Вадим Михайлович происходил из интеллигентной, профессорской семьи. После школы окончил престижный ленинградский ВУЗ, аспирантуру и по решению отца был направлен преподавателем политехнического института в далёкий сибирский город. Успешно и добросовестно проработав там, на ниве образования три года, не без помощи родителей, с превеликим трудом, перебрался в столицу. В знаменитое, Высшее техническое училище имени Баумана.
Начав с малого, профессионализмом, трудолюбием и порядочностью к тридцати пяти годам добился многого. Защитил диссертацию, стал доцентом, а недавно, ему предложили возглавить разработку перспективной и значимой для дальнейшего карьерного роста темы, в интересах Министерства обороны. Коммунисты кафедры в течение нескольких лет единогласно, "лишь бы не меня", выбирали его членом партийного комитета ВУЗа.
Вадим Михайлович был единожды женат на своей бывшей студентке. В счастливом браке имел двоих детей. И старался в своей семье поддерживать некие "патриархальные" порядки, унаследованные им из родительской семьи. Отец Вадима - Михаил Моисеевич был образцом культуры и воспитанности. В разговорах и спорах, не повышал голос, не сквернословил и не курил. Проживая с семьёй в двух комнатах большой коммунальной квартиры, никогда не позволял себе являться к завтраку неприбранным, без галстука.
За ужином, как правило, перед первым блюдом, выпивал рюмку водки и в конце трапезы, глядя как супруга, только ей известным, особым способом, заваривает чай, по обыкновению говорил
- Перед чаем, даже барыня пила!
И наливал себе ещё одну рюмочку.
Иногда в доме собирались гости - папины друзья. Они выпивали, негромко беседовали о своих делах, кушали, танцевали под приглушённую музыку старой радиолы "Минск" и засветло расходились.
Отец никогда не рассказывал о себе. Из бесед с мамой, маленький Вадим узнал, что вовремя войны, мама, он, брат и сестра, три года жили в эвакуации, в городе Барнауле. А Михаил Моисеевич, накануне войны, неизвестно за что, был осуждён и несколько лет, провёл в сибирской "шарашке", эвакуированного завода, разрабатывая системы нового оружия. После войны был реабилитирован и имеет несколько правительственных наград.
Мама Вадима, Виктория Николаевна, с рождением детей не работала, полностью отдавая себя дому.
Примерно такой же жизненный уклад был организован и в семье Вадима. Жена - Наташа, по студенческой привычке, признавая Вадима Михайловича старшим в семье, беспрекословно следовала его желаниям и намерениям. Сразу после окончания института, родив первенца Андрея, она больше нигде, ни дня не работала. Удивительным образом, совмещая обязанности секретаря, любовницы, воспитательницы детей, первоклассного повара, прачки и хранительницы семейного очага. Выросшая в обычной сельской семье, не обременённая светскими манерами и этикетом, она неуверенно чувствовала себя в кругу родственников мужа. Благо такие встречи происходили нечасто.
По приезду в Москву два года семье пришлось снимать квартиру на "Текстильщиках", а, за тем, как хорошему специалисту, активисту, по ходатайству парткома, Вадим Михайлович получил двухкомнатную квартиру в Орехово Борисово, в новом, строящемся микрорайоне. В двенадцатиэтажном доме, правда, на его верхнем этаже. Два года они месили грязь, добираясь до конечной остановки автобуса, и, почти час, тряслись в переполненном салоне до ближайшего метро "Каширская". Со временем микрорайон обустроился, появился собственный "Универсам". К слову говоря, в котором, ничего не было.
Люди, как в атаку, шли на изредка открывающееся окно, через которое, из глубоких недр магазина, в лоток, невидимые руки выбрасывали несколько укутанных в толстый слой обёрточной бумаги кусочков варёной колбасы. Самые ловкие, сильные, сообразительные и бессовестные покупатели, хватали их, прямо, на лету. Как цирковые жонглеры.
Вадим Михайлович не обладал ни одним из этих, так необходимых в переломный период, качеств. Он покорно стоял в самом конце этой длиннющей очереди "счастья", не имея ни малейшей возможности приблизиться к заветному окну.
Наконец колбаса заканчивалась, окно захлопывалось, люди огорчённо расходились. Вадим подходил к пустому лотку и стоял в горестном ожидании, соображая, что же дальше делать? Изредка окно, как выстрел, на мгновение открывалось и человек, стоящий за тонкой перегородкой и, вероятно, наблюдающий через щелочку за происходящим, сжалившись, выбрасывал маленький кусочек дефицита, приговаривая:
- Эх, ты, вшивая интеллигенция! Живёшь, как "тюхтя", постоять за себя не можешь! Снял бы очки и вперёд! Одному, в морду, другому в ухо! И глядишь, и семья была бы сыта! - И, уже удаляясь в глубину колбасного рая, с гордостью добавлял, - что бы, вы, бараны, без меня делали!?
Вадим не знал, что бы он делал без помощи этого мордатого человека, сидящего на колбасе. Он никогда его не видел, но представлял, именно, мордатым, пузатым, с наглыми, бесцветными глазами, толстыми руками, покрытыми рыжими волосами, и обязательной "фиксой" во рту.
В ликерно-водочный отдел, глядя на бесконечную, взвинченную, орущую очередь, он, вообще, не заглядывал. К спиртному Вадим Михайлович был равнодушен, но, иногда, в компании, не отказывал себе в паре-тройке бокалов хорошего, вина. Из старых "коммунистических запасов", или нечаянно привезенного "из-за бугра". Поэтому, проводимая в стране, очередная, широкомасштабная компания по борьбе с алкоголизмом и пьянством, его совершенно не беспокоила.
Конечно, в студенческие годы Вадим не был "пай мальчиком". Проводил ночи с друзьями на студенческих вечеринках, выезжал "на природу пожарить шашлычков", выпить, у костра, попеть под гитару. Полюбоваться синим, ночным небом, усыпанным миллиардами ярких звёзд. Но всё это было так давно, что казалось не реальным! И происходило не с ним и не здесь! А в другой, радостной, счастливой жизни! Где не было бесконечных преобразований, мордатых колбасников и злобных людей в очереди за бутылкой водки.
Большая часть участников студенчески встреч и пикников, после института, разъехалась по разным городам необъятной страны. "В науку" из всей группы пошёл только Вадим. Но друзья периодически созванивались по телефону, поздравляя друг друга с различными знаменательными датами, делились воспоминаниями, мечтая встретиться.
А жизнь шла своим чередом, приближались Новогодние праздники. Декабрьским холодным утром, Вадим, сменив жену, отстоявшую в очереди на елочном базаре всю ночь, принёс домой, на радость детям, не очень пушистую, но всё же, лесную красавицу. До долгожданного праздника осталось чуть меньше месяца.
Однажды вечером, ему позвонил студенческий друг из далёкого северного города и сообщил, что он, и ещё двое общих друзей, накануне Нового года будут в Москве. Приезжают на пару дней, на совещание, останавливаются в гостинице ВДНХ. Но хотели бы встретиться и провести вечер в тёплой, домашней обстановке. Зная существующие в столице трудности с продуктами, икру и прочие деликатесы друзья обещали привезти с собой. Снабжение на севере, по-прежнему, оставалось неплохим. Трудности составляло, только, спиртное. В холодном северном крае, где жили суровые, сильные мужчины, купить горячительный продукт было, практически, невозможно. Местные чиновники, строго выполняя указания центра, спиртное в навигацию почти не завозили.
Не зная всей сложности проблемы, Вадим Михайлович опрометчиво пообещал решить этот вопрос.
На следующий день, побеседовав со знающими людьми, он понял, что попал впросак. Купить нужное количество спиртного для встречи четырёх взрослых мужчин, "с заднего крыльца" магазина, на средства, которыми располагал Вадим, было не реально. Конечно, можно было влезть в долги и купить нужное, у очередного мордатого, сидящего, на этот раз, на водке. Но тогда, до самого женского праздника семье пришлось бы существовать на голодном пайке.
Стоять в многочасовых очередях для того чтобы приобрести за один раз пол литра водки, Вадим Михайлович не мог. Ежедневно он проводил занятия со студентами, готовился к очередным лекциям, присутствовал на заседании кафедры и парткома, но, главное, он не представлял себя в очереди, среди полупьяных, небритых физиономий и запаха застаревшего перегара.
Только сейчас он понял, что члены партии, персональные дела которых, за злоупотребление спиртными напитками, периодически рассматривались на заседаниях партийной комиссии, по сути дела, были героями! Выдержать и перенести подобные трудности, могли только самоотверженные люди, с твёрдыми идеалами, смело идущие к намеченной цели!
Кто-то из коллег со смехом сказал, что надо гнать самогон, но за это можно поплатиться партийным билетом, должностью, заплатить солидный штраф, или, вообще, сесть за решётку. Ни первое, ни второе и третье Вадиму Михайловичу не подходило. К тому же, он не знал, как работает ректификационная колонка в домашних условиях. И где взять необходимое оборудование.
Вечером, за ужином, когда дети уже спали, он поделился своими горестями с женой. Выслушав супруга, Наташа, как золотая рыбка из известной русской сказки, ответила своему повелителю примерно следующее:
- Не печалься, ступай себе с Богом! Будет тебе крепкая бражка, самогонный аппарат, и сам горячительный напиток, в придачу! Дай срок, две недели! - На удивлённый взгляд мужа пояснила, - у нас в деревне, мама сама гнала самогон. Не на продажу конечно, а так - для себя. Мало ли кто в гости зайдёт, с трактористом за вспаханный огород рассчитаться надо! Да, много разных причин! На деревне самогон был, как эквивалент денег! Тогда за это дело, особо не гоняли, - по недоверчивому взгляду мужа, поняв его сомнения, добавила, - я видела и знаю, как это делают! Ничего сложного! Завтра в разных магазинах понемножку сахара и дрожжей куплю и бражку поставлю.
- А аппарат где возьмём? - очумело спросил Вадим, поражённый глубиной и объёмом знаний супруги по данному вопросу.
- Он нам и не нужен, - ответила она, - необходимо всего несколько кастрюль, - я подберу! Пошли спать! Утро вечера мудренее!
Когда на следующий день, вечером Вадим Михайлович вернулся с работы, в доме слегка пахло тестом, как будто Наташа собиралась что-то печь. В ванной комнате стояла выварка, с крышкой туго прикрученной полотенцем к ручкам. И для чего-то, обмазанная в стыке с баком, тестом.
Прошло десять дней. В очередной понедельник, утром провожая мужа на работу, чмокнув в щёку, Наташа предупредила;
- Сегодня не задерживайся, будем ночью гнать самогон!
Весь день Вадим Михайлович провёл в радостно-приподнятом настроении, как школьник, в ожидании долгожданного подарка. Вечером, бодро шагая по знакомой заснеженной тропинке от остановки к своему дому, Вадим чувствовал в себе небывалый прилив сил. Как у начинающего конструктора, спешащего в лабораторию для проведения долгожданного, выстраданного и опасного эксперимента.
Настроение несколько подпортил сосед по площадке - угрюмый, неразговорчивый тип, с бегающими глазами. Никогда не здоровающийся и постоянно курящий на лестничной площадке и в лифте. Молча, не глядя друг на друга, соседи поднялись, в еле ползущем лифте, на этаж и разошлись по своим квартирам.
Сосед был неприятен Вадиму Михайловичу с первого дня, по приезду в новую квартиру. Тогда, заталкивая со своими весёлыми друзьями в лифт на первом этаже, громадный, древний шифоньер, он испортил кабину и потом, заселяющийся народ, целую неделю, таскал вещи вверх по лестнице аварийного выхода.
Сосед частенько напивался, громко ругался с женой, доказывая, что он коренной москвич и "гегемон", а она "Рязанщина не мытая". Заканчивалась тем, что избитая жена вызывала милицию, буяна увозили. Но на следующий день, он, как, ни в чём не бывало, появлялся вновь.
Однажды, встретив Вадима Михайловича на площадке, он встал на дороге, и, пьяно набычившись, спросил:
- Ты, откуда приехал? Где жил раньше?
Вадим, не желая вступать в конфликт, спокойно ответил, что ранее они жили на съёмной квартире на Текстильщиках.
Сосед прошипел:
- Понаехала тут всякая "лимита"! Всю Москву загадили! - повернулся, грязно выругался, и, покачиваясь, пошёл к своей двери.
Сегодня он был совершенно трезв, слегка удивлён раннему возвращению Вадима Михайловича. Ранее, соседи крайне редко встречались по вечерам. Перед тем, как закрыть за собой дверь квартиры, неприветливый сосед оглянулся и, как-то пытливо и внимательно, как показалось Вадиму, посмотрел на него.
- Что это с ним? - подумал Вадим Михайлович, непонятная тревога кольнула сердце, - может, знает что-то? Откуда? Наташа с соседями не общается, а он сам - тем более! Глупости! Но надо начать, когда соседи уснут! Выйду во двор посмотрю, на всякий случай!
Дети были накормлены и уложены спать. Наташа соорудила на плите сложное, архитектурное устройство. В средних размеров, кастрюлю, подаренную ещё её мамой, на подставке установили, миску, кастрюлю накрыли большой эмалированный тазом. Вот всё!
Вадим, пытливым умом "технаря", понял принцип действия и оценил дешевизну и простоту конструкции. Оставалось узнать, как она будет работать и с каким КПД?
Дом затих. Вадим вышел на улицу, посмотрел наверх, окна ближайших соседей были темны.
- Спят, как сурки! - Подумал Вадим, - что нам и надо!
Зловредный сосед, тоже, спал. По крайней мере, света в его окнах не было.
Жена налила, в кастрюлю треть зловонного содержимого выварки из ванной комнаты. По дому разлился не такой уж и противный, как показалось сначала, хлебно-винный запах брожения. Наташа включила плиту, мокрым полотенцем закрыла щель между кастрюлей и тазом и они стали ждать. Ждали долго. В соседних домах давно погас свет. Всякое движение на улице прекратилось - люди спали.
- Давай выключим свет, чтобы не привлекать внимание, - предложила супруга, - и большую форточку откроем - пускай вытягивает.
Вадим Михайлович даже немного придремал на кухонном диванчике.
- Как хорошо, что на завтра отпросился. Самогоночку выгоним и ляжем спать, - счастливо подумал Вадим. Хотя бы один день не буду штаны просиживать на надоевших конференциях, заседания и собраниях. Целее будут! Друзья к Новому году подъедут, посидим, как раньше, вспомним своих "преподав", друзей, посмеёмся, расскажем о себе, конечно выпьем. А, то! Благо будет что! Конечно не армянский коньяк, не "закордонное виски", не бренди и, даже не обычная водка! Но, тоже, кое, что! Есть особая российская изюминка в этом напитке, - размечтался Вадим Михайлович.
"Процесс пошёл!" - засмеялась Наташа, трогая дно таза, - давай быстро холодной воды! Твоя задача менять воду, как только она согреется.
Время тянулось медленно. В доме было тихо. Тикали часы на холодильнике, еле слышно из радио доносились звуки музыки. Через какое-то время таз был снят, Миска вытащена, в ней находилась прозрачная жидкость с резким сивушным запахом. Содержимое вылили в кувшин, а затем перелили в пластмассовую фляжку, с охотничьими сценами на ребристых боках. Для этого на какое-то время, пришлось включить свет в прихожей.
Агрегат был вновь перезаправлен и процесс продолжился. Было слышно, как где-то стукнула дверь. Зашумела спускаемая соседями вода. В квартире резко пахло, слитой в унитаз, отработанной брагой и самогоном.
- Сейчас я лук пожарю, не так вонять будет! - сказала Наташа.
За стеной негромко завыл мотор работающего лифта. Через какое-то время в дверь коротко позвонили. Вадим Михайлович с замирание сердца, на цыпочках подошёл к входной двери и, стараясь не шуметь, посмотрел в глазок. Сердце лихорадочно, громко забилось. Казалось так громко, что этот набатный стук был слышан по ту сторону двери.
Он не видел, что за его спиной делала жена. Всё его внимание, помимо воли, было приковано к этому маленькому отверстию в двери. За которой, в запорошённой снегом, форменной шапке с кокардой, стояла сама судьба!
Стоял позор, рухнувшие надежды, сломанная жизнь и карьера! Яркие видения в одно мгновения пронеслись в его оцепеневшем мозгу. Вот, в дверь вваливается целая ватага милиционеров, в погонах, шинелях, с красными петлицами и решительно-непреклонными взглядами. За ними испуганные, заспанные лица понятых. Среди которых, мелькнула злорадно-радостная физиономия противного соседа.
- Вот кто унюхал и позвонил! Алкаш несчастный! "Гегемон" московский!
Вадим с заложенными за спину руками в дверях, его провожает грустный взгляд жены и испуганные глазёнки прижавшихся к её ногам детей. Далее, его везут на "воронке" по пустым заснеженным улицам спящей столицы. Тюремная камера с прикрученными к стене нарами - он, скрючившись, с поджатыми к самому подбородку ногами, спит на голых досках.
Большой, светлый зал, похожий на актовый зал ВУЗа, Вадим Михайлович за ограждением, милиционер сбоку. Громкий, без эмоции женский голос:
- Именем!.. Приговорить....!
Сочувственные, удивлённые глаза товарищей в первых рядах. Заплаканная жена. И последний, особо запоминающийся кадр, - он в рваной телогрейке и затасканной шапке у заиндевевшего от холода оконца, какого-то бревенчатого, толи хлева, толи барака. Чем-то напоминающий графа Меньщикова в Берёзовской ссылке.
Звонок огласил прихожую тревожной трелью в очередной раз, более требовательно и настойчиво.
- Кто там? - Наконец, невнятно и жалко выдавил из себя Вадим Михайлович.
- Откройте! - Строго и решительно, как Вадиму показалось, произнёс голос за дверью.
- Кто там? - Голосом птицы из детского мультфильма "Мы из Простоквашина", неожиданно для себя, вновь пролепетал хозяин квартиры.
- Не волнуйтесь! - Откройте, пожалуйста, мне надо с вами поговорить! - Настаивал голос.
- Хитрит! - безошибочно определил Вадим Михайлович. - Одну минутку! - притворно засуетился он у дверей. - Минуточку! - Несколько раз повторил, не слушая, что говорит милиционер. - Сейчас! Сейчас! - громко сопя и делая вид, что пытается открыть дверь, бормотал он испуганно.
- Всё! Всё! Всё пропало! - Стучало в голове, - какой позор! Как перенесёт это известие больной отец? Какой ужас!
- Открывай, - тихо прошелестел голос жены за спиной, - я всё убрала. Остался только запах. Будь, что будет!
Трясущимися руками Вадим Михайлович приоткрыл дверь. Перед ним стоял только один милиционер.
- Извините, пожалуйста! - Доброжелательно произнёс он, - мой друг был в гостях где-то в вашем подъезде. Позвонил мне в отделение, попросил отвезти домой - время то позднее. Я приехал, жду больше часа, а его нет. Адреса точного не знаю, он сообщил только дом и подъезд. Пришлось обойти по улице вокруг дома, освещённые окна были только у вас.
- К нам гости не ходят, - сбивчиво затараторил обрадованный Вадим, - собираются друзья приехать, но, только к Новому году.
- Извините за беспокойство! - ещё раз повторил милиционер, пойду пешком вниз, может, где голоса услышу.
Стараясь не шуметь, он начал спускаться по лестнице, повернулся и извиняюще, улыбнулся:
- Спокойной ночи!
Вадим Михайлович закрыл дверь, нетвёрдой походкой прошёл в кухню и обессилено опустился на диван, рядом с устало поникшей женой. На кухне было всё убрано, плита выключена на ней уже стоял чайник.
- Как же ты одна всё это перетаскала? Такую тяжесть! И куда спрятала?
- Сама удивляюсь, откуда силы взялись! Всё в туалет и ванну вылила и смыла!
- Как вылила?
- Так! Сама не рада, что затеяла это дело! За бутылку этой дряни могла мужа за решётку отправить! Обойдётесь без спиртного, или в ресторан идите! Всё! - нервно закончила она всхлипывая.
- Успокойся Наташа, всё же обошлось! Какая-та глупая ситуация, и фатальное стечение обстоятельств! Надо же было, ему явиться, такому вежливому и доброму!
- Ты, тоже хорош, заладил, как почтальон Печкин "Кто там? Кто там!" - через слёзы улыбнулась жена.
- Кстати, - вспомнил Вадим, - а где фляжка с готовой продукцией? Надо хотя бы посмотреть, попробовать, что получилось?
- В форточку "выпулила", где-то внизу валяется, если не лопнула.
Вадим Михайлович, оделся и пошёл искать. Предварительно поднялся на заснеженную, плоскую крышу дома. Осторожно выглянул вниз - милицейской машины не было.
- Всё изгадил и уехал! - Неприязненно подумал он о сотруднике, - черти принесли!
Фляжку он нашёл быстро, в глубоком сугробе.
Вернувшись, домой, налил себе в стакан, выпил обжигающую вонючую жидкость и даже не поморщился. Спал остаток ночи беспокойно, снилась всякая гадость - противный сосед в милицейской шапке и изодранной фуфайке, зарешеченное окно автозака. Они, с графом Меньшиковым, спящие согнувшись на полке холодной, деревенской бани.
Утром он позвонил другу и обрисовал сложившуюся ситуацию.
Как и обещали, друзья приехали за неделю до Нового года. Привезли с собой, помимо продуктов, литр авиационного спирта, разлитого в бутылки из-под водки.
Спирт отдавал керосином, и все попытки Наташи различными специями перебить гнусный запах, успеха не имели.
Но, праздник всё равно удался! Главное, что друзья вновь были вместе!