После первого допроса для Ивана, как, впрочем, и для всех остальных его сокамерников, потянулись долгие дни ожидания. Про них словно забыли, лишь изредка забирая кого-то на допросы. Впрочем, большинству из них это ожидание было не в тягость. Многим, очень многим, "свобода", предоставленная Церковью, не представлялась чем-то драгоценным, потеря чего, должна бы была казаться для них если не трагедией, то событием очень неприятным. Своё заключение они воспринимали, как передышку. Передышку от постоянных унижений, от навязанных обязательств, от лицемерия и лжи. И даже многочисленные тяготы тюремной жизни не могли вынудить думать их иначе и сожалеть о случившемся
Так как сидели здесь в основном "неблагонадёжные", Иван со многими очень быстро познакомился, а с некоторыми и сдружился. А то обстоятельство, что "неблагонадёжные" были в массе своей людьми интеллигентными и образованными, делало эту отсидку чуть ли не культурным событием в жизни каждого из них. Подобных случаев, когда в одном месте собрались бы такие люди с разными взглядами и представлениями и могли бы при этом свободно и без боязни говорить на самые животрепещущие темы, в этом городе, как и в России целом, не было очень давно. Иван уже давно так интересно и увлекательно не беседовал. Он буквально упивался каждой минутой разговора с этими людьми. Здесь были и художники и математики, инженеры и учителя, был даже один авиаконструктор, были и самые простые рабочие. Их мысли и представления о жизни были различны, но всех их объединяло одно: никто из них не желал отказываться от необходимости думать своей головой и жить своими принципами, а не церковными догмами. И все они оказались неугодны новой власти, все попали в "неблагонадёжные".
Иван узнал очень много нового и полезного для себя. Каждый день приносил с собой какое-нибудь открытие. Было время и для уединения, для того, чтобы всё обдумать. И Иван думал. За эти дни, что их не тревожила стража, он успел передумать о очень многом. В числе всего прочего, он часто размышлял о свободе, её значении для человека. Для чего она человеку? Рождается ли он уже свободным или приобретает её в течение жизни? Что такое свобода? И, наконец, что такое свобода в православии? Последнее особенно занимало Ивана. Может ли свобода, и шире - воля, согласоваться с православием? Православие - это религия. Оно возникло и развивалось как религия. А любая религия, так или иначе, всегда создавалась и будет создаваться для порабощения. И более того, создаётся людьми с психологией раба. И об этом сказано уже очень давно. На ум Ивана тут же пришли строчки Бунина: "Не Бог нас создал. Это мы Богов творили рабским сердцем". Тут уж не поспоришь. А с православием и того хуже. Иван давно обратил внимание на схожесть слов "крещение" и "закрепощение". Он вовсе не был мистиком. Но по его твёрдому убеждению они были схожи не только по звучанию и написанию. Они ещё несли и одинаковую смысловую нагрузку, были одинаковы по своему внутреннему содержанию. Что хорошо видно из российской истории. Именно после крещения Руси рабство начало входить в жизнь русского человека, пока в итоге не было закреплено юридически. В русском языке закрепились и получали всё большее распространение такие слова как закуп, смерд, холоп, обозначавшие неравноправные слои населения. И ведь Церковь этому никак не мешала. Наоборот, всячески поддерживала, так как сама пользовалась рабским трудом закрепощённых крестьян. Видимо, Библия и заложенные в ней этические нормы позволяли Церкви не просто мириться с этим позорным явлением, но и никак не противодействовать ему и даже стать одним из крупнейших эксплуататоров крестьянства. К каждому монастырю и храму были прикреплены крестьяне, которые обязаны были содержать и кормить находящихся в них святых отцов. Паразитируя таким образом на теле крестьянства несколько веков, Церковь за всё это время официально (да и фактически) ни разу не занимала твёрдой, жёсткой и принципиальной отрицательной позиции по отношению к крепостничеству, ни разу не пыталась хоть чем-то помочь и защитить закрепощённые сословия, ни разу не препятствовала ужесточению и всё большему распространению крепостничества. Всё принимала и всё благословляла святая Церковь, не забывая предавать анафеме бунтовавших время от времени крестьян.
Объяснения появления, утверждения и столь долгого существования крепостничества на Руси можно сколь угодно много искать в экономических, социальных, исторических или во множестве других факторах и причинах, но это всё не отражало одной очень важной, на взгляд Ивана, особенности. Приняв христианство, назвавшись христианами, русский народ принял статус и название рабов Божьих. Что неизменно должно было поменять и поменяло его психологию. Статус раба пусть и Божьего обязывает и приучает человека к определённому поведению, к его униженному и зависимому положению, к утрате им свободы, меняет на корню его мышление. Что отлично видно из учения христианства. Оно постоянно твердит о смирении, покорности и терпении (Бог терпел и нам велел). Все эти качества присущи и характеризуют исключительно раба. Приучившись и смирившись с мыслью о божьем рабстве (о рабстве духовном), русский народ обрёк себя и на рабство фактическое (рабство физическое). Ещё бы! Если ты раб Божий, то почему не можешь быть им и в жизни. Девизом крепостничества, всей его эпохи, можно смело сделать выдержку из помещичьего указа, определяющего повинности крестьян, вычитанную им совсем недавно в каком-то старом журнале: "Ничто не принадлежит вам, душа принадлежит Богу, а ваши тела, имущество и всё что вы имеете, является моим". Порабощение, закрепощение духа неизменно ведёт и к порабощению и закрепощению человека. Нарекая себя рабом Божьим, человек и ощущает себя таковым, но уже здесь на грешной земле. Называя и мысля себя рабом Божьим, человек унижает и оскорбляет своё достоинство, это должно быть противно его природе - независимой и свободной по своей сути. А ведь любая мысль - материальна, любое слово имеет силу. Только отказавшись именовать себя рабом, человек сможет по-настоящему освободиться. И если уж вначале было слово, то вряд ли это слово было раб.
А чего стоит постулат христианства о том, что тело - это темница души. Как с этим жить и мириться здравомыслящему человеку, принявшему христианство. Да невозможно при этом остаться психически хотя бы уравновешенным, не то, что здоровым, человеком! Это же рождает ненависть к собственному телу! Оно же темница! В нём томится душа! А темницу положено ненавидеть. Не отсюда ли разнообразные попытки наказать своё тело: самобичевание, различные экзекуции - ношение многокилограммовых колодок, вериг и цепей (эти люди считались святыми), многочисленные посты-голодовки, не отсюда ли пошли нищие юродивые, не отсюда ли появились и депрессивные рясы, как попытка скрыть своё тело от божьего света, оно ведь недостойно его? Если воспринимать этот постулат со всей серьёзностью - с ума можно сойти. И ведь сходили. Ещё как сходили! В здоровом теле - здоровый дух, а телу в христианском мышлении не предполагалось быть здоровым. И дух христианина был больной. Античный человек в этом смысле был гармонично развит. Гимнастика, медицина, философия, механика, учёные - вот, что такое античность. А чем может похвастать христианство? Тёмными веками? Религиозными войнами? Инквизицией? Эпоха Возрождения и та обязана своим возникновением возвращению к античности, к её ценностям. Вот только тогда-то и появляются в христианском мире великие учёные, музыканты, поэты, путешественники. И вновь появляется интерес к человеческому телу, как неотъемлемой составляющей самого человека. И вновь воскресает медицина и анатомия в частности, пришедшие в упадок сразу после античности. Но к сожаленью отринуть христианство так и не удалось. Слишком уж глубоко оно въелось.
А как христианство научилось запугивать и устрашать людей. И карой божьей и смертными грехами. А что такое ад - ведь не что иное, как попытка, именно запугать и устрашить человека. А для наглядности, чтоб было совсем страшно, изобразим-ка это место вечных мук доходчиво и понятно. Например, раскалённая сковорода, которая ждёт там всех грешников. И никто же не задастся вопросом, а почему собственно душа должна бояться её, так же как и плоть? Она, что испытывает всё тоже, что испытывает и грешное тело? Вот и пример того, как Церковь использует примитивные, обыденные страхи людей в данном случае перед физической болью. Метод грубый, но весьма действенный - все ведь представляют себе, что такое раскалённая сковорода.
Да и сам дьявол, если вдуматься - ведь не что иное, как страшилка для паствы, также как и ад. Он нужен, чтобы с ним бороться; ад нужен, чтобы его бояться. Не будет дьявола, какой тогда смысл в христианстве, какая в нём нужда? А так - вот он враг, а вот оно - спасение от него. Иван никак не мог смириться с этим чёрно-белым восприятием мира, с этим разделение на абсолютные зло и добро. В этом он видел угрозу для человечества. Христианство, да и вообще любая другая идеология, никогда не будет нести людям мир и согласие пока не откажется делить бытие на зло и добро. Эти чёрно-белые взгляды давно уже устарели и не могут служить на благо. В этом смысле наши предки, исповедовавшие язычество были гораздо мудрее нас, живущих в христианстве. У язычников не было понятий об абсолютном зле и добре, ведь они жили в природе и их боги были природными. А в природе нет и не может быть чего-то однозначно хорошего или плохого. Солнце может нести как жизнь, так и смерть; ветер может помогать, а может и разрушать. Весь наш мир, в котором мы живём, неидеален. В нём нет ничего совершенного или абсолютного. Абсолютное зло и добро - это глупость христианства. Хотя, быть может, и преднамеренная ложь, используемая христианами в борьбе за власть. Как удобно использовать и спекулировать понятием об абсолютном зле против язычников, объявив их этим самым злом.
Если и допустить где-то существование абсолютного зла или добра, то приходя в наш мир, взаимодействуя с ним оно непременно приобрело бы все его оттенки, перестало бы быть абсолютом. Абсолют невозможен в нашем мире и мы о нём ничего не знаем. Здесь Иван бы согласился с некоторыми примитивными племенами, утверждающими, что зло, равно как и добро, находятся внутри нас. Дьявол и Бог, зло и добро - это мы сами. Не стоит никого выдумывать, лучше заглянуть в себя. Но христиане... Нет! Им выгодно понятие об абсолютном зле. А потому они никогда от него не откажутся. И всегда будут выжигать его калёным железом. Сегодня они нашли одного врага, завтра - будет уже другой. И ни с одним из них примирение невозможно. Абсолютное добро и абсолютное зло несовместимы.
Иван посмотрел на своих сокамерников: кто-то мирно спал, иные тихо друг с другом разговаривали, кто-то сидел в одиночестве. Неужели их всех, неужели и его самого, неужели всю страну поставят перед выбором: или- или? Неужели всех бросят на прокрустово ложе христианства? А что будет с теми, кто не подойдёт по формату?.. Их подгонят под него - растянут, окрестят, либо обрубят ноги... или голову, как уж повезёт. Или ты добро и выбираешь "правильный путь" православия, или - зло и тогда... Ивану вдруг стало страшно как никогда. Чёрно-белый мир, в котором он жил и о котором он до сих пор не задумывался, представал перед ним во всём своём ужасе, во всей своей холодной и расчётливой беспощадности, во всей своей непримиримой и лютой ненависти.