Аннотация: Кто-то в красной мантии бродит с мешком по дорогам в новогоднюю ночь.
Зима стекала с голых веток и заливала дорогу, грязную, равнодушно чавкающую, ведущую в неизвестность. Жнец с трудом вытягивал из глины сапоги и пристально всматривался в дорожное месиво, прежде чем снова поставить ногу - хотя бы не по щиколотку. Старый темно-бордовый плащ давно промок и изгваздался по подолу. Мешок все тяжелел, а конца пути не видно. В очередной раз чуть не потеряв сапог, он тяжело оперся о массивный посох и встал.
"Долбанные прогонные! Долбанные скряги из министерства!"
Помощник смерти тринадцатого ранга очень устал и был очень зол. Ему пришлось полувоплотиться и месить ногами грязь буквально физически. К концу года начальство становилось особенно жадным. Хотя, казалось бы, при чем тут людское летоисчисление?
Четыре часа пополудни. Смеркалось. Оглядев молчаливые мокрые стволы перелеска, несколько огоньков справа, где была небольшая деревенька, плотное полотно тошнотно-серого неба, жнец затосковал.
"И кому это все надо? За каким мне надо переться в задницу этого мира?"
Пахнуло горьким остывшим дымом.
Дом стоял на самом краю поселка. Хороший дом, двухэтажный. С тарелкой на крыше и переплетением проводов от ближайшего фонарного столба. Тут крепко жили. Жнец вздохнул, и прошел сквозь стену.
- Ты Дед-мороз? - девочка неверяще улыбнулась щербатым ртом. Так бывает, если долго-долго ждешь чего-то хорошего, а оно не наступает, и ты уже прекращаешь ждать, только веришь по привычке. А оно раз - и наступило!
- Не, это Санта! - изрек ее брат и глубокомысленно засунул палец в нос.
- Не глупи! - девочка строго на него посмотрела. - Санта толстый и у него куртка короткая!
"Неужели эти? Опять дети. И как на сей раз?" - Жнец устало вздохнул и сел на свой мешок как был - в мокром, грязном плаще и принялся ждать События, самого происшествия, которое должно прервать жизнь этих душ, чтобы можно было их срезать и положить к остальным.
В соседней комнате кто-то тяжело, с надрывом закашлялся. Старшая девочка повернула голову в сторону двери и прислушалась. Ее брат уже позабыл о незваном госте и с увлечением решал какую-то задачу, касающуюся двух машинок и одной однорукой куклы.
Событие все не происходило.
"Что-то долго. Не припомню такого". Жнец встал и прошел сквозь кирпичную стену в соседнюю комнату. Там царила болезнь, приводящая к концу. Сухонькая старушка лежала на большой кровати под толстой периной и перебирала-поглаживала бледными худыми, как сучки, пальцами нарисованные на пододеяльник фиолетовые цветы. Невидящими глазами она смотрела в потолок. Рядом на стуле дремала женщина. В комнате стоял густой запах лекарств.
"Ну вот, что-то и прояснилось". Жнец втащил в комнату свой мешок с посохом и уселся уже здесь, подле кровати. Ждать оставалось недолго.
- Мишанька, Мишанька... - в тишине шепот старухи прошелестел очень громко. Жнец вздрогнул. Женщина на стуле не проснулась. Слабые токи тела больной, видимые Помощнику смерти серебристыми нитями, задрожали и совсем истончились. Событие начиналось.
Пока вверху под выбеленным потолком с некрасивой, судорожно-разлапистой люстрой разгорался слабый свет, Жнец все пытался вспомнить, что напомнил ему ментальный аромат души этой старой женщины. Где-то за десятилетия странствий он с подобным сталкивался. Свет между тем становился все ярче, а жизненные силы старухи совсем угасли. Она даже не всхлипнула, просто перестала дышать. Бледный столб вытянул, словно магнитом, яркий шарик духа из старого тела, и он закачался, как воздушный шарик, на тонкой нити, ведущий в середину груди уже оставленной оболочки. Теперь пришло время Жнеца.
Из посоха при легком повороте выскочило лезвие. Такое чистое и ровное, что пустило множество бликов по всей комнате, словно осколок зеркала. Мерно пульсирующий шарик-душа затрепетал и, как будто влекомый сквозняком, потянулся к косе. Помощник не заставил ждать. Поворот кисти - и дух лишился своей пуповины, взмывая вверх. Но не успел. Жнец перехватил остаток нити и намотал на худую кисть. Лезвие скрылось в посохе, скрыв праздничную пляску солнечных зайчиков.
С порога тихо выдохнула девочка: "Все-таки Дед-мороз!"
Жнец этого не слышал. Он наконец вспомнил, откуда этот знакомый ментар. Двадцать лет назад. Еще крепкий старик, выпив лишку, неосторожно перебирался через железнодорожные пути. Скорость была большая, Событие быстро привело его тело в негодность. Сейчас он спал в своем шаре среди тысяч других душ в его мешке. Ждал, как и они, возвращения Помощника смерти назад с уловом.
Жнец аккуратно взял огонек в руки. Он горел ровно и спокойно, не пытаясь вырваться.
"Где же этот? Синий с серебряной звездочкой, кажется...".
Помощник полуприкрыл глаза и мысленно поворошил весь многотысячный ворох игрушек, уместившийся в таком с виду небольшом потрепанном мешке. Нужный сразу отыскался. Все-таки Жнец был профессионалом и знал всех, как говорится, "в лицо". Шар протиснулся к верху и выскочил через распущенную горловину в его ладонь.
"Да, так будет правильно. Не часто они встречаются". Он приблизил ладони. Помедлив, огонек влился в синий со звездочкой шар и уснул.
Кто-то настойчиво дернул Жнеца за полу бордовой мантии.
- Ты все-таки Дед-мороз, да? - девочка смотрела на него совершенно серьезно и хмуро.
- Может быть. - Голос охрип. Давно не с кем не общался. - Ты что-то хочешь?
Девочка удивилась.
- Конечно. Подарка. Пусть бабушка не уходит на Небо. Пусть всегда с нами будет. - Серые глаза ребенка требовательно на него смотрели, а руки крепко вцепились в мантию.
"В конце-концов, сколько мне еще бродить? Можно и потом забрать..."
- Ладно. Держи.
Жнец протянул ей шар.
Дождь лил по-прежнему сильно и неутомимо. Мокрый холод наступившей зимы еще долго провожал медленно бредущего Жнеца, продувая и пропитывая влагой его мантию. Стемнело. Тяжелые тени перекатывались в промозглой ночи. Только две сладко спящие души тихонько покачивались от теплого сквозняка на новогодней елке в далеком поселке.