балладного вереска былинки гордые и сухие,
горькое сочувствие лучше бессмысленной тошноты,
эта горящая страна лучше россии

3
молния - это такое электричество,
что за свою жизнь она успевает
повыхватывать из полумрака
и начитаться человеческих книжек.
и потом она влюбляется в смородину
и падает рядом в лужу,
чтобы хоть посмотреть.
и серый дымный воздух
понимает, как много в нём ярких безумств.
а смородина рвётся, рвётся,
но не улетает
и думает, что ничего не получилось.
она кормит соседских мальчишек,
прыгающих на двух ногах и крылатых,
и других, с ракетой и самокатом.
и мальчишки начинают замечать в луже
саламандриков, страшных сжигающих зверей,
красных и чёрных, как смородина
и везде успевающих, как молния,
и смелых, как человеческие книжки.

4
сухие былинки идут воевать,
в зелёную армию стройся!
и мы не дрова, а только едва
из трав подросшая роща.

и наши корни не глубоко,
ведь мы сухие травинки.
вставать далеко, а сгореть легко
и сока нет ни кровинки.

нам ветер степей давно показал,
куда всей лавиной хлынуть.
и хоть нельзя не бояться за
решившихся злых былинок,

весенней лавиной и ноябрём,
народом, растущей кручей
мы сок прольём и друг другу польём
из отвоёванных тучек.
08.10

ЛЕТНЯЯ РЕВОЛЮЦИОННОСТЬ
дыханье жары и травы - язык на расчёсанные мечты.
мечта меня кормит как липкий ореховый шоколад.
и потом, который слаще воды,
потеет далёкий, на лето мелькающий брат.

о как я сижу в пластмассовом поезде и о нём!
в догорающем мире, захлопнувшем двери, но двери уже трещат.
и я говорю деревьям, гудящим на взлёт за окном,
ваши братья горят!

жарче делается, когда искренне что-нибудь скажешь.
пот друзей орошает ростки листовок.
губы в мечте, а в ушах раскаты
спрятанного в песенке шторма.

лето, придуманное за полчаса поездки,
вливается в армию изукрашенных ждущих лет.
брат - в дивизию братьев, нездешних-вместе,
и ближе каждого из них - нет.
06.11

ФЕВРАЛЬ 2012 ГОДА
афродизиаков в чай как звёзд,
чтобы чесались губы куда-то лететь.
мокрый снег обнимается и блюёт, как матрос,
но не хочет с нами сидеть.

снег и пот-кровь-слёзы это как книжка и мир.
земля, начитавшись, теплеет.
и весна народов пробегает барашками
вперехлёст на белые плечи.

и неё тентакли, она не отпускает, сбивает дых,
и вихрастый стих превращает в скупое дело.
и камелоты легче, чем кеды,
когда мы топчемся здесь.
02.12

В ЭЛЕКТРИЧКЕ
я замёрз в электричке,
ткнул кулаком в стекло
и увидел африку,
а сквозь неё
насыпь и кошку с рыбой.
подышал на пальцы, чтобы сделать ещё
евразию, америку, разные острова,
сердечки и звёздочки.
и сказал воображаемому другу:
"время пришло, доставай красную помаду!"
а потом я пошёл на митинг,
а планета поехала дальше
сиять на прохожих красной помадой,
пульсировать, как африка и сердечко.
02.12

ИДЕЙНАЯ КОШКА
                                              Асе
- я идейная кошка, друг отважного трубочиста.
мои лучи - это музыка на 10 кварталов.
когда я грызу одеяло, все пьют сладкий снег или дождь.
когда я сверкаю глазами с карниза,
кофе с печеньем на площадях.
это как выйти из курной хаты, чтобы искать цветок папоротника
не в сезон и найти миллион цветков.

- а я вчера следил по теням на обоях,
какой за стёклами ветер.
читал про разогнанный марш,
придумывал мелким про лепреконов,
которые живут там, где стоит жить,
и хотел не к лепреконам, а ближе.

- я кошка, которую гладят, когда коряво
мечтают, что вот,
люди-кошки, бродячие под кирпичный джаз
и меланхолично болтающие с мышами,
станут опять людьми и
научат других как греть друг друга,
когда наперебой полицейские и дождь.

- я листаю стихи про первых космонавтов, написанные их современниками
и думаю, что мне везёт больше.
10.11

КЛАССОВАЯ НЕНАВИСТЬ
кмпкв, мы поставим доминиканской республике
самые лучшие зенитки,
чтобы они сбивали самолёты с туристами.
и акулы ели акул
в море, а не в ресторане.

дерьмо покупать билеты на поезд в последний день,
когда не остаётся сидячих мест и плацкарта,
и попутчики, чтобы не треснуть от жира,
откачивают его к тебе в мозги.

на самом деле хватит рогаток,
разбитых окон в поездах дальнего следования,
чтобы пить ром, не делая из людей прислугу,
и обниматься на равных.
06.12

КРИЗИС
город, где фонари так прекрасны, что в трусы понадобится салфетка,
где с мусоркой можно вальсировать и поговорить.
в прошлогодней траве и облупившейся краске ещё много ветра.
и орехи в листве, как на палубе, и, кроме кошек никто не спит.

ванты деревьев и ветры волос.
читаешь на траве, и те, кто в книжке, идут сюда.
и на губах с лепестком шиповника нежный, как баббл, вопрос:
когда?

когда бездомные узнают,
что солнце надо брать, а не искать,
оно возьмёт и всё сожжёт без края,
и объяснит без языка.
06.13

***
                    повдохновлявшись об Альберта
ловкие и голодные как кошки,
белозубые обездоленные выйдут на старый мир.
насилие как хлеб в бутерброде,
разве с ним вкусней?

специи, которые индонезийские девочки
раньше заковыривали в сигареты за 10 баксов
теперь просто в воздухе:
гвоздика! мята! сопротивление! самоуправление!
хлеб!

не тот, из бутебродов перед работой,
а тот, которого становится вдоволь всем,
яркий, как одуванчик.
09.11

ЗВЁЗДЫ
я знаю звёзды - там давно стар трек,
поэтому, там воздух, может, зимний,
и щурится от ветра менестрель.

антенки в дредах это человек.
раз щупальцы - не носит мокасинов.
я знаю звёзды - там давно стар трек.

какая, в червоточину, метель!
балкон - сугроб, ледышка - не трусы ли?
и щурится от ветра менестрель.

разлуки шире каждый их парсек.
наносекунд бездонные трясины.
я знаю звёзды - там давно стар трек.

где, блин, планшет, вот чёртова постель!
стряхнул попкорн и нежится бессильно,
и щурится от ветра менестрель.

и мы туда выходим всё быстрей,
кина в обнимку невообразимей.
я звёзд не знаю - там давно стар трек,
и захлебнулся ветром менестрель.
12.14

***
                          Джеку из Киева
кто не пахнет морем - тот не марксист.
сижу, улыбаюсь, что это придумал.
глинт, душистый, как девушка, и первый снег,
весёлый и властный, как саксофонист со мной или кошкой.

замирая с ними на подоконнике, рисую себе
город у океана, где хочет гулять мой милый.
он скоро придёт, а мы втроём
треплемся о нём, о море и о марксистах.

а на улице треск и льдинки, как музыкальный квартал,
табак и огонь из ракетного сопла.
это сказки такие. джими хендрикс, где-то буран,
шаги и набат, у которого скоро первый концерт.
11.10

КЛАССОВАЯ НЕЖНОСТЬ   
                                Таю   
нежность к вишне за то, что косточкой может подавиться буржуазия
и за то, что можно часами фтыкать, как на сиськи.
гнев на небо за тех, кто там летает сейчас.
нежность к исписанным стенам, нарушающим закон магазинам
и ко всем, кто когда-нибудь поразил меня
банальностью признаний и трескучестью фраз.

нежность к карамельности отношений, шипучке любви и всему остальному.
классовая нежность безжалостней ненависти заставляет смотреть.
за это я не любил её раньше, а теперь не знаю,
люблю или нет, как людей в кине и метре.

хорошо, что для вишни мой злобный взгляд не такой ядовитый.
хорошо, что в магазе дали бухла до утра.
классовая нежность безжалостней ненависти учит видеть
то, что стоит видеть, нищеброд, человек, сестра!
04.13