Стив открыл глаза и уставился с изумлением на белый потолок палаты. Белая грязноватая поверхность потолка с паутинками и трещинками не была для не го непривычным зрелищем. Если говорить по честному, то его реально задолбало таращиться в потолок за те два месяца, что он провел в больнице. Он изучил его более подробно, чем нужно, возможно и полезно для человеческого существа.
Фишка была не в потолке - фишка была во взгляде. Потолок должен был остаться - взгляд должен был исчезнуть.
Все знаки показывали, что вчера Стив должен был умереть и умер. Была капельница, общий тарарам и плоская линия на экране. Были озабоченные врачи. Были родственники. Он умер. Это было нисколько не удивительно ни в объективном, ни в субьективном плане. В объективном - люди, попавшие впод грузовик, проведя два месяца под капельницей, иногда умирают. В субъективном - Стив, как многие из нас, верил в особую милость мироздания, в специальное внимание каких-то высших сил, которые нет-нет да и исполняют именно его желания - только не самые большие желания и тайком, словно боясь гнева кого-то высшего.
Боль была настолько непереносима, что он много раз за последнее время желал умереть - и это желание могло быть выбрано неведомыми силами для исполнения.
Он мог умереть и, по своим воспоминаниям, непременно умер.
А сегодня перед его глазами как ни в чем не бывало маячит белый потолок. Это было по крайней мере странно.
С какой-то странной гибкостью сознания Стив подумал, что теперь ео обязанность- проверить, не дух ли он. Духи не могут воздействовать на материальные предметы и их не слышат люди - тольк избранные, вроде медиумов и маленьких странных детей. Он должен проверить, не находится ли он в состоянии комы. Попробовать помигать. Была также возможность, что кто-то вселился в его тело и, полежав немного, его счастливый труп с инопланетным разумом внутри пойдет крушить планету, шпионить или просто пробовать Кока-Колу - операция, для которой инопланетные вкусовые пупырышки не были приспособлены.
Это все была ужасная морока. Стиву было влом. Дух он или труп или слон или обезьяна, существует ли он в сознании других людей или только в своем сознании? Ему показалось все это важным, но абсолютно неинтересным, вроде ответов на вопрос, какова масса пленеты или сколько людей живет в его городе.
Ему хотелось отлить и поесть. Пиво и бургер подошли бы идеально. Потом ему хотелось бы прогуляться, размять кости... Секс? Секс с како-нибудь веселой, заботливой и взбалмошной соломенной вдовой был бы идеальным - но, насколько он помнил, у Стива в предыдущей жизни была только занудная, сентиментальная подруга - и Стив не думал, что инопланетянин, дух или кем он стал сейчас - получил в подарок что-то иное, более веселое и резвое.
Итак, секс его пока не заботит, решил Стив.
Прогуляться и бутер - вполне здоровский план.
Он поднялся с кровати, так осторожно, как только может подняться человек, подозревающий, что он умер.
Ничего не болело, хотя мышцы отвыкли от движений. Он вздохнул, на сеунду задержал дыхание - и взглянул в зеркало. Он увидел худое грустное лицо лицо с тонким носом и внимательными холодноватыми глазами. Рыжеватая редеющая шевелюра дополняла портрет. Это соответствовало тому, что он помнил о себе - Стив, 36 лет, менеджер отдела ремонта и товаров для дома большого супермаркета. Но удовольствие от того, что он видит в зеркале, было новым. Так ли его видели те немногие женщины, которым он нравился? Плешь придавала изысканность, маленькие складки в углах рта - многозначительность усмешке, глаза словно переливались многими смыслами и обещали, что жизнь - интересная штука.
Он подумал с усмешкой: "Вот так выглядит труп, который хочет пописать" - и вышел из палаты.
Он вышел из палат, дошел до конца коридора и с удовольствием пустил аммиачную струю темно-желтого цвета в унитаз. Потом он отправился в кладовку, достал свою одежду из плохо закрытого ящика и переоделся в нее. За все это время он никого не встретил и это было не странно, потому что госпиталь был маленький, штата не хватало и он часто менялся. Новенькие с покорностью выслушивали указания старичков, но еще первое время ни во что не врубались, но пытались показать, что они понимают все. Поэтому все новенькие уборщики могли запросто кинуться убирать большую залу или все новенькие сестры и ассистенты- ассистироватьь на одной операции - словом, то, что в коридоре было так пусто - еще ничего не доказывало - ни то, что он дух, ни то, что он - человек.
Гибкость собственной мысли и яркость воображения обрадовали сСтива. Он не помнил, что мыслить - это такое удовольствие.
Двигаться тоже было как-то приятно, ему казалось, что он - упругий и одновременно невесомый, как нарисованная пантера. Он воображал, что может летать или прыгать с крыши на крышу. Но пока ему нравилось просто ходить, упруго, сдержанно-танцующим шагом.
Он вышел за порог. Кошелек с карточкой и ключи от дома и машины были у него в кармане. Со странным чувством он ощутил, что не воспринимает машину и квартиру как СВОИ. Он чувствовал как в начле компьютерной игры, когда тебе выданы здоровье и амуниция. Без них ты не проживешь, но в их реальность ты не веришь. Какая-то машина , какая-то квартира, некое тело, какое-то лицо.
***
Он пошел пешком вдоль дороги и у табачной лавки увидел пасущегося коня. Скоро девочка лет тринадцати вышла из лавки. Ее серо-голубые глаза были окружены веснушками. Она посмотрела на него внимательно.
-Вам нравится моя лошадка, мистер? - спросила она смело и внимательно, как обычно подростки не разговаривают.
-Да. Я когда-то ездил на лошадях, но почти позабыл.
-Куда вы идете, мистер? Или вы на машине?
- У меня машина в Гараже Джонса. Наверное, мне надо туда.
- Я тоже иду в город. Это недалеко. Вы можете прокатиться на Милле, а я поведу ее под уздцы. Если вы из больницы - это хорошо - пробовать разные легкие упражнения. Это не дает мышцам застыть.
- Хорошо. Дай мне только купить сигарет. Как тебя зовут?
- Рейчел.
Он купил сигареты и вернулся к Рейчел, вскочил на лошадь и они затрусили вдоль дороги.
- Вы давно в больнице, мистер? - спросила Рейчел.. Она оглянулась назад и смотрела ему в глаза, пока он отвечал. Так они и шли, лениво болтая и смотря друг другу в глаза. Рейчел смотрела спокойными голубыми глазами. Как будто она не была драгоценная маленькая девочка, вокруг которой - жестокий, агрессивный мир, который только и покушается на ее тело и душу. Она смотрела не как наглый подросток, отрицающий тебя с порога, рассматривающий тебя как гору рухляди, которая заслоняет выход к свету. Она принимала его взгляд. Ее душа нежно глядела сквозь окна глаз - нежно, податливо и упруго, и она вбирала каждое слово, которое произносил Стив - взвешивала, обдумывала, с нежным вниманием и доброжелательностью. Как будто это он был хрупким существом и на него мог наброситься жадный злой мир, и ее опека - единственное, что могло его спасти.
Стив покачивался на спине Миллы и щурился на леденцовые клены, синее небо. Кто такая эта Рейчел, покупающая сигареты в лавочке? Почему ей отпустили эти сигареты, прежде всего? Ну, это просто - она - местная, и хозяин лавочки знает, что она покупает сигареты для отца. Но кто она? Девочка, ведущая коня под уздцы, одна на пустынной дороге между больницей и городом...Почему в ней нет страха, а есть опека и нежная внимательность? Просто необычная девочка? или она - медиум и видела его и понимала, что у духов жизнь несладкая - или же она обычная 13-летняя девочка, и он просто не знал, что они - такие, потому что вот не мог он припомнить, черт побери, чтоб когда-нибудь разговаривал с подростком - у него детей не было, а у его сестры были слишком маленькие, розовые вякалки?
Или она - тоже дух?
Они шли по дороге, Стив вспоминая инструкции, легко подпрыгивал в седле, сжимая ягодичные мышцы и когда лошадь прритормаживала, стукал ее ногами по круглым бокам. Рейчел шла сбоку и расспрашивала его про больницу и про его жизнь. Небо было синим, клены вдоль дороги - леденцово-лимонными. Стив захотел, чтоб это длилось подольше, чтобы дорога растянулась и город отодвинулся, и они так ехали и ехали по этой дороге - круглые теплые бока Миллы, серо-голубые внимательные глаза Рейчел и голубое небо...
Какая разница, в конце концов, дух ты или нет, если все так прекрасно?
Они остановились у небольшого ветхого домика на окраине города. Стив попрощался с Миллой, посмотрел ей в шоколадныеглаза с длинными ресницами и белыми веками, похлопал дергающуюся мохнатую шкуру. Пока, Милка, пока, до свидания.
Рейчел увела лошадь за забор и по засохшей грязи к домику. Стив подождал немного, прислушиваясь к специфическому звуковому потрету местноси, по-деревенски тихой и выпукло преподносящей каждый городской звук - машины по дороге, или просто неспецифический гул - все приплывало как бы обернутое в пузырь синего чистого воздуха. Стив вдохнул. Рейчел появилась на пороге домика и пошла к Стиву, грустно улыбаясь. За ней вышел, провожая ее, цыганского вида мужик с поразительно красивой головой, черной львиной шевелюрой и гордыми скульптурными чертами.Он смотрел на Рейчел безжалостно и заботливо одновременно, как друг-воин на друга-воина или как мужик на красивую бабу, которая никогда не выдаст..
- Это мой старый ...друг - объяснила Рейчел. Стив, в общем-то, не просил объясненния. Тем более - объяснения, произнесенногj таким тоном, что все запуталось. Но они с Рейчел были друзьями и он простил ей желание объяснить ее жизнь вне их дружбы.
Они добрались до гаража - огромной бетонной коробки, светившейся изнутри желтым .
Он взял Рейчел с собой, чтобы не оставлять девочку одну снаружи в этом урбанистически-пустынном месте, где еще была природа и тополя, но вели они себя смирно, словно приглашенные городские на заводе.
Вышел угрюмый пупс, взял у них документы, круглым почерком, но довольно споро написал на чеках наискосок. У пупса были губки бантиком и круглые татарские глаза, пушок на щеках и в вырезе рубашки, от него веяло грубым и неразборчивым развратом, он был явно не на месте в гараже. Да и в этом веке тоже. Типичный младший сын восточного владыки, дорвавшийся до безнаказанного разврата и мелкого насилия и не задумывающийся о власти, которую делят старшие сыновья.
- Почему я все так сильно все замечаю и чувствую? - Подумал Стив. - Если все так будет продолжаться - мне некогда будет вспомнить свою жизнь, кто я и где я, я так и останусь в мире цыган, странных тринадцатилетних девочек и пухлых порочных красавчиков.
Но пока - он отнюдь не возражал против этого медленного, но стабильного прибытия один за другим сказочных персонажей и совершенной незаинтересованности своей жизнью.
Рейчел терпеливо ждала, слегка склонив тело, пока он разблокирует дверь.Садись, принчипесса - произнес он фразу из какого-то старого фильма.
- Да, куда мы едем?
- Мне в город. - сказала она. . И, как будто понимая, что она должна назвать цель и адрес, чтобы он не беспокоился , сказала - Мне нужно к тете, на Садовую улицу. Ты можешь высадить меня где угодно в центре. Я дойду..
Он поехал, машина слушалась, он не потерял умения водить,. Может, он помнил, как водить самолет тоже. Надо попробовать. Может, в его руках жили сотни умений, а в его гортани - сотни языков.
Он размечтался, почти прикрыв глаза и управляя машиной нежными поглаживаниями пальцев... Внезапно большой, как небоскреб, грузовик показался слишком близко в заднем зеркале. Он нервно вильнул - и хищно-длинная ламборджини и уютный воксхолл напрыгнули на него спереди.
- Как же они встретились, красавцы- подумал он.- ну и парочка! Почти как мы с Рейчел
И потом:
- Кажется, я нахожусь прямиком на дороге опять в ту же самую больницу. Можно было и не уходить - подумал он лихорадочно
Он заметался. Мозг боялся отдать рукам приказ на правильный, единственно верный поворот, которым можно было вывернуть машину из сужающейся мясорубки.
Он знал, что в таком состоянии сложно различить спокойствие и истерику. Взгляд стекленеет и голова вжимается в плечи. Но рядом с ним была Рейчел. Стив дал себе торжественное обещание: он сделает все, чтобы она осталась жива и невредима, а если они разобьются- он сделает все, чтоб она кк можно меньше страдала.
И как только он сформулировал это, - все как будто перестало быть жизнью и стало игрой, - стало одной из бесчисленных задач, от решения которых вовсе не зависит жизнь - его отпустило. Он ловко вывернулся из толпы гудящих, приближающихся друг к другу монстров, и включился в обычный, скучноватый поток машин, не неся на себе даже тени скандала.
- Ты молодец. - раздумчиво сказала Рейчел.
- Ерунда. - хвастнул он, и тут же осекся.
- Нет,, не ерунда. Напряжение потом проявится. Тебе лучше полежать.Ты сам не знаешь, как это на тебе откликнется - а потом, через день или два, вдруг упадешь на улице с сердечным ударом или ввяжешься в пьяную драку, чтобы выпустить пар.
- Не ерунда. Пойдем в отель.
- Да, может, это идея - сказал он.
Они подрулили к белому зданию с толстенькими короткими колоннами, словно вылепленными из хлеба.
- Вместе. Я тебя не брошу. - сказала она твердо.
В голове его закрутились мысли. Отель? С малолетней девчонкой? В маленьком городишке? Чтобы их прогнали с позором, застыдили его, вызвали полицию? Понимает ли она, о чем говорит? Или - понимает , и ей, допустим, захотелось расстаться со своей девственностью - и сделать это с посторонним.... но с не очень опасным посторонним...На самом дне воображения, мельком, он проверил свое физическое состояние - и нашел, что он , наверное, в полной форме, если что... Боже, о чем он говорит!
- Рейчел... - мягко начал он
- Какой же ты все-таки трус! - обдала она его холодным душем. Я тысячу раз видела теток из этого отеля. Они не хитрые и не подозрительные. Если я только не начну с жаром объяснять, что я твоя дочка - им в голову не придет, что я не твоя дочка. А мы ничего не будем объяснять. Мы просто зайдем.
И они просто зашли. Гостиница стояла пустой. Круглолицая юная девушка за стойкой серьезно выполнила свои обязанности - спросила у Стива его данные,- Стив назвал свою фамилию, смешно и странно звучавшую для него самого, и свой постоянный адрес
- улыбнулась, записала и проверили все, сосчитала деньги и заперла в ящичек с отделениями и дала ему ключс цветной бирочкой, опять улыбнувшись. После этого она уселась читать журнал, очень гордая собой.
Про малолетних Рейчел в ее инструкции ничего не было сказано.
То, что Рейчел и Стив стояли перед ней, плечом к плечу ( хотя девочка, конечно, не дотягивалась до плеча мужчины), равные, - это было слишком сложно для ее восприятия. В ее мире все было понятно и ясно - мрачноватый папа и угрюмая дочка, занятые, уставшие, приехали из провинции. Абсолютно нормальная ситуация, и она представила отель, как подобает, и хорошо, что постояльцы пришли в ее смену.
Она погрузилась в описание неудач знаменитостей - развод на разводе, как они так живут, бедняжки!
Они с удовольствием сжевали бутерброды , купленные в холле из вендинг машин, запили кока-колой. Он лежал на спине, смотрел в потолок - еще один потолок - и ему было хорошо. Рейчел лежала рядом и они пускали друг в друга стаи мыслей, как стаи птиц.. Птицы кружились, стаи пролетали друг против друга, завихривались... Было хорошо, и вопросы, что зрели в его душе, не болели, не беспокоили - они были именно как цветы, которым хорошо в саду и хорошо в вазе на столе в гостиной.
Он еще несного поразмышлял, и решил срезать один из цветков и поставиль в вазу.
Ему казалось, что она поймет.
- Рейчел, почему ты такая?..
- Какая? - медленно приплыл от нее ответ с другой кровати.
- Ты ничего не боишься. Не боишься меня. Ты... заботишься обо мне, как будто ты - старше и сильнее. Ты смотришь на мир, все замечаешь, но у тебя есть мир внутри тебя...Тебе ничего не надо объяснять...Тьфу ты, мелю ерунду
- Нет, я понимаю, не стесняйся. Я не думаю, что я такая уж особенная. Единственное - я действительно ничего не боюсь.
- Дело в том, что я влюблена. - пауза. Птицы все полетели - медленно, торжественно - в одну сторону.
Очень сильно. Вот он - действительно особенный. А я просто брожу в округе, пытаюсь себя занять, вспоминая его, думая, когда он позовет меня, ... но это даже и не важно, мне достаточно вспоминать его.
- Расскажешь? - спросил Стив робко.
- Мы познакомились на какой-то глупости, типа детского утренника, концерта - какой-то белиберды, в которой участвовали несколько школ. Он был из соседней школы и приезжий - его родители много ездят. Мы отделились от всех и говорили какие-то простые вещи, потом рванули в парк, поели там - он ел с жадностью и с... грацией.Мне казалось, что все вокруг - претенциозные запуганные куклы, и мои школьные друзья, и особенно учителя, а тут человек - когда он бежит, он - бежит, когда ест - он ест... и еще немного видит, что ты видишь, как он двигается - и получает от этого удовольствие. Я не считала, что я "влюбилась" - это было непохоже на то, о чем пищали подруги. Я поняла - вот, хочу быть такой. Только я не такая красивая.
- Рейчел! - возмутился Стив - ты очень хорошенькая. - Она лежала рядом, тонкая и чистая, в голубом свитерке...совершенно юное, как травинка, тело.
- Я знаю, о чем я говорю!.. потом мы пришли к нему. Пустая комната, несколько книг, проигрыватель.. и в ней видно то же, что в каждом его движении - контроль, грация, любопытство ко всему.
Опять - то, о чем пищали девочки - оказалось неправдой. Никаких потных ладошек. Никакого сопения и уговоров.
Он разделся.. Я могла отвернуться- но это было - как не смотреть на тигра.
Он спокойно и холодно показал мне себя. Это походило на детскую игру - он не уговаривал меня, не молил - но слал вызов. Мы оба словно стояли на границе огомного парка, переминаясь в нетерпении, ждя сигнала, чтобы броситься бежать.
Я к тому времени, конечно, знала в общих чертах про секс. Мне все-таки пятнадцать. В нашем классе половина девочек уже попробовали это
- пятнадцать! - зарегистрировал Стив. Меньше ему ждать, если... Ах, о чем он!
Но все представляли это - грязно хихикая или в ужасе вытаращивая глаза - как нечто, что девочка дарит мальчику, соглашается, и потом... они как-то связаны.
В его мире - мы бежали бок о бок, мы катались по большому ледяному полю...Мы были члены одной команды и боевые товарищи и нас можно было показывать на Олимпийских играх, поотому что это было чисто и грязно и магия.
Мы оделись и поели еще и разошлись. Я думала - никогда больше это не повторится... У меня не было тогдла еще слов, чтобы это описать, но я чувствовала свершенство мира и холод внутри...Всех остальных я жалела, я стала более весела, старательна, терпелива... Я стала волшебницей, а все остальные остались прежними. Все повеселели тоже, родители мне радовались. Я часто уходила в парк.
Потом он позвонил еще раз.
Я, конечно, пришла еще раз. К тому моменту я забыла, как он выглядит, и не хотела помнить совсем.
*
Мне было достаточно той силы, которую он мне дал.
И вот опять он лег спокойный, тяжелое запястье, рука на... У меня в голове взорвалось что-то. Я сбросила с себя одежду и бросилась вперед - пытаясь бежать, скользить - с ним вровень.
Стив, который уже некоторое время боялся вдохнуть, бросил осторожно взгляд на соседнюю кровать. Рейчел, погруженная в воспоминания, преобразилась. Ее девичья голова болььшене не поднималась изящно на тонкой шейке - возносилась на гордой, крепкой юношеской шее, растушей из развернутых широких плечей, ее запястья набрякли, язодицы подобрались и округлились, таз сжался. Стив не мог поверить силе трансформации - не меняясь, Рейчел полностью перевоплотилась в своего лююбимого - так она хотела показать слушателю - ему - всю холодную красоту и грацию своего возлюбленного. По позвоночнику Стива пробежали мурашки.
- Мы созванивались - редко, иногда раз в месяц - когда он был в городе, когда его родители уезжали за город..Мы понимали, что это - больше, чем случается в жизни обычных людей... И тем не менее, в своей гордости, мы были готовы и не называть это чувство - любовь, соперничество, вызов - и отречься от него...
- И?
- Что и? Сам посуди.
Стив подумал. Любовники-тинейджеры. У каждого своя жизнь, кружки, занятия, любящие родители. Бросить все, жить вместе? Бросить учебу? Создать семью? Работать в баре, он - на бензозаправке, родители из уютных патриархов превратятся в трагически-страдальческие фигуры, товарищи по школе превратятся в дебилов, которые ничего не знают о реальной жизни...
Он со всей глубиной открывшейся в нем способности переживать представил безнадежность ситуации.
- мы созваниваемся. Можем созвониться в любой момент. Мобильник, е-мейл. Если я потеряю мобильник - зайду к нему на страничку. Потеряться - невозможно... Владеть друг другом - невозможно... Мы еще принадлежим миру - родителям, школе, учебе... Я почти ушла от всего этого - но он - слишком талантлив. Я могу бросить все и пойти с Миллой по дороге. Мне ничего не страшно. У меня никогда не будет того, что я хочу. Более того - я никогда не осмелюсь хотель того, что хочу.
- Вы вырастете... - прошептал Стив.
- Вот именно. Он перерастет меня.
Стив понял. Пока Рейчел накаплтвала то, чему нет названия, что нельзя записать, оценить - женскую мудрость, грацию, бесстрашие - ее возлюбленный расцветал в дикий. НО ВПОЛНЕ ПРИНИМАЕМЫЙ - И ВЫСОКО ЦЕНИМЫЙ ЭТИМ МИРОВ- ЦВЕТОК.
Через три года, когда они могли бы воссоединиться - она бы истощила все силы души, а он, с экономной расчетливостью хорошего скакуна, только выходил бы в расцвет своих сил, в ровный и сильный бег...
Джульетта 16-го века приникала к своему избраннику, как ласточка , Джульетта 19-го - отбрасывала его и шла вперед, с саднящим сердцем , но сильной поступью. Джульетта 21 века, не отказывается - и не уходит, вечно готовая дать причинить себе боль, не получая насыщения. Сильная, как воин, всегда, в любом уголке планеты, чувствовала мобильник в кармане, как пропуск в горе и боль и насдаждение. Она всегда была на поводке возможного звонка или емейла - всегда, жаже в бою или в наслаждении с другим.
Тело Стива словно размягчилось, раскрылось, стало горячим... Он уже не стеснялся своей эрекции. Рейчел стала вся - мучение, богиня, тот космос, в который он мечтал влиться... Он знал, что сейчас его глаза - женские от сострадания, мужские от желания взять - поразительно красивы, как галактика.
- Стив, Стив! - Опомнись ! - услышал он нежный, но насмешливый, обычный голос Рейчел. - Опомнись. Мы не можем это сделать, как бы я ни хотела, как бы ты ни хотел. Я не возражаю, и никто-никто не узнал бы... Ты сейчас знаешь, что это я тебя возьму, я тебя соблазнила..Но как только мы выйдем из отеля - все перевернется. Ты вообразишь себя развратником, педофилом, бог знает чем, начнешь мучиться...Давай, давай, соберись - пойдем, я тебе покажу интересное место в городе.
- Пойдем, пойдем, пора!
Он пошел, стараясь держаться в тени Рейчел. Она контролировала себя совершенно, ее лицо было глуповатой гримаской угрюмой тинейджерки, которую папка тянет по скучным делам. Его лицо было, он чувствовал - вулканы и лава и розовый сироп и сексуальная фрустрация - и снова - волна раскаленной лавы и сиропа. Но круглолицая девушка, только что прочитавшая про развод Тома Круза, скользнула по ним глазами, приняла номерок , не забыла улыбнуться и снова погрузилась в подробности скандала.
- Мы идем покупать духи - Сказала девочка, и не успел он удивиться, как они вошли в сверкающий белый дворец. Глаз Стива потерялся в лабиринте прилавков, стеллажей и полочек, уставленных розовыми, зелеными, белыми, лиловыми коробочками и флакончиками. Между полок и прилавком крались продавщицы в черном, охотясь, на кого бы прыснуть новый неотразимый аромат. Стив увернулся, пробормотав что-то . Рейчел набросилась на ряд баночек и бутылочек, как будто попробоватьь все из них было целью ее существования, она совершенно погрузилась в пробование , принюхивание, морщила нос и тянулась за новым флакончиком...Стив переминался с ноги на ногу, пытаясь не смотреть впрямую - а если уж смотришь, не таращитьс, а если уж таращишься. То хотя бы не как ребенок, жадный, сексуально фрустр....