Глава 13, в которой наконец раскрываются тайные причины массового военного туризма в Шумаву
К началу Второй мировой войны Борман существенно укрепил свои позиции на политическом Олимпе Третьего рейха, что немедленно отметил (как всегда, чутко улавливавший малейшие изменения в партийно-государственной иерархии) Гиммлер присвоением 20 апреля 1940 года "коричневому кардиналу" почетного звания СС-обергруппенфюрера. Показательно, что одновременно с ним звания СС-обергруппенфюреров получили министр иностранных дел фон Риббентроп и министр без портфеля шеф Имперской канцелярии Ганс Ламмерс: своего рода, фиксация реальной власти Бормана.
А 10 мая 1941 года романтик Гесс ушел из политического бытия, отправившись в безумный полет. "Визит мира в Англию" завершился бесславно. Гесс был объявлен сумасшедшим, пост заместителя фюрера был упразднен, его служба переформирована в партийную канцелярию, а начальником последней был назначен Борман. Многие полагали, что к безумной авантюре Гесса с провокационной целью приложил руку его ближайший помощник и начальник штаба рейхслейтер Борман.
Борман немедленно приступил к стиранию памяти о Гессе: портреты Гесса изъяли из всех партийных и государственных учреждений, на его выдвиженцев начались гонения. Гестапо в припадке бдительности арестовало даже гауляйтера Вильгельма Боле, но Борман неожиданно для всех вступился за него и Боле быстро оправдали.
Для чего понадобился Борману Боле? Гауляйтер Боле был руководителем более чем 3-х тысяч немцев, проживающих за рубежом. Слишком ценный кадр, чтобы его списать со счетов. А вот испуг явно пошел ему на пользу: отныне Боле стал покорным инструментом в руках Бормана, а через него и его людей потекли за рубеж деньги Бормана.
В своем верноподданническом рвении Борман содрал с жены Гесса двойную цену за дом, где она проживала (дом числился на партийном балансе) и даже переименовал своих детей, -- их крестными были Рудольф Гесс и его жена Ильзе: теперь мальчика, крещенного Рудольфом, стали звать Гельмут, а девочку Илзе -- Эйке. Посмевшего вступиться за своего друга и ученика профессора геополитики отставного генерала Хаусхофера и его сына арестовали и подержали некоторое время в тюрьме. Досталось и оккультистам, которым покровительствовал Гесс.
29 мая 1941 года Гитлер присвоил Борману полномочия на уровне министра и ввел его в состав совета министров по вопросам обороны на правах члена правительства. Но главное: теперь Борман лично доводил до сведения шефа Имперской канцелярии СС-обергруппенфюрера Ганса Ламмерса приказы фюрера. Борман еще не стал вторым человеком в государстве, но он уже стал превращаться в посредника между фюрером и рейхом. В 1943 году вместе с начальником Верховного командования вермахта (ОКВ) генерал-фельдмаршалом Кейтелем и шефом Имперской канцелярии министром без портфеля Ламмерсом Борман вошел в "Комитет трех", через который должны были проходить все без исключения документы, направляемые фюреру. Теперь рейх реально управлялся триумвиратом приближенных, фактически отрезавших витающего в облаках иллюзий фюрера от остального мира.
12 апреля Гитлер присвоил Борману звание "Личный секретарь фюрера". Через год Борман вынудил Ламмерса уйти в отставку, а начальник Верховного командования вермахта (ОКВ) генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель превратился в некоего начальника военной канцелярии при фюрере. Он никогда не смел вступать в пререкания с Гитлером и лишь в 1941 году осмелился пригрозить отставкой, если фюрер примет решение напасть на СССР. Отставка не была принята, а быстро опомнившийся Кейтель смирился с судьбой (что вполне естественно: еще в молодости сослуживцы прозвали его "Лакейтель"). Понятно, что Кейтель не мог составить оппозицию Борману даже во сне.
Так с 1943 года Борман стал единственным человеком, который определял: что должно быть доложено фюреру, а что -- нет; как следует понимать то или иное решение или высказывание фюрера. Лишь те, кто имел право личного доступа к фюреру, могли попытаться сделать что-либо в обход "коричневого кардинала". Однако и здесь Борман вполне был в силах реально воспрепятствовать нежелательной для него встрече. Так, назначенный (с хитрой подачи Бормана) наместником Богемии и Моравии всесильный (казалось бы) шеф РСХА СС-обергруппенфюрер Гейдрих так и не смог попасть на последнюю перед своей гибелью аудиенцию у фюрера. Проторчав полдня у входа в бункер "Вольфшанце", Гейдрих наконец увидел фюрера, но так и не смог с ним поговорить, после чего Борман сообщил Гейдриху, что надобность в его присутствии отпала. Через восемь месяцев Гейдрих был убит. Так был убран с поля бюрократических сражений глава политического сыска и репрессивного аппарата рейха. Как знать, не приложил ли и к этому убийству руку вездесущий "коричневый кардинал"?
Обеспокоенный сосредоточением реальной власти в руках Бормана, министр пропаганды Геббельс приступил к активным действиям. Он собрал на секретное совещание министра вооружений Шпеера, министра экономики Функа, министра юстиции Тирака, фельдмаршала Мильха (как доверенное лицо Геринга) и отстраненного от всех дел и постепенно спивающегося, но все еще горящего жаждой мести руководителя Германского Трудового фронта (нацистского варианта профсоюзов) Роберта Лея. Присутствующие пришли к необходимости положить конец всевластию Бормана по причине порожденной последним административной неразберихи и возобновить эффективную деятельность кабинета министров по управлению страной.
Так начал оформляться заговор Геббельса против Бормана, к которому присоединились практически все, кто еще обладал хоть какой-то реальной властью в рейхе, -- за исключением лишь министра внутренних дел Фрика и СС рейхсфюрера Гиммлера. 9 марта 1943 года Геббельс открыл боевые действия. Воспользовавшись отсутствием Бормана, он приехал в ставку фюрера "Вервольф" и при активной поддержке Шпеера приступил к обличению "коричневого кардинала".
В это время в рейхе велась кампания по борьбе с торговцами черного рынка и их покровителями. Кампания началась по инициативе Бормана и потому под огнем критики и разоблачений оказались лишь враги Бормана: министр внутренних дел Фрик, министр сельского хозяйства Дарре, глава государственной службы трудоустройства Гирл и ряд других высокопоставленных военных и государственных деятелей. Поэтому Геббельс и сделал акцент в своей пламенной речи на разоблачении коррупции в личной канцелярии фюрера и шикарном образе жизни многих партийных боссов.
Во втором эшелоне наступления должен был действовать официальный преемник фюрера рейхсмаршалл Геринг, которому отводилась роль основной силы, призванной разрушить до основания крепость под названием "Борман". Геринг был настроен весьма решительно и даже записался на прием к фюреру, но... Обеспокоенный Борман был прекрасно осведомлен о слабом месте "героя Первой мировой войны" , "второго человека в партии" и предложил Герингу вульгарную взятку: 6 миллионов марок из ФАГ в обмен на спокойствие фюрера. Рейхсмаршалл не устоял перед столь соблазнительным предложением и... беседа с фюрером не состоялась. Проинформировав своих обескураженных соратников о предательстве Геринга, Геббельс саркастически заметил: "Все на свете имеет цену, -- зато теперь мы знаем, что рейхсмаршалл стоит ровно шесть миллионов рейхсмарок".
Геббельс понял, что проиграл. И отказался от создания "антибормановского фронта". Но, как впоследствии выяснилось, Борман ничего не забыл. Он вообще ничего не забывал и никого не прощал. Когда после неудачного путча военных в 1944 году генерал Фромм расстрелял пятерых заговорщиков, ему поставили это в вину: дескать, заметал следы своего участия в заговоре. Фромм был арестован и в конце концов казнен, хотя факт его участия в заговоре доказать не смогли. За что казнили генерала? Ответ прост: во время Первой мировой войны Борман служил денщиком офицера в том самом полку, которым командовал Фромм. Дабы не попасть на передовую, Борман прилежно чистил офицерские сапоги, но унижений не простил. Справедливости ради отмечу, что "комплекс денщика" Борман преодолевал не только расправами с теми, кто олицетворял старую армию: он всегда держал в своем шкафу более тридцати пар идеально начищенной обуви.
Н-да, воистину миром правят не люди, а их комплексы!
А теперь вспомним и Цольмере и его внезапном взлете.
Изучив Цольмера, Борман обратил внимание на его фанатичную любовь к фюреру и граничащую с идиотизмом простоту и решил, что тот представляет собой идеальный инструмент политической интриги. Борман всячески способствовал карьере Цольмера, который к весне 1945 года получил звание СС-бригадефюрера. Борман не раз использовал Цольмера в своих целях, а марте 1945 года решил, что пора нанести удар по доселе неуязвимому Дитриху. И роль оружия в этом ударе должен был сыграть новоиспеченный СС-бригадефюрер Цольмер.
В начале марта 1945 года Дитрих собрал свою 6-ю танковую армию в Венгрии, в районе между озерами Балатон и Веленце. Ему ставилась задача организовать в составе группы армий "Юг" разгром 3-го Украинского фронта генерала Толбухина и установить оборонительный барьер к востоку от венгерских нефтяных полей. Операция получила название "Весеннее пробуждение". Приказ Дитриху привез лично Цольмер. В обеспечение внезапности операции категорически запрещалось проводить предварительную разведку местности в районе наступления, дабы не насторожить русских.
-- Это безумие! -- воскликнул Дитрих. -- Тут кругом болота, в которых увязнут мои танки.
-- Фюрер предусмотрел все! -- не терпящим возражений голосом заявил Цольмер своему бывшему командиру. -- Болота замерзнут и станут проходимыми. Я уже говорил на эту тему с командующим группой армий "Юг" генералом фон Вёлером и он полностью поддержал мнение фюрера.
-- Я слышал о полководческом гении фюрера, но не подозревал, что он еще и метеорологический гений, -- проворчал Дитрих. Цольмер не уловил скрытой иронии и потому не побежал в гестапо, а постарался утешить Дитриха:
-- Не беспокойтесь, оберстгруппенфюрер. Я немедленно отправляюсь в первый танковый корпус, чтобы повести его в бой. Чтобы выполнить задание фюрера, я лично возглавлю передовые части. Хайль Гитлер!
-- Именно это меня и беспокоит, -- процедил сквозь зубы Дитрих в спину Цольмера.
Командир корпуса СС-обергруппенфюрер Присс оторопело взглянул на Цольмера, потребовавшего передать под его командование 1-ю танковую дивизию СС, но, увидев письменный приказ фюрера, лишь махнул рукой.
5-го марта первый танковый корпус СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер" и две кавалерийские дивизии СС пошли в атаку. На головном танке с эмблемой "Лейбштандарта" (отмычка на фоне щита) гордо торчала из люка фигура Цольмера.
-- Словно бюст на кладбищенском памятнике! -- вырвалось у Присса. Танки, ревя моторами, скрывались в предрассветном тумане.
Вначале прорыв удался, но когда танки начали его развивать, они оказались на болотистой непроходимой местности. 147(!) танков безнадежно завязли в болоте: полтора десятка тяжелых "королевских тигров" погрузились в трясину по башни. Пехота, оставшись без танков, несла тяжелейшие потери. Лишь вовремя отправившийся в тыл докладывать об успехе Цольмер остался невредим.
16 марта Советская армия остановила немецкое наступление. Под угрозой окружения Дитрих был вынужден начать отход вдоль берега озера Балатон на юго-запад. Гитлер был взбешен несанкционированным отступлением 6-й танковой армии. Над головой Дитриха впервые за все время войны сгустились грозовые тучи гнева фюрера.
-- Если мы проиграем войну, то это -- в результате ошибок Дитриха! -- стучал кулаком Гитлер.
-- Он всегда был неплохим войсковым командиром, но не был стратегом, -- поддакивал Борман. -- Лейбштандарт уже не тот, прежний Лейбштандарт. Лучшие офицеры и солдаты погибли в боях. Части СС в Венгрии плохо себя проявили. А Дитрих уже не способен справиться с ситуацией.
-- Я наведу порядок! -- пригрозил Гитлер. -- Они будут примерно наказаны!
-- Пошлите туда для наведения порядка Гиммлера, мой фюрер, -- невинно предложил Борман. -- Все-таки это части СС. Вот пусть рейхсфюрер СС и займется ими.
-- Да-да, вот именно! -- согласился Гитлер. -- Генрих, отправляйтесь к Дитриху и передайте, что я лишаю его подчиненных права носить почетные нарукавные ленты.
На бледных щеках Гиммлера проступил румянец. Гиммлер не имел боевых наград и не представлял, как будет отбтрать боевые награды у кавалера Рыцарского креста с бриллиантами Дитриха.
-- Мой фюрер! Позвольте помочь Дитриху, -- попросил Гудериан.
-- Это дело СС, -- негромко заметил Борман и предложил Гитлеру, -- мой фюрер, пусть Цольмер поможет рейхсфюреру.
-- Да, совершенно верно! Бригадефюрер Цольмер вел себя весьма достойно, -- оживился Гитлер. -- Пока он был во главе войск, наступление шло успешно! А Дитрих провалил начальный успех, не смог его развить. Вот кто достоин награды!
Гитлер достал из коробочки, протянутой Борманом, Рыцарский крест и повязал его на шею Цольмеру.
-- Отправляйтесь к Дитриху вместе с рейхсфюрером. Я жду вашего доклада!
Получив приказ, Дитрих не поверил своим глазам. Он несколько раз перечитал его и сказал дежурному офицеру Георгу Майеру, передавшему телетайпное сообщение:
-- Кто сумасшедший -- я или они? Вот благодарность за все...
Когда Гиммлер прибыл в Вену, он увидел на столе в штабе ночной горшок с нарукавными лентами. Сверху лежала лента Дитриха: Гиммлер сразу ее узнал по золотому шитью, а не серебряному, как у всех остальных. Горшок был перевязан нарукавной лентой дивизии "Гетц фон Берлихенген".
Дитрих указал на горшок и спросил оторопевшего Гиммлера:
-- Помните, что сказал фон Берлихенген епископу Бамбергскому?
Гиммлер знал эту историю. Грубый рыцарь в споре с епископом предложил тому: "Поцелуй меня в зад!" Гиммлер не знал, что сказать и в растерянности смотрел на горшок. Неловкую ситуацию прервал дежурный офицер.
-- Рейхсфюрер! Фюрер на связи.
Гиммлер взял трубку и выслушал приказ: собрать и увезти награды офицеров 6-й танковой армии. Волна негодования захлестнула было Гиммлера, но он справился с этим чувством и холодно осведомился:
-- Мой фюрер, мне следует выехать к озеру Балатон, чтобы снять кресты с мертвых?
Услышавший слова Гиммлера Дитрих побагровел, сорвал с шеи Рыцарский крест, швырнул его в угол и выбежал из комнаты. Гиммлер положил тубку на аппарат и бесцветно произнес:
Гиммлеру захотелось пристрелить Цольмера. На месте и немедленно. С наслаждением высадив всю обойму в атлетическое тело с идеально гладким мозгом. Но он снова не дал воли гневу и повторил звенящим голосом:
-- Цольмер, поднимите Рыцарский крест оберстгруппенфюрера и отдайте адъютанту.
Цольмер поднял крест, отдал его адъютанту и деловито осведомился:
-- Мы прямо сейчас поедем снимать кресты с покойников, рейхсфюрер?
Не в силах сдерживаться, адъютант выскочил из комнаты. Гиммлер тяжело вздохнул и ответил:
-- Фюрер не приказывал снимать награды с погибших. Возьмите... э-э... сосуд с лентами и идите в машину.
Цольмер бодрым шагом вышел из комнаты. Гиммлер посмотрел на присутствовавшего при сей душераздирающей сцене фюрера Гитлерюгенда Бальдура фон Шираха, назначенного имперским комиссаром обороны Вены, и негромко сказал не то ему, не то в пространство:
-- Будь все проклято!
И торопливо устремился к дверям. Ширах вышел следом. В коридоре стоял Дитрих и курил. Гиммлер почти пробежал мимо него. Ширах подошел к Дитриху и спросил:
-- Сколько у вас танков, генерал? Ведь нам надо оборонять Вену.
Дитрих поднял голову и спросил:
-- Ты знаешь, Бальдур, почему моя армия называется "шестой танковой"?
-- Не знаю, -- растерялся Ширах. Дитрих криво усмехнулся, взял его за плечо и негромко, почти шепотом, доверительно сказал:
-- Потому, что в моей армии всего шесть танков.
Когда Борман увидел спускающегося в бункер Имперской канцелярии Цольмера с ночным горшком под мышкой, он почувствовал неладное.
-- Я должен передать фюреру ленты, отобранные у Дитриха и его офицеров, -- сообщил он Борману.
-- Э-э... давай сюда, я сам передам, -- промычал Борман, выхватывая горшок из рук Цольмера. Он прошмыгнул в свою комнату, затолкал горшок под кушетку и проворчал:
-- Ишь, обиделись... Мерзавцы! Вояки недобитые! Разве с такими можно спасти фюрера и рейх?!
Дитрих бесповоротно вышел из доверия фюрера. Теперь Гитлер полагался только на свою личную охрану во главе с начальником РСД (служба безопасности рейха, отвечавшая за охрану Гитлера) СС-группенфюрером Раттенхубером. Но Раттенхубер, стремясь укрепить свою (и РСД) независимость от Гиммлера, всецело был на стороне Бормана. Так Борман стал незримой, но прочной стеной, окончательно отделившей фюрера от мира. Теперь даже те, кто ежедневно видел Гитлера, утратили практически всякое влияние на него.
Достигнув желанных высот, Борман вдруг обнаружил, что Олимп власти Третьего рейха, уходящий в облака, покоится на болоте военных поражений и экономического краха, и в скором времени неизбежно скроется в вонючей болотной жиже вместе с недостаточно прыткими небожителями. Особенно ясно ему это стало после неудачного путча военных 20 июля 1944 года. Когда генералы и офицеры вермахта устраивают покушение на фюрера, едва не завершившееся успехом, то это сигнал: пора искать новые пути, вырабатывать план активных действий по спасению рейха. Заговорщики из вермахта как раз и собирались спасти рейх, но без фюрера и, само собой, Бормана. Такой вариант спасения Отечества Бормана по вполне понятным причинам его не устраивал, а потому следовало выработать свой собственный план действий по спасению рейха.
Но Борман не был способен вырабатывать стратегические решения. Он был способен лишь на простую рефлекторную реакцию. В стране престижно быть сыном военного? И он рассказывает об отце- гусаре. В стране голод? Нужно заниматься продовольствием. В стране воцарилась диктатура? Надо стать голосом диктатора. А что делать сейчас, когда рушится все и будущее абсолютно непредсказуемо?
Но Борман знал: нет неразрешимых проблем. Если какую-то проблему не можешь решить сам, то надо найти человека, который решит ее для тебя. И Борман нашел такого человека.
В начале тридцатых некий финансовый гений по фамилии Краузе довольно лихо сколотил себе состояние. Но где-то он прокололся: то ли вовремя не поделился с кем-то из сильных мира сего, то ли просто перешел дорогу влиятельному человеку... Впрочем, не так уж и важно. Важно то, что в итоге все состояние господина Краузе было конфисковано, а сам он оказался в концлагере Дахау. Изучив досье господина Краузе, Борман понял: вот он, человек со стратегическим мышлением. Вот кто ему нужен!
Извлечь Краузе из Дахау было для Бормана чисто технической проблемой. И в конце июля 1944 года господин Краузе, отмытый и избавленный от омерзительного запаха лагерного барака, чисто выбритый и одетый в великолепный костюм сидел в доме Бормана в Оберзальцберге и обедал в компании Бормана и его семьи. После обеда Краузе и Борман уединились в кабинете за бутылкой коньяка и кофейником с ароматным кофе. Борман сразу перешел к делу:
-- Итак, господин Краузе, я хочу выслушать ваше мнение о дальнейшей судьбе Германии.
-- Господин, Борман! -- сдержано улыбнулся Краузе. -- Вы не находите странным, что один из руководителей Германии хочет выслушать мнение о ее судьбе от человека, проведшего последние семь лет в концлагере и лишь вчера вышедшего на свободу?
-- Бросьте дурака валять! -- поморщился Борман. -- Ситуация ясна даже слепому. Вы видели следы бомбежек? Вы видите карту в моем кабинете с линией фронтов? Что еще вам надо? Третий рейх заканчивается, он протянет еще максимум год. А потом надо строить Четвертый рейх. И его основу я уже закладываю. Но я не всесилен. Мне нужна помощь промышленников и финансистов. Я уже наметил встречу с ними не позднее начала августа.
-- А вы уверены в их поддержке? -- осторожно осведомился Краузе.
-- А куда они денутся? -- ухмыльнулся Борман. -- Три недели назад фюрер выступал перед промышленниками здесь, в Оберзальцбурге. И он сказал буквально следующее... Минуту!
Борман достал потертую записную книжку, мгновенно нашел нужную страницу и процитировал: "...если война будет проиграна, экономику переориентировать на мирное производство будет уже ни к чему".
-- Да, это совершенно обескураживающее заявление, -- осторожно согласился Краузе.
-- Поэтому промышленники и финансисты готовы на все, лишь бы сохранить капиталы и предприятия, поэтому они и будут слушать меня очень и очень внимательно, -- самодовольно заявил Борман. -- Главное: сохранить капиталы и секретные технологии. Мы можем укрыть все это за океаном, у нас уже имеется солидная база в Аргентине и Бразилии, там нами создано большое количество фирм. Все, что успеем -- вывезем туда. Что не успеем -- надежно спрячем здесь.
-- Я не сомневаюсь, что вы уже создали механизм для реализации своего плана, -- сказал Краузе. -- Но как вы мыслите возродить Германию?
-- Военные показали полное бессилие добиться превосходства Германии военными методами, -- презрительно заметил Борман. -- Две проигранные мировые войны! Было бы безумием поручать генералам и Третью Мировую войну. Нет! Ее будут вести промышленники и финансисты.
-- Это большая задача, реализация которой потребует много лет, -- покачал головой Краузе. -- Вы уже наметили этапы?
-- Разумеется, -- ответил Борман. Он полистал записную книжку.
-- Вот пункты, которые я наметил в ходе предварительных контактов с представителями финансов и промышленности. Первое: поскольку Германия неизбежно будет оккупирована англо-американцами и русскими, первостепенной задачей будет являться освобождения немецкого народа и немецких земель от оккупации. Второе: избавление от неизбежного в условиях оккупации произвола и психологического давления врага. Третье: предварительное объединение Европы на экономической основе. Четвертое: осуществление консолидации Европы на основе общих целей и общего блага. Пятое: создание всеевропейских структур власти, всеевропейских судебных органов. Шестое: утверждение прав на расовую автономию с одновременной консолидацией родственных наций и германизацией неродственных. В конце концов, вместо славян и венгров, если они будут артачиться, можно привезти негров или турок: а пока они будут конфликтовать между собой, мы укрепим позиции и перейдем к следующему этапу. Седьмой этап: полное объединение Европы под управлением арийских руководителей. А дальше мы, как 33-ем году: неожиданно для наших врагов придем парламентским путем к власти и законным образом очистим Европу от "красных" и расово неполноценных элементов.
-- Четкая программа, -- одобрил Краузе. -- Промышленники и финансисты безусловно одобрят ее. Но что вы ждете от меня, господин Борман? В чем вы видите мое участие?
-- У меня не хватает помощников со стратегическим мышлением, -- объяснил Борман. -- Мне нужен человек, который может не просто разработать сложную операцию, но способен постоянно отслеживать изменения и оперативно менять план в соответствии с обстановкой. Конкретнее: вы займетесь анализом обстановки в течение полугода и на основе этого анализа разработаете генеральный план действий для выполнения главной задачи. Вы готовы к такой работе?
-- И что это за главная задача? -- в ответ спросил Краузе.
Борман налил полный бокал коньяка, посмотрел на свет и залпом выпил. Отпил глоток остывшего кофе из чашки, пролистнул блокнот и сказал:
-- Спасение и возрождение рейха под моим руководством. Я -- единственный трезвомыслящий человек среди руководства страны, не одурманенный отжившими догмами и предрассудками, но в то же время не растерявший завещанных нам героическими предками идеалов. Легитимность моей власти не должна вызывать сомнений у тех, кто будет возрождать рейх.
Краузе понял: эту фразу Борман записал с чьих-то слов, сам он был явно не способен на подобное словотворчество. Ну, не оратор! Но при взгляде на круглое лицо с сильными скулами, жесткими уголками рта и тяжелым подбородком, крепко насаженой на бычью шею было ясно: этот человек привык добиваться в жизни всего, что ему было нужно. И пристальный твердый взгляд темных глаз не позволял усомниться в этом.
-- Я все понял, я к вашим услугам, -- без колебаний согласился Краузе.
10 августа 1944 года в страсбургском отеле "Мезон Руж" собралось запланированное Борманом совещание промышленников и финансистов. Там Борману удалось добиться еще одного очень важного решения: награбленные в ходе войны сокровища передавались для сокрытия Главному управлению имперской безопасности (РСХА). Драгоценные металлы переплавлялись в золотые слитки на предприятиях концерна "Дегусса" и далее переправлялись через филиалы "Дойче банка" за рубеж. Среди офицеров РСХА, на чьи имена открывались счета в зарубежных банках, было много людей Бормана. Но главное: ему удалось убедить совещавшихся, что именно он, Борман, поможет спасти германской элите не только секретные технологии, но и награбленное и нажитое на войне имущество.
Краузе с комфортом разместился в доме Бормана в Пуллахе под Мюнхеном и в феврале 1945 года представил Борману свой план действий. Он расписал график эвакуации нужных людей, документов и ценностей как легальным путем (перевод в зарубежные филиалы германских фирм), так и тайный вывоз на подводных лодках. А особо ценных людей и грузов -- на "Дегене". Но не это было главное.
-- Ближайшее будущее Германии вполне определенно, -- уверенно заявил Краузе. -- Оккупация территории рейха по зонам англо-американцами и русскими есть неизбежность.
-- А сепаратный мир с англо-американцами? -- спросил Борман.
-- Иллюзия, -- презрительно прокомментировал Краузе. -- Тех, кто мог вести эффективные переговоры с гарантией капитуляции германских войск, расстреляли после 20 июля. Геринг является официальным преемником фюрера, но не обладает реальной властью. Гиммлер обладает реальное властью в лице СС и полиции, но никто не будет вести с ним переговоры официально из-за его репутации кровавого чудовища. Геббельс может вести переговоры и провести пропагандистскую подготовку капитуляции, он может стать преемником фюрера, если что-то случится с Герингом, но он не способен на что-либо, пока жив фюрер. Нет! Англо-американцы добьют Германию вместе с русскими и лишь потом поймут, что необходимо возродить Германию, как барьер между цивилизованным Западом и диким Востоком. Тут может быть два варианта. Первый: возрождение начнется немедленно, в прямом противостоянии с русскими. Второй: возрождение произойдет спустя значительное количество лет, когда будут подготовлены руководители, не занимавшие видных постов в Третьем рейхе. Но в любом случае возникнет вопрос: кто сможет законно распоряжаться теми богатствами и ресурсами, оставшимися после Третьего рейха?
-- И кто? -- спросил Борман.
-- Тот, чья легитимность не вызовет сомнений. Это должен быть человек, который останется с фюрером до последней минуты и будет назначен его преемником. Скажу честно, господин Борман: у вас на это мало шансов. Но выход есть: необходимо, чтобы фюрер назначил преемником не очень значительную и авторитетную личность. Ну, скажем кого-нибудь из молодых генералов. Тогда смерть этого преемника пройдет достаточно незаметно.
-- Да, но как же Геринг, Геббельс? -- спросил Борман, потирая затылок. -- Да и Гиммлера с его СС и полицией нельзя сбрасывать со счетов.
-- Вам все равно придется оставаться с фюрером до конца, -- пояснил Краузе. -- Вот тогда по ходу дела и станет ясно... Ну, не мне же вас учить! Вам надо максимально сократить контакты фюрера с посторонними, поместив его в такое место, где вы сможете эффективно контролировать его контакты и полностью исключить несанкционированный доступ. Впрочем, тогда фюрер не сможет руководить войсками... Но я полагаю, что это не принципиально.
-- Оберзальцберг? -- предложил Борман.
-- Неплохо! -- одобрил Краузе. -- Там достаточно будет для охраны людей Ратттенхубера, никто не прорвется. Вот как мы переместим туда фюрера, под каким предлогом?
-- Фюрер заразился идеей "Альпийского редута", последнего рубежа обороны, -- задумчиво проговорил Борман. -- Район Зальцкаммергут, в Австрии. Это недалеко от Оберзальцберга. Разумеется, никакой неприступной крепости там не будет. Но там рядом есть секретный аэродром для "Дегена", объект "Гарц-2". Мы сможем вывести фюрера на "Дегене". Годится?
-- Вполне, принимается! -- одобрил Краузе. -- Объект надо заранее подготовить, затем переправить в Оберзальцберг, а уж там -- на "Гарц-2". Только какой будет предлог для активации "Гарца-2", если вдруг об этом пронюхает Гиммлер?
-- Да, он может разнюхать об этом, засранец! -- согласился Борман.
-- Ну... хотя бы эвакуация создателя "Дегена", профессора Борна! -- предложил Краузе. -- Организуем эвакуацию его КБ через Богемию, -- и все вполне пристойно! Документацию на самолет переведем в микрофильмы и вывезем Борна и двух-трех наиболее ценных сотрудников на том же самолете. Все вполне естественно, никто ничего не заподозрит. Просто в критический момент вы предложите фюреру улететь тем же самолетом, что и Борн. Так что до последнего момента никто ничего не будет подозревать.
-- Точно! -- согласился Борман. Он вскочил и взволнованно заходил по комнате.
-- Мы эвакуируем фюрера в надежное место в Аргентине! Мы соберем под ружье миллион немцев из Северной и Южной Америк! А жалкие неудачники Геринг, Гиммлер, Геббельс и иже с ними пусть гибнут здесь, под гусеницами американских и русских танков. А когда здесь все будет кончено. Русские и англо-американцы перегрызутся между собой здесь, в Германии, а непобежденный Рейх начнет свое возрождение из-за океана!
Краузе с еле заметной улыбкой наблюдал за внезапным приступом энтузиазма, охватившем обычно спокойного Бормана.
-- Главное: создать впечатление, что фюрер намерен оборонять Берлин, -- напомнил он Борману. -- А когда русские и англоа-мериканцы стянут все войска к Берлину, мы спокойно эвакуируем фюрера в Оберзальцберг, оттуда -- в "Гарц-2", а затем -- за океан. Только... где вы разместите фюрера? В Цоссене?
-- Нет, это штабной бункер вермахта, -- сказал Борман. -- Еще не хватало, чтобы генералы опять все испортили. Пусть остается в бункере под рейхсканцелярией.
-- Ну что же, -- подытожил Краузе. -- Раз вы все одобрили, то... начинаем!
Вот так и началось движение Борна и его людей к маленькому чешскому городку, вызвавшее в итоге массовый военный туризм в живописные горы Шумавы.