Герке Ольга : другие произведения.

Марокко

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  ***
  
  - Молоко прокисло, - он стоит над молоком, скособочившись - и хочется - нет, надо для его ежедневных ритуалов - и боязно, что скисло.
  
   - Не скисло! - толкаю я молоко по пути здоровья. На лице у меня широкая, уверенная улыбка. Я - промоутер, рекламщик, американский проповедник. Одним движением руки я превращаю молоко - в самое здоровое на свете молоко. - Нет! Молоко не скисло!
  
  Это бравое молоко, оно не боится трудностей, оно - выдержит все испытания! Тот час, что оно стояло на столе - оно боролось с микробами и только стало сильнее!
  
  'Ха-ха-ха! - говорит молоко. - Час?! Да я... два часа могу простоять - и ничего мне не будет!'
  
   - Ну конечно! - смотрит он подозрительно на молоко, и под его взглядом оно - сворачивается, не уверенное в своих силах.
  
  Действительно - оно простояло час на столе! Час! И лучшие люди сворачивались! Оно - плохое, плохое молоко, у него в молекулах завелись черные зверьки гниения, оно - испорченное, гадкое, кислое. Если оно не скисло де факто - то все равно не пройдет карантин и годно только для помойки. Молоко под его взглядом - уважает законы и готово само броситься в мусорку: скисло я, скисло, пропала моя молочная голова!
  
  Наконец он решается:
   - Если скисло - свернется при кипячении.
  
  Он дает молоку шанс: кипячение, огненное крещение, инквизиция, суд божий, который - не обмануть, если оно выдержит - то удостоится чести быть выпитым.
  
  Белая пена вскипает шапкой, он уносит к себе в комнату красную миску с молоком, и - сомневается.
  
   Несет и - сомневается.
  
  С каждым шагом - сомневается все больше.
  
   Не дает мне шанса сомневаться в том, что он - в сомнении.
  Закрывает за собой дверь - и через дверь прорывается, как в мультиках, круглое, почти плотное облако сомнения 'УВЕРЕН, ЧТО У МЕНЯ ОТ ЭТОГО БУДЕТ БОЛЕТЬ ЖИВОТ!'
  Молоко и я - трясемся от злобы. Даже когда нас потребляют - нас потребляют условно, с опаской, не снимая подозрения, и почти уверенности, что мы - вредны. Только потому, что нет молока - свежего.
  
  И молоко и я - ничего, ничего не можем сделать.
  
  ***
  
  
  Перед тем, как улететь - куча дел.
  
   И повторяешь при этом: ничего тебе не нужно, только паспорт и билет.
  
  А все билеты - электронные. Это почти - нуль-транспортировка.
  
  Тебя переносят в Марокко - по какой-то электронной бумажке.
  
  Это почти коммунизм.
  
  Только почему-то ты - корчишься, в мпоследний момент перемывая черебрянные ложки в гнилой молочной воде.
  
   Только почему-то ты - корчишься, выковыривая носки из щелей.
  
  А так-то ты - готова к путешествию. Чистому, просторному, и душа твоя - как белый плащ, и ноги твои - легкие, и ты- вся готова к новым встречам.
  
  Только непарный носок прилип к душе. Как сопля. Как засохшая жвачка.
  
  А так-то тебе ничего не нужно, кроме - паспорта и билета.
  
  Да и билет тоже не нужен.
  
   Только номер.
  
  ***
  Мы с подружкой приезжаем в Морокко. Белое и синее. Дома - как хлебные печи, и тюлевые тени.
  
   Все выбеленное, мы движемся на автомате, у нас оборваны провода, кажется, что свежий ветер пустыни прикоснется к живому мясу, набегут пустынные муравьи и разберут нас на ржавые винтики, раскатят на кусочки, растащат по барханам, в свои подземные норки...
  
  Я не верю ей, она не верит мне. Жара. Дорога. Неопределенность.
  
  Какой-то скол в реальности. Я не могу быть одновременно там (молоко, белые двери) - и здесь.
  
  Мы забываем слова. Перевод с русского, перевод с английского, мы уже язвим языками, с языка слезла мякоть, остались - колкие песчинки.
  
  Мы- каждая - озираемся в поисках триггера - привычного крючочка, который заставляет нас действовать. Мы готовы, в который раз, как сломанные насекомые - навязать паутины, мясо нарастет на кости, напридумывать, воссоздать.
  
   Мы заходим в лавку, нам всучивают ненужное, мы покупаем интернациональное, пугаясь, кк дорого, радуясь, что дешево, перебираем мелочь в своих кошелечках.
  
  У меня на соседней улице дома - была точно такая же лавчонка! Стоило ли ехать! Стоило ли ехать! ... найти дом. Найти койку. Найти еду. Снять деньги. Найти людей, говорящих по-английски.
  
  Невероятное чувство приключения.
  
  Сделать сложным - привычное.
  
   Обрадоваться, опять найдя - то, что у тебя было с самого начала.
  
  На середине пути она звонит кому-то, ставит на холд другой звонок, шевелит крылышками, обрастает знакомыми, влипая, как муха, в разговоры, встречи, оживает, становится опять - она.
  
  Существо социальное, стрекоза, упорно, как муравей, перемалывающая воздух своими крылышками.
  
  - Я тебя так люблю! - обнимает она кого-то слабыми руками. Друг. Еще друг. Еще друг.
  
  Л.Л.Л. Она сшивает слабыми буковками Л травяной домик. Сшила, отвернула полог, пригласила внутрь.
  
  - Ольга, заходи!
  
   Друг и друг и друг. Все сидят в травяном домике. У них одинаковые медлительные улыбки.
  
   У каждого в руке - бусина. В ушах бьется - маленький ритм.
  
   И прочерчен какой-то маршрут по карте. Пусть на несколько шагов.
  
  - Заходи! Заходи! ... И еще кого-то ждем.
  
  Одну ягодку - беру, на другую - смотрю, третью - примечаю, а четвертая - мерещится, мерещится...
  
  Все встало на свои места. Сетка создана, триггер найден. Марокко - дом. Куда я без нее.
  
  - Пойду погуляю.
  
  Теперь, когда у тебя есть домик, я - сбегу.
  
  Гуляю. Я гуляю только по - городу. Я выстраиваю из Марокко - Токио. Бетонные стены, суровые школьники, неоновые вывески. Не доверяйте мне планету - я вам нанесу всякой грязи. Серая, серая грязь, серый ветер, случайные фразы, летучие жесты, старики во дворах, рассматривающие судоку, за сетчатой занавеской - звук телевизора. Банкоматы, кассы, графитти, корзины в супермаркетах, телевизоры, случайных ленивых стариков, обдуваемых ветром, сидящих на пороге, разгадывающих судоку. Страна. Любая страна. Тут люди живут.
  
  Она же видит здесь - дервишей, уличных музыкантов, ремесленников, украшающих ее бусами и венками, добродетельных крестьян, которые делятся фруктами...
  
  - Почему белое? - спрашиваешь ты. Или: - Ах, какой белое! Какое - древнее, мудрое белое!
  
  А потом приходит старик с ведерком белым - просто красит стену. Старый, потому что состарился. Белым - потому что такая краска в ведерке. Внук у него изучает менеджмент. Старик ждет, когда спадет жара и можно будет порешать судоку.
  
  - Встретимся попозже.
  
   Я тебя очень люблю. Встретимся позже.
  
   Я забегаю вперед, останавливаюсь под толстой, как бок печи в русских сказках, белой стеной, где гулко плещется белая тень.
  
   Все оживает вокруг. Лица и фигуры из-под арки освещаются, чужеют, двигаются в соответствии с полным отсутствием плана - так свежо. Это единственный момент, который я запомню из путешествия. Единственный момент, когда песок собрался в верхней части песочных часов. Потом он - только сыплется, сыплется, сыплется...
  
  Тюлевые тени колеблются. Тени на земле прозрачны. На стене - нежны, уходят в глубь белого. На кувшине - тонкие, как вода. На лице старика - золотисты.
  
  В каждом путешествии есть только один момент. Как бусина, катящаяся по нитке...
  
  Я стою под белой толстой аркой, сытной и круглой, как русская печь.
  
  Сердце бьется тише и тоньше.
  
  Уходит вдаль, как потерявшаяся девочка.
  
  ***
  Я вхожу в коридор, в котором нет ничего, кроме гигиенически выверенного количества пыли, накопившегося со вторника - дня еженедельной уборки.
  
  Дом. Серый палас. Белые стены. Противопожарная пружина.
  
  Дом.
  
  Закрывать дверь тихо.
  
  Убирают часто - а мы все равно чихаем и кашляем от пыли.
  
   В Африке голодают дети, в Индии десять фунтов - это доход целой семьи за месяц (цифры приблизительны) - а вот у нас несет мусором из помойки - и мы страдаем.
  
   Закрывать дверь - тихо.
  
  Нельзя сравнивать страдания. Любое страдание - подлинно.
  
  Заповедь восьмая: не разбуди!
  
  Серо-синие полоски паласа, оттенок краски на стенах - 156. Гудит лифт. Сквозь окошко на двери - видна бетонная лестница.
  
   Мы не пойдем по лестнице. Мы ждем лифт.
  
  От лестницы пахнет мусором.
  
   Я закрываю дверь.
  
  Самолет подлетает к аэропорту. Автобус привозит меня на остановку. Я подхожу к дому. Да, вот он - стеклянный треугольник. Лифт приносит меня на пятый этаж.
  
  Отрезки делятся делятся. Доли звука. Все тише и тише.
  
  Движение руки бесконечно медленное, траектория вязкая, делится на отрезки, почти на точки, каждая точка - отдельная, круглая, осторожная...
  
   Тише, тише, медленнее.. Линия превращается в крутящиеся шарики, шарики замедляют свои бег, обрастают облачными орбитами... Медленнее, медленнее. Не нарушать тишину. Не нарушать установленные здесь правила. Путешествие руки - больше, чем месяц в Марокко. Медленно, медленнее, еще медленнее.
  
  Как белый след от самолета в небе.
  
  За спиной рюкзак, я волочу чемодан, но дверь я закрываю бесконечно-медленно, чтобы створки ее сомкнулись тише, чем снег, падающий на землю, тише, чем смыкаются веки, тише, чем месяц отсутствия уходит в песок....Марокко и белые стены - там. Серо-синие полоски паласа.
  
  А у нас двери, если их не придерживать - хлопают!
  
  Вы меня пустите обратно? Я - тихая.
  
  Шаги по коридору.
  
  На колесиках сумки - засохшая грязь. Шаг. Еще шаг. Все тише и тише.
  
  Наконец- ключ в замке.
  
  Поворачивается почти неслышно.
  
   Дом - это где тихо и ничего не помнишь.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"