Заря раздует шёлк на шпилях кипарисов,
скрипач, скрипя душой, заигранных капризов
откроет вентилёк -
чтоб хилый ручеёк
в затасканный футляр, позвякивая, тёк.
Послушать соловья, здесь музыка такая,
что жизни нет конца и городу нет края.
А боль в руках? А зной?
Да разве в этом соль?!
Не лопнула б струна, не ссохлась канифоль.
Как грушу, сотни раз вывешивая душу,
звучать, опять звучать (спеши, народ, послушать!),
за тридевять земель
под тридевять ключом
кощееву хандру запрятав под мечом.
Зализывать в мечтах мотивы ли, нарывы,
достало б ручейка на сливы да на пиво
да оплатить домен
какой-нибудь кармен -
не обсчитал бы вновь расчётливый бармен.
Потом стонать во сне, ведь не по-человечьи
до судорог болят предательские плечи,
и не найти пути
в свой век меж сонных век,
где дышится душой, бесформенной как снег.