Гном : другие произведения.

Цивилизаtion 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Продолжение Цивилизаtion 1
  Книга вторая. (Цивилизаtion 2)
  
  Глава 1
  
  Что может человек, находясь на родной планете? Ведь все, что мы видим: слой морей и океанов, горы, долы, атмосфера - это целлофановая пленочка на огромном шаре. Сколько там диаметр Земли? Почти 13 тысяч километров? А перепад высот в отдельно взятом месте? Километров пять? Получается, что шероховатость имеет толщину всего 0.0002 от размера Земли. Атмосфера для дыхания - меньше одной тысячной. Если бы мы взяли планету в руку, как бильярдный шар - то не почувствовали даже щербинки. Весь мировой океан, тонкой пленкой размазанный по поверхности, стек бы с шарика в виде двух капелек, а атмосферу получится собрать в пипетку. Мы совершенно ничтожны в рамках Земли, которая, в свою очередь, ничтожна даже в Солнечной Системе, не говоря уже о космосе.
  
  Я лежал на прохладных камнях плотины и смотрел в ночное небо. Шум бормочущей воды усыплял. С уходом Лии апатия холодными метастазами пронизала меня насквозь и размышления о вечном единственное что действительно отвлекало и успокаивало. Первый порыв по искоренению денег прошел, сменившись на безразличие и суицидальные желания. Я даже вскарабкался на отвесную скалу, которая гарантировала путешествие через реку Стикс в компании с Хароном. Но решиться на прыжок и отказаться от способности мыслить и чувствовать я так и не смог.
  
  Время, как огромный ластик, стирало прошлое, а вместе с ним боль утраты. И сейчас, глядя на бескрайнее ночное небо я вдруг почувствовал, как кто-то положил мне руку на плечо. Я резко привстал. Рядом, свесив ноги с плотины, сидел и широко улыбался Седой.
  
  Он приложил палец к моему приготовившемуся закричать, рту и тихо, но внятно сказал:
  
  - Не ори. Люди спят.
  
  Я не верил глазам. Слова не выходили, словно губы были крепко склеены.
  
  - Что, воздушный замок рухнул и придавил строителя? - по-прежнему едва слышно спросил он, - Бывает. Напьешься счастья, а потом похмельная депрессия. И жизнь, кажется, идет не поперек, а вдоль черной полосы.
  
  Седой замолчал, беззаботно болтая одной ногой и смотря на горящие вдали костры дежурных. Затем он вдруг повернулся, и глаза его сверкнули злостью.
  
  - Ты или живи, как человек, или тебе тут делать нечего, - прошипел он, и сильным толчком в спину сбросил меня со стены.
  
  Сердце подпрыгнуло и ощутило невесомость. Я глубоко вздохнул, приготовившись нырнуть в ледяную воду и... проснулся. От взмаха руками я чуть было не слетел с плотины по настоящему. Поймав равновесие и вцепившись ногтями в щербатый камень я снова сел на край стены. Вокруг царила багдадская ночь. Вдали горели сторожевые костры. Поток воды бормотал всю ту же песню. Решительным шагом я вернулся в свой дом и, заперев дверь, крепко уснул.
  
  ***
  
  
  Утром я проснулся другим. Апатия ушла, как будто осталась с другой стороны перевернутой страницы. Странный сон что-то переключил, вернув желание жить. Удивляя население бодростью взгляда я самоотверженно принялся разгребать накопившиеся дела.
  
  Сперва я отправился в кузницу и до обезьяних прыжков обрадовал Тома своим появлением. Мы сделали новые штемпели и вскоре восстановили производство монет. Да, вы не ослышались. Бесконечно обижаться на деньги было невозможно. Размышляя я понял, что прогресс - это всегда палка о двух концах. Любая новая вещь в неправильных руках может сеять как зло так и добро. Двигатель приводит в движение автобус и танк. А спирт дурманит разум, но дезинфицирует раны. Отказаться от прогресса было нельзя. Тем более обладание медными кружочками мотивировало людей на работу, пусть и не так сильно как кулак Тыкто. Но моему естеству пряник был ближе кнута, поэтому деньгам была дарована вторая жизнь.
  
  Вместо Лии пришлось поставить на должность казначея сразу двух человек. Таких вундеркиндов мне больше не попадалось, да и объективно работы стало больше. Новым финансистам выстроили маленький домик на две комнаты, в котором теперь хранилась касса. Входить в здание оскверненное убийством я больше не хотел, не решаясь, впрочем, его снести.
  
  Экономика развивалась и наступала по всем фронтам. Дорога медленно но уверенно ползла к апачам. Семьи стали держать коз и кроликов, которые свободно продавались на нашей ферме. Рекордный урожай зерна сбросил цены на хлеб втрое. Среди всего это экономического ренессанса яркой звездой выделялся Ахомит. Его подшефное племя размножалось с энтузиазмом дрожжей. Помимо естественного прироста, новых гоцэ давали постоянные вылазки, предпринимаемые все дальше на запад. Усвоив уроки, Ахомит насадил жесткую дисциплину. Строгая иерархия позволяла ему разбавлять свои захватнические отряды уже зарекомендовавшими себя пленниками, увеличивая тем самым боеспособную часть населения. После казни Зота, гончарный бизнес также перешел под покровительство этого энергичного туземца и можно было с уверенностью сказать, что Ахомит стал богатейшим олигархом нашего древнего мира.
  
  Как и было договорено, через год приведенные рабы стали свободными, и были обложены налогом. Но даже несмотря на это, ахомитовская империя полностью кормила себя, продавала зерно и являлась основным поставщиком дешевой рабочей силы на каменоломни и стройки. Квази-вождь ходил гордый как Цезарь.
  
  
  Месяцы летели один за другим, и я не заметил, как снова наступил Новый год, а затем и лучистая весна. Новые вещи и технологии словно гарпуны крепко вонзались в быт племен. То, что еще пару месяцев назад казалось в диковину - сейчас уже невозможно было выкинуть из обихода. Двое талантливых плотников строгали велосипеды, продаваемые по цене бронзового топора. Ослы Ахомита курсировали между племенами, выполняя роль "Почты России". Гек, наконец, разрешил хождение монет, и экономика апачей вынырнула из тени. Руда теперь продавалась за деньги, а молодой вождь получал налоги за своих людей, как и его брат. На зданиях появлялись вывески, в лавках - ценники. Молодежь свободно читала, корябала слова на глине и коре и даже отправляла короткие, как твиты, письма. Команчи построили свою баню и еще несколько каменных строений. Начал строить свой дом и Гек. Жизнь озабочено бурлила.
  
  
  
  В один из мартовских дней на Крым обрушился шторм. Невежливая буря стремительно прикатила с востока, заставив жителей изрядно пострадать. Сумасбродные бесы захватили пульт управления погодой и теперь терзали полуостров. Ветер ломал некрепко свитые вигвамы не спрашивая разрешения. Град безжалостно бомбил свежие всходы. Экономика испугано вздрогнула. В довершение всего, бушевавшая три дня стихия, принесла мне, уже отвыкшему от трагедий, очень скверные вести.
  
  Рыбаков, решивших проверить ловушки, не взирая на огромные волны, унесло в море. С плота успел спрыгнуть и добраться до берега один из команчей. Подданные Гека, не отличавшиеся умением плавать, пропали, скрытые девятым валом. Потерять в мирное время пять человек, к тому же обеспечивающих два племени морепродуктами - было катастрофой. Цена на рыбу подскочила, а плотники принялись за изготовление пирог, связанных между собой по типу катамарана. Неповоротливый плот, требующий для управления не менее четырех гребцов, я решил не воссоздавать.
  
  Получив в качестве послевкусия от шторма жилищный кризис, я принял решение строить доходные дома. Обеспеченные семьи могли жить в них, платя арендную плату. Затраты на постройку отбивались бы лет за пять, но меня это не беспокоило. Строителей все равно нужно было чем-то занимать и рядом с бараком Тыкто я наметил целую улицу стоящих стена к стене домиков.
  
  Через неделю после шторма возбужденные крики снова заставили меня вздрогнуть. Когда кричит все племя, перемешивая мужские и женские голоса, невольно начинаешь готовиться к худшему. Но сейчас причиной криков была радостная новость. Измученные и уставшие вернулись мои рыбаки. Несмотря на потрепанное состояние выглядели они вполне сносно, по крайней мере раненых я не заметил. Обнявшись с родными, дрейфовавший капитан целенаправленно рванул ко мне. Я, улыбнувшись, приготовился к рассказу о чудесном спасении утопающих, но рыболов был взволнован и, подойдя ко мне, молча вручил разломанное копье. Деревяшка сантиметров тридцать, с наконечником. Беглого взгляда было достаточно, чтобы у меня пропал дар речи. Наконечник был сделан из железа.
  
  ***
  
  Глава 2
  
  Из рассказа моряка выходило, что их сдувало на восток, все сильнее и сильнее унося в море. Вцепившись в канаты, связывающие бревна, рыбакам удалось продержаться до того, как море утихло. Чудом сохранившиеся снасти позволили им поймать несколько рыб, пока бечева не оборвалась и люди не остались один на один с соленой водой. Кто знает, кончилось бы это скитание людоедством, однако после четырех или пяти дней шатания наконец показалась земля. Еще сутки ушли на то, чтобы пять человек, уже было потерявших надежду, ладонями смогли догрести до берега.
  
  Высадившись на долгожданную твердь, и напившись воды, воины двинулись на запад, стараясь держаться берега. К вечеру того же дня они увидели хромавшую косулю, которую попытались загнать. Раненый зверь сдался быстро, и разрывая животное на куски, туземцы заметили обломок копья, торчавший в боку. Находка так взволновала командира отряда, что он приказал идти к Каве без остановки. Через два дня пути показались знакомые места, и дикари вернулись в лагерь.
  
  Я слушал эту историю с замиранием сердца. Железный наконечник был много прочнее наших, бронзовых. И он явно сделан людьми, обладающими более совершенными технологиями. То, что косуля была при смерти говорило о том, что люди находились где-то недалеко. Неудачная охота владельца копья случилась, возможно, за несколько часов до того, как животное поймали мои путешественники. Я с большим нетерпением дождался, пока рыбаки выспятся, и ранним утром выступил на восток, прихватив с собой тридцать лучших воинов под началом Тыкто.
  
  Пройдя скорым шагом около суток я приказал вести регулярный дозор. Каждые три часа ходьбы на вершины огромных сосен забирались ловкие парни, которые орлиным взором высматривали хоть какие-то следы. Прежде всего меня интересовал дым, который обязана была производить стоянка братьев по разуму. Но горизонт был чист.
  
  К вечеру третьего дня дозорный спустился с дерева со скоростью Винни-Пуха. Он дрожащими руками показал направление. Я не мог не удостовериться, и принялся карабкаться на дерево сам. Руки дрожали от быстрого подъема на высоту девятиэтажного дома. Даже в отсутствие ветра верхушка болталась из стороны в сторону словно гигантский метроном. Не упасть бы... Стараясь не смотреть вниз, я поднялся еще на несколько метров и оказался выше остальных деревьев. На северо-восток от береговой линии поднималась белая струйка дыма.
  
  Огромных трудов мне стоило спуститься не сорвавшись. Внутри все колотилось и поспешность чуть не оказалось роковой, когда я едва не рухнул, будучи еще метрах в пятнадцати от земли. ОтдЫшавшись и сказав себе, что лишние полминуты времени всяко не стоят жизни, я благополучно достиг нижних веток и, спрыгнув на мягкую землю покрытую желтой хвоей, подтвердил курс.
  
  До стоянки было не больше пяти километров, значит пройдем за час. Объяснив бойцам всю серьезность неосторожных действий я отправил отряд по указанному направлению. Впереди шла разведгруппа, а мы, беззвучно, крались следом.
  
  Осторожных разведчиков заметили за пару сотен метров. Издав условный крик туземец, стоявший на шухере, кинулся в сторону своих. Когда наш отряд, прикрываясь щитами, вышел на большую прогалину, противник был уже более чем полностью подготовлен ко встрече. Увиденное было прекрасно и ужасно одновременно. В центре поляны стоял высокий шатер, обтянутый шкурами. Подле, стройными шахматным рядами, замерло примерно тридцать или сорок воинов закованных в металл. Выпуклые прямоугольные щиты создавали ровный забор, высотой чуть выше метра. За ним, выставив вперед двухметровые копья, находились одетые в латы бойцы. Головы венчали полукруглые шлемы, спускающиеся на уши. Мои лучники схватились за оружие.
  
  - Не стрелять, - негромко, но отчетливо приказал я, - без моей команды не нападать.
  
  Стальная фаланга застыла, не двигаясь с места. В ста метрах, на опушке, ждали моего приказа полные решимости воины Тыкто. Я выжидал, не решаясь сделать первый шаг. Похоже, противник придерживался той же тактики. И тут построение рыцарей зашевелилось. Из вигвама, раздвинув ряды копьеносцев, вышел железный великан. Он был увеличенной копией остальных, с той лишь разницей, что глаза были закрыты забралом, а правая рука вместо копья сжимала обоюдоострый меч.
  
  - Хэй! - крикнул великан, и забор из щитов пришел в движение. Ударяя древком по металлу, армия медленно двинулась на нас. Грохочущая процессия приближалась. Мне стало страшно. Оглядевшись, я понял, что уверенность наших воинов растворяется как пар.
  
  - Хэй! - продолжал кричать огромный рыцарь, стараясь задать темп ударов, - Хэй! Хэй!
  
  Не знаю как, но среди лязгающего железа я вдруг почувствовал, что уже слышал этот голос. Я зажмурился и перед глазами встал офис, Колян, монитор, летящие вниз графики и тот самый, знакомый голос.
  
  - Седой? - закричал я, сам не веря своей догадке.
  
  Великан остановился, но фаланга продолжала с грохотом ползти вперед.
  
  - Седой! - заорал я, что было сил, - Леха! Ты?!
  
  Громила двумя руками схватил себя за шлем и, сорвав, бросил его в сторону.
  
  - Гном!!! - Заорал он так, что идущие впереди солдаты прекратили движение и обернулись, а звуковая волна наверное дважды обогнула Землю.
  
  - Не стрелять!, - успел крикнуть я, и бросился навстречу несущимся объятиям Седого.
  
  Мы столкнулись и я на секунду ощутил себя автомобилем на краштесте. Поморщившись от боли я схватил Седого. Я обнимал его железяки, путаясь в соплях и задыхаясь от рыданий счастья. Седой, всхлипывая, плющил меня стальными лапами. Отревев добрых пятнадцать минут, и выплакав, наверное, все слезы, скопившиеся у меня за эти пять лет, я постепенно приходил в себя.
  
  - Я знал, я верил, что ты тоже где-то здесь, - Седой размазывал скупые слезы по слегка небритым щекам, - не могло так получиться, что только мне Боженька такую участь уготовил. Гномяяяяка!, - заревел он, и снова стиснул меня, будто пытаясь раздавить.
  
  Туземцы все это время молча взирали на происходящую сентиментальную сцену. Заметив наконец недоуменный взгляд окружавших нас воинов, Седой вдруг посерьезнел, словно протрезвев и отстранился.
  
  - Так, хорош реветь. Ты скажи, ты порох еще не сделал?
  
  - Нет, - ошарашенно ответил я, поражаясь первому вопросу - а зачем?
  
  - Ты че, дурачок? Порох - это ключ ко всему. Ладно, проехали. Давай ко мне в юрту зайдем. Потрем, - он махнул рукой в сторону шатра.
  
  - Это свои, - добавил он, обращаясь к своему воину, который также имел на поясе короткий меч. Тот немедленно крикнул что-то на неизвестном языке и воины расслабили мышцы, подняв вертикально копья.
  
  - Друзья!, - в свою очередь предупредил я Тыкто и, подавляя желание бежать вприпрыжку, пошел вслед за Седым в его жилище.
  
  
  ***
  
  Глава 3
  
  - Ну? Ты ведь никуда не опаздываешь? Давай с начала что ли, - Седой полулежал на шкурах и смотрел на меня все теми же озорными глазами, которые, я думал, навсегда останутся в том пивном ресторане, - рассказывай, как сюда попал.
  
  Я в двух словах поведал о ночной встрече с Тыкто.
  
  - Помнишь, ты спросил: сколько я готов заплатить за зажигалку? Тогда и бесплатно бы ее не взял. А в итоге цена ей оказалась - жизнь, - я достал из внутреннего кармана зиппу.
  
  Седой немедленно выхватил ее из моих рук, принявшись разглядывать потертую эмблему ВДВ.
  
  - Скотина ты, конечно, - заворчал он, - вовремя ее конфисковал. Мне то такой халявы не перепало. Пришлось этими вот руками выдергивать себя из лап смерти, - он потряс передо мной огромными ладонями.
  
  - То есть?
  
  - Меня, как ни странно, тоже чурки нашли, когда я из отключки выходил. Принялись меня копьем тыкать в бок. Я не стал разбираться, что за шпана, поэтому копье вырвал и главному в полумраке шею свернул. Как оказалось - совсем. Но тогда я думал просто придушил. Навык то остался, - Седой расправил плечи и резко толкнул плечом воздух, изображая короткий удар.
  
  - Остальные охламоны немного опешили и отошли на безопасное расстояние. А темно ведь, ни черта не видать. Ну я фонарик на айфоне и включил, - на лице Лехи расплылась блаженная улыбка. - Ой что было, что было. Мне еще постараться пришлось, чтобы часть этих папуасов в кучу собрать. Потом в ставку к ним пришел. Трогать меня уже никто не решался. Крадутся рядом, на полусогнутых. Пришли, значит. А в логове сидит вообще самый главный. Смотрит на меня, и в толк не возьмет, за какие заслуги его братия такой пиетет мне оказывает.
  
  - А ты?
  
  - А что я. Пока батарея не села, я еще немного фокусов им выдал. Нервов папуасам попортил наверное на полжизни. Звуки там разные, звонки дал послушать. Но особо чебуреков поразило, когда я стал их фотать и на экране показывать. Теперь, говорю, ваши души вот тут все сидят, - Седой достал откуда-то из под шкур телефон похлопал по корпусу айфона.
  
  - Не знаю, поняли они меня или нет, но для верности я еще видео снял панорамное. Чтобы ничья заблудшая душа не скрылась. Показал Пятнице и выключил аппарат для будущих представлений.
  
  - Пятнице?
  
  - Ага. Я так вождя ихнего окрестил. Он же мне в пятницу, 28-го встретился. Ну и как-то прилипло.
  
  - А я своего - Тыкто назвал.
  
  Седой заржал так, что зазвенели снятые латы.
  
  - Гном, а ты, я смотрю, по своему с ума сходишь. А остальных как? Он-кто, Она-кто, и племя Кто-все-эти-люди?
  
  - Да не, случайно получилось. Спросил, его, а Тыкто подумал, что я его так кличу. И тоже пристало. Уже привык. А где твой хэв?
  
  - Чего?
  
  - Ну лагерь. Ты же не здесь живешь?
  
  - Я в районе Имеретинки оказался, прикинь? Сочи две тыщи четырнадцать. Горячие, зимние, твои, блин. Сначала конечно не понял. Точнее не доказал. Ведь горы, море, тепло. Мест таких в мире не так уж и много. Поэтому я сразу предположил, что где-то около Сочей. А потом, когда все излазил, и карту нарисовал, стало очевидно. Так что я рядом с Мзымтой осел.
  
  - Понятно. А я примерно в Артек попал.
  
  - Ха! И как, стоит Медведь-гора?
  
  - Стоит, куда ж она денется. По ней я и понял все. На второй день. До этого была надежда, что меня скрытой камерой снимают.
  
  - Мда...
  
  Мы замолчали.
  
  - Слушай, а давай ко мне? - я вскочил на ноги, - За пару дней дойдем. У меня там еда вкусная, молоко, баня с вениками наконец!
  
  Глаза Седого загорелись хищным огнем.
  
  - Ах ты шельма! Во размахнулся. Ну пошли. По дороге поговорим.
  
  Седой распахнул полы входа, и скомандовал сбор.
  
  ***
  
  
  По пути обратно мы с Седым накрепко сцепились языками. Чуть позади слева от меня шел Тыкто, а справа - не закрывающий рот Седой, за которым также следовало пара крепышей. В авангарде процессии хаотично пробирались сквозь кусты наши бойцы, в то время как солдаты Седого маршировали в колонну по четыре замыкая поход.
  
  - Смотрю ты луки понаделал, - Седой ткнул пальцев в идущего впереди стрелка апачи, - нафига? Бесполезная же вещь.
  
  - Почему это? - обиделся я, - смотри.
  
  Подозвав стрелка я попросил поразить дерево, стоящее метрах в тридцати. Быстро прицелившись тот всадил стрелу на уровне полутора метров от земли.
  
  - Неплохо, - одобрительно покивал головой Седой, - только неэффективно. Встань сюда!
  
  Один из его бойцов выделился из первой шеренги и подошел к начальнику.
  
  - Стреляй ему в грудь, - приказал он лучнику. Но мой солдат стоял не шелохнувшись.
  
  - Они у тебя русский то выучили? - обратился Седой уже ко мне
  
  - Выучили. Только давай в пустые латы попробуем. Зачем на живом то..
  
  - Пусть стреляет, - перебил меня Седой, - стреляй!
  
  - Погоди!
  
  Воин растерянно смотрел то на меня, то на Седого. Черт знает что. Я плюнув и одобрительно кивнул.
  
  - Давай.
  
  - Тетиву до конца натягивай! - в тишине раздался не терпящий возражений стальной голос бывшего спецназовца.
  
  Лучник дотянул наконечник до упора и сбросил пальцы. В ту же секунду раздался звонкий звук. Обломки сломанной стрелы кувыркаясь разлетелись от доспехов. На груди мишени красовалась острая вмятина, словно кто-то безуспешно пытался вбить в ведро гвоздь. Принесенный мне наконечник был затуплен сантиметра на полтора. Седой довольно улыбался.
  
  - Два миллиметра стали, чо ты хотел. А если он еще бежать будет, то пока твои снайперы в глаз выцелят, уже и до рукопашки дело дойдет. Бесполезная штука, говорю же. То ли дело порох...
  
  Мы продолжили путь. Я, признаться, был поражен продемонстрированной броней. Конечно, для голых дикарей, с которыми мы воевали, лук со стрелами были отличным оружием обороны и мощным психологическим ходом. Но технологии выплавки стали вызывали зависть схожую с чувством, когда встречаешь бывшего троечника одноклассника на бентли.
  
  - А чего ты порохом то так озаботился? У тебя ж противника в броне нет.
  
  - Это правда, - Седой сорвал травинку и задумчиво ее пожевал. - Но кто знает, как оно повернется. Может какая колония взбунтуется лет через пять.
  
  Седой снова умолк, на этот раз казалось на целую минуту.
  
  Но даже не это главное, - продолжил он размышления, - Один взрыв, и любые враги без боя на колени присядут. Так что порох - это грааль.
  
  - Но ты знаешь как его делать то? Хотя бы направление?
  
  - Я не химик, к сожалению. Знаю, что селитру надо с углем и серой смешивать. А вот как селитру получить - хрен поймешь. Читал, что древние китайцы ее из навоза получали, но как? Я уже два года экспериментирую, различные кучи дерьма складываю, как слоеные пироги. С опилками, с углем, с сырой травой, с листьями. У меня целый полигон для этого. Сектор газа, блин. Подойти невозможно. Вонь за версту. И нихрена пока.
  
  Седой расстроенно замолчал.
  
  - А сера? Ее уже получил?
  
  - Сера... это ерунда. Из ушей Пятницы наковыряю. Можно вообще бессерный порох делать. Селитру бы получить. Тогда лет за двадцать я всю землю матушку захвачу.
  
  Я даже остановился.
  
  - Ты хочешь Землю захватить? Но зачем?!
  
  - А что делать? У тебя какая цель в этой жизни?
  
  - Вообще это долгий разговор... - я даже притормозил, обдумывая услышанное.
  
  - Ничего, потерплю. Нам по твоим словам еще два дня топать. Если ты, конечно, идти не передумал. Чего встал то?
  
  Мы снова пошли на запад. В следующие полчаса я в красках рассказал о своей теории перемещения во времени, известных потенциальных путешественниках и выводе, который заключался в необходимости оставлять развитых потомков после себя. Впервые произнеся свои умозаключения вслух, я еще раз убедился, что концепция просто идеально объясняет появление сверхгениальных ученых и изобретателей
  
  
  - Да кто угодно! - распалялся я, - Теслу возьми. Он же делал свои приборы без единого чертежа. Как будто сразу знал, что и куда нужно приладить. Передача электричества на расстоянии. Сто лет назад! Это же очевидно, что он был просто обычным инженером например из конца 21 века, - красноречиво приводил я все новые и новые примеры.
  
  Седой молчал и видно разрушительных аргументов у него не было. Обычная язвительность и прямолинейный юморок куда-то делись. Наконец он заговорил.
  
  - Мысль, конечно, очень интересная. Я тебе еще дров в печь подкину. Был такой дяденька. Дарвин. Дедушка того мозгляка, который утверждал, что если коровам отрезать рога, то рано или поздно появятся безрогие буренки. Правда он элегантно обошел объяснением вопрос, почему рождаются необрезанные евреи. Но не в этом суть. Этот дедушка, Эразм Дарвин, абсолютно не боясь палева и завязанных рукавов за спиной, создал клуб таких же умников, где спокойно рассуждал о том, что вселенная произошла из Большого Взрыва, жизнь зародилась в океане, а реактивный двигатель надо делать на водороде. Представляешь? И схему ракеты приложил. 18-й век! Каково, а?
  
  Брешешь?! - пораженно спросил я.
  
  Седой легонько ткнул меня по затылку
  
  Не дерзи. Википедию посмотри!
  
  Да иди ты. Серьезно. Откуда это знаешь?
  
  - Да был у меня один знакомый шизик. На масонах и тайных обществах двинутый. Я ему юридические консультации, а он мне байки вроде этой. Так что почва для твоих доктрин безусловно имеется.
  
  - Ага! Значит..
  
  - Подожди, не тарахти. Хоть логика явно присутствует, но если все, что ты говоришь, обстоит именно так, значит наши действия уже заложены в историю. Только вот что-то я не помню, чтобы крымские папуасы неслись на острие прогресса. Значит или у тебя не получится, или мы пишем историю заново. Если первое, то бросай маяться ерундой. А если последнее - я не хочу упускать шанс стать единственным гомосапиенсом, кто захватил землю.
  
  Пришла моя пора надолго задуматься. Седой был в общем-то прав. Да-Винчи, Тесла и все прочие - они существовали и изменили мир, превратив его в тот, который мы имеем в двадцать первом веке. Мои изменения либо уже учтены либо... Классический временной парадокс. Если я изменяю историю так, что мир будет совсем другим, значит я не появлюсь на свет в 1986-м, и... не смогу поменять этот мир. Но я появился, и меняю. Значит, я меняю другой мир. Например параллельный. Или...
  
  - Ты не парься, Гномяка, - раздался голос Седого, - в конце концов жизнь это миг, между прошлым и будущим. У нас он получился вот такой прикольный. Прими это и играй свою игру.
  
  - Ты же знаешь, я во всем смысл ищу.
  
  - Не ищи. Пути к счастью нет. Путь - и есть счастье. Давай, кстати, укусим чего-нибудь, - Седой коротко присвистнул, и его бойцы шустро принялись готовить полянку.
   - Показывай, что у тебя в котомке? - облизнул губы великан и по мушинному потер лапы.
  
  
   Глава 4
  
  На устроенном привале я вывалил взятые в поход припасы. Копченое и соленое мясо, лепешки и масло, фляги с жирным бульоном. Седому поставили за десять минут походный шалаш, разожгли трением костер и мы уселись внутри, делиться первобытной едой. Если мясо у нас не сильно отличалось, то в остальном обмен припасами то и дело вызывал восторженные вскрики.
  
  - Хлеб! - кричал Седой, - пять лет! Боже, Гном, это лучший день моей жизни! Ты еще и коров приручил?!
  
  - Это козье масло. У меня же ферма есть. Там еще свинки и зайцы.
  
  - Ах ты робинзон чертов, - Седой набивал рот сухими лепешками, - чего ты еще навыдумывал?
  
  - Да вроде из еды больше ничего. Корешки всякие готовим, рыбу, птичек запекаю.
  
  - А вот это у тебя есть?, - Седой достал из сумки несколько мешочков. В одном из них обнаружилась соль. В двух других несколько луковиц и корешки похожие на хрен.
  
  - Обалдеть! Правда что ли хрен?, - я не верил глазам.
  
  - На, держи!
  
  Я откусил от хрустящего корнеплода. Носоглотку тут же обжег знакомый вкус, шибануло огнем и потекли раздраженные слезы. Дыхание перехватило и я открыл пасть, хватая воздух словно пойманная рыба.
  
  - Ядреный, да? - засмеялся Седой, - я думал с ума сойду есть одно только мясо. Хвала Сварогу, нашел. А потом и лучок попался.
  
  
  Мы ели восхитительный ужин, воспевая находчивость друг друга. Новые продукты сулили несвычный фейерверк вкусов и питательных веществ. Чревоугодие поглотило нас целиком. Набив брюхо так, что было тяжело дышать, Седой наконец скомандовал на марш.
  
  Через несколько часов стало темнеть и Седому в пять минут поставили его шатер.
  
  Ловко, - изумился я.
  Все по стандартам, все по Уставу, - самодовольно хмыкнул Седой. Ему явно нравилось, что наконец кто-то современный может оценивать его достижения.
  
  Я коротко переговорил с Тыкто, сообщив, что буду спать в доме своего друга. Тыкто с самого момента встречи отряда Седого, носил на лице недоуменное и растерянное выражение. Также растерянно он выслушал информацию о том, что Кава покидает на ночь верных ему людей. И еще долго стоял на том месте, молча шевеля губами, будто проговаривая и пытаясь понять смысл этой странной для него новости.
  
  В шатре Седого попахивало тем потным запахом, который часто источают грузные люди, стоящие рядом в вагоне душного метро. В иной ситуации я бы отправил зловонного туземца в баню, ибо словно Мойдодыр не терпел недоработок в личной гигиене. Сейчас же я готов был забраться Седому в подмышку и свернуться там калачиком. Тот самый, родной, современный Седой валялся рядом на шкурах и храпел. Пару раз я просыпался от переливистого храпа и с удовольствием понимал, что ничего мне не приснилось. В метре от меня действительно спит мой бывший шеф и теперь никакая сила не разлучит нас в этом доисторическом мире.
  
  Утром я был разбужен легким пинком в бок.
  
  Вставай, предводитель. Солнце взошло, пора в путь-дорогу.
  
  Седой улыбался. Он был чисто выбрит и свеж. На шее слегка кровоточила свежая ранка.
  
  Ты бреешься?
  
  Представь себе. Я как-то привык к этому не хитрому ритуалу за сорок лет.
  
  Ты с рождения что ли бородатый? - засмеялся я
  
  Ну за двадцать. Чо придираешься? Вставай давай.
  
  Я поднялся, спешно оделся и вышел. Седой лукавил: солнце еще только начинало подниматься над горизонтом, а в лесу было совсем мрачно. Однако туземцы были уже на ногах. Но что поразило меня, так это сидящие на земле дикари Седого, которые шкурками терли свои доспехи. Завидев Седого они резко вскочили и построились.
  
  Да.. - протянул я. - Не забалуешь.
  
  Ты даже близко не представляешь насколько, - ответил Седой.
  
  Я собрался еще как-то поиронизировать на тему муштры, но вдруг заметил, что Седой оставил свой юмор в шатре. Перед строем он выглядел суровым и злым. Наверное заглаживал репутационную брешь, оставленную вчерашними слезами.
  
  Часто они броню чистят?
  
  Ежедневно, - бросил Седой. Иначе через неделю цвести начнет. А так - смотри как играет.
  
  Он поднял шлем и поймал на него первый солнечный луч.
  
  Вперед! - крикнул черномор и мы двинули на восток.
  
  Обратный путь прошел совершенно незаметно. Казалось мы только начали идти, как ко мне подошел Тыкто и сказал, что пошлет гонца предупредить о приближении Кавы вместе с его новым другом. Только сейчас я заметил, что вождь смотрит на меня по другому, явно ревнуя к собеседнику. Мгновенно он потерял статус самого близкого мне человека и его первобытная душа отчетливо понимала это. Что ж, времена меняются. Всем не угодишь. Решив, что поговорю с Тыкто позже, я вновь окунулся в беседу.
  
  Седой давно отошел от утренней роли цербера и взахлеб рассказывал о своем тернистом пути к мировому господству. Получив на третий день огонь, он, как и я, быстро наладил добычу пищи из моря и леса. Его племя, численностью примерно пятьдесят человек, беспрекословно следовало приказам нового господина и прилежно плело ловушки и капканы, конструкции которых господин уяснил еще в Сибири, проходя свой первый год службы во благо Родины. Затем Седого дернули в спецназ, и его навыки многогранно расширились. Полученная наука не преминула пустить всходы в первобытном обществе, когда, после двух месяцев тренировок, тактический отряд из двадцати туземцев легко взял в плен соседнее племя из сорока человек, увеличив тем самым число рабочих рук почти вдвое. Примерно через полгода в распоряжении Седого появилось первое железо. Металл хоть и был весьма дрянного качества, но все же придал военной машине сумасшедшее ускорение. Будучи ярым фанатом Македонского, Седой не стал баловать современников современным ассортиментом тактик, применив простую фалангу. Прикрывшись сначала деревянными, а затем и оббитыми железом щитами, его воины выставляли вперед копья, и в несколько шеренг шли на врага. Те дикари, что не желали благоразумно сдаться, нетерпеливо бросались вперед. И гибнули, подчас не сделав ни одного удара. Захваченное племя получало наместников, и принималось за производство руды. Свежие воины проходили обучение и вставали во вновь создаваемые фаланги. Посаженные князья обеспечивали продолжение экспансии, а культурный центр верховного царя снабжал их оружием и, с недавнего времени, доспехами.
  
  - То есть ты сам даже не знаешь, сколько у тебя людей? - Я был изумлен незамысловатостью стратегии развития
  
  - Ну почему. Примерно знаю. Я же постоянно объезжаю владения со своей зондеркомандой. Думаю, что сейчас тысячи три, может три с половиной. Все российское побережье Черного моря, и большая часть Краснодарского Края. В стороне от гор, правда, захватывать кого-то стало малоэффективно. Руду они не носят, просто войско пополняют. Но с твоими достижениями я, думаю, многое изменится, - Седой хлопнул меня по спине так, что я чуть не упал.
  
  - А язык? Те, кого захватывают - они же русского не учат?
  
  - И что? Мне хватает, что его знают мои генералы. Слов пятьсот - достаточно чтобы отдать любой приказ. Старшие офицеры тоже военный язык понимают, а дальше - меня уже не волнует. Поболтать особо конечно не с кем. Пятница старый маразматик. Лука вот, что-то соображает. Так что иногда ему душу лью.
  
  - Лука?
  
  - Ага, вон прямо позади нас, с мечом. Рядом с ним Матфей, тоже с мечом. Это генералы. Остальные - скажем так, спецназ. Тридцать шесть человек. Положат триста шестьдесят, если встретят.
  
  - Погоди. Лука, Матфей, ты что, своих генералов в честь апостолов называешь?
  
  - Ага. А что? Зато удобно. Десять человек уже назвал. Досадно только, что Иакова два. Путаница будет.
  
  - Это ж богохульство!
  
  - Ты что! Уверен, Богу приятно, что в эти трудные времена я все равно помню о священном писании. Ты вот хоть шесть имен назовешь? А? Во-о-от. А я с бабулиной кашей их впитал.
  
  - Ну... все равно как-то коробит. В наше время получил бы двушечку, - усмехнулся я.
  
  Седой остановился и внимательно посмотрел на меня.
  
  - Считать что-то богохульством и порицать, а тем более наказывать за это - есть еще большее богохульство, так как ставит под сомнение то, что Всевышний сам в состоянии разобраться с подчиненными. Усек? То то. И не начинай больше.
  
  Глава 5
  
  В заходящих лучах солнца мы подходили к лагерю. Весть о чудесной встрече с людьми, покрытыми чешуей, взволновала всех. На другом берегу речки стояли толпы, приветствуя диковинных гостей.
  
  - Нормально ты тут отстроился, - с нескрываемой завистью причмокнул Седой, издалека завидя постройки. - Вышки смотрю соорудил, дома каменные. Ох них.. себе! Плотина! И еще одна! Вас случайно не Архимед Ломоносович Энштейн звать? Ты точно порох не сделал?
  
  - Не сделал, не сделал, - смущенно улыбнулся я. Мне безумно льстила похвала бывшего начальника и я с удовольствием предвкушал, как он удивится, увидев внутренний быт.
  
  Парадным строем мы вошли на главную площадь. Люди почтительным кольцом обступили нас, с восторженным любопытством разглядывая воинов в латах. Пришла пора представить новых гостей.
  
  - Кава нашел друга!, - закричал я
  
  - Это ты что ли кава? - Тихо спросил меня Седой
  
  - Ага. Это у них что-то вроде божества, - шепнул я в ответ, - тебя кстати твои как называют?
  
  - Дядя.
  
  - Дядя?! Оригинально, чо.
  
  - В честь Василия Филипповича. Тебе, салаге, не понять.
  
  - Друг кавы - Дядя!, - снова закричал я во все горло и показал на поблескивающего в полумраке Седого.
  
  Толпа издала что-то одобрительного гула. Я мельком посмотрел на Тыкто. Вождь стоял с похоронным выражением и теребил в руке отполированную рукоятку топора. Не выдержав, я подошел.
  
  - Это мой друг. Там, откуда я пришел, мы жили вместе и теперь очень рад, что его встретил.
  
  Тыкто кивнул, соглашаясь со мной, но определенно не радуясь этому событию.
  
  - Он тоже кава - скорее утвердительно, чем вопросительно сказал туземец.
  
  - Кава, - после недолгого молчания согласился я с ним, - но для своих людей. Он живет очень далеко. За морем. И потом уйдет к себе.
  
  Последняя фраза, подействовала на Тыкто словно бальзам. Глаза его засияли как у помилованного.
  
  - Уйдет? - переспросил он, не веря в услышанное
  
  - Уйдет. У Дяди свой хэв и много дел.
  
  Видя, что вождь взыграл духом, я попросил его позаботиться о воинах Седого и накормить их. Тыкто убежал исполнять с таким рвением, будто отбытие гостей должно было случиться сразу после ужина.
  
  Разобравшись с терзаниями вождя, я позвал Седого в свой дом. Дядя постучал по стенам, пошатал петли двери и шумно зашел внутрь, почти касаясь верхушкой шлема потолка.
  
  - Добротная горница, - похвалил он, после развязал шнурки сбоку от лат и снял с себя несколько килограммов железа. Под броней неожиданно обнаружилась туника, явно не современного происхождения.
  
  - Откуда ты ткань взял?! - Я схватился за материал. Он был грубый, плотный и влажный от пота. Но мне казалось, что одежда просто великолепна.
  
  - Бабы мои ткут. И веревки изо льна плетут. Ты до этого не допер что ли, гений изобретений?
  
  - Веревки я из крапивы делаю. Но как ткать - понятия не имею, - виновато сознался я.
  
  - Это меня бабуля научила. Пятилетнего пацана веретеном мучила. Никогда бы не подумал, что пригодится.
  
  - А мне можешь белье сшить? У меня труселя до дыр уже. А кожу на голое тело надевать сам понимаешь...
  
  - О чем речь, Гномище! Мы теперь такой симбиоз закрутим, планета ахнет! - он снова схватил меня локтем за шею, слегка придушив, - Ты на стол что-нибудь набросаешь, кстати? Я есть хочу, как енот полоскать.
  
  - Конечно. Пхо вот-вот должна принести.
  
  В ту же секунду раздался стук, и в дом начали заплывать тарелки с едой. Запах яств плотно заполнил помещение и слюна принялась хлестать из желез. Седой плюхнулся на лавку и снова по-мушиному потер руки в предвкушении обжорства. Стол был действительно прекрасен. Рыбный супчик, зайчатина фаршированная грибами, ребрышки козленка, пирожки с птицей. Я специально просил приносить маленькие порции, чтобы поразить Дядю разнообразием и это удалось на все 146%.
  
  - Какая красота, все-таки, - промычал Седой с набитым ртом.
  
  Я уже приготовился спросить, что конкретно ему пришлось по душе, когда увидел, что он смотрит не на еду, а на зад уносящей тарелки Пхо.
  
  - Ты о ней, что ли? - спросил я, когда девушка скрылась за дверью
  
  - Угу, - кивнул Седой, - достойную цыпу сыскал. Опрятная.
  
  - Да не, это просто домработница. С женщинами у меня как-то не сложилось, - я грустно вздохнул, вспоминая Лиу. Рассказывать он ней совсем не хотелось, поэтому я быстро задал встречный вопрос:
  
  - А у тебя как на этом фронте?
  
  - Да никак, - Седой начал ковыряться косточкой в зубах. - Бабы в нашем деле - это к беде. Да и я ж женатый, к тому же.
  
  Я широко улыбнулся, но взглянув на Седого понял, что он, похоже, не шутил.
  
  - Ты же женатый там. А сейчас ты тут.
  
  - И что? Я обещание то давал Ему, - Седой ткнул пальцем в потолок, - и потом. Вдруг все-таки назад... Как я потом с этим жить то буду?
  
  Ответ меня поразил, и мы замолчали, каждый думая о чем-то своем. Тишину нарушила вновь пришедшая Пхо, тащившая блюдо с пельменями. При виде этого зрелища у Седого потекла скупая слеза.
  
  - Ну Гном, ну ты..., - только и смог вымолвить он, и тяжело сглотнул.
  
  К пельменям прилагался фирменный чай, но как только я начал разливать его по стаканчикам, Седой остановил меня.
  
  - Погоди. Пельмени без водки - только собаки едят, - заявил он, и полез в свою кожаную сумку. Из ее недр был извлечен небольшой глиняный флакончик и в стаканчики, вместо чая, был разлит эликсир с острым спиртовым запахом.
  
  - Давай, за встречу!
  
  Мы выпили, и самогон непривычно обжег гортань. Я с шумом выдохнул и тут же засунул в рот горячий пельмень. Темная комната заиграла зайчиками светомузыки.
  
  - Сам сделал?
  
  - Не, из Москвы посылкой доставили, - Седой смотрел на меня как на полоумного, - конечно сам. Вот эти сто грамм месяц почти перегонял. Герметичности то в аппарате никакой.
  
  - Из чего это? Груша?
  
  - Не, - Седой довольно заулыбался, - березовый сок. Там сахара побольше. Немного сгустишь и он сам бродить начинает. Кстати вот еще, держи.
  
  Из мешка появился на свет леденец на палочке, цвета жженого сахара. Я повертел его в руках и лизнул. Вкус был сладковатый, с небольшой горчинкой.
  
  - Чупа-чупсы вот делаю. Десять литров сока выпаривается и вот такая штука выходит. Ты только не злоупотребляй. Если конечно бор-машину не изобрел.
  
  Самогон с непривычки ударил в голову, мягко, как подушкой. Я смотрел на уплетающего пельмеши Седого, облизывал конфету и был самым счастливым человеком на планете.
  
  ***
  
  Вечернюю тишину нарушила мелодия 'подмосковных вечеров' и подхвативший ее бас Седого. Достав свою дудку я напустил густой туман ностальгии. Седой подвывал, мерно оттрясывая темп найденными тут же погремушками и по небритым щербатым щекам текли тоскливые слезы.
  
  Мы пылко пели всю ночь. Про 'вечера' и 'ой мороз мороз' - хором. Про 'одуванчики' Дядя пел гордым соло. Невыспавшиеся туземцы недовольно ворочались, накрываясь шкурами с головой.
  
   ***
  
  Глава 6
  
  Встав поздно, как двоечники, мы выползли на залитую весенним солнцем площадь. При виде Дяди исполнявшие команду 'вольно' рыцари с лязгом построились.
  
  - Не мучал бы ты их так, - с сожалением отметил я, глядя на ровные ряды бойцов
  
  - А как ты хотел. Иначе нельзя. Расслабятся и все. Поплыла империя. Лука, ко мне!
  
  Генерал проворно подбежал и вытянулся по стойке смирно.
  
  - Бери двоих и со мной. Остальные чтоб сидели тихо, не разбредались.
  
  Лука умчался доносить приказ, а Седой, оглядевшись, одобрительно закивал.
  
  - Давай, показывай, что ты здесь наворотил.
  
  С конвоем из телохранителей Дяди я отправился демонстрировать свой хэв. Подойдя к лавке Цака, над которой красовалась вывеска 'МАГАЗИН' у Седого непроизвольно открылся рот.
  
  - Ты что, карбованцы им ввел?!
  
  - Чатлы. Да, уже два года как экономика работает, - довольно ответил я, но Седой, похоже, не разделял это достижение.
  
  - Ерундой занимаешься, если культурно выражаться. Тебе своей власти что ли не хватало, чтобы проекты воплощать?
  
  Улыбка враз сошла с моего лица.
  
  - Давай я тебе потом объясню свою мотивацию. Я считаю, что все хорошо работает и развивается.
  
  - Расскажи. Помнится ты еще в баре мне пытался рассказать, как экономику строить. Вон чем кончилось. Может еще раз расскажешь и назад вернемся?, - Седой хмыкнул продолжая лапать товары, лежащие на прилавке.
  
  - Я понял, - вдруг сказал он, с видом проснувшегося в ту ночь Менделеева, - я все понял.
  
  - Чего?
  
  - Ты хочешь сделать банк, а потом и биржу. И там, наконец, всех переиграть. Угадал? Детские комплексы. Фобии Эриксона. Оскорбленное тщеславие. Где тебе записать диагноз? Продай формуляр.
  
  - Да иди ты.
  
  Упивающийся сарказмом Седой продолжил исследование витрин. Дойдя до кувшина с зерном он взял несколько семян, покрутил их, куснул и возбужденно завопил:
  
  - Это ж ячмень! Гном! Ты нашел ячмень и не сделал пивасик?!
  
  Я развел руками.
  
  - Никуда не годится. У тебя его много?
  
  - Пара центнеров еще есть наверное.
  
  - Отлично. Дашь мне, буду солод проращивать.
  
  Вот, и появились товары для обмена, с удовлетворением отметил я про себя. Мне тоже хотелось железные латы и обещанное новое исподнее.
  
  Поглядев на остальные товары и изрядно повеселившись над стоящим около магазина цаковским велосипедом Седой пошел инспектировать деревню дальше. Не пройдя и тридцати метров, он увидел мою дорогу.
  
  - А это что за тропинка из желтого кирпича? Куда ведет? К Гудвину?
  
  - К апачам.
  
  - К кому?!
  
  - Ну у меня тут два племени еще в радиусе пятидесяти километров. Апачи и команчи.
  
  - А вы кто? Чингачгуки? Геки и Чуки?
  
  Седой от души потешался. Его задорное настроение уже было не переломить и я сразу вспомнил свою работу в банке, где был мишенью для подобных насмешек на протяжении двух лет.
  
  - Наверное тебя это порадует, но вождя апачей зовут Гек, а команчей - Чук.
  
  Дядя немедленно сложился от хохота втрое. Он смеялся так, что казалось будто душили мопса. Седой хрипел, и икал, периодически тихонько повизгивая. Причем делал это настолько заразительно, что я уже не мог на него обижаться.
  
  - Гном, я ж щас сдохну от смеха, и некому будет землю воевать, - наконец смог выговорить Седой и хохот снова задушил его. Лука с двумя воинами стояли без тени улыбки, словно статуи.
  
  - Ладно, пойдем дальше, - сказал он наконец, вытерев рукой слезы. - Я лет десять так не ржал. Что еще тут у тебя смешного? Ты про баню что-то говорил.
  
  - Баня есть. Но давай сначала плотину покажу.
  
  Водяное колесо привело Седого в завистливый восторг. Осмотрев работающий механизм и привод к металлургам он пожал мне руку.
  
  - Вот это ты реально круто сделал. У меня чертова туча людей занято на мехах. Мои бы печечки, да сюда...
  
  - А что не так с моими печами?
  
  - Много чего не так. Понятно, почему ты еще железо не получил. С такой конструкцией полторы тысячи не достигнешь. Шлак сливаешь не правильно. И про тигли, видимо, тебе тоже не известно. Ну да ладно. Пойдем дальше.
  
  - Чего ладно? Расскажи, что надо поменять?
  
  Седой остановился и внимательно посмотрел на меня.
  
  - Гном, ты чего. Это не просто 'опа и готово'. Ты Автовазу расскажи в двух словах, как Мерседес сделать. Чего там им надо поменять. Придет время - поговорим.
  
  В кузнице мы прилично задержались, смотря как Том выстукивает бронзовые гвозди.
  
  - Способный пацан, - отметил Седой, - мне б таких десяток - год жизни бы сэкономил.
  
  Следующие полдня прошли в осмотре второй плотины, где Седой, в шутку, чуть не столкнул меня в воду. Поражаясь точности сновидения, я испытующе посмотрел на него, но ничего, кроме озорных глаз лысеющего весельчака не увидел. Несмотря на возраст, в Седом вольготно жил и паразитировал невероятный хулиган. Если про отдельных людей можно сказать, что у них в заднице шило, то у Дяди там постоянно ерзал дикобраз. Сама судьба побаивалась его выходок и для меня всегда было большой загадкой, как он прошел спецназ и остался живым. Следуя банальной логике, его должны были придушить свои уже на сборах. Но недюжая сила и умение тонко чувствовать ситуацию не раз спасали его ищущий приключений зад. Однако коньком Седого все-таки был юмор, причем весьма своеобразный. Я вспомнил как до слез смеялся над историей его первого года службы, когда Седой решил не долго думая проучить младшего сержанта, мотавшего последние месяцы до дембеля.
  
  Молодой человек был сыном какого-то местного партработника, и хоть Союз в те дни трещал по швам, отношение к мажору было соответствующим статусу его влиятельного папы. Отпрыску дозволялось очень многое. Звали баловня судьбы Никодим Преображенский, получивший, благодаря фамилии, погоняло 'профессор'. Это прозвище было, наверное, лучшей похвалой интеллектуальных заслуг будущего братка из девяностых, так как к знаниям Никодим имел ровно такое же отношение какое морская свинка имеет к морю или к свинье. Это не мешало недорослю шмонать тумбочки духов, нарушать режим и постукивать младшему офицерскому составу на коллег по казарме. Попытки общественности урезонить зарвавшегося сынка неожиданно привели к наказанию правдолюбцев, и обличенный неприкасаемостью авторитет мажора еще больше укрепился. Тонко чувствующая несправедливость натура Седого запротестовала с первого дня службы, но случая проучить негодяя, да так, чтобы это не сказалось на личном благополучии, все не предоставлялось.
  
  Если случая нет, то его следует создать, - решил Седой, и принялся заваривать дерзкий план возмездия. Для выполнения оного потребовалось заручиться поддержкой не только сержанта, которому Профессор тоже был нарывающей занозой, но и дневального, а также местного медика. Потным и измотанным после броска вечером, трое духов, перемигиваясь, обсуждали что-то очевидно радостное. Так как радость и духи - это понятия полярные, цепкий глаз Никодима мгновенно почуял возможность поживиться. После короткого обыска на свет появился шкалик спиртосодержащей жидкости, который предприимчивые солдафоны во главе с Седым где-то ловко умыкнули. Реквизировав добычу, Никодим уединился в каптерке.
  
  Дальнейшие события развивались уже не сходя с рельс четко прописанного сценария. В районе пяти утра, употребившего спиртное Преображенского, бережно, словно труп вождя, перенесли из кубрика по взлетке в Ленинскую комнату. Внутренняя часть окна была заботливо законопачена байковым одеялом и покрыта двумя слоями брезента. Такая же светомаскировка постигла дверь. Ни один луч света не мог теперь проникнуть в храм досуга и отдыха советского солдата. Казалось бы, на этом этапе шутку уже можно было считать удавшейся, но злой гений Седого шагнул, как свежая пешка, сразу на два поля вперед. Рядом с дремавшим в алкогольном паре Профессором стоял сержант и трое вчерашних обладателей шкалика. На стульчике, под портретом хитро прищуренного старика Крупского, ждал своей очереди служитель Гиппократа.
  
  На голове у каждого шутника красовался ПНВ-57Е, хоть и делавший их похожими на персонажей звездных войн с планеты Набу, зато позволяющий видеть в этой кромешной тьме.
  
  - Рота подъем!, - закричал дневальный привычным голосом.
  
  Седой и сотоварищи принялись издавать привычный шум одевающегося в полупроснувшемся состоянии бойца, в то время как Никодим сладко потягивался.
  
  - Преображенский, тебя подъем не касается? - подал голос сержант, - А ну быстро оделся и встал в строй.
  
  Профессор испуганно хватал воздух руками, пытаясь стянуть невидимые покровы.
  
  - Что за танцы, ефрейтор? Встать я сказал! - еще раз окрикнул его сержант и Никодим вдруг понял, что запахло бедой.
  
  - Рота построена, - отчитался дневальный, чем еще больше добавил паники копошащемуся на кровати защитнику родины.
  
  - Я ничего не вижу, - дрожащим голосом пролепетал вчерашний повелитель слонов и духов
  
  - Что значит не видишь? И меня не видишь? - Сержант подошел, и легонько пнул по свисающей с кровати мясистой ноге.
  
  Ослепший нащупал форму подошедшего и тут же хлестко получил по рукам.
  
  - Отставить! Почему бухлом пасет? Что пил?
  
  - У парней вчера забрал, - чуть не плача пролепетал Никодим, - я правда ничего не вижу!
  
  - Мартынов, позови доктора. Живо! А ты лежи, - сказал сержант ловящему невидимых мух мажору, - сейчас посмотрят тебя.
  
  Солдат изобразил убегающий топот ног, и через долгие три минуты, пришел черед второго акта и на сцене появился доктор.
  
  - Пил? - коротко спросил он, глядя на перепуганное лицо в окуляры прибора ночного видения.
  
  - Пил, - раскаяно ответил больной, - совсем немного. Мерзавчик один.
  
  - Ну вот поэтому не сдох, а всего лишь ослеп. Сивухи наглотался, - резюмировал штабной эскулап.
  
  - И что теперь, доктор? - взмолился Профессор, - как же я служить дальше буду?
  
  - Как как. На ощупь, - беспристрастно рубил диагноз медик, в то время как Седой и однополчане, закрыв подушками рты, старательно подавляли смех.
  
  Незрячий застонал и бессильно упал на койку. Его молодые глаза еще не рассмотрели белый свет настолько, чтобы навсегда погрузиться во тьму. Но коварный целитель не спешил. Лишь вдоволь натешившись муками товарища Преображенского он показал страдальцу тонкий лучик надежды.
  
  - Можно попробовать одно лекарство, - задумчиво сказал он.
  
  В зеленоватом монохроме все отчетливо увидели раскрытые, как у долгопята, глаза Профессора.
  
  - Давайте попробуем, доктор, - взныл он, - пожалуйста.
  
  - Там побочные эффекты. Обычно этим не лечат. Но иногда помогает, - черный лекарь задумчиво зашагал по комнате, - нет, не возьму на себя такой риск.
  
  - Доктор! - слепец гулко свалился с кровати и встал на колени, - доктор!
  
  - В общем смотри, - сказал врач и тут же осекся, - точнее слушай. Дерево вариантов такое. Либо зрение возвращается, либо нет. И в каждом случае может случиться побочка. Либо дристать будешь дня три, либо...
  
  Больной внимал лейб-медику с замиранием сердца. За то время, что он был слепым, он уже, казалось, мог слышать движения губ.
  
  - ..либо любить больше не будешь Никогда. Решай сам.
  
  Плечи Никодима опустились. Менять потенцию на зрение причем без гарантии - это был сложный выбор. И все же марксисткое воспитание решило принести грешноватый орган на алтарь спасения.
  
  - Давайте, - глухо сказал он.
  
  Доктор взял заготовленный шприц.
  
  - Перевернись. Штаны приспусти. Укол сделаю.
  
  - А это не больно? - неожиданно спросил шедший к исцелению.
  
  - Если мозг не задену - не больно, - сухо пошутил бывший санитар и воткнул иглу в левую ягодичную мышцу. Двойная доза слабительного перекочевала в плоть Профессора.
  
  Наблюдавший за лечением Седой активно жестикулировал, показывая два пальца. Доктор отрицательно замотал головой. Тогда главный виновник затеи сам взял резервный шприц и по ограничитель всадил ее в правую часть зада ефрейтора Преображенского.
  
  - Мама! - тихонько позвал пациент, принимая в себя еще две порции снадобья.
  
  - Теперь лежи, головой вниз. В подушку уткнись. И глаза зажмурь, чтобы кровь приливала лучше. Мы кровать потрясем. Так лекарство быстрее всосется.
  
  Вонзившийся в подушку солдат был перенесен на первоначальное место. Рота уже была на плацу и рядом со стремительно поправляющимся больным остался лишь главный по здоровью.
  
  Через полчаса, изнемогающему от позывов воину было разрешено приоткрыть глаза и проследовать в туалет. Счастье Никодима вплотную граничило с безумием. Помимо вернувшегося зрения он получил всего лишь селевое по мощности расстройство, казавшееся однако лучшим из того, что случалось с ним в жизни.
  
  Шкодливый шлейф тянулся за Седым всю его военную карьеру, заставляя неподготовленные сердца поднимать давление до жирафовой планки. Старательный летописец издал бы не один том о его похождениях, но такового хрониста судьба, увы, не предоставила, вместо этого бросая Дядю, словно спелый одуванчик, из одной военчасти в другую. Продолжив службу Родине и после армии, Седой чудом избежал гибели, пройдя первую чеченскую. Из его десантного отряда целыми вернулись лишь двое, поэтому вдоволь нахлебавшись войны Седой завязал дуло автомата тугим узлом и отправился пытать счастья на гражданке. Закончив институт и устроившись, как он сам говаривал, в юридическую контору, консультирующую олигархов по различным оффшорным вопросам, Дядя по-пожарному быстро полез по карьерной лестнице, винтовые ступени которой привели его в конце концов в банк. Где он и нанял меня, как подающее надежды молодое дарование.
  
  Спустя много лет дарование демонстрировало Дяде чигирь и двух ослов, крутивших привод. Животные обратили Седого в упоительное изумление. На подобные штучки завоеватель планеты не отвлекался и теперь, судя по всему, хотел с моей помощью совершить мощный прогрессивный рывок.
  
  - Надо будет у тебя пару осликов взять, - потирал он бритый подбородок, - будут шатер мой таскать. Удобно.
  
  Я не комментировал. В моей голове уже давно комбинировались пакеты товаров и услуг, попадающие под торговлю. Осталось лишь правильно выйти на разговор.
  
  ***
  
  Вернувшись в лагерь мы заметили Быка. Я подозвал его, и лично представил Седому.
  
  - Хорош, - одобрительно отозвался он, - я его еще в первый вечер заметил. Силен небось?
  
  - Круче нет, вроде, - похвалился я, довольный высокой оценкой.
  
  - А ну ударь!
  
  Седой подошел к Быку и стоял прямо напротив него. Они были примерно одного роста и наверное схожего веса. Но если Бык был похож на волосатую гору, мрачно взирающую из под косматых бровей, то Седой напоминал древнерусского витязя, глядящего на супостата с ироничной издевкой.
  
  - Давай, - повторил он, смотря Быку прямо в глаза, - бей!
  
  Я уже открыл рот, чтобы прекратить это показательное выступление, когда дикарь резко выбросил руку вперед, целясь в лицо. Седой легко нырнул вниз, схватил Быка за пояс и приподняв потерявшую равновесие ногу, бросил на землю. Поверженный туземец грузно рухнул на спину, подняв завесу сухой желтой пыли. Не ожидавший такого исхода громила вскочил и, наклонив голову, бросился вперед.
  
  - Хватит!, - закричал я, но было поздно. Дядя, словно тореадор, элегантно отошел, пропустив несущийся центнер мяса и толчком ноги снова уложил Быка в пыль.
  
  - Из большой тучи малая капля, - пробормотал Седой и уже громко добавил: - тренировать тебе надо своих бойцов, Гном.
  
  - Хватит! - еще раз крикнул я, глядя на готовящегося к новой атаке Быка, - ты его все равно не победишь. Через три дня у нас игра. Дядя выставит свою команду. Там и поглядим.
  
  Бык огромным усилием воли заставил себя не начинать новый штурм. Седой удовлетворенно скалился.
  
  - Че за игра? Имей ввиду, для мудреных забав мои гоблины не годятся. Если шахматы - скажи сразу. Я сдамся.
  
  - Не волнуйся. Справятся. Что-то типа гандбола. Пойдем перекусим сначала и покажу.
  
  ***
  
  На поле подопечные Быка сытно кормили ворота команды Ахомита. Не понимая, за что их так зло гоняет тренер, парни выкладывались по полной на рядовой тренировке. Дядька Черномор и блестящие на солнце тридцать три богатыря с живым интересом взирали на летающую по полю кожаную дыню.
  
  - Смысл ясен. Готов сразиться, - заключил Седой буквально через минуту наблюдений, - с меня две команды.
  
  - Хорошо. Только ты сам не играешь, - предупредил я
  
  - А ты даешь мне два дня на тренировку, и не подглядываешь. Чтобы в радиусе двухсот метров никого не было.
  
  - Заметано. Тогда в воскресение, двадцать второго будет матч.
  
  - Двадцатое второе - вторник, не путай меня, - буднично ответил Седой на мой завуалированный подкол. И это было сказано так просто, словно на столе лежал календарь.
  
  - Почему вторник?, - удивился я, - Все аккуратно подсчитано. Воскресение.
  
  - Потому что ты два високосных года пропустил, балда. Так что играем двадцать второго во вторник. Кстати столько двоек должны намекнуть тебе на твои шансы на подиуме. Все сходится.
  
  - Еще посмотрим, - зло ответил я. Седой опять меня умыл и эти маленькие выходки выводили из равновесия.
  
  ***
  
  Вечером я оставил работяг немытыми, растопив баню под нас. Перед водными процедурами мы прилежно уничтожали богато накрытый стол.
  
  - Обычно со мной пять парней париться ходят. Не против если присоединятся?, - жуя лепешку с сыром спросил я между делом.
  
  Седой посмотрел на меня как на юродивого.
  
  - Из копытца попил что ли? Или питекантроп укусил?
  
  Я не понимал, шутит он или нет. Седой же наклонился и глядя мне в глаза, сочувственно, словно душевнобольному, продолжал:
  
  - Ты чего, князь. Кто ж холопам нагой зад то кажет? Ты здесь Кава или консультант по изобретениям?
  
  - Это мои лучшие генералы. И кузнец, - смущенно оправдывался я.
  
  - Да..., - откинулся в полумрак Седой, - дожили. Такими темпами они права геев начнут защищать. А тебя свергнут. Тайным голосованием.
  
  - Не, ну а что, мне одному в баню ходить?
  
  - Уж лучше вшей кормить, чем мыться с кем попало, - со вздохом ответил он, - Ладно. Забей. Пойдем, пропастеризуемся. А то я моюсь не чаще Бастинды.
  
  Дядя встал и направился к выходу.
  
  - Да... и кузнец нам не нужен, - добавил он, выходя из дома.
  
   Глава 7 (короткая, но читать ее надо вдумчиво)
  
  Завернувшись в заячьи пледы мы смотрели на далекие звезды. Чай был давно выпит и теперь мы просто молчали в ночное небо.
  
  - Леха, ты веришь в Бога?, - вдруг спросил я его, сам удивившись своему голосу.
  
  - С ума сошел? Я же комсомолец, - в ту же секунду ответил мне плед. Седой накрыл мокрую голову и теперь напоминал монаха капуцина.
  
  - Как считаешь, что он обо всем этом думает? - не обращая внимания на ерничество продолжал я, глядя на песочные часы Ориона, - он же должен быть в курсе?
  
  - Я вот другое думаю, - будто не слыша вопроса сказал голос из под капюшона, - вот зарежет тебя Тыкто и попадешь ты в рай. А там вокруг глупые необразованные души, не знающие даже таблицу умножения. Ты же там с ума сойдешь.
  
  - С чего ты взял?, - я попытался заглянуть в темноту мантии, - А ты?
  
  - Я.. Я то точно к чертям попаду. Там не до бесед. Только успевай шкворчать да вертеться. А вот про тебя интересно поразмышлять.
  
  - Да ну, бред какой-то.
  
  - Почему бред? Ты же питаешь надежду на вечное бытие?
  
  - Ну..
  
  - Да можешь не отвечать. И как ты себе его представляешь? Что ты вот такой же молодой, красивый и голенький, сидишь где-то на облаке и теребишь мандолину?
  
  В такие моменты Седому лучше не мешать, - подумал я. Посмотрим куда вырулит.
  
  - А вокруг тебя почесывают блох умершие за последние двести тысяч лет праведники. Причем большинство из них в алфавите имеют всего две буквы. Ы и А. Представляешь какой звездой ты там будешь?
  
  - Ну это же не так в лоб, наверное, - не выдержал я.
  
  - А как? С какого момента заблудшие души должны собираться вместе и порхать? Ведь проблема то, к которой я тебя подвожу, гораздо глубже.
  
  Седой скинул с себя капюшон.
  
  - Я ж тоже считаю, что по ту сторону что-то есть, хоть и воспитывался на принципах ленинского материализма. Но если начать прокручивать назад, то выходит что душа, например, моего Пятницы ничем не хуже твоей. Прошло то, по историческим меркам, какие-то десятки тысяч лет. Пшик в глазах вечности. А значит, что и жующие своих сородичей пращуры тоже, в общем-то, должны иметь возможность попасть в свой человекообразный рай. Ты понимаешь, да?
  
  - Хочешь сказать, что мы так до амебы отмотаем?
  
  - В точку! А значит что пыльный лопух, который заварила твоя заботливая скво нам в чай, и вымытый ты - имеете равные шансы теребить мандолину.
  
  - Что ты пристал то со своей мандолиной?
  
  - Выражение нравится, - довольно сказал Седой, - и откинулся на лежак, снова накрывшись с головой пледом.
  
  - Ты напоминаешь мне семиклассников, гадко смеющихся над словом сексот, - буркнул я.
  
  - Лучше про бессмертную душу свою скажи. В каком виде ты архангелов встречать планировал?
  
  - Ну, может там просто толпа. Такие, какие есть. Мы же живем среди лопухов и дикарей. И там все собираются в том виде, в котором были.
  
  - Отлично. Просто отлично. А профессор, который за пару лет до отбытия в лагерь мандолинистов впал в маразм и теперь капает слюной - он там в каком виде будет? Или можно засэйвиться на каком-то этапе?
  
  Я задумался.
  
  - Да нет, пожалуй нельзя.
  
  - Тогда, принимая во внимание грядущую вечность, надо помирать молодым. А то как ты старенькими дряхлыми руками..
  
  - Если еще раз про мандолину скажешь - я спать уйду.
  
  - Видишь, и говорить не нужно. Ты сам все понял. В общем вот тебе первый круг проблемы для подумать. Как решишь - дам новую загадку.
  
  - То есть существует решение?!
  
  - Конечно, - широко улыбнулся он в ответ и подмигнул двумя глазами.
  
  Седой поднялся и принялся надевать сохнувшее на камнях исподнее.
  
  - Как в анекдоте. Пошли два философа в баню. Заодно и помылись, - Седой оделся и завязал шнурок на стальной жилетке, - Представляю, как бы органично вписались в этот разговор твои кореша.
  
  - Ладно тебе. Не начинай. Понял я.
  
  - Прогрессируешь на глазах. Похвально. - Седой еще раз сосредоточенно посмотрел в черное небо, запрокинув голову. - Пойду в свой шалашик, покимарю. С легким паром.
  
  И он ушел, оставив меня наедине с бездонным космосом, из которого многозначительно глядели усопшие души лопухов и остальных детей эволюции.
  
  ***
  
   ***
  
  Глава 8
  
  Наступило воскресенье, которое в календаре Седого именовалось вторником. К игровому полю стекались густые ручьи жадных до зрелищ туземцев. Поглядеть, как будут биться воины, покрытые чешуей, желали многие.
  
  - Мы так и не решили, на что играем? - Раздался глас Седого у меня за спиной
  
  - Обязательно на что-то? Сам факт победы тебя не устроит?
  
  - Факт домой не отнесешь. Ты сам то что хочешь?
  
  - Костюмчик, как у тебя. Металлический, - мечтательно сказал я, - и белье.
  
  - Латы и труселя значит. Заметано. Это если твоя команда победит. А если моя - то отдай мне свою скво.
  
  - Пхо. Ты с ума сошел. На нее играть не буду, - я обиженно скрестил руки на груди.
  
  - Погоди, Гном, у тебя же шесть команд выйдет. А у меня всего две. Шансы три к одному.
  
  - Все равно. Выбирай что-то из вещей.
  
  - Ладно. Тогда не навсегда, а на пару месяцев. Научит моих теток чаи заваривать да кролика фаршировать и домой. А я твоему Быку и Тыкто еще латы выкрою.
  
  Я задумался. Соблазн был, конечно, велик. На нашей стороне опыт и число команд. Против - темные лошадки Седого.
  
  - По рукам?
  
  - Нет, - решительно ответил я, - она мне жизнь спасла. На нее играть не буду, хоть всех нас в броню обряди. Думай, что еще тебе отсюда нужно.
  
  - Вот строптивец. Ладно. Давай двух ослов тогда, животновод.
  
  На том и порешили.
  
  Жеребьевку впервые провели по честному. Единственное условие, чтобы две команды Седого не встречались друг с другом раньше финала. Перед самой игрой пятнадцать человек сняли латы, оставшись в холщовых повязках и сразу напомнивших мне картинки с египетскими рабами. Я уж было подумал, что Седой оставит их бегать в амуниции. Вторая команда была построена тут же, но железо с себя не сняла. Воины стояли стройным рядом, сжимая копья. Все-таки Дядя не может расслабиться даже тут.
  
  Первая команда схлестнулась с подопечными Ахомита. Как и ожидалось, Седой не напрасно провел два дня в изнурительных тренировках. Его ребята отлично уходили от столкновений, упрямо продвигаясь к воротам соперника. Игра в пас получалась слабая - все-таки опыта дальних бросков и ловли мяча у игроков не было. Зато команда отлично организовывала коридор взявшему в руки мяч. К атакующему мгновенно подскакивали два бойца, грудью отражающие все попытки приблизиться к человеку с мячом. После формирования подобной тройки вся надежда была только на вратаря. Игроки Ахомита, обескураженные новой тактикой, разваливались как намокший рис в суши. Уже во втором тайме все было кончено.
  
  Седой взирал на бой с видом Ганнибала у Тразименского озера. Игра, похоже, шла по намеченному плану. Повернувшись, он подмигнул мне, а затем, и стоящему рядом Быку. Костяшки на сжатых кулаках громилы побелели.
  
  Тем временем сыгравшие витязи снова облачились в латы, и на поле, раздевшись, вышла новая пятерка. На этот раз против одной из команд Гека. Через минуту выяснилось, что Седой не стал баловать нас разнообразием тактик. Мячи под охраной монотонно перемещались в ворота соперника. Видя, куда все катится, я подошел к деморализованному Геку и предложил поменять стиль игры.
  
  - Попробуй притормозить бегущих, и нападай сзади.
  
  Второй тайм прошел уже без явного преимущества со стороны Дяди. Тройка стала давать сбои, все реже добегая до наших ворот. Гек подтянулся и проигрывал уже 7:5. Все должно было решиться в третьем периоде.
  
  Седой заметил перемены в игре и еще не дожидаясь окончания второго времени отправился к готовящимся выйти игрокам. Отдав новые вводные он вернулся на трибуны.
  
  - Сливаем воду, Гном?
  
  - Посмотрим. Ты в полуфинале на Быка налетишь, а он такие команды как первая на завтрак ест.
  
  - Уверенность - это хорошо, - со снисходительной иронией отметил Седой, - Кстати, мое предложение сыграть на Пхо еще в силе. И полные карманы карамелек насыплю. Соглашайся.
  
  Я посмотрел на Пхо, стоящую в рядах зрителей. Она действительно выделялась среди остальных. Аккуратная, хорошо одетая, в украшениях. Сколько ей, интересно? Двадцать два, может чуть больше? Седой тоже оценивал девушку придирчивым взглядом. Неожиданно я понял, что дело тут не только в обучении по завариванию чая. От этой мысли мне стало противно.
  
  - Нет, - я еще раз подтвердил свое решение, - Даже если дашь фору. Нет и всё.
  
  Седой молча похлопал меня по плечу. Начинался третий период.
  
  В последней пятерке против нас была элита. Бойцы были выше, бегали быстрее и защищали мяч значительно сильнее. Несмотря на все старания, Гек проиграл со счетом 10:8. Нужно было что-то менять.
  
  Попросив капитанов не выкладываться в четвертьфинале, дабы сохранить силы на команды Седого, я оставил консультации до того, как определятся победители во всех парах. Билась первая команда Чука с воинами Тыкто и Бык с еще одним составом команчей. Никто не хотел вылетать сейчас. Желание наказать заносчивых новичков ярким пламенем горело в глазах у всех, и особенно у моих генералов. Это означало только одно. К полуфиналу мы подойдем изрядно измотанные.
  
  Я не ошибся. Победив команчей, Бык и Тыкто все же вывели своих подшефных на финишную прямую, но вид победителей удручал необыкновенно. Пока витязи Дяди Леши копили силы сидя на бревнышках, мои дикари рвали последние жилы. Я заметно погрустнел.
  
  - Это хорошо, что они у тебя такие честные, Гном, - я вздрогнул и обернулся. За спиной стоял преисполненный сарказма Седой, - я уж думал договоритесь. А они вон что. Как моряки Магеллана по возвращении. Что делать то будешь?
  
  - Выигрывать, - коротко ответил я, - извини, мне нужно перетереть со своими.
  
  Собрав Тыкто, Быка и их команды, я пытался найти верную игру несмотря на истерзанный материал. Надо бить в слабое место, и мне казалось, что я нашел его.
  
  - Хватит болтать, начинаем! - раздался бас Седого. Как же ему не хотелось давать моим даже лишней минуты для отдыха.
  
  На поле вышла самая отдохнувшая пятерка из обоймы Тыкто. Мне во что бы то ни стало нужно было забрать уверенность противника и передать ее своей команде. И вот, матч начался. К удивлению соперника, мои бойцы не мчались на прорыв, а стали играть в длинный пас. Точные передачи заставляли дядиных воинов метаться по площадке, не имея возможности заполучить мяч. Перегнав подобной игрой в 'собачку' людей на правую половину поля, мы дали далекий но точный пас влево и не встречая сопротивления игрок понесся к воротам. Обманный удар в нижний угол и гол в верхний - открыли счет.
  
  Трибуны взорвались одобрительным гулом. Этот мяч стоил партии. Розыгрыш, длившийся несколько минут, создал гигантскую психологическую брешь, через которую рекой вытекала уверенность Седого в победе. Теперь главное все сделать аккуратно. Не отдавать мяч и ждать подходящего момента, совершая двадцатиметровые пасы. Противник стал выдыхаться. Последние пять минут прошли в почти полном отсутствие беготни - соперники просто пытались закрывать моих игроков, которые не гнушались трусливой по мнению Седого тактики - отдать мяч своему вратарю. Период окончился со счетом 4:1 и полным моральным доминированием над тактикой Дяди.
  
  Опыт обманных ударов, длинных и метких бросков - это было то, чего так не хватало нашим новичкам и чем мы в полной мере воспользовались. Победив со счетом 10:4, команда Тыкто ушла с поля под штормовой рев толпы. Следующий матч закончился еще большим разгромом и Бык, по моему, впервые в жизни улыбнулся. Седой подошел ко мне и пожал руку.
  
  - Молодец, стратег. Разделал ты меня. Поздравляю.
  
  Я ждал обиды, злобы, ехидных ругательств, но вместо этого получил искренние поздравления и дружескую улыбку. Седой умел проигрывать.
  
  Досмотрев финал, в котором ожидаемо победил Тыкто, я поздравил победителей. На удивление, к нам с трибун подошел Седой, и вручил вождю короткий, с длиной лезвия не больше ладони, стальной кинжал. Тыкто вопросительно посмотрел на меня, и я показал кивком, что подарок стоит принять. Нож был много прочнее и острее наших поделок. Такому гостинцу позавидовал бы даже я.
  
  С помпой отпраздновав победу наших, я решил выйти на разговор о торговле. Так как ужина при таком банкете не планировалось, я предложил Седому пройтись и мы побрели в сторону большой плотины, подальше от посторонних ушей.
  
  - Ты по поводу своей бессмертной души решил посоветоваться? Или размер доспехов обсудить? Если второе, то не переживай. Подберем подходящего мальчишку на манекен.
  
  - Да ну тебя. Я про наши товарно-денежные отношения хочу поговорить. Составить список что тебе нужно, ты скажешь что у тебя есть, определим цены и начнем торговать.
  
  - Дело говоришь. Только за цены я бы не парился \. Мы же молочные братья у нашей мамы современности. А какие могут быть деньги у родственников?
  
  - То есть?
  
  - Ты правильно сказал, надо определить что кому нужно и поменяться этим.
  
  - Например мне нужны трусы и я меняю их на двух ослов?!
  
  - Нет. Ты пишешь набор, что тебе нужно. Реально. Не отмораживаясь. И я пишу такой же список. Котел на котел, понял?
  
  Надувательством каким-то попахивает, решил я.
  
  - Давай тогда этот список сначала напишем. Я так не могу, не глядя.
  
  - Эх ты. Барыга. Ну давай прям здесь, что ли и начнем. Возвращаться лень.
  
  Седой сел на землю, взял острый камень, и раскроил лежащую перед ним землю пополам.
  
  - Тут твоя колонка. Я пишу: Доспехи, 1 шт., Труселя 1 шт., - или парочку?
  
  - Вообще-то это ты проиграл сегодня, можешь не писать.
  
  - Ну какая разница. Тебе ж это надо. Считай караван в дорогу собираем. Итак, что еше?
  
  - Давай конфет твоих, килограмма два. Можно?
  
  - Отчего ж нет. Записал. Дальше?
  
  - Хрен еще хочу, и лук. Килограмм по десять каждого, чтобы на рассаду.
  
  - Хрен получишь. В смысле не дам. Ты ж его начнешь выращивать и что я потом менять буду?
  
  Я аж вскочил.
  
  - Нормально ты придумал! Кто только что про братьев то соловьем пел? Тогда тебе тоже хрен а не зерно.
  
  - Ладно, шучу, шучу. Записал твои корешки. Еще что будете заказывать?
  
  - Давай ты теперь свое пиши. Интересно, какие у тебя аппетиты.
  
  - Аппетиты у меня огромные. Сам знаешь, - Седой похлопал себя по пузу. - Ячменя сколько дашь?
  
  - Я говорил, у меня пара центнеров осталось. Килограмм тридцать, пожалуй, дам.
  
  - Гном, Гноооом, - протянул Дядя, - Я ж тебя потом пивом буду угощать. Да после баньки. Дай хотя бы сотню.
  
  - Окей. Только тогда с тебя латы для Быка и Тыкто. Полный обвес. С юбочкой, как у тебя, на руки и шлем.
  
  Седой отложил камень.
  
  - Ты давай не борзей, коммерсант пещерный. Сравнил семьдесят кило ячменя и латы.
  
  - Так я доплачу. Посчитаем сколько часов у тебя на изготовление уходит, и разницу деньгами добьем.
  
  В ответ я получил взгляд, полный брезгливого презрения.
  
  - Оловянными кружочками доплатишь? И что я из них потом? Пирамидки буду складывать?
  
  - Почему, - обиделся я, - будешь расплачиваться за товары. Ты сам видел - на рынке можно купить что хочешь. Цены все фиксированные.
  
  - Это кем они фиксированные? А если я все твое зерно скуплю? Ценник сразу до небес взлетит.
  
  - Так ты не покупай все. Это же экономика.
  
  - Нет, дружище, это не экономика. Это эмиссия твоих фантиков в оловянном обличье. Ты считал сколько у тебя себестоимость монеты в сто рублей?
  
  - Чатлов, а не рублей. Нет. Не считал, но ниже, конечно, чем сто.
  
  - Ну вот ты сам и ответил. Поэтому оставь чатлы для своих игр.
  
  - Так я не понял, латы я могу на что-то поменять?
  
  - Можешь. Пхо дай мне на пару месяцев.
  
  - Леха, ты достал уже, правда.
  
  - Муки тогда хочу. Я видел амбарчик. Намолол ты прилично. Делись давай.
  
  - Вообще я муку на железо хотел у тебя поменять. Ручной труд все-таки. По сложности как металл.
  
  Седой задумался, что-то прикидывая.
  
  - Пойдет, - наконец ответил он, - Только без твоих заморочек с ценой. Просто - один к одному по весу. Я тебе в брусочках железяк притащу в следующий раз. Килограмм на пятьдесят.
  
  - Хорошо. Тогда как притащишь - муку и отдам.
  
  - Гном, ты не на выборах, не обманут. Я у себя взвешу. Чего затягивать то. И обратный караван сразу запущу. У тебя через дней десять после моего ухода все уже будет.
  
  Я почувствовал себя неловко.
  
  - Извини. Конечно я тебе доверяю. Чего у нас в итоге получается?
  
  - Пхо, значит, не дашь?
  
  Я не ответил, скрестив руки на груди.
  
  - Да не злись ты. Ишь, засопел ежик. Значит с тебя: сто кило ячменя, пятьдесят муки, двух ослов, меди еще дай килограмма два. Звездочки на погоны наделаю. Мыла кусков пять. А я тебе в ответ пятьдесят кило железа, пару кило леденцов, исподнее с доспехами и по десять кило хрена и лука.
  
  - А доспехи для Тыкто и Быка?
  
  - А Пхо?
  
  - Седой! Ты задрал!!
  
  В ответ мне было лишь добродушное ржание.
  
  - Как же я соскучился по твоей раздражительности, Гномяка. Тогда пока на этом остановимся. Для первого раза хватит.
  
  Получив дружеский шлепок по спине, я отправился обратно, подгоняемый шутками Седого. Он действительно умел выводить меня из себя, достигнув в этом высочайшего мастерства. На следующий день, к великому удовольствию Тыкто, гости начали собираться обратно. Подготовив товары для обмена мы выдали воинам большие горшки с мукой, нагрузив двух ослов тюками с ячменем.
  
  - Когда снова в гости? - Я уже две минуты тискал одетого в сталь Седого, прощаясь как на фронт, - может останешься?
  
  - Ты эти сантименты брось. Месяца через два-три тебя навещу. У меня дел немеряно. Поход в сторону Ростова намечается. Повезет если - начну уголь каменный оттуда таскать. Потом, осенью, в планах на юг сходить, через Грузию в Турцию, может даже до Персии. Хочешь - присоединяйся. Фиников найдем. Павлина поймаем.
  
  Я обернулся, и посмотрел на своих дикарей, стоящих нестройной стеной.
  
  - Давай в следующий раз придешь - обсудим про финики. Не затягивай, только. Это была лучшая неделя в моей жизни.
  
  Седой схватил меня за затылок и прижал голову к своему лбу.
  
  - Не кисни, Гном. Изобрети лучше что-нибудь полезное. Будь здоров!
  
  Махнув на прощание рукой в сторону плотной толпы туземцев, Дядя Леша отбыл сопровождаемый прямоугольным строем рыцарей и двумя навьюченными ослами. Через пятнадцать минут они окончательно скрылись из виду. Все стало как раньше.
   И в то же время все стало совсем под другому.
   ***
  Глава 8а
  
  Что-то изменилось внутри. Обретение друга из из нашего времени сделало пребывание в этом мире совсем другим. Куда-то ушла щемящая безнадежность и тягостное уныние, зато появилась философская задумчивость и желание побыть одному. В Тыкто словно в лакмусе отразились все мои перемены. Появившийся Седого заняло огромную часть моей жизни и мыслей, вытолкнув оттуда всех остальных. И вождь это отлично чувствовал. По отношениям пробежал подвальный холодок. Дикари стали казаться мне пустыми и неинтересными. Я жил ожиданием возвращения Седого, смотря на остальное сонным безразличием.
  
  В следующее воскресение я отказался от посещения бани под каким-то надуманным предлогом. Мысль, что я весело хлещу веником голого дикаря уже казалась мне нелепой. Доисторическая мизантропия пустила метастазы и бурно развивалась.
  
  Через тринадцать дней пришел заказанный товар. Все было на месте, за исключением доспехов. - Логично, их же еще надо выковать, - объяснил я себе, и перенес леденцы и хрен к себе домой, а железо в кузницу. Доставленный металл меня обескуражил. Слитки не ковались, рассыпаясь при сильных ударах. Попытки нагрева также не принесли успеха - хрупкость не исчезала. В итоге я расплавил слиток в своей печи, получив новую непрочную болванку, в которой металл был сильно перемешан со шлаком. У меня в руках было обещанное железо, но что с ним делать - я не понимал. Промучившись неделю, я сложил слитки в кузнице и стал ждать возвращения Дяди.
  
  Снова пропустив очередной банный день, я отправился спать с ноющим чувством вины. 'Зарежет тебя твой Тыкто', вспомнились почему-то слова Седого. Что ж. Если так дальше пойдет - то не исключено. Унылый Кава - мертвый Кава. Как же побороть эту нахлынувшую надменность? Проворочавшись в самокопаниях до утра, и разрыв в своей душе полчище тараканов, я недовольно уснул.
  
  Распахнув навстречу апрельскому утру дверь я с удивлением обнаружил под порогом Тыкто, сидящем на коленях. Перед ним лежала шкура, на которой красовался подаренный ему стальной нож и та самая штуковина с перьями, которую я не взял в момент нашей самой первой встречи.
  
  - Цага, - сказал вождь, и показал на дары.
  
  Я подошел и сел рядом.
  
  - Почему?
  
  - Кава получит цага и опять любить племя Тыкто.
  
  Вождь смотрел на меня наивными глазами ребенка, принесшего осколки вдребезги разбитой чашки. - Давай склеим, - говорили эти глаза. - У нас ведь есть клей.
  
  К горлу подступил какой-то сентиментальный сгусток.
  
  - Что это? - я ткнул пальцем на вещь из веточек и перьев.
  
  - Это Тыкто, - услышал я неожиданный ответ. Туземец приложил поделку к груди и после словно оторвал ее от себя, передавая мне.
  
  Я получил в распоряжение чучело души, отвергнутое ранее. Душа была растрепанная, несуразная и примитивно скроенная, но оттого невероятно искренняя.
  
  Приняв перьевую проекцию духа Тыкто я пододвинул к нему нож.
  
  - Это твой подарок. Кава любит племя Тыкто без цага, - и поднявшись добавил, - попроси вечером растопить баню. Давно не парились.
  
  Вождь убежал, затмевая светом счастливых глаз яркие лучи весеннего солнца. Легкий ветерок колыхал перышки на душе Тыкто и щекотал мне ладонь. Я снова любил этих дикарей. Как ни крути - почти родные люди.
  
  ***
  
  Глава 9
  
  В середине июня к нам снова пожаловал Седой. Помпезный шлем украшало солнце, сделанное из куска меди. Отполированный кружок отражал лучи настоящего светила как катафот. За Дядей шло уже три генерала и около сорока человек вооруженных солдат. Но помимо марширующих рыцарей в наш стан пришло порядка двадцати человек рабочих. Оружия у них не было. Люди шли обычным шагом, с любопытством выглядывая из-за спин своих бронированных соплеменников.
  
  За три часа до их появления я уже знал о гостях, и спешно готовил поляну. Но сборище в семьдесят мужиков меня, признаться, удивило. Я ожидал, что Седой придет в меньшем составе, чем в прошлый раз, а он, вместо этого, удвоил делегацию.
  
  Кухня принялась кашеварить с новой силой, а мы с Дядей погрузились в пучину чревоугодия, оставив осмотр тюков на завтра. Стол был накрыт на улице, и проходившие мимо жители заливали слюной тропинки, глядя как Седой складывает себе в голову еду, работая локтями словно снегоуборочная машина. Пока он ел, я примерял белье в виде семейных трусов на веревочке и льняной туники. Следом пришла очередь и долгожданных лат. Шлем сидел как влитой. Проложенный внутри мягкой кожей он удобно прилип к голове. Жаль, нету зеркала. А вот с латами я помучился. Несколько наложенных друг на друга пластин, связанных внутри кожаными ремешками и с завязывающимися на боку тесемками заставили меня попотеть, прежде чем я полностью облачился в доспехи. Железо тянуло вниз и стесняло движения. Создавалось ощущение, что ходишь в насквозь мокрой шубе. Впрочем, неприкрытым ногам ничего не мешало, а накладки на верхнюю часть руки можно было отвязать.
  
  - Ты походи так недельку, будут как родные, - пробубнил Седой, видя мои суетливые движения, - зато от всех дикарских копей и топоров защищают.
  
  - А ноги? - я задергал голыми икрами, как будто отряхивая воду
  
  - Кто ж в атаке бьет по ногам, - усмехнулся Седой, - да и потом, попробуй попади в бегущего.
  
  - Спасибо! - в десятый раз за сегодня поблагодарил я, - очень крутая штука. Только вот я не понял, как ты куешь это? Я твое железо попробовал молотком постучать - оно рассыпалось.
  
  - Давай потом. Ты баню растопил? Я ж с сюрпризом. Как обещал.
  
  - Пиво?!
  
  - Ну... на пиво это конечно похоже мало. Хотя тоже пьется. Если нос зажать.
  
  Седой махнул рукой, и стоящий около забора солдат убежал к реке. Через минуту он вернулся с двумя кувшинами, заткнутыми деревянными пробками. По бокам амфор стекали холодные капли. Судя по размеру сосудов, внутри плескалось не меньше пяти литров чего-то интригующего.
  
  - Чего смотришь, рыцарь тайного ордена? Бери стаканы, пойдем дегустировать.
  
  И мы, бренча чешуей словно ведра с гвоздями, ушли в сторону бани.
  
  Приготовленный напиток действительно напоминал пиво лишь агрегатным состоянием. В остальном это была горьковатая жидкость, практически без признаков газации.
  
  - Вот это на березовом сахаре, - Седой подливал мне в чашку новую порцию, - а то, что ты вначале пил - на диком меде.
  
  - Ммм.. Мне, кстати, первый больше понравился.
  
  - Еще бы. Он выстрадан. Пять человек распухшие ходили после того как с пчелами повоевали. Считай пьешь мед, настоянный на слезах бортников.
  
  Я живо представил сидящего на шее коллеги туземца, который словно медвежонок воровал из дупла мед, кривой лапой нагребая в пригоршни. Пчелы нещадно атаковали, выстраиваясь в боевые порядки. Мне стало смешно.
  
  - Чо ты радуешься, как дурак на качелях? - заметил мое веселье Седой, - подействовал нектар?
  
  Напиток действительно оказался хмельным. Не сильнее пива, но с непривычки дурманил как следует. Посмотрев на мое блаженное состояние, Седой снова крикнул адъютанту и к нам подтащили еще две емкости. Вечер обещал быть не томным.
  
  ***
  
  Как и ожидалось, после испития чаш с хмелем, мы приступили к чаше познания. Перед нами снова распростерлось бескрайнее небо, с расплывающимися в пьяных глазах звездами.
  
  - Я все время думал про то, что ты тогда сказал, - толкнул я клюющего носом Седого кулаком в резиновое плечо, - у меня есть кое какие мысли.
  
  - Валяй, - пробормотал он.
  
  - Ты может в речку сначала прыгнешь? А то ведь уснешь на пути к истине. Обидно будет.
  
  - Давай, давай, не умничай, - широко зевнул Дядя, - я весь ухо.
  
  - Короче слушай, что я подумал. Мы ведь живем на маленькой планетке, около небольшой, в общем-то звезды. Планета настолько идеально расположена, что немного поближе - мы бы сжарились, немного подальше - замерзли. А у нас - и Есенинская весна и Бунинская осень. Лепота, одним словом, - я похлопал себя по голому животу. Вечер был необыкновенно теплым.
  
  - И чего?
  
  - Еще я когда-то читал, что Солнечная система летит между хвостами нашей Галактики, причем где-то на ее отшибе, и поэтому на нас не падает излучение, которое должно было убить все живое. То есть тоже как бы счастливое совпадение.
  
  Седой скучающе подпер подбородок ладонью.
  
  - И тут вывод напрашивается такой. Или все на свете подгадали под человека, и Земля, по сути, является неким центром чего-то там. Или..
  
  - Или?
  
  - Или второе. У нас в Галактике сто миллиардов звезд. Даже больше. Все что мы видим, - я раскрыл руки, пытаясь обнять небосклон, - это всего-лишь ближайшие к нам звездочки. Ну там десять тире сто световых лет. При том, что наша галактика в поперечнике несколько десятков тысяч световых лет. Ты понимаешь масштаб?! Свет летит до другого края галактики несколько тысяч лет!
  
  - Да понимаю я. Ну, то есть признаю величие размеров. Понять это, конечно, трудновато, - согласился со мной Седой. Я не видел в темноте какая при этом доля иронии была на его лице, и, в надежде, что он серьезен, продолжал.
  
  - А во Вселенной - миллиарды галактик. В некоторых из них триллионы, десятки триллионов звезд!
  
  - Ты тут книжку по астрономии что ли откопал?
  
  - Да не, - отмахнулся я, - это меня в школе на этой теме клинило. Так можешь себе представить, что при таком обилии вариантов центром мироздания будет наша задрипанная планета? Как по мне - так верить в это просто глупо.
  
  - Допустим. Вывод то какой? Ты что-то про вывод говорил.
  
  - А такой, что Вселенная, вероятнее всего, населена жизнью. Самыми разными формами. Бактериями в метановых облаках или зелеными человечками на альфа-центавре. Но жизни во Вселенной полно. И меня тут осенило, - я сделал небольшую паузу, дабы создать интригу - скорее всего она повсеместно существует в виде некоторого поля. Эфира.
  
  - О как, - Седой даже приподнялся, - нормально тебя штырит. Продолжай.
  
  - То есть в текущем виде жизнь, конечно, выглядит так, как мы ее видим. Но в других измерениях...
  
  Седой окончательно перешел из полулежачего положения в сидячее. Борясь со взглядом хмурого санитара, который ощущался даже в темноте, я продолжал.
  
  - ...в других измерениях эта жизнь может просто наполнять Вселенную. А все что тут, включая нас - это просто ее след.
  
  - Просто ее след, - вкрадчиво повторил Седой, - ну ну, не останавливайтесь, голубчик. Рассказывайте поподробнее. Очень увлекательно.
  
  - На самом деле все довольно просто, - тут же в темноте промелькнуло движение. Это обрадованно всплеснул руками мой ироничный собеседник. Сон окончательно отступил, и мой монолог крайне забавлял подвыпившего критика.
  
  - представь, что есть мир, где только два измерения. Длина и ширина. Я бы нарисовал на земле палочкой, но ты все равно не увидишь, так что воображай.
  
  Мычание подтвердило, что Седой готов полностью отдаться воображению.
  
  - И вот в этом мире живут люди, в виде палка-палка-огуречик, и перемещаются они только в одной плоскости. Стена в виде линии для них уже непреодолимая преграда - должен быть разрыв, чтобы пройти дальше. И тут в этот мир приходишь ты.
  
  - Хочешь еще? - Дядя Леша протянул мне стаканчик теплого пива, - а то боюсь, вдруг топливо раньше времени закончится.
  
  Я молча взял чашечку и продолжил:
  
  - Ты имеешь невероятные преимущества по сравнению с жителями этого двухмерного мира. Во-первых, сверху видно все, не взирая на стены. Во-вторых, ты можешь бегать по этому миру, или даже подпрыгнуть, и стать невидимым. Ну, а самое главное, в этом мире тебя будут видеть, как след от ноги.
  
  - Ага. Круто. А если я сяду на землю?
  
  - То твой след в этом мире будет более скабрезным. В общем ты понял идею?
  
  - Сам придумал?
  
  - Честно говоря нет, - признался я, - еще в школе прочитал статью в детском журнале 'Трамвай'. Но моя идея более многогранна. Этот пример говорит о том, что новое измерение абсолютно непостижимо для нас, землян. Эти человечки на плоскости - им в страшном сне не придет в голову, как может выглядеть высота. Просто потому, что их мир двухмерен. А нам не приходит в голову, как выглядит четвертое измерение.
  
  - Четвертое измерение уже есть - это время. Эйнштейн придумал сто лет назад. Точнее придумает.
  
  - Ну да. Пятое измерение. Про четвертое ты правильно подметил, я еще про него скажу. Так вот, пятое измерение находится где-то за гранью нашего мозга. Это может вообще не пространственное измерение. Точно не пространственное. И понять какое - нам не суждено в силу нашей трехмерной сущности. Это как, например, медузе в аквариуме объяснять квантовую механику. Другая лига.
  
  - Пока принимается, - похоже впервые серьезно прокомментировал мои умозаключения Седой, - что со временем?
  
  - Время тоже ведь измерение. И если ты можешь взять шахматную фигурку, и перенести ее с одного поле на другое, изменив ее положение по одной из осей, то можно допустить существ более высокого порядка, переносящих твою фигурку из 2014 года в минус сколько-там тысяч.
  
  - Это у тебя фигурка. У меня - атлетический торс.
  
  - И можно представить, что Вселенная наполнена чем-то необъяснимым, из другого измерения. Темной материей какой-нибудь. Может быть даже само сознание - и есть пятое измерение.
  
  Я замолчал и, шумно глотая, допил теплое пойло.
  
  - Знаешь, Гном. Твоя теория настолько многогранна, что стремится к шарообразности. А если по сути - я подумаю. Вопросы вечности и мироздания так, с панталыку, не решаются. Но в целом интересно. Получается, что на мандолине не поиграем?
  
  Я не отвечал, размышляя над тем, что сейчас сказал.
  
  - Слушай, а ведь круто выходит. Вселенная выращивает сознание. Как некую массу. И идет по самому быстрому пути. Посмотри, с какой скоростью несется прогресс. Ну там, в нашем мире. Буквально за сто лет человек рванул вперед просто невероятно. Весь основной прогресс, от каменного века, сделали за десять тысяч лет. В масштабе миллиардов - это мгновение! Со времени рождения Христа сменилось всего 60 поколений людей. Вообще пшик. А понимаешь что такими темпами будет с человечеством через тысячу лет? Десять тысяч? Через какой-то миллион лет? Ведь миллион в рамках возраста Вселенной - секунды. Заселим всю Галактику? Оцифруем сознание и будем жить на флешках?
  
  Я взбудоражено барражировал вокруг лежаков.
  
  - Если взять некий уровень разума, находящийся на Земле, то его график относительно времени будет выглядеть как взрывная экспонента. И кто знает, к чему все это приведет...
  
  - Талибы царь-бомбу сделают и взорвут все к чертям, - сухо прервал мои рвущиеся наружу домыслы Седой.
  
  - Да ну тебя. Правда, скажи, что ты думаешь? Куда этот прогресс приведет?
  
  - А я уже сказал. Повышая мощность системы, мы повышаем вероятность, что какая-то случайность будет фатальной. Текущее голозадое общество с Землей ничего не сделает. А вот современное, 21го века, - уже может убить почти все живое на планете. Через тысячу лет - какая-нибудь ошибка в мегареакторе разнесет в лоскуты солнечную систему. Цивилизация не пройдет великий фильтр случайности и глупости. Вот что я думаю. Теперь извини, пойду проветрюсь.
  
  Прошло несколько секунд и в космической тишине раздалось звонкое журчание. Седой, покачиваясь, старательно оставлял следы в своем измерении.
  
  ***
  
   ***
  
  Глава 10
  
  Похмелье от дядиного зелья было такой силы, что на утро я был годен лишь для просеивания песка. Пришлось посвятить день праздному безделью и поверхностным разговорам с Седым. К вечеру немного отпустило и мы пошли смотреть, что привез караван с большой земли.
  
  Около бивака Седого лежали кучи товаров на обмен. Продукты были представлены традиционным хреном и луком, которые я давно съел и теперь с нетерпением ждал новых поступлений. Рядом стоял горшочек с леденцами. Тут же - совсем маленький горшок, как выяснилось с медом и еще один, с непонятной кисло пахнущей массой.
  
  - А это что? - я скривил нос от противного запаха.
  
  - Не узнал? Цэ ж дрожжи. Попробуй в тесто добавить. Или в компот из груш. Если все правильно сделаешь - должно забродить.
  
  - Угу, попробую, - сказал я и перешел к следующему тюку. К моей радости там обнаружилась длинная полоска льняной ткани, шириной в метр.
  
  - Чтобы сам себе пошил, что хочешь, - добродушно сказал Седой, - Только крои аккуратно. Эту полосу женщины месяц ткали.
  
  Я поблагодарил за царский товар, перейдя к накрытому шкурой бугру и радость немедленно омрачила огромная, килограммов на триста, куча из слитков железа, точно таких, как я получил в прошлый раз.
  
  Молча взяв одну из чушек я предложил сходить в кузницу.
  
  - Смотри, - продемонстрировал я бесформенный слиток, переданный мне в обмен на муку, - удар бронзовым молотком и вот он треснул. Такая же ерунда при нагреве.
  
  Седой взял в руки упрямый материал, повертел и положил обратно на верстак.
  
  - Все правильно. И будет трескаться. Это ж чугун.
  
  - Чугун? Так это не железо что ли? - я не очень разбирался в металлургии и чувствовал себя обманутым.
  
  - Железо. Просто в нем углерода много. Поэтому легко плавится, легко отливается, но не куется.
  
  - А копья твои? А доспехи? Они из чего?
  
  - Тоже железо. В виде стали. Углерода меньше, поэтому пластичность выше. Можно ковать.
  
  - Так я тоже такое хотел. Зачем мне чугун? - я окончательно утвердил себя в статусе простофили, отхватившего дрянной товар.
  
  - Ты сказал железо. Это - железо. Для большинства твоих поделок, инструментов и поварешек - материал что надо.
  
  - Чушь! Я его попробовал расплавить - так он со шлаком смешался. Полный отстой вышел. Крошится, хоть руками ломай.
  
  - Ты его в тиглях плавь, в чем проблема то? - и видя мой непонимающий взгляд, расплылся в улыбке.
  
  - Так ты не знаешь что такое тигли, что ли? Вот горе металлург. Делаешь из глины закрытые капсулы, термосы. Туда металл кладешь, нагреваешь и потом выливаешь, как из стакана, в формочку.
  
  - Ну допустим, - я немного успокоился, - попробую как ты сказал. Но ведь топор или кирку из чугуна не сделаешь? Расколются.
  
  - Зато мотыгу можно сделать. Засов на дверь. Ось для тачки. Чугун - мирный металл. Тебе, крестьянину, самое оно.
  
  Я задумался, переваривая сказанное и мысленно перебирая возможности использования чугуна.
  
  - Ясно. Тогда в другой раз привези обычного железа.
  
  Седой вдруг посерьезнел.
  
  - Сталь - это оружие. А я не рособоронэкспорт. Извини, но этот ресурс не продается.
  
  Я с удивлением посмотрел на него. Шутит? Торгуется? Набивает цену? Но Дядя сохранял стальное выражение лица. Похоже, что это окончательная позиция. И тут меня аж в дрожь бросило:
  
  - Ты что, думаешь я на тебя нападу?! - от мысли, что Седой меня подозревает в неверности стало тошно. Но тот ответил абсолютно спокойно.
  
  - Лично ты - может и нет. А как оно будет потом - никто не знает. Мне не нужны эти риски. Так что сталь делай сам.
  
  - Интересное кино, - только и смог сказать я. В принципе - не очень то и нужно было. И так проживу. Но подобная жесткость Седого была неприятна. Сделав максимально равнодушное выражение лица я добавил.
  
  - Ну ладно. Нет так нет. Ты от меня тех же товаров ждешь?
  
  - Да. Ячменя, как я понял, у тебя мало осталось
  
  - Верно. Но через месяц урожай. Мы суммарно не меньше пятнадцати тонн соберем.
  
  - Ну вот тогда и отдашь. Килограмм двести для начала. Муки по весу чугуна. Дай сейчас сколько сможешь, остальное - после урожая. Ткань и остальное - считай от меня подарком.
  
  - Ого, может не стоит? И потом, зачем урожая ждать. Давай я тебе сейчас деньгами отдам, а потом ты купишь что нужно.
  
  - Гном, гном... Я уже говорил, что эти красивые кружочки оставь для своих игр. Мы или договариваемся или нет.
  
  - Как знаешь...хотел тебе жизнь упростить.
  
  - Раз договорились, то приготовь все к завтрашнему утру. Да. И сыру положи своего. С маслом. Пару кило. Больше мне не съесть, испортится. А со своими холопами я все равно не делюсь, чтобы не расхолаживать.
  
  Я удивленно распахнул глаза.
  
  - Постой, ты завтра решил уехать?! На игру не останешься что ли? Я думал ты новую стратегию привез.
  
  - У меня что ни неделя, то игры. Со стратегией, тактикой и трупами. Так что разок побаловались и хватит.
  
  - Тогда просто оставайся. Два дня ж всего побыл.
  
  - Гном, поверь, не могу. Дел много. К Ростову на север сходил, так там люди злые какие-то. Не дрессируются вообще. Лагерь поставил, с Матфеем во главе. Армию пленными пополнили. Начали обживаться. И только я ушел, как через пару дней Матфей догоняет. Говорит новые бойцы ночью порезали половину наших и в лес. Беспредел какой-то...
  
  Слушай рассказ, я сразу вспомнил о наших приключениях с неандертальцами, поэтому поспешил проверить версию.
  
  - А пленные были на обезьян похожи?
  
  - Так они все на обезьян похожи, посмотри, - Седой кивнул на Ахомитовского гоцэ, удачно стащившего со стола кость и теперь улепетывающего от справедливого возмездия.
  
  - Не-е, прям конкретно должны быть похожи. На горилл. С бровями такими мощными. Шеей толстой, как у тебя.
  
  Седой потер грязной рукой свою шею, как будто что-то вспоминая
  
  - Ну да. Такие и были. И чо?
  
  - А то, что это реально отморозки. Наши их называют охэ. Они даже людей жрут. Так что никаких переговоров. Только мочить, иначе проблем не оберешься.
  
  Седой заметно погрустнел.
  
  - Ишь ты. А там, к Ростову ближе, только такие и попадаются. Что ж мне, всех перебить что ли? Кто работать будет?
  
  - Это ты уж сам решай. Но я бы не связывался. Мы месяц этих партизан ловили по окрестным лесам. Прибегут ночью, напакостят и назад в чащу.
  
  - Вот дерьмо..., - Седой с досадой сплюнул, - но ты в любом случае пакуй баулы. С утра выдвигаюсь.
  
  ***
  
  Еще до рассвета в дверь постучали огромным кулаком.
  
  - Открывай, соня. Разговор есть.
  
  Я отворил, впустив вместе с вошедшим ночную прохладу.
  
  - Что-то случилось?
  
  - Ты сядь, - показал на лавку Седой, - разговор серьезный.
  
  - А почему сейчас? Вчера нельзя было?, - спросил я широко зевая.
  
  - Вчера еще предмета не было, - Седой грузно плюхнулся за стол прямо напротив меня, сложив в замок свои пальцы.
  
  - Значит слушай сюда. Отвечать не обязательно. Пока просто впитывай.
  
  Я наклонился, повторив позу собеседника изо всех сил отгоняя сладкий сон.
  
  - Какая у меня цель ты знаешь. То, что мы встретились - очень хорошо. Это меня сильно ускорит. Но ты должен мне полностью довериться и помогать.
  
  Седой немного понизил голос.
  
  - Дальше захватывать нужно в сторону Средиземного моря. Похоже нормальные питекантропы живут южнее. Двигаться удобнее всего начинать отсюда. Дальше пойдем по берегу Черного моря, где Румыния, Болгария, потом к Босфору. Думаю за полгода при текущем военном оснащении все побережье будет под контролем.
  
  Пока все было логично. Не очень понятно только, почему это надо говорить таким заговорщицким тоном и в три часа утра.
  
  - У меня есть отставание по технологиям, особенно что касается жратвы. Зато подготовленная армия. А у тебя тут демократия, полные амбары и миролюбивые настроения. Нужно совершить перекрестное опыление.
  
  - То есть?
  
  - Говорю прямым текстом. Ты переезжаешь ко мне, устраиваешь сытый и упитанный быт. Полномочия все получишь. А я ставлю сюда нормального генерала, муштрую твоих пехотинцев и двигаюсь по побережью. В Крыму будет житница, снабжающая всю кампанию едой. У меня в Сочах - производство, сконцентрированное на металле и оружии.
  
  Я замотал головой
  
  - Стоп стоп стоп. Ты говоришь, что ставишь сюда нормального генерала. Тут же есть вожди. Чук, Гек, Тыкто. И лидеры отрядов тоже есть. Все подчиняются мне. Как твой генерал сюда впишется?
  
  Седой едва заметно поморщился.
  
  - Да. Это самый шероховатый момент. Естественно верхушку придется поменять, иначе никак.
  
  - Ты предлагаешь убить Тыкто?! - я вскочил?
  
  - Да не ори ты, - зашипел Седой, - смена уклада невозможна без смены головы. Человек десять пойдет в расход, а остальные спокойно подчинятся.
  
  - Ни за что! - перебил я, - то есть даже не обсуждается!
  
  Седой тоже повысил голос и теперь говорил в полную силу.
  
  - Я ж тебе в начале сказал. Отвечать не нужно. Просто послушай и подумай.
  
  Он снова перешел на полушепот.
  
  - Я приду месяца через полтора-два. Как урожай уберете. Тогда предметно и обсудим. Сейчас твои вопли слушать не собираюсь. Понял?
  
  Я смотрел на Седого, разглядывая явившуюся вторую ипостась его сущности. Аверс характера Дяди был ироничный и задорный, в то время как реверс был по армейски прямым и жестким. На прошлой работе я был рад, что имею такого союзника, не желая оказаться с ним по разные стороны стола и вот теперь он стоит напротив, плотно сжав губы и делает предложение на которое нельзя соглашаться, но и отказать тоже нельзя.
  
  - Хорошо, я подумаю, - наконец сказал я.
  
  - Вот и отлично, - Седой протянул мне руку и я машинально пожал ее, - до новых встреч.
  
  И выходя, обернувшись, добавил:
  
  - Ты ведь помнишь. Крым - наш.
  
  Дверь закрылась, лязгнув засовом об косяк. Я сел на лавку, пытаясь осмыслить всю невероятную глубину последствий этого короткого разговора. Небо на востоке стремительно разгоралось.
  
  
  ***
  
  Глава 11
  
  Соглашаться с предложением я, конечно, не планировал. Мне кажется и Седой это понимал. На что же тогда он рассчитывал, оставляя два месяца на размышление? Может он дает мне возможность в полной мере убедиться в неизбежности его сценария? Очевидно, что мое оружие не могло полноценно противостоять упакованным в латы бойцам. И людей у Седого много больше. Значит в лучшем из вариантов я получу пятьсот рыцарей с ультиматумом. А в худшем - всех перережут, во имя большой цели Дяди Леши. Что же делать?
  
  Первая мысль - сбежать. За три недели я уйду на пятьсот километров. Ищи меня свищи. Пара лет, и будет создан новый город. Только вот кто пойдет со мной? Я вспомнил, как тяжело переезжал Тыкто из своей пещеры всего на несколько километров севернее. Уйдут не многие, а остальные будут порабощены или погибнут. Тогда чем это лучше того, что предлагал мне Седой?
  
  Значит, надо оставаться.
  
  Я четко видел цель, которую хочу достичь. Мне нужно убедить Седого, что сотрудничество на справедливой основе принесет ему больше пользы, чем конфликт со мной. Но какие должны быть аргументы? После нескольких часов тягостных дум, я вывел следующие доводы:
  
  Первый - психологический и социальный. Седому не захочется терять меня в качестве собеседника и единственной души, которая связывает его с нашим миром.
  
  Второй - экономический. Я могу предложить ему товары с минимальной наценкой, и поднять уровень жизни в его племени.
  
  И наконец третий - силовой. Побеждать меня большим числом жертв ему вряд ли захочется. В броне у него не вся армия, да и собирать человек пятьсот по провинциям - потребует время. Осаду моего городка устраивать затратно, провизии не напасешься. Значит надо предупредить быстрый захват.
  
  Если первые два пункта будут обсуждены в разговоре, то последний - это прямое руководство к действию. Нужно защитить мой хэв. К вечеру - план обороны был готов.
  
  Резко выросла зарплата каменотесов. В день на будущие стены клали около пятисот камней, но этого было недостаточно. Не распространяясь об истиной цели своих действий, я призвал около пятидесяти человек из племени Чука для помощи в строительстве засеки.
  
  Работники валили лес, а потом складывали ветвистые бревна большим периметром вокруг нашего города. Получался естественный бурелом толщиной в пару метров. Быстро пройти через такой нельзя, а значит путающийся в елках и палках нападающий будет встречен копьем, стрелой или топориком. Беспокоило только, что засеку можно подпалить, и подождать, пока она прогорит.
  
  - Будем тушить ведрами, - сказал я сам себе и принялся возводить метровый вал между стеной и полосой препятствий. С возвышения удобно постреливать из лука и колоть копьем. Да и воду плескать на потенциальные очаги тоже будет сподручнее.
  
  Лагерь копошился, словно муравейник. Через две недели непроходимым завалом были обнесены наши постройки и слободка Ахомита. Внутрь вели несколько входов. Стена вокруг основных строений была уже в метр высотой и каждый день росла на один кирпич. Две давно намеченные башни по углам наконец были достроены. Большинство жителей делало работу не интересуясь первопричиной, но лучшие умы племени конечно требовали объяснений. Не желая сеять панику, я все-таки обозначил армию Седого, как потенциальную угрозу, правда, воспользовавшись его же формулировкой.
  
  - Если вдруг кто-то из его армии окажется плохим и решит напасть - мы должны иметь возможность защититься.
  
  Пояснив, что теперь, когда наше расположение известно другой цивилизации, нам надо быть осторожнее, я еще раз подчеркнул, что в настоящий момент Дядя является другом, и нападать не собирается.
  
  Параллельно со строительством защитных сооружений пришлось заняться и муштрой личного состава. В текущей ситуации держать оружие должны уметь все, поэтому я вынужден был выделить время на регулярные тренировки с копьем и вооружить этим оружием всех мужчин, включая гоцэ. Согласно мерам предосторожности, дом Лии был переделан под арсенал и все неблагонадежные воины сдавали копья после занятий. Не хватало еще вооруженного бунта.
  
  Вновь организованные отряды отрабатывали лишь одну, зато невероятно важную цель. Броском копья они должны были поразить лицо или шею атакующего паладина. Других слабых мест у упакованных рыцарей я не видел, поэтому не утруждал дикарей лишними тактическими упражнениями. Кузница выдавала по десять наконечников в день, и через пару недель все неслужилые люди были обеспечены двухметровыми пиками.
  
  В городе находилось около двухсот пятидесяти воинов, способных оказать сопротивление. С наскоку не возьмешь. Но двести пятьдесят мужиков это не панацея. Еще сотню можно было попросить у Чука, но только после уборки урожая. Раньше не даст.
  
  Покос вообще резко снизил производительность, отвлекая большие ресурсы на поля. Зерна должны собрать невероятно много. Команчи засеивали огромные площади, и хотя не сильно уделяли внимание технологии, зато брали количеством. И теперь почти все племя, бросив охоту и производство, подряжалось на жатву. Несмотря на несуразно большие зарплаты строителей строительство стены практически прекратилось. Хлеб захватил все силы и время. И это в тот момент, когда гроза могла нагрянуть в любой день...
  
  ***
  
   ***
  
  Глава 12
  
  В начале августа раздался крик бегущего с востока пацана, поставленного в десяти километрах на шухер. С десяток быстрых бегунов сменяли друг друга, обеспечивая хоть какое-то оповещение надвигающейся беды.
  
  - Идут!
  
  Теперь у нас оставалось не более получаса. Все ближайшие работники были спешно мобилизованы и выставлены за валом. Мальчишки отправлены к каменоломням и рыбакам с предупреждением и инструкциями. Возвращаться работникам следовало ночью и осторожно. Не известно в какой фазе отношений мы будем находиться в этот момент. На всякий случай курьеры были посланы к Чуку и Геку. Войска следовало привести в состояние повышенной готовности.
  
  Выполнив все заранее запланированные действия, я забрался на крышу своего дома, обозревая окрестности. По словам мальчишки к нам шло не менее десяти рук воинов в полной экипировке. Впрочем, он слишком боялся и торопился, чтобы делать корректные подсчеты, так что гостей могло быть много больше. Не прошло и десяти минут, как я заметил отряд Седого. Шлемы блестели на солнце, пуская во все стороны веселых зайчиков. Когда расстояние сократилось до километра, стало очевидно, что число солдат не превышало сотни. У меня немного отлегло. Силовой захват, по крайней мере этим составом, был невозможен.
  
  Пришло время обозначить свою позицию. Я спрыгнул с крыши и достал из дома заготовленную табличку. Тыкто подтолкнул паренька, стоявшего рядом с ним, показывая, что сейчас состоится его выход. Парнишка бывал уже в передрягах, но сильно нервничал, хоть и старался не подавать виду. Он схватил глиняную табличку в одну руку, а древко с куском развевающейся ткани в другую и рванул на неприятеля. Через пару минут движение остановилось. Курьер доставил Седому короткое послание:
  
  'Я не согласен. Нападешь - будем защищаться. Подходи один, поговорим'
  
  Фигура Седого отделилась от толпы и поплыла вперед. Через пять минут я уже мог разглядеть улыбку на его лице.
  
  - Иди сюда, парламентер, - крикнул он, не доходя метров тридцати до вала.
  
  Немного подумав, я спустился, и вышел через узкий проход в буреломе. В узком месте я легко перескочил речку и подошел к нему, остановившись шагах в пятнадцати.
  
  - Шлем сними, - попросил я, - мне так спокойнее.
  
  Седой взглянул на стоящих на возвышении лучников, пожал плечами и выполнил просьбу, положив шлем на землю. Я подошел еще ближе.
  
  - Нельзя было тебе столько размышлять о вечном, - с сожалением произнес Седой, - не выдержал мозг. Ты нахрена все это наворотил то?
  
  - Я против. Меня не устраивает твое предложение и я хочу договориться по другому.
  
  - Так договаривайся. К чему эта линия Мажино?
  
  - Чтобы ты понял серьезность моих слов.
  
  - Понял, понял. Страсть как серьезно. Чо ты надумал, выкладывай.
  
  - Ты выкинешь из головы идею поставить сюда своего генерала. Я останусь здесь, и буду развивать свое общество. Мы будем обмениваться вещами по оговоренному прайс-листу. И последнее - твое войско не появляется в радиусе десяти километров от нас. Ближе - максимум двадцать человек.
  
  - Все?
  
  - По основным моментам все, - неуверенно подтвердил я.
  
  - Хорошо.
  
  Седой замолчал, выжидающе смотря на меня. Я подождал несколько секунд и спросил:
  
  - И?
  
  - Что 'и'? Я сказал, хорошо. Принимается. Слушали, постановили. Дальше чего?
  
  Признаться, я совсем не ожидал подобного развития и теперь выглядел немного растерянным. Похоже, Седой именно этого и добивался.
  
  - У тебя вон там стоит сотня солдат, - я махнул рукой на ожидающее войско, - они ведь не зерно носить пришли?
  
  - Я же не знал, что ты откажешься от предложения. А если бы согласился? Кто бы план реализовывал? К тому же пришлось бы на первое время оставить контингент. Для соблюдения порядка.
  
  Звучало логично. И все-таки я не мог позволить такой ораве вооруженных людей зайти в лагерь.
  
  - За периметр не пущу. Двадцать человек, как и договорились - могут зайти. Остальные - пусть стоят снаружи.
  
  - Параноик, - коротко бросил Седой, развернулся и отправился к своим.
  
  Меня раздирало желание броситься за ним со словами, что я погорячился и верю ему. Чтобы он забыл мою подозрительность, простил меня и снова трепал по загривку, называя гномякой. Но что-то удержало. Спина Седого была уже далеко, когда я снова перепрыгнул речушку и вернулся обратно в лагерь. На всякий случай на четырех вышках сидело по двое лучников, призванных стрелять, если что-то не так. Отряды Быка и Тыкто были приведены в полную готовность и облаченные в кожаные латы посменно патрулировали территорию.
  
  Седой вернулся через час, в компании двух десятков рыцарей. Остальные разбили лагерь там, где их остановил пацан с белым флажком. Пришедших воинов я попросил снять шлемы, и оставить их, вместе со щитами около прохода в периметр. Седой отдал команду, и приказ был моментально исполнен.
  
  - А я тебе пива притащил. Лучше чем старое, - как будто разочарованно сказал Седой, держа в руках два пузатых кувшина, - жаль только, что ты старый был лучше чем сейчас.
  
  Кольнуло. Но я быстро нашел слова.
  
  - Это...Не прессуй меня. Ты знаешь почему я так себя повел. Может быть, конечно, и перегнул. Может. Но твои последние заявления и тот не терпящий возражений тон, с которым ты их произнес, не давали мне возможности поступить по другому...
  
  - Я рассказывал историю про Гену? - перебил меня Седой и поняв по моему лицу что не рассказывал продолжил.
  
  Глава 13
  
  - Работал я в одной фирме, где-то в середине девяностых. Багажники на крыши жигулей по магазинчикам распихивали. И был там у нас один мужичок, который боялся всего и вся. Звали его не иначе как Гена Патоген. Но больше всего Гена боялся КГБ. Не знаю, откуда вылез этот странный страх, но Патоген был уверен, что за ним постоянно наблюдает зоркое око железного Феликса.
  
  - А что, были причины?
  
  - Да нет конечно. Но Гена отличался еще одной особенностью. Он напивался легко и стремительно, начиная тотчас же поносить текущую власть. Сначала Советскую, чередуя в проклятиях меняющихся генсеков, а затем и Ельцина. По мере отступления алкоголя Гену накрывал ужас. Он начинал осознавать, что наговорил лишнего, и за ним вот-вот должны придти. Так продолжалось, по его словам, более пятнадцати лет, но ничего поделать с собой Патоген не мог. Он напивался и с жаром честил Бровеносца в потемках. С особым трепетом и дрожью, поминутно закрывая рот рукой, ругал чекиста Андропова. Недолго бранил Черненко и срывался в крик на хуле Лимонадного Джо.
  
   После очередной пьянки у Патогена на кухне, когда гости уже разошлись, а спать, почему-то еще не хотелось, Гена подошел к окну и вдруг замер. Ровно посередине грязного стекла был приклеен листочек с надписью. Короткое послание гласило 'Предупреждаю! Это была последняя капля!'.
  
  Гена протрезвел быстрее, чем успел моргнуть. Он поднял руку и попытался взять бумажку, но пальцы лишь поскребли оконную гладь. Записка была приклеена с другой стороны. Сердце остановилось и у диссидента потемнело в глазах. Резким движением он задернул занавески, выключил свет, ушел в темную спальню и сел на дальний уголок кровати. Наверху у соседей громко стукнула дверь. Этажом ниже три раза дернулся шнурок, переключающий реле света. В комнату мягко вошел кот Сахарок. Увидев скользнувшую тень Гена вздрогнул и чуть не упал в обморок. Не разделяющий фобий Патогена кот подошел к ногам хозяина, свернулся клубком и громко заурчал.
  
  - Цыц! - прошептал Гена, и, накрывшись одеялом с головой, продолжил истово бояться.
  
   Наступившее утро застало Патогена в обличье черепахи. Голова и конечности вылазили из под коричневого в клетку одеяла и тревожно подрагивали. Гене снился электрический стул.
  Зловещее видение прервал настойчивый стук в дверь. Человек-черепаха распахнул глаза и немедленно скрылся под байковым панцирем. Стук повторился. Тут же следом, брякнул колокольчик звонка. Гена окончательно понял, что его вероотступнические мысли довели их хозяина до логического финала. Зажмурившись, он продолжал покорно ждать, когда наручники щелкнут у него на запястьях, но, на удивление, стук прекратился.
  
   Борясь с естественными утренними желаниями Гена дождался, пока давление в пузыре не сравнялось со значениями критическими даже для паровых котлов и бесшумно потрусил в уборную. Опасаясь смывать, Патоген сел на холодную черную плиточку и затих. Три долгих часа он по крупицам копил в себе мужество и наконец выполз из кафельного заточения. Словно трусливая крыса Чучундра, Гена крался по стене, приближаясь к двери. Затаив дыхание, он приложил палец глазку и тут же отдернул его, ожидая выстрела. Чуть погодя, успокоив выпрыгивающее сердце, палец был приложен на подольше. Стало смеркаться, когда Гена позволил себе прильнуть расширенным оком к глазку и убедиться, что за дверью никого нет.
  
   Не доверяя коварной гэбне, способной прятаться в непросматриваемых складках коридора, Гена все же щелкнул замком и высунул голову в дверной проем. Единственная уцелевшая палка лампы дневного света жужжала и помаргивала. У соседей послышались приглушенные звуки заставки Санта-Барбары. Старик Кэпфэлл должен был выйти из комы, и за ним, затаив дыхание, следила вся страна. Патоген собирался уже юркнуть обратно в свое жилище, когда заметил на дверной ручке висящий пакет. Страх молниеносно достиг космических величин и молодой еще Гена чуть было не повторил диагноз пожилого уже Си-Си. Не боясь, почему-то, обнаружить в послании бомбу, Геннадий схватил пакет и с шумом захлопнул дверь.
  
   Дыша, как финишировавший марафонец, он решительно заглянул в целлофан. Но то, что увидел Патоген, чуть не лишило его остатков рассудка. На дне пакета лежала куриная голова и две синие лапки. 'Не беги, голову оторвем', - мгновенно расшифровал Геннадий и застонал. Почуяв еду, некормленый Сахарок беспокойно заметался.
  
   Всю ночь Гена провел выбивая немытыми зубами панические ритмы и обливаясь холодным потом. Когда сил бояться уже не осталось, он дополз до кухни, и сердито сгрыз половину луковицы. Другой еды в доме не было.
  
   Начинало светать. Немного осмелевший Патоген принялся осторожно, а затем все отважнее поносить карателей с Лубянки. Правда вслух произносить проклятия так и не решался. Сейчас он не доверял даже коту.
  На третий день измученный луковой диетой диссидент Геннадий принял мужское решение. Шумно умывшись, он торопливо оделся, и направился прямиком в здание, которого боялся пуще смерти. Усталый дежурный смог вынести истерические признания Патогена лишь двадцать минут. После чего, приехавшая карета скорой помощи увезла параноика в дом, где рукава от рубашек крепко связывают узлами на спине.
   Хуже всего пришлось в этой истории Сахарку, который, переварив подаренные сердобольными соседями куриные останки, издох от голода. Вечно ссорившиеся жильцы сверху так и не смогли сохранить брак, несмотря на то, что использовали новейшие рекомендации психологов - ругаться записками.
  
  - Вот такая вот история, Гном, - развел руками Седой, - подумай над этим.
  
  Мне было совестно.
  
  Седой не стал злоупотреблять гостеприимством. Забрав зерна и муки он отправил часть своих солдат обратно, взамен передав мне несколько десятков чушек чугуна, конфет, четыре кувшина пива и пару рулонов ткани. После уже традиционного обмена он пообещал вернуться через пару недель и отбыл с остатком воинов на север. Воины апачей были предупреждены гонцом, что мимо них пройдет армия, в которую не следует стрелять и которую не нужно бояться.
  
  ***
  :
   ***
  
  Глава 14
  
   Останавливать стройку стены я все равно не планировал. Все-таки спокойнее, когда город обнесен каменным забором.
  
   По совету Седого, я сделал тигли и научился плавить чугун. Действительно, металл получался хоть и крепким, но хрупким и к сильным ударам не приспособленным. Для изготовления оружия чугун был абсолютно не пригоден. Зато ничего не мешало пускать его на оси для колес, сковородки и многие другие бытовые поделки. В течение недели я использовал добрую треть от принесенных Дядей полуфабрикатов.
  
   Свалившееся зерновое изобилие заставило построить еще один амбар. Цена на хлеб поползла вниз. Предполагая это, я приказал Цаку продать все запасы муки и ячменя незадолго до начала уборки урожая. Вырученные на торгах деньги были пущены на достройку стены. Новых монет я штамповать не хотел, опасаясь инфляции и роста цен, так что этот незапланированный доход был весьма кстати.
  
  Через две недели, ровно в обещанный срок, вернулся Седой. Зная мое нервное отношение к толпе с оружием, он предупредил гонцом чуть ли не за сутки. Пересиливая совестливые терзания, я все же привел в боевую готовность несколько отрядов и выставил дополнительных лучников на башнях. На удивление, армия Дяди сильно сжалась в размерах. Ко мне двигалось всего человек двадцать, из ушедших шестидесяти. Убедившись, что эти люди и есть все боевое сопровождение, я спешно скомандовал 'вольно' избыточной охране форта. Стена уже возвышалась метра на три, и вид моей крепости был довольно внушительный.
  
  Седой выглядел уставшим, но довольным. Значит, войско уменьшилось не из-за боевых потерь. Я вышел на встречу и поздоровался.
  
  - Чего вас так мало то?
  
  - Ну ты же в прошлый раз напрягся от моей толпы, вот я и прирезал остальных.
  
  С Седым было всегда так. Пока он не нашутится, спрашивать что-либо бесполезно.
  
  - Мы там захватили человек пятьдесят, - Седой наконец снизошел до нормальных объяснений, - ну и погнали их короткой дорогой, чтобы не через горы.
  
  - Не многовато конвоя на пятьдесят человек то?
  
  Седой пристально посмотрел на меня и перевел тему.
  
  ***
  
  Мы посидели в бане, допили все пиво и отношения, казалось, вернулись в нормальное русло. Седой не вспоминал о моей выходке, а я всячески старался обходить военные вопросы стороной. Лишь однажды он, смотря как кладутся стены, спросил:
  
  - Высокая... Скоро закончишь?
  
  - Ага. Метра четыре будет. А что?
  
  - Да ничего, просто интересно, - беззаботно сказал Седой, но мне на секунду показалось, что глаза его странно блеснули.
  
  Вечером, за ужином, я тяжело сглотнул и кашлянув сказал:
  
  - Ты это... в общем.. я извиниться хотел, - мой голос снова осип и пришлось еще раз кашлянуть чтобы вернуть тембр.
  
  - За что?
  
  - Ну как 'за что'. За то, что я в прошлый раз готов был тебе стрелу в лоб всадить. Я тут думал много... Ты же единственный человек 'оттуда'. Как мне вообще могла эта мысль в голову прийти...
  
  - Да брось. Ну недопонял, бывает, - добродушно протянул Седой.
  
  - Это не просто 'недопонял'. Это целая комедия положений вышла.
  
  - Комедия положений? - переспросил дядя и повернулся ко мне, перекинув ногу через лавку
  - да что ты знаешь о комедиях! Рассказал бы я тебе одну историю, да поздновато уже.
  
  - Не не не! Давай, трави, куда нам спешить, - поторопился согласиться я, видя что Седой не собирается углубляться в разбор моего поведения. Байки были его коньком, так что перевод темы был весьма кстати. В общем я еще раз подтвердил, что комедия положений это именно то, о чем я больше всего хочу услышать и Дядя принялся за рассказ.
  
  Глава 15 (Комедия положений, рассказанная Седым)
  
  Случилось это где-то в самом начале 1990х. Служил в одной из частей на юге нашей необъятной родины парень. С гордым именем Георгий. Правда звали его все Жорик, но история не об этом. Жорику как-то выпало 24 часа жизни вне родного полка. За какие-то там интеллектуальные заслуги по установке программы тетрис на компьютер комчасти. Жорик под завистливые взгляды сослуживцев отбыл за забор и немедленно растерялся. Незнакомый город, суетливый быт и люди, одетые не по уставу. Что нужно было сделать в последние 15 минут своего пребывания на воле - он знал. Купить две бутылки водки и попытаться пронести хотя бы одну. А что делать первые 23 часа и 45 минут - понимания не было решительно никакого. Жорик отложил от проходной перпендикуляр и побрел туда, куда глядели его девятнадцатилетние глаза.
  
  Но не успел он пройти и пяти сотен метров, как жизнь его настойчиво продолжила меняться к лучшему. На шагающего строевым шагом Георгия с интересом смотрело миловидное создание женского рода. Не избалованный за последние пять месяцев вниманием слабой половины человечества, Жорик немедленно опустил глаза и словно хамелеон изменил окрас на пурпурный. А когда поднял, то понял, что незнакомая фея идет прямиком к нему.
  
  - Привет, - издалека сказала она, и подойдя поближе спросила: - чего гуляешь? Вам же нельзя?
  
  - Ну я... нельзя.. но...в общем мне разрешили, - смущенно улыбнулся воин.
  
  - Ты ведь не отсюда, так? Меня, кстати, Света зовут.
  
  - Георгий. Жора. Да, я из под Пскова.
  
  - Пойдем, Жора, покажу где замечательные пончики продают, - беззаботно сказала девушка и взяв ошарашенного бойца за руку повела в сторону сквера.
  
  Свободной рукой Жора потер глаза и больно ущипнул себя за щеку. Но факт оставался фактом. Его держала теплая и нежная женская ладошка, которая тащила Жору покупать замечательные пончики. Защитник родины покорился этому буксиру и лицо его блаженно расплылось в глупой улыбке.
  
  Молодые люди ели липкие пончики и пили теплую пепси. Света без умолку щебетала обо всем, что видит, видела и хочет увидеть, а Жора поддакивал и гасил распирающую его газированную отрыжку. Когда солнце уже катилось к закату девушка вдруг остановилась, повернулась к Жоре, и, посмотрев секунду в его немного испуганные глаза, крепко поцеловала. Георгий зажмурился, и не глядя поправил ставший вдруг очень неудобным солдатский ремень.
  
  - Пойдем ко мне? - Прошептала она, и Жоре окончательно показалось, что он теряет рассудок. Тысячи пульсов радостно заколотились во всех его членах.
  
  - А родители?
  
  - У меня есть ключи от квартиры маминой подруги. Когда тетя Галя надолго уезжает я ей цветы поливаю. А сегодня она у моей мамы останется. Они всегда так делают, когда папа с ее мужем на пьянку уходят.
  
  - А пьянка точно будет? - еще не понимая до конца своего счастья спросил молодой Ромео
  
  - Еще какая. У общего друга сегодня 50 лет. У-у-у! - девушка картинно закатила глазки.
  
  Постояв еще несколько долгих секунд Жора вдруг, неожиданно для себя, положил Свете руку на заднюю часть головы и прижал свои губы к ее губам. После долгого поцелуя она засмеялась и потащила добычу в сторону троллейбусной остановки.
  
  Квартира была с высокими потолками и длинным коридором. В просторной гостиной прильнул к стене огромный диван. Посередине комнаты расположился овальный стол с десятком стульев, а у окон стояли два кресла и журнальный столик, с шахматной доской. Света упала в кресло.
  
  - Ну как?
  
  - Класс, - согласился Жора, стесняясь своих черных носков, источавших не самый благостный аромат. Хорошо хоть ботинки спрятал в шкаф.
  
  - Хочешь выпьем чего-нибудь? Вина? - Света направилась в сторону кухни.
  
  И не успел Жора согласиться, как в замочной скважине с лязганием заелозил ключ. Света замерла у двери, ведущей в коридор и через секунду рванула к Жоре.
  
  - Быстро, - зашептала она, подталкивая его к шифоньеру и открывая одну из створок - Залазь!
  
  И Георгий скрылся глубинах платяного шкафа.
  
  - Папа?!
  
  - Света?! Ты чего тут делаешь?!
  
  Удивительно, но строгий голос мужчины показался Жоре знакомым.
  
  - Я... просто я мимо шла, к Кате. И решила зайти цветы полить. А ты? Разве ты не с дядей Мишей?
  
  - Михаил попросил забежать, кое-какие фотографии прихватить. Когда он еще полковником был. У нас в части показать.
  
  И тут Жора облился холодным потом. Он узнал этот властный голос. Бас принадлежал командиру части Жихореву Степану Степановичу, известному в части по прозвищу Жгут. Именно про его красавицу дочь ходили легенды. И байка. О том, как Жгут лично расстрелял срочника, который ущипнул девушку за попу когда та как-то раз зашла к папе на работу. В байку никто не верил, но она упорно пересказывалась вновь прибывшим новобранцам. Сейчас же Георгию почему-то было не до смеха. Наоборот, комок размером с бильярдный шар занял все его горло, а новая страшная догадка - весь его ненатертый фуражкой мозг. Дядя Миша, в чьем шкафу он сейчас сидел, был замком военного округа, обитавший в этом же городе генерал майор Михаил Олегович Снег.
  
  - Так, дочь, поздно уже. Ты у Катерины на ночь?
  
  - Ну да.
  
  - Тогда дуй живо. Пока совсем темно не стало.
  
  - Па-а-ап... я так устала что-то, - заныла Света, - давай я минут пятнадцать еще здесь посижу, и потом пойду. Дверь не забуду закрыть, обещаю.
  
  - Через пятнадцать минут я позвоню Катерине, и если тебя там не будет - пеняй на себя! - привычным командным голосом отрезал Жгут.
  
  - Ну па..
  
  - Светлана! - рявкнул полковник. И быстрые удаляющиеся шаги дали Жоре понять, что он остался один на один с отцом-бультерьером.
  
  Надеюсь, скоро свалит, подумал Жорик, лишь бы дверь открывалась изнутри без ключа. Четвертый этаж, все-таки.. Он старался не дышать.
  
  Однако вопреки обещаниям, папаша уходить не собирался. Напротив, он ходил по квартире напевая под нос 'мои мысли мои скакуны' и в какой-то момент брякнул бокалом. Прошло минут пятнадцать, когда снова раздался строгий бас.
  
  - Катерина? Моя Света у вас? Дай сюда.
  
  - Дочь? Дошла? Ну молодец.
  
  И полковник громко положил трубку.
  
  - Словно искры зажгут эту ночь, - промурлыкал он, и Жора различил слабый звук ключа в замке. Ну наконец-то, выдохнул он. И пошевелил затекшей ногой.
  
  - Степа! - Раздался женский голос, - ты тут?
  
  Смачный поцелуй послужил красноречивым ответом, что Степа действительно был где-то тут.
  
  - Это хорошо, что ты задержалось, Галочка. Представляешь, Светка моя забегала цветы полить. Еле отбрехался.
  
  Пленник в шкафу едва не застонал. Галочка! Тетя Галя! Генеральская жена! Жора зажал рот ладонью, с трудом осознавая, какие секреты теперь хранятся в его еще не успевшей пожить черепной коробке.
  
  А свидание, тем временем, продолжало в своем развитии оправдывать аморальные ожидания шифоньерного узника. Весело брякнули бокалы, хлопнула пробка.
  
  - А что Ирка? Как восприняла, что ты к ней не придешь сегодня? - набитым ртом спросил Степан откуда-то слева. Похоже, расположился на диване, смекнул Жорик.
  
  - Расстроилась, конечно, - ответила Галя также со стороны дивана, - Я, говорит, столько обсудить с тобой хотела. Накипело... Но, раз у тебя так голова болит, то я понимаю. В другой раз.
  
  Раздался звук поцелуя.
  
  - Твой северный олень, кстати, тоже дулся. Но я не объяснял. Не могу остаться и точка. Выпили по одной и я уехал.
  
  - Ты мой обманщик, - пропела неверная жена, но очередного поцелуя Жора не расслышал. Вместо этого противно и долго задребезжал входной звонок. И следом еще раз, уже коротко.
  
  Нечистая пара вскочила с дивана и перешла на сдавленный шепот.
  
  - Ждешь кого-то?
  
  - Нет! Ты что!
  
  - Светка что ли опять вернулась? Иди прогони ее. Скажи, что спишь. Вот паршивка.
  
  Галина подошла к глазку и, отпрянув от него, как ошпаренная, торопливо вернулась в комнату будучи совершенно белого цвета.
  
  - Это Ира! - с ужасом проговорила она.
  
  - Не открывай! - прошипел полковник, но снова раздался звонок.
  
  - Галя, это я. Я же знаю, что ты не спишь! - будто издалека донесся глухой голос Степановой жены.
  
  - Бокалы, бутылки, - прошептала Галя, и бросилась в коридор.
  
  - Не открывай, ты что дура?! - почти в голос возопил Степан Степанович, но Галя и не думала открывать.
  
  - Сейчас, что-нибудь наброшу, - сказала она ожидающей за дверью подруге, схватила солдатские ботинки полковника, тяжелый китель, фуражку и вернулась в гостиную.
  
  - На, держи, - Галина всунула любовнику в руки одежду, открыла створку шкафа и затолкала мужчину внутрь.
  
  - Я постараюсь не долго, - прошептала она дубовой дверце и пошла в коридор, где уже надрывался противным зудом дверной звонок.
  
  ***
  
  - Ну ты чего? Условились же в другой раз встретиться, - Галя старалась говорить заспанным голосом, с трудом скрывая раздражение от визита непрошеной гостьи.
  
  - Прости, Галка, но мне что-то так плохо, - Ирина отодвинула тяжелый стул и со вздохом опустилась, - На душе прям скребет. Пошла прогуляться, и ноги сами до тебя дошли. А тут смотрю - свет горит. Значит не спишь. Вот я и пришла. Ты прости, дуру. Я все-таки разбудила, да?
  
  Скрипнул второй стул.
  
  - Ничего, ничего, - уже ласково проговорила Галина. - Давай минут пятнадцать посидим, и по домам. Что стряслось то?
  
  В полуметре от сидящего на дне шкафа солдата стояли ноги полковника Жихорева. Было слышно, как сопят ноздри Жгута и Жора вдруг представил, как Степан Степаныч стоит сейчас, супит брови и держит в руках одежду и ботинки, словно новобранец на приеме у врача. Невеселое положение сокамерника, оказавшегося в схожей ситуации вызывало улыбку. Жоре тоже нестерпимо захотелось постоять. Затекшие ноги покалывало, но внутри шкафа был слышен каждый вздох и попытка приподняться непременно выдала бы его.
  
  А что, подумал вдруг Жора, может схватить его сейчас за ляжку, да как заорать. Все равно, похоже, кончится все плохо, так хоть поржать перед смертью. Во глаза у теток будут. Челюсти отвалятся.
  
  Строя коварные планы разоблачения Георгий отвлекал себя от немеющих ног и затекшей правой руки. Жгут же, напротив, весь обратился в слух и внимал жалобам своей жены. Выяснялось, что она беспокоится ослабевающим вниманием супруга. И близости нет вот уже как три месяца. И работы стало больше. Что ждет с нетерпением, когда Степан получит свои 35 дней отпуска, и они уедут вдвоем на Черное море, в Ялту, где уже никакая работа не будет отнимать у нее любимого мужа.
  
  Комполка шумно сглотнул. Он уже давно вынашивал план, как бы улизнуть на пару недель с Галей в Крым. Жене бы что-то наплел, она доверчивая. А вот с генералом не складывалось. Был бы Степан старшим по званию - проблемы бы даже не возникло. А сейчас приходится думать. И еще сидеть в душном, воняющим потными носками шкафу. Это полковнику очень не нравилось. Включая шкаф.
  
  Прошло уже минут двадцать, а Галя все не предпринимала попыток выставить подругу за дверь. Женская солидарность, похоже, одерживала в противоречивой натуре генеральши локальную победу. Она искренне переживала за подругу, и теперь считала справедливым, что подлец Степа немного помучается в пыльном шифоньере с ботинками в руках. Не веря своим ушам гардеробный узник открывал для себя новые грани своей низкой сущности, в красках описываемые Галочкой. Эгоист и карьерист. Паршивый отец и деспотичный командир. Кто знает, каких эпитетов еще удостоился Жгут, если бы дверной звонок, который робко брякнул и прервал задушевную беседу.
  
  Миша!? Пронеслось в голове у Галины. Да нет, он после таких праздников обычно только следующим вечером возвращается. И ключи у него есть. Женщина поднялась, и пошла к двери.
  
  - Светик, ты что тут делаешь? Время почти двенадцать.
  
  - Света? - Ирина тоже вышла в коридор и удивленно смотрела на дочь.
  
  - Здрасьте теть Галь. Мамуля, хорошо что ты тут. А то я звоню тебе домой, а там никто не отвечает.
  
  - Ты почему не у Кати? Я тебя утром ждала.
  
  - Мы поссорились, - пробурчала девушка. - Вот я и решила, вдруг ты тут, раз дома трубку не берешь.
  
  - Ну проходи, - кивнула головой Галина, чего в дверях то стоять.
  
  Жгут быстро и часто засопел. Жора даже позволил себе немного переменить позу. В такой момент папаше не до сторонних внешних раздражителей. Тут можно разом перед всей семьей так опозориться, что в пору стреляться.
  
  На плите зашумел чайник. Зазвенели блюдца. Расходиться бабье собрание точно не планировало.
  
  - Куда вы пойдете, - услышал Жора голос Галины из кухни, - ночь на дворе. Ложитесь у нас, в спальне. А я тут, на диване.
  
  - Да неудобно, Галь, хозяйке на диване то. Может мы тут со Светиком? Валетом?
  
  - Брось, - замахала руками хозяйка. - Чего выдумала. Идите, ложитесь. И поставь посуду! Утром уберем.
  
  Галя пошла стелить на диване, и, проходя мимо шкафа, пробарабанила пальцами по потемневшему дереву. И именно в этот момент Света вдруг встретилась взглядом с маминой подругой. Обе женщины вмиг ощутили ледяную испарину, будто глаза сейчас все выдали, словно их тайна известна кому-то еще.
  
  - Спокойной ночи, - немного с хрипотцой сказала Галина и, кашлянув, проводила Свету долгим недоверчивым взглядом.
  
  Свете не спалось. А может он уже не там? Может быть между папой и тетей Галей было время и Жора успел выскочить из квартиры? А замок?
  
  Мама всхрапывала рядом, в ночной тишине отчетливо тикали часы. Света аккуратно откинула оделяло и стараясь не скрипнуть пружинами села на кровати. Надо проверить. Она вышла в коридор и босиком дошла до двери. Посмотрев на замок она еще раз убедилась - выйти без ключа невозможно. Значит парень все еще сидит взаперти. Бедняга.
  
  Света покралась обратно, прилипая голыми ногами к немытому кафелю. Уже повернув в спальню, она вдруг заметила, как у двери в гостиную мелькнула чья-то голова.
  
  -Жора! - прошептала она, но голова отчего-то больше не появилась и Света на цыпочках потрусила вперед. Раскрыв двойные двери с замутненными стеклами она обомлела от ужаса. Галина стояла около шкафа, открыв правую дверцу.
  
  - Тетя Галя, - неожиданно громко вскрикнула Света, и генеральша захлопнула створку резко, словно Наф-наф перед волком, - вы чего ночью в шкафу ищете?
  
  - Посмотреть хотела. Нужно ли завтра Мишин парадный мундир в чистку отнести, - совсем не удивившись этому дерзкому и странному вопросу от непрошеной постоялицы ответила Галя, - а ты чего не спишь?
  
  - Да мне показалось, что кто-то ходит. Вот я и пошла посмотреть.
  
  - Конечно, это я ходила. Иди, ложись. Поздно уже.
  
  Тетя Галя заметно нервничала и голос ее предательски дрожал. Не будь кровь Светы также обильно сдобрена адреналином, она конечно бы отметила это, но сейчас важно было лишь то, что ее секрет пока остается секретом.
  
  - Спокойной ночи, - прошептала Света и со странными мыслями добралась до своей постели.
  
  Прижавшись спиной к теплому маминому боку девушка приходила в себя от пережитого нервного потрясения и разум начинал задавать все новые и новые вопросы. Какой мундир? В темноте? И стояла у шкафа так, будто охраняла. Нет, она точно знает что он там. Но почему мне не сказала? При маме - это понятно. Но а сейчас то? Сейчас то можно было сказать, что нашла Жору? Или правда взбрело в голову ночью мундир посмотреть?
  
  Света снова поднялась с кровати и подошла к двери, ведущей в коридор. Медленно нажимая на ручку, чтобы не издать ни малейшего звука, она на сантиметр приоткрыла дверь и испугано отшатнулась. Перед ней стояла Галина, скрестив руки на груди.
  
  - Так, ну что опять? - Генеральша, похоже, тоже взяла себя в руки, и теперь с нескрываемой злостью смотрела на Светину ночную вылазку.
  
  - Надо поговорить, - неожиданно для самой себя громко прошептала Света и почти оттолкнув Галину, вышла в коридор, закрыв за собой дверь. - Пойдемте в гостиную?
  
  - Здесь нельзя что ль?
  
  - Здесь - нет предмета разговора, - дерзко ответила Света и первая пошла в сторону гостиной.
  
  Зайдя в зал она сразу бросила взгляд на шкаф и это не ускользнуло от внимания Галины. Генеральша отодвинула стул и кивнула на него.
  
  - Садись.
  
  Света уселась, оказавшись спиной к заветному шифоньеру. Тетя Галя опустилась в кресло напротив.
  
  - Я про один секрет хотела поговорить, - начала девушка, - мы ведь можем, по-женски, обсудить секреты?
  
  Галина помрачнела. Неужели девчонке все известно? И что она теперь будет делать? Шантажировать? Просить прекратить?
  
  - Можем, конечно, - неуверенно пробормотала она, продолжая размышлять, куда все может вырулить, если, вдруг, связь со Степаном откроется. Для нее это была интрижка, ради которой перечеркивать двадцать лет брака явно не стоило. А вот Степу, похоже, засосало более основательно. Что же делать? А вдруг она вообще ничего не знает?
  - смотря о чем, правда, - добавила Галина и приготовилась слушать.
  
  - Знаете, у всех есть какие-то скелеты в шкафу. Наверняка даже у вас имеются.
  
  Галину передернуло. Тонкие пальцы стиснули подлокотники кресла, но все-таки оставалась еще надежда, что Светина идиома случайно попала в цель.
  
  - Ты о конкретном шкафе сейчас говоришь? - осторожно переспросила Галя и кивок девушки окончательно убедил ее, что ситуация хуже некуда.
  
  Шифоньер тем временем не спал. То, что Галина начала разговор с дочерью Жгут понял, но о чем заговорщическим шепотом велась беседа разобрать никак не удавалось. Когда они уже спать пойдут?!
  
  - Ты понимаешь, что этот секрет должен остаться секретом? - С надеждой в голосе спросила Галина и на удивление получила немедленное согласие.
  
  - Конечно, тетя Галя. Думаю, это должно остаться между нами.
  
  Цену набивает, паршивка, пронеслось в голове у генеральши. Что ей предложить?
  
  - Ты что-то от меня хочешь? Мы же обе понимаем, что это было не серьезно? Просто приключение, да?
  
  - Естественно, теть Галь. По другому и быть не может.
  
  - Ты от меня - чего хочешь? - еще раз повторила свой вопрос генеральша.
  
  - Да ничего. Давайте вы сейчас в ванную пойдете, а я скелетик из шкафа быстренько достану. И все всё забудем.
  
  Галина опешила.
  
  - Ты знаешь, я не уверена, что это хороший вариант. Мне кажется, лучше ты иди в спальню, а я все сделаю.
  
  Настала очередь удивляться Свете.
  
  - Ну, мне этот скелет все ж роднее, - прошептала она. - Давайте я.
  
  Но выбрать, кто дарует свободу мебельному затворнику, женщины так и не успели. Входная дверь залязгала ключом и с шумом распахнулась, ударившись об ограничитель. Солдатские ботинки отчеканили несколько шагов и генеральский голос рявкнул в спальне:
  
  - Галина!
  
  Женщины вскочили и выбежали в коридор. На пороге спальни стоял генерал-майор Снег и, держа в правой руке наградной ПМ, продолжал орать:
  
  - Где он?! Я спрашиваю где он?!!
  
  - Миша, ты в своем уме?!
  
  Генерал резко обернулся и на его багряное лицо налипла гримаса изумления.
  
  - Галя? Света? А это кто? - Михаил поднял оружие в темноту спальни, откуда уже выходила разбуженная жена полковника.
  
  - Ирина... ты чего тут? - Генерал совсем растерялся.
  
  - Миша! - строго сказала жена, - Ты совсем мозги пропил? Что это за цирк?
  
  Миша сник, словно пена от шампанского. Он, стараясь не встречаться ни с кем взглядом, принялся засовывать оружие в кобуру и бормотал.
  
  - Стыд то какой, товарищи. Стыд то... А эти.. Тоже мне, друзья.. И так правдиво, главное, говорят, езжай мол сейчас, Олегыч, если не веришь. Одной пулей можешь обойтись...
  
  Генерал поднял глаза и глядя, почему-то, на Ирину сказал тихо, но весьма отчетливо:
  
  - Вы простите меня, бабы. Водки я многовато скушал.
  
  - Раздевайся, - строго сказала Галина и добавила, - я пока чаю поставлю. Все равно после такого выступления сон как рукой..
  
  Женщины снова проследовали в гостиную, а Жгут, не стоявший столько на ногах со времен Брежнева, скрипнул зубами, да так, что Жорик покрылся мурашками.
  
  - Перестреляй их уже, - вдруг раздался шепот полковника, явно потерявшего остатки нервов в нафталиновых глубинах шкафа, - завали их всех, достали.
  
  Но не успел, чайник даже начать шуметь, как едва восстановившийся хрупкий мир семьи Снег был взорван громовым голосом генерала.
  
  - Ирина, Света, а ну быстро марш домой!
  
  - Ты чего,- попыталась возразить Галя, но натолкнувшись на мечущий молнии взгляд, уже робко добавила, - ночь ведь.
  
  - Водитель стоит у подъезда. Он отвезет. Живо! Сорок пять секунд на сборы! Ну!! - Рыкнул генерал, и Свету с мамой сдуло в спальню. Через минуту хлопнула входная дверь.
  
  - Мозги, говоришь, пропил, - стиснув зубы прошипел Михаил расстегивая кобуру.
  
  - Миша, ты чего? - Неверная жена вжалась в кресло, - что с тобой?
  
  - А ботиночки в шкафчике чьи стоят? - выплевывая ядовитые слюни процедил замком округа.
  
  Жорик закатил глаза. Ну ё-маё. Угораздило же аккуратному генералу свою обувь в тот же шкаф запихнуть. Жгут тем временем ощупал пальцами кожу тяжелых бот, которые он держал в руках уже четвертый час. Претензии старшего по званию ему были непонятны. На понт берет, решил он. Ну теперь не проколись, Галка.
  
  - Какие ботинки? Что ты несешь? - с искренним изумлением ответила Галина. Правда, после секундной паузы, за время которой она еще раз вспомнила, что обувь выдала вместе с верхней одеждой Степе лично в руки.
  
  - Я несу? - взорвался генерал, схватил жену за запястье и поволок в коридор. - А это что?!
  Он кивнул на пару пыльных штиблет, выуженных им из обувного шкафа и теперь красноречиво стоящих посреди прихожей.
  
  - Сорок первый, Галя! У меня сорок третий! Ты мне сейчас сама все расскажешь или нужны еще какие-то доказательства?
  
  Галя подошла к обуви, взяла башкам, перевернула и убедилась, что размер был действительно сорок первым. Ситуация попахивала подставой. У Степы тоже нога сорок третьего. Она молча прошла мимо пышущего яростью мужа и опустилась в кресло.
  
  - Я не знаю, где ты это взял, - тихо сказала она, - но я понятия не имею чьи это. Клянусь жизнью. Сегодня Ирка с дочерью были. Может кто-то забыл. Я правда не знаю.
  
  Она подняла глаза на мужа, и тот увидел, как по щеке начинает прокладывать мокрую дорожку выпавшая слеза.
  
  Генерал, как и любой мужик, не мог смотреть равнодушно на слезы любимой женщины. Рука с пистолетом повисла плетью, и он опустился на корточки, взяв жену за руку.
  
  - Знаешь, - начал он, но не договорил, потому что уставший Жорик выбрал очень плохое время, чтобы переменить немного положение ноги. В полной тишине негромкий стук в шкафу слышен был идеально. И если Жгут не придал этому особого значения, так как предполагал, что источник шума - это генеральская пара, то Михаил Олегович все понял мгновенно.
  
  - Он еще тут, да? А бабы твои пришли и спугнули его, да?
  
  Генерал стремительно развивал легенду, отлично укладывающуюся во все произошедшие этой ночью.
  
  - А ты его в шкаф, да?! - Резюмировал он страшную догадку.
  
  Жгут до крови укусил себя за губу. По ту сторону дверцы раздался знакомый стальной звук передернутого затвора.
  
  - Выходи! - Скомандовал генерал, и направил ствол в самый центр мебели. - Считаю до трех! Раз!
  
  Будь Жорик поумнее, он бы обсчитал эту проблему двух узников. Хотя, будь он поумнее, может и поступил бы в институт. Но сейчас он не стал учитывать, что Жгут точно так же не хочет, чтобы дубовый шкаф положили горизонтально и закопали, не тратясь на гроб. Что Степан Степанович не знает, что у него сосед по нафталиновой камере. И что сидя в шкафу на полу, шанс словить пулю у Жоры довольно невысокий. Ни о чем этом солдат не думал. Жорик просто толкнул дверь вперед и вывалился из шкафа на свежий воздух, прямо под ноги генералу.
  
  - Так!! - Заревел обманутый муж, - а вот и хозяин ботинок! Встать!!
  
  Жора с трудом поднялся на отсиженных ногах, и увидел, как генерал налился абсолютно багровым гневом.
  
  - С солдафоном!
  
  - Я объясню, - начал было Жора, но удар левой, которым тридцать лет назад сержант Снег не раз укладывал строптивых воинов, оборвал это откровение.
  
  - С солдафоном - мне! Генералу! Да ты понимаешь, б-ь, что я теперь обязан застрелиться?!
  
  - Давай, Мишка, - машинально прошептал Жгут, находясь, впрочем, как и Галина, в той же степени растерянности, как и пятилетний ребенок, из уха которого достают живого кролика. Появление незнакомого солдата из шкафа окончательно добило психику любовников.
  
  - Как.. Как ты могла! - обреченно проорал генерал и вдруг понял, что его рука по-прежнему сжимает пистолет.
  
  - Прости, Галина, - неожиданно спокойно сказал он, - но рогатых генералов я не встречал. Фуражка, знаешь ли, на рогах не держится. Так что всем нам дорога теперь одна. И пацану этому душу загубила, дрянь.
  
  Михаил медленно поднимал руку, направляя дуло жене точно в лоб.
  
  - Есть что сказать то? На прощание?
  
  - Миша, Мишенька, - Галина упала с кресла на колени, - миленький, я не знаю кто этот парень, правда. Не бери грех, Миша, клянусь тебе, не знаю кто это! Первый раз его вижу!
  
  - В своем шкафу мужика случайно нашли, - мрачно усмехнулся генерал, - прямо волшебный ящик. Может пойдем, еще кого там поищем?
  
  В несчетный раз за сегодня Жгут укусил себя за губу. Левая створка была распахнула, и его скрывало теперь лишь серое пальто. Ворвавшийся свежий воздух и близость расправы пьянило извилины полковника не хуже вина. Может броситься сейчас на него? Пока не ожидает? Или постоять еще? Вдруг обойдется? Не заметят?
  
  - Мишенька, я не знаю, как тебе доказать, что я в первый раз его вижу! - Прорыдала жена и опустилась на пол.
  
  Генерал со стеклянными глазами молча подошел к дивану, взял подушку, положил Галине на голову и приложил пистолет.
  
  - Видит Бог, я не хотел, - прошептал он.
  
  Но выстрела не последовало. Прошло несколько долгих секунд, во время которых генерал о чем-то отрешенно размышлял.
  
  - В парадном мундире, - неожиданно внятно проговорил он, - как полагается. Как генералу.
  
  Взглянув с презрением на лежащее и всхлипывающее тело жены, Михаил положил пистолет на стол и подошел к закрытой створке шкафа. Распахнув ее он отшатнулся. Закаленная генеральская нервная система дала сбой. Из шкафа таращилась зеленая гладкая морда с огромными глазами. Не прошло и доли секунды, как фигура в противогазе бросилась на генерала и повалила его. Михаил опешил настолько, что даже не оказывал сопротивления. Через несколько мгновений он уже лежал без сознания.
  
  Степан гулко и тяжело дышал, пропуская через фильтр декалитры кислорода. Галина приподнялась, глядя мутным взором сумасшедшего.
  
  - Степа, что же теперь? - вымолвила она
  
  - Кто это? - Вместо ответа спросил полковник-фантомас и пнул босой ногой лежащего Жорика.
  
  - Не знаю, правда! Я клянусь! - с надрывом ответила Галя. - Может..
  
  - Знакомый пацан, - глухо продолжил противогаз, разглядывая солдата, - я ему сегодня 24 часа подписал. Вчера уже. Как его сюда то занесло? Обнести решил квартирку?
  
  Жора, тем временем, зашевелился. Вместе с ним пришли в движение и извилины полковника. Генерал очнется. И факт того, что из шкафа выскочили целых два военных, может отговорить его стреляться. По крайней мере до полного выяснения обстоятельств. А Галка поплывет. Тут и конец придет товарищу полковнику. В самом что ни на есть прямом смысле. А что если?
  
  Взгляд Степана упал на ПМ, лежащий на краю стола. Миша ведь хотел положить тут всех, а потом застрелиться. Так может...
  
  Галина уже оправилась от шока и даже через окуляры противогаза смогла понять, куда смотрит Степан. Ей нужно было лишь протянуть руку. И она протянула.
  
  Степан мощным толчком сбил ее с ног и поднял выпавшее оружие. Сорвав душный противогаз полковник посмотрел на сидящего на полу Жору, лежащего генерала и желанную некогда любовницу. Тут не до эмоций, подумал он, надо торопиться. Он навел оружие на Галину.
  
  - Папа! - раздался звонкий крик. Полковник вздрогнул и обернулся. В дверях комнаты стояли жена и дочь. За спиной закряхтел, поднимаясь, генерал Снег.
  
  - Вот это комедия положений, - стукнул кулаком по столу Седой, - сила, а?
  
  - Не то слово. А дальше что?! Как все разрешилось то?
  
  Седой замолчал, наслаждаясь произведенным впечатлением.
  
  - Ну не молчи!
  
  - Судя по тому, что Жора эту историю рассказал мне, когда мы под Псковом вместе служили, разрешилось с выжившими.
  
  - А подробнее?
  
  - Слушай, Гном, на то это и комедия положений. Вот оно положение. Вот она комедия. Всё! Сам нафантазируй. А я спать пошел.
  
  Седой поднялся, и скрылся в темноте. Раздосадованный подобной концовкой истории я посидел еще пару минут и тоже отправился на боковую.
  
  **
  
  На через пару дней я проводил Дядю, нагрузив его людей мукой и ячменем. Точных пропорций обмена не знал никто, и я лишь примерно прикидывал, соблюдается ли равенство по трудозатратам. Седой предупредил, что вернется через месяц-полтора, и обсудит со мной план большого похода в сторону южной Украины и Болгарии.
  
  ***
  
   Глава 16
  
  ***
  
  Прошло около двух или трех недель, когда ко мне прикатил на велосипеде Гек с парой бойцов. Без долгих реверансов, он попросил аудиенции. Глаза молодого вождя беспокойно бегали и я не стал откладывать разговор.
  
  - Мои люди копают руду, - начал младший Ыкатович, садясь за стол напротив меня - и семь дней назад они увидели воинов Дяди.
  
  Я сразу посерьезнел, а Гек продолжал:
  
  - Они не нападали. Мы тоже не прогоняли их. Дядя не враг, - Гек вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул.
  
  - Потом мы увидели, что они приходят туда, где мы копаем. И тоже стали стучать молотками по камням.
  
  - Люди Дяди добывают руду? - изумился я.
  
  - Да. И они уносят ее за горы.
  
  - Туда где встает солнце? - я продолжал удивляться. Неужели Седой таскает руду в до Сочи?
  
  - Нет, туда, - Гек махнул рукой на север, - сначала мои люди ничего не делали, все работали рядом. А вчера на гору пришло четыре руки воинов, и отняли наши молотки.
  
  Я вскочил. Что за агрессия? Позвонить бы Седому, и выяснить, какого черта.
  
  - Они были с оружием?
  
  - Да, но никто из моих людей не ранен. Только побили.- Гек ненадолго замолчал, - теперь мы не можем добывать руду. Молотков нет.
  
   Это никуда не годилось. Я, с трудом подавляя в себе желание тотчас же выдвинуться с отрядом на север, поблагодарил Гека за информацию и попросил подождать за дверью. Теперь мне следовало успокоиться и подумать. Полчаса ничего не решают, а памятуя мои импульсивные решения, немедленные действия к хорошему не приведут. Для начала нужно проанализировать факты. Люди Седого за горами. По крайней мере туда относят руду. Похоже на то, что на севере организован временный лагерь. Это как раз объясняет, почему в возвращающемся отряде было так мало человек. Седой скрыл это, сославшись на конвой для пленных. Пока выглядит скверно. Но для чего он это сделал?
  
   Если планируется поход на Болгарию, значит Седому могла понадобиться перевалочная база. Почему не сказал? Допустим, чтобы не раздражать лишний раз мою подозрительность. Это логично. Чего только они к нам полезли? Зачем кирки отобрали?
  Я заходил по комнате. Нужно было найти сценарий, который бы оправдывал Седого. Все-таки презумпция невиновности - это основа права. А дальше будем смотреть, подтверждают ли факты этот сценарий.
  
   Через десять минут оправдание было найдено: Седой организовал лагерь, которому поручил искать и плавить руду. В поисках породы рудокопы забрели к нашей шахте. Видя в людях Гека конкурентов, мешающих выполнить приказ Дяди, воины аккуратно устранили эту проблему. Был бы реальный конфликт - перерезали бы всех, а тут - просто молотки отобрали и помяли немного. В конце концов у генерала, возглавляющего эту базу, свой приказ от Седого. И подобная ситуация могла просто не обсуждаться.
   Моделированием я остался доволен. Получалось реалистично. Теперь, исходя из этого сценария, требовалось предпринять какие-то действия. Атаковать двадцать рыцарей - чревато потерями. А просто так они могут и не сдаться. Да и как Седому объяснять потом, что встретили в горах твоих рудокопов, поссорились и покоцали всех? Нет, нужен был другой подход. Я провел в размышлениях добрые два часа, но так ничего внятного и не придумал. Остановился на том, что будем ждать Седого, а у него уже и спросим за его беспредельщиков.
  
   Отправив Гека домой, и строго наказав не подходить к шахте до моего разрешения, я остался со странным ощущением. Седой, как развязный сантехник в квартире у хлипкого интеллигента, проходил в дом в грязной обуви, обращался на 'ты' и без спроса наливал себе компот. Я позволял ему многое, не в состоянии противопоставить ровным счетом ничего. Интеллигент в таких случаях покупает пистолет, дающий ему лживое чувство уверенности. Я же - начал изобретать новое оружие.
  
  Говорить на языке силы с Седым и его бойцами пока не получалось, да и не мое это. Но ситуации все чаще сводились к силовым стычкам, так что модернизация арсенала была необходима. Мне нужно было что-то, способное пробить стальную броню. Теоретически, углом бронзового топора раскроить железный лист было возможно, но кто же даст выполнить такой точный удар в реальном бою? Требовалось нечто стреляющее и невероятно мощное. Прав был Дядя, говоря о порохе. Но пороха нет... Перебрав несколько вариантов, я остановился на копьемете. Тяжелый наконечник не остановит броня, если только удастся разогнать копье до скорости летящей стрелы. Простая тетива тут не поможет. Нужно было что-то еще.
  
  В период умственных упражнений я попытался воссоздать катапульту. Очевидно, что большими камнями кидаться малоэффективно, и как оружие устрашения я ее отмел почти сразу. Но вот механизм, с которым рычаг запуливал в воздух валуны, меня заинтересовал. Рычаг, по логике, должен быть вставлен в толстый пучок жил или веревок, а затем закручен до предела. Почему бы не использовать этот же принцип и для метания копий?
  
  В тягостном ожидании Седого я экспериментировал с торсионами. Крапивные веревки рвались, жилы подходили, но только от крупных животных. А мы уже давно жили силковой охотой да домашним хозяйством. И снова мне пригодились длинные женские волосы. Их прочность была такая, что неожиданно слабым местом оказалась точка крепления волос к деревяшкам. Но нет таких задач, которые не победит настойчивость. В обстановке строжайшей секретности, на территории кузницы, я соорудил катапульту.
  
  Это было очень простое сооружение. Между двумя брусками был натянут пучок волос. В него вставлялась большая ложка, которая закручивалась до момента. Пока дерево не начинало угрожающе скрипеть. На пути раскручивания палки с чашей ставился стопор и можно было отпускать. Ложка моментально приходила в движение, и ударялась в поперечину, запуская лежащий в ней предмет далеко вперед.
  
  Конструкция могла бы стать грозным оружием, если бы не одно 'но'. Размер этой пробной катапульты не превышал пятидесяти сантиметров. Зато она работала! Осталось лишь масштабировать изделие и сделать не один торсион, а два по бокам. Для того, чтобы они не запускали камень вверх, а дергали тетиву вперед, выстреливая копьем. Преимущества подобной баллисты заключалось в механике процесса. У лука натяжение тетивы резко слабеет после выстрела. Сила, толкающая стрелу максимальна лишь в первые мгновения. А у баллисты наоборот. Торсионы разгоняются, пока не упрутся в стопор. А значит смогут отправлять в полет более тяжелые предметы.
  
  Кажется, грядет большая стрижка, усмехнулся я. Для первого боевого экземпляра мне требовалось волосы как минимум десяти женщин. Однако остричь никого я не успел. В тот вечер, когда я отправился к Ахомиту чтобы дешево купить шевелюры его гоцэ, меня догнал взбудораженный дежурный. К лагерю приближался Седой.
  
   Глава 17
  
  Войско Дяди не выглядело грозным. Не более двадцати человек, как и оговорено. Но теперь появление моего старого друга не вызывало положительных эмоций. Я с большим неудовольствием представлял себе, как буду высказывать Седому претензии и искать правильные слова на его непредсказуемые объяснения.
  
  Подойдя к стенам Седой снял шлем и его примеру последовали остальные бойцы. Значит разговор не забыл. Это приятно.
  
  - Здорово, окопавшийся! - крикнул он и широко улыбнулся.
  
  - Привет! - постарался как можно беззаботнее ответить я. - Заходи.
  
  Воины сдали оружие и прошли внутрь стен. Попросив Тыкто накормить дружину, я сразу позвал Седого к себе.
  
  - Разговор есть. Пойдем, обсудим, - вполголоса сказал я
  
  - Ты про руду что ли? - как ни в чем не бывало спросил Седой, - слушай, давай поедим сначала. Я с утра жевал только пару сухарей из твоей прошлой поставки.
  
  И, видя мое замешательство, взял меня за плечо и потащил в сторону дома.
  
  - Там недоразумение вышло. Не бери в голову. Ты пельменей сделал? Я мизинец готов отдать за котелок пельмешей.
  
  Вся моя озабоченность и серьезное напряженное выражение лица вмиг оказались абсолютно неуместны. Седой задорно поздоровался с Пхо, отпустив какую-то скабрезность, зашел в дом. Деловым шагом он прошел в ванную, сполоснул лицо и плюхнулся за стол.
  
  - Садись, в ногах правды нет, - он с шумом втянул носом воздух, - запах - чумовой! Чего настряпали?
  
  - Так что там за недоразумение? Объясни. - я не собирался так просто поддаваться на это панибратство. По крайней мере до тех пор, пока не развею все свои подозрения.
  
  - Ты, похоже, не отстанешь. Ладно, слушай. Я на севере небольшой как бы это сказать... форт сделал. Точнее склад. Ты же ко мне не присоединился в экспансии на запад, а мне база нужна. Промежуточная. Запасы пополнить, пленных сгрузить. В общем, точка присутствия.
  
  Я молчал. Седой говорил в точности то, что оправдывало его поступки. Будто он прочитал мои мысли. И хотя я очень ждал именно такого объяснения, почему-то оно не развеивало ощущения фальши.
  
  - Мы туда провианта гору свезли, - продолжал Седой, - дичи в силках полно. Вот я и решил чем-нибудь занять мужиков. Идите, говорю, в горы. Руду собирайте. А они видишь как...
  
  Седой вздохнул и опустил глаза. Вошла Пхо, держа в руках дымящийся котелок. Запах пельменей снова вернул Седого в игривое настроение.
  
  - Теперь можем поесть то? - спросил он, переваливая еду из котелка в свою тарелку.
  
  Я подошел к столу и сел на лавку.
  
  - И где твой форт?
  
  - Километров сорок севернее твоей шахты, - ответил Седой набитым ртом, - ты прикинь, я там мамонта видел. Охренеть. Только как его завалить не..
  
  - И они у тебя целый день тратят на перенос руды? - перебил я его.
  
  - А тебе чего, диких жалко? - Он замолчал, дожевывая.
  
  - Нет, за сорок километров не носят. Руду далеко таскать смысла нет. Проще печь потом поставить на шахте.
  
  - Ясно. А теперь, когда в ситуации разобрались, они руду из другого места потащат?
  
  Седой недоуменно посмотрел на меня.
  
  - Нафига?
  
  - Ну они же не будут дальше долбить мое месторождение? - Неуверенно спросил я и по выражению лица Седого понял, что уходить с рудника никто не собирался. Я скрестил руки на груди.
  
  - Жадничаешь, что ли? - вкрадчиво спросил он. - Не жмись. Я тебе историю про свою бабулю рассказывал?
  
  - Какую из двухсот?
  
  - Эту, по моему, еще нет, - не обратил внимание на подкол Седой. - Слушай сюда.
  
  Случилось все году в девяносто четвертом. Когда я регулярно дергал парашютные кольца, а остальная часть страны думала, куда пристроить ваучеры. Ехало на серьезную стрелку пара джипов, в которых сидело семеро уверенных в себе мужчин в полном расцвете сил. Надо ж было такому случиться, что у главного пассажира первого джипа сыну исполнилось пять лет, и капля отцовской любви размочила бандитское сердце. Темно-малиновый пиджак приказал тормознуть у рынка, и водила через пару минут бросил в багажник упаковку шариков и баллон с гелием.
  
  - Ты проверил? Полный? - спросил с заднего сидения папаша
  
  Водитель открыл вентиль, и газ в шипением начал вырываться наружу.
  
  - Полный, - ответил хмурый боец, закручивая обратно кран.
  
  Машины продолжили движение. Рядом с водителем сидел высокий парень, лет тридцати. Умные глаза выдавали в нем верховного хранителя IQ среди всей гоп-компании. Этот парнишка не был бойцом. В одной машине с боссом на терки ехал невероятно талантливый юрист и финансист в одном лице. Несмотря на отличные мозги пассажир отнюдь не казался ботаником и в черной кожанке не сильно выделялся среди братвы. Вот только цели у всех были разные, и наш интеллектуал рассматривал членство в банде лишь как ступеньку в своей карьере.
  
  Джипы суетясь обгоняли по встречке, но как известно спешка часто становится причиной многих бед. Не стала исключением и эта история. Торопясь успеть раньше других к условленному месту, водитель не довернул вентиль, и теперь газ медленно сочился в салон. Машину потряхивало на проселочной дороге. Мужчины молчали. Предстоял серьезный сходняк.
  
  У опушки джипы остановились. Главный взглянул на золотой 'ролекс': приехали на двадцать минут раньше срока. Поправив кобуру бандит запрокинул голову назад и закрыл глаза. Кто знал, попадет ли он сегодня на день рождения сына?
  
  Моторола противно зазвенела. Главарь вздрогнул и, подождав две секунды, снял трубку.
  
  - Ты на месте? - прорычал в динамике знакомый бас
  
  - На месте, - неожиданно писклявым, пропитанным гелием голосом ответил босс. И тут же добавил, -Б...! Что за х...!
  
  - Шпала, ты дурака решил включить? - осведомились на том конце провода.
  
  Водитель не выдержал и заржал. Через секунду к нему присоединился умный молодой человек. Словно Чип и Дейл они хохотали тоненькими голосами и этот смех вызывал новые приступы веселья.
  
  Босс нажал кнопку отбоя, и, багровый от злости, расстегнул кобуру. Оглушительно бахнул выстрел и вся торпеда дорогого Чероки покрылась кровью водителя. Рука с пистолетом повернулась вправо и главарь снова нажал на курок. Но смышленый человек не только отличался знанием множества финансовых схем, но и обладал отменной реакцией. Поняв, что он с продырявленным шофером единственные свидетели клоунады, способной навсегда подорвать авторитет босса, попади эта история братве, Олег дернул ручку двери и вывалился из машины. Тут же вскочив на ноги, парень рванул в лесок. Из второго джипа выпрыгивали недоуменные товарищи по бригаде. Никто не пустился в погоню, ожидая команды главного, а тот, в свою очередь, тяжело дышал и ждал, пока газ выйдет из легких, возвращая хозяину его властный голос.
  
  - Найти его, и убить. На месте, - прозвучало через минуту.
  
  Двое в кожаных куртках бросились в лес, а фигура в малиновом пиджаке вернулась к телефону. Нужно было отменить стрелку и объяснить, как так получилось, что по телефону ответил не он, а какой-то ребенок.
  
  
  Олег несся по зарослям, разрывая куртку об острые сучки. В какой-то момент он круто повернул направо и пробежал еще с километр. Черта с два они найдут меня теперь без собаки, подумал он. Преследователей слышно не было. Зудин перешел на шаг.
  
  Через полтора часа торопливой ходьбы показалась деревня. Беглец побежал к крайнему дому. Вид у него был жалкий. В начинающихся сумерках он походил на загулявшего на свадьбе тракториста. В брюках, но весь исцарапанный и рваный.
  
  На частый и нервный стук открыл бывший председатель колхоза, дед Меконий. Душа у него была черная, с жирными жилами жадности. Он посмотрел на стоящего Олега и с кивком головы спросил:
  
  - Чо надо?
  
  - Отец, пусти пожить пару дней. Я заплачу.
  
  - Деньги покажи.
  
  Олег машинально поднял руку, чтобы достать из внутреннего кармана бумажник, но с ужасом вспомнил, что сбросил кожанку в лесу, дабы не мешала бежать.
  
  - Я привезу, обещаю, - красноречиво поспешил сказать Зудин.
  
  - Привези, потом и поговорим. Сынок, - процедил Меконий, и шумно захлопнул тяжелую дверь.
  
  От удара где-то забрехала собака. Олег засеменил вдоль участков. Ночь быстро приближалась.
  
  - Проклятый капитализм, - шептал он себе под нос, - где людская взаимовыручка? Одни деньги на уме.
  
  Где-то сбоку глаз уловил легкое движение. Это в окне небольшой избы старушка, задергивала ситцевые занавесочки. - Седой замолчал, словно вспоминая рисунок на шторках
  
  - И что дальше? - спросил я с нетерпением
  
  - Дальше?
  
  Решив снова попытаться, Олег перемахнул через небольшой забор и подошел к крылечку. В этом домике и жила моя бабуля. Клара Карловна, - Седой сделал паузу и добавил, - Укралкораллова.
  
  - Серьезно?!
  
  - Курьезно. Моя фамилия у нее была. Укралкоралловой я ее ребенком дразнил. Значит о чем я. Постучал Олег, бабуля открыла. То ли вид у беглеца был через чур жалобный, а может характер у бабули был дюже сердобольный, но она его впустила. И, сходив во двор за дровами, растопила посильнее печь. Олег недолго колеблясь рассказал о своих злоключениях, упомянув мерзавца Мекония и умолчав о дружбе с бандитами. В изложенном повествовании гнались за ним злые люди, так как он просто стал свидетелем преступления.
  
  - Теперь искать меня будут, - закончил свой рассказ Зудин и виновато посмотрел исподлобья.
  
  Бабуля была женщиной хоть и доброй, но не глупой и в людях разбиралась. Увидела она в Олеге что-то человеческое, гнать не стала. Вместо этого показала на чердачный люк, который стал для Зудина дверью в его схрон на ближайшие несколько дней. Днем беглец лежал на соломе и смотрел сквозь пыльные щели чердачных досок на деревенский двор. Рука поглаживала рукоятку топорика, на всякий случай положенного рядом, а острый ум пытался придумать способ спастись. Могущества Шпалы было достаточно, чтобы его объявили в негласный розыск во всех крупных населенных пунктах в округе. Когда на деревню спускалась ночь Олег спрыгивал с чердака вниз и разминал затекшие кости.
  
  На четвертый день в избу постучали. Задремавший Зудин машинально схватил топор и прислушался. Стучали не соседи, это точно. Звук был настойчивый и не предвещал ничего хорошего. Прильнув глазом к бойнице между досками он увидел знакомый Чероки и сердце истошно забилось. Нашли.
  
  - Слышь мать, тут вот он не пробегал?
  
  Похоже показывали его фото.
  
  - Пробегал, - неожиданно ответила бабуля и Олега пробила холодная испарина, - четвертого дня как. Ночью пришел, денег просил, но откуда у меня деньги...
  
  - А дед соседский сказал, что в дом заходил.
  
  - Заходил, - согласилась старушка, - что ж я ночью с открытой дверью говорить то буду. Чай не лето. А потом ушел. Туда вона.
  
  - А ты, старая, не врешь часом? - раздался другой голос и Олег узнал Дуршлага. У бойца было не меньше десятка пулевых, но все ранения оказывались на редкость удачными, отсюда и прозвище.
  
  - Пошто мне врать то. Вы же бандюки, по рожам видно. Что не так скажу - бабке не жить.
  
  После недолгой паузы мужики заржали.
  
  - Увидишь его - деду скажи, тому что с краю живет. Он знает как нас найти.
  
  Мужчины ушли. Олег облегченно выдохнул и разжал потную руку. Топор с глухим стуком ударился о чердачный пол.
  
  Под горячей крышей, окутанный запахом сухого сена, Олег придумал единственный способ своего спасения.
  
  - Мне позвонить надо, - сказал он вечером, спустившись к бабушке, - где ближайший телефон?
  
  Старуха вздохнула.
  
  - Считай, что на станции. В десяти километрах. Да и тот демократы разломали небось.
  
  У вас что, в деревне нет телефона?
  
  Отчего ж. Есть.
  
  Ну!?
  
  Что 'ну'? Говорю же, для тебя ближайший - на станции. В деревне только у старосты аппарат. У Мекония.
  
  А он что, весь день дома сидит?
  
  Клара Карловна внимательно посмотрела на Олега
  
  Вроде глаза умные. А мысли - ну истино ослинные.
  
  Олег пропустил слова мимо ушей и продолжил: - он ведь днем уходит, да?
  
  На утро Зудин считал минуты до того момента, когда по рассказам бабули старик отбывал на пару часов по своим небогоугодным делам. В десять минут первого, он согнувшись в три погибели покрался к хибаре старосты. Операция предстояла нехитрая. Выставить окошко, набрать номер, который Олег, как и десятки других, помнил наизусть. А затем дождаться, когда братва из конкурирующей группировки приедет и заберет его. В голове Зудина хранилось так много компромата и обоснования для предъяв, что развязать большую войну против бывшего шефа было делом одного дня. А там... Шансы выжить у него появлялись вполне материальные. Чего нельзя было сказать о строптивом патроне.
  
  Незамеченным он пробрался к жилищу старосты. Наклеил на окошко мокрую газету и саданул кулаком. Стекло глухо разбилось. Олег нащупал крутилку замка и через несколько секунд был уже внутри. Логово Мекония походило то ли на гнездо старой глупой сороки то ли на запасник музея абсурда. Хлам и садовый инвентарь перемежался с аттрибутами роскоши, вроде огромного двухкасетного магнитофона Sharp или стоящих свернутые в трубу ковров. Расстилать их было уже некуда - на полу и на стенах висели пыльные собратья, так что ковры стояли, словно античные колонны сбоку от трофейного немецкого пианино. Среди этого хаоса Олег не сразу нашел телефон. Голубой пластмассовый аппарат стоял около самовара, на который ловкий паучок уже набросил остов своей сети. Телефон был грязен. Угол, справа от диска, расколот и внутри виднелась медная катушка. Зудин снял трубку и, услышав гудок, довольно улыбнулся. Но не успел диск вернуться на место, после цифры два, как за спиной прозвучало короткое
  
  - Руки поднял!
  
  Стараясь не делать резких движений, Олег положил трубку на столик и медленно через плечо скосил глаза.
  
  Сам пришел, - самодовольно сказал голос хозяина.
  
  А я говорил, что кто-то крался, - поддакнул второй голос
  
  Так поэтому и воротился, - раздраженно ответил хозяин
  
  Мне позвонить надо, - вмешался в диалог Олег. - А потом я заплачу. Много.
  
  Он повернулся.
  
  У входа стоял Меконий, держа в руках обрез. Из-за плеча вглядывала свинными глазками рослая детина, лет двадцати.
  
  Стой не шевелись, - процедил дед - Мне за тебя что живого, что мертвого обещали. Полы только мыть не с руки. Но я переживу.
  
  Что обещали, отец? - пошел в контраттаку Олег, - скажи сумму. Я удвою.
  
  Удвоишь, конечно. У тебя ж полные карманы денег были, когда ты ко мне ночью ломился.
  
  Мне подвезут..
  
  И мне подвезут, - хохотнул староста. - Аккурат косу американских рублей. Отойди ка от аппарата. А ты, Семен, позвони вот сюда.
  
  Дед, не снимая руки с обреза, аккуратно достал из запазухи сложенный лист и передал его за спину. Детина взял.
  
  Отошел от телефона, ну! - повысил голос Меконий
  
  У дверей будто что-то мелькнуло. Зудин сделал шаг влево. Затем еще один и уперся в стоящий ковер.
  
  Иди звони, - приказал дед Семену. - Не боись. Я не промахнусь, если что.
  
  Дробью то конечно, - усмехнулся Олег. - Если что - то всем достанется.
  
  Подавшийся было вперед Семен тормознул, обдумывая справедливое замечание вторженца.
  
  Чего встал? - Гаркнул Меконий, - Струхнул что ль? Звони давай
  
  Олег не оставлял попыток договориться со строптивым стариком и приготовил новый аргумент
  
  Слушай, отец. Дай сказать. Те, кто приезжали - это отморозки. Им легче тебе хату спалить, чем денег отдать. В лучшем случае - просто ничего не получишь. А в худшем.. Ты хоть знаешь, за что они меня порешить хотят?
  
  Не знаю и не хочу, - отрезал дед. - Сами разбирайтесь.
  
  А я скажу, - начал Зудин, но остановился. У двери стояла Клара Карловна и держала в руках сверток.
  
  Меконий, опусти ружжо, - твердо сказала она и тот так дернулся от испуга, что Олег впервые сжался, в ожидании шального выстрела.
  
  Тебе чего тут, Карловна? - прошипел старик раздраженно, явно не радуясь появлению новых свидетелей
  
  Продай его мне, - сказала она и шмякнула кульком об стол, - парень хороший. Не гоже его бандюкам отдавать.
  
  Ты там что, пирожков принесла? - скосил взгляд на стол дед не сводя ружья с Олега.
  
  Тут четыре миллиона рублей. Почти две тысячи долларов. Хватит?
  
  Меконий явно не ожидал такого поворота. Прямой разговор с деньгами на столе произвел разительные перемены в старческом сознании. Бабка была умелым переговорщиком.
  
  А ежели узнают? - уже с сомнением в голосе спросил он, - что тогда со мной сделают?
  
  Не узнают, - резко ответил Олег. Ты позвонить только дай. Один звонок.
  
  Меконий перевел взор на Семена.
  
  Ты никого не видел понял? Даже если пытать будут. Или все на тебя свалю.
  
  Семен испуганно отступил назад.
  
  Я чур, что вы! Я нини! - забормотал он, но Меконий уже не обращал на него никакого внимания.
  
  Звони давай. Только быстро.
  
  Олегу дважды повторять было не нужно. Через три часа в деревню подъехала Нива с тремя крепкими ребятами. Зудин обнял бабушку и укатил в город.
  
  Седой поднялся, и без извинений ушел в мою уборную, где сидел уже добрые пять минут.
  
  И что с ним стало то? - с нетерпением спросил я, так и не дождавшись, пока Седой вынырнет из клозета.
  
  Мыла мне нужно еще, забыл тебе сказать, - прозвучало в ответ.
  
  Судя по плеску воды, Седой с энтузиазмом блюл законы гигиены.
  
  Дам тебе мыла, - согласился я, - Так что Олег? Живой остался? Или опять мне дофантазировать нужно?
  
  Конечно живой, - ответил Дядя возвращаясь в комнату. - Как он и предсказывал, на его братву пошли предъявы и на первой же стрелке завалили всех фигурантов, желающих Олеговой смертушки.
  
  А мораль?
  
  Мораль... - Седой задумался. - Да! К чему я это все рассказывал то. Жадный Меконий - купил на радостях водки, позвал дружбанов отметить. И по пьяной лавочке его и пырнули. А моя бабуля - получила через неделю от Олега мешочек рублей, раз в пять побольше, чем присутствовал при его выкупе. Зудин быстро поднялся на ваучерах, отхватил несколько предприятий, а когда я вернулся из армады, то выполнил еще одну просьбу бабули - устроить на работу нерадивого внучка. Больше она ничего Олега не просила. Тихо умерла в девяносто шестом. Но доброта ее - круто изменила жизнь как минимум двоих людей. Вот какая мораль. А ты - жадина.
  
  
  Я скривился.
  - Леха, я очень ценю, что ты находишь такие меткие и нравоучительные истории, но это месторождение мое.
  
  - Жадина, - беззаботно сказал Седой и заложил руки за голову.
  
  - Я же не прихожу на твои шахты и не начинаю добывать там же железо
  
  - Приходи, - пожал плечами Дядя, - в чем проблема.
  
  - Слушай, серьезно. Я против. Прошу по хорошему.
  
  - А не то?
  
  - Не провоцируй. Нужна медь - меняй на свое железо. А своих людей между походами занимай чем-нибудь еще. Пусть дичь таскают. Я куплю. Или поменяю.
  
  - Как знаешь, - задумчиво протянул Седой и после паузы добавил: - Хорошо. Они отойдут в сторону.
  
  - И молотки верните, - твердо добавил я
  
  Дядя кивнул.
  
  Вечернего разговора не получилось. Седой рано утром ушел на север, сухо попрощавшись. Вынуждал меня извиняться, решил я. Но на этот раз я не прогнусь. Хватит. И так он крутит мной как хочет. Даже получающиеся компромисы все равно ущемляют мои права.
  
  Я позвал для разговора Гека и дал ему следующие установки:
  
  - обнести забором площадь добычи и перспективные участки. Поставить десять вооруженных солдат для охраны. В случае, если будут нарушения границ участков - стараться без ранений обезоруживать виновников и отнимать инструмент. Обо всех конфликтах немедлено докладывать мне.
  
  Гек отправился выполнять. Эффективность добычи в терминах выработки на задействованного человека понизилась - охранники месторождения в латах с пластинами просто стояли на месте. Были бы сканворды - не отличишь от ребят на входе в офисы. Но сканвордов не было. Поэтому единственное, что развлекало вояк - домино, нарды да стрельба из лука по мишеням.
  
  Рудокопы Седого долбили скалу примерно в километре и вели себя довольно мирно. Охраны у них не было вовсе, и через пару недель я уменьшил свою дружину на руднике до шести человек.
  
   Глава 18.
  
  Вскоре произошло с одной стороны заурядное, но с другой - весьма интересное событие, которое привело к непредсказуемым последствиям. Чужие старатели попросили у нас еды. Невинный, казалось бы, инцидент, о котором, впрочем, меня известили уже через несколько часов. Гек попросил инструкций и я решил, что это отличный шанс для финансового эксперимента. Мы не просто угостили, а продали еду рудокопам. А прямо перед этим купили у них руду, причем по отличной цене. Прошло три дня, прежде чем принцип денег стал более менее понятен дикарям Дяди. Счету, конечно, никто их не обучал, но урок, что несколько монеток можно поменять на различные товары - был усвоен быстро. Туземцев, в количестве пары десятков человек, препроводили в лагерь, показали где сдавать руду на продажу и где находится местный филиал лавки Цака. Объемы добываемого нами сырья взлетели. Ровно на столько же упала доставка камней в сторону Седого. Точнее сказать, она полностью прекратилась. Работяги работали ровно половину дня, после чего двигали в стан Гека, меняли руду на деньги и тут же объедались в столовой. К чести сказать, вели себя гастарбайтеры скромно и проблем не доставляли. Проблемы появились позже.
  
  Поняв, что план по руде срывается чуть менее чем полностью, гарнизон форта Седого выступил в нашу сторону. Весьма предсказуемо. Я ждал их на несколько дней раньше и подготовился. К двум дюжинам лучших бойцов Гека были добавлены отряды Быка и воеводы из команчей. Всего около шестидесяти отлично подготовленных воинов были замаскированы в расщелинах между камнями. Мужчины откровенно валяли дурака уже почти неделю упражняясь в настольные игры.
  
  Когда разведка дала условный сигнал, день только начинался. Я находился в получасе быстрой ходьбы от рудника в шалаше и поспешил на место будущей разборки. Воины дяди похоже двигались бегом, потому, что когда я подошел с отрядом Быка, мои уже окружили неприятеля, держа луки на изготовку. На земле лежало двое раненых камнетесов. Похоже им досталось от бывших надзирателей. Сами же рыцари образовали круг, огородившись щитами и выставив в прорези свои пики. Туземец с мечом в руке изрыгал что-то дерзкое, потому что воевода апачей, призванный возглавлять операцию до подхода нас с Быком, отвечал срывая голос и аж подпрыгивая от негодования. Я крикнул, давая знать о себе, но лучше бы этого не делал. Завидев меня, сатрап дяди что-то заорал и встал в полный рост, размахивая мечом. Движение было настолько резким, что нервы у одного из моих солдат не выдержали и он сбросил тетиву. Стрела попала защищенному металлом бойцу в шею, и он повалился внутрь круга из щитов.
  
  - Не стрелять! - завопил я, - не стрелять!
  
  Но было поздно. Посчитав этот выстрел сигналом к атаке лучники принялись обстреливать железную изгородь, не причиняя никакого вреда попрятавшим голову солдатам. Выпустив по нескольку стрел, бойцы рванули в рукопашную.
  
  - Останови их!! - закричал я Быку, - Стоять!!!
  
  В хоровом кличе приказания Быка растворялись не достигая ушей атакующих. Солдаты шли на штурм.
  
  Кольцо ощетинилось, словно дикобраз, ловко жаля подбегающих воинов своими пиками. Но шестикратный перевес был решающим аргументом. Когда Бык подбежал к эпицентру, половина дядиных воинов уже лежала с разможженными головам. Несколько человек удалось спасти, остановив занесенные топоры буквально за секунду до удара.
  
  Мы разоружили дядин отряд, отобрав амуницию. Пятнадцать моих были легко и средне ранены, семеро убиты, еще один, похоже, был не жилец и хрипел от полученных ран. У Дяди в живых осталось четверо. Я совсем не так представлял себе операцию 'отпор'.
  
  Что сделано, то сделано, сказал я сам себе и вытащил бересту, на которой было написано послание Седому. В прокручиваемом в моей голове сценарии его должны были отнести десять обезоруженных воинов. Теперь отнесут лишь четверо.
  
  Письмо гласило:
  'Во избежании недоразумений, я объявляю всю территорию Крыма зоной, свободной от твоих солдат. Мы с радостью будет развивать мирные торговые отношения. Но отряды более 10 воинов я буду воспринимать как агрессию. Приходи обсуждать.'
  
  Ниже я доцарапал 'Извини за солдат. Я не хотел никого убивать. Ошибку заглажу товарами.'
  
  Письмо было вручено поверженным рыцарям, которые немедленно были отправлены в сторону Керченского пролива. То, что полегло шестеро из войска Седого - было ужасно. Предлагая мирное сосуществование, я сам первый устроил конфликт. Волатильность ситуации сильно повысилась и мне предстояло уделить маловероятным сценариям гораздо больше внимания.
  
  Полноразмерная катапульта на основе торсионов была закончена мною через три дня после расправы над отрядом Седого. В момент вылета стрелы удар деревяшек об ограничители был такой силы, что после двадцати выстрелом одна из них дала трещину. Пришлось срочно менять конструкцию, усиляя слабые места листами меди. Секретные испытания проходили по двенадцать часов в сутки. В то время, как почти все рабочие были заняты на возведении стен еще на полтора метра, я, с десятком умельцев и Тыкто стрелял двухметровой пикой из нового оружия.
  
  Мощь новой катапульты была необычайной. Снаряд легко летел на расстояние вдвое превышающее полет стрелы из лука. С небольшой баллистической траекторией можно было поражать цели на дистанции метров в четыреста. Через неделю испытаний появилась третья катапульта. Она не только была еще прочнее, а ложемент для стрелы был выстелен медью. Самое главное - новое оружие получило прицел. Совмещая два колечка, можно было прицеливаться в десятисантиметровое блюдце с расстояния в триста шагов. Оперение пики было выполнено из дощечек, которые легко менялись в случае повреждения. Подобные направляющие позволили так стабилизировать полет стрелы, что кучность не превышала двадцати сантиметров на упомянутые триста шагов. Тяжелое орудие стояло прочно, как станковый пулемет. Горизонтальный прицел осуществлялся переносом всей конструкции двумя людьми, а вертикальный - подбиванием клина под носовую часть. Получалось долго и абсолютно неэффективно при стрельбе по движущейся цели. Но оружие было сделано для другого. Как и немецкая пушка 'колоссаль', стрелявшая по Лондону через пролив, катапульта должна была стать психологическим оружием. Ведь пика, выпущенная из нее, пробивала латы дядиных солдат даже с четырехсот шагов. Мне было очень жаль портить конфискованную броню, но эффективность должна была быть доказана на практике. Так что превратив два стальных жилета в решето, я остался доволен.
  
  На башнях было организовано две команды катапультщиков. Еще несколько человек строили новые машины. Каждая катапульта была уникальна, и отряд артиллеристов должен был четко знать, какой баллистический эффект у его орудия. Я поставил в поле метки, обозначающие расстояния и расчертил клин, регулирующий высоту. С его помощью нужно было производить поправку. Появился новый род войск.
  
  Прошло уже около месяца, как я отправил делегацию с ультиматумом. Я стал серьезно волноваться, что гонцов съели дикие звери или какие-нибудь агрессивные охэ. Впрочем, случившееся вскоре донесение разведчиков заставило меня перестать беспокоиться по этому поводу, зато заволноваться совершенно по другому. С востока на мой лагерь шла орда вооруженных и бронированных солдат.
  
  В своих планах я рисовал с десяток сценариев. От наиболее благоприятного до катастрофического. То, что происходило - был именно он. Десятый. Седой объявил мне войну.
  
  Стараясь не поддаваться панике, я позвал Тыкто с Быком и объявил о том, что идут враги. Тыкто понимающе кивнул и они с Быком спешно принялись готовиться к неприятельской атаке. Такое впечатление, что туземцы ждали этого. Опять мелькнуло обидное ощущение, что дикари разбираются в людях лучше чем я.
  
  Действия были отработаны на учениях, но одно дело, когда репетируешь понарошку, а другое, когда опасность абсолютно реальна. Однажды я уже ожидал нападения Седого, но тогда все кончилось мирно. Сейчас же, у меня было очень неприятное предчувствие. До прибытия войска оставалось около часа. Мой форт готовился к обороне.
  
  По периметру стен выстроились лучники. На костры поставили огромные горшки с водой. Если дойдет дело до взятия укреплений - кипяток самое действенное средство против брони, лезущей на стену. Также на головы наступающих должны полететь несколько десятков каменных блоков. Жаль, что стена не везде была доведена до пяти метров и в некоторых местах поднималась всего на три с половиной.
  
  Солдаты во главе с командирами отрядов занимали назначенные места. Первая линия обороны выстроилась на валу. Потенциальные смертники должны были максимально затруднить подход к лагерю.
  
  Я занял позицию на юго-восточной башне, рядом с третьей катапультой. У каждой было около двадцати стрел с новейшими чугунными наконечниками. Решение было недолговечным - наконечник разрушался почти после каждого выстрела, зато пробивная сила чугуна оказалась чудовищной. Скорость перезарядки составляла один выстрел в минуту, но я надеялся, что мне не придется стрелять более одного раза.
  
  Через пятнадцать минут все были на своих местах и полностью готовы к обороне. Гонцы умчались к Чуку и Геку, с предупреждением о возможном нападении. Подмоги я не просил - дойти все равно не успеют.
  Я стоял на башне и смотрел на восток. Тянулось томительное ожидание. Войска Седого все не появлялись. Уже было далеко за полдень и солнце светило в спину. Удачно, подумал я и тут же бросился на другой конец крепости. Седой наверняка захочет обойти меня с той стороны, с которой я его не жду.
  
  Но с западной стороны тоже все было тихо. Это попахивало весьма скверно. Седой - вояка со стажем, так что стратегия его должна оказаться весьма эффективной. Я посмотрел на сжавшего губы Тыкто, и мне стало страшно. Страшно за всех моих друзей, которых не задумываясь пустят в расход просто за нелояльность.
  
  С востока раздался крик, сорвавший мою задумчивость. Я бросился туда, взлетел на башню и моим глазам открылась довольно жуткая картина. Растянувшись цепью шириной не меньше двухсот метров, шло наверное под пару тысяч человек. Седой не зря подгатавливал это появление. В первом ряду стояли солдаты со щитами, на расстоянии наверное метра друг от друга. За ними, в шахматном порядке, шли второй и третьи ряды. Создавалось ощущение, что войско гораздо больше, чем есть на самом деле. Поняв замысел, я пересчитал ряды и выяснил, что людей у Седого гораздо меньше. Точно не более тысячи. Но радоваться было рано. Ведь даже эта армия, имея во главе командира ВДВ-шника, сможет на раз взять мою крепость. Если только не одно 'но', на которое я и возлагал свои надежды.
  
  Раздалась команда, эхом долетевшая до нас. И армия, блестя надраенными латами и щитами, остановилась примерно в трехстах метрах от стены. Это расстояние позволяло дяде вполне комфортно разгуливать без щита, ведь мои стрелы если и долетят до него, то на самом излете. У Дяди было предостаточно времени проверить тактико-технические характеристики моих лучников.
  
  Перед стройными рядами стояло около десяти человек во главе с Седым. Несколько генералов, телохранителей и один человек вовсе без доспехов. Прищурившись, я пытался понять, что происходит во вражеском стане. И тут, около группы Седого взметнулся белый флаг. А еще через секунду человек без доспехов помчался к нам, держа жердь с белой тряпкой над головой.
  
  - Не стрелять! скомандовал я, и Тыкто передал это остальным.
  
  Человек несся как ветер, сверкая голыми пятками в свете садящегося солнца. Вскоре в его руке стал заметен коричневый сверток.
  
  - В крепость не пускать, - велел я своему генералу. - Нужно то, что у него в руке.
  
  Тыкто передал приказ, и через полминуты у меня на башне оказались древко с флагом и сверток из плотной кожи. Я размотал его. Тыкто дернулся посмотреть, но я повернулся так, чтобы послание никто кроме меня не смог прочитать. Письмо Седого было лаконичным.
  
  'Соглашайся. Обеспечу минимум расхода.
  Время даю 30 минут.
  Если откажешься - возьму твой форт до темноты'
  
  Ультиматум. Все так, как я себе и представлял.
  
  - Действуем по плану номер один, - тихо сказал я Тыкто.
  
  Катапульта была заряжена. Артиллеристы все подготовили, но я на всякий случай проверил прицел и выставленные поправки. Ветра не было. Можно было начинать.
  
  Я закрыл глаза. Пока я не отдам приказ стрелять, у меня еще есть возможность пойти по варианту Седого. И изменить все. Навсегда.
  
  Никогда не любил радикальные выборы. Особенно, когда на кону жизнь многих людей. Близких тебе людей. Но выхода не было. Да и надо признаться, что выбор был сделан задолго до этого момента.
  
  - Выстрел, - тихо сказал я артилеристу.
   Машина с шумом выпустила стрелу. Боковые части катапульты с глухим стуком ударились об ограничитель и в словно замедленном кино копье полетело в сторону Седого.
  
  
   Глава 19
  
  Заходящее солнце сослужило плохую службу. Ни Седой, ни стоящие рядом воины не заметили снаряда, лететь которому предстояло всего полторы секунды. Копье вонзилось в грудь стоящего рядом с Седым генерала и пригвоздило его к земле.
  
  Седой дернулся, но тут же осекся. Его бегство за спины немедленно повергло бы в панику остальных. Он подошел к лежащему генералу и попытался выдернуть древко. С третьей попытки, уперевшись ногой в бездыханное тело, ему это удалось. Он взял в руки снаряд и повернувшись посмотрел, как мне показалось, прямо в мои глаза.
  
  От крепости уже мчался гонец, размахивая белым флагом. Кусок коры, доставленный обратным рейсом, гласил:
  
  'Следующая тебе. Уходи.'
  
  Седой еще раз посмотрел на убитого генерала, постоял так секунд десять и, развернувшись, зашагал на восток. Раздались короткие отрывистые команды. Строй пришел в движение, начал рассыпаться на группы которые, построившись в колонну по четыре, отступали.
  Это была победа.
  
  Радостный крик взорвал тишину царившую над моим фортом. Я смотрел на удаляющиеся войска, сердце шумно билось и внутренний голос требовал ликовать. В этот раз я победил. Но вместе тем я понимал, что следующий раз обязательно настанет. Через месяц, через год, а может уже этой ночью, но Седой не отступит. Я кивнул Тыкто, приглашая следовать за мной. Потом молча спустился с башни и пошел к себе.
  
  
  - Отправь разведчиков, - сказал я ему, лишь только закрылась дверь, - нам надо убедиться, что Дядя ушел.
  
  Я плюхнулся в мягкое кресло. Еще одна новинка в моем интерьере, которую я сделал с апачами, набив кожаную обивку отходами от плетения веревок. Кресло оказалось невероятно удобным. Я чувствовал себя лордом в сигарном клубе. Жаль, Седой не видит. Он бы оценил.
  
  Расставь посты на прежние места, чтобы у нас всегда оставался час времени на подготовку к нападению.
  
  Тыкто кивнул и вышел. Все сильнее накатывало осознание, что теперь предстоит существовать в новой реальности. Почти шесть лет я жил в относительном мире, лишь однажды столкнувшись с разбойниками-охэ, вселявшими в нас беспокойство два с лишним месяца. И вот теперь у меня появился враг намного более искусный и хитрый, с огромным войском и упрямством, который не отступится от своего плана. Внутри вдруг забушевала паника.
  Я вспомнил про моих Чука и Гека. Эти деревни абсолютно беззащитны перед армией Седого и даже десятая часть войска может запросто перебить всех. Я вскочил. Затем снова сел. Нужно успокоиться. Седой мог захватить деревни уже давно, но не делал этого. И это логично. Ведь не захват населения является его целью. Ему нужен я. И моя верная служба.
  
  Я еще раз решил разложить все по полочкам. Воевать Седому смысла особого нет. Потеря живой силы не нужна никому. Тем более, нет смысла уничтожать квалифицированных работников, которых я воспитал за годы, проведенные здесь. Значит единственное, что решает проблемы - это захват меня и обращение в веру Седого. Но после случившегося - даже если я буду на его стороне - сможет ли Седой мне доверять? Наверное нет. Тогда какой вывод?
  
  В дверь постучали. Я поднялся и открыл. На пороге стоял Тыкто.
  
  - Дядя движется на восток. Идут быстро.
  
  Я едва заметно улыбнулся.
  
  - Доложи, когда уйдут через воду к себе.
  
  Тыкто ушел, а я с нескрываемой радостью опустился обратно в свое кресло. Вывод был простой: Больше на меня нападать не будут.
  
  ***
  
  Последующие недели лишь подтверждали мою догадку. Седой понял, что силой меня захватывать обойдется ему слишком дорого, да и мою лояльность после ликвидации Тыкто, Быка и прочих лидеров он явно не обеспечит. А значит остается избрать мирный путь сосуществования. Я ждал гонцов, но Дядя пришел сам.
  
  Он пришел с тремя воинами, когда солнце было еще высоко. Пришел неожиданно, его заметили всего метрах в пятиста от лагеря. Да и то, только благодаря блеску наполированных лат. Я открыл рот, чтобы скомандовать подготовку к нападению, но осекся. Нападения явно не было. Седой шел разговаривать.
  
  На всякий случай я построил взвод Быка. Пара десятков человек. Лучники на башне получили четкий приказ - не стрелять. Однако, в случае агрессии Седого - можно было несмертельно ранить его. Все складывалось так, как я себе и представлял, но перестраховаться все же стоило. Отдав распоряжения, я вскарабкался на башню.
  
  Седой подошел к засеке и демонстративно снял шлем, затем сложил рядом оружие. Его примеру последовали остальные.
  
  - Пусти в теремок, - крикнул он мне.
  
  Я стоял и молча смотрел ему в глаза. Нас разделяло метров тридцать. Седой смотрел прищурившись, не моргая. А затем рявкнул
  
  - Ну мне заходить или нет?
  
  - Заходи, - ответил я и принялся спускаться с башни.
  
  Седой шел ко мне, образовывая круг пустоты минимум на двадцать шагов. Туземцы отходили от него, словно Дядя был радиоактивный. В тишине было слышно, как скрежетнул зубами Бык.
  
  - Стой, - стараясь звучать как можно тверже сказал я, - говорить будем на улице. Ко мне ближе пяти метров не подходи, или они буду стрелять.
  
  Я кивнул на башню, где держали наизготовку луки двое лучших снайперов. Дядя пожал плечами и даже не повернул голову.
  
  - Как скажешь.
  
  - Садись, - я показал на расстеленную шкуру и, как только Седой опустился на землю, сел сам.
  
  Туземцы любопытным полукольцом окружали нас, находясь на почтительном расстоянии. Чужие уши мне были ни к чему. Мы молчали наверное минуты две, сверлив друг друга взглядами. А затем Седой вдруг улыбнулся.
  
  - Слушай, я был не прав. Хочешь суверенитета - мешать не буду.
  
  Он поднял обе ладони, обратив их ко мне
  
  - Продавить тебя не вышло, так что считай что ты победил. Войны я не хочу и драться с тобой не собираюсь. Так что давай искать пути мира.
  
  Седой замолчал, оценивая, какой эффект произведут на меня его слова. Я старался сохранять покер-фейс.
  
  - Ты подумай над тем, что я сказал. Мы вместе - сила. Наверное, самая большая сила на планете. Надеюсь ты простишь мою попытку энкомьенды.
  
  Глядя на мое молчание, Седой подождал секунд двадцать, а потом поднялся, и зашагал к воротам. А я остался сидеть, полагая, что имею полное право не догонять его и не отвечать на предложение сразу. Дядя ушел ни разу не обернувшись, оставив меня одного вместе с загадочным словом 'энкомьенда'.
  
  ***
  
  Следующие несколько дней я провел в размышлениях, как правильно помириться с Седым, сохранить лицо и при этом не допустить новой агрессии. Его визит произвел на меня сильное впечатление. Ответный ход должен быть на уровне. Но как ответить? Идти на его территорию через пролив я откровенно побаивался. А послать курьера с письмом - будет как-то несолидно. Думал я долго и решение все же созрело. В общем, я снарядил целый караван.
  
  Из моих чертогов отправились двадцать человек с рюкзаками, полными дефицитной снеди, а также пять ослов навьюченные мешками с ячменем. Во главе процессии был молодой командир Абис. Отправлять Тыкто я не решился, Бык мог не сдержаться при виде Седого, так что оддуваться отправился молодой, но перспективный генерал. Надеюсь, щедрые дары компенсируют этот дипломатический дисбаланс.
  
  Через долгие две недели я, наконец, выдохнул. Мои бойцы вернулись в целости и сохранности, а Абис к тому же наряженный в стальной шлем. Седого с делегацией не было. Зато пришло берестяное письмо, где мне предлагалось описать свод правил для дальнейшего мирного сосуществования.
  
  С энтузиазмом я взялся за законотворчество. Я ограничивал присутствие военного контингента и вводил наказания за его нарушение. Регламентировал дипломатические и регулярные почтовые сообщения. Создавал базу для взаимовыгодной торговли и утверждал политику наказаний за преступления. Никаких недопониманий возникнуть не должно, все потенциальные проблемы должны были быть обсуждены на берегу.
  
  Свод законов я дважды записал на больших глиняных табличках. Одну из них вложил между двух досок, обмотал шкурой и отправил в сторону Имеретинской долины. На второй пригласил расписаться Седого. Конечно в том случае, если он соглашается со всем изложенным. Абис уже проторенной дорогой ушел с этой дипломатической депешей. Вместе с ним в стан Дяди отправились еще трое бойцов. Сотрудники первого посольства. Если все будет по моему, то этим людям придется жить районе Сочи, наблюдать за жизнью и бытом Седого и регулярно навещать меня с докладом. Таких же шпионов мне придется поселить и у себя. Но подобная открытость мне больше импонировала, чем слежка за мной через торговцев от Седого.
  
  Прошла неделя и к моему лагерю подошли четверо в латах. На всякий случай гарнизон был приведен в боевую готовность и Бык вышел навстречу с парой десятков своих ребят. Не опасаясь подвоха, за Быком последовали и мы с Тыкто. Бронированные воины остановились в двадцати шагах от строя наших солдат и положили перед собой оружие. Мужчины стояли спокойно и держались весьма уверенно. В одном из них я узнал генерала из числа апостолов Седого, остальные были, судя по всему, рядовыми бойцами. Петр поворотил одного из своих воинов, и снял с плеч большой кожаный мешок. Затем положил его на землю и развернул. Под слоем шкур я узнал свою табличку.
  
  Идя в ногу посланники Седого отошли на десять шагов назад. Оружие и табличка остались лежать на сухой осенней траве. Я подошел и посмотрел на свой свод законов - внизу стояла подпись Дяди и PS: 'эти четверо - мои послы'. Седой принял условия.
  
  Глава 20
  
  Послов разместили в шалаше, недалеко от Ахомитовой слободки. Селить их ближе мне было некомфортно. Я стал очень подозрителен и усилил охрану своего дома. Согласно Правилам, каждая сторона должна обеспечивать чужим послам минимальный паек, а любые улучшения быта должны оплачиваться родным государством. И если своих послов я снабдил мешками с кашей, то Седой не баловал подданных. Они пришли абсолютно налегке.
  
  В соответствии со статусом, послы не работали и не охотились, слоняясь по городу без оружия (его я конфисковал еще тогда, когда оно лежало на траве рядом с табличкой)
  
  
  Амбасадоры оказались молчаливые и толку с них было немного. Они не знали, когда придет их предводитель, что нам нужно заготавливать для мены и какой товар привезут с большой земли.
  
  Вскоре ко мне стали прибывать мини-делегации из рабочих. Первые же туземцы передали письмо, гласившее, что дорожная карта мирного сосуществования реализуется в полном объеме и посланцы никто иные, как мирные труженики, пришедшие строить экономику.
  
  Ближе пяти километров селиться я не разрешил.
  
  Деревенька душ на тридцать выросла меньше чем за месяц. Дикари Седого быстро рубили деревья и ставили легкие хоз-постройки. Похоже, товарооборот предстоял приличный, раз появилось аж четыре независимых здания, явно сделанных не для людей. Только после этого складского комплекса туземцы возвели простые шалаши, обмазанные глиной. Через неделю после сдачи в эксплуатацию жилья с востока подошли женщины и дети. Деревня обрела совсем жилой вид.
  Неконтролируемое племя под боком я иметь, конечно же, не хотел. Поэтому на всякий случай поставил вестовой пост, где пара молодчиков сразу должны были срываться к нам, с новостями. Немного погодя я выделил и местную полицию в количестве пяти человек. Их командир - был что-то вроде мэра этого градообразования, и отвечал за порядок лично передо мной.
  
  Вновь переселенное племя первое время жило охотой. Однако вскоре часть мужчин ушла и спустя неделю вернулась с леденцами. Об этом я узнал лишь тогда, когда лакомство появилось в нашем магазине по заоблачной цене. Оказывается, к Цаку был отправлен парламентер, который предложил ему взять на реализацию пару горстей конфет, предварительно угостив хозяина лавки. Распробовав, Цак понял, что это золотая жила. Конфеты он крошил на совсем мелкие кусочки и выдавал экономически-активным гражданам одну бусину леденца бесплатно. Конверсия была близка к ста процентам. Стоимость полноценного леденца равнялась трехдневной зарплате квалифицированного рабочего. Цак же платил за них натуральным товаром, выдавая коммерсантам Седого веревки, инструменты и конечно ячмень. На операции он выручал не менее тысячи процентов прибыли и такими темпами мог претендовать на то, чтобы в обозримые месяцы собрать у себя всю отчеканеную наличность.
  
  Однако к вящему разочарованию Цака он вскоре понял, насколько рыночная экономика - коварная штука. Его магазин не обладал эксклюзивом на реализацию и как только мой город захлестнула конфетомания, в деревеньке Седого открылся свой магазин. Цены на леденцы были ровно втрое ниже, а новости у нас разлетались быстрее бубонной чумы. Моментально к деревне Дядино была вытоптана широкая тропа охотников за сладостями. Цак, узнав об этом, бросился на переговоры, но его разочарование еще больше увеличилось, когда он получил цену, практически не отличающуюся от розничной. Торговля леденцами теперь приносила не более 10 процентов прибыли. Вдобавок ко всему барыги из Дядино продавали свой товар за кэш, а не за лежалые веревки, что также повергло Каца в мрачное уныние.
  
  Я смотрел на все эти коммерческие войны скорее с любопытством. Экономика должна была найти баланс. Дикари Седого тратили деньги на ячмень и прочие товары, поэтому я не видел ничего криминального.
  
  Но снова наивность сослужила мне недобрую службу. Впрочем, расскажу по порядку.
  
  Глава 21
  
  В магазинчик в Дядино завезли украшения. Но не сразу. За несколько недель до этого ко мне пожаловал Седой. Он пришел в компании двух телохранителей и десяти гражданских мужского и женского пола. Однако это не были обычные жители дядиного племени. Свита походила на доисторический модный показ. У мужчин на руках красовались толстые блестящие браслеты, которые прямо играли на солнце. Кожаные пояса, поддерживающие набедренные повязки, украшали заклепки из стали и бронзы. На шеях болтались медальоны самой разной формы. Женщины не отставали и тоже были увешаны металлом. Их украшения были поизящнее и потоньше. Волосы убраны заколками, а на пальцах красовались перстни.
  
  Подобная цыганщина резко выделялась и привлекала внимание. Уже через несколько минут вокруг свиты Седого выросла толпа зевак. И пока мы с Дядей делились новостями, пришлые мужчины и женщины разбрелись по лагерю. О том, что появление разряженных гостей оставило неизгладимый рубец в душах моих туземцев я узнал сразу же, как только Седой отбыл со своими приспешниками. По очереди подходили Тыкто, Бык, Цак и другие приближенные. Всем хотелось не отставать от модных трендов. Помятуя историю с Пхо, когда подаренные медальоны чуть было не привели к убийству, я решительно отказал каждому. Из металлических украшений на мужчинах были лишь медали, заработанные на олимпийских играх. Да и те последнее время я не чеканил, а передавал от одной команды к другой. Жестко отказав моим подданным в бесполезных побрякушках, я поспешил забыть про этот случай. Ровно до того момента, как не увидел ноги Цака точно в тех же браслетах, что сверкали на щиколотках у моделей Седого.
  
  - Где взял? - строго спросил я его, указывая пальцем на обручи с веревочной завязочкой.
  
  - Купил, - боязливо ответил Цак и мотнул головой в сторону Дядино.
  
  - Снимай!
  
  Цак открыл было рот, чтобы возразить, но, подумав пару секунд, потянулся к кожаным завязкам и быстро стащил украшение. Не успел я протянуть к ним руку, как торговец уже упрятал товар под шкуры.
  
  - Снял, - заявил он, считая что инцидент исчерпан.
  
  - Чтобы больше их не видел, - пригрозил я и решительным шагом двинулся на поиски Тыкто.
  
  У особняка вождя происходило какое-то движение. Около двадцати человек шумно толкались и что-то горячо обсуждали. Подойдя я увидел Тыкто, гордо стоящего точно в таких же браслетах на ногах и в расшитом заклепками поясе. Рядом с не менее самодовольным выражением стоял Бык, у которого также наличествовали браслеты. Не успел я сказать все, что думаю об этом, как к толпе подошел Ахомит, увешанный побрякушками ровно по той же моде. Все туземцы, получившие украшения, выглядели настолько счастливыми, будто завалили мамонта. Я махнул рукой, увлекая Тыкто за собой, и отправился в сторону Дядино.
  
  - Дорого стоит? - спросил я его, после некоторого молчания
  
  - Тысяча чатлов на ноги. Тысяча чатлов на пояс, - ответил Тыкто, с лица которого не сходило полоумное выражение, - соберем налоги, куплю еще на руки и шею.
  
  - Одуреть, - подумал я. На браслеты можно месяц жить. Вот ведь сорока.
  
  - Кто еще купил?
  
  - Все, у кого были деньги. Остальные будут копить.
  
  Отнимать или заставлять снимать украшения не было никакого смысла. Получу бунт и плохие отношения. Наверное, глобально это не так уж плохо - у кого есть деньги - подчеркивает свой статус. Происходящее вполне вписывается в рамки обыкновенной экономики.
  
  Молча мы дошли до деревни, встречая бредущих навстречу частных торговцев посудой, веревками, шкурами. Вот пробежал посыльный от Цака, таща что-то в небольшом узелке. Проскрипела тачка с тяжелыми бадьями, оставляя за собой мокрый след. В деревню приходилось таскать воду, своего источника там не было. Тракт сделался весьма оживленный - такого движения не было даже между нами и апачами по каменной дороге.
  
   - Большой шелковый путь, - пробурчал я под нос - Ну пусть торгуют. Коммерсанты.
  
  В деревне тоже царило оживление. Ее жители не охотились, посвящая себя исключительно торговле. Кто-то занимался глиняной утварью, кто-то инструментами, кто-то придирчиво спорил о качестве доставленных веревок. У печи я увидел знакомую женщину - она работала у нас на кухне.
  
  - Она из Ахомитовых гоцэ? - спросил я Тыкто и он подтвердил мою догадку
  
  - Здесь платят больше. Она хорошо готовит.
  
  Ну дела, продолжал я удивляться стремительному развитию коммерческих отношений и вдруг остановился: на ногах у большинства местных жителей были такие же браслеты. Торговцы, их помощники и, казалось, вовсе не богатые люди - все носили блестящие обручи на завязочках.
  
  Завидев нас, подошел комендант поселка. На нем блестел точно такой же пояс, что и на Тыкто.
  
  - Купил? - спросил я его вместо привествия
  
  - Подарили, - улыбнулся тот. - Купить - дорого.
  
  - Показывай, где продают, - приказал я, и мы пошли в лавку.
  
  За шалашами и временными складами шла стройка. Около десятка человек работали над фундаментом и уже выложили первые пару кирпичей. Домик планировался не маленький - квадратов на восемьдесят.
  
  - А Седой неплохо устроился, - сказал я почему-то вслух
  
  И действительно неплохо. Продал несколько побрякушек - и можно целый месяц дом строить. Но главное что мне со всем этим делать - пока непонятно.
  
  Лавка представляла собой очередной легковозводимый сарай, у которого стояло два крепких туземца. Они были без металлического оружия, но подле лежали дубины. Оба смотрели на нас недобрым взглядом охранников быдловатой дискотеки. Не говоря ни слова, мы вошли под навес. В глубине царил полумрак, освещаемый лучами, пробивавшимися из множества щелей на крыше. На дощатом прилавке лежали три пары браслетов и пояс. Торговец, завидев посетителей, встрепенулся в ожидании барышей.
  
  Я подошел и взял браслет. Довольно тяжелый. С виду - обычная гнутая полоска металла, на концах которой две дырочки. небольшие кожанные завязочки. Себестоимость - двадцать чатлов. Пояс в этом плане выглядел более сложным изделием. Хотя, приглядевшись, я понял, что и над поясом долго не трудились. Заклепки из моей меди. Несколько отверстий в коже, и удар молотком. Вот и вся наука. Я развернулся и вышел.
  
  Странное место, это деревня. Несмотря на солнечный ноябрьский день тут была какая-то дрянная энергетика. Впрочем, может это гнусные рожи охранников магазина навеяли...
  
  Я зашагал обратно. Ничего, в общем-то не произошло. Ну продал Седой пяток безделушек на пять тысяч. Ну продаст еще на десять. Считай, что я ему второй караван отправил в подарок. Ну и третий с четвертым. Глобально - не обеднею. Но что ж мне так паршиво то?
  
  Дойдя до своего города я понял. Меня гложет ощущение обмана. Доверчивые туземцы покупают за свой труд - пустышки. То, что должно стоить в десять, двадцать раз дешевле!
  
  - Отправь гонца, - приказал я Тыкто. - Скажи, что мы ждем Дядю в гости.
  
  Визиты Седого проходили теперь только в одностороннем порядке. Если в начале нашей встречи я само собой помышлял отправиться к нему, посмотреть, что он наворотил в районе Сочи, то теперь даже встреча на нейтральной территории, где-нибудь около Керчи, казалась мне безумием. Вне родных стен, вдали от баллист и рва - я чувствовал себя крайне неуютно. Поэтому, чтобы очный разговор состоялся, нужно ждать благосклонности Седого.
  
  Гонец вернулся через 4 дня. На переправе солдаты Седого сказали, что тот в походе и приглашение получит, лишь только вернется. А когда вернется - никто не знал.
  
  
  Прошла пара недель, за которые я с досадой узнал, что Дядины браслеты купили еще человек десять из племен Чука и Гека. Что делать, а главное, нужно ли что-то делать - было абсолютно непонятно. Ситуация, когда за раскрученный товар платят в десять раз дороже себестоимости в современном мире сплошь и рядом. Я уж не говорю про коллекционеров, способных отдать за клочок бумаги или кусочек металла миллионы. Простые айфоны или дорогие клубы - наглядное подтверждение тому, что если есть желание выделиться - на этом нужно зарабатывать. Вот только зарабатывал не я, а мой потенциальный противник. И именно это, похоже, раздражало больше всего. Выбор был невелик: включиться в игру и вместе продолжить развращать общество безделушками, или оставить все как есть. Конечно же я выбрал второй вариант. Катастрофы, все же, пока не наблюдалось.
  
  
  
   Глава... (пока не написанная)
  
  
  ____?
  
  
  Глава ...
  
  
  С юга бежали аж трое рыбаков. Завидев меня они принялись истерично размахивать руками, поминутно указывая в сторону моря. Что-то определенно случилось, но что? Понять малограмотных рыбаков после четырехчасового марафона в гору было решительно невозможно. Ужаса в их глазах не наблюдалось, поэтому я пресек все булькающие попытки объясниться до тех пор, пока дыхание хотя бы у одного бегуна не пришло в норму. Через пять минут ситуация стала помаленьку проясняться, и я понял, что на горизонте мои рыбаки узрели нечто, выбивающееся из рядового пейзажа. Что это - столб смерча, купающийся мамонт или огромная коряга, дрейфующая вдали - я так и не выяснил. под объяснения подходили любые из этих версий. Пришлось собираться и идти смотреть.
  
  Тыкто как назло еще не вернулся от Чука, где решал мелкие междусоседские проблемы. Бык гонял молодняк на тренировке и я решил его не трогать. Пришлось взять пару телохранителей-охранников и еще двоих лучников с вышки. Дорога до моря давно не подкидывала опасных сюрпризов, но лучше перестраховаться. Вместе с тремя рыбаками мы двинули смотреть неведомое.
  
  Меж тем приближался полдень. Пока обернусь туда-сюда - пройдет часов восемь-девять. Должен уложиться до темноты. Я вовсе не собирался добираться до самого берега чтобы разрешить загадку рыбаков. Достаточно будет взглянуть издалека.
  
  Но как же я ошибался...
  
  Лишь только мы вышли на утес, с которого открывался вид на Шаляпинскую скалу и Медведь-гору, я понял - быстро вернуться не получится. В нескольких километрах от берега, в лучах вечернего солнца отчетливо виднелся корабль.
  
  Мне трудно было понять, какого он размера, но сомнений не было: лодочная форма, мачта посередине. Туземцы снова замахали руками, галдя и тыча в странный, по их мнению, предмет. Мне срочно нужно было принять решение. До корабля на плоту мы не доберемся - так далеко отходить страшно, да и черт его знает, кто к нам пожаловал. Но дать знать о себе просто необходимо. Вдруг это еще одна разумная цивилизация?
  
  Отправив самого смышленого рыбака обратно к своим, я наказал ему взять Быка, пару десятков солдат и двигать к стоянке рыбаков. А сам бросился вниз, рискуя свернуть шею на крутых склонах. Через час я уже был в рыбацкой деревне, а в течение следующих пятнадцати минут в дежурный костер был брошен весь запас дров и затем и кипа водорослей. Поднялся столб дыма, который не могли не заметить таинственные пришельцы. Мои ожидания оказались верными - лишь только густой дым взобрался над соснами на корабле началось какое-то движение, и он начал разворачиваться. Теперь была видна лишь небольшая точка над водой и мачта. Лодка повернулась перпендикулярно к берегу и быстро приближалась.
  
  Сердце колотилось в ожидании неизвестного. Уже через пятнадцать минут стали видны взмахи тростинок-весел по обоим бортам. Еще через четверть часа я уже различал силуэты гребцов и стоящего на носу шхуны высокого человека. Плавающее средство было среднего размера. Не больше десяти метров в длину. Пятиметровая мачта с горизонтальными перемычками легонько покачивалась вправо-влево на спокойном море. С обеих сторон сидело по пять гребцов. Вот уже стали слышны команды, под которые делали мерные движения весла. Еще минута, и сомнений у меня не осталось. На носу лодки гордо выпрямив спину стоял Седой.
  
  Суденышко быстро приближалось. Лицо Седого было серьезное, но довольное, как у Гагарина, принимающего поздравления генсека.
  
  Я испытывал смешанные чувства. С одной стороны я был рад - хорошо, что это Седой, а не воинственный захватчик. С другой - меня охватило разочарование. Узнать, что где-то неподалеку есть еще одна развитая цивилизация было бы очень кстати. Или некстати?
  Тем временем Седой подошел вплотную к берегу.
  
  - Табань! - гаркнул он, и лодка поспешно затормозила.
  
  - Суши весла!
  
  Туземцы моментально подняли весла, и лодка стала походить на ядовитую рыбу-дракона с торчащими шипами. Она, повинуясь остаточной инерции, подошла к берегу и шкрябнула дном о гальку. Тут же выскочили четверо дикарей, держа в руках толстые канаты, и затащили переднюю часть лодки на берег. Легко спрыгнул на твердую землю и Седой.
  
  - Здоров, сухопытная крыса! - весело сказал он, - иди обнимемся!
  
  Седой был без железной амуниции. Из оружия на нем болтался только нож в чехле на поясе. Гребцы тоже были безоружны. Я неуверенно подошел, успел сказать "привет" и Седой схватил меня в охапку.
  
  - Видал, чего я построил? При хорошем ветре за двое суток до тебя дойти могу. Я пока обкатывал - до Грузии добирался.
  
  - Класс, - с неподдельным восторгом выдохнул я, высвобождаясь из лап Седого. - То есть ты из-за этого пропал так надолго? Три месяца почти...
  
  - Ага. А ты чего в таком скромном составе? Где доисторические друзья?
  
  Я пожал плечами
  
  - Сегодня без них.
  
  - Ну давай, залезай, покатаю на закате под парусом. - Седой кивнул в сторону лодки.
  
  Я сделал движение вперед, и тут меня прошиб холодный пот. Можно считать меня параноиком, но в голове вдруг отчетливо нарисовалась картина, как в город в отсутствии меня, Тыкто и Быка входят вооруженные отряды Седого не встречая скоординированного сопротивления. Бык конечно, сейчас в городе. Хотя... Я же сам послал за ними. Черт! Надо бежать к своим!
  
  Шаг назад, еще один. Седой посмотрел, как будто злобно. Или показалось?
  
  Ты куда? Не бойся. Баркас прочный, - добродушно расплылся в улыбке Седой.
  
  Но я уже принял решение.
  
  Извини, не сейчас. Мне в город надо! - И я, что есть силы, бросился вверх по склону.
  Мои солдаты и лучники побежали следом. Немного постояв за ними последовали и рыбаки.
  
  Не бежи шибко, инфаркт догонишь! - донеслось мне вслед насмешливое замечание дяди. Но я уже мчал, обгоняя ветер.
  
  За шесть лет бег для меня стал таким же обыденным занятием, как ходьба пешком для человека, живущего в пятнадцати минутах от метро. Я легко мог бежать без остановки несколько часов, перепрыгивая через поваленные деревья и скача по горным валунам. Дай мне ровную дорогу и я наверняка показал бы приличное время на марафоне. Но сейчас было не до размышлений о рекордах. Страх за все, что я создал и созидал все эти годы гнал мне вперед. Примерно через пару часов я встретил Тыкто с Быком и отрядом в тридцать человек. Заметив мчащегося навстречу Каву, лицо которого искажала гримаса ужаса, Тыкто моментально решил, что на хвосте у нас смертельная угроза. Лучники натянули тетиву, а несколько воинов бросилось вниз с топорами. Я остановился и попытался сказать Тыкто, что угроза вовсе не у нас за спиной, а напротив, там, наверху. Но изо рта вырывался лишь хрип. Проклиная себя за невозможность объясниться, которая вызывала теперь потерю драгоценных секунд, я все же отдышался и сказал:
  
  Назад, хэв. Могут напасть, пока нас нет.
  
  Мозг туземца хоть и отличался, по заверениям ученых, существенно меньшим числом извилин, но сообразил все моментально. Тыкто дернул вверх с ускорением драгстера, а я, после вынужденной остановки, так и не смог восстановить темп. Первые метров пятьсот я пытался не отставать от Тыкто, стараясь не обращать внимание на резь в боку. Но очень скоро в глазах потемнело и я отключился.
  
  Очнулся я резко, словно вынырнул из подо льда. Рядом стояли Тыкто и Пхо. Я лежал в своей кровати.
  
  - На нас напали?
  
  - Никто не нападал. Все спокойно, - ответил Тыкто и чуть погодя добавил: - когда тебя принесли я очень испугался что Кава умер.
  
  - Не дождетесь, - буркнул я про себя и попытался встать. Во всем теле ощущалась какая-то вселенская слабость.
  
  - На, выпей - Пхо протянула мне пиалу с каким-то вонючим отваром. Зажав нос двумя пальцами я быстро втянул в себя жидкость и снова упал на кровать. Становилось как будто легче.
  
  - Там внизу, где ловят рыбу, приплыл Седой. То есть Дядя. - сказал я Тыкто, глядя в потолок.
  
  - Я знаю, ответил он. - Он враг?
  
  - Нет, - поспешно ответил я, - нет, не враг. Мне показалось... но... все в порядке. Дядя - друг.
  
  Полежав еще немного, я почувствовал, что бурда от Пхо снова возымела магическое действие и теперь можно подняться. Шумно выдохнув я встал с кровати и вышел во двор.
  На улице стояла прохладная декабрьская ночь. Приближался Новый Год. Неловко опять с Седым вышло, подумал я. Могли бы вместе отпраздновать. А сейчас - он решит, что я вконец рехнулся.
  
  С южной стены закричали. Это был нехороший, тревожный крик. Он означал, что дозорный, несущий службу в нескольких километрах от нас, прибежал с вестями. Вряд ли с добрыми.
  Мы с Тыкто переглянулись и, не говоря ни слова, бросились к границам города. В ворота уже забегал паренек. Завидя Тыкто, он резко изменил курс, и, выбивая пятками пыль, помчал к нам.
  
  - Две руки! Огонь! Чужие! - выпалил он, стараясь вставить подходящие слова в перерывах между частыми вздохами.
  
  Похоже, это поднимался в гору Седой. В любом случае десять человек опасности не представляли. Я забрался на башню и на всякий случай приказал развернуть катапульты на юг. Сторожевые костры отлично освещали пространство между городом и лесом.
  
  Минут через пятнадцать в лесу замелькали огоньки и вскоре показался сам отряд. Действительно, ко мне шел Седой. Четверо мужчин несли факелы, еще пятеро - корзины с чем-то тяжелым.
  
  Свои, ваша светлость! - закричал Седой. - Попрошу не тратить на нас ваши чудесные стрелы.
  
  Опустите луки, - тихо сказал я Тыкто, который передал приказ лучникам на стене, - пусть заходят.
  
  Все нормально, - крикнул я Седому в ответ, - милости просим.
  
  Седой с отрядом прошел блокпост и оказался на главной площади. Со всех сторон из полумрака глядели любопытные гражданские, которым не спалось в этой кутерьме.
  
  Боюсь спрашивать, куда ты так дернул. Утюг забыл выключить? - глумился Седой.
  
  
  Забыл, забыл - я попытался не развивать тему, - давай с глазу на глаз. У меня.
  
  Седой охотно зашел в домик.
  
  У вас тут макдак есть круглосуточный? Или пиццу заказать? С утра ничего нормального не ел, - пожаловался он.
  
  Сделаем, - небрежно ответил я и шепнул несколько слов стоящей неподалеку Пхо.
  
  
  И чего ты стрекача задал? - Вновь спросил меня Седой, лишь только я закрыл за собой дверь
  
  Честно? - я решил не играть в эти игры и выложить все как есть, - Если честно, я думал ты хочешь захватить город, пока мы с тобой на лодке катаемся.
  
  Седой устало поднял на меня глаза и презрительно усмехнулся.
  
  Слушай, мы же вроде договорились. Были у нас у каждого косяки, но сейчас - мир.
  Он поднялся и медленно протянул мне огромную лапу. Я без колебания пожал.
  
  Давай что-ль, про подмосковные вечера? - Предложил Седой.
  
  Я сел рядом и мы затянули. С надрывом, проникновенно, иногда попадая в унисон. Тогда я еще не знал, что через два дня придет новость о пропавшем парнишке, дозорном на восточных рубежах. Его так и не найдут. Тогда я еще многого не знал. Просто пел. Как мне дороги, подмосковные вечера.
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"