|
|
||
Посередине чёрного-чёрного леса стояла чёрная-пречёрная башня. Жила в той башне маленькая девочка. Дверей у башни не было, только одно окно на последнем этаже. Навещала её ведьма, приносила поесть. Жаб там, змей, червячков. Девочка росла, пела песни, расчёсывала свои длинные белые волосы и выросла, но получилось из неё бог весть что: не царевна, не лягушка, а неведома зверушка. Вот и спрашивает однажды зверушка у ведьмы:
- Бабушка, а бабушка, как меня зовут?
- Не помню, деточка...
- Бабушка, а бабушка, а кто мои родители?
- Не знаю, деточка...
- Бабушка, а бабушка, а кто это вчера под моим окном скакал, рожи корчил?
- А это безумный кровельщик, ты с ним, деточка, не разговаривай, он тебя плохому научит...
- Бабушка, а бабушка, а ведь уже научил, - и вытолкала ведьму в окошко. Посмотрела девушка вниз, отрезала свои волосы, к крюку привязала да спустилась вниз. И пошла одна-одинёшенька в чёрный-пречёрный лес. Колючие кустарники отдёргивали от неё свои ветки, волки, скуля, забивались под корни ёлок, совы крыльями закрывали глаза, там, где она ступала, никла крапива, и злобные духи расползались в болота с тропы. Ходила девушка по лесу, ходила, наскучило ей всё это. Прилегла она отдохнуть под корягою и не заметила, как закемарила. Дрёма ей цветная привиделась, разулыбалась молодица во сне.
Тут как раз набежали безобразники малые шаловливые, заметили девушку под корягою, хотели, как обычно над ней созорничать, да увидели её лицо и с визгом попрятались. Лишь один, самый смелый, подкрался поближе, зацепил от подбородка лапками кривыми, сдёрнул, и побежал мамку пугать. Девица проснулась, хватилась лица, а его и нет! Поплакала девушка, погоревала. Потом утешилась, поймала зайца, шкурку ободрала, подкрепилась. Смастерила из шкурки заячьей новое лицо, с улыбкой широкой, доброй, от уха до уха, приладила на место старого, полюбовалась на себя в лужицу и пошла потихонечку дальше.
Долго ли шла, недолго ли, но услышала: рога трубят, гончие лают, кони топают.
Выскочили псы на опушку, окружили было с лаем девушку, да припали вдруг к земле, поскуливая. А тут и всадники подоспели. Молодой король - то царская охота была - увидев улыбчивую девицу, перед кротостью которой даже псы смирились, спросил ласково:
- Кто ты, прелестное дитя?
А она глаза потупила, покраснела, словно маков цвет, да в нежных ручках веточку крапивы смущённо разминает. Король немедленно влюбился без памяти, подхватил её на коня и увёз в свой замок. Приказал выдать одежды шелковые, светлые, чтоб наготу прелестную прикрыть, повелел свадьбу скорее готовить. Покои ей на самом верхнем этаже, в башне, отвели.
Вот взошла девушка-краса в свою башню, и увидела там всеми позабытую старушку, которая недвижимо сидела за своей прялкой. А позабыли её потому, что больше пятидесяти лет она не выходила из своей башни, и все думали, что она давно умерла. Так оно и было. Девица очень удивилась: она в жизни не видела прялок.
- Что это вы делаете, бабушка? - спросила она у странной старушки.
Старушка промолчала.
- Я спрашиваю, что это вы делаете, бабушка? - нежным голоском снова сказала девушка.
Старушка всё так же глядела в угол.
- Ах, вот как! Не хочешь мне отвечать, так я сама посмотрю! - воскликнула девушка и выхватила из скрюченных пальцев веретено, немедленно уколола палец, вскрикнула и засунула в рот.
- Негодная старуха! Я тебе покажу, как меня обижать! - схватила она бабку и выкинула на двор.
- Что-то я начинаю повторяться, - пробормотала девица и быстренько вылезла через окошко на крышу, потому что по лестнице уже топала стража с воплями: "Держи ведьму!"
Охранники вышибли двери и увидели пустую каморку. Когда под окном обнаружили выпавшую старушку, то испуганный король приказал сжечь её на костре, пепел развеять по ветру, и зарёкся жениться.
А девушка посидела на крыше, поплакала над своей горькой участью, да и заснула от всех этих треволнений, уцепившись за флюгер. Ночью привиделась ей грёза цветная: фея Фата-Моргана, укоризненно качая головой, советовала начать новую жизнь. Утром солнце ласково разбудило девушку, высушив намокшее от росы меховое личико.
Девица скрутила из шёлковых одеяний гнездо на крыше и снесла яйцо. Долго ли пришлось ей сидеть, питаясь мухами, собирая росу с черепицы, или не слишком - это только птицам ведомо. Но однажды, в бурную ночь, когда на флюгер покататься прискакали ветры буйные, северные, проклюнулась из яйца новая жизнь с клювом железным, когтями острыми, клёкотом хищным. Подхватила на выносливые крылья визжащую девушку, снялась с крыши и, широкими взмахами чиркая по тучам, потащила за горы синие, за моря глубокие, в страну неведомую.
- Куда ты несёшь меня, чёртова птица! Я тебя высиживала, недоедала, недосыпала, и вот - твоя благодарность? Неси меня в мою чёрную-пречёрную башню посреди чёрного-пречёрного леса!
- Есть хочу! - каркнула птица, повернув голову.
Отрезала тогда девушка от ноги своей кусок и положила в жадный клюв. Птица съела мясо и полетела за горы синие.
- Куда ты несёшь меня, чёртова птица! Я тебя высидела, своим мясом кормила, и вот - твоя благодарность? Неси меня в мою чёрную-пречёрную башню посреди чёрного-пречёрного леса!
- Есть хочу! - снова каркнула птица.
Отрезала тогда девушка кусок от руки своей и положила в жадный клюв. Птица съела мясо и полетела за моря глубокие.
- Куда ты несёшь меня, чёртова птица! Я тебя высидела, выкормила, и вот - твоя благодарность? Неси меня в мою чёрную-пречёрную башню посреди чёрного-пречёрного леса!
- Есть хочу! - опять птица повернула голову и хитро так подмигнула оранжевым глазом.
Отдала девица птице своё сердце. Стала тогда птица послушна доброй девушке с улыбчивым лицом. Повернула она в чёрном-пречёрном небе к чёрному-пречёрному лесу и опустила свою повелительницу на чёрную-пречёрную землю рядом с чёрной-пречёрной башней, у которой совсем съехала крыша.
Пришлось звать безумного кровельщика - крышу починять.
|