|
|
||
Не секрет, что почти каждый не устроенный в жизни человек подсознательно надеется получить наследство от богатых родственников конкретных, или предполагаемых. Вот тогда он непременно сможет осуществить все свои заветные мечты и изменить свою жизнь в лучшую сторону. Но, что будет, если раньше желанного наследства к нему придёт расплата за совершённые когда - то его наследодателем страшные грехи? Случайно во время эпидемии заживо захороненный Егор, в сердцах проклял свою жену Наталью и её дом. Через тринадцать лет проклятье начало сбываться и дом Натальи, притянувший к себе мощные артефакты, начал мстить и постепенно уничтожил всю её новую семью. А вернувшийся в её правнуке Егор решительно поставил жирную точку в окончании рода. | ||
Не секрет, что почти каждый не устроенный в жизни человек подсознательно надеется получить наследство от богатых родственников конкретных, или предполагаемых. Вот тогда он непременно сможет осуществить все свои заветные мечты и изменить свою жизнь в лучшую сторону.
Но, что будет, если раньше желанного наследства к нему придёт расплата за совершённые когда то его наследодателем страшные грехи?
Случайно во время эпидемии заживо захороненный Егор, в сердцах проклял свою жену Наталью и её дом.
Через тринадцать лет проклятье начало сбываться и дом Натальи, притянувший к себе мощные артефакты, начал мстить и постепенно уничтожил всю её новую семью. А вернувшийся в её правнуке Егор решительно поставил жирную точку в окончании рода.
Цитаты, строки из песен и стихотворений принадлежат их авторам.
ГЛАДЫШЕВА ЕЛЕНА
UNDERGROUND
МИСТИКА
ТРИЛЛЕР
В ТРЁХ ЧАСТЯХ
ПРОЛОГ
Было холодно, мокро и мерзко. Тучи на небе возились до того низкие, что хотелось пригнуться. Наталья с трудом выдёргивала ноги, обутые в мужнины кирзовые сапоги из хлюпающей грязи, но на подводу не садилась. Осенний дождь бездушно размывал по лицу горькие вдовьи слёзы, размеживая мутной пеленой нелёгкую прошлую жизнь от совсем неизвестного будущего.
Наталья только что схоронила мужа. Закидала скользкими комьями глинистой земли его наспех сколоченный гроб и насыпала сверху неровный холмик. Со стороны её активность отдавала истерикой.
Потревоженные кладбищенские вороны летали низко. Прицеливались.
С потемневших крыш деревенских домов и сараев, с голых веток деревьев капала сырость. Злая осень вместе с бесконечными свинцовыми тучами принесла не только непогоду, непролазную грязь и дикую тоску, но и страшную беду: в деревне свирепствовал тиф! Жители деревни мёрли, как мухи!
Едва Наталья успела схоронить свекровь и свёкора, как заболел и Егор. Он, то метался в жару, то затихал на какое то время, то начинал бредить.
Фельдшер, сосланный в деревню ещё при царе за крамольные слова, давно помер от беспросветного пьянства. Безуспешно борясь со слезами, Наталье пришлось лечить мужа самой. Но Егору с каждым днём становилось всё хуже. Его лицо сделалось одутоловатым и красным настолько, что перестал быть заметен шрам на щеке. И жутко зудело тело от укусов тифозных вшей.
Егор сгорел за четыре дня. Пометавшись и поохав, он вдруг весь вытянулся и застыл. Перепуганная Наталья побежала за священником.
От батюшки несло самогоном и луком. Этим запахом в последние дни провоняла вся деревня. Других лекарств попросту не было.
- Да тут состояние полного не стояния! у батюшки закончился запас благородства на день.
- Что? переспросила Наталья придушенным голосом.
- Я говорю, что упокоился твой комсомолец, раб божий Егорка, - перекрестился поп. Хоронить надобно.
- За что ж ты нас так, Господи? простонала Наталья.
- А потому, как в храм надо чаще ходить! грубо урезонил её поп. Потому, что только Всевышний может понять и простить человеческие прегрешения, ибо есть сам источник доброты!
Наталья сунула священнику хлеб и бутыль самогона для мужиков, уже который день в промозглую непогоду копавших могилы на погосте за церковью, и поплелась к соседу, поневоле ставшему в эту страшную осень гробовщиком.
Распрягая во дворе лошадь, Наталья слушала, как мычала в хлеву второй день не доеная корова, беспокоились голодные куры и свиньи, но она их не услышала.
Сбросив с усталых ног тяжеленные от грязи сапоги, Наталья бессильно опустилась на лавку и замерла. Сидела, бессознательно наблюдая за грязными лужами, растекавшимися по полу от разбросанных ею сапог, и стремящихся в мохнатую темноту углов.
Наталья вспомнила, как коснулась губами мокрого от дождя лба Егора, и ей почудилось, что у него в тот момент дёрнулась щека. Наталью охватила паника! Но всего лишь на секунду. Но эта была бесконечно долгая секунда, которую она с содроганием вспоминала потом всю свою оставшуюся жизнь. Мужики тут же закрыли крышку гроба и заколотили её гвоздём, вонзившимся Наталье в самое сердце. Чтобы не закричать, она до боли закусила губу.
- Наталья, ты теперь невеста! Выйдешь за меня? кричал ей вслед местный дурачок Стёпка, в эволюцию соскочивший на членистоногих куда член, туда и ноги.
Стемнело. Серый свет едва выделял контуры предметов в избе. Уронив лицо в ладони, Наталья исступлённо рыдала.
Чуть слышно запищала обоссавшаяся годовалая дочка Нюрка. Этот слабый детский плач больно резанул Наталье слух! Она быстро поднялась с лавки, достала с полки початую бутыль самогона. Налила почти полную кружку. Выпила залпом за упокой души ново - приставленного раба божьего Егора и чуть не задохнулась от сильного ожога горла и всех внутренностей сразу. Дышать смогла лишь через несколько мгновений. Организм, впервые познакомившийся с алкоголем в таком количестве, сдал сразу. Дверной косяк медленно поплыл перед глазами. Голова у Натальи закружилась. Непослушное, ватное тело безвольно сползло на холодный пол.
Прижимавшая к себе маленькую Нюрку, на остывшей печи закряхтела старая бабка. Проголодавшаяся Нюрка уже громким рёвом требовала к себе материнского внимания. Наталья с трудом разлепила глаза, силясь очнуться от тяжёлого сна. В темноте нащупала Нюрку. Приложила плачущую дочь к груди. Нюрка жадно присосалась к мамкиной сиське. Наевшись, она задремала, так и не отпустив грудь. Сама почти заснувшая Наталья, разжав руки, едва не выронила дочь.
В окно с силой ударил ветер. Или кто - то стукнул по стеклу. Наталья бросилась к тёмному окну. Ей показалось, что она видит прислонённую к стеклу грязную ладонь! Тряхнула головой, отгоняя наваждение. Тёмное пятно на стекле не исчезло. Пригляделась. К стеклу со стороны улицы прилип неизвестно откуда взявшийся кусок глины. Его старательно смывал косой дождь, к ночи сменившийся снежной пеленой.
- Зря мы не уехали отсюда! Теперь то уж ничего не воротишь! сказала Наталья тихо и в никуда, с какой - то тупой безысходностью.
Сначала было хорошо. Так хорошо, как никогда! И спокойно. Потом в голове противно загудели комары, до тошноты разболелась голова, заныло всё будто раздавленное в лепёшку тело. Егор мучительно очнулся и тут же пожалел об этом. Он сильно замёрз. Особенно застыли онемевшие ноги. Слепые в кромешной темноте глаза тщетно пытались разглядеть что - либо вокруг. Но, кругом было темно. Темнее, чем ночью. И до боли в ушах тихо.
Егор попробовал перевернуться, но его локти упёрлись во что - то твёрдое. Немного приподнявшись на ослабевших от болезни руках, он больно стукнулся лбом о низкий потолок и застонал, пугаясь своего голоса.
Звенящая тишина, духота, запах досок и мокрой земли всё смешалось в его помутнённом сознании. Егор силился что - либо понять. Он никогда не считал себя глупым человеком, но сейчас он соображал слишком медленно. И недолго. Он снова заснул.
Проснулся резко. Ему приснилось, что он умер и лежит в гробу. Он пошарил руками вокруг себя. Тесно и жёстко! И звуки собственного голоса, какие то опасные! Открыл несколько привыкшие к темноте глаза и немного успокоился. Да, он в гробу, но не умер.
Егор поднял руку, чтобы потереть раскалывающийся лоб и застонал, ободрав руку о плохо обструганные доски.
Стресс собрал резервные силы организма. Поначалу неосознанное беспокойство теперь сменилось диким ужасом!
Осознав случившееся, Егор издал пронзительный стон.
Холод пошёл по хребту! Волосы на теле встали дыбом!
- Натаха, - позвал он осипшим от страха голосом.
Ему никто не ответил.
- А, а, а..! переполненный животным страхом, Егор метался в гробу. Напрасно колотил по мокрым доскам и руками и ногами и головой.
- Это бред какой-то! Такого просто не могло случиться! По крайней мере - с ним! возмущалось его сознание!
Человеческий мозг обычно сопротивляется тому, что может принести ему зло, или просто ему не нравится.
- Натаха, за что ты меня живого то закопала?
Егор ощутил, как плавятся внутренности от нарастающего укора. Ему становилось всё душнее и страшнее. Из последних сил он руками упёрся в верхние доски, пытаясь приподнять их над собой. Но они не поддавались. Мешал слой земли, насыпанный сверху.
В его памяти вдруг отчётливо возникла мать, которая не раз просила: - Ты бы, Егорушка, хоть раз лоб перекрестил! Чай рука то не отвалится.
- Религия, мать, - это опиум для народа, - втолковывал ей Егор. Простому человеку она застит путь к светлому будущему!
- И где ты слов то таких нахватался? память Егора перелистовала воспоминания.
- Вот тебе и светлое будущее! Куда уж светлее?
До сих пор Егор полагал, что если по жизни не обращать внимания на неприятности, то они обидятся и сами уйдут.
- Господи! Если ты есть, отмени эту мою нелепую смерть! Ладно бы уж на войне убили! Не так обидно было бы! Обет даю, Господи: если выживу, в церковь пойду, как мать просила!
Жадно заглатывая последний, сильно разряжённый воздух, Егор крестился дрожащей рукой. Пытался вспомнить слова хоть одной молитвы, с ужасом осознавая, что и это ему уже не под силу.
- Натаха, ведь я любил тебя, дурёху! Наверно, больше жизни любил! А ты меня - живого и прямо в ад!
Да будь ты проклята, ведьма! И пусть твой дом станет тебе гробом! закричал Егор, не в силах сдержать отчаяние, по ходу сотворив тёмное, как укоризна, сильнейшее заклятие.
Вдруг реальность вздрогнула. Егор неожиданно легко выбрался из могилы. Наверху тоже было темно. Трава уже схватилась первым инеем. Землю подморозило. И тихо вокруг. Лишь слабый шорох ветра, летящего сквозь темноту.
Он пошёл домой. Подёргал дверь, но не смог её открыть. Подошёл к окну. Силясь заглянуть внутрь, придвинулся ближе и опёрся на стекло рукой. В избе на лавке, прижав к себе Нюрку, дремала Наталья. Никаких чувств не было. Только усталость. Егор постучал в окно. Наталья вздрогнула, едва не выронив дочь. Метнулась к окну.
В этот момент Егора вмяло в воздух. Какая то неведомая сила отшвырнула его в сторону.
Его догонял голос Натальи вопросом: - Кто здесь?
Вдруг налетел смерч. Сразу сделалось темно.
Подгоняемый ветром, Егор стремительно полетел в пустоту чёрной воронки, всосавшей его в могилу.
И опять ему привиделась мать. Молодая, красивая она подошла к Егору и осыпала его влажными лепестками цветов. От их прикосновения Егор почувствовал покой и умиротворение. Ему вновь стало легко и хорошо.
Черты матери постепенно размылись, а потом и совсем исчезли, как и ощущение окружающей реальности.
Его тело ещё содрогалось в борьбе за каждый вдох. Егор в последний раз конвульсивно загрёб руками воздух. По лицу разлилась восковая бледность. Из груди вырвался крик, исходивший откуда то из под сознания. И у него носом пошла кровь.
Через пару ударов сердца, судорожно вздохнув, Егор скорчился и затих. Пришло забвение.
Из разбитых досок на его лицо сыпалась холодная, мокрая земля.
ЧАСТЬ 1
ЗА ВСЁ В ЭТОЙ ЖИЗНИ НАДО ПЛАТИТЬ
Глава 1
Подпоручик Шмелёв курил, когда к нему в купе зашёл хорошо одетый господин. Он так и отметил про себя, что господин, а не рабочий, или просто нынешний начальник. У Шмелёва даже перехватило дух. Прямо как тогда, когда он шёл в наступление в офицерской цепи, идущей без выстрела. А когда из окопов застучали пулемёты, он побежал вперёд на противника, не кланяясь пулям.
Лицо у господина было болезненно и бледно, что сильнее подчёркивала тёмная шуба. А из вещей всего лишь небольшой саквояж.
Откуда он взялся на этой богом забытой станции? Ну, да это не важно. Главное, что он был из господ!
Вошедший приветственно кивнул и сел напротив.
- Разрешите представиться: поручик Шмелёв Владимир Львович, - чётко по военному представился Владимир, хотя одет был в гражданскую одежду.
- Дитрих, - назвался господин и, заметив удивлённый взгляд Владимира, повторил: - Просто Дитрих. Горный инженер.
Но Шмелёва всё устраивало. Горный инженер говорил с таким акцентом, что было понятно: из Германии он приехал совсем недавно.
- Главное чтоб не товарищ? поинтересовался Шмелёв. А то я уже задыхаюсь среди товарищей!
- А вы не боитесь? усмехнулся Дитрих.
- Вас? Нет! И вообще, я уже устал бояться! А к вам я просто лоялен, - ответил немцу Владимир, сосредоточенно глядя в тёмное окно вагона, словно в нём показывали картинки из прошлого.
В подтверждение своих слов Шмелёв махнул рукой, разгоняя сигаретный дым, потому как его попутчик вдруг сильно закашлялся.
- Прошу прощения, но это лучшие сигареты, которые сейчас можно достать, - немного преувеличил он. Сам плохо переношу этот запах.
- Это вы меня извините, - расстегнул ворот рубашки Дитрих. - Я просто себя неважно чувствую.
Вслед за пронзительным паровозным гудком вагон дёрнулся и, плавно набирая скорость, состав отошёл от станции, слегка погромыхивая колёсами на стыках рельс.
- В Москву изволите ехать? продолжил разговор Шмелёв.
- Я немного отдохну, с вашего позволения, - Дитрих устало прикрыл глаза.
Ну, что же! Владимир и так был счастлив. Он прекрасно понимал, что перед ним такой же горный инженер, как он выпускница института благородных девиц. Просто немец, не в пример ему, пытается подстелить соломки во всех предполагаемых местах возможного падения.
А Владимир неоднократно добровольно совал свою голову в петлю. И время не стало для него хорошим лекарем, потому как лечило без наркоза. Он так и не принял советскую власть. Не смотря на то, что она уже разменяла свой семнадцатый год, служить он ей не собирался, как бы плохо ему не было.
Расцветший было НЕП, вселявший слабую надежду на возврат к прежней жизни, приказал долго жить. Как оказалось, это был вынужденный шаг назад. И теперь в России, переживавшей неурожай, тяжело было всем. В магазинах и на базарах шаром покати. Но в газетах ни слова не упоминалось об истинном положении дел. О том, что люди мрут от голода. А в Поволжье были случаи, когда люди ели людей.
А этот холёный немец чем - то вселял в Шмелёва надежду на то, что все его проблемы временны и скоро разрешатся каким - либо образом. Жизнь изменится и опять всё будет хорошо, как и прежде. И вот этот поезд, весело постукивая колёсами, мчит его не просто в Москву, а прямо в его счастливое завтра.
За окном в паровозном дыму, стелившемся по земле из за низкой облачности, проплывали заснеженные леса, поля, полустанки. Зима только начиналась, а в душе Владимира во всю заливался песней жаворонок!
Дитрих дремал, прислонившись головой к окну. Немного погодя, он засопел. Потом, не открывая глаз, рванул ворот рубашки. Он начал задыхаться.
- Необходимо вернуться, - еле слышно прошептал немец, не открывая глаз.
Шмелёв взглянул на своего попутчика с
недопониманием.
- Надо заехать в церковь, - настойчиво повторил Дитрих опять на немецком языке. Надо вернуться!
На его бледном лице выступили капельки пота. А в разрезе рубашки были видны бинты, на которых проступила кровь. По прежнему, не открывая глаз, он отрывисто произносил бессвязные фразы. Он бредил.
Владимир понял, что у немца огнестрельные раны. Он слишком много видел их на своём веку, чтобы ошибиться.
- Что же делал этот лощёный немец в этой глуши? И за что его так побили? - Владимира пробил нездоровый интерес. Он стал внимательнее прислушиваться к невнятному монологу своего попутчика.
- Там карта. Она осталась в церкви! всё больше расстраивался Дитрих, не ведая, что его подслушивают.
- А где эта церковь? осторожно спросил Владимир, понимая, что из - за пустяков такой господин, как Дитрих не стал бы так сильно расстраиваться.
- Село похожее, - Дитрих, понемногу приходил в себя.
- Похожее на что? скрипел мозгом Шмелёв.
- Там священник Мирон. Служитель в церкви.
Немец начал дышать ровнее. Тряхнул головой. С трудом разлепив глаза, огляделся мутным взглядом.
- Я что - то говорил? - спросил он, пытаясь прочитать в глазах подпоручика правду.
- Скорее мычал. Бредил наверно, - несколько успокоил немца Шмелёв.
- Извините за беспокойство, - Дитрих чувствовал себя неловко и пытался оправдаться. Просто по роду своей деятельности я привык думать вслух.
- Да, - подумал Шмелёв. Ты мыслишь так громко, что не услышать тебя можно лишь заткнув уши.
Дитрих поднялся и пошёл к двери. Он был так слаб, что Шмелев начал опасаться, как бы тот не завалился при покачивании вагона. Владимир попытался вернуть драгоценного немца на сиденье, но остановить его не возможно было в принципе. Лишь когда в дверь купе постучал проводник и предложил чай, Дитрих сел на место.
Прищурив глаза от сигаретного дыма, поручик Шмелёв долго курил в тамбуре, размышляя о свалившейся на него информации о загадочной карте, столь ценной, что немец притащился за ней из Германии. И получил огнестрел.
Шмелёв был крайне азартен по натуре. Поначалу, он хотел сойти на первой же станции, вернуться на ту, на которой сел в поезд немец и отыскать карту. Что он будет с ней делать, он пока не представлял. Но сейчас ему шла масть! И карта сама шла к нему в руки!
Похоже, на этот поезд он купил счастливый билет!
Но тогда он ещё не был готов замарать свою честь явным воровством. И поехал в Москву. Вскоре оставшиеся в купе места заняли две симпатяшки. И Шмелёв приехал в Москву на позитиве.
Но уже весной дела у него пошли плохо и он был вынужден признать, что одной честью сыт не будешь. Решив, что жизнь дана не для того, чтобы стойко пережидать осадки, а научиться танцевать под дождём, Шмелёв запихнул свои принципы по глубже. Купил железнодорожный билет до станции, название которой он запомнил слишком хорошо, чтобы забыть. Ведь у него тогда был очень необычный попутчик. Да и на этой станции долго стоял их поезд, потому как перед ним расчищали занесённые снегом пути.
В уездном городке Владимиру не составило большого труда разузнать про село Подхожее с Приходом отца Мирона. Но церковь оказалась закрытой. На её двери висел амбарный замок устрашающего вида.
- Отец Мирон помер этой зимой, - пояснил Шмелёву сопливый мальчишка в длинной отцовой рубахе. А нового нам не присылают. Говорят, что Приход у нас маленький. Вот наши старухи церковь и закрыли, чтоб не стащили из неё чего ненароком. Свои - то не возьмут, а вот чужие могут!
- Попа вам нового надобно? Будет вам поп! подумал Шмелёв, хитро скосив глаза в сторону.
Глава 2
И всё же Наталья из деревни уехала. После смерти Егора ещё раз сходила замуж, еле ноги унесла, а потом и уехала. Обосновалась в небольшом пристанционном посёлке. Устроилась работать на железную дорогу путейцем. Таскала тяжеленные шпалы, кувалдой забивала в мёрзлую землю железные костыли, орудовала ломом наравне с мужиками. С детства привыкшая к тяжёлому деревенскому труду, на работе Наталья уставала неимоверно. А вечером, идя домой по железнодорожным путям, собирала в холщёвую сумку упавшие с паровозов куски угля, которыми топила печь в маленькой коморке в бараке, где её ждали вечно голодные Нюрка, бабка и клопы.
Русские бабы они вообще сильно везучие: работу, дом, семью всё везут на себе!
Зима выдалась лютая. Брезентовые рукавицы каленели и почти не гнулись на морозе. Но без них холодный, колючий уголь примерзал к рукам, которые потом трескались до крови. Но и эту маленькую радость ей не всегда удавалось донести до дома. Несколько раз её ловили милиционеры и заставляли вытряхивать весь уголь в ведро. Ведь у них дома так же стояли печки.
Вытряхивая уголь, Наталья мысленно ругала их последними словами, наивно полагая что, что её собственная совесть чиста и прозрачна настолько, что её и не видно вовсе. А однажды, увидев одного милиционера, рухнувшим замертво с железнодорожной платформы от пули преследуемого им бандита, тут же простила ему все обиды.
Питались Дувайкины картошкой и салом, привезёнными из деревни. А полушубки, шали и другую одежду меняли на рынке на хлеб, сахар и молоко для маленькой Нюрки.
Но всё же, утром, пытаясь разлепить глаза и собрать в кучу вечно усталое тело, Наталья слабо надеялась, что сегодня им станет лучше. Ведь хуже то уже некуда!
Стараясь не разбудить Нюрку и многочисленных соседей барака, топила остывшую за ночь печь. Заворожено глядя на жаркое пламя разгоревшихся поленьев, пила кипяток с размоченными сухарями. Потуже заколов длинную косу, чтоб не разметалась под платком, выходила в тёмный затхлый коридор, где её тут же притискивал сосед Митяй, живший в соседней комнатке вместе со своей многочисленной семьёй. Маленький, щупленький, он едва доставал Наталье до подбородка, но она с трудом с ним справлялась. Мужик всё же!
- И что, ты вся из себя такая грустная? сопел Митяй.
- Да, уйди ты! Вот Манька твоя, увидит и тебе мало не покажется! Забыл, как она тебе лысину тазом проломила?
- Да, не увидит она. Спит ещё!
Митька с плотоядной улыбкой продолжал елозить похотливыми руками по Наталье, пытаясь залезть к ней под юбку. Но вдруг отлетел в угол и заскулил. Видимо, сильно ударился. Это ещё один вечно пьяный сосед Санька Истомин прокладывал себе в темноте дорогу к двери.
Почувствовав свободу, Наталья выскользнула из барака.
С благодарностью взглянула на Саньку, пристроившегося по нужде в углу двора.
Вечером всё видевшая бабка вкрадчиво посоветовала уставшей до чёртиков Наталье: - Не вытянешь ты одна Нюрку. Вымоталась вся! Пригляделась бы, к Саньку. Ну, пьёт. Так он же одинокий!
Бабка хоть и была старая, но из ума ещё не выжила. И переживала она не только за свою кормилицу Наталью и маленькую Нюрку, которой, не стань Натальи светил хотя бы детский дом. А она немощная бабка и, вообще, никому не была бы нужна!
Наталья и сама всё чаще задумывалась на тему: а где же её суженый и на какой кобыле сейчас скачет?
Но Александр с первого взгляда к себе не располагал. Да и со второго тоже. Вечно хмурый, толи с бодуна, толи с детства. Упрямая линия рта и глубокая морщина на переносице не обезображенного умом лица красноречиво говорили о жёсткости его характера. Но исходящая из него мужская сила притягивала.
И Наталья решилась! В конце недели зашла в комнату Саньки. Собрала грязные рубахи и штаны, выстирала их в корыте и потом долго полоскала под колонкой. Санька работал кочегаром на паровозе. Его одежда колом стояла от пота и угольной пыли. Наталья дыханием отогревала красные от ледяной воды руки и снова полоскала Санькину одёжку, пока с неё не сошла грязная мыльная пена. Потом повесила выстиранное бельё под Санькиным окном.
Придя с работы, как обычно пьяным, Санька всё же оценил героический поступок Натальи. С приподнятым настроением, с бутылкой самогона в одной руке и сахарным петушком для Нюрки в другой, ногой постучался в дверь Натальиной комнаты.
- Я дико извиняюсь! под приятное стеклянное позвякивание Санька пытался изобразить из себя галантного кавалера. Ну, значится так! Как говориться: за долгое и приятное знакомство!
И булькнул самогоном в Натальин стакан, а себе налил полный.
У Натальи на глаза навернулись слёзы. Она вытолкала опешившего Александра из комнаты. Но потом вышла к нему сама. Хлынувшие из синих глаз слёзы потекли по её раскрасневшимся щекам.
Неожиданная трогательность момента, непосредственность и очарование молодости Натальи смутили Александра, переполнив его грудь доселе неизведанными нежными чувствами. К тому же, из пацанов он уже давно вырос, да и чистоплотная хозяйка под боком его вполне устраивала.
Рядом с Александром Наталья воспрянула духом. Вспомнила, что она женщина и может быть любима. Потом поняла, что беременна. Расписавшись с Александром, стала Истоминой. Они объединили своё нехитрое хозяйство: таз, корыто и огромный самовар и зажили семейной жизнью.
Санька пил. Гонял соседа Митьку. Иногда с топором. Порой доставалось и Наталье. Обидев её, Александр наблюдал за ней с мрачным удовлетворением.
Глубоко в недрах Санькиной души таилась доброта, но он никогда её не показывал. Но получку отдавал Наталье почти всю. Да и Нюрке иной раз приносил: то чёрствый пончик, то ещё что либо из того, что не доедал в пивнушке, через которую обычно шёл домой с работы.
Правда ждать его с получкой было, как второе пришествие Христа долго и трепетно. И каждый раз готовиться к худшему, если не удавалось сразу контузить его сковородой по морде. А потом рисковать здоровьем, поскольку Александр никогда не сдавался и позорился перед соседями до конца.
- Терпи, - советовала бабка плачущей Наталье. Авось и остепенится когда нибудь. Либо пить надоест, либо отвалится у него чего от пьянки.
И Наталья терпела, как привыкли терпеть бестолковые русские бабы, попутно продолжая бредить своим собственным домом. Семья ведь! Негоже по чужим углам скитаться!
Глава 3
Утомлённое солнце медленно клонилось к закату. Наталья села на краешек лавки стоящей в конце небольшого чистого скверика, примыкавшего к привокзальной площади. На подобранный у магазина деревянный ящик примостила холщёвый мешочек с жареными семечками подсолнуха. Сверху поставила мерный стаканчик.
Вечер был жаркий и душный - к дождю. Дурманящий аромат дружно распустившейся сирени, обрамлявшей сквер живой изгородью, перебивал сильный запах таранки, собравший всех окрестных мух. Это на другом конце лавки приготовилась к торговле толстая бабка Марфа.
Скоро должен был подойти пассажирский поезд на Москву. Он останавливался на этой станции на полчаса. В пристанционном посёлке ещё не было ни клуба, ни парка, ни танцплощадки. Один единственный ресторан с буфетом располагался в здании вокзала. Многие местные жители, жаждущие не только хлеба, но и зрелищ, после работы собирались на привокзальной площади, как раз к приходу Московского поезда на променаж.
Женщины в цветастых шёлковых платьях, в бусах и брошах, в только что завитых на горячих щипцах букольках разномастных волос; свежевыбритые мужчины в пиджаках с широкими лацканами, пахнувшие одинаковым одеколоном под ручку и поодиночке фланировали туда сюда по площади. Иногда останавливались с близкими знакомыми, перекинуться парой слов.
Тут же собирался и стихийный рынок. Шустрые хозяйки продавали коварно разбавленное молоко и оставшиеся с зимы соленья и варенья.
Демонстрируя новые бордовые туфли, подошла кадровичка Зоя. Окинув Наталью тоскливым взглядом, купила у неё стакан семечек, пересыпала их в расшитый бисером ридикюль и, повернувшись на высоких каблуках, продефилировала к своему мужу.
Но, в общем, торговля у Натальи шла бойко и вскоре в кармашке её фартука рядом со звенящей мелочью зашуршали и бумажные денежки.
Наконец, истошно гудя, паровоз подтащил состав к платформе. Транзитные пассажиры, желавшие поразмяться и прикупить каких - нибудь пирожков к чаю, повысыпали из вагонов и разбрелись по площади.
Гуляющий местный бомонд сразу оживился. Настроение заметно приподнялось. Лица стали улыбчивее. Разговоры непринуждённее. Кто то нарочито громко вспоминал недавний просмотр балета в Москве с самой Лепешинской!
Тут же, как ниоткуда вынырнули три пацана в одинаковых кепках. Самый развязанный из них, с ниспадавшим из под кепки кудрявым чубом, нагло глядя Наталье в глаза, зачерпнул из её мешочка стакан семечек. Злорадно ухмыльнулся. Отправил семечки в свой карман и растворился в толпе. Испугавшись, Наталья как всегда промолчала. Подпорченное настроение, проявившееся на её лице, отпугнуло пару покупателей.
У любви есть сердце, а у сердца песня.
А у песни тайна. Эта тайна ты!
Из открытого окна буфета полилась модная песня в исполнении Утёсова. Заезженная патефонная пластинка сильно шипела. Но это было не важно. Песню знали и любили все. Некоторые принялись негромко подпевать. Часть пассажиров устремилась в гостеприимно раскрытые двери буфета. К ним присоединились и некоторые состоятельные жители посёлка, чтобы успеть и себя показать и сто граммов пропустить.
Тут же, как по расписанию приковыляла хромая собачка Манюня, ведомая мечтами подкормиться на халяву. Виляя хвостом и пытаясь заглянуть в глаза пахнувшим едой людям, заходила у них под ногами.
- Граждане пассажиры, поезд на Москву отправляется через пять минут, - сообщил громкоговоритель, создав тем самым суету и некоторую толчею.
Пассажиры, распихивая по карманам кошельки и различные кулёчки, спотыкаясь о Манюню, поспешили в свои вагоны. Трое подростков в одинаковых кепках профессионально замельтешили между колготящимися дядьками и тётками, стараясь незаметно стянуть у них кошельки.
- Сева, быстрее, горе, ты моё! из раскрытой двери вагона интеллигентного вида женщина поторапливала своего толстого мужа, пытавшегося догнать медленно отходящий от платформы поезд.
- На полусогнутых!
Тучного мужчину нещадно мучила одышка, комары и расстёгнутые, надвинутые наспех сандалии.
- Тося! Я кошелёк в буфете забыл! вдруг замешкался толстяк, рассеянно ощупывая задний карман брюк. Я скоро!
- Куда, ты? перешла на крик Тося. Как мне надоели твои фантасмагории! Опоздаешь пешком пойдёшь?
- Но там же почти все наши деньги! отчаивался Сева. Он повернул было обратно, а поезд неумолимо набирал скорость.
- Девушка, остановите поезд! У вас пассажир отстал! тормошила Тося молоденькую проводницу.
Худенькая проводница, решительно задвинув задом толстую Тосю подальше в тамбур, одной рукой держась за поручень вагона, другой втащила Севу в вагон.
- Пассажир, пройдите в своё купе! прикрикнула проводница на раскорячившегося в тамбуре Севу. У меня дочка маленькая, а я из - за вас тут жизнью рискую!
- Но там же все наши деньги.., - тормозил мужчина.
- А я что могу сделать? проводница закрыла вагонную дверь специальным ключом. Внимательнее надо быть. Вы взрослый уже. Не вчера родились!
Возле своего купе Сева взвыл. Нечаянно и со всей силы Тося его головой проверила на прочность купейную дверь.
- Что опять? воскликнула проводница.
Толстяк взглянул на неё с укором. Его вытаращенные глаза вещали о страшном! Особенно левый.
Проводница ахнула. Она много чего успела повидать в поездах. Но это было вне конкуренции!
Вскоре поезд скрылся из виду, увозя обворованных пассажиров, добрые пожелания которых ворам долго слушал весь вагон.
Местные тоже начали расходиться. Торговля кончилась и Наталья засобиралась домой. Запихнула за пазуху носовой платок с завёрнутыми в него деньгами, вырученными от продажи семечек.
Чтобы сократить путь, пошла по дорожке наискосок сквера. Терпкий запах сирени кружил голову. Наталья шла и мечтала о собственном доме, в картинках представляя, как наводит чистоту и уют, как пахнет промытыми досками пола и цветами сирени из стоящей на столе вазы.
В конце сквера дорогу Наталье преградили три пацана в кепках. У неё враз ёкнуло сердце.
Из за кустов сирени на аллею высунулся было мужичок и тут же отпрянул назад: - Пардон, пацаны! Не буду мешать!
Наталья попыталась обойти пацанов по широкой дуге. Но те были проворнее. Самый наглый из пацанов, упёршись ей в бок чем то острым, свободной рукой далеко не по - детски пошарил у Натальи на груди в разрезе кофты и вытащил платок с деньгами. Покрутил платком перед носом Натальи, и, тут же потеряв к ней интерес, компания бросилась врассыпную. У ошарашенной Натальи слова застряли в горле. Ноги подкосились и она без сил опустилась на траву.
Расставаться всегда тяжело. А с деньгами особенно. А со своими и насильно это вообще шок! Заработанные мужем деньги уходили на еду и одежду для всей семьи. А Натальина зарплата уборщицы это вообще была травма не совместимая с жизнью.
Вечный вопрос что делать? пытался собрать испуганные мысли: бежать к дежурившему на площади милиционеру? Он же ведь видел, как эти ребята вытаскивали деньги у зазевавшихся пассажиров, но предпочёл отвернуться. Может, в этом деле у него был свой интерес?
И у Натальи непременно спросят: откуда у неё семечки? А она и сама не знала. Пьяный муж притащился с мешком с работы, а потом и сам не мог вспомнить, где его взял.
С трудом овладев собой, Наталья поднялась. Стянула с головы косынку и вытерла её слёзы обиды. Тяжёлая коса соскользнула по спине до самой поясницы. Машинально завернув косу в пучок, Наталья поплелась домой, чувствуя себя побитой собакой.
- Никому ничего не скажу: ни бабке, ни Саньку. И торговать больше не пойду! Лучше сами зимой семечки пощёлкаем! Наталья вытерла слёзы ладонями.
Так и не пришлось ей сегодня ничего отложить в спрятанную от посторонних глаз баночку копилку на осуществление своей заветной мечты: на строительство собственного дома.
Глава 4
На рассвете двадцать второго июня одна тысяча девятьсот сорок первого года немецкие самолёты, вероломно нарушившие границу, чёрными хищными птицами пронеслись над ещё не проснувшейся русской землёй, неся на своих крыльях страшные разрушения и смерть. В самую короткую ночь в году началась Великая Отечественная война. Продлившись тысяча четыреста восемнадцать дней и ночей, она унесёт миллионы человеческих жизней, изломает человеческие судьбы, причинит значительные разрушения.
В полдень перепуганная Наталья вместе с другими вдруг притихшими жителями посёлка слушала передаваемую по радио трансляцию выступления первого заместителя председателя СНК, наркома иностранных дел Молотова:
- Сегодня, в четыре часа утра, без предъявления каких либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну
От этих страшных слов бледнели лица людей, блекла зелень на деревьях в парке, серело и хмурилось небо, мертвел воздух вокруг.
- Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим врагом. В своё время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил Отечественной войной и Наполеон потерпел поражение Тоже самое будет и с зазнавшимся Гитлером
Красная Армия, как и весь наш народ, вновь поведут победоносную Отечественную войну за родину, за честь и за свободу. Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!
Первыми войска агрессора встретили пограничные заставы. Они все держались до последнего патрона. Но силы были не равны.
Вечером политическое руководство СССР, не поверившие в то, что действительно началась война, которую оно ещё не ожидало, отдало приказ разгромить так вероломно вклинившиеся на нашу землю группировки противника и выдворить врага за территорию наших границ.
А простые люди войну ожидали. О ней со страхом шептались почти в каждой семье и в каждой компании. Наиболее обеспеченные граждане скупали в магазинах продукты, делая долгосрочные запасы. Молодые комсомольцы пугали своих девушек и матерей разговорами о том, как добровольцами пойдут на фронт и покажут этим фашистам, где раки зимуют! А взрослые мужики, прошедшие гражданскую и особенно неудачную для них финскую войны, больше молчали, скрываясь в сизых клубах табачного дыма.
Несмышлёная Нюрка и та сказала матери: - Если немцы к нам придут, я буду ходить с шилом и прокалывать шины у их машин! Я ведь маленькая. На меня не подумают.
- Дурочка, - Наталья прижала храбрую дочь к себе, понимая, что не в силах защитить её от вселенского зла.
И вот она пришла эта проклятая война! Но тогда ещё мало кто понимал, какой страшной и жестокой она будет.
В тот же день была объявлена всеобщая мобилизация. На фронт ушли военные, молодые коммунисты и комсомольцы. Но хорошо оснащённая немецкая армия, покорившая Европу, быстро теснила наши войска, запросто расстреливая из пулемётов наши устаревшие танки, утюжа всё на своём пути сверхмощной бронетехникой. В сводках Совинформбюро продолжали перечисляться оставленные нашими войсками за последние сутки города и населённые пункты и понесённые Красной Армией потери.
А почтальоны понесли по домам похоронки.
Плохо подготовленная к войне Красная Армия, держась в основном на героизме простых солдат и комсостава, отступала, неся большие потери военной техники и живой силы которые необходимо было пополнять.
Теперь мобилизации подлежали все, кого можно было поставить под ружьё. На фронт забрали немолодого физрука. И банщика Митрича любителя спьяну покрошить тяпкой окрестные лопухи. И начинающего щипача Жеку, которому комфортнее было бы в тюрьме. Потом и рыжего Тимофея, сильно косившего одним глазом.
- А вот интересно узнать: в какие, такие войска косого Тимоху забрали? Никак в артиллерию? Можно было бы в снайперы, но масштаб не тот! пошутил, было, дед Кузьма Пчелинцев. Но его шутку никто не поддержал. Слишком пасмурное настроение было у граждан.
Случайно столкнувшись у колонки с Натальей, пришедшей за водой, Тимохина жена Лизавета предложила Натальиной семье на время переехать из барака в заколоченную половину дома Тимофея, пустующую после смерти его родителей.
- Оплату положите - сколько сможете. Одной мне детей не прокормить, хоть в струнку вытянусь! слёзно жалилась Лизавета.
Предложение показалось заманчивым. Пару дней у Натальи зудел копчик. А в конце недели Александр с Натальей, даже не пытаясь уловить признаки возможных неприятностей, на тележке перевезли свои пожитки из маленькой комнатушки в бараке в просторный дом Тимофея. После коморки, где они жили как сверчки за печкой, новое жильё показалось им хоромами. Две комнаты! Даже мебель здесь была царская: платяной шкаф, комод и железная кровать с пружинами для Александра с Натальей. Нюрку поселили на маленьком диванчике, а бабка с домовым и сверчком делили угол за печкой.
Вечером Александру сильно захотелось выпить и он предложил устроить ужин по случаю новоселья. И пригласить Лизавету с детьми. Наталья мужа поддержала, поскольку боялась его и старалась без нужды не злить. Накрыла стол в большой комнате.
Во главе стола красовалась огромная чугунная сковорода. В витавшую над ней амброзию жареной картошки вплетался специфический аромат малосольных огурчиков, кокетливо блестящих в серёдке большой тарелки и ядрёный запах пучка зелёного лука, разметавшегося по её краям. Венчала композицию литровая бутыль самогона и три гранёных стакана.
- Ну, вздрогнули! провозгласил тост Александр и сочно хрустнул огурцом вдогон за опрокинутым во внутрь содержимым гранёного стакана.
Это был их первый и последний совместный пир. Дальше уже выживали, кто как мог.
Глава 5
Страшно грохотали немецкие батареи, ведущие прицельный огонь по русским позициям. Снаряды били по окопам. От грохота дрожала и взвивалась огненными снопами земля. Возвращающиеся с неба комья засыпали солдат. У русских оставались целыми ещё две пушки, но кончились орудийные снаряды. Подмоги, как и боеприпасов, попросить не представлялось возможным. Телефонной связи не было. Её порушил осколок немецкого снаряда.
Тимофей развернул пулемёт. Справа их позицию обходили немецкие мотоциклисты с автоматчиками. А пулемётная лента у Тимофея была последняя. Пулемёт задрожал, выплёвывая смертоносный свинец в сторону врага. В предрассветной сырости едкая гарь от него была удушающей. Почти все мотоциклы проскочили зону обстрела и зашли русским в тыл.
Над окопами, шипя, пронёсся снаряд и ударил поблизости. От грохота взрыва у Тимофея сдавило грудь и заломило в ушах. Рядом застонал раненый осколком боец. Чуть дальше в окопе зияла дымящаяся чёрная воронка.
На земле по краю окопа темнели кровавые пятна. А вдоль него, коченея, навсегда застыла почти вся рота.
Свистя, унеслись последние ответные русские снаряды. Но из окопов ещё били редкие одиночные выстрелы.
По корявому полю уже прямо на русские окопы медленно двигались немецкие мотоциклы. Из колясок выпрыгивали автоматчики и, даже не пригибаясь, бежали вперёд, строча беспрерывным огнём.
По окопам пронёсся приказ отступать. Десятка два оставшихся в живых советских бойцов бросились к ближайшей лесополосе. Настигнутые автоматными очередями, один за другим они вздрагивали и падали на землю. Бой кончился. Немцы занимали оставленные русскими позиции.
Тимофей и ещё пятеро бойцов, потеряв от пережитого ужаса головы, перескакивая через кочки и пеньки, бежали вглубь леса.
В чаще было темно, сыро и пахло неприятностями.
Вскоре беглецы упёрлись в реку. С виду она казалась не глубокой. Держа винтовки над головой, не замечая холода, с негромким всплеском солдаты двигались по грудь в воде, перебираясь на противоположный берег.
- Братцы! Я плавать не умею! успел крикнуть боец, попавший в омут, и скрылся под водой.
На том месте, где он только что стоял, вода пошла мутью и пузырями. Потом всплыла винтовка. Возможно, боец случайно зацепился за корягу. Оставшиеся солдаты в ужасе опрометью понеслись к берегу. Потом стремглав проскочили луг и затаились в кустарнике. Дышали тяжело и стеснялись глядеть друг другу в глаза.
Вокруг рос высокий кустарник, далеко уходивший в лес.
Тимофея трясло. Голова гудела. В ушах слышались взрывы. Посидев немного на корточках, он свалился на спину и закрыл глаза, не в силах смотреть в бездонную синеву неба над собой. В голове закрутилась бесконечная карусель. А потом он на мгновение заснул. Но это был сон.
Оклемавшись, солдаты огляделись. Из захваченных из окопов винтовок заряженными оказались только две. Решили осторожно идти по краю леса, в надежде выйти в какой нибудь населённый пункт.
Шли, молча, если разговаривали, то шёпотом. Ноги путались в высокой траве, а над головами шептались кроны высоких берёз. Радовались, что солнце уже стояло в зените и ничто не отбрасывало пугающих теней.
Наконец, показалась небольшая деревушка. Солдаты затаились, пристально наблюдая за движением в ней. За избами на огородах копошились бабы, подростки и старики. Опасаясь начала военных действий приближающегося фронта, они старались успеть выкопать и убрать в погреба картошку. В уличной пыли копошилась ребятня. Громко щёлкая кнутом, подпасок гнал в деревню небольшое стадо коров. Замыкая шествие, брёл старый пастух. Хозяйки шли встречать своих бурёнок, чтобы загнать их в хлев на дойку.
Немцев в деревне не было.
Тимофей вздрогнул. Прямо у его уха солдат сглотнул слюну. Голод чувствовали все. И, когда в крайнем дворе бабка с ведром завернула в хлев, беглецы трусцой пересекли лужайку и навострили организмы к раскрытой двери хлева. Оттуда доносился лёгкий звон, ударявшихся о ведро, молочных струй. И одуряюще, до головокружения пахло парным молоком.
Бабка обернулась на шум шагов и вздрогнула. Откликнувшись на испуг хозяйки, дёрнулась корова, едва не опрокинув ведро.
- Мать, дай молочка, попросил солдат Илюха.
Бабка оглядела уставших, с почерневшими лицами солдат, их мокрую форму и грязные сапоги, не выказав ни малейшей жалости. Но ведро с молоком подвинула к ним по ближе. Солдаты по одному принялись пить прямо из ведра. Тимофей раньше парное молоко не любил. Но сейчас вкуснее его не было ничего на свете.
- Нам бы хлеба, - несмело попросил он, передавая ведро рядовому Илюхе.
Бабка ехидно прищурилась и заботливо поинтересовалась: - А морда не треснет?
Тимофей посопел носом. Вид у него был бледный.
- Нету хлеба, - зло поджала губы бабка. И вообще, уходите! Неравён час немцы придут. А у меня в избе внуки малые. Родители - то их на фронте. Так, что с меня спрос!
- Извини за беспокойства, хозяйка, - обиженно выдавил из себя Тимофей, выходя из хлева во двор.
- Ладно, обождите, - сжалившись, бабка пошла в избу.
В окне избы тут же показались три грязные детские рожицы с любопытными глазами. А беспризорная корова покинула хлеб и размеренно жевала бабкины астры во дворе.
Бабка вынесла каравай ржаного хлеба.
- До коле драпать будете, защитники? не добро взглянула она на солдат, подавая хлеб.
Бабка в жизни никогда не делала просто зло на зло. Полагала, что гадости должны идти от души!
- Вот злыдня! тихонько взвился Илюха, когда солдаты вышли со двора не шибко гостеприимной бабки.
- Она права, - осадил его старшина.
- Конечно, права, - матернулся Илюха. Только чем мы против пушек и танков воевать должны? Незаряженными винтовками? Танк вилами не остановишь!
С ним все, молча, согласились. Но неприятный осадок от унизительно бессилия расстраивал сердце каждого.
Дальше долго шли краем леса, обходя населённые пункты стороной. Ночью лил сильный дождь. Крупные капли стучали по листьям деревьев, по промокшим пилоткам, холодными дорожками сливались за шиворот, текли по спине. Было по - осеннему зябко. Беглецы выдыхали холодный пар. А утром промокшие гимнастёрки на солнце парили на спинах бежавших трусцой солдат.
На другой день беглецы добрались до прифронтовой полосы. О ней громко возвестила канонада приближавшегося боя. Обойдя этот гул стороной по лесным оврагам, Тимофей с товарищами увидел мелькавшие среди деревьев, фигуры вооружённых людей. И тут же раздались выстрелы. Старшина ткнулся лицом в землю, выронив винтовку. По его гимнастёрке проступило кровавое пятно.
- Не стреляйте! крикнул Илюха, со страхом глядя на упавшего старшину.
Его сердце сжалось от бессилия, не в состоянии принять реальность происходящего. Он почему то был уверен, что попал к своим. Хотя в лучах садившегося за деревья солнца хорошо различимы были только они.
Глава 6
Тревожные военные сводки Сов Информ бюро пугали всё больше. Немцы отчаянно рвались к Москве.
В начале ноября в железнодорожной больнице посёлка был развёрнут военный госпиталь. С приближающегося фронта начали прибывать раненые солдаты и офицеры. Много раненых! В основном тяжёлых, за которыми был нужен постоянный уход.
Медперсонала катастрофически не хватало. Врачи и медсёстры не выходили из госпиталя по нескольку суток. НКВД решил вопрос радикально, проведя принудительный набор санитаров из местного населения. Разговор у них был короткий: отказы не принимались!
У Натальи на днях померла старая бабка. Померла так же тихо, как и жила. Два раза прошаркала ночью по нужде, а утром не проснулась.
Скрипя сердцем, Наталья оставляла годовалого Гришутку на попечение Нюрки, а сама, чём свет, спешила на работу. В госпитале весь день вручную стирала окровавленное, разящее гноем и потом солдатское исподнее. Порой от этого смрадного запаха беды и боли ей становилось дурно. На непослушных ногах Наталья выползала во двор больницы, прислонялась спиной к холодной кирпичной стене здания и жадно вдыхала сырой, вперемешку с едким печным дымом воздух, подставляя лицо студёному дождю.
К концу дня руки Натальи деревенели, а всё тело ныло так, словное её переехал трактор. А душа замирала, когда из послеоперационных палат доносились стоны тяжёлых больных, где воздух в палатах, впитавший в себя невыносимые страдания большого количества больных человеческих тел, делался гнетущим и тягостным. И не возможно было смотреть, как часто санитары выносили в морг носилки с покойниками.
Кровь, грязь, смерть, холод, голод! Иногда казалось, что этому ужасу не будет конца! У медперсонала сдавали нервы. Наталья не раз видела, как многие врачи и медсёстры пили разведённый водой медицинский спирт. И он почему то никогда не кончался. А ещё многие курили. Даже те, кто совсем недавно на дух не выносил табачный дым.
А потом в госпитале поселилась любовь. Раненые солдаты, привезённые обмороженными, прострелянными, с большой потерей крови, едва подававшими признаки жизни, потом, после удачных операций, отмытые, накормленные, согретые печным и женским теплом, инстинктивно тянулись к чистеньким, пахнувшим спиртом для уколов медсёстрам, мастерски выпрыгивая из штанов.
Женщины были нарасхват. И красивые и симпатичные и толстушки и воздушные и те, кто мало походил на человека. А бабы, позабыв своих женихов и мужей, которых теперь заменяли письма с фронта, отвечали едва знакомым мужикам взаимностью. И было неприятно случайно наблюдать их обжимания в различных потаённых местах. Да ладно бы, если бы влюблялись только молоденькие девчонки, которым, как говорится, сам бог велел. Но и солидных врачих порой приходилось разыскивать по всему госпиталю, особенно в ночные дежурства.
Хотя, возможно, любовь была не у всех. У кого то - чистая физиология.
Жившая с мужем Наталья, как ни старалась внушить себе, что хотя и война, но кругом живые люди и ничто человеческое им не чуждо, потихоньку сплёвывала, видя примостившиеся по углам парочки. И сплетен в стенах госпиталя было хоть отбавляй. Ничуть не меньше, чем вестей с фронта.
А седьмого ноября всегда немногословный главврач госпиталя сам зашёл в прачечную и пригласил прачек в хирургическое отделение на праздничный концерт, посвящённый годовщине октябрьской революции.
- Идите, девоньки, идите. Отдохните немного.
Его всегда строго сверкавшие очки сейчас излучали тёплый отблеск.
Концерт давали старшеклассники местной школы семилетки. Они старательно пели, плясали, читали патриотичные стихи, выполняли сложные акробатические поддержки. У многих из них отцы и старшие братья воевали на фронте и ребят это ко многому обязывало. Да и зрителями были не просто больные, а геройски сражавшиеся солдаты и офицеры, раненые в боях.
Тому из них, кому на концерте становилось плохо, приносили кружку обезболивавшего.
Сидячих мест не хватало и Наталья дремала, присев на край подоконника. Ей не мешали даже бурные аплодисменты, на которые не скупились благодарные зрители. Но, когда включили радио, Наталья проснулась.
- Сегодня на Красной площади в честь годовщины Великой Октябрьской революции состоялся военный парад воинских частей Красной Армии. На трибунах присутствовали члены правительства и лично товарищ Сталин!
Мужественный голос диктора Левитана вызывал мурашки, а так же трепет и гордость у радиослушателей всей страны. Заставлял расправить плечи и гордо поднять голову.
Слушавшие сообщение все, кто мог, аплодировали стоя! Радостные эмоции зашкаливали.
Немецкие войска находились всего в тридцати километрах от Москвы, но по распоряжению Сталина был проведён парад Советских воинских частей в ответ на наглый замысел Гитлера: принять в этот день на Красной площади парад немецких войск.
По главной площади нашей страны прошли части Красной Армии и ополченцы. Настроение у всех участников парада было празднично приподнятое. Солдаты топали так самоотверженно, словно хотели втоптать в землю врага. Воинские части с парада шли прямо на фронт и уже через несколько часов вступили в бой с ненавистным врагом.
Оживлённо обсуждая радостную новость, медперсонал поспешил в приёмное отделение. С фронта опять привезли раненых.
- Сталин в Москве! радовалась Наталья по дороге домой. - Значит, Москву немцам не сдадут!
Она по лучше запахнула ворот телогрейки. Накануне сильно похолодало. Непролазную грязь сковало морозом и присыпало первым снежком. Идти стало ловчее. Но острый ледяной ветер жёстко бил в лицо снежной крупой, чтоб жизнь сахаром не казалась.
На улице было безлюдно, темно и тихо. Слышалось лишь завивание ветра, да негромкий скрип снега под ногами.
Вдруг убаюкивающую тишину разорвал звук приближавшихся самолётов. Наталья в страхе ускорила шаг. Усилившийся ветер теперь подталкивал её в спину, будто подгоняя. Скрипя снегом, Наталью обогнала укутанная в клетчатую шаль незнакомая женщина. Возможно, к кому то на их улице опять подселили эвакуированных, или беженцев.
Не успела Наталья разглядеть женщину, как где - то на самой окраине посёлка с ярким всполохом света, в столбе густого дыма с грохотом взлетела в воздух чёрная земля.
- Немцы бомбят!
Забыв об усталости, Наталья побежала к своему дому. Там дети! Ей казалось, что она летит впереди своих ног!
Ещё два мощных взрыва прогремели где то на железнодорожной станции, когда Наталья уже была дома. Она с тревогой оглядела заклеенные бумажным крестом окна. Не вылетело ли где стекло?
Покормив и уложив детей спать, Наталья сморилась сама. Она даже не сразу услышала, как уставший Александр ночью пришёл домой. От него сильно разило самогоном.
- Праздник отмечали? осторожно поинтересовалась Наталья, ставя на стол миску с варёным в мундире картофелем.
- Костю Шагова поминали, - выдохнул сивушным духом Александр. Разбомбили его с бригадой и паровозом сегодня недалеко от станции.
Он сам ещё не мог поверить, что проходя мимо дома Шаговых, он больше никогда не увидит Константина. Не потолкует с ним о наболевшем. Не прикурит у него самокрутку.
Как же это? - запричитала Наталья, расстроившись. Ведь двое ребят осталось! Господи! Да что же это такое! Когда уже этих проклятых немцев погонят?
- Не знаю, - глухо отозвался Александр. Но погонят! Прямо до самой ихней Германии!
Есть он не стал. Аппетита не было. Едва прилёг на кровать, как заснул. И захрапел, как обычно, когда был во хмелю. А Наталья долго ворочалась у него под боком. Но сейчас она не променяла бы этот храп ни за какие коврижки, ни на какую музыку! Она с нежностью прижалась к мужу и осторожно погладила испещрённую угольной пылью щёку.
- Ты, только живи, - шёпотом молила она его.
Александр смачно чихнул и сонно проворчал: - Чо ты там за хрень говоришь?
- Да, это ты там хрен чего слышишь.
Глава 7
- Наталья, пойди ка сюда, - поманил корявым пальцем Наталью дед Кузьма Пчелинцев, по совместительству отец Аськи продавщицы из продуктового магазина.
Щурясь от яркого солнца и сверкавшего под ним снега, он заговорщицки о чём то шушукался с Лизаветой, опершись на её калитку.
Неопределяемого возраста. Когда у него спрашивали: - сколько ему лет? Дед хитро отвечал: - Да, каждый год по разному. Небольшого расточка, щупленький, на фоне пышногрудой Лизаветы дед вполне сошёл бы за подростка, если бы не глубокие морщины, избороздившие его лицо, да жидкая бородёнка.
Наталья одарила Лизавету презрительным взглядом: негоже солдатке надевать красную с большими цветами шаль. Она уже не раз видела из своего окна, как от Лизаветы по утрам выходили незнакомые мужики.
- Муж на войне кровушку свою проливает, а она тут шашни разводит! делилась Наталья с мужем своим негодованием. Но Александр молчал, будто не слышал. А может и не хотел слышать.
- Хотелось бы возмутиться, Наталья! Ты это, чего чураисси нашей компании? Аль мы рылом не вышли? дед Кузьма скосил на Наталью белёсые глаза.
- Да иду я, дед. Иду!
Наталья нехотя повернула к калитке соседки.
- На - ка вот - возьми деткам своим сахарку, - дед быстро сунул Наталье в карман помятый бумажный кулёк. Это я у дочи своей экспроприировал. Ей всё одно не в коня корм. Жрёть, жрёть, а всё худая, как вобла! Видать кишка у ней сильно прямая. Вся пища сразу со свистом выскакивает!
- Бери, - посоветовала Лизавета, сверкнув белозубой улыбкой. Пользуйся моментом, пока Кузьма на свою дочу зол за то, что она в одну харю бутылку водки выхлестала.
Сама она, видно, не раз пользовалась такими моментами без зазрения совести.
- Спасибо, дед. Добрый ты. Дай бог тебе здоровья и долгих лет! - расчувствовалась Наталья и спохватилась: - А самому то осталось с чем завтра чайку попить?
- Завтра будет день и будет пища, - эротично вздохнул дед Кузьма. Попищим, попищим, да и спать ляжем!
- Ладно тебе дед. Не гневи бога! ухмыльнулась на дешёвые потуги хитрого деда Лизавета. Пока Аська твоя в магазине работает, вам грех пищать!
- Вот я и говорю, - заметил дед свою бабку, наблюдавшую за ним из окна. Пока я тут по тебе, Лизавета, сохну, моя бабка в избе кашу трескает. Аж отсюда слышно, как у ней за ушами пищит!
Довольная дедовым флиртом Лизавета кокетливо рассмеялась. А бабка в окне подслеповато прищурилась, пытаясь разгадать причину такого веселья. Но, словив на себе насмешливые взгляды, шустро спряталась за шторкой, делая вид, что ушла.
Наталье даже стало неловко. Ещё раз поблагодарив деда, она повернула к своей калитке.
- И тебе, девонька не хворать, - пожелал ей дед, улыбнувшись беззубым ртом. Дома то его видно не шибко ценили. А доброе слово оно и кошке приятно! И хорошего настроения у деда заметно прибавилось.
- Ой, а кудай - то я собирался идить? Запамятовал что то, - разошёлся дед. Никак к тебе, Лизавета, в гости?
- Попозже приходи. Как стемнеет, - подыграла деду бесстыжая Лизавета, кутаясь в цветастый полушалок. Только смотри: вернётся мой Тимофей с войны и задаст тебе по первое число!
- Хотелось бы возмутиться! прокашлялся дед - Тимофей твой и так не поверит, что такая краля, как ты, без него тут никого не охмурила! Верно я толкую, Наталья?
Дед опять подмигнул Наталье, а та в ответ громко хлопнула своей калиткой.
- А я, может, на серьёзе! продолжил куражиться дед. Я, может, тебе руку и сердце предложить хочу!
- А я, может, печёнку люблю! съязвила Лизавета.
А Тимофей, слегка ослеплённый нависшими над окопом отполированными гусеницами немецкого танка, вдруг вспомнил Лизавету. Её цветастую шаль и белозубую улыбку. И он понял, что этот танк, перевалив через окоп, попрёт к его жене и детям. Ведь дальше его останавливать уже некому!
Улыбка Лизаветы поблекла и сделалась испуганной. Силясь преодолеть внезапно возникшую от страха тупую боль в животе, Тимофей подбадривал себя мыслью, что если не он, так кто? Живых в окопе почти не осталось.
- Врёшь сволочь фашистская! Не пройдёшь! процедил он сквозь зубы.
Тимофей знал, что позади танка идут немецкие автоматчики. Но также понимал, что танк он не пропустит!
- Надо только заставить своё тело двигаться. Это всего лишь страх! И он не властен надо мной!
Переждав страшный металлический скрежет над своей головой, Тимофей заставил себя резко стряхнуть обсыпавшую его землю, нащупал рукой гранату и полез вверх за танком. На краю окопа он изловчился и швырнул гранату вслед танку. И попал! Рвануло так, что сдавило тело.
В ответ по окопам выстрелил другой приближающийся танк. По согнутым спинам пригнувшихся бойцов запрыгали комья мёрзлой земли. Больно дёрнуло щёку. По лицу потекла тёплая струйка крови. Но это было ничто по сравнению с тем, как сильно тряслись вдруг ослабшие колени.
Танки, стреляя, ползли вперёд. Грохот боя перешёл в сплошной гул и скрежет. Вместе с мёрзлой землёй в небо летели мёртвые метёлки прошлогодней травы. Солнце отчаялось прорваться сквозь дымную мглу.
Поблизости Тимофей разглядел перекошённое болью лицо бойца с осколком в спине. Боец упал, марая кровью снег. И вновь взвивавшиеся вверх земляные вихри глушили уши и до тошноты душили гарью. В какой то момент становилось невозможно дышать.
Раздавив гусеницами оставшуюся без орудийного расчёта пушку, к окопу приближался второй танк. Тимофей видел его мощную сталь, надвигавшуюся на его несоизмеримо хрупкое в этом поединке тело. Его лихорадило. Танкист вёл танк медленно, словно смакуя торжество момента. И тогда на место страха пришла злость. Выдернув из за пояса последнюю гранату, Тимофей распрямился во весь рост и бросил её в надвигающийся танк. Над куполом башни взметнулся густой столб дыма. Танк дёрнулся и остановился.
Тимофей оглянулся. Первый танк так же горел.
У Тимофея радостно заколотилось сердце. Это он простой солдат только что превратил бронированное орудие смерти в горящий гроб! Не смотря на то, что с детства сильно косил одним глазом!
Кругом дымилась перепаханная танками и развороченная снарядами земля. С веток росших поблизости берёзок белыми брызгами сыпался снег, потревоженный сотрясениями земли. Ветерок снежной крупой сёк лицо. В окопах коченели трупы и стонали раненые. По краю изуродованного поля от взрывов боязливо покачивались кустики сухой, подёрнутой лёгким инеем травы, такой зыбкой и белой, как сама смерть.
Резкая боль прошила грудь. Голова закружилась так, что взор не знал, за что зацепиться! Ноги подкосились и, оступившись, Тимофей рухнул обратно в окоп. В глазах осталось качающееся задымлённое небо.
Холодное солнце лениво сползало в дымную мглу.
Над посёлком послышался нарастающий гул самолётов.
- Наши летят. Фронт совсем близко, - враз посерьёзнел дед Кузьма.
Наталья быстрее захрустела подшитыми валенками по свежему снегу, такому же белому, как заветный сахар у неё в кармане. А мороз крепчал, пощипывал щёки, прихватывал нос. До ночной смены у неё по дому было ещё много дел.
- Хорошо, что сегодня деду выпить не досталось, - смущённо улыбалась Наталья своим грешным мыслям. И здоровье своё сберёг и деткам моим гостинец объегорил! В магазине то только хлеб и тот по карточкам.
Глава 8
Участившиеся бомбёжки, а так же просочившиеся слухи о том, что в Москве, на случай прорыва немцами фронта, подготовлены к взрыву важнейшие объекты города, сеяли ужас среди населения столицы и области. Острая нехватка продуктов и топлива, недобрые вести с фронта, бесконечные похоронки, комиссованные калеки стали основными темами для разговоров.
Видя серьёзную озабоченность взрослых, даже дети разучились смеяться.
С ранними ноябрьскими сумерками пристанционный посёлок погружался в глухую темноту. Фонари не горели, а на окнах была плотная светомаскировка. Лишь уходящие в небо светлые столбики дыма из печных труб над тёмными очертаниями домов, скрип снега под ногами редких прохожих, да лай уцелевшей собаки, вселяли надежду на то, что здесь ещё теплится жизнь.
Уже трижды немецкие бомбардировщики прилетали бомбить железнодорожный мост через реку вблизи посёлка. Каждый раз их отгоняли наши зенитки, беспрестанно бившие по самолётам в перекрёстном свете прожекторов. И немецким лётчикам приходилось сбрасывать бомбы куда либо на поле. А сегодня их встретили только что появившиеся на фронте катюши.
Егоза Нюрка вместе с подружками побежала смотреть на это чудо военной техники. Неконтролируемый страх мешал делать дела. И Наталья весь вечер в беспрестанном шуме военной канонады металась от окна, где она тщетно пыталась высмотреть непослушную Нюрку к люльке с проснувшимся от страшного грохота Гришенькой.
- Где же эту негодницу нелёгкая носит? вновь прильнула к оконному стеклу Наталья. Придёт, уши ей надеру!
Наконец, громко хлопнула дверь.
- Ой, мам, там такое творится! с порога возбуждённо затараторила Нюрка, принеся в дом суету, клубы морозного воздуха и комья снега на валенках.
- Вот я тебе покажу, как без спроса убегать! Наталья шлёпала напрасно пытавшуюся увернуться дочь тряпкой, заменявшей кухонное полотенце.
- Да, ладно, мам, нас там много было, - улыбалась сквозь слёзы Нюрка.
- Много, мало какая разница? А если бы тебя убили? сбрасывая нервное напряжение, заплакала Наталья.
Где то совсем рядом опять сильно рвануло. Как сумасшедшие задребезжали в окнах стёкла.
- Я посмотрю! кинулась к дверям шустрая Нюрка.
Наталья едва успела поймать неугомонную дочь.
- Куда ты опять, горе моё! Сядь и прищемись! И разувайся, давай. Валенки то поди и внутри промокли?
Наталья поставила на стол тарелку с кашей. К бледному чаю и подала тонкий кусок чёрного хлеба, посыпанный солью и политый подсолнечным маслом. Сегодня это был весь Нюркин ужин.
После трёх жадных с голодухи Нюркиных укусов хлеб кончился. У Натальи от жалости комок подкатил к горлу. Она достала заветную коробочку, вытащила из неё кусок сахара и хотела было бросить его в Нюркин чай.
- Ой, не надо, мамочка! Дай я его так схрупаю, - перехватила Нюрка сахар.
- Дай, дай, - тут же заканючил Гришутка, вытянув обе ручонки за сладеньким и едва не вывалился из люльки.
- Нету! Мышка утащила! спрятала за спину руку с лакомством Нюрка.
Наталья достала из коробочки ещё кусок сахара и отдала его обрадованному сыну. Тот сразу сунул кусок за щёку подальше от сестры жадины.
А в коробочке остался последний кусок мужу.
Дети накормлены и спать уложенные. Теперь можно делать, что хочешь: мыть, стирать и убирать.
Александра не было дома уже двое суток. Он так и работал кочегаром на паровозе. Из за близости фронта поезда ходили без расписания и он порой по двое суток не мог вырваться домой, отдыхая час, другой в свободном помещении на станции.
Наталья уже легла сама, когда Александр постучал в запорошенное снегом окно. У Натальи сон, как рукой сняло. Впустила в дом мужа, приняла у него грязную телогрейку, помогла ему снять сапоги. Подала почти засыпающему мужу таз и чайник с водой, дежурно стоящий на краю плиты. Воды хватило только умыться.
- Как прошёл день? Наталья пыталась пообщаться с мужем.
- По ощущениям выходит, что прямо по мне!
Вешая полотенце на гвоздик, Александр мельком глянул в прибитое к стене зеркало. Оттуда на него смотрело усталое чёрное от въевшейся угольной пыли лицо с покрасневшими, впалыми глазами.
Работа у него далеко не санаторий. Всё поглощающая, пышущая жаром паровозная топка обжигала лицо, горло, лёгкие и всё нутро. От едкого угарного дыма и угольной пыли, периодически забивал выворачивавший внутренности кашель. Руки отсыхали от тяжёлой лопаты с углём, который он беспрестанно швырял в вечно голодную топку. Перед глазами постоянно плясали жёлтые языки жаркого пламени, изрыгавшие снопы разлетавшихся во все стороны колких искр. А когда топка на время закрывалась, казалось, что наступала полная темнота, порой прерывавшаяся яркими всполохами от разорвавшихся поблизости снарядов. Спина отказывалась разгибаться. И так всю рабочую смену. Эротика до посинения и почти без перекуров!
И ещё пронзительные паровозные гудки навсегда поселившиеся в его голове, заглушить которые можно было, лишь оглохнув от выпитого после смены стакана водки!
И так каждый рабочий день, мало отличавшийся от ночи!
Наталья подала на стол горшок с кашей, но муж ужинать не стал.
- Кормленный? поинтересовалась Наталья, ревниво взглянув на мужа.
- Устал я до чёртиков, - пожаловался Александр жене. Утром поем. И Нюрке скажи, чтоб дорожку к дому прочистила, а то перемело так, что не пройти.
Наталья понимающе вздохнула, а муж завалился на кровать.
И гулять детей не выпускай. Бабы по смене рассказывали, что сегодня к Сотниковым во двор бомба упала. Бабке ихней ноги оторвало, - Александр добавил жене головной боли.
- Господи, ужас то какой! Так вот какой взрыв мы слышали! А что гулять, так от бомбы и в доме не укроешься! запричитала Наталья и тут же замолчала, потому, что, едва коснувшись головой подушки, муж захрапел.
Стараясь не шуметь, Наталья убрала горшок с кашей в холодные сени, придавив крышку кирпичом от вездесущих крыс, и легла рядом с мужем. Мысленно поблагодарила соседскую бабку, прозванную за хромоту Куропаткой, которая днём принесла ей тыкву для каши.
- Возьми. У тебя дети, - прошепелявила бабка. Мне легче я одна. Муженька моего, как в тридцать восьмом воронок увёз, так больше я его и не видела.
- Только бы железнодорожную бронь с Александра не сняли! думала Наталья. Она не могла даже представить, как будет жить без мужа.
Глава 9
- Свеча горела на столе, мерцая то и дело, - шептала Нюрка, заворожено глядя на зыбкое пламя свечи. Свеча горела на столе. Свеча горела.
Электричества не было уже второй день. И это стало уважительной причиной ничего не делать. Но Наталья, всё же усадила дочь за уроки. Но напрасно сгорала свеча, освещая учебник, уже как семь минут раскрытый на одной и той же странице.
- Саш, садись ужинать, - засуетилась Наталья перед вернувшимся с работы мужем, собирая ему на стол поневоле диетический ужин. Я тебе вот тут на краешек поставлю.
- А что на краешек - то? Я чай не с гулянки пришёл! выказал недовольство Александр, распространяя по дому аромат портянок и алкоголя.
Нюрка демонстративно зажала пальцами нос.
- А ты, пигалица, убирай книжки свои. Днём надо уроки учить! отреагировал на Нюркин жест Александр.
Но сразу не сказал, что только что его, не совсем трезвого возле пивнушки встретила Нюркина учительница и нажаловалась ему на падчерицу. Александр, стараясь не дышать на очкастую Тамару Терентьевну свежим алкоголем, выслушал её, молча, но возбудился сильно. Домой пришёл чернее тучи, подержал интригу, потом обрушил на Нюрку, а заодно и на Наталью весь запас отборного мата!
- Что ж ты, позорище ходячее, родителев позоришь? не нормативно вопрошал он повышенным тоном.
- Я же не виновата, что у нас по истории один учебник на пятерых, - оправдывалась Нюрка. Клавка забыла очередного врага народа заштриховать, а я так и рассказала на уроке, как в учебнике про него написано, какой он герой. А эта злыдня - Тамара Терентьевна мне двойку и вкатила!
Мы с матерью стараемся для неё: кормим, поим. А она нам за это двойки носит! бурно реагировал на Нюркины отмазки Александр.
- А я что? Ничего не делаю? взвилась сильно недолюбливавшая отчима Нюрка. Я вам и воду ношу и посуду мою. И с Гришенькой вашим сижу! И продуктовые карточки в магазине отовариваю!
И не Нюрка я вам! Меня вообще то Анной зовут!
- Анна! А голова то деревянна! продолжил воспитательный процесс Александр. Его уже сильно развезло и теперь уже ничего хорошего домочадцам не светило.
- Вот, если бы был у меня родной отец, он бы не дразнился! И куском хлеба меня бы не попрекал! несло обиженную до глубины души Нюрку.
- Так значит это я неродной отец виноват в том, что ты тупая такая? покраснел от злости Александр.
- На себя посмотри! огрызнулась Нюрка. Сам то ты дюже острый! Двух слов без мата связать не можешь! У самого - то всего три класса образования.
- Ты ещё у меня погруби! взбесился Александр непослушанием строптивой Нюрки и смахнул со стола ни в чём не повинный, видавший виды учебник.
Александр не был дома больше трёх дней и по дороге домой решил сегодняшним вечером, во что бы то ни стало, побыть добрым.
Но через двадцать минут отпустило.
Наталья с Нюркой вздрогнули, а Гришенька громко заревел.
- Уйду я от вас! смахнув кулаком слёзы, пригрозила родителям Нюрка. Я тоже человек!
- Какой ты человек? усмехнулся Александр, не воспринимая всерьёз Нюркин выпендрёж. - Дети это вообще не люди. Потому, что люди себя так не ведут!
Нюрка всхлипнула, потом впрыгнула в валенки, стащила с вешалки пальто и громко хлопнула дверью. Волна праведного негодования вынесла её на улицу. Её желание не делать уроки странным образом сбылось.
- Куда ты? крикнула Наталья вслед несмышлёной дочери, оставившей после себя лишь дуновение морозного ветерка, моментально задувшего свечку. Вот вырастила на свою голову! На голову, говорю, платок накинь! Последние мозги отморозишь!
Но Нюрки уже и след простыл.
- Ты бы тоже не ругал её сильно, - заступилась Наталья за дочь перед мужем, вновь зажигая свечу.
- Пускай идёт! Жрать захочет вернётся! - выпустив пар, Александр совсем устал и побрёл к кровати. Уж больно ты жалостливая. Смотри, вырастишь лодырей. Вот сядут тебе на шею и ножки свесят! Вспомнишь потом мои слова!
Пытаясь сгладить ситуацию, Наталья помогла мужу лечь и заботливо укрыла его одеялом. Сунула Гришутке в руку корочку чёрного хлеба, которую он тут же запихнул за щёку.
Нас в строгости воспитывали. Чуть что хворостиной охаживали. И правильно делали! Потому то мы и людьми выросли. И своих детей кормим и чужим ни в чём не отказываем, - в который раз попрекнул Александр жену и, наконец, заснул.
Наталья облегчённо вздохнула. Она надеялась, что дочь остынет на морозе и вскоре придёт домой.
Но настырная Нюрка домой не пришла. Осталась ночевать у подруги. И на завтра не пришла тоже.
Александр вернулся с работы пьяным, демонстративно достал припрятанную с получки заначку и пошёл к двери.
- Куда ты? проскулила Наталья.
Ответа не последовало. Муж, молча, хлопнул дверью.
Приполз домой поздно ночью. Снял в темноте фуфайку, сбросил ботинки и тишина. Наталья выразительно молчала и Александр молчал. Потом подал голос: - Ну, ты, хоть ругаться начни, чтоб я кровать нашёл!
На другой вечер Наталья, сгорая от стыда, пошла по соседям, искать свою непослушную дочь. Пробивавшийся сквозь облака лунный свет слабо освещал перед ней плохо утоптанную дорожку.
Долго искать Нюрку не пришлось. Она на соседней улице беззаботно играла с подружками в снежки.
- Пойдём домой, - уговаривала Наталья дочь. Там отец за тебя волнуется. Да и пора честь знать: загостилась уже! Людям сейчас не до гостей. Голод! Самим бы хоть как
прокормиться!
- Никакой он мне не отец! Не могу я, мам, с ним! упиралась Нюрка. Вон Милкин папа никогда на неё не кричит, а называет её Милочкой. И маму Милкину целует, когда на работу уходит.
А этот - вечно пьяный. И на меня орёт и тебя обижает. Думаешь, я не слышу, как ты по ночам плачешь? И как ты только можешь с ним жить? Как будто ты ему чего должна!
Женщина должна быть счастливой! А больше она никому, ничего не должна!
Наталья слушала Нюрку и краснела, понимая, что дочь во многом права. Но была и другая правда маленькие дети!
- Вот ты вырастешь. Выйдешь замуж за хорошего человека. И я возле тебя погреюсь, - обняла Наталья дочь.
Сама она, стойко принимая неизбежное, уже давно не верила в счастье. Но на дочь ещё надеялась.
Глава 10
А потом заболел Гришутка. Простыл наверно. Вьюжный февраль яростно крутил бесконечными метелями, леденил пол в доме, наметал снежные горки в углах подоконников.
Как ни старалась Наталья поддерживать печь горячей, пустив на дрова половину забора, безжалостный ветер к утру выдувал всё тепло. Она уже не раз пожалела о том, что выехала из своей коморки в бараке. Пусть там тесно было, но хотя бы тепло и Нюрка никогда не болела. Лишь перед войной, когда Александр подарил Нюрке на день рождения детский набор доктора, у них тяжело захворал кот, да и то ненадолго, пока Нюрке не надоело его лечить.
Всю ночь Гришутка слабо плакал, а к утру в его дыхании стали прослушиваться хрипы. Утром, растёрев сына уксусом и потеплее его укрыв, она поспешила на работу. По законам военного времени за опоздание на работу Наталье грозил тюремный срок. А Нюрке приказала в школу не ходить и не сводить с брата глаз.
После бессонной ночи сильно болела голова, плохо слушались руки. От беспокойства за маленького сына разошлись нервы. Крупные слёзы капали в корыто.
В обед прибежала запорошенная снегом Нюрка.
- Мам, он не дышит, - прошептала она, заглядывая матери в глаза.
Липкий страх скрутил кишки. Всё вокруг поплыло, как в зыбком тумане. Стонувшей тушкой Наталья грохнулась в обморок, чудом не опрокинуть корыто.
Потом по приказу главврача, не помня себя, прибежала домой, завернула Гришутку в тёплое одеяло и сквозь непроглядную метель помчалась с ним обратно в госпиталь. Только после того, как передала сына врачам, почувствовала, как сильно у неё дрожат ноги.
Наталья устало опустилась на табуретку и разрыдалась.
Следующие две недели Наталья из госпиталя не выходила. Днём она стирала, а ночью ютилась на одной кровати с лежащим пластом Гришуткой, тревожно прислушиваясь к его дыханию. С теплившейся в душе надеждой она вдыхала букет едких запахов лекарств, пропитавших всю палату, и лучших ароматов для неё не существовало во всём мире.
Дыхание Гришутки едва было слышно. Лишь на исходе третьих суток он покрылся испариной. И пошевелился.
- Ну, вот мы и победили, мамаша, - облегчённо улыбнулся зашедший в палату главврач, обращаясь к Наталье. Кризис миновал. Теперь будем ждать выздоровления.
Наталья снова ушла стирать, а, лежавшая в одной палате с Гришуткой, раненая радистка Таня обещала присмотреть за малышом днём. Вечером она подробно докладывала Наталье: что Гришутка ел, какая у него была температура, сколько ему вкололи уколов и что он почти совсем не плакал.
Наталье было неловко перед Татьяной, которая сама плохо шла на поправку, за её хлопоты. Но с Таней она была более спокойна за сына.
Иногда забегала Нюрка. Наталья старалась незаметно для окружающих сунуть ей в карман, кусок хлеба, или сахара, которыми выздоравливавшие пациенты делились с маленьким Гришуткой. А непоседа Нюрка наспех рассказывала матери последние новости о том, что валенки стали ей малы и она теперь ходит в школу в новых Натальиных ботах, которые Наталья обменяла на базаре по баснословной цене за три литра самогона. А когда отец работает в ночную смену, она ночует у тёти Лизы, или у подружек. Двоек пока у неё нет. А учительница велела принести в школу старые газеты и писать на них на полях, потому что больше не на чем. И голодного пса Дозора пришлось отпустить и он куда - то убежал.
Наталья молча, словно сквозь сон, слушала рассказы дочери и жизнь за пределами госпиталя казалась ей чужой, будто за стеклом.
Бойкая на язычок медсестра Лариска не раз предлагала Наталье в своё дежурство: - Сходи домой, проведай мужа. Не гулящих мужей не бывает. Есть застуканные и ещё не застуканные! А за малышом твоим я пригляжу.
Хотя Ларискины слова и засели в мозгу Натальи червоточинкой, домой она не пошла. Решила: пусть будет, что будет! Очень переживала за Гришутку. А что, если она уйдёт, а тут много раненых привезут? Война ведь. И Ларисе тогда будет не до Гриши.
Гришутка понемногу выздоравливал, но заметно схуднул и стал похож на картофельный росток вытянувшийся в погребе. Если до болезни он уже научился ходить, то теперь снова ползал. Хорошо, что пол в госпитале был относительно тёплый, да труженицы санитарки тщательно мыли его по несколько раз в день.
Но вьюги постепенно сменились звонкой капелью, Непролазная грязь заросла молоденькой травкой, а раскидистая берёза под окном навесила нарядные серёжки.
И Гришутка, отпустив Нюркину руку, сам отважно зашагал к матери.
Глава 11
Фашистских захватчиков, промаршировавших, несмотря на героическое сопротивление наших войск, почти до самой столицы, от Москвы отбросили и погнали вон! Фронт потихоньку отходил на запад. Стихла пугающая канонада. Прекратились бомбёжки с самолётов. С окон разрешили снять светомаскировку. Поезда начали ходить более упорядоченно. И Александр стал чаще бывать дома.
Вслед за отодвигавшимся фронтом, свернулся и покинул здание больницы военный госпиталь.
В свой последний рабочий день Наталья видела, как сгорбившегося, с потерянным лицом главврача офицеры НКВД вывели со служебного входа и увезли на Воронке.
- Его то за что? Честнейший человек! Врач от бога! Сколько жизней человеческих спас, - шёпотом недоумевали
неосведомлённые.
- А вот за всё за это. Оказывается, что не всех надо было спасать. Он всё оперировал, а на раненых, попавших в госпиталь без документов, в соответствующие органы не доносил. А сейчас война. Под видом раненых могли легализоваться и всякие там немецкие шпионы! так же шёпотом объясняли непонятливым.
- Но, позвольте, - не соглашались отдельные личности. Он, прежде всего врач, и в помощи не отказывать никому давал клятву Гиппократу!
- Не позволим! возражали несогласным. Гиппократ давно умер! А главврач является военнообязанным. Поэтому ему грозит трибунал!
- Какая чушь! - возмущались многие, но уже совсем тихо, про себя. Хотя, кто его знает!
Теперь Наталью перевели разнорабочей в паровозное дето. На продовольственные карточки Александра семью прокормить было сложно и Наталья соглашалась на любую работу. Впрочем, её согласия особо никто не спрашивал.
Зимой в ремонтном цеху паровозного депо было невыносимо холодно. Закопчённые кирпичные стены внутри цеха плотно покрывались инеем. Сквозь разбитые ударной волной стёкла пробиравший до костей ветер задувал кружащиеся снежинки.
Немцы, хотя и отступали, но всё ещё огрызались внезапными прорывами фронта. Не только военные, но и труженики тыла понимали, что без их самоотверженного участия эта война может продлиться неимоверно долго.
Бригада ремонтников работала в две смены. Отогревая занемевшие от холода руки своим дыханием, стиснув зубы, порой падая в голодный обморок, ремонтники делали всё необходимое, понимая, что за них работу не сделает никто. И расслабляться нельзя! Об этом напоминал и грязный от копоти плакат Всё для Родины! Всё для победы!.
Наталья на новой работе выбивалась из сил. Придя домой после трудового дня, она буквально падала на кровать. Но и её обязанности по дому никто не отменял.
Ничто так не бодрит с утра, как незамеченный дверной косяк. И Наталья, как и все выходила на субботники, вновь ремонтировать перелатаные паровозы, которые потом тащили составы вагонов со всем необходимым для фронта.
Человек в экстремальных ситуациях способен на многое. Только надолго ли его хватит?
А люди жили не только тяжёлыми буднями, но и надеждой на то, что кончится война и настанет светлая жизнь, которую уже никто и ничто не сможет омрачить! Надо только ещё немного потерпеть! Вот ещё чуть, чуть!
Так и Александр, работавший на пределе сил, ещё держался. Хотя от брызжущих из топки искр, слепли глаза и не раз от жара на руках шипела кожа. По должности он был кочегаром, но в душе художник. Поэтому всё время бухал. И это давало ему ощущение, что в норме всё. Лишь иногда, заглотив стопарик, он долго смотрел неподвижным взглядом в одну точку. Возможно, тогда его посещала какая то умная мысль, которую он опять не успевал запомнить.
А потом Александр, подумав, перевёз из деревни свою родную тётку Аграфену Валерьяновну. Тёткин муж ушёл на фронт ещё в первые дни войны. А недавно призвали и её единственного сына Сергея. Так, что матери дров на зиму он заготовить не успел. А позже их деревня оказалась на линии огня. Тёткин дом уцелел, но стоял без единого стекла.
Утро было холодным и пасмурным.
Укутанная в тёплую шаль, тётка Груня в своем дворе набирала промёрзшие дрова из остатков поленницы, когда в поле показались немецкие танки.
Мощный гул, от которого содрогалась земля, сильным страхом сдавил грудь и мурашками спустился до пяток. Тихие снежинки, нехотя падавшие с низкого неба, мешали обзору.
Аграфена Валерьяновна сощурила глаза, глядя в простиравшееся за деревней поле. Немецкие танки шли очень ровно. Казалось, что сама смерть медленно, но неотвратимо надвигалась на спящее село.
- Пресвятая Богородица! Что ж это делается то? завопила тётка Груня, беспомощно глядя в серое небо.
Небо молчало.
Запаниковав, тётка Груня бросилась в избу в надежде схорониться там от приближавшейся беды. Споткнулась о порог и грохнулась, ушибив коленку. Принесённые её дрова раскатились, стуча по полу. Тётка сжалась в комок от страха, что этот стук может выдать её присутствие на этом свете.
И тут раздался такой грохот, что содрогнулась изба! Это один танк, бравадно покрутив дулом, прицельно выстрелил в самую высокую в деревне избу. С треском разлетелась бревенчатая стена. Звякнули выбитые ударной волной стёкла в ближайших домах.
Валерьяновна одним прыжком оказалась во дворе. И откуда только силы взялись?
По деревне сильно тянуло гарью. И резкие рваные звуки вокруг.
- Как начали немцы нашу деревню из танков обстреливать, мы все из домов и повыскакивали. А бежать то куда? Кругом чистое поле, снегом припорошенное. И мы все на нём, как на ладони. А вокруг светопреставление какое то! Снаряды рвутся! Земля в огненные клочья разлетается! Дети орут! Бабы воют! потом шёпотом вспоминала бабка Груня те бесконечно длинные минуты вырвавшегося из подземелья ада. А защищать нас бросили новобранцев необстрелянных. Немецкие танки попёрли и передавили их всех, как курят! Они только и успели крикнуть мама!.
А ноженьки - то мои больные ходят плохо. Споткнулась я, носом в снег упала, лежу, боюсь пошевелиться. А земля подо мной вся дрожит! И я дрожу. Только молитву про себя читаю. Да не за себя прошу, а за мальцов этих. И тут слышу, будто глас с неба громкое Ура!. За родину! За Сталина!
Это конница наша подоспела.
Меня соседка за плечо растормошила и помогла подняться. Не то, растоптали бы меня.
После боя убиенных из нашей деревни разобрали по дворам. А солдатиков наших мы всех схоронили в одной большой могиле. Смотреть на них одни слёзы были. Некоторые ещё совсем безусые!
Две долгие зимы просидела тётка Груня с Гришуткой, чем очень помогла погрязшей в заботах Наталье. Потом, получив похоронку на мужа, собрала свои пожитки и уехала.
Глава 12
Где то через год после смерти состарившегося в своём приходе отца Марона в село Подхожее приехал молодой поп Онуфрий со своей женой матушкой Ефросиньей.
Бывший церковный староста в хитром прищуре скосил подслеповатые глаза на новоиспечённого попа, но ризу ему выдал, вовремя сообразив, что так и его кусок хлеба теперь всегда будет с маслом. И прислал ему бывшего звонаря. И вновь колокольный звон, на который резво откликалось село, исправно напоминал сельчанам о церковных праздниках.
Посещаемость храма божьего росла с каждой службой. Подстёгиваемые любопытством, стали подтягиваться и жители соседних деревень. Соизмеримо возрастали и пожертвования церкви. А во время службы некоторые бабушки и не только они, просто млели, когда ловили на себе взгляд пронзительных, немного плутоватых глаз батюшки.
Онуфрий проводил обряды венчания, крестил младенцев, отпевал усопших, обходясь без дьякона и хора певчих. И был весьма благодарен своей родной матушке, когда то в воспитательных целях пристроившей непослушного сына Владимира в церковный хор.
А ещё Онуфрий любил бабок исповедовать! Уж больно интересное, щепетильное и увлекательное это было занятие!
Но некоторые бабки возмущались: - Батюшка, а можно, хотя бы не ржать, когда я исповедуюсь?
А со временем сильно набожные старухи зароптали.
- Радуйтесь бабоньки тому, что бог посылает! - увещевал прихожан хитрый церковный староста. В других деревнях храмы разрушили, или отдали под склады, аль конюшни.
Но в основном всё село было довольно новым попом. Кроме местной ведуньи.
Батюшка Онуфрий подумал было обойтись без резни: - Утопить, её что ли?
Но выкрутился, предав ведунью анафеме.
И духовная жизнь села вновь вошла в нужное русло.
А Владимир Шмелёв зря времени не терял.
- Господа, ставки сделаны! звонким эхом отдавалось по - французски в пустой после службы церкви. А сколько же на кону? Надеюсь, игра стоит свеч?
Шмелёв скрупулёзно исследовал церковь, мечтая найти спрятанную где то здесь таинственную карту. Осмотрел все углы и сундуки. Ковырял любые трещины. Тараканом проникал во все щели, мечтая заползти на потолок. Немало времени у него ушло на всесторонний осмотр икон. Нетронутых им уголков становилось всё меньше, но результата пока не было.
Но надежда Онуфрия не покидала. Оптимизм внушали и щедрость его прихожан. Вскоре у батюшки округлились щёчки и живот, но прыти не убавилось. Он по - прежнему был невыносимо энергичен!
Но тут в село пришёл тиф. И церковь опустела вовсе. Но без работы батюшка не остался. Он стал самоотверженно посещать своих прихожан на дому. Кого поддерживал, кого отпевал. И болезни его чудесным образом не трогали.
Докторов в округе не было, поскольку долгое время в них не было надобности. Люди здесь жили здоровые. После Гражданской войны помирали редко. Ну, если какая старуха преставится. А он незначительных болячек хорошо помогали и народные средства. Врачебная помощь понадобилась лишь с приходом эпидемии. И поп Онуфрий теперь добровольно совмещал две должности: лечил и отпевал.
Во время первой мировой войны в свободное от боёв время за бутылкой хорошего вина он подолгу застревал в баре, где безумно влюбился в одну барышню, после окончания курсов работавшей сестрой милосердия. У неё поручик Шмелёв научился делать уколы, чтобы иногда ей помогать. Правда, выживали ли его пациенты он не знал.
Но в то далёкое время были хоть какие то лекарства. А теперь закупленных в городской аптеке лекарств оказалось катастрофически мало. И не смотря на самоотверженную борьбу деревни с тифом, смертей не убавлялось. Кладбище за церковью стремительно расширялось. Поговаривали и о якобы заживо погребённых.
А оставшиеся после мора в живых вновь пошли в церковь, где отбивали земные поклоны в благодарность богу и лично батюшке за то, что пока задержались на этом свете.
А поп Онуфрий стал часто вздрагивать от каждого незнакомого шума, постоянно ожидая прибытия в село настоящего нового батюшки. Как говориться: сколько верёвочке не виться, а конец то должен быть! В церкви наряду с запахом ладана начало потягивать стойким самогоном. Им батюшка пытался успокоить расшалившиеся нервы. Но ему по прежнему фартило. Епархия про село Подхожее забыла, посчитав, что раз священнослужителя не просят, значит, в селе вымерли все.
И хотя поиски карты у Владимира Шмелёва успехом не увенчались, надежда на везение в нём ещё теплилась.
- Да и идти нам отсюда некуда. И прижился я тут. И на службе не переломился, - думал он, сидя сереньким деньком за самоваром, прихлёбывая из блюдца горячий чай с вареньем, поглядывая из окна добротного, тёплого дома, как снежная крупа засыпает подмёрзшую колею и наслаждаясь уже ставшими привычными тишиной и покоем.
Матушка Ефросинья, вначале казавшаяся ангелом, когда жизнь обломала ей крылья, полетела на метле. Она хоть и была с Владимиром не венчана, родила ему дочку и сына. Вследствие чего сильно прибавила в весе и возвращаться к своей прежней профессии танцовщицы в кабаре не спешила.
А потом началась война. Злая, корявая с чёрными, голодными глазами смерти!
Поначалу Шмелёв ей обрадовался. А вдруг всё вернётся на круги своя? Он даже решил, что, если в село придут немцы, то будет сотрудничать с ними. Но потом, взвесив всё, понял, что немцам он и не нужен вовсе. Да и сил у него становилось всё меньше прямо пропорционально с каждым годом прибавлявшемуся возрасту.
А прихожане вновь потянулись в храм, прося у бога защиты на фронте для своих родных. И Онуфрий вдруг начал ловить себя на том, что он серьёзнее стал относиться к службам и молебнам и к горю односельчан.
Война не только разбрасывала и разделяла близких, но и сплачивала людские души.
Матушке Ефросинье пришлось завести козу и научиться доить это вонючее животное, чтобы сгондобить из молока масло и творожок. А так же потрудиться в своем огороде. Ну, так всем тогда было тяжело. Не до жиру, быть бы живу!
И выжили! И даже немец до них не дошёл! И опять за всё дружно благодарили бога! Так, что дорожка в храм не зарастала.
Глава 13
Где то за печкой, не переставая, верещал сверчок.
Наталья почувствовала, что озябла и пошарила рукой по кровати, пытаясь подоткнуть под себя одеяло, и тут же в испуге открыла глаза. Где Александр?
В доме было темно и тихо. Лишь во сне посапывал Гришутка и пел свою песню надоедливый сверчок. А Саша должен быть дома. Наталья помнила, что с вечера долго не могла уснуть от его храпа. А потом провалилась в сон. Не в силах унять непонятное беспокойство, она накинула поверх ночнушки шаль и вышла на крыльцо.
Полная луна освещала разросшиеся вдоль забора лопухи и одуванчики и высвечивала каждый листик на ближайшей вишне.
Недавно вернувшийся из странствий пёс Дозор подбежал к хозяйке и, виляя драным хвостом, принялся тереться о её ноги, подобострастно повизгивая.
Александра нигде не было.
- Ну, тебя, Дозор! Уйди! занервничала Наталья. Проспал? Где хозяин твой? Иди теперь ищи!
Она легонько оттолкнула собаку ногой. Пёс навострил уши, покрутил носом и вприпрыжку поскакал к Лизаветиной террасе. Там тихонько скрипнула дверь и с крыльца спустился Александр.
У Натальи кровь отхлынула от сердца.
Дозор радостно взвизгнул и опустил свои грязные передние лапы на исподнюю рубаху Александра, так и норовя лизнуть хозяина в лицо.
- Пошёл, сатана! Иди на место! пытался отогнать пса Александр. Взбесился что ли?
Пёс отскочил в сторону и остановился, бестолково вертя мордой, не понимая, что ему дальше делать и чьи команды выполнять?
- А ты что тут? искренне удивился Александр, разглядев на своём крыльце жену.
Наталья выглядела так плохо, что пришедшая за ней смерть испугалась и принялась косить траву!
- Я - то тут! А вот ты откуда? завелась Наталья, поверившая в реальность своих самых страшных опасений.
- Вот давай только без соплей! взглянул Александр на жену незамутнёнными, невинными глазами. - У меня ж этот. Как его? Лунатизьм! Ты ж знаешь!
- Ах, лунатизм! А что ж твой лунатизм повёл тебя не к бабке Моте, а к молодой солдатке? закипала Наталья.
Разбуженный скандалом петух хрипло кашлянул на занимавшуюся зорю и пошёл досыпать.
- Ну, так, это ж инстинкт и повёл, - Александр осторожно протиснулся мимо жены в дом.
- Да что ты говоришь? Ну, тогда я тебе сейчас твой главный инстинкт оторву! Наталья пыталась перекричать расплакавшегося Гришутку.
До неё начало доходить то, что самое страшное уже случилось! Земля качнулась под ногами. Не контролируя себя, Наталья схватила попавшуюся под руку чугунную сковороду и замахнулась ею на блудного мужа.
В доме запахло грозой!
- Не надо, мамочка! подбежавшая Нюрка обхватила Наталью руками.
Александр перехватил руку жены с занесённой над его головой сковородой.
- Не ори! Весь дом переполошила! А налетать будешь - зашибу!
Не ожидавшая такого отпора, Наталья опешила! Ярость, ревность, обида, отчаяние всё перемешалось в её голове, выдавая лишь один вопрос: за что? Чем она так бога прогневила? И она расплакалась во весь голос, вдруг почувствовав себя одинокой, жалкой и никому не нужной!
- Никогда в жизни шибко солнечно не было, но и не сквозило так! причитала Наталья сквозь слёзы. А эта стерва! Муж на войне жизнью своей рискует, а она полюбовников на себя натаскивает! А я - то дура на её крокодиловы слёзы повелась: детей она не прокормит! Она и их не стыдится! Вот вернётся Тимофей всё ему расскажу!
Маленький Гришутка уже ревел белугой, перепуганный домашним спектаклем с элементами кровавой драмы.
- Не ори, сказал! - как бы извинился Александр перед женой, отворачиваясь к стенке. - Авось не убили никого, Спать ложись. На работу рано вставать.
Ночь заливалась соловьиными трелями, заглушавшими шум редких, проходящих мимо поездов. Муж храпел. Во сне сладко засопел Гришутка. А Наталья всё плакала и плакала, пытаясь утопить в слезах подлый удар злодейки судьбы.
- Что же делать, когда идиотизм и кобелизм - неизлечимы? вопрошала она мироздание.
Замёрзнув, Наталья прилегла на краешек кровати. Подальше от мужа. Накрылась шалью. Но не могла заснуть. Желание отомстить крепло, обрастая яркими интимными подробностями.
Наталья даже помечтала: - Вот, если бы я зарабатывала больше мужа. И вдруг поругалась бы с ним. Тяпнула бы самогоночки, отвернулась к стеночке и сплю. А он весь в соплях, собирает вещи и к папе!
А может уйти от этого изменщика? И детей забрать!
Но быстро спустилась с небес на землю: - А куда идти? И кому она со своей оравой нужна?
Утром она, молча, поставила на стол перед мужем кашу и чай и демонстративно легла на кровать. Накрылась одеялом и, притворяясь, что спит, с раздражением ожидала, когда муж перестанет чавкать и, наконец, уйдёт.
Глава 14
Жди меня и я вернусь, только очень жди.
Жди, когда наводят грусть жёлтые дожди
Жди, когда снега метут, жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут, позабыв вчера
Пусть поверят сын и мать в то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать, сядут у огня,
Выпьют горькое вино за помин души
Жди, и с ними заодно выпить не спеши
Нюрка учила стихи.
- Это кто ж так душевно написал? поинтересовался Александр, закуривая самокрутку.
- Тебе, правда, интересно? вытаращила на отчима синие глазищи Нюрка.
Александр, молча, пыхнул самокруткой.
- Константин Симонов, - гордо сказала Нюрка.
- Видать, что воевал мужик. Аж, до нутра пробирает! прищурив глаза от дыма, похвалил Александр толи стихи, толи табак.
Выйдя из блиндажа, решил закурить и его двоюродный брат Сергей. Он только что вернулся из разведки и напряжение предыдущих нескольких часов ещё не отпустило. Стиснув зубами сигарету, он чиркнул спичкой и, прикурив, протянул горящую спичку старшине. А потом загасил её. Немного подождав, зажёг другую для молодого солдата. Это был неписаный закон войны. Потому, что, когда от одной спички прикуривают трое, снайпер успевает прицелиться и пуля достаётся третьему.
Сергею хотелось курить ещё там в канаве. Но лежал он в ней исключительно в разведывательных целях, наблюдая за дорогой. Поэтому никакой демаскировки!
Он уже сильно замёрз, когда за поворотом послышался шум. К нему приближалась закамуфлированная легковушка с немецкими офицерами, позади которой ехал грузовик с солдатами. Сергей инстинктивно вдавился в канаву. Он надеялся, что в опустившихся сумерках, непредвиденно проезжавшие мимо немцы его не заметят. Сергей ждал мотоцикл с офицером связи, за котором его и послали.
Совсем неожиданно легковушка затормозила и остановилась. Из неё вышли два офицера и пошли к тому месту, где затаился Сергей. Грузовик остановился тоже. Поддавшись не отменённому инстинкту самосохранения, Серёгино сердце сжалось от ужаса. В горле застрял ком. Он едва не закашлялся, судорожно вцепившись рукой в автомат. В случае чего офицеров он бы расстрелял запросто. Но и раскрыв себя, провалил бы задание. Сергей уже отчётливо слышал шуршание трущихся друг о друга штанин, мягкий звук шагов по земляной обочине дороги и отрывистую немецкую речь почти у себя над головой.
В душе Сергея похолодело. Ему стало по - настоящему страшно! Напряжённые до предела мускулы уже были готовы выбросить его тело из канавы навстречу верной смерти, как офицеры остановились возле скрывавших его кустов.
Немцы с нескрываемым удовольствием справляли малую нужду. Сергей уткнулся лицом в сырую, неприятно пахнувшую прелыми прошлогодними листьями землю, в душе благодаря бога за то, что сейчас не было ветра.
Беззаботно потоптавшись на месте, довольные жизнью офицеры пошли обратно к легковушке. Зарокотал мотор и обе машины, медленно набирая скорость, поехали дальше.
Сергей с шумом выдохнул, но вновь забеспокоился, почувствовав от себя резкий запах пота, который мог привлечь к нему ненужное внимание местного зверья. Ему потребовалось ещё несколько секунд, чтобы вновь сосредоточить внимание на дороге.
Смеркалось. Густые сумерки не только уменьшили видимость, но и принесли с собой ночной ход. А время как бы замедлило свой ход.
Наконец, послышался треск выворачивавшего из за поворота транспорта. Он становился всё громче. И на дороге показался мотоцикл.
Сергей вскинул автомат и полоснул очередью по сидевшему за рулём солдату. Оставшийся без управления мотоцикл вывернул на обочину и удачно завалился на коляску. Сидевший в ней офицер успел выхватить пистолет, но не выстрелил. Офицера придавило коляской. Одним прыжком Сергей оказался возле мотоцикла. Он отшвырнул тяжёлое тело мёртвого солдата. Заглушил мотоцикл. Заломил руки за спину ещё не оправившемуся от сильного удара офицеру.
Всё произошло почти мгновенно, если не считать тех двух утомительных часов ожидания. А потом пришло мгновение оглушающей тишины.
Из ближайшего леса, по щиколотку увязая в подтаявшем топком поле, к Сергею уже бежали старшина и молодой солдат. Вместе они связали офицера и поволокли его через канавы, кустарник и, выступавшие из земли, присыпанные прелыми листьями, корни деревьев в расположение своей воинской роты.
Надо было спешить. Вскоре немцы хватятся не приехавшего вовремя офицера и будут его искать, поскольку его исчезновение чревато непредсказуемыми последствиями.
Трофейные сигареты, изъятые из кармана немецкого офицера, показались Сергею слишком слабыми. Он курил безо всякого удовольствия, по солдатской привычке пряча сигарету в ладони. Смотрел в холодное небо. Чужое безлунное небо, чужие бездушные звёзды, смазанные по горизонту мечущимися лучами мощных прожекторов.
- Сейчас бы к Иришке на сеновал! раскатал губу Сергей и сладкое томление разлилось по его телу.
Он с удовольствием потянулся до хруста в суставах. Но тут же почувствовал накативший стыд за то, что так и не сделал ей предложения пожениться. Сначала Сергей думал, что их отношения простое, ни к чему не обязывающее приключение. А когда Иришка перед самой войной уехала с матерью куда то к тётке, ему вдруг стало так тоскливо без неё, что он был готов завыть, словно волк на луну. И хорошенько съездить себе по морде!
А сейчас весна жёстко напомнила о себе! Молодому организму для разнообразия сильно захотелось какого нибудь безобразия! До которого ещё надо было дожить!
Мать пишет, что изба их цела и голубятня тоже. Только голубей всех поели.
- Кончиться война других заведу! - успокаивал себя Сергей. Как же хочется остаться в живых! Снова увидеть родной дом, голубятню. И всех родных людей!
Он вдруг отчётливо представил себе вспорхнувших с голубятни и взмывших ввысь голубей и даже услышал шорох крыльев. Его сердце сладостно трепыхнулось и устремилось вслед за призрачными птицами в заоблачную даль. Он поднял голову. Там наверху слегка поблекли звёзды, а на горизонте робко занимался рассвет нового, полного неизвестности дня.
Докурив, Сергей достал спичечный коробок, спрятал в него окурок и вошёл в блиндаж, где под общий хохот старшина рассказывал про свою свадьбу в деревне: - Несут, значит, меня пьяного драться
Сергей глотнул из фляжки живительные сто граммов. Желудок довольно хлюпнул, принимая презент. Потом громко дал понять, что он, вообще то, голодный. Сергей открыл банку тушёнки из сухого пайка. Отрезал приличный ломоть подсохшего ржаного хлеба. Достал верную подругу ложку. Утолив голод, вставил в автомат полный рожок патронов. Скоро их рота вновь вступит в бой.
Глава 15
Шли последние дни войны. Сталин приказал нашим войскам взять Берлин любой ценой до подхода сил союзников.
Гитлер, производивший впечатление человека дерзкого и решительного, отказывался верить в то, что русские уже на немецкой земле, на которую сто пятьдесят лет не ступала нога вражеского солдата. Поэтому он недооценил ситуацию и подставил Берлин под удар. Но Берлинский гарнизон сопротивлялся отчаянно. Наравне с солдатами в городе сражались и пятнадцатилетние юнцы, по глупости возраста ещё не ведавшие страха.
Не смотря на то, что от Берлина остались в основном одни развалины, ожесточённые бои шли за каждую улицу! За каждый дом!
Из окна второго этажа бешено строчил пулемёт, заглушая непрерывную канонаду уличного боя. Он не давал русским солдатам даже приблизиться к парадному подъезду многоэтажного дома. Потом на какое - то время стих.
- Вперёд! В атаку! По одному! крикнул молоденький лейтенант, рванувший было из - за угла дома. Он полоснул автоматной очередью по проклятому окну, но лишь испещрил стену, подняв кирпичную пыль.
Снова забил пулемёт, лихорадочно расстреливая мостовую. Перед глазами лейтенанта поплыли красные круги и он, как подкошенный, рухнул на усыпанный битым кирпичом и стеклом тротуар. Несколько сбитых пулями нежных гроздьев сирени полетели на убитого лейтенанта, из - под которого текла кровь. Атака захлебнулась.
Лишь через некоторое время несколько солдат вновь бросились к дверям подъезда. Но добежать удалось только двоим. Первый в ярости взлетел по лестнице на второй этаж и, заскочив в квартиру, выпустил автоматную очередь и похолодел. На пол, на пушистый красный ковёр с орнаментом из пёстрых цветов и стрелянных гильз замертво упал четырнадцатилетний мальчик в клетчатых бриджах, минуту назад стрелявший из окна.
Держа на изготовке автомат, солдат крутанулся по комнате.
- Не стреляйте! - в ужасе на немецком языке вскрикнула фрау в цветастом платье, в углу комнаты закрывавшая собой ещё одного подростка.
Солдат, привыкший сражаться с достойным врагом, на минуту замешкался.
Трясущимися руками фрау сняла с себя красивый кулон с синим камнем, медленно положила его на пол и ногой подвинула его поближе к солдату, стараясь при этом заглянуть ему в глаза.
- Бога ради, возьмите это! просила она дрожащими от страха губами.
В ярком луче солнечного света драгоценный камень соблазнительно сверкнул всеми гранями.
- Нет! Это враги! пулей пронеслось в голове Тимофея.
- Что же победит: здравый смысл, или жадность? лукаво преломился солнечный лучик ещё раз.
Победила жадность. Попав под власть прежде невиданной красоты, Тимофей поднял кулон. Матернувшись ещё разок, сунул его в карман гимнастёрки, решив, что с чувством вины он разберётся позже.
Воспользовавшись моментом, фрау с киндером бросились к огромному шкафу и исчезли.
- Чёрт! негодовал Тимофей, вышвыривая из шкафа бесчисленное количество платьев и костюмов, висевших в нём на деревянных плечиках. Больше там никого не было.
Вместе с вбежавшим в комнату вторым солдатом он пытался отодвинуть шкаф, но тот оказался встроенным в стену и служил потайным ходом в другую квартиру в соседнем подъезде.
- Подготовились гады! матерился Тимофей, стирая со лба холодный пот. А я то! Всю войну прошёл! И надо же было так опростоволоситься!
Его поросшие щетиной скулы сводила злость!
Немецкая фамильная драгоценность пролежала в кармане Тимофея до конца боя, а потом благополучно перекочевала в его вещмешок.
А через несколько дней над Рейхстагом взвилось красное знамя победы. Война закончилась. Пройдя на параде победы по Красной площади, солдат Тимофей швырнул к Мавзолею ненавистное фашистское знамя. Чувство гордости теснилось в его душе с чувством эйфории и рвалось наружу!
Солдатская каска скрывала его, когда то рыжие, а теперь совершенно седые волосы.
По Мавзолею, Красной площади под ноги Тимофея дождливыми лужами растекались слёзы поминовения миллионов человеческих жизней и слёзы счастья тех, кто всем смертям назло, смог пережить эту страшную войну Начищенные до блеска сапоги уверенно печатали шаг, поднимая фонтанчики брызг из пузырящихся луж.
Глава 16
Война закончилась победой героического русского народа ценой больше двадцати миллионов загубленных жизней, подорванным здоровьем не одного поколения, кровью и подвигом фронта и тыла. Казалось, что все беды остались позади! Незнакомые друг другу люди обнимались и целовались на улицах, не скрывая слёз радости, а запоздалые похоронки всё шли и шли.
Аграфена Валерьяновна вместе с известием о победе получила похоронку на единственного сына Сергея, погибшего при освобождении далёкой Венгрии от фашистских захватчиков.
Тётка Груня не плакала. Она выла, как собака. Наталью это пугало. Она опасалась, как бы Аграфена Валерьяновна не тронулась умом. Но обошлось. Тётка Груня постепенно затихла. Но из добродушной старушки превратилась в злобную, ворчливую бабку.
Погостив у Александра пару дней, она снова уехала в деревню. Возможно, у неё ещё оставалась надежда на чудо: что похоронка ложная и её сын жив и когда нибудь вновь постучится в дверь их дома.
На Александра было тяжело смотреть. Он чувствовал себя неловко от того, что он тридцатилетний мужик жив, а молодого Сергея больше нет! Александр потемнел лицом. Он постоянно молчал, а семья старалась его не перебивать.
Нюрка, не веря в такое счастье, косилась на Александра, постоянно ожидая подвоха.
Потом Александр запил. Пьяным открывал дверь головой, порой не в состоянии переступить через порог. Оставив его лежать, как ему нравится: головой в доме, а ногами на крыльце, Наталья с Нюркой прятались по углам. Раз Александр проснулся весь в цветах. Думал похоронили. А нет. Клумба.
Лишь, когда Александр доползал до кровати и засыпал, домочадцы оживали. Наталья спешила доделать дела. Нюрка зубрила недоученные уроки. Терпеливо пострадав ещё пять минут, старый пёс Дозор выползал из под крыльца и принимался за поиски съестного. А Гришутка заботливо укладывал спать Нюркины тряпичные куклы.
Позже, осознав, что брата уже не вернуть, а беречь надо того, кто рядом, Александр стал вести себя тише и к семье относиться мягче. Кое что старался сделать по дому. Участились случаи трезвой сборки. Весь долгожданный выходной он латал собачью конуру и чинил разбитую им же по - пьяни табуретку.
Пёс Дозор сочувственно глядел на трудягу.
Нюрка теперь не спешила на улицу, а ласковым котёнком крутилась у родителей под ногами в неведении: помочь, или не мешать? А Александра начала звать папой.
Александр пытался скрывать своё горе, но было видно, что он продолжает страдать. Потому Наталья долго не решалась сообщить мужу о том, что ждёт ещё одного ребёнка. Им и без того было голодно. У Нюрки вон одни глазищи остались и Гришутка прямо прозрачный стал, и постоянно болеет. Да и облезлый Дозор очень громко хотел есть. Но срок подпирал и однажды вечером, снимая с уставшего мужа сапоги и до тошноты наслаждаясь вонью его потных портянок, Наталья всё же рассказала Александру о своей заботе.
- Оставляй, - не раздумывая, решил Александр. Если пацан родиться Серёгой назовём!
Глава 17
После войны в село Подхожее прислали молодую фельдшерицу и дюже грамотного агронома, правая рука которого осталась на войне. Они, было, попробовали мутить среди сельчан воду, выступая против религии, как опиума для народа. И против попов, которые личности тёмные, потому, как живут обманом.
Но, претерпев неудачу в неразделённой любви к кладовщику Лёве, фельдшерица вскоре сама была неоднократно замечена в церкви.
- В Писании сказано, что зло сердца человеческого от юности его. И только в храме Господнем человек может получить добро и веру! непременул отметить это событие отец Онуфрий. Получить и с благодарностью употребить!
А на одной службе он упомянул и однорукого агронома, которому в церкви делать нечего, поскольку креститься надобно правой рукой, которая у агронома отсутствовала. Но тут же благословил его на доблестный труд в колхозе оставшейся рукой и умной головой. На том они и померились. А вернее сказать, начали друг друга игнорить.
А потом батюшку неожиданно позвала к себе ведунья. Это было как раз после его молебна обо всех убиенных.
Церковь опустела. Дежурная бабка загасила свечи и принялась мыть зашарканный пол. Онуфрий решил ей не мешать. Рассовав по карманам собранную во время молебна наличность, перекрестился и пошёл к ведунье.
Солнце заползло за тучку. Мошкара вилась клубками. Обычно шествующий с работы на карачках старший грузчик Матвей полз по - пластунски.
- Низковато ползёт, - отметил Онуфрий. К дождю.
- Разговор у меня к тебе случился, потому как чувствую, что не свидимся мы с тобой больше, - повернулась ведунья к отцу Онуфрию.
Поп непонимающе поднял брови.
- Я помирать собралась, - успокоила его старая ведунья. Надолго же ты задержался здесь. Но не ради веры, а ради иконы, в которой схоронена нужная тебе вещь. Не могу не сказать тебе, что икону ту отец Мирон давно отнёс в дом Дувайкиных.
На лице Владимира Шмелёва застыло недоумение: - Только она в курсе зачем он здесь, или уже всё село?
- Не боись, я никому не сказала, - усмехнулась бабка. - А теперь уходи, - повела она рукой.
По воздуху прошла рябь. В следующий момент вязкая волна воздуха отбросила Онуфрия к двери.
От ведуньи отец Онуфрий вышел задумчивым. Похоже, он стоял на пороге новой жизни.
- Как дверь в неё открыть: с ноги, или культурно?
В небе били молнии. В воздухе тревожно пахло озоном, но дождя пока не было. Шмелёв озадаченно почесал затылок. Постоял немного, подумал, крепко матернулся и пошёл к дому Дувайкиных.
Глава 18
- Отбили мы, значит, этот хутор. Немцев там и не было. Так, заезжали иногда.
Но бандеровцы чисто звери. Там во дворе у них бочка стояла с человечьими головами. С наших пленных солдат и с партизан отрубали. Толи своими подвигами хвастались своличи, толи для устрашения населения, - услышала Наталья знакомый мужской голос.
В доме так несло самогоном, что тараканы делали друг другу искусственное дыхание.
- Тимоха! А я слышу голос знакомый, - не смотря на вонь, обрадовалась Наталья, признав в седом мужчине в солдатской форме Лизаветиного мужа. Вернулся! Счастье то какое!
- А ты, Наталья, всё цветёшь! улыбаясь рыжими усами, Тимофей сопроводил комплимент шлепком по фигуре Натальи несколько ниже спины.
- Отцвела уже. Четвёртый десяток разменяла, - вздохнула Наталья.
Невольно покраснев, она скользнула мимо гостя за ситцевую шторку, чтобы переодеться из рабочей одежды в домашнюю.
Вот Лизавета твоя обрадуется! Ждала она тебя. Верно! громко заверила она Тимофея, зло взглянув на блудного мужа из - за шторки.
Александр невольно закашлялся. Уговоривший с Тимофеем почти полную бутыль самогона, он посмотрел на жену с нетрезвой ревностью. Он как бы взглянул на неё другими глазами и понял, что Наталья в общем то ещё ничего, раз чужой мужик на неё заглядывается!
- Ох, Лизавета, Лизавета, - пьяно пропел Тимофей, сильно сомневаясь в правдивости слов Натальи и, замахнув недопитый стакан самогона в рот, поморщился. Самогон не люблю. Но ведь кто то же его делал. Старался!
Тимофей смачно рыгнул. Потом начал приставать к Наталье, интересуясь степенью её уважения к себе.
- Саш, ты проводил бы Тимофея, - посоветовала Наталья мужу, попутно представляя, сколько и чего она услышит сегодня ночью из - за тонкой перегородки.
- Давай, Тимоха! Перебирайся на свою половину, - попытался Александр вытянуть из - за стола засидевшегося в гостях соседа. - Щас Лизавета с работы придёт.
- Это на какую такую свою половину? лицо Тимофея пошло красными пятнами. Я и так у себя дома!
- Пошли, пошли. Вон младшенький твой домой побежал. Не узнает теперь папку. Совсем крохой был, когда тебя на фронт забрали, старательно выпроваживал упёршегося рогом Тимофея Александр.
- Чего ты меня из собственного дома гонишь? Ишь нашёлся какой! Со мной немец не справился! Вон сколько у меня заслуженных медалей! взрыл копытом пол Тимофей. Запоздало пригнувшись и крепко приложившись лбом о дверной косяк, он продолжил пьяно артачиться. Да я! Да я всю войну прошёл! Я на параде победы маршировал! Потому, как заслужил! А ты, крыса тыловая, меня роняешь!
Таких обидных слов Александр не ожидал. Он беспомощно взглянул на жену. Но та отвела глаза в сторону.
- И эта туда же! подумал Александр, закипая. Предательница, мать её! Ох уж эти бабы - вражье племя! Сколько ж от них беспокойства и вреда для организма!
Постепенно его глаза наливались кровью.
Не дожидаясь дальнейшего развития назревавшего скандала с возможными жертвами, Наталья подхватила совсем пьяные Тимохины восемьдесят килограмм агрессии под руку и быстро спровадила на другую половину дома.
Тимофей недовольно ворчал, но, различив очертания родного дивана, охотно завалился на него прямо в пыльных сапогах.
- Это папка твой, - успокаивала Наталья сына Тимофея, испуганно глядевшего из - за двери на развалившегося на диване пьяного дядьку. Папка твой герой! Вон сколько у него медалей! Потом перед ребятами похвастаешь!
Восстановив относительный покой, со вздохом облегчения Наталья поспешила вернуться домой.
- Вот так, мать! собрав пьяные глаза в пучок, Александр посмотрел на жену со всей серьёзностью. Видать попросят нас скоро отсюда. Хозяин вернулся! Слыхала, кто мы для него? Крысы тыловые! А то, что я всю войну от паровозной топки не отходил не в счёт? Четыре года хуже, чем в аду жарился! Кожа у меня теперь, как варёная, да и вижу я плохо! А сколько ребят наших вместе с составами под откос ушло!
Свой дом ставить пора! Так, что, мать, затягивай поясок потуже.
- Да, куда уж туже то? подумала Наталья, но промолчала, боясь перечить пьяному мужу.
Вечерело. Приятная лёгкая прохлада сменила пыльную духоту дня. Душистые, пышные цветы на яблонях, порозовевшие на закате, мило радовали глаз. Великие труженицы пчёлки, собрав нектар, спешили домой.
- Да, не обижайся ты на Тимоху. Пьяные вы оба. Завтра проспитесь и помиритесь, - увещевала Наталья расстроенного до солей Александра. А строиться, конечно, надо. Вот только на какие шиши?
Наталья направила было мужа в кровать, чтобы он поспал перед ночной сменой. Но тот отрубился прямо на полу. Хозяин, блин, в этой половине дома! Где хочет, там и ляжет! Подсунув под голову мужа подушку, Наталья принялась прибирать со стола.
- Спасибо Тимофею, что открытую банку тушёнки не забрал. Детям в кашу добавлю. Вот праздник для них будет! - рассуждала она, отправляя в рот собранные со стола драгоценные хлебные крошки.
Ночью Тимофей с женой ругались. Орали долго и со вкусом, часто меняя интонации и силу голоса! Особо лютовала Елизавета. Лишь под утро приползла к мужу на коленях со словами: Вылазь из под кровати. Я успокоилась!
Глава 19
Отец Онуфрий с силой толкнул закрытую на замок дверь. Замок заскрипел и отвалился вместе с отгнившей дужкой, на которой он провисел больше десяти лет. Тихонько взвизгнув, дверь отворилась. Мужественно вытерпев скрип прогнивших петель, батюшка ступил на пищащие, прогнившие половицы.
Давно заколоченный дом Дувайкиных, сейчас больше похожий на склеп, встретил отца Онуфрия неприветливо. Жутко воняло гнилыми досками. Тощий солнечный луч просочился через не прикрытую штору. В нём столбом кружилась пыль. Она же слоем укрывала то, что раньше являлось мебелью. Слабо пробивавшегося сквозь закрытые ставни света было недостаточно, чтобы разглядеть что либо вокруг.
От внезапного шороха над головой у Онуфрия противно засосало под ложечкой.
- Свят, свят, свят! торопливо перекрестился поп. Что за чёрт тут играется?
В нечистую силу, как и в приведения, он до сих пор не верил, потому, как сам уже много лет не был самим собой. Но было стрёмно!
Шорох повторился. Теперь стали отчётливо слышны взмахи крыльев. Видно какая то птица облюбовала заброшенный дом и гостям не была рада. Вслед за скрипучим кар, на голову Онуфрия упало что то мокрое и потекло по его лбу.
- Изыди, сатана! в сердцах прошептал поп, одной рукой по инерции схватившись за висевший у него на шее крест, а другой, вытирая со лба птичий помёт.
В ответ вновь послышалось слабое шуршанье.
Вот тварь! Пошла к дьволу! злился поп на птицу.
Потревоженный старый ворон захлопал крыльями и, нехотя, вылетел из под ветхой крыши. Онуфрий облегчённо перевёл дух.
- А вообще то дерьмо к деньгам, - вспомнил поп народную примету и на душе у него заметно полегчало.
Онуфрий огляделся.
- Карты не помнят ни обид, ни поражений! Карты снова в игре и игра продолжается, - приободрил он себя, не собираясь уходить ни с чем.
Чуть позже несколько привыкшие к темноте глаза различили потемневшие стены с седой плесенью в углах и ставшую жалкой обстановку дома. В переднем углу темнели отсыревшие иконы. Онуфрий решительно шагнул к ним. Гнилые половицы угрожающе заскрипели под его ногами. Стало страшно. Но азарт заядлого карточного игрока гнал Владимира Шмелёва вперёд. На втором шаге гнилая половая доска отчётливо хрустнула. Поп отпрянул назад. Потом, взбешённый, выскочил из дома и в щепки разломал заколоченную оконную ставню, ободрав в кровь изнеженные руки. Вместе с лучами света он влетел обратно и в два прыжка оказался в переднем углу прогнившей избы. Он неистово срывал со стены и курочил иконы, в надежде найти заветную карту. Но её не было!
- Не могла же ведунья ошибаться! Или эта ведьма решила развести его? пульсировала в висках Шмелёва разгорячённая кровь.
Он затравлено озирался по сторонам. От духоты и гнилостного запаха его мутило. Глаза слезились. Ободранная кожа рук горела огнём.
Вдруг память отчётливо восстановила изначально увиденный иконостас! Между иконами был большой прогал. Несомненно, что нужная икона когда то висела здесь!
В досаде Онуфрий топнул ногой! Ему тут же скрипом ответила половица.
Сверкая безумными глазами, Шмелёв ощущал себя обманутым Германом! Его старая графиня - ведунья сама приоткрыла ему завесу тайны неизвестной карты! А её по прежнему не было!
Звериный стон вырвался из груди попа: - Убью суку!
Он резко рванул к двери и старая изба не выдержала. От выходящей во двор стены с шумом отломилась балка и влетела в затылок Владимиру!
Осветившие на время дом лучи солнца угасли.
Глава 20
Наталья, наконец, дополола последнюю грядку лука и принялась собирать выдранные сорняки в корзину. Хоть и не велик был участок, выделенный ей с барского плеча Лизаветой, сорняков на нём был урожай. Да ещё комары к вечеру совсем озверели.
Наталья с трудом разогнула уставшую спину. Вытерла пот со лба испачканной в земле рукой. Щурясь от последних лучей скатившегося к закату уставшего солнца, невольно наблюдала, как пьяный Тимофей тщетно пытался забраться на своё крыльцо.
Крыльцо сопротивлялось.
- Ты где целый день шлялся? Случаем не надорвался, ненаглядный ты мой? И опять нажрался, как свинья! встретила мужа Лизавета, держа в руке веник.
- Только не улетай! взмолился Тимофей. Это в последний раз! Я вообще то к сеструхе своей за капустовой рассадой ходил. А то ты не знаешь? Вот: десять штук дала. Но я маленько растерял.
Тимофей протянул жене букетик подвядших растений.
- А тебе её сварить, аль поджарить, или в салатик порезать? пошла в наступление Лизавета.
- Глупая ты женщина, Лизавета! Её ж сначала сажают! - наставлял жену Тимофей и схлопотал веником по голове.
- Дура! Ты за что мужа обижаешь? Соображать надо! Попала прямо в область мозга! обиделся Тимофей и вновь получил удар за оговорки.
- Не велика область, сразу и не заметишь! ехидничала Лизавета.
Скандал набирал обороты и зрителей. Забежали с улицы во двор Лизаветины дети. Копошившаяся на своём огороде, бабка Пчелинцева бросила работу и выпростала из под платка глуховатое ухо для лучшей слышимости.
- Иди, иди, сажай свою капусту! - Лизавета спихнула с крыльца, еле устоявшего на пьяных ногах мужа.
- А на хрена я её сажать буду? Её ж потом поливать замучаешься! резонно рассудил Тимофей. Надо тебе сажай сама! А я жрать хочу!
- А больше ты, пьянчуга, ничего не хочешь? продолжила воспитательный процесс Лизавета, размахивая боевым веником.
Тимофей сосредоточенно напряг все свои мозговые извилины. Он определённо ещё чего то хотел. Но понимал, что жена не в настроении и не даст.
- Раз я для тебя такой плохой, пойду соседку трахну! развернулся он в сторону Натальи.
- Не надо! Не позорься! Ты не умеешь! Лизавета пропихнула мужа в дом.
- Вот, еле успела! заскочила во двор Нюрка, волоча за руку ревущего брата. Опять на Петьку с дружками надрался! Если бы не я, они бы его так отколотили!
Она деловито утёрла Гришутке расквашенный нос материнским фартуком и уставилась на Наталью, ожидая похвалы.
- Скоро вечерить будем, - пообещала Наталья детям, отмывая в кадке земляные траурные рамочки под ногтями.
Уважаемые! остановилась возле их калитки незнакомая женщина в тёплом не по погоде пальто. Вы девочку маленькую не видели? Не углядела я за ней. Её какая то худая тётка утащила. Может, бросила её где?
- Нет, не видели, - хором ответили Наталья с Нюркой.
- Вот и муж мой, наверное, тоже дочку ищет, - продолжала женщина, глядя куда то вдаль. Когда немцы наших моряков в Неву сбросили, я на мосту стояла. Сколько я стояла, столько бескозырки по реке и плыли. А его мичманской фуражки не было. Значит, не погиб он, а тоже нашу Таточку ищет!
- Ох, и далеко тебя беда занесла от Невы! с горечью подумала Наталья, глядя в след удалявшейся по улице незнакомке.
Она хорошо помнила войну и ходившие в народе рассказы о том, что в блокадном голодном Ленинграде были случаи поедания детей.
Тяжёлые воспоминания сменила, спускавшаяся с крыльца, напомаженная Лизавета в цветастом платье и фильдеперсовых чулках. Её опережало облако из резкого запаха дешёвых духов.
Комары на время отступили.
- Сынок, я к Марго схожу, - крикнула Лизавета младшенькому сыну, бегавшему возле дома с перевязанной тряпочкой рукой.
Наталья отметила, что шаровары у мальчика были закатаны выше колен. Толи порваны, толи коротковаты стали? Их ему сшила Наталья ещё в прошлом году из сатина, которым Александра наградили к празднику за хорошую работу. На прилавках магазинов было пусто, а на базаре за одежду просили хлеб, который всё еще распределяли по карточкам. Наталья тогда обшила и своих пацанов и Лизаветиных. Сколько радости было, не смотря, что штаны у всех были одинаковые!
- К подруге ушла за жизнь поплакаться. Теперь упьются и до утра ржать будут! Маргоша, хоть и вдова, но интереса к весёлой жизни не растеряла! В любой день у неё пьянки, гулянки! - проводила Лизавету осуждающим взглядом Наталья, зная, что та продолжала испытывать терпение Тимофея на прочность. А он терпел, окончательно уверовав в невменяемость жены.
А, может, так и надо жить? Вон у Лизаветы ни одной морщинки! Муж пьёт, дети голодные и без присмотра бегают, а её такие пустяки не беспокоят!
Нет, я бы так не смогла! Глупая я женщина!
Глава 21
Владимир Шмелёв с трудом разлепил глаза. Серые сумерки за окном указывали на то, что сейчас утро, или вечер. Голова гудела. Во рту господствовал отвратительный привкус меди. Батюшка попробовал было встать, опершись о пошатнувшуюся табуретку, но она с хрустом развалилась и Онуфрий со стоном повалился обратно на мерзко липкий пол. Его сознание вновь помутилось. Свет вокруг то мерк, то снова прояснялся.
Сколько он пролежал на полу, Онуфрий не помнил. Вставать уже не хотелось. Тело ныло. Душа была раздавлена. Тринадцать лет он бредил таинственной картой, надеясь на скорую удачу. И вот она, наконец, повернулась к нему, но, как оказалось, что вовсе не лицом. Для Шмелёва это было ударом ниже пояса. Возможно, он не правильно разыграл карты!
Потом жутко захотелось есть. Просто насытить чем либо свою, ещё живую плоть, а потом заснуть крепким сном и забыть обо всём! Но даже такому, вполне земному желанию не суждено было сбыться.
Онуфрий подтянулся на локтях, затем сел. Почувствовав, что сидит на чём то сильно колющем зад, заставил себя встать. Пол был усеян осколками разбитых им икон. Слегка пошатываясь, Онуфрий вышел из проклятой им избы. Свежий воздух несколько привёл его в чувство и вернул в реальность.
Выйдя за ворота, он тут же отпрянул назад: возле его, недалеко находившегося дома стоял чёрный милицейский воронок. Встреча с кем либо из представителей власти не сулила ему ничего хорошего. В Гражданскую войну он храбро сражался с красными комиссарами и пролил немало их красной кровушки. А теперь он постарел, ослаб и опасался вполне заслуженного возмездия.
Онуфрий опустился на корточки возле потемневшего от времени забора и просидел так какое то время, низко опустив налитую свинцом голову.
И зачем он поверил в эту авантюру? Послушал свою интуицию, которая поначалу активно поддакивала, а теперь скромно отнекивается? И ведунья! За анафему отомстила красиво! Вот была карта и нету! Испарилась вместе с иконой! Ищи теперь ветра в поле!
Голод не дремал. Подняв глаза, он разглядел в саду усыпанные ягодами кусты малины, сильно заросшие крапивой. Обстрекав о крапиву ноги и зад, обдирая о колючие ветки лицо, батюшка жадно обгладывал малину.
- А всё же, Господи, ты есть!
По бледному лицу Онуфрия текли крупные слёзы слабости.
Ласково пригрело вкатившееся по небу солнышко. Значит, сейчас утро и выходить на люди опасно. Придётся сидеть здесь до вечера!
Онуфрий осторожно вернулся в избу. Аккуратно добрался до сундука. Нашёл в нём невыносимо провонявшую сыростью мирскую одежду. Развесил её на яблоне на просушку. В сенях снял с гвоздя серп. Наточил его и на ощупь обкорнал им свою шикарную бороду. Затем по - удобнее устроился в тени в густой траве заросшего сада и провалился в глубокий сон.
На закате дня его разбудил невыносимый голод. Но малины он больше не хотел.
- Сейчас бы горбушечку хлебушка, - помечтал Онуфрий, откусывая кислое яблоко, которое невозможно было есть.
Огненно- красный закат растворился в серых сумерках. Шум в деревне утих. Онуфрий снял с себя рясу и натянул чужую вонючую одежду. Сейчас он походил на разбойника, а в прочем таким он и являлся долгое время, охмуряя и обирая незаконно присвоенный им приход.
Природная осторожность сыграла ему на руку: паспорт на имя Владимира Шмелёва, с которым он предусмотрительно никогда не расставался, был с ним. Как и денежные пожертвования прихожан церкви, захваченные им после последней в этой деревне службы.
Шмелёв, до того проходивший по деревне царственной поступью, осторожно выглянул на пустую улицу. Крадучись, на мысочках он протрусил до околицы села. Знакомые ему по стольку лет деревенские собаки пропустили его, даже не тявкнув. Видимо посчитали, что с него и так хватит.
А может ему опять фартило?
Встреченный им по дороге мужик попутно довёз Владимира до железнодорожной станции, так и не признав в нём бывшего батюшку.
Купив билет на ближайший поезд на Москву, Владимир Шмелёв вошёл в вагон. Внимательно оглядев железнодорожный билет, проводница недоверчиво покосилась на странного пассажира. Но чаю потом, всё же принесла. Чай оказался очень кстати и помог Владимиру проглотить недожёванную с голодухи еду, которую он успел купить до отхода поезда в соседней забегаловке.
Даже забытая им много лет назад родная сестра всё ещё жила по прежнему адресу. Овдовевшая в войну, она искренне обрадовалась вдруг нашедшемуся брату Володе. Прописала его к себе. И устроила на работу в типографию, где работала сама.
Читая печатавшиеся, ещё пахнувшие типографской краской газеты, Шмелёв узнал, что живёт в эпоху развитого социализма, который он построил в своей много интернациональной стране.
Уже осенью он случайно встретил на улице свою Ефросинью. Она так же перебралась в Москву и, посчитав себя вдовой, успела выйти замуж за приличного человека.
Владимира это обстоятельство нисколько не огорчило.
Они медленно шли по тротуарам, шурша облетевшими, ещё не убранными дворниками листьями. Она молчала. Ему так же нечего было сказать. Каждый пытался забыть свою прошлую, похожую на кошмарный сон, жизнь. Начать новую с чистого листа, который потом останется всего лишь загадить. В том, что это им по силам, никто не сомневался.
Придя домой, Владимир сильно засопливился. Решив, что брат простыл, заботливая сестра отварила ему картошку и накрыла его с кастрюлей одеялом. Владимир попросил селёдочки. Сестра добавила стопарик водочки. Впоследствии она разыскала Ефросинью и её детей и, будучи сама бездетной, до конца жизни помогала им материально.
Глава 22
А пока Наталье пришлось трудиться на строительстве новой бани. В старую - в войну попала бомба. И её разнесло по кирпичику. И, как сказал дед Кузьма: - Хорошо, что ночью, когда в ней никого не было. А то одному богу известно, что летало бы по небу между шайками!
Наталья с другими рабочими, в основном слабого пола, таскала раствор на неподъёмных носилках, работала ломом, выметала столбом стоявшую строительную пыль.
Продовольственные карточки ещё не отменили. А есть хотелось постоянно. Еда снилась во сне, сильно раздражая пустой желудок. А днём главным было не завалиться в голодный обморок! Но, всё же, подавая каменщику кирпичи, Наталья приглядывалась к его работе: как каменщик кладёт кирпичи, как работает с уровнем и отвесом. Каким должен быть раствор. Ведь она собиралась строить свой дом!
Но вскоре со стройки начали пропадать кирпичи. Всех рабочих по одному начали вызывать в НКВД. Никто тогда так и не узнал: нашли ли вора? Но после первого же допроса Наталье даже мечтать о строительстве собственного дома расхотелось надолго!
Потом на стройку прислали немецких военнопленных. И Наталью от физически тяжёлого труда освободили. Но ей всё равно было муторно. И постоянно хотелось не только хлеба, но и солёного сала. А в доме не было даже солёных огурцов. Вдобавок раздражало всё!
- Фу! Гадость то какая! втягивая ноздрями неприятный специфический запах, злилась Наталья, придя домой после работы. Чем воняет то?
Оказалось, что Васькой Соломой, приехавшим из деревни её навестить.
Каждый дом имеет свой характерный запах и каждый хозяин невольно пропитывается им. Но Васькин дом вонял именно Васькой, как и все его вещи.
Этого сюрприза Наталье сейчас только и не хватало для полного счастья!
- Ты зачем чемодан на стол поставил?- вместо приветствия взъелась она на гостя. Он же грязный!
- Так надо ж его оботрать! ничуть не смутился Васька.
- Чего надо? не поняла Наталья.
- Оботрать, говорю, надо. Тряпку давай.
Не дождавшись тряпки, Васька поплевал на обшарканный чемодан и растёр это дело Натальиным чистым фартуком.
- Гад же ты, Васька! Наталья отняла у гостя фартук, который теперь напоминал половую тряпку.
- Чего ругаисси, дура! наконец, обиделся Васька. Гляди, какой я тебе подарок привёз!
Сопя от обиды, Васька достал из чемодана связку репчатого лука и кусок солёного сала, завёрнутый в несвежий лоскут. Лука, правда, было больше.
У Натальи, не смотря на сомнительную обёртку, слюньки потекли!
- Родненький ты мой! чувственно обняла она Ваську, стараясь сгладить свою свинское отношение к гостю.
- Вот! А ты ругаисси! Я ж говорю, что бабы они все дуры! немного отошёл сердцем Васька. Да ты не боись. Мне уж завтра в зад вертаться надо. Верка то моя тоже на сносях. Не сегодня, завтра разродиться должна! Может, пацана мне родит, а то всё девки, да девки.
- Да, ты, Васятка, прямо дамский мастер! похвалил дальнего родственника жены Александр, как душевный собеседник не только внимательно слушавший, но и вовремя пополнявший гостю стакан.
- Это Верка моя сало прислала, - загасил Васька шутку Александра своим благородством. Сами знаете: много сейчас нету. Вот всё, что смогли.
Уложив спать детей и мужа, спьяну полезшего было на Ваську с кулаками, как на бывшего хахаля его жены, Наталья шёпотом проговорила с Васькой почти до рассвета. Вспомнили всю немногочисленную родню, всех соседей и просто знакомых.
- Я хоть контуженый, но живой с войны пришёл. А вот Игната рябого, конюха Андрюху, Забегая, Лёньку сопливого всех убили, - обстоятельно рассказывал Васька. А Кузька с Терёхой только недавно возвернулись. Терёха без руки. Запил по - чёрному. Переживает. До войны то он знатным гармонистом был. От девок отбоя не было! А щас одна Маньша кривая по нём сохнет. А он нос воротит.
У бабки Моти всех девятерых сынков на фронт забрали и все они там погибли геройски. Девятерых родила, выходила, вырастила, а под старость совсем одна осталась! Вот ведь как в жизни бывает!
Васька умолк и задумчиво засопел.
- Вась, а на кладбище ты давно был? невольно сжалось сердце Натальи.
- А как же, ходим мы. Глядим за могилками, - шептал Васька. Ежели, смогёшь когда, сама приедь. Теперь и поезда ходят. Я вот на литерном за три часа добрался.
- Да куда уж мне, - сникла Наталья. Сейчас с животом, а потом с малым детём!
- А поп наш Онуфрий пропал. Отслужил недавно молебен обо всех убиенных и домой не пришёл. И матушка Ефросинья и всем селом его искали. Даже милицию вызывали. Приехали на чёрном Воронке, облазили всё: нету его нигде! Как сквозь землю провалился! опять ожил Васька, в очередной раз сбивая свою подушку.
От темноты ночи, дурного запаха и Васькиных рассказов Наталье сделалось нехорошо.
- Коли мальчонку родишь, как назовёшь? вдруг спросил Васька.
- Мы с Сашей решили, что Серёженька будет, - погладила Наталья свой живот. Вот как толканулся! Видать, что он не против.
- И бабка наша ведунья померла, - помолчав, продолжил Васька. Меня к себе перед смертью призвала.
- Тебя то зачем? поинтересовалась Наталья.
- Да просила, - замялся Васька. Просила, чтоб я после ейных похорон крышу в её доме разобрал.
- Зачем?
- Ну, чтоб освободилась она и уйти смогла, - пояснил Васька и спохватился: - Спать давай. Скоро петухи запоют!
Так и не передал он Наталье главных слов ведуньи, из за которых он собственно и приехал, что Егор вернётся! Дюже лютой смертью он помер и сильно на Наталью зол!
А зло не умирает вместе с человеком. Оно остаётся. А когда человек умирает от ужаса, с ним много чего случится может! И он придёт. Как только его позовут.
Может Васька и сам слабо верил в эту чушь? Или беременной Наталье не захотел голову забивать. Только остановило его что то.
Вместе с Васькой к Наталье пришли воспоминания.
В Гражданскую войну их многострадальная деревня не раз переходила то к красным, но к белым, то к разномастным бандам. В последний раз беляки напали ночью. Они окружили спящее село и в первых лучах восходящего солнца вероломно ворвались в него.
- Пулемёты к бою! отдал приказ командир красных, только вчера расквартировавший, оставшихся в живых после тяжёлых боёв, красноармейцев и упал замертво, словив спиной вражескую пулю.
На полинялой гимнастёрке расплылось тёмное кровавое пятно. А неживые, оставшиеся открытыми глаза, словно наблюдали за коротким, неравным боем.
Красные выскакивали из изб, на ходу заряжая винтовки и падали, сражённые бандитскими пулями. Со всех сторон по ним били оружейным и пулемётным огнём. Красных было меньше и они отступили, неся потери. Отстреливались и уходили в ближайший лес, перепрыгивая через трупы, часто лежавшие мешками.
Вскоре стало совсем светло. Бой кончился. Но ещё какое то время в округе были слышны резкие рваные выстрелы.
Последующие полдня белые грузили телеги, а потом обоз ушёл. Теперь когда то богатое село было разграблено полностью. Победители не побрезговали ничем: ни курями, ни поросями, ни зеркалами, ни ношеной одеждой.
И педантично добили раненых и пленённых. Один раненый красноармеец не смог уйти со своими и зарылся в сено на чердаке Вересковых, а они и не видели. Но кто то видел и донёс!
Незадолго до боя, словно предчувствую беду, старая бабка огородами увела Наталью с сестрой за земляникой.
Сразу за лесной поскотиной начинались ягодные поляны. Вскоре лукошки наполнились душистыми ягодами. Но бабка домой не торопилась. Даже когда стихли, доносившиеся со стороны села, последние выстрелы.
Солнце перевалило за полдень, когда они вышли из леса. Но опять застрочили пулемёты. На околице снова шёл бой. Красные вернулись с подмогой и выбили белых из села.
Несмотря на голод, только к вечеру бабка с внучками решилась вернуться в село. И чуть не померла от горя. Натальину мать и отца белые расстреляли вместе с раненым красноармейцем прямо на их дворе.
Уж больно они лютовали напоследок. Видно чувствовали, что не осталось им места на этой земле, где они родились, выросли, работали, любили. Где в окрестных сёлах у них остались семьи. Многие из них уже успели побывать и красными и белыми и зелёными. И они знали, что пощады им не будет! А накипевшая злость рвалась наружу!
Так сёстры остались сиротами.
Ромашковое лето с дурманящим запахом свежескошенной травы, со сладким с горчинкой вкусом спелой земляники, с ночными соловьиными трелями, с промытыми росами зорями, с рябиновыми бусами - пролетело незаметно. Короткое бабье лето быстро прошелестело пожелтевшими листьями и смылось прохладным дождём. А ранней радужной осенью, Натальина сестра Клавдия, докопав в огороде картошку, обмываясь в реке, утонула. Видно уставшие ноги свело. Речка была холодная. В ней били ключи.
Перезимовали бабка с Натальей сносно, а с весны заголодали. Наталья была малая, а бабка старая. Хозяйствовать они не могли. Их кормил лес, да сердобольные соседи подкармливали.
Лет в тринадцать, собиравшую в лесу грибы, Наталью поймали деревенские ребята. Но снасильничать не успели. Подоспевшая бабка обломали о них свою клюку. Испуганная Наталья забилась в избу и не выходила до тех пор, пока её дальний родственник Васька Солома не переловил по одному и отколошматил всех её обидчиков.
С тех пор Наталья хвостом ходила за Васькой. Тот её не отваживал и даже подкармливал. Они вместе собирали грибы, загоняли в силки перепелов и куропаток, ловили в реке рыбу и раков, воровали в соседских садах и огородах огурцы, картошку, яблоки, тыквы, подсолнухи и честно делили добычу пополам. А редкие тумаки за этот промысел доставались в основном одному Ваське.
В детстве Васька переболел золотухой и теперь от него исходил дурной запах. Но Наталья, постоянно простуженная без материнского глаза, вечно забитым носом его не чувствовала, в отличии от всех остальных.
Васька для Натальи стал другом и подружкой. Наталья делилась с ним своими секретами. В обязанности Васьки так же входило заплетать Наталье косу, а так же обдирать с её юбки нацеплявшиеся за день репьи.
Вьюжными зимними вечерами Наталья в запой читала душещипательные романы, которые Васька стащил для неё из школы. Их учительница была старенькая. Пятьдесят лет и это только в разводе. И жила в соседнем селе. Раз шла домой после занятий, оступилась на переметённой метелью тропинке и так и осталась лежать в поле. Школу на время закрыли. А книжные романы надолго затмили Наталье реальный мир. Она потом долго бредила лихими гусарами, неземной любовью, жгучей страстью, пышными балами и заморскими странами.
Весной Ваську забрали в армию. Наталья растерялась. Школа не работала. Книжки все она перечитала. Забытые её когда то подруги заневестились и теперь она им только мешала. Да и голодновато без Васьки стало.
Тут к Наталье очень вовремя посватался сын кузнеца Егор Дувайкин. Он был старше Натальи на восемь лет и, считая его взрослым мужиком, она не смогла ослушаться. К тому же их с бабкой изба обветшала и частыми потрескиваниями грозила вот- вот рухнуть.
А что Егор разглядел в семнадцатилетней босоногой Наталье, он и сам не понимал. Может его комсомольская совесть пожалела отчаянно боровшуюся за жизнь сироту, родители которой пали от рук врагов пролетариата, или просто её синие глаза когда то запали в его душу?
Когда Егор предложил Наталье покататься на лодке, она поначалу смутилась, но после не пожалела. Она и не предполагала на сколько красива их река! Дальше по течению её стесняли крутые берега. А нависшие над водой ветви вётел образовали трепещущий зелёный туннель, дававший лёгкую прохладу. Река в этом месте была глубокая и тёмно зелёная вода, бойкая на течении, у берегов стелилась дорогим бархатом. А сказочную тишину вокруг нарушал лишь скрип вёсел, да всплески воды.
Потом берега разбежались и гребешки на воде засверкали на солнце.
Егор пристально смотрел на Наталью. Её лицо с глубокими синими глазами казалось ему очень привлекательным. У Натальи аж щёки вспыхнули от глубокого волнения. Сильно смущаясь, она отвернулась в сторону, как бы стараясь сорвать жёлтую, как солнце кувшинку.
Впереди река мельчала. Стадо коров встало на водопой.
Егор сложил вёсла в лодку и она, немного покачавшись на месте, сама поплыла обратно по течению. И Егор пересел поближе к Наталье. А ей так хотелось превратиться в прозрачную синюю стрекозу, которых в прибрежных камышах было не счесть. И улететь вместе с ними! Но она не посмела. И вскоре с Егором обвенчалась.
Наталья быстро прознала мягкий характер Егора и сочла это подарком, наконец, повернувшейся к ней лицом судьбы. Они взяли к себе в дом и старую Натальину бабку. Бабка, охая, залезла на тёплую печку и надолго онемела. А Наталья старательно работала за них обеих.
Через два года Наталья родила дочку. Егор души не чаял в своих девчонках. Казалось: живи, да радуйся! Но тут в село пришёл тиф.
Утром, проводив Ваську на поезд, Наталья вновь закружилась в бесчисленных заботах, устала, а к вечеру преждевременно родила мальчика. Назвали его Сергеем.
Глава 23
Серёжа проснулся от монотонно повторявшегося стука. Добежал по холодному полу босыми ногами до окна. Глянув в запорошенное снегом стекло. Не видать ничего!
Стук повторился снова.
Бабка Груня храпела на печи. Гришка так же ничего не мог слышать, поскольку спал, сладко причмокивая, будто во сне сосал леденец.
- Это ветер ставнями стучит, - сообразил Серёжа.
Он побежал было обратно к тёплой постельке и невольно ойкнул, ощутив жуткую боль в ягодице. У него даже слёзы потекли от боли и от обиды, которую разбудила боль. Серёжа вспомнил, как вчера бабка Груня лупила его ремнём за то, что они с Гришкой выпили вкусные сливки, предназначавшиеся на продажу, а в кувшин налили молоко.
Купившая молочный продукт соседка позже пришла и сильно ругалась, пообещав напоследок научить бабку Груню Советскую власть любить! А бабка схватила ремень и в сердцах огрела им Гришку. Но тот сумел увернуться и выскочил в холодные сени. А вся бабкина злость обрушилась на второго проказника.
Серёжа залез с головой под одеяло, стараясь уснуть. Но слёзы всё текли и текли, пока не заложило нос. Он в конец расстроился и в месть бабке высморкался прямо в одеяло. Но заснуть не представлялось возможным. Бабка храпела, как отцовский паровоз.
- Я к мамке уйду! решил Серёжа. Она меня никогда ремнём не била. Ну, если только тряпкой какой когда. А эта гадина так отхлестала! Поди, что старая. Её бы так!
Он повернулся на здоровый бок и закрыл глаза. Но надоедливая мысль уйти! продолжала сверлить мозг. Немного по - сопротивлявшись ей, Серёжа всё же встал и начал одеваться так быстро, словно кто то невидимый заставлял его это делать. Застегнув впопыхах не на те пуговицы пальтишко, перешедшее ему от Гришки в наследство, он с трудом натянул на ноги валенки, стараясь при этом одной рукой придерживать постоянно сваливавшуюся с головы шапку.
Серёжа тихонько открыл тяжёлую, для утепления обитую разным тряпьём дверь и выскользнул в сени. Его сердце забилось так, что казалось, что его слышно в избе! Изрядно повозившись с примёрзшим засовом, с трудом выбрался на заваленное снегом крыльцо.
Порыв холодного ветра так обжёг его лицо колючим снегом, что перехватило дух. Серёжа инстинктивно попятился было обратно в избу, но какая то неведомая сила толкала его вперёд. И он пошёл, проваливаясь в наметённые за ночь сугробы, понемногу удаляясь туда, где должны быть мама, отец, Нюрка и его друзья.
Злющая пурга мела поперёк. Вокруг были лишь ночной мрак и холодный снег. В снегу вязли ноги, он засыпался в валенки, проникал за ворот, забивал рот, слепил глаза, морозил руки.
- Я же варежки забыл! осознал Серёжа и попытался запихнуть замёрзшие руки в набитые снегом карманы пальто и тут же потерял равновесие.
Пришлось вытаскивать руки из заколеневших карманов и балансировать с их помощью. Серёжа уже не понимал, где он находиться и в какую сторону надо двигаться. А каждый порыв ветра так и норовил свалить его с ног.
- Надо идти, не то замёрзну, - еле шевелил губами Серёжа, чувствую, что снег уже не тает и не бежит ледяными ручейками по лицу.
Недавняя уверенность в том, что он поступает правильно, сменилась всё возрастающей тревогой!
- Приду домой и сразу залезу на печку, - успокаивал он себя. И кошку возьму. Пусть муркает.
Ему почудилось, что он действительно слышит убаюкивающее мурлыканье кошки. Но тут разболелась пятка и снова слух прорезал пугающий вой метели. Серёжа плюхнулся в снег, стянул с ноги валенок, потряс им, стараясь понять, отчего так болит нога?
- Это я в темноте валенки не та ту ногу надел, - с трудом понял он, лязгая зубами от одолевавшего его холода.
Пытаясь переобуться, Серёжа запнулся разутой ногой за обутую и упал. Второй валенок отскочил куда то в сторону.
- Мама, мамочка, помоги! плача, Серёжа пытался дотянуться до валенка, напрасно силясь встать. Слёзы замерзали у него на щеках.
Он барахтался в снегу долго, но силы постепенно оставляли его. А слепая метель старательно наметала над ним неровный снежный холмик.
Страшное предчувствие заставило Наталью очнуться от наркоза. Она попыталась встать, но острая боль резанула живот. У Натальи закружилась голова.
- Куда вы, больная? Вас только недавно прооперировали! Вот поправитесь, тогда и будете бегать! с силой уложила Наталью в кровать пожилая медсестра. Перитонит дело серьёзное. Вас и так еле откачали.
Так, что лежите пока. Врач разрешит, тогда встанете! А то швы разойдутся. И ничего без вас не случится! О себе подумайте! Наша женская доля такая: сама себя не пожалеешь, никто не догадается.
Медсестра отвернулась от Натальи, чтобы поставить укол женщине, лежащей на соседней койке.
- Дайте мне какую нибудь таблетку, - попросила Наталья. А то у меня душа болит больше, чем живот.
- Это от наркоза, - заверила её медсестра, но успокоительную таблетку дала.
- И чего я так беспокоюсь? под действием таблетки успокаивалась Наталья. Гришутку с Серёжей на время взяла к себе в деревню тётка Александра. Они и накормлены и под присмотром.
А вот у Нюрки голова с умом не дружит. И даже не здоровается! К тому же из за школы она осталась дома. А вдруг Александр пьяным придёт? И всё, что когда то прощал ей обязательно припомнит? Но Нюрка, в крайнем случае, у подружек переночует, или у Лизаветы. На это она большая любительница! Голодной, правда, останется. Еду, что готовит Лизавета, есть можно лишь по приговору суда.
Александр запить может! Но тут я ему свою голову не приставлю!
Потом Наталья слово провалилась в бреду.
- Главное, чтобы Серёжа не заболел! Маленький он ещё. За ним глаз, да глаз нужен! Сохрани его господь! шептала Наталья, засыпая.
Серёжа пришёл в себя, когда что то тёплое и шершавое коснулось его щеки. Он осторожно разлепил смёрзшиеся ресницы и приоткрыл глаза. Большая собака радостно лизала его лицо.
- И как ты, Шарик, унюхал его в этом сугробе? удивился заснеженный незнакомый мужик, выкапывая свернувшегося калачиком в снегу маленького мальчонку. А понятно по запаху. Ты, сынок, от испуга, аль от холода обсикался? Хорошо, что снегом тебя замело, а то бы замёрз! Везунчик! Видать, теперь долго проживёшь!
Серёжа старательно таращил закрывающиеся глаза, боясь вдруг потерять из виду мужика и его собаку, похожую на живой снежный ком. Он не понимал, что у него спрашивают, но он их видел и чувствовал, как его вытаскивают из сугроба. Он уткнулся лицом в холодную, пахнувшую махоркой телогрейку мужика и заплакал.
Глава 24
- Доброго здоровьица, доброму семейству! неожиданно возник в проёме раскрывшейся двери дед Кузьма Пчелинцев. Надеюсь, не помешал?
Он застрял на пороге и выглядел сильно загадочным.
- А, это ты, старый перец, заходи, коль пришёл, - не слишком приветливо пригласил старика Александр.
Дед для приличия помешкал на пороге, а потом по хозяйски расположился за столом.
- Хотел бы я возмутиться: отчего ты, коза, не в школе? заметил дед Нюрку, норовившую разглядеть то, что дед старательно прятал во внутреннем кармане пиджака.
- Ты что, дед? Какая школа? удивлённо вытаращила синие глазищи Нюрка. Сейчас же каникулы!
- А откель же мне знать? развёл руками дед. У нас с бабкой круглый год каникулы. А внучков у меня нету. Аська внучков нам рожать не желает. Некогда ей: утром на работу, вечером пьяная!
Нюрка по - тихому отломила кусочек хлеба и продолжила выжидающе глядеть на деда.
- А ты, коза, возьми мальца, да погуляй с ним пока, - кивнул дед на путавшегося под ногами Серёжу. На дворе тепло! Солнышко так и брызжет!
Нюрка взглянула на отчима и поняла, что ей и правда лучше пойти погулять. Она подхватила младшего брата и оставшуюся горбушку ржаного хлеба и убежала на улицу.
- А Наталья твоя где? - осведомился дед у Александра.
- На работе Наталья, - отозвался Александр, снимавший рабочие ботинки.
По комнате разлился специфический аромат потных носков. Кажется, только дед своим старческим носом его не ощущал. Он по - прежнему чувствовал себя комфортно.
- А зачем тебе Наталья? не понял цель визита деда Александр.
- Да она мне вовсе ни к чему. Нету её и хорошо! От баб одна суета и заморочки! философствовал дед Кузьма, жестом волшебника доставая из кармана пол литровую бутылку мутноватой жидкости.
Александр подозрительно взглянул на бутылку.
- Не боись! успокоил его дед. Это самогон!
Вернувшийся с ночной смены Александр рассудил, что пропустить перед сном стакан самогона не помешает.
Жалобно звякнули гранёные стаканы.
- Что то слабоват твой самогон! поморщился Александр, закусывая алкоголь квашеной капустой. Больше ничего съестного в доме не было.
- А я чтой то не разобрал, - дед занюхал самогон капустой, потому, как жевать ему было нечем. И на правах хозяина бутылки, разлил остатки по стаканам.
- Вот ты мне скажи, дед, ты жене своей хоть раз изменял? вдруг поинтересовался Александр. Видимо этот вопрос у него был из наболевшего, а выпитый алкоголь развязал язык.
- А кому ж мне ещё было изменять? охотно включился в тему дед Кузьма.
Александр недоверчиво взглянул на маленького, щупленького сморчка и усмехнулся.
- Только я тогда был молодой и красивый, а сейчас только красивый, - подмигнул дед Александру. Но только чур моей бабке ни гу - гу! Не то, чтоб я её боялся, просто не хотся марать честь дамы моего сердца!
- Не велика, видать, была честь у дамы, коль она её так запросто раздавала, - съехидничал Александр.
- Ой, не скажи, - вздохнул дед Кузьма со значением. Как щас помню: глаза у ней были, как огонь! А губы алые, сладкие, страстные! И любовь у ней ко мне была жутко пламенная!
В подтверждении своих слов дед смачно рыгнул. А говорил он так серьёзно, что Александр невольно расхохотался. Но дед, похоже, не сильно обиделся.
На опустевшей бутылке пьянка не закончилась. Дед Кузьма предложил банкет продолжить, дойти до его хаты и ёщё пошарить там. Наверняка что то найдётся, ежели только Аська вчера всё не выхлебала.
- Да и бабки по счастью дома нет. С утра в слободку ушла к сестре своей гадюке поганой, дай бог ей здоровья! Пока они самовар чаю не выхлебают, домой не придёт! беззубым ртом шелестел по дороге дед Кузьма.
Поиски закончились успехом. Дед нашёл полбутылки тёмной пахучей жидкости.
- Это что? не понял Александр.
- Настойка бабкина, - пояснил дед. - Любит она всякие травки на самогоне настаивать от хворей разных. Видать помереть хочет здоровенькой!
- А может ну её, - покосился Александр на стрёмную бутылку, но дед уже налил по пол стаканчику.
Жизнь коротка! Так, что погнали! разогнался дед и выдал тост: - Ну, за нас, красивых!
Он поднял стакан и попытался отхлебнуть из него, но стакан выскользнул из его ослабевшей руки и залил скатерть мутным пятном. Дед Кузьма был настолько пьян, что укусившего его комара тут же вырвало.
Как они допивали настойку, Александр не помнил. Дома он провалился в глубокий сон. Лишь к вечеру его еле растолкала встревоженная Наталья.
- Проснулся, наконец! Слава богу! А вот дед Кузьма помер! из глаз Натальи градом катились слёзы. Бабка его говорит, что вы её мухоморовую настойку для растирания суставов выпили!
Вон и Неотложная помощь к ним подъехала!
У Александра враз скрутило низ живота! В два прыжка он оказался в сортире. Из него со свистом вылетела коварная настойка, закуска и, как ему показалось, половина кишок!
Справившись со своим неожиданным делом, он поспешил на улицу.
Неотложка всё ещё стояла у дома Пчелинцевых. Фельдшер с шофёром выносили из дома носилки, на которых лежал вытянувшийся в струнку дед Кузьма.
- Как же, помер он! Покойников то вперёд ногами выносят! облегчённо вздохнул Александр. И заметил, как дрожат мелкой дрожью его коленки.
Дед осторожно приоткрыл один газ.
- Хотел бы я возмутиться, но отгуляли, видать, мы с тобой своё, Санёк! Теперь хоть может на том свете опохмелиться дадут! - произнёс он наиграно слабым голосом, с видом великомученика закатив к небу глаза.
- Эй, дед, слышь? Не помирай, а то меня за тебя в тюрьму посадят! подтрунивал над дедом Александр.
Дед чувствовал себя очень виноватым, но помирать не переставал.
Подошедшая Наталья громко всхлипнула.
- Стойте! крикнула из окна дома бабка Пчелинцева, размахивая бутылкой. Вот она мухоморовая! А та на дубовой коре была от зубных болей!
- Вертай взад! скомандовал дед онемевшим носильщикам.
Фельдшер опомнился первым и угрожающе наклонил носилки на бок. Видя, что дело запахло керосином, дед осторожно сполз с носилок.
- Пройдусь я, пожалуй. А то чтой то ноги затекли! втянув в себя тощий зад, дед заспешил домой.
Его проводили ошалелыми взглядами.
- Странно, - думал Александр. Дубовая кора крепить должна. С чего ж меня так пронесло? Видать со страху.
Глава 25
Война кончилась. Страна радостно встречала своих освободителей: отцов, мужей, сыновей, братьев и сестёр, которых давно заждались их семьи и друзья.
Но не всем выжившим суждено было вернуться домой. Бывшие узники фашистских концлагерей, поневоле ставшие врагами народа, попавшие в плен раненными, или контуженными, теперь отбывали срок в наших концентрационных лагерях. Клеймо предателя, в основном неоправданно, жгло их долгие годы и ломало судьбы их детей, которые после школы не могли продолжить образование и получить сносную работу.
Так, ни с кем не простившись, уехала на восстановление какого то сильно разрушенного в войну города и Нюркина одноклассница Нина. Её отец получил срок за немецкий плен, куда он попал вместе со всей армией, которую сдал немцам генерал Власов.
- Значит тоже, как и я, на стройке теперь! расстроился отец Нины, получивший от дочери одно из положенных в год двух писем. - А ведь училась хорошо. Жаль! Раствор носилками таскать большого ума не надо. Видно никто не умрёт невинным: жизнь затрахает каждого!
Он шёл в группе заключённых на работу через бескрайнее заснеженное поле, насквозь продуваемое, переметаемое разыгравшейся метелью. Поднятый воротник и натянутая на глаза шапка не спасали от пронизывавшего до костей, морозного ветра. А схваченные за спиной руки отмёрзли в конец.
По краям колонны шли конвойные, одетые в тёплые полушубки. Но добрее от этого они не становились. Шаг заключённого в лево, шаг в право считался побегом и у конвоира был приказ: стрелять на поражение!
Сегодня отец Нины снова проснулся в холодном поту и ещё не отошёл ото сна, мучившего его почти каждую ночь. Он явственно ощущал тяжеленные, острые, впивающиеся в ладони камни, которые он вновь и вновь перетаскивает в немецком концлагере. Камни тяжёлые, тянущие вниз, прямо под землю. А в ушах грохочут отрывистые крики охранников и злобный лай лагерных овчарок. И у него опять перехватывает дыхание, когда немецкий офицер плёткой задирает рукав его грязной, вонючей робы, чтобы был виден вытатуированный на его руке порядковый номер.
Страшно и обидно было осознавать, что так всё получилось. За то, что избежал смерти у немцев в газовой камере, он теперь отбывает срок у своих!
Плохой человек! Он бы с радостью стал лучше! Но где же взять столько радости?
Скупая слеза упала в затоптанный снег.
- Всё! Надо очнуться! А то так и рехнуться можно! он тряхнул головой и пообещал себе думать только о хорошем.
- Жена пишет, что Тимоха с фронта вернулся, орденами и медалями звенит. Конечно, Тимоху его генерал немцам в плен не сдавал! Правду говорят, что рыжим везёт, - думал отец Нины под скрип снега идущей в разброд колонны. - И жена у него красивая, хоть и стерва редкостная! Первой красавицей на их улице была. И первая почти у каждого мужика с их улицы.
Отец Нины когда то сам ухаживал за Елизаветой. Но она его отвергла, потому как закрутила роман с завскладом. И не только ему она отказала. Несмотря на дурную славу, сватались к ней многие, но напрасно. Так ни с чем уехал в свой город молодой командировочный инженер.
Лишь Тимохе чёрту рыжему в чёсоночках с галошами как то удалось Лизавету уломать.
И троих детей Лизавета родила ему. И все трое пацаны. Но надо отдать должное: все трое рыжие.
А у него одна дочка. Теперь дочь предателя родины. Каждый обидеть может. И защитить её некому. А ему ещё сидеть, да сидеть!
От всех этих мыслей отец Нины вновь загрустил. Да и чему радоваться то? Идти ему по этому завьюженному полю ещё с полчаса, а потом целый день физически работать на крепком морозе. В рабочем вагончике, правда, была слабенькая электрическая плитка. И весь вагончик обогревался чайником. Но сейчас морозы стояли такие, что чайник от холода остывал раньше, чем закипал.
- А как же хочется прижаться к тёплой печке! И щей из квашеной капусты похлебать! Да выпить стаканчик холодной водочки и закусить солёным грибочком! И съесть мягкую горбушку хлеба. Или лагерных сухарей, только по - больше! сглотнул он голодную слюну.
А метель вокруг становилась всё злее. Да ладно бы в спину подгоняла. А то била колючим снегом прямо в лицо!
Оступившись в вязком снегу, кто то в колонне крепко заматерился.
- Молчать! тут же крикнул конвойный.
И вновь тишина. Только тяжёлый топот множества ног под скрип метели.
Нюрка так же очень расстроилась по поводу внезапного отъезда одноклассницы Нины, потому, что мечтала и дальше списывать у неё учебные задания. На себя она не слишком надеялась, хотя, к немалому удивлению своего школьного учителя математики, с большим скрипом, после окончания семилетки поступила в лесотехнический техникум на финансовое отделение.
Поступила ещё и потому, что там преподавала дальняя родственница Александра. В благодарность Наталья с мужем отвезли ей мешок картошки. Потом два года возили солёное сало, творог, сметану и яблоки.
Немало важным в выборе учебного заведения оказалось и то обстоятельство, что техникум находился в соседнем городке. Далеко от себя отпустить молоденькую, несмышлёную Нюрку, Наталья с Александром не решались. И так беспокоились, что Нюрке каждый день приходилось мотаться на автобусе туда и обратно. А мало ли что?
Глава 26
Под строительство дома Истоминым выделили место в конце улицы на пустыре, заваленном бытовым мусором.
У всей семьи бурный энтузиазм! Смотрят на жизнь глазами полными оптимизма!
На радостях вместе с Тимофеем выпили два литра самогона. Потом опохмелялись. Через неделю Александр сказал, что пора приниматься за работу. Расчищали свой участок по ночам, втихаря перетаскивая с него мусор на соседний пустырь. Потом вырубали кустарник и чертополох.
Обсудили план постройки. Пока обсуждали, уговорили ещё литр бухла. Потом приняли ещё столько же и, наконец, принялись за стройку.
Александр протрезвел первым и долго ругался. Оказалось, что забыли про фундамент.
Настроение у всех мрачное. Желание работать отсутствует напрочь.
Где - то дня через три, повинуясь наплыву внезапного пофигизма, сломали то, что построили.
Траншею под фундамент копали неделю. На том отпуск Александра закончился.
Лишь следующей весной приступили непосредственно к строительству дома. Из ничего.
Уловив причинно - следственную связь, Александр решил пока с пьянством завязать.
Страна восстанавливала разрушенную в войну промышленность. Многие города стояли в руинах. Стройматериалов катастрофически не хватало. Купить практически ничего невозможно. Поэтому выкручивались, как могли. Кирпичи для фундамента ломом выворачивали из разрушенных построек. Но сруб купили. Его ещё до войны люди начали строиться, а потом хозяин погиб.
Подлая луна неожиданно вышла из за тучки и осветила всё вокруг ярким светом. Хрустнула случайно задетая сухая ветка, резнула слух и добавила страху! Мужики невольно прильнули к шершавому, дощатому забору. Сердца гулко колотились. Очень хотелось курить. Но огонёк цигарки мог невольно привлечь к ним ненужное внимание.
- Эй! Что за нечисть тут шарахается? окликнул их кто то из темноты.
Александр от страха вжался в шершавые доски забора, напрасно пытаясь слиться с ними, а по возможности вообще раствориться в воздухе.
Из за угла показалась шаткая фигура пьяного банщика Митрича. Чтобы не упасть, он тоже держался за забор и тормознул возле Александра, пытаясь сообразить, как ему преодолеть внезапно возникшее на его пути препятствие.
- Проходи, Митрич, - со вздохом облегчения Александр отклеился от забора, пропуская, открывшего было рот для задушевной беседы, банщика.
Но тот повис на заборе, внезапно решив отдохнуть.
Иди, быстрее, а то молодуха твоя тебя уже обыскалась, - соврал Александр.
- А чего меня искать? Вот он я! дважды икнул Митрич.
- Вот, опять тебя вспоминает! прокомментировал икоту банщика Тимофей.
Наконец, поверив, что супруга его действительно ищет, Митрич самодовольно усмехнулся и побрёл дальше, пуская слюни удовольствия в предчувствии скорой встречи с молодой женой.
Несмотря на договорённость, ждать пришлось долго. Толи сторож передумал, толи что то не срослось. У Александра от волнения даже в горле запершило и он невольно раскашлялся.
Вдалеке послышался шорох, загребавших строительный мусор, ног. Но сначала на заборе появились огромные лапы и оскаленная собачья морда. Пёс зарычал совсем не дружелюбно.
- Фу, Каннибал! Пошёл отсюда! прогнал сторож собаку. Пёс неохотно повиновался.
- Давайте, - сторож по - шире раздвинул доски в заборе.
Александр просунул в образовавшуюся щель сумку с пузатой бутылью, в которой приветливо хлюпнул самогон.
- А закусь где? громким шёпотом возмутился сторож.
- Вот, - протянул бумажный кулёк с салом Александр.
- Пролазьте быстрее и берите вон там, - пригласил сторож воров и указал рукой в плохо освещённую часть стройки, где еле маячила тусклая лампочка.
Александр с Тимохой второпях нагрузили необструганные доски на плечи и уже проторенным путём через дыру в заборе покинули стройку. Но лазейку теперь пришлось расширять.
Боль прошила палец. Александр невольно взвыл.
- Чего скулишь? повернулся к соседу Тимоха, прокручивая в голове наихудшие варианты.
- Ничего, - огрызнулся Александр, осознав, что под ноготь зашла заноза и вытаскивать её некогда.
Воровато оглядываясь по сторонам, мужики потрусили в сторону оврага. Домой доски пока нести было нельзя. Завтра пропажу на стройке обнаружат и пойдут искать по дворам.
Нужная сейчас луна, издеваясь над ворами, сидела за тучкой. Зато повылезали наружу все кочки и колдобины. Опавшая листва предательски шуршала под ногами. Звук собственных шагов казался ужасно громким, как и сбившееся дыхание. А тяжёлые доски резали плечи, вибрировали от бега и от того казались ещё тяжелее.
Вдруг позади грянул ружейный выстрел. С остервенением залаяла собака.
- По нам палит, гад! Александр в испуге остановился и присел, рискуя получить огнестрельное ранение в филе.
- Похоже, в воздух, - нервно взглотнул Тимофей. Видать подстраховывается. Фу! На фронте не так страшно было! Там проще было: перед тобой враг и твоё дело правое!
- Кажись, пронесло, - Александр рукавом рубашки стёр со лба холодный пот.
- Меня тоже, - не по - геройски тихо произнёс Тимоха. Александру тоже было не по себе.
В тёмном овраге глаза приобрели повышенную зоркость. Александр разглядел на местности ложбинку, присыпал доски землёй, забросал в изобилии валявшимся кругом мусором, жухлыми листьями и сухими ветками. Потом мужики разошлись по домам.
А через неделю, придя в овраг с Натальей, Александр с удивлением обнаружил, что трёх досок не хватает. Значит, этим тайником больше пользоваться нельзя!
Наталья и не думала, что строительство дома будет настолько тяжёлым. Словно мешало им что то. А когда клали балки для крыши, Александр едва не погиб. Балка соскользнула прямо на него. Он едва успел отпрыгнуть.
Строились около трёх лет. Переругались все. И во всех нестыковках виноватой оказывалась Наталья. Столько слёз за незаслуженные упрёки ею было пролито. Но пришлось молчать, дабы не огрести новых проблем.
Тимофа в меру сил на стройке помогал, когда физически, но больше советом. И всё это время денег за постой с Истоминых не брал. По - пьяни попрекал, конечно. Но терпели!
Со временем Александр даже начал считать Тимоху своим лучшим другом. Ведь настоящий друг не тот, который после пьянки тащит тебя никакого домой, а тот, который ползёт рядом!
Глава 27
По утрам ещё зелёная трава стала покрываться седым инеем, а в хмуром, потемневшем небе всё чаще слышалось курлыканье журавлиных стай. Птицы улетали на юг, к теплу.
И семья Истоминых, наконец, переехала в новый, ещё пахнувший краской, дом. Бревенчатую пятистенку оштукатурили и покрасили в синий цвет. Александр хотел в жёлтый, но такой краски стащить не получилось.
Настоящим украшением дома стала русская печь, со стороны комнаты облицованная кафелем, подобранным в разрушенной во время войны бане. По этому поводу даже заходил участковый. Обшарил пространство цепким взглядом. Пытался обвинить Александра в краже государственной собственности. Заставил подписать какие то бумаги. Но на этом всё и закончилось. Видимо, соответствующие органы в ситуации разобрались и состава преступления не обнаружили. И теперь заглядывавшее в окно на закате солнце на законных основаниях любовалось своим отражением в тщательно отмытых плитках.
В переднем углу Наталья повесила икону Божьей матери, привезённую ещё из деревни. Александр бросил в угол недовольный взгляд, но промолчал. Он хоть и был беспартийным, но в бога не верил, потому, как не понимал: отчего бог помогает не лично ему и не больным, сирым и убогим, а всякому жулью?
Расстановка мебели много времени не заняла. Её особо и не было. На антиквариат у Истоминых денег не хватило, а ничего другого в магазинах тогда не продавалось. Но тут Александр вдруг открыл в себе талант столяра и причём даже без штопора. Стол, табуретки и обтянутый невыносимо пёстрой обивкой диван он сделал сам. Две железные кровати с провисшими сетчатыми матрацами от широты души Истоминым на новоселье презентовал Тимоха.
А над донельзя пёстрым диваном Александр прибил трофейный гобелен, удачно выменянный им у проезжего офицера на бутылку самогона, с которого толстая олениха и её оленёнок со страхом наблюдали пьяные разборки главы семейства Истоминых с его страдалицей женой. Иногда в них прилетал грязный ботинок от Александра чтоб не пялились!.
Но, надо признать, что пить Александр стал реже. Так, душу дезинфицировал. Возможно, став хозяином, почувствовал почву под ногами. Или здоровье уже стало не то, что раньше? По утрам его начал забивать сильный кашель. Или просто пить стало не на что. Наталья временно не работала. А на зарплату Александра за три дня до её выдачи всей семье уже нечем было какать.
Со временем Истомины начали потихоньку обживаться в новом доме. Хорошим подспорьем для них стал собственный огород. По - началу на нём с энтузиазмом трудилась вся семья. Но потом кто то из домочадцев прочитал слово огород на оборот. То, что это действительно удовольствие дорогое, семья восприняла, как догму. И постепенно все огородные труды перевалились на плечи Натальи.
Затем они обзавелись скотиной, которую надо было кормить, которую и доить и за всеми убирать. Теперь Наталье приходилось вставать с первыми петухами и ложиться спать далеко за полночь. Но всё равно она была бесконечно счастлива.
Порой спьяну Александр пытался жене помогать.
- Рота, подъём! открывал он двери свинарника и, взяв вёдра, шёл до ближайшей колонки за водой. За ним, на потеху соседям, чинно вышагивали две коровы, телята, свиньи с поросятами и гуси на водопой. Пережёвывая папиросу из одного уголка рта в другой, Александр деловито оглядывал своё хозяйство: как бы кто не потерялся! Потом запускал гомонящее стадо в свой двор и запирал ворота.
На этом его помощь обычно заканчивалась. Хотя траву на сено, конечно, косил он. Косить он умел и любил. На покос выходил рано, пока палящее солнце не успело высушить ночную росу. Срезал полукруг травы и, неспешно передвигаясь, ловкими движениями укладывал скошенную траву себе под ноги. Солнце поднималось всё выше и нещадно жгло с безоблачного неба. Рубаха Александра быстро темнела от пота. А над ухом кровожадно пищала туча комаров, проявляя к косцу гастрономический интерес.
Тяжёлый труд постепенно начал давать плоды. Со временем у Истоминых и денежки завелись. Александр с Натальей накупили для всех одежду, а так же фабричные венские стулья и пёстрые половики в дом.
Но опять пошла корявая по кочкам. Власти вдруг не разрешили держать никакого домашнего скота, кроме крыс и мышей. Пришла рекомендация правительства населению продать государству весь домашний скот. Даже дворовых собак снимали с цепи и забирали, по слухам, на мыло.
Хрустальные осколки разбитой надежды на безбедную жизнь с тоскливым звоном рассыпались по тщательно вымытому Нюркой полу.
Простые люди от правительства чуда не ждали, лишь бы оно перестало чудить! Но, увы!
Погоревав, Александр решил к зиме поросят порезать и в первый раз пышно отпраздновать день рождения жены, тем более, что у неё в этот раз был юбилей.
Глава 28
За тёмным окном замёрзшей собакой жалобно скулила вьюга. Мохнатыми белыми лапами скреблась по стеклу жарко натопленного дома, где аппетитно пахло разными вкусностями и пирогами с антоновкой.
Сильная лампочка под красным абажуром ярко освещала праздничный стол, тесно уставленный тарелками с яствами. Самогон лился рекой. Лишь только гости растащили по тарелкам жареного поросёнка, ещё вчера весело хрюкавшего во дворе, как опять пришлось наливать под затомлённого в печи гуся с яблоками. Но гости пили самоотверженно и ели, как в последний раз в жизни.
Две захмелевшие от винных паров мухи летали вокруг толстой, как слониха соседки Катерины, наевшей жиры в детском саду, где она работала поваром.
- Смотри, она совсем пьяная! жужжала одна муха, общаясь с другой. - Главное её завалить! А потом мы её запинаем и обглодаем!
В самый разгар веселья, впустив клубы морозного воздуха, в дом ввалилась запыхавшаяся Лизавета, доставившая пьяное тело мужа Тимофея и оно, не приходя в сознание, приступило к празднованию.
- С днём рождения, Наталья! облапил Тимофей растерявшуюся хозяйку и чмокнул её куда то в ухо.
Вешалка была уже занята. Побросав пальто на диван, Тимофей не шибко интеллигентно расчистил место за столом для себя и жены и обзавёлся стопариком.
- А это тебе подарок, - подала Лизавета имениннице серебристую цепочку с ослепительно сверкнувшим синим камнем.
- Ну, что ты, Лизавета! Это же больших денег стоит! радостно зарделась Наталья на такую красоту! О таком подарке она даже и мечтать не могла.
- Бери, это последнее из трофейного, что Тимоха с войны привёз. Остальное мы всё на продукты поменяли, - вздохнула Лизавета. А тебе он к глазам.
- Ну, куда уж мне? В мои то годы? смутилась Наталья. Может, Анна как нибудь наденет?
Только наполнили стаканы, как в дверь опять постучали. Теперь на пороге замешкался дед Кузьма Пчелинцев. Прикрыв за собой дверь, дед снял шапку, пригладил остатки волос на лысине и просунул голову в комнату.
- Ой, это я удачно зашёл! Бабка моя в баню ушла. А я у ей бутылочку из загашника экспроприировал! дед выставил на стол бутылку водки.
Словив на себе почтительные взгляды, дед Кузьма аж взопрел от удовольствия.
- Одному пить не шибко весело. Дай, думаю, к Тимофею зайду. И специально случайно подглядел, как из калитки выдвигается расфуфыренная Лизавета с Тимохой под мышкой и кудай то они подались. Дай, думаю, проследую за ими. И, видать, не зря ноги топтал, - незваный гость ужиком пытался вползти в компанию. - Чего празднуем то?
- Юбилей у Натальи. Садись дед к столу широким жестом пригласил Александр Кузьму Пчелинцева.
Бросив в угол телогрейку, дед юрко вклинил тощий зад на общую лавку у стола.
- Сколько ж тебе годков стукнуло, девонька? Погоди, сам отгадаю. Да никак двадцать? польстил он имениннице.
- Нет, дед! Сорок мне уже. Догадливый ты наш!
- Хотел бы я возмутиться! Всё одно двадцать после двадцати выходит, - после несложных вычислений блеснул дед умной лысиной. Редкие волосы облетели совсем.
Наталья вознамерилась было убрать кулон, но Катерина перехватила её руку: - Дай посмотреть! Вот это я понимаю! Красота то какая! Сразу видать, что не бижутерия!
За окном громыхнуло и раскатисто зарокотало.
- Силы небесные, - перекрестился дед Кузьма. - Никак гроза гремит средь зимы? Шалишь, Господи, аль сказать чего нам хочешь?
Дед картинно оттопырил рукой ухо и прислушался. Но на улице вновь завыла метель.
Полюбовавшись красотой, Катерина вернула кулон Наталье, а та положила его в баночку копилочку, в которой зашуршали несколько подаренных гостями дензнаков.
Александр взглядом проследил, куда от него денежки прячут и помрачнел лицом.
Обстановку разрядил дед Кузьма, дипломатично высморкавшись.
Пьяные гости галдели, как грачи, уже не слыша друг друга. Лизавета утверждала, что к празднику в магазине подешевеют продукты. На копейки, но подешевеют. Соседка Шура в красках рассказывала Аграфене Валерьяновне про жизнь в посёлке, разросшимся в небольшой интеллигентный городок с тремя научными предприятиями: спирт, вин и ликёро водочным. Дед Кузьма полез было с поцелуями к толстухе Катерине, но получил тарелкой по пьяной морде. А кум Фёдор достал из футляра немецкий аккордеон.
- Вот это я понимаю вещь! дед Кузьма погладил перламутровую облицовку музыкального инструмента.
Фёдор с видимым удовлетворением от произведённого эффекта заиграл барыню с выходом. Возле него тут же закружилась улыбающаяся Лизавета, выдав дробь каблучками и задорной частушкой в миг понизив самооценку Тимофею. В пару Лизавете встал сосед Степан. У Тимофея, уже пару раз желавшему втащить Степану, появился повод. Но того грудью заслонила Лизавета. А соседка Шура сунула Тимофею в руку доверху наполненный самогоном стакан. Тимофей понял, что самогон надо выпить. Сделав доброе дело, Шура отстранилась на безопасное расстояние, чтобы ударной волной благодарности не зацепило.
Сбитый с мысли Тимофей, осовелым взглядом окинул пространство, вытянул из за стола смущённую Нюрку и рассыпал перед ней чечётку. Хорошенькая Нюрка зарделась от такого внимания.
Фёдор играл долго и с вдохновением. Захмелевшие танцоры сдались раньше последних аккордов и вернулись за стол. Раскрасневшаяся Лизавета, жеманно обмахиваясь платочком, продолжила строить глазки Степану. Но его жена предусмотрительно поменялась со Степаном местами, чтобы оградить мужа от через мерно весёлой соседки.
- Да не ревнивая я! Просто не люблю, когда моё руками трогают, - объяснила она своё поведение.
- Жена и нужна для того, чтобы муж не помер от счастья, - усмехнулся Степан и увидел перед носом кулак жены.
Притомившийся дед Кузьма перестал возмущаться, перебрался на лавку поближе к печке и задремал. Возле него пристроилась обожравшаяся кошка.
А Шура затянула приятным бархатным голосом свою любимую песню про загубленную любовь.
Некошеный луг своей любви
Дарила только тебе, милый мой.
Как свидетели стояли цветы.
И венчал нас ракитовый луг над рекой.
На словах я от горя тогда пошла по рукам, Наталья уронила слезу.
- Мать, да ты никак себе лишку позволила? - отметил Александр, кивнув на опустевшую рюмку жены.
- С кем поведёшься, от того и наберёшься, - усмехнулась Наталья, ласково прислонившись к плечу мужа.
- Ты, это. Аккуратней давай прислоняйся! А то я ещё не понял, чего ты там набралась! как обычно пошловато пошутил Александр.
Но Наталья на мужа не обиделась. Привыкла уже. Но невольно подумала: - От тебя бы чего не подхватить!
Глава 29
Все жители улицы знали, что Марго это их беспутная, конопатая соседка Маруська Рязанцева.
- А до войны была баба, как баба! перешёптывались бабки на лавочках. А овдовела, прямо, с цепи сорвалась!
Получив похоронку на мужа, Маруська пыталась утопить своё бабье горе в вине. Потом втянулась. Не просыхала несколько месяцев подряд. Дочка то её второй год в сумасшедшем доме, сын в колонии срок отбывает. Детей пристроила, почему бы не пожить для себя?
И Маруська положила глаз на привокзальный ресторан, не пустовавший круглые сутки. С помощью алкоголя пытаясь раскрасить серые будни в радужные цвета, присаживалась куда нибудь в уголок за свободный столик и терпеливо ждала, когда на неё обратит внимание какой либо искатель приключений. Со словами я с алкоголем не дружу, но связь поддерживаю, а в это время суток предпочитаю коньяк армянский пять звёздочек, разводила собутыльника на дорогие вина и сама напивалась до поросячьего визга. В результате росла выручка ресторана и чаевые официанток.
Расфуфыренные одинокие официантки очень удивлялись тому, каким успехом рыжая с синюшной кожей, без единой выпуклости, худая - не то слово, так, тень какая то ползёт; мозг присутствует, но исключительно для базовой комплектации Маруська пользовалась у проезжих офицеров. Знаки их повышенного внимания букетом цвели на её вечно пьяном веснушчатом теле засосами и синяками. Кто - то из офицеров припозднился с демобилизацией, а другие возвращались домой после долгого лечения в госпиталях. Все они очень спешили, но некоторые, познакомившись с Марго, опаздывали на свой поезд и потом гостили у неё по несколько дней. По ночам радовали соседей скандалами и громкой музыкой.
Но оказалось, что соседи музыку не любят. Поначалу они смущались, потом возмущались. Потом стали приходить с претензией. Бабки даже пытались облить Маруську святой водой, чтобы посмотреть: будет ли шипеть? Шипела. Плевалась. Орала матом. Но так и не исчезла.
И Маруськина несовершенно летняя сестра от неё не отставала. Когда после аборта она всё же оклемалась, бабки заподозрили, что святая вода либо разбавленная, либо серебряный крест, какой в неё должны окунать, давно пропит всё у той же Маруськи. А от железного одна ржавчина.
Потом даже бабки привыкли к возникшему у них по соседству притону, но продолжали неприязненно сплёвывать в след выходящим из Маруськиного дома бесчисленным, вечно пьяным гостям.
Но некоторые соседи, не слишком замороченные моральными принципами, порой сердечно откликались на постоянно поющий патефон и с обязательной бутылкой спиртного за пазухой проскальзывали в злачный дом, густо населённый алкашами, мухами и тараканами. Лишь иногда чья то разозлённая жена, предварительно выудив из притона непутёвого супруга, вызывала милицию и из Маруськиного дома извлекались пьяные, в основном неопознанные организмы и на улице воцарялся покой.
Но ненадолго.
А потом вдруг загорелись огромные ёмкости с мазутом возле железно дорожной станции. Стало жарко, как в аду! Языки пламени в адской пляске поднимались высоко в небо и сгущались в чёрный вонючий дым, видимый за несколько километров от посёлка. А ночью было светло, как днём.
Место пожара оцепила милиция. Со станции на дальние запасные пути выгнали все паровозы, тепловозы и железно дорожные составы. Запретили на время остановку пассажирских поездов. На всякий случай провели экстренную эвакуацию жителей близко расположенных домов.
Привокзальный ресторан так же пришлось временно закрыть. Общепит нёс огромные убытки. Но из жителей посёлка об этом никто не горевал. Главным было самим остаться в живых и спасти своё с трудом нажитое имущество.
Старухи усердно молились о том, чтобы, не дай бог, вдруг не поднялся ветер. Это грозило катастрофой всему посёлку. И даже небольшая облачность прижала бы едкий дым к земле, и в нём запросто можно было задохнуться.
Пожар бушевал нескончаемо долгих для посёлка трое суток, пока в ёмкостях не выгорел весь мазут. До конца пожара их круглосуточно охлаждали чередующиеся пожарные расчёты, чтобы не взорвались.
Общее напряжение постепенно рассосалось. Человеческих жертв и разрушений тогда удалось избежать. Но местное начальство лишилось своих руководящих постов. Против некоторых были возбуждены уголовные дела.
Изрядно закопченную Привокзальную улицу пытались покрасить в изначальный жёлтый цвет. После нескольких, не увенчавшихся успехом попыток, решили от этой идеи отказаться. Замазали закопченные стены зданий масляной коричневой краской.
В посёлке поговаривали о диверсии.
И ранним октябрьским утром сквозь плотный туман соседи разглядели чёрный Воронок, остановившийся возле Маруськиного дома. Из дома вывели хозяйку с сестрой и трёх мужиков. Один из них попытался бежать, но меткая пуля НКВДешника попала ему в то место, где спина заканчивает своё благородное название. Мужик натурально застонал и рухнул в пыль. НКВДешники волоком втащили раненого в машину. Маргоша улыбалась, не приходя в сознание.
Непутёвую Маруську с сестрой в посёлке больше никто не видел. Поползли слухи о том, что они будто бы укрывали диверсанта, пустившегося в бега после поджога мазутного хранилища. Вроде бы его поймали и расстреляли.
Многие соседи, как и Александр, до того не веровавшие в бога, в первые перекрестились в благодарность за то, что в утро ареста Маргоши их не было в её притоне. Что - то им подсказывало, что террористом могли назначить любого из них, находившегося в ненужном месте и в ненужный час.
Поговаривали, что Маруську с сестрой расстреляли тоже, хотя в их причастность к поджогу никто не верил.
Даже Лизавета, уведомлённая любовником о намечающемся карательном мероприятии, на время стала примерной женой и ночевала дома. Потом накрасила губы и пошла украшать мир!
Глава 30
Получив паспорт, Нюрка похвасталась им перед всей семьёй. Одно огорчало: фамилия Дувайкина. Но обнадёживало то, что, выходя замуж, она сможет фамилию поменять.
- Мам, а что мой отец вот так прямо Егор? впервые спросила Нюрка у матери про родного отца.
- А ты что? Сомневаешься? вспыхнула Наталья.
- Нет. Ни в коем случае! - заверила мать Нюрка. Но, лучше, если бы был Георгий. Одно дело Анна Георгиевна, а Анна Егоровна совсем не звучит.
После окончания техникума работу по специальности возле дома Нюрка не нашла. Тогда с работой в посёлке всё ещё было туго. Предлагали либо метлу, либо лом. Но Нюрке они как то не приглянулись.
Но Нюрке повезло: в паспортном столе она случайно встретила школьную подругу Клаву. Та и устроила её телефонисткой на коммутатор, находящийся в, наводившем ужас на жителей посёлка, мрачном здании НКВД. При трудоустройстве помогли не только не простые Клавины родители, но и Нюркина рабочая семья и её пролетарская фамилия Дувайкина.
Не последнюю роль сыграли и её синие в трепетных ресницах глазищи и детская непосредственность.
Нюркин начальник героического вида майор Фильчиков явно покровительствовал Норке на работе и порой провожал свои подопечные Анютины глазки до дома.
Нюрке льстило, что она идёт рядом с мужчиной в форме, сильным, обладающем реальной властью, а не с сопливым пацаном. Запах его одеколона, смешавшийся на мокром воздухе с вонизмом начищенных до блеска сапог, вызывал в Нюрке одновременно чувства поклонения и отторжения.
- И чего этому козлу облезлому от тебя надо? возмущалась Наталья. Ведь не в большом городе живём. Здесь все друг друга знают! Соседи вон уже шепчутся.
- Ну, что ты, мам? Подумаешь, провожает он меня. Сама знаешь: время сейчас какое! Страшно из дома выходить! краснея, оправдывалась Нюрка.
Время тогда действительно было лихое. Отпущенные по амнистии после смерти Сталина уголовники обнаглели совсем: убивали по любому поводу и без. При ограблении магазина застрелили сторожа. Зарезали Гришкиного друга за отцовские командирские часы. Зверски замучили и задушили проволокой вместе с её двумя собаками одиноко жившую врачиху. Пытали. Видимо золото искали и деньги. Погибла от их рук и бабка Пчелинцева, отважно вставшая на защиту своего кошелька.
Всё это Наталья знала и понимала. Но принять открытое волокитство лысого, годившегося Нюрке в отцы, да к тому же женатого майора за её молоденькой дочерью никак не могла.
- Не хорошо это, дочка! донимала она Нюрку. Жена у этого гада больная. Видать не просто так. Достал он её, наверно, своим блудством! Смотри, как бы судьба тебя не наказала за чужие слёзы!
- Мам, ну что ты? Какое блудство? Мы так, идём разговариваем.
- Да о чём взрослому мужику с малолеткой разговаривать? Какие у вас могут быть разговоры? пыталась достучаться до дочери Наталья. Но без толку.
А тем временем, Натан Валентинович подарил доверчивой Нюрке новую горжетку из чернобурки, которая никак не вязалась с её детским тёмно синим пальтишком. Но и тут выручила Клава, презентовав Нюрке широкополую фетровую шляпу.
До того молчавший Александр, взглянув на шикарную Нюрку, строго сказал ей: - Принесёшь в подоле ноги тебе оторву, а хахалю твоему бошку отшибу!
Нюрка поплакала больше от обиды, чем от правильного восприятия строгих слов отчима и тем же вечером согласилась пойти в гости к Фильчикову.
В небольшой чистой квартире они втроём пили цейлонский чай с пирожными и бутербродами с красной икрой. Этот деликатес Нюрка пробовала впервые. Отметив про себя, что наиболее вкусными являются продукты халявные, да и вряд ли ей где - то ещё такая вкуснятина обломится, она слопала три бутерброда из пяти, красиво разложенных на тарелочке из фарфорового сервиза.
Жена майора с бледным лицом, в убивающем её тёмном платье, весь вечер, молча, глядела на глянцевые листья, стоявшего в углу фикуса.
Ютясь на краешке одетого в белый матерчатый чехол стула, Нюрка чувствовала себя крайне неловко. Она понимала, что без неё Антонина Захаровна могла бы прилечь и отдохнуть. Нюрка несколько раз порывалась уйти, но, позволивший себе двести граммов коньячку, Натан Валентинович пресекал любые её поползновения. Он весь вечер развлекал дам модными анекдотами и менял на трофейном патефоне бесконечные пластинки с песнями на русском и немецком языках, показывая, что настроение у него прекрасное.
Жене Натан Валентинович сказал, что Анечка дочь его сослуживца, который был вынужден срочно отъехать и просил в этот вечер за дочкой приглядеть. Конечно, он врал. Но, если муж ни разу не соврал жене, значит, ему наплевать на её чувства.
Антонина Захаровна поняла, что муж врёт, но смолчала, поскольку плохо себя чувствовала. Да и незваные гости появляются в доме тогда, когда хозяйка потеряла бдительность.
А шустрая канарейка возмущённо верещала в клетке, не понимая, почему люди слушают этот механический шум, а не её восхитительное пение?
Дома Нюрка долго ворочалась в постели, а утром чуть не проспала на работу.
Глава 31
Стряхнув весеннюю капель с пальто, Нюрка повесила его и лису на вешалку. Поправляя капроновую манишку, смутилась от внезапного появления, беспардонно ворвавшегося на коммутатор, Фильчикова, сразу заполнившего собой всё пространство.
- Это тебе, о прекрасное юное создание!
Он подал Нюрке пушистый букет распустившейся вербы.
- У меня к тебе разговор, - продолжил Натан Валентинович, взглядом выпроводив за дверь Клаву, по вдруг появившимся у неё неотложным делам. Ты знаешь, что моя жена больна. И она нуждается в постоянном уходе, который я не в состоянии ей обеспечить. Поэтому, для её же блага, я определил её в дом инвалидов.
Фильчиков вытер носовым платком вспотевшую от напряжения мысли лысину.
- Теперь мне нужна женщина. И ты переедешь ко мне. С твоими родителями я договорюсь, - обрадовал он опешившую он внезапного счастья Нюрку.
Нюрка хотела было возразить, но побоялась сказать майору в глаза, насколько он не нравился её родителям.
- Ничего мне не отвечай, - упредил её Фильчиков. Сейчас я еду с Семёном Семёновичем в банк, а после работы мы пойдём в ресторан. И там ты дашь мне ответ.
Ручку двери покрутили, но не слишком настойчиво. Видимо не очень - то и надо было.
Натан Валентинович ещё приблизился к Нюрке, взял её руку и решительно надел ей на палец золотое кольцо в виде листика с рубиновой ягодкой посередине, по - гусарски щёлкнул каблуками и вышел в коридор.
Ставя вербу на окно, Нюрка сквозь мутное после зимы стекло видела, как Фильчиков вместе с вечно помятым кассиром Семёнычем садился в казённую победу. Солнечный луч, отражённый захлопнувшейся дверью машины, скользнул по окну, слегка ослепив Нюрку.
Весь день Нюрку раздирали сомнения по поводу её отношений с Фильчиковым. Он, конечно, начальник! Но разве о таком счастье она мечтала?
- Зарплаты сегодня не будет! резко откинулась на спинку стула Клава, только что подслушавшая чей то разговор. Фильчикова и Семёныча только что расстреляли возле банка! Сумка с деньгами похищена!
А я - то размечталась зайти после работы в коммерческий и купить там каких нибудь вкусностей!
Нюрка недоумённо уставилась на Клаву: как она сейчас может думать о еде? Ведь люди погибли! Да и без вкусностей у неё и так подбородок свешивается на грудь, грудь на живот, а живот на колени.
У Нюрки вдруг до тошноты разболелась голова. Она просунула руку сквозь решётку окна и толкнула от себя форточку. В глазах защипало, должно быть от ветра. По Клавиным матам поняла, что ту сдувает. Закрыла форточку. Вышла в коридор и поплелась в сторону туалетных комнат.
- А мы со Лёньчиком вчера в кино ходили. Жаров бесподобен! А Целиковская просто прелесть!
- Может мне тоже сходить?
- Билетов не достать, - беспечно лепетали две молоденькие сотрудницы, встретившиеся Нюрке в коридоре.
Нюрка вспомнила, что они с Натаном Валентиновичем тоже собирались сходить на этот фильм. Но это было в той, другой жизни!
Добредя до раковины, Нюрка открыла кран с холодной водой. Отлетевшие от раковины брызги плеснули в лицо, несколько приведя её в сознание. Но лучше не стало. Она явственно представила застреленного Фильчикова, лежащего на смешанном с грязью снегу, в луже крови!
В надежде смыть с глаз и из сознания это страшное видение, Нюрка набрала в ладони воды и тут же выплеснула её в раковину. У неё на пальце так же была кровь! Нет не кровь. Это всего лишь сверкнул красный рубин в кольце, котором ей утром подарил Фильчиков.
- Вот всё разрешилось само собой! Нюрка поймала себя на мысли до того кощунственной, что ей стало стыдно.
Она сняла кольцо, положила на край раковины и долго мыла руки под ледяной водой, будто хотела заодно отмыть и свою совесть, такую чистую и прозрачную, что она её до этого и не замечала!
Когда почувствовала ломоту в пальцах, завернула кран. Вышла в коридор. Обошла статуёвину Сталина во весь рост. Вернулась на рабочее место. Долго сидела с отрешённым видом. Звонившие на коммутатор недоумевали, почему их так плохо обслуживают. Клава старалась работать за двоих и дипломатично молчала.
Наконец, Нюрка смогла взять себя в руки. Включилась в рабочий процесс. Потом вспомнила, что оставила кольцо в туалете. Побежала, забрать его уже, как память. Но там кольца уже не было. Вот тебе и здание НКВД!
До вечера Нюрка сдерживала подступавшие к горлу слёзы. Но, провалившись ногой на плохо освещённой улице в образовавшуюся за день на солнце лужу и ощутив всю прелесть ледяной воды, залившей боту, она разрыдалась во весь голос.
Александр ушёл в ночную смену, братья пропадали где то, а мать, сидя на диване, вязала носки. В доме было так тихо и спокойно, словно ничего и не произошло. От этого Нюрке стало совсем не по себе.
- Конечно, жаль человека, - успокаивала её мать.- Но ты то чего ревёшь? Кто он тебе? Так, бельмо в глазу!
- Может всё и к лучшему, - поплакав, решила Нюрка. В выходной с девчонками на танцы пойду. Давно не видела того красивого морячка с усиками. Может, он ещё не уехал? Да и друг у него тоже ничего. Симпатичный даже, только несколько худенький.
И опять заплакала, поняв, что занимается самоиндетификацией. И никуда она не пойдёт, потому что она уже не та Нюрка, которая проснулась сегодня утром.
Глава 32
Отдававшаяся болью в суставах из за обострившегося ревматического артрита, весенняя капель не радовала. Майор МГБ Чистяков достал, дежурно лежавшие в ящике стола, обезболивающие капли атропина, накапал в стакан десять капель, разбавил их тёплой водой из графина, выпил и недовольно поморщился.
- Старею! в который раз подумал он, встречая взглядом свою неотразимую секретаршу Иру, принёсшую новую корреспонденцию.
Простучав по кабинету высокими каблучками, Ира положила на стол начальника запечатанные конверты и молча вышла, унося с собой благоухание дорогого порфюма и графин с тёплой водой.
Чистяков проводил взглядом стройные ножки Иры, лишний раз убедившись в идеальной ровности швов на её модных, затемнённых чулках.
Ирин муж свою жену недолюбливал, поэтому её долюбливал Чистяков. Но сейчас ему было не до любви, потому как чувствовал он себя довольно скверно. И его раздражала наглая крыса, не так давно поселившаяся в его кабинете, постоянно шуршавшая и педантично уничтожавшая хранившиеся в шкафах папки с документами. Специально разложенной для её отравой крыса брезговала, сытно питаясь сыром из крысоловки и была неуловима.
Чистяков попробовал сосредоточиться на работе. Нехотя перебирая конверты, откладывал их в сторону. Но один из них Чистякова заинтересовал. В нём было донесение его осведомителя о том, что под самый Новый год на одной подмосковной железнодорожной станции был обнаружен, подцепленный к железно дорожному составу, бесхозный товарный вагон. Он был старый, проржавевший, закрытый на толстую, скрученную проволоку.
Майора пробил пот.
- Неужели это тот таинственный вагон, который его после войны, в неофициальном порядке, просил разыскать один генерал? у Чистякова враз запотели очки и сердце забилось, словно у охотника, напавшего на след добычи!
Протерев очки носовым платком, и промокнув им капельки пота на лбу, он вновь вник в суть донесения.
- Дежурный по станции, - дальше читал Чистяков. незамедлительно сообщил о вагоне в местное НКВД. Оттуда немедленно прибыл сам начальник со своим заместителем майором Фильчиковым. После осмотра они вагон опечатали и приказали отогнать его в тупик. Но в самый Новый год вагон исчез и больше не засветился ни на одной подмосковной станции. С железно дорожной бригады, обнаружившей вагон, была взята подписка о нём молчать.
Через два дня прямо на работе от сердечного приступа скончался начальник НКВД. Его смерть списали на слишком радостную встречу Нового года.
Рука Чистякова машинально пошарила в верхнем ящике стола в поиске сигарет.
- Замечательно! воскликнул майор, наткнувшись на лекарства, заменившие ему сигареты ещё год назад.
Постучавшись, в кабинет вошла Ира. Принесла свежую воду. Поставила графин на стол, намеренно задев начальника упругим бюстом.
- А не пошли бы вы, мадам, со своим кривлянием! интеллигентно отбрил её Чистяков.
Но дерзкая Ира была настроена решительно и, максимально упростив процедуру, шаловливо расстегнула верхние пуговицы форменного кителя сердитого майора.
- Ты, что? Русских слов не понимаешь? взвился Чистяков. Вроде умная. В школе семилетке целых тринадцать лет училась!
Глубоко разочаровавшись в лучших чувствах, Ира ушла, громко хлопнув дверью. Чистяков глядел ей в след, мысленно восхищаясь тому, как настоящая женщина даже ножками способна строить глазки!
- А совсем недавно майора Фильчикова вместе с кассиром застрелили возле Банка после получения ими денежных средств, которые так же бесследно пропали. Тогда и поползли слухи о том, что смерти начальника НКВД и майора Фильчикова могут быть как то связаны с исчезновением бесхозного вагона. Новый начальник КНВД взял расследование дела о расстреле Фильчикова под личный контроль и его засекретил, - майор, наконец, дочитал донесение до конца.
Чистяков смотрел на закрывшуюся за Ирой дверь кабинета, осознавая, что нужная информация об исчезнувшем вагоне для него остаётся так же закрытой.
Затрезвонил городской телефон. Чистяков снял трубку, подержал немого и опустил на рычаг. Он был слишком занят своими делами, чтобы общаться с простыми смертными.
- Какой толк в этом донесении после смерти главных действующих лиц? поморщился майор, растирая невыносимо ноющее колено. Теперь это дело больше похоже на байку о вагоне призраке!
Всё, что он мог сделать это отблагодарить осведомителя и просить его обо всех новых слухах незамедлительно сообщать лично ему майору Чистякову.
Но осведомитель долго молчал. А по горло загруженный любовью и текущей работой майор Чистяков вскоре о таинственном вагоне забыл. Потом Чистяков пошёл в отпуск и с удовольствием отправился в санаторий лечить свои больные суставы.
Наглая крыса сожрала весь сыр, за которым безропотное население страны в магазинах выстаивало огромные очереди и скрутила крысоловку в слово мало!
Глава 33
- Вот всё и устроилось! радовалась своим мыслям Наталья, доставая из печи горшок, но потом посерьёзнила, вспомнив, что надо бы Нюрке новое пальто купить.
Осень с каждым днём всё полновластнее вступала в свои права: небо становилось прозрачнее, а ветер сильнее. Вот уже который день он обрывал с деревьев жёлтые листья и гнал по небу серые тучи, напоминая, что не за горами зима.
- Вот принесёт Нюрка получку, тогда и купим, - подытожила свои размышления Наталья.
Но оказалось, что этого мало. Нюрка собралась замуж. Не смотря на то, что последнее время за ней ухаживал симпатичный мальчик, в мужья она выбрала дважды женатого командировочного Бориса, которого не одобрили ни родители, ни братья, ни Нюркины друзья.
С виду Борис был человек интеллигентный, но на этом все его достоинства и заканчивались. За внешностью интеллигента ботаника в нём пряталась шкодливость и пряталась не очень, периодически выскакивая наружу.
- Куда торопишься? - поинтересовался у Нюрки Александр.
- У меня все подруги замуж вышли! аргументировала своё намерение Нюрка. Надо что - то делать!
- Найди других, - посоветовал брат Гришка.
- А куда ж твой мальчик девался? спросил Александр.
- На Лидке конопатой жениться решил, - огорошила отчима Нюрка.
- Неужто, сам решил? удивился Александр, не понимая, как можно было променять его красавицу Нюрку на дурнушку Лидку.
- Суд решил! усмехнулась Нюрка. И занялась приготовлением к собственной свадьбе.
Получилось так, что дни бракосочетания Лиды с Витей и Нюрки с Борисом совпали. Естественно, что общие друзья пошли туда, где праздновали оба их знакомых дома у Лидии. А у Нюрки собрались лишь немногочисленные родственники и ближайшие соседи. Поэтому свадьба прошла чинно и пристойно, только скучновато. Но один инцидент всё же случился. Вылетевшая из шампанского пробка вырубила соседку Шуру, на час опередив само шампанское.
Гостям не терпелось напиться, но потеряли штопор. После того, как Александр сломал зуб, а Борис повредил палец, гости согласились пить не вино, а самогон.
Когда Гришка, которому по малолетке разрешалось пить только сидор, подставил свой стакан под разливаемый гостям самогон, Александр отвесил сыну жёсткий подзатыльник. Но Гришка не обиделся, воспринимая подзатыльники, как способ передачи жизненного опыта от поколения к поколению.
Молодожёнам не терпелось посмотреть подарки. Открыли три разного объёма коробки. В них оказались три одинаковых будильника. Эти будильники стали первым совместным семейным накоплением Анны и Бориса и, как оказалось, последним.
На свадьбе Нюрка в воздушном платье из розового кашемира походила на прелестный цветок. Она расточала вокруг себя флюиды счастья и дарила их окружающим.
Но участь каждого сорванного цветка доцветать в мусорном ведре.
Так и случилось. Насладиться семейным счастьем не помогла ни эффектная Нюркина внешность, ни её молодость, ни новая, красивая Нюркина фамилия Милёхина. Борис не ужился и с третьей женой. Как ни старалась Нюрка угодить мужу, его всё равно что нибудь раздражало. Неприятных эмоций хватало на всю семью. Всё чаще проявлявшаяся злость на лице Бориса надолго стёрла Нюркину улыбку задорного бесёнка.
- Ну как я тебе? вертясь перед зеркалом в новом платье, спрашивала Нюрка у мужа.
- Надоела немного. Но так ничего, - отвечал Борис жене, портив тем самым ей настроение перед киносеансом.
И так было почти всегда и во всём!
Потом Борис в открытую загулял с разбитной соседкой Вероникой, высланной из Москвы на сто первый километр за аморальное поведение. Но и та вскоре выставила его вон.
- Сколько же у тебя до меня было женщин? как то спросила Анна, прозрачно намекая на шалавство мужа.
- Штук так пятнадцать, - после недолгих подсчётов ответил Борис.
Анна обиделась на несерьёзность мужа, но он её успокоил: - После тебя меньше!
- Хорош меня пилить! огрызался Борис на жену. Тебе с этими опилками ещё жить!
- Что ж за невезение такое? От одного гулёны женатого бог отвёл, так на другого такого же нарвалась! расстраивалась Наталья, всё чаще замечая красные от слёз глаза дочери и периодически расцветавшие на её лице позорные синяки.
Переживая за дочь и чувствуя себя неловко перед всевидящим оком соседей, Александр каждый раз, выпустив носом пар, пытался разобраться с непутёвым зятем. Но Нюрка ему не позволяла. И Александр запивал с досады.
Как показали последующие события, предыдущие были гораздо лучше. В отпуск Борис уехал с мужиками на Волгу на рыбалку и как сквозь землю провалился. За целый месяц Анна не получила от него ни одного письма. Переживала сильно. Хотела было уже в розыск подавать. Вернулся небритый, злой и голодный. Неделю отъедался.
И тут, в связи с внезапным обострением склероза на почве обладания недвижимостью, Александр задал зятю неудобный вопрос: - А ты здесь кто?
Борис вопрос проигнорировал. Молча, доел зарубленного по случаю возвращения блудного зятя поросёнка, а после, к искренней радости Натальи, умотал на свою родину, куда то далеко.
- Не плачь! Он твоих слёз не стоит! уговаривала Наталья убитую горем дочь. Тебе расстраиваться нельзя! Рожать ведь скоро! Не ровён час недоноска синепупого родишь! Не плачь, ты ведь не в чужих людях, а дома!
Но Нюрка плакала и плакала. И дочку родила хилую и болезненную. Но Наталья её выходила.
Понемногу и Нюрка расцвела. И откуда только формы взялись? И глазищами стрелять научилась. И одевала её Наталья по - модному. И причёски она делала только в парикмахерской. Но замуж Нюрка больше не вышла.
Борис приезжал несколько раз. Анна его принимала. Александр скрежетал зубами.
Пожив некоторое время с законной женой, поагукавшись с маленькой дочкой, вдоволь насытившись тёщиной стряпнёй, потом поругавшись со всеми на ровном месте, Борис вновь надолго исчезал. Писем не писал. Алиментов на дочку почти не платил.
- Откуда ж у него деньги? вспоминал недобрым словом нелюбимого зятя Александр. Из него работник: жрать потеть работать мёрзнуть! И как ты, Анна, исхитрилась такого сыскать? Не горюй. К следующему празднику заявиться твой подарок!
- Сплюнь! крестилась Наталья.
Глава 34
Дед Александр души не чаял в подрастающей внучке. Каждый день покупал ей разные сладости: то зефир, то шоколадки. Карамельки не брал, чтобы не испортить ребёнку зубы. Сделал ей санки, каких ни у кого не было, и катал внучку по всему посёлку. Иногда играл с ней во дворе.
- Бабушка, дай морковку! напустив в дом холода, распахивала дверь маленькая Рита.
- Зачем тебе морковка? не понимала Наталья. Скоро обедать будем.
- Мне надо нос приделать снежной бабе, которую мы с дедушкой во дворе слепили, - тараторила Рита.
- А тебе какую морковку надо: большую, или маленькую?
- Не знаю!
- Саш, а Саш! кричала в форточку Наталья, чтобы выяснить насчёт морковки. Но муж не слышал.
- Саш, а Саш! выскакивала во двор Рита. Морковку надо большую, или маленькую?
- Чтоб аккурат с бабкин нос была, - объяснял Александр, прилаживая на голову снеговика старое ведро.
Наталья выискивала самую большую морковку и, вздохнув своим мыслям, презентовала её снеговику.
А когда Александр приходил домой слишком пьяным и устремлял на жену чем то недовольный взгляд, Наталья хитренько отправляла к деду внучку с книжкой со сказками. Дед доставал с толстенными линзами очки и, забыв про придирки к жене, читал внучке сказки. И быстро засыпал.
Всё, уложила деда! деловито возвращала Рита бабке дедовы очки.
Любила Рита кататься у деда на закорках. А когда подросла, начала доставать его всякими научными вопросами типа: - Дед, а откуда яичница берётся?
И, пока дед формулировал ответ, сама отвечала безопеляционно : - Из яиц вылупляется!
Или другими вопросами: - Дед, а кровь вкусная?
- Не знаю, - тупил Александр.
- А бабушка говорит, что ты у неё всю кровь выпил.
- У твоей бабушки совсем мозгов нет!
- Я знаю, - согласилась Маргарита. Мозги ты у неё давно съел.
Александр тихонько сатанел, а внучка, всем своим видом выказывая дружелюбие, продолжала познавать законы мироздания: - А почему летом мух так много, а зимой их нет?
- Ну, потому? Александр вопросительно глядел на жену. Но та сосредоточенно тупилась в парившую на печи кастрюлю. Наверно они зимой улетают в жаркие страны.
- Дед, а жаркие страны далеко? не отставала внучка.
- Далеко.
- А как же мухи не заблуждаются и обратно возвращаются? недоумевала Рита. - Я вот пошла за котёночком, когда ты меня на минуточку у пивнушки оставил, и заблудилась.
- Ну, ты же маленькая! продолжал объяснения Александр под испепеляющим взглядом жены, пытавшейся усвоить новые вводные данные.
- А мухи то ещё меньше, чем я!
- Зато умнее деда! не выдерживала Наталья и потом долго с мужем не разговаривала.
Но зато без умолку болтала маленькая внучка: - Дед, а как змеи разговаривают?
Александр со значением смотрел на жену.
- Ну, что молчим, Наталья Тимофеевна? Ребёнок интересуется!
Александр словно чувствовал, что других внуков ему не дождаться, поэтому купал в своей любви маленькую Маргаритку! Баловал её и избаловал!
Болезненная, с детства окружённая всеобщим вниманием и заботой, она научилась в жизни больше брать, чем отдавать.
Глава 35
Мелькавшее среди деревьев по - летнему яркое солнце слепило глаза. Колючие ветки больно хлестали по лицу. Из под фуражки по лбу струился пот. Кирзовые сапоги мешали максимально ускориться.
Мухтар, взявший след нарушителя на вспаханной полосе, теперь рвался в самую чащу леса. Пограничный пёс ломился сквозь кустарник и тащил за собой еле сдерживавшего его Тимура.
Отбиваясь от цеплявшихся за гимнастёрку и царапавших руки колючих кустов, Григорий едва успевал за ними.
- А, может, и правда это медведь был? вспоминал он косолапые следы, чётко отпечатавшиеся на пашне.
Пёс закрутился на месте.
- Смотри, - Тимур указал рукой на кусты.
Среди кустов в высокой траве ничком лежал здоровенный мужик в тёмном комбинезоне. На его руках и ногах были надеты медвежьи лапы. А из спины торчал вонзённый по самую рукоятку нож.
Согнувшись и упершись руками в колени, Григорий пытался отдышаться.
- Курить надо бросать!
С вошедшим в привычку курением он с переменным успехом боролся уже несколько лет.
Здесь в чаще было гораздо прохладнее. На траве блестела утренняя роса. Свежий воздух отдавал хвоей. Перебивая птичий гомон, куковала кукушка, беспристрастно отсчитывавшая чьи - то оставшиеся годы, или минуты.
Тут по близости должен был прятаться другой нарушитель, которого медведь нёс на себе. Почему он предательски расправился с напарником? Слишком дорожит собой, или в цене не сошлись?
Пёс дёрнулся и навострил уши: где - то неподалёку хрустнула ветка. Кто то пытался убежать дальше в лес.
- След, Мухтар, след! - нетерпеливо дёрнул поводок неутомимый Тимур, лучше Григория переносивший жару.
Мухтар недоумённо потряс головой, но уже через пару секунд ломился сквозь чащобу, преследуя убегавшего.
Григорий заметно отставал. Бешено колотившееся сердце пульсировало в висках. Но солдатский долг уже смешался с азартом охотника, присущим настоящему мужчине и подхлёстывался собачьим инстинктом ничего не понимавшего в долге Мухтара.
Кто то большой и тёмный замелькал впереди среди деревьев, сшибая ветки раскидистыми рогами.
- Чёрт! в сердцах помянул нечистую силу Григорий.
Пограничники преследовали лося.
- А ты, придурок, куда полетел? Григорий отругал пса, преданно заглядывавшего солдату в глаза и подобострастно вилявшего хвостом.
- След Мухтар! Тимур теребил за поводок застывшего на месте пса.
Но пёс тоже устал. Высунув язык, тяжело дышал.
Но и без собачьих способностей было ясно, что избавившись от второго, нарушитель теперь пойдёт в сторону дороги, чтобы уехать на попутном транспорте. Кроме гужевого, здесь нередкими были и грузовики. И пограничники поспешили в предполагаемую сторону дороги.
Здесь Мухтар не подвёл. Вскоре лес поредел и стало видно извилистую тропинку, ведущую к дороге через луг. По ней лёгкой походкой из леса шла молодая, стройная женщина в неприметном платье и косынке на голове и с корзинкой, сверху прикрытой ветками, в руке.
Чтобы срезать дорогу, пограничники побежали через луг. Весело стрекотали кузнечики. В небе низко летали стрижи. Лёгкий ветерок поглаживал шелковистую густую траву, маскировавшую кочки и колдобины.
- Отец с Серёгой, наверняка, косят. А я такую траву топчу! мелькнуло в голове Григория острое сожаление и тут же пропало. Для того и топчу, чтоб они там косить могли!
- Гражданочка, подождите! окликнул женщину Тимур, в надеже узнать: не видела ли она чего подозрительного.
Жители приграничной полосы были бдительны и не раз помогали пограничникам. Но обернувшаяся на голос женщина, увидев взмокших солдат с автоматами наизготове и рвущуюся с поводка служебную собаку, вдруг бросила корзинку и наставила на пограничников пистолет. Сухо щёлкнул выстрел. Женщина выстрелила, не промахнувшись.
Солнце блеснуло ослепительной вспышкой и стекло кровавым пятном. Тимур упал, как подкошенный, но успел отпустить поводок.
Почувствовавший свободу Мухтар рванул вперёд. Женщина выстрелила второй раз и, перескочив через дорогу, показывая чудеса физической подготовки, прыгнула за насыпь. Словно наткнувшись на невидимую преграду, Мухтар, дёрнувшись в воздухе, застыл в прыжке, а через мгновение рухнул на пыльный асфальт дороги.
Какой бы стройной и привлекательной не казалась эта женщина, Григорий осознавал, что перед ним враг, убивший его товарища и преданного пса. И она не достойна жалости!
Собравшись в злую пружину, вжав голову в плечи, Григорий спрыгнул на другую сторону насыпи прямо на женщину не ожидавшую, что после её двух удачных выстрелов, последний преследователь так быстро решится напасть на неё. Поэтому, не успев оказать сопротивления, она упала ничком, потеряв сознание от удара головой.
Понимая, что враг вырубился ненадолго, Григорий трясущимися от нервного напряжения руками связал женщине руки своим ремнём и выволок её обмякшее тело на дорогу. И тут же осознал, что перед ним вовсе не представительница прекрасного пола, а молодой, спортивного телосложения мужик, переодетый в женское платье и косынку.
- Ах ты, сука!
Григорий наставил на мужика автомат. Вовремя включившийся разум успел удержать его руку от неумолимого возмездия.
Ноги у Григория дрожали. Он бессильно опустился на разогретый солнцем асфальт. Рядом в кровавой луже ещё дёргалось тело верного друга Мухтара. Чуть по - отдаль, вытянув вперёд руку, лежал бездыханный Тимур.
- Что ж ты, солнечный чуркестан так подставился? тихо спросил его Григорий, не ожидая ответа.
Непрошеная пелена слёз застилала глаза. Сильно хотелось курить. Было душно, наверно к дождю. Нарушители грамотно рассчитали, что дождь пойдёт и смоет их следы.
- Как бы сказал Александр Невский: - Кто к нам с мечом придёт, тот колбасу и порежет! - выругался Григорий и влупил в глаз, зашевелившемуся было врагу.
И увидел впереди на дороге приближающуюся машину с
пограничниками.
Глава 36
До сельсовета Борис добрался лишь к обеду. Доехав до областного центра на автобусе, он потом долго шагал по разбитой просёлочной дороге.
Деревня встретила его прямо по Некрасову:
- Поздняя осень. Грачи улетели. Лес обнажился, поля опустели, - негодовал Борис, с трудом передвигаясь по чавкающей грязи.
- Куда по помытому то? Нет никого! Обедают все! зло прошипела уборщица, с осуждением поглядывая на грязные ботинки Бориса. Но узнав цель его приезда, всё же согласилась пойти поискать председателя колхоза.
Далеко нехрупкой фигурой она выперла Бориса на крыльцо, навесила на дверь сельсовета увесистый замок и ушла. Простояв на крыльце, словно на витрине, около часа, глядя на набрякшие, вот, вот готовые пролиться дождём тучи, Борис возненавидел эту старую, утопавшую в грязи деревню.
- Хорошо, что Аню с собой не взял, - думал он, кивая головой в ответ на приветствие проходившей мимо очередной старухи.
Наконец, следом за гордо вышагивавшим по грязи расшипевшимися гусями, показалась уборщица. За ней, совсем без энтузиазма, шаркал председатель. Маленький, толстый, лысый, похожий на колобка из сказки, он нехотя вкатился на крыльцо.
- Так, значит вы к нам парторгом, - посмотрев направление Бориса, сонно изрёк он, вытирая носовым платком вспотевшую с дороги лысину. Что ж, попробуем сработаться.
После председатель перешёл на ты: - Только не взыщи. Колхоз у нас убыточный. Зарплату видим редко. Наши бабы выживают лишь за счёт скотины, которая во дворе и той, которая в городе работает и денежку шлёт.
Борис недоверчиво покосился на солидный живот председателя.
- И свободных изб у нас тоже нет! обрисовав Борису радужные перспективы, председатель неторопливо закурил.
После пары затяжек решил определить парторга на постой к одинокой старухе Антипьевне и, повернувшись к уборщице, повелел: - Проводи!
- Да, что вы, Андрей Степанович! воскликнула уборщица. У Антипьевны крыша течёт, печка разваливается и последняя коза вот, вот от старости сдохнет!
- Ну, тогда к тебе, - строго сказал председатель.
Решив, что этот вариант ей совсем не подходит, уборщица пошла показывать Борису дорогу. Погремев закрываемым замком, председатель скатился с крыльца и понёс в другую сторону свой солидный живот, который прямо намекал, что хотя лучше всех в этом колхозе работала лошадь, председателем она так и не стала!
За первым поворотом Борис увидел идущую навстречу чернобровую красавицу, такую пьяную, что она едва не сшибла его с ног.
- Позвольте вас проводить, - как истинный интеллигент и страстный кобель предложил Борис сильно перебравшей спиртного даме.
- Не надо меня провожать! икнула красавица. Я с вами - провожатыми второй день домой попасть не могу!
- Позавчера получка была, кивнула уборщица в след удаляющейся по синусоиде красавице.
Борис подобрал слюни и побрёл дальше.
Антипьевна жила на краю деревни в почерневшей от времени избе. Узнав о распоряжении председателя, она возражать побоялась и, откинув грязную занавеску, указала Борису на старую железную кровать.
- Располагайтесь, - буркнула она и вышла во двор, видимо, пожалиться на председателя своей козе.
Борис прямо в ботинках завалился на кровать, предварительно сунув под неё обшарпанный чемодан. Ржавые пружины тоскливо скрипнули.
Всё его естество негодовало! И зачем он только согласился на эту работу? Но, можно подумать, что его согласия кто то спрашивал! Просто приказали в Обкоме партии и он был вынужден поехать.
С этими мыслями Борис и провалился в недолгий кошмарный сон. Проснулся от холода и запаха варёной в мундире картошки.
- Иди вечерить, - пригласила его Антипьевна за непокрытый стол, такой же древний, как и она сама.
Борис вылил в тёмную железную кружку содержимое привезённой с собой чекушки и, превозмогая сырую вонь грязной избы, выпил залпом за упокой вновь несбывшейся мечты: хоть как то наладить свою жизнь!
Быстро хмелея и обжигая пальцы горячей картошкой, он ел её с луком, совершенно без аппетита, глядя в маленькое окно, выходящее в сад. Там на голых сырых веках корявой яблони каркали две вороны. Ещё две деловито копошились в развороченных, покрытых опавшей листвой грядках.
- А куда ваш бывший парторг делся? поинтересовался Борис у Антипьевны, так, чтобы спугнуть тишину.
- В декрет ушла Зинка наша. И сама не знает от кого! прошелестела Антипьевна.
- Опасно тут у вас! резюмировал Борис.
Потом он честно пытался освоить новую работу, толком не понимая, в чём она заключается. Он родился и вырос в областном городе. Окончил строительный институт. Вступил в партию и был направлен на работу с молодёжью.
Из четвероногих знал лишь стол, стул, кровать и пьяного отца. А из домашнего скота держал только ленивого кота. Зарабатывал себе и ему на прокорм и подпевал в стройотряде студентам:
Ты в навозе стоишь. Юбка с разрезом.
Ловко чешешь бычка с хвостом облезлым.
И даже не подозревал, как же на самом деле отвратительно пахнет навоз, который в этой деревне вываливали прямо у ворот фермы! Он не понимал, как можно привыкнуть к ужасающей грязи вокруг и, в частности, к никогда не стираным халатам и телогрейкам! К вечно пьяным, к вечеру вываливавшимся из тракторов, матерящимся трактористам. К тому, что после зарплаты дня три доярки такие пьяные в коровник приходят, что не доеные коровы просят их хотя бы за вымя подержаться, а они уж попрыгают! И, что идя домой, почти каждый член колхоза тащил с работы ведро молока, или полмешка комбикорма.
Обо всех этих случаях, Борис с возмущением докладывал председателю.
- А что я могу поделать? таращил близорукие глаза Андрей Степанович. Выгнать всех? А кто тогда работать будет? И так уже все разбежались. На одних пенсионерах и держимся! А они тоже есть хотят!
Борис говорил, что труд надо механизировать и люди потянуться.
А на что механизировать? Денег нет! парировал председатель. - Вот обещали нам по разнарядке трактор. Уже зима на носу, а трактора нет! Ты же городской? Знаешь, в какую сторону в городе двери открываются? Вот ты и поедешь в областной центр. И без трактора не возвращайся!
И Борис поехал в областной центр. Неделю бомбардировал укрепленное сознание областного начальства, но всё напрасно. У начальства на просителей был стойкий иммунитет.
В последний рабочий день года, расфуфыренная секретарша высшего начальника шепнула ему, что технику у них получают лишь те хозяйства, где её начальник оформлен, ну допустим, скотником и получает зарплату.
- Ну, должность то вы правильно обозначили! щёки Бориса залились гневным румянцем. Но где же убыточному хозяйству лишних денег взять?
- А это уже ваши проблемы, - зашуршав фольгой от шоколадки, ответила наглая секретарша. Вы у своего председателя спросите. Лично он не бедствует!
Первой мыслью Бориса было: пожаловаться в Обком партии. Но он там ещё никого не знал настолько, чтобы обвинять областное руководство во взяточничестве. Да и слов секретарши, сказанных ею с глазу на глаз, для серьёзного обвинения было явно не достаточно. Да и от них она в случае чего откажется! И тогда благие намерения Бориса могли обернуться против него самого!
- Надо обстоятельно поговорить с Андрюхой, - решил Борис, уезжая из областного центра.
Но сначала он должен повидать Анну с дочкой.
Глава 37
Александр обычно запивал дня за три до праздника. Вот и вчера, поругавшись с Натальей, с друзьями отводил душу. С утра не вспомнил куда? Потом пошёл на работу. Еле отработал смену. После работы на полусогнутых отправился домой мириться с женой. Где то по дороге прихватил с собой ёлку, да такую пушистую, что едва пролез с ней в дверь своего дома.
- Ура! Дед пришёл! обрадовалась Рита. А бабушка сказала, что ты, как папка нас бросил!
- Ну, что ты, Ритуль? Дед не такой, как твой папка. Дед до сих пор пить не бросил! Дед курить не бросил! Дед и вас не бросит!
Смердя трёхдневным перегаром, Александр приблизился к внучке. Но Рита вывернулась из его объятий. Дед пошатнулся, задел ногой табуретку и упал. Дальше двигался на четвереньках.
Запах ёлки заполнил дом. Роскошная, красиво наряженная, она вызвала бурный восторг малышки Риты и недоумение кошки Фроськи, которая никак не могла взять в толк, зачем домой притащили это вонючее и колючее дерево? Ладно уж, если в мороз на кухню заводили маленького бычка. От него хотя бы коровьим молоком пахло! А эти хозяйские причуды были ей не по нраву.
Возмущённо задрав хвост, Фроська удалилась на улицу. Потом долго скреблась в окно, пока хозяева, занятые настройкой новенького телевизора, её не заметили.
В преддверии праздника, как ни в чём не бывало, приехал Борис и даже с подарками: с игрушечной обезьянкой для дочери и двумя банками горчицы к мясу.
- Ну, как жизнь? с издёвкой поинтересовался у зятя хмельной Александр.
- А можно матом?
- Нельзя! Здесь маленький ребёнок!
- Ну, тогда всё хорошо, - отмахнулся Борис.
- Это когда ж у тебя всё хорошо было? встряла в разговор Наталья. То витаминов не хватает, то денег!
- В космосе спутники летают, а у вас ни проигрывателя, ни телевизора нет. Вроде под Москвой живёте, а не в какой нибудь Тьме тараканьей! послал ответочку Борис, задев болевую точку тестя, у которого по жизни всё должно быть не хуже, чем у людей.
Александр промолчал, но на другое утро пошёл под нож поросёнок Борька.
Александр всю скотину называл человечьими именами. Так у него в сарае появились Митяи, Кирьяны и Васьки. А после того, как Нюрка неудачно вышла замуж, особо паршивые поросята стали Борьками.
- По зятю тоскуешь? участливо спросил у тестя Борис.
- Да, что ты? Мне просто особо приятно с Борьками прощаться! объяснил Александр. А сам за топор держится.
Телевизор денег стоил! Но стерпеть вызов ненавистного зятя Александр не мог! И только что опалённого поросёнка на санках свезли на рынок.
Александр кормил свиней по своему рациону: две недели картошкой, А потом хлебом. И получившееся с прослойкой мягкое сало, быстро разошлось на ура!
Подержав в руках с трудом заработанные деньги, заплатили ими за телевизор, который теперь никак не хотел работать. Разошедшийся снегопад мешал слабенькой антенне ловить сигнал. Но к самому Новому году сквозь помехи прорвался Голубой огонёк.
Наталья с Нюркой засуетились, накрывая праздничный стол, Григорий с Серёгой им помогали, а Александр пытался подсунуть зятю местную газету, где его отметили, как одного из лучших работников железнодорожного узла. Борис скомкал газету и пошёл с ней в сартир.
- А ты старый год провожать будешь, или вместе с ним уйдёшь? обиделся на выходку зятя Александр, но потом подумал: - Завидует!
К полуночи нервозность за столом постепенно улеглась. Без сожаления проводили старый год и вновь наполнили Игристым новые фужеры.
- С Новым годом! С новым счастьем! под бой курантов из телевизора, подчеркнувший торжественность момента, произнесла тост счастливая Анна.
- Старого счастья хоть отбавляй! Только нового ещё не хватало! подумала Наталья, но промолчала.
За праздничным ужином Наталья не успевала обновлять тарелки с закусками. Светящаяся от счастья Анна ни на шаг не отходила от своего ненаглядного мужа и всякий раз краснела, как девочка, случайно его коснувшись. А Борис с нескрываемым интересом зыркал на её синий кулон. Нетрезвые глаза Александра метали молнии в сторону зятя и Наталья отправила мужа укладывать спать внучку.
Утром первого дня наступившего года, когда вся страна выпала в осадок, Борис потихоньку собрался и уехал, не простившись ни с кем, кроме Анны, у которой занял двадцать рублей до зарплаты.
И ушёл, прокладывая по свежему снегу тропинку. А закрутившая позёмка быстро скрыла его следы, словно невидимый художник заштриховал лишний фрагмент.
- А папа обещал со мной пойти погулять! - расстроилась маленькая Рита.
- Папка обещал погулять, папка и пошёл! съязвил Александр в адрес нелюбимого зятя.
Глава 38
Анна общипывала кур, помогая крутящейся у плиты матери. А пришедший со смены Александр дегустировал самогон, подойдя к делу творчески. Вскоре на крыльце что то матернулось и грохнулось, потом покатилось вниз. Наталья подняла уставшего мужа, отряхнула и уложила спать. А самой надо было у скотины убрать. Завтра будет некогда! На завтра назначили свадьбу сына Григория.
Вроде бы только вчера он воровал яблоки в чужих садах, чем перессорил Наталью с соседками, которые и так свысока поглядывали на её семью, потому, как жили зажиточно, так как их мужья работали машинистами. К тому же смазливая Нюрка была у них, словно кость в горле!
А когда Гриша вернулся из армии под Новый год, то запил. Как прошёл праздник? Он не помнил. По ощущениям по нему! Потом пил всю весну и лето до полного изумления организма. Потом в него вселился бес, который тратил деньги и пропивал чужие вещи. Григорий превращался в алкаша, но никак не мог пить бросить, чем сильно беспокоил родителей. Даже к врачам обращался. Бесполезно! Они сами не могут бросить, не то, что людям помочь.
К осени родители решили его женить. Чтоб остепенился.
Невесту ему сосватали из слободки, где жила тётка Груня. Уж очень она её хвалила.
Пока мозг Григория думал, его попа приняла решение: он согласился! А что? Естественная блондинка. И культурная такая: нож держит в правой руке, котлету в левой!
Может, Мария ему вправду по сердцу пришлась, или ему было без разницы?
Но он сказал ей: - Выходи за меня замуж!
- А, утром протрезвеешь и передумаешь? с сомнением спросила Маша.
- Клянусь, не протрезвею! заверил невесту Григорий.
Светловолосая Мария на фоне смуглой Натальиной семьи казалась слишком белёсой.
- Словно моль в шкафу, - за глаза кратко охарактеризовал Александр будущую сноху, не смотря на то, что родители Марии приняли его хорошо и напоили основательно.
Но светлые волосы, брови и ресницы Марии неплохо сглаживали её пухлые губки, которые постоянно улыбались. Несмотря на это, Наталья сразу почувствовала в снохе твёрдый характер и некоторую упёртость и даже хитрость.
Ну и пусть, - подумала она. Зато сможет взять Григория в руки! И если он чего не поймёт доходчиво объяснит скалкой.
Всё, казалось, складывалось к лучшему, если бы не дороговизна мероприятия и большие хлопоты. Готовя угощения к праздничному столу, к вечеру Наталья уже с ног валилась. Заметив это, Анна вызвалась подоить коров, хотя не была большой любительницей этого дела, боясь, что при дойке корова может запросто огреть хвостом по лицу, или опрокинуть ведро с молоком.
Вдохновлённый примером сестры, Сергей с друзьями натаскал воды. Помогли они хорошо, только натоптали.
Уже за полночь Наталья принялась мыть полы.
- Может, утром помоем? предложила уставшая за день Анна. На ночь полы не моют!
- Не привыкла я, дочка, в грязи спать ложиться, - не смогла перебороть себя Наталья.
Анне тоже пришлось взять половую тряпку.
Домыв полы, они легли спать и как в сон провалились. И никто из них не слышал, как во дворе завыла собака.
Глава 39
Чтобы рассадить гостей за столы, пришлось снять деревянную перегородку, отделявшую комнату от кухни. Но всё равно было тесновато. Хотя родни у Истоминых было маловато, зато её хватало со стороны невесты. Так же пришли соседи и почти друзья Григория с жёнами, кто и со своими. В общем, в такой напряжённый для здоровья день компания собралась довольно разношёрстная.
Машина подружка обошла гостей с подносом, на которой те выложили подарки. В основном это были конверты с деньгами. Как потом оказалось, что некоторое - пустые.
Истомины подарили Маше самое дорогое, что у них было свою фамилию и организацию свадьбы.
Настроение у всех было прекрасное. Подвыпившие гости улыбались, весело шумели, порядком надоев шестилетней Рите. Её к столу не допустили, накормив заранее. И она, привыкшая к всеобщему вниманию, а теперь незаслуженно забытая, развлекала себя, рассматривая невесту. Белое платье и особенно фата, схваченная букетиком атласных цветов, свисавших кисточками и дрожащими при каждом Машином движении, завораживали Риту. Такой красоты она ещё не видела! И она решила, что на её свадьбе её фата будет такой же!
Слишком часто звучавшие тосты горько! уже никого не забавляли, а были лишь поводом вновь наполнить стаканы.
Это настораживало.
Дед Кузьма сдал первым. Случайно разбив тарелку с холодцом, на котором поскользнулась и впервые в жизни села на шпагат соседка Шура, дед нырнул виноватым лицом в салат и ударил крепким сном по мукам совести.
Вновь заиграла гармонь. Гости вылезали из за стола и пытались танцевать, сильно мешая друг другу.
- Танцоры, во двор идите! Луна полная светло, как днём! выпроводили гостей во двор бойкие Машины сёстры.
На дворе уже сгустились сумерки. В середине осени вечереет рано. Но луна на звёздном небе действительно была полной и светлой.
Машины сёстры уже шустро перемыли использованную посуду, поставили на плиту разогревать закуску и собрались идти потанцевать, как со двора слышался звонкий девичий голос, бросавший кому то вызов озорной частушкой:
Печку письмами топила, не подкладывала дров.
Всё смотрела, как горела моя первая любовь!
А вслед за частушкой последовала матерная брань!
Больше всего на свадьбе Наталья боялась драки. И она случилась.
- Девушка, на, вы танцуете на? сверкая золотой фиксой, подкатил к невесте пьяный Гытя, ходивший всегда с задранной вверх мордой и не потому, что слишком гордый, а чтоб сопли не вытекали.
Перепитое им вино теперь пёрло наружу говном! Он сегодня и не планировал никого обидеть, так просто случайно повезло.
- Нет! отстранилась от него Маша.
- Правильно на, нечего время терять. Пошли ко мне на, - предложил перепивший гость.
Григорий подался вперёд, наступая на наглеца.
- Гриша, не надо! пыталась остановить его Маша. - Он же пьяный!
- Послушай жену! высказался кто то из гостей.
- А может у меня быть на этот счёт собственное мнение? примерно так спросил Григорий, полыхнув глазами.
- Для такого мнения у тебя на, зубов должно быть в два раза больше на! приблизительно так, осклабившись, ответил Гытя.
Григорий в полсилы ударил Гытю, так, сугубо во благо. Но тот скрючился, подвывая от боли, а когда Григорий отвернулся, исхитрился дать ему пинка. Разозлённый Григорий саданул Гытю так, что тот отлетел и врезался в кучу своих дружков, до того мирно куривших в сторонке. Побросав недокуренные папиросы, они дружно бросились защищать своего. А за Григория грудью встали его друзья.
Маша закричала. Но лишь придала дерущимся азарта.
Полёт выпавшей у кого то из гостей из кармана умыкнутой со свадебного стола бутылки с самогоном привлёк всеобщее внимание. Драка остановилась. Через мгновение, у соприкоснувшейся с землёй бутылки отпало дно. Вместе со слезами страждущих выпить, самогон стёк в землю. Такая потеря ещё больше расстроила драчунов.
Разозлённый Григорий нырнул под удар и засадил встречный локтём обидчика в горло. В руке Гыти сверкнул нож. Оказавшийся поблизости Александр бросился защищать сына и напоролся на нож. Через мгновение рухнул, ударившись спиной о фундамент дома. Григорий оцепенел. А Гытя выдернул нож и вытер лезвие о рубашку Александра.
Сергей так же не остался в стороне. В два прыжка очутившись в сарае, выскочил оттуда со сверкавшими ненавистью глазами и вилами в руках. Наталья бросилась ему наперерез. Сергей швырнул вилы и с досады заплакал.
Перевес в силе оказался на стороне Григория и его друзей. Обидчики жениха разбежались. Гытю никто не догадался задержать. Его тощая фигура в обнимку с физическими и душевными недугами быстро скрылась за углом соседского дома.
Александра отнесли в комнату и уложили на диван. Ножевую рану в боку перевязали разорванной простынёй. А из обезболивавшего в доме были одни иконки, поэтому пришлось налить раненому полстакана самогона. Соседка Шура, у которой муж работал машинистом и ему поставили рабочий телефон, вызвала неотложку. Но её пришлось ждать долго.
Свадьба была скомкана. Гостям раздали остатки самогона и закуски и отправили всех по домам. Некоторые, особо выпившие, так ничего и не поняли и, несмотря на порванные рубашки, синяки и ссадины, требовали продолжения банкета. И ещё долго на улице были слышны песни под пьяную, безучастную к чужому горю гармонь.
Приехавшая, наконец, неотложка забрала Александра в больницу.
Утром, отбившись от расспросов следователя и оставив хозяйство на Анну, Наталья понеслась в больницу к мужу.
Врач успокоил Наталью, что рана у Александра пустяковая, так как его жизненно важные органы не задеты. Но тут же огорошил её, сказав, что упал её муж не удачно: спиной на фундамент. Поэтому Наталье стоит готовиться к самому худшему.
Это был приговор. Возможно, Александра ещё можно было спасти, если кому надо заплатить, но забитая жизнью Наталья сдалась.
Так через тринадцать лет после постройки такой долгожданный дом вдруг стал убийцей.
Глава 40
С приездом Бориса в небольшой деревне русской глубинки разгорелись нешуточные мексиканские страсти. Взрослая женская половина деревни, состоящая в основном из старух, вдов и разведёнок, жалела неухоженного Бориса, квартировавшего у нищей бабки Антипьевны.
А хитрая бабка разносила по деревни сплетни о том, будто бы ей доподлинно известно, что постоялец её - мужик разведенный. И что жена у него была ленивая, потому как ей бог руки дал, чтоб ими только в носу ковыряться!
Некоторые, особо шустрые бобылки зачастили к бабке в гости, попутно строя её постояльцу глазки. Кто, надеясь на свою счастливую звезду, молочка принесёт, кто яичек, кто и горячих блинов, а кто и куриный бульон.
Антипьевна гостей не отваживала, но со временем начала привередничать.
- А где ж в курином бульоне курица? докапывалась она до той, что принесла бульон. Утонула что ли? Аль только помылась и всё?
Но ряды потенциальных невест не редели!
А вот деревенские мужики Бориса невзлюбили. Им совсем не нравилось то, что этот пришлый мужик, которого они знать не знают, теперь такой же начальник над ними, как и председатель. Ладно уж раньше Зинка парторгом была! Та хоть своя в доску. И выпить с ними могла и за жизнь поговорить и приласкать, если надо. Мужики долго зло косились в сторону нового парторга, а однажды по - пьяни отлупили его.
Обеспокоенная кровоточившей раной на голове постояльца, Антипьевна пошла за медсестрой Галиной. Разведёнка Галина, бросила все дела в медпункте и, издав лёгкий эротический вздох, обработала Борису рану, После решила, что оставаться больному в антисанитарной избе бабки нельзя. И, судя по её интонации, не в интересах Бориса было отказываться. Поэтому он не возражал, когда Галина транспортировала его вместе с чемоданом в свой собственный дом. Натопила баньку и вымыла охотно отзывавшееся на женские ласки, ещё моложавое тело парторга. Потом накормила Бориса щами, сдобрив обед стаканчиком спирта из медпункта.
Его носильные вещи, последнее время вонявшие потом, либо при проветривании на бабкиной верёвке приобретавших запах ветра, были Галиной впервые выстираны и теперь пахли душистым мылом.
И Борис растаял!
Так конопатая толстуха Галина, обскакав всех претенденток на сердце Бориса, зажила с потрёпанным, но ещё пригодным для жизни парторгом в светлой комнате дома, переселив своих двойняшек в другую половину дома за глухую дверь.
Но особого счастья Борис не принёс, ни вечно беспокоившейся сожительнице, кабы не загулял! Ни колхозу. Словно невезение расходилось от него кругами.
Вроде бы и урожай зерновых собрали вовремя, но зарядившие на неделю дожди размыли просёлочную дорогу и, не вывезенное вовремя в хранилище, зерно подгнило.
А ту ещё подоспела эпидемия ящура. У нескольких коров появились язвы на вымени и они пали на третий день.
Доярки и скотницы, ухаживая за скотом, две недели не выходили из коровника, дабы не выносить заразу. Остальной скот удалось спасти, но ещё месяц пришлось сливать надоенное молоко в специальные могильники, чтобы до него не добрались кошки и не заразили ящуром домашний скот.
Обильно политая дождём капуста пошла в рост и заняла на уборке все свободные руки. Появляясь на пойме, председатель щурил заплывшие жирком глазки и довольно поглаживал лысину.
А молодой, безалаберный тракторист Мишка, обнаружив, что кончилось спиртное, которым он в рабочем коллективе обмывал ножки новорожденного сына, сел на трактор и покатил в райцентр за догоном. Он быстро преодолел немалое расстояние, но был остановлен милицией прямо у порога вытрезвителя, возле которого находился вино водочный магазин.
Мишку посадили в КПЗ за угон колхозной техники и порчу гусеницами трактора полтора километрового асфальтового покрытия дороги. Протрезвевший Мишка неделю холодел от ужаса на допросе у следователя, грозившего его посадить.
Не посадил лишь потому, что Мишка был племянником председателя колхоза. Андрей Степанович ходил по кабинету следователя, заламывая руки, выражал своё недоумение, охарактеризовав поведение Мишки, как явление нетипичное, пообещал дорогу починить, естественно за счёт колхоза. А так же нанял Мишке хорошего адвоката.
- Я не в магазин за водкой ехал, - ныл Мишка, натасканный адвокатом. Я в аптеку ехал за лекарством для новорожденного сына. И получил глубокое разочарование от действий нашей милиции, воспрепятствовавшей осуществлению моего доброго помысла!
На самом деле Мишка и не подозревал, что с другой стороны магазина действительно была аптека.
Мишку отпустили. Андрей Степанович лично привёз виновато улыбавшегося племяша домой и уже там обрушил на его голову праведное негодование, израсходовав весь запас матерных слов.
А парторга беспокойного колхоза Бориса вызвали на ковёр в Горком партии и, не слушая никаких оправданий, влепили ему строгий выговор за плохую идеологическую работу с молодыми членами хозяйства.
Мишкины родители были людьми благодарными. Срочно зарезали свинью и доставили полтушки председателю за доставленные их непутёвым сыном хлопоты.
Председатель вообще то предпочитал мраморную говядину. Но своих коров резать было жаль, а колхозных в этом году им со счетоводом с трудом хватило на половину праздников. Но вовремя подсуетилась всеядная председательша. Духовочка, приправы и свиночка зашла!
Другую половину свиньи оттранспортировали невинно пострадавшему парторгу. Вернувшись домой после взбучки, Борис с расстройства психики напился до поросячьего визга и потом не мог вспомнить, а была ли свинья?
Глава 41
- Дом вроде новый, а потолок низкий! Без стремянки перекрашивать можно. Прямо лёжа, - выговаривала мужу властная сноха Мария, почувствовав себя полновластной хозяйкой в доме.
После смерти свёкора перечить ей стало некому. Она это быстро просекла, усвоила и себя никак не обижала.
Григорий, хотя и походил на отца внешне, но характером был ему полной противоположностью. Вместо мужского стержня в нём трепыхалась тонкая пружина, всякий раз прогибавшаяся под тяжестью жизненных обстоятельств. И он быстро превратился в подкаблучника, чем его жена успешно пользовалась.
Очень скоро Мария показала всем жёсткий характер, своими мерзкими поступками обнуляя все грехи человечества. Ни с кем не посоветовавшись, она отделила себе самую светлую половину дома и отгородила лучшую часть огорода. И на добротность забора и перегородки не поскупилась.
- Мне кажется, что ты настоящая жмотяра, - попробовал осадить жену Григорий.
- Нет, - отмахнулась от мужа Мария.
- Что нет? не понял Григорий.
- Тебе не кажется.
А когда муж спьяну первый назвал её курицей, она не обиделась, а просто снесла ему два яйца с разбегу.
Потом супруги неоднократно ругались, выясняя кто в доме хозяин? Но, безусловно, последнее слово всегда оставалось за мужем. И это слово было слушаюсь!
Анне с матерью пришлось делать в своей половине перестановку. Стало тесновато и неудобно. И так вертели мебель и эдак, чтобы у каждого был свой угол. Без, приехавшего из ремесленного училища на каникулы, Сергея не справились бы.
Диван, на котором теперь спала Наталья, оказался у той стены, о которую во дворе спиной ударился Александр. И никто не обратил бы на это внимания, если бы Наталья не угасла за каких то два месяца. Сначала она слегла. Потом перестала есть и говорить. В свои сорок девять лет она выглядела дряхлой старухой, с высохшим телом и посеревшей кожей. Глаза её поблекли.
Потеряв Александра, она потеряла себя.
- Ушёл Саша и всё вокруг вроде бы по - прежнему. Но нет его и ничего вокруг нет!
Без мужа жизнь Натальи покрылась пылью. Казалось бы, столько обид она вытерпела от него непутёвого, а забылись они в один миг. Однажды Наталья не проснулась. В акте вскрытия причиной смерти была названа полная потеря сил.
Григорий честно поплакал у гроба матери. А потом Мария заставила мужа построить новый личный сарай и самовольно и шустро перевела туда всю Натальину скотину и распорядилась ей по своему усмотрению.
- А твоя совесть в курсе? спросил Григорий у жадины.
- Она ещё и в доле! заверила мужа Мария и намекнула на воровские замашки пьяного мужа: А у кого - то чистая совесть признак плохой памяти!
Григорий обиделся и вечером на вопрос жены как ты находишь мою грудь?, ответил: - Если честно, то с трудом.
Маша сознательно пропустила насмешку мимо ушей и выразительно чмокнула мужа в щёку. Григорий тоскливо посмотрел в сторону кровати и вздохнул. Но лёг. Утром, подобрав сопли и выброшенный женой на крыльцо чемодан, пересмотрел свои взгляды и понял, что был неправ.
- Как же мне надоели твои скандалы! в другой раз попробовал возмутиться Григорий.
- Тогда давай я просто, молча, набью тебе морду! предложила Мария.
- Злая ты, Маша! расстроился Григорий.
- С чего бы это? не согласилась с мужем Мария. И потом три года доказывала мужу, какая она хорошая.
Не поверил.
К зиме Маша с Григорием справили себе новую одежду и не забыли похвастаться ею перед Анной. А мирными вечерами нежились на новой дорогой софе под светом двойного жёлтого торшера производства ГДР.
Мария даже ухитрилась расположить к себе соседей, которые полностью встали на её сторону. Иногда супруги приглашали их к себе посмотреть фильмы по модному телевизору на ножках. А возле софы вскоре появился журнальный столик с разложенными на нём журналами Работница и Кино, на обложках которых киношные красавицы демонстрировали красивую жизнь.
- У нас сегодня гости. Не забудь сделать счастливое лицо! предупреждала Мария мужа и по её лицу Григорий понимал, что отказываться не стоит. Он вообще смирился с тем, что, раз уж жена запланировала сделать его счастливым, то его уже ничто не спасёт!
Анна без матери сошла с лица, похудела и просто потерялась. Даже брата Сергея осенью толком не смогла проводить на дальнейшую учёбу. Сергей обиделся и решил после учёбы домой не возвращаться, а сразу уйти в армию.
Глава 42
Утром в райотделе милиции раздался звонок. Звонили из службы Скорой помощи, выезжавшей на автобусную остановку, где дворник обнаружил лежавшего ничком мужчину с открытой черепно - мозговой травмой головы.
Прибывшие на место преступления, оперативники предположили, что дар по затылку пострадавшего был нанесён тупым предметом, предположительно пустой бутылкой из под шампанского, валявшейся рядом. Кроме этой бутылки, на которой присутствовали следы крови, ничего существенного обнаружить не удалось. Все окурки и прочий мусор дворник уже успел смести. Не было у пострадавшего и документов, удостоверявших его личность. Но на его руке синела наколка, свидетельствовавшая о том, что пострадавший отбывал тюремный срок.
- С таким контингентом несчастные случаи случаются гарантировано, - пробурчал криминалист, закончив осмотр татуированного тела.
Бросалось в глаза то, что, не смотря на кратковременное похолодание, одет он был в одну рубашку. Это наводило на мысль о краже у него пиджака, или куртки.
Опера опросили дворника, на глаз сопоставили его размеры с потерпевшим и пришли к выводу, что дворник пиджак, или куртку не брал. Затем упаковали подозрительную бутылку и уехали на обед. А, так и не пришедшего в сознание, потерпевшего каретой Скорой помощи отправили в районную больницу.
Следователь, которому было поручено вести уголовное дело по факту нанесённого тяжкого телесного повреждения потерпевшему, из разговора с лечащим врачом понял, что дело обещает быть долгим, поскольку травма у потерпевшего серьёзная и в сознание он придёт не скоро. Если вообще придёт. И о том, чтобы с ним побеседовать, придётся долго мечтать.
Соответствовала ли кровь на бутылке группе крови потерпевшего, оставалось пока вопросом. Что - либо могли прояснить и отпечатки пальцев на бутылке. Их там было не мало. Но результатов экспертизы нужно было ждать не меньше двух суток.
Сделав фотографию потерпевшего, следователь наведался в два магазина, расположенных вблизи автобусной остановки. Продавщица из одного магазина, правда не совсем уверено, опознала в потерпевшем вчерашнего покупателя, купившего у неё бутылку Советского шампанского и две бутылки Столичной водки. В магазин он приходил с известным в округе пьяньчужкой Витькой, проживавшим недалеко от магазина.
Сам потерпевший был выпивши, но не пьяный.
На вопрос следователя не помнит ли она о чём покупатели разговаривали и не называли ли они каких либо имен?, продавец ответила, что не помнит. Слишком она к вечеру устаёт, чтобы обращать внимание на всех алкашей!
На всякий непредвиденный случай, захватив с собой участкового, следователь пошёл к Витьке домой.
- Так то он мужик несложный, - проинформировал участковый о Витьке следователя.
- С гражданином разговаривать буду я, - предупредил следак участкового. А то наслышан я про тебя!
- Не, ну что я? Ну приложил одного пару раз. А остальное всё наговор! обиженно засопел участковый.
Собаки во дворе не было, но дверь оказалась закрытой на замок. На лавочке, возле дома напротив, курил вдатый мужик. Возле него играли в ножички трое пацанят.
Не кури, - сделал замечание курильщику участковый инспектор. Здесь же дети!
- Так я у них и стрельнул, - оправдался мужик. Он оказался словоохотливым собеседником и рассказал, что Витька, вообще, дома бывает редко. А мать его работает в соседнем городке и домой вернётся примерно часа через два, три.
Следователь оставил участковому инспектору для Витькиной матери повестку и через два часа уже беседовал с ней у себя в отделе.
Витькина мать сильно нервничала. На её расстроенном лице не было ни кровинки, а натруженные руки беспричинно блуждали по краю стола, словно хотели смести с него несуществующий мусор. Потом она и вовсе расплакалась. Уж очень её огорчали запои сына, не работавшего уже четвертый месяц.
- А на что же он пьёт? поинтересовался следователь.
- Говорит, что друзья его угощают, - пояснила Витькина мать. Во всяком случае, он так ей говорит.
Так же следователь выяснил, что Витька не ночевал дома. На ночь мог остаться у собутыльников, адреса двух из которых мать назвала. Но участковому инспектору по указанным адресам обнаружить Витьку не удалось. Он исчез.
Взглянув на Витькину фотографию, переданную Витькиной матерью, следователь понял, что этот тщедушный, плюгавый мужичок физически не мог нанести потерпевшему такую серьёзную травму. Значит, с ними был кто то третий. И, возможно, у него был мотив. Какой? Это необходимо было выяснить. Но это, когда найдётся Витька.
Глава 43
Изнывая от жары, по небу тащилось ленивое облачко. Хотелось, чтобы оно превратилось в грозовую тучу и пролилось долгожданным дождём. В крае властвовал июльский зной. Жара спадала лишь к утру, но вместе с солнцем быстро поднимался и столбик термометра.
Маленький, далеко не новый автобус вот уже с полчаса пылил по разогретому за день асфальтовому покрытию бесконечной дороги. Мимо окон проплывали редкие деревни лесопосадочные полосы и бескрайние совхозные поля. За всё время по практически пустой дороге проехал лишь один грузовик, прогромыхала запряжённая лошадью повозка, да пронёсся молодой парень на мотоцикле, оставив за собой смок выхлопных газов.
- Еду я третьего дня на этом автобусе, - пытался разогнать скуку пенсионер с заднего сиденья. Гляжу, а за автобусом мужик бежит, не отстаёт. Даже обогнать пытается. Я ему в окошко кричу шибче беги, несчастный! Скоро остановка отдохнёшь! Тока не подпрыгивай так, не то я обоссусь со смеха!
А мужик мне в ответ: - Смотри не обосрись, я водитель автобуса!
Хохочущие пассажиры дружно взглянули на водителя.
- Поменьше ври, дед! крикнул водитель из за перегородки. Это ты за автобусом бежал. А я нарочно по - тише ехал, чтоб ты ненароком не отстал.
Пенсионер недовольно заворчал.
- Не кипятись, дед, а то очки вспотеют, - под общий хохот оговорил пенсионера водитель.
Наконец, автобус остановился у дорожного указателя, который сообщал, что до ближайшего населённого пункта полтора километра.
Мария потолкалась в узком, заставленном сумками проходе и, слегка зацепившись платьем за со скрежетом открывшуюся дверь, вышла из автобуса и осмотрелась.
Куда идти? И спросить не у кого! Попутчиков у неё не оказалось. А левее указателя среди густой ржи проглядывалась плохо протоптанная тропинка. Видимо, ходили по неё не часто.
Ветра не было, а до самого горизонта ржаное поле колыхалось в знойном мареве. Хотя день клонился к вечеру, всё ещё было очень жарко. Светлое платье из натурального шёлка неприятно липло к телу. А через пару минут ходьбы кожаные босоножки на высокой платформе порылись слоем горячей пыли, клубящейся под ногами.
Через некоторое время впереди показались крыши домов и верхушки садовых деревьев слободки, расположенной в низине. Идти стало значительно веселее.
Поселение было небольшое. Всего три улицы, начинавшиеся у колодца и упиравшиеся в большой пруд, покрытый ряской и утиными и гусиными перьями.
Найдя нужный дом, Маша заглянула во двор. Там чистенькая старушка с незапоминающимся лицом кормила раскудахтавшихся кур. С забора за ней и за боевым красавцем петухом наблюдали воришки воробьи.
- Мне нужна Мельникова Анастасия, - обратилась к старушке Мария.
- Проходи, - вытирая руки о фартук, пригласила гостью старушка на маленькую террасу, где помещался лишь деревянный стол и два табурета. На непокрытом столе весело резвились солнечные зайчики, пробивавшиеся сквозь дешёвую тюлевую занавеску.
- Муж у меня пьёт. Нельзя ли его полечить? с надеждой спросила Маша бабульку.
- Нельзя, - глядя Маше в глаза, ответила старушка. Пьёт и будет пить! Это твой крест! Вот и неси его. Ведь не по своей воле он на тебе женился?
- По моей, - согласилась Маша. А что мне было делать? Меня с пяти лет отчим воспитывал. У них с матерью ещё две дочери родились. Я им носы вытирала, да горшки за ними выносила. Младшие сёстры школу закончили, в техникум поступили, заневестились.
Отчим матери всю плешь проел, что хватит меня кормить! Что замуж мне пора. А за кого? Пока мои ровесницы женихов разбирали, я на себе всё хозяйство везла! И после семилетки в доярки пошла, чтобы в доме была лишняя копеечка! Да и не красавица я. Вот в девках и засиделась. Мой муж даже не знает, что я старше его. Конечно, до свадьбы я девушкой была, только просроченной!
И детей у нас с мужем нет. А ведь третий год живём!
- А нужны ли они тебе дети от не любимого? спросила старушка. Может это бог тебе время даёт подумать?
Она разложила на столе карты.
- Да и черно вокруг мужа твоего, - ткнула старушка в карты не по - деревенски чистым пальцем. Ох, как черно!
А вдруг тебе одной детей воспитывать придётся?
- Воспитаю, - не совсем уверенно прошептала Маша.
- Мужу твоему я травки дам. Будешь ему заместо чая заваривать. Глядишь, по - тише станет.
Маша положила на стол коробку конфет, а в свою сумку собрала сушёные травки и заспешила обратно.
Сидя в автобусе, Маша чувствовала какую то внутреннюю опустошённость. Будто кто то покопался у неё в голове, всё разбросал и ничего не положил на место. Потом она ненадолго задремала и старушка и слободка как то стёрлись из её памяти.
Открыв глаза, Маша вновь увидела за окном автобуса зелённое поле, щедро усыпанное синими звёздочками васильков.
По пыльной обочине дороги навстречу автобусу шли деревенские ребятишки с самодельными удочками и ведёрком полным рыбой.
Потом показался небритый и непричёсанный мужчина. Несмотря на жару, одет он был в костюм и фланелевую рубашку в клетку. Его симпатичное лицо перекосила гримаса злости. Следом за ним, почти вприпрыжку, спешила взмокшая молодая женщина в парчовом платье золотистого цвета и в пыльных, не по размеру больших галошах. Было видно, что она устала, но старалась от мужчины не отстать.
У Маши защемило сердце: - Вот она, любовь эта! Баба и так наломалась на работе, да ещё, видать, этому кабелю дома не угодила. А он говно своё показывает в гости к кому то намылился. Женщина, похоже, знает, что отпускать его одного нельзя. Потом себе дороже будет! Платье то успела нацепить, а туфли доставать уже было некогда. Вот и сунула ноги в галоши. А он козёл во всю прыть скачет!
- Нет, не надо мне никакой любви! Если даст мне бог детей, от Гриши рожу! Всё же он мне муж законный! решила тогда Мария.
Глава 44
Через два дня Витька в сопровождении матери явился к следователю. Потрёпанный жизнью мужичок, мозги не видны, но их отсутствие заметно. Он принёс не слишком чистую куртку, позаимствованную им у собутыльника, которого он опознал по фотографии потерпевшего.
Больше никаких сведений о том пока не поступило. Не было заявлений о пропаже похожего мужчины и в соседних городах.
Шаря тупым взглядом по стенам кабинета и дрожа, как сухой осенний лист на ветке, Витька попробовал вспомнить факт знакомства с потерпевшим. Не смотря на сбивчивость его рассказа, следователь видел, что он не врёт. Просто плохо помнит события вследствие запоя.
По словам Витьки, накануне он отмечал день радио, или просто какой то день. Потом, в надежде опохмелиться, зашёл к приятелю. И чутьё его не обмануло. Но приятель поначалу хотел выпроводить Витьку вон. Но это оказалось невозможным, поскольку тот сразу заметил накрытую поляну. И Витька просочился в негостеприимный дом.
На кухне у Аркадия сидел гость, который так же был Витьке не рад. Возможно, потому, что у него с Аркадием не заладился разговор, который из за Витьки они сразу прекратили. Витька так доказывал собеседникам, что он умеет молчать, что сорвал голос!
Потом решил быть полезным. Собрал в авоську пустые бутылки и предложил свои услуги по доставке водки из магазина на дом. Но Аркадий сказал, что одной бутылки будет мало, а за вторую придётся доплатить, но денег он Витьке не доверит.
Витька умолк, едва не подавившись комом. Его жёстко мучил сушняк. Чтобы вернуть запойного гражданина в реальность, следователь подал ему стакан с водой. Тот залпом выпил воду и вновь ушёл глубоко в себя, уставившись отрешённым взглядом в зарешёченное окно.
- Я слушаю, - поторопил Витьку следователь.
- Аркадий в магазин заходить не стал, поскольку за ним там числился долг в размере женитьбы на продавщице, которой он спьяну обещал, - продолжил повествование Витька, пятернёй почёсывая лысеющий затылок. Напряжение мысли отражалось на его спитом лице.
Витька с гостем купили две водки и бутылку шампанского. Бутылку водки и шампанское они выпили на автобусной остановке на троих.
Но место клизмы изменить нельзя! Витька увидел подошедший автобус и почему то вспомнил про Марину, живущую пятью остановками дальше. У неё всегда можно было прекрасно провести время. Но его никто не поддержал.
По малой нужде Витька зашёл за остановку и пристроился под окном близь стоящего дома.
С примерно такими словами: - Никогда не бросай окурок в форточку, не тот попадёшь им в голову тому, кто ссыт под окном, ему здорово прилетело от какого то мужика.
Витьке пришлось задержаться и помахать кулаками.
Когда он всё же вернулся, Аркадий зачем то сунул ему в руки куртку своего гостя и последнюю бутылку водки и подсадил его в следующий автобус.
- Гостя я тогда не видел, а, может, не успел заметить. Уж очень всё быстро получилось. Как добрался до Маринки не помню. Но завис у неё на два дня. Это она так сказала.
Витька смущённо хмыкнул вслед своим воспоминаниям.
- Ну, вот мы и подошли к самому волнительному моменту, - следователь строго взглянул на Витьку. Как зовут гостя Аркадия?
Но, оказалось, что имя гостя Аркадий не называл. Или Витька не помнил.
- Его посадят? тревожилась за Витьку мать.
Проветривая кабинет после душистого Витьки, следователь поймал себя на мысли, что не испытывает к нему злости. Это означало, что интуиция его не обманывает и Витька всего лишь свидетель по данному делу. Но, всё же, записав адрес Аркадия, он отправил Витьку на дактилоскопическую экспертизу. А за Аркадием послал дежурную машину, которая скоро привезла подозреваемого.
Невысокий коренастый мужик с наглыми глазами сразу же не понравился следователю. Хотя Аркадий Витькины показания подтвердил. И добавил, что его гость - Валентин заехал к нему по освобождению из колонии, где он отбывал срок за грабёж вместе с корешем Аркадия. Этому визиту Аркадий был не рад, потому как завязал с криминальным прошлым и никаких бывших друзей видеть не желает.
А вот концовка его повествования кардинально отличалась от Витькиной. По его словам выходило, что в магазин он не ходил и оставался дома. И был рад тому, что не дождался ни Валентина, ни Витьки. Он решил, что Валентин заночевал у Витьки, а потом уехал восвояси.
- Меня с ними не было и я не ответчик за то, что они меж собой не поделили! закончил рассказ Аркадий.
- Если ты действительно не имеешь отношения к увечию потерпевшего, то почему так напряжённо держишься? не смог не заметить следователь.
- Потому как вижу, что дело у вас безнадёга. А я судимый и на меня можно всех собак повесить! зло усмехнулся Аркадий.
В его тоне проскользнула нотка превосходства, которая бывает у слишком уверенных в себе людей.
Следователь закурил, не предлагая сигарету Аркадию.
- Мне нечего скрывать, - начал было Аркадий.
Следователь неприязненно глянул на него поверх сигаретного дыма. А Аркадий улыбнулся нагловатой улыбкой.
Зная, что ушлый Аркадий уже имеет две ходки, следователь усомнился в правдивости его показаний. Да и имя своего кореша он назвал очень неохотно, глядя на следователя из под лобья. Было ясно, что он чего то не договаривает. И не скажет. Значит, ему предстояла командировка в колонию. Но пока его никто не торопил. Потерпевший ещё не пришёл в сознание, а начальник следователя ушёл в отпуск.
И следователь ограничил Аркадия подпиской о невыезде, предварительно откатав его пальцы для индентификации с отпечатками на бутылке из под шампанского. А сам уехал на рыбалку.
На озере брал крупный карась. Видели даже карпа. А следователь тоже был человек и ничто человеческое было ему не чуждо.
Глава 45
Мария твёрдо решила, что ей надо родить ребёнка, подсознательно надеясь, что у мужа, наконец, проклюнется ответственность, проснётся совесть и он бросит пить.
Однажды, она прочла в журнале, что здоровых людей нет, а есть не до обследованные. Приняв это, как аксиому, в свободное от работы на заводе время, она начала усиленно лечиться. И понеслось: осмотры у врачей, всевозможные анализы, различные полезные процедуры, иногда и в стационаре и надолго.
На всё это нужно было время. А на Григория, приносившего в семью раздражения больше, чем денег, его теперь совсем не хватало.
Раз Григорий спьяну опрокинул кастрюлю и разлил суп.
- Так, что это там упало? среагировала Мария на грохот кастрюли о пол.
- Полотенце упало, - невозмутимо соврал Григорий и надолго был отправлен на подножный корм за пролитый суп.
Порой его кормила сестра. Иной раз он готовил еду себе сам, но больше довольствовался столовскими обедами, или выпивками в пивнушках. И подворовывал у жены.
- Куда делась бутылка водки? вопрошала Маша.
- Ушла на обработку раны, - вздыхал Григорий.
- Какой раны? - Маша внимательно глядела на мужа.
- Какой, какой? Душевной! признавался Григорий.
- Какие могут быть дети от алкаша? срывалась Маша на пьющего мужа.
Поначалу Григория бесила такая интерпретация причинно следственных связей, но потом он привык, что муж он никакой, а значит и спрос с него такой же. И постепенно такое положение дел начало его устраивать.
Каждый раз, как только жена ложилась в больницу, он бежал из дома. У него появилось немало друзей алкашей, с кем можно было приятно провести время, совмещая общности интересов.
В очередной раз Григорий встретил жену из больницы с букетом цветов, любовно собранных в парке на клумбе. Его глаза с нежностью смотрели друг на друга. Смущённо сунул жене букет и исчез. Домой вернулся через два дня в ночь со второе на седьмое и в лоскуты. Споткнулся о ласковый взгляд супруги, пролетел на метр вперёд и больно приложился головой о сковородку.
- Ты где был? поинтересовалась Маша у мужа, когда тот проспался.
- Нальёшь опохмелиться, тогда скажу, - помечтал Григорий, мучившийся головой с тяжёлого бодуна.
И был приятно удивлён, что жена была неожиданно ласкова. С лучезарной улыбкой Маша поставила на стол бутылку с водкой и банку с солёными огурцами.
Нет, Маша мужа не пожалела. У неё был план. Она знала, что с похмельного стакана из мужа попрёт нужная информация.
- Ты где был? Маша вновь задала интересовавший её вопрос, когда муж весело захрустел огурцом.
- В баньке с девками, - проговорился Григорий, но тут же спохватился: - Нет, я лучше посплю.
- Ты мне изменял? растолкала его жена.
- Ни разу ты меня не застукала, - ужом изворачивался Григорий.
- И как часто я тебя не застукивала? продолжила допрос Мария. - По праздникам, или по выходным?
- Исключительно по блудным дням! побожился Григорий.
А я поначалу подумала, что я себя накручиваю!
Мария схватила веник и долго охаживала им мужа, пытаясь отомстить ему за свои несбывшиеся мечты, или хотя бы выбить из Григория ставший вечным перегар.
- А не надо задавать неправильные вопросы! кричал Григорий, отбиваясь от веника.
Глава 46
В колонии следователь выяснил, что подельником Аркадия был некий Жора сплошь покрытый синей татуировкой, скользкий тип, сотрудничавший с администрацией. Не зная новую причину внимания к себе следственных органов, он не выглядел ни встревоженным, ни испуганным. Следователю никак не удавалось перехватить взгляд его плутоватых глаз. Чувствовалось, что в голове он хранит не один опасный секрет.
Немного помурыжив следователя своими непонятками, он вдруг неожиданно проникся к нему и, заграбастав в свой карман полную пачку предложенных ему сигарет, вспомнил Валентина и опознал его по фотографии.
- Да, был такой Шмелёв. Освободился недавно. Нет, не блатной. Просто оказался в ненужном месте в ненужный час.
В санчасти мы познакомились, но не сдружились. Так, разговаривали с ним о том, о сём. Здесь друзей не бывает. Воровские законы звериные: кто сильнее, тот и умнее! Кореша это совсем другое дело.
Вскоре стало известно, что Аркадий освободился условно, досрочно. Жора тогда позавидовал вслух, как тому удалось со второй ходки соскочить. Видать, что счастливый такой! Или заплатил за него кто? Жора тогда сильно на судьбу обиделся. Ведь день рождения был у него, а подарок получил Аркадий.
Следователь что то черканул в своём блокноте.
Это первый срок они за одно ограбление вместе мотали, а во второй раз в колонии встретились, когда Аркадий сел за драку, которую сам учинил. Как то раз он проговорился, что оформил себя сам. Драку устроил специально, когда узнал, что мент, которого он подстрелил, когда брал кассу с зарплатой, умер на месте. Аркадий, когда шёл на дело, стрелять не думал. Кассир обычно с одним шофёром в банк ездил, а тут этот майор из машины выскочил. Ну, Аркадий их и пострелял. Кассир выжил, а майор нет.
- Баба у него дюже красивая осталась. Молодая, глазищи по блюдцу! Только фамилия дюже чудная Дувайкина. Может поэтому он её и запомнил. А звали её Анной. Аркадий тогда после освобождения домой решил не возвращаться. К одинокой тётке своей подался. Ну и свой новый адресок дал мне на всякий случай,- откровенничал со следователем Жора. А, может, просто решил подельника сдать. Раз тот так с Валентином обошёлся, то и Жоре несдобровать. Я тогда Валентину из завести про Аркадия проговорился, а он прицепился ко мне с этой Анной. Говорил, что отец его с ней какие то дела имел. Или с её семьёй? А потом её потерял. Адрес Аркадия просил. Заплатил даже.
Ну, я и дал адрес и привет велел передавать. Вот и всё. А что там у них произошло не могу знать!
- И Валентин пал жертвой собственного энтузиазма, - додумал следователь.
Глядя в испещрённое дождём вагонное окно, следователь прокручивал в голове полученную в колонии информацию и забеспокоился, как бы Аркадий не подался в бега! Ведь было от чего. За ограбление и за убийство майора ему светила вышка!
И беспокойство было не напрасным.
При выходе из поезда следователь увидел Аркадия, спешившего на посадку на другой перрон и недобрым словом поминавшего майора Фильчикова, с которым на Новый год отцепил от состава железнодорожный вагон и маневровым паровозом отогнал его на запасной путь.
Потом честно помогал перегружать содержимое вагона. Они запихнули ящики длинные и короткие, мешки, возможно с мехами, в фургон какого то ГАЗона. Затем майор дал Аркадию две коробки, в которые строго настрого запретил заглядывать.
В тот день, когда Анна была в гостях у Фильчикова, Аркадий, по указанию майора, ломом расковырял фундамент её дома в двух местах и сделал углубления для коробок. Он не смог пересилить любопытство и заглянул в коробки. Одна была полна золотых монет, горсть которых тут же перекочевала в карман Аркадия. В другой он нащупал холодный круглый предмет.
Аркадий вытащил предмет. В свете луны на него пустыми глазницами смотрел стеклянный череп. От этого взгляда не слабонервному урке стало не по себе. Руку, в которой он держал череп, нестерпимо жгло. А в воздухе висел чуть слышный стон. И ещё странный звук совсем близко. Это лязгали его собственные зубы от какого то безотчётного страха.
Аркадий удивился себе: - Чем он так напуган?
Дрожащими руками он запихнул череп в коробку, коробки в фундамент и замаскировал отверстия кирпичами. Работал Аркадий почти бесшумно. Поэтому ни соседи, ни те, кто в это время находился в доме, ничего не услышали. А старый пёс, вдруг почувствовав нечто, забился в конуру и даже боялся повизгивать.
Вставив на место последний кирпич, Аркадий помчался прочь от дома в слепом ужасе.
Безусловно, Александр обратил внимание на раскрошившийся фундамент, но это не показалось ему странным. Ведь кирпичи были выбиты из старой постройки. Александр решил фундамент обмазать цементом, но сразу не получилось, а потом не успел.
Фильчиков после похищения вагона Аркадия кинул, пообещав расплатиться с ним позже, когда улягутся страсти по вагону. В отместку Аркадий решил ограбить НКВДшного кассира, взяв тем самым у Фильчикова лишь малую долю, причитавшуюся ему с вагона.
Потом, нарочно сев в тюрьму за устроенную им драку, Аркадий умудрился попасть в немилость к одному авторитету, который его сильно загнобил. Аркадий понял, что самым лучшим выходом из ситуации для него было бы, как можно быстрее оказаться на воле. Он обратился за помощью к пахану и позже расплатился с ним золотыми монетами одной из коробок.
Пришлось рассказать и про череп. Пахан по своим каналам пробил, что череп этот вовсе не стеклянный, а один из десяти хрустальных черепов ввезённых в Европу с раскопок ещё в тридцатые годы. Он чем то ценен и, возможно, когда нибудь за ним придут серьёзные люди с большими деньгами. Поэтому, он приказал Аркадию оставить череп в фундаменте дома Истоминых, а за домом
приглядывать.
А теперь удача от Аркадия отвернулась. Не успев испугаться, он услышал металлический щелчок и почувствовал на запястьях холод металла. Следователь и два дежуривших на вокзале милиционера скрутили его прямо у поезда, на котором он хотел уехать. И Аркадий сник.
Глава 47
На каникулах ничего не делавшая Рита всё равно была занята. Проспав до обеда, ела она уже наспех, потому, как опаздывала на занятия в хоре. С музыкальным слухом у Риты были проблемы. Поэтому, какая мелодия? Рита пела душой. А душа не знает нот. Но зато Рита всегда вставала в первый ряд, чтобы покрасоваться в маминых туфлях.
Непогоду Рита пережидала на Наташиной террасе. По крыше барабанил дождь, ветер стучал в окна вишнёвыми ветками, а на тёплой террасе подружки грызли печеньки и придумывали новые красочные наряды для бумажных кукол.
Вечерами, проводив завистливыми взглядами роскошные формы Чесноковой Гали, спешащей на свидание к новому воздыхателю, девчонки отправлялись в кино. Худенькие, с серенькой внешностью, сами они ухажёров не имели и все свойственные их возрасту любовные страсти переживали с героями очередного кинофильма. И мечтали о собственном счастье с парнем похожим на красавца Алена Делона, или хотя бы на Бельмондо. А ещё им очень хотелось пощеголять в нарядах киношных красавиц и непременно разбить чьё либо влюблённое сердце.
Но иногда приходилось и поработать.
Наташин класс шествовал над одной пожилой четой и девочки приходили к старикам помогать по дому. Порой Рита составляла им компанию. После того, как помощницы помыли пол, сходили в аптеку за лекарствами, бабуля доставала тетрадь и записывала в неё их фамилии. Рита в это время ждала подруг на улице.
Но однажды бабуля начала перепись с неё.
- Меня можно не записывать. Я не из их класса, - смутилась Рита. Просто помогаю.
- Нет, обязательно надо записать, - настаивала бабуля.
Рита назвала свою фамилию. И покраснела от гордости, представив, как оценит её благородный порыв учительница, если прочтёт её фамилию в бабкиной тетради.
А, когда идти было некуда, подруги собирались на лавочке под вишнями возле Ритиного дома. Здесь в глубоком сумраке начинались страшные рассказы про то, как чёрная, чёрная рука вылезает из чёрной, пречёрной комнаты.
Ночь и неуёмная детская фантазия рисовали страшные образы. Любой шорох, скрип калитки наводили на девчонок панический ужас. И казалось, что чёрные в темноте корявые вишни тянут к ним чёрные руки с растопыренными пальцами.
Леденящий ужас прогнал по телу стадо мурашек и шевельнул волосы, когда подруги как то раз заметили в полумраке некую светлую сущность. Она походила на сотканную из белого тумана большую собаку, бесшумно катившуюся на невидимых колёсиках. Казалось, что ничего страшнее на свете уже не может быть! Видение было неясным и расплывчатым. Ближайший фонарь давно перегорел, а тот который светил, был далеко. И луна от страха прикрылась облачком.
Видение продолжалось недолго. Через несколько секунд оно пошло рябью и скрылось в густых кустах сирени так же внезапно, как и появилось.
Через какое - то время подруги пришли в себя и разбежались по домам, где долго не могли заснуть. Наташа даже поделилась своими страхами с родителями. Но те списали увиденное их дочерью на буйную детскую фантазию. Ведь оно не вписывалось во взрослую логику, где всё должно быть прописано побуквенно. А со временем и девочки стали думать, что ничего такого и не было, а им просто показалось.
По ночам Рита видела красивые цветные сны и просыпаться ей совсем не хотелось. Случайно проснувшись, она спешила заснуть, чтобы вновь попасть в свой безоблачный сон. А потом опять спала до обеда.
Но беззаботные каникулы сменялись учёбой, становившейся с каждым годом всё более надоевшей и трудной из - за усложнения программы и вовремя не привитого прилежания.
А мечты о взрослой жизни уже приобретали реальные черты, становясь всё более сладострастными и желанными.
Глава 48
Дело по убийству майора Фильчикова и ограблению кассира было доведено до конца. Аркадий огрызался, как затравленный волк, но по делу больше молчал. И шёл под суд на одних следственных доказательствах.
Но, видимо, решив, что белым и пушистым он всё равно не выглядит и решил рассказать про свою неожиданную встречу с Валентином Шмелёвым: - Помню, завтракал я тогда огуречным рассолом. Потом нашёл кусок колбасы и уронил его на пол. К куску подкрался кот. Я спешно накрыл кусок ногой, поднял его и, глядя коту в глаза, сжевал его. И тут пришёл Валентин, которого я до этого совсем не знал.
И разговор у них действительно не заладился. Да ещё на автобусной остановке произошёл инцидент.
- А что твоя рука делает в моём кармане? возмутился тогда Валентин.
- Зажигалку ищет, - пытался оправдаться Аркадий.
- А спросить, ты, не мог? вознегодовал Шмелёв.
- Я постеснялся, - ухмыльнулся Аркадий.
И они подрались. Защищаясь, Аркадий ногой пробил оппонента по колену. А, когда хозяин колена решил падать, Аркадий стукнул ему по черепу опустевшей бутылкой из под
шампанского.
- Потом, когда схлынула волна ярости, я решил, что пойду поспать. Так от меня вреда меньше, - глубокомысленно размышлял Аркадий. - Нехорошо получилось. Но не убил же я Валентина! К тому же он первый начал!
- Именем Союза советских социалистических республик, - провозгласил судья.
Аркадий поднял голову и ему показалось, что приговор зачитывает хрустальный череп, витающий над мантией судьи в притихшем зале суда. А под тёмным потолком сияет полная красная луна.
В тот момент он явственно ощутил поблизости присутствие смерти. Но он, из всех законов боявшийся нарушить лишь один, по которому пустую бутылку нельзя ставить на стол, не был готов умирать.
И Аркадий громко закричал: - Нет! Я хочу жить! Хочу дышать! Готов искупить любой ценой!
Испугавшись своего, вдруг ставшим чужим голоса, он перешёл на шёпот: - Хочу пожить хотя бы ещё немного!
Но приговор был окончательным и обжалованию не подлежал. И вскоре был приведён в исполнение.
Что было нужно Валентину от Дувайкиной Анны, проживавшей за семьсот километров от того места где он получил тяжёлое увечье, так и осталось тайной. Сам он ещё не вышел из комы, а его отец Владимир Шмелёв тоже молчал, потому как умер полгода назад.
Следователь получил очередную звёздочку за раскрытие давнего ограбления кассира и убийства майора НКВД. И приостановил дело по увечью Валентина Шмелёва в связи со смертью главного подозреваемого Аркадия, отпечатки пальцев которого на пустой бутылке из - под Советского шампанского были индентифицированы. И принялся за раскрытие других преступлений. Других дел у следователя было в завал. Преступность, как ни мечтали, ещё не искоренили.
Глава 49
Весь день, не переставая, шёл снег белый и пушистый. Крупные снежинки монотонно сыпали с белого мохнатого неба, укутывали всё вокруг пушистым белым одеялом.
Возвращаясь с работы, Анна мужественно преодолела наметённые за день сугробы. Потом долго вытряхивала из платка и с войлочных сапог, забившийся в них, снег.
Прибежавшая следом Рита так же походила на весёлого снеговика.
- Мам, я есть не хочу. Я у Наташи поела, бросила она мимоходом готовящей ужин матери.
- Ну, хоть чаю попей. Я баранки купила свежие с маком, - повернулась к дочери. Или возьми хотя бы карамельки!
- Ну, ладно, давай, - снизошла Рита и, прихватив горсть клубники со сливками, завалилась с учебником на диван. Но от кошачьего урчания и исходившего от печки жара её быстро поклонило в сон.
Внезапно закрутивший ветерок, взлохматил крыши домов, ещё выше нарастил сугробы вдоль забора. К вечеру позёмка перешла в метель. Распоясавшийся в сумерках ветер жутко гудел в печной трубе, слепил окна, швыряя в них комья снега и размазывая их по стеклу ледяной рукой.
К утру ещё похолодает, - подумала Анна и решительно высыпала в печку из ведра остатки угля.
Из раскрытой плиты с треском вырвался сноп искр. Резко пахнуло серой. Анна прикрыла плиту и выдвинула на её середину чайник.
В кухонное окно постучали. Или почудилось? Анна вся превратилась в слух. По спине пробежал нервный озноб. Накрывшись платком, она выпорхнула на холодную террасу.
- Неужели Борис?
Анна рывком распахнула дверь.
На пороге стоял молодой моряк в заснеженном бушлате.
- Серёжа ты? Демобилизовался? Радость то какая! у Анны перехватило горло. Слёзы брызнули из глаз.
Повзрослевший и возмужавший Сергей, чуть задержавшись на пороге, прошёл в дом. На маленькой кухне сразу стало тесно.
- Раздевайся. Я сейчас ужин соберу, - засуетилась возле брата счастливая Анна.
На печке зашкворчала жареная картошка. На столе появились солёные огурцы и квашеная капуста. Маша принесла солёное сало и Одесскую колбасу. В доме запахло праздником. Запотевшие бутылки со спиртным придавали столу особую торжественность.
В тот вечер радовались все. Анна, что дождалась младшего брата. Сергей тому, что, наконец то, он дома и вокруг настоящее тепло и родные лица, а не качающаяся на холодных балтийских волнах палуба, насквозь пронизывающий ветер, да свинцовые тучи над головой и вездесущий боцман вместо мамки.
- Давайте выпьем за то, что, наконец, все дома! предложила Анна, чмокнув брата в небритую щёку.
Несколько освоившись, Сергей предложил включить телевизор. Давно не смотрел.
- Только, Серёж, он у нас в метель одни помехи показывает, - посетовала Анна.
- Ничего, пойду работать новый купим! откинувшись на спинку стула, помечтал Сергей.
Ближе к ночи подтянулись и Серёгины друзья и каждый с поллитрой. Они все уже отслужили в армии. Юра даже успел жениться и разъехаться с женой.
Поначалу друзья стеснялись друг друга. Давно не виделись. Сергей после ремесленного училища ушёл в армию. Это сегодня, когда он покупал в магазине водку, соседки его признали и новость о его возвращении разлетелась по посёлку со скоростью главной новости дня.
За столом, после тоста за встречу!, разговор постепенно завязался и с вопроса а помнишь? с очередным стаканом перешёл на повествование а знаешь?. А когда на лицах появилось пьяное ослиное упрямство, пошли и советы типа ты сейчас бодрым шагом идёшь вдаль и не возвращаешься, а я всё забываю!.
Ночь за окном махнула тёмным крылом.
Маша вытолкала из за стола недовольного Григория и, сославшись на то, что завтра рано вставать, сквозь непроглядную метель ушла с ним на свою половину. Но вскоре вернулась и принесла катастрофически не хватавшую закуску в виде жареных котлет.
Анна поначалу удивилась такой невиданной щедрости, но потом заподозрила Машу в симпатии к женатому Юрию.
- Несомненно, Машка рождалась в двойне: она и совесть. Но выжила только она. А совесть умерла при родах, подумала Анна.
Гости ещё долго сидели за столом. Сергей уже всё рассказал про службу из того, о чём можно было рассказывать: про сослуживцев и про то, что опоздал с дембелем из за напряжённой международной обстановки.
Разговоры пьяной мужской компании уже резали слух и Анна ушла спать к Рите в комнату. Честно пыталась заснуть. Мешал густой табачный дым и разговоры на тему: - А слободские то уже, поди, забыли Серёгу. Королями ходят!
- Совсем не изменился, - думала Анна про брата. Кому чего, а шелудивому баня! Двадцать два года мужику, а в голове ни ума, ни фантазии! Одни глупые разборки на уме.
Под бесконечное завывание метели Анну сморило. Она проснулась, когда друзья разошлись по домам. Нехотя вышла убедиться, что дверь террасы закрыта. Глянула на папиросные бычки в грязных тарелках, на зашарканный пол, на кучу пустых бутылок под столом и поняла, что у неё началась новая жизнь.
А Сергей спал, развалившись на диване.
- Вот, если бы убрать из Сергея всю дурь! помечтала Анна. - Но, похоже, что это несущие конструкции.
Глава 50
Пахло свежестью и мокрыми досками. Мария только что вымыла пол, ополоснула тряпку, повесила её на просушку на забор и присела на лавочку.
- Вещи собрала. Щи сварила. Грише на два дня хватит. Костей копчёных полна морозилка. С голоду не помрёт! Проголодается - варит себе что нибудь сам. В крайнем случае, Анна его покормит, - мысленно перебирала Маша дела, в ожидании пока просохнет крыльцо.
Толстый, лохматый шмель нагло пролетел прямо возле её носа и по - хозяйски закопался в цветок на клумбе. У него тоже были свои важные дела.
- А Григория всё ещё нет! отметила про себя Маша очередное опоздание мужа с работы. Ведь договаривались, чтобы он сегодня не пил!
Чтобы предотвратить похмелье мужа, плавно переходившее в запой, Мария начала проверять его карманы и вытряхивать из них всё до мелочи. А Григорий в отместку подворовывал у неё и у сестры заготовленные на зиму банки с соленьями и компотами и в злачных местах менял их на желанный самогон.
Григорий пришёл домой затемно, объяснив, что раньше не смог, потому как подвернулся хороший калым.
Сама трудолюбивая Маша поначалу поощряла то, что Григория, как неплохого маляра, после работы приглашали делать ремонт в частных домах. Но со временем с ним начали расплачиваться в основном стаканами с бухлом. Как - то он приполз домой таким пьяным, что не смог утром встать на работу. Потом его разбирали на собрании и в другой раз обещали уволить.
Вот и сейчас от Григория несло сивухой.
- Опять весь день лакал? Маша отвесила мужу подзатыльник.
- Дорогая, зависть тебе не идёт, - не обиделся Григорий.
Утром Мария с трудом растолкала ещё не проспавшегося мужа и заставила его проводить её на раннюю электричку. Она отбывала на юг в санаторий на очередное лечение.
Хмурый с похмелья Григорий оговариваться не стал, донёс её чемодан до платформы и даже на прощанье чмокнул жену в щёку, а после отхода электрички зашёл в привокзальный буфет и опохмелился. Вернувшись домой, ощутил внутри себя некую гнетущую пустоту. Посидев какое то время в раздумьях, достал из шкафа коробку с новыми, чем то провинившимися перед ним туфлями жены и пропил их в том же буфете.
Ночевал он в вытрезвителе и утром на работу опоздал. На другой день идти работать счёл уже делом бесполезным и где - то гудел потом ещё три дня, пока не закончились деньги.
Вернулся домой грязный и вонючий. Вроде бы один. Решил не пачкать белоснежную постель и уснул на полу. Утром с трудом разомкнул веки и выглянул наружу. С вопросом где я и какие непотребства вчера успел учинить? долго смотрел в потолок. Потолок ответа на вопрос не содержал, а лишь своим видом вгонял в тоску и внушал безысходность.
Отчаянно хотелось жрать!
Какая то незнакомая псина лизнула его в нос в надежде, что новый хозяин её покормит. Пришлось поделиться с ней копчёной костью из холодильника, такой холодной, что у Григория замёрзли пальцы. В сердцах он выкинул кость и собачку во двор. Понуро сидел на пороге и зло смотрел на бедное животное, с завидным рвением пытавшееся разгрызть ледяную кость.
Вернулся в дом. Нашёл начатую бутылку водки. Опохмелился. Решил пожарить яичницу по холостятски. Открыл холодильник. Кроме копчёных костей Маша в него не положила. Почесал яйца. Закрыл холодильник.
Махнул ещё стакан. Занюхал корочкой хлеба. На старые дрожжи поклонило в сон.
Очнулся к вечеру.
Из открытой форточки веяло сиренью. В доме жутко воняло перегаром. Под потолком назойливо жужжали пьяные комары. На диване, ярко освещаемый жёлтым торшером, оглушающе храпел Толик.
Сквозь плотно сжатые остатки зубов прорвался стон Григория: - Сколько же мы вчера выпили?
Доза опьянения труп! Эх, Мария! Сама лечиться поехала, а мою печень подставила!
- Что? Голова болит?
Зелёный чёрт шарил по карманам Григория, выгребая остатки мелочью.
- Я в аптеку, - обнадёжил чёрт и вышел в окно.
Ожидая обещанное обезболивающее, Григорий приятно волновался. Не дождавшись, вздремнул.
Проснулся шума и пьяного бреда незваных гостей.
- Бабам от нас тупо нужны только деньги, - пузырился соплями незнакомый муж уголовной наружности.
- Поэтому я, на всякий случай, периодически не работаю, - соглашался с философом эпилептик Толик.
Кто то тряс Григория за плечо.
- Вставай. Приобщайся к нашим тихим радостям, - Колюня указал рукой в сторону кухни, где по - хозяйски устроилась сильно подогретая компания друзей алкашей.
- А на меня жена никогда руку не поднимает, - хвастался пенсионер Башмаков, живший на соседней улице. Ногами хреначит! Всё здоровье подорвала!
Новая бутылочка весело зажурчала по стаканам.
- Живи сто лет, отец! пожелал Толик пенсионеру Башмакову и замахнул стакан.
- Сто лет это, конечно, хорошо, - неприязненно отозвался бухой Башмаков. Но ты бога то не ограничивай!
Григорий шатким шагом подошёл к столу, неуверенно посмотрел на наполненные мутным пойлом стаканы и повернул обратно.
- А за любовь? сунула ему в руку стакан подружка Верка пучеглазая.
Самогонка не пошла. Григорий закашлялся и блеванул на стол, за что Колюня с тупым остервенением и бездонной скукой, влепил ему в глаз.
Григорий упал и отключился.
Глава 51
Вонь потной одежды смешалась с вонью первача и прокисших консервированных помидоров. В вечерних сумерках едва различались контуры предметов. С тлеющей папиросой в руке, Григорий сидел на табуретке, уставившись мутным взглядом в окно. Курил, стряхивая пепел на пол. За окном мутненько, серенько. По крыше стучал дождь. Где то на террасе монотонно капало с потолка.
В углу что то упало.
- Может, одуревшие от пьяных паров мыши решили набить морду коту? - подумал Григорий ёрзая от жути.
Подозрительным взглядом обвёл вокруг и ужаснулся: из тёмного угла кухни на него смотрело нечто и хотело его проглотить. Поперхнувшись комком страха, вскочил с табуретки. Попятился назад, пока не упёрся спиной в стену. Сорвал с вешалки дежурную телогрейку и выскользнул из дома. Стена дождя преградила путь. Покурил, сидя на крыльце. Встал и пошёл, куда глаза глядят. Подальше от этого страшного места.
Вернулся через три дня.
- Во что ты превратился? С какого горя пьёшь? - Анна кормила проголодавшегося после запоя брата, пытаясь наставить его на путь истинный: - Иди на работу! Скажи, что понос у тебя был. А в больницу не пошёл, чтобы в инфекцию не закрыли в ущерб производству.
Ответом стал звук захлопнувшейся за братом двери.
Григорий вернулся к себе, включил свет и лёг спать.
Проснувшись, глянул в зеркало. Испугался, какие там сегодня ужасы показывают! Так и не побрившись, пошёл на работу. Ветер был не попутным. Идти было тяжело. Решил доехать на автобусе. Пассажиры тут же поспешили освободить вонючему собрату сидячие места. Причём все в радиусе пяти метров. И уже тогда, когда он только пытался влезть в автобус. На работе сказал, что прогулял потому, что хоронил жену. Врал он так правдоподобно, что ему поверили и даже выдали денежное пособие. Григорий поблагодарил и назавтра пошёл в разнос. Косячил уверенно до тех пор, пока не узнал, что с работы его уволили и просили зайти за трудовой книжкой.
Домой Григорий пришёл с подружкой синячкой неопределённого возраста в собственном соку и в полосатых от грязи брюках.
- Погода шепчет: займи, но выпей! заглядывая Грише в глаза, изрекла она прокуренным голосом.
- Это кто? неприязненно взглянула на синячку Анна.
- Малышка моя, - усмехнулся Григорий.
- Малышка, тебе сколько? ехидно спросила Анна.
- Да полстакана ей хватит, - заверил Григорий.
- И где ты такую нашёл?
- Да, на вокзале с ментами дралась.
Анна развернулась, чтобы уйти, но её остановила малышка.
Анюта, дай братику два рубля. Душа просит гульнуть! дыхнула она на Анну смесью перегара и дешёвого табака.
Возможно, этот тошнотворный букет так подействовал на Анну, что она с отвращением швырнула на лавку два железных рубля.
Григория передёрнуло. Сверкнув в сторону сестры страшным взглядом, он попытался поднять скатившиеся в траву деньги, но пошатнулся и упал лицом в лопухи.
- Уснул скотина! синячка пнула Григория ниже спины.
Григорий пошевелился, но не поднялся, а синячка продолжала его тормошить: - Вставай ушастый!
- Блин, малышка! Только не за уши! скулил Григорий, с трудом вставая.
Анна попыталась подхватить под руку нестойкого брата.
- Не маши руками! Гришу укачивает! опередила её синячка.
- Пошли отсюда, нас здесь не любят! утвердившись на ногах, сплюнул Григорий.
- А под забором цветёт лопух. А на заборе поёт петух, - подобрав деньги, синячка с Гришей, обозлённым на свою бездарно просранную жизнь, пошли выгуливать душу.
- Я всё Маше напишу! пообещала вслед брату Анна.
- Ага, напиши! Только адрес сперва узнай! в ответ усмехнулся Григорий.
Два одолженных Анной рубля закончились быстро. Но мир не без добрых людей! Если не на свадьбу, то на чьи то поминки затесаться не сложно. А вечером весёлая компания вновь собралась у Григория.
- Одну бутылочку уговорили культурно посидели. Потом ещё одну уже перебор. А после третей оказалось, что мало! Мистика какая то! слышала Анна через перегородку с половины брата.
Вскоре пьяный бред и хохот сменились матерными выкриками и шумом драки. Лишь после звона разбившегося оконного стекла Гришины собутыльники, наконец - то, расползлись по своим домам.
- И что с Григорием делать? Может к участковому сходить? перебирала Анна в мозгу возможные варианты помощи брату. Так, стыдно!
Да и Сергей спивается! Здоровенные мужики, а хуже маленьких детей! И я за них в ответе.
Глава 52
- И сразу об актуальном!
Осведомитель проявился и в письме сообщил полковнику КГБ Чистякову, что накануне запойный алкоголик Истомин Григорий брат Анны, бывшей любовницы майора Фильчикова в привокзальном ресторане пытался продать старинный кулон с сапфиром.
- И всё таки Фильчиков! подтвердил свои догадки Чистяков. - И сколько же ещё переданных ей майором чужих ценностей из пропавшего вагона Дувайкина Анна успела разбазарить?
Отложив все дела в несгораемый сейф, полковник срочно выехал в железнодорожный посёлок, где обрывались следы таинственного вагона.
Посланный на розыски алкоголика Истомина участковый инспектор, испуганно поморгавший в служебные корочки полковника КГБ, полдня честно шерстил все поселковые притоны. И совершенно случайно обнаружил Григория, сладко спящим в привокзальном туалете.
- А я, похоже, не первый, кто его сегодня нашёл, - подумал участковый инспектор, глядя на живописный фингал под глазом Григория.
Вместе с вошедшим по нужде мужиком, участковый отлепил от стены привалившегося к ней Истомина и волоком оттащил его бесчувственное тело в милицейский УАЗик.
Овеваемый из приоткрытого окна машины свежим ветерком, Григорий покрутил головой, решил, что его везут в родной вытрезвитель и снова впал в пьяную дрёму.
Но в допросной Григорию спать быстро расхотелось. До него начало доходить, что он вляпался в какую то страшную историю. Вот только в какую он понять не мог. Григорий затравлено озирался по стенам, словно искал на них подсказку. Он долго тормозил с ответами, не понимая, что от него хотят? Лишь выпирающий кадык постоянно прыгал на его худой немытой шее и сильно злил полковника.
- Да, был у меня кулон. У сестры взял, когда хотел украсть у неё немого денег на опохмелку. Но нашёл только кулон. Хотел его продать. Наверно продал. Ведь на что то же пил последние дни, - вспоминал Григорий.
Откуда у сестры этот кулон, он не знал. Когда Лизавета дарила кулон его матери, его дома не было. Он пришёл позднее. Вслед за полковником он предположил, что кулон подарил Анне майор Фильчиков. Но больше ничего ценного Григорий у сестры не видел. Это точно. Потому как не раз лазил на её половину дома через проделанный им лаз в подвале, в надежде, чем - либо поживиться.
- Майор Фильчиков никогда не был в нашем доме. Сестра Анна по жизни себе никакой роскоши не позволяла, потому как зарплата у неё маленькая и алиментов на дочь она не получает. И ещё я повис у неё на шее, - неохотно признавал Григорий.
- Ты хоть понимаешь, где ты находишься? жёстко перебил его Чистяков.
- В тюрьме, - удручённо кивнул головой Григорий.
- Это не тюрьма. Это КГБ! Надеюсь, что тебе это о чём то говорит? А тюрьма у тебя ещё впереди! Если тебе, конечно, очень повезёт! Но мечтать тебе об этом, пока бесстыдная роскошь!
Грозные слова полковника с трудом доходили до Григория, так и не понявшего суть вопроса.
- Зачем вы меня пугаете? прошептал Григорий, от страха лишившись голоса.
- Я не пугаю, а пытаюсь обнадёжить, - Чистяков попытался сменить кнут на пряник.
Но Григорий уже не реагировал ни на устрашение, ни на снисхождение. У него в данный момент была проблема по - важнее: как бы побыстрее выбраться из этой мрачной, обитой для лучшей звукоизоляции резной фанерой комнаты и срочно опохмелиться!
От непонятных расспросов его голова совершенно отказывалась что - либо соображать. Его допрашивали уже больше часа, абсолютно не сочувствуя его разбитому состоянию. Чтобы его быстрее отпустили, Григорий был готов подтвердить что угодно! Но никак не улавливал что? Только постоянно ёрзал на стуле вонючий, испуганный и злой.
- Ведь был мужик, как мужик. И маляр не плохой, даже творческий. И жена у него работящая. А спился! Жаль, что я его в ЛТП вовремя не оформил! сокрушался участковый. Он был хорошим участковым. Но его участия катастрофически не хватало на весь его хлопотный участок. А теперь вот опустился ниже плинтуса! Словно рок какой над ним довлеет!
Но полковник Чистяков был партийным атеистом и в довлеющий рок не верил. И, чтобы найти своим подозрениям подтверждение, решил допросить этого, провонявшего мочой и хлоркой, уже не человека с пристрастием!
С вечера Анна слышала, как пьяный Григорий долго шарахался на своей половине. Разговаривал, вроде как сам с собой. Уронил ведро, потом ещё что то загремело. Потом, наконец, он затих.
Ночь растаяла под лучами восходящего солнца. Проснулись воробьи. Заголосил Шурин петух.
Собираясь на работу, Анна решила покормить брата горячими макаронами с тёртым сыром. Опасалась, что стучаться к Григорию ей придётся долго. Но входная дверь легко подалась нажатию рукой.
Яркий утренний свет брызнул в полутёмную террасу. Прямо за дверью перед Анной висел посиневший Григорий с высунутым тёмным языком, без обуви, на ногах лишь в носки в мелкий горох и крупные дырки. На полу под ним растеклась вонючая лужа. А рядом валялась перевёрнутая табуретка.
Глава 53
Придя на работу в свою смену, Супонина Люба к своему ужасу узнала от уборщицы, что вчера из Москвы приезжал строгий полковник КГБ и разыскивал того, кто купил у Гришки алкаша какую - то драгоценность.
- Наверняка этот пропойца стащил эту вещь у кого то. А, может, там вообще мокруха? предположила уборщица. Не зря же он ночью повесился?
Люба побледнела. Ведь это она купила у Гришки кулон с красивым синим камнем. Сто раз уже зарекалась не связываться с алкашами!
Однажды Люба уже погорела, когда купила золотые часы за пятнадцать рублей. А потом была виндикация изъятие украденной вещи у неё добросовестной покупательницы! Люба хорошо запомнила это слово, потому, что ей было очень жаль выброшенных на ветер денег! Хотя часы на самом деле и стоили в десять раз дороже. Да ещё следователь пригрозил, что в другой раз он усмотрит в её действиях систему.
Но этот кулон Любе очень понравился. Такой дорогой, изящной вещицы она никогда прежде не видела. Да и Гришка за него просил совсем не много. И потом, на этот кулон Люба возлагала большие надежды!
Её дочка Надя занималась в балетном кружке. На праздничном концерте она в настоящих пуантах и балетной пачке порхала на сцене лёгким пёрышком. Переполненный зал местного клуба с восхищением смотрел на юную балерину, а потом взорвался аплодисментами.
Забравшись на сцену, Люба чувственно расцеловала дочь и подарила ей большую коробку конфет. А Наденька, в ответном порыве, запросилась в балетную школу.
Но в Москве их ошарашили заявлением, что восьмилетняя Надя для учёбы у них несколько старовата! Надя залилась горючими слезами, а Люба от жалости к дочери не находила себе места.
- Идиотизм сплошной! злилась на весь свет Люба. - Несомненно, у Наденьки талан. И почему она должна отказаться от своей мечты?
Сама Люба, не имея никаких талантов, работала официанткой в привокзальном ресторане. Целыми днями таскала тяжёлые подносы, уворачиваясь от нежностей перепивших посетителей, которые под действием алкоголя начинали вольничать и распускали руки.
Зарплата в общепите была маленькая. Для её повышения правительство не раз обещало найти деньги. И Люба прямо слышала, как шуршат у неё по карманам. И постоянно без зазрения совести обсчитывала пьяных посетителей. Ведь это только Чебурашке охотно милостыню подают, когда крокодил Гена рядом!
А когда Люба увидела кулон, у неё появилась слабая надежда продать его по номинальной цене и вырученными деньгами дать кому надо взятку за решение не простой дочкиной проблемы.
Теперь Люба пребывала в несчастном состоянии. Весь день была сама не своя. Нервы дико плясали. Забыв рассчитать два, оставшихся довольными этим обстоятельством, столика, разозлившись и выместив зло на других посетителях, она понесла убытки и получила нарекание от начальства.
Другие, работавшие в её смене, официантки решили, что Люба так переживает из - за того, что её примерный муж, наконец то, загулял.
Гроза бушевала. Ветер стонал за окнами. По стёклам хлестал косой дождь. Домашние уже спали, а Люба всё сидела на кухне и смотрела на кулон.
Глава 54
- Серёжа, что это? голос Анны был испуганным.
- А что случилось?
Тревога сестры передалась и Сергею.
Ты только не подумай, что я спятила, но мне кажется, что в доме кроме нас есть кто то ещё!
Анна ни сколько не преувеличивала. Она действительно слышала непонятные шорохи.
- Креститься надо, когда кажется, - посоветовал сестре Сергей, что немного разрядить обстановку.
- Да, крестилась я, - отмахнулась Анна, вслушиваясь в тревожную глубину дома.
Сергею на мгновение показалось, будто он так же что то слышал.
- Кажется, на Гришиной половине! То есть на Машиной, - поправилась Анна и выразительно посмотрела на брата, давая понять, что всё же придётся пойти посмотреть.
- Наверняка мыши, или крыса. А может у нас завелось приведение? чтобы приободрить сестру, попробовал пошутить Сергей.
Шорох повторился.
- Эй, посторонний! Ты кто? Враг, или друг? у Сергея невольно дрогнул голос.
Но любопытство пересилило страх. Затаив дыхание, Сергей с осторожностью направился через сад на другую половину дома.
- И чего мы переполошились? мысленно утешал он себя, чувствуя, как по спине вприпрыжку скачут мурашки.
Господи! Как мне страшно! шептала Анна, крадучись, двигаясь за братом.
Сергей протянул Анне руку, за которую она вцепилась намертво. Стараясь не шуметь, они дошли до входной двери.
- Видишь, дверь на террасу приоткрыта? с трудом выдавила из себя Анна.
За дверью было довольно темно. Единственное маленькое окошко с некоторых пор было заколочено фанерой. Не в силах пошевелиться, Анна не могла отвести взгляд от этой жуткой темноты.
- Может дверь сквозняком приоткрыло, - не слишком уверенно предположил Сергей. Он говорил шёпотом, опасаясь, что его кроме сестры может услышать ещё кто то.
- Каким сквозняком? Я её сама на замок закрывала! пролепетала Анна, чувствуя, как сильно колотиться её сердце. Вон он валяется!
Ошеломлённо взглянув на валявшийся на земле замок, она спряталась за широкую спину брата.
Проглотив комок страха, Сергей схватил швабру. Слегка толкнул дверь. Она со скрипом отворилась.
- Ни фига себе! он ошалело покрутил головой.
Такого беспорядка в доме у Маши никогда не было! Всё было перевёрнуто вверх дном! На отодвинутом от стены диване валялась выкинутая из шкафа одежда, книги и журналы сброшены с полок. Всё выглядело так, будто бы кто - то что - то искал.
- Может, Гришкины собутыльники решили чем нибудь поживиться пока Маши нет? А мы их спугнули? выдвинул версию случившегося Сергей, на всякий случай заглянувший под кровать.
Но, ни под кроватью, ни за шторами, ни на кухне посторонних не было.
Неуверенно потоптавшись, Анна начала складывать вещи в шкаф. Сергей собрал книги и вернул их на полку. С каждым мгновением их движения становились всё быстрее. Находиться здесь им обоим было крайне неприятно.
Закрыв дверь на снятый с сарая замок, Анна с Сергеем ушли на свою половину и только там облегчённо выдохнули.
Затаившийся в подвале Чистяков слышал, как они запоздало обсуждали: стоит ли вызывать милицию? Ведь без Маши они не могли сказать, пропало ли что из дома? А милиция очень даже могла обнаружить что то лишнее. Ведь Григорий последнее время подворовывал на пропой. И мог что то не успеть пропить.
Чистяков корил себя последними словами за то, что, не найдя покупателя какого то кулона, решил устроить в доме Анны несанкционированный обыск. Но Анна спутала ему все карты! Ему ничего не оставалось, как нырнуть в подпол и через проделанный Гришкой лаз пробраться на Машину половину дома.
И теперь он об этот жалел. Ему тут совершенно не нравилось. Атмосфера в подполе царила тягостная. Возможно потому, что отравленный смрадной вонью прошлогодней картошки воздух был не пригоден для дыхания и вызывал рвотные порывы? И какой то безотчётный страх сдавливал виски! И постоянное ощущение чей то близости! Словно кто то невидимый пристально смотрит вон из того угла! А может, совсем из другого?
Чистякова пробил холодный пот. Он мобилизовал всё своё мужество, чтобы стремглав не броситься подальше от этого места, по своей энергетике напоминавшего склеп!
- Стареешь! пожалел себя Чистяков, вспомнив, что не смог открыть замок и его пришлось сломать. И он едва не спалился!
А теперь его закрыли снаружи.
Но окна то открываются изнутри!
Приподнимая шпингалеты, Чистяков услышал шум проезжавшей мимо машины. Переждав за шторкой, пока свет фар прочертил по окнам светлую полоску и удалился, он вылез в окно и тихо прикрыл за собой ставню.
На улице уже стемнело. В некоторых окнах домов горел свет. Другие слепо чернели. Кое где из открытых форточек слышались семейные разговоры. За некоторые можно было схлопотать реальный срок.
- Страна непуганых идиотов! вздохнул своим мыслям полковник Чистяков.
Многое из того, что он слышал, непосредственно касалось его работы. Но он находился здесь инкогнито, из личного интереса. Поэтому предпочёл ничего не услышать!
- Как мало нужно человеку для счастья, - подумал Чистяков, вдохнув свежего воздуха с запахом цветов из палисадников, ощутив лицом вечернюю прохладу и услышав шум листьев над головой.
Он отряхнул пиджак и брюки от грязи, которую насобирал в подвале, натянул на лицо улыбку и заспешил в сторону железнодорожного вокзала.
Хотя идея отыскать пропавший вагон и была заманчива, но надо признать, что он уже не молод для подобных авантюр! утешал себя полковник Чистяков, через горечь неудачи.
Глава 55
От проклятого кулона Люба решила избавиться. Она прямо кожей чувствовала исходящую от него опасность и дальше жить в этой трагедии не могла. С КГБ шутки плохи!
После недолгого мозгового штурма план по избавлению от кулона в теории был готов.
Много лет Люба зналась с матерью Наташи подружки Милёхиной Риты. Валентина имела деньги и по ресторанной цене покупала у Любы различные деликатесы: красную икру, копчёную рыбу, дорогую колбасу. До среды Люба была совершенно свободна, поэтому, захватив с собой коробку хороших конфет, она отправилась к Валентине на посиделки.
Но практическая сторона дела теорию игнорировала.
- А Вали нет, - открыла дверь Валина мать. Она пошла к портнихе на примерку платья.
- Я подожду, - не стушевалась Люба.
Она знала, что Валина мать её, мягко сказать, недолюбливала. Но сейчас ей было совсем не до душевных тонкостей. Понимая, что с ней не жаждут беседовать, она прошла в комнату и включила телевизор.
Пока Люба щёлкала переключателем каналов, домой вернулась Валя и приятельницы заняли кухонный стол. Люба с Валей пили чай с конфетами и от нечего делать перемывали косточки знакомым. И Люба засиделась в гостях допоздна, пока ни пришёл домой Валин муж.
- Что то не весело у вас, девушки? Грех поддаваться унынию, когда полно других грехов! - Валин муж по - хозяйски расположился за столом и сдвинул в сторону скучавшие на столе пустые чашки. А не накатить ли нам по стаканчику горячительного?
Валя промолчала. Она уже три дня с мужем не разговаривала, потому как была с ним в ссоре. На четвёртый день, чтобы жена заговорила, Валин муж высморкался в оконную занавеску.
- Вот щас вообще, как настоящий мужик поступил! Прям жёстко! - плотоядно улыбнувшись мужу, Валя достала из буфета бутылку водки и три стопки.
- На меня не доставай, - поняв, что почти вся семья уже дома, Люба заторопилась домой. Пойду я. Поздно уже. Отдыхайте!
- Что, Любань, отказываешься? Коньячку уже в ресторане успела тяпнуть? ехидно усмехнувшись, поинтересовался подвыпивший Валин муж.
- Я, в отличии от некоторых, не пью! гордо вскинула голову Люба. И как тебе такое в голову могло прийти!
- Не обижайся, - попросила приятельницу Валя. Сама понимаешь, что может прийти в пьяную голову.
Уходя, с чувством холодного расчёта, которым она руководствовалась всю свою сознательную жизнь, Люба оставила на Валином крыльце злополучный кулон. Её грела мысль, что, вернувшись домой, его обязательно заметит Наташа. А потом Рита узнает мамину вещь и отдаст её Анне. В том, что эта вещь Анны, Люба не сомневалась.
Но, если даже Наташа оставит кулон себе и его потом найдут в доме Вали, тоже было неплохим вариантом. Ведь в душе Люба много лет ненавидела Валю, за то, что когда то Любин муж был влюблён в неё. И лишь после того, как симпатяшка Валя вышла замуж, он женился на Любе. И всю свою замужнюю жизнь, когда муж задерживался дольше пятнадцати минут, Любу начинала душить жуткая ревность. Ведь она видела себя в зеркале каждый день и понимала, что похожа на поблекший сухо - фрукт. А немало огорчавший её нос был самой выдающейся частью не только лица, но и фигуры в целом. Лишь Любина работа в постоянном окружении пьяных мужиков и ни разу не реализованная ею возможность загулять от мужа, должны были постоянно держать его в неведении и напряжении. Исключительно этим она и смогла удерживать возле себя мужа столько лет.
Ещё умела вкусно готовить. К тому же, было из чего: ресторан снабжался продуктами куда лучше, чем магазины. Несмотря на наценку, денег на еду Люба не жалела.
Тем же вечером, как и было задумано Любой, Наташа кулон нашла, спрятала его и продолжила радоваться жизни.
И, к сожалению Любы, о нём больше никто не спросил!
Глава 56
Колхоз, в котором работал Борис, дышал на ладан. Весь урожай за последний год ячмень на глазу председателя. Сдавать государству было нечего.
Парторг и председатель вместо помощи получили от районного начальства грозный разнос.
Председатель смолчал, а Борис воспринял публичную порку весьма болезненно. Ведь он старался. И иногда у него получалось. Иногда нет.
Ему удалось выбить в Райпо раз в неделю завоз в деревню автолавкой необходимый ассортимент продуктов. Теперь деревенским жителям не надо было мотаться в район за каждой мелочью.
Из за дождливого лета собранное зерно превышало процент влажности. Чтобы досушить его на току, не хватало рабочих рук. Борис уговорил старшеклассников бесплатно поработать взамен на хорошие характеристики для их поступления в техникум. Выпускники согласились. Но в процесс вмешался мучавшийся ячменём председатель, заявив, что никого из деревни не выпустит, потому что и так в колхозе работать некому.
В результате зерно спасти не удалось.
Борисом организовал починку худой крыши избы Антипьевны. На нем израсходовали весь спирт из санчасти. За него Галине пришлось заплатить из своей зарплаты.
На колхозной пойме он заприметил симпатичного овощевода Тонечку, увядающую красоту которой портил землистый цвет лица. От вечной сырости на работе у неё начался туберкулёз. Все уговоры председателя перевести Антонину на другую работу потерпели фиаско. Свободных вакансий, кроме скотниц и доярок, в колхозе не было.
Оставив Тоню в надеждах, Борис поехал в школу Райцентра. Ему удалось собрать у учеников ненужные книги, которые им разрешили отдать их родители. А может и не разрешили? Или не всем? Он привёз в колхоз больше трёхсот томов. В сельском клубе нашлась комната, а в колхозной кассе зарплата для библиотекаря. Но выйдя в первый день на новую работу в праздничном красном платье, Тонечка заметила, что библиотека уже работает. У Антонины проклюнулось подозрение о намечающейся подлянке.
И не напрасно.
Прямо в дверях лучезарной улыбкой её приветствовала молоденькая библиотекарша. Ею оказалась племянница Андрея Степановича.
Тонечка приобрела цвет своего платья. Она обиделась.
Зато старания Бориса оценила медсестра Галина с которой он сожительствовал четвёртый год. Она не двусмысленно заявила Борису, что выкинет его из своего дома вместе с чемоданом. Но поразмыслив, пошла на хитрость и сменила гнев на милость. Теперь в её доме запахло пирогами с яблоками, с малиной и с рыбой, приносимой Борисом с рыбалки, на которую он в последнее время зачастил.
Женившись во второй раз, он был вынужден проживать под одной крышей не только с женой, но и с мамой её. Тёща невзлюбила Бориса с первого взгляда. Она, как всякая мама, желала своей доченьке лучшей доли. А тут этот ни украсть, ни покараулить, ни гвоздь забить!
Тогда Борис и полюбил рыбалку, где мог хоть на время укрыться от безжалостно пилившей его тёщи. А та, в отместку за мизерную зарплату зятя, кормила его в основном рыбой, которую он и ловил.
Теперь, скрываясь от Галины, Борис смотрел на качающийся поплавок и прислушивался к шумам на берегу. Заслышав всплески воды на мостках, где деревенские полоскали бельё, он собирал удочки и, ведомый мечтами, переходил ближе, как бы подыскивая место для клёва.
Из за кустов черёмухи он наблюдал, как босоногая Антонина в условленное время полощет выстиранное бельё. Борис смотрел на её белые икры, обнажённые подоткнутым подолом юбки, и у него, словно у восемнадцатилетнего юнца, кружилась голова и его тело дрожало от желания. Если на мостках больше никого не было, он покидал своё укрытие и уходил с Тонечкой подальше в густые заросли.
На одном таком свидании, когда Борис сгрёб Тонечку в охапку и его руки скользнули на её упругие ягодицы, их и застукал, науськанный всезнающими деревенскими бабками, Тонечкин муж. Отвесил изменщице полновесную затрещину и вторую для закрепления результата. Потом намял бока подлому Борису.
Неизвестно, как бы закончилась драка, если бы, ставившие на реке верши, мальчишки не позвали Галину. В состоянии сильного чувственного затмения, она выдернула из забора кол и, мгновенно оказавшись на берегу реки, огрела колом мужа Антонины, а затем и Бориса. Борис отлетел в черёмуховый куст, обсыпавший его лепестками белых цветов.
Плюнув в сторону рыдавшей Тонечки, Галина покинула место битвы.
А так же поставила Бориса в позу неудобную. Вернувшись домой, он нашёл свой чемодан сиротливо валявшимся на крыльце, а дверь дома - закрытой на замок. Чувствуя себя полным ничтожеством, Борис постоял возле закрытой двери. Потом подобрал чемодан и пошёл, не оглядываясь, судорожно соображая, что ему теперь делать?
Галина заплаканными глазами наблюдала за происходящим из за шторки дома своей подруги.
Две последующие ночи Борис ночевал в Сельсовете. Он почти не спал. После мягкой Галиной перины, лежать на сдвинутых стульях было крайне неудобно.
- Как же мне плохо! поднявшись рывком, в сердцах воскликнул Борис.
Громким мявом ему ответил чей то загулявший кот.
Борис закрыл лицо руками и просидел так до самого утра. Из - под стиснутых пальцев по его небритым щекам катились слёзы. Ещё никогда прежде он не ощущал себя таким беззащитным. Ни разу так не боялся выйти на улицу под насмешливые взгляды жителей деревни.
Потом, получив расчёт, он поспешил уехать из деревни.
Дожидаясь попутный грузовик, меланхолично смотрел на стою бродячих собак, пробегавших мимо. Одна огромная псина повернула в сторону Бориса.
- Если собака друг человека, то этот монстр просто хочет спросить, как у меня дела? успел подумать Борис, как поравнявшись с ним, псина неожиданно подняла заднюю лапу и обмыла его ботинок так качественно, словно специально терпела.
Борис с шофёром ехали до райцентра, молча. Шофёр периодически втягивал вонючие миазмы носом, не понимая, откуда прёт! Борис готовил оправдание на случай, если его опять начнут гнобить.
В Райкоме партии он двинул речь на тему, что их полуразвалившийся колхоз было бы целесообразно объединить с соседним богатым хозяйством, где дела шли так хорошо, что в очередь на покупку личной машины, колхозники записывались на годы вперёд. А вследствие объединения, его должность автоматически сократиться.
В Райкоме его доводы посчитали убедительными и теперь Борис с драным чемоданом шагал куда глаза глядят, имея шестьдесят рублей в кармане и звёзды над головой.
Глава 57
Мария вернулась домой после похорон мужа. Она ни чему не удивилась, словно была готова к такому повороту событий. Как и полагается вдове, поплакала на могиле мужа и начала жизнь с чистого листа. Но каждый раз открывала дверь на террасу с содроганием. А порой ей слышался скрип половиц за спиной. Мужа мёртвым она не видела. Но воображение охотно дорисовывало страшные картины.
Да ещё и соседи начали доставать.
- Чёрствая она! Не нашёл у неё Гришка понимания, - не раз слышала Маша у себя за спиной пересуды приятельниц.
Некоторые начали терзаться сомнениями по поводу случавшихся задержек своих мужей с работы.
- Тяжело, небось, одной без мужика? пытались они прояснить ситуацию у Маши.
- Мне и ваших хватает, - подогревала градус всеобщего напряжения Мария. На что приятельницы реагировали бурно и обещали усложнить Маше жизнь.
- Вышла бы, ты, замуж. Настоятельно советую подумать в эту сторону, - наставляла Машу соседка Шура.
- Да, была я уже раз там, - отмахивалась Мария.
- Один раз замуж ходят только ленивые! возражала Шура. По статистике только каждый десятый брак бывает счастливым. Так, что тебе ещё выходить и выходить!
И однажды Мария решилась: купила билеты на самолёт и улетела к Илье, с которым познакомилась на юге.
Поначалу она не придала значения этому знакомству. Илья был не красавец. И ухаживал неумело, хотя и настойчиво. И она тогда была замужем.
Илья искренне обрадовался, когда получил от Маши телеграмму. Но ещё больше радовалась его мама. Ведь сыну уже за сорок, а он до сих пор не обзавёлся семьёй. Они вдвоём очень колготились в день приезда Маши, попутно напрягая и своих знакомых.
- Может, фейерверк закажешь? посмеивались над Илюхой друзья.
- Да, я заказал уже, - добивал Илья друзей.
В Норильске во тьме полярной ночи завывала вьюга, швыряя в окно комья снега. Иной раз было так холодно, что градусник стучал в окно и просился погреться, а Маше казалось, что она попала в настоящий рай.
Со временем она отгородилась от нескончаемой ночи и непогоды неоновой подсветкой на окнах. Теперь в ящиках на её подоконниках красовались комнатные огурчики и помидорчики, и весело топорщился зелёный лук.
Маша любила готовить разные вкусности, но так же её устраивала привычка Ильи ужинать в ресторане. Маша ходила туда с удовольствием, демонстрируя очередное дорогущее платье. А Илюха заказывал изысканные блюда и песни о любви.
- И в кого, ты, такой необыкновенный? восхищалась Ильёй Маша.
- Сам не знаю. Мама говорит, что в папу. Папа говорил, что в маму. Но никто не хочет взять на себя такой грех! отшучивался Илья.
Илья влюбился в Марию, как мальчишка. Он задаривал её золотыми украшениями, которых здесь, где платили высокие зарплаты с северными надбавками, продавалось не меряно. В порыве страсти снимал с неё трусики через голову, потакал всем её капризам и терпеливо ждал ответа на своё предложение руки и сердца.
Но Маша с ответом не спешила, не испытывая к Илье особо пылких чувств. Она лишь принимала Илюхину любовь. Больше того, первое время даже раздражалась тому, что всё у них так хорошо и спокойно и пыталась устраивать привычные скандалы.
Глава 58
Дождь закончился. Закат расплылся по горизонту яркой полосой.
Возвращавшуюся с работы Анну обогнала Лизавета.
- Пошла разносить хорошее настроение. Кому то в дребезги, - подумала Анна.
Оказалось, что ей. Лизавета зашла в магазин, куда и направлялась Анна.
Сегодня был завоз колбасы и Анна приготовилась отстоять в очереди не меньше часа. Но народа в магазине было на редкость мало. К тому же продавцу за прилавком помогала Лизавета, которую не брали ни годы, ни горе.
Похоронив Тимофея, пролежавшего парализованным три долгих года, в дальнейшем она сменила ещё трёх мужей. Четвёртого так же послала далеко и навсегда, подробно объяснив куда идти и где поворачивать! Впоследствии стала лучшей подругой одинокой Аси. И всё свободное время проводила в магазине. И жители близь расположенных домов по вечерам слушали отборный мат в стельку пьяных подруг, пытавшихся с его помощью закрыть магазинные замки.
- Мне полкило Докторской, - попросила Анна, когда подошла её очередь. Но поведшись на аппетитный запах, добавила в заказ ещё колясочку Одесской.
Выработанным до автоматизма за долгие годы работы в торговле движением, Ася бросила на весы толстый слой обёрточной бумаги, на него положила кусок колбасы, щёлкнув счётами, мгновенно определила на сколько можно обсчитать покупательницу и одним движением завернула покупку в бумагу.
- Что так мало берёшь, Анюта? До следующего четверга привоза не будет! порадела за Анну нарезавшая обёрточную бумагу, вездесущая Лизавета.
- А много нам с Ритой надо? смутилась Анна. Сергей то в командировке.
- А мужик твой где? Черти с квасом съели? Или опять в свободном плавании? не унималась Лизавета, привлекая внимание очереди. Да не красней ты. Хрен с ним! Я вот тоже недавно своего в путешествие на три буквы отправила! Но я то дама Бальзаковского возраста. А ты молодая. И дочку тебе ещё растить и растить! Нашла бы себе жениха. Вон хоть Генку Баранова. Глядишь баронессой стала бы!
Лысый с тридцати лет, тщедушный Генка Баранов работал приёмщиком стеклопосуды от населения и, когда к нему ни приди, у него никогда не было свободных ящиков. И чтобы не нести обратно тяжёлые сумки, люди отдавали ему банки и бутылки дешевле их стоимости.
Геныч, подойдя к любимой работе с размахом, недавно купил себе Запорожец и теперь гонял по посёлку на страшно рычавшем автомобиле, пугая окрестных собак и разгоняя придорожную пыль и бестолковых кур.
- Оставьте маму жить! Причём тут мой сын? скривила напомаженные губы Генкина мать Зоя Баранова, стоявшая в очереди. Они, видите ли, детей нарожают неизвестно от кого, а Геночка мой должен их кормить?
- Чего раскудахталась? Сама не первый раз замужем! осадила её Лизавета.
- Так мой первый муж умер! с чувством на распев протянула Зоя Баранова.
- Ну не всем же так повезло! передразнила её Лизавета, вызвав хохот у остальной очереди.
- Кого доедаем, бабоньки? в наглую протиснулся к прилавку банщик Митрич.
От него несло перегаром на весь магазин.
- Дай ка мне, Асенька, три бутылочки по рубь две! высыпал он на прилавок горсть звенящей мелочи.
- В очередь встань! Дети что ли малые дома плачут? дружно набросились на него покупательницы, ненавязчиво напоминая Митричу, что детей от него не родил никто: ни жена, ни любовница.
- В другой раз я, бабоньки, тут возле вас с удовольствием потолкаюсь. А щас невмоготу! Трубы жуть как горят! давил на жалость Митрич. - Вон Асенька понимает!
- Двадцать копеек давай, а то не разойдёмся, - буркнула продавец Анне, не пересчитывая сбросив мелочь Митрича в ящик с деньгами.
Анна посмотрела в кошельке. Порылась в карманах. Денег у неё больше не было.
- Ладно, потом занесёшь, - разрешила Ася. - Только не забудь! Мне за всех что ли свои вкладывать? Я на зарплату живу и ни в жизнь никого на копейку не обсчитала!
- Ага, только на рубли! проворчала Анна, взяла с прилавка сдачу и выскочила из магазина, освободив место для, собиравшего обидные комплименты, Митрича.
В расстроенных чувствах она шагала прямо по грязи, не разбирая дороги.
- И Лизавета стерва ещё та! Так и норовит укусить за живое! обижалась Анна на соседку, понимая, как та права! От этого на душе у неё становилось всё смурнее.
Нелегко ей растить Риту. А тут ещё цены по просьбе трудящихся подскочили почти на треть! Говорят, что в связи с этим где то прошла забастовка рабочих какого то крупного предприятия, закончившаяся тем, что бастовавших с работы выгнали, а зачинщиков арестовали. Правда, об этом нигде не писали.
И Борис последние в прямом смысле алименты прислал почти полгода назад откуда то из Казахстана.
- Целину осваивает! Там ему простор! злилась Анна на мужа, ополаскивая сапожки от прилипшей грязи в луже возле дома. - Спасибо Серёжа помогает. Денег даёт на продукты. А то хоть плачь! Да ещё Ритина подружка Наташа масло в огонь подливает! У неё и мать и отец и бабка работают. Одевают Наташу, как куклу!
Правду говорят: кому то апельсины, а кому то ящики из - под них!
Глава 59
Красный закат окутал сад магическим светом и растворился в аромате флоксов, стелившимися красновато сиреневым ковром до самой террасы. Эти цветы Анна купила, чтобы посадить их на могиле Григория. Но сразу не получилось. На другой день испортилась погода. Так и пришлось высадить их в сад, чтобы не завяли. А когда цветы расцвели и заблагоухали, Анна решила часть такой красоты оставить в саду.
- Ветер то какой завтра будет! вернула Анну в реальность соседка Шура, прилаживавшая в своём саду подпорку под ветку штрифеля, под тяжестью яблок склонившуюся до земли. Обтрясёт ведь всё!
В виду отсутствия настроения Анне не хотелось поддерживать с соседкой беседу и она промолчала. Зато не заткнуть было банщика Митрича, на улице устроившего перепалку со своей женой.
- Будь человеком купи опохмелиться! слёзно клянчил у жены Митрич.
- Нет у меня денег, - отмахнулась от пьяньчужки жена.
- Как нету? от удивления голос банщика перешёл на визг. - Я же тебе третьего дня аванс отдал!
- Так я же тебе плетёнки купила, - напомнила жена.
- Ладно, дочь своей матери змеиное отродие, ты самолично уничтожила во мне гуманизм! Получку я тебе не отдам! Митрича заклевала обида. И вообще, уйду я от тебя! Вон хоть к Аське уйду!
- Совести у тебя нету! поразилась жена вероломству Митрича. Да и откуда же ей взяться? Когда совесть раздавали, тебя дома не было. Видать у Аськи и был! Ладно, добился своего: обед варить я тебе сегодня не буду! Пускай тебе Аська щи, борщи готовит. Ты же у нас герой любовник! По пять раз за ночь можешь! И это только по маленькому!
Проводив обескураженным взором развернувшуюся к дому жену, Митрич наткнулся взглядом на друзей алкашей, спешащих в магазин. Подобрал с полу отвисшую челюсть и заспешил за ними в любимое душевное заведение.
- Столько лет вместе живут, а всё лаются, как собаки, - проворчала Шура. - Нужен он Аське! Портки, что ли она его стирать будет? Как же, заставишь её!
Аня вспомнила, что пришла в огород за морковкой и свёклой. Деньги кончились, а до зарплаты ещё далеко. Значит, опять будем худеть!
- Как же яблоки жалко! продолжала переживать Шура, глядя на растянувшееся по горизонту облако, через которое силились пробиться солнечные лучи, напоминавшие раскалённые стрелы.
Анне так же было жаль, но не яблоки, а себя. Что толку в яблоках, если на варенье не на что купить сахар?
А тут ещё Рита в рост пошла. Всё, что справили ей в прошлом году, уже мало! Одна надежда на Сергея! Но это тоже временно пока он холостой.
Анна всё чаще задумывалась о том, что будет с ней и дочерью, когда брат женится? Ведь тогда у него на первом месте будет своя семья. И неизвестно, насколько жадная попадётся ему жена?
А женить его надо! Может, тогда будет с работы домой спешить? А то три месяца назад от нечего делать надрался на футболиста, за что его потом отпинала вся футбольная команда. И он попал в травму. А её пустили в палату к брату лишь к вечеру следующего дня.
Хотя кислородную подушку уже убрали, Сергей выглядел ужасно и ещё не мог говорить. Услышав приближающиеся шаги, он со стоном повернулся и виновато посмотрел на Анну сквозь щёлочки распухших глаз.
Анна едва не расплакалась. Брат, её жизненная опора пластом лежал на кровати и был жалким и беспомощным.
- Серёжа, как же так? Анна с трудом подбирала слова, а про себя думала: - Если человек дурак, то это надолго!
Она даже обрадовалась, когда в палату вошла медсестра с кувшином воды и уткой. Смотреть на страдания брата, не было сил! Выйдя из палаты, Анна метнулась в ординаторскую к доктору.
- Истомин Сергей? смогла выдавить из себя она.
- А вы ему родственница? спросил доктор, понимая, что волнуются за больных в основном близкие родственники.
- Сестра. То есть он мой брат! путалась в словах Анна.
- У вашего брата сотрясение мозга, перелом двух рёбер и множественные ушибы мягких тканей.
Доктор видел, что от его слов сестра Истомина вот, вот рухнется в обморок. И он несколько разрядил обстановку: - А, в общем, состояние у него стабильное. Но ему придётся полежать у нас пару месяцев.
Приходивший в больницу к Сергею милиционер предлагал завести уголовное дело по факту нанесения ему побоев группой лиц, но тот отказался писать заявление. Видимо, чувствовал себя виноватым.
Два месяца Анна металась между работой и больницей. После работы готовила дома жидкую пищу и спешила в больницу кормить больного с ложечки.
Немного окрепнув, Сергей начал читать в запой. Читал всё подряд, словно хотел заполнить вакуум внутри себя. Даже став ходячим больным, он по вечерам не выходил в холл к телевизору, предпочитая прочесть пару глав. Рита едва успевала менять ему книги в библиотеке.
- Как положительно повлияли на него побои! не переставала удивляться Анна. Долго ли продержится?
Сергей продержался после больницы неделю. Потом снова запил.
Глава 60
На другой день действительно поднялся сильный ветер. Сухой и знойный, он гонял по улице серые клубы пыли, неистово хлопал незапертыми форточками и калитками, вызывал головную боль. С деревьев летели не только яблоки, но и сломанные ветви. К вечеру ветер совсем слетел с катушек. От его порывов в окнах вздрагивали стёкла. Пошёл сильный дождь и заметно захолодало.
А потом в доме погас свет.
Анна нащупала на полке свечку. И как раз вовремя. В дверь постучал припозднившийся Сергей.
Анна отодвинула задвижку. Дверь распахнулась. Ворвавшийся в дом ветер мгновенно задул свечу. Впихнул на террасу волну сырого холода, насквозь промокшего Сергея и его сивушную вонь.
Пробираться с террасы в дом пришлось на ощупь. Высокий Сергей в темноте больно стукнулся о притолоку головой и заматерился.
- Там провод оборвало. Сейчас починю, - погремел он какими то инструментами.
- Что опять праздновали? недовольно спросила Анна.
- Что, что? Был бы повод, а причину мы всегда найдём! усмехнулся Сергей и вышел на улицу. Порыв ветра с треском захлопнул за ним дверь.
Минуты через две на кухне ярко вспыхнула лампочка и с сильным хлопком погасла.
Дождь хлестал с остервенением. Анна вглядывалась в окно, пытаясь что либо разглядеть сквозь струящиеся по стеклу потоки. Но видела лишь мокрую зловещую темноту. Сильно занервничав, она быстро сунула ноги в резиновые сапожки, надела болоньевый плащ и выскочила на крыльцо. Её тут же окатило дождём. Взбесившийся ветер распахнул лёгкий плащ и забрал подол юбки. Она едва не задохнулась от порыва ветра.
Анна с трудом проскользила по раскисшей грязи до угла дома и наткнулась на неподвижно лежавшего брата.
- Серёж, ты чего?
Анна потянула брата за руку, пытаясь его поднять. Рука была холодной и безвольной, а тело - неподъёмно тяжёлым.
Анна бросилась к соседке Шуре, к их служебному телефону. Но Скорая помощь не спешила. Её пришлось ждать около часа.
Решив, что у Сергея могут быть серьёзные переломы и до приезда врачей его лучше не трогать, Шура накрыла его мужниным брезентовым плащом.
- Хорош труп надувать! подошедшая медсестра одёрнула поддатого фельдшера, пытавшегося сделать Сергею искусственное дыхание. Надо милицию вызывать. Пациент мёртвый!
Медсестра со Скорой быстро залезла обратно в машину подальше от дождя. Но ей пришлось вылезать обратно, чтобы сделать укол потерявшей сознание Анне.
Приехавший милиционер оглядел заколеневший труп Сергея и помог забросить его в труповозку.
У Анны навсегда остался в памяти взмах беспомощной руки Сергея, совсем недавно пытавшейся подарить ей свет. Он словно попрощался.
Подобрав валявшиеся в грязи пассатижи, милиционер пошёл в дом, чтобы опросить Анну. При мерцающем свете свечи он писал протокол осмотра, попутно объясняя Анне: - Очень высокий был у вас брат. Был бы пониже, табуретку, какую деревянную подставил. А так мокрый весь, в мокрой обуви, на мокрой земле. Да ещё и под градусом! Вот и шибануло током. В общем, шансов выжить у него не было!
Милиционер отвёл глаза в сторону, взглядом ища, куда бы можно было стряхнуть сигаретный пепел.
- Свеча горела на столе, мерцая то и дело.
Свеча горела на столе. Свеча горела, - словно в бреду шептала Анна.
- Что вы говорите? не понял милиционер.
- Я говорю, как нелепо всё получилось. Ведь ему всего двадцать четыре года!
- Тут я с вами совершенно согласен. Самые нелепые смерти это по - пьяни. А в России пьянство всегда было национальным бедствием.
Прервав воцарившееся на какое то время тягостное молчание, милиционер простился и ушёл, оставив на полу лужи от стекавшего с него дождя. Помня про дырку в носке, он предпочёл не разуться.
Анну трясло. Неосознанно пытаясь остановить эту жуткую дрожь, Рита прижималась к матери, обнимая её за плечи. Свечка догорела, а они всё сидели в темноте, словно привыкая к накрывшему их мраку.
Косой дождь уже не стучал, а лишь царапал по стеклу, оставляя на нём кривые дорожки, такие же замысловатые, как и человеческие судьбы. Анна смотрела на них и будто считывала написанные ими слова никогда не знаешь, сколько тебе ещё осталось петлять и когда прервётся твой след на этой земле!
- Что это трагическая случайность, или непознанная закономерность? задавалась вопросом Анна. Дом убил почти всю семью!
После похорон младшего брата, она зачастила на кладбище, хотя прежде испытывала там безотчётный страх. Ведь кладбище это конец человеческой жизни.
И флоксы все из сада рассадила по родным могилкам.
- Ну, почему сразу не посадила цветы по назначению? Может, тогда всё было бы иначе? корила она себя.
Глава 61
Дружно начавшаяся весна быстро согнала побуревший снег. Мелкие ручейки, становясь в оврагах маленькими бурлящими речками, с шумом стекали в реку, подтачивая на ней потемневший лёд. Он потемнел, покоробился и треснул. Огромные льдины поплыли вниз по реке, наползая друг на друга, образуя мощные заторы, грозившие снести опоры железнодорожного моста.
Днём тёплое солнышко кропотливо подсушивало подмосковную глинистую почву, а ночные заморозки педантично вымораживали последнюю сырость. Уже показалась зелёная травка, но вновь налетела метель и засыпала всё вокруг недолгими сугробами. Им на смену снова пришла грязь.
Вместе с ней в конце улицы появились каток и другая асфальто - укладочная техника. Дорожные рабочие качественно заровняли рытвины и ухабы и засыпали щёбёнкой проезжую часть улицы.
И тут опять пошёл дождь. Он надолго разогнал дорожников, но вызвал великий энтузиазм в массах. Особо додельные местные жители не поленились сгрести щебёнку с дороги прямо к своим дворам. Но со временем погода устоялась и дорожные рабочие, вернув щебёнку на место, принялись за укладочные работы. Шум, грохот, доселе незнакомый этим местам запах горячего асфальта и тяжёлая работа дорожников в течении месяца оставили после себя ровную дорогу с асфальтовым покрытием, обогнувшую парк и упиравшуюся в площадь перед железнодорожным вокзалом.
Узкие аллеи парка пришлось асфальтировать вручную. И некоторые, далеко выступавшие корнями деревья пришлось спилить. И не всем жителям посёлка эти усовершенствования пришлись по душе. Кому то природу было жаль. Другие пытались понять: а стоит ли заморачиваться по этому поводу? Но большинством мнений затянувшиеся прения по данному вопросу со временем пришлось прекратить.
Теперь стоявшая на низком постаменте, чтоб поближе к народу, свежевыкрашенная серебрянкой статуя Ленина, одной рукой придерживавшая что то за серебристым лацканом пиджака, другую руку приветливо протягивала уставшим рабочим, будто приглашая их устроить на соседней лавочке отдых с пикничком.
Жительницы счастливой заасфальтированной улицы теперь гордо цокали по асфальту каблучками чистеньких туфель, а остальные жители посёлка продолжали мужественно протаптывать резиновыми сапогами народные тропы различной траектории, лишь бы выбраться из грязи на сухой асфальт.
Но вскоре ностальгия по бывшей тихой, заросшей одуванчиками и лопухами улице пробила не только окрестных кур и воробьёв. Блага цивилизации начали поворачиваться к местным жителям другим, далеко не лучшим боком. По улице резво понеслись невесть откуда взявшиеся запорожцы, москвичи и волги. Затрещали юркие мотоциклы. В сухую погоду они гоняли по улице клубы серой пыли, осаждавшиеся плотным слоем на окнах домов и на вывешенное на просушку бельё во дворах. А в сырую травили обитателей оказавшейся слишком тесной улицы смрадными выхлопными газами, легко проникавшими во все щели в дома. От многолетней привычки покурить, или просто посудачить на крыльце, жителям вскоре пришлось отказаться. Даже кошки перестали устраивать на заборах свои кошачьи концерты. А бестолковые куры, привыкшие хозяйничать на улицы, теперь нередко гибли под колёсами многочисленного транспорта, наконец получившего одну чистую дорогу в посёлке.
Лето выдалось на редкость холодным и сырым. Пришедшая ему на смену осень щедро поливала дождями, а зима засыпала посёлок снегом.
А на следующую весну жители счастливой улицы с ужасом обнаружили свои погреба затопленными грунтовыми водами, в которых плавали кадки с остатками солёных огурцов и квашеной капусты.
Анна с Ритой некоторое время смотрели на эту хрень в диком удивлении. А потом долго и самоотверженно вычёрпывали ледяную воду вёдрами, отсчитывая ступени вверх и вниз по подвальной лестнице, дальше утопавшей в тёмном омуте. Сырая лестница угрожающе ёрзала по залитому водой каменному полу, вызывая содрогание в организме и неуёмную дрожь в коленях. Мать с дочерью работали самоотверженно половину дня. Но вода в погребе никак не заканчивалась.
Подумав, Анна решила эту бестолковую затею бросить. Она навсегда закрыла погреб на замок и впоследствии для хранения заготовок на зиму пользовалась лишь подполом, вырытым под домом.
Глава 62
Мороз разрисовал окна причудливыми узорами белоснежного инея, сделав их почти не просматриваемыми.
Анна подсыпала в печь угля, задвинула на место камфорки. Вздрогнула от стука по стеклу. Глянула в окно, пытаясь рассмотреть стучавшего, но тщетно. Стук повторился, но теперь уже настойчиво и в дверь. Анна даже не заметила, как оказалась на холодной террасе.
- Кто там? спросила Анна, поперхнувшись страхом.
- А кого ты ждёшь? услышала она раздражённый голос мужа Бориса.
До боли родной голос показался Анне громом с небес! У неё перехватило дыхание, а сердце забилось в висках.
Борис зыркнул по углам взглядом затравленной собаки.
- Одна живёшь? осведомился он у жены.
- Сам знаешь, с Ритой. Только она сейчас с подружками гуляет. Да, ты проходи. Вот Рита обрадуется!
Анна смотрела на мужа подозрительно, будто не верила в его правдоподобность.
Борис снял куртку. Рухнул на диван. Сбросил с ног видавшие виды ботинки. Комната сразу наполнилась специфическим запахом давно нестиранных носков, подтвердив реальность момента. Анна невольно сморщилась, что Борису не понравилось.
- Чтобы носки не воняли, не их надо нюхать, - пробурчал блудный муж.
Нервно суетясь, Анна разогрела щи, быстро намесила и пожарила блины и с жалостью смотрела, как голодный Борис уплетал их за обе щёки.
Порой ей казалось, что из всех чувств к мужу у неё осталось лишь чувство презрения, но, похоже, это было далеко не так. Что то родное всё ещё проглядывалось в этом грязном, потрёпанным жизнью и бабами мужике.
- Странно всё же: бывает, первый раз видишь человека и он тебе ещё ничего плохого не сделал, а он тебе уже неприятен. А от этого столько унижений претерпела и опять рада ему!
Анна ещё не перестала считать Бориса своим мужем. А он, наверняка, считал её удобной женой. Или дурой.
Вернувшись с прогулки, Рита повесила на вешалку пальтишко и поставила поближе к печке промокшие войлочные сапожки. Осторожно глянула на Бориса.
- Сядь, поешь, - позвала дочь к столу Анна.
- Драсте, я есть не хочу, - запоздало поздоровалась Рита и проскользнула в свою комнату.
Она абсолютно не испытывала никакой симпатии к этому не свежему, не бритому мужику, которого должна была считать своим отцом.
Борис проводил дочь мрачным взглядом, доел блины, улёгся на кровать в спальне и захрапел.
Убирая со стола, Анна вдруг ощутила внезапный прилив сил. Её половика снова рядом! Всё хорошо! Мурлыча весёлый мотивчик, порхала, словно и не было этих болезненных дней и ночей одиночества. Простирнула мужнину рубашку и носки. Удивилась посыпавшейся с них в таз непонятной трухе. Прополоскала всё и, чувствуя оставшийся неприятный запах, повесила вещи вымораживаться на террасу.
Уже за полночь, нарядилась в давно не востребованную ночную рубашку с кокетливыми кружевами и пошла в спальню к мужу. Её лихорадило, как на первом свидании, а глаза затуманились желанием!
Борис спал, разметавшись по кровати.
Босая Аня потопталась немного на холодном полу в надежде, что муж немного подвинется, чтобы она могла примоститься хотя бы с краешку, прикоснуться губами к его спине, почувствовать запах родного тела, но так и не дождавшись этого, ушла спать на диван. Чего, чего, а свободного места в доме теперь было много.
Утром, проводив дочь в школу, Анна решила немного задержаться дома, а потом что нибудь соврать на работе. Немного помявшись, снова зашла в спальню к желанному мужу. Ведь зачем то он приехал?
Борис уже проснулся и лежал, упершись взглядом в зашторенное окно.
Анна чувствовала себя волнительно. Присев на кровать, протянула было руку, чтобы убрать непослушную прядь немытых волос с испещрённого морщинами лба мужа.
- Уйди! рявкнул на неё Борис.
- Боренька, ты чего? растерялась Анна от внезапной вспышки дурного настроения мужа.
- Уйди, говорю! Борис спихнул растерянную жену с кровати. - Вошь у меня!
- Какая вошь? не поняла Анна.
- Какая, какая? Лобковая! Вот какая! А то ты не знаешь, чем вы бабы стервы нас за любовь награждаете?
От злости глаза Бориса стали темнее ночи.
От его слов Анна так опешила, что забыла обидеться.
- Так пора бы уже научиться разбирать, кого любить то. И зачем ты на кровать улёгся? ужаснулась Анна.
Мир вокруг неё расползался белым туманом. Чтобы не упасть, она прислонилась спиной к стене. Но её страдания, похоже, только злили Бориса.
- А что я собака на полу спать?
Борис рывком поднялся с кровати и начал быстро одеваться. Путался в вещах нервными руками и от того злился ещё больше.
- Деньги у тебя есть? вспомнил он про жену.
- Вчера зарплату получила пролепетала Анна, доставая кошелёк.
- Дай рублей двадцать пять. Потом отдам, - требовательно попросил Борис. Толи потому, что поиздержался. Или занимал и не отдавал, чтобы жена о нём не забывала.
- Ты куда? заплакала Анна, наблюдая, как муж прячет деньги в карман брюк.
- Тебе то что? За кудыкины горы! огрызнулся Борис. Лучше поесть собери.
- Боря, куда ты? Сколько ещё скитаться будешь, да грязь собирать? проклиная себя за слабость, робко просила Анна жующего мужа.
- Что? Жалеешь меня? процедил сквозь зубы Борис.
- Я сейчас на новом заводе работаю, - стараясь не раздражаться поведением мужа, Анна пыталась воплотить в жизнь свою мечту. Может и тебя в сбыт пристрою. Ты же институт закончил! Тебя обязательно возьмут!
Директор на собрании обещал, что весной завод начнёт строить дома для своих рабочих. А тем, кто вдвоём работает, квартиры будут вне очереди давать.
Анна с надеждой взглянула в глаза мужа и её испугало полное отсутствие в них какого либо выражения.
- Я подумаю. На досуге, - отмахнулся от жены Борис. И причесав пятернёй перед зеркалом сальные волосы, ушёл, хлопнув дверью перед носом жены.
- Кролики думали, что это любовь, а их тупо разводили! - Анна опустилась на табуретку и застыла без сил.
После школе Рита зашла к подруге Светлане, чтобы послушать новые пластинки. Домой собралась часов в шесть, когда пришла с работы Светланина мать и заворчала на кухне, что и дома невозможно отдохнуть в тишине.
Смеркалось. Фонари опять не горели. На фоне тёмного неба чёрные дома и деревья казались картонными декорациями к страшному спектаклю. Подмораживало. Рита скользила в своих дешёвых сапожках, постоянно боясь упасть. От нехорошего предчувствия ныло сердце.
Возле её дома на проезжей части дороги стояла огромная чёрная машина похожая на паровоз, или на посланца из преисподнии. Из трубы её несуразного, прямоугольного кузова временами вырывался толи пар, толи дым с ужасно тошнотворным запахом.
У Риты по спине пробежал холодок. Затаив дыхание, она прошмыгнула в калитку. На крыльце стояла оглушённая успокоительным мать, закутанная в платок, как матрёшка.
- Мам, что это? шёпотом спросила Рита, боясь, что её может услышать кто то ещё кроме матери.
- Ничего страшного, дочка. Не смотри. Это постели наши дезинфицируют. У папки нашего зараза оказалась, - деревянным голосом ответила Анна.
Рита ошеломлённо взглянула на мать. Как можно было не смотреть, когда в нетопленном, тёмном доме глаза сами инстинктивно искали светлое пятно. Это было окно, а в нём ясно вырисовывался чёрный силуэт адской машины, которая уничтожала заразу и выжигала душу! Все сказки и придуманные страшилки рядом не стояли с этим ужасом!
Рита чувствовала, что вот, вот разрыдается.
И эту машину видели не только Рита с Анной, но и их соседи, которые и так их особо за людей не считали, а теперь и вовсе поставили на них соответствующее клеймо.
Замёрзшая до трясучки Рита, в первый раз сама выгребла из печки золу, настрогала с сухого полена лучинки, заложила их под поленья в потку и растопила печь. Долго сидела возле печки на табурете. Слушала потрескивание дров и смотрела на потерянную мать. Потом прислонилась к потеплевшей печке и задремала.
Сидевшая за пустым кухонным столом Анна видела, как из поддувала выпали два красных уголька. Запахло горелым деревом. Доска под угольками почернела. Анна машинально перевела взгляд на дремавшую у печи дочь и разрыдалась, выйдя из оцепенения. Она старалась громко не всхлипывать, чтобы не напугать Риту, подсознательно понимая, что это ещё не самое страшное испытание в жизни дочери.
- А ведь сегодня прощёное воскресенье - почему то вспомнила Анна, глянув на посветлевшие окна, на слабо пробивавшийся зимний рассвет. Надо бы Бориса простить.
Бог простит! Кто ж виноват, что у неё такой дар уменье заводить такие хорошие знакомства?
Какая то другая Анна взяла веник, замела угольки в совок и бросила их обратно в поддувало печи.
Глава 63
Последний трудовой день уходящего года совершенно не располагал к творческим свершениям. Работники заводоуправления уже мысленно с головой погрузились в предпраздничные хлопоты, а некоторые и вовсе слиняли домой. Наконец, стрелка часов доползла до нужной цифры и тут же дружно захлопали двери кабинетов, закрываемые до следующего года.
Потолкавшись и хорошенько взмокнув в магазине и, едва не погибнув в очереди за зелёным горошком, Анна купила всё недостающее к праздничному столу.
И как подарок к Новому году, за прилавком вместо совсем засохшей Аськи Пчелинцевой сегодня работала новенькая бойкая толстушка.
- А что? Аську выгнали? достигли слуха Анны негромкие сплетни в очереди.
- Да сколько не воровать! Она в последнее время совсем страх потеряла! продолжалось промывание старых Аськиных костей.
Анна вышла на улицу. Снег сменился нудным дождём. А в Анне, не смотря на отвратительную погоду, бушевал праздник души и именины сердца!
- Всё же бог есть! Так Аське и надо!
Она даже не расстроилась, попав ногой в натёкшую под калитку лужу и едва не шлёпнувшись на коварно затаившемся под водой льду. Но отметила, что, если бог есть, то это он наказал её саму за вредность.
Ещё несколько поползновений и она на своём крыльце, благодарит Всевышнего, что дошла без жертв.
Дома Рита первый раз в жизни собиралась в клуб на танцы. И сильно нервничала. Платье у неё, конечно, морщило, а непослушный локон волос постоянно выбивался из причёски.
- Может, не пойдёшь? с надеждой спросила у дочери Анна. На улице дождь и гололёд. Идти невозможно.
- Ну, что ты, мам, опять? Я же только до одиннадцати!
- Если бы до одиннадцати, а то до двадцати трёх, - вздохнула Анна.
- Ну, хватит, мам! Я же уже взрослая! отмахнулась дочь, открывая дверь подруге Наташе.
Спорить с двумя подростками, Анна сочла делом бесполезным и проводив взглядом нарядных подружек, включила телевизор.
В новом кинофильме Ирония судьбы, или с лёгким паром! героиня Надежда громко возмущалась по поводу обнаруженного в своей постели пьяного незнакомца. Глядя на чужую неприятность, Анна вдруг остро ощутила неожиданно накатившие чувство одиночества, от которого волком хотелось выть!
Немного поразмыслив, она всё же решила сходить в гости к Зинаиде своей подруге, с которой в детстве делилась всеми секретами. Зина приехала навестить больную мать и вчера через Риту пригласила Анну в гости.
Разошедшийся не на шутку дождь бодро барабанил по оконному стеклу.
- Глядишь, к ночи подснежники зацветут! прикинула Анна, поглядывая в забрызганное дождём окно.
Там в тусклом свете уличного фонаря весёлая компания со смехом поочерёдно поднимала друг друга со скользкой дороги. Пострадав у окна ещё пару минут, Анна подумала а чем я хуже? и поползла вдоль забора в гости к подруге.
- Познакомься, это Евгений, - гордо улыбаясь, представила Зинаида своего мужа.
Гордиться ей, безусловно, было чем. Статный весёлый Евгений мог украсить любую компанию. На его фоне со своими топорной работы чертами лица Зина явно проигрывала. Но их семейные отношения радовали.
- Жена начала заниматься боксом. Теперь мы вообще не ссоримся. Реально страшно! пошутил Евгений.
- А, ты - то, как? Муж путёвый? поинтересовалась у подруги Зинаида.
- Ищу вторую половинку, - вымученно улыбнулась Анна. Первая не подошла.
- А с финансами как? Работа хорошая? проявляя живой интерес, сыпала вопросами Зина.
- Работу недавно только по специальности нашла. Отдалась ей целиком. Думала, что за деньги. Но, когда получила зарплату, поняла, что по любви, - делилась наболевшим Анна, а Зинаида заботливо подкладывала ей в тарелку побольше закуски.
- До Нового Года осталось? - засуетилась Зина. Совсем ничего не осталось. Ни конька, ни мандаринок. Слишком усердно мы с Женей меню обсуждали!
Подруги начали было застолье с Советского шампанского. Градус настроения не повысился. Когда перешли на водку поняли, что она реально работает, решительно отметая все жизненные проблемы.
Лишь около полуночи Анна засобиралась домой к дочке.
- Счастливая ты, Зина! Я рада за тебя! растрогалась Анна, когда подруга вышла проводить её до калитки. И муж у тебя золотой! И сама цветёшь! И всё у тебя есть!
Анна с завистью погладила воротник Зининой серой мутоновой шубки.
- Да, ладно тебе! Нашла, чему завидовать, - не слишком весело прошептала Зина. И со словами дочку порадуешь, сунула Анне в карман баночку красной икры и баночку гусиного паштета.
Анна покраснела.
- Я ведь по распределению после института в Архангельске старшим товароведом работаю. У нас порт и снабжение хорошее. И всё через мои руки проходит. И всё я вижу, всё знаю. И верчусь, как белка в колесе, чтобы всё это у меня было! И квартира у меня есть и машина. Поэтому и Евгений со мной. А надолго ли? Ведь он красавец и моложе меня на семь лет.
А на одну зарплату особо не разбежишься! Вот и приходится вертеться! А я уже боюсь! А вдруг посадят? Я и детей поэтому не родила. Маму вот хочу забрать. Старая она уже. А случись что со мной! Кому она нужна будет? Женька то сразу сбежит!
Это ты, Ань, счастливая! У тебя дочь есть. И ты ей нужна! А у меня всё так - мишура одна!
Ну, иди, давай, - Зина выдавила из себя подобие улыбки, оглянувшись на вышедшего покурить мужа.
И подруги искренне обнялись в благодарность друг другу за искреннюю, ни разу ничем не омрачённую дружбу.
Скользя обратно к своему дому, Анна не чувствовала ни дождя, ни скользкой дороги. Она улыбалась. На душе было так светло и хорошо, словно и не было стольких горьких лет её супружеской жизни. Жаль, что Зина живёт далеко. Будь она рядом, может всё было бы по другому!
- Тебя парень какой танцевать приглашал? спросила Анна у вернувшейся с танцулек дочери.
- Приглашал! И не какой нибудь, а высокий! собезьянничала Рита.
- Красивый?
- Не знаю. Я только галстук видела. Он у меня перед глазами был. А на лицо я смотреть постеснялась, - рассмешила мать несмышлёная Рита.
- Ну, галстук то хотя бы красивый был?
- Галстук красивый!
Глава 64
День наступал неохотно. В предрассветном сумраке плотный туман наползал с реки, проглатывая растущие на берегу раскидистые вётлы, корявый кустарник и ещё зелёную траву. Вот уже его мохнатые лапы пошагали по посёлку, шаг за шагом скрывая всё вокруг под белой мглой.
Риту, спешащую на раннюю электричку на Москву, туман нагнал на парковой дорожке. Стряхивая остатки сна, она со страхом косилась на посаженные вдоль дорожки туи, которые таили на глазах, оставляя после себя лишь мокрый, резкий запах. А сама дорожка пропадала в тумане.
Как то незаметно пролетели десять лет учёбы в школе, оставив после себя средненький аттестат, обрывки совсем не нужных для жизни знаний и смутное представление о том, что делать дальше. Рита в школе училась слабо. Никаких конкретных успехов и увлечений не имела. Стараясь не унывать, всё же, как и все чувствительные люди, все свои неудачи переживала болезненно.
Утешением для неё был сон, который компенсировал впечатлениями и эмоциями её серенькую жизнь. Поэтому просыпаться она не спешила. А мама считала, что дочь много спит потому, что лодырь. А лень возникает от нехватки организму люлей!
Что она будет делать после окончания школы, Рита не представляла. Лишь после выпускного вечера, поддавшись значимости момента, она решилась подать документы в финансовый техникум, сдала экзамены и прошла!
Теперь ехала на учёбу, хотя здравый смысл протестовал против этой нелепой авантюры. Да и дорогу впереди не было видно. Но поворачивать обратно было поздно: Рита уже упёрлась в вокзал. Но, чтобы попасть на нужную платформу, необходимо было сначала преодолеть железнодорожный пешеходный мост, едва обозначавшийся в тумане. Держась за скользкие перила, вонявшие мокрым железом, Рита осторожно проползла по мосту. Внизу под ней слегка колыхалась белая бездна.
На платформе замёрзшие отъезжающие напряжённо всматривались в непроглядную даль в надежде разглядеть опаздывавшую электричку. Но напрасно.
Наконец, толпа обрадовано зашевелилась. Сквозь белую пелену просочились огни электропоезда.
Рита машинально оглянулась назад. Железнодорожного моста позади не было! Несколько ступеней уходили вверх, а дальше лишь белое небо!
- Мне страшно! непроизвольно сгорбилась Рита.
Трясясь в холодном вагоне, Рита смотрела на себя в зеркальце пудреницы. Бледная, с повисшими сосульками мокрых волос, она сама у себя вызывала жалость. Её платье и волосы так же стали неприятно влажными и ещё больше портили и без того взъерошенное настроение.
Куда она едет? Ведь всего через две остановки от посёлка есть медицинское училище! Но, ни она, ни мать не вспомнили о нём раньше. И теперь во Французской стороне на чужой планете предстоит учиться ей!
А вонючая электричка, покачивавшаяся на каждом стыке рельсов, выползла из тумана и, собирая на каждой остановке всё больше пассажиров, спешила в Москву.
ЧАСТЬ 2
МАРГАРИТКИ ДЛЯ МАРГАРИТКИ
Жизнь брала под крыло, берегла и спасала?
Поначалу везло. Или этого мало?
Глава 1
Меня зовут Олимпиада Александровна, - оглядев аудиторию, преподаватель представилась группе учениц.
Всё было, как обычно. Только лица новые. Совсем недавно выпорхнувшие из родительского гнезда и оставшиеся без родительского присмотра девчонки в коротких юбчонках с боевым раскрасом на лицах. Такие разные лица, как и характеры. Вот эта с наклеенными ресницами, похоже, откровенная хабалка. С ней придётся быть по - строже. А те наглые куклы за первой партой приехали вовсе не учиться.
- Ну и зануда эта препод Липочка, - зевая, пропела одна кукла в голубом джерсовом костюме, обращаясь ко второй.
- Скорее Липучка, - вторила ей вторая кукла.
Преподаватель по определённым соображениям предпочла пока проигнорировать откровенное хамство. Шмотки у кукол дорогие. Скорее всего они дочки торгашей, либо работников Райкома, или Обкома партии. Поэтому такие развязанные. На них и не стоит тратить нервы.
А вон та худенькая, похоже, из неполной семьи. Волосы в белый цвет выкрасила. И платьице из дешёвой ткани. Опять же потому, как отца у неё нет. И некому было привить ей прилежание к учёбе. А сама, похоже, с головой не подружки, хотя и спят вместе. И возможно, что теперь всё слишком запущено. Ведь воспитывать ребёнка надо тогда, когда он ещё поперёк лавки помещается. Но меня вроде слушает. Значит, с ней, как и с некоторыми другими, ещё можно работать.
Понимая всю бессмысленность первого урока, преподаватель всё же пыталась объяснить учебный материал, чтобы смысл её фраз достиг сознания студенток, в данный момент витавших где угодно, только не в аудитории.
Кто то зашуршал фольгой от шоколадки.
- Это хабалка с наклеенными ресницами проголодалась, - догадалась Олимпиада Александровна. Ну, и пусть жуёт. Возможно, это её единственная естественная потребность.
Насквозь прозрачное безоблачное голубое небо, яркие краски ранней осени, ветерок, вносящий в раскрытую форточку свежий воздух и отвлекающие шумы города, не прибавляли студенткам ни внимательности, ни сосредоточенности. Впрочем, некоторым студенткам и зимой и весной учиться не хотелось так же. Мамы и папы теперь далеко, а взрослые соблазны на каждом шагу.
- Сели, сели! Следующую пару так же веду я, - перекричала звонок с урока, преподаватель.
Её уже подташнивало от этого скопища безвкусия и клоунской уродливости. Ей хотелось отвести всех к раковине, умыть с мылом эти размалёванные рожицы и заставить зашить стрелки на чулках.
- Вот прилипла! И следующая пара тоже её! Лопает прямо ртом и попой! тихонько хихикнула вторая кукла
- Ты что то сказала? не выдержала преподаватель.
- Да, так! Сама с собой разговариваю, - вывернулась кукла. Иногда хочется с умным человеком поговорить!
- Не всё приятное полезно! преподаватель посмотрела в глаза наглой кукле, но не нашла в них ничего интересного и отвернулась к остальным: - Девочки, соберитесь! Сейчас вы входите во взрослую жизнь. Поймите, что жизнь штука непредсказуемая! И второй кусок хлеба ни для кого лишним не будет. Постарайтесь стать самодостаточными. В этом и заключается женская независимость. А для этого вам необходимо получить профессию.
Но все умные слова преподавателя так и повисли в воздухе, коснувшись сознания, лишь двух - трёх серьёзных студенток. Одна с последней парты, вообще, слушала с открытым ртом. Олимпиада Александровна почувствовала нездоровый интерес подойти поближе. Оказалось, что студентка спит.
Остальных одноклеточных инфузорий в модных туфельках больше интересовала взрослая жизнь, которая начиналась прямо с порога общежития, на время ставшего им вторым домом, без родительского надзора и нравоучений.
Глава 2
Общежитие техникума располагалось в четырёхэтажном, выкрашенном в радостный цвет здании. В светлом холе меж огромного количества цветов в горшках и кадках умещался лишь светлый полированный столик с телефоном, да несколько мягких стульев.
Восседавшая за столом расфуфыренная комендантша неопределённого возраста впечатляла. В её обязанности входило: расселение студенток по комнатам общежития по одному лишь ей понятному принципу и охрана входной двери, чтобы сквозь неё не просочился никто посторонний, особенно мужского пола. И она была принципиальна, но до определённой суммы.
По ходу дальнейшего продвижения чувствовалось, что зданию денег на полный ремонт не хватило.
Кухне вообще была закрыта на замок, поскольку в прошлом учебном году девчонки варили сгущенное молоко в банке и забыли про него. За два часа вода из кастрюльки выкипела. Не вовремя вошедшая на кухню излишне любопытная девочка открыла крышку кастрюли в тот момент, когда банка решила взорваться. Не успевшая ничего разглядеть в чужой кастрюле девочка осталась без глаз, а общежитие без кухни.
- Ничего, с голоду не умрёте, - успокаивала вновь вселившихся вечная комендантша. Здесь рядом есть институтская столовая. Готовят там прилично. Да и у вас появится возможность познакомиться со студентами ВУЗа. Там и иностранцы обучаются. Не исключено, что приглянетесь кому и обеспечите себе достойную жизнь.
Думая о своём, о грустном, комендантша вздохнула.
После осмотра на вшивость, девчонок распределили на проживание по комнатам.
Риту поселили с тремя студентками из её группы. Компания подобралась не робкая. Скорее вызывающая. Две из них уже профессионально курили в раскрытую форточку. Но табачный дым порой сшибал с ног любого вошедшего. Хотя в длинном коридоре висел плакат, на котором крупными буквами было напечатано КАПЛЯ НИКОТИНА УБИВАЕТ ЛОШАДЬ!. А внизу от руки была сделана грубая приписка а наших кобыл ничего не берёт!.
И выпивали девчонки по настроению. А настроение у них бывало разное.
Поначалу Рита честно пыталась своим соседкам по комнате соответствовать и влиться в их компанию. Но вскоре поняла, что это не её! Девчонки были не из бедных семей. Они хорошо одевались, пользовались импортной косметикой, пили шампанское и с каждым выпитым бокалом становились всё наглее.
А Рита в своём дешёвом клетчатом платьице, сшитом в школе на уроке домоводства, совсем потерялась, остро ощущая комплекс неполноценности. И покорно бегала для богатеньких соседок в магазин за очередной бутылкой.
Однажды в коридоре её поймала строгая комендантша, отобрала бутылку и пригрозила, что в другой раз выгонит Риту из общежития. А с первой стипендии в сорок рублей Рите пришлось возмещать девчонкам за отобранную бутылку совсем не лишнюю для неё пятёрку.
Четвёртой в комнате была Нина довольно простенькая, но уверенная в себе особь женского пола с красивыми тёмными глазами, в которых фонтанировала жизнь! И на фоне глаз её тонкие, сильно заросшие волосами ножки в растоптанных босоножках казались делом десятым. Нина тоже не прочь была вписаться в спитую компанию, но вовремя поняла, что не потянет такую дружбу ни финансово, ни вообще!
Понемногу Рита сдружилась с Ниной из за общности интересов. Им обеим не хотелось находиться в нехорошей прокуренной комнате. Поэтому, после занятий в техникуме они садились в электричку и уезжали в Москву. Там, начиная с метро, вливались в спешащую по своим делам толпу.
Москва для них начиналась с площади трёх вокзалов и упиралась в Арбат, где в многочисленных кафетериях можно было недорого перекусить. А в больших промтоварных магазинах спрятаться от дождя, послушать негромкую модную музыку и поглазеть на недоступные для них вещи, покупать которые подругам было не на что. Но посмотреть хотелось, даже, если для этого нужно было сначала потолкаться в очередях. Иногда их отпихивали и они теряли друг друга из вида. В ГУМе, по ранней договорённости, они потом встречались на первом этаже возле фонтана, возле которого с лотков продавали мороженое.
Уроки учить им было естественно некогда и негде. Порой не удавалось даже выспаться. Слышимость в общежитии в целях безопасности была идеальной. А кругом жили молодые, бесшабашные соседи, которые, даже поругавшись, не спешили ложиться спать. А вдруг ещё возможна драка?
Утром не отдохнувший организм Риты никак не хотел просыпаться, упирался, противился. Но она всё равно тащила его на занятия в техникум.
Можно было сдать койку в общаге и снять квартиру, но мама была против, чтобы дочь тратила её последние деньги.
Хорошо в группе учились лишь те, кто по ходу своей предыдущей работы уже сталкивался с финансовыми операциями и имел чёткое представление о приобретаемой профессии. Но в основном здесь обучались недавние выпускницы средних школ, у которых был ветер в голове и они просто тратили в техникуме своё время в ожидании внезапного озарения. Уже в первом семестре они нахватали хвостов, потом пытались их подтянуть, но удалось это не всем. А вместе с хвостами пришли слёзы отчаяния.
Жаль, что осмысление жизни приходит к человеку только годам к сорока, когда изменить жизнь бывает уже трудно, а порой практически невозможно!
Глава 3
Рита с Ниной в очередной раз возвращались с променажа в общежитие. Жёлтые пятна фонарей вырывали из темноты кроны голых деревьев и колючий кустарник и очертания редких прохожих. Студёный ветерок крутил по земле жухлыми листьями, покалывал щёки, пощипывал нос и задувал холод под короткие по моде пальто. Подругам хотелось поскорее попасть в тепло, выпить горячего чая с печенькой, завалиться на кровать, выключить свет и по возможности все окружающие звуки, что в общежитии было мечтой несбыточной.
- Не замёрзли, девочки? окликнули подруг двое идущих позади них парней.
- А что? Погреть можете? закокетничала бойкая Нина.
- А ты лихо соображаешь! усмехнулся тот, который был повыше ростом. Не вопрос! Пошли к нам. И кофе с коньячком и погреемся!
- Похоже, я высокому понравилась, - просияла Нина.
- С чего ты взяла? не поняла Рита, услышав за спиной пошловатый смешок.
- Он улыбнулся, - прошептала Нина.
- Так я, вообще, чуть не заржала, когда тебя впервые увидела, - осадила подругу Рита, не слишком деликатно.
В понятии Риты парни были средней паршивости. А их предложение звучало, как отдаться не желаете?. И она, не желая поддерживать знакомство, ускорила шаг.
- Пошли, - Нина дёрнула за руку тормозную подругу. Надоело в общаге сидеть! Там даже телевизора нет!
- Не пойду я! почему то испугалась Рита.
- Да хватит из себя девочку строить! очень по - хамски съязвила Нина.
Рита не узнавала подругу. Её словно подменили!
- Куда ты собралась? Ты же их не знаешь! Рита пыталась вразумить съехавшую с катушек Нину.
- Секс не повод для знакомства! заявила Нина. Подхватила под руку высокого и ушла, даже не оглянувшись.
- А я поначалу подумал, что ты девушка порядочная. А ты, так, ничего, нормальная оказалась, - осыпал комплементами Нину её новый знакомый с понятиями старшего бригадира грузчиков.
- Куда овца попёрлась? Рита с недоумением смотрела в след удалявшейся в сумерки стрёмной компании. Ей было не по себе.
Альбина с Настей так же проводили время где то вне стен общежития. В комнате общаги Рита два часа провела, как на иголках. Безуспешно пыталась подготовиться к завтрашнему зачёту. Буквы плясали перед глазами и в памяти не осталось ни одного прочитанного слова.
Рита отложила учебник, легла на кровать и постаралась уснуть, чтобы хоть как то скоротать время. Но не спалось. В стоящем напротив общежития жилом доме одно за одним гасли окна. Нормальные люди укладывали спать детей и ложились сами. А ненормальной Нины всё ещё не было! Рита то злилась на подругу, то жалела её, представляя себе различные ужасы, которые подсказывала ночь.
Риту заколотил озноб. Каждый доносившийся с улицы, либо из коридора звук током ударял по нервам и заставлял вновь и вновь выглядывать за дверь. Всё более нарастающее чувство тревоги советовало искать выход из этой мерзкой ситуации.
- Может, стоит заявить в милицию? думала Рита, поглядывая на часы. Минутная стрелка словно примёрзла к циферблату, а их тиканье оглушало. - А что она там скажет? Парни незнакомые. Где живут неизвестно!
Трясущимися от волнения руками Рита уже натягивала пальто, когда вернулась Нина.
У Риты немного отлегло от сердца. Но на Нине не было лица. И от неё сильно разило алкоголем. В пальто и сапогах она рухнула на отозвавшуюся жалобным скрипом пружин казённую кровать и долго, не мигая, смотрела на засиженную мухами лампочку. А потом всё плакала и плакала, уткнувшись лицом в подушку.
Соседки по комнате вернулись поздно и так же под мухой. Но комендантша их пустила. Им уже не до чего не было дела. Но и до них дошёл алкогольный дух.
- Откель вонища? через некоторое время громко поинтересовалась Альбина.
- Батюшка царь приказали кофей пить, - голосом провинциальной артистки разъяснила ситуацию Настя, кивнув она в сторону Нины. - И, похоже, что с водкой!
К счастью их самих быстро развезло в тепле комнаты и они завалились спать. А Рита с Ниной не сомкнули глаз до утра. Так и не сказав друг другу не слова, они потом честно пытались забыть про этот случай, но это оказалось не просто. Вскоре Нина одним днём забрала документы из техникума и, ни с кем не простившись, уехала. А Рите пришлось снова проводить свой досуг одной. Другие подруги, конечно, появлялись, но ненадолго. И расставалась с ними Рита без особого сожаления.
Жизнь продолжалась. После всё больше надоедавших занятий в техникуме Рита вновь уезжала в Москву, спускалась в тёплое метро. Её совсем не раздражал давящий на уши шум метрополитена. Она его просто не слушала. В душных переходах все куда то спешили, никто никого не знал и, случайно толкнув, не замечал этого. Там Рита чувствовала себя неотъемлемой частью толпы. А на выходе из метро вечерняя Москва радовала яркими лампами и витринами магазинов, притупляя такое острое в юности ненавистное чувство одиночества.
Глава 4
Ветер успокоился, но снег пошёл сильнее. Кружась в волшебном вальсе, словно пузырьки в бокале с шампанским, он будто стремился вверх. Соединял белое небо с белой землёй, делая нереальной лохматую действительность.
Вроде бы ещё не зима. Зимние сапожки доставать рано, а идти по свежевыпавшему снегу в осенних скользко.
У дверей общежития толклась группа местных парней, подбиравших себе подружку на вечер. К этим, понаехавшим из простуженных деревень обсоскам, они серьёзно не относились.
Снег всегда вызывал у Риты слезливую эмоциональность. Но сейчас ей хотелось, чтобы он повалил хлопьями и прикрыл её от выбирающих. Трезво оценивавшая свою блеклую внешность, она хотела по - быстрее пройти через их коридор просмотра, чтобы избежать колких насмешек. Но не тут то было! Костян самый эпатажный из страждущих, смешной в ушедшем стиле хиппи, бесцеремонно схватил её за руку и отсёк от дверей.
- Маргаритка, это тебе, - сунул он под нос опешившей Рите букет белых пушистых хризантем. Извини, но маргариток не было.
Это было правдой. Маргаритки сошли ещё в конце лета. Цветочные магазины закрывались рано. Купить цветы глубокой осенью можно было лишь у выхода из метро, и с большой переплатой. Да и стойкие к холоду хризантемы расходились у спекулянтов за полчаса. Поэтому само наличие букета считалось верхом галантности кавалера.
Дожидаясь Риту, Костя замёрз и теперь топтался, пытаясь согреться. И заметно нервничал. Да и находился он слишком близко. От этого Рита ощущала некоторую неловкость и давление. И она тормозила. А белые беззащитные цветы засыпал белый безжалостный снег.
Рите очень хотелось спасти цветы и по скорее занести их в тепло. Но морочить голову Костяну она не хотела. А взяв букет, она давала надежду на дальнейшее развитие их отношений. А Косте хотелось обнять Риту. Но он понимал, что она может оттолкнуть его на глазах его друзей. И ему будет неловко. А компания ждала решения затянувшейся ситуации. Ребята, естественно, были на стороне Костяна.
- Проходим Милёхина, проходим, - появилась в дверях общежития вездесущая комендантша. Через пять минут закрою дверь и будешь всю ночь на теплотрассе кантоваться.
Рита в замешательстве смотрела то на застеклённую дверь, то на цветы. Наконец, взяла букет за холодные стебли, прошла через раскрывшуюся для неё дверь и положила трогательный букет комендантше на стол.
- Это вам, Серафима Аркадьевна!
- Сумасшедшая! обласкала её комендантша, но букет взяла и чуть позже отнесла домой.
Рита не сомневалась, что Костя видел, кому достались его цветы.
- Ну и пусть видит. Быстрее отстанет! думала Рита про Костяна, поднимаясь в свою комнату на четвёртый этаж.
Там, в свете тусклой лампочки, в сизых клубах табачного дыма витала грустная мелодия.
Мне слышится опять мелодия любви
Забытая тобой давным, давно.
Как жаль, что возвращать прошедшую любовь
Нам не дано!
Зарёванная нетрезвая Альбина ещё раз перемотала магнитофонную ленту. Ей изменил парень, в котором она была абсолютно уверена, и теперь она страдала!
- Хорошо, что я цветы не принесла, - подумала Рита, глядя на картинно скорчившуюся на кровати Альбину.
Магнитофон орал на всё мощь. Приглушить его хоть немного, значило оскорбить чувства Альбины. Понимая, что подготовиться в завтрашним занятиям всё равно не получится, Рита начала прибираться в неопрятной, прокуренной комнате, где бокалы с засохшей заваркой стояли на разбросанных по столу учебниках, в тарелке среди пустых конфетных фантиков засыхала надкусанная булка, на нелегальной электрической плитке выкипал чайник, а на подоконнике хилые фиалки соседствовали в горшке с сигаретными бычками.
- Цыпа, а ты какого хрена Костяну глазки строишь? В лоб захотела? вихрем влетела в комнату однокурсница Лариса. Огромная и злая, сидевшая на трёх диетах сразу, потому как на одной не наедалась. Она с яростью глянула на Риту из под наклеенных ресниц. Но разглядев в туманном смоге ещё и Альбину, тормознула у двери.
- Нужен мне твой клоун ряженный с лампочками на брюках, - огрызнулась Рита. Но поёжилась от страха, пробежавшего по её спине. Она знала, что Лариса уже раз чуть не вылетела из технаря за учинённую ею драку, в которой пострадали две девчонки.
- Сама ты, - не договорила Лариса, получив в лоб брошенной Альбиной подушкой. Непроизвольно отшатнувшись, она сшибла со стола бокал, который со звоном разлетелся на куски.
- Чо напрягаешь? Без тебя в мозгах разрыв! Исчезни и не нарывайся! пригрозила Альбина, сбитой таким поворотом событий, Ларисе. Ты лучше за Люськой смотри! Эта деревня точно на Костяна глаз положила!
Натужно поскрипев мозгом, Лариска решила, что разборка удалась, или прислушалась к словам Альбины и удалилась, хлопнув дверью.
Рита облегчённо выдохнула.
- Ты, меня прямо спасла, - вернула она летающую подушку на кровать и впервые благодарно взглянула на убитую горем Альбину.
- Извини, я не хотела, - отозвалась Альбина и снова ударилась в рёв.
Глава 5
- Ура! Зима! радовались зубы, выбивая барабанную дробь о колени.
На заснеженной улице крепчал мороз. А в сверкающем дорогими витринами, поражавшими простого обывателя невиданной роскошью, ювелирном магазине в Столешниковом переулке было жарко.
Восторженно горящими глазами Рита вот уже несколько минут любовалась коллекцией из драгоценных камней.
Подходившие к прилавку состоятельные покупательницы неприязненно косились в сторону оборванки, а продавцы краем глаза наблюдали за ней, как бы не украла чего.
Ощутив на лбу капельки пота, Рита откинула капюшон простенького зимнего пальто, случайно задев скреплявшую волосы заколку. Волосы белой шелковистой волной растеклись по плечам. Рита оглянулась в поисках отлетевшей заколки. Её поднял симпатичный мужчина в импортной дублёнке и подал Рите со словами: - А с распущенными волосами вам лучше. Стоявшая рядом расфуфыренная особа скривила губы в ухмылке.
Глянув на своё отражение в магазинном зеркале и не найдя нужных слов, чтобы ответить на комплимент, Рита молча сунула заколку в карман пальто.
- Альберт, - представился мужчина, слегка прикоснувшись к Ритиной руке.
От исходивших от него флюидов и бешеной энергетики Риту словно прошибло током. Она чувствовала, что не сможет не только убежать, но и сдвинуться с места, если мужчина начнёт к ней приставать. Но он ничего такого и не делал. Он просто смотрел на Риту и скромно улыбался.
- А я уже как то видел вас здесь. Любите красивые украшения? спросил Альберт, прервав затянувшуюся паузу.
- Все девушки их любят, - вымолвила Рита, слегка поперхнувшись, и от этого залилась пунцовой краской.
- Возможно, вы правы. Подождите меня здесь, - попросил Альберт и пошёл к прилавку, от которого только что отошла Рита.
Рита стояла посреди торгового зала, понимая, что ей надо уйти. Но ноги её не слушались.
Вскоре Альберт вернулся и положил ей на ладонь пакетик с золотыми серьгами.
- У меня как раз сегодня как бы премия. И мне хочется сделать вам подарок, - видя замешательство Риты, оправдывался Альберт.
При виде такой роскоши, которую ей вознамерились подарить, у Риты радостно запрыгало сердце и сладко засосало под ложечкой. Но нет, нельзя! Взяв подарок от незнакомого мужчины, она автоматически становилась ему обязанной. Ну не совсем не знакомого. Его Альбертом зовут. Но всё равно нельзя!
- Нет, что вы? Мне не надо! попыталась вернуть пакетик с серьгами Рита. Я себе сама со стипендии куплю!
- Милая девочка, вашей стипендии даже на одну серёжку не хватит. А мне будет приятно, если вы их примите от меня.
Альберт был настойчив, потому как видел, что у девочки не хватит сил устоять перед таким соблазном. Её финансовая возможность зайти в магазин, чтобы погреться, потому, как скромное пальтишко совсем не вязалось с возможностью покупать ювелирные изделия. К тому же, она вызывала у Альберта живое мужское влечение.
- А как на это посмотрит ваша жена? начала сдаваться Рита и её голос предательски выдавал нежелание расставаться с подарком.
- А никак не посмотрит, - вздохнул Альберт. Жена меня бросила. И дочку нашу забрала.
А ведь ничего не предвещало! Мы лежали, вспоминали студенческие годы, курили. И тут вошла жена.
Он сам удивлялся: зачем разоткровенничался с этой девчонкой? Но говорил он искренне и убедительно. Да и окружающие уже начали проявлять нездоровый интерес к странной парочке. И Рита сдалась.
Сделала благородно виноватое лицо. Почти не дыша, сунула влажную от волнения руку с подарком по - глубже в карман пальто, мысленно убеждая себя, что ничего плохого она не делает. В конце, концов она же не выпрашивала у Альберта эти серьги! Ну, есть у человека деньги, а потратить их не на кого. Зачем же губить благородный порыв на корню? И, конечно, ей льстило, что она понравилась такому импозантному мужчине!
Тараканы в ёё голове аплодировали стоя!
- Рита, - запоздало представилась она скромно улыбавшемуся Альберту.
- Маргаритка! Какое красивое имя! И вам оно подходит, - сыпал комплиментами Альберт, провожая её до входа в метро. Смотрел на неё глазами затянутыми чувственно похотливой поволокой. Долго держал Ритину руку в своей, чем приводил её в трепет. Потом выразил желание встретиться с ней ещё раз, положим послезавтра.
Стемнело. С неба валил крупный снег. На остановке такси мёрзла немалая очередь. И Рита почему то подумала, что к ней то в очереди никто не стоит! Так зачем же так сразу отталкивать от себя такого приятного человека?
Глава 6
Но на свидание Рита не пошла. До конца недели просидела в соседней более благополучной комнате, делая вид, что готовится к зачёту. Но ничего из прочитанного так и не запомнила. Её голова была занята мыслями об Альберте и конкретно о том, а правильно ли она поступает взяв подарок, а потом обманув взрослого человека? Решив, что всё же стоило бы поблагодарить Альберта, она словно на крыльях прилетела в магазин.
Конечно, Альберта там не было и быть не могло! Глупо было предполагать, что он ходит туда каждый день. А других мест, где он бывает, Рита не знала. Совершенно без настроения она походила от витрины к витрине. Дорогие сверкающие безделушки сейчас были ей не интересны.
Рита уже повернула на выход, когда её за плечо тронула незнакомая женщина.
- Девушка, вам случайно красный мохер на шапку не нужен? спросила она в полголоса. Я вчера дочке купила, а ей не нравится.
Придвинувшись ближе, женщина достала из висевшей на плече сумки целлофановый пакет с красным пушистым комочком и быстро убрала его обратно. Только этот трогательный комочек в данный момент мог вывести Риту из плаксивого настроения. А женщина молчала выжидающе.
- Сколько? спросила Рита, вспомнив, что в её сумочке лежит стипендия, которую она хотела отдать Альберту, частично оплатив подарок.
- Двадцать пять, - воровато оглядевшись вокруг, так же тихо ответила женщина.
Рита знала, что это двойная цена. Но в свободной продаже такой красоты не было. А Рите этот пушистик сейчас был просто необходим! И она достала деньги.
Женщина ловко спрятала в своей ладони двадцати пяти рублёвую купюру и, сунув в Ритину сумочку пакет, быстро вышла из магазина. Рита знала, что спекуляция запрещена законом и понимала, почему женщина так заторопилась.
Настроение у Риты заметно улучшилось. Щипавший за нос мороз, толкучка в метро, скользкая платформа вокзала её не раздражали. Уже в электричке она достала заветный пакетик и чуть не расплакалась. В пакете лежал моток распушённой шерсти, совсем не тот, который показывала ей женщина. И стоил он шесть рублей!
- Сволочь! заочно поблагодарила она женщину, всучившую ей подлог.
Рита приходила в себя медленно. Под монотонный стук колёс мысленно перечислила все матерные ругательства, которые знала. А затем ей в голову пришла мысль, что её обманули не просто так. Это ей прилетело за то, что она взяла дорогие серьги у незнакомого человека.
- Так тебе и надо! со злостью подумала Рита о себе и выбросила пакет с красной шерстью в урну на платформе.
Но денег было жалко!
- В другой раз умнее буду! решила Рита.
Но это ей не грозило.
А с Альбертом она встретилась лишь через две недели, да и то случайно.
Альберт и сам не очень обольщался тем, что эта молоденькая провинциалка может стать для него чем то значимым. Да и повседневные дела быстро вытеснили её образ из его сознания. Но, увидев её вновь, он понял, что эта встреча ему приятна.
Рите показался, что при встрече Альберт даже несколько разволновался. Или ей это просто показалось?
Вечер был холодный и вьюжный. Первый гололёд и бухие дворники, заботливо сметавшие снег с обледенелых дорожек, резко понижали количество интеллигентных людей на улицах.
Долго блуждавшая по вечерней Москве Рита основательно замёрзла. И была благодарна Альберту, пригласившему её погреться в кафе с, как ей показалось, детским названием Метелица. Но она сильно застеснялась одетых по последней моде посетителей далеко не детского кафе, где Альберт чувствовал себя, словно рыба в воде. Глядя на него, Рита успокоилась и дальше воспринимала жизнь сквозь призму житейских принципов Альберта.
Всё закрутилось с бешеной скоростью. На занятиях и в общежитии Рита сильно скучала по Альберту, понимая, что влюбилась! Поэтому уже через месяц, приняв приглашение Альберта, переехала в его квартиру. И он, получив в её лице два в одном: дочь и любовницу, несколько компенсировал потерю жены и ребёнка.
Рита не только ублажала Альберта, но и наводила в квартире порядок, ходила в магазин за продуктами. Но готовить еду не умела. Хотя и пыталась. Записав у девчонок рецепт, в первый вечер поставила варить макароны. Варила долго. Минут через сорок заинтригованный Альберт приоткрыл крышку кастрюли.
- Ты, когда это варево из кастрюли вываливать будешь, посмотри, чтоб под окном никого не стояло, - посоветовал он горе - поварихе.
Каждый раз, приезжая домой на выходной, Рита старательно врала матери про свои успехи в учёбе, которых у неё давно не было.
Безусловно, мать догадывалась, что сильно приподнятое настроение Риты это продукт каких то неизвестных лично ей жизненных перемен её дочери, но старалась о плохом не думать.
Глава 7
Рита и не заметила, как привыкла к этому взрослому мужчине, идеальный образ которого сама придумала, сама нарисовала и раскрасила. Альберт с лёгкостью решал все её проблемы и никогда не читал ей нравоучений. Рите льстило то, что у него в жизни всё было схвачено и за всё проплачено. И у него никогда не вставал вопрос: а за чей счёт этот банкет?
По утрам Альберт обычно читал книги очень толстые и в дорогих переплётах. После обеда уходил на работу, захватив с собой дипломат, в который Рите было строго настрого приказано свой нос не совать. Она и не совала.
По вечерам они часто выходили в ресторан, на представления в цирк, в театр на спектакли, или на концерты, куда купить билеты по живой очереди было проблемно. Даже на единственный концерт данный группой Бони М в Москве Альберт сумел достать билеты.
Рита была в восторге. Ритмичная музыка, живые голоса сильно отличались от советской попсы, выступавшей в основном под фанеру. Энергичная темнокожая группа выступала на сцене в ярких откровенных костюмах, держась непринуждённо. А солистка пела, ходя по залу и пытаясь расшевелить зрителей. И Рите усидеть на месте было сложно, чего нельзя было сказать о других зрителях предпенсионного возраста.
- А почему среди зрителей так мало молодёжи? задала она Альберту резонный вопрос.
- Потому, что в зале в основном работники госаппарата, руководители различных ведомств и силовых структур и их обслуга: торгаши, зубные техники, ювелиры, элитные парикмахеры и те, кто смог достать билеты по большому блату, - Альберт сделал акцент на последних словах. Так, что твои подруги могут тебе завидовать!
Чаще всего Альберт с Ритой посещали кафе Метелица, что на Арбате. Но там Рите не нравилось. Развязанные кожаные мальчики и сильно наштукатуренные джинсовые девочки холодно кивали Рите и тут же теряли к ней интерес. После подходили к Альберту поздороваться, или поцеловаться и о чём то с ним мяукали на непонятном Рите жаргоне.
- Что она сказала? Я ничего не поняла, - переспрашивала Рита Альберта.
- Это как раз нормально, - успокаивал её Альберт и исчезал со своими странными знакомыми на минуточку.
А Рите всякий раз было неприятно оставаться одной за столиком и осознавать, что она у Альберта здесь исключительно для антуражу.
Не ходила Рита с Альбертом лишь в Сандуновские бани. Он её туда не брал.
- Альберта к телефону сейчас никак нельзя. Оне нонче в Сандунах свое косточки парют! раздражённо отвечала в эти дни по телефону Рита звонившим Альберту знакомым. И никак не могла привыкнуть к столь частым помывкам Альберта в общественных помывочных местах.
Сама она предпочитала нежиться в душистой пене в ванне в квартире Альберта, которая после абсурдного общежития и выходов в шумный свет, поначалу показалась Рите тихим раем. Но со временем по вечерам у Альберта начали собираться одетые по фирме лысеющие мальчики и развязанные пожилые девушки. И их разборки типа я не знаю от кого я беременная, но тошнит меня от тебя начали выносить Рите мозг.
- Они, что у тебя почкованием размножаются? злилась Рита, не успевая запоминать их имена.
- Меня не интересует процесс их размножения. Мне важен сам факт их существования, - добивал Риту Альберт, заставляя её тревожиться.
Обычно гости напивались не фигово и в соседней комнате изменяли своим вульгарным девкам с такими же шлюхами. Даже пара не шибко пьющих друзей Альберта были остальным плохим тормозом. Рита не могла смириться с тем, что со временем квартира Альберта стала походить на кроличью нору. Но стоило ей по этому поводу открыть рот, как Альберт затыкал её фразой, рекомендованной американским военным служащим женского пола при угрозе изнасилования не можешь убежать, расслабься и получай удовольствие! А бедная Рита не спала в такие ночи, чтобы не допустить в их с Альбертом постель случайного третьего.
- Весна Боттичелли! восторженно повторял Альберт, глядя на Риту не совсем трезвыми глазами. А Рита, одетая по настоянию Альберта в одежду пастельных тонов, чувствовала себя среди его экстравагантных гостей немного белой вороной!
Ей вовсе не хотелось лишний раз раздражать Альберта.
Она понимала, что вошла в жизнь взрослого мужчины с его привычками, со сложившимся укладом жизни и с этим ей непременно придётся считаться, независимо от того, хочет она этого, или нет. По началу, как хорошо воспитанный человек, она пыталась смотреть в замочную скважину безразличным взглядом. Но ей всякий раз хотелось вразумить Альберта, что в его возрасте пора бы уже научиться в друзьях разбираться. И отсечь всё ненужное!
- Вот только сейчас давай без фанатизма! оговаривал её Альберт.
Несмотря ни на что Рита пыталась соответствовать Альберту. Но понимала, что не дотягивает. Она и ластилась и мяукала и спинку выгибала, но он её ни разу киской не назвал. Оставалось только ему в тапки нассать!
И порой ей казалось, что она начала понимать, почему от Альберта ушла жена. Ведь для того, чтобы быть с ним, надо было перестать быть собой!
Но кое - что Риту устраивало в её новой жизни. Шикарная квартира Альберта вместо койки в общаге. Купленная для неё в магазине Берёзка, или на чьей либо квартире, но опять же за доллары, фирма нравилась не только ей самой, но и взамен iQ сильно повысила её статус среди однокурсниц. Её так же зауважали соседки по комнате.
Порой слышные за спиной нелестные высказывания сильно коробили Риту. Но человек привыкает ко всему. И вскоре Рита так привыкла к смешкам, утишая себя мыслями о том, что не на панели же она стоит! Просто ей повезло немного больше, чем другим.
Глава 8
- Милёхина, к тебе пришли, - резко открыла дверь в комнату дежурная воспитатель.
Застигнутая врасплох Альбина ткнула недокуренную сигарету в горшок с несчастными фиалками и загородила его спиной. Но воспитатель не заметила этот конфуз.
- Кто? испугалась Рита. Она знала, что воспитатель вряд ли просто так полезет на четвёртый этаж. Тем более, что последнее время она работала без выходных.
Раз у девчонок в общежитии пропали деньги. Воровку вычислили быстро. Ей оказалась первокурсница из бедной семьи. Директор техникума её простила, но дежурному воспитателю поставила на вид её неудовлетворительную работу со студентками. Воспитатель решила быстро заполнить пробелы в воспитании и, не долго думая, взяла прощённую девочку за руку и провела по всем комнатам общежития со словами: - Познакомьтесь, это наша воровка!
На девочке не было лица, но она послушно прошла по всему общежитию, а потом бросилась под электричку. Предсмертной записки у неё не нашли и списали её смерть на несчастный случай. Но нерадивую воспитательницу, от греха подальше, уволили.
Теперь вторая воспитательша, в ожидании новой сменщицы, работала одна, но жаловаться боялась. Хотя по её осунувшемуся лицу было видно, что она очень устала. И то, что она сама поднялась на четвёртый этаж, чтобы вызвать Риту, настораживало.
- Хахаль тебя вызывает. Костян, - с издёвкой в голосе пропела воспитатель.
- Не пойду я! И никакой он мне не хахаль! Скажите ему, что меня нет! Рита решила поставить твёрдую точку в этих странных отношениях.
- Вот сама и скажи!
Воспитатель закрыла за собой дверь и случайно выронила из руки смятые три рубля.
- Что то Костяна так попёрло, - подняла деньги с пола Настя. Бесплатные девки, что ли на сегодня закончились?
А мы с Альбиной в ресторан идём. И денежка нам не лишней будет! Хотя и нас Пьер пригласил. Смотри, какую он Альбине сумку подарил! Верняк, что из Берёзки!
Настя с гордостью демонстрировала Рите новую сумку подруги, пока та занималась поисками пропажи.
- Господи, опаздываю ведь! Помоги найти цепочку! Поможешь, клянусь, в воскресенье в церковь схожу! причитала Альбина и, чудесным образом нащупав украшение у себя на шее, сообщила богу: - А всё не надо! Нашла.
- Тебя может закрыть, чтоб не беспокоили? спросила у Риты Настя. Всё равно спать завалишься. Спи. Мы поздно придём, или завтра.
Дополнив образ соблазнительными духами французских проституток, Настя вышла вслед за Альбиной и закрыла дверь комнаты на ключ. А Рита про себя отметила, что Пьеру чернокожему выходцу из Камеруна, в ресторане за девчонок не будет стыдно. Выглядят они классно: и мордашки симпатяшки и фигурки у них фигуристые и походка летящая от сильного сквозняка в голове.
Правда Рита не совсем представляла себе дальнейшее развитие этих международных отношений.
Она глянула в окно. Снегопад на улице стих так же внезапно, как и начался, оставив пушистые шапки на кронах деревьев и на крышах домов.
После сдачи зачёта по лыжам действительно хотелось спать. От непривычных нагрузок ныло тело и болели колени.
С самого начала учебного года Рита регулярно прогуливала уроки по физкультуре. А в конце семестра директриса поставила вопрос ребром: либо Милёхина сдаёт зачёт по лыжам, либо прощается с учёбой. А Рита на лыжах давно не ходила. После того, как ей в пятом классе удалили аппендицит, она боялась физических нагрузок. Но бросать учёбу и уезжать из Москвы домой ей не хотелось.
Вздохнув, она натянула на себя спортивный костюм и модную куртку, надела лыжные ботинки и встала на лыжи.
Лыжи мягко поскрипывали по снегу. Дружелюбно светило ласковое солнышко. Одногруппницы, смеясь, обогнали Риту. На этой лыжне они были не в первый раз.
Рита всё ближе приближалась к спуску. Теперь она была уже на вершине холма. Преподаватель дал отмашку и она, закрыв от страха глаза, понеслась вниз по небольшому склону, невольно прислушиваясь к свисту лыж. Трасса была не слишком крутой. Страх отошёл и Рита приоткрыла глаза. И очень вовремя. На её пути встал редкий кустарник.
Рита развернулась, взметая за собой столб снежной пыли. Ухитрилась зацепиться одной лыжей за другую и шмякнулась чуть, чуть не долетев до кустарника. Лежала, боясь пошевелиться, ощущая щекой холодный колючий снег.
Испугался и спустившийся за ней преподаватель. Подхватив её в области подмышек, он поднял Риту, поставил на ноги, бегло ощупал её и помог снять лыжи.
Рита смотрела на него с немым вопросом.
- Зачёт, Милёхина, - физрук похлопал Риту по плечу. Иди в автобус. Скоро уезжаем.
К счастью Риты сегодня Альберта не было дома и ей не обязательно было трястись на электричке и на метро. И она слабо верила, что ей удастся поспать в общежитии.
- Маргаритка, выйди на минутку, - услышала она призыв Костяна через плохо закрытую форточку.
- О, Боже! За что? мысленно взмолилась Рита. А главное, что вовремя!
- Маргаритка, я в армию ухожу! не унимался Костян. Завтра утром мне надо быть в Военкомате!
- Какое счастье! Наконец то! прошептала Рита и, перевернувшись на другой бок, сладко засопела.
- Я тебе напишу. Правда, я адреса твоего не знаю. Буду тебе в общежитие писать. Я тебе цветы принёс! Букет у комендантши, - засыпая, слушала Рита серенаду призывника Костяна.
Немало девчонок в общежитии, слыша этот монолог, позавидовали Рите. Они не понимали, чего она его мурыжит? Сама, вроде не красавица, а выпендривается!
- Милёхина, выйди! Парень в армию уходит. А оттуда не все возвращаются! заступился за влюблённого Костяна чей то девичий голос.
Но Рита уже спала, даже не видя сна.
В последнее время её жизнь превратилась в сплошной день сурка: гости Альберта до утра, а потом весь день - сшибание углов. Даже учиться не получалось. С утра мозг ещё не проснулся. После обеда она снова засыпает. Можно было бы поучиться в обед, но в обед она обедала.
А весной оказалось, что знаний у неё не прибавилось, но зато выросли хвосты.
- Жаль, Милёхина, что у тебя в голове одни бигуди! - отчитывала Риту преподаватель политэкономии.
И Рита бросила техникум.
- Зря! сказал Альберт.
- Конечно, зря, - мысленно согласилась с ним Рита. Но как совместить несовместимое?
Глава 9
День не задался с самого утра. Бывают такие дни, когда никак не попадёшь в ноты. В музыке такая импровизация сойдёт за джаз, а по жизни получается сплошная подстава.
Сначала подвёл будильник. Перестал работать, словно хотел остановить время. Потом на лестничной площадке пришлось ждать, пока соседка выпихивала на прогулку своего жирного, плохо воспитанного бульдога. А в метро куда то завалились пятикопеечные монеты и драгоценные шесть минут пропали в длинной очереди в разменную кассу.
В общем, как Рита ни спешила на электричку, та всё равно показала ей зелёный хвост. Пришлось ожидать следующую.
С тоской проводив взглядом сбежавшую электричку, Рита поставила тяжёлую сумку на лавочку возле электронного табло, чтобы потом не метаться по платформе.
Протиснувшееся меж облаков солнышко быстро высушило ночную росу на клочках травы, пробившихся сквозь растрескавшийся асфальт вокруг автоматов с газировкой и, решив, что сегодняшний день непременно должен быть жарким, принялось старательно разогревать всё вокруг. А вокруг в основном был лишь пыльный асфальт.
Потихоньку начали подтягиваться пассажиры, ожидавшие свои электропоезда. Возле долго молчавшего табло собралась ворчливая толпа. Наглая тётка с непроницаемым лицом, небрежно сдвинув Ритину сумку на самый край, заняла оставшуюся часть лавочки своими вещами. В ответ Рита, молча, вернула свою сумку на прежнее место, потеснив чужие баулы, и отвернулась от, открывшей было рот, тётки.
Подошли ещё две пожилые интеллигентные женщины с сумкой на колёсиках, живо обсуждавшие чью то иммиграцию.
- А я и не знала, что они евреи. Фамилия то у них русская, - недоумевала сухонькая старушка в модных брюках.
- Это он еврей. А фамилию жены взял, - поясняла ей вторая собеседница, поправляя крашеные хной букольки.
- А без Леночки плохо будет, - сокрушалась старушка в брюках. Ведь наш дом не на её участке. А она всегда находила время, чтобы зайти давление померить и, если надо, укол поставить! И доктор она знающий и каждого во дворе по имени, отчеству помнит!
- А муж у неё инженер? поинтересовалась та, что с крашеными букольками.
- Нет. Говорят, что он в торговле работает.
- Ну, тогда точно еврей! констатировала рыжая.
Ну и что с того? Он вместе с Леночкой за всеми дворовыми цветами ухаживает: и копает и поливает. А наши русские в клумбы с розами сморкаются, да сигаретными бычками их украшают! Вот и разбери, кто лучше? возмущалась старушка бескультурьем соседей.
- Интеллигентность не от национальности зависит, а от воспитания, - сделала вывод рыжая.
- Скорее по генам передаётся, - не согласилась с ней старушка в брюках. Ведь интеллигентность у человека либо есть, либо нет. И она даже образованием не даётся.
- А я бы не смогла уехать. Ведь там и культура другая и менталитет, - вздохнула рыжая. Да и у нас тоже не всё плохо. Я вот зимой два месяца в больнице провалялась, так подлечилась и пенсию за два месяца сэкономила. И квартиры мы от производства получили и дети наши с высшим образованием!
Хотя и у нас диссиденты есть: и Бродский и Солженицын и академик Сахаров.
- Говорите по - тише, - понизила голос старушка в брюках. Вы слышали, что пятое управление при КГБ внедряет своих агентов в различные движения и течения и даже телефоны прослушивает?
- Да что вы? Сейчас же не тридцать седьмой год!
- Конечно, нет. Но они объясняют эти меры необходимостью из за обострения классовой борьбы по мере нашего продвижения к социализму, - быстро шептала вторая старушка. Ведь кто то строил, а кто то, извините, хапал! И нахапал уже столько, что уже нет смысла скрывать! Вот они и делают всё, чтобы можно было свои доходы легализовать. Отсюда и необходимость репрессий!
Заметив приближавшихся патрульных милиционеров, бабушки быстро подхватили свои вещи и засеменили по перрону от греха подальше.
Солнце в безветрии жарило нервную толпу пассажиров.
Наконец, табло закрутилось и сообщило, что Ритина электричка отходит с дальнего пути. В крайнем восторге, Рита подняла сумку и побежала на нужный перрон. В электричке, как нарочно, села напротив наглой тётки, вновь загрузивший пространство своими сумками и усложнившей окружающим жизнь. Неудобно было даже рукой пошевелить.
Через пару остановок в дверях застряла продавец мороженого.
- Вах! Какие Формы! восхитился на неё пассажир кавказской наружности.
- Погоди, это я ещё не вся зашла, - толкая перед собой тележку, продавец вкатилась в вагон.
От неудобства Рита рассыпала мелочь прямо под ноги наглой тётке. Пришлось отдавать продавщице рубль, с которого та долго и со злостью отсчитывала Рите сдачу. Работы у неё и без того было много, электричка уходила всё дальше от Москвы и на обратный путь мороженого могло не хватить. Значит, продавец несла убытки.
Хотя Рита и показывала чудеса скорости по поеданию, подтаявшее мороженое накапало на джинсы. С досады Рита закрыла глаза, чтобы не видеть наглую тётку и вообще никого вокруг и делала вид, что спит.
А солнце самоотверженно светило в вагонное окно. Риту так разморило, что она едва не пропустила свою остановку. К тому же, собирая свои баулы, наглая тётка наступила Рите на ногу, оставив на её импортном кроссовке пыльный автограф своих босоножек. Электричка уже тормозила у платформы, а многочисленные сумки никак не хотели сгруппироваться в руках наглой тётки. Она умоляюще глянула на Риту. Но та, испытывая прежде неведаное чувство мести, покинула вагон через противоположные двери.
- Почему я ей не помогла? удивлялась себе Рита Что это? Недостаток воспитания? Или она такая чёрствая? Видимо интеллигентности не хватило!
А вдруг ей самой когда либо понадобится помощь и никто ей не поможет?
Глава 10
После роскошной квартиры Альберта родительский дом, и так не высокий с нови, теперь показался Рите неказистым и сгорбленным. Зимой его заносило снегом по самые окна. А когда сходил снег, пробираться с дороги к дому приходилось по непроходимой грязи. Зато весной дом утопал в пенном аромате черёмухи и нежном убранстве цветущих вишен, от которых летом, даже в жару в доме было прохладно.
Не смотря на то, что мать содержала дом в чистоте и пыталась создать в нём уют, но удобства во дворе - не каждому понравиться. И здесь не было рядом любимого человека. А ещё Рита чувствовала, как давит на неё это место! Чем это объяснить, она не знала. Но надолго в гостях у матери не задерживалась. А мать без Риты скучала. И всякий её приезд не могла с ней наговориться.
- Катерина толстая - повар из детсада недавно операцию сделала: нос укоротила, - делилась мать последними новостями посёлка.
- Ну и как? удивилась Рита.
- Ничего, так. Муж уже привык. Правда, спит пока у соседей.
Рита улыбнулась, понимая, что мать просто вредничает, потому, что у женщин вредность идёт в базовой комплектации.
- А Танечка Грибакина замуж вышла, - продолжила Анна. Муж у неё видный такой! Лейтенант! Скоро уезжает служить по месту новой дислокации. И Танюша с ним.
- Ещё бы! Грибакина в нашем классе самой симпатичной была, - отговорилась Рита, выставляя на покрытой аляповатой клеёнкой стол банки с китайской тушёнкой, купленной Альбертом по большому блату.
- И Галя Чеснокова скоро расписывается!
- Да? И кто же этот несчастный, стесняюсь спросить? поинтересовалась Рита.
- Не знаю я. Но она, кажется, беременная.
- Надеюсь, что это не сюрприз для её будущего мужа? Память то у неё девичья. Не помнит, кому давала, - съязвила Рита скорее из завести.
Ведь не секрет, что в восемнадцать лет всем девушкам хочется выйти замуж. Таковы издержки возраста. И только потом они начинают понимать, что, возможно, поторопились. Вот и получается, что баба кается, а девка замуж собирается.
- Ой, не суди дочка и сама не судима будешь. Ты мне лучше скажи, когда вы с Альбертом распишитесь? мать потихоньку подвела разговор к волновавшей её теме.
- Успеем, мам,- отмахнулась Рита, пытаясь выглядеть непринужденнее. Хотя после недавнего признания матери во всех грехах, она теперь испытывала перед ней чувство вины за неоправданные материнские надежды.
- Он хотя бы развёлся? Или ты с женатым мужиком спишь? не отставала мать.
- Развёлся, - невозмутимо соврала Рита.
Это не было целенаправленной дезинформацией. Просто обычная интерпретация неизвестного. Но Рита подумала, что надо бы и правда найти и посмотреть у Альберта паспорт.
Чтобы немного успокоить мать, Рита решила в помощь ей окучить в огороде картошку. Мать выдала помощнице тяпку. Рита покрутила инвентарь в руках, пытаясь понять, где он включается? Посмотрев на орудующую тяпкой мать, Рита сообразила, что это не для неё и забралась в гамак.
Солнце закрыли тучки. В воздухе запахло приближавшимся дождём и над гамаком закружили комары.
- Чего пристал, кровосос! - отбиваясь от назойливых комаров, Рита поспешила в дом.
За чаем после ужина Анна опять вспомнила про Ритины взаимоотношения с Альбертом, Видимо, решив своим вмешательством серьёзно повлиять на судьбу дочери.
- Рита, а ты бы сама завела с Альбертом предметный разговор. Пусть поймёт, что вам пора оформлять ваши отношения. Или лучше пригласи его к нам. Я сама ему намекну, что уже хочу внуков нянчить!
- Мамуль, какие твои годы? Успеешь ещё! в ответ улыбнулась Рита, свято веря в свои слова.
- А может работа у него секретная и опасная, поэтому он и не женится? мать вдруг сама пошла на попятную. Лучше бы ты, дочка, ровесника себе в мужья выбрала!
- Мам, я уже взрослая и сама знаю, что мне лучше!
Минуте на пятой Риту начали раздражать материнские нравоучения. Ведь на целый ряд маминых вопросов она ещё не была готова ответить. Она демонстративно взяла с тумбочки газету, чтобы посмотреть телевизионную программу передач, на вечер, а из неё выпало письмо.
- На вот, тётя Маша прислала, - подала она матери письмо в надежде прекратить не слишком приятный разговор.
Мать надела очки и распечатала конверт.
- Что пишет? из вежливости поинтересовалась Рита.
- Я, Аня, наверно, скоро замуж выйду, - громко и со значением прочла Анна.
- Опять на меня давишь? взмолилась Рита и, закатив глаза, вышла на кухню. Её уже бесило неприкрытое наступление матери на её личную жизнь.
- Не стоит благодарности, - вредничала мать, продолжая читать письмо вслух. Мы с Сеней вместе уже пять лет и за это время он меня ни разу не обидел. Я как то выскочила на кухню босиком чайник поставить, а он мне тапочки несёт: обуйся, а то простудишься. Я даже прослезилась. Обо мне никто так никогда не заботился. А после росписи, он обещал меня в своей квартире прописать. Так, что можете занимать мою половину дома. Я туда больше не вернусь.
- Ну, что же, совет им да любовь, - пожелала Анна Маше с обидой в голосе за своего покойного брата Григория.
По оконному стеклу осторожно поскрёбся дождик.
- А я недавно Наташу видела в нашем кулончике, - проглотив комок горечи, вдруг сама решила сменить тему Анна. Что же ты, Рита, не сказала, что ей кулон отдала? А я на Бориса грешила.
- Не может быть! Мам, я ей ничего не отдавала! искренне удивилась Рита.
- А вот, значит и может! Я даже сама постеснялась спросить у неё об этом, такая она шла наглая и неприступная! Ну, да ладно, хотя и жалко. Бог дал, бог и взял.
Глава 11
Рите некогда было, да и не очень хотелось вспоминать про свою недолгую учёбу в техникуме, зря потерянный год и про то, что она осталась без профессии.
- Может, я себя ещё не нашла по ж изни, - успокоила она свою совесть.
Однако, её там не забыли.
- Всё же повезло Милёхиной, что нет её здесь, - ворчала комендантша, разрывая на кусочки очередное, адресованное Рите письмо Костяна. Её губы кривила презрительная усмешка. Она уже давно пережила способность любить и чужие чувства были ей смешны. И повернувшись с приятельнице, забежавшей позвонить с казённого телефона дочке в Ленинград, продолжила: - Лариска то совсем озверела. Бедную Люську со света сживает! Та уж хотела техникум бросить, да мать жалеет. Отца у них нет, а у матери кроме неё ещё трое детей! Нищета, прости господи!
- А что ж ты не доложишь про эту Лариску директору, - приятельница вернула телефонную трубку на место, прослушав серию коротких гудков.
- Да тут, если докладывать, то про каждую третью! И курят девки и пьют. И с иностранцами крутят и видать, что не бесплатно! махнула рукой комендантша. Вон, гляди: лёгкие на помине. Пошли куда то. И Лариска в том числе!
Лариска снисходительно глянула на комендантшу, сплюнула на пол и захлопнула за собой дверь. Сейчас ей совсем не хотелось связываться с этой мымрой. Она спешила в кафе, где с подружкой Женькой намеревалась пропить последнюю в этом учебном году стипендию.
Но в кафе их ждал облом. Оно, как нарочно, было закрыто на санитарный день.
Злая на весь свет, уже нетрезвая Лариска, купив в ближайшем магазине бутылку водки, взгромоздилась на спинку скамейки в парке, отпила из горла бутылки, сколько могла без передыха и передала водку Женьке.
- Эй, Цыпа! увидела она Люську, повернувшую было на другую дорожку, в надежде обойти стороной пьяную компанию. - Иди сюда! Или боишься?
- А чего мне бояться, - негромко отозвалась Люська. - Я ничего ни у кого не украла.
Понимая, что сегодня с пьяной Лариской ей не разойтись, Люська робко приблизилась к лавочке. На её лице читался испуг, который не остался незамеченным.
- Садись, разговор будет, - пьяная дурь так и пёрла из Лариски. На, поддержи компанию.
Женька протянула Люське бутылку с остатками водки. А, когда та присела на край лавочки, Лариска поставила свою ногу ей на плечо.
Люська не посмела перечить и, чувствуя, как сильно щемит в груди там, где должно быть испуганное сердце, выпила водку.
- Что морщишься? На халяву не вкусно что ли? матерясь, завелась с пол оборота Лариска.
- Ты, что материшься, как быдло? Лучше интеллигентно вмажь ей в рыло! посоветовала подруге Женька.
Взбешённая Лариска ногой сшибла Люську с лавочки прямо под ноги гулявшим с внуками бабулям. Пустая бутылка выскользнула из Люськиной руки и, громыхая, покатилась вдоль по дорожке.
- Вот пьянчужка! Жаль мать твоя тебя не видит! дружно заругались бабульки на бедную Люську и поспешили перейти на другую аллею.
Очень жаль, что рядом с Люськой сейчас не было матери, как и никого другого, кто бы мог заступиться за неё и отвести надвигавшуюся беду!
Лариска, пытаясь сползти с лавочки, ободрала ногу. Обнаглевшая от безнаказанности, озверевшая от выпитого алкоголя, почувствовав боль, она пришла в пьяную ярость и начала с силой пинать Люську. Та закричала от боли.
- Заткнись, сучка облезлая!
Лариска продолжила сквернословить и колотить ногами по прикрывавшей лицо Люське.
Равнодушное солнце скрылось за верхушками деревьев и в парк пришли сумерки. Опустевшие аллеи, молча, смотрели на бесчинства беснующейся Лариски и ждали первых влюблённых, приходивших по вечерам на злосчастную лавочку. Но их ещё не было.
Уставшая Лариска, присела на скамейку и с удовольствием затянулась сигаретой. Словив кайф, она вновь глянула в сторону валявшейся на дорожке Люськи.
- Тащи её сюда, - скомандовала она, из страха молчавшей перед ней, Женьке.
- Она же грязная! оговорилась Женька, но всё же волоком подтащила бедную Люську поближе к скамейке.
- Сука!
Лариска стряхнула пепел с сигареты, который попал Люське прямо в глаз.
Та вскрикнула от нестерпимой боли. Это был её последний крик, а потом последний хрип.
Пребывавшая в пьяном затмении Лариска вскочила со скамейки и со всей силой перевернула её прямо на Люськину голову, при этом слегка подвернув свою ногу. Немного покорячившись на покрывшейся холодной росой траве, она встала и, опираясь на Женьку, поковыляла в общежитие.
Пришедшие, наконец, на своё излюбленное место влюблённые с ужасом обнаружили раздавленную Люську, из телефона автомата вызвали милицию и потом долго обходили парк стороной.
Лариска сидела на краешке стула испуганная, но до предела наглая. Похоже, она так и не осознала до конца ею содеянное. Она исподлобья поглядывала на следователя худенькую женщину в форменном кителе, с аккуратно причёсанными каштановыми кудрями. Именно эта аккуратность совсем не нравилась Лариске. Она понимала, что так же аккуратно следователь относилась к своей работе.
- И плохо, что следователь баба! Мужику я бы хоть глазки построила, А эту видать ничем не прошибёшь! наивно думала Лариска, пытаясь заглянуть следовательше в глаза и прочесть в них свою дальнейшую участь.
- Ты знаешь, что за убийство тебе положена тюрьма? вопросом ответила на взгляд Лариски следователь.
Спросила так спокойно, словно её совсем не беспокоила Ларискина судьба. Хотя и не могла не заметить, как после её слов затрясся Ларискин подбородок.
Лариска подняла глаза, встретилась с её холодным взглядом и поняла, что её драгоценная жизнь следовательше по барабану. Она заёрзала на стуле, пытаясь пониже натянуть мини юбку, до безобразия открывавшую её толстые ляжки. Возможно, в допросной было действительно холодно, или Лариску колотил нервный озноб.
- Я и не думала никого убивать. Просто так получилось! Честное слово! Да она сама пьяная с лавки упала! А я из - за неё ногу ободрала! давила на жалость Лариска. - Вот, хоть у Женьки спросите!
Она действительно не думала об убийстве ни в то время, когда убивала, ни после. Она вообще редко утруждала себя долгими размышлениями.
- А потом пьяная лавка упала на Людмилу и размозжила ей голову! холодно усмехнулась следователь, собираясь закончить сегодняшний допрос.
Лариска проследила взглядом за высокими каблуками лакированных туфель следовательши, простучавшими по полу допросной. Этот стук эхом отдался в полупустой комнате и в Ларискином мозгу. И она разрыдалась в голос впервые в своей жизни. Ей было очень жаль себя.
Возможно, следователь приняла её слёзы за полное раскаяние, или вовремя подсуетились небедные Ларискины родители. Да и гулявшие в парке бабули засвидетельствовали, что пьяная Люська сама упала с лавки.
И гуманная судья, глядя на напуганную Лариску, не стала ломать молоденькой подсудимой жизнь и квалифицировала дело, как несчастный случай.
- За что вы её убили? плакала на суде Люськина мать, но её никто не слушал.
Глава 12
Вчера показалось, что набралась ума разума. Сегодня проснулась, оказалось, что нет. Просто набралась.
Скоро должен вернуться Альберт, а Рита ещё не приготовила обед. Со вчерашнего болела голова. И сильно раздражала каркающая ворона на чахлой берёзе под окном. А когда она сквозь раскрытое окно переместилась на подоконник и засеменила по нему, явно намереваясь попасть на стол, Ритины нервы сдали, и она запустила в ворону картошкой и попала, но не в неё.
С улицы раздался истошный крик, а минут через десять в дверь постучали.
- Вон она, хулиганка! выглядывавшая из за спин двух милиционеров тощая морщинистая фигура была опознана Ритой, как соседка по площадке Елизавета Анатольевна.
- Что же вы, гражданочка, в чужой квартире находитесь и ещё правопорядок нарушаете? пристыдил Риту молоденький милиционер, посмотрев штамп прописки в её паспорте. Вот бабушка на вас жалобу написала. Обвиняет вас в хулиганском членовредительстве. Придётся вам проехать с нами в участок.
- Ещё молоко на губах не обсохло, а эта прохвостка уже научилась передним местом на жизнь зарабатывать, - ворчала Толяновна, одним глазом дивясь тому, как люди по соседству живут!
- Каждый судит в меру своей испорченности! нагрубила бабке с подбитым глазом Рита, смущённая про себя тем, что бабка - то в общем права.
Снимая передник, она попробовала собраться с мыслями, чтобы выкрутиться из этой нелепой ситуации. Глаз то она Толяновне повредила. Но ни одна мысль на собрание не пришла.
- Как освободитесь, зайдите в соседний подъезд, - немного пошипев, поторопила милиционеров рация. Там жена мужа контузила сковородой. Она полы помыла, а он прошёл по - мокрому.
- Зайдём, но по - позже, - ответил по рации один мент. Когда полы просохнут. А то как бы чего?
- Да, заберите вы её, наконец! Эта тунеядка не работает нигде и ещё людей калечит! бабка снова прикрыла больной глаз, стараясь другим по - лучше разглядеть богатый интерьер квартиры. А чего ж ей работать, когда ей тут и без того сытости через край?
И чего Нонне не хватало? Столько добра тут бросила!
- Тебе больше делать нечего, как только картошкой кидаться? забрав Риту из милицейского участка, раздражался Альберт, дёргаясь уголком чувственного рта. - Хорошо, что Толяновна деньги любит больше родного глаза. И даже согласилась своё заявление из милиции забрать!
- А пусть не подглядывает! огрызнулась Рита. Судя по траектории полёта картошки, она, как раз, пялилась на наши окна.
Она надеялась, что после вздёрнутых нервов от общения с соседкой и с милицией, хотя бы Альберт её пожалеет. Но эта надежда угасала с каждой минутой.
- Послушай, дорогая, давай договоримся раз и навсегда: если ты хочешь и дальше жить со мной, то постарайся не ссориться с соседями! Мне это ни к чему. И тебе бы уже пора научиться контролировать свои действия! Твою бы энергию, да в мирных целях! Цены бы тебе не было, - судя по строгому тону, Альберт не шутил.
- Дорогой, - передразнила Альберта Рита. Пойми, что этот срыв от жары! Ведь не возможно ни в квартире находиться, ни на улицу выйти - сразу живьём и в крутую!
Она приложила максимум усилий, чтобы её объяснение выглядело максимально невозмутимо. На самом деле её уже слегка потрясывало от обиды.
- Хорошо, дорогая. На этот раз я тебе прощаю твою невоспитанность и дурные манеры, - смягчился Альберт.
- Может, мы, наконец, выберемся из этого пекла и съездим туда, где климат мягче и воздух чище? И море пригодно для купания. Когда у тебя отпуск? не первый раз спросила у Альберта Рита.
- Не знаю. Пока не получается, - в голосе Альберта прозвучали нотки толи усталости, толи досады. Вообще то я бы лучше поехал на остров Пасхи.
- А это далеко? поинтересовалась Рита.
- Нет, не очень. Всего - то в двух тысячах милей от Южной Америки.
- Там, что много красивых островитянок?
- Есть наверно. Но главная тамошняя достопримечательность это восемьсот восемьдесят семь молчаливых каменных десятиметровых статуй и Тихий океан вокруг, - мечтательно произнёс Альберт.
- Не думала что у тебя настолько извращённый вкус, что тебя заводят десятиметровые каменные бабы, к тому же топорной работы, - повредничала Рита.
- Это же не просто статуи, - Альберту импонировало лишний раз блеснуть эрудицией перед молоденькой слушательницей. Сейчас существуют две версии их происхождения: либо их воздвигали в память усопшим, либо они являются энергетическими антеннами и передают о нас информацию нашим создателям.
- А говоришь, что они немые. Они же просто каменные шпионки! продолжала ёрничать Рита.
- Ладно, уделала. Бандитка ты моя! Ешь вот давай мороженое! придвинул Альберт к Рите вазочку с разноцветными шариками мороженого, политыми клубничным вареньем. А я отойду на минуту.
Под негромко звучавшую песню Smoke on the water в исполнении группы Deep Purple Рита слизывала с ложечки прохладную вкуснятину, наблюдая за Альбертом выходящим из зала с одним из своих знакомых. Рита была фанаткой этой группы. Но сейчас песня её раздражала, будучи холодной к её чувствам.
- А вообще то, стоило бы за тобой по - шпионить, - впервые подумала она про Альберта. Ведь я, по сути, о тебе ничего не знаю! И ты, возможно, беззастенчиво пользуешься моим доверием.
Любимая с детства сладость не радовала. И Рита заскучала, как и полноватая девушка за соседним столиком. Она бросалась в глаза не только не в меру длинными распущенными волосами и очень короткой юбкой, но и довольно странным занятием. Она читала. В полутёмном кафе на её столике стоял бокал красного вина и лежала толстая книга, раскрытая на первой странице. Девушка красиво стряхивала пепел с длинной сигареты в хрустальную пепельницу и тупо глядела в книгу.
- Интересно, а читать то она умеет? сам собой напрашивался вопрос.
Немного погодя к её столику подсели два парня, перекинулись парой слов и один молодой человек ушёл. Девушка посидела немного, расплатилась за вино, сунула книгу в сумку и ушла, увлекая за собой второго кавалера.
- Оказывается это всё так банально! И причём тут книга? Если это, конечно, не пароль? разочарованно подумала Рита и поискала глазами Альберта. Но его ещё не было.
Зато к Рите от своего столика шёл незнакомый высокий парень, давно смотревший на неё.
- Занято, - не слишком приветливо отреагировала на него Рита, пытаясь отделаться от непрошеного гостя. Но тот не обиделся и запросто уселся на стул Альберта, широко расставив длинные ноги.
- Вас Ритой зовут? спросил он, слегка наклонившись и пытаясь заглянуть Рите в глаза.
- Маргаритой, - с вызовом ответила Рита и сосредоточилась на мороженом.
- Маргарита, а Альберт вам кто?
- Альберт мой друг! - резко сказала Рита, не желая дальше продолжать разговор.
- Только друг?
- Не только!
Состроив наглое лицо, Рита отодвинула мороженое. Незнакомец уже начал ей надоедать.
- Ну, да это и не важно. А меня зовут Вениамин, - запоздало представился парень. Маргарита, у меня в субботу день рождения. Мы с семьёй хотели отпраздновать его на речном катере. Я вас приглашаю. Если у вас будет желание, позвоните мне. Я за вами обязательно заеду.
Он записал на салфетке номер телефона.
В зале опять зазвучала музыка и освещение несколько угасло. И к столику подошёл Альберт.
- Я что то пропустил? недобро посмотрел он на вовремя освободившего стул Вениамина.
На время воцарилось тягостное молчание.
- Ваша девушка скучала, - наконец, нашёлся Вениамин и бросил в сторону Риты: Хорошего вечера!
- Пойдём танцевать, - потащила Альберта за руку Рита, увлекая его подальше в зал.
Она пыталась отвлечь Альберта, чувствуя, как тот начинает закипать. Ей совсем не хотелось дальнейшего развития скандала на ровном месте. На сегодня и без того было достаточно приключений.
Танцуя, Рита невольно наблюдала, как у столика, за которым сидел Вениамин, вскоре появились друзья Альберта. Они нервно о чём то поговорили и вышли вместе с Вениамином из зала.
Музыка становилась всё громче и ритмичнее, убыстряя извивающиеся телодвижения танцующих. Шейк больше напоминал мистический обряд, чем модный танец. Подняв вверх руки и подёргиваясь в такт пульсирующей музыке, танцующие впадали в транс. У извивавшейся рядом девушки из под опущенных ресниц потекли чёрные слёзы туши.
Находясь в тревожном напряжении, Рита искоса поглядывала на Альберта. Он сегодня был ей совсем не понятен. Но тот, казалось, успокоился и расслаблялся, как и остальные окружающие.
Постепенно музыка стихла и Альберт с Ритой вернулись за столик. Альберт заказал коньяк и напился, как никогда. Рите даже пришлось его поддержать, когда он вдруг вскочил. Ей удалось усадить Альберта, как раз в тот миг, когда земля вывернулась у него из под ног и он едва устоял.
Альберт с наслаждением курил, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза. Но открыл их довольно резко. Через зал к их столику шёл Вениамин.
- Самоубийца, - констатировал в притихшем зале чей то весёлый голос. Похоже, он был в полном восторге от происходящего.
- Очаровательной девушке с глубочайшими извинениями за слегка подпорченный вечер, - кивнул Вениамин кудрявой головой, как киношный гусар, положил на стол перед Ритой белую розу и ушёл.
Рита успела заметить его помятую рубашку и ссадины на руке и у виска. И его оптимизм, которому можно было позавидовать. Она вопросительно взглянула на Альберта. Всё это было очень не похоже на него. Но тот, молча, затянулся сигаретой и вновь прикрыл глаза.
- А говорил, что ты по лицу бить не можешь! Хотя за тебя это сделали твои друзья! подумала Рита, впервые взглянув на Альберта с некоторым разочарованием.
- Как ухитрилась за день столько накосячить? подумал про Риту Альберт. Наверно, встала рано.
Глава 13
- Бойся данайцев, дары приносящих! проворчал Альберт, возвращая телефонную трубку на аппарат. Выходит: самая достоверная информация это собственные дурные предчувствия.
- Это ты сейчас о чём? поинтересовалась Рита.
- Да, так, к слову, - отмахнулся Альберт, но его лицо было сосредоточенным и Рита не стала приставать с расспросами, а принялась помогать собираться куда то вдруг заспешившему Альберту.
- Дорогой, ты какой батник наденешь: бежевый, или кофейный на кнопках?
- Да любой. Давай трикотажный фисташковый.
- Да конечно, любой, - передразнила Альберта Рита, перебирая вешалки с рубашками. Где бы его ещё найти!
Сразу после обеда Альберт исчез, обнадёжив Риту фразой скоро буду!, которая так же могла означать к ужину не жди. Он исчез так стремительно, что на тумбочке в прихожей забыл свои наручные часы. Золотые, на массивном браслете, они были неотъемлемой частью Альберта потому, что снимал он их лишь в ванной, или на ночь.
Рита впервые взяла часы в руки. Несмотря на внушительный вид, они оказались довольно лёгкими, а тикающий механизм давал ощущение пульсирующей в них жизни. А на задней стенке золотого корпуса были выгравированы мелкие буквы.
Сгорая от любопытства, Рита отыскала в ящике письменного стола Альберта сильную лупу и прочла:
Призрачно всё в этом мире бушующем.
Есть только миг за него и держись.
Есть только миг между прошлым и будущим.
Именно он называется жизнь.
Рита поняла, что эти строки из песни из кинофильма Земля Санникова и являются жизненным кредо Альберта.
- Ну вот, дорогой, ты сам ответил на мой вопрос!
День обещал быть солнечным и снова жарким. Безветренно и на небе ни облачка. Часы показывали уже как пять минут свободы. И Рита решила хитро подмигнуть своей судьбе и позвонила по номеру, записанному Вениамином.
Сверкая на солнце лакированными боками, чёрная волга быстро домчала Риту с Вениамином до речного причала, у которого их ожидал белый речной катер.
На набережной было свежее. Музыка поднимала настроение, а душа просила романтики.
- Добро пожаловать в семью, - радушно встретила Риту молодящаяся, явно чувствующая себя хозяйкой жизни, дама, оказавшаяся тётей Вениамина.
Она действительно была здесь главной, потому как его родители из за сильного тумана застряли в Лондонском аэропорту. Но это обстоятельство никого не смущало. Было видно, что гостям не скучно, потому что они привыкли и умеют отдыхать. По их разговорам было понятно, что все они хорошо устроились в жизни, занимали далеко не последние посты и, наверняка, не дёшево заплатили за тёплое место под солнцем.
Риту сразу поразила окружающая роскошь. У неё с детства было хорошее воображение, но не настолько! Брэндовую одежду мужчин и воздушные наряды женщин дополняли украшения исключительно из белого золота. На столиках вазы с экзотическими фруктами соседствовали с такими блюдами, которых Рита раньше не пробовала даже в ресторанах. Шампанское лилось искрящейся рекой.
Вокально инструментальный ансамбль играл Стинга. Выдрессированные музыканты не дёргались в такт музыке, не трясли длинными волосами, а вели себя прилично, создавая ненавязчивый фон для наслаждения отдыхом.
Катер шёл быстро, отбрасывая за собой белую пузырящуюся пену. Река слегка отдавала свежестью.
Несколько пар танцевали на открытой палубе, где было немного прохладнее. Туда временами прилетали лёгкие водяные брызги, заставлявшие вздрагивать легко одетых дам. Рите не хотелось возвращаться за столик и она немного задержалась на палубе.
- Рита, вы где то учитесь? осведомилась тётя Вениамина, когда тот ненадолго отлучился.
Идя сюда, в общество совершенно незнакомых ей людей, Рита и не подумала о том, что тут её будут расспрашивать на предмет её статусности. И не подготовила ответы на возможные вопросы.
- Нет, не учусь. И не работаю. Я содержанка у довольно не бедного мужчины! неожиданно для себя с вызовом ответила она и даже не смутилась при этом, хотя её признание слышала не только тётя.
Та недоумённо повела бровью, но, помолчав, успокоила окружающих фразой Красивым девушкам всегда было позволено немного больше, чем другим. Правда, правда!
- Чем грешным слыть, не лучше ль грешным быть? Уильям Шекспир, - негромко обронил в сторону Риты щеголеватый брюнет. Впрочем, это не аксиома!
- А наш Венечка закончил МГИМО и скоро уедет работать. Для начала в Берлин в консульство, сообщила тётя, увидев возвращавшегося племянника.
Но Рита не дослушала словоохотливую тётю. Её подхватил седеющий очкарик, пригласив на танец. Несмотря на возраст, танцевал он легко, и Рита в паре с ним чувствовала себя двоечницей.
- А вы, деточка, никогда не интересовались своей родословной? спросил очкарик одной рукой обнимавший Риту за талию. У вас тонкая кость. Вы достаточно изнежены и легки! Возможно, что ваших пробабушек любили князья, либо иные аристократы!
- Либо эскадрон гусар летучий! цинично изрекла танцевавшая рядом высокая девица с редкими распущенными волосами.
Щёки у Риты мгновенно вспыхнули от распиравшей её обиды, но она сдержалась, лишь про себя обозвав девицу латентной хамкой.
- Не обращайте внимания. Это наша непризнанная писательница упражняется в витиеватости, - постарался успокоить её очкарик и повернулся к писательнице: - Мариночка, ты нарочно культивируешь в себе желчность?
- Скорее хамство, - поправила очкарика Рита, но Марина её уже не слышала. Она вернулась к своему столику и взяла бокал шампанского неприятно длинной рукой.
- Зря я сюда припёрлась! решила Рита и больше не отходила от Вениамина, опасаясь очередных провокаций.
Катер плыл мимо заросших зеленью берегов. Их неброская прелесть особо ощущалась в минуты тишины, когда ансамбль отдыхал. Оставляя инструменты, музыканты на время отлучались. Оставался лишь шум шипящей у бортов воды, негромкий стук двигателя и беззаботный смех и негромкие разговоры гостей.
- А ты сегодня до своей спальни доберёшься? с сомнением вопрошал насмешливый женский голос.
- А что? До своей - это принципиально? недоумевал подвыпивший мужской.
- Ну, не хотела тебя расстраивать, - загадочно произнесла женщина.
- Не хотела, так не расстраивай! Хотя ты тут уже такую интригу навесила!
- А ты что молчишь? обратилась женщина к кому то третьему.
- Хочу и молчу! грубо ответило сопрано.
- Вот учись: хочет, а молчит! вмешался в разговор приятный баритон.
Окружающие дружно рассмеялись, оценив шутку.
В одной паузе Вениамин поупражнялся в игре на чужой гитаре. Получилось неплохо.
Вторая пауза оказалась заметно короче. Музыканты настроили инструменты и солистка торжественно объявила белый танец, тот, когда дамы приглашают кавалеров. Чувствовалось, что она отрабатывает заказ. Музыка заиграла, солистка запела:
Музыка вновь слышна.
Встал пианист и танец назвал.
И на глазах у всех
К вам я сейчас иду через зал.
Девица с претензиями на изысканность, правда, как бы сказал Альберт: претензии превалировали, подплыла к
Вениамину.
Вихрем закружит белый танец,
Ох, и услужит белый танец!
И Вениамин закружился в вальсе с улыбающейся на все тридцать два зуба пираньей на высоченных каблуках.
- А наша Любочка зря времени не теряет! Смотрите, милочка, как бы она вас не обставила! Украдёт у вас Вениамина! Вон, какая она шустрая! ядовито улыбнулся Рите брюнет.
- Да, мы с Веней просто дружим, - равнодушно ответила Рита брюнету, легкомысленно подумав: никуда он не денется, от берега мы далеко!
Но это обстоятельство оказалось не столь существенным, как то, которым элегантная дама постаралась раскрыть Рите глаза на окружающую действительность.
- Зачем ты, Эдуард, девочке голову морочишь? мило улыбаясь, повернулась она к брюнету. Ты же знаешь, что в наш клан войти нельзя. В нем надо только родиться!
Придерживая подол своего воздушного платья от лёгкого ветерка, дама выдержала многозначительную паузу.
- Мы, конечно, не Рокфеллеры. Но это вовсе не значит, что в своей стране мы менее могущественны!
Дама усмехнулась довольная произведённым на Риту эффектом. Но, к её разочарованию, Рита отвернулась от танцующих и любовалась окружающей природой до тех пор, пока Вениамин не вернулся к ней с виноватыми глазами. Рите сильно захотелось показать даме язык, но та уже отошла в сторону.
Вечером в ресторан Рита идти отказалась, соврав Вениамину, что у неё с Альбертом другие планы.
- Тебе не понравилась моя семья? А я надеялся с тобой ещё увидеться! расстроился Вениамин, на собственном опыте убедившись, что надежда способна причинить боль не меньшую, чем её отсутствие.
- Нет, ну что ты? Они, несомненно, хорошие люди, но они другие и мне с ними тяжело! отговорилась Рита. И это было правдой. Только поверил ли Вениамин?
А вот Альберт поверил, что у Риты болела голова и поэтому она не приготовила ужин.
- Ничего страшного, - успокоил он Риту. Поужинаем в Совой - е. Собирайся!
Ночь влажно коснулась лица. Небо затянули тучи. От дневной жары не осталось и следа.
Наверно, Альберту удалось устроить свои дела, потому как настроение у него было хорошее и даже приподнятое. На заднем сидении такси он чувственно прижал к себе Риту и смачно чмокнул её в губы.
- Я польщена, но на нас в зеркальце смотрит таксист, - прошептала она на ухо Альберту.
- Пусть смотрит. Может ему завидно, - лукаво усмехнулся Альберт.
Призывно чавкавший зал ресторана был переполнен. Между столиками с шумно и весело гулявшими компаниями суетился метрдотель.
- Сюда, пожалуйте, - подскочил знакомый официант, Сейчас накроем!
- Обслужи красиво, - попросил его Альберт.
Официант кивнул в ответ.
Коньяк и шампанское появились на столе мгновенно, а ужин немного пришлось подождать. В ожидании Альберт уговорил весь коньяк. Потом закусил заливной осетриной, которую заел мясным салатом.
Не заставившей себя ждать отрыжкой его желудок пожаловался на плохо сочетаемую пищу.
- Ещё пару пирожных и расходимся, - шептали швы на платье Рите, объевшейся ещё на дне рождения Вениамина.
Глава 14
Жизнь внесла коррективы, и Альберту пришлось изменить свои планы и всё же уехать из Москвы, но не на курорт, а в далёкий Узбекистан.
- Ты поедешь со мной? довольно прохладно спросил он у Риты. Только учти, что там сейчас жарче, чем здесь. Ты выдержишь? Или какое то время погостишь у мамы? Или съездишь в пансионат? Хорошо провести время - есть масса вариантов и они оба мне нравятся.
- Жарче, чем тут уже не может быть! И я еду с тобой! не подумав, ответила Рита.
Ей вовсе не хотелось в Среднюю Азию. Просто было любопытно, на что Альберт решился променять московские рестораны, пусть даже на время?
Заказав билеты на самолёт и собрав дорожную сумку, Альберт позволил себе расслабиться рюмкой коньяка.
- Присядь, - зажевав алкоголь долькой лимона, пригласил он Риту на диван подле себя. Мне надо тебе кое что рассказать: я хочу, чтобы ты знала, что мы едем к моей бывшей девушке.
- Рискни! - сердце Риты невольно дрогнуло.
- Да, не бойся, дурочка, всё осталось в далёком прошлом! поспешил успокоить Риту Альберт, видя, как побледнело её лицо.
- А дурочка это сейчас ругательство, или диагноз? выбравшись из его объятий, Рита глянула на Альберта, как вошь на буржуазию.
- Жанна была моей первой любовью, - продолжил Альберт, удерживая Риту, как непослушного ребёнка. Она жила в нашем дворе и мы с ней дружили с девятого класса.
В разговоре возникла пауза. Альберт закурил. Он намеренно опустил воспоминания о том лете, когда они с Жанной, бесцельно гуляя по парку, набрели на заросшую кустарником и высокой травой лавочку. Кругом не было ни души. Лишь гомон непуганых птиц убеждал в том, что ты находишься где то между раем и землёй.
- Поцелуй меня, - попросила Жанна, по - удобнее устраиваясь на одичалой лавочке.
Он обнял её и поцеловал. Её руки сомкнулись на его шее. От такой близости и запаха её желанного тела у него слегка помутилось в голове. Его рука задрожала и скользнула по упругой девичьей груди, а его собственное сердце заколотилось оглушительно громко.
- Ты хочешь меня?
Её глаза блестели, а он тонул в её бездонных очах.
- Да, - еле слышно сказал он, зарывшись лицом в её пушистые волосы.
Потом они долго сидели, прижавшись друг к другу, ощущая, как жутко и сладко внутри, и молчали, И, казалось, что счастливее их нет никого на целом свете.
Даже сейчас от воспоминаний у него сладостно замерло в груди, и немного закружилась голова. А может быть от выпитого коньяка?
- Когда Жанна была рядом, я просто шалел от счастья! Мир вокруг был расцвечен всеми цветами радуги и бесконечно прекрасен! Альберт продолжал испытывать терпение Риты. Я её мог выносить в любом количестве.
- Ты сейчас так тактичен! усмехнулась Рита. Возможно, в этот момент законной жене пора было подключить тяжёлую артиллерию в виде скалки, либо чугунной сковороды. А Рите приходилось просто злиться.
- Спасибо! Сам не ожидал, - парировал Альберт и продолжил ностальгировать: - Наверно и правда счастье, как ничто другое, должно быть дозированным, потому что, когда его в избытке, оно вдруг даёт трещину и всё вокруг рушится, рассыпаясь на мелкие осколки!
Альберт говорил, а его симпатичное лицо становилось всё мрачнее.
- Затем мы поступили в институт. Я на инженера строителя, а она на археолога. Мы дружно прогуливали лекции, чтобы по - чаще встречаться. Радовались жизни во всех её проявлениях. Но как то ухитрялись сдавать сессии. Даже собирались пожениться после защиты дипломов.
Потом она уехала на практику в Самарканд и осталась там. Замуж вышла. Тогда я решил, что за местного богача. Там есть такие.
Я тогда думал, что не переживу её предательства. Запил по чёрному. Не вылезал из неприятностей и скандалов. В общем, пошёл в полное саморазрушение! Из института меня попёрли за то, что я спьяну набил морду тому, кому не было разрешено. Мать довёл до того, что она бросила престижную работу и от стыда за меня уехала к родне в Орёл.
А я безвольно поплыл по течению, видя, что оно несёт меня прямо в ад!
Как следствие я попал в психушку. Пролежал там полгода, а когда вышел, решил, что это не жизнь! Это мука, кажущаяся жизнью! Это не просто глупость, а полная и ужасная бессмысленность. Это конец моего пути! И я должен свести счёты с жизнью.
В церковь сходил. Исповедался. Батюшку Скорая с инфарктом увезла.
А я себе поклялся не только с пьянством завязать, но и разгрести ту кучу, которую сам и наворотил!
И сделать всё для того, чтобы у меня было столько денег, чтобы мне больше никогда не пришлось страдать! Чтобы я мог купить всех и всё!
Альберт налил себе вторую рюмку.
- И ты знаешь? У меня получилось!
- Я заметила, - поддакнула Рита.
- А ещё я тогда решил, что больше никогда не буду работать на дядю. И на половину осуществил свою мечту. Я не работаю! При этом у меня вдруг стало много денег! А вместе с деньгами - появилось много женщин. Пожалуй, даже слишком много!
Но, казалось, что такую, как Жанна я больше не найду.
А потом пришла Нонна и отмела всех на задний план. И я захотел начать жизнь заново! Передо мной вновь замаячила надежда на счастье, особенно с рождением дочери. Кстати, её тоже Жанна зовут. И я начал возвращаться к жизни, всё реже вспоминая о той душевной боли, которую мне посчастливилось пережить.
Но с Нонной мы не ужились. Она очень сильный человек, а двум лидерам трудно ужиться вместе. На этой почве у нас начались острые конфликты, со временем перешедшие в хронические, серьёзные скандалы и Нонна от меня ушла вместе с дочкой.
Я попробовал их вернуть, но не получилось, - хмелея, Альберт театрально развёл руками.
- Я заметила, - вредничала Рита.
- Ты это. Давай не выделывайся, а то не буду рассказывать, - обиделся Альберт. Или тебе не интересно?
- Ну что ты, это очень даже занимательно, - лезла в бутылку Рита. Её злила не только откровенно не щадящая её чувств исповедь дорогого ей человека, но и количество опорожняемых им рюмок крепкого спиртного напитка. Хотя она знала, что трезвым Альберт ей ничего бы не рассказал.
- Миль пардон, мадам! Это один из лучших коньяков в мире, который можно купить в Елисеевском гастрономе! отрекламировал Альберт содержимое очередной рюмки, которую Рита попыталась у него отобрать. Ей совсем не нравились участившиеся запои Альберта, когда он напивался так, хоть выжимай! Она понимала, что на то должны быть причины. Другое дело, если бы они действительно были!
- Через некоторое время я с удивлением понял, что отсутствие Нонны не превратило мою жизнь в филиал ада. Хотя, конечно, боль осталась и порой не хило давала о себе знать. Но появились другие женщины и я снова принимал их в свои объятья.
Альберт плеснул в рюмку ещё коньяка, но теперь долго смаковал его.
- Потом я встретил тебя и вновь почувствовал себя счастливым юнцом. Я вернулся в жизнь! весьма лаконично Альберт охарактеризовал оставшийся в прошлом год. А жизнь, оказывается, всё так же жестока! И не только ко мне.
Недавно я узнал, что у Жанны рак. И что она замужем вовсе не за баем, а за простым сотрудником милиции.
Первое чувство, которое я испытал, была безумная радость от того, что ей сейчас плохо! Я решил, что ей наконец то воздалось за всё, что из за этой стервы когда то пережил я!
Но постепенно эйфория от мести у меня сменилась жуткой депрессией.
А тут ещё твой сопливый ухажёр в Метелице нарисовался. И ты им заинтересовалась! А мне до ужаса захотелось напиться!
- Я заменила, - Рита вспомнила тот вечер в кафе, когда Альберт так резко разочаровал её.
Оказывается, у него на это был серьёзный повод.
- Я тщетно пытался убедить себя в том, что боль Жанны уже не имеет ко мне никакого отношения. Что это её судьба, - не обращая внимания на ехидство Риты, продолжал Альберт. Его глаза влажно блестели. И всё же я поговорил с матерью Жанны. Пообещал устроить Жанну в лучшую клинику в Москве.
Но неожиданно для меня Жанна отказалась. У неё там оказывается четверо детей и она не хочет бросать их, надеясь вылечиться по месту своего проживания.
Вот тут мне, как по заказу, предложили купить новейшее, очень дорогое лекарство от рака. Я купил. Оно оказалось в стеклянных ампулах. Отправлять посылкой опасно. Неизвестно, когда дойдёт и в каком состоянии. Поэтому придётся везти самому.
Ты со мной согласна?
Альберт посмотрел он на Риту осовелыми глазами.
- Конечно, - кивнула Рита, хотя Альберт её уже дико выбешивал. Ты же добрый волшебник! И развозишь подарки на голубом вертолёте! И очень благородно с твоей стороны лететь по первому вызову твоей бывшей женщины, когда то с лёгкостью променявшей тебя на первого встречного!
Рита отобрала у Альберта рюмку, наполнила её до половины и подняла перед собой.
Я хочу сказать тост! всё больше злилась она.
- Нет, - Альберт решительно отобрал у неё рюмку. Ты трезвая уже много лишнего наговорила. Ты у меня просо ангел утешитель!
Глава 15
Дорогих Московских гостей встречала Жанна.
- Проходите. Рады вам! Как ваше здоровье? Как доехали? посторонилась она, пропуская гостей в дом.
- Как ваше здоровье? Как семья? Как дети? старался Альберт соответствовать ситуации.
- Вот расшаркался! злилась Рита. Словно готовился!
Таким она Альберта не знала и чувствовала себя посторонней в этом большом двухэтажном доме, увешанном коврами и уставленном полированной мебелью. Казалось, что дом простого милиционера, построенный в небольшом ауле, обставляли не для уюта, а напоказ.
- Дети хорошо! смущённо улыбалась Жанна.
Движения Жанны были размеренны и бесшумны. В этой кроткой, слегка располневшей женщине Альберт не узнавал ту прежнюю, которая так резко прошлась по его жизни. Несмотря на приобретённую смуглость, в ней ещё проглядывалось европейское происхождение. Но миловидное лицо было слегка подпорчено характерным для онкологии землистым оттенком.
Рита невольно отметила, что на фоне Жанны Альберт выглядел непростительно цветущим.
Сюда проходите, - пригласила Жанна гостей к низенькому столу с разложенными возле него тюфячками. И тут же, как в сказке, на столе появились чайник с пиалами, лепёшки и сладости.
Жанна жена узбека с подкорректированным сознанием, поначалу смущалась гостей, что накладывало неловкость на общение. Импозантный Альберт и его юная, худенькая девушка вызывали в ней некоторую робость. Наверно потому Альберт был так предупредительно вежлив. Разглядев в этом ещё одно его достоинство, Рита постепенно успокоилась и перестала злиться до самого вечера.
Вечер, как и прошедший день, был душным и Жанна накрыла стол в саду, где было прохладнее, чем в доме.
За столом главенствовал сухощавый старик - свёкор Жанны. Сидел он на ковре, по восточному поджав ноги, а говорил только на русском и без акцента. К представительному Альберту обращался не иначе как уважаемый! А свою сухонькую жену постоянно затыкал фразой молчи женщина!
Рита так и не услышала её имени.
Свёкор колдовал над чаем. Сначала налил чай в пиалу. Потом вновь перелил его в чайник. Потом вновь разлил по пиалам и раздал их каждому.
Рите это показалось забавным, но взглянув на невозмутимо спокойного Альберта, она потупила глаза в пол, чтобы скрыть улыбку. Чужие обычаи приходится уважать, особенно, если ты в гостях.
Потом подали сказочно вкусный розоватый плов.
Вскоре родители Рустама и его младшая сестра ушли спать в дом и забрали с собой детей.
Чёрное бархатное небо, усыпанное алмазами холодно мерцающих звёзд, зачаровывало. А вокруг бесшумно дышала густая жара.
- Ты счастлива? спросил вдруг Альберт Жанну.
- Не знаю, - тихо ответила Жанна, словно боялась, что их могут подслушать.
Усвоив восточный менталитет, она не отвечала на вопросы прямо и не говорила слов да и нет.
- Когда мы приехали на практику, нам устроили экскурсию, вспоминала Жанна. Под вечер мы попали в мавзолей с мумией Тамерлана. Считается, что его гробницу трогать нельзя, потому что в ней захоронен кровожадный бог войны. Когда учёные дважды пытались её вскрыть, в воздухе появлялось розоватое облачко. И дважды потом начинались войны. Последняя в сорок первом году.
Альберт не отводил от Жанны глаз. В тёплой темноте ночи, при свете тусклой лампы она казалась сказочно прекрасной Шахерезадой. Только её рассказы мало напоминали сладкие сказки.
- Сам Тамерлан покоится не в той гробнице, которую показывают туристам, а в другой - в нижнем зале. Наша староста Милена любительница острых ощущений, уговорила сторожа за деньги провести нас туда. Там я, Милена и её подружка Света вдоволь нафоткались возле настоящей гробницы с нефритовым покрытием, которое якобы сдерживает низменные страсти человека и сторожит злобный дух войны.
Сторож нас предупредил, что это нам даром не пройдёт и обязательно аукнется. Так и случилось!
Света потом на раскопках так сильно поранила руку, что ей пришлось вернуться в Москву. А мы с девчонками нашли древние амфоры, посуду целую и в черепках и золотые украшения. Много золота. Мы так радовались! И не знали, что у пустыни тоже есть уши. И нас услышали. Бандиты пришли той же ночью. Они увезли с собой всё золото и Милену. Больше мы ни её, ни золота не видели.
А на утро приехала милиция и нас всех препроводили в дежурную часть. Следователя ещё не было. Я плакала. Меня трясло от страха и полной неизвестности нашего будущего.
Рита видела, как Альберт изменился в лице и даже не пытался скрывать этого. Было очевидно, что судьба Жанны ему не безразлична до сих пор.
А Жанну словно прорвало. Будто она давно хотела высказаться тому, кто не мог ей навредить.
- Тогда Рустам велел мне и Амине уходить. И пояснил другому милиционеру, что не знают они ничего. Мы вернулись в наш лагерь. Мне было страшно. На другой день всех наших отпустили, но следователь приезжал ещё несколько раз.
Мне больше не нужна была никакая археология! Я хотела домой. Но меня не отпустили до конца практики. Руководителя нашего посадили, а у нас начались финансовые проблемы. Короче говоря, нечего было есть.
Рустам пару раз привозил нам продукты. Потом пригласил меня к себе домой. Там меня встретили приветливо. Я тогда подумала, что, возможно, это моя судьба. Ведь я с детства бредила Востоком! А оказалось, что я просто не могу держать удар и прогнулась. А жизнь обошлась со мной, как пьяная сваха: выбор у нас небольшой, что можем, то и подложим.
А может это мне начал мстить мой рок!
Жанна на какое то время умолкла, уставившись невидящим взглядом в угол двора. Молча, вспомнила, как Рустам в первый раз избил её в этом дворе, когда её японская кошка КУ ДАСУ КА нагадила ему в ботинки. Свекровь тогда лишь покачала головой, осуждая толи сына, толи сноху. И потом только она всегда решала, когда рассорить Жанну с мужем, а когда помирить. Она так и не признала русскую сноху. Или Жанна не оправдала её надежд начёт воскрешения пропавшего на раскопках золота?
- Поверь, я тоже успел убедиться в том, что человеческая жизнь не слишком соответствует нашим представлениям о справедливости, - промолвил Альберт, словно читая мысли Жанны.
- Потом родился Мурат, потом дочки, - будто не расслышал Альберта, продолжала Жанна. Поначалу я думала, что в лице Рустама я получаю защиту. Но, когда в него первый раз стреляли наркоторговцы, я поняла, что мы все так же на прицеле.
Может, тогда мы раскопали то, что нельзя было трогать? Или побеспокоили дух Тамерлана? И это теперь уже нас не отпустит никогда! Возможно, и болезнь дана мне в наказание. И от этого нет лекарства.
Глава 16
Сложившаяся в Узбекистане обстановка с нелегальным оборотом наркотиков стала угрожающей. Милиция Узбекистана стояла на ушах!
Опиумное поле, предназначавшееся для работы медицинской промышленности, срыли. Но интересы от очень прибыльного незаконного оборота наркотических средств остались. Тайные дельцы теперь пользовались незаконно засаженными плантациями, затерянными в горных районах.
И опиумная тропа, обеспечивавшая подпольный синдикат, продолжала действовать. Всю цепь тропы обезвредить не представлялось возможным, потому что милиции попадались лишь курьеры, которые знали только одного человека, которому передавали груз. Да и некоторые ушлые работники правоохранительных органов за деньги помогали наркоторговцам. Но были и те, которые пытались бороться с ними по должности и по совести.
Получив очередное задание по поимке наркокурьеров, Рустам с группой милиционеров выехал в малонаселённый горный район. Лишь к концу дня они обнаружили поле, самовольно засаженное красно лиловыми цветами опиумного мака. В них уже вызрел густой, белый сок, который, высыхая на воздухе, превращался в сильный, очень дорогой наркотик. Координаты поля нанесли на карту, чтобы позже было можно выставить на нём засаду.
А сейчас, как и во всех южных районах, здесь стремительно темнело и милиционеры спешно выбрались на грунтовую дорогу, где их дожидался милицейский УАЗ. Фырча, он попылил по отвратительной грунтовке. Со скал, нависших над дорогой, его провожали сонно клонившиеся ветки шелковицы. Потом машина помчалась по бездорожью степи и УАЗик вышел на ещё более кошмарную асфальтированную трассу.
- Скоро первое сентября. Ты своих спиногрызов в школу собрал? повернулся водитель УАЗика к Рустаму.
- Вроде да, - отозвался Рустам. Книжки, ремень и валерьянку купили.
Ехавший по пустынной трассе Москвич, обогнал милиционеров и затормозил. Боковое стекло опустилось и из него показалось чёрное дуло автомата. И тут же раздалась автоматная очередь.
Обстреляв милицейский УАЗик, Москвич резко набрал скорость и с рёвом пролетел мимо. Всё произошло так стремительно, что никто из милиционеров не успел воспользоваться своим табельным оружием.
Шофер милицейской машины опомнился первым и рванул руль. В УАЗике полетели разбитые пулями стёкла, к счастью никого серьёзно не поранив.
После нападения Москвич пытался скрыться. При прыгающем на кочках свете фар милиционеры попытались нагнать тех, кто только что в них стрелял. С визгом срезая крутые повороты, милицейский УАЗик свернул на развилке дорог и на скорости полетел по трассе. У каждого, находившегося в машине, заныло под ложечкой: никому не хотелось оказаться в канаве.
Вокруг не было не огонька, лишь свет фар пробивал темноту ночи. Далеко впереди забрезжили габаритные огни догоняемой машины. Рустам сделал в темноту несколько выстрелов из пистолета, но машину трясло и он промазал.
И тут УАЗик резко тряхнуло и он чудом не потерял управление. На переднем колесе лопнул баллон под давно облысевшей покрышкой.
- Уходят сволочи! в полном бессилии выругался Алишер, который по молодости лет жаждал приключений.
Прошипев по инерции ещё какое то расстояние на спущенном колесе, машина остановилась. Нужно было ставить запаску.
Выключенный перегретый мотор ещё долго нервно вздрагивал. А вокруг уже была пустыня. И, как назло, портилась погода. Расшалившийся ветерок нёс на дорогу, обозначенную в темноте лишь бесконечными линиями электропередач, ползучий песок. Сквозь разбитые окна машины заползала жара.
Рустам приехал утром. Он отпросился с работы на целый день. Служба службой, а закон гостеприимства ещё никто не отменял. К тому же гостям нужно было купить билеты на самолёт.
Дома он рассказал лишь о взорвавшемся болоне, посчитав, что его милицейские будни никому не интересны. Позавтракав, он долил в новенькие Жигули - свою несомненную гордость, целую канистру бензина. Дорога предстояла неблизкая.
Утренние облака рассеялись и солнце заполнило собой всё вокруг и широкую степь и покрывавшие её дороги, по сторонам которых ровными рядами белели и волнились нескончаемые поля хлопчатника. А в междурядьях пестрели фигурки людей, собиравших созревший хлопок.
А потом своей неземной красотой поразила пустыня, в которой не было ничего лишнего. Только плавные очертания песчаных холмов, да нарисованные ветром причудливые волнистые линии.
Машина шла быстро. Колёса шипели на белом, похожем на соляную дорожку шоссе. Через открытое ветровое стекло в раскалённую машину врывалась плотная струя горячего воздуха. Дышать было тяжело. Бескрайняя дорога дымилась от жары. Даже смотреть на неё было горячо.
- Мне кажется, или я и в правду довариваюсь изнутри и с наружи? поискала поддержки Рита.
- Вскрытие покажет, - дружески поддержал Риту Альберт, предупреждавший её о предстоящих трудностях.
Вдруг впереди на асфальте появились блестящие, как после дождя, зеленоватые лужицы. Они превращались в ручейки и текли по асфальту. Но из под колёс немногочисленного транспорта вместо водяных брызг разлетались слепящие глаза блики. Эту желанную в жару воду невозможно было догнать. Она всё время оказывалась где то впереди, потому что это был лишь мираж.
- Фата Моргана, - заворожено глядя на дорогу, произнёс Альберт, смакуя слова.
Рита непонимающе посмотрела на него.
- Иллюзия. Оптический обман, вызванный преломлением лучей света на границе горячего и более горячего воздуха, нагреваемого раскалённым асфальтом, - Альберт неплохо разбирался в физике, или у него просто была хорошая память. При этом создаётся эффект зеркала, в котором отражается небо.
- Иллюзия. А какое красивое название, - несколько разочаровалась Рита.
Миражом поначалу показался и город с многочисленными куполами мечетей. Но он был настоящим. На широком, разогретом солнцем проспекте, было почти безлюдно. Созрел хлопок и все, кто мог, работали в поле. Лишь на раскалённой до пекла автобусной остановке страдала от жары разморённая группа людей. Да где то в чахлой траве шуршали суслики.
Из окна машины Рита разглядела магазин, кинотеатр укрывшийся под кронами огромных платанов и ресторан. Сразу нестерпимо захотелось пить. Пришлось остановиться у кафе со сказочным названием чайхана.
Несмотря на недавно побеленные стены в чайхане было сумрачно и грязно. Под потолком и на пыльных окнах с бесконечным жужжанием кружили жирные мухи. Единственное, что останавливало от того, чтобы сразу не уйти отсюда, были вызывающие аппетит кулинарные запахи.
- Это Восток. А на Востоке всё иначе. Здесь надо больше доверять носу и языку, а не глазам, - поспешил успокоить гостей Рустам, заметив недоумённое выражение на их лицах.
Ему пришлось поверить на слово, потому как ужасно мучила жажда.
Измученная жарой компания приземлилась на пёстрые матрасики вокруг стола на укороченных ножках. Официант подал зелёный чай, рахат лукум, белую халву, мотки белых сладких нитей и сухофрукты. Такого удивительного вкуса в Ритиной жизни больше никогда не было.
После кафе Рустам повёл гостей на базар одну из достопримечательностей Востока. Невзирая на плотную жару, тут вовсю шла бойкая торговля. Здесь торговали всем.
Прилавки поражали воображение обилием яблок, огромных гранат, красного, чёрного и зелёного винограда, длинного азиатского лука и моркови.
Возле прилавка с янтарным, налитым солнцем, виноградом Рита вдруг вспомнила прошлую Московскую осень, когда в одном из дворов так же торговали виноградом. Было холодно. Зарядивший осенний дождик старательно мочил не малую очередь, когда в другом конце двора нарисовались две подвыпившие особы. Возле них вертелся пьяный лысеющий задохлик. Стараясь завоевать сердца дам, он выпросил у продавщицы продать ему горсть винограда без очереди. Продавец бросила на весы горсть винограда, бессовестно обсчитала задохлика и виноград перекочевал к его подружкам.
Очередь проводила задохлика неласковым взглядом.
Одна из дам, потряхивая чёрными кудрями, объев купленную горсть, послала ухажёра за второй. Тот опять полез без очереди.
Продавщица работала больше часа и пальцы её сделались грязными от немытого товара. И она уже с удовольствием приготовилась обслужить нахала.
- Совсем страх потерял! преградил дорогу задохлику солидный товарищ из очереди.
- Но так он же для дамы. У неё наверняка фруктовая диета, - чтобы разрядить обстановку, встрял в перепалку седой старичок в очках, похожий на киношного профессора.
- Простите, - обернулась к нему стоявшая несколько впереди тучная особа. А какие фрукты предпочтительны в этой диете, кроме винограда?
- Да, любые. Лишь бы не мытые, - в полголоса раскрыл секрет старичок.
Очередь расхохоталась.
Южная красавица принялась за вторую горсть, а у Риты к горлу подкатила тошнота. Прямо, как сейчас.
А вокруг загорелые продавцы в тюбетейках громко расхваливали свой товар. Несмотря на их радушные улыбки, Рита кожей чувствовала на своей спине их колючие взгляды. Только благодаря милицейской форме Рустама она надеялась вернуться в Москву целой и невредимой. Может, просто не в меру разыгралось её воображение? Или её поводила слишком открытая одежда? Ну, так жарко же!
Немного дальше что то флегматично жевала верблюдица Наташка, безразлично поглядывая на занятых своими суетными делами людей. После того, как в местной газете появился снимок, где на фоне лимузина она запечатлелась с заезжим начальником, сиявшим дорогим импортным костюмом меж её лохматых горбов, она стала знаменитой фотомоделью.
- Уважаемые! Только один снимок на память. Моментальный, - замельтешил возле русских пожилой узбек. Когда то его прадед водил караваны по великому шёлковому пути, а дед по пустыне гонялся за басмачами. А его самого теперь кормила только Наташка.
Альберт фотографироваться отказался на отрез. Может, боялся, что его сглазят?
А Рита в такой экзотике себе отказать не смогла и с опаской влезла между горбов лохматого чудовища. А когда верблюдица поднималась с колен, вскрикнула от испуга. Сфотографировавшись, ещё долго ощущала от себя Наташкин вонизм.
Мимо них на ручных тележках провезли горячие лепёшки, закрытые клеёнкой. А возле казанов с пловом стояла немалая очередь. По жирным, не мытым тарелкам ползали мухи.
- Может, лучше в ресторан сходим? переводя взгляд с мух на Рустама и обратно, предложила Рита. Есть из таких тарелок, она не могла.
Этот невысокого роста, коренастый, с узкими глазами и широким носом среднестатистический узбек был ей неприятен. Она решительно не понимала миловидную русскую Жанну, променявшую на него видного и образованного Альберта.
В ресторане вообще невозможно было дышать. Это была настоящая пытка жарой. Рите даже есть расхотелось. Хотелось только одного быстрее оказаться в Москве!
Между тем шустрый официант подал на стол янтарные ломтики осетрины, чебуреки и бутылки с минеральной водой. Алкоголь в такую жару был неприемлем даже с лечебных дозах. А со двора пахло дымком. Там на мангалах аппетитно шипела баранина в кусочках.
Рита не могла не заметить, как на элегантного Альберта заглядывались почти все посетительницы ресторана. Особо нескромно млела русская девица с пышными формами, так нескромно, что быстро закипал сидевший рядом с ней местный толстяк. Назло девице Рита пододвинулась ближе к Альберту, нежно стёрла пот с его лба и смачно чмокнула в горячую щёку. Альберт воспринял эти телячьи нежности, как должное, девица нервно захохотала, а толстяк остался весьма доволен.
Пошептавшись с Альбертом, официант обменял на доллары блок настоящих американских сигарет. Но в ресторане, как и в кафе и на базаре за всех платил Рустам. И потом несколько раз пытался отдать Альберту деньги за привезённое им лекарство.
- Да, не возьму я! отнекивался Альберт. Хватит того, что, когда Жанна выздоровеет и родит сына, назовёт его Альбертом, а дочку Маргаритой.
Жанна грустно улыбнулась ему в ответ, а Рустам согласно кивнул.
В залах аэропорта было душно. Билеты на самолёт Рустам купил им на ближайший рейс, но на трёхместный ряд. Третьей оказалась молодящаяся тётка, похожая на тульский самовар. Когда она заняла своё кресло, Риту вдавило в иллюминатор, а Альберт чуть не выпал в проход. Но всё же сумел зафиксироваться и подозвал бортпроводницу.
- Я не знал, что мы летим бомбовозом, - отомстил тётке Альберт. Хотелось бы чуть больше комфорта.
Через пару минут вопрос был решён и Рита с Альбертом пересели в свободные кресла. Но самолёт попал в зону турбулентности и его изрядно помотало.
- Летать нашими авиалиниями страшно даже пьяным! услышала Рита оправдание сильно перебравшей алкоголя пары, сидящей сзади.
Потом пошли воздушные ямы, и Рита поспешила в хвост самолёта в туалетную кабинку. Там ей стало ещё хуже. Вонь стояла зверская. Несмотря на строгий запрет, некоторые пассажиры ещё и курили, вроде как для успокоения своих страхов от перелёта.
Вернувшись на своё место, где рядом безмятежно спал Альберт, Рита тоже вздремнула. Ей снились утопавшие в зелени улицы рано или позже выходящие к очередному базару, отблески воды в арыках и строгие купола мечетей, сверкавшие под белым восточным солнцем.
Лишь, когда самолёт слегка тряхнуло и он выпустил шасси, она вернулась в реальность.
- Наконец то Москва! обрадовалась она, словно не была здесь целую вечность. Если бы она была немного сентиментальнее, наверно бросилась бы целовать бетонное покрытие аэропорта, покрывавшее родную землю.
Альберт привёз в Москву ценные весьма приобретения: лепёшки, дыню, массу впечатлений, непонятную тоску и сильную изжогу.
Рита приглядывалась к Альберту и не могла понять, почему она его не узнаёт? Возможно, с него стёк его обычный лоск, растопленный узбекским солнцем.
Но вскоре Москва вновь навела на него привычный глянец и он опять стал прежним красивым, элегантным и интеллигентным. И жизнь привычно покатилась по накатанной колее.
Глава 17
В начале осени, к восторгу Риты, она с Альбертом и весёлой компанией выбралась из пыльной, отдающими выхлопами транспорта Москвы на природу. Поехали в лес в ближнее Подмосковье за грибами.
Везя немало грибников и других пассажиров, ранняя воскресная электричка долго шла мимо незнакомых станций, утопавших в осенней листве деревьев и слегка порыжевших кустарников. Мимо окон вагона проплывали убранные поля. Их сменяли позолоченные косы белоствольных берёз, или красные ветки клёна.
Примерно через час, отдав недопитую бутылку Мартини мужику с соседней лавочки, компания вышла на небольшой станции.
Прямо от платформы начинался лес. Поначалу грибники шли гурьбой, но потом разбились на парочки и рассредоточились по лесу.
Рита без робости перешла небольшой овражек. Берёзы сменялись хвойным лесом. Среди старых елей было заметно прохладнее. Солнце не заглядывало в эту чащу. Мокрая от росы трава осталась позади. Землю покрывала прошлогодняя хвоя, да сухие колючие ветки. Казалось, что кругом нет ни души, лишь где то поскрипывали кузнечики.
Вдруг рядом что то зашуршало. Рита остановилась, затаив дыхание, прислушалась.
- Какой то зверёк прошмыгнул, - успокоила она себя, но решила, на всякий случай выбраться поближе к людям.
В кронах берёз исступлённо куковала кукушка. Солнечные лучи путались в разноцветной листве. Среди травы влажно поблёскивали шляпки подберёзовиков, а чуть дальше рядком стояли белые грибы на крепеньких ножках.
- Кукушка, а сколько у меня ещё будет любовников? спросила Рита у кукушки, чтобы поддержать разговор.
- Ку, ку, ку, - завелась кукушка.
- Заткнись! не выдержала Рита. Тоже мне шлюху нашла!
Ритина корзинка постепенно наполнялась. От избытка забытого свежего воздуха пьяно кружилась голова.
- Я спросила у кукушки: сколько лет я проживу? - Риту потянуло на лирику. - Сосен дрогнули верхушки, жёлтый лист упал в траву.
Стихи Анны Ахматовой упорхнули, едва Рита увидела приближавшегося Альберта в компании вульгарной Зиночки. Они шли неспешным шагом. В одной руке Альберта болталась пустая корзинка, а в другой он нёс букет из фиолетовых колокольчиков и нежно розовых маргариток.
Зиночка остановилась и сняла с лица Альберта паутинку. Проведя по его лицу пальцами с ярко красным маникюром, она расцарапала до крови Ритину душу! Флиртуя в ответ, Альберт преподнёс Зиночке свой букет. А эта зараза не только взяла цветы, но и страстно чмокнула Альберта.
Дальше скрывать своего присутствия Рита не могла и, негодуя всем своим видом, пошла навстречу сладкой парочке. Но даже её гневный взгляд не помог отогнать нахалку Зинаиду от Альберта. Так втроём, ещё немного прогулявшись по лесу, они вернулись на железнодорожную станцию. Там, решив, что в этом лесу кроме пустых сигаретных пачек, конфетных обёрток и прочего мусора ничего не растёт, уже собралась вся их компания.
Лишь только грибники перебрались на платформу, кроны ближайших деревьев взъерошил заблудившийся ветерок. На небо наползла тёмная тучка. Сразу неуютно потемнело и закапали крупные капли холодного дождя. Спрятаться от него было негде. Единственное здесь здание железнодорожной кассы находилось на другой платформе. А по расписанию электропоезд на Москву уже как три минуты должен был подойти. Но он опаздывал, позволяя быстро перешедшему в ливень дождю, промочить отчаянно визжавших грибников, начисто смыв все приятные впечатления от поездки.
Когда показалась электричка, Зинаида бросила надоевший букет. Промокшие и поникшие колокольчики и маргаритки беспомощно разлетелись по рельсам.
Рите стало обидно до слёз.
- Всё же мир устроен не по законам физики, а по закону подлости, - бурчал Альберт и пытался в вагоне отряхнуть с себя хоть немного сырости, чем вызвал громкое недовольство сидящих по близости пассажиров.
- Это вы о том, когда бутерброд с маслом падает маргарином вниз? спросил бородатый мужик, подсевший на лавку к двум дородным тёткам, которые мгновенно от него отодвинулись и стали много изящнее, чем на первый взгляд.
Но и в вагоне электропоезда Зинаида громко дышала и строила Альберту глазки.
- Резиновую Зину купили в магазине, - нарочно громко нахамила ей Рита.
- Но купили же! лукаво улыбнулась Зина, но стала вести себя скромнее.
На зло коварной Зинаиде Рита прижалась к мокрому Альберту, который сидел рядом с ней и, как оказалось, был ей дорог, и задремала.
Дома она занялась грибами и несколько успокоилась.
- Надеюсь, не отравишь? Может, мне стоит сначала завещание написать? словно чувствуя за собой вину, пошутил Альберт, собираясь попробовать грибную запеканку.
- Ожидания надо оправдывать! хищно улыбнулась ему Рита. Боишься?
- Давай не будем опускаться до мелких разборок, - невозмутимо предложил Альберт.
- Ну, уж нет! Я уже завелась! отказалась Рита, но вдруг подумав, что этого и добивалась Зина, решила конфликт загасить в зародыше.
Ей совсем не хотелось ссориться с Альбертом. Она слишком привыкла видеть его рядом, ощущать его тепло, заботу и защиту. Альберт стал для неё красивым коконом. Но в неё словно бес вселился.
- Тарелку за собой помой, животное! выпалила Рита, когда Альберт доел её стряпню и остался жив. Её прямо распирало сделать ему, как можно больнее.
- Не могу, - вздохнул Альберт. Копыта мешают.
Но на другой день, замаявшись раскаянием, Альберт как бы попросил прощения, подарив Рите гарнитур из серёг и кольца с настоящим крупным жемчугом.
- Ты мне теперь украшения на вырост покупаешь? продолжала ёрничать Рита. Ну, тогда пусть полежат до моего пятидесятилетия!
- Дурочка, - обласкал её Альберт. Это твоя визитная карточка. Ведь Маргарита в переводе означает жемчужина!
- Да? подумала Рита. Значит, я тебе всё же не
безразлична!
Глава 18
Серенький пасмурный день подходил к концу. Косой дождик так и норовил попасть за шиворот. Даже поднимавшийся временами ветерок не разгонял набухшие тучи, а сгущал и выкручивал, стараясь выжить из них всю влагу, которая превращалась в бегущие ручейки, потому, как земля уже больше не впитывала её.
Утешением в этот промозглости было лишь то, что дома Риту с матерью ждали приготовленные перед походом в баню голубцы. И ещё предполагался горячий чай с чем нибудь сладеньким.
В магазине вкусно пахло свежим хлебом и выпечкой. Купив мягкий батон и упаковку бисквитных пирожных, Рита с Анной свернули к своему дому. Решили сократить путь. И зря. Осклизлая под дождём дорожка упёрлась в большую грязную лужу.
Но на этом курьёзы не закончились. Возле их дома, скукожившись от дождя, курил незнакомый парень средненькой наружности. Рядом на лавочке домокал его брезентовый рюкзак.
- Ритуль, это к тебе что ли? удивлённо взглянула на дочь Анна.
- Обижаешь! недовольно скривила губы Рита.
- Молодой человек, а вы собственно к кому? поинтересовалась Анна у незнакомца.
- Мне нужен Милёхин Борис Петрович, - несколько засуетился парень, отбросив недокуренную сигарету.
- А его здесь нет! голос Анны предательски дрогнул. Что то не радовал её этот визитёр.
- А когда он будет? смутился парень. - Я подожду.
- Когда будет не сказал. Как ушёл года четыре назад в магазин за спичками, с тех пор и ждём! с вызовом ответила за мать Рита.
Парень перевёл потерянный взгляд на свой промокший рюкзак. С его старенькой куртки ручейками стекала дождевая вода. Теперь он ощутил осенний холод не только спиной и ногами в промокших ботинках, но и душой.
- А зачем он вам так срочно? попробовала рассеять создавшуюся неловкость Анна.
- Он мой отец. Хотелось бы увидеться, - обрадовал незнакомец Анну и Риту тоже.
- Поздравляю, - съехидничала Рита, не скрывая распиравших её эмоций.
- Ну, приходите, коли пришли, - Анна пригласила промокшего родственника в дом, под негодующим взглядом дочери пытаясь по - шире открыть калитку.
Парень облегчённо вздохнул.
- Мне три года было, а сестрёнке год, когда отец сделал финт ушами и сбежал от нас, - рассказывал Олег, налегая на горячие голубцы. Мать потом замуж вышла и переехала вместе с сестрёнкой к новому мужу. А я с бабкой остался. Мать звала с собой, но я как услышал, что они свои проблемы при мне шёпотом обсуждают, понял, что всегда буду им чужим.
Так с бабкой и жил. Она добрая была, жалела меня. Даже, когда я с пацанами по пьяни подпалил мусор на чердаке соседней пятиэтажки, она матери не сообщила. Сама как то всё уладила.
Отец приезжал иногда. Раз на день рождения в подарок мне привёз ботинки. Красивые такие, зелёные. Правда они мне маловаты оказались и бабка отдала их кому то.
Делясь воспоминаниями, Олег то и дело тоскливо поглядывал в забрызганное дождём окно.
- Потом я в армию ушёл. Девушка моя меня не дождалась. Замуж вышла. Переживал я тогда очень. У меня планы на неё серьёзные были. А она со мной даже не поздоровалась! Глянула так, будто в первый раз видела!
А когда бабка померла, мне совсем одиноко стало.
А тут ещё Марина со своим мужем и с коляской мимо моих окон гулять наладилась! Я тогда решил с работы уволиться и завербоваться на БАМ. Завтра у меня поезд из Москвы. Вот хотел с отцом повидаться. Да, видно не судьба.
- Мечты, конечно, сбываются, но не у всех, - мысленно позлорадствовала Рита.
- Я поеду за туманом, за туманом.
За туманом и за запахом тайги, - тихонько пропел Олег, возможно, желая приободрить себя.
- Нет, ты едешь за деньгами, за деньгами.
За туманом едут только дураки, - передразнила его Рита. - Будь честен с собой, парень!
- Не только за деньгами, - покраснел Олег. Ине хочется участвовать в чём то великом!
- Бог в помощь, - опять съехидничала Рита.
Ныряя вилкой в голубцы, Олег исхитрялся отвечать на дальнейшие расспросы Анны.
- Ещё чуть, чуть и он лопнет! думала Рита, глядя, как быстро опустошается тарелка Олега.
Анна тоже смотрела на Олега и представляла, сколько ему ещё в жизни придётся пережить! А если он ещё и характером пошёл в отца!
- Эх, Борис! Наплодил детей и душа не болит! А дети не котята. Им отец нужен! А вокруг тебя всё кувырком!
Нет, Бориса она ни в чём не винила. Просто было обидно за свою судьбу! Слишком мало в жизни радости!
- Анна Егоровна, а у вас отцовская фотография есть? возобновил разговор Олег. А то наши все мать после развода порвала.
- Конечно, есть. Сейчас достану, - засуетилась Анна.
Полистав альбом, она вынула из него фотографию.
Вот эта вроде как самая ясная. Только на ней нас трое. Хочешь возьми.
Олег поблагодарил и убрал снимок в карман рубашки.
Анна про себя отметила, что парень то вроде нормальный, но почему то внёс в дом какое то беспокойство и дискомфорт. Возможно, он сильно напоминал Бориса, хотя не слишком походил на него внешне? Или она просто привыкла жить одна?
Ночью Анне не спалось.
- Пустила в дом незнакомого человека. Даже документы его не посмотрела, - корила она себя. Хоть бы не обворовал!
Утром, пересчитав свои скромные накопления, она убедилась, что деньги целы. А больше у неё брать нечего. Подержав с минуту в руках баночку копилку, она решилась. Отсчитала сто рублей и предложила их Олегу: - Возьми, дорога дальняя. Авось и пригодятся.
Олег немного по - отнекивался, а потом деньги взял.
Стоя у калитки, Анна долго смотрела в след удалявшемуся в дождливую пелену Олегу. Вроде, похож на Бориса. И волосы заглаживает назад всей пятернёй, как и отец, когда волнуется. И глаза такие же серые, холодные.
И вспоминала брошенную им на последок фразу: - Извините за знакомство!
Перекрестив Олега, Анна вернулась в дом.
- Вот и брат у тебя нашёлся. Устроится, может, напишет, - общалась она с дочерью, стряхивая влагу с плаща.
- Не напишет. Вот смотри! - Рита подала матери оторванную часть фотографии, на которой осталась Анна с маленькой дочкой на руках. Не нужны мы ему!
- Да, ладно, Ритуль, не обижайся! Ведь Олег думает, что из за нас он без отца рос, - успокаивала Анна дочь. А нам кого винить? Пусть у него хотя бы память хорошая об отце останется! Он мужчина. На нём его будущая семья держаться должна. И лишняя злость на сердце тут ни к чему.
- Ох, сердобольная ты моя! Всех тебе жалко! обняла Рита мать. Нас бы кто пожалел!
Глава 19
В большой комнате монотонно зажигался и гас свет. Сидящий в кресле Альберт бессознательно мучил выключатель торшера. Он отрешённо смотрел на искусственное пламя электрокамина, отражавшегося на стеклянной крышке журнального стола, в стакане и начатой бутылке. Резкий запах виски, напоминавший самогонку, смешался с ароматом нарезанного дольками лимона. Лицо Альберта пугающе застыло и стало похоже на восковое, как из музея мадам Тюссо. И пыльные ботинки, не оставленные, как обычно в прихожей, были не свойственны этой комнате.
- Что то случилось? осторожно спросила Рита, присаживаясь на подлокотник кресла.
- Жанна умерла, - сообщил Альберт. Звонила её мать и просила у меня денег, чтобы съездить в Узбекистан.
- Ты дал? ни минуты не сомневаясь в ответе, поинтересовалась Рита.
- Дал. Хотя и не понимаю, зачем она туда поедет?
Альберт говорил, ставя ударения на каждом слоге, будто печатал на машинке.
- Ей сообщили о смерти Жанны уже после похорон. А детей к себе в Самарканд забрала старшая сестра Рустама, - договорил Альберт, вновь наполняя опустевший стакан.
За всё время ни один мускул не дрогнул на его окаменевшем от горя лице. И Риту это пугало.
- И дорогие чудо лекарства не помогли! - промолвила она в тон Альберту.
- Ещё Шекспир сказал, что разбойник требует у жертвы кошелёк, или жизнь. А сердобольный врач поначалу опустошает кошелёк, а потом отнимает жизнь! опрокинув в себя виски, констатировал Альберт.
- Все мы смертны. Да и болезни бывают неизлечимыми, - сказала Рита первое, что пришло ей в голову.
Ей не слишком приятна была чрезмерная грусть Альберта. В конце концов, Жанна ему даже не жена! Чего ж так убиваться - то?
И её следующая фраза я наложила, иди поешь, пока горячее - настораживала.
- Что за грибы такие? подозрительно оглядел жареные с картошкой шампиньоны Альберт.
- Не знаю, взяла на пробу, - поёрничала Рита.
- Согласись, что страшно осознавать то, что был человек жил, что то делал и вдруг его больше нет! И не будет никогда! Понимаешь: никогда!
Сильно занервничав, Альберт попытался закурить и обжёг руку, резко взметнувшимся пламенем зажигалки.
- Таков закон природы, - эгоистично рассуждала Рита.
- Нет, в природе не всё так, - не согласился Альберт. - Вот дерево. Осенью листья с него облетели. Вроде бы оно умерло. А весной опять зазеленело.
Рите показалось, что на последних словах в его голосе прозвучали нотки надежды.
- Был такой американский пророк Эдгар Кейси. Он пророчествовал в особом трансе, в который вводил себя сам. И, заметь, почти ни разу в предсказаниях не ошибся! Он напророчил дату первой мировой войны. Предсказал, что в результате её исчезнут четыре империи. Потом озвучил даты начала и конца второй мировой войны. Даты двух сильных землетрясений на Аляске. А в шестьдесят восьмом году выход в океане у Багамских островов остатков Атлантиды.
И всё сбылось!
А в конце жизни он сильно заболел и себе предсказал двоякий конец: год, число и даже время своего исцеления, или смерти. И в этот день и час он умер.
А может он прав и абсолютной смерти нет? А есть переход души в другое состояние? с вопросом Альберт взглянул на Риту. Как ты думаешь, это возможно?
- Звучит обнадёживающе, - отозвалась Рита.
Всё время знакомства Рита привыкла видеть в меркантильном Альберте оптимистичного материалиста и сейчас его разговоры о бессмертной душе её коробили.
Глава 20
Рита встряхнула японский зонт, сразу же ставший предметом зависти у покупателей, столпившихся в дверях ГУМа из за сильного дождя на улице. А когда она сложила зонт втрое, тут же навлекла на себя их откровенную злость. Ведь такие зонты в свободной продаже не появлялись.
Проявив в сторону завистниц ноль целых, фиг десятых внимания, Рита прошла несколько отделов универмага. Везде, за неимением лучшего, за всяким ширпотребом стояли огромные очереди, но при этом все большие начальники и люди, имеющие блат в торговле, носили добротные импортные вещи.
- Не была я здесь сто лет, и делать здесь нечего, - подумала Рита, протискиваясь мимо отдела головных уборов. Тут опять была давка. А при последнем её посещении ГУМа в очереди за зимней шапкой умер пенсионер. Сердце не выдержало духоты.
Рита искала отдел, где торговали тюлью. Мама просила купить недорогие шторы. Те, которые висели у неё на окнах, не были рассчитаны на множества стирок и сильно сели.
Проходя на первом этаже мимо фонтана, Рита несколько взбодрилась, получив глоток свежести. Ей вдруг вспомнилась однокурсница Нина и их совместные променажи по московским магазинам.
- Милёхина! вдруг услышала Рита знакомый голос и не поверила своим ушам, а потом и глазам.
Навстречу ей, с надкусанным мороженым в руке, шла Нина! С бабской завивкой на волосах, сильно располневшая, похожая на колобок, но живая и самая настоящая!
- Ниночка, ты? Как я рада тебя видеть!
От приятной неожиданности у Риты навернулись слёзы.
Нина так же была растрогана. Лишь раскрытое мороженое помешало ей заключить подружку в объятья.
- Ну, ты как? Техникум закончила? затараторила Нина, боясь, что Рита ускользнёт, потому как наверняка спешит.
- Бросила я, Нин, техникум. Хвостов за год нахватала и бросила, - смущённо улыбнулась Рита и постаралась повернуть разговор в несколько другое русло. Ты лучше о себе расскажи.
- А я? Я вот Васеньку своего жду. Он в очереди за пелёнками стоит, - похвасталась Нина. Я ведь уже в декретном отпуске.
- Какая ты умница! от души порадовалась за подругу Рита. Замуж вышла?
- Да. Я тогда, после техникума, - замялась Нина. - После того, как его бросила, устроилась на молокозавод. А там Василёк мой наладчиком работает. Он мне сразу приглянулся. И я ему тоже. Он после смены меня встречал, в любую погоду до дома провожал, цветы мне дарил, а потом и предложение сделал.
Я сразу же согласилась, боялась, как бы его кто не отбил у меня. Коллектив то у нас на заводе в основном бабский.
Нина продолжала щебетать, а давно растаявшее мороженное без сожаления полетело в урну. А Рита впитывала каждое её слово, боясь ненароком перебить.
- А как мне со свекровью повезло! хвасталась Нина. Врач не велит мне много есть, я и так сильно поправилась. А свекруха мне всё пихает: ешь, тебе витамины и силы нужны!
Васеньке моему, как передовику производства, открытка на машину пришла, а у нас денег не хватает. Так свёкор нам добавил и сказал, что без отдачи. На прошлой неделе Васенька красного москвичонка пригнал. Самый модный цвет в этом сезоне!
А как только я рожу, нам отдельную квартиру от завода дадут! Васеньку там очень ценят! Он в цеху самый незаменимый, потому, что в технике хорошо разбирается.
Ой, Рита, я такая счастливая, что сама себе завидую!
А ты, наверняка, за дипломата замуж вышла? Шмотки у тебя забугорные!
Рита не успела ничего соврать. Внимание всех посетителей ГУМа забрало объявление по радио: - Внимание! Найден мальчик Вовочка! Просьба к родителям подойти в вино водочный отдел и заплатить за бутылку пива.
Подруги ещё переглядывались, когда к ним подошёл невысокий парень со свёртками в руках. Милая Нинина улыбка и сверкающие глаза были теперь обращены к нему.
- Вот, купил. Больше десяти пелёнок в одни руки не дают, - извинился он перед Ниной и спохватился: - А сумка наша где?
- Ой, Вася, а я про неё и забыла! Нина в растерянности оглянулась кругом.
К счастью сумка была цела и стояла неподалёку. Она и без того была уже полна, а когда запихивали в неё пелёнки, с трудом застегнули молнию.
- Это моя подруга, - Нина запоздало представила Риту мужу, с нежностью заглядывая ему в глаза.
- Очень приятно, - покосился Василий на шикарную Риту и повернулся к жене.
- Устала наверно? Ещё что будем покупать, или домой поедем? Только дождь ещё не кончился. Как же ты без зонта то пойдёшь, растеряха ты моя? Простудишься ведь!
Растроганная их взаимоотношениями Рита протянула Нине свой зонт.
- А как же ты? рассеяно пролепетала Нина, пытаясь освоить незнакомую конструкцию. Яркой расцветки, с орнаментом из цветов, зонт ей явно нравился, но принимая такой подарок, она смущалась.
- Вот на эту кнопку надо нажать, когда открываешь. А потом просто сложить, - объясняла подруге Рита. А за меня не беспокойся. У меня ещё один зонт есть.
- Рита, ты приезжай к нам в гости. Когда захочешь, приезжай! Я сейчас почти всё время дома, - уговаривала Нина подругу, несколько раз повторив свой адрес.
- С мужем приезжайте, - поддакнул жене Вася и супруги пошли на выход, ловко лавируя в толпе.
Рита смотрела вслед удалявшейся паре и ощущала, как теряет живительный жизненный эликсир, полученный от них.
Всё ещё находясь под впечатлением от встречи, тюль Рита выбирала долго. По своему истолковав её загадочный взгляд, продавец предложила ей кое что из подсобки, за что надо было немного переплатить. Но Рита взяла самую дорогую из торгового зала, тем самым поддержав отечественного производителя.
- Конечно, к Нине я не поеду, - думала Рита, укладывая тюль в сумку. Хвастаться мне особо нечем. Может, потом когда нибудь съезжу, с мужем?
Глава 21
- В Прибалтику едешь? И я с тобой! отреагировала Рита на подслушанный ею телефонный разговор Альберта.
- А тебя не учили, что подслушивать не хорошо? И никуда ты не поедешь! сразу отмёл тему Альберт.
- Разговаривать надо по - тише, если у тебя от меня есть секреты! И вообще, почему в Азию мне можно, а в Европу нельзя? Обижаешь! не сдавалась Рита.
Напроситься в эту поездку теперь для неё стало делом принципа!
- Ты же прекрасно знаешь, что ругаться мне с тобой не хочется. Для этого мне хватило Нонны!
Альберт отвернулся и закурил, показывая, как неприятен ему этот разговор.
Рита сделала обиженное лицо и принялась старательно тереть чистую газовую плиту, прислушиваясь к шлёпанью по паркету тапок Альберта, который ходил взад и вперёд по комнате. Наконец, его шаги повернули на кухню. Рита заработала ещё старательнее.
- Дурочка, - Альберт обнял Риту за плечи.
- Я помню, - сказала Рита и, помолчав, добавила: - Но и ты не забывай, что обидеть женщину может каждый, но не каждый потом сможет убежать!
Альберт развернул Риту лицом к себе.
- Да, пойми ты, что это опасно! пытался он урезонить свою обиженку.
Теперь Рите стало ещё интереснее. Она твёрдо решила, что непременно поедет и долго смотрела Альберту в глаза, пока он не начал сдаваться.
- Понимаешь? У меня появилась возможность купить машину! Новую! А денег не хватает! Я созвонился со своим знакомым из Таллинна и попросил у него недостающую сумму в долг. Я за деньгами поеду! втолковывал Альберт непослушной Маргарите.
- Ну, а почему мне то с тобой нельзя? недоумевала Рита. Мне кажется, что вдвоем то даже лучше!
Ей помешал зазвонивший телефон, ненадолго забравший у неё Альберта.
- Потом перезвоню, - пообещал кому то Альберт и положил трубку. Но в кухню не вернулся.
Рита нашла его в большой комнате, сидящим в любимом кресле. Присела к нему на колени, сексуально повела плечом, небрежно распахнула полы халатика. Это сработало.
- Я доллары повезу! раскололся Альберт, положив руку на Ритину коленку. Юрий работает в Таллиннском морском пароходстве и, как бы точнее сказать, имеет возможность хранить свои сбережения в валюте. А у нас это запрещено законом! Я не могу и не хочу впутывать тебя в такие дела!
- А если это незаконно, то, может, и не стоит связываться? поинтересовалась Рита, не слишком надеясь на положительный ответ.
- Может, и не стоит. Может, и не стоит так сильно заморачиваться своим благополучием? Но заметь: бедность никогда не считалась достоинством, - не спешил соглашаться с Ритой Альберт. Ведь была задета его болевая точка! Было время, когда столицу Шотландии Эдинбург наводнило большое количество нищих бродяг и попрошаек, разводивших вокруг себя смрад и инфекцию. И тогда король Эдинбурга издал указ, по которому всех спящих на улицах нищих казнили на месте. Стараясь выжить, они пытались укрыться в подземельях города. Но жизнь там была не лучше смерти: темнота, грязь, вонь, голод и болезни. А потом там появились охотники за телами, которые в темноте убивали нищих, а потом проводили над их телами кошмарные медицинские опыты.
А ведь для того, чтобы выбраться из нищеты, бродягам стоило поработать. Но они этого не хотели, да и не умели.
А я вот стараюсь как то заработать. И прошу мне в этом не мешать!
Высказавшись, Альберт включил телевизор, давая понять, что разговор закончен!
Но Рита не была бы Ритой, если бы не смогла уболтать Альберта: - А кто мне говорил, что хочет, чтобы я всегда была счастлива?
- Не имею ничего против, - уклонился от прямого ответа Альберт.
- Но я бываю счастлива лишь в твоём присутствии! открыла козырь Рита и поняла, что Альберт сдаётся.
- Только, чтобы никому не слова! Даже маме! предупредил Альберт, строго глядя в подобострастные глаза несносной Риты, которая действительно промолчала до самой посадки в самолёт.
В аэропорту было людно, суетно и нервозно. Еле дождались посадки в самолёт.
Девушка в голубой шинельке и кокетливо надвинутой пилотке приветливо встречала пассажиров, поднимавшихся по трапу, показывая, что их тревоги закончились и теперь они на борту современного комфортабельного воздушного лайнера, который вскоре доставит их в пункт назначения.
Когда самолёт, слегка содрогнувшись, оторвался от земли, Рита позволила себе пошутить, чтобы несколько ослабить задержавшуюся напряжённость, а так же улыбнулась стюардессе, разносившей лимонад.
Та улыбнулась в ответ, но больше потому, что это было её работой. А в душе она позавидовала этой соплючке летевшей с таким представительным, симпатичным мужчиной. И ещё раз позавидовала, когда Рита с Альбертом прошли мимо неё, спускаясь по трапу на поле Таллинского аэропорта, и солидный Альберт галантно поддерживал молоденькую Риту под локоть.
Четыре километра от аэропорта до центра Таллинна проехали быстро и вскоре таксист эстонец патриотично знакомил русскую парочку со своим городом, не в меру злоупотребляя местным акцентом.
На кирпичные стены и зубчато острые башни старого города, на Ратушную площадь, на сорока восьмиметровую башню Длинный Томас с флагом наверху уже опустились сумерки. А серая вуаль осеннего дождя предала им некоторую таинственность. Узкие Таллиннские улицы и круглые башни, как бы предполагали вместе с коренным эстонским населением проживание здесь и иных персонажей. Рита несколько раз оглянулась, когда ей показалось, что там чуть дальше за полупрозрачной пеленой дождя поблёскивают латы и шлемы средневековых рыцарей и оттуда доносится едва различимое цоканье конских копыт по старинной булыжной мостовой.
Таксист не спешил везти пассажиров в гостиницу Палас Отель, где у тех был забронирован номер на одни сутки и под беззастенчивый стук счётчика наматывал километры по городу. Под занавес он рекомендовал Рите с Альбертом посетить морской музей, расположенный в башне Толстая Маргарита, где во внутреннем дворике под открытым небом находилась вся экспозиция.
Под завистливыми взглядами очереди, которую сильно раздражала безразличная к ним табличка с надписью мест нет, Альберт получил у стойки администратора ключи и вместе с озябшей Маргаритой поднялся по полутёмной лестнице старого строения, пропахшей сыростью и пыльными ковриками, в номер на втором этаже.
Немного отдохнув в когда то самой роскошной и модной, а теперь достаточно усреднённой гостинице и сменив джинсы и ветровки на вечернее платье и дорогой костюм, Рита с Альбертом поехали в ресторан.
- Вас предупреждали, что свободных столов нет? А этот стол освободился случайно. Он был заказан и уже накрыт на пятьдесят рублей, - очень высокомерно сообщил им белобрысый официант.
- Мы в курсе.
Альберт кинул на стол две двадцати пяти рублёвые купюры, оплатив чужие несбывшиеся мечты и попросил официанта убрать всё со стола и принять у него заказ.
Понт удался. Лицо официанта вытянулось. Убирая со стола дорогие нетронутые блюда, он вновь осознал своё место под хмурым Таллиннским небом.
Вскоре в зале появился Юрий. Несмотря на русскую внешность, он с удовольствием использовал местный акцент. И был весь такой воспитанный! Вилки, ножи, рюмку держал с оттопыренным пальцем. На ноге. Но русская душа просилась наружу и, быстро опьянев, он вскоре попытался под столом поймать Ритину коленку.
Рита вздрогнула. Её будто кипятком ошпарили! Она не привыкла к тупым шуткам и давно не видела такого хамского отношения к себе любимой. Ей сильно захотелось отправить наглого Юрия в морг и по частям! Но взглянув на Альберта, на лице которого было написано тебе говорили: сиди дома!, смолчала. Но ушла в дамскую комнату.
Вернувшись в зал, с удовлетворением отметила, что Альберт уже успел отправить Юрия на такси домой. По такому случаю, она выпила бокал вина и вкусно поела, погасив тем самым скопившиеся в последнее время стрессы.
На другой день так же не распогодилось. Утро было сырое. От низких туч почти не рассвело. Ненастная осень полновластно вступала в свои права. Бесконечный дождь шелестел пожелтевшими листьями, заливал дорогу морщинистыми от ветра лужами, монотонно барабанил по разноцветным зонтам немногочисленных прохожих.
- Любовь на завтрак не желаете? спросил Альберт у Риты, сладко проспав в тёплом номере почти до обеда.
Он снял с Риты натянутое почти до подбородка одеяло и стал целовать её сначала нежно, потом более страстно. Тело Риты затрепетало. Она обвила шею любимого руками.
- Он не только использует меня по назначению, но и не забывает сделать мне приятно! отметила про себя Рита.
Приняв душ, Альберт по телефону заказал билеты на обратный рейс и до встречи с Юрием решил осмотреть порт.
- Погода вроде не плохая, - приободрил он Риту.
- Ага, если одеться по - теплее и из дома не выходить, - заметила Рита.
Экскурсия ей не понравилась.
В порту было холодно и сыро. Дувший с моря ветер приносил холодную водную пыль с запахом рыбы, водорослей и соли. По свинцовому безбрежью моря шли белые барашки волн. Задержав на них на время взгляд, Рита почувствовала, что её укачивает и тошнит.
Потом дождь немного утих и проплывавшие мимо корабли стало видно отчётливее.
На тёмной, расцвеченной нефтяными разводами воде гавани белым лебедем белел круизный теплоход. Кто то по такой непогоде решился на морской отдых.
Под погрузкой стояли сухогрузы по флагами разных стран. Над ними сильными порывами ветра пугающе раскачивались, но всё же благополучно поднимались и опускались огромные контейнеры.
Ужасный, непрекращающийся шум работавшего порта и всплески волн сдавливали виски. А ещё эта сырость и пронизывающий до костей ветер.
- Захватывающе! будто назло замёрзшей Рите заворожено произнёс Альберт. Впечатляет!
Мёрзнуть под дождём было не просто глупо. Риту ужасала эта бессмысленность. Она шмыгнула мокрым носом, но смолчала. Но почувствовала, что её терпению приходит конец. Прав был Альберт: надо было ей остаться дома! Она с нетерпением глянула на часы. Никогда ещё время не тянулось так медленно!
Вернувшись в гостиницу, они собрали вещи в дорожную сумку и присели на дорожку. Альберту сейчас очень была нужна удача! Потом спустились вниз, заплатили по счёту и, к неописуемой радости заждавшегося очередника, сдали администратору ключи от номера.
- По закону детективного жанра, - пронеслось в голове у Риты, когда они, пройдя по влажным булыжникам Ратушной площади, зашли в небольшое кафе. Посетителей в нём почти не было. Возможно, поэтому электрические бра горели через одно. Огромный гудящий камин, такой необходимый в местном сыром воздухе, неровно освещал углы зала. В самом тёмном углу за дубовым столом их ожидал Юрий, вновь перешедший на местный акцент. Рядом с ним на широкой скамье стояла неприметная сумка.
Выпив по чашке густого горячего кофе, Альберт с Ритой наскоро попрощались с Юрием и, прихватив с лавки его сумку, поехали в аэропорт. Они уже опаздывали на самолёт.
Их провожал изрядно надоевший нескончаемый дождь.
Самолёт, убыстряясь, поехал по взлётной полосе. Потом легко подпрыгнул и, прошив низкую пелену облаков, устремился по направлению к Москве.
- Ты, что боишься? спросил Альберт, встретив напряжённый взгляд Риты.
- Нет, - отмахнулась Рита. Просто лезет в голову всякая чушь.
- Если всякая чушь лезет в голову, значит у неё там гнездо, - добил её Альберт.
Через некоторое время ночная Москва встретила путешественников приветливыми яркими огнями и покрытой первой изморозью взлётно - посадочной полосой.
Рита с радостью вернулась в тепло квартиры Альберта, к которой, как оказалось, она уже успела привыкнуть. С удовольствием ополоснувшись в родной ванне, смыла с себя суетность поездки. А во сне ей привиделся сорвавшийся с троса контейнер. Проснувшись в холодном поту, потом Рита долго не могла заснуть.
Альберт также не спал.
Глава 22
Вот и лето прошло.
Веток не обломало.
Просторная комната в старой многоэтажке давила модными техноритмами. Музыка пульсировала в такт свету. Зажигательная мелодия, усиленная дорогим шампанским не давала усидеть на месте. И Рита обрадовалась, когда Стасик за руку стянул её с дивана. Виновато улыбнувшись Альберту, разговаривавшему со своим знакомым прожигателем жизни, она тут же оказалась в центре танцующего круга.
Худой, высокий Стасик, опустив голову так, что длинные волосы почти скрывали его лицо, пластично извивался в так ритмичной музыке. Он действительно был музыкален, к тому же учился в Гнесинке. Рядом с ним Рите было весело, несмотря на косые взгляды Насти, давно и безответно симпатизировавшей Стасику и страшно злившейся на всех, кто посмел к нему приблизиться.
По комнате пробежал осенний холодок, когда Альберт с приятелем вышел на балкон. Лето в Москве прошло и сменилось дождливой осенью.
- А на Альберте лёгкая рубашка, - подумала Рита и тут же позабыла обо всём.
Из глубины комнаты, танцуя и призывно раскинув руки, к ней приближался незнакомый парень. Удлинённые чёрные волосы и белый джемпер с чёрными иностранными буквами на нём, делали его заметным и привлекательным.
Риту словно ударила молния! У неё вдруг подкосились колени, а сердце заколотилось! В этот симпатичном парне было что то удивительно близкое и родное.
А он немного оттеснил ничуть не обидевшегося Стасика и занял его место рядом с Ритой.
Оглушённая внезапно нахлынувшим чувством и инстинктивно пытаясь заслониться от него, Рита, танцуя, повернулась к незнакомцу спиной. Но и так она продолжала чувствовать его неровное дыхание и сама задыхалась от выброса адреналина! Её тело стало невесомым и почти не касалось пола. Она была подобна мотыльку у жаркого огня, и всё её сознание вторило в такт музыке: - Да! Да!
Но танец как то совсем не вовремя закончился и парень проводил Риту до дивана. Там уже сидел Альберт с незнакомым толстяком, сразу же прекратившим разговор. Рита остановилась, споткнувшись об их молчание. Альберт не удостоил её вниманием, лишь вскользь царапнув по подошедшей парочке взглядом.
Вдруг почувствовав себя здесь лишней, Рита отвернулась к новому не знакомому, а он уже пропал, затерявшись в толпе лохматых мальчиков и девочек в непозволительно коротких юбках.
- Как же так? протестовала буквально каждая клеточка Риты. Или эти слова были сказаны ею в полный голос?
Конечно, это было чудовищное свинство по отношению к Альберту, но Ритины чувства нивелировали его до размера безобидного розового поросёнка. Но всё же её поначалу отличное настроение быстро портилось.
Заиграла мелодичная музыка. Растерянная, так и не присевшая на диван, Рита нагло выискивала глазами понравившегося ей парня. Чтобы отвлечь, Альберт в медленном танце обнял её за плечи.
Риту будоражило. Она ни о чём не могла думать, кроме того, кто так неожиданно резко вторгся в её жизнь. Наконец, она его увидела, танцующего в обнимку с рыжеволосой девушкой. Несмотря на душившую её ревность, Рита не могла не отметить, что в девушке всё было при всём: и точёная фигурка и красивые ноги и зелёное гипюровое платье, которое ей очень шло. От этого Рите было ещё хуже!
Незнакомец в белом джемпере пару раз взглянул на Риту, но каким то до боли равнодушным взглядом. Настроение у Риты упало куда то ниже плинтуса, где его окончательно затоптали танцующие пары. А ночью Рита даже всплакнула в подушку. Так ей было обидно.
Несколько дней Рита мужественно боролась с непрошено нагрянувшим чувством, напоминавшим серьёзное заболевание. Всё это время она находилась в некой прострации. Всё валилось из рук. Хорошо, что Альберт был сильно занят и не досаждал ей своим присутствием. У неё перед глазами постоянно стоял, лукаво улыбающийся, незнакомец в белом джемпере и Рита вновь и вновь ощущала исходившее от него тепло и нежилась в нём.
Честно пытаясь отвлечься от видений, Рита решила сходить в гости к молодым соседям, с которыми её недавно познакомил Альберт. Но у тех шёл ремонт. А ремонт подобен стихийному бедствию! Даже у кошки голова в краске, хвост в клею, в ушах штукатурка, а в глазах ужас! Немного подышав строительной пылью и одолжив соседям на время мощный пылесос, Рита вновь вернулась в квартиру Альберта.
Дважды кто то звонил и настоятельно просил Риту что то передать Альберту. Но Рита забыла.
Глава 23
- Я машину купил! улыбаясь, Альберт в порыве радости схватил Рту в охапку и чмокнул её в губы. Его глаза феерично сияли. Волгу белую! Вон под окном стоит.
Он распахнул фрамугу кухонного окна, не заметив прохладного осеннего воздуха, резко ворвавшегося в квартиру вместе с последними пожухлыми листьями, пролетевшими через кухню и забившимися куда то под стол. Прямо под их окнами на сером асфальте празднично белела новенькая Волга. Её красиво оттеняли соседские синие Жигули и кофейного цвета Москвич, на, ещё не остывшем капоте которого, грелась бездомная кошка.
В глубине двора что то делили разгалдевшиеся вороны. Они сильно раздражали Риту, равнодушную к новенькой Волге. А Альберт радовался машине, как ребёнок новой игрушке! Рита даже позавидовала ему. Она так радоваться не умела.
- Хочешь, прокачу по Москве? Она сейчас вся в огнях! Тебе понравится. Одевайся быстрее! как заведенный теребил он Риту.
- У меня голова болит. Потом прокатимся, - безразлично отнекивалась Рита.
Альберт не мог не заметить, что вид у неё действительно был болезненный.
- А я и не знала, что ты машину водишь.
- Ты ещё много чего обо мне не знаешь, - холёное лицо Альберта на секунду посерьёзнело. Но, лишь на секунду.
- Чего не знаю? спросила Рита просто так. - Плохое, или хорошее?
- О себе говорить надо только хорошее. Плохое о тебе расскажут другие, - усмехнулся Альберт.
- Шутить изволите? проворчала Рита. А я и впрямь приготовилась испугаться.
- Ладно, потом прокатимся. У нас ведь ещё целая жизнь впереди! сдался Альберт. Я и сам, честно сказать, взмок, пока до дома доехал. Давно машину не водил. Столько новых дорожных знаков понаставили!
- У тебя что же? И права есть? поинтересовалась Рита. - Купил вместе с машиной.
- А что без номеров ездишь?
- А зачем они? Я их и так помню.
Альберт поглядел на часы.
- Тогда давай ужинать. Я такой голодный, что барана бы сейчас проглотил!
- Баранов сегодня в Универсаме не было. Могу предложить лишь салат и цыплёнка табака, - вяло отозвалась Рита. Только он подгорел немного.
- Ничего он не подгорел. Наоборот, с аппетитной корочкой, как я люблю! нахваливал Альберт Ритину стряпню. А ей было без разницы.
Управившись с цыплёнком, Альберт попросил чай.
- Может, сам себе чаю нальёшь? впервые проявила холодность Рита.
- Хорошо, - согласился Альберт. А сколько ложек сахара на стакан я люблю?
Неожиданно во дворе завыла сирена. Альберт побледнел. Или Рите показалось? Но его настроение слегка
подпортилось.
- Понаставили машин! С носилками не развернёшься, - негодовала, неуклюже вывалившаяся из кареты Скорой помощи тучная фельдшерица. Всё плохо живём. А все дворы личным транспортом заставили!
- Завидует! коротко, но ёмко ответил Альберт на молчаливый вопрос Риты.
Остаток вечера Рита как бы поддерживала разговор с Альбертом, но мысли её были заняты другим. Она ни на минуту не забывала о понравившемся ей парне.
Через какое то время Альберт вновь глянул в окно. В вечерних сумерках хорошо было видно лишь его Волгу.
- Ласточка - улыбнулся он своим мыслям. - Надо бы машину обмыть.
А из своих проблем мы свяжем коврик и будем ноги вытирать! И в субботу к себе гостей пригласим. Только, чур, тебе готовить.
- Человек на двадцать? смогла вписаться в тему Рита.
- На десять, - обрадовал её Альберт.
- Что так скромно - то! подумала Рита. Мельчаем на глазах! Не вечер, а нагромождение разочарований! Ладно, понижаю планку: Дышит и то хорошо!
- Забыл совсем, - Альберт метнулся в прихожую и вернулся с маленьким мешочком в руке.
Он бросил мешочек на стол и Рита вздрогнула от неожиданного раскатистого хохота. Смех становился всё громче и заразительнее и шёл он из мешочка. Вместе с ним хохотал Альберт.
- Что это? не смогла сдержать улыбку Рита.
- Японский смех - игрушка такая, - вытирая слёзы от смеха, пояснил Альберт. Хочу в машину повесить.
Через мгновение рассмеялась и Рита и хохотала до волнения в животе. Она даже подумала, что Альберт принёс игрушку специально для неё, всё же заметив её расклеенное
состояние.
И валявшееся на столе письмо, пришедшее на имя Альберта Дорогой друг! Вышли на указанный адрес пять штук рублей и будет тебе счастье! В противном случае не взыщи! показалось ей детской шуткой.
- Неужели счастье можно купить за деньги? подумала Рита. И так дёшево! Всего за пять рублей.
Глава 24
Здравствуйте уважаемая Анна Егоровна и Маргаритка. Возможно, вы меня ещё помните. Я заезжал к вам в надежде увидеть отца. Мне тогда действительно необходимо было с ним встретиться. Я задавался вопросом: правильно ли моё решение уехать работать на БАМ. Поначалу это всего лишь был порыв моей больной души и я не верил в свои силы. Мне тогда очень была нужна поддержка.
Здесь в вечной мерзлоте, где морозы стоят до двухсот дней в году и достигают шестидесяти градусов, а на трассе крутые склоны, каменные осыпи и снежные лавины, оказалось тяжелее, чем я думал. Даже, чтобы попить воды, надо вырубить кусок льда на реке и его растопить. А от одного посёлка до другого тут от десяти до ста километров.
Некоторые не выдерживают и уезжают. И меня первое время не раз посещали подобные мысли и порой ноги были быстрее здравого рассудка. Стыдно признаться, но я плакал по ночам от тяжёлой работы и нечеловеческих условий.
Но я стыдил себя тем, что мне плохо в пунктах обогрева, которые для нас оставили шедшие впереди солдаты железнодорожники, ночевавшие в палатках, единственными дорогами для которых были покрытые льдом реки.
И боялся, что о моём побеге узнает Рита. Она максималистка и совсем не знает жизни, но она моя сестра.
Постепенно я втянулся в ритм новой жизни. А в сентябре мы уложили серебряное звено линии Тында Чара. Это была и моя первая победа!
А ещё я понял и хочу поделиться этим с Маргариткой, что главное слово в жизни человека после слова мама - это слово настоящий. Только, когда ты сам, пусть не блестящий, но настоящий и ты не пристроился на тёпленькое местечко на работе, в которой ты ничего не смыслишь, а досконально изучил интересное тебе дело и стал в нём профессионалом, ты никогда не потеряешься в жизни!
Когда я пошёл учиться на шофёра, то моей целью было заработать много денег, купить красные Жигули, проехать на них мимо Маринкиного дома и случайно не снести забор. А сейчас я водитель первого класса и у меня, как у передовика производства, дизельный самосвал производства ФРГ.
И права была Маргаритка, что на БАМ я поехал не только за туманом!
Об этом не напишут в газетах, но здесь были случаи, когда водители уходили под лёд вместе с тяжёлыми машинами. И гибли машинисты тепловозов. Но я везучий!
Если раньше для меня считалось подвигом совершить по пьяни какую - либо дурь, то теперь я без пафоса могу сказать, что настоящий подвиг это построить дом на вечной мерзлоте, в которую невозможно вбить сваи.
А ещё я здесь встретил девушку и настоящую любовь. Её зовут Валентиной. Она на БАМе так же почти год. Преодолела все трудности здешней жизни, выдержала и осталась. Теперь работает на почте, куда я в свободное время захожу повидаться с ней и погреться.
Сейчас она занята перед праздником всегда много отправителей. Поэтому я сижу за переполненным столом и у меня есть время писать вам такое длинное письмо.
Край здесь суровый и, казалось бы, должен такой же отпечаток на людей накладывать. Но только не на Валю. Вон уговорила очередь подождать, а сама пошла в телефонную кабинку слышимость проверить. А то мужик бедный извёлся весь: никак не может своей пиле дозвониться.
Недавно в Тынде заложили несколько девятиэтажных домов. Если Валечка согласится, то мы скоро распишемся и, возможно, получим квартиру в одном из них.
Лето здесь не подарок. А зимой так холодно, что не выдерживает техника. Тогда приходится рассчитывать лишь на мускульную силу. И труд такой, что иной раз и перекурить некогда. Порой и не вспомнишь: ел ты сегодня в столовой, или во сне? Но комаров ты кормил точно! Но, если ты утром проснулся, то жизнь продолжается!
И я верю, что наша адская работа не напрасна. Что здесь будут жить люди. Ведь тут под ногами в земле полезных ископаемых почти вся таблица Менделеева.
И ещё, люди здесь остаются жить настоящие!
Спасибо вам, Анна Егоровна, за тёплый приём и за деньги, которые вы мне дали на дорогу. Они мне действительно пригодились. Сейчас у меня есть возможность выслать вам долг и немного денег на подарки для вас и Маргаритки.
P.S. Специально для Маргаритки.
Я так и не понял: учишься ты, или работаешь? Ты ещё такая молоденькая и, если есть у тебя возможность, то учись. В наше время быть тупым не стильно! И пусть ты будешь поваром, но первоклассным, или фельдшером, но знающим медицину. И тогда ты сможешь приносить пользу. И люди будут тебе благодарны и станут тебя уважать. И ты будешь уважать себя тоже. И тебя никогда не сломят никакие жизненные трудности.
И ещё: никогда никому не давай себя клевать!
Ты, видимо, тоже росла без отца. Послушай меня, как старшего брата. Мне хочется не только уберечь тебя от жизненного зла, но и гордиться тобой так, как ты сейчас можешь гордиться мной!
Уважаемая Анна Егоровна и Маргаритка, спасибо вам за то, что вы есть!
Анна дочитала письмо и вытерла пробившую от умиления слёзу.
Я рада за тебя Олег Милёхин! сказала она письму. Правда, рада! Побольше бы таких, как ты. Их сейчас так не хватает! Возможно, все настоящие люди там, где трудно. Где не выдерживают остальные.
Анна положила письмо на видное место. Специально для Риты. Немного подумав, вложила в конверт присланные Олегом деньги. Все пятьсот рублей.
- Что я могу ей купить? У неё вон какие запросы! А у меня никакого блата. Я всю свою жизнь последний человек из длинной очереди.
Глава 25
Осень наступила! Хочется бегать, прыгать, плясать, чтобы хоть немного согреться! Вместе с отопительным начался и ремонтный сезон.
К обеду батареи начали теплеть, но как - то неохотно. Накрывая стол в квартире Альберта, в своём лёгком платье Рита ёжилась от холода, не замечая этого. Её мысли текли параллельно делам. Она честно, но напрасно пыталась прогнать из своего больного сознания навязчивый образ незнакомца, так вероломно вторгнувшегося в её жизнь. Но у неё не хватало сил.
- Хочется к груди твоей прижаться.
Хочется тебя поцеловать.
Хочется навек с тобой остаться.
Хочется совсем твоею стать, - шептала она в бреду.
Странно, ведь этот парень, имени которого она не знала, умудрился поставить её налаженную, такую уютную жизнь с ног на голову, а она, похоже, этому только рада.
Машинально протирая давно блестевшие рюмки, она поглядывала в тёмное окно, ожидая Альберта. Он уехал в за горячими блюдами, заказанными в ресторане.
- У тебя, Ритуль, пока лучше всего получается чай и покупные булочки, - пошутил он, а щёки у Риты сразу стали пунцовыми, потому что это было правдой.
Стемнело. В оконное стекло бил косой, занудный дождь.
Дома, лавочки под окном давно промокли и сжались под порывами холодного ветра, сбивавшего с голых веток деревьев водяные брызги. В мокром дворе безлюдно. Вообще никого.
Альберт и гости задерживались. Настроение у Риты с каждой минутой становилось всё плаксивее, как и погода на раскисшей под дождём улице.
Внезапно включившиеся фонари встряхнули Ритино сознание. Очнувшись, она вдруг решила позвонить Стасу в надежде узнать номер телефона того парня в белом джемпере, словно это было панацеей от её сейчасочной душевной растрёпанности.
В телефоне целую вечность шли нудные длинные гудки. Наконец, Стасик ответил сонным голосом. По счастью он был дома, но не сразу сообразил, о ком идёт речь.
- Это ты наверно про Родиона спрашиваешь? всё же додумался Стасик и уже бодро добавил: - Только он женат.
Последние слова Стаса громом прозвучали в воспалённом Ритином мозгу.
- Как женат? Он же совсем молодой!
- Ну и что? Так бывает. К тому же ему двадцать один год.
Послушав ещё некоторое время короткие гудки, Рита осторожно, словно бомбу, опустила трубку на аппарат. В том месте, где совсем недавно у неё бешено колотилось сердце, теперь зияла чёрная дыра!
- Женат. Вот и всё. И почему ей раньше не пришло это в голову? Возможно потому, что выглядит он молодо.
Риту тряс мондраж. На секунды ей показалось, что она умерла! Но не свезло.
Найдя задом стул, она зафиксировалась возле окна.
- Ну и что с того? Альберт тоже был женат. Жена не стена, можно и подвинуть! балансировала на краю бездны Рита. А, может, жена не любит его так, как я? Почему то же он подошёл ко мне? А вдруг это моя судьба? А за своё счастье надо бороться!
Рита услышала звук поворачивавшегося в замке ключа и поспешила в прихожую, стараясь остудить ледяными руками пылавшие огнём щёки.
- Вот и Альберт, - она даже обрадовалась. Сейчас он обнимет меня, чмокнет в щёку и всё станет на свои места!
Но дверь своим ключом открыла Нонна, которую Рита знала по фотографии, стоявшей на письменном столе.
- И ты здесь, сучка? Пошла вон! прошипела она в сторону Риты, швырнув в угол промокший зонт.
От шуршания её плаща жутко повеяло холодом.
- Я Альберта жду. Он сейчас придёт, - пролепетала Рита, ёжась под испепеляющим взглядом Нонны.
- Не придёт он, дура! Арестовали его! сквозь навернувшиеся слёзы крикнула Нонна.
- Как арестовали? у Риты от ужаса округлились глаза. За что?
Она действительно ничего не понимала.
- За то! За махинации с валютой! Фарцовщик он! кричала Нонна, пытаясь хоть на ком выместить боль столько лет разрывавшую ей сердце. А это расстрельная статья!
Рита замерла на месте, не в силах пошевелиться.
- Сейчас сюда с обыском придут! сверкала злыми глазищами Нонна. Уходи, шалава! И дорогу сюда забудь!
Ошарашенная услышанным, Рита продолжала тормозить, чем приводила Нонну в бешенство. Схватив Риту за волосы, Нонна вышвырнула её на лестничную площадку, машинально задев лежащий на трельяже мешочек. Гомерический хохот бездушной игрушки остался за с треском захлопнувшейся дверью.
Рита вздрогнула от резкого стука двери, навсегда закрывшей от неё прошлую беззаботную, сытую жизнь.
Спотыкаясь непослушными ногами, Рита брела по тротуару, превратившемуся в сплошную пузырящуюся лужу. Её глаза тупо глядели в никуда. Ветер трепал её белые мокрые волосы. Белое платьице липло к озябшему телу. В белых туфельках противно хлюпала вода.
- Белое платьице, белые туфельки. Белое личико, словно снежок, - подумал проходивший мимо мужчина, но почему то предпочёл пройти мимо.
Под, коловшим тело ледяными иглами, дождём Рите было холодно и жутко. Её трясло так, что зуб на зуб не попадал. Она чувствовала себя выброшенной собачонкой. Впереди не маячило ничего хорошего. Лишь тревожная неизвестность! В темноте, разбавленной тусклым светом фонарей, она продолжала шлёпать по бесконечным лужам, чтобы в конец не замёрзнуть. Холодивший сердце страх выползал из тёмных подворотен города и из потаённых закоулков сознания. Он поминутно рос, превращаясь в не ясного, но страшного монстра!
Рите вдруг вспомнилась чужая бабушка, которая в детстве записала её фамилию в тетрадь. Не из благодарности записала. Она просто боялась, что незнакомая девочка может её обворовать!
Вот и сейчас её, как воровку, выкинули из квартиры, никогда не принадлежавшего ей Альберта!
А Москва жила своей жизнью. В тёмном мокром небе, словно в насмешку, вспыхнули разноцветные огни фейерверка, раскрасившего мутное небо мерцающими шапками огненных хризантем.
Этот праздничный салют стал расстрелом прошлой жизни Риты, оказавшейся Фата Морганой, а точнее картонной дурилкой, размокшей под дождем!
ЧАСТЬ 3
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД!
Глава 1
На улице дождик и слякоть бульварная.
Колючими ивами мне душу метёт.
А девушка милая в туфельках беленьких
Вдоль по бульвару по лужам идёт.
Ноябрь хлестал по лицу холодным дождём. Всё пожирающий сумрак гасил последние светящиеся окна. Серая пелена накрывала потемневший от сырости город. Тротуар под ногами растёкся грязной лужей, собираемой студёным ветром в живое мелкое гофре. Голые ветки берёзы плакали дождевыми каплями. Жухлый лист, сорванный порывом ветра, кружась полетел на встречу съёжившейся девушке, одиноко бредущей по лужам в размытом неживом свете одинокого фонаря и остался на её бледной щеке.
Лёгкое белое платье девушки походило на размокшую обёртку. С белых спутанных волос дождевая вода текла по лбу, щекам, с шеи - по спине. Девушка походила на мокрое привидение, но она была живая, и её трясло от холода.
Редкие прохожие бросали на неё недоумённые взгляды и старались быстрее пройти мимо, кто по делам, кто за праздничный стол, А кто то просто спешил спрятаться от непогоды в тёплый угол.
Проехавшая слишком близко к тротуару легковушка окатила несчастную фонтаном грязной воды из лужи и промчалась мимо.
- Дэвушка, сюда иди! позвал Риту голос с кавказским акцентом из притормозившей рядом серой Волги.
Черноволосый парень в чёрной кожаной куртке попытался грубо запихнуть растерявшуюся девушку на заднее сиденье своей машины.
- Фу, мокрая, как драная кошка! фыркнул кавказец и добавил ещё что то обидное на своём языке.
Споткнувшись, Рита впала в серую Волгу плашмя.
В машине было тепло, громко играла ритмичная музыка и разило вином.
Почти замёрзшая Рита испуганно сжалась, ощутив на себе похотливые волосатые ручищи кавказца, похотливо елозившие по её телу. Прежде она никогда не испытывала такого страха и унижения! От дикого ужаса она завизжала и тут же получила сильный удар по лицу, потом в грудь и пришла темнота.
Мужчин было двое, они были пьяны и жаждали женщину. И им случайно попалась кем то выброшенная на улицу девка и они с ней не церемонились. А сопротивляться Рита не могла. Сегодня у неё был чёрный праздник, когда все беды разом обрушились на её голову.
Позже на ночном МКАДе серая Волга сбавила скорость и из её задней двери на мокрый асфальт белым комочком выпала девушка. Волга рванула в область, оставив за собой грязные брызги, смок из выхлопных газов и еле живое существо женского пола.
От резкого удара об асфальт и окатившего её дождя, Рита очнулась. Она попыталась подняться и, возможно ей бы это удалось, если бы красные Жигули не занесло на мокрой дороге.
Глава 2
От неожиданности водитель Жигулей резко выжал сцепление и ударил по тормозам. Колёса заклинило, но на мокром асфальте машина закрутилась по дороге. Водитель судорожно вцепился в руль, начисто забыв, что его надо повернуть против вращения машины.
Наконец, он чудом выровнял машину, заглушил мотор и дрожащей рукой стёр со лба холодный пот.
- Она живая! бегло взглянув на девушку, крикнула водителю выскочившая из Жигулей женщина.
Ещё не отошедший от шока водитель даже не понял, рад он этой информации, или нет. Без содрогания смотреть на, валявшееся на дороге, грязное эфемерное создание было невозможно! Даже самый смелый воскликнул бы: - Свет включите! Страшно, аж какать хочется!
- Посади её в машину, пока никого нет! не терпящим возражений голосом командовала его спутница.
- Да она такая грязная! Я потом чехлы не отчищу! тормозил водитель, но, всё же помог Рите сесть в Жигули.
Сознание Риты всё ещё пребывало в сумеречной зоне, по ту сторону жизни. Но отозвавшееся болью измученное тело услужливо подсказало ей, что она ещё жива.
- Ты что в такой холод полуголая ходишь? Не в ту компанию попала?- оглянувшись на неё, с лёгкой степенью отвращения спросил водитель.
Не дождавшись ответа, он брезгливо вытер руки фланелевой тряпкой и попытался повернуть ключ в замке зажигания. Но тот сопротивлялся.
- А мать твоя знает, где ты шляешься? обратился он к Рите голосом, перешедшим от стресса к ненависти.
Плохо соображая, о чём её спрашивают, Рита кивнула в ответ. Ей было всё равно. Она бы кивнула в любом случае.
- Ну и куда её везти? теперь мужчина злился на свою сердобольную спутницу.
- К маме. Если можно, - ожила Рита и, отбивая зубами дрожь, назвала адрес.
Узнав, где у нас мама, мужчина разозлился ещё больше. Ему надо было сделать крюк почти в двадцать километров. Он уже начал сожалеть, что вообще остановился, а не проехал мимо.
- Давай отвезём. Не в больницу же её! Они обязательно вызовут милицию и к нам будут вопросы.
Женщина посмотрела на своего спутника взглядом, обещавшим большие неприятности.
Сразу вспомнят, что у тебя стаж вождения меньше года. И почему ты не в командировке?
Наконец, словно сжалившись над Ритой, машина завелась, и мужчина, покорившись неизбежности, повёл её в сторону области, внимательно вглядываясь в дорогу сквозь летевший в лобовое стекло дождь. Щёлкавшие по стеклу щётки лишь на время расширяли обзор. Правильнее было бы остановиться и переждать ливень. Но водитель продолжал гнать машину вперёд, пытаясь поглядывать в зеркальце заднего вида на поблёскивающие огни фар, едущих позади машин, словно опасался погони. И больше всего хотел по - быстрее вырваться из адова круга и забыть обо всём.
- У тебя голова не кружится? Тошноты нет? обернулась к Рите женщина.
- Нет.
- А запахи ты различаешь? допытывалась Ритина попутчица. Возможно, она была медиком.
Рита утвердительно кивнула головой, ощутив, как голова поплыла. Это пугало. Но ей не очень хотелось попасть в больницу. На сегодня общения хватило под завязку.
- А предметы перед тобой не раздваиваются? вновь осведомилась женщина.
- Нет. Со мной всё хорошо, - стараясь быть как можно убедительнее, врала Рита, ощущая боль во всём теле и думая, что самое лучшее для неё сейчас было бы сдохнуть!
- На, глотни.
Попутчица подала Рите фляжку, сильно отдающую алкоголем.
Рита отрицательно помотала гудящей головой.
- Это коньяк. Пей, а не то воспаление лёгких схватишь. Промокла ведь вся. И сосуды он расширяет: голове станет по - легче! - настояла женщина.
После нескольких глотков Рите действительно полегчало. Она различила, что женщина была молодая и довольно привлекательная, что подчёркивал и её бордовый плащ и кокетливый розовый шарфик.
Мужчина выглядел моложе её. Его красная кожаная куртка со множеством застёжек молний идеально подходила под цвет чехлов в машине. Наверняка это было очень эффектно, но через некоторое время Рите почудилось, что она сидит в слегка покачивающейся луже крови, а её когда то белое платье напоминает мокрые грязные бинты, прилипшие к ободранным коленкам.
От новой реальности Риту замутило. Она прижалась головой к прохладному боковому стеклу и закрыла глаза. Под шорох колёс по асфальту и негромкий, но жёсткий разговор своих попутчиков она задремала и очнулась лишь на окраине своего родного посёлка.
- Всё дальше не повезу! категорично заявил мужчина. - У вас тут грязь такая и темнота. Забуксую ещё. Ты одна дойдёшь?
Рита кивнула, с трудом вылезла из машины и, до боли стиснув зубы, побрела, еле переставляя ноги, даже забыв поблагодарить своих спасителей. Дождевые струи, бившие в спину, обжигали холодом и заставляли двигаться быстрее.
Уставший после трудового дня рабочий посёлок крепко спал под шум не прекращавшегося дождя и не заметил, как грязная, ободранная, обессилившая Рита добралась до своего дома и постучала в дверь.
Через некоторое время ей открыла сонная мать. Облупленный пол терраски радостно бросился Рите на грудь.
Увидев состояние дочери, мать сама едва не упала в обморок. Но дочери было хуже и Анне пришлось приводить её в чувство. У них обоих не было слов, чтобы выразить переполнявшие их чувства! Рита плакала, а мать, беспрестанно охая, помогла ей обмыться и лечь в кровать.
Голова у Риты кружилась. Ей казалось, что, нарушая последовательность событий, она всё ещё едет куда то. Когда карусель в голове понемногу остановилась, Рита по привычке хотела снять с себя на ночь серьги, но их не было, так же, как цепочки и кольца.
Она так и не поняла, где её обокрали: в Волге, или в Жигулях? Одно точно, что это было в прошлой жизни, которую сейчас не хотелось вспоминать! Но это оказалось мечтой несбыточной. Достаточно было взглянуть на себя в зеркало на разбитые губы, на распухшее от слёз лицо, как сам собой возникал вопрос: и что теперь с этой красотой делать? Идти мир спасать, или прохожих распугивать?
С матерью разговор долго не получался. Рита молчала несколько дней. Решилась рассказать обо всё лишь после того, как ушла любопытная почтальонша, принесшая заказное письмо с Московским штемпелем и живо рассуждавшая о возможном содержании пухлого конверта.
Оказывается, это Нонна милостиво прислала Рите её паспорт, оставшийся в квартире Альберта.
- Спасибо, что не выкинула, - заочно поблагодарила незнакомую благодетельницу Анна и, полная житейской мудрости и желанием раздавать советы, добавила для Риты: - И что с того, что упала в грязь лицом? Встала, отряхнулась, убедила всех, что грязь целебная!
Как только с Ритиного лица сошли синяки и ссадины, Анна по большому блату устроила дочь санитаркой в ветеринарную клинику. Зарплата, правда, там была маленькая. Но, куда же её без образования? Не слесарем же на железную дорогу?
Глава 3
При первом гололёде резко сокращается количество интеллигентных людей на улицах. Но зато все мужики у Ритиных ног! Двоим - помогла встать. С одним полежала.
Вечером, возвращаясь с работы, вышла из автобуса и приготовилась аккуратно скользить по плохо посыпанной песком наледи, как что то заставило её оглянуться.
Всё вокруг было не так. Даже воздух вдруг стал другим и замер. А в окне автобуса, с которого только что сошла, она чётко увидела Альберта.
Рита словно пронзила молния! Колени ослабли, и холодом сдавило грудь. Она застыла на месте, поначалу не поняв причины страха, мурашками прошедшего по спине, а автобус закрыл двери и поехал дальше по маршруту.
Рита с трудом сделала пару шагов в вязком пространстве вдогонку автобусу и ахнула, подвернув ногу.
Какая то пахнувшая хорошими духами тётя помогла ей добраться до лавочки, стоящей на автобусной остановке, и ушла. У неё сегодня было ещё много дел. А Рита осталась и сидела на холодной лавочке до посинения.
С неба сыпались крупные хлопья снега, изменяя окружавшую реальность до неузнаваемости. Вынырнувший из снежной завесы следующий по расписанию автобус, шуршащий перемалываемыми шинами буграми наледи, выплюнул ещё группу пассажиров, быстро растворившихся в снежной мгле. Всё так же тихо шурша, автобус исчез, словно растаяв, оставив после себя лишь вонючий, белый сгусток дыма из выхлопной трубы.
Надежда на то, что Альберт сойдёт на следующей остановке и вернётся, у Риты ещё теплилась. Он же слегка махнул ей рукой! Хотя в его медлительности было что то жутковатое.
Глядя на искрящиеся под жёлтым светом фонаря кружащиеся снежинки, Рита просидела на остановке около получаса. Пассажиры уже перестали выходить на Ритиной остановке. Хорошенько замёрзнув, она решила идти домой. Хотя на, так некстати, подвернувшейся ноге сделать это было проблемно.
- Может это вовсе и не Альберт был? между охами и ахами думала Рита. Лицо у мужчины было застывшее и бледное. Какое то больное и с признаками разложения. Но куртка была его: замшевая и лёгкая не по сезону. Именно та, в которой Альберт поехал в ресторан за горячим! И очень пристальный взгляд, будто застывший.
- А ведь он знает мой адрес и может сам придти ко мне домой! Возможно, уже пришёл и ждёт меня?
Подгоняемая лёгким ветерком и призрачной надеждой на чудо, Рита похромала быстрее.
Но у неё дома Альберта не было. Да и не могло быть. Но ещё некоторое время Рита его ждала, вздрагивая от каждого шороха и звука.
Ближе к ночи нога у Рита нестерпимо разболелась и опухла. Возникла угроза, что утром она не сможет обуться и пойти на работу. Пришлось Анне пойти за Ираидой Викторовной, которая умела вправлять вывихи.
Ираида Викторовна попросила таз с горячей водой и мыло. По медицински профессионально помассировала Рите ногу. Рите стало значительно легче. Боль заглохла, опухоль понемногу начала спадать.
Позже, за чаем Рита разговорилась с лекаршей, которая располагала к себе.
Ираида рассказала, как став жертвой интриг, она оставила должность хирурга травматолога в больнице и теперь практикует нелегально.
- А с тобой что случилось? - поинтересовалась она у Риты. У тебя не то лицо, чтобы хранить тайны.
И Риту словно прорвало. Едва знакомой женщине она рассказала про свою бестолковую жизнь, про Альберта и про то, что видела его сегодня в автобусе очень странного.
- Возможно, сегодня приговор привели в исполнение и он приходил проститься с тобой, - предположила Ираида Викторовна. - Поэтому и лицо его было, как в последний миг.
Рита чувствовала, что вот, вот грохнется в обморок.
- Но он не прощался, - с трудом шевелила она онемевшими губами. Он, как бы, хотел привлечь моё внимание.
- Значит, приходил попросить у тебя прощения, или предупредить о чём то плохом. Чтобы ты вновь не совершила глупостей.
- Но такого просто не может быть! Покойники по улицам не ходят и в общественном транспорте не ездят! не согласилась Рита.
- Понимаешь, Рита? Здесь такой случай. Человек умер не своей смертью. Его убили. А когда убивают сильную личность, возникает мощная энергетическая воронка. И закроется она очень не скоро! И она опасна, потому, что Альберт теперь мытарь не упокоенная душа, которая, возможно, что то не успела доделать при жизни. Или он оберегает того, кто был ему дорог, - пыталась объяснить непростую ситуацию бывший хирург травматолог. Поверь мне: по своей работе я сталкивалась с этим не раз. Особенно, если человек умирал на операционном столе, или от травмы черепа.
Ты думаешь, что окружающий мир это то, что ты сейчас видишь? Это не совсем так.
Вот, например: свет от солнца доходит до земли за восемь минут. Значит, глядя на солнце, мы видим его в прошлом. Таким, каким оно было восемь минут назад. Но мы этого не замечаем. Потому что видим лишь то, что хотим.
А ты, возможно, ещё и медиум. И тебе придётся с этим жить. Хочешь ты этого, или нет. Другое дело будешь ли ты развивать в себе эти способности, или задавишь их в зародыше?
Только учти, что грань между загробным миром и миром живых очень тонкая и при подобных контактах медиум теряет много энергии и редко доживает до сорока лет.
- Но раньше со мной ничего подобного не случалось, - недоумевала Рита.
- Возможно, что ты этого не замечала, или сейчас пришло твоё время. И покойники будут приходить к тебе без спроса, хочешь ты этого или нет!
Рите вдруг почему то вспомнилась та надпись на часах Альберта. Гораздо точнее было бы написать другую строчку из песни.
А для звезды, что сорвалась и падает,
Есть только миг, ослепительный миг!
- Когда ты сорвался и понял, что падаешь, ты решил сделать последний миг ослепительным. И у тебя опять всё получилось! Даже слишком, - подумала она про Альберта.
- Да не слушай ты её! успокаивала Риту мать, когда Ираида Викторовна ушла. У нас в роду все нормальными были. Хотя про родню Бориса я ничего не знаю.
Глава 4
- Вася, Вася, кис, кис, кис! Куда же этот кот запропастился? За ним же скоро придут? сокрушался ветеринар, суматошно суетясь в поисках быстро оклемавшегося пациента.
- Да не переживайте вы так, Матвей Степаныч из за какого то блохастика! пыталась успокоить пожилого ветеринара Рита.
- Этот блохастик, Маргарита Борисовна, стоит больше моей зарплаты!
Матвей Степанович выразительно вздохнул.
- Вася, Васенька, Василий Васильевич! - проникнувшись моментом, бросилась на поиски кота Рита, но в коридоре наткнулась на лысоватого очкарика, тащившего на цепи упиравшегося козла.
- Ветеринар ещё не ушёл? спросил очкарик у Риты. Хочу, чтоб он собаку мою посмотрел.
- Но, это же козёл! не поняла Рита. У него борода!
- Это ризеншнауцер!
- А рога?
- А вот в личную жизнь моей собаки попрошу не вмешиваться! взвизгнул очкарик.
- Мужчина, вы артист? предположила Рита.
- Нет.
- А лечились где?
Очкарик вспыхнул так, что закоптил очки.
Но пожар предотвратил Матвей Степанович: - В чём дело Маргарита Борисовна?
- Да, вот мужчина с псом. Похоже, помощь нужна обоим.
Недоумённо пожав плечами, Рита не забыла выразительно покрутить пальцем у виска.
- Как вас, товарищ, прикажите величать? уничтожив санитарку взглядом, ветеринар обратился к клиенту.
- Эдуард, - обезоруженный вежливым обращением к себе любимому, успокоился владелец чуда природы.
- А по отчеству? продолжил сеанс психотерапии опытный ветеринар.
- Владиславович, - довольно промурлыкал Эдуард, словно его ласково почесали за ушком.
- Пройдёмте в кабинет, я посмотрю вашего э, - пригласил ветеринар Эдуарда Владиславовича.
- Кузю, - верещал очкарик. Мою собаку зовут Кузя.
- А по отчеству?
Ветеринар вовсе не хотел добить странного клиента. Он вообще всех привык называть по имени отчеству. При общении с ним даже свиньи чувствовали себя окрылёнными.
Посмотрев им в след, Рита пошла выполнять поручение ветеринара. Но ей помешал злой тучный мужчина, тащивший за шкирку старичка с собакой на поводке.
- Где здесь кабинет ветеринарного врача? прогремел бас тучного мужика.
- Дальше по коридору, - ответила Рита и предупредила: Но у него сейчас приём.
- Плевать! негодовал мужик. Вот его псина меня укусила. И я требую сатисфакции.
- Хорошо, - решительно пискнул старичок. Я её подержу, а ты кусай!
Возмущённая таким вердиктом, шавка так же подала голос. Но, натявкав на премиальную сахарную косточку, спряталась за широкую брючину старичка.
Лицо мужика пошло красными пятнами.
- Пойдёмте, товарищ, я вас осмотрю, - как ниоткуда возник Матвей Степанович. А остальные пусть быстро гуляют отсюда!
Сказано было тихо, проникновенно и убедительно. Главное - как было сказано. А что было сказано? Не запомнилось. Но возымело действие. Мужик с ветеринаром проследовали в перевязочную, а старичок с шавкой на поводке засеменил к выходу.
- Наверняка, я бы тоже смогла стать ветеринаром, раз могу так внимательно выслушивать всякую скотину, - подумала Рита и продолжила поиски Василия Васильевича.
Обошла всё здание, а блудного кота обнаружила во дворе на ветке дерева, охотившегося за птичками. Кот согласился спуститься лишь после Ритиной фразы: - Не хочешь спускаться, тогда не ори! Вей гнездо и ложись спать!
Глава 5
Симптомы головокружения сменились устойчивой тошнотой. Особенно на работе. На очень вонючей! Очень скоро Рита поняла, что беременна. Ещё не совсем прошедший страх от недавно пережитых кошмаров теперь стал ужасом. Запах зелёнки в доме сменился стойким запахом валерьянки. Мать и дочь боялись смотреть в глаза друг другу. А время подпирало и надо было что то решать!
Анна однозначно решила, что этот ребёнок её дочери не нужен! Но Рита молчала. Понимая, что благими намерениями вымощена дорога в ад и, осознавая, что режет по живому, Анна всё же пошла в наступление.
- А что, если он не от Альберта? Вдруг он родится чёрным и волосатым? Ты будешь его такого любить?
- Не знаю, - пожимала плечами Рита.
- Вот и я не знаю! продолжала докапываться до неё мать. Тебе всего девятнадцать лет и надо начать жизнь с чистого листа: получить профессию, устроиться на хорошую работу, крепко встать на ноги, замуж выйти, наконец, а потом уже детей рожать!
Ну, подумаешь, не повезло? Ещё не такое в жизни бывает. А ты сразу крылья опустила. Так нельзя!
Почувствовав острый приступ гнева, Рита оделась и ушла на улицу. Она и раньше не часто считалась с мнением матери, видя, что та сама не смогла устроить свою жизнь. Каким же жизненным опытом мать могла поделиться с ней?
Пристанционный посёлок жил обычной жизнью. Дети томились в школе. Родители зарабатывали на жизнь.
Проживавший тремя домами дальше вредный дед тщательно сметал песок с обледенелой дорожки. Довольное солнышко кокетливо смотрелось в гололёд.
Оперуполномоченный Сидоров, в рамках спецзадания оправленный просить милостыню, через пару дней без колебания уволился из МВД и вновь сидел возле церкви.
- А что этот мужик делает в нашей кровати? доносился крик очередного Ольгиного мужа.
- Чу де са! куря в открытую форточку, млела распутная Ольга.
Но расстроенная Рита ничего не замечала. Глядя в никуда, она словно шла по приборам.
Начать жизнь с чистого листа не так сложно. Куда сложнее изменить почерк.
- Оставлю! судорожно вздохнув, вечером сказала она матери. Меня и так словно живьём через мясорубку пропустили и душу вытряхнули. А тут во мне жизнь зародилась. Что ж я её своими руками задавить должна?
Да и кому я теперь нужна? Пусть хоть ребёнок у меня останется!
И вроде бы сама она это сказала, но как по чужой воле.
Как ни старалась Анна, переубедить дочь не смогла. И как большинство благих намерений, это закончилось благим матом. А потом обе замолчали. Анна молчала, не из согласия с дочерью, а объявлением безмолвной войны.
Однажды, когда ей показалось, что Рита собирает свои вещи, она испугалась и сдалась. А Рита надолго замкнулась в себе, не желая верить в то, что мать её любит и желает оградить её от последующих бед.
- Господи! Чёрная полоса в моей жизни когда нибудь закончится? вопрошала Анна.
- Разумеется. Жизнь же не вечна! ответила дочь.
Потемневшая лицом Анна потом долго смотрела на всех окружающих ненавидящими глазами, словно все вокруг были виноваты в её бедах. Понемногу, смирившись и приняв выбор дочери, как очередную, выпавшую на их долю жестокую неизбежность, она понемногу начала собирать пелёнки, распашонки. Сразу то всё не купишь. Не на что!
Глава 6
Коллеги по работе, может, и осуждали Анну, но по - тихому и за глаза, а при ней молчали, чувствуя, что она и так на грани нервного срыва. А вот ходить в магазин для неё каждый раз становилось очередным испытанием. Выстаивать длинные очереди, ловя на себе косые насмешливые взгляды соседок, было тяжело и унизительно.
Особо своей простотой доставала Лизавета, всякий раз осведомлявшаяся у Анны, почему её Ритки давно не видать?
- Ногу она подвернула, - злясь на любопытную Лизавету, врала Анна.
- А я и смотрю, ты не экономишь. Всё конфетки берёшь. Хорошо хоть не огурцы солёные! язвила Лизавета, привлекая к Анне не нужное внимание.
Но сегодня её никто не поддержал. Хмурое небо, пронизывающая сырость и очередной грипп, обсоплививший половину посёлка, сильно способствовали угнетению состояния души и тела и всеобщей депрессии.
- Тоня, отдай Анюте творог, который я себе оставила. Говорят, он для костей дюже полезен! А себе я в другой раз возьму, - не унималась Лизавета, помогавшая теперь своей новой подружке продавщице, вгоняя Анну в краску своей надоедливой заботливостью.
Мужественно промолчав, Анна поменяла приготовленные три рубля на пятёрку. Но нервно подёргивавшийся глаз выдавал её истинное состояние. Собрав с прилавка сдачу, она едва сдержала себя, чтобы, молча, с творогом, прочими покупками и остатками собственного достоинства выйти из магазина на улицу.
- А ведь специально сдачу мелочью сдала, - злилась она на продавщицу. А, может, у меня паранойя начинается, а у Тони просто не было других денег?
На улице опять шёл дождь.
- В этом году на Крещенье получится не только окунуться и поплавать, но и позагорать, - злилась Анна на раскисшую грязь под ногами. Утишало лишь то, что зимой рано темнеет и фонари на улице опять горят через один. Так хотя бы непослушных слёз не видно.
Бездомная и так же, как и Анна обделённая жизнью, собака завиляла хвостом, учуяв запах колбасы из сумки. Тоска в её глазах сменилась искренней преданностью, когда Анна отломила ей небольшой кусок. Проглотив его, собака яростно залаяла на прохожих, честно охраняя новую хозяйку.
Анне стало неловко.
- Пошла отсюда! жалея её в душе, прикрикнула она на собаку. Но собака выполнять не аргументированные команды оказывалась. Анне пришлось объясняться: Больше не дам. Нам теперь в пору самим с протянутой рукой и на паперть!
Теперь, проходя мимо знакомых, Анна всякий раз прибавляла шаг, показывая, что она спешит и ей не до разговоров. А они с каждым днём становились всё громче за её спиной. В ответ Анна негромко материлась, наивно полагая, что матерясь, она вырабатывает гормон счастья.
А тут ещё некстати объявился Борис, разорвав тишину вечера громким хлопком о стенку распахнутой ударом двери.
Рита выглянула было на шум из своей комнаты, но, увидев, кто пришёл, вспыхнула и тут же убралась обратно.
- Ну, точно нагуляла! А я то надеялся, что бабы врут! с порога зло глянул Борис на дочь.
По его потемневшему, небритому лицу и набрякшим под глазами мешкам было видно, что он устал и хочет спать. Но у Анны от такой неожиданности, но больше от сказанных мужем слов кровь прилила к вискам. Глядя Борису в глаза, она сказала: - А знаешь, Боря? Дверь то не только для того, чтобы её открывать! Будь добр, закрой её, но с другой стороны!
И, видя, какая страшная перемена произошла на лице мужа, сама испугалась своих слов.
- Да, пошли вы!
Взбешённый Борис, не ожидавший такого гостеприимства, ушёл, хлопнув дверью так, что кукушка выскочила из часов и повисла на пружине.
Их хрупкое перемирие, неосознанно сохранённое долгой разлукой, разлетелось в дребезги!
С трудом уняв нервную дрожь в руках, Анна потом весь вечер надеялась, что Борис позлится и вернётся. Но он так и не пришёл.
- Зачем я так? вновь разнервничалась Анна, - Борис то тут причём? Я уже, как собака, на людей бросаюсь! Хотя собака бывает кусачей только от жизни собачей!
Глава 7
Теперь Рита стала мамочкой. Так персонал роддома называл родивших женщин. Не все они были готовы в одночасье стать мамами и их следовало поддержать. А заодно напомнить им о свалившейся на их головы не только радости, но и огромной ответственности. Ведь ребёнок приходит в эту жизнь голым и беспомощным и не всегда здоровым, так что без мамкиного вылизывания ему трудно самому выцарапываться в этот жестокий, но прекрасный мир.
- Какой сильный дождь пошёл! Двух девок сегодня приняли, а после дождя мужики пойдут!
Эта брошенная медсестрой фраза коснулась непосредственно Риты. Где то через час у неё начались сильные схватки и внезапно закончились. Зато подскочило давление. Ей сделали укол и поставили капельницу. И пришла такая боль, что Рита пожалела о том, что сама когда то родилась на этот свет.
Риту перевезли на родильный стол.
Минуты через две в родильную вкатили ещё одну каталку с только что поступившей роженицей, переведённой из другого отделения, куда она была доставлена на Скорой с внезапным обострением почечных коликов. Принимавший её в приёмном покое опытный врач вовремя сообразил, что от этой пациентки надо срочно избавляться, пока она не родила у него на кушетке. И теперь весь медперсонал родильного отделения метался между орущей благим матом Ритой и толстухой, девять месяцев не замечавшей, что она беременна. Может потому, что всё это время она была постоянно пьяна? А теперь врачи опасались, что у неё при родах могут возникнуть осложнения.
- Как легко она родила! Словно кошка окатилась! Вот это здоровье! И дочка в порядке, - через несколько минут восхищалась акушерка. Мамочка, полюбуйтесь на ваше неожиданное счастье!
- Радость моя, Любонька! улыбнулась мамочка, наконец, вспомнившая обстоятельства, из за которых ей привалило это счастье.
А забытая всеми на время Рита потеряла сознание. Теперь весь персонал закрутился возле неё.
- Вот он богатырь родился! Аж четыре пятьсот! - позже показала акушерка Рите её новорожденного сына, который тут же свою спасительницу обсикал.
- Самец! Первым делом территорию пометил! пошутила акушерка, а Рите стало неловко за этого крепенького незнакомого голыша.
- А невеста наша замолчала. Чует, что жениха к ней подложили, - пошутила врач, осматривавшая двух новорожденных на детском столе.
Рита слушала эти шутки и переживала, не чувствуя, что на свет появилась её кровиночка.
- Ничего, привыкнешь! читала её мысли улыбчатая медсестра, принесшая малышей на кормление мамочкам.
Мамочки от чего то не разделяли её радости, постоянно хотели спать и ворчали в ответ на любое предложение о смене поз их отдыха.
Корми его и сама в обед ешь, чтоб у тебя молоко и силы были его растить, мурлыкала медсестра, привычно подкладывая живую голодную куклу к Ритиной сиське.
Малыш косил по сторонам припухшими глазками щёлочками, трогательно морщил нос пуговку и старательно чмокал, но молока у Риты было мало и ему это не нравилось.
- Вот ты и родился, - мысленно разговаривала Рита с сыном. Нечаянный сын непутёвой мамаши! Будем теперь жить, как в раю: голые, босые и одни яблоки жрать!
Малыш недовольно крутанул головкой.
- Не обижайся! Ты ни в чём не виноват. И мне пора перестать копаться в душе и принять всё так, как оно есть.
Но сын продолжал выражать недовольство.
- Ну, что ты злишься? Не наелся? спросила Рита вслух.
- Давай я его докормлю, - взяла малыша соседка по палате, вчера родившая третью дочку.
- Ох, как присосался! улыбнулась она. Сразу видно, что мальчик. А моя помусолила сиську и заснула.
Да тяжёлый какой! Намучил мамку, пока решился на свет выскочить! Аж до первого этажа слыхать было!
На соседней койке разрыдалась молоденькая блондинка.
- Ты то чего ревёшь? Тоже есть хочешь? повернулась к ней мать троих дочерей.
- Сама знаешь: двойня у меня! всхлипнула блондинка. - Как я мужу скажу? Откуда второй?
- Как сама думаешь, так и скажи, - посоветовала блондинке та мамочка, которая девять месяцев жила в неведении, что ждёт ребёнка.
Дома Рита сдала сына матери, специально взявшей отпуск без содержания.
- Смотрю на него и как воду из родничка пью! умилялась Анна внуку. А тот сразу почувствовал себя в семье главным и решительно не сдавал завоёванных позиций.
Вскоре Анна поняла, что детей у неё теперь двое. Но она справлялась: купала внука, пеленала, подавала его на кормление ночью Рите, ещё не привыкшей просыпаться по первому требованию сына. Так же стирала подписанные внуком пелёнки, бегала в магазин, готовила еду, мыла пол. Особо усердно тёрла давно некрашеные половицы к приходу вечно недовольной детской врачихи, которая никогда не разувалась и кривила губы в презрительной ухмылке.
А ещё доставали соседки со своими пересудами и та грязь, которой они щедро поливали Риту. И гулять Рите с сыном поначалу приходилось в зоне отчуждения во дворе за забором, отгораживавшим её с малышом от недружественного окружающего мира.
Даже подружке Наташе, иногда забегавшей к ней с дешёвыми гостинцами, Рита была не рада. Наверно, потому, что разучилась верить в людскую искренность и теперь ей повсюду мерещились подвохи.
И ещё имя мальчику она никак не могла подобрать. Все имена были не его.
- Может, Егором назовём? как то предложила Анна. В честь прадеда. Помню, мать рассказывала, что он тоже светловолосый был и кудрявый. И храбрый. Раз в детстве, когда со сверстниками лошадей в ночное гонял, на них волк напал. Один, но свирепый! Так на коней кидался, что ребята в страхе разбежались. А Егор горящей веткой волка отогнал и всех коней утром в деревню привёл целыми. Но с тех пор у него на щеке шрам от волчьего когтя остался.
Вот и у нашего малыша венка на одной щеке проступает будто метина.
- А что? Должны же быть у сына хоть какие то корни? подумала Рита и записала его Егор Альбертович Милёхин.
Отпуск матери закончился, а у Риты совсем пропало грудное молоко. А у Егора был хороший аппетит и он опять требовательно ревел. Не выспавшаяся Рита достала из холодильника бутылочку с молочной овсянкой и некоторое время грела её в кружке с горячей водой. Егору ждать надоело и он взревел белугой. У Риты от нервов затряслись руки. Чтобы немедленно прекратить рёв, она сунула в рот малышу бутылочку, но тот выплюнул соску и закрутил носом.
- Гадёныш! вырвалось у Риты.
Возможно, что овсянка ещё была холодная, или густая и не понравилась малышу. Но охвативший Риту приступ гнева затмил все разумные предположения. Рита бросила бутылочку обратно в кружку, а Егора с ненавистью швырнула в кроватку и пулей вылетела во двор.
Холодный дождь несколько привёл её в чувство. Поняв, что Егор уже не плачет, Рита вернулась в дом и подошла к детской кроватке. Маленькое тельце лежало без движений. Рита испугалась. Она схватила сына на руки. Его глаза остались закрытыми и, казалось, что он не дышит.
- Егор, очнись! тормошила Рита малыша.
Сын не реагировал ни на голос, ни на встряхивания.
Риту охватил ужас. В её глазах потемнело. По ногам потекла тёплая жидкость.
- Егор! завизжала Рита.
Ребёнок внезапно широко раскрыл глаза и уставился на неё, не мигая.
- Как ты меня напугал! плача, Рита целовала маленькое тельце, чувствуя, как оно постепенно наполняется жизнью. Прости меня сынок!
Ничего не понимающая Анна застыла на пороге дома с тяжёлой сумкой в руке.
Глава 8
Рита вела сына из детской поликлиники с очередной профилактической прививки.
Ночью выпал снег и запорошил крыши домов, деревья, заборы, лавочки, сделав их игольчато пушистыми, и совсем засыпал и без того нечищеную дорожку.
В купленном на вырост комбинезоне, утопая в снегу, Егорка походил на смешного ведмедика клишаногово. Всякий раз при его крене в сторону, Рите приходилось сына подстраховывать, хватая за капюшон, и издали они выглядели танцующей парой.
Прилетевшая накануне стая грачей бестолково галдела, недоумённо тыча клювами в снег, скрывший проталины, в которых они вчера находили корм. Вдруг они с громким карканьем вспорхнули и облепили ветки деревьев, стряхнув с них шлейф серебристого инея.
Птиц спугнула выдвинувшаяся из магазина бабка Ася Пчелинцева. В сильно просвечиваемой авоське она несла батон хлеба, пачку лапши и соль, а в хлопчатобумажном чулке прятала бутылку водки. Донышком бутылка упиралась в старую бабкину боту, а выше сильно уродовала худую ногу. Бабка Ася напоминала довольную обезьяну, сообразившую, куда спрятать гранату.
Бабку штормило.
Рита подхватила на руки мешавшего движению Егора. Пытавшуюся обойти их бабку вдруг сильно поклонило влево. Рита на мгновение зажмурилась, представив, как осколки бутылки, разбившейся при падении бабки, вонзаются в бабкину ногу.
Но бабка Ася равновесие удержала и, размахивая авоськой, продолжила расширять заметённую снегом дорожку, западая то в одну, то в другую сторону.
Искрящийся на солнце снег слепил глаза, мешая разглядеть дорожку под ногами. Да ещё сидевший у Риты на руках Егор, одной рукой держась за мамин воротник, другой рукой в пушистой варежке мельтешил у Риты под носом.
- Егор, перестань! отстранила руку сына Рита. А то оступлюсь и свалимся в сугроб!
Но Егорка опять сунул руку в варежке матери в лицо.
- Нюхай, Шарик! Нюхай! сказал он очень серьёзно.
Рита не могла понять: для него это игра, или он сознательно пытается вывести её из себя? Может, виной всему была обычная детская вредность? Говорить то он уже научился, а вот слушаться нет! И что, вообще, может соображать эта маленькая пуговка?
Солнце всё так же играло в снежном убранстве улицы, лёгкий морозец приятно пощипывал нос и щёки, а Рита почувствовала дискомфорт. Но вскоре забыла о нём.
Но вспомнила, когда как то пришла домой без настроения, а мать тут же поделилась с ней своим.
- Не надо портить мне жизнь! Я и сама неплохо справляюсь! у Риты сдали нервы.
От её крика мать поперхнулась чаем.
Расплакавшись, Рита легла на кровать, а Егор подошёл, погладил её по голове и при этом очень серьёзно пожалел: - Не плачь, носастая!
И Рита поняла, что сын её не любит!
И рассказанное им стихотворение, выученное в детском саду ко дню восьмого марта, про нарисованные для мамы цветы показалось ей в исполнении сына таким же фальшивым, как и сам нарисованный букет. Но, слушая, как Егор старательно выговаривал последние строчки прибью картинку эту над маминым столом и маму дорогую поздравлю с Женским днём, Рита несколько отошла душой и прониклась благодарностью к воспитательнице, разучившей с её сыном стишок.
Глава 9
В конце зимы Татьяна вернулась к матери.
Жизнь в военном гарнизоне с маленьким ребёнком не сахар, а с двумя близнецами тем более. Муж пропадает на вечном дежурстве, подруг её возраста тут нет, а у самой на всё рук не хватает!
Да и гарнизонные собаки доставали! Таня с детства собак боялась. А тут, только выйдет мокрые пелёнки на просушку вешать, как две огромные овчарки подбегут, в таз с пелёнками носы тычут и рычат! Таня таз бросит, сама в доме закроется, а пелёнки так и валяется до возвращения мужа. А вместо пелёнок в ход идут уже полотенца.
Мать с отцом Татьяну с детьми, конечно, приняли, но средств прокормить большую семью уже не хватало. Татьяне пришлось срочно определить детей в детский садик, а самой выйти на работу процедурной медсестрой в детскую поликлинику. Она до замужества успела закончить мед училище и уколы ставить ещё не разучилась.
- Сегодня Рита Милёхина с сыном на прививку приходила, - рассказывала вечером матери Татьяна. Говорят, что она без мужа ребёнка родила? Вроде не глупая, должна была понимать, откуда дети берутся!
- Видать, в отца пошла. Он у неё гулёный был. Ни одной весёлой бабы мимо своего хрена не пропустил! отозвалась подметавшая пол мать. Там и Анна непутёвая. Вот и получилось, что яблонька, то и яблочко!
Сын то вырастит. Вот только в кого?
Брожение умов по поводу нагуленого Ритой ребёнка прекратилось лишь после сердитого покашливания Таниного отца, не переносившего бабских сплетен. Мать энергичнее замахала веником, а Татьяна замолчала, задумчиво глядя на кружащие в солнечном луче пылинки, поднятые уборкой.
Ночью Татьяна долго не могла заснуть. То закашлял Павлик и разбудил Петю. То отец начал собирался на смену, и мать кормила его и долго гремела в темноте посудой. Свет опять отключили, и ужин вновь был романтическим - при свечах. Потом Татьяну одолели мысли о том, что от мужа слишком долго нет писем. В последнем он предупреждал, что его могут перевести в Ташкент, и он напишет сразу, как только устроится на новом месте. Но месяц это не малый срок! И Таня уже начала подозревать, что мужа отправили вовсе не в Ташкент, а в Афганистан!
Наконец, Татьяну сморил сон. Но ненадолго. Она проснулась в холодном поту от переходящего в гул грохота.
В тёмном окне сверкали яркие молнии и грохотом по ушам бил гром.
- Тоже мне жена офицера! пыталась она успокоить учащённое сердцебиение. Грозы испугалась.
И вновь неясная тревога закралась в душу! Она никак не могла взять в толк: зачем начальству надо было переводить Максима в Ташкент? Там, что таджички перестали сыновей рожать? И ещё так долго нет писем! И эти страшные громовые раскаты!
Глава 10
В далёком Афганистане едва забрезжило утро. Напавшие на русский блокпост моджахеды стали немного различимы не только по вспышкам автоматных очередей, отдававшимися среди скал громовыми раскатами.
Духов было шестеро. Все в местном прикиде. И у всех разгрузки. Они умело скрывались за скалистыми выступами гор, шустро прятались в узких расщелинах. И обезвредить никого из них пока не удалось, хотя второй часовой успел выстрелить, предупредив блокпост о нападении. А первого, неслышно подкравшийся, душман полосонул ножом по горлу. От уха до уха.
- Духи в теме, что скоро пойдёт наша колонна. И откуда они об этом первыми узнают?
Пули шли в опасной близости от головы. Это резко перестало Максиму нравиться. Он поменял позицию и оказался в мёртвой зоне для стрелявшего в него моджахеда. И в непосредственной близости от Андрея - недавно прибывшего с колонной для пополнения роты, по телу которого от страха наперегонки скакали мурашки. Необстрелянный боец инстинктивно подался ближе к боевому офицеру, мешая Максиму с обзором.
- Хорош меня домогаться! плечом оттолкнул испуганного бойца Максим.
Тот вмиг отлепился от офицера. Потеряв иллюзию некоторой безопасности, часто заморгал.
Духи опять начали обстрел. Чередуя молитвы с выкриками Москва капут!, душманы предприняли вторую атаку. Выстрелы отдавались среди скал гулким эхом. Казалось, что стреляют со всех сторон сразу! От этого страдала психика солдат, восстановить которую, можно было, лишь оглохнув от стакана спирта, принятого на грудь после боя. Как офицер, Максим понимал, что это не нормально! Но по - другому было просто нельзя! Так же как и не повторять каждый день перед строем один и тот же вопрос: - Что мы делаем в Афганистане?
- Выполняем свой национальный долг! тупо, но громко отвечала протрезвевшая рота.
Бой шёл уже минут двадцать. Высотка блокпоста была почти открытой. Сложенных друг на друга, собранных по окрестностям камней не хватало для надёжного укрытия. Рядом застонал Андрей. Душманская пуля угодила в ногу, вызвав сильное кровотечение. Побледнев лицом, раненый бессильно сполз спиной по оградительным камням. Максим проглотил подкативший к горлу комок. Оттянул бойца в сторону, где укрытие было несколько выше. Быстро перетянул ему ногу выше раны. Шприцем тюбиком сделал ему инъекцию в бедро сильного антишокового обезболивающего.
- Держись, Андрюха! Скоро рассвет!
С рассветом на высотку прилетело несколько гранат. Одна взорвалась рядом с сержантом и его автомат смолк. И с неба послышался характерный звук. Рубя винтами воздух, из за горы вывернули вертолёты сопровождения. По извилистой дороге, ревя двигателями и сотрясая землю, к блокпосту приближалась колонна.
В прицеле Максима показалась замотанная в чалму голова бородача, несколько потерявшего при передислокации бдительность.
- Минус один!
Максим сплюнул вязкой слюной.
Пуля вошла духу в тушку. Максим видел, как муджи выронил автомат и, схватившись руками за живот, начал медленно падать на колени. Рядом с ним оказался открытым второй. Максим передёрнул затвор, но выстрела не последовало. Закончились патроны.
Всего пара минут требовалось, чтобы сменить рожок с патронами. Но у Максима их не осталось. Дух автоматной очередью полоснул по его гуди. На выцветшей, пропитавшейся солью камуфляжке расцвело кровавое пятно.
- Почему я лежу? Перед глазами всё плывёт. И совсем нет звуков, Максим открыл мутные глаза. - Я ранен? Или убит? Какая сильная боль в груди!
Через несколько мгновений эта боль стала сладкой.
Из за гор лениво выползало нещадное красное солнце, такое нужное сейчас. Моджахеды быстро начали отходить в горный кишлак, где днём они были обычными мирными жителями, которых солдатам трогать было нельзя, а ночью доставали автоматы и вновь нападали на блокпосты.
- Аллах акбар!
Русские, которых они поначалу встречали с цветами, теперь их сильно раздражали! Ведь русские иноверцы, которые не были готовы к партизанской войне в горных условиях, всё же несли бессмысленные убийства. Хотя и американский и британский контингент так же периодически гонял бородачей, русских они ненавидели больше.
На горизонте задрожало знойное марево. Всё живое поспешило спрятаться в спасительные щели. Духи так же быстро исчезли. Они знали каждую расщелину в этих горах. Это была их земля. Опалённая солнцем земля со следами выветривания, коррозии, камнепадов и следов от попадания пуль и снарядов. Земля, на которой в этой войне сошлись интересы элит многих стран и которую за всю историю Афганистана никто не смог завоевать.
Чуть позже на окраине кишлака появится ещё одна могила обозначенная зелёным флагом. Могила воина Аллаха, душа которого достойна рая! Этой ночью он приходил за часовым. И был расстрелян Максимом. Впоследствии Татьяна получит похоронку на мужа, а после и груз двести: запаянный цинковый гроб с маленьким, закрашенным изнутри окошечком.
А ещё через неделю ей придёт письмо от Максима, которое заставит Таню так и не поверить в смерть мужа. Ведь многие тогда хоронили не своих, в суматохе отправленных по чужим адресам. Потом некоторые погибшие и пропавшие без вести возвращались домой. Кто то сам, а кто через Красный крест. Кто контуженными, а кто калеками. Но возвращались ведь!
Глава 11
Рита приоткрыла глаза. За окном занимался рассвет. Грозовых раскатов почти не слышно. Бушевавшая ночью гроза сместилась куда то южнее.
За стеной тихо скрипнули пружины. И ещё раз. Видимо, мать опять задыхается во сне и пытается повернуться в кровати. А Егорка спит, сладко посапывая. С вечера Рита долго не могла его уложить, а теперь вот и самой не спится.
- Не буду пока вставать, - решила Рита. Не - то случайно Егора разбужу.
Она повернулась к стене и уже было начала засыпать, как вдруг неведомая сила резко подбросила её, ставшее почти невесомым, тело под самый потолок. Потом её развернуло и Рита полетела на спине к противоположной стене комнаты вперёд ногами. Перед глазами пронеслись белые потолочные доски и недовольные, разлетавшиеся в стороны комары.
- Сейчас ноги переломаю! с ужасом подумала Рита и остановилась в сантиметрах от стены.
И вновь полетела, только уже обратно вперёд головой и зависла над кроватью. Её вновь развернуло в воздухе параллельно кровати. Чуть повисев под потолком, Рита рухнула на кровать, подсознательно ожидая боли от падения. Но её не было.
Рита оглядела комнату. Всё было, как обычно. Только жуткий страх сковал тело и не давал вскочить с кровати и убежать, куда глаза глядят! Она хотела закричать, но отнялся язык. А в груди бешено колотилось сердце.
- Что это было? И не во сне! силилась понять Рита. Но разумного объяснения случившемуся не находила.
Уже рассвело, а она всё лежала, боясь пошевелиться, или закрыть глаза. Наконец, собрав всю свою волю в кулак, Рита заставила себя подняться с кровати. Кости были целы. Ничего не болело.
Обессиленная страхом, она, пошатываясь, вышла на террасу. Прохладный утренний воздух несколько привёл её в чувство. Рита ощутила холодный пол под босыми ногами и вставший в пересохшем горле ком.
Возвращаться в дом не хотелось. Ноги туда не шли. Тело трясло крупной дрожью, а в голове гулял сквозняк. Рита легла на террасе на старенький диван, укрылась курткой и сжалась в комок. Там её немного позже и обнаружила мать. И очень перепугалась!
- Ты только об этом никому не рассказывай, - выслушав объяснения дочери, посоветовала Рите мать. Мало ли что причудилось? А то подумают, что ты с головой не дружишь! Не то работу потеряешь. Завод то у тебя оборонный! Там чудных не держат!
Анна осторожно погладила дочь по голове, опасаясь, что, не дай бог, могут понадобиться более кардинальные меры, кроме простого поглаживания. Рита и сама уже не верила, что это было на самом деле. Если бы кто - либо рассказал ей подобное, она бы тоже не поверила.
- Может, ты на ночь плотно поела? Когда на ночь переешь, потом кошмары снятся! недоумевала Анна, глядя в лицо дочери, полное страха и страдания.
- Да, на меня это так похоже!
Рита насмешливо оглядела в зеркало свою худенькую, как у девочки, фигурку.
Подумав, Анна свалила всю аномалию происходящего на стену, к которой вроде бы летела Рита. Возле этой стены на свадьбе Григория во дворе убили деда Сашу. Потом в доме у этой же стены стояла кровать бабушки Наташи и её так же скоро не стало. Анна решила окропить стену святой водой и передвинула к ней сервант.
Рита с матерью спорить не стала и со временем выкинула этот бред из головы. Но порой в этой комнате она отчаянно потела, когда ей внезапно становилось жутко. Особо после того, как однажды, взглянув на будильник, она осознала, что стрелка на циферблате движется назад. Так продолжалось секунд тридцать. Потом стрелка опомнилась и стала описывать круги в нужном направлении.
Сердце тяжело застучало в груди. Рот пересох. В ужасе Рита хотела было позвать мать, но в дверь поскребли и в комнату за игрушкой вбежал Егорка. А пугать сына Рите совсем не хотелось.
Глава 12
Народу в ГУМе, как обычно в субботу, было много. А к обувным отделам, так просто не пробиться, хотя из импортной обуви в продаже была лишь чехословацкая.
Напрасно потолкавшись в плотных очередях, Наташа отметила, что таких туфель, какие она хотела бы купить, в универмаге нет.
- И где только люди что берут? раздражалась Наташа.
Подумав, она решила сходить ещё в ЦУМ. Может там что то стоящее есть?
Пробираясь к выходу из ГУМа, она невольно обратила внимание на молодую супружескую пару, громко разговаривавшую возле фонтана.
- Поехали домой, а то вдруг мать одна с Алёнкой не справляется! беспокоился симпатичный мужчина.
- Ещё одно мороженое и уходим, - капризничала его пухленькая жена, стреляя по сторонам тёмными глазками.
- И с чего ты вообще взяла, что эту свою Риту Милёхину сегодня здесь встретишь? нервничал мужчина.
- Не знаю. Просто у меня такое предчувствие.
- А у меня маленькая дочка!
Наташа вгляделась в супружескую пару. Нет, раньше она их не видела.
- Наверно, где то живёт ещё одна Рита Милёхина, которую они ждут, - решила Наташа.
У самых дверей её случайно толкнула неповоротливая толстая леди с двумя хозяйственными сумками в руках.
- У, тупорылая! И чего только смогла тут накупить? сорвалась на тётку заведенная магазинной толчеёй Наташа, поправляя сдвинувшийся в разрезе синтетической кофточки синий кулончик, который она давно считала своим. Впрочем, как и когда - то умыкнутую у подшефной бабушки фосфоресцирующую брошку.
На выходе из ГУМа ей преградила дорогу иностранная делегация, двигавшаяся на экскурсию на Красную площадь. В преддверии олимпиады в Москве их было много.
Иностранцы сильно отличались от москвичей не только фирменной одеждой, но и раскрепощённостью. В тёмных зеркальных очках, увешанные фотоаппаратурой, они громко разговаривали на своём языке и держались самоуверенно и расковано. Чего так не хватало нашим соотечественникам.
Решив хоть немного побыть интуристкой, хотя бы в своей стране, Наташа нескромно пристроилась сбоку к группе и пошла вместе с ней.
- Хельмут, смотри! На этой русской кулон бабушки Марты, который она отдала русскому солдату, спасая нашего отца, - дёрнув за рукав брата, воскликнула молодая немка, привлечённая отблеском фотоаппарата на синем камне кулона, - Может это его внучка?
- Безусловно, мир тесен. Но не настолько же? возразил сестре Хельмут.
- Это точно он. Сапфир! И оправа та же, что и на серьгах от этого гарнитура! настаивала сестра. Хельмут, я хочу его вернуть!
- Эмма, ты с ума сошла! пытался вразумить сестру Хельмут. У нас нет с собой столько денег!
- А ты думаешь, что она догадывается о его настоящей стоимости? Конечно, нет! Иначе бы не надела его с дешёвой кофточкой и в такую толчею! всё больше загоралась Эмма. Хельмут, подойди к ней! Познакомься! Скажи, что она тебе понравилась и ты хочешь с ней переписываться. Я слышала: русские девушки на это ведутся!
И попроси её на память обменять кулон на твои электронные часы. У них - таких ещё не делают. Я уверена, она согласится!
- Ну не знаю. Это чистой воды авантюризм! колебался нерешительный Хельмут. От этой логической камасутры его мозги уже друг на друга полезли!
- Ну, иди же, - подтолкнула брата Эмма. Смотри! Она уже уходит!
Брат с сестрой разговаривали достаточно эмоционально и громко, полагая, что эти затюканные русские не знают немецкий язык настолько, чтобы понять смысл их разговора. И напрасно. Находившийся поблизости Игорь, которого его мама учительница немецкого языка старательно обучала в надежде, что её лоботряс сможет пристроиться на какую либо непыльную работу, понял всё и пошёл за Наташей, свернувшей в сторону метро.
- Хорошо, я пойду, - наконец, решился медлительный, как и все толстяки, Хельмут. Только ты будь поблизости. А то вдруг это происки КГБ?
В длинном переходе было сумрачно и малолюдно. Ощутив неясную тревогу, Наташа ускорила шаг, пытаясь побыстрее пройти это почему то сильно пугавшее место.
Вдруг кто то сзади тронул её за плечо. Наташа вздрогнула, оглянулась и похолодела. На неё в упор смотрели глаза волка, вышедшего на охоту!
- Спакуха, лягуха! Болото наше! процедил сквозь зубы Игорь, срывая с жертвы кулон.
Испугавшись, Наташа крикнула помогите! И очень зря. Не жаждя ненужного внимания, Игорь прервал её крик ударом ножа в бок. Нож вошёл в тело неожиданно легко. Затравлено озираясь по сторонам, Игорь сдавлено хихикнул и убежал, сжимая в одной руке ценный кулон, а в другой Наташину дешёвую сумочку с документами и сорока пятью рублями внутри.
Подоспевший Хельмут видел, как русская девушка с искажённым болью и ужасом лицом сползала по стене, зажимая руками правый бок. Меж её пальцев сочилась тёмная, почти что чёрная кровь.
Кулона на ней не было!
Испуганный увиденным, Хельмут повернул было обратно и наткнулся на сестру.
- Пойдём отсюда быстрее! схватил он за руку Эмму, увлекая её за собой к оставленной ими туристической группе. Его трясло.
Не дождавшись дочь, Наташина мать той же ночью постучалась к дежурному милиционеру.
- Ну, что вы, гражданочка, сразу панику поднимаете? осадил Наташину мать милиционер. Вот увидите: завтра ваша дочь вернётся. Погуляет и вернётся.
- Вы не понимаете! Что то случилось! Наташа не гулящая! К тому же её дочка маленькая ждёт!
- А мужа, как я понимаю, у неё нет.
- Нет. В разводе они.
- Ну вот. Сами понимаете дело молодое. Нам с вами уже не понять! Так, что идите домой и ждите, - настаивал милиционер. - А когда дочка вернётся, всыпьте ей то, чего мало перепало в детстве!
Милиционер по опыту работы знал, сколько времени уйдёт на поиски и как туманны перспективы найти пропавшего человека живым! Но своих сомнений вслух высказывать не стал.
А Наташина мать пошла домой по тёмной улице, вздрагивая от каждого шороха, слабо надеясь на то, что милиционер окажется прав и её дочь скоро вернётся. Но, ни завтра, ни потом Наташа не вернулась.
Глава 13
Первую торжественную плавку в новой сталеплавильной печи приурочили к Первомайскому празднику. Чтобы печь заработала к сроку, рабочие работали сверхурочно и самоотверженно и всё успели доделать, а начальство вовремя отрапортовать на самый верх.
И вот торжественный миг настал! Под слепящие вспышки фотоаппарата корреспондента местной газеты, под громкие аплодисменты довольного начальства и массовки из расфуфыренных девочек из заводоуправления, усилиями бригады сталеваров из открытой плавильной печи горячая сталь подобно огненному, искрящемуся водопаду полилась в заданную форму.
А восторженная речь директора завода, больше напоминавшая газетные заголовки, прозвучала, хотя и несколько пафосно, но к месту и в тему, зафиксировав в массах приподнятое по случаю настроение.
Лаборанты понесли пробы только что выплавленной стали в лабораторию на анализ. Корреспондент зачехлил фотоаппарат. Директор, многозначительно подмигнув ревизору Марине, со своей свитой отбыл в заводскую столовую на торжественный банкет. А массовка разошлась по своим рабочим местам, согласно штатному расписанию.
Анна с девочками вернулась в бухгалтерию.
После праздников кто то принёс фотографии с банкета и Марина поняла, почему на неё последнее время так смотрит коллектив. Оказывается, это там она потеряла ум, честь, совесть и трусы. Дорогие трусы было особенно жалко!
Но директора, несмотря на его маленькие слабости, никто не осуждал. Директор он был толковый и, как мужик, в общем то неплохой. Производственные споры решал, в основном, в пользу простых рабочих. И квартиры давал сначала остро нуждавшимся в жилье очередникам, а уж потом блатным и просто нужным людям.
Как то он даже попробовал устроить личную жизнь своей секретарши, от которой бессовестно гулял муж милицейский начальник, но потерпел фиаско.
- Если она такая хорошая, то живи с ней сам! ответил директору милицейский начальник и ушёл из семьи.
Но всё получилось, как нельзя лучше. Вскоре брошенная мужем секретарша удачно вышла замуж за штурмана морского пароходства, с которым познакомилась на отдыхе в Прибалтике. И это обстоятельство автоматически вошло в копилку заслуг директора завода.
Перед праздником на заводе прошла внеплановая ревизия. Бухгалтерия десять дней в поте лица обрабатывала акты ревизии, старательно пытаясь свести концы с концами.
- Надеюсь, после ревизии нам недельку отдохнуть дадут? помечтала Надежда Филипповна.
- Недельку? Маловато! Да, нам года по три дадут! вздохнула Анна.
А тут ещё из Статистики пришла директива с новым бланком, где надо было указать, кто из рабочего персонала в течение года: а) уволится; б) уйдёт в декрет; в) умрёт.
- Как? вопрошала небеса Анна.
- Может, жребием попробовать? подсказала главбух.
Но сегодняшний день был предпраздничным и после обеда сотрудники бухгалтерии, как и других многочисленных отделов заводоуправления, решили, наконец, расслабиться и сосредоточились на подготовке к предстоящей попойке.
Вместе с созданием крупных предприятий пришла мода отмечать праздники коллективом на производстве. Пришла она сверху, где дорогой Леонид Ильич обязывал своих поваров накрывать столы, разумеется, за государственный счёт, так, чтобы ножки гнулись!
Заводское начальство старалось от моды не отставать. И теперь каждая уважающая себя женщина, чтобы не прослыть плохой хозяйкой, тащила на работу на праздничный стол различные соленья, маринады и прочие шедевры домашнего кулинарного искусства.
Начальство рабочий день сократило на два часа, но отменило обеденный перерыв. К концу дня, лежавшие в голодном обмороке, сотрудники попытались подползти поближе к столу. Анна успела добавить в картофельно мясной салат с солёными огурцами деликатесных маринованных оливок, как абсорбент сивушным водочным маслам, но её старанья оказались напрасными. Алкоголя на столе, как обычно, оказалось больше, чем нужно.
Через пару часов водители автобусов понимающе наблюдали, как выдвинувшаяся из заводской проходной весёлая толпа сотрудников заводоуправления с раскрасневшимися, но деловыми лицами пыталась попасть в раскрытые двери автобусов. Но водители не завидовали. У них скоро заканчивалась рабочая смена, и в гараже их также ожидал накрытый по случаю праздничный стол.
- Товарищи! пытался докричаться до, сидящих в автобусе, сотрудников председатель профкома с кожаной папкой под мышкой. Папка постоянно выскальзывала, а он каждый раз запихивал её обратно. Ведь с ней он выглядел деловее. Не забудьте, что вам всем надо завтра быть на демонстрации. И, пожалуйста, не опаздывайте! Помните, что от этого напрямую зависят ваши премиальные!
Но его слова утонули в нестройном гомоне быстро пропахшего алкоголем автобуса. Двери закрылись и пассажиры немного примолкли, сосредоточившись на мыслях о том, куда им теперь надо попасть; в магазин за добавкой, в гости к приятелям, или приятельницам, искать дальнейшие приключения, или к себе домой.
Анна попала домой и именно к себе. Об этом ей сообщил почтовый ящик на двери, в который она так удачно впечаталась лбом. Потерев ушибленный лоб, она всё же решила вытащить из враждебно настроенного ящика его содержимое, но рассыпала всю накопившуюся корреспонденцию, споткнувшись на крыльце о пушистый рыжий комок. Анна наклонилась и сфокусировала зрение. На неё испуганно смотрел маленький котёнок. Анна хотела взять его на руки, но котёнок поднял лапку, пытаясь защищаться.
- Егорушка, будь другом, собери, что пьяная бабка на крыльце уронила, - жалостливо попросила Анна внука, с трудом переползя через порог вслед за котёнком.
- Мам, ты что то и впрямь перебрала! Никогда тебя такой не видела, - заворчала Рита на мать, усаживая её на диван, чтобы значительно ограничить её способности к разрушительным действиям.
- Вот, что значит сила коллектива! не особо членораздельно пролепетала Анна.
- Убедительно! согласилась Рита, подсовывая под голову матери подушку. А кота где спёрла?
- Не виноватая я! Он сам пришёл! заверила Анна.
Зафиксировав мать на диване, Рита пошла на кухню, кормить рыжего гостя.
Ритуль, глянь, у меня на лбу шишки нет? А то мне завтра обязательно надо быть на демонстрации, - продолжила общение с дочерью Анна, устраиваясь спать на диване прямо в туфлях.
- Ты, хотя бы проспись до завтра, - отозвалась Рита.
- Милая Маргаритка! Поздравляю тебя с праздником Первомая. Желаю всего, чего ты сама для себя хочешь! А мне бы хотелось с тобой увидеться. Костян, - старательно продекламировал текст с поздравительной открытки Егор.
От услышанных слов Рита будто почувствовала щелчок в голове. Это было не затмение и не отключение сознания. Это было включение инородных картинок, которые она не успела запомнить. Но она отметила, что, если бы в тот момент она не сидела, а стояла, то точно упала бы. Потому, что это было не её сознание!
- Маргаритка, а кто такой Костян? осведомился Егор у ошеломлённой матери.
- Так, друг детства, - сухо ответила Рита и добавила: - Надо же! Адрес откуда то узнал!
- С другом обязательно надо встретиться! ожила Анна, приподняв голову с подушки. У тебя не так много друзей, но много одиночества!
- Зачем? У него, наверняка, уже семья. Да и я не одна. Егору уже одиннадцатый год пошёл, - отговорилась Рита.
- Ну и дура ты! продолжила с дивана воспитательный процесс мать.
- Охотно верю, - послушно согласилась Рита.
- Конечно, ты, считаешь себя самой умной! завелась Анна. Только помни, что умная женщина живёт с умом, а разумная с мужем!
- Выходит, мам, что мы обе с тобой не слишком умные, или просто не счастливые женщины.
Глава 14
Два воробья сидевшие на ветке цветущей груши, словно заведенные, вертели головами, с интересом наблюдая, как русоголовый мальчик, усердно работая лопатой, перекапывал в огороде землю под очередную грядку. Раз и его лопата на штык ушла в землю. Два и перевёрнутый кусок почвы шлёпался вниз. Три разбитый лопатой, он рассыпался на мелкие комки. Напитавшаяся талой влагой земля была тёмной и волглой. Перевёрнутые земляные пласты влажно блестели на солнце, пригревавшем с безоблачного неба. На их фоне радостно желтели одуванчики, разросшиеся вдоль забора.
Порой Егор наклонялся, выбирал из вскопанной земли корешки травы и отбрасывал их за рубеж грядки. Ему в нос ударял резкий, специфический запах сырой земли. Но Егор копал с видимым настроением, словно тяжёлая работа доставляла ему удовольствие.
Вот вместе с комом земли с лопаты свалился жирный, красноватого цвета червяк. Почувствовав под собой спасительную землю, через мгновение он вышел из ступора и попытался зарыться обратно.
- Чирик! всполошился один воробей.
- Чирик! ответил ему второй.
Договорившись, оба воробья синхронно вспорхнули и, стряхнув с ветки розоватые лепестки яблоневых цветов, стрелой ринулись за беглецом. Один воробей успел схватить червяка, но тут же выронил его, испугавшись нового земляного кома, разбиваемого лопатой. Воробьи взвились, покружили немного и, обиженно чирикая, уселись несколько по отдаль, нервно вертя короткими хвостиками.
Егор двумя пальцами ловко подхватил стремившегося уползти червяка и бросил его поближе к отпрыгнувшим в стороны воробьям.
- Ешьте, птахи! Там их ещё много! обласкал он взглядом и словом счастливых воробьёв и вновь сосредоточился на своей работе.
Неожиданно из под кустов росшего вблизи, так и норовившего зацепиться за штаны, колючего крыжовника выскочила полевая мышка и понеслась наутёк.
- Егор! Прибей мышь! крикнула сыну, шедшая перекапывать следующую грядку Рита. Не то разведёт потомство и они всю морковь погрызут!
- Пускай бежит, - огорошил Риту сын и добавил: - Она уже старая, скоро сама помрёт.
Глава 15
Под нежной зеленью едва распустившихся листочков на деревьях, по промытому ночным дождём асфальту, окантованному свежее - побеленным бордюром, стройными рядами праздничные колонны демонстрантов, пытаясь попадать в такт громкого торжественного марша, приближались к площади у здания Исполкома.
Красочными колоннами первыми на площадь вышли школьники. Ребята несли транспаранты, флаги и портреты членов правительства. И множество разноцветных шаров, которые озорные мальчишки покололи сразу после митинга.
Егор вместе с Лёхой нёс широкий транспарант из красной материи, на котором большими буквами были написаны простые, но значимые слова Мир, Труд, Май! Худенький Лёха своим тощим телом не вписывался в общий весовой ряд. Его постоянно со всех сторон толкали и транспарант немного провисал. Поэтому Егору приходилось немного выбиваться в сторону, чтобы растянуть полотно. Но он не злился. Он старался, потому, что хотел, чтобы эти слова были видны всем.
- Ёлкина! Ты кого это несёшь? случайно толкнул Егора учитель физики, подскочивший к его однокласснице.
- Это Фридрих Энгельс, - Вера Ёлкина опустила портрет вождя мирового пролетариата поближе к глазам физика.
- Да? удивлённо вытянулось лицо физика пролетарского цвета и запаха портвейна. Постарел то как. И бороду отпустил. Без Карла Маркса не узнать!
Следом за школьниками должны были идти колонны работников местных предприятий. Но они немного задерживались. Какая то несознательная сволочь не вовремя сообщила, что, по случаю праздника, в свободную продажу выбросили колбасу, и половина колонны сразу же переместилась в магазин. Местная власть быстро устранила эту накладку, своим распоряжением немедленно закрыв магазин на учёт до конца демонстрации. Переписав очередь, покупатели вернулись в колонну.
Даже те, кто утром с трудом поднялся с постели, кое как поправил перед зеркалом лицо, выведенные из прострации утренней свежестью и патриотическими, радостно будоражившими сознание песнями, не пожалели, что пришли на демонстрацию. Люди бодрым шагом проходили мимо трибуны у здания Исполкома, махали флажками и улыбались. А, контуженные похмельным запахом колонны, голуби падали с неба и матерились.
Торжественность обстановки и высказанная руководителями города благодарность за доблестный труд вызывали у жителей района радостные улыбки. Гордость за то, что они живут в Советском Союзе, переполняла грудь! И каждый присутствующий в этот момент чувствовал себя гражданином великой страны, живущим не только в своей скорлупке, но и множащим всеобщую мощь!
Естественно, демонстрацию подготавливали идеологи, но и они простые труженики к празднику Первомая вложили свой вклад в досрочную сдачу нового многоквартирного дома, пуска ещё одной плавильной печи, открытие Дворца спорта. И их причастности к общему делу не отнять!
Глава 16
Но этот Первомай не стал красным днём календаря. Он стал чёрным. Он ознаменовался страшным событием взрывом на Чернобыльской атомной станции.
Тогда Рита невольно вспомнила, как в техникуме на уроке военной подготовки её разбудил преподаватель: - Проснись, Милёхина! С территории ФРГ в твою сторону запущена атомная бомба! До тебя она долетит за четыре минуты. Твои действия за это время?
Домашнее задание Рита не подготовила и так сладко дремала в начале урока, что сейчас ей по теме в голову ничего не шло. Она честно похлопала ресницами. Не прокатило. Преподаватель ждал ответа.
- Если не будет очереди к телефону, то позвоню маме. Возможно, успею попрощаться, - ответила Рита под ехидный хохот одногруппниц.
- Два, Милёхина! оценил её юмор преподаватель. Ты хотя бы вспомнила, что под зданием техникума есть бомбоубежище! А в нем все средства защиты.
Тогда Рита не верила, что на её голову откуда то может прилететь бомба. А тут даже бомбы не понадобилось. Достаточно было самоуверенности именитого учёного, не внявшего доводам инженеров, что атомная станция его амбиций не выдержит.
Раньше были и другие аварии, но менее разрушительные. И их удалось замолчать. И по привычке местное руководство, не восприняв всю серьёзность ситуации и её последствий, о взрыве сообщило лишь после проведения Первомайских торжеств. Когда уже забила тревогу Европа, куда ушло радиоактивное облако.
Эта авария по своим последствиям грозила стать куда трагичнее Хиросимы и Нагасаки. Время было упущено, что привело к увеличению числа жертв и разрушений в разы.
Но могло стать гораздо хуже. Срочно требовались добровольцы смертники, которым обещали любые деньги за устранения страшных последствий аварии. Необходимо было срочно расчистить территорию АС от радиоактивных обломков и накрыть бетонным саркофагом повреждённый атомный реактор.
И люди поехали. Сознательные коммунисты и комсомольцы, а так же недалёкие люди, потянувшиеся за длинным рублём, о котором в обычной жизни они даже не могли мечтать.
Уехал ликвидатором и Костян. Даже, если бы Рита и захотела с ним встретиться, то просто не успела бы. Да и он особо не надеялся на их встречу. Ведь со дня последней прошло уже больше десяти лет.
После женитьбы на Ларисе, которая сразу же создала ему все условия для невыносимой жизни и перечеркнула их совместное будущее сообщением, что детей у них не будет, Костян воспринял приглашение ехать в Чернобыль, как своевременное.
Так началась первая и последняя командировка Константина. Он действительно работал на ликвидации на совесть, проявляя настоящий героизм. Никогда не прятался за спины других ни при дезактивации оставшихся энергоблоков, ни при сборе радиоактивных осколков для захоронения их в саркофаге, ни при сооружении оного над четвёртым энергоблоком.
На пятый день после взрыва уровень радиации в районе аварии резко возрос. Повреждённый четвёртый реактор продолжал нагреваться, грозя вот, вот взорваться. Необходимо было срочно спустить охлаждавшую его воду. Очень радиоактивную! Для этого два добровольца водолаза должны были спуститься в эту воду на дно и открыть заглушки. И они это сделали. Радиоактивную воду слили и радиация уменьшилась.
Один из водолазов был другом Кости. Но даже Константин до конца своей недолгой жизни не узнал, как погиб его друг. Все подвиги оказались засекреченными.
Но люди победили. Возможно, потому, что только русские люди, попав в фатальную ситуацию, в основном на голом героизме, добровольно шли на смерть, сохраняя тем самым жизни другим.
Константин даже успел заработать жене на песцовую шубу. И получить облучение в дозе несовместимой с жизнью. И как результат лучевую болезнь, с которой попал в больницу. Там он встретил медсестру, чем то похожую на Риту, или такую же для него недоступную и влюбился.
Но неизлечимая болезнь была решительно против. Очень скоро накаченные в армии бицепсы и трицепсы Костяна стали напоминать сухофрукты. Костя настолько ослабел, что не мог есть и даже воспоминание о пищи вызывало у него тошноту. От его, когда то шикарной шевелюры не осталось и следа. И эти страшные мучительные боли!
Как вернуть яркие краски серым будням, если ты уже мёртв внутри? Через несколько дней он мечтал уже не о самой медсестре, а об обещанном ею лишнем обезболивающем уколе.
На его похороны Лариса не забыла надеть песцовую шубу, а вот платком голову не покрыла.
- И без него жарко! оправдывалась она перед свекровью, поправляя крашенные рыжие локоны.
- Хорошо, что детей они не нажили, - промелькнуло в голове свекрови. Нужны бы они ей сейчас были?
Каких же несчастливых детей я родила! Или героев? Валерочку в цинковом гробу из Афгана встретила, а теперь и Костик ушёл. И никого у меня кроме этой вертихвостки не осталось. Да и эта скоро сбежит. Очень ей надо за мной - старой ухаживать!
Глава 17
На демонстрацию Анна не попала. Она загремела в больницу. Обозначились нешуточные проблемы со здоровьем: надорванное жизнью сердце начало мстить. Зло деструктивно. Оно не только сужает критерии рационального, но и разрушает!
В кардиологии Анна пролежала месяц. За это время ей впороли столько больных уколов, которые она потом долго вспоминала каждый. Но её синюшное лицо заметно порозовело и к ней потихоньку вернулись жизненные силы.
Придя в себя, она услышала знакомый голос, который жаловался окружающим: - Аппарат МРТ показал, что у меня большие проблемы. Я в нём застряла!
Повернув голову на голос, Анна немало удивилась, увидев в палате Клаву, с которой она когда то работала телефонисткой при НКВД. Клава совсем не изменилась, только стала толще. Похудеть ей не давала мама, с которой Клава до сих пор жила и которая каждый день приносила ей в больницу разные вкусности.
Хотя Анна уже сама стала бабушкой, глядя на эту заботливую, бойкую старушку, она остро ощущала, как ей самой не хватает матери! Конечно, её навещала дочь. Но у Риты и без неё было много дел, поэтому она всегда так торопилась, что Анна всякий раз испытывала неловкость, чувствуя себя обузой. Хотя каждый раз старалась выдавить из себя вымученную улыбку.
Как то от скуки Клава вспомнила, что примерно год назад к ней на улице подошёл незнакомый мужчина и спросил, как он может увидеть Дувайкину Анну, которая жила с милицейским майором? Клава оглядела незнакомца оценивающим взглядом старой девы. Мужчина был высоким и симпатичным, только с бледной кожей и нездоровым блеском в глазах. Было очевидно, что он болен и давно.
- А никак не можете, - ответила Клава незнакомцу. Анна - теперь Милёхина. Замуж она вышла и уехала к мужу толи в Саратовскую, толи в Свердловскую область.
Она объяснила Анне свой поступок тем, что мужчина не вызвал у неё доверия. Да и Аню она давно не видела и почти ничего о ней не знала.
На самом деле она тогда вновь позавидовала Анне.
- Почему мной то мужики не интересуются? Чем я хуже Аньки? обижалась Клава. Да, ничем не хуже! Даже лучше килограмм на семьдесят!
- Он ещё спрашивал не осталось ли у тебя здесь каких нибудь родственников? А когда я сказала, что все они уже умерли, очень расстроился, - добавила Клава.
Анна могла бы проигнорировать Клавины слова, но почему то предпочла потом долго перебирать в памяти всех своих знакомых. Но этого мужчину она вспомнить так и не смогла.
- Так вот, оказывается, какие сплетни про меня ходили? Будто бы я сожительствовала с Фильчиковым. А я то так старалась, чтобы наши отношения не выходили за рамки обычного флирта! забыв про незнакомца, долго расстраивалась Анна.
После выписки из больницы Анна поехала в санаторий в Кисловодск по горящей путёвке, чутко навязанной ей в профкоме завода.
- Не капризничай, Милёхина, - снисходительно взглянула на Анну солидная председательша. Ну и пусть, что путёвка желудочная. Отдыхать - не работать. В санатории врачей много. И сердце твоё подлечат. А желудки у нас детей войны у всех больные! Заодно и подкормишься бесплатно, а то вон худющая какая!
Скажи спасибо, что жена главного инженера от путёвки отказалась. Мы для неё и выбивали. А она, оказывается, в Чехословакию собралась!
От принимавшего её доктора в санатории Анна вышла без настроения. Осмотрел, ощупал, а после руки мыл так тщательно, будто после шелудивой собаки!
А сегодня Анна в четвёртый раз сказала спасибо Катюне жене главного инженера, когда отошла от сердечного приступа, случившегося с ней на самой высокой точке утреннего терренкура по рукотворному семикилометровому парку, откуда в лучах восходящего солнца была видна заснеженная вершина Эльбруса. На этот маршрут её затащила Раечка соседка по диет столу, навязавшаяся Анне в подруги.
Сама Раечка, похоже, никогда и ничем, кроме обжорства не болела и, как она попала в санаторий, оставалось только догадываться.
- А есть ли какие нибудь таблетки от голода? интересовалась Раечка с самого утра.
- Есть, конечно, - успокаивали Раечку соседки по комнате. Котлеты!
А за обедом Раечка предложила Анне вместо тихого часа сходить с ней в город в химчистку, а заодно забрать из фотоателье проявленные фотографии, про которые она забывала уже вторую неделю.
После недавнего дождя, сверкавшего на листьях алмазными каплями, было свежо и дышалось легко. Промытый асфальт подсыхал, а стекавшая с гор река бушевала, стремясь выскочить из каменного русла бешеным пенистым потоком. Городские улицы быстро заполнялись праздно гуляющими отдыхающими и местными жителями, спешившими по делам. Но очередей нигде не было. И в фотоателье так же.
На фотографиях дородная Раечка, в цветастом платье похожая на приличную клумбу, обнималась с каким то лысеющим мужиком.
Заметив, что Анна заинтригована, Рая подала ей фотки.
- Любовник так себе, да ещё и не сказал, что через три дня уезжает! Зря только время на него потратила!
Сквозь пелену вдруг помутившегося сознания Анна слушала звонкий голос жизнелюбивой Раечки, невыносимо больно дребезжащий на её оголённых нервах, а с фотографий на неё равнодушно смотрел Борис.
- А что? по - своему поняла изменившееся лицо Анны Раечка. Могу себе позволить! Я женщина свободная! С мужем разошлась, потому, что не смогла его перевоспитать. Он каждый раз прятал от меня заначку в разных местах!
- Пойдём в санаторий, - попросила Анна Раису, дрожащей рукой возвращая ей фотографии. Плохо мне.
Выглядела Анна скверно и Рая вела подругу под руку до самого санаторного корпуса.
- Девушки, горничную не видели? столкнулся с ними на этаже пенсионер, похожий на беременного кузнечика. Может, она бы мне рубашку погладила? Я бы ей заплатил.
- Горничную мы не видели, а рубашку я вам могу погладить. И совершенно бесплатно! прямо взвилась Раечка и шепнула Анне на ухо: - Говорят, что он директор совхоза миллионера! Может, ты одна дойдёшь?
Такое счастье и прямо в руки! Раечка была в восторге! И, не дожидаясь Аниного ответа, ухватила под руку председателя и, возвышаясь над ним букетом подсолнухов, пошла с ним в его комнату, гладить его рубашку и попутно запудривать ему мозги.
Отдых Анны был испорчен окончательно. Нет, к Борису она претензий не имела. Просто было больно за свою исковерканную жизнь. А вечером на танцплощадке, приглашавшие её на танец кавалеры были ей противны. Ведь каждый из них был настроен на ни к чему не обязывавший курортный роман. А потом всю старательно собранную на отдыхе грязь вёз в подарок своей жёне. Хорошо, если та в отсутствии мужа не скучала, тогда ей будет не так обидно!
Вернувшись на работу, Анна быстро втянулась в рабочий процесс и старалась быть полезной всем. Она опасалась, что её отправят на пенсию по инвалидности. По возрасту ей ещё нужно было работать. Потому Анна сама напросилась на уборку моркови в подшефном совхозе.
Осень выдалась ранняя и слякотная, а урожай моркови был хороший. И убирать его пришлось под холодным дождём до самых белых мух по колено в грязи, когда на пойме застревал даже трактор. К вечеру, выкарабкавшись из грязи и обмывшись дома, Анна начинала верить в то, что бог есть, если она до сих пор жива. Но её здоровье вновь ухудшилось.
А на заводе, как впрочем, и на многих других предприятиях, началось сокращение штатов. Уволенные рабочие, даже молодые, соглашались на любую, даже менее оплачиваемую работу и завидовали Анне, что, хотя ту всё же и отправили на пенсию, но она будет иметь хоть какую то гарантированную денежку.
Анна очень переживала. Её заветная мечта: получить от завода квартиру, накрылась медным тазом!
- Сама видишь, что стройку приостановили и не только на твоём заводе, - успокаивала Рита расстроенную мать. А мечты не у всех сбываются. А наши уж точно редко! Ничего, за зиму подлечишься, а весной будешь цветочки на клумбах выращивать. Вот Егор тебе поможет.
- Я клумбы не люблю, сухо отозвался Егор. Они на могилы похожи.
- Странно, - подумала Рита. У меня они таких ассоциаций никогда не вызывали.
- А ты, что, Егорушка, смерти боишься? - повернулась к внуку Анна. Бессмертных нет. Всё равно она, костлявая за каждым придёт.
- Придёт, когда человек будет уже готов, потому, что завершит своё предназначение, - очень по - взрослому ответил Егор.
- Всё же не по возрасту он у нас взрослый, - отметила Рита, но тут же отвлеклась по другим мыслям.
Сейчас её больше донимало слово сепсис, возникшее в её мозгу, когда она случайно запнулась о крышку погреба. Само по себе не слишком приятное, оно доставало хуже назойливой мухи! И только на кухне.
- Может, к врачу сходить?- гадала Рита. Зуб то болит. Как бы и впрямь до заражения не дошло!
Но и после посещения стоматолога, слово сепсис, как и возникшая с ним тревога, Риту не оставили.
Глава 18
Время шло, а Игорь так и не мог решить, что ему делать с кулоном. Каждый раз, беря его в руки, он слышал, как выговаривают растущие непонятные страхи. Но лёгкие деньги, добытые им мелким воровством, быстро таяли. А тут целое состояние! Но, как его обналичить? Открыто снести кулон в ломбард нельзя. О таких ценных вещах ломбард должен был информировать милицию. Лучше всего было бы продать кулон какому нибудь подпольному миллионеру, но они почему то знакомиться с Игорем не спешили.
А деньги нужны были позарез и Игорь решился позвонить одному еврею коллекционеру, который уже раз купил у него брошь. Правда, за дёшево.
Абрам Моисеевич немного промурыжил Игоря, но позже решил вещь посмотреть. Но не в своей квартире, а в парке.
Вечером Игорь шёл к указанной в телефонном разговоре скамейке. Он старался не оглядываться, хотя нервы были уже на пределе. В нужном месте свернул на другую аллею. Прошел немного и увидел нужную лавочку, но Моисеевича на ней не было. Игорь осторожно присел, заметно нервничая, закурил. Кайфа не было. Наоборот, вкус сигареты был ему противен. Затянувшись ещё раз, Игорь бросил сигарету мимо урны и сплюнул.
- Молодой человек! тут же откуда то нарисовались две гулявшие мимо тётки. Почему вы сорите в общественном месте? Здесь же парк культуры и отдыха!
Игорь глянул в сторону урны. Его ещё дымящийся бычок ничем не выделялся среди других в образовавшейся за день куче мусора.
- И откуда только эти ведьмы вынырнули?
Игорю сильно захотелось послать тёток куда подальше, но он не хотел засветиться и поэтому сдержался. Он встал и неспешно пошёл к выходу.
Настроение упало ниже некуда. Он уже начал сожалеть, что позвонил коллекционеру, как со стороны трамвайной остановки, наконец то, показался Амбрам Моисеевич. В сильных очках и старом пиджачке он походил на добродушного пенсионера. Но первое впечатление о нём было весьма обманчиво.
Увидев Игоря, хитрый еврей уселся на ближайшую лавочку и достал из кармана газету. Обмахнувшись ею несколько раз, принялся за чтение.
От такой конспирации Игорь даже немного взмок. Присев на лавочку к Моисеевичу, он очень натурально вытер вспотевший лоб импортным носовым платком, недавно одолженным вместе с кошельком у какого то иностранца.
- Какая жара! сказал он как бы самому себе.
- Есть немного, - поддержал разговор Абрам Моисеевич.
Так, поговорив немного о разных пустяках, Игорь неспешно вытащил из пачки сигарету и, собираясь закурить, достал спичечный коробок. Осторожно приоткрыл его, показывая коллекционеру уже порядком надоевшую ему драгоценность. Тот прикинул на глаз, но в руки кулон не взял. Немного подумав, сказал, что такими деньгами он не располагает, но может переговорить кое с кем и назначил встречу на завтра, но уже в другом месте, где и деньги будет удобнее считать.
Предложение Абрама Моисеевича попало на благодатную почву. Игорь прикинул, что до завтра осталось совсем недолго, потому как на потемневшей аллее уже зажглись фонари. Да и другого выхода у него не было. И он был вынужден согласиться.
Игорь понимал, как стрёмно связываться с этим проходимцем, но дело того стоило. Беспечно насвистывая, он пошёл на выход из парка. Ему под ноги летели уже начавшие опадать листья.
Неосознанная тревога заставила его оглянуться. Очередная тлеющая сигарета больно обожгла пальцы. Вроде бы всё было в порядке, но Игоря не оставляло ощущение направленного на него взгляда.
Совсем рядом прозвенел трамвай. Игорь шёл к трамвайной остановке. За ним спешил неприметный парень, которому чуть раньше подмигнул Абрам Моисеевич.
Стремительно темнело. Мир терял цвета, становясь вязко серым. Тревога не проходила. Она становилась паранойей. Игорь стоял на светофоре и, с надеждой на удачу, ожидал зелёный.
Сидя в трамвае, Игорь спиной чувствовал, что его пасут. Как чувствовал, что из этой затеи ни хрена не получится! А он, похоже, просто устал жить!
- Сволочь жидовская! мысленно обругал он Абрама Моисеевича. Видно и вправду эта вещица стоит дороже денег!
На повороте, когда трамвай сбросил скорость, Игорь, отжав дверь, выскочил на проезжую часть дороги, в горячке не подумав, что рядом идёт другой трамвайный путь, по которому он и поскакал, как заяц, потому что вокруг было много машин и не было перехода.
Встречный трамвай не заставил себя ждать. Жадно лязгая, он вынырнул неожиданно для Игоря и всей своей железной массой встретился с ним.
Вагоновожатая честно пыталась затормозить. Трамвай завизжал. Из под колёс посыпались искры. Но было поздно. Через мгновение колёса уже месили упавшего Игоря под крик потерявших равновесие пассажиров.
Вагоновожатая в ужасе открыла двери и закрыла глаза, чтобы не видеть того, что летело из под колёс трамвая, и открыла их лишь тогда, когда её за плечо потряс подбежавший милиционер. Из всех присутствующих он один был адекватен, потому как неоднократно имел возможность наблюдать подобные вещи.
Несколько лет назад вагоновожатая приехала в Москву поступать в театральное училище, но переоценила свои возможности. Чтобы не возвращаться в свой захудалый городишко, окончила курсы водителей трамвая. Тогда она прельстилась высокой зарплатой, но потом постоянно чувствовала, что это не её.
- Вот доезжу до отпуска и попробую подискать что нибудь другое, - подбадривала она себя каждый день, выходя на работу.
- Вот и доездилась! вихрем пронеслось у неё в голове.
Позже в морге матери выдали Игоря частями и всё, что осталось от его одежды. Выбрасывая окровавленные лохмотья, она заметила похожую на брелок блестящую безделушку, зацепившуюся за подкладку брюк. Отцепив её, мать сквозь слёзы разглядела, что это был раскрытый кулон с синим камнем, внутри которого находилась старинная женская фотография, а на задней стенке, выгравированные вычурными буквами вензеля старинного немецкого рода.
Мать была женщина не глупая и образованная. Она сразу всё поняла, и от этого её горе стало ещё невыносимее. Она хотела закрыть кулон, но не получалось. Мать в сердцах швырнула ненавистный кулон в стоящую поблизости корзину для бумаг и разрыдалась.
Камень в кулоне ослепительно сверкнул.
На другой день, вернувшись домой с работы, она обнаружила, что её квартира вскрыта. Царивший вокруг беспорядок красноречиво говорил о том, как тщательно там что то искали. Нетронутой осталась лишь корзина для бумаг. Мать бесстрашно положила кулон на видное место, чтобы в следующий раз, когда за ним придут, ничего не разбрасывали. Но больше за ним никто не пришёл.
Глава 19
Очнувшись от сна, Рита с опаской глянула на будильник, которому в последнее время не доверяла. Он уже не единожды снабжал её ложной информацией. Сейчас он обещался прозвонить через пять минут.
Стараясь не шуметь, Рита начала собираться на работу. Прижившийся в их доме рыжий котёнок носился под ногами, словно это он опаздывал, а не хозяйка. А Рите опаздывать было никак нельзя. Она и так с большими трудностями устроилась на самолётостроительный завод, на который добиралась на самой первой электричке. Завод относился к Минобороне и дисциплина там была особая, впрочем, как и зарплата. Работая уборщицей раздевалки и душевых комнат, зарплату Рита получала намного больше, чем инженеры на других предприятиях. А теперь, в связи с общим застоем производства, она ещё больше стала дорожить своим рабочим местом.
Наконец, пробили куранты это заработало включенное на небольшую громкость радио.
- Шесть часов. Значит, будильник не врёт, - успокоилась Рита и разрешила себе за завтраком не спеша тщательно прожевать бутерброд с колбасой.
Придирчиво осмотрев себя в зеркале, она поправила на себе серое джерсовое платье костюм, сунула ноги в чёрные лакированные туфли и, прихватив такую же сумочку, тихонько закрыла за собой дверь.
Рита спешила на электричку по пока ещё пустой проезжей части улицы, где было меньше пыли. Но её лаковые туфли всё равно покрылись серым налётом.
- На работе помою, - настроила себя на позитив Рита.
Но, всё же было немного обидно за слегка подпорченный имидж. Толи потому, что Альберт в своё время приучил её выглядеть достойно, толи от того, что мужики в цехе могли позволить в адрес матери одиночки унизительные колкости, на работу Рита старалась одеваться, как на праздник. А может потому, что самих праздников у неё не было. И иной раз она спинным мозгом чувствовала, как сзади сворачивают шеи незнакомые мужики. Но дальше этого дело не заходило.
В обеденный перерыв в столовой к Рите подсела комсорг цеха Надежда.
- Милёхина, ты ведь у нас не замужем? утвердительным тоном поинтересовалась она.
- А что? насторожилась Рита.
- Значит, ты не замужем и мужика у тебя нет! констатировала Надежда. Тебе и флаг в руки! Мы развернули движение помоги тому, кто рядом. Вот тебе первое комсомольское задание: возьмёшь шефство над нашим бывшим токарем.
Парень он не плохой, но отсидел три года за то, что в драке не рассчитал свои силы. Поможешь ему адаптироваться. Котлетки, какие поджаришь, в киношку с ним сходишь, в библиотеку его запишешь. А на комсомольском собрании, потом подробно отчитаешься.
- Надя, мне вообще то есть за кем ухаживать! У меня мама сердечница и сыну всего одиннадцать лет! попыталась остаться в своём тихом мирке Рита.
- Не хочешь с мужиком в кино сходить, тогда пойдёшь в птичницы - в больницу за бабками утки выносить! - иронически рассмеявшись, пообещала ей комсорг.
- А когда приступать? начала давать заднюю Рита.
- Вот сегодня после работы и приступай. Возле проходной я тебе его и представлю.
И Надежда ушла, виляя бёдрами в такт доносившейся из радиоприёмника песне Вот и лето прошло. По приёмнику передавали концерт по заявкам радиослушателей.
- Родион! невольно сжалось сердце Риты. - Зачем ты тогда подошёл ко мне под эту песню? И где ты сейчас?
Испытав такое чудовищное чувство одиночества, хоть волком вой, Рита едва не расплакалась.
- И всё же я рада даже той боли, которую мне причиняют воспоминания о тебе! О том, что ты был рядом со мной эти несколько сладостных минут! И о том, что ты вообще где то есть на этом свете! уже позже благодарно подумала Рита, убирая со стола свои и Надины пустые тарелки.
Потом, втянув назад слёзы, вновь уткнулась в свою работу. Мыла и мыла кафельный пол раздевалки, двери и лавочки, а перед глазами снова и снова всплывал образ парня в белом джемпере до сих пор такой желанный и до боли чужой!
После рабочей смены у проходной её ожидала Надежда с молодым мужчиной, обладателем массивной челюсти. Риту сразу он него что то отвратило. Да, резкий запах его дешёвого одеколона. А ещё от него сильно разило алкоголем. И он постоянно оглядывался по сторонам.
- Анатолий, - протянул он Рите свою руку с синей татуировкой, от которой она казалась полностью синюшной. Тебе можно просто Толян.
- Надеюсь, что это воздушно капельным путём не передаётся! подумала Рита, в ответ не подав руки и в миг почувствовала резкое движение страха от сердца к коленям.
- Да, это так. По молодости, по глупости, - оправдывался Толян, перехватив Ритин неприязненный взгляд, направленный на его наколки.
Мимо них проходили отработавшие смену люди. Уставшие за день, они спешили на электричку по тополиной аллее. Недавно прошёл сильный дождь. Но, казалось, никто не замечал, как свежо после дождя пахнет молодыми, ещё клейкими листочками тополей и мокрой травой.
И никто из проходивших мимо них людей не поздоровался с Толяном.
- Как ты в тюрьму то угодил? не удержалась Рита от назойливо достававшего её вопроса.
- Да, с матерью поругался. Ушёл из дома. Куст в парке снимал. А одна бабка повадилась возле моего куста своих сраных голубей кормить. Покрошит им батон, а они клюют. Ну, я раз у неё спросил: - А можно мне?
Она горбушку отломила и на землю бросила. А голуби отступили так, мол - это тебе!
Обидно, блин! Но я парень отходчивый. Отошёл немного, а потом с ноги этой бабке в лоб! Доказал ей, что земля чёрная и на зубах скрепит!
- Она, хоть, жива осталась? ужаснулась Рита.
- Судя по тому, как она меня метелила да!
Надежда хихикнула, а Риту передёрнуло.
- Ну, что? Ко мне, или к тебе? с ухмылкой поинтересовался Толян.
У Риты закипел мозг. Всё в ней кричало, что не нормально!
- Шучу, - ретировался тот, кто рядом. Конечно, ко мне пойдём. Там сеструха Танюха поляну накрыла!
- А, что? Жена тебя из тюрьмы не дождалась?
- Не было у меня жены. А девушку свою я сам её бросил, потому как мясные и винные инвестиции, которые я в неё вкладывал, назад не возвращались.
Анатолий развязано обхватил Риту за талию, как только Надежда, страшно виляя крутыми бёдрами, застучала каблуками в сторону железнодорожной платформы.
От прикосновения этого синюшного инородного тела Риту затошнило.
- Нет, никуда я не пойду! она резко вывернулась из объятий Толяна. Меня дома сын ждёт!
- Ничего, подождёт! В первый раз что ли? Он хоть знает, что он нагулянный? Или думает, что его папашка лётчик перехватчик? ухмыльнулся Толян. От Ритиного отказа его так и пёрло на хамство.
У Риты вспыхнули щёки и глаза.
- Вот гадина! без слов вспомнила она Надежду, но от страха сдержалась. И заспешила по потемневшей от вновь заходящего облака аллее. Подальше от Толяна!
- У, сука! Строит из себя! зло бросил ей в след Толян.
- Да, Толян, конечно, парень не плохой. Только ссытся и глухой! мысленно передразнила Рита Надежду.
Шум приближавшейся электрички заставил Риту немного пробежаться. Но, всё же, она на неё успела, хотя и в последний вагон. Автоматически захлопнувшиеся за спиной двери отгородили Риту от ужасного Толяна.
- Что за подстава такая? негодовала Рита по дороге домой. Вот опять, уже с которого дубля, она едва вновь не оказалась мордой в той же луже!
Открывший дверь сын окончательно добил Риту.
- Каким пошлым одеколоном от тебя несёт! сморщился он, как то не по - доброму взглянув на мать.
Рите стало грустно.
На другой день, зная, что Надежда не простит ей ослушания, Рита старательно мыла пол в раздевалке, мысленно готовясь к худшему. Она знала, что предыдущую уборщицу с работы выжила именно Надя за личную к ней неприязнь. Просто доложила начальнику цеха, что у неё из раздевалки пропал кошелёк с деньгами, а кроме уборщицы там никого не было. И женщине предложили уйти по собственному, дабы не выносить сор из избы.
Рита уже вся испереживалась, а Надежды всё не было. У неё от волнения аж руки затряслись!
В обед она сама решила пойти грудью на амбразуру!
Заводская столовая сегодня была неприветлива. Хотя кормили в ней вкусно и недорого. Обилие кулинарных запахов, обычно вызывавшее аппетит, сейчас на Риту не действовало. Есть ей не хотелось. Но она машинально поставила на поднос немало полных тарелок. Среди множества народа в обеденном зале она сразу заприметила Надежду и с полным подносом пошла к столику, где комсорг обедала с работницей цеха.
- Что, Милёхина, руки то трясутся? Кур вчера воровала? неприветливо спросила Надежда под дребезжание стакана о тарелку на Ритином подносе. Что ж слиняла то вчера?
- Надь, да у него же нательная аббревиатура! Он же зек! оправдывалась Рита, улыбаясь искренне и непосредственно. Я таких просто боюсь!
- Ну, подумаешь, оступился человек! Что ж его теперь всю оставшуюся жизнь носом в дерьмо тыкать? громко рассуждала Надежда, сознательно привлекая внимание хорошо слышавших их окружающих.
- Да, не случайно он в тюрьму попал. Он просто дозрел! выдала Рита мысль, которая проявилась у неё с первой минуты знакомства с Анатолием. Да, к тому же он вчера пьяный был!
- Ну и что с того? Настоящий мужик и должен быть всегда гладко выбрит, слегка наодеколонен и сильно вдамши!
А ты думала, что над примерным пионером шефствовать будешь? Ну, Милёхина, где же твоя комсомольская сознательность? отчитывала Риту комсорг, виртуозно наворачивая на вилку макароны.
- Нет! Я не могу! Это не моё, - стояла на своём Рита. Давай лучше я за больной бабкой ухаживать буду.
- Ну, смотри! Вольному, воля! Для тебя же старалась! Так и состаришься в одиночестве! Думаешь, сын оценит? Как же! Вырастет и уйдёт в свою жизнь. В лучшем случае тебе сопливых внуков подсунет! наставляла Надежда непослушную комсомолку, через слово допивая свой компот.
- Надь, да что ты такое говоришь? вступилась за Риту обедавшая за их столом женщина. Что для матери может быть дороже детей, а для бабушки внуков?
- Ну, за бабкой? Так за бабкой! пропустила замечание мимо ушей с затейливыми серёжками Надежда и гордо удалилась, вновь оставив на столе грязные тарелки.
До конца недели на работе Рита находилась в сильно взвинченном состоянии, постоянно ожидая от Надежды какого либо подвоха, или мести. Но Надежда, похоже, от неё отстала. Толи больной бабки Рите не досталось, толи движение так и не сподвигнулось. Но путёвки в пионерский лагерь этим летом Егору почему то не досталось.
Глава 20
- Сардельки, творог, две сметаны, - сверяясь со списком, складывал продукты в магазинную корзину Зяма. Масло. А масло то где лежит?
Зяма не любил этот недавно открывшийся в посёлке магазин самообслуживания, где продукты в корзину надо было собирать самому. Обычно за продуктами ходила его мать, а тут заболела и, омрачив начавшиеся каникулы непредвиденными заботами, вытолкала Зямку в магазин, разрешив ему на чаевые купить себе мороженое.
- Вот тут масло, - нашёл нужную полку Михалыч.
- Это Крестьянское? А мать написала Шоколадное! продолжил поиски Зяма.
- Шоколадного нет, - ещё раз оглядел полки Михалыч. Кончилось, наверно. Бери Крестьянское.
Зямка положил масло в корзину и пошёл к кассе.
Кассирша перекладывала покупки, пробивая их стоимость на кассовом аппарате.
- Крестьянское - очень вкусное масло! понесло Михалыча, когда кассир взяла пачку в руки. У меня младшенький только его и ест.
Продолжая работать, кассир, посмотрела на Михалыча поверх очков. Этот толстый рыжий подросток не вызывал у неё особого расположения. Да, и не только у неё. Его и учителя особо не жаловали, оставив на второй год, не без основания посчитав, что на уроках знания важнее приколов.
Димкин отец, по этому поводу вызванный в школу, оправдался тем, что ничего с сыном поделать не может, поскольку Димка окончательно тупиковая ветвь развития их генеалогического древа. И побожился котом. Он всегда котом божился, веря, что у того реально девять жизней. Но, не смотря на это, бедный кот уже начал уходить в минус.
А Димка на уроках решил вообще молчать. Математичка определила его диагноз, как ушная немота, но тройки иногда ставила, в основном за контрольные работы. А новые одноклассники Димона, едва достававшие ему до плеча, ехидно уважительно прозвали его Михалычем. Да, и учителя порой насмешливо обращались к нему на вы, что, не сильно склонного впадать в меланхолию по пустякам, Димку ничуть не смущало.
Слушая монолог Михалыча, Зямка еле сдерживал улыбку. Но смеяться было нельзя эффекта не будет!
- Хорошее масло. Вкусное. А Шоколадное - для блатных попрятали, - задумчиво подытожил Михалыч, когда Зямка уже подхватил сумку с продуктами.
- Ты, рыжий, случаем не взопрел? кассирша зашлась красными пятнами. И не улыбай свой рот!
На комплименты Димка предпочёл не отвечать. И так сработало! Цель была достигнута и ребята довольно заржали, выходя из дверей магазина.
Свою нескрываемую нелюбовь к работникам прилавка Михалыч унаследовал по генам. Когда то его отец долго и безответно был влюблён в молоденькую продавщицу, для которой не жалел ничего. А та вертела им, как хотела и при этом бессовестно наставляла ему рога. Со временем его любовь переросла вначале в тихую, а потом в буйную ненависть. А теперь Димкин отец верил лишь в единственную настоящую любовь любовь к жратве! Но и она его предавала. Раз еле добежал!
Зямка обменял у матери сумку с продуктами на оставленную в заложниках гитару и друзья пошли за Егором.
- Только, чтоб без этих ваших глупостей, а то перед соседями стыдно! пригрозила из окна Зямкина мать, не раз выслушивавшая жалобы на своего непослушного отпрыска.
Но её никто не услышал. Длинноногие друзья уже были на середине улицы.
У дома Егора у калитки уже больше пяти минут с ноги на ногу переминался щупленький Лёха, которого друзья за глаза называли Фунтиком.
- Егор пылесосит. Сказал, что скоро выйдет, - сообщил Лёха, здороваясь с друзьями по - взрослому за руку.
Ребята уселись на крыльце, спасаясь от жаркого солнца. Едва Зямка расставил свои ходули по - удобнее, как на крыльцо вышел Егор с двумя оцинкованными вёдрами.
- Щас, только воды принесу.
Михалыч привычно прихватил с террасы пластмассовое ведро и пошёл с Егором к колонке за водой. А Зямка с Лёхой лениво переместились на лавочку под старыми вишнями.
- Чё с глазом то? поинтересовался у Лёхи Зямка.
- Потёк глаз, - поморгал Лёха. Мать говорит коньюктивит! Интересно, а что при этом делают?
- Закапывают, - вздохнул Зямка.
- Блин! А что? Это не лечится?
- Капли закапывают!
Издав томный мяв, рыжий лохматый кот спрыгнул с забора и, задрав пушистый хвост свечкой, принялся тереться о новые Лёхины джинсы, наверно для того, чтобы они не казались такими уж новыми.
- Иди ко мне, золотистый!
Вернувшийся с водой Михалыч, презиравший слово рыжий, потому как сам был той же масти, заграбастал кота и посадил его к себе на колени. Кот не возражал ни против поглаживания, ни против нового прозвища.
- А мне гладить не даётся, - глянул на своего вредного кота Егор. А вот там возле фундамента его вообще колбасит! Аж шерсть на спине дыбом встаёт!
Егор поставил вёдра с водой на стол на террасе, прикрыл их крышками и вышел к друзьям, плотно прикрыв за собой дверь.
- А на замок закрыть? деловито осведомился Михалыч.
- Не буду закрывать. Скоро Бабаня придёт. Она постоянно очки забывает. Весь замок уже раскурочила, - пояснил Егор и строго посмотрел на кота. А ты, Кузя, за старшего остаёшься. Так, что сторожи!
Словно и в правду поняв, что от него хотят, кот ловко перемахнул через три ступени и разлёгся на крыльце, откинув пушистый хвост.
- Пограничный кот Алый! похвалил животное Михалыч.
Зямка достал пачку сигарет, купленных вместо мороженного, и угостил сигаретой Михалыча. Тут же возле них завертелись соседские близняшки, второклашки.
- Дядь. Дай сигаретку, - заклянчил один.
Зямка протянул ему сигарету, но Егор властно отстранил близняшку рукой.
- Маленький ещё!
- Какой же он маленький? заступился за пацана сердобольный Михалыч.
- Маленький! Практически грудной! строго сказал Егор.
Зямка убрал пачку сигарет в карман и зашагал с друзьями вниз по улице своей фирменной вихлючей походкой. А близняшки, дружно, показали им вслед неприличные фигуры из пальцев рук и быстренько смылись. На всякий случай.
Глава 21
Как только ребята скрылись из вида, Валентин, просидевший на корточках в тени раскидистой сирени на другой стороне улицы минут двадцать и слышавший всё, что говорили пацаны, подошёл к дому Анны. Воровато оглянувшись, открыл калитку.
Собаки, как он и предполагал, во дворе не было. Вместо сторожа на крыльце развалился лохматый рыжий котяра. Но со сторожевыми обязанностями он явно не справлялся, хотя и зашипел на, взошедшего на крыльцо, Валентина. А после злого брысь! и вовсе пустился наутёк.
Дверь в дом была не заперта, что оказалось весьма кстати. После солнечной улицы в доме было темновато. К тому же часть дома тонула в полумраке, от близко подступавшего к окнам сада. Валентину пришлось на несколько секунд закрыть глаза, чтобы адоптироваться к новому освещению.
После уличной жары в доме казалось прохладно. И было тихо так, что тиканье будильника пугало. Неосознанное чувство тревоги усиливалось с каждым тик, так, приближавшим непрошеного гостя к заветной цели. Никаких видимых причин для беспокойства не было, но Валентин привык доверять своим предчувствиям. Ведь большую часть своей не слишком везучей жизни он ощущал себя загнанным зверем. Впрочем, все капканы на себя самого обычно расставлял он сам.
Воровато оглядываясь, Валентин сделал несколько робких шагов.
От сильно затемненной кухонной стены неслышно отделилась человеческая фигура. Высокий мужчина натренированным броском настиг Валентина сзади. Но тот, на удивление себе самому, среагировал на нападение молниеносно и, пытаясь защититься, вывернулся всем телом. Охватил взглядом кухню. Ближе всего к нему стоял табурет. Но Мухин пресёк попытку Валентина вооружиться, саданув его в челюсть. И тут же сам попустил удар в область мозга и поцеловал пол.
Убедившись, что в ближайшем будущем его противник не очухается, Валентин продолжил изучать помещение. Страха в его глазах не было. Идя в этот дом, он подсознательно был готов ко всему.
В следующей комнате он увидел одиноко висящую в переднем углу икону Божьей Матери. О ней он слышал от своего отца, которого мать считала безумцем.
- Наконец то, - выдохнул Валентин.
Его сердце ёкнуло и учащённо забилось в предвкушении близкой удачи. Слишком долгим был путь до неё. Лишь единожды ему повезло, когда он случайно узнал от участкового, что Милёхина Анна никуда не уезжала.
Пока Валентин заворожено глядел на икону, Мухин пришёл в себя. В отчаянии Валентин бросился на Мухина, не обращая внимания на наносимые ему удары. Но Мухин сработал профессионально и поставил ему хорошую двоечку в голову. Валентин потерял равновесие, зацепив ногой ножку табурета. Он споткнулся и упал, ударившись височной частью головы об угол кухонного стола.
Не ожидавший такого поворота событий, лейтенант Мухин несколько растерялся. Он не понял поведения Валентина. Подвела пресловутая заданность восприятия! Мухин решил, что Валентин попытается сбежать и хотел этому воспрепятствовать, задержать вора, а на допросе выяснить цель его визита в дом Милёхиных.
Валентин перестал хрипеть.
Мухин перевернул его на спину.
Валентин не дышал. Его тело не подавало признаков жизни. Пальцы вытянутой вперёд руки застыли в хватательном движении.
После своего последнего приезда в посёлок полковник Чистяков, уже вышедший на заслуженный отдых, посвятил молодого лейтенанта в общие факты по исчезновению ценного железнодорожного вагона. Он сразу распознал в лейтенанте Мухине смекалку и врождённое честолюбие, и желание сделать головокружительную карьеру любой ценой. Такой сотрудник КГБ был подходящим приемником для раскрытия таинственного, пусть и частного дела.
Ведь у генерала, наверняка, остались дети, которые сейчас, несомненно, занимали высокие посты. И они бы не отказались принять запоздалую папину заботу, естественно не забыв отблагодарить Чистякова.
Присвоить такой куш себе, Чистякову даже в голову не приходило. По службе он повидал немало небожителей и знал не понаслышке о карах для тех, кто по дурости осмелился встать у них на пути.
К тому же Чистяков уже знал, что вагон этот не утерянный, а похищенный. И неизвестно, сколько претендентов надеются присвоить то, что, ценного в нём перевозилось.
Поэтому при большой удаче Мухин должен был просто найти вагон хотя бы с частью, оставшихся в нём, ценностей. Для этого Чистяков поручил лейтенанту неофициальную слежку за Валентином, если тот вдруг решит приехать в посёлок к Милёхиной Анне, с которой не был знаком лично, но очень ею интересовался. И появился у него этот интерес в колонии, где он сидел с неслучайным убийцей майора НКВД Фильчикова, считавшегося причастным к волшебному исчезновению вагона.
Мухин вёл Валентина до самого дома Анны. А теперь не знал, что ему дальше делать. Валентин был мёртв. На его щеке от виска застыла тонкая струйка крови.
С улицы послышались голоса. У калитки Анна Егоровна разговаривала с соседкой.
Мухин вспомнил про подпол под домом, о котором ему рассказал Чистяков. Открыв подпол, он спихнул туда труп Валентина и прикрыл половиком охотно захлопнувшуюся крышку, а сам одним прыжком оказался в саду за домом.
Лейтенант видел, как Анна вошла в дом. Судя по всему, она ничего не заметила и занялась домашними делами. А Мухин, крадучись, выбрался на улицу со стороны нежилой половины дома.
Но через некоторое время Анне вдруг стало плохо. У неё останавливалось сердце и нечем было дышать. Навалившийся на грудь неосознанный ужас обещал вырубить сознание. В таком состоянии мать застала Рита. Она вызвала Скорую помощь. После сердечного укола Анна заснула, а страх овладел Ритой. Она поджала на диване ноги и так просидела до прихода сына.
Они улеглись спать рано, даже не поужинав.
Другой ночью Мухин опять появился у дома Милёхиных. Стоял, слушал, чем дышит ночь. Потом через окно вновь проник в нежилую половину дома, а затем через лаз оказался под полом у Анны. Чувствовал себя крайне неуютно. Волосы на всём теле встали дыбом в знак отрытой силы. Сквозь окутавшую пелену сгустившегося страха, осторожно ощупал окружающее пространство. В подвальной темноте разглядел клубящиеся тени. Ощутил ужасающую мощь чужой ауры, но не понял чью. На его лице отразились все стадии восприятия, закончившиеся отрицанием. Присутствие поблизости хрустального черепа было слишком невероятно.
Потрогал тело Валентина. Оно уже закоченело. Вытащить его оказалось довольно проблематично.
На служебной машине Мухин перевёз труп в ближайшую лесополосу у железной дороги и там закапал.
Нету тела, нету дела - оказалось тем самым случаем.
Лейтенант Мухин предпочёл пока не сообщать Чистякову о своей неудаче, зная, что его за это не похвалят.
Глава 22
Лёха по привычке полез в карман за деньгами. Его вечно занятая младшими детьми мать посылала Лёху в магазин каждый день и частенько забывала спросить су него дачу с покупок, которой Лёха беззастенчиво пользовался.
Но сегодня всех угощал Димон. Накануне отец протянул ему трёшку со словами: - На, сынок. Не голодуй!
На что Димка буркнул скромное спасибо, подумав, что подаяние могло быть и щедрее. Как, никак отец получил зарплату и премиальные.
Благодаря полуденной жаре покупателей в магазине не было. Пользуясь этим, отвернувшись от торгового зала, продавщица тётя Нина выставляла товар на, опустевшие за полдня, магазинные полки.
- Девушка, будьте добры, обслужите нас, пожалуйста, - начал хохмить Михалыч.
- Чего тебе? обернулась к ребятам Тётя Нина, недовольная тем, что её отвлекают от дела, а выручка с этих пацанов большой не будет.
- Три пива, три банки кильки в томате, конфеты и пачку сигарет. Сдачи не надо, - невозмутимо попросил Михалыч, зная, что на сдачу останется всего десять копеек.
Тётя Нина поставила на прилавок всё, что просили несовершеннолетние покупатели, взяла Димонову трёшку и бросила на прилавок десятикопеечную монету, смерив Михалыча презрительным взглядом.
- А дайте чек, пожалуйста, а то мне дома не доверяют, - не унимался наглый подросток.
Покрывшись багровым румянцем, продавец швырнула на прилавок помятый чек.
- Как неровно оторвала то! покрутил Михалыч чеком.
Лёха предусмотрительно шмыгнул на улицу.
Закипающая тётя Нина тупо пыталась выдать в ответ что либо обидное, но Михалыч её упредил: - Ладно, пойдёт. Сумму вроде видать.
И чинно удалился, забрав покупки. Это был его не самый коронный номер, но тоже неплохо получилось. Так, обычно ниже мелкого садизма Димка не опускался.
Посмеявшись, ребята разделили покупки. Сигареты забрал Михалыч. Кроме него в компании никто не курил.
- Это отец не знает, что он курит, - враз зашипели на Димку, сидевшие на перевёрнутых ящиках возле магазина соседские бабки, до того живо обсуждавшие последние новости местного и вселенского масштаба.
- Здрасте, - обернулся к ним Михалыч. Весь серпентарий на выползке?
- Кто? не врубился Лёха.
- Да, гадюки окрестные на солнышке греются, - ничуть не смущаясь, пояснил Михалыч, закуривая сигарету.
- Ах, ты негодник! Вот я отцу твоему всё расскажу! пригрозила обиженная до глубины души бабка Сима соседка Михалыча, постоянно державшая родителей в курсе проказ Димона. За это Димон прозвал её Нюхой, на что та страшно обижалась.
- А, нет, тут не все гадюки. Одна гюрза! Михалыч сделал пару глубоких затяжек и бросил горящий окурок под ноги бабкам.
Те подняли шумный хай: - Да, этого паразита легче прибить, чем перевоспитать!
Задетая за живое бабка Сима в этот раз оказалась ловчее Михалыча. Захватив его голову себе под мышку, пошла на удушающий. Михалыч предсмертно захрипел.
Неизвестно какой бы всё закончилось трагедией, если бы Лёха оперативно не поджёг в одном из ящиков древесную стружку, прежде служившую прокладкой меж стеклянных банок с помидорами. Сухая стружка мгновенно занялась огнём. Бабки завизжали. Учуяв характерный запах дыма, Сима, не соображая, что надо сделать раньше тушить пожар, или придушить Димку, ослабила захват.
Через мгновение Михалыч был уже далеко и крутил пальцем у виска.
Один тлеющий ящик полетел ему в догон. Но Михалычу уже изрядно надоела затянувшаяся дискуссия.
Затушив ящики, бабки ещё несносного пошипели и найдя себе новое развлечение, поспешили в магазин за беременной Ольгой. Та опять накрякала две сумки и снова расплатилась двадцати пяти рублёвой купюрой.
- Хорошо кушаешь, Оль! Никак твой благоверный на работу устроился? полюбопытствовала бабка Сима.
- А ты какого мои деньги считаешь? ей в ответ нагрубила бабке Ольга.
- Да, коли бы они твои были! А то вдруг твой Николка опять подворовывает? Страшно! Чай рядом живём! доставала Сима разозлившуюся Ольгу.
- Страшно, как тебе любопытно! Декретные я получила! ногой открыла магазинную дверь Ольга. Руки ей оттягивали тяжёлые сумки.
- Это какую же зарплату ноне санитарки получают, если им такие декретные плотют? недоумевали бабки.
- Нин, а чего она набрала - то? Витамины какие? переключились бабки на продавщицу.
- Одна сумка точно с витаминами: две водки и шесть бутылок пива, - подлила масла в огонь продавщица Нина.
- Она, что там? Ещё одного алкоголика выращивает? продолжили перемывание Ольгиных костей беспокойные бабки. Видит бог воруют! Вот повезло с соседями!
Глава 23
Рабочий день дался Рите нелегко. Перенесённый на ногах грипп оставил в память после себя осложнение на ухо. Оно болело так, что головой не повернуть! Рита с трудом дождалась конца смены, а тут ещё, как назло, электричка запаздывала.
Стоя на железнодорожной платформе, Рита нервничала. Она зябко передёрнула плечами, вдруг почувствовав сверливший спину грязный взгляд.
- Следак спрашивает у мужика: - отчего твоя тёща вдруг померла?
- Да, грибков поела.
- А почему она вся в синяках?
- Да, есть не хотела, - услышала Рита неприятно знакомый мужской голос, рассказывавший затасканный анекдот и последовавший за ним истерический женский смех, каким смеются проститутки, чтобы привлечь к себе внимание.
Оглянувшись, она, упёрлась взглядом в злые глаза Толяна. Оторопела, застыв на месте. Рядом с Толяном гомерическим хохотом зашлась опухшая пьяная тётка. От страха у Риты пересохло в горле.
- Где же электричка?
Нервничая, Рита взглянула на свои наручные часы. Наконец, подошедший к платформе электропоезд замедлил ход и пассажиры столпились у края платформы, у раскрывшихся дверей.
Рита постаралась быстрее проникнуть в вагон.
- Позвольте вашу ручку, мадам!
Толян схватил её руку своей синей татуированной клешнёй.
Первым желанием было ответить грубостью. Но страх заставил смолчать. Рита понимала, что Толян может значительно ограничить способности к жизнедеятельности.
- Отдаться не желаете? процедил сквозь зубы Толян.
Испытывая омерзение от прикосновения этого одноклеточного, Рита с силой выдернула свою руку.
- Брезговать изволишь, сука! глаза Толяна презрительно сузились.
Рита вырвала из его захвата руку и стрелой влетела в вагон. Плюхнувшись на лавку, она брезгливо тряхнула рукой, словно пытаясь сбросить с неё нечто гадкое! Но что то было не так. Точно! Часов у неё на руке не было! У Риты от обиды на глазах навернулись слёзы.
- Вот сволочь! Как знал, что они золотые! переживала она, полчаса трясясь в прокуренном вагоне электрички.
И вдвойне обидно от того, что часы ей подарили на работе на день рождения.
- Вот тебе и токарь! Ворюга проклятая! никак не могла прийти в себя Рита.
Но злость и обиду пересиливал страх. Вряд ли Толян от неё скоро отвяжется!
- Может, в милицию заявить? пыталась собрать мысли в кучу Рита. Но у неё нет свидетелей. В вагон она вошла последней. Да, и от часов он избавится, как можно скорее. И обязательно отомстит, если она на него заявит! Несомненно! И анекдот был со смыслом и рассказан был для неё!
Не такой уж он простачок!
Ещё неделю Рита старалась подходить к платформе к самому отходу электрички. Постоянно преследовавший её страх, заставлял нервно озираться по сторонам. Рита боялась, как бы окружающие не подумали, что у неё сильно похужело с головой, но побороть страх не могла. А в день зарплаты и вовсе напросилась идти домой со слесарем дядей Володей, солидным мужчиной, которому сказала, что ей кажется, будто её кто то преследует.
- Мужика тебе надо хорошего, девонька! наставлял её дядя Володя. Это гормоны тебя преследуют!
Но проводил Риту до самого дома.
- Эх, жаль, что моя бабка не видит, какую кралю я провожаю! Вот позлилась бы! в шутку посетовал он. А то она меня уже совсем от мебели отличать перестала!
Глава 24
- Что, сучка? Любовника завела?
Николай в ярости схватил Ольгу за горло.
- С чего ты взял? поперхнулась Оля.
Маленький Славик, почувствовав очередной скандал, громко заплакал. Громкий детский плач ещё больше разозлил страдавшего головой после трёхдневного запоя Николая. Он схватил со стола кусок Докторской колбасы и швырнул им в малыша: - Заткнись, сучёнок!
- Коль, ты чего хулиганишь?
Оля подхватила на руки зашедшегося в истерике сына.
- Где деньги на колбасу берёшь, спрашиваю?
Николай угрожающе приблизился к жене. Боясь получить удар по лицу, Ольга инстинктивно прикрылась орущим Славиком. Рука у Николая была тяжёлая. Последний фингал украшал Ольгу больше месяца.
- А я думала, что это ты мне их подбрасываешь! опешила Ольга, наконец, поняв причину гнева мужа.
- Ты, что меня за дурака держишь? вскипел Николай.
- Да, я уже четыре раза на кухне на полу двадцатипятирублёвки находила! тормозила Оля. Думала, что они твои!
- Ты, что больная? Или зубы мне заговариваешь? кричал на жену Николай. Откуда у меня деньги, если я уже два месяца, как уволенный? А, может, ты занимаешь у кого? А отдавать чем будешь? Натурой?
- Коль, да что ты говоришь? Если твоя бывшая гулящая была, думаешь все такие? плакала Ольга, уткнувшись в тельце сына, обхватившего её за шею.
Николай в ярости покрутился по кухне, нашёл сигареты и закурил. Присутствие по близости маленького сына и беременной жены его нисколько не смущало.
- Лучше правду скажи! Сам что узнаю прибью! пригрозил он жене, выплюнув с досады сигарету. Руки у него тряслись от злости.
- Да, не кричи ты! Ребёнка пугаешь! Хочешь, чтобы он идиотом вырос? Вот завтра встань раньше меня и посмотри на кухне, - всхлипывала Ольга. Мне теперь и самой страшно, потому что не понятно!
За ужином Николай вновь потянулся к рюмке. Прикончив бутылку водки, долго косился на жену. Потом выпроводил Ольгу с сыном на ночлег к сестре, чтобы она не могла ничего подбросить, закрылся на засов и захрапел. А утром на кухне обнаружил двадцати пяти рублёвую купюру. Он долго вертел её в руках, тупо соображая: настоящие ли это деньги, которые он может потратить, или белочка пришла? Но купюра не испарилась. Она осталась, чем ещё больше разозлила Николая и озадачила.
- А, может, это домовой нам деньги подбрасывает? заглядывала в глаза мужу Ольга. Помню, бабушка рассказывала, что, если человек к дому, то домовой ему помогает! Может, он тебя залюбил?
- От тебя чокнуться можно! отвернулся от жены Николай.
Но на другое утро он проснулся с рассветом. С бодуна долго пытался сообразить, зачем это ему надо было. А выйдя на кухню, вновь нашёл на полу деньги. А потом не нашёл.
- Ты, паскуда, взяла? налетел он на Ольгу.
- Я не брала! оправдывалась Ольга. Он не каждый день их подбрасывает! Бабушка говорила, что домового подкармливать надо. Давай ему на ночь немножко колбаски на блюдце оставим?
Николай сухо усмехнулся.
Колбаса домовому понравилась и на утро на кухне нашлась очередная двадцатипятирублёвка.
Но Николай особо в домового не поверил и решил установить на кухне ночное дежурство. Уж очень хотел вывести жену на чистую воду! Он перетащил на кухню кушетку, оставил включённым свет и всю ночь клевал носом, боясь уснуть.
Где то за полночь в кухонное окно постучали. Нагло так, будто к себе домой!
Сжавшись в пружину, Николай резко подскочил к окну. За стеклом из темноты материализовалась расплывчатая рожа! Эффект неожиданности обеспечила безлунная ночь. Дрожащей рукой Николай рванул форточку. Рожа отпрянула в темноту и голос пьяного Петьки поинтересовался: - Олёй! Выпить есть?
- Ты, что, гад, по ночам шляешься? Людям спать не даёшь! оговорил Николай принаглевшего собутыльника, впуская того в дом и тайком вытирая со лба холодный пот. Он давно не испытывал подобного страха.
- А ты, что? Спишь что и? У тебя свет, как в Большом театре сияет! оправдывался Петюня. Выпить то есть? У меня голова раскалывается! Боюсь, до утра не дотяну!
Николай пошарил глазами по кухне, открыл холодильник и обнаружил бутылку пива, заботливо припрятанную Ольгой на опохмелку мужу.
Пётр жадно присосался к бутылке. Пользуясь моментом, Николай вытолкал его из дома.
- Иди, давай! И больше не приходи! Пацан у нас болеет, вот мы свет и не гасим, - бессовестно врал он Петьке, закрывая за ним дверь.
Утром Николай был чернее тучи. Денег за ночь не приплыло.
- Домовой при свете не придёт, - вновь оправдывалась перед мужем Ольга.
На другую ночь они устроили засаду трезвыми, пытаясь при лунном свете тщательно обозреть кухню. И когда забрезжило утро, послышался подозрительный шорох.
Ольге от страха сильно захотелось в туалет, но она не смела даже шелохнуться!
- Это крыса, - прошептал ей в ухо Николай.
- Почему ты так думаешь? так же тихо спросила Ольга.
- Да, вон она. Смотрит на нас!
Ольга проследила за взглядом мужа и различила в углу большую крысу, что то державшую в зубах. Подбежав к блюдцу, крыса бросила двадцати пятирублёвку, схватила с блюдца уже заветренную колбасу и шмыгнула в угол, задев хвостом за стоявшие там пустые бутылки.
Хотя крыс Ольга не любила, сейчас она сияла от радости, ведь она была реабилитирована! А Николай озаботился ещё больше. На вопрос почему крыса носит им деньги и где она их берёт? могла ответить лишь она сама. Но её уже и след простыл!
Возможно, крыса разоряет чей то схрон. Совсем недавно умер их сосед, бывший при жизни строительным начальником. Наверняка он когда то припрятал заначку, о которой его семье ничего не известно. А, может, это деньги другой соседки тётки Тани? Она работает закройщицей в ателье и на дому шьёт. И одинокая! Та точно деньги копит. Никак с собой на тот свет забрать хочет!
Как бы то ни было, крысу Николай решил и дальше кормить. А та почти каждый день делала им презент. Конечно, всё это было очень необычно, но прибыльно! Николай даже помечтал осуществить свою давнюю мечту: купить мотоцикл. Ольга добавила в мечту, чтоб был непременно с коляской!
Где то через месяц, Ольга отдала Славика сестре и уехала в роддом, наказав мужу, чтобы тот не забывал кормить их крысу.
Глава 25
Вот и снова первое сентября. Рита с Бабаней проводили Егора я школу, но только до калитки, как им было позволено, и смотрели ему в след, пока он не свернул в переулок. Егор пошёл в седьмой класс. Наглаженный, с модной причёской на идеально уложенных волосах, он больше походил на киношного студента, чем на школьника. И вызывал в маме и бабушке нескрываемое чувство гордости.
- Вот какого парня мы вырастили! смахнула слезу счастья бабушка Аня. И учится хорошо и всё сделает, что ни попросишь!
Но порой она ловила себя на мысли, что их мудрый ребёнок состарился ещё в детстве. А что было бы, если бы он вёл себя так же, как его безалаберные сверстники? Ведь отца у него не было и некому было отвесить ему заслуженный подзатыльник за его возможные проказы.
Эта тема была больной и для Риты. Она давно приготовила легенду об отце, но в ней было так много вранья, что каждый раз она этот разговор откладывала на потом. К счастью Егор об отце не спрашивал. В раннем детстве он перековеркал однажды правильно произнесённые слова мама и бабушка на мумызю и бубызю, но скоро перерос это баловство. Рита стала мамой, бабушка Аня Бабаней, а слово папа он так и не произнёс ни разу.
А год назад, когда Егор пришёл из школы с лиловым глазом и ничего не захотел объяснять, Рита не на шутку перепугалась. Но успокоилась после того, как одноклассница сына, рассказала ей, что Егор подрался с пацаном, который обозвал его безотцовщиной. Ребята разодрались так, что ухитрились разбить в классе окно. А после того, как директор велела им обоим прийти в школу с родителями, они тайком выставили оконное стекло в туалете первого этажа и вставили его в классе. Так и прокатило.
- Не хотел меня расстраивать, - решила тогда Рита и зауважала сына.
А сегодня Рите очень захотелось устроить сыну праздник и испечь хотя бы шарлотку с яблоками. Но в пустом холодильнике сиротливо белела лишь пачка маргарина. Продукты в магазинах опять исчезли.
Сменявшие друг друга руководители страны постоянно обещали людям: - Подождите! Вот пройдут годы!
И годы прошли.
И теперь, если вдруг к магазину подъезжала продуктовая машина, то сразу же выстраивалась дикая очередь. Люди даже не спрашивали, что привезли. Теперь нужно было всё.
Вчера на вопрос Риты почему он не принёс из магазина яйца?, Егор раздражённо ответил, что ушёл из очереди потому, что в очереди яиц было больше, чем на прилавке.
Рита нервно вспыхнула, но не нашла, чем ответить на первую грубость сына.
- Сходи к Павловым, - посоветовала Рите мать. У них дочь на птицефабрике работает. Ей уже второй раз зарплату яйцами выдают. Она их продаёт и вроде не дорого.
- Когда же и на нашей улице будет праздник? Может, не на той улице живём? задавалась вопросами Рита, спеша от Павловых домой.
Вдруг она услышала, как в новой пятиэтажке кто то играет на скрипке. Рита особо в музыке не разбиралась, но это точно была не классика. Что то венгерское, или цыганское и от души.
Немного погрустив, скрипка уронила слезу. Потом всхлипнула, словно ей было жаль себя. О, Боже! Какая это слабость жалость к себе! Решив так, скрипка будто вскинула голову, взвилась на мажорной ноте и зазвучала! Но боль была сильнее и мелодия оборвалась, скатилась куда то вниз и смолкла.
Задрожавший кленовый лист уронил тяжёлую каплю за воротник. Рита очнулась. Всё это время она стояла на тротуаре под окнами дома и слушала, как заворожённая. Ей была близка эта мелодия. Она словно слышала плачущую родственную душу. Видимо, не одной ей так досталось по жизни. Только она бы так высказаться не могла.
Проглотив подступивший к горлу ком, Рита привычно задавила жалость к себе и пошла в сторону своей улицы. Но остановилась, увидев Ираиду Петровну, сочувственно глядевшую на её расстроенное лицо. Минуты через три разговора с Ритой Ираида Петровна была в курсе всех последних значимых событий её жизни. Вроде бы она из Риты ничего клещами не вытаскивала, но та сама спешила выложить всё наболевшее. В том числе и о своём полёте под потолком комнаты.
- Это ты пережила клиническую смерть, - определила Ираида Петровна. Твоя душа вышла из тела, но потом вернулась в него.
- Какая смерть? не поверила Рита. У меня даже ничего не болело!
- Возможно, кто то хотел забрать тебя, но у него не хватило сил, потому что твоё биологическое время ещё не вышло. Но главное, что ты жива! Так, что держи хвост морковкой! постаралась успокоить Риту Ираида Петровна.
Но дома Рита опять расстроилась, когда слово underground вновь навязчиво закрутилось в её голове. Откуда оно взялось? Может, она услышала его по телевизору, или по радио? Но ничего не припоминалось. Рита честно пыталась отогнать от себя это слово, но получалось плохо. Оно возникало в памяти вновь и вновь и сильно беспокоило.
- Егор, как переводится слово underground? первое, что спросила Рита у вернувшегося из школы сына. Сама она в школе английский язык учила, но уже ничего не помнила.
- Ну, там много значений, - задумался Егор. Но основной смысл подземелье.
- Что бы это значило? озадачилась Рита. Словно мне идёт какая то информация: сначала заражение, а теперь вот подземелье. Может, на месте нашего дома прежде было какое то захоронение? Или это что то другое, чего я не могу понять?
Глава 26
Наталья Николаевна учительница немецкого языка и мать погибшего Олега обратила внимание на чернобровую девочку с длинными косами и серьёзным лицом. Девочка сильно отличалась от размалёванных сверстниц. Одета она была скромно, но не бедно. Не красавица, но с харизмой.
На олимпиаду по иностранному языку в Москву школы посылали лучших учеников: усидчивых, упорных, имевших способности к языкам. Хотя были и такие, которые словосочетание гутен морген переводили так: в морге хорошо! Но здесь было совсем другое. Было очевидно, что девочка учится не из - под палки, а для себя, с сопливых лет понимая всю серьёзность жизни.
- Берта Семёнова, - прочла Наталья Николаевна в бумагах девочки. Это кое - что объясняет.
Проверив перевод текста, спросила она девочку: - Берта, твои родители русские немцы?
- Мама - немка, а папа - русский. Он служил в Советской армии в ГДР и привёз оттуда маму. - рассказала Берта.
- Так вот откуда такое хорошее знание немецкого языка, - отметила про себя Наталья Николаевна. - И ничего сверхъестественного!
После смерти сына Наталье Николаевне порой было так плохо, хоть волком вой, или 03 вызывай, или 0,5 выпивай! Испытывая гнетущее чувство одиночества, она теперь никак не могла наговориться с приятной ей девочкой.
И она искренне расстроилась, когда Берта поделилась планами о том, что хочет вернуться в Германию.
- А что? Здесь тебе, что не нравится? пыталась понять девочку Наталья Николаевна.
- Мне не нравится, что, когда мама попросила папу и дедушку починить крышу в коровнике, они ответили, что сделают. Потом. А пока дождя не обещают. А когда пошёл дождь, и мама сама залезла на крышу, ей никто не помог, потому что для них коровы хоть и домашние, но животные и не размокнут! по - детски серьёзно объяснила свою озабоченность Берта.
- Ты так сильно любишь животных?
- Люблю. Но ещё больше я люблю порядок и ненавижу пьянство!
- А кто у тебя из родственников остался в Германии?
- Дедушка, мамины сёстры и их дети. Они в Дрездене живут, - оживилась Берта.
- И в вашей родне все не пьющие? улыбнулась Наталья Николаевна.
- Я не знаю. Я их видела только на фотографии, - краснея, созналась Берта.
После олимпиады Наталья Николаевна пригласила Берту к себе домой. Состряпав лёгкий обед из того, что нашлось в холодильнике и накормив гостью, Наталья Николаевна решилась на важный разговор. Эта девочка продолжала импонировать ей своей серьёзностью.
- Берта, у меня к тебе просьба. Ко мне случайно попала дорогая вещь. Она настолько дорогая, что в нашей стране она способна принести человеку лишь несчастье, - взволнованно говорила Наталья Николаевна. Это фамильный кулон с драгоценным камнем. Раньше он принадлежал одному знатному немецкому роду. А сюда попал, скорее всего, во время войны. Его необходимо вернуть законным наследникам.
Я читала, что драгоценный камень всегда стремится к законному владельцу. И горе тому, кто встанет у него на пути.
Если ты поедешь к своим немецким родственникам, то тебе будет не сложно вывести кулон из страны и в Германии найти потомков этого рода. Ты умная и порядочная девочка! Тебе я могу доверить эту действительно тяжёлую ношу.
Наталья Николаевна подала Берте кулон с сапфиром. Камень сверкнул значимо.
- Но это будет не скоро. Лет через пять, - замялась Берта, любуясь драгоценностью.
- Вот и убери его в надёжное место. Лет на пять. И никогда его не надевай! Я не желаю тебе зла. И лучше, чтобы о нём никто не знал.
- Даже мама?
- Даже мама!
А ещё Наталья Николаевна когда то прочла, что драгоценный камень, однажды видевший кровь, сам начинает нести смерть. Поэтому у неё не было уверенности, что она поступает правильно, отдав кулон подростку. Но она надеялась, что подарив его, она тем самым смягчает зло камня. Ведь ей самой он достался случайно и хранился в её доме уже долгое время. И за это время с ней самой ничего плохого не произошло.
Да и потом, Берта хочет уехать в Германию и камень тоже. Возможно, они помогут друг другу.
Глава 27
Рита вышла из проходной завода. Озираясь, на предельной скорости долетела до железнодорожной станции. Она была на таком пределе, что чёрная кошка не стала перебегать ей дорогу. Не видела смысла.
Рита тревожным взглядом просканировала платформу. Толяна в пределах видимости не было. Входя в вагон, оглянулась. Подсела на лавку к мужикам из её цеха.
Лишь сойдя с электрички на своей станции, Рита облегчённо вздохнула. Позволила себе зайти в магазин. Выстояла очередь за ливерной колбасой. Ей повезло. Колбаса закончилась на стоящей за ней женщине. Вышла из магазина, чувствуя себя крайне неловко под завистливыми взглядами несостоявшихся покупателей. Ведь у неё в сумке рядом с ливерной колбасой в бумажном пакете лежал ещё и продуктовый набор, который она сегодня получила на заводе.
Быстро пошла в направлении своей улицы. Войдя в прохладу парковой аллеи, почувствовала резкую слабость в ногах. Сумка в руке сделалась неподъёмной.
Крайняя скамейка была свободна. Рита поставила на неё сумку, села и скинула туфли. Вытянула вдруг ставшие ватными ноги.
Прошёл ещё один день бабьего лета. Солнце уже перевалило за деревья, разлиновав дорожку полосами их теней. Резко пахло нагретыми за день вечнозелёными туями. Недавно политые цветочки на клумбе потихоньку поднимали свои поникшие за день простенькие, но симпатичные головки.
Прислонившись спиной к спинке скамейки, Рита расслаблено прикрыла глаза. Понемногу утих шум в ушах и голова просветлела.
Вновь всплыли в памяти недели постоянного страха, вымотавшие её до предела. На глазах навернулись слёзы. Рита досадливо смахнула их рукой. Как же хотелось вот так же смахнуть и начисто стереть из памяти ту пятницу, когда на платформе она вновь увидела Толяна с друзьями, вошедшими в электричку сразу за ней.
Свободные места в вагоне были, но Рита специально подсела к компании незнакомых женщин. Рита выдержала их недружелюбную паузу и машинально зажмурилась, когда Толян с друзьями прошёл мимо неё. Компания уселась на лавочку, где, прислонившись головой к оконному стеклу, одиноко дремала девушка.
В душе Риты вновь зашевелился страх. Железнодорожный перегон в этом месте был длинным, но сейчас он показался Рите вечным. И она облегчённо вздохнула, когда Толян с друганами вышел через две остановки. Глядя им в след, Рита вдруг вспомнила, что не видела у них сумки, когда они заходили в вагон. А может, не заметила со страху?
Ещё через остановку пошла на выход и она. Проходя мимо лавочки, на которой всё так же дремала девушка, Рита невольно глянула в её сторону и тут же зажмурилась от ужаса! В боку девушки торчала рукоятка ножа.
Пассажиры вышли на платформу. Двери электрички закрылись и она поехала дальше, увозя убитую девушку, убийц которой вряд ли установят.
От душившего её страха, Рита не помнила, как добралась до дома. Сердце ухало. Глаза застилал туман.
- Почему кроме меня никто ничего не заметил? позже мучилась Рита вопросом. А может, и заметили, но испытали такой же шок?
Рита понимала, что поступает подло по отношению к этой девушке, как и к следующей жертве Толяна, которой вполне могла стать и она сама. Но не находила в себе ни капли героизма, чтобы противостоять этому злу. Ведь милиционера к ней никто не приставит!
С той пятницы Рита жила в постоянном страхе, к которому уже начала привыкать, если такое вообще возможно. Но как только она видела мужчину, напоминавшего Толяна, её сердце опять наполнялось диким ужасом. Она чувствовала себя курышкой с кружащим над ней стервятником. И чёрный страх за себя, Егора и мать заставляли её дрожать и молчать.
- Нет! Она долго так не выдержит! Чёрт с ними с этими деньгами! в смятении чувств Рита пыталась решить проблему. Какую нибудь другую работу она найдёт!
У гулявшей с коляской по аллее девушки расплакался проснувшийся грудничок и никак не хотел успокаиваться.
- Ребёнка кормить надо, а не трясти! недовольно заворчали обеспокоенные шумом дамы, отдыхавшие на соседней лавочке.
Кожей ощутив их нервозность и поняв, что дольше отдыхать ей тут не светит, Рита обулась, взяла сумку и вышла из парка на свою улицу.
Навстречу ей шла девочка с длинными косами. По обе стороны от неё, как дрессированные, вышагивали две чистые коровы. Картина была очень необычная. Рита привыкла видеть, как какая нибудь ругачая тётка гонит прутиком непослушную корову, которая норовит свернуть в сторону.
Рита проводила девочку взглядом. Та открыла ворота дома Семёновых и пропустила вперёд себя коров.
- Да, это же дочка Лёни Семёнова!
Воспоминания о бывшем тормозном однокласснике, которого в третьем классе забрали в школу для особо одарённых, вызвали у Риты конфузливый смешок. Как и тогда, когда она узнала, что после школы Лёня служил в армии на территории Германии. Оттуда он привёз жену. И какую дочку родил! Вот тебе и дурачок!
Глава 28
- Бей! Спокойно работай. Ближе подходи! Так. Навязывай ближний бой! опытный тренер ответственно подходил к своим обязанностям, хотя это была самая обычная тренировка.
Сегодня он работал с молодыми сотрудниками КГБ. Тренер знал, что бокс для них не только поддержание тела в норме. Хотя ребята серьёзно к жизни не относились, зная, что живым из неё всё равно не выбраться, для некоторых из них это было шансом выполнить служебное задание. Поэтому он был с ними предельно строг до жёсткости.
Мухин тоже посещал тренировки. Именно посещал, хотя и имел неплохие результаты. Заняться боксом ему настоятельно посоветовал его начальник после первого задержания, проведённого молодым лейтенантом Мухиным, когда тот выместил на задержанном всю скопившуюся за время погони злость. Задержанный тогда выжил чудом.
- Тебе надо научиться контролировать себя, - советовал майор Мухину, стараясь не смотреть на, вызывавшего жалость, задержанного. Хотя он и был главным подозреваемым, к тому же при задержании оказавшим сопротивление, но всё же он был какой никакой человек.
- Ну, что? Никому не поставить нас на колени! Как лежали, так и будем лежать? - тренер был не особо доволен обоими бойцами.
Так, всё! Брейк! Отдыхайте ребята.
Мухин слегка толкнул в плечо своего противника, как бы извиняясь за причинённую за время тренировки боль. Это было неотъемлемым правилом, выработанным за годы занятия боксом: это просто спорт и ничего личного.
Вытираясь после душа, Мухин постепенно приводил в порядок свои мысли. А задумываться было о чём. Потом, собирая спортивную сумку, незаметно для себя углубился в рабочие проблемы, пытаясь подойти к ситуации методом индукции, то есть от обратной стороны темы.
Последнее дело у него, скорее всего, отберут. Уж слишком высоко вверх потянулись ниточки! Конечно, отберут и закроют. И виновные не понесут никакого наказания.
Приход к власти Горбачёва, сменившего, напрасно пытавшегося изменить прогнившую ситуацию, Андропова, показал всю шаткость нынешней системы. Скоро всё рухнет и полетит к чёртовой матери! И к власти придут деньги. Очень большие деньги и те, кого он сейчас пытается прижать в рамках закона. И тогда его прихлопнут, как назойливую муху, котрая многим изрядно осточертела!
А для того, чтобы остаться на плаву, ему необходим стартовый капитал. А где его взять? Он много лет вместе со всей страной шёл к коммунизму, а на обратную дорогу не скопил. Всё заработанное утекло сквозь пальцы, как песок. Теперь не скопишь! Зарплата последнее время стала напоминать сдачу. Найти более высоко оплачиваемую работу не представлялось возможным. В стране безработица. Конечно, она скоро закончится. Сразу же, как только вымрет от голода большая часть трудоспособного населения.
Но ждать некогда. Капитал нужен уже сейчас. И чтобы его получить, ему самому нужно опуститься до его сегодняшних подозреваемых!
Но он офицер и не понаслышке знает, что такое достоинство и честь мундира! И данная отечеству присяга.
Но, если власть сменится, что очень может быть, всё равно придётся присягать новой.
Да и с головой иногда надо дружить. Против системы не попрёшь! Тем более, с голыми руками. Недаром среди его коллег так востребуема стала переделанная из известной басни поговорка: так видно сявка не умна, коль хочет тявкнуть на слона!
Что же делать? Пойти по проторенной ещё в революцию дорожке экспроприировать экспроприированное у обожравшихся до отрыжки, или искать следы пропавшего вагона? Но они, похоже, спрятаны очень глубоко, возможно, где - то на уровне этой станции метро, куда он спустился!
В вагоне электропоезда Мухин присел на сиденье, поставив рядом с собой объёмную спортивную сумку, от вида которой болезненной завистью передёрнулось лицо неопрятной старухи.
- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция Новокузнецкая, - сообщила дверь, закрываясь, но всё же пропустила в вагон испуганного щупленького паренька и двух, видимо гнавшихся за ним, дебилов нехилого телосложения.
Инстинктивно ища защиты, паренёк плюхнулся на сиденье рядом со спортивным Мухиным. Вид паренька кричал за него: - Я боюсь! Ужасно боюсь!
Преследователи остановились немного дальше, но не спускали с него глаз.
Паренька трясло весь перегон. Его бледное лицо нервно дёргалось.
Мухин взял сумку и пошёл к дверям. На Новокузнецкой ему надо было выходить. Паренёк в страхе подскочил к двери и встал впереди Мухина. Он был одного возраста с племянником Мухина, к тому же слаб телом.
Дебилы так же, не спеша, пошли на выход.
- Тебе бы освоить боевые исскуства, - глядя на испуганного паренька, подумал Мухин. Вон жена нашего шефа записалась на каратэ. Так шеф сразу же научился пылесосить, готовить, а от стирки просто тащится!
Мухин решил помножить отморозков на ноль! Именно так он для себя определил их сущность. На глазах у всех вдвоем травить одного слабого это перебор!
Натренерованное тело Мухина сжалось в пружину. Он привычно представил перед собой энергетический шар, слегка покрутил его в руках. Сделал глубокий вдох, напряг все мускулы, обернулся и отпустил руку вперёд со свободно истекающей из неё энергией прямо в моду, стоявшего за его спиной, отморозка.
- Станция Новокузнецкая. Осторожно, двери открываются! проснулась дверь.
Мухин рассчитал всё. Его чётко поставленный, не слишком сильный удар без прикосновения к противнику, качнувшийся при остановке вагон и оба дебила отлетели к противоположной двери и соплёй сползли на пол.
Паренёк выскочил из вагона и, уворачиваясь от множества спешащих к дверям электропоезда людей, побежал вверх по еле ползущему эскалатору.
Втолкнувшаяся в вагон толпа пассажиров начисто отсекла преследователей паренька от дверей, оставив их в вагоне. А закрывшиеся двери заглушили пронзительный визг противной старухи: - Караул! Милиция! Убивают!
Стряхнув со спины чужие взоры, Мухин так же пошёл на выход в город. Специфический гул метро отдавался в его голове, забивая виски больной ватой. Он глубоко вздохнул и выдохнул. Всё равно что то было не так! Вроде всё правильно сделал, а всё равно в душе, будто кошки насрали!
Раньше Мухин занимался в группе бесконтактного боя. Ему нравилось чувствовать себя могущественнее противника. Но, толи ему не хватало энергии, толи это было не его, но однажды он понял, что он не просто слабеет в течение боя, а идёт на износ.
Человек способен овладеть техникой бесконтактного боя, но на всех она действует по разному. Бывает, что обратная реакция идёт на воздействующего. Ты, вроде бы, повоздействовал, а чувствуешь себя скверно и можешь по - настоящему заболеть.
И Мухин вновь перешёл в секцию бокса.
Навязчивая тревога не проходила. Мухин поймал себя на мысли, что последнее время это стало его обычным состоянием. Порой ему хотелось скомкать и зашвырнуть подальше очередной неудачный день и, не дожидаясь понедельника, начать жизнь с чистого листа!
Мухин слегка тряхнул кистью правой руки, чтобы расслабить её и очистить от, возможно, прилипшего к ней куска чужой, слегка повреждённой ауры.
Глава 29
Продрожав неделю, Рита, ничего не сказав дома, на заводе подала на расчёт по собственному желанию. Две недели отработки прошли, как под наркозом. Сомнений в правильности принятого решения не было.
Получив расчёт, Рита стояла на платформе. Электричка снова запаздывала. Сквозь уплотняющуюся жару, она вдруг спиной почувствовала неприятный холодок. Потом сзади послышалось тихое мужское покашливание, будто кто то пытался привлечь её внимание.
От страха Рита втянула голову в плечи.
Покашливание повторилось.
Осторожно, словно пуганая ворона, Рита оглянулась.
Чуть по - отдаль, держась рукой за ограждение платформы, стоял молодой парень. Переминаясь с ноги на ногу, он, молча, смотрел на Риту. Несмотря на сильный клёш его брюк, Рита осознала, что он стоит на протезах. Об этом говорило их лёгкое поскрипывание.
Рите почему то вдруг стало неловко, словно её застукали, когда она подглядывала в замочную скважину. Да, и в самом парне что то было не так. И Рита отвернулась.
В вагоне под монотонный стук колёс электропоезда Рита задремала. И даже увидела сон. На перроне, держась рукой за ограждение, стоял незнакомый парень на протезах. Он смотрел на Риту, покачиваясь в такт электричке. Его странные глаза были переполнены укором.
Рита очнулась. Образ парня не уходил. Как он попал на платформу? Рядом с ним не было ни костылей, ни трости, а без них он вряд ли сам мог дойти до платформы. И кого то он напоминал? Или что то?
Рита напрягла память.
Да, именно что то. Ту самую увиденную в детстве странную собаку на колёсиках. Та же призрачная сущность, случайно проявившаяся в этой действительности, неожиданно для себя самой. Словно порождение тьмы и засасывающего холода!
На пришкольном стадионе Егор с ребятами шумно играл в футбол. В правилах игры Рита разбиралась плохо, но её надломленную страхами психику поразил азарт ребят.
- И охота им в такую жару мяч гонять? подумала Рита и тут же невольно залюбовалась, как ловко Михалыч, которого из за солидной комплекции всегда ставили ворота загораживать, изогнувшись, словно гуттаперчевый мальчик, отбил красивый пасс.
Но долго наблюдать за игрой она не решилась. Потому что разгорячённые ребята не стеснялись в выражениях своих чувств. А ей, как взрослому человеку, надо было либо пресечь это безобразие, либо уйти. И она ушла. Молча, обошла встреченную, хорошо подогретую компанию, предпочтя не будить в себе стерву, которая и так не высыпается!
Добравшись до дома, Рита почувствовала, что её оставили последние силы.
Но всё уже закончилось! Или она просто запихнула свои неразрешимые проблемы на задворки сознания?
- Ну и хорошо! отреагировала мать на враньё Риты, что её отправили в отпуск. Отдохнёшь немного. А то последнее время сама не своя! Еле домой доползаешь.
- Мам, а, может, мы съездим куда нибудь? Хотя бы к отцовой родне? Надеюсь, не выгонят нас? И Егора с собой возьмём. Учится он хорошо. Школьный материал быстро нагонит, - советовалась Рита с матерью, сменив её у плиты.
Сейчас она очень нуждалась в отце, хотя давно привыкла думать о нём лишь в резких выражениях.
- Помнишь, отец рассказывал, что у них там речка недалеко? Может, Егорка рыбачить научится? Да и мы с тобой немного проветримся.
Раньше Рита за собой таких желаний не наблюдала. Наверно, сейчас сработал инстинкт самосохранения, и само подсознание гнало её как можно дальше от страшного Толяна и исходящего от него зла.
- Ой, не знаю. Дорого это, - колебалась мать, хотя ей самой хотелось узнать что либо о Борисе.
А Рита уже развивала мысль дальше, что надо билеты заказать. Чемодан купить, которого у них отродясь не было. А в их задрипанном магазине он вряд ли продаётся. Во всяком случае, она чемоданов там не видела.
Но очередное иностранное слово impossible самовольно вклинилось в ход её мыслей.
- Откуда это берётся? недоумевала Рита. Возможно, что кто то пытается сообщить ей что либо? Но почему на английском - то?
И сама себе ответила: - потому что на русские слова ты бы не обратила внимания. Их так много вокруг!
- Егор, переведи слово impossible, - попросила Рита забежавшего домой на минуту сына.
Егор залпом выпил стакан воды, помолчал немного и серьёзно сказал: - Невыполнимо.
- Что невыполнимо? не поняла Рита.
- Слово так переводится, - пояснил сын.
Вслед своим мыслям, Рита удивлённо вскинула брови.
- Завтра родительское собрание. Тартила велела всем родителям прийти. Даже в дневник каждому сама записала, - вернул её на грешную землю Егор. Пойдёшь?
- А там опять будут деньги на шторы собирать? Каждый год сдаём и каждый раз всё больше! Лучше мы на эти деньги в отпуск съездим, проворчала Рита и спохватилась, видя, что сын уже на низком старте, чтобы выскочить за дверь: - А, ты, уроки выучил?
- Угу!
- Как много он мне рассказал, - отметила про себя Рита, глядя в окно на удаляющегося сына. Ему со мной уже совсем не интересно.
Исхудавший от загостившейся жары рыжий кот Кузя уже давно тёрся о ноги своей хозяйки, пытаясь выпросить у неё молока, а Рита всё никак не могла взять в толк, что же такое для неё невыполнимо?
Ну, конечно, ведь она такая дура беспросветная, что расшифровать эти послания для неё невыполнимо! Все бабы, как бабы о мужиках думают, а ей всё какая то чертовщина в голову лезет!
Улица за окном была расцвечена яркими осенними красками, но эта красота вызывала в Рите лишь грусть.
- Скоро начнут опадать листья, - отвернувшись от окна, подумала она отрешённо, словно это будет в какой то другой жизни.
Глава 30
Ходить на родительские собрания Рита не любила. При виде школьного здания у неё всякий раз обострялось чувство гнобления от какого то не выполненного долга. Иногда она просыпалась от страха, что снова не выучила уроки.
А ещё ей совсем не хотелось встречаться с родителями детей, учившихся вместе с Егором, в основном с её бывшими одноклассниками. Многие из них неплохо устроились в жизни, а ей похвастаться было нечем.
Но сейчас отговориться тем, что ей некогда, не получалось. Ведь она вроде бы в отпуске!
Тяжело вздохнув, Рита надела шёлковое, самое дорогое платье и самодостаточную маску лица и пошла в школу. С трудом отворила тяжёлую школьную дверь.
- Как же её дети открывают? удивлялась Рита, стараясь быстрее проскочить внутрь, чтобы не получить закрывающейся дверью ощутимый шлепок по мягкому месту.
На первом этаже, как всегда, сколько Рита себя помнила, вытянувшись по струнке, стояла директор школы Светлана Алексеевна. Всегда аккуратно причёсанная, в строгом костюме и туфлях на высоченных каблуках. Директор здоровалась с каждым родителем.
Взглянув на Риту, мысленно спросила: - Как жизнь?
- Мухам бы понравилось, - взглядом ответила Рита.
Видя, что у запоздавшей мамаши нет к ней вопросов, Светлана Алексеевна повернулась к другому родителю.
Поднимаясь по лестнице на третий этаж, Рита поймала себя на мысли, что, не смотря ни на что, ей очень легко идти вверх. Видимо, сильная детская энергетика впиталась в эти обшарпанные за долгие годы ступени.
Войдя в класс и бросив всем легкомысленное здрасте, Рита кожей ощутила неприятный холодок всеобщего приёма и заметила, как сразу зашушукалась вторая парта с третьей.
Собрание уже началось. Рита опоздала специально, чтобы ни с кем не общаться лично. Учебный год только начался и на собрании, кроме сдачи денег на нужды школы, да выдора родительского комитета говорить было не о чем и оно скоро закончилось.
- Если ко мне нет вопросов? недоговорила классный руководитель, как увидела, что небритый мужчина тянет руку с задней парты.
Мысленно взвесив все возможные за и против, Тамара Терентьевна всё же попыталась пообщаться с этим, с позволения сказать, родителем.
- Слово предоставляется товарищу Ёлкину грузчику овощебазы и по совместительству папе нашей Верочки. Только учтите товарищ Ёлкин: ваше слово должно быть цензурным, потому как вы находитесь в стенах школы.
- Какого хрена? сразу поставил вопрос ребром недовольный грузчик Ёлкин.
- Спасибо! попыталась заткнуть его Тамара Терентьевна, но это было сложно.
- Я спрашиваю: какого хрена вы испортили мне выходной? Я, может, сегодня на рыбалку собирался! не унимался отец Верочки под смешки других родителей. Как я понял, у вас к моей Веруне личностных претензий нет! Можно было бы просто написать в дневнике, что мы должны сдать столько то рублей!
А кстати: сколько и на что?
- На покраску окон в соседней бане, а то у мальчиков резко снизилась успеваемость.
- А будет ли результат?
- Результат будет по оплате. А вы, товарищ Ёлкин, думаю, на рыбалку сегодня ещё успеете! - Тамара Терентьевна интонацией голоса выделила слово рыбалка. - А если вы обижаетесь на недостаток внимания к персоне вашей дочери, то советую вам проследить, чтобы её форменное платье стало настолько длиннее, чтобы по прошествии учебных девяти месяцев, Вера пошла в восьмой класс, а не в декрет!
Папа Ёлкин опустился на стул, тщетно пытаясь глубокомысленно проанализировать не простую ситуацию.
- И, если уж мы перешли на личности, то у меня вопрос к Диминому папе, - Тамара Терентьевна разглядела Димкиного отца, старательно прятавшегося за спинами других родителей. - Почему вы, уважаемый папа, не пришли на последнее школьное собрание в прошлом году? Ведь тогда остро стоял вопрос о том, чтобы вашего сына снова оставить на второй год! Мы тогда дали ему ещё один шанс, заменив его заслуженные двойки на призрачные тройки!
- Я даже и не знал, когда это собрание было! оправдывался отец Михалыча.
- А Дима сказал, что поставил вас в известность, но вы было, мягко говоря, не в форме!
- Не может быть! возмутился Димкин отец.
- Как видите может!
Просто я тогда был. А где я был? совсем запутался папа, но всё же ответил на вопрос: - Где то был!
- Понятно, - облегчила его страдания учительница.
- Тамара Терентьевна! Даю слово чести сегодня же выпороть этого Павлика Матросова, готового заткнуть моей грудью любую амбразуру! пообещал отец Михалыча.
Тамара Терентьевна в данном случае решила заменить фразу это не педагогично на продолжительное молчание. Здесь был явно не тот случай, когда надо было защищать интересы ребёнка.
- А почему у моей Сонечки двойка по английскому? теперь недоумевала Сонечкина мама. Ведь она свободно разговаривает и на французском и на английском!
- И на других уроках её тоже не заткнуть! согласилась учительница.
Утомившись доказывать свою правоту, Сонечкина мама смолкла.
- Если больше ни у кого нет вопросов, то до свидания! Все свободны, - попрощалась с родителями Тамара Терентьевна. А вы, Милёхина, задержитесь. Я хочу поговорить с вами о Егоре.
Рита очень удивилась такому вниманию. Учился Егор хорошо. На его поведение до сих пор никто не жаловался. И, конечно, благодаря стараниям бабушки, его брюки всегда были в полном порядке.
Тамара Терентьевна протёрла, напоминавшие сильные линзы, очки клетчатым носовым платком и взгромоздила их на свой не маленький нос.
Рита не могла не отметить, что училка обожала всё клетчатое, и от этого ей стало смешно.
- Рита, я хорошо знаю вашу семью. Я учила вашу маму, потом вас. Потом вышла на пенсию. А сейчас временно замещаю заболевшую учительницу Егора. Я учу детей давно, но такого, как ваш Егор, встретила впервые.
Обычно в тринадцать лет у детей начинается переходный возраст и они становятся непослушными, дерзкими, теряют успехи в учёбе. И это нормально! А Егор, - на минуту задумалась учительница. - Он не меняется! Я его не понимаю! Конечно, любая душа потёмки, но тут прямо чернее Чёрного квадрата Малевича!
Он будто родился взрослым. Пусть учёба даётся ему легко, но с природой не поспоришь! Маргарита, из таких детей обычно вырастают либо гении, либо злодеи!
Я ни в коем случае не хочу вас обидеть! Поэтому, не будем столь категоричны, но будьте внимательнее к сыну. Постарайтесь понять его.
Учительница старалась вложить в каждое слово максимум убедительности, но не получилось.
- Я вас поняла, Тамара Терентьевна, - встала в позу Рита. Я учту ваши пожелания. Обязательно! Но сейчас я хочу поставить вас в известность, что я в отпуске и мы уезжаем к родственникам. Егор учиться хорошо и может прогулять пару недель. А потом учёбу нагонит.
От удивления у Тамары Терентьевны чуть не треснули стёкла в очках!
- В общем, я вас предупредила, чтобы вы Егора не потеряли! зло сказала Рита окну, за которым старый школьный дворник меланхолично махал метлой и размышлял о счастье.
Рита никак не могла понять опасений Тамары Терентьевны. Ей не угодишь! Хулиганят дети плохо! Ведут себя, как взрослые тоже подозрительно!
Повесив сумочку на плечо, она вышла из класса по английски, не попрощавшись. Щеки у неё горели. Рита чувствовала, как её нервы поднимаются до потолка и у неё от злости сносит крышу! Ей было непонятно: с чего вдруг Тартилла к ним прицепилась?
Одно слово чудная!
Тамара Терентьевна долго смотрела на закрывшуюся дверь, пока Ритины высокие каблучки громко стучали по школному коридору, которой уже начала мыть уборщица.
А захлопнувшаяся за Ритой школьная дверь начисто отсекла и оставила в стенах школы все, нахлынувшие было на неё, неприятности.
Глава 31
Стараясь стряхнуть с головы все проблемы, Рита твёрдой походкой пошла к своему дому. Но ноги сами вывели её на парковую аллею. Возможно, на подсознании ей хотелось побыть наедине с самой собой. Ведь, как говорил Альберт словами Марка Аврелия, нигде, кроме собственной души, человек не найдёт большей тишины и уверенности.
Очень кстати на аллее были пустые лавочки. Рита присела на ту, что стояла в тени кроны старой липы. Смотрела на, пробившиеся сквозь листву солнечные лучи, создававшие на земле дрожащие пятнистые узоры.
- Зачем она меня достаёт? Рита вспомнила про Тамару Терентьевну. Егор единственный свет в моём окошке! Так надо и его загасить!
Какой то молодой мужчина, опираясь на трость, прохромал мимо Риты, поздоровался и уселся напротив, но Рита так была занята своими мыслями, что не заметила его и не ответила.
- Сама всю жизнь прожила без семьи. И в школе её считали самой вредной. Кусок змеи! злилась Рита. - Чего привязалась? Из завести? Точно завидует! Такого, как мой Егор ещё поискать надо!
С этой мыслью Рита немного успокоилась. И даже поздоровалась с соседками, идущими из бани.
- Какое красивое у Тони платье! отметила Рита.
Воздух вдруг стал лёгким и прозрачным, а небо бездонно синим. В кронах деревьев защебетали птички. И Рита заметила, что на постаменте, с которого раньше приветствовал всех входящих в парк посеребрённый Ильич и где после демонтажа статуи какое то время красовалось обещание Терминатора я скоро вернусь!, теперь, согнувшись, приготовился метнуть диск плохо посеребрённый дискобол.
- Раньше он стоял возле стадиона, - вспомнила Рита. Там таких фигур спортсменов завались. Одним больше, одним меньше никто не заметит.
Надпись оказалась пророческой. Но голый молодой человек, хотя и посеребрённый, занявший законное место Ленина, мягко говоря, шокировал. Безусловно, шутка удалась. Возможно, она была заточена на позитив, но в ней было больше чёрного юмора.
- Девушка, у вас закурить не найдётся? - после непродолжительных раздумий, молодой человек с тростью подошёл к Рите.
- А как же! вспыхнула Рита. А ещё найдётся выпить, пожрать и переночевать!
Она встала, намереваясь уйти от нахала. Но что то ей показалось в нём знакомое.
- Привет, одноклассница! радостно улыбался Рите Илья Стриж, тот самый, по которому Рита в тайне сохла с восьмого класса.
- Илюха? обрадовалась и одновременно смутилась Рита. Ты откуда взялся? Я тебя после выпускного вечера ни разу не видела!
- А я тебя последний раз видел на школьном собрании, примерно минут тридцать назад.
Илья сел рядом с Ритой и нежно взял её руку. От этого прикосновения у Риты слегка закружилась голова. Чтобы убедиться в том, что она не спит и не бредит, Рита свободной рукой до боли впилась в неровный край лавочки. Проступившие на пальце капельки крови немного приземлили её, запорхавшее отдельно от тела, сознание.
- Твой ребёнок учится в одном классе с моим Егором? А я и не знала, - пролепетала Рита, всё ещё пребывавшая в растерянности.
- Я и сам не знал. Я своих близнецов недавно родил, - рассказывал Илья, пожирая глазами бывшую одноклассницу.
Ещё больше запутавшись в его объяснениях, Рита, отняла свою руку у Ильи, решив, что её разыгрывают. Как она помнила со школы, это было как раз в его стиле.
- Ритка, ты не представляешь, как я рад тебя видеть!
Илья вновь схватил Риту за руку и крепко удерживал её.
- Чёрт, - теперь уже волновался Илья. Ты сегодня как в касс вошла, так сразу меня с копыт сшибла! Прямо как тогда - на выпускном, с которого ты тогда быстро исчезла!
Рита отпустила лавочку и отрешённо смотрела на свои пальцы, на время утратив способность воспринимать происходящее.
- Потом у меня было лётное училище, - продолжал Илья. Хотел тебе написать, но моя мать сказала, что будто бы ты замуж вышла и живёшь в Москве.
Потом Афган. Там я на вертушке наши колонны сопровождал. А когда наши войска из Афгана вывели, я переквалифицировался в лётчики испытатели.
Этой весной отпуск получил и решил навестить мать. И представляешь иронию судьбы в Афгане я ни разу не был ранен, хотя столько смертей вокруг было! Моджахеды наши вертолёты быстро научились сбивать. И у них не плохой стимул был: за каждый сбитый вертолёт им платили столько, что им хватало на всю жизнь. А за пленных лётчиков награда была в два раза больше. И за мёртвых им тоже платили.
А когда у них появились американские Стингеры, они вообще редко промахивались.
Мой вертолёт весь в заплатках был. А я лишь руки обжигал о руль. В кабине, где температура под восемьдесят градусов, разогретая пластмасса к рукам приставала.
И потом при испытаниях я ни разу не пострадал. А тут: полез на крышу антенну развернуть и слетел с неё так, что ногу сломал! В травме пролежал три месяца. Там Танюшку Грибакину встретил. Радовался ей, как старой знакомой, а потом и сам не заметил, как начал ждать её дежурства.
Она и в свои и не в свои смены выходила. Двое пацанов ведь на её руках! Вот я и подумал: отец то у них погиб, а Танюшка теперь разрывается! А у меня квартира, машина, зарплата три тысячи в месяц и летаю я не больше двух часов в сутки. Конечно, моя работа связана с большим риском, но я везучий. Кому же, как ни мне этих пацанов растить, если уж по жизни всё так обернулось?
И я сделал Тане предложение. Сначала она мне отказала. Потом с неделю ходила с заплаканными глазами. Потом я взял её за руку и отвёл в ЗАГС. Нас сразу расписали, потому, как я военный.
Вот теперь исполняю отцовские обязанности. Вчера уроки с близняшками учил. Никогда не учил, а в тридцать три года учу! Сегодня ходил на школьное собрание. Ребята у Тани не плохие, но чувствуется, что без отца дерзят.
Илья рассказывал, смотря на Риту с нескрываемым восхищением.
- А тут ты вошла. Как порыв свежего ветра! Я чуть не задохнулся!
Рит, ну почему всё так? Ведь мы через неделю уезжаем. Значит, снова с тобой расстаёмся?
Илья замолчал, стараясь заглянуть Рите в глаза.
- Что же, ты, не подошёл ко мне тогда, на выпускном? выкрикнула Рита, осознав весь ужас произошедшего пятнадцать лет назад!
Если бы Илюха на последней их встрече признался ей с своих чувствах, то не было бы того кошмара, который она пережила за эти годы! Она просто не верила своим ушам. Оказывается, она могла быть счастливой!
- Да потому, что тогда у тебя прямо на лбу было написано не влезай, убьёт!, вот как сегодня на собрании, - добил её Илья неподдельным отчаянием!
Чувствуя, что она сейчас разрыдается, Рита встала с лавки. И сделала шаг в пустоту.
- Ну, прости! Прости, что я Стриж, а не орёл! попытался остановить Риту Илья.
- Не орёл, это точно. И в этом всё дело! - согласилась Рита, видя, как вокруг блекнут краски, глохнут звуки и вокруг вновь образуется вакуум.
- Маргаритка, мы не можем просто так расстаться! сокрушался Илья.
- Теперь можем! твёрдо сказала Рита и поспешила к выходу из парка.
Она хотела ещё сказать, что это для тебя олуха когда то были написаны строчки с любимыми не расставайтесь!, но ты их не прочёл! Но поняла, что это уже бессмысленно.
Её первое свидание с Ильёй, о котором она когда то мечтала, стало последним.
- Упустив свой шанс, не надейся, что это последний. Будут ещё и другие, которые ты пропустишь! иронично ухмылялась судьба с ехидным удовольствием от всего происходящего.
Дома Рита, сославшись на головную боль, легла на кровать и долго смотрела в дощатый потолок. Мыслей в голове не было, лишь одна пустота. Слёз не было. Рите казалось, будто бы она умерла. И даже видела язвительный оскал смерти!
Нет! Это была не ирония судьбы и не пощёчина. Это была оплеуха!
- О чём на собрании говорили? поинтересовалась бабушка Аня, с испугом глядя на окаменевшее лицо дочери.
- Егорка наш очень училку беспокоит. Слишком он у нас хороший, - очнувшись, бесцветным голосом ответила Рита.
- И что же в этом плохого? не поняла мать.
- Сама знаешь, что Тамару Терентьевну не за одни очки Тартиллой зовут. Она давно уже от старости свихнулась. Ещё триста лет тому назад! нашла Рита на ком оторваться.
- Заняться ей нечем! Зря людей беспокоит! согласилась с дочерью Анна.
- Вот он, беспокойство наше! увидела Рита пришедшего с улицы сына, несколько вернувшего на место её растрёпанные чувства.
Егор сразу прошёл на кухню, не заметив расстроенного лица матери.
- Егорушка, чем там кот на кухне гремит? поинтересовалась из комнаты Бабаня.
- А вы его кормили?
- Нет ещё.
- Значит, жрать себе готовит, - отговорился с кухни Егор. Кстати, я бы тоже поел!
- И чего Тартилле надо? Умность свою показывает, - думала Рита, оправляясь кормить сына и кота. Или всё же завидует?
Глава 32
Работая на самолётостроительном заводе, Рита и не ведала, что на оборонном предприятии с высокой зарплатой есть особый отдел, где на каждого работника заведено досье, в котором фиксируется, чуть ли ни каждый его шаг. С такого предприятия работник либо выходит на пенсию, либо его увольняют по статье, а уход по собственному желанию оставляет немало вопросов и о нём сразу информируется особый отдел КГБ.
И лейтенант Мухин решил вновь посетить дом Милёхиных, о котором совсем недавно вспоминал. На работе из за перестановки кадров царила полная неразбериха и его недолгого отсутствия никто бы не заметил.
Маленький обшарпанный посёлок безликий, как само забвение, встретил лейтенанта безлунной ночью.
- Ночные разборки в такой дыре должны быть крайне жестокими, - отчего то подумалось Мухину.
На жилой половине дома семья Милёхиных готовилась ко сну. Слышимость через подпол была довольно сносная. Хотя находиться в этом мрачном месте было жутковато. От духоты и смрада у Мухина со лба тёк липкий пот.
И постоянное присутствие постороннего. Лейтенант огляделся и заметил зависшее в углу свечение. Вскоре видимость начала выдавать содержимое. Из тёмного угла пустыми глазницами на него смотрел прозрачный череп.
- Чушь какая то! Такого просто не может быть! оторопел Мухин, не веря собственным глазам.
Но спёртый воздух вокруг мелко вибрировал. И от присутствия чужой силы покалывало кожу.
Дав себе установку, Мухин постарался обратить негативную энергию собственного страха в возможность поскорее сделать дела и отдохнуть в чистой постели. Для этого попытался визуализировать себя спящим. Но не получилось. Что - то мешало.
Мухин вздрогнул. В доме скрипнула дверь. Это Рита выпустила во двор кота. Коробку с песком он упорно игнорировал.
Подслушивал Мухин долго. Милёхины о прослушке не догадывались и могли говорить свободно. Не шпионы же они, в конце, концов, чтобы использовать тайные шифры, коды, пороли? Но он так ничего и не понял. Лишь одно было очевидно, что без какой - то тайны здесь не обошлось!
Из подслушанного разговора он узнал, что семья надумала куда то уехать. Но билетов пока не заказали. То, что они собрались в поездку в самом начале учебного года, показалось Мухину весьма странным обстоятельством. Их отъезд больше походил на бегство.
Конечно, можно было вызвать Риту в контору и допросить. Но у него на неё ничего не было, лишь одни домыслы. К тому же он не хотел, чтобы коллеги что либо пронюхали о его авантюрном расследовании.
- А вот с ним можно поработать. И насильственная акция не потребуется, - подумал лейтенант про Егора. Но завтра. Надо будет встретить его после школы и слегка поприжать!
Как это сделать, для Мухина был не вопрос. Он был хорошим спецом в своём деле. А сейчас пора уходить. Нужно успеть на последний автобус, идущий в новый микрорайон, где в гостинице был забронирован номер.
Дышать становилось всё труднее. Мухина мутило. Ему невыносимо хотелось на воздух!
Он выбрался из погреба, прикрыл за собой дверь нежилой половины дома и вышел во двор. Чувствуя, что очень устал, лезть через забор не счёл необходимым. Света в соседних домах уже не было и Мухин вышел через калитку Милёхиных и пошёл вниз по тёмной, безлюдной улице.
- А это что ещё за фраер нарисовался? отпрянул к забору Толян, давно не видевший Риту и как раз в эту ночь вдруг решивший её навестить. Ведь так ей будет страшнее. Глядишь, и брыкаться перестанет!
- Подумаешь, цаца какая! Вертел я таких! Передо мной кобенится, а мужик то от неё крадучись вышел! Видать, что не свободный! - Толяна сильно задело отношение Риты к нему неотразимому!
Позади что то тихо хрустнуло, заставив Мухина застыть на месте.
- Показалось! оглянувшись, решил лейтенант.
Скрививши рот в ухмылке, обнажившей позолоченную фиксу, Толян неслышно прошёл за лейтенантом Мухиным до автобусной остановки. Других людей на улице не было. Лишь какая то ночная птица с шумом пролетела мимо, коснувшись в миг взмокшего лба Толяна воздушной волной.
Вслед за Мухиным Толян зашёл в автобус. Народа на последнем рейсе было мало и ему удалось сесть позади Мухина, у которого от дурного гнилостного запаха подпола ещё не отошла голова. И совсем не осталось сил.
- Будто через какую то брешь уходят, - подумал Мухин, в бессилии отвалившись на спинку сидения.
- Да, ты, ещё и легавый! мелко затряслась ненависть в тюремно романтичной груди Толяна, когда он увидел, как Мухин показал кондуктору служебные корочки.
Толян испытал чувство, будто бы его только что пнули ногой в живот! Такого коварства от Риты он не ожидал!
Припозднившиеся пассажиры понемногу выходили на остановках. Скоро в салоне их осталось всего двое. Один сонно смотрел в окно, а сидевший за ним, низко наклонив голову, клевал носом. Уставшая за смену кондукторша так же дремала на своём персональном сидении. И шофёр, в целях экономии, убавил свет в салоне автобуса.
Подъезжая к остановке, водитель через зеркало глянул в салон. Сидевший сзади пассажир, поднялся, собираясь сойти. Наверно, он был пьян и немного завалился на, сидящего перед ним, мужчину. Но лишь на мгновение. Потом он качнулся к открывшейся двери.
- Хороший мужик на дороге не валяется. Он упорно ползёт домой! водитель улыбнулся, вдруг вспомнив любимую поговорку жены.
А нетрезвый пассажир, соскочив на тротуар, быстро потрусил в обратную сторону, глубоко втянув голову в плечи.
Следующая остановка была конечной. Остановив автобус, водитель открыл двери и прибавил в салоне свет. Проснувшаяся кондукторша дико закричала! Последний пассажир, который при входе показал ей удостоверение, сидел, неестественно закинув голову назад. Из его, располосованного бритвой, горла хлестала кровь.
Похоже, Мухин полностью исчерпал себя. Или включился режим самоуничтожения, когда чужая, прилипшая к лейтенанту в метро аура, пробила его собственную. А, может, применённая им бесконтактная атака вернулась к нему трижды умноженным возвратом?
Оглянувшись по сторонам, Толян выкинул бритву в низкий кустарник. Его обуревали чувства злости и сожаления. Он понял, что совершил непоправимую ошибку! Но Рита так зацепила его, что он от ревности потерял голову! Конечно, пока она ещё была у него на плечах, но, похоже, временно. Ведь мусорок - то был, скорее всего, следаком и неизвестно что успел на него нарыть? А в этом случае, надеяться на снисхождение было глупо!
Глава 33
- Чем воняет то? В доме жара адская и ещё форточку не открыть! - ворчала разбуженная противным запахом гари Рита, закрывая форточку. Но потом всё же вышла на крыльцо вслед за матерью.
Ночь была звёздная. Едва нарождавшаяся луна еле высвечивалась тонкой скобочкой.
- Горит у кого то, - встревожено вглядывалась в темноту душной ночи Анна.
- Может у Ольги? чувство тревоги передалось и Рите.
- Пойдём, глянем. Отсюда не понятно. Деревья загораживают. Но звёзд над их домом не видно, будто тёмное облако там нависло, - рассуждала Анна, спускаясь со ступенек своего крыльца.
Они перешли улицу. Запах гари стал сильнее. Теперь уже стало слышно лёгкое потрескивание.
- Точно, у Ольги! прошептала Анна, с интересом наблюдая, как от Ольгиного дома отделилось и поплыло в темноту улицы облачко дыма, напоминавшее собой большую собаку, катившуюся на невидимых колёсиках.
- Опять? - при виде этого необычного явления у Риты по спине толпой пробежали мурашки и ноги в раз решили побыть ватными!
Дома что ли её нет, или спит пьяная? - открыла соседскую калитку Анна.
Вдруг со стороны сада в доме раздался глухой стук. Из под крыши в небо вырвался густой, едкий дым с высокой, искрящейся короной. И в тот же миг из дома раздался душераздирающий детский визг.
Рита в ужасе рванула входную дверь. Она была заперта! А детский крик не утихал.
Дрожащими от волнения руками Рита пыталась нащупать замок. Но его не было. И не похоже было, что дверь заперта изнутри.
- Эта тварь дверь тряпками замотала! догадалась Рита, нащупав хитрый узел.
В доме вновь что то грохнуло. И детский крик стал ещё невыносимее. Ситуация резко эволюционировала от безнадёжной до катастрофической!
Наконец, Рите удалось размотать узел и открыть дверь. На крыльцо буквально выпали два маленьких Ольгиных сына. За ними из дома вырвался жар. Во дворе стало светло, как днём. Дети жались к спасительной двери, а когда она открылась, не удержались на ногах. Но подняться смог лишь старший. Он топал ногами и продолжал истерически визжать, глядя на своего маленького братика, неподвижно лежащего на крыльце.
Рита подхватила малыша на руки. Он был без сознания. Видимо, успел надышаться гарью. Его безвольное, в одних трусиках тело было горячим.
Совсем рядом тревожно завыла сирена. Засверкали сигнальные огни. Кто то из соседей догадался позвонить в пожарку. Несмотря на глубокую ночь, вокруг горящего дома их собралась целая толпа. Кто то даже пытался заливать огонь водой из ведер.
Мощная водяная струя обрушилась на горящий дом из пожарного шланга. А пламя продолжало бушевать. Стреляя, во все сторону разлетались огненные искры. Жадные языки пламени лизали стены уже снаружи.
- Хорошо, что ветра нет, а то чтобы сейчас было! Сушь то такая! шептались, разбуженные бедой, люди. - А мамаши то дома нет! Поглядишь, вроде на двух ногах ходит и даже на каблуках, а разве ж это человек? Зверь и тот своих детёнышей любит, а Олька только водку!
Как бы услышав их, непременул откликнуться ветер. Он завихрился откуда то сбоку, раздувая пожар, пугая людей и засыпая всё вокруг красными искрами и белым пеплом.
Анна потащила за руку старшего мальчика, отчаянно упиравшегося из за только что пережитого ужаса. Не успели они перебежать улицу, как в Ольгином доме рухнула крыша. Яркий сноп искр взвился высоко в небо, вмиг озарив половину улицы.
Вместе с огнём в ночное небо взмыл вселенский ужас! А огонь продолжал демонстрировать никому не подвластную, злую силу!
Старший Ольгин мальчик вновь закричал, топая на одном месте и писаясь от страха в пыль дороги. Анна пыталась закрыть от него собой страшное зрелище.
Вскоре подъехала Скорая помощь. Вместе с ней появилась и заспанная Ольгина свекровь, жившая на соседней улице.
- Вот стерва! Я же её недавно видела, - ругалась она на непутёвую сноху. В белых брюках куда то шла! Сказала, что домой. Врушка!
Свекровь не смогла выразить словами боль и расплакалась.
- Пусть Славик пока у вас побудет, а я с младшим в больницу поеду, - попросила Ольгина свекровь Анну. И, оглянувшись на обрушившийся дом, добавила: - Да что же это такое? Всё сгорело!
Рита с матерью увела Славика к себе, а пожарные ещё долго проливали останки дома, чтобы спасти другое жильё от шальной искры.
Дома постепенно трясучка в руках и ногах у Риты утихла.
- А Ольга раньше так не пила, - вспоминала Анна, обмывая в корыте всё ещё всхлипывавшего малыша. А как связалась со своим теперешним, так и понеслась душа в рай!
- А Колюня то её где? Что то давно его не видать. Сидит что ли опять? - поинтересовалась Рита.
- В психушке он. Сколько не пить! В вытрезвителе в белой горячке заговариваться начал. Всё про какую то крысу, которая ему деньги добывала, рассказывал. А он её за это кормил. Только раз он ей в блюдце с сыром водочки налил. Вроде как премиальную. А эта крыса поступила, как настоящая крыса: у него на газах двадцатипятирублёвку изгрызла. А в другой раз вообще половину купюры принесла. Он со злости крысу и прибил.
И всё время плакал. Вот его и закрыли. Уже больше года лечат, - пересказала Анна услышанную от знакомой медсестры историю Николая.
После помывки и стакана тёплого молока Славик заснул, уцепившись за палец Риты.
- Вот, похоже, и выполнили мы своё предназначение: две ангельские души спасли, - рассуждала Анна, капая валерьяновку в стакан.
А Ольги всё не было. С вечера она с приятелями отвела душу, так и не вспомнив, куда?
Объявилась она только утром, когда среди дымящих головешек и обгоревшего фундамента уже ходили милиционеры с пожарным инспектором, пытаясь установить причину возгорания.
На вопрос следователя почему детей оставила одних и где она была?, ответила, что покурить вышла.
Яркое событие широко освещалось. На пепелище резво щёлкал фотокамерой корреспондент местной газеты.
- Точно соседи подожгли! пыталась навязать свою версию случившегося Ольга.
- Девушка, вы кем себя мните? грубо отстранил её пожарный инспектор.
- Не ваше дело, кем я себя мну! обиделась Ольга, оставив инспектора в недоумении.
Ощутив себя в центре внимания, Ольга, дыша перегаром, с удовольствием раздавала интервью, из которых трудно было что либо понять, как ни старалась она жестами и ненормативной лексикой помочь своим объяснениям.
А специалисты причиной пожара сочли замкнувшую электропроводку. Хотя было не совсем понятно, как среди обуглившихся головешек, компетентные органы смогли это разглядеть?
Но Ольге это было без разницы! Её больше волновало: где они будут жить, когда мужа выпишут из больницы? Не у свекрови же!
Когда её ненаглядный Коленька попал в психушку, Ольга, показывая крайнюю степень озабоченности, хотела было пойти в милицию и подтвердить рассказы мужа про крысу. Но её остановила родная сестра.
- Что ты там скажешь? Как вы на ворованные деньги шиковали? Даже, если ваша крыса клад нашла, то вам с него только двадцать пять процентов полагалось, а не всё! Молчать твоему Коленьке надо было, а не хвастаться спьяну! Если задумаешь пойти сдаваться, то сначала о детях подумай! Кому они нужны будут, когда тебя за соучастие в воровстве привлекут?
И Ольга запила по чёрному! Толи из жалости к мужу, толи от страха за себя. И покатилась всё ниже и ниже. К концу дня, после общения с милицией и с прессой она потерпевшая, мать двух детей напомнила о себе и соседям, пройдя по домам с протянутой рукой. Добрые люди помогли продуктами, деньгами и вещами. А Ольга быстро подогнала фигуру под то, что ей удалось нацыганить, и вновь исчезла, подбросив Славика своей сестре.
- Жизнь слишком коротка, чтобы заморачиваться на всякие мелочи! не уставала повторять Ольга. Надо успеть от неё взять всё, что она даёт!
- Как легко она живёт! Лишь весной задумывается: расцвести ей, или распуститься? удивлялась на беспечную Ольгу Рита. А остальное всё ей по барабану!
И вообще, не у всех людей всё в жизни ладится, но они как то подстраиваются и даже ухитряются быть счастливыми! А вокруг неё и её семьи постоянно образуется, будто специально подогнанный под них, ад, из которого некуда деться!
Глава 34
В субботу учиться не хотелось особенно. И, чтобы ни у кого не возникало соблазна прогулять уроки, математичка на этот день недели назначала контрольные работы. Она работала учителем много лет и любила свою работу. Была ответственной и принципиальной. А ученикам казалась невыносимой врединой.
Пятнадцать лет назад от неё ушёл муж, потому что дома он видел лишь горы тетрадей, принесённых женой из школы на проверку, да магазинные котлеты. А ему плюшек и пирогов хотелось. И в гости по праздникам ходить. И чтобы умная жена хотя бы раз рассмеялась над его немудреным анекдотом.
И теперь вся нерастраченная любовь математички доставалась её ученикам.
На контрольной она обычно давала два задания по новому материалу и одно на повторение пройденного. И, чтобы жизнь не казалась сахаром, на пятёрку надо было решить задание с факультатива. Поэтому в пятницу ученикам, вместо гулянок, приходилось перелистывать учебник и тетради, чтобы в голове остались хоть какие нибудь знания.
А сегодня она придумала ещё одну подлость: сильным ученикам дала один вариант задания, а остальным другой. Так, что списывать было не у кого и нагоняй за плохую оценку дома светил многим.
- Надо домашние задания делать и на уроке учителя внимательно слушать, а не мух на стекле препарировать! пыталась она вразумить ленивый класс, напрасно крутивший головами всю контрольную.
После урока слабые ученики высыпали из класса галдящей толпой, выспрашивая друг у друга получившиеся ответы в цифрах, чтобы предугадать заслуженную оценку и свою последующую участь.
- Михалыч, а сколько будет два в третьей степени? доставал Димку Серёга косой.
- Понятия не имею, - зевнул Михалыч. В жизни не думал о подобных глупостях.
- Два в третьей степени равно восьми, - ответила Серёге Вера, вогнав неравнодушного к ней Михалыча в пунцовую краску и, обогнав Димку, насмешливо добавила: - Ты, Михалыч, хоть и шустрый, как электровеник, но ума у тебя, как на столбе листьев!
Если бы это сказал кто либо другой, то незамедлительно поплатился бы за неслыханную дерзость, как минимум, расквашенным носом. Но сейчас Димон лишь засопел от обиды.
Лишь пофигист Зямка, выйдя в коридор, размял суставы, привлекая внимание одноклассников. А когда его окружила небольшая толпа, показал искусство Брейк танца. Стараясь выяснить, что тут происходит, математичка попыталась протиснуться сквозь толпу, но была жёстко отпихнута плечом Михалыча. Под конец диких кривляний, Зямка рухнул на спину и завертелся на ней, не касаясь пола никакими другими частями тела. Прокрутив фуэте на голове, он вскочил на ноги и оказался лицом к лицу с учительницей математики.
- Голову не жалко? ехидно поинтересовалась та.
- А что ей будет? удивился Зямка. Там же кость!
- В твоём случае это, возможно, и так, - согласилась математичка. Твою контрольную работу проверю первой. Даже интересно, что ты своей костью нарешал?
- Да, забей ты на неё! попытался поддержать друга Михалыч, кивая на, удалявшуюся по коридору, учительницу.
- Да, мне пофиг! с нарочитым оптимизмом усмехнулся Зямка, детская психика которого ещё не вышла из нежного возраста, когда, услышав в свой адрес немало нелестных характеристик, он вечером засыпал быстро и даже ухитрялся видеть счастливые сны.
Лишь Егор шёл один и несколько удивился, когда его догнала Берта. Мальчиков она избегала, поэтому этот её порыв был немного странен.
- Умеешь хранить тайны? заглянула она Егору в глаза.
Сердце Егора грохнуло! Он едва не задохнулся от вспыхнувших чувств!
- А что, у тебя есть страшная тайна? спросил Егор, чувствуя, как у него начали подрагивать колени.
Сколько раз он мечтал о том, чтобы самому заговорить с Бертой, но всякий раз, догнав её, быстро проходил вперёд, подчёркнуто её не замечая.
- Не смейся. Мне действительно нужна помощь, - обиделась на Егора Берта и замолчала, задумавшись о том, правильно ли она поступает, обратившись именно к нему.
- Ладно. Давай выкладывай,- посерьёзнел Егор.
- Вот, - разжала ладонь Берта. Это надо спрятать на некоторое время!
Она сунула Егору в руку кулон с синим камнем. Егор вздрогнул от тёплого прикосновения её руки. Жаром залило шею, уши и лицо! Егор заблестел глазами и едва не выпал из реальности. До сих пор он мог позволить себе касаться Берты только взглядом.
Но в следующее мгновение Егор ощутил пугающий холод камня! Если бы его дала не Берта, а кто то другой, он непременно вернул бы кулон обратно, или выбросил бы его! Но для Берты он был готов на всё! Поэтому, молча, положил странную вещь в карман своей рубашки.
- У нас дед в запой ушёл. Уже неделю керосинит, - смущённо объяснялась Берта. Мамину цепочку с крестиком пропил. И хулиганит! А раньше такого не было.
Лицо Берты передёрнулось.
- А это чужое! продолжала она. Ведь в вашей семье пьющих нет? Пусть кулон пока у вас побудет. Только спрячь его по - лучше. Его надо будет вернуть хозяину. Я слово дала! И, вообще, я чувствую, что его нельзя надолго оставлять ни у кого, кроме его владельца!
Берта шла слишком близко, чтобы никто не мог её подслушать. Егор судорожно вдыхал исходящий от неё особый головокружительный запах и почти не слышал слов Берты. Он лишь боязливо косился на её правильный профиль и пушистый завиток русых волос у её виска казался ему необычайно милым.
Проходившая мимо хорошенькая Вера вызывающе захихикала, пытаясь привлечь внимание Егора к себе неотразимой, и Берта замолчала. Егор сверкнул в сторону Веры вдруг позеленевшим взглядом. Когда - то она казалась ему неотразимой. А сейчас он её ненавидел!
Вера слегка пожала плечиком.
- Будь спок! Спрячу и верну, когда скажешь, - пообещал Егор Берте, испытывая поселившееся на душе смутное беспокойство.
Поблагодарив, Берта направилась к своему дому, а Егор, как и обещал ранее, повёл Михалыча подстригаться.
- Сейчас снимем всю эту волосатость, - пообещала парикмахерша. Подбородок выше! Теперь второй подбородок выше!
Михалыч покраснел до кончиков ушей, но смолчал, а парикмахерша продолжила: - Что ж не следите за собой, молодой человек?
- А я себя ни в чём не подозреваю, - парировал Димон.
- Может, вы не правильно питаетесь? не отставала словоохотливая парикмахерша.
- А через рот это правильно? злобился Михалыч.
- Может, вам диету какую попробовать? задумалась заботливая тётка.
- Чо, самая умная что ли? А череп не жмёт? огрызнулся Михалыч, по лицу которого крупными мурашками бегали эмоции от воспоминания о том, как в прошлом году, сорвавшись с последней диеты, он насмерть загрыз торт.
Парикмахерша предупредительно пощёлкала ножницами возле уха Михалыча, но замолчала до самого конца стрижки.
Проводив злого обстриженного приятеля, Егор, наконец, поспешил к себе.
Возле его дома снова стояла Скорая помощь. Бабане опять было плохо с сердцем. И мать прямо с порога завернула Егора в аптеку за лекарствами.
Вернувшись из аптеки, Егор сдал матери лекарства, по быстрому перекусил и ушёл к Зямке. А синий кулон так и остался лежать в кармане его рубашки.
Глава 35
Яркое солнце пробивалось сквозь резные кроны раскидистых деревьев, которые давно переросли заборы и теперь дарили половине улицы желанную тень и прохладу.
Анна долго шла по улице. Ручки от тяжёлых сумок резали руки. Она устала до одышки. Сердце не тянуло. Ноги будто налились свинцом.
- Скоро уже должен показаться наш дом, - приободрила она себя.
Вьющийся виноград покрывалом яркой зелени упорно лез по стене под самую крышу. К киоску с лотерейными билетами выстроилась длинная очередь незнакомых людей. Хотя нет. В очереди стояли и некоторые соседи. От больших окон киоска, как от зеркала отражалось слепящее глаза, оранжевое солнце.
- Когда то киоск поставить успели, - недоумевала Анна. Живу здесь и ничего не вижу! Хотя, зачем он мне? В жизни ничего с неба не упало! К тому же он мешает движению.
Вдруг она разглядела идущую навстречу толпу цыганок. Много цыганок с детьми. Звеня монистами, в жутко ярких кофтах и цветастых юбках, они заполнили улицу пёстрым и шумным шествием.
Анна вмиг забыла про усталость. Она боялась цыган ещё с детства, когда чернобородые, в шёлковых красных рубахах, со сверкающими глазами и серьгами в ушах, они мчались на взмыленных лошадях, чтобы продать их татарам. И ей было очень жаль лошадей, которых потом татары ставили на столы прямо в тазах, уже варёными.
Испугавшись надвигавшейся толпы, Анна подошла к незнакомой женщине, катавшей возле дома детскую коляску.
- Можно я с вами постою, пока цыгане пройдут? попросила Анна.
Женщина, молча, кивнула в сторону лавочки. Анна села на неё, спрятавшись за незнакомку. А цыгане быстро прошли мимо, не обращая внимания ни на кого, что было очень необычно для них.
Анна подхватила свои сумки и пошла дальше, прямо по проезжей части дороги. А по тротуару навстречу ей теперь уже шли милиционеры, одетые по форме, с разноцветными чемоданами в руках.
- Возможно, у них где то здесь общежитие, - не успела додумать Анна, как упёрлась в, вставшую поперёк улицы, голубую стену.
Под ногами у неё оказалась крутая лестница, уходящая глубоко вниз. А в самом низу справа находилась маленькая закрытая дверь.
Анна замешкалась, боясь оступиться и скатиться вниз. Её несколько потеснил мужчина в ярко розовой, хорошо отутюженной рубашке. Он быстро спустился по ступеням и скрылся за маленькой дверью, оставив Анну в недоумении. Там, где только что святилось яркое пятно его рубашки, сейчас темнела закрытая дверь.
Анна почувствовала, как кто то тормошит её за плечо. Голубая, с облупленной краской стена вдруг стала коричневой двустворчатой дверью. Она находилась перед самым носом Анны, а между створками тонкой струйкой пробивался яркий солнечный свет. Анна хотела сделать шаг вперёд, но силы её оставили и она опустилась на землю.
Кто то невидимый вновь прикоснулся к Анне.
- Может, я опять в больнице и меня стараются привести в чувство? с надеждой подумала Анна.
- Сынок, оставь её. Это не наша бабушка, пускай лежит, - слушала Анна незнакомый женский голос и честно попыталась открыть свои открытые глаза. Но ничего не получалось. Ей стало трудно дышать.
- Нет! Не хочу! Я домой хочу! в полном отчаянии закричала Анна.
Коричневые створки распахнулись и Анна открыла глаза.
Слепящее глаза солнце заглядывало в окно сквозь неприкрытые шторы, заполняя комнату ярким светом и щекоча лицо солнечными лучиками.
- Никак тебя не разбужу, - склонилась над матерью обеспокоенная Рита.
Анна глубоко вдохнула свежий воздух из открытого окна.
- Значит, поживу ещё! Видимо, не остановились ещё мои биологические часы, - подумала Анна, хотя сон оставил горькое послевкусие.
Глава 36
Этот мир придуман не нами.
Этот мир придуман не мной.
Такого жаркого сентября Рита не помнила. Днём нечем было дышать даже в тени. А ночью, наплевав на все опасности, приходилось раскрывать окна настежь, чтобы немного проветрить комнаты. И даже лёгкий шопот листьев, любой шорох в траве мгновенно прерывал сон и мурашками сбегал по телу до самых пяток. А на другой день уже до обеда возвращалось вчерашнее пекло.
- Пока мы подпол не вычистим и не высушим, зимы не будет! - решила Рита.
Конечно, почистить его надо было ещё весной. Но тогда Анну с очередным приступом отвезли в больницу, и почти месяц Рита разрывалась между работой, посещением матери и домом. Потом все жизненные планы спутал Толян, наводящий на Риту панический ужас. В результате, теперь в огороде росла лишь картошка, да и то вся в траве. И ставить в подпол на зиму теперь было нечего. Ни солений, ни варенья Рита не заготовила.
А сейчас погода давала второй шанс, чтобы убрать в подпол хотя бы картошку. И Рита с Егором, пересиливая себя, занялись грязной, вонючей работой очисткой подпола. Повозиться пришлось изрядно. Вроде бы и картошки с зимы немного осталось, но она подгнила, проросла и спуталась ростами в сплошной вязкий, смердящий ковёр.
Наконец, Егор выставил на кухонный пол последнее ведро, спортивно подтянулся на руках и вылез из подпола.
Синий кулончик незаметно выскользнул из кармана его потной рубашки и бесшумно исчез в полутьме подпола, застряв где то за отсыревшей доской подвальной
перегородки.
Рита подхватила ведро и последним заходом заспешила с ним в конец огорода к выгребной яме, чтобы высыпать туда мусор, от которого уже воротило.
- Теперь можно уже и новую картошку копать, - прикрыв крышкой вонючую яму, подумала Рита.
Картофельная ботва давно пожухла и едва проглядывалась среди вечнозелёных сорняков. А ведь они с Егором летом картошку пололи и окучивали. Во второй раз сын даже привёл с собой друзей.
- Зачем так много? Неудобно даже, смутилась Рита, в последнее время рассчитывавшая лишь на свои силы.
- Затем, чтобы уменьшилось количество не прополотых грядок на рабочие души, - пояснил Егор.
- Всё же сын меня жалеет, - подумала тогда Рита. Или спешит куда то.
Покончив с грязной работой, Егор отряхнул тренировочные штаны, заправил в них выбившуюся из них рубашку и только сейчас заметил, что это та самая рубашка, в которую он спрятал кулон Берты.
Егор похолодел! Непослушной рукой он нащупал карман и с ужасом понял, что кулона в нём нет!
Не было его и в подполе! Напрасно он ощупал руками влажный, выворачивавший наизнанку все внутренности, земляной пол подпола. Кулона он так и не нашёл!
Несмотря на духоту, его пробил озноб! Он напрасно пытался утихомирить заполошенное сердце.
- Что же он теперь скажет Берте? Что он вор? Егора объял ужас, от которого отмирает воля. - Как же он забыл убрать чужую драгоценность? Ну, просто подстава какая то! И подставили его со своей уборкой мать с бабкой!
- Ты что там увидел?- заинтересовалась бабушка Аня, заметив, как сосредоточенно Егор смотрит в подпол.
Егор взглянул на Анну ежовым взглядом: - Ты же без очков не увидишь!
Любопытство взяло верх и Анна, подойдя к самому краю подпола, склонилась над ним, чтобы разглядеть невидимое.
- Вон туда смотри, - указал Егор сильным взмахом руки, задев ничего не подозревавшую бабушку.
Та, потеряв равновесие, беспомощно свалилась в подпол.
- Мама! Иди быстрее! услышала Рита крик сына. Бабушка в подпол упала!
- Господи! Как же это? прибежала Рита на крик сына.
На земляном полу подпола светлым пятном отсвечивал халат матери. Мать не шевелилась.
- Наверно, голова у неё от старости закружилась, - предположил Егор.
Трясущейся он нервного напряжения ногой, Рита пыталась нащупать перекладину на уходящей в подпол лестнице, когда Егор, молча, столкнул её вниз. Пролетев два метра под землю, она рухнула на лежавшую ничком Анну. Та дёрнулась всем телом и застыла.
Глянув наверх, Рита наткнулась на холодные зелёные глаза сына. И тут же Егор выдернул из подпола лестницу, хладнокровно закрыл крышку, сверху постелил половик, поставил на него кухонный стол и подоткнул под него табуретки.
В ужасе Рита рванула вперёд и тут же повалилась на земляной пол, отключившись от невыносимой боли в вывихнутом бедре.
Позже, очнувшись от холода и гнилостной вони, в кромешной тьме она пошарила рукой по земляному полу и наткнулась на холодную мать, не подававшую признаков жизни. В её сознание мгновенно перемотались события сегодняшнего утра. И снова холодные глаза сына, не мигая, уставились на неё. Со спины Риты пошёл сильный страх, постепенно овладевший всем естеством. Спинной мозг сработал раньше головного.
- Что происходит? цепенея от ужаса, не находила ответа Рита. Ясно только одно: необходимо выбраться наверх! Там жизнь!
Но ей с большим трудом удалось лишь немного сдвинуться в сторону и прислониться спиной к сырой доске перегородки подпола. В ушибленном бедре немедленно запульсировала боль!
- Егор! Сынок! Ты что творишь? - до хрипоты в голосе долго кричала Рита, пугаясь своего нечеловеческого голоса и с ужасом осознавая, что её никто не услышит из этого глухого подпола.
Страшно ныла негнущаяся нога. Боль из неё поднималась вверх по телу и впивалась в мозг. Колено было мокрым и липким. Наверно, падая, она ободрала ногу о шершавую перегородку.
Вот и сепсис. И underground и достаточно глубокий.
- А может эта информация шла из её собственного недалёкого будущего, которое теперь становилось настоящим? ужаснулась Рита и дикий, почти животный страх снова и снова заставлял её кричать и звать на помощь.
Но состарившуюся соседку бабу Шуру дети уже давно забрали в Москву. А соседи напротив почти не бывали дома.
Обессилив, Рита замолкала. Время так же останавливалось, чтобы передохнуть. Жар в теле сменился ознобом. Ужасной болью дёргало ногу. И постоянно хотелось пить, как ни старалась она облизать пересохшие губы.
И слово impossible - невыполнимо, как перевёл его Егор, подлой змеёй выползало из памяти и душило горло!
Сколько часов, дней и ночей она мучилась в страшной темноте, Рита не знала. Здесь было одно время суток вечное подвальное.
Порой в бреду ей чудилась страшная чёрная машина - паровоз из её детства. Она противно хлюпала, а из под её поднимавшейся крышки вырывался дым.
Иногда откуда то доносилась негромкая музыка. Парень на протезах на гитаре механически чётко играл что то знакомое. Позже Рита вспомнила слова этой песни: - Этот мир придуман не нами. Этот мир придуман не мной! Временами эту мелодию заглушал смех японской игрушки, которой становился всё громче, вызывая у Риты приступы безумного хохота.
Когда она приходила в себя, то злилась на попискивавшую рядом, становившуюся всё наглее, крысу, периодически выскакивавшую из дыры в стене.
А потом эта мерзкая тварь в конец обнаглела и, царапаясь когтями, залезла Рите на больную коленку. Собрав последние силы, Рита шевельнула рукой. Крыса спрыгнула с колена и отбежала в темноту.
Глава 37
К вечеру стало ещё жарче и душнее. В горячем воздухе висела любимая воробьями и курами пыль. Но и те куда то попрятались. Одинокая бродячая собака с высунутым языком, боязливо косясь по сторонам, жадно искала воду.
- Драсте. А Димон дома? просунулась в дверь лохматая голова.
- А, Лёха с макароно продувочного? Проходи!
Димкин отец недавно приполз домой. Он был сильно навеселе.
Цены на продукты и алкоголь опять взлетели, так, что валяться бухими возле магазина теперь себе могли позволить лишь очень состоятельные люди!
- Не, я на улице подожду. У меня ноги грязные, - убрал из двери голову Лёха.
- А ты не разувайся. В кедах проходи, - пригласил Лёху Димкин отец.
- Не, - отозвался Лёха.
- А чо так? не унимался Димкин отец. Кеды покажи!
Михалыч на кухне поглощал ужин, энергично работая челюстями.
- Не надо проходить. Я уже выхожу, - промычал он, упреждая дальнейшее общение отца с Лёхой.
- Покажи кеды! перешёл на крик Димкин отец.
- Пошли. Не обращай внимание. У отца его кеды кто то с забора спёр, - объяснил другу Михалыч странное поведение отца. Теперь он ведёт расследование.
- А я бы свои кеды узнал. Во первых они у меня подписаны, а во вторых в них шнурки разные, - ворчал Димкин отец, поднимаясь с дивана.
- Да, не расстраивайся так! Как они к тебе пришли, так и ушли, - вставила свои пять копеек Димкина мать с кухни.
- Где пыль со стола? снова взревел Димкин отец. Там у меня был записан важный телефон!
Изнывая от безделья и духоты, Лёха с Михалычем прошлись по отдающему жаром асфальту, от которого подошвы кед сделались горячими, и повернули к дому Егора.
Толкаясь в узкой калитке, Лёха случайно наступил Михалычу на ногу.
- Извиняюсь, - машинально буркнул Лёха.
- Не прощу никогда! отреагировал Михалыч, поначалу даже не заметивший, что на него наступили.
Егор сидел на ступеньках крыльца и отрешённо смотрел в никуда. Он так сидел со вчерашнего страшного вечера.
- Пошли, прошвырнёмся, - зевнул Михалыч, вытирая краем футболки пот с лица.
Егор нехотя поднялся со ступеней и с силой захлопнул входную дверь.
Икона Пресвятой Богородицы, много лет хранившая тайную карту, слетела со стены кухни.
Не обращая внимания на странный стук в доме, Егор закрыл дом на замок, повесил верёвочку с ключом себе на шею и по - плотнее захлопнул калитку.
В стоящем на их пути магазине Михалыч прикупил пачку сигарет и охлаждённую бутылку Тархуна и друзья поплелись вдоль по улице. Закурив, Михалыч, пытаясь разнообразить жизнь, пнул ногой пустую консервную банку, подняв облако густой пыли. Курить в такую жару так же оказалось делом не из лучших и недокуренная сигарета полетела в догон банке.
- Лёш, а ну ка, поди сюда, - позвала Алексея, встретившаяся на дороге, мать.
- Ма, потом а?
- Иди! Ты мне нужен! не отставала мать.
- Я вас догоню, - пообещал Лёха друзьям и пошёл вслед за матерью.
- Видать, мать Фунтика на докорм забрала! позавидовал Лёхе вечно голодный Михалыч.
В такую жару дорога была одна на речку. На небе ни облачка. Солнце палило нещадно. Несмотря на сентябрь, в траве на лужайке без умолку стрекотали кузнечики.
Перейдя пахнувшие мазутом железнодорожные пути, друзья спустились к речке.
- Пошли на песок, - предложил Егор.
- Да ну на, - начал было, уже снявший майку, Димон и тут же осёкся, наткнувшись на жёсткий взгляд вдруг позеленевших глаз Егора.
Егор упрямо пошёл вперёд. Михалыч запыхтел следом.
Несколько дальше на берегу стояли горы намытого песка. Раньше там работал земснаряд, вымывавший из реки песок, и теперь дно в этом месте было всё в глубоких ямах. Потому купальщиков здесь не было. Зато на пляже за поворотом реки яблоку негде было упасть.
Бегавшие по берегу пацанята, увидав солидного Михалыча и спортивного Егора, подобрали свои разбросанные майки и рубашки и тут же скрылись, оставив поле себя на горячем песке серпантин детских следов.
Димон сбросил шорты и с обрывистого берега нырнул в воду. Несмотря на свой нехилый вес, плавал он хорошо. Отплыв подальше, перевернулся на спину и, раскинув руки и ноги в стороны, закачался на воде, любуясь бликами солнца, отражёнными в лёгкой ряби реки.
- Кайф! крикнул Димон в сторону берега.
Там Егор сосредоточенно карабкался на вершину горы, обсыпая руками и ногами песок. Он влез почти на самую вершину. Висевший на нём ключ цеплялся за каждую неровность и тормозил восхождение. Егор сорвал с себя ключ и отшвырнул его в сторону. И потерял равновесие. Он хотел было распрямиться, но в это время огромный пласт песка с шумом обрушился вниз, увлекая его за собой с десятиметровой высоты. Не успел он соскользнуть вместе с песком до земли, как вторая глыба откололась сверху и плотной песчаной, летящей вниз стеной закрыла подростка.
- Егор! в панике заорал Димон и быстро, что было сил, поплыл к берегу.
Сердце его истерически колотилось, пытаясь выскочить из груди! Такой ужас он испытывал первый раз в жизни! Подбежав к тому месту, где он только что видел Егора, Михалыч начал лихорадочно разгребать руками песок.
Солнце жгло неимоверно. Горячий плотный зной дрожал в воздухе, духота давила, как к дождю.
И тут сверху отвалилась и рухнула ещё одна большая куча песка. Лишь, благодаря своей увёртливости, Димон успел отскочить в сторону.
Песчаная гора изменилась до неузнаваемости. И Димка потерял ориентир. На самом солнцепёке, плача навзрыд, он ещё долго разгребал руками горячий песок, который застывал на влажном от пота теле, образуя корку и провоцируя страшную чесотку, слепил глаза, забивал нос и рот, заставляя постоянно отхаркиваться. Пот тёк по щекам и шее, оставляя кривые дорожки на песчаной корке.
Егор, как сквозь землю провалился!
По траве и прибрежным кустам пробежал ветерок. Огромная чёрная туча, будто вырвавшись из преисподни, заклубилась в потемневшем небе, заполняя собой всё пространство между небом и землёй. Обсыпавшийся песок закрутило и понесло ветром вместе со сломанными сучками, ветками и разным мусором.
Сильно потемнело, будто наступила ночь. И разразилась страшная гроза! Слепящие вспышки молний рядом и далеко стрелами вонзались в землю. От беспрестанно грохотавшего грома в ужасе содрогалась земля.
А Димка всё копал, не замечая ничего вокруг, лишь испытывая гремучую смесь мощных и одновременно бесполезных чувств. Ему казалось, что уже прошла целая жизнь, а возможно и вечность.
Вконец обессилев, он рухнул на землю.
Такой долгожданный дождь хлынул, как из ведра, обмывая Димку, и цементирую песчаную гору.
Очнувшись от сплошных, тугих струй, жалящих холодом разгорячённое тело, Михалыч встал и пошёл прочь. Но, почувствовал слабость в руках и ногах. Он сел, обхватив руками колени, и, скорчившись, долго сидел на обсыпавшемся песке. Отбивая зубами барабанную дробь, смотрел на проклятую гору.
От прямого попадания молнии неподалёку загорелось одиноко стоящее дерево.
- Егор! закричал Димон, разглядев за дождевым ливнем на горе в пляшущем свете огня на мгновение появившийся образ Егора с распластанными руками, словно распятого на кресте. Этот бесконечно долгий миг навсегда врезался ему в мозг. Димке казалось, что это зрелище уже никогда не уйдёт из его памяти, проживи он ещё хоть сто лет!
И тогда Михалыч твёрдо решил, что ничего никому не расскажет, потому, что это невозможно рассказать!
ЭПИЛОГ
Откомандированный институтом по изучению наследия предков, собиравшим по установке данной Адольфу Гитлеру советниками экстрасенсами различные магические артефакты и сакральные знания по всему свету, Дитрих ехал в Россию с тайной миссией. Он должен был отыскать святой Грааль, дававший власть над миром. Его путь лежал через Москву в горы Кабардино Балкарии, а дальше по тайной тропе, обозначенной на карте из прозрачной тонкой бумаги, настолько тонкой, что в свёрнутом виде карта легко умещалась в плоском портсигаре под сигаретами.
Германия переживала сильнейший экономический упадок. И, как обычно, в такие времена наряду с новейшими научными изысканиями не последней надеждой оставались мистика и магия.
Приведённый к власти оккультной организацией Золотая Заря Адольф Гитлер сам был одержим оккультизмом. Он верил, что настоящие артефакты, разбросанные по всему миру, как и зашифрованные технологии предыдущих развитых цивилизаций, имеют особую силу и наряду с его пламенными речами, помогут восстановлению могущества Германии, но и сделают её великой и непобедимой сверхдержавой.
Он лично посетил болгарскую прорицательницу Вангу и, узнав от неё местонахождение определённых артефактов, стремился всеми правдами и неправдами завладеть хотя бы частью из них.
Немецкая делегация побывала на Тибете, где получила немало секретных сведений, впоследствии использованных в разработках новейшего оружия. И в очень короткое время Германская промышленность действительно пошла на стремительный взлёт и способствовала не только процветанию страны, но и её милитаризации.
Но прежде в разные страны были направлены тайные экспедиции, целью которых было завладение ценными артефактами и доставка их в Берлин.
Дитрих вместе с бывшим белогвардейским офицером Жоржем Буре, эмигрировавшим в Германию после разгрома белой армии в России, выехал на поиски Святого Грааля. Всё, что он знал о нем это то, что он высечен из целого куска изумруда, излучает таинственный свет и может отдать Силу и Бессмертие. А вместе с Копьём Судьбы, хранившемся в музее Австрии, Грааль давал Безграничную Власть!
Естественно, экспедиций было отправлено несколько и в разные места.
Поскольку детали операции не были оговорены заранее, выполнение заданной миссии Дитрих представлял себе слабо, но отказаться не мог.
Безусловно, Дитриха немного коробило от того, что он едет в Россию не закованным в латы и не на покрытом бронёй коне, не под флагом своего ордена и не с непобедимым мечом, как делали его предки. Да и авантюрные идеи Гитлера не приводили его в восторг. Но он был из знатного немецкого рода и должен был оставаться патриотом своей страны. Такова была ситуация момента.
Границу миссионеры пересекли легко. Документы у них были в порядке. А молодая Советская Республика позарез нуждалась в грамотных специалистах в любых областях. Небольшой багаж так же не вызвал у пограничников вопросов. А после того, как на границе ссадили ехавшую с ними в купе пожилую чету, им удалось ещё и выспаться.
Утром за окном поезда пошли заснеженные пейзажи, немало изумившие Дитриха. Прежде он никогда не видел столько снега! Огромного количества снега, засыпавшего леса, поля, города, посёлки и полустанки.
Наконец, колёса поезда застучали по входным стрелкам.
Вот и Москва!
Что то горячее хлынуло Дитриху в голову. Это был прилив адреналина, присущий заядлому охотнику, и глаза его азартно заблестели. Но, встретивший Дитриха на перроне негостеприимный порыв пронизывающего морозного ветра, несколько сбил его запал, а, летевший в лицо, колючий снег заставил прищурить глаза и поднять воротник шубы.
Прибывшие с этим поездом пассажиры бесцеремонно толкались, руками и крепким словцом прокладывали себе дорогу, не замечая создаваемых ими неудобств. Потому зимняя сутолочная Москва сразу показалась Дитриху дикой и бестолковой.
Сильно напрягал и менталитет москвичей. К нему представителю древнейшего знатного рода тут относились, как к обычному простолюдину! Это обстоятельство не только коробило Дитриха, оно бесило! Тут и пригодилась откровенная наглость Жоржа, которой Дитрих не обладал.
Жорж Буре Дитриху не понравился сразу, возможно потому, что тот старался показаться слишком преданным делу Фюрера, при этом бросив свою родину. А зачем человеку без отечества нужны проблемы чужой страны? Но выбирать других проводников Дитриху было не из кого, а Жорж обещал точно показать дорогу, ведь он там служил.
И вскоре тревожные ожидания Дитриха были оправданы. После долгих уговоров Жоржа Дитрих согласился навестить его брата, проживавшего в Подмосковье и работавшим директором племенного конезавода.
- Повидаться бы надо. А то, ежели, что у нас не так пойдёт, то уже и не свидимся! Давай, Ваше благородие, заедем денька на два. Авось не опоздаем! уговаривал Жорж Дитриха.
Поначалу Дитрих пытался его послать, но Жорж был мало восприимчив к такого рода предложениям. И морально увядший за полдня, проведённого в этой варварской стране на этом диком морозе, Дитрих дал согласие поехать в гости.
Пока они добирались до дома брата Буре, Дитрих совсем промёрз. Согревались гости не только жарко натопленной печкой, но и русской банькой, сладкой наливочкой с, неплохим по тем временам, закусем.
Савелий Буре был искренне рад гостям! И шебутному брату и благородному немцу. Но, чтобы лишний раз не светить их белым днём, решил на другой день организовать им конную охоту на волков, которые в конец обнаглели и третьего дня погрызли собак, охранявших лошадей.
Жорж принял приглашение поохотиться с восторгом и не слушал никаких возражений Дитриха.
- Гулять, так гулять! требовала его разудалая душа. - Да, что ты, твоё высокородие, как не мужик какой! Ведь с охотничьими собака пойдём, да на племенных жеребцах!
Азарт, восторг и пьяная удаль так и фонтанировали из безумно сверкавших глаз Жоржа! Хотя на последних его словах Савелий маленько скис. А возбуждённого Жоржа, с раскрасневшимся после баньки и сытного обеда с обильным возлиянием спиртного, лицом было уже не остановить! Заедая очередной стакан водки знатной сельдью, он бестолково шумел в стоящем столбом табачном дыму, обсуждая предстоящую охоту.
Вина было в избытке, но вошло всё! К ночи застольные песни уже грозили перерасти в настольные танцы.
- Только надо хорошо подготовиться, - запоздало осторожничал Дитрих.
Но про себя он отметил, что в России он завтра всё же будет на коне. И даже узрел в этом некий знак судьбы!
- Всё будет сделано! пьяно отрапортовал Жорж и, отвернувшись, добавил: - хер истукан!
Он и сам уже не понимал, что вытворял спьяну. Но ему необходимо было выплеснуть наружу, распиравший его, кураж! И он ещё долго колобродил, не считаясь ни с кем.
На охоту решено было отправиться сразу, как только гости проспятся.
Хмурое утро слегка освежал игольчатый иней, опушивший кусты, деревья и изгородь возле дома. С серого неба сыпал тихий белый снег. Лёгкий морозец пощипывал лицо и уши. Холодный воздух понемногу проветривал похмельную голову.
- Куда это меня занесло? И какого чёрта я тут делаю? стряхивая остатки сна, с ужасом осознал Дитрих всю нелепость своего бытия. - Вместо того, чтобы следовать в строго заданном мне направлении, я пью водку с какими то омерзительными мужиками и, как у них говорят, отплясываю под их дудку!
Это безумие надо немедленно остановить!
Но было уже поздно. К нему подвели осёдланного великолепного рысака, гарцующего на месте и пленявшего взгляд роскошной гривой и шелковистым отливом шерсти.
- Садись, твоё высокородие! щедро предложил Дитриху народную собственность слегка опохмелившийся Жорж, едва сдерживая молодого жеребца.
Кони трясли головами, фыркали, выбрасывая их ноздрей клубы морозного воздуха. Им явно что не нравилось, как и третьему в компании охотников бородатому мужику со строгим лицом. Это был старший конюх конезавода. Он придержал коня, пока Дитрих садился в седло, подал ему ружьё и зло взглянул на, нелепо топтавшегося на крыльце, Савелия. Потом сел на своего, не шибко породистого коня, свистом подозвал к себе двух волкодавов и поскакал вперёд.
Сверкая полоумными глазами, Жорж плотоядно облизнулся присутствующим. Он едва поспевал за конюхом, выказывая свой неукротимый нрав. Весь его вид кричал, что едет он на охоту ради собственного удовольствия! И сегодня непременно будут трофеи!
Охотники миновали заснеженное поле и углубились в густой, посеребрённый инеем лес. Он колдовски притягивал к себе и одновременно пугал своей непроходимостью. Редкий березняк, который местные жители постоянно чистили, собирая хворост для растопки печей, кончился. Теперь огромные разлапистые ели периодически сменялись высоким густым кустарником. Да и неутоптанного снега здесь было заметно больше.
Конь под Дитрихом недовольно фыркал, шурша копытами по подмёрзшему насту снега. Он не понимал намерений своего седока и просился в галоп, показывая, что обогнать двух ушедших вперёд ездоков, для него сущий пустяк. И Дитриху приходилось постоянно придерживать жеребца, натягивая поводья.
Наконец, собаки взяли след и охотники, гикая на своих коней, помчались по лесу. Ветер свистел, сметая с деревьев иней, царапался и холодил разгорячённые лица ездоков. Лес становился всё чаще. Упругие ледяные ветки хлистали по лицу, но Дитрих старался не отставать.
По крупу его коня прошла нервная дрожь.
Крепко грянул ружейный выстрел и вырвавшийся вперёд конюх начал заваливаться на бок.
Испуганный выстрелом конь Дитриха встал на дыбы, а потом резко рванул куда то в сторону, но наткнулся на непроходимый кустарник. Дитрих с трудом осадил, явно не приученного к охоте, жеребца и ошалело взглянул в направленное на него оружейное дуло Жоржа.
Это мало походило на эксцентричную выходку человека в сильном подпитии, слабо понимавшего, что он вытворяет.
- Что вы собираетесь сделать? Я германский подданный! Вы создаёте прецедент! Дитрих пытался образумить, в конец взбесившегося Жоржа, попутно соображая, как ловчее сорвать с плеча своё ружьё. Ваша власть вас за это не похвалит!
Дитриха охватила ярость! Он не мог позволить этому проходимцу угробить себя!
- Плевать я хотел на эту власть! Я давил её с восемнадцатого года!
Зло ухмыльнувшись, Жорж нажал на курок и всадил пулю почти в самое сердце лощёного немца, но не за Россию матушку, а с целью самому завладеть тайной картой, а затем и бесценным сокровищем, которое ему ранее было приказано привезти в Германию. А это не входило в планы Жоржа. Могущество, приносимое артефактом, было нужно ему самому! И его невозможно было оценить никаким денежным эквивалентом!
И сейчас всё сложилось, как нельзя лучше!
Но он не мог предположить, что тяжело раненый конюх окажется таким хорошим стрелком. Не смотря на жуткую боль в теле и туман в газах, конюх смог прицелиться и выстрелить в затылок подлому Жоржу и тут же сам свалился в обагрённый собственной кровью снег. Через мгновение он потерял сознание.
Дитрих почувствовал в груди боль. Много боли!
Его обезумевший от грохота выстрелов и чувствующий на себе умирающего седока, конь поскакал прочь от этого гиблого места. Конь был породистый и довольно умный и он не пытался сбросить с себя приникшего к его крупу человека. А тот сквозь кровавую пелену, застилавшую ему глаза, слабо различая движение вокруг себя, мёртвой хваткой вцепился в поводья.
Уже к ночи, дрожащий и уставший конь, благодаря своему животному чутью, вынес Дитриха на запах кузницы древесного угля и угара на окраине какого то села, расположенного далеко от конезавода. У дрожащего, с помутнёнными глазами, коня сильно ходили бока. Пена текла по его шее и груди. Конь устал. Было видно, что он преодолел немалую дистанцию.
Удивлённый кузнец с сыном сняли с коня полуживого, дорого одетого седока. Лекаря в селе не было и кузнец, пожалев раненого, привёл его в свою избу.
Ушедшие за зверем далеко вперёд волкодавы, вернулись ни с чем. Матёрый волк сумел их перехитрить. Собаки наткнулись на раненого конюха и привели к нему подмогу с конезавода. Конюха погрузили на подводу рядом с мёртвым Жоржем. А их промёрзшие кони поплелись сзади.
В жарко натопленном доме Савелия Буре, перевязанный бинтами конюх рассказал своему директору про кровавую драму, разыгравшуюся в лесу. И взглянул на него вопросительным взглядом.
Сам, ничего не понимавший, Савелий, постоянно обтирая носовым платком потное от страха лицо, послал было людей, чтобы отыскать немца. Но, как на грех, разыгравшаяся к ночи, метель скрыла все следы.
Савелий честно пытался представить себе обстоятельства, или хотя бы набор эмоций, руководивший действиями его брата. Но так и не смог. Ему пришлось просить конюха умолчать правду, и списал смерть Жоржа, а так же исчезновение немца и породистого коня на вроде бы напавшую на них стаю волков.
Он потом долго трясся за свою шкуру и должность и желал смерти несчастному конюху, считая его главным врагом своей сытой жизни. А тот выжил, но директора не сдал. Может потому, что ни о пропавшем немце, ни о Жорже Буре никто потом не поинтересовался.
Дитрих прощался с Натальей тяжело. Он так и не понял, когда она так запала ему в душу? Возможно, когда она, жалеючи, промывала и обрабатывала его рану. Толи, когда, улыбаясь, кормила его с ложечки. Или тогда, когда он немного оправившись, нежными объятьями и жаркими поцелуями притянул её к себе в кровать и страстно любил её.
А может, уже потом, когда они жадно ждали уединения в тёплой и справной избе кузнеца.
Дитрих плохо знал русский язык и их любовь продолжалась почти без слов, на одной лишь нежности. После Наталья, стыдливо пряча глаза, углублялась в дела по дому, который содержала в идеальной чистоте. Жарко топила печь и готовила еду на всю семью очень вкусно. Видно было, что с душой. А Дитрих любовался ею из за ситцевой занавески, покуда кузнец с сыном Егором с рассвета до заката трудился в поте лица в кузне, а его жена возилась с многочисленной скотиной.
Поздним вечером Наталья, виновато взглянув на Дитриха, уходила спать с мужем Егором в отгороженный для них угол. Она понимала, что так долго продолжаться не может, но, как голодная, два месяца изменяла мужу, словно и не боялась, что когда нибудь он её прибьёт. Её, или немца.
Ну, немца - то можно. Он первый начал! Но ведь и она не шибко сопротивлялась!
Раз, почувствовать себя крайне плохо, Дитрих попросил пригласить священника. Отец Мирон, наслышанный о странном постояльце Дувайкиных, откликнулся на его просьбу и пришёл быстро. Дитрих шёпотом попросил святого отца поспособствовать тому, чтобы они остались одни.
- Вы можете выполнить просьбу умирающего? спросил он, когда все вышли.
Священник утвердительно кивнул и Дитрих отдал ему на сохранение тайную карту и объяснил, что она укрывает святыню, которая ни в коем случае не должна попасть в плохие руки. Но за этой картой могут когда нибудь прийти от имени Дитриха. Тогда её нужно будет вернуть. Отец Мирон, недолюбливавший Советскую власть, для себя понял, что святыню надо спасать именно от неё и обещал спрятать карту в серебряном окладе иконы Пресвятой Богородицы. Святая икона, мол, и серебро охранят карту от нечистых рук.
Одним морозным утром, уходящей озлившейся зимы, огрызавшейся стужей и снежными вихрями, озабоченная Наталья, показывая на свой живот, попыталась объяснить своему возлюбленному немцу, что она беременна. Взволнованный Дитрих смотрел на неё, плохо понимая, что ему сейчас надо делать: радоваться, или огорчаться? В России он никто. Жить ему негде. Денег у него нет. Да и в Германию с невыполненной миссией возвращаться стрёмно.
А жена узнает, так вообще убьёт!
Свои коррективы внёс вошедший в дом кузнец, объявив, что тому пора ехать. Что он столковался с лавочником и тот, естественно за плату, согласился довезти Дитриха в город до железнодорожной станции. Потому как он с сыновьями последний раз перед распутицей собрался ехать за товаром.
От неожиданности Дитрих в первый раз попросил закурить, надеясь таким способом вернуть закачавшуюся землю себе под ноги.
- Там трое мужиков. Какая, никакая охрана тебе будет, - втолковывал кузнец, как то вдруг сникшему немцу. Не боись! С ними ты должон целым доехать. Одному - опасно. Тут не Европа! Тут чуть подале от Москвы, то дебри!
Кое как справившись с душевным раздрайвом, Дитрих достал золотые карманные часы и положил их на стол.
- Это вам, за всё добро!
- Коня своего благодари, что он тебя к моей кузне вынес. Ежели бы не он, то замёрз бы ты, аль кровью изошёл! прокашлявшись, солидно объяснил кузнец. А часы возьми, лавочнику отдашь в счёт оплаты. Он такие побрякушки страсть как любит, НЕПмовец недобитый!
- Тогда коня моего возьмите. Мне он ни к чему, - вздохнул Дитрих.
- А вот за коня огромное спасибо! сердечно поблагодарил кузнец. Чистокровный жеребец! Такого только на племя оставлять!
Расчувствовавшись, Дитрих хотел было снять с себя фамильный кулон с сапфиром, который мать перед его отъездом надела ему на шею, а серьги из этого гарнитура отдала его жене Марте. Но тут вернулся домой Егор и, как всегда, ошпарил взглядом ненавистного немчуру, которого он терпел в своём доме лишь из послушания родителям, да из почтения к вождям мирового пролетариата Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу.
- Пошли, - сквозь зубы процедил он Дитриху. До лавочника довезу.
- Ну, с Богом! Пора! Хорошей дороги! пожелал немцу кузнец, подавая ему шубу.
По лесной дороге, проходившей средь укрытых снегом мохнатых елей, Егор гнал лошадь, что было сил, растрясая едва зажившую рану немца, лежащего на санях и закутанного поверх дорогой шубы в овчинный тулуп. На поворотах сани кренились так, что Дитрих еле успевал молиться своему немецкому богу! Но Егору, который решил вывести немца из себя, либо вытряхнуть его из саней и потерять по дороге, не сказал ни слова. Лишь стонал тихо.
Потом всю дорогу до самого Берлина Дитрих вспоминал грустные, бездонно синие глаза Натальи. То в них лучиком сверкала страстная любовь, иногда они темнели омутом смертной тоски, а порой - сверлили душу немым укором.
- Ничего, - утишал свою совесть Дитрих, думая про Наталью. Жизнь всё равно отымет каждого и во всех позах! А так хоть по любви! И ребёнок ей нужен. Да и неизвестно, кто отец? Он, или Егор?
В Германии в родовом поместье в окружении жены и двух малолетних сыновей, Дитрих долго залечивал телесную и душевную раны. Порой ему казалось, что в Германию он дотащил лишь своё больное тело, а душа его осталась там в далёкой заснеженной России, как и тайная карта и проваленная им миссия.
В конце второй мировой войны, когда русские войска пересекли границы Третьего Рейха, Дитрих, как велел ему долг, надев офицерскую форму, попросился на передовую. Он не прятался по блиндажам и не гнулся под ливнем свинцовых пуль и рвущихся снарядов. И жаждал победы! Но в одном из боёв, ставшем для него последним, осколком гранаты ему перебило позвоночник. И он в тяжёлом состоянии оказался в госпитале. Врачи давали ему жизни не больше месяца. Но он выжил. Видимо лечили неправильно.
- Не судьба мне с русскими воевать, - часто думал Дитрих, навсегда после лечения в госпитале пересев в инвалидное кресло и испытывая страшные боли.
Фамильный кулон с сапфиром сразу же по приезду из России он подарил жене. Марта потом, в верность мужу, никогда с кулоном не расставалась, а в конце войны выкупила им жизнь своего второго сына. Марта была хорошей женой и до конца дней самоотверженно ухаживала за своим, в одночасье ставшим инвалидом, мужем.
Всю свою дальнейшую жизнь Дитрих, прекрасно относясь к жене и детям, тайно надеялся ещё хоть раз увидеть Наталью, вспоминал её только лучшими чувствами.
Он так и не узнал, что его дочь, родившуюся хмурым ноябрьским днём, Наталья назвала Анной. Анюткой за синие с пушистыми ресницами глаза, доставшиеся ей от матери. А в общем, не похожей ни на мать, ни на отца, ни на заезжего молодца.
Сама Наталья напрочь вычеркнула из своей жизни и памяти заезжего немца, который бросил её в трудный момент и сбежал в свою Германию!
Участковый инспектор весь день опрашивал соседей Милёхиных. Но так ничего и не узнал хотя бы о возможном предположении их теперешнего местонахождения. О них никто ничего не знал уже несколько лет.
Тогда участковый решил опросить бывшую классную руководительницу Егора. Тамара Терентьева, поминутно протирая очки - линзы, долго старалась напрячь старческую память. И не напрасно. Ей удалось вспомнить, как в начале далёкого учебного года Милёхина Маргарита предупредила её о том, что вместе с сыном собирается куда то ненадолго уехать. Учительнице тогда показалась странной эта поездка. Ведь совсем недавно закончились летние каникулы. Но посмотрев в классном журнале сведения о родителях, она прочла, что Милёхина Рита работает на оборонном заводе. А там особо не повольничаешь. Когда будет отпуск по графику, тогда и поезжай!
Вскоре Тамара Терентьевна из школы ушла. Она и так давно была на пенсии, а тут ещё и здоровье ухудшилось. А впоследствии её жизнь поменялась так, что ей стало совсем не до бывших учеников.
А ещё она вспомнила, что у Милёхина Егора были три закадычных друга: Лёха, Зямка и Михалыч. И Вера Ёлкина с ними приятельствовала. Возможно, с кем то из них он до сих пор общается, или когда то делился планами на жизнь?
Зямку участковый инспектор не нашёл. После страшного дефолта, когда в одночасье вдруг обнищала почти вся страна и пришла безработица, он с родителями уехал из бесперспективного железнодорожного посёлка искать лучшую долю. Семья поменяла несколько адресов, а потом затерялась где то на бескрайних Российских просторах.
Веры Ёлкиной недавно не стало. На очередном медосмотре на её работе у неё заподозрили рак. Позже страшный диагноз подтвердился. Веру госпитализировали и долго лечили. В борьбе за жизнь пациентки победили врачи. Жизнь отступила.
Лёха о Егоре и его семье ничего не знал. Хотя и продолжал ждать вестей от друга. А теперь неподдельно волновался за его судьбу.
- Может, что либо знает Михалыч, то есть Димон. Но он мне ничего не рассказывал. Потом его призвали в армию, - пытался быть полезным Алексей. В последнем письме он пугал свою мать, что его, возможно, скоро отправят в зону военных действий в Чечне. И больше писем от него не было, но похоронка на него тоже не приходила. Возможно, он ещё когда и вернётся.
Попорченный непогодой почтовый ящик Милёхиных был битком набит подмокшей корреспонденцией. Дорожка к дому заросла травой. А на крыльце хозяйничали вороны. Потревоженные нежданной делегацией в лице участкового инспектора и двух понятых, они неохотно улетели, оставив на ступенях вонючую органическую субстанцию.
Вскрыв дом, участковый с понятыми убедились, что в нём всё на своих местах и прибрано. Если не считать последствий мышиных набегов. Но долго находиться без противогазов в доме было опасно для жизни. Протухшие продукты в сломавшемся холодильнике, как и образовавшиеся в вёдрах мелкие вонючие болотца, маскировали миазмы скрытой в подполе давно прогнившей человеческой плоти.
Документы и советские деньги, ставшие теперь ненужными бумажками, несколько попорченные грызунами, лежали в коробке из под обуви. Всё наводило на мысль, что семья Милёхиных никуда не уезжала, а бесследно пропала.
Чувство тревоги у всех присутствующих наростало, как снежный ком. Через пару минут понятые и участковый захлопнули за собой дверь жуткого дома и рванули к калитке. Закрыв калитку, навалились на неё спинами. Некоторое время постояли, тяжело дыша. Потом, сбросив оцепенение, быстро зашагали прочь.
Городок, со временем разросшийся из пристанционного посёлка, ревниво хранил свои тайны, какие до поры, до времени, а некоторые навсегда.
- Ищем, - обнадёжили в консульстве поверенного семейства Офенбах, приехавшего в Россию после кончины девяносто однолетнего борона Дитриха Фон Офенбаха и разыскивавшего через Интерпол Дувайкину Наталью, уроженку села Подхожее и её старшего ребёнка.
Несколько пережив свою жену Марту, Дитрих незадолго до собственной кончины составил завещание о том, что после его смерти всё его имущество должно быть поделено на восемь равных долей. По одной части полагалось его сыну и его жене, а так же каждому из двух внуков, правнуку, бездетной сестре барона, душеприказчику и русской женщине Дувайкиной Наталье, о которой прежде барон никогда никому ничего не рассказывал. А в случае кончины оной её старшему ребёнку. Завещание было составлено так, что свою часть поверенный адвокатской конторы мог получить лишь после того, как оформит на новых владельцев их доли, или предоставит свидетельства о смерти того, кто не дожил. В этом случае наследство по всем долям равно увеличивалось.
Копия документа о смерти у адвоката была лишь на Дувайкину Истомину Наталью. А вот её дочь Милёхина Анна странным образом пропала.
- Не расстраивайтесь, в случае, если Анна в течении трёх лет со дня подачи вами заявления о её пропаже не будет найдена, вам выдадут копию свидетельства о её смерти, - заверили адвоката.
Учитывая скоротечность среднестатистической человеческой жизни, особенно после пятидесяти лет, три года срок не малый. А вожделенная часть наследства была довольно крупной. Но в данном случае ничего нельзя было поделать. Оставалось только ждать. И, хотя энтузиазма у него не убавилось, душеприказчик предпочёл расстраиваться и ждать результатов поисков на своей родине.
Проходя в аэропорту регистрацию на свой рейс, адвокат не мог не обратить внимания на симпатичную девушку. У него вообще последнее время обострился левосторонний трахит потребность сходить налево. Но тут было другое.
- Берта, слушайся тётю, - напутствовала девушку очень похожая на неё женщина, возможно, мать. Она у нас самая умная. Плохого не посоветует.
- Странно, - думал адвокат, поднимаясь под пронизывающим ветром по трапу самолёта. Девушка по имени Берта явно немецкой наружности, а с родителями, которые остаются в России, разговаривала на русском языке. Хотя это не так важно. Странно, что родители немцы остаются в России, а их дочь одна улетает в Германию.
В том, что в жизни вообще много странностей, адвокат убеждался с каждым прожитым годом.
Странно, что человек часто сначала делает, а потом думает, потому что мысли ему не в голову приходят, а в другое место. И пока до головы дойдут! А он уже наделал!
Странно, что вдруг не стало Советского Союза и великая держава внезапно обнищала. И очень странно то, что Милёхина Анна, которая, получив наследство от борона Дитриха Фон Офенбаха, могла бы стать неприлично богатой в своей обедневшей стране, вдруг пропала без вести. И теперь лично он немецкий адвокат так заинтересован в том, чтобы русская милиция, как можно быстрее разыскала эту, совсем не знакомую ему русскую женщину, от которой напрямую зависело весьма заметное улучшение его благосостояния. А она потерялась.
А в жизни порой случаются такие потери, которые очень трудно бывает пережить, потому, что уже ничего нельзя вернуть. И очень странно, если оно иногда вдруг возвращается само.
2014г.
Обновлено в 2020году.
|