Вот смотришь на других и удивляешься: как они живут? Чем живут? Что ими движет? Что их греет? Ответ один: спокойно живут. Спокойно - достаточно, чтобы жить. И ровно столько беспокойства, чтобы заполнить зазоры. И надежда в углу теплится, лампадкой тусклой.
Чужая, страноватая жизнь, а тоже ложится на жизнь - без пробелов. Та готовит, а эта не готовит, та гуляет - а эта не гуляет, Та вся больная - а эта аж звенит. А время все равно у всех расходуется. Это как вывешивать во двор одеяла. У меня - с заплатами, а мне и такое хорошо, а у тебя - парчой выстлано, так все равно ж - одеяло, и ты не из золота слеплена, и у тебя ноги мерзнут!
У меня три подруги есть : Маша, Даша и Наташа. И четвертая, Анна, но такая Анна у всех есть - что о ней говорить, еще не февраль.
Маша выскочила замуж в 18. Это просто поразительно - говорили все (все - это полтора человека, мы ж не в мире Фолкнера живем, где все ходят и все всех судят).Никто не находил никаких особых причин, чтоб уж вот так уж - замуж. И вроде мальчик -то средний, и чувства у них средние, и мораль в семье была современная: да спи ты, дочка, с кем хочешь! Так что никаких резонов не было для того, чтоб идти в ЗАГС. Ну и конечно дело было не в пире на сто человек и не в белом полатье - какие там белые платья в 85 году, блузочку надела, зубы почистила - пошла в загс. Обратно пришла уже с мужем. И муж-то - сопляк, молчит, краснеет, уж не знаю, как у них там все было. У него был такой вид, что он вообще не знает, как это все делается. И у нее тоже.
И вот она десять лет с ним прожила, жила с ним упорно, хотя первый год все ( те же самые полтора человека) говорили - Ну, сейчас разведется, а потом все говорили - ну, теперь уж навсегда. Но она через десять лет резко так развелась. Опять без причин - на сторону не ходил, вроде оказался нежный, зарабатывал, для солидности оброс бородой. То есть если тогда выбрала - То теперь-то что спрыгивать? Но она пошла и развелась, и осталась на бобах, с дочкой.
Приходила ко мне потом пить чай. Придет, кутается в кофту, тоненькая, без макияжа, очки да кофта. Этакая юная библиотекарша - сначала выглядит на 40, потом посмотришь, да это ж карнавал, она ж совсем девчонка!
Кутается, я ей чай подливаю, она шаркает тапками дедовыми, вдоль полок ходит, книжки трогает. Знаю, что не станет рассказывать - не спрашиваю.
А она вдруг начинает:
- Прибило его ко мне тогда - как ветром. Словно я гуляла по парку, и мне бросило игрушку чужую, старую, поломанную - играй, люби. Нет, не игрушка. Именно - человек, когда все остальные - какие-то чудища, тени на стенах. И мы не расставались - потому, что не знали, что есть какие-то правила, что надо расставаться, что надо звонить не сразу, а через день. Потом я смотрела фильмы и думала: а вот это как у нас. А тогда, если пробегала мимо экрана - ну вот, какая-то взрослая, красивая, но в общем - что мне до нее - тетенька закатывает скандал. Или что-то говорит-говорит-говорит мужчине. И я пробегала мимо, хватала шапку и шла к Косте. На самом деле я просто восстанавливала привычное, как у мамы в животике, состояние: быть с Костей. Он был всегда. А родители мне казались странными, как будто мне их вчера представили. И так мы и жили десять лет ...
Вдруг очнулась, замолчала, игрушку мою, девушку в кокошнике - обратно поставила на полку. И молчит.
Я говорю:
-Тебе зеленый или обычный? Жили-жили - а все ж развелась! - говорю, но не тороплю ее.
У нее пошел второй вал откровенности, хотя сначала она так замялась, сглотнула ком в горле, но, вижу - слова внутри у нее давно живут, она мне их просто проговаривает.
- Нам не надо было друг друга знать, представляться, изучать привычки. Мы просто поверили друг в друга. А потом оказалось - чисто по-человечески - что нам было все эти годы ужасно неудобно жить вместе. Поверить - поверили, а прижиться - не смогли. Нет, мы знали, что обед нужно готовить, что одежда должна быть чиненая... Но у нашего "вместе" не было никаких ритуалов. Я ничего не знала про "дом" - все же мама делала, и до конца мы жили "на чемоданах". Книжки в коробках, одежда на стульях. А почему бы нет? Так же удобнее. Мы просто слиплись комом, и все. А потом пришла другая, холодная, изысканная, такая женщина-женщина...и он от меня отлепился на секундочку, я думаю, чтоб просто посмотреть, как оно. И вдруг оказалось, что за эти десять лет мы такие синячищи друг другу насажали, такие пролежни друг в друге пробуравили - это ж ужасти! И мы распилили перемычку между друг другом, как сиамские близнецы.
- И как теперь? - спросила я. - болит к дождю?
- Нет, - сказала она. - Просто не знаю, куда эти годы ушли. Как сестру- близнеца похоронила, и сама вместо нее жить начала. Умерла та, кто с ним жила, и никогда, ни с кем, это не восстановится. Это не любовь, не тоска - это вера была, что другой - это ты. И слава богу. Теперь я - отдельная. Отдельная.
Она закончила рассказ, я налила ей зеленого чаю. Интересно. Слыхала я про людей, которые меняли профессию, из учителей уходили в геологи, из инженеров - в работников зоофермы, но не видела человека, который так бы, как Маша, прожил две жизни. Начинал сейчас вторую. Поверила я ей, что это было - навсегда и не вернуть. Думаю, и у Кости так же, может, он не понимает того, но так же.
И она ушла, все так же кутаясь. Красивая довольно, милая, если подстричь по-модному.
***
С Машей мы редко видимся, с Дашкой- чаще. Мы почти ровесницы, она помладше.. Когда все хорошо- мне льстит, что она на меня смотрит, как на ровню. Когда злюсь на нее - мне кажется, что она меня с собой таскает, как король Лир - шута. Чтоб было кому быть дураком. Если ей хочется повеселиться как дитя - на роликах покататься или с горки сьехать или поплясать - то по крайней мере она не будет выглядеть самой глупой. Глупее всего буду выглядеть я - взрослая тетка, а туда же!
Маша вышла замуж поздно, в 26, что для русской женщины - почти "пора тебе, доченька, задуматься" возраст. А это были уже девяностые, и уже Запад просачивался вовсю. И уже деловые предложения, бизнес-планы, и девочки в костюмчиках забегали туда- сюда. И вот моментально Дашка нарастила себе эту мину деловой самостоятельной, совершенно отдельной ото всех женщины - и даже купила себе квартиру. И ведь тоже, как я сейчас понимаю - цыпленок была неоперившийся, а туда же - все говорила "мне карьера дороже. Карьера дороже". Целую философию развела - спокойная, самостоятельная женщина, которой для самоутверждения не нужен мужчина - ни как добытчик, ни как самец, ни как собеседник.
И сразу она показала мне новые горизонты неуверенности. Мы-то (хорошо, это время было такое - ни кола ни двора ни у кого) - мы-то женились, разводились так, от балды. Жили, как будто вечно живем, и еще не родилась та кусака, что нас закусает. Детей заводили тоже без бизнес-планов. И вдруг Дашка - такая совершенная, такая ухоженная - такая спокойная, по-западному улыбчивая... как будто перестань она улыбаться - ее собака за жопу кусит. Поневоле оглянешься - а может, и за тобой такая же собака ходит? А может, ты глупая, что ее не видишь?
... И в 26 она наконец вышла замуж, с цветами и пиром, с пароходиком по Неве, за богатого и симпатичного. И, казалось, между ними все расписано. Кто какую чашку в посудомоечную машину ставит, кто когда звонит домработнице, чтобы пришла, кто когда батарейки в вибратор покупает и кто когда проститутку "услуги семейным парам" заказывает. Это был рай высокого профиля - недоступный нам. Я ей завидовала немного, но больше как принцессе в волшебной сказке завидуешь. И кто еще сказал, что я хочу - именно в эту сказку? К тому же, была все та же Дашка - очаровательная и немного стеснительная. Если ее знать поближе - ее невозможно не любить.
...Мы идем с Дашей по вновь отстроенному центру, где одни бутики... Я так смотрю, а она примеряет. Вот наматывает вокруг шеи ожерелье - розовые шарики, каждый - размером с кулак. Очень практично! Она задумывается.
- Купить, что ли? - и начинает мучаться. То отойдет, то подойдет, то потрогает ожерелье, то отбросит. То приложит к шее и решится - то опять вроде разонравилось - укладывает, осердясь, на полку, на серый бархат.
Что я могу присоветовать? Купить или не купить неоновые бусы за сто баксов, слишком яркие и для кремлевской елки? ... За то я и люблю Дашу - ей могут быть ОЧЕНЬ НУЖНЫ - ТАКИЕ вещи. Это открывает новые горизонты.
- Кирилл во Франции - говорит она. - Скучаю - говорит она.
Я киваю головой. - как не скучать. А вот приедет он сюда - опять у них начнется напряженно - идеальная жизнь. Опять она будет приходить к нему, вся проэпилированная, напомаженная, склоняться над ним в надушенном халате, ожидая - адекватного респонса на свое инвестиционное предложения, аксепта своей оферты, -торчащего хуя в штанах. И он, откладывая газету, будет улыбаться лучшей офисной улыбкой, лучшей улыбкой для клубов, лучшей улыбкой из своего арсенала улыбок...
То волнами, то сполохами - то ты меня не любишь, то - ты меня не любишь! И слезы и примирения, и вранье и мелкие побеги - и не скажешь, что еще с большим удовольствием - мороженое в одиночку сьесть или на ночь с двумя парнями и с кокаином.... И опять вместе, и опять уют, и опять...а оно внутри - сполохами и пеной - немое:
Мы идем по шоппинг ареа, и жонглер развлекает детишек: подбрасывает три, пять, шесть булав...Невероятно - такой артист - и жонглирует на потеху простой, не заплатившей ни копейку публике! Он худой, лицо за золотой маской. Издалека он кажется нежным, гибким и красивым, - какой мальчик! - думаю я. Подходим - тело иссушенное, на грани истерики, но точность жестов невероятна. Внезапно магия прерывается - он роняет булаву, шарит по земле и поднимает ее жестом алкоголика.
И ничего страшного, пусть он не в цирке и ему не платят - но он может потерять эту булаву, может. Ничего страшного не случится. Подберет - и представление продолжается.
- Может, пропустишь сегодня маникюршу? - спрашиваю я Дашу.