Хотелось качаться в ладонях моря медузой,
Прозрачно-невзрачной почти незаметной вовсе,
Когда б не отблеск синей каёмки узкой...
А как надоем меня море пускай отбросит
На камни фактуры дешевой сладкой глазури.
С душой и телом тихо вверх воспарим мы.
Останется след невнятный, росчерк лазурный
Полбуквы из песни спетой давно Мариной.

Хотелось цикадой свистать в пространстве варёном
Из зноя и звёзд черно-бархатной ночи южной.
Очнуться в тесном тоннеле клюва вороны,
Которой от прожитых лет уже спать не нужно.
В желудке ее темно как внутри гагата,
Но свист мой последний нежен, счастлив и ласков.
Её перо Марина нашла когда-то
И сунула в волосы цвета вина "Фетяска".

Хотелось цветком безымянным розовой масти,
(Господь позабыл о нём в суете творенья),
Расти в морщине горы, похожей на Макса,
Понять, почему у Рембо был роман с Верленом.
В прибое стихов - белопенно-барочный дайджест.
Всё розы да голуби. Чувствую их непарность.
Такой цветок сорвала Марина однажды
И вставила в вырез платья Софии Парнок.