Гитлодеев Сергей Петрович : другие произведения.

Путешествие в страну, которой нет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  
   Посвящается памяти
   Сергея Ивановича Ежелева
  
  
   Золочение огнём.
  
   Пролог.
  
  Город окружного значения Урбень, расположенный в самом центре Тюменской области, не отличается от сотен других российских городков - их высокомерные москвичи назвали бы 'заштатными'. Основанный в шестидесятых годах двадцатого века на базе местного леспромхоза и разросшийся в связи с освоением залежей нефти и газа, административный центр действительно имеет стандартный набор предприятий (учреждений, организаций), необходимых для функционирования населенного пункта числом жителей около пятидесяти тысяч. Вокзалом он касается железной дороги, обогревается теплоэлектроцентралью, которая размерами, конечно, уступает сургутским и тюменским, но, тем не менее, является гордостью жителей и неотъемлемой частью инфраструктуры. Жилые дома от деревянных срубов и балков-вагончиков, на окраинах до элитных многоэтажек (в местном, разумеется, значении этого словосочетания) ближе к центру, отображают все эпохи и социальные условия. Единственной достопримечательностью, какую можно считать уникальной, есть не по чину городка высокая златоглавая церковь - при этом размеры храма никак не соответствуют внутреннему антуражу - такое впечатление, что затраты как труда, так и средств на оформление внутри храма рассчитаны были под здание в несколько раз меньшее. Это не далеко от истины: стены поднимали в бедные девяностые годы на пожертвования очень богобоязненного местного уроженца, к кому на волне дикого капитализма деньги как легко пришли, так через несколько лет легко от него и схлынули. Однако подвижник, прежде чем обосноваться на вечное поселение по ту сторону Атлантики, успел-таки не только выстроить бетонно-кирпичный колосс, но и увенчать его куполом, правда, листовой металл был всего лишь прокрашен в один слой полупрозрачной гексафталиевой грунтовкой и одним слоем серебрянки. Сделано это было в то время наспех, купол начал 'облетать' уже на следующую весну, и святилище долгие годы пугало окрестных жителей черной верхушкой. Тем не менее, сейчас церковь просто ослепляет созерцателей позолотой луковки-купола, особенно среди солнечного дня: сооружение расположено в самой северной точке Урбени, и небесное светило постоянно озаряет обывателям хотя бы часть величественной конструкции. Лишь очень пристальному взгляду специалиста, да и то не со всякой точки прилегающей местности, видна огреха в работе золотильных дел мастера, осуществившего в своё время грандиозный проект облагораживания верхушки божественного здания. Купол, увенчанный крестом, сложен из шестидесяти четырех меридианов-лепестков, каждый из которых облегает луковку от креста до нижнего обода металлоконструкции. На шестьдесят из них действительно нанесена позолота, и, за более чем десять лет, качество обработанной поверхности не ухудшилось ни на йоту. Если же внимательно посмотреть на купол с северной стороны храма, с опушки глухого таёжного леса, выбрав временем наблюдения ночь ( на указанной географической широте летом ночи белые), то можно увидеть существенные различия в качестве обработки поверхности: четыре лепестка не позолочены, а покрашены в близкий к золотому, но всё же жёлтый цвет. По одной из версий местного сарафанного радио именно поэтому Урбень не расширяется на север, а когда вертолётом в город доставляют высокое начальство, железная птица обязательно подлетает к городу с южной стороны, даже если для этого приходится делать многокилометровый крюк.
  Но, если не подпускать к объекту чрезмерно въедливых зрителей, центр административной территории может по праву гордиться одним из чудес если не света, то, по крайней мере постсоветского пространства.
  
  Глава 1. Воробьиная фамилия.
  
  Данила Викторович Воробец фамилию свою не любил, и эту особенность, надо полагать, унаследовал. Предок его в десятом колене Павло Горобэць был реестровым казаком Миргородской полковой сотни, то есть представителем военного сословия, фамилия также указывала на благородное происхождение, по сути - дворянство. Правда, разраставшейся великой империи не было дела до родовитости новых подданных, ценились более верность и беззаветное служение обретённой отчизне, и правнук Павла Никифор, присягнув на верность императрице, дабы не быть записанным в крепостные, в подушных сказках уездного департамента значился уже как Горобец. Людей среди местного населения уважаемых, да к тому же услужливых, власть всегда привечала, чему подтверждением было пребывание Тараса Никифоровича долгие десятилетия на должности Богучаровского сельского головы. К 'добрым людям' жизнь во все времена добра, и единственным, что омрачало время от времени жизнь представителя сельской элиты, были частые наезды Бодатинского урядника отставного подпоручика Сукина. Этот храбрый, по его собственным рассказам, бывый офицер, мало того, что требовал ко дню своего приезда стола такого, какой голова не в каждый праздник позволял себе и своей семье, еще под воздействием спиртного охоч был до рукосуйства, имея твёрдую убеждённость, что хохлы в природе существуют исключительно для того, чтобы их тягать за хохлы. Из-за постоянного подтверждения сей гипотезы Тарас Никифорович, не склонный генетически к облысению, уже к сорока годам не имел на лобной части головы ни одного волоса. Урядник также знал точное предназначение жидовских пейсов - и оно совпадало в его мировосприятии с назначением хохляцких хохлов. В подпитии Сукин часто говаривал о своём опыте работы в черте оседлости: 'Был под Житомиром у меня один Лейба - умным себя считал, мерзавец: взял да и обрил пейсы. Ну я его за носяру два часа по кабинету волокал. Хитрый народец - жиды, да только со мной хитрость не пройдёт! Вот хохлы - другое дело, хохлов люблю, и всё тут. Вы же как братья нам - хоть и меньшие'. Каждый приезд чиновника неизменно сопровождался сказом о том, как он, ещё будучи прапорщиком, со своим взводом сибирской экспедиции окружил в степи 'стойбище совершенно диких бурятов', из каковых умный Сукин сразу определил 'вожака' - у него волосы были сплетены в длинные косы, за них и привязали дикаря к хвосту коня, коего пустили в галоп. Ветеран всякий раз заливался весёлым хохотом, рассказывая, как дикарь бежал за жеребцом, аж пока по воле животного не стал влеком по степной траве, в конце концов лишившись волос с головы вместе со скальпом. Заканчивались наезды государева человека обыкновенно одним и тем же - должностное лицо заваливалось прямо под стол, откуда его приходилось переносить на кушетку. Оную застилали каждый раз рогожей, поскольку организм чиновника имел физиологическую особенность любыми путями исторгать наружу всё на дармовщину поглощенное. Наблюдая за способом общения начальства с подчинёнными, сын Тараса Никифоровича Свирид сделал для себя два жизнеполагающих вывода: во-первых, никогда не поступать на службу - за лучшее для себя он почёл занятие коммерцией, второе же кредо заключалось в том, чтобы всеми возможными способами попытаться избавиться от подленького малороссийского звания - подросток чувствовал, ибо багаж знаний не давал ему возможности анализировать, что в империи быть даже холопом нации титульной - почёт много больший, чем оставаться представителем элиты второсортных этносов. Первый пункт стратегического плана претворялся в жизнь довольно успешно, и помогла в этом наследнику сельского головы юдофобия урядника Сукина: вино в Богучаровке курило исключительно семейство старосты. Вырученные деньги удачно вложил повзрослевший ко времени Свирид в новомодное тогда сахароварное производство - и не прогадал. Завод был возведён возле городка Бодатина, потому и контору выстроили в самом уездном центре. Воплощение в жизнь второй мечты амбициозного молодого человека, казалось, также близко: подоспел царский указ, разрешавший изменять одну, правда, букву в фамилии, для ликвидации её неблагозвучности. В те поры, когда на бескрайних просторах империи стали, во исполнение указания помазанника божия, появляться в огромных количествах Фердыщенки и Зуевы, молодой Горобец не без оснований решил, что достаточная сумма ассигнациями легко заменит выводы компетентной комиссии. Однако, то ли озвученный номинал следовало выплатить серебром, то ли принципиальность асессора была вовсе неколебима, и этот последний, принимая подношения, действовал, тем не менее, согласно параграфа инструкции, но, в результате кампании по изменению этнической принадлежности, в фамилии заказчика была изменена всего одна буква - молодой бодатинский заводчик стал прозываться по паспорту Свирид Воробец. Односельчане семью всё равно продолжали называть Горобцами, люди же малознакомые за глаза и Свирида Тарасовича, равно и сына его Опанаса, которого отец предусмотрительно окрестил Афанасием, прозывали 'переделанный хохол, недоделанный кацап', но чаще употребляли менее цензурные и более хлёсткие причастные обороты. Однако, несмотря на явную принадлежность владельца ко второсортной, по неписаным имперским понятиям, нации, дела зарегистрированной компании 'Воробец и сын' шли всё лучше, и не в последнюю очередь благодаря упорной работе именно младшего компаньона - последний из конторы практически не выходил, так что стареющий Свирид Тарасович одно время даже побаивался, что сын вовсе не женится. Только в семьдесят лет, дождавшись появления на свет первого и, как оказалось, по мужской линии единственного, внука Максима, старик позволил себе отойти от дел и вскоре со спокойной душою умереть. Афанасий Свиридович, как и жена его Наталья Кирилловна, в первенце души не чаяли, так что мальчик в девять лет свезён был под опеку близкой родни матери в Полтаву для обучения в гимназии. Курс гимназический был окончен не с отличием, но без удовлетворительных отметок, что стало поводом думать о продолжении образования. Учебные заведения Санкт-Петербурга и Москвы оказались недоступными по финансовым соображениям, из всех прочих городов избран был на семейном совете Киев. Недорогая тогда цена юридического образования и успешный бизнес отца давали молодому Максиму возможность, помимо овладения науками, заниматься ещё и поиском смысла жизни. В этом ему поспешили помочь новые знакомцы, причём далеко не все из них были студентами. Молодые люди с хорошо подвешенными языками частенько заезжали вместе с молодым Воробцом на побывку в отцовский бодатинский дом. Наталья Кирилловна, как и большинство уездных обывателей, называла этих крикунов 'бундюками' - по созвучию с названием организации, в которой многие из них членствовали, Афанасий Свиридович, вообще не любивший пустозвонов, но потакавший Максиму во всём, просто уходил от разговоров, не появляясь в доме целыми днями, а порой даже ночуя в конторе. Сын же, будучи так увлечён идеями всеобщей социальной справедливости, а взгляды стариков считая априори архаичными, своих новых друзей почитал чуть не божествами, а младшую сестру их лидера Двойру однажды привёз домой, представив родителям как невесту. Старый Воробец, не без оснований прослывший мудрым человеком, к тому же зная характер сына, лишь тяжело вздохнул да махнул рукой. Традиционная толерантность малороссов в национальном вопросе упредила возможные истерики. В минуты откровения Афанасий Свиридович говоривал жене: 'Ну и пусть, что жидовочку привёл, зато по хвойдам и гандэлыкам шляться не будет. А то ещё, не приведи господи, в карты бы начал играть - вон у Охрименка Петро всю крамныцю проциндрил!..' Наталья Кирилловна на это лишь молчала - она, хоть не знала ни грамоте, ни арифметике, и позволяла мужу называть себя дурой, даже порой на людях - на самом деле была много мудрее своего благоверного, одним только сердцем думая быстрее и логичнее, чем десять умников учеными головами. Первый же взгляд на невестку заставил немолодую женщину присесть на стул, чтобы не подкосились ноги, и долго растирать после предплечье левой руки, что начала было отниматься. Не имела мать претензий ни к нации избранницы своего сына, ни к политическим пристрастиям её многочисленной родни, да и не понимала ничего в политике. Зато прекрасно понимала другое - сближение с этими людьми предвещало самому родному ей человеку недоброе. Не ревновала она своего Максима к снохе, поскольку чувствовала, хоть и объяснить не могла: сына не от матери уводят, с чем обязана в конце концов смириться каждая свекровь, а толкают его 'лихi люди' к самой смерти. В присутствии юной тогда ещё Двойрочки Наталья Кирилловна испытывала ощущения такие, какие мать запойного алкоголика должна чувствовать в ликероводочном магазине: вот оно зло, совсем рядом, и можно, конечно, перебить кучу бутылок, можно выцарапать глаза продавщице или даже броситься с ножом на хозяина лавчонки, но это как не спасёт от беды конкретного человека, так и не решит проблемы всего общества. Очень скоро Афанасий Свиридович сам пришёл к мысли, что все те нездоровые увлечения, каких он так боялся, были лишь детскими шалостями по сравнению с пламенной страстью, охватившей и быстро сжигавшей его сына - Воробец младший ударился в политику. Как выяснилось, занятие это высасывает денег больше, чем любая азартная игра, сил отбирает не меньше, чем физические упражнения с женщинами определённого поведения, а здоровье подтачивает быстрее крепчайшего первача. За три года Максим, бросив курс, сменил не меньше десятка различных партий, иногда следуя за тем, кого считал для себя авторитетом, иногда принимая решение самостоятельно. Верная Двойра поддерживала мужа во всех начинаниях, хотя Наталья Кирилловна уже с первых месяцев совместного проживания отметила, что на краеугольные решения жена умело подбивала мужа так, чтобы тот даже идею считал своею. Все ночи Максим проводил, штудируя работы социалистов - от утопистов до Бебеля и Каутского. Не спать помогали выпиваемые литры кофею - этим благородным напитком снабжал молодого теоретика из самой Одессы двоюродный дядя жены, давая невиданную родственную скидку.
  Оказалось, что политическая жизнь, даже в такой заскорузлой стране, как царская Россия, бьёт ключом, вот только источники расположении в разных краях великой державы. Новые знакомцы снисходили до того, что брать с собой сына бодатинского сахарозаводчика (классово чуждый элемент), и даже представлять его некоторым высшим партийным функционерам. Ездить на конференции, съезды, тайные сходы и конфиденциальные встречи надлежало непременно первым классом, к тому же конспирация - неотъемлемая часть работы любого профессионального революционера, конспиративную же квартиру следовало снимать в районах благополучных, стало быть - дорогих. Все расходы, без сомнения, с превеликим удовольствием взяли бы на себя и спутники Максима, будь у них в наличии денежные средства. Но свои деньги молодые политики уже давно потратили на борьбу, в которой не только они обретут вскорости своё право, у новообращенного же однопартийца наличные всегда водились. Вернее были это пока что деньги, принадлежавшие компании 'Воробец и сын', дела которой шли всё хуже. Афанасий Свиридович уже давно не мечтал, чтобы Максим отдавался делу так, как он сам в молодые годы, но хотя бы понудить сына просто выполнять функции приказчика с большими полномочиями - было бы неплохим подспорьем для семейного бизнеса. Однако, даже на это старый Воробец со временем перестал рассчитывать: командированный отцом в другой город с конкретным заданием, отпрыск, долженствовавший выполнять определённые и отнюдь не сверхсложные функции, в первую голову шёл не в указанную контору, а на конспиративную квартиру новой партии. Иногда младший из совладельцев фирмы вообще забывал, с чем его в какой город послали. Нанятые Афанасием Свиридовичем управленцы воровали, чуть ли не на глазах у молодого хозяина, а один кассир вовсе сбежал с круглою суммой наличных денег, предназначенных для расчета с сезонниками. Старый хозяин сахароварни не нашёл ничего лучшего, как все убытки, причинённые расхлябанностью собственного сына, перекладывать на плечи тех, кто был от него зависим по причине экономической слабости, а именно - на наёмных рабочих. Бодатинский сахароваренный завод, что ещё десятью годами ранее считался не только престижнейшим местом среди заробитчан всего уезда, но даже с самой Полтавы не гнушались туда вербоваться квалифицированные слесаря и инженеры - снискал постепенно славу места проклятого, где за копейку с работника не только три шкуры сдерут, но ещё за копейкой этой заставят побегать чуть не до самого Рождества, а бывали случаи, что кое-кому вообще не платили или большую часть удерживали штрафами. Штрафовать вновь набранный контингент всегда было за что, ибо в последние годы существования предприятия рабочие справные туда даже не пробовали наниматься, так что приходилось довольствоваться людскими отбросами, или, как старый Воробец часто повторял, 'непотрiбом'. Осведомлённые бодатинцы говаривали меж собой:
   ' Геть збовдурiли Горобцi, вiдколи заходився панич жидiвськi дупи лискати'.
  Максим Афанасьевич, считая себя человеком интеллигентным, в пререкания с ксенофобами вступать вовсе не собирался, в ответ же на увещевания родителя о необходимости для семьи продуктивного труда, отпрыск цитировал Маркса, уверяя, что век частного капитала уже давно измерен, и именно этим, а вовсе не сыновней безалаберностью, объясняются неудачи в семейном бизнесе.
  Последней каплей, переполнившей чашу терпения Афанасия Свиридовича, стала финансовая помощь в операции по переправке за границу государственного преступника - в представлении обывателей - а с точки зрения соратников Максима и, конечно же, его самого - непризнанного гения в области изящных искусств и, на паях, пламенного оратора, вернейшего последователя самого товарища Троцкого, Мойши Шлеймовича. Этот наидостойнейший молодой человек решился уйти от кровавого царского режима через Румынию и Францию в Североамериканские Штаты. Всем хорошо известно, что только там личность творческую могут оценить настолько, чтобы продукт интеллектуального труда давал прибыль, а уж эту прибыль непременно можно будет использовать для распространения по всему Земному шару идей перманентной революции. Наймиты преступного антинародного режима - проклятые сыскари - подвергли в городе Одессе политическим репрессиям главного спонсора Мойши, опечатав два доходных дома и один дом терпимости, а у пассионарно настроенного художника уже земля горела под ногами - так что Максиму выпала высокая честь стать единственным финансовым донором спецоперации, целью которой - плюнуть в наглую физиономию царским церберам. Путешествие цивилизованными странами оказалось на поверку весьма дорогим удовольствием, учитывая плачевное состояние семейного воробцовского предприятия, в кассе такой суммы наличных денег не было. Но какой-то из Мойшиных одноклассников по одесской гимназии, чудом вырвавшийся из цепких лап охранки, имел кое-какие связи в банковских кругах Киева и сумел убедить руководителя полтавского филиала коммерческого банка выдать одному из совладельцев перерабатывающего предприятия без ведома второго крупную сумму кредита под залог главного здания завода. Деньги эти Максим использовал, как велела ему партийная совесть. Когда старый Воробец узнал о сумме финансовых обязательств, наложенных банком с лёгкой руки его сына на семейную производственную артель, с ним сделался было удар, который сильный старик, однако, пережил, и, сохраняя в себе жилку делового человека, скрепя сердце, принял тяжелое для отца решение: в дальнейшем бизнесы разделить, выделив младшему партнёру его половину, но за вычетом убытков, нанесенных компании революционной деятельностью наследника. Насколько крепким было предприятие до вступления сына на скользкий путь классовой борьбы, можно судить по тому факту, что старый Воробец сумел, ужавшись в расходах до неприличия и ликвидировав все непрофильные активы, не только расплатиться с банком по грабительскому обязательству, но и выделить сыну, в счёт его половины, три тысячи рублей. Означенную сумму денег свободный теперь от пут частного капитала младший представитель семейства тут же пустил в дело, накупив в Киеве (разумеется, нелегально) типографского оборудования и пытаясь выпускать еженедельный бюллетень 'Отголосок Правды'. Периодическое издание выдержало выход в свет трёх номеров, после чего у издателя закончились деньги. Афанасий Свиридович, заблаговременно отселивший сына, дал жене наказ не выдавать блудному потомку и его семье ни копейки и даже не кормить в том случае, когда те придут побираться. Но добрая Наталья Кирилловна исхитрялась выкручивать из домохозяйства небольшие суммы, их с благодарным удовольствием забирала незаметно проникавшая в почти уже родной дом Двойра, каждый раз уверяя, деньги будут потрачены на маленького Петеньку - её с Максимом сына.
  Гордиев узел внутрисемейных проблем разрубило известие о начале войны, какую тогда еще никто не именовал ни Первой мировой, ни Империалистической. При любых других обстоятельствах Афанасий Свиридович не пожалел бы никаких денег, чтоб уберечь Максима от военной службы, ибо, как ни любил подобострастный малоросс веру, царя и отечество, отец сына всё же любил сильнее. Но теперь в уставшей душе его мелькнула надежда, что служба - быть может, единственный шанс вырваться из порочного круга, а на войне не всех же убивают, так что потомка одного из самых уважаемых в Бодатине обывателей забрили и свезли к месту службы в том же телячьем вагоне, что и наёмных рабочих его уважаемого родителя. Старый человек снова ошибся - уже через полгода Максим, оголодавший, небритый и завшивленный, под покровом ночи постучал в окно родительского дома - отец, сцепив зубы, сына принял, хотя позорное слово 'дезертир' стало с тех пор единственной формой его обращения к родному человеку. Укрывать военнообязанного уклониста - в любые времена занятие не из дешёвых, да и война большинству видов производства и коммерции не на пользу, поэтому, когда, во время февральских событий, один из братьев Двойры проездом через Полтаву завернул к галахическим своим родственникам, старик про себя отметил: мол 'жиденята тут больше не подхарчуются, бо нечем'. И опять жизненная смекалка подвела опытного человека, ибо на этот раз эмиссарам от революции нужны были не какие-то паршивые на глазах дешевеющие деньги - нужен был сам Максим, который в марте семнадцатого года выехал в Петроград с тем, чтобы никогда уже в родной дом не вернуться. Он больше не тыкался, как слепой котёнок, в новые партии, сделав той переломной весной правильный с точки зрения краткого курса истории выбор. В этой самой правильной партии, когда она уже была правящей, занял товарищ Воробец достойное место в иерархии, получив даже со склада чёрную кожанку - атрибут принадлежности к узкому кругу избранных, и пустился вскачь по бескрайней стране словом и наганом утверждать новую жизнь. Молодая Советская республика остро нуждалась в хлебе, а прижимистые несознательные крестьяне, не понимая остроты политического момента, категорически не соглашались отдавать зерно бесплатно. Революционное правительство просто вынуждено было создать сеть продовольственных отрядов - исключительно для изъятия излишков хлебопродуктов у зажиревших куркулей. Одним из таких оперативных подразделений и командовал Максим, претворяя в жизнь политику партии на Тамбовщине. В разгар переломного для гражданской войны года двадцатого сложил голову в борьбе за высокую идею всеобщего равенства компродотряда Воробец. Трагедия случилась близ одной из деревень Кирсановского уезда и стала результатом коварного и подлого выпада банды кулацкого отребья - последние напали неожиданно, в то самое время, как отряд перемещался лесной тропой. Жестокости бандитов не было границ - всем убитым бойцам-красноармейцам были вспороты животы и в брюшную полость засыпано конфискованное зерно вперемешку с землёй. Афанасию Свиридовичу посчастливилось больше всех из родных и близких убиенного - получив трагическое известие, он скончался в одночасье вторым ударом. Наталья Кирилловна повредилась рассудком, её вскоре свезли в ту самую богадельню, на которую долгие десятилетия жертвовала компания 'Воробец и сын', после революции отошедшую в ведение Бодатсобеса. Но хуже всех было, конечно же, бедной Двойре, ведь её постиг тройной удар. В том самом погибшем продотряде комиссарствовал её любимый племянник, совсем ещё юный Мордух (для русскоязычья - Михаил) - сын того её брата, за чьими пламенными речами Максим и подался когда-то в революцию. Да ещё Петя слёг и очень быстро сгорел от сыпняка - женщина осталась совсем одна с младшим сыном Леонидом на руках. Уже через неделю после кирсановской трагедии на борьбу с бандитами был послан летучий отряд особого назначения легендарного красного комэска Сомова, чьи отважные бойцы, хоть и не обнаружили следов банды в окрестных лесах, зато порубали в капусту всех (включая баб и малолетних детей) жителей тех двух деревень, между какими печальное событие произошло. Однако гораздо больше утешило несчастную вдову назначение ей лично и малолетнему ребенку натурального (впоследствии заменённого денежным) пенсиона за потерю кормильца. Власть советская переняла все ужимки бюрократической машины старого режима, а, как известно, с процедурной точки зрения, вдове получать содержание за погибшего мужа всегда легче, если она носит фамилию покойного. Вот почему Двойра Симховна Воробец, будучи слишком молодой, чтобы отказаться от личной жизни, официально своих отношений с сожителями никогда не регистрировала и фамилию ни себе, ни сыну не меняла, лишь переписавшись Дарьей Семёновной. Первое, что сделала эта воистину мудрая женщина, оказавшись в статусе вдовы - передала старый воробцовский дом безвозмездно в распоряжение уездного исполкома. Если отбросить морализаторство и ханжество, можно только восхищаться организаторскими талантами вдовушки, которая к концу двадцатых годов зарегистрированно проживала с двумя уже детьми (Леонидом и грудным Мишенькой) в очень маленьком (тридцать квадратных аршин) отгороженном фанерой углу комнаты коммунальной квартиры, но в самой Москве.
  В отличии от своих сверстников - а они все как один болели авиацией и мечтали быть если не лётчиками, то, по крайней мере авиаконструкторами, Лёнька с детства увлекался геологией и уже в пятнадцать твёрдо знал, на какой факультет и в какой ВУЗ будет поступать. Порочная практика последних лет советской власти, когда на геолого-географические факультеты некоторых учебных заведений переводили тех студентов, кто не 'потянул' обучение по другим специальностям, обесценила диплом специалиста-геолога, а ведь такой профессионал должен знать как минимум географию, физику, химию и математику не хуже профильных выпускников. В тридцатые годы двадцатого века все эти требования к студентам предъявлялись, и Леонид Воробец им соответствовал, как никто другой. Закончив курс с отличием, он уже всерьёз был настроен на аспирантуру. Увлечение сына очень не нравилось Дарье Семёновне, она больше склонялась к службе в органах, как тогда говорили, компетентных - некоторые из её дальних родственников и близких друзей также доехали до Москвы, причём каждый своим путём, были среди них люди, способные составить протекцию для удачного старта карьеры. Судьба благоволила обоим, исполнив желание матери, но и оградив сына от неминуемой если не гибели, то жизни весьма безрадостной. Вторая половина тридцатых годов, особенно в Москве, ознаменовалась кровавой чисткой практически всех советских учреждений, в первую очередь различных подразделений НКВД. Не прояви сын в своё время характер и послушайся материнского совета, воспользовавшись покровительством одного из многочисленных дядюшек, непременно последовал бы за покровителем в жернова ежовской мясорубки. Но, уничтожив определённое количество кадров старой закваски, ведомство возжаждало свежей крови - в добром смысле этого слова - грянул 'бериевский призыв', от которого ни один избранный молодой человек в то время отказаться не мог, не навредив своему будущему. Итак, про любимые книги, физические и климатические карты, минералы, а также чарующий запах лаборатории пришлось забыть навсегда. Вместо этого молодой офицер, проведя два года на оперативной работе в Москве, решил-таки внять совету матери и обратиться за протекцией к одному из уцелевших на своих местах родственников. Правда, теперь 'блат' заключался вовсе не в том, чтобы получить более перспективное место, скорее наоборот. Чистки в органах, вне зависимости от периода истории и фамилии руководителя ведомства, не прекращались никогда, под подозрением был практически каждый, а лейтенант Воробец имел очень много недавно совершенно обоснованно репрессированных родственников (репрессии 'необоснованными' были названы лишь два десятилетия спустя). Будучи человеком в житейских вопросах далеко не глупым (а это редко сочетается в одном индивиде с высоким уровнем интеллекта), Леонид прекрасно понимал, что относительно комфортные (если не принимать во внимание специфику выполняемых поручений, ненормированность рабочего дня и отсутствие выходных) условия службы могут скоро выйти боком - больно много желающих на тёплые столичные места. Протекция троюродного маминого брата состояла лишь в том, что старлей-оперативник переводом был оформлен в Главное управление исполнения наказаний на должность, требующую отъезда из столицы на территорию Западной Сибири. Руководство работами по строительству проходившей через Урбень железной дороги было вверено НКВД, местный леспромхоз имел приписанную к свое территории огромную промышленную зону, где работали исключительно 'зека' - так перед самой войной молодого несостоявшегося геолога жизнь, как оказалось, надолго, связала с определённой точкой на карте мира и страны.
  Постоянное расширение Урбеньлага давало возможности карьерного роста добросовестному офицеру практически на одном и том же месте, поэтому вся служба Леонида Максимовича в званиях от старшего лейтенанта до подполковника прошла в Урбени, в те времена имевшей статус центра сельского совета. Войны - как Отечественная, так и последовавшие за ней 'сучьи', конечно, стоили преданному родине офицеру потери нескольких миллиардов нервных клеток и появления тысяч седых волос, но, по большому счёту, обошли Урбеньлаг стороной. Если бы заключенных продолжали поставлять в тех же количествах, что и в сороковые годы, указанное подразделение ГУЛага требовало бы во главе себя штатную единицу с погонами полковника, а это значит, что по выходе на пенсию Воробец мог бы получить как утешительный приз генеральские лампасы на пижаму почётного пенсионера. Но в государственной машине неизвестно почему вышел сбой - и в середине пятидесятых поток бесплатной рабсилы иссяк настолько, что под сомнение было поставлено само существование Урбеньлага. Таковая неприятность не заставила себя долго ждать - огромное, со сложившимися уже традициями, организационно-хозяйственное новообразование было в течении нескольких месяцев расформировано. Рядовой и сержантский состав весь уволен в запас, состав же офицерский не оставлен без внимания - у кого не было достаточной выслуги лет - те переведены дослуживать в другие точки, все же, кто право на пенсию имел - а именно к таким относился подполковник Воробец, поскольку служба в органах в военное время шла по выслуге год за три, - отправлены на заслуженный отдых. Леонид Максимович, как призванный на службу Родине из Москвы, имел эфемерное право на получение там же жилплощади, поскольку дом с коммуналкой, откуда он уходил на служить Отчизне, давно был снесён. Пожилая уже Дарья Семёновна с сыном Михаилом, окончившим с отличием Плехановку и так же блестяще защитившимся, числившимся почти номенклатурой в Госплане, квартиру под снос получили, но там, учитывая изменившееся семейное положение младшего сына, старшему с семьёй даже временного пристанища не было. За покровительством хотел было Леонид обратиться в своё ведомство, пытаясь найти кого-то из прежних сослуживцев, но на саму Лубянку ему даже пропуск не выписали, по адресам же удалось выйти только на Сергея Кривцова, знакомого еще по институту, а тогда уже полковника, но и он в кабинете говорить отказался и домой к себе старого товарища не пригласил (в те времена все в органах были перепуганы возможной прослушкой, хотя вряд ли технические возможности позволяли держать под постоянным наблюдением даже половину старшего офицерства), но на разговор вышел и, прошествовав вместе со старым товарищем от Дзержинской до Кузнецкого моста и обратно сказал следующее:
  - Тебе и раньше в столице ловить нечего было, а теперь вообще не время связи здесь выискивать. Даже не в том дело, что лысый на нас собак спустил: умники покричат и затихнут, а органы всегда будут в силе. Да вот только другая беда: молодые хищники подросли, детишки людей не последних, а вакансии освобождать легче всего, если старпёра - вроде нас с тобой - какой-нибудь старой промашкой припереть. Тут как назло начали от вас наши же подопечные возвращаться. В основном, контингент зашуганный, тихий, но есть и борзые, особенно те, за кого с воли уважаемые люди хлопочут. Как их двадцать лет назад паковали - не мне тебе рассказывать, там нарушение процедуры - самое невинное, что оперу можно инкриминировать. Те из реабилитированных, кто кричит или с кулаками прыгает - это самые безобидные, а вот 'писуны' - те, что не в газету или куплету пишут, а оперу молодому или по команде жалобу - от этих проблем гораздо больше. Любого, кто тогда людей укатывал, легко можно в лучшем случае на пенсию отправить. Поэтому, если кто остался на должностях, за своё место больше дрожит, а тебя пристраивать - себе дороже станет. Так что, мой тебе совет: за Москву не держись - это только издали кажется, что здесь всем мёдом намазано - намазано только тем, кому положено. Ты ведь у нас хохол, хоть и подъевреенный? Ну так и ехал бы в свою Хохляндию, там народишко забитый и дешёвый (если, конечно, бандеров не считать, но и этих мы уже почти задавили). Любой областной центр выбери, будешь человеком уважаемым. И обиды на меня не держи и не завидуй: я тебе больше завидовал, когда ты в молодости по своим жидобольшевицким блатам из столицы срулил. Нужна будет в чём поддержка - я на облуправление уж как-нибудь выйду. А в Москве я тебе не помощник, да и никто не помощник: здесь человек человеку шакал, особенно на нашем с тобой уровне.
  Леонид Максимович, как уже упоминалось, был человеком умным, и не привык, чтобы его держали за мудака и вычитывали, как мальчишке, морали - всё-таки, в Урбени он считался начальником если не первым, то, по крайней мере, одним из трёх самых влиятельных(согласно должности), и сам мог кого угодно 'задавить авторитетом'. Однако, благодаря тому же природному уму, отставной подполковник не мог не увидеть рационального зерна в наставлениях более успешного коллеги. Действительно, те, кто оставался тогда, в молодые годы, на передовой незримого фронта, подвергали себя опасности не только быть репрессированными, но и получить расстройство психики. Не то чтобы работа в Москве конца тридцатых годов состояла из одних допросов с пристрастием с применением мер физического воздействия к подследственному, или в Урбеньлаге во всём царила социалистическая законность. Но на новой должности бывший опер мог себе позволить в откровенном скотстве лично не участвовать, так как сам по себе зол не был, должность же давала возможность не вникать в те средства и методы, что применялись подчинёнными для поддержания порядка в бараке и зоне. Если бы мода веровать в господа снизошла на спецслужбистов тридцатью годами ранее, офицер непременно внушил бы себе, что своим отъездом спас свою же бессмертную душу. Но в те времена должностным лицам непременно следовало быть атеистами, поэтому Леонид Максимович утешал себя простой формулировкой 'всё к лучшему'. Ещё один резон - абсолютно прагматического характера - нашёл Воробец после беседы с чиновником с Лубянки. Теоретически он право на жилплощадь в Москве имел, но, как известно, от прописанного законом права до его реализации расстояние может быть разное - от одного телефонного звонка (для людей к властному корыту приближённых), до десятилетий выжидания (когда воплощаются в жизнь права людей с улицы). Проверять на опыте, к какой категории относится он сам, Леонид Максимович не стремился: он уже примерно осознавал своё место и не хотел, чтобы кто-нибудь ему на это место указывал. В Москве, в связи с потеплением международной обстановки и резким сокращением численности командного состава всех родов войск, не все даже генералы могли пристроиться в достойный звания уровень, он же был всего лишь отставным майором, которому, исключительно из милости, перед пенсией бросили, как бросают заслуженному, но старому псу кость, вторую звезду на погон. Закрытыми (в соответствии с чином) были для ветерана органов также Ленинград, Киев, Прибалтика , Крым и ещё несколько крупных промышленных центров, как но сам любил шутить 'минус пятнадцать'. Для отставника, в отличии от его бывших подопечных, въезд в стратегические населённые пункты страны, разумеется, заказан не был, но на получение государственной квартиры там нечего было рассчитывать, или пришлось бы становиться в пусть и привилегированную, но всё же медленно ползущую очередь. Доживать в Урбени, получившей к тому времени статус города, семейству бывшего 'кума', а после недолгое время 'хозяина' было небезопасно - слишком много когда-то заключенного народу оставалось там же на поселение или по найму после отбывания срока.
  После недолгих раздумий местом постоянного жительства избрана была Полтава: во-первых, по отцовской линии там оставалась родня, но главным аргументом стало то, что предусмотрительная Дарья Семёновна сберегла документы, подтверждающие безвозмездную передачу дедовского дома государству. Это совсем не то, что отчуждение собственности у элемента преступного или антисоветского - когда речь заходила об устройстве дальнейшей судьбы человека перед Родиной заслуженного, советская власть всегда шла навстречу и учитывала прошлые перед режимом заслуги. Разумеется, получить жильё с любым количеством комнат в самом Бодатине было бы совсем просто, также легко (на совершенно законных основаниях) семья из трёх человек могла претендовать на 'двушку' в областном центре. Но, приложив некоторые усилия организационного характера, отставник сумел выхлопотать квартиру трёхкомнатную в дореволюционной постройки доме в тихом центре города областного значения. Одна только пенсия отставника - 158 рублей новыми - хоть и не шла ни в какое сравнение с генеральскими и полковничьими, но была много выше зарплаты абсолютного большинства простых работяг даже с учетом квартальных и годовых премий. Тем не менее, Леонид Максимович, не имевший привычки тунеядствовать, по направлению обкома партии устроился на ***заводе формально слесарем с окладом в 70 рублей, реально же обустроив в одной из комнат заводского клуба настоящий музей боевой Славы. Из заводских почти никто не знал, на каком именно фронте бравый подполковник заслужил свои ордена и медали. Жена его Елена Петровна взята была на работу при областном управлении КГБ машинисткой с допуском к документам строгой отчётности. Сына Виктора отец не просто любил, а считал смыслом своей жизни. В графе 'национальность' при получении паспорта подросток вписал по настоянию отца слово 'русский' - хотя особенного влияния на будущее молодого человека пятая графа тогда уже не имела. Вероятнее всего, подсознательно Леонид Максимович воплотил в метрических записях сына как вековую традицию народа своей матери определять национальность ребенка по женской линии (Елена Петровна родом была с Вологодчины), так и не сбывшуюся своевременно мечту прадеда Свирида Тарасовича избавить род от принадлежности к нации в имперском восприятии второго порядка.
  Год рождения Виктора - 1943-й - давал преференции даже без всяких протекций: рекордно низкая рождаемость существенно облегчила конкурсы для поступающих в ВУЗы страны и открывала широкий выбор стремящимся удачно распределиться. Это дети 'бэби-бума', рождённые тремя-пятью годами позже, будут драться за место в аспирантурах или тёплые вакансии. По не зависящим от подростка причинам, уровень подготовки выпускника Урбенской средней школы не был очень высок, поэтому для единственного ребёнка в семье избрали оптимальный вариант. Отец был доволен выбором жизненного пути для сына, ведь последний стал студентом геофака, то есть воплощал в жизнь не реализованную им самим юношескую мечту. Закончив курс университета, Виктор одно время работал в составе газоразведовательной экспедиции, которую впоследствии несколько лет возглавлял, в Ханты-Мансийском автономном округе, в каких-то нескольких сотнях верст от посёлка(тогда уже города), где провёл своё детство. Но впоследствии карьерная конъюнктура сложилась таким образом, что более перспективно (с точки зрения семейных связей и возможности повышения по службе) оказалось разведывать углеводороды на территориях Полтавской, Сумской и Харьковской областей. Когда, не отпраздновав даже шестидесятилетнего юбилея, скончался Леонид Максимович, сын его уже так твёрдо стоял на номенклатурных ногах, что мог себе позволить всего лишь горевать по ушедшему родному человеку. Хоронили выдающегося отставника на центральном кладбище под военный оркестр и салют, в присутствии далеко не последних людей из обкома. Придал траурному мероприятию веса приезд из Москвы заместителя Начальника отдела промышленности Госплана РСФСР(брата Михаила). Дарья Семёновна, пережив второго сына, приехать по причине болезни и старости не смогла.
  Служебный рост Виктора Леонидовича не был таким уж стремительным, каким представлялся в молодости, но кадр, попавший в обойму людей достойных, вылететь оттуда может только совершив что-то очень неблаговидное, а такого Воробец себе, разумеется, не позволял. Сына своего Данилу он 'пристраивать' в своей отрасли не стремился по причине бесперспективности последней (в восьмидесятые годы разработка полезных ископаемых даже в Сибири не была такой молниеносной, как ещё двадцатью годами ранее). Определить, к чему у чада есть способности, не представлялось возможным, но вся семья была убеждена, что к чему-то точно есть, любящая же мать уверяла, что есть ко всему. Мальчик был явно не глуп, за словом в карман не лез, а знание преподавательским составом престижной школы должности родителя способствовало более чем невраждебному отношению к старшекласснику, и одна из трёх серебряных медалей, выданных выпускникам 198* года ** средней школы города Харькова, где к тому времени обосновалась семья, нашла своего обладателя в лице Даниила Воробца. Бабушка подростка Елена Петровна по смерти мужа была убеждена, что последнего 'залечили' неквалифицированные полтавские врачи (это было, безусловно, лишь её субъективное мнение, поскольку поздно диагностированный и запущенный гломерулонефрит в те времена не лечился даже в Москве). Тем не менее, желание иметь доктора в семье и, возможно, завышенная оценка базового уровня знаний и работоспособности внука, побудили пожилую женщину настоять на том, чтобы сын Виктор приложил максимум усилий, и 'поступил бы ребёнка в 'мед'.
   Престижность профессии может сыграть злую шутку с её представителями и, при завышенном номинале, обесценить реальную стоимость диплома. В веке позапрошлом во всем гениальный уроженец Таганрога выучился на врача лишь потому, что обрести эту не очень тогда почитаемую специальность было по деньгам всего дешевле. Состояние дел в области здравоохранения коренным образом изменила советская власть: в конце существования государства рабочих и крестьян овладевать основами медицины могли позволить себе из уличных либо очень одарённые, либо очень настойчивые. Некоторые настоящие золотые медалисты по пять-семь раз пробовали поступать в медицинские ВУЗы, при этом небывалое количество совершенно объективных троечников зачислялись по итогам первой же в своей жизни вступительной кампании. Юный Воробец - из тех, кто без особых усилий (если не считать усилий отца), был зачислен студентом на недоступный для многих гораздо более достойных молодых людей факультет мединститута. И тут оказалось, что школьная медаль ещё не означает, что выпускник достигнет таких же успехов в освоении избранной специальности. В медицине, особенно на первых курсах, нужно многое учить наизусть и регулярно заниматься самостоятельно, а на это у юнца из местной если не золотой молодёжи, то уж точно позолоченной, времени катастрофически не хватало. Уже к началу декабря стало ясно, что сессию, даже ценой величайших усилий, не сдать. Виктор Леонидович проклинал себя за малодушие, уступчивость матери и переоценку способностей сына, которого можно было 'поступить' и на экономфак, и даже, если заблаговременно начать суетиться, в юридический - там, по крайней мере, нет такого количества естественных наук, и можно было бы вытягивать 'за уши' нерадивого студента хотя бы на 'тройки'. День рождения во втором полугодии давал возможность военкомату призвать парня на военную службу еще в уходящем году - и, как ни горько было среднего звена номенклатурному работнику, по всему выходило, что лучшим вариантом для сына станет служба в армии - тогда, если оперативно перед призывом оформить академотпуск, через два года можно будет восстановиться на первом курсе. Отсутствие знакомств среди военной элиты крупного города заставило Виктора Леонидовича изрядно подраструсить мошну своих позднесоветских связей. Острой недостачей ума должны обладать те безродные, пытающиеся прямо с улицы вскочить в состав, везущий в светлое будущее персон достойных, кто видит в людях, наделённых определённым количеством нужных и полезных связей, называемых в простонародье 'блатом', большую дружную семью, а в их отношениях между собой - сплошную идиллию. 'Блатные' могут сливаться в порыве единения лишь на короткое время и против конкретного врага - чаще всего именно таким врагом и выступают 'уличные', тужащиеся лично или через общественные институты пристроить свои костлявые зады на том социальном насесте, где даже не всем розовым попкам обожаемых отпрысков есть место. В отношениях же внутри круга избранных постоянно идёт жесточайшая борьба за проживание под солнцем 'блата', и особенно она обостряется, когда кто-нибудь из уважаемого сообщества ищет то, чего не терял, за пределами ареала своего обитания - такого представители чужих подразделений своего же круга мотивированно называют 'лохом' и обдирают сильнее, чем уличного - отчасти потому, что с последнего взять практически нечего. Но чадолюбие позволяет вершить настоящие чудеса, и через три месяца после призыва молодой солдат был переведен для прохождения срочной службы в родной город в небольшую кадрированную воинскую часть, из расположения которой мог отлучаться почти свободно, а выходные традиционно проводил дома. Однако, надежда на то, что сын появившееся свободное время использует на овладение недостающими знаниями не оправдалась: отслужив и восстановившись в ВУЗе, Данила с опозданием всего лишь в два года успешно завалил первую сессию, при этом было ясно: даже если ценой невероятных усилий отца и денежных вложений (рыночные отношения тогда уже прочно укоренились и в сфере высшего образования) диплом получить удастся, толкового врача из молодого человека точно не получится, а связей в области медицины, достаточных, чтобы закрепиться на месте 'тёплом' у семьи нет. Таким образом, продолжать начатое образование не было никакого смысла.
   В то же время, рубеж двух эпох поставил всё советское чиновничество разных рангов и калибров перед явной угрозой потери им принадлежащего. Как известно, главным богатством номенклатурщика всегда был административный ресурс, материализовавшийся, помимо государственных подаяний наидостойнейшим, через сложную и довольно жёсткую систему связей, каковые чётко сформированная государственная машина не всегда официально, но всё же держала под контролем. К концу своего существования государство, хоть и не исчезло совсем, но сильно сдулось, нити связей расслабились, чёткий механизм начал давать сбои, то выпуская наверх безродных, но расторопных, выскочек, то недодавая положенных привилегий и льгот людям заслуженным. Чтобы не остаться на бобах, чиновникам просто необходимо было свои полномочия, а главное - связи, конвертировать в нечто более материальное. Первое, что приходило на ум людям недалёким - это деньги, именно на эти времена припадает распродажа представителями разных уровней власти своих полномочий в розницу, а в переводе на язык простых людей - взяточничество. Но таким образом могли наращивать свои капиталомышцы люди, во-первых, отчаянные, во-вторых, занимающие в нужное время нужную должность. Виктор Леонидович не относился ни к первым, ни ко вторым, но просто так покинуть круг почти что избранных людей тоже бы не согласился. Установившаяся было независимость не пошатнула чётко выстроенной государственно-социальной пирамиды, хотя и сделала беднее абсолютное большинство даже её достойных участников. По одной из версий развал великой державы был обусловлен переизбытком претендентов на все (в том числе и высокие) должности и необходимостью для слишком большого количества уважаемых людей пристраивать своё потомство, входившее в фазу активного жизненного цикла. Виктор Леонидович сделал разумное умозаключение, что на благодатных когда-то землях Украины конкуренция теперь слишком высока, Россия же не лишилась двух своих главных стратегических союзников (нефти и газа) а это значит, что для обслуживания этих двух труб необходим будет человеческий ресурс. Сам номенклатурный работник с большим удовольствием, не будучи ещё старым, перевёлся бы поближе к животворным источникам, но для номенклатуры когда-то родных мест он давно уже был элементом чужеродным. Поэтому поездка старшего из мужчин семьи в Москву и Урбень закончилась лишь договорённостью о трудоустройстве сына. Совсем молодой Данила был пристроен для начала мастером в новоиспеченную фирму-субподрядчик при одном из подразделений энергетических сетей, а через год - стал формальным владельцем вновь созданной аналогичной фирмы. Бывший одноклассник Виктора занимал тогда должность одного из заместителей директора ТЭЦ, в Москве же был нанесён визит двоюродному брату Аркадию - сыну Михаила, звонок которого был далеко не последним фактором в судьбе подающего большие надежды работника. Молодой Данила не был в восторге от такого 'назначения', однако в Харькове без денежных средств в эпоху первоначального накопления капитала он в кругу бывших знакомцев был бы изгоем, понижать же свой социальный статус категорически не хотел. Итак, при режимном Урбенском объекте появилась новая фирма-субподрядчик, которая на те времена коренным образом отличалась от конкурентов тем, что привозила для выполнения работ персонал из далёкой и тогда уже независимой Украины. Разница в уровнях доходов граждан двух на тот момент разных стран была существенной, а необходимость в подаче тепла в жилые помещения жителей Восточной Сибири делала стабильным финансирование ТЭЦ даже в самые тяжёлые из тех лет, которые позже назовут лихими, московская протекция страховала от интриг - всё это дало возможность фирме с тривиальным названием 'Ремпром' функционировать стабильно, а её формальному хозяину получать стабильный и на те времена весьма существенный доход. Первые годы в фирме сына работали исключительно бывшие подчинённые его отца - это сразу сняло вопрос дисциплины и авторитета слишком молодого начальника. Диплом теперь уже строительного ВУЗа молодой профессионал получил в родном городе, практически там не бывая: деньги в начале девяностых стали волшебным ярлыком, открывающим все двери, преподаватель же института, получавший за год много меньше, чем даже рабочий за летний сезон, с благоговейным трепетом относился к тому студенту, которого раньше за незнание погнал бы с зачёта. Данила Викторович очень собою гордился, утвердившись в мысли, что талантливый человек талантлив во всём, не только напоминал во всех разговорах, но и лично уверовал в тезис, что он 'сделал себя сам', и, несмотря на природное чувство юмора, принципиально не понимал анекдота про акробата-извращенца, проделавшего то же на глазах изумлённой публики.
  
  Глава 2. Карасиково счастье.
  
  В четвёртой отдельной роте воинской части ?***** Киевского военного округа как таковых неуставных взаимоотношений не было. Это не означало, что 'старые' 'шуршат' наравне с 'духами' - кому что положено по сроку службы все, особенно молодые, знали чётко. Но командир подразделения гвардии майор Рыхлецкий то ли по причине житейской мудрости, то ли природной лености, а, может быть, близкой пенсии по выслуге лет, не отягощал себя и подчинённое офицерство усиленным контролем над солдатским и сержантским составом. Представители последней прослойки, зная и писаные и неписаные традиции Советской Армии, выполняя прямые обязанности старшины роты - молодого и увлеченного больше личной жизнью прапорщика Стряпкина - так умело распределяли личный состав по всем спускаемым нарядам, что соотношение молодых и старослужащих давало возможность 'старым' 'тащиться' на 'блатных', то есть не требующих приложения особых усилий, работах. Второй год службы, следует отдать должное, не 'борзел', понимая, что 'шакалы' делают им большое одолжение, не выполняя функции надзора, и такая лафа может в любой момент прекратиться из-за глупого проявления никому не интересной показной гордости. Поэтому назначенный в столовую ложкомой не 'припахивал' без особой нужды зальных, а в наряде по роте даже дембель не гнушался после отбоя посидеть, а в присутствии офицера даже постоять на тумбочке, пока второй дневальный - из молодых - уберёт туалет, ленкомнату и наполирует 'палубу'. Само собой разумеется, на первом году не положено было иметь ни денег, ни свободного времени, а положено - чеканить шаг в строю, подставлять старым для проверки на прочность 'фанеру', носить ужин (хлеб с маслом) из столовой, а из наряда по возможности жареную картошку - но в общем, всех тех зверств, какие приводят в дикий восторг старослужащих с задатками садистов и тихий ужас солдатских матерей, срочники отдельного подразделения, служившие там в конце восьмидесятых, избежали. Не было в части предпосылок ни для побегов, ни для суицидальных поползновений среди вновь призванного состава, что не в последнюю очередь было обосновано отсутствием предвзятого отношения к кому-либо из 'духов'. Только для одного из пришедших после карантина и присяги в казарму осеннего 198* года призыва было сделано не то что бы исключение, а, как выразился младший сержант второго периода службы Сигрулидзе, которого все, даже младший призыв при обращении называли Биджо, 'оказан особенный приём'. Этот 'штуцерок' почти сразу заявил, что в части ненадолго, максимум через месяц его переведут служить в родной город Харьков, это, мол, вопрос уже решённый, а ёще сказал, что 'старым помогать' не собирается и все деньги оставит при себе. И, хотя говорил недавний призывник это только ребятам своего призыва, на следующий день о его 'транзите' знали уже 'деды', а сержант Селифонов не без юмора сказал: 'Тогда придётся тебе, душара, за этот месяц отлётать как за год'. Применять меры физического воздействия, конечно, не стали (учитывая то, что подопечный, скорее всего, действительно был из непростых) - на выручку пришёл всё тот же универсальный устав. Рядовой Воробец в течение всего отмеренного ему срока службы вне поля покровительства родителя занимался индивидуальной строевой подготовкой под руководством выделенного персонально ему сержанта Биджо, по пяти минут кряду выполняя команду 'делай раз', перемывал 'палубу', на которой оставались разводы гуталина ещё доперестроечных времён, драил в туалете 'дембельское очко' до 'белого каления', из-за чего почти каждый день покупал за свои личные деньги новую асидольную щетку. На всем известный риторический вопрос 'Как лучше служить - по уставу или по дедовщине?' молодой не очень удачливый борец за свои права узнал единственно правильный ответ на собственной шкуре, которая сильно пообвисла на похудевшем теле ещё недавно пышущего здоровьем румяного увальня. Данила в одном письме даже умолял отца(чего он ни до службы в армии, ни после не делал) ускорить процесс не совсем законного его перевода поближе к родным пенатам. Моральные страдания усиливались чувством постоянного голода, так как в 'чипок' 'духам' до 'перевода' вообще не положено, и, хоть отдельные ловкачи ухитрялись проникать туда и отовариваться, в отношении бунтаря-мажора старшие призывы строго следили за соблюдением воинской неписаной традиции. На столовую тоже особой надежды не было: наличие в карманах даже сахара, выдаваемого некурящим, не одобрялось общественным мнением воинского коллектива, обнаруженный же хлеб точно бы стал причиной обучения неразумных духов правилам хорошего тона. Когда по возвращении из наряда двое харьковских 'духов' - Птица и Рыба (в миру - Воробец и Карасик), повесили бушлаты в сушилке, подвыпивший и поэтому не в меру буйный ефрейтор Сидхалилев решил показать молодым бойцам, где должна находиться верхняя одежда - в результате фуфайки несколько минут были футболены по всей 'палубе'. Из кармана одного бушлата вывалилась горбушка чёрного хлеба - это был 'залёт' на весь призыв - точить втихаря чернягу не пристало защитнику Отечества, всем же представителям привилегированных на тот момент призывов мечталось, чтобы нехватчиком оказался холёный некогда барчонок. Хлеб действительно принёс оголодавший Воробец, но земляк, увидев его глаза - человека практически обречённого, способного сделать над собой что угодно, к тому же чувствуя некоторую свою причастность к злоключениям мальчика-мажора (никто никогда об этом не узнает, но о предстоящем переводе непростого солдата в доверительной беседе Селифонову месяцем ранее поведал именно он) - взял вину на себя и уже вечером следующего дня на глазах у всех желающих старослужащих поглощал целую буханку пластилинообразного плохо пропеченного народного добра. Двумя днями позже 'крутой' земляк отбыл, куда ему было положено, и долгое время Карасик думал, что зря наелся дерьма местной выпечки. Однако, как оказалось, люди из более высоких слоёв общества умеют быть благодарными. Уже через месяц солдат получил из родного города, но не из дому, письмо, из него узнал не только полевую почту, но и домашний адрес того своего ровесника, который при других обстоятельствах не соизволил бы с ним даже поздороваться, случись встретиться на улице. И тогда ещё не был уверен молодой воин в том, что поимеет какую-то пользу от нового товарища. Увольнение в запас не принесло такой радости, как об этом мечталось в продолжении двух лет службы - уровень жизни той прослойки населения, к которой принадлежал по факту своего рождения Карасик, опускался всё глубже ко дну, гражданская жизнь не баловала соискателей обилием вакансий, и уж совсем не было для человека без связей таких должностей, который давали бы достойный доход. Поэтому визит к бывшему сослуживцу стал переломным в жизни молодого парня из непрестижного района - работа вдали от дома не пугала его. Первый год пришлось тяжело - наравне с Воробцом - работать физически - это не из напускного романтизма, просто начальник, особенно молодой, должен если не уметь делать то, что требует от подчинённых, то, по крайней мере, иметь представление о трудоёмкости операций. Виктор Леонидович обретённого сыном товарища-подчинённого откровенно недолюбливал и называл за глаза 'человек-ноль'. Но помощник руководителю в любом случае требуется, к тому же с удачной стороны приписанный ноль увеличивает значение числа на порядок, приближать же к себе людей своего круга, как тогда считал старший Воробец, опаснее, чем уличных. Сам Данила кадровой политикою своей, как он был убеждён, фирмы руководил лично и ничьих советов не слушал. Долгое время шеф подозревал скрытые способности технаря в своём помощнике, но эти надежды не оправдались. Зато в области управленчества Карасик проявил себя блестяще - если применить вошедший позднее в моду термин 'эффективный менеджер' к человеку, не уничтожавшему миллионы людей, то помощник Данилы Викторовича был среди первых претендентов. Девяностые годы внесли коррективы в кадровую политику практически всех предприятий, не была исключением и фирма 'Ремпром'. Зная свой круг лучше начальника, Карасик сделал всё, чтобы обеспечить ротацию кадров. В какое-то время стало выгоднее нанимать людей не среди знакомых, а с улицы, по объявлению в газете. Но и эти неблагодарные создания вскоре начинали чувствовать себе реальную цену, наслушавшись глупостей про какой-то там КЗоТ. Компания имела печальный опыт даже - страшно сказать - невыхода бригады в полном составе на объект под предлогом низких расценок на выполняемые работы. Мудрый не по годам Карасик вычислил, что при среднесписочном составе сорок рабочих, необходимо и достаточно, чтобы из работников, нанятых в прошлом году, законтрактовались на год следующий от четырёх до семи человек - этого вполне хватает, чтобы обучить азам ремонтно-стоительных профессий вновь набранный контингент, но мало, чтобы рабочие начали сговариваться между собой и 'качать права'. Контракт, как и во многих других аналогичного назначения фирмах тех лет, был составлен таким образом, что при одностороннем его расторжении по инициативе работника, последний обязан был возместить работодателю все затраты на проезд, питание и проживание, так что ехать домой 'бунтовщикам' приходилось практически без денег. Каждый 'заезд' начинался патетической обращённой к рабочим тирадой 'второго человека в компании', в которой прозрачно намекалось, что фирма постоянно расширяется, и те из работников, кто хорошо зарекомендует себя в этом сезоне, в следующем, не исключено, поедут освобождёнными бригадирами. На это, как правило, 'подкидывалось' небольшое число новичков, кому амбициозность компенсировала недостачу интеллекта. Не лишённый литературного дарования Воробец называл их 'дятлами', намекая на многофункциональность таких штатных единиц. Некоторые из них действительно в доверительных беседах сообщали начальству те подробности, которых последнему лучше бы не знать, почти все работали гораздо интенсивнее, чем пристало бы среднестатистическому рабочему. Никто из 'дятлов', как правило, на второй год не вербовался даже рабочим, а многие, удостоверившись в напрасном своём рвении, начинали было бузить уже под конец сезона - но на этот случай контракт предусматривал особый пункт. На буйное выражение своего недовольства народ неустойчивый чаще всего подталкивало, или скорее подогревало употребление спиртного - за это контрактом были предусмотрены штрафы, первый из которых уже превышал среднемесячную зарплату рабочего. На всех нанимаемых были заведены 'личные дела' - файлы в папках, где, помимо объективных данных о возрасте, специальности, образовании и стаже работы, твёрдой рукой Карасика были вписаны по его личному мнению объективные оценки личных качеств конкретного человека, так что каждый сезонник почти сразу получал бумажное клеймо либо 'добросовестного исполнителя', либо 'неопрятного тунеядца' - категории работникам придумывал сам составитель. Все папки с файлами хранились за закрываемыми на ключ стеклянными дверцами шкафа, как говорил считающий себя острым на язык Воробец 'под колпаком у Мюллера'. Ещё одна изюминка, придуманная лично Карасиком, воплощалась в жизнь особенно в последние годы существования фирмы. Среди лета рабочий день увеличивался просто до неприличия - в отдельные годы работали с семи утра до одиннадцати вечера - благо белые ночи позволяли не устанавливать искусственное освещение. Не нужно думать, что руководство компании не понимало, что увеличение до такого размера доли рабочего времени в сутках, уменьшает не только предельную каждого последующего часа, но и среднедневную производительность труда, но, во-первых, такое неадекватное повышение требований к наёмным работникам давало начальству право на штрафы в случае, когда кого-либо застанут спящим или просто отдыхающим, во-вторых, при последующем уменьшении продолжительности рабочего дня до двенадцати часов, с каким вдохновением начинали суетиться рабочие и как этим радовали руководство компании. Все вышеперечисленные меры не были самоцелью, хотя нельзя исключать и фактора самолюбования руководящих кадров. Просто, отказавшись от рабочей силы дорогой, но, не желая ронять цену означенного товара до неприличия низко, руководство фирмы выбрало именно такую концепцию в кадровой политике, и, надо сказать, имело на это полное право - поскольку компания была именно 'частной лавочкой', в которой все рычаги были в руках владельца. Нет ничего удивительного в том, что человек, так много сделавший для налаживания внутренней жизни компании, был своим непосредственным начальником обласкан, получал хорошее денежное вознаграждение, которого хватило на оплату обучения в ВУЗе(опять же заочно), и, когда до защиты диплома оставалось ещё два года, Генеральный директор(как он себя именовал во внутренних документах) Воробец назначил своего подручного своим же приказом главным инженером. Все эти назначения за пределами фирмы ровным счётом ничего не стоили, поскольку в те годы оба руководителя имели ещё украинские паспорта и отчасти во исполнении циркуляра федеральной миграционной службы, отчасти в целях минимизации затрат на социальные отчисления с зарплат, оформлены были на ТЭЦ простыми малярами, формально же возглавлял фирму человек, находившийся в Москве, которого Воробец ни разу в жизни не видел, хотя и имел от него генеральную доверенность.
  
  
  
  Глава 3. Случайный работник.
  
  Традиция нанимать на работу в 'Ремпром' только граждан Украины не была аксиомой, а имела вполне прагматичные обоснования. Во-первых, представителям сопредельного государства достаточно было платить меньшую зарплату, также у них по приезде можно было собрать паспорта якобы для регистрации, чтобы не улизнули к другому работодателю до того, как будет заработана сумма денег, какую жаль терять при разрыве контракта. Да и выход на миграционные службы, которые с каждым годом усиливали контроль за привезёнными гастарбайтерами и их работодателями, был не у каждого руководителя, а Воробец в этих кругах связи имел. Поэтому, когда на встречу с будущими работниками, которую Карасик гордо называл собеседованиями, пришёл среди прочих, человек с паспортом гражданина России, это было уже странным. Уроженец Пскова, проживавший в Харькове с гражданской женой уже давно, вызвал неприязнь Карасика ещё при первом коллективном общении, когда на традиционный рекламный посыл будущего начальника, что, мол 'мы здесь(в Украине) никому и нах.. не нужны', работник удивлённо переспросил, почему это шеф говорит о себе во множественном числе. В тот год выезжать пришлось раньше, чем было запланировано, и заменить острослова было некогда и некем. Очень скоро начальник кусал себе локти, проклиная свою неразборчивость в подборе кадров. В профессионализме бывшего прапорщика советской армии Русакова сомнений быть не могло - имея опыт общестроительных работ, тот на удивление быстро освоил работу и с покрасочным аппаратом высокого давления, и со сварочным саком, и с дробеструйным агрегатом, особенно быстро обучился новый специалист приёмам работы в труднодоступных местах и навыкам высотника и промышленного альпиниста (фирма, помимо обслуживания предприятия, входившего в структуру РАО ЕЭС, довольно часто брала подряды на работы по ремонту фасадов и межпанельных стыков жилых и производственных строений по всему городу). Бывший военный мог завеситься для производства работы в таком месте, которое даже опытные высотники считали недоступным, умело рассчитывая места установки вспомогательных оттяжек и минимизируя количество спусков. Всё это должно было, казалось, лишь радовать начальника, заинтересованного в скорейшем и качественном выполнении заказа. Однако, в такой компании, как 'Ремпром' была своя традиционная специфика технологического и производственного процесса, которая заключалась в личном участии главного инженера в руководстве всеми ответственными работами - по крайней мере, так должно было это выглядеть в глазах генерального директора. Полное отсутствие технических способностей с лихвой компенсировалось способностью другого рода: приписывать себе заслуги своих подчинённых, что, впрочем, во всех странах мира ни плагиатом, ни нарушением норм морали никогда не считалось. Именно здесь новый работник с самого начала сотрудничества сильно разочаровывал второго человека в фирме. Во-первых, он не имел привычки делиться с прямым начальником тонкостями техпроцесса, и, когда временами наезжавший на объекты директор, спрашивал о фазе производственного цикла, Карасик не находил нужного пояснения, отданные же прямые распоряжения бездипломного инженера подчинённый, с вдохновенностью солдата Швейка, выполнял настолько буквально, что простая некомпетентность начальника представала в глазах окружающих яркой формой тупости. Нельзя было не заметить разницу в отношениях двух облечённых властью людей к подчинённым - Русаков с первых же дней на всех объектах был производителем работ, то есть фактически неосвобождённым бригадиром, причём не формально, а реально руководя выполнением наряда - и никто лучше не мог расставить 'личный состав' в соответствии с профессиональными навыками и работоспособностью каждого. Прапорщик, одновременно и 'чувствуя' и понимая работу, точно знал, на каком участке можно 'схалтурить', снизив качество в угоду скорости, если уж бригаду ставят в жёсткие временные рамки, а где 'лажу гнать' нельзя ни в коем случае, даже если неугомонное начальство станет над душой и будет тошнить сотым пересказом историй о 'настоящих профессионалах, которые всегда могут изыскать скрытые резервы повышения производительности труда'. Человеческие качества руководителя познаются не во время налаженной работы, а в те иногда короткие, иногда не очень, периоды, когда последняя идёт с перебоями. Если Карасик в такие моменты, особенно на глазах у директора, даже не пытаясь (а порой и не имея интеллектуальных возможностей) глубоко вникнуть в суть проблемы, сразу начинал искать виноватого среди рабочих и истерично обвинять выбранную жертву во всех проблемах фирмы, то бригадир, если и случались огрехи в работе - а в таких случаях он лучше прочих знал, по чьей вине 'облажались' - никогда не признавал виновным в неполадках на вверенном ему объекте никого, кроме себя лично. Это не значит, что подчинённые садились ему на голову - наоборот, тот, кто чувствовал за собой вину, хотел бы скорее пойти на ковёр даже к директору, чем отрабатывать то, что, вследствие своей же расхлябанности, 'задолжал' бригаде. Но такие, как правило, просились на другой объект сами, поэтому попытки заслать к 'Прапору' 'дятлов' успехом не увенчались, тем более натравить последних на прапорщика - люди главного инженера, как и он, не отличались достаточным уровнем ума и ловкостью в диспутах, чтобы 'наехать' на уважаемого в коллективе человека. Подловить его на пьянке было бы для управленца идеальным решением проблемы (Воробец алкашей на дух не переносил), но этому препятствовала затяжная хроническая болезнь панкреатит, жившая в сильном организме бывшего военного и не допускавшая возлияниям в любой форме. Найти в работе Русакова такой изъян, с которым бы прилично было идти к Даниле с просьбой избавить фирму от нежелательного элемента, Карасик не мог даже в тот летний месяц, когда рабочий день был традиционно увеличен - в этот раз до пятнадцати часов - и наглый выскочка назвал это решение руководства кретинизмом: все знали, что у Прапора на объекте люди по очереди досыпают недостающее время, но поймать нарушителей трудовой дисциплины никто из руководства так и не смог. Единственное, что посчастливилось раскопать главному инженеру про своенравного подчинённого, помимо первоначальных, собранных ещё в Харькове, сведений - это то, что на срочную службу в армию был он призван со второго курса исторического факультета Ленинградского Университета. В этом не было ничего странного - в середине восьмидесятых годов военкоматы гребли из всех ВУЗов без разбору. Странно было другое - что студент не последнего университета страны, да ещё такого престижного факультета - истфаки в советские времена были кузницей комсомольских и в последующем партийных кадров - не вернулся продолжать карьеру - а в том, что в молодые годы студент Русаков мог бы выучиться чему угодно без всяких связей и блатов, не сомневался даже Карасик. Остаться же служить в бесперспективном Туркестанском военном округе(не в Германии или Чехословакии, где можно было неплохо по советским меркам прибарахлиться) было, с точки зрения последнего, верхом человеческой глупости. Слова 'выгнали за пьянку' или россказни о несчастной любви (кто в молодости не дурковал?) пролили бы бальзам на душу руководителя, но объяснения поступка, переданные слово в слово очередным 'дятлом' въедливого начальника просто бесило: он, мол, не захотел 'тереться не в своём кругу' и после нисколько не пожалел о том, что "был лучшим прапорщиком, чем мог бы стать историком". Такого мотива главный инженер без диплома не мог воспринять, ибо был убеждён: институты и университеты для того и существуют, чтобы давать шанс таким, как он, безродным зацепиться за уступ высшей прослойки, а для этого просто необходимо тереться в том самом классово чуждом кругу. Если бы он, Карасик, имел возможность туда проникнуть - непременно удержался бы, даже ценой унижений и самоотречения. В его жизни подвернулся всего один покровитель, за которого просто необходимо было цепляться, чтобы сохранять обретённый социальных статус, в высших же учебных заведениях можно было бы выбирать 'тягача' среди многих себе не равных, а ещё существует общественный институт брака и множество готовых к семейной жизни девиц при вечной недостаче в том же социальном кругу столь же сильно жаждущих брачевания парней. Именно поэтому в относительно высший класс гораздо скорее возьмут зятя, чем невестку, и тут бы Карасик точно не упустил своего шанса, даже если бы невеста была с явным изъяном.
  Как известно, человек боится больше прочего того, что ему не понятно, а мотивация поведения странного работника была непостижимою для карасикового мозга. Но было ещё одно, вполне конкретное обстоятельство, которое могло поколебать позиции 'второго человека в фирме' - к новичку всё с большим интересом присматривался директор, чаще спрашивая совета в делах не только производственных, но и, порой, организационных. Один раз Данила даже предложил взять Прапорщика 'в офис', то есть сделать мастером, при чём не в будущем году, как это предлагалось безмозглым 'дятлам', а прямо среди рабочего сезона. Это было уже посягательство на 'помеченную' Карасиком территорию, и не только в связи с угрозой потери эксклюзивного права называться организационным гением. Главный инженер прекрасно понимал, кто выиграет в глазах начальника при ежедневном сравнении, а в тех учреждениях, где карьерный рост обеспечивается не профессиональными качествами работника, а личной симпатией руководителя, пригретое годами место теряется очень легко. Насилу удалось отговорить внушаемого директора, мотивируя тем, что на объектах от проворного прапора будет фирме гораздо больше пользы, но вопрос завис дамокловым мечом над всей с трудом слепленным для себя недоученным пока инженером пьедесталом.
  
  
  Глава 4. Широкая перспектива.
  
  
  Подряд на частичную реставрацию стен давно уже возведённого храма не был очень уж доходным: святые отцы умели торговаться не хуже любого другого заказчика, поэтому Воробец, сбивая цену конкуренту, взялся за почти бесприбыльную работу. Оплачивать заказ по поручению церкви должен был местный комитет малоизвестной христианско-либеральной партии, в штаб которой и предстояло заехать директору фирмы-подрядчика. За день до этого туда же отправлен был Карасик, который в отсутствии главного бухгалтера выполнял соответствующие функции (женщина была из местных, да ещё и взята по личной рекомендации начальника транспортной службы ТЭЦ, и на работе появлялась крайне редко, тем более не ездила с мелкими поручениями). Во второй половине дня главный инженер сообщил, что денежные дела решены полностью, но у заказчика хотели бы пообщаться лично с владельцем фирмы. Штаб оказался довольно прилично обставленным офисом с консервативно накрашенной грудастой секретаршей и диваном натуральной кожи в кабинете одетого в стильный и очень дорогой костюм (Данила Викторович знал в этом толк) функционера. Партийный активист внушал доверие, говорил почти как с равным, услышав фамилию, сразу поинтересовался, не из казаков ли были предки визитёра, на что Данила Викторович машинально ответил: 'Да, из донских'. Своего малороссийского происхождения он стыдился машинально, если случалось вести светскую беседу, выказывал себя наирадикальнейшим украинофобом, а ещё путём долгих и упорных тренировок настолько выправил своё произношение, что выговаривал звонкий 'г' даже в слове 'бог'. Совсем недавно полученный паспорт гражданина России являлся предметом гордости генерального директора ремонтно-строительной фирмы, поэтому вопрос о гражданстве он воспринял с некоторой обидой.
   - Если Вы действительно гражданин России и хотите видеть свою страну великой, знайте, что наша политическая сила была бы рада видеть в своих рядах настоящих патриотов.
  Тщеславие большого внутри своей фирмы человека не помешало человеку прагматичному заподозрить какой-то подвох, но следующая фраза политического деятеля Воробца сразу успокоила:
   - Мы никого не торопим вступать в наши ряды и уж тем более нашу политическую силу не интересуют партийные взносы новых членов. Мы вообще не сторонники оценивать личность по цвету партийного билета. Нас скорее интересуют профессиональные качества наших партнёров - да-да именно равноправных партнёров. Вчера я общался с главным инженером Вашей компании - очень образованный, эрудированный человек, хорошо иметь такого подчинённого - так вот, эм... - партиец замялся, безуспешно пытаясь вспомнить имя и отчество Карасика, - так вот, он рассказал мне о тех реализованных Вами проектах, которые заслуживают внимания, и у меня, как человека облеченного полномочиями, сразу возникло предложение, которое должно бы заинтересовать обе так сказать стороны. Наша партия, как Вы уже, наверное, знаете, ставит истинно христианские ценности превыше прочих, и собирается доносить их до каждого гражданина. Урбень - один из многих городов, где мы работаем с электоратом, и выбран он был лично нашим лидером не случайно. Посмотрите на известный Вам храм, который в документах фигурирует как 'объект', издалека посмотрите: ужас берёт при мысли о том, что божие сооружение находится в таком жалком состоянии. Я сейчас говорю о куполе: он над всем районом зияет чёрной дырой. Вы, как профессионал, должны знать, что покраска такой площади поверхности, даже при всей труднодоступности места приложения усилий, не составила бы труда для той компании, которая на этом специализируется. Но материально ответственные особы церковного звания настаивают на том, чтобы на металл была нанесена не краска, а именно позолота - и здесь я бы не осмелился с ними спорить, ибо искони на Руси купола исключительно золотили. Наша партия взяла на себя опеку над этим храмом, поверьте, денежные средства для нас не проблема, мы бы оплатили и работу и материалы, причём готовы были закупить не только поталь, но даже сусальное золото. Скажу сразу, мы обращались с деловым предложением до Вас ещё в несколько аналогичных фирм. Я так же как с Вами беседовал здесь с господином Тарасовым - это Ваш конкурент из компании 'Антикор-сервис'. Он мне набросал примерную трудоёмкость работ - Вы, вероятно, знаете, что традиционный процесс золочения состоит в том, что мастер молоточком прибивает небольшие листы по всей поверхности. Так вот, скорость выполнения работ нас не устраивает - даже если допустить, что можно задействовать на такой высоте настоящих профессионалов (а найти таких не будет простой задачей) - работы по самой только позолоте будут продолжаться месяца три. У нас возникла идея неординарная и революционная: работающим под нашим покровительством учёным из московской лаборатории удалось создать такое высокомолекулярное органическое соединение, которое может при определённых условиях реагировать с инертным в прочих ситуациях атомом золота, при последующей термической обработке соединение распадается на углекислоту и воду, а золото остаётся на обрабатываемой поверхности. Трудоёмкость снижается в разы, если не на порядки. Это реальная альтернатива огневому золочению, но ртуть нам удалось заменить синтетическим материалом. Скоро только так и будут золотить все большие поверхности. Естественно, мы наше изобретение запатентовали - вернее начали этот вязкий бюрократический процесс. Так вот ваш так сказать конкурент - и его тоже можно понять - оказался человеком въедливым и даже слишком пунктуальным.
  - Зануда он, - вульгаризировал характеристику Воробец. - Я с ним пытался работать - этого теперь врагу не посоветую.
   - Ну, это Ваше субъективное мнение и личные отношения, - продолжил партийный чин. - Только Вас я могу заверить, и подчинённому Вашему это же вчера объяснял: учитывая наши убеждения, мы и не могли предложить своему партнёру ничего противозаконного. Косность мышления всегда тормозила прогресс. Я предлагаю Вам работу действительно нестандартную, но вы ведь профессионалы, а не какие-то шабашники (Здесь Данила усмехнулся, услышав в сто первый раз одну из любимых заезженных фраз своего заместителя). Единственная будет у меня к Вам просьба - не затягивать сильно с ответом. А на счет партии просто подумайте: очень скоро довыборы в местное заксобрание, человеку достойному всегда найдётся проходной мажоритарный округ, а наша сила, Вы наверное уже знаете, уверенно вес набирает, выход на региональный уровень - вопрос уже решённый там, - деятель указал пальцем наверх, подразумевая то ли всевышнего, то ли большое начальство.
  Сразу по выходе из партийного офиса, (в мыслях переименованного в райком), Данила Викторович приказал водителю ехать на объект - к той самой облупленной церкви. Обходя вокруг и всматриваясь в черноту купола, Воробец скорее убеждал себя в правильности уже принятого решения. Конечно, трудоёмкость не самой работы, а вспомогательных операций немного пугала, но неразрешимой для подчинённых задачи директор не видел. И, хотя сам себе ещё боялся в этом признаться, более, чем хорошее вознаграждение, привлекало бизнесмена возможность стать своим среди местной элиты, ведь за десятилетие процесс интеграции на этом направлении не особо продвинулся. Владел он той самой фирмой, которая выполняла те же работы, получая в сопоставимых ценах примерно те же доходы, которые теперь, однако, не сильно разнились с доходами многих прочих субъектов экономической деятельности. Офис фирмы находился на территории режимного объекта - изначально это был вагончик, выделенный руководством ТЭЦ как раздевалка для рабочих. Но со временем (по совету тогда ещё не главного инженера) вагончик был окрашен, утеплён и отделан внутри, оснащён компьютерами, облит вокруг стяжкой и обложен мраморной плиткой, и гордо назван офисом, а между рабочими - воробейником. Иметь контору на территории того предприятия, которое является основным работодателем, разумеется, очень удобно для любой фирмы-подрядчика, но отсутствие офиса 'снаружи' имело и другие обоснования. Пребывание на охраняемой территории давало гарантию безопасности, стоящие же бесхозные коттеджи(конфискат либо недострой), которые, казалось бы, только и ждали нового рачительного хозяина, были всё же в сфере влияния определённых групп людей, облеченных как властными полномочиями, так и имевших вес в кругах криминальных. Это незадачливому покупателю-нерезиденту в доходчивой форме объяснили те люди, с которыми он пытался ещё несколько лет назад выйти на контакт, имея целью расширение фирмы. И дело даже было не в том, что какие-то части города 'держали' потомки бывших подопечных его деда и об этом не забыли - в девяностых единение между когда-то социально близкими достигло апогея и чем-то неприличным уже не считалось. Просто в Урбени Воробец был человеком чужим, протекция давала ему возможность всего лишь оставаться на своём месте, которое он ещё несколько лет назад считал только ступенью наверх. Высокий родственник в Москве лично с племянником практически не общался, приставив куратором некоего Евгения, к которому следовало обращаться в случае необходимости, но по возможности реже. Платой за покровительство было использование расчетного счёта фирмы, куда время от времени поступали и так же скоро списывались такие суммы в российских рублях, что у Данилы Викторовича, вследствие наличия инстинкта самосохранения, даже не возникало желания узнавать имя истинного хозяина и способы происхождения денежных средств.
  Не было рядом с ним человека равного ему социально - или местная квазиэлита, считавшая его заносчивым выскочкой, или подчинённые, в которых он не видел достойной себе ровни, а они не имели смелости начальнику в чём-либо перечить до получения заработанных денег на руки, а после росписи в ведомости считая 'Ремпром' пройденным этапом в жизни. Виктор Леонидович иногда с сочувствием говорил про сына, что у него 'один друг и тот Карасик'
  Быть мальчиком-мажором, пересевшим с папиной 'Волги' на собственный 'Мерседес' после тридцати уже далеко не так престижно, как в двадцать два.
  Обходя вокруг объекта и вглядываясь в тёмный пока ещё купол, Воробец искренне надеялся, что общение с новым кругом лиц выведет его на совершенно новый уровень. Заказчик внушал доверие, предоплата гарантировала от возможных убытков, а уверенность в том, что достижения научно-технического прогресса способны сделать любой технологический процесс доступным любому рабочему не давала прорасти сомнению в законности производства материала.
  
  
  
  Глава 5. Маленькая победоносная революция.
  
  Действительно трудоёмкой оказалась установка наружного круга лесов 'юбкой' под самый купол - их из завезённых брусов и досок нужно было изготовить под конкретное место, установив и хорошо закрепив подпорки, упиравшиеся в наружную стену - другого выхода не было, и места упоров по окончании работ следовало отреставрировать, специально для этого завесившись перед каждым изъяном. Начать работы можно было, как только будет завешена верёвка на 'шее' луковки купола, но это была самая опасная часть подготовительных работ, и никто из бригады лезть не отваживался. Работа промальпиниста по большей части совсем не так опасна, как об этом говорится в созданных вокруг неё легендах. При надёжном снаряжении и тщательной проверке креплений и узлов (одним словом - соблюдении правил техники безопасности) трагедии случиться не может в принципе. Но всё это касается ситуаций стандартных, когда опоры и подвесы статичны и есть за что крепить основу и страховку. В местах же новых и малодоступных небольшое по трудоёмкости действие может быть сопряжено с огромным риском. В случае с работой на церковном куполе такой экстремальной точкой была именно установка крепёжной основы в указанном выше месте -для этого нужно было перебросить хотя бы один раз верёвку через верх сферы. Сделать это возможно лишь став на построенный мостик, но, не имея подвеса или опоры для страховки сверху, будучи пристёгнутым лишь той верёвкой, конец которой уходил в окошко портика, все работники вставать в полный рост, а тем более бросать смотанную верёвку, да ещё, возможно, не один раз, отказались. Лично руководивший работами Карасик, скрепя сердце признал, что придётся хотя бы на половину дня вызывать ненавистного Прапора, сняв его с другого объекта - многоэтажного дома, где производился ремонт межпанельных стыков. После того, как верёвка была переброшена, и второй её конец подан стоявшему на мостике высотнику, можно было свободно, затянув петлю, подняться, , на верх луковки (наличие жумара упростило бы и этот процесс, но, имея достаточную физическую подготовку, можно довольствоваться страховочным шантом и силой собственных рук). Оказавшись возле креста, Русаков поднял ещё несколько верёвок, которые закрепил , пропустив вокруг макушки, и спустив с разных сторон по две рядом. Ещё с час ушёл на 'обучение', то есть наблюдение за первыми попытками не столь сноровистых коллег подниматься наверх, используя ту веревочную систему, которую прапор назвал 'социальным лифтом'. Поскольку внутри фирмы сложилась непростая система квазисдельной оплаты труда, когда устанавливалась( иногда мотивировано, иногда отфонарно) расценки на выполняемые работы, то члену бригады одной не было смысла помогать в работе над тем объектом, за который лично ему не заплатят. От таких 'командировочек', в которую на этот день заслали прапорщика, отказаться было нельзя, и компенсировались потери рабочего времени начисляемыми по итогам сезона (не всегда адекватными) премиями. Поэтому до приезда 'Газели' можно было перекуривать, для этой же цели спустились с купола и только что взобравшиеся туда высотники. Рабочим 'Ремпрома' снимали квартиры часто в разных районах, поэтому общались мало, отсутствие в летние месяцы выходных и большая продолжительность рабочего дня также не благоприятствовали коммуникациям. Но в этот раз общение не было досужею прихотью, бригада 'церковников', как их успели окрестить внутри большого коллектива, имела к своим товарищам по классу предложение. Начал разговор имевший неформальный авторитет Юра Мыска из Черкасс - прозвище своё он получил ещё в начале командировки, когда в общем нормальном для первого дня пребывания в общаге бардаке ходил по комнатам и у всех на хорошем украинском, который в продолжении командировки медленно, но уверенно превращался в суржик, спрашивал: 'А дэ моя мыска?'.
   -Що, домушники, як там дом, прывит нам пэрэдае?
   - Нет, чаще нах.. вас посылает за ту лажу, что наделали, - почти без обид и подколок ответил прапорщик.
   - Ну, звиняйтэ, дядьку, трохи перебрали. Нас за цэ, ты знаэшь, як обидели.
   - По мне так маловато обидели. Но это твои деньги, сам решаешь, где и как пропить. Хотя потерпел бы до дома - за триста баксов мог бы месяц не просыхать.
   - Ладно не зачипайтесь, а то ще побьетэсь, - выступил миротворцем Мыскин кум - его среди рабочих так Кумом и называли. - Мы ж про дило хотилы.
   - Давайте своё 'дило', - устало сказал Прапор, уже понимая, к чему идёт. По опыту работы в длительных командировках он знал, что на четвёртый-пятый месяц в свободно собранном, но закрытом коллективе начинают вызревать бунтарские настроения. - Залупиться хотите?
   - Не 'залупиться', а на своему стоять, - с нескрываемым самодовольством уточнил Мыска. - Як вси разом станем - и Горобця прищучить можно, а то оборзел совсем со штрафами.
   - А я думаю, со штрафами тебе как раз повезло, - отрезал прапор. - Тебя же не за кружку пива штрафанули, неделю подряд в общагу приезжая, 'мама' не говорил, а они как за первую пьянку оприходовали.
   - На твои я пыв, чи шо? - начал уже не в шутку напрягаться Мыска.
   - А что, на твои? Ты деньги на питание скольких человек получал? А пили сколько? Чи шо! Я уже про бензин не говорю, которого там должно было три канистры оставаться. Нам что теперь, ссать в мастику, чтобы вымешать? Мы вчера от обеденных своих скидывались, чтобы десять литров докупить.
  Кум, который в пропитии общественных денег и имущества фирмы в указанный период времени тоже участвовал, не желая, чтобы конфликт перешёл в горячую фазу, уже сам встал между спорщиками:
   - Ладно вам плыгаты однэ на одного, давай договарюватыся чи там як? Надо ще трэбувать, щоб робочий день скорочували, грошей бильше на харчи, там по расценкам... Що там твои соби думають?
   - 'Мои' - это кто? - спокойно переспросил Русаков.
   - Ну с твоей бригады хлопцы, ты ж у них в уважении,
   - А с моей бригады хлопцы хором не думают, за то их я уважаю.
   - Так ты кажеш, весь этот воробьизм надо будет дальше терпеть? - уже с явным озлоблением спросил Мыска.
   - А ты что думаешь, самое уже дерьмо схавал? - прапор сам уже начал терять терпение. - Вы если бы меньше бухали на доме, осмотрелись бы вокруг - на частном секторе бригада айзеров работает. Мы на работу шли - они уже на крыше, мы домой - они ещё не шабашат. И талоны им в столовую ТЭЦевскую хрена кто выдаёт, налички вообще не видят, продукты какие подвезут из тех и варят там, где спят, воду с колонки приносят. Зарплата на стольник в баксах ниже 'ремпромовской' даже средней, а начальником у них - Воробей-олгы - вот где воробьизм пожёстче нашего.
  - Ты бы ще на негров ривнявся, - обиженно сказал Мыска.
  - А ты с какого бодуна себя выше негра почувствовал? Ты про антропологию слышал?
  - Ой, тильки не макитры голову, вумний якый! Ты будешь тут як терпило терпиты, покы нас за вторый сорт тут держать.
   - Второй сорт - это нам комплимент, - быстро нашёлся прапорщик. -Вторым сортом здесь идут - Данила с Карасём - они же хохлы с деньгами, а мы -хохлы без денег, значит третий и ниже.
   - Воробец по паспорту русский, - вставил молодой Витя Филимонов.
   - Даже если он по маме еврей - всё равно - хохол. Его тут держат лишь бы раздоить - может, в партию какую примут, разрешат взносы в кассу платить, а то ещё может бабу для сожительства подкинут - пусть обеспечивает - у крутых ведь тоже человеческие неликвиды есть...
   - А меня хоть бы и ущербная подобрала, я тоже не обиделся бы, - вставил своё Вася Шкурник из городка Червонный Угол.
   - Ага, Танюшке своей ещё бы СПИДа ко всему привёз, - загигикал Кум. - Тута он уже, кажуть, есть.
   - Да не пугай человека, - успокоил Прапор, - хохлов без денег тут думают, как бы припахать подешевле.
   - А мы не хохлы, мы украинци, - с показной гордостью сообщил Мыска.
   - Это ты себе перед сном внушай, вместо сказки. Хохол - это не нация, а состояние души. Если бы ты хоть немного сам себя уважал - я бы первый тебя украинцем назвал. А так ты вот тут сидишь, ноешь и себя жалеешь.
  - Я не жалию, я хочу за справедливисть бороться...
  - Справедливость для кого? - прапор чуть не рассмеялся .
  - Для всих!
  - Для кого 'для всих'? Для тебя справедливость - водку жрать, да ещё чтобы платили больше, чем остальным, а для тех, кто за тебя работать будет, что справедливо?
   - Да если мы разом станем, выбороть можно для всих!..
   - Да не бывает 'для всих', сколько раз уже пробовали! - Русаков попробовал выйти на путь простых логических доводов. - Мы сюда приехали зарабатывать, а не за какую-то хрень бороться, и заработать здесь можно. По крайней мере раз в пять больше, чем в Харькове или в Днепре, в три раза - чем в Киеве, но и работать нужно вдвое больше - это же нормально, подсчитай сам. А то, что терпеть надо начальство, которое собой не налюбуется со всех сторон -так мы ведь и мошку-гнуса терпим. Права качать надо было в Харькове, сказал бы, что без водки не можешь, может, для тебя, как для ценного кадра, персональный бы контракт составили. А главное - если уж ты залупаться решил - надо быть готовым к тому, что тебя начальство не испугается и пошлёт, куда сам просишься - как и прописано в контракте, без денег пошлёт, на лыжах в тундру. Ты готов, чтобы вот так, с голой жопой домой? А у людей ты у всех спросил, готовы или нет?
   - А люди не вси таки ссыкуны, як ты! - выпалил Мыска наболевшее. - И не вси Горобцю запродалысь.
   - Ты меня, никак, на слабо проверяешь? - прапор усмехнулся. - так я и не таких проверяльщиков перевидал. А вообще, если между тобой и Воробцом выбирать, то уж меньшее зло. А из вас двоих хохлов он всё-таки порядочнее. Вот тебя со всей гоп-командой на сколько он мог бы наказать? Хоть на пятихатку, хоть на штуку каждого - только слепой ваших выступлений не видел. А снял-таки по минимуму. А ты сколько мог у товарищей своих из денег на питание вымутить, столько и украл, даже если это было по десятке в день - сам себе такую цену установил. Так что ты к тому же ещё и дешёвый хохол у нас. От кого бы я и слушал морали, а на твои мне вообще насрать. - Мыска сидел, глядя исподлобья, но на последнее заключение оппонента сразу не нашелся что ответить, прапорщик же не мог сразу остановиться. - А хохлы, которые за справедливость борются - это цикавый коллектив. Вы, как домой вернётесь, не теряйтесь, скучкуйтесь вместе - может общество организуете или партию какую. А без вождя же вам никак - Карася себе возьмите, вот из кого отборный фюрер получится. Вы же сами только у товарищей мелочь зажиливать можете, а эта гнида подкожная, по любым головам пройдёт, а, если кто к нему крепко языком прицепится - тоже может наверх скакнуть. Хотя и сольёт при случае, любого не пожалеет.
  Про напряжённые отношения двух не последних в фирме людей знали все, но Прапор уже чувствовал, что эмоции слишком его захлестнули, поэтому поспешил с речью закруглиться. После непродолжительного молчания Мыска подытожил:
   - Отже, твои не будуть повставаты?
   - Юра, ещё раз, попробуй меня услышать, а не себя: здесь нет моих... Твоих, надеюсь, тоже. Мнение моё ты знаешь, если кого-то оно заинтересует - я опять повторю, а решать каждый сам будет.
   - Так ты и не за нас и не за горобцив - проты всих значить? Думаешь так прожить?
  Этот вопрос был уже почти риторическим, с высоты увидели подъезжавшую 'Газель' - время было Русакову отправляться на свой объект.
   - Вам хоть сказали, чем красить будете? - спросил он напоследок, но тут уже, блюдя цеховую тайну, а вовсе не из личной неприязни, бригадир 'церковников' напыщенно заявил:
   - То мы сами знаемо.
  
  На тот момент рабочие ещё толком ничего не знали, кроме того, что материал совершенно новый, произведён по наработкам немецких технологов в Москве.
  Зачистка поверхности была произведена довольно быстро, первая пробная партия материала, который Карасик называл 'составом ?3' завезена уже через три дня. Главный инженер в свойственной ему патетической манере объяснил рабочим, какая великая честь выпала именно этому составу кадров, и это даст со временем не только моральное удовлетворение: есть, мол, ещё несколько объектов, даже в самой Москве заинтересовались. 'Расценки на работу ну просто шикарные, сам бы по таким с удовольствием работал', - позавидовал подчинённым привилегированный 'белый воротничок'.
  Работа оказалась на удивление простой: 'состав ?3' нужно было нанести равномерно шпателем на поверхность, после чего эта же поверхность прогревалась плазменной горелкой - современное подобие паяльной лампы, работать с которой было намного проще и приятнее. Греть состав приходилось долго, но сразу после прогревания, как по мановению волшебника, внушительных размеров участок обрабатываемой поверхности приобретал истинно золотой цвет. Требования к технике безопасности предъявлялись очень строгие: работать нужно всенепременно в респираторах, которых накупил управленец огромное количество, строго указав, что, если кого увидит снизу без опознавательного знака на лице - будет нещадно штрафовать всю бригаду. По окончании первого дня, когда было пройдено с верху до низу три лепестка из шестидесяти четырёх, Карасик произвёл расчет количества материала, которое следует заказать и остался доволен, выявив в себе задатки ещё и экономиста. На следующий день с самого утра приезжал Воробец, а после не было и часа, чтобы не подъехала какая-нибудь престижная иномарка с важными и нужными людьми - Мыска называл их 'важниками и нужниками', немало среди визитёров было особ звания духовного, каковое подчеркивало облачение тела в рясу. Один из попов больше часа ходил, разглядывая озолоченные сегменты купола с разных сторон и расстояний. Видимо, согласование прошло успешно, поскольку уже на следующий день был привезён ещё один пластиковый барабан с 'составом ?3', работа пошла не хуже, хотя и не быстрее, чем в первый 'пилотный' день. Для ускорения процесса оперативно получена была со склада в той же Москве вторая плазменная горелка - это позволило удвоить скорость работ. Погода благоприятствовала, и по всему выходило, что за две недели озолотится весь огромный купол вместе с крестом. Но на пятый день работы в поведении инженера наметились негативные черты, а ещё через два дня Карасик, имея задатки одновременно и холерика и меланхолика, начал, проявлять признаки беспокойства, или, как определяли такое поведение рабочие, 'менжеваться'. На утро восьмого дня он полчаса объяснял работающим, что те много накладывают состава на поверхность, выпытывал, что рабочие думают о скрытых резервах экономии материала, и на этот день выдал бригаде для выполнения работ один барабан с драгоценным составом вместо двух. Результаты удручили новатора ещё больше: тот пробный лепесток, на котором пытались применить режим экономии, по оттенку даже с близкого расстояния отличался от цвета обработанного ранее массива. Собрав к обеду личный состав внизу, руководитель пытался узнать компетентное мнение рабочих, почему цвет другой. Однако самый адекватный довод, что нужно накладывать большее количество состава, привёл его в бешенство, полчаса рабочие слушали пересыпанную умными словами тираду, что настоящие мастера своего дела нашли бы способ уменьшить удельный расход материала. По всему выходило, что организационно-технический гений просчитался с объёмом заказанного количества состава. Работу, учитывая возможность ухудшения природных условий, продолжили, порешив свести озолоченные поверхности на видной всему городу стороне храма, сзади же вести работы, до куда хватит заветной пасты.
  Через двенадцать дней после начала высокотехнологичных работ на весь купол было нанесено уже ровно столько позолоты, сколько позволяло наличие в распоряжении фирмы 'состава ?3', а именно, обработан верхушечный крест и шестьдесят из шестидесяти четырёх облегающих луковку лепестков металла. Недостающий состав был, разумеется, заказан в Москву, но высокомолекулярный органический синтез - процесс нескорый, поэтому бригада 'церковников' остановилась на объекте в ожидании: снимать леса и верёвки не было никакого смысла, пока полностью не будет закончен процесс золочения.
  Ничто так не расслабляет работников, как вынужденный отдых. Бунтарские настроения среди рабочих не исчезли бесследно, но были немного притуплены обещанием хорошей зарплаты. Прапорщик не был прав на сто процентов, утверждая, что только обильные возлияния являются целью заводил маленькой революции. Стратегической целью каждого из законтрактовавшихся были всё-таки заработки, первый штраф немного охладил горячие головы, а высокие расценки на выполненную уже работу показывали, что 'церковникам' есть что терять. Поэтому, несмотря на вынужденный простой, 'залётов' не было. Только Васька Шкурник, воплощая в жизнь свою мечту, нашёл себе не первой свежести временную сожительницу, у которой и ночевал, освободив одно койко-место в большой комнате снимаемого фирмой частного дома, да ещё Витюня Филимонов ни с того ни с сего упал с крыльца и так неудачно, что сломал открытым переломом ногу - пришлось везти в больницу под наставления Карасика и укоры и подначки товарищей. Витька был самым молодым в бригаде и, не имея стайерской привычки к спиртному, напивался с первого же стакана, хотя в этот раз божился всем, что капли в рот не брал и вообще зарёкся после штрафа, а на крыльце у него просто голова сильно закружилась - более опытные товарищи всё же решили, что молодой втихаря присосался к какой-то пляшке - эту же посудину уже после госпитализации долго и безуспешно искали. Однако всякому терпению приходит конец, особенно, когда сплочённый коллектив социально друг другу близких элементов настроен на выброс протестной энергии. Расквартирование близко к объекту отметало необходимость возить людей каждый день на работу, а прекращение производственного процесса не требовало присутствия начальства, только привозивший при необходимости деньги на питание водитель 'Газели' Сергей Муртазаев был связующим с внешним миром звеном - через него и вызвали рабочие начальство на серьёзный разговор (эра всеобщего охвата мобильными телефонами тогда ещё не наступила, 'труба' была положена только сотруднику офиса. Начальство откликнулось на удивление быстро, правда приехал не Воробец, а Карасик, но в директорском 'Мерсе' (с определённого момента компания могла позволить себе отдельную машину и для руководящего состава), за рулём которого был директорский же шофёр всегда с иголочки одетый и аккуратно прилизанный Андрей Дудко по прозвищу Галахвастов.
  Главный инженер извинился, что очень занятой генеральный директор прибыть не может, внимательно выслушал все претензии рабочих, был так подчёркнуто с бунтовщиками вежлив, что последние даже на какое-то время засомневались в необходимости классовой борьбы. Записав все пункты требований в переплетённый кожей нотатник, должностное лицо уехало с намерением решать все вопросы немедленно. Ошарашенные рабочие поначалу думали, что, как всегда, 'кинут', то есть спустят процесс на тормозах, дождавшись, когда народ 'забухает' и будет за что штрафовать. На сколько же было велико их удивление, когда Карасик снова приехал на следующий день уже с бухгалтерской ведомостью и расчётом на текущее число заработной платы каждого работавшего. Официозно надувая щеки, он сообщил, что новая технология была с таким энтузиазмом воспринята очень многими влиятельными лицами, что появилась перспектива перепрофилирования фирмы на золочение наружных поверхностей. Именно по этой причини Данила Викторович находится сейчас на деловых переговорах в Москве. Расширение существующей компании по ряду причин не представляется возможным, но прямо сейчас идёт оформление учредительных документов и рождается новая фирма с интригующим названием 'Спецзолото'. Расценки на выполненные работы приятно порадовали удачливых бунтовщиков, и, хотя отменить ранее наложенные штрафы главный инженер был не в силах, оплата за последний объект почти их перекрывала. Всё это потому, уверял Карасик, что работы по золочению оплачиваются очень щедро заказчиками.
  Московская же лаборатория, будучи не в состоянии выполнять большое количество возникших заказов, прямо сейчас перестраивается в отдельное предприятие - вот откуда задержка и простои в работе. Заказов поступает очень много, зарплаты ожидаются такие, что даже местные уже изъявили желание работать в новой сфере. Но возглавлять подразделения будут, конечно же, работники с опытом (члены бригады), а это намного прибыльнее, чем сидеть в офисе даже на очень высокой должности, поскольку зарплата будет от выработки, а расценки все уже видят в своих расчётках. По словам Карасика, услугами создаваемой фирмы уже заинтересовались в Красноярске, Салехарде и Казани. Не все объекты на открытом воздухе, так что работа на зиму тоже гарантирована. Именно поэтому руководство 'Ремпрома' пошло на шаг беспрецедентный, но абсолютно обоснованный - расплатиться с лучшими (и это не преувеличение) работниками, настоящими профессионалами, не дожидаясь даже окончания сезона - но эти убытки сторицей окупятся, поскольку самый ценный для фирмы капитал - это капитал человеческий. Оплата труда будет произведена, как и положено согласно контракта, по приезде в Харьков - для этого фирма также пойдёт на убытки, если потребуется, оформив кредит в банке. Такое с собой обращение не только приятно удивило всех членов бригады, заставило Витюню не на долго забыть про больную ногу, Василия оторвало от обвисших соответственно возрасту, но таких милых сердцу грудей временной подруги, но главное - внушило веру в моральное своё превосходство над некоторыми не очень умными сотоварищами. Мыска, считавший себя идейным вдохновителем той бескровной революции, которая показала самодостаточность и силу духа наёмного люда, с надменным видом мудреца заявил сразу по отъезде руководителя: 'А прапорщик-дурко щэ казав, нэ трэба залупаться. Тилькы так и надо, показывать всим, що мы нэ быдло якэсь. А вин за намы всю дорогу хвосты заносытымэ. И Карасик нормальный мужик оказався , чого ото було беса гнать?'
  Уже через трое суток все 'церковники' в полном составе прибыли на Южный вокзал города Харькова, где их с деньгами встречал откомандированный туда же, но летевший самолётом Дрюня Галахвастов. Рабочие получили всё, что было в расчётках до последнего цента в твёрдой американской валюте. Кстати, компания 'Ремпром' никогда не 'кидала' рабочих с зарплатой, контракт, быть может, и не имел бы юридической силы, случись кому-либо из рабочих обращаться в суд, но руководством фирмы выполнялся всегда строго - любой, кто мало-мальски знаком с ситуацией на рынке труда в девяностых, сможет, учитывая вышесказанное, по достоинству оценить благородство людей, фирмой владевших.
  
   Глава 6. Последний объект прапорщика Русакова.
  
   В одном уж точно Мыска оказался пророком : прапора с его бригадой действительно кинули доделывать оставленный 'церковниками' объект.
   Странная щедрость руководства не вызывала зависти у опытного, хоть и довольно молодого человека, скорее она могла даже испугать его - не боявшегося ни новой опасной и тяжёлой работы, ни людей, настроенных к нему далеко не доброжелательно. В порядочность, благородство и доброту власть имущих Русаков давно не верил, точнее не верил, что эти качества могут быть излиты на людей, стоящих в общественной пирамиде много ниже 'благодетелей'. В том, что среди своих кодекс чести выполнялся беспрекословно во все времена, не состоявшийся историк даже не сомневался - иначе высшие существа постоянно перегрызали бы друг другу глотки. Знал Прапор и точное названия того места, куда обыкновенно кладут бесплатный сыр. Вот только понять, к чему прикармливать работников, разумеется, неплохих (даже то, что было в сердцах сказано в словесной перепалке, не оставляло сомнений в надёжности и профессионализме коллег) но отнюдь не таких, к которым можно применить термин 'незаменимые'. Разумеется, люди, пить не умеющие, но любящие, для фирмы - самая драгоценная находка: любого из 'залётных' можно при умелом руководстве так держать на пушке, что он работать в нужное начальству время будет за троих - фирма отобьёт свои деньги, даже не штрафуя разгильдяя. Но вот так, просто в пику рабочим добросовестным и беспроблемным, подрубать устои дисциплины, показывая, что можно безнаказанно на эту самую дисциплину положить - это противоречило и логике и здравому смыслу. Ещё настораживало изменившееся отношение к нему лично Карасика - бывший чуть ли не смертельный враг открыто заискивал перед ним, прямо предложив место в 'офисе'. На это тёртый Прапор сразу ответил, что лучше сразу уволиться - и опять был удивлён известием, что получит расчёт после окончания работ на объекте, причём без вычетов за досрочное расторжение контракта. Долгое отсутствие Воробца смущало не меньше: зная, как начальник любит своё детище-фирму, особенно вагончик-воробейник, можно было по меньшей мере удивляться, что бизнесмен так надолго забросил своё хозяйство. Больше всего хотелось бы сейчас прапору пообщаться с директором 'Антикора' Тарасовым, главный вопрос крутился в голове - почему последний отказался от объекта, ведь трудоёмкость, как оказалось, плёвая. Начальника конкурентов Русаков знал как действительного профессионала, а таких отличает не совковая смелость хвататься за все работы подряд, а умение точно видеть наперёд, что при данных конкретных условиях он может сделать, а главное - чего сделать точно не сможет. Что-то Тарасова сразу отпугнуло от прибыльного заказа, причём опасность могла подстерегать как в юридических дебрях вокруг храма - это не очень интересовало прапорщика, так и в каком-то из этапов технологического цикла. Сам процесс работ очень напоминал огневое золочение, о котором слышали, наверное, все, Русаков же еще в студенчестве детально - насколько это возможно для студента-второкурсника - изучал историю строительства Исаакиевского собора. Но тогда применялась амальгама - сейчас, вероятно, такое количество неучтённой ртути иметь в распоряжении невозможно, да и не верил прапор в то, что руководство пошло бы на это, ведь принудить людей работать с испаряющимся высокотоксичным материалом без специальных средств защиты - это практически преднамеренное убийство. За время своей трудовой жизни бывший прапорщик советской армии, который и от рождения был не глуп, развил в себе довольно неплохое классовое чутьё. Он не имел пиетета перед начальством, мог достаточно объективно оценивать интеллектуальные способности руководителя любого ранга, чётко видел, чего человек добился сам, а за что должен быть благодарен своему происхождению, обретённым родственникам, своей подлости, способности к низкопоклонству и интригам или элементарному везению. Но без веских оснований назвать людей, пусть даже из совершенно чуждого ему лагеря, хладнокровными убийцами - этого человек, считавший окружавших его себе равными, то есть такими же людьми, не мог позволить даже в мыслях.
  Прапорщик ничего, разумеется, не знал о тех событиях, которые предшествовали отправке 'церковников' домой и переводу его бригады на необычный объект, иначе переменил бы своё отношение к людям из любого круга.
  
   ***
  
  Внезапный вечерний звонок на 'трубу' от Евгения (Воробец до сих пор не знал его отчества) генерального директора 'Ремпрома' немного смутил, но не испугал. Участие в проекте по золочению купола известной в городе церкви владелец компании ни с кем в Москве не согласовывал, но был искренне убеждён, что имеет на это право - не испрашивала же его фирма разрешения на контракты с ЖЭКами и жилищными кооперативами. Он даже лелеял дерзкую мечту по завершении всех работ нанести визит лично Аркадию Михайловичу под каким-нибудь надуманным предлогом, и будто невзначай упомянуть претворённом в жизнь прожекте - а в успешности начинания Данила не сомневался, не смотря на безалаберность проколовшегося в расчётах Карасика. Испуг охватил большого начальника лишь когда, войдя в апартаменты гостиницы, он встретил взгляд своего 'куратора'. Не ответив на приветствие, Евгений, протянув собеседнику небольшой листок бумаги со штампами и неразборчивыми рукописными символами, коротко спросил:
   - Что это, знаешь?
  Данила бегло оглядел листок:
   - Анализы какие-то...
   - Не какие-то, а того твоего человечка, что в стационаре сейчас.
   - Я в курсе, это форс-мажор, да к тому же страховка не оформлена, - сказал Воробец, немного смутившись.- Но у фирмы есть деньги на оплату лечения...
  - Что такое форс-мажор, ты даже не догадываешься пока, - резко прервал его московский гость. - Посмотри внимательно в анализ: у него в моче ртути больше, чем в градуснике. У тебя сколько людей с амальгамой работают?
   - Какой ещё амальгамой? - опешил директор. - Мы применяем высокомолекулярные...В общем там же ртуть должна быть органикой заменена. Карасик лично проверял.
   - Так ты сам даже и вникать не пробовал? Редкая мразь твой Карасик. Я по работе много людского говна перелопатил, но от такого существа сам охренел. Он, дурачок, из больницы сразу в местную ментуру побежал тебя сдавать. Вот заява его, руку узнаёшь? - Евгений протянул Воробцу ещё одну, большего формата бумагу. Хорошо, что я здесь в Урбени уже давно, и многих дел в курсе. А здесь я вот почему. На днях готовим мы очередной транш по твоему счёту, и совершенно случайно девчонка- бухгалтер в компьютер глянула - а там уже есть сумма, кстати не твоя сумма - ты же знаешь, что мы и твои проводки проверяем?
   Данила утвердительно кивнул.
  - А совсем недавно неприятный прецедент случился в Омске - со счёта такой же фирмы, как вот твоя, много денег ушло. Не нас наказали, но тоже людей уважаемых и очень похожая схема, сначала контракт с какой-то фирмой левой, перед самым большим приходом... Поэтому я сюда и приехал их прощупать. Эти вроде бы люди солидные, крыша не слабее нашей - разные люди по разным каналам пробивали - можно было бы и вместе работать. Но вполне возможно и такое, что контора старых сотрудников подчищает, чтобы новых на те же места посадить - я не про те крохи, что ты сам здесь поклёвываешь, а про каналы для денежных потоков. А этот залёт со ртутью - совсем ни к чему - ни нам в Москве, ни тебе тем более тебе. Неужели ты правда не знал, какой хреновиной работаешь? Чтобы такое соединение синтезировать, как тебе насвистели, знаешь, какие вложения нужны? Дешевле железо на червонное золото заменить. Ну да ладно, это пусть на твоей совести остаётся. Если бы не родственные чувства Аркадия Михайловича - это он приказал тебя отсюда выдернуть... Посидишь пока при какой-нибудь ТЭЦ - только не здесь - ну хотя бы по технике безопасности инженером, или кем там ещё... Ты же 'поплавок'себе успел купить?
   - Я ещё три года назад диплом защитил! - обиженно огрызнулся Воробец.
   - Ну, если сам защитил, - съязвил Евгений, - тогда конечно тебе новой специальностью овладевать легче будет. А фирму бывшую твою мы задним числом на Карася этого скользкого перепишем. У нас на хитрую жопу специальный есть инструмент. Сейчас несколько подписей, где я скажу, поставишь. Случись чему - его сливать не жаль будет, но, может и приподнимется выдвиженец твой - это уже как пойдёт. Только вы не вздумайте здесь петушиных разборок устраивать между собой: помни, как в нашем патриархате в советские времена говорилось: 'Комитет дал - Комитет взял'. Кстати, с людьми божиими я уже через общее начальство договорился: остаток докрасите какой-нибудь законной краской: будет у купола задница с тыльной стороны. С людьми рассчитаться нужно по полной и отправлять их поскорее на историческую родину - пусть там доходят. А ты молись любому богу, какого знаешь, а можешь и всем сразу, чтобы они хотя бы ближайшие месяцы дуба не врезали. А усерднее всего молись на дядю своего - если бы не он, ты бы очень скоро увидел страну нашу совсем с другой стороны. Лично меня бы это совсем не огорчило.
  После этого разговора Данила Викторович погрузился в длительную депрессию, или, как сказали бы его подчинённые 'выпал на измену'. Он несколько дней не выходил из съёмной своей трёхкомнатной квартиры, именно поэтому все организационные вопросы разруливал в это горячее время тщательно проинструктированный и облечённый новыми полномочиями Карасик. Однако, из состояния сомнамбулического Воробец очень скоро вышел, так как по классификации психологов был личностью 'патологически нормальной', а значит не способным на деструктивные действия по отношению к своей персоне. Ещё через несколько дней у начальника отдела кадров газоконденсатного завода в посёлке городского типа Н*** появился новый заместитель, по слухам, имевший связи в самом Сургуте, а может быть даже и в Москве, молодой импозантный мужчина, заставивший всех незамужних дочерей городского начальства заинтересоваться его семейным положением. И только сам непосредственный начальник знал, что новый сотрудник формально уже месяц исполнял служебные обязанности.
  
   * * *
  
   Эпилог.
  
  
  Глядя на грандиозное творение рук человеческих, воздвигнутое во славу господа, возникает лишь чувство благоговейного трепета перед величием веры подвижников и одновременно пропадает всякое желание изыскивать сведения о дальнейшей судьбе людей, причастных к его строительству. Вот почему недавно рукоположенный отец Пантелеймон не молится ни за здравие, ни за упокой душ тех рабов божиих, которые озолотили верхушку церкви. Он только в общем знает историю строительства того храма, в котором служит господу уже несколько лет, а, если бы даже узнал подробности - вряд ли это поколебало бы его веру, как не затронул веры прекраснодушного Алёши провонявший было труп любимого старца. Вникать в низменные подробности и заострять внимание на судьбах людей малозначимых нет смысла. Куда красивее выглядит история, интерпретированная нужными людьми в нужном аспекте - тогда настоящее (как впрочем и будущее) покажется таким же блистательным, как и купол воздвигнутой на крови либо на костях церкви, в том, разумеется, случае, если на храм смотреть с определенных мест, вернее не смотреть с мест, для осмотра не предназначенных - тогда не будет повода заострять внимание на ничего не значащих изъянах в дизайне, и наблюдателю ничего не помешает думать о ценностях высших и вечных.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Форпост.*
  
  *В шахматах - защищённая (как правило, пешкой) фигура, расположенная за демаркационной линией доски.
  
  Глава 1. Сказка для дочки.
  
  Редко встретишь человека, способного объективно оценить самое себя, свои поступки и достижения. Порой случается, что индивид приписывает себе заслуги чужие или ценит то, что не стоит восхищения, настоящее же сокровище в своей жизни воспринимая как должное и не уделяя явлениям уникальным и людям необыкновенным достаточно внимания.
  Старший научный сотрудник НИЦ при Харьковском институте **** Людмила Русакова собой гордиться имела полное право - всё, чего она к своим тридцати пяти годам добилась в жизни, получила, по личному своему убеждению, подтверждаемому мнением коллег и знакомых, исключительно благодаря собственному трудолюбию и настойчивости. Была в её собственности квартира - правда, однокомнатная, но в очень престижном районе в доме сталинской постройки, также дачный домик, подаренный ещё в ранней молодости родителями и бережно женщиной хранимый, гараж с машиной. Умение держать себя в форме рождало завистливые взгляды ровесниц - глупышки даже не представляли, насколько изнурительны тренировки в фитнес-клубе и как растут с каждым годом цены на услуги визажистов. Предметом особой гордости был талант стихосложения, чему подтверждение хранилось на полке над столом - московский женский журнал девяноста девятого года, в котором на восемнадцатой странице подписанные Люсьеной Старицкой (девичья фамилия поэтессы) были опубликованы два её четверостишья. Ещё без сомнения гордилась Людмила кругом своих знакомств, куда сама допускала лишь людей достойных, по её же словам 'способным на нечто' - речь шла, разумеется, не о чём-то противозаконном, а о способности выделиться из серой массы окружающих новаторством в одной из отраслей искусства или хотя бы риторике. Ввиду вышеизложенного, добрые подруги, как правило, за глаза, сожалели, что такая утонченная индивидуальность настолько неудачно устроила свою личную жизнь, имея в виду её мужа Сергея. Когда разговор о загубленной молодости заходил при ней, Люда, как порядочный человек и хорошая жена, разумеется, пресекала в зародыше эту тему, хотя сама в глубине души чувствовала, что супружеская жизнь - это не то, чем ей следует гордиться. Долгое время жить в гражданском браке, не оформляя отношений, было именно её инициативой. Однако такая партия была хоть и не лучшей для женщины - чего уж скрывать, средних лет - но, как говорится, оптимальной. Люди возвышенных умонастроений, как правило, не то, что не денежны, а сами требуют финансовых вложений для культивации своего таланта. Все же субъекты мужеска пола, достойные внимания незамужней среднего звена научной работницы, в пределах трудового коллектива научно-исследовательского заведения поголовно женаты, свободные же хоть в чём-то, да ущербны: либо выплачивают изрядную сумму алиментов, либо имеют явно выраженную склонность к бытовому пьянству. Вот почему мужчина, который по всему не был Людмиле ровней - Сергей в первые годы знакомства и совместного проживания зарабатывал сезонными командировками на объекты строительства, расположенные, как правило, на севере Российской Федерации - оказался, в конце концов, её избранником. Было ещё одно обстоятельство, которое, как бы это цинично не звучало, снижало цену соискательницы на 'ярмарке невест' - женщина жила с маленьким ребёнком. Дочь Алёну никак нельзя было назвать 'ошибкой молодости' - напротив, в этот период жизни Людмила вела себя на редкость прагматично, выйдя двадцатилетней студенткой за доцента своей кафедры и разведясь в двадцать семь (после собственной защиты) уже с профессором. Всё это никоим образом не должно заставить усомниться в научных способностях молодой женщины и заронить подозрение в её же меркантильности: размен профессорской квартиры был произведен в точном соответствии с нормативно-правовой базой и договорённостью сторон. Не была девочка также 'последним шансом', поскольку в наше время самодостаточные успешные женщины рожают и после сорока. Просто один достойный человек из Киева очень романтично ухаживал и искренне хотел (по крайней мере, обещал) жениться, а на такую мужскую хитрость ловились многие умнейшие женщины во все времена в разных странах мира. Сергей ребёнка полюбил сразу как своего и иногда с упрямым видом дилетанта, ничего не смыслящего ни в высоких материях, ни в научной работе, говорил весьма обидные для жены слова, что дочь - это то единственное в жизни успешной женщины, чем, вернее кем, она может гордиться, причём совершенно обоснованно. Если принять на веру то допущение, что иногда (должно быть очень редко), чтобы скрасить серую будничную жизнь людей обыкновенных, на землю спускаются ангелоподобные существа, то одно из них наверное поселилось в квартире Русаковых. Опережающее социальное развитие характерно для многих девочек дошкольного возраста. И осмысленно говорить и даже читать Алёнка начала очень рано. Правда, маму больше смущали особенности физического развития, а именно лишний вес (по крайней мере стройную с детства Людмилу это очень беспокоило). Девочку водили к эндокринологу, который, однако, патологии никакой не нашёл, посоветовав больше движения и диету. Понудить ребёнка вести активный образ жизни оказалось не так просто. Девочка очень мало играла с другими детьми, так что мама одно время думала, что её во дворе или в саду обижают - ведь детский коллектив безжалостен к тем, кто отличается от других внешне или внутренне. Но опасения оказались напрасными: дочь могла за себя постоять, причем почти никогда не доходило до применения физической силы - а детская драка даже в теперешних спокойных дворах - не такая уж и редкость. Как в детском саду, так и после в начальной школе, Алёна, имея характер сильный, заводилой никогда не была, в то же время, не давая в обиду не только себя, но и тех слабых, кого могла защитить. При этом девочка в каждом случае применяла к противнику индивидуальный подход, чётко зная, кого можно пристыдить, на кого прикрикнуть, а на кого и замахнуться (её физической силы побаивались даже мальчишки-ровесники). Будь девочка амбициозней, а также имея хотя бы минимальный запас подлости - а качества эти проявляются у людей в самом раннем возрасте - она могла бы выйти в некоронованные (а возможно и увенчанные) принцессы. Но означенных свойств, необходимых как формальным, так и неформальным лидерам, у Алёнки не было. Сергей в падчерице видел даже не продолжение себя, а тот идеал человека, к которому, возможно, всю жизнь подсознательно стремился сам. Он, будучи интровертом, в коллективе не нуждался в принципе, хотя всю молодость провёл внутри закрытых социальных групп - сначала два года на действительной службе в армии, потом пять на службе по контракту, и ещё лет десять с небольшими перерывами в длительных рабочих 'командировках'. Окружение человеческое бывший прапорщик воспринимал как некую данность, с чем необходимо смириться - как например летнюю жару в Средней Азии или зимний мороз на крайнем Севере. Он умел, в случае необходимости, найти подход к большинству 'проблемных' собеседников. Но его умение базировалось на десятилетиях жизненного опыта, а в маленькой девочке это было заложено самой природой. Не удивительно, что у дочери с отцом (иначе они друг друга и не могли воспринимать) сложились отношения более доверительные, чем с матерью. При этом ошибкой было бы полагать, что строгой мамы она боялась: скорее Алёнка ей сочувствовала - ведь точно знала, что сама не выполняет предъявляемых к ней высоких требований и этим очень огорчает любимого человека. На неоднократные просьбы жены каким-либо способом убедить ребёнка побольше двигаться, Сергей поначалу пробовал по-доброму над дочкой шутить, называя своим пингвинёнком - девочка, особенно в белом платьице и с распущенными чёрными волосами, действительно очень походила на этого неповоротливого упитанного обитателя Антарктики - но та всё сводила к весёлой игре, его самого называя морском сумчатым волком (в его семейные обязанности входила покупка на рынке продуктов), маму - морской выхухолью - те, кто видел это грациозное изящное и в сущности нежное и беззащитное сказочное создание, смогли бы оценить глубину комплимента. После вдвоём они придумывали целое морское царство, где были и морские котики - они, снимая с задних лапок ласты и с мордочек водолазные маски превращались в обычных пушистых котов, морская свинья Дося с рыльцем и крючкообразным хвостиком была, вопреки грязным сплетням, на редкость аккуратным и чистоплотным животным, морские зайцы с длинными ушами-плавниками - храбрецами, особенно в рассказах о собственных подвигах. На роль морского козла подбиралась каждый раз новая кандидатура из числа отличившихся не в лучшую сторону общих знакомых, морские дятлы умом похвалиться не могли, но недостаток серого вещества в мозгу с успехом компенсировали трудовым энтузиазмом и служебным рвением, и ещё был некрасивый, но добрый зверь киткот, который всегда в трудную минуту приходил на помощь всем честным и хорошим существам, а исполнив сказочный долг, сразу прятался в морских глубинах, не желая своим грозным видом напугать детей. Увлечение морской тематикой, да и вообще приключениями и путешествиями, было вызвано не обычной для наших современников страстью девочки к чтению. Русаков прекрасно помнил своё детство - оно припало на годы семидесятые, и уже тогда привычно было хвалиться друг перед другом не прочитанными книгами, а просмотренными в кинотеатрах фильмами, а ещё пластинками и бобинами с записанными на них модными песнями.
  Дочка же читала просто запоем, уже в четыре года из иллюстрированных детских книжек оставив лишь те немногие, в которых картинки ей нравились, а в шесть перейдя на книги, как говорили раньше 'взрослые и серьёзные'. Покупка компьютера и подключение к интернету вызвало было у матери опасения, что ребёнок может посещать не предназначенные для детского просмотра сайты, но очень скоро выяснилось, что девочку интересует только один ресурс - электронная библиотека, из которой по нескольку файлов переставлялись в установленный 'ридер' - и ящик раздражал мать гудением вентилятора почти круглые сутки. На деньги от очередных заработков отец сделал девочке отдельную комнату, перегородив большой холл специально заказанным стеклопакетом - на покупку новой квартиры в том же районе денег не хватало, переезжать же дальше от центра категорически не хотела Людмила, ходившая на работу пешком. Неудачные попытки определить дочь на танцы или гимнастику женщина твёрдо решила компенсировать обучением в музыкальной школе - туда, как правило, принимают за год до начала обучения в школе общеобразовательной. Но оказалось, что к музыке у ребёнка способностей нет. Если встречаются люди с абсолютным слухом, то у девочки было абсолютное его отсутствие. Через полгода после начала занятий к радости Алёны было решено обучение прекратить, чтобы 'не мучить ни ребёнка, ни инструмент, ни преподавателей'. Зато рисовать она умела и любила, хотя времени на это катастрофически не хватало. Иногда юная читательница машинально набрасывала иллюстрации к читаемой книге на листке бумаги.
  Учёба в школе давалась девочке легко, хотя круглой отличницей она не была. По-прежнему большую часть свободного времени просиживала за чтением, теперь уже почти всегда в компьютере, поскольку все книги в доме давно перечитала.
  Признаки надвигающейся беды первой обнаружила мама, заметив, что дочь временами засыпает перед монитором. Сначала школьнице запретили читать и вообще сидеть за компьютером - тогда думалось, что ребёнок просто не высыпается. Но десятилетняя девочка, лишённая любимого занятия, по вечерам очень долго не могла заснуть, а главное, появились ничем не спровоцированные головные боли. Педиатр уже при первом осмотре произнёс тогда ещё родителям не знакомое, лишь после ставшее роковым слово 'МРТ'. По результатам томографии больную сразу отвезли для более глубокого обследования в Померки*.*(Адрес Харьковского областного клинического онкологического диспансера)
  Вряд ли найдётся врач-онколог, признающий, что любит в своей профессии абсолютно всё. Но самое ненавистное занятие для этих специалистов - общение с родственниками больных, особенно неизлечимых. Такой человек должен быть, помимо всего прочего, хорошим психологом, выбирая из посетителей того, кто адекватнее будет реагировать на полученную информацию (если слово 'адекватность' вообще применимо к состоянию родственников умирающего). Поэтому Валентин Львович, проработавший в этом страшном месте врачом более тридцати лет и ещё в молодости уставший умирать вместе с каждым пациентом, для разговора безошибочно выбрал Сергея - ничего не зная о том, что последний приёмный отец ребенка, но угадав более сильный психотип. Описав ситуацию, доктор с виноватым видом закончил:
   - У нас в стране центров, где за такие случаи возьмутся, вообще нет и, скорее всего, не будет. Москва либо Израиль - для вас будет очень дорого, но дело даже не в деньгах. Поймите, болезнь прогрессирует очень быстро, и сегодняшняя третья стадия уже через месяц, скорее всего, перейдёт в четвёртую. Я бы посоветовал ребёнка окружить вниманием и лаской на всё то время... - врач не договорил, - а вам с супругой подумать о рождении второго - вы ведь ещё так молоды...
  Жестокий совет, переданный дома жене, вызвал, вопреки ожиданиям, не плач и крики, но реакцию ещё более злую. Людмила, с презрением взглянув на мужа, сухо ему сказала:
   - Тебе легко, она ведь тебе не родная!..
   Русаков ощутил в горле сильное жжение, как будто залпом выпил стакан спирта, и впервые в жизни почувствовал с большим трудом преодолимое желание ударить женщину. Но та, взглянув в ощетинившиеся глаза мужа, видимо, сама испугалась - тогда уже началась прогнозируемая истерика, результатом которой стало совместно принятое решение обратиться за консультацией к другим специалистам в этой же отрасли медицины. Уже через три дня, вернувшись вместе с дочерью, которую из больницы под расписку родителей отпустили домой, Люда, закрывшись с мужем на кухне, чтобы не быть услышанной дочерью, окрыленная, как девушка, впервые в жизни получившая предложение замужества, несколько часов рассказывала, что осматривал их не какой-то штатный докторишко, даже не кандидат наук, а настоящий профессор, который состояние нашёл стабильным, прогноз для операции очень оптимистичным, единственное условие - нельзя терять времени.
  У людей по жизни мудрых и опытных логика и здравый смысл, как правило, отступают на задний план, когда речь идёт о спасении жизни родного существа. Поэтому к обещающим чудодейственное исцеление, вне зависимости от уровня образования, методов врачевания и квалификации чудотворца, во все времена выстраивались длинные очереди. Если же надежду подаёт остепенённое светило, пусть даже не мирового масштаба - поверить в это отчаявшимся родственникам совсем просто. В то же время нет ничего дороже, чем бесплатная медицина - об этом знают все граждане стран, гордо называющих себя цивилизованными, где не платит за предоставленные медицинские услуги только та узкая прослойка общества, представители которой не обеднели бы, и заплатив. В распоряжении остальных слоёв населения всегда есть всё, что можно получить бесплатно, но зато никому не возбраняется просить на лечение вспомоществования - и здесь уже очень важно место просителя в социальной пирамиде, ибо благодетели всегда с большей охотой подают людям достойным. Следует отдать должное цепкости и оперативности Людмилы, которая, обзвонив и объездив с визитами всех мало-мальски влиятельных знакомых, включая родню бывшего своего мужа, сумела в короткий срок выйти на благотворительный фонд, согласившийся оплатить, правда, только саму операцию в одной из московских клиник - но и это было существенно. Все организационные моменты, связанные с доставкой пациента, его пребыванием в клинике, работой медицинского персонала, фонд, как правило, поручал специализирующейся на этом фирме - её услуги уже следовало оплачивать родственникам пациента, но не запрещалось матери ребёнка устроиться при нём же сиделкой-санитаркой - это несколько снижало сумму денежных средств, вносимых в кассу фонда. Деньги семья собирала из всех возможных источников: без обсуждения были сняты с депозитов все те суммы, что удалось отложить во времена командировок мужа- все они для упрощения процедуры лежали на имя жены, поскольку Сергей имел российское гражданство. Из имущества цену, близкую к реальной, удалось получить лишь за машину, гараж продать было невозможно из-за отсутствия всех необходимых документов, за дачный участок с постройкой, учитывая ускоренную процедуру, получили в лучшем случае четверть рыночной цены. Работа мужа, числившегося одновременно сантехником и электриком в жилищном кооперативе и в свободное время подрабатывавшего ремонтами по городу, не давала стабильного прогнозировано высокого дохода, поэтому он, обзвонив многих старых знакомых, вышел на прежних работодателей, договорившись выезжать с бригадой в Ямбург уже через несколько дней - а это большая удача для сезонного рабочего, который, к тому же, давно 'из обоймы выпал'. Войдя в комнату дочери с тем лишь, чтобы попрощаться, отец увидел в её глазах слёзы, а сильно ослабевший голос просил: 'Папочка, родненький, не бросай меня, пожалуйста!' - это был единственный в жизни раз, когда он увидел дочку плачущей. В шестилетнем возрасте Алёнка, по настоянию затейницы-мамы, была посажена на велосипед (одна из тех хитростей, что могли бы приобщить ребёнка к спорту и тем самым снизить его вес), с которого уже через пять метров проезда упала, счесав чуть ли не до кости коленку и сломав палец левой руки - такую боль без крика или хотя бы мата стерпит не каждый здоровый мужик. Тогда девочка, с побледневшим как бумага лицом, не проронила ни слезинки, лишь виновато разводя руками, будто оправдываясь перед родителями: мол, я же говорила, что не сумею. И когда после очередного конфликта во дворе с ровесницей - существом властным и подлым - Людмила не обращала внимания на довольно ясные и логичные аргументы родной дочери, в то же время словам маленькой падлючки в еще менее внятном истеричном изложении её расфуфыренной мамаши верила безоговорочно - а такое недоверие любимого человека ранит сильнее, чем боль физическая - даже тогда слёз в глазах дочки Русаков не заметил. Казалось, девочка не умела, да и не испытывала необходимости жалеть себя и тем более вызывать это унижающее достоинство человека чувство у окружающих. Впервые в жизни увидев дочь плачущей, Сергей моментально осознал, что ребёнок понимает ситуацию не хуже, а возможно даже лучше взрослых (родители договорились дома называть болезнь 'осложнениями после гриппа'), и лишь из жалости к ним держит всё в себе, но главное увидел, что мужество даже этого человечка имеет пределы, и перед ним не сверхсущество, перенявшее силу и мудрость героев всех прочитанных книг, а всего лишь маленькая девочка, которая даже больше, чем неизвестности, боится остаться в этой неизвестности одна. Тогда Сергей Русаков сделал то, чего при других обстоятельствах никогда бы не позволил себе и не простил другим: он, уже получивший внушительный аванс, от поездки отказался, лично сообщив об этом ошарашенному менеджеру, пообещав при первой возможности убытки фирме возместить. Четыре последующие недели Алёнка, по мнению мамы, капризничала, настаивая на том, чтобы отец весь день оставался при ней. С самого утра девочка смотрела в окно, часто видя во дворе играющих детей - её даже теперь не тянуло с ними играть - хотелось лишь, чтобы у неё была такая возможность. Больше её увлекали птицы - из окна третьего этажа можно было наблюдать за жизнедеятельностью обитателей и гостей кроны старого клёна. Без числа прилетало синиц и воробьёв, голуби тихий двор посещали крайне редко. Но бывали и те представители пернатой братии, каких раньше можно было встретить лишь в лесу. Частыми визитёрами оказались сороки. Сойка временами мостилась на дерево - видимо, пролётом из дубовой аллеи. Изредка садился на ствол дятел - правда, шапочка была на нём не красная, а чёрная, но и отец и дочь пришли к единому мнению, что это не мешает ему оставаться дятлом. В определённое время суток прилетали грачи, которых многие непросвещённые горожане часто принимают за воронов - этих важных и солидных гостей наблюдатели звали 'пенсионерами'. Один раз прилетел какой-то вовсе неопознаваемый пернатый индивид, серый, средних размеров с массивным телесного цвета клювом, которого Алёнка безапелляционно окрестила просто 'фогелем' - в её школе преподавался как иностранный язык немецкий. Перед девочкой всегда лежали чистые бумажные листы - она бегло зарисовывала крылатых гостей, которые на бумаге обретали черты знакомых людей. Отец с дочерью часто думали вслух, куда полетят и чем займутся после гости их любимого клёна. Всё это время - ожидания отъезда - Алёна больше ни разу не плакала и не являла признаков паники: давало ей силы и отгоняло страх присутствие рядом р о д н о г о человека. Сам же этот человек старался, чтобы на него девочка не смотрела, и, даже сидя рядом с ней перед окном, прижимался лицом к стеклу - так боялся, что дочь заметит в его глазах слёзы. Лишь один раз за всё время, проведенное вместе у окна, заметила Алёнка что-то непривычное в глазах отца - тогда сказала совсем по-взрослому: 'Не плачь, папа. Ведь боли сейчас нет - значит, и смерти нет'.
  В Москву девочка поехала в сопровождении оформленной санитаркой мамы, последней пришлось, взяв на работе тарифный отпуск, написать еще заявление о предоставлении отпуска за свой счет без указания конечной даты. В дальнейшем не исключалось увольнение с работы. Сразу по прибытии персонал начал интенсивную подготовку больной к операции, до которой юная пациентка не дожила десяти часов.
  
   ***
  
  Какой бы сильной не была боль утраты, все сочувствующие советуют родным и близким покойного 'жить дальше'. В конкретном случае семьи Русаковых это словосочетание означало, помимо прочего, 'рассчитаться по финансовым обязательствам'. В честности и порядочности учредителей фонда сомнений не было, семье даже была возвращена невостребованная часть внесённой суммы - ведь туда включалась и оплата послеоперационного ухода, каковая услуга реально предоставлена не была. Но за все фактически предоставленные услуги в строгом соответствии с договором деньги удержаны. Возвращённой суммы не хватало на покрытие даже четвертой части накопленных супругами за короткое время долгов - ведь деньги занимались ещё на медикаментозное лечение симптомов, не вызывающие привыкания обезболивающие средства и на множество консультаций и исследований. И ещё в распоряжении Сергея уже не было автомобиля, что выступал одним из основных средств производства в его незарегистрированном ремонтном бизнесе, а мог быть задействован и в качестве такси. Кредиторы не были, разумеется, настолько бессердечными, чтобы требовать возврата долгов немедленно, но заставлять их ждать десятилетие, пока сумму можно будет насобирать из зарплат, тоже было бы не по-человечески - многие одалживали те деньги, на которые сами рассчитывали. Чтобы заработать такую сумму 'на северах', Русакову следовало завербоваться туда года на два безвылазно, при условии, что жене будет хватать на жизнь её же зарплаты. К этому варианту он сам больше всего склонялся. Но в ход событий вмешался помощник совершенно неожиданный.
   Коллектив кафедры, где работала Людмила, был преимущественно женский и, как водится среди представительниц прекрасного пола, не отягощённых физическим, а в отдельных случаях и умственным трудом, не в меру сердобольный и любознательный одновременно. В основной своей массе контингент был безденежный, а если какая и сидела за мужем, всё равно считала за лучшее на людях больше жаловаться на жизнь, чем похваляться достатком. Зато кавалеров, ухажёров, воздыхателей, сексуальных партнёров и потенциальных женихов (а для современной деловой женщины это всё разные категории мужского сословия) незамужних своих коллежанок обсуждали все, кому не лень. Одна из молодых сотрудниц Аллочка Гунявская - двадцатипятилетняя лаборанточка с большими выразительными глазами и длинными стройными ногами - имела серьёзные виды на состоятельного бизнесмена, уроженца Кавказа Элдара Тавоева, называя его в разговорах просто Эликом, и он, судя по всему, отвечал ей взаимностью - по крайней мере, продолжительность отношений и цена подарков, получаемых счастливицей каждый раз по приезде горца в Харьков, давала даже самым язвительным сплетницам повод причислить дорогого гостя к разряду 'женихов'. Трагедия, постигшая начальницу, саму девушку глубоко тронула, а её поклонник, также имея доброе сердце, очень сожалел, что не находился в нужное время в первой украинской столице и не смог помочь материально, о чём сообщил Людмиле Николаевне лично, заехав в очередной раз за Аллочкой на работу, и оставив свою визитную карточку. Тяжелое материальное положение Русаковых с сочувствием обсуждалось коллективом довольно долго, и во время следующего посещения научно-исследовательского учреждения бизнесмен уже нарочно отыскал несчастную женщину, предложив не просто помочь в сложной ситуации, а сделать вполне конкретное деловое предложение её мужу, с тем, чтобы последний мог зарабатывать 'приличные для мужчины деньги'. В другие времена Сергей подобных благодателей просто бы послал, особо назойливого спустил бы с лестницы. Он прекрасно понимал, что собой представляет тот круг людей, где обращаются суммы денег много большие, чем можно заработать, не нарушая закон. Осознавал он и то, что выражение 'вход рубль - выход два' является двойным обманом. Во-первых, цена входа в это сонмище для каждого человека своя: кого-то возьмут и за три копейки, другой же червонцами будет платить - не допросится и минуты внимания. И уж совершенно наглой ложью есть утверждение о возможности - за любую цену - выхода из этого круга - войдя туда человеком, оным уже точно не выйти, невозможно и откупиться, ибо должен ты будешь и м даже не деньги, а заложниками останутся твои же родные и близкие люди. Но теперь ситуация коренным образом изменилась: единственного на всей земле человека, безопасностью которого можно было бывшего прапорщика шантажировать, нет в живых, другой близкий человек - жена - вероятно, до конца не понимая необратимости принятия решения, сама толкает его на путь скользкий, а ещё есть люди, перед кем и у него лично, и у семьи, которую он всё ещё считал своей, остались обязательства - те самые зелёного и других цветов радуги бумажки, презренный, как до глобальной девальвации говаривали, металл - их нужно было порядочным людям возвращать, чтобы не предстать в их, а главное - в собственных - глазах скотиной. Вот почему Сергей Русаков переданную ему женой визитку не порвал и не сжёг, а попрощавшись в мыслях со старой жизнью, набрал телефонный номер своего нового работодателя.
  
  
  
  
  Глава 2. Союз нерушимый.
  
  
  Все колониальные империи последних тысячелетий были создаваемы для одной цели: грабить колонии ради процветания метрополии, и применяли для исполнения своей исторической миссии примерно один набор средств, делая лишь поправку на историческую и географическую специфику. Со стороны нации титульной всегда имели место ханжество и лицемерие, со стороны наций порабощённых - ненависть и злоба, да ещё жажда мести за свои унижения, причём, не имея возможности мстить прямым обидчикам, рабы изыскали гениальный до безобразия способ избавления от комплексов - они мстили тем, кто слабее их. Такая форма существования метрополию вполне устраивала, поэтому принцип 'разделяй и властвуй' не подвергался сомнениям ни одной из известных имперских идеологий, хотя и подлежал постоянной модернизации. Существовали в исторической природе империи-матрёшки, в каких все нации были расставлены на лестнице-пирамиде, и элита каждого этноса четко знала, кого им дозволено гнобить и унижать, а пред кем надлежит пресмыкаться. Случались и такие империи, где представители всех наций, отличных от титульной, объявлялись равными между собой, то есть фактически сортом вторым, хотя и принадлежность к нации государствообразующей не делало конкретного человека представителем первого сорта людей автоматически. В таких державах, как правило, среди этносов, формально меж собой равных, шла жесточайшая борьба на предмет выяснения того, кто же всё-таки 'равнее'. И метрополия, формально же пребывая над схваткой, реально 'разделяла и властвовала', применяя всё новые дьявольские ужимки и уловки, то используя целые нации, чьи элиты первыми поспешили записаться в коллаборационисты, как передовые отряды для порабощения наций временно свободных, а то вдруг давая вновь обретённым рабам неограниченную власть над недавними своими союзниками. Даже те народы, что причисляли себя к кругу избранных, не были застрахованы от внезапной перемены имперских умонастроений - тогда элита этих самых избранных наций ничтоже сумняшеся отдавала своих бедных соплеменников на растерзание озверевшей толпе взбунтовавшейся черни, что в последствии давало моральное право эту же, но уже угомонившуюся чернь эксплуатировать ещё жестче. В последние века к тем инструментам, с помощью которых осуществлялась главная миссия всех империй, прибавилась всеобъемлющая массовая пропаганда, когда, в угоду политической целесообразности, можно, например, объявить убийство одного или нескольких людей определённой нации, к которой вдруг неожиданно воспылало большое и нежное имперское сердце, преступлением против человечности, и приписать себе моральное право восстанавливать высшую справедливость привычными для империй способами, а можно уничтожение миллионов представителей наций в понимании имперских идеологов, низшего сорта, назвать несчастным случаем на производстве либо перегибами на местах - благо, когда-то порабощённые империей народности уже через несколько поколений вырождаются в сообщества рабов и воспринимают всё, что исходит из метрополии, в частности, в информационное пространство, как божью росу. При этом не следует считать имперских идеологов нелюдями - они просто, как верные русланы, выполняют свой долг, понимаемый ими, быть может, однобоко, но вполне конкретно: усмирённые ранее и навеки нации должны следовать установленным империей курсом, шаг же в какую- либо сторону от определённого фарватера является преступлением элиты определённого народа даже не перед метрополией, а перед своими же согражданами - ибо тогда эти самые сограждане лишаются истинного счастья пребывания в гармонии с глобализованным пространством. Развал любой колониальной империи спонтанен лишь с точки зрения дилетантов, на самом деле верхом глупости было бы полагать, что с обретением национальными окраинами формального статуса суверенных государств само наднациональное образование уходит в небытие. Но для того, чтобы очередная геополитическая катастрофа ложилась тяжким бременем не на имперскую казну, а на бюджеты вновь создаваемых национальных образований, работа в этом направлении должна проводиться имперским руководством регулярно и перманентно, экономические и идеологические бульдозеры не должны останавливаться ни на минуту; однако видимая часть идеологического айсберга отнюдь не является самой важной. Наблюдателям недалёким может показаться, что основная цель идеологической машины - воспитание на имперском и постимперском пространстве большого количества индивидов, самой империей восхищённых и мечтающих о возвращении в тёплое её лоно. Это далеко не так по той хотя бы причине, что большинство буйных сторонников возвращения во вчерашний день не являются носителями большого интеллектуального потенциала - в этом легко убедиться, услышав их же простые пояснения сложных общественных процессов и явлений. Покорные колонии, пусть даже в новом для себя независимом статусе, не имеют для метрополии той ценности, какую являют собой колонии слабые. В настоящее время сила государства не определяется ни наличием в его арсенале оружия массового поражения, ни стоящим под ружьём большим процентом трудоспособного населения. Силу нации, а соответственно и моноэтничному ( в политическом, а не в нацистском значении этого термина) государственному образованию может придать лишь готовность его граждан разделить судьбу своей страны, контраверсионная, как правило, желанию выбрать в новоосвящённый Юрьев день себе нового более доброго и щедрого барина. К вящей радости метрополий, большинство освобождённых туземцев склоняются именно ко второму способу существования, поэтому задачей имперского руководства продолжает оставаться хорошо обкатанный тысячелетиями способ покупки задёшево туземных элит, с тем, чтобы последние ещё дешевле продавали той же метрополии своих соотечественников. Но резкие тектонические движения на имперских пространствах открывают для метрополий дополнительные возможности: когда при развале огромного образования вычленяются, помимо признанных мировым сообществом, ещё и неопределённого статуса территории - их можно условно назвать имперскими метастазами - всегда есть дополнительная возможность извлечь из политического нафталина элиту, незаслуженно, по её же убеждению, обиженную ходом истории, или взрастить и вспитать абсолютно новую элиту, империи всем обязанную, а потому послушную - это может служить еще одним фактором, действующим на ослабление элит менее покорных, которые в запале национально-освободительной борьбы могут даже - страшно подумать - перейти под покровительство другого сюзерена. Сама возможность такого перехода таит в себе вовсе не идеологическую, как покажется на первый взгляд, а реальную экономическую угрозу интересам старой метрополии: ведь конкуренция среди потребителей товара рабочая сила автоматически повышает его цену и лишает империю дешёвого(если не бесплатного) пушечного мяса - в том случае, если формой существования сверхдержавы является перманентная война, и аналогичного по уровню цены потока рабов - когда, взяв передышку, метрополия обустраивает своё хозяйство. Всё изложенное выше не следует, разумеется, относить на счёт какой-либо конкретной империи, однако, попытки одного из этих наднациональных образований откреститься от описанных мотивов и способов достижения цели также нелепы, как клятвы хищника в приверженности идеям вегетарианства. Как последнего побуждает поглощать травоядных не жестокость, а лишь укороченный кишечник, так и травоядная империя, случись её блистательной столице довериться слезам порабощенных ею народов, вместо привычного востребования их же крови, очень быстро переместится из географических карт на страницы учебников истории. К счастью для всех, и в первую голову для тех народностей, что в силу своей малочисленности расположены на нижних ступенях внутриимперской пищевой цепочки, цена каждой отдельно взятой человеческой жизни с каждым веком неуклонно растёт, поэтому есть надежда, что такие инструменты политики, как войны и массовые истребления автохтонов вскорости отойдут в прошлое на всём мировом пространстве.
   Связанные с развалами крупных империй политические сдвиги, как и положено любым движениям тектонических пластов, всегда мутят воду в близлежащих социальных болотах. То утверждение, что рыбку лучше ловить в мутной воде далеко не всегда правдиво: рыба хорошо клюёт лишь там, где она обитает. В то же время, любое человеческое сообщество требует мотивации для своих членов, и это не те жалкие крохи, которые в документации проходят как оплата труда - у человека, рождённого и обречённого прожить век в условиях общества традиционалистского, даже в молодости не возникает иллюзий того, что честным и добросовестным трудом можно резко повысить свой социальный статус. Вряд ли встретишь такого индивида, кто хоть раз в жизни не мечтал бы о том заветном призе или кладе, который волшебным образом изменит его существование, резко повысив занимаемый в социальной пирамиде этаж. Самые романтичные и легковерные выбирают наичестнейший способ быстрого обогащения - лотерею, где все условия прозрачны, хотя шансов очень мало. Вокруг финансовых пирамид кучкуются индивиды самые подлые и трусливые, ибо даже совсем непосвящённому ясно, что такую доходность, какую обещают 'трасты', может принести лишь деятельность откровенно криминального характера, а существо, способное поверить, что кто-то за него возьмёт грех на душу, убив, ограбив, или обманув человека, да ещё поделится результатом своих неправедных трудов с первым встречным по той лишь причине, что последний внёс жалкие свои гроши в сомнительной легитимности кассу, должно быть не только никчемным самовлюблённым подонком, но ещё и обладать очень низким коэффициентом умственного развития. Основная масса населения социально и экономически активного, кто не гнушается физической работы, но и чувствует в себе способности выполнять также работу умственную, занимаются тем, что в последние десятилетия принято называть 'бизнесом'. Это на руку старым элитам, которые, воплощая в жизнь давний завет 'лучше дать человеку удочку, чем рыбу', подвергли устаревший слоган модернизации подзаконными актами и, раздав удочки абсолютно всем желающим, тем не менее, зорко следят, чтобы на местах прикормленных и дающих стабильный улов рыбачили лишь люди достойные, каковое качество сейчас, как и тысячи лет тому назад, определяется принадлежностью персоналии к уважаемому в обществе роду или клану, всех же малодостойных, но амбициозных соискателей расставив по тем местам, где рыбы физически быть не может. При этом духовные авторитеты не забывают постоянно напоминать стремящемуся к цели, насколько благородно поступила власть, дав ему, безродному, такую же уду, как и сыну уважаемых родителей, и с той же регулярностью ставить этого достойнейшего отпрыска людям малодостойным в пример. Однако, как в лотереях один раз на миллион выпадает джек-пот человеку совершенно случайному, так и в бизнесе рыболовецком случаются порой организационные проколы, когда место, где поклёвки ждать по всему не следовало, вдруг начинает приносить прибыли несоизмеримые даже с доходами тех, кто быть успешным бизнесменом обязан уже по факту рождения в определённой семье. В таком из ряда вон выходящем случае наимудрейшим поступком фартового бизнесмена будет первым пойти на деловые переговоры с властями предержащими, и обсудить условия перераспределения финансовых ресурсов, заложив по возможности минимальный собственный интерес - люди высокого звания лояльность почти всегда оценят и не дадут открывшемуся таланту пропасть зря. Если же упрямец начнёт приписывать заслуги себе лично, забыв, что вся рыба в озере давно распределена между теми, кто веками на правах частной собственности владел не только холоднокровными тварями, обитающими в конкретном водоеме, но и высшими представителями отряда приматов, населяющими местность вокруг оного, такому выскочке укажут на его место в антропогеоцинозе довольно жестко. Очень скоро он, ещё недавно возгордившийся прикормленным лично им рыбным местом, будет завидовать тем своим незадачливым коллегам, кто, выполняя разнарядку руководства, без устали мормышит в коллекторе городской канализации.
  
   ***
   У представителей рода Тавоевых и удочка и прикормленное место были уже не одно столетие, а если отбросить метафоры - был это уважаемый род, потомки тех спустившихся с гор воинов, коим картлийские цари разрешили селиться на своих землях, ибо запретить не могли по причине собственной слабости. В селе Тепар не было им равных уже триста лет, да и в самом Цхинвале честью для многих уважаемых людей было принять любого из потомков славного рода. В любые времена Тавоевы могли себе позволить иметь собственное мнение по любому вопросу, и билет правящей партии не мешал людям достойным иногда проявлять даже оппозиционные умонастроения, хотя в вопросах принципиальных не было расхождения с партийной линией никогда. Одним из таких вопросов был выбор дальнейшего исторического пути земли предков - после трагедии начала девяностых ни у кого не было сомнений, что в составе Грузии Южной Осетии вовеки не быть. Однако, судьба в обличье вечного союзника - России и продажного мирового сообщества на полтора десятилетия отодвинула вековую мечту народа о независимости, установив на территории очень маленькой горной республики довольно своеобразное административное устройство.
  Всем известно, что ребёнок остаётся без присмотра при семи няньках. В том странном образовании, что существовало вокруг Цхинвала до 2008 года, формальных нянек было всего три: администрации двух противоборствующих сторон и российские миротворцы. Правовое поле вследствие этого было так сильно искривлено, что вряд ли верные последователи Эвклида могли бы внятно спроецировать его изображение на двух или даже трёхмерную политическую карту. Такой способ существования, когда каждый пойманный за руку вор может, обратившись ко второму либо третьему субъекту власти, обвинить первого, его поймавшего, в политических репрессиях, а международная обстановка способствует нагнетанию истерии вокруг каждого пустяка, явно не на пользу установлению на территории законности. Но в полном 'беспределе' долгое время жить тоже нельзя, поэтому в правовом бермудском треугольнике установилась - скорее всего, без всякого предварительного сговора, просто по принципу выбора пути наименьшего сопротивления - та система взаимоотношений, которая веками культивировалась как законы неписаные и в редкие времена усиления государственной власти всего лишь скрывалась от глаз высокого имперского начальства немного тщательнее, чем обычно. Люди родовитые, а по сему уважаемые, владели тем, чем реально владели всегда, люди звания низкого тоже оставались при своём - а точнее ни при чём, распределение тех средств, что предназначались для беднейших слоёв населения, происходили под неусыпным контролем тех же самых уважаемых людей, которые, разумеется не бескорыстно, следили, чтобы до низов хоть что-то доходило. Сами представители беднейших прослоек не имели привычки на начальство, не сменявшееся веками, кому-либо жаловаться - а это уже говорило об общественном согласии на ограниченной территории. Дыры же в правовом поле давали возможность - людям опять же достойным - заниматься теми видами коммерческой деятельности, которые на других географических широтах, возможно, контролирующие органы сочли бы незаконными, в небольшой же горной республике главное было не соответствие производственной либо торговой деятельности никем и никогда не читаемым законам, а умение соблюдать взятые на себя обязательства, не лезть в дела чужие, ну и, естественно, возмещать расходы людям, какие своим невмешательством дают возможность местной элите обитать в таком финансовом раю.
  Бизнес Элдара Тавоева, возможно, и не был уникален для тех мест, но сам он, будучи настоящим аристократом духа, установленные правила соблюдал и чужих денег не считал, а значит, случись расследованию, объективно не смог бы оговорить никого из конкурентов. Вся производственно-коммерческая деятельность состояла из несложных операций: этанол смешивался с водой в пропорции примерно 2:3, полученная субстанция разливалась в пол-литровые стеклянные ёмкости, которые при помощи нехитрого приспособления закатывались пробками, на бутылки наклеивалась типографским способом отпечатанные этикетка и акцизная марка, после продукция, расфасованная в ящики, перевозилась фурой территорией республики, а дальше через Рокский туннель во Владикавказ. На всём пути следования товара перевозчика встречали люди, кому необходимо было передавать заранее оговоренные суммы денег. Спирт, как и типографская продукция, покупались у конкретного человека, также определённому субъекту сдавался товар. Тарифы на провоз были оговорены заранее и со временем индексировались по уровню инфляции. Сам Элдар, разумеется, за баранкой не сидел - работников нанимал из тех не старых местных жителей, кто ещё оставался в Тепаре, а если случалось, что вакансия освобождалась - в окрестных селениях было полно претендентов без работы и с водительским удостоверением в кармане. Но, как это часто бывает, руководитель перерос своё детище, предприятие просто беременно было расширением - за время работы сам Тавоев вышел через знакомых в грузинсках сёлах автономии на деловых людей из Гори, в порядочности которых не было сомнения, готовых поставлять спирт в любом количестве. Политические разногласия редко мешают деловым отношениям, если слияние формальных оппонентов взаимовыгодно. С другой стороны, безбрежный и бескрайний рынок России, где водка традиционно являлась напитком народным, открывал широкие перспективы развития бизнеса. Товар имеет свойство увеличивать свою цену по мере приближения к центрам цивилизации, а для России главным из таких центров, безусловно, является Москва. Но довезти столь деликатный груз до самой белокаменной возможности у Тавоева не было - теми конечными пунктами следования, до которого смогли дотянуться щупальца его влияния, были Тула, Рязань и Коломна, хотя были платежеспособные заказчики в Волгограде, Липецке, Воронеже и других городах, удалённых от гор Кавказа. Имелись контакты с не последними чинами в дорожно-постовой службе всех расположенных по пути следования регионов. Единственное, что беспокоило предпринимателя - национальность водителя автомашины. В такой стране, как Россия, сама по себе внешность уроженца Кавказа привлекает внимание, и не только сотрудников ДПС, с которыми экспедитору точно придётся общаться: 'лицо кавказской национальности' может стать объектом как домогательств случайных ППС-ников, так и расправы фашистствующих 'скинов' - и чем ближе к столице братской семьи народов, тем реальнее становятся эти опасности. Вот почему желателен был человек с российским паспортом, славянской внешностью, правами на управление транспортными средствами всех категорий, да еще и не привлекавшийся к уголовной ответственности - это тоже может быть актуально при внезапной 'пробивке' личности водителя по базе данных компьютера - всем требованиям Сергей Русаков соответствовал как нельзя лучше. То, что водитель разменял уже пятый десяток, также было существенным плюсом - молодой может сгоряча сделать шаг опрометчивый или не к месту употребить слишком жёсткую словесную формулировку - а горячность легко погубит лишь начинающий расширяться бизнес. Первые два рейса - в Курск и Самару - машину Сергея - тентованный 'СуперМаз'-'шаланду' - сопровождал чёрный 'Land-Cruiser', принадлежавший двоюродному брату Элдара - Амраму - на случай, если придётся 'разрулить вопросы', возникшие неожиданно. Для решения всех 'штатных' ситуаций у водителя имелись наличные а также мобильный телефон, который отключать возбранялось категорически. В нём на кнопках быстрого набора 'забиты' были номера тех нужных в каждом регионе людей, кого обеспокоить позволялось лишь в том случае, если облечённый властью её же представитель в погонах вдруг начнёт 'буксовать' и задавать лишние вопросы или требовать сумму денег, сверх установленной таксы. Ещё три рейса Русакова 'вели' до Пятигорска, а уже через месяц он даже тоннель проезжал сам - местные стражи закона прекрасно знали, на кого пашет 'хохол' - так его сразу прозвали, имея в виду страну, из которой он прибыл на заработки, а не этническую принадлежность самого водителя. Наличие рядом сменщика никак не согласовывалось с протяжённостью маршрута: бывало, что до Ставрополя вели машину вдвоём, а случалось самому ездить и в Нижний и в Казань. Все эти организационные нюансы начальство с водителем не обсуждало, тем более, что важна была не скорость доставки груза, а 'чистота', то есть отсутствие в пути 'приключений'. По этой самой причине приходилось порой по двое суток 'загорать' в каком-нибудь 'прикормленном' мотеле, выжидая, когда конкретный участок трассы перейдёт под контроль определённой смены дорожной службы. Зато ни зарплатой, ни суточными водитель-экспедитор обижен не был. Порой за одну 'ходку' он отхватывал больше, чем его же коллеги за месяц тяжёлой и вредной работы с ненормированным рабочим днём, без выходных и вдали от семей. Но даже не это удивляло Сергея - он и раньше прекрасно знал о несправедливости, царившей в сфере как производства, так и распределения товарно-материальных ценностей. Те суммы, какими он сам 'заряжал' продажных ментов и гибедедешников были значительно больше его вознаграждения - а ведь это ещё далеко не все 'косвенные затраты' пусть и нелегального, но всё же предприятия. Учитывая то, что даже розничная цена 'палёной' водки значительно ниже, чем у заводской, для получения мало-мальски пристойной рентабельности себестоимость производства продукта должна была стремиться к нулю. Примерно об этом думают большинство тех, кто по работе имеет возможность наблюдать за оборотом больших денежных сумм, даже если у людей этих есть более приятные темы для рассуждений. У Сергея Русакова таких тем не было: вспоминать о прошлом было больно, мечтать о будущем - глупо - слишком ясно он представлял, чем занимается, знал также номер той статьи УК РФ, состав которой ему будет инкриминирован в случае 'прокола', а в том, что такой 'прокол' рано или поздно наступит - не важно, будет ли он следствием его собственной неосторожности, или оплошности руководства, проживший большую половину жизни человек не сомневался ни секунды. Вот почему бывший работяга в свободное время - а его у любого водилы предостаточно - занимался тем, за что раньше презирал своих же товарищей по работе - не будучи оформлен бухгалтером, считал чужие деньги. Денег же 'своих' ему было довольно - щедрый Элдар, за полгода дважды посетив Харьков, оба раза передавал его жене 'заработанные' мужем суммы в полном объёме - это позволило расплатиться почти по всем долгам семьи. Для звонков домой была у Сергея отдельная сим-карта, которою он заряжал свой телефон в те недолгие часы, когда не нужно было держать оперативную связь с работодателем. Международные звонки через оператора мобильной связи, хоть и дорогое в те времена удовольствие, но уровень дохода позволял уже не считать 'копейки'. Об отпуске заговорил неожиданно сам Тавоев, видимо имея опыт работы с таким контингентом, кому долгое пребывание в обстановке напряженной несёт угрозу нервного срыва. Очередной рейс был в Белгород - там, разгрузившись, можно у надёжных людей на подворье частного сектора оставить машину и за час доехать до Харькова автобусом или такси.
  С приездом домой связывал Русаков слабую надежду вырваться из цепких объятий нового 'хозяина', или хотя бы отсрочить отъезд на не совсем законную работу, сославшись на обострение какой-нибудь старой болезни (хотя сам всегда 'косарей' недолюбливал). Но то, что нашёл он в харьковской квартире, отъезд в распоряжение работодателя лишь ускорило. Даже такая банальность, как любовник в постели жены, ошарашила бы его меньше. В доме в буквальном смысле царила маленькая преклонных лет дамочка, которую вошедший в дом мужчина внимательно рассматривать не стал по причине брезгливости: при внешней ухоженности и опрятности, от бабки разило общественно уборной. Должно быть, свойственное большинству старух недержание в сочетании с хроническим несоблюдением правил личной гигиены давало такой устойчивый запах. Людмила, казалось, была не так рада приезду мужа, как переживала, что его визит доставит неудобство посетительнице. Будто извиняясь перед ней, жена увлекла мужа на кухню.
   - Это Амалия, провидица. Помнишь, я тебе рассказывала...
   - Та самая - целлюлительница? - язвительно спросил Сергей. Обозвала так представительницу одной из древнейших профессий три года назад дочка, которая, сначала по наущению отца, а со временем, научившись разбираться в людях, зная лишь их дела, всегда над трепетным отношением матери к оккультизму подшучивала. - Она хоть иногда моется?
  Людмила с опаской оглянулась на закрытую дверь кухни - не услышит ли обидных слов сверхъестественных способностей женщина.
   - Тише, зачем ты так?..
   - Да потому, что воняет! Она уходит когда?
   - Она... - жена замялась.
   - Что, подселилась уже? Хоть не на Аленкиной кровати?
   - Понимаешь, - начала Люда, - там, именно в этой комнате - очень удачное расположение линий биополя Земли, а это так важно для ауры...
   - Ауры-шмауры... - Сергей встал и пошёл в прихожую. - Ключ от гаража дай - надеюсь, там сатанисты кровь ночами не пьют?
   - Не надо так по-злому. Мне Амалия Францевна объяснила: добрым нужно быть и открытым ко всему вокруг. Иначе чакры засоряются, а это может и против тебя обернуться. И причина многих болезней, неизлечимых даже...
   - Так, стоп! Теперь заткнись по-доброму! - отрезал Сергей, понимая, к какой теме начинает склоняться разговор. - Есть ещё дела по городу, а вы тут не скучайте без меня, особенно - Францевна!
  Русаков знал, что жена его, несмотря на репутацию женщины сильной, на самом деле человек ведомый, легко поддающийся влиянию, причём из двух потенциальных лидеров она подсознательно выбирала того, чьи моральные качества ниже, и, имея воображение не богатое, но сильное, начинала оберегать объект своего восхищения от всего на свете - как мелкая птичка подсаженного в её гнездо кукушонка. Бессмысленно было указывать женщине на очевидное - это лишь придавало ей уверенности, что вокруг личностей незаурядных всегда плетутся интриги людьми мелкими. У самого Сергея настоящих друзей давно не было - он этим не гордился, но и не выискивал себе объект для общения нарочно. А вот вокруг жены постоянно увивались, причём, в основном с платоническими намерениями, самовлюблённые индивиды, с умным видом повторявшие умные же фразы - преимущественно не свои - чье самовосхищение заражало на время Людмилу. Трагедия выставляет, как правило, наружу все слабые места слабого человека. И если бы кто-нибудь из тех надутых индюков и самовлюблённых павлинов стал теперь душевным другом, муж бы это понял, хотя в таком случае его голова была бы как никогда уязвима для прорастания рогов. Но чтобы представитель армии шарлатанов, из тех, что конвертируют такие людские слабости, как боязнь болезни и смерти, боль утраты любимого человека или просто невостребованность личности в денежный либо натуральный для себя доход, тартюф с остаточными женскими половыми признаками, возлегал на кровати дочери и смердел на всю квартиру немытой своей аурой - это отказывался принять мозг адекватного человека. Понимая бесполезность попыток повлиять на мировосприятие жены, Русаков в полной мере осознал ещё один аспект своего существования, который теперь игнорировать было нельзя. Коротким украинским словом 'прыймак' его статус можно было обозначить уже давно. Лишь дочь, кому он - хотелось надеяться - был нужен не меньше, чем она ему, удерживала от разрушения давно уже не приносившего никому большого удовлетворения мезальянса. Теперь завершить то, что не имело смысла, было самое время. Выйдя на улицу и отдышавшись, Сергей первым делом достал мобильник со вставленной в него украинской 'симкой' и сделал несколько необходимых звонков. Первая мысль о жене, промелькнувшая в голове при обнаружении в квартире необычной постоялицы, что 'старая паскуда её доит' - оказалась небезосновательной: некоторые долги, на оплату каких он передавал деньги, так и не были погашены. Ещё оставались люди, у кого занимал лично он, а также та фирма, где брал аванс, контрактуясь на работу. После визитов с извинениями за просрочку, пресс денег, лежавший в его кармане заметно похудел, но не иссяк совсем. Только во второй половине дня, покончив с тем, что сделать было необходимо, пришёл Сергей на кладбище, хотя сам для себя отметил, что визит этот - пустая формальность: там под земляным холмиком его Алёнки не было - как не было её и в чужой теперь квартире. Тем более не пытался он говорить с тем, во что не верил - а даже поверь он во что-нибудь мистическое, знал, что близкими людей делает вовсе не разговор. Только слова дочери: 'боли нет и смерти нет' всё время крутились в голове.
  Вернувшись, открыл гараж - бокс был отапливаемый, поскольку примыкал к рабочему зданию теплораспределительной системы и формально находился на территории государственной собственности объекта - это в свое время воспрепятствовало приватизации строения - даже за предлагаемую большую взятку - и после помешало в нужный момент гараж оперативно продать. Фуфайка и плед были разложены вместо матраца на сооружённом ещё давно верстаке. Поздним уже вечером вышел мужчина в близлежащий супермаркет за водкой - взял сразу две пол-литровки, чтобы среди ночи не бегать, и четыре двухлитровые пластиковые бутылки чистой газированной воды. Когда-то диагностированная болезнь поджелудочной долгое время удерживала Сергея от принятия спиртного в любом виде, хотя это было скорее формальной отмазкой для потенциальных собутыльников. Ещё на военной службе контрактник часто видел, как буквально на глазах оскотиниваются те люди, каких в трезвом их состоянии можно без натяжки назвать достойными, и точно знал, что сам в этом ряду исключением не является. Но теперь он чувствовал, что 'надо'. На утро, как ни хотелось ему продолжить- с тем, чтобы провести остаток жизни в амёбоподобном состоянии - вылил всё, что оставалось во второй стеклянной посудине на пол гаража и до обеда пил только воду. Потом проспал три часа тяжёлым, но уже относительно здоровым сном. На квартиру жены зашёл под вечер - побриться, чтобы не 'приняли' на вокзалах, оставить ключ от гаража и от самой квартиры и половину неизрасходованных денег, хотя точно знал, что пойдут они 'псу под хвост'. В комнате прорицательница что-то с важным видом зачитывала не бедно одетой простоватой посетительнице. Несмотря на протестные возгласы жены о недопустимости прерывания сеанса, Русаков подошёл к сделанному им когда-то навесному ящику над письменным столом. Старушонка с аурой попыталась было проявить характер, встав во весь свой низкий рост и громко что-то возгласив, но бывшему хозяину достаточно было только повернуться к ней лицом и прямо взглянуть в глаза, чтобы посетительница астрала села на стул и притихла - талант людей такого сорта, как правило, состоит в том, чтобы уметь подбирать собеседника заведомо слабее себя, силу же они сразу чувствуют, как школьная сявота, с отважным видом вышибающая мелочь у первоклашек, и предпочитают вовремя стушеваться. Из ящика взял Сергей только фотографию, на которой он держит на руках трёхлетнюю дочку и небольшой - формата примерно А5 - лист бумаги, на котором Алёна незадолго до смерти нарисовала так и не разгаданной породы серого фогеля, придав ему на бумаге черты отца. Перед посадкой в автобус в мобильный телефон была заряжена российская карточка, украинскую же 'симку' отъезжающий пассажир разломил надвое и бросил на дорогу. Через два часа он был уже в Белгороде, а ещё через три дня в Тепаре, чем несказанно удивил своего работодателя.
  
   ***
  
  Начало очередного рейса ничем не отличалось от предыдущих поездок - Сергей с расфасованными в пачки и запрятанными в разные карманы куртки и секретные места кабины деньгами подъезжал уже к тому месту недалеко от въезда в тоннель, где должен был передать первую, давно пересчитанную пачку банкнот, с тем, чтобы уже на правах законопослушного гражданина въехать на территорию республики Алания. Как правило, пакет с дензнаками передавался не на самом посту - навстречу фуре выезжала легковая машина, в которой был один человек. Сумма оговаривалась заранее не водителем и не получателем. Первые разы деньги пересчитывали, но после, когда 'хохол' стал узнаваем всеми контролёрами, у него просто принимали пакет и подтверждали по сотовой цепочке информацию о 'транше' - накалывать своих никто бы не стал - себе дороже. Иногда водитель фуры даже не покидал кабины, ловко вбрасывая свёрток, ловимый на ходу не менее ловким получателем. Однако в этот раз 'стодесятка' остановилось перед Мазом так, что дальше проехать было невозможно, Сергею пришлось выйти из кабины, прихватив с собой пакет. Сидевший за рулём Мурат Хасиев в легковушке был не один, пакет взял, и уже через секунду Сергей был сбит с ног резко открывшейся дверью автомобиля. Двое вышедших мужчин поставили водителя фуры на ноги и почти сразу положили лицом на капот, правда, руки браслетами не сковав, а заставив ими в тот же капот упереться. Один из людей в штатском помахал перед лицом Русакова красной книжицей, представившись старшим лейтенантом ФСБ, но осетинскую фамилию назвав невнятно, так, чтобы русскоязычному собеседнику не удалось её запомнить. Первая мысль, промелькнувшая в голове Сергея, была о том, что человек имитирует горца, как это сделал бы русский. Услышав слова о том, что на видеопленку был зафиксирован факт дачи взятки должностному лицу при исполнении (Мурат действительно был оформлен сотрудником югоосетинской таможни), бывший контрабандист сразу понял, что относительно беспроблемной его жизни пришел конец. Он был к этому готов уже давно, и случись аресту на территории России, вероятно со спокойной душой принял бы верхнюю цифру 'вилки' по своей статье. Для таких, как он, суд смягчающим обстоятельством считает сотрудничество со следствием, а это зачастую много опаснее, чем отсидеть лишних два-три года: особо разговорчивых верные друзья оговоренного подельника находят на любой зоне либо после отсидки уже на воле. Но задержание здесь, цирк с липовым комитетчиком и явное участие в спектакле Мурата, а значит одного из уважаемых людей, чьи интересы этот последний представлял - всё говорило о том, что 'разборки' - это внутреннее дело автономии. Либо Тавоев решил 'сдать' часть своего бизнеса, разумеется, вместе с персоналом - тогда придётся пахать на новых хозяев, которые, вероятно, так расточительны в оплате труда уже не будут, а ещё быстрее подведут под какую-нибудь статью - тогда можно заставить человека работать вовсе бесплатно, особенно, если висит на нём 'терроризм'. Но был ещё вариант, что проблемы у самого Элдара, и на него хотят нажать через его же человека - тогда придётся старого хозяина 'сдать' - экспедитор уже очень многое знал, а в то, что есть люди, умеющие терпеть пытки, не верил. Друг его по армии Андрей Муртазин, давно обосновавшийся в питерской милиции, со знанием дела когда-то откровенно признался: 'Если человек не даёт нужных показаний, значит его ещё как следует не допрашивали'. Из куртки были 'изъяты' все денежные знаки какие смогли 'особисты' нащупать и 'мобила'. 'ФСБ-шник' полез шмонать кабину, второй в штатском стоял возле задержанного, в машине сидел Мурат и виноватыми, но обречёнными глазами смотрел на недавнего своего делового партнёра. Сергей, соображавший в экстремальных условиях быстро, решил воспользоваться шансом на побег именно теперь. Если это действительно балаган, стрельбу по нему за несколько километров от блокпоста не откроют, ведь когда начнут 'шмалять' - привлекут внимание людей, которым быть в курсе ни к чему. Глядя в тонированный верх лобового стекла как в зеркало, он улучил момент, когда человек за его спиной в его сторону не смотрел, и, упершись на руки, резко поднял туловище и лягнул незадачливого конвоира обеими ногами. Потом, не притронувшись к деньгам, разложенным тут же на капоте, схватил только мобильник, собрав для спурта все силы, кинулся в сторону от дороги. Очумевший водитель 'Лады' даже не сразу вышел из машины - лишь через несколько секунд Русаков услышал за спиной его призывные жалобные крики. Стрелять действительно не стали и погони никакой не было, но остановился Сергей лишь минут за двадцать - когда никаких сил бежать по пересечённой местности уже не хватало.
  До самого родового гнезда Тавоевых по трассе было километров сорок, а через гористую местность перемежеванную зелёнкой - около двадцати. Таких неприступных гор, которые требовали бы специального снаряжения, по пути не было, но даже если бы высились отвесные скалы - это было бы безопаснее, чем идти по открытой дороге. Без поддержки не то, что выбраться отсюда не получится, даже не выйдет долго здесь прожить - таких людей, которые пошли бы против представителя одного из древнейших фамильных родов, укрывая человека по местным понятиям совершенно чужого, здесь не было никогда. По всему выходило, что отзвониться шефу придётся. В Тепаре, в отличие от многих других населённых пунктов, принимался сигнал мобильного. Ответили сразу и назвали место, где следует ждать. Вскоре подъехал Элдар с кортежем из двух 'мерсов' конца девяностых годов выпуска. Руль своего кроссовера Тавоев не доверял никому, машина же такая была одна не только в Тепаре, но может и во всём районе. Элдар выглянув из окна своей машины, Сергея пригласил сесть рядом с собой, предварительно бегло осмотрев его одежду на предмет наличия грязи.
  - Жив значит? - спросил бывший работодатель.
  - А ты надеялся, что нет? - зло ответил вопросом на вопрос бывший подчинённый. - Что у вас на дороге под самым носом? Амрам где, почему вопросы не решает - это как раз самый тот случай!
   - Да ты не кипятись, успокойся. Амраму своя головная боль есть - он на Питер поехал. Туда неделю назад вторая 'шаланда' пошла. Я уже давно зарекался молодых брать на работу, да родственники уж очень просили. Этот молодой специалистом ещё тем оказался: на Петрозаводск я его послал, а там места новые, людей знакомых мало. Так вот этот орёл, пока 'загорал', тёлку какую-то местную порол в мотеле и, видно, похвастать решил - а та на утро своих подельничков привела. Молодой - горячий, прыгать стал - его подрезали конкретно, в реанимации теперь. Товар тем временем там возле самой дороги так и светился, ну а местные тоже не пальцем деланные - они и сами водяру бодяжить умеют. Ты же знаешь, мы там на птичьих правах, пока не засекли. В общем, Амрам туда поехал разгребать то, что этот сцыкун наворотил - я уже сутки ему на трубу докричаться не могу.
  - Ты что ж думаешь, сюда питерские приехали с тобой разобраться?
  - Нет, здесь совсем другое - беда не приходит одна. Здесь эти новые насели не дай боже, я сейчас меньше имею, чем когда сам с одной фурой товар только через тоннель перевозил. Я новых этих послал - ну, культурно, конечно, но они затаили. Меня лично тронуть никто не посмеет. Ещё год назад всех, кто на меня пахал, защитить мог - тебя в первую очередь, потому что человек ты. Ни одна тварь бы не пикнула, не то, что вот такое устраивать. Да только время сейчас гнилое настало. Людям достойным уважения всё меньше. Едут сюда такое - думать страшно, не то что рассказать. Я в Цхинвале был на днях, там одного встретил, 'нашего', - Элдар со злостью плюнул в окно. - Он при Союзе ещё здесь в Тепаре девчонку - одиннадцать лет только было - изнасиловал и убил сразу - а потом на следующий день сам мусорам сдался - не нашим, конечно, здесь бы он и дня в предвариловке не прожил, а так на малолетку ушёл - им ведь даже за такое больше десятки не дают. Такую мразь зарезать - и то побрезгуешь, а он сейчас не просто мент, а начальник райотдела. И полно таких, особенно последние годы, и не только на должностях. Ксивами все машут, хотя я сам и генеральскую нарисовать могу. Паспорта у них российские, от наших нос воротят, только вместе с должностью получают. А главное, что обиднее всего: люди достойные с ними дела ведут. Сейчас не во всякий дом даже войти можно порядочному человеку, чтобы не законтачиться. Работать никто не хочет, а жрать, бухать, баб тягать... А ещё на героине сидит из них чуть ни каждый третий. Вот им бабло моё и нужно...
  Сергей слушал, не перебивая, а когда 'родился мент', сказал:
   - Ну ладно, считай, я тебя пожалел. А меня теперь кто пожалеет? Я, так смотрю, даже тебе сейчас без надобности, а когда начнутся у вас посерьёзнее дебаты - тогда какая моей жизни цена будет?
  - Понимаю о чём ты...- Элдар задумался. - Действительно, здесь лишних не любят. И через тоннель тебе вряд ли проскочить теперь... Знаю, куда тебе надо, - Тавоев подозвал одного из водил сопровождавших его 'мерсов' и перебросился с ним несколькими фразами. - Поедешь вот с Тимуром - он тебя в Манат завезёт - там грузины, у них с Москвой сам знаешь, напряг, а значит и с нашими тоже - просто так никого не выдадут, если высовываться не будешь. Я прямо сейчас отзвонюсь нужным людям. Заработать, конечно, уже так шикарно, как у меня не придётся - но тебе ведь сейчас не это важно... Труба с тобой?
   - Да вот забери. А бабло у них почти всё - немного только недошмонали... - Сергей ударил по той части куртки, которую невнимательные досмотрщики не прощупали.
   - Себе возьми, считай неустойка. - остановил Русакова Элдар. - Видишь сам, какой расклад, может, и не увидимся больше - а ты человеком был и останешься, в другое время долго бы вместе работали. И за мобилу спасибо, что тварям этим не оставил, хоть одной проблемой меньше.
   Через десять минут уже окончательно поставивший крест на своей полукриминальной карьере неудачник-контрабандист ехал в не такой шикарной, но довольно комфортной машине в направлении границы совсем другой страны, хотя формально - с точки зрения международного права - на территории этой страны он давно уже пребывал.
  
   ***
  Лейтенант полиции Григол Шония главу своего государства называл исключительно по имени - и это было не проявлением панибратства или неуважения к государственной институции, а скорее глубокой любви и благодарности за социальный взлёт. Часто повторяемая фраза: ' Мы с Мишей вместе в Киеве учились' помимо традиционного кавказского бахвальства и желания приукрасить реальность, содержала в себе крупицу правды: в конце восьмидесятых годов выпускник средней школы города Гори действительно поехал в столицу тогда еще братской в составе единого Союза Республики с тем, чтобы изучать, разумеется, не международные отношения, а технологию машиностроения. Поступить в технический ВУЗ так же легко, насколько тяжело после качественно в нём учиться, и студент с кавказскими корнями без всякой ксенофобской подоплёки, а лишь вследствие того, что больше интересовался сокурсницами, чем теоретической механикой, был отчислен уже по итогам первой сессии.
  Разговоры о засилье в Москве грузинских 'воров в законе' и даже наличии некоего клана, где всем верховодят выходцы из Гори, которых уважают лишь за то, что они земляки великого человека, оказались явным преувеличением. По крайней мере, сам Григол, сколько ни искал в мегаполисе влиятельных земляков, работая, уже отслужив армию, в тяжелые времена начала девяностых на различных стройках белокаменной, выше сменного мастера никого не встретил. Тогда он решился-таки последовать совету на те времена уже убитого президента-диссидента и вернуться в Грузию, надеясь, что она для грузин окажется гостеприимнее Москвы. Дома, разумеется, не было того дискомфорта, который причиняют регулярные проверки паспортного режима любому человеку, особенно гражданину такой страны, чей паспорт не понуждает представителя власти к подобострастному отношению к его обладателю. Но, в то же время, не было и высоких московских зарплат. Поэтому временами - хотя и не каждый год, Григол выезжал на заработки в столицу сопредельного государства, с высоты небогатого жизненного опыта оценивая уже связи производственные выше криминальных. Отец сыном был крайне недоволен, постоянно ставя ему в пример его же одноклассника Ираклия Чепушидзе, который с двадцати пяти своих лет возглавлял подрайонный отдел МВД. Стареющий Ромаз Шония неоднократно сетовал, что сын не окончил военное училище или, на худой конец, институт с военной кафедрой - тогда лейтенантские погоны открывали бы Григолу, по мнению родителя, возможность поступления на государственную службу. Младший Шония, будучи по природе человеком мягким, к тому же искренне любя отца, от разговора по существу всегда старался уйти, не напоминая лишний раз, что отец Ираклия Амвросий работал инструктором горкома партии, а после, вовремя покинув летящий в пропасть идеологический паровоз, мягко спланировал в исполком, единственная же запись в трудовой книжке Ромаза Григоловича оповещала читателя о приёме на работу в троллейбусное депо, где порядочный человек больше тридцати лет работал водителем. К тому же наличие погон со звёздами не было не то что достаточным, но даже и необходимым условием замещения вакансии в органах. Ещё в школе, когда одноклассники получали приписные свидетельства, их товарищ из номенклатурной семьи неожиданно подвергся диспансеризации. В небольшом городе шила в мешке не утаишь, и, хотя, согласно семейной легенде, Ираклий в психоневродиспансере был обследован на наличие заподозренного заболевания опорно-двигательной системы, все интересующиеся прекрасно знали, что юный Чепушидзе армию 'закосил по '7-Б'. Это, правда, никак не отразилось на отношениях внутри подросткового коллектива - юноша ни подлым, ни заносчивым не был, а то, что каждый человек, считающий себя уважения достойным, старается уберечь своё чадо от жизненных трудностей любыми доступными ему методами, не делает ни этого человека, ни его потомков менее уважаемыми. Ещё одно удержало бы Григола от службы в органах - даже если ему в молодости волшебным образом представилась бы такая возможность. На заре нынешней грузинской государственности органы правоохранительные были теснейшим образом инкорпорированы в ту сложнейшую систему взаимоотношений между людьми, где нормы права вряд ли входили даже в первую пятёрку критериев, регламентирующих жизнь сообщества. Государство, положив представителям власти уровень оплаты их нелегкого труда, не дававший даже физиологической возможности выживания, само толкало своих формальных слуг в объятия определённых групп влияния, которые этим же достойным людям достойную жизнь обеспечить могли, но взамен обоснованно требовали охраны своих интересов. Но даже не это смущало Григола, а то, что, ни официально, ни на словах правила игры сформулировать никто не мог, вернее, могли многие, но лишь на данный момент, но верно угадать их наперёд было невозможно. Итак, идти служить непонятно кому, за официальные копейки и выполнять те поручения, что в любой момент могут вменяться в вину самому защитнику порядка уже как преступления - а операции 'чистые руки' проводятся тем регулярнее, чем грязнее сама атмосфера в органах - Григол ни за что бы не согласился, поэтому Ираклию, который в продолжение девяностых годов сменил четыре иномарки, нисколько не завидовал, хотя в последнем никак не мог убедить своего отца.
  Попытки сменить место приложения своей рабочей силы, перенаправив её с чужой столицы на свою, дали результат вовсе неожиданный: Григол, не найдя в Тбилиси такой работы, какая бы поглощала его целиком, хоть и было ему уже тридцать, пристал к парням из организации 'Кмара' - случай распорядился так, что квартировал он в одном частном доме с двумя студентами, а ностальгия по столь безвременно прерванной студенческой молодости никогда Григола не покидала. Не было ничего удивительного в том, что в ноябре 2003 года шёл он среди ста тысяч таких же пассионариев по проспекту Руставели на площадь Свободы. После триумфа уже с мандатом от революции приехал в родной Гори с тем, чтобы заместить на занимаемом посту своего школьного товарища. На волне перемен Ираклий Чепушидзе, в числе многих тысяч себе подобных был со своего поста указом самого Миши смещён и просидел без работы целых три дня, после чего таким же указом назначен Начальником полиции всего Горийского муниципалитета, увеличив вдвое площадь служебного кабинета и омолодив на сорок лет фото Президента над своим рабочим столом.
  Дышло закона в гуманных руках демократического режима оказалось не менее гибким, чем в цепких лапах режима авторитарного, и политическая целесообразность сделала рядового запаса лейтенантом без лишней волокиты. Бывший одноклассник, а ныне непосредственный начальник, поздравил товарища по оружию не только с получением звания, но вскоре и с назначением на ответственную должность, правда, на некотором отдалении от родного дома, в Манати. Удаленность определялась даже не километрами: те сёла, которые формально находились на территории муниципалитета, реально были в другой стране, хотя на тот момент ещё громогласно не объявившей о своем существовании миру. Однако люди, находящиеся под защитой теперь уже лейтенанта Шония, не только были этническими грузинами, но и считали себя гражданами своей страны с тысячелетней историей, не допуская мысли, что сёла их - всего лишь анклав. К сожалению для них, по-другому считала противоположная сторона тянущегося столетиями конфликта. Назначение Григола никак нельзя было назвать 'удачным стартом карьеры', а место 'тёплым', но оно дало повод Ромазу Григоловичу впервые за последнее десятилетие собственного сына не стыдиться, а даже ощутить за него некоторую гордость.
  
  Чем дальше кавказское селение расположено от многолюдных городов, тем медленнее и размереннее там течёт время. Быть может, поэтому довольно долго никаких подвижек как в карьере начальника манатской полиции, так и судьбе большинства вверенных его заботам местных жителей, не наблюдалось. За те же годы переведённый в Тбилиси Ираклий Чепушидзе уже дважды побывал на стажировке в Штатах, что очень забавляло Григола, ведь в школе его одноклассник в познаниях английского языка оставался на уровне пятого класса. Сам Шония в идеях Розовой революции нисколько не разуверился, хотя в его голову закрадывались подозрения, что Мише дают несколько искажённую информацию о реальной жизни в стране, и именно этим можно объяснить временные трудности. Он купил нотатник в дорогом удобном переплёте, куда отдельно записывал все изъяны в работе своей службы, надеясь вскоре облечь свои выводы в форму законодательной инициативы. Несомненным плюсом новой системы было то, что на зарплату полицейского офицера можно было жить, она даже стала сопоставимой с теми суммами, что несколько лет тому назад Шония, пребывая еще в статусе гастарбайтера, привозил из Москвы. Теперь отец не укорял его в неспособности к плодотворному труду, однако, как это часто бывает среди людей, страдающих одновременно избытком чадолюбия и комплексом неполноценности собственных детей, нашёл новую тему для упрёков - а именно семейное положение сына. Старик, мечтавший о внуках, всё время напоминал сыну, что внуками скоро обзаведутся его, Григола, одноклассники, имея в виду главным образом одноклассниц, ведь для женщины стать бабушкой до сорока не является чем-то из ряда вон выходящим. Ромаз Григолович, не только любивший порядок, но также искренне убежденный в том, что умеет его наводить, требовал из своей квартиры все вещи, какими не пользовались больше года, безжалостно выбрасывать. Лишь для одной категории ширпотреба сделал престарелый горец исключение: не бывшие в употреблении вещи для новорожденных, купленые в своё время сыну. Тогда, в семидесятых счастливая пара, ожидавшая первенца, мечтала о семье большой - и детские вещи покупались (а чаще доставались) в количествах, много превышающих разумные нормы. После тяжелые роды и женская болезнь молодой Софико поставили крест на мечте супругов - Григол был единственным в семье ребенком. Поэтому неимоверное количество распашонок, ползунков, чепчиков, пинеток и других не розданных в своё время носильных детских вещей добротного советского качества занимали два огромных ящика комода. Иногда пожилой мегрел перебирал предназначенный для будущих внуков гардероб, искренне удивляясь, что после осмотра все вещи в ящики не вмещаются. Софико Николаевна, приобретая с годами житейскую мудрость (а это, вопреки стереотипам, большая редкость в мире людей), не говоря ни слова мужу переукладывала два заветных ящика ешё аккуратнее, чем прежде, всё чаще втайне от всех тихонько плакала над давно знакомыми вещами. Младший Шония не был принципиальным противником семейных отношений, тем более понимая, как повезет его детям иметь такого строгого, авторитетного и почти всегда справедливого деда, а уж более понятливой, доброй и всё знающей бабушки он и представить себе не мог. Считая, что семье мужчина должен, по крайней мере, в первые годы, отдавать приоритет перед работой либо службой, Григол именно поэтому хотел для начала с последней как он говорил 'разгрестись'. Но странным образом его служебное рвение, как высокие обороты двигателя забуксовавшего автомобиля, результатов почти не давало. Место службы действительно было более чем проблемное, к той мелочи, что обязан был во все времена разгребать сельский милиционер, прибавлялось постоянное ожидание инцидентов на политической почве, которые спровоцировать могло даже не к месту сказанное слово в обычной перепалке между соседями. Молодёжь из бесперспективных мест компактного проживания уезжала при первой же возможности. Это с одной стороны было на руку представителю власти - во всех странах не зависимо от менталитета населения именно молодыми совершается большинство бытовых преступлений. Но в то же время отсутствие молодых ребят не даёт возможности питать кадрами и правоохранительные органы. В последние годы министерство необычайно расщедрилось, расширив штаты местной полиции, а заполнять вакансии было некем. Во-первых, штатный оклад рядового состава заметно уступал офицерскому. Но и на высокие зарплаты нелегко было бы найти добровольца.
  Поэтому, когда лейтенанту позвонил один из прямых начальников из Гори и, не приказал, но настоятельно советовал взять человека, который пока ещё не является гражданином Грузии, но процесс вступления в гражданство уже запущен, начальник полиции села Манати не стал цепляться за букву закона и под свою ответственность (вышестоящие чиновники всех стран мира любят, когда за их не совсем законную инициативу соглашается отвечать подчинённый) зачислил в штат подразделения полиции Грузии человека с российским паспортом и русской фамилией.
  Причины, заставившие Сергея Русакова пойти на службу чужому государству, были довольно банальными. Выехав из Тепара, он, не будучи искушённым в процедурах бюрократических, думал вначале, что Грузия станет для него 'транзитной' страной. Однако уже во второй день пребывания на подконтрольной Грузии территории, с ним связался человек Тавоева и сообщил, что министерство внутренних дел автономии объявило беглого водителя в розыск, но, что ещё для него хуже, документы пошли на Россию, и теперь Русаков Сергей Иванович разыскивается как минимум правоохранительными органами Северо-Кавказского федерального округа, а ещё не исключено, что он объявлен и в розыск всероссийский. Вероятно, комитетчик с деланным акцентом, какое-то подразделение конторы всё же представлял, или, по крайней мере, представлял тех, кто имел влияние в Цхинвале. Не исключал Сергей и той возможности, что Элдар Тавоев, скрепя сердце, пошёл-таки на мировую с теми, кого открыто презирал, и теперь его бывший подчинённый стал жертвенным бараном, освящающим примирение сторон. Начальство всех рангов имеет склонность, при личной встрече уверяя подчинённых в их полезности и даже незаменимости, в случае опасности прикрывать свои сановные зады теми, перед кем недавно рассыпались в комплиментах, и ни одна нация не выделяется моральным обликом высокородных своих представителей, по крайней мере, когда речь заходит об отношениях с теми, кто беднее и слабее. Но держать обиду на бывшего своего шефа было бы глупо даже в таком случае - ведь Русакову дали возможность уйти живым, а это ли не признак благородства власть имущих. Ехать в Украину он не торопился, и не только по личной причине, считая, что с этой страной его больше ничего не связывает. Сотрудничество в оперативно-розыскной деятельности, несмотря на резкое похолодание отношений на высшем уровне, всего скорее, не прекращалось. Это высокопоставленным ворюгам и мошенникам достаточно лишь перекрасить волосы в противоестественный для своей нации цвет, чтобы перестать быть узнаваемыми даже на телеэкране, а сгибание в верноподданническом поклоне и заверение в преданности прежним кураторам может служить поводом для уменьшения в приказном порядке срока давности по конкретной статье уголовного кодекса. Людей же, властью не облеченных и от политики далёких, вероятно, выдают без всяких проволочек. Эти опасения, разумеется, справедливы, лишь в том случае, если статья, беглецу инкриминируемая, предусматривает ответственность за преступления особо тяжкие. Но, кто знает, может, учитывая многослойнось и разнородность спецслужб, проще обвинить объект преследований в экстремизме, чем долго доказывать нарушение им же правил торговли - так в дешёвых вестернах ленивый ковбой, не желая тянуться за мухобойкой, стреляет в муху из револьвера. Связи уважаемого осетина в городе Гори давали возможность выйти на личный контакт с такими людьми, один телефонный звонок которых заставит любого местного чиновника встать по стойке смирно даже перед телефонным аппаратом, - как уже отмечались, политические разногласия не мешают общению тех людей, которые сами себя считают достойными. Общался с должностными лицами Грузинского государства, разумеется, не сам протеже, а тот же уполномоченный Тавоевым Тимур. Перемещение человека с российским гражданством, да ещё прибывшего с осетинской территории, должно было непременно заинтересовать грузинские спецслужбы, которые, опять же, в любом государстве, проверяют людей на лояльность тем усерднее, чем ближе объект проверки находится к центру страны, на окраинах же во все времена можно было затеряться среди граждан законопослушных если не навсегда, то хотя бы до 'лучших времён'.
  
  
  Глава 3. Не взятый перевал.
  
  Новым подчинённым Шония был доволен прежде всего потому, что последний, хоть и был старше своего начальника, этим не кичился, субординацию не нарушал, не фамильярничал, несмотря на наличие неведомых покровителей, а ещё не пил даже вина. Принятый на работу полицейский не знал грузинского языка, но он этим отнюдь не бахвалился, как большинство индивидов, которые показной русскоязычностью прикрывают неспособность или нежелание изучать язык автохтонный. Мудрый же народ всегда отличит простое незнание от имперского чванства, поэтому взаимопонимание с местным населением иностранец находил.
  Причиной единственного конфликта начальника с подчинённым стало вовсе не халатное отношение последнего к служебным обязанностям, скорее наоборот излишняя его инициативность. В начале лета начальником милиции был получен приказ о возведении в связи с очередным обострением противостояния и участившимися провокациями на установленном расстоянии от Манати дополнительного пункта контроля. Собственно работы самих полицейских не предусматривалось: на месте, соответствующем отмеченному на карте, фирма, имеющая от министерства подряд на ведение соответствующей деятельности, в назначенный день должна была установить сборное строение, где и будет после размещён пропускной пункт. Следует отметить ту особенность расположения села Манати, которая, возможно, на протяжении долгих веков сберегала поселение от набегов недобрых соседей, посягавших на жизни и имущество его обитателей по меньшей мере с одной из сторон подхода. Со стороны Цхинвали к селению вела лишь одна дорога, несколько километров которой пролегали между двумя хребтами скал с одной стороны от дороги практически отвесных, с другой также почти неприступных. С этой, лишь относительно пологой, стороны в одном месте было такое в скалах углубление, из которого просматривалась не только та часть дороги, что лежала между скал, но и несколько километров дороги подъездной. В этом самом месте, по всей вероятности, в разные века устраивали засады и защитники села и те разбойники, чьим хлебом был грабёж на редких в гористой местности путях сообщения. Удачней места для размещения блок-поста было не сыскать, если же накрыть гигантское гнездо хотя бы накатом из брёвен, можно было оборудовать даже подобие ДЗОТа. Об этом бывший контрактник, привыкший выполнять ту работу, на которую подрядился, добросовестно, сообщил непосредственному начальнику почти сразу, как только намётанный глаз охватил диспозицию. Шония сначала идеей заинтересовался, даже оплатив подвоз брёвен и работу нанятых на день жителей села из личных средств. Он, будучи патриотом, всё же избытком ни денег, ни альтруизма не страдал - расчет лейтенанта базировался на том, что непосредственное начальство инициативу оценит и расходы компенсирует. Приехавший вскоре с комиссией чиновник, увидав сооружение, не только не был восхищён затеей, но, напротив, на хорошем грузинском языке, изрядно перемежеванном русским матом, объяснил проявившему рвение нижестоящему коллеге, что здесь воевать никто не собирается, бункеры и огневые точки ни к чему, а строения постов должны быть расположены на чётко установленных топографами местах и соответствовать утверждённым Тбилиси нормативам. Уже через день фирма-подрядчик, принадлежавшая на правах частной собственности брату праведно разгневанного горийского чиновника, оперативно установила прямо среди чистого поля бокс размером четыре на пять метров, обшитый красивым белым пластиком, утеплённый минплитой и оснащённый выходами для средств связи и скрытой электропроводкой. Внешне сооружения действительно выглядело много эффектнее, чем нора, похожая на землянку времён второй мировой войны. После этого Григол долго бурчал на подчинённого: 'Ну, Сирожа, ну развёл меня на бабки'. Но виноватым сказался перед начальством сам, поскольку наличие в штате сельской полиции человека, которому по самой мягкой формулировке, там не место, грозило санкциями еще более жёсткими. Бункер же, вместо того, чтобы, согласно приказу, засыпать землёй, просто заполнили сухими ветвями.
  Выражение 'пересидеть спокойно', вряд ли соответствовало тому образу жизни, который уже несколько месяцев вёл Сергей Русаков, ибо припал его побег как раз на время обострения конфликта, но в одном был явный плюс: из прежних знакомых никто его до поры не тревожил. Возможно, на Тавоева не так сильно нажали, чтобы он 'слил своего человека' - иначе на контролируемую грузинами территорию уже давно зачастили бы эмиссары с заданиями. Но, как раньше он был готов к аресту, так теперь каждый день ожидал вероятной неприятной встречи, а значит, не мог не планировать своего побега и отсюда. Надежды на получение грузинского гражданства были более чем эфемерными, оставалось надеяться, что на лейтенанта Шония какое-то время не будут наседать с проверками, ибо первая же из них покажет, что начатый процесс натурализации россиянина - просто дешёвый блеф. Однако с ходом времени становилось всё труднее покинуть проблемную территорию - Сергей уже укорял себя, что не сделал этого сразу же по пересечении линии реальной демаркации. С другой стороны, большое количество разной подчинённости грузинских силовиков, то прибывавших в анклавы, то покидавших их, делало случайного человека менее заметным. Разумеется в таком статусе вечно пребывать невозможно, поэтому Русаков, ни перед кем не 'светивший' своих денег, собирался, не смотря на радушие отдельных представителей администрации, ещё до конца лета из анклава съехать. Не меньше ему хотелось выйти из поля зрения бывшего своего покровителя. Судьба решила этот вопрос за него, перебросив объект испытаний из огня в полымя. Несмотря на подготовленность ко всему, услышав по пути с места несения службы на отдых окрик 'эй, хохол', Сергей вздрогнул, но не обернулся прогнозировано, а продолжил следовать с небольшим ускорением, надеясь осмотреться, отойдя несколько метров, а быть может, и затеряться в ночной темноте. Но те, кто его разыскал, не были дилетантами (а то, что их точно больше одного, бывший военный почувствовал, уже после двух сделанных шагов, приняв сильный удар под дых).
   - Это тебе Лёха велел долг отдать, - сказал знакомый, но уже без деланного кавказского акцента, голос. - Хорошо, что ты не бегаешь далёко, а то ищи тебя по всему постсоветскому пространству, а ведь накладные-то расходы тебе же и оплачивать.
  Русаков поднялся на ноги и, продолжая жадно вдыхать воздух, сказал:
   - Быстро вы Тавоева раскололи...
   - Да было бы что колоть. Там только пальцем ткни - гавно дрыснет! Столько разговору: фамильные роды, уважаемые люди - а так присмотреться - те же маймуны черножопые, только понтов больше. Хотя тебе, хохол, сейчас не за них переживать нужно, а скорее за себя. Но последнего шанса ты ещё не упустил, поступаешь с сегодняшнего дня в моё распоряжение...
   - А ты что, правда из конторских будешь?
   - Вот же ты какой непонятливый хохол! Я буду с сегодняшнего дня и очень надолго твоим начальником - и прямым и непосредственным одновременно! Поэтому тебе первое рабочее поручение: мусора своего завалишь. И постарайся поскорее - времени у тебя мало очень. А то ведь, не ровён час, не пройдёшь испытательного срока... Да, и не думай, что граница для нас рисована. Мы даже если тебя сами не достанем - джорджикам сдадим, людишки, кто стукануть готов, есть и с той стороны, ты это хорошо знаешь. В их конторе всякой мрази не меньше, чем у нас, и не дай бог тебе это на собственной шкуре проверять.
  Нежданные посетители растаяли в темноте так же бесследно, как неожиданно появились, сам же Сергей, вместо дома, где квартировал, пошёл к возведённому с его подачи 'бункеру', и, стоя на крыше рукотворного объекта несколько часов кряду смотрел на открывавшийся вид и дорогу на Цхинвали. Когда начал моросить мелкий дождь, он, чтобы освободить укрытие, вытащил из бункера ветви деревьев и присел внутри на земляной пол, не переставая размышлять. Меньше всего его интересовали полномочия собеседника: силовые структуры вовсе не обязаны держать в числе своих формальных сотрудников то человеческое отребье, что делает для сохранения системы в стабильном состоянии самую грязную работу. В то же время, многие из представителей этого же сообщества не являются для силовиков чужими, даже не имея формального об этом удостоверения. Верхом изящества работы правоохранителей специального назначения является не успешная борьба с такого рода группировками и их лидерами, но плодотворное с ними же сотрудничество: в таком случае ограниченное количество лиц, облечённых не всегда формализованными полномочиями, несомненно, нарушая в отдельных случаях нормы права, будут, тем не менее, чётко следить за тем, чтобы эти нормы не нарушали все остальные. Итак, работает ли 'товарищ' на спецслужбы и, если да - то какого именно региона огромной федерации - ничто не помешает недочеловеку с полномочиями в любое время от неподатливого человеческого материала избавиться. Возможно, обладай Русаков от природы меньшим запасом интеллекта, думал бы сейчас, когда и на чём 'прокололся'. Так 'опущенный на бабки лох', помня до мелочей весь расклад последней партии, постоянно корит себя, что вышел с туза, а не с восьмёрки, хотя, если уж мысленно переигрывать ситуацию, то нужно с того момента, когда ему предложили 'партеечку'. Также понимал загнанный в угол человек, что жизнь его теперешнего командира не нужна никому - просто все организованные преступные сообщества свято блюдут традицию связывать вновь обращённого члена кровью. Вглядываясь в кавказскую ночь, вспоминал человек, в ком видели потенциального убийцу, те блаженной памяти времена, которые впоследствии стало модным хаять и проклинать, он же сам возвращался в мыслях в свои девяностые и таких ужасов там не находил: молодость, здоровая печень, почти не тронутые стоматологами зубы, но главное - ничтожность тех проблем, что вставали перед такими как он сезонными рабочими, и которую он осознавал уже тогда. Даже после обвала девяноста восьмого, когда получал Русаков, как и все из его бригады, за десятичасовый рабочий день по шесть долларов, завидуя работникам другого филиала той же фирмы, которым за двенадцать часов работы платили восемь долларов, и высчитывая, много ли выгадывают те, кому их 'шарашка' платит в день пятёрку, но не выворачивает из заработка за питание. При этом граждане всех без исключения независимых государств, работавшие на российских объектах, как один знали наверное, что стоит лишь законтрактоваться в Норвегию на нефтяные платформы, и цена рабочего дня волшебным образом возрастёт до двухсот условных единиц, и делали логический вывод, что 'здесь людей честных обижают' - такие словесные излияния товарищей по работе всегда забавляли бывшего прапорщика, который называл всплески бунтарской активности 'бурей в стакане', отчасти потому, что именно спиртосодержащими напитками акции были вызываемы. Один из начальников среднего звена называл, естественно за глаза, проблемных для себя рабочих революционирующим быдлом. Если отбросить свойственное руководящим работникам чванство, а также ничтожность личности самого автора изречения, характеристика не была лишена оснований, поскольку, когда самоуважение людей любого ранга заменяется нытьём и обиженностью на всё вокруг себя, более жалкого борца за 'болотную копейку' трудно себе представить. Поползновения законтрактованных 'гапончиков' Сергей всегда игнорировал, и не в последнюю очередь потому, что считал условия работы адекватными тем, на которые соглашались работники перед отъездом, подписывая пусть и дискриминационный контракт, но всё же делая это добровольно. Подбивать на действия, могущие лишить части зарплаты, других людей, рабочий считал подлостью со стороны тех своих товарищей, что претендуют на неформальное лидерство, всегда отвечая на упрёки 'смельчаков': 'Если ты действительно такой крутой, как рисуешься, езжай в Норвегию - за три дня отобьёшь то, что здесь с тебя вывернут. Но раз подписался на Уренгой(Сургут, Тюмень, Надым) выполни правила игры, которую сам принял'.
  Вспомнилось это всё лишь потому, что именно таких 'проблем' как манны небесной желал бы себе сейчас Сергей Русаков, который долгое время признавал существенной только одну проблему на свете: болезнь или смерть родного человека. Теперь оказывалось, что бывает бремя не менее тяжёлое: осознать и принять результат сделанного им самим для себя выбора, каковой наперёд был Сергею известен, варьировалось только время исполнения того приговора, который человек должен был не по своей воле себе же вынести.
  
  
  
  
   ***
  
  Обстрелы сопредельных территорий за время конфликта превратились в явления привычное, хотя и не ежедневное, вроде дождя или града: разумеется, в этом нет ничего привлекательного, но привыкнуть придётся. Тем более, очень часто и та и другая сторона просто 'шумели', создавая информационный повод. Но то, что творилось в начале августа 2008 года не укладывалось в мировосприятие даже видавших виды старожилов. 'Били', 'гатили', 'лупили', 'мочили', 'утюжили', будто навёрстывая то, что недобрали за последние полтора десятка лет. А ещё все увереннее входила в моду омерзительная привычка не ставить в грош человеческую жизнь. Лживость и продажность прессы, особенно заангажированной сторонами конфликта, так ярко видна на передовом его рубеже, что никаких сообщений русский сотрудник грузинской полиции давно не слушал, поэтому о том, то было с другой стороны, он не имел сведений, хотя точно знал, что было то же самое - кровь, боль и смерть. Село Манати покорно разделяло участь абсолютного большинства мест компактного проживания грузин на территории автономии, подвергаясь регулярным обстрелам, и на этом фоне спокойствие начальника полиции не успокаивало, а больше пугало. С хитроватым видом шулера, которому удалось, по его мнению, незаметно для окружающих запрятать себе в рукав козырного туза, Григол оперативно перемещался между вверенными под его опеке объектами новеньким 'Фольсквагеном', за баранку которого сразу посадил Русакова, хотя и сам имел в кармане водительское удостоверение, недавно полученное в непродажном грузинском дорожно-патрульном департаменте. Сергей, зная, что начальству вообще не следует задавать лишних вопросов, тем более таких, на которые оно ответа давать не хочет либо не имеет права, просто выполнял обязанности личного водителя шефа, от которых в любое другое время постарался бы уклониться. Своего шофёра подавляющее большинство назначенцев воспринимают как одну из деталей положенного по должности автомобиля, что, вероятно, правильно с точки зрения управленческого процесса, хотя сильно ущемляет права личности подчинённого. Но в условия, даже не приближённых к боевым такие мелочи не обсуждаются, поэтому по приказу лейтенанта собрался и Русаков выехал среди ночи на пятницу - необходимо было получить автоматическое оружие во исполнении инструкции министерства об усилении оснащённости личного состава. Ещё днём ранее казалось, что более интенсивного обстрела, чем те, которым регулярно подвергалось село Манати, нельзя себе представить, но в ту ночь по Цхинвалу били намного сильнее. Впервые за неделю Сергей заметил волнение на лице начальника, но волнение скорее радостное, чем тревожное. Хотя через мобильник Шония постоянно держал связь со своим начальством, оперативно получить необходимое количество стрелкового оружия не получалось: транспорт с предназначенными манатским милиционерам автоматами задерживался, пришлось долго стоять на указанном руководством месте. Новая информация, какой в течении долгих дней офицер полиции не имел права поделиться даже с тем, кому безгранично доверял - а русский подчинённый в число таких людей входил - просто распирала общительного от природы человека, поэтому, когда на дорогу, ведущую к Югоосетинской столице, показался батальон резервистов, Григол с гордостью выпалил:
   - Наши Цхинвали уже сегодня возьмут, - его охватил патетический настрой, - Всё повторяется. Мы пять лет назад также к парламенту шли.
  Бывший прапорщик посмотрел на поток молодых резервистов, идущих на войну как на очередную революцию цветов. Перемещающееся скопление народу имело мало общего с воинским подразделением. Скорее напоминали эти юноши огромный студенческий стройотряд - не тот, с жёсткой дисциплиной, неписанным сухим законом и нормой выработки, в разы превышавшей средние по Союзу, куда ездили очень немногие студенты, часто перемежеванные небогатыми преподавателями и младшими научными сотрудниками действительно подлатать скудные семейные бюджеты, а те реликтовые, советские (но не совковые) микросоциальные образования, пребывание в составе которых было одним из способов устройства личной жизни. Движущемуся в сторону мнимого своего подвига гигантскому коллективу для полного сходства не хватало гитар, девушек и портвейна в рюкзаках, зато была у каждого винтовка М16.
   - А вы что, этим воинством собрались уличные бои вести? - иронично спросил прапорщик запаса. - Или там майдан некем заполнить?
  Шония болезненно воспринимал шутки над тем, что было дорого его сердцу, но сегодня его воодушевлению не было границ, и он, вероятно, даже не заметил издёвки, а быть может, покровительственно её простил.
   - Ты ничего не знаешь, Сирожа, не понимаешь ничего! Войны никакой не будет - я точно знаю! Раньше это секретно было, теперь уже можно. Миша обо всём договорился лично. Мы ведь потому и обстрелы долго терпели - нельзя было на провокацию поддаваться. А тем временем наши люди с полномочиями со всеми переговоры вели и в Цхинвали, и в сёлах даже, особенно, которые вдоль трассы. Ты даже не представляешь себе, как их - людей уважаемых - этот фандараст* достал, и что там творится.(* 'Кокойты фандараст' - дословно 'Кокойты уходи' - оппозиционное движение, инициированное грузинскими в автономии администрациями в 2007году. На территориях, контролируемых правительством Южной Осетии поддержки не нашло)
  Сергей не только представлял, но и знал обстановку на осетинской стороне автономии гораздо лучше, чем его начальник, но перебивать восторженного оратора не стал, а тот в запале продолжал:
   - Мишины люди не только здесь вопросы порешали, он ещё на Москву нажал - этот ихний филиппок только с виду такой грозный, а как из Госдепа на него цикнут - ещё ниже скукожится. Ты вот сам подумай, логику примени: не нужна России эта часть нашей земли ни в каком виде. Абхазия - дело другое, там они насмерть стоять будут, только не за абхазцев, конечно, для них люди - мусор, даже свои, те что победнее - но очень уж много денег московские вбухали в то, что у нашего народа там забрали. А от Южной Осетии им проблемы только.
  - Ну а Мише-то она на кой?
  Шония удивлённо посмотрел на человека, не понимающего азбучных истин.
  - Да ведь это же часть нашей страны! Вот мы и договорились: Абхазия пусть пока будет под ними, а здесь пусть наша конституция соблюдается. А Южной Осетии мы самую широкую автономию дадим, но в составе Грузии.
   - А ты знаешь, что они всегда вас будут оккупантами считать. Как вы, например русских. Кто порядок держать на территориях будет?
  Григол немного замялся, но нашёлся сразу:
   - Миротворцы войдут. К русским ещё настоящих пришлют, ООНовских.
   - Так прямо разбегутся их сюда присылать... Да ООНу твоему только и жизнь, пока Россия здесь 'никого не трогает'!
   - Ты опять говоришь, чего не знаешь! Как же это не пришлют? Миша знает, к кому нужно подкатить, чтобы прислали! - Благодушное настроение понемногу покидало полицейского лейтенанта. - Вон уже груз пришёл, я сейчас подписывать документы буду, а ты принимай стволы.
  После погрузки оружия - 5.45- АКМов, которые формально на вооружении не были, но по необходимости использовались - и пяти цинков патронов, полицейским из Манати делать на дороге в Цхинвал было нечего, но участник революции Роз еще долго смотрел вслед идущим на войну молодым своим единомышленникам. Скорее, чтобы разрядить начавшую было напрягаться обстановку, бывший военный спросил своего непосредственного начальника:
   - А въезд в тоннель ваши как взрывали?
   - Какой въезд, зачем взрывать? - удивился Григол.
   - В Рокский тоннель, на случай, если Москва слово своё назад возьмёт - они же в Кремле хозяева своему слову. - Русаков говорил о той части операции, которую сам бы на месте грузинского командования считал обязательной к исполнению без обсуждений, как, например, закручивание сантехником вентиля на стояке подачи воды перед заменой смесителя. Шония долго не понимал, о чём речь, потом же рассмеялся подчинённому в лицо и сказал с видом старшего наставника:
   - Какой ты тугой человек, Сирожа! Я же тебе объяснял: ничего не будет, договорено со всеми. Из Цхинвали все, кто побогаче, или с русскими сильно законтачился, уехали ещё три дня назад, а упырь ихний самый первый дёрнул, как заяц ускакал. Вот через три дня с тобой поговорим - увидишь, кто был прав.
   - Так может вы и систему ПВО вдоль границы в полную боевую не привели? Тогда не обижайтесь, если через три дня федералы Тбилиси бомбить будут, как полигон в КапЯре. Эх вы, Миша и Гриша!..
  На это Шония, которого очень трудно было вывести из себя, всё-таки психанул, сказав, что с таким глупым дураком не то, что спорить, а и говорить не хочет, поэтому возвращались молча. Лейтенант полиции, даже больше, чем долгожданного и объективно заслуженного повышения по службе, ожидал того момента, когда по прошествии трёх дней прикажет этому фоме неверующему везти его в Цхинвали, с тем, чтобы вместе выслушать триумфальное обращение Президента к жителям второй присоединённой им территории. Мысли подчинённого являли собой более сложную цепочку предположений и логических умозаключений. Если отбросить пелену пропагандистских штампов, некая логика в словах патриота своей страны была: опираясь на собственный опыт, Русаков понимал, что чёрные дыры в правовом пространстве порождали для большой страны проблем не меньше, чем несли выгод ей же. При этом проблемы ложились на плечи представителей социального дна (поскольку травятся палёной водкой в абсолютном большинстве своём люди бедные и на социальной помощи им же экономит государство, пропуская мимо бюджета необналоженные суммы), прибыли же делились между теми зажравшимися особями из чиновничьей и правоохранительной стаи, кому и так уже необходимо было сблевать, чтобы затолкать в неуёмный желудок новую порцию снеди. Не сомневался он и в недовольстве сложившимся положением старой местной элиты, на которую слишком сильно стала наседать уполномоченная федеральным центром шваль, а уж то, что народу бедному всё равно, под флагом какой державы его продолжат традиционно обдирать как липку, в этом сомнений и быть не могло. Кроме того, незаконопослушный гражданин Российской Федерации поймал себя на мысли, что картина, описанная Григолом, как нельзя лучше устраивает лично его. Действительно, на волне победной эйфории бдительность спецслужб несколько притупляется. Он хорошо помнил, как в подростковом возрасте часто слушал рассказ тогда еще здравствовавшего деда, в войну командовавшего разведротой, о триумфальной поездке его подчинённых в мае сорок пятого 'на Париж'. В полковую разведку традиционно набирали недосидевших срок уголовников. Люди то были, хоть и уронившие свой авторитет перед бывшими сокамерниками, но в подавляющей своей массе бесшабашные, плюющие на правила, прописанные в уставах. В десятых числах мая четверо из них, не найдя больше спиртного в погребах почтенных бюргеров городка их постоянной дислокации, прыгнули на ходу в проходивший поезд, желая, по всей видимости, просто 'сбегать за добавкой', а проснулись уже за западной оккупационной зоной. После путешественники божились, что посетили Париж, слышали французскую речь и даже видали косо стоящую башню, благодарные же французы опохмелили освободителей и отправили первым классом к американцам, а те уже вернули нашим. История, скорее всего, обрастала подробностями уже в процессе послевоенного изложения, и вряд ли мародеры-освободители доехали хотя бы до Страсбурга. Но уже через месяц даже случайный выход в американскую зону грозил бы экскурсантам реальным сроком, причем отнюдь не по мягкой уголовной статье. Если бы розовая мечта Миши и Гриши таки сбылась, и потуги собирателя земель своих предков оказались не напрасными, это могло поспособствовать исчезновению беглеца с горизонта старых совсем не добрых знакомых, позволив беспрепятственно пересечь территорию Грузии хотя бы в направлении Азербайджана или Армении - Сергей сам не представлял, куда есть смысл податься.
  Но он, сам будучи русским, да ещё не зная, но умея спрогнозировать действия руководства по-прежнему своей страны, понимал, что элементарной логики и здравого смысла мало для прогноза принимаемого в высоких кабинетах решения. В ответ на дружелюбное обращение начальника, сказавшего, что через три дня планирует поездку в Цхинвали, его подчинённый только грустно улыбнулся, осознавая, что для Григола каждый день может стать последним. Сергей, разумеется, убивать грузинского полицейского не собирался, а значит, нарушил данное ему же распоряжение своего поневоле обретённого куратора. Также он понимал, что хоть сам 'пупом земли' не является - скорее всего нужен он был не для постоянного сотрудничества, а выполнения какой-либо одной работы, после чего, если выживет, будет ликвидирован уже наверное - но раз попал в разработку 'товарищей', убивать его сейчас смысла нет, а вот прижать окончательно можно, и самый простой способ это сделать - организовать убийство полицейского (разумеется, лучше офицера) при невыясненных обстоятельствах. Тогда под подозрение дознавателей первым попадёт гражданин России, обманом просочившийся в правоохранительные органы маленькой, но гордой республики. Если его предположения были верными, именно так и должны были поступить 'рыцари плаща и кинжала' с неопределёнными полномочиями, но даже в самую продуманную игру может внести коррективы стремительно развивающаяся политическая ситуация - всего скорее, суматоха с восстановлением конституционного порядка с одной стороны и заблаговременная подготовка ответного экспромта с другой отодвинули на задний план процесс вербовки потенциального агента-смертника, а значит, давали шанс на выживание и лейтенанту полиции. Именно поэтому далёкому от политики россиянину импонировали собирательские амбиции грузинского президента. И, хотя Русаков понимал, что так фартить в жизни не может, но маленькая надежда всё-таки теплилась, значит, даже при том варианте развития событий, который уже обыгрывает в своих мечтах Шония, в Цхинвали придётся лейтенанту ехать самому, а его подчиненного уже не будет на территории воссоединившегося государства.
  
   ***
  
  Каждый из опытных игроков может назвать на своей памяти хотя бы один случай, когда вследствие специфического расклада козырный туз не сыграл. Именно это можно было предположить, наблюдая в динамике поведение лейтенанта полиции Григола Шония в день восьмого августа 2008 года. Ближе к вечеру и ему стало ясно, что ожидаемого блиц-крига не случится: почти все время он кричал что-то в мобильный телефон, в те же редкие минуты, когда со своим начальством посредством чудо-устройства не общался, машинально доставал из кобуры пистолет - украинского производства 'Форт-12' - всё время включая и выключая предохранитель. В течение нескольких часов начальник сельской полиции остался практически без личного состава - почти все, получив автоматы и положенное количество патронов из вскрытых цинков, отправлены были в распоряжение начальника телавского особого назначения отряда, направлявшегося к Цхинвали. В распоряжении лейтенанта остался русский подчинённый с непонятным правовым статусом и Мераб Басадзе, один из немногих местных жителей, служивших в полиции - с его легитимностью также были проблемы - восемнадцать юноше должно было исполниться лишь осенью. Во исполнение приказа вышестоящих должностных лиц, находиться следовало в том самом пластиковом сооружении, которое так радовало глаз ещё недавно, то есть охранять подступы к селу с западной стороны. Селение было километрах в пяти за постом, начальство из мобильного телефона, по всей видимости, считало, что там ничего произойти не может и с других сторон ничего местным жителям не угрожает, а, возможно рассчитывая оперативно мобилизовать оставшихся манатских правоохранителей в случае крайней нужды. Ночь, проведённая в новом 'офисе' была не по времени спокойной, но сразу после рассвета пролетавшая 'вертушка' вероятно в качестве превентивной меры, тремя патронами из очереди прошила строение насквозь. Каким-то чудом никого из троих не зацепило, второй раз испытывать судьбу было бессмысленно, поэтому Шония, проявив гибкость, согласился на предложение более опытного в военных и житейских делах Русакова перейти в 'бункер', тем более находилось это пристанище менее чем в ста метрах от официальной кибитки. Связь же держали не через допотопный коммутатор, а по мобильнику. Утро следующего дня ознаменовалось не менее экспрессивными разговорами лейтенанта по телефону с начальством, которое требовало того, чего начальник полиции дать не мог - ещё людей. Весь личный состав - три человека включая самого начальника милиции - передавался в распоряжение грузинского миротворческого батальона и обязан немедленно прибыть в Эргенти, что на подступах к столице мятежной автономии. Все сотрудники манатской полиции, садясь в новый 'фольксваген', как и положено согласно инструкции, имея при себе автоматическое оружие, не до конца ещё осознавали, куда едут по знакомой дороге. Однако именно в то утро дорога по какой-то причине не обстреливалась, что создало ложную иллюзию спокойствия. Только на въезде в населённый пункт дорогу загораживал догоравший грузовик. Сергей, выйдя из машины первым и осмотрев участок дороги, заявил, что ни проехать, ни столкнуть препону не выйдет. Шония вышел убедиться в этом сам - до места назначения оставалось километров пять, бросать легковую машину не хотелось. С ним пошёл молодой Басадзе, не расстававшийся с выданным АКМС (бесприкладной модели) даже ночью, когда по приказу начальника приносил на пост питьевую воду в пластиковых бутылках. Как только двое скрылись за остовом большого автомобиля, у Русакова промелькнула мысль, что именно сейчас неплохо было бы дезертировать - он уже видел, что бескровного триумфа не будет, дальше начинается такая мясорубка, в которой чью-нибудь сторону принимать придётся, а война эта была для него чужой во всех смыслах. Он даже провернул ключ в замке зажигания, от чего нежно заурчал мотор иномарки. Но взрыв фугасного снаряда, как раз в той стороне, куда пошли его товарищи, заставил Сергея на время планы свои отложить. Он выскочил из легковушки и, обойдя сгоревший 'Урал', услышал второй взрыв - уже за спиной, машинально упав на землю, а когда поднялся и огляделся, понял, что быстрый побег ему не светит: второй фугас угодил в 'фольксваген', который теперь бы не смог катиться, даже перевёрнутый на колёса и толкаемый несколькими мужчинами. Но больше его интересовала судьба отошедших коллег. У места взрыва взору навидавшегося на своём веку человека предстала такая картина, которая даже у него вызвала первой реакцией рвотные спазмы. Перепуганный, как загнанный в угол зверёк, парень сидел на земле, вцепившись в свой автомат, и, издавая то ли плач, то ли стон, указывал на лежавшее рядом мёртвое тело своего командира. Труп без правой руки и головы лежал тут же весь в брызгах хлынувшей сразу крови. В открытой кобуре не было пистолета - вероятно Шония в момент взрыва держал по своей привычке оружие в руке. Быстро придя в себя, бывший военный осмотрел парня - легко извлекаемый осколок торчал из икры правой ноги, других серьёзных ран не было. Аптечка осталась во взорванной и догоравшей машине, туда возвращаться смысла не было. Для перевязки использована была оторванная от рубашки самого раненого полоса и чистый носовой платок - Сергей шутливо посетовал, что никто из троих не имел привычки носить с собой во фляжке коньяк. Потом, обыскав карманы убитого, забрал документы, деньги, пересчитав, назвал вслух точную сумму, хотя мальчик в это время вряд ли мог осознанно воспринимать информацию. Не найдя мобильного телефона, спросил у Мераба, но тот только истерично замахал руками и громко взвыл от очередного приступа боли в ране. Потеря средства связи не очень тяготила Сергея, понимавшего уже, что никаких дельных приказов от начальства, которое не то что не владеет ситуацией, а даже не способно адекватно её оценивать, ждать не приходится, но выйти на командование хоть каким-нибудь подразделением было необходимо, чтобы сдать парня в санчасть - бывший прапорщик хорошо знал, чем может обернуться необработанная рана. Пройдя в том направлении, где Григол надеялся найти подразделение грузинских миротворцев, километра два, остановились на привал: Мераб идти быстро не мог по причине ноющей раны, потери крови, так же, вероятно, сказывался психологический шок. Поэтому решено было, что поиски продолжит старший из попутчиков, пока младший отлежится в защищённом от снайперов месте. На расстоянии пяти километров, Сергей никаких военизированных подразделений не обнаружил. Окраины Цхинвала зияли разрушенными частными домами, в которых мирных жителей точно не осталось, да и последние вряд ли готовы были чем-либо помогать представителям грузинской полиции - в лучшем случае задержали и сдали бы властям (правда, неизвестно, кто в Цхинвали теперь власть) но арест одного из попутчиков отнюдь не означал, что станут искать другого. Вернувшись туда, где оставил раненого товарища, Русаков с удовлетворением отметил, что парень заснул - в молодости сон человеку с хорошим иммунитетом заменяет интенсивную терапию - особенно если к средствам современной медицины у этого человека доступа нет. Под вечер без обсуждений решили возвращаться в Манати - Мераб сказал, что пятнадцать километров за тот промежуток, который принято называть тёмным временем суток (в августе ночи уже значительно длиннее июньских) сдюжит. Дорога ночью была такой же бесхозной, как и днём, и к рассвету сослуживцы добрались, правда, не до села, но до того места, где установлен был пропускной пункт. В продолжении суток, вероятно, пролетала ещё не одна вертушка - от красивого металлопластикового сооружения остался только выгоревший чёрный квадрат по периметру - впечатление было такое, что поливали домик из огнемёта. Зато 'бункер' был ровно в том виде, в каком его оставили вчера - там и обосновались под утро. Осмотр раны на ноге юноши Сергея огорчил - болезнетворного процесса избежать не удалось. Но оба путника решили, что будет лучше несколько часов поспать: сказывалось ранение Мераба, старший же товарищ не смыкал глаз уже вторые сутки. К селу выдвинулись ближе к вечеру.
  Уже на подходе к населённому пункту обратили внимание на странную тишину - совсем не слышно было собак. Войдя в село, ужаснулись ещё больше: в сумерках никто, казалось, не думал зажигать свет. Поравнявшись с первым домом, оба увидели, , что над кирпичными стенами нет крыши, а в окнах - стёкол. Следующий дом был победнее - сделан по типу мазанки, от него мало чего осталось после того, как в него преднамеренно въехала неизвестная единица бронетехники. Разрушениям подверглись далеко не все жилые дома, но людей не было нигде. У Русакова промелькнула мысль, что очень похожую картину видел он вчера на окраине Цхинвали. Но там город был всё же жив, хоть и жил он войной, там была надежда, что люди просто от уличных боёв углубились в те кварталы, где безопаснее, на улицах же Манати вошедших не оставляло ощущение, что поселение вымерло. Откуда пришло неведомое, оснащённое бронетехникой подразделение, куда ушли люди, или куда их увели насильно, понять было невозможно. Из Цхинвала в продолжение последних суток передвижения живой силы и техники в сторону Манати не было - это оба пришедшие в село человека знали точно. Немного успокаивало - если можно сохранять в такой ситуации спокойствие - то, что трупов ни во дворах, ни на улицах не обнаружили - хотелось верить, что жители грузинского села просто ушли ещё до погромов. Больше всего поразило Сергея поведение в такой экстраординарной ситуации его молодого товарища. Мераб не кричал, не плакал, не бился ни в истерике, ни в бессильной злобе. Второй в течении двух последних дней шок такого масштаба мог бы полностью сломать психику любого нормального человека. Но именно второй удар не просто привёл его в норму, как восстанавливает работу остановившегося было сердца удар электродефибриллятора, трагедия придала молодому человеку такую работоспособность и быстроту мышления, что, казалось, возраст мальчика увеличился вдвое, он и повзрослел и постарел одновременно. Первым делом Мераб поставил в известность напарника, продолжая с уважением называть его 'дядя Сергей', что не видит ничего недостойного или позорного, если тот прямо сейчас уйдёт ровно в том направлении, куда сам пожелает. После, подойдя к своему дому - в нём были выбиты окна, неудавшийся поджог оставил над ними чёрные следы копоти - спустился в подвал и принялся доставать оттуда то, что могло бы, по его мнению, в последующем пригодиться. Извлечены были несколько ручных гранат, килограмма три похожего на мыло вещества, ещё несколько десятков автоматных патронов. Было ли всё это не сданным в нарушение инструкций конфискатом, или просто богатства подростка, выросшего в зоне часто переходящего в горячую фазу холодного конфликта - Русаков знать не хотел, он был уверен, что сейчас гораздо нужнее - особенно самому юноше - вещи куда более мирного назначения, поэтому спросил о наличии в доме спирта и бинтов. На это Басадзе достал пластиковую бутылку с денатуратом и чистую простыню. Это было уже что-то, хотя, взглянув ещё раз на рану товарища, вычистив её и перевязав условно стерильным материалом, бывший прапорщик отметил, что всё это нужно было делать вчера, а теперь бы очень кстати была госпитализация.
  Вряд ли можно так разграбить домохозяйство, чтобы после хозяин не нашёл в своём доме хоть чего-нибудь съестного - закончив то, что очень условно можно было назвать ужином, устроились на ночлег. Утром после очередной перевязки, решено было повторить 'позавчерашний вариант': Сергей, как 'ходячий полицейский', пойдёт в сторону других грузинских сёл в анклаве, его 'лежачий' коллега останется дожидаться помощи в своём разорённом жилище. Автомат был на двоих только один, огнестрельная единица Сергея осталась в уничтоженной машине. Здесь также не было разногласий: оружие должно остаться у раненого. Во-первых, Сергей шёл не убивать (он искренне надеялся, что его война окончена), а привести помощь, во-вторых, человек, задержанный патрулём любой стороны конфликта на дороге с боевым оружием, может быть по закону военного времени расстрелян на месте. В разорённом же селении вероятность проведения облавы или зачистки сомнительна. Дорогу, ведущую на осетинскую сторону размежевания, Русаков обоснованно проигнорировал, повернув к селу Тареби. Пройдя за два часа чуть больше десяти километров и войдя в селение, обнаружил он очень похожую картину: наспех и не подряд разрушенные дома, отсутствие как самих людей, так и следов расправы над ними. Дальше дорога проходила через осетинское село. Если дела грузин так плохи, как на это указывали вопиющие факты, в следующем населённом пункте должно быть какое-либо подразделение силовых структур - может быть даже подведомственное российскому армейскому командованию. Сдаться сейчас для Русакова означало в лучшем случае получить большой тюремный срок. Но тогда высланный за вторым полицейским наряд точно не возьмет мальца живым - наличие автомата разогреет горячую кровь молодого горца, в ответ дом, всего скорее, просто забросают гранатами - и жертва свободой не спасёт парню жизнь. Вообще здоровье этого не чужого ему теперь человека, причём душевное не меньше физического, беспокоило Сергея, и он решительно повернул назад. Как и опасался, Мераба в доме не обнаружил, не было также оружия, извлечённого вчера из подвала боезапаса, не хватало и стоявшей вчера у входа одноосной тачки, какие украинцы называют 'кравчучками'.Даже не чувствуя, а зная наверное, что нужно идти к бункеру, чтобы предотвратить нечто страшное, прошагавший в этот день уже не один десяток километров немолодой мужчина в меру сил поспешил к посту, но сделав лишь несколько десятков шагов, понял, что опоздал: взрыв, мощности пусть и не большой, но достаточной, чтобы произвести определённые разрушения, пронзил его слух. Лишь через полчаса, прибыв на место, оценил человек, умеющий и работать и воевать, на что способен другой человек, пусть намного моложе и слабее его, но одержимый определённой идеей.
   Дорогу на Манати, в той её части, что проходила между двумя скалистыми хребтами, перегораживала огромная - общим объёмом больше десяти кубов - гранитная глыба, ранее возвышавшаяся с более крутой стороны. Сорвана была она с прежнего места мощным взрывом - вероятно, тротила, сдетонировавшего от взрыва ручной гранаты. Каким образом раненный в ногу явно не здоровый человек мог вскарабкаться по практически отвесной скале, и как мальчик, ничего не смыслящий во взрывотехнике, сумел точно рассчитать то место, куда следует заложить заряд - этому логических объяснений не было. Но теперь каменная препона загораживала проезд любому транспорту, не прошёл бы без предварительной расчистки ни колёсный, ни гусеничный вездеход, ни танк, ни бульдозер. Мераб сидел прямо на земле, поджав под себя левую ногу и вытянув вперёд раненую, излучая чувство удовлетворённости, как выложившийся стайер после удачного финишного рывка.
   - Ну и что ты здесь, сопляк, натворил? - выкрикнул, задыхаясь, подбежавший Русаков, явно не разделяя восторга своего попутчика.
  Теперь отсидеться незамеченными не оставалось ни малейшей надежды.
  - Это, дядя Сергей, чтобы они не прошли здесь, пока наши не вернутся! - с гордостью ответил Мераб.
   - Какие ваши и откуда вернутся?! - Русаков не находил слов, даже матерных, чтобы коротко описать ситуацию и вложить всю информацию в горячую голову молодого своего попутчика. - Ты разве не понимаешь, что происходит? Вертушки с самого первого дня как у себя дома летают, самолётов ты сколько за последний день насчитал? Федералы уже давно наземную операцию начали, если здесь ДШБ пройдёт, ты что из-за камешка отстреливаться будешь и чем?
   - Никакой сюда десант не придёт, - с видом человека осведомлённого спокойно отвечал Мераб, - не успеет. И войска Россия не посмеет вводить - весь мир за нас. Нам только собраться, это несколько часов.
   - Да вы уже три дня собираетесь! И Москва плевать хотела на весь мир, так что уже ограниченный контингент куда надо введён. Там всё с размахом делается, могли и Армению сгоряча занять, чтобы два раза не бегать, ну а Грузии твоей точно уже нет!
  Сергей сразу понял, что с последней фразой погорячился, лишь встретив железный взгляд собеседника, который очень спокойно и без всякой злобы, но тоном, не дающим возможности усомниться, ответил:
   - Это ты врёшь, дядя Сергей! Грузия есть! Грузия всегда будет!
  
   ***
  
  Каждое новое время рождает свой типаж героя, а уж если речь заходит о героях бранных полей, образ такого воина просто необходим, хотя бы для того, чтобы материализовать предмет гордости страны. О военной аристократии речь не идёт - каждый сколько-нибудь уважающий себя военачальник всегда считал своим долгом нанять (либо купить) художника, который увековечил бы далеко не всегда выдающихся способностей персону. Но во все века существовали ещё скромные работяги военного производства, усилиями каких, честно говоря, и велись те войны, которыми сверхдержавы прирастали. Имя им было 'легион' во времена древнего Рима. После долгие столетия гарцевали Европой злые мавры, в ответ на эти выпады благородные рыцари, испросив благословения у очередного петрова правопреемника, грабили доступные им части Азии, восточную часть которой осадили золотой ордой не менее благородные воины, ведомые своими ханами По прошествии веков прославляли имя испанского короля конкистадоры, неся неразумным индейцам слово божие, а, спустя ещё столетия, влача тяжкое бремя человека с эксклюзивным цветом кожи, освобождали Африку от проклятых зулусов солдаты её величества. История, к сожалению, сохранила имена этих доблестных воинов лишь в памяти их кровных потомков, портреты немногих из них украшают картинные галереи, в последние десятилетия лишь при помощи фотографий и киноплёнок стало возможным видеть их лица. Однако, большинство империй, в лице государственных институтов и персон, оные возглавляющих, такими своими подданными гордились и в их судьбах проявляли участие, с древнейших времен допуская (разумеется при условии соблюдения субординации) к разделу военной добычи, и не оставляя заботой своих верных слуг в старости, если какому ветерану посчастливится до указанного периода своей жизни уцелеть. Век двадцатый (если верить официальным источникам) окончательно покончил с такой средневековой дикостью, как грабежи и мародёрство, оставив военному сословию лишь жалованье, но восхищаться верными сынами ни на миг не переставала ни одна из уважающих себя империй.
  Старший прапорщик Томчук был одним из тех кадровиков, кем страна могла по праву гордиться. Начал он службу своему родному наднациональному образованию, когда последнее ещё называлось Советским Союзом, участием в той колониальной войне, которая, по мнению высшего военного и политического руководства должна была расширить сферу влияния этой без сомнения блистательной империи ещё на тысячу километров к югу. Служил молодой тогда прапорщик не за страх, а за совесть, поэтому гордилась им, не меньше, чем Родина, молодая на тот момент времени жена. Новое мышление в международной политике заставило великую империю далёкие земли оставить, так и не осчастливив местные народности продолжительным военным присутствием, а прапорщика - сменить место службы на российское Нечерноземье. По чистой случайности с переводом совпал первый развод, но это вовсе не потому, что супруга не получала больше подарков в виде изделий из каракуля и не отоваривала чеки в 'Берёзке' - просто, в жизни каждой женщины может наступить момент, когда жажда исканий берёт верх над скучной супружеской верностью, и обвинять в этом представительницу прекрасного пола может лишь бессердечный ханжа. Однако прозябание в заштатном гарнизоне не длилось вечно - пришёл момент, когда Родине вновь понадобились навыки контрактника. На этот раз принадлежавшая империи на совершенно законных основаниях колония вознамерилась, не спросившись центра, братскую семью народов покинуть. Лишь профессионализм таких военных, как Томчук, удержал временно заблуждающихся подданных от шага неразумного и непоправимого - и деятельность военного оценила не только Родина, но и всё ещё любимая жена - всё потому, что патриотка, а вовсе не из-за тех сотен тысяч 'боевых', которые контрактник получил за вычетом двадцати процентов 'отката' у специального чиновника в Ростове-на-Дону.
  После семейство Томчуков разлучалось ещё раз, но семейное гнездо очень скоро восстановила грянувшая вторая фаза контртеррористической операции, да ещё, быть может, время, которое не способствует успеху исканий любой женщины, выводя на всеобщее обозрение такую пикантную её особенность, как возраст. Впрочем, старший прапорщик Томчук жизнью был доволен, искренне любя и ту страну и ту женщину, которых считал своими и робко надеясь на взаимность. Было бы преступлением против истины говорить, что вся жизнь бравого военного сводилась к стяжательству, хотя, довольно часто называли его недоброжелатели 'жадным хохлом'. Во время исполнения служебных обязанностей всякая меркантильность отходила на задний план. Но что же плохого в том, чтобы человек в свободное своё время считал свои же доходы, как реальные, так и прогнозируемые. Имей Томчук в молодости возможность выучиться, из него вышел бы непревзойдённый экономист. Но карьера сложилась так, как сложилась, и рассчитывать нужно было исходя из наличествующих довольно ограниченных ресурсов. Выслуга лет позволяла старшему прапорщику выйти в отставку уже через полгода - по окончании очередного пятилетнего контракта. На семейном совете решено было отставнику переехать на проживание поближе к малой своей родине (а призывался Томчук из Сумской области). Однако ностальгия играла далеко не главную роль. Во-первых пенсия прапорщика, даже ветерана горячих точек, в России имеет покупательную способность ниже, чем на территории братской, но всё же суверенной страны: об этом с восторгом сообщала всем своим подружкам жена, побывав у родственников мужа и сделав глубокий вывод, что 'дешёвое там абсолютно всё'. Сбережений и выходного пособия на квартиру в областном центре Российской Федерации точно бы не хватило, а в аналогичном украинском мегаполисе - 'выкрутить' было можно. При этом местные власти украинских городов с таким вдохновением заботятся о состоятельных горожанах, дотируя тарифы ( ведь всем известно, что дотация тарифа - это перераспределение средств бюджета между собственниками жилья пропорционально находящемуся в собственности метражу), что можно было без опаски покупать квартиру большого размера, зная, что доброе государство никогда не оставит заботой людей наидостойнейших, ежемесячно выделяя им столь изящно завуалированное подаяние. В скверной памяти годы девяностые несчастным отставникам приходилось регистрироваться в приграничных российских областях, и каждый месяц пересекать прошедшую по сердцам и кошелькам границу, чтобы привезти заветные рубли. Теперь взаимоинтеграция банковских сфер даёт возможность далеко не ездить, оплачивая, правда, небольшой процент банку. Ещё высокий статус участника боевых действий давал право на налоговые льготы, в том случае, если бы в отставном прапорщике взыграла деловая активность - бывшие колонии вообще любят оплачивать долги империй за счёт добросовестных своих налогоплательщиков и не взимать подати с тех, перед кем задолжала метрополия. Немного хуже в независимой стране с медициной, особенно в сельской местности - однако прапорщик был не так глуп, чтобы покупать жильё в районе депрессивном. Но была ещё одна причина у семейства Томчуков перебраться в страну ближнего зарубежья - дети. У старшего прапорщика были сыновья, а это налагало на родителей ещё одну ответственность: уберечь от службы в армии. Инициатива исходила от сердобольной матери, но кадровый военный в этом не смел ей перечить. Это не делало его меньшим патриотом своей страны: свой долг он отдавал сполна, также считал, что все юноши призывного возраста должны пройти суровую школу мужества. Но в отношении детей родных патриот согласен был не то что поступиться принципами, а просто не заострять внимание на несущественных нюансах. Тем более, что внешняя и внутренняя политика Российского государства настолько миролюбива, что нельзя наверное сказать, где, кого и к чему уже через несколько лет придётся понуждать. Именно поэтому старший сын Томчука был уже прописан у своей бабушки с тем, чтобы шестнадцатилетие встретить в Украине и получить паспорт синего цвета. В общем, судьба отставника на территории постсоветского пространства, если не считать некоторых формальностей, манила радужными перспективами, словно и не было их никому не интересной шароварной 'незалёжности', тем больнее и обиднее воспринимались потенциальным пенсионером те явно негативные тенденции, что исходили от руководства родной ему земли. Судя по тому, что передавали средства массовой информации, воду в Киеве мутили уроженцы западных областей, потомки тех коварных врагов собственного народа, что считали расчленённые части суши вместе с прилегающими к ним равнинами землёй своей и категорически отказывались признать за пришедшей туда армией великой страны статус освободительницы. Здесь военный медиа-ресурсам доверял безгранично, он даже, имея богатый опыт общения с народностями немирным, точно знал и то, чего с голубых экранов простым обывателям не говорилось: зло коренилось в горском происхождении возмутителей спокойствия, ведь все, кто не давал его стране спокойно развиваться (не важно, проживали они в границах империи или за пределами её) были выходцами именно с гор. Странные поползновения на вступление во враждебный России военный блок не так пугали потенциального жителя хлебосольной для достойных людей Украины массовыми вылетами с украинских баз самолётов или артиллерийскими обстрелами приграничных областей ( поверить в такое могут лишь полные болваны, хотя делать вид, что верят, должны абсолютно все). Старший прапорщик, как уже отмечалось, был силён в экономических вопросах и понимал, что главная опасность, которую несёт милитаристский блок, это увеличение средней зарплаты в братской республике вследствие интеграции последней в сообщество стран с более высоким среднедушевым доходом и возможностью выезда экономически активной части населения на более прибыльные, чем раньше, заработки, то есть, переходя на язык его любимой жены, 'там со временем перестанет быть дешёвым абсолютно всё'. Такая подлость от своих бывших соотечественников оскорбляла заслуженного возвращенца, считавшего идеальными времена тотальной дисциплины, когда все работали за положенную государством зарплату, и железного занавеса, из-за которого высовываться имели право лишь те, кому положено. Вот почему военный все цветные революции воспринимал как провокацию не только против своей страны, но и против себя лично. Вот почему приказ об участии его полка в миропринужденческой операции воспринял не только как шанс, дающий возможность хоть ненадолго вернуться в родную стихию, но и способ реализации личных амбиций по уничтожению посевов оранжевой чумы во всём мире.
   Колонна бронетехники, где одной из боевых машин пехоты командовал старший прапорщик Томчук, после выполнения боевой задачи, планово перемещалась к месту новой дислокации по дороге от Цхинвала на Манати, когда неожиданно был дан приказ об остановке. Информация из наушников давала понять, что въезд в селение блокирован ещё на подступах, дорога перекрыта и простреливается вооружённым банд-формированием, либо остатками регулярных грузинских частей. Отдав распоряжения на счет техники, старший прапорщик Томчук пошёл в голову колонны, чтобы точнее узнать, что же может помешать его подразделению выполнить очередную боевую задачу. Увидел он в очень удачном месте расположенный профессионально поставленный ДЗОТ, из которого должна противником просматриваться, а, быть может и простреливаться, дорога, метрах в тридцати перед защищенной огневой точкой дорога была перекрыта такой насыпанной горой из камней, какую в городских условиях можно было бы принять за баррикаду. Все попытки приблизиться к насыпи пресекались одиночными неприцельными выстрелами из 'Калаша', два раза давали длинные очереди. Мнения собравшихся и куривших с безопасной стороны бронетехники офицеров разделились: одни настаивали, что о чрезвычайном происшествии следует доложить по команде и дожидаться подразделения специального назначения для ликвидации группировки террористов, другие, в преобладающем количестве, утверждали, что никакой опасности засевшие в укрытии не представляют - если бы имелись у врагов средства ведения боя посерьёзней автомата Калашникова, уже давно бы обстреляна была бронетехника, что скорее всего там собрались недобитые в Цхинвале грузинские полицаи и(или) так называемые миротворцы, что эти 'полтора инвалида' вовсе не опасны, и взять их своими силами будет довольно просто, а если поднимать хай и просить подмоги, потом их же в дивизии подымут на смех. Старший колонны майор Делов, которого Томчук знал по службе не один год, также не хотел огласки - он и так уже имел выговор за неудовлетворительное состояние боевой техники своего подразделения, вынесенный генералом лично ещё утром седьмого числа. Удар прямой наводкой, разумеется, стёр бы с лица земли огневую точку вместе с защитниками, но этот же удар мог нанести непоправимый ущерб дороге, а это означало невозможность прибыть в срок в пункт назначения. Все склонялись больше к обстрелу из миномётов. Шустрый лейтенант Нечипоренко из особого отдела, ехавший старшим одной из машин и всегда имея при себе ноутбук запросил-таки по своему ведомству, и оказалось, что о наличии в означенной местности укрепления из оперативных сводок известно, что строилось оно специально для будущих диверсий, а руководил работами специально присланный из Тбилиси ранее нанятый на службу грузинской военщиной особо опасный рецидивист по кличке 'Хохол', долгое время терроризировавший одну из областей восточной Украины. Сообщениями такого рода, переведёнными в электронную форму, в период шпиономании последних лет были полны базы данных спецслужб обеих сторон, никто, разумеется, всерьёз их не воспринимал, особистов лишь радовало то, что век двадцать первый позволял не хранить кучу бумаг с переписанными на них десятки раз перевербованными профессиональными стукачами местными сплетнями, а оплатив труд вольнонаёмной либо военной девушки-оператора компьютерного набора, загнать всю эту муть в закрома жёсткого диска. Теперь офицерство думало, сколько же в этой информации правды, а острый на язык прапорщик Малинкевич сказал с усмешкой, подкалывая Томчука: 'Дед, сходи с 'зёмой' побалакай, а то он с нами брезгует'. Но старший прапорщик не так обиделся на шутку, как воодушевился идеей: он имел опыт общения с людьми мягко выражаясь незаконопослушными, и то что до сих пор оставался живым, а собеседники - далеко не всегда, говорило о его профессионализме. А что как действительно удастся усыпить бдительность террористов, и даже взять кого-нибудь из них живым. На вопросительный взгляд майор Делов в ответ утвердительно кивнул, и старый умелый воин перебежками быстро добрался до каменной насыпи. Прежде, чем вступать в разговор, следовало проверить, а достойны ли собеседники такой чести - общаться лично с контрактником Российской армии. Тридцать метров - расстояние, для броска преодолимое, поэтому без всяких предупреждений из-за баррикады в сторону бункера полетела ручная граната, разорвавшаяся через положенное время над головами находящихся внутри людей.
  - Ну, что, Хохол, живой? - весело крикнул Томчук.
  Вместо ответа из ДЗОТа раздался одиночный выстрел - это означало, что для технического решения проблемы необходимы средства, посерьезнее гранат.
   - Эй , Хохол! - голосом, настроенным уже на контакт сказал представитель российской армии. - А ты что, реально хохол?
   - Я не хохол, я украинец! - ответил из бункера голос человека с правильным ленинградским произношением.
  
   ***
  .................
   - Я не хохол, я украинец! - неожиданно даже для самого себя произнёс услышанную когда-то и отложившуюся в подсознании фразу уроженец Псковской области, бывший прапорщик Советской и Российской армии, гражданин России(согласно паспорту) Сергей Русаков.
   - А это тебе не поможет, - сказал Томчук, не осознававший принципиальной разницы между терминами. - Ты тут нам дорогу закрыл, а ехать ведь надо. Хочешь живым остаться - пока во всяком случае - выганяй всех своих горных друзей и сам впереди мордой в камни лягай. Стволы вперёд себя выбрасывать - а нет, тогда будем без дипломатии говорить - если ты правда такой боевой хохол, как особисты написали, сам должен видеть, от чего погибать будешь.
  Количество и качество техники действительно впечатляло.
   - Это вы напрасно сделаете! -Уверенно крикнул Русаков.
   - А что у вас там, заложники?
   - Заложники! - радостно выпалил Сергей.
  ..................
  Заложники! Конечно 'заложники', вот то слово, за которое можно зацепиться! Как же он не додумался до этого самостоятельно, а теперь сам бог велел эту тему раскручивать, раз пошли с ними на контакт, значит есть шанс, что выживет из двоих хотя бы один...
  ...................
  Уже третьи сутки не мог определиться Русаков со своим статусом в том убежище, которое сам воздвиг и где получил он пристанище с ослабевшим юных лет напарником. Он не командовал этим молодым человеком, равно как и не был в его подчинении, хотя не далее как вчера вечером ходил в село за пищей, водой, а также в надежде найти хоть какие-нибудь лекарственные препараты: заражение выполняло свою тлетворную миссию, и мальчишка таял на глазах. В охранниках Мераб не нуждался, поскольку автомата последние несколько суток из рук не выпускал, да и не вооружённый человек мог бы сейчас обеспечить молодому человеку безопасность, а исключительно врач. И без того не будучи широк в кости, юноша за последние дни иссох настолько, что весил, казалось, килограммов не больше сорока. Но при этом бодрость духа не покидала его ни на секунду, он шутил, как и в здоровом своём состоянии, не смешно и плоско, всё так же был уверен в скором подходе войск грузинской армии. При этом был молодой человек абсолютно вменяем. Русаков одно время работал водителем при психиатрическом стационаре, и, наблюдая контингент, научился по множеству признаков определять степень глубины душевного расстройства человека. По крайней мере, сынков влиятельных пап, приходивших за справкой, чтобы не сесть за совершённое преступление в тюрьму, он выявлял сразу по милому просяще - ласковому взгляду и готовности простодушно выпрашивать у малоимущих хлебушка к своей чёрной икорке, но не дай вам бог встретиться без свидетелей со сворой этого человеческого отребья, уверенного в собственной безнаказанности и всемогуществе родителя. А ещё иногда зоркий наблюдатель ловил себя на мысли, что может даже среди малознакомых людей определить потенциального пациента того клинического заведения, куда регулярно привозил продукты питания. Но Мераб Басадзе расстройством психики точно не страдал, хотя и был целеустремлён настолько, что, казалось, готов на всё ради достижения цели - для людей, способных оплатить дорогого адвоката такое состояние может быть названо 'аффектом' и является обстоятельством, как правило, смягчающим, если речь заходит об ответственности за противоправные действия, то же самое состояние, когда речь заходит о наказании за преступление, совершённое неплатежеспособным субъектом, так же в судебных записях фиксируется, но уже как мотив, и называется иногда'хулиганскими побуждениями', что естественно, склоняет высокий суд к вынесению более строгого приговора. Цели Мераба в эти дни сформулировать не смог бы никто, включая его самого, молодой парень просто ждал того, чего случиться не могло наверное.
   Старший товарищ оставался при нём, хотя не мог даже себе объяснить для чего. Чувство дежа-вю охватывало Сергея всё с большей силой: второй раз прямо перед ним угасала молодая жизнь, уходил человек, жить просто обязанный, и снова ничем этого человека среди живых нельзя было удержать. Русаков, имеющий опыт работы, которая, являясь физической, тем не менее не возможна без приложения ума, начиная новый объект - будь то ремонт или строительство, почти никогда не представлял себе все шаги пооперационно, но чётко знал, с чего работу начать, и, когда маховик труда бывал запущен - каждая предыдущая операция определяла последующую - тогда мастер говорил, что работа сама подсказывает, что делать дальше. Дотошное начальство или въедливые заказчики, начитавшиеся, насмотревшиеся и наслушавшиеся публичных специалистов и составившие под их воздействием искажённое впечатление о трудоёмкости всего процесса, часто упрекали работника в медлительности, но человек с руками и головой всегда знал себе цену и продолжал дело, в котором уверен. Но что же делать, если не пройдена даже первая точка, и не знаешь, нужно ли вообще хоть кому-нибудь то, чем ты занимаешься? Примерно в таком состоянии пребывал Сергей, то ли опекая Мераба, то ли 'подсобничая' ему. Первый день малый ещё проявлял физическую активность, набросав вокруг глыбы множество камней помельче. Назавтра лишь сгрёб их в насыпное препятствие. По нескольку раз на дню предлагал он 'дяде Сергею' уходить, но последний, несмотря на все свои сомнения в целесообразности принятого ранее решения, оставался рядом. Появление вдалеке колонны напарники восприняли по-разному, но оба без излишнего оптимизма. Мераб всерьёз готовился принять последний бой, не до конца представляя, как автомат Калашникова можно использовать против бронетехники, Сергей же почти сразу осознал, что скорее всего будет отдан приказ о физическом уничтожении почти не представляющего опасности противника: боевой запал Мераба наверняка спровоцирует это решение командования. Первые выстрелы очередями сделал юноша - прицельной стрельбы, разумеется, не получилось, однако именно потому, что молодой напарник стрелять не умел, автомат перешёл в руки старшего товарища: Русаков боялся, что пуля-дура случайно в одну из живых мишеней попадёт. Сам он стрелял хорошо и метил так, чтобы пуля, попав в поле зрения конкретного наступающего, в то же время, точно человека не задела, а лишь спугнула. Убийство своих соотечественников, пусть даже пришедших в чужую страну с оккупационной миссией, он считал для себя таким же недопустимым, как и убийство по заказу подгебованной сволочи гражданина страны для него чужой. Весь этот цирк со стрельбой по дороге мог продлиться до того момента, когда ближе подойдёт и оценит ситуацию человек, в военных операциях такого рода сведущий, а этот подошедший, которого, невзирая на 'шоканье и гэканье' в разговорной речи, Русаков сразу мысленно окрестил 'кацапом', именно таким тёртым и был. И вот заветное, забытое им и произнесённое машинально условным противником слово, на которое, вероятно, клюнул, хоть и опытный, но простоватый переговорщик. Сергей уже смирился с мыслью, что сдаться федералам ему так или иначе придётся. За военные преступления - а именно это ему, вероятно, инкриминируют, предусмотрена высшая мера, на которую, правда, Россия соблюдает мораторий, но введение военного положения может установить свои законы, особенно в зоне конфликта. Но даже не этого он больше всего опасался, а того, что старые 'знакомые' смогут достать его и под армейским конвоем - тогда умирать он будет, вероятно, долго и мучительно. Вот почему рассматривался им такой вариант: выйдя из укрытия, спровоцировать чем-нибудь солдат с готовым к выстрелу боевым оружием - тогда нервный воин выпустит в него автоматную очередь - лёгкая быстрая смерть. Только сдаваться первым ему никак нельзя: мальчишка практически лежит на ручных гранатах и живым точно не будет взят, особенно, если увидит пленение или смерть товарища. А вот если он мнимый заложник, есть возможность парня выдать, как жест доброй воли, состояние здоровья молодого человека не заронит даже тени подозрения в его участии в сопротивлении. А после, уже будучи уверенным, что пацана везут в лазарет, легче будет решать за себя самому - там 'работа подскажет'. Если 'кацап' на 'заложника' клюнул - уже можно будет сказать, что не зря Сергей пробыл столько времени в бункере. Не менее сложной частью плана было уговорить мальца выйти первым. Для этого нужно найти слова, достойные его доверия. Поэтому Русаков, хоть разговаривать с людьми и умел, здесь начал с опаской:
  - Мераб, выслушай до конца, и постараяся понять, что я единственный выход предлагаю. - Юноша, уже многое понимавший и сам, смотрел на старшего товарища обречёнными глазами. - Все игры кончились. Про заложников ты слышал. Я сейчас буду играть, будто тебя выпускаю. Допрашивать тебя сразу точно не станут, а если начнут - коси под обморок, а может быть, тебе и косить не придётся. Главное запомни: стрелял сейчас я, и взрывал скалу я. Это самое меньшее, что мне 'шить' будут, хотя крови на мне нет. Запомни, если тебя вдруг после прессовать станут или на понт брать: нет даже на мне крови, а на тебе тем более.
  Юноша, являвший последние дни образец стойкости и мужества, посмотрел на Русакова пустыми испуганными глазами и голосом, выдававшим готовность разрыдаться, тихо произнёс:
   - Дядя Сергей!.. - но тот резко прервал:
   - И ещё послушай, чтобы сердце на меня не держал. Я не прав был тогда про страну твою. Она действительно есть и будет - всегда будет. Все империи рассыплются, как бы они себя ни называли: оккупанты, освободители, старшие братья - все эти турции, россии, америки, все схлынут, а страна твоя навсегда останется. У многих наций нет своей страны, а есть такие, что себе её получили, да сразу и продали - за дешёвую подачку продали, даже не себе подачку, а тем, кто сотни лет и так жирует. Сейчас ты для своей страны сделал всё, что мог - больше, чем мог, и у тебя твоя страна есть. Но ей ещё нужно, чтобы ты был у неё. А для этого ты должен выжить, слышишь, сынок, обязан выжить! Иди быстрей, пока у них там 'концепция не поменялась'...
  Молодой человек посмотрел на годившегося ему в отцы мужчину, но уже без страха, попробовал поднять руку, чтобы то ли помахать ею на прощанье, то ли резко махнуть, но сразу опустил и медленно пошел на дневной свет - в этот день Мераб впервые выходил наружу. Все оставшиеся гранаты Русаков пересчитал, боясь, что молодой парень в запале захочет сделать что-то необдуманное, потом разрядил автомат - он вряд ли понадобится. Достал из-за обложки паспорта рисунок дочки - добрый фогель грустно улыбался его же глазами с листа бумаги - рисунок, наверное, отберут вместе с документами. Ещё раз посмотрел вслед медленно идущему к насыпанной баррикаде Мерабу, и только одна радостная мысль билась в голове: не напрасно все, что за последние дни случилось, если этот мальчик выживет. Хотя бы одной смерти не будет. Так в шахматах, которыми он увлекался ещё до армии, иногда жертвуют пешку, прикрывая фигуру тяжёлую. Не обидно быть в свой игре пешкой - это куда пристойнее, чем в чужой к примеру конём (а скорее тупым бараном или ещё какой бессловесной одноразовой тварью). Что теперь делать - покажет, как говорится, работа. Сейчас удостовериться, что мальца поведут, куда положено, главное, что он будет жить, даже если сколько-нибудь отсидит. Вины на нём нет совсем, но вот же на самом Сергее нет тоже, а расстрельной статьёй уже можно лоб клеймить... Вдруг несколько хлопков, похожих на пистолетные выстрелы, разорвали установившуюся было тишину. Сергей встрепенулся: кто-то из 'Макарова' шмаляет... Нет, не 'Макар'... 'Форт'!
   - Чёрт, это же Гришкин ствол!.. - Сергей уставился в прорезь ДЗОТа на тех двоих людей, что были уже в нескольких шагах друг от друга: Мераб, ростом не добиравший и до груди 'кацапа', и напротив него сам старший прапорщик, медленно оползавший вниз после выстрелов в упор.
  Табельное оружие лейтенанта Шония, самозарядный пистолет 'Форт-12', находилось в момент гибели в кобуре полицейского. В руке Григол держал в ту роковую секунду мобильный телефон - вот почему Сергей не обнаружил аппарат при осмотре. Паренёк сразу после взрыва фугаса не впал в прострацию, а потянулся за огнестрельным оружием командира, зная наперёд, что оно ему ещё понадобится. И все эти дни, даже чувствуя, что медленно умирает, не выдал себя ни движением, ни намёком, и, уходя, не оставил чужеземцу не нужное тому оружие. Русаков ошибался, полагая, что Мераб боится плена, возможных побоев и пыток, тюремного срока, ответственности за несовершённое. Всё это легко стерпит настоящий мужчина. Больше всего боялся он получить жизнь из рук тех, в ком видел оккупантов своей страны - даже если они дорисовали пятый луч к светилу на своих кокардах и не участвовали лично в разграблении его родного села. Прощая своей стране многие страшные и позорные вещи, преступлений против собственного народа и его пусть далёкого от совершенства государства парень не прощал никому. Для молодого гражданина своей страны поклониться её палачам было так же противоестественно, как его старшему товарищу убить человека ради спасения собственной шкуры - а Сергей, проживший изрядно и обоснованно считавший себя человеком неглупым, такой простой вещи вовремя понять не смог. И испуг в глазах повзрослевшего мальчика, и не поддающееся чёткому описанию психологами и психиатрами его состояние, и желание высказаться - всему объяснения появлялись только сейчас. Автоматная очередь прошила стоящего во весь рост молодого воина, избавив противную сторону от хлопот, связанных с его же исцелением. Несколько человек метнулись к баррикаде, подхватив своего убитого товарища и унося тело с поля боя. Один из них крикнул в запале: 'Ну, хохол, молись хохляцкому своему патриархату, чтобы тебе быстро сдохнуть', и отбежали, оставив двух автоматчиков следить за выходом из бункера с приказом стрелять на поражение по любому, кто только высунет оттуда своё бандеровское хлебало. Взбесившийся майор Делов дал приказ бить по ДЗОТу прямой наводкой из развёрнутого в десять минут 'Града'. Одного залпа было достаточно, чтобы не только стереть с лица земли защищённую огневую точку, а и снять два метра горной породы с пологой стороны обрамления дороги, но, на всякий случай, а может в приступе праведного гнева, майор приказал ещё раз ударить по той же цели из идущей в колонне 'Буратины'. Дорога оказалась непроходимой для всех видов бронетехники, подразделение не прибыло в указанное время в пункт назначения, об инциденте стало известно в штабе дивизии. Майор Делов был понижен в должности, но уже через месяц в ней восстановлен, как особо отличившийся при проведении операции по понуждению к миру и последующих заслугах при оказании военной помощи братскому народу.
  Транспортировку на родину (город Гурынь Сумской области) тела старшего прапорщика Томчука и расходы на похороны героя оплатило Министерство обороны Российской Федерации, однако от салютационной стрельбы при погребении, учитывая временное притупление лояльности южных губерний, пришлось отказаться. После безутешная вдова долго рассказывала по знакомым, что горько разочаровалась в украинцах.
   Само чрезвычайное происшествие не афишировалось, но место по дороге на Манати до самого выхода с территории Южной Осетии 58-й Армии называлось военнослужащими, в том числе в радиопереговорах и оперативных донесениях, не иначе как 'хохляцким перевалом'.
   Жители грузинского села Манати могли бы дать указанному участку местности и другое название. Но в этом селении сегодня не проживает никто.
  
  
  
  
  
   Принцесса на риэлтинге.
  
  
  Отца своего Анжелика не помнила, но точно знала, что был он человеком никчемным, никудышным, ничего в своей жизни добиться не способным. Знала она это из разговоров мамы с бабушкой - обе женщины обладали неслыханной смелостью, и, не смущаясь, говорили прописанному в тёщиной квартире зятю и мужу правду в глаза ещё при его жизни, обращаясь лишь в форме окрика. Вот почему в два с половиной года на вопрос 'Как зовут папу?' развитая девочка без всякой задней мысли ответила 'Ничтожество'. Анжелику за глаза называли 'ребёнком' (в таких оборотах, как 'ребенок может простудиться', 'ребёнок мало ест', 'у ребёнка давно нет стула'), при обращении же лично к девочке употребляли ласкательно-возвышающие прозвища как то 'царевна', 'королевна', 'принцесса', больше всего склоняясь к последнему, поскольку произнесение первых двух машинально отправляла мысли к образу 'ничтожества'-отца.
  Умер отец скоропостижно, возможно, и не почувствовав этого, возвращаясь с работы в переполненном троллейбусе. Четырёхлетнего ребёнка-принцессу на кладбище по понятным причинам не взяли. Прогуливаясь по двору, случайно услышала Анжелика не для её ушей предназначавшуюся фразу: 'Вот, стервы, заели насмерть мужика. В тридцать лет инфаркт...' Из этих терминов и оборотов девочка понять ничего бы не смогла, даже если б захотела. Также не могла она знать результатов вскрытия, которое показало, что умер молодой мужчина от второго инфаркта - первый перенёс на ногах, даже не заметив.
  На благосостоянии семьи смерть формального кормильца никак не сказалась - основным добытчиком была мать, работавшая, несмотря на молодой возраст, заместителем директора гастронома.
  Быть принцессой в своей семье - норма жизни для многих девочек, но чтобы завоевать благородный титул в коллективе, юной леди нужно ещё долго и упорно трудиться, да и после этого из-за досадной мелочи все труды могут пойти прахом. Первой относительно большой социальной группой для девочки стала одиннадцатая группа 665-го детского сада.
   Одним из признаков начала семидесятых годов двадцатого века были катастрофически переполненные детские дошкольные учреждения. С точки зрения демографов в этом нет ничего удивительного, ведь на шестидесятые приходится вхождение в фертильный возраст прекрасной половины детей послевоенного 'бэби-бума' - почти все обзаводились первенцем, многие сразу рожали второго ребёнка.
  Создатели идеологического штампа 'Два мира - два детства', безусловно, не ради собственного удовольствия, а лишь в научно-познавательных целях, долго и кропотливо изучали тёмную сторону начала человеческой жизни - всем известно, что для этого просто необходимо было ехать командировкой в страны загнивающего капитализма, получать на руки в качестве суточных омерзительные зелёного цвета бумажки, а долгими зимними вечерами томно ностальгировать по далекой родине, чёрному хлебу и солёной кильке. В то же время, прояви идеологический отдел партии дальновидность и гибкость мышления, все отличья двух способов развития представителей подрастающего поколения можно было бы пронаблюдать и на примере харьковского детского сада ? 665. В том саду, куда водили Анжелику, из детей её года рождения были укомплектованы две группы: одиннадцатая и двенадцатая. То ли мудрость заведующей, то ли слепой жребий, распорядились так, что достаток в семьях детей из каждой группы стремился к определённому среднему значению. Наглядные признаки сегрегации, которой формально в государстве победившего социализма возникнуть не могло, наблюдать можно было во время зимних прогулок детей в павильонах и по прилегающей территории. Дети из двенадцатой группы представляли собой шумную стайку носителей разнообразных фасонов, времён и цветов одёжек, такое пёстрое сообщество могло бы без особых стараний костюмеров сняться в каком-нибудь мюзикле. Пальтишки и шубки несли на себе следы бурной портняжной деятельности мам и бабушек - по мановению добрых волшебниц иглы и нити верхняя одежда, доставшаяся 'в наследство' от старших братьев и сестёр, так же и более дальних родственников, а кое-кому от пап и мам, подкорачивалась либо дотачалась, ушивалась или расширялась вставками, воротники перелицовывались по нескольку раз, а уж пуговицы с мужской стороны на женскую и обратно перешивались походя.
  Группа же под номером одиннадцать поражала встречных прохожих своим внешним однообразием - и это при том, что между родителями не было предварительного сговора. Все как один воспитанники на улицу выходили в новеньких мутоновых шубках, и даже глаз неискушённого созерцателя подмечал, что верхняя одежда куплена, может, немного и на вырост, но именно для этого ребёнка. В организации процесса воспитания двух разных детских коллективов также были различия: если группу одиннадцатую, состоявшую из двадцати пяти детей, вела одна, оформленная на полторы ставки, воспитательница и таким же образом трудоустроенная нянечка, то двенадцатая группа, где две воспитательницы работали посменно, должна была помогать развитию сорока детей, хотя фактически оформленных воспитанников всегда было человек на пять больше. Зимние болезни самих детей и летние отпуска их родителей кое-как решали проблему недостачи кроваток, но в межсезонье бывали дни, когда спальных мест после обеда хватало не всем. Группу номер одиннадцать музыкальный работник посещал регулярно - за этим зорко следила лично заведующая, музыкантша же двенадцатой группы почти всё время бюллетенила, что, правда, не мешало мужественной женщине, превозмогая болезнь, по вечерам давать частные уроки детям из группы одиннадцатой.
  По критериям социальной принадлежности родителей, Анжелике надлежало занимать законное место в середине биллотона более привилегированной (негласно, разумеется) группы, но девочка просто рождена была для лидерства, в то же время, дети - наимудрейшие на земле создания, раз без всякого жизненного опыта чувствуют силу характера своего визави, а главное - беспринципность, способность пойти до конца и ту опасность, которая исходит от маленького индивида, если не выполнить его условий. Поэтому Анжелика очень скоро стала пользоваться непререкаемым авторитетом даже среди тех детей, чьи родители стояли в общественной иерархии много выше её мамы. Но, помимо лидерства неформального, маленькой принцессе хотелось, чтобы в её первенстве не было сомнений ни у кого. Поэтому, когда перед новогодним балом воспитательница распределила роли, и Анжелике досталась маска лисички, та просто подошла к Фоминой Светке и, показав кулак, приказала идти к наставнице и заявить, что она, Светка, принцессой быть не хочет, поскольку принцессой должна быть непременно Анжелика. Девочка, в коллектив влившаяся недавно, и потому не знавшая всех тонкостей неформальной субординации, в ответ, покрутив пальцем у виска, нагло заявила:
   -Ты дура, а не принцесса!
  Такого выпада против себя Анжелика простить не могла, и, набросившись на взбунтовавшуюся ровесницу, схватила её обеими руками за белые кудряшки, пытаясь протащить по полу. Мгновенно подбежавшая воспитательница драку разняла, уведя зареванную Светочку с собой в кабинет. Дело в том, что роли распределялись не просто так, и папа девочки, Фомин Вячеслав Сергеевич, начальник отдела РайОНО, должен был на утреннике присутствовать. Мама той же воспитанницы работала инструктором райкома комсомола и в тот же вечер, услышав версию событий в изложении собственной дочери, потребовала своего ребёнка от хулиганки оградить. Уже на следующий день к нескрываемой радости большинства мутоновых детей, их торгово-номенклатурных родителей, но более всех - утомленной жесткой внутривидовой борьбой воспитательницы одиннадцатой группы, Анжелика была переведена в пёструю группу номер двенадцать, где роль принцессы на таком же, но, естественно, второсортном (по бабушкиной классификации), утреннике, уже не могла так сильно её порадовать. Не удивительно, что девочка утвердилась над основной массой и в новом социуме - физическая сила и уверенность, что слабейшего себя бить не зазорно, а к сильнейшему не грех применить подлость, да еще отсутствие у родителей, изнуренных трудом физическим, глупой привычки выяснять происхождение синяков и ссадин на телах их детей, а у воспитателей - разбираться с жалобами тех, кто излишним любопытством всё же страдает, немало этому поспособствовали. Мама Анжелики, продолжая общаться с родителями детей из одиннадцатой группы (до общения с родителями детей из двенадцатой она не могла себе позволить опуститься), часто сетовала, что 'вот же есть такие непорядочные люди, кто учит своих детей 'давать сдачи', на что привилегированные родители сочувственно кивали головами - теперь, когда их собственных чад обезопасило расстояние в полтора корпуса здания, они готовы были (по крайней мере, на словах) проявить живое участие, и выражали уверенность, что из цепкой целеустремлённой девчушки со временем непременно выйдет хороший комсомольский вожак. И все же девочка порой засматривалась на тот павильон, под сводом которого выгуливалась мутоновая группа, думая, как бы хорошо принцессить там, где импортных кукол у девчонок столько, что они ими даже не хвастают, где у мальчишек без счёту машинок с открывающимися дверцами, где маленькие индейцы и ковбойцы не отлиты из коричневой пластмассы, а сделаны из мягкой, но прочной резины и раскрашены несмываемыми красками, где жевательная резинка - настолько привычный продукт детского питания, что этикетки с лёликами-болеками и дональдами не хранятся бережно в кляссерах, а летят сразу на землю.
  Первое сентября первого класса - краеугольный момент жизни каждого ребёнка, а уж если поставить лидерство самоцелью - нет ничего важнее первого о себе впечатления. К покорению школы Анжелику готовили и мама и бабушка, и букет и наряд должны были просто сразить всех будущих одноклассников, и даже учителей. И надо же было случиться такой неприятности, что та самая Светка, уже один раз перешедшая героине дорогу, не только была зачислена в тот же самый 1-А класс, но ещё внешним видом затмила всех девочек, и даже Анжелику. Воланы на фартучке соперницы были больше и воздушнее, белые бантики - не просто тоньше и прозрачнее, а ещё и обрамлены едва заметной серебряной каёмочкой, букет же из белоснежных роз - так велик, что первоклассница могла бы за ним спрятаться. Целых два урока терпела Анжелика издевательство над собой лично, проявлявшееся во всеобщем внимании не к ней, а также излучающих счастье небесно-голубых Светкиных глазах. Но, согласно наставлениям мудрой мамы, драться нельзя было ни в коем случае. В просмотренном недавно кинофильме о школе имелись на всех партах чернильницы, заполненные темной жидкостью - вот что было бы сейчас как нельзя более кстати, но научно-технический прогресс уже сделал всех советских школьников счастливыми обладателями шариковых ручек. На второй перемене Анжелика подошла к живому уголку, где под клеткой с волнистыми попугайчиками стояли также на фарфоровых тарелках горшки с цветами и вода для полива в пластмассовой лейке. Будучи ребёнком всё ещё не по годам развитым, она в одну минуту сообразила, как эти ингредиенты использовать себе во благо. Налив на высвобожденную тарелочку воды и подбавив земли из горшка, вымешав полученную грязеобразную субстанцию отломленной частью стебля алоэ, под удивлённые взгляды птиц и опасливые - одноклассников, Анжелика подошла со своим оружием к первой парте, где сидела её обидчица, и вылила жидкую грязь последней на голову. Хотя после истерик, взаимных угроз и криков обеих вызванных в школу родительниц, главенствовать в первом классе 'А' Анжелика не стала (напротив, была перезачислена в 'Ж'- класс), но героиней дня в истории родной школы осталась навсегда.
   Учиться на 'хорошо' и 'отлично' девочке очень быстро надоело, поскольку это не давало ей особых перед одноклассниками выгод, но физкультура, где физическая сила давала преимущества, полюбилась Анжелике сразу и надолго. Особенно легко давался ей бег на короткие и средние дистанции, в котором не имела она равных даже среди мальчишек. Но между девчонок нашлась-таки ей соперница, одноклассница Ира Светлякова, бегавшая немного даже лучше Анжелики, особенно дистанции средние, где важно не только наличие сил, но и умение их правильно распределить. Именно на такой дистанции - пятьсот метров, в самом начале шестого класса на общешкольных соревнованиях и сошлись две непримиримые соперницы. Все, включая физкультурника, были уверены, что силы девочек равны, поэтому самой напряжённой борьбы ожидали на финише. Был лишь один человек во всей школе, кто не сомневался в приимуществе Светляковой - сама Анжелика, которая уже после первого круга почувствовала, что спурта в заданном собой же темпе не вытянет. Тогда на последнем повороте, продолжая идти на полметра впереди, она подалась корпусом в Иркину сторону и едва-едва сбавила темп. Это телодвижение не было ни подножкой, ни толчком, возможно, даже видеосъемка не уловила бы подвоха в действиях юной спортсменки, но соперница от неожиданности попробовала резко затормозить - от этого споткнулась и упала на беговую дорожку, правда, сразу поднялась и продолжила движение к финишу, но драгоценные доли секунды были уже потеряны. Самое удивительное, что та самая Ирка Светлякова после описанного события особо зауважала Анжелику, почтя за честь быть даже в дальнем круге окружения неформального на тот момент лидера класса.
  Время шло, и период полового созревания, в который подростки погружались почти одновременно со вступлением в комсомол, требовал от девушек (причём, больше духовно, чем физиологически) избрания объекта внимания среди представителей противоположного пола. И, хотя за некоронованной принцессой со всей серьёзностью намерений ухлёстывал Андрей Бузенко, имевший во дворе авторитет непререкаемый, а еще настолько взрослый вид, что в девятом уже классе мог купить в ликёроводочном портвейн, Анжелика, всё же, обдуманно решила, что физической, как и духовной, силы ей хватает и своей, а дополнить её может парень с высоким интеллектом. Поскольку своих умственных способностей девушка не имела привычки недооценивать, то парой ей может стать лишь человек очень одарённый, если не гениальный.
  Традиция недолюбливать тех одноклассников, кто занимается прилежно и получает отметки положительные, уходит корнями в глубокую древность. Но во все времена, хоть и довольно редко, среди 'заучек', 'зубрил' и 'ботанов' находились такие, кто своего авторитета среди сверстников не ронял. Одним из таких исключений был одноклассник Анжелики Вадик Халимонов. Ещё в восьмом классе он выиграл областную олимпиаду по химии, а в девятом - республиканскую и получил грамоту за третье место на Союзе. Старенькая химичка Лия Соломоновна олимпиадами была просто одержима и всерьёз надеялась на развитие успеха, уверовав, что не зря большую часть педагогической своей практики выискивала среди учеников общеобразовательной школы таланты. Вадика, несмотря на подходящую для обидных кличек фамилию, называли исключительно по имени - и это даже не потому, что он на контрольных по математике без ошибок решал за пятнадцать минут все четыре варианта и пускал 'шпоры' по рядам - и в разговорах он за словом в карман не лез, умея себя держать и перед учителями без заискивания, и перед ровесниками без бахвальства - в общем, в высоком уровне его интеллекта не было никаких сомнений. Вот его-то и избрала себя достойным объектом внимания сильная духом Анжелика. Для завязывания отношений принялась часто переспрашивать по разным предметам, даже выучила сложное слово "альфаметилфенилэтиламин", хотя и не знала тогда, что оно означает. Вадик на вопросы отвечал, но не с большим энтузиазмом, чем пояснял невыученные уроки и другим одноклассникам - он вообще заносчивостью не страдал, и даже когда объяснял человеку что-то для слушателя по причине отсталости непостижимое, никакого превосходства не выказывал.
  С самого первого класса училась в их школе Надя Ерёмкина - создание доброе, но несчастное, незаслуженно обиженное природой. Лицо девочки имело ярко выраженную асимметричность, что способствовало, к прочим бедам, развитию косоглазия. Девочка с малых лет была тиха и безобидна, физиологический дефект не давал ей высоких шансов на место в коллективной иерархии - Анжелика на такой социальный планктон в начальных классах даже не хотела тратить своё драгоценное время. Но к тринадцати Надиным годам родители, и до того души не чаявшие в дочке, нашли какие-то ходы на Москву, где Наде в течении нескольких лет лучшие врачи сделали ряд пластических операций. Уже к девятому классу девушка, разумеется, не ставшая красавицей, от следов явного уродства на лице избавилась, а правильно и со вкусом подобранные очки делали почти незаметным и разнонаправленность взгляда двух глаз.
  И именно в неё по уши втрескался общепризнанный гений - началось с того, что он помогал ей догонять пропущенный материал. Халимонов носил Надин портфель, просиживал у неё все вечера, и даже, как говаривали школьный сплетницы, именно по её просьбе бросил курить. Классную принцессу такой оборот событий приводил в бешенство - добро бы её променяли на что-то стоящее, а тут ущербная божья овца! Мстить бывшему объекту своих воздыханий она не хотела - то ли оставались какие-то чувства, то ли теплилась какая-то надежда - но наказать косоглазую выскочку стало для Анжелики делом чести (в её, разумеется понимании этой добродетели). Всё ещё пылавший к ней страстью Бузенко был орудием самым подходящим - юная принцесса давно уже поняла, что вершить дела неправедные, хотя и превозносящие свою личность, собственными руками глупо. Просто удивительно, до чего бывают подвержены влиянию люди, обладающие, на первый взгляд, недюжинной силой. Всего лишь несколько намёков, что 'косая' неуважительно отзывалась о его принцессе - и разгневанный членоголовый мститель был готов на что угодно. Подкараулив 'непокорную' в тот день, когда Вадик её не провожал до дому (это было одним из непременных условий Анжелики), Андрей, ничего девушке не объясняя, просто зверски её избил в подворотне, причём с такой настойчивостью метя в исправленную врачами сторону лица, что глаз впоследствии от потери зрения спасти не удалось. После довольно скорого расследования молодой дуролом ушёл на четыре года на 'малолетку', так и не сообщив ни на следствии, ни на суде, по чьему наущению действовал, школьный же гений совсем упал в глазах несостоявшейся своей пассии - он учёбу в школе забросил, проводя в больнице времени больше, чем Надины родители, а в десятом классе на состязания молодых интеллектуалов вовсе не поехал, доведя Лию Соломоновну до слёз.
   Уровень школьной подготовки давал Анжелике широкий выбор институтов для поступления. Однако, ехать на учёбу в другой город девушке не хотелось: хотя Москва, Ленинград или даже Киев дали бы больше шансов на удачный старт карьеры, дома, где и мама и бабушка сдували с неё пылинки, принцессе было намного комфортнее. С первых же недель обучения отстояла студентка право называться своим полным именем, пресекая все поползновения однокурсников звать её Анжелой или Ликой - это было одним из мероприятий, целью имеющих утверждение если не во главе вновь обретённого коллектива, то, по крайней мере, на месте в нём особом. Высшие учебные заведения издавна дают людям не только некий набор знаний, но и тот круг связей, в котором предстоит обращаться всю оставшуюся жизнь, а для девушек это ещё, без сомнения, хороший шанс на устройство личной жизни. В прагматичности повзрослевшей принцессы не было сомнений, да и выбор на физфаке был (это не какой-нибудь филологический, где парни на вес золота). Выйти замуж Анжелика имела массу возможностей, но на втором курсе на её пути встали её же непомерные амбиции. Именно тогда развёлся со своей первой женой доцент кафедры квантовой механики Эдуард Васильевич Чижов, и, хотя всем сверстницам соискательницы тридцатипятилетний препод казался дремучим старцем, дальновидная Анжелика сразу заметила в его глазах грусть одиночества и мудро рассудила, что никто лучше неё не составит счастье научного работника, а разница в возрасте вовсе не такая уж кричащая. Действовать нахрапом - наверняка означало спугнуть избранную жертву, потому был составлен план, следствием реализации которого должно было стать осознание подопечным того простого факта, что человеческого счастья ему не избежать. Целый семестр труженик науки будто случайно встречал молодую интересующуюся избранной специальностью девушку на своём пути в самых разных местах - студентка даже исхитрилась достать пропуск в преподавательский зал Короленко*(*Харьковская ГОСУДАРСТВЕННАЯ НАУЧНАЯ БИБЛИОТЕКА им. В . Г. КОРОЛЕНКО)
  На третьем курсе были подключены силы ровесниц-студенток, которые, кто из девичьей солидарности, кто - подчиняясь сильной личности, выполняли маленькие, но стратегически важные поручения, заключавшиеся, как правило, в том, чтобы в нужное время в определенном месте появиться, ещё оперативнее исчезнуть, обронить в присутствии объекта ничего не значащую фразу о внутреннем мире претендентки на сердце преподавателя, но кульминацией должно было стать празднование дня рождения Анжелики дома у жившей в центре одногруппницы, куда незадачливого преподавателя должны были пригласить, а потом невзначай оставить с именинницей наедине. И вот по какой-то нелепой, но роковой случайности, на это самое празднество приглашена была для массовости (хотя кого интересует массовость, если главной целью выступает уединение) эта стихоплётная стерва Люська Старицкая из параллельной группы того же потока - из-за её присутствия всё пошло не так. В самом начале мероприятия приглашённая статисткой Люська, увидав гитару, чуть не подпрыгнула от радости. На вопрос доцента, не играет ли она, девушка, зардевшись, ответила, что лишь исполняя романсы собственного сочинения. Услыхав в первом же куплете рифму 'побеги - снеги', Анжелика прыснула смешком, устремив лукавый взгляд на своего Эдуарда, но тут же вся похолодела от ужаса и злости: пришедший на её праздник гость буквально поедал глазами исполнительницу, а на именинницу замахал руками так, будто боялся, что она дунет или чихнёт на выстроенную в домик, возвышающуюся на двух стоящих ребром картах колоду. Когда в третьем куплете пошли рифмоваться "тени" с "коленями", обречённая принцесса поняла, что пропало всё: надежды, стратегические планы и тактические ходы, год охмурения недосягаемого и игнорирования абсолютно реальных претендентов на руку и сердце. Тут же оказалось, что углублённый в науку доцент так долго не замечал свою же студентку - это он решил компенсировать, добившись своего назначения руководителем её курсового проекта, который стал позже частью работы дипломной, а последняя - неотъемлемым элементом диссертации, защищённой молодой женщиной уже под фамилией и научным руководством мужа.
  Анжелика после рокового для неё вечера заарканенного не собой суженого называла исключительно 'тупым доцентом', разлучницу же возненавидела всей душой. Принцесса чувствовала реальную угрозу остаться на бобах, поскольку четвёртый курс - угар личной жизни, все путёвые парни давно расхватаны - уводить у подруг - тоже труд немалый. Сох, правда, по ней еще со второго курса восстановившийся в институте после армии Петька Шутов - но достаточно было взглянуть на его внешний вид, а именно - на третий год носимые дембельские полушерстяные брюки, чтобы понять, что такой приличной девушке не пара. Студенты, вопреки мифу - народ в большинстве своём избалованный и не бедный, не способный даже представить, что можно пасть так низко, чтобы донашивать в ВУЗе армейское обмундирование. Не заметила бы столь пикантной детали гардероба и Анжелика, если бы такие же штаны не носил до самой своей смерти её родной отец - потом они висели в шкафу до тех пор, пока их не поела моль. Повторять печальный мамин опыт, избрав себе в мужья ничтожество, принцесса не собиралась. К тому же, из опыта собственного она поняла, что не так важен набор инструментов, используемых девушкой для покорения сердца избранника, как выбор персоналии: проще выбирать индивидов, влиянию или даже внушению подверженных, воспринимающих за божью благодать любое проявление внимания со стороны того, в ком видит своего личного лидера. Но социальный статус объекта покорения не менее важен. Анжелика, скорее для проформы, чем из любви к жанру, посещала собрания любителей научной фантастики - там сам высший разум послал ей Диму Одинцова. Учился молодой человек в Универе на биофаке, в жизненных делах был абсолютно не сведущ, что при наличии отца, работавшего в отделе жилищного хозяйства Дзержинского райисполкома, было совсем не важно. Свадьба на пятом курсе - вовсе не признак 'опоздания' для желающей создать семью девушки.
  Начало девяностых годов сделало пустой формальностью распределение - хотя, если насчёт дипломницы звонили уважаемые в городе люди, облегчить исполнение долга перед давшей бесплатное образование страной руководство ВУЗа могло и во времена железной дисциплины. Но время переломное ставило перед достойными людьми задачу наипервейшей важности - конвертацию выраженного в служебных полномочиях чиновника капитала. Как утверждал ещё мудрый еврей, пересказавший идею великого англичанина, капитал без рабочей силы прибавочной стоимости не приносит, да к тому же может довольно быстро обесцениться. Однако, в момент глобальной политической катастрофы, госслужащим средней руки нужна была рабочая сила совершенно особого рода. Блаженны те из чиновничьей братии, кто пригрел собственное не утратившее значимости кресло для собственного же потомка, не менее счастливы те бюрократы, кто родному человеку организовал бизнес легальный и высокодоходный. Но немало существовало тогда (больше, чем в стабильные времена), таких видов коммерческой деятельности, законность которых, мягко говоря, вызывала сомнение. Возглавлять занимающееся такой деятельностью предприятие редкий отец позволит своей кровиночке - уж очень опасно балансировать между законом и понятиями, при этом притягивая, словно мёд мух, желающих поживиться незаработанным и стражей порядка, и представителей преступных группировок. Однако взять просто с улицы позвонившего по объявлению о найме на работу гражданина, было бы глупостью не меньшей. Для исполнения такой работы нужен человек, кто был бы одновременно и не чужим, но, в то же время, годным на роль жертвенного агнца в том случае, если вдруг бизнес не будет столь успешным, как предполагалось. Когда среди родных детей есть созревшая для брака дочь, на роль описанного выше менеджера идеально подходит зять. В семье Одинцовых сын Дмитрий был единственным ребенком, к тому же к ведению дел совершенно непригодным. В то же время недвижимость харьковская, хоть и не чета московской, однако, также всегда в цене, особенно расположенная в центральных районах города. Служебные полномочия и связи Одинцова-старшего надлежало срочно перевести именно в свободно конвертируемую валюту, поскольку купоно-карбованэць*(*купон (купонно-карбованэць) выполнял функцию национальной валюты Украины до введения в 1996 году гривны) доверия не внушал даже министру суверенных финансов. Фирма была оформлена на невестку, в деловой хватке, осторожности и в то же время жёсткости и решительности которой уже через несколько месяцев убедился сам свекор, перестав уничижительно называть избранницу сына Анжелкой, и доверяя быстро состоявшейся бизнес-леди почти во всём. Пока Дмитрий продолжал изучение своей любимой зоологии на стажировке в Канаде, а также в исследовательских экспедициях по Африке, Анжелика руководила такими операциями с недвижимостью, что лицемерные ханжи из высшего общества, имеющие всё от рождения, вряд ли сочли бы бизнесом достойным. Расселение коммуналок, перепродажа комнат и квартир с прописанными в них престарелыми, малолетними, душевно больными, недееспособными - этим не удивишь риэлторов начала девяностых любого постсоветского населённого пункта. Надо отдать должное организаторам бизнеса: несмотря на определённого сорта круг деловых партнёров, в кровожадности дельцов упрекнуть было нельзя, по крайней мере, убийство 'клиента' никогда заранее не планировалось, но выселение из района Госпрома* (* Разговорное название района в самом центре Харькова, в котором расположен Дом Государственной Промышленности - здание, где размещалось до тридцатых годов правительство УССР) в одно из отдалённых сёл Изюмского района не было чем-то из ряда вон выходящим. Будучи погружённой с головой в работу, предпринимательница, тем не менее, не переставала следить за жизненным путём уязвившей её когда-то сокурсницы, не уставая удивляться безалаберности и житейской глупости последней. Диссертация Людмилы Чижовой, вызвавшая фурор в Киевском ВАКе, была, несомненно, больше заслугой самого на тот момент уже профессора, под руководством которого жена могла бы продолжить успешный карьерный в науке взлёт. Но женщина по неизвестным никому причинам от мужа довольно скоро ушла - и не к конкретному мужчине, а просто ушла и всё. По слухам, Эдуард Васильевич, не перестававший любить даже бывшую свою жену, из благородных побуждений хотел оставить ей всю полученную ещё при последнем издыхании Союза трёхкомнатную квартиру - это ничего бы учёному не стоило, ведь он вскоре уехал преподавать в Кембридж. Но не менее благородная Людмила настояла на том, чтобы раздел имущества был произведён в судебном порядке.
  Ещё через несколько лет, уже в новом тысячелетии, узнала Анжелика сильно утешившую её новость: прежняя соперница опустилась настолько низко, что вышла замуж за какого-то отставного прапорщика, даже зачем-то фамилию его взяла - а это создаёт некоторые формального характера трудности женщине остепенённой. Поскольку агрессивности к напакостившей ей сокурснице Анжелика на людях не проявляла, то для прочих - как, верно, и для благодушной Людмилы, оставались женщины, разумеется, не подругами, но добрыми знакомыми. Поэтому на приглашение в дом бывшей разлучницы на некое мероприятие Анжелика откликнулась с радостью - уж больно хотелось ей, на тот момент - генеральному директору компании 'Строй-Трест', позлорадствовать, увидав ничтожного избранника заносчивой своей однокурсницы. Такие встречи, инициируемые Людмилой ещё в квартире мужа-профессора, можно было бы назвать 'салоном Анны Шерер' харьковского пошиба - женщина ещё со времён первого замужества завела моду устраивать квартирные посиделки не только по поводу знаменательной даты, а ещё для встреч людей, которых она сама считала достойными (материальный достаток приглашённого никогда не был главным критерием отбора), и герой вечера, как и двести лет назад в Петербурге, обязательно был обозначен. В тот раз был таким 'угощением' младший брат одноклассницы хозяйки, сразу после школы укативший 'покорять Москву', через важнейшее из искусств. Всем известно, что интриги вокруг людей достойных плетутся в общепризнанной столице постоянно, да ещё и безденежье девяностых не расширяло перспектив для приезжего, поэтому талантливому молодому человеку долгое время не удавалось сказать своё слово даже в искусстве исполнения ролей потребителей товаров в рекламных роликах. На личном фронте у перспективного провинциала дела шли успешнее - несколько лет назад он женился на дочери второго помощника режиссера съемочной группы сериала, идущего сразу на двух московских телеканалах. Поскольку удача редко сопутствует человеку в чём-то одном, талантливый актёр был замечен продюсером и выдвинут на роль водителя такси, появляющегося в семи сериях из двухсот восьмидесяти. Восходящую звезду чествовали в той части огромной комнаты, которую условно можно было назвать гостиной. Метраж жилой части однокомнатной квартиры позволял отгородить стеклопакетом угол с окном квадратов в восемь, где для удочерённой прапорщиком Люсиной девочки была обустроена отдельная комната. Анжелика помнила, как довелось в девяноста третьем расселять прописанные в аналогичной планировки квартире две семьи. Почётный гость перестал быть ей интересен после первого же внимательного оценивающего взгляда, только лёгкую улыбку вызвало обрамление его благообразной шеи. Шейный платок, завязанный стильно, наподобие галстука, заколот был брошью с бриллиантом. На подтверждение подлинности камня наталкивал его маленький размер - стразы можно было бы подобрать и в соответствии с требуемым не писаным нормативом. По всей видимости, полтора карата - это максимум, что могла себе позволить на текущий момент восходящая звезда телесериалов. Анжелике, с её развитым ассоциативным мышлением, такая портретная деталь напомнила античные статуи гераклов и аполлонов, у кого размер мужского достоинства почему-то почти всегда втрое меньший, чем требуют пропорции тела самого героя. Тем смешнее было наблюдать, как приглашённый корифей постоянно поправляет драгоценную брошку, а, возможно, проверяет, на месте ли камень. Анжелика пыталась угадать в присутствующих мужа Людмилы Русаковой, уже предвкушая радость любования очередным ничтожеством, у которых она метко находила достойные порицания недостатки, но видела вокруг себя лишь знакомых (по большей части 'шапочно') мужчин. Талант из Москвы, активно поедая сёмгу, рассказывал стоящим вокруг и с восхищением его слушающим гостям историю, какую сам, видимо, находил забавной и оригинальной, о том, как он, с целью вжиться в образ, взял такси и покатил за третье кольцо без всякой определённой цели, но, не рассчитав собственной финансовой мощи, был высажен водителем таксомотора в дальней части Свиблова - оттуда ему пришлось добираться до дому трамваями и метро. Рассказчиком он был плохим, но восприимчивая восточно-украинская публика, привыкшая холуйски подгигикивать всему, что прошло через Москву, заливалась громким смехом в тех местах рассказа, где начинал смеяться сам вещающий. После очередного всплеска веселья из отделённой комнаты вышел человек средних лет и среднего роста в простом, но аккуратном спортивном костюме и спокойно сказал:
   - Уважаемые, пожалуйста, веселитесь тише - девочка не может заснуть.
   Он не просил слёзно, как холоп господ, но и не приказывал, как начальник подчинённым, и в то же время ни у кого из присутствующих не возникло мысли его одёрнуть либо ослушаться, у притихшего московского гостя, продолжавшего теребить свою бриллиантовую путульку, очередной кусок сёмги упал с вилки на скатерть, а парившая над всем собранием Людмила, на минутку приземлясь, немного даже растеряно сказала:
   - Да, Сережа, мы шуметь не будем.
  После этого общение, разумеется, продолжалось, но уже не так бурно.
  Анжелика, пока еще не нашедшая того, за чем пришла, выжидая, курила на кухне, точно зная, что в продолжении вечера муж однокурсницы непременно там появится. Женщина ещё сама твёрдо не знала, хочет ли она по-прежнему доказать самой себе, что соперница просчиталась с выбором пары, или её заинтересовал неизвестно чем отличный от прочих присутствовавших в квартире мужчина, поэтому, когда после четвёртой сигареты 'Davidoff', муж хозяйки дома появился на кухне, ещё сама не знала, 'на какой волне к нему подъехать', и начала машинально с покровительственной, по её мнению, шутки:
   - Вы, кажется, высокий чин получили на службе в армии?
   - Да, я был прапорщиком, - ответил Сергей и сразу уточнил, - это как генерал-лейтенант, только звёздочки чуть меньше.
  Анжелика решила смягчиться и перевести разговор в другое русло:
   - А ещё, говорят, что вы где-то учились?
   - Сейчас многие говорят, что где-то учились, - без энтузиазма парировал отставной прапорщик, налил в стакан закипевшей в электрочайнике воды и поставил сосуд в наполненную холодной водой миску охлаждаться.
  Поскольку ни тонко унизить, ни вызвать на откровенный разговор мужчину не удавалось, Анжелика решила, на всякий случай, проверить его 'на вшивость' воздействием легкого флирта - если бы муж соперницы 'подкинулся' - это была бы неплохая последней шпилька. Изображать из себя заинтересовавшуюся персоной противоположного пола женщина умела, поскольку ещё с юности оттачивала тонкости флирта на многих мужчинах, даже тех, кто ни для секса, ни для бизнеса, ни для душевного разговора ей был не нужен - такое своё поведение выросшая на классике советского кинематографа девушка называла 'тренировка на кошечках'. Анжелика во время дальнейшего разговора попробовала придвинуться к мужчине как можно ближе и будто невзначай прикоснуться к его одежде - иногда в таких случаях даёт эффект кручение пуговицы от пиджака либо рубашки объекта мнимой страсти - но на спортивном костюме был лишь замок молнии.
   - Почему же Вы не со всеми в гостиной? Понимаю, Вам там скучно, в этом я разделяю ваши взгляды. Может быть, вы не так бы скучали здесь со мной?
   - Нет, мне интересней с дочкой, - сказал Сергей, не грубо, но уверенно сняв руку женщины с застёжки своей мастерки.
   - Вам интереснее с шестилетней девочкой, чем с тридцатилетней женщиной? - со скрытым подтекстом сказала, изображая из себя обиженную, Анжелика.
   - С тридцатипятилетней, - спокойно поправил Русаков.
   - Что? - голосом совершенно растерянным переспросила женщина.
   - Если Вы с моей женой однокурсницы, то Вам должно быть тридцать пять.
   - Мне полных тридцать четыре, - сказала, как врачу на приёме, смешавшаяся было Анжелика, но быстро вышла на нормальное своё душевное состояние.
   - А вообще, неприлично напоминать даме о её возрасте.
   - Вообще неприлично цепляться к женатому мужчине за спиной у его жены. - В том же спокойном регистре сказал Сергей.
  Вода в стакане уже почти охладилась, и Анжелике просто необходимо было сказать последнее слово, которое она усиленно прокручивала в своей голове, надеясь, что фраза будет эффектной:
   - Вы просто уходите от всего потому, что боитесь женской силы!
   - Я боюсь исключительно женских прокладок в канализации - я, голубушка моя, сантехником работаю - забивают-с... - с этими словами и со стаканом воды ушёл человек в дочкину комнату.
  В ту ночь Анжелика не могла заснуть. Разумеется, она не запала на мужа своей извечной соперницы - контролировать чувства умела ещё с юных лет. Не было для нее ударом и то, что он проигнорировал её как женщину - психоаналитик, не даром получавший от неё двадцать долларов в час, мог заставить гордиться даже ночным энурезом, а уж в невнимании к женщине отдельных представителей противоположного пола научил видеть признаки чуть ли не божественности пациентки. Просто сильная женщина, вызывавшая у окружающих любые чувства от обожания до лютой ненависти, но только не равнодушие, вдруг призналась себе, что всю армию своих поклонников готова променять на одного лишь союзника - не обязательно он должен быть её сексуальным партнёром, но иметь такого человека в своем лагере - было бы для неё настоящей находкой. Почувствовала она в случайно встреченном человеке силу - но не ту силу, с помощью которой она сама управляла теми существами, кто слабее её, а силу поступиться чем-то очень для себя существенным ради близкого человека, и, в то же время, никогда ничем принципиально важным не поступаться ради себя. Все те людишки, кто видел в ней даже нечто богоподобное, были созданиями слабыми, ведомыми, в духовном поводыре нуждавшимися - следовательно, растворялись они в её сильной личности исключительно блюдя собственные интересы. С другой стороны, осознавала женщина невозможность властвовать над сильным человеком - а иного способа сосуществования с человеческими индивидами она себе не представляла.
  В первые годы супружеской жизни Анжелика ещё пыталась делать вид, что интересуется научной деятельностью мужа - его исследования, сумей кто-либо их облечь в научно-популярную форму, действительно могли бы заинтересовать многих. Дмитрий, в составе группы американских зоологов, изучал социальные связи в групповом сообществе сурикатов. Матриархат, царящий в семействе, как правило, выводит на роль доминирующей самки во всём превосходящую соперниц особь - тогда внутриродовые отношения отличаются длительным периодом стабильности. Но иногда по причине старости, болезни, смерти предшественницы вакансия главенствующей в клане может быть временно замещена особью, объективно руководить сообществом неспособной. Это время общественных (для отдельно взятой стаи) потрясений, социальных взлётов недостойных и низвержений с властного олимпа особей, перед стаей заслуженных, украинский зоолог в своей научной работе назвал периодом бета-доминирования. Ещё им было установлено наличие в группе таких самцов (процент их, как правило, очень небольшой, такие есть не в каждом семействе), которые, возможно, и не 'кроют' альфа-самку, но с бета-особью спариваться не будут никогда, скорее уйдут искать себе другое семейство. Разумеется, было бы слишком примитивно сравнивать человека с глупыми сусликообразными тварями, но Анжелика с годами всё чаще замечала, что есть много вокруг людей (это касалось не только мужчин как потенциальных партнёров для секса), которыми она, разумеется, может командовать в пределах властных своих полномочий, но полностью подчинить их себе не в состоянии, в то же время целые сонмища личностей жалких просто увиваются вокруг неё. Этому прискорбному обстоятельству начитанная женщина имела своё научное объяснение, сформулированное на основе постулатов той науки, какую последние полвека надлежит усердно славить: ничтожеств притягивает к ней ген, полученный от отца, он же отталкивает людей, уважения достойных. Однако всё выше изложенное не делает её особью (то бишь личностью) с приставкой 'бета'. Она - настоящая 'альфа' - просто родилась немного не в той семье, прошла мимо понравившегося парня не вовремя, не овладела в юности игрой на нужном музыкальном инструменте, не зазубрила четверостишья из оказавшегося впоследствии модным поэта - да и не поднесла ей судьба такого подарка, как, например, дотошному военному инженеру из Петербурга - уж она бы ни в коем случае не 'обдёрнулась', и не упустила своего шанса. Ненормальная Люська никогда не умела ценить того сокровища, что само плыло ей в руки, пуская всё на ветер - такая набитая дура в веке позапрошлом точно подалась бы на рудники за своим декабристом, лишив детей будущего, а прислугу - личной жизни (ибо барыни не имели привычки чинить и стирать нижнее бельё самостоятельно, а дворовую девку никто не спрашивал, есть ли у неё жених, и согласна ли она ехать за тридевять земель обслуживать барскую блажь).
  Немало проклятий насылалось Анжеликой на голову сокурсницы в последующие, как и в предыдущие, годы, но такой беды, какая постигла сверстницу уже вскоре, не желала ей даже 'заклятая подруга': дочь Людмилы быстро умирала от рака.
  Когда бывшая соперница впервые появилась на пороге квартиры Одинцовых, в ней трудно было узнать ту жизнерадостную заводную (не смотря на возраст) рассказчицу и певунью, душу любой компании, что, хоть и была пятью месяцами старше Анжелики, ухитрялась всегда выглядеть на пять лет моложе. Теперь редкий харьковский трамвайный кондуктор рискнул бы попытаться её обилетить, априори признавая в ней молодую пенсионерку - особенно если смотреть прямо в глаза, а не со стороны. На просьбу в одночасье постаревшей женщины о кредите любой не отягощающей семейный бюджет суммой под любой процент и на любых условиях, Анжелика, разумеется, сказала, что никакого процента принципиально не возьмёт, выдав четыреста долларов, заверила, что денег можно вообще не возвращать, а если Русаковы на возврате долга будут сами настаивать, то не поздно будет это сделать и через десять лет, и расписки с Людмилы она брать не собирается. Выделение такой скромной (по меркам одинцовского бизнеса) суммы, Анжелика мотивировала сложной финансовой ситуацией своей компании, и в этом нисколько не лукавила. Ситуация для 'Строй-Треста' действительно была близка к критической, но ни политические внутриукраинские встряски, ни экономическая ситуация на международных сырьевых и фондовых рынках здесь были совершенно ни при чём. Строительная компания давно уже не была самостоятельным предприятием, где генеральный директор или даже совет акционеров могут делать всё, чего только душа пожелает - фирма была тесно инкорпорирована в харьковский рынок жилищного строительства, а специфика такого института во всех мегаполисах заключается в том, что как раз рыночными методами почти ничего не решается. Как только люди, имеющие в городе вес, каковой далеко не всегда определяется формальными полномочиями персоны, заприметят исправно функционирующее предприятие, оно моментально 'попадает в разработку', либо 'берется под крышу' - это можно называть по-разному, в зависимости от того, кто на данный момент времени в большей силе - власть или бандиты, а случается и такое, что эти общественные институции сливаются в экстазе единения и доят финансовую корову вместе. Помимо прочего, на определённые должности присылают назначенцев, уровень квалификации которых не играет никакой роли - главное - 'чьих они будут'. Случаются, правда, исключения, когда 'блатные' одновременно обладают деловой хваткой либо профессионализмом - лучшего владельцу компании, попавшей под крыло влиятельного клана, нечего и желать. Немного хуже дело обстоит, если присланное 'позвоночное' в своих полномочиях ничего не смыслит, но, по крайней мере, осознавая свою тупость, либо отсутствие опыта, просто занимает положенную ему от рождения должность, перекладывая исполнение должностных обязанностей на сведущих заместителей. Самый плохой вариант, когда присланное 'блатное' существо ни бельмеса не соображает в той отрасли, куда оно вросло, благодаря папиному влиянию, но мнит себя великим стратегом, причем, не наблюдая бой со стороны, а порываясь вести в атаку. Если бы Анжелика Львовна имела полномочия самостоятельно решать кадровые вопросы, непременно наняла десятка два закончивших ВУЗовский курс с отличием 'уличных', то есть без всяких связей людей - по своему опыту она знала, что, если обложка диплома синего цвета, такой человек может быть очень одарённым в чём-то другом, но уж точно не проявит себя в той отрасли, над изучением которой корпел пять лет. Красный цвет дипломной корочки также не гарантирует того, что выпускник будет хорошим специалистом, но некий шанс работодателю даёт: если нанять двадцать таких институтских всезнаек, лет через семь можно иметь в штате двух-трёх высококлассных специалистов. 'Строй-Тресту' не повезло с 'нагрузкой' - наличие в штате топ-менеджера - представителя очень известной в городе фамилии, несомненно, упрощало работу по согласованию необходимой документации, но это не компенсировало того ущерба, какой наносила бурная деятельность перспективного выдвиженца. Последний расставил, кстати и некстати, не понятно по какому принципу на руководящие должности среднего звена своих близких и неблизких знакомых - некоторые из них даже не умели читать чертежи. Но главной авантюрой, которую, к превеликому удивлению Анжелики, поддержал брат её покойного к тому времени свекра - формальный держатель блокирующего пакета акций компании - явилось строительство жилого дома на весьма проблемном участке земли в центре города. Под участком были плавуны, что ставило под сомнение возможность строительства жилой либо деловой многоэтажки. На месте этом ещё в конце девяностых конкуренты намеревались возвести торгово-развлекательный центр - тогда, вероятно, высшей властью планировалось, что ещё долгие десятилетия деньги будут лишь у людей, живущих в центре города. Но неожиданно постигшее страну повышение благосостояния большей части граждан сделало целесообразным строительство таких центров на окраинах - там достаточно место для парковки подъезжавших машин. В центре же необходимого для строительства стоянки количества соток земли не было, да и затруднённое перемещение автомобилем центральными улицами мегаполисов не давало заведению шансов на обилие клиентов. Когда вновь встал вопрос о застройке участка, главным аргументом сторонников прожекта был тот факт, что большинство московских многоэтажек стоят на очень похожих грунтах. Напрасно билась на совете директоров Анжелика Львовна, убеждая высшее руководство фирмы, что, лишь для возмещения вложений, этажность здания должна превышать тридцать, а цены на жилую и офисную площадь - быть не ниже киевских - тупая уверенность абсолютно всех, что цены на недвижимость продолжат расти в геометрической прогрессии ещё минимум десять лет, а также компетентное мнение человека из горисполкома сделали возможным принятие совершенно абсурдного решения о начале работ на выделенном под застройку участке. Дядя мужа после виновато прятал глаза и острой темы в разговорах избегал, а поскольку был старший Одинцов человеком неглупым, Анжелика поняла, что кто-то на родственника сильно 'нажал'.
  Жителям исторического центра города так и не суждено было увидеть взметнувшийся ввысь харьковский 'Эмпайр-билдинг' - уже на этапе земляных работ сказалось отсутствии необходимой специальной техники, а попытки интенсивного вколачивания в грунт свай закончились массовым осыпанием штукатурки и расширением примерно вдвое уже имеющихся трещин в зданиях довоенной и дореволюционной постройки. Необходимость предоставления жилья потерпевшим собственникам или даже социальным нанимателям не подлежащих приватизации квартир( а в тех районах издавна обитает люд, свои права знающий, а главное, имеющий влиятельных родственников, какие бы соблюдение этих прав проконтролировали) автоматически ложились бы на себестоимость проекта, уменьшая и без того эфемерную планируемую прибыль. Высосав немало средств из компании, авантюрный прожект успешно почил в бозе, высокородный новатор был взят в Киев на должность в жилищно-коммунальный департамент соответствующего министерства (ведь он теперь имел опыт работы в строительстве), оставив компании тяжелое наследство в виде множества членоголовых троечников-назначенцев, каждого из которых невозможно было уволить, не получив в ответ судебного иска, огороженный забором котлован и, конечно же, на большую сумму финансовых обязательств.
  Ещё одна неприятность была уже следствием опрометчивого поступка самой Анжелики. Задолго до эпопеи с застройкой злополучного земельного участка, когда жизнь казалась и вовсе безоблачной, вышла женщина, никогда не перестававшая мечтать о том, чтобы влиться в элиту, в том числе, интеллектуальную, на правах субъектности, а значит иметь все атрибуты, какие надлежит иметь членам указанной общественной прослойки, на некую зарегистрированную в Испании, но также имеющую офис в Киеве компанию под экстравагантным названием 'Мезальянс-Экспо'. Специализировалось агентство на торговле предметами антиквариата и шедеврами мировой живописи. Пробивка по разным базам данных (осторожность в делах финансовых никогда не повредит) дала самые положительные результаты - компания имела отношение к уважаемому московскому торговому дому, в Украине работала давно. При личной встрече с менеджером во время очередной поездки в Киев сделано было предпринимательнице очень заманчивое предложение о продаже одной из ранних работ Матисса. Довольно низкая цена объяснялась тем, что полотно считается потерянным с тех пор, как его изъяли нацисты при аресте семьи художника. Старый искусствовед Иннокентий Наумович, к которому не сведущая в вопросах искусства женщина обратилась за консультацией, подтвердил, что таковое полотно действительно числится среди пропавших работ гения, но цену в пятьдесят тысяч евро назвал 'уж слишком привлекательной'. На это слово 'слишком' не обратила внимания деловая женщина, поспешив заключить обоюдовыгодный, как тогда казалось, договор с тронувшим душу агентством. Когда доставленный в Киев контейнер был вскрыт в присутствии заказчика и представителя торговой группы, даже ничего не понимающей в искусстве Анжелике стало ясно, что перед ней не фовизм, а просто мазня. Однако, присутствие юридических представителей сторон, а также охватившая все страны мира сотовая связь быстро уладили не успевший даже назреть конфликт - оказалось, что доставлена в столицу Украины был работа другого живописца, современного, однофамильца французского художника и скульптора. Но инцидент был улажен довольно быстро - фирма обязалась деньги вернуть, лишь за вычетом услуг по доставке полотна, осуществляемых той же охранной фирмой, что и привозила его в Украину. Несколько подписей дело как будто уладили, Анжелика, немного огорчившись, стала ждать перевода. Деньги не замедлили вернуться, однако сумма, перечисленная на счёт её фирмы, была на порядок меньшей той, которую отправили через зарегистрированный на Кипре банк в Испанию. Менеджер в Киеве любезным голосом объяснил по телефону, что оплата доставки картины обратно в Западную Европу стоит дороже, чем в Украину, но эта цифра взята не с потолка, право устанавливать тарифы на свои услуги заказчица сама дала охранной фирме, подписав документы, подтверждающиё отказ. Возможно, если этим всё и кончилось, опытная бизнес-леди просто бы утёрлась, да и списала безвозвратные потери на форс-мажор - в конце-концов, кого в деловом мире не 'кидали'? Но назойливая фирма, видимо, не зря числилась в резидентах Украины долгие годы, по крайней мере, в Киеве связи были довольно мощные. Уже через месяц стали приходить извещения, что удовлетворён поданный группой 'Мезальянс-Экспо' иск в Бодатинский горрайонный суд на возмещение ещё большей суммы - на этот раз услуг испанского представительства компании, наложен арест на некоторые счета дочерней 'Строй-Тресту' фирмы, через которую производилось перечисление денег на Кипр, но что ещё хуже - заблокированы счета тех филиалов, с которых перечислялись деньги на счёт этой крайней фирмы: кроме самой Анжелики, знать о движении финансовых потоков внутри компании не мог никто - выходило, что отследил перевод денег либо очень грамотный хакер, либо далеко не последний человек в аппарате управления обслуживающего компанию банка. Плохо было ещё и то, что на некоторых счетах были деньги, взятые как кредиты под госгарантии - какое-то время назад их раздавали всем, кто только присягал на верность очередному правительству.
  Ещё проклятая демократия давала свои сатанинские всходы - обе рвущиеся к власти мега-партии в определённое время, у этой самой власти пребывая, оказывали деловые услуги 'Строй-Тресту', и теперь требовали платить по счетам наличными и безналом на партийное строительство - куда проще было в девяностых, когда все они были бандитами или ментами (либо под ментами или бандитами ходили) и, прежде, чем доить узаконенный бизнес, разбирались внутри своей корпорации. Теперь же просителей стало так много, что не умещались уже они внутри одной партии власти. Но деньги на политику - это крохи, убытки от бурной деятельности накуролесившего и сбежавшего в Киев мажора - тоже дело поправимое, а вот с этим 'трояном' - проблема посерьезнее. Но теплилась в сердце Анжелики одна смелая надежда. Ещё ранее узнала она из заслуживающего доверия источника, 'пробивая' сведения о неведомом агентстве, что оно имеет отношение к московской группе 'Экспо-Холдинг' - это было одним из обстоятельств, склонивших тогда незадачливую любительницу живописи к опрометчивому поступку. Торгово-финансовая группа была в собственности некоего Владилена Сергеевича Кривцова - очень влиятельного в Москве человека, с которым покойный свекор был знаком лично. Именно от этого важного москвича возила Анжелика ещё в девяностых отцу своего мужа деньги - два раза по пять тысяч долларов - не бог весть какая сумма для Москвы, но для Харькова конца прошлого века - довольно солидная. Какие дела имели друг с другом уважаемые каждый в своём городе люди, молодая тогда женщина не знала, и курьером она выступала всего лишь попутно - когда в столицу братского государства вели её дела семейной корпорации. Сам высокоуважаемый московский бизнесмен Анжелику вряд ли узнал бы, увидав. Но именно в тот момент не узнавал он никого - влиятельного человека разбил инсульт - всего-то в шестьдесят лет от роду. Помимо страданий моральных, семья магната сейчас озабочена была преемственностью капитала - право собственности на все активы при недееспособном отце должно было переходить к его сыну Сергею. Именно этими временными хлопотами хотела воспользоваться хозяйка разъедаемой судебными дрязгами харьковской компании. Опытный адвокат прямо заявил: единственное, что может спасти 'Строй-Трест' от полного разорения - добрая воля истца, то есть агентства 'Мезальянс-Экспо', представители которого действуют от имени западноевропейского филиала группы. Только отзыв искового заявления поможет снять некоторую напряженность вокруг компании-застройщика первой столицы, хотя и в этом случае придётся смириться с понесёнными убытками. Дерзкий, имеющий весьма призрачные шансы на успех, план отчаявшейся бизнес-леди состоял в том, чтобы, встретившись с правопреемником хозяина московского холдинга, уговорить его каким-либо способом обуздать не в меру ретивый киевский филиал группы - о компенсации в последующем за такую услугу можно было бы поговорить дополнительно. Просто так разговаривать с ней убитый горем сын вряд ли станет, а вот если сказать, что возвращает она то, что задолжала её семья его отцу - кто знает, может сентиментальность сына подыграет мудрой женщине, и её хотя бы выслушают - по крайней мере, других вариантов не первый год обращающаяся в деловых кругах дама не находила, а человеческий фактор, исходя из её же опыта, иногда спасал известных ей бизнесменов от неминуемых катастроф. Примерно в таких тонах она обрисовала ситуацию мужу, нажившему на просторах жаркого континента радикулит и ностальгию, и уже долгое время преподававшему в Харькове. Но вместо восхищения находчивостью жены, информация вызвала у перенапрягшего с юности мозги научного работника совсем неожиданную реакцию.
  - А какое отношение ты имеешь к делам моего отца с Владиленом? - удивлённо спросил он.
  Анжелика, не привыкшая к ропоту, особенно со стороны мужа, сразу перешла на повышенные тона:
  - Я ко всем делам семьи имею отношение! Ты пока там своим сусликам под хвосты заглядывал, я здесь и под статьёй ходила, и с таким контингентом общалась, что за два слова до пули была. А ещё в самоё убитое время в Москву - по личной просьбе, между прочим - не стиральный порошок возила - а ведь тогда ещё мораторий объявлен не был.
  - Но ведь ты даже не знаешь, за что платились деньги, они, всего скорее, уже отработаны или списаны, - успокаивающим тоном ответил Дмитрий, приспособившийся за многие годы к крику жены, - И, кстати, где ты возьмёшь даже эти деньги, и какую сумму собираешься отдавать?
   - У меня деньги последними никогда не бывают, - ответила всё ещё разгневанная Анжелика, - но теперь всё из сейфа выгребу. Есть четырнадцать с половиной тысяч долларов - оставлю себе проездные, расходные - отдам тринадцать - буду настаивать, чтобы три тысячи принял как компенсацию за задержку платежа - хотя, даже если по банковскому проценту считать - нужно гораздо больше...
   - Постой, - встрепенулся муж, - у тебя четырнадцать тысяч... Вчера Людмила просила денег на операцию ребёнку - ты дала четыре сраные сотни, а тут московской гэбне, которая деньгами только что зад не подтирает просто так тринадцать штук...
   Лицо Анжелики побагровело, жила на лбу вздулась, казалось, она готова была разорвать непонятливого, откровенно тупого супруга:
   - Смотри-ка, у домашней демшизы голосок прорезался - можно подумать, ты в Канаду свою через Красный Крест пристроился! А мне один хрен - КГБ, ЦРУ, Моссад - кому угодно буду ноги целовать и вообще, что подставят, лишь бы дело своё спасти - я его всю жизнь лепила. А девочка умирает, ты разве сам не видишь - Люська просто в таком состоянии, что её сейчас каждое мурло на бабки развести способно, а может, им там в Москве подопытные нужны - чтобы натренироваться на хохлах, потом бы своим операции лучше делались. А у меня ещё шанс есть...
  Муж встал с кресла и медленно пошёл в свой кабинет, потом вдруг развернулся и сказал тихо, но чтобы жена слышала:
   - Ну ты и сука!
   Анжелика даже не стала тратить драгоценных своих нервов на это жалкое существо - она точно знала, что другого выхода у неё нет, что назавтра ей уже заказан билет на чартер до Киева, забронирован номер - туда, по сведениям, опять же из компетентных источников на днях приезжает пока ещё не вступивший в управление наследник влиятельного человека, и она вывернется наизнанку, но личной встречи с ним добьется.
  
  Действительно, нет таких крепостей, которые устоят перед целеустремлённой женщиной со связями и деньгами. Даже не стоит рассказывать, во что обошёлся даме номер мобильного телефона - он, был, разумеется, не единственным средством связи, но завидно отличался от целого набора номеров рабочих кабинетов, по которым томно-бархатными голосами отвечали девушки- секретарши. Мужской ровный голос назначил ищущей контакта встречу в Люкс-апартаментах киевского Премьер -Палаца - по мнению Анжелики, это было даже выгоднее, чем встречаться в кабинете или за столиком ресторана. Войдя внутрь, увидела невысокого человека в дорогом бархатном халате. Более близкое рассмотрение личности не улучшило первого впечатления, скорее наоборот. Лет субъекту было около тридцати, но грядущая лысина уже проступала на макушке. Зубы во рту были редки, волосы и поросячьи глазки - примерно одного, не поддающегося определению цвета. Говорят, некоторые спецслужбы отбирают в агенты людей с определённым фенотипом, чтобы ничем не запоминались, но этот своей серостью выделялся бы и в толпе.
   'Боже, ну и чмо!' - подумала бы Анжелика, встреть она такого субъекта на улице, но тут же себя даже в мыслях одёрнула, натянув на лицо улыбку, напоминая себе о том, какого перед ней отца сын и что от этого человечка зависит в её жизни. Когда были возвращены приготовленные заранее деньги, богатый собеседник сначала даже будто испугался, после очень профессионально 'трёшку' пересчитав, а запечатанную пачку лишь осмотрев, сообщил посетительнице, что порядочные люди нынче - большая редкость, и он даже не ожидал такого жеста от честной женщины, особенно тронула его неустойка. Сразу просить об ответной услуге было неловко, а время занять чем-то - необходимо, неприязнь хозяин номера продолжал вызывать, и, боясь, что это проявится в общении и спугнёт потенциального покровителя, Анжелика решила сыграть 'оттренированный на кошечках' флирт - может быть заштампованные слова и жесты не выдадут того чувства отвращения, которое она испытывала тем сильнее, чем ближе подступала к объекту своих притязаний. Как ни странно, влиятельный наследник игру принял, пригласив к стеклянному на бронзовых ножках столу, на котором стояла, в числе прочих алкогольных напитков, откупоренная бутылка чилийского Шардене. Это был совсем не тот разговор, на который рассчитывала прибывшая с визитом дама, но вдруг её осенила мысль - а, возможно, оно и к лучшему. Судя по внешнему виду благородного отпрыска, слишком частых связей с женщинами он не имеет, так почему бы ей, как более опытной, не взять инициативу в свои руки - а после благодушное настроение поспособствует решению волнующего её вопроса. Сбросив по-гусарски приталенный жакет, женщина увлекла явно младшего себя партнёра на стоящий в холле диван. И вдруг перед готовой на всё ради достижения своей цели женщиной возникла препона уже не морального, а скорее физиологического свойства. Она впервые за всю свою жизнь ощутила на себе, что значит женская брезгливость - действительно, ни разу не было у неё партнёра, которого не желала бы она сама. Женщина, считавшая себя порядочной, вдруг если не зауважала проституток, то, по крайней мере, поняла, что деньги им платят не просто так. При воспоминании о представительницах столь древней профессии, у Анжелики сразу всплыл в памяти способ брезгливость притуплять - она быстро вернулась к столику с разнообразием спиртного, налила в свой опустошённый бокал чего-то крепкого - кажется Хеннесси, выпила залпом - это действительно помогло расслабиться. Дальше, как перед любым неприятным событием, подверженная лишь самовнушению женщина уверила себя, что минут через десять всё закончится. К великой её радости, закончилось всё гораздо раньше - женщина, считавшая себя опытной, сделала в этот вечер ещё одно открытие, узнав наконец, что на самом деле из себя представляет преждевременная эякуляция, в которой столько лет упрекала мужа. Выкрики Анжелики в кульминационный момент 'Боже, какое счастье!' почти не содержали имитации, правда радовалась партнёрша не самому процессу, а его завершению, ибо действие алкоголя было лишь расслабляющим для некоторых мышц, но чувства омерзения полностью не заглушило, и продлись соитие ещё хотя бы минуту, ёрш из дорогих ингредиентов непременно окропил бы старинный гамбсовский диван. После спонтанно произошедшего, чувственный джентльмен не охладел к даме, напротив, внимательно выслушал рассказ о её злоключениях, уточнил некоторые детали - молодой человек, кажется, был в курсе дел наследуемого им холдинга - и заверил, что завтра же нагрянет с проверкой в киевский офис этого самого 'Мезальянса' и лично отдаст распоряжения, поскольку телефонный звонок произведёт на зарвавшихся подчинённых меньший эффект. Напоследок добавил, что прозябать такой деловой женщине в каком-то Харькове - преступление перед бизнес-сообществом, в то же время в Московском головном офисе холдинга есть вакансия руководителя - правда, пока лишь среднего звена, но карьерный рост людям достойным никогда не заказан. Последнее предложение Анжелику взволновало и окрылило. Она с самой юности помнила рефреном повторяемую фразу своей матери: 'Все харьковские блаты в Москве копейки не стоят'. Одеваясь и приводя себя в относительный порядок, она как женщина, думала, естественно, о том, что неплохо бы сейчас минут на тридцать стать под душ, но как личность сильная - дискомфорт физический могла превозмочь моральным самолюбованием, чувствуя, что, возможно, стоит на пороге абсолютно новой жизни. Разумеется, спасти бизнес харьковский ей до сих пор хотелось, но душой была уже сильная женщина в Москве. Теперь уже точно не жалела она об утраченных деньгах, поскольку знала: на них купила она себе билет в новую жизнь. Вспоминалась ей старая сказка, то ли притча, где господин раздавал рабам серебро, и тот, кто вложил данный себе барский металл в дело, преумножил его, обогатил своего хозяина и получил право распоряжаться ещё большим количеством господского добра. Так и она, отдав заработанное собою тому, кого над собой считала существом высшим, получила за это талант, который будет подороже серебряного - барское к себе доверие. Горечь утраты не грызла умную женщину, поскольку отдавала она не своё кровное, а лишь проценты с полученного ранее таланта административного. Каждый, кто способен мыслить, а не не твердить подобно попугаю заезженные штампы разного калибра вождей, прекрасно понимает, что пресловутое 'золото партии' - это не мифические слитки благородного металла, припрятанные коварным КГБ в недрах банковских хранилищ альпийского демократического рая. Самый ценный клад - это бизнесы (легальные и не очень) бывших комсомольских, партийных, советских работников, часто оформленные на родственников, но имевшие непременным условием своего процветания тот неоспоримый факт, что власть центральная п о з в о л и л а им процвесть, не задушив в зародыше, как требовала на тот момент социалистическая ещё законность. Покойный свекор под честное благородное слово взял два десятилетия назад этот бесценный талант, реальной стоимостью на порядки превосходивший жалкую кучку зелёных бумажек, Анжелика теперь поступала, как надлежит верному смекалистому рабу. Помнила также женщина о том глупом рабе (вспоминая при этом многих знакомых ей неудачников) который не просто свой талант зарыл в землю, он совершил преступление гораздо более страшное: вернул рабовладельцу ровно то, что высшее существо ему выдало, а значит, дерзнул себя посчитать равным господину. Раб ленивый и лукавый посягнул на самое святое право, какое дано всем рабовладельцам и не оспаривается ни одной религией мира, а значит, право божественное: право собирать там, где ими не сеяно. Именно на такой неумный поступок подбивал её совсем недавно размазня-муж: не принеси она пользы тем существам, которые априори стоят над ней с самого рождения, не доверил бы ей московский высокосановный отпрыск ещё больше барского добра (а в том, что теперь ей непременно его доверят, у Анжелики не было никаких сомнений). И уж тогда она покажет хозяевам, на что способна, тогда она их богатство начнёт преумножать со скоростью, ранее невиданной - вот когда можно будет появиться с визитом в Харькове, чтобы все эти ничтожества понимали, кого не оценили в своё время. Ведь талантливых рабов много, а серебряных талантов у барина - мало, и трижды счастлив тот раб, кому монетку дадут. Вот почему нельзя пренебрегать никакими методами, чтобы себе талант выслужить.
  Так или примерно так думала госпожа Одинцова, покидая роскошные апартаменты, обнадёживающе звучали в её ушах слова человечка, уже не казавшегося настолько омерзительным: 'Поверьте, через месяц Вы будете работать в моём московском офисе, или я не Сергей Владиленович Кривцов'.
  
   ***
  
  Сергей Владиленович Кривцов возвращался в свой номер в Премьер-Палаце раньше, чем планировал: хотя такое было редкостью, но казино 'Золотой Лев' покинул он по причине безденежья - на рулетке семь раз подряд выпадало 'чёрное'. Игрок, как и приличествует аристократам (а согласно советской иерархической табели, он, имея в генеалогическом древе деда - генерала КГБ, именно к этой верхней прослойке общества относился) из денег культа не делал, и проигранные тридцать тысяч долларов большой потерей для себя не считал. Но семь раз 'чёрное' - его просто бесило, он прокручивал в своей голове повтор каждой игры и корил себя, что сказал 'красное', когда очень не хотел. Вдруг внимание его отвлекла странного вида особа, прошедшая мимо с гордо поднятой головой. В жизни далеко не юного мажора было много женщин, случались и продажные (разумеется, очень дорогие), поэтому взгляд дамы, которой моральная удовлетворённость от самого факта состоявшегося контакта перекрывает причинённый сексом физиологический дискомфорт, он узнавал безошибочно. Удивило искушенного в любовных утехах мужчину другое: во-первых, профессионалка была примерно вдвое старше основной массы своих потенциальных коллежанок, во-вторых, увидеть шлюху, упакованную в 'Луи Виттон' - большая неожиданность даже для постояльца шикарного отеля. Рассуждая, откуда могла бы выйти опытная жрица любви, он прошёл к своему номеру и, открыв двери, обомлел: наспех сделанная личным секретарём приборка не могла скрыть того факта, что действо происходило именно здесь. Первой его реакцией стал гомерический хохот. Следует сказать, что взять личным секретарём мужчину понудила богатого наследника именно излишняя сексуальная активность занимавших эту должность ранее девиц. Правда, поймать с поличным и уличить в нарушениях норм морали ни одну не получилось - да он и не стремился к этому, но каждая из девушек уходила в декретный отпуск, не проработав и года. Разумеется, личный секретарь особых секретов не знает, но всегда удобнее, когда в курсе личных дел шефа поменьше людей, а с новорожденным какая может быть работа - необходима замена. Ярко выраженная асексуальность претендента была одной из причин, по которой выбор пал именно на него (хотя без сомнения были и рекомендации и принадлежность к уважаемому семейству) - и вот теперь за такое засранца надлежало как минимум вычертовать и лишить части денежного вознаграждения, а, возможно, и уволить - это зависело, в частности, от того, как сейчас нанятый им работник умственного труда сможет пояснить ситуацию.
   - Вы не поверите, Сергей Владиленович...- подобострастно подскочил к работодателю подчинённый.
   - А ты постарайся так объяснить, чтобы поверил.
   - Сумасшедшая нимфоманка напала - я и отбиться не усел, оставила деньги и ушла, - безликий помощник попытался как можно лаконичнее пересказать случившееся нагрянувшему неожиданно хозяину - алкоголичка к тому же - вино с вискарём мещает.
  - Постой, - Сергей Владиленович опять сорвался на смех, - она т е б е за секс заплатила?
   - Нет, деньги - Вам.
  Кривцов перестал смеяться, услышав про деньги, потом сделал хмурое выражение лица, но сказал с юмором:
   - Так я что теперь - твой сутенёр? И сколько же мне за тебя заплатили?
   - Это не за меня... - секретарь замялся. - это Вашему отцу, дай ему бог здоровья, та вон дамочка долг вернула. Десять тысяч долларов, я сам упаковку проверял.
  Услышав упоминание о сумме, достойной внимания даже человека состоятельного, Кривцов подошёл к камину, повертел в руках запечатанную пачку стодолларовых банкнот и сунул её в карман пиджака. Потом, не без подначки, спросил:
   - Так, может и секс - мне?
  Бесцветный секретарь покраснел, но работодатель был настроен благодушно:
   - Ладно, не парься этим. Деньги, всего скорее - не долг, а оплата услуг. У моего папаши по всему Союзу таких было - не прайд, а целый интернационал. Вот еще и хохлушка теперь объявилась - может, моя двадцать вторая мама. А это нехорошо, с мамой-то, как там называется, кровосмешение?..
   - Инцест, - поправил начальника бесцветный секретарь. Он был уверен, что эрудиция явилась определяющим фактором при выборе его кандидатуры для замещения вакансии.
   - Ну, а чего же всё-таки мамашка хотела?
   - Да пустое, Сергей Владиленович...
   - Нет уж рассказывай, - Кривцовым овладело чувство демократичности.
   - Да там же на камине под деньгами записано было - кое-то агентство их фирму на бабки опустило...
  Сергей Владиленович прочитал название вслух:
   - 'Мезальянс-Экспо'... Не в курсе абсолютно. Хотя, постой! Была шарашка, в Москве работала. 'Ренессанс-Экспо' называлась - может, они же на Малороссию переключились? Хохлы - отсталый народец, вечно от нас отстают на пару шагов, а здесь вот почти догнали...
  Внимательный секретарь поедал глазами руководителя, а тот, видимо, согретый наличием в своём кармане неожиданного куша, пообщаться тоже хотел.
   - Делалось так, - начал осведомлённый начальник, - в Москве подбирали лоха с бабками, но без мозгов и под мнением - чтобы реальной цены предметам искусства не знал, но пофорсить перед такими же лохами хотел. Сговаривались о продаже шедевра - картина лучше всего шла, цену просили совсем бросовую. А в Европе подыскивали человечка с фамилией известной - ну, живут же сейчас на Руси Репины, Шишкины, Перовы - вот и там можно найти Гогена, Рембрандта, Модильяни. Вот лоху привозят, к примеру, Гойю, он контейнер вскрывает - а там на бумаге фломастером нарисована жопа с ушами. Но рядом с ним представитель агентства, всё быстро выясняется - извинения приносятся, картину назад отправляют, деньги возвращают. Классический вопрос: 'В чём кидалово?' - а в том, чтобы лох под первым эффектом документ подмахнул, в котором за доставку картины обратно липовому Гойе отдать придётся почти всю сумму. Для этого европейский филиал документы предоставляет на языке страны своей регистрации - английский сейчас многие разумеют, а вот в голландском или португальском - поди - разберись. Дальше лоха прощупывают уже специалисты внутри банков - там высокопоставленных покупать не нужно, системщика одного достаточно. Если деньги, которые лоху лишние, свои и чистые - этим и ограничиваются, ну а если обрабатываемый лошара у кого-то их одолжил, не спросясь - не важно, у бюджета или у людей солидных, его можно на полную раскручивать - он шуметь не станет. Правда на Москве они примелькались, отъехали на периферию, а мамашка эта видать и клюнула. Только мы ей помочь не сможем никак - к холдингу ни московское агентство, ни киевское отношения не имеют, хотя наше имя постоянно треплют. С такими серьёзными людьми лучше не связываться - мы и не связываемся. Так что, у тебя единственный выход мамашке помочь - за неё долги заплатить из своего кармана - но это будет самый дорогой секс в твоей жизни.
  По выходе начальника, бесцветный секретарь радовался, что догадался сразу отложить часть денег, Кривцов же сделал вывод, что этот говнючонок слишком хитрожопый, нужно будет и его вскоре заменить - ведь вызвонила же его мамашка, и он за спиной шефа договорился о встрече, и еще не известно, сколько закрысил бабла. Но двое мужчин, не сговариваясь, решили, что известный лишним людям номер мобильного нужно срочно сменить.
   Взятые с камина деньги не принесли Сергею Владиленовичу удачи в тот вечер - на этот раз на рулетке в казино 'Золотой Лев' восемь раз подряд выпадало 'красное'.
  
   ***
  
  Эйфория Анжелики Львовны длилась недолго. Уже через три дня при личной встрече представитель агентства - молодой выпускник юрфака в дорогих стильных очочках а-ля-Яценюк - предъявил новые финансовые требования к филиалам 'Строй-Треста', в ответ на самоуверенность ответчицы дерзко заявил, что никаких распоряжений по команде не получал, а кто такой Сергей Владиленович Кривцов вообще не знает, попытку же закатить истерику пресёк вызовом охраны. Высокопоставленный москвич оказался таким же козлом, как и все мужчины: в мобильном телефоне девушка приятным голосом на украинском, русском и английском сообщала, что набранного номера не существует. Мудрая, опытная, искушённая в бизнесе женщина поняла, что её поимели во всех смыслах этого слова. Деньги, взятые под госгарантии и ушедшие на развитие современного западноевропейского искусства, вышли хозяйке фирмы боком: в судопроизводстве решено было заменить термин 'нецелевое использование' на 'хищение'. Одна из харьковских служб новостей даже пыталась найти в деле политический подтекст, что было совсем не трудно, ведь финансировал 'Строй-Трест' партийное строительство абсолютно разнонаправленных политических сил, а значит, можно было не без оснований заявлять, что его руководительница имела как друзей, так и врагов во всех разноцветных лагерях борцов за электорат. Во время следствия, если доверять медицинскому заключению, с фигуранткой дела случилось душевное расстройство - правда злые языки утверждали, что, когда встал выбор между тюрьмой и Сабуровой дачей*(*Харьковская областная клиническая психиатрическая больница), деловая женщина прагматично выбрала второе, тем более в больнице ? 15 не могло не оставаться у успешной делицы знакомств - ведь в начале девяностых кто-то должен был помогать вогнать больного в ремиссию для получения юридически значимой подписи, или наоборот, оперативно объявить недееспособным совершенно здорового человека - это привычные методы ведения бизнеса конца прошлого столетия. Следствие по делу затянулось, и пришлось больной поправлять своё пошатнувшееся здоровье полтора года вместо предполагаемых трёх месяцев. Такое временное низвержение прибавило числа кругу её почитателей и уменьшило количество людей, ненавидящих неординарную личность - малороссийская ментальность предполагает жалость большую не к тому человеку, чьё материальное положение изначально хуже либо здоровье слабее, а к тому, кто больше потерял.
   А ещё нельзя исключать версии, что эти месяцы были самыми счастливыми в жизни Анжелики, ибо в закрытом лечебном заведении есть тоже социум, в котором вышедшая в королевы принцесса доминировала все отведенное ей время безгранично.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Методология справедливого тарифообразования.
  
  
  Борьба за справедливость - одно из любимейших занятий человека прямоходящего с тех пор, как стал он разумным. Замечательна эта деятельность уже тем, что неисчерпаема, поскольку, во-первых, нет единого для всех критерия обозначенной категории, и то, что несправедливо с точки зрения донора, реципиент воспринимает, как должное, во-вторых, ни один реципиент, даже отобрав нечто у донора (лично у конкретного человека или используя общественные институции у многих по чуть-чуть), на всю жизнь насытиться не может и отсутствие в дальнейшем подношений себе уже воспринимает как несправедливость, тот же индивид, у кого кусок отобрали, всегда почитает себя незаслуженно обиженным. Вот почему под лозунгом борьбы за справедливость с древнейших времён шли кровавые войны и вспыхивали беспощадные (как, впрочем, и бессмысленные) бунты, когда же цивилизация коснулась людских социумов, и, прежде чем грабить либо резать, обиженные стали сбиваться в политические партии, борьба именно за эту добродетель легла, так или иначе, в основу любой партийной программы.
  Элла Марковна Бобикова ни в какую партию вступать не собиралась по той причине, что быть рядовым её членом считала ниже своего достоинства, а на то, чтобы возглавить какое-либо объединение, или создать своё, не было у женщины ни средств, ни связей, ни достаточного количества подлости и хитрости. Но борьбой за справедливость везде, куда бы ни забрасывала её судьба, была просто одержима, возможно, поэтому вынуждена была уйти на заслуженный отдых аккурат по достижении пятидесятипятилетнего возраста, существенно облегчив своим уходом жизнь не только непосредственному начальству, но и большинству равных себе сослуживцев.
  Получив в своё распоряжение уйму свободного времени, не старая энергичная женщина обратила, наконец, внимание на дом ? 36 по улице Стахановцев, в котором проживала, называемый в отчетности жилищно-строительным кооперативом 'Рассвет'. Информацию о всякого рода несправедливостях можно было черпать, слушая восседавших на приподъездных скамьях женщин, которых Элла Марковна называла привычно 'бабушками', хотя были они старше её не на много - самое большее - лет на двадцать. Эти заседательницы переняли славную традицию своих предшественниц, занимавших те же скамьи ещё во времена заселения девятиэтажного дома, и к настоящему времени ушедших в мир иной по причине невозможности человеческого организма поддерживать свою жизнедеятельность вечно. После широко известных событий в большой украинской политике, такие заседания, с лёгкой руки кооперативного сантехника, стали называть 'коалициями' - и совершенно обоснованно, ибо потоками словесных испражнений, интриганством и язвительностью не уступали дворовые 'коалицианты' более высокооплачиваемым своим 'коллегам', разве что до рукоприкладства во дворе не доходило.
  'Пробой пера' восстановить законные права соседей по дому на спокойное проживание стала попытка ликвидировать обосновавшееся на одной шестнадцатой части подвальной площади неопознанное никем производство. Над этим спорным местом располагались две квартиры, лет десять назад проданные и с соблюдением всех процедур и выведенные новыми хозяевами из жилого фонда - теперь там работал салон красоты. Но пространство под малым предприятием было также отделено от остальной площади подвального помещения. Что там было - никому не известно, вот только по утрам сходился туда (верно, на работу) персонал, а по вечерам уходили работники домой. На вопросы наёмные рабочие не отвечали, в редких случаях, когда старожилам удавалось переброситься парой слов с более высоким производственным начальством, фигурировали расплывчатые намёки на производство накладных для красавиц ногтей, однако устоявшийся запах ацетона, не выводимый на верх даже при помощи прикреплённой к стене трубы вытяжки, ведущей до самой крыши, наводил на подозрение в производстве продукции куда более рентабельной, но, соответственно, менее законной. Осведомленные жильцы в разговорах всё равно продолжали называть цех 'когтеварней', при этом загадочно подмигивая друг другу. Молодая пенсионерка в одиночку или в сопровождении самых смелых из 'коалиции' несколько раз пыталась войти в ту из дверей входа в нежилой фонд, куда ходили работать не визажисты - каждый раз здоровенный верзила, стоявший по внутреннюю сторону двери не грубо, но уверенно оттеснял не в меру любопытных незваных гостей. Уже после третьей попытки проникновения на чужую собственность под вечер в квартиру правдоискательницы позвонили - женщина, не ждавшая к себе никого, машинально глянула в дверной глазок и остолбенела: непонятным образом пройдя закрытую дверь подъезда с домофоном, на лестничной клетке стоял спортивного вида парень в спортивном же костюме и с бейсбольной битой в руках. Элла Марковна в ужасе не могла оторваться от глазка. Атлет постоял несколько минут возле двери, ритмично похлопывая битой по ладони правой руки (видимо, был визитёр левшою), потом погрозил в сторону двери указательным пальцем и вальяжно сошел по лестнице вниз. Прекрасно понимая, что ей в этом доме ещё жить, а милиционера для круглосуточной охраны всё равно не приставят, женщина, будучи не менее разумной, чем справедливой, от борьбы за чистый воздух решила временно отказаться. Но неуёмная страсть к добрым делам не переставала подталкивать представительницу номинально слабого пола к новым подвигам.
  В недалёком прошлом украинский парламент конституционным большинством голосов принял закон о сверхсрочном запрете игорного бизнеса. Что подвигло народных заступников на действия решительные - у аналитиков ещё не сложилось единого мнения - может, забота о нравственности, может, дешёвый пиар, а, вполне возможно - лоббирование интересов российских магнатов того же направления деятельности - принятие закона странным образом совпало со вступлением в силу аналогичного запрета на просторах сопредельной державы. Все эти споры не стоят выеденного яйца, ибо задаваться нужно было не стратегическим вопросом 'кому выгодно?', а тактическим 'кто не в накладе?'. Не в убытке были крупные операторы игорного бизнеса, уведя его в виртуальное пространство: ведь в законе, запрещавшем использование игровых автоматов, ничего не было сказано о компьютерных программах, один в один повторяющих на мониторе картинку 'однорукого бандита'. Так научно-технический прогресс помог людям всяческих похвал и высоких прибылей достойным, сохранить своё, честно нажитое и регулярно приумножаемое, а лудоманам - продолжать самореализовываться в привычный для них способ. Немного потерял государственный бюджет, недополучавший налогов, и те мелкие операторы, кто в бизнесе был не так давно, но, когда речь заходит о материях высших, мелочами лучше не досаждать высоким державным умам. Один из павильонов с запрятанными в 'комп' автоматами уютно расположился возле торца уже описанного девятиэтажного дома и открывал двери лишь проверенным клиентам. Вместе с одним из таких и проскочила внутрь отважная женщина, встретив на пути удивлённый взгляд администратора и широкую грудь охранника, который, опять же очень вежливо, практически не прикасаясь к даме, а лишь вытесняя её из зоны подохранного ему заведения, понудил визитёршу выйти наружу. Разгневанная правдоискательница в тот же вечер пошла в сорок восьмую квартиру - там со своей семьёй проживала Лариса Звонаренко, работавшая в городской прокуратуре. Услышав возмущённый рассказ соседки, Лариса Васильевна, знавшая, кто является реальным владельцем виртуального казино, без указания фамилий и ведомств, мягко отговорила бойкую истицу от 'вваривания' в никому не нужный конфликт, но сумела перенаправить внимание борицы на несправедливость не меньшую, а возможно куда большую, по сути - ущемление человеческих и гражданских прав жильцов дома ? 36 по улице Стахановцев. Прямая угроза исходила от председателя кооператива Григория Афанасьевича Остапенко - человека бездушного и черствого, каждый год требовавшего на общем собрании жильцов утверждать повышение тарифов на обслуживание дома и придомовой территории. Ссылался при этом избранный на должность человек на какие-то никому не интересные законы, в которых, якобы, было предусмотрено, повышение минимальной заработной платы, а значит, пропорционально и всех зарплат в тарифной сетке, а также на то, что материалы для текущего ремонта приходится покупать каждый год по более высоким ценам. Нужно быть просто идиотом, да ещё к тому же ненавидеть живущих с тобой по соседству людей, чтобы рассуждать подобным образом. Ведь каждый сведущий избиратель знает из уст своих же избранников высшего уровня, что тарифы следует не повышать, а постоянно и неустанно снижать, что повышение тарифов - в подавляющем большинстве случаев - результат неприкрытого воровства, и что следует лишь проголосовать за нужного цвета политическую партию, как тарифы чудесным образом сами собой снизятся. И лишь когда средняя по стране заработная плата сравняется с аналогичным показателем цивилизованнейших стран мира - тогда можно, и то не сразу, а постепенно в течение нескольких десятилетий выводить тарифы на уровень, отражающий полную себестоимость оказываемых квартиросъемщикам коммунальных услуг.
  Но окончательно изверг-председатель упал в глазах народа, когда замыслил деяние вовсе античеловеческое: заварить люки мусоропроводов, чтобы с целью издевательства, заставить людей достойных самим выносить бытовые отходы в стоящий на улице бак. Вот на что необходимо было обратить внимание любительнице бороться за правду, и это общественное движение снизу ждало своего лидера: зарвавшегося мелкого хозяйственника непременно надлежало угомонить, а ещё лучше - сместить с занимаемой должности - тогда собираемые с жильцов средства можно будет использовать намного эффективнее. На прямое предложение возглавить инициативную группу Элла Марковна, недолго поколебавшись, согласилась.
  
   ***
  Григорий Афанасьевич Остапенко пришёл на должность председателя жилищно-строительного кооператива 'Рассвет' относительно недавно и на момент замещения вакансии был пенсионером молодым. Во времена советские стать председателем, да и вообще войти в состав правления кооператива было делом не только почетным. Большое количество подзаконных актов, принимаемых органами исполнительной власти государства рабочих и крестьян, были направлены на воплощение в жизнь планов партии и народа, не последним из которых стало программное заявление об обеспечении к двухтысячному году жильём всех, в нём нуждающихся. В компетенции правления кооператива было выявление среди свободно организовавшихся граждан лиц, наиболее в расширении жилплощади нуждающихся, а если уж быть совсем точным - выявление среди подавших на расширение заявку тех, чья нужда уже скоро перейдёт все грани и сделает членов семьи несчастного практически бездомными. Последнего в государстве развитого социализма допустить было нельзя, и страждущие, имея на руках решение правления, могли претендовать на высвобождающуюся в кооперативе жилую площадь - в этом случае законному наследнику, если он при жизни горячо любимого родственника не успел, либо не смог к нему прописаться, возвращался денежный пай. Разница между номиналом пая и той рыночной ценой квартиры, которая при социализме не афишировалась, но была в разы выше зафиксированной в документах суммы, по всем рыночным законам должна была в каком-то виде кому-то компенсироваться, но в неподкупности уважаемых среди соседей своих избранников сомнений ни у кого не возникало, равно как и в том, что на очень редко высвобождавшуюся жилплощадь заселялись лишь наиболее остро нуждавшиеся в расширении полезного ареала своего обитания.
  Жестокие нравы, воцарившиеся по либерализации рынка недвижимости, сделали, помимо всего прочего, невозможной благотворительность внутри кооперативов: все квартиры, особенно те, что рисковали по причине старости владельца остаться бесхозными, были меркантильными жильцами приватизированы - и это уже не давало возможности старому председателю творить добро, раздавая страждущим необходимое, плюс пожилой возраст достойного человека, а ещё острая необходимость срочного выезда с семьёй на ПМЖ в Германию - все эти причины сделали в девяностых годах вакансию свободной. Лет пять должность занимать никто не хотел, правом подписи злоупотребляли некоторые члены правления - результатом такой бесхозяйственности и стала обосновавшаяся в подвале 'когтеварня', заработавшая задолго до того, как в легальном салоне красоты, обосновавшемся над цехом, закончились ремонтные работы. Григорий Афанасьевич как раз на 'миллениум' вышел на пенсию в пятьдесят восемь - а до этого он тридцать лет 'инженерил' на 'почтовом ящике', который каким-то чудом не умер в девяностые, но последнее время существование учреждения и жизнью назвать было трудно - пожилой человек просто 'дотягивал' до того возраста, когда его по закону могли отправить на заслуженный отдых. Последние годы уходящего столетия работал некогда стратегический завод максимум три дня в неделю, а это означало, что и зарплатами государство свой интеллектуальный потенциал не баловало, поэтому от предложения занять должность с тогда ещё совсем смешной зарплатой работник умственного труда отказываться не стал. Оформление пенсии, каким бы странным этот факт не казался гражданам развитых стран, принесло заслуженному человеку больший достаток, чем работа на треть ставки на процветавшем во время оно предприятии, но с должности председателя Григорий Афанасьевич уходить не спешил. Во- первых, прибавка какая-никакая, всё же была, а пенсия, хоть и превышала прожиточный минимум, всех возрастающих (в связи с ухудшением в соответствии с возрастом здоровья) потребностей покрыть не могла. К тому же выполнение некоторых работ, классифицируемых как 'текущий ремонт дома', председатель, имевший нормальные отношения с нанятой женщиной- бухгалтером, отписывал себе в счёт квартирной платы. А ещё было бы обидно уйти после грандиозной проделанной им и вовсе не оплаченной работы по благоустройству подвала: первый год, еще 'досиживая 'срок' на своём заводе, Афанасьевич из подвала просто не вылезал, и, конечно, не навёл там идеальный порядок, но, во всяком случае, сделал возможным доступ ко всем узлам водоподачи, слива и обогрева, ликвидировал годами стоявшие 'болота', даже организовал для сантехника и электрика рабочее место - сваренный из уголков и покрытый выброшенной кем-то из жильцов во время ремонта дверью настоящий верстак, на котором, впрочем, работавший на четверть ставки сантехник редко наводил порядок, но случись производственной необходимости, рабочее место организовать было можно. Разговор с представителями владельца 'когтеварни' у распорядителя подвала был, и, судя по тому факту, что Григорий Афанасьевич поныне здравствует, прошёл не худшим образом, вопрос же о высвобождении нежилой площади больше с тех пор не поднимался. Не в последнюю очередь для того, чтобы отмежеваться от незарегистрированных, но надёжно 'крышуемых' квазипроизводственных мощностей, но главное - с целью уменьшить сборы со всех жильцов, в подвале был установлен счётчик воды на весь дом (с тех пор оплата за водоснабжение каждым жильцом устанавливалась не нормативами, а фактически потреблённым количеством жидкости, которое устанавливалось путём деления показаний счётчика на общее количество всех прописанных в доме людей. Следует отметить, что речь идет о девяностых годах, когда установка водомеров в каждой квартире ещё не практиковалась). Ещё установлен был счётчик тепла, что позволяло жильцам сэкономить, уйдя от немного, но всё же завышенного норматива, на главной части квартирной платы - отоплении, летом же обитатели дома номер 36 за отопление вообще не платили. Деньги на покупку и установку контрольно-измерительного оборудования собирались со всех жильцов наличными под запись, поэтому радости от грядущей экономии в момент складчины было мало, многие называли председателя 'вымогателем', вычитав где-то или услышав от непонятной сортности правозащитников, что такие вложения в домохозяйство обязаны делать государственные институции. Григорий Афанасьевич, вначале пытался объяснять жильцам очевидное но, проработав на должности чуть больше года, сделал вывод, что спорить с людьми, знающими всё о своих правах и не желающими слышать об обязанностях - все равно, что пытаться перекричать телевизор - и не спорил. Нормативную базу ему также доводилось изучать, но , пообращавшись в кругах околокоммунальных, управдом очень быстро понял, что выражение 'имеет право', вовсе не означает, что обозначенный субъект положенное ему по закону получит, за деньги же услуга предоставляется достаточно быстро, да и суммы, если разложить их на всех ответственных квартиросъёмщиков, не были убийственными для семейных бюджетов. Это в лучшую сторону отличало новые времена от времён советских, когда можно было деньги иметь, а товаров или услуг взамен ожидать довольно долго - если, разумеется, не было у человека выхода на людей влиятельных. Во времена 'антисоветские' 'блат' также не исчез, но выражался он теперь в своевременных выплатах положенного по закону людям 'своим'. Председатель кооператива 'Рассвет' Остапенко для номенклатурщиков даже самого низкого пошиба 'своим' никогда не был. Но, почитая этикет, заведенный среди управленцев его уровня, властные кабинеты обивал неустанно, поскольку тарифы не включают в себя расходов на капитальный ремонт зданий и сооружений, а это значит, что высоким чиновникам, обременённым заботами о державе и, вследствие этого, забывчивым, о людях маленьких с их того же калибра же проблемами постоянно надлежит напоминать. Годы неожиданных революционных потрясений привнесли некоторую сумятицу в сложившуюся десятилетиями систему расстановки кадров среднего звена, что ни коим образом не говорит о том, что у управленцев появились политические убеждения - заподозрить в этом честных номенклатурщиков было бы аморально. Просто те, кто по рождению и воле судьбы размещались в общегосударственной пирамиде выше их, вдруг почему-то решили, что, чем ползти медленным черепашьим шагом, повышая свою значимость на один, максимум два шага за поколение, было бы выгоднее ухватиться за поручни летящей вверх на волне популизма партии. Встряска на высшем уровне вызвала некое движение и среди низовой чиновничьей братии, однако в областях Восточной Украины уже через полтора года после возникшей было оранжевой проблемы всё вернулось к норме, хотя некоторые обитатели кабинетов и перекрашивали цвет партийных билетов дважды. Видимо, много денежных средств уходило на борьбу за души и голоса людей, поскольку во времена смутные хождение Григория Афанасьевича 'в чиновники' и даже вступление в разные партии не приносило кооперативу большой выгоды: один из депутатов горсовета бело-голубого лагеря на остальные свои деньги (которые непременно должно было потратить на народ до очередных выборов, иначе строгий горфинотдел вернул бы невостребованную часть суммы в городской бюджет) установил на входе в один из четырех подъездов дверь с кодовым механическим замком - последний всё время заедал, и дверь уже через год была заменена новой, с домофоном, установленной на деньги, собранные самими жильцами. От лагеря помаранчевого долго оставалась в служебной комнате бумага для заметок, ручки и прочие канцелярские принадлежности с партийной символикой. На этом фоне просто царским подарком выглядело финансирования ещё до всяческих революций райисполкомом половины стоимости капремонта крыши над одним из четырёх подъездов - вторую половину кооператив оплатил из своих, 'подкожных'. В капитальном ремонте нуждалась вся крыша, особенно подъезд номер три, но изыскать такую сумму было не по средствам кооперативу, и начальство, всегда с открытой душой выслушивавшее наболевшие проблемы собственников жилья, как дело доходило до финансирования, как правило, переносило решение вопроса на потом. Афанасьевич прекрасно понимал бедственное состояние жильцов верхних этажей об этом ему каждый понедельник (в часы приёма) талдычили возмущённые соседи сверху, но сделать ничего не мог - начинать работы, не имея полной суммы(или хотя бы восьмидесяти процентов) не было смысла. Некоторые из несчастных прямо говорили, что в собственности кооператива есть служебная однокомнатная квартира, которую неплохо бы продать, и на вырученные деньги произвести ремонт не только кровли, а и других вопиющих об этом частей здания. На необходимость произвести операцию с недвижимостью намекали и жители других этажей, хотя они были убеждены, что внезапно появившуюся прибыль следовало бы в таком случае разделить между ответственными квартиросъёмщиками (а ныне поголовно собственниками) пропорционально общей площади квартир. Но председатель знал, что проделать саму операцию юридически невозможно, поскольку выступавшая раздражающим фактором квартира не была собственностью кооператива, а предоставлялась городом для служебного пользования, и в том случае, если кооператив от 'служебки' откажется, её могут, разумеется, и перевести в жилой фонд и продать, но делать это, а соответственно и распоряжаться вырученными деньгами, будет уже город в лице той организации, какую сам уполномочит. Самым цивилизованным выходом было бы постепенно повышать тарифы с тем, чтобы накопить хотя бы небольшую часть средств на ремонт, остальное можно было бы взять в кредит - но на его погашение также нужны деньги. Но даже с повышением тарифов до размеров, необходимых для выплаты зарплат всему персоналу были проблемы: каждый год во время отчётно-выборного собрания с трудом удавалось протянуть непопулярное решение. Попытки объяснить, что, избрав приоритетом низкий тариф следует безоговорочно принять низкое же качество обслуживания, если же решено содержать дом на должном уровне, то рано или поздно необходимо будет смириться с дополнительными вложениями, успеха не имели, и на время утверждения новых тарифов все 'коалиции' объединялись против общего врага. Имея совковую закваску и лужёные партийные глотки, да ещё подогретые по нескольку раз в неделю идущими по разным каналам 'ток-шоу', в которых все без исключения говорящие головы политиков провозглашали необходимость отстаивать свои честь и достоинство, а они для людей достойных заключались в возможности не платить за предоставленные услуги - 'бабушки' любое собрание начинали с хамских 'наездов' на управдома. Особенно злобствовали и жаловались на жизнь те несчастные старухи, что жили одиноко в трёхкомнатных квартирах и не могли оформить госсубсидию на всю находящуюся в их собственности жилплощадь. Один раз попытался было сказать Афанасьевич самой рьяной из них Варваре Петровне Ляховой, что квартиру она всё равно завещает сыну Александру (тот был совладельцем сети строительных супермаркетов и проживал с семьёй в Киеве), так пусть бы потенциальный наследник и доплачивал, дай бог ещё побольше лет, эти копейки - так с беднягой сделалась истерика, и, если бы не напавшая нежданно одышка, бедная мать богатого человека наверняка бы ухватила нелюдя -председателя за горло. За семейным достоянием принято у малороссов смотреть в оба и ни копейки не растрачивать зря, а то, что сын несчастной выбился в люди, ещё не лишает пожилую женщину права получать от государства подаяние в любой форме. Вопрос с капремонтом крыши так и ставался открытым, но гораздо острее встала перед кооперативом 'Рассвет' другая проблема, а именно - отсутствие человека на должность дворника. В годы девяностые, когда обнищавшее население радовалось любой копейке, проблем не было, потом в течение пяти лет была оформлена со слабым здоровьем соседка по подъезду, которой не хватало для начисления пенсии трудового стажа. За неё работу выполнял муж - отставной мичман, выполнял добросовестно, и претензий к его работе не было никаких. Но женщина уволилась в тот самый день, когда набрала положенный срок своей выслуги, и вот с тех пор с наймом дворников постоянно были проблемы. Очень долго на входах во все подъезды висели объявления о том, что кооперативу срочно нужен дворник. Последним был принят по рекомендации работницы прокуратуры Звонаренко уволенный недавно из ЖЭКа некий Пётр Диденко сорока двух лет, первые две надели он действительно работал за троих, но потом ушёл в долгий запой, в продолжение которого председатель, не уволив работника, не мог нанимать нового, и убирал сам. Вернувшийся к активной трудовой деятельности рабочий заверил руководителя, что такого больше не повторится и в знак признательности за прощённое нарушение трудовой дисциплины вымел сор под всеми балконами даже с тыльной стороны дома. Но трезвость клинически не могла стать нормой жизни Диденко, и уже после пятого запоя председатель пьяницу рассчитал. Однако, протрезвев, на работу нарушитель дисциплины явился не один, а в сопровождении Звонаренко, последняя показала копию иска о восстановлении на работе, поданного в районный административный суд, но, ещё хуже - работница прокуратуры лично встречала каждого, кого пытался нанимать председатель, и обрисовывала ситуацию с непривлекательной стороны так, что кандидат за такую маленькую зарплату просто не хотел ввязываться во внутренние дела этой 'вороньей слободки'. В связи с повышением уровня пенсий и даже зарплат, работа дворника действительно перестала привлекать соискателей. В домах, оснащенных мусоропроводами, к уборке территории добавляется среди должностных обязанностей ещё и выгрузка мусора из бункера внутри дома. Эта операция, возможно, и не самая трудоёмкая, но, безусловно, самая неприятная. В соседних девятиэтажках, также домах кооперативных, проблему решили кардинально: во исполнение постановления общего собрания, люки мусоропроводов на всех этажах во всех подъездах были заварены электросваркой. Это облегчило, а, стало быть, удешевило работу нанимаемых дворников, к тому же из подъезда постепенно ушел неприятный запах помойки, поскольку, как ни оберегай чистоту бункера для мусора, нет гарантий, что очередной затейник не выбросит в мусоропровод протухшую рыбу или не сольёт туда прошлогодний борщ. Последовать примеру соседей собирался- было управхоз 'Рассвета', но начинание встретило настолько ожесточённое сопротивление, будто предложил председатель повысить тарифы до экономически обоснованного уровня. Возглавила движение за народные права гражданка Бобикова, совсем недавно вышедшая на пенсию, и, надо сказать, в борьбе с антинародным председательским режимом преуспела изрядно. Борющиеся за своё право жильцы под руководством нового лидера не только заставили председателя открыть для народа путь к светлому будущему, воплощенному в мусорном бункере, подрезав закрученные и заклёпанные болты, сжимавшие вместе лопасти люков мусоропровода. Ещё была создана специальная комиссия для расследования предполагаемых злоупотреблений в процессе пользования общественными деньгами, куда, кроме Эллы Марковны, вошла на постоянной основе оскорблённая в лучших чувствах Ляхова, и каждый день в качестве то ли понятого, то ли свидетеля, брали ещё как минимум одну из заскучавших 'коалицианток'. Была поднята бухгалтерская отчётность за весь предыдущий финансовый год, ошалевшая бухгалтерша каждый день как на работу приходила в 'рассветовскую' служебку, которую раньше посещала лишь по понедельникам. Правда, злоупотреблений, тянувших не то, что на уголовную, но даже на административную ответственность комиссия не обнаружила, самое большее, что удалось 'нарыть' - закрытие оплаты услуг ЖКХ отработанным по факту временем. Председатель, выполняя те работы, на которые специалистов нужно было нанимать, всегда закрывал наряд на себя лично, что взаимозачётом шло как уплата за квартиру. То же самое делал Григорий Афанасьевич, когда определённые работы выполнял по его просьбе кто-нибудь из жильцов дома. Ещё комиссии стал известен тот факт, что за дни, проведенные Петром Диденко в запоях, когда фактически его обязанности выполнял председатель, последний получал зарплату за дворника, лишая пролетария трудовой копейки. Примечательно, что работы 'когтеварни' комиссия не коснулась ни разу.
  По мнению защитников своих прав, материала было достаточно, чтобы ставить вопрос о переизбрании должностного лица. Не беда, что на объявленном общем собрании из ста тридцати восьми ответственных квартиросъёмщиков присутствовало всего двадцать, что живущий в пятьдесят девятой квартире Завальнюк с проживающим без прописки сожителем своей соседки Титаренковой пришли прямо из-за стола сильно поддатые и всё порывались набить председателю морду, хоть и не знали точно, за что, а обвинительное заключение, зачитанное в порыве благородной ненависти лично Бобиковой не содержало ни одного пункта, кроме тех, что люди, работавшие на кооператив в той или иной форме получали за это деньги. Секретарь собрания Ляхова признала голосование за недоверие должностному лицу состоявшимся под одобрительный кивок стоявшей в стороне 'серым кардиналом' Звонаренко. Григорий Афанасьевич в сердцах выматерил собрание, назвав 'коалицианток' 'старыми бездонными жопами', бросил на стол ключи вместе с печатью, развернулся и, под выкрики 'хамло' и грохот падения под стол Завальнюка, вышел вон из служебки.
  Собрание лишний раз показало, что, если организованно бороться за свои права, можно свергнуть даже жесточайшего тирана - не следует, только, быть социально пассивным и сидеть сложа руки, когда рядом царит несправедливость.
  
   ***
  
  На волне революционного подъёма то же собрание избрало новым председателем ЖСК 'Рассвет' Бобикову Эллу Марковну.
  Блаженный миг победы сменился суровыми буднями, и оказалось, что выполнить обязательства довольно непросто - а, обходя жильцов квартир в составе инициативной группы, ещё тогда претендентка на должность поклялась своей честью, что тарифы будут непременно снижены до справедливого уровня, каковое решение и утвердило всё то же пассионарно настроенное собрание. По прошествии двух месяцев выяснилось, что работать даже при отменённой, 'завышенной' с точки зрения революционеров цене на обслуживание дома, практически невозможно. За остекление одной разбитой неизвестными подростками фрамуги в подъезде пришлось отдать пришедшему стекольщику пятьдесят гривен, а, осведомлённая Бобикова из финансовой отчетности знала, что аналогичную работу полгода назад прежний председатель проделал сам, принеся целое стекло со свалки (благо, сейчас многие меняют деревянные окна на стеклопакеты) и записал на счет своей квартплаты (а не взял наличных денег) всего двадцатку. За то, чтобы спилить усохшее и готовое в любую минуту завалиться дерево, городские службы совершенно официально требовали полтысячи - и это не считая расходов на согласование с 'Зеленстроем', в то время как ушлый Афанасьевич для такой работы нанимал за сотню (опять же не наличными, а зачётом) того своего соседа по этажу, что совсем недавно выехал на заработки в Россию. Сантехник уволился после того, как узнал, что на судьбоносном собрании ему решено было уменьшить зарплату в полтора раза. Сразу найти человека на должность не удалось, а через месяц во втором подъезде случился прорыв трубы - нужно было срочно перекрывать воду на стояке в подвале. Когда обратились по старой памяти к последнему, кто занимал должность, этот бессовестный человек сказал, что меньше, чем за сотню в подвал не пойдёт, а, услыхав, что у председательницы нет с собой такой суммы наличными, не побрезговал взять у неё расписку. Поход в подвал выявил ещё одну неприятность: Григорий Афанасьевич если не каждый день, то, по крайней мере, два раза в неделю пролезал между труб, осматривая санитарно-техническое хозяйство дома - расстояние между земляным полом и нижней плитой первого этажа и расположение труб-'лежаков' не принуждали смотрителя иметь сноровку акробата, но и в парадном костюме там было не развернуться. Оказалось, что недели две назад забитая канализация не пропускала воду в городской коллектор, но наличие бокового аварийного отвода не давало возвращаться отработанной жидкости наверх в квартиры - в подвале впервые за десять лет образовалось болото. При этом злополучная крыша над третьим подъездом продолжала протекать, как не прекращались и регулярные Диденкины запои. Всё это было совсем не так, как представляла себе активная общественница в момент своего триумфа. Она мечтала вернуть - хотя бы в отдельно взятом доме - тот пиетет перед представителями коммунальной власти, о котором знала лишь со слов своей мамы, выросшей в романтическое время угара НЭПа и первых пятилеток: тогда управдом действительно был персоной уважаемой. Удивительно, но детство и юность своей мамы она мечтала вернуть больше, чем аналогичный розовый период собственной жизни. Одно время среди представителей советской интеллигенции пошла мода воспевать послевоенные коммуналки. Женщина, в собственной интеллигентности никогда не сомневавшаяся, рождённая уже в пятидесятых, с миром этим была отчасти знакома, и в коммуналке своего детства ничего романтического не находила. Самым ярким из воспоминаний было, что, если не проснуться раньше пяти утра и не проскочить в уборную, в шесть придётся не только стоять в очереди со своим стульчаком, рискуя попасть под ехидные взгляды двух проживавших в той же огромной квартире одноклассников, но и пробираться к унитазу и обратно по сантиметровому жидко-грязевому насту. Но коммуналки начала тридцатых - опять же со слов мамы - это было что-то сказочное. Дед Эллы Марковны, хоть и занимал пост в сельскохозяйственном отделе обкома партии, согласно номенклатурной разнарядке на отдельную квартиру права не имел. Но, как говорила мама, достойные люди никогда между собой на кухне или перед местами общего пользования не ругались. На кухне ругалась прислуга, которую, разумеется, тогда этим обидным словом не называли, а очередь в туалет и ванную комнату выстраивалась в соответствии с субординацией глав семейств (в той квартире жили три семьи, и все людей при должностях). Всякие россказни о недостаче провизии в этот период мудрая мама считала грязными инсинуациями: в Харькове никогда не было проблем с питанием, а семья замначальника идеологического отдела горкома, проживавшая по соседству в квартире изолированной, даже получала, кроме обычных положенных достойным людям пайков, на свою собаку - рыжего кокер-спаниеля Тоби, в ком дети совслужащих души не чаяли, отдельный паёк из мясопродуктов. Управдом Христофор Пантелеймонович в белоснежном полувоенном френче регулярно заходил во все квартиры, расспрашивая жильцов о их трудностях, неполадках в системе водоснабжения и водоотведения, лично проверял исправность и целостность электропроводки, какую тогда заведено было не топить в стенах, а пускать снаружи, накручивая в местах сгибов на беленькие керамические бочонки. Все жалобы жильцов заносились в специальный блокнот и в течение дня неполадки, если вдруг такие обнаруживались, исправлялись специально присланной бригадой рабочих. И это при том, что квартирная плата была просто смешной - её доля в партмаксимуме не превышала, по маминым словам, и трёх процентов. Всего этого сама Элла, разумеется, не видела, но так часто слышала от родного человека, что иногда забывала про свою, с загаженным полом туалета, коммуналку и на полном серьёзе думала, что выросла в тех райских условиях Великого Перелома. Какой неприятный зигзаг сделала судьба прежде, чем дочь влиятельного человека оказалась с маленькой девочкой в коммуналке рангом существенно ниже, мама никогда не говорила, сама Элла склонялась к версии о несчастной неравной любви, не принятой высокопоставленным (по харьковским, разумеется, меркам) тестем. Но дочь свою отец из сердца не вычеркнул и в шестидесятых деньги на кооператив дал. Деньги эти имели источником своего происхождения те же блаженной памяти тридцатые годы, вернее не сами деньги, а то, что в них было после обращено. Это нечто на изгибе эпох никакой ценности ни для кого не представляло, ведь Великий Перелом затронул также и души людей, понудив отказаться от старых верований и предрассудков. Тогда крестьяне, проникшиеся пропагандой городских агитаторов, в массовом порядке отказывались от предметов культа, каковыми в частности являлись изображения святых на иконах и складнях. Бывшие веряне, обращённые старанием идеологов атеизма в веру абсолютно новую, сдавали в массовом порядке то, на что прежде молились - разумеется, не ради денег, а лишь с тем, чтобы доставить удовольствие представителям новой, пришедшей навсегда власти. Приёмщиков в торгсинах интересовали лишь оклады - оно и не удивительно, ведь для проведения в сжатые сроки индустриализации, молодому государству рабочих и крестьян нужно было новое оборудование, а его жадные капиталисты продавать соглашались исключительно за благородные металлы. Сами же иконы, которых было без счёту, подлежали уничтожению. И вот тогда храбрый дедушка совершил настоящий подвиг, объезжая с проверками подотчётные районы и собирая, дабы сохранить для благодарных потомков, предметы, имевшие как культурную, так и историческую ценность. Случись дедушке быть пойманным за таким занятием, он как минимум поплатился бы должностью, а , возможно, и свободой за либерализм в отношении враждебной клерикальной идеологии, хотя могло бы достойному человеку свезти так, что обвинили б его в простом мародерстве - тогда была ему прямая дорога в тот же лагерь, но уже в качестве элемента 'социально близкого'. Поэтому о своём подвижничестве ответственный работник не сообщал никому, запрятав спасённое под паркет, и даже верная прислуга Анастасия Степановна, оставшаяся по отъезде партийца с семьёй в эвакуацию в хозяйской квартире, до конца не осознавала, что охраняет в занятом немцами городе.
  Со временем жёсткий идеологический контроль ушёл в прошлое, в то же время поднявшееся на волне шестидесятничества мода на религиозность позволила хранилище вскрыть и несколько спасённых шедевров нелегально, а значит, с большим для себя убытком, но всё же продать. Возможно, кабы долежали сохранённые шедевры до сего дня, то быть наследнику активиста состоятельным человеком, но в том- то и дело, что детей у старого партийца было много, а чадолюбие не отрицалось ни новой идеологией, ни старой верой - вот почему практически все иконы разошлись ещё тогда, во времена названные позднее застойными.
  Именно таким управдомом, какого знала Элла по рассказам матери - добрым, к достойным людям услужливым, но всё же уважаемым, строгим и почти всемогущим - мечтала стать немолодая уже женщина. Но что-то не клеилось в её ещё недавно казавшейся искромётной карьере. Объяснение и аналогичные примеры из прошлого нашла женщина довольно быстро - она принадлежала ещё к читающему поколению, и классику мировой литературы изучала не только по кинофильмам и телепостановкам. Думая о своих в жизни неудачах, вспоминала она выражение благородного человека из Ламанчи о том, что самый страшный грех на земле - неблагодарность. И, хотя фигурой скорее напоминала молодая пенсионерка оруженосца прекраснодушного рыцаря, чувствовала, тем не менее, некую духовную близость с гениально описанным и до сих пор не превзойдённым героем, а главным подтверждением этого было отношение к ним обоим людей звания низкого, коим не суждено войти в историю ни в каком виде. Все её благородные намерения разбивались о стену людского равнодушия, черствости, а главное - неблагодарности. Но, что ж поделаешь - это удел всех незаурядных личностей во все времена!
  
   ***
  
  На повестке дня очередного общего собрания членов ЖСК 'Рассвет' стояли два вопроса:
  1. Увольнение председателя Бобиковой по собственному желанию.
  2. Разное.
  Невостребованность высоких способностей личности, а также ослабевшее внезапно здоровье заставило немолодую женщину принять решение об уходе с занимаемого поста. Собрание по-человечески бедную Эллу понимало и не стало настаивать на продолжении выполнения непосильных обязанностей.
  Временно исполняющим обязанности председателя с правом подписи избрали Ларису Васильевну Звонаренко, проучив женщине с опытом работы с 'человеческим фактором' разгребать тяжёлое наследие 'остапенского режима'. Поднимался также вопрос о злополучной служебной квартире, которую до сих пор нельзя было продать. Но как помещение использовать во благо жильцов - пришла идея, кажется, одновременно многим. Диденко был наконец-то уволен по собственному - теперь кооператив нуждался и в дворнике и в сантехнике. Осведомлённые жильцы дома номер 36 начали вспоминать, что существует ещё традиция нанимать работника-универсала с предоставлением ему жилья. Многие помнили, что по приезде в Харьков согласны были прописаться хоть на койко-место в общаге, а практика советская предоставлять дворникам жильё - довольно здравая идея. Вот только специалисту такому, который бы выполнял все внутренние работы по дому, зарплаты дворника с четвертью ставки сантехника, вероятно, будет маловато. Одна из самых рьяных 'коалицианток' Антонина Ивановна Мищенко рассказывала, что её сын, работая в Москве, часто встречался с подобной практикой в столичных домах, причем там селили в квартиру (а порой и в подвальное помещение) в основном выходцев из Средней Азии. Не то, чтобы в белокаменной существует некая градация по национальному признаку наёмных работников. Чванливые москвичи (то есть граждане с постоянной , а не временной регистрацией) не то, что хохлов с таджиками, они даже своих иззаМКАДовских соотечественников почитают людьми низшего сорта, на словах, разумеется, соблюдая нормы новомодной политкорректности и отбрасывая даже намёк на существовании сегрегации в семье некогда братских народов. Но на такую работу скорее возьмут того, чей фенотип имеет ярко выраженные отличия - люди со славянской внешностью могут себя возомнить невесть кем только из-за того, что разрез глаз, акцент или цвет волос не провоцируют ежечасные проверки регистрации. Всё это рассказано было женщиной с целью подвести уважаемое собрание к следующей мысли: если взять человека нации даже на вид отличной, это будет лишь на пользу кооперативу. Пожалела добрая женщина о тех добрых временах, когда можно было купить человека с другим цветом кожи - и это сразу выдавало бы в нём создание, предназначенное для выполнения тяжёлой физической работы. Но председательствующая в корне пресекла даже намёки на расизм, уверив собрание, что немедленно начнёт поиски претендента, коему не боязно будет вверить всё домохозяйство. А чтобы пуще материально заинтересовать наёмного работника, сама согласна поработать на общественных началах, с тем, чтобы этот достойный человек получал достойную зарплату. На этом уважаемое собрание работу свою завершило.
  
   ***
  
  Поиски человека на вакантное место исполняющая обязанности председателя кооператива вела по старым добрым традициям методом опроса среди знакомых, в том числе и сослуживцев. Поэтому не удивилась, когда о протекции для своего доброго знакомого с ней заговорил непосредственный начальник, но очень испугалась, узнав о чьём сыне идёт речь. Но руководитель объяснил женщине, что молодой человек совсем не похож на рисуемый в прессе страшный образ 'мальчика-мажора', и что проблем у кооператива с обслуживанием жилья не возникнет. Вот только зарегистрировать, хотя бы временно, парня в квартире придётся, но все процедурные вопросы милостиво берёт на себя его отец. Подчинённые не имеют привычки отказывать начальству в настойчивой просьбе, как некогда вдовушки воздыхателю в интимной близости, поэтому молодой наследник знатного рода в тот же день был принят на должность формально дворника в кооперативе 'Рассвет'. В служебную квартиру он не заселялся, на рабочем месте вообще не появлялся, но все работы по обслуживанию дома велись лучше, чем когда либо: дворничал восстановленный в ЖЭКе Диденко, в те же недели, когда по объективным причинам работник не был в состоянии принять вертикальное положение, на замену присылали другого сотрудника жилищно-эксплаутационного участка. Сантехник и электрик из муниципального предприятия также появлялись оперативно по первому звонку Ларисы Васильевны. Волшебные силы связей сказывались не только на работе по обслуживанию дома и придомовой территории - в юридических дебрях благородное семейство неожиданных покровителей кооператива 'Рассвет' ориентировалось не хуже, чем в связях производственных, и уже через месяц товарищество жильцов обрело новое гордое название - объединение совладельцев многоквартирного дома. Статус ОСМД для дома номер 36 два года безуспешно выбивал ещё Остапенко - это давало бы возможность не возмещать НДС на предоставляемые некоторыми организациями бывшему кооперативу услуги. Но параллельно шел ещё один юридический процесс: по прошествии двух месяцев служебная квартира оказалась в статусе ведомственного жилья, в котором молодой, подающий надежды, работник оказался официально прописанным, да при том ещё с молодой женой и новорожденным ребёнком. Было бы бесчеловечно оставлять перспективную семью прозябать в такой тесноте - проявив добрую волю, молодой человек сдал своё служебное жильё городу, на что муниципалитет не мог не ответить взаимностью и выдал достойному гражданину своей страны социальное жильё в недавно введённой в эксплуатацию элитной новостройке (если кто-нибудь сомневался в том, что раздача социального жилья людям достойным не прекращалась никогда, пусть отбросить всякие сомнения: просто в последние годы количество людей, действительно достойных, значительно уменьшилось, но они не перевелись вовсе). Сданную квартиру (теперь под номером 110) получил в соответствии с должностью вновь принятый на работу Пётр Диденко, и за те три месяца, что он формально там был зарегистрирован, квартира оказалась официально приватизирована и продана. Правда, сам Пётр Алексеевич вряд ли сможет поведать кому-либо о тех хитростях, с помощью которых он осуществил юридическое чудо. Единственное, что помнит он о тех благословенных днях - что с деньгами на спиртное проблем не было, а также вновь обретённое начальство не допекало уважающего себя человека такими низкими материями, как соблюдение трудовой дисциплины. Птица удачи вырвалась из его рук в тот момент, как поставил Диденко дрожащей рукой подпись на документах, подтверждающих акт купли-продажи жилья, и теперь, пребывая в состоянии вынужденной абстиненции, с удивлением разглядывает в своём паспорте появившиеся на двенадцатой странице штампы о регистрации и снятии с регистрационного учёта и обещает разбить морду тому из собутыльников, кто так цинично поглумился над удостоверяющим его личность документом, если, конечно, сможет вспомнить обидчика. Служебная квартира, став объектом ещё одной сделки, обрела нового, по всем законам и нормативам, добросовестного покупателя, и в настоящее время претерпевает капитальный ремонт. Ларису Васильевну Звонаренко родина позвала выполнять работу настолько важную, что покровительствовать родному ОСМД она уже не имела времени. Выборы нового руководства результата не принесли: Остапенко на предложение вновь созданной инициативной группы долго и от души смеялся, у Бобиковой продолжало шалить здоровье, другие жильцы также не горели желанием стать во главе товарищества. Но, согласно закону 'Об объединении совладельцев многоквартирного дома', а также регламентирующими данную деятельность решениями городского совета, это не есть препоной для успешного функционирования юридического лица - в таком случае управителя может назначить уполномоченный на то орган городской власти. Формальным руководителем организации стал некто Олег Финогенов, возглавлявший к тому времени уже семь аналогичных 'отказных' сообществ в разных частях города. Для облегчения передвижения городом опытный в делах городского хозяйства, хотя и молодой, человек имел в своём распоряжении LAND CRUISER, но и внедорожник не помогал ему успевать всюду, поэтому вечерами понедельников он жильцов не принимал (да и принимать было негде). Появлялся наездами, примерно раз в месяц, но не за зарплатой, от которой отказываться присланный управленец не стал, получая её переводом денежных средств на пластиковую карточку, а лишь убедиться в наличии вверенного его заботам объекта и переговорить с членами правления. Зная, какого известного в городе дяди внучатый племянник руководит жилищным хозяйством, самые ярые правдоискатели во главе с Бобиковой решили с важным назначенцем не конфликтовать, напротив, войти в состав правления. Тарифы на услуги ЖКХ очень скоро сравнялись со средними по городу, а трудности с наймом дворников, которых присылал теперь тесно сотрудничавший с ОСМД ЖЭК, вынудили уважаемых людей принять тяжёлое решения о ликвидации мусоропроводов - члены правления, скрепя сердце, подписали постановление, и люки были заварены уже навсегда.
  Павильон с игровыми компьютерами, равно как и 'когтеварня' с салоном красоты, функционируют и по сей день. Когда время от времени приподъездная 'коалиция' заводит речь о молниеносно ушедшей 'налево' квартире, Антонина Ивановна сетует, что не вняли вовремя её совету и не взяли с Барабашки хотя бы вьетнамца, менее осведомлённые жильцы нарекают, что, продав служебную квартиру, правление деньги прикарманило, а не разделило честно на всех квартиросъёмщиков, но возглавить движение обиженных в настоящий момент некому - Элла Марковна Бобикова озадачена работой куда более важной. Дело в том, что крыша над третьим подъездом, несмотря на судьбоносные перемены, протекает до сих пор. С точки зрение граждан, не проживающих в квартирах 105-108, это не такая уж большая беда, но люди, умеющие смотреть дальше и копать глубже, должны понимать, что целостность дома определяет и цену каждой отдельно взятой квартиры. Совсем недавно верховная власть Украины сделала своим согражданам настоящий подарок - вернула выборы народных депутатов по мажоритарным округам. А это означает, что появится ещё один барин, имеющий полномочия не только рассудить, но и наделить денежными средствами на ремонт здания, причём барин не харьковский, а киевский - тамошние вельможи, разумеется, не чета московским, но деньги в своём распоряжении имеют немалые. Приближение очередных выборов делает необходимым проявление представителями высшего сословия наглядной заботы о представителях звания низшего, холопского. Если найти правильный подход, а точнее выход на конкретного человека, можно выпросить не только на ремонт кровли. Но действовать нужно оперативно, поскольку просящих вокруг вьются целые своры - и заинтересовать высокого гостя именно своей персоной - настоящее искусство в среде рабов. Вот почему инициативная группа под руководством Эллы Марковны так надеется на предстоящий праздник демократии - всенародные выборы коллегиального законотворческого органа, будучи обеспокоенными не столько результатом народного волеизъявления, как самим процессом, в продолжении которого можно нечто существенное для себя выхватить. Ещё больше Бобиковой надеются на торжество малороссийской демократии и плодотворность процесса жильцы квартир девятого этажа третьего подъезда дома номер 36 по улице Стахановцев, как, впрочем, и все остальные обитатели указанного выше дома, ибо больше этим людям надеяться не на что и не на кого.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  УКРАИНСКИЙ ПРОРЫВ
   (ненаучная фантастика)
  Нет такой страны - 'Украина'
   М.Б. Левонтьев*, российский
   пропагандист и аналитик.
  Об истоках последней украинской государственности на заре двадцать первого века спорить было модно, версии предлагались обновлёнными 'пикейными жилетами' самые разные, порой контраверсионные - от изложенной сторонниками национальной идеи маловероятной истории про то, как в недрах советского общества под гнётом всеслышащего КГБ вызревала уверенность абсолютно всех граждан Украинской ССР в необходимости создания своего государства, от московского центра свободного, до диаметрально ей противоположной страшилки о тщательно спланированном американским госдепом и при помощи продажной партийной верхушки успешно проведённой операции по развалу супердержавы. Причём наиболее радикальные версии слушателя адекватного пугали не столько своей неправдоподобностью, сколько уверенностью рассказчиков в том, что именно они несут собеседнику истину в последней инстанции. Не желая уподобляться тем, кому вера заменяет отсутствие информации, посему не стремясь быть ни ментором, ни пороком, хочу лишь заострить внимание интересующихся на том, что они сами прекрасно знают. Но прежде определюсь с одной презумпцией, от которой, не будучи оголтелым фанатиком какой-либо идеи, тем не менее, не отступлюсь никогда.
  Споры о том, что же является основой национального богатства Украины, быть может, познавательны, но бессмысленны по сути. Долгое время главным достоянием считалась украинская земля - возможно, поэтому одни из оккупантов, называвших себя освободителями, пытались вывозить её эшелонами. Другие их коллеги, что были умнее и успешнее, вывозили такими же эшелонами нечто не менее ценное - хлеб, на этой земле взращённый - да так в этом переусердствовали, что чуть не лишили порабощенную ими губернию того главного ресурса, без которого на самой лучшей земле ничего не вырастишь - ресурса человеческого. Именно люди - не земля, не произрастающие из неё злаки, не залежи в ней ископаемых - на протяжении столетий составляли главное достояние Украины. Людей вывозили теми же самыми эшелонами - и в западном и в восточном направлениях, после, дав иллюзию свободы, выманивали длинным рублём, ещё позже - долларом. Но местности на Восточно-Европейской равнине по-прежнему оставались заселёнными.
   Наличие, воспроизводство и перемещение людских ресурсов изучает наука демография. Последние столетия демографы фиксируют движение населения довольно объективно, а самое главное - зная данные о рождаемости в определённые периоды, можно с достаточной степенью правдоподобности прогнозировать наличие человеческих ресурсов на определённых территориях. Всплеск рождаемости, произошедший в последний исследуемый период, уже даёт некоторую информацию о том количестве трудовых ресурсов, которым будет располагать в недалёком будущем территория - объект исследования. Самый крупный за последнее столетие демографический взрыв случился в большинстве стран после Второй мировой войны - и территории, входившие на тот момент в состав Советского Союза, не были исключением, скорее опережали показателями рождаемости те страны, что высокомерно называют себя цивилизованными. Именно дети послевоенного бэби-бума, входя с середины шестидесятых годов в фазу активного жизненного цикла, обеспечили экономический рост во время, названное после 'периодом развитого социализма', именно люди, а не мудрость коммунистической партии, состоявшая лишь в том, чтобы не ставить достигших призывного возраста под ружьё навечно и не развязывать глобальных кровопролитий, продлили своим самоотверженным трудом на несколько десятилетий существование того, что по всем законам экономики, человеческой логики и здравого смысла должно было уж давно развалиться - империи, основанной на отрицании частной собственности и попытке административной волей превозмочь законы рынка, первые десятилетия своего существования подпитываемой террором как инструментом внутренней политики. Впрочем, нельзя не отдать должное людям, планировавшим ещё за десятилетия до развала империи будущую жизнь оставшихся под властью метрополии её частей - а если реальные, а не ряженые, руководители системы планировали нечто другое - например, сохранение такой странной империи без массового применения террора, то я даже в психиатрии не смог бы подобрать термин, обозначающий уровень их умственного развития. Последние десятилетия существования Союза центр с такой интенсивностью раздавал социальные гарантии практически всем и на всё, но особенно - гарантии на обеспеченное будущее, что любому было ясно - само союзное правительство по своим же обязательствам платить не собирается. Нерентабельные производства не только не сворачивались - напротив, их работникам повышалась заработная плата, 'почтовые ящики' - правопреемники 'шарашек' - работали и исправно финансировались в таком режиме, что, казалось, третья мировая война вот-вот начнётся. Денежные выплаты, не обеспеченные товарами, провоцировали повышение доли отложенного спроса и увеличение не подкреплённых ничем накоплений - многие граждане, не найдя своим деньгам достойного применения, кредитовали своё государство, поскольку больше кредитовать, согласно их мировоззрению, было некого. Страна под стать собственному величью, взяла на себя великое множество обязательств перед своими пока ещё гражданами, и к ним вскорости должно было прибавиться ещё одно, срок выплаты по которому никак нельзя откладывать.
  Каждый, знающий арифметику, легко прибавит к цифре 46(год начала послевоенного бэби-бума), другую цифру 45( возраст выхода на пенсию наиболее привилегированного контингента) и получит третью цифру 91 - год двадцатого столетья, когда центральной власти следует начинать усиленно платить по данным ранее ею же самой обязательствам. Потом можно прибавлять цифру 50- возраст выхода на пенсию работников вредных производств (по так называемым 'горячим сеткам'), 55 - массовый выход на заслуженный отдых женщин, наконец, 60 - тех мужчин, кому посчастливилось до такого своего юбилея дожить, и ещё одну пятёрку к базе отсчёта, ибо высокой рождаемость была как минимум до 1950 года. В отдельно взятом случае Украины прибавлялся ещё тот фактор, что в гостеприимные восточно-европейские угодья приезжали из тех мест, где им наказано было тогдашней Родиной исправно исполнять повинность - как воинскую так и трудовую - не только люди, ушедшие в молодые годы на службу империи из её южной губернии - земля привлекала многих отслуживших. Действительно, немирной Кавказ, опасная и жаркая Средняя Азия, холодная Сибирь, криминогенные Дон и Кубань, нищее пьяное Нечерноземье, закрытая Прибалтика - всё, казалось, выталкивало исполнившего свой перед Родиной долг поселиться среди спокойных благожелательных малороссов. Каждый военный пенсионер, как, впрочем, и человек, отдававший в молодые годы здоровье и силы на тяжёлых производствах в суровых широтах либо бескрайней тайге, в строгом соответствии с обещаниями, нуждался в пенсионе, превышающем даже среднюю зарплату в регионе своего приземления, и это был уже тот долг, который государство платить обязано, это не какие-то вклады населения, выплату которых можно и заморозить, или даже долги перед внешними кредиторами, радовавшимися уже тому, что заёмщик не использует по прямому назначению накопленный арсенал ядерного оружия. А ещё ликвидация последствий Чернобыльской катастрофы требовала больших денежных вложений. В общем, человек, имеющий понятие об экономике и знающий на уровне твёрдой тройки арифметику, согласится, что, начиная с 1991 года и на протяжении минимум двух последующих десятилетий, центру той империи, что гордо называлась братской семьёй народов, от своей, пусть и покорной, южной губернии прибылей ждать не приходилось, в то же время убытки предполагались колоссальные. А теперь пусть найдётся оппонент, какой бы назвал хоть одну объективную причину, чтобы метрополии оставить под своим крылом любимую на словах колонию. Перекладывание своих обязательств по кредитам на плечи вновь созданных суверенных администраций национальных окраин было гениальным ходом метрополии - крокодиловы слёзы убитых горем великодержавников по поводу случившейся вдруг геополитической катастрофы можно воспринимать лишь как струйки, пускаемые из клистирных груш через трубочки клоуном на арене. Однако, гениальность реальных руководителей той империи, которая, казалось, уже трещала по всем швам, и здесь не исчерпывалась - добрая метрополия объявила, что её сердце, равно как и теплое лоно, продолжает оставаться открытым для блудных братьев своих меньших - и население многих национальных окраин, вскормленное тезисом, что главная правда всегда в Москве, уверовало, что развал конфедерации - не задумка технологов наднационального образования, что лишь недостойное поведение местных администраций отторгло огромные сообщества людей, вырвав из цепких объятий любящего старшего брата, а значит, автоматически отодвинуло от той кормушки, какую многие поколения верных царских холопов любой этнической принадлежности видели исключительно в белокаменной. Собственно, в колониях никакой другой элиты, кроме компрадорской, быть не может в принципе, следовательно, те верхушки, что составили из себя руководство внезапно суверенизированных национальных окраин, и в мыслях не могли допустить, чтобы пойти наперекор великодержавному барину, лишь подобострастно исполняя его волю. Однако было бы верхом глупости не воспользоваться моментом, когда ни с чьей стороны никакого контроля нет - и постсоветская элита сделала то, что делают все опиравшиеся на колонизаторов коллаборационисты по отъезде выполнившего свою историческую миссию господина в пробковом шлеме (за исключением тех случаев, когда господских лизоблюдов линчуют немедленно) - она приватизировала всё, что ещё могло приносить прибыль, одновременно оставив в госсобственности производства убыточные. В то же время, новоявленные отцы нации не переставали надеяться и на брата старшего - и не без оснований, ведь вновь созданное государство взяло на себя огромную часть обязательств империи не в последнюю очередь благодаря их стараниям. Высшее же имперское руководство, имевшее обыкновение всех царственных особ собственные долги кредиторам прощать, тем не менее, не могло не оценить верноподданнических поползновений своих бывших(?) подчинённых, раздав наидостойнейшим в качестве особой формы милостыни, скидку на некий стратегический товар. Во всех проповедях скидка именовалась 'братской', но, будь, к примеру, министром имперских финансов, человек рачительный, непременно бы фиксировал разницу между рыночной ценой 'проданного по-братски' стратегического товара и его 'братской' ценой, и означенную сумму приказал бы оформить кредитом, полученным конкретными персоналиями - так удобнее было бы после испросить с облагодетельствованных. Сами же получатели имперской милостыни, не будь полные кретины, получаемый в краткосрочном периоде 'навар' оформляли бы как свою личную прибыль, все же обязательства, налагаемые на них империей, распределяли между налогоплательщиками будущих поколений. Хотя, вполне возможно, люди, обитающие на верхних этажах социальной пирамиды, имеют не только отличный от прочих цвет крови и кости, но и абсолютно иной образ мышления, думая неустанно не о том, как бы набить карманы деньгами, а брюхо - дорогими экзотическими яствами, а лишь о вверенных их заботам народах. В таком случае помыслы этих воистину благородных созданий настолько чисты и возвышенны, что людям, избранными не рождённым, не стоит даже пытаться осознать и внятно описать мотивы самоотверженной борьбы элит за народное благо.
  Замысел имперского гения, придумавшего 'братские скидки' для избранных, сыграл в полной мере, когда перед народом, тогда ещё не без некоторых оснований, называвшим себя украинским, со всей прямотой встал вопрос, чего же он больше хочет: страны для собственных детей или дешевого газу для своей же элиты. Тогда народ абсолютным и подавляющим большинством выбрал скидку для собственного барина, однозначно избрав рабство путём своего дальнейшего развития - ведь человек, претендующий на нечто, им не оплаченное, наперёд соглашается быть рабом у того, кто это бесплатное ему выдаёт, а в конкретном малороссийском случае народ простой даже знал имена тех посредников, через руки которых милостыня из столицы метрополии пройдёт, прежде, чем крохи окажутся(?) в его натруженных руках. Правда, обусловленная ментальностью склонность к ролевым играм добавила интриги в процесс - политически активное население губернии примерно поровну разделилось на два квазивраждебных лагеря. Представители одного утверждали, что предоставленную старшим братом скидку нужно отработать, выполнив ряд непринципиальных, по их мнению, требований спонсора, противники уверяли, что скидка должна быть предоставлена просто так, безоговорочно, главным аргументом в экономическом споре выставляя красивые глаза своего лидера. Тогда победила более адекватная первая партия - и это, безусловно, явилось для страны меньшим злом, ибо, приход к власти партии, утверждающей, что Украина может каким-либо способом давить на Россию, означал бы в лучшем случае то, что партия, достигнув цели, весь свой предвыборный бред забудет. Но, во втором случае, была опасность и попытки привести в исполнение свои же обязательства, а когда слово начинает держать человек, дающий обещания неадекватные, его пребывание у руля будет, возможно, и не слишком долгим, но для многих трагичным - нереальность обещаний всегда гарантирует их неисполнимость, а идеологи такой партии быстро обнаружат и обезвредят тех врагов, которые встанут, по их мнению, на пути народа к счастию. Стоит ли напоминать, что и дешёвого газа правители территории не получили, ибо в Москве совершенно обоснованно решили, что не стоит покупать за миллиарды долларов то, чему цена три копейки. Тем более, самое главное богатство Украины Россия могла теперь потреблять в любом угодном ей количестве - обилие углеводородного происхождения денежной массы давало возможность приезжавшим на заработки уже не бесплатно оставить на неисходимых просторах молодость и здоровье, а формальный суверенитет бывшей губернии снимал с метрополии ответственность за доживание выброшенного из горнила супердержавы отработанного человеческого материала.
  Как ни странно, политическое безвременье, в которое погрузилась после 'судьбоносного' выбора Украина, предоставляло стране ещё один шанс состояться. Отсутствие 'дурных денег' не давало особого повода для ссор наверху, всем достойным людям из 'оппозиции' дорога к оскудевшей, но не опустевшей властной кормушке была открыта (разумеется, через публичное покаяние), каковой возможностью не преминули воспользоваться оппозиционеры, имевшие жирные бизнесы. Угрюмые от безденежья радикальные оппозиционеры продолжали зазывать народ на баррикады, хотя всплеска народной активности сами меньше всего хотели. Действительно, подбить достаточное для организации беспорядков количество маргиналов на выступление против власти можно почти всегда, но это ещё не означает, что толпа пойдёт всё крушить не ради преодоления собственных комплексов, а ради воздвижения на пьедестал выдвинутого из мажоров фюрера. Велика вероятность того, что пассионарно настроенная улица выйдет из-под контроля - тогда те отпрыски благородных семейств, кто напыщенно величает себя 'полевыми командирами майданов', могут не успеть добежать до аэропорта. Но и приход проворного вождя к власти на руках толпы таит в себе не меньше опасностей для партийного функционера: вожди сильные и харизматичные, как правило, незлопамятны, но под диктовку политической целесообразности могут устранить даже самого преданного из своих псов-сподвижников, если же на такой волне к власти придёт ничтожество - для любого из его окружения каждая минута может стать последней в жизни - люди низкие обычно не прощают окружающим себя уже того, что последние хоть в чём-то их превосходят.
  В общем, страна с названием Украина начала развиваться, как сказочный лес под управлением третьего Топтыгина: финансовые потоки обрели необходимое им спокойствие, из зверств, чинимых властями, происходили лишь те, к которым общество за долгие столетия привыкло, всё больше в отношении людей безродных, потомки же уважаемых родов были охвачены заботой на государственном уровне, пресса говорила то, что ей говорить поручено, оппозиция - что положено ей, зарплата росла медленнее пенсий выслуженных, зато гораздо быстрее пенсий заработанных, тарифы, под грозные завывания правозащитников и жалобный скулёж бедных собственников огромных полезных и общих площадей, медленно, но уверенно повышались, и уже скоро должны были выйти на экономически обоснованный уровень, никто к воссоединению ни с Европой, ни с Россией не стремился, что обусловлено было скорее отсутствием объединительного либидо у джигитов процесса: Европа, страдая от постколониального синдрома, новых колоний не жаждала, ностальгируя по блаженной памяти временам 'железного занавеса', то же и Россия не для того два десятилетия назад с таким трудом сливала свои 'неликвиды', чтобы теперь принять их на баланс в куда худшем пусть не экономическом, но уж точно - демографическом состоянии. В общем, выходило так, что быть Украине твёрдым середнячком в мировом сообществе - уровень, возможно, унижающий честь и достоинство граждан БеНиЛюкса, но недосягаемый для абсолютного большинства стран Центральной Африки и Юго-Восточной Азии. Не было, правда, той изюминки, какую можно было бы заложить в основу национальной идеи: участие в мировой спортивной жизни, разумеется, прибавило к активам очень уважаемых в четырёх городах семейств новые объекты, но панацеей не стало. Попытки развивать высокие технологии могли вызвать лишь смех - в этой отрасли Украина настолько же отставала от России, как последняя от запада, при этом северный сосед, несмотря на возможности для интеграции, не торопился инвестировать в украинские проекты, предпочитая брать на работу подготовленный высококвалифицированный персонал. Производство и продажа оружия также лишь подчеркивали сорт страны-производителя, который в этой отрасли, был у Украины не выше третьего - теперь уже можно поведать всем, что в те давние времена Россия продавала оружие лишь в страны, в какие позволяли западные монополисты, Украине же доставались державы-покупатели, от которых, в силу непривлекательности, отказывалась даже Россия. И всё же очень хотелось руководству страны снова получить себе некий шанс на молниеносный успех, народу же такого шанса хотелось ещё больше. Адекватные экономисты утверждали ещё тогда, что с отказом от необоснованно заниженных цен на стратегический товар у страны такой шанс появляется - но был это очень скудный, неинтересный шанс. Такой шанс получает запойный пьяница, когда 'добрая' самогонщица вдруг перестаёт снабжать его - за выполнение разной работы - бесплатным пойлом - тогда непреднамеренно протрезвевший мужичок, до той поры не знавший цены ни деньгам, ни своей работе, заходя в магазин, выпирающими из орбит глазами смотрит на ценники и начинает в уме прикидывать, сколько же он пропил, и сколько денег ему необходимо, чтобы продолжать в том же духе. При этом завязавший - если сам того пожелает - человек от самой абстиненции не получит никакой выгоды, кроме одной - переместиться из состояния скотского в человеческое. Рассказы о том, что моментально наладится личная жизнь или карьера автоматически пойдёт в гору - лишь красивые обкатанные слоганы для рекламных роликов, видеть же счастье в самой жизни умеет далеко не каждый. А так хочется, чтобы кто-нибудь рядом сказал заветное 'Ну что, по чуть-чуть?', чтобы не 'курочка по зёрнышку', а поставить на 'зеро' - и сразу один к тридцати шести, чтобы из ефрейторов да в фюреры, чтобы без дополнительных капвложений - налаженный бизнес, чтобы пятнадцать процентов по вкладам в месяц, а не в год. Так и сообществу хотелось чего-то такого, чем был в девяностых дешёвый газ - того, что саму страну, как субъект международных отношений, убивало, но зато её элиту в лице газовых королей, баронов и принцесс, делало сказочно богатой, и даже по две-три копейки с миллиона долларов, переведенного на счёт достойного человека, перепадало каждой электоральной единице, а она, эта единица, уверена была, что завтра ей перепадёт куда больше.
  И страна Украина свой шанс таки получила - реальный такой, конкретный шанс, и всё благодаря научно-техническому прогрессу и всеобщей глобализации.
  Правительства стран с высоким уровнем дохода на душу населения прекрасно понимали, что уровень этот может резко упасть, случись механическому приросту числа жителей за счет миграции - это понуждало принимать законы об ограничении числа иммигрантов, даже трудовых, которые возымели наглую привычку работать продуктивно и задешево лишь в первом поколении, детей же и внуков своих оформлять уже полноценными гражданами цивилизованных стран и получать на них социальную помощь, положенную лишь самым достойным. Руководители этих цивилизованных стран уже проклинали своих прадедушек, придумавших принципы гуманизма и всеобщего равенства, но изменить заложенную во многие конституции презумпцию скоро не могли. В то же время развитие общества потребления диктовало новые нормы поведения для людей, его составляющих, одной из которых было непременно успевать за модой и вовремя сменять вещи - как носимые на себе, так и применяемые в быту, а уж о тех предметах, над усовершенствованием которых работают лучшие умы планеты - вообще речи не идёт: автомобиль непременно должен быть сменён уважающим себя господином, как только появится нечто более совершенное, то же касательно компьютерной и прочей высокой техники. Также ускоренный ритм жизни современного мира вынуждал потребителей всё больше прибегать к предметам одноразового пользования. Все перечисленные факторы стали причиной появления огромного количества бытовых отходов. Заниматься утилизацией последних на территориях самих стран с высоким уровнем развития было нецелесообразно, и к уже указанной выше опасности наплыва мигрантов прибавлялась экологическая опасность - люди, считающие себя достойными, всегда пекутся о своём здоровье, а некоторые технологические процессы могут навредить природе развитых во всех отношениях стран. В определённый момент времени стало экономически целесообразным вывозить бытовые отходы за пределы развитых стран - расходы на транспортировку и плата стране третьего мира за утилизацию (если таковая плата предусмотрена была контрактом) в сумме были ниже затрат, предполагавшихся на утилизацию отходов по месту их производства. При этом страна-импортер столь необычного товара в накладе не оставалась: путём эмпирических наблюдений удалось доказать, что семьдесят процентов выброшенных 'золотым миллиардом' товаров обретают в бедных странах вторую жизнь, а это уже давало основания для вывода о гуманитарной миссии производящих отходы. Затоваривание западноевропейской части континента отходами давало шанс многим странам, решившимся стать импортерами отходов жизнедеятельности людей достойных. Правда, это означало признать свои государства и их граждан сортом, мягко говоря, не первым, но разве Малороссийскую губернию с её трехвековым опытом пребывания в составе многоязыкой благоденствовавшей молча империи такая преграда остановила бы? Разумеется, это не тот шанс, как если бы под самым Киевом открыли месторождение природного газа, по объёмам равноценное Штокманскому, или вокруг Харькова сама собой выросла бы 'Силиконовая долина', но всё лучше, чем прозябать среди неудачников, потребляющих лишь то, что заработали. Так каждая придорожная плечевая лелеет хранимую от всех мечту, что очередной клиент не вышвырнет её из машины сразу за окружной, а отвезёт в свой отельный номер, отмоет, причешет стилистами, упакует в 'Гуччи' и бухнется в ноги, держа в руке замшевый футляр с десятикаратным перстнем, но если он честно расплатится и не свезёт на 'субботник' к извращенцам - тоже неплохо.
  Осознание своего места в обществе полезно на всех уровнях. Так, при равном балле на вступительных экзаменах, на собеседовании у приехавшего из села школьного отличника шансов на порядок меньше, чем у троюродного племянника проректора этого же ВУЗа. Равно каждый срочник должен понимать, что 'шакалам' не ровня, каждый зек, даже 'стучащий', никогда не будет своим для вохры, офисный планктон для потомственной номенклатуры, рабочие для приказчиков, восседающих за бюро в конторе - во всех этих и многих других случаях разговоры о всеобщем равенстве - лишь ритуал, особо доверчивым могущий спровоцировать расстройство психики. В то же время, стоящие ниже в иерархии, высшим жизненно необходимы, поскольку выполняют для высокомерных своих социальных контрагентов ту работу, какую последние сами делать не хотят либо не могут. Самым упорным из подчинённых доброй сказкой на ночь будет легенда о том, что ленивых королей выгоняют пинками из дворцов их же заматеревшие мажордомы.
  Вероятно потому и некоторые страны считают, что целесообразнее согласиться на роль второстепенного субъекта, чем долгие годы, а иногда столетия доказывать свою принадлежность к когорте избранных.
  После того, как в прикладной климатологии был сделан революционный прорыв, и человек научился самостоятельно выстраивать розу ветров (вот где пригодился потенциал Альянса), необходимость вывоза продуктов жизнедеятельности избранных на большие расстояния отпала. На территории самого большого по площади в Восточной Европе государства уже давно было несколько депрессивных регионов, где народ просто выл с тоски без работы. Мандат от народа на прорыв в светлое будущее был получен без особых усилий - объявленный всенародный референдум дал результатом традиционные 95% в поддержку революционной идеи, ведь были обещаны не только триллионные иностранные инвестиции, утроение ВВП, создание миллионов рабочих мест, но и, что не менее важно, интеграция - пусть и таким специфическом способом - в недосягаемое ранее цивилизованное сообщество. Единственное, что могло снизить шансы Украины в предполагаемом тендере на высокое звание общеевропейского мусороприёмника - слишком дорогая рабочая сила в нескольких областях унитарного государства - до этого правительство вовсе необдуманно повышало уровень оплаты труда наёмных работников, даже ввело минимальное её ограничение. Также навредить глобальному прожекту могло поголовное пенсионное обеспечение - прожиточный минимум был так необоснованно завышен, что, если не употреблять спиртного и наркотиков, не ездить на отдых за границу, не иметь в собственности автомобиля с гаражом, коттеджа или второй квартиры, на пенсию начисленную, равно как и на заработанную, учитывая постоянное снижение цен на продукты питания, можно было выжить даже втроём.
  
  <Начисленную пенсию законодатели условно называли 'тунеядской', поскольку закон обязывал выплачивать по достижении нетрудоспособного возраста прожиточный минимум всем, кто в течении трёх месяцев за свою жизнь хотя бы числился на какой-либо работе. Именно фонд накопленных (заработанных) пенсий стал источником для выплаты пенсий начисленных, и было время, когда два указанных вида социальных выплат номинально сравнялись, поскольку закон об индексации так и не был принят, и для расчёта заработанных пенсий двадцать лет брался за базу уровень средней зарплаты за 2007 год. Однако потом мудрый законодатель решил, что такая уравниловка лишает молодёжь стимула к плодотворному труду, и конституционным большинством принята была поправка, обязывающая пенсионный фонд начислять людям, своё содержание себе заработавшим, выплаты непременно в большем размере, чем 'тунеядцам'. Последние двенадцать лет действия указанного закона пенсия заработанная составляла 101% от прожиточного минимума, при условии, что получатель имеет 50 лет оплаченного страхового стажа. Этот лишний процент долженствовал символизировать востребованность обществом добросовестного труда на благо Родины и благодарность последней своему гражданину-труженику. Всё приведенное выше, разумеется, не касалось пенсий госслужащих и сотрудников системообразующих корпораций, где для разных категорий применялись особым распоряжением утверждённые формулы - Автор>
  
  Для решения проблемы показного снижения завышенного жизненного уровня использовали порядком запылившийся в запасниках Верховной Рады закон о федерализации, значительно углубив многие его основные положения. К компетенции субъектов новоиспеченной федерации относились теперь и пенсионные выплаты проживающим на означенной территории нетрудоспособным гражданам. Чтобы не 'портить монету', гривню продолжал печатать лишь Нацбанк, субъекты же федерации выплачивали денежного содержания исходя из реального размера регионального пенсионного фонда, разделив его 'по едокам', в результате чего номинальные денежные выплаты в некоторых регионах снизились на порядки, ведь большая часть средств пенсионного фонда, как и госбюджета, были мобилизованы на национальный суперпроект. Допустить ухудшения материального состояния граждан не позволяла конституция, хоть и изменённая изрядно, но остававшаяся основным законом на всей территории страны. Чтобы компенсировать убытки страждущим, центр обязал регионы осуществлять доплаты, но не нацвалютой, а облигациями регионального займа, отпечатанными также на гербовой бумаги и имевшими не менее двадцати степеней защиты. Но несознательный народ не очень доверял тому, что сразу пренебрежительно назвал 'фантиками' - такая преступная недоверчивость снизила котировки облигаций на несколько порядков, но из оборота 'фантики' не вышли. Одной из причин этого стало разрешение региональных властей некоторых субъектов федерации оплачивать жилищно-коммунальные услуги именно 'фантиками', по установленному в твёрдой гривне тарифу - это стало для мирового сообщества аргументированным доказательством конвертируемости 'фантика'. Разрешалось таким образом погашать коммунальную задолженность лишь лицам, имеющим регистрацию в данном регионе. Такую реформу в системе ЖКХ народ принял с восторгом, и даже некоторые правозащитники временно перестали называть режим 'антинародным' и 'кровавым'. Правда, уже через несколько лет экономия вышла боком, особенно жителям городских окраин: отсутствие необходимых средств на балансе стало причиной отключения от системы теплоснабжения целых районов, про капитальные и текущие ремонты домов вообще пришлось забыть, из многих кварталов мусор вывозился исключительно перед муниципальными выборами. Всё это никоим образом не коснулось центральных районов крупных городов, в которых граждане с пропиской также платили за потреблённые услуги 'фантиками', но недостачу средств компенсировали региональные, а в особых случаях - государственный - бюджеты.
  Ещё с федерального на региональный уровень были спущены полномочия контролировать перемещение граждан по территории страны. Особенно затруднённым стал законный въезд в те регионы, где уровень зарплат был высоким и платили их не 'фантиками'. Разумеется, нелегалы продолжали проникать в богатые регионы - главным образом, в Киев, но их зарплата автоматически уменьшалась на сумму вознаграждения представителям контролирующих органов, своей толерантностью и рассеянностью делавшим возможным пребывание на рабочих местах нарушителей миграционной законности. Для удержания в узде молниеносно обедневших соотечественников силовые органы старой закваски были откровенно слабоваты, но предоставление дополнительных прав региональным заксобраниям помогло в кратчайшие сроки сформировать качественно новый состав МВД. Правда, пришлось отменить некоторые устаревшие положения, как то запрет на службу в органах для лиц, имевших ранее судимости. Постулат ' Не суди - и несудимый будешь' вошёл даже в некоторые региональные конституции отдельной статьёй. Попадались сотрудники, кого переводили в кабинет прямо из камеры. Но всё это было оправдано политической целесообразностью, как и введение впоследствии смертной казни в отдельных регионах, но не для людей достойных, а лишь для работников вредных производств. Не было в пределах Украины тюрьмы либо концлагеря с такими условиями пребывания, которые можно было бы назвать худшими по сравнению с условиями работы этих людей. Места лишения свободы они между собой без метафор называли 'санаториями', поскольку длительное пребывание там продлевало жизнь преступника, давая повод задуматься законопослушному его коллеге, в то же время безнаказанность, особенно в отношении саботажников, поощрять было нельзя.
   В сфере социальной удалось претворить в жизнь мечты многих поколений великовозрастного электората всех стран мира о снижении пенсионного возраста для лиц, право на обеспеченную старость имеющих. Для этого, правда, пришлось ограничить круг этих достойных и ликвидировать пенсии 'тунеядские', предоставив, однако, высоким региональным комиссиям полномочия определять тех людей, кто даже не отработав на свою страну положенных пятидесяти (в отдельных регионах - семидесяти) лет права на выживание в старости все же достоин. Авторы такого экономического 'ноу-хау' номинировались даже на Нобелевскую премию в области экономики, но проиграли экономистам Индокитая, в чьих странах пенсии традиционно не начислялись никому, кроме представителей знатных родов - зато этим достойным людям - с самого рождения, плюс единовременная компенсация за девять месяцев с момента зачатия.
  Итак, разумные и оперативные действия отлажено работавшей законодательно-исполнительной вертикали сделали возможным снижение заработных плат (исчисленных в конвертируемой валюте, какой продолжала оставаться валюта национальная) в отдельных регионах Украины до такого уровня, что государство могло уже конкурировать в тендере со странами наибеднейшими, и уже по прошествии пяти лет (а именно такой срок предлагало народу пожить с затянутыми поясами правительство) первые партии необычного товара селевым потоком хлынули на украинскую землю. Вот когда должно было произойти настоящее экономическое чудо, действительный рывок в светлое будущее страны, долго ожидавшей своего часа.
  Однако, такое благоденствие, как было обещано в первые годы подготовки проекта, на простых граждан не сошло. Работой жители депрессивных регионов были теперь загружены в прямом смысле по уши, но выводить заработную плату на прежний уровень, никто не спешил. Тому было много причин, самая главная из которых - отсутствие необходимости: если наёмный работник соглашается работать за двадцать долларов в месяц - зачем ему платить тридцать, тем более сто? Главным признаком согласия есть отсутствие проявлений недовольства со стороны рабочих, а такового не наблюдалось - по крайней мере, выхода негативной информации из промышленных - в новом значении этого слова - районов не было, и это при наличии общественного интернета в каждом регионе. К тому же рентабельность перерабатывающих предприятий( их, не мудрствуя лукаво, стали называть промышленными зонами) сильно разнилась в зависимости от того, какой этап производственного цикла переработки осуществляла зона. Наибольшую прибыль приносила первичная переработка, или сортировка в местах выгрузки импортируемого сырья - многие предметы, побывавшие в употреблении у заносчивых богачей недолго, не теряли не только своих потребительских свойств, но даже товарного вида, что уже открывало возможности для перепродажи отобранного на внутренних рынках. По мере продвижения к хвосту перерабатывающей цепочки доходность снижалась обратно пропорционально возрастанию вредности производства. Последнее обстоятельства понудило законодательные собрания некоторых регионов повысить ПДК почти всех видов токсических и отравляющих веществ как в атмосфере, так и в водах рек на порядки. Это новаторство законодателей позволило многим промзонам, помимо бытовых, утилизировать промышленные отходы, отличающиеся высокой токсичностью, а иногда - радиоактивностью.
  Следует отметить, что никогда не страдавшие зазнайством украинцы открывали двери импорту со всех сторон. Главные надежды возлагались на Европу, но с по-прежнему братской Россией связи никто и не думал терять. Правда, последняя за утилизацию своих отбросов платила меньше, но обусловлено это было отнюдь не имперскими амбициями и не затаённой обидой на неблагодарного брата меньшего, а лишь регуляторной функцией его величества рынка: братья-славяне всегда имели альтернативный украинскому плацдарм для утилизации в собственной стране, по-прежнему занимавшей одну восьмую часть суши. Правда, юго-восток огромного государства был уже завален отходами жизнедеятельности Китая, но западная часть Сибири по-прежнему пустовала, единственной преградой для утилизации отходов там было расстояние. Поэтому восточно-украинским промзонам , завлекающим клиента, оставалось лишь демпинговать. Зато пустующие шахты Донбасса - те самые, что в соответствии с экологическими нормативами (если бы они действовали в советские времена) привести к 'нулевому варианту' обязан был ещё союзный минуглепром, который, вместо этого, за счет воркутинской прибыли повышал зарплаты работникам нерентабельных угледобывающих предприятий Донецкой области - эти самые, унесшие столько человеческих жизней и принесшие столько миллионов долларов недочеловекам из тогдашней элиты, пустующие ныне штольни были идеальным местом для захоронения таких видов отходов, какие даже 'экологический оффшор', каковым стала в результате либерализации законодательства Украина, на законных основаниях принимать не имел права. Однако, основной поток импорта шёл, разумеется, из Европы, и нет ничего удивительного в том, что опорой партии власти стала элита западных регионов.
  Недовольство низов при новой системе охраны порядка можно было и проигнорировать, если бы на высших этажах социальной пирамиды сохранялись мир и согласие. Но в скором времени сложилась ситуация, когда чрезмерная алчность одной группы людей (без сомнения, достойных), самим же стяжателям и навредила. Родственные связи во все века во всех странах мира являлись если не главнейшим, то, безусловно, одним из определяющих факторов распределения национального богатства. Поэтому, никого не удивило, когда фирма с неброским названием 'Укрспецимпорт', принадлежавшая мужу невестки тогдашнего президента, вдруг стала главным транзитёром импортируемого сырья и владельцем самых прибыльных промзон, молниеносно увеличив уставной капитал на шесть порядков.
  Походя скупая профильные активы, коими высшее руководство считало всё, что размещено было на территориях промышленных регионов, по старой доброй привычке оставляя в государственной и мелкой частной собственности лишь объекты заведомо убыточные, корпорация вскоре получила в своё распоряжение практически всю западную Украину, и уже косилась на активы в областях восточных. Однако, всё самое ликвидное в тех свободолюбивых краях уже принадлежало людям, не менее достойным. Попытки принудить высшую элиту субъектов федерации продать своё скопом успеха не имели, равно как и порывы скупать бизнес у тех мелких субъектов экономической деятельности, что владеют своими фирмочками лишь с позволения высшего регионального начальства. Если речь заходит об интересах людей достойных - это совсем не то, что ввергнуть в нищету и без того небогатых работяг - здесь уже необходимо идти на принцип. Когда же дело касается принципа - появляется необходимость в сильном харизматичном лидере. И лидера такого даже не нужно было создавать, он у мятежных регионов уже был в наличии. По странному стечению обстоятельств, находился этот лидер именно на востоке Украины, находился против своей воли, так же не выбирал он свою судьбу сам и вступая на путь политической борьбы. Но история новой украинской оппозиции заслуживает более подробного описания.
  С некоторых пор в традицию вошло нескольких украинских оппозиционеров держать под арестом. Не то, чтобы деятели сии представляли для власти какую-либо опасность, скорее наоборот - без уголовной статьи в личном деле их рейтинги сдувались бы, как проколотые шары. Но лучшего информационного повода придумать было просто невозможно - ещё с тех пор, как Украине нужен был повод не интегрироваться в Европу: этого не хотела сама Европа, этого не хотела сама Украина, и просто из принципа этого не хотела Россия. Тогда правительство не нашло ничего лучшего, чем упрятать за решётку лидера оппозиции - и карта успешно сыграла, все остались в выигрыше, включая партию оппозиционную. Эта набравшая бонусы политическая сила нужна была в парламенте для того, чтобы у тогдашней партии власти не было конституционного большинства, что, в свою очередь, стало причиной торможения интеграции с Россией: этого не хотела Россия, этого не хотела Украина, и Европа - из принципа. Впоследствии власть взяла себе за правило постоянно кого-то из политических оппонентов сажать, потом по просьбе мировой общественности выпускать на лечение - украинские политики отличаются на редкость слабым здоровьем, и оно особенно расшатывается в тюремном заключении. Традиционно двоякий взгляд на жизнь электората и здесь пригодился: половина интересующейся политикой аудитории были в восторге от того, что виновный во всех их личных и страны неудачах обнаружен и понес заслуженное наказание, другие, им противостоящие, группы с гражданской позицией усматривали в таких перипетиях судьбы признаки всеобщего равенства: ведь если человека из высшего общества можно легко низвергнуть до уровня простого заключенного, появляется шанс и человеку из низов занять временно вакантное наверху место, или хотя бы прицепом вместе с возродившимся фениксообразным политиком туда добраться. Разумеется, простыми люди из знати не становились даже в тюремном заключении - сиделось им много комфортнее, чем абсолютному большинству населения бегалось на воле. Представители уважаемых родов претендовали на то, чтобы именно их отпрыск считался 'узником совести' - такой борец за народ, отсидев год-другой в заключении и будучи отпущенным на лечение - а лечиться украинские достойные люди, ставя себе за пример благородных россиян, всегда любили за границей - легко получал статус политического беженца, и даже в молодом возрасте от принимающей стороны изрядную пенсию, которую иногда нужно было отрабатывать, вещая на весь мир о нарушениях прав человека.
  Поскольку брались под стражу борцы за идею, как правило, родовитые и влиятельные, специальным законом парламент утвердил нормативы комфортабельности камеры, где надлежало пребывать страдальцу за народ. Среди непременных атрибутов были: сокамерник, выполняющий функцию обслуги, кровати производства определенных фирм с ортопедическим матрацем, холодильник, плазменный телевизор с диагональю не менее сорока дюймов, душевая кабинка с горячей водой и откидными спальными полками - последний атрибут уже через несколько лет был заменен (внесением в закон отдельной поправки) на джакузи. Именно эта поправка стала причиной строительства на территории Холодногорской в Харькове колонии отдельного коттеджа для заключённого оппозиционера: ни одна камера в бывших в распоряжении службы исполнения наказаний помещениях не имела технических условий для установки гидромассажной ванны, ущемление же в правах высокородного создания противоречило все еще чтимой в определенных кругах Конституции. Содержание под стражей совести нации обходилось бюджету страны примерно как финансирование поселковой средних размеров поликлиники, но власть центральная от идеи не отказывалась, что не в последнюю очередь было реверансом международным правозащитным организациям: тем гражданам благополучных государств, кто целью своей жизни поставил борьбу за права человека, куда проще проконтролировать угол вхождения трубки при принудительном кормлении голодающего за свой народ пассионария (отказ от приема пищи практиковался исключительно как акт гражданского неповиновения в основном теми из борцов, кто страдал избыточным весом), чем выведывать правду об условиях существования в местах компактного размещения контингента промзон.
   Ущемлённые в правах восточные элиты объявили находившегося в Харькове очередного оппозиционера своим духовным лидером и целой депутацией пришли в пятизвёздочную камеру просить их возглавить. Бедняга нрав имел кроткий и боязливый, душой пребывал уже в австрийских либо швейцарских Альпах, и, увидав депутацию, впал вначале в остолбенение, а после в буйную истерику. Политзаключённый, вероятно, подумал, что пересмотрено решение суда, и он оперативно приговорён к смертной казни - такие идеи высказывались ставленниками 'Укрспецимпорта' в Киеве, а доступ к информации у оппозиционера был. После об этом эпизоде не принято было писать и говорить, но вездесущие журналисты пронюхали и раззвонили по всей сети, что молодой лидер со страху впал в коллапс и обделался. Наспех созванный в Харькове съезд уполномоченных (везти всю депутацию в Северодонецк не было времени) избрал молодого и уже отмытого вождя президентом Малороссийской республики, также на скорую руку был избран президиум, назначивший временное правительство, традиционно обратившееся за помощью к России. Тщеславие старшего брата не могло перекрыть того дискомфорта, что ощутило министерство иностранных дел бывшей метрополии: как будто бедный родственник, приглашённый когда-то в пьяном угаре, стоял на пороге городской квартиры потенциального благодетеля с чемоданом, простодушно говоря: 'Ну вот, я продал своё домохозяйство, где мне у тебя расположиться?', или набитая дура-любовница, воспринявшая за руководство к действию из вежливости данный совет бросить не достойного её рогоносца теперь требовала если не формализации отношений, то хотя бы оплаты арендуемого ею жилья. Брать под опеку (а это значило - на содержание) давно уже депрессивный регион - это совсем не то удовольствие, что накручивать с телеэкранов его жителей против их же сограждан с иной политической ориентацией. Не нужна была разделённая Украина и Европе, особенно теперь, когда процесс очищения организма старушки был в самом разгаре. Вот почему уже через несколько часов в Киеве собрались эмиссары всех четырех сторон плюс представители США - без этих на мировом пространстве за последнее столетие не обходилось ни одно судьбоносное событие. Были получены гарантии от Киева - не начинать операции по восстановлению конституционного порядка, от Харькова - не провоцировать столицу своего государства на действия необратимые - это означало обеспечить безопасность киевским на территории региона назначенцам, от всех трёх сторон-гарантов - не применять ядерное оружие и не вводить на территорию суверенного государства регулярные войска - последнего, надо сказать, представители 'супер-тройки' хотели меньше всего.
  Политический компромисс состоял в следующем: волевым решением блокирующий пакет акций корпорации 'Укрспецимпорт' отходил в государственную собственность и навечно передавался в управление (с правом назначать своих выдвиженцев в генеральный совет акционеров) политсовету оппозиционной на тот момент партии - это давало возможность упредить лоббирование компанией неадекватных действий руководства страны. В то же время, названная выше партия не имела права переводить в госсобственность ни одной акции из блокирующего пакета, находящегося в частной собственности руководства партии на момент кризиса правящей- это было превентивной мерой на случай возникновения зеркальной ситуации - если сверх меры окрепнет Восток. Также принято решение о проведении выборов парламента, в которых бы участвовали две мощнейшие в стране партии - европейские и американские представители настаивали на том, что двухпартийная система устойчивей однопартийной. Россия имела, что возразить, да не стала. Мудрость политиков в который раз упредила горячий конфликт.
  С тех пор на всех украинских выборах главным камнем преткновения является вопрос о национализации либо приватизации 'Укрспецимпорта'. Поборниками первой выступают представители восточных областей - и в случае их успеха на выборах парламентских либо президентских в государственную собственность переходит определенное количество акций системообразующей корпорации, однако оппоненты цепко держат в частных руках свой блокирующий пакет. В случае их победы спорные акции переходят в частное владение. К вящей радости управления компании, стоящего ниже генерального совета акционеров, на кадровой политике внутри корпорации результаты выборов никак не отражаются. Как, впрочем, не отражаются они и на жизни всего общества, что традиционно развивается исключительно по Дарвину.
  -----------------
  *М.Б.Левонтьев - вымышленный персонаж. По-своему несчастный и серьезно больной человек, сексуально-политический маньяк, получающий истинное самоудовлетворение, публично истекая военно-патриотическим эякулятом на неокрепшие мозги соотечественников. В реальной жизни существование и уж тем более - процветание такого рода деятелей невозможно по причине глубокой порядочности, образованности, интеллигентности сограждан.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Кредитная история.
  
  В этот особенный день Елена проснулась раньше обычного. Скорее для самоуспокоения, а не с целью получения информации, измерила базальную температуру и, пользуясь экспресс- тестом - уровень ЛГ. Всё подтверждалось: овуляция в самом разгаре, ближайшие часы для зачатия будут наиболее благоприятными. Муж, спешивший на работу, осознавая значимость дня, спутницу жизни с утра не беспокоил, позавтракав самостоятельно, лишь доложил, как подчинённый начальнику: 'Там всё на месте', и, поцеловав, по обыкновению, в лоб, покинул квартиру. В комнате мужа возле его кровати в специальном контейнере, поддерживающем внутри себя нужный температурный режим, стояла пластиковая баночка с заветной белой жидкостью. Отказ от традиционной формы совершения акта был обусловлен весомой причиной: врач- консультант сказал Елене на приёме, что при спринцевании вероятность зачатия на несколько процентов, но всё же повышается - а эти проценты могли стать для семьи Звонаренко спасительными. Елена Викторовна машинально захотела узнать, что же подвигло партнёра на судьбоносное извержение, включив компьютер на повтор проигранных недавно страниц сети. Андрей, недооценивая интеллектуальные возможности жены, записи из специального плеера удалял, но Елена знала пути выхода на восстановление - вообще с тех пор, как ведение домашнего хозяйства стало формально основным её занятием, в компьютере тайн для неё почти не было. На этот раз мужем был просмотрен в объемном формате допотопный ролик (вероятно, производства ещё прошлого века, умело восстановленный современными программистами и представленный современным же пользователям), инсценировавший эпизод известной сказки. Бронзовотелый атлет с намощенным на спину аккуратно-овальным панцирем и нахлобученной на голову шапкой с антеннообразными усами (что в глазах зрителя должно было, вероятно, делать его похожим на майского жука) насаживал на свой неестественной длины и формы отросток разодетую дюймовочкой грудастую модель. Узнать о виртуально-сексуальных предпочтениях супруга вынуждало Елену положенное любопытство, сродни интересу ленивой хозяйки, которая смотрит на запылённую верхнюю полку лишь с тем, чтобы удостовериться, что слой пыли ещё не требует немедленной уборки. В прошлый раз найденная в тайном архиве мужа запись сношения гермафродита с пассивным педерастом её не только не возмутила, но даже не рассмешила. Главное - столь необходимая сейчас семенная жидкость в наличии и готова к применению. Елена, набрав семени в специально для подобных целей произведенный одноразовый стерильный дозатор, сочетающий в себе признаки шприца и клизмы, и введя нужную дозу на положенную глубину, приподняв таз над уровнем туловища - это также советовал врач для увеличения вероятности зачатия - и производя рукой ещё одну манипуляцию, призванную шансы повысить, обосновалась на диване напротив гигантской на всю стену плазмы, включаемой при получении голосовой команды. Обстоятельства складывались так, что от чёткого выполнения ее организмом репродуктивной функции зависело сейчас благосостояние семьи. Кому, как ни ей, знать, что на данный момент ни она, ни муж, активов в своей собственности практически не имеют. Квартира в четверть сорок седьмого этажа уютно обосновавшегося на Печерских склонах небоскрёба, кроссовер, легко дающий на автобане триста миль в час (она даже боялась переводить это в километры), а сейчас ползущий к месту службы благоверного через пробки не быстрее пешехода, выделенное место в подземном паркинге, куда лифт везёт прямо из квартиры, новейший компьютер, где только на жёстком диске может храниться информации в миллиарды раз больше, чем во всех книгохранилищах мира, но используемый Андреем в основном для просмотра переведённой 'в объём' порнухи и раскладывания карточного пасьянса, начинка квартиры из суперсовременной бытовой техники, чудо-плазма с диагональю в двести дюймов - всё это взято в кредит, а выкупленная часть давно в залоге, и кредитный отдел банка уже дважды предупреждал о возможных санкциях за задержки платежей - третья просрочка - и в кредитную историю будет внесено уведомление о потенциальной неплатежеспособности заёмщика. Единственным на данный момент выходом было зафиксированное врачами, наличие развивающегося в организме женщины эмбриона, зачатого хотя бы несколько часов назад - уже две овуляции прошли впустую, а менеджер по работе с клиентами даже интересовался возрастом просительницы отсрочки, хотя в базе данных указан год её рождения, и сорок один при современном уровне развития медицины - это почти девочка, многие знакомые рожали и под пятьдесят. Елена Викторовна прекрасно знала, что радости материнства ей испытать не придётся - но сейчас было не до таких пустяков - полученные от фирмы 'Счастье' деньги пойдут на уплату процентов, а это значит, что кредитная история подпорчена не будет, то есть появляется перспектива на будущее. По странной прихоти судьбы, именно желание молодой когда-то пары иметь своих детей явилось одной из причин катастрофической нехватки денежных средств, что впоследствии и толкнуло супругов к 'счастью' - то есть в объятия фирмы с таким милозвучным названием.
  
  
   ***
  
  То, что Андрей и Елена созданы друг для друга, не уставали твердить все однокурсники с самого первого дня занятий. Действительно, не было во всём ВУЗе пары красивее - их вдвоём в пору изображать на обложках глянцевых журналов. К тому же были молодые люди друг другу ровней, несмотря на традиционное в этом вопросе отсутствие единого мнения среди сватов. Если предки Елены проживали в Киеве ещё во времена, когда ходила конка, то отец Андрея, сделав довольно успешную карьеру в Харьковской областной прокуратуре, переведён в столицу, где, правда, проработал не больше двух лет и, в связи с ухудшением здоровья, расшатанного очередными выборами, ушел на заслуженный отдых. Однако, это не помешало заслуженному надзирателю за соблюдением законности получить от столичной мэрии в личное распоряжение подлежащее приватизации жильё. Отец Елены Виктор Павлович за глаза называл зятя 'киевлянином в нулевом поколении', не зная, однако, того, что родители последнего между собой окрестили невестку 'Проней Прокоповной' - это выказывало лишь признаки провинциальной желчности, поскольку красотой девушку природа не обделила наверное. Брак определенно не являлся мезальянсом - не была Лена убогой золушкой, обречённой до старости выслушивать напоминания о том, в какую пристойную семью её из милости взяли, не был и Андрей ущемлённым в правах зятьком, каких принято в определённых кругах брать в достойные, но пообветшавшие семьи вместо тряпки: чтобы затыкать амбициозным, но от природы малозначимым человечком дыры в прогнившей семейной посудине, либо подтирать им же собственное паскудство.
  Был каждый из молодоженов в своей семье единственным ребёнком, поэтому сваты, поскрежетав от злости зубами и вволю нажаловавшись знакомым о том, как их любимое чадо прогадало с выбором себе пары, уже через два года утвердившись в мысли, что эта семья надолго, стали продуктивно работать на укрепление вновь созданной ячейки общества. Поскольку связи, как капитал, предоставлены приданым со стороны жениха, не было ничего удивительного в том, что по карьерной лестнице продвигать собирались именно главу молодой семьи (в патриархальном значении этого оборота), хотя получение высшего образования оплатили обоим.
  Трудоустройство Андрея прошло успешно, компания 'Укрспецимпорт', получив через кассу вступительный взнос, а также рекомендательные письма, на работу перспективного сотрудника приняла. Однако, без разъяснений, чем же так славна указанная компания, а также описания произошедших в жизни украинского общества за последние полстолетия изменений, боюсь, читатель не осознает того факта, насколько счастливый билет получил на старте своей карьеры молодой специалист Андрей Звонаренко.
  
   ***
   ***
  
   Украинский прорыв.
   (Часть вторая)
  
  
   ***
   'Укрспецимпорт' матерел, вне зависимости от бурь политических, превращаясь со временем в корпорацию самую влиятельную в стране.
  Со временем компания, имевшая контрольные пакеты акций множества промзон (в те времена ещё не объединённых в мегатресты), нашла способ контролировать принадлежавшие ей активы, при этом почти не вмешиваясь в производственный процесс. Чтобы осознать гениальность принимавших решение управленцев, следует кратко описать устройство промзоны, которое изначально было практически типовым. Весь 'личный состав', обслуживающий зону разделяется на контингент и персонал. Поскольку промышленные зоны созданы для того, чтобы свободно собравшиеся люди свободно трудились, внешнего ограждения никогда не воздвигалось - центр зоны обозначен охраняемой внутренней территорией, где проживают представители более привилегированного персонала, контингент, набиравшийся из местных жителей, обитал в своих частных домовладениях, приходя на работы пешком. Обычно промзона размещалась возле населённого пункта, но бывали прецеденты, когда бизнес переработчиков шёл настолько успешно, что зона село или посёлок 'съедала'. В таком случае жители в добровольно-принудительном порядке переезжали в ближайшее село - благо, опустевших населённых пунктов в стране много, стратегическое планирование обязывало собственника размещать промзону в таком месте, чтобы даже при спонтанном разрастании было куда отселять контингент - предоставление жилья вместо снесённого не планировалось, ибо могло повлиять на себестоимость технологического процесса в сторону увеличения. Охрана внутреннего пространства необходима из-за низкой сознательности контингента: в первые годы, когда неблагодарным рабочим доверяли, случались ничем не спровоцированные бунты с погромами и резнёй, а это вводило в убыток хозяев объекта: восстановительные работы, плюс компенсация родственникам убитых инженерно-технических работников - всё это дало основания произвести глубокое экономическое исследование проблемы и установить нормативы обеспеченности контингента охраной. Охране и обороне подлежат также некоторые производственные объекты, расположенные за пределами внутреннего пространства. Охранники, как правило, живут на полуказарменном положении в специальных жилых помещениях, расположенных на территории внутреннего пространства. В самом центре этого пространства расположено здание резиденции начальника промзоны, половину помещения занимает начальник охраны. Эти уважаемые люди могут проживать по месту службы даже с семьями - спецохрана резиденции обеспечит безопасность их жёнам и детям - но из-за неблагоприятного экологического фона предпочитают родных людей оставлять в городах.
  Для контроля за деятельностью находящихся в собственности промзон компания 'Укрспецимпорт' стала назначать на ключевые должности в системе охраны объектов проверенных людей. Со временем присылаемы стали и инженерно-технические назначенцы, но эти профессионалы усердно работали на любого хозяина, назначения же в силовых структурах как стратегически, так и тактически важны. Была достаточно оперативно создана служба корпоративной безопасности корпорации, в которой табель о рангах копировала государственную. Поскольку денежное обеспечение сотрудников СКБ превышало должностные оклады работников государственных силовых структур, то желающих перейти из госсектора офицеров брали иногда с понижением в звании, при переходе же офицера охраны частной корпорации в госструктуру ( а в жизни силовиков случается всякое) звание всегда сохранялось. Сразу по приходе к власти партии борцов за национализацию, всех офицеров СКБ причислили к разряду госслужащих, засчитав стаж, отработанный на корпорацию в выслугу лет. После заветный статус несколько раз охранникам промзон то снимали, то давали вновь. Но работать в СКБ 'Укрспецимпорта' почётно и прибыльно всегда.
  
   ***
   ***
  
  Автор крылатой фразы 'Блат выше Совнаркома' не то, чтобы слукавил, просто не сказал всей истины. А заключается она в том, что блаты бывают разные. Есть такой блат, когда для протеже влиятельного человека, если только ОНО согласится осчастливить предприятие (учреждение, организацию) своим в заведении трудовым участием, беспрекословно организуют рабочее место (расширят штат, откроют отдел, создадут факультет), а если штатное расписание не позволит этого сделать, непременно соответствующее чину блатодателя место освободят (даже если для этого придётся выгнать взашей сотрудника пусть и заслуженного, но связями не облеченного. А бывает такой блат, что если сказали человеку: нужно непременно быть в такое-то время с такими-то документами в таком-то кабинете, то необходимо все дела бросать и бежать за недостающими справками, потому что если придёшь без бумажки с мокрой печатью, или опоздаешь на десять минут - вперёд проскочит более расторопный и собранный, причём также по звонку от Ивана Ивановича (Петра Петровича, Семёна Семёновича). Но таким блатом тоже не следует пренебрегать, поскольку без него в высоких кабинетах человек вообще никто.
  Блат Андрея Звонаренко представлял собою нечто среднее из двух описанных крайностей: отец его Геннадий Васильевич был из той Харьковской волны, представители которой получили назначения после бескровно разрешившегося политического кризиса. Правда, уже через два года выборы президентские стали причиной новой смены верхушки генпрокуратуры, и опытный в кабинетных интригах харьковчанин понял, что если не уйти добровольно - 'уйдут' принудительно, может, и без заведения уголовного дела, но обязательно с применением внутриведомственной проверки как последнего аргумента - поэтому вовремя почувствовал лёгкое недомогание и боли в правом подреберье, а после обследования в 'Феофании' имел даже справку о медицинских показаниях к переходу на щадящий режим жизнедеятельности. Уже через полтора года расклад сил вновь изменился, и старые боевые товарищи звали снова в строй, но Геннадий Васильевич с мудрым видом констатировал, что в игры эти уже наигрался в молодости, а про себя подумал: пенсия приличная, квартира и две дачи под Киевом приватизированы, одна из дач продана по рыночной цене, и вообще, если у него и есть заслуги перед своим ведомством, то лучше о них вспомнить, прося за сына. Хотя одной просьбы здесь маловато: кадровая политика 'Укрспецимпорта' основывалась не только на уважении к слову людей заслуженных (без этого, конечно, не обходилось), а еще и на холодном расчете. Человек не просто поступал на службу, он должность покупал. И это не банальная взятка, какими промышляли неразумные нарушители законов, а прописанное в уставе условие: поступая на службу, человек вносил в качестве залога сумму, равную своему окладу за два последующие года. К услугам людей с рекомендациями, но неденежных 'Специмпортбанк', готовый выдать кредит, но тогда сумма выплат (включая проценты) составит жалование за три года службы. И это помимо того, что собственный имидж служащий обязан поддерживать за свои деньги. Выходило, что поступающий служить в столь престижное учреждение (внесение залога касалось не только соискателей в СКБ, но и во всех прочих департаментах разросшейся и обюрократившейся корпорации) первые пять лет работал фактически бесплатно. Но зато - какие перспективы открывались после! А недостачу денежных средств всегда был готов компенсировать 'Специмпортбанк', обслуживавший исключительно сотрудников корпорации. Рекламный слоган 'Вы не платите - платит банк' знали все без исключения работники: кредитная история заводилась одновременно с личным делом. Проценты по кредитам снимались ещё до начисления заработной платы, так что наличных денег на пластиковую карточку новичкам практически не перечислялось. Желающие внести сумму наперёд, естественно, освобождались от выплаты и процентов и тела кредита, но и цифра была впечатляющей. Когда Елена, по просьбе мужа, обратилась за финансовой помощью к отцу, первой реакцией Виктора Павловича был безудержный смех. Выпив холодной воды, коренной киевлянин с презрением сказал про зятя:'Куда ему в СКБ? Из ж него особист, как с говна пуля!' Пожилой человек был недалёк от истины: если Андрею и стоило посвятить себя военной службе, то исключительно в роте почетного караула: и ростом и статью мужчина вышел хоть куда. Но вот для оперативной работы - а именно её исполнение предполагала должность в силовой структуре - молодой красавец не подходил вовсе - и осознание этого факта веселило Виктора Павловича ровно настолько, насколько угнетало его свата. Но отца Лена всегда могла уговорить - в этот раз даже не пришлось плакать в его присутствии, либо повышать голос. И отец прекрасно понимал, что новая семья дочери если и не спрашивает её ежедневно 'А что дали твои родители?', то уж точно имеет это ввиду. Упрекнуть же сватов в том, что те молодой семье дали мало, Виктор Павлович не мог: Геннадий Васильевич с супругой, поселившись на остальной своей пригородной даче - разумеется не в Конча-Заспе, но место также престижное, соседи все приличные люди - оставили в распоряжении молодой пары отдельную квартиру, полученную прокурором за заслуги перед отечеством. Квартира тоже, разумеется, не в Печерском районе, но до метро идти пешком - такого подарка родители жены позволить не могли.
  Андрей и Елена Звонаренко были той парой, кого во времена советские называли 'нулевиками', хотя начинали они, как уже понятно, отнюдь не с нуля. Отсутствие необходимости решать жилищный вопрос, выплачивать первый кредит за место мужа, рекомендации - всё это не было их заслугой, но давало огромную фору перед ровесниками. Лена, кстати, также по звонку свёкра, поступила работать в бухгалтерию социального департамента 'Укрспецимпорта' - зарплаты там были в разы ниже, чем в привилегированном подразделении, где служил её супруг, поэтому семейный совет постановил, что для уплаты своего вступительного взноса жена возьмёт кредит на себя. Это означало, что первые годы зарплаты молодая женщина видеть не будет, но при повышенном денежном довольствии мужа особой проблемы здесь не было. Сама Лена больше радовалась тому, что окажется в коллективе, пусть и в бабьем - квартиру она по молодости считала не золотой, но все же клеткой, не признавая в ней гнезда, чем, понятно, огорчала мужа и раздражала его родителей. Последние были уверены (и при каждой встрече накручивали сына), что стремление его жены выходить 'в люди' - неспроста, что особа молодая и не сильно загруженная легко может сорваться и загулять. Старые брюзжащие ханжи сильно ошибались насчёт невестки: в её стремлении пребывать на виду у мира похоти вовсе не было - как не было ничего сексуального в желании юной московской графини получить на первом в своей жизни балу ангажемент от кавалера наидостойнейшего. С точки зрения физиологии была молодая жена полностью удовлетворена отношениями со своим мужем (по крайней мере тогда имела твердую в этом убежденность), состоялась она и социально, так что другие мужчины были Елене ни к чему. Просто радовалась она своей молодости и относительно беззаботной жизни и хотела, чтобы и окружающие порадовались так же за неё, либо вместе с ней. И мини-юбками и декольтированными (кстати, в пределах разумного) платьями вовсе не приваживала она кобелей, как любила повторять свекровь, а, будучи женщиной, ко всему, неглупой, понимала: именно сейчас такой возраст, что обновки эти вызывают у созерцателей восхищение, а лет через пятнадцать, она же, как носительница такой откровенной одежды вызовет у окружающих в лучшем случае жалость, а через тридцать - отвращение, как ее же тезка и коллега Елена Вячеславовна, выставляющая по неизвестной никому причине через большое декольте свою обвисшую, но поддерживаемую специально заказанным лифчиком девятого номера грудь на обозрение всех сотрудников и посетителей офиса. Возможно, поэтому не торопилась молодая женщина с ребёнком - желание пожить 'для себя' в двадцать три года простительно и понятно. Муж, занятый на службе и имевший рабочий день ненормированный, также пока не представлял, как хватит у Лены сил обслуживать не только его, а, может, как все, даже женатые, мужчины, боялся ответственности.
   Как уже отмечалось, блат Геннадия Васильевича не был бездонным, к тому же являлся пожилой человек, хоть и номенклатурщиком, но всё же отставным, а это означало, что получив данный карьере толчок, сын дальше должен трепыхаться сам. Между тем особенностью службы в СКБ было резкое повышение возможности карьерного роста при работе на охране стратегических объектов. Служебная командировка в промзону во-первых в разы увеличивала денежное содержание, во вторых ускоряла присвоение очередного звания. Полученное в двадцать шесть лет предложение о переводе на службу в один из городков бывшей Луганской области силы прямого приказа не имело: к людям достойным, которые, в свою очередь, сами являются детьми людей достойных, даже во времена ужесточения режима отношение может оставаться либеральным. Но предоставлялся шанс данное родителем успешно преумножить. Особенно обрадовался предстоящему переводу Геннадий Васильевич, думая, что не напрасно же он звонил, ходил и бегал, хлопотал, унижался и пресмыкался на старости лет - что вот сын уже сам выбивается в люди - и даже начал наводить справки о том, кто из прежних его подчинённых в указанном регионе какую должность занимает. Однако, на собеседование сотрудник кадрового департамента в чине майора пригласил молодого офицера вместе с женой с тем, чтобы в конфиденциальном разговоре сообщить одну значимую для обоих супругов подробность. Первым делом важный чин поинтересовался тем, что его, казалось бы, не должно касаться никоим образом: пыталась ли молодая пара зачать ребенка? В ответ на возмущение Елены служащий пояснил, что интерес его не праздный: дело в том, что утилизация - процесс далеко не всегда контролируемый, а именно в этом районе идет утилизация таких веществ, химическую формулу и степень токсичности которых он сейчас ввиду секретности обозначить не может, но о неблагоприятном экологическом фоне в регионе сообщить обязан всем, и всем без исключения назначенцам рекомендует (опираясь на заключение медицинской комиссии) во-первых, ехать в указанный регион без супруги - влияние утилизируемых веществ на женский организм ещё до конца не изучено - во-вторых, уже парам советует родить или хотя бы зачать ребёнка до командировки, или, как альтернативный вариант, мужчине стать вкладчиком банка генетического материала. Учитывая вышеизложенное, а также то, что перед ним сын уважаемого человека, кадровик даёт паре время на раздумье ( а также на действия определённого характера) не две недели, как предусмотрено инструкцией, а месяц. На чисто женский вопрос Лены: 'А как же рожают местные жительницы?' чиновник не без солдафонского юмора ответил: 'Они там привычные'.
  Необходимость такого резкого перемещения из продлившейся юности сразу в зрелость повергла обоих супругов в уныние. Оба не хотели ребёнка немедленно, но потерю шанса после родить, причём традиционным способом, и взрастить здоровое потомство, считали против своей семьи враждебными происками. Несколько дней подряд убеждали Лена и Андрей друг друга, а в те часы, когда не были рядом - каждый себя, приводя бесчисленное количество аргументов, что никакие деньги не стоят потерянного здоровья. Отказ майору было дать легко, но разговор с родителями мужа предстоял довольно сложный, а поскольку невестка давно уж у них не в чести, решено было, что Андрей своих стариков поставит в известность самостоятельно. Отец воспринял решение сына адекватно - он не так давно посещал указанный регион - такой катастрофы, какую сын возомнил со слов майора-кадровика тогда ещё не существовало, но, зная алчность и беспринципность своих братьев по оружию, предполагал Звонаренко-старший, что запаскудить родную землю они вполне могли, и на том, чтобы единственный сын сгорел, это дерьмо разгребая, не настаивал. Зато мать сразу сочинила себе легенду, в которую до конца своего пребывания в здравом уме твёрдо верила сама и без устали пересказывала всем, кто соглашался, или по каким-то причинам был вынужден её выслушать. По версии пожилой женщины, сын не поехал в героическую командировку зарабатывать генеральский чин из-за того, что по месту назначения жильё на жену не предусмотрено, а оставлять откровенно слабую на передок половину в кишащем соблазнами мегаполисе порядочный мужчина не рискнул.
  Отказ лейтенанта Звонаренко от многообещающей поездки, разумеется, не вычёркивал его из номенклатурных списков, но оставлял в нижнем офицерском звании на неопределённое время: следующий чин, даже имея выслугу, всё равно необходимо покупать - выплаты за должность, командировочные, суточные, надбавки, получаемые приписанными к промзонам офицерами, сделали бы эту сумму малозначимой в бюджете семьи, но сидящий в Киеве на голом окладе лейтенант собрать такие деньги вряд ли будет в состоянии. Вставала необходимость в получении нового кредита, оформленного вновь на Елену, которая свой 'вступительный' к тому времени уже выплатила. Но молодые не унывали - Лена оказалась на удивление рачительной хозяйкой, способной 'растянуть' любую наличествующую сумму на любое время - главное, чтобы цифры были известны заранее. Мода, менявшаяся в двадцать первом веке так быстро и непредсказуемо, позволяла доставать из гардеробного загашника еще студенческое тряпье и представлять немногочисленной группе знакомых как обновы. Что же до расходов на еду - служащая не стеснялась ходить по рынкам и гипермаркетам, отслеживая акции и опционы и высматривая товары со скидками, при этом твёрдо знала, какой из дешёвых продуктов питания пригоден в пищу, а какой нужно обходить стороной. Хозяйка с удивлением замечала, что, если бы она исключительно вела дом, выгоды было бы для семьи больше, чем от её работы, особенно в первые годы, когда денег на руки не выдавалось вовсе, а на суровый дресс-код, складчину, дорогие сигареты тратиться приходилось, один же процент прибавки к маячившей в далёкой перспективе пенсии не стоил того, чтобы все дни просиживать в одном кабинете со старыми язвами - из приведенных выше рассуждений видно, что от коллектива она устала. Но бросить работу Елена Звонаренко не могла - тогда непременно возникнут проблемы с банком, который обоснованно востребует собственные деньги, а переоформление кредита на мужа - процесс не только с юридической точки зрения сложный и нескорый, но к тому же дорогой - в случае разрыва контракта по инициативе, равно и по вине заёмщика предусмотрены договором штрафные санкции.
  Чтобы было зачем ходить на опостылевшую работу, решила Лена избрать себе среди сослуживцев объект внимания - чисто платонического - изменять мужу она не собиралась, а имея некоторый опыт человеческого общения, то есть, будучи способной отличить явного подонка от мужчины порядочного, выбирала в 'рыцари своего сердца' человека такого, кто её расположением злоупотреблять не станет.
   В отделе промышленности, который по нелепой случайности размещался на этаже социального департамента, работали двое по возрасту подходящих мужчин: Алексей Гмыря и Евгений Шустерман. Фамилии обоих казались Елене говорящими, выходили они на перекур вместе лишь потому, что больше курящих в их коллективе не было - курение вновь вошло в моду, когда врачи научились лечить рак гортани и лёгких на любых стадиях, то есть совсем недавно, поэтому представители старого поколения продолжали по привычке вести здоровый - с их точки зрения - образ жизни. Во время обучения Елены в ВУЗе табак курили поголовно все студенты, а большинство крепко сидело на гидропонике и дорогих синтетических миксах- это также стало следствием развития медицины, которая могла по желанию пациента снимать наркотическую зависимость. Евгений чем-то напоминал Лене мужа - такой же средней руки мажор с крепкими папиными связями, также собой довольный, хотя характером был скорее альтер-эго Андрея: весёлый, задорный, каждый раз с новым анекдотом, балагур - в характере мужа преобладала серьезность, он с молодых лет был 'мужчиной тяжёлого поведения'. Алексей по тяжести поведения, по всему, даже превосходил мужа, хотя эрудирован был нисколько не меньше 'соперника' с подвешенным языком. Однажды Лена, пришедшая на работу без сигарет, попросила его угостить (она вообще 'стрелять' не любила, да и курить особо не хотелось, но нужно же было как-то объяснить своё появление на лестнице) - на что Алексей честно предупредил, что она, всего скорее, его сигарет курить не станет. Лена немного даже обиделась (мол, в студенчестве и не такое покуривали), и из принципа (как лётчик, идущий в лобовую атаку), взяла из его пачки 'Приму' без фильтра и даже смогла сделать три затяжки, прежде чем её чуть не вывернуло на пол. Это событие почти склонило молодую женщину к избранию объектом воздыхания бывшего в тот день в отгуле Шустермана, но вскоре сама судьба лишила её выбора.
  По интенсивности распространения сплетен и перемывания чужих костей женские коллективы уступают лишь мужским, да и то самую малость. Поэтому все подробности личной жизни разной удалённости знакомых всплывают на поверхность достаточно быстро, лишь только возникает повод о ком-то поговорить. Тот день, когда Елена безуспешно пыталась 'одемократиться', был также последним рабочим днём инженера Гмыри в промышленном подотделе управления 'Укрспецимпорта'. После обеда Алексей бродил по этажам с обходным листом, а работницы бухгалтерии рассказывали друг другу такие подробности из жизни покидавшего столицу сотрудника не своего отдела, какие Лена не смогла узнать за полгода совместных перекуров. Оказывается, был молодой человек уроженцем посёлка сельского типа в Черниговской области, принятый в ВУЗ по квоте выпускников сельских школ - одно время корпорация практиковала обучение молодых специалистов, оплачивая образование прошедшим жесточайший отбор школьным медалистам. Уже после десяти лет работы программы её финансирование пришлось свернуть, поскольку по квотам стали поступать исключительно дети районной элиты, а, учитывая априори низкий уровень подготовки в периферийных школах, да ещё лень и взбалмошный нрав отпрысков местных царьков, льготники объективно не тянули даже на слабенькую 'тройку' в ВУЗе. Но первые годы - пока мелкопоместные вседержители не нашли выход на экзаменаторов, отбор велся объективный, и судя по тому, что защитил Гмыря диплом технического ВУЗа с отличием, был он именно из этой первой когорты. Однако, обучение перспективных молодых людей простой благотворительностью не было: 'Специмпортбанк' фактически выдавал кредит, не пропуская его даже через руки получателя. Вот почему такой выпускник сразу по получении диплома обязан был ехать по распределению на ту промзону, где его труд востребован корпорацией - стало быть и страной. Отработать полученный кредит (включая проценты) молодой специалист, даже учитывая повышенные в промзонах зарплаты, мог не меньше, чем за три года, но стандартный контракт заключался на пять лет. По возвращении с места отбывания трудовой повинности, Алексей женился, и, будь он в 'курилке' поразговорчивее, несомненно нашлись бы у них с Леной общие темы, поскольку его жену (на данный момент уже бывшую) она знала ещё по институту. Стервозность характера суженая молодого специалиста Анжелика Одинцова проявляла ещё в период обучения высоким наукам - это Лена точно знала, поскольку не раз замечала, как сокурсница строит глазки Андрею. Поводом для совместных воспоминаний о беззаботном детстве на малой родине мог стать тот факт, что отец Анжелики Сергей Дмитриевич был, как и Геннадий Васильевич, переведён в Киев из Харькова в числе многих уважаемых людей. Не будь Андрей таким нерасторопным в мысли, непременно заметил бы оказываемые ему, в обход отъявленной девушки, знаки внимания. Потом горе-соблазнительница трепалась всем, что Андрей её домогался, но она, мол, ценит себя куда выше - это было уже откровенной ложью, ибо все изменения в поведении и даже способе мышления своего парня Лена всегда ловила на лету. Однако, тогда она заставила себя быть снисходительной - это не составляло труда, ведь не всем же так в жизни повезло, как ей. Анжелика в институте замуж так и не вышла, не сложив себе цены. Но неумолимое время шло, а общественное мнение, нормы которого, несмотря на прогресс, с веками меняются мало, всё же понуждало недооценённую девицу искать себе пару уже на менее престижных этажах социальной пирамиды. Ведь тридцать лет когда-нибудь исполняется каждому человеку, а в этом возрасте если мужчина, ранее не связавший себя узами Гименея, говорит, что причиной- отсутствие той единственной, поискам которой готов он посвятить всю жизнь - велик шанс того, что слушатель ему поверит, особенно когда это слушательница, увлечённая поиском своей половинки. А тридцатилетняя, ни разу не расписанная в ЗАГСе, женщина может говорить что угодно, но в мозгу собеседника заштампованным стереотипом слышится 'Никто не брал'. На всё это плевать личности сильной, поставившей перед собой определённую в жизни задачу, но женщины социозависимые, либо по какай-то причине зависящие от общественных умонастроений, порой выходят замуж на третьем своём десятке с тем лишь, чтобы 'там побывать' - иногда из таких браков получаются довольно крепкие семьи, но только не в случае Алексея и Анжелики.
  Пробыв в законном браке два года, жена подала не только на развод, но и денежный иск на возмещение понесенных ею материальных убытков. Дело в том, что, выйдя замуж, молодая женщина с работы моментально уволилась, и после в иске утверждала, что по воле мужа. Требовала она возместить не только недополученную ею зарплату, но и выгоду гипотетически упущенную - юрист с дипломом ещё и экономического ВУЗа помог ей рассчитать сумму заработной платы, начисляемой ей, если бы повышение по службе, которое, опять же, судя по иску, обошло её стороной, из-за того, что все силы женщины были брошены на укрепление семейного очага, таки состоялось. В придачу к тому, требовала неудовлетворённая женщина моральной компенсации за ненадлежащее исполнение супругом своих обязанностей в постели. Аргументы даже откровенно абсурдные могут убедить районный суд , если любовником истицы - секретарь коллегии адвокатов. Апелляционный иск у ответчика сразу не приняли по причине неверно составленной 'шапки' заявления, а тем временем во исполнение удовлетворённого райсудом иска, 'Специмпортбанк', ещё до подачи исправленной формы апелляции, оформил кредит на сотрудника корпорации, и деньги, опять же минуя руки кредитополучателя, ушли на счёт доверенного лица удовлетворённой теперь уже истицы.
  Обо всем этом в 'курилке' Гмыря не говорил ни слова, завернув же в бухгалтерию социального департамента за очередной подписью лишь дружески кивнул Елене на прощанье. Поскольку он был должен банку, а последний инкорпорирован в 'Укрспецимпорт', то задолженность имел Алексей уже перед всей компанией, задолженность, которую необходимо погашать срочно, иначе выполнение бюджета системообразующей корпорации ставилось под угрозу. Оптимальным выходом руководство сочло перевести задолжавшего сотрудника на такое место службы, где он мог бы долг скоро отработать - первое, что просилось на ум - промзона.
  Этот насыщенный событиями и полученной 'сарафанной' информацией день закончился вечером ссорой Елены с мужем: то ли неугомонная свекровь продолжала проедать ему плешь, ругая ненавистную невестку, то ли обзавелся Андрей на стороне близкой подругой - мужчины, имеющие любовниц, часто превентивно грызут жён - тогда его всегдашние попрёки, ранее произносимые как шутки, начали, казалось, обретать серьёзную форму. В эту ночь супруги впервые за всё время совместного проживания спали в одной квартире, но не в одной постели.
   Следующий день был пятницей, на том этаже, где работала Елена, проходил 'корпоратив' - последние полвека именно так принято называть повальную пьянку сотрудников, Елена была на мужа зла, мечтая ему традиционным в таких случаях образом 'отомстить', а Женя Шустерман в белоснежном костюме-тройке (вероятно, сохранившемся со времен прадедушки) весь вечер вился вокруг 'сигаретной сестры' с какими-то новыми анекдотами и прибаутками, когда заметила она возле стены Алексея Гмырю. Присутствие почти уже уволенного сотрудника объяснялось просто: на его обходном не хватало росписи начальника отдела снабжения - это был тип на рабочем месте воистину неуловимый, хотя, в отличии от престарелого горца, нужный абсолютно всем. Но из корпоративных вечеринок он не пропустил ни одной. Именно его подписью обзавелся несколько минут назад бывший работник, уже спешивший покинуть мероприятие. И тут в голове Елены мелькнула блестящая мысль: уж если 'мстить' - то лучше с тем мужчиной, какого, скорее всего, никогда больше не увидит, чем с соседом по офису, который, того и гляди, возжелает развития мимолётных отношений.
  Отшив на время Евгения банальщиной о необходимости 'припудрить носик', Лена, ловко подхватив со стола лишь начатую бутылку с шампанским, незаметно выскользнула на лестницу - она знала наверное, что Алексей захочет перекурить в последний раз на традиционном месте и ошиблась лишь этажом - отъезжающий вскоре коллега поднялся двумя пролётами выше - вероятно, не желая быть замеченным снующими пролётами в поисках уединения парочками. Отхлебнув шампанского прямо из горла, Елена, поднявшись к нужной лестничной площадке, поставила бутылку на ступень, дождалась, пока мужчина выбросит окурок своей крепкой 'Примы' подкралась сзади, по её убеждению, незаметно, и коснулась рукой его локтя. Алексей обернулся, но не резко, казалось, он удивлён не был - тогда молодая женщина просто поцеловала молодого мужчину в губы. Тот на поцелуй ответил, как будто ждал, но тут - тоже словно готовился, взял её за голову двумя руками и нежно, но уверенно отстранил её лицо от своего. На вопросительный взгляд сказал ровно и тихо:
   - Зачем делать то, за что потом стыдно будет? Вы же сами пожалеете...
  Лена вдруг не то чтобы протрезвела - она и не пьянела почти - но увидела картину со стороны: она, всю жизнь считавшая себя особой порядочной, вознамерилась впервые изменить мужу в условиях откровенно скотских (хотя некоторые подруги нашли бы их экстремальными): тремя пролётами ниже кого-то стошнило перемешанными с шампанским крабами, на лестнице и на площадке разбросаны окурки из перевёрнутой пепельницы, между ними точками пестрели жёлто-зеленые сморчки, а также использованный презерватив в углу - видимо, здесь уже кто-то изведал сегодня прелести экстремального секса. Елена не знала, заплакать ей или рассмеяться, не помнила она, как ушёл вниз Алексей и простился ли он, и сколько стояла молча одна, взяв в руку бутылку с шампанским - но не для того, чтобы выпить, просто что-то нужно было держать в руке, а курить не хотелось. Из странного состояния вывело её появление Жени Шустермана - тот задорно рассказывал, как долго её искал внизу, даже в женский туалет забегал, убедившись, что все посетительницы оттуда вышли - она блаженно улыбалась ему вместо ответа, и, видимо, сотрудник воспринял это, как знак согласия. Повесив на перила пиджак, он начал на удивление медленно расстёгивать ширинку белых брюк - то ли блюдя какой-то ритуал, то ли сражаясь с заедавшим зиппером. Лена машинально закрыла пальцем горлышко бутылки и немного её встряхнула. В тот момент, когда Шустерман уже готов был высвободить из штанов своё достоинство, струя игристого напитка, направленная как раз то самое причинное место, неожиданно прервала не успевший начаться процесс. После Лена долго смеялась над мокрыми разводами на переставших быть белоснежными штанах, потом были извинения, прерываемые заливистым хохотом и пересыпанными матом репликами пострадавшего:
  - Ну и сказала бы, что не хочешь, дура! Зачем было весь вечер яйца крутить?
  Женщина в ту ночь шла домой, думая что всё, включая кризис в семье, позади.
  Алексей ошибался: вскоре Елена жалела именно о том, что э т о г о тогда не случилось. Ведь прояви отъезжающий в неизвестность своё мужское начало там на заблёванной и заплёванной лестнице, женщина, по результатам горького опыта, навсегда получила бы отвращение к адюльтеру, а главное - к тому, с кем совершила низкое деяние. Теперь же она всё чаще ловила себя на мысли, что о случайном в своей жизни человеке думает гораздо больше, чем не то что подобает, а даже чем нужно для адекватного восприятия действительности. По внутрикорпоративной миниглобальной сети легко было пробить перемещение персонала - Алексей Гмыря работал в районе Мариуполя - и Елена всегда с жадностью слушала новости, боясь, что диктор упомянёт о стихийных либо техногенных катастрофах в районе пребывания чужого ей человека. Перед очередными муниципальными выборами был выброшен в сеть и в телевидение компромат на одного из глав районных администраций: весь Киев обсуждал новость о том, что незаконный, но признаваемый сын госчиновника на внедорожнике въехал в колонну идущего с работы к месту проживания контингента и насмерть раздавил десятерых. Даже на снятых древней камерой-телефоном кадрах было заметно, что вывалившийся из машины высокородный ублюдок под героином. Позже дело замяли, потерпевшим и их семьям выплатили компенсацию - в эквиваленте пятьдесят долларов за труп, двадцать за увечье. А Елена всё думала: как же так, за человеческую жизнь полтинник, а пронырливой суке лишь за то, что два года грела свой целлюлитный зад не в офисе, а дома - на два порядка больше.
  Курить на лестницу женщина больше не выходила, Шустерман же и так обходил её десятой дорогой.
  С мужем в тот раз примирились довольно скоро, но приносивший раньше наслаждение секс казался теперь пресным. Из женских журналов, а также дублировавших их сайтов всемирной сети, предназначенных для того, чтобы представительницы прекрасного пола находили ответы на возникающие у них вопросы, Лена знала, что причиной поведения не совсем адекватного женщины её возраста может быть сексуальная неудовлетворенность. Пробовать как средство супружескую измену она зареклась, но вездесущий научно-технический прогресс и тут пришёл на помощь. В те времена широко рекламировалось и продвигалось на рынке, который маркетологи обозначили рынком медицинско-сексуальных услуг, некое нововведение, воплотившее последние достижения в области высоких технологий. Новоявленное чудо называлось 'виртуально-осязаемым любовником' и представляло собой пятое поколение технологий виртуального секса. Из всего оборудования предоставлялся фирмой-производителем один только микрочип, прикрепляемый к волосам на затылочной части головы. Дальше чудесное устройство, улавливая биотоками мозга, определяло, чего желает клиент (клиентка), и путем воздействия на соответствующие участки коры головного мозга создавало героя(героиню), воплощавшего в жизнь заветное и существовавшего лишь в воображении потребителя, но реально последним осязаемого. Виртуально-осязаемый любовник мог смоделировать любые мечты как сексуального, так и духовного характера, если только информация о чем-либо подобном когда-нибудь была известна человечеству. Акт с любовником продолжался ровно столько, сколько хотела женщина, в момент кульминации мог он исполнить арию в любом регистре - от Фаринелли до Шаляпина, а мог на протяжении всего действа наяривать под балалайку матерные частушки. Женщина могла выбирать рост, вес, цвет кожи и волос партнёра, а также размеры всех без исключения органов, а могла выбор доверить компьютерной программе. При этом удовлетворение она получала абсолютно реальное. Виртуально-осязаемый любовник спас тогда многие семьи, удержав в узде превеликое количество сексуально озабоченных матрон. Для мужчин была своя модификация изделия, также оптовые партии для сексуальных меньшинств и эксклюзив для эстетов.
  Игрушка стоила изрядно, но Лена умела и экономить, и ждать - уже через полгода заветная бандероль была отправлена наложенным платежом и получена заказчицей. Хозяйка, приходившая домой, как правило, много раньше мужа, сумела так распланировать время, что успевала ещё и по дому, к тому же делая вид, что из офиса вечером уходить не спешит - чтобы ничего не заподозрили старые перечницы. Первую неделю женщина выдумывала себе любовников поэкзотичнее - удовлетворение физиологическое действительно приходило. Но уже вскоре начала замечать, что и в черных папуасах, и в закутанных в шубы эскимосах воображает она лишь Алексея. Тогда, перестав себя обманывать, несколько дней подряд совершала она половые акты с виртуально-осязаемым Гмырей, моделируя даже запах его 'Примы'. После еще дней десять у неё с виртуальным Алексеем вообще никакого секса не было - воображаемый любовник, повинуясь её подсознательному заказу, читал ей стихи, рассказывал о далёких странах, о технике безопасности при утилизации токсичных отходов высокомолекулярных хлорсодержащих органических веществ (теоретическая часть его дипломного проекта, обнаруженного женщиной в сети виде текстового файла), высказывал свои взгляды на политику разных стран в определенные периоды их развития, описывал шедевры живописи и архитектуры, просто говорил свои сказки. На второй месяц поняла Лена, что ей не нужен идеально смоделированный Алексей Гмыря, а нужен лишь тот, далёкий, но живой Алёша. Суперустройство было положено на верхнюю полку платяного шкафа, где валяется, вероятно, и по сей день. Елена, как уже подчёркивалось, умела ждать. Поэтому обозначенный максимум пребывания инженерного работника на промзоне - пять лет, определила для себя чем-то вроде срока наказания. Что будет по возвращении человека её мечты в Киев, она и сама толком не знала.
  Ждать женщине пришлось не так долго: большой силы взрыв на перерабатывающем (ранее - металлургическом) предприятии не только повлёк человеческие жертвы, но и сделал необходимым переброску живой рабочей силы из близлежащих регионов в район бедствия. Среди погибших в первые часы Алексей Гмыря не значился, но каждый день приходили сообщения о ликвидаторах - представителях персонала, поступавших на реабилитацию в санаторно-курортные комплексы, расположенные в Крыму. На лечение представителей контингента средства корпорацией никогда не выделялись - это могло увеличить валовую себестоимость процесса в целом по стране.
  Каждый день Елена просматривала базу данных, через два месяца обнаружила искомую фамилию - и за несколько секунд уже знала, в каком госпитале находится человек, встречи с которым ждала больше всего на свете. Организовать поездку в зону вывоза ликвидаторов было совсем просто: командировки туда участились, желающих было мало, поскольку ходила неподтверждённая информация, что произошёл выброс не только токсичных, но и радиоактивных отходов, наиболее внушаемые твердили, что в Азовском море теперь вместо воды бариевая каша. Поэтому стоило лишь сказаться добровольцем, когда организуется командировка в нужную точку.
  Пиетет работников перепрофилированного под госпиталь алуштинского санатория перед командированным из Киева должностным лицом, а также немалая (по периферийным меркам) сумма наличными открыли доступ приезжей чиновнице на территорию того объекта, к которому её служебная командировка отношения не имела. Поскольку должность Алексея Гмыри соответствовала офицерскому в СКБ чину, ему была положена отдельная палата, а значит, проблем с поисками места не возникло. Первое, что сказала Елена, войдя и закрыв дверь изнутри на ключ без удивления взглянувшему на неё Алексею: 'Теперь я точно жалеть не буду!'. Глаза, губы и руки любимого человека совсем не изменились с того памятного вечера, но сам он казался очень слабым, худоба была сразу заметна. Ничего общего с теми придуманными образами реальный Алёша не имел. До этого у Лены был в жизни всего один мужчина - её муж (как ни обманывай себя, а виртуально-осязаемые любовники - это всего лишь осовремененная разновидность онанизма) - и, если сравнивать по объективным параметрам, как сексуальный партнёр муж превосходил любовника. Но в ту ночь это было не важно - одно случайное прикосновение руки любимого возбуждало сильнее, чем долгие минуты осточертевших предварительных мужниных ласк, а поцелуй пьянил забористее затяжки настоящего голландского блюмштайна. У неё было сначала семь часов, потом пять, потом четыре - она старалась не заснуть, чтобы потом помнить каждую минуту. Поговорить им почти не пришлось - как-то не клеилось. Лишь один раз Лена что-то начала о тяжелой вредной работе, заслугах перед компанией, неадекватной оплате труда, но Алексей сразу оборвал её:
  - Из тех, кто т а м был, мне больше всех повезло. Меня вывезли, лечить попробуют, а если умру - почти в лабораторных условиях, как крыса белая. Контингенту такое и не снилось - у них оттуда выхода нет.
  Лена попыталась перевести разговор на оптимистичный лад:
   - Но ведь хотя бы дети их могут выучиться, уехать оттуда, как ты в своё время...
  - Да я и выучился-то случайно,- улыбнулся в ответ на её наивные рассуждения Гмыря. - Год моего рождения оказался неурожайным - в смысле приплода в блатных семействах, а льготные квоты в ВУЗах уменьшать не хотелось - вот и взяли для массовости уличных. А эти даже выучиться не могут. Они с десяти лет на сортировке целыми классами, почти всё учебное время. Из учителей редко кто грамотно писать умеет - главное, был бы партбилет в кармане и протекция. Из зоны выхода нет никому. - Потом подумал, и то ли с сарказмом, то ли с оптимизмом добавил:
   - Но зато они эту жизнь сами выбрали. И, если представится возможность - ещё раз выберут...
  Елена не понимала, о чём говорит знающий гораздо больше неё человек. Она лишь чувствовала, что на разговоры тратить их единственную в жизни ночь не стоит. Знала она, что не будет у них больше ничего: эта поездка - самое большое в её жизни безумие, и скорее всего - последнее. Возможно, позови он её за собой - бросилась бы не задумываясь, поставив крест на здравом смысле, логике, самой жизни. Но Алексей не зовёт - значит имеет на то причины, и о причинах этих она знает и сама. Есть проблемы, о которых раздумья сколько ни откладывай на завтра - сами собой не рассосутся. Ведь её выбор сделан давно - может быть, опрометчиво, может, с подачи мнимых авторитетов, но сделан ею самой. Поэтому даже то, что сейчас перед ней человек, с которым они без всяких сомнений созданы друг для друга, не изменит необходимости возвращаться в ставшую для неё своей семью. У неё своя зона, куда более комфортная, но и оттуда выхода нет. Случись разводиться - неподъёмные финансовые обязательства лягут на неё - а значит и на Алексея, ведь кредит для расчёта за вяло ползущую мужнину карьеру взят был лично ею. К тому же выражение 'уйти к нему' не имеет смысла - уходить некуда, жилья у её любимого человека нет. А выезжать из Киева, чтобы обосноваться в убогом регионе, который непременно поглотит очередная промзона, или поселиться в типовом бараке-общежитии для жён персонала, где разжиревшие крысы даже днем не бегают, а вальяжно ходят коридорами, а вода в краны подается в лучшем случае раз в сутки на полчаса - на такое медленное самоубийство она не пойдёт. Все эти мысли и прежде посещали Елену, но раньше они разлетались перед одной высокой целью: увидеть близкого человека, дотронуться до него, быть с ним. Теперь мечта осуществилась - а дальше - тупик. Не хотела она тратить единственную ночь на такие раздумья, но отказ от сна к ним просто вынуждал. Борьба Елены закончилась безоговорочной победой Морфея: около четырёх утра она всё-таки заснула рядом с любующимся ею любимым и любящим её человеком.
  До семи утра палату надлежало покинуть. На прощанье ничего друг другу не говорили - всё было и так ясно. Скорее соблюдая присущую ей пунктуальность, чем из интереса, попросила она у дежурной медицинскую карту Алексея Гмыри. То, что там увидела, в секунду сделало бессмысленными все ночные переживания: любимый ею человек умирал просто на глазах. Современная медицина, умеющая исцелять четвёртую стадию рака, была в этом случае бессильной: врачи даже не могли определить, где расположен очаг болезни, а где - метастазы. Но женщина не жалела, что не взглянула в медкарту вечером - это бы перечеркнуло их единственную ночь. Уже через неделю Лена из базы данных компьютера узнала о смерти Алексея - больной не вышел из наркоза на третьей операции.
  А через три недели знала она, что беременна. Отцом ребёнка мог быть и муж - секс с ним давно уже стал для Лены чем-то вроде мытья грязной посуды: накопилось - хочешь не хочешь, а совершить придётся. Но если ребёнок от Алексея - страшно подумать, с какими патологиями он может родиться. Чтобы мотивировать принятие мужем её решения о прерывании беременности пришлось придумывать сказку, что пила она в ночь их любви шампанское, но Андрей и без обоснований на удивление спокойно принял сторону жены. Офицеру сейчас было не до семейных проблем: его снова обошли должностью, теперь за очередное звание придётся платить без пятидесятипроцентной скидки, а это значит, он вынужден будет оформить кредит на себя, семье оставят лишь два прожиточных минимума к выдаче на руки, остальное пойдёт на погашение долга перед банком - в таком финансовом положении семьи заводить детей - преступление перед ними же.
  В корпоративной поликлинике, куда для решения своей проблемы обратилась Елена, рядом со входом в кабинет гинеколога висел плакат, а под ним на столе лежали рекламные проспекты. Скорее чтобы убить время в небольшой очереди, взяла женщина один из них. Фирма по предоставлению медицинских услуг 'Счастье' предлагала всем женщинами, не планирующим пока рождения собственного ребёнка принести счастье другим людям и пользу себе. Поначалу Елена подумала, что речь идёт о суррогатном материнстве, но вчитавшись в текст рекламы поняла, что фирму интересуют женщины уже беременные, но рожать не желающие. Продавать детей хоть и запрещено законом, но ушлые дельцы лазейки в нормативной базе всегда находят. Рассудив про себя, что в поликлинику всегда успеет, женщина пошла по указанному адресу. В офисе медицинской фирмы было чисто и светло, никаких очередей не наблюдалось, к Елене сразу вышла медсестра, узнав причину прихода проводила в кабинет врача. 'Доктор Счастье' - так сразу про себя назвала женщина человека в приёмном покое - сказал, что интересуют их фирму здоровые дети, которые родятся лишь от здоровых родителей. Поэтому прежде, чем подписывать контракт, необходимо пройти полную проверку и сдать некоторые анализы: СПИД, гепатиты,- всё это легко лечится в наши дни, но в организмах родителей остаются антитела, а это создает, согласно результатам новейших исследований, плохой генетический фон, не желательна также предрасположенность к онкологии. Поэтому обследование пройти придётся и генетическому отцу ребёнка. Лена решила, что с такими серьёзными людьми лучше играть в открытую, поэтому обрисовала 'доктору Счастье' пикантность ситуации, не уточняя, где сейчас находится второй претендент на отцовство. Врач согласился пойти навстречу на удивление легко - на самом деле, больше половины приходящих девиц отбраковывались из-за того, что не могли точно указать отца ребёнка, предоставляя, порой, списки из десятков мужчин, из которых многих не знали даже по имени. Если же кандидатов на роль осеменителя всего двое, причём один из них - законный супруг - перед врачом, без сомнения, порядочная женщина. Прочитать код ДНК эмбриона труда не составляло, доступ к базе данных отдела медицинских страховок корпорации 'Укрспецимпорт' у медицинской фирмы был - и Елену это почему-то не удивило - там хранится информация о геномах всех сотрудников. Уже через пять минут все сомнения развеялись: ребенок (вернее, пока ещё плод) от мужа и абсолютно здоровый. Ещё три дня понадобилось на полное медицинское обследование мужа и жены: пригласивший их в кабинет для беседы радостный доктор счастьем так и сиял. По его словам, таких здоровых людей, как супруги Звонаренко, трудно было сыскать даже в двадцатом веке. Когда распечатанную копию контракта прочитали потенциальные подписанты, у обоих возникло сомнение: а не напутано ли с нулями? Сумма положенного вознаграждения предполагалась того же порядка, что зарплата Андрея за год, Елене же нужно было сидеть в своей бухгалтерии пятилетку ради таких денег. Правда, один пункт был конфиденциален, информация, содержавшаяся в нём не только не подлежала разглашению, но супруги даже обязывались не собирать сведений, касающейся данной темы, для чего на их домашний компьютер, а также рабочий Андрея и средства мобильной связи устанавливался специальный поисковый фильтр. Фирме нужен был не рождённый ребёнок, а человеческий эмбрион, но возрастом от зачатья тридцати недель. Что именно будет делать фирма с полученным материалом - доноров не касается, не задавать вопросов руководству и персоналу фирмы требовал один из пунктов контракта. Все разговоры о стволовых клетках, и опытах по омоложению, ведущихся за океаном в тайном режиме 'доктор Счастье' сразу назвал грязными инсинуациями. У семейной пары было на размышление три дня. Уже через день супруги Звонаренко пришли в офис медицинской фирмы с согласием.
  
  
   ***
  
  Двенадцать лет минуло с тех пор, как Елена и Андрей стали постоянными донорами фирмы 'Счастье'. Дабы не перетруждать женский организм, материал позволяется сдавать не чаще, чем раз в год с обязательным девятимесячным перерывом каждые три года. В продолжении трёх дней после того, как домашний экспресс-тест на беременность даст положительный результат, женщина-донор обязана явиться в клинику, с тем чтобы зафиксировать время зачатья. В течение пяти первых недель носительница плода должна посещать клинику не реже чем раз в три дня, следующие десять недель - через день. На шестнадцатой неделе производится госпитализация - через пятнадцать недель операция и ещё через два дня выписка. Если случается выкидыш до тридцатинедельного срока, фирма 'Счастье' выплачивает паре половину указанной в контракте суммы, но из списка штатных доноров этих людей вычёркивают. Если же пара в указанный срок 'материал' сдавать отказывается, их никто не неволит, женщина подлежит выписке из специализированной клиники и рожает в той больнице, на оплату услуг которой у семьи хватает средств, но в таком случае с семейной пары подлежат взысканию стоимость оказанных ей фирмой 'Счастье' услуг, плюс неустойки в строгом соответствии с пунктом договора. Когда у пары 'отказников' отсутствуют средства - 'Специмпортбанк' рад подставить плечо своим клиентам, выдав необходимую сумму в кредит.
   Из социального департамента компании Елена, разумеется, уволилась - согласование с руководством прошло даже без её участия. Уже два раза покупалось мужем очередное воинское звание - он по-прежнему служит в Киеве, и выполняет, кажется, ту же работу, что и двадцать лет назад лейтенантом. Мать его тяжело больна - у неё Альцгеймер в какой-то особо буйной форме. Из окружающих узнаёт она лишь мужа, во всех мужчинах возрастом от двадцати до пятидесяти лет видит своего сына, которого пытается прижать к сердцу и защитить от житейских напастей, а во всех того же возраста женщинах - развратницу-невестку, загубившую родному человеку жизнь, причем так некровную родственницу ненавидит, что одной неосторожной сиделке прокусила руку. Пять последних лет пребывает старая женщина в специализированной платной лечебнице.
  Благодаря навыкам в планировании домашней экономики Елена успешно оперировала и большими денежными суммами: после продажи старой квартиры, куплена была(разумеется, в кредит, но под рекордно низкий процент) роскошная в новостройке, сделан в ней в сжатые сроки ремонт по последнему слову техники. Автомобиль представительского класса - непременный атрибут элиты, без его покупки никак нельзя было обойтись. Полгода тому припал её сердцу плазменный телеприёмник - чудо современной техники - проецирующий на мнимый экран изображения - от огромных во всю стену, до мультимедийных, есть режим объемного телевидения, работает плазма как монитор для компьютера и в режиме видеотелефона. Это практически единственный каприз, который позволила себе женщина за последнее десятилетие.
  Мужу сорок два, а он до сих пор в майорах - это означает примерно то же, что когда-то в советской армии: бесперспективность и пенсия в сорок пять по выслуге. Но если купить очередное звание, то появляется ещё пять лет надежды. Именно теперь беременность нужна как никогда - а вот уже два раза не вышло. В позапрошлую овуляцию Елена, после неудачной попытки, так громко орала, обвиняя мужа в рукоблудии перед ответственным моментом, что, несмотря на отличную звуковую изоляцию, громко смеялась прислуга соседей снизу. В прошлый раз не вышло без всякой на то причины. А сроки выплат по всем полученным кредитам прошли уже давно - это лично ей, как проверенной клиентке, банк идёт навстречу, перенося каждый раз на четыре недели крайний срок . Но доброта не может быть безграничной, тем более, что 'Специмпортбанк' и так уже сделал для их семьи более, чем невозможное. Именно поэтому сегодняшний день - решающий.
  
   ***
  
  Прошло четыре часа с момента спринцевания. Дальше тянуть нельзя - если сейчас тест даст негативный результат, остаётся время ещё на одну попытку. Невозможно себе представить, как могли теперешние бабушки в начале века терпеть целую неделю, пока их допотопные тесты с полосочками начинали показывать результаты - Елена просто сошла бы с ума от ожидания. Современные тесты ловят нано-количества гормона, который начинает выделяться с первых минут после оплодотворения яйцеклетки, хотя для удобства пользовательницы визуальным признаком позитивного результата остаются те же две полосочки. Лена долго ходила по комнате, прежде чем решиться. Потом долго не смотрела на результат. Потом держала тест перед собой, а глаза не открывала, а открыв, обомлела от радости: их две! Еще несколько разных времён тестов - вплоть до экспресс-биохимии - всё в позитиве! С такой радости раньше бы пили шампанское, но Елена Викторовна знала: максимум, что можно себе позволить - слабогазированная минералка. С сего дня начинаются хлопоты, но это уже хлопоты знакомые и почти приятные: хождение в клинику, диеты, анализы, поддержание уровня всего во всём... Но первым делом нужно с подтверждением от фирмы 'Счастье' идти в 'Специмпортбанк': теперь крылатое выражение 'Вы не платите - платит банк' - это опять про их семью. Кстати, о семье - Лена подошла к плазме и дала команду включить режим видеотелефона, приказав набрать мужа. Напряженный в ожидании Андрей сидел на рабочем месте. Мучить неизвестностью его явно не стоило.
  - Милый, я беременна! - сияя радостью выпалила жена.
  - Дорогая, как я счастлив! - с не меньшей искренностью ответил будущий подполковник корпоративной службы безопасности. - Я постараюсь быть сегодня пораньше, а ты береги себя - нам ещё столько предстоит в жизни!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   После шоу.
   Доброохотно дающего любит бог.
   2-е Коринфянам 9:7
  
   Трансляция благотворительного телешоу 'Талан(т) - талановитим' близилась к завершению, что не могло не радовать сидевшую среди экспертов красавицу Эльвиру: надетый ею впервые в жизни блондинистый парик мало того, что никак ей не шёл, ещё оказался на полномера меньше, чем следовало бы заказать, из-за чего голова, даже в побритой почти наголо затылочной части сильно потела. Просто выкрасить волосы в белый цвет можно было ещё неделю назад, но в воскресенье 'девушка на четверг' Петра Олеговича Финогенова решилась сделать для ублажения своего покровителя прическу 'под мальчика', ничего не зная о том сюрпризе, который влиятельный в 'Укрспецимпорте' чиновник ей приготовил, пристроив в 'непродажные эксперты'. Засветиться на телевидении - это ли не мечта любой девушки, стремящейся стать публичной - поэтому даже сам высокопоставленный любовник не знал всех тайн, связанных с шевелюрой своей пассии. Усмешка судьбы состояла в том, что все трое 'непродажных' на данный момент времени были в париках.
  Благотворительные шоу корнями уходят в начало века, и назначать экспертами людей с определенным фенотипом входит в доктрину телевещательной компании. Неизвестно кем придуманная догма, что среди трёх членов комиссии непременно должна быть одна девушка с белыми волосами, лысый (или наголо обритый) молчун и интеллектуал с пышной шевелюрой, не только принята безоговорочно, но даже каждый типаж закреплен за представителями одной из региональных групп влияния внутри системообразующей компании. Ведь 'Укрспецимпорт' лишь внешне, для людей непосвящённых, являет собой монолитную глыбу, на которой зиждется экономика Украинского государства. Так и московское Политбюро советских времён, и периода третьей империи Рейхстаг отнюдь не были отлитыми в граните: подковерная возня, интриги, всевозможные друг против друга подвохи и каверзы - всё это во все времена являлось атрибутами партии власти в любом её воплощении. Вот и в корпорации, практически поглотившей украинское государство, региональные группы, объединяясь перед внешней угрозой, тем не менее, в политике внутренней строго следят за соблюдением собственных интересов, что в первую очередь выходит на поверхность кадровым вопросом. Хозяином телешоу, как и телевизионного канала (а некоторые эксперты утверждают, что и всей Украины) является держатель блокирующего пакета акций 'Укрспецимпорта', но на должности непродажных каждый регион кооптирует своего человека. Традиционно харьковские, окрепшие после всем известного мирно разрешившегося политического кризиса, назначают блондинку, лысый выражает точку зрения львовских, а человек с прической - как правило, от киевских. Но вышло так, что молодой секретарь-референт руководительницы львовско-закарпатского филиала имел прекрасную шевелюру, которой лишиться согласился бы исключительно вместе с головой - гримёры по часу накладывали парню лысый парик, киевлянин же был от природы лыс, как колено. Выражение 'непродажные эксперты' было введено и широко промоутировалось в те годы, когда пустозвоны-неудачники объявляли в своих прокламациях все телевидение 'продажным' - о моральных качествах назначенцев тогда принято было трубить по всему медиа-пространству, хотя такая накачка мозгов вряд ли изменила отношение обывателей к средствам массовой информации и их представителям. В то же время сам термин как нельзя более точно отражает свойство экспертов вот почему: перераспределение финансовых ресурсов корпорации, в том числе и идущих на благотворительность, утверждается финансовым подотделом при совете акционеров задолго до телетрансляции. В первые годы существования проекта сумма, выдаваемая талантливым людям, действительно была равна цене серебряного таланта (то есть четверти центнера серебра по котировкам Лондонской биржи в гривневом эквиваленте), но после решено было проплачивать лишь расходы, необходимые просителю. Все трое в париках, нажимающие кнопки, отчего загорается заветная лампочка, дающая шанс молящему, сами не решают почти ничего - они - те же американские выборщики, только воплощенные в кости и мясе. Всякая попытка купить непродажного заранее обречена на провал - нужная сумма в любом случае достойному человеку будет выдана и обойдёт человека случайного. Вот и теперь трижды загоравшаяся лампочка оповещала весь украинский народ о выделении средств, просто необходимых для исцеления людям достойным. Первой получила необходимые средства (переводом на карточку) 'девушка на вторник' генерального продюсера телеканала: она, склонившись в глубоком реверансе и приняв третью позицию, на вопрос о том, для чего ей необходима сумма с четырьмя нулями, томно пролепетала, что любимый перестал проявлять к ней интерес, и всё из-за нулевого размера её груди, что если стараниями пластического хирурга молочная железа не обретёт хотя бы второй номер, она с горя непременно как-нибудь навредит своему здоровью. Все непродажные прекрасно знали, о чём речь: 'любимый' был кобелина ещё тот и проявлял интерес вообще ко всему, что способно шевелиться, но в этом случае Эльвира даже без указаний сверху проголосовала бы 'за' лишь из женской солидарности. Кому, как ни ей, было знать о превратностях судьбы молодой содержанки влиятельного человека - при том, что половозрелые ссыкухи с любыми размерами бюстов нагло наступают на пятки, бессовестно козыряя собственной юностью. Непродажная девушка в свои двадцать три с содроганием думала о том, что станет с ней через пять лет, а уж зловещее слово 'тридцать' боялась произносить даже в мыслях. Вторым осчастливленным стал сын одного из заслуженных госчиновников: он совершенно случайно на подаренном папой джипе убил десятерых рабочих (альтернативное расследование доказало, что меркантильные хитрецы сами бросились под машину, надеясь обманом и подлостью выбить из сановного родителя материальную компенсацию. К тому же, по данным судмедэкспертизы, юноша в ту трагическую для себя минуту находился под воздействием психотропного препарата - а этот факт, согласно внесенных в уголовный кодекс изменений, является смягчающим вину обстоятельством для водителей автомобилей с объемом двигателя свыше трех литров). Медицинская комиссия обнаружила наличие у несовершеннолетнего психического расстройства, развитию которого способствовала настоящая травля несчастного подростка, организованная продажной прессой. Коллегия юристов признала молодого человека неподсудным, но вернуть его к норме могло лишь лечение в специализированной швейцарской клинике, на оплату услуг которой молодой психастеник с наркотической зависимостью, просидев две минуты в позе роденова мыслителя, и получил безналичный перевод. Третьим, вернее третьей, счастливицей должна была стать по согласованию на уровне чуть ли не межгосударственном одна из популярнейших лет пятьдесят назад на московской эстраде певиц. Дива эта всё никак не могла сойти со сцены, а страсть к чревоугодию и отсутствие времени и силы воли на диеты понуждали метрессу регулярно избавляться от жировых отложений хирургическим способом. Все московские профильные клиники шарахались от звёздной пациентки, как чёрт от ладана, но для пластических хирургов Украины было профессиональным счастьем избавить (разумеется не бесплатно) звезду от лишнего веса. Вместо примадонны на сцену вышел её восемнадцатилетний венчанный супруг, произнося мат через каждые два слова, высказал своё явное неудовольствие тем, что приходится выпрашивать что-то у грёбанных хохлов (это словосочетание было самым цензурным в тираде), попробовал пробить кулаком двадцатимиллиметровое оргстекло, отделявшее сцену от экспертов (этот элемент безопасности был установлен лет десять тому назад, когда не получивший желаемого конкурсант прыгнул со сцены к экспертам и пытался перегрызть горло тогдашнему лысому), под конец послал всех нах.., заявив, что ждёт курьера с наличными в своем номере.
  Но именно теперь начинало играть то ключевое слово 'почти': представители отдалённых регионов соревновались за два утешительных приза от корпорации, и тут уже всё зависело от мастерства исполнителей и мнения экспертов. Суммы были на порядки меньшими, но у жителей промышленных районов и потребности ниже: не даром заксобраниям разрешено устанавливать прожиточный минимум для каждого района свой - в некоторых местностях он не превышает трех долларов на человека в месяц. Действительно, в местах расположения промзон, утилизирующих продукты питания, нет необходимости предусматривать денежные расходы контингента на еду, а там, где идёт сортировка ширпотреба, априори отбрасывается составляющая группы 'Б'. В то же время, у законодателя не поднимется рука лишить, к примеру, жителей центральных районов Киева права пользоваться внедорожником и подземным к нему паркингом, а заслуженных обитателей Конча-Заспы - бассейном - все эти атрибуты входят в прожиточный минимум зарегистрированных там достойных людей, и, в том случае, если последние какого-либо из положенных им благ не имеют, Закон о монетизации обязывает бюджет страны компенсировать переносимые тяготы и лишения выплатами наличных. У людей же властью и богатством не облечённых и проблемы мелкие - для их решения достаточно порой нескольких десятков долларов. Традиционно бесплатное медицинское обслуживание гарантировано лишь по месту регистрации, но тем, кого непродажные сочтут достойными, корпорация может оплатить оказание определенных услуг. Разумеется, свой талант прибывшие с периферий ( для этого просто необходимо заручиться поддержкой местной администрации и выправить путевой лист до Киева), обязаны подтвердить, показав непродажным экспертам, на что способны, но предельная сумма всем троим судьям известна заранее. Именно по причине превышения лимита (а вовсе не по злобе) было отказано в подаянии жонглировавшему пятипудовыми гирями силовому гимнасту из Запорожья, просившему на закупку гормональных препаратов страдающему нанизмом сыну, ужгородской женщине-змее, чей младший брат нуждался в оперативном хирургическом вмешательстве на среднем ухе, чтобы, повзрослев, не оглохнуть окончательно, виртуозу-чечёточнику с Донбасса - ему деньги нужны были на операцию родившейся с 'волчьей пастью' дочери.
  Пара, танцующая на сцене, могла дать фору многим профессионалам - акробатический рок-н-ролл с элементами танго и вальса выполнялся танцорами безукоризненно, и непродажные уже предчувствовали, что просьба вновь будет невыполнимой.
  Закончив номер, глубоко поклонившись высокой комиссии, после склонив голову в поклоне партнёру, женщина, сняв с головы дурацкий чепчик, подошла к тому месту, где на неё смотрела камера, в то же время её глаза могли видеть все трое непродажных. Эльвира с удивлением отметила, что женщина, во время исполнения номера казавшаяся ей ровесницей, была много старше.
   - Мой номер в регистрационном списке двадцать восемь, - начала просительница, - я зарегистрировано проживаю в районе бывшего Лисичанска, приписана к промзоне номер сто пятнадцать-бис. Я вас очень прошу, откройте мой файл в компьютере!
  Просмотр данных о выступающих входил в обязанности непродажных, но шоу так их утомляло, что уже к середине действа никто на монитор не смотрел.
  - Умоляю вас, откройте мой файл! - повторила исполнительница танца, хотя в её голосе мольбы не было. По необъяснимой никому причине все трое пальцами потянулись каждый к своему ноутбуку, а женщина продолжала. - Там на фотографии я с трехлетней девочкой на руках. Это моя дочь, ей сейчас девять лет и у неё рак головного мозга, четвертая стадия.
  При этих словах рука интеллектуального представителя столицы машинально потянулась к той кнопке, нажатие которой соответствовало отрицательному решению непродажной комиссии. Лечение детской онкологии для современной медицины - не проблема, разумеется, не в Украине, где база традиционно отсутствует, на оплату же оздоровления за рубежом денег нужно много больше, чем даже на липосакцию московской поп-диве. Таких средств в распоряжении непродажных быть не может. Морально-этическую проблему решит техника: сигнал идёт в эфир с опозданием в несколько минут, за это время редакторы, используя синтезатор голоса, смонтируют запись так, что вся страна услышит от женщины просьбу об оплате введения в её губы ботекса. Но взгляд танцовщицы, вперившись в глаза эксперта, непонятным образом остановил его руку.
   - Не спешите, я не буду просить об оплате операции, я знаю, что это уже не поможет, - при этих словах матери рука лысо-кудрявого эксперта задрожала и медленно опустилась. - Я прошу денег только на обезболивающее средство. Оно сейчас очень дешёвое, поскольку запрещено в развитых странах. Это морфин - его можно купить на рынке, я знаю где, если нет никакой возможности выписать по легальным каналам.
  - Но ведь морфин - это позапрошлый век, он просто убивает печень, - блеснула осведомленностью Эльвира, - уже через полгода ваша дочь...
   - Через полгода моей дочери не будет в живых. Я очень надеюсь на три месяца, но рассчитывать могу на три недели. - Удивительная женщина перевела свой взгляд на псевдоблондинку, от чего у последней пошёл мороз по коже. Девушка точно знала, что внушению не подвержена - состоятельный любовник, пытаясь избавить её от наркотической зависимости, возил к своему с гомосексуальными наклонностями экстрасенсу. Этот педрило двадцать минут кряду пытался что-то внушить Эльвире, но в результате сеанса заснул сам. То, что было во взгляде собеседницы, превосходило силой влияния обычный гипноз в разы.
   - При каждой промзоне есть штатный врач или фельдшер, Вы обращались к нему? - спросил прекрасноволосый западянин в лысом парике.
  - Он рекомендовал 'народную анестезию' - голову в куль с парами ацетона. Для нас это невозможно из-за тошноты и рвотных спазмов.
  Непродажные эксперты углубились в ту умственную работу, проделывать которую и так обязаны. Действительно, запрашиваемая сумма казалась вполне подъёмной.
   - А что это за число стоит там внизу заполненной формы? - спросил председатель непродажной комиссии, - оно на порядок меньше просимого подаяния.
   - Это стоимость такой дозы морфина, что наверное даст для ребенка летальный исход при введении внутримышечно. Если нет денег на то, чтобы моя девочка жила без боли, пусть хотя бы без боли умрёт - я смогу сделать этот укол потому, что боли у неё действительно адские, она очень сильно мучается, особенно ночами...
   - Ну, зачем же так... - непродажная комиссия отделилась от всего мира ограничителем звука, но даже со стороны было видно, что всё движется к положительному решению. Оживленный разговор был лишь необходимой в таких случаях формальностью. Вдруг звонок мобильного телефона заставил умного киевлянина отвлечься от спора. Во время эфира номер лишь одного - очень влиятельного - человека оставался незаблокированным. Остальные непродажные также встрепенулись, прислушиваясь к голосу из трубки. Обрывки фраз рисовали искушенным в шоу-бизнесе картину неутешительную. Слова 'внеочередные выборы', 'социальные инициативы', и устная резолюция 'балаган сворачивать' вариантов развития событий не оставляли.
  
  
   ***
  
  Выборами, даже внеочередными, тёртый украинский народ испугать было трудно всегда, скорее наоборот, социально и политически активная часть населения праздника демократии каждый раз с нетерпением ждала. Труднее было властям предержащим, особенно в те переломные моменты, когда по результатам народного волеизъявления одна когорта избранных* (*здесь: от рождения высших) могла смениться другой плеядой избранных* (здесь: то же плюс мандат доверия электората). Вековой уклад жизни при этом никак не менялся, но определенный дискомфорт высокие чины испытывали: отсутствие стабильности - всегда фактор напрягающий. Народ простой, не видя особой разницы в находящихся при власти представителях одной, но окрашенной в разные цвета, элиты, находил удовольствие в самом демократическом процессе, выбирая каждый раз тех, кто, оставляя все по-прежнему, провозглашал такую новизну, какую осознать никто не мог. Случалось, представители элиты сами раскачивали политическую лодку, что после выходило им же боком. Так одна из партий двуединого лагеря объявила как-то, что избиратель имеет моральное право, получив от власти подачку, после голосовать, как ему заблагорассудится. Не нужно быть профессиональным политологом, чтобы сделать вывод о пребывании на тот момент партии-советчика в оппозиции. Не далее как через год эта же партия, уже будучи у власти, вознамерилась аналогичной подачкой купить голоса избирателей, но мудрые жители мегаполиса, чьи голоса и нужны были властной партии, взяв у честного политика подаяние в размере одной тысячи гривен, проголосовали за другого, нечестного, пообещавшего тысячу сто. Эпизод этот стоит внимания лишь потому, что слова 'тысяча' и 'подаяние' стали впоследствии краеугольными для украинской политики. Хотя последнее действие долгое время стеснялись называть своим именем, придумывая всё более замысловатые объяснения раздаче денег за голоса. Одно из них достойно описания.
   При угаре советской власти один из московских трастов, собравший много денег с тех индивидов, кого в простонародье именуют лохами (хотя в документах означенные индивиды фигурировали больше как вкладчики), ловко растаял в белокаменных джунглях, обязательства перед этими же вкладчиками обесценив примерно на четыре порядка, а после вынырнув на международных финансовых рынках уже довольно успешной голубой фишкой. В такой ситуации оптимальным для облапошенных выходом стало бы утереться и подвести черту, обозначив убыток. Выходом менее разумным было бы, следуя примеру предводителя уездного дворянства, ринуться качать права перед бессовестным пронырой, рискуя, правда, отгрести вместо денег по физиономии. Но власти квазисуверенной страны, имея многовековой опыт общения со старшим братом именно с позиции 'брата меньшего', изыскали путь оригинальный до гениальности. Правительство бывшей(?) колонии ничтоже сумняшеся объявило, что растворившиеся в столице метрополии средства обманутым вкладчикам должны компенсировать... украинские налогоплательщики. Что подвигло нео-коллаборационистов на такой по меньшей мере странный вывод - сказать, с точки зрения эвклидовой психологии, сложно, важнее то, что обе мегапартии за идею ухватились, и перед каждыми выборами украденное даже не собой за счёт законопослушных сограждан щедро раздавали. Изыскивая средства, разных цветов, но единой ориентации правительства усердно подчищали те статьи расходов бюджета, которые, являясь непременным атрибутом сообществ людских, в социумах быдла просящего почитаются лишними, особенно, когда альтернатива - жрать прямо сейчас. Традиционно не считая рабов отягощёнными интеллектом, господа под любыми партийными знамёнами искренне полагали, что одна тысяча гривен компенсирует людям звания низкого любые тяготы - как материального, так и морального плана. В этом была извечная барская ошибка, на которой, правда, холопы внимания не заостряли, впитав с молоком праматерей мудрый взгляд на любую выпавшую дармовщину - тактика заключалась в простых словах 'жрите, что дают'. Избиратель, блюдя древнюю традицию, подаяние усердно поглощал, взяв за правило голосовать против подающего. Всё это не относится к перифериям удалённым, где покупка голосов - пустая трата времени и средств, поскольку результат волеизъявления известен заранее. Но в Киеве, где людей простых вообще сыскать сложно, элемент интриги всегда присутствовал. По результатам судьбоносного референдума, определившего на долгие десятилетия (а, возможно, навеки) статус Украины как всеевропейского мусороприёмника, среди прочего были даны полномочия пребывающим у власти заменить демократический процесс обычным торгом: твёрдо фиксированная цена за голос давала возможность стабилизировать ситуацию, избавив от неожиданностей, которые, правда, и до того случались крайне редко: на выборах прогнозировано побеждала та партия, которая обещала больше бесплатного.
  Федерализация и общественный договор отбросили необходимость власти центральной контролировать волеизъявление в регионах, но беспокойная столица продолжала быть болевой точкой: когда на ограниченной территории сконцентрированы колоссальные финансовые ресурсы, а значит, обитает множество людей достойных, конфликта интересов не избежать. Две силы обозначились в последнее время разнонаправленностью интересов финансовых: застройщики украинской столицы требовали понижения ставок по кредитам и снижения тарифов - лишь таким способом можно было удержать высокие цены на вновь возведенную недвижимость. В то же время эксплуатационное лобби требовало повышения тарифов для населения - в их доводах был резон, ибо городское хозяйство, особенно в тех удаленных от центра районах, что дотации не всегда получали, пребывало на грани развала. Руководство страны, как правило, держало нейтралитет, выжидая, и время от времени принимая чью-нибудь сторону. Поскольку основным источником власти формально оставался народ, а контроль над голосующим народом был в руках главы власти исполнительной, победу в противостоянии одерживала та партия (в финансовом смысле этого слова), на чью сторону станет президент (иногда - правительство). К описываемому времени способ голосования был обкатан до автоматизма и состоял в следующем: каждому избирателю предлагалось свой голос продать в распоряжение определённой политической силы. Чтобы не переоценить голоса, введен был для избирателей ценз оседлости в семьдесят пять лет. Для такой электоральной рухляди получение тысячи гривен (на избирательном участке, либо дома по заявлению), было настоящим праздником, несмотря на обменный курс, делавший сумму эквивалентной трем долларам. Число с тремя нулями всегда проливается елеем на мелкую душонку электоральной единицы, номинально фиксируя рыночную цену нематериальной субстанции.
  Социальные инициативы президента состояли в последние десятилетия именно в оплате перед избирательными урнами голосов этой самой ставшей притчей во языцех тысячей (благо, большинство из электоральной рухляди слова 'инфляция' и 'индексация' даже выговорить правильно не может, тем более не понимает их значения). Но выборы, как последний аргумент власти, мобилизуют ресурс, а 'Укрспецимпорт', как компания системообразующая, не может оставаться в стороне от политической жизни. Вот почему объявленные сегодня днем внеочередные выборы в Киевраду потребовали немедленного сворачивания благотворительных ( и не только телевизионных) программ. Разумеется, рейтинговое шоу не снималось с эфира, но вводился режим жесточайшей экономии. Всё это никоим образом не касалось подаяния, уже выданного достойным людям, но вся не розданная милостыня замораживалась.
  Вот почему непродажные просто обязаны были - разумеется, ничего не объявляя - просительнице в подаянии отказать. Взгляд, каким обожгла уходившая женщина через оргстекло всех из тройки, не оставлял Эльвиру в покое до самого конца теледейства: согласно процедуре, необходимо было начатое завершить, просмотрев выступления оставшихся просителей и огласив отсутствие достойных получения своего таланта, каковой Джек-потом переходит в призовой фонд шоу следующей недели. Но этот жестокий взгляд продолжал стоять у девушки пеленой перед глазами, комом в горле, жабой в груди. Если бы Эльвира всерьёз воспринимала оккультизм, непременно бы решила, что на неё наведена порча. Она понимала или нутром чувствовала, что, в случае её бездействия, взгляд этот будет перед ней всегда: во время прогулок по городу за рулём машины и по пригороду верхом на лошади, на катере по Днепру и прогулочным самолетом по воздуху, в джакузи и солярии, во время имитации наслаждения в постели со старым кряхтящим любовником и бурного оргазма под любовником молодым. И ещё понимала она, что то же самое чувствуют остальные двое её коллег по непродажному цеху. Не пробиваемая выпущенным из гаубицы снарядом прозрачная заслонка не защищала непродажных от испепеляющего взгляда сильного человека, которому нечего терять в жизни. Сразу после выключения камеры представительница формально слабого пола решила взять инициативу на себя, в то же время, не переставая подчеркивать свою женственность:
   - Неужели такие сильные мужчины не могут ничего сделать?
  Вопрос был риторическим, поскольку все прекрасно понимали, что в структуре фирмы не могут. Но оставалась возможность (этого запретить никто не имел полномочий) внести деньги от себя лично. Все трое, уставившись в свои новенькие ноутбуки, с интересом разглядывали цифру, которая и без того была им известна. Каждому нужно было оценить финансовые возможности, прежде чем сказать своё слово. Первым выступил львовский референт, тряхнув высвобожденной из-под лысого парика роскошной гривой-шевелюрой:
   - У меня на руках только мелочь валютная. Нет, моя, если для себя подарок попрошу, и миллиона не пожалеет, но на счёт налички у неё пунктик - думает, что проиграю или на баб потрачу... - лукаво-похотливый прищур глаз молодого самца наводил на мысль, что опасения его зрелой хозяйки не напрасны.
   - А мне завтра деньги в кассу вносить - очередь в "Феофании" подошла - сказал, приподняв парик, киевский интеллектуал, намекая на дорогостоящую процедуру пересадки волос.
  Эльвира, еще минуту назад готовая выбросить несколько стодолларовых банкнот на стол, вдруг вспомнила, для чего выклянчивала их, обманывая своего Петрушу: вовсе не отсутствие в гардеробе алмазного колье её больше всего сейчас удручало, а та проблема большинства жгучих брюнеток, которую язвительные острословы называют 'усами', люди же более деликатные - 'пушком над верхней губой'. Открывшийся в Киеве совсем недавно филиал израильской фирмы предлагал решить проблему раз навсегда путём выжигания волосяных мешков лазером. Первым клиенткам обещана семидесятипроцентная скидка - такой возможности может больше не представиться. И платить за двух 'соскочивших' хитрожопых придурков - это совсем себя уронить - а с субъектами этими, всего скорее, еще бок о бок тереться довольно долго. Но оставлять всё как есть тоже нельзя - взгляд абсолютно реальный, он никуда не делся и, верно, не денется. Поэтому начали обсуждение второй, меньшей суммы - ведь просительница, судя по всему, была бы рада даже этому. Молодой человек честно вывернул карманы и попросил у непродажных своих коллег о кредите недостающей суммой до следующей недели. Лысый умник долго выковыривал из кожаного портмоне зелёные банкноты мелкого номинала. Эльвира мелочиться не стала, переплатив даже несколько долларов. Подозвав сержанта Службы Корпоративной Безопасности, трое благодетелей объяснили ему, кому следует передать сумму наличными. Через пять минут троица смотрела во все глаза, как за плексигласовой перегородкой мужчина в форме передаёт что-то женщине, не успевшей сменить спортивно-танцевальный костюм на повседневную одежду, и как получательница валится лицом вниз на мраморный пол - то ли с целью припасть к ногам благодетеля, то ли лишившись от счастья чувств.
  В момент передачи денег Эльвира не только избавилась от назойливого взгляда - она еще почувствовала такую эйфорию, какую не давали принимаемые наркотики даже на первых порах: в этот вечер понюшка кокаина так и осталась лежать нетронутой в бардачке кабриолета. Льстило самолюбию мнимой блондинки и то, что не от её имени был сделан подарок женщине: сержант получил указание не разглашать имена подателей милостыни. Впервые в жизни заинтересовалась молодая женщина святым писанием, о котором знала лишь из телепроектов, ощущая в деяниях своих направляющую десницу кого-то свыше. Разумеется, читать тысячи страниц печатного текста - было бы настоящим интеллектуальным подвигом со стороны потенциальной подвижницы, к которому она пока ещё не готова. Но существует другой способ постичь божие слово - неугомонный научно-технический прогресс дает людям состоятельным такую возможность - вживление чипа под черепную коробку сделает возможным перенос информации на кору головного мозга. Единственным этому препятствием может стать наркотическая зависимость: фирма не даёт никаких гарантий на адекватное восприятие реальности при взаимодействии электромагнитных волн с антителами, выделяющимися при воздействии галлюциногена - возможен так называемый 'мозговой резонанс': человека меняет конкретно и навсегда, он не просто "гонит", а начинает в разговорной речи иногда к месту, но чаще невпопад употреблять исключительно цитаты из святого писания. Итак, прежде, чем обращаться в веру, нужно медикаментозно избавиться от наркозависимости и восстановить печень (либо прибегнуть к трансплантации). Но сначала - поход к косметологу: пушок над верхней губой прощупывается языком даже под слоем грима.
  Никогда ещё кабриолет не нёс молодую женщину ночными киевскими улицами с такой лёгкостью - возможно, впервые она почувствовала, что же суть настоящая жизнь. Ей хотелось кричать в ночную темноту, но так, чтобы слышали все представители элиты, к которой она себя теперь уж без колебаний причисляла: 'Люди высшие, творите добро! Это малого будет стоить, но как возрадуются те, кто подаяние от вас получит, вам же откроется впоследствии царствие небесное!'
  
   ***
  
   Газета "Голос Украины" от 03.09. 206* года
  
   О результатах общественных слушаний.
  
  30 августа в Европейском (бывшем Украинском) доме состоялись общественные слушания по внесению правок и изменений в Закон Украины "О гуманизации медицинского обслуживания детей приписанного к промышленным зонам контингента"(далее "Закон о гуманизации") больше известного интересующейся публике как "Закон Финогенова" - по фамилии народного депутата, выступившего десять лет назад субъектом законодательной инициативы.
  В преамбуле старого варианта закона подчёркивалась тяжёлая ситуация с детской заболеваемостью в промышленных регионах страны. Не подвергая сомнению положение Конституции о праве на бесплатное медицинское обслуживание лишь по месту регистрации пациента, а также подтверждая тот факт, что на протяжении десятков тысяч лет существования человека как биологического вида суровый естественный отбор вычеркивал из числа живущих наиболее слабосильные организмы, а, следовательно, не отрицая того, что проблема высокой детской заболеваемости и смертности лежит в физиологической, а отнюдь не в политической плоскости, законодатель, тем не менее, объявлял, что общество человеческое тем и отличается от животных социумов, что к слабым должно быть проявляемо милосердие и снисхождение. На тот момент времени оптимальным, а также мало убыточным для государственного и корпоративного бюджета признавалось финансирование добровольной (с согласия родителей) эвтаназии для смертельно больных малолетних. Безубыточность (опять же, на тот момент времени) мероприятия была также обусловлена началом утилизации огромного количества снятых с производства в европейских странах сильнодействующих анальгетиков и наркосодержащих препаратов.
  
  Однако, изменившиеся экономические и политические реалии, а также естественная исчерпаемость любого запаса веществ наркотического действия вынуждают как руководство компании "Укрспецимпрот", так и правительство государства принять к закону ряд поправок и дополнений. Это не означает, что несчастные существа будут обделены опекой власти, чего так опасаются люди с добрым сердцем - от их имени выступала на слушаниях основательница и бессменный руководитель благотворительного фонда "Доброта и милосердие" Эльвира Булатова - женщина незаурядных способностей и сложной судьбы, которую уже при жизни многие клерикалы согласны причислить к лику святых. Личность, святым писанием просто живущая, она сама не раз подвергалась смертельной опасности под скальпелем хирурга, и если всемилостивейший господь соизволил сохранить ей жизнь, то исключительно для великих подвигов и свершений. Толкователям ещё предстоит определить, к чему подвижницей были произнесены 58 из приведенных 64-х цитат из Ветхого и Нового Заветов, но показанные во время проповеди на огромном плазменном экране лица несчастных обречённых и страдающих от болевого синдрома детей не оставили равнодушными никого в зале.
  
  Подчеркивался тот неоспоримый факт, что снижение валовой себестоимости производства общественного продукта не является самоцелью, а лишь составляющей стратегического плана мобилизации финансового ресурса для реализации национальных проектов, призванных обеспечить прорыв Украины в круг избранных государств Земного Шара. Как известно, на данный момент лишь три преграды отделяют нашу страну от заветной мечты многих поколений. Условия эти озвучены неоднократно на наивысшем уровне. Первое из них - строительство космодрома для запуска межпланетных кораблей с космическими туристами на борту, второе - повышение звёздочности отелей в Киеве, Харькове и Львове до девяти, и, наконец, завоевание права на проведение в стране Демисезонной Олимпиады. Как только Украина выполнит оставшиеся условия - немедленно ворвется в великую двадцатку полноправным членом. До достижения заветной цели расслабляться и разбазаривать ресурс на любом уровне - просто преступно по отношению к потомкам.
  
  В то же время, недальновидный отказ некоторых несознательных родителей от умерщвления бесперспективных с точки зрения трудового потенциала детей несёт в себе угрозу много большую, чем могло бы показаться на первый взгляд. Дело в том, что большинство начальников промышленных зон - люди благочестивые и богобоязненные. Они не в силах отказать просящим их о милосердии родителям несчастных созданий - это вводит системообразующую корпорацию в незапланированные убытки, вынуждая относить на себестоимость затраты на милосердие даже в тех регионах, где законодательно установлена нулевая ставка оплаты труда контингента промзон.
  
  Отсутствие необходимого количества наркосодержащих препаратов, по заверению представителей врачебного сообщества, не может служить препоной для проведения эвтаназии (которую в новом варианте закона рекомендовано переименовать в "акт гражданского милосердия"), ибо, по заключению экспертов, тот же эффект в конечном итоге даёт применение также широко утилизируемых препаратов, таких как рицин, цианиды, синильная кислота, диоксины и прочие вещества не галлюциногенного действия, утилизируемые на территории Украины. Также были приведены аргументы в пользу использования для благой цели угарного газа (для этого необходимо по готовым шаблонам, любезно предоставленным государственным архивом цивилизованнейшей страны современной Европы произвести большую партию специализированных автомобилей-фургонов, что создаст рабочие места отечественным конструкторам и автомобилестроителям, а также удешевит доставку тел к месту утилизации самих детских трупиков).
  
  То положение Конституции, что труд каждого достойного человека должен достойно оплачиваться, влечёт непременное введение для родителей платности услуг в сфере гражданского милосердия - комиссия по экономическим вопросам рекомендовала законодательно обозначить символическую сумму в один среднемесячный прожиточный минимум, а в случае отсутствия у потребителя услуги означенной суммы, обязать "Специмпортбанк" кредитовать потребителей на льготных условиях с возможной заменой выплат отработкой по месту постоянной регистрации 300 человеко-часов рабочего времени. Все угрызения совести должно снять отпущение грехов настоятелем храма той конфессии, к которой, согласно конвенции, отнесена промзона. Услуги священника также рекомендовано сделать платными на тех же условиях возврата долга заёмщиком (родителями объекта гражданского милосердия) - в этом случае трудовое участие работающего также принесёт прибыль "Укрспецимпорту", поскольку обязанности священника на промзоне традиционно исполняет начальник охраны, офицер СКБ в чине от лейтенанта до капитана. Такое нововведение было поддержано представителями всех конфессий, в том числе всеми девятнадцатью каноническими патриархатами Украинской православной церкви.
  
  Краеугольным камнем стало законодательное утверждение субъекта, принимающего решение о необходимости совершения акта гражданского милосердия. Всеми участниками слушаний было признано нецелесообразным отдавать вопрос на откуп родителей объекта - и не только из-за субъективности мнения. Всем известно, что степень достоинства человека определяется приближённостью места его проживания к центрам цивилизации, каковыми в Украине издревле являлись города. Те же люди, что зарегистрировано проживают при промзонах - либо ни на что не способные ничтожества (ибо, будь у них хоть какой-нибудь талан - непременно пробили бы себе дорогу к лучшей жизни), либо, что ещё хуже - ленивые и лукавые существа, принципиально не желающие самоотверженно и плодотворно работать на режим, то есть преднамеренно зарывающие свой талант в землю и не сделавшие ровно ничего, чтобы превратить место своего существования в сказочный сад. Если таким предоставить шанс решать судьбу собственного потомства - это может угрожать благосостоянию и комфортной жизни людей достойных, воспрепятствовав интеграции всей страны в цивилизованное сообщество. Поэтому единогласно был поддержан тезис о создании при каждой промзоне специальной тройки должностных лиц (куда будут входить начальник зоны, начальник охраны и штатный медработник: врач, фельдшер либо санитар), на усмотрение которых и должны формироваться списки малолетних объектов гражданского милосердия. Также в перечень заболеваний, дающих возможность несчастному малолетнему существу стать объектом невиданной заботы государствообразующей корпорации рекомендовано ввести заболевания не смертельные, но не дающие возможности повзрослевшему индивиду плодотворно трудиться на благо общества, а именно: рахит, ДЦП, детский полиомиелит, другие формы поражения опорно-двигательной системы, болезнь Дауна, аутизм, олигофрения, иные формы слабоумия, и прочие виды заболеваний - на усмотрение членов специальной тройки.
  
  Принятие нового варианта закона в первом чтении и в целом состоялось в парламенте в традиционный день единогласных голосований 2-го сентября. Бюджетным комитетом было внесено предложение о пакетном голосовании за внесение поправок в Государственный бюджет на текущий год в части единовременной выплаты традиционной тысячи гривен наследникам вкладчиков Сбербанка СССР, причем впервые за полвека эта выплата не будет приурочена к очередным выборам, а просто символизирует нежную любовь облечённых законодательной властью к своим верным избирателям. Доходы от утилизации детских трупиков позволят выплачивать ту же сумму всем пребывающим на территории Украины ветеранам колониальных войн, не зависимо от того, интересы какой именно империи защищали мужественные воины и в какой точке Земли исполнялся ими интернациональный долг, такой же суммы всем зарегистрированным субъектам предпринимательской деятельности на том основании, что именно эти достойные люди составляют костяк гегемонизированного в последние сто лет среднего класса, а также повысить размер пенсионных выплат достойным гражданам своей страны, зарегистрировано проживающим в населённых пунктах статусом не ниже районного центра на 30 гривен в месяц. Настоящий подарок ожидает тех, кто выходить на пенсию лишь собирается: возраст получения права на заслуженный отдых будет уменьшен до пятидесяти лет для мужчин и сорока для женщин (само собой разумеется, изменения в пенсионном законодательстве коснутся лишь тех людей, кого региональная спецкомиссия признает достойными права на обеспеченную старость). Снижение приведенной суммы затрат будущих периодов позволит распространить действие субсидии на жильё на тех престарелых жителей исторического центра столицы, а так же аналогичных районов городов областного значения, в чьей собственности находится более ста квадратных метров жилья в пресечете на одного зарегистрировано проживающего в квартире.
  Спикер Верховной Рады даже оговорился по Фрейду, сказав, что на историческом заседании принимается закон о гуманизации всего украинского общества, а также отметил, что противиться принятию такого пакета может лишь человек, настроенный к своему народу враждебно. Нет ничего удивительного в том, что законопроект был поддержан с небывалым даже для 2-го сентября единодушием - 447-ю голосами "за" при 2-х не голосовавших и одном воздержавшемся. Против "Закона о гуманизации" избранными представителями украинского народа не было подано ни одного голоса.
  
   КОНЕЦ
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"