Нож на кухне. (Вещь о двух женщинах, придумавших себя, а на деле оказавшихся родственными душами.) Действие I Наше время. Комната с ободранными стенами и одним окном. Имеется диван, пара стульев, полка тремя книгами. Входит Ирка с чайником в руке, становится на колени и втыкает вилку в розетку над плинтусом. Вечер. Зима. Ирка. Мой день рождения сразу после Хиросимы и Чернобыля. Я ребенок электрической сети, дитя разврата и легкой пошлости. Щупает лицо. Так и знала. Нос отморозила. Снимает халат, под ним - армейская нательная рубашка. Вот похожу так еще немного и замерзну тут совсем. Напрочь. А утром... тихо. Да каким еще утром? Его не будет, не будет совсем, не будет вообще. Входит Ленка. Она совсем с мороза, в платке и пальто - ей так очень хорошо. Она поет часто и приятно. Ленка. "Буду звонить с неба про погоду..." видит Ирку на диване. Ирка! Ира... он мне признался! Ты это представляешь? - Ирка. Нервозно и бессмысленно. Паучиха. Ешь, ешь и ешь.... Всех бы съела Ленка. Вовсе не обидевшись. Да нет, ты что же! Я хотела сказать, что мне признался в любви город... ты представляешь, иду я домой, а на крыше какой-то многоэтажки загорается неоновое сердце! И, знаешь, так еще мигает: включается-выключается. Ирка. Тухнет-гаснет, тухнет-гаснет. Знаю я. Ленка. Терпеливо. Нет же, я подумала, вдруг это есть само сердце города, его сердце, из стекла и бетона, понимаешь? Я оглянулась, а никто вокруг не смотрел на него, я одна могу его видеть, потому что он признался именно мне. Сердце города. Ирка. Смешно, действительно. А почему бы и нет? Будем считать, что это реклама, невидимая для всех и зримая лишь для тебя... если я ее увижу, я не подам виду, хорошо? Ленка. Смеется. Хорошо! Только ты ее не увидишь! Выходит на кухню. Ирка. И не то я тут видела. Не только сердце. Напиться бы сегодня. Берет книгу с полки. Входит Ленка с сухарями. Ирка уже спит на диване, подобрав ноги. Ленка ее укрывает халатом и целует в висок. Она уже переоделась в платье. Стоит лицом к окну, гаснет свет. Ленка прибирает волосы. Читает вслух.
Ленка. Синее небо Море небесное. Слабая вера В смерть интересную. Тихо сияют Огни мегаполисов, Не успевая, Мимо проносятся. Звуком бессмысленным, Словом без голоса, Мыслью написанной Точки и полосы... Вот глупость какая-то, надо же такое придумать. И сообщения - Наглый закон, Приходят откуда-то В мой телефон. Ирка. Нараспев. И была в том городе дева, и было у той девы детей немыслимо много, ибо детьми ее были ее же Слова. Скажет Слово - и народиться чадо, и глянешь - оно подрастает и просится на руки, а другой раз глянешь - оно уже юно да красиво, а третий раз глянешь - оно седо да мудро. И бредет дитя ее по свету в мудрости, красоте да радости, и смотрит на белый свет ее глазами и говорит Слова своей матери. Ленка. Вздохнув. Ландыши, ла-ландыши, светлого мая, как всем известно, примета... пошли пить чай. Ирка. Куда ты девала сухари? Пьют чай на подоконнике, согреваясь, улыбаясь друг другу. Ленка. Немного подождав. Не волнуйся, Ирка, встретишь ты его еще. Того самого, с его Словами. Ирка. С вызовом. Уже встретила. Я с вокзала. Встретила и проводила. Ленка. Подхватывает. Были мокрые поезда и залитые грязью лужи. Перрон таял под снегом. Нас завалило белыми липкими хлопьями... смеется тихо. Ирка. То падала память, падало время. Ленка. И, в конце концов, он сказал, что устал. Сказал, что тяжело и запутался. А ты сказала, что будешь ждать. Ирка. Вдохновенно. Да, сказала! Я буду ждать! Я так сказала. Я? Быть не может... будет холод, уже холодно и нечего есть, зима огромным кирпичом свалилась на нас, огромным серым кирпичом! Героически. Я жду. Бьет чашку. Зима уйдет, а кирпичи не тают. Слышишь, Ленка, кирпичи-то не тают! Ленка. Задумчиво. Да, не тают. Ирка. Взволнованно. Лен, а сейчас ночь? Я хочу знать - день или ночь? Переходит на диван. Ленка. Не сразу. Темно. Значит, ночь. Зря ты чашку так. Ирка. Так я и думала. Ленка. Ты только не злись, но я принесла торт... нет, не злись, просто мне очень хорошо было, когда еще это сердце. Ты не злишься ведь, правда? Ирка. Нет, конечно. Бледно улыбается. Ленка. У нас еще остаются деньги за квартиру, за свет... и даже на еду, понимаешь? Мне... мне премию дали. Да, премию! Воодушевляется. За хорошую работу, знаешь? И начальник похвалил. Ирка. Верю, верю. Ты - молодец. Я всегда это знала. Ленка. Вытаскивает из прически заколку, кладет рядом, улыбается. Сейчас принесу. Торт. Сейчас. Ленка уходит на кухню. Ирка некоторое время сидит с полуулыбкой, затем идет к подоконнику и проводит по нему рукой. Рука натыкается на заколку. Ирка берет ее и щупает. Заколка дорогая, тяжелая. Ирка ее примеряет, снимает, зачем-то нюхает. Ирка. Задумчиво. Пошла таки. Дорогая вещь, а пахнет дешево. Дура. Меняется лицом, швыряет вещь обратно, разбивает стекло. Входит Ленка с тортом, Ирка снова на диване, в другом углу. Ленка. Растерянно. Ирка... стекло... разбила стекло? Зачем? Ирка. Сухо. Извини, я ведь нечаянно. Ленка. Ты разбила стекло. Это плохо. Ирка. Тихо. Но поправимо. Громче. Ты пойми, что очень важно, знаешь? Пауза. Надо хотеть жить. Надо жадно рвать каждый день, час, секунду. Надо хотеть жить, как живут хищники, как хотят жит звери. Как хотят жить пережитки, пережитки старого. Как рвутся к жизни все эти революции и потрясения. Тихо. Так, наверно, так прорастает цветок... Ленка. Так падает бомба? Осторожно. Так? Ирка. Так. Не сразу. Падала бомба. Кто-то рождался. И осторожно, Еще не спеша, Не так, как другие, Не так, как все прежде... Ленка. Тихо. Не надо. Ирка. Не надо. Ленка. Я сегодня дура. Ирка. И шалава. Ленка. Что уж тут поделаешь. Ирка. Еще тише. Вкусный торт. Ленка. Не понимает или делает вид, что не понимает. Вкусный торт. Пауза. Стало светлее. Ленка. Спокойно. Душно стало. Открой окно совсем. Хочу летать. Ирка. Строго. Рано тебе еще, не торопись. Это легче всего - открыть окно, наполнить ванну, снять шнурки или еще что. Самой же потом плохо будет. Ведь спросят тебя. Ленка. Тяжело. Скажу, что было тяжело, что не нашла того, чему дана. Что хочу отдохнуть и выспаться, а потом уже можно и обратно... меня поймут, Он для того и есть, чтобы все понимать, Ирка! Ирка. Не сразу. Длинная сегодня ночь. Ни черта не видно. В такие ночи пропадают люди и слова. Просыпаешься с утра - а слово-то пропало, потерялось в темной гадости, сгинуло. Нет слова - нет того, что оно значило. И так, понемногу, пустеет пространство. Вчера было слово, обозначавшее солнце, а сегодня его нет, а вместе с ним нет и солнца. Помнишь, как мы завели кошку и забыли дать ей имя? Ленка. Помню. Ирка. А потом она ушла. Всему нужно имя. Адам со своей подружкой все вокруг обозвали по-своему, мы уже давно забыли, как, но они дали первые названия. А это уже начало. Ленка. Чуть позже. Я была на кухне. Там лежит нож. Ирка. Удивленно. На кухне? Что он там делает? Ленка. Задумчиво. Не знаю, не знаю. Просто лежит. Ирка. Глубокомысленно. Странно. Ирка берет вторую книгу с полки. Ирка. Книги как листья. Осенние и желтые. Знаешь? Помнишь? Заглядывает ей в глаза. Осень. Ленка. Улыбается. Как же. Ирка. Вспоминает. Улица, черно, один фонарь да скамейка. Уютный круглый мирок. Куртку, волосы, каблуки расцветило рыжим. И листок, упавший так вовремя. Долгое ожидание... ощущение чуда. Ленка. Растерянно. Листок упал - и все пропало. Он пришел, как полагается, сзади, положил руку на плечо. Рука, как мрамор, белая и тяжелая. Ирка. Иронично. А я пробежала пять кварталов и напрочь запуталась. И заблудилась. Пришлось ловить такси. Улыбается. Такое не забудешь. Ленка. Продолжает. А осень-то была какая плохая. Жаркая, как голова больного. Кофе, воняющий соей по утрам. После обеда - Лем. Тяжелые мысли, заумный Лем, по горло забитый математикой. Объяснить чудо через формулы и факты. Ирка. Лем из библиотеки английского лорда. Ленка. Смеется. Ну придумаешь же! Ирка. Серьезно. И самое смешное, что он нашел меня и приехал. Сколько мечтала - впустую. Так обидно, когда мечты сбываются. Когда дорога открыта и чисто направо и налево. Закуривает. Ленка. Упорно. Ты - сборище пороков. И пьешь, и куришь, и ругаешься. Был бы у тебя муж, было б лучше. Ирка. Открыто смеется. Стоп, стоп. Муж уже был. Бил. Любила. Убила. Смеется. Ленка. Увлеченно. А хорошо было бы выйти замуж за город. И бесплатно ездить в метро. Ирка. Снова ты с этим бредом. Ленка. Снова. Ирка делает вид, что читает. Сидит на полу у дивана и листает очень быстро, открывает наугад. Ленка. Упоенно. А на свадьбу он подарил бы нам всем безудержно синее небо и гору смородиновых агатов. Все слепые вставили бы их себе вместо глаз и началось бы счастье! Притихает. Ирка, а может, не надо? Ирка. Твердо. Говори. Говори больше и громче. Говори и станет легче. Говори! Ленка. С улыбкой. И тебе мы подарим два огромных черных агата - каждый размером с небольшой космос. Тебе они, конечно, не нужны, но мы подарим, чтобы просто так лежали у тебя на память. Ирка. Спасибо. Думает немного. Лен, а о чем написано в книгах? Ленка. Не сразу. Наверно о том, что читатели - умные люди, а остальные - нет. Те, кто не читает, глупы, я хотела сказать. Ирка. Удивленно. И это им нравится? Ленка. Конечно нравится. Идешь через толпу и смотришь со стороны: вот - я, а вот - они. И кажется таким правильным, что ты - не сними, а они - не с тобой. Вот чему учат книги. Ирка. Разочарованно. И это все? Ленка. Смущенно. Может, еще что-то есть, но я об этом не знаю? Не знаю, ты уж извини. Ирка. Немного спустя. Идешь в толпе - лиц не видно. Давай придумаем человека, у которого постоянно меняется лицо. Глаза то синие, то черные, зеленые, желтые, густые и пустые. Он минуту монгол, потом сразу же эскимос и Будда. Ленка. Индеец, викинг, борода до пояса. Ирка. Подхватывает. Здорово! Ленка. Смеется. Да, хорошо. Ирка. Тихо. А знаешь, что мучает этого человека? Его нельзя заметить в толпе, его нет. Ни бороды, ни тесака. Нет. Ленка. Везет же ему. Улыбается. Молчат немного. Ленка. Слушай, а у меня сейчас есть прекрасный шерстяной платок. С розами и совсем крестьянский. Хочешь подарю? Ирка. Легко. Дари. Ленка. Мне его в октябре одна женщина подарила. Она говорила, что это в честь праздника, что праздник - целый месяц. Ирка. Прямо на улице и подарила? Ленка. Да, именно. Подошла, сказала, что я, наверно, мерзну. И подарила. Ирка. Серьезно. Давай мысленно напьемся. Ленка. Давай. Ирка. Неси, разливай. И закусь есть. Ленка делает вид, что что-то принесла и ставит перед диваном. Ирка садится рядом. Ирка. Негромко. Первая пошла. Изображает, что опрокидывает рюмку, закусывает, молчит. Ленка. Смотрит на нее. У тебя что? Ирка. Сквозь зубы. Водка. Ленка. У меня кахетинское. Молодое. За что первый тост? Ирка. За героев. Севастополя. Ленка. Дернем, Ирка. Репку. Раздавим. Бабка да дедка. Усмехается. Пауза. Ленка. А знаешь, что мне сегодня приснилось? Молчание. Ленка. Ир, ты хотя бы спроси у меня, что мне приснилось. Ирка. Чуть позже. Ну, что? Ленка. Радостно. А приснилось мне, что я вляпалась в экскременты. С ног до головы. Ирка. Разочарованно. Это в какашки, что ли? Ленка. Ага. Кивает головой. Говорят, это к деньгам. Ирка. Слышишь, как глупо: дерьмо - к деньгам. Одно к другому тянется. А по-моему, дерьмо снится только к дерьму. Ленка. Логично. Улыбаясь. Мы постареем и устанем. И нам уже ничего не будет сниться. Мы будем засыпать под запах валерианы и просыпаться с каплями женьшеня. И жаловаться на солнце, на воздух, на время, которое стоит на месте. Ирка. Нараспев. На голые сады и черные паутины оград, на лес домов и реки дорог, на пеньки светофоров, на шкуры грузовиков, бивни жигулей... Ленка. Задумчиво. Ну и понесло же. Ирка. А ты знаешь, что у меня был сын? Ленка. Нет. А что с ним стало? Ирка. Ушел. Ленка. То есть? Ирка. Вышел, попрощавшись, и не пришел, не вернулся. Ленка. А милиция? Ирка. Словно не слышала. Люди выходят из домов и возвращаются. Только некоторые возвращаются на один раз меньше, чем уходят. Это бывает. Ленка. Это как смерть во сне? Правда? Ирка. Заснуть на один раз больше, чем проснуться. Арифметика. Ты считала, сколько дней живешь? Пауза. Ирка. Убраться надо бы. Встает, уносит обе книги на полку, третью швыряет Ленке. На, читай. Ленка. Вытягивает ноги, открывает наугад. Почитай мать и отца своего....Это еще что за садизм? Ирка. Держится за полку. Да ничего, давай ее сюда. Ленка ставит книгу на место. Обнимает Ирку, они стоят, обнявшись. Ленка. Ну чего ты, глупая? Моя хорошая, перестань, девочка.... Ты ложись спать, я буду тихонько говорить, милая. Ирка. А нож лежит на кухне? Ленка. Лежит, лежит. Ирка. Ну и пусть себе лежит. Ленка. Правильно, верно. Пусть лежит. Поздно, спать. Спать, спать.
Действие II Та же комната, Ирка спит на диване под одеялом, на постели. Ленка в белой сорочке у окна, которое вовсе не разбито, за ним - серенький рассвет, волосы у Ленки убраны заколкой, в руках ее бокал. Ленка. Терпение, только терпение. Сделать человека человеком весьма трудно. Бредятины много, пошлости. И тяжести, тяжело очень. И как там еще было? Медленно, нараспев, часто останавливаясь. ...Не так, как другие, Не так, как все прежде, Тихонько к нему Подлетала душа
Пусть лежит. Вздыхает. На всякий. Падало небо. В бездумной надежде В поисках счастья Летела Она Нага, без одежды, Без мысли, без чувства О теле своем... Так мы встречаем всякого - вином и мечом. А тут - лишь оскалы В изогнутых лицах Выпивает глоток. Время упало. Кто-то родился. В окно бьет луч света. Первый, радостный, рассветный. Стекло крошится и летит на пол. Гаснет все и слышно последнее потрескивание стекла.