Лена ходила по квартире и трогала книги. Иногда она доставала книги с полки, листала - это все были неинтересные книги, какие-то странные и ненужные, даже непонятно, зачем издавать книгу про художника, если большей частью картины его выглядят как раздутое пылесосом черно-белое месиво мусора? Она кидала книгу обратно в кучу и шла опять трогать книги. Полок было много, ненужных книг - тоже.
ВВ сидел на кровати и скалил зубы - и ничуть не скучал в своей части комнаты. Для старичка он был на диво бодр и упрям. У него вечно были какие-то острые, горячие проекты, он бегал и улаживал, встречал кого-то, усмирял своего алкоголика брата (хотя и сам выпивал, и разница между алкоголизмом и простым пьянством для Лены стиралась). Вот он полез на подоконник, неприятно верткий - разве бывают такими старички? На подоконнике стояли банки с варевом - это он и брат, два холостяка-алкоголика, экспериментировали с солениями. Они вечно туда на подоконник лазили, искали кружки и ложки, пробовали, досаливали. В общем - разводили активность. У Ленки дома тоже стояли на окне банки с каким-то варевом - но это остывающее варево был обычно кисель, который варила бабуля - как она научилась его варить в гиминазические годы, так и варила. Когда кисель остывал- его ставили обратно на плиту и Ленка его пила, не замечая вкуса. Вкуса обычно и было немного. Кажется, в гимназии учили одному: умучить яблоки до полной смерти.
- Ну, попробуй - сказал ВВ - и она сонно отмахнулась, даже развеселившись от такой наглости.
- Что ты там ковыряешься? Иди сюда, моя девочка.
Лена устало вздохнула. Словарь у ВВ был безнадежен. ВВ категорически отказывался видеть свое место, на которое ему указывали: взрослый и не очень умный любовник. Ленка же все забывала, что он не врубается, кто он такой, забывала, что у него есть какие-то свои идеи - и каждый раз словно просыпалась, когда он что-то ляпал. Моя девочка. Бог знает кем он себя воображал - престарелым графом, непризнанным гением с молоденькой любовницей? Он даже ее не сильно хочет, это она к нему пристает! Одно было незыблемо - его злая, мешкотная, пока не стариковская, но упертая бодрость. Ну так пусть работает!
Она подошла и потрогала ВВ и, повозившись, как белка, он переключился на нее, раздел ее и наконец немного с ней порезвился. Кожа у него была безволосая и очень нежная, уже начинавшая дряхлеть, и оттого мягкая, как сафьян.
Потом они лежали и смотрели на трещину на потолке, слегка округло-квадратную:
- Видишь - трещина. Это похоже на твои бедра, - сказал ВВ. - Я смотрю по вечерам и думаю о тебе. Видишь - вот это твоя толстенькая попка.
Ленка лежала, смотрела на трещину, действительно точь-в точь, как нарочно, повторяющую очертания ее бедер - и думала: ну вот обидел - и я сама должна с этой обидой справляться. Он же как животное. Куснул-и отбежал. Ему так интересно. Он сам с собой резвится, пытается меня задеть, но что там - не буду же я с ним браниться! Он мне не ровня.
И она еще немного полежала с этой обидой, а потом обида остыла, и Ленка стала одеваться.
Ленка проходила мимо универа, когда кто-то ее окликнул. Она подняла глаза, сфокусировала взгляд - это была Наташа, которая ей всегда нравилась, Наташа из другой группы, Наташа с длинными ножками.
- Здравствуй - сказала ей Наташа как подруге, хотя они никогда подругами не были.
Наташа смотрела на нее веселеньким глазками, и зрачки ее бесились. Как-то сразу стало понятно, что - вот Ленку втянуло и поволокло и уже е время говорить "извини, дела". Да и дел все равно не было никаких. Она же все равно гуляла.
Наташа протащила Ленку почти квартал, перед тем, как спохватилась и подняла руку и поймала тачку. Ленка все смотрела на нее очарованной куклой. Даже если у нее были деньги - Ленка бы пошла пешком, нога за ногу и мечтая, как привыкла. От Наташи шла какая-то волна радостного любопытства и доброты.
Они вошли в светлый, как коробочка для шитья, подьезд. Наташа достала из кармана ключик и распахнула тоненькую дверь с крендельками цифр 23.
- Мужа нет, можно о расслабиться. - и кивнула на паркетно-стеклянную анфиладу комнат. - Пойдем в гостиную.
В гостиной стоял белый диван перед громадным черным катком телевизора. Ленка от ужаса перед роскошью укуталась в белую шкуру, валявшуюся на диване. Наташа легла на пол, как девочка, которой забыли дать карандаши и альбом. На ней была белая маечка и джинсики. Даже вроде бы дырявенькая маечка.
- Ты замужем? - спросила Ленка в ужасе.
Наташа с длинными ножками выглядела помоечным котенком, который только научился вылизывать шерсть. Слово "муж" было неприложимо.
- Да. - - неохотно сказала Наташа, словно просила не расспрашивать ее дальше.
Ленка ждала немедленного продолжения чудес. Наташа же перевернулась на спину и посмотрела в потолок.
- Так хорошо... Расслабляюсь. А ты что? Ты куда-то шла?
Ленка почувствовала, что ей надо как-то развлечь новую подругу, быть веселой, быть интересной, светски рассказать какую-то забавную историю. Но возня с ВВ вряд ли подходила для этих белых стен и экрана и глянцевого потолка.
- Шла от одного знакомого. - сказала она, пытаясь спрятаться за таинственностью.
И тут же рассердилась. Да, ВВ - старый и бедный, но ей нечего скрывать!
- Это твой дружок? - нежно спросила Наташа, и Ленка опять поежилась от чужого словаря. Но Наташа ей так нравилась, что ей можно было простить все - неправильные слова, неправильные мысли. Это был по-другому, чем с ВВ. Она верила, что Наташа все понимает, просто кто-то ее научил неправильным словам.
- Ну, мы спим. Он старше. Просто попался случайно. Надо же с кем-то.. - сказала Ленка и устыдилась.
- У меня тоже старше. Любит меня. Не знаю что делать, - Наташа еще раз перевернулась и помотала ногой.
Если в Ленкином мире все было случайно и неинтересно - в Наташином все было горячо и полно смысла. Ленка сразу окунулась из своей вялой жизни в чужие заморочки и заботы. Ленка почувствовала эту заботу и любовь, она их окружила со всех сторон, телевизор и ковер перестали быть просто холодными предметами. Девочки лежали словно в мягких , но тревожных лапах большого-большого медведя. Но и тревога тоже была - муж-медведь так боялся потерять Наташку-бродяжку, Наташку-маугли.
- Я понимаю. - сказала Ленка. Не могла же она прямо сказать Наташе: как же тебя не любить и не бояться потерять? Ты такая красивая! Ты же такая живая! Ты такая... не наю как сказаьть. Реальная. Рядом с тобой даже время течет по-другому!
Наташа почесала нос, потом поскребла плечо. На смуглой коже появились и пропали две полоски.
- Посмотрим какое-нибудь кино? - протянула она.
Действительно, в этой квартире не было никаких книгю
- Подожди. Я хочу тебе что-то показать. - сказала Ленка - она нащупала у себя в сумке твердый квадрат. Это была одна из неинтересных книг ВВ. Ленка заторопилась, заспешила, слова набегали одно на другое, но она уже не боялась быть смешной, она боялась, что если не придумает что-то нежное, магическое - то жизнь дальше исчезнет. Ей вспомнилась какая-то картинка как рельсы разбирали за поездом и пристраивали перед ним.
- Смотри - видишь, сад Тюильри. Дамы гуляют. Видишь какой просвет в листве? Правда красиво?
Она показывала спешно, словно заговаривая темноту, она искала - и нашла в этих черно-белых зернистых листьях, похожих на разбросанный мусор - она нашла острую красоту, словно ее окунуло с головой в это счастье: черная мельтешня листьев, потом - просвет. Резкое счастье возникло оттого, что они вместе с красивой Наташей сидят и рассматривают чужую книжку. Но может еще и счастье было не только от Наташки, а от всей этой таинственной и дорогой, немыслимо просторной квартиры, и счастье оттого, что муж-медведь ушел и ворочается где-то в другом месте.
- Ты такая счастливая. Ты можешь рисовать. Ты все это видишь. - сказала Наташа и перевернула страницу узкой рукой. Пружинисто уселась на корточки, джинсы натянулись на бедрах, красиво смялись- справа и слева по четыре складочки. Она посмотрела на Ленку из-под спутанных волос.
И Ленка подумала, что наверное можено быть счастливой, только нужно перестать обижаться на ВВ и его глупые слова и соленья и бросить все это, и переехать от бабушки, только неизвестно как и куда.
- Пойдем побегаем в парк - сказала Наташка.
И две девочки взяли разбег и побежали крича, по дорожкам, вперед, вперед, вперед.
Я бегу и меня стирает ветер и меня как будто нет. А рядом красивая Наташка - красивая но тоже капельку несчастная и запутавшаяся - ее тоже стирает ветер. Чем меньше нас видно, тем мы светлей, счастливее. Вот мы уже как два матиссовских наброска. Мы катимся колесом в ветре...
Девочки остановились, запыхавшись.
- Приходи когда захочешь, - сказала Наташка. - Может в сдедующий раз я уже уйду от мужа. И выеду отсюда. И будет все другое.
- Давай. И в следующий раз будет все другое. - сказала Ленка и пошла к калитке. И дала себе твердое слово - не возвращаться в старое.