Мужчины, как птицы - стремятся свить гнездо, привести туда хорошенькую самку и положить в гнезде свои яйца. Сколько бы они при этом не свистели о полетах по вольному ветру - в этом их суть - в гнезде.
Бути Бакэмоно Таманои "Мысли под звездами"
В тот день на корабле я появился во второй раз, дабы остаться надолго. Впервые я здесь очутился днем раньше, но в запальчивости вышел вон, напялив скафандр с почти пустым запасом кислорода. Снаружи, на броне я повстречал мизантропа Ведьмова, получил некий жизненный урок и вернулся. Вернувшись, я узнал, что по корабельному времени - наступил новый день.
Я снял скафандр, чувствуя угрызения совести за свою горячность, философическую грусть от невозможности вернуться домой и решимость последовать совету старика Ведьмова.
Ведьмов настоятельно советовал мне записаться в экипаж и встать на довольствие. Я не очень понимал в чем суть, но в слове "довольствие" слышалось и "продовольствие", и "удовольствие", и "довольство". А это сулило что-то эфемерно, неуловимо, интуитивно приятное. Мне следовало найти боцмана Каюрова - человека чести и строгостей, имеющего в своей душе несгибаемый стержень, как я выяснил позже.
Около получаса я слонялся по коридорам корабля и никого не встретил. Меж тем, встреча с кем-то из экипажа мне была необходима. Я мысленно репетировал вопрос: "Не будет ли любезен многоуважаемый (тут я колебался с обращением) объяснить мне, как найти боцмана Каюрова?" Я полагал, что когда увижу живую человеческую душу, наитие и вдохновение не оставят меня и я смогу определить как назвать его: "Матрос, офицер, мистер, сэр, космический волк"... Мне казалось не вполне уместным обращение типа: "Эй приятель!" или что-то в этом роде...
Однако более того я опасался вопросов в мой адрес. Ну, вот встречу я кого-то и он, не дожидаясь моего обращения, сразу спросит: "Ты кто? Что ты тут делаешь?" И что я отвечу? Я боялся выглядеть глупо. А, как известно, самые большие глупости делаются именно из страха выглядеть глупо! Уж это мне известно по собственному опыту.
Так я блуждал и блуждал, меняя палубы секторы и коридоры, до тех пор пока не свернул не туда. Не то, чтобы я до этого момента сворачивал туда куда нужно, ведь я и понятия не имел о том, куда мне нужно сворачивать, и нужно ли вообще, но в этот момент я разу понял, что свернул не туда.
Прямо предо мною возник человек, которого я не решусь подробно описывать теперь, да и в дальнейшем - едва ли стану. Он был красив и могуч. Он стоял в белой рубахе с распахнутым воротом, скрестив сильные руки на груди, и свет звезд золотил его медный лоб. Добавлю только, чтобы вы не подумали, что он стоял в одной только рубахе, что на нем еще были кожаные штаны и космические ботинки. Росту он был огромного, а взгляд его, устремленный к звездам, сиявшим по ту сторону исполинского иллюминатора, проникал в бездны неизведанные.
- Не будет ли любезен... - начал было я, но меня немедленно прервали.
- Не будет, - сказал кто-то негромко у меня за спиной.
Я обернулся и увидел человека в аквамариновой форме члена экипажа яхты, с нашивками офицера науки.
- Что вы сказали? - промямлил я.
- Он не будет любезен, - сказал незнакомец. - Он же Главный Герой. Он тебя, пожалуй, и не заметит. Он сейчас в размышлениях. У него Очень Важные Мысли. Как это бывает у Главных Героев в перерывах между Приключениями, Подвигами и Разговорами.
- Главный Герой? - глупо переспросил я и не менее глупо себя почувствовал.
- Яхта "Лепестой сливы" находится в большом Путешествии ради большого Приключения. А какое Путешествие и Приключение без Главного Героя? - терпеливо пояснил незнакомец.
- А я думал это капитан яхты...
- Нет. А вы ищете капитана?
- Я хотел найти боцмана Каюрова, - сказал я честно, - чтобы записаться в экипаж.
- Это правильно, потому что искать капитана занятие неблагодарное.
- Почему?
- Не найдете.
- Мне, видимо следует представиться...
- Извольте.
- Я Бокорлиперух, - сказал я, - что означает примерно...
- ... Глупый Болтливый Котенок с Орлиным Пером за Ухом, или что-то вроде того, да?
- Да... А откуда вы?..
- А я отсюда, - улыбнулся незнакомец, - я всегда здесь. Незаметен без нужды. Помощник стрелка-радиста. Имя я потерял в бою. Впрочем оно мне и ни к чему. Потому что я появляюсь только когда нужно, делаю свое дело и просто отступаю в тень.
- Когда нужно? Кому?
- Когда нужно по действию, - был ответ, - кому? Да хоть вам, милейший, Бокорлиперух. Давайте я провожу вас к боцману, чтобы не задерживать действие.
И он проводил меня к каюте Боцмана, после чего как-то незаметно отошел в тень и я, к стыду своему, сразу о нем позабыл.
- Войдите!
Ну, я и вошел.
- Входи, входи, приятель!
Боцман Каюров был широк собой, здоров и надежен, как старый корабельный якорь. Белые шаровары он заправлял в короткие сапоги невероятного размера, китель цвета аквамарин сиял золотыми пуговицами в два ряда, а на шее висела боцманская дудка.
- Я...
- Да, записаться в экипаж, мне уже доложили! Записывайся! - он протянул мне огромный гроссбух, переплетенный в кожу цвета звездной пыли. - И распишись в получении матросской книжки! Что делать умеешь?
- Ничего... - честно промямлил я и счел возможным уточнить, - ничего такого, что не мог бы сделать кто-то другой...
- Значит ты у нас на все руки мастер? Это хорошо! А то все норовят в узкие специалисты. Будешь матросом-разнорабочим, ясно?
- Э, да...
- Отменно! Значит так. Довольствие выдается у нас по требованию... Ну, не по всякому требованию. Однако, если сумеешь потребовать, то получишь. Это ясно?
- Вроде, да...
- Кормежка - по склянкам, ром - по праздникам, работа - по приказу, жалобы - по барабану, уразумел?
Я дал утвердительный ответ голосом и жестами.
В гроссбухе я подписался как Джо - ведь это мое официальное имя. И почему это я вспомнил свое старое индейское давно забытое имя, когда говорил с помощником стрелка радиста? Наверное из-за Главного Героя, не иначе.
Затем я получил матросскую книжку. Боцман Каюров подышал на большую круглую печать и припечатал поверх имени и должности: "Индеец Джо, матрос-разнорабочий".
С чем я и был послан к каптеру Васе.
В каптерке я убедился, что старик Ведьмов обладает даром предвидения. Все шло, как он и говорил. Вася поначалу дал мне гамак, годный для подвешивания в общем кубрике, в каюте или там где пожелаю и одно единственное одеяло. Когда же я попросил второе одеяло - получил вместо него взгляд злой и жалкий одновременно. Вася не жадный был - он был каптер. Всякий хотел взять у него больше положенного, не давая ничего взамен. Все шли к Васе за одеялами и гамаками. Все хотели гамаков и одеял. Все без исключения. А бедный Вася должен был обеспечивать всем гамаки и одеяла, чтобы было у всех! Но если у кого-то будет больше, то кому-то не достанется ничего. А Вася этого не сможет вынести. Потому он и выдает строго по норме в руки. И не имеет возможности и "ничего он не знает", а выдает и выдает строго по норме, обеспечивая равные права и равенство возможностей.
Но едва я упомянул таинственного доктора Черного, Вася, как и было предсказано, выдал мне безропотно, второе одеяло, к нему присовокупил чашку и ложку от доброты своей души.
Я не удержался и провел эксперимент. Еще раз упомянул доктора Черного. Наверное зря...
Вася моргнул несколько раз белесыми ресницами, пожевал губами, подумал минуту. Потом принял какое-то важное для себя решение и предложил полотенце. Я не стал отказываться - полотенце в космическом путешествии, как известно, полезнейшая вещь. Вася выдал мне полотенце и просил передавать привет доктору Черному Льву Борисовичу... И, Вася как-то странно при этом улыбался.
И я повлекся в обнимку с гамаком и одеялами, с чашкой в руке и ложкой в чашке и полотенцем на шее, да еще - с матросской книжкой в кармане курточки. День клонился к вечеру, и я, утомленный впечатлениями очень хотел спать. Но я не знал куда идти.
Наконец, я вспомнил, что гамак разрешается вешать всюду, где я пожелаю. И я зашел в какое-то помещение, по виду никем до меня не занятое, как сова в дупло, повесил гамак, поставил на пол чашку и, свернувшись калачиком, меж одеял в гамаке - заснул.
И засыпая, познал я суть гнезда, но проснувшись, не мог вспомнить.