 |
...Кони-лебеди под парусом, над волнами луна
Вон летят они под парусом, а над ними луна
Конь летел как птица палая, в далекую страну.
Улетела птица радости в далекую страну...
А.Хвостенко |
Ветер бьет деревьев ветви - то дракон как встарь трясется
(выразительные формы принимают эти трупы),
в кухне плитка вьюгой бродит, газ по трубочкам крадется,
кружка желтая в печали вспоминает твои губы.
Солнце бесится кругами, я едва ли успеваю
спать ложиться, просыпаться - непонятно всё, как вечность.
В этой бытности дубовой соль любви в тарелках медных,
в этих смятых одеялах всё осталось, как и было,
даже запах сохранился плеч твоих и рук заветных,
в зеркалах стенают духи, щелкая зубами мило...
Папа говорит - то трубы, папа мой не верит в духов;
и картинное подворье из подъездного окошка:
утром - пустота и камни и плешивые артисты,
днем подростки удалые там стоят, где мы курили,
и хохочут и не знают, что стоят, где мы курили;
вечером стальное небо стонет гулом красно-мглистым,
ночью ртутные туманы заползают в каждый угол,
чтобы вовсе оказалось всё на свете в паутине
снов и мглы живой как песни, стаи моли и забвений.
Цикл один. А я тревожно жду какого-то знаменья,
мысли бродят табунами, фотографии за ними
рвутся прошлым, где и вовсе не было меня в помине...
Отомщу им, некудышным, так и будут мертвецами,
так и буду бледный, голый упиваться на балконе.
Мое тело - это слепок из халвы и из металла,
здесь вот бегали когда-то твои пальцы и ладони,
здесь ты, щеки прислоняя, птичьей стаей замирала.
Лебедь белая, далёко ль утащили тебя кони?
Все осталось как и было, как и в смятых одеялах:
Бог мой резко пантеичен - от того и не покинет,
от того не обезумлюсь в этих днях, пустых и липких.
|
