В детстве Михаил Юрьевич хотел быть актёром. Большинство пацанов, его ровесников, видели себя космонавтами, лётчиками, моряками. А Миша, видел себя на театральной сцене, на экранах кинотеатров, узнаваемым и любимым всеми артистом. Он рос хилым и болезненным ребёнком, мальчишки не принимали его в свои игры, и он больше играл с девочками. Среди которых ощущал себя значимым и главным. В школе Миша учился слабо, с трудом переползая из класса в класс. Поэтому, полученный в десятом классе аттестат зрелости, пестрил удовлетворительными оценками, изредка перемежавшимися с четвёрками. Чудесные школьные годы остались позади, перед Мишиными родителями встал выбор - куда пристроить ребёнка? Папа, был партийным работником и занимал солидную должность в одном из райкомов, миллионного города. Маму, многие знали, как известного, практикующего адвоката. Миша не видел себя на срочной службе, в солдатском строю, со всеми, существующими там, тяготами и лишениями. По решению мамы, не без помощи родных и знакомых, мальчика устроили в юридический ВУЗ. В институте Михаил Юрьевич учился "со скрипом", с трудом запоминая многочисленные статьи различных кодексов. Ребят в институте было немного, преобладали девушки, но, несмотря на это, Миша не представлял для них какого либо интереса, это его обижало и злило. Он был постоянным участником художественной самодеятельности, играл в институтском театре. По непонятным причинам, ему постоянно предлагали играть отрицательных персонажей, но он чувствовал, что способен на большее.
Закончились годы учёбы, и Миша получил должность в суде, одного из пригородных районов. Несколько лет он занимался однообразной канцелярской работой, был помощником судьи. Наконец, его заметили, и, там же, он был назначен судьёй, по гражданским делам. К этому времени, многое изменилось в стране, старые, жившие по прежним законам, судьи были безжалостно уволены. Им на смену приходила "молодая поросль", жаждущая всё и сразу. Вскоре, с помощью родителей, молодой, подающий надежды судья, перебрался в районный суд города. Райкомы партии упразднили, отец стал заниматься какими-то тёмными делами по купле-продаже ваучеров, в возникшей из ничего фирме "Хопёр инвест". К нему часто приезжали солидные люди, употребляющие в разговоре слова "ихи и евонная", но умудрившиеся сколотить порядочный капитал. Отец относил таких посетителей к числу людей "умеющих жить".
Михаилу Юрьевичу нравилась его новое место и работа. Он чувствовал себя хозяином в большом, светлом кабинете, являющимся и залом суда. Все судебные заседания, по гражданским делам, он проводил один. Единолично решая, кого "казнить", а кого миловать. Правда, казнить, и определять сроки реального наказания, ему по должности было неположено, он разбирал гражданские, имущественные дела. Вот тут, и раскрылся полностью прекрасный талант, одарённого актёра. Он был и сценаристом, и главным режиссёром; художественным руководителем; ведущим и, единственным, актёром. В этом театре ему нравилось буквально всё. Костюм главного персонажа - чёрная, шикарная мантия, с белым воротником, скрывающая изъяны фигуры. Декорация - коричневая, под дуб, тяжёлая, дорогостоящая мебель. Сразу, ставившая вошедших, в определённыё поведенческие рамки. Национальный флаг страны и двуглавый орел, сзади судейского кресла с высокой спинкой, как напоминание о государственной важности данного присутствия. Ещё накануне заседания, когда позволяло время, и было желание, он знакомился с делами, подлежащими рассмотрению на следующий день, и уже, мысленно, набрасывал сценарий предстоящего слушания. Иногда, он делал это в процессе досудебного заседания, ближе знакомясь с его участниками. Михаил Юрьевич намечал потенциальных противников - ведущих персонажей; представителей "вторых ролей"; немногочисленных статистов. Вечерами, дома, закрывшись в своей комнате, он часами, перед зеркалом отрабатывал жесты и мимику, применительно к той, или иной возможной ситуации.
В день судебного заседания Михаил Юрьевич, проветривал кабинет, стопочкой укладывал на край стола документы, красиво устанавливал бронзовую фигурку Фемиды, доставшейся ему от прежнего хозяина кабинета. Пожилого пенсионера, свято верившего в торжество Правосудия и главенство Закона, а посему, неприжившегося в изменившихся условиях и новых ценностях.
Когда всё было готово, он жестом разрешал секретарю пригласить участников процесса. Вошедших, судья встречал стоя, с непроницаемым лицом и суровым взглядом, который, по мнению Михаил Юрьевича, олицетворял государство, правосудие, и закон, одновременно. Пригласив всех рассаживаться, судья приступал к таинству правосудия.
Собственно, всё начало спектакля, сводилось к проведению и оглашению необходимых формальностей и положений уголовно-процессуального кодекса. Скороговоркой Михаил Юрьевич оглашал состав суда, рассматриваемое дело, стороны процесса, спрашивал об отводах. Заслушивая заявителя, судья придавал лицу заинтересованно - серьёзное выражение. Хотя, исход дела и предстоящее решение он знал заранее. Оно складывалось, в основном, из его личных пристрастий, ощущений, впечатлений об участниках заседания, слегка разбавленное статьями гражданского, и процессуального кодексов. Иногда, направленность предполагаемого решения ему, по-отечески, советовали старшие товарищи, выполнявшие чью-то просьбу. Он не артачился, прекрасно понимая, кому он обязан своей сегодняшней работой и должностью. В ходе заседания, Михаил Юрьевич упивался своим положением и властью. Произнося речь и задавая вопросы, он любовался, наблюдая за собой, как бы, со стороны. Обращаясь к участникам заседания, требовал, как и полагается, отвечать ему стоя, добавляя обязательное обращение - "Ваша честь". Ещё работая сельским судьёй, он быстро научился осаживать словоохотливых бабушек и суетливых старичков грозным окриком - "Не перебивайте меня!", вгоняя просителей в подобострастный трепет. Выслушивая потерпевших, умел делать участливое лицо, вовремя поддакивая и кивая головой, рождая у несчастных иллюзорную надежду на справедливое решение. С ответчиками, напротив, был непреклонен и предельно строг, с металлом в голосе, задавая им каверзные вопросы. Что, впрочем, никак не влияло на исход дела.
Михаил Юрьевич, любил судебную казуистику и с великим наслаждением выстраивал всевозможные капканы назойливым заявителям. Будь то, несвоевременно поданное заявление, неправильно написанный почтовый адрес, или истекший срок аппеляции. Он, с удовольствием, наблюдал, как на глазах у собравшихся, разваливались собранные ими доказательства правоты, на которые они так надеялись. Он лишал их правоты, видимой, даже, несведущим человеком, невооруженным юридическими знаниями, которая, на самом деле, и являлась истиной. Такой способ ведения дела он называл про себя - "обратным кувырком". И радовался как ребёнок, когда ему это удавалось.
Иногда, он сам, с удивлением понимал, что ему больше нравятся цепкие, нахрапистые люди из числа тех, кого он считал "умеющими жить". Он отдавал должное их умению делать деньги, беззастенчиво обманывая остальных - делать это неумеющих. Поэтому, большинство рассматриваемых дел, как-то, само собой, решалось в пользу таких людей, и с этим, он ничего не мог поделать. Он не боялся последствий кассационных жалоб на его решения в суд второй инстанции. Прекрасно зная, что, следуя старой русской пословице - "Ворон, ворону глаз не выклюет!", там оставят его решение без изменения, будь он хоть сто раз неправ. Втайне, Михаил Юрьевич надеялся, рано, или поздно, перейти на рассмотрение уголовных дел. Там контингент поинтересней, финансовые возможности побольше и главное - существуют реальные сроки наказания, величину которых определяет суд
Особенно Михаилу Юрьевичу нравился момент оглашения судебного решения. Это была заключительная сцена его замечательного представления. В это время молодой судья чувствовал себя, как минимум полубогом. Он был, даже, выше самого Закона, так, как безгласный Закон, выражался через его уста, его мыслями и пониманиями. Твёрдым, чеканным голосом, высоко подняв подбородок, он произносил тяжёлые, ёмкие фразы, как капли ртути падающие на головы собравшихся: - "Именем Российской федерации......". В строгой, чёрной мантии Михаил Юрьевич стоял под гербом страны, всем своим видом олицетворяя её мощь и величие и, от этого, даже, казался выше ростом.
Он намеренно не торопился, произнося слова медленно и внятно, дорожа каждой секундой этого триумфа. Изредка поднимая голову на стоящих людей, с нетерпением ожидающих слова - "Решил", незнающих, что за ним последует. Он же, знал, и специально тянул время, как опытный ведущий какой нибудь телевизионной игры.
Всё! Заседание окончено, выигравшие дело, с видом победителей покидали кабинет первыми. Следом, ссутулившись и исподлобья глянув на судью, выходили участники, проигравшие процесс.
Глядя им вслед, на согоблённые спины, Михаил Юрьевич, неожиданно вспомнил своё детство, дворовых пацанов, пренебрежительно дразнивших его "Девчачьим командиром" и "Маменькиным сынком". Он усмехнулся и пошёл готовиться к очередному спектаклю.