Аннотация: Сережа, я не пойму, Россия входит в Израиль... Нет, Григорий, Израиль входит в Россию...
ГРИГОРИЙ и ОБМЕН.
Еще младенцем мальчика нарекли Григорий. Знакомые и друзья обращались к нему по разному: Григорий или просто Гриша .Жил в квартале, где старые дома из красного кирпича ,были первые в городке из новостроек .Его отец входил в состав управленцев завода и в числе первых они получил квартиру в новом доме .Правда этаж был первый ,но что значит этаж, по сравнению с отдельной двухкомнатной квартирой. Отец работал технологом-инженером ,тихий и исполнительный умный еврей. За это начальство его и ценило. Если спросить бывших работников завода, помнят ли они старого Рабиновича ? То чуть, обождав ,они напрягая память, отвечали:
-А, да, был такой, в костюме ходил, глаза вниз опустит, идет и никого не замечает. Потом добавляли - работал технологом в сорок девятом цехе.
Больше сказать было нечего, ни хорошего, ни плохого..., в то время как дома у Рабиновичей - кипели страсти ...
Встречаясь с Григорием, мы часто вспоминали прошедшие годы. Тема детства поднимала его на крылья, и часто он начинал с одной фразы:
-Отец меня, сволочь, не кормил в детстве, поэтому я и не вырос...
-Купит фрукты, и сразу делить, делить.
- Так, что бы дал поесть вволю.
-Нет, разделит на всех, съешь и сидишь голодный...
Он расстроенный воспоминаниями переминался с ноги на ногу, продолжал.
-Все деньги на баб тратил, меня не замечал. Заведет себе любовницу и все ей, ей...
Я представлял как, отец Григория после работы, бежит в гости .С букетом гвоздик, зажатой в потной руке. В кармане пальто припрятана бутылка мадеры. Семенит по улице на низких ножках, не замечая прохожих. Поправляет на ходу очки, чтобы не упасть и посматривает на трофейные, немецкие часы.
И мне до слез становилось жалко, потерянных детских лет. Несъеденных Гришей ягод и бутербродов.
Затем в откровениях шел провал. И минор, сменялся мажором.
-Зато мачеха меня любила, ох как она любила.
-Она и заботилась, и кормила. Все для меня делала.
Масляный глянец плавал на хитрой мордочке.
-Не то, что отец.
Тема родителя сидела в Гришиной голове как гвоздь.
-Не ходи, не бери, не трогай.
- Много не ешь, это не пей...
-Ничего мне не разрешал.
-А мачеха все разрешала все...
Закончив воспоминания о мачехе, Григорий, снова возвращался к отцу.
-Было мне двенадцать лет. Мать умерла. На пороге Зима, надо в школу в чем-то идти, а мне пальто зимнее мало. Вырос я из него, совсем вырос.
-Говорю отцу: Купи мне пальто. А он отвечает:
-В старом походишь.
-Так я из него вырос. Оно мне совсем мало. А отец слушать не хочет, молчит. Вот ты своему сыну, Сережа, наверное, пальто купишь.
-Конечно, Григорий, если есть деньги куплю...
-Вот ты купишь, а он не покупал,- при этом он вновь зачем то причмокивал, наверное поправлял вставные зубы и продолжал свой грустный рассказ.
-Я четыре года зимой в демисезонном пальто ходил. Мерз ужасно, а ходил.
Жадный отец был. Ужас, какой жадный.
Тоска забиралась в мою душу при этих словах взрослого ребенка, который когда-то в детстве четыре года замерзал без пальто, жалко было его отца, потерявшего с сыном контакт, но годы прошли, все изменилось. Теперь отца уже нет в живых, рядом со мной по улице вышагивает Григорий, и что-то лопочет себе под нос. На ногах грязные ботинки, куртка, которую не всегда оденут бомжи, и спортивное трико двадцатилетней давности. Теперь меня подмывало, задать и ему вопрос:
-Гриша, а ты ведь тоже жадный. Жадный или нет?
Григорий, кончал бормотать, смотрел по сторонам и отвечал скороговоркой:
-Жадный, конечно жадный, -
затем также быстро добавлял:
-Но отец еще жаднее был.
То, что он не вырос было сущей правдой, рост его действительно не дотягивал до среднего, но низким он совсем не казался...Был плотен ,упитан и очень коммуникабелен. Еще метров за тридцать увидев знакомого мужчину, он протягивал руку вперед и шел так навстречу.
-Здравствуйте! Здравствуйте! Владимир Александрович.
- Как ваше здоровье, чем сейчас занимаетесь?
Говорил очень громко, почти кричал, но за собой этого не замечал. Еще в детстве его сбила машина, отчего и был туговат на одно ухо. Если он шел по улице и что нибудь говорил, то оборачивались все прохожие. Представьте вы идете по улице, рядом с вами мужчина средних лет, идет неспеша в раскачку и вопит в полное горло. Те из его знакомых, кто знал его многие годы выбирали для себя две формулы общения: первая сделать вид, что вы не замечаете странностей поведения, вторая - завидев Григория отбежать в сторону. Если вам знаком тихий сумасшедший, то Гриша очень его напоминал. При этом, рассказывая о своем детстве ,он с вызовом вопрошал
-Ты как думаешь, я дурак или нет?
Казалось, этот вопрос был для него очень важен.
Затем ,что то вспомнив ,продолжал.
-Когда ,я учился в училище то очень крепко побил одну стерву.
-А, что случилось? Она тебя обидела.
-Григорий предался воспоминаниям:
-Стою в туалете, наливаю воду,
-Подходит эта плохая тетя, хватает ведро и пошла. А я как раз был дежурный,
-Ну я догнал ее в коридоре ,и так ее ударил, что даже сам не ожидал...
-Меня в кабинет к директору, притащили, сижу на стуле. Все собрались, стоят вокруг меня кругом, молчат. Что со мной делать не знают. Потом повезли к психиатру. Он посмотрел и сказал:
-Что, мальчик абсолютно здоров.
В этот момент он становился серьезным и как умный пес смотрит по сторонам, он такими же глазами смотрел на меня.
И снова заканчивал вопросом-
-Сережа? Так как ты считаешь, дурак я или нет?
Он чеканил фразу как прапорщик на плацу шаг, с акцентом на слове Дурак.
Что бы его не обидеть, нужно было всегда соглашаться.
И выждав паузу, я как мичман прапорщику отвечал:
-Конечно дурак, а что я разве не прав?
-Прав, прав, конечно - дурак, а кем же я могу еще быть?
При этом хитрый Гришин глаз, косил на собеседника, и мелким бесом, как бисером
рассыпался смешком.
Хи-хи-хиии...иии -хии -хии иии..
Радостью расплывались усы и довольный, он потирал руки.
Такой или примерно такой диалог звучал между нами, когда мы встречались с ним по делам. При этом, знакомых у Гриши было пол города. И если порой он кого то не замечал, то часто сзади, можно было услышать:
-Гриша, Гриша пошел...
Порой это было смешно, иногда даже дико. Идешь с гражданином по улице, а ощущение как в зоопарке. Тычут пальцем, как в дикарей...
Кроме меня у Григория были еще и друзья. Самым близким - Сергей Иванович. Бывший работник органов, мягкий, покладистый, шустрый. В его серых глазах бегала хитринка. Про таких говорят:
-Где сядешь, там и слезешь...
Как Григорий с ним познакомился, точно не знаю, но крепко с ним они подружились. Были просто - не разлей вода, где Сергей Иванович там Григорий. Вместе дачу Иванычу строили ,вместе на охотку ходили ,карасей по заводкам гоняли.
Интересная правда была рыбалка. Иваныч на берегу рукою водит.
-А, я Сереж разденусь , и с сеткой хожу, вода до груди, холоднющая, а он мне потом даже рыбы не даст.
-Нет, я больше рыбу ловить не буду. Ноги мерзнут, а рыбу он дает. Говорит, мало наловили, еще лезь. А я уже не могу. Ноги болят. Замерз.
-Ты,-говорю Сергей Иванович, костер разведи, а он не разводит.
-Григорий, - говорит- я спички дома забыл.
Вот так мы ловим рыбку, ружьецом балуемся, а мне Сергей Иванович, внушает мысль.
При этих словах, Григорий чмокал, выпячивал нижнюю губу вперед и зачем то тряс головой. Наверно просто одних слов не хватало.
-Он мне долго-о внушал мысль. В деревне лучше, тут тишина, воздух чистый, люди добрее...
Дальше шел стандартный набор избитых истин.
.
-Вот, я и согласился. А ведь так оно и есть. Что там было хорошего, - тут он переходил на рассказ о своей бывшей даче.
Она располагалась недалеко от железки, по которым сновали каждый час поезда.
Это был типовой частный домик, выполненный по всем правил строительного ремесла. Двухэтажный, просторный с мансардой, высокими потолками, на хорошем фундаменте, Дом не потрясал размерами , но для дачи был очень хорош. Рядом во дворе стояла летняя беседка, на участке росли яблони, кустарники, цветы. Деревья разрослись, и тень от веток мешала всходам моркови и лука. Много раз я предлагал:
-Срежь ты часть веток, не бойся, хуже не будет...
Хозяин смотрел на меня, затем на ветки и думал где же тут подвох. Обычно в любом предложении он искал для себя ловушку. Если давали ему житейский совет, то значит, людям нужна выгода. Жить без выгоды ,- думал Григорий, - на свете нельзя, значит для того и совет.
-Ничего, они и так вырастут,- на этом разговор можно было заканчивать.
Весь дачный массив располагался рядом с заводом. Двадцать минут ходьбы от квартиры и ты на месте. Правда были и неудобства. Каждый год, к концу лета созревал урожай .И пока законные хозяева трудились на общественной ниве ,на дачу заявлялись собиратели- гости .Они выкапывали картошку ,тащили морковь и свеклу и вели себя на земле, как настоящий хозяин. Правда, собирали не все, что росло, большую часть оставляли. Но
Григорий бледнел в лице, с губ извергались сотни проклятий:
-Бл-ди, суки опять заявились...
Он вышагивал по огороду, поднимал пустые плети картофеля и швырял их к забору.
-Зачем мне такая дача, одни от нее убытки. Эх, поймать бы этих воров. Так что бы ноги переломать. А еще можно поймать, и кастетиком. Ты Сережа, кастетиком никого не бил?
Сначала я думал, что это шутка, но он говорил всерьез. После я узнал, что нет хуже для него беды, чем воровство. Любая пропажа мелкой вещицы вводила его в глубокий
ступор. К примеру, если мы ремонтировали шкаф, и куда то запропастилась отвертка, то этот факт вносил в его существо глубокий разлад. Он начинал быстро ходить по комнате, ускоряя короткий шаг. Рваные тапки мелькали в коридоре, затем появлялись на кухне, потом в комнате. Шлепая ими по выбитым половицам, он постанывал и кряхтел:
-Ну, куда же она делась, куда мы ее положили?
Кряхтение переходило в стон, за ним шел русский мат. Отвертка ловко пряталась от Гришиных глаз, будто играя с ним в прятки. Устав бегать он останавливался и начинал причитать. Все действие напоминало театр одного актера.
Затем стон ширился, разрастался, и переносить это было уже нельзя.
-Закрой рот, Григорий. Я куплю тебе новую отвертку.
Приходилось кричать, что бы прервать стоны истерзанной души.
-Успокойся, прошу тебя...
При слове куплю, он смотрел на меня косым взглядом и снова искал подвох. Может его отвертка лучше новой. Но стоны приглушал. Затем слегка успокоившись, он вспоминал что убрал ее в ящик стола. Тут детская радость озаряла его сердце.
-Нашел,- вопил он на всю комнату...
-Все, все хорошо, не надо ни чего покупать, все, все нашел...отвертку...
Глаза светились радостью и восторгом. И если есть на свете экстаз, то это было одним из его вариантов.
-А добрый друг, Сергей Иванович, тихо нашептывал:- продай ее Гриша.
Продай, Григорий, не будет у тебя и проблем.
Взамен он обещал отдать ему часть огорода, которым владел в дальней деревне.
Добираться до нее нужно было на электричке, а до вокзала ехать на автобусе .Затем по прибытии , еще двадцать минут шлепать по пыльной дорог е. Но уже на месте была ТИШИНА .Воров не было ,урожай не таскали ,живи и наслаждайся.
Уговоры сработали? хотя и не сразу .Дело повернули так .
Дачу Сергей Иванович продает . На эти деньги ,Григорий забирает пол участка в деревне и все довольны. Подвох, правда был в том, что ни одной бумаги, о продаже или покупке старой или новой дачи он на руки не получил.
Когда его спрашивали, а бумаги он уверенно отвечал:
-А зачем мне эти бумаги, зачем бюрократия -, при этих словах он сильно нервничал ,переходя на повизгивание.
-Этим бюрократам , только и нужны деньги, деньги, деньги.
-Сейчас любая бумага, тысячи стоит. А зачем я буду платить.
- земля у меня есть, все здесь сажаю, никто не ворует , -после слова воруют он успокаивался. На губах расцветала улыбка.
Когда он приезжал на новый участок, то чувства триумфа вливались широким потоком в его тело.
-Эх , как я их ловко провел ,-думал он о ворах, и победным шагом ступал по своей земле.
Так прошел год ,затем второй идиллия была полной .По телефону я узнавал ,что он там не один а появились товарищи ,которым также нужна тишина и овощи с грядки.
-А ты знаешь ,у меня такой спонсор знатный , во всем мне помогает.
-Копает грядки, воду носит и никто, ни чего не ворует
-Григорий, а где он работает , спонсор твой ?
-В охране , большой человек .Такие сумки с продуктами возит.
-Нет теперь мне тут на много лучше, чем на этой проклятой даче.
Слово проклятая раскатывалась как фольга на поддоне, громыхая раскатистым РРР.
-А там ведь ни чего не растет .
-И все воруют! Воруют!
И в самом деле, как ловко Григорий устроился ,- закрадывалась ко мне мысль и хотелось тоже в деревню. Туда, где картошка прет на дрожжах, морковь, почему - то родится мешками, и главное ни чего не воруют...
-Григорий, скажи:
- А вода там есть?
-Ест , есть вода. Колодец совсем рядом.
-А овощи, как? Овощи, ты поливаешь?
-Конечно, конечно, пруд, рядом
Кричал он в трубку, захлебываясь, от радости
-Налью водички пару ведерочек или дождичек польет.
Не было ни одного вопроса, который бы его не устроил.
-А еще у меня там дяди. Дяди спонсоры, - продолжал он упиваться переездом на новую дачу.
Такие хорошие спонсоры.
-Воду мне помогают таскать, продукты покупаю. В целом все хорошо, очень хорошо, хорошо.
-А у тебя, вопросы еще есть?
Вопросов у меня больше не было.
Шло время. Прошло года три. И тут уже под зиму, позвонил Григорий.
-Сережа., - начал он как обычно ,правда в этот раз не спросил , причинил ли он мне своим звонком неприятности или нет...
-Сереж..., у меня новости, плохие новости.- Голос был глухой, без обычного восторга.
-Что такое? Что у тебя?
-Ты знаешь, дача у меня сгорела?
Сначала я сам ничего не понял.
-Какая дача, старая, старая дача?
-Да нет, ну дом в Леонове, ну где я купил
На самом деле там был не дом, а только полдома. Но сейчас Григорий путался и запинался.
-И что сильно сгорел?
-Совсем, полностью сгорел, ничего не осталось.
-А что, пожарные не смогли проехать?
Да нет, приехали, а у них воды в машинах не было. Приехали две машины шланги раскрутили. Пять минут лили, и все воды нет...
-Так там же у вас есть пруд.
-Я вспомнил, что у них в центре деревни выкопан пруд..
-А у них шлангов не хватило до пруда, они немного постояли и поехали ,а дом сгорел полностью, совсем сгорел.
В трубке застыла тишина. Он ждал, может, я налью воды ,но и у меня воды не было. Помолчав, я сказал:
-Понятно, а пожар, почему случился?
Тут Григорий опять, воодушевился. Момент страшный надо с кем то поговорить.
-Да, да мы Сергеем Ивановичем , перед этим мылись.
- В бане парились.
Тут надо сделать, маленькое отступление -
Баня у них, как у всех чудаков (не хочу добавлять буковку м), расположена прямо была под мостом. Не у реки или пруда, а под мостом дома. Маленькая, тесная. Была вся закопченной дымом из печки. Но другой бани у них не было.
-И вот мы с Сергеем Ивановичем помылись
-Хорошо помылись, распарились так сильно. Потом
он уехал часов, где-то в шесть. Я остался, решил поспать.
Слышу, как будто что-то хрустит, пойду, думаю, посмотрю.
.Подошел, а огонек из бани пробивается, открыл дверь ,а там пламя .Ну я дверь ,закрыл и кричу -Пожар ,Пожар.
Народа набежало много. А толку, никакого толку. Воды нет. Чем тушить..
Он замолчал, перебирая картину в памяти, зашмыгал в трубку.
-Теперь Сергей Иванович меня обвиняет. Мол, надо было снежка покидать
-.А он не думает, что я мог себе руки сжечь.
-Снежок бы я покидал, и руки бы сжег, он об этом не думает, Сергей Иванович.
-А у меня работа с руками связана.
-Я их сожгу, и что буду делать?
Григорий работал сапожником и руки, были самым ценным участком его тела.
-Куда я с больными руками, я ведь никому буду, не нужен.
Я представил, что Григорий сжег руки, по локоть, и успокоил его:
.-Все правильно. Ты ,что Григорий пожарник .Они приехали ,ничего не смогли сделать .А тут ты один.
Бедный Гриша. Ему просто надо было выговорится
-После звонка он слегка успокоился и пожелал мне спокойных снов..
Пришла весна.
Ну, как Григорий на дачу больше не поедешь ?
Ты знаешь, теперь сосед говорит, что бы я за нее платил, а ведь это десять тысяч долларов.
А у меня таких денег нет. Десять тысяч долларов это сумма...
Он смотрел по сторонам, и явно был растерян.
-.Где я возьму столько денег. Мне их за всю жизнь не заработать.
-А как же твой участок, сажать то будешь?
-Да пропади она пропадом, эта земля...
Опять пружина пережимала ему горло, и что бы ее сбросить он мотал головой.
-Я на рынке себе все купля. Мне много не надо. Мешок картошки, ведро моркови
.В словах звучало расстройство, но духом он был не сломлен.
Ему жалко было потерянных денег, тишины и свободы ,но в жизни бывает и не такое...
Прошло еще какое то время, и он мне сообщил:
-Успокоил я Сергей Ивановича, говорю ему не переживай. Денег с вас за дачу требовать не буду. Он очень обрадовался, а то если туда снова ехать, то опять с соседом одна ругань, а новы дом мне никогда не построить, пускай теперь сами разбираются.
На этом история закончилась не совсем. Сосед по второй половине дома не раз обращался с иском в суд, но доказать ничего не смог. Ну, вот, пожалуй, теперь почти и все.