Аннотация: О некоторых проблемах национальной политики Путина в условиях постапокалипсиса. Героически спасен из С:\WINDOWS\TEMP\
Толчек. Сон исчез, осталось лишь смутное воспоминание о промерзшей фиалковой траве в потоке ослепительного солнечного света. Бесконечно долгую секунду я собирл в единую картину ощущения. Все тихо. Жена чуть потягивается во сне. Тикают часы на веранде. По потолку пробегают полосы тусклого света от фар запоздалой машины. В их призрачном свете аккуратно повернул голову и бросил взгляд на детскую кроватку. Все в порядке, впрочем, жена проснулась бы даже от изменения ритма дыхания дочери, не то что от плача. Шорох листьев, стук колес далекой - днем даже жене не расслышать - электрички. Никаких признаков постороннего присутствия. Безопасно. Медленно выдохнул и позволил мышцам расслабиться. Осторожно повернулся и зарылся лицом в волосы моей любимой неки. Закрыл глаза. Говорят, что запахи не забываются, они обрабатываются самой древней частью мозга, достигшей совершенства еще до выхода животных на сушу. Можно забыть собственное имя, можно забыть лицо матери, но невозможно до конца забыть запах. Миллиард лет эволюции позаботился об этом. Запах ее волос напомнил мне о другой ночи, когда мы с Сашей Климовым и его женой Ольгой лежали на куче одеял - мебели еще не было - перед камином в этой самой комнате, пили горный "чай" с земной корицей.
- Котенок? - Спросила тогда Ольга, смешно выгнув брови. Саша улыбнулся из-за ее плеча, и словно на секунду приоткрылась дверь в лето. В замерзшее лето умирающей Фиолетовой, на которую мы пришли вместе, и с которой вернулись уже совсем другие люди. И нелюди.
- Котенок - ужасно серьезным тоном ответила Майррин и демонстративно покачала ушками. А потом не удержалась и показала зубки.
- Рррома так ходит за мой след, я боюсь ррродить маленькая собака.
Ольга вежливо прикрыла рот ладошкой, а Клим, скотина, гоготал в голос. Я аж покраснел. И правда, моя личная жизнь последние месяцы нисколько не страдала, даже наоборот. Май в шутку сказала, что это про запас на те месяцы, когда все силы будут уходить на ребенка.
- Вы так легко нашли друг друга... Я же тебя, обормота, еще по Соколу знаю, тебя же не то что к девушкам, на аэродром лазать было не вытащить. В лагере как тебя увидел, сразу начал волноваться насчет своей задницы!
Май с Ольгой напряглись, но я-то понимал, что Клим так шутит. Камин потихоньку угасал, оранжевые отблески сползались все ближе, уступая место темноте. Мы уже на разговаривали, просто лежали под теплыми пледами и слушали потрескивание поленьев и тихий гул метели за окном. Я точно так же как сейчас, обнимая Май сзади, вдыхая запах ее волос. Кончик уха щекотал мне щеку. Мысли текли все медленнее, и я сам не заметил как уснул.
Тогда меня разбудила Май, одной рукой запустив коготки мне в плече, а второй зажав рот. Я услышал приглушенный стон, и осторожно открыв один глаз, понял что ее разбудило. Саша с Олей похоже, решили что мы спим достаточно крепко чтобы позволить себе больше, чем обычно позволяют в дружеской компании. Только вот, про слух некко, видать, забыли. Ольга лежала на животе, рука судорожно сжимала подушку, глаза были плотно зажмурены, рот полуоткрыт. Видно было, что она целиком отдалась своим ощущениям, уже не слишком стараясь не разбудить нас. Саша двигался осторожно, но одеяло чуть сползло, и мне было видно как напрягаются и расслабляются мускулы на его плечах. Медленно, аккуратно, мой друг наращивал ритм и наконец, Ольга не выдержала, все ее тело выгнулось, а с губ сорвались слова - "Пожалуйста, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА!!!". Любовники мгновенно застыли. Потом одновременно открыли глаза и с тревогой посмотрели в нашу сторону. Наши глаза встретились. С тихим "Ой!", Ольга спрятала лицо в подушку. А Саша выглядел таким беспомощным, что теперь не выдержал и засмеялся уже я.
- Шалунишки! Вам перед Май не стыдно вообще, нет? А может, Клим, тебе нравятся когда на твою задницу смотрят, а Клим?
Несгибаемый - гыгыгы - сержант опустил глаза и покраснел так, что это было видно даже в тусклых отблесках углей, а Ольга еще глубже зарылась в подушки, но один глаз тут же выставила обратно.
- Извини, это она меня заставила! Понимаешь, когда она увидела как ты ее обнимаешь, мне было поставлено условие - или начинаем второго делать здесь и сейчас, или дома сковородкой.
Ольга снова спрятала лицо, а Май заерзала и издала звук, которого я в первый момент не понял и успел сильно испугаться, когда она протянула к моим друзьям руку с выпущенными когтями. Только когда она ласково запустила их в Ольгины волосы, я понял что она изо всех сил пытается сдержать смех.
- Сестрра, не надо бить такой хорроший муж сковорродка! Ты благодарри его, твой рребенок которрый будет, он отец. Он мой Ррома как бррат, рродной дрругой рродсвенник не делать плохо, сестрра, брратья не делать секрреты!
Я было не понял, но Май твердо взяла мою правую руку и направила себе под рубашку. Когда моя ладонь накрыла ее грудь, она с тихим мурлиманьем прижала ее еще крепче. Потом ее рука отпустила мою и направилсь ниже, коготки прочертили четыре горячих полоски на моем бедре, а шершавый язычек в это время прошелся по открытой ладони левой. Мысли о заднице Клима тут же вылетели у меня из головы. Теперь моей правой руке уже не нужно было задавать направление. Она сама собой покатала между пальцами затвердевший сосок и двинулась ниже, нежно поглаживая тугой животик. Любимая уже не просто играла с моей рукой, ее язык заработал с удвоенной скоростью, и по опыту я знал - если буду медлить, пустит в ход зубы. А зубы у некко острые. Одеяло соскользнуло с Май, открывая дорогу для моей руки, и заодно прекрасный вид для наших друзей. Май была уже готова. Когда мои пальцы добрались до цели, она оторвалась от моих пальцев, извернулась всем телом как это может только некко, и глядя мне прямо в глаза приказала: "Быстрро!". Меня не надо было просить дважды, я одним движением убрал с дороги трусики и чуть приподнявшись, прижал ее к постели почти в той же позе. Чуть прикусил чуствительное место у самой ключицы, и был вынужден отвлечься на ловлю ее рук - рад что жене приятно, но моя левая рука мне еще понадобится. Майррин была такой узкой и горячей, что я не долго-то сдерживал себя. Когда в глазах перестали бегать светящиеся точки, я осторожно отодвинулся назад и отпустил ее руки, чем она тут же воспользовалась схватив мои и крепко прижав к своей груди. Несколько секунд мы лежали неподвижно, купаясь в отсветах страсти, а потом подняли глаза на наших друзей. Они смотрели на нас с таким серьезным выражением... А потом их лица расцвели, и я улыбнулся им в ответ.
- Ну как, мы не слишком глупо выглядели?
Клим с Ольгой дружно замотали головами.
- Сестрра, ты видеть как надо мужа боагодаррить? Твой муж бррат для мой, если ты его ударрить, я тебя судить - показывает выпущенные коготки на обеих руках - по закону горр!
С этими словами, Май перевернулась на спину и не вставая, стащила мокрую рубашку через голову и отбросила в сторону. Трусики полетели в другую. Ничуть не стыдясь своей наготы, моя любимая снова прижала мои руки к своей груди. Почти совсем потухший камин обозначил ее выступающий живот еле заметной оранжевой каймой, а все остальное лишь смутно угадывалось в сумраке. Я машинально прикрыл наши бедра одеялом, хотя прекрасно осознавал что друзья уже все увидели. Ольга привстала, и чуть дотронувшись кончиками пальцев до Майкиного живота, спросила:
- Майррин-сенти, тебе не было страшно сказать мужу, что ты ждешь ребенка? Саша знает, что он отец моего, но мне все равно страшно что моя жизнь изменится, когда он родится. Когда вы сейчас занимались любовью, это было самое прекрасное что я видела в жизни, но скажи мне, сестра, тебе не было страшно?
- Нет. - И после нескольких секунд молчания - У меня есть мой муж, наш мирр пррочно стоит на своем месте. Мой муж сам сказал, нашего перрвенца должна рродить я. Мои рродители сказали, он прравильно ррешил. Его мать... - помахала когтями туда-сюдя - Ррома сказал, она... Она тоже прривыкнет.
- Слушай, бррррат, а соседи глаза не таращат? Точно не надо там подсобить?
- Знаю я методы вашего подсобления, товарищ сержант, спасибо. Пока дом строил, все привыкли. Да и жизнь теперь другая пошла, уже не смотрит никто, кто бурят а кто китаец. Да и я не один такой, ты передачу видел про Иркутск? И ребенок... мой. Что ты на меня смотришь, моя жена, значит мой ребенок. А кто чего скажет... Тогда и попрошу тебя подсобить, лады?
Я сморгнул воспоминание, и с удивлением обнаружил, что уже светло. Судя по часам, Май наверное уже успела покормить ребенка, позавтракать, проверить почту, поболтать с Ольгой и выскочить за горячим хлебом. Я дома. Моя семья со мной. От счастья на глаза навернулись слезы, но я не обратил на это никакого внимания. Мой дом. Моя семья. Я счастлив.